Читать онлайн Выживать, чтобы гонять. Один год в мире «Формулы-1»

Guenther Steiner

SURVIVING TO DRIVE. A Year In The Pit Lane With Formula 1’s Biggest Character.

© Guenther Steiner, 2024

© Самунджян А. А., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2024

Предисловие

Гюнтер Штайнер – без сомнения, один из самых уникальных людей, с которыми я когда-либо имел удовольствие встречаться, не только в автоспорте, но и в жизни.

Чрезмерно честный, обжигающе прямолинейный, местами раздражающе упрямый, необычайно надежный, иногда вдохновляющий, постоянно забавный и, если в комнате нет детей, жуткий матершинник! Даже манера речи Гюнтера уникальна. В конце концов вы знаете кого-нибудь еще, кто говорит, как Гюнтер Штайнер? Я – нет.

Впервые я встретил Гюнтера 22 года назад, когда он работал на Ники Лауду в команде «Формулы-1» Jaguar. Я помню, как подумал после встречи с ним: «Вау, откуда взялся этот парень?» Когда я узнал, что Гюнтер родился и вырос в итальянском городе Мерано на итало-австрийской границе и что до прихода к Ники он несколько лет работал в ралли, все стало ясно. Люди, работающие в ралли, редко стесняются в выражениях, равно как и выходцы из этой части Италии. Он был и остается во многом продуктом как своего народа, так и своего окружения.

Только много лет спустя, когда я работал в Ferrari, Гюнтер обратился ко мне, и тогда я начал узнавать его по-настоящему. У него была мечта создать американскую команду «Формулы-1», и ему нужна была моя помощь.

Гюнтер сам расскажет вам эту историю, но я хочу отметить, что его страсть к проекту и его знание «Формулы-1» и автоспорта были столь же важны для меня и моего желания поддержать его мечту, как и сама концепция. Эта концепция, конечно же, воплотилась в команде Haas F1. И хотя, будучи генеральным директором Formula 1 Group, я должен сохранять нейтралитет, я горжусь ролью, которую сыграл в создании команды.

После того как между нами завязалось деловое сотрудничество, мы с Гюнтером смогли развить дружеские отношения, которые с годами стали только крепче и которые, я думаю, мы оба очень ценим.

Меня иногда спрашивают, думал ли я, что сериал Drive to Survive превратит моего друга из анонимного, но уважаемого руководителя команды в суперзвезду? Правда в том, что, как бы я ни ценил Гюнтера как друга, я ни на мгновение не задумывался о том, какое влияние его личность и характер могут оказать на широкую публику. Или на спорт, если уж на то пошло. Если бы я знал, я мог бы предупредить всех, чего ожидать! Однако факт в том, что шоу создало монстра. Монстра, который, кажется, очаровал полмира и который, я считаю, является настоящей силой добра в нашем спорте.

Как только стало очевидно, что Гюнтер поразил воображение публики, я дал ему один совет – надо оставаться тем, кто ты есть. «Никогда не меняйся, Гюнтер, – сказал я. – Всегда будь собой». Думаю, что он, к счастью, останется таким навсегда.

Надеюсь, вам понравится эта книга.

Стефано Доменикали.Лондон, январь 2023 года

Межсезонье

Вряд ли кого-то удивит, что я начинаю свою книгу с бранного слова. Все, что я хочу вам сказать, – наконец-то этот сраный сезон закончился! Это был кошмар от начала до конца. Я не очень много пью, но сейчас у меня появился соблазн взяться за дело профессионально. Виски, черт побери, со льдом. Вот что мне нужно!

Однако кошмар был не только в этом году. Все дерьмо началось раньше. Думаю, в тот момент, когда нас выгнали из Мельбурна в начале 2020 года. Мы полагали, что через пару недель снова будем участвовать в гонках, но на самом деле впереди ждали месяцы и месяцы неопределенности. Выживем ли мы? Будем ли мы гоняться снова? Никто не знал, понимаете? Не секрет, что было, наверное, четыре команды, которые могли запросто разориться за это время, включая нас. Пит Кролла, наш менеджер, встречался с FIA[1] и «Формулой-1» два или три раза в неделю, и пока он передавал все обратно Джину Хаасу[2] и мне, мы пытались удержаться на плаву. Даже сам спорт какое-то время находился под угрозой, потому что мы не знали, как долго продлится пандемия. Три месяца? Три года? Три, мать их, поколения?

В конце концов «Формула-1» фактически закрылась примерно на 90 дней. Невероятно, если задуматься. Особенно для спорта, который славится постоянным прогрессом. Единственные перерывы, чем-то похожие по формату, – это летние каникулы и Рождество. Но даже во время них на заднем плане происходит много всего. Возьмем меня. Вы думаете, что я отключаюсь на все лето и Рождество? Брехня! У меня есть дела. Однако те 90 дней были довольно дерьмовыми.

«Формула-1» как организация в течение этих 90 дней вела себя правильно – продолжала действовать исходя из того, что в скором времени ситуация может стать лучше. Это означало, что, когда у нас появится возможность сесть в самолет, долететь до трассы и снова начать гонку, мы должны быть готовы к работе. Многие люди упорно трудились, чтобы это произошло, и это был большой риск. Я имею в виду – как долго можно держать двигатель в рабочем состоянии, прежде чем он наконец сгорит или выйдет из строя? Это было нервное время.

Как команда мы должны были провести основательную реструктуризацию, чтобы оставаться в тонусе, а не просто держаться и надеяться на лучшее. Едва ли кому-то это удавалось. Одним из элементов программы «возвращения к гонкам», разработанной FIA и «Формулой-1», было сохранение действующего регламента и на следующий год. Поэтому вместо того, чтобы создавать совершенно новую концепцию автомобиля для следующего сезона, мы должны были развивать существующие болиды. К сожалению, по причинам, которые я очень скоро объясню, наша машина 2020 года была, мягко говоря, не лучшей, и ее развитие до конца 2020-го и в течение всего 2021 года больше походило бы на попытку полировать кусок дерьма. Вместо этого мы приняли решение оставить всё плюс-минус как есть и вложили все силы в разработку новой концепции автомобиля с учетом новых правил, которые вступали в силу.

Здесь я должен отдать должное Джину, потому что он мог легко принять другую точку зрения и сказать: «К чертовой матери все эти игры в солдатиков». Я думаю, многие хотели бы так поступить, учитывая неопределенность, все еще окружающую наш спорт. Даже когда мы возобновили гонки, никто не знал, как долго это продлится. Каждый день мы читали о новых штаммах ковида и работали с оглядкой на то, что, возможно, придется закрыться снова.

За все годы, что я провел в автоспорте, решение слить сезон-2021 было самым трудным из всех, которые я когда-либо принимал. Мы все амбициозные люди, и поэтому выбор быть дерьмом в течение целого сезона идет совершенно вразрез со всем, во что мы верим и кем являемся. С каждым гоночным уик-эндом команда катилась по нисходящей спирали. По прибытии на трассу все старались быть оптимистичными, но затем в течение уик-энда начинали эмоционально тонуть. «Что мы вообще здесь делаем? – спрашивали ребята. – Это дерьмо!» Моя основная работа на протяжении сезона заключалась в том, чтобы столько раз, сколько необходимо, объяснять команде, почему именно мы делаем то, что делаем, и напоминать им, что есть свет в конце туннеля. Или в конце аэродинамической трубы. Видите, я тот еще чертов комик!

«Послушайте, ребята, лучшие времена впереди, – твердил я им. – Вы должны в это поверить». К счастью, они верили и придерживались этого. На данный момент у нас очень, очень дружная группа людей в команде. 60 % наших сотрудников работают с нами более четырех-пяти лет, что, черт побери, круто. Иногда мы можем проседать по форме, но зато нам отлично удается удерживать персонал.

И все же слить сезон-2021 было правильным решением. Я в этом уверен. Джин тоже. В 2020 году, который был для нас нормальным сезоном с точки зрения расходов и развития (но оказался дерьмовым по самым разным причинам), весь наш бюджет составлял примерно 173 миллиона долларов, тогда как у Ferrari было 463 миллиона долларов, а у Mercedes и того больше – почти что полмиллиарда. Это большой разрыв, знаете ли. Даже если бы мы потратили половину отведенного нам времени в аэротрубе на машину 2021 года, мы все равно финишировали бы последними. Зачем нам было это делать? Я в автоспорте уже 36 лет, и иногда нужно просто сдаться обстоятельствам и улучшить ситуацию, когда это возможно.

В 2021 году в рамках новых правил, призванных сделать наш спорт более конкурентоспособным, доля бюджета, критически важная для производительности – проектирование и разработка, производство компонентов и тестирование, – была ограничена 145 миллионами долларов на команду. Для того, чтобы в полной мере извлечь из этого выгоду, мы решили использовать машину 2020 года в сезоне-2021 и вложить как можно больше денег в разработку машины к 2022-му. В названную сумму не входят три самые высокие зарплаты в каждой команде, и это означает, что ребята в Mercedes, Ferrari и Red Bull все еще могут получить преимущество, наняв лучших людей. Или хотя бы троих из них. Окей, пусть так. Все лучше, чем было.

Мы все амбициозные люди, и каждый человек в любой из команд серии, очевидно, хочет, чтобы его команда была успешна. Окей, в ближайшее время мы вряд ли выиграем много гонок. Однако в 2018 году Haas, которая была и остается самой маленькой командой на стартовой решетке, набрала 93 очка и заняла пятое место в Кубке конструкторов. Это неплохо для команды, которой на тот момент было всего три года. Мы не идиоты.

Единственное, что по-настоящему поддерживало команду в прошлом сезоне, – то, что на фоне всего мы разрабатывали машину, которая, как мы надеемся, снова сделает нас конкурентоспособными в 2023 году. До сих пор в истории нашей команды было два многообещающих сезона – в 2016-м и 2017-м, охренительный сезон-2018, довольно сложный сезон-2019, дерьмовый сезон-2020 и мертвый сезон-2021. По три с каждой стороны. Чертовски многое зависит от того, чего мы пытаемся достичь прямо сейчас. Не говоря уже о том, что будет дальше.

В любом случае, через несколько часов я лечу в Италию, так что мне пора. Чао!

Если бы я получал по доллару от каждого, кто интересуется моим мнением о том, что произошло между Льюисом[3] и Максом[4] в Абу-Даби за последние шесть дней, я смог бы переманить Эдриана Ньюи! Хотя я бы даже не стал пытаться: он слишком крут для меня. После гонки я провел несколько дней в гостях у мамы, и каждый, кого я видел в городе, хотел знать, что я думаю. «Почему вы спрашиваете меня? – говорил я. – Я был слишком занят: мое внимание было приковано к русскому, который не финишировал в гонке, и немцу, который был на четырнадцатой позиции».

Но вам, наверное, интересно, что я все-таки думаю, да? Ну, это определенно было очень странно. Я помню, как сидел на пит-уолле, слушая приказы директора гонки, и думал: «Что, черт возьми, здесь происходит?» Тогда это не укладывалось у меня в голове, однако в то время я не знал всех фактов. Впрочем, все это было очень занимательно. У бедного Тото[5] чуть не случился чертов сердечный приступ!

Слушайте, в конце концов обе команды выиграли чемпионат мира, и это хорошо для них. Red Bull выиграл в зачете пилотов, а Mercedes взял Кубок конструкторов. Я забрал бы любой из трофеев. Mercedes не протестовал, так что проехали. Двигаемся дальше.

Последние несколько дней принесли мне огромную пользу. Я из тех идиотов, у кого стакан наполовину полон, поэтому, как только закончились непосредственные переживания по поводу этого сезона, я начал волноваться о следующем. Большинство людей считает, что после окончания сезона мы сразу расслабляемся. Чушь собачья! Я расслабляюсь только тогда, когда моя машина и мои гонщики работают хорошо, то есть я не делал этого уже более трех лет!

Сейчас я могу думать лишь о новой машине, и все первые признаки внушают мне осторожный оптимизм. Разумеется, я еще не знаю, что сделают другие команды, и это заставляет меня нервничать. Однако вчера я был в Маранелло, чтобы посмотреть, как идут дела, и все выглядит хорошо. Этим парням тоже было нелегко, они застряли в офисе в Италии, в то время как их команда творила дичь. Из-за всех ковидных ограничений я не мог приезжать туда так часто, как обычно. К тому же, когда я говорю с ними и шучу, они не работают, а мне не хотелось бы их отвлекать. Особенно сейчас. К счастью, наши бригады в Маранелло и Банбери в Великобритании сумели сохранить голову и, так же как и я, они сосредоточены на том, чтобы снова сделать нас конкурентоспособными.

Я собираюсь провести Рождество в нашем доме в Италии, а это значит, что я не буду путешествовать три недели. Такое случается не очень часто. Но я точно буду работать, по крайней мере до 23-го числа. Неделя между Рождеством и Новым годом – одна из немногих в году, когда по работе почти ничего не происходит, поэтому мне придется расслабиться. Раньше я пытался начинать новые проекты в течение этой недели, каждый раз безуспешно. Мне говорили что-то вроде: «Да, я свяжусь с тобой завтра», – но никто никогда этого не делал.

Еще одно большое различие – потенциальное преимущество – между прошлым и следующим сезонами заключается в том, что в следующем году у нас будут два гонщика, которые уже не новички. Нам приходилось сильно осторожничать, чтобы не быть с ними слишком строгими, особенно с нашей тогдашней машиной. Однако следующий год должен предоставить им большие возможности, и мы посмотрим, на что они способны. В 2021-м, за исключением пары раз, всё, за что они действительно могли бороться, – это 19-е или 20-е места[6]. В следующем году, я думаю, все будет по-другому, и это значительно повысит требования команды к ним. В конце концов они хорошо оплачиваемые сотрудники, которые, черт возьми, должны работать. Никакой пощады!

На кой черт кто-то просит интервью о «Формуле-1» за пять дней до Рождества? Этим людям заняться больше нечем? У них нет своей сраной жизни? «Лучше не задавать вопросов о только что завершившемся сезоне». К счастью, он хотел поговорить о том, как создавалась команда Haas. На самом деле это довольно интересная история, поэтому я могу вам сейчас ее рассказать.

Вы помните тот период в «Формуле-1», когда крупные производители, такие как BMW, Honda и Toyota, начали уходить из спорта? Это вызвало опасения, что команд может не хватить, поэтому началась дискуссия о клиентских и третьих автомобилях. Все это ни к чему не привело, и тогда они начали открывать лицензии. Одна из поступивших заявок была от команды под названием USF1, которая базировалась недалеко от того места, где сейчас находится Haas в Северной Каролине. Заявку подали в июне 2009-го, и они должны были начать выступать в следующем году после этого.

Команду создали инженер Кен Андерсон и журналист и менеджер Питер Уиндзор. В какой-то момент после того, как их заявка была принята, Питер связался со мной по поводу работы: он хотел, чтобы моя композитная компания сделала кое-что для них. Вот так мы и познакомились. Вскоре после этого мне позвонил Берни Экклстоун[7]. Он был обеспокоен тем, что USF1 не будет готова к сезону 2010 года, и хотел знать, что я думаю. Сначала я мало что мог ему сказать, но через несколько месяцев стало ясно, что в январе команда не будет готова к тестам.

– Без шансов, Берни, – сказал я. – Они, мать вашу, вообще не вдупляют.

Берни публично высказал свои опасения в декабре 2009 года, а в феврале 2010-го Чарли Уайтинг[8] посетил штаб-квартиру USF1 для проверки. Через несколько дней он подтвердил, что, по его мнению, они не смогут соревноваться, и на этом все закончилось.

Как бы то ни было, один из главных инвесторов команды, основатель YouTube Чад Хёрли, позвонил мне после того, как все развалилось, и спросил, есть ли какой-нибудь способ вывести американскую команду на решетку в 2011 году. Сначала я хотел просто бросить трубку, поскольку USF1 потерпела такое фиаско. А потом у меня появилась идея. Хоть обреченная команда HRT даже близко не была готова к сезону, у них имелась машина на довольно продвинутой стадии. Поэтому я позвонил Чаду и предложил ему связаться с компанией, которая строила автомобиль, и попробовать купить ее.

– Но я их не знаю, – сказал Чад.

– Понимаю, – ответил я. – Зато я знаю.

Видите? Я совершенно незаменим. Как мир обходился без меня до моего рождения, я понятия не имею.

– Дай мне переговорить с владельцем, – сказал я. – Он мой хороший друг.

В итоге Чад отправил меня в Европу, чтобы посетить компанию лично и посмотреть, реалистична ли моя идея. Встречи прошли хорошо, но прежде чем отчитаться перед ним, я хотел узнать мнение кого-нибудь, кто был в спорте. Лучшим человеком для этого был мой старый друг и земляк-итальянец Стефано Доменикали, который тогда руководил Ferrari в «Формуле-1». Он пригласил меня на обед в Маранелло и поделился своим мнением.

– Ты не вывезешь это, Гюнтер, – сказал он. – Весь проект – полный бардак. У тебя хорошая репутация в спорте, так что не порти ее. Отпусти и забудь.

После этого у меня было несколько встреч с Берни по поводу возрождения проекта, но уже на следующей неделе я позвонил Чаду и сказал ему закругляться.

– Там чертов бардак, – сказал я. – Тебе решать, Чад, но на твоем месте я ушел бы.

Так и произошло.

Прошло несколько недель, и, хотя первоначальный проект захлебнулся, идея американской команды «Ф-1» все еще была хорошей. Не только для тех, кто сумел бы сделать ее успешной, но и для спорта в целом. Пришло время снова позвонить Стефано.

– Что в Ferrari думают о создании клиентской машины для новой команды? – спросил я. – И, если бы они захотели, продали бы они ее мне? При условии, что я найду инвестора.

– Нет проблем, Гюнтер, – сказал Стефано. – Ты приведешь мне нужных людей, и я продам тебе машину.

Затем мне пришлось составить бизнес-план. Без юристов, без хитроумных трюков. Были лишь простая презентация в PowerPoint и высокий уродливый итальянец с чертовски огромным ртом.

«Хорошо, – в один прекрасный день сказал я жене. – Теперь мне нужен только миллиардер».

Пару недель спустя я столкнулся с Джо Кастером, которого знал еще со времен участия в НАСКАР. Он руководил командой Stewart-Haas Racing, и мы проболтали больше часа, поскольку не виделись несколько лет. Вернувшись вечером домой, я понял, что упустил возможность. Владелец его команды, Джин Хаас, был именно тем человеком, с которым я хотел встретиться, поэтому я сразу же позвонил Джо, чтобы узнать его мысли на этот счет.

– Как ты думаешь, мистер Хаас может заинтересоваться? – спросил я, рассказав ему о своей идее.

– Давай встретимся за кофе, – ответил Джо. – Ты можешь сделать презентацию для меня, и, если я решу, что Джин может заинтересоваться, я передам ее ему.

Пару дней спустя мы с Джо встретились в Starbucks в Мурсвилле, где базируется множество команд НАСКАР. Я показал свою презентацию.

– Довольно интересно, – сказал Джо. – Окей, давай я покажу это Джину. Я свяжусь с тобой, когда он ее посмотрит.

Знаете, для меня это не был проект на полную ставку. Так, просто хобби. Впрочем, презентация выглядела убедительной благодаря тому, что за мной стояли Ferrari. Неплохая отправная точка.

Ровно через месяц Джо Кастер позвонил мне и сказал, что Джин Хаас приехал в город на гонку НАСКАР в Шарлотте.

– Джин хочет с тобой познакомиться, – сказал Джо. – Давайте все вместе поужинаем.

Именно тогда проект начал оживать, поскольку интерес Джина превратил его из идеи в то, что действительно могло произойти. «Что, если он на самом деле скажет “да”, – помню, думал я. – Господи Иисусе!»

Я так и не понял, как прошел ужин. Джин не произнес ни слова, что, как я знаю теперь, для него норма, а я выдал около миллиона слов, что всегда было нормой для меня. Это единственное, в чем я когда-либо был хорош, и за всю чертову ночь я, кажется, ни разу не сделал паузу, чтобы глотнуть воздуха. Однако Джин не заснул, не встал и не ушел. Хороший знак.

Прошло несколько недель, а мне так никто и не звонил. «Должно быть, я все испортил, – подумал я. – Ну ладно, вернемся к чертежной доске». Затем, еще примерно две недели спустя, Джин совершенно неожиданно набрал меня и попросил дополнительную информацию. При этом он так и не сказал, заинтересован он или нет, и не дал никаких комментариев по поводу презентации. Лишь задал пару вопросов, которые мы обсудили за пять минут.

В течение следующих нескольких месяцев Джин стал звонить все чаще и чаще, а позже мы стали встречаться в его офисе, когда он бывал в городе. Это продолжалось больше года, и хотя он редко чем-то делился (Джин Хаас мог бы стать отличным игроком в покер!), тот факт, что он задавал так много вопросов, как будто бы говорил о его заинтересованности в проекте. Еще через шесть месяцев настал момент, когда мы с Джином должны были либо посрать, либо слезть с горшка. Предложение Стефано не могло лежать на столе вечно, нужно было действовать.

– Хорошо, Гюнтер, давай сделаем это, – наконец сказал Джин очень тихо. – Кстати, как ты собираешься получить лицензию?

Отличный вопрос!

– Не беспокойся об этом, – ответил я. – Я достану тебе твою сраную лицензию, Джин.

Знал ли я наверняка, что смогу ее получить? Конечно, нет. Я бы делал все наобум, как типичный итальянец.

Я мог быть в хороших отношениях с такими людьми, как Берни и Чарли Уайтинг, но в вопросе получения лицензии это не имело никакого значения.

– Найди себе юриста, – говорили они. – Он понадобится вам, когда дело дойдет до заявки на лицензию.

– На кой черт мне юрист? – спрашивал я. – У меня есть Гюнтер.

Оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, должен был последовать их совету, но тогда я думал: «Нет, к черту юристов!» На тот момент я не хотел просить у Джина денег и был уверен, что справлюсь без них. Думаете, я помешан на контроле? Конечно, так и есть! Я определенно в этом лучший.

А если серьезно, то мне реально помогло наличие большого числа контактов в «Формуле-1» (о том, как я попал в «Ф-1», расскажу позже). К тому же, в отличие от дня сегодняшнего, я нравился некоторым людям и у меня была довольно хорошая репутация. Первым, кому я позвонил, был мой бывший босс Ники Лауда[9]. Если кто-то и мог убедить Берни и FIA выдать нам лицензию, так это он. Ники тоже нравилась идея создать американскую команду «Ф-1», и это вроде как должно было помочь.

Через несколько дней после разговора с Ники я уехал по делам в Европу, и однажды ночью, когда я крепко спал в своем гостиничном номере, у меня зазвонил телефон. «Кто это, черт возьми?» – проворчал я, глядя на экран. Номер был незнакомым, однако я все равно ответил.

– Да, кто это?

– Гюнтер, это Ники. Я в Индии с Берни. Он сейчас здесь со мной, а ты говоришь по громкой связи. У него есть несколько вопросов о твоем заявлении на получение лицензии.

– Правда? – спросил я, пытаясь встать с кровати и чуть не упав при этом на задницу. – Хорошо, да, Берни. Спрашивайте.

В два часа ночи мне пришлось объяснять Берни Экклстоуну наш бизнес-план. Думаю, разговор продолжался часа полтора. Однако благодаря нему Берни проникся идеей, а для начала это было отлично. После этого у меня был подобный разговор с Чарли Уайтингом, который являлся моим хорошим другом, а затем с Жаном Тодтом, занимавшим в то время пост президента FIA. Я не очень хорошо знал Жана, но при содействии таких людей, как Стефано, которые замолвили за меня словечко, он тоже положительно оценил идею.

Что же насчет нашего бизнес-плана? Итак, первоначально он состоял в том, чтобы использовать детали Ferrari с прошлого года.

– Но как мы можем быть конкурентоспособными? – спросил Джин. – Прошлогодние коробки передач, прошлогодние двигатели, прошлогодняя подвеска. Мне это не нравится. Они должны быть теми же, что у Ferrari сейчас.

В конце концов мы пошли к Стефано и Маттиа Бинотто[10], который тогда был главой отдела двигателей в Ferrari, и прямо спросили их, можем ли мы получить те же детали, которые они используют.

– Ну, в правилах нет никаких запретов на это, – сказал Стефано. – Конечно, почему бы и нет?

На самом деле для Ferrari это был даже более выгодный вариант, поскольку им не пришлось бы производить слишком много деталей. Это имело смысл. Таким образом родился наш бизнес-план. Вообще я думаю, что именно Стефано конкретизировал концепцию, которая в итоге стала известна как команда-сателлит.

Сегодня это не сработало бы, но тогда количество деталей, которое клиентская команда могла купить у команды-производителя, не было регламентировано FIA по той простой причине, что об этом никто никогда не задумывался. В то время подобные вещи обсуждались, и для того, чтобы не стать еще одним Caterham или HRT, мы должны были мыслить иначе. Либо у команды заканчиваются деньги, как у этих двух, либо у их инвестора заканчивается энтузиазм. Джин и я хотели быть конкурентоспособными. С его деньгами, которые находились в нашем распоряжении и по количеству были сопоставимы с бюджетом вышеназванных команд, концепция команды-сателлита была единственным решением. В итоге в выигрыше оказывались все: «Формула-1» получала новую команду с менее рискованным будущим, чем у тех, что обосрались в последние годы, мы получали конкурентоспособную машину и поддержку производителя (причем довольно хорошего), а Ferrari получала нового клиента, который, в отличие от некоторых, мог вовремя оплачивать чертовы счета. Что в этом плане могло не нравиться? Впоследствии многие в спорте жаловались, но кого это волнует? Невозможно устраивать всех и всегда. Все, что мы сделали с помощью Стефано и Ferrari, – воплотили в жизнь хорошую идею, которая никому раньше не приходила в голову.

Несмотря на первоначальный позитивный настрой, до получения лицензии было далеко. Охренеть как далеко. Как я уже сказал, в последнее время многие команды ушли из спорта, поэтому нам пришлось доказывать FIA, что мы с Джином настроены серьезно и не уйдем со сцены через несколько месяцев. Фиаско USF1 заставило их нервничать, и мы могли понять почему.

В первую очередь мне необходимо было подать в FIA то, что называлось запросом на выражение заинтересованности. Я не знаю, нужно ли делать подобное сейчас, но в целом этот документ был просто кратким описанием того, кто стоит за вашей заявкой, и он позволял вам перейти к следующему шагу – подаче самой заявки. Сумма оплаты за ее подачу составляла 150 000 евро. Взнос был невозвратным. Дерьмово в случае неудачи. Очевидно, такая система работала как защита от чертовых мошенников. Однако если ваша заявка была успешной, вы получали право представить свои идеи на рассмотрение жюри FIA.

Должен признать, моя задница сильно потела, пока мы ждали подтверждения. Однако в конце концов все получилось, и поэтому меня, Джина и Джо Кастера пригласили в Женеву, чтобы провести полную презентацию в FIA. Здесь, вероятно, следовало бы проконсультироваться с юристом, но к тому моменту было уже слишком поздно. Презентация длилась более двух часов и представляла собой просто набор тезисов, которые я проговаривал один за другим. Плана выступления у меня не было. Я знал предмет вдоль и поперек и потому импровизировал. Многие считали меня сумасшедшим, но запоминание заранее подготовленного текста потребовало бы от меня слишком много концентрации. Я чемпион мира по разговорам, помните, все просто и ясно. Так что дайте мне, сука, говорить!

После завершения презентации Джин спросил меня, как, по моему мнению, мы справились.

– Ты все еще думаешь, что мы получим лицензию? – спросил он.

– Честно говоря, не знаю, Джин, – ответил я. – Это решать комиссии. Однако мы сделали все, что могли.

Как раз тогда я получил текстовое сообщение от члена жюри FIA. Я предпочел бы не говорить, кто его отправил, но сообщение было следующим: «Твою мать, Гюнтер. Никто не может извергать словесный понос так, как ты! Если вы не получите лицензию после этой презентации, никто не получит!»

– На самом деле, Джин, – сказал я. – я совершенно уверен в успехе.

Счастливого Рождества!

Удивительно, но вы можете купить онлайн футболку с моим лицом и надписью: «Мы выглядим как кучка дрочил». Стюарт Моррисон, наш директор по связям с общественностью, говорит, что я произнес это в шоу Netflix Drive to Survive[11].

– Разве ты не помнишь, Гюнтер? – спросил он меня.

– Я даже не могу вспомнить, что ел на завтрак, Стюарт, не говоря уже о том, что я сказал в телешоу, которое никогда раньше не видел. Вопрос в другом: почему я не получаю денег за эти футболки?

На самом деле это хороший вопрос.

Я не смотрел ни одной серии Drive to Survive и, вероятно, никогда не посмотрю. Не потому, что я против или что-то в этом роде. Если бы я был против, я бы не снимался в нем. Я думаю, что люди проделали невероятную работу по продвижению «Формулы-1», особенно в Америке. Однако я боюсь, что если я все же посмотрю шоу, мне могут не понравиться некоторые аспекты моего поведения, и я попытаюсь изменить их. Я знаю, что не всем нравлюсь, но на самом деле мне нормально оставаться тем, кто я есть. Если вам это не нравится – ну, дерьмово.

Некоторые до сих пор думают, что Drive to Survive — целиком или частично постановка. Позвольте вас заверить: это не так. То дерьмо, которое я несу, заранее не заготовишь. Это нереально! Я знаю, что это заезженная поговорка, но товар лицом. По крайней мере, это про меня. Некоторым это нравится, и это здорово (вероятно, в какой-то момент им потребуется психиатр), а некоторым нет, и это нормально. Серьезно: мне в любом случае насрать. Я просто иду на работу, как обычно, иногда появляется съемочная группа, которая задает мне вопросы и мешает. Я всегда стараюсь ответить максимально честно, после чего ухожу и продолжаю работать. Для меня все просто.

Люди, которые смотрят Drive to Survive, чаще всего спрашивают меня, ругаюсь ли я так же в реальной жизни. Хотите верьте, хотите нет, но у меня есть фильтр, поэтому, если я окажусь в комнате с детьми или кем-то еще, я попытаюсь не материться. Пару раз скажу «дерьмо» тут и там. Ничего серьезного. Однако в моей рабочей среде все по-другому. Я научился говорить по-английски в раллийной команде, а в ралли, черт возьми, ты не ругаешься матом – ты на нем разговариваешь. Без вариантов.

Может быть, вы слышали, но, кажется, в 2019 году одна фанатка «Формулы-1» по имени Ана Колина купила мне ящик для ругательств. Мы были в Баку, и она просто пришла с ним в наш офис. Я не помню, сколько денег я положил туда в 2019 и 2020 годах, но в 2021-м там было почти пусто. Я ругаюсь только тогда, когда чем-то взволнован, а поскольку в том году мы не были конкурентоспособными, причины для волнения практически отсутствовали. Если бы она купила мне ящик для ругательств в начале сезона-2018, в конце него я смог бы отправить всю команду в чертов круиз.

Рождество было очень тихим. По-хорошему тихим, как сказала бы моя семья. Если вы спросите меня – ну, такое себе. Иногда я не против тишины и покоя, но в меру, иначе начинается какое-то безумие. Я называю это «прекращением огня», и в «Формуле-1» оно происходит каждый год в одно и то же время. Я привык получать 100–150 писем в день, а на этой неделе их пришло около 15. Черт, я даже не знаю, живы ли все эти люди?!

Единственная важная новость от Haas за рождественский период состоит в том, что наша новая машина VF-22 прошла один из краш-тестов 23 декабря. На самом деле в проваленном краш-тесте нет ничего страшного. Тут проблема скорее психологического характера, поскольку ответственные люди – в нашем случае это технический директор Симоне Реста и его команда – стараются развиваться и смотреть только вперед. Если автомобиль не проходит краш-тест или любую другую проверку, это заставляет их задуматься о том, что было сделано раньше, оглянуться назад. Помимо выполнения работы, нет ничего хорошего в необходимости делать что-то во второй раз. В итоге у вас просто останется меньше денег и времени.

Симоне перешел к нам в январе прошлого года из Ferrari, где он руководил разработкой шасси. Он стал первым техническим директором Haas, и проект VF-22 начался практически параллельно с его приходом.

Кстати, тест проводился не на полном монококе и даже не на его половине. На самом деле это были только боковые понтоны машины. Их испытания определяют, где монокок необходимо укрепить и усилить перед проведением финального краш-теста. Из-за характера аварии Романа Грожана[12] в Бахрейне в 2020 году испытания стали более строгими, и FIA увеличила ударную нагрузку, которую должны выдерживать монококи, с 20 килоньютонов (ньютоны – единицы силы) до 30. Это довольно большой шаг.

В процессе создания новой машины «Ф-1» нужно поставить галочки буквально на тысяче пунктов, и успешные тесты подарили всей команде небольшой предрождественский заряд уверенности. Особенно техническому отделу. Ведь теперь все, что им нужно сделать, – построить эту чертову машину!

Еще одной небольшой новостью от Haas за Рождество было подтверждение, что Мик Шумахер станет резервным пилотом Ferrari на 2022 год. Кажется, на 11 гонок, а в остальных эту роль на себя возьмет Антонио Джовинацци. Конечно, для нас это не было неожиданностью. Нечто подобное всегда может произойти, если вы нанимаете гонщика из головной команды, и мы с Маттиа говорили об этом несколькими неделями ранее. Похожая схема применялась на практике в прошлом сезоне, когда в Mercedes у Льюиса подтвердился ковид и его заменил Джордж Расселл. Видно, что Ferrari ценит Мика, и это хорошо. С тех пор, как он присоединился к нам, мы передавали им информацию о его успехах, и они довольны тем, как идут дела. Если Мика когда-нибудь вызовут подменить Шарля или Карлоса, его место займет Пьетро Фиттипальди. Мы подтвердили его непосредственно перед Абу-Даби, и для Пьетро это отличная новость, поскольку у него появляется больше шансов сесть за руль. Все хорошо.

Я до сих пор не знаю, чем мы займемся на Новый год. Впрочем, едва ли это будет что-то бурное и активное. Я слишком стар, чтобы напиваться и выпадать из жизни на целый день. В моем возрасте следующего дня у вас может и не быть! Наверное, мы пойдем гулять в горы, но кроме этого я буду отдыхать в подготовке к наступающему году и, что более важно, новому сезону.

Окей, увидимся по ту сторону экрана.

14:00

Че как! Добро пожаловать на Дикий Запад.

Мы вылетели из Италии в Северную Каролину 4 января, и, кроме одного дня в Лос-Анджелесе – я расскажу о нем через секунду – я теперь никуда не поеду до начала следующего месяца. Жалко жену и дочь. На самом деле большинству людей, которые меня знают, жаль моих жену и дочь! К счастью для них, наша штаб-квартира находится недалеко от ранчо, в городке под названием Каннаполис. Однако я должен быть осторожен. Ковид бушует, так что мне лучше по возможности работать из дома.

В понедельник на этой неделе я покинул дом в пять утра и улетел из Шарлотта в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Джином. Обратно в Шарлотт я вылетел в 23:45. Это 8000 километров в обе стороны.

Из-за разницы во времени я приземлился в Шарлотте в 7:15, и голова у меня была ни к черту. Мне удалось поработать несколько часов, но к полудню у меня двоилось в глазах. Хотя подобное для меня вполне нормально. Путешествия, конечно, а не двоение в глазах.

Итак, какие новости от Haas? В данный момент все еще довольно спокойно, однако механики должны отправиться в Италию где-то на следующей неделе. Их немного, но это все, что нам сейчас нужно. Я только что разговаривал по телефону с Аяо Комацу[13], нашим главным инженером. В настоящее время он разрабатывает программу симулятора, которую мы будем использовать в Италии на старом симуляторе Ferrari (они только что построили новый). FIA ясно дала понять, что используемая нами программа должна быть отдельной, чтобы избежать утечки данных. Они явно нас защищают, ведь я тоже не хочу, чтобы у Ferrari был доступ к нашим чертовым секретам!

Первая сессия на симуляторе должна состояться с тест-пилотом в начале февраля. Причина, по которой мы не используем основных пилотов на этом этапе, заключается в том, что какие-либо сбои или проблемы с программой могут их запутать. После первых сессий мы обсудим, когда пригласить основных гонщиков, но, надеюсь, это произойдет скоро.

Управление ожиданиями вашего пилота имеет решающее значение на этом этапе, особенно если речь идет о молодых и неопытных гонщиках вроде Мика и Никиты. Как и следовало ожидать, они отчаянно хотят попасть на симулятор, и мы запросто могли бы сказать: «Конечно, какие вопросы. У нас все будет готово к этой дате». Если вы не можете сразу показать нужный результат, вы заставите гонщика волноваться и сомневаться в команде. Это нездорово. Лучше всего донести до них, что вы делаете все возможное, а затем пригласить их только тогда, когда вы будете знать наверняка, что все в порядке. Казалось бы, ничего сложного, но у каждого пилота есть менеджеры и помощники, лоббирующие их интересы, и если вы уступите и просто скажете им то, что они хотят услышать, вы попадете в беду.

Я не скажу об этом гонщикам, но мы с Аяо надеемся, что у нас получится дать Мику и Никите протестировать что-то перед тем, как мы отправимся в Барселону. Не знаю, насколько это будет хорошо, но Аяо и ребята делают все возможное.

Кроме того, единственная вещь, о которой я действительно должен сообщить, это некоторые проблемы со сборкой шасси. Впрочем, ничего серьезного. Если бы у нас вообще не было никаких проблем на данном этапе, я бы волновался. А так я понимаю, что мы прогрессируем. Отдел закупок сейчас работает на износ. В это время года трудно найти поставщиков. Конечно, иногда это бесит, однако совершенно точно видно, что отрасль занята и у нее много работы. Я люблю, когда все заняты.

Новый президент FIA Мохаммед Бен Сулайем скоро проведет встречи со всеми командами, включая нашу. Он хочет узнать, как обстоят дела и что люди думают о будущем «Формулы-1». Что-то вроде проверки пульса. Я знаю Мохаммеда Бен Сулайема еще со времен ралли, то есть довольно давно. Он хороший парень. У каждого президента FIA своя собственная повестка и свои представления о том, что они хотят изменить. Я знаю, что Мохаммед очень интересуется автоспортом. Он 14-кратный чемпион Ближневосточного чемпионата по ралли FIA, так что в этом нет ничего удивительного. Сильной стороной Жана Тодта было развитие спорта, и на момент своего вступления в должность президента он был именно тем, в ком нуждалась FIA. У каждого есть свои сильные стороны, знаете ли. Как бы то ни было, где-нибудь далее по ходу рассказа мне придется упомянуть о своих днях в ралли. Посмотрим.

Я только что разговаривал с Симоне в Италии; шасси должно быть на сборочной площадке Dallara в понедельник на следующей неделе. Мастерская, IT-система и склады уже готовы, так что мы настроены на работу. Dallara — производитель гоночных автомобилей. Мы работаем с ними с 2016 года, и это отличная компания. Основными областями, в которых мы сотрудничаем, являются аэродинамика, динамика автомобиля, а также проектирование и структурный расчет шасси. Еще они помогают нам объединить различные компоненты с двигателем и трансмиссией. У нас хорошие отношения, я знаю владельца компании Джанпаоло Даллару[14] уже несколько десятилетий. Проблемы начнутся сразу после того, как они приступят к сборке, но это нормально. Не самое мое любимое время года, но одно из. Именно тогда все наши мечты начинают обретать форму.

Помимо того, что происходит в Италии, большую часть моего времени на этой неделе занимал бюджет. Прошу прощения, вернее будет сказать: «То, что погружало меня в сон на этой неделе!» Это пресловутое неизбежное зло, и всю неделю я мотался туда-сюда для согласования вопросов с советом директоров. Безумно скучно, если честно, но я хотя бы знаю, что это подходит к концу. Большая активность начнется через неделю. Как только команда начнет сборку автомобиля, мой телефон станет разрываться от жалобных телефонных звонков и писем с вопросами, почему у нас нет того или другого. Половина моей жизни связана с подобным дерьмом, но знаете что? Мне это нравится. Почему? Потому что без нытья ничего не происходило бы, следовательно, мне было бы нечего делать. Все чертовски просто.

14:00

Сегодня я очень взволнован, потому что завтра я лечу во Флориду на «24 часа Дейтоны»[15]. Марафон начинается в субботу днем и заканчивается в воскресенье. Я еду только на день (это всего лишь двухчасовой полет), и, если быть совершенно честным с вами, основная цель, ради которой я лечу туда – встретиться с друзьями. Кевин Магнуссен будет за рулем, и это здорово. Я не видел его с тех пор, как он ушел из Haas. Надеюсь, он все еще со мной разговаривает. Мне также нужно написать Роману и выяснить, будет ли он там. В гонке Роман не участвует, однако он живет в Майами, так что нельзя знать наверняка. Это всего в четырех часах езды – сущие пустяки для Америки. Мы втроем могли бы воссоединиться! Нет, серьезно, я скучаю по этим парням. Мы чертовски много пережили вместе.

С тех пор, как Роман ушел, его дела в «Индикаре» шли очень хорошо. Должен признаться, было немного неожиданно видеть, насколько он сходу быстр, ведь это на самом деле непросто. Этими штуками действительно нужно уметь управлять. Сначала я думал, что ему будет тяжело, но он доказал, что я ошибался. То, что у этих машин нет гидроусилителя руля и ими сложнее управлять, вероятно, нравится Роману. Я всегда говорил, что при удачных обстоятельствах Грожан мог бы стать чемпионом мира. Ему просто так и не повезло получить ту самую машину. Кроме того, его плохие дни были действительно плохими. Вероятно, можно было бы сказать то же самое о многих гонщиках: они могут победить любого в свой лучший день, просто их день наступает недостаточно часто. Роман также иногда слишком старался. В конце концов, гонщик не может восполнить недостаток автомобиля. Или, по крайней мере, не в какой-то значительной степени. Раньше он пытался выжимать из машины невозможное, и в такие моменты что-то обязательно шло не так.

Кевин был очень молод и незрел, когда пришел в «Формулу-1», и, на мой взгляд, ему было бы полезно еще один год поработать с наставником. Кроме того, я думаю, что он изначально попал в неправильную команду. Магнуссены[16] – олдскульные гонщики, и им нужно немного свободы. McLaren никогда не собирался давать ее Кевину, и я полагаю, что это сдерживало его. Потом его репутация ухудшилась, а затем он ушел на год. Когда подобное происходит, особенно в таком юном возрасте, вы неизбежно теряете немного уверенности в себе. Вот почему, как мне кажется, он так хорошо подошел нам. Мы дали ему необходимую свободу и поддержали его. Знаешь, пока ты хорошо ездишь, я дам тебе столько свободы, сколько тебе угодно. Пока ты делаешь в точности то, что я говорю, и не разбиваешь, мать твою, машины!

Я действительно надеюсь, что нам троим удастся поболтать. Если это случится, мы потратим 20 минут на воспоминания, а затем Кевин и Роман в течение часа будут стебать меня. Точно вам говорю. Они в этом мастера.

Люди часто спрашивают меня, чем я люблю заниматься в свободное время, и когда я говорю им, что люблю летать на самолетах и смотреть автомобильные гонки, они не могут в это поверить.

– Ты идешь на гонку? Ты под наркотой?

– Но я больше ничего не знаю, – говорю я им. – Что мне еще делать?

Конечно же, мне нравятся и другие вещи. Однако в моей жизни, кроме автоспорта, нет ничего, что заставило бы меня сесть в самолет или купить билет. Я не один такой. Автоспорт захватывает твою жизнь, и я никогда не знал ничего другого. С 1986 года это все, чем я занимаюсь, и здесь все мои друзья. Только сегодня утром я разговаривал со своим старым боссом Малкольмом Уилсоном[17]. Его команда M-Sport, которой я когда-то руководил, на днях выиграла первый этап чемпионата мира по ралли 2022 года в Монте-Карло, и мы отлично поболтали об этом. Малкольм входит в четверку людей – Малкольм, Ники Лауда, Карлос Сайнс – старший и Джин Хаас, которые оказали на меня наибольшее влияние в автоспорте, и я чертовски многим им обязан. Порой взаимоотношения внутри видов автоспорта могут напоминать инцест, но до тех пор, пока мы не совокупляемся друг с другом, это никого на хрен не волнует.

Однажды мне пришлось провести 200 дней в году с Карлосом Сайнсом[18].

Окей, а что там на планете Haas? Ну, сборка началась, как и было запланировано, и это хорошо. Шасси прибыли из Англии, где их покрасили, с опозданием в сутки, но что поделать. В Dallara по этому поводу возникла легкая паника. Некоторые детали также задерживаются. Из-за ковида в этом году все задерживается. Это просто одна из таких вещей, поэтому я не волнуюсь. В отличие от людей в Италии, но им за это хотя бы платят. На самом деле, я думаю, в следующий раз надо написать это на их визитках.

«Симоне Реста – технический директор Haas F1 и чемпион мира по волнению».

Хорошая идея.

Сегодня утром я напомнил жене и дочери, что это моя последняя неделя дома, прежде чем все начнется снова.

– На следующей неделе открывается цирк, – сказал я.

Они особо не отреагировали, но я могу сказать наверняка, о чем они подумали. «Десять месяцев тишины и покоя!»

Большинство людей не могут понять, что у меня и у всех остальных, кто живет такой безумной кочевой жизнью, есть договоренность со своей семьей. Я познакомился с женой почти 30 лет назад, так что к тому моменту я уже был в автоспорте. Мое отсутствие дома нормально, а присутствие – наоборот. Моя жена и наша дочь Грета никогда не видели другого. Иногда я представляю, что было бы, если бы все перевернулось вверх тормашками и я все время находился бы дома. Впрочем, долго думать об этом не получается. Уже примерно через 30 секунд я ощущаю холодный пот, и у меня начинает раскалываться голова. Ужасно, просто ужасно!

Предсезонка

В Дейтоне было весело. Обычно я езжу туда каждый год, но из-за ковида последние два я пропустил. Было здорово вернуться. Я пробыл там всего шесть часов, но с удовольствием остался бы на два дня. Еще я провел парочку серьезных встреч. Настоящий король, понимаете? К черту «24 часа Дейтоны». Как насчет «24 часов Гюнтера»? Это было бы круто!

Как бы я ни любил наш спорт, должен признать, что вырваться из мира «Формулы-1» на несколько часов было приятно. Такое происходит нечасто, но всегда в нужное время. Наверное, поэтому в подобные моменты я очень много говорю. Понимаете, если я перестану говорить и перестану задавать людям вопросы, они начнут спрашивать меня о «Формуле-1», а я этого не хочу. Я должен продолжать говорить! Кроме того, атмосфера в Дейтоне совершенно не похожа на «Формулу-1». «Ф-1» иногда может быть довольно серьезной и деловой, тогда как Дейтона совершенно непринужденная. Как только я приезжаю туда, я чувствую облегчение. Это потрясающе.

Как ни странно, первым человеком, с которым я столкнулся в паддоке, был Кевин. Он сидел за рулем гольфкара, как по мне, слишком быстрого для него. «Что ты делаешь? – спросил я. – Ты, черт побери, собьешь кого-нибудь!» Думаю, мы разговаривали минут 25, было здорово вспомнить прошлое. Не могу сказать за него, но, полагаю, мы снова друзья. Чуть ли не с порога Кевин сообщил мне, что он не хотел бы выступать за нас в прошлом сезоне, учитывая нашу тогдашнюю неконкурентоспособность. «Именно это я и имел в виду, когда отпускал тебя», – ответил я.

К тому времени, как я сообщил Кевину и Роману, что мы не будем продлевать их контракты на 2021 год, мы с Джином уже приняли решение использовать болид 2020-го и в следующем сезоне. Неконкурентоспособная машина оказала бы влияние не только на их карьеру, но и на душевное состояние. Я не думаю, что в то время это было очевидно, однако стоило им увидеть суровую реальность по ходу сезона, как они поняли, что на самом деле Гюнтер оказал им услугу. Кевин получил хорошую работу в команде спорткаров Chip Ganassi Racing в Америке, а в Европе он работал с Peugeot в чемпионате по гонкам на выносливость WEC вместе с Полом ди Рестой и Жаном-Эриком Вернем[19]. На самом деле гонка в Дейтоне была его дебютом с Chip Ganassi, и если бы не прокол во время второго сегмента, он, вероятно, начал бы с победы. Еще он много работал с «Формулой-1» в Дании, а также снимался в рекламе. Я очень рад за него. Он все еще очень молод, поэтому кто знает, что может случиться с ним в будущем.

Я прилетел в Италию во вторник первого числа. Наш офис в Маранелло – место, где я работаю и где пишу эти строки, – находится в штаб-квартире Ferrari