Читать онлайн Добаюкивание внутреннего ребенка. Нежная терапия детских травм, которые мешают во взрослой жизни

Внутри каждого из нас есть маленький ребенок. Я это знаю точно, потому что вижу этих «деток» постоянно в «Добаюкивании». Вижу, когда взрослая, пятидесятилетняя женщина, с крупной межбровной морщинкой на лице от многолетнего напряженного думания, руководитель большой компании, ложится в гамак. И через час эта женщина «рождается» ко мне в руки уже с лицом маленькой девочки, чуть припухлыми от слез глазками и надутыми губками. Ей словно не больше двух лет. Я вытираю ее слезки и шепчу на ушко, что люблю ее любую. Она беззвучно плачет и прижимается ко мне.

Эта внутренняя часть нас формируется с самого зачатия и содержит впечатления и воспоминания из детства, принятые решения, характер, который выстраивался кирпичик за кирпичиком на протяжении каждого дня, обиды на родителей, мечты и фантазии, сказки и образы детства, запахи, вкусы и впечатления. Все это сплетается в уникальный узор и становится нашим внутренним ребенком.

Малыш внутри – это важная часть нас. Это творец, исследователь, живая энергия, наша батарейка. Но все вышесказанное относится только к Естественному играющему ребенку, или, как его еще называют, Солнечному/Божественному ребенку. То, каким каждый из нас задуман изначально.

Играющий внутренний ребенок:

1. Это чудесная часть нас. Она помогает проходить трудные жизненные ситуации

2. Это творец. Вся творческая энергия идет через внутреннего ребенка. Он постоянно выдумывает что-то новое, создает то, чего еще не было, играет, творит и получает от этого удовольствие.

3. Это наша чувственная часть. Она позволяет проживать эмоции ярко: громко смеяться, радоваться, рыдать, сотрясаясь всем телом, наслаждаться прикосновениями и замирать от восторга, видя прекрасное.

4. Это наша исследовательская часть. Внутренняя девочка или внутренний мальчик живет через любознательность. У ребенка любого возраста есть прекрасно развитый познавательный инстинкт, который движет им. Именно он заставляет малыша ползать, вставать на ножки, залезать в каждый уголок дома, все облизывать, щупать, пробовать. У взрослого человека со здоровой детской частью это проявляется как интерес ко всему новому, позволяя через него развиваться и улучшать качество жизни.

5. Это внутренняя батарейка. Малыш внутри нас позволяет создавать с другими людьми альянсы, тандемы, легко заводить новые знакомства. У него есть энергия, силы и желание «играть» с другими.

6. Он есть у всех, но может быть невидимым из-за боли раненого ребенка.

К сожалению, очень мало взрослых людей имеют внутри себя такую часть. Детские травмы, боль от брошенности, побои, оскорбления и ощущение ненужности приводят к появлению Раненого или Сумрачного ребенка, той части внутри нас, которая всю жизнь ищет маму и пытается в глазах любого встречного увидеть признание и принятие себя, получить похвалу и заслужить любовь. Которая плачет и страдает, впадает в зависимости или выстраивает защитные стены вокруг себя, пряча живую уязвимую душу.

У детской боли нет срока давности. Сколько бы тебе ни было лет, всегда внутри есть малыш, который проживает снова и снова то же самое, что и в детстве.

Долгое время внутри меня жила маленькая испуганная девочка, которая отчаянно боялась одиночества. Она плакала внутри меня взрослой и тревожилась всякий раз, когда близкий мне человек отдалялся. Ей было так страшно оказаться брошенной, что она не позволяла мне создавать глубокие, длительные отношения, ведь, если любимый человек уйдет от меня, она не выдержит этой боли (так казалось). Эта девочка появилась внутри меня в детстве в ответ на постоянные мамины отъезды в другие города. Дело в том, что в 1990-е годы заработать деньги в России было непросто, и мои родители делали все, что могли, чтобы мы с братом ни в чем не нуждались. Моя мама была портнихой, и они с папой в выходные дни ездили на рынки других городов, чтобы продавать сшитые мамой платья. Моя огромная любовь и привязанность к маме делала ее отъезды невероятно болезненными. Всякий раз, в четверг, когда мама начинала выворачивать и гладить пояса для платьев, моя тревога повышалась и к вечеру зашкаливала. Я не отходила от мамы, прижималась к ней, постоянно просила обниматься, не могла лечь спать, и никакая игра не помогала мне отвлечься. Тревога буквально затапливала меня, как огромные волны. Четверг был временем предчувствия беды, а в пятницу я умирала. Каждую неделю на протяжении многих лет. Однажды, в одном из процессов добаюкивания, я вспомнила, как я, маленькая четырехлетняя Викушка, сидя в шкафу, вытирая слезы маминым халатом, приняла серьезное и безвозвратное решение, что меня больше никто не бросит, что я больше никогда не испытаю такой боли от ухода любимого человека, как сейчас. И дальше моя жизнь долгие годы была подчинена этому решению, которое осталось за гранью памяти. Три развода за моими плечами говорят об огромном, неосознаваемом в моменте влиянии этой травмы.

Детские решения чрезвычайно сильны. Мы можем принять решения, находясь даже внутри мамы. Это не те решения, которые мы принимаем сознательно, собрав воедино все за и против. Это решения бессознательные, принятые на уровне тела, продиктованные выживанием. Они глубинные и управляют нами всю жизнь, если не будут отменены.

Например, сопровождая «Добаюкивание», я неоднократно встречалась с бессознательно принятым решением «не жить» или «быть невидимым», если мама думала об аборте. Плод, которому было 10–12 недель от зачатия, настолько боялся за свою жизнь, когда мама сомневалась, рожать ли его, или думала о прерывании беременности, что хотел стать невидимым. Быть невидимым – значит остаться живым, а также значит не проявляться, не показывать себя, не выступать на публике, не одеваться ярко, не говорить громко, не смеяться в голос, не высказывать своего мнения. Все это многогранные проявления того самого решения, принятого во внутриутробном периоде. Того решения, о котором мы зачастую не знаем и которое, соответственно, не можем изменить, которое диктует нам, как поступать, что выбирать и от чего отказываться на протяжении всей жизни.

Такой силой обладают и решения, принятые в сознательном возрасте. Однажды ко мне на консультацию пришла женщина, которая никак не могла родить ребенка. Беременность просто не наступала, хотя физиологические показатели были в норме. Мы стали разговаривать, сделали несколько медитативных практик, и в одной из них женщина вспомнила, что, когда она была подростком и начала встречаться с мальчиком, ее мама, ругаясь, кричала: «Если принесешь в подоле, я отрекусь от тебя!» Именно тогда испуганная и пристыженная девочка-подросток приняла решение, которое навредит ей в будущем: «Я никогда не принесу в подоле (не забеременею)!» Нам пришлось поработать, чтобы отменить то детское решение. В результате она смогла стать мамой.

Внутренний ребенок всегда с нами и никогда не успокаивается сам по себе, потому что ему все еще очень больно от происходящего в далеком детстве. И, чтобы успокоить этого расстроенного малыша, нужно взять его на руки, но сделать это можешь только ты сам. Как бы тебе ни хотелось встретить кого-то другого, кто додаст любви и согреет твоего внутреннего ребенка, это невозможно, потому что доступ открыт только тебе.

Потребности любого ребенка

Если родители в полной мере удовлетворяют естественные потребности своих детей, то это формирует здорового внутреннего ребенка, Играющего и свободного. Если потребности не были удовлетворены в детстве и остался глубокий дефицит, то формируется Раненый, голодный ребенок.

То, что будет написано ниже, ты можешь прочитать сначала от лица того самого ребенка, чьи потребности мы разбираем, а потом развернуть все это на своих детей и ответить себе на вопрос, насколько качественно и в полной мере ты удовлетворяешь потребности своих детей, если они у тебя есть.

Потребности у детей простые:

1. В безопасности.

Для любого ребенка вне зависимости от возраста эту потребность обязательно реализует родитель или другой важный ухаживающий взрослый. Безопасность помогает создавать базовое доверие миру, в противном случае возникает недоверие миру.

Безопасность должна быть как физическая, так и психологическая. Взрослый должен быть предсказуемым и понятным для своих детей.

2. В безусловной любви и принятии.

У каждого малыша должен быть хотя бы один взрослый человек, который точно любит ребенка просто так, за то, что он есть. Это дает огромный ресурс внутри и помогает создать правильные отношения с собой.

3. В принятии его/ее чувств.

Маленькие дети очень легко и просто проживают свои чувства: гнев, страх, радость, печаль, досаду, отвращение, отвержение, нежность, любовь. Происходит это быстро, тотально и всем телом. Ребенку важно, чтобы все его чувства были распознаны взрослым, названы и приняты. Так ребенок запечатлевает, что быть живым и чувствовать – безопасно. Таким образом создается эмоциональная близость. Малыш учится проявлять свои чувства, не подавляя их.

4. В любящем родителе, который создает необходимые границы.

Для маленького ребенка границы создают возможность обо что-то опереться и снизить тревогу. Но надо понимать разницу в том, что это за границы.

Одно дело, когда годовалого ребенка сажают в манеж с пятью игрушками, ограничивая его зону передвижений, возможность познавать и изучать мир. Так ущемляется его исследовательская свобода.

И совсем другое, когда у ребенка совсем нет границ. Он не понимает, что можно, а что нельзя, где опасность, а где нет. В этом случае малыш не понимает, на что опираться. Это как дом без стен. Тревога становится постоянным спутником ребенка: плохой сон, низкий аппетит, высокая нервозность.

Хорошо, если родитель создает безопасное пространство, в котором можно все, что угодно. Но за его пределами есть запреты, потому что это потенциально опасно.

5. Потребность в росте и развитии.

Для любого ребенка очень важно развиваться. Если родитель создает благоприятные условия для этого, то закрывает эту потребность. Сделать это можно, давая ребенку возможность пробовать что-то новое: трогать, нюхать, рвать, ломать, видеть, слышать, изучать, ошибаться под контролем родителя, который следит за безопасностью. Таким образом, родитель показывает окружающий мир, расширяет его для малыша, открывает что-то новое.

6. Потребность в своевременном отделении (сепарации).

Каждый человек начинает свою жизнь с момента рождения, которое служит первым отделением от мамы. Дальше, на протяжении всей своей жизни, ребенок будет делать шаг за шагом, сепарируясь от родителей, чтобы в какой-то момент обрести полную автономность и жить свою жизнь без потребности в матери и отце.

Постепенное отделение от родителей помогает ребенку все больше и больше укрепляться в своей растущей автономности. С момента рождения начинается процесс сепарации, который однажды завершится совершеннолетием и полным отделением. Так человек становится самодостаточным: сам о себе заботится, сам себя обеспечивает, сам себя защищает. Это и есть взрослость.

ЗАДАЧА РОДИТЕЛЯ – СОЗДАТЬ ВСЕ УСЛОВИЯ ДЛЯ СВОЕВРЕМЕННОГО ОТДЕЛЕНИЯ РЕБЕНКА.

Если в детстве эти базовые потребности не удовлетворялись, то образуются дефициты, которые воспринимаются как внутренняя дыра. В нее утекает огромное количество энергии.

Например, если не была удовлетворена потребность в безусловной любви и принятии, то человек во взрослой жизни ищет кого-то, кто восполнит эти дефициты, видя в каждом встречном маму. Говоря образно, человек становится тем самым маленьким мамонтенком из мультфильма.

Внутри обнаруживается такая бездна, что, сколько ни пытайся утолить этот голод, он никак не утоляется. Очень часто невозможность закрыть дефицит любви связана с тем, что человек во взрослом состоянии сознания пытается добрать любви для себя-ребенка. А это попросту невозможно.

Только в специальных практиках – личная терапия, «Добаюкивание», перепроживание рождения в холотропном дыхании, телесных практиках, позволяющих регрессировать в детский возраст, – появляется возможность восполнить дефициты адресно себе-ребенку.

Такие разные внутренние дети

Интересным оказывается тот факт, что наш внутренний ребенок – это не цельный образ, слитый воедино из событий и впечатлений детства, а разные внутренние дети, у которых есть разные потребности.

Например, внутренний младенец хочет на ручки к теплой и заботливой маме. Ему нужна безопасность и надежность от того, кто с ним рядом.

Внутренний малыш, или еще его называют тоддлер (тот, кто учится ходить), жаждет заботы и внимания, поддержки и безопасного пространства, где он может изучать мир.

Внутренний дошкольник хочет играть и постигать этот мир рядом с безопасным взрослым. Ему нужно внимание и возможность успокоиться об кого-то.

Внутренний школьник ждет, что близкий человек будет верить в него и создаст условия для учебы. Ему нравится узнавать все больше и больше об этом мире. Обесценивание и критика уничтожают в нем это природное стремление.

Наш внутренний подросток тоже существует и является, так же как и остальные дети внутри нас, важной частью нашей личности. Очень часто это бунтарь, экспериментатор, наполненный духом свободы ребенок, ожидающий от любящего человека принятия его особенностей, признание его достойным и любимым просто так.

Важно различать, от кого исходят желания вашей детской части, чтобы наилучшим образом удовлетворять их.

МИНУТКА ПРАКТИКИ

Вспомни себя младенцем (возможно, собственных воспоминаний нет, а только рассказы близких или фото), малышом, дошкольником, школьником и подростком. Чего тебе хотелось в каждый из этих жизненных этапов от своего взрослого? Чего ты ждал? В чем был дефицит? Самые важные открытия запиши в таблицу ниже.

Чего хочет наш внутренний ребенок

У каждого из наших внутренних детей есть определенный голод по любящему родителю. Внутренний младенец, например, больше всего хочет, чтобы пришла мама. Обняла, покачала, сказала, что все будет хорошо, что она рядом и позаботится о нем. Но речь идет не о нашей реальной маме, которая когда-то дала нам жизнь. Наш внутренний ребенок ждет внутреннюю маму. Внутренний малыш и дошкольник может так же сильно ждать папу, на которого можно опереться, который защитит от всего мира.

Однажды каждый из нас понимает, что реальная мама (папа) не может дать ничего из того, что так жаждет этот мальчик или девочка внутри вас. У мамы как раньше этого не было, так и сейчас нет. Немаловажным является также то, что у реальной мамы нет доступа к твоему внутреннему ребенку. Она туда «зайти» не может. К малышу можешь прийти только ты сам.

Вместе с ясным пониманием этого приходит радость и успокоение, ведь для исцеления не нужен никто сторонний. Это обнадеживает и дает силы действовать. Затем мы встречаемся с другим осознанием: «Я совершенно не знаю, что делать!»

Я не знаю, как этого ребенка внутри себя исцелить и что ему нужно, от чего он страдает и почему, управляя мной, вступает в неподходящие, ранящие отношения, заедает тревогу, саботирует значимое и плачет ночами.

Чтобы помочь своему внутреннему ребенку, нужно обратить внимание внутрь, заглянуть за занавес, повернуться к Великой Тайне. Мы же, бесконечно смотря во внешний мир, ищем способы, как долюбить внутреннего ребенка. Ищем того, кто придет и даст нам желаемое.

В обычной жизни через другого человека долюбить внутреннего ребенка невозможно.

Но! Другой человек может дать нам силу и показать, где наш внутренний ребенок. Другой человек способен дать нам опыт безусловной любви, которого, возможно, мы не получили в своем детстве. Без этого опыта трудно научиться любить себя.

Безусловная любовь другого человека дает нам возможность развернуть этот опыт и начать любить себя так же. Поверить, что я достойна или достоин любви. Если никто никогда тебя безусловно не любил, то любовь к себе не может появиться.

Это будет все что угодно, но не исцеляющая любовь к себе.

Вот тут-то нам на помощь приходит «Добаюкивание».

Когда и как во взрослом возрасте проявляется наш внутренний ребенок

Внутренний ребенок дает о себе знать в разных ситуациях по-разному:

1. Когда мы устали.

Это значит, что мы вовремя не позаботились о себе, ведь усталость эта накоплена давным-давно, а мы этого не отследили. Тогда внутренний ребенок канючит, ноет: «Я больше не хочу, мне надоело. Я больше так не могу». И с этим состоянием мы ничего сделать не можем. Либо же может внутри скапливаться гнев, будто ребенок психует, потому что для него слишком много впечатлений, высокая интенсивность событий.

2. Когда мы голодны.

И это тоже про заботу о себе, которую мы вовремя не проявили. Я сама очень часто встречаюсь со своей маленькой девочкой, с ее злостью и обидой, если не нашла возможность вовремя ее накормить.

3. Когда кто-то ставит под сомнение нашу ценность и значимость.

В таких ситуациях внутренний ребенок может проявляться раненой частью. Это очень больно и вызывает обиду, желание защищаться. Мы можем замечать, как наши реакции на происходящее исходят не от взрослой части, а от трехлетнего ребенка, который губки надул, а на самом деле очень ждет, что кто-то важный придет и скажет: «Ой, прости, пожалуйста! Конечно же, я тебя люблю! Ты самый лучший!»

4. Когда происходит ситуация, которая возвращает нас в нашу детскую боль.

Например, в детстве ребенок потерялся в огромном магазине, сильно испугался, звал маму, но она не слышала. Внутри произошло замирание, остановка дыхания, остановка чувств. После мама нашлась, а травма осталась.

Во взрослой жизни человек может идти по большому магазину, а его спутник засмотрелся и пропал из поля зрения. В моменте может резко всплыть прежняя ситуация, которая вновь захлестнет его теми же эмоциями. И в секунду этот выросший ребенок – снова маленькая девочка или маленький мальчик, который потерялся посреди магазина, плачет и ищет маму.

5. Когда мы заставляем себя что-то делать, но отчаянно этого не хотим.

Например, какие-то обязанности на работе или же сама работа.

6. Когда мы играем со своими детьми или вообще играем в различного рода игры.

7. Когда проходим какие-то болезненные или пугающие медицинские процедуры.

Возможно, операции, удаление или лечение зубов, инвазивные анализы. В таких ситуациях внутренний ребенок хочет залезть к маме на ручки, чтобы она спасла, защитила, поддержала, окутала своей любовью.

8. Когда мы чего-то очень хотим, но не можем получить желаемого.

Тут может всплывать обида, досада, зависть. Внутренний ребенок начинает канючить: «Вот! Так всегда! Кому-то все, а мне – ничего!»

9. Когда близкий человек предпочитает другого.

10. В опасной ситуации или болезни.

В такой ситуации мы ищем и ждем того значимого взрослого, который сможет позаботиться о нас, защитить и вылечить. Ты можешь наблюдать, например, как с повышением температуры муж (любимый мужчина, партнер) словно регрессирует в возрасте. У него меняется голос, черты лица, он всем своим видом просит заботы и внимания.

11. В ситуации контакта с родительскими фигурами (родители, учителя, врачи, начальство, военные, полиция).

Я замечала это в себе неоднократно. Представители власти, закона, врачи и учителя – это родительские фигуры, перед которыми многие из нас мгновенно регрессируют, теряя уверенность в себе и силу принимать взрослые решения.

12. Когда радуемся, реализуем мечты, ожидаем приятных событий.

Например, в ожидании праздника внутри появляется ощущение детского трепета, предвкушение радости, которое ощущается каждой клеточкой.

Детская часть – это наш внутренний творец. Но когда она раненая, с огромными дефицитами, то с ней не хочется соприкасаться. В таком случае человек старается как можно больше времени быть в состоянии как будто взрослой(-ого) тетеньки/дяденьки, чтобы не соприкасаться со своей болью. Но на самом деле эта боль несет в себе огромную ценность, и она конечна. Достаточно просто увидеть в себе этого маленького ребенка, дать ему признание и любовь, чтобы произошло исцеление.

Раненый ребенок

В вопросе раненого ребенка есть определенный градиент, то есть травмы детства могут быть очень разными: от интенсивных, ярких и сильно заряженных к более рассеянным и слабо заряженным.

Например, если ребенка в детстве бьют, унижают, обзывают, оскорбляют, физически и эмоционально насилуют, морят голодом, оставляют в опасности, то это будет иметь колоссальный масштаб разрушения.

У таких детей нет даже толики доверия этому миру: «Мир априори опасен, от него не стоит ждать ничего хорошего. Мир вот-вот предаст меня». Эти малыши не могут открывать свое сердце, потому что было настолько больно, страшно и опасно в этом мире, что не хочется никого даже близко подпускать к себе. При этом у них есть огромная тоска по любви, огромная бездна, связанная с дефицитом любви. Но даже если кто-то захочет закрыть эту потребность, то не сможет этого сделать, потому что ребенок не откроется просто так, ведь его так много раз уже предавали и ранили самые важные в жизни люди.

Такие дети, вырастая, становятся пуленепробиваемыми: либо сами становятся такими же, как и их родители, чтобы хоть как-то взять власть в свои руки, либо очень жестко закрываются и никого в себя не впускают. Есть еще третий вариант, когда они идут по пути исцеления, находят себе проводников, психологов, психотерапевтов, постепенно, шаг за шагом, исцеляясь.

Это иллюстрация крайности, очень жестокого обращения с ребенком. Здесь масштабы разрушения огромны. В «Добаюкивание» приходят такие люди, и я очень радуюсь, что они увидели выход. Если такой раненый «малыш» дошел до этой практики, то он действительно готов открывать сердце и принимать любовь. Это значит, что им пройден огромный путь исцеления!

Есть другой полюс, связанный с травмой, – это более легкие разрушения. Например, когда мама слишком много работает, всегда уставшая, нет сил на ребенка, надолго отправляет его к бабушке или просто настолько поглощена устройством своей личной жизни, что нет времени на детей. Также травма может быть связана с тем, что постоянно не было денег. И тогда формируется внутренний ребенок с пониманием, что на него нет финансов, времени, внимания. Такие дети могут расти, как трава у дороги: как вырос, так вырос. Также травма может возникнуть из-за детского сада, в котором стыдили ребенка, принуждали кушать ненавистную еду, отчитывали при всех.

Это тоже травма, просто она другая. Ведь одно дело, когда на ребенка особо не обращают внимания, потому что нет возможности быть достаточно ориентированным на него из-за трудностей в жизни. Но совершенно другое дело, когда родители унижают и насилуют детей.

У каждого из нас есть свои детские истории, в которых мы поранились. Чем больше травм, тем больше внимания уходит внутрь, на раненого ребенка. Если масштабы разрушения небольшие, то человек может периодически возвращаться в воспоминания, когда что-то напоминает о детской боли.

Если же травма колоссальная, то тогда человек живет в этой «пустыне», которая осталась в душе, не вылезая из нее. Он будет снова и снова создавать отношения, в которых по-прежнему будет подвергаться насилию, унижению, пренебрежению. Как бы ни хотелось закрыть эту историю своего детства, человек так или иначе будет создавать себе такую жизнь, которая возвращает снова и снова в тот ад. Благо из этого круга можно выбраться. Для этого нужно найти надежного проводника (психолог, психотерапевт).

Иногда я веду женские группы. Когда мы разговариваем про детские, подростковые травмы или травмы взрослости, то я вижу, как многие делятся своими болями и как бы извиняются: «У меня не все так плохо, как у вас. Мне, конечно, тоже больно. Но я сейчас вас послушала и понимаю, мне не за что тут плакать. Все, что со мной произошло, ерунда. У вас вот какие беды были: бросали, обижали, обманывали, били, насиловали. У меня-то по-другому».

У каждого из нас свой опыт. Не нужно извиняться за то, что пришлось пережить тебе. Уже в этом акте идет предательство себя. Мы не должны мериться своими травмами, своим горем, сравнивать себя с кем-то, лишая себя права на горевание. Этого делать нельзя, потому что это такое колоссальное обесценивание себя, которое не приводит к исцелению, а только к еще большему ощущению боли. Получается, что та маленькая девочка, живущая внутри нас, пережившая когда-то страх, горе, обиды, тогда была одна, ей никто не помог, а сейчас даже я сама ее бросаю, говоря, что нет причин плакать.

Я не говорю о том, что необходимо концентрироваться на своих ранах и смаковать их, достаточно дать себе и своим чувствам признание и принятие, сказать самой себе важные и нужные слова, обнять и посочувствовать. Можно спросить себя: «Что хочет мой внутренний ребенок сейчас?» и дать это. Таким образом, процесс закроется сам по себе.

 Раненый ребенок – это бездна. В нее стекают все силы, и никто не способен ее наполнить. Такая внутренняя часть будет поглощать энергию, а не давать ее. Раненый ребенок будет притягивать внимание людей на себя. Если легально не выходит его получить, то в ход пойдут различные манипуляции: шантаж, обиды, требования, претензии, вечное недовольство, постоянное нытье, болезни. Человек вынуждает окружающих вокруг него «плясать», заставляет решать его проблемы, потому что с ним регулярно что-то происходит. Конечно же, это происходит на бессознательном уровне, которым невозможно управлять. Тут стоит подумать о том, какие вторичные выгоды стоят за всем этим.

 Раненый ребенок закрывается. Он говорит: «Я никому не верю в этой жизни. Да и вообще, мне никто не нужен. Вокруг все равно нет ни одного достойного человека. Я никого к себе не впущу!» Такое дитя живет с закрытым сердцем. От этого очень сильно снижается качество жизни и отношений с людьми. Человек живет, постоянно ожидая предательства, боли, разрыва отношений, он подозревает всех вокруг. Такой ребенок в любой непонятной ситуации сразу агрессирует, выстраивая границы, которые исключают близость с другими. Но когда человек достигает определенного возраста, психологического и духовного развития, то вдруг начинает очень сильно стремиться к близости и тосковать по отношениям, в которых можно раскрыться, быть настоящим, искренним. Тогда этот внутренний зов ведет его к встрече с внутренним ребенком, которого нужно усыновить/удочерить, долюбить и принять.

 Раненый ребенок обманывает. Ему очень страшно говорить правду, потому что думает: «Если я скажу правду, то меня бросят! Кому я нужен такой?»

Однажды у меня был разговор по душам с близким и дорогим мне человеком. Я стояла на грани, чтобы рассказать очень неприятную, стыдную правду о себе. Я этого никому не говорила, потому что считала, что такой меня любить нельзя. Мне очень хотелось раскрыться, потому что было желание стать еще ближе этому человеку. И в то же время было очень страшно это сделать, так как я боялась, что он не выдержит моей правды, потому что она противоречит его ценностям. В этот момент метаний я испытала просто адские муки. С одной стороны, огромная мотивация, а с другой – чудовищный страх быть брошенной, покинутой, раненой.

Этот стыд сжимал меня изнутри, охватывая змеиными кольцами, но сила уже исцеляющегося внутреннего ребенка привела к тому, что я рассказала правду. И тут я с удивлением обнаружила, что человек не сдвинулся с места от моих слов, никуда не ушел, не сказал: «Фу, какая ты плохая, я больше не буду с тобой общаться!»

Он честно показал свое удивление, свои чувства и переживания на этот счет. И это замечательно, что человек может честно реагировать. Благодаря этому мы очень сильно продвинулись в отношениях. От моей правды близкий человек не бросил меня, не ушел.

В том, чтобы решиться открыть правду, мне помогло добаюкивание. Именно лежа в гамаке, ощущая рядом теплую и надежную маму, я смогла почувствовать безусловную любовь ко мне. Та внешняя мама дополнила образ моей уже существующей внутренней мамы (об этой части нашей души мы подробнее поговорим в этой же главе), и во мне появилась опора, помогающая выдерживать свои трудные чувства и трудные чувства другого человека.

Даже если бы в тот момент близкий человек отвернулся от меня, то я бы не умерла, потому что эта связь внутренней мамы с внутренним ребенком стала до такой степени сильная и надежная, что на нее можно опереться. Кто бы ни уходил из жизни, этот контакт нерушим, потому что он не завязан ни на ком третьем.

У МЕНЯ ЕСТЬ Я. У МОЕЙ ВНУТРЕННЕЙ ДЕВОЧКИ ЕСТЬ СИЛЬНАЯ,

ЗАБОТЛИВАЯ, ЛЮБЯЩАЯ, ДОСТАТОЧНО ХОРОШАЯ ВНУТРЕННЯЯ МАМА.

ИМЕННО ТАКАЯ, КАКАЯ ЕЙ И НУЖНА.

 Раненый ребенок манипулирует. Дети, у которых дома нездоровая атмосфера, в школе становятся самыми отпетыми хулиганами. Они задирают ровесников, обижают тех, кто младше, гнобят тех, кто слабее. В психологии это называется «круг насилия».

Если по отношению к ребенку совершается хроническая психологическая травля, сексуальное насилие, физическое насилие, то у него такой огромный уровень напряжения и бессилия, что он давит и распирает изнутри, подобно скороварке. Этому давлению просто необходимо куда-то выйти.

Тут формируется самая главная потребность – потребность во власти, желание взять контроль в свои руки. В ситуациях, схожих с насилием в семье, ребенок будет по другую сторону – теперь он не жертва, а насильник. Таким образом, психика сливает свое напряжение, пытаясь захватить власть, взять контроль в свои руки.

Если над ребенком совершалось любое насилие: сексуальное, психологический терроризм (манипуляции, игнорирование), физическое воздействие (побои, оплеухи), которые держат в постоянном напряжении, состоянии мобилизации, то он вынужден искать выход для своих эмоций и чувств. Когда человек живет из состояния раненого ребенка, то бывает так, что он насилует тех, кто слабее, чтобы вернуть себе власть и контроль. Обычно теми, по отношению к кому происходит насилие, оказываются собственные дети или близкие. Именно для того, чтобы разорвать этот круг насилия, нужно дать внутреннему раненому ребенку признание и возможность быть услышанным.

По интернету широко разошлась картинка о смещении гнева, когда человек не может ответить гневом на нападение. Она состоит из четырех эпизодов, на которых изображены разные ситуации.

Начальник кричит на мужчину, который отстраняется назад и замирает от страха, вытянувшись по струнке. Он приходит домой с напряжением, которое не получило выход.

Выплеск этой энергии происходит через крик на жену. Муж сливает на нее свой гнев. Она это все проглатывает, не давая отпор, и идет кричать на ребенка.

Ребенок точно так же не может дать отпор матери, поэтому замирает. Затем оборачивается на котенка и кричит на него. Котенку же некуда нести свое напряжение, он самый беззащитный.

На самом деле это очень грустная история, но это наша жизнь. Насилие порождает насилие. За 10 лет моей практики я повидала огромное количество ужасающих историй, которые приносили мне женщины в своих ладонях, открывая самые страшные и сокровенные отрывки своей жизни. Слушая их, я ощущала, как волосы становятся дыбом, и часто думала: «Девочка моя милая! Да как же ты вообще выжила во всем этом?! Слава твоим психологическим защитам! Слава Богу, что тебя отрезало по уровню шеи от чувств и ты стала бесчувственной, потому что это невозможно вынести!» По прошествии лет, когда им удалость набраться ресурса, чтобы прожить эти события, они обратились к психологу, чтобы соединиться там, где произошло расщепление.

1. Возможности успокоиться об кого-то (мама, папа). Хочется, чтобы кто-то взял на ручки, пожалел и сказал, что все решит.

Не так давно я смотрела отечественный документальный фильм 2013 года о судьбах российских детей-сирот и окружающих их взрослых – «Блеф, или с Новым годом»[1]. Очень правдивая и трудная работа. В ней был показан такой эпизод, который тронул меня до глубины души.

Сюжет про двух маленьких мальчиков 3–4 лет, один из которых готовится к усыновлению. Ему будущие родители принесли подарок на Новый год. Это была первая игрушка в жизни, принадлежащая лично ему. У детей в детских домах огромный дефицит личных вещей оттого, что все общее или казенное. Обладание чем-то собственным является огромной ценностью.

Сидит мальчишка со своей игрушкой, к нему подходит второй и хочет забрать ее. Естественно, первый не отдает ее, а схватил, прижал к себе и начал агрессивно откликаться на покушение забрать его ценность. Второй малыш очень сильно расплакался и расстроился. Он пошел к большой пушистой лошадке, уткнулся в нее, рыдая, начал об нее качаться, утирая слезы ее шерстью. Очевидно, что ребенок искал человека, который может его в любом состоянии принять, дать возможность прожить чувства в безопасном пространстве, успокоить и поддержать. Наличие такого взрослого невозможно переоценить. Но этот малыш знает, что он его не найдет, поэтому находит опору и поддержку в игрушечной лошадке. Мне даже просто смотреть на этого мальчика было невероятно больно, что же чувствовал он…

Хочется, чтобы у каждого малыша был надежный взрослый, об которого можно успокоиться, в объятиях которого можно получить любовь. Раненому ребенку в первую очередь нужно именно это.

Когда в нас есть раненый ребенок, который активизируется в ответ на трудные или страшные события в жизни, очень важно, чтобы рядом был кто-то, об кого можно было бы успокоиться, несмотря на то, сколько вам лет. Взрослый, психологически здоровый и цельный человек может сам себе дать поддержку и утешить себя, если рядом нет никого близкого. Это становится возможным только если внутри сформирована достаточно хорошая мама, которая могла бы успокоить этого раненого ребенка.

ТОЛЬКО ТЫ САМ ВНУТРЕННИЙ РОДИТЕЛЬ И ВНУТРЕННИЙ РЕБЕНОК ДЛЯ СЕБЯ.

Все, что было важно сказать о внутреннем ребенке, я сказала, но, помимо ребенка, у нас есть еще одна очень важная часть внутреннего мира – родитель.

Фигура внутреннего родителя также формируется с самого зачатия на основании взаимодействия с мамой и папой.

В начале 1960-х годов Эриком Берном были описаны три эго-состояния личности, помогающие яснее увидеть, что происходит у нас во внутреннем мире[2].

Эго-состояние ребенка (Ре)

Эго-состояние ребенка содержит все побуждения, которые возникают у ребенка естественным образом. Оно также включает в себя запись ранних детских переживаний, реакций, позиций в отношении себя и других. Оно выражается как «старое» (архаичное) поведение детства. Эго-состояние Ребенка отвечает также за творческие проявления личности.

Эго-состояние родитель (Р)

Это эго-состояние формируется на основании взаимодействия с реальной мамой и реальным папой.

Эго-состояние взрослый (В)

Это та часть человека, то состояние разума, которое формируется уже во взрослом возрасте и связано с ответственностью, с принятием решений на основе анализа фактов и данностей, с возможностью договариваться.

Если детство было сопряжено с опасностью, родители были жесткие, жестокие, бросающие, оскорбляющие, унижающие, то вместо свободного ребенка формируется раненый, адаптивный. Он удобный, как диванная подушка, которая куда положил, там и лежит, либо бунтующий, как революционер, постоянно отстаивает свои мысли, волю, идеи. Такой ребенок внутри всегда плачет, боится и ждет маму, которая защитит, даст безопасность, любовь и принятие, либо бунтует, болеет, а внутренний родитель его постоянно долбит. В этом случае взрослая часть сформироваться не может, потому что на этом месте поле военных действий.

Тогда получается, что среди нас живет множество как будто бы взрослых людей, внутри которых происходит постоянный конфликт.

Когда в детстве родитель заботливый, теплый, поддерживающий, создающий вовремя правильные границы, внимательный, то внутри остается тот самый естественный, играющий ребенок.

Свободный, естественный ребенок очень чувственно проживает все, что происходит, испытывая яркую радость, наслаждение, вдохновение, творчество. Он становится нашим аккумулятором, дающим очень много энергии.

Когда внутри на протяжении детства во внутреннем мире формируются достаточно хороший, заботливый родитель и естественный, играющий ребенок, то впоследствии между ними легко создается взрослая часть, которая может быть здесь и сейчас, отвечать по своим обязательствам в срок, договариваться с другими. Эта часть дает устойчивое положение в социальном мире без предательства себя.

В транзактном анализе фигура внутреннего родителя не дифференцируется на маму и папу. Мы же в «Добаюкивании» разделяем эти образы, потому что задачи мамы в жизни ребенка одни, а задачи папы – другие. Обращаясь к той или иной родительской фигуре, мы можем закрыть именно те дефициты, которые связаны с родителем соответствующего пола. Например, если в детстве папа бил маму, был агрессивен, пил и не заботился, то у ребенка будет разрушено доверие мужскому миру, а вместе с этим – трудности в финансовой и карьерной части жизни. Кроме того, отношения с таким отцом приведут женщин к недоверию мужчинам и, как следствие, отсутствию достойных отношений, а мужчин – к нарушению доверия своей мужской сути.

Итак, в «Добаюкивании» мы говорим про фигуру внутренней мамы и внутреннего папы.

Внутренняя мама и внутренний папа

С самого зачатия малыш, находясь в утробе мамы, очень тонко ее чувствует. В это время мама и ребенок – нечто целое. Ты и есть я, а я и есть ты. Все, что ощущает, чувствует и думает мама, чувствует и ребенок. С самого зачатия в бессознательном малыша идет «запись» о том, какой это мир, какая мама, какой я. И дальше, разделяясь с мамой во время рождения, ребенок продолжает быть настроен на маму, как высокочувствительная антенна. Все, что мама чувствует по отношению к ребенку, к его проявлениям, все это ложится в основу создания образа внутренней мамы.

На протяжении детства фигура внутренней мамы строится из многочисленных опытов взаимодействия с мамой.

Если она ругается, кричит и бьет ребенка за пролитую чашку воды или испачканные штанишки, все это ляжет в основу образа мамы и отношения ребенка к себе.

Внутренняя мама всегда с нами. И если от внешней мамы (женщины, которая дала нам жизнь) можно куда-то уехать, перестать с ней общаться, ограничить ее влияние на свою жизнь, то внутренняя мама всегда с нами, и от нее никуда не деться и не сбежать. В этом есть ощущение некой ловушки.

Образ мамы – это наш внутренний голос. И какой это будет голос, зависит от того, как себя проявляла мама не только в нашем детстве, но даже во время внутриутробного периода. Дело в том, что ребенок, находящийся в утробе, уже с 5-го месяца дифференцирует голос мамы от всего мира. Мамин голос сопровождает его на протяжении всех 9 месяцев до рождения и становится частью его внутренней жизни.

Зачастую внутренний критик говорит словами и интонацией мамы, ругает за каждый промах, орет внутри о том, что ты снова все портишь.

И, к сожалению, достаточно редко внутренний голос ласково поддерживает, хвалит и подсказывает, как лучше поступить.

Про образ мамы мы еще поговорим в главе, посвященной влиянию матери на каждого из нас.

Внутренний отец возникает также в раннем детстве. Но самые первые впечатления о папе мы «записываем», находясь внутри мамы и глядя на него ее глазами.

Затем, после рождения, папа постепенно проявляется из внешнего мира как фигура, способная защитить от мамы, как вторая гавань, где можно укрыться от маминого гнева, как еще одна опора. Это чрезвычайно важно.

И на протяжении детства мы постоянно дорисовываем образ отца, взаимодействуя с ним в игре, в учебе, на прогулках, в конфликтах, наблюдая, как он работает, и за их отношениями с мамой.

Мне сейчас 37 лет, моей маме 73 года. Когда я родилась, ей было 36. Тогда она была совершенно иным человеком, нежели сейчас: она по-другому смотрела на мир, жила в другой стране (СССР), с другими ценностями, другим менталитетом.

Но внутри меня запечатлен образ той мамы, которая была в моем детстве. То есть во мне говорит голос той женщины, что родила меня 36 лет назад и воспитывала. То же самое и с папой.

Важно себе это отмечать. Этим можно объяснить, почему мама не может восполнить дефициты своего уже выросшего ребенка.

Если я сейчас приду к маме, лягу к ней на колени, то мне будет очень хорошо, очень приятно, это станет чудесной возможностью пополнить ресурсы. Но это не будет добаюкиванием или восполнением того, что она не смогла мне дать в детстве.

Чтобы случилась эта практика, нужно в своем сознании вернуться в детство. Мы можем добирать свои дефициты, только когда появляется этот своеобразный портал в наше прошлое – детское пространство, где открывается доступ к внутреннему ребенку.

ЕСЛИ У ТЕБЯ В ДЕТСТВЕ НЕ БЫЛО ВЕЛОСИПЕДА, А СЕЙЧАС ЕСТЬ BMW, ТО В ДЕТСТВЕ У ТЕБЯ ВСЕ РАВНО НЕ БЫЛО ВЕЛОСИПЕДА.

В советское время была распространена практика кругло-суточных садов. Если мама в детстве отдавала ребенка в такой детский сад на 5 дней и забирала только на выходные, то, сколько бы она ни проявляла любви и заботы к нему выросшему, это не компенсирует ту нехватку любви, тоску и отчаяние, что испытывал малыш.

Невролог из США Даг Ватт назвал период раннего младенчества «невспоминаемым и незабываемым». Ни я, ни ты не можем сознательно вспомнить этот период и рассказать, как происходило твое рождение или как мама тебя кормила, когда тебе было 2 месяца. Но и забыть тоже не можем, потому что ранний опыт настолько глубоко встроен в нашу базу, в фундамент личности, что под его влиянием совершается огромное количество выборов.

Период раннего детства характерен тем, что ребенок никак не может повлиять на происходящее. Он не может говорить, ходить и даже координировать движение своей руки в направлении желаемого. Ребенок рождается полностью беззащитным. Его жизнь всецело зависит от мамы или другого значимого взрослого.

ВСЕ ТРАВМЫ, КОТОРЫЕ СЛУЧИЛИСЬ С НАМИ В РАННЕМ ДЕТСТВЕ, ТАК И ОСТАЮТСЯ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ПАМЯТИ, А ЗНАЧИТ, НЕ В ЗОНЕ НАШЕЙ ДОСЯГАЕМОСТИ. НО ОНИ ЕСТЬ И ОКАЗЫВАЮТ НА НАС ПОСТОЯННОЕ ВЛИЯНИЕ.

Как же быть? Что делать, чтобы стать свободнее и обрести опору внутри, если все раннее детство – это сплошная боль?

Для этого и существует психологическая, телесная практика «Добаюкивание», помогающая вернуться в самое начало своей жизни и перепрожить его заново, но уже совершенно иначе.

В «Добаюкивании» мы работаем с базовым доверием миру. Понятие это было введено американским психологом Э. Эриксоном. Согласно его теории, степень развития у ребенка чувства доверия к другим людям и миру зависит от качества получаемой им материнской заботы.

Базовое доверие – это глубокая убежденность в том, что есть какая-то большая сила, которая точно на моей стороне. Формируется оно в самом раннем периоде от 0 до 3 лет на основе взаимодействия в первую очередь с мамой – объясняет Э. Эриксон.

Я же считаю, что базовое доверие формируется не от рождения, а от зачатия и до 3 лет. В нынешнее время есть огромное количество информации о том, что детки в утробе все ощущают и полностью соединены с чувствами и эмоциями матери. Они словно видят мир глазами мамы, находясь в ней.

12 декабря 2015 года доктор Дэвид А. Прентис, вице-президент Института Шарлотт Лозье в США, выступил на радио с заявлением о том, что нерожденные детки чувствуют боль и страх гораздо раньше, чем на 24-й неделе беременности (как это считалось раньше). Таламус, ответственный за ощущение боли, формируется уже к 8-й неделе беременности.

«…матери формируют чувство доверия у своих детей благодаря такому обращению, которое по своей сути состоит из чуткой заботы об индивидуальных потребностях ребенка и отчетливого ощущения того, что она сама – тот человек, которому можно доверять, в том понимании слова «доверие», которое существует в данной культуре применительно к данному стилю жизни. Благодаря этому у ребенка закладывается основа для чувства «Все хорошо» (Erikson, 1963).

Базовое доверие может сформироваться, а может и не сформироваться. В случае его отсутствия фундаментом становится базовая тревога: тогда человек ощущает себя в состоянии мобилизации, готовности постоянно себя защищать. В ответ на это состояние в теле постепенно скапливается напряжение и расслабление становится все более и более затруднительным. С течением времени тело приобретает так называемый мышечный характерологический панцирь.

В детстве мама и папа являются той самой большей силой, обеспечивающей выживание и дающей уверенность. А во взрослой жизни по аналогии с детским опытом отношений с родителями выстраиваются отношения с Богом. И речь тут вовсе не о религии, а об отношении к миру как к любящему или наказывающему родителю. Так или иначе все мы в момент взросления встречаемся с идеей божественного, как минимум соприкасаясь с темой смерти.

Каждый из нас рождается из соединения двоих. Иначе пока не придумали. Для зачатия ребенка всегда нужна клеточка мамы и клеточка папы.

Мама и папа, соединяясь в сексуальном контакте, создают новую жизнь. В самом процессе зачатия очень много жизненной энергии, страсти и любви.

Иногда в терапии или на тренингах в начале практик люди говорят, что родились случайно: родители не планировали беременность, не хотели ребенка, собирались прервать беременность. Я всегда воспринимаю такие идеи как ошибочное представление о рождении детей. У меня три дочери, которых я рожала сама. И как эксперт в этом вопросе могу точно сказать, что случайно родить ребенка невозможно. Процесс рождения – это большой труд и для матери, и для младенца. Так же и зачатие не происходит случайно.

Есть множество пар, которые очень сильно хотят детей, но дети не приходят. И врачи могут подтверждать, что нет физиологических причин для ненаступления беременности – здоровье в порядке. И казалось бы, есть огромное желание, физиология в норме, но ребенок не приходит. А бывает, наоборот, мужчина и женщина встретились, даже не думали о серьезных или продолжительных отношениях, предохранялись, но беременность случилась. И они оба не хотели создавать семью, у каждого свои планы и цели на жизнь, они даже не рассматривали друг друга как потенциальных партнеров, но ребенок пришел.

И оба варианта лишний раз доказывают, что мы сами не решаем, быть зачатию или нет, новая жизнь приходит благодаря большей силе, а родители, соединяясь, открывают врата в мир новому человеку. Поэтому, когда кто-то говорит, что родился случайно, можно предложить ему новую идею, что даже если родители не планировали рождение ребенка, а он есть, значит, на то воля чего-то непостижимого и большого.

ЕСЛИ ТЫ РОДИЛСЯ, НА ЭТО ЕСТЬ ВЫСШАЯ ВОЛЯ.

Случайно забеременеть невозможно, случайно выносить ребенка невозможно, случайно родить невозможно. Это огромный труд матери и дитя.

К сожалению, некоторые мамы передают ребенку информацию о том, что он незапланированный, нежеланный, рассказывают о намерениях или попытках прервать беременность, рассказывают свои истории, накладывая на нового человека колоссальную ответственность и разрушая его базовое доверие миру.

Только представь, как живет свою жизнь человек, который «случайно родился», которого не хотели, от которого желали избавиться. Представь, как горько осознавать себя НЕНУЖНЫМ этому миру.

Такой человек нигде не находит себе места, она/он всюду будет завоевывать себе право на блага и счастье. Жизнь ненужных детей превращается в постоянную борьбу.

В процессе добаюкивания такие «детки» перепроживают свое рождение в совершенно другой реальности – «Я любимый и долгожданный ребенок своих родителей, я нужен им и этому миру».

«Добаюкивание» – не единственная практика, созданная мной, помогающая нам отреставрировать свой фундамент личности. Есть и другие. Давай поговорим о них.

«Добаюкивание» и «Первые шаги»

Практики восстановления базового доверия миру связаны в первую очередь с тем, что мы телом возвращаемся в свой внутриутробный опыт, заново проживаем рождение и первый год жизни на руках у мамы и папы.

Есть медитативно-трансовые практики, помогающие нам создать определенные состояния сознания, чтобы в своем воображении вернуться в детский период и перепрожить его. Это хорошо работающие способы, основанные на гипнотическом воздействии, благодаря которому появляется возможность исцелить раны прошлого.

Добаюкивание же проживается телом. Таким образом происходит еще более глубинная работа: появляется возможность на физическом уровне ощутить новый опыт, произвести перепрошивку начала жизни с печального и деструктивного на позитивное и конструктивное, которое далее станет надежным фундаментом для личности.

Можно представить, что личность – это здание, основанное на фундаменте. Какие бы инновационные и дорогие материалы ни использовались для его строительства, если фундамент ветхий, разрушенный, подвижный, то и вся конструкция ненадежная и неустойчивая.

Так же с нашим психологическим и эмоциональным состоянием. Если игнорировать базовый, фундаментальный детский опыт, находящийся за чертой памяти, в нашем бессознательном, довербальном периоде, то фундаментом личности будет базовая тревога.

На такой основе будет строиться подвижная личность, не-устойчивая, не имеющая возможности обрести реальную опору на себя и, как следствие, повзрослеть. Поэтому в любой психотерапии так или иначе мы упираемся в ранний детский опыт и осознаем, что есть огромное содержание внутри нас, недоступное сознанию. Этот ранний опыт невозможно выразить словами, потому что в младенческий период у ребенка еще не было слов.

«Добаюкивание» и «Первые шаги» помогают нам получить доступ к довербальному периоду и достать оттуда те переживания, которые важно сейчас проплакать, прогоревать, прокричать, продышать, освободить место и пространство, чтобы «записать» туда новый фундаментальный опыт: «Меня любят просто так, я важна/важен, я ценна/ценен, я здесь потому, что на то есть Высшая воля». Этот новый опыт, проживаемый телом, становится очень надежной внутренней опорой.

«Добаюкивание» – это моя авторская телесная, психологическая практика, помогающая вернуться во внутриутробные переживания, перепрожить рождение и провести первый год жизни на руках у мамы, получая любовь, тепло и уверенность, что мама никуда не уйдет. «Добаюкивание» предполагает работу в паре. Возраст регрессии (погружения) от зачатия до 1 года жизни.

История создания практики «Добаюкивание»

Все началось с моего личного запроса на терапию раннего возраста. Мы с моим психологом отлично поработали с периодом детства, многое было осознано, выплакано и отпущено. Но в доречевом периоде оставалось еще колоссальное количество чувств, к которым не было доступа через слова и медитации. Путь к ним лежал через тело. Ведь память – интересная штука, мы помним себя и свою жизнь с того момента, когда хорошо овладели речью. А все, что было до начала речи, остается в памяти тела, но тело молчит. Память событий, запечатленная в теле, живет там в виде образов, ощущений и чувств, а не слов. Поэтому невозможно просто сесть и вспомнить свое рождение. Мы знаем только историю, которую поведала нам мама.

И вот однажды, спустя продолжительное время после моей терапии, где я встретилась с дном, под которым было огромное содержание перинатального периода и рождения, ко мне пришла практика добаюкивания. Случилось это в книжном магазине. Я их нежно люблю и хожу туда не только для покупки книг, но и для вдохновения. Моя рука сама потянулась за книгой Рудигера Дальке «Легкость на душе, легкость в теле». Открываю на случайной странице и читаю «Укачивание и психотерапия». В этой главе речь шла о том, как целительно укачивание не только для ребенка, но и для взрослого человека, приводились исследования японских ученых о том, как укачивание снижает уровень стресса и помогает организму восстанавливаться после тяжелых периодов и утрат. Я была потрясена таким действием простого укачивания. В этот самый момент внутри меня появилась идея о том, чтобы добаюкивать людей. Я вспомнила гамаки, в которых мы занимались на аэройоге, и поняла, что они прекрасно подойдут для имитации внутриутробного периода.

В это же вечер я написала в своих соцсетях о том, что приглашаю на практику «Добаюкивание» тех, кому это важно. Через час группа из 26 человек была набрана. Вот такое начало у практики, шагающей сейчас по миру. В тот момент я никак не думала, что в 21 стране мира будут мастера добаюкивания вести эту практику.

Структура практики

Отображение процессов в практике тесно связано с реальными историями рождения. Далее при описании, для удобства твоего восприятия, я буду выделять курсивом названия ролей, процессов и термины, которые мы используем в «Добаюкивании»: мама, ребенок, детка, малыш, рождение, родовой путь и другое.

«Добаюкивание» проходит в парах, всю практику бережно сопровождает специально обученный ведущий – мастер «Добаюкивания». Участники заранее выбирают, в какой роли они будут проживать процесс: ребенка или мамы.

Те, кто пришли участвовать в роли ребенка (взрослые женщины и мужчины), ложатся в гамак, который имитирует матку: покачивание, подвешенность, прикосновения мамы. В это время есть возможность закрыть глаза и отдаться ощущению полного расслабления. Ведущий включает специальный звук, который слышит ребенок внутри мамы: шум крови, биение сердца, дыхание. Он помогает регрессировать на нужный уровень своего детского внутриутробного состояния.

Детки ложатся в гамаки. Мамы выбирают деток интуитивно, по ощущениям, через некий резонанс, душевный отклик, не видя, кого они выбрали. Часто на завершающем круге (шеринге) после практики выясняется, что у пары есть очень много общего: общие темы, события жизни, характер. В процессе практики мама рядом с ребенком, прикасается, гладит, говорит разные приятные слова, согревает и держит на руках.

Человек, который пришел в роли ребенка, заново рождается в практике – из своего импульса, принимая решение жить всем своим телом. В момент рождения включается тело, которое проходит через своеобразный родовой канал. Мама сжимает гамак и оставляет для выхода лишь небольшое пространство.

Гамаки для добаюкивания эластичные, достаточно большие, чтобы человек внутри мог вытянуть руки и ноги и полностью в нем поместиться.

После рождения мама принимает ребенка к себе на руки, обнимает, приветствует в этом мире. И никто их не разлучает. Женщина может прикасаться, поглаживать, обнимать, давать опору под стопы. Как правило, в этот момент ребенок цепляется за нее и дышит тем, что мама принадлежит ему, она рядом, она никуда не уйдет. Именно в этот момент тревога начинает отступать, давая место расслаблению, теплу и доверию внутри ребенка.

Как же это здорово, что мама со мной, а я с мамой

На протяжении каждого этапа «Добаюкивания» происходит достройка или «перезапись» прежнего опыта на новый, создающий надежную опору внутри. Ребенок «записывает» в своем бессознательном, что он любимый, ценный, важный, что мама рядом, она никуда не уйдет, несмотря ни на что, можно ошибаться, можно жить свою жизнь, а не стремиться угодить родителям и всему миру. «Добаюкивание» дает освобождение и помогает осознать, чего на самом деле хочет человек.

Поскольку практика длится два дня, участники могут в один день пройти процесс в роли ребенка, а в другой день – в роли родителя, получая таким образом объемный опыт исцеления и внутреннего ребенка, и внутреннего родителя.

В роли ребенка есть возможность перепрожить период своего зачатия, рождения и старта в жизнь. В роли мамы можно пережить свою беременность, роды, а можно и какую-то родовую историю (роды мамы или бабушки), а возможно, и что-то абсолютно новое, получив доступ к большей силе, чем я сама.

Особенно я рекомендую пройти «Добаюкивание» в роли мамы тем женщинам, которые не могут зачать или выносить ребенка. Эта практика может одарить тебя инсайтами и поможет решить твой вопрос на самом глубинном уровне.

За 7 лет существования практики уже множество деток родилось у женщин, которые не могли ранее познать счастье материнства.

Этапы «Добаюкивания»

Про каждый этап я расскажу подробнее, разбирая их психологический смысл.

В 1975 году Станислав Гроф – чешский и американский психолог и психиатр – ввел понятие систем конденсированного опыта (СКО). В его основу положено представление о том, что не все эмоциональные и психосоматические заболевания обусловлены только лишь особенностями послеродового развития человека. Причины психологических проблем могут лежать в еще более глубоких слоях психики. Модель, которая описывает эти слои, автор назвал картой человеческой психики.

В своих работах Станислав Гроф объяснял, что психика человека формируется не только на послеродовом этапе, но и в перинатальный период. Перинатальная (внутриутробная) область психики относится к бессознательному и состоит из 4 отдельных частей, соответствующих последовательным физиологическим этапам беременности и родов. Эти области бессознательного были названы Грофом базовыми перинатальными матрицами (БПМ).

Мы в «Добаюкивании» регулярно встречаемся с переживаниями, соответствующими этим фазам.

БПМ-I, или амниотическая вселенная, относится к пребыванию эмбриона в утробе матери, которая представляет для эмбриона весь его мир. Утверждается, что содержание данной матрицы обусловлено биологическим опытом пребывания в утробе матери и зависит от того, как беременность проходила.

При регрессе человека до данного этапа, а это можно сделать с помощью специальных практик, таких как «Добаюкивание», опыт можно вновь пережить. Иногда люди вспоминают то, что не могли знать и никто им этого не мог рассказать.

Если внутриутробный опыт был пережит без каких-либо проблем, то содержание БПМ-I будет наполнено ощущением легкости, безмятежности, покоя и радости. В таком случае БПМ-I может содержать в себе переживания отсутствия препятствий, отождествления с водными формами жизни, пребыванием в космосе.

В том случае, если во время беременности были те или иные патологические отклонения, то в содержание БПМ-I могут добавиться негативные элементы. Также на это может влиять плацентарная недостаточность, угроза выкидыша, отравление токсинами, в том числе алкоголем, никотином. Негативные переживания могут включать в себя ощущения изолированности, паранойи, ненависти, настороженности.

В «Добаюкивании» первой базовой перинатальной матрице соответствует процесс, когда детки лежат в гамаках и, покачиваясь под розовый шум, погружаются в ощущения тела.

Опыт пребывания в гамаке зачастую перекликается с особенностями внутриутробных переживаний этого человека. Например, страх и нарастающую тревогу, как правило, испытывают те, чья мама всерьез думала прервать беременность или отчаянно не желала рождения этого ребенка. Замирание и холод, проступающий изнутри, часто испытывают те, кто во внутриутробном опыте был на грани смерти (угроза выкидыша, сохранение беременности, осложнения в течение беременности).

Радость, счастье, тепло, разливающееся по телу в большинстве случаев, испытывают те, у кого внутриутробный опыт был спокойным и наполненным маминой нежностью и ожиданием.

БПМ-II Гроф резюмированно назвал «космическая поглощенность и отсутствие выхода». Она соответствует первой фазе родов, то есть cхваткам. Биологическая основа данного этапа связана с периодическими сокращениями матки, при которых шейка матки еще закрыта. Малыш на этом этапе уже не может получать достаточно питательных веществ и кислорода. В регрессивных терапевтических переживаниях могут присутствовать ощущения клаустрофобии, страха, тревоги, обиды, гнева, беспомощности, предательства или бесполезности.

В «Добаюкивании» такие переживания встречаются редко. Мама рядом, она прикасается, гладит, обнимает и качает малыша. Это успокаивает и минимизирует переживание матрицы, делая переход к рождению бережным и неспешным.

БПМ-III Гроф назвал фазой борьбы смерти и возрождения. Эта фаза соответствует второй фазе родов, при которой матка продолжает сокращаться, но шейка матки уже открыта и плод может постепенно проходить через родовой канал. Прохождение по родовому каналу становится для ребенка первым опытом сознательного преодоления пути. При регрессе до данного этапа могут наблюдаться ощущения борьбы, потрясений, боли, движения и прогресса. Могут повторяться движения головой, характерные для движений младенца, продвигающегося по родовому каналу.

Ощущения этой базовой перинатальной матрицы в «Добаюкивании» проживаются, как правило, легко, поскольку ребенок, собирающийся рождаться, может это сделать в тот момент, когда захочет, и максимально бережно по отношению к себе. Несмотря на то что мама в практике сжимает гамак, чтобы имитировать схватки и узость родового прохода, дать опору в ноги через натяжение гамака, рождение из гамака не составляет большого труда. При этом тело будто пробуждается, «включается», и энергия жизни начинает течь внутри словно полноводная река. Появляется интерес к жизни, желание увидеть: «А что там, за пределами моего маленького мира, а какая мама?»

Однако случается такое, что ребенок в процессе прохождения родового прохода испытывает сильный страх, что его не примут, уронят, он застрянет. Как правило, это связано с его реальным рождением.

Однажды во время добаюкивания одна из участниц громко кричала из гамака, что боится рождаться, ведь мама ее не удержит, уронит и тогда все будет потеряно. Мы не понимали, откуда такие переживания, что значит все будет потеряно, но уверяли малышку, что ее примут несколько человек и бережно положат ее к маме на грудь. Участница сначала не верила и горько плакала, а потом, когда слезы помогли ей прожить спрятанную боль, она поверила и решила рождаться.

После процесса участница рассказала свою реальную историю, что родилась, упав на бетонный пол, когда мама пошла в туалет. После чего ее с травмами отнесли в реанимацию и не давали маме несколько дней. Эту историю она давно забыла, но, почувствовав такой невероятный страх, что ее уронят, вспомнила.

БПМ-IV Гроф назвал фазой переживаний смерти и возрождения. Эта фаза относится непосредственно к рождению и первым минутам и часам после него. Биологическая основа данного этапа связана с окончательным разрывом с телом матери, началом дыхания, а также реакцией ребенка на кесарево сечение, анестезию, акушерские щипцы и другие новые ощущения. Как и в случае с другими матрицами, в регрессивных терапевтических переживаниях могут присутствовать как ощущения конкретных физиологических и биологических событий, так и ощущения различных символических и архетипических образов и других явлений. Чувства освобождения, любви, принятия, спасения могут перемежаться с чувствами возмущения, отторжения, недоумения, краха, эмоциональной гибели, поражения и вечного проклятия.

В «Добаюкивании» эта базовая перинатальная матрица переживается ощущением радости встречи с мамой, миром и свободы тела. Проходя родовой канал, тело сжимается, как пружина, которую закручивают, а в момент рождения эта пружина разжимается, освобождая массу энергии для жизни. Так же тут происходит своеобразный первый вдох, когда мы впускаем в себя этот мир, и выдох, в котором мы отдаем что-то свое миру впервые. Это триумф жизни!

Период пребывания с мамой после рождения наполнен теплом и нежностью. Именно в эти мгновения ладится базовое доверие миру. Звучит приятная расслабляющая и жизнеутверждающая музыка, детки лежат, уткнувшись в своих мам, и никто никого не забирает. В эти мгновения воссоздается, восстанавливается надежная привязанность, исцеляется тот самый ранний неправомерный разрыв с мамой, который, к сожалению, сопровождал рождение многих из нас.

Про влияние перинатального периода на всю дальнейшую жизнь ребенка мы еще поговорим в главе, посвященной ранней травме.

Практика «Первые шаги»

«Первые шаги» – это практика восстановления доверия миру через образ папы. Помимо этого, она позволяет вернуть доверие отцу и миру мужчин в целом. У подавляющего большинства женщин катастрофическое недоверие сильному полу и огромная эмоциональная дыра вместо фигуры отца – там, где должен быть образ сильного и надежного папы, есть гигантская бездна, пустота или боль.

В ходе практики происходит погружение в возраст от 2 до 6 лет – период, когда папа имеет особое значение для ребенка. Маме в это время нужно отпустить дитя в руки отца, отойти в сторону, позволив им создать свой уникальный мир, в котором нет мамы. Практика парная, позволяет взрослым мужчинам и женщинам снова стать маленькими мальчиками и девочками, чтобы телесно перепрожить опыт взаимодействия с папой. Об этой практике мы еще поговорим, когда я расскажу про папу и его чрезвычайную значимость в жизни ребенка.