Читать онлайн Фиктивная жена миллиардера

Орлан Нари

Фиктивная жена миллиардера

Глава 1

Чья-то сильная рука схватила меня за предплечье и грубо развернула.

— Ты что здесь забыла? — прорычал мужской голос, полный опасной ярости.

Тарелка выскользнула из моих рук и со звоном разлетелась о пол. Следом грохнулась душа в пятки. Я онемела от шока. Еще десять секунд назад я думала, что сама в квартире, готовила себе ужин, пританцовывала под музыку, крутя попой в трусиках. Кто летом сам в квартире не ходит в одних трусах и майке?

Бешеный взгляд незнакомца теперь устремился как раз на мою грудь — через тонкую ткань отчетливо выделялись затвердевшие горошины. От страха, не иначе. Холодная дрожь расползалась по коже.

— Как ты попала в мою квартиру?!

Мне будто кто-то двинул под дых. Я задыхалась от возмущения. А мужчина возвышался надо мной с таким видом, будто собирался переломить мне хребет пополам. Его руки с крупными мускулами, что бугрились под дорогой рубашкой, точно могли за миг лишить меня жизни.

— Отвечай, мелкая зараза! — рявкнул он и с силой встряхнул, разбил мое оцепенение. Он пьян? Нет, запах от него исходил приятный, роскошно-древесный, черные глаза без хмельной поволоки, впивались в меня ядовитыми стрелами.

— Да что вы себе позволяете? Вы ошиблись квартирой!

Нужно было сразу, как ее купила, поменять замки. Но руки не дошли, я спешила устроиться на работу, чтобы поменьше тратить деньги, которые остались после продажи маминой квартиры. И я бы ее никогда не продала, я не хотела уезжать оттуда, где провела с ней ее последние годы. Но останься я в родном городе — меня бы убили.

— Ты белены объелась? — Он пальцами впился в мой подбородок и заставил поднять лицо. Его прикосновение жгло раскаленным железом. — Кончай ломать комедию! Это

моя квартира! И ты сейчас быстро уберешь за собой весь бардак, сгребешь все свои шмотки. Чтобы когда приедет полиция, тут не осталось от тебя даже запаха. Мне, черт подери, некогда вызывать клининг.

Он отшвырнул меня, как что-то гадкое, окинул раздраженным взглядом кухню и достал из кармана смартфон.

Крупная дрожь колотила тело. Кожа пылала. Моя трясущаяся рука потянулась к телефону, из которого до сих пор доносилась музыка. Позвонить братишке? Чем он поможет, находясь в другом городе? Он и так достаточно помог, когда сделал мне фальшивый паспорт на новое имя. Иначе меня нашли бы даже в другом городе и смешали с землей. Я вырубила музыку, собралась с силами и заявила:

— Не надо полиции! Я сейчас вам покажу документы на квартиру. И уберетесь отсюда вы.

Незнакомец отвел смартфон от уха — еще не успел дозвониться. Красивый, и злость только жестче подчеркивала мужественные черты. Что он сам здесь забыл? Выглядел так, будто вышел из лимузина или сошел с трапа личного самолета. Ухоженный, рубашка и брюки из дорогой ткани, безупречно сидели на его мускулистом теле. Величественный разворот плеч, царственная осанка. Его суровый взгляд уничтожал, прижимал к земле, давил властью.

— Ты серьезно думаешь, что меня убедят какие-то бумажки? С головой не дружишь? Ты понимаешь, на ЧЬЮ квартиру глаз положила?

— Да обычная квартира! Таких тут пруд пруди. Да, техника качественная, но покупали ее давно, — лепетала я. — И район не самый престижный. Вид из окна так себе, хорошо хоть одна комната выходит на парк. Этаж второй, шумно.

Меня всегда от волнения то язык отнимало, то, наоборот, дамбу прорывало.

— Это первая квартира, которую я купил на свои деньги. Мне было восемнадцать... А теперь иди сюда, — он цепко поймал меня за плечо и вытолкнул из кухни, я чуть не полетела кубарем вперед и не расшибла лоб о шкаф. — Давай свои документы.

Хватит светить перед ним полуголым телом. Я свернула в спальню и открыла комод, собираясь достать хотя бы шорты. Но мужчина поймал меня за руку и оттолкнул в сторону. Сам заглянул в ящик.

— Документы, я сказал, твои где?!

— Дайте мне одеться!

— Да какого лешего ты мне сдалась, паршивка. — Он решительно поднес трубку к уху и принялся рассказывать полиции, что вернулся из-за границы и обнаружил в своей квартире воровку.

У меня кровь отлила от лица. К черту одежду. Я кинулась в другую комнату, которую хотела позже переоборудовать под рабочее место и принимать клиентов, и вытащила из ящика стола договор, документы на квартиру. Когда обернулась, чтобы сунуть их под нос грубияну, он уже нависал надо мной мрачной скалой, вырвал из рук бумаги, пробежался по ним глазами.

— Хотела меня этой фальшивкой обмануть? Ты за это сядешь. — Он ткнул мне меж глаз свой паспорт и показал прописку. — Демид Войнов это я, и я не продавал эту квартиру.

Нет, этого быть не могло! Судорога стиснула мне глотку, внутренности сжались в узел.

— Меня... меня... обманули.

Я вспоминала риелтора, нотариуса, хозяина, который мне с улыбкой передавал ключи всего четыре дня назад. Быть не могло! Они не были похожи на аферистов!

— Полиция разберется, обманули или нет. Мне некогда этим заниматься. В любом случае собирай вещи.

Вчера я с такой радостью и трепетом меняла мрачные черные шторы на нежно -фиолетовые. А этот изверг подошел к окну и нагло их сдернул. Сердце сжалось в груди.

Мне нельзя в полицию! Квартира оформлена на поддельный паспорт. Брат говорил, что все будет нормально, что пока меня не перестанут искать, мне просто нельзя попадать в передряги. А позже я переоформлю квартиру на свои старые документы.

Что теперь делать? Бросаться в ноги мужчине и умолять, пытаться все объяснить? Он не выглядел как человек, который способен проникнуться историей девочки, попавшей в передрягу. Ему плевать.

В дверь позвонили. И я кинулась мужчине наперерез.

— Нет, не открывайте им! Пожалуйста! — я в панике схватила его за рубашку на мощной груди — ласковая ткань смялась в моих пальцах. Взгляд мужчины озверел пуще прежнего, его ноздри раздувались в гневе. Только я поняла, что сделала, отдернула руки как от огня. Но он поймал меня за запястье, стиснул до боли, до онемения. Будто на моей руке сомкнулись зубы волкодава.

— Пожалуйста? — скрежетал его голос. — Уже готова сознаться, что сама подделала документы на квартиру? Умница, чистосердечное признание, возможно, сократит тебе срок.

Страх продирал меня до самого нутра. Если бы я могла на секунду представить, что такое будет, то отказалась бы от помощи брата. И, возможно, сейчас была бы уже мертва.

Зачем поспешила с покупкой квартиры? Мне сама смерть дышала в спину.

И я не могу незнакомцу все это рассказать. От дикого волнения мысли рассыпались, пульс стучал набатом в висках, но молчать нельзя, совсем нельзя! С каждой секундой моего молчания он все сильнее свирепеет и убеждается в своих выводах!

— Давайте разберемся без полиции? Если мне продали вашу квартиру мошенники, то их просто нужно найти и забрать мои деньги.

— Я сюда прилетел не затем, чтобы тратить время на ерунду. Разберется с тобой полиция, а в суде встретишься с моими адвокатами.

Несмотря на мои сопротивления, он потащил меня в прихожую. Звонить брату, срочно! Потому что если на меня наденут наручники, то телефон тоже отберут.

Трясущимися пальцами я не сразу разблокировала экран и пару раз промазала мимо его номера. Демид в это время отодвинул от двери свой чемодан на колесиках и принялся поворачивать замок.

Гудок, гудок, гудок. Сердце в бешеной скачке трепыхалось в груди. Игнат не берет трубку! Черт бы его подрал! Я снова набрала номер...

За порогом оказались не менты, а блондинка в красном платье на умопомрачительных шпильках. Она нахмурила свои идеальные брови, скривила пухлые губы.

— А это что такое? — окинула меня презрительным взглядом, точно облила помоями. Хотелось вытереться и швырнуть ей грязную тряпку в лицо.

— Это недоразумение, — вздохнул Демид и слегка ослабил адскую хватку на моей руке. Я тотчас же выдернула свою кисть — в нее хлынула кровь, по коже рассыпались колючие мурашки. Пока он кратко объяснял девушке, что тут произошло, я схватила первую попавшуюся одежду — легкий летний плащ — и замоталась в него. В кармане звякнули ключи. Толку с них мало, но я запустила руку в карман и крепко сжала связку, будто она меня спасет, будто ключ — это мое право на квартиру и важнее документов.

— Ты уже звонил в полицию? — блондинка поправила пышные локоны в зеркале, косясь в мою сторону. Я продолжала попытки дозвониться к брату. Похоже, безнадежно. Отчаяние сжирало меня изнутри.

Вот какие планы на сегодня были у мужчины? Конечно, лучше провести вечер в компании сногсшибательной красавицы, чем пытаться по -человечески выслушать меня и разобраться с проблемой. Теперь, в присутствии этой девки, я уверена, шансов достучаться до него у меня ноль. Что же делать?

— Марго, я вроде просил тебя присматривать за квартирой. Ты рядом живешь. Это сложно?

— Я сама сегодня утром вернулась из Доминиканы. Я тебе писала, помнишь?

Демид не ответил, поднося смартфон к уху.

— Здорово, Серега. Еще раз с днем рождения тебя. Тут возникли некоторые обстоятельства, потом расскажу. Мы немного задержимся.

Меня осенило. Нужно попробовать откупиться. Я ведь ничего тут не украла, не повредила. У меня оставалось немного денег. Я осмотрела прихожую, светлые обои, высокий зеркальный шкаф, деревянные полочки. Простой интерьер, но я сразу влюбилась в него. В первую ночь плакала в подушку и повторяла про себя: я дома, я в безопасности.

Совершенно не хотелось терять эту квартиру! Что делать? Сомнения раздирали на части. Я искусала губы в кровь. Не хочу, не хочу оказаться на улице. Почему же брат трубку не берет?

Может, он позже поможет найти этих шарлатанов и вернуть хотя бы мои деньги за квартиру? Надо сейчас просто не попасть в полицию.

— Послушайте, Демид. Я могу заплатить за причиненный ущерб, убраться и уйти, — сказала я, пытаясь звучать уверенно. Но судя по его равнодушному лицу, мое предложение провалилось.

— Сколько? — хихикнула блондинка, брезгливо осматривая мой плащ. — Тебе жизни не хватит расплатиться.

Мужчина осадил ее суровым взглядом.

— Марго, ты можешь ехать.

— Мне несложно подождать. Не хочу появляться без тебя. — Она подступила ближе к мужчине, расправила смятую рубашку на его груди, и открыла мне прямой путь к двери.

Не теряя ни мгновения, я кинулась вперед. Но Демид, видимо, когда запирал дверь, закрыл замок аж на три поворота, и меня перехватили за талию прежде, чем я успела улизнуть.

Черт, черт, черт!

Демид втолкнул меня в комнату — я кубарем полетела на диван. В глазах помутнело от столкновения, брызнули слезы. Рука цепко впилась в мое плечо, переворачивая.

— Рыпнешься с дивана — привяжу к батарее, — прорычал мне в лицо. — Сиди смирно. Ладно, согласна, это был необдуманный поступок.

За его спиной как ни в чем не бывало блондинка строчила кому -то сообщение. Меня парализовало от безысходности. Жгучая влага покатилась по щекам.

— Деньги, я заплачу... — бормотала я, потянувшись к комоду, где прятала их.

— Мне не нужны твои копейки. Я хочу отправить за решетку тебя и тех, кто тебе сделал этот договор.

Где-то в квартире со звоном разбилось окно, будто в него бросили что-то тяжелое.

— Какого черта? Ты своему сообщнику звонила? — Он выдрал из моих рук телефон и по пути из комнаты бросил блондинке: — Смотри за ней.

Она вальяжно прошагала к двери, что вела из спальни в прихожую, закрыла ее и повернула защелку. Затем передвинула гладильную доску, подпирая дверь.

— Давай мне деньги, и я позволю тебе сбежать через окно.

У меня враз слезы отхлынули. На миг закоротило мысли. Что она сказала? Мне не послышалось?

— Быстрее, давай, не тормози! — шипела блондинка змеей. — Он скоро вернется!

Где делись ее манерность и изящество? За секунду превратилась из шикарной модели в злобную ведьму.

Почему она даже не вздрогнула, когда разбилось окно в соседней комнате? Потому что стояла за спиной Демида, и он ее не видел? И потому что знала, что произойдет?

Подозрительно, очень подозрительно.

— Тебе я ничего не дам! — заявила я, поднимаясь с дивана, сжимая кулаки, будто удерживая ускользающую уверенность в себе. Одно дело расплатиться с хозяином за то, чтобы он дал мне спокойно уйти с вещами, и другое — отдать все ей.

— Не дашь? Тогда так прыгай из окна. — Махнула она рукой в сторону улицы и двинулась на меня.

Ну, знаете ли! Выпрыгнуть из окна второго этажа в тапочках, без телефона и без денег? А, и без штанов! И куда потом податься? Сразу на трассу? Но девка решительно наступала на меня, вводя в полное замешательство. Глаза хищно блестели, словно у гиены.

Почему ей так важно, чтобы я убралась? Уж точно причиняет помощь не из женской солидарности!

— Неужели не страшно оказаться за решеткой? — скривила она пухлые губы в уродливой улыбке.

— Не так страшно, как сломать ноги!

Она хмыкнула, отодвинула дверцу шкафа, вынула пару простыней и кинула их в меня.

— Поторапливайся!

Я поймала их, шустро расправила и связала между собой, не сводя взгляда с комода. Там, в коробке из-под прокладок, лежат двадцать тысяч. Мне хватило бы на первое время. Я привязала конец импровизированной веревки к батарее и кинулась к комоду.

— Я только шорты надену, — сказала, косясь в сторону этой малахольной. Хотя, я уверена, помогает она неспроста.

Дверь задрожала от того, как резко задергали ручку. Грохот отозвался во мне паникой, от взрыва которой чуть не разорвало грудь. К черту шорты! Я выдвинула ящик, где лежали деньги, непослушными пальцами нащупала коробку среди вороха белья — и в бок врезалось что-то тяжелое, отталкивая меня с решительностью поезда. Краем глаза я увидела, как ловкие пальцы с острыми коготками сцапали коробку.

— Мда, тут даже на нормальные туфли не хватит, — буркнула себе под нос блондинка и пихнула деньги в сумочку, откуда достала раскладной ножик и махнула рукой к окну.

Только не это, только не это... Колючая дрожь продрала тело до костей. Страх полосовал нервы невидимыми лезвиями.

Всего две недели назад меня чуть не порезали похожим ножом на кусочки. В женской руке он выглядел дико, и я еще сильнее убедилась, что Демид пригрел на своей груди змею.

Воспоминания встали перед глазами, размывая окружающий мир. Вот человек, которому я доверилась, которого любила, во время ссоры двинул мне кулаком в челюсть так, что у меня брызнули искры из глаз, вышибло сознание на пару мгновений. Я очнулась на полу, а он нависал надо мной, ему было мало, он только начал выплескивать эмоции. И его безумный, ненасытный взгляд подтверждал то, что способ ему очень понравился.

И ему очень не понравилось, каким способом я собралась с ним потом разойтись. Так не понравилось, что в следующий раз он сжимал в кулаке уже нож.

— Марго! — крикнул Демид, дернув снова дверью.

— Подожди! Она переодевается, — ответила блондинка.

Мужчина, ясное дело, не видя, что творится, опешил. Дергать ручку перестал. А губы девушки расплылись в коварной улыбке. Мимо нее не проскочить. Это не ее сообщник бросил что-то в окно, чтобы отвлечь хозяина квартиры?

Мне на миг показалось, что я стала невольной героиней тщательно спланированного спектакля. На секунду мысль появилась и улизнула — в голове будто кто-то включил аварийную красную лампочку, все тело напряглось, нервы натянулись, ибо блондинка приближалась, явно собираясь вытолкнуть меня из окна, несмотря на то, хочу я или нет.

Подступившие слезы запеклись под ресницами от прилива горячего гнева. Да я не позволю себя вышвырнуть на улицу без гроша в кармане! Я окинула быстрым взглядом комнату, судорожно размышляя, чем огреть девку. Нечем, просто нечем. Я еще не успела купить даже маленького горшка с цветами, чтобы радовал с подоконника.

— Долго там еще? — терял терпение Демид.

Зачем бы ей это делать? Незачем, просто незачем, но весомая причина была. Очень весомая. Ибо она, окончательно разозлившись, решительно двинулась на меня, будто вправду намерилась всадить мне нож в живот.

А потом скажет, защищалась. Кто поверит мне, девушке с поддельными документами?

Прыгать через окно. На улицу. Остаться без телефона, без документов, без денег, в незнакомом городе. В одних тапочках, трусах, майке и легком плаще.

Может, что-то крикнуть, чтобы Демид выломал дверь? Завопить, что блондинка угрожает ножом? Поверит? Но дверь вышибет, чтобы проверить. Если бы он прямо сейчас увидел всю картину, как блондинка надвигается на меня с ножом, оттесняя к окну, то он бы, может, забыл на время про то, что хотел меня упечь за решетку, и переключил внимание на эту мегеру?

Едва я открыла рот, Марго взмахнула ножом в опасной близости от моего лица, и слова застряли в горле. Пожалуйста, помогите, кто-нибудь...

Ягодицы уперлись в подоконник. Дальше отступать некуда.

Глава 2

На родину я прилетал два раза в год. На день рождения друга детства летом и на могилу к родителям осенью. Охрану отпускал, ночевал в своей старой квартире. Тут никто особо не знал, что я за границей владею миллиардами. Но иногда полезно спускаться с небес на землю и напоминать себе, откуда я поднялся. Не случайно, не благодаря везению. А благодаря бешеному упорству.

Ибо что бы ни случилось, я найду выход даже в комнате без окон и дверей. Голыми руками проломлю стену, перегрызу глотки всем, кто будет стоять на моем пути.

Одно из самых важных умений в бизнесе — быстро реагировать, когда ситуация выходит из-под контроля, менять планы, поворачивать весь локомотив компании, возможно, в совершенно другое направление.

Но сегодняшний вечер, черт подери, просто дикий треш!

Эта мелкая зараза такая невинная на вид, а прокралась в мою квартиру, подделала ключи и договор, разложила тут свои шмотки, будто квартира — ее собственность. Тут никогда не было женского хлама, и я завелся с пол-оборота, как только увидел весь этот бардак. Хотелось сшибить все к чертям на пол, а ее вышвырнуть на лестничную клетку прямо полуголую.

Так меня давно не бесили.

Апогеем стал кирпич, разбивший окно. Разумеется, когда я увидел его на ковре в осколках, понял, что это сделали, чтобы меня отвлечь.

Зря оставил Марго с мошенницей. На это и был расчет? Зараза обвела меня вокруг пальца, как мальчишку. Переодевалась? Когда я услышал женский вскрик, точно убедился в своих выводах.

Дверь от удара ноги отлетела в сторону с визгом и грохотом. Я собрался сию секунду броситься на мошенницу, но ее в комнате не оказалось. От батареи за окно тянулась простынь, скрученная в жгут. Марго лежала на полу и тихонько всхлипывала, держась за голову.

Я подлетел к окну и перевесился через подоконник. Внизу на траве никого, а обзор на улицу преграждала разросшаяся береза. Со злости я оттолкнулся назад и двинул кулаком по стене.

Она думает, что сбежит и никто ее не найдет? Очень плохо для нее этот поступок закончится. Не найдет местная полиция — подключу свою службу безопасности.

— Покажи, — я присел возле Марго и взял ее за запястье, чтобы перестала так судорожно сжимать волосы на затылке. От слез ее макияж поплыл, и, видимо, придется потратить еще час, чтобы привести ее в нормальный вид. — Что случилось?

— Она... она попросила переодеться и прикрыть комнату. А потом из комода вытащила нож! Она угрожала меня зарезать! — причитала Марго, размазывая черные слезы по щекам. — Я так испугалась! Она потом ударила меня по голове. Очень больно.

Я пробежался пальцами по ее волосам, чтобы ощупать, но Марго запротестовала и скривилась.

— Не трогай, не надо, болит, просто лед принеси, пожалуйста.

Я сбегал за льдом, накидал его в полотенце и отдал Марго. Поморщившись, она приложила его к затылку и потянулась ко мне. Я чисто машинально приобнял ее и погладил по спине, прокручивая в голове все, что тут происходило. Когда та зараза успела позвать сообщника? Не помню, чтобы она с ним говорила. И не видел, чтобы набирала сообщение.

Затрещал дверной звонок. Вовремя, ничего не скажешь.

— Добрый вечер, что тут у нас. — Трое ментов всунулись в дверной проем, когда я им отворил, и один из них зацепился взглядом за Марго, которая вышла за мной в прихожую, и спросил: — Гражданочка, вы вызывали полицию?

— Я вызывал.

— Не, не, звонок был от девушки. Документы предъявите?

Смутное ощущение, что снова происходит какая -то ахинея, остановило меня от того, чтобы вытащить из кармана паспорт. Но Марго послушно отложила полотенце со льдом и достала из сумочки водительские права. Один мент двинулся в комнату, из которой улизнула через окно мошенница.

— Жду сначала ваши документы, — потребовал я и сложил руки на груди.

Но менты не спешили ничего предъявлять.

— Я нашел документы на квартиру! — вышел полицейский с бумагами, которые мне показывала мелкая зараза. — Вы Елизавета Вяземская? Нет? А где хозяйка, которая звонила? Вы уже успели тут труп припрятать?

— Это фальшивка! — взвинтился я. — Я вернулся из-за границы и застал в своей квартире мошенницу.

— Давайте, пакуйте их. Разберемся в участке, фальшивка или нет.

Это чертов розыгрыш. Я не знал, материться или ржать. Одно я знал точно, что все комики крупно пожалеют за их тупой юмор.

У меня завтра в Лондоне важная встреча, положительный итог которой принесет мне миллиарды чистой прибыли. Мой личный самолет ждет меня в аэропорту. А я еду под конвоем в КПЗ.

Конечно, встреча. Кто-то решил поставить мне палки в колеса? Елизавету ждет теперь кое-что похуже тюрьмы. Когда моя служба безопасности ее найдет, я сам лично вытащу из нее имя того, кто ее нанял.

— Ребята, сколько вам заплатили?

Менты переглянулись и хохотнули.

— В принципе неважно. Я больше заплачу. У меня свой венчурный фонд. — Знают они такие слова? Решил объяснить: — Инвестиционный, другими словами, но я вкладываю деньги в инновационные предприятия, у которых есть потенциал принести сверхвысокую прибыль.

— Слышишь, Бодя, ты сколько знаешь на улице Попова венчурных инвесторов?

— Да в каждом доме десятками живут! — заржал тот в ответ. Я с трудом подавил волну злости.

— Зря вы отказываетесь от денег. Безработным они очень пригодятся.

Спустя сутки в КПЗ, где я проторчал в одиночестве, передо мной извинились “ошибочка вышла” и отпустили. Первым делом я позвонил даже не помощнику, не другу и не Марго. Я набрал начальника своей службы безопасности, в двух словах изложил случившееся и приказал:

— Я не знаю, что ты сделаешь и как, но чтобы эти ребята, фамилии которых я назвал, пожалели, что на свет появились.

— Будет сделано.

— И еще. Елизавета Вяземская. Найди ее. Срочно. И доставь ко мне.

Глава 3

— Лиза? Что ты здесь так рано делаешь?

Я подняла тяжелую голову и посмотрела на Катю, администраторшу салона, в который устроилась на работу два дня назад. Она ранним утром, как всегда, при параде: с безупречно уложенными кудрями и профессиональным макияжем. А я сидела на лестнице перед дверью салона в плаще и тапочках, которые стали страшнее атомной войны, пока я в них дошла до работы ночью.

Глаза у меня опухли, лицо наверняка до сих пор отекшее и красное, я рыдала тут, пока меня не сморила усталость и не навалился сон. Так и проспала, скорчившись, на лестнице, как бомж. Не как, а так и есть.

— Что случилось? — округлила глаза Катя, увидев мое лицо.

Я отлепила присохший язык от неба и пробормотала сипло:

— Можешь дать телефон? Я попала в передрягу и свой... В общем...

— Да, конечно, только не сиди здесь. Пошли внутрь.

Ноги мои затекли, в них совершенно не было сил. Катя помогла мне подняться и, едва мы зашли, одолжила свой телефон, предложила кофе, но я попросила чай. Боюсь, как бы не стошнило от кофеина на голодный желудок.

Кожаный диван чуть не утащил меня обратно в сон. Но после череды гудков в трубке мое сердце тревожно заколотилось, прогоняя сонливость. Брат не отвечал. У него бывало такое. Этот человек не любитель держать смартфон постоянно в руках и благополучно может забыть о нем на несколько часов. И просто -напросто дрыхнуть в полдевятого утра.

У меня сегодня рабочий день. А руки трясутся. Как я буду делать массаж? Голова плывет от голода.

— Лизочка, ну расскажи, что случилось? — Катя присела рядом и пытливо заглянула в глаза, протягивая мне кружку горячего чая.

Слезы, оказывается, еще остались. Они задрожали под ресницами, в носу защипало. Грудь снова сдавило отчаяньем. И то, что почти незнакомый мне человек, беспокоился обо мне, тронуло до глубины души.

Мне не кому позвонить, не к кому обратиться. Я совершенно одна. Когда дозвонюсь к брату? В любом случае он не примчится сию секунду с деньгами и, вполне возможно, следующую ночь мне тоже придется ночевать на улице.

Я вчера не подумала, но брат вряд ли мне много даст. У него вечно нет денег, все уходит на жену, которая сидит на шее, и на двоих детей. Будет хорошо, если он хотя бы поможет найти аферистов.

— Можно я какое-то время поночую в салоне? — обратилась к администраторше. — Мне некуда идти...

— Лизочка. Да в чем дело?

Я прикусила губу. Не хотелось лгать ей, будто у меня сгорела квартира или подобное. Правда все равно раскроется. А я не хотела терять это место. Мне в салоне нравилось — приятный интерьер, платили неплохо и коллектив дружелюбный.

И я взахлеб рассказала обо всем Кате. Почти обо всем. Фальшивые документы — табу.

— Так почему ты полицию не хотела дожидаться?

— Потому что меня через полицию бывший найдет, — выкрутилась я.

Катя сощурила густо накрашенные глаза. По-моему, за время рассказа она отстранилась от меня, охладела. Она точно не ожидала услышать такое.

— Вот как. И что теперь будешь делать?

— Я не знаю. Нужно дозвониться до брата. Почему -то трубку не берет.

Она закивала, окидывая меня изучающим взглядом, особенно смотрела на голые коленки, выглядывающие из разреза плаща, и на убитые тапочки.

— Ты сможешь дать свой номер карточки, чтобы брат, если что, на нее денег скинул? — попросила я.

Катя вздохнула и забрала у меня телефон, кому-то позвонила.

— Наташа? Ты сможешь выйти сегодня вместо Лизы? Она приболела. Да. Отлично.

— Я не... — начала было я, но администраторша остановила меня рукой и положила трубку.

— Посмотри на себя. — Она встала и отошла за стойку ресепшена. — Я не хочу, чтобы ты в таком виде принимала клиентов.

— Я. я приведу себя в порядок! — Я поднялась с колотящимся сердцем и машинально разгладила плащ, запахнула его на груди. — В костюме ведь работаю.

— И под костюмом у тебя будут трусы и майка? Бюстгальтера даже нет. Мы приличный салон. — Она посуровела, окончательно отбросив доброжелательность и построив между нами стену. У меня засосало под ложечкой. Но сдаваться я не хотела.

— Может, попросить кого-то из девочек захватить из дома какие-то вещи? — Я кивнула в сторону телефона. — Пожалуйста, я уверена, до вечера дозвонюсь брату.

— Иди договаривайся с хозяином квартиры, — махнула она рукой и сделала вид, что чем -то за стойкой страшно занята.

Теперь эта стена налетела на меня и влупила по лицу.

— Что?

— А почему нет? — пожала Катя плечами. — Объясни ему все. Скажи, что тебя бывший через полицию ищет. Может, поверит.

— Но это правда! — возмутилась я. Жалко. Фальшиво. Голос подводил, подрагивая из-за подступающих горьких слез.

— Конечно. Но нам здесь таких историй не нужно, понимаешь?

У меня все внутри оборвалось и рухнуло. Меня только что уволили? Или просто тонко намекнули не приходить, пока сама не разберусь со своими проблемами?

Надеясь на второй вариант, я прикусила щеки изнутри и заставила себя пойти к выходу. Чем больше я старалась Катю уговорить — тем делала только хуже. Еще испорчу все так, что она прямым текстом пошлет меня лесом.

Когда сбегала с лестницы, в кармане звякнули ключи. Вряд ли полиция торчит под квартирой. Они, может, по настоянию хозяина уже ищут меня. От этой мысли я чуть не споткнулась на последней ступеньке. В салоне лучше вправду не появляться.

Также они думают, я мошенница, у меня есть сообщник и место, куда можно пойти и спрятаться. Никто не ожидает, что я вернусь. По крайней мере я могла бы рискнуть прокрасться в квартиру, забрать что-то из одежды и немного поесть.

Совет Кати договариваться с хозяином особенно после того, как я сбежала, дикий. Разве он поверит, что его подруга отобрала у меня деньги и буквально вытолкнула из окна?

Дорога обратно к дому выжала из меня последние силы. В плаще невыносимо жарко, от голода желудок, казалось, прилип к позвоночнику. Еще страшно мучила жажда.

Может, солнце огрело меня по голове, но, подходя к дому, я все -таки решила рискнуть поговорить с хозяином. Он наверняка написал на меня заявление, и если я не уговорю забрать его, то кроме бывшего меня еще менты подадут в розыск. Тогда можно вообще похоронить надежду на нормальную жизнь.

Что ему скажу? Перегретый на солнце мозг вяло соображал. Увидев дверь подъезда, я горела только одним желанием — скинуть с себя всю одежду и нырнуть под ледяную воду.

Осторожность я не растеряла. Смотрела по сторонам, поднималась по лестнице тихо и, прежде чем позвонить в квартиру, приложила ухо к двери.

Ничего не слышно за бешено стучащим пульсом. Постоять бы и послушать, не раздастся ли шум, но ноги подкашивались, изнуренное тело ожило нервной дрожью. Я постучала, прислонив горячий лоб к прохладному металлу.

Может, я делаю ошибку? Может, нужно попросить у кого -то из прохожих телефон и попробовать снова позвонить брату? Снова, третий раз за последний час... А если с Игнатом что-то случилось и поэтому он не отвечает? Тревога стиснула легкие.

Я постучала громче. Похоже, дома никого нет. Торчать под дверью, пока хозяин не вернется? А если он придет аж вечером? Нет, нет, нет, так долго ждать я с ума сойду.

Подрагивающими пальцами я вставила ключ в замок, открыла и прошмыгнула в квартиру. На секунду замерла, будто ожидая, что меня сейчас снесет ураганом. Никого. Странно. В прихожей все точно так, как было вчера вечером. Пиджак Демида на крючке, его чемодан у комода. Пол из матовой плитки немного запачканный, будто по нему потоптались в грязной обуви.

Я расстегнула пыльный пропотевший плащ, переобулась в запасные тапочки и прошла в комнату. Даже простынь до сих пор на батарее висит, комод приоткрыт, гладильная доска криво стоит и дверь болтается на петле. Наличник треснут. Демид все -таки выбил дверь. а потом плюнул на все и ушел с Марго на празднование?

Фух, скорее всего, он отменил вызов полиции. Облегчение омыло нервы прохладной волной. Никто меня не ищет. Я прошла в ту комнату, где разбито окно, и заметила на кровати свой телефон! Даже про душ забыла. Снова набрала брата. и теперь он был вообще вне зоны. Да что ж такое. Зароились беспокойные мысли, что с Игнатом могло действительно плохое случиться. Он ведь нехорошим делом подрабатывает.

Где-то стукнуло, и я подскочила, как ужаленная. Сердце мощно забилось о ребра. Хозяин ведь в любой момент может вернуться. Но пока, видимо, звук исходил от соседей.

Я наконец -то напилась воды и поела, сходила в душ и оделась в свежую одежду. Ожила, пришла в себя. Написала брату сообщение, хотя он и был в сети вчера. Может, мой бывший догадался, что брат помог мне скрыться, и избил его? Или чего хуже?

Чтобы не впасть в панику, я решила себя чем -то занять. Убрала осколки, закинула простыни в стиралку, вымыла пол. И так, опираясь на швабру, застыла перед пиджаком Демида, висевшим на крючке. Находясь с ним рядом, я испытывала странные чувства, словно на ткани осталась энергетика хозяина. Она притягивала, как тянет на краю пропасти в свои смертельные объятья бездна. Тянула так, что ей невозможно противостоять. Я почувствовала себя легкой и внезапно охмелевшей, завороженно протянула руку к пиджаку и провела подушечками пальцев по ткани глубокого синего цвета. Мелкие импульсы защекотали мою кожу, и я отдернула руку, ощущая приятное фантомное прикосновение к чужому миру роскоши.

Кто он такой? Может, зная что-то о нем, я буду лучше понимать, как к нему достучаться?

Я убрала швабру и открыла поисковик. Демид Войнов. На страницах соцсетей на русском языке никого похожего, а вот на английском... Обнаружился закрытый аккаунт. И множество статей, фотографий с деловыми людьми. Интервью для Форбс, включение в рейтинг миллиардеров мира.

Челюсть у меня чуть не грохнулась вниз вместе с телефоном, который от шока вылетел из рук. Благо на ковер. И следом за этим в замке повернулся ключ. Оцепенением меня приморозило к месту. Я с трудом заставила себя подняться с дивана и на деревянных ногах выйти из комнаты. Сопротивление было такое, словно мне на лодыжки прицепили по стокилограммовой гире.

Дверь резко захлопнулась, и этот звук прибил десяток моих нервных клеток. Я затаила дыхание, слыша, как мужчина шипит под нос себе ругательства. Не в духе. Может, в шкаф спрятаться?

Да уж, это лучшее решение за последние сутки. Я влепила себе мысленного пинка и вышла в прихожую. Словно вынырнула из толщи воды после того, как чуть не утонула.

И оказалась лицом к лицу с голодным хищником. Он застыл, почти сняв с себя рубашку. Меня окатило жаром от вида его обнаженной мускулистой груди. Дар речи отобрало. Я еле вытолкнула из себя:

— Здравствуйте, простите, я.

Мысли кинулись врассыпную. Кроме одной: уносить ноги. Вид у Демида был дьявольски свирепый. Наверно, медведь встретил бы меня дружелюбнее, залезь я к нему в берлогу.

Он стащил рубашку с плеч, швырнул ее на комод и достал из кармана смартфон.

— Отбой по Елизавете Вяземской, — сказал кому-то в трубку. — Сама нашлась. — И его губы скривила опасная усмешка, от которой у меня застыла в жилах кровь.

Глава 4

Демид не доверил полиции поиск и приказал меня найти своим людям? Почему? Не для того, чтобы самому разобраться со мной?

Меня оглушило осознанием, что прийти к нему было очень плохой идеей. Ноги судорожно пятились. Убегать некуда от разъяренного зверя. Набросится и враз глотку перекусит. Он неторопливо приближался, предвкушая расправу. Глупая мышка сама попала в ловушку. Тело дрожало в предсмертной лихорадке.

Черные глаза вспарывали меня до самого нутра. Я задыхалась, словно весь воздух в квартире сгорел, подпитывая его пламенную злость.

Лопатки коснулись стены. Легкая блуза взмокла на спине от холодного пота.

— Пришла сдать тех, кто тебя нанял, и сбить с меня денег? — от рокота в его голосе у меня волосы на затылке встали дыбом.

— Нет, нет, никто меня не нанял, — залепетала я непослушным языком.

— Разве? — его густые черные брови поднялись. Но удивление было наигранным. В глазах горела мрачная ярость. Демид подошел вплотную, и от остро мускусного запаха его обнаженного тела у меня тягуче защекотало в груди.

Не смотри, не смотри на эти мышцы. В глаза смотри. О нет, этот взгляд режет без ножа. Лучше мышцы.

Представь, что это клиент пришел на массаж. У него потрясающе развита мускулатура. Ни грамма жира, нет отеков. Мощные мышцы вылеплены безупречно. Возможно, слишком перенапряжены, будто у хищника перед прыжком. Расслабляющий массаж не помешает. Так и хотелось их помять, почувствовать пальцами стальную твердость, как она будет становиться упругой от моих ласк... то есть от моих отработанных движений.

Он взял мое лицо за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Коленки затряслись. Ледяная дрожь царапала кожу, а внутри загорался пожар. Его пальцы до боли впивались в кожу.

— Ты, мелкая дрянь, кончай прикидываться овечкой, — шипел он мне в лицо. — Второй раз ты меня не обманешь. Говори правду, или я придумаю действенный метод, как ее из тебя вытащить.

Я судорожно сглотнула. Панический ужас колотил меня так, что зубы стучали. Мозг, как назло, отказывался соображать, впал в какое-то первобытное состояние, в котором выход один — перед крупным хищником, когда нельзя сбежать, надо прикинуться мертвой.

Ноги подкашивались. Он ведь может ударить, если не заговорю, что ему стоит? Выместит злость, как делал мой бывший. Угроза, повисшая надо мной смертельным ударом меча, развязала мне язык.

— Послушайте, я не хотела полиции, потому что документы у меня фальшивые! Я их купила и сбежала в другой город от бывшего, который нанял людей, чтобы меня убить. Все из-за того, что он меня избил из-за беспочвенной ревности, после чего я захотела с ним расстаться, а он — нет. Он даже мне чуть лицо не порезал. Мне пришлось найти не очень честный способ сделать так, чтобы он меня не трогал. И из -за этого способа он теперь решил мне отомстить. Я продала доставшуюся в наследство от мамы квартиру. и купила в другом городе новую. Очень спешила и напоролась на аферистов.

— Хорошая лапша, добротная, — закивал он. — Но допустим. Сюда зачем явилась? Любопытно, что дальше будешь нести.

Отчаянье запекло слезами под ресницами, обрушилось на меня тяжестью.

— Это... это правда. — Губы подрагивали, я быстро-быстро моргала. — Могу показать вам фотки на телефоне. Я снимала синяки и.

— Давай телефон. — Он наконец-то отпустил мой подбородок и отступил, я чуть не сползла по стене, чувствуя, как пульсирует кожа там, где отпечатались его пальцы.

— Сейчас.

Придерживаясь за стену, я дошла до комнаты, подняла с ковра мобильник и разблокировала. Демид выхватил его из моих рук прежде, чем я выровнялась. Он с сосредоточенным видом листал несколько минут галерею. Черт, там ведь были и очень личные фото. Я прикусила губу, стыд щипал за щеки. Долистал он до них? По выражению лица неясно.

— Кто тебе делал документы? — спросил Демид, продолжая шустро работать пальцем и листать фото. Лучше не выдавать брата. Мало ли что, вдруг я в итоге попаду за решетку. Его за собой тянуть не хочу.

— Не знаю. Я не видела их в лицо. И не хотела, чтобы меня видели. Через знакомых передали номер, мы только созванивались. — Может, голос подрагивал сильнее обычного, но я и так вся на нервах.

Демид вздохнул и вернул телефон. Он был теплым после его руки.

— Вопрос в силе. Ко мне зачем явилась? — Кажется, его злость поутихла немного. Зато на смену ей пришло раздражение.

— Мне некуда идти. Эти вещи, эта квартира, все, что у меня есть. Я не могу вернуться в родной город.

— Мне повторить вопрос?

Его железный голос осадил мой откровенный порыв. Не стоит такого мужчину пытаться взывать к жалости. Ему неведомо это чувство.

— Разве вам не хочется найти этих аферистов?

— Мне проще поставить новые замки и заморочиться с сигнализацией. А тебя вышвырнуть на улицу. Так и быть, фотографии меня убедили, полицию второй раз вызывать не буду.

Сделал мне одолжение? Потрясающе. Может, он разрешит забрать вещи? Ага, буду бомжевать дальше, только с чемоданом, забитым одеждой. А если с братом правда что -то случилось и ему самому нужна помощь?

— Значит, если ты пришла поплакаться и спросить про аферистов, то можешь быть свободна. Не вижу больше смысла терять на тебя свое время.

Спасительная соломинка выскользнула из моей руки и бурлящий поток чуть не утянул меня на дно. Нет, нет, я не хочу снова на улицу! Я поймала Демида за предплечье, едва он собрался выйти из комнаты. Он обернулся и пытливо сощурился.

— Нет, я пришла просить помощи. Пожалуйста, помогите мне найти аферистов и вернуть деньги. У вас ведь достаточно власти, чтобы это сделать.

— С какой стати я должен тебе помогать? — жестко прозвучавшим вопросом он вдребезги разбил мою решимость, которую я с таким трудом собирала. Меня чуть не придавило к земле от его тяжелого взгляда.

Мои пальцы, сжимавшие его предплечье, покалывало от жара его тела. Я прикусила губу и дала себе мысленного пинка, чтобы скорее придумать, как его убедить.

Предложить что-то взамен? У меня ничего нет. Что я умею? Готовить и убирать? Сомневаюсь, что он нуждается в уборщицах или кухарках. Мое средне специальное медицинское образование тоже вряд ли поможет, особенно когда я так и не переборола страх вида крови. Потому и пошла учиться на массажистку.

Точно.

Я облизнула пересохшие губы и набрала в грудь воздуха. Давай, Лиза, дерзай.

— Могу предложить взамен курс массажа. У меня есть образование, сертификат и опыт работы. Небольшой, но от меня клиенты всегда уходят довольными. Говорят, руки у меня очень умелые и вместе с тем нежные.

— Массаж, значит?

В его черных глазах блеснуло что-то незнакомое. Ох, я, наверно, со стороны очень глупо звучала. И смешно. Или он меня неправильно понял? Это был не похотливый блеск? Есть салоны, где массажистки предоставляют еще и интимные услуги, но я такие обходила десятой дорогой. Правда, бывший все равно требовал, чтобы я сменила работу.

Едва я открыла рот, чтобы уточнить, что именно входит в массаж, Демид сказал:

— Отлично, если мне понравится, я подумаю. — Он размял плечи, потер их и поморщился. — После этой конченой ночи массаж мне не помешает. Масло у тебя тут есть?

Я кивнула. Нет, руки утром у меня не дрожали. Дрожать они начали сейчас! Будто я пальцы в розетку всунула.

— Чтобы когда выйду из душа, ты была готова.

Едва он скрылся за дверью ванной комнаты, я прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза. Дала себе пару секунд перевести дух. И кинулась готовиться. Обычно мужчины очень быстро принимают душ.

За неимением массажного стола и диван сгодится. Я достала подушку, масло, собрала волосы в хвост, переодеваться не стала (могу не успеть) и принялась разминать руки. Адреналин вибрировал приливом энергии в теле. Мои кисти поначалу должны быть расслаблены, а я натянута как струна. Мне надо быть спокойной и сосредоточенной. Но когда от массажа зависит мое будущее, как тут успокоиться?

И само присутствие Демида электризовало воздух. Возле него я словно оголенный провод, беззащитна, нервы искрят, пульс зашкаливает. Ему ведь ничего не стоит после массажа обругать меня и все равно вышвырнуть на улицу.

Прекрати, прекрати. Надейся на лучшее. Это все, что остается.

Вода в ванной перестала шуметь. Я замерла, отчетливо слыша, как сверхбыстро стучит сердце. Будто я только что удирала от своры голодных волков. Старалась дышать глубоко и медленно, но это не помогало.

Демид заявился в комнату, и меня по лицу и груди словно хлестнуло горячей плетью. Жар сбежал по венам и закрутился в пульсирующий клубок внизу живота. Одно из моих белых полотенец облепило мускулистые бедра мужчины, держалось на честном слове, очень низко, так что сомнений нет — боксеры он не надел.

— Г отова?

Его твердый голос выдернул меня из шока. Я интенсивнее стала разминать руки.

— У вас нет аллергии? Противопоказаний? Травм или...

— Я здоров, — он отмахнулся и подошел к дивану.

— Ложитесь на живот, — поспешила я попросить. Надеюсь, все ограничится массажем спины. Массировать ему грудь — слишком для меня, не выдержу.

Да что со мной? Я голых мужчин не видела? Почему Демид так действует на меня? Потому что красив как бог? Скорее, как дьявол. Потому что от него веет невероятно мощной энергетикой — ее хватит горы свернуть и весь мир на колени поставить.

Он лег на диван, руки вдоль тела, голову на подушку и прикрыл глаза. Соберись, Лиза! Включи рабочий режим. Ему должно понравиться! Конечно, Демид получал массаж от профессионалов, до которых мне расти и расти. Но вряд ли у них было такое дикое желание доставить удовольствие, как у меня.

Доставить удовольствие? Куда уже уносит мои мысли. Под полотенце?

Пока Демид не разозлился от ожидания, я приступила к делу.

Мои руки заскользили по его спине, нежно поглаживая. Масло смягчало движения. Твердые, рельефные мускулы, я завороженно смотрела, как мои пальцы их гладят, и наполнялась жарким волнением. Руки двигались на автомате, в голове опустело, я была как в трансе. Его кожа горячая, безумно приятная на ощупь. К ней притягивало, хотелось прикоснуться не только руками.

Так, пора переходить к разминанию. Кожа мужчины плотная, мышцы почти каменные, мне будет нелегко. Едва я начала, Демид низко простонал, отчего мои руки невольно остановились. Меня насквозь прострелило чувственным импульсом от этого стона. Он казался таким интимным и будоражащим.

— Что... что-то не так? — спросила я, оправдывая свою заминку.

— Да. Ты остановилась. Клиенты обычно не стонут во время массажа? Или ты не можешь по звуку отличить стон боли от стона наслаждения?

— Мало ли. — буркнула я и продолжила мять ему спину, едва сдерживая себя от того, чтобы не выплеснуть в движения эмоции. Щеки покалывало от стыда.

Надо сосредоточиться на правильных движениях и не обращать внимания на звуки. Я больше не останавливалась, хотя Демид время от времени постанывал. От низких рокочущих звуков у меня разбегались мурашки по телу.

— Так, достаточно. — Он внезапно перевернулся на спину.

— Но.

— Продолжай теперь спереди.

Полотенце почти соскользнуло с бедер — и мой взгляд невольно туда приклеился. Очень заметно, что массаж Демиду нравился. Слишком заметно.

Эрекция во время массажа — ничего странного. За время моей практики такое случалось множество раз. В зависимости от клиента и его настроения, я могла либо не обратить внимания, либо выйти из кабинета на пару минут, либо перевести все в шутку.

Но сейчас ничего из того, что надо бы сделать, не выйдет. Потому что я нарушила главное правило — посмотрела Демиду в глаза. Они были слегка блаженно прикрыты, беспардонно скользили по моей фигуре, и я ярко чувствовала это прикосновение взгляда

— властное, жадное, настойчивое. Будто он уже провел ладонью по моему бедру — там горячо покалывало.

Зря не замоталась в просторный халат длиной до пола и с воротником под подбородок.

Если буду продолжать стоять и ничего не делать, пауза затянется слишком надолго. Я боялась, что Демид решит приступить к действию вместо меня. Боялась и хотела.

Хотелось нырнуть с головой в его бешеную энергию, в его жар, его горячность. Еще не нырнула, а в комнате воздух раскалился и сгустился, стены словно сжимались. Бисеринки пота выступили на моей спине и под грудью.

— Вижу, у тебя немного опыта, — заметил Демид. Фраза прозвучала двояко. Но без укора.

— Прошу прощения, — забормотала я. — Переволновалась. Я сейчас вернусь.

Вылетела из комнаты стрелой на кухню, где показалось на градусов десять прохладнее, налила себе стакан воды. Он трясся в руке. Немного опыта? Это он про массаж или про общение с мужчинами? Бывший был моим первым и единственным, пусть я его любила, но меня никогда не кидало так в жар от нашей близости!

Мне казалось, если Демид ко мне прикоснется, я взорвусь, вспыхну настоящим огнем. И стаканчик воды не погасил пожар внутри. Я поставила фильтр воды в холодильник. Хочу я иметь возможность пить чистую воду, и не жить на улице? Значит, должна сделать лучший в мире массаж.

Собравшись с духом, я вернулась в комнату и сразу же приступила к делу, не давая себе возможности отвлечься. Не смотреть ему в глаза. И не таращиться на полотенце, поднявшееся от внушительного стояка.

Мои руки заскользили по мощной груди, что медленно вздымалась от глубокого дыхания, пробежались по рельефным плечам, бицепсам. Приходилось бороться с притяжением, с желанием сделать машинальные движения рук более нежными, ласковыми.

А я ведь ему предложила целый курс массажа! Кто меня за язык тянул?

— Опускайся ниже, — пророкотал приказ.

Пропустив живот и бедра, я переключилась на ноги. Жилистые, крепкие, точно у профессионального футболиста. Похоже, такой переход Демиду не очень понравился, ибо он приподнялся на локтях.

— Не делай вид, будто не понимаешь, что нужно делать. У тебя осталось не так много времени, чтобы поразить меня, Элизабет.

Его слова хлестали наотмашь, обожгли щеки шлепками, вернули с небес на землю. Я правда думала, что он не захочет десерт после массажа?

— Пока я теряюсь в сомнениях, — продолжил добивать меня он. — Убеждай меня более старательно.

Внутри меня зазвенела сигнализация, заслепила красным. Я отскочила от Демида, как от смертельного огня.

— Я не предоставляю клиентам услуги интимного характера, — пробормотала я, потупившись. Сердце подпрыгивало аж до горла.

— Я вижу. Но твоих умелых ручек очень не хватает под полотенцем. Это могло бы меня убедить. Знаешь, я, когда полностью удовлетворен, бываю очень добрым. И щедрым.

Что-то удушливое стиснуло мне глотку. Дрожь заколотила тело. Да ему массаж мой нафиг не сдался! Попользоваться мной куда интереснее. Огрызнуться ему в ответ? Рискнуть поставить его на место? И поплатиться за это? Вышвырнет на улицу, и я ничего ему не сделаю!

— Это м-масло н-не подходит д-для... — от волнения я заикалась, с трудом выталкивала из себя слова. Сглотнула в горле ком и выдала: — Для интимной зоны! Я поищу что-то другое.

В этот раз я вылетела из комнаты быстрее, чем прежде, чуть не споткнулась на ровном месте. Кинулась в другую комнату и принялась перерывать выдвижные ящики в поиске чего-нибудь подходящего.

Все падало из рук. Надо успокоиться. Я открыла окно, чтобы впустить свежий воздух, и замерла: под подъездом стояли четыре джипа. Суровые мужчины в черных костюмах, все как один высокие и мощные, сдержанно переговаривались между собой.

Охрана? Я наконец переключилась, смогла выбрать масло, помыла руки и пошла в прихожую, выглянула в глазок: перед дверью стояло еще трое, словно статуи. Терпеливо ждали своего босса.

А вот сам босс вряд ли терпеливо ждал меня.

Я вошла в комнату к нему, словно поднялась на плаху. Опыта у меня действительно немного. У бывшего понятие секса было одно: долбить. Между ног или в глотку. Массаж он считал пустой тратой времени. И никогда не просил массировать ему там. Сейчас я вообще не понимаю, за что любила его. Может, из -за того, что после смерти мамы он как раз оказался рядом и подставил плечо? Мне очень не хватало утешения. Брат куда проще пережил все, проводя время со своей семьей.

И сейчас с ним, наверно, случилось что -то плохое. О нем тоже надо попросить помощи у Демида, но позже, не все сразу. Сначала я должна ему услужить.

Я подошла к дивану, уставилась на высокий холм, нервно вертя в руках бутылочку с маслом. Я справлюсь? Мужчина нетерпеливо сдернул полотенце.

— Я заждался. Приступай.

Глава 5

Огромный. Разбухший от прилива крови и мощного желания. Вены вздулись на каменном стволе. Капелька влаги блестела на крупной головке, что венчала это боевое орудие. Разве оно вообще может поместиться внутри и не разорвать на части?

Тягучий горячий сироп разлился у меня в промежности. И от этого мои щеки еще сильнее запылали.

— Ты член в первый раз видишь? Не заставляй меня ждать.

Такой — в первый. Я растерла в ладонях несколько капель масла, собираясь с духом. С чего начать? Голова поплыла в дурмане. С поглаживаний, конечно! Я склонилась над диваном, но Демид похлопал рукой по матрасу возле своего бедра.

— Садись.

Я осторожно пристроилась на краешек, повернувшись к мужчине спиной, чтобы не видеть даже боковым зрением его лицо. Чтобы сохранить между нами дистанцию.

И чтобы он не видел мои пылающие щеки, мою грудь, которая часто вздымалась, потому что мне не хватало воздуха.

Это просто массаж. Какая разница, что массировать?

Я провела скользкими подушечками пальцев по шелковистой коже, под которой будто нагретый металл. Приятный на ощупь, я не испытывала отвращения, хотелось касаться и касаться. Я обхватила ствол в кулак и растерла масло по всей внушительной длине. Член заблестел и, кажется, еще увеличился в размере, сильнее напрягся. Я водила пальцами вверх-вниз, нежно лаская, задевала чувствительную головку. Дыхание Демида сломалось, стало более шумным, в нем на низких нотах рокотали стоны. И по моей спине раз за разом рассыпались мурашки. Его реакция на мои ласки пробирала до нутра, я изнемогала оттого, что сама заводилась.

— Вот так, хорошо... — хрипло прошептал он. — Можешь чуть быстрее двигаться. Чуть крепче сжимать.

Я кивнула и тут же стала водить руками быстрее, сжимать сильнее, но моей длины пальцев не хватало, чтобы как следует обхватить и сжать.

— Твою мать. — процедил он сквозь зубы и начал слегка подмахивать бедрами, толкаясь мне в руки. Я прикусила губу, чувствуя, что мои трусики напрочь промокли.

Он приподнялся, и у меня сердце подпрыгнуло. Плечо и спину обдало жаром от близости к его телу. Мужские пальцы пробежались по моему позвоночнику, высекая искры на коже. Я прогнулась, убегая от его прикосновений, и замерла. Пульс набатом стучал в висках. Вся кожа пульсировала в такт сердцу.

— Тихо, тихо, я же не собираюсь сейчас лезть к тебе в трусы. Просто не могу держать руки без дела.

Его ладонь легла мне сзади на шею, пальцы дотянулись до мочки уха, потерли ее, и мое тело пронзили насквозь чувственные импульсы. Я с огромным трудом сдерживалась от того, чтобы не потереться о его руку, как кошечка.

— Ты почему остановилась? — прозвучало совсем рядом. Лишь бы убежать от ответа на вопрос, я продолжила скользить руками по члену, обхватывать, двигаться снизу вверх, будто выжимая из него соки.

Наглые пальцы потянули вниз резинку на моих волосах, осторожно и медленно. Едва освобожденные пряди рассыпались по спине, пальцы зарылись в них, и каждое движение я ощущала кожей головы, словно ласковую щекотку.

— Сожми его сильнее и ускоряйся! — прорычало у самого уха. Демид добрался до корней моих волос и стиснул их у основания. От неожиданности я выпустила полувздох-полустон. Он потянул назад, заставляя меня запрокинуть голову. — Двигайся на ощупь.

— Его горячее дыхание опалило чувствительную кожу уха.

Я прикрыла глаза, утонула в его низких стонах, растворилась в них, как в бурлящей реке шампанского. Мои руки ритмично двигались, не останавливаясь ни на секунду, я до боли прикусила губу, чтобы не постанывать. Почему-то мне самой приносило наслаждение чувствовать его огромный мощный член в своих маленьких ручках. Чувствовать, что я делаю ему очень приятно.

Член дернулся, запульсировал, расплескивая фонтан спермы под рычащий стон его хозяина. Капли упали мне на руки, ему на живот, и я поспешила все вытереть полотенцем. Демид отпустил мои волосы и поднялся, едва я закончила.

— Собирай вещи. — Он шлепнул меня по ягодице, проходя мимо. Я подскочила и чуть не рухнула на пол от его слов. Меня будто окатило галлоном ледяной воды. Он поигрался и теперь выставит меня вон?

— Как собирать вещи?! — мой голос взлетел до истеричных ноток.

— Желательно молча и быстро, — припечатал Демид, нахмурившись. Видимо, мой вопрос резанул его по ушам. — Полетишь со мной в Питер.

То есть он решил, что я буду с ним кататься и при каждом желании делать ему массаж? Особенно интимной зоны. Конечно, это лучше, чем оказаться на улице. А если в следующий раз ему захочется не только меня потрогать? Сегодня его пальцы сжимали мне волосы, завтра доберутся до груди, а послезавтра он потребует сделать массаж члена другим местом!

— В Питер это слишком. У меня тут работа и...

— Я дам тебе другую работу. Одним массажем ты от меня не откупишься.

Я похолодела с головы до пят. Во что я влипла? Все мои подозрения оказались правдой?

— Какую работу? — пробормотала онемевшими губами.

— Позже объясню. Прилетим, на месте подпишешь договор, — сощурился он. — Я не вижу, чтобы ты собиралась. У тебя десять минут. Не успеешь — выволоку тебя так, как есть.

Какой еще договор? Я приоткрыла рот, чтобы спросить, но Демид уже вышел из комнаты и скрылся за дверью ванной.

Десять минут на сборы. Я засуетилась, вытаскивая чемодан на колесиках и перебирая в голове: что у меня есть приличного из одежды? Почти ничего, я убегала из родного города налегке, с этим маленьким чемоданчиком, куда влезли шлепки, кроссовки, немного летних вещей. Остальное пришлось выбросить. Зато не составило труда быстро стащить все с полок и впихнуть за пару минут.

Какую такую работу Демид собрался мне дать? Лететь сломя голову в полную неизвестность — это дикость! И намного хуже остаться тут, без гроша в кармане и без крыши над головой.

Он неожиданно появился рядом, заставив меня вздрогнуть. Уже одетый в безупречные брюки и белоснежную рубашку, заглянул в шкаф. Неужели время, отведенное на сборы, прошло?

— Это все? — Он развернулся с недовольным видом, зарылся рукой в чемодан, бесцеремонно перебирая мои вещи, белье. Смял кружевные трусики и кинул обратно в образовавшуюся кучу. — Оставь это дешевое барахло тут. Возьми только документы. И шевелись быстрее.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Напыщенный гад. Я ему кто? Обслуживающий персонал? Именно так он на меня смотрел, как на пустое место. Отдал приказ тоном, не терпящим возражений.

Массажистка — это и есть обслуга. То, что я ему член массировала и он меня лапал, ничего не меняет.

Я стиснула челюсти, чтобы не огрызнуться в ответ, молча отошла от чемодана и стала складывать в сумочку документы, аптечку, массажные масла. При других обстоятельствах уже высказала бы ему все в лицо. Пришлось тихо кипеть. Надолго сдерживаться меня вряд ли хватит.

За дверью нас встретила охрана Демида и сопроводила на улицу к джипам. Прохожие с интересом оборачивались, пытались заглянуть за спины охранников, которые окружали нас. Я в растерянности не верила происходящему. Высокие амбалы с каменными лицами, блестящие на солнце джипы, будто только что из автосалона.

И Демид, который вдруг приобнял меня перед дверью машины, которую открыл один из охранников. Меня объял лихорадочный трепет. Черт бы его побрал! Там, где наши тела соприкасались, кожа заныла от сладких импульсов. Это объятье, к чему оно, еще и на виду у всех?

— У меня много неотложных звонков, — прошептал Демид приказным тоном на ухо. Лед в его голосе совсем не сходился с жаром его тела и рук. — Сиди в самолете молча и ни с кем не разговаривай, пока я буду занят. Уяснила?

^{— Да}.

Он отстранился так же резко, как и приблизился, и ушел к другой машине.

— Присаживайтесь, — вежливо попросил охранник.

Почему возникало ощущение, будто я бабочка, попавшая в сети паука? Сидя в машине, я обдумывала слова Демида, его поведение. Но не пришла ни к какому выводу. Зачем меня тащить с собой?

Ко всему прочему странное требование ни с кем не разговаривать в самолете. Мне и не удалось, даже если бы я захотела — я сидела пришибленная, раздавленная, прочитав перед аэропортом сообщение брата. Он наконец -то появился в сети. Проход через вип-терминал и посадка на борт большого частного самолета прошло как в тумане.

“Надо было ответственнее относиться к покупке квартиры, внимательнее смотреть документы. Кто тебе теперь доктор? У меня денег нет, я ничем не помогу”.

Я, конечно, рада, что он жив и здоров, но... Ответственнее? Он сам меня подгонял, раздавал кучу советов. “Давай, подолгу квартиру не выбирай, хватай самую недорогую. Плохо держать столько денег наличными долго. Могут ограбить”. Еще говорил: “Ты не спеши в БТИ, я еще не по всем каналам зарегистрировал твой фальшивый паспорт. Лучше на работу скорее устройся”.

Стюардесса предложила мне ужин, и за вкусной едой я немного отвлеклась от гнетущих мыслей. Демид сидел в другом конце салона, весь сосредоточен в ноутбуке и не смотрел в мою сторону. Амбалы в костюмах еле слышно переговаривались между собой. Среди безумно комфортных кресел, обтянутых молочно-белой кожей, среди этих лакированных деревянных поверхностей, вытертых до блеска, среди плавающего в воздухе аромата роскоши я чувствовала себя не в своей тарелке. Самозванкой, лишней.

Лучше было смотреть на проплывающие мимо пушистые гроздья облаков — они завораживали и дарили покой. В Питер мы прилетели вечером, но светло еще было, словно днем. От аэропорта Демид снова ехал от меня отдельно, а я изнывала от тревоги — когда он уже объяснит мне, о каком договоре была речь?

Когда прилетим, на месте, так он говорил. На месте, это в роскошном дворце со львами перед входом, возле которого мы остановились? Как оказалось, это всего лишь гостиница. Но в холле у меня от красоты чуть не отвалилась челюсть. Белые мраморные перила и колонны, прекрасные скульптуры, золотая роспись на потолке, лепнина. От восхищения у меня закружилась голова и, казалось, за спиной выросли крылья. А эти огромные сверкающие люстры, а высокие канделябры...

Кто-то вежливо кашлянул рядом. Я опомнилась и поспешила вперед, за Демидом, чтобы не тормозить охрану. Мы поднялись на лифте на самый верх, и судя по тому, как охрана рассредоточилась по этажу, было похоже, что миллиардер решил снять не номер, а весь этаж сразу.

Мужчина наконец обратил на меня внимание. Остановился возле номера и ждал меня, держа в руке папку. Ее передал ему какой -то солидный мужчина еще в холле, пока я смотрела по сторонам. Договор?

Не успела я оглядеться в номере, как Демид достал документы и положил их на столик, стоявший в уютном окружении дивана и кресел.

— Элизабет? — окликнул меня мужчина.

— Да, конечно. — Я поднесла бумаги к лицу, и мои глаза чуть не вылезли из орбит. Что? Брачный договор? У меня галлюцинации?

— Завтра к тебе с утра придут, принесут платье, приведут в порядок. В обед церемония.

Глава 6

— Я не хочу за вас замуж! — выпалила я, сжимая подрагивающими пальцами договор. Разорвать бы бумаги и бросить ему в лицо!

— Тебя никто не спрашивает, — припечатал Демид таким тоном, словно бетонной плитой придавил, и достал золотую изящную ручку. — Подписывай.

Он не мог в меня влюбиться за полдня, да миллиардерам в принципе не нужны простые бедные девушки. Он задумал что -то, решил меня использовать ради злого умысла. Испепелял меня убийственным взглядом, в котором нет даже тени симпатии ко мне. Выйти замуж за него равносильно самоубийству. Он всегда будет смотреть на меня, как на второй сорт, как на прислугу. И относиться так же. Когда я ничем это не заслужила!

— Зачем я вам? — спросила я, понимая, что отказ мне не простят. Но судьбу, которая уготована мне, я должна знать. Может. может, я смогу ее исправить?

— Твое дело выполнять мои приказы, а не задавать вопросы, — процедил он сквозь зубы, чуть не рыча со злости. — Или тебя отправить к тем ребятам, которые хотят с тобой расквитаться?

Это было невыносимо больно. Словно удар ботинком под дых. Как он смел? Я ведь ему открылась, все рассказала. А теперь он вытер ноги о мою обнаженную душу.

Я быстро-быстро заморгала, чувствуя, как подступают слезы. Губы мелко затряслись. У него нет совести, нет сердца. Я не хочу ни секунды дольше находиться с ним в одном помещении. Кинуться бы прочь, проскользнуть мимо и... напороться на охрану, которая расставлена по всему этажу пятизвездочного отеля.

Он опутал меня крепкими невидимыми нитями. Мне никуда не деться. Но пусть только появится возможность, я ему отомщу.

За что он так со мной? Из -за квартиры? Может, эта ситуация испортила какие -то его планы?

— Но я не виновата! — заявила я с остервенением ему в лицо. — Меня подставили!

Демид подступил вплотную и цепко схватил меня за подбородок. Его черные глаза приблизились к моим, я на губах чувствовала его горячее гневное дыхание.

— Ты проползла ко мне, умоляла, чтобы я тебя спас, но моя помощь стоит дорого. У тебя ничего нет. Значит, будешь расплачиваться собой.

— В. ка... ком с-смысле? — начала я заикаться от ужаса, что обхватил меня колючим холодом.

— Делать. Все. Что. Я. Прикажу. Все! Уяснила?

Я бы кивнула, только чтобы этот монстр перестал хлестать меня резкими словами. Но его пальцы до боли впивались мне в щеки, и я не могла шевельнуть головой. Бумаги выскользнули из рук.

— Надеюсь, ты достаточно умная девочка и понимаешь, что попытки мне перечить будут жестко пресекаться. — Он смерил меня суровым взглядом и отступил. Я выдохнула и обхватила себя за плечи, пытаясь унять лихорадочную дрожь в теле. Вся роскошь вокруг давила на глаза. Я смежила веки, чтобы не видеть его, не видеть ничего вокруг. Из -под ресниц, как назло, выскочили несколько слезинок.

— Нечего рыдать. Это брак фиктивный. И когда в тебе отпадет надобность, я его разорву. Вернешься домой и будешь жить в своей квартире.

— Когда? — вырвалось из меня, и я тут же прикусила язык. Он говорил, задавать вопросы нельзя.

— У тебя проблемы со слухом?

— Нет.

— Завтра ты должна делать вид, будто очень счастлива. Для остальных брак настоящий.

— Демид достал еще один экземпляр договора из папки, явно не желая наклоняться за смятыми листами, которые я уронила. — Подписывай.

Договор на мою фальшивую фамилию. Странно.

Простите, но в договоре...

— Елизавета Вяземская. Твой фальшивый паспорт сделан неплохо. Но фактически из -за него договор недействителен, ты после развода ничего не получишь. Договор — это вынужденная формальность для отвода глаз.

Демид вложил в мою ладонь ручку, сжал мои одеревеневшие пальцы. Его прикосновения нещадно били током. Я с трудом смогла подписать непослушной рукой документ.

— Сейчас ложись спать. Ты должна завтра хорошо выглядеть. Наши фотографии будут потом на обложках журналов.

Ложиться спать? Я кивнула и утерла слезы. Демид, видимо, остался доволен, пожелал спокойной ночи и вышел. Едва дверь закрылась, меня прорвало, скрутило от рыданий. Слезы полились градом, я закусила ладонь, чтобы никто не услышал, как “счастливая” невеста плачет накануне свадьбы.

Ноги подкашивались, но я пошла к выходу на террасу. Раскидала руками тяжелые гардины, открыла дверь и подставила лицо теплому вечернему воздуху. Прямо напротив находилась какая-то архитектурная достопримечательность, и в другой вечер я бы залюбовалась, загуглила, чтобы не быть такой неприятно несведущей. Но сегодня все равно. Я подошла к балюстраде и перевесилась через нее. Захватывающе высоко. Притяжение тянуло вниз. Мои слезы капали и капали. Камень балюстрады давил в грудную клетку. Я подтянулась, перевесилась сильнее. Упасть легко.

Инстинкт самосохранения сработал, первобытный страх отрезвил лучше, чем ведро ледяной воды в лицо. Я отпрянула назад, тяжело дыша. Клин клином вышибло. Руки тряслись, но слезы подсохли. Я жива, я сегодня буду спать в роскошной кровати, а не на ступеньках. Это на сегодняшний день главное. А завтра будет завтра.

Но мысли о том, как отомстить Демиду не давали покоя даже в постели, не отпускали, словно чудовища, впились в меня своими мерзкими руками и шептали на ухо. Лучше бы безропотно исполнять его приказы или искать способ, как смягчить его отношение ко мне. Но я не робот, я живой человек, в конце концов! А Демид — редкостный мерзавец! Решил меня использовать, будто я какая -то вещь? Он еще об этом пожалеет.

С самого раннего утра ко мне заявилась толпа девушек, нагруженных чемоданчиками, большими фирменными пакетами и с приклеенными к лицу улыбками. Вежливые, приятные, ухоженные. Они засуетились вокруг меня, пестрели, словно бабочки. Даже мое желание рвать и метать немного поутихло.

Ночью я почти не спала, держалась на адреналине. В голове созрели гениальные идеи, как ввести Демида в непривычное для него состояние. И лишь поэтому я ждала свадьбу с нетерпением.

До сладко-бешеного трепета в груди мечтала увидеть его лицо, его реакцию. Ох, он запомнит этот брак надолго.

Но пойду я не с козырей. Самое вкусное напоследок.

Меня накормили легким завтраком, отправили в ванную комнату с ящичком разнообразных баночек, а когда я вышла вся чистая и благоухающая, замотанная в махровый халат, предложили на выбор несколько комплектов нижнего белья.

Демид все равно его не увидит. Брак фиктивный. Брачной ночи не будет, да? Возле кровати ведь не станет дежурить фотограф? После празднования мы, наверно, разойдемся по номерам... Или нет? Не прикажет ли Демид сделать ему массаж?

По спине пробежали мурашки, будто его пальцы снова прикасались ко мне. Ладони запылали, помня, как в них пульсировала сталь, извергая наслаждение.

Я прикусила щеку изнутри, вернула вспышкой боли себя к реальности.

Из всех предложенных вариантов глаз зацепился за полупрозрачный комплект, расшитый белой изысканной вышивкой. К нему прилагался пояс с чулками. Я никогда ничего подобного не носила. Провела пальцами по ласковой ткани, ощущая прилив воодушевления, завораживаясь красотой.

Нехорошо о таком мечтать, но мне хотелось увидеть лицо Демида, если я появлюсь перед ним в этом. Его глаза потемнеют от желания, в них загорится опасный голодный огонь. С другой стороны. я хорошо помнила, как он выразился о моей дешевой одежде. Бесило. Значит, я ему нужна только в дорогой обертке.

Я забрала понравившееся белье и ушла переодеться. Конечно, я понимала: рядом с ним нужно выглядеть соответствующе. Как минимум на миллион. Комплект идеально подошел, я выглядела безумно соблазнительной. Такое белье надевают, чтобы мужские руки его скорее сняли.

Меня пробрало жгучей дрожью от мысли, что Демид сорвет его с меня за секунду. Кожа горела, словно его руки только что высекали на ней искры. Я плеснула холодной воды в лицо.

Брак фиктивный. Демид мерзавец. Брак фиктивный. Отпадет во мне надобность, вышвырнет. Правда, с деньгами на квартиру.

Как заведенная, я повторяла про себя эти слова, пока девочки делали мне макияж и прическу, цепляли серьги с бриллиантами. Время летело как сумасшедшее и его, видимо, решил догнать мой пульс. Венка на шее отчетливо билась, когда я смотрела на себя в зеркало. Из меня визажистка не сделала другого человека, за что я ей благодарна. Она искусно подчеркнула мою природную красоту, добавила красок, объема. Я не могла от себя глаз оторвать — кажется, фото для журналов получатся отличные.

Белоснежное свадебное платье ослепило меня до слез. Оно самое красивое в целом мире, сверкало тысячами кристаллов, которые создавали на нем изящные цветочные композиции. Юбка огромная, пышная — под ней могут спрятаться все девочки, которые мне помогают собираться.

— Ой, Лизочка, не плачьте, — запричитала миловидная девушка, которая делала мне макияж.

Все нормально, — через силу улыбнулась я и позволила ей убрать влагу с моих ресниц.

Не так я хотела выходить замуж. Эта показная роскошь оборачивалась вокруг шеи удавом, сдавливала грудную клетку, резала по глазам. И на самом деле она дешевка, потому что холодна и бездушна. Демид потребовал самое дорогое платье не затем, чтобы сделать мне приятно, а чтобы фотографии получились шикарные.

Ему плевать на мои чувства. Я для него не больше, чем кукла, которая должна по команде открывать рот.

На мне затянули корсет, надели фату. Маленький букет подрагивал в руке. Клетка схлопнулась. Слезы горчили в горле, щипали в переносице и носу. Я изо всех сил старалась их сдержать.

— Вы очень красивая! — воскликнула девушка -парикмахер. Остальные закивали, любуясь мной. — Подойдите к зеркалу.

Тогда точно разрыдаюсь. Итак насмотрюсь на себя с обложек треклятых журналов.

— Разве мы не опаздываем? — спросила я надломленным голосом. — Не хочу заставлять Демида ждать. Он не любит ждать. — И развернулась к выходу из номера.

Платье тяжелое, девочки несли за мной длиннющий подол и фату, одна придерживала под руку. Не так я хотела идти впервые в жизни в свадебном платье. Брат должен быть рядом, мои подруги, а не нанятые девушки. Злость, обида смешались внутри меня в бурлящий коктейль. Меня потряхивало. Вот-вот взорвусь.

В зеркальном лифте я прикрыла глаза, обдумывая первую шалость. Демид ведь хотел счастливую невесту? Будет ему по высшему разряду.

Девочки привели меня к входу в зал, где уже наверняка все было готово для начала церемонии, поправили мне прическу, складки на платье. Грудь дрожала от напора, с которым бешено колотилось сердце.

Дверь отворилась, заиграла живая музыка, и у меня перехватило дух от неземной красоты зала. Ноги машинально пошли вперед по ковру мимо охранников, одетых в парадные костюмы, мимо незнакомых мне людей, которые с восхищением рассматривали меня, навстречу к регистраторше, что стояла под цветочной аркой с милой улыбкой, навстречу Демиду.

Одет в стильный черный смокинг, дьявольски красив, смертельно опасен. Суров, словно палач на эшафоте. Величественный, словно повелитель могучей империи. У меня сердце споткнулось, едва наши взгляды встретились. Его губы изогнулись в улыбке — он был доволен увиденным. Предвкушал что -то. И это вряд ли касалось церемонии.

Я себя тысячу раз спрашивала: зачем ему брак? Ради каких -то финансовых махинаций, чтобы деньги отмыть? Но почему я? Вовремя подвернулась под руку? Гугл выдал мне еще ночью: Демид Войнов ни разу не был женат, никакой информации о бывших отношениях, завидный жених. Зато нашлось несколько фото с длинноногими моделями в обнимку.

Сегодня сердце многих девушек будет разбито. А мое уже растоптано. Этими кожаными лакированными туфлями, начищенными до блеска.

Подойдя к арке, я стискивала деревянными пальцами сладко пахнущий букет и счастливо улыбалась — щеки занемели и болели.

Регистраторша, миловидная женщина в бежевом костюме, начала свою пламенную речь о любви, о судьбе, о союзе на всю жизнь. Я слушала вполуха, чувствуя, как взгляд Демида прожигает во мне дыру. Как трескается моя решимость мстить... Страшно, до дрожащих коленок, до леденящего холода в груди.

Какая любовь? Между нами есть место только для ненависти. Судьба? Если так, то она меня не пощадила, надавала пощечин и толкнула в лужу. Союз на всю жизнь? К счастью, не на всю. Только это радовало.

— .по собственному желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить вас, жених.

— Да. — Одно его слово, как смертельный выстрел в сердце. Дышать нечем. Воздух сгустился, аромат цветов стал почти осязаемым. Я стиснула зубы, стараясь нормально вдохнуть.

— Прошу ответить вас, невеста.

Заминка. Давай, Лиза. Сделай это. Кровь шумела в ушах, язык присох к небу. Но я улыбнулась самой широкой улыбкой, на которую была способна, и с восторгом заговорила:

— Конечно, да! Вы не представляете, насколько я счастлива, что выхожу за Дему замуж! Посмотрите на него, да он самый красивый мужчина в мире. А вы знали, что он миллиардер? Боже, мне так повезло! Я самая везучая девушка в мире! Я же вообще бедная, невзрачная, не представляю, как он в меня влюбился!

За своим лепетом я слышала, как дыхание Демида стало шумным, с еле слышным рычанием. Мне казалось, я чувствую на коже его огненную ярость. Она жжет, впивается иглами. Она убьет меня. Я просто сгорю заживо, если не заткнусь.

Я прикусила язык, продолжая светиться, как лампочка на тысячу ватт.

Лицо регистраторши сначала поплыло от неловкости, она обожглась о взгляд Демида, и вернула на губы дежурную улыбку.

— Прошу скрепить подписями ваше желание стать супругами.

От трясучки в кисти ручка едва не подпрыгивала в моих пальцах. Но я оставила возле подписи Демида свою, корявую и витиеватую. Сойдет. Фотоаппарат противно щелкал рядом.

— Обменяйтесь кольцами в знак верной и крепкой любви.

Я повернулась к Демиду и протянула свою руку с таким страхом, словно просовываю ее в прутья клетки к голодному тигру. Пальцы похолодели, нервно дергались. Демид сжал мою ладонь с такой силой, что я думала, у меня треснут кости. Слезы прошибло. Губы занемели от широкой улыбки, пока он надевал мне кольцо.

— С ума сойти, какая красота! Оно, наверно, стоит целое состояние! — восхищалась я светом бриллиантов, выдернув свою руку из хватки. И с безграничной любовью и нежностью надела ему на безымянный палец кольцо, томно вздохнула, обмахиваясь букетом, из которого полетели лепестки.

— Объявляю вас мужем и женой! Теперь жених может поцеловать невесту.

Что? Улыбка вмиг растаяла на моих губах. Не успела я опомниться, как Демид обхватил меня рукой за талию, будто железной раскаленной цепью обернул, и дернул к себе, в омут звериной ярости. Я потеряла дыхание. Его губы жестко впились в мои, будто хотели растерзать до крови прямо здесь. Мое сердце сделало кульбит, в голове поплыло. Я окунулась в его дурманящий запах, в его жар, почувствовала себя хрупким цветком в его каменных объятьях. Забыла на мгновения обо всем, ответила ему, и он еще крепче стиснул меня. Глубокий низкий рык завибрировал в его груди, и мое тело отозвалось на него тысячью ярких вспышек.

Аплодисменты лупили по барабанным перепонкам громом. Демид отстранился, вышвырнув меня из блаженства в жестокую реальность. Охмелевшая, я ловила ртом воздух и смотрела в его потемневшие глаза, которые еще скользили по моим губам — они пульсировали, горели, набухли, ныли... Еще, еще, еще. Слишком короткий поцелуй. Мне слишком мало.

Пожелания регистраторши о счастливой семье отрезвили меня. Не терять рассудок я собиралась. Не дико скучать по его губам всего через секунду после того, как поцелуй оборвался. Я мысленно выписала себе пинка, прильнула к Демиду, нашла глазами фотографа в толпе и стала благоговейно улыбаться. Так, словно фотографируюсь с мировой знаменитостью. Маленькая шалость, но мне становилось легче.

Щипок укусил возле лопатки, словно жала ста ос туда впились. Демид склонился к моему уху со сдержанной улыбкой.

— Если ты не прекратишь себя вести как дура, я тебя в психушку отправлю, — процедил он. — Там тебе быстро прочистят мозги.

Его слова размазали меня по стенке. Я окоченела, чувствуя, что моя улыбка от испуга становится похожа на уродливую гримасу. Пришлось отвернуть лицо от камеры к Демиду.

— Ты сам просил счастливую невесту, — произнесла фразу, которую еще ночью заготовила.

— Элизабет. — в его голосе рокотала опасная угроза. — Я не шучу. Если на банкете перед гостями будешь кривляться и нести чушь, получишь по заслугам.

— Хорошо, я буду очень тихой и скромной.

Что в принципе не помешает мне сделать так, что кривляться будет он.

Глава 7

После церемонии меня отправили переодеваться — оказалось, банкет будет во Франции. Демид уже умудрился купить мне паспорт Мальты, благодаря которому мне не нужна виза почти в сто стран мира.

Я молча скрипела зубами — разве Демид уже не потратил на меня столько денег, сколько стоит квартира? А это шелковое платье для перелета сколько моих зарплат стоит? Безумно приятное к телу, легкое, словно дуновение ветра. К нему шли туфли и белая кожаная сумочка, куда пришлось переложить все свои вещи. Без любимых масел и мазей я никуда.

В этот раз Демид не отгораживался от меня в самолете экраном ноутбука. Он потребовал от стюардессы в вип-кабину бутылку шампанского и фрукты, взял меня за руку и повел за собой мимо охраны в хвост самолета.

Массаж захотел? Или что-то другое?

Тут, в отдельной комнате, поместилась небольшая кровать, но на ней вполне хватит места двоим. Куда уже унеслись мои мысли? Я не решалась на нее присесть, топталась на месте, теребила складку на платье, рассматривая длинный деревянный комод и букет алых роз в устойчивой вазе. Демид снял пиджак, повесил его в шкаф, и как раз примчалась стюардесса, поставила шампанское, бокалы, фрукты и скрылась за дверью.

Мы остались наедине. Весь воздух пропитался запахом его дурманящих духов — они манили к хозяину, к его теплой коже, где запах раскрывался более насыщенными оттенками.

— Есть разговор, Элизабет, — сказал Демид и разлил шампанское по бокалам. Это его “Элизабет” одновременно пугало до дрожи и ласкало слух. — Садись. — Он протянул мне хрустальный бокал, откуда шустро выпрыгивали пузырьки.

К моему счастью, Демид не сел рядом, а остался стоять. Может, чтобы лучше видеть меня? Платье мало что скрывало, только подчеркивало изгибы и формы тела. Взгляд черных глаз нагло пробирался под легкий шелк, скользил по внутренней стороне бедра, прикасался к животу, нырял в ложбинку между грудью. Вся моя кожа горела от фантомных прикосновений. Ее мелко покалывало наглым вниманием, покусывало любопытством.

Кто выбирал это платье с глубоким вырезом? Явно не стилистка.

— По прилете я тебе выдам телефон. Если тебе будет кто -то писать, звонить, подходить на банкете — все докладываешь мне. Каждое слово. Это понятно?

Он ведь не из-за ревности такое требует. Тогда зачем? Я прикусила язык, помня, как он не любит вопросы. Хотел бы сказать — сам рассказал зачем и почему. Кто мне может звонить, черт побери? Налоговая?

Я кивнула, Демид чокнулся со мной бокалом, отпил два глотка и сел рядом. В опасной близости — у меня волоски на теле встали дыбом, когда его рубашка коснулась к моему обнаженному плечу, внутренности сжались в узел. Бух, бух, бух — стучало сердце.

— Расскажи мне подробнее, как ты покупала квартиру, — вкрадчивым голосом попросил Демид. Нет, потребовал. Даже приглушенным его голос звучал повелительно. — С самого начала.

Я глотнула шампанского, чтобы промочить горло. Легкое, с щекотливыми пузырьками, жаром прокатилось в груди. Демид ничего такого не спросил, а я пылала так, словно потребовал снять трусики. Слишком он близко, оперся рукой за моей спиной. Я чувствовала его дыхание на своих волосах, сжала ножку бокала так, что побелели пальцы.

— Ну... я приехала в город с деньгами, остановилась в недорогой гостинице и принялась шерстить интернет. Несколько объявлений понравились, я стала обзванивать риелторов, записываться на просмотры, а потом мне другой риелтор позвонил, сказал, что его коллега дал ему мой номер, потому что у него есть для меня хороший вариант. Квартира оказалась недорогой, потому что хозяин спешил ее продать и уехать за границу. Когда мне показали документы, я даже подумать не могла, что.

— Кстати, о документах. Еще раз мне объясни, как ты достала фальшивый паспорт.

Я судорожно сглотнула. Почему он спрашивает? Потому что еще тогда, раньше, заподозрил в моих словах ложь? Я не могу рассказать о брате! А что конкретно тогда говорила? Воспоминания смешались в кучу, меня затрясло мелкой дрожью.

— Элизабет?

— Да? Я просто вспоминаю. Понимаешь, я тогда была на нервах, боялась, что не успею сбежать из города. Знакомые дали мне номер.

— Какие знакомые?

Почему он так допытывается? Я стала сочинять наобум.

— Одна клиентка на массаже как -то взболтнула, что делала себе фальшивый паспорт. Ну и когда она пришла снова на массаж, я у нее и спросила, где и как. Она взяла мой номер и потом мне перезвонили.

Демид схватил пальцами мой подбородок и повернул мое лицо к себе. В меня ядовитыми стрелами впились черные глаза. Кожу разъедало словно кислотой от его прикосновений. Не поверил.

— А теперь ты прекращаешь лгать, — прошипел он в сантиметре от моих губ. Меня заколотило как в лихорадке. — Кого ты покрываешь? Их? Ты понимаешь, что они могут быть причастны к фальшивым документам на квартиру?

Его слова огрели меня каменным валуном по голове. Нет, нет, нет. Это не может быть. Игнат не мог. Я затрясла головой, слезы градом побежали по щекам, но мужские пальцы только больнее впивались в челюсти.

— Я сказала правду! — выпалила ему в лицо, вцепилась пальцами в его руку, короткие ногти соскальзывали, не причиняя ему никакого вреда. Я замотала головой, пытаясь вырваться, оттолкнула его, но проще сдвинуть стену с места.

Демид ловко поймал мои руки, скрутил их и повалил меня на кровать, придавив своим весом.

— Отпусти! — пискнула я, и он зажал мне рот ладонью.

— Тихо, я сказал! — разъяренным шепотом скомандовал Демид — и все мои возмущения застряли в горле.

Через тонкую ткань, что нас разделяла, я чувствовала своим телом рельеф его стальных мускулов. Мои запястья находились над головой, крепко сжаты всего одной его рукой. Страх колючей проволокой обмотал меня, нервы накалились, жар его тела пропитывал мою кожу, растапливал мою решимость сопротивляться.

Прожигая меня взглядом, он медленно стал убирать ладонь от моего рта, будучи готов, если закричу, снова запечатать мне губы... и вдруг властно сомкнул пальцы на моей шее. Я ахнула от неожиданности, теряя воздух, — Демид смотрел на меня с остервенением, на его скулах напряглись желваки, ноздри раздувались от тяжелого дыхания.

Что ему стоит свернуть мне шею? Секунда дела. Мне казалось, я видела в его глазах желание сдавить пальцы чуть сильнее, чтобы окончательно перекрыть мне доступ к воздуху.

Но паника и так выжгла весь кислород во мне.

— За ложь я наказываю очень жестко, — чеканил он. — У тебя есть последний шанс сказать правду. Последний.

Брат не мог со мной так поступить, я не верю. Если расскажу о нем, то Демид может во всем обвинить его и упечь за решетку.

Я разомкнула губы и непослушным языком пробормотала в отчаянии:

— Я уже сказала правду.

Он с подозрением сощурился. Он все равно не верил мне. Черт побери. Меня сковал колючий холод. Но как он проверит правдивость моих слов? Может, он все -таки ни о чем не узнает?

Его пальцы ослабили хватку на шее, и я приоткрытым ртом принялась глотать желанный воздух. Раскаленный, от жара наших тел и ярости. Дурманящий от запаха мужских духов. Моя грудь стала быстро вздыматься — Демид опустил к ней взгляд и с нажимом провел рукой от шеи по зоне декольте и по груди, задевая шелковую ткань платья так сильно, что она обнажила кружево лифчика. У меня перехватило дыхание — краска защипала щеки, внутренности словно обдало кипятком.

Ему нравилось то, что он видел. Он хотел его с меня сорвать и узнать, что мои соски уже затвердели?

На несколько мгновений он застыл, смотря на открывшееся белье, и двинулся дальше, придавил мои ребра напором, смял через ткань кожу на талии. Я ошарашенно следила за его рукой и не могла заставить себя дернуться. Эта жадная, жесткая ласка будоражила меня, сводила с ума.

— Правду сказала, значит? — Он подхватил мою ногу, согнул ее в колене и больно обжег шлепком бедро. Туда мигом хлынула кровь, тысячи иголочек разбежались по телу. — Ночью я тобой займусь.

У нас фиктивный брак или что? Или когда Демид говорил о “расплачиваться собой”, он имел в виду еще и телом? Черт его подери, я на такое не соглашалась! Но разве он оставил мне выбор?

Демид резко сократил между нами расстояние и впился в мои губы. Его настойчивый язык нагло пробрался в мой рот. Во мне взорвалось что -то острое и сладкое. В голову хлынул хмельной туман, словно я в одиночку прикончила бутылку шампанского. Чувственные вихри носились по крови, жесткая щетина царапала подбородок, Демид завладевал моим ртом с яростным напором. Я трепетала, я ему отвечала, я не могла по -другому. Ему невозможно не сдаться.

Его рука спешно сминала шелк на моем бедре, забираясь под ткань. Прокралась и двинулась вверх, палец зацепил кружевную полоску трусиков. Он натянул ее сильнее, так что она врезалась в кожу, и буквально обмотал вокруг пальца.

Ох, что он творит? У меня бешено запульсировало под кожей там, где впивалась ткань, ставшая теперь острее ножа.

В бедро упирался каменный член. Мои трусики напрочь промокли, в промежности требовательно пульсировало.

Демид внезапно разорвал поцелуй, я невольно потянулась следом за его губами с разочарованным стоном. И распахнула глаза — он довольно ухмылялся, заполучил добычу. Я только что дала понять, что готова ему отдаться. Он просто проверял меня, проверял!

Жгучая краска обожгла лицо, запылала на ушах. Если он поймет, что я его хочу, то совершенно обнаглеет и охамеет. Я сглотнула горечь обиды и сказала равнодушно:

— Значит, я еще нужна, чтобы греть постель. Хорошо. У меня все равно нет выбора. Откажусь, и ты пригрозишь мне чем-нибудь новым.

Он стиснул челюсти так, что скрипнули зубы. Холодок пробежался по позвоночнику. Пальцы сорвали вниз трусики, поцарапав кожу от резкого рывка. Вскрик застрял в горле, он что, собирается прямо сейчас...

Но Демид поднялся и сжал кружево в кулак. Злой, бешеный, готов проламывать стены. Или переломать мне кости.

— Приведи себя в порядок. И не забудь сменить это. — Он положил скомканные влажные трусики на комод и вышел из кабины.

Только дверь захлопнулась, я кинулась в уборную, включила ледяную воду и плеснула себе в пылающее лицо. От холода перехватило дух.

Все я правильно сказала, все правильно. Нельзя ему давать полный контроль надо мной. И вообще. какого черта я даже вяло не пыталась оттолкнуть его?! Совсем голову потеряла?

Я плескала себе воду в лицо до тех пор, пока кожа не стала неметь от холода. Макияж безнадежно испорчен, локоны растрепались, но я уверена, по прилете возле меня снова будут кружиться визажистки, чтобы подготовить к банкету.

Ночь слишком близко. Сомневаюсь, что Демид оставит меня в спальне одну даже после того, что я планировала сделать.

Глава 8

Всего через три часа я снова стояла перед зеркалом в уборной и смотрела в свои горящие глаза. Уже не в тесной кабине самолета, а в просторной дамской комнате замка.

Демид арендовал замок для банкета. Замок, черт побери! Самый настоящий, со рвом, наполненным водой, с остроконечными башенками и интерьером, достойным королей.

В огромном зале для банкета гости ждали молодоженов, и я по дороге к нему отпросилась на минутку в уборную, чтобы припудрить носик. А на самом деле подготовить Демиду сюрприз.

Ему точно понравится. Я буду очень тихой и скромной девочкой, все как он приказал.

Руки тряслись мелкой дрожью, в горло будто кто -то песка насыпал. Но отступать поздно, все готово.

Едва мы с Демидом вошли в зал, нас оглушили аплодисменты, через которые пробивались поздравления. Я засмотрелась на каменных оленей, которые будто выныривали из стен вместо канделябров. Огромные хрустальные люстры лили свет на мраморный пол, на круглые столы, уставленные всевозможными яствами, на бархатные стулья и на сотни гостей, разряженных в дорогие костюмы и изящные платья.

Демид провел меня к центральному столу, галантно выдвинул для меня стул и сам уселся рядом. Соседи по столу, видимо, его близкие друзья и коллеги, внимательно рассматривали меня с дружелюбными улыбками. Крупный мужчина с сединой на висках склонился к уху Демида.

Ведущий на радостной ноте залепетал по -английски в микрофон. О чем он говорил? Мой мозг поначалу подзавис. Но к концу его речи я начала что -то понимать. Особенно отчетливо услышала “русский тост”.

Так, мы ведь во Франции. Я проскользила взглядом по холеным лицам, пытаясь понять, сколько тут русских. Надеюсь, нас не заставят каждые пять минут целоваться под “горько”.

Мне одного раза будет достаточно.

Ведущий протянул микрофон мужчине за нашим столом. Тот встал и принялся рассказывать о том, как рад, что его партнер наконец-то обрел счастье в виде такой прекрасной русской девушки. Начал желать нам любви до гроба и... Я поняла, что выдержать этот вечер будет изощренной пыткой. Я не очень хорошо понимала английский, не знала никого из присутствующих, рядом сидел человек, которого я терпеть не могла. Вечер только начался, а у меня щеки болели от вымученной улыбки.

Партнер Демида закончил говорить, и из другого конца зала кто -то крикнул отчетливое русское “горько!”. Ведущий быстро сориентировался, поддержал, и за ним иностранные гости с забавным акцентом принялись скандировать во весь голос: “Горько, горько!”

Я услышала сбоку тяжелый вздох, смешанный с раздражением. А мое сердце бросилось вскачь. Сейчас, сейчас...

Демид потянулся ко мне, я к нему, прикрыв глаза от страха, словно собиралась прыгнуть с парашютом. Плохое предчувствие царапало в груди, за эту шалость я могу дорого поплатиться. Чего доброго, на самом деле упакует в смирительную рубашку и отдаст санитарам.

Разве он не понимал, что сам виноват во всем? Разве не понимал, что из-за его скотского отношения я не могу по-другому? Я не могу просто сглотнуть обиду — я выплюну ее ему в лицо.

Он смял мои губы требовательным поцелуем и резко отпрянул, с отвращением скривившись. Улыбки гостей за столом начали таять, фотограф выглянул из-за фотоаппарата, крики “Горько!” стали стихать, по залу пронеслись шепотки. Ведущий растерялся.

Демид резко схватил со стола салфетку и, отвернувшись, принялся вытирать губы. Вот черт. Я не думала, что настолько горько.

Бросив скомканную салфетку на стол, Демид вцепился пальцами в мой локоть и дернул за собой, поднимаясь.

— Прошу прощения. Мы на минуту.

У меня душа в пятки упала от того, каким взглядом посмотрел Демид мне в глаза — взглядом разъяренного быка. Мне конец.

По залу мимо столов он еще шагал неспешно, но едва мы вышли в коридор, потащил за собой, сокращая пространство широкими шагами. Я семенила за ним, спотыкаясь, путаясь в юбке.

Куда он меня вел? Почему не сказал пару ласковых за дверью зала — там никого не было. Он собрался со мной что-то сделать?

Я в панике заметалась взглядом по коридору — все двери закрыты, нигде никого. Только вазы и статуи молчаливо наблюдали.

Демид открыл дверь в уборную, втолкнул меня туда и заперся на защелку. Здесь было стерильно чисто, все блестело, пахло фиалками. И здесь нас точно никто не увидит.

Он вырвал из моих рук сумочку, достал оттуда смартфон и перевернул ее вверх тормашками над мусорным ведром. Тюбик с горькой мазью вылетел следом за пудрой, влажными салфетками, помадой. Как я теперь сотру мазь с губ? Водой она не смывается!

То, что он не орал, было очень плохо. Или хорошо?

— Нечего выбрасывать мои вещи! — я двинулась к мусорному ведру, но Демид преградил мне путь рукой и всучил сумку со смартфоном.

— Еще один звук — и я за себя не ручаюсь. — Его голос низко рычал, пронизывал меня насквозь опасной вибрацией.

О, надо же, закончились идеи для угроз. Что он мне сделает? Голову в унитаз засунет? Он снял пиджак, положил его на одну из раковин и принялся нарочито медленно закатывать рукава белоснежной рубашки, обнажая мускулистые предплечья с ветками вен.

Зачем? Его ярость искрила в воздухе. Он собрался сделать что -то очень плохое. Я попятилась, чувствуя, как все внутри покрывается корочкой льда. Бежать мне некуда.

— Стоять! — гаркнул он, и у меня коленки дрогнули, туфли будто приросли к полу. Сердце раненой птицей трепыхалось в груди. Я сжимала задеревеневшими пальцами сумочку, будто она меня спасет. Ничего не спасет.

Закатав рукава до локтей, Демид поймал меня за предплечье, дернул на себя, другой рукой схватил за волосы и нагнул над раковиной. Я на миг зажмурилась до звездочек перед глазами, перепугавшись, что он мне нос о раковину разобьет, но лицо замерло возле крана. Демид открыл воду, намочил ладонь, добавил жидкого мыла и принялся грубо тереть мои губы, размазывая помаду, мазь. Брызги воды летели в глаза, в нос, я отплевывалась, фыркала, пыталась выкрутиться, но только натягивала волосы до боли, которые он цепко держал.

— Я не ошибся, когда впервые тебя увидел. Ты маленькая охеревшая дрянь. Ты должна мне ноги целовать за то, что хоть раз в жизни получила шанс побывать среди уважаемых и солидных людей, одеться в нормальную одежду, а не в дешевые тряпки.

С водой смешались горькие слезы. Они залили глаза, я больше ничего не видела. Губы уже горели и пекли от того, как Демид их со злостью тер пальцами. Я выпустила сумочку, махнула на ощупь рукой, вцепилась со всей дури в карман его брюк и дернула вниз — ткань затрещала.

Несколько отборных матов обрушились на меня камнями. Но зато Демид потащил за волосы вверх, позволяя мне выровняться. Я фыркнула и стряхнула рукой воду с лица.

— Пошел ты...

Он стиснул пальцами мне горло и приблизился вплотную. Кожу обжигало его разъяренное дыхание. Глаза — две черные бездны, в которых ничего кроме мрачной угрозы.

Черные туфли наступили на мой подол, едва Демид двинулся на меня, толкая собой к стене, обитой кафелем с узорами. Теперь затрещала ткань моего драгоценного свадебного платья. О стенку собрался размазать?

Нет, похоже, Демид решил сорвать злость по-другому.

Он впечатал меня в стену своим сильным телом, вышиб воздух из груди, набросился на мой рот, словно голодный хищный зверь. Губы ныли, горечь попала и мне на язык, я поморщилась, отворачивалась, но он зафиксировал мой подбородок пальцами. Напор Демида был слишком сильным, чтобы ему противостоять. Горечь растаяла за жаром поцелуя. Я горела в его обжигающей ярости. Я хотела сгореть в ней дотла.

Хватит, Лиза, хватит сходить с ума!

Я уперлась руками в его грудь, отталкивая от себя изо всех сил. Бесполезно. Да что же он такой твердокаменный! Я себя чувствовала котенком, который пытается сдвинуть шкаф. Тогда вцепилась в ткань рубашки на плече, скомкала ее и резко потянула в сторону. Треск, сладкий треск. Этот звук пробежал по венам горячим сиропом.

Демид разорвал поцелуй, его взгляд упал на плечо, с которого ошметками свисала ткань. Уголок его губ дрогнул в усмешке.

— Ты же намеренно меня злишь своими выходками, привлекаешь внимание. Уже не терпится, когда тебя оттрахаю?

Его слова словно порыв колючего ветра в лицо. Я стала задыхаться от возмущения. Что он себе возомнил?

— Мне тоже не терпится. — В его глазах сверкнула похоть. — Зачем ждать ночи, когда нам обоим невтерпеж?

Внизу звякнула пряжка ремня, и меня прошило паникой. И окатило горячей волной.

— Нет, нет! — Я вцепилась в его рубашку — разорву на мелкие кусочки! Вгрызусь в его мышцы до крови, пусть только посмеет! — Я не хочу тебя! — выпалила ему в лицо, продолжая попытки оттолкнуть от себя его. Тщетно.

— Я не слепой, Элизабет. — Он поймал мое лицо за подбородок и произнес в самые губы:

— Когда ты смотришь на меня, у тебя слюни по подбородку текут. И текут не только слюни.

— У тебя галлюцинации! — прошипела я, чувствуя, что внутри все клокочет от злости.

Держа мое лицо, он снова впился в мои губы, другая его рука шустро справлялась с ремнем и молнией на брюках. Я окончательно разорвала ему рубашку, пыталась поцарапать короткими ногтями его горячие стальные мускулы на груди. Кожу обжигающе покалывало. До одури приятно к нему прикасаться.

Черт бы его побрал! Гребаный мерзавец! Я поймала его губу зубами и прокусила до крови. Демид разъяренно зашипел, оторвался от моих губ и слизнул алую каплю.

— Наши апартаменты с хорошей звукоизоляцией. Ночью ты у меня сорвешь глотку. — Он запустил пальцы в мою растрепанную прическу, сжал волосы у корней и наклонил мою голову набок. Его губы прижались к шее, где судорожно билась жилка, и острое наслаждение растеклось под кожей.

Вот черт... Он раскалил меня до предела. Тело не может врать, я слишком хочу. Колючая щетина царапала влажную кожу, я прикусила до боли губу, топя в горле стоны.

Преодолевая сопротивление, запустила пальцы в его короткие волосы на затылке, чтобы оттянуть его голову от себя. Не получилось. Получилось лишь то, что я прижала его еще ближе.

Его свободная рука сражалась с моими длинными юбками, хотела добраться туда, где у меня все пульсировало, ныло, стягивало мучительной истомой. Нельзя сдаваться, нельзя. Нужно оставить себе хоть немного гордости. Я не хочу, чтобы и ее он у меня забрал.

Я впилась ногтями в его запястье, словно разъяренная кошка, мешая его руке добраться до моих промокших трусиков.

— Прекрати... — потребовала я. Почему мой голос предал меня? Он прозвучал так, словно я молила ни в коем случае не останавливаться.

Звонок смартфона был более категоричен, чем я. Придерживая меня у стены, Демид достал из кармана мобильник и рявкнул в трубку:

— Что?! — Его грудь энергично вздымалась от тяжелого дыхания, лицо напряглось. Я дрожала, ноги подкашивались.

Кто-то еле слышно извиняющимся голосом просил его о чем -то.

— Так развлеки их! Я за что тебе плачу?

Ведущий? Черт, гости, наверно, недоумевают, куда подевались молодожены. А мы с Демидом сейчас выглядим так, будто на нас дикие звери напали. Он бросил трубку и ощупал мое лицо потемневшим взглядом.

— Поднимай свои юбки и поворачивайся к стене.

Я судорожно затрясла головой.

— Что нет?

— Не тут.

Он оперся рукой над моим плечом и склонился к лицу.

— Недостойна быть оттраханой в сортире замка? А сколько ты, по -твоему, стоишь?

Я прикусила губу, под ресницами щипали соленые слезы. В груди разворачивалась буря. Лучше бы я изображала монашку и ждала, пока во мне отпадет надобность. Лучше бы задушила обиду, сцепила зубы и не злила его. Пусть это было бы так же тяжело и больно, как сломать себе руку.

Кому я лгу? Я бы не смогла так. Так же как и он не может по-человечески ко мне относится. Но дальше так продолжаться не может.

— Я задал вопрос.

— Если на моем пальце твое кольцо, значит, что-то я все-таки стою, — ответила подрагивающим голосом.

— На твоем месте могла оказаться любая другая, — добил меня Демид ледяным тоном. — Не заставляй меня сомневаться в своем решении.

Он достаточно прозрачно намекнул, что я из -за своих выходок могу остаться без помощи, квартиры и вернуться туда, откуда он меня забрал. На улицу. Кровь словно схлынула с меня, оставив после себя лишь ледяной холод.

Трясущимися пальцами я стала хватать треклятые юбки, они, как назло, выскальзывали. Я мяла драгоценную ткань, украшенную кристаллами. Запертые с усилием слезы клокотали горечью. Не удержу, не удержу...

Я отвернулась к стене и прижала горячий лоб к прохладному кафелю, влага потекла по щекам. Воздух сгорел в груди, плечи задрожали. Хлопнула дверь уборной — и меня словно подкосило. Будто я все время держалась только благодаря невидимой опоре, а теперь ее отобрали у меня.

Демид вышел. Это плохо. Страх зацарапал по шее и спине. Он ведь не отменит банкет?

Я должна была хотя бы извиниться. Но он, я думаю, даже на секунду не задумывался о том, чтобы извиниться за то, что насильно, обманом, угрозами заставил меня выйти за него.

Может, к лучшему, если сейчас все прекратится и меня отправят прямым рейсом обратно?

Нет, нет. Демид ведь на самом деле не так много требует. Всего лишь играть супругу и спать с ним. Это несложно. Это может быть слишком приятно.

Он ошибся в своих выводах. На самом деле я кипячусь потому, что действительно ничего не стою. И в любой другой ситуации он даже не посмотрел бы в мою сторону. Это чудовищно больно, это разрывает на части. Он никогда не будет моим. Только временно, фиктивно.

На непослушных ногах я дошла до раковины и подняла сумочку с телефоном. Нужно написать ему. Пальцы с трудом попадали по буквам. “Извини меня”, отправила я, и в уборную впорхнули девочки, которые занимались моим внешним видом, и ахнули от испуга. Да, вид у меня сейчас впечатляющий. Я неловко улыбнулась. Губы еще саднило от диких поцелуев.

Они засуетились вокруг меня, убрали следы слез, переделали макияж, вернули форму прическе, почистили платье, зашили там, где оно порвалось. Буквально запустили машину времени — и я скоро выглядела так, как на банкете полчаса назад, будто меня не вертело в буре ярости Демида.

Он ждал меня у зала. Каждый шаг ему навстречу давался с трудом. Черные глаза буравили меня, выворачивали душу наизнанку. Я шла к нему, чувствуя себя птичкой, которая вот -вот бросится грудью на терновый куст.

Демид почти полностью переоделся, только пиджаку повезло остаться целому. Этот мужчина невозможно красив. Наверно, в моих глазах ясно читалось, что меня тянет к нему, к его мрачной властной ауре, к его дикой сокрушающей энергии.

Разве рядом с ним возможно сохранять рассудок холодным, когда у меня, наоборот, начинает все бурлить? Но я должна попытаться...

— Элизабет, надеюсь, ты уяснила, как себя нужно вести? Мне не нужно дополнительно объяснять?

— Я все поняла. — потупилась я. Стыд жег щеки.

— Улыбайся как ни в чем не бывало.

За столом Демид отшутился, что у его любимой жены немного необычное чувство юмора. Он приобнял меня нежно за плечи, но я -то знала, сколько в этой нежности скрытой злости. Между нами искрило. Я мило улыбалась, гости расслабились, когда Демид перевел курьез в шутку. Пожалуй, теперь я ловила каждую минуту банкета, цеплялась за нее, а она неумолимо ускользала. Еда была безумно вкусной, шампанское легким, кружило голову. Я жила от “горько” до “горько”. Слишком много русских гостей оказалось на банкете.

Это не шампанское кружило голову, а бесконечные поцелуи. Сладкие, напористые и чем дальше, тем дольше мы отрывались друг от друга, когда уже гости переставали скандировать.

Если брачной ночи не будет, я вылезу на стенку и буду выть. Совсем спятила. Но Демид вроде и не менял свои планы. Он напомнил о них, когда мы вышли на центр зала танцевать под романтическую французскую музыку.

— Значит, можешь быть хорошей девочкой, если захочешь, — прошептал он, обжигая ухо горячим дыханием. Под его руками моя кожа плавилась. — Будешь ночью вести себя послушно — доставлю тебе удовольствие.

— Ты не будешь меня наказывать?

— Наказывать? — Его рука крепче стиснула мою талию, и я едва сдержала стон. — Буду, если не вытащу из тебя правду.

Глава 9

Весь танец у меня выпрыгивало сердце из груди. Я прикусила язык, чтобы не запричитать: “Я сказала правду”. Честно говоря, моя наспех сочиненная история не вызывала доверия. Когда это клиентки рассказывают массажисткам о своих фальшивых паспортах?

Нужно его отвлечь, пока не придумаю какую -то историю, похожую на достоверную. Сейчас, после неизвестно какого бокала шампанского, мозг отказывался соображать.

Демид тоже был слегка охмелевшим, хотя явно выпил больше меня. Как его отвлечь? Мысли ворочались в хмельном сиропе, пока мы шли по коридору к нашим апартаментам. Он крепко держал меня за руку, словно я могла убежать. Ноги на каблуках подкашивались и, едва мы вошли, я скинула туфли. А Демид закрыл дверь на ключ.

Я нервно сглотнула. Отвлечь. Пока он еще только скользит по мне взглядом и не начал говорить. Я откинула сумочку и повернулась к нему спиной.

Помоги, пожалуйста, снять платье.

Мягкие шаги сзади, словно крадущегося хищника. Прикосновения его пальцев к спине отозвались искрами тока по коже. Он рывками, нетерпеливо расшнуровал корсет, и платье съехало с меня к ногам на белый пушистый ковер. Несколько секунд ничего не происходило, я только ощущала лопатками покалывание от присутствия Демида за спиной. Слышала его дыхание.

На плечи опустился прохладный шелк — Демид набросил на меня тонкий халат, а сам скинул пиджак на изящное кресло и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Видом моего полуобнаженного тела он не отвлекся. Наброситься на него? Когда он похож на неприступную скалу.

Я стыдливо запахнула халат. Если начну строить из себя роковую соблазнительницу, буду выглядеть как минимум смешно. Во флирте у меня опыта ноль. И некогда мне придумывать правдоподобную историю.

— Если те, кто делал твои документы, замешаны в ситуации с квартирой, — заговорил Демид, оперевшись бедром о стол и сложив руки на груди, — то ты останешься без нее. Не говоришь мне правду — значит, мешаешь мне тебе же помогать. Кому ты делаешь хуже?

— Я... — в горле пересохло. Я подошла к мини -бару и плеснула себе из графина в стакан воды, осушила его в два глотка. Нужно что-то сказать, хоть что-то. — Вряд ли они связаны. И. я поклялась не говорить о тех, кто делал мне паспорт, под страхом смерти.

— Пока ты рядом со мной, ничего не будет тебе угрожать. А потом. как только я найду этих людей, они все и их пешки сядут или подохнут. Тебе нечего бояться. Кроме меня, естественно. — Он подошел ближе и отобрал из моих подрагивающих пальцев стакан, себе налил виски, добавил лед. — Потому что очень подозрительно слышать ложь от тебя. Может, ты и раньше мне о чем-то лгала, а я не заметил?

Страх перехватил горло, я едва выдавила из себя:

— Нет.

Сядут или подохнут? Ни в коем случае нельзя ему говорить о брате. Тем более не верю, что он мог подставить меня с квартирой.

Демид снял часы и принялся расстегивать манжеты на своих крупных запястьях.

— Если ты тоже окажешься замешана, то поплатишься так же, как и они.

Дрожь пронеслась ветерком по спине и схлынула. За это я могу быть спокойна.

— Ни в чем я не замешана.

— Я имел в виду, если окажется, что ты по своей воле кого-то покрываешь и знаешь намного больше, чем говоришь.

— Нет, — машинально ответила я. Пол начал покачиваться под ногами. Я оперлась пальцами о стол.

— Я понял. На этом мы закончим. Я больше не буду возвращаться к этой теме.

Он ведь не отступится. Его самого очень волновала ситуация с квартирой, хотя он поначалу делал вид, что ему плевать. Что -то случилось, о чем я не знаю. Может, из -за квартиры он взял меня в жены? Потому что я ниточка к тому, что произошло... Или чтобы было удобно из меня вытаскивать информацию? А это требование сообщать обо всех звонках и разговорах? Он думает, я замешана во всем и со мной будут пытаться связаться?

То есть сейчас он хочет меня оттрахать, а через какое -то время со спокойной душой отправит за решетку? И я еще жалею о том, что у меня нет шанса заполучить его?

Я страшно запуталась. У меня полная каша в голове. и сердце то замирает от страха перед ним, то кидается вскачь от желания.

— Сделай мне массаж, — приказной тон Демида разорвал тревожную тишину. Он отправил свою рубашку к пиджаку, уселся в свободное кресло и принялся покачивать стаканом с виски, болтая лед.

— Да, хорошо, я сейчас достану масло. — Я поспешила к не распакованному чемодану.

— Без масла, — прилетело мне в спину, и я замерла на ходу. Нет сомнений, о каком виде массажа он говорил. И что мне придется использовать вместо масла. — Обойдешься.

Он снова злой — не горячей обжигающей яростью, а холодной и опасной. Конечно, после того как он рассчитывал вытащить из меня правду, а я упрямо кормила его ложью. Что он может обо мне думать? Ничего хорошего. И никакого удовольствия я не дождусь. Чувствую, придется всю ночь обслуживать его.

Потупившись, я сцепила пальцы и произнесла:

— Я не очень сильна в массаже без масла.

— Ты и в обычном массаже не сильна. — Он пригубил виски. — Но меня заводит твоя старательность.

Сволочь. И так знаю, что я не первоклассная специалистка! Хотелось просто вылететь из комнаты, хлопнуть дверью и разрыдаться.

— Элизабет?

Я не могла сдвинуть себя с места. Сжала руки в кулаки и топила в себе обиду. Не буду ее выпускать, пусть она разъест, уничтожит дурацкую симпатию к нему.

Краем глаза я заметила, что Демид поднялся, поставил стакан виски на столик и подошел ко мне. Его рука легла мне на плечи, и я вздрогнула от волны мурашек.

— Испугалась? Может, в твоем случае стоит упасть на колени и молить о пощаде? — Его пальцы до боли стиснули плечо.

— Я ни в чем не замешана! — попыталась скинуть его руку, выкрутиться, но он сильнее сдавил меня, заключил обеими руками в убийственное кольцо, прижал к своему обнаженному мускулистому торсу.

— Тогда почему ты дрожишь? У тебя такие глаза, словно призрака увидела.

— Я, я... — ловила воздух, задыхаясь. Запах его тела проникал в меня, жалил легкие дурманящим ядом.

— Слишком ты чувствительна, как для шпионки. Расслабься, я не буду тебя наказывать за то, в чем ты не виновна. — Он подхватил меня под бедра, закинул себе на плечо и понес куда-то. У меня все закружилось перед глазами, а когда прояснилось немного, я увидела кафельный пол.

Демид поставил меня на мраморный поддон и врубил горячий душ — тугие струи обрушились на мою голову, потекли по лицу, смывая макияж. Шелковый халатик вмиг промок, я убирала с лица мокрые пряди и ошарашенно смотрела, как Демид быстро снимает брюки и боксеры. Жар воды рассеивал дрожь в теле.

Раздевшись, он шагнул ко мне, взял мою руку и накрыл ею головку напряженного члена, который стоял так, будто готов стены долбить. Волнение защипало ладонь.

— Куда делась твоя смелость, с которой ты чудила при гостях? Сначала заводишь меня, а затем строишь из себя недотрогу. Я по горло сыт твоими играми.

Я словно маленькая девочка испугалась грома в его голосе. Почему рядом с ним я теряю себя и превращаюсь в Лизу, которую совсем не знаю? Что он со мной творит?!

— Я тебя не заводила! — процедила сквозь зубы. Сам завелся.

— Разве? — Он распахнул на моей груди мокрый халат. Его потемневший взгляд с жадностью проскользил по кружевам, которые прилипли к коже, и лихорадочный трепет объял все мое тело. Ему нравилось. — Для кого ты выбрала это белье?

— Для себя!

— Поговори мне.

Демид рывками стащил с меня промокший шелк и откинул куда -то за спину. Стало невыносимо жарко от близости его обнаженного тела. Желание скручивалось внизу живота в горячую спираль. Он провел руками по моим плечам и надавил на них.

— Отлично, дрожать перестала. Начинай.

С бешено колотящимся сердцем я опустилась на колени. Демид выключил воду. Я убрала пряди, прилипшие к лицу. В крови звенел страх. А если ему не понравится? Сколько у него было девушек? Сотни? Он с легкостью любую может уложить в койку.

Но хуже всего для него было ожидание, я помнила. Поэтому решительно подалась вперед и прикоснулась губами к горячей напряженной головке, слизнула капельку влаги с нее. От Демида безумно приятно пахло. Кожа его огромного члена шелковистая, скользить языком по ней, повторять линии набухших вен было сладко до одури.

— Открой шире рот и высунь язык. — Его пальцы зарылись в мои волосы на затылке. Я послушно выполнила требование, не сводя взгляда с его подтянутого живота с кубиками пресса. — Смотри мне в глаза.

Щеки запылали жаром, когда я подняла взгляд к его лицу — он возвышался надо мной грудой мышц, закрывал собой свет ламп, его взгляд подернулся страстной поволокой. Он стирал в порошок мою неловкость, раздевал до самого естества, до самой сути, пробуждал во мне огненные вихри.

Член продвинулся по моему языку и вписался головкой в глотку. Я кашлянула, слюна потекла по подбородку.

— Дыши носом. Расслабь горло, губами обхвати ствол. Вот так. Хорошая девочка.

Его приказному тону, его хриплому голосу приятно повиноваться. Я старалась не поцарапать зубами, создать своим ртом влажное и тугое место для его члена. На удивление он не стремился протаранить мне горло, двигался почти нежно, постанывал через приоткрытые губы. И мелкая дрожь, словно пузырьки шампанского, раз за разом проносилась по моей коже.

— А теперь руками поработай, как ты умеешь.

Вздыбленный член блестел от моей слюны. Я собрала пальцами остатки с подбородка и губ и провела по каменному стволу скользкой рукой. Значит, мой массаж был не так уж плох? Пальцы мои более ловкие и умелые, чем рот. Они могут нежно поглаживать, едва касаясь, будто бабочка крылышками, могут крепко сжимать, могут работать безустанно.

Демиду явно нравились мои движения, он оперся рукой в стену и блаженно прикрыл глаза, подстроился под темп моих рук и толкался им навстречу бедрами. Маты вперемешку с сиплыми стонами срывались с его губ. Я сама едва не стонала, захваченная его возбуждением и удовольствием.

— Быстрее давай! — внезапно прорычал, стиснув пальцы в моих волосах. Я ускорилась, и через пару секунд мне на губы и нос брызнула тугая струя спермы, по ванной комнате прокатился низкий стон Демида. Я ошарашенно захлопала ресницами, словно не ожидала.

Сверху зашумела вода, потекла мне по лицу, заливая глаза, смывая семя. Демид взял меня за руку и помог подняться. Судя по его довольному лицу, я справилась неплохо.

— Умница. — Он стащил с моего плеча бретельку кружевного лифчика и его вопрос поверг меня в шок: — Тебе понравилось?

— Что?...

— Держать его в своем маленьком рту. — Демид обхватил рукой мой подбородок и с нажимом провел большим пальцем по моей нижней губе. Его глаза блестели шальными искрами. Невозможно не потерять рассудок от этого взгляда. Он меня хотел, он мной любовался, неважно что и кто был до и будет после.

^{— Да}.

— У тебя все такое тугое и маленькое, как рот? — Его тембр опустился еще ниже, до бархатной хрипотцы.

Я совершенно не привыкла к таким откровенным вопросам. Чертов стыд снова защипал щеки.

— Можешь не отвечать, я сейчас все равно проверю.

Уголок его губ дернулся в ухмылке. Вторая бретелька съехала с плеча, и Демид потянул вниз белые кружева, обнажая мою грудь. Затвердевшие соски вызывающе молили о ласке. Груди налились тяжестью. Демид накрыл их своими крупными ладонями, с силой смял, потер между пальцами соски. Меня пронзило острым наслаждением, я выгнулась, приоткрыла рот, и в него стала затекать вода. Я ловила ртом капли, влажный горячий воздух, пропитанный нашей страстью.

— Уже готова, завелась от минета? Или ты целый день ходишь с мокрыми трусиками?

— Не целый... — пробормотала я, и Демид опустил одну руку, бесцеремонно забрался под мои трусики и провел пальцами между скользкими складочками. Меня дернуло от резкого прилива чувственной дрожи. Земля больше не держала меня, я поплыла и ухватилась за наглую руку Демида.

— Со вчерашнего дня с мокрыми, — твердил он. — Ты ведь хотела, чтобы я тебя трахнул, еще когда делала на квартире массаж? Говори. — Его влажный палец добрался до клитора, и я стала терять способность говорить.

— Нет, — проронила на выдохе.

— Я по глазам видел, что да. — Он приблизил лицо к моему. — Я все вижу, Элизабет. Не нужно мне лгать.

Едва я начала чувствовать, что вот-вот меня накроет оргазмом, Демид вынул руку из моих трусиков и развернул меня лицом к кафелю. В промежности отчаянно заныло.

— Кончить ты еще не заслужила. — Он переключил воду, и мне на спину обрушился град ледяных струй. От перепада ощущений меня заколотило. Дрожь продрала тело до костей. Сердце запрыгало аж до горла.

Вода резко стихла. Демид стащил с моих ягодиц трусики, но пояс с чулками оставил.

— Прогнись сильнее, — он надавил горячей рукой на поясницу. — Вот так. Ноги шире.

Я уперлась раскрытыми ладонями в кафельную стену. На коже еще вибрировало фантомное ощущение ледяного душа. Я подрагивала, нервы искрили в напряженном ожидании. Демид рассматривал меня сзади? Ему нравилось? От такого внимания казалось, что мою попку и промежность стегают горячим хлыстом.

Ягодицу обожгло шлепком. Прилив жара встрепенул меня. Я прикусила губу. И Демид ужалил ладонью вторую ягодицу. Ох, черт, это слишком жестоко, когда я только что была на пределе. Снова шлепок, и снова.

— Начнешь говорить правду, остановлюсь.

Да он издевается! Ягодицы горели, а он разжигал огонь сильнее, кровь в бешенстве бросалась к коже.

— Прекрати, я... — только сказала, его рука вдруг стала ласковой, потерла ужаленное шлепками место, и карамельная сладость растеклась по венам. Я облизала пересохшие губы и вытолкнула из себя: — Да, я возбудилась тогда.

К спине прикоснулся жар его тела, возле уха прозвучало вкрадчивое:

— Что ты хотела сделать? Хотела взять его в рот? Хотела снять штаны и сесть на меня сверху?

— Просто возбудилась.

— Я из тебя выбью эту дурь. Не двигайся.

Зажмурившись, я ожидала, что на ягодицы снова обрушится череда шлепков. Но ничего не происходило, по спине пробежал холодок. Я не двигалась где-то с минуту, чувствуя, как по телу щекотливо стекают капли. Демид ушел?

Пока он там где-то ходит, кончу сама. Едва я потянула руку вниз, за спиной громыхнуло:

— Руки на стену!

И мои ладони машинально вернулись на прежнее место. Сердце загрохотало в груди. Ноги гудели от напряжения.

— В следующий раз, когда будешь делать вид, что меня не хочешь, будешь час в такой позе стоять. Уяснила?

^{— Да}.

— А теперь ты выложишь все, что хочешь сейчас, чтобы я сделал с тобой.

Стыд сковал меня ледяными цепями, зашил рот. Я никогда не говорила о своих желаниях, да и меня не спрашивали. Но я не верю, что Демид бросится сию секунду исполнять все, что назову. Он, скорее, хочет сломать меня, просто потешается, хочет, чтобы я вслух начала его умолять меня трахнуть. Я упорно молчала, вжимаясь ладонями в мокрый кафель. Все равно так, как я хочу, не будет.

— Ладно. — Демид вцепился пальцами в мои бедра. Головка члена мазнула по моим набухшим складочкам, и я чуть не взвыла от того, как бурно мое тело отозвалось на это прикосновение. Я действительно была готова умолять и закусила щеки изнутри, прижимаясь лбом к кафелю.

Твердый член резко ворвался в меня на всю внушительную длину, весь воздух выскочил из груди вместе со вскриком. Какой же он огромный! Я затряслась, горячие волны в безумии носились по телу, Демид без передышки вколачивался в меня, крепко фиксируя мои бедра, чтобы я ни на миллиметр не сдвинулась. Он разогнался до сумасшедшей скорости, и мои ягодицы горели сильнее, чем после шлепков. Я потерялась в пространстве, была не в состоянии опираться о кафель, он будто выскальзывал из-под моих рук. Не осталось сил сдерживать ничего в себе — и я кричала, крики рвали горло.

А Демид разрывал меня изнутри. Беспощадный, дикий. Яростный рык вибрировал на его низких стонах. Ему в один момент стало недостаточно держать за бедра, он обхватил меня за талию и за грудь, заключил в горячую каменную клетку, и я полностью отдалась в его мощные руки. Его член проникал еще глубже, нанизывал меня, наполнял до предела. Чувствовать его в себе и таять в его горячих объятьях — высшее наслаждение.

Он запустил пальцы в мои волосы и заставил запрокинуть голову назад.

— Так ты хотела? — прошипел вопрос на ухо.

— Да... Обнимай меня... Поцелуй... пожалуйста.

Я соскучилась по его напористым поцелуям, а он за весь вечер ни разу не прижался своими губами к моим. Будто в наказание, трахал меня как шлюху.

Демид слегка замедлился, повернул одной рукой мое лицо к себе, а другой спустился к низу живота. Он сорвал поцелуем с моих губ стон, когда его палец мягко защекотал клитор. Оргазм взорвался во мне и заколотил тело в сладких судорогах. Демид крепче стиснул меня в объятьях, будто впитывая в себя всю мою дрожь. И его член мощно запульсировал во мне, делая еще ярче мое удовольствие.

Тело превратилось в сахарную вату — легкое и полное сладкого кайфа. Правда, ноги не слушались. Демиду пришлось отнести меня на руках в постель, по которой были рассыпаны лепестки роз.

Спать он явно не собирался — пробудил меня от блаженного расслабления, целуя грудь. Я простонала и запустила пальцы в его короткие волосы, прижимая его жадный рот ближе к груди. На что он перехватил мои руки и завел их мне за голову. Его колено уперлось между моими сдвинутыми бедрами.

— Ноги шире, Элизабет.

— Что? Ты уже. — Я опустила взгляд и увидела, что его боевое орудие готово таранить меня снова. Кажется, я завтра не смогу сидеть. Он мне там все растрахает своим ненасытным желанием.

И от этой мысли я только сильнее завелась. Раздвинула широко ноги и с протяжным стоном приняла глубокий толчок. Секс глаза в глаза не сравнить с тем, что в ванной комнате. Пристальный взгляд черных глаз прожигал насквозь, и в моей груди искрило упоительное волнение. Я гладила широкие мускулистые плечи, впивалась в них, когда Демид двигался быстрее, доводя меня до нового оргазма, еще более мощного, чем предыдущий.

С ним оказалось слишком хорошо. Я этого боялась. Что доставлять ему удовольствие будет приятно мне. Что он не забудет наградить меня за старания крышесносными оргазмами. Что наш секс будет таким потрясающим, что мне захочется повторять его каждую свободную минуту.

После четвертого раза я уже сама ластилась к нему и призналась, что, да, очень хотела почувствовать его член в себе еще во время массажа. Хотела нырнуть в его горячие объятья, в его безудержную энергию, почувствовать на себе его страсть.

Зря, как же зря открылась. Демид приподнялся на локте, нахмурившись. Тревога заколола под ребрами, разогнала отголоски последнего оргазма.

— Элизабет, наверно, мне стоит прояснить один момент. Несмотря на секс, брак у нас фиктивный. Когда в тебе...

— Я помню, — отвернулась я, чтобы перестать резаться о внезапный лед в его взгляде.

— Нет, ты не поняла. Следи за своими чувствами ко мне, ладно? Ты не должна в меня влюбляться, привязываться и тому подобное. Я не хочу, чтобы ты потом мне вешалась на шею и умоляла не разводиться. Мне эти проблемы не нужны.

Не могу больше находиться с ним рядом. Не могу. Его слова лезвиями кромсали меня. Я откинула скомканное одеяло и спрыгнула с кровати.

— Элизабет?

— Я все поняла! — мой голос, охрипший от стонов и криков, сорвался на противные визгливые нотки. — Пойду смою это все с себя. Надеюсь, в этих необъятных апартаментах есть еще одна кровать.

Едва я захлопнула за собой дверь ванной комнаты, меня скрутило от рыданий. Я зажала рот ладонью и поспешила врубить воду. Не хочу, чтобы он слышал, как я плачу. Не хочу, чтобы он знал, как мне невыносимо больно.

Почему это меня так трогает? Почему мне не плевать? Я сжалась на мраморном поддоне, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Тут еще пару часов назад Демид меня смачно трахал. Как я могла так быстро потерять голову? В какой момент? Я же даже не заметила, ну черт бы меня подрал!

Вешаться ему на шею? Не дождется, никогда в жизни! Ни за что! Что бы я к нему ни чувствовала, как бы мне сильно ни хотелось с ним остаться. Но он уже многое для себя понял, всего лишь по моему истеричному ответу.

Его предостережение ударило меня слишком неожиданно, как ледяной ветер в лицо посреди пустыни. Я, блин, всегда творю несуразную чепуху, когда происходит что-то непредвиденное. Мне бы его хладнокровность, расчетливость и острый ум.

Конечно, я ему не пара. И гости на банкете явно прятали за вежливыми улыбками недоумение. Простушка, с необычным чувством юмора. Но никто слова плохого не сказал, никто взгляда косого себе не позволил — все с уважением относились к выбору Демида, каким бы он ни был.

Когда слезы высохли, на меня напала отрешенность. Струи воды по-прежнему лупили по голове, спине, ногам. Но я их не чувствовала, кожа онемела. Я прислонилась щекой к кафелю и смотрела на ванну с позолоченными ножками. Перевела взгляд на дверь — я не заперлась. Просто забыла или где-то глубоко внутри надеялась, что Демид пойдет за мной?

Не пошел. Скорее всего, он уже спокойно спит, сытый и довольный. А на то, что я бросилась в ванну, чуть не плача на ходу, он просто махнул рукой.

Мне стоит попытаться растопить его сердце. Шансы близки к нулю. Пусть я провалюсь, пусть поплачусь за свою попытку. Но если я даже не попробую, то позже буду жалеть.

Глава 10

У нее покраснели глаза. Руки с изящным маникюром заметно подрагивали, когда она подносила к пухлым губам чашку чая. Неужели расстроил мой неожиданный брак?

Марго еще со школы бегала за мной. Но достаточно ненавязчиво, чтобы не бесить. Она хорошо чувствовала, когда нужно отступить и когда я готов ей уделить внимание. У нее шикарные формы, волосы, притягательный взгляд. К тому же она потрясающая любовница, согласна исполнить любую мою фантазию и сама любит проявлять инициативу. Во многом благодаря этому я время от времени возвращаюсь к ней.

И без пригласительного на трехдневный банкет я ее не оставил. Но если она будет сидеть среди гостей с таким печальным видом, придется ее вышвырнуть за пределы территории замка.

Но если присмотреться, она, скорее, испугана, чем расстроена.

— Дем, мне нужна твоя помощь. Мы можем поговорить наедине? — спросила Марго, окидывая тревожным взглядом зал ресторана, где официанты расставляли свежие цветы. Я махнул рукой — и они бесшумно бросили свою работу, вышли через дверь.

Следовательно, не из-за брака она расстроилась. Это радует. Я отпил из фарфоровой чашки кофе с бархатной горчинкой.

— Слушаю тебя.

— Мне угрожает опасность. За мной следят. Я думаю, меня хотят убить, — прошептала Марго дрожащим голосом.

Я напрягся, подался вперед и облокотился о стол, чтобы ее лучше слышать. Меня окутало привычным цветочным ароматом ее духов.

— Тебя? За что?

— Дем, мне уже раньше угрожали, но я не могла тебе рассказать. Я так испугалась, прости меня.

— Марго, что происходит? Объясни нормально!

Она откинула со лба светлые пряди и уставилась в чашку.

— Меня поймали по дороге домой люди в масках, затолкали в машину, требовали, чтобы я рассказала, где ты будешь в ближайшую неделю. Где находится твоя квартира. Прости, я страшно испугалась, я думала, меня там прирежут, если не скажу... А потом приказали обязательно появиться на квартире, когда ты прилетишь, и отправить сообщение, когда можно будет в окно бросить кирпич, чтобы тебя отвлечь. Ну а дальше ты знаешь. Еще менты меня на самом деле не держали в КПЗ, а сразу отпустили за поворотом.

У меня непроизвольно сжались руки в кулаки. Кровь закипела в жилах. Твою ж мать! Я едва сдержался от того, чтобы ее не схватить за горло. Официанты нас не слышат, но подглядывать через щелку могут.

— Какого хрена ты сразу не сказала? Почему просишь помощи сейчас, а не когда тебя выпустили из машины?

— Я так испугалась... — В ее глазах заблестели слезы. — Они говорили, что убьют меня, если хоть слово тебе скажу. Я думала, что сделаю все, как они говорят, и они забудут про меня. Но они снова следят за мной. Теперь они меня точно убьют, что бы я ни сделала.

Или же они снова запугали ее и подослали ко мне с какой -то целью. Но тогда ей смысла нет открывать передо мной все карты.

— Ты мне поможешь?

Всю ли правду она говорит? Я внимательно вгляделся в ее лицо. Пусть пока думает, что я ей поверил.

— Оставайся сейчас в замке, потом что-то придумаем. Тут уйма моей личной охраны — птица мимо не пролетит.

— Спасибо, Дем, ты даже не представляешь. — Она с благодарной улыбкой дернулась, чтобы накрыть мою руку своей, но вовремя сообразила и вместо этого пододвинула себе тарелку с круассанами.

— Ты важная свидетельница, я не могу отказать.

Несколько минут она молча откусывала маленькие кусочки от круассана и запивала чаем, а я обдумывал, насколько признание Марго продвинет меня в поиске врага, который мешает мне заключить самую крупную сделку в моей жизни.

— Дем, ты же понимаешь, я не могу не спросить. Любопытно до ужаса. Ты, я помню, не любишь такие личные вопросы. Но. С чего вдруг ты на ней женился?

— Тут нет никакой тайны. — Я откинулся на мягкую спинку стула. — Элизабет красивая, скромная, молодая девушка. Честная и открытая. Попала в сложное финансовое положение. Я знал, она легко подпишет брачный договор, по которому в случае развода ничего не получит, чтобы в данный момент не остаться ночевать на улице. А я давно себе подыскивал варианты. Мне нужна жена, у которой не будет стоять цель меня развести на деньги, требовать машины, шубы и подобную дребедень. Ко всему прочему у Элизабет золотые руки. Массаж у нее хорош! — я широко улыбнулся, а Марго еле заметно скривилась.

Пусть Марго думает, что я жлоб. Мне плевать. К тому же некоторые мои партнеры -инвесторы намеренно выбирали себе в жены русских девушек, отмечая их хозяйственность, красоту, мягкость, неприхотливость. В моей лжи нет ничего необычного. А правду я не собираюсь говорить никому.

— Поспешили потому что я хотел сразу забрать ее с собой, — добавил я. — Она мне сильно понравилась.

— Рада за тебя, — прозвучало совсем не искренне. Но потом Марго поймала взглядом что-то за моей спиной и торжествующе улыбнулась. Я обернулся: Элизабет в легком розовом платье стояла на пороге ресторана и, едва наши глаза встретились, упорхнула прочь.

— Увидимся на банкете, — бросил я подруге и поднялся из -за стола.

Нам с Элизабет сегодня вечером необходимо поругаться, но не с утра пораньше! Мне ночью кровь из носу надо попасть в лабораторию, спрятанную в подвале борделя. Идеальное прикрытие. Никто не знает, где я прячу гениального ученого, разработка которого принесет мне многомиллиардную прибыль.

На второй день брака внезапно ехать в бордель? Подозрительно. Но громкая ссора оправдает мою отлучку.

Элизабет нашлась у распахнутого настежь окна в наших апартаментах. Невесомый шелк платья трепетал от ветра. Я подошел ближе и провел ладонью по изгибу ее спины, талии, накрыл упругие округлые ягодицы. Она медленно повернула ко мне лицо, делая вид, что ей плевать на мою руку.

— Она твоя... кто? — начала Элизабет.

— Оставь свою ревность для публики.

— Я не ревную. У тебя снова галлюцинации, — хмыкнула она.

Напросилась. Я со скрытым азартом звонко вмазал ей по ягодице, отчего она вздрогнула и покраснела. У меня потяжелело в паху. Послать бы к чертям собачьим второй день банкета. Но вчера не все гости успели приехать.

— Марго угрожает опасность. Она будет какое-то время рядом в целях безопасности.

Выразительные карие глаза испуганно округлились. Элизабет приоткрыла рот, но тут же его захлопнула. Верно. Не стоит оспаривать мои решения.

Глава 11

— Это тебе, — Демид протянул мне черную карточку. — Можешь ни в чем себе не отказывать.

Ничего себе! Я на несколько мгновений почувствовала себя настоящей женой миллиардера. Его подарок потряс меня до глубины души. Он ведь не обязан меня так баловать, раз я временная, фиктивная. С чего вдруг? Может, за подарком кроется подвох?

Демид сказал пароль от карты, и я спрятала ее в сумочку. Вряд ли буду транжирить деньги. Он и так меня одевает, кормит, возле меня часто суетится стайка визажисток и стилисток, следя за тем, чтобы я выглядела безупречно. Что мне еще нужно?

То, что за деньги не купишь. Его чувства ко мне.

После банкета и фотосессии в волшебном саду, нам тут же накрыли ужин в беседке, украшенной розами, воздушными шторами и гирляндами лампочек. На столе горели свечи, откуда-то лилась нежная музыка и, совсем некстати, фигуры охранников чернели на фоне пышного сада.

Но мой взгляд все равно притягивал Демид. Элегантный костюм сидел на нем безупречно. И мне хотелось добраться через эти дорогие ткани к его горячему телу, потерять голову, как прошлой ночью. Но я ни за что не покажу, как жду момента, когда мы окажемся наедине в наших апартаментах. Не хочет видеть моих чувств — получит полное равнодушие.

Демид подался ближе ко мне и вполголоса произнес:

— Элизабет, я хочу поехать этой ночью в бордель, но сначала ты должна со мной...

— Что?

Меня словно грохнули кувалдой по голове. Нет, хуже. Всадили в спину нож. Или в грудь? В требовательном взгляде Демида ни проблеска совести. Он открыто заявлял, что хочет поехать к шлюхам? Т ело заколотило в лихорадке. Рука сама схватила бокал с шампанским и плеснула ему в лицо.

Ему меня недостаточно? Конечно, опыта у меня в сексе ничтожно мало. А у него зудит в паху? На второй день после свадьбы?!

Кобель, гребаный козел! Ненавижу скотину!

Демид с достоинством взял салфетку и вытер лицо.

— Не смей меня так позорить, Элизабет! — рыкнул он. Его тяжелый взгляд должен бы меня пригвоздить к месту, раздавить, уничтожить, но я слишком была взвинчена, чтобы легко сломаться.

— Это я тебя позорю?! Ты последняя сволочь! Ничего удивительного, что ты до сих пор ни на ком не женился! Все твои деньги не перекроют твой мерзкий характер!

— Заткнулась!

— Нет, я молчать не буду! Это слишком, слишком.

Злость таяла под весом неподъемной обиды. Силы кричать иссякали.

Завтра его целовать, обнимать, играть перед гостями влюбленную жену после того, как ночью его обслуживали шлюхи? Слезы жгли под ресницами, их не сдержать. Плакать перед ним? Ни в коем случае. Он вообще недостоин моих слез!

Я схватила сумочку и выскочила из беседки. Вечерняя подсветка замка придавала ему поистине магический вид. Я кинулась вперед через сад, подхватив юбки, и охрана мрачными тенями последовала за мной.

И этого мерзавца я собиралась влюбить в себя? Да! Влюбить и. бросить! Пусть он потом бегает за мной и вешается на шею, кобель недоделанный.

Влетев в апартаменты, я достала из сумочки карту и швырнула ее прочь. Этим он собрался передо мной откупиться? Все с ним ясно. Пусть себе эту карту в задницу засунет!

В одиночестве злость снова стала распирать грудь. Хотелось смыть обручалку в унитаз, достать все его вещи из шкафа и порезать на мелкие кусочки, сшибить на пол безумно дорогие вазы.

И я... подошла к зеркалу и стала снимать платье.

Достаточно, Лиза, достаточно. Надо было вообще равнодушно пожать плечами и приняться за ужин, а не обливать его шампанским. Но как, как? Когда он с будничным видом заявил о походе в бордель, будто о визите к парикмахеру. У меня все колотилось внутри, горчило до боли, до агонии. Слезы застыли в шоке под ресницами и никак не хотели сорваться, чтобы подарить мне облегчение.

Я спрятала платье в шкаф и переоделась в шелковый халат. Что делать, что? Я обреченно упала в кресло. Не смогу спокойно спать, зная, что Демид где-то трахает другую.

Он даже не солгал. Что ему стоило? Навешать лапши на уши, будто улетает по срочным делам. А так. хотел ударить побольнее? Ему не жаль меня. Решил не утруждаться, не придумывать ложь.

Какая-то шлюха лучше, чем я. Решил показать мне, что я дешевле шлюхи.

Взгляд зацепился за черную карту, что выглядывала из -под дивана. Пожалуй, она мне сегодня ночью все-таки пригодится.

Едва я достала ее и спрятала обратно в сумочку, раздался стук в дверь. На миг мое сердце подскочило — Демид? Нет, он бы не стучал. Он бы распахнул дверь. И если он не пришел за все время, пока я тут в апартаментах схожу с ума, то, скорее всего, поехал туда, куда собирался. В бордель.

А это, наверное, стучала прислуга. Но я ошиблась — в дверь проскользнула Марго. Постучала для вида?

Спину и плечи зацарапал холод. Я, как сейчас, помнила в ее руке нож — и как она меня угрожала пырнуть им, выталкивая через окно. Сейчас явилась без сумочки, в руках ничего не держала — я машинально искала блеск стали.

— Ошиблась дверью? — спросила я, стараясь чувствовать землю под ногами. Она скривила губы в ухмылке и обвела завистливым взглядом роскошные апартаменты. Похоже, Демид ей выделил номер, который ничем не отличался от номеров других гостей.

Что ей нужно? Дождалась, пока я останусь сама, чтобы. что?

Наконец она перевела взгляд ко мне и стала изучать меня с кончиков пальцев на ногах до макушки, презрительно покачивая головой.

— Наверно, думаешь, что удачу за хвост схватила, — ее нарочито милый голос сочился ядом. — Надеялась, что Дема в тебя влюбится и на руках будет носить. Ах. Бедняга, наверно, еле одну ночь с тобой выдержал. Умчался “по делам”. Не обижайся потом, если он ко мне будет мотаться. Уж я -то знаю, как его удовлетворить.

Забавно, но Марго меня не столько злила, сколько веселила. Всему виной то, что она правда верит — брак настоящий.

— Кажется, кого-то не на шутку свадьба зацепила? — улыбнулась я. — А вы с Демидом сколько знакомы, лет десять, двадцать? Ты, наверно, все это время мечтала перекочевать из запасного аэродрома в жены? Не судьба.

Ее лицо перекосило от злости. Похоже, я попала в точку. И решила продолжить и повеселиться:

— Я прекрасно понимаю, что значит, быть женой такого мужчины. Пусть бегает куда хочет. К тебе или еще куда -то. Но возвращаться он все равно будет в семью, к женщине, которую он выбрал умом, а не одним местом.

Меня куда-то понесло, но я уже не могла остановиться. Влилась в чужую роль, в которой несмотря ни на что было намного лучше, чем в моей, настоящей.

— Не думаю, что Демид будет заводить детей на стороне. В конце концов все интрижки отпадут, любовницы останутся у разбитого корыта. А я буду растить его наследника.

Марго взорвалась нервными смешками. Я поежилась. Потом же, когда Демид разорвет брак, она первая будет ликовать и смеяться мне в спину. Но сейчас мои слова точно ее задели.

— Ты права, — начала она, подходя ко мне ближе, — я давно мечтаю выйти замуж за Демида. Но я никогда не давила на него. Мужчина должен созреть для семейной жизни!

— Марго театрально взмахнула руками. — Я ждала, да, ждала, момента, когда он захочет жениться. Просто была рядом, время от времени осторожно напоминала о себе. Ничего не делала. Но теперь я не буду сидеть сложа руки. — Она подошла ко мне вплотную. — Так жаль, что ты ничего не получишь в случае развода. Мой тебе совет: начни заранее прятать украшения. Потом продашь их и будешь влачить уже не такое жалкое существование.

Теперь мне совсем не было весело. Марго, наверно, наврала Демиду о том, что ей угрожает опасность, лишь бы крутиться у нас под ногами и пытаться его у меня отбить?

— Не думаю, что он захочет иметь с тобой дело после того, как узнает, что ты любишь угрожать людям ножом и воровать их деньги.

Она вмиг взбеленилась, выбросила руку вперед и сдавила пальцами мое горло, перекрывая кислород. Я стала задыхаться, боль вгрызалась в глотку, толчки крови раздували вены.

— Попробуй только сказать, тварь, — зашипела мне в лицо.

Какие у нее красивые локоны, искрили холодным золотом в свете ламп — и я цепко ухватила ее за волосы у основания, так чтобы выдрать с корнями. Марго взвыла, ее пальцы ослабли на шее, мазнули по ключице и вяло вцепились в мой халат на груди.

У массажистки все-таки хватка сильнее. А нечего меня трогать!

Но Марго поставила мне подножку — от неожиданности я потеряла равновесие и полетела плашмя прямо на нее. Мы грохнулись на ковер. Она надеялась, я отпущу волосы? Не тут-то было. И в панике она принялась махать руками, чтобы, наверно, поймать меня за прическу.

Вот зараза! Я отпустила волосы, приподнялась и поймала ее за длинные ноги — развела их в шпагате, будто собралась сделать из нее балерину.

— Хватит, хватит, хватит! — взмолилась она, чуть не плача от боли. Растяжка у нее не ахти.

Я вскочила на ноги, тяжело дыша. Мерзкое ощущение костлявых пальцев еще пульсировало на шее. Марго поджала ноги и, покачиваясь, принялась вставать. Ее глаза исподлобья сверкали молниями. На голове идеальная укладка превратилась в осиное гнездо.

— Ты... — ткнула в меня пальцем. — Ты если скажешь Деме про нож... Я ему расскажу про твоего брата. — Она оскалилась и наконец выровнялась. — Расскажу, какой у тебя брат мастер по подделке документов. И паспорта хорошие делает, и документы на квартиру. И еще что-нибудь интересное расскажу.

Ее оскал стал еще чудовищнее, когда она увидела шок на моем лице. Нет, нет, нет. Я пошатнулась, теряя опору под ногами. Она. откуда знает? Она замешана в афере с квартирой! Ну конечно! Сказать бы Демиду, вот только. Марго потом потянет за собой всех.

Довольная собой, она вышла из комнаты, оставив меня в полной растерянности. Мой брат, Игнат, Игнаш, Игнашка, как же он мог.

Глава 12

Как хорошо получилось. Элизабет чудо. Даже объяснять ничего не пришлось, сразу все сообразила. Хоть что-то сделала нормально, ссору закатила красивую. Подозреваю, в моем окружении крутится крыса — и до нее дойдет, что я поехал в бордель из-за перепалки с женой.

Никто ни о чем не догадается.

Я сел на свой самолет и через час уже был в Голландии, в подвале борделя, где построил скрытую лабораторию. Тут не ловит связь, отключен интернет, чтобы не произошла утечка. Десяток ступеней защиты. Потому что здесь пряталось драгоценное сокровище.

В коридоре я поймал лаборантку и попросил позвать мистера Уймина в мой кабинет, где выгрузил вопиющие статьи на экран для презентаций, но пока потушил его. Ученый прилетел через пару минут, взъерошенный, в мятом халате и с синяками под выпученными глазами.

— Здравствуйте, Демид Эдгарович. — Он пожал мне руку.

— Снова недосыпаете?

— Да как же. — Уймин поправил очки на переносице. — Почему презентация сорвалась? Я ждал машину в аэропорт, но никто не приехал. Думал, с вами что-то случилось. Сон не шел. И я снова взялся совершенствовать фермент. Я убежден, он может работать еще быстрее!

— Присаживайтесь. — Я указал на кожаный диван и сам опустился в кресло. — Ничего смертельного не случилось. Меня задержали в России, подстроили аферу. Я сутки был без связи. Когда смог выйти на связь, то сразу позвонил в компанию, чтобы перенести встречу. Но они неожиданно холодно со мной общались, хотя, как вы помните, в прошлый разговор были воодушевлены нашей предстоящей сделкой. Они говорили, им нужно что -то проверить, они не уверены, что хотят с нами сотрудничать. И что вообще кто -либо захочет. Все дело в этом, — я включил экран. Уймин еще сильнее округлил глаза, подскочил с дивана и кинулся к экрану со статьями.

— Быть не может! Это ложь! Это фальсификация!

— Я знаю, что вы не шизофреник. И что не обманывали другие компании, продавая им ненадежные разработки. Пока я был недоступен, кто -то влил в интернет клевету. Так как у вас было раньше ничтожно мало публикаций в научных журналах, эту клевету нечем перевесить. Сейчас нам придется заняться тем, чтобы очищать ваше имя. Пока мы это не сделаем, на сделку можно не рассчитывать.

Уймин обреченно дошел до дивана, упал на него и вцепился руками в свои волосы. Он тоже задавался вопросом: кому это нужно? Конкурентам? Вряд ли у кого -то есть разработка лучше. И если бы была — они бы продали ее компании вместо нас. Тогда... хуже? Тоже смысла мало. Вряд ли конкуренты использовали бы бандитские методы. А бандитам, в частности, плевать на экологию.

Мой гениальный ученый создал фермент, который за пару минут разлагает пластик так, что он превращается в более простые молекулы — их можно использовать заново при производстве. Нет нужды добывать нефть. Создается замкнутый круг производства и переработки, благодаря чему не страдает планета от пластикового мусора.

Это разработка на миллиарды. И я единственный инвестор.

Какой-то сукин сын мешает именно мне? Последние дни я перебрал в голове всех своих знакомых, друзей, партнеров. Кто, твою мать, кто? Сукин сын имеет власть и деньги. Он упек меня на сутки в КПЗ, провернул сложную аферу с квартирой, вылил в интернет клевету, в местной российской прессе заказал обо мне статью с заголовком: “Миллиардер попал за решетку”. А я оправдал свое отсутствие на презентации в Лондоне аварией, ни о чем не подозревая.

Полный провал. Пройдет время, мы отмоемся, выйдем с предложением к другой компании. Но, я уверен, сукин сын только начал.

Почему его заинтересовал лишь этот проект? Может, ученый что-то скрывает? Или скоро я получу удар и по другим своим проектам?

Сколько ждать, пока он клюнет на Элизабет? Если он добрался до моей подруги, то точно доберется до жены. Супруга даже более лакомый кусок для шантажа. Она находится рядом со мной чаще, чем кто-либо другой. И у нее есть слабое место, куда можно надавить.

Хотел бы я увидеть рожу этого сукиного сына, когда та девчонка, которую они надули с квартирой, оказалась со мной под венцом. Ну что, мразь, попортил я тебе планы? Ты у меня будешь землю жрать, на коленях ползать, умолять, чтобы я тебя пристрелил, ибо я превращу в ад все, что тебя окружает.

С Элизабет надо успеть поговорить до банкета. Доходчиво объяснить, как нужно вести себя сегодня днем. Ссора этим вечером сыграла мне на руку, но в будущем дурацкие вспышки ревности будут только мешать.

Она на что-то надеется? Что я брак не разорву? Я вроде ясно дал понять, что не окажись она втянута в аферу, я бы не женился на ней. Да просто внимания даже не обратил бы, пройди она мимо. Таких, как она, на улице тысячи.

Намереваясь прямо сейчас указать ей на ее место, я открыл дверь апартаментов и застыл на пороге от увиденного. Внутри меня бомбой взорвалась ярость. Глаза застелило алой пеленой. Я ее сейчас убью.

Глава 13

— Мальчики, переодевайтесь пока. Скоро придет мой муж, и мы начнем.

Два породистых мускулистых красавца, которых я представила охране как курьеров, ловко снимали с себя одежду и обаятельно улыбались. Сразу видно — профессионалы. И их наверняка радовала безумная сумма оплаты.

Я отвернулась к зеркалу и в который раз припудрила пылающие щеки. Каждая мышца в моем теле — натянутая струна, дребезжала, гудела страхом и горела местью. Глаза блестели злостью — она меня держала всю ночь, будто десять чашек кофе. Я благодарно ухватилась за нее, чтобы не думать о брате.

Прошлых ошибок не повторю — Демид опасно злится, когда я вытворяю что -то на публике. Сегодня спектакль только для него.

Гребаный кобель.

Парни переоделись в кожаные штаны и портупеи и в ожидании ловили мой взгляд в зеркале. Надо бы создать какую-то недвусмысленную сцену. Но не хочу, чтобы они меня трогали. Противно. Лечь в постель и укрыться одеялом? Нет, как -то слишком. Не хочу, чтобы кто-либо пачкал своим присутствием то место, где прошла наша с Демидом первая ночь.

— Массаж хотите? — обернулась к парням с улыбкой. Удивленные, они переглянулись между собой и подмигнули мне.

— Мы тоже умеем делать массаж. Любой.

Кажется, им уже не терпелось приступить к делу. И я выглядела соблазнительно в полупрозрачном пеньюаре — парни похотливо рассматривали меня, отчего мне хотелось прикрыться. Наверняка их редко заказывают молоденькие симпатичные девушки.

— Ложитесь кто-нибудь на диван.

Тот, что был повыше, двинулся ко мне. Я представила, как глупо со стороны будет выглядеть массаж, и закусила губу. Нужно что-то другое придумать.

В коридоре послышались быстрые гулкие шаги. Очень знакомые шаги. У меня затряслись поджилки. И с перепуга разбежалась вся решимость на сладкую месть.

Вернулся раньше, чем я ожидала. И что он увидит? Как я стою посреди комнаты, а на меня смотрят два парня, разодетых как стриптизеры. Так себе мизансцена. Раз начала — доводи до конца с должным эффектом.

— Идите скорее сюда, — прошептала я. — Обнимите меня.

Пару секунд потерплю.

Дверь распахнулась как раз в тот момент, когда парни окружили меня — один прижал к себе, другой лишь протягивал руки.

Черные глаза на миг округлились. Удивление мгновенно сменилось бешеной яростью. Демид в два шага преодолел разделяющее нас расстояние, развернул к себе ближайшего парня и со всей дури вмазал кулаком ему в челюсть — тот отлетел к комоду и размозжил его своей спиной. Я чудом успела присесть, чтобы не попасть под горячую руку.

Второй парень уже отпустил меня и кинулся за диван — Демид ловко перепрыгнул его, мощные кулаки настигли беднягу. Сердце разрывалось за ни в чем не виновных парней. Но я не смотрела на них, я метила в сторону спальни. Кровь шумела в ушах. Адреналин подсрачниками гнал вперед.

Я захлопнула за собой дверь и повернула защелку дрожащими пальцами. Что делать, что делать? Какого черта Демид настолько сильно рассвирепел? В таком бешенстве он и меня сейчас с землей смешает. Прыгать из окна? Слишком высоко. Куда деться, черт побери...

Дверь вылетела с удара ноги. Хлипкая защелка. Я застыла в оцепенении, оглушенная неминуемой расправой. На костяшках кулаков Демида алела кровь, брызги рассыпались по рубашке. Озверевший монстр двигался ко мне медленными шагами — он прекрасно знал, что мне некуда бежать. Таким злющим я его еще не видела. Вены вздулись на его шее и висках, желваки напряглись, подбородок очертился так, что о него, казалось, можно порезаться.

Только посмотрите на него! Где же сытое удовольствие на лице после ночи со шлюхами? Как легко удалось мне его смыть.

Я схватила с комода вазу, выглядевшую неприлично дорого, и прижала к себе, как спасательный круг. Хрупкий фарфор едва не выскальзывал из вспотевших ладоней.

— А что такое? — постаралась спросить как можно более невозмутимо. — Т ебе можно, а мне нельзя?

Демид с ненавистью сощурился.

— Поставь вазу на место, — говорил он, чеканя яростью каждое слово. — Она тебя не спасет.

А вот я так не думала. Не держи я ее в руках, уже бы подскочил и переломил мне шею. Эта злость совсем не похожа на ту, что я видела прежде. Эта более мрачная и сокрушительная. Более огненная. Она сжигала меня на расстоянии, хотя все тело колотило от панического озноба.

Демид напряженными движениями вытянул ремень из брюк.

— Поставила вазу, я сказал! - Он гаркнул так громко, что у меня заложило уши, а бедная ваза выскользнула из рук и с мелодичным звоном разбилась у моих ног. Я в последний миг отпрыгнула в сторону от осколков, но несколько чиркнули царапинами по ногам.

У Демида дернулась щека — то ли от вида моих поцарапанных ног, то ли от разбитой вазы. Сжимая одной рукой ремень, он схватил меня другой поперек тела и швырнул на постель. Матрац смягчил приземление, но радоваться рано — Демид резко перевернул меня лицом в подушку, задрал тоненький пеньюар, обнажая ягодицы, стянул трусики. Я вцепилась в подушку, дрожа всем телом.

Где-то послышался вежливый стук.

— Твою мать! — рыкнул Демид. — Я же потребовал никого не пускать на этаж!

Он встал с кровати, я с опаской подняла голову. Если кто -то из прислуги или охраны стучит, значит, что-то срочное.

Демид приоткрыл дверь в коридор, и я через щель увидела девушку из прислуги с поникшей головой.

— Прошу прощения, мистер Войнов. Приехал брат вашей жены и просит срочно с ней увидеться.

Шок окатил меня ледяной водой. Игнат прилетел во Францию? На бешеном ускорении я натянула обратно трусики, скинула халат и влезла в первое попавшееся платье из шкафа.

Что ему нужно? Почему не позвонил, а свалился как снег на голову?! Плохое предчувствие разъедало меня изнутри. Я полетела на всех парах к двери и напоролась на гневный взгляд Демида — он загородил собой проход в коридор.

— Можно? — спросила я, особо не рассчитывая на то, что меня отпустят, вместо того чтобы снова швырнуть на кровать.

Демид нехотя отступил, и я с облегчением шагнула вперед — сильная рука поймала меня за локоть, над ухом прозвучало угрожающе:

— Не смей задерживаться. Поговоришь с братом, попросишь для него номер — и быстро возвращайся сюда.

Я кивнула и поспешила выпорхнуть в коридор. Странно, я думала, от Демида будет нести женскими приторно-сладкими духами, а на воротнике рубашки отпечатаются алые губы. От него пахло, как обычно — роскошными древесными оттенками, царственным цитрусом, дурманящим запахом горячего тела. Как мило, что он помылся после бурной ночи и надушился. До скрежета зубов мило.

Еще собирался меня ремнем выпороть? Пусть только попробует!

Девушка вывела меня из замка, и следом за нами двинулись охранники. Безмолвные и мрачные, словно тени. Устрашающие и безжалостные, словно сама смерть.

Брат ждал меня в одной из беседок пышного сада. Он привычно широко улыбнулся, помахал рукой, и у меня защемило в груди. Соскучилась по нему. Пусть он скажет, что слова Марго неправда. Пусть всему будет безобидное объяснение. Пусть окажется, что он просто приехал меня поздравить.

Охрана осталась стоять на приличном расстоянии, соблюдая дистанцию, не заставляя меня чувствовать неловкость. Я зашла в беседку и крепко обняла Игната, на что он вздрогнул.

— Полегче, Лизка.

Когда я отстранилась, он кривился, словно от боли, и еле заметно придерживался за бок, поглядывая на охранников. Подкошенная испугом, я присела. Игнат натянул на лицо улыбку, но его глаза радость не тронула.

— Ты, гадина, даже не представляешь, как меня подставила, — говорил он вполголоса, шипя лютой ненавистью. — Ты какого хрена вышла за него? Ты понимаешь, что натворила? Нам конец. И мне, и тебе.

Запоздало понимая, что мне тоже нужно улыбаться, я растянула дрожащие губы.

— Показать тебе, что со мной сделали? — Игнат посмотрел по сторонам и быстро поднял край футболки — на его коже живого места не осталось. Одни кровоподтеки, совсем свежие. Мне словно в грудь кто-то тысячу ледяных игл вонзил.

— Кто? — только и смогла выдавить я из себя.

— Очень опасные люди. Они и до тебя доберутся. И никакая охрана этого богача не спасет, — злобно посмеивался брат.

— Я что сделала? — возмутилась я, изо всех сил стараясь не сорваться на крик. — Я должна была ночевать на улице? Ты мне сказал, что ничем не поможешь!

— Что ты сделала? Ты реально не понимаешь? Ты вышла замуж за мужика, который перешел важным людям дорогу! Сложно было поспать пару ночей на улице? Лето на дворе, ничего бы с тобой не случилось! Я потом бы все тебе объяснил и деньги за квартиру вернул. А теперь у меня забрали все! Моя жена и дети у них на мушке. Меня не убили только потому, что решили отправить к тебе.

Ужас впился в горло смертельной хваткой, стиснул грудь стальными цепями. Как же... Как же так. Мои племянники, совсем маленькие, Иришка и Костик. Мальчишка только в садик пошел, еще недавно я сама помогала жене Игната, Вере, сидеть с ними. Играла с ними, мечтала, что у меня когда-нибудь будут такие чудесные малыши. Зачем трогать деток? С какими подонками связался Игнат?!

— Будешь передавать мне нужную инфу о своем муже, — уже более спокойно заявил брат, откидываясь на спинку.

Я машинально покачала головой. С ума сошел? Демид уничтожит меня, без раздумий убьет, даже угрожать не будет, если узнает. Все мои выходки цветочки по сравнению с таким предательством.

— Чего головой качаешь? Хочешь, чтобы нас убили? — Игнат оперся локтями о стол и подался ближе ко мне. — Если откажешься, моих детей пристрелят прямо сегодня.

Я схватила дрожащими пальцами брата за руку.

— Расскажи Демиду. Мы вместе расскажем! Он поможет.

— Ты с луны свалилась? — он скинул мои руки. — Реально не вгоняешь, что это очень опасные и влиятельные люди? Они даже смогли этого Демида в кутузку на сутки засадить. Не знала? Эта охрана для них херня собачья. Единственный для нас выход — добыть инфу, получить деньги и тихо выйти из игры.

Внутри меня все переворачивалось и разрывалось на части. Сердце металось в агонии. Игнат не оставил мне выбора. Подло поступил со мной. Связался с какими-то бандитами, ставя под угрозу семью. А теперь я должна своими руками уничтожить тот мизерный шанс на чувства Демида ко мне.

— Короче, у меня дела. Позже с тобой свяжусь и дам указания. — Игнат встал и ушел по гравийной дорожке к выходу из парка. Я подняла мокрые глаза к сказочному замку — там где-то меня ждал Демид. Мне хотелось пройти по мостику, который шел через глубокий ров, случайно споткнуться и сигануть с него в воду.

Но нет. Я не сломаюсь.

В груди нестерпимо болело, жгло, будто внутренности рвал на куски бешеный зверь. Я на подкашивающихся ногах поднялась и направилась к замку, изо всех сил сдерживая слезы. Демид не должен ни о чем догадаться.

Глава 14

— Что с твоим лицом? О чем говорила с братом? — спросил Демид, как только я переступила порог апартаментов. Парни, которых я заказала, уже исчезли. А мой фиктивный муж переоделся в свежую рубашку и брюки. Сломанный комод заменили, ковер, куда попала кровь, убрали, осколки вазы испарились — ничего не напоминало о недавней буре, кроме непотухшего гнева в глазах Демида.

С моего лица не сошел шок и печаль, как я ни старалась их смыть в уборной. Дрожь еще гудела в теле.

— Он просто зашел поздравить и уехал. Не захотел оставаться на банкет, как бы я его ни умоляла, — пробормотала я сиплым голосом. Горло еще не отпустили тиски страха. — Мол, у него нет подарка и нормального костюма.

— Да, нехорошо получилось с твоими родственниками. Стоило их тоже пригласить. Кто, кроме брата, у тебя есть?

— Маленькие племянники. Ну и невестка. — Я мялась у двери, не решалась поднять взгляд — казалось, Демид мгновенно прочтет по моим глазам все, что я скрываю.

— Больше ни о чем не говорили?

— Нет.

Как унять эту лихорадку? Кожа горела, будто у меня поднялась температура. Бил озноб — это тело болезненно сопротивлялось тому, что меня ждет. Смысла в браке с моей стороны больше нет — Демид не узнает, кто закрутил аферу с квартирой, не поможет вернуть деньги. А если узнает — я потеряю намного больше.

Едкие слезы снова подобрались к глазам. Я была готова разрыдаться прямо здесь. Срочно нужно перевести разговор в другое русло, чтобы Демид перестал меня сканировать пронзительным взглядом — я не видела его глаз, я кожей чувствовала.

Хватит убегать от его взгляда, ибо он точно что -то заподозрит. Я подняла голову и непринужденно спросила:

— Куда делись парни?

Демид вскинул брови.

— Охрана вывела их через черный ход. Карту давай сюда. Я крупно ошибся, когда решил ее тебе подарить.

Еще один укол в сердце. Не потому, что я останусь без денег. А потому что Демид ничего не понял. В итоге пошел в бордель он, но виновата я.

Зарывшись в сумочку, я достала карту и швырнула ее мимо руки, которую протянул Демид.

— Больно нужны твои деньги. Мне ничего от тебя не нужно. Я уже не могу дождаться, когда ты разорвешь брак! — В сердцах выкрикнула я. Хотела метнуться в сторону спальни и закрыться в ванной на пару часов, выплеснуть из себя всю ядовитую горечь вместе со слезами, выжать себя досуха. Но Демид поймал меня за руку, стиснул до боли. Проклятые острые импульсы проникали в мою кровь вместе с его теплом.

— Хороший спектакль, Элизабет, — процедил он сквозь зубы. — Я даже поверил поначалу.

— Какой спектакль? — невинно хлопала я ресницами. — Ты просто слишком рано вернулся. И убери свои грязные руки. Мне противно. Можешь хоть каждую ночь кататься в бордель. Но потом, пожалуйста, будь добр не мешать мне отдыхать.

Он дернул меня к себе, вперился в мои глаза взглядом самого дьявола. Казалось, во мне уже не осталось места страху. Слишком много всего бурлило внутри. Но вот бурю приморозил густой иней.

— Только посмей кого-то привести в нашу спальню! — рявкнул он.

Вконец обнаглел. Пока он будет развлекаться, я должна смирно спать в пустой кровати? А по его возвращении послушно раздвигать ноги?

— Хорошо, есть еще ванная, — улыбнулась я. — Туда можно?

— Элизабет... — мое имя опасно пророкотало на его губах, но меня уже было не остановить.

— Ладно, я могу никого не приводить, а сама ездить. Раз карту ты у меня забрал, то в следующий раз, когда поедешь в бордель, подкинешь меня до какого-нибудь клуба?

— Моя жена не будет шляться по клубам! — Демид стиснул мои плечи с такой силой, что я поморщилась. Моя жена... Звучит так сладко и притягательно, я на миг забыла, что лишь фиктивная.

— А в борделе мальчики есть? — продолжила я. — Бери меня тогда с собой.

Он в бешенстве зажал мне рот ладонью.

— Кончай ломать комедию, Элизабет. Ты у меня уже в печенках сидишь. Доиграешься до того, что твой каждый шаг и вздох будет контролировать моя охрана. В туалет тоже будешь ходить в сопровождении. А телефон тебе будут выдавать под присмотром.

Я онемела. Нет, только не это. Я так никакую информацию не смогу достать. И Игната убьют.

— Уяснила?

Машинально я закивала. И Демид медленно отвел руку от моего рта, сощурившись. Эта мрачная огненная ярость. это ведь ревность? Демид меня ревновал? О да, он поэтому набросился с кулаками на тех парней, хотя мог бы просто выгнать их, накричать на меня, пристыдить тем, что я порчу ему репутацию, ведь их могла видеть прислуга или кто -то из гостей.

Может, у меня все-таки больше, чем один маленький шанс на его чувства? От осознания этого у меня сладко затрепетало в груди. А в следующий миг тяжелый ботинок реальности беспощадно раздавил бабочек с радужными крылышками.

Ноль шансов у меня, ноль. Если я хочу, чтобы мои единственные родственники остались в живых.

— Почему я раньше не видел тот пеньюар? — Демид спустился настойчивой лаской по моему подбородку, обхватил рукой шею и потер пальцем чувствительную мочку уха.

— Потому что ты пропадал где-то ночью? — не удержалась я от шпильки, стараясь не обращать внимания на пожар под кожей.

— Надень его. Сейчас.

От приказного жаркого тона у меня подогнулись коленки. Держись, Лиза, держись. Изо всех сил. Прочь этот хмельной дурман из головы.

— Мне пора готовиться к банкету, — сказала я и попыталась выкрутиться. Тщетно. Его объятья — самая страшная ловушка. Чем сильнее пыталась из них выбраться, тем крепче Демид стискивал меня, разбивая на мелкие осколки волю.

— Банкет подождет.

Невозможно... Я таяла от его запаха и тепла, как чертово мороженое! Он скотина. Последняя сволочь. За ночь не натрахался?

— Ночью тебя плохо удовлетворили?

— Да, плохо, — уголок его губ поднялся в ухмылке. Что-то треснуло во мне. Закралось подозрение, что он, может, и не занимался сексом ночью вовсе.

Ага, приехал в бордель и не смог выкинуть меня из головы, поэтому дал всем отворот поворот. Не будь такой наивной, Лиза!

— Значит, смени шлюху. Я-то тут при чем?

— Слишком много разговариваешь. Займем твой рот другим делом.

Демид заткнул мне рот поцелуем, и в голову словно ударило сладкое шампанское. Возмущения утонули в горле. Я лупила кулаками по его твердокаменной груди и, похоже, делала больнее себе, а не ему.

От его горячих настойчивых губ невыносимо больно. Нервы будто ощетинились иголками. Демид оборачивал мою ненависть к нему — и она набрасывалась на меня.

Несмотря ни на что я не должна бы ему сопротивляться. Хоть он после борделя, хоть еще после чего... Если буду плохой женой, он или охрану двадцать четыре часа в сутки приставит, или чего хуже сделает мне.

Но я не могу предавать и отвечать на поцелуи, улыбаться как ни в чем не бывало. Не могу одновременно бороться со своими чувствами, чтобы равнодушно доносить информацию, и отдаваться ему.

С усилием я оторвалась от его губ, запрокинув назад голову. Уперлась руками в его грудь, безнадежно пытаясь.

— Отпусти! Зачем трогать меня, когда у тебя любовниц немерено, готовых на все?

Демид надавил рукой на талию и прижал меня еще ближе. Между нами заискрила теснота. В мой живот уперлась каменная эрекция. Другая его рука забралась мне в волосы, зафиксировала голову, чтобы я больше не смогла отвернуться.

— Потому что ты отдала мне всю себя, — рокотало горячее дыхание по моим губам. — Отказываться поздно.

Да, я знаю, что меня сковали по рукам и ногам, окружили со всех сторон. И чтобы найти выход, нужно наступить себе на горло. Демид своим желанием делал все только хуже, хуже, хуже! Почему он не мог оставить меня в покое?!

— Ты требовал, чтобы я держала мои чувства при себе. Держи свои при себе тоже! Особенно, ревность.

Он нахмурился, скривившись, будто съел пол-лимона. Меня прошило мучительной болью. Я не должна была ожидать другую реакцию.

— Не придумывай себе чепухи.

— Я ж не слепая, — попыталась вернуть себе хоть немного побитой гордости. Все равно наше будущее останется только в моих мечтах. — Я тебе нравлюсь, только ты себе в этом не признаешься.

На его губах мелькнула саркастическая улыбка и растаяла, сменившись суровостью. Смешно ему.

— По тебе психбольница плачет. — Он цепко схватил меня за руку и поволок за собой в спальню. — Знал бы, что ты невменяема, вышвырнул бы из квартиры вон.

— Знала бы я, какой ты подонок, никогда бы у тебя не попросила помощи!

Демид толкнул меня на кровать и швырнул мне пеньюар, который я бросила в кресло, когда спешила на встречу к брату.

— Надевай быстро. Не зли меня, — говорил он, снимая свою рубашку. Хотелось метнуть ему эту полупрозрачную ткань обратно, расцарапать лицо, прокусить его наглые губы. Он не позволил мне побыть наедине с собой, облегчить муки слезами. И мне надо хоть во что-то их выплеснуть.

К черту все... Пусть трахнет меня. Так, что я забуду не только о брате, но и свое имя.

Хоть ненадолго. До банкета.

Я стащила с себя подрагивающими пальцами платье, откинула его к креслу — не долетело, шмякнулось на ковер. К черту, все к черту. Этот пеньюар почти ничего не скрывал, но, может, Демид хотел снять его с меня сам. Или даже не снимать, а трахать и смотреть, как нежная ткань ласково качается на мне.

Одевшись, я легла в соблазнительную позу, чувствуя, как каждый нерв искрит и вибрирует в ожидании.

— Становись на колени. Лицо в подушку.

Вот так, сразу? Но Демид, раздевшись, уже полностью был готов. Идеально вылепленные бугры мышц приковывали взгляд. Я хотела, чтобы он накрыл меня собой, сдавил мое хрупкое тело своими мощными руками. Сдавил до хруста, до сладкой боли. Чтобы его колючая щетина царапала кожу, влажную после поцелуев.

Но ему не надо прелюдий — он слишком зол для нежности, его вздыбленный член окаменел от желания таранить меня до крика. До безумия. И он не хочет ждать.

— Элизабет! — громыхнуло мое имя. — Тебе нужно повторять дважды?

Он двинулся к кровати с таким видом, будто собрался меня утопить в подушках. Сердце подскочило и лихорадочно затрепыхалось, но я осталась лежать в той же позе.

— Поставь сам, как тебе нужно.

Кровать прогнулась под его весом. Чем ближе он, тем шальнее носилась горячая кровь по венам. Он сжал пальцами мой подбородок, приподнял мою голову, заставляя смотреть себе в глаза.

Ты слишком дерзкая последнее время. С какой стати осмелела?

Где-то между слепой надеждой и обреченностью я потеряла часть себя. Или, может, обрела то, что поможет мне не сгинуть, не сгореть в его ярости, не быть раздавленной окончательно его сокрушительной энергией.

Я купалась в ней с безумной одержимостью. Словно она стала для меня наркотиком. Его черные глаза гипнотизировали суровой красотой, излучали грозное могущество. Они так быстро меня покорили...

Как я его предам? Я прикусила губу, дрожа всем телом. Может, надо уничтожить все сейчас, чтобы потом было легче? Довести его до точки невозврата?

— Мне просто нравится тебя злить, — сказала я и с трудом выдавила улыбку.

В его глазах полыхнул смертоносный огонь. Я вдохнула этот обжигающий жар, зная, что он выжжет весь кислород из груди и может меня разорвать на части.

Сильные пальцы до боли продавили мои щеки, впиваясь в челюсть. Да, ненавидь меня. Так сильно, чтобы я ни на что больше не надеялась.

— Ты, мелкая дрянь, будешь у меня бояться лишнее слово сказать после того, что я сейчас сделаю.

Каждую мышцу в теле заколотило от страха. Ударит? Нет, глубоко внутри я чувствовала, что Демид не станет так вымещать на мне злость, чтобы я ни творила. Он не опустится до рукоприкладства.

Зато использует свою силу по-другому.

Он поставил меня в ту позу, которую хотел, оставляя на моей коже пылающие отметины жестких прикосновений. Я впечаталась лбом в подушку, прогнулась в спине под давлением его руки, подрагивающие колени уперлись в матрац.

Отстегает ремнем до красных полос? Чтобы я вздрагивала три дня, присаживаясь на пятую точку? Боковым зрением я заметила, как блеснула пряжка. Но Демид решил по-другому — он резкими движениями завел мне запястья за спину и их скрутил ремнем. Грубая кожа впилась в мои руки.

На самом деле это была ласка, если сравнивать с тем, какой колючей проволокой обстоятельства сковали меня.

Демид стянул до колен мои трусики — я необъяснимо трепетала, и страх растворялся в желании прикосновений. Любых. Жгучих, ласковых, требовательных, жестоких.

Его ладонь не мягче ремня. Обрушилась на мою ягодицу колючим шлепком. Кровь вскипела под кожей.

— Раз тебе нравится меня бесить, то, может, ты от этого кайф получаешь? — Мелкие шлепки посыпались градом на ягодицы, ни одного местечка не осталось без внимания. Там уже горело так, словно кипятка плеснули.

— Нет! — выкрикнула я, на миг отвернув лицо от подушки. Снова солгала. Машинально. Я уже безнадежно заражена ложью — его ладонь доставляла мне острую сладость. Распалила все вокруг, и промежность мучительно ныла, складочки увлажнились.

Я спятила до такой степени, что наслаждалась любым его прикосновением.

Ловкие пальцы скользнули между ягодицами вниз, между плотно сведенных бедер, растерли мою влагу по промежности. От ярких вспышек меня задергало как от разряда тока.

— Нет, значит? Подожди, скоро я сделаю то, что тебе точно не понравится.

Что он имел в виду? Что-то кроме шлепков? От испуга у меня перехватило дыхание. Но в следующий миг я протяжно застонала, когда Демид провел по складочкам головкой напряженного члена.

— Хочешь?

— Да... — Если тут не признаюсь, то буду еще долго мучиться.

Он нестерпимо медленно принялся входить в меня, и я даже подалась бедрами назад, насаживая себя быстрее на его огромный каменный член.

— Вот, давай, двигайся сама.

Изверг! Со связанными руками за спиной это ужасно неудобно. Я и так едва не падала, с трудом сохраняя равновесие. Демид не помогал мне — не держал бедра. Едва я рискнула развести колени, чтобы стать устойчивее, он свел мои ноги обратно.

— Нет. Двигайся так.

Я сильнее уперлась лицом в подушку, мышцы шеи и спины напряглись до дрожи. Сложно, но возможно. Я медленно двигала бедрами — и напряжение в теле мешало удовольствию разлиться по венам. Оно лишь концентрировалось внизу, скручивалось в пульсирующий клубок. Я вся сосредоточилась на нем, потеряла равновесие, покачнулась, едва не упала на бок — Демид вовремя меня подхватил, крепко вцепился пальцами в бедра и разогнался.

Его член беспощадно вбивался в меня, но я только этого и хотела. Чтобы забыть обо всем в угаре бешеной скачки. По распаленным шлепками ягодицам лупили его бедра. В его стонах гудело рычание. Он еще не вколачивался в меня с такой свирепостью. На моих бедрах останутся синяки от его пальцев. Сладкие печати.

Я потерялась в пространстве. Превратилась в сгусток искрящихся нервов. Подушка слабо гасила мои крики. И на взлете к еще большему наслаждению меня оставили парить в невесомости.

Демид вышел. Он еще не кончил, я бы почувствовала даже в полусознательном состоянии. Его оргазменный стон пробрался бы ко мне через толщу хмельного тумана. Его член всегда мощно пульсирует так, что эта пульсация отдается везде во мне.

Я покачнулась — сильные пальцы отпустили мои бедра, на коже мелко завибрировали следы его власти над моим телом. Пришлось расставить колени, чтобы не свалиться на бок.

Почему он остановился? Мое горло пересохло от криков и стонов, язык стал шершавым. Голос прошелестел бы еле слышно, и я изловчилась, повернула голову влево, упираясь виском в подушку, вправо — никого. На комоде новая изящная ваза, в кресле сброшенная одежда Демида. А сам он продолжал, видимо, сидеть за мной.

— Кончить я тебе нескоро дам, — проговорил он хрипловатым голосом. — Разве что ты будешь меня очень долго умолять.

Решил пользоваться мной чисто как шлюхой? Умолять буду? Еще чего.

— Не буду...

— Будешь.

Он неожиданно схватил меня за лодыжку и дернул на себя. Я с наслаждением упала животом и грудью на постель, напряженные мышцы получили долгожданное расслабление. Еще бы руки освободить — они ужасно занемели. Но Демид продолжал издеваться — водил пальцами по ноге, царапал коротко подстриженными ногтями кожу

— и по ней табунами носились мурашки. Нестерпимо хотелось, чтобы он двинулся рукой выше, туда, где между ног горел пожар.

Ему самому не хотелось кончить? Или измываться надо мной слаще оргазма?

Нет же, он, как назло, описал пальцем круг вокруг косточки сбоку от пятки и приподнял стопу. Чрезмерно чувствительную кожу ужалила беспощадная щекотка. Меня выгнуло, смех заклокотал в груди, я задергала ногой — но Демид держал ее так крепко, что не вырвать.

— Знаешь, какая это может быть жестокая пытка, Элизабет? — суровым голосом прижег мою надежду на то, что он скоро остановится.

Невыносимо, невыносимо! Щекотка вынуждала мое тело извиваться, судорога выкручивала мышцы, я лихорадочно вертелась, мотала головой, и спутанные волосы прилипли к лицу.

— Прекрати!

— Неубедительно.

Это могло быть смешно, если бы не было так мучительно и безостановочно.

— Демид! Прекрати! — хрипло прокричала я и потом добавила жалкое: — Пожалуйста.

— Почему я должен остановиться? — совершенно спокойно спрашивал, будто это не его пальцы доводили мои бедные нервные окончания до безумия.

Потому что я прошу!

Наконец он дал мне короткую передышку — переключился на другую ногу. И снова меня вывернуло от адских конвульсий.

— Отпусти! — я подогнула под себя освобожденную ногу — не отдам.

Демид, к моему удивлению, оставил в покое несчастную стопу. Я поджала ноги так, что пятки коснулись ягодиц. Туда потянулись наглые руки. Я червячком стала отползать подальше от изверга.

— Замри! — от его приказного властного тона даже лавина, съезжая с горы, затормозила бы. А я всего лишь связанная добыча в лапах безжалостного хищника. Застыла. Он развязал мои запястья, откинул ремень и стал растирать затекшие руки.

По венам хлынула колючая кровь. Теплые волны разбегались по телу. Какими же нежными могут быть его сильные руки... Я блаженно прикрыла глаза, едва не мурлыча.

— Будет лишнее, если ты разотрешь запястья в кровь о ремень. У нас еще банкет.

Ну конечно. Он испугался, что мои запястья будут приковывать слишком много ненужного внимания, а холеные лица гостей будут вытягиваться в недоумении.

Только одна рука пришла в себя, я выкрутилась, отползла и наконец -то убрала с лица волосы. Демид голодным взглядом скользил по моему телу, пробуждая желание податься ближе к нему, раскрыться, подать себя, как самый лакомый десерт.

Но он опять ухватил мою ногу. Я вскрикнула от нового наплыва мучительных судорог. Меня выгибало, корчило, я почти не управляла собой. С трудом удалось мазнуть свободной ногой где-то в районе паха Демида. За неудавшуюся попытку он поймал вторую ногу и прижал ее локтем к своему боку.

— Имей в виду, Элизабет, у меня есть целый арсенал безобидных — на первый взгляд — наказаний. В следующий раз десять раз подумай прежде, чем намеренно меня бесить. Потому что я остановлюсь только тогда, когда пойму, что ты полностью все уяснила.

Я прикусила губу, чтобы в отчаянии не выкрикнуть: “Буду послушной, хорошей девочкой, только прекрати!” Какой же гад! Я ему не домашняя собачонка!

Негодяй не собирался меня пощадить. Неужели будет щекотать до тех пор, пока не доведет меня до состояния белой горячки? Терпя проклятую щекотку, я вывернулась и дотянулась до Демида — расцарапаю ему лицо и плевать, кто что подумает!

Он ловко за пару секунд скрутил меня, подмял под себя. Его член уперся в мои ягодицы. Пальцы забрались в волосы, крепко сжали и потянули назад, вынуждая меня запрокинуть голову. Ноги наконец-то свободны. По телу блуждали отголоски мучительной пытки. Но то, как сильно Демид вжимал меня в постель своим горячим мускулистым телом, прогоняло все неприятное. Я бы так лежала под ним непозволительно долго.

— Хочешь еще? — пророкотало у уха.

Пожалуйста, еще, еще. Только не щекотку. Я облизала пересохшие губы и тихо сказала:

Возьми меня.

— Взять? А ты заслужила? Я не услышал от тебя, что ты перестанешь меня злить, перестанешь выделываться, начнешь вести себя адекватно.

Я должна. Хотя хотелось сказать: “И не услышишь” и превратить нашу постель в поле боя. А потом страстно мириться. Но этому суждено остаться в мечтах. Довольно дергать тигра за усы. Хотя я нуждалась в его жгучем внимании, как в воздухе.

— Хорошо. Перестану.

Он прижался губами к моей шее — и я закатила глаза от наслаждения. Его губы это нечто. Вот они говорят жесткие слова, отдают приказы так, что коленки подгибаются, а вот — доводят поцелуями до грани. Ради них я готова пообещать все что угодно...

Язык лизнул чувствительную мочку уха, и меня пробрало горячей дрожью. Демид отпустил волосы, его рука пробралась между нами и направила член туда, где все бурно истекало влагой.

Тягуче сладко он погрузился в меня, я скомкала пальцами простынь, растворяясь в ощущении наполненности. Стоны срывались с губ, Демид набирал темп, его дыхание гремело над ухом.

Еще, и еще. И спираль, что скручивалась внизу живота, разлетится чудесными судорогами по телу. Но Демид резко поднялся, я в растерянности обернулась — его кулак стремительно двигался на крупном члене. Подернутый страстной поволокой взгляд застыл на мне. Тугая струя спермы брызнула мне на ягодицы. Низкий стон завибрировал в его груди.

Он выжал себя до последней капли и звонко шлепнул меня по бедру. Совершенно бессовестный! А я?

— Посмотрим, как близки твои обещания к реальности. Собирайся на банкет.

Банкет. Последний день. Потом куда? Где Демид вообще живет? Когда брат со мной свяжется? Нет, не хочу думать. Хочу Демида снова в кровать, а он уже скрылся за дверью ванной комнаты.

От реальности не сбежать, Лиза. Чем сильнее пытаться удрать, тем быстрее догонит подзатыльниками. Нужно взять себя в руки и приглушить эмоции. Потому что я могу загнать себя в еще худшее положение, чем есть.

Глава 15

Фейерверк рассыпался в темном небе завораживающими фонтанами звезд. Все гости вышли в сад, чтобы посмотреть на салют. А я то и дело бросала взгляды на Демида, любовалась, как к его лицу прикасались отсветы огней, как в его глазах бликовали отражения ярких вспышек.

Не только я считала, что на Демида интереснее смотреть, чем на салют. Марго стояла в нескольких шагах от нас, попивала шампанское, равнодушно кивала мужчине, который распинался перед ней, и косилась в нашу сторону.

Достать информацию, выйти из игры — и отдать Демида ей? Прожорливый червячок ревности точил меня изнутри. Никому не хочу его отдавать. Держа его под локоть, я крепче сжала пальцы. Он высвободил руку и приобнял меня за плечи, чмокнул в висок. Я на пару мгновений позволила себе забыться, отдаться ласковому вихрю чувств.

Эта игра на публику ничего не значила на самом деле. Но как же приятно было видеть, что в глазах Марго разливается ядовитый огонь, когда Демид проявляет ко мне нежность.

Вот и сейчас я обернулась, чтобы посмотреть на ее лицо — она побледнела, будто увидела призрака. Не глядя сунула собеседнику недопитый бокал и нырнула в толпу, скрываясь.

Что она такого узрела? Ее взгляд словно проходил сквозь нас, как будто она заметила нечто ужасающее возле меня. С тревогой я повернула лицо туда, где должен покачиваться в воздухе призрак.

Ледяной дождь застучал по моим плечам — в разряженной толпе маячила фигура Игната. Он выжидающе смотрел на меня и, едва понял, что я его заметила, поманил к себе рукой.

Пришел отдать указания.

Я отвернулась, зажмурилась, опустила на миг голову. Лучше бы призрак, волк, медведь или маньяк с топором. Но охрана Демида не пропустила бы ничего из этого в принципе.

Отгрохотали последние залпы, гости радостно зааплодировали, мы с Демидом в тысячный раз поцеловались. Мои губы тряслись мелкой дрожью, все тело объяла лихорадка. Лишь бы он ничего не заметил. Я скорее разорвала поцелуй и отступила.

— Замерзла?

— Да. Пойду найду кого-то, попрошу принести накидку.

Демид приоткрыл рот, наверняка собираясь остановить меня, чтобы я не бегала за прислугой, ведь просьбу можно передать и через официантов, которые словно тени сновали с подносами между гостями.

Но я подхватила юбки и упорхнула прежде, чем он бы успел что -то сказать. Затерялась между гостей и потеряла брата с виду. Иностранная речь лилась отовсюду, пестрели платья и костюмы, у меня начала кружиться голова, сердце нервно подскакивало.

Цепкая рука ухватила меня за предплечье — я вздрогнула и обернулась. Игнат, внимательно поглядывая по сторонам, вложил мне в ладонь нечто круглое и плоское и склонился к уху:

— Отзваниваться каждый день. В любое время, когда удобно. Завтра ты должна позвонить и расписать по часам, где Демид был, что делал в последние три дня. И действительно ли ты считаешь, что он был там, куда сказал, что отправился. Это очень важный момент. Дальше ты каждый день будешь звонить и отчитываться за прошедшие сутки. Телефон спрячь в сумочку. — Игнат сжал в моей руке предмет.

Я опустила взгляд, прежде чем спрятать — на моей ладони сверкнула милая пудреница, золотистого цвета. Это и есть телефон?

Теперь я шпионка? Зачем им его расписание? Вроде требование несложное. Трудно может быть прятаться и звонить.

Озноб зацарапал кожу. Я обхватила себя руками. Чуть не забыла поймать кого -то из прислуги!

— Пошли, пожму твоему мужу руку, — хмыкнул Игнат.

— Подожди... — Я поймала официантку и попросила передать, чтобы мне принесли накидку. Честно говоря, мне в принципе не хотелось, чтобы они встречались лично, Демид и Игнат. Но будет действительно странно, если мой брат не подойдет познакомиться.

Где-то откопал костюм. Выглядел свежее, чем утром. Задирал подбородок, проходя мимо гостей, окидывал пристальными взглядами хорошеньких девушек, за что я готова была его пристукнуть.

Демид разговаривал с партнерами, но едва заметил меня в компании брата, вежливо прервал разговор и нахмурился, увидев, что я по-прежнему держу себя за плечи.

Он снял пиджак и накинул его на меня, едва я подошла, а Игнату пожал руку. Я разомлела в теплой ткани, пропитавшейся запахом Демида. Не нужна мне никакая накидка.

— .считаю, нам нужно вместе поужинать. Мы с Элизабет ночью улетаем в Голландию, но на выходных я закажу столик в хорошем ресторане.

— Э. Я б с удовольствием, но работы много и полеты недешевые, — криво усмехнулся Игнат. — Мы с Верой лучше подождем, когда вы прилетите как -нибудь в Россию.

Демид напрягся. Явно не любил, когда ему отказывают. Но затем напустил равнодушия и согласился. Наверняка решил не напрягаться попусту ради родственников фиктивной жены.

Игнат похвалил салют, сказал, что рад был познакомиться, и попрощался. Демид, сощурившись, задумчиво глядел ему вслед. Мог что -то заподозрить? Нет, нет никакого повода.

Но в самолете он почти сразу закрылся со мной в вип -кабине. Судя по его сосредоточенному виду, не затем, чтобы страстно провести время в ночном небе над Европой. Присев на постель, я старалась изо всех сил сохранить самообладание, не трястись сусликом, не бегать по кабине испуганным взглядом, ибо выдам себя с потрохами.

— Тебе сегодня никто не звонил? С незнакомых номеров сообщения не приходили? — спрашивал Демид, снимая рубашку.

— Нет. — Я присела на постель. Треклятая пудреница, казалось, прожигала кожу сумочки насквозь. Пальцы едва заметно подрагивали.

— На банкете никто не подходил? Странных вопросов не задавал? — Он повесил рубашку в шкаф.

— Нет! — выпалила я. — А кто должен? Налоговая? Полиция? У тебя какие-то темные дела?

— Тебя это не касается, Элизабет! — рявкнул он, кинул взгляд к двери и перешел на разъяренный шепот: — Твое дело молчать и открывать рот только тогда, когда я задаю вопрос.

Дьявольски обидно и больно. Его жестокие приказы резали меня по сердцу. Бесчувственный мерзавец. Какого черта он запал мне в душу...

Но как Демид, занимаясь инвестициями, мог перейти дорогу бандитам? Или инвестиции

— только прикрытие?

Он занимается какими-то незаконными делами, поэтому не отвечает на вопросы. Про разговоры, звонки, сообщения — он ведь будет спрашивать постоянно. Уже третий день это продолжается. Неужели он знал, что на меня выйдут бандиты? И ничего мне не сказал?

Как молчать? Как, черт возьми, молчать?!

Я вскочила с постели, не в силах усидеть.

— Ты ведь незаконно заработал деньги на все это? — я взмахнула рукой. Свой самолет, аренда замка, а летели мы на виллу в Г олландии — где обособленная недвижимость стоит нереальных денег.

Демид нахмурился и скривился так, словно я в него плеснула помоями.

— Как я заработал деньги — тебя не касается тем более, — угрожающе рычал он.

— Все ясно. Можешь даже не говорить.

Гадко понимать, что все шикарные шмотки и украшения наверняка куплены на ворованные деньги. Хотелось сорвать с себя все! Но тогда я останусь просто голой. Тут нет ничего моего.

— Элизабет, ты забываешься.

— Кто мне должен звонить? — перебила его и в порыве злости подступила ближе. — Кто? Почему, черт возьми, ты мне не говоришь, если я все равно узнаю, когда позвонят ?

— Тогда и узнаешь.

— Значит, я выключу этот телефон. — Я нырнула в сумочку, минула пудреницу, словно горящий уголек, и достала мобильник. — Ни с кем не буду говорить.

Демид вырвал смартфон у меня из руки, отшвырнул его на постель и встряхнул меня за плечи. На миг все чувства закоротило от встряски — а затем заколотило хуже прежнего. Даже зубы застучали.

— Элизабет! Прекрати истерику!

Он знает, знает, кто мне должен позвонить. Знает, что на меня выйдут. Но, к счастью, не догадывается, что через брата. Не только Игнат виноват в том, что я оказалась в безвыходном положении. Игнат как минимум не знал, к чему все приведет. А Демид знал с самого начала.

— Ты сам виноват в моей истерике! — заявила я ему в лицо. — Как, по-твоему, я могу себя чувствовать, если со мной должен связаться кто-то такой, чьего имени ты не называешь. Почему? Потому что я испугаюсь и выброшусь из самолета?

— Не неси чушь! — процедил он сквозь зубы, склонившись ближе. — И говори потише!

— Охрана, значит, тоже не в курсе. — Я перешла на полушепот и попыталась выкрутиться. Его пальцы вдавливались в плечи с дьявольской силой. — Просто отлично. Я не буду брать трубку и разговаривать с незнакомыми людьми. Сообщения удалю, не прочитывая.

— Только посмей! — рявкнул он. Уже сам забыл, что надо говорить тише.

— Значит, для тебя это важно? Важнее всего?

— Заткнись!

— А мне и не нужно ответа. Это был риторический вопрос.

— Ты невыносима. — Он отступил и в раздражении потер шею. На его висках вздулись вены.

На себя бы посмотрел. Ангел во плоти.

— Когда будешь по-настоящему жениться, возьми себе робота в жены. Денег у тебя хватит и останешься доволен.

— Уж поверь, в моем окружении достаточно девушек, готовых соглашаться с каждым моим словом, лишь бы я уделил им внимание.

Его слова впились в меня острыми стрелами. Что же он до сих пор ни на ком из них не женился? Потому что полное послушание — скука смертная? Я прикусила язык, сплетая дрожащие пальцы. Разговор ушел совершенно не туда.

Я должна рассказать ему о шантаже. Но так, чтобы не упоминать брата.

Если бы эти серьезные люди хотели меня шантажировать, не имея Игната на коротком поводке, то вряд ли встречались бы лично. Нужно что -то придумать...

А если я ошибаюсь? Если не их он ждет? Я должна знать наверняка.

— Обещаю, что побегу к тебе сразу, если мне кто -то позвонит или подойдет и начнет задавать странные вопросы. Только, пожалуйста, расскажи правду. Я хочу знать.

Черные глаза пронзили меня пристальным взглядом. Пожалуйста. Я судорожно сглотнула, изнемогая от ожидания. Где-то глубоко внутри жила маленькая надежда, что Демид ждет не тех людей, которые угрожали Игнату.

Наконец он тяжело вздохнул, взял со столика бутылку коллекционного белого вина и разлил по бокалам. Один протянул мне, половину другого осушил в два глотка.

Прохладный хрусталь дергался в моих беспокойных руках. Я присела на постель рядом с Демидом.

— Кто-то ставит мне палки в колеса. Эта история с квартирой, потом было еще другое. Я решил на тебе жениться, зная, что этим испорчу им планы. Также предполагал, что твоя личность их очень заинтересует. Они подумают, я не знаю, что у тебя фальшивые документы и будут этим тебя шантажировать, чтобы ты на них работала, информацию доставала, выполняла какие-то поручения. Марго, кстати, шантажировали, чтобы она поучаствовала в афере. Поэтому сейчас я более чем уверен, что рано или поздно они выйдут на тебя.

— То есть поэтому... — От подступающих слез перехватило горло. — Поэтому ты на мне женился...

— Брось. Будто ты вышла за меня замуж по большой любви.

Конечно, скажи он мне о шантаже раньше — я бы бежала дальше, чем видела. А теперь бежать поздно.

Сейчас, как ни странно, я немного стала понимать брата — он жил с семьей в маленьком городке, хотел заработать денег, чтобы не влачить жалкое существование. Нет, всем его поступкам нет оправдания. Но Демид. просто решил меня использовать, когда я попросила помощи. Его я не понимала совершенно.

Брат говорил, что он перешел кому-то дорогу. Не может поделить с кем -то миллиарды? Прямо трагедия вселенского масштаба!

— Не слишком ли высокая цена за помощь мне? — подняла я взгляд на Демида.

— Самая что ни на есть нормальная цена, — равнодушно ответил он и допил вино. — Никто не виноват, что ты оказалась не в то время и не в том месте. Купила бы другую квартиру — и жила бы себе спокойно.

Соленая едкая влага уже пробивала мои внутренние барьеры. Я хлебнула вина, не почувствовав ни вкуса, ни алкоголя. Будто в бокале подкрашенная вода.

— И они оставят меня в покое, когда мы разведемся? — голос вилял и подрагивал. Лучше молчать.

— Оставят. Я их всех уничтожу. Всех до единого, — сказал как отрезал. Нет сомнений, что он это сделает. — Даже если это окажется вдруг мой близкий партнер или друг. Тебе не о чем волноваться. — Его рука приобняла меня за плечи, а в кожу будто тысячи жал впились. — Допивай вино. Расслабимся немного до посадки.

Тело окаменело. Марго он простил? Или и ее позже уберет? Но я даже близко не Марго, мне ни капли жалости от него не светит.

Мне нужно уйти. Я не могу ни секунды находиться рядом. Я ни на миг не смогу расслабиться, зная, что может ждать меня в будущем. Да, Игнат говорил, все просто: достать информацию и выйти из игры. А потом попасть под асфальтоукладчик Демида.

— Правильно, я вышла за тебя ради квартиры, ты женился ради того, чтобы...

Чтобы через меня выйти на шантажистов? Все очень плохо.

— Чтобы какой-то придурок шантажировал меня? Отлично. Сексу тут явно не место.

Я попыталась подняться, но лишь успела поставить недопитый бокал на столик, как Демид дернул меня обратно на постель.

— Сексу самое место там, где хотят оба.

— Не любишь, когда на тебя вешаются, так зачем привязываешь меня к себе?

Он сощурился и разжал пальцы. Я получила долгожданную свободу и стрелой вылетела в салон. Охранники дремали, только Марго подняла голову и, усмехаясь, провела меня презрительным взглядом, пока я шла через весь салон в уборную возле кабины пилота. На моем лице слишком ясно написано, что мы с Демидом поссорились.

Глава 16

Кое-что я придумала. Не факт, что получится, особенно после того, как Демид у меня отобрал карту.

— Мы не остались на ночь в замке потому, что тебе утром на работу? — спросила я, бросив взгляд на него — он оторвался от ноутбука и устало посмотрел на меня. Или это глубокие ночные тени делали более жесткими его черты? Фонари изредка заглядывали в машину, ноутбук Демид наконец захлопнул.

— Не утром, но. В фонде накопилось дел. Я не могу позволить себе длинный отпуск.

— Я думала, миллиардеры более свободные люди.

— Смотря кто и каким образом поднялся. — Демид посмотрел в окно. — Но большинство

— имеют мало свободного времени. К тому же заработать денег не так сложно, как удержаться на плаву. Кажется, что стоит только заработать миллиард, как жизнь станет счастливой, беззаботной. Нет, самая жесть начинается, когда миллиард уже в кармане. — Он усмехнулся. — Но ты уже не можешь остановиться и сделать шаг назад. Ты очень быстро привыкаешь к роскоши, особому отношению, комфорту, будто ради этого и был рожден. Падение с вершины равносильно остановке сердца.

Слушая его, я невольно подалась ближе, окунаясь в его мощную ауру. И с его словами во мне просыпалось чувство вины. Не очень-то похоже, что он добился всего воровством или чем-то незаконным. Хотя, в чем я могу быть уверена на сто процентов? Когда ничего конкретного он о себе не рассказывает.

Отчего внезапно он откровенничал? Нет, не внезапно. Его задело мое заявление в самолете о деньгах, но он посчитал унизительным оправдываться. И посчитал неправильным не дать мне разъяснений позже, пусть и туманных.

Я с ним временно. С какой стати ему полностью открываться мне?

— Да, к этому быстро привыкаешь... — промолвила я. — Поначалу я чувствовала себя очень неуютно среди этого всего. А теперь. стала тихо радоваться. Конечно, мне не стоит привыкать. Я сама в жизни столько не заработаю...

После ссоры, когда все эмоции перегорели, пришло тягостное опустошение. И, как ни странно, появилась способность просто поговорить. Демид, правда, ничего не ответил на мои слова, и я свернула туда, куда с самого начала собиралась.

— Когда ты вернешься?

— Не знаю. Вечером собирался отдохнуть с партнерами в гольф -клубе. — Он снова раскрыл ноутбук.

— Я должна весь день сидеть дома?

— Нет, — бросил он, и его пальцы быстро залетали по клавиатуре. — Можешь куда -то сходить. В сопровождении охраны.

— Куда? В парк? Ты забрал карту.

Он скосил взгляд в мою сторону и потянулся в карман за бумажником.

— Я тебе верну карту. Но сделаю так, что каждый раз, когда ты ею будешь пользоваться, мне будет приходить сообщение. Только я увижу, что ты потратила деньги на что -то из ряда вон выходящее, заблокирую ее и тогда будешь сидеть дома и гулять только по паркам. Наличные снимать запрещено.

Вот черт! Как теперь провернуть то, что я задумала? Демид ни в коем случае не должен узнать, что я куплю. Ибо это выдаст меня с потрохами.

— Спасибо большое, — улыбнулась я и положила карту в сумку. Треклятая пудреница словно била пальцы током, когда я случайно ее задевала. Завтра, кроме всего прочего, первый звонок шантажистам.

Наконец машина свернула с дороги к озеру. На квадратном полуострове возвышалась трехэтажная белая вилла. Ее панорамные окна выходили прямо на водные просторы, окруженные аккуратным газоном и лесом. Потрясающее место. Вода в озере наверняка чистая, поплавать бы, но, боюсь, слишком холодно, даже летом. Сейчас, после полуночи, без теплой накидки можно околеть — воздух холодный и влажный, как для июля.

Свет горел во многих окнах, падал на воду, которая шла рябью от легкого ветерка.

— Можешь занять ту же спальню, что и в прошлый раз, — сказал Демид Марго, когда мы все выбрались из машин на стоянке перед виллой. В прошлый раз. Она здесь уже бывала. Они с Демидом проводили вместе время или даже жили вместе?

Так или иначе, в груди неприятно кольнуло. А еще больнее стало, когда мы поднялись на третий этаж и Демид сообщил:

— Мы будем жить в одной комнате, чтобы у прислуги не возникло подозрений, но спать я буду уходить в соседнюю. После восьми на этот этаж прислуге запрещено подниматься. Спокойной ночи.

Он вышел из комнаты, оставив меня в полной растерянности. Видимо, мои слова о том, что секс привязывает меня к Демиду, серьезно повлияли на него. Или он решил, что лучше пойти к безотказной Марго? Блондинка поднималась с нами на третий этаж. Ее комната где-то тут?

Лучше бы принять душ и лечь в постель, подумать, как сделать то, что я запланировала, как обмануть контроль Демида. Я подошла к панорамному окну мимо роскошной белой кресло-качалки, мимо столика с благоухающими свежими розами. На веранде стояли плетеные кресла, там можно посидеть и полюбоваться на звезды.

Только голодный смерч внутри меня не позволит находиться в одной позе слишком долго. Он скручивает внутренности в кривые узлы, сжирает мои нервы. Куда пошел Демид? В соседнюю свободную комнату?

Почему бы мне не прогуляться по дому среди ночи?

Выйдя из комнаты, я стала прислушиваться. Тихо прошла по ковру до витиеватой лестницы. В коридоре лампы лили приглушенный свет, ни звука не доносилось из соседних комнат. Ладно, может, они уже спали. Хотя вряд ли. В любом случае я спустилась на первый этаж, откуда лилось больше яркого света.

Тут разместилась просторная кухня, столовая на десять персон. Кухня оснащена всевозможной техникой, блестящей от чистоты.

— Госпожа, вы голодны? — донесся вежливый женский голос сбоку, и я чуть не подскочила. Возле меня нарисовалась добродушная женщина лет сорока с аккуратной прической и в костюме повара. Она круглосуточно работает, что ли?

— Нет, спасибо. А вы... не видели Демида?

— Господин спустился на цокольный этаж.

— Спасибо. А как туда пройти?

Продолжить осмотр дома или сразу помчаться вниз? Как насчет не спеша прошествовать вниз, будто осматриваю дом?

Сердце тревожно подпрыгивало в груди. Смерч разбушевался сильнее. Я к нему подойду? Что скажу? Или просто посмотрю со стороны, чем он занимается?

Проходя через необъятную гостиную, я мазнула взглядом по огромным картинам на стенах, по креслам в форме застывших волн, по золотистым светильникам и подобралась к лестнице — оттуда доносился неравномерный глухой стук. Я осторожно двинулась на звук, спускаясь по крутым ступенькам.

Внизу за приоткрытой дверью блеснула хромированная сталь тренажеров. Спортзал. О, я не смогу удержаться и не посмотреть на Демида, как он тренируется. Главное, чтобы он меня не заметил.

Тело объяла дрожь предвкушения. Смерч немного улегся, уступив место горячему любопытству. Выглядывая в проем, я сначала увидела мускулистую спину. Литые мышцы соблазнительно округлялись и напрягались, когда Демид лупил по боксерскому мешку. Бицепсы на руках напоминали мощные камни, вытесанные искусным скульптором.

Я уже страшно соскучилась по его объятьям. Может, подойти? Он как раз остановился и потянулся за бутылкой воды.

— Эх, Дем, твое тело стало намного мощнее и сильнее, чем двенадцать лет назад в секции. Тренер бы тобой гордился... — голос Марго полоснул меня по сердцу. Я дальше выглянула.

— Василий Валерьевич, наверное, до сих пор тренирует. Надо будет заскочить к нему в следующий раз, когда приеду в Россию, — сказал Демид и приложился к воде.

— Заскочим, — обольстительно улыбнулась Марго и продолжила делать растяжку, будто нарочно выставляя напоказ все свои прелести.

Ноги невольно попятились. Я отступала, пошатываясь, меня отбрасывало назад, словно ураганным ветром. Соль слез горела в глазах. Не разбирая дороги я свернула, пошла куда -то вперед и наткнулась на лестницу.

Марго не теряла ни одного шанса. До меня еще доносились их разговоры, смех, будто через вату, слов не разобрать.

Не хочу отдавать его. Ни ей, никому. Как же чудовищно больно видеть их рядом. Точно в грудь вонзили кинжал с кривыми зазубринами и проворачивали то влево, то вправо.

Не знаю, как я догребла до кухни. Просто внезапно передо мной снова появилась женщина-повар с вежливой улыбкой, но ее светлые глаза помрачнели от тревоги. На мне, наверно, лица не было. Щеки, чувствовала, влажные. Она протянула мне стакан воды.

— А есть что-то.

— Покрепче? — догадалась она, и я кивнула. Отчаянье выжало из меня все силы, я упала на стул и смотрела в одну точку, пока мне наливали бокал вина. — Держите, госпожа.

Пальцы дрожали, мне с трудом удалось донести изящный хрусталь к губам и не расплескать половину. Терпкое красное вино протолкнуло застрявший в горле ком и омыло жаром кровоточащие раны.

— Еще что-то, госпожа?

Другое сердце дайте, пожалуйста, ледяное. И нервную систему, не выжженную ревностью. Мне нужно спасать родственников, брата, себя, а не страдать из-за неразделенных чувств.

— А можно еще вина? Всю бутылку.

Жены миллиардеров, наверно, не глушат вино из горла, сидя на берегу озера среди ночи, а рыдают тихонько в шелковую подушку за закрытой дверью. Но я же фиктивная.

Мы с девчонками, еще когда мне не пришлось бежать в другой город, выяснили, что нет антистресса лучше, чем посидеть вместе, выпить вина и объесться шоколадными конфетами. Теперь мои подруги, наверное, думают, что я страшно зазналась, не пригласив их на свадьбу. Может, мне удастся когда-нибудь все им объяснить и вернуть дружбу...

Но пока что я дотащила до берега одно из плетеных кресел, уселась в него, замоталась в плед. Из-за прохлады алкоголь почти не чувствовался. Я много думала, смотря на луну и звезды. Хватит разрываться на части, ибо я просто сойду с ума. Нужно либо утопить свои чувства в этом озере, либо взять на душу грех и отказаться помогать брату, спрятаться за широкую спину Демида и надеяться, что меня не достанут.

Все не то, все не то. Я боюсь рискнуть усидеть на двух стульях одновременно: и с Демидом остаться, и родственников спасти. Но, может, попробовать?. Стать для него важнее, чем Марго. Важнее, чем все деньги мира. Нужно быть хитрой, смелой, сильной. Дорасти до его уровня. Стать настоящей женой миллиардера.

Чьи-то руки подняли меня. Когда я успела задремать? Веки казались неподъемными, я плыла в хмельном тумане. Тепло и знакомый запах укутали, прогнали холодную дрожь из тела. Теперь можно и уснуть.

Я проснулась после обеда — одна на кровати королевских размеров. Голова была легкая, ясная. В этом несомненный плюс хорошего вина и долгого сна. Но я могла ничего не успеть за время, оставшееся до прихода Демида.

Завтра погуляю. Сегодня другая цель. Я с трудом нашла в ближайшем городе русскоговорящую девушку-косметолога и записалась к ней. Сомневаюсь, что Демид разберется, какие процедуры я делала, а какие — нет. И охрана не станет дежурить прямо над душой.

Осталось уболтать девушку купить мне телефон, а в чеке через процедуры перекрыть его стоимость и плату за услугу.

Я думала, это окажется сложно. Но деньги правда творят чудеса. Я рассказала слезную историю о том, как мой муж контролирует все мои звонки и траты и не разрешает общаться с подругами. Девушка понимающе покивала и согласилась.

Через три часа у меня немного преобразилось лицо — кое-что она сделала для вида, — и в сумочке лежал новенький телефон с анонимной симкой. Меня потряхивало от волнения, но это даже хорошо. Больше шансов, что Демид поверит.

Вернувшись на виллу, я закрылась в ванной комнате, включила воду и разобралась с пудреницей. Там был сохранен всего один номер — на него позвонила и продиктовала расписание Демида за последние три дня. На той стороне мне отвечал чужой, холодный голос, исковерканный какой-то программой.

Теперь осталось самое сложное. Усидеть на двух стульях. Я привела себя в порядок, надела короткие шелковые шортики и красивую блузу. Демид долго не возвращался, я от волнения искусала губы, бродила по комнате взад-вперед, сжимая в ладонях свой телефон, поглядывая через панорамные окна на неподвижную парковку перед виллой. Я тысячу раз успела повторить про себя все, что скажу. Продумала все вопросы, которые может задать Демид. Звонила ему несколько раз, но он не брал трубку.

Слишком занят гольфом, видимо.

Едва фары подъезжающей машины осветили парковку, я полетела вниз. Сердце выскакивало из груди, будто стремилось броситься к Демиду быстрее меня.

Его в прихожей встретили раньше меня — прислуга забрала у него пиджак, ноутбук и деловой портфель.

— Что случилось? — Демид сразу встревожился, заметив, как я подрагиваю от нервов, переминаюсь с ноги на ногу, сжимая в руках телефон. Я подождала, пока прислуга скроется за углом, и вполголоса сказала:

— Мне... мне пришло сообщение с незнакомого номера.

— Дай сюда. — Он в два шага преодолел между нами расстояние, выхватил из руки смартфон и, нахмурившись, пробежался глазами по строчкам.

Я перестала дышать, ожидая его реакции. Не раскроет ли обман с первой секунды?

Глава 17

Демид ничего не сказал, когда дочитал сообщение. На его губах блеснула короткая зловещая улыбка. Что это значит? Меня от нее пробрало неприятной дрожью.

— Пойдем. — Он обхватил меня за плечи рукой и повел к лестнице. Конечно, нас никто не должен слышать, поэтому нам следует подняться наверх, но его крепкое объятье жгло кожу. Я до паники боялась того, что он скажет?

А если поймет, что сообщение писала я сама себе?

А если оно его не зацепит, не пробьет брешь в его стальной броне?

— Элизабет, прекрати трястись, — велел Демид, когда мы вошли в спальню.

— Не могу. Вдруг они их убьют? — Я обхватила себя за плечи, уже скучая по его волнующему теплу. — Там написано, что я не должна тебе ни в коем случае говорить, но.

— Правильно, что сказала. Хвалю.

В груди разлился горячий сироп от его одобрительного тона. Демид сел на постель и внимательно перечитывал строчки, постукивая пальцами по стеганому покрывалу.

Может, стоило не идти на ухищрения, а рассказать все как есть? Нет, нет, его доброта мимолетна и обманчива. Он доволен лишь потому, что я сделала так, как он хотел, все идет по его плану.

Там, в сообщении, я сама себе угрожала тем, что убью племянников, если откажусь высылать информацию.

— Что теперь делать?

— То, что они просят. — Демид наконец вернул мне телефон. — Высылай им мое расписание. И будешь показывать, что они отвечают.

Я присела рядом с ним на постель, едва в состоянии сдержать радость. Дрожь отпустила тело. Но лишь на пару мгновений.

— А что с племянниками? — спохватилась я. — Может, их забрать, обезопасить?

— Не нужно, — равнодушно ответил он. — Так шантажисты поймут, что ты рассказала мне.

— Но я могла бы просто предложить тебе привезти их сюда по какой -то другой причине. Пусть шантажируют чем угодно, только не...

— Элизабет. — Демид положил ладонь мне на бедро. — Если ты заберешь у них средство для шантажа, то разозлишь их. Сейчас нужно усыпить бдительность. Пусть думают, что все идет так, как они запланировали.

“Средство для шантажа” — вот как он назвал моих племянников. Конечно, у него нет детей, нет племянников. Бессердечный мерзавец! И я для него тоже средство, не больше. Но я собиралась не начинать ссоры, которые ни к чему хорошему не приведут.

— А что потом? — не удержалась я от вопроса.

— Я уже говорил, что уничтожу их. Не о чем беспокоиться.

Демид поднялся и исчез за дверью ванной комнаты. Плевать ему на моих родственников с высокой колокольни. Глупая надежда подохла под гнетом реальности.

На что я рассчитывала? Что Демид, прочитав сообщение, обезопасит племянников. А потом я, может, решусь и расскажу ему правду. Но теперь у меня нет другого выбора кроме, как продолжать тонуть во лжи, из кожи вон лезть, чтобы Демид ее не раскрыл.

При этом почти сутки мы не виделись, а по нему незаметно, что он скучал. Сейчас примет душ, уйдет спать в соседнюю комнату. Или, еще “лучше”, пойдет в спортзал тренироваться вместе с Марго.

Может, я спутала ревность с банальным чувством собственничества? Но на Марго он ни разу косо не глянул, когда она на банкете общалась с его партнерами. А если я задерживалась в разговоре с кем-то из гостей, Демид сверлил меня пристальным взглядом. Потому что ожидал, что меня будут шантажировать?

Ничего не понимаю. Голова взрывалась.

Не успела я разобраться с клубком сомнений, как Демид вышел из ванной комнаты в свежей футболке и штанах.

— Как прошла игра в гольф? — поспешила его задержать прежде, чем он бы покинул спальню.

— Хорошо, — только и сказал он и проверил свой смартфон, лежавший на комоде.

И как мне узнавать, махал он клюшкой на самом деле сегодня вечером или нет? Что за дурацкое требование от шантажистов?

— Возьмешь меня как-то с собой?

Демид вскинул брови, но ответил:

— Без проблем. У косметолога оказалось скучно?

Мне показалось, или в его глазах мелькнуло подозрение? На миг меня пронзило страхом. Просто показалось, Лиза, просто показалось. Не хватало еще выдать себя испугом.

— Так себе. — Я пожала плечами. — Что там веселого...

— На выходных куда-то полетим. Можешь пока развлечься и выбрать куда. Любой каприз.

Это могло бы меня обрадовать, если бы Демид после этих слов не направился к двери.

— Ты куда? — спросила я, поднявшись. И прикусила губу. Не слишком странно себя веду?

Он медленно обернулся, помрачнел. В воздухе запахло грозой.

— Прислуга что-то заподозрит, если мы не будем проводить вместе время на виду, — оправдала я свой порыв.

— И если ты будешь в одиночку пить на озере.

Краска бросилась к щекам. Я потупилась. Думала, он не заметил, ведь был занят общением с Марго. Кто знает, чем закончился тот разговор. Может, они прямо там в спортзале вспомнили былые времена в объятьях друг друга.

— Только потому, что ты послушно мне показала сообщение, я не отчитывал тебя за то, что мне пришлось ночью тащить тебя с берега в постель.

Значит, мне не приснилось? Он нес меня на руках от самого озера к вилле, потом по широкой гостиной, поднимал на третий этаж. И крыл меня про себя отборными матами.

— Прости, я. — запнулась.

Почему продумала все, но не решила, как оправдаю выпитую бутылку вина? Демид выжидающе смотрел на меня. Он не любит ждать.

— Знаешь, слишком много на меня навалилось. Я тут совсем одна, и мне некому выговориться. Пришлось как -то в одиночку. В общем, я немного пришла в себя. Посидеть у озера пошло мне на пользу.

— В следующий раз найди другой способ приходить в себя. Более приличный.

— Хорошо. Так ты куда? — я решилась подойти ближе к нему. Думала, достаточно будет фразы, что нам нужно проводить вместе время, и он все поймет, сам что -то предложит.

Между прочим, сложно влюблять в себя кого -то, если с ним почти не видеться. Тем более Марго точно где-то в доме караулит Демида и ждет, пока он спустится. Сам.

Как сделать так, чтобы она мне не мешала, тот еще вопрос...

— Я собирался в сауну. Пойдешь со мной? — холодно спросил он и наконец осмотрел меня с головы до ног. Его равнодушный взгляд ранил, короткие шорты и блузу надела зря. Почему в нем, как раньше, не загорелся опасный страстный огонь? Я уже его не интересовала?

В самолете точно надо было держать язык за зубами.

— Да, пойду, — улыбнулась я.

По коридору мы пошли молча, по лестнице спускались, окруженные гнетущей тишиной. Я судорожно соображала, о чем завести разговор. О чем -то нейтральном. И вместе с тем

— нескучном.

Не хочу, чтобы эта тишина добивала его интерес ко мне. Если он еще остался.

— Посоветуешь, куда сходить в ближайшем городе? — спросила я, когда мы миновали широкую гостиную. — Хочу завтра прогуляться.

— Я обычно не отдыхаю в Яуре, — сказал грубоватым тоном как отрезал. чуть не отрезал на корню желание говорить.

— А где отдыхаешь? — Не получив за десять секунд ответа, я добавила: — Мне стоит прокатиться до Амстердама?

— Как хочешь.

Складывалось впечатление, будто я бьюсь лбом о стену в надежде, что она окажется мягче, чем мои кости. Конечно, Демид крепче камня. И если он не хочет говорить, вряд ли удастся его заставить.

Зачем тогда он предложил пойти с ним? Для вида перед прислугой? Мог бы меня тогда и поцеловать для вида. Хотя бы для вида. Я до ломки соскучилась по его губам.

Сауна находилась на цокольном этаже, немного дальше спортзала. Кроме самой парилки в финском стиле, которую было видно как на ладони за стеной из толстого стекла, тут обещал прохладу небольшой бассейн. Я обрадовалась, заметив массажный стол за приоткрытой дверью. Сделать бы Демиду массаж. Мои пальцы покалывало от жажды прикосновений к его литым мышцам.

Он закрыл дверь в коридор на засов и быстрым шагом направился ко мне, точно зверь, который сорвался с цепи. За мной каменная стена, наполовину украшенная кирпичной кладкой. И в нее я впечаталась лопатками.

Меня буквально за миг вжало мощным вихрем в стену. Я не успела ахнуть, сердце подпрыгнуло и не успело вернуться на место. Воздух вышибло из груди. Все тело словно окунули в бурлящий котел.

Демид рьяно терзал мои губы поцелуем. Его руки сжимали меня до ломоты, до хруста.

Ого... Он сейчас меня просто разорвет взрывом своего ярого желания. Не до конца веря в то, что происходит, я лихорадочно комкала на его мускулистых плечах футболку, с сумасшедшим порывом отвечала на его поцелуи. Будто безнадежно пьяная. Горела диким хмельным огнем.

Он резко оторвался от моих губ, наконец давая мне вдохнуть. Я ловила воздух через открытый рот, смотря в его черные глаза, в темную, опасную бездну, где теперь бушевало нечто дерзкое и беспощадное.

— Дистанция между нами пошла тебе на пользу.

Да он всего лишь играет со мной, развлекается! Отступил на пару шагов назад, чтобы потом я сама потянулась к нему! Как же легко он меня развел. Легко ему играть, когда в любом случае он ничего не теряет!

Пошел он к черту!

Сцепив зубы, я уперлась ладонями в его грудь, будто верила, что из клетки его сильных рук есть выход. Демид широко улыбнулся моей беспомощности. Гад!

— Уже перехотела?

— Да! У тебя совести нет!

— И закончилось терпение. Больше суток без секса это слишком долго.

Легко преодолев сопротивление моих рук, он откинул мои волосы с плеча и припал губами к шее. Незаконно так делать! Это очень жестокая пытка стараться не обращать внимания на то, как приятные волны расходятся под кожей от влажных поцелуев, как его руки пробираются под блузу, жадно сжимают меня, требовательно притискивают к сильному мускулистому телу.

Нет, это выше моих сил. Я отпустила свою прикушенную губу и тихо простонала, растворяясь в долгожданном наслаждении.

Кажется, мой стон стал причиной нового взрыва. Еще более мощного.

Демид с нетерпеливым рычанием просто сорвал с меня шорты вместе с трусиками, развернул лицом к стене и, едва я оперлась о камень раскрытыми ладонями, звонкие шлепки ужалили ягодицы.

Я могла бы сейчас попытаться улизнуть, но зачем? Он напускным равнодушием измучил не только меня, но и себя. Он ведь. тоже скучал? Хоть немного. Он не ответит, мне придется искать ответ в его взгляде, голосе, движениях рук.

Пока я видела перед собой безразличную каменную стену. За спиной еле слышное шуршание. Презерватив? Он подготовился.

А я уже была готова его принять.

— Хочешь сегодня кончить? — раздалось вкрадчивое с хрипотцой над моим ухом.

— Да. — Я облизала пересохшие искусанные губы и еле слышно добавила: — Пожалуйста...

Он провел пальцами по увлажнившимся складочкам, и меня заколотило от прилива яркой дрожи. К счастью, Демид не стал изнурять меня сладкими пытками.

Ему слишком не терпелось.

Его руки крепко вцепились в мои бедра, и мощный напряженный член ворвался в меня на всю длину. Жаркая волна окатила с головы до пят. Я вскрикнула, и крик сбился со следующим толчком.

— Ждала. — удовлетворенно растянул слово Демид. И заработал бедрами с дикой скоростью.

С моих губ слетали стоны, зверски порванные на хриплые обрывки быстрыми толчками. Тело содрогалось каждый раз, купалось в удовольствии, я прикрыла глаза, чувствуя, что меня уносит куда -то в бурю эмоций и ощущений, и кроме них нет ничего. Ни мыслей, ни запретов.

Руки подхватили меня под грудью, заставили откинуться назад, положить затылок на плечо Демида. Чувствовать его жар спиной, его руки на груди, губы на плече — это слаще любого оргазма. Каждая секунда в пожаре страсти рядом с ним уже наполняет меня горячим блаженством.

Но его пальцы спустились по животу, медленно, будто дразня, пока член таранил меня не останавливаясь. Я вцепилась в его предплечье, словно хотела подвинуть его руку еще ниже, но Демид и сам туда двинулся. Ловкие пальцы кружили рядом по складочкам, растирая влагу, доводили меня до сумасшествия.

— Демид. сделай это.

— Что?

— Не мучь меня. — я вжалась пальцами в его твердые мышцы на предплечье, чувствуя, как влажные пальцы наконец -то подобрались к клитору, мягко потерли его, ласково. Вот-вот, еще немного, еще быстрее, еще сильнее.

Он знал, что нужно делать. Распалить меня до предела, и тогда усилить напор, не щадить клитор, трахать меня с дьявольской силой, пока я не кончу.

Неистовые конвульсии сотрясли тело так, будто наслаждение хотело вытолкнуть меня из кожи, ему было мало места. Оно носилось лавой по венам, вырывалось хриплыми криками, которые смешивались с более низкими рычащими стонами Демида. Его член мощно извергался, пульсируя внутри меня.

— Элизабет. — мое имя потянуло меня из сладкого дурмана в горячие объятья. Губы настойчиво смяли мои, руки поднимали блузу за край, чтобы раздеть наконец меня полностью. — Я всегда найду способ добраться до твоего тела. Не утруждайся сочинением идей, как мне отказать.

Он откинул мою блузу куда -то в сторону. Я расстегнула лифчик и отправила его следом. Жаркий секс немного раскрепостил меня.

— Теперь мне любопытно, какие еще способы ты сможешь найти, — улыбнулась я.

Мы осквернили сауну во всех возможных для этого местах и разомлевшие забрались в джакузи. Чтобы Демид снова не завел песню о том, что надо держать чувства при себе, я не льнула к нему в объятья, села на расстоянии вытянутой руки и балдела от гидромассажа, прикрыв веки.

— Сходи на выставку, — вдруг сказал Демид. — Ходить в такие места важно для насмотренности и развития эстетического интеллекта.

Интересно он завернул. Я никогда не смотрела на выставки с такой стороны.

— Хорошо, обязательно схожу. — Я лениво приоткрыла глаза — Демид разглядывал меня порочным взглядом из-под полуопущенных век, будто думал, что еще такого можно со мной сделать. И волнительный трепет пробирал мое тело в ответ на его пристальное внимание.

— Чем ты еще занималась кроме массажа?

Обычный вопрос, дающий призрачное впечатление, что у нас свидание. Но я впала в ступор. Налгать с три короба, сказать что-то обыденное: ничего особенного, после работы, как все, смотрела фильмы, сериалы, читала книги. К сожалению, такой отдых выпадал мне очень редко. Не рассказывать же ему правду и портить романтическую атмосферу?

— Элизабет, в чем дело?

Хватит уже той лжи, что и так есть между нами.

— Я за мамой присматривала. Она была смертельно больна, ей нужен был постоянный уход. Я в медицинское училище пошла, чтобы в будущем стать врачом и суметь ее вылечить. Я считала, что все врачи, которые разводили руками, просто дураки. Вот такое детское немного мышление. Страх крови я так и не переборола, с трудом доучилась. А потом, когда мама умерла, работала без выходных допоздна, чтобы отвлечься, не утонуть в горе... Прости, не знаю, зачем начала об этом говорить. Мне до сих пор сложно все объяснить, я стараюсь не вспоминать, потому что слишком больно.

Я быстро заморгала, прогоняя слезы. Демид тяжело вздохнул. Ну кто меня за язык тянул?

— Не нужно бежать от боли, Элизабет. Тебе кажется, что если затолкать ее поглубже, то она исчезнет. Но если ее не выпустить наружу, она будет незаметно разъедать тебя изнутри как вирус. Ты не заметишь, но она начнет влиять на твои поступки, мысли.

Слова били точно в цель. И я уже не смогла сдерживаться — слезы покатились вниз, я отвернулась, мокрыми руками принялась вытирать щеки.

Вода всколыхнулась. Демид подобрался ближе и укутал меня в объятья. Стыд, зараза, полз колючей краской по щекам.

— Из меня так себе утешитель, — проговорил он в волосы. — Но если захочешь о себе больше рассказать, я буду готов выслушать.

В нем есть человечность. Жаль, что он редко ее показывает. И все же... я была безмерно рада ее увидеть, услышать, почувствовать. Слезы быстро высохли. И даже пришли в голову ясные мысли.

— Цветы, комнатные, — улыбнулась я, поднимая глаза. — В той квартире, которую я продала, на подоконниках не было свободного места. Я нуждалась, знаешь, чтобы во всей домашней безнадеге видеть жизнь, рост. Зелень, цветы каким -то образом не давали мне зачахнуть под гнетом проблем.

Правда, их пришлось все раздарить, когда я убегала от бывшего.

— Моя вилла, наверно, кажется тебе унылой, — широко улыбнулся Демид.

— Нет, ни в коем случае! Но ни одного цветочка. почему?

Он пожал плечами и вздохнул.

— Не думал об этом.

— А можно. можно я куплю что-то? — с надеждой и воодушевлением заглянула ему в глаза.

— Что-то одно, — сощурился он.

— Почему?

— Не хочу однажды прийти домой и оказаться в оранжерее!

Я рассмеялась и хлопнула его по плечу. Он улыбнулся тоже:

— Купи один цветок. Если он меня не будет раздражать, впишется в интерьер, то разрешу купить еще.

Снова я на какое-то время забылась. Мы сидели обнявшись в джакузи, шутили, будто правда были мужем и женой. Обсуждали его виллу, я предлагала, что хотела бы улучшить и Демид без привычной злости отстаивал свои взгляды на то, каким должен быть его дом, но кое-что его заинтересовало.

Где-то на задворках сознания кровожадным монстром притаилась ложь. Пусть тихо сидит и не портит этот волшебный вечер. Позже, когда все образуется, я тайно прогоню ее.

Мы непозволительно долго нежились в джакузи, пока я не начала засыпать, разомлев в мужских объятьях. Демид предложил подняться в спальню, и, когда мы оказались у постели, от радости закружилась голова — он не собирался уходить ночевать в соседнюю комнату.

Будет потрясающе спать, прижавшись к нему, проснуться и сразу увидеть его лицо. И так каждое утро. Сонная и счастливая я забралась к Демиду под одеяло, уснула, чувствуя его тепло, запах, его тяжелую руку на моей талии.

И когда хрупкий счастливый мирок вдруг рассыпался, я проснулась. Вместо тепла — пустота. В тишине еле слышный шорох, шаги. Бесшумно закрылась дверь, и я села в кровати. Демид оделся и ушел куда -то среди ночи.

Беспокойные мысли заметались в голове. Почему, почему вдруг ушел? Я поднялась, накинула халат и вышла в коридор, хлопая тяжелыми ресницами. Сердце грохотало, но тело просыпалось нехотя.

В полной тишине дома до меня донеслись разговоры снизу. Я поспешила к лестнице.

— Нет, просто сделай мне крепкий кофе с собой. — Голос Демида. — Нет, завтрак утром, как обычно, в десять.

Пока я на носочках кралась по лестнице, он уже, видимо, получил свой кофе — до меня донеслись шаги по прихожей и хлопнула входная дверь. Я опрометью кинулась наверх, чтобы успеть увидеть в окно стоянку перед домом.

Но когда я с колотящимся сердцем распахнула блэкаут шторы, увидела, что ни одна машина не сдвинулась с места. Ни души. На деревьях листик не шелохнется.

Куда, черт возьми, Демид пошел среди ночи?

Глава 18

— Пробей этот номер. — Я показал цифры начальнику службы безопасности. — С него моей жене пришло сегодня сообщение с угрозами.

— Не думаю, что он зарегистрирован на настоящее имя и фамилию, но, возможно, получится отследить местоположение абонента.

— Этого будет достаточно.

Я отхлебнул крепкий кофе и задумался: стоит отодвинуть на задний план радость от того, что сукин сын клюнул на Элизабет, и сконцентрироваться на том, как поступать дальше.

— Сейчас попробую пробить. Это займет некоторое время.

Борис повернулся к компьютеру, я устроился удобнее в кожаном кресле. Думалось сложно. Как и сложно было выбраться из постели, выпустить из объятий нежное женское тело. Вечер прошел чертовски хорошо. Я давно так не отдыхал. И сейчас чувствовал мощный прилив сил. Трахал бы ее до самого утра, но вряд ли она привыкла к таким марафонам. Ей стоило дать поспать.

Пока начальник службы безопасности пробивал номер, я достал смартфон и отвлекся на новости научного мира. Проверил, как работают мои люди — статьи об ученом постепенно выходят, опровергают клевету.

Я не ждал быстрого результата. Действовать нужно осторожно.

— Демид Эдгарович, — окликнул меня Борис через какое-то время. — Пока сигнала нет. Телефон, стало быть, выключен. Но едва он проявит активность, я его засеку.

Я раздраженно вздохнул. Похоже, мобильник включают, только когда отправляют сообщения. Логично. Да, я не ждал быстрых результатов, но был готов сию секунду сорваться и броситься ловить тех, кто шантажирует Элизабет. Удручало, что ждать все же придется.

— Хорошо. Если отследишь местоположение, ничего не предпринимай без моих указаний, сообщи мне лишь по факту. Я завтра зайду.

Выйдя из дома для охраны, я выбросил пустой стакан из -под кофе и направился на виллу. За оставшиеся часы до утра нужно успеть выспаться. Завтрашний день потребует быстрых и разумных решений. Мне необходим ясный рассудок.

Элизабет осталась спать в одиночестве, я ушел в соседнюю комнату. Все эти рассказы про привязанность имеют место. Она слишком молода, плохо умеет контролировать эмоции и чувства, это нужно брать в расчет. Требовать от нее иного малорезультативно.

Ничего, после развода немного пострадает и успокоится со временем. У нее жизнь только начинается.

А что я собирался делать после развода? Пора бы обзавестись семьей. В Европе с этим не спешат, да мне в принципе плевать, на какую волну настроено общество вокруг. Мне удобно было ни к кому не привязываться, оставаться свободным. И не то, чтобы приходилось насильно рвать какую -то связь. Я еще не нашел женщину, смотря на которую бы понял: “Вот с ней хочу прожить жизнь”.

Поэтому обзавестись семьей откладывается до иных времен. Специально искать жену почему-то не хотелось.

Что Элизабет собиралась делать весь день? Она больше не звонила, зато понять ее передвижения и занятия легко по сообщениям из банка. Заплатила за вход на выставку. Похвально. Через час перекусила в кафе. Через два — купила индивидуальные занятия с учителем по английскому. Интересно... Ну пусть подтянет язык, пока живет в Европе.

Записалась на курсы по этикету — давно пора, не то ведет себя иногда так, будто из лесу выбежала.

Приобрела курс по инвестициям — здесь я не сдержался от смеха, сидя на собрании, отложил смартфон и сконцентрировался на докладе подчиненного. Пожалуй, я бы даже дал ей пару тысяч долларов, проверить, есть ли у нее чутье. Новичкам иногда везет.

Может, другой ругался бы, что она транжирит деньги. Как, например, некоторые из моих партнеров по бизнесу. Но черт, это чепуха. Я за один вечер в Дубае могу потратить на отдых в десять раз больше. Так что. чем бы жена ни тешилась, лишь бы нервы не трепала.

Следом неожиданно пришло сообщение от Марго: “Дем, у меня есть для тебя подарок. Жду тебя в семь в ресторане Зуивер Жур”.

Подарок? Мы с Марго редко обменивались подобными знаками внимания. Она не нуждалась в лишних украшениях, а у меня и так было все, чего душа пожелает. Значит, она приготовила нечто любопытное и, возможно, такое, что тяжело достать или нельзя купить за деньги.

Я отложил на завтра несрочные дела, впереди оставалось два важных пункта в расписании, но на семь я успевал, поэтому не стал переносить встречу с Марго на другое время. Ответил, что буду.

Перед звонком по видеосвязи меня затормозило сообщение от Бориса: “Нашлись ваши документы. Лежат дома”. Я напрягся — сердце закачало кровь с усиленным напором. Конечно, никакие документы я не терял! Начальник службы безопасности завуалировано сообщил, что удалось отследить телефон. Не факт, что никто не перехватывает мои переписки, из-за этого приходится прибегать к “шифровке”. Но что значит, лежат дома? Неужели какая-то охеревшая крыса шлет угрозы моей жене прямо у меня под носом?! Кто-то из прислуги, охраны... Или...

Я бы сию секунду сел в машину и полетел на виллу. Но уже поздно переносить видеозвонки с важными партнерами. И спешка сейчас — это лишнее. За мной следят — и каждое мое непривычное поведение будет тщательно анализироваться.

Сохраняя спокойствие, я провел две беседы с партнерами, покинул офис и поехал в ресторан. Марго, твою мать, со своим подарком совсем некстати. Меня раздирало любопытство и подгоняла злость.

Где-то сукин сын попался на крючок.

Ни в чем не виноватая Марго получила от меня сухое приветствие и едва заметно поникла.

— Где подарок? — перешел я сразу к делу, показывая всем видом, что задерживаться не собираюсь. Правда, когда она достала его из обертки, я ненадолго забыл о настоящем.

Казалось бы, ничего особенного. Фотография в позолоченной рамке. Где запечатлелась сумасшедшая юность. Я не был примерным учеником, делал лишь то, что мне хотелось. И в тот день, самый первый теплый день весны, помню, подговорил лучших друзей из класса прогулять уроки и провести весь день на озере.

— Наша банда, — усмехнулся я, предаваясь воспоминаниям. На молодых лицах шальные улыбки. У меня, как назло, не осталось с того времени ни одной фотографии с Серегой. Тогда мы заряжали друг друга дурными выходками. Классное было время. Смотря на этих ребят на лужайке перед озером, я почувствовал, что в груди потеплело.

— Помнишь, это на следующий день после того, как ты меня спас. — Марго подалась ближе, склонившись над столом.

— А как же.

Марго была первой красавицей в школе. Я тогда был не настолько уверен в себе, чтобы к ней подкатить. Зато нужный момент не упустил — когда после школы увидел, что ее зажали в переулке три одиннадцатиклассника, влетел и каждого избил, вытащил из них обещание, что ее больше не тронут. Проводил Марго до дома. На следующий день она спросила, чем отблагодарить, а я предложил ей с нами сбежать с уроков. Отличница, никогда не прогуливала, но согласилась.

Связавшись со мной, она стала учиться хуже. Зато стала на порядок счастливее. Уже на этой фото у нее горели глаза — она притулилась слева ко мне и улыбалась солнечной улыбкой.

— Где ты взяла это фото? — я провел пальцем по снимку с ностальгией.

— У Светки. На днях с ней болтала, вспоминали школу. Ей ведь тогда родители подарили крутой фотоаппарат, вот я и спросила, остались ли фотки.

— Он вроде разбился.

— Флешка выжила.

— Сереге тоже скинь фото, — сказал я и потянулся за бумажником. — Ты не оплачивала счет? — я окинул беглым взглядом недоеденный салат и стакан сока.

— Мы уходим? — Марго округлила свои голубые глаза — они поблекли от досады.

— Я женат. Ты забыла? Меня Элизабет ждет дома. Извини, так как раньше, уже не будет.

Отмазка безупречная. Марго не скрыла крайней степени печали. Все же мой брак порядком расстроил ее. А она рассчитывала, что наша дружба (и секс) будет продолжаться, несмотря на кольцо на моем пальце? Я удивлен, неприятно удивлен. Стоит позже с ней это обсудить.

В машине я едва сдерживал в себе рвение потребовать водителя утопить педаль в пол. Кто продажная шкура из моей прислуги или охраны? Я уже держал в голове отличную идею, как в кратчайшие сроки узнать, кто это. Придется с немыслимым усилием себя сдерживать, чтобы не убить гадину на месте. Будь это незнакомый человек, я бы так не злился. Но твою мать! Эта лицемерная сука каждый день проходит мимо, вежливо улыбается, а потом прячется где-то в доме и шантажирует Элизабет!

Чтобы поумерить пыл, я, приехав на виллу, сначала отправился в свой кабинет и повесил подаренную фотографию на видном месте. Очень верно, что я дома не храню ничего, связанного с моими проектами, а мой ноутбук и телефон под надежной защитой.

Когда я спускался к выходу, до меня дошло, что Элизабет не вышла меня встретить. Странно... Сломала себе мозг, начав смотреть курс по инвестициям, и теперь валяется с головной болью?

В любом случае мне сейчас некогда ее искать. Я зашел в дом для охраны, поднялся на второй этаж к начальнику службы безопасности. Борис явно меня ждал — он нетерпеливо подскочил, едва я вошел, и пожал мне руку.

— Телефон на территории виллы, — сказал он вполголоса. — Ошибок быть не может.

Он наверняка нервничал, боялся, что предатель затесался среди его подчиненных, прошедших строгий отбор.

— Вот что мы сделаем. — Я оперся кулаками о стол. — На завтра я распущу всю прислугу. Иногда я такое делаю, и, думаю, никто не удивится. Только обрадуются. Адреса мы всех знаем — откуда пойдет сигнал, там и наша крыса.

— Что с охраной?

— Расставишь ребят завтра под камерами. Когда Элизабет получит сообщение, мы проверим, отходил кто-то или нет.

— Будет сделано, — сухо ответил Борис.

Прежде чем уйти, я сказал:

— Я не собираюсь тебя увольнять в любом случае. Ты, конечно, виноват, что не заметил предателя. От ошибок никто не застрахован. Впредь будь более внимателен. Дважды одни и те же ошибки я не прощаю.

Элизабет я нашел на третьем этаже в одной из гостевых комнат. Она сидела на диване и, похоже, действительно смотрела курс по инвестициям. Между аккуратных бровей залегла складка. Ее рука застыла с ручкой над исписанным листом блокнота. Я прислонился плечом к наличнику, наблюдая за ней. Хорошеет с каждым днем, чертовка. Из замухрышки превращается в принцессу. Глаз не оторвать.

— Решила тоже начать зарабатывать миллиарды? — с усмешкой спросил я, и она испуганно захлопнула крышку ноутбука. — Инвестировать надо уже когда есть доход от другого дела.

— Я деньги с продажи квартиры пущу на инвестиции. А сама буду работать в салоне и снимать студию.

— Очень рискованно. — Я подошел, забрал у нее с коленей ноутбук с тетрадью и отложил их в сторону. Домой я пришел не затем, чтобы обсуждать работу.

— Азы я из курса почерпну. А остальное, тонкости, секреты... ты ведь подскажешь?

Рассмешила. Я потянул ее к себе с дивана, жадно осматривая ее тело. Снова надела нечто воздушное и сексуальное. У меня уже горело в паху. Я нетерпеливо мял руками тонкую ткань на ее талии, спускался к аппетитным ягодицам.

— Нет, конечно. Мой опыт не продается и не дарится за красивые глазки. Главные уроки ты должна усвоить сама в процессе, набивая шишки. Никто тебе не будет ничего подавать на блюдечке.

От моего жесткого ответа она помрачнела, в карих глазах блеснули молнии. По правде говоря, это мне в ней парадоксально нравилось — эта бесячая строптивость. Я уверен, мои слова только подтолкнут ее в нужном направлении.

— Ты сегодня получала какие-то сообщения от шантажиста? — спросил я ради галочки прежде, чем посвятить вечер такому же потрясающему отдыху, как и вчера. Куда бы Элизабет сегодня затащить.

— Да. — Она выкрутилась из объятий, дотянулась до смартфона и показала его мне. Я прочитал строчки и стиснул с такой силой мобильник, что он едва не затрещал в руке.

Завтра. Поймаю эту суку, допрошу и придушу голыми руками.

Глава 19

— Есть сигнал!

Я оторвался от рабочих бумаг и вскочил из -за стола. Борис сидел в кресле для посетителей со своим ноутбуком, по которому отслеживал телефон и следил за охраной по камерам. Сегодня мы вместе поехали в офис.

— Откуда сигнал?

— Из дома... — Он поднял ко мне ошарашенное лицо от экрана. — Все мои люди были в это время на месте, никто не доставал телефон, никто не отходил. Смотрите сами.

Упав на диван, я забрал на колени ноутбук, пробежался взглядом по рядам черно -белых квадратов, где охранники доблестно выполняли свои задачи — следили за территорией виллы.

— Вся прислуга утром покинула дом? — спросил я.

— Все до одного. Я лично проследил. Сейчас в доме только ваша жена и Маргарита.

Твою ж мать! Марго? Это она. Не зря я в тот день, когда она явилась на свадьбу, почувствовал что-то неладное. А эта фотография? Для отвода глаз. Играла овечку, жертву, втиралась в доверие. За сколько она продалась? Драная сука, у меня руки горели от желания свернуть ей шею.

— Выезжаем. — Я натянул пиджак и забрал со стола смартфон.

— Но, Демид Эдгарович, вы сами говорили, что нельзя привлекать к себе внимание.

— Плевать! — гаркнул я. — Сейчас ее задержим и обыщем комнату. Я вытащу из нее правду, на кого она работает.

По дороге на виллу я требовал выжать из машины максимум. Мысли летали в голове со скоростью света: Марго с самого начала была замешана в афере и, когда все пошло не по плану, прилетела ко мне, чтобы подобраться еще ближе. Но я мало с ней общался, не говорил, куда езжу, и она решила шантажировать Элизабет, чтобы она отсылала расписание.

Мы ведь знаем друг друга столько лет. Я бы никогда не подумал на нее. Поэтому ее и подкупили.

— Прибор с тобой? — спросил я Бориса, когда мы заехали на парковку перед виллой. Он кивнул. — Где Марго сейчас?

— В своей комнате.

— Поднимайся со мной. Будешь дежурить на этаже.

Взбешенный до крайней степени, я выбрался из машины и широким шагом пересек стоянку. Внутри меня отвратительно горчило. Марго всегда была для меня больше, чем любовница, одноклассница. Я ей доверял. И это самая крупная моя ошибка.

Перед дверью ее комнаты я остановился угомонить злость, сжимая руки в кулаки. Несмотря ни на что она женщина. Я не должен применять силу больше, чем необходимо.

Но разбить кому-то лицо хотелось до ломоты в кулаках.

Я ворвался в ее комнату — Марго от неожиданности выронила смартфон из рук, сидя в кресле у окна, и поднялась, когда я двинулся к ней. Едва сдерживался от того, чтобы не сжать ее шею смертельной хваткой.

— Какого хрена ты шантажируешь мою жену?!

Ее глаза округлились и беспокойно забегали по полу. Дрожащие пальцы прижались к приоткрывшимся губам. Снова строила из себя перепуганную овцу.

— Да! — вдруг выпалила она, беспокойно откидывая назад светлые пряди. — Да, я ее шантажировала, что расскажу про ее брата -бандита. А что мне было делать? Она хотела меня выгнать! Она мне говорила, чтобы я убиралась отсюда, что я мешаю ей. Но куда мне идти... — Марго умоляюще схватила мою руку. — Мне никто кроме тебя не поможет, Дем...

Что за чертовщина?! Я на пару секунд потерялся в бессмыслице, которую она городила.

— Какой к чертям брат-бандит?

Марго побледнела, застыла, медленно моргая. Я встряхнул ее за плечо.

— Брат ее бандит, — начала шевелить губами. — Мошенник. Не то чтобы я много знаю, но.

Напряжение свинцом затекло в виски. Я нахмурился. Это что получается. Неожиданно пазл, который я с трудом пытался собрать, начал сам складываться.

— Откуда ты знаешь? — сощурился я, склоняясь ближе к Марго.

— Я разговор на свадьбе подслушала. Лизы и ее брата. Они обсуждали, как тебя на деньги развести. Я сразу поняла, что он бандит. И она недалеко от него пошла.

Она врет. Это не может быть правдой. Отойдя от Марго, я выскочил в коридор, забрал у Бориса детектор и, вернувшись в комнату, стал перерывать все подряд.

— Дема, что ты делаешь?! Дема! — Марго пыталась остановить меня, но я не остановлюсь до тех пор, пока не найду тут еще один телефон.

Все летало: одежда, косметика, обувь. Здесь должен быть этот мобильник! Куда она его засунула?! Я знал в своем доме каждый угол, от меня ничего не скроется.

Но спустя полчаса я не нашел ровным счетом ничего. Марго сидела в кресле, съежившись. Ее глаза были на мокром месте. Я окинул отрешенным взглядом образовавшийся бардак

— это пустяки, это легко убрать.

То, что рухнуло во мне и разбилось с мощным грохотом, уже не собрать. Откидывая с дороги вещи, я вышел в коридор и вернул Борису прибор.

— Я сейчас выведу Элизабет из комнаты — обыщи ее и, если что-то найдешь, сфотографируй это, — приказал я шепотом.

Пазл сложился с глухим щелчком. Но мне нужно убедиться. Увидеть своими глазами. Только глазам можно верить.

Коридор будто пошатывался впереди. Я вспоминал вчерашний вечер и не хотел верить, что эта девчонка могла мне все время лгать. Вчера было еще лучше, чем позавчера. Я даже почувствовал, что буду жалеть, если шантажистов получится найти слишком быстро, ведь тогда Элизабет надо будет скоро отправлять в Россию.

Я сжал ручку двери до побелевших костяшек. Если у нее действительно найдут телефон, то что? Она сама себе отправляла сообщения с угрозами? Не это главный вопрос.

Главный вопрос в том, что делать с ней.

Допрашивать ее, как я собирался поступить с Марго? Я отложил решение до того момента, когда сам увижу то, что отыщет Борис.

Я вошел в комнату и тихо притворил за собой дверь. В ванной шумела вода из крана. На постели валялись скомканные салфетки. Руки тянулись самому все обыскать, перевернуть все вверх дном. Но что-то останавливало.

“Они обсуждали, как тебя развести на деньги” — звенели в голове слова Марго. Если так, то Элизабет первоклассная аферистка и актриса. Я хотел понаблюдать за ее ложью. Хотел увидеть ее глаза в тот момент, когда точно буду знать — она лжет.

Дверь ванной комнаты распахнулась — Элизабет застыла на пороге, примороженная шоком. Что с ее глазами? Зачем так жирно подвела их тенями? Мелкие сосуды на белках полопались. Рыдала?

— Я раньше вернулся, — растянул я губы в улыбке. Надеюсь, она не была похожа на кровожадный оскал.

— Я заметила... — Элизабет пропорхнула мимо. — Вернулся и пошел сразу к Марго.

Эта ядовитая ревность, дрожь в руках, блеск в глазах тоже наиграны?

— Ладно, прости. Это ведь меня не касается, где и с кем ты проводишь время. — Она в растерянности стала скидывать в сумочку чуть ли не все подряд со столика. — Хочу пойти прогуляться. Мне можно? — спросила Элизабет, не поворачивая ко мне головы. Я подступил к ней ближе и поймал за руку. Хрупкое, тонкое предплечье. Мои пальцы с легкостью оставляли на ее коже красные отметины.

Допросить ее? Отвести в подвал дома для охраны, привязать к стулу и не отпускать, пока не получить все ответы на вопросы. Нет, я не сдержусь. Я либо ее затрахаю до смерти в порыве злости, которую сейчас держу под гранитной плитой, либо пристрелю, потому что не смогу выносить ее плач.

— У нас с Марго есть некоторые общие дела. Нет повода для ревности. Оставь сумку здесь, прогуляемся вместе.

Но...

— Что? Тебе, чтобы пройтись вдоль озера, нужно брать с собой целый чемодан? — Я открыл шкаф, достал первую попавшуюся накидку без карманов и набросил Элизабет на плечи. — Пойдем.

На всякий случай я прижал ее к стене у двери и словно в порыве страсти обшарил все тело, ощупал карманы на джинсах, смял в ладонях груди. Элизабет таяла в моих руках, льнула ко мне, ее сладкие губы открывались мне навстречу. Послать бы на хер все! Сегодняшний вечер мог стать еще лучше, чем предыдущие.

Но вряд ли Элизабет понравится то, что я хотел с ней сделать. Больше ни грамма нежности, от которой ее вело, как от хмеля. Ее лживые губы хотелось только запечатать ладонью. Ее глаза, которые загорались всякий раз, когда она смотрела на меня, хотелось завязать. Мне тошно в них смотреть и угадывать: а на самом ли деле они отражают то, что творится внутри нее, или я ослеп, у меня галлюцинации, я принимаю желаемое за настоящее?

Вчера, когда мы трахались прямо в бассейне, вода и лампы творили какую -то магию с ее глазами. Те мгновения отпечатались у меня на сетчатке. Выжечь бы ее себе.

Я разорвал поцелуй и под локоть выволок Элизабет из комнаты в коридор. Борис, чтобы не вызывать подозрений, спрятался, и она явно не поняла, почему я так спешно повел ее к озеру.

Начальник службы безопасности не медлил — когда мы дошли до края берега, мне на смартфон пришло сообщение: “Мы проверили входящую корреспонденцию.

Обнаружилось два письма с угрозами”. Два? Может, он нашел два телефона, один для отправления угроз, а другой — для связи с сообщниками.

Я сжал переносицу пальцами, унимая вспыхнувшую головную боль.

— Все в порядке? — с искренним — как мне казалось — беспокойством спросила Элизабет. Я отмахнулся, сделал над собой усилие, чтобы расслабить лицо. Но боль продолжала мелко пульсировать, будто в голову медленно вбивали гвоздь.

— Чем ты сегодня занималась? — каждое слово пришлось цедить сквозь зубы. Я убрал пряди, падающие ей на глаза, чтобы видеть, заметить даже слабую тень фальши.

— Сегодня дома была. Приходила преподавательница по английскому, потом я начала вникать в этикет. Мне пока трудно, но я стараюсь. Вдруг придется с тобой пойти на какое-то мероприятие. Хочу научиться вести себя как следует.

— Что еще?

— Еще. Смотрела тот курс по инвестициям. Досмотрю — буду набивать шишки, — твердо заявила она.

— Тебе приходили сегодня сообщения от шантажиста? Он доволен тем, что ты отсылаешь?

— Да... — Она хлопнула по бедру. — А сумка же в доме... Я тебе потом покажу, что мне ответили... Снова написали жуткие слова. Постоянно напоминают о том, что мои племянники могут умереть. — Ее глаза набрались слезами.

Конченая дрянь. Лжет мне прямо в лицо! С такой легкостью, будто делает это каждый день. Какого хрена я не заметил? Когда я ослеп? Во мне каждый мускул зазвенел от напряжения. Я стиснул челюсти до скрипа. Элизабет не заметила, она отвернулась, словно смахивая влагу с ресниц.

— Прости, я помню, что ты ничем не поможешь насчет них.

Я приложил невероятные усилия, чтобы не заорать: “Сука, брось свои тупые попытки давить мне на жалость! Закрой свой грязный рот! Меня тошнит от твоей лжи! Умолкни!”

— А, кстати, я тебе забыла рассказать о выставке, на которую ходила вчера. В принципе мне понравилось! Там были.

Ее слова сплылись в шум. Я повел ее вдоль озера, смотря на водную гладь. Это ведь легко

— придушить ее и бросить в холодную воду. Охрана будет молчать.

Мои чудовищные мысли и желания пугали. Меня. Возникало ощущение, что до их реализации близко так, как к изящной женской шее, скрытой водопадом волос.

Любое ее слово могло толкнуть меня через черту, из -за которой нет возвращения.

— ... как думаешь, Демид? — Элизабет повернула ко мне лицо с улыбкой. О чем она говорила? Неважно.

— Я вспомнил, что у меня есть дела на этот вечер. Ложись без меня.

Не дожидаясь ее ответа, я широким шагом направился в сторону виллы. Мелкий дождь моросил в лицо — я только заметил. И не задумываясь обернулся — Элизабет продолжала стоять у воды, зябко обхватила свои плечи, кутаясь в тонкую накидку. Давно она замерзла? Я не чувствовал холода — угнетенная ярость гоняла по жилам горячую кровь.

Почему, твою мать, не поспешила к дому? Почему стояла, погруженная в мрачную печаль, будто ее на самом деле расстроило то, что вечер придется проводить без меня?

Я отвернулся и прибавил шагу. Мне нужны еще доказательства. Снять отпечатки пальцев? Что еще мне нужно? И так ведь все ясно! Никто кроме нее не мог отправлять те гребаные сообщения!

Начальник службы безопасности ждал меня в своем кабинете и показал мне фотографии сразу, как я зашел и запер за собой дверь. Закралась даже такая мысль, что это Борис ей все подкинул. Нет, это уже полный бред. Кому -кому, а ему мое расписание известно, как никому другому.

До чего я дошел? Из-за Элизабет засомневался в людях, которым доверяю множество лет. Мимолетная слабость. Больше я не позволю ей влиять на мои мысли и подозрения.

— Видите, небольшой смартфон был спрятан в комоде с нижним бельем. Но сначала я нашел в ее сумочке пудреницу-телефон. Смотрите, очень интересный экземпляр.

Вот прямое доказательство. Я сжал кулаки до хруста и медленно выпустил тяжелый горячий воздух из груди.

— Подумай, откуда она может звонить из этой пудреницы, и установи там жучки. Ванная комната, подсобка, еще что... Интересно будет послушать, что она говорит.

— Да, конечно. Но у меня есть еще одно предложение. Номер телефона в пудренице, на который она звонит, не скрыт. Попробую его отследить.

— Не скрыт?

Кто-то стоит выше Элизабет. Она с братом на пару не провернула бы такую аферу. Пока, возможно, следует продолжать делать вид, что я ничего не знаю, в это время выйти на их босса, разобраться с ним.

Потом заняться Элизабет. Отпустить ее я не могу. В тюрьму посадить тоже — это будет серьезный удар по моей репутации. Остается один вариант, самый приемлемый, — психбольница. Пусть ей поставят какой -то диагноз и кормят таблетками. Достойное наказание. Выйдет через пару лет другим человеком. Там, если посодействовать, ей отобьют охоту мошенничать, превратят мозги в вату.

— Если не скрыт, то отследи обязательно. Но это довольно странно. Неужели они глупы настолько, что не додумались скрыть номер. — Я потер щетину. — Что нам в таком случае даст местоположение?

— Поедем и узнаем.

— Это может быть ловушкой. Только узнаете адрес, езжайте, но будьте крайне осторожны. Не выдавайте себя. Заботьтесь о своей безопасности в первую очередь.

— Хорошо, Демид Эдгарович.

Выйдя из дома для охраны, я заметил Элизабет со спины — она наконец-то зашла в виллу. Ярость вскипела во мне с новой силой. Я подождал несколько минут под козырьком и двинулся вперед.

Разъяренный вулкан внутри должен извергнуться. Либо не удастся придерживаться плана. Я пошел на цокольный этаж, разделся до плавок и нырнул в бассейн. Я плавал без передышки до тех пор, пока в легких не стал заканчиваться воздух, пока их не стало сжимать тисками.

Физическая активность обычно всегда помогала мне не начать уничтожать все вокруг. Не в этот раз? Я сидел на бортике, тяжело дыша, а перед глазами по -прежнему алая пелена.

Спортзал. Не тратя время на то, чтобы одеться, я прямо в мокрых плавках пошел дубасить боксерский мешок. Правда, и это мало помогало. Теперь я злился на себя — и следующий удар прорвал крепкую кожаную обивку. Я разодрал ее к херам.

Кулаки завтра будут выглядеть так, словно я ночью избил десяток бандитов. Плевать. Я свернул со спортзала в винный погреб. В горле адски першило. Тут, кроме рядов коллекционного вина, имелось сокровище — отличный виски. Я промочил им горло, выжег пустыню, и в голове сразу приятно затуманилось. Где-то у меня валялся запасной боксерский мешок.

Буду уничтожать оборудование в спортзале, пока не свалюсь на пол без сил. Но когда я в него вернулся, меня ждала Марго. Я хотел отвлечься, выжать из себя все силы — совершенно все, чтобы не осталось сил даже думать! Какого хрена она приперлась?

— Дем, объясни мне, что происходит?

— Это ты мне объясни, почему раньше не рассказала о подслушанном разговоре?!

Она вздрогнула от силы моего голоса и отступила на шаг, когда я двинулся на нее. Спокойно я говорить сегодня больше не смогу. Силы на это я уже исчерпал.

— Я... Я боялась ее... — лепетала Марго, заламывая руки. — Я хоть и грозилась ей все рассказать, но страшно боюсь. Вдруг она бы меня убила? Она бы могла! Она, помнишь, ножом мне угрожала. Она только прикидывается слабой и беззащитной.

Как же бесит этот визгливый голос! По ушам ланцетом режет. Я пошел снимать порванный боксерский мешок.

— Дем, так она тебе про шантаж не говорила? — острожно спросила Марго из-за спины.

— Откуда ты узнал?

— Убирайся! — гаркнул я.

Дважды повторять не пришлось — она еле слышно выскользнула за дверь. В полной тишине, где лишь гудела кровь в ушах и колотилось сердце в груди, я поймал угасающую мысль — а не слабо ли клеятся между собой слова Марго?

Глава 20

Вода вторгалась в глотку, нос, будто была живой и будто хотела меня убить. Я изо всех сил старалась не дышать, не пускать ее внутрь, отчаянно барахталась, но она жгла носоглотку, водные массивы казались плотными, тяжелыми, я не разобью их руками, они словно зыбучие пески, и дьявольская сила тянула меня только вниз.

Панический страх колотил тело до изнеможения. Сердце билось на разрыв — оно разлетится на кусочки раньше, чем легкие наполнятся водой.

Помогите, пожалуйста! Кто-нибудь. Демид, почему я одна? Почему ты меня бросил?

Мощные клещи выдернули меня на поверхность — я резко села в кровати. Крупная дрожь сотрясала меня всю до кончиков пальцев, зубы до сих пор стучали. За окном, словно оркестр барабанов, молотил ливень по подоконнику. На губах почувствовался стальной привкус.

Сейчас бы прижаться к мужской теплой груди, забраться под тяжелую руку, согреться, и отголоски ночного кошмара быстро утекут, сладкий сон заберет к себе до утра. Но соседняя подушка пуста. Демид не пришел спать. И вряд ли придет. Уже полчетвертого ночи.

Что с ним случилось? Почему он снова отдалился от меня? Или он просто издевается надо мной, играет в какие-то понятные только ему игры? Мне казалось, что за последние дни мы стали ощутимо ближе друг к другу. Почти не ругались, много разговаривали, много утоляли бесконечную жажду прикосновений. Я думала, что, может, в нем ко мне появилась хоть капелька чувств...

Я смахнула подступившие слезы, закуталась в халат и направилась в ванную. Теплый душ должен создать иллюзию безопасности.

Яркий свет и слепящий кафель ударил по глазам. Едва я проморгалась, увидела в зеркале свое отражение — нижняя губа искусана до крови. С какой стати вода мне поможет? Видеть ее не хочу.

Под раскаты грома и монотонный стук дождя я спустилась на кухню, нашла в холодильнике белый виноград, персики, на пирожные старалась не смотреть. Хотелось хоть как-то заполнить пустоту внутри.

Может, у Демида правда проблемы на работе, а я себя зря накручиваю? Скоро выходные, он обещал, что мы полетим куда -то вместе отдохнуть, а я, черт побери, так замоталась с этой учебой, что совершенно забыла выбрать страну, в которую хочу отправиться.

Я устроилась на кухне в обнимку со смартфоном и с тарелкой фруктов и принялась искать. Честно говоря, я особо никогда не задумывалась куда хочу. Не до этого было. Красочные фотографии разных стран мелькали на экране, и почему -то не тянуло никуда. Вообще, мне неважно куда — важно, чтобы Демид был рядом.

Мне не мир хотелось увидеть — мне хотелось увидеть тепло в его глазах.

Тогда, может, как -то выяснить, какая страна нравится ему? Кроме Нидерландов, Франции. Он мне ничего конкретного не говорил, путешествия обсуждали мало.

Нет лучшего занятия среди ночи, но я решила пересмотреть все его фотографии с прошлых путешествий и отобрать те, где Демид выглядит счастливым. Будет здорово, если я угадаю его любимое место отдыха!

Незаметно рассвело. Дом тихо наполнила прислуга, которую Демид вчера отпускал, женщина-повар принялась готовить завтрак, а я решила дождаться, когда Демид спустится, чтобы предложить ему полететь в Дубай. Днем высплюсь.

Но он даже не заскочил на кухню. Я увидела его лишь мельком, как он спустился по лестнице, одет в костюм с иголочки, и быстрым шагом покинул виллу.

У меня все внутри рухнуло. Он намеренно меня избегал?! Все началось после того, как он вчера вернулся раньше с работы и полчаса провел у Марго. Без нее здесь точно не обошлось! Дела у них какие-то. Какие у них могут быть дела?!

Расстроенная, я поплелась в спальню и забылась тревожным сном.

Ни на инвестиции, этикеты, английские не было настроения и желания, когда я проснулась. Перенесла все на другие дни. Я бы так и осталась лежать под одеялом, вспоминая проведенные вместе дни, рыдала, если бы не вспомнила про цветок. Хотела поискать что-то подходящее для виллы после выходных, но что мне мешает сделать это сейчас?

Цветочные магазины мне подняли немного настроение. Я даже решила не ждать вечера, а сказать сейчас, что хочу в Дубай, и написала ему смс.

На что я надеялась? Он не ответил спустя час, два, три... Я уже стояла в гостиной, протирала листики гибискуса и смотрела на черный экран смартфона, понимая, что никто мне не ответит.

Пошел он к черту! У меня есть более неотложные дела — передать расписание Демида за прошлый день. Как и раньше, я закрылась в ванной комнате с пудреницей, включила воду, прикрываясь шумом, и набрала единственный номер. После щелчка без приветствия заговорила шепотом:

— Вчера Демид в одиннадцать утра поехал на работу, вернулся почему -то в три часа дня и больше виллу не покидал.

— Почему он рано вернулся? — спросил бездушный исковерканный голос.

— Откуда мне знать?! — вспылила я.

— Потому что ты его жена. Неужели не спросила?

— У него какие-то проблемы. Вчера допоздна работал.

— Какие проблемы?

— Я не знаю!

— Так узнай.

— Подождите, мы так не договаривались. Вы требовали только расписание и. Вот черт!

Меня оборвали гудки. Издевательство! Будет ужас как глупо, если никаких проблем нет, и Демид просто игнорирует меня. Да он и не расскажет мне ни о каких своих проблемах!

Это все сильно тревожило. Как долго я должна буду передавать расписание? Не начнут ли они требовать еще что-то? К брату снова нельзя дозвониться.

Я выключила воду, спрятала пудреницу в карман и открыла дверь, за которой сразу наткнулась на Демида.

Он все время стоял за порогом ванной комнаты? Только не это. Он что -то слышал? Я судорожно сглотнула, чувствуя, как замерзает кровь в венах. Дрожь даже не рискнула сотрясти меня — казалось, любое мое движение, взмах ресниц, дернется мизинец, и меня расстреляют на месте. Устрашающий взгляд Демида прошивал меня насквозь, будто иглами беззащитную бабочку прибивал к стене.

Пудреница в кармане горящим углем прожигала тонкую ткань.

— Элизабет? Ты делала что-то противозаконное в ванной? — усмехнулся он одними губами, но глаза оставались убийственно ледяными. — Почему так испугалась?

— Я просто... — прошелестела одними губами, язык отказывался шевелиться, онемел. Дыши, Лиза, дыши.

Все хорошо, пока все хорошо. Ничего он не заподозрил, а этот лед в его глазах последнее время ранит меня постоянно.

Я так ждала его объятий, прикосновений, но сейчас молилась, чтобы он ни в коем случае не подошел ко мне и не стал ощупывать мое тело, сминая ткань, как он любил. Вдруг он бы нащупал пудреницу в кармане и удивился бы, зачем я с ней хожу в ванную комнату, где освещение намного хуже, чем возле туалетного столика с десятками лампочек по рамке.

— Ты снова раньше вернулся.

Демид наконец ослабил на моей шее удавку — освободил от своего пристального взгляда, пробирающего до костей, и прошел к окну. Я мелкими шагами стала двигаться к сумочке, где в потайном кармане в последние дни прятала пудреницу.

— Я могу уходить из офиса, когда захочу, — хмыкнул он и скинул на кресло пиджак. Сумочка лежала на туалетном столике — к нему еще метра три.

Демид резко повернулся, и я застыла. Из меня отвратительная притворщица. Надо было встретить его с радостью, самой, возможно, подойти и поцеловать. А я примерзла к месту, мышцы задеревенели. У меня же на лбу написано, что я скрываю что -то!

Рано или поздно он меня может вообще застукать. Сегодня еще очень повезло.

Сколько я еще буду ходить по лезвию ножа? Демид ведь наверняка тоже не сидит сложа руки. Он хотел через меня выйти на шантажистов. Но все, что мне приходит, это угрозы и требования пересылать расписание. Что, если из-за этого он злится, что наш фиктивный брак не оправдывает свою цель?

Чтобы разбить эту давящую тишину, в которой Демид словно нарочно медленно снимал часы, рубашку, я спросила:

— Ты получал мое сообщение?

^{— Да}.

Отлично. Просто сухое “да”. Не счел нужным ответить. И прежде чем я нашла в себе силы справиться с обидой, он добавил:

— Путешествие на выходных отменяется. Я буду занят.

Все ужасно, хуже некуда! Я закусила дрожащую губу, отвела глаза, которые быстро набирались едкой влагой. Демид молча переоделся в футболку и штаны и покинул комнату.

Непослушными пальцами я запихнула треклятую пудреницу в сумочку и бросилась в ванную комнату — за ее дверью меня тотчас скрутило от плача. Я остро ощущала, словно осколки в груди, — шансов у меня больше нет. Ему уже плевать на то, что перед прислугой нужно играть супружескую пару, ему плевать на меня, на все.

Безразличие — это худшее, что может быть.

Проблемы на работе? Да ясно, как белый день, он по какой -то причине игнорирует меня. Что я сделала не так? Чем оттолкнула так сильно от себя? Лихорадочно пытаясь найти ответы на вопросы, я сжималась на коврике ванной комнаты, обнимала себя руками, подрагивала от судорожного плача. Я пыталась вспомнить каждую мелочь, каждое свое произнесенное слово... Что кардинально все изменило, что?

Марго. В тот день, когда Демид стал иначе себя вести, он первым делом пошел к ней. Она добилась своего? В кабинете появилась фотография, где еще совсем юные Демид и Марго стоят в окружении друзей. Но я не видела, чтобы они сейчас проводили время вместе. Каким-то чудесным образом я эту блондинку вообще не встречаю в доме, словно она испарилась. О ее присутствии говорит изредка музыка из ее комнаты и стук каблуков на кухне.

Заявиться к ней и требовать объяснений? Так только унижусь, покажу, что проиграла.

Но что делать?

Для начала утереть слезы. Мне будет трудно прятать эту разъедающую боль в себе, а как иначе? Мои рыдания — это последнее, что растопит лед Демида. Я приведу себя в порядок и вместо того, чтобы пить вино с горла на берегу озера, куплю себе краски и бумагу. Рисовать я не умею, но, возможно, кривые, безалаберные линии и мазки помогут навести порядок в мыслях?

В общем, ради атмосферы я взяла вино тоже, безалкогольное. Провела полдня за тем, что марала белые листы, выливала из себя всю бурлящую грязную реку, комкала уродливые рисунки и бросала в мусорное ведро. Капли слез то и дело падали на бумагу, оставляя разводы.

Сколько мы уже врозь? Может, всего несколько дней, а по ощущениям — невыносимую вечность. Время издевательски тянется и с каждой секундой кажется, что надвигается смертоносная буря. Демид уделяет мне несколько минут своего драгоценного времени в день лишь ради того, чтобы сообщить свое расписание.

Больше я так не могу. Я не вынесу эту пытку. Схожу в салон, пусть косметикой хоть немного перекроют эту печаль, которая не покидает мое лицо. Пусть освежат цвет волос, которые за эти дни потускнели. Может, еще купить что -то из одежды, такое, что Демиду обязательно понравится.

Вечером я поговорю с ним. Скажу ему то, что точно не оставит его равнодушным.

Глава 21

Сидя в офисе, я десятый раз переслушивал запись голоса Элизабет из ванной комнаты. И не мог взять в толк: что не так? Мое представление о том, как она должна говорить не сходилось с тем, что я слышал в наушниках.

Я ожидал услышать, как обнажается ее лицемерие. Как она насмехается надо мной, как ядовито радуется тому, что обвела меня вокруг пальца. Но все, что я слышал: напряжение и страх.

Сейчас, спустя четыре дня, я слышал. Только сейчас слепая и глухая ярость отпустила. Утром в глаза бросился огромный цветок в горшке. Прислуга сказала, он тут стоит уже полнедели. Первым желанием было схватить его за стебель и вышвырнуть к херам на улицу. Я остановился в шаге от растения, вспоминая, как Элизабет просила немного озеленить мою виллу. Первый наш откровенный разговор, когда один слышал другого. Без криков, обвинений, без лишних разрушающих эмоций.

Я и прежде прослушивал записи каждый новый день, но замечал только то, что хотел заметить. Как она складно по пунктам все передает и еще от себя добавляет мысли, действительно ли я был там, где говорил. Я лишь злился, с трудом сдерживался, чтобы не вломиться в ванную комнату и не застукать ее с поличным. Вначале вовсе не сдержался

— пошел посмотреть, каким будет ее лицо, если окажусь за дверью прямо после ее секретного разговора.

Перепугана до потери пульса. Внутри себя я язвил и ликовал. Ей не удалось скрыть испуг. Она стояла, побледневшая, онемевшая, еле шевелила языком, пока я не вышел из комнаты. А ведь это должно было еще тогда заставить сомневаться...

Сейчас я понимаю. Она хорошо умеет лгать, но плохо управляет своими эмоциями. Элизабет бы не смогла все время притворяться, будто влюблена в меня.

По пудренице она явно не разговаривала с братом, обращалась к кому-то на “вы”. Что, если ее запугали и она вынужденно прикрылась фальшивыми сообщениями?

Тогда это не сходится со словами Марго. С ней я уже несколько раз говорил после случая в спортзале, и она имела на каждый мой вопрос такой ответ, что не подкопаешься.

Номер, на который звонит Элизабет, удалось отследить. Служба безопасности туда выезжала несколько раз. Но найти нужного человека в огромной гостинице с рестораном почти нереально. Поэтому твари и не стали скрывать номер — намеренно заставили меня тратить силы впустую.

Я уперся в стену. Я молотил по ней голыми кулаками. Пройдет время прежде, чем она пойдет трещинами. У меня может не быть этого времени.

Нужно менять план. Нужно поговорить с Элизабет и добраться до ее брата.

Я снял наушники и поднял голову — начальник службы безопасности стоял возле двери, смиренно ожидая, пока освобожусь.

— Есть что-то новое? — спросил я. — Присаживайся.

— К сожалению, по телефонному номеру ничего. Но есть другое кое -что странное. — Борис подошел и положил передо мной планшет. — За Элизабет последние три дня слежка. Вот эта черная машина. — Он указал на фотографию.

— Номера пробили?

— Да. Номера фальшивые и постоянно меняются.

Более чем странно. Зачем за ней кому-то следить? Ее сообщникам смысла нет, они и так держат ее на крючке. Тогда кто? Возможно, она все же мошенница, одурачила кого -то еще раньше, до меня, и теперь, увидев ее фотографии в журналах, обманутый потерпевший решил до нее добраться?

— Какие будут распоряжения?

— Наблюдайте за ними. Выдели людей и попробуйте сами за этой машиной проследить. Но предельно осторожно. Мы не должны их спугнуть.

— Будет сделано.

— Где сейчас Элизабет?

— В салоне красоты.

Что снова? По-моему, в ней и так уже все красиво настолько, что лучше не вообразишь. Она не смотрит в зеркало, не замечает? Или ждет, пока я сыграю роль говорящего зеркала? В принципе я еще не говорил о том, насколько она красива.

— После салона какие у нее планы? — осведомился я, выключая компьютер. За эти дни на агрессивном ускорении я сделал столько дел, что теперь неделю можно не появляться в офисе.

Борис еле заметно округлил глаза. Что, странно справляться о планах жены через охрану? Не его дело, что между мной и Элизабет минное поле. Я смерил его суровым взглядом.

— Она не сообщала, — ответил Борис.

Подожду ее на вилле. Устрою сюрприз. Сделаю вид, что с делами на работе покончено. Стоит использовать другой подход к ней. Более осторожный, чтобы не закрылась, а открылась. Усыпить бдительность и не спеша вытягивать правду.

Я мог бы прямо из офиса доехать до салона и забрать ее оттуда. Нет, это черезчур. Я зацепился за вероятность, что ошибался в Элизабет, и внутри проснулось теплое ощущение. Такое иногда появлялось рядом с ней, приятное чувство.

Иногда — будет ложью. Скорее, чаще, чем иногда. Оно пряталось за другим. Что -то вечно сильнее. Злость. Ненависть. Желание поймать сукиного сына, который мне жизнь портит.

Что для меня значит Элизабет, если отбросить все лишнее? Разберусь с этим, когда доберусь до правды.

Когда я проезжал мимо цветочного магазина, какой -то черт дернул меня остановиться. А дальше все как в тумане. Я очнулся, когда сидел за рулем и таращился на огромный букет алых роз, еле помещавшийся на задних сидениях.

Это к чему? Я, твою мать, когда вообще покупал кому -то цветы в таком умопомешательстве? Не возомнит ли Элизабет себе слишком много из-за букета?

Наоборот, все по плану. Она будет в восторге, расслабится, а я это использую в своих целях.

Глава 22

Чем ближе вечер, тем быстрее рассыпалась моя уверенность. Смогу ему сказать то, что намерилась? Не онемеют ли мои губы, язык? Мне диких усилий стоило собирать и собирать себя заново.

Я думала о том, что если бы охрана Демида была такая бесполезная, как говорил Игнат, то Марго не пряталась бы на вилле, если ей угрожает опасность. А так как она сама замешана в афере, то причина выглядит реальной. Как она улепетывала, когда увидела Игната на свадьбе...

Мой брат сказал бы что угодно, лишь бы я делала так, как ему нужно.

Да, Демид отказался защитить моих племянников, забрать их. Может, в каком-то смысле он прав. Ему проще — он может смотреть на ситуацию хладнокровно.

Я скажу ему, что знаю кое-что важное. Но пока не буду уверена, что мои племянники в безопасности, не могу ничего рассказать. Их жизнь сейчас на первом месте.

В салоне мне добавили шоколадного оттенка в цвет волос, уложили их в безупречные локоны, подчеркнули глаза глубоким черным цветом, вывели брови идеальными плавными изгибами. Я все время сидела с расправленной спиной, училась держать осанку, повторяла про себя новые слова на английском.

Внешний вид придавал мне уверенности. Наконец -то я становилась похожа на жену миллиардера. Ему не должно быть стыдно выводить меня в люди. Ему, возможно, будет приятно хвастаться тем, как хороша его жена.

Волнение ворочалось в животе колючими шариками. Сердце подпрыгивало. Просто то, что сегодня вечером мы с Демидом поговорим дольше, чем пару минут, заставляло меня трепетать от радости.

Я поблагодарила всех девочек, которые трудились надо мной, и пошла к выходу. Возьму в магазине то платье, молочное с летящей юбкой. Еще три часа назад мне приглянулись несколько моделей, но я решила какое-то время подумать, а не брать сразу.

Едва я сошла с крыльца салона, ко мне метнулся какой -то мужчина в маске. В бок уперлось холодное дуло пистолета. Панический ужас перехватил горло. Не успела я вскрикнуть, как рука в перчатке грубо зажала рот. На охранников, которые стояли совсем рядом, набросились парни с дубинками. Г рохнули выстрелы.

Меня потащили в сторону, вдавливая в район правой почки пистолет.

— Оружие на пол! — рявкнул мужчина над ухом. — Или я ее пристрелю!

От знакомого голоса у меня остановилось сердце. Мир расплылся перед глазами. Я споткнулась — земля уходила из-под ног.

Охрана Демида прекратила отбиваться. Они бросили пистолеты, за что получили дубинками по спине, голове...

— Уходим! Оставьте их!

Страх сжимал грудную клетку — зачем дышать, зачем жить, если меня тащили в ад? Меня убьют. Ведут к машине, чтобы внутри пристрелить, а потом тело выбросить в речку. Именно так поступают такие, как он.

Словно я не человек, а пакет с мусором, меня впихнули на задние сидения джипа. Я прижалась к дверце, паника страшно колотила тело. Мужчина стянул маску и оскалился в злорадной ухмылке.

— Вот ты и нашлась, малая.

Водитель ударил по газам, я вжалась в угол, желая слиться с машиной, раствориться, исчезнуть. Как сейчас я видела, что он в бешенстве бьет меня рукой по лицу, а потом, когда я лежала на полу, ногой в живот.

Меня скрутило от отвращения, фантомной боли, которая никогда не покинет мое тело.

— Хера се ты себе хахаля отхватила! На нормальную бабу стала похожа, а не на лохушку.

— Рука с растопыренными пальцами метнулась ко мне — бывший впился в волосы и дернул к себе. Острая боль иглами пронзила макушку. — Будет он тебе шмотки и брюлики покупать, если я сломаю тебе нос или челюсть?

Его слюна брызгала мне в лицо, от перегара подступила тошнота к горлу. Слезы бесконтрольно лились по щекам. Внутри что -то жалобно молило: “Демид, пожалуйста, спаси.”

— Харэ слезы лить! — пощечина врезалась в скулу с такой силой, что у меня брызнули искры из глаз. Из моих задеревеневших пальцев выдернули сумочку, меня отшвырнули прочь так, что я врезалась виском в боковое стекло. Голову сдавило пульсирующим обручем.

— Щас узнаем, сколько ты стоишь, шлюха. Если твой барыга не принесет нам через сутки сто миллионов долларов и не пригонит вертолет, то порубим тебя на кусочки и раскидаем по всей стране. Пусть собирает потом.

Громкий басовитый хохот мужчин ударил молотками по голове.

— Иди сюда, фотку сделаем. — Он схватил меня за горло и тыкнул в нос объективом. — Как-то недостаточно жалко ты выглядишь.

Я машинально прикрыла лицо дрожащими руками, сглатывая слезы. Мерзкие пальцы вцепились в блузу на груди, затрещала ткань. Я не двигалась, я знала, что если начну сопротивляться, меня изобьют. Вадим нещадно рвал на мне одежду, оставляя синяки на теле.

Руки от лица убрала!

— Не бей, пожалуйста... — пробормотала я, зная, что ничего мои слова не изменят. Убрала трясущиеся руки, и бывший тут же прижал к моему виску дуло пистолета, ослепил вспышкой.

— Порядок. — Он принялся набирать сообщение в моем смартфоне, отправил и вышвырнул мобильник через открытое окно. Там уже вместо городских улочек мелькали деревья и луга. Куда меня везли? Что со мной будет? Сто миллионов долларов и вертолет? С ума сойти. Нет, я столько не стою для Демида. Он столько за меня в жизни не отдаст. Может, он уже только и рад будет от меня избавиться.

— Ребят, за нами хвост, — сказал водитель.

— Хера се! — хохотнул Вадим, оборачиваясь. — Быстро оклемались!

— Не, это какая-то другая машина.

Демид? Я с улыбкой по глупости обернулась — не успела ничего увидеть, как Вадим больно схватил меня за плечо и вдавил дуло под подбородок.

— А ну, шлюха, быстро сказала: сколько машин охраны с тобой ездит?

Я попыталась сглотнуть липкий ком — ничего не вышло.

— Две, — шевельнула губами. Пистолет больнее вдавился в горло. Он еще не выстрелил, а я уже чувствовала, что тело немеет, его покидает жизнь.

— Мы в обеих машинах шины пробили, — сказал кто-то.

— Еще третья машина за углом стояла, да? — не унимался бывший. Какая третья машина? Не было никакой третьей машины. Я судорожно затрясла головой. Вадим замахнулся кулаком.

Меня спасло только то, что автомобиль резко вильнул влево, и нас ощутимо покачнуло. Рука бывшего отлетела в сторону, а я сразу вдавилась в дверь, сжавшись в комок.

— Ты че по встречке гонишь?! — гаркнул Вадим, со злости махая пистолетом.

— Они догоняют! — в панике крикнул водитель.

Глаза бывшего пугливо забегали. Он грязно выругался под нос.

— Дави педаль в пол! Не оторвешься от них, я тебя пристрелю!

— Твою мать!

Впереди въезд на мост перекрыли джипы. Неужели охрана Демида так быстро вызвала подкрепление.

— Разворачивайся!! — в голосе бывшего звенел испуг.

От страха я дрожащими руками пристегнулась ремнем и зажмурилась. Взвизгнули шины, кровь зашумела в ушах. Я стиснула стучащие зубы. Едва машина стала разворачиваться, что-то мощное, словно поезд, двинуло в бок. Крики, ругань врезались мозг ножами. Нас понесло по дороге, как корову по льду.

Я словно попала в центрифугу. Тошнота подкатила к горлу. Внутренности скрутило в жгут и выворачивало. Казалось, сердце вот -вот разорвется.

С глухим ударом, от которого меня жестко тряхнуло, все прекратилось. Зловещая тишина на несколько мгновений заискрила в воздухе. Я боялась разлепить глаза.

Главное, я вроде целая.

— Сейчас мы им вломим. Особенно за тачку. Еще ребята подтянутся. Выходим... А ты иди сюда. — Вадим схватил меня за запястье — я почувствовала, как по руке треснуло железом. Защелкнулись наручники. Он меня приковал к дверце.

И оставил в покое.

Я с трудом проталкивала воздух в легкие. Грудная клетка еще болела от ремня безопасности. Дрожь волнами носилась по телу, словно искала слабое место, куда ударить.

Страшно представить, что могло бы со мной быть, не пристегнись я. Меня бы как тряпичную куклу замотало по салону.

Дыши, Лиза, дыши. Нужно открыть глаза. Я сделала над собой усилие и приподняла веки

— спинки кресел расплывались передо мной. Голова трещала. За лобовым стеклом размытая крупная тень. Мы врезались в дерево?

Звуки потасовки меня вмиг отрезвили. Я протерла свободной рукой глаза и всмотрелась за окно. Там мужчины в черном зверски избивали Вадима и его ребят. Мужчины действовали четко, равнодушно, будто роботы, машины для убийств. Лицо бывшего превратилось в кровавую маску.

Кровь! Кровь! Паника набросилась на меня, руки заколотило, легкие пережало жгутами. Я зажмурилась, отчаянно ловила воздух, а он все ускользал. Опять, черт возьми! Как же достала эта фобия!

Терпи, терпи. Паническая атака пройдет. Я от нее не умру. Слезы градом выскальзывали из сомкнутых век. Руки адски трясло, звенели наручники.

Надо переключиться на что -то другое. Кто эти люди? Это не охрана Демида. Лица незнакомые. Тогда кто мог меня спасти?

Слева открыли дверцу, и следом дернулась моя рука в ту же сторону — я чуть не вывалилась из машины, ремень безопасности удерживал на месте.

— Узнайте, где ключи от наручников, — прозвучал бесцветный мужской голос. — Элизабет, отстегивайтесь. Пойдете с нами.

Я подняла голову — надо мной возвышался амбал с грубыми чертами лица, но в его глазах не было ни капли участия, злости, чего-либо. Он словно со скукой дежурил у касс супермаркета, а не только что избивал до полусмерти людей.

— Кто вы? — спросила я. Точно спросила? Меня было слышно? Ибо на лице амбала ноль реакции.

Ключ принесли быстрее, чем я решила повторить вопрос. Меня отстегнули и вежливо помогли выбраться из разбитой машины на траву. Амбал окинул меня равнодушным взглядом и приказал кому-то принести что-то из одежды.

Вадим где-то справа стонал от боли. Я не хотела туда смотреть, уставилась на бронежилет мужчины. Другой забрался в машину и достал мою сумочку, перерыл ее, выудил пудреницу, сунул себе в карман. Какого черта? Они знают про телефон?

На плечи опустилась чья-то куртка.

— Элизабет, в ваших интересах не оказывать сопротивление. Идемте.

Вежливо придерживая со спины, амбал повел меня к дороге. Оказывать сопротивление? Думают, я совсем спятила? Смысл брыкаться и пытаться убежать, когда тут же догонят, скрутят в бараний рог и затолкают в багажник.

— Кто вы такие? — сказала я уже громче, когда меня подвели к джипу. Уставилась на еще одного совершенно безэмоционального остолопа.

— Присаживайтесь.

— Что вам нужно?

— Чтобы вы молча сидели, пока мы не приедем.

— Куда? — спросила и прикусила губу. Никто мне не ответит.

Они знают про пудреницу, а, значит, в курсе шантажа. Это те, с кем спутался брат? Почему они решили меня забрать? Зачем? Это из -за того, что я так и не рассказала о проблемах Демида на работе? Что со мной будет?

Вопросы, что взрывали голову, приходилось держать при себе. Я забралась на задние сидения и обреченно пристегнулась. Рядом сел амбал с каменным лицом.

Меня не спасли — меня похитили снова. Только вряд ли им нужны сто миллионов долларов и вертолет. Им нужна я.

Глава 23

— Элизабет похитили.

Я так резко подорвался со стула, что он опрокинулся. Борис сбивчиво докладывал всю ситуацию. Я стиснул смартфон до треска. Внутри поднималась сокрушительная сила.

— Вы должны были не отходить от нее ни на метр! — заорал я в трубку, сильно жалея, что начальник службы безопасности не рядом и некому вломить в морду.

— Демид Эдгарович, так глупо в наше время никто не похищает. Они смертники. Мы найдем их в течение часа.

— Сбрось ваше местоположение. Я выезжаю.

Я скинул вызов и тут же заметил входящее сообщение от Элизабет. Время на пару мгновений будто остановилось. Только сердце без остановки бешено качало кровь. Палец замер над значком. Лишь бы с ней ничего не успели сделать, пока я ее найду...

Вперед! Открылось сообщение. Я с трудом продрался через ошибки и понял, что от меня хотят. Сто миллионов долларов? Дебил? Он вообще видел вживую такую сумму? Ублюдок разорвал на ней одежду. Довел до слез. А еще на ее щеке горел след от удара.

У меня рука затряслась от неконтролируемого гнева.

За то, что он посмел напугать Элизабет, тронул ее, я ему конечности оторву и в асфальт закатаю.

Я выгнал из гаража свою самую быструю машину. Пелена ярости мешала соображать трезво. Я должен. должен бесстрастно посмотреть на ситуацию. Ибо сейчас легко сотворить непоправимую ошибку.

На светофоре я сжал пальцами переносицу. Как бы я поступил, будь мне плевать на Элизабет? Из этого и нужно исходить. Во-первых, кто мог ее похитить? Любой мой враг не настолько туп, чтобы среди бела дня перед камерами и у охраны на глазах похищать мою жену. Надо быть полным идиотом.

Элизабет ведь еще вначале рассказывала про своего бывшего, который ее ищет. Поэтому она и сделала поддельные документы, в спешке бросила родной город. Она говорила, бывший нанял людей, чтобы ее убить.

Твою мать! Я стартанул со светофора, и по улицам разнесся рокот мощного двигателя. Упырь решил сбить с меня денег вместо расправы над ней? Или одно другому не мешает? Зазвонил телефон. Я поставил на громкую связь.

— Мы их нашли, — сообщил Борис. — Но тут проблема.

— Какая, черт подери, проблема?!

— Я отправил вам координаты. Лучше приезжайте скорее.

Тут езды пятнадцать минут. А если превысить скорость — всего пять. Потом заплачу штрафы, плевать.

За городом я вдавил педаль в пол, разогнался почти до трехсот миль в час. Только ощутил безумную силу скорости, пришло время тормозить. Возле моста через речку черный кроссовер впечатался в дерево. Возле него крутились мои ребята из охраны. Я съехал с дороги и заглушил двигатель. Борис тут же подскочил ко мне.

— Они говорят, что им перекрыли дорогу джипы, столкнули авто с трассы. Потом избили

— по описанию похожи на профессиональных наемников. Элизабет они забрали.

Я двинулся мимо начальника службы безопасности и схватил за шиворот ближайшее тело, которое корчилось на траве.

— Кто за главного?

Заплывшие глаза перепугано смотрели на меня. Парень дрожащей рукой указал в сторону, где на траве сидел, растопырив ноги, тип и держал тряпку под носом, пытаясь остановить кровотечение. Г лаза загнанного волка с вызовом смотрели на меня.

А вот и мой новый боксерский мешок. Я набросился на ублюдка, ничего не видя и не слыша. Под кулаками хрустели кости, но мне было мало, чертовски мало! Мне нужно измолотить его в кашу, вбить его в землю, чтобы, сука, никогда наверняка он больше не тронул мою жену.

Кто-то дернул меня за плечо, и я на автомате врезал кулаком назад. Снова хрустнуло. На меня накинулись со всех сторон, оттягивая.

— Вы его убьете, Демид Эдгарович.

Я разъяренно дышал, рассудок возвращался ко мне. Действительно, смерть — слишком простое наказание.

— Борис, делай что хочешь, но сделай так, чтобы никто из них больше не попался на глаза ни мне, ни Элизабет. Никогда. — Я взял протянутое полотенце и вытер руки от крови. — Машина, которая следила за моей женой. Она за ними ехала?

— Да. Водитель подтвердил номера.

Хорошо сработано, ничего не скажешь. Тихо следили, ждали подходящий момент и сразу же среагировали.

Где ее теперь искать? Если бы я поддался порыву и приехал к салону, это что -то изменило бы? Изменило бы точно усиление охраны после того, как стала заметна слежка.

— Нашли сумочку Элизабет, — подошел ближе Борис и заговорил вполголоса. — В ней нет телефона-пудреницы.

Сомнений не осталось. Ее похитили люди того сукиного сына, к которому я пытаюсь подобраться. И им на хер не сдалось бы похищать ее, будь она в сговоре с ними.

Если бы я сразу с ней поговорил... Почему я сразу с ней не поговорил? Боялся, разозлюсь до такой степени, что перестану себя контролировать и она пострадает. Я должен был взять себя в руки. Игнорировать, конечно, проще. Я пошел по самому простому пути и теперь расплачиваюсь. И Элизабет за это расплачивается.

Почему она ничего не рассказала? Кого прикрывала? Брата? С самого начала. Силы враз покинули, я упал на сидение своей машины и прижался горячим лбом к прохладной коже руля. В груди мерзко ныло.

Ничего не вернешь. Нужно думать, что делать теперь. Нельзя терять ни секунды.

— Какие будут распоряжения? — осторожно спросил Борис.

— Найти брата Элизабет и притащить ко мне. Где Марго? На вилле?

— ^Да.

Сейчас она у меня выложит всю правду.

Обратно я летел еще быстрее. Марго намеренно выставила Элизабет в таком свете, будто она лживая тварь, ей нужны только мои деньги. Сейчас возникало ощущение, что на самом деле все наоборот.

Честно, я не хотел до конца верить, что моя подруга, одноклассница, с которой я уже больше десяти лет поддерживаю дружеские отношения, предала меня. Лгала мне с завидной регулярностью.

Все вокруг лгут. Может, лжет и мой ученый? Какого хера кому -то понадобилось криминальными путями добираться до лаборатории, в которой всего лишь решаются проблемы экологии?

Займусь им позже.

Я не стал загонять машину в гараж — припарковался перед крыльцом, долго на вилле не задержусь. Марго, как обычно, сидела в своей комнате. Она редко выезжала в город, несмотря на то, что я обеспечил ее охраной. Я подавил в себе желание открыть дверь с ноги и вошел более сдержанно.

Увидев меня на пороге, она явно заподозрила неладное. Подскочила с кресла и подбежала ко мне.

— Дем, в чем дело? На тебе лица нет? — она страдальчески нахмурила брови. Без лишних прелюдий я вынул из-за пояса пистолет и направил на нее.

Глаза Марго едва не вылезли из орбит от испуга. Рот распахнулся в немом крике.

— Хватит строить из себя дуру! Отвечай, зачем ты на самом деле приперлась на свадьбу?

— Я же говорила... — ее затрясло. — Меня хотят убить.

— За что? — Я шагнул ближе. Видимо, сталь оружия недостаточно хорошо действовала на расстоянии. Стоит приставить пистолет к виску?

— Я говорила. — Она сглотнула и промокнула пальцами слезы на ресницах. — Дем, почему ты спрашиваешь? Почему у тебя в руке пистолет?

— Если ты сейчас не расскажешь правду, я пристрелю тебя сам.

— Ты это не сделаешь. — Ее голова задергалась на нервах, покачиваясь.

— Уверена? Насколько хорошо ты меня знаешь? — Я наступал, она невольно пятилась. Выжать бы из нее правду, как сок из лимона. — Оказалось, мы с тобой совершенно чужие люди. Я знаю, что Элизабет не собиралась разводить меня на деньги. И не сговаривалась с братом. Ты оболгала ее!

— Это она тебе сказала? — На ее губах дрогнула кривая улыбка.

— Она мне ничего не говорила! Я понял это сам.

Шок. Потрясение. Глаза Марго остекленели.

— Г оворишь сейчас правду — и у тебя есть шанс остаться живой.

— Конечно, ты меня не убьешь. — Она расправила плечи. — Потому что я знаю лицо заказчика.

— Ты что... — я нахмурился.

— Я посредник, — гордо улыбнулась она. Слез как не бывало. Лицо поразительно переменилось. — Идея с квартирой моя. Я наняла Игната, и он подставил свою сестру, придурок. Вся афера — это мой план. Скажи, достаточно виртуозный? Который из -за этой д... — Ее глаза встретились с дулом пистолета, и она исправилась. — Из-за Элизабет пошел коту под хвост.

В ярости я заскрипел зубами. В груди все горело. Я дышал точно огнем. Ее нельзя бить. Она женщина. Поэтому я взял пистолет.

— Тише, тише, Дем. — Марго погладила меня по предплечью. — Не забывай, что я знаю, кто заказчик. Знаю, кто твой враг. — Лукавая улыбка растянула пухлые губы.

— Ты продалась, — процедил я сквозь зубы.

— Зато ты остаешься в выигрыше. Разве нет? Я специально продалась, чтобы тебе потом рассказать, кто меня нанял.

— Очень смешно. Я почти поверил. Ты бы мне ни черта не рассказала бы, не узнай я сам, что ты врешь!

— Рассказала бы, но еще время не пришло, — пожала она плечами. — А теперь убери пистолет, дай мне гарантию, что со мной ничего не случится, и я скажу тебе имя заказчика.

Я опустил пистолет и схватил ее за руку мертвой хваткой, потащил за собой к выходу.

— Засунь себе имя в задницу. От тебя мне ничего не нужно. Я сам узнаю, кто это.

— Куда ты меня тащишь?! — визжала Марго, пытаясь ногтями расцарапать мне руку. Я выволок ее в коридор, позвал охрану и вручил им взбеленившуюся истеричку.

— Заприте ее в подвале. Позже решу, что с ней делать.

Она орала, проклинала меня, покрывала матами мою жену все время, пока ее насильно волокли по лестнице. Я пошел в кабинет, чтобы это все не слышать, вернул пистолет в сейф, налил себе виски со льдом. Но так и не сделал глотка, смотря в окно на озеро. Все встало поперек горла.

Элизабет где-то напугана до смерти. Зачем ее похитили? Чтобы меня шантажировать? Но они пока не пишут, не звонят. Маринуют меня в ожидании? Хотят довести до отчаяния?

Внутри бурлила бешеная сила бегать, искать, перевернуть весь город с ног на голову. Имя сукиного сына мне сейчас ничего не скажет, ничем не поможет найти место, куда увезли Элизабет.

Марго хотела ужалить меня побольнее? Поняла, что ей не светит ровным счетом ничего. Я редко беру в руки пистолет, грязными делами занимается служба безопасности. И она осознала, что ей конец.

У меня даже слов нет, как ее обозвать после всего. Я в полном шоке... и недоумении. Будто не заметил, налетел на стеклянную дверь в супермаркете и расшиб нос.

— Демид Эдгарович? — Борис вошел в кабинет. — Мы пробили по каналам. Брат Элизабет находится в Нидерландах. Мы его быстро найдем.

— Не нужно его ко мне вести. Пусть сукин сын ни о чем не подозревает. Тем более за ним наверняка следят и, если увидят, что мы его забрали, могут перевезти Элизабет в другое место. Сделаем иначе. Отвлечете брата, украдете его смартфон и по GPS узнаете места, где он бывал последнюю неделю. Смартфон вернете. Раз он в Нидерландах, то, возможно, ездил на базу, куда повезли Элизабет.

— Будет сделано.

Я протолкнул в себя глоток виски. Алкоголь оцарапал горло словно иглами. Я стал мерить шагами кабинет, дошел до стены и скинул подаренную фотографию Марго на пол. Следом швырнул почти полный стакан с виски. Стекло оглушительно звенело, разлетаясь в стороны.

Невыносимо ждать! Когда она непонятно где, неясно в чьих руках и что с ней собираются делать. Я себе не прощу, если с ней что-то случится.

Глава 24

Меня заперли в маленькой комнатушке без окон. Сыро, холодно, я отчаянно куталась в чужую куртку, сидя на брошенном на полу матраце. Слезы запеклись солеными дорожками на щеках. Меня колотило. то ли от холода, то ли от страха.

Они, мужчины с каменными лицами, ничего не говорили, не отвечали на мои вопросы. Почему меня бросили здесь?

Я думала, рядом с Демидом мне ничего не должно быть страшно. Что его охрана защитит от всего. Что мой бывший никогда не сможет добраться до меня. А теперь на щеке до сих пор ныла кожа от его пощечины.

Но враги Демида еще хуже. Как я могла думать, что если он меня полюбит, нас ждет прекрасное счастливое будущее?

Это слишком для меня. Никакие деньги и любовь лучшего в мире мужчины не окупит то, что происходит сейчас.

Правда, мне очень хотелось бы хоть немного почувствовать, как это, быть любимой им... Но видимо, не в этой жизни.

По коридору разнеслись тяжелые шаги. Я подобралась. Сердце больно колотилось о ребра

— они уже покрылись трещинами от его бешеной скачки. Засов отодвинулся, и на пороге появился грузный мужчина.

— Пойдем.

Я поднялась на слабые ноги и вышла в коридор. Куда меня снова ведут? По стальной лестнице наверх. Мы находились на каком-то безликом складе. Я теряла надежду, что Демид меня найдет.

Захочет ли он вообще искать? Ему ли не плевать на меня? Не стоит тешить себя глупыми надеждами. Моя жизнь только в моих руках.

Меня завели в кабинет, предложили сесть на стул у стола, за которым в директорском кресле восседал широкоплечий мужчина. От его пытливого взгляда становилось неуютно. Что-то в его ауре было такое мерзкое, что хотелось бежать куда глаза глядят и ни в коем случае не оборачиваться.

— Неужели ты надеялась, что если расскажешь Демиду, то мы ни о чем не догадаемся? — голос хриплый, с режущими нотками, словно ногтем по стеклу.

Подкошенная, я упала на стул. Они как-то узнали про сообщения? Но как? Плохое предчувствие заныло в груди и бросило адреналин в кровь. Одними разговорами это все не закончится. Мужчина напротив не прятал лицо. Потому что знал, я отсюда не уйду и никому ничего не расскажу.

— Ну отследил он местонахождение телефона, на который ты звонила. И что получил? Мы пристально следили за гостиницей — сразу заметили ребят из охраны. Они даже переоделись, прятали лица от камер. Но у нас там есть свои люди, которые видят все.

Сначала я вообще не поняла, о чем речь. А потом меня осенило.

— Я не говорила ему про пудреницу! — Пульс молотом стучал в висках.

— Допустим. Значит, плохо пряталась. Это неважно.

Окружающий мир отдалился. Перед глазами показалось безразличное лицо Демида, которое я видела последние дни. Этот обжигающий холод, равнодушие. Я искала причину. И теперь она огрела меня обухом по голове. Демид как -то узнал о звонках и, возможно, что я сама себе отправляю сообщения. Поэтому он себя так вел.

Внутри меня словно взорвалась бомба. Осколки рвали вены. Невыносимо больно. Вот -вот из-под ресниц потекут не слезы, а кровь. Я скорчусь на железном стуле в агонии.

— Важно другое. То, что ты не захотела рассказывать нам.

— Что? — потерянная, я перевела расфокусированный взгляд на мужчину.

— Согласилась работать на нас, а продолжаешь покрывать мужа. Нехорошо.

— Я все вам рассказывала! Все, что знала!

— Как же, как же... — Мужчина выбил из пачки сигарету и щелкнул зажигалкой. — Со дня свадьбы Демид точно был в том месте, которое мы ищем.

Он выпустил струю дыма, и меня замутило от едкой горечи.

— Давай, Лиза, по-хорошему, говори, куда твой муж сказал, что пошел, но на самом деле там не был.

— По-хорошему? Будто вы меня отпустите?

— Умереть лучше от пули или от пыток? Выбирай.

Демид подозревал, что этим может все закончиться? Поэтому хотел держаться на расстоянии, чтобы не сильно оплакивать свою мертвую жену? Я сразу, как оказалась в той тесной комнатушке, почувствовала — живой меня отсюда не выпустят. Но не хотела верить ощущениям. Теперь не хотела верить реальности.

Почему этот мерзавец ни разу не заикнулся о моих племянниках? Неужели Игнат солгал, лишь бы меня уговорить? Не удивлюсь, что он знает, что я тут. И не сделает ровным счетом ничего.

— Послушайте, я правда не знаю, куда он мог на самом деле ходить.

— Раз так, думай. У тебя есть пять минут. Потом придется простимулировать твои мыслительные процессы. Я слышал, ты боишься крови. — Он положил сигарету в пепельницу и раскрыл нож-бабочку. Блестящее лезвие ужалило меня испугом.

Я отвела взгляд, судорожно соображая.

— На твоем месте я бы не лгал, Лиза. Если мои люди поедут на то место, которое ты назовешь, и не обнаружат там ничего нам нужного, тебя сразу накажут.

— Как я могу на самом деле знать?

— Можешь.

— Спросите у него! У Демида! Он скажет в обмен на мою свободу!

Я сама не верила в то, что говорила. Но у меня был выбор? Мужчина с интересом оперся локтями о стол и подался ближе. Я инстинктивно отпрянула, вжавшись в спинку стула.

— Значит, у вас там любовь? Демид должен сильно тобой дорожить, раз выдаст нам то место, в обмен на тебя.

— Да, любовь, — вытолкнула я из себя.

— Забавно в таком случае, что он вечером на второй день свадьбы поехал в бордель. Из -за чего вы поругались?

Сказать правду, что свадьба была фиктивной? Что Демид просто сообщил, будто ему нужно в бордель, и поэтому я вспылила? Так или иначе, обо всем догадаются.

Вот черт. Я не умею лгать наобум. От собственной ничтожности хотелось выть, треснуться лбом о стол, отрубиться насовсем. Губы мужчины растягивались в мерзкую улыбку.

— Уведите ее.

Меня пришлось отрывать от стула. Ноги не слушались. Последнюю призрачную надежду я потеряла. Что делать? Как освободиться? Я хочу жить! И, наверно, мне осталось жить лишь до того момента, как они проверят место.

Похоже, в бордель Демид не ездил... На это все указывало.

Когда меня выводили из кабинета, я слышала через вату, как главарь раздавал указания по телефону. Они собираются выезжать прямо сейчас.

Демид окончательно меня возненавидит за то, что я случайно выдала все. Посмертно возненавидит.

Войдя в ненавистную комнатушку, я рухнула на матрац. За закрытой дверью какое -то время слышался топот, голоса, а потом все стихло. Я старалась думать, как мне самой отсюда выбраться. Вот-вот в моей голове должна родиться гениальная идея.

Но, наверно, во мне нет ничего гениального. Я простая девушка, я не вундеркинд. Я не умею хорошо хитрить, лгать, драться и бегать. Я чужая для этого мира. Из меня такая жена миллиардера, как из коровы балерина.

Где-то послышались выстрелы. Послышались? Я встрепенулась, подползла к двери и приложила ухо к прохладной стали. Нет, мне не послышалось. И я закричала, сколько было сил. Чтобы мой голос пронзил эти толстые стены, расстояние и донесся до Демида.

Я затихла, когда в легких не осталось воздуха. Шаги и голоса приближались. Горло саднило, на язык будто насыпали песка. Я прислушивалась, надеясь найти в звуках что-то знакомое.

— Элизабет! — донеслось далекое. И все во мне, что изнемогало от агонии, вмиг наполнилось ярким светом. Из ниоткуда появились силы кричать громче прежнего, молотить кулаками по двери. Я не останавливалась ни на секунду, пока засов не отодвинули.

Демид. Прилив безмерного счастья ударил меня в грудь. Я попыталась встать на ноги, но он сам склонился ко мне, сграбастал меня в крепкие объятья. Надо бы пищать от радости, а я разрыдалась.

— Ты в порядке? Не ранена?

Я покачала головой.

— Все будет хорошо, Бетти, — шептал Демид на ухо. Бетти — это настолько мило, что меня сильнее прошибло на слезы. Я жадно вдыхала его запах, цеплялась за его одежду, отчаянно желая верить его словам.

Пусть все будет как будет, лишь бы он был рядом. Лишь бы между нами не стояла стена лжи. Ее нужно разрушить.

Демид вытер потеки слез своими шершавыми пальцами и прижался к моим губам требовательным поцелуем. Сладкий трепет объял сердце.

— Нам не стоит здесь задерживаться, — сказал подошедший начальник охраны. Демид нехотя разорвал поцелуй и подхватил меня на руки. Я обвила руками его шею, блаженно прикрыла глаза, положила голову ему на плечо.

— Нашли что-то? — спросил Демид.

— Пока ничего особенного. Уезжайте, мы здесь задержимся. Нужно понять, почему они внезапно бросили базу, почти никого здесь не оставив.

Я знала почему. Молчать больше нельзя и рано или поздно Демид узнает, что я выдала то самое место. Так не хотелось разрушать волшебство момента. Казалось, едва я скажу, Демид страшно разозлится, бросит меня прямо на пол и умчится. Там ведь что -то очень важное для него.

Но ради будущего стоит пожертвовать настоящим.

— Они поехали в бордель... — еле слышно прошептала я, пряча лицо на его плече. — Они допрашивали меня и я.

— Что?!

Тело Демида вмиг напряглось. Он остановился посреди коридора. У меня застряли слова в горле от его резкого вопроса.

— Прости, я.

— Да внятно скажи!

Я задрожала. Его вспышка злости заразила и меня, так что дальше я крикнула:

— Их главарь догадался, что ты в борделе прячешь что -то!

— Борис! — обернулся Демид. — Собери срочно всех! По машинам!

Он быстрым шагом вынес меня на улицу и вручил кому-то из охраны.

— Г лаз с нее не своди!

Снова я осталась одна. Телохранитель молча стоял рядом, словно его и не было. Демид скрылся в вечернем полумраке среди припаркованных перед складом джипов. Убежал раздавать указания? Я шмыгнула носом и забралась греться в машину.

Конечно, я должна быть благодарна за спасение. Должна не обижаться, понимать, что ему сейчас некогда сидеть рядом и утешать меня. Будет нормально, если он вообще прикажет отвезти меня на виллу.

Но внутри разливалась тягучая тоска, горечь. Я страшно скучала по нему. И эти пару минут объятий, короткий поцелуй только усилили мои страдания.

Захлопали дверцы автомобилей. Служба безопасности рассаживалась по машинам. Слева на задние сидения ко мне вскочил Демид.

— Поехали.

Я еду с ними? Наверно, на моем лице явно читался шок, ибо Демид объяснил:

— На вилле тебя оставлять может быть опасно.

Я кивнула. Мы поехали молча. Демид смотрел в окно и нервно тер колючий подбородок. Нам нужно было о многом поговорить, но точно без свидетелей. Нам нужно было сократить расстояние, а я не решалась. Между нами пространство казалось осязаемым, тяжелым. Меня бросало то в жар, то в холод. О чем он думал так напряженно?

— Иди сюда, — вдруг поманил меня к себе, и я чуть не запрыгнула ему на колени от радости.

Складка между его бровей не разгладилась. Он обнял меня без нежности, стиснул так, словно хотел придушить.

— Элизабет, может, наконец расскажешь мне всю правду, пока мы едем? — Его шепот обжигал ухо. Ледяной тон не сулил ничего доброго. — Видишь, ложь ни к чему хорошему не приводит.

Вот так, значит? Меня затрясло от злости. Я дотянулась до его уха и ответила:

— Это я, что ли, виновата в том, что меня похитили? Я пыталась защитить своих племянников. Ты не захотел помочь.

Смотреть ему в висок и стоять на своем было проще, чем смотреть в его убийственные черные глаза. Но после моих слов он сжал меня так, что чуть не треснули кости.

— Ты не виновата в том, что тебя похитили, — процедил он, задев губами мочку уха. Меня пронзило мелким разрядом тока. — Но расскажи ты мне правду с самого начала, этого можно было бы избежать.

Упертый, зараза. И считает, что он во всем прав. Я резко повернулась, чтобы ему ответить, и случайно задела больной щекой его щетину. Ай, черт.

— С самого начала? И что было бы с моим братом? Каким бы он ни был, я не хочу, чтобы он сидел за решеткой. У него семья. Жена, дети.

— Да ему плевать на семью. Его жене лучше бы найти другого отца для детей. Что он на свободе занимается бандитизмом, что сидит в тюрьме — один хер! Кем вырастут его дети? Пойдут по его стопам? Вполне вероятно, если твоя невестка ничего не изменит.

Как бы ни хотелось поспорить, но Демид в чем -то прав. Верить в то, что Игнат изменится, наивно.

— Ладно. Я с самого начала не знала, насколько все серьезно. Он просто подделывал документы.

В какой-то момент мы уже перестали тянуться к ушам друг друга и говорили громким шепотом, смотря в глаза. Наши носы едва соприкасались. Меня тянуло податься еще ближе, но воздух между нами слишком искрил от напряжения. И моей тревоги.

— Ты ведь... ничего не собираешься с ним сделать? Ты говорил, что всех уничтожишь...

Демид тяжело вздохнул и отвел взгляд. Нет, нет. Я судорожно сглотнула вязкий ком. Беспокойство закололо под ребрами.

— Только не говори, что.

— Я пока ничего не решил! — припечатал он. — Сейчас у меня много других задач. Лучше бы тебе поволноваться о себе.

— В смысле? — у меня сердце ухнуло в пятки.

— Ты мне слишком долго лгала, чтобы я тебя простил, — сказал таким тоном, будто собрался вынести мне смертельный приговор.

— Но я же.

— Покамест я от тебя не услышал всей правды. Я жду.

Меня словно окунули с головой в кипяток — кожа горела, не хватало воздуха. Его крепкое объятье показалось клеткой.

— Элизабет? — раздраженно окликнул меня. А мне ничего не хотелось, особенно говорить. Особенно правду, которую он препарирует, проанализирует и ткнет носом в каждую ошибку.

Но уже давно пора обо всем рассказать. Я подалась к его уху и, прикрыв глаза, принялась выкладывать правду. Медленно, подбирая каждое слово — было ощущение, что сейчас то, как я представлю все перед ним, сыграет роль для моего будущего. К удивлению, Демид не перебивал меня, внимательно слушал. Это подкупало. Затеплилась надежда, что я зря боюсь, будто он станет меня упрекать. И я добавила о том, что на самом деле собиралась этим вечером с ним поговорить.

— Я тоже.

Объятье перестало быть похоже на адские тиски. Я почувствовала щемящую теплоту. Демид посмотрел мне в глаза, и меня окатило жаркой волной. Его пальцы осторожно заправили мне прядь волос за ухо.

С ума сойти, я сейчас, наверно, выгляжу хуже пугала огородного. А Демид смотрел на меня так, словно я самая красивая в мире. Может, мне кажется. Может, в нем ко мне есть чуть больше, чем капля чувств.

— Ты должна была сразу мне все рассказать. Я имею в виду разговор с братом на свадьбе.

У меня точно галлюцинации. Как в его глазах может быть столько горячей нежности, а в голосе — острой угрозы?

— Знаешь, твоя охрана действительно так себе, — не удержалась я. Телохранитель за рулем, благо, делал вид, что ничего не слышит. У Демида напряглись желваки.

— Пока все не закончится, из дома ты не выйдешь. Я найму дополнительных людей. Потом даже в туалет будешь ходить с сопровождением.

Лучше не бывает. Постоянно ходить под конвоем? Врагу не пожелаешь.

Секундочку... Потом? Что он имеет в виду? Разве когда все не закончится, он не разорвет брак? Я раскрыла рот, чтобы спросить, но у Демида зазвонил телефон. Он поднял трубку и сурово нахмурился. В его глазах полыхнул смертельный огонь. Слушая собеседника, он тяжело и шумно задышал, словно бык перед тем, как броситься на тореадора.

— Что еще они забрали?.. То есть как ничего? Только его? — Демид скинул звонок и набрал кого-то. — Разворачиваемся на виллу. Отправь надежных ребят все зачистить. Мы опоздали.

— Что случилось? — без надежды на ответ спросила я. Просто не могла промолчать. Я кожей чувствовала, что произошло что-то очень плохое.

Демид перевел на меня от смартфона взгляд, и я сжалась. Он смотрел на меня как на врага народа, будто собирался сию секунду испепелить.

— Да, я прятал в борделе кое-что! Ты даже не представляешь, насколько ценным оно было! Если бы ты понимала хоть немного, не проболталась бы! Я просто так никому о нем не говорил? Это было сверхсекретное и сверхприбыльное дело!

— Я. — начала было, но подступившие слезы перехватили горло. — Тот, кто меня допрашивал, достал нож! Я. я до паники боюсь ножей! И крови! Он говорил, что будет пытать! Я на это не подписывалась! Если тебе та фигня в борделе ценнее, чем моя жизнь, то. — губы задрожали. — Пусти!

Проще грузовик с места сдвинуть, чем оторвать от своей талии его мощную руку.

— Боишься ножей? Марго ты не угрожала? — будничным тоном спросил он.

— Конечно! Она говорила, что я ей угрожала ножом? Что? Все было наоборот! Она меня тогда буквально вытолкнула из окна!

Хватка на талии ослабла — и я сразу же выбралась, отодвинулась. Демид меня не удерживал. Я обхватила себя руками. До сих пор эта чужая куртка на мне.

— Марго тебе больше не причинит вреда.

Похоже, Демид не только о моих выходках правду узнал. Какую роль она на самом деле во всем играла? Так сказал о ней, будто ее уже успел закатать в асфальт. До дрожи пугало то, каким образом он мог бы разбираться с теми, кто его предавал. Еще неизвестно, что ждет меня за ложь...

— Что ты с ней сделал?

— Это тебя не касается, — бросил он и стал кому-то звонить.

Я думала, между нами что-то изменилось. Может, что-то незначительное — то, что не перевесит остальное. Его слова лезвием прошлись по сердцу.

— Борис, утром ко мне. Сегодня усиль охрану по периметру, на завтра готовь людей.

Едва он положил трубку, я отрешенно сказала:

— Знаю, меня многое не касается. Но когда ты прячешь правду, я невольно ошибаюсь, придумывая ее самостоятельно. Недоговаривать не хуже лжи.

Демид ничего не ответил. Мы так и ехали на виллу в полной тишине, недолго, около десяти минут. Увидев издалека знакомый белый фасад, я ощутила то мирное и приятное чувство, которое испытываешь, наконец приезжая домой после тяжелого дня.

Окончательно отпустило напряжение, когда в прихожей к нам подбежала прислуга с вежливыми улыбками. Встревоженные моим видом, спрашивали, не нужно ли мне что -то. Я лишь попросила воды и мечтала о душе.

Но когда вместе с Демидом поднялась на третий этаж, зашла в спальню, замерла прямо на пороге, забыв обо всем. На столике возвышался огромный букет шикарных роз. Прислуга никогда не приносила цветы. Это.

— Это просто цветы. Пошли в душ. — Сердитый голос Демида не вырвал меня из блаженного шока. Его рука цепко поймала меня за запястье.

Это не просто цветы. Это теплое ласковое счастье. Он их для меня купил? У меня дрогнули коленки. Я сейчас растекусь лужицей сиропа.

Глава 25

— Что-то по бывшему смотрю, ты парней не выбирала особо. — сказал Демид, мягко втирая в мою больную щеку прохладную мазь.

— Судя по Марго, ты тоже, — усмехнулась я. — Никогда не угадаешь, каким человек окажется на самом деле?

Он отвернулся к раковине и принялся отмывать с рук мазь. Я осталась сидеть на бортике ванны, наши взгляды встретились в зеркале.

— Сначала все было хорошо? — спросил Демид.

— Да, вполне. Он хорошо ко мне относился, засыпал комплиментами, подарками, а потом не знаю, что случилось. Будто с него начала сползать маска. Я думала, во мне что -то не так, не сразу забила тревогу. — Мой взгляд упал на руки — пальцы невольно сжались, подрагивали. Я проживала все, как сейчас. Голос надломился. — Когда он поднял руку, я сразу поняла — это конец. На следующий день предложила встретиться в кафе, на людях, и сказала, что хочу расстаться. Вадим стал ругаться, оскорблять меня. На нас оборачивались люди, официант сделал замечание — за что получил кулаком в челюсть. Я улизнула во время потасовки, не отвечала на звонки. Днем позже Вадим подловил меня после работы в переулке и приставил нож к лицу. Говорил, что лицо порежет, чтобы никто на меня больше не посмотрел. Я в диком испуге пообещала вернуться к нему. — Под ресницами запекли бесконтрольные слезы. Тишина, в ответ на откровения, сковывала меня неловкостью. — Не знаю, почему тебе все это рассказываю...

— Потому что я слушаю? — Демид присел рядом на бортик ванны. — Говори. Дальше ты сбежала?

— Нет, я пошла в полицию писать заявление. Менты не захотели его принимать, отмахнулись словами: “У нас и так куча висяков, хватает работы”. Я оказалась в полном отчаянии. Других шансов расстаться нет. Мне было страшно. Что, если он меня в следующий раз из-за какого-то промаха изобьет до полусмерти? Он же хотел, чтобы я ни с кем не общалась кроме тех людей, которых он считает правильными. Чтобы работу сменила, чтобы делала все только так, как он скажет. Да ему во мне все было не так! Какого черта он не хотел расстаться?

Я себя спрашивала об этом тысячи раз. И ответ Демида, словно ледяной ветер в лицо:

— Потому что ему было в кайф над тобой издеваться. — В его голосе бездна ненависти. И она грела меня. Удивительно, она даже будто исцеляла старые раны. Дальше мне стало говорить легче.

— В общем, раз у ментов было много висяков, я предложила им помочь. Ужас как рисковала. Сказала, могу написать, как видела, что Вадим убил кого -то или избил. Тем самым закрыть им хоть один висяк. Они согласились. Я написала. Через пару дней Вадима задержали. Я думала, что все позади, вздохнула с облегчением. Но скоро ко мне подошел наш общий знакомый и сказал, что мне не жить. Вадим приказал своим ребятам меня убить. Тогда я поняла, что нужно бежать. Я так надеялась, что он меня никогда не найдет.

Снова меня скрутило от плача. Душераздирающе. Будто внутри очнулся кровожадный монстр и беспощадно терзал все в груди. Под зажмуренными веками появилось мерзкое лицо бывшего. Леденящая дрожь заколотила тело. И Демид сгреб меня в объятья, вжал в себя, прогоняя своим теплом лихорадочный озноб.

— Все, Бетти, больше он в твоей жизни не появится. Мои люди позаботились об этом.

Я прикусила язык, чтобы не спросить, что они уже с ним сделали. Неважно. Он заслуживал худшего наказания. Чтобы больше никогда не смог никому ломать жизнь, ни над кем не издевался.

Сейчас руки Демида не казались клеткой. Как он так умел? Бережно поглаживал по спине и по спутанным волосам, дарил мне утешение, и монстр внутри кричал в агонии, пока напрочь не исчез.

— Идем в душ, — пробормотала я. Когда слезы отступили и ушло напряжение, я почувствовала, что мне срочно нужно смыть с тела все грязные следы сегодняшнего дня. Хотя я бы могла нежиться в объятьях Демида вечно.

— Я только и жду, пока ты туда сама решишь пойти. Достаточно того, что я силой затащил тебя в ванную.

Я смущенно подняла голову и заглянула ему в глаза.

— Невиноватая я. Это все цветы. Они очень красивые.

— Я рад, что тебе понравились, — сказал совершенно без эмоций и поднялся. Он жалел, что их купил? В чем дело?

Правда, у меня все вопросы вылетели из головы, когда Демид начал раздеваться. Стащил резким движением с себя футболку, обнажая мускулистый торс, и кинул ее в корзину для белья. Следом он расстегнул джинсы. Меня захлестнула горячая волна.

— Элизабет? — поднял он на меня вопросительный взгляд.

Прошу прощения, я немного засмотрелась. Ошметки ткани, в которые превратилась моя блуза, вряд ли удастся так сексуально снять. Их в принципе неясно было как с себя стянуть. Я слегка запуталась в них, а Демид, видимо, потерял терпение — подошел ко мне, уже полностью голый и резво дорвал то, что осталось, отшвырнул куда -то на пол, как тряпку.

Его руки так же быстро стянули с меня штаны.

— Мне, наверно, просто хотелось, чтобы ты это сделал, — улыбнулась я. И на мои обнаженные ягодицы звонко обрушились ладони. Демид вплотную подтянул меня к себе. На его губах играла шальная ухмылка.

— Что ты еще хочешь? — хриплым голосом спросил он, неотрывно смотря на мои губы. От одного пристального, жадного взгляда их стало горячо покалывать.

— То же, что и ты.

Я хочу его... каждую ночь, каждый день. Хочу, чтобы он был рядом как можно чаще и дольше. Хочу всегда видеть это пламя в его глазах, когда он смотрит на меня. Хочу, чтобы правда нас объединила.

Но на самом деле я не знала, чего хочет он. Не сию секунду, а вообще. Каким он проснется завтра, когда утренний свет прогонит темную страсть в его глазах?

Его жгучий поцелуй заставил меня забыть обо всем. Жить только моментом. Купаться в удовольствии. Завтрашний день подождет.

Я чувствовала, его руки соскучились по моему телу. Они беспощадно сжимали меня, до сладкой ломоты, до ярких вспышек под кожей. Его язык нагло хозяйничал в моем рту, будто полностью присваивал меня себе. Мое тело — его. Мой рот тоже принадлежит ему. Мои волосы, в которые он зарывался пальцами, чтобы зафиксировать мою голову и углубить поцелуй. волосы тоже для него. Мои мысли только о нем. Мои глаза прикрыты, потому что я упивалась в умопомрачительном ощущении — быть целиком его, без остатка.

До душа два метра, а мы никак не могли их преодолеть. Ведь это значило отвлечься, кому -то нужно включить воду, оторвать руку от желанного тела. Я ни на миг не хотела переставать трогать его, щупать горячие каменные мышцы, чувствовать в них сокрушительную силу, могущество. Его запах как наркотик. Я жадно вдыхала его, хотела полностью пропитаться им. Чтобы он носился по крови вместе с хмельными волнами.

Только истома внизу живота становилась невыносимой. Между ног жгло, покалывало, требовательно ныло, и напряженный член, что давил в меня своим стальным желанием, лишь заставлял хотеть еще сильнее.

Застежка лифчика легко поддалась ловким мужским пальцам, и через пару секунд я прижималась к мощной груди затвердевшими сосками. Я терлась ими о его бархатистую кожу, и он еще теснее прижимал меня к себе. Груди налились тяжестью, вся моя кожа мелко вибрировала в эйфории. Я тихо постанывала Демиду в губы, пока он сминал своими крупными руками мои ягодицы, раздвигал их, обжигающе шлепал. Разогревал меня перед бешеной скачкой...

Я и так пылала вся.

Демид подхватил меня под бедра и наконец сделал шаги к душевой кабине, поставил меня на поддон, врубил теплую воду. Струи обрушились на мои волосы и спину. Я схватила ближайшую баночку с цветочной этикеткой, опрокинула ее — и полупрозрачный гель щедро побежал мне на грудь. Туда же припечатался потемневший взгляд Демида. Он неотрывно наблюдал, как гель стекает вниз с моих полушарий, и я отложила баночку, принялась поглаживать себя мокрыми ладонями, растирая сладко пахнувшую массу в пену.

Он откинул мои руки и сам накрыл скользкие груди ладонями. Чувственные импульсы разнеслись по телу, я ахнула, дыхание перехватило от пестрых ощущений. Демид потер между пальцами ноющие соски, стиснул их до нежной боли и принялся растирать пену по всему моему телу. Его властные, ненасытные прикосновения, смягченные скользким гелем, действовали на меня одуряюще. Я поплыла в сладком тумане. Теплые струи ласкали лицо, плечи, смывали с меня остатки пережитого за день. А Демид перекрывал яркими эмоциями жуткие воспоминания — они уже казались так далеко, словно история, рассказанная малознакомым человеком.

Уже не верилось, что столько дней между нами стояла нерушимая стена лжи. Сейчас мы так близко как никогда. И ничего между нами нет, кроме чувств.

Я провела мыльными руками по его мускулистой груди, кубикам пресса, взгляд застыл на твердом вздыбленном члене. Щеки защипало от прилившей краски. Демид дернул меня к себе из-под струй и подхватил под бедра. Я обвила ногами его талию, ухватилась за шею, плечи. Наши губы встретились в тягучем поцелуе. Меня тронуло до глубины души то, что сейчас он хотел видеть мое лицо, глаза, целовать, пока насаживал меня на свой огромный член.

Это было изумительное удовольствие. Наполняться им до предела и тонуть в глазах Демида, подернутых страстной поволокой. Мы словно сливались воедино. Жаркий трепет внутри меня распирал грудь. Хотелось шептать: “Люблю, люблю.” Но я вовремя прикусила губу. Еще рано. Больше хочу, чтобы он признался. Я подожду, буду копить в себе признания, чтобы в нужный момент подарить свои чувства в ответ.

Стоны рвались наружу — я забылась в вихре секса. Внизу живота скручивалась чувственная спираль, низкий рокот на губах Демида отдавался вибрацией по всему моему телу. Он поднимал и опускал меня все быстрее, все запрыгало перед глазами, я прикрыла веки, ныряя в ощущения. Оргазм накрыл с головой, поднялся снизу мощной пульсацией и развернулся сладкими судорогами. Демид тут же разрядился с утробным стоном и укутал меня, разнеженную, в крепкие объятья.

Наконец мы полностью помыли друг друга. Я чувствовала себя самой счастливой в мире, когда Демид с улыбкой вытирал меня махровым полотенцем, потом нес на руках в постель.

— Спи, — сказал и коротко поцеловал в губы, накрыл одеялом. Колючая тревога вмиг отрезвила меня от неги и счастья.

— Ты куда? — Я села в кровати, наблюдая, как Демид достает из шкафа свежие джинсы и футболку и одевается.

— У меня дела.

— Какие дела среди ночи?! — в голос прорвались визгливые нотки. Холодная дрожь пробрала тело. Я многое могла ожидать, но точно не то, что он бросит меня в постели и сбежит неизвестно куда. Тем более сейчас. После всего...

— Важные дела! Что за вопросы? — огрызнулся он. — Я не обязан перед тобой отчитываться о каждом своем шаге.

Его слова резко сорвали меня с небес на землю, расшибли об асфальт. Нет, ничего не изменилось. Даже если у него появились чувства, они не повлияли на отношение ко мне. А я надеялась.

Видимо, зря.

Чувствуя подступающие слезы, я отвернулась и накрылась одеялом. Хлопнула дверь. Сна ни в одном глазу. Спи? Серьезно? Наверно, ему нужна жена -пофигистка. Я не собираюсь себя ломать ради него. Я могу стараться стать лучше, но я не стану другой.

Я не могу просто терпеть это все. Зря ему так открыто показывала свои чувства. И без слова “люблю” ему все ясно. И поэтому он считает, что может вести себя как угодно, ведь я все прощу.

Нет, нет. словами можно ударить так же больно, как и рукой. Слова сразу проникают внутрь и разрывают сердце. Я больше не хочу этой боли.

Нужно переходить к радикальным действиям.

Глава 26

Черт, зря я так. Мерзкая горечь саднила внутри. Но неужели лучше было ей сказать, что собираюсь идти к Марго, которая сидит в подвале дома для охраны? Элизабет могла начать возмущаться, требовать, чтобы я выпустил ее.

В любом случае ссоры не избежать. Так не лучше ли пресечь все вопросы на корню и не тратить время на глупую перепалку?

Но все равно противно. Жаль, что сверху на классный секс ляпнула ложка дегтя. Жаль, что нужно спешить и я не могу остаться с ней до утра. Да я сзывал всех своих людей на утро, но мне нужно было к рассвету подготовить распоряжения и план.

Возможно, стоило это все и сказать ей. Я по привычке жестко ответил, как отвечал раньше любой девушке, которая лезла в мои дела. Элизабет не любая девушка. Она мне дорога. Я не уверен, что хочу разрывать сейчас брак. Позже? Или вообще нет?

Подумаю об этом потом. Сейчас первостепенная задача убрать врагов, наказать тех, кто похищал Элизабет. Обеспечить безопасность. Если думать о каком -то совместном будущем, крайне необходимо быть уверенным, что она не попадет больше под угрозу.

С другой стороны, самым безопасным вариантом было бы не искать ученого, которого украли из лаборатории. Не идти наперерез бандитам. Открытая война может плохо закончиться.

Но, твою мать, они лишили меня миллиардной прибыли. Они унизили меня. Я не намерен махнуть на все рукой.

Охранник завел в кабинет Марго. Сколько она просидела в подвале? Полдня? А выглядела так, будто ее морили голодом месяцами, не выпускали на свет, пообещали казнить на электрическом стуле.

Запавшие голубые глаза с размазанной косметикой печально смотрели на меня. Она, сжавшись, села на стул.

— Ты знаешь, зачем им понадобился ученый?

Марго с охотой закивала.

— Я скажу, только позволь мне... — Ее голос шелестел не сильнее ветра. Она потянулась к чашке чая и смочила губы. — Позволь мне извиниться. Я очень жалею...

— Я не прощу.

— Понимаю. Просто хочу, чтобы ты знал. Мне жаль.

Ее страдальческий вид действовал на нервы. Какая гарантия, что сейчас она не прикидывается ради новой цели?

— Если жаль, то говори все, что знаешь.

— Твой Уймин в начале карьеры занимался разработкой биологического оружия. Работал на одну преступную организацию. Они его полностью спонсировали, долго вкладывались в него, доставали все, что ему было нужно. Представь их ярость, когда он внезапно сбежал, уничтожив лабораторию. Ходят слухи, что он создал такое страшное оружие, что сам испугался этого и решил все свои разработки удалить. — Марго театрально выдержала паузу, пожав плечами, и глотнула чай. — Его очень долго искали. Знаешь, ведь несмотря на то ,что карьера его только начиналась, он был очень талантлив, гениален. Но с червоточинкой. Схватился за такую разработку в погоне за деньгами. Ученым в России сложно. Я его не оправдываю. У каждого свой выбор...

Это бы объяснило, почему у такого гениального ученого не было нормальных публикаций в научных журналах. Я сам поначалу удивился, но не придал этому значения. Я в принципе занимался тем, что находил неизвестных гениев и делал им имя.

— И когда я стал связываться с компаниями, чтобы продать им разработку, то всплыла фамилия ученого. Эта преступная организация оживилась, верно?

— Да. Они связались со мной, и я. — Марго запнулась. Если ее взяли как посредника, то она уже давно увязла в криминальном мире.

— Так подозреваю, я еще много о тебе не знаю. И, ты знаешь, не хочу знать.

Марго обреченно опустила взгляд. Будь моя воля, я бы не стал разговаривать с ней и выспрашивать сведения. Я бы сам в конце концов во всем разобрался.

Но на сколько бы это все растянулось? Сколько еще Элизабет сидела бы в одиночестве дома, пока я пропадал бы в поисках?

— Как называется организация?

— Дем, я могу тебе сказать. Но, пожалуйста, в память о нашей дружбе. — Она всхлипнула. — Пообещай, что.

— Я не брошу тебя собакам на съедение, — перебил ее слезливую тираду. — Когда мои люди проверят сказанную тобой информацию, Борис выдаст тебе новый паспорт, даст билет на самолет и достаточно денег. Улетишь на Карибы. И проживешь там до конца своих дней. Высунешься — грохнут. Не я. Те, кто спят и видят тебя с пулей во лбу. Сейчас я тебе помог, но это в последний раз. Больше за помощью ко мне не приходи.

Марго жалостливо сложила брови домиком. На ее губах задрожала слабая улыбка.

— Спасибо, Дема.

— Давай выкладывай все до конца.

Через минут десять ее увели обратно в подвал. Я остался в кабинете. Плюнуть бы на все и уйти спать, забраться к Элизабет под одеяло, прижать ее к себе. Но чем скорее я со всем разберусь, тем быстрее буду свободен для нее. Отложу работу на пару дней, слетаем куда -то отдохнуть, окончательно помиримся. Куда она там хотела? В Дубай? Легко.

— Это может сработать, но довольно опасно. — Борис оказался не слишком оптимистично настроен, когда я ранним утром поведал ему свой план.

— У тебя есть другие варианты?

— Мы можем попробовать получить поддержку властей.

— И когда мы ее получим? Пока будет тянуться бюрократия, из Уймина могут вытрясти все, что им нужно, и убить его.

— А если мы поспешим, то будем сами очень рисковать. — Он вздохнул. — Семьи моих парней знают, что ребята постоянно рискуют своей жизнью. Они смирились с этим. Но ваша жена...

— Что моя жена?

— Возможно, она не хотела бы, чтобы вы рисковали своей жизнью, — осторожно сказал Борис.

— По-моему, ты слишком озабочен моим семейным благополучием. И лезешь не в свое дело. Тебе напомнить о твоих обязанностях?

Глава 27

К утру я уснула — чутко, тревожно, барахталась в кошмарах, за мной гонялся бывший с ножом, и я сразу же встрепенулась, когда дверь тихо отворилась. Сонные глаза еще застилала размытая пелена, но силуэт Демида я не спутаю ни с кем.

Я о многом думала перед сном, кое-что решила, но сейчас, увидев его, хотелось только выпрыгнуть из постели и нырнуть в его объятья. Мне невыносимо одиноко было ночью. Холодно, я куталась в одеяло, хотя понимала, в этом доме не может быть зябко. Здесь всегда тепло.

Но никакое тепло не спасет от холода одиночества.

Все-таки он пришел, пусть и рано утром. Еще не прикоснулся ко мне, а в груди теплело, горячая кровь заструилась по венам.

Может, к черту все, что я решила? Может, есть другой способ? Не такой, в котором лишь два итога: победа и полный провал.

— Элизабет?

От его голоса дернулось сердце. Не по -хорошему. Я протерла глаза, откинула назад волосы. Демид не раздевался, он будто, наоборот, собрался снова уходить. Напряжен, нахмурен. Под его глазами залегли тени. Он спал вообще?

— Мне нужно уехать.

— Куда? Зачем? — вырвалось из меня. Проще от стенки дождаться ответа, чем от него. Словно я не поняла еще?

Демид стиснул челюсти, на его скулах заиграли желваки. Он взбесился от моих вопросов, но вежливо придержал раздражение при себе. Как великодушно.

— Ах, прости, что спросила. — Я сжала подрагивающими пальцами одеяло, уставилась на цветы на комоде. — Это не мое дело. Можно хотя бы узнать, когда ты вернешься?

— Не знаю.

Снова этот ледяной тон. Почему? Чем я теперь заслужила? Я судорожно соображала, пинками заставляла мозг окончательно проснуться.

— Ты думаешь, я кому-то расскажу?

— Нет.

— Тогда почему?..

— Когда я вернусь, полетим в Дубай.

Да уж, успокоил. Мне не нужен этот треклятый Дубай! Сидеть в кровати больше не выносимо. Тяжелое одеяло давило, я откинула его. Постель жалила иглами.

— И этого, по-твоему, достаточно? — выпалила я, вскочив на ноги. — Вчера меня дважды похитили, бывший ударил, а твой враг угрожал мне пытками. Я сидела в сыром подвале, продрогла до костей, не зная, доживу ли до конца дня. А теперь ты предлагаешь мне торчать в одиночестве в четырех стенах, сходить с ума и ждать, пока ты неизвестно когда вернешься?

Мои слова отскакивали от него, как от пуленепробиваемого стекла. Как же он осточертел! Сложил руки на груди, выжидательно смотрел на меня, как на цирковую зверушку. Наверняка мечтая, чтобы я скорее заткнулась и сыграла роль мебели.

Нет, я выскажу все до конца. И спешить не буду. Потому что, возможно, больше шанса не подвернется.

— Тебе просто плевать на меня! Тебя волнуют только собственные хотелки. Захотелось секса — потрахал. Захотелось чего-то другого — бросил меня в постели и ушел. Хотя почему я возмущаюсь, скажешь ты, я ведь фиктивная жена! Я тебе нужна была только для шантажа. Теперь, как я понимаю, надобность во мне отпала. В таком случае верни меня в Россию. И ищи себе ту, у которой хватит лишних нервов терпеть твой невыносимый характер.

— Я уезжаю сегодня, потому что дело неотложное, — процедил он сквозь зубы, царапая мой слух угрозой.

— Поедешь искать то, что у тебя украли те бандиты. Устроишь разборки. Что -то пойдет не так, и меня снова похитят. Ты сам ничем не лучше бандита. А бандитов с меня хватило. Я не хочу жить в страхе за свою жизнь.

Он в два шага подступил ко мне, схватил за плечи и встряхнул так, что у меня стукнули зубы. Это вместо утешения, вместо нежных объятий и обещаний, что все будет хорошо. Вместо объяснений. Только вчера, когда он чуть не потерял меня, в нем пробилось что -то другое, заботливое.

— Угомонись, Элизабет! — шипел гневно в лицо. — Мне сейчас некогда устраивать с тобой разборки! Я вернусь и спокойно поговорим.

Спокойно... Спокойно можно говорить, когда уже все равно. Когда стихли чувства... Может, когда-нибудь я смогу спокойно говорить о нас. Но сейчас слишком жгла в груди злость.

— Я тебе что, подчиненная?! Когда ты начнешь обращаться со мной, как со своей женой? А если ты меня считаешь кем угодно, только не ей, то дай мне улететь в Россию!

— Ты никуда не улетишь! — пальцы впились в плечи до боли.

— Почему, черт подери?! Зачем я тебе теперь?! Тебя раздражают ссоры — избавься от меня и от них заодно. Я продам все свои вещи, украшения — и мне хватит на квартирку в небольшом городке.

— Только попробуй что-то продать, — сощурился он.

— Почему я не могу улететь?

Он не говорил, что дело в том, будто меня снова могут похитить или вообще убить. Вполне возможно, его враги уже потеряли интерес к нам. Украли то, что им нужно, и поделом. Тем более уехать в Россию, затеряться где -то в небольшом городке, может быть безопаснее, чем торчать тут на вилле. И Демид явно это понимал. Но упрямо молчал.

Скажи, что я тебе не безразлична. Или хотя бы произнеси простое: я не хочу тебя отпускать. Я тогда, честно говоря, точно потеряю рассудок. Плюну временно на то, что меня так раздражает в нем. Подожду, пока он вернется, пока у него появится время поговорить.

С его признанием мне было бы не так одиноко. Оно бы проникло в сердце и грело меня изнутри.

Лиза, не будь безрассудно наивной. Скорее всего, я до сих пор нужна ему ради какой -то неведомой мне выгоды. А вчера у меня были галлюцинации, когда в его глазах горели чувства, а с губ срывалось нежное “Бетти”.

Но почему он теперь молча испепелял меня взглядом? Почему не ужалил привычной угрозой?

— Демид, почему ты молчишь? — пробормотала голосом, осипшим от подступающих слез.

— Пытаюсь угадать, что ты задумала. — Его взгляд обжигал кое-чем хуже, чем злость. Там пылала опасная подозрительность. — Внезапно решила уйти, когда появилась возможность остаться. Ты же этого хотела — чтобы я не разрывал брак. Теперь своим уходом манипулируешь мной. Хочешь, чтобы я на коленях ползал и умолял тебя остаться? Поспешила ты, Элизабет. И, видимо, ошиблась. Со мной твои хитрости не пройдут.

От шока у меня пропал дар речи. В глаза будто швырнули пригоршню песка. Я быстро -быстро моргала, пытаясь вдохнуть, но грудь сжало стальными цепями. Демид отпустил мои плечи и отступил на шаг.

— Я прекрасно знаю, что ты влюблена в меня. Хочешь получить взаимность — десять раз подумай, прежде чем говорить мне что-либо, прежде чем совершать опрометчивые поступки. Сейчас ты выбрала худший момент и совершаешь глупость.

Наконец-то мне удалось протолкнуть пухлый ком в горле. Дышать еще тяжело, поэтому я запиналась время от времени:

— Для тебя отношения — бизнес. Ты не хочешь или не умеешь вести себя по-другому... Чувства чувствами. но я не уверена, что хочу быть твоим деловым партнером. Когда в чувствах боли больше, чем счастья, они умирают. И я свои приняла решение добить.

Он нервно вздохнул и потер затылок.

— Твою мать, Элизабет! — Демид резко взмахнул руками, я невольно дернулась, испугавшись. Но он просто разрезал ладонями воздух, взъерошил волосы и глянул на часы. — Я сейчас должен уже выезжать. Меня ждет самолет. Хочешь — опустоши кредитку. Хочешь — поставь в каждом углу по цветку.

— Поэтому я и хочу уйти, — перебила его. Когда прежде рисковала перебивать его? Просто чем дальше, тем больше убеждалась в решении. — Мне не нужны твои деньги. Я их тратила только для тебя. Чтобы быть красивой. Чтобы носить вещи, от которых ты не будешь воротить носом. Чтобы постараться дотянуться до тебя. Ты ошибся. Спутал меня с какой-то из своих меркантильных подружек, которые, как ты говорил, во всем с тобой согласны, но все потому, что мечтают вытянуть из тебя побольше денег.

Теперь меня оборвали — смартфон зажужжал в кармане Демида. Он поднял трубку, гаркнул на кого-то за то, что его отвлекают, всунул мобильник обратно и схватил меня за запястье правой руки, понял ее на уровень глаз — и прекрасное обручальное кольцо сверкнуло в тусклом свете ламп.

— Не заставляй меня садить тебя под домашний арест!

Если у него и есть чувства — он считает проявлением слабости мне их открыть? Нет, я не хочу больше угадывать. Я постоянно угадываю мотивы его поступков, его мысли. Слишком много боли, давления, угроз и так мало счастья. Я не выстою против него. Его жизнь — вечная борьба. И ее он несет в отношения.

Но, может, сейчас, чтобы получить свободу, стоит сыграть в его стиле?

— Не дашь мне уйти — я обращусь в СМИ и расскажу все. Как ты угрозами заставил выйти за тебя, как использовал меня ради шантажа, как по-скотски относился ко мне. Думаю, мое интервью окажется очень обсуждаемым и популярным.

Воздух вокруг сгустился и заискрил. Демид посмотрел на меня с мрачной ненавистью. Почему? Ведь я из-за него стала такой. Из-за него я страдаю так, будто у меня в груди открытая рана и мне жить осталось последние секунды.

“Ты крупно пожалеешь”, — говорил его взгляд. Я знаю, пожалею. Сначала. Буду в России неделями рыдать в подушку. Но время исцелит меня. Позже я буду вздыхать с облегчением.

Или он собрался пойти в контратаку? Отомстить за шантаж в моем исполнении? Тревога царапнула по нервам. Демид откинул мою руку.

И я почувствовала всю необратимость момента. Все? Как в замедленной съемке он отступил на шаг, злость угасала в его глазах. Я чуть не потянулась следом, чтобы последний раз вдохнуть его запах, ощутить кожей его присутствие, его тепло.

Кажется, я слишком быстро начинала жалеть... Под ребрами заныла тягучая агония. Я стиснула пальцы в кулаки, чтобы унизительно не броситься вперед и не начать умолять его забыть обо всем, что я говорила.

— Пожалуй, ты права. Мне стоило бы поискать другую.

Его слова будто удар под дых ботинком. Пол пошатнулся под ногами. Демид горько усмехнулся от моей реакции.

— Мы слишком разные. Г лавное между нами различие в том, что если я наметил цель, я иду до конца. Я никогда не сдаюсь.

К чему он это говорил? К тому, что я его недостойна? Что я должна была разбиться в лепешку, но добиться его? Да пошел он! Только лишний раз подтвердил, что отношения для него что угодно, но не любовь.

— Борис принесет тебе билет на самолет, охрана сопроводит в аэропорт. Не нужно продавать вещи — выберешь любую квартиру в России, и я куплю ее. О разводе можешь не беспокоиться — мои адвокаты все сделают.

Сейчас ведь должно омыть тело облегчение. Боль должна хоть немного начать затихать. Мне дают свободу. Сухим, безэмоциональным тоном. Я добилась. Но сердце бешено подскакивало в груди, дрожь заколотила тело.

Облегчение появится позже, да. Когда увижу родные просторы, когда выплачу все слезы. Сейчас я не моргала, боялась пропустить хоть один миг, уставилась на то, как Демид разворачивается к двери и уходит.

Подо мной словно разверзлась земля, и я проваливалась в пропасть. Рот приоткрылся, то ли в немом крике, то ли в желании что -то сказать. Что? Я онемела. Рука дернулась вперед, словно в попытке поймать, не отпускать.

Демид взялся за ручку двери и слегка обернулся. Меня окатило колючей волной. А под сердцем будто птичка защекотала крыльями. Он задержался, чтобы.

— Можешь уже собирать вещи.

С хлопком двери меня подкосило. Я рухнула на пол, чувствуя, как разрываюсь на тысячи мелких кусочков. То, как я страдала прежде, — чепуха. Вот эта боль, сейчас, самая невыносимая.

Собирать вещи? Я не смогу собрать себя, не смогу подняться, ползти, руки-ноги не слушались, точно переломались. Казалось, притяжение обозлилось на меня, оно придавливало меня к устланному ковром полу с такой силой, будто хотело, чтобы я его собой проломила.

Слезы струились по щекам, выжигая горячей солью кожу. Больше я не увижу Демида. Больше он не подарит мне даже тех редких крупиц счастья. Больше не буду дышать его запахом, напитываться им, как ненормальная. Больше не.

Разве я не этого хотела?! Я выписала себе мысленный подсрачник. Вставай, Лиза, и иди на радостях собирать чемодан. Что-то должно поднять меня, вынуть из лужи горькой печали. Радость! Хоть капля ее должна быть. Хоть капля...

Но ничего нет. Ни единого проблеска в черноте, что заполнила все внутри, каждую венку, каждую клетку. И будущее показывало траекторию полета самолета, у которого отказал двигатель.

У меня уже отказало все. Сердце словно из последних сил толкалось в ребра. Медленнее и медленнее.

Это без Демида время издевательски тянулось. И оно меня должно вылечить? Не верилось.

Наверное, в глубине души я хотела другого. Все мои старания, надежды, шансы — впустую. Хрустальные мечты рушились с оглушительным звоном. Вчерашний день сломал меня. И короткой близости Демида оказалось слишком мало, чтобы я смогла склеиться вновь.

Его всегда было слишком мало. Это меня больше всего убивало. Я хотела его всего себе, каждую минуту, отвоевать его у работы, у врагов — у всего мира.

Я хотела, но вместе с желанием не появилась сила на это.

Может, я правда слаба для жизни с ним. Может, не стоило на эмоциях принимать решения, а сделать по-другому. Например.

Нет, сейчас я еще на больших эмоциях. Не нужно сейчас ничего менять, надо просто катиться по тому склону, куда меня столкнули обстоятельства. Или я сама.

Не знаю, сколько я пролежала, скорчившись на полу, смотря в расфокусе в одну точку. Но в какой-то момент почувствовала, что большинство эмоций вытекло из меня со слезами. Будто свалился груз, что придавливал меня сверху, и я смогла подняться.

Перед тем как нырнуть в шкаф и начать выбирать, что можно забрать с собой в Россию и спокойно носить в маленьком городке так, чтобы прохожие не оборачивались мне вслед, я подошла к окну и раздвинула шторы.

Мне нужен солнечный свет, пусть он разгонит остатки вязкого тумана в голове. Но небо затянуто плотными тяжелыми тучами — встало ли сегодня солнце вообще?

Меня отрезвило то, что на стоянке перед виллой до сих пор находился автомобиль Демида. Он не уехал? Разве не он так спешил? Я со злостью задвинула шторы обратно, чтобы не отвлекаться. Точно буду кидать на окно через каждые три секунды взгляд, а не собираться.

Может, он уехал на такси? Но. без охраны? Их внедорожники тоже стоят. Странно.

Это шанс исправить все, пока не поздно. От мысли о том, чтобы спуститься и поискать Демида, в непроглядном мраке внутри зажегся маленький огонек. Сказать ему, что передумала улетать, что подожду, пока он вернется.

Я насильно заставила себя свернуть в ванную комнату. Я стояла под ледяной водой, пока не застучали зубы, пока холодная дрожь не заколотила тело. Сомнения, противоречивые мысли опутывали меня крепкими нитями и каждая тянула в свою сторону. Я скоро сойду с ума...

Демиду со мной тоже было тяжело. Я тоже не умею строить отношения. Кое -что у нас есть общее.

Из ванной я вышла, зацепившись за первую радостную мысль: пересижу какое -то время в новой квартире, обустроюсь, потом, когда все станет спокойнее, поеду к племянникам, поговорю с Верой.

Кстати, где я хочу квартиру? Нужно начать все с начала. Приехать в город, в котором никогда не была.

Только я открыла шкаф и окинула взглядом бесконечное количество платьев, в коридоре послышались шаги. Тяжелые, незнакомые. Глухие голоса, но один из них до боли знаком. Сердце подскочило и бешено заметалось по клетке из ребер.

Дверь распахнулась. Вошел Демид вместе с седовласым мужчиной во врачебном халате.

— .Да, я согласен. Посттравматическое стрессовое расстройство, — кивал Демид с серьезным видом, словно вел переговоры с партнером. — Ее чувства не могли измениться ко мне так быстро. Сегодня она все утро требует, чтобы я подал на развод, закатила истерику. Угрозами вынуждает меня, чтобы я отправил ее в Россию. Мне нужно уехать, я боюсь, что она сбежит и попадет в неприятности.

В комнату втиснулись два парня, похожие на вышибал, если бы не костюмы санитаров.

Реальность ко мне доходила с опозданием. Что происходит? Почему этот мужчина внимательно рассматривает меня? Мерзкие мурашки поползли по спине и плечам.

— Миссис Войнова? — обратился он ко мне. Я отрицательно мотала головой, отступая, пока не уперлась в подоконник.

— Бетти, — Демид с фальшивой улыбкой двинулся ко мне. — Дорогая, не бойся. Ты побудешь там, пока я не вернусь. Тебе помогут все пережить.

— Ты солгал.

Он приобнял меня — его жесткое объятье жгло, словно прикосновение раскаленного железа. Губы коснулись уха, и меня передернуло.

— Я просто всегда добиваюсь своего. Любыми путями, — шептал он. Его улыбка чувствовалась медом в бархатном голосе. Если бы не жестокий смысл слов. — Ты никуда не улетишь, никуда от меня не денешься, пока я сам не захочу этого.

— Посмотрим. — только и смогла выдавить гневное слово из себя.

Меня не нужно было заматывать в смирительную рубашку. Шок сделал все сам, сковал по рукам и ногам, обвил ледяными змеями. Сопротивляться санитарам бесполезно — я им не докажу, что психически здорова. Демид наверняка уже заплатил им, и меня не спасет ничто и никто.

К тому же за попытку удрать меня явно накажут седативным уколом. А сейчас мне очень важно не потерять ясность в голове.

Глава 28

— Как вы сегодня себя чувствуете?

— Хорошо, — солгала я.

— Как ваше настроение?

— Хорошо, — солгала снова.

— Может, вас беспокоят какие-то мысли?

— Никакие, — и в третий раз тоже солгала.

Ничего я не собиралась рассказывать психотерапевту. Четвертый день приходила к нему в кабинет и высиживала положенный час. Принципиально молча.

Наша с Демидом история только наша. На самом деле я ничего не смогла бы рассказать СМИ...

— В молчании тоже есть своего рода терапия, — мягким голосом заметил врач. — Мы можем снова помолчать.

— Отлично.

Мне нравилось смотреть в окно на парк. Там среди аккуратных деревьев, газонов и цветов прогуливались пациенты. Или, как тут нас называли, — клиенты. Территория психиатрической клиники огромная, живописная — я, честно говоря, не чувствовала себя в больнице. Складывалось впечатление, меня отвезли на отдых в санаторий.

Мне выдавали каждый день таблетки, но никто не заставлял их пить. Что я и делала — спускала все в унитаз. Я сама справлюсь. Я найду в себе силы. Я соберу себя по частям, склею. Или нарисую заново — мне нравилось марать красками мольберт в арт-студии на первом этаже. Рисование дарило мне умиротворение.

Тут вообще хватало развлечений — йога с козами, арт-терапия, прогулки на лошадях, флористика. Залы с играми, типа пинг-понга и кикера. Уютные кафешки, библиотека.

Я лгала врачу про свое самочувствие и настроение, но с каждым днем все меньше. Мне правда становилось лучше. После всех потрясений отдохнуть в спокойном, красивом месте, где о тебе искренне заботятся, оказалось полезно. Исцеляюще.

Страхи о том, что меня тут превратят в овощ, не оправдались. Голландия с ее бережным отношением к людям грела душу. Если бы тут еще прямо на улице “клиенты” травку не курили, было бы вообще идеально.

Нет, я не прощу Демиду то, что он меня насильно сюда затащил. Он мог бы приложить усилие, уговорить меня, утешить и с таким же успехом отправить в санаторий.

А теперь никакие СМИ не поверят в правдивость моих слов. Если всплывет даже короткое пребывание в психбольнице, то это крепко отпечатается на моей репутации.

Через час я вернулась к себе. Палатой мои хоромы сложно назвать. Это полноценная квартира-студия на тридцать квадратов с небольшой ванной и кухней. И на столе снова появился букет огромных алых роз!

Зараза! Снова! Я вмиг вскипела, уставившись на цветы. Когда ему надоест?!

Что сделать с букетом? Скормить козам, как вчера? Или просто выбросить в мусорку, как позавчера? Или вышвырнуть через окно, как в первый день? И получить вежливое напоминание от русскоговорящей девушки из персонала, что из окна нельзя выбрасывать предметы...

В замешательстве я подошла к розам. Одуряющий аромат мгновенно проник в меня, и в груди сладко затрепетало. Лепестки нежные, бархатные на ощупь. Цвет вдохновляющий. Все-таки, может, перестать их выбрасывать?

Какая разница? Их все равно прислал не Демид. Он где -то. неизвестно где. Просто оформил доставку на каждый день в течение. недели? Сколько еще я тут буду? Когда он вернется?

Ни одной весточки за все время. Телефона нет, в интернет не выйти. То, что меня больше всего беспокоило, — не вляпался ли Демид в неприятности? Он ведь поехал открывать войну тем бандитам. В порядке ли он? С его взрывоопасным характером.

Почему-то сердце за него болело. Да, он во многом неправ, но с моей стороны все же не стоило заявлять о расставании перед его отъездом. Нормально поговорить мы бы все равно не успели. Почему я не согласилась подождать?

Вспоминаю сейчас то свое состояние после похищения, и тело пробирает мерзкая дрожь. Слишком много потрясений. У меня сдали нервы, мозг решил катапультировать туда, где когда-то было безопасно, — на родину.

А Демид? Как было ему? На него враз свалилась тонна проблем, которые необходимо срочно решать. Отдыхать ему некогда, и нервный срыв он тоже не мог себе позволить. Груз ответственности за бизнес, за подчиненных, за меня тащить сложно.

Ему, как и мне, тоже не помешала бы поддержка.

Надеюсь, когда он вернется, мы сможем поговорить. Пусть неспокойно, на повышенных тонах, но у нас хоть, может, будет время? Может, он за эти дни обдумает свои поступки и поймет, что натворил и наговорил сгоряча?

В дверь вежливо постучали. Я предложила войти, и в проем всунулась кудрявая голова улыбающейся Розы — она была единственной из персонала, кто хорошо говорил по-русски.

— Лизочка, к тебе гость! Он ждет в парке возле фонтана.

У меня внутри словно взорвались залпы искрящихся салютов.

— Кто?

— Не знаю, — пожала она плечами. — Мужчина. Меня просто просили передать.

Ко мне ни разу никто не приходил. Может, это Демид? Но почему он тогда не поднялся наверх?

Как назло, из моего окна не видно той части парка, где пышно бурлил фонтан в форме изящной статуи. Я подошла к зеркалу и окинула недовольным взглядом лицо без косметики, хлопковый спортивный костюм. Хотелось одеться во что -то более красивое, но психбольница — это не то место, где будут естественно смотреться нарядные платья. Поэтому кроме простой и удобной одежды в моем шкафу ничего не было.

К черту внешний вид, я слишком заморачиваюсь. Меня тянуло скорее оказаться на улице, я едва сдерживалась, чтобы не побежать по коридорам и не полететь по лестнице, вместо ожидания лифта.

От нетерпения у меня натянулись нервы и бешено летал по крови адреналин. Кто, если не Демид? Сомневаюсь, что много людей знает, где я.

На скамейке у фонтана сидел крупный мужчина. Бандаж на руке резко контрастировал белым на черном костюме. Силуэт Демида издалека я не спутаю ни с кем. Сердце тревожно екнуло. Это был не он.

С начальником службы безопасности я близко не общалась. Почему он приехал? Почему его лицо осунувшееся и печальное?

— Элизабет, здравствуйте! — он поднялся, едва я подошла, вытянулся в струнку.

— Добрый день... — пробормотала я, уставившись на его мощную руку, закованную от плеча до запястья в гипс. Беспокойство противно царапало в груди. — Что случилось?

— Давайте присядем.

Вымощенная дорожка под ногами будто покачнулась. Пульс застучал в висках. Я пожалела, что не взяла с собой куртку. Влажный прохладный воздух легко пробирался сквозь спортивный костюм и кусал кожу, еще больше заставляя меня дрожать.

Я упала на скамейку. Мимо прошли пациенты, весело общаясь и поедая мороженое. Они улыбнулись мне, я кивнула в ответ, не в силах выдавить улыбку. Я общалась с этими ребятами на ломаном английском — им тут нравилось, они даже не хотели уезжать отсюда. Как бы тут хорошо ни было — это все равно тюрьма. Я тут не должна быть.

— Как вам тут, Элизабет?

— Вы ведь не за этим приехали? Что с вашей рукой?

— Поймал пулю, раздробила кость, когда прикрывал Демида Эдгаровича. Бронежилет не от всего спасает.

— Что произошло?! Говорите! — Я подалась ближе к начальнику службы безопасности, желая вцепиться в него и вытащить своими руками то, что он оттягивает сказать. Что -то плохое... У меня от напряжения сжались внутренности в узел.

— Мы освободили ученого, которого украли бандиты. Штурм прошел неплохо. Под конец подтянулись спецслужбы. Сегодня ранним утром мы вернулись в Голландию.

— Если все хорошо, то почему.

Борис поднял на меня цепкий мрачный взгляд, от которого заледенело в груди.

— Демид Эдгарович ранен. Пуля попала сбоку через руку, когда он стрелял, вошла в корпус и застряла возле позвоночника. Сегодня вечером операция. Как вы понимаете, исход может быть неблагополучным. Я нашел лучшего хирурга, но все равно не факт.

— Хватит! — отчаянно выкрикнула я так громко, что заложило уши, птицы взлетели с ближайшего куста и обернулись прохожие. Меня трясло как в предсмертной лихорадке. В меня саму словно влетали пули и разрывались на осколки внутри. Окружающий мир размылся, отдалился, слова Бориса звучали как через вату.

Если вдруг кто-то из персонала заметит мое состояние. О нет! Я подскочила и на подкашивающихся ногах кинулась к фонтану. Набрала в ладони ледяной воды, плеснула себе в лицо. От холода перехватило дух.

Дыши, Лиза, дыши. Разорви эти цепи, что стянули грудную клетку. Погаси взрывы внутри.

Какого черта он туда поехал? Какого черта полез под пули? Герой? Это его, а не меня нужно посадить в четыре стены! Когда закончится операция, я сделаю ему нагоняй.

Все будет хорошо, твердила я себе, сжав веки так сильно, чтобы затолкать слезы обратно. Там лучший хирург. По-другому не может быть. Я не хочу даже допускать мысли, что. Нет, нет. Потому что просто сойду с ума. Не переживу.

Сейчас я должна быть сильной. Я сжала дрожащие руки в кулаки, ловя открытым ртом воздух. Кровь разогналась по телу. Мне уже становилось жарко.

Слова Демида про "всегда добиваюсь своего любыми путями" зазвучали в голове. Молодец, освободил ученого. Но какой ценой?

Я вернулась к начальнику охраны, но не смогла сесть. Во мне слишком много бурлило эмоций.

— Зачем вы приехали? Просто, чтобы все сказать мне? Поставить перед фактом? Чтобы я себе места не находила? Или чтобы проверить мою реакцию? Не начну ли я радоваться, что на меня свалится многомиллиардное наследство?

— Нет. — Борис поднялся и навис надо мной. — Я понимаю, у Демида Эдгаровича сложный характер.

Не то слово.

— Он не признается, но я давно знаю его, наблюдаю за ним. Знаю, что прежде у него не было ни одной женщины, которая была бы ему настолько небезразлична. Он каждый день звонил в клинику и интересовался у врача, как вы себя чувствуете, хорошо ли с вами обращаются.

— Да пошел он, сволочь... — отвернулась я. Непрошенные бабочки запорхали над пепелищем в душе. — Сначала насильно затащил сюда, а потом интересуется.

В растерянности я опустилась на скамейку и обхватила себя руками. Придушить его мало. Думает, что дежурные звонки врачу и цветы что-то изменят? Ничего подобного. Эти мелочи не перевесят тяжесть его поступков.

— Вы не ответили, зачем пришли? — подняла я взгляд на Бориса, который по -прежнему стоял мрачной скалой.

— Я уверен, Демид Эдгарович хотел бы увидеть вас перед операцией.

— Да? Это возможно? — Сиюминутный порыв подхватил меня словно мощным ветром, и вот я уже стояла перед Борисом, умоляюще заглядывая ему в глаза. Сердце волнительно трепыхалось.

— Возможно. Только тихо. — Он сощурившись посмотрел по сторонам, провел взглядом пациентов, что прогулочным шагом шли мимо, и сказал вполголоса: — Официально забрать я вас не могу. Но могу помочь сбежать и привезти вас в больницу. Только без глупостей. Я за вас отвечаю.

От прилива щемящей радости расперло грудную клетку. Несмотря на все, что было. Только сейчас я бы до безумия хотела оказаться рядом с Демидом, взять его за руку и сказать ему, что все будет хорошо. Что он обязательно поправится. Дать ему немного сил, которыми я тут напиталась. Потом я уеду в Россию. Мое решение не изменится.

— Разумеется, я не подведу, — закивала я, чувствуя, как на губах дрожит глупая улыбка.

— Как отсюда можно сбежать? Тут ведь так просто не выйдешь.

— Просто — нет. Поэтому слушайте внимательно, что вам нужно будет сделать.

Глава 29

Я изо всех сил старалась не дать разбушеваться тревоге, не позволять ей отравлять мысли, не пускать глубоко в сердце. Но долго я не продержусь. Казалось, она слишком сильна. Сильнее, чем я.

Переодевшись на первом этаже в туалете в рабочую одежду, я затолкала волосы под кепку, а дрожащие руки всунула в карманы. Радовало, что я в психбольнице всего четыре дня и не успела всем примелькаться. Подняться на верхний этаж, где сегодня ремонтировали крышу, удалось без приключений.

Среди рабочих я узнала троих ребят из охраны Демида. Борис как-то выяснил, что в левом крыле протекает крыша и клиника уже неделю ждет ремонтную бригаду. Он сказал своим ребятам прикинуться ремонтниками, упаковал их в соответствующий фургон — все, чтобы незаметно помочь мне уйти.

Борис говорил, что без подобных ухищрений и маскарада, — никак.

Один из парней, который до похищения меня охранял, подошел ближе и отвел в меня сторону:

— Сейчас сделаем вид, что нам понадобилась другая краска и поедем типа на склад. Так я вас вывезу. Пойдемте. Г оворить буду я, вы держите журнал с образцами.

— Они тут ничего не сломают? — за шуткой я попыталась скрыть нервное напряжение. Прижала к себе толстый журнал как спасательную шлюпку.

— Не переживайте. Мы наняли пару нелегалов для прикрытия. Все починят. Надолго ли... Главное, чтобы все выглядело отремонтированным, когда будем уходить.

Они нарочно привезли с собой в бригаде женщину моего телосложения, поэтому никто не обратил на меня внимания, пока мы с охранником шли по больнице, мимо ресепшена, по двору к стоянке. Хотя мне казалось, что кто-то точно остановит на мне подозрительный взгляд, попросит поднять козырек, который я натянула чуть ли не на нос.

Только когда шлагбаум остался позади, я смогла выдохнуть и стащить с волос кепку, что огненным обручем сдавливала голову.

— Отлично справились, — коротко усмехнулся мне охранник.

Меня обрадовал бы побег из психбольницы, не будь Демид в тяжелом состоянии. Под кожей словно мириады искр выжигали нервы. Тревога зверски выкручивала внутренности.

Тут, где некому поставить мне седативный укол, я окончательно начала терять самообладание. Неужели десять минут назад лишь стены психбольницы сдерживали меня, а не сила воли?

Если Демид увидит меня в таком состоянии, дрожащую, перепуганную, это не прибавит ему поддержки. Ненадолго мне придется взять себя в руки.

За поворотом фургон, в котором мы ехали, остановился. Я выпрыгнула на траву, сняла с себя рабочую куртку и штаны, оставшись в хлопковом спортивном костюме, вернула одежду охраннику.

Все-таки вот так и увидит меня Демид. Мятую и растрепанную. Но приводить себя в порядок явно некогда. Я поспешила к такси, в котором ждал меня Борис.

Только я впорхнула на заднее сидение, автомобиль тронулся.

— Демид Эдгарович, конечно, может быть не в восторге оттого, что я забрал вас из психбольницы. Поэтому на всякий случай.

— Давайте скажем, что я сама сбежала, — сдвинула я плечами, окаменевшими от напряжения.

— Нет, нет, — хрипло хохотнул Борис. — Он в это не поверит. Скажите хотя бы ему, что вам намного лучше, сидеть в психбольнице больше нет надобности и вы передумали улетать в Россию.

— Но я не передумала.

— Зачем тогда мы сейчас едем в больницу?

Ему не понять. А объяснять, выкладывать свои мысли и чувства я не собиралась. Но, боюсь, без ответа его не оставить. Чего доброго, прикажет водителю развернуться и отправит меня обратно.

А если операция закончится плохо? И сейчас единственный шанс увидеть Демида?

Хватит, Лиза, хватит! Я сцепила руки в замок, чтобы не так дрожали, и постаралась не пускать панику в голос.

— Я никуда не денусь, пока он не оправится. Этого достаточно?

— Достаточно. — Борис отвернул лицо к окну. Он, наверно, очень предан своему боссу. Не просто начальник службы безопасности, а его правая рука, небезразличный друг. И сейчас рискует многим ради наших обреченных отношений.

Хоть один человек болеет за нас с Демидом. Борис считает, что я ему подхожу? Такое я, конечно, спрашивать не стала, лишь сказала:

— Спасибо вам за все.

Он скупо кивнул.

Повисшая тишина давила на меня, но я не могла найти слов, чтобы завязать нормальный разговор, без нервов и претензий. Мысли летели далеко вперед, автомобиль ехал слишком медленно. Почему мы не спешим, не обгоняем машины, не пролетаем на красный свет — я бы точно так делала, умей водить. Коленки еле заметно подпрыгивали от дрожи, что колотила все тело.

— Мы успеваем? — не выдержала я.

— Подготовка к операции начнется через час. Хирург только что должен был приземлиться в аэропорту. И мы уже почти приехали.

Сердце быстрее запрыгало в груди, слезы защипали под ресницами. Как не разрыдаться, увидев его на койке? Как сдержать сердце, чтобы не разорвалось от боли за него?

Я слишком беспокоюсь. Будто мои чувства к нему только растут с каждым днем, черт бы их побрал...

Как жену Демида Войнова, меня без проблем пропустили и подсказали палату, в которой он лежит. Борис сказал, что не хочет нам мешать, отдал мне мой телефон и удалился в сторону кафе. Я же чуть не бегом полетела к лифту. Наверно, взъерошенная, ошалевшая, с перепуганным лицом, будто за мной волки гнались. Хватит пытаться делать вид, что я сильная и справляюсь. Демида разве обманешь? Он всегда знал, что я чувствую на самом деле.

Вот и этаж, где его палата. Не теряя ни секунды, я понеслась бегом по пустому коридору. Тут, наверно, только вип -палаты, поэтому так тихо и никого нет.

Едва я завернула за угол, встала как вкопанная. Два охранника возле нужной мне двери валялись на полу без сознания. Я даже не успела подумать, действовала только на каком -то сумасшедшем порыве, на инстинктах — тихо, но быстро вошла в палату, увидела широкоплечего мужчину, стоявшего ко мне спиной возле койки. Он подносил шприц к капельнице. Мерный писк кардиомонитора отмерял удары сердца. Один, второй...

Лишь две короткие мысли пронеслись в голове: “Собрался убить моего мужа? Только через мой труп!”

Я схватила ближайший стул и со всей дури треснула им по мужскому затылку, по плечам. Деревянный стул — вдребезги, убийца даже не покачнулся, но шприц уронил на пол. Грязный мат царапнул меня лезвием по ушам, мужчина, оборачиваясь, замахнулся кулаком. Я инстинктивно присела.

Справа от ботинка! Шприц! Рука словно сама дернулась к нему, я крепко схватила его и без раздумий вогнала иглу в бедро убийце. О, уколы я умела делать хорошо и быстро!

Мужчина не успел отпихнуть меня от себя, как начал падать. Я отскочила в сторону, запуталась в ногах и рухнула на пол почти одновременно с ним.

Что я наделала? Нет, не смотри на него, не смотри. Паническая дрожь затрясла тело до судорог. Я с трудом достала смартфон из кармана и еле попала пальцем по номеру Бориса.

— П-под-днимитесь с-сюда с-срочно! — я, как назло, заикалась, голос прыгал на каждой букве. Борис бросил короткое: “Сейчас буду”.

— Элизабет! — громыхнул Демид с койки.

Меня аж подкинуло. Разве человек в тяжелом состоянии может орать так, что стены дрожат?

— Какого хрена ты тут делаешь?!

Я в полном шоке повернула голову на крик. Демид скинул одеяло, раздраженно отсоединил от себя провода приборов и спрыгнул с постели. У меня чуть глаза из орбит не вылезли. Одет в белую футболку и штаны. Ничего себе он скачет перед операцией!

В горле булькнул смешок. От огромного потрясения мне хотелось ржать в голос. Но у Демида вид такой, будто он меня сейчас об стенку размажет даже за проблеск улыбки. Я поспешила подняться.

— Твою ж мать! — Демид в ярости взмахнул руками и взлохматил волосы на затылке. Вены опасно вздулись на его шее и висках. А мне хотелось кинуться ему на шею и зацеловать его. Ему смерть не угрожает. Он в порядке. От накатившего облегчения я пошатнулась.

Демид присел возле убийцы и приложил два пальца тому под подбородок.

— Ты его убила! Ты понимаешь, что натворила?! — Он вскочил на ноги и за миг оказался рядом со мной. В черных глазах полыхал смертоносный огонь. Я чувствовала, как он выжигал меня изнутри.

— Убила... — я невольно прикрыла ладонью рот. В ушах зашумело. Нет, нет...

— Ты все нахрен испортила! — процедил сквозь зубы. Его черты, заостренные от гнева, расплывались перед глазами.

В палату ворвался Борис и замер, будто налетел на стену. Его взгляд метнулся от лежавшего мужчины на полу к нам с Демидом — лицо начальника службы безопасности побелело и вытянулось. Пол качался под моими ногами. Кровь будто отхлынула куда -то из тела.

— Демид Эдгарович, вы.

— Мы не всех поймали. И среди твоих ребят точно есть крыса! То, что я тут лежу, и в каком состоянии больше не знал никто, кроме тебя и них! Сейчас ты.

Слова Демида стремительно уносились от меня. В один момент словно кто -то выключил свет и дернул меня вниз.

Я убила человека.

— Элизабет? Элизабет, очнись! Бетти! Ну же!

Голос Демида, беспокойный, с угасающей злостью, манил к себе из темноты. Я ухватилась за него и вынырнула на поверхность реальности. А она обрушилась на меня градом кирпичей. В голове прострелила боль. Я поморщилась, лежа на диване, на коленях Демида.

— Ты где-то ударилась? Я же тебя успел поймать. Этот урод тебя ударил? Толкнул?

Сильные пальцы стали ощупывать кожу головы. Меня скрутило от рыданий, я вцепилась в футболку Демида, вскарабкалась до плеч и обняла его за шею, уткнулась носом куда -то возле ключицы и, как наркоманка, прибалдела от его запаха. Внутри меня каждая струна завибрировала от кайфа.

— Тихо, тихо. Ты чего? — Он погладил меня по спине, и во все стороны разбежались горячие мурашки.

— Это из-за тебя! — выпалила я сквозь рыдания и хлопнула его по мускулистому плечу.

— Я тебе жизнь спасла, а ты ругаешься. Как ты, такая скотина, вообще смеешь.

— Спасла? — хмыкнул он. — Я не был подсоединен к капельнице. У меня под подушкой лежал ствол. Я выжидал какую -то мразь, которая придет меня добить. Потом собирался эту мразь допросить под дулом.

Сейчас я его прибью. Я со всей силы вцепилась в его плечи и отстранилась, посмотрела в его глаза.

— Ты дрых без задних ног! А если бы он решил вколоть тебе ту гадость прямо в вену?!

— Я не спал.

— Ну конечно... А теперь еще и оказывается, я его зря убила... — Меня выворачивало наружу. Тошнота подкатывала к горлу. Я зажала рот ладонью. Казалось, вот-вот меня вывернет всю наизнанку.

— Перестань. Он бандитский наемник. И убил наверняка много ни в чем не повинных людей. Тебе не за что корить себя.

Я судорожно качала головой.

— Тебе плохо?

Демид внимательно заглянул мне в глаза, но я потупилась. Организм просто сошел с ума. Так плохо я себя не чувствовала никогда. На лбу выступила испарина.

— Пойдем отсюда. — Он подхватил меня на руки и, обойдя людей, что столпились у койки, вынес меня в коридор. — Мне срочно нужна свободная палата! И успокоительное. — окликнул он медсестру.

— Нет, нет! — я задергалась на его руках, отчего тошнота еще сильнее надавила на горло.

— Врач не нужен? — осведомилась девушка.

— Нет. Только палата.

Я вцепилась в футболку Демида, как разъяренная кошка, и прошипела:

— Никаких успокоительных! Воды попроси!

— Хорошо, Бетти.

Через минуту он занес меня в свободную палату, уложил на койку и подал стакан воды — я осушила его залпом. От прохладной жидкости немного полегчало. И стены другой палаты отрезали меня от случившегося. Демид присел на постель и забрал у меня пустой стакан.

Забавно. Я думала, приду, буду сидеть на краешке его койки, держать его руку, говорить, что все будет хорошо, а про себя молиться — пусть операция пройдет успешно, пусть он побыстрее оправится. Теперь я лежала на койке, дрожа, а Демид, нахмурившись, сжимал мою руку и поглаживал запястье большим пальцем.

— Как ты умудрился притворяться так, что все поверили?

Уголок его губ дернулся.

— Это подождет, потом расскажу. — Он отпустил мою руку. — Подвинься.

Больничная койка не слишком рассчитана на двоих, особенно когда один — таких размеров, как Демид. Я отодвинулась и повернулась на бок, подперла рукой голову. Демид, как только улегся рядом, обхватил меня рукой за талию и дернул к себе.

— Значит, ты убежала из психбольницы? — строгим тоном спросил Демид. — Кто тебе помог? Борис?

На вопросы мне не хотелось отвечать, потому что только одно дрожало на языке:

— Ты знаешь, психбольницу я тебе никогда не прощу.

Он на пару мгновений прикрыл глаза и шумно вздохнул.

— Только не говори, что тебе там было плохо.

— Плохо. Ужасно. Невыносимо!

Как бы сладко ни грели объятья Демида, как бы ни таяло в них мое тело, обида больно царапала по венам.

— Мне врач говорил, что тебе лучше.

— Я лгала.

— Элизабет... — пророкотало мое имя на его губах и отозвалось чувственной вибрацией в теле. Его губы так манили, что этому почти невозможно было противостоять. — На тот момент это был лучший выбор.

Я сглотнула подступившие слезы.

— То есть ты даже не жалеешь? Считаешь, что поступил правильно?

— Тебя нужно было запереть в четырех стенах на вилле? По -твоему, там в одиночестве тебе стало бы лучше?! Нет! Отправить тебя на курорт в сопровождении охраны? Откуда ты бы точно захотела сбежать. Им пришлось бы круглосуточно не отходить от тебя. Поэтому то, что я сделал, на тот момент было верно.

— Ты неправ тыщу раз! Знаешь, почему? Потому что со мной было все в порядке!

Чуть не добавила, что не изменила свое решение улететь в Россию, но потом вспомнила обещание, которое дала Борису. Никуда не деваться, пока Демид не поправится. Но он. вполне здоров! Что делать?

— То есть ты не передумала? — недобро сощурился он и сжал меня за талию так резко, что я ахнула. Демид сам подвел меня к тому, что я хотела сказать.

Маленький проблеск надежды ослепил меня: а если дальше будет все хорошо? Демид вроде разобрался с врагами, меня больше никто не должен похищать, шантажировать. Наверно.

— А если не передумала, то что?

В дверь постучали. Явно не медсестра, потому что стук мощный. Демид прицокнул языком и выкрикнул:

— Войдите. — И не позволил мне отстраниться, когда дверь открылась и в палату вошел Борис.

— Демид Эдгарович, какие будут распоряжения?

— Ты помог Элизабет сбежать?

— Не ругай его... — Я погладила Демида по плечу в успокаивающей ласке. Но он меня не слышал. Борис молча опустил взгляд.

— Ладно. С тобой я позже поговорю. Распорядись, чтобы подготовили самолет к вылету на сегодня. Я тебе скину координаты пункта назначения. И разберись с киллером. Я не хочу, чтобы Элизабет допрашивали. Это для нее лишний стресс. И сделай так, чтобы нас пока не беспокоил никто.

— Будет сделано. — С поникшей головой Борис вышел из палаты и закрыл за собой дверь.

— Послушай, не ругай его, — начала я, когда Демид повернул ко мне лицо. — Он хотел как лучше. Он говорил, что операция может закончиться плохо. И что ты хотел бы меня увидеть. ну. перед всем. — чем дальше я рассказывала, тем больше меня утягивал в неловкость любопытный взгляд Демида. — Я подумала, а вдруг бы. ну. ты умер и я. в общем, не успела бы даже.

Куда меня понесло? Демид сейчас возомнит себе невесть что. Или уже возомнил? Его рука с нажимом двинулась по моей спине, пробуждая жгучий трепет под кожей.

— Переволновалась? — спросил он голосом, севшим до бархатной хрипотцы. Сейчас он окружит меня дурманящим коконом, из которого потом не выбраться.

— И, как оказалось, зря!

— Не совсем. — Демид выпустил меня из объятий и, приняв сидячее положение, поднял руку. — Пуля застряла вот тут. — Указал он на ребра под подмышкой. Через рукав футболки я теперь заметила выглядывающие бинты. — Меня подлатали еще в госпитале недалеко от места боя, и я заплатил там одному врачу, чтобы он помог мне создать видимость, будто я при смерти. — Демид схватил футболку за край. — Показать швы?

Если он сейчас начнет раздеваться, моя крыша улетит далеко и надолго. Мне и так тяжело. Я знаю, как только покажу, что страшно соскучилась, отвечу на объятья, Демид решит, что все его мерзкие поступки прощены и забыты.

— Не надо, — пробормотала я внезапно пересохшими губами. Они иссохли от жажды поцелуев. — Дай воды.

Я осушила еще один стакан. Демид забрал его, поставил на столик, а в следующий миг уложил меня на лопатки, навис сверху, придавив меня к постели своим тяжелым телом. Я оказалась заперта в жаркую ловушку. Едва смогла перевести дыхание и упереться ладонями в его мощную грудь.

— Нам нужно поговорить до твоего следующего отлета.

— Мы летим вместе. На Таити. У меня там есть остров.

— Что? Нет! Я никуда с тобой не полечу.

— Мы пропустили медовый месяц. — Легко преодолев сопротивление моих рук, он склонился ближе. Остановился, едва касаясь губ, но, наверно, понял, что я могу начать кусаться, поэтому лишь усмехнулся и спустился ниже — к шее. Вот черт, черт, черт... Знает же, от чего я теряю рассудок.

— Демид, прекрати! — Подмывало дотянуться до его недавней раны и надавить туда побольнее, тогда он точно бы перестал ломать мою решимость, отскочил бы, но это подло. Я вцепилась пальцами в его плечи и попыталась выползти из -под него. — Я не хочу!

— В это я не поверю, — прошелестело горячим дыханием возле уха.

Он просто невыносим! Невозможно с ним спорить! Я сдалась. Может, правда сейчас больше меня спасет, чем ложь.

— Хорошо. Да, я хочу. Я соскучилась. И могу это сказать, в отличие от тебя. Еще я могу сказать больше: если мы сейчас переспим, я потом буду жалеть.

Все его тело напряглось. Будто у хищника перед смертельным боем. Недовольный рык загрохотал в его груди. Он ударил кулаком по подушке, выругался и скатился с меня.

Почему-то меня резко прошибло на слезы. Они покатились по вискам, пока я неотрывно смотрела в белый потолок.

— Я не хочу быть с тобой, Демид. Даже самый лучший в мире секс, деньги, Таити не перевесит все те причины, которые привели меня к решению расстаться. Я не знаю, зачем я тебе нужна. И.

— Мне нравится, что ты любишь меня не за деньги, — вдруг выдал он, и меня от возмущения подорвало. Я села, готовая криком отрицать каждое его слово.

— Да я не.

— Мы полетим на Таити, — припечатал Демид тоном, не терпящим возражений. Пусть таким тоном своих подчиненных строит! Я на него не работаю и не обязана слушаться! Но Демид, если чего-то хочет, то добьется любой ценой. Упакует меня в чемодан, заставит свою службу безопасности насильно затолкать меня в самолет. Или вынудит меня согласиться новыми угрозами.

Злость клокотала в горле, пылала в груди и на кончиках пальцев. Но я сдержала ее. Чтобы спокойным голосом с улыбкой сказать:

— Хорошо, полетим. Но у меня есть одно условие.

Глава 30

Кажется, я снова летела в пропасть, из которой все время с трудом пыталась выбраться. Грело душу только одно — Демид согласился открыть для меня счет в банке, лично мой, и положить туда достаточно денег, чтобы купить трешку в центре Москвы.

Так много я не просила, но... компенсация за мои убитые нервы должна быть существенной. И это уже мое дело, что я сделаю с деньгами. Тратить их направо и налево точно не буду. И покупать трешки.

Зато деньги на счету давали мне уверенность в том, что вернуться в Россию будет проще.

Лежа в постели, я долго не могла уснуть. Может, из -за того, что Демид слишком тесно прижимался ко мне сзади, обняв тяжелой рукой, и дышал в затылок. Везде, где наши тела соприкасались, горячо, волнительно покалывало. Весь воздух в вип-кабине пропитался его запахом. Я боролась с острым возбуждением и чувствовала, что не справляюсь. Так хотелось забыть обо всем, перестать его отталкивать, повернуться к нему, прижаться грудью, обнять...

Мы так и не поцеловались ни разу до отлета и в самолете. Я постоянно старалась держать дистанцию, Демид ее мягко, но настойчиво сокращал. Прощупывал почву, наблюдал за мной.

Понял, что лучше лишний раз не настаивать, чтобы не оттолкнуть меня еще дальше?

— Не спишь? — хриплый голос Демида вдруг разорвал тишину.

Я промолчала. А сердце, как назло, сильнее заколотилось в груди.

— Бетти, я ведь чувствую. — Его рука скользнула с талии по ребрам к груди, заставляя меня затаить дыхание. — Ты напряжена. Пульс зашкаливает. Думаешь о том, что произошло в больнице?

Это его “Бетти” слишком тяжело слышать. Оно имеет какую -то странную власть надо мной. Пробирает до сладкого трепета.

— Не называй меня так, — буркнула я, не сдержавшись. Демид ущипнул меня за ребра. Я дернулась, чем явно вызвала улыбку — она ощущалась в голосе:

— Вредничаешь. Тебе же нравится.

Я сейчас не выдержу. Когда он спит, не двигается, терпеть легче. Надо было настоять и спать в общей кабине, в кресле, а не на кровати. Демид оказался слишком убедительным: перелет длинный, я устану сидеть в одной позе, а в кровати он обещал не распускать руки, если я не захочу.

Страшно осознавать, что он всегда добивается своего. Демид выбрал сейчас быть осторожным, чтобы в итоге я сдалась.

— Спи. Тебе ведь не мешает то, что я не сплю.

— Я выспался. Раз тебе не спится тоже, то предлагаю заняться чем-то другим. Чувственный импульс прострелил тело насквозь. Я сделала вид, что не поняла намека.

Чем?

— Чем хочешь?

Хочу тем, что подразумевал намек. И все мысли крутились лишь возле этого. Секс с Демидом всегда был потрясающим. Казалось, он мне нужен так же сильно, как воздух.

— Хочу попытаться уснуть. Просто потрясение не отпускает и сложно расслабиться. Но я думаю, что в конце концов вырублюсь.

— Давай я тебе сделаю расслабляющий массаж. Я, конечно, не такой специалист, как ты, но желание ведь важнее?

Еще не получив согласия, Демид двинулся ладонью по моему плечу, мягко, нежно. Удивительно, как его сильные мощные руки могли дарить такую ласку. Меня затрясло от переизбытка ощущений. Я больше не могу! Не могу сражаться с собой и с ним. Но я не хочу просто так сдаваться, черт бы его побрал!

Собрав оставшуюся решимость, я повернулась в объятьях к нему лицом.

— Прекрати, Демид, прекрати! Я полетела с тобой на Таити, потому что ты снова оставил меня без выбора! Ты мне никогда не даешь выбора! И сейчас ты снова... с этим массажем... Я не хочу так.

Кошмар, я снова плачу. С того момента, как Демид появился в моей жизни, я выплакала литры слез. Мне бы оттолкнуть его, отстраниться, но не было сил оторвать щеку от его теплого плеча, которое быстро становилось мокрым.

— Потому что ты часто принимаешь решения, которых на самом деле не хочешь. Я не верю, что ты искренне хочешь от меня уйти.

Что-то щелкнуло во мне. Даже слезы на пару мгновений остановились. В то утро, когда я требовала вернуться в Россию, я действительно хотела другого. Поддержки, теплых слов, обещаний, что все изменится и будет хорошо.

А сейчас? Неужели я полетела на Таити с ним, чтобы он заставил меня сдаться? Я отстранилась и заглянула ему в глаза.

— Часто? Ты меня насильно сделал пешкой в своих войнах с врагами.

— Что было, то было. Я не скрываю, что поначалу мне было плевать на тебя. Будто ты влюбилась в меня с первого взгляда. Ненавидела же. Эти твои приколы на свадьбе. — Он широко улыбнулся и уставился на мои губы.

Приколы? Ух, как же он меня бесил. Интересно, останься я с ним, он признался бы когда-нибудь в своих чувствах? Прямо, смотря в глаза. Можно, конечно, судить только по поступкам. Отложил свою сверхважную работу, чтобы смотаться со мной отдохнуть, когда раньше говорил, что не может позволить себе лишние выходные.

Стоп, Лиза, стоп. Уже крыша начинает ехать. Признания это капля в море. Наговорить можно все что угодно. И не надо смотреть на мои губы, как голодный зверь.

— Бетти... — на выдохе произнес, и горячее дыхание опалило мне губы. Когда мы успели так приблизиться лицами? — У меня закончилось терпение.

Он набросился на мой рот, вжал в себя руками так сильно, словно хотел слиться со мной. Я замычала ему в губы, впилась пальцами в его каменные плечи, явно собираясь расцарапать кожу. Демид с недовольным шипением разорвал поцелуй, перехватил мои руки за запястья.

— Не надо! Ты забыл, что я говорила в больнице?..

Конечно, он там не начал настаивать, потому что на мой крик сбежались бы медсестры. А тут? Охране будет все равно.

— Почему ты должна жалеть?

— Ты решишь, что я простила и.

— Я решу, что ты простила, когда перестанешь смотреть на меня так.

Как я на него смотрела? С ненавистью? С обидой? С затаенной злостью? У меня всего хватало. И, казалось, ничто не сможет меня от этого избавить. Я прикрыла веки.

— Нет, Бетти, я хочу видеть твои глаза.

— Ты говорил про массаж. — улыбнулась я. — А давай.

Недовольный рык низко загрохотал в его груди, он резко перевернул меня на живот, скинул одеяло и смачно ужалил шлепком ягодицу.

— Начнем с разогрева!

Раздеваться я не собиралась — ложилась в постель, одетая в тонкую шелковую пижаму. Демид, к счастью, не стал требовать все снять, хотя для правильного массажа нужно бы избавиться от одежды.

— Никто не начинает массаж со шлепков! — заявила я, удобнее устраивая голову на подушке. Блаженно прикрыла глаза, когда Демид погладил то место, куда только что пришелся шлепок, — и тепло сиропом разлилось по коже.

— Значит, тогда закончим ими.

Я разомлела от движений его рук, погрузилась в сладкую нирвану. Его поглаживания растапливали напряжение приливами жара, мне становилось так хорошо, волнительно и уютно, что постель показалась пушистыми облаками, а плохие мысли растворились. Мне безумно нравилось, как его руки осторожно скользили по спине, ягодицам, бедрам — хотелось замурлыкать, как довольная кошечка.

Самое горячее и трепетное тепло разливалось в груди. Я не сдерживала его, позволила ему заструиться по венам. И, не знаю как, уплыла в безмятежный сон.

Когда я очнулась, Демид крепко спал. Черты его лица расслабились, ресницы слегка подрагивали. Я поймала себя на том, что уже несколько минут просто ласкаю взглядом его лицо, отмечаю с нежностью каждую морщинку, повторяю контур губ, изучаю щетину, и даже не хочу знать, который час.

Может, у нас удастся договориться, разобрать тот бардак, который творится в наших отношениях, и построить счастливое будущее? Демид... он ведь правда старается. Я знаю, у него есть какие-то чувства ко мне. И это большое счастье.

Но одних наших чувств мало для будущего. Нам нужно обрести взаимопонимание. Я тоже хочу постараться.

Демид неожиданно открыл глаза, довольно улыбнулся и крепче прижал меня к себе. Застал меня врасплох. Пока не спросил, почему я на него пялюсь битый час, я сказала:

— Это был лучший в мире массаж.

— Ты уснула, — сонным голосом с шершавой хрипотцой ответил он.

— А разве не для этого ты предлагал массаж?

В дверь вежливо постучали.

— Что? — недовольно спросил Демид.

— Посадка через час, — сообщил кто-то из охраны.

Мы почти одновременно разочарованно вздохнули, и Демид тут же это заметил:

— У нас будет много времени, когда никто не посмеет нам помешать. — И накрыл мои губы чувственным поцелуем.

Когда через час мы сошли с трапа, я подумала, что попала в рай. Погода — не слишком жаркая, изумительная, солнце нежно ласкало кожу теплом. Нас встретили широкими улыбками и огромными цветочными ожерельями. Меня окутало сладким тропическим ароматом, от которого закружилась голова.

Или это от счастья? Демид стоял рядом, широко улыбался, смотря на меня, — в его глазах ярко горела радость.

Мы будто правда приехали на медовый месяц. В самое потрясающее в мире место, где в воздухе витала романтика, любовь и праздник. К острову Демида мы добирались на яхте, и я завороженно смотрела на бескрайнее ярко-голубое небо, на огромные водные просторы, а Демид стоял сзади, обнимал меня и рассказывал о старом проекте, благодаря которому купил целый остров.

И, казалось, больше ничего в мире не надо. Впереди нас ждет все только самое лучшее.

На землю я немного опустилась, когда готовилась к ужину. Таитянки нарядили меня в легкое струящееся платье, уложили волосы плавными волнами и прицепили с левой стороны у уха белый цветок — тиаре.

— Слева, потому что вы замужем, — сказала таитянка по-английски, не переставая искренне улыбаться. Тут, на Таити, будто другой мир. Он кружит голову, заставляет забыть обо всем плохом. Но мы с Демидом не проведем здесь всю жизнь. Рано или поздно придется возвращаться к тому, что было между нами, когда мы покинули Г олландию.

Но ведь это будет не сегодня. Сейчас Демид ждет меня на песчаном пляже. И от мысли о том, что этот вечер может стать самым чудесным в моей жизни, губы растягивались в счастливую улыбку, а глаза горели, будто изнутри меня шел волшебный свет.

Песок тут чистый, ослепительно белый. Я вышла из деревянного дома и погрузила в него босые ноги. Теплый. Нежный ветер пробежался по обнаженным плечам и рукам, ласково коснулся лица и поиграл с волосами. Солнце почти утонуло в далеком океанском горизонте, и над головой рассыпалась золотая пыльца звезд. Листья пальм еле слышно шелестели, мое сердце громко стучало, объятое жаркими, чудесными волнами.

Там, впереди, на берегу колыхались воздушные занавески, окружая стол и стулья, словно шатер, горели факелы на высоких подставках, мерцало пламя свечей, которые выстроились вокруг этой всей красоты, создавая контуры сердца.

У меня чуть не подогнулись колени от нахлынувших чувств. Переполненная окрыляющей радостью, я пошла вперед. Демид поднялся, не стал дожидаться, пока подойду к столу, встретил меня у края линии свечей, заключил в объятья и напрочь лишил рассудка горячим поцелуем.

— Ты прекрасна.

— Спасибо... — я засветилась в улыбке.

Он тоже прекрасен в белой рубашке и брюках. Его смугловатая кожа казалась еще темнее, в черных глазах плясали блики свечей.

— Я. я в восторге от этого острова. Тут чудесно.

— Я очень рад, что тебе здесь нравится. И это только начало. — Он снова меня поцеловал, еще настойчивее, так что я на какое -то время забыла об ужине, о чудесном острове, только чувствовала его сильные руки на моем теле, вкус его языка, насыщалась его одуряющим запахом и плыла, плыла, будто на облаках из сахарной ваты.

А внутри поднимался пламенный ураган. Я уже хотела ощутить его губы на шее, груди. На миг отрезвило то, что Демид прижал меня к себе так крепко, что мне в живот уперлась каменная эрекция. Он разорвал поцелуй, тяжело дыша.

— Такими темпами мы точно не поужинаем, — пробормотала я, сама пытаясь выровнять дыхание.

— Нет, нет, ужин обязателен. — Демид взял меня за руку и повел к столу.

Среди изысканных блюд, возле ведерка с шампанским, лежала плоская коробочка, обитая бархатом. Подарок? Демид открыл ее — и меня ослепили красотой бриллианты.

Это первый подарок. Это не украшение ради того, чтобы демонстрировать статус перед кем-то. На свадьбе перед гостями я сверкала множеством драгоценностей. А это для меня. Больше ни для кого.

Это просьба о прощении?

— Это тебе, Бетти.

Я приподняла волосы, и Демид застегнул на шее бриллиантовое ожерелье. Прохладные камни быстро нагрелись от жара моей кожи.

— Спасибо.

У меня терялся дар речи. От волшебной романтической атмосферы перехватывало горло. Я села на стул, который Демид любезно для меня отодвинул, и прикоснулась пальцами к ожерелью. Я чувствовала, что эти драгоценности больше чем просто бездушные камни. В них отражение чувств. Они так же чудесны, как остров. В них свет звезд и шум океана.

— Мне безумно нравится, — сказала на выдохе и с трудом набрала полную грудь соленого воздуха. — Это просто... ты даришь мне сказку.

Демид усмехнулся, разливая шампанское по бокалам. А я поняла, что мы ведь впервые на свидании. И волнение еще ярче заискрило под кожей.

— Бетти.

Он поднял бокал и уставился на меня пристальным взглядом, улыбка сошла с его губ. Мое сердце стало подскакивать аж до горла. Я сжала пальцами прохладную хрустальную ножку.

— Я признаю свою ошибку в том, что мало для тебя делал. Я больше думал о том, как тебя держать возле себя, а не о том, как сделать так, чтобы ты хотела остаться.

Краска резко бросилась к щекам. Я потупилась, глаза невольно забегали по блюдам, которые расплывались за тонкой пеленой сладких слез — они лишь на короткий миг омыли глаза и отступили.

— Бетти? — Он накрыл мою руку своей, и мелкие искры тока разлетелись по венам. Его голос неожиданно осип. — Ты мне дашь шанс?

Разве. разве я могу сказать: “Нет”? Это невозможно.

Как оказалось, я ничего сказать не могу. Язык онемел. И тогда я быстро закивала, чувствуя, как губы расплываются в радостной улыбке, схватила стакан с водой и промочила горло.

— Прости, я переволновалась.

Демид крепче сжал мою руку.

— Ничего. Меня всегда заряжают твои эмоции. И ты мило смущаешься. Мне сразу хочется. гм. ладно, мы собирались ужинать. — А на его губах все равно играла порочная ухмылка. Он чокнулся со мной бокалом. — За нас!

Легкое шампанское с цветочными нотами прогнало волнительное напряжение из горла. Мы принялись за еду — я плохо разбиралась в блюдах и кухнях и спросила у Демида, что это такое вкусное из рыбы и овощей. Он сказал слово, которое сложно выговорить, а потом убежал разговором в прошлое, когда решился вложить деньги в ресторан экспериментальной кухни.

— Шеф-повар остался моим хорошим другом. Готовит он изумительно. Я иногда приглашаю его, когда собираю гостей у себя на вилле. Хочешь, позову его, когда мы вернемся?

Демид попросил у меня шанс и, так удивительно, был уверен, что если есть всего один шанс — то он его обязательно использует на все сто и победа почти у него в кармане. Когда я думала, у меня есть шанс, я беспокоилась — один шанс, это ведь страшно мало.

— Позови. Будет интересно.

Я испугалась тишины, которая воцарилась после моих слов. На самом деле у нас с Демидом разные интересы, и если не вспоминать события прошлого, которое нас объединило, и не касаться будущего, то о чем нам говорить?

— О чем думаешь? — спросил Демид, прожевав устрицу. — Что-то очень серьезное, — добавил он, когда я не нашлась сразу с ответом. — Ты нахмурилась.

— У нас мало общих интересов... — пробормотала я, ковыряя вилкой креветки.

— Чепуха. Ты почти жизни не видела. Я предлагаю тебе попробовать все, что возможно в этом мире. Может, тебе понравится дайвинг? Гольф? Опера? Прыжки с парашютом? Я, допустим, люблю почти все, что щекочет нервы. Ты, когда будешь пробовать что -то новое, прислушивайся к себе и рассказывай мне о впечатлениях. Так понял, Таити тебе нравятся. Мне тоже.

— Тут ведь нет ничего, что щекочет нервы, — усмехнулась я.

— Кто сказал? Завтра устроим.

— Что именно? — с нетерпением спросила я. — Дайвинг? Хочу!

На рыбок посмотреть, на океанское дно было бы здорово.

— Отлично, завтра поплаваем с акулами, — широко улыбнулся Демид, и у меня отлила кровь от лица. Он рассмеялся.

— Тут есть акулы. — произнесла я одними губами, уставившись на водную гладь, по которой ветерок гнал волны. Ничего удивительного, но стало страшновато.

— Конечно! Пошли, покажу.

Он резко вскочил из-за стола, подхватил меня на руки так быстро, что я только пискнуть успела, и помчался к воде. Я судорожно цеплялась за его плечи, перепуганная до дрожи, визжала, что очень веселило Демида. От его торопливых шагов теплая вода разлеталась в стороны, брызгала мне на ноги и платье.

Совсем скоро вода дошла до его пояса, и он опустил меня — я по грудь словно окунулась в топленое молоко. Вряд ли он собрался скормить свою жену акулам, но я упорно брыкалась. Вот уж гад.

— Тише, тише, я же пошутил, — смеялся он, не отпуская меня. Я перестала выкручиваться и сердито посмотрела на него. Невероятно красив. Капли воды попали ему на черные волосы, на лицо, луна лила мягкий свет на его выразительные черты. Я чувствовала, что влюбляюсь еще сильнее. Сердце вот -вот просто разорвется от переполняющих чувств.

Демид склонился к моим губам, я с жаждой потянулась ему навстречу. Его руки нагло забрались под платье, сжимали мое тело до сладкой боли, подхватили под бедра, и я обвила ногами его талию, не разрывая жаркий поцелуй.

Тонкая ткань между нами почти не ощущалась. Я терлась о мощные мускулы его тела, желая только одного — чтобы скорее слиться с ним воедино. И Демид, явно тоже сходил с ума, потому что оторвался от моих губ, чтобы сказать:

— Пошли в дом? Не хочу, чтобы тебя ужалил за задницу какой -то скат. — А сам крепко стиснул мои ягодицы.

— Скат? Не хочу, чтобы меня трогал какой -то скат. Хочу, чтобы мои ягодицы жалили только твои ладони, — прошептала ему в губы.

Глава 31

В дом Демид нес меня на руках. Мокрое платье облепило тело как вторая кожа. В горячих объятьях, в теплом вечере, в вихре огненных чувств мне было жарко. И Демид лишь изредка бросал взгляд вперед — почти все время смотрел на меня, любовался, будто я прекраснее этого жемчужного острова, бриллиантов на моей шее, ярких звезд на черном полотне неба.

С моих губ не сходила улыбка. Почти полная бутылка шампанского осталась на столе, там же некоторые нетронутые блюда. Не знаю, как Демид, но я была голодна совершенно иным голодом. А голова уже охмелела так, будто я искупалась в целом океане шампанского.

Я словно в раю. Именно так. Нет в мире лучшего места, чем на этом острове в объятьях Демида.

Поднявшись по ступенькам, он пронес меня через веранду, распахнул дверь с ноги и только за порогом поставил меня на ноги. Его руки продолжали сминать на мне мокрую ткань, точно он не хотел меня даже на секунду отпускать, чтобы закрыть дверь.

Я тоже. Меня словно примагнитило к его телу. С нас на деревянный пол капала вода.

— Пойдем сначала в душ? И оставим там одежду? Не то тут сейчас все затопим, — улыбнулась я и потянула его за руку. Демид сосредоточенно смотрел на меня, словно и не слышал.

— Я очень соскучился, — произнес он через усилие. Будто эти слова на незнакомом для него языке. Неужели прежде он так редко говорил их кому-то? И вообще, говорил ли?

В глубине моего сердца стали распускаться цветы.

— Очень сильно, — кивнул он. Между его бровей залегла складка. — Быть вдалеке от тебя так же больно, как словить пулю. — Его рука сильно, с чувством сжала мою — чуть не хрустнули кости.

Хотела спросить, почему он тогда звонил врачу, а не мне, но ответ пришел сам собой — Демид вряд ли хотел снова ругаться.

— Больше не оставляй меня... — попросила голосом, севшим от эмоций. Рука потянулась к его щеке, погладила колючую щетину. — Не бросай одну.

— Не буду. Ни за что. Что бы ты ни говорила.

Этот поцелуй всполошил мою душу до безумно волнительного трепета. Ненасытный, жадный, в нем отголоски боли расставания и эйфория от близости. Я больше не хотела отрываться от его губ ради слов. Его движения, его тело, руки, взгляд могут сказать намного больше. Как сильно он хочет меня и больше никого другого, насколько я бесценна и важна для него. И как ему сносит крышу от понимания — я тоже хочу и не собираюсь отказывать себе в желаниях.

Придерживая меня, он пятился, увлекал за собой вглубь коридора — куда я еще не успела заглянуть. Деревянный дом был одноэтажным, но огромным по площади. Куда мы идем? Т олько что миновали спальню, заметила я краем глаза.

Демид сшиб что-то ногой, выругался мне в губы, подхватил меня под бедра — мокрая ткань платья резко натянулась и треснула. К черту. Я крепче ухватилась за его шею, ближе прильнула, уткнулась носом под его ухом, с наслаждением вдохнула запах его тела, и Демид ускорил шаг.

— Немного изменим планы.

— А что было в планах?

— Потом увидишь.

Он толкнул плечом какую -то дверь — свет из коридора ворвался в темную комнату, упал на кровать. О, в доме не одна спальня. Ногой Демид захлопнул дверь, и мы остались окруженные непроглядным мраком.

Вроде ничего опасного из мебели я тут не обнаружила на первый взгляд. Картины на стенах, прикроватные тумбочки с необычными светильниками в виде каких-то местных богов, напольные цветы в горшках, туалетный столик с зеркалом и комод.

Только мои ноги коснулись пола, я выкрутилась из объятий и сиганула влево, к столику. Демид, не ожидая, не успел меня поймать.Темнота надежно скрыла меня. Лишь бы громкий стук сердца и сбивчивое дыхание не выдали. Что-то шальное, игривое проснулось внутри. Хотелось дразнить его.

Это ему за акул.

— Элизабет... — процедил он сквозь зубы. Мог бы просто включить свет, но не сделал этого — еле слышные шаги медленно касались паркета. Он крался, как хищник. Кромешная тьма была мне на руку, но вместе с тем и мешала — я не видела, где Демид.

Кожей чувствовала, как воздух тяжелеет и искрит от его мощной, опасной энергетики. Он будто везде. Спереди, сзади, окружил меня полностью. И забрался внутрь меня. Пульс подскочил до наивысшей отметки. Он точно слышит, как колотится мое сердце.

Инстинктивно я дернулась в сторону. По плечу мазнули листья цветка — я чудом не сбила ногой вазон и спряталась возле него, отступая к окну. Найдет меня? Как быстро?

Я прислушалась, затаила дыхание. Шагов почти не слышно. Где он?

Рука схватила меня за лодыжку — и я невольно вскрикнула. Как? Почему снизу? Демид довольно хохотнул, поймал меня за бедра и выдернул из компании цветков.

— Т-так быстро.

— Ты слишком ярко пахнешь. Слаще, чем все эти цветы. — Он откинул мои волосы и прижался губами к шее. На меня обрушилась горячая волна.

— Ты что. меня унюхал, словно зверь?

— С тобой я точно зверею.

Он вцепился пальцами в ткань на моей груди и с оглушающим треском разорвал ее. Его руки нетерпеливо стаскивали платье, сжимали обнаженную кожу, оставляя на ней горячие отметины.

— Как же дико я хочу тебя.

Я поспешила ему помочь, стянуть прилипшую ткань к бедрам, но Демид просто подхватил меня на руки и бросил на мягкую кровать. Через секунду навалился сверху, придавив меня тяжелым телом к постели так, что у меня вышибло воздух из легких.

Он точно сошел с ума, одичал, дорвался до моего тела, как до желанной добычи. Я на миг испугалась, что он может растерзать меня, не в силах контролировать бешеный голод.

Его “Бетти” прорычало у уха. И меня повело следом за ним в омут безумия.

Мокрая ткань опутала ноги. Рука Демида держала мои запястья над головой — ему явно хотелось связать меня по рукам и ногам, чтобы я точно никуда не делась.

Нет, сейчас улизнуть — нереально. Разве я могу отказаться от его мощного тела? Чувствовать собой его каменные бугристые мышцы, быть в плену его сильных объятий — до умопомрачения волнительно и сладко.

Разве я могу теперь отстраниться от его губ — я сама тянулась к ним, стонала в них, выгибалась им навстречу, раскрывалась. Лишь бы он не переставал целовать мое тело.

Без его поцелуев мои губы пульсировали жаждой. Я кусала их, облизывала.

Я слишком долго томила ожиданием себя. Нас. И теперь под кожей взрывались нервные окончания, получившие за раз невыносимый наплыв пестрых ощущений.

Демид стащил мокрый бюстгальтер и припал ртом к груди. Сосок стянулся в твердую чувствительную горошину, каждое прикосновение влажного языка сводило с ума.

У меня заискрило под прикрытыми веками, чувственные вспышки пронзали тело, разрывали меня на части и рождали заново. Я без смущения стонала — этот остров создан для любви, криков наслаждения и счастья во всех красочных цветах.

Мои руки оказались неожиданно свободны — Демид опустился поцелуями ниже, оставляя влажную дорожку по животу. Я в предвкушении затаила дыхание, пальцы смяли шелковое покрывало.

Стук сердца отдавался под кожей живота, в промежности горело, требовательно покалывало. Неужели он... решил сделать мне настолько приятно? Я думала, теряю рассудок от того, как его губы касаются к моей груди? Нет, когда они коснутся меня там

— крышу напрочь сорвет.

Грудь быстро вздымалась от прерывистого дыхания. Кромешная тьма скрывала от меня все, но дарила обострение чувств — ярче становилось все. Слышнее хрипотца в дыхании, нетерпение, наслаждение. У запахов сотни оттенков, они раскрашивали наш порочный мир на двоих.

Промокшая ткань вместе с трусиками поехала вниз по ногам и наконец освободила меня. Демид развел мои колени в стороны. Горячее дыхание коснулось промежности — и мурашки волнами разбежались по телу. Я ловила раскрытым ртом воздух. Внезапно показалось, что его стало ужасно мало в комнате.

От нежного прикосновения к моим складочкам тело выгнуло дугой. Всего лишь кончик языка пробежался, а в промежности разгорелся пожар. Г орячие иголки жалили по нервам.

— Какая же ты чувствительная. — его низкий тембр смягчился медом улыбки.

Да, мое тело неистово отзывалось на его прикосновения. Причина в этом — он. Он будил во мне эти огненные отклики, он вызывал бурлящие эмоции.

И теперь решил сделать так, чтобы я вскипела от них, чтобы дошла до грани.

Бедра мелко затряслись от горячей дрожи, которая пробирала меня от движений его ловкого языка — внутри тела творилось нечто невообразимое. Меня выкручивало от мощного наслаждения, восхитительные импульсы не щадили, вспыхивали оглушающими салютами.

Я металась по подушке, как безумная, стоны срывались в крики. Демид находил языком чувствительные точки, раздвигал складочки, щекотал набухший клитор. Моя рука сама потянулась к его голове, пальцы зарылись в густые волосы, крепко сжали их — я ненасытная, хотела еще быстрее, сильнее. Пусть меня разорвет на части. Я хочу долететь до грани удовольствия.

Но за следующей гранью открывалось нечто новое. Демид ввел пальцы в лоно, истекающее влагой. И я невольно свела бедра, стиснув его голову. Слишком невероятно. Так приятно, что от переизбытка удовольствия меня вот-вот забьет в конвульсиях.

— Тихо, тихо, Бетти... — Он развел руками мои бедра в стороны, надежно их держал, продолжая сладкую пытку. Искры блаженства бешено летали по телу, собирались внизу живота в пульсирующий клубок — нет, в бомбу. Сердце выпрыгивало из груди, вены распирало от струящейся крови, которая будто превратилась в лаву.

Пересохшими губами я невнятно шептала:

— Пожалуйста, пожалуйста.

Молила остановиться, потому что не выдерживаю то, как он нарочно оттягивает мой оргазм, чередуя ласки, или молила ни в коем случае не останавливаться, потому что вот -вот, вот-вот дотянусь до него.

Он вдруг перешел губами к внутренней поверхности бедра, принялся покрывать нежную кожу поцелуями, царапая ее щетиной. Моя грудь враз сдулась как шарик. Я недовольно всхлипнула.

— Демид, не. — слова не находились в том дурмане, в котором я плыла.

— Хочешь еще?

— Да, пожалуйста.

Сильные руки с легкостью перевернули меня на живот. Я уткнулась носом в подушку. Не успела поймать ориентацию в пространстве, как на ягодицы обрушились шлепки. Обжигающие, колючие. Они разлетелись мелкими иголками под кожей, всколыхнули огонь во мне.

— Хочу чувствовать, как ты кончаешь, Бетти.

От злости я вцепилась в подушку. Вот гад. Поманил сладкой конфеткой, дал попробовать и забрал. Его язык между моих ног — это просто верх наслаждения. Я теперь буду о нем мечтать каждую секунду.

За спиной разорвался полиэтилен. И я, не отдавая отчета в своих действиях, поднялась на колени и выгнулась для него. Ноги подрагивали. В промежности тягуче ныла истома, жаждала прикосновений.

— Вот так. — Он погладил мои ягодицы после шлепков. А в следующую секунду ухватился за мои бедра и резко ворвался в меня своим огромным членом на всю длину. Он легко вошел в скользкое лоно, растянул меня до предела. И ураган кайфа обрушился на меня. Я вскрикнула, чувствуя, что постель куда-то уходит из-под меня. Совершенно потерялась в пространстве.

Его руки цепко держали мои бедра, член быстрыми пружинистыми толчками вбивался в меня — и в один момент бомба неожиданно рванула так мощно, что я закричала, срывая горло, забилась в сладких судорогах, по телу разливалась горячая патока, накатывая на меня каждый раз с новыми толчками.

Демид остановился, отпустил, позволил упасть на постель. Она качалась подо мной, в каждой клеточке вибрировало наслаждение. Так сильно меня еще оргазмом не пробирало. Я не могла пошевелить пальцем. Тело словно превратилось в сахарную вату.

— Иди сюда... — Демид перевернул меня на спину и закинул мои ноги себе на плечи. О, останавливаться он точно не собирался.

Неспешно, растягивая удовольствие, он погружался в меня. В его тяжелом дыхании низко рокотали стоны, отзывались порочным трепетом под моими ребрами. Он наслаждался мной. Наслаждался близостью, гладил с горячей нежностью мои ноги. Внутри меня поднимался новый огненный смерч, разгонял ленивую негу после оргазма. Я была готова снова отдаваться с бешеным порывом, с необузданной пылкостью.

Демид опустил мои ноги, развел их и склонился ко мне.

— Хочу видеть твое лицо. — Его шепот жаркой волной коснулся щеки. Щелкнул выключатель, и комнату озарил мягкий золотой свет. Я на пару мгновений зажмурилась.

Пальцы Демида стиснули мой подбородок, язык нагло вторгся в мой рот, я выгнулась, касаясь его набухшей грудью, впилась в его спину пальцами, привлекая еще ближе к себе.

Разрывая поцелуй, он прикусил мою губу, оттягивая ее. Его потемневший взгляд заскользил по моему лицу с мрачной похотью.

— Бетти. Моя Бетти.

Да, твоя, вся твоя. И я бы прошептала это в ответ, но Демид уперся руками по бокам от моей головы и стал так быстро работать бедрами, вколачиваясь в меня, что с моих губ срывались только крики. Он ловил их жадными поцелуями, терзал мои губы, шею, поймал мои руки, завел их мне за голову и переплел наши пальцы.

Кто бы мог подумать, что это простое действие отзовется во мне щемящими чувствами. Мы никогда не ходили за руку, переплетя пальцы, а тут. Мне это показалось исключительно интимно, откровенно. Как тайное признание.

Я стиснула крепче его руки в ответ, я так не хотела их отпускать. Неужели просто прикасаться ладонью к ладони, сжимать друг друга пальцы может быть настолько приятно?

И ему явно было приятно. Он вдавливал мои руки в подушку, своим телом вжимал в постель, не останавливаясь ни на миг. Я балдела от жаркой тесноты, упивалась тем, как между нашей кожей будто искрили разряды тока. Его дурманящий запах смешивался с острым ароматом горячего секса, он пропитал каждую мою клеточку и гулял алкоголем в крови.

Хочу каждую ночь быть с ним. И пусть все преграды, которые были между нами, растворяются, не возвращаются. Ведь наши чувства сильнее, чем какие -то недопонимания, проблемы, сложности? Мы сможем все преодолеть? Лишь бы не отдаляться друг от друга. Лишь бы быть только вместе.

Наслаждение стремительно росло во мне, стоны иссушили горло, но их невозможно было сдержать. Подернутый страстной поволокой взгляд Демида кружил голову. А внутри тела словно скручивалась огненная пружина, нервы натягивались, мышцы напрягались... Демид, удивительно, чувствовал меня, будто проник в самую мою сущность, видел, что мне нужно, и его толчки стали более мощными и быстрыми.

Пружина скрутилась до предела и, пульсируя, рванула всплесками кайфа. По телу прокатились сладчайшие судороги. Меня закачало на волнах эйфории. Демид разрядился вместе со мной с низким утробным стоном, сграбастал меня в объятья и подарил чудесный поцелуй.

Мы какое-то время лежали, дыхание выравнивалось, стук сердца приходил в норму. Я ластилась к Демиду, прижималась губами к соленой коже на его груди, вдыхала его запах. Невероятно хорошо...

Едва он понял, что я отдохнула, понес меня туда, куда намерился с самого начала. В ванной комнате для нас была готова огромная ванна, с пушистой пеной и лепестками роз. Огоньки свечей подрагивали на полу, на столиках с вазами и фруктами.

Это все для меня. Демид, он, неимоверный. Я чувствовала, как раны на сердце омывает целебный бальзам, как они затягиваются.

— Бетти. — сказал он вдруг серьезно, когда мы разместились в огромной ванне друг напротив друга, попивая шампанское из высоких бокалов. — Я, конечно, ругался, но меня очень тронул твой поступок.

— Ты о чем?

— Рискуя собой, ты бросилась спасать мне жизнь. Этот остров, украшения, романтика — это мизер по сравнению с тем, что ты заслуживаешь. И я обещаю, что дам тебе намного -намного больше.

Я прикусила подрагивающую губу. Сказать ему то, что хотелось, что рвалось наружу прямо из сердца? Что на самом деле мне не нужны все богатства мира, мне просто хочется разделить с ним счастье. Просто хочется, чтобы мы любили друг друга, не ссорились, не делали друг другу больно.

Нет, я почему-то еще чувствую себя уязвимой, желая говорить искренне. Но разве могу не сказать ни слова? Молчать тяжелее.

— Спасибо, я. очень счастлива здесь. С тобой. Но деньги, ты знаешь, мне не очень важны. Мне просто важен ты.

Демид всколыхнул воду, вставая, и переместился ко мне ближе, забрал у меня из руки бокал. Я потянулась ему навстречу. Мы набросились друг на друга в ванне, расплескивая пену. Когда только успели изголодаться?

Мне казалось, сегодня мы занимались не сексом, а любовью. Хотелось признаться ему, поделиться с ним теми нежными яркими чувствами, что грели меня изнутри. Их сложно держать в себе и впускать только в поцелуи и прикосновения.

Но я потерплю. Я подожду, пока он не признается первый. Он ведь. любит меня? Демид привез меня в сказку, наговорил приятных слов, а мне хотелось на самом деле только одного — чтобы сказал, что любит.

“Может, рано?” — думала я, засыпая под утро в его объятьях на нашей постели. Может, он скажет позже, мы ведь только один день тут провели, и я зря переживаю.

Даже если не скажет, то что? Ему сложно признаваться в чувствах. Это разве причина, чтобы таить обиду или, чего доброго, расстаться? Он хочет быть со мной — и это главное.

От следующих мыслей меня пробрал озноб. Как я могла забыть? Демид умеет задурить голову.

Глава 32

Тревожные мысли оставляли меня, лишь когда близость с Демидом околдовывала так, что я не думала ни о чем, только чувствовала и наслаждалась. Но они возвращались и возвращались.

Их нужно перестать топить в себе, а вынуть на поверхность, поговорить, обсудить. Но как же не хотелось рушить волшебные моменты — а каждый миг рядом с Демидом казался волшебным.

Мы часто занимались любовью, но не могли утолить жажду. Много шутили, дурачились, отрывались, Демид все больше раскрывал мне себя. Оказалось, он может быть улыбчивым и веселым часами напролет. Телефон он выбросил? Ни разу не отвлекался на работу, посвящал все время мне. Мы занимались и дайвингом, и катались на водных лыжах, скутерах, и обошли весь остров, нашли уйму живописных мест. Фотографировались на камеру, установив ее на штатив. Перепробовали множество потрясающих блюд. Танцевали в лучах заката на пляже под живую музыку...

Как же. как заговорить? А Демид. почему сам не касался той темы, что меня беспокоила? Ведь она крайне важна. Она послужила основной причиной для моего решения о расставании. Или он думал, что можно об этом не говорить, достаточно задобрить меня подарками и умопомрачительным отдыхом?

Если мы хотим быть вместе как муж и жена, мы должны обсуждать серьезные темы.

Но во мне не хватало смелости. Казалось, только заговорю об этом, сказка вокруг развеется.

— Бетти?

Демид сжал мою руку. Мы сидели на веранде в плетеных креслах, провожали заходящее солнце, и я, похоже, так глубоко задумалась, что потеряла нить разговора.

— Ты в последнее время слишком часто витаешь в облаках? В чем дело?

Его низкий строгий голос, не смягченный заботой и нежностью, непривычно услышать. Да, к хорошему быстро привыкаешь. Всего за. Сколько дней мы здесь? Около пяти?

Я промочила горло ананасовым фрешем и собралась с мыслями. Похоже, пора.

— Мы мало говорим о том, что будет, когда вернемся в Г олландию.

Разве?

— Я имею в виду не приглашение твоего знакомого повара или планы прыгнуть с парашютом, построить маленькую оранжерею во дворе, сходить вместе на выставки и так далее. Я не об этом.

— А о чем?

Он действительно не понимает? Я вздохнула, пытаясь унять зарождающуюся дрожь в теле.

— Я о твоей... работе.

Демид напрягся, его суровый взгляд обжег меня. Будто я враз из желанной девушки превратилась во врага.

— Ну, говори, — нетерпеливо поторопил Демид.

Он не помогал, только отбивал желание открыть рот. Как сформировать мысли так, чтобы не поругаться? Стоп, неужели я чувствовала зарождающуюся бурю — в воздухе словно запахло грозой.

— Я не буду так задерживаться на работе, как раньше, — заговорил Демид, не выдержав тишины. — Это само собой разумеется. Я хочу с тобой проводить время.

— Спасибо, я рада. но я не об этом. — Набрала в грудь побольше воздуха. — Помнишь, я говорила, что не хочу жить в страхе за свою жизнь.

— Перед отлетом я приказал Борису разобраться со всеми до нашего возвращения.

— Каким образом?

— Ты действительно хочешь знать? — сощурился он.

— Пожалуй, нет. — В растерянности я потупилась и забегала взглядом по деревянному полу веранды. Если бы Демид просто упек всех за решетку, то сказал бы, разве нет?

С бандитами он, видимо, поступал понятными им методами. Но что с моим братом? Демид не стал бы приказывать его убивать, верно? На языке вертелось что -то наподобие: “А с братом моим что? Почему о нем сам не скажешь? Хочешь все замять? Надеешься, что забуду?” Каким бы брат ни был, я не хочу видеть его в могиле.

— Что-то еще? — осведомился Демид тем же авторитетным тоном, от которого хотелось сжаться в клубок. Но я взяла себя в руки и спросила, глядя ему в глаза:

— Что ты приказал сделать с моим братом?

Он отвернул лицо к океану и пригубил виски со льдом. Тревога забилась в солнечном сплетении.

— Просто поймать и придержать до нашего возвращения.

— Значит, я смогу с ним поговорить, когда вернемся?

— Думаю, да.

Я облегченно выдохнула, чувствуя, как спадают оковы с груди. Ну вот. Все ведь хорошо. А я переживала.

— Ох, эти бандиты изрядно нам нервы потрепали... — улыбнулась я и откинулась на спинку. — Как вспомню, так вздрогну. Радует только то, что это все позади и больше не повторится.

— Этого я не могу гарантировать. — Его слова будто ведро ледяной воды на плечи. Я вмиг села.

— В смысле?!

— От меня это не зависит, Элизабет, — чеканил он. — Я озаботился тем, чтобы добавить в штат охраны больше специалистов, но обещать тебе, что никто и никогда не посягнет на нашу жизнь, я не буду. У богатства есть обратная сторона медали. Ты должна это понимать.

Его голос давил, прижимал меня к земле, словно бетонная плита. Не терпящий возражений. Он принял решение, а у меня выход только один — покорно склонить голову и согласиться.

Нет, молчать и сглатывать возмущение я не буду!

— Хочешь сказать, что на всех миллиардеров покушаются? Я не верю. Ты можешь просто не соваться в опасные проекты.

— Давай ты не будешь указывать мне, куда соваться, а куда нет! — громыхнул Демид и резко поставил стакан с виски на стол так, что я вздрогнула от оглушающего звука.

— Тебе просто этого всего мало! — я обвела остров рукой. — Ты не можешь остановиться, тебе надо стать мультимиллиардером, но зачем? Я уверена, что ты, даже если сейчас бы бросил работу, мог бы благодаря своим сбережениям жить до конца дней и ни в чем себе не отказывать. Разве нет?

Он ухмыльнулся уголком губ — и эта ухмылка не предвещала ничего хорошего. Я поежилась.

— Элизабет, я могу сделать тебя частью своей жизни. Но всю свою жизнь ради тебя я менять не собираюсь.

В груди тягуче закололо. Г оречь перехватила горло. Он сказал верно, пусть и прозвучало обидно, но я не только о себе беспокоилась!

— Ради меня? Ты сам чуть не погиб! Дважды! А ты подумал о том, что когда у нас появятся дети. — я прикусила язык и отвела взгляд. К щекам бросилась горячая кровь. На слове “дети” у Демида подскочили брови. Вот черт, вырвалось. Сейчас явно рано об этом говорить.

— Ты хочешь детей? — спросил он.

Нечитаемый тон. Из него утекла злость, но не появилась нежность. С каким лицом он спросил? Утопая в неловкости, я не решилась поднять на него взгляд.

— Элизабет?

Казалось, если скажу правду, то поставлю себя в еще более уязвимое положение. Я не думала об этом раньше, но, конечно, хотела бы детей. Но жизнь на острие ножа с Демидом явно не поспособствует благополучной беременности.

— А если да, то что? Ты перестанешь лезть на рожон?

— Нет, Элизабет. То, что я не клянусь гарантировать на сто процентов безопасную жизнь еще не значит, что нас будут обязательно пытаться убить. Да никто в мире не сможет пообещать тебе, что ничего не случится! Жизнь непредсказуема. Единственный способ проживать ее успешно — это уметь быстро реагировать в любых сложившихся обстоятельствах.

Попробуй его переспорь! У него вагон и маленькая тележка аргументов на каждый мой протест. Я поднялась, не в силах отбиваться. Его властная давящая энергетика выкачивала из меня решимость. Лучше уйти сейчас, чем сдуться под гнетом его доводов.

— Есть разница, когда происходит что-то случайное, и когда человек намеренно лезет в опасность.

С этими словами я проскользнула мимо него и поспешила в дом.

— Элизабет! — догнало в спину. Тяжелые быстрые шаги лупили по деревянному полу. Я остановилась перед дверью в ванную комнату, прикрыла глаза, стараясь глубоко дышать. Прятаться от него смысла нет. Вынесет дверь и меня вытащит.

Демид схватил меня за руку и развернул к себе.

— Какая муха тебя укусила? Давай нормально поговорим!

— Нормально? Нормальный разговор в твоем понимании, это когда ты говоришь, а я со всем соглашаюсь? Ты считаешь, раз я тебя намного моложе, не имею миллиардного состояния, то меня нужно поучать? Что я ничего не смыслю? Не имею права указывать тебе на ошибки?

— Ты часто все слишком обобщаешь и драматизируешь, Элизабет.

— Раз так, то смысл нам вообще говорить? — Я попыталась выдернуть свою руку из акульей хватки Демида. Тщетно. Он только сильнее ее сжал.

— Элизабет, прекрати. Я не хочу ругаться.

— Тебе же нравится щекотать себе нервы, да? Вся эта история с бандитами... доставила тебе удовольствие? Так вот мне ни грамма! Я не хочу, чтобы меня снова похитили и угрожали пытками! Не хочу слышать от Бориса, что ты при смерти. Не хочу убивать кого -то, спасая тебя.

Меня затрясло от рыданий. Прошлое подняло свою дьявольскую голову, вцепилось в меня когтями и тащило обратно в ад. Демид сграбастал меня в объятья, поглаживал по голове, его футболка быстро промокала от моих слез.

Он молчал. А что он скажет? Мы улетели на другой конец планеты от всех потрясений, но из памяти они никуда не денутся. Отдых на острове их не сотрет. И страх испытать нечто подобное точил меня изнутри, словно паразит.

Мне хотелось, чтобы Демид что-то сказал. Хоть что-то. Помог мне вынырнуть из пучины боли, от которой выворачивало все внутри.

Его объятья говорили, я рядом, ты сейчас в безопасности, нет смысла переживать. Но они ничего не обещали.

Он прав. Нам нужно поговорить нормально. Проблема в том, что наше “нормально” кардинально различалось. Как сделать так, чтобы он меня услышал? Как до него достучаться?

Если он не захочет ради меня менять свою жизнь, значит, я должна смириться с опасностью, которая будет вечно где-то за спиной? Как, черт возьми, как?

Демид взял меня за плечи, убрал спутанные волосы с лица и смял мои губы своими. Его поцелуи заберут меня у страха, настойчивые руки прогонят дрожь из тела, но секс подарит лишь временное утешение. Я не стала сопротивляться. Я нуждалась в нем. Пусть временном...

Ночью я много думала, пока Демид спал. Вырубилась под утро, а когда проснулась — его рядом не оказалось. Наверно, не стал меня будить и пошел завтракать.

Наверно, но для своего спокойствия я решила сначала убедиться в том, что он действительно пошел есть, а не что-то случилось. Выбралась из постели, завернулась в шелковый халатик и босиком отправилась на кухню. Прислуга жила в отдельном домике, и они приходили, только когда их звали, поэтому везде стояла тишина.

Почти. С улицы донесся голос Демида.

— Погоди, я сейчас отойду от дома.

Он разговаривал по телефону? Я о чем-то не должна слышать? Сердце пустилось вскачь

— я осторожно посмотрела в окно, увидела, куда по тропинке между пальмами свернул Демид, и тихо пошла к выходу из дома.

Все-таки телефон он не выбросил. Где-то хранил. Случилось что-то срочное, раз он его достал?

Слишком далеко Демид отходить не стал, я не рискнула подобраться слишком близко — песок хоть и глушил шаги, но за тонкими пальмами даже боком не спрячешься. Я присела за папоротниковыми кустами и навострила уши. Шум океана, как назло, глушил некоторые слова.

— Ты уверен, что. Ну хорошо, что удалось отследить его базу. По вашим каналам больше. Отлично. А, кстати, брата Элизабет вы... То есть как?. Я тебе непонятно объяснил?! — Демид начал срываться на крик. — Какого хрена? Борис, твою мать, еще раз начнешь действовать без моего приказа и я тебя уволю! Да я просил меня не беспокоить, и это значит, ожидать распоряжений, а не принимать решения в одиночку!.. Послезавтра мы возвращаемся. До связи.

Похоже, не получится у меня делать вид, что я не слышала разговора.

Демид торопливыми шагами возвращался к дому, а деться мне некуда — разве что в песок закопаться. Почему он так быстро закончил разговор? Нельзя было чуть дольше поболтать с Борисом, чтобы я успела тихо скрыться? Черт бы его побрал!

Не знай я, что Демид меня точно обнаружит, я бы еще подумала, стоит ли прямо предъявлять претензии насчет услышанного, но теперь...

Я резко выровнялась, и в голове загудела кровь. В трех шагах от меня Демид остановился как вкопанный. Черты его лица враз заострились от прилива злости. Взгляд черных глаз парализовал меня — и пронзал ядовитыми копьями.

— Элизабет! Ты подслушивала, что ли? — Он скривился, отчего меня обдало зябким холодом. Скривился так, мол, как я посмела? Как вообще мне такое в голову пришло сделать?

— Что ты от меня скрываешь?!

— С чего ты взяла? У тебя паранойя!

— Ну конечно. — Хотелось обхватить себя руками, чтобы немного согреться, защититься от его колючего голоса. Но так я покажу свою слабость. Вместо этого я сложила руки на груди и заставила себя расправить напряженные плечи. — Ты сам ушел подальше от дома, чтобы поговорить по телефону. И еще спрашиваешь, с чего я взяла?

— Ты иногда невыносима.

На себя бы посмотрел. Демид шагнул ближе, и я едва сдержалась от того, чтобы не отступить, не сдаться под его напором. Он склонился ко мне, навис грозовой тучей — казалось, вот-вот меня разобьет молнией.

— Я отошел, чтобы тебя не будить! — процедил он сквозь зубы. — Больше никогда не смей за мной шпионить. Это ясно?

— Так я и поверила. Из тебя лгун не хуже, чем из меня. Но, может, ты хоть ответишь правду о том, что с моим братом?

Маленькая мышка угрожающе пищала на разъяренного тигра. Разве по-другому можно выжить рядом с ним и не потерять себя, свою гордость?

— С какой стати мне лгать?! Начни уже отходить от прошлого, Элизабет!

Это он меня раньше пытался сломать раз за разом. Он мне выворачивал душу. А теперь хочет, чтобы я забыла, как он ко мне относился? В то же время продолжает сейчас вести себя как раньше.

— Ответь мне, что с моим братом?! — стояла я на своем, стараясь не срываться на истеричные нотки.

Демид шумно выдохнул и взмахнул руками.

— А нечего отвечать! Когда буду знать, скажу. Борис сообщил, что не смог его найти.

Сердце пропустило удар. Я пошатнулась, отступая. Меня словно оглушили мешком муки по голове. Это ведь идеальная отмазка — просто сказать, что Игнат пропал. А на самом деле с ним разобрались, как с остальными.

— За что ты тогда его ругал, Бориса? — спросила подрагивающим голосом.

— Это тебя не касается! — взбеленился вконец Демид. — Прекрати лезть в мои дела!

— Это меня касается, если касается моего брата! — вырвалось криком из меня в ответ.

— Да что ты за него так вцепилась? Он предал тебя! Это ты забыла?

— Я все хорошо помню. Слишком хорошо. И я помню, как ты хотел уничтожить каждого, кто был замешан в афере. И почему бы теперь не отмазаться тем, что ты его просто не можешь найти?

Демид гневно сощурился и подступил вплотную. Мою кожу стало покалывать от почти осязаемой его злости.

— Я понимаю, что мы слишком много лгали друг другу. И теперь ты некоторые мои слова воспринимаешь как ложь. В том -то и дело, что некоторые. Веришь только в то, что тебе нравится? Когда я говорил, что скучаю, что ты нужна мне, ты верила. Что мне стоило просто чесать языком?

Я горько усмехнулась.

— Вот теперь я начинаю сомневаться, что ты говорил правду.

— Да Элизабет, твою мать! — Он схватил меня за плечи и до боли сжал, встряхнул. — Что с тобой последние дни?

— Что со мной? Трезветь начала! — Я чудом выкрутилась из его рук и отступила, но не перестала говорить: — Ты привез меня сюда, чтобы задурить голову. Решил, что весь этот остров расслабит меня и я прощу тебе все. Забуду, почему хотела расстаться. Но по факту, что ты сделал? До сих пор считаешь, что отправить меня в психушку было верным решением. Чуть я касаюсь какой -то темы, которая тебе не нравится, ведешь себя как мудак. Безопасность пообещать не можешь. А теперь брат... — Я выдохлась. Что-то сжало грудную клетку и мешало сделать глубокий вдох. Песок под ногами начал будто покачиваться. Солнце почему-то стало невыносимо жарить.

И еще в любви он так и не признался. Это не перекрыло бы все остальное, но как же я мечтала услышать “люблю”.

Мне просто хотелось развернуться и уйти. Не ждать ответа, перестать смотреть на напряженные губы, вытянутые в тонкую линию.

— Может, ты вцепился в меня только потому, что я не мечтаю развести тебя на бабки, как остальные, и так глупо влюбилась... А и, конечно, мои эмоциональные претензии ты воспринимаешь как очередную порцию любимого тобой адреналина.

— Не говори ерунду, — произнес он осипшим голосом.

— Ищу ответы в когда-то сказанных тобою словах. Ведь сейчас ты молчишь. Что мне думать? — Я вскинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и меня пробрало до нутра — почему в его взгляде столько невыносимой печали?

— Элизабет, я.

Он растерялся?

— Что?

— Давай пока сходим позавтракать. — Он приобнял меня за плечи и повлек в сторону дома. — Ты вышла без головного убора и можешь поймать солнечный удар.

— Прости, нет аппетита. — Я вывернулась из-под его руки. — Мне нужно побыть одной.

Я засеменила по песку к веранде. Слезы жгли под ресницами, но я силой воли заставила себя не раскисать. Где мой телефон? В одном из чемоданов? Я тоже его все дни не доставала на острове. Нужно позвонить Вере.

С женой Игната стоило давно связаться. Спросить, как дети, как она сама. Мы не так чтобы часто общались, подругами не были, но теплые отношения остались.

Я заперла комнату и для надежности ушла в ванную. Принципиально не хочу, чтобы Демид слышал наш разговор.

Вера подняла трубку после третьего гудка.

— Алло? — с отчаянной надеждой воскликнула она.

— Это Лиза. Сестра Игната.

— Лизочка, Лизочка. — ее голос задребезжал от плача. — Скажи, что с Игнатом все хорошо! Он рядом с тобой? Он ведь меня разыграл? Он не мог. Я не верю, Лиза. Я не хочу верить. Пожалуйста. Не молчи!

Мне горло перехватила судорога. Телефон в руке дрожал. Ноги будто подкосило, я села на бортик ванны. Я до ужаса боялась пошевелить языком и спросить, почему Вера плачет.

— Лиза? Ты тут?

— Да, я. — сглотнула колючий ком и прочистила горло. Ухватилась за бортик ванны, больше держаться мне было не за что. — Я не знаю, что с ним, где он. Он. тебе что -то сказал? Домой приезжал?

— Я две недели его не видела! Он сказал, что поехал в командировку. А вчера позвонил. Он сказал. Господи, я не могу. — Вера стала захлебываться от рыданий. У меня сжалось сердце в невыносимой агонии. Как же дико больно, что я за тысячи километров и не могу оказаться рядом с ней.

— Вера! Верусь, рядом есть кто?

Она не сразу ответила. Я терпеливо ждала, пока ее слезы хоть немного отступят. А перед глазами всплывали картины одна страшнее другой.

— Мама моя сидит с детьми, потому что я плачу уже сутки... Я не могу остановиться. Я не хочу, чтобы мои малыши видели меня в таком состоянии. А я смотрю на них и сразу в слезы. Потому что как смотреть на детей и не думать об их папе? Как долго я буду говорить, что папа уехал и вернется? Как долго я буду лгать?

У меня душа рухнула в пятки — тихо, неслышно, но я оглохла от этого падения. В груди словно разверзалась черная дыра. Не знаю, что на меня нашло, но я вскочила и заорала в трубку:

— Вера, объясни уже, что тебе сказал Игнат!

Лихорадка колотила тело, а мышцы словно окаменели. После моего крика Вера лишь тихонько всхлипнула. В тишине шумела кровь и грохотало сердце.

Надломленным голосом, в котором угасали последние огоньки надежды, Вера сказала:

— Он звонил попрощаться. Попросил поцеловать Иришку и Костика за него, сказать им, что очень их любит. Долго просил у меня прощения за то, что не сможет вернуться. Ты не представляешь, как я умоляла его объяснить, что случилось, как молила его не класть трубку, как просила не бросать меня, детей. Он только сказал, что выбора у него нет. Что жить ему осталось всего ничего. За ним пришли, ему конец.

Я очнулась сидя на полу и зажимая ладонью рот — по щекам, по пальцам лились градом слезы.

— А под конец сказал знаешь, что? Передать спасибо за все какому -то Демиду Войнову. С такой интонацией, будто с издевкой. Будто он во всем виноват. Я подумала, мне послышалось. Полезла в интернет и нашла. Это правда ты за него вышла замуж? Я тебя сразу не узнала на фото. Это правда? Лиз, ты же можешь объяснить мне что -нибудь? Хоть что-то? Я ничего не понимаю.

Вязкая чернота затопила все жилы, легкие, мысли. Все остальное, все светлое и радостное, что было, будто враз выкачали. Я тупо таращилась перед собой, ничего не видя.

— Лизочка? Блин, я должна была как -то помягче сказать. Прости, я совсем убита горем и не соображаю. Ты же. сестра его. А я просто жена. Вдова уже.

С трудом мне удалось закончить разговор, подняться и начать делать то, что я решила. Тело словно чужое. Мышцы — вата. Я спотыкалась на ровном месте. Хотелось просто упасть и не подниматься. Но я упорно заставляла себя двигаться, ходила по комнате, складывала вещи в чемодан.

Замерла перед коробочкой с бриллиантовым ожерельем. На пару мгновений меня окунуло в тот чарующий вечер, когда я поверила, что нас с Демидом ждет замечательное, счастливое будущее.

Не ждет. Сказка останется здесь на острове.

Через час я выкатила из дома чемодан — колесики, зараза, тонули в песке. Я много не набрала, только самое необходимое, так что сложила выдвигающуюся ручку и понесла его в руках вдоль пляжа к небольшому причалу, куда должен приплыть катер и отвезти меня к главному острову. Там я закажу такси в аэропорт.

Я изо всех сил старалась не оборачиваться. Казалось, только посмотрю на дом, в котором мы с Демидом прожили пять замечательных дней, как он потянет меня к себе обратно. Я гнала прочь теплые воспоминания, а они звали, выпрыгивали передо мной то тут, то там. Вот мы с Демидом идем вдоль пляжа, держась за руки, говорим о том, как будем в Голландии проводить вместе каждый вечер, как...

— Элизабет!

Ноги словно приросли к песку. Мое сердце сделало кульбит и затрепыхалось где -то в горле. Слыша шаги Демида, я чувствовала себя так, словно остановилась на рельсах, прямо на пути скоростного поезда. Еще секунда — и меня разобьет вдребезги.

Идти вперед, Лиза, вперед! Приложив огромные усилия, я оторвала стопы от песка и пошла. Чемодан будто потяжелел в десять раз. Переступать ногами было чудовищно сложно, босоножки точно превратились в свинцовые колодки.

Он поймал меня за предплечье, резко развернул к себе и, прежде чем он начнет говорить, я выпалила:

— Я ухожу! Все кончено!

Сил выдернуть руку нет, посмотреть ему в глаза — тоже. Я буду себя до отвращения ненавидеть, если сломаюсь сейчас.

— Отпусти. — пробормотала я, ощущая себя невыносимо слабой перед ним.

— Нет, Бетти. Я говорил, что никуда тебя не отпущу. — Его властный голос молотом лупил по моей решимости, мощная хватка прожигала руку до кости.

— Что. Силой затащишь в дом? Посадишь под замок? Накормишь угрозами? — Обида за все его мерзкие поступки придала мне сил, и я смогла поднять голову, посмотреть ему в глаза. — Отправишь в психбольницу?

— Нет.

Яркое солнце било ему прямо в лицо. Но глаза его были широко распахнуты, будто он в неописуемом шоке. Нельзя смотреть на него, нельзя касаться, нельзя чувствовать его запах — это слишком губительно для меня.

Отпусти.

Его рука дрогнула, как от тика. Он опустил голову, посмотрел на свои пальцы и разжал их, явно с трудом. На моей коже остались пылающие красные отметины.

Пока на меня не набросился непрошеный порыв обнять его на прощание, поцеловать, я начала пятиться. Босоножки погрязли в мокрый песок, щиколотки омыла ласковая волна, приводя меня в чувство. Я крепче стиснула чемодан и кинулась бежать к причалу.

Песок под ногами разлетался в стороны и рассыпалось на мелкие осколки мое сердце. Оно смешается с чудесным белым песком, будет греться под теплым солнцем — останется здесь, на острове, навсегда в нашей сказке.

Глава 33

Без нее пусто. Мертвенно пусто. Дом, который я когда -то с радостью купил, в который я каждый раз с удовольствием возвращался, теперь умер. Прислуга, точно призраки, сновала туда-сюда. Немые стены закрывали в душную клетку. Престижная мебель, техника, картины известных художников, интерьер от лучшего дизайнера — все истлело.

Ее метровый цветок в горшке сиял для меня ярче новогодней елки. Я несколько раз собирался его вышвырнуть. Рука так и не поднялась.

— Хорошо присматривай за ним! Если хоть один листик завянет — уволю. Ясно?

Домработница покорно закивала, сжавшись от моего резкого голоса. По-другому говорить я не мог. Срывался на всех. Ничего, за терпение я им хорошо плачу.

Я зачерствел, ожесточился за все годы в бизнесе и инвестициях. Моя жизнь — борьба. Каждый день новый бой. Внутри неиссякаемый источник энергии, от трудностей я лишь больше загорался. Чем сложнее — тем сильнее я бью. Чем опаснее — тем мощнее азарт.

Вечная гонка за деньгами превратила меня в разъяренное животное. Я действительно на отдыхе старался угомонить этот вечный голод наживы, утоляя иной голод — не выпуская из рук Элизабет ни днем, ни ночью.

Я пытался быть заботливым. Пытался говорить что-то приятное. Отвез на свой остров, куда еще ни разу не возил никого.

Какой к черту смысл иметь миллиарды, если они не могут помочь мне получить желанную девушку? Когда -то я наговорил много мерзости ей, будто она ничего не стоит, теперь она поставила за себя такую цену, что я ощутил себя без гроша в кармане, что мои деньги — просто грязные бумажки.

Справедливо.

С моей стороны в принципе бессовестно требовать, чтобы она после всего осталась моей женой. Ну совести у меня вряд ли прибавится. Я такой, какой уж есть. Иногда могу построить из себя заботливого романтика. Иногда настроение появляется. Иногда искренне от души хочется сделать что-то приятное.

Элизабет нужно, чтобы я был таким постоянно? Нет, это из разряда фантастики.

— Демид, давай подкатим к тем девчонкам? — Приятель положил руку мне на плечо, отвлек от размышлений. Грохочущая музыка, алкоголь, толпа потной молодежи лучше, чем глухая тишина в доме.

— Отвали. — Опершись на перила второго этажа, я влил в себя остатки бурбона, поманил официантку и заказал еще. Пьется как компот. Пятый стакан возьмет меня или нет?

— Ты чего? — опешил друг.

На танцполе внизу мельтешила светомузыка, качались головы, мелькали руки, дергались в такт битам тела. Какого черта меня занесло в этот дешевый клуб? Не хотелось встретить никого из знакомых — в первую очередь тех писаных красавиц, которые время от времени грели мне раньше постель. Я стал нелюдим, но меня тянуло к шуму, где я всем огрызался, матерился, язвил. Твою мать, с таким успехом разругаюсь со всеми друзьями и партнерами.

— Нет настроения, — решил пояснить. — Я пришел сюда напиться. И вообще-то... я женат. Забыл?

Все прекрасно знали, что меня лучше не трогать, когда я не в духе, не задавать лишних вопросов. И приятель не стал допытываться.

После пятого стакана бурбона я уехал на виллу. За порогом весь алкоголь враз ударил в голову, забурлил в крови. Все завертелось передо мной как в центрифуге. Я пошатнулся и уперся ладонью на ощупь в картину. Снова эти гребаные стены. Снова тот комод ручной работы. Снова та ваза, которую я выкупил с аукциона. Нахрен мне это все? Нахрен, я спрашиваю?

Это все мусор! Никому не нужный хлам!

Я хватал все подряд, все, что попадалось под руку, и швырял на пол, бросал в стену. Вдребезги! Добивал осколки подошвами ботинок. Они сладко хрустели. Стекло оглушающе звенело. Шум, мне нужен шум, движение. Я должен заглушить ее отсутствие.

Я хотел разнести все! Проломить эти чертовы стены, распороть обивку шикарных диванов. И я громил, рушил, уничтожал.

Гостиная стала похожа на место, по которому прошелся дьявольский ураган. А мне было мало. Ничтожно мало. Что-то орало внутри обезумевшим криком. Что -то кромсало внутренности в ошметки.

Я соскучился.

Нет.

Я дико истосковался.

Нет, не так.

Я схожу с ума без нее. Мне самому пора в психбольницу. Какого хрена это милейшее во всех смыслах заведение встало между нами? Я тогда был страшно зол. И, признаться честно, ранен ее решением уйти. В отместку сделал больно ей.

Так мы и докатились до того, что имеем сейчас. Укол за укол. Обида за обиду. Месть за месть. Вечное противостояние, в котором я мог бы на бешеном адреналине держать свою позицию до того момента, пока не выиграю по всем пунктам.

Пора остановиться. Она почувствовала раньше, чем я, что пора все решительно остановить, или мы уничтожим друг друга.

Остановка — это лишь пауза, невыносимая пытка. Это не конец. Я старше, умнее, опытнее — значит, должен повернуть наши отношения на другой путь.

— Демид Эдгарович? — с опаской спросил Борис.

Примчался спасать виллу от меня? Я повернулся на голос — и начальник службы безопасности вздрогнул. Наверно, я был похож на дикое животное.

— Положите, пожалуйста, эту статуэтку.

Я опустил взгляд на руку — пальцы до побелевших костяшек сжимали фигурку викинга на коне. Поставить ее больше некуда — я разнес полку над камином. Пришлось положить на пол.

— Борис, подойди ближе.

Он чудом не подвернул ногу, продираясь до меня через бардак на полу. Шел осторожно

— да, руки у меня до сих пор горячие, в них искрила выпущенная не до конца злость.

— У меня для тебя будет важное задание. Сверхважное.

Я четко объяснил Борису все по пунктам — стоит выбрать верную цель и план сложился точно сам собой. Мой мозг — мощная быстрая машина, стоит дать ему задачу.

— Только без самопроизвола, как в прошлый раз, — добавил я в конце. — Отчитываешься о каждом шаге. Действуешь максимально осторожно.

— Демид Эдгарович, вы фактически приказываете делать мне то, что я начал тогда сам...

— В тот день риск твоих действий был неоправдан. Кто знает, какое осиное гнездо мы могли бы разворошить спешными поисками. Кто-то помог ему залечь на дно. Но мы будем действовать не спеша, аккуратно. Найти этого сукиного сына — важная часть успеха. Если его где-то закопали — перероем всю планету.

Я слышал голос Бетти в голове — она возмущалась, что я отношусь к нашим отношениям как к бизнесу. Но, милая, ты отобрала у меня шанс научиться по-другому. Как умею, добьюсь тебя. Методы мои выточены годами и боевым опытом, доведены до идеала.

Потом будет возмущаться сколько хочет. Я отпустил ее только потому, что понял — слова ее не остановят. Ей нужны поступки. Реальные, а не маячившие в призрачном будущем.

— Хорошо, будет сделано, — кивнул Борис и направился к выходу, обходя кучи мусора на полу.

— В этот раз ошибиться мы не имеем права. На кону самая бесценная награда.

Он добродушно усмехнулся и закрыл за собой дверь. Из-за угла пугливо выглядывали женщины из прислуги.

— Уберете здесь все до утра — увеличу жалование в два раза. — С этими словами я пробрался мимо развороченных диванов, разбитых ваз, поломанных столиков к лестнице.

Свернуть отношения на новый путь... Я придумал, какими поступками могу заставить ее слушать меня, могу расшибить ее упрямство, выбить у нее почву из-под ног, оглушить новостями.

Сев в кресло в кабинете, я потер виски. Нет, не нужно воспринимать это как очередной бой, твою мать. Элизабет — мне не противница. Она должна быть союзницей. Мне нужно показать, что я на ее стороне? Что сам по себе больше не представляю опасности? Возможно, тогда она расслабится, из ее мыслей уйдет тревога.

Она хочет безопасности. Что будет со мной, если я изменю своей истинной натуре, откажусь идти на риск? Сдаться проще, чем попытаться усидеть на двух стульях.

Именно это я и сделаю.

— Ты спятил? — После собрания на следующий день ко мне в кабинет влетел основной партнер. Красный как рак. — Какого черта?

— Пришло время перемен, — спокойно ответил я, откидываясь на спинку кожаного кресла директора, чем еще больше взбесил партнера.

— Ты испугался после истории с ученым? Брось. Не думаю, что на самом деле все было так, как пишут СМИ. Они любят приукрашивать.

— Я выбрал новый вектор направления. Всего лишь. Нужно развиваться дальше.

Сегодня мне было легко, пропало настроение рычать на всех. Новая гениальная идея вдохновляла, генерировала во мне чистую энергию. Оказалось, озвучить принятое решение перед командой проще простого — и плевать на бурю, которая поднялась после моих слов.

— Только не говори, что решил махнуть в Россию к жене. Там без связей прогореть с бизнесом раз плюнуть.

Уже разлетелось, что Элизабет улетела на родину. Желтая пресса выдумывала такие причины, что глаза на лоб лезли. Благо мое окружение не верило слухам. Но факт оставался фактом — Элизабет далеко от меня.

— Ты меня прекрасно знаешь. Даже если я окажусь на улице без гроша в кармане в чужой стране без связей, то выгрызу себе путь наверх. Через какое-то время снова буду воротить миллиардами. А вот ты, похоже, боишься без меня все потерять.

— Да ни у кого здесь нет такой чуйки на прибыльные стартапы, как у тебя! Фонд потеряет инвесторов!

— Я не буду продавать компанию кому попало. Найду себе достойную замену.

Конечно, это займет чертово время. Хотелось бешено спешить, летать, как метеор, скорее воплотить план в реальность, дать распоряжение подготовить самолет к вылету в Россию. Увидеть мою Бетти, непокорный огонь в ее глазах, или ласковое тепло, или веселые искорки. Увидеть бы ее любой, даже злой и обиженной. Лишь бы увидеть. Сжать ее хрупкое нежное тело своими руками, вдохнуть сладкий запах волос, почувствовать, как ее сердечко грохочет, как она дрожит в моих руках, как льнет ко мне, словно кошечка. Смять ее губы поцелуем. И выложиться на тысячу процентов, вывернуться наизнанку, сделать все возможное и невозможное, чтобы она больше не хотела уйти.

Нестерпимо горько и трудно жить в мертвенной пустоте. В груди бесконечно кровоточащая рана. Ничто не способно ни зашить ее, ни залечить, пока Бетти нет рядом. Я ни на грамм не солгал, когда говорил, что поймать пулю не так больно, как быть от нее на расстоянии. И я бередил рану каждый вечер, пересматривая фотографии с острова. Корил себя за то, что тратил драгоценное время на чепуху, не делая по -настоящему важных для нее вещей.

Больше я такой ошибки не допущу. Она та, с кем я бы хотел прожить всю жизнь — еще ни с кем до нее у меня не появлялось такого желания. Быть рядом с ней приносит больше счастья, чем все миллиарды и рискованные проекты вместе взятые. Так нахрен мне это все, если оно стоит между нами?

Партнер подошел ближе к столу, оперся о него руками и склонился ко мне.

— Что ты задумал? — сощурился он. — Нашел какую -то золотую жилу?

Я усмехнулся:

— Расскажу, когда будет результат.

Глава 34

Я положила пакеты из магазина на банкетку в прихожей и, снимая шарф, прислушалась: кроме голоса Веры доносился еще один, строгий женский, словно учительский. У нас сегодня снова гости?

У нее много знакомых, подруг. Ей хотелось всем показать, в какой шикарный коттедж она переехала с детьми из старого дома, который достался моему брату от матери по наследству. Недавно у меня появилась мысль — а не поэтому ли брат на меня обозлился? Потому что мать завещала ему хату в пригороде, а мне — свою квартиру? Он когда-то давно ляпнул, что я к ней ради квартиры подлизываюсь, а не ухаживаю. Сам палец об палец не ударил — мол, не мужское это дело торчать у кровати больного человека. Его дело учиться, вертеться в нужных кругах, чтобы потом нормально деньги зарабатывать.

Когда я прилетела в Россию и приехала к Вере, мы всю ночь проговорили. И сошлись на том, что Игнат, возможно, наврал. Вера вспомнила про его заначку. Под покровом ночи мы пошли ее искать. Подозрительным оказалось то, что его заначка в дупле старого дуба опустела — он не подозревал, что жена о ней знает. Там раньше были и деньги, и паспорт на другое имя, и оружие. Все пропало.

Я не ругала Веру за потоки гостей — так она спасалась от потери Игната. Действительно умер или предал? Той ночью я пожалела, что не поверила словам Демида — Игнат действительно мог прикрыться своей смертью, а сам укатить на другой конец света. Сколько раз он лгал и думал только о себе?

Вдали от Демида многое становилось на свои места. Рядом с ним я словно пороховая бочка. Чуть что — и взрываюсь. Нервы искрят, сердце колотится, все эмоции умножаются до бесконечности.

Шаги Веры и гостьи приближались по коридору. Оставив пакеты, я свернула в ванную комнату. Мне не хотелось никого видеть. Мне в принципе не хотелось ничего. Вдали от него я словно угасла, не испытывала радости, видя племянников, не злилась, когда не могла уже месяц нормально устроиться на работу, не расстраивалась, когда на занятиях что-то не получалось. Не горела желанием стараться.

Только тягучая мучительная тоска ныла. Я по привычке выплескивала ее в рисунки, мрачные, унылые. Или выжимала из себя по капле радость, и ею разбавляла краски. Исписанные холсты подпирали стены в небольшой комнатке, окна которой выходили на пруд. Там я проводила больше всего времени. Туда бы сейчас улизнуть.

Снова убежать от себя, от воспоминаний. Когда мне должно стать легче? С каждым днем только хуже. Поначалу я каждое утро усердно красилась, чтобы замаскировать следы проплаканной ночи, а потом бросила. Зачем выглядеть лучше? Для кого? Я не хочу никого привлекать. И без макияжа, с собранными в хвост волосами меня почти не узнавали.

Чертовы журналисты. Прилетев в Россию, я узнала, что тут на каждом углу пересказывали историю о том, как красавец-миллиардер женился на простой массажистке из захолустья. Наши фотографии со свадьбы разлетелись по интернету, и когда я пыталась устроиться в очередной салон, кто-то меня обязательно узнавал, делился с другими — и за моей спиной шуршали шепотки, на меня косились или вообще задавали наглые вопросы.

Как дальше жить? Ждать, пока забудут, когда перестанут писать. Работа могла бы меня немного спасти, отвлечь. Но единственное, чем я отвлекалась, выглядело так, будто я хотела вернуться. После того как я ушла, приползти обратно? Несколько раз я собиралась позвонить Демиду. Потому что казалось, я правда оставила на том острове сердце и все краски жизни, кроме серых и черных. И впереди, без него, меня ждал только мрак.

Но вернуться означало бы признать, что я ошиблась. И мне так плохо без него, что больше не пугают киллеры, бандиты и шантаж. Все равно, в какой ад он меня затащит, лишь бы быть с ним?

— Верунчик, дом замечательный! — донесся голос незнакомой женщины. — Но картины на стенах полная безвкусица. Ты зачем этим дом портишь?

— Ой, да перестань! Тебе тут не картинная галерея. Я для себя их брала, а не для выставки.

— Значит, безвкусицу на стены повесила, а шедевры прячешь в каморке. Странная ты.

— Какие шедевры?

— А те картины, которые я видела в комнате, что в конце коридора. Похоже на мрачный неоэкспрессионизм. Очень необычная манера, изящно эмоциональна. Смотришь — и сразу внутри отзывается. Интересно, кто художник?

Я не выдержала — распахнула дверь ванной комнаты и выскочила в прихожую. Наконец -то что-то всколыхнуло пепелище в груди — мрачная злость.

— Я оставила комнату открытой, чтобы из-за сквозняка она хорошо проветрилась, а не чтобы в ней кто-то лазил!

— Ой, Лизочка, — всплеснула руками Вера. — Я думала, ты еще на занятиях. Это Мирослава. Она занимается выставками.

Миловидная дама в приталенном костюме мне скупо усмехнулась и перевела взгляд на подругу.

— Так кто художник?

Только Вера открыла рот, я оборвала ее:

— Мирослава уже уходит? Отлично. Мне с тобой нужно поговорить.

Не собираясь оставаться здесь ни секундой дольше, я пошла закрыть свою “каморку”. Замок поставлю и больше не брошу проветриваться комнату, уходя куда -то.

Свежий осенний воздух прогнал запах красок. Вроде же покупала не вонючие, но меня все равно от них мутит. Я закрыла окно, чувствуя себя потревоженной. Чьи -то чужие руки касались моих рисунков. Лезли мне в душу. Картины — мой личный дневник. Я не хочу, чтобы кто-то судил, восхвалял ту печаль, которая вытекала из меня на холст. Однажды, когда она вытечет из меня до последней капли, я уничтожу все рисунки.

— Лизочка... — Вера зашла в комнату с обиженным видом. — Моей знакомой понравились же твои картины. Она бы могла.

— Нет! — слишком резко ответила я. Мой голос оглушительно зазвенел. — Ладно, извини. Просто не надо никого пускать в эту комнату. Я же говорила.

— Хорошо, хорошо. — Она примирительно замахала руками. — Ты почему раньше вернулась с занятий?

— Стало что-то дурно. Наверно, надо перестать ходить на них каждый день. Выматывают. Вера заговорщицки усмехнулась.

— Ты купила то самое?

Опять она за свое.

— Да, купила, чтобы доказать тебе, что ничего нет. Это просто из -за стресса.

— Только обещай, что позвонишь ему, если результат положительный.

Ничего не хочу обещать. Думать ни о каком результате не хочу. И... мне страшно. Я опустила голову, кусая губы.

— Ты ведь собираешься к нему вернуться, разве нет? — Вера подошла ближе. — Зачем ты тогда ходишь на занятия по самообороне и учишься стрелять?

— Просто! — вспылила я. — Для успокоения нервов! Чтобы было чем заняться! Чтобы чувствовать себя увереннее. Чтобы, если какой -то мудак снова начнет мне угрожать ножом, я не испугалась и знала, что делать.

Оказалось, от вспышки злости до града слез может быть всего несколько секунд. Вера обняла меня. Я думала, приеду сюда, буду ее успокаивать, а выходит наоборот. Если бы не она, я бы не продержалась эти полтора месяца. Я бы сгинула.

Если бы тогда, на острове, я хоть на минуту почувствовала, как мне ужасно будет без него, я бы все равно ушла? Я тогда даже представить не могла. как дико его будет не хватать.

Я бы не ушла. Жаль, время нельзя вернуть назад. А теперь все сложнее в тысячу раз. Захочет ли он вообще взять трубку после того, как я его бросила? Может, он уже забыл обо мне.

— Лизочка, ну все, все. Пошли разберем пакеты. Скоро малые проснутся.

Утирая слезы, я поплелась следом за Верой. Зачем -то накупила всяких вкусностей, теперь кто их будет есть? Аппетит пропал.

— Ого, ты только посмотри на это!

Я вскинула голову — Вера стояла у окна, прячась за занавеской, и с широкой улыбкой манила меня к себе. Что там могло произойти на нашей спокойной улочке в частном секторе? Вздохнув, я подошла ближе и отдернула занавеску под протесты Веры.

Через кованый забор просвечивались очертания черных огромных джипов. Хлопали дверцы — на улицу выбирались амбалы в костюмах. Некоторые лица были знакомы.

Тело онемело от шока, а сердце разогналось до бешеного стука. Я не сразу сообразила, что надо задвинуть занавеску. Не верила своим глазам. Это свита Демида. Хотя кто меня узнает издалека через окно? У Веры тоже темные волосы.

— Меня нет! — я схватила Веру за руки. — Слышишь? Я уехала по делам в город, вернусь вечером.

— Лиз, ты чего?

— Пожалуйста!

Я не готова. Я выгляжу ужасно, словно призрак. Глаза покраснели, опухли, лицо побледнело и осунулось. За волосами я не ухаживала, и хвост на затылке висел тусклой тряпкой. Одежду красивую не покупала — ходила в джинсах и черном свитере. Я даже духами не пользовалась.

И такой увидит меня Демид? Раздавленной печалью... Убитой. Страшной. Я лучше выглядела после того, как ночевала на улице под салоном.

Вера накинула пальто, кивнула мне и вышла во двор. Я натянула куртку, схватила сумочку и кроссовки и кинулась через коридор к двери, что вела на задний двор — там через калитку выйду к пруду, сделаю круг, добреду к трассе и поеду в город.

Зачем он приехал? Вряд ли затем, чтобы оформить развод. Что ему стоит уладить все через своих юристов? Тогда зачем? Чтобы вернуть меня?

Шнурки на кроссовках не хотели нормально завязываться — дрожащие пальцы не слушались. Внутри меня через беспроглядный мрак прорывался яркий свет шаровой молнией. Волнение металось в груди сумасшедшей птицей. Адреналина столько, что через забор перепрыгнуть хватит.

Едва наконец затянула шнурки, сцапала сумку и открыла дверь — мне в лицо дыхнула влажная прохлада. А следом щеки и грудь обжег жар. Я окаменела. Демид стоял в метре от меня, сложив руки на груди. Он выглядел сногсшибательно в дорогом пальто. У меня перехватило дыхание.

— Так и знал, что ты захочешь снова сбежать. — Под его глазами залегли тени, но взгляд горел — он жадно ощупывал меня, смотрел, как на миллиард долларов, как на нечто самое желанное в мире, самое красивое. Уголки его губ ползли вверх. Неужели мой вид не испугал его?

— Я не.

— Я понимаю. Я приехал слишком неожиданно.

Он двинулся ближе, а я впивалась пальцами в сумку. Как же сдержаться и не наброситься на него? Я до сумасшествия хотела окунуться в его тепло, прижаться к его телу. Бешеное желание сжигало меня изнутри.

— Элизабет, я нашел твоего брата.

— Он жив?

— Живее всех живых. Пустишь?

— Да, конечно. Проходи.

С души свалился камень. Но, выходит, Демид приехал просто чтобы сообщить, что нашел Игната? Но почему тогда не позвонить? Я не отрываясь смотрела, как он скидывает за порогом туфли и расстегивает пальто.

— Как ты? У тебя все в порядке? — беспокойно спросил Демид, нахмурившись.

Ужасно. То есть в эту секунду солнце наконец -то пробило лучами тучи. Тоска, что отравляла душу, рассеялась. Я впервые с того момента, как покинула остров, почувствовала себя живой, а не ходячим трупом.

Он привез мое сердце с собой.

— Чай, кофе будешь? — спросила я. Лучше мы посидим на кухне. Пусть между нами будет стол и горячие чашки. Так меньше вероятность, что я не наброшусь все-таки на него.

— Кофе.

Я поспешила оставить нашу одежду в прихожей и помчалась на кухню. Там за столом сидели парни из охраны Демида, Борис заливал в чайник из пятилитровой бутыли воду. Вера уже разбирала пакеты.

— О! Лиза... — она застыла с помидорами в руках. Через прозрачный полиэтилен просвечивалась упаковка теста на беременность. — А я решила предложить ребятам чайку. — И сверкнула глазами на Бориса. Мол, какой мужчина!

Что делать, что делать? Надо уйти из кухни.

Демид прошел мимо меня и поздоровался с Верой. В тот же момент со второго этажа послышался детский плач.

— Ох, простите, я сейчас. — Она ускорилась, закидывая продукты в холодильник, почти не смотря, что хватает и бросает. Я подлетела к ней и отобрала пакет — закинула оставшиеся коробки с пирожными и тест в ближайший шкафчик. Дверца еле закрылась.

— Иди. Я сделаю чай.

Демид только окинул строгим взглядом охрану, и амбалы один за другим поднялись из-за стола и вышли из кухни. Борис скупо кивнул мне и вышел следом.

Пока чайник закипал, я достала две чашки, насыпала туда заварной кофе. Присутствие Демида за спиной ощущалось кожей. Если бы он меня обнял сейчас, я бы разорвалась от счастья.

— Твой брат хорошо спрятался. Ничего не скажешь. Отправился туда, где я бы точно не стал его искать. Я его и искал только для того, чтобы ты могла спать спокойно. Клянусь, не собираюсь его трогать.

Руки так затряслись, что сложно было удержать чайник. Демид осторожно забрал его у меня и сам разлил кипяток по чашкам.

— Прости, я тогда. — чувство вины перехватило горло.

— Мне тоже стоит попросить прощения. Извини, я не должен был требовать от тебя доверия. — Демид взял обе чашки и отнес к столу. — Садись, покажу видео с твоим братом.

Все-таки слова могут творить волшебство — Демид впервые сказал “извини”, и во мне разлилось ласковое тепло. Губы растягивала радостная улыбка. Я поспешила к столу и. села на стул рядом с ним. Меня непреодолимо тянуло к нему. Я страшно, кошмарно, невыносимо соскучилась.

Демид открыл на смартфоне видео и положил на стол передо мной. Ясный день, белый песок, пальмы и небольшая хижина — неожиданно! Что брат забыл в тропиках?

Из дома вышел Игнат в одних шортах с довольной улыбкой и потянулся. Тот, кто снимал на камеру из укрытия, приблизил видео так, что лицо оказалось крупным планом. Сомнений нет, это мой брат.

Сзади на его плечи легли женские руки. Вот сволочь! Бросил жену с двумя маленькими детьми и уже нашел себе новую пассию. Видео отдалилось — и я чуть не свалилась со стула от шока. К Игнату прижималась блондинка.

— Это что, Марго?

— Она самая. После того как она призналась, что была посредником у заказчика и организовала аферу, я ее отослал на Карибы. И сказал, чтобы она больше оттуда носа не показывала.

— Вот устроились... — пламенея от злости, произнесла я и отодвинула в сторону смартфон. — Ладно. Черт с ними.

Об Игнате даже думать больше не хочу. Не представляю, в каком состоянии будет Вера, если посмотрит это видео. Она должна знать.

— Благодаря им мы познакомились, — сказал Демид, скользя пытливым взглядом по моему лицу. К щекам приливала краска. Повинуясь порыву, я накрыла его ладонь своей, и он сразу положил сверху вторую руку, обнимая мою кисть теплом. Вверх по венам полетели шальные искры.

— Спасибо тебе, — пробормотала я.

— Я продал свою компанию, — огорошил меня. — Больше никаких опасных сделок и проектов.

— Ты что? Демид, зачем? Разве она не была важна для тебя?

Он крепче стиснул мою руку, с нежностью, с чувством.

— Нет ничего в мире для меня важнее тебя. Я должен был еще раньше осознать это и не цепляться за то, что можно заменить чем -то другим. Тебя заменить нельзя.

Моя душа сладко затрепетала и запела от его признаний, от того, каким влюбленным взглядом он на меня смотрел. Он все-таки приехал за мной. Он заберет меня из мучительной тоски. Я больше никогда не хочу в нее возвращаться. Не хочу от него уходить.

Секундочку.

— Так, что ты купил взамен?

Демид ослепил меня широкой улыбкой. В его глазах заплясали хитринки.

— Еще два месяца назад мы хотели продать разработку одной компании, которая занимается экологией. У разработки огромный потенциал. Это прорыв. Но благодаря всей этой афере, компания отказалась сотрудничать. Так вот. Я купил эту компанию.

— Которая занимается экологией? Серьезно?

— Вполне. Думаю, в этой отрасли минимум бандитов.

— Экология... Ты будешь заниматься экологией... — В груди неудержимо прыгал смех. Мне просто не верилось. Демид и экология.

Он неожиданно сграбастал меня в объятья и прижался губами к уху:

— Ты даже не представляешь, сколько на экологии можно наварить денег. И разработку я тоже купил. Фактически сам у себя.

— Так и знала! — хлопнула его ладонью по плечу, трясясь от смеха. Г орячая дрожь от его губ разливалась по коже. — Ты неисправим!

— Бетти, я так соскучился. Просто с ума сойти. Я, честно, чуть рассудок не потерял без тебя.

Его проникновенный шепот добирался до самого сердца, обнимал его бархатными ласками. Его руки жадно сминали на мне свитер. Он прижимал меня к себе так крепко, что, казалось, вот-вот задушит. Я растекалась в его объятьях, млела, таяла, горела. От его запаха кружилась голова. Под ресницами защипали сладкие слезы.

— Я тоже. Я так рада, что ты приехал. — Я вцепилась в его рубашку, задыхаясь от вихря эмоций.

— Бетти.

Он набросился на мои губы, с жадностью целовал — и все мое тело откликнулось неудержимым пожаром. Я порывисто отвечала ему, тянулась к нему всем естеством. Чувственные импульсы взрывались во мне салютами. Наконец-то я могу снова ощущать его дикую страсть, вкус его губ, впиваться пальцами в его каменные мышцы, растворяться в его мощной энергетике.

Я люблю его еще сильнее, чем прежде. И точно знаю — он любит меня. Он прилетел ко мне, он исправил то, что не давало мне покоя. Он так быстро умел поднять меня на небеса, сделать меня счастливой. Теперь, я чувствую, смогу оставить прошлое позади ради будущего. Ради нашего будущего.

— Ой, извините! — пискнула Вера за спиной. — Но Ируся хочет кушать. Вы сидите, сидите. Я в комнате ее покормлю.

Мы нехотя оторвались друг от друга. Черные глаза Демида светились хмельной радостью. Он не выпускал меня из объятий, ждал, пока Вера не нагрела еду и с тарелочкой не улизнула из кухни.

— Ты улетишь со мной?

— Да, конечно.

Он снова потянулся к моим губам, но я опустила голову, пряча слезы.

— Прости, что я тогда ушла. Я не сделала лучше. Я сделала больно себе и тебе.

— Перестань, Бетти... — Демид погладил меня по волосам. — Мы оба наделали ошибок. Я тоже был хорош. От ошибок никто не застрахован — главное, их признавать. — Он вздохнул. — Психбольница — это было зря. Я тогда не представлял, насколько сильно это по тебе ударит.

Я кивнула и подняла голову, вытирая щеки. Все ведь хорошо. Но я и тут расплакалась.

— Пожалуй, там было не очень ужасно, — постаралась улыбнуться. — Но сам факт.

— Да, прости. — Он нежно протер пальцами кожу под моими глазами. — В принципе принуждать тебя делать что-либо — само по себе ошибка. Ты не моя подчиненная, как ты говорила. Ты моя жена. Ты моя пара, моя союзница. Я буду стараться относиться к тебе соответствующе.

— Стараться — потому что желание покомандовать у тебя в крови?

— Это да, — усмехнулся он и склонился к моему лицу близко -близко, так что дыхание касалось моих губ. — А теперь скажи честно, чей тест на беременность ты запрятала в шкафчик?

Он заметил! Черт побери. Колючие шарики запрыгали в животе, я задрожала в его руках

— язык не повернулся солгать. И зачем? В наших отношениях было достаточно лжи.

— Бетти, в чем дело? — он с улыбкой взял мое лицо в ладони и пытался заглянуть в глаза, которые я отводила в сторону. — Ты почему дрожишь?

— Мы ведь. предохранялись.

— В общем-то, да. Но я не проверял каждый презерватив, не порвался ли тот в процессе.

То, что в его голосе не горчила неприязнь, разгоняло дрожь. Он с мечтательным выражением лица говорил, словно уносился воспоминаниями на тот остров. И я улетела за ним. Сексом мы занимались очень много. На нас обрушивалось ненасытное желание в самых разных местах. Кто там из нас особо занимался тем, чтобы следить за презервативами, мы были слишком увлечены друг другом.

Ловкие пальцы Демида забрались на талии под свитер — и я невольно выгнулась от волны горячих мурашек, прижимаясь грудью ближе к Демиду. Его дыхание стало шумным.

— Бетти, не нужно волноваться, — его хриплые нотки ласкали слух. — Все будет хорошо.

— Да, я. Просто.

— Ты еще не готова? Черт, мне нужно было ответственнее относиться к предохранению.

Последние две недели я себе говорила, что задержка из -за стресса. Твердила Вере, что краски виноваты в том, что меня мутит, я слишком много рисую. Забеременеть для меня казалось чем-то нереальным. Потому что, наверно, в глубине души я хотела быть с

Демидом, чтобы он поддерживал меня во время беременности, чтобы заботился. Без него я не хотела ничего... Без него я счастья не представляла.

— Бетти? — Демид провел пальцами по моим влажным щекам. Я снова плачу, даже не заметила.

— Все в порядке, — прошептала севшим голосом.

— Где же в порядке. Скажи, что ты думаешь, что хочешь? Не молчи.

Губы дрожали. Он укутывал меня в безмерно волнительное тепло. И я настолько рада была его чувствовать, что не могла связать двух слов. Хмельная яркая эйфория кружила по крови, подкидывала сердце до бешеного стука.

— Ты моя чувствительная девочка.

Демид положил мою голову себе на плечо, разрешая выплескивать из себя море чувств. Из меня должна вытечь та боль, которая отравляла душу. И его широкие ладони успокаивающе гладили меня по спине.

— Бетти, что бы ни произошло, что бы ты ни решила, я. — на пару секунд он запнулся, даже дышать перестал, а потом выдал очень быстро: — Я люблю тебя и это не изменится. Я знаю себя. Я ни к кому не испытывал прежде таких сильных чувств.

Меня окончательно прорвало, слезы потекли рекой. Казалось, грудная клетка лопнет от взрыва счастья. Я вцепилась в него с такой силой, словно собралась разодрать ткань рубашки.

— Я. я. — рыдания перехватывали горло. — Тебя.

— Я знаю, Бетти. — Он зарылся носом в мои волосы, и от его дыхания по голове разбегались мурашки.

Мы некоторое время так провели — безудержно обнимаясь, впитывая тепло друг друга. Демид молча поглаживал меня то по волосам, то по спине, я выливала из себя слезы. Постепенно они иссякали, судорога отпускала горло, и я подняла голову с его мокрого плеча.

— Я тоже люблю тебя.

Демид прижался к моим губам, распухшим от плача. Его язык настойчиво скользнул в мой рот, углубляя поцелуй. Я безумно люблю его.

— Ой, извините еще раз. — виновато пробормотала Вера за нашими спинами. — Костик тоже кушать захотел.

Мы улыбнулись сквозь поцелуй. А Демид потянулся к моему уху и прошептал:

— Полетим сегодня домой?

Слово “домой” согрело мне сердце. Я кивнула, но потом обернулась к Вере — она грела суп сыну. Как я ее оставлю? Как часто я потом буду видеть племянников?

— Хочешь забрать их с собой? — спросил он.

Мне неудобно было просить о таком. И захочет ли Вера бросить все и укатить в Голландию с двумя маленькими детьми? Она добродушно улыбнулась нам и поспешила с тарелочкой покинуть кухню.

— Захочет ли она?

— Потом спросишь. Если что, я смогу прикупить недалеко от нас виллу.

— А сейчас тебе не терпится увезти меня?

— О да! — ослепил меня широкой улыбкой Демид.

— Чуть-чуть подожди... — Я решительно выпуталась из его объятий и подошла к шкафчику, на ходу вытирая дорожки от слез. Теперь во мне, благодаря Демиду, не осталось страха. Я открыла шкафчик, вытащила из пакета тест, потеснив коробки с пирожными.

Когда я обернулась, Демид оказался за спиной. Взгляд его искрился любопытством.

— Сейчас сделаешь?

По его лицу казалось, что он готов даже следом в туалет пойти и вместе со мной в нетерпении ждать, сколько полосочек появится.

— Да, побудешь тут?

Еще пару часов назад я думала, что буду силками тащить себя в туалет и что ожидание будет тяжелой мукой. Теперь все по-другому. Я не сказала Демиду, но уже сердцем решила — если результат будет положительным, то, конечно же, рожу ребенка. А как иначе? Это плод нашей настоящей любви.

Минуты тянулись. Я неотрывно смотрела на полоску теста, даже не моргая. Внутри меня волнение мелко трепетало, то зажигаясь ярким светом, то затихая. Да или нет? Да или нет?

Я вдруг осознала, что вправду расстроюсь, если окажется, что нет. И едва результат проступил, я схватила тест и вылетела из туалета, примчалась на кухню с бешеной скоростью.

Демид, похоже, в ожидании нарезал круги вокруг стола и, едва я появилась на пороге, застыл. Пытался с надеждой по моему лицу прочитать ответ. Я не стала долго его томить

— с радостным визгом кинулась к нему в объятья. Он подхватил меня и закружил по кухне.

От счастья захмелела голова. Я прижималась к Демиду так крепко, как только могла. У нас будет ребенок! Хотелось кричать об этом во весь голос, прыгать до потолка!

— Ох, стой, — Демид поставил меня на ноги, широко улыбаясь. — Теперь, наверно, не стоит тебя вертеть на руках. Просто я вне себя от счастья.

— Все в порядке. — Голова слегка кружилась, но как можно заметить плохое самочувствие, когда у Демида лицо светится. Он правда счастлив.

— И наверно... — Он задумчиво возвел глаза к потолку. — Придется немного поменять планы.

— Какие планы?

— Дома расскажу, — снова улыбнулся он.

— Как тебе не стыдно!

Демид долго не признавался, что такое задумал. Даже дома. Ну само собой, он ведь не говорил, когда именно расскажет. И только через месяц сообщил во время романтического ужина в ресторане.

То есть не так. Предложил. Он сначала хотел все устроить на Таити, но купил еще один остров, ближе к Голландии, чтобы не мучить меня долгим перелетом, и спросил, выйду ли я за него замуж. По-настоящему. С настоящими клятвами любви. Перед теми людьми, которых захочу видеть, самыми близкими. В таком платье, которое мне западет в душу. Предложил сыграть такую свадьбу, от которой я буду в восторге. И потом окунуться в самый настоящий волшебный медовый месяц.

И, конечно, от всего сердца, переполненного любовью, я сказала ему: “Да!”

Эпилог

— Папа, папочка! Когда мы полетим в Дисьнейленд?

— На следующих выходных, моя принцесса.

У меня сладко щекотало в груди, когда я видела, как Демид носит нашу дочку на руках и милым голосом с ней нежится. Я наблюдала за ними из коридора, заканчивая разговор со своим менеджером.

На одну из моих картин снова поступила заявка. Ее хотят купить за такие деньги, что у меня кружилась голова. Индивидуальные занятия с профессиональным художником, десятки выставок, а мне до сих пор не верилось, что я настолько хорошо пишу. Мои картины нравятся, их хотят покупать богатые люди.

Удивительно, если бы не все острые потрясения, которые требовали выплеска эмоций, я бы, возможно, и не открыла в себе талант.

Массаж остался теперь просто как хобби. Или как жаркая прелюдия перед горячим сексом.

Я закончила разговор и вышла в гостиную. Демид сидел на диване, показывал малышке фотографии из Диснейленда и спрашивал, что ей нравится, куда она хочет пойти. Судя по ее восторженным возгласам, ей нравилось все!

Сюда тоже хотю! И сюда!

— Выбрали что-то?

— Мамочка! Папа сказаль, что мы пойдем везьде-везьде!

Демид вздохнул и тихо прошептал, стреляя в меня игривым взглядом:

— Выходных нам точно не хватит. Поедем на неделю?

— Ура! Ура! — малышка звонко завизжала и обняла Демида за шею. Он довольно рассмеялся. С моих губ не сходила улыбка.

— Лизочка?! — донесся голос Веры из прихожей.

— Тетя Вера пришла! Идешь играть с Иришкой и Костиком?

— Да! — ее личико засияло.

Вера сначала не соглашалась переехать в Голландию. Мол, где она тут работу найдет и за что будет растить своих детей. Я настаивала на том, что это мои племянники, и нам с Демидом только за радость будет ей помочь. Но Вера ни в какую. Видео с Игнатом ее убило окончательно. Как она говорила, одно дело теряться в сомнениях, где есть надежда, и другое дело — видеть горькую правду воочию, где надежды уже нет.

Иногда я прошу Демида узнать, как там Игнат, и его люди осторожно за ним подсматривают, присылают видео. Сколько лет прошло, а он до сих пор прожигает жизнь с Марго на Карибах. Наверно, ему там хорошо. Для меня это главное.

Видя, как страдает Вера, я не могла сидеть сложа руки. Пригласила ее для начала просто в гости. На недельку. К счастью, она согласилась. И больше не уезжала. Дело не в Голландии и даже не в моих уговорах — она влюбилась в Бориса. Наверно, после того как увидела, что он играет с ее детьми. Мы однажды вернулись с прогулок по магазинам, оставив детей на няню, — оказалось, что у няни случилось дома ЧП и она уехала. Борис, как настоящий мужчина, решил проблему самостоятельно. Развлекал малышей три часа подряд. Правда, немного пострадала гостиная.

Он позже признался, что Вера ему понравилась еще когда Демид приезжал меня забирать, но постеснялся сделать первый шаг, ведь боялся что Вера откажет из-за того, что мало времени прошло после потери Игната. Зато когда она приехала, Борис уже приложил все усилия, чтобы она осталась.

— Мамочка... — Виола протянула ко мне ручки и я с радостью взяла ее, прижала к сердцу.

— Бетти, тебе лучше не поднимать сейчас ничего, — сказал Демид.

— Я чуть-чуть.

Я снова была беременна. И на седьмом небе от счастья. Демид нежно обо мне заботился. Забрал малышку из моих рук и понес ее в прихожую. Там нас ждали Вера и Борис. Влюбленные голубки, мило ворковали.

— Тетя Вера!

— Идем, идем! — с теплом улыбнулась она, беря за ручку малышку.

Виола помахала нам ладошкой, и едва дверь за ними закрылась, мы с Демидом набросились друг на друга. Рвалась одежда, шатался комод, чуть не упала картина — мы страшно истосковались. Кусали губы, сгорали в желании, не в силах дойти до спальни.

Наша страсть — это нечто вечно голодное и ненасытное. Наша любовь — необъятная сила, способная сломать все преграды на пути друг к другу. Только вместе. Только рядом. Такие разные, из разных миров, столкнулись случайно, перевернули мир друг друга и пришли вместе к счастью.

Демид поднял компанию, которую купил, до таких высот, что им раньше и не снилось. Он зажегся идеей менять мир, успешно ее воплощал и... греб деньги лопатой. Он часто меня благодарил за то, что я его подтолкнула к переменам. А я просто. была безмерно рада, что счастлив он.

— Бетти, любимая. — сладкий шепот с хрипотцой пьянил меня. Я растворялась в его жарких объятьях и не могла надышаться запахом его разгоряченного тела. Слова любви теперь легко срывались с его губ, заставали меня в самые неожиданные моменты. Он мог прямо за завтраком признаться в любви с самым серьезным лицом, или когда я кормила дочурку сказать “люблю” и поцеловать в щеку, или внезапно подхватить на руки посреди коридора. Я расцветала от радости, дарила ему море заботы и любила до бесконечности.

Я довольно часто приходила к нему в компанию, видела, как он строг с подчиненными — сама вздрагивала от того, каким суровым тоном он отдавал приказы. Удивительно, как он научился быть со мной заботливым и нежным. Все-таки любовь творит чудеса.

Я научилась ему доверять — всю себя, свою жизнь. Я открывалась ему, не боясь быть искренней. Мы теперь на одной стороне, друг за друга, и ничто не способно нас разлучить.

Мы семья. Любящая безусловно.

Конец