Читать онлайн Психополитика: великая комедия бесполезных идиотов

Предисловие

Прежде чем приступить к делу мне необходимо сказать несколько слов об одном существенном противоречии, которое неизбежно будет проявляться на страницах этой книги.

В конце 2016 года, остановив, так сказать, свой «внутренний диалог», я в очередной раз решил переосмыслить свое прошлое и основательно взялся за переключение мышления на английский. В связи с этим вся моя обывательская деятельность, базирующаяся на штудировании классической литературы и осмыслении прочитанного в прозе, стихах и дневниках, претерпела значительные изменения. Аскетический образ жизни, увлекавший меня с 2007 года под влиянием Кастанеды, Шопенгауэра, Ницше и прочих отшельников, сменился активной публичной деятельностью. Центром этой деятельности оказался английский разговорный клуб.

С мая 2017 по июль 2023, с перерывом в четыре месяца в период пандемии, я проводил еженедельные встречи клуба, достигавшие в пик своей популярности двадцати пяти участников. На подготовку к каждой встрече я тратил от двадцати до пятидесяти часов, будучи, как правило, полностью вовлеченным в изучение заявленной темы. К слову, среди тем были: свобода, мудрость, честность, справедливость, интеллект, культура, время, скука, закон, страх, агрессия, внимание, память, красота, эволюция, гравитация, относительность, труд, смелость, глупость, психология, нейрофизиология и т.д. Такое положение дел привело к тому, что накануне 2024 года мой английский достиг беспрецедентного уровня. При этом, казалось, я владел английским вдвое хуже в сравнении с тем, что мне удавалось делать с русским языком.

Взявшись писать эту книгу на английском, я мог бы способствовать достижению баланса сил в своем уме и установлению в нем прочного, двухполярного, «холодного» равновесия. Тем не менее, писать эту книгу на английском, даже несмотря на ее потенциальный успех у англоговорящего обывателя, значило бы ставить себя в позицию туры, открывающей стратегически значимый фланг в погоне за никому не нужной пешкой.

Можно было бы легко отделаться от этого противоречия, выполняя параллельный перевод, но в этом случае неминуемо возникает путаница по поводу того, с какого на какой язык переводить, в перспективе нарушающая единство стиля.

Наблюдая за легкостью развития моего мышления в рамках русского языка и осознавая в полной мере тщетность стремления добиться подобной легкости при использовании English – особенно принимая во внимание то, что я взялся за его изучение только после 2012 года, когда мне уже было за двадцать пять – не существовало иного выбора, кроме как писать эту книгу на русском. И все-таки что-то во мне осталось крайне недовольным этим обстоятельством.

Начиная с марта 2022 года литературно-философское направление, поддерживаемое внушительным интересом к естественным наукам, стало стремительно терять вес в иерархии моих увлечений. В некотором смысле интеллектуальная деятельность, подпитываемая индивидуалистическими иллюзиями и благополучно процветавшая в моем уме, внезапно подверглась атаке и довольно суровой осаде со стороны неожиданно пробудившихся социальных инстинктов. Исследуя глубины англоязычного интернета и стараясь держаться в стороне от современных течений, я, как мне тогда казалось, преодолел все условные границы времени и пространства, достигнув трансцендентального единства с «вещью в себе», и трудился на благо всех живых существ, в особенности тех, кто был заинтересован в повышении уровня современного образования. Противоречия между теми или иными объединениями людей, борющимися за власть и ресурсы, отстаивающими свою уникальность или навязывающими свой образ жизни под видом универсальных норм, меня к тому времени уже почти не интересовали. Политическая наука, требующая постоянного внимания к повседневным событиям и их бесчисленным интерпретациям, представлялась мне уделом мертвых душ. Порой я мог пробежаться по инаугурационным речам американских президентов из соображений поупражняться в освоении риторики, или же почитать на досуге Ленина с целью разобрать конкретный исторический период с точки зрения его наиболее выдающихся деятелей. Однако, все это играло третьестепенную роль по отношению к «главной задаче», которую с 2017 года я формулировал для себя в терминах неуклонного стремления учиться думать на английском, равномерно развивая письмо, чтение, речь и слух.

В связи с началом СВО мне пришлось переосмыслить не только последние девять лет, характеризующие Российско-Украинские отношения, но и подвергнуть критическому разбору мировую историю, которая в тот момент до такой степени переплелась в моем сознании с моей личной историей, что представлялось невозможным отделить одну от другой. Каким-то образом так совпало, что апрельский саммит НАТО 2008 года в Бухаресте, где были высказаны пожелания включить Украину и Грузию в североатлантический альянс, произошел в то же самое время, когда я решил завести дневник. Позднее в этом же году я открыл для себя Аристотеля, прочитал десятитомное собрание сочинений Салтыкова-Щедрина, поступил учиться в институт и загремел в дурдом. Последнее событие слегка пошатнуло мое намерение заниматься самообразованием и упражняться в письме. И все же, под влиянием классических авторов, к которым меня тянуло с непреодолимой силой, так что я не мог победить желание читать последовательно в среднем по две-три книжки в месяц даже под угрозой риска вновь попасть в дурдом – за три года я пришел к тому, что не оставалось иного пути, кроме как самому становиться писателем.

Дополнительным катализатором, сыгравшим главную роль в укреплении моего намерения, послужило сближение с отцом, который, насколько мне известно, не принимал практически никакого участия в моей жизни, порвав отношения с матерью после того, как узнал, что она беременна. Ему было 45, ей – 26; и он, и она имели высшее техническое образование, работали в одной конторе и обладали очень ограниченным пониманием исторической драмы, переходящей в кульминационный «перестроечный» акт, в то время как они, бессознательно следуя своим инстинктам, создавали новую жизнь. Говоря о сближении с отцом, я имею в виду регулярные встречи, обусловленные, как говорят в народе, чистой случайностью.

В 2010 году я стал ходить обедать в столовую троллейбусного депо, бывшую на тот момент, по моему мнению, в соотношении цены и качества, лучшей столовой в городе. Мой отец, как выяснилось, тоже постоянно обедал в этой столовой, в связи с чем на протяжении следующих двух лет, пока он не отправился на тот свет, мы довольно часто пересекались. Наше общение носило довольно тривиальный характер. Он убеждал меня в том, что необходимо работать и откладывать 10% доходов, постоянно увеличивая свой капитал. Я всячески издевался над этой его формулой счастья, побивая его прагматизм идеалистическими соображениями о творческой природе существования, не требующей ни только каких-то там сбережений для самореализации, но и отрицающей необходимость обладания той или иной собственностью в принципе. Поскольку на тот момент ему было уже за 70-т, отстаивать свои взгляды у него не было ни желания, ни возможности. После нескольких возражений он обычно соглашался с тем, что я говорил, но периодически вновь поднимал данную тему, словно забывая все то, то мы обсуждали несколькими встречами ранее. Однажды я стал расспрашивать об истории семьи и выяснил, что у него сохранился дневник его отца (моего деда), который тот завел в день вторжения немецких войск на территорию СССР в июне 1941 года. Я выпросил у него этот дневник и решил перепечатать его на компьютер. Прежде я вел свой дневник беспорядочно, периодически делая заметки, обусловленные тем или иным событием. В период с апреля 2008-го по декабрь 2011-го я сделал чуть больше ста таких заметок. Перепечатывание дневника деда, который, будучи мобилизованным на фронт, находил время ежедневно описывать свой опыт, подчас забывая даже о своем дне рождения, помогло создать такую мощную самодисциплину, что прежде не снилась мне даже в лучшие месяцы увлечения осознанными сновидениями. Я переделал свой дневник исключительно для ежемесячных и ежегодных самоотчетов, и в добавление к нему создал другой, где я поставил себе задачу писать каждый день.

Мой отец приказал долго жить вскоре после того, как я вернул ему дневник деда, словно передача этого дневника была его главной жизненной миссией.

В общем, с декабря 2011 по февраль 2022 у меня скопилось десять рукописных дневников. Плюс тот, где я делаю ежемесячные и ежегодные отчеты. Как я уже упоминал выше, социальные инстинкты, получившие в моем уме перевес над решительным индивидуализмом под влиянием эскалации Российско-Украинского конфликта и его перехода в новую стадию в феврале 2022 года, поставили меня перед необходимостью переосмыслить весь свой опыт – пересчитать весь накопленный умственный капитал. Мне пришлось возвращаться в 2014 год и спрашивать себя, чем таким интересным я был занят, что не удосужился всерьез разобраться в причинах событий на Майдане. Писал стихи и любовные письма? Пересматривал курс лекций по психологии В.В. Петухова? Устраивал свою личную жизнь? Осваивал боевые искусства? Читал Фрейда, Ницше, Вольтера и Добролюбова? Учил латынь, китайский и английский? Все это, бесспорно, было очень увлекательно, и, пожалуй, я мог бы с чистой совестью продолжать этим заниматься, разобравшись в том, что произошло и убедив себя, что меня это не касается.

Почему я проигнорировал такое значимое политическое событие? Почему не стал вдумываться в его смысл? Годом раньше я защитил диплом, темой которого было «правовое государство». В процессе работы над дипломом я живо интересовался не только разнообразными политическими теориями, но и обращал внимание на то, что транслировали через СМИ. При этом я вынужден признать, что мой интерес к политике так и не вышел тогда за рамки академического формализма, в то время как увлечение немецкой философией, начавшееся с Гегеля и последовательно вобравшее в себя Маркса, Гете, Фихте, Фейербаха, Шопенгауэра, Канта и Ницше затянуло меня за пару лет в такую бездну познания, откуда все, творящееся на поверхности земного шара, казалось напоминанием мелкой, механической, муравьиной возни. Признаться, я предпочел бы и далее сидеть в своем углу, читая книжки, занимаясь медитацией и не обращая никакого внимания на сферу международных отношений. Однако, начав исследовать причины СВО, я настолько увлекся, что возврат к прежней жизни представляется мне все менее и менее возможным. Было бы преувеличением сказать, что все, чем я занимался после начала СВО, диктовалось необходимостью разобраться в мировой политике и понять, что ею движет. При этом я заметил, что мышление ради мышления перестало меня привлекать совершенно. Штудировать учебники по физике, математике или нейрофизиологии, обогащая свой словарный запас рядом выхолощенных концепций и расширяя понимание действительности за счет наслоения одна на другую лингвистических моделей, больше не кажется мне увлекательным делом. Этим концепциям и моделям приходят на смену другие, связанные политической, экономической и культурной историей классов, народов, языков.

Понимание, открывшееся мне в процессе осмысления теорий политического реализма, либерализма, социализма и конструктивизма, представляет собой нечто новое по отношению к тому, чем я мог похвастаться в процессе написания и защиты диплома. До начала СВО я читал и Гоббса с Макиавелли, и Локка с Кантом, и Маркса с Лениным, однако, вне исторического контекста, не смог сопоставить их наблюдения с проживаемым опытом. Только после того, как два языка, каждым из которых я владею в совершенстве, были мобилизованы в медиа пространстве для поддержки противостоящих вооружённых сил, у меня стали сходиться теория и практика.

Мне пришлось критически переосмыслять свою деятельность по созданию городского сообщества, нацеленного на изучение и практику английского языка. В своих минималистических планах в отношении этого сообщества я стремился привлечь таких же, как я, самоучек к активному участию в популяризации и совместному, углубленному, в какой-то степени перфекционистскому овладению English. Программа максимум включала создание интернационального сообщества, ориентированного на научно-философское образование, центром которого должна была стать Колыбель Космонавтики, город, где я родился и вырос – Калуга.

С 2021 года я начал активно разрабатывать и внедрять в свою деятельность проекты, вписывающиеся в логику программы максимум и направленные на ее реализацию. Одним из таких проектов была запись подкастов с участниками встреч разговорного клуба. Другим – курс «английский с нуля», который я укомплектовал в 12-ть лекций и прочитал в летние месяцы в Инновационном Культурном Центре (ИКЦ). Из аудитории данного курса вырос впоследствии еще один разговорный клуб для новичков. В это же время через ютуб, я вышел на контакт с американским философским клубом, располагающимся в Миннесоте, на протяжении полугода принимал участие в его еженедельных zoom-конференциях и затем, закончив читать свои летние лекции, сосредоточился на создании подкастов, приглашая участников этого клуба дискутировать на определенные философские темы. Кроме того, в какой-то степени под влиянием данных дискуссий, я решил основать калужский философский клуб и проводить ежемесячные встречи, обсуждая заранее выбранную тему на русском.

Таким вот образом, будучи в отрыве от политической реальности, совершенно не интересуясь новостями, не читая газет, не имея четкого представления о глобальных трендах в экономике, не придавая значения нарастающим международным противоречиям – я оказался совершенно не подготовленным к тому, что произошло в феврале 2022 года.

Впервые за много лет я счел разумным уделить внимание разбору высказываний, сделанных официальными лицами. Не ограничиваясь этими высказываниями, я искал в сети политологов, следивших за развитием ситуации как минимум с 2014 года, параллельно прислушиваясь к мнениям так называемых независимых экспертов на платформах китайских, индийских, арабских, африканских и других СМИ, сопоставляя их взгляды и пытаясь определить логику доминирующих нарративов. Также я счел необходимым обсудить то, что случилось, на ближайших разговорных клубах, что повлекло за собой заметное снижение посещаемости. Наблюдая за тем, с каким воодушевлением американские и европейские пацифисты набрасывались на тех, кто оправдывал действия России, в то время как здесь рыцари печального образа демонизировали инакомыслящих, я перестал записывать философские подкасты и принялся изучать теории международных отношений.

В первую очередь мое внимание привлек Джон Миршаймер (Mearsheimer), отталкиваясь от которого я затем вышел на Ганса Моргентау (Morgenthau), Кена Уолтса (Waltz) и Эдварда Карра (Carr). Второе направление, где я значительно продвинулся, было отмечено штудированием Ленина и анализом лекций современных марксистов. Третье направление было связано с чтением Б. Рассела (Russell), Чемского (Chomsky), Лейкова (Lakoff), Ф. Бекона (Bacon), Беркли (Berkeley), Локка (Locke) и Юма (Hume).

Постепенно я уделял все меньше времени своим английским клубам, наблюдая увеличение пропасти между тем, что меня интересовало, и тем, что готова была обсуждать публика. В конце концов, у меня возникло ощущение, что я вожусь в песочнице с трехлетними детьми, не способными ни читать книги, ни смотреть лекции, ни уж тем более вдумываться в какую-либо тему посредством концентрации на ней с помощью письма. В результате с английскими клубами пришлось распрощаться. Это позволило мне сосредоточить больше сил на калужском философском клубе. В процессе тестирования своей методики изучения языков я чуть было не переключил мышление на китайский. Заранее наметив на полгода вперед для философского клуба ряд тем, объединенных китайской культурой, я занимался конфуцианством, даоизмом, легизмом и буддизмом, читая в оригинале Джу Сы, Лао Цы, Чжуан Цы, Хан Фэй, Шан Ян, Шен Дао, Шен Бухай и смотря лекции Кена Хаммонда (Hammond) и Браина Ван Нордена (Van Norden). В августе 2023 я вышел на полное погружение в изучение китайского языка, занимаясь в среднем по семь часов каждый день, выучил наизусть первые десять глав из ДаоДеЦзин и целую неделю писал дневник одними иероглифами. В итоге – словил переутомление, заставившее меня пересмотреть свои приоритеты, что впоследствии и привело к идее написания этой книги. Я пришел к мысли, что если удастся перераспределить те умственные ресурсы, которые я в 2023 году расходовал на изучение китайского, и вложить их в работу над книгой, параллельно углубляясь в исследование теорий международных отношений посредством выбора и проработки тем на философском клубе – это даст мне возможность реализовать свой лингвистический потенциал, а также, вероятно, пойдет на пользу всем, кто умеет читать и думать.

Калуга, 1 января 2024.

1. Период враждующих увлечений

Несмотря на то, что мое увлечение литературой началось в 2007 году после прочтения нескольких книг Кастанеды, полностью посвятить себя этому занятию я отважился лишь в 2011.

В течение этих четырех лет в моем уме разыгрывалась занимательная драма, которую можно было бы назвать «период враждующих увлечений». Группировались эти увлечения с одной стороны вокруг потребностей, обусловленных необходимостью самосохранения; с другой – вокруг утопических иллюзий, преимущественно порождаемых тщеславием.

Мне не нравилось, что большую часть времени я вынужден был думать о работе, отношениях, развлечениях и т.д. Мне не нравилось общаться с людьми, подпитывавшими во мне страсть к наживе, выпивке, курению, компьютерным играм, бестолковым вечеринкам и сплетням. Однако, вращаясь в обществе, где вышеперечисленное было нормой, я долгое время мирился с внутренними противоречиями, осаждающими меня каждый раз, когда по стечению обстоятельств я оказывался в компании своих так называемых друзей или уступал какой-нибудь привычке.

В то же время сознательная работа по самопреодолению, начавшаяся в 2008 году с рационального осмысления своей деятельности с помощью дневника, установки конкретных долговременных задач и их последовательной реализации – с каждым годом внушала мне уверенность в своих силах, непомерно раздувая мое чсв. Начитавшись Кастанеды, я вел беспощадную борьбу со своим чсв, и, чем успешнее эта борьба велась, тем сильнее становилось чсв той части меня, которая эту борьбу направляла и координировала. В сущности, с помощью дневника, я создал внутри себя подобие правительства, которое, борясь с детскими привычками, сформировавшимися в 90-е годы под влиянием социальной среды, характерной для того времени, захватило мой ум, установило в нем абсолютную власть и стало грезить о мировой гегемонии.

2. Покер

С июля 2009 по июль 2011 я зарабатывал на жизнь, играя в покер в интернете. В среднем я играл одновременно на 12-ти столах по пять часов в день, отыгрывая около сотни турниров с взносом 10$. Мой ежемесячный доход колебался между 500$ и 2800$. Я завтракал в кафе и ужинал в ресторанах, развлекался, играя в бильярд и боулинг, посещал ночные клубы, регулярно ходил в кино, путешествовал, почти ни в чем себе не отказывая. В одно время казалось, что такой образ жизни я буду вести до конца своих дней. Никто не указывал мне, что и как я должен делать; ощущение свободы – как финансовой, так и интеллектуальной – возрастало во мне с каждым днем.

В начале 2010 я поставил себе цель получить статус supernova на Poker Stars. Для этого нужно было играть весь год без выходных в привычном ритме. Когда в конце декабря эта задача была выполнена, я решил устроить себе отпуск и отправился путешествовать по Европе. Во время этого путешествия я сделал несколько записей в дневнике и обнаружил у себя намерение стать писателем. Март 2011 – попытка написания первого рассказа, в основу которого были положены события, характеризующие мои первые отношения с девушкой, продлившиеся с 2004 по 2007. На работу ушло чуть больше месяца; результат оказался впечатляющим. Я обнаружил у себя талант, требующий для своего развития, культивирования, взращивания все мое время. Не просто было отказаться от прежнего образа жизни и перейти от ужинов в ресторанах к гречке, пшенке, морковке и яблокам. Тем не менее, все последующие годы, вплоть до настоящего времени (2024 год), несмотря на инфляцию, я удерживал свой годовой бюджет в рамках ста тысяч рублей, избавившись практически от всего лишнего. Я перестал играть в покер и поддерживал свое существование, подрабатывая интервьюером на соцопросах. Чтобы покрыть необходимые расходы, мне требовалось работать два-три дня в месяц. Я не тратил время даром. Ограничив свой круг общения настолько, насколько это было возможно, я поставил себе цель учиться, учиться и еще раз учиться, не забывая при этом о физическом воспитании и уделяя особое внимание заботе о поврежденном прежним образом жизни здоровье.

3. Видеоигры

С раннего детства я испытывал непреодолимую страсть к видеоиграм. Начиная с 1993 года, когда в одном из продуктовых магазинов я впервые поиграл в тетрис на игровом автомате, превосходящим в несколько раз по своим размерам меня самого, желание играть в видеоигры прочно установило свою власть в моем уме. В то же самое время, желание учиться занимавшее прежде доминирующую позицию в иерархии моих желаний, стало стремительно терять силу в первую очередь в связи с тем, что иллюзии, которые я питал в отношении школы, были разрушены сразу же после того, как я пошел в первый класс. Кроме того, мои родители развелись, и я узнал, что человек, воспитывавший меня с рождения и считавшийся моим отцом, женился на моей матери, когда та уже была беременна, и не имел никакого отношения к моему зачатию. Это обстоятельство привело к тому, что в восемь лет я начал курить и интенсивно ругаться матом. Прежде мне нравилось читать сказки, учить наизусть стихи и зубрить таблицу умножения по дороге домой из садика. На смену этому пришли диснеевские мультики и денди. Моим гидом в мир музыки стали группы «красная плесень» и «сектор газа». Вскоре я научился дышать клеем и бензином, воровать деньги у маминых ухажеров, чтобы купить портвейн, или самогонку, или сигареты, или проиграть их в карты.

Трудно сказать в какой степени происходившее со мной было обусловлено социальным окружением трансформировавшейся системы международных отношений из двухполярной в однополярную и в какой – все это определялось внутренней активностью и личностными характеристиками. Тогда я еще не вел дневников и не пытался всерьез разобраться в том, что я делал и почему.

Как я упоминал выше, в 2007 я увлекся литературой, и это увлечение, укрепившись с помощью дневника, стало продвигать в моем уме психополитику тотальной гегемонии, безжалостно вытесняя прочие увлечения. Все свои навыки стратегического мышления, наработанные при игре в старкрафт, варкрафт, героев и доту, я направил на тотальное истребление страсти к компьютерным играм, прежде владевшей – большую часть времени безраздельно – моим сознанием в течение 15-ти лет. К слову, чтобы понимать, о чем тут собственно идет речь, в один только варкрафт (военное ремесло) с 2004 по 2006 я отыграл в баттлнете около трех тысяч игр, на каждую из которых в среднем требовалось 20-ть минут. Степень увлечения была такой, что я мог прийти в компьютерный клуб утром и просидеть там 36-ть часов подряд до вечера следующего дня, забыв про сон, про еду, про супружеские обязанности перед своей девушкой.

4. Психическая революция

В 2008 году я стал фантазировать о том, что могло бы произойти, если б мне удалось взяться за чтение книжек с таким же увлечением, какое имелось у меня к компьютерным играм. В результате, казалось бы, невинных фантазий в июле 2008 я прочитал залпом 1200-т страничное собрание сочинений Аристотеля, а вслед за ним в три месяца одолел десяти томное собрание сочинений Салтыкова-Щедрина. В процессе чтения Щедрина, обнаруживая себя в большинстве высмеиваемых им персонажей, я переосмыслил весь свой прежний образ жизни и объявил страсть к компьютерным играм сумасбродным тираном, захватившим власть над моим детским умом и удерживавшим эту власть с помощью манипулирования наиболее деструктивными и в то же время мощнейшими психическими элементами. Это была настоящая психическая революция, в которой страсть к познанию, задавленная еще в семилетнем возрасте, прорвалась к власти и принялась писать декреты, объявляя вчерашнего монарха и всю прежнюю аристократию вне закона. Все это проецировалось и вовне. Я стал неистово критиковать почти всех, с кем я тогда общался, нападая на дурные привычки, пустопорожние разговоры, бессмысленное прожигание жизни в погоне за развлечениями.

Прежде я говорил на так называемом «матерном языке», легко находя понимание и сочувствие в среде своих знакомых. Теперь же, под влиянием читаемой литературы и сознательного отказа от использования мата как в письме, так и в речи, я был ошеломлен тем, что мои друзья и знакомые перестали меня понимать и начали уклоняться от последовательных и осмысленных дискуссий. Более того, некоторые из них высказывали предположение, что у меня поехала крыша и пророчили мне попадание в дурдом в ближайшей перспективе. Их пророчество сбылось. К концу 2008 я вновь играл в старкрафт, курил, выпивал, болтал о работе и развлечениях. Две недели в дурдоме вернули мне разум, установив мир и порядок в моем уме. Гарантом этого мира выступал тройственный священный союз: страсть к видеоиграм, страсть к женщинам и необходимость работать. Однако, помня о том, что этот союз был установлен с помощью внешней интервенции после того, как внутренняя революция продемонстрировала полную несостоятельность власти составляющих его психических элементов, страсть к познанию, не собираясь сдаваться, ушла в подполье и направила уцелевшие силы на самоорганизацию. В сущности, этой страсти удалось сохранить дневник, поддерживая интерес к чтению настолько, чтобы за два с половиной года я смог прочесть главные произведения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Тургенева, Достоевского и некоторых других, менее известных столпов русского языка. Параллельно эта страсть набирала силу, используя обучение в институте для укрепления своих позиций.

5. Дилемма

Таким образом, написав в апреле 2011 года свой первый рассказ, я столкнулся с дилеммой, на одной стороне которой стояла возможность повторного попадания в дурдом из-за очередного прихода к власти страсти к познанию; тогда как с другой стороны, я вынужден был обманывать самого себя и разыгрывать пошлую комедию, прикидываясь дурачком и преследуя десять тысяч целей, не имевших прямого отношения к структурной иерархии моих убеждений, стремлений и ценностей.

Дилемма эта разрешилась тем, что страсть к компьютерным играм – включая игру в покер, которая на тот момент была единственным источником моих доходов – вновь была объявлена вне закона; образ жизни последних двух лет и личная история, зафиксированная в дневниках этого периода, подверглись жесточайшей критике; увлечение литературой сформировало свое внутреннее правительство, установившее приоритет чтения и письма над всеми прочими видами деятельности; и большая часть моего мышления подверглась перестройке, ориентированной на производство стишков. Несмотря на то, что я говорил прозой, думать я стал учиться в стихах.

Все, что ты ищешь: женщин, денег, власти;

Все это только призрачный обман.

Не утолит он в жизни твоей страсти,

Как речка не напоит океан.

Любовь прекрасна, но она проходит,

Иль, став привычкой, гаснет навсегда;

А деньги, что же люди в них находят?

Свободу? Счастье? В них одна беда!

Свободен тот, кто знает, что он смертен,

И знанием подобным дорожит,

И в деньгах счастья искать он не спешит,

Для счастья есть совсем другие мерки.

Быть может в власти думаешь оно?

Но власть, что раньше звали «высший свет»,

Свое значение утратила давно;

Над ней смеется каждый с юных лет…

Каких только не выдавал мой ум выкрутасов, чтобы опорочить прежние ценности.

Ты меришь все рассудочным умом;

Он для тебя единственный закон;

Вот только даже в образе немом

Не отличит о бога от икон.

И что увидит он в моих стихах?

Наборы слов, понятий и их связь?

Он как священник, что во всех грехах

Способен видеть грязь… одну лишь грязь.

Каких только приемов страсть к литературе не использовала, чтобы удержать власть в моем сознании.

6. Белинский

С апреля по сентябрь 2011 я залпом последовательно прочел собрания сочинений Толстого, Пушкина, Шекспира и Белинского. Чтение последнего во многом напомнило чтение Щедрина тремя годами ранее. Мне показалось, что стиль Белинского, его ясность мысли, сила выражения, а также его влияние на русский язык, во многом предопределили появление самого Щедрина. Узнав, что Белинский увлекался Гегелем, и желая превзойти Белинского в искусстве изящной словесности, я решил, что мне также необходимо как минимум внимательно прочитать собрание сочинений Гегеля, а то и взяться за его последовательное изучение.

Идея читать Белинского пришла мне на ум после того, как я задался вопросом, почему центральная библиотека в городе названа в его честь. Похожие вопросы, имеющие отношение к названиям улиц и историческому значению личностей, удостоившихся городских памятников, после чтения Щедрина я задавал себе постоянно. Все это время Щедрин оставался для меня непревзойденным литературным идолом, незаслуженно прозябающим в коллективном бессознательном в тени Толстого, Достоевского и Тургенева. Шекспир, несмотря на то, что я прочитал его в переводе, посеял во мне сомнения по отношению к объективности моей оценки Щедрина. Белинский разубедил в том, что язык Щедрина безупречен и недостижим для простого смертного. Гегель заставил забыть не только о Щедрине, но и «снял» (временно) увлечение русской литературой как таковой.

7. Гегель

В центре занятости я подал заявку на получение 58 800 рублей по программе поддержки частного предпринимательства, написал бизнес-план по открытию консалтинговой юридической фирмы, получил деньги, снял офис и с сентября по декабрь сидел там с 9-ти до 5-ти, читая Гегеля и упражняясь в письме. Не желая прилагать каких-либо серьезных усилий для развития этой фирмы и посвящая почти все свое время чтению и письму, за три месяца в офисе я совершенно ничего не заработал. В результате моя предпринимательская деятельность довольно быстро сошла на нет.

Сперва я решил возобновить игру в покер, уделяя ей лишь один час в день и ограничивая доход двумя сотнями долларов – сумма, покрывавшая все необходимые расходы и избавлявшая от забот по поводу того, что делать с излишками. Однако, вместе с покером, в мое сознание вновь прорвалась страсть к компьютерным играм. Я пытался ее сдерживать, установив лимит на одну игру в день, но империалистический характер данной страсти привел к тому, что уже в январе 2012 года я опять просиживал за компом целые сутки. Как я уже упоминал, в декабре 2011 года, под влиянием дневника деда, я развил у себя привычку писать каждый день по одной странице, осмысляя свои действия и сопоставляя их с насущными потребностями и задачами. Ежедневные записи продемонстрировали, что страсть к познанию и страсть к компьютерным играм – несовместимы.

8. Правовое государство

Также в декабре я начал писать дипломную работу на тему «правовое государство». Помимо Гегеля, я взялся за чтение двухтомника, изданного в 1933 году по случаю пятидесятилетия со дня смерти Маркса. Кроме того, я прочел ряд статей о правовом государстве в современных научных журналах, «Утопию» Мора, «Государство» Платона и сделал сравнительный анализ популярных конституций в исторической перспективе. В дополнение к чтению, я нашел в интернете курс лекций по психологии В. В. Петухова, просмотр которого значительно расширил и углубил мои представления как о самом себе, так и об окружающем мире. Я пришел к заключению, что просмотр лекций так же важен для самообразования, как и чтение книг.

Итак, с одной стороны, я вел последовательную работу по написанию диплома, объединяя все свои внутренние силы и направляя все сознательные устремления на достижение результата; с другой, необходимость заработать на кусок хлеба заставила меня возобновить деятельность, повлекшую за собой возврат к тому, от чего я решил полностью отказаться.

Пока я писал диплом, мне легко удавалось подавлять страсть к компьютерным играм, ограничивая ее бунт одним-двумя днями. После того, как в начале февраля 2012 года работа над дипломом была завершена, ситуация стала меняться. Во-первых, периоды залипания в игры увеличились до недели. Во-вторых, я позволил себе вновь увлечься сигаретами и выпивкой, чего не наблюдалось с июля 2011. В-третьих, мой литературный талант был порабощен половым инстинктом, вынудившим меня переключить внимание с самопознания и исследования философских вопросов на волокитство за девушками и утопание в любовной лирике. Я сбрил четырехмесячную бороду и принялся разыгрывать из себя донжуана.

9. Активный образ жизни

Моим новым источником доходов стало проведение социологических опросов, на которых я мог зарабатывать около трех тысяч рублей в день. Чтобы покрыть необходимые расходы, мне требовалось работать несколько дней в месяц; все остальное время я был предоставлен самому себе.

В число существенных изменений, с помощью которых я принялся преобразовывать свою жизнь с 2007 года под влиянием усиливающейся страсти к познанию и слабеющей зависимости от компьютерных игр, входили регулярные пробежки в лесу, тренировки дома и в спортзале, еженедельные походы в баню, моржевание и интенсивные велосипедные марафоны. Хоть я и просиживал за компом и книгами по полдня, можно не преувеличивая сказать, что я вел очень активный образ жизни. Таким образом я рассчитывал укреплять свое здоровье, однако многочасовое катание на велосипеде с жесткой седушкой и неумеренные занятия с гирей привели к появлению геморроя. Моржевание и ныряние в ледяную воду способствовали развитию хронического гайморита. В бане я подхватил ногтевой грибок, и для его лечения пришлось полгода травиться таблетками. Все это влекло за собой периодические упадки решимости бороться с своей слабостью, глупостью и разного рода зависимостями. При этом я никогда не впадал в отчаяние и даже в периоды самых безудержных разгулов страстей, когда я переставал вести дневник и отдавался во власть раздирающих меня внутренних противоречий, я был совершенно уверен в том, что все это носит временный характер и победа страсти к познанию в сущности неизбежна. Возобновление дневника каждый раз отмечалось подъемом всех жизненных сил; чем глубже я проваливался в бездну легкомыслия, тем выше я впоследствии взлетал над прежними взглядами, оценками, убеждениями и предрассудками.

10. Империалистические тенденции

С февраля по август 2012 в моем сознании боролись десять тысяч увлечений, среди которых страсть к познанию и физическому развитию, объединившись, пытались удержать status quo, характерный для второй половины 2011 года, тогда как страсть к компьютерным играм демонстрировала империалистические тенденции, внося немалый беспорядок в мою деятельность. В сущности, я хотел заниматься философией, читать и писать каждый день, укреплять психическое и физическое здоровье, развивать полезные привычки, избавиться от всего лишнего и снизить свою зависимость от внешних социально-экономических факторов, насколько это было возможно. Я высказывал подобные пожелания на страницах своего дневника, но по-прежнему продолжал регулярно писать о любовных похождениях и жаловаться на неспособность преодолеть страсть к игре. Я вел дневник для того, чтобы вести дневник, стараясь максимально сжато и точно описывать все, что со мной происходило. Я также ставил себе определенные задачи и добивался их реализации, но, как правило, это имело мало общего с моими действительными потребностями.

11. Гете

Закончив писать диплом, я какое-то время задержался на чтении философских произведений Монтескье, Ш. Фурье, Декарта, Платона, Цицерона, Сенеки и Спинозы. Ни один из этих авторов не произвел на меня такого сильного впечатления, какое прежде произвел Гегель. Философия начала казаться мне все менее и менее привлекательной. При этом у меня все лучше получалось писать стишки, спрос на которые возрастал пропорционально росту новых знакомств. Таким образом, чтобы улучшить свои навыки, я решил, что мне необходимо взяться за мастеров стихоплетства. Я не хотел далеко уходить от Гегеля и поэтому мой выбор остановился на Гете. Взяв в библиотеке десятитомное собрание его сочинений, я несколько месяцев пытался по достоинству оценить значение вклада Гете в мировую культуру. Эта попытка совершенно расстроила мою самодисциплину, и я бросил ее, не дочитав полтора тома.

12. Форсайтное мышление и английский

Еще одним значительным событием того времени стал просмотр курса лекций «форсайтное мышление» Переслегина и появление желания, закончив институт, поступить на бесплатное обучение в Сколково, где этот курс лекций был прочитан. Одним из требований поступления было знание английского языка. Мой опыт по изучению немецкого – впрочем, как и русского – языка в школе был из ряда вон плох. Однако, в школьные годы я находился в рабстве у страсти к компьютерным играм, рабстве, которому пришел конец в 2007 году, несмотря на все последующие попытки его реставрации. В общем, я счел, что начать изучать английский язык в 26 лет – отличная идея.

После того, как я прочел «Энциклопедию философских наук» и «Науку логики» Гегеля, во мне стремительно росло желание заниматься наукой. Подавляющее большинство научных статей в интернете публиковалось на английском. Английский язык доминировал не только в сфере науки, но и задавал тон в культуре, политике, бизнесе и искусстве. Мотивации заниматься английским было предостаточно, и я принялся грезить о том, как организовать себя для этого дела. 6 июля 2012 года обозначено в моем дневнике подзаголовком: «Начало изучения английского языка». Я поставил себе цель заниматься по часу в день и продержался около двух недель.

13. Философия, политика и наука

В то же время, под натиском страсти к компьютерным играм, мне пришлось бросить чтение Гете и вновь взяться за философию. Это помогло мне временно преодолеть тягу к волокитству и бессмысленному общению в интернете. В поисках какого-либо символического жеста, благодаря которому я должен-де был вернуть себе правильный настрой, я подстриг волосы, благополучно отращиваемы в течение пяти лет. Я зарекся не стричься в июле 2007, полностью отказавшись от сигарет, спиртного, компьютерных игр и телевизора. Несмотря на то, что впоследствии я ко всему этому – исключая телевизор – нередко возвращался, длинные волосы служили постоянным напоминанием необходимости работы по самопреодолению. Бесспорно, я был подвержен не только влиянию деструктивных привычек и увлечений, но и находился во власти фантастических суеверий.

Тем не менее, данный жест произвел желаемый эффект и следующие три месяца я был практически безраздельно увлечен чтением. Я прочел основные произведения Фихте, Фейербаха, Шопенгауэра, Локка, Юма, Вольтера, Дидро, Диогена Лаэртского, Плутарха, Эсхила, Софокла, Еврипида, Ксенофонта, Аристофана и Горация. Помимо этого, поставил себе задачу прочитать пятидесяти томное собрание сочинений Маркса и Энгельса, но осилил лишь пять томов. Мне удалось разогнать скорость чтения до 200-250 страниц в день, достигая примерно такой же вовлеченности, наблюдавшейся при игре в какой-нибудь старкрафт или доту. Параллельно у меня стал проявляться интерес к политике. Я более тесно познакомился со взглядами Ленина, прочел гитлеровский «Майн Кампф» и начал прислушиваться к популярным в интернете блогерам вроде Кургиняна, Жириновского, Федорова, Навального, Фурсова, генерала Петрова и пр. и пр. Сравнивая уровень интеллекта тех, кого я слушал, и тех, кого я читал, я посчитал необходимым сознательно ограничить себе доступ к интернету, чтобы уберечь свой ум от погони за всякой пошлостью. Так я стал практиковать «дни без интернета», нередко выходившие за рамки недели. С другой стороны, мой интерес к науке постоянно требовал свежей пищи. Меня привлек курс лекций Бояршинова: «Концепции современного естествознания», в дополнение к которым я также стал заниматься математикой.

14. Внутреннее правительство

В какой-то момент, когда я за раз перечитал день за днем все, что писал в дневнике и через что мне довелось пройти за год, окинув мысленным взором возможное будущее, при условии, что мне удастся удержать похожий темп в ближайшие 30-ть лет, я преисполнился таким тщеславием, что высказал намерение «возродить» философию и превзойти всех авторов, с кем на тот момент мне довелось познакомиться. Это был 75-й день единоличного правления страсти к познанию, вслед за чем последовало восстание, возглавляемое влечением к компьютерным играм в союзе с половым инстинктом. Полностью подавить это восстание удалось в феврале 2013 года. Я сформировал новое внутреннее правительство, утвердив в качестве основополагающих принципов своей деятельности стремление к познанию и наращивание физической силы. Это правительство продержалось шесть месяцев и было сметено новым восстанием в конце июля.

В период с февраля по июль 2013 я укрепил привычку делать записи каждый день, осмысляя свою деятельность и работая с новой информацией. В сущности, ежедневные записи являются фундаментом того, что я называю своим внутренним правительством. В дополнение к записям я создал видеодневник, где ежедневно разбирал все, что со мной происходило, параллельно тренируясь управлять своей речью, избегать всяческих излишеств, слов-паразитов и т.д. Сперва я был ошеломлен осознанием того, насколько неуклюжей была моя речь в сравнении с тем, какой я ее себе представлял. Посмотрев и послушав свои видеозаписи, я обнаружил такое количество всяких «аканий», «эканий», «мэканий», «таксказать», «какбы», «тоесть» и пр. и пр., что одна лишь работа по их устранению могла служить достаточной мотивацией для ежедневных разговоров с самим собой на камеру. Тем не менее, вскоре мне удалось достичь более-менее удовлетворительных результатов и начать уделять внимание в большей степени содержанию, чем форме.

15. Наращивание физической силы

Стремление к наращиванию физической силы привело меня в секцию ушу. Я начал ходить на занятия два раза в неделю, попутно разрабатывая систему регулярных домашних тренировок, включавших суставные разминки, медитацию, цигун, растяжки, изометрические и дыхательные упражнения, отжимания, приседания, пресс, подтягивания, калистенику, кроссфит. Кроме практики, я также принялся осваивать теорию, изучая видеоматериалы, лекции и литературу по боевым искусствам. Все это отлично сочеталось с еженедельными походами в баню, умеренным моржеванием (поймав гайморит, я перестал нырять в ледяную воду и делать двадцатиметровые подводные заплывы) и пробежками в лесу.

16. Шопенгауэр, Кант и детерминизм

Центром моей познавательной деятельности этого периода являлось углубленное изучение Шопенгауэра и Канта. Прочитав шеститомное собрание сочинений Шопенгауэра, я переосмыслил свое отношение к Гегелю, совершенно перестал интересоваться политикой и начал всерьез вдумываться в проблематику дискурса о детерминизме и свободе воли. Также Шопенгауэр убедил меня в том, что Кант занимает первое место в иерархии выдающихся философов всех времен и народов, что подстегнуло меня не только к чтению восьми томов Канта, но и методическому изучению его «Критики чистого разума».

Несмотря на то, что эти двое, Шопенгауэр и Кант, прочно удерживали власть над моим умом в течение данного периода, я смог также познакомится с работами Успенского и Гурджиева и сопоставить всех четверых с представлениями о буддизме, начавшими формироваться в моем сознании под влиянием занятий ушу и разговоров о «ничто». В этом отношении примечательны два моих текста, опубликованных в интернете под заглавием: «Еще немного о любви» и «Разговоры ни о чем».

17. Таблица по распределению времени

В то же время я взялся за последовательное изучение английского, латыни и даже пробовал заниматься китайским. Используя интернет ресурсы, я решил вернуться к школьной программе по математике, истории и русскому языку, восполняя таким образом пробелы, обусловленные глупостью подросткового возраста.

Еще я стал тренировать память и каждый день по полчаса учить стихи. За несколько месяцев это привело к тому, что чтобы повторить все, что я успел выучить, мне требовалось несколько часов. Пиком моего достижения в этом отношении стало заучивание «Параши» Тургенева. Уже тогда я был близок к умственной перегрузке, но не остановился и вслед за ней зазубрил гамлетовский монолог to be or not to be на английском.

Расчертив таблицу по распределению времени, я стремился сознательно контролировать основные направления своей деятельности, учитывая каждую минуту. Я отслеживал, сколько минут я трачу в месяц на сон, на работу, на изучение Шопенгауэра и Канта, на теорию и практику ушу, на английский, на латынь, на русский, на тренировку памяти, на занятия математикой и поэзией. Однако, закрепить такой подход надолго – и уж тем более перевести все свое время из категории «потрачено неизвестно на что» в одну из вышеперечисленных категорий – мне не удалось. Накопив изрядное количество излишков, я решил сгонять на юг и за три недели, проведенные в Ялте, утратил всю свою дисциплину и организованность.

18. Бесцельное волокитство

С февраля по июль я избегал всяческих сношений с девушками, перераспределяя творческую энергию на достижение результатов в области науки и искусства. В июле поездка на юг изменила баланс сил, вернув бесцельному волокитству одну из доминирующих позиций, разделявших власть в моем уме. Я использую термин «бесцельное волокитство» поскольку в то время ни при каких обстоятельствах я не собирался вступать в серьезные отношения. Предыдущие и единственные на тот момент серьезные отношения, имевшие место в период с 2004 по 2007, служили мне мишенью для беспощадной и резкой критики. Упражняясь в стрельбе по этой мишени, страсть к познанию за несколько лет превратилась из хилого, задавленного инстинкта в могущественную волю, объединившую под своим началом все самые лучшие элементы моей личности. Перспектива серьезных отношений неизбежно связывалась с риском увязнуть в повседневной рутине, работе, тех или иных обязанностях, эмоциональном давлении и т.д. Мой труд по самопреодолению требовал максимальной сосредоточенности; следовательно, мысль о каком-нибудь семейном счастье являлась нетерпимой ересью. При этом полностью подавить половой инстинкт мне не удавалось, а сублимация в науку и искусство периодически давала сбои, так что «бесцельное волокитство» время от времени объявляло себя «потребностью в любви», подчиняло себе стратегическое мышление, дневник и прочие механизмы управления, после чего, как правило, возникали бунты страстей, и многополярная структура моих увлечений превращалась в неконтролируемую анархию.

19. Бунт страстей

Вернувшись с юга, я обнаружил, что ни страсть к познанию, ни стремление к наращиванию физической силы уже не были способны удерживать массу разнузданных желаний, заявляющих о своем суверенитете и отказывающихся служить каким-либо высшим идеалам. Первый бунт удалось подавить в три дня. Второй – растянулся на десять дней, в течение которых я по 20-ть часов подряд играл в доту, перестав различать день и ночь и травя себя сигаретами, алкоголем и энергетиками. После третьего бунта я забросил дневник и возобновил его лишь в середине ноября. В дополнение к письменному и видео дневникам я также стал активно использовать аудиодневник, укрепив таким образом свое внутреннее правительство и связывая себя все более возрастающим количеством всевозможных обязательств.

20. Запредельная мудрость

Побочным эффектом ежедневных записей, которые с небольшими перерывами я делал на тот момент уже в течение двух лет, было заметное улучшение грамматики. Когда я начинал писать дневник в 2008, я был совершенно безграмотным, делая ошибки чуть-ли ни в каждом предложении. К декабрю 2011, под влиянием чтения классиков, ситуация улучшилась, но незначительно. В последующие два года ежедневная практика письма привела к тому, что я стал замечать в своих дневниках претензию на эстетическое достоинство, сопоставимое с эстетическим достоинством текстов, над которыми я трудился сознательно: стихи, рассказы, философские размышления и т.д. К слову, в конце 2012 года, в так называемый период бушевания страстей, я пробовал вести свой дневник в интернете, сразу же публикуя все, о чем тогда писал. Однако, заметив, что я начинаю подстраиваться под воображаемую аудиторию и формулировать мысли неестественным, вычурным языком, я решил прервать данный эксперимент. В конце 2013 меня стали посещать мысли о том, что можно было бы рассматривать свой дневник как цельное литературное произведение, работе над которым я мог бы посвятить всю свою жизнь, неуклонно совершенствуя ее описание и стремясь к достижению максимальной честности с самим собой. До чего можно дописаться, если я смогу вести подобный образ жизни не два, а, скажем, двадцать лет? Я не был связан ни семейными узами, ни социальными обязательствами; общество поставило на мне крест, выписав диагноз «шизофрения». Для поддержки своего существования мне требовалось в день сто грамм гречки, сто грамм пшенки, сто грамм риса, пара яблок, пара морковок, тарелка супа, буханка хлеба. Все это я мог себе обеспечить, работая два дня в месяц. Необходимо было решить проблему со страстью к компьютерным играм, обуздать половой инстинкт и направить все силы на достижение запредельной мудрости.

21. Дурдом

С августа по ноябрь мне удалось стабилизировать ситуацию с помощью чтения Гоббса, Ницше и Маркса. Двухтомник Гоббса по сути помог мне преодолеть внутреннюю анархию, Ницше – усилил интерес к изучению психологии, а Маркс – способствовал углублению понимания противоречий между теорией и практикой.

Прошло пять лет с тех пор, как я попал в дурдом и провел там две недели под наблюдением, задавленный химическими препаратами. Я по-прежнему стоял на учете и вынужден был регулярно, каждые три месяца, посещать данное заведение, отчитываясь о своем поведении и отвечая на вопросы о состоянии здоровья. С самого начала я не признавал себя сумасшедшим, но вынужден был согласиться, под влиянием химических препаратов и соответствующей обстановки, с адекватностью предпринятых по отношению ко мне мер. На эту тему я написал осенью 2011 года пару сказок. Кроме сказок, я также написал письмо в независимую психиатрическую ассоциацию, где подробно, художественным языком, развил свое виденье случившегося, но ответа не последовало. Когда меня выписывали из дурдома, врач настаивал на том, что мне необходимо постоянно пить таблетки, чтобы избежать возможности рецидива. Я решительно протестовал, утверждая, что смогу разобраться со своими проблемами без постороннего вмешательства. Пришли к компромиссу. Я должен был регулярно ходить в больницу и рассказывать о том, что происходит в моей жизни. Мне это, естественно, не нравилось, и с каждым годом я все сильнее старался доказать, в первую очередь самому себе, что я «нормальный». Под влиянием ежедневной практики письма и тренировки речи, я набрался решимости и в декабре 2013 потребовал, чтобы мое дело было пересмотрено. Меня направили на прохождение психических тестов, а также собрали комиссию, которая, выслушав меня, отвергла мою точку зрения, но при этом пошла на уступки, сократив необходимость моих визитов до двух в год. Психические тесты выявили «нарушенное мышление». Это способствовало тому, что я принялся тщательнее изучать психологию, не оставляя надежды наладить в будущем конструктивный диалог, но и не питая каких-либо иллюзий на этот счет. В первые два месяца 2014 я повторно просмотрел курс лекций по психологии В.В. Петухова, обдумывая основные темы в своих дневниках.

22. Террасомния

Период стабильности, продлившийся с ноября 2013 по февраль 2014, был также отмечен чтением Петрарки, Монтеня, Вольтера, Бэкона, Рабле, Камю и Ошо. Однако я не мог полностью сосредоточиться на познании и боевых искусствах. В декабре я познакомился с девушкой, общение с которой требовало всего моего внимания, проявляя отчетливые империалистические тенденции. Вообразив себя по уши влюбленным, я задействовал весь свой литературный потенциал, чтобы добиться от нее взаимности. Несмотря на то, что мы встречались почти каждый день и проводили вместе по несколько часов, дальше разговоров дело не шло. Я задумал написать ей ряд писем, дополняя наши встречи и разговоры игрой воображения. Эти письма я писал в отдельной тетрадке с намерением отдать ей эту тетрадку, когда наступит подходящий момент. Такой момент наступил 14-го февраля в день влюбленных. Тетрадка к этому времени разрослась до внушительных размеров и включала 32 письма. Позднее я опубликовал их в интернете под заглавием «Террасомния». Взаимности я не добился, потребность в любви была вновь объявлена «бесцельным волокитством», вслед за чем последовал очередной бунт страстей.

23. Вопросы современности

На случившийся в Киеве госпереворот и последовавшие изменения во внешней (и внутренней) политике России я не обратил почти никакого внимания. Шел седьмой год с тех пор, как я перестал смотреть тв. Шопенгауэр и Ницше привили мне отвращение ко всем вопросам современности и разговорам о сегодняшнем дне. Я с нескрываемым презрением наблюдал за тем, как фулфоны овладевали умами человечества, а погоня за роскошью и социальным одобрением принимала все более омерзительные формы. Мое внимание было приковано к выдающимся достижениям прошлого. Если не считать интерес к прорывам в науке, можно было бы сказать, что умом я жил преимущественно в 19 веке.

Когда пошли разговоры о присоединении Крыма и событиях на Донбассе, я был занят своими личными проблемами. В сущности, так получилось, что меня собственно об этом никто не спрашивал; никто не интересовался моим мнением, и у меня не было потребности самостоятельно разобраться в том, что случилось. При этом я был серьезно обеспокоен тем фактом, что несмотря на постоянные письменные обещания самому себе перестать пить, курить и играть в компьютерные игры, я по-прежнему не мог полностью отделаться от этих детских привычек и увлечений. Многомесячные периоды воздержания, в течение которых процветал мой творческий гений и неимоверно возрастала физическая сила, сменялись неделями срывов, спадов, разгулов страстей. Какое мне дело было до того, что происходит за тысячу километров черт знает с кем, если я сам то и дело оказывался не в ладах с собой и не мог прийти к внутреннему единству.

Как гласит китайская мудрость: «Прежде чем наводить порядок в мире, сначала следует навести порядок в стране; чтобы навести порядок в стране, нужно навести порядок в семье; чтобы навести порядок в семье, нужно разобраться с собственным телом; чтобы разобраться с телом, надо прояснить сознание; чтобы прояснить сознание, необходимо понять, что за чем следует». В моем мире воля к знанию боролась за власть с десятью тысячами разнузданных желаний, не желающих подчиняться каким-либо принципам и признавать над собой то или иное руководство. Вслед за Шопенгауэром, я благодарил судьбу за то, что мне не нужно управлять Римской Империей. Я вполне разделял мнение Кодо Саваки, что тому, кому хочется стать министром, не хватает глубины взгляда на жизнь. Существование двух сотен правительств, сражающихся за власть, всеобщее признание и престиж с помощью культурных, экономических и военных рычагов давления, интересовало меня не больше, чем конкуренция на рынке труда могла бы интересовать первоклассника.

24. Человек знания

К тому времени прошел уже целый год с тех пор, как я получил диплом бакалавра юриспруденции. Оценив свои возможности по окончании института и решив, что расходы на дальнейшее обучение в аспирантуре потребуют значительных перемен в образе жизни, я счел благоразумным сосредоточиться на самостоятельном овладении знаниями в интересующих меня областях. Наблюдая беспрецедентный прогресс в овладении русским языком, я намеревался следовать своей стратегии полного погружения в занятия литературой. В связи с тем, что для реализации поставленных задач мне требовалось как можно больше читать и писать, сохраняя баланс между двумя этими видами деятельности, меня совершенно не интересовали ни деньги, ни социальная активность. Книги я брал в библиотеке; затраты на письменные принадлежности, равно как и на предметы первой необходимости, включая питание, не представляли из себя проблему. Я соревновался с величайшими умами выдающихся эпох и цивилизаций за право занимать центральное место в мировой истории с таким же увлечением, с каким прежде целыми днями рубился в варкрафт в баттлнете – какое мне было дело до того, как одеваться, что есть и читает ли меня какой-нибудь балбес с соседней улицы или умник того или иного мегаполиса. Я был совершенно убежден, что если в моих текстах проявится надлежащее достоинство, они сами пробьют себе дорогу и привлекут любознательных читателей подобно тому, как тексты Кастанеды, Аристотеля, Щедрина, Шекспира, Белинского, Гегеля, Гете, Шопенгауэра, Канта, Вольтера, Ницше и т.д. привлекли меня самого. Если же мне не удастся выйти за рамки заурядного кропателя бумаги, то моя жизнь, тем не менее, будет наполнена смыслом недостижимого, но при этом благородного стремления понять все, что со мной происходит, создав цельное литературное произведение, демонстрирующее как праздношатающийся шалопай, под воздействием чтения классиков, превращается в человека знания. Писать по часу в день о своей жизни, неуклонно совершенствуя понимание и стиль – что может быть легче?

25. Боевые искусства

Чтобы восстановиться после февральского кризиса мне понадобилось около двух месяцев. Половину этого времени я играл в доту и проводил в компании, так сказать, старых друзей и подруг. Другую половину – занимался ушу и настраивал себя на новый рывок в области познания. В конце апреля я набрал достаточное количество сил, установил запрет на видео игры и завел новый дневник, положив начало периоду, продлившемуся до сентября.

Помимо ушу, я стал заниматься мма и уделять больше внимания вопросам, касающимся развития силы, прорабатывая их в своих дневниках. Идентичность мастера боевых искусств стала теснить идентичность философствующего писателя. Кроме того, я взялся за работу над переводами выступлений TED на регулярной основе, что значительно улучшило мой английский. Я не понимал беглую речь, не мог говорить, но научился легко разбираться в текстах.

26. Романтические иллюзии

Занятия боевыми искусствами и стремление к наращиванию физической силы получили значительный перевес над интеллектуальной деятельностью в начале этого периода, однако завершился он тем, что я ушел в «литературный запой», прочитав залпом трехтомник Добролюбова (2100 страниц) за две недели, полностью отключившись от интернета и вырубив телефон. Между этими двумя крайностями было несколько месяцев, в течение которых я пробовал строить отношения с выпускницей школы, познакомившись с ней в автобусе в день, когда ей исполнилось 18-ть лет. Позднее, пытаясь спасти эти отношения, я, спьяну, предложил ей выйти за меня замуж, на что она сперва дала согласие, а потом отшутилась, сославшись на то, что я был под воздействием алкоголя и говорил вздор. Безусловно, у нее были все основания считать это вздором, поскольку на протяжении всего нашего знакомства я постоянно подчеркивал, чтобы она не строила себе иллюзий, касающихся будущего этих отношений. Она собиралась поступать в институт на юриста и стать мамой в 23 года. Имея диплом бакалавра юриспруденции, я убеждал ее в том, что институт – пустая трата времени, восхваляя самообразование и невероятные возможности, доступные в условиях разумного использования современных технологий. Мы читали Вольтера и Кастанеду, учили латынь, ходили гулять и проводили немного времени дома. Я стремился втянуть ее в круг своих интересов, но допустил массу ошибок, продиктованных в первую очередь собственным раздутым самомнением и неуместной критикой ее образа мыслей и поведения. Больше всего меня угнетала ее зависимость от фулфона, ревность к которому в конечном счете и похоронила эти отношения. Вслед за этим последовал крах господства «потребности в любви» и чистка в среде всех «неблагонадежных элементов» страсти к познанию, поддерживавших это господство в течение предыдущих двух с половиной лет. Результатом такой чистки была внутренняя забастовка, вынудившая меня отказаться от ведения письменного дневника на полгода. Вообще, я планировал год ничего не писать, но в связи с «отупением», «отчаянием», «остановкой всех линий интеллектуального развития» и «бурей страстей» – счел необходимым взяться за ум раньше.

27. Увлекательные монологи

С октября 2014 по апрель 2015, пока я не вел письменный дневник, значительное влияние на мое сознание стали оказывать дневники аудио и видео формата. Чтобы улучшить речь, я принялся декламировать стихи, а также записал целую аудиокнигу. Для работы над книгой я делал массу артикуляционных упражнений и более основательно вдумывался в начитываемый текст. В качестве текста я взял «Путешествие в Икстлан» Кастанеды, записывая в день по одной главе, которую иногда мне приходилось перечитывать вслух до трех раз. Последовавшая за этим трансформация голоса поразила меня достигнутой в результате силой звучания и уверенностью. Однако была в этом и какая-то искусственная наигранность, над которой я часто посмеивался. С таким звучанием и уверенностью любая чушь, высказываемая под впечатлением от того или иного события, приобретала колорит незыблемой истины. Это существенно отразилось на моем общении с другими людьми, сводя все сколько-нибудь продолжительные разговоры к непрерывным, увлекательным монологам. Я легко мог говорить два часа без остановки, последовательно расширяя контекст, объединенный определенной темой, и удерживая связь между отдельными элементами и целым в рамках единого, взаимосвязанного нарратива. Желающих меня послушать, как правило, было немного, в связи с чем я преимущественно общался с диктофоном да видеокамерой. Периодически возникали мысли о создании блога и работе с аудиторией, но стремление к уединению и выслеживание великих умов прошлого, требовавшее полной сосредоточенности и самоотдачи, продолжали удерживать меня в плену собственных фантазий.

28. Никотиновая зависимость

Моя личная история приобретала все более грандиозный размах на фоне суживающихся понятий и представлений, бесцеремонно насилующих публичный дискурс. В апреле 2015 произошло эпохальное событие этой истории. После 15-ти лет рабства и последовавшей вслед за ним 8-ми летней борьбы с никотиновой зависимостью, я, на 30-м году своей жизни, одержал решительную и безоговорочную победу над привычкой курить. Каждый раз, когда я прерывал дневник и впадал в ребячество, начиналось это, как правило, с пачки сигарет. У меня были все основания считать, что бросив курить, я отныне буду вести дневник без перерывов. На деле вышло иначе. Уже через месяц, не выдержав темпа физических и интеллектуальных нагрузок, я сорвался на видео игры и целую неделю ничего не писал. Теперь я буквально сидел по пять часов подряд за компом, т.к. не нужно было ходить на перекур между играми.

29. Прокачка силы, ловкости, интеллекта

Тем не менее, довольно быстро преодолев желание играть, я собрался с мыслями, провозгласил наращивание силы определяющим курсом своей психополитики и с мая по август достиг беспрецедентных в своей личной истории результатов. За это время я прочел китайскую книгу перемен, пятитомное собрание сочинений Герцена, познакомился с творчеством Гейне, Данте, Беранже, Кроули, Мопассана, перечитал ряд критических статей Белинского и разобрал «Структуру научных революций» Куна. Кроме того, я съездил на несколько семинаров по ушу, послушав лекции Маслова о буддизме. Интернет я использовал почти исключительно для просмотра научных лекций и занятий английским. Переведя с десяток выступлений на TED, я взялся за перевод видео с ютуб каналов Vsause и CrashCourse. Во время прогулок и пробежек я учил наизусть английские песни, удивляясь тому, как легко мне это дается. Я вновь стал вести учет времени, расписывая сколько было потрачено на тот или иной вид деятельности, подводя итоги в конце каждого месяца и выстраивая реалистические модели будущего развития. Я считал все подряд: сколько времени делаю упражнения утром, сколько – вечером, сколько читаю, пишу, хожу, бегаю, смотрю лекции, отжимаюсь, приседаю, подтягиваюсь и т.д. Я рассматривал себя в качестве персонажа из компьютерной игры «дота», оценивая каждое действие в терминах прокачки либо силы, либо ловкости, либо интеллекта.

30. Безграничная глупость

С одной стороны, я совершенно перестал обращать внимание на то, что происходит за пределами моего собственного восприятия, и, следовательно, упускал из виду ставшую на тот момент уже вполне очевидной трансформацию структуры международных отношений и порождаемые этой трансформацией проблемы. С другой – я проник в такие глубины самопознания и достиг таких результатов в самоорганизации, что мое самомнение совершенно утратило представления о каких-либо границах. Можно ли назвать это безграничной глупостью? Что ж, во всяком случае я отдавал себе отчет в том, что делаю каждый день, и находил понимание среди выдающихся представителей различных культур, времен и народов.

Характерным было бы здесь следующее замечание, сделанное в конце июля под влиянием вспышки тщеславия:

«Философы, художники, поэты – это пчелы, собирающие нектар с цветов, называющихся культурами. Гении среди них производят мед познания и хранят его в своих ульях, именуемых школами. Мы, могучие медведи духа, порой выходим из глубин сказочного леса и, не обращая внимания на острые жала, пронзающие наши мохнатые лапы, объедаемся до безумия. Газетчики, беллетристы, репортеры и прочие торговцы пафосом, мастера напыщенности и плясуны, танцующие на фразе, – это навозные мухи, копошащиеся в цивилизационных и прочих нечистотах; они ничего не производят кроме раздражающего шума, отупляюще действующего на любые чувствительные уши; они так назойливы, что скрыться от них можно разве что в подземной берлоге, предварительно натаскав туда медовые запасы. Или, быть может, вы считаете, что медведи духа высасывают пищу из собственной лапы? Ну что ж, в таком случае мы оставляем вас наедине с вашими предрассудками».

И далее:

«Действительный мир – это корабль, где гениев принимают за безумцев и запирают в каюты для умалишенных, построенные умалишенными, которых приняли за гениев. Удивительно, что это ветхое судно, вопреки бесчисленным предсказаниям последних двадцати пяти столетий, никак не потонет. Приходится выбирать между тем, чтобы натянуть на себя маску безумца и быть как все или прыгать за борт в метафизическое море, предварительно оставив все надежды. А может есть еще и третий путь? Или даже (страшно подумать) четвертый? Эй вы, капитаны печального образа, а ну сказывайте, есть ли четвертый путь?»

31. Крупное литературное произведение

Изолировав себя насколько это было возможно от влияния накалявшегося информационного климата, не желая говорить ни о чем, кроме великих умов и всемирно-исторических тем, я все более проникался презрением к суете из-за денег, баб и власти, наблюдавшейся повсеместно и принимающей самые нелепые формы.

Кульминацией этого периода стала попытка создать крупное литературное произведение, в основу которого была положена история моей семьи. Я начал работать над этим произведением в конце августа и меньше чем за неделю довел себя до состояния близкого к помешательству. Работая день и ночь напролет, изучая и сопоставляя письма и другие материалы, оставленные моим прадедом, двумя дедами, бабкой и прочими родственниками, я многократно испытывал приступы сильных эмоций, будучи не в силах сдержать захватывающих меня озарений. Порой мне казалось, что я пишу произведение, которому в русской литературе суждено встать в один ряд с произведением «Война и мир». Подобно тому, как Толстой, намеревавшийся писать о современных ему событиях, под впечатлением от изучения архивов своей семьи, написал о войне, имевшей место полвека назад, так и я, изучая архивы своей семьи довоенного, военного и послевоенного периодов, проникся идей художественного описания Второй Мировой.

32. История семьи

Мой прадед, Кондрат, был из народа. Он родился в 1907 в Винницкой области. Во время Первой Мировой его семья переехала в г. Купино в Новосибирской области. При большевиках он получил семь классов образования и работал счетоводом. Прабабка была на пять лет его младше. В 1929, когда ей было 16-ть, она родила первого сына Васю. Затем, в 1931, появилась на свет моя бабка – Лида, и в 1933 родилась еще одна девочка Женя. В 1941 прадед ушел на фронт и через четыре года праздновал 9 мая в Берлине. Впоследствии его сын, Вася, уехал учиться в Москву и стал авиаконструктором. Женя тоже решила учиться в Москве, вышла там замуж, родила сына и благополучно состарилась. Лида, моя бабка, поступила в институт в Томске, там же познакомилась с моим дедом Юрой, они в один год закончили учебу, поженились и уехали работать в Воркуту. В 1955 у них родилась первая дочь Валера; спустя три года – моя мать – Люда. Из Воркуты в конце 50-х они переехали в Свердловск. Через несколько лет у моей бабки закрутился роман на стороне, который в 1968 году привел к разводу. Ее любовник обещал бросить свою жену и уехать с моей бабкой на «край света». У него получалось писать неплохие стишки:

«Лидочка!

В сердце моем зажгла ты свет,

Яркий, как вспышка ракеты,

Краше тебя – и любимее нет

Больше нигде на свете!

Ты богиня, а я, допустим, бог.

Унесемся на трассу с тобой,

Где никто нас догнать бы не мог!

Я молился тебе бы одной…»

Однако в решающий момент, когда моя бабка была уже беременна и они выбрали Калугу, чтобы «унестись» туда и свить там новое семейное гнездышко, он поддался на уговоры своей жены, угрожавшей наложить на себя руки, и дал задний ход. В итоге, в 1970, моя бабка уехала в Калугу с двумя дочерями и новорожденным младенцем, тогда как ее любовник со своей женой поселился в Туле. Какое-то время они продолжали общаться, но затем Лида встретила другого мужчину и вышла за него замуж. Тем не менее и этот брак был недолгим: новый муж скончался через пять лет. Вскоре после этого у нее стали появляться внуки, и она вполне сносно играла роль бабушки вплоть до своей смерти в 2011 году. В детстве я довольно тесно с ней общался: регулярно ездил с ней на дачу, ходил к ней ужинать, смотреть тв и играть в шахматы. Ее симпатии были на стороне коммунистов; в середине 90-х она всерьез верила, что Зюганов представляет оппозицию власти, и была расстроена, когда он проиграл на выборах Ельцину. Впрочем, ее интерес политикой ограничивался просмотром новостей и чтением газет, не выходя за рамки общеобывательского уровня.

Дед, после развода, уехал в Чебоксары, второй раз женился и воспитал сына и дочку. Сын впоследствии обосновался в Москве; дочка – вышла замуж за англичанина и переехала в Лондон. В начале 90-х, когда стремительно рушился мой детский мирок и я добровольно, вприпрыжку, шел в рабство к никотиновой, игровой и прочим зависимостям, в то время как мой язык деградировал до уровня базарного диалекта, мне довелось неделю погостить у деда в Чебоксарах. Помню он все хотел «сделать из меня человека» и даже предлагал мне остаться у него для перевоспитания. Несмотря на его статный вид, огромной рост и аристократические манеры, какого-либо серьезно влияния на меня он за эту неделю не оказал. Позднее, в начале 2000-х, он пару раз приезжал в Калугу. Мы играли в шахматы и бильярд, разговаривая преимущественно на поверхностные темы. Смерть настигла его в 2008. По плану я должен был объединить истории четырех поколений, создав яркие персонажи на основе жизненного опыта Кондрата, Петра (дед по отцовской линии), Юры, Лиды и т.д., связав их своей личной историей и показав, как эта история перекликается с их убеждениями, надеждами, стремлениями, достижениями, ошибками, разочарованиями, страхами, предрассудками… В моем распоряжении были сотни писем; многие из прототипов предполагаемых персонажей были живы и потенциально могли бы снабдить меня массой необходимых сведений. Мне не нужно было ничего выдумывать – лишь грамотно организовать материал, применяя свои навыки художественного описания. В качестве завязки я решил использовать вымышленную ситуацию, в которой предполагаемый автор случайно находит один из моих дневников, оставленный на скамейке в парке, и, в процессе чтения, оказывается втянут в историю, приводящую его впоследствии в дурдом.

Я был довольно близок к тому, чтобы выйти из своего аскетизма. Планируя ездить из города в город, собирая нужные сведения и общаясь с людьми, знания о которых ограничивались у меня рассказами из детства, я настолько проникся масштабом всего этого предприятия, что фантазия чуть было не превратилась в реальность. В сущности, все, что мне нужно было сделать, сводилось к тому, чтобы заменить ежедневную работу по написанию дневника работой по написанию книги, а вместо чтения всех этих добролюбовых и герценых, шопенгауэров и ницшей – начать общаться с живыми людьми. Вначале все пошло хорошо: я перепечатал на комп выбранные места из своих дневников, проработал несколько сюжетных линий на материале писем, выяснил у матери подробности жизни в Свердловске, переезда в Калугу и того, что происходило далее, вплоть до моего рождения. Чем больше я работал, тем сильнее меня это увлекало. Мой уровень общительности повысился до того, что я начал болтать чуть-ли ни со всеми подряд (особенно в бане), выясняя какой была Калуга в 70-х и 80-х.

Продлилось все это чуть больше недели, после чего последовал очередной бунт страстей, на подавление которого ушло почти четыре месяца.

33. Понятий сверкавший салют

С сентября 2015 по январь 2016 я дважды пытался возобновить дневник и вернуть себе хотя бы то, что было до помешательства на идее написания «великого художественного произведения»: адекватный баланс между волей к знанию и волей к силе, поддерживаемый ежедневным описанием происходящего. Обе попытки не вышли за рамки десяти дней, однако весь этот период был отмечен мощнейшим всплеском творческой активности. Прежде всего эта активность выразилась в стихах сатирического толка, где я высмеивал всех подряд без разбора. Больше всего досталось моим прежним идолам:

Эх, Гегель! Георг!

Разумная действительность привела тебя в морг,

А также излишняя мнительность…

Ты думал, достиг вершин духа?

И покорил абсолют?

Была то иллюзия брюха,

Понятий сверкавший салют,

Простое расстройство желудка,

Страдания толстой кишки,

А вовсе не чудо рассудка

Твоей заурядной башки.

34. Сказки

Помимо стихов я открыл для себя новый жанр, который можно было бы назвать «метафорической интерпретацией повседневных событий», где я превращал банальные эпизоды из своей жизни в короткие сказочные истории, полные пафоса, абсурда, сарказма, иронии, философского юмора. Для примера приведу одну из таких историй, характеризующую мое знакомство с Кантом, Гегелем, Шопенгауэром и Ницше:

Турнир

Волибор Заставкин сидел на зрительской трибуне и наблюдал как стадион постепенно заполняется участниками турнира. Площадь стадиона была бесконечна, а количество зрительских мест неограниченно.

Поистине это был самый захватывающий турнир во всей человеческой истории, но посмотреть его, кроме Волибора, явились разве что пара случайных зевак; все остальные заперлись в кирпичных коробках и смотрели на черный ящик, который показывал comedy club.

Волибор Заставкин и сам был бы не прочь посмотреть comedy club, но с тех пор как в крышу его дома врезалось несколько метафизических астероидов и сбило все антенны – черный ящик в его кирпичной коробке разучился принимать какие-либо внешние сигналы.

Итак, первым въехал на стадион кенигсбергский затворник; он прискакал на кобыле, зовущейся Критика, которая была уникальна в своем роде и имела три хвоста.

Кенигсбергский затворник держал в правой руке длинное тупое копье, а щит его был похож на звездное небо, в центре которого золотыми буквами было выгравировано: «Der Kategorische Imperativ».

Следом за ним явился берлинский профессор, а коня его звали Абсолютный дух; вместо копья у него была длинная веревка, и называлась она «диалектика». Берлинский профессор был мастером набрасывать ее на шеи своих противников и резким движением сдергивать их со своих коней. Щит у берлинского профессора был темного цвета и на нем девизом сверкала надпись: «Was vernunftig ist, das ist wirklich».

Почти одновременно с ним на стадион прискакал франкфуртский злоязычник на жеребце по кличке Платон. У этого всадника было чересчур острое копье, но очень уныло разукрашенный щит с девизом: «tat tvam asi».

Наконец, одним из последних, прибыл какой-то взрослый ребенок. Лошадью ему служил лев, а боевое снаряжение было навьючено на верблюде, шедшем сзади; на плече у ребенка сидел орел, вокруг шеи которого обвилась змея. Поистине этот загадочный боец приволок на стадион целый зоопарк.

Рыцари бросили жребий и выпало: bellum omnium contra omnes.

То, что стало происходить дальше, невозможно не только описать, но и даже представить. Волибор Заставкин вылупил глаза, и несколько лет для него пролетели как пара минут.

Поистине это было не рыцарское сражение, а какой-то метафизический футбол, только вместо ball здесь поочередно пинали головы всех семидесяти семи мудрецов.

В конце концов Волибор Заставкин не удержался и сам выбежал на поле и довольно долго носился от ворот до ворот, но никто не хотел давать ему пас.

Тогда Волибор пнул несколько раз по собственной голове, с грустью посмотрел на пустые трибуны, бросил усталый взгляд на увлеченных рыцарей, махнул на все рукой и провалился сквозь землю.

35. Союз с сомнительными побуждениями

Такие сказочки я выдумывал без особого труда на основе всего, что попадалось мне под руку.

Я принялся активно использовать социальные сети, наполняя свою страницу в vk размышлениями, сказками и стихами. Заметно усилилась «потребность в любви», внося заметный вклад в направление моих мыслей. С одной стороны, я читал серьезную философскую литературу, разбавляя ее классическими, художественными произведениями и их критикой; с другой – искал в интернете образованных девиц, способных по достоинству оценить мой литературный талант. Мне хотелось полностью посвятить себя литературе, вкладывая все свое время в письмо, чтение и развитие физической силы; и в то же время – существовала известная потребность, которой я шел на уступки, допуская возможность поиска ни к чему не обязывающих отношений на основе обоюдного увлечения все той же литературой, наукой, психологией, философией, и т.д.

Пока я каждый день вел дневник и отдавал себе отчет во всех своих действиях, меня постоянно наполняло чувство неуклонного прогресса, сопровождаемого отличным настроением. Периоды, когда по тем или иным причинам я вынужден был прекращать дневник, отмечались хаосом и дезинтеграцией. Десять тысяч желаний получали свободу, создавая всевозможные блоки в борьбе за контроль над вниманием. При этом ни один из этих блоков не был достаточно силен, чтобы удержаться у власти на какое-либо продолжительное время, убедив все прочие блоки в своем превосходстве и необходимости занять по отношению к себе подчиненную позицию. Лишь воле к знанию удавались такие подвиги, но и она периодически дискредитировала себя, выдвигая какую-нибудь сверхчеловеческую задачу или вступая в союз с сомнительными побуждениями.

36. Погоня за призраками

Мои исследования в области физики, биологии и нейрофизиологии, не говоря уже о философии и психологии, за несколько лет превратили меня в убежденного детерминиста. Прочитав в 2012 году «О свободе воли» Шопенгауэра, я тщетно искал в современной научной и философской литературе внятных, хорошо аргументированных попыток опровержения детерминизма. Шум, поднятый популяризаторами науки вокруг корпускулярно-волнового дуализма и многомировой интерпретации квантовой теории, несмотря на его оглушительный эффект, выводящий из строя критическое мышление толпы, при тщательном анализе оказывался надменным, проплаченным пустозвонством.

Идея о том, что существует множество вариантов развития событий, зависящих от неизвестно кем делаемого выбора на основании возникающих в определенных условиях квантовых скачков, построена на логике, в соответствии с которой нет оснований сомневаться в способности Мюнхгаузена вытащить себя за волосы из болота. То, что называется свободой воли, должно позволить нам выбирать что-то, что мы хотим, из предполагаемого множества возможностей. В таком случае это либо определено тем, что мы хотим, следовательно – не свободно и зависит как от самого хотения, так и от множества других факторов; либо – случайно и поэтому не имеет отношения к воле.

«Я», «воля» и «необходимость» слились в моем сознании в одно неотделимое от этого сознания целое.

Убежденность в детерминизме прекрасно соотносилась с буддийскими взглядами на представление о «я». Все, что происходило, происходит и будет происходить, обусловлено взаимодействием, сотрудничеством и борьбой нужд, желаний, убеждений, принципов, суеверий, фантазий и прочих движущих факторов, сражающихся и вступающих в альянсы как в сознании отдельного человека, так и в мире природы. Можно, конечно, высосать из пальца какое-нибудь понятие вроде «трансцендентального единства апперцепции», прировнять его к «я» и посредством натянутых умозаключений доказать, что то, что скрывается за этим понятием, всегда неизменно и равно самому себе, однако такая психополитика есть не что иное как погоня за призраками.

37. Курс на познание

Незадолго до того, как я словил очередной когнитивный передоз в результате империалистических амбиций идеи написания «великого художественного произведения», мне довелось посмотреть фильм «Memento». Мужик, который каждые пять минут записывает все, что с ним происходит, и вынужден вновь и вновь восстанавливать общий смысл всей своей деятельности по многочисленным запискам самому себе, оставленным также в качестве татуировок на своем собственном теле, – служит прекрасной аналогий для понимания ситуации человека в этом мире. Едва разобравшись в самих себе и выяснив общий курс истории последних лет, мы делаем поверхностные заключения о смысле жизни, цепляемся за какую-нибудь современную идею, пишем о том, что нужно сделать в будущем и, не успев толком ничего выполнить, отправляемся на тот свет. С точки зрения вечности, пять минут или сто лет – кажутся одинаково ничтожными. Я родился, поиграл в кубики, поиграл в школу, поиграл в семью, поиграл в работу, поиграл в философию, поиграл в политику, познакомился с текстами таких же «я», которых история выделила из массы в качестве примеров для подражания и порицания, написал отчет о своей собственной игре и досвидос. А потом опять все сначала. Какова вероятность того, что в следующий раз я восстановлю схожую с нынешний картину мира, заведу дневник и за несколько тысяч дней разберусь в каком направлении следует двигаться, взяв курс на познание? Впрочем, все это не имеет значения, поскольку никакого «я» тут нет, а есть лишь бесконечно меняющаяся конфигурация проживаемого опыта, где самое худшее состояние является одновременно и самым лучшим, так как предполагает неизбежность дальнейшего улучшения, тогда как самое лучшее – является в то же время самым худшим, поскольку вслед за ним возможно только ухудшение.

38. Эстетика стиля

Итак, с сентября 2015 по январь 2016 мое внимание раздирали на части желание играть в компы, бесцельное волокитство, увлечение литературой и увлечение боевыми искусствами. Хоть я и не вел дневник, тем не менее я значительно продвинулся в своих философских исследованиях, проштудировав двухтомник Секста Эмпирика, позволивший мне по-новому посмотреть на проблемы античных авторов и их подход к теориям познания. Я тут же опознал в Сексе Эмпирике философа первого ранга и даже пришел к выводу, что Платон и Аристотель в сравнении с ним значительно уступают в глубине мысли и проницательности, хотя и выигрывают с точки зрения эстетики стиля. Еще одним открытием было чтение Писарева. Его нападение на эстетику в общем и на Пушкина в частности заставили меня переосмыслить свое понимание значения русской литературы первой половины 19-го века. Кроме того, я прочитал два тома дневников Толстого и нашел много схожих черт между тем, что он писал в моем возрасте, и своими записями. Его литературная деятельность также началась с борьбы против увлечения картами, кутежом и т.д. Набив руку на дневниках, он взялся за создание крупных художественных произведений, а после – от всего отрекся и, не без участия влияния Шопенгауэра, помешался на метафизике. Я довольно высоко ценил Толстого как художника, воплотившего в своих произведениях быт и нравы описываемой им эпохи, однако бесконечное нытье и самоумаление, занимающие центральное место в содержании более чем 50-ти летнего периода, охваченного в его дневниках, заметно понизили мою оценку его личности.

39. ММА

Следующий период подъема воли к знанию и усиления внутреннего правительства продлился с января по август 2016. Случайно встретив на улице своего приятеля, с которым я был знаком с 2008, когда мы вместе работали, ходили на бокс и бегали в лесу, я узнал, что он открыл свою школу боевых искусств в Калуге. В 2014 я ездил к нему тренироваться в спортзал в Воротынск, где он за несколько лет основательно продвинулся в тренерской практике, сумев воспитать спортсменов ММА мирового уровня. В 2015 он переехал в Калугу. В ходе разговора он предложил мне бесплатно заниматься в его школе, помогая ему с организаторской работой. Мой приятель был на двадцать лет старше меня, имел педагогическое образование, закончив исторический факультет КГУ, с подросткового возраста занимался боевыми искусствами и тем не менее, как только мы стали регулярно общаться, основательно подпал под мое влияние. Он учил меня драться; я учил его думать, рекомендуя книги и лекции, которые мы обсуждали впоследствии.

40. Клуб разговорного английского

Два месяца все шло хорошо, но в марте произошло событие, завернувшее ход моей личной истории в такой дремучий лес, где я оказался лишенным каких-либо ориентиров. На поэтическом вечере я познакомился с 17-ти летней девушкой, в которую тут же влюбился. У нас завязалась переписка в vk, и позже она пригласила меня на свой клуб разговорного английского. Это привело к тому, что мой интерес к боевым искусствам стал угасать, тогда как изучение английского внезапно вышло на первый план и вознамерилось подчинить себе все прочие увлечения. При первом посещении клуба я обнаружил, что несмотря на все мои попытки в течение четырех лет овладеть этим языком посредством зубрежки грамматики, стишков, песен и выполнения многочисленных переводов – я так и не научился ни понимать речь на слух, ни говорить. Встречи клуба проводились еженедельно, развивая во мне фрустрацию, обусловленную невозможностью ясно выражать свои мысли и неспособностью выйти за рамки вялого формализма в отношениях с понравившейся мне девушкой.

Сперва я старался распределять внимание так, чтобы можно было думать и о школе боевых искусств, и об этой девушке, и об английском, и о литературе, и о науке. Тем не менее, вскоре мысли о девушке вытеснили все остальное.

41. Диплом повара

С марта по июнь я продолжал ходить на тренировки, но уже был не способен заниматься теоретической работой. Кроме школы своего приятеля, я раз в неделю ходил на ушу, однако и то и другое к концу мая пришлось совершенно забросить. У приятеля появились проблемы с арендой помещения, и переезд из зала в зал повлек за собой отпад многих учеников. Занятия ушу я решил перевести полностью в домашние условия, сосредоточившись на дыхательных упражнениях, медитации и растяжке.

Также мне порядком поднадоела работа интервьюера. Используя подвернувшуюся возможность, я бесплатно записался на подготовительные курсы и в несколько месяцев получил диплом повара. Я не собирался устраиваться на постоянную работу поваром, но при этом рассчитывал, что если мне понадобятся деньги, устроиться на пару месяцев в какое-нибудь кафе будет всегда проще, чем искать работу по специальности юриспруденция или же идти вкалывать на стройку. В общем и целом, я по-прежнему считал себя писателем и продолжал писать каждый день, совершенствуя свой стиль.