Читать онлайн Игра вне поля

Глава 1. Очередная победа

– 89-я минута. Счёт 1:1.

Стадион гудел, как раненый зверь. Тысячи болельщиков, разочарованные ничьей, уже потянулись к выходам, шурша плащами от назойливого дождя. Жёлтые полиэтиленовые дождевики мелькали в полумраке вечерних прожекторов, словно огни уходящего поезда.

Макс почувствовал, как ледяная капля пробралась за воротник формы и поползла по позвоночнику. Но это ощущение было далёким, словно происходило не с ним. Весь мир сжался до лоскутка мокрого газона под ногами, до чёрно-белого мяча, прилипшего к бутсе, до оглушительного гула трибун, превратившегося в сплошной белый шум.

Его колено ныло тупой, предательской болью. Тот самый старый шрам после операции – сегодня он напоминал о себе с особой жестокостью.

«89-я минута. Последний шанс. Либо сейчас, либо никогда».

Капитан крикнул что-то, но слова потерялись в рёве трибун. Мяч катился к нему по мокрой траве, оставляя за собой серебристый след.

«Ноги как ватные. Чёрт, я выдохся. Нет, соберись, тряпка! Это твой момент!»

– Ковалёв, вперёд! – донёсся сквозь шум голос капитана.

Мяч прилетел как во сне. Три защитника уже неслись на него, их дыхание клубилось паром в холодном воздухе. Один, самый крупный, оскалился – Макс узнал этого урода, они пересекались на прошлом турнире.

«Он думает, что я сверну. Пусть думает.»

Финт телом влево, резкий рывок вправо. Защитник промахнулся так сильно, что шлёпнулся в лужу. Трибуны взорвались смехом.

«Ещё двое. Не торопись. Помни, что говорил тренер – играй головой, а не ногами».

– Отдай! – закричал справа нападающий, но Макс уже видел просвет между защитниками.

«Это мой гол. Только мой».

Удар. Мяч вонзился в «девятку» так, что сетка взметнулась, как парус на ветру.

2:1. Победный гол.

Он упал на колени, вдыхая запах грязи и пота. Кто-то с разбегу повалил его на спину, потом ещё один, ещё. Сквозь груду тел он увидел тренера – старый, как казалось семнадцатилетнему мальчишке, Иван Петрович стоял у бровки и улыбался своей редкой, скупой улыбкой. У тренера действительно чёрные волосы тронуты сединой.

«Я сделал это. Он доволен. Значит, всё правильно».

Но когда встал, первым делом посмотрел не на тренера, а на VIP-ложу. Там, за стеклом, сидел человек в тёмном пальто – не аплодировал, просто записывал что-то в блокнот.

«Агент. Наверняка из премьер-лиги. Видел, как я забил. Видел!»

Грудь распирало от восторга, но Макс сжал зубы.

«Не показывай. Чемпионы не орут как дети. Чемпионы…»

– Ковалёв! – тренер схватил его за плечо. –Ты сегодня…

– Знаю, – перебил Макс, но тут же пожалел.

Иван Петрович нахмурился, но только сказал:

– Иди в душ. Потом поговорим.

Тренер юношеской команды –Иван Петрович Тяпин – невысокий, но кряжистый, словно старый, мощный пень. Ростом около 170 см, но благодаря прямой, как струна, спине и широким, чуть сутулым плечам он не кажется низким. Телосложение плотное, жилистое, без намёка на полноту, выкованное многолетним физическим трудом и спортом. Движения экономные, точные, без суеты. Лицо украшал шрам. Небольшой, белый и тонкий, как ниточка, пересекает левую бровь, отчего она кажется чуть разорванной. Когда Иван Петрович хмурился или сосредотачивался, шрам немного натягивался, придавая его взгляду ещё более серьёзное, почти суровое выражение. Этот шрам – молчаливая легенда, о происхождении которой мальчишки тихо спорят между собой.

У него была кличка «Батятя». Её придумали ещё самые первые его воспитанники, много лет назад, и с тех пор она приклеилась намертво. Он не обижался. Напротив, в глубине души он даже тихонечко гордился этим простым, таким точным и тёплым прозвищем. Оно говорило о большем, чем просто уважение. В нём была почти сыновья любовь и безоговорочное доверие. Когда на поле кричали: «Батятя, посмотри!» или «Батятя, он меня толкает!» – это звучало куда искреннее, чем любое официальное «Иван Петрович».

Иван Петрович прекрасно понимал, что его юношеская команда – не конечная остановка. Он был лишь важной ступенью, платформой, с которой его воспитанники совершали прыжок – кто в большой спорт, к звёздам и миллионным контрактам, а кто – просто во взрослую жизнь, на завод, в институт, в армию. Он видел, как мальчишки, которых он ставил на ноги, учил не бояться мяча и жизни, постепенно перерастали его, этот запылённый стадиончик со старенькими воротами.

И каждый раз, провожая очередную смену, он испытывал странное, двойственное чувство. Ему было бесконечно приятно видеть их повзрослевшими, окрепшими, нашедшими свой путь. Гордость распирала грудь, когда он следил за их успехами, даже самыми маленькими. Но в то же время на душе оставалась горечь и пустота. Пусто от осознания, что ещё одна ватага его сорванцов, которая стала почти семьёй, разбегается. Что раздевалка снова опустеет, и какое-то время он будет привыкать к новым, ещё несмышлёным и робким лицам.

Вот и Максим Ковалёв – его главная гордость и самая большая боль. Звёздный мальчик, в котором Иван Петрович разглядел искру настоящего таланта и характера ещё тогда, когда тот гонял в стоптанных кедах по пыльному асфальту. Он вложил в него всего себя, вылепил из него не просто футболиста, но и человека. И теперь этот человек стоял на пороге огромного мира, готовый уйти. И Батятя понимал, что должен отпустить его, как отпустил десятки других. Но с Максимом это было особенно трудно. Ведь он был не просто воспитанником. Он был – самым что ни на есть – сыном, которого ему так и не довелось иметь.

Горячая вода смывала грязь, но не могла смыть дрожь в руках. Высокий, жилистый, с резкими чертами лица. Глаза – холодные, серо-голубые, но зажигаются в игре. Макс прислонился лбом к кафелю.

«Контракт. Большие деньги. Мама наконец сможет бросить эту чёртову работу…»

– Эй, звёздочка! – дверь душа распахнулась, и в проём высунулась рожа полузащитника Славки. – Тебя какой-то тип ищет. Говорит, из «Локомоста».

Макс резко выключил воду.

«Быстрее. Не заставляй его ждать».

Он натянул треники, даже не вытершись как следует, схватил футболку – и тут же выронил, когда дверь раздевалки скрипнула.

Человек в пальто стоял на пороге. Лет сорок, короткая стрижка, взгляд как у хищника – оценивающий, без эмоций.

– Ковалёв? – голос глухой, как будто сквозь зубы. – Я Сергей Михайлович. Агент «Локомоста».

Макс кивнул, сглотнув ком в горле: «Не тупи. Скажи что-нибудь».

– Вы видели игру?

Сергей Михайлович фыркнул:

– Видел. Ты быстрый. Упёртый. Но техника хромает, и пасуешь, как слепой.

Макс почувствовал, как кровь ударила в лицо.

«Чёрт, он прав. Но я могу научиться! Скажи ему…»

– Я видел, как ты играешь. У тебя есть то, чего не купишь – злость чемпиона.

–Спасибо, – Макс кивнул, стараясь не показать, что внутри у него всё дрожит.

– Но драйв есть, – неожиданно закончил агент. –Приезжай на просмотр в понедельник.

Он протянул визитку двумя пальцами, будто подавая милостыню. Тонкий кусочек картона с золотым тиснением логотипа "Локомоста" лёг на потную ладонь Макса.

– Понедельник. Десять утра. Не опоздаешь – поборемся за тебя, – бросил скаут через плечо, уже поворачиваясь к выходу. Дверь раздевалки захлопнулась с таким звуком, будто захлопывалась крышка гроба над его прошлой жизнью.

Макс стоял неподвижно, ощущая, как дрожь пробегает по его пальцам. Визитка казалась невероятно тяжелой, будто отлитой из свинца, а не из обычного картона. Он медленно поднес ее к глазам, разглядывая каждую букву, каждый завиток шрифта.

«Кречет Сергей Михайлович. Агент ФК "Локомост". Тел. 8-925…»

Где-то вдали продолжали шуметь его бывшие одноклубники, кто-то громко спорил о сегодняшнем матче, кто-то швырял мокрые полотенца в корзину. Но для Макса все это превратилось в фоновый шум.

Он провел пальцем по слегка шершавой поверхности визитки, ощущая подушечками пальцев мелкие неровности типографской краски. Этот кусочек картона был больше, чем просто контакты – это был пропуск в другую жизнь. В ту жизнь, о которой он мечтал, гоняя мяч на пустыре в своем районе, когда вместо бутс на ногах были стоптанные кеды.

Макс глубоко вдохнул, ловя запах типографской краски, смешанный с запахом пота и льняного масла для бутс. Где-то в груди что-то сжалось – страх, волнение, предвкушение – он не мог определить.

Осторожно, как священную реликвию, он положил визитку в самый надежный карман спортивной сумки, туда, где обычно хранил паспорт. Потом еще раз проверил, плотно ли застегнута молния.

«Это оно. Шанс. Я…»

Он вышел из раздевалки. Внутри у него всё пело и улыбалось.

– Ну что, будущая звезда? – раздался женский голос за спиной.

Девушка стояла в растянутом свитере и джинсах. Волосы – тёмные, чуть вьющиеся, как будто только что сняла шапку. В руках – аптечка.

– Ты…– Макс попытался вспомнить её имя.

– Аня. – Она ткнула пальцем в аптечку. – Вот Иван Петрович сказал проверить, не разбил ли ты себе что-нибудь в том столкновении.

– А…– Макс вдруг почувствовал себя глупо. – Ты… тоже с футболом связана?

Она усмехнулась:

– Нет, я учусь на спортивного врача, чтобы таких, как ты, потом зашивать.

Он засмеялся.

– Ты смешная.

– А ты слишком самоуверенный.

Макс автоматически потрогал ребро – действительно, болело.

– Я в порядке.

– Конечно, – она закатила глаза, – все футболисты «в порядке», пока не слягут с температурой сорок. Сними футболку.

Макс замер.

–Чего? Что за… Она что, серьёзно?

– Футболку. Надо проверить, нет ли воспаления в плечевом суставе после того падения.

Он почувствовал, как по спине пробежали мурашки. «Она что, серьёзно?»

– Да там всё нормально, – буркнул Макс, делая вид, что поправляет рукав.

Аня скрестила руки на груди, скосила глаза на его голый торс:

– Стесняешься? Да ладно, я видала и хуже.

Он резко натянул футболку.

– Я сказал, всё нормально.

Аня вздохнула, достала из аптечки тюбик.

– Хотя бы мазь возьми. Втирай на ночь.

Макс взял, машинально сунул в карман.

– Спасибо.

Тишина. Аня переминалась с ноги на ногу.

–Макс…– голос Ани вдруг стал мягче.

– Что?

– Ты футболку задом наперёд надел.

Он опустил голову и увидел – да, бирка торчала спереди.

«Чёрт. Чёрт. Чёрт».

Аня рассмеялась – не злорадствуя, а как-то по-домашнему.

– Ладно, герой, давай по-нормальному.

Макс, красный как маков цвет, снял футболку полностью и швырнул её на лавку.

– Довольна?

– Очень, – улыбнулась Аня, нанося мазь на его плечо и рёбра.

Её пальцы были тёплыми. И почему-то это смущало его ещё больше, чем собственная оплошность. Девушка нравилась Максу. Он знал, что она часто наблюдает за ним, как он играет

– Ну что, поздравляю с победой. И… с просмотром.

– Ты слышала?

– Стены здесь тонкие, – она улыбнулась. Неожиданно тёплая улыбка для такой колючей девчонки. – Только не зазнайся, ладно? Эти агенты… они любят яркие вспышки, но редко ждут, когда разгорится настоящий огонь.

Макс нахмурился.

«О чём это она? Поучает меня, будто…»

– Я разберусь сам, – сказал он резче, чем планировал.

Аня подняла брови, затем пожала плечами.

– Как знаешь, чемпион. – Она повернулась, чтобы уйти, но обернулась:

– Кстати, если будешь в топ-клубе – не теряй голову. Там ломают не только ноги.

И вышла. Макс смотрел ей вслед.

Искра. Но он тут же отогнал эту мысль. У него теперь другие цели.

Она шла к выходу. Макс вдруг почувствовал желание её догнать, сказать… что? Он не знал, что. Но когда открыл рот, дверь уже захлопнулась.

Стадион опустел. Макс шёл по мокрому асфальту, сжимая в кармане визитку. Где-то впереди, у выхода, маячила одинокая фигурка – Аня курила, запрокинув голову к дождливому небу.

«Подойти? Поблагодарить за мазь? Чёрт, да кому она вообще нужна, эта…»

Он резко свернул в другую сторону. Контракт. Карьера. Всё остальное – потом.

Дождь усиливался. Макс ускорил шаг, даже не подозревая, что этот маленький поворот – первый в череде многих, что изменят его жизнь.

Аня брела по осенней улице, бесцельно пиная ногой опавшие листья. Они шуршали под её кедами, будто шептали что-то насмешливое. Вечерний ветер трепал непослушные пряди волос, выбившиеся из-под вязаной шапки – той самой, синей, которую она надела специально, потому что Максим как-то сказал, что этот цвет ей к лицу.

«Хотя он наверняка уже забыл об этом…»

Мысли назойливо крутились вокруг этого вихрастого парня, как осенние листья в воронке ветра. Его упрямый чуб, вечно падающий на глаза. Глуповатая ухмылка, когда он забивал голы. И эти руки – длинные, жилистые, с потёртыми костяшками пальцев…

Аня сжала кулаки в карманах куртки. Что скажет бабушка? Что скажет мама? Ничего. Их нет. А папа? Наверное, вздохнёт с укором: «Ты меня удивляешь, дорогая».

А мышцы на ногах и руках – упругие, живые, под кожей перекатывающиеся бугры силы. Так хотелось прикоснуться, провести пальцами, ощутить тепло и напряжение.

Робела. Краснела. Бледнела. Отводила взгляд и снова возвращалась. Ничего не могла с собой поделать – только сидела на скамейке, вытаращив глаза, и смотрела, как он рубится на поле, как зверь, красивый и неотразимый в своей дикой энергии.

А сердце стучало: «Нет. Да. Нет. Но хочу». И мир сузился до размеров поля, до его смеха и взгляда, который однажды встретился с её – и она поняла, что уже пропала. Мечтала, что, как будущий спортивный врач, будет смазывать его мазью.

«Равнодушен. Совершенно равнодушен».

Горький комок подкатил к горлу. Она знала это по тому, как он сегодня смотрел сквозь неё после игры, как торопился уйти, как не замечал её новых серёжек.

Дома, в комнате отца, на самом видном месте висела та самая групповая фотография. Максим – в первом ряду, конечно же. С сияющей улыбкой, с мячом в руках. Она сто раз подходила к этому фото, будто случайно, чтобы провести пальцем по его лицу. А потом, когда в доме никого не было, пересняла его на телефон. Глупо. По-детски.

«Теперь он уйдёт. Получит это проклятое приглашение и исчезнет из их жизни».

От этой мысли стало физически больно, будто кто-то вырывал кусок души. Она представила, как через неделю придёт к ребятам на тренировку, а его места в раздевалке уже не будет. Как отец станет говорить о нём в прошедшем времени. Как её телефон больше не вздрогнет от его сообщений…

«Хотя какие уж там сообщения…»

Папа, конечно, всё видел. Иногда подкалывал её, приговаривая: «Что, дочка, опять на нашего форварда заглядываешься?» А когда она краснела и убегала, только посмеивался в усы. Для него это были просто девичьи глупости – мол, у тебя ещё десяток таких красавцев будет.

Но он не понимал. Не мог понять, что в её жизни не будет «десятка красавцев». Потому что Максим – не просто симпатичный парень. Он – тот, кто заставил её сердце биться чаще впервые в жизни. Тот, чью улыбку она ждала каждое утро. Тот, ради кого она терпела эти дурацкие тренировки, лишь бы видеть его хоть краем глаза.

Аня остановилась у старого дуба, прислонилась лбом к шершавой коре. Где-то вдали гудел город, проезжали машины, жила своей жизнью футбольная академия. А у неё в груди была только эта тупая, ноющая боль.

Внутри всё сжималось от одной и той же мучительной мысли, которая крутилась, как заезженная пластинка:

«Почему именно он? Почему не кто-то другой? Почему не Славка, который всё детство носил за мной портфель, писал дурацкие стихи и приставал с вопросами ещё на школьной скамье? Он – верный, предсказуемый, свой. А этот… Этот несносный, самовлюблённый, талантливый Макс, который даже не замечает, что я жива…»

Она зажмурилась, пытаясь выдавить его образ из-под век. Но ответа не было. Только резкий осенний ветер шелестел сухими листьями под ногами, перебирая их, будто страницы старой книги с не сложившейся историей, и вздыхал вместе с ней.

Внезапно её плечо кто-то легко тронул. Аня вздрогнула и резко обернулась. Перед ней, запыхавшись, стоял Славка. Его волосы были растрёпаны ветром, а щёки раскраснелись от быстрой ходьбы. В руках он сжимал жалкий, но трогательный маленький букетик: пара жёлтых осенних хризантем и несколько веточек краснотала.

Он молча, смущённо потупившись, протянул ей этот букет. Жест был таким неуклюжим и искренним, что у Ани кольнуло сердце. Она машинально взяла цветы, пальцы сами нашли шершавые стебли.

– Привет, – выдохнул он, наконец подняв на неё взгляд. В его глазах светилась робкая надежда. – Ты… ты смотрела, как мы сегодня выиграли?

Аня молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она видела этот матч. Видела, как он бежал по полю, как старался, как искал её глаза на трибунах.

Славка, нервно переминаясь с ноги на ногу, отвёл взгляд, а затем снова посмотрел ей в лицо, словно собираясь с духом.

– Мне сегодня… слегка обидно, – начал он, и его голос дрогнул, – что ты в раздевалке после матча смазывала антисептиком не моё плечо, а его. У меня тоже ссадина есть, вот, – он показал на красную полосу на собственной ключице.

Они оба знали, о ком речь. Между ними повисло невидимое, но хорошо знакомое им обоим имя – Макс.

Аня потянулась и положила ладонь на его поцарапанную ключицу. Жест был сестринским, утешающим, но не нежным.

– Слав, – тихо начала она, глядя прямо в его преданные, как у щенка, глаза, – ты хороший. Ты самый надёжный и верный друг на свете. Но мы же договорились ещё со школы, ещё когда ты пытался списать у меня алгебру.

Она сделала паузу, давая словам дойти. Его взгляд начал тускнеть, надежда в нём таяла на глазах.

– Я не люблю тебя так, как ты хочешь. И я не смогу полюбить. Прости.

Она сжала в руке подаренные им цветы. Они пахли осенью, холодом и… дружбой. Но не любовью. И она знала, что он тоже это чувствует. Он всегда чувствовал. Просто не хотел принимать.

Славка опустил голову, пряча глаза. Он кивнул, несколько раз, будто отгоняя назойливую муху, и, не сказав больше ни слова, развернулся и зашагал прочь, засунув руки в карманы куртки. Его спина, обычно такая прямая и уверенная, сейчас выглядела ссутулившейся и по-детски беззащитной.

Аня осталась стоять с букетом из жёлтых хризантем, которые были похожи на маленькие угасшие солнца. И ветер снова зашелестел листьями, но теперь его шорох звучал как тихий, грустный выдох облегчения и сожаления одновременно.

Глава 2. Контракт мечты

В кабинете директора «Локомора» пахло дорогим деревом и сигарами. Макс сидел на краю кожаного кресла, сжимая ручку так, что пальцы побелели. Перед ним лежал контракт – три страницы мелкого текста, в конце – пустая строка для подписи.

Годовая зарплата: 12 000 000 рублей. Бонусы за голы, победы, медийные активности.

«Двенадцать миллионов. Это больше, чем мама зарабатывает за десять лет».

– Ну что, герой, подписываем? – Директор клуба, грузный мужчина с седыми висками, улыбался, но глаза оставались холодными.

Макс кивнул, поставил подпись.

«Теперь я – профессионал».

И вот дебют в основе. 7-я минута. Первый выход в стартовом составе «Локомоста».

Трибуны ревели, когда его имя объявили по громкой связи. Макс вышел на поле, подняв руку к болельщикам – жест, который он видел у легенд по телевизору.

«Это мой момент. Они пришли смотреть на меня».

Мяч коснулся его ноги – и тут же раздался вой трибун. Он сделал дриблинг, обвёл двух защитников, но третий выбил мяч в аут.

– Эй, новичок, не задерживай! – капитан команды бросил ему пас так резко, что Макс едва успел среагировать.

«Он меня ненавидит. Потому что я уже важнее, чем он».

На 34-й минуте он забил. Красивый, техничный удар – мяч влетел в верхний угол. 1:0.

Когда он побежал к трибунам, раскинув руки, капитан даже не поздравил его – просто хлопнул по плечу, как по обязанности.

«Завидует. Все они завидуют».

После игры состоялось первое интервью.

– Максим, как ощущения после дебютного гола? –журналистка, блондинка с наращёнными ресницами, поднесла микрофон так близко, что он почувствовал её духи.

– Ожидаемо, – Макс ухмыльнулся. – Я знал, что забегу в основу быстро.

–Не скромничаете?

– Скромность – для тех, кто не уверен в себе.

Она засмеялась, как будто он сказал что-то гениальное.

«Она уже влюблена. Они все влюбляются»

Первая покупка. Он купил «Мерседес». Черный, с тонированными стеклами. Когда сел за руль, то несколько минут просто сидел, сжимая руль, не веря, что это его.

«Теперь я не тот парень с окраины. Теперь я – игрок «Локомотива».

Позвонил маме.

– Макс, это же столько денег! Ты уверен? – её голос дрожал.

– Ма, это только начало.

Он не сказал, что уже заказал новую квартиру – в центре, с видом на город.

Максим поджидал Аню возле института. Те редкие свободные дни, выпадавшие между тренировками и матчами, стали для них драгоценными островками счастья. Они могли часами бродить по вечернему городу, не замечая, как летит время – Аня в своём потрёпанном кожаном пиджаке, Макс в кепке, надвинутой на самые глаза, чтобы его не узнавали. Иногда заходили в круглосуточные кинотеатры на ночные сеансы, выбирая самые пустые залы, где можно было украдкой держаться за руки и целоваться. А однажды, после особенно удачного матча, Макс уговорил Аню встретить рассвет на крыше старой типографии – они сидели, кутаясь в его куртку, и наблюдали, как первые лучи солнца окрашивали городские трубы в розовый цвет.

Теперь всё было иначе. Макс нервничал целую неделю, готовясь к их первому свиданию в новой квартире. Он трижды менял заказ ужина, пока не остановился на её любимом итальянском ресторане. Герберы – её любимые цветы, оранжевые, как-то самое солнце над типографией – он выбирал лично, отвергая десятки букетов, пока не нашёл идеальный. Когда раздался звонок в дверь, его ладони стали влажными – странно, перед сотнями зрителей он не волновался, а тут…

Аня стояла на пороге в том самом голубом платье, которое он когда-то назвал красивым. Её глаза блестели, отражая свет люстры, а в руках она сжимала бутылку вина «на удачу», как шепнула, переступая порог.

Тот вечер казался волшебным. Они смеялись над нелепой сервировкой доставленного ужина, танцевали под тихую музыку, не замечая, как летит время. Макс впервые за месяцы почувствовал себя не футболистом, не восходящей звездой – а просто счастливым человеком. Они сидели на полу гостиной, обсуждая планы на будущее, в котором, казалось, теперь было место им обоим. Когда первые лучи утра пробились сквозь жалюзи, они, обнявшись, крепко спали.

Но утро принесло с собой суровую реальность. Телефон Макса разрывался от звонков –тренер, агент, пресс-атташе. Аня тихо собрала свои вещи, пока он объяснял кому-то, почему пропустил утреннюю тренировку. Их взгляды встретились у двери – в её глазах читалось понимание, в его – извинение.

После той ночи они встречались всё реже. Макс тонул в графике – матчи, интервью, спонсорские мероприятия. Аня погрузилась в учёбу и работу, стараясь не думать о том, как его пальцы дрожали, когда он наливал ей вино в тот вечер, или как пахли его волосы, когда она прижалась к ним лицом. Иногда, проходя мимо его дома, она поднимала глаза к окнам, зная, что их свет теперь горит для кого-то другого. А Макс, летая между городами, иногда на секунду закрывал глаза, возвращаясь в ту ночь, где они были просто Максом и Аней – без контрактов, без обязательств, без этого бесконечного бега, который, кажется, уводил его всё дальше от настоящего счастья.

Максим редко в свободную минутку навещал мать.

Ребята с района собрались в их привычном дворе – те же скамейки, те же граффити на стене. Только теперь Макс приехал на новом «Мерседесе».

– Ну ты даешь, звезда! – Славка, его друг и бывший напарник по дворовой команде, свистнул. –Теперь с нами не поздороваешься?

Славка. Имя будто вырвало кусок из его памяти, заставив на миг забыть о роскошном авто и дорогих часах. Макс замер у подъезда своего старого дома, сжимая ключи от "Мерседеса", пока перед глазами всплывали образы, казавшиеся теперь чужими.

Они познакомились лет в шесть, во дворе хрущёвки, где мяч гоняли между выцветшими качелями и покосившимся гаражом. Славка – вечно в рваных шортах, с велосипедной цепью на шее вместо украшения, с дыркой на локте от прошлогодней куртки. Именно он научил Макса бить «сухой лист», подкладывая под удар край бутсы. Именно с ним они тайком курили за гаражами первую сигарету, потом оба зелёные от тошноты лежали на траве и клялись никогда больше не пробовать.

Каждое лето – один и тот же ритуал. Утром – футбол на пыльном пятачке за школой. Потом наскоро собранные бутерброды с колбасой, завёрнутые в газету. Долгий путь на трамвае №4 до городского пруда, где они ныряли с деревянного мостика, пока губы не синели, а пальцы не сморщивались, как у стариков. Потом – грелись на раскалённых скамейках или просто лежа в траве, обсуждая, в какой клуб их возьмут первыми.

Зимой – компьютерный клуб «Матрица» в подвале соседнего дома. Деньги они копили на это всю неделю, отказываясь от булочек в столовой. Славка всегда выбирал бразильцев в FIFA, Макс – немцев. Они просиживали до ночи, пока разгневанная тётя Люба – хозяйка клуба – не выгоняла их в снег.

Теперь всё это казалось сном. Как будто это была не его жизнь, а чья-то чужая. Макс машинально потрогал шрам на колене – тот самый, от падения с велосипеда, когда Славка гнался за ним наперегонки.

– Ну что, звёздочка, вспомнил наконец старых друзей? – голос Славки прозвучал иначе: грубее, злее.

Макс вдруг осознал страшную вещь – он не мог вспомнить, когда в последний раз звонил Славке. Не мог вспомнить его день рождения. Забыл, как пахнет их квартира, где он бывал чаще, чем у себя дома.

«Мы же…» – начал Макс, но слова застряли в горле.

Что они? Друзья? Уже нет. Прошлое? Да, но такое далёкое, что кажется выдумкой.

Славка пнул колесо «Мерседеса»:

– Красавец. Только вот запах у него… Как у всех новых машин. Без души.

И Макс вдруг понял, что больше никогда не будет греться с ним на тех скамейках у пруда. Не будет спорить о футболе до хрипоты. Не будет делить последнюю пачку чипсов в компьютерном клубе.

Потому что тот Макс – мальчишка в стоптанных кедах – остался там, в прошлом. А этот, в итальянских ботинках – уже совсем другой человек.

–Да ладно, бро. – Макс достал пачку денег. – Всё за меня.

Ребята оживились, заказали пиво, закуски. Но когда Макс полез за телефоном (агент звонил), он поймал взгляд Славки – холодный, ревнивый.

«Он завидует. Все они завидуют».

– Пока. У меня режим, – и он пошёл к подъезду.

Аню Максим встретил случайно, в кафе возле стадиона. Она сидела с учебником по анатомии, в очках, которые раньше никогда не носила.

– Ну что, миллионер? – она посмотрела на него поверх стёкол.

– Пока только начинаю.

– Уже начал, – она ткнула пальцем в его часы. – Rolex? Серьёзно?

Макс нахмурился, чего пристаёт? Он хотел её в ресторан пригласить.

– А что не так?

– Ничего. Просто… не теряй голову, ладно?

– Это совет или предупреждение?

Аня сняла очки, посмотрела прямо в глаза.

– И то, и другое. Ты же знаешь, сколько таких, как ты, сгорело в первые же полгода?

Макс засмеялся.

–Я не сгорю.

Она пожала плечами, вернулась к учебнику.

– Надеюсь.

Он резко развернулся и вышел, даже не взглянув в её сторону, оставив на столе нетронутое меню и едва начатый разговор. Дверь кафе хлопнула с таким звуком, будто захлопывалась последняя возможность. Аня осталась сидеть, сжимая в руках остывающий стакан латте, чувствуя, как жгучее чувство стыда поднимается от шеи к щекам.

«Идиотка! Совершенная идиотка!» – пронеслось у неё в голове.

Она столько раз представляла эту случайную встречу. В своих фантазиях всё было иначе: он замечал её в толпе, его глаза загорались узнаванием, он подходил с той самой улыбкой, которая когда-то заставляла её сердце биться чаще. А она – спокойная, уверенная, чуть загадочная – вела бы лёгкую, непринуждённую беседу.

Но вместо этого…

«Не теряй голову, Макс» – прозвучало как поучение няньки.

Аня закрыла лицо руками, чувствуя, как горит кожа. Почему она сказала именно это? Почему не смогла просто улыбнуться, пошутить, быть хоть немного той девушкой, которую он когда-то знал?

Официант с вопрошающим взглядом подошёл к её столику:

– Ваш спутник…?

– Он больше не придёт, – прошептала Аня, внезапно осознавая, что говорит не только о сегодняшнем дне.

Может быть, всё испортила неожиданность встречи? Она действительно не была готова увидеть его здесь, в этом маленьком кафе у стадиона. За эти три года она научилась не думать о нём – или так себе казалось. А потом дверь открылась, и он вошёл, всё такой же высокий, с той же привычкой поправлять чуб, когда нервничает…

Аня машинально провела пальцем по краю стакана, собирая капли кофе. В зеркале напротив отражалось её лицо – осунувшееся, с тёмными кругами под глазами от ночных дежурств. Не та девчонка, которую он когда-то знал.

«Может, это и к лучшему», – попыталась она убедить себя. Но где-то глубоко внутри, в том месте, где всё ещё жила надежда, что-то болезненно сжалось.

Она достала телефон, на секунду задумавшись написать ему. Пальцы сами набрали: «Извини, я не хотела…»

Стерла.

«Было приятно тебя видеть…»

Снова стерла.

В конце концов, она просто положила телефон обратно в сумку, расплатилась и вышла на улицу, где тёплый ветерок сразу принялся трепать её волосы, будто пытаясь стереть следы этой неудачной встречи.

Тренер вызвал его после тренировки:

–Ты опаздываешь. Два раза за неделю.

–Пробки.

– Не ври. Ты гулял. Я не слепой.

Макс хотел возмутиться, но тренер продолжил:

– Я видел сотни таких, как ты. Приезжают из грязи в князи, думают, что теперь им всё можно. А потом – раз, и нет карьеры.

– Со мной такого не будет.

– Уверен?

Макс не ответил.

Новая квартира. Большая, пустая. Он стоял перед зеркалом, разглядывая себя:

– Кто ты теперь, Макс? Тот парень с района? Или футболист «Локомоста»?

Телефон зазвонил – агент:

– Завтра съёмки для рекламы. Не проспи.

Макс бросил телефон на диван.

«Аня права. Я уже теряю себя».

Но утром он снова надел Rolex, сел в «Мерседес» и поехал на съёмки.

Потому что назад дороги нет.

Глава 3. Звёздная лихорадка

После матча у служебного выхода толпились девушки. Кричали его имя, тянули руки, чтобы дотронуться.

– Макс, можно фото? – одна, с ярко-красными губами, протиснулась вперёд.