Читать онлайн Сердце доулы. Самое важное для жизни и практики

© ООО «Издательство Ресурс», 2023, перевод, оформление

© Amy Gilliland, The Heart of the Doula: Essentials for Practice and Life, 2018

Предисловие

Быть доулой – одна из самых сложных задач на планете. Чтобы успешно реализоваться в этой профессии, вам понадобится высокий уровень эмоционального интеллекта, осознанности и самоконтроля плюс определенные физические умения, четкие психологические границы и верность профессиональной этике. Кроме того, вам нужно умение эффективно общаться, разрешать конфликты с клиентами и разного рода специалистами в области медицины. Все эти умения – не из тех, что можно досконально освоить на курсах. Доулам нужны рекомендации, как ориентироваться в медицинской системе и как принимать решения, затрагивающие этические вопросы, прямо в момент возникновения сложной проблемы.

На семинарах преподаватели в основном уделяют внимание информации о родах, отработке навыков физической поддержки и передаче своего опыта. Они хотят, чтобы новые доулы, приступая к работе, опирались на эти эмоциональные ориентиры. Одна из задач этой книги – еще раз подкрепить и упрочить те важные принципы, которые преподаватели стремятся за короткое время передать ученицам. И вторая ее задача, более сложная, – показать, как доула может изменить к лучшему жизнь конкретной женщины.

Доулы могущественны. Благодаря нашему чуткому руководству наши клиентки обретают силу и становятся более уверенными в себе, развивают в себе те качества, которыми всегда хотели обладать. Это часть того, что называется служением: мы помогаем и направляем, но сначала люди сами выбирают, куда двигаться. И я надеюсь, что с помощью этой книги вы тоже разовьете в себе те душевные качества, которые необходимы вам как доуле. И хотя книга написана от первого (моего) лица, на самом деле это совокупная мудрость шестидесяти с лишним доул, у которых я брала интервью для книги, и тысяч тех, с кем мне довелось общаться за тридцать лет доульской практики. Подробнее об этом я расскажу в главе «О моем исследовании».

Я искренне верю, что лучше всего мы можем помочь, когда наблюдаем и не вмешиваемся. Мы ведем, следуя за ними. Мы даем им то, что не может дать никто другой. Мы остаемся с ними. Мы не продвигаем никаких идей, у нас нет своих предпочтений. Наши мантры: «Это не мои роды» и «Это не мой ребенок». Всем своим поведением мы показываем, что не собираемся влиять на их выборы, но у этого есть своя цена.

Доула живет особой жизнью. Наша главная цель – не руководить! Мы существуем одно мгновение, наша забота быстротечна и заканчивается, не успеешь глазом моргнуть. Это трудно. В современном обществе превозносится совсем иное – многозадачность, властность, желание брать на себя ответственность. Работа доулы – противоположность постоянной спешке и жажде власти. Поэтому и не ценятся наши навыки бережной поддержки, которые мы дерзаем развивать.

Умение заботиться о другом не считается чем-то особенным, ведь каждый человек вроде как наделен им от природы. Большинство в состоянии позаботиться о ком-то, если нужно. Но это не значит, что все, кто может это делать, специально развивают свой мозг, чтобы практиковать искусство заботы и преуспевать в этом. Мы знаем, что постоянная практика активизирует рост зоны мозга, отвечающей за конкретное действие. На этом основании я предполагаю, что мозг опытных доул, которые непрерывно оттачивают навык заботы, отличается от мозга людей, которые этого не делают. Постоянная поддержка женщин в родах усиливает чувствительность нашей миндалины к их биоповеденческим сигналам. Плюс на нее целыми днями воздействует окситоцин, которым в родах пропитано все. Могу спорить на немалую сумму, что если сделать МРТ доулам, принимавшим участие по крайней мере в тысяче родов, обнаружится, что у них лучше развиты отделы мозга, отвечающие за распознавание межличностных сигналов, интерпретацию эмоционального содержания поступков других людей и создание гармонии в обществе. (Больше об этом читайте у Картер, 2017.)

Эта книга затрагивает широкий круг вопросов, с которыми доуле приходится иметь дело. Порой ей нужно принимать очень трудные решения, и тогда мы спрашиваем себя: «Как же поступить правильно? Какие факторы я должна учесть? Что я упустила? Каких ценностей я буду придерживаться в случае конфликта?» Иногда правильного ответа не существует, есть только необходимость сделать выбор с учетом разных мнений. В этой книге вы найдете эти мнения, которые помогут вам иначе взглянуть на личные дилеммы и понять, что именно вы должны принять во внимание.

Поступки доул и их выборы часто основаны на определенных ценностях. «Что важнее – всегда учитывать потребности клиентов или иногда оценивать, как наши действия отразятся на других доулах? Придерживаться заранее оговоренного плана родов или уважать выбор, сделанный в моменте? Когда подопечная интересуется вашими родами, что именно она хочет узнать? Как вы собираетесь договариваться с акушерками, врачами, медсестрами и прочими, с кем столкнетесь? Как быть частью команды, чья задача поддерживать роженицу, если члены этой команды никогда прежде не встречались?»

«Если доула исчезнет, никто этого…» – глава про нашу невидимость. Мы вносим огромный вклад в роды наших клиенток, но это редко бывает заметно. Главы «А что, если клиентов не хватит на всех?», «Почему это призвание» и «Еще одна причина бояться родов» описывают основные убеждения, которых, по их собственным словам, придерживаются многие доулы, принявшие участие в исследовании. Я обнаружила, что эти убеждения позволяют им успешно практиковать и ладить с коллегами.

Очерки из практики, «Дилемма эфирных масел» и «Что значит быть профессиональной доулой», затрагивают такие вопросы, как представление людей о нашей работе и наши задачи. Наше участие – «вмешательство» или важная составляющая любых родов, необходимость которой наконец признали? В основном я излагаю там свое мнение, но ответы на эти вопросы вам в любом случае придется искать самостоятельно.

Участницы моего исследования четко сообщали, чьи потребности приоритетны в отношениях клиентки и доулы и как реализовать эти приоритеты на практике. В главе «Почему мать выбирает конкретную доулу» объясняется, что клиентка редко принимает решение на основе факторов, которые доула в силах проконтролировать. Это расстраивает, но также освобождает.

Следующая подборка, состоящая из четырех очерков – «Почему не нужно рассказывать о своих родах», «Проявление», «Искусство просто сидеть на родах» и «Почему надо держать руки при себе», – фокусируется на том, как всесторонне поддерживать другого и ставить его интересы превыше всего, включая и собственные нужды. Обычно мы философствуем на эти темы, но в этих очерках я говорю о воплощении этих мыслей на практике.

«Быть той, кто нужен» – звучит прекрасно, но только до тех пор, пока вашей клиентке не потребуется козел отпущения или криворукий работник – даже при условии, что вы не будете ничего ей указывать. Случается такое довольно редко, но если уж случается, это весьма неприятно, страшно, а порой и унизительно. И это происходит достаточно часто, чтобы признать – это часть реальности, с которой доулам приходится иметь дело. Второй из этих очерков поможет вам понять, почему клиентки так себя ведут и чем поможет обсуждение этой проблемы с другими доулами.

Следующие пять очерков посвящены взаимодействию с врачами и другими медицинскими работниками, с которыми требуется выстроить максимально хорошие отношения. Это самая сложная часть работы доул, в которой им больше всего нужны советы и указания. Этот раздел поможет вам понять, почему врачи придерживаются таких взглядов и как это влияет на их поведение. Нравится вам это или нет, но больничные роды необходимы для дальнейшего успешного существования доул – каждой из нас и движения в целом.

И наконец, в главе «Мощь пренатальных отношений» все это сводится воедино. Здесь я делюсь одиннадцатью основными принципами моей «Философии доульства». Соединив внутреннюю работу над собой и свой подход к практике, вы действительно сможете формировать мощные трансформирующие отношения, благодаря которым в жизни клиентов произойдут долгосрочные позитивные изменения.

Доула – уникальная профессия. Мы имеем дело с необъяснимым и неосязаемым. Мы полагаемся на свои силы и позволяем событиям идти своим чередом, не пытаясь исправить или приукрасить их. Мы формируем глубокую близость с людьми в момент их наибольшей уязвимости, а затем мы уходим – после того, как помогли им стать сильнее и обрести навыки, о которых они доселе не подозревали. Наши услуги нужны и ценны. Осознав эту истину, мы понимаем, кто мы есть. И это меняет все.

Список использованной литературы

Carter S. S. (2017) The Role of Oxytocin and Vasopressin In Attachment («Роль окситоциона и вазопрессина в формировании привязанности»). Psycho-dynamic Psychiatry, 45(4), 499–518.

Roth L., Henley M., Seacrist M., & Morton C. (2016) North American Nurses and Doulas Views of Each Other («Отношение друг к другу медсестер и доул в Северной Америке»). JOGNN – Journal of Obstetric Gynecologic and Neonatal Nursing, 45, 790–800.

О моем исследовании

Поступая в аспирантуру, я совершенно не собиралась изучать работу доул. Я занималась этим, была доулой, но теперь мне хотелось большего. Хотелось вернуться к той жизни, которая у меня была до рождения детей, до того, как материнство и поддержка беременных и рожениц стали делом моей жизни. Я не хотела полностью бросать работу в этой области, но была готова к чему-то Другому.

Переключив свое мышление в соответствующий режим, я принялась за качественное исследование – анализ слов и подробностей жизни людей для обнаружения общего в их переживаниях и опыте. Одна из моих учителей, покойная Бетти Блэк, посоветовала мне заняться тем, что я хорошо знаю, а именно – темой доул, тем более что исследований, посвященных их работе, образу мыслей и способу взаимодействия с миром, было очень мало. С тех пор, то есть с 2002 года, я изучаю доул. Чтобы получить степень магистра естественных наук и докторскую степень на одном из самых уважаемых факультетов социальных наук в стране, мне потребовалось десять лет. Моя дипломная работа и диссертация в сумме составили 900 страниц при обычном объеме в моей области от 80 до 200. Но в словах доул было столько мудрости, что я просто не могла остановиться.

Мою работу опубликовали в рецензируемых журналах – JOGNN – Journal of Obstetrical, Gynecological («Акушерство, гинекология и неонатальный уход»), Midwifery («Акушерство»), Sexuality & Culture («Сексуальность и культура»), Wisconsin Medical Journal («Медицинский журнал Висконсина») и Journal of Perinatal Education («Перинатальное образование»). Также мое исследование включили в первый научный труд о доульской поддержке, Intimate Labour: Birth, Bodies, and Boundaries и в книгу советов для начинающих доул Round The Circle («Замыкая круг»). В 2013 году я стала вести свой блог «Доула для доул», чтобы делиться с практикующими доулами своими исследованиями, к чьей работе они имели прямое отношение. В эту книгу вошли очерки на темы, которые не вписывались в формат рецензируемого журнала.

Какие научные методы вы использовали для сбора и анализа данных? Как вы получили выборку доул?

Я опрашивала большое количество доул в течение долгого времени, что соответствует выбранному мной методу исследования под названием «обоснованная теория»[1]. Работая по методу обоснованной теории, исследователь берет несколько интервью и анализирует, что в них общего, потом берет еще несколько интервью для дополнения уже собранной информации. Цель состоит в том, чтобы расширить границы выборки, включая участников с другими обстоятельствами, опытом или взглядами. Если взгляд или идея не соответствует сформулированной ранее концепции, исследователь вынужден сменить концепцию, чтобы включить в нее новую информацию («анализ негативных случаев»). Только обеспечив достаточное разнообразие, можно отыскать наилучшее объяснение или ответы на вопросы «почему» и «как», а это и есть задача качественного исследования. Когда исследователь, добавляя других участников и иные обстоятельства, перестает получать новые концепции, достигается стадия «насыщения». Наступает время прекратить сбор данных и более глубоко проанализировать уже имеющуюся информацию. На этой стадии ответы уже есть в собранном материале.

В 2002 и 2003 годах я взяла интервью у 28 доул из десяти разных штатов США и двух канадских провинций. Для участия в исследовании нужно было свободно говорить по-английски, присутствовать по крайней мере на 25 родах в качестве доулы или в любой другой роли и не использовать никаких медицинских навыков (к таковым относятся прослушивание сердца плода, измерение кровяного давления, вагинальное исследование для определения раскрытия шейки матки и т. п.).

Эти доулы практиковали и в больших, и в маленьких городах, а также в сельской местности. Две работали по роддомовской программе доул, двадцать шесть занимались частной практикой. Каждая присутствовала на 25–500 родах. Участницы были из разных социальных слоев, принадлежали разным религиям, им было от 28 до 60 лет. Около 80 % были белыми, что для доул того времени было типично (Lantz & Low, 2005). Они учились в разных доульских организациях, примерно у половины были сертификаты.

Потом я опросила родителей, которые приглашали на роды доул (других, не участниц исследования), и несколько раз проанализировала данные. К тому времени у меня уже появилось несколько теорий, но я не чувствовала полного удовлетворения. Мне требовалось больше доул, причем разных.

Я решила опросить также доул, которые работали в роддомах, и родителей, которые пользовались их услугами. Я очень обязана Синди Кербс, дипломированной медсестре и директору программы доул медицинского центра Лексингтона в Колумбии, Южная Каролина. Благодаря ей я смогла пообщаться с его доулами и пациентами. В 2005 году я трижды ездила в Колумбию и опросила шесть штатных доул, двенадцать пар, пять матерей и семь медсестер об их впечатлениях от доульской поддержки в родах.

Потом я взяла пятилетний перерыв в опросах на анализ данных, завершила свою диссертацию и в 2010 году получила докторскую степень. Окончив аспирантуру, я опросила еще десять доул, работавших в трех разных роддомах в Миннеаполисе. Мне нужны были дополнительные данные, чтобы закончить мое исследование о доулах в роддомах и о тех дилеммах, которые у них возникают.

Вы считаете, что эта выборка доул в популяции репрезентативна?

Да. Я считаю, что для своего времени эта выборка репрезентативна. Она соответствует единственному на тот момент исследованию доул, опубликованному в 2005 году (Lantz & Low). В основу этой книги, которая вышла в 2018 году, легли опросы сорока четырех доул, которые я проводила в течение восьми лет. Эти доулы были из разных регионов, оказывали услуги разным слоям населения, работали в разных медицинских учреждениях, они были разного достатка, расы, этнической принадлежности, вероисповедания и возраста, у них было разное семейное положение и разные обязанности при родах. Исследование достигло стадии «насыщения», после чего я протестировала его еще раз. Также в него вошел опрос родителей.

В вашу выборку включены и родители. Это необычно?

Доульство прочно связано с отношениями. Вы не можете быть доулой, сидя в одиночестве в своей комнате. Так что я решила, что исследовать заодно и отношения очень логично. Я хотела выяснить, как ведут себя доулы, взаимодействуя с родителями. Чтобы такое исследование было эффективным, мне нужно было опросить обе стороны – и тех, кто занимается доульством, и тех, кому они оказывают услуги. В этом смысле мое исследование уникально, другого подобного по теме мне видеть не доводилось. Возможно, именно поэтому оно получилось таким глубоким и сильным.

Первыми я опросила десять матерей из трех штатов на Среднем Западе США, из городов и из сельской местности, в возрасте от 25 до 38 лет. Девять были замужем, у двух было по две и более беременностей, закончившихся благополучным родоразрешением. Отцы присутствовали на родах. Эти родители нанимали доул и общались с ними во время беременности и после родов. Большинство посещало курсы для родителей.

Родителей для исследования я отбирала по следующим критериям: матери старше 18 лет, хорошо говорящие по-английски, с неосложненной беременностью без опасных для жизни состояний во время родов, роды первые или вторые. Помимо доулы, на их родах постоянно присутствовал кто-то из близких, поддерживая мать. Во всех случаях доула присутствовала все время родов, не использовала никаких медицинских навыков, новорожденный не нуждался в интенсивной терапии, а кесаревы сечения были только плановыми.

Когда я приехала в Колумбию, Южная Калифорния, я была крайне заинтригована. Большинство родителей, которых я опрашивала, никогда не слышали о существовании доул до приезда на роды в медицинский центр Лексингтон. Медсестра предлагала им услуги доулы и заверяла, что они могут отказаться от них в любой момент, если им что-то не понравится. Некоторые родители выбирали этот медицинский центр именно потому, что хотели рожать с доулой, но не могли оплатить ее услуги. Все родители очень отличались по возрасту, расе, достатку, образованию, были городскими и сельскими жителями, у них было разное количество детей, они хотели разные роды (и получили их), их отношения были оформлены или нет. В этой группе были также одинокие женщины, на чьих родах присутствовал не партнер и не отец ребенка, а еще кто-то из близких.

Вы упомянули об отношениях между доулой и родителями. Можете побольше рассказать, что это значит и почему ваше исследование из-за этого уникально?

В большинстве случаев исследование касается поведения группы людей или личностей определенного типа. При таком подходе уловить все нюансы отношений довольно трудно. Во время учебы я в основном занималась такими темами, как развитие личности и семья, а семья – это всегда отношения. Люди не развиваются сами по себе, мы развиваемся в отношениях с другими членами семьи, в отношениях к самому себе и нашему окружению. Я училась исследовать взаимоотношения, но это не облегчило мне задачу (подобные исследования очень отличаются от психологических, где изучается внутренняя жизнь индивидуума, или социологических, которые в основном посвящены поведению групп).

После первых же интервью мне стало ясно, что я ввязалась в область, которая тесно связана с привязанностью и отношениями между родителями и новорожденным. Связь «мать – доула» и «мать – младенец» участники снова и снова описывали одними и теми же словами. Тогда я поняла, что нужно изучать отношения, а не особенности отдельных индивидуумов. Только так, возможно, я найду ответы, что же делают доулы, как они думают и как они взаимодействуют с родителями и специалистами, чтобы оказывать столь положительное влияние на отношения между всеми участниками родов. На момент написания этих строк я не знаю никого, кто занимался бы чем-то подобным. Эта книга – отражение мудрости всех доул и родителей, о которых они заботились.

Как вы анализировали данные?

Я расшифровывала аудиозаписи интервью. Сначала я делала это сама, а потом наняла профессионального наборщика и только прослушивала запись, проверяла и делала заметки. Я анализировала интервью каждого участника, реплику за репликой, предложение за предложением, и делала пометки на полях. Около половины интервью с доулами были объемом больше тридцати страниц, интервью с родителями обычно занимало около 18 страниц. В каждой реплике я определяла основную мысль и потом группировала мысли из разных интервью. Затем я рассматривала, как каждая мысль соотносится с другими идеями. В былые времена я использовала доску для заметок, стикеры и цветную пряжу, чтобы проиллюстрировать эти взаимосвязи! Когда я писала диссертацию, для этого уже были компьютерные программы. Однако я пользовалась ими только для каталога взаимосвязей и концепций, которые я находила, но не для самого анализа.

Суть обоснованной теории как раз в том и заключается: исследователь использует свои собственные навыки анализа и свое знание о явлении, чтобы разобрать идею на мельчайшие составляющие. Когда, например, я рассматривала идею «Почему нельзя рассказывать о своих родах», мне нужно было определить, не стоит ли за этой идеей какая-то другая, корневая идея. И если да, то мне нужно было добраться до нее и определить, как эта идея повлияла на доул или как она связана с доулами, которые рассказывали о своих родах. Разобрав каждую идею на мельчайшие составляющие и найдя между ними взаимосвязи, я делала шаг назад, изучала обнаруженное с разных точек зрения и таким образом получала представление о явлении в целом. Потом я вновь соединяла все эти составляющие и начинала видеть, как эти идеи взаимодействуют, как влияют друг на друга. Я могла объяснить функцию каждой идеи и то, как она работает. Это самая сложная часть проекта, но мне все же удалось в некоторой степени объяснить «эффект доулы».

Вы тоже доула, это помогало или мешало, как вы думаете?

Определенно помогало 95 % времени! Участники охотнее открывали мне душу и делились более глубокими мыслями, уверенные, что я их пойму. Кроме того, знакомство с предметом делало мои вопросы более осмысленными. Зная, что я доула, родители легче шли на контакт со мной и даже приглашали меня домой. Одна из проблем знакомства с темой изнутри – ощущение, что в целом идеи опрошенных вам близки, а это далеко не всегда правда! Так что я клеила на диктофон стикеры с напоминаниями и постоянно уточняла, что значит для говорящего то или иное понятие и точно ли мы понимаем его одинаково.

Почти двадцать лет доульской работы очень пригодились мне при анализе данных. Когда участница исследования говорила: «Я веду, следуя за ней, и, когда ей что-то нужно, помогаю донести эту потребность до персонала», я понимала, о чем речь. Очень часто участницы рассказывали о каких-то вещах, с которыми сталкивалась и я. Кроме того, благодаря опыту доульства я не зацикливалась на поверхностной информации, а погружалась глубже, что, конечно, в лучшую сторону отразилось на результатах.

Откуда взялись названия ваших очерков или формулировки идей?

Большинство названий – точные слова самих доул и родителей, которыми они описывали свой опыт. Другие названия недостаточно четко отразили бы смысл сказанного. К примеру, «Проявление», «Цели матери становятся целями доулы» и «Быть той, кто нужен» – слова и фразы, которыми сами доулы описывали, как они выбирают стратегию поддержки. Я старалась максимально точно передавать их мысли.

Вы считаете ваше исследование надежным и валидным?

Надежность и валидность – термины, применимые к количественным исследованиям, то есть к сбору данных для проведения статистического анализа явления. Другие важные критерии количественного исследования: его можно повторить, метод исследования прозрачен и соответствует научным стандартам. Количественное исследование хорошо подходит для ответа на вопросы «Сколько?» или «Как часто?» Также оно предлагает статистическую модель для определения ключевых факторов в конкретной ситуации. Но оно не объясняет, что это за факторы и почему они так важны. Для этого вам нужно качественное исследование, подобное этому, а оно оценивается по другим стандартам. Вместо статистической надежности и валидности исследователи, использующие обоснованную теорию, стремятся к достоверности, то есть к определенной степени точности в интерпретации данных. Достоверность качественного исследования, позволяющая оценить его надежность, определяется четырьмя критериями: переносимость[2], правдоподобность[3], подтверждаемость[4] и включенность в контекст[5].

Переносимость оценивает степень, в которой результаты исследования можно применить в ином контексте или обстановке. Правдоподобность означает, насколько результаты убедительны и точно отражают исходные данные, полученные от участников. Подтверждаемость – это степень, в которой другие исследования могут подтвердить эти выводы или интерпретации. Включенность в контекст означает, во‐первых, что исследование можно повторить и получить те же самые основные выводы, а во‐вторых, что исследователю необходимо учесть изменения в себе, в обстановке или в обществе, а также влияние всего этого на результаты. Другими словами, смысл или интерпретация данных могут меняться под влиянием мировых событий или личного опыта, и это нужно учитывать при проведении анализа.

В моей диссертации, выложенной на сайте www.amygilliland.com, подробно изложено, почему исследование соответствует всем этим критериям. В дополнение каждую из концепций подтвердила фокус-группа. В нее вошли доулы, которые не принимали участия в исследовании. Я встретилась с ними, чтобы убедиться, что мои формулировки точно описывают их опыт.

В заключение добавлю: я на 100 % уверена, что выводы исследования и очерки, которые вошли в книгу, точно отражают идеи, переживания и философию доул первой декады XXI века.

Вы опрашивали вашу выборку доул и родителей в 2002–2010 годах. Что изменилось с тех пор и отразится ли это на ваших выводах?

Изменились технологии и акушерско-гинекологическая практика. Вместо сотовых телефонов теперь смартфоны с приложениями. Стало проще поддерживать связь и общаться на расстоянии. Многие знакомы с понятием «доула», больше не нужно долго объяснять, что это значит. Организации доул стали международными. «Большая пятерка» курсов для доул (DONA, CAPPA, ALACE[6], Childbirth International, ICEA) в 2018 году превратилась в список из восьмидесяти с лишним названий на сайте DoulaMatch.net. Доульскую поддержку в родах признал полезной Американский колледж акушерства и гинекологии, людям рекомендуют оставаться дома в первом периоде родов, есть и пить по желанию. Количество кесаревых сечений возросло на 32 %. Выводы исследований на сайте «Данные о родах» (www.evidencebasedbirth.com) теперь доступны каждому. В наши дни, говоря о родах, мы даже произносим слово «удовольствие».

Самые большие изменения, судя по всему, произошли в области оплаты поддержки в родах – теперь это считается услугой, за которую стоит платить. Поддержка в родах стала продуктом свободного рыночного обмена, товаром, который можно купить или продать. Доула стала профессией, теперь мы высокооплачиваемые поддерживающие специалисты, которых уважают во многих смежных областях. Да, это, пожалуй, самое серьезное изменение.

Но изменилась ли суть доульства? Нет.

Изменилась природа нашего труда? Нет.

Изменились потребности людей в родах? Нет.

Изменилась структура взаимоотношений между медработниками и пациентами? Нет.

Появились какие-то дополнительные ограничения, мешающие доулам практиковать? Нет.

Система медицинского обслуживания в Соединенных Штатах как-то изменилась, чтобы повлиять на способы оказания перинатальной помощи? Нет.

Люди по-прежнему нуждаются в напоминании, что у них есть право голоса на родах? Да.

Смысл доульской поддержки в родах, предлагающие и получающие эту поддержку и окружающая обстановка не претерпели существенных изменений. А значит, мое исследование прошло проверку временем.

Список использованной литературы

Creswell J. (1998) Qualitative Inquiry and Research Design: Choosing Among Five Traditions («Качественное исследование и структура проекта: выбираем из пяти традиционных способов»), Sage Publications, Thousand Oaks.

American College of Obstetrics and Gynecologists. (2017) Approaches to Limit Intervention During Labor and Birth («Подходы к ограничению вмешательства в роды»). Committee Opinion, Vol. 687 ACOG.

James K. (2018) Personal communication («Личное общение»): www.doulamatch.net.

Lantz P. M., Low L. K., Varkey S. & Watson R. L. (2005) Doulas as childbirth para-professionals: Results from a national survey («Доулы как помогающие практики в родах: результат национального опроса»). Women’s Health Issues, 15(3), 109–116.

Strauss A. & Corbin J. (1998) Basics of Qualitative Research («Основы качественного исследования»), Sage Publications, Thousand Oaks, CA.

Если доула исчезнет, никто не…

Почему это призвание

Доулой быть трудно. Эта работа заставляет выкладываться физически, истощает эмоционально и создает личные связи, которые влияют на всю жизнь, причем последнего никак не избежать. Доулы многое приносят в жертву ради того, чтобы быть рядом с клиентами. То, как чужие люди запомнят свои роды, им важнее, чем потребности близких. Им платят меньше, чем они заслуживают, их заработки порой едва позволяют сводить концы с концами. Количество клиенток ограничено нашими физическими и психическими возможностями, которые вовсе небезграничны. И все же большинство тех, кто называет себя доулой, не мыслят себя без этой работы. Она дает нам глубокое удовлетворение, отражает нашу суть. Помогать другой женщине в родах, то есть в процессе буквального, физического дарования жизни человеческому существу, – в этом мы видим наше призвание.

Термин «призвание» часто связывают с религией, потому что это чуть ли не самая распространенная ассоциация с этим словом. Но призвание также означает, что мы ощущаем – наша задача взаимодействовать с людьми и улучшать их жизнь. Нам важно, чтобы в нашем присутствии другому было легче пройти его путь. Мы предлагаем не только свои услуги или навыки, но и свою человечность. Доулы, принимавшие участие в моем исследовании, говорили, что это «их страсть», «самое важное в их жизни» и что без доульства им чего-то не хватает.

Десять из шестидесяти опрошенных доул употребили для описания своей работы слово «призвание» или по крайней мере упомянули его. По словам Трейси, «Доульство – это просто часть тебя. Невозможно перестать быть доулой… либо это есть, либо этого нет». А Нэнси поделилась: «Это моя страсть, моя проверка на способность сострадать. В моей реальной жизни я банкир! Но то – карьера, а это то, куда меня влечет». Сэди сказала: «Это в моей душе. Я знала это о себе задолго до первого семинара, на который пришла. Ничто не дает мне столько счастья, несмотря на все трудности».

Но следование этому призванию часто обходится недешево. Я не говорю о пропущенных днях рождения или концертах любимой группы, хотя и это, конечно, важные вещи. Мы платим, держа за руки женщину, которая страдает из-за своих собственных решений. Или женщину, которую недостаточно уважают из-за слишком юного возраста, цвета кожи или плохого владения английским. Мы ВИДИМ, что младенцы – полноценные человеческие существа, обладающие сознанием, и когда на наших глазах к ним относятся бездушно – нам это кое-чего стоит. Мы знаем, что врач находится под давлением системы и выбирает вмешаться в роды ради своей безопасности, не давая процессу идти своим чередом, – и присутствие там в этот момент нам тоже кое-чего стоит. Мы верим в роды, окруженные медиками, которые в них не верят, – и у этого тоже есть своя цена.

Но мы занимаемся этим не из мазохизма. Мы делаем эту работу, потому что готовы платить эту цену. Мы знаем, что можем изменить что-то для матери, для ребенка, для семьи. Мы знаем, что благодаря нашему присутствию врачи и медсестры дадут роженице лишний час, потому что за ней присматривают. Мы знаем, что цена, которую мы платим, – это ничто по сравнению с той пользой, которую от нашего присутствия получают остальные. Мы занимаемся доульством, потому что менять мир к лучшему – наше призвание.

• Наш дух, стремящийся проявиться в этом мире, говорит: «Да!»

• Это твоя роль.

• Служи.

• Добивайся перемен.

• Не падай духом!

• Будто утренний бриз, он шепчет нам: «Стань доулой этому миру, он в этом нуждается».

Еще одна причина бояться родов

Много лет назад я усвоила урок, что спасать людей от последствий их поступков – чаще всего непродуктивно для обеих сторон. Когда дело доходит до присутствия на родах, это бывает нелегко, ведь решения клиентов порой абсолютно точно мешают им получить то, к чему они изначально стремились. Как доула я хочу схватить их за руку и заорать: «Нет! Не-ет… Нет!» И чем больше мы по-человечески сближаемся, тем мне тяжелее… пока я опять не меняю направление мышления. Я напоминаю себе, что трансформации, которые женщина переживает во время беременности и родов, и все те испытания, которые выпадают на ее долю, – часть ее личного духовного пути, и этот путь необходимо уважать. И мне становится легче их поддерживать, морально и физически, какие бы решения они ни принимали.

Несколько десятилетний назад возрос интерес к поискам ви́дения, высшего смысла существования. Вступая на этот путь, полный испытаний и лишений, люди стремятся познать свою силу и свои слабости, отыскать свою внутреннюю суть и наладить связь с Божественным. Часто эти поиски включают и риск для жизни. Джозеф Кэмпбелл много писал о «путешествии героя», о смысле и интерпретациях этого мифа в современном обществе (который сегодня успешно иллюстрируют для нас Фродо и Гарри Поттер).

Только приступая к доульской практике, я заметила, что для современных женщин роды частенько становятся чем-то подобным. Им не нужно отправляться куда-нибудь в глушь ради «поиска ви́дения», они сталкиваются с такими вопросами во время беременности, родов и кормления ребенка. И хотя в нашем обществе идея ритуального путешествия не прижилась, роды вполне могут его заменить.

Роды – личный миф каждой женщины. Признавая и уважая это, мы открываем ей путь к познанию и пониманию себя. Роды – зеркало, в котором она видит себя: как она решает проблемы, взаимодействует с авторитетами, поддерживает себя, о каких своих достоинствах не подозревает, хотя они есть. Роды раскрывают ее отношение к непознаваемым и неопределяемым сторонам человеческого бытия. Ей нужно отдаться процессу, с которым она совершенно незнакома и который не может контролировать. Какой будет ее реакция? Кого она призовет в союзники? Что будет делать в случае осложнений? Как справится с глубинным страхом, если зеркало покажет именно его? Как она переносит боль, как она хочет справляться с ней и как в итоге справляется? Как видит мир ее мать? Где ее собственное место в этом мире?

Каждая роженица, рядом с которой я присутствую, путешествует по уникальному ландшафту. Моя роль – помочь ей найти ее путь, а не подсказывать «верную» дорогу. Я ничего не знаю о ее прошлом и ее внутренних переживаниях, которые в данный момент влияют на ее действия. Мне и не нужно этого знать – я должна верить, что путешествие сложится так, как и должно, наилучшим для нее образом. Этому научили меня женщины – верить, что они отыщут свою правду.

Я не утверждаю, что мне это ничего не стоит. Это не значит, что я молчу; это значит, что я верю ей, верю, что она сообщит о своих нуждах, скажет, чего хочет от меня. Это значит, что в ответ на мое внутреннее «Нет! Нет!» я научилась задавать себе важные вопросы: «Я переживаю за себя или за нее?» Это значит, что я доверяю ей, когда она шепчет: «Кажется, я хочу эпидурал». Я шепчу в ответ: «Тебе нужно об этом поговорить или ты точно решила?» Если она кивает: «Да», я зову медсестру. Я верю, что она ЗНАЕТ, и не собираюсь отнимать у нее право выбора. Сомневаться в ее планах на роды – значит принижать ее способность понять, как ей лучше поступить в данный момент. И мое служение заключается в том, чтобы безусловно доверять ей – главной героине ее собственного путешествия, куда она отправилась в поиске ответов. Она все равно встретится с собой, хочет она этого или нет.

За десятки лет доульской практики я заметила, что женщины часто возвращаются, чтобы рассказать, как много они узнали о себе в родах. Они выяснили, кто они. Они встретились со своими страхами, жили с последствиями своих решений. Когда женщину поддерживают, реально поддерживают без всякого предубеждения, она обязательно понимает, что ей нужно. Мы просто «прибавляем громкость», чтобы другие тоже могли услышать ее голос.