Читать онлайн Потапыч: Остров Пряностей

1. Идиотская феерия

Сидел я на аркубулюсе, щерился во всю пасть, махал лапой компании на надстройке Львиной Гордости. Следил за мимикой (спасибо моноклю) и постепенно понимал, в какую блудню я вляпался. И, чёрт возьми, знал бы прикуп – плюнул бы на эту лиричную дурынду, отымели бы её дружинники групенсексом во все дыхательные и пихательные, так туда и дорога.

Потому что по переглядываниям, задиранию носа Лидарёныша, зыркам самой девки выходил такой расклад: этому “бывшему наследнику” ударил в голову гормон на тему Лиры. При этом, уж чёрт знает почему, но она, похоже, об этой ударенности не знала. И да, был у неё некогда неприятный опыт постельного общения с владеющими: в общем-то, на теле девицы были шрамы от когтей, не много и старые, но её поведение понятно. Далее, ситуация с этим петушком лидарским. Как и откуда он узнал, где мы с Лирой трахались – хрен поймёшь, да и непринципиально. Узнал, пришёл “заявлять права”, был послан и честно предупреждён. Утопал в задумчивости, но, похоже, оскорбился, засранец пубертатный. Точно он был – я сейчас его голосёнко блеющий услышал, и да, он к нам в парке препирался.

И что происходит дальше: я в ревизионной экспедиции, а он подкатывает к Лире. И вот за этот подкат, в целом, я ему скорее благодарен, как ни парадоксально. За кучу прочих вещей – масса претензий и ему, и корифею, и Апопу, и вообще всем. Но именно за подкат – мысленное спасибо. Потому что Лира оказалась даже не дурой, а просто “обычной девчонкой”. Что, в общем-то, тоже дура, просто таких большая часть в мире (похоже, в обоих мне известных), ну и дурами всех называть просто нерационально. Благодарен потому, что у меня были профессиональные планы на библиотечную дуру. А, как показала жизнь, её умение работать с массивами информации никак ума и способности анализировать не добавляет. То есть, я вполне мог сделать секретарём, то есть максимально важным человеком, да ещё и любовницей (что вообще звиздец) дуру, вопрос предательства которой – вопрос времени.

На моё “позже поговорим” она кивала и, судя по виновато-гордым зыркам, помнила. Но… “повелась на прынца”, в самом что ни на есть прямом смысле слова. Судя по зыркам этого петушка – не особо-то она ему нужна, кроме как на разок потрахаться. Он её на палубу-то вытащил (а, скорее всего, и не послал подальше, после того как поимел), чтобы “хамскому видому” показать свою крутизну. Ну а эта дурында стоит, типа виновата передо мной, но с “прынцем”. Идиоты, блин, оба…

Причём тётка-Лидариха башкой вращает, за всеми следит и погано и ехидно лыбится: расклад видит и веселится. Я бы её понял и тоже ржал, если бы жертвой идиотии и дебилизма её мудацкого родича не был бы я сам.

Так вот, выходит, что после того, как он эту Лиру оприходовал, решил Лидарёныш мне “отомстить” за “неуважение”. Убийцу нанимал вряд ли он, как и слухи не он распускал: в этом случае просто сроки не бьются. Но, будучи наследником, затеял некие бездарно проваленные интриги в мой адрес (бездарно проваленные, потому что я их даже не заметил). А корифей, казёл венценосный, наследничка на этом поймал. Будучи редкостным козлом, но не идиотом, по шапке засранцу накидал, сменил порядок наследования и… использовал меня как элемент своей козлиной педагогической системы. Что, кстати, помимо самого факта того, что мне переться в пряный мухосранск – скорее незначительный плюс на фоне жирного минуса всего остального. Лидариха-надсмотрщица просто не даст меня прямо “загубить приказами”, я именно “педагогический”, чтоб его, “фактор”. Ну и Капросы, мудаки свинские, мне подгадили, конечно: “Шебур про тебя говорил”, боров чёртов…

Ладно (ни хрена не “ладно”, но сделать ни хрена не могу), не вечно же мне злопыхать. Расклад – сволочной, с бабами (вот даже женщинами называть мысль сейчас не поворачивается!) мне подгадил знатно. В чисто психологическом плане – как бы не ограничился весь мой дальнейший контакт с противоположным полом только профессионалками и только в плане “потрахаться завернуть”. Просто выходит что “погорел из-за бабы”, хорошо что не настолько идиотично и катастрофически, как обычно бывает.

И пробуем искать плюсы, чтоб от бешенства не свихнуться. Но сначала – надо понять, куда мне напраляться-то? В плане того, где я на этой гордой лоханке плыть буду. А то сидеть на аркубулюсе посреди палубы, на глазах этой троицы и думать… Можно конечно, но лень, а я лучше поваляюсь.

– Уважаемые, а где мне плыть? – не переставая лыбиться и махать рукой (у Лидарёныша аж глаз подёргиваться стал, что радовало), уточнил я.

– Ы-ы-ы… ры-ы-ы… – проблеял Лидарёныш, начав краснеть.

Но тётка на него ОЧЕНЬ внимательно смотрела. Что мои выводы наглядно подтверждало: меня хамски используют в качестве педагогического момента. И мало от этого никому не покажется, мысленно посулил я. Точно гадость какую-нибудь редкостную устрою, но со временем и не подставляясь, само собой. И выживу, и вернусь, что бы там на этом Вонючем Острове ни было.

– Капитан Зан Трикеко, видом, – выдавил из себя щенок.

На этих словах к ограждению надстройки вышел… морж. Во всех возможных и невозможных смыслах: владеющий, териантроп, с тотемным духом ластоного и, гарантированно, моржа: даже вне оборота у дядьки под пятьдесят торчали из пасти ощутимые бивни. Ну и усищщщи просто феерические, при полностью лысой, сверкающей в рассветных лучах башке, перевязанной по линии лба полоской платка.

– Слава Апопу, – пробасил этот дядька. – Приветствую, почтенный.

– И я тебя приветствую, капитан, – перестал я обращать внимание на троицу, что, судя по приобретающему всё более красный оттенок Лидарёнышу – делал правильно.

– Матрос проводит вас до вашей каюты, ответит на вопросы, при нужде. Или проведёт, куда вам будет угодно. Я, увы, несколько занят.

– Понимаю, капитан.

– Но буду рад видеть вас вечером на ужине в своей каюте: традиция среди офицеров корабля, – озвучил он, недовольно дёрнув глазом в сторону щенка.

Видимо, этот обиженный от предложения уже отказался, типа “невместно”. Ну и дурак… хотя это, в общем-то, просто констатация факта.

И тут капитан Зан совершенно оглушительно, без помощи рук, свистнул. Подозреваю, что не без помощи своих моржовых бивней – человеческая пасть просто не приспособлена к столь мощному свисту. Интересно, у него бакулюм вне оборота есть? Праздный интерес, конечно… но дисциплина на Гордости Лидари, если этот причиндал есть, должна быть идеальной. Потому что капитан её вбивает, околачивая…

Мысль я не закончил, но настроение поднялось, что и к лучшему. А то у меня всю неделю со встречи с козлом-корифеем не настроение было, а гнилое болото. Даже Потап почти всё время спал: видимо кино про меня, которое он смотрит, окрашивается моими эмоциями и отношением.

А ко мне подскочил матрос-не матрос, чёрт знает: парень в кожаной юбке по колено и простой тканевой кофте с штопками и подтёками смолы. Молча глубоко поклонился.

– Аркубулюса надо разместить, – сообщил я, наблюдая как на надстройке у Лидарёныша случаются чуть ли не вулканические пертурбации с мордой.

Ну совсем бордовым стал, буркалы пучит: возмущается, что на него просто забили. А я… да нет никакого смысла лебезить перед идиотом. Понятно, что “заступничество” и возможность привести придурка к разумному знаменателю у надсмотрщицы – вещь эфемерная. Вот только этот щенок, вне зависимости от моей модели поведения, ко мне даже нейтрально относиться не будет. Так и какой мне смысл сдерживаться? Единственное, что моё поплёвывание на него может сделать – так это он меня на поединок вызовет. Так я – только “за”. А все остальные “гадости и неприятности” так и так будут, так что смысла перед недоумком задом вилять никакого.

– А потом мою комнату покажешь, – продолжил я. – И зовут тебя как?

– Гритка, почтеннейший. Коня… вашего… – задумчиво протянул он, смотря в огненные глаза аркубулюса. – Прошу простить, а пожара…

– Не будет. Ест сам, живность. Курица, рыба. Гадить не будет, только пепел сметать надо.

– Понятно, почтеннейший. Тогда в грузовой трюм, с вашего позволения.

– Позволяю, – кивнул я, сполз с железного медведя и направился за Гриткой.

Последний по пути, извиваясь и недоговорками, но всё же уточнял насчёт пожароопасности и желания “всех сожрать” аркубулюса. В общем-то, понимаемые опасения, но после четвёртого раза я рявкнул (потому что достал), и вопросы прекратились. Разместили транспортное средство мы в грузовом трюме, рядом с кучей тюков и ящиков, в закутке. Ну а медведь, выполняя распоряжение, опустился на пол и почти погасил сияющие огнём глаза.

Я же стал собирать барахло, закреплённое на звере, любуясь всё более скорбной и печальной мордой Гритки: с собой я брал действительно много барахла: патроны, книги, мёд, да и деньги: довольно ощутимую сумму золотыми в сундучке. В общем – барахла много, всё тяжёлое даже на вид, а скорбный вид матроса был оправдан: он, бедолага, прикидывал, его сразу раздавит насмерть, или помучается с грыжей и вывихами.

– Позови ещё кого, – милостиво сообщил я, после того как расставил пожитки на пол.

– Я мигом, почтеннейший! – озвучил парень и ускакал так, что аж кожаная юбка развевалась.

Вернулся действительно быстро, с пятёркой коллег, которые моё барахло и попёрли. Причём не к той дыре в палубе, в которую мы сюда проникли. И по пути я с некоторым удивлением наблюдал в отдалении довольно много народу, в основном, бултыхающихся в гамаках, причём трёхъярусных гамаках: по столбам, на которые они крепились, вели лестницы.

И вообще запашок… хотя запашок пахнул, скорее, из лестницы на этаж пониже. Там, где мы были – ну не благоухание, но терпимо, если не приближаться.

– Кто такие? – поинтересовался я, кивнув в сторону гамачного стойбища.

– Переселенцы, почтеннейший. И рекруты в войско, и просто горожане. Но, обычно, из Академии его величества в основном.

– А почему из Академии-то?

– Сам я много не знаю, почтеннейший…

– Коррроче.

– Долг перед Академией…

И пока мы пробирались по недрам корабля вслед за носильщиками, выдал мне парень такой расклад. Что-то он действительно не знал, но по общим данным понятно.

Итак, выходило, что с населением Острова Благовоний (или Островом Пряностей, в местном языке выходило и так, и так) у нашенских, зимандских, не всё гладко. Вроде и не “всё негладко”, но одарённые, даже слабые, корифейским владениям нужны достаточно сильно. И выпускник Академии, одарённый, на Пряном Острове становился “не должным за обучение”, да ещё и денежку какую-то на обзаведение ему начисляли. Ну а мещанину, да ещё с семьёй – денежки побольше, нарез земли или дом в городе. В общем, иммиграция поощрялась финансово достаточно внушительно, хотя, подозреваю, что как минимум окупалась поставками пряностей, благовоний и прочего кофе.

А на вопрос насчёт вонизма Гритка ответил – преступники. Судя по контексту, скорее должники, серьёзные преступления низшими сословиями наказывались сурово и не всегда экономически оправданно. А вот “должники” выходили рабами, если оперировать понятиями Земли. То есть имуществом, как оно есть. Не слишком распространённая именно на Зиманде практика, но вот на остров таких, выходило, шлют активно.

На первый взгляд людишки – тоже рабы, но вообще – не так ни разу. Прав именно на людей ни по укладам, ни по закону владеющие не имели. Есть тонкости с корифейским государственным аппаратом, но тут, опять же, не имущество. А владели владеющие именно землёй, на которой селились людишки, становясь подвластными владеющему. Да, тот их мог тиранить, трахать-убивать, но никакой “привязки к земле” не было. И у совсем самодура (или не имеющего возможности приглядеть за “арендаторами”, как Михолап) таких “арендаторов” просто не оставалось.

Впрочем, это момент средневековья, несколько более гуманный, чем был у нас. А вот преступники содержались в несколько более жёстких условиях, чем переселенцы, не видели неба до окончания плавания и выкупались по прибытии на Остров Благовоний владеющими или даже простыми мещанами.

– Они у вас от болезней и из-за грязи не помирают? – уточнил я.

– Так с чего им помирать-то, почтеннейший? Раз в седмицу помывку устраиваем, а девок так и почаще…

Ну, в общем, понятно, да и хрен бы с ним. А мы, тем временем, дотопали до лестницы не на палубу, а в некий “дом под палубой”, с этими самыми комнатами, которые каюты. И… ну, не фонтан, конечно. Комнатка два на три метра, унитаз без смыва, “самотёком”. Ванная-бадья есть, но, очевидно, набирается матросами, не удивлюсь, если забортной водой. Окошко мелкое, круглое, с решёткой и под потолком. Хоть осветительный кристалл есть и небольшой стол со стулом (последний был на роликах прикреплён к полу). Носильщики барахло разложили, отъев этим и так не слишком обширное пространство комнаты, и свалили. А Гритка “с моего дозволения” выдал мне “правила пребывания на судне”. Например, вопрос с “насилием над мещанами”: солдатами, дружинниками и прочими категориями граждан на судне был преступлением, вплоть до “домашнего ареста” до окончания плавания. Пожрать можно было затребовать у того же Гритки, который, как оказалось, не просто проводник, а передан в моё распоряжение и будет “весь день рядом с дверью, только позовите, почтенный”. Последним парень не только не тяготился, но, видимо, был рад: работать такому подай-принеси явно приходится поменьше, чем простому матросу.

Ну и “посиделки у капитана” – вещь традиционная и постоянная для корабельного офицерья и офицерья перевозимых войск. Да и просто владеющих, перебирающихся на Пряный Остров: корифейские корабли не были монополистами, у владеющих Пряного было три или четыре “трансокеанника”, но регулярную связь осуществляли только корабли корифейства. К Пряному – с людьми, обратно – с товарами, как понятно.

И в нашем случае выходило, что помимо Лидарёныша, было ещё полтысячи сильных одарённых: этакая “элитная пехота”, если рассматривать как род войск. Ещё не “рыцари”, роль которых выполняли владеющие, но не пушечное мясо точно. Которого, судя по мной читаному, даже на Пряном Острове у корифейства просто не было: люди без магических сил, даже слабые одарённые, просто без толку убивались в боях, что было совершенно бессмысленно и экономически нецелесообразно. Ну и ставило жирный крест (сейчас или вообще) на самом понятии “армия” в Зиманде.

Послушал я парня, послушал, да и послал его нафиг, ждать, когда соизволю выдать ценные указания. А сам развалился на довольно просторном ложе и стал думать про “плюсы”.

Которые, как ни смешно, были. И заключались, в первую очередь, в сокращении выслуги. Скотство корифея и Лидари на текущий момент проявлено очень фактурно. Работать на этих козлов нет никакого желания, а этот финт с Пряным позволит мне мало того, что вскоре послать “службу” далеко и надолго, так ещё и принесёт немало финансов. И из Золотого я никуда не свалю, это понятно. А чем заняться – уже очень неплохо вырисовывается. Финансовое благополучие обеспечивает Товарищество, да и момент с доходным домом забывать не стоит. А вот занятие…

На последнем я очень искренне и радостно оскалился. Ой как зря корифей вляпал меня в свои семейные блудни. Нет, именно “гадить” и становиться “врагом” я не буду. Но у Лидари есть очень чувствительные точки давления: подчёркнутая законность корифейства. Это им нужно, не только для развития, но и существования корифейства как государственного образования. И адвокат в таких раскладах…

Ладно, до этого надо ещё дожить. И тут действует второй плюс: надсмотрщица за щенком-Лидари. Да и щенок, при всей своей злобности и глупости, вряд ли клинический идиот: такого бы корифей просто прибил бы, были такие прецеденты. А раз не прибил, возвысил до наследника – небесперспективный кадр. Ну, что там нужно от этого мудацки-педагогического акта самому корифею, мне пофиг, но для меня плюс: гробить меня мудацкими приказами не даст Лидариха, да и то возможное (всё же нет абсолютной уверенности) количество разума, что имеется у щенка.

И… да всё в общем-то. Больше в жопе, в которой я оказался, плюсов не наблюдается. Но и те, что есть – на два больше, чем могло бы быть. На этом моменте я занялся самым дебильным и свойственным разумным существам вещью: самоедством. На тему того, что “надо было бы…”

– Хватит, – сам себе через пять минут сообщил я. – В том раскладе, с теми данными, что были – я поступил верно. Не было иных вариантов, а когда трахаешь девку на фразу от незнакомца “я её хочу” можно ответить либо правильно, либо подвинуться. Но свингером я никогда не был. Так что хорош!

Просто не повезло, хотя есть у меня подозрения… Но даже тут – очень шаткие. Потому что таким макаром я на Шута вообще все неприятности буду сваливать. Лишусь критического мышления и безблагодатно сдохну, причитая, что Шут во всём виноват.

В данном конкретном случае с библиотечной девкой и щенком – просто не повезло. И даже с плюсами, на этом самоедство и заканчиваем.

Решил я это и занялся делом: мечась по Золотому, помимо прощания беролака и подготовки Товарищества к моему отсутствию, я совершил рейд на книжные лавки Золотого и даже на библиотеки. Как выяснилось (вот тоже Лира, сучка натуральная, даже не сказала!), в библиотеке можно было оплатить услуги переписчиков. И сейчас большую часть моего барахла составляет купленная и переписанная литература по Пряному.

– Ну-с, начнём, – вскрыл я первый тюк с книгами.

2. Флотские байки

Я погрузился в литературу. Вышедший из гибернации Потап начал чувствоваться, не образами, а этаким любопытным вниманием, что понимаемо: медвежатине тоже интересно. Но сведения по Пряному вот ну совершенно не радовали. Вычитанные раньше гадости по этому мухосранску подтвердились и добавились ранее неизвестные.

Итак, самое первое: Пряный – звиздецомная жара и паскудная влажность. Тропики поганые, с джунглями и прочей гадостью. Описывались случаи, когда владеющие(!) падали без сознания после физических нагрузок, про прочих людей можно не говорить. Естественно, что вырубались слабаки и совсем не приспособленые к жаре, но… Жить в таких условиях неприятно никому, как понятно.

При этом, звиздицомой "вот совсем" Пряный не был. Мало того, что прибрежные районы овевались всякими муссонами и прочими пассатами с океана (как писали – милостью Ида, что вполне возможно), так ещё и ландшафт Пряного был холмисто-плоскогорным. И выращивали те самые пряности да и вообще жили как раз в горах-предгорьях, ну и на побережье. В низинах с джунглями не жили даже местные, потому что против этого, помимо отвратного климата, возражала фауна и навь Пряного, которые вообще были довольно сильно перепутаны друг с другом. Но даже на побережье и в предгорьях “жарко до невозможности”.

А вообще, подобное распределение населения объясняет, почему корифейство ведёт столь успешные боевые действия. Площади-то огромные, вот только мест для жизни – с гулькин нос.

При этом ни в книгах, ни со слов некоторых вернувшихся с Пряного владетелей, никаких “охлаждающих амулетов”, носимых кондиционеров нет как факта. Есть специальные артефакты для особняков владеющих, дорогущие и стационарные. Но с этим я, мечущийся, как в жопу корифеем ужаленный, вроде как справился. По крайней мере, ошалевший (ну, отловил и вытащил на производство, на писки и недоумённые взгляды не обращая внимания) Квадрасек со смирившимся с судьбой Готным сделали мне этакую “систему артефактов”. На коленке, но работающую – в Золотом, на полной мощности, вокруг меня аж иней сконденсировался. Не слишком совершенная система, десяток пластин (которые я не без ехидства размещал как наградные планки и погоны на сюртуке) но вроде – работали.

– Проверю на Острове – будем производить. Тебе, Лаш, честная доля в четверть с прибыли, – озвучил я, после примерки-проверки.

– Михайло, я даже не знаю… – ровно, но явно растерянно промямлил морозилкин.

– Ну если ты собираешься всю жизнь горбатиться в дружине и гробануться со временем – а точно гробанёшься, служба такая – то можешь отказаться, – любезно предложил я, будучи не слишком благожелателен к окружающим.

– Нет, не собираюсь, – подумав четверть минуты, озвучил Квадрасек. – Благодарю, почтенный видом, принимаю предложение.

Даже “договор о намереньях” подписали, хотя его состоятельность в рамках правополагания Зиманды и корифейства была вещью не абсолютной.

Но это – мелочи, а главное – насколько я смог, настолько к климату Пряного подготовился. Вязанка артефактов действительно была “сырая”: работала на полную мощность не больше дюжины часов, оставшийся день “по остаточному принципу”. Требовала живности чуть ли не как аркубулюс… Но была, как по мне, вещью не менее нужной, чем железный медведь или револьвер. Возможно я, конечно, перестраховывался – огненный душевный жаб давал надежду на некоторую резистентность. Но довольно слабую: в банях и термах я исправно пропотевал, а несколько экспериментов с оборотом в своё время показали, что беролаку в жару ГОРАЗДО неприятнее, чем человеку, несмотря на огненную химеризацию.

Это по “местности”, которую, кстати, владеющие делали заметно “продуктивнее” изначальной: такие вещи как ирригация и прочая аграрщина для местных были страшными словами.

И сами местные. Вообще – куча аналогий с Землёй, от Индии и Аравии, до Древнего Египта. Но в реальности: есть владеющие, которые поголовно жрецы какого-то божества. При этом, далеко не все из чёртовой дюжины Зиманды имели паству на Пряном: Апоп, Ид, Шут тот же самый (хотя с ним – чёрт голову сломит) получили на Пряном поклонников только после возведения на захваченных землях Пантеона. Эти данные – не стопроцентные. Часть Пряного просто толком не изучено, не хватает сил.

Так вот, все аборигенные владеющие Пряного – жрецы. И процепсы, похоже, этакая попытка божеств заткнуть “дыру” от видомов отсутствующего Апопа. Но жрецы не просто так, а этакие фараоны. Местные “простецы” или людишки базово не имеют даже огрызков прав или чего-то такого. Они, например, не имели права владеть собственностью, вообще никакой. Всё, что у них и на них – собственность владеющего жреца. Внешность “побережных” местных близка к индусам: смуглые, субтильные. Внешность “пригорных” – солянка, от европейцев до азиатов, судя по “глазам-щёлочкам и отобранному богами за пронырливость носа”.

Побережные владетели вырезаны полностью, смуглые доходяги-людишки под властью владеющих и корифея. Но… скажем так, похоже, рабская психология, доведённая до абсурда. Как справлялись местные владеющие – чёрт знает, но половина местных, судя по книгам, умерла от… голода. На пышных полях, не смея коснуться урожая. Фактически роботы, требующие “ручного управления”, причём высококлассного, поскольку выполняют указания дословно. Уже не все местные такие, но описание становления анклава Зиманды изобилует “боги лишили их разума, даже животного” и прочим подобным.

А вот часть плоскогорных владений вроде как присягнули корифею. Немного, но десяток местных владеющих живут и даже поставляют пряности и прочую фигню. И данных по ним в книгах нет вообще, кроме того что они “под дланью корифея”.

Ну и самая семечка: джунгли. Непригодные для обитания людьми, они кишат не только зверьём, но и навьём. Довольно занятная картина, опровергающая многие “непогрешимые постулаты” Пантеона. Навь в джунглях есть, фактически не контролируется, но никаких божеств и сверхсильных навов не заводится.

“Потому что жрут друг друга”, – сообщил Потап. – “А когда кто-то становится совсем большим – жрут большого толпой”.

– Погоди, а в чём опасность нави на Зиманде? Ты же сам…

“Потому что человеки!” – буркнул Потап, тяжело “вздохнул” и выдал такой пакет данных.

Человек выходил ОЧЕНЬ энергонасыщенным куском душатинки, порядково больше среднего зверя-духа. Почему боги желают (и получают) поклонение, почему тотемные звери вообще становятся тотемными зверьми. Люди как бы нарушают “естественный энергобаланс” нави и яви самим фактом своего существования. При этом – приносят богам и могучим духам пользу. В общем, ситуация с навами и навками на Зиманде – следствие существования людей. И вот я думал, что владетели на удалённых и слабонаселённых областях Зиманды проводят “профилактический навецид” – ан нет. На слабозаселённой или вообще незаселённой области проблем с навством нет как класса, работает “природный” механизм. Но в целом, выходит, что проблему нави на Зиманде породили люди же, самим фактом своего существования (не говоря о нави-людях, которые крайне редки, но судя про проитанному – встречаются).

И этот же естественный механизм фактически без оговорок и “людского вмешательства” работает в джунглях Пряного. Люди живут локализованно, под защитой владеющих-жрецов, в джунгли не суются, а навь из джунглей – не лезет к ним. Не вообще, как понятно, но так для общего навеценоза острова.

Ну и самая семечка: наши, зимандские, мало того что постоянно снуют по джунглям с караванами и прочим (способы “мгновенного сообщения одарённых” годятся только для совсем небольших и однозначно мёртвых грузов, типа писем и подобного), так ещё ведётся планомерное расширение прибрежной территории, в смысле вырубка джунглей. Защитником всяких звиздецомных природ я не являюсь, но проблемы из этого следующие естественны: местные лютые звери и нави мало того, что знакомятся с “новым видом вкусной еды”, потому что местные в джунгли не совались. Так ещё и оказываются в новых условиях обитания, что не слишком положительно сказывается на характере и отношении к людям.

Впрочем, это лирика и “общая история”. А до конкретики я добраться не успел: Гритка поскрёбся в дверь. А я отметил, что провтыкал всё… кроме горшочка с мёдом. Вытащил незаметно для себя из баула и заточил, разбирая литературу.

“Вку-у-усно!” – выдал топтыгин. – "Только муторно как-то", – озадаченно добавил он.

Я на это мысленно пожал плечами – сам я себя чувствовал вполне неплохо. А Гритка звал меня на “ужин у капитана”, так что выходило, что я за книгами и мёдом провтыкал весь день.

– А мы отплыли уже? – вдруг дошло до меня.

– Так в девять пополуночи, почтеннейший. Это как вы не заметили-то, уснули?

– Сие тайна, одним видомам известная, – применил я старую отмазку.

А вообще у меня с корабельными калошами забавно выходит: вторая в этом мире, так я за книги сажусь и на окружающий мир внимания не обращаю. Надо исправляться: вот похожу завтра по этому корыту, поинтересуюсь, вопросы позадаю.

Тем временем Гритка, не поднимаясь на палубу, вёл меня внутренними, довольно ярко освещёнными, но узенькими и низенькими коридорами. То ли из экономии места такими, то ли из-за “борьбы за плавучесть” или ещё какой мореплавательной причины. То ли из-за сволочизма конструктора – последнюю причину никогда нельзя исключать.

Вёл, вёл и наконец привёл: по витой лестнице мы поднялись, как мне кажется, выше палубы. Что в самом помещении и подтвердилось: широкие (хоть и покрытые решётками) окна открывали обзорный вид на палубу Гордости, да и проплывающий вдалеке берег Золотой. Судя по видимой воде – закат в разгаре, проницательно отметил я.

А в самой комнате был довольно обширный стол, диванчики и кресла у стен и под окнами. И десяток владеющих.

Ну, сам капитан-морж, это понятно. К моему удивлению – Лидари, причём не надсмотрщица щенка, а помоложе. И в такой, мореманской одежде. Впрочем, удивлялся я не долго: у Лидари был специальный, “флотоводский” прайд, так что, видимо, его представители были на всех судах корифейства.

Несколько владеющих, мореманского же вида, разного возраста: всякие там старпомы, завхозы и прочие боцманы, в суть которых я не особо стремился вникать. Этих типов капитан представил, как и “прекраснейшую Рому Лидари, главу корабельной дружины”. А в конце он представил вторую, кроме львицы, даму, которая вызывала у меня искренний интерес. Не тем, что дама, хотя внешне… интересная. Именно интересная: как человек она не воспринималась, будучи даже вне оборота больше зверочеловеком. Зверь – дельфин или какое-то аналогичное морское животное, что делало физиономию дамочки вытянутой, скорее пугающей, чем привлекательной. Но интересной, в самом прямом смысле этого слова.

Так вот, эта дельфиниха оказалась “Златкой Лин, светлейшей жрицей благословенного Ида, оберегающей Гордость Лидари в плавании”. Действительно интересная дамочка, с которой я фактически во время знакомства запланировал пообщаться.

– Приветствую, светлая, – поклонился я.

– Приветствую, почтенный, – слегка склонилась и она, пища… ну, я не ржал и даже не улыбался.

Просто дело в том что модуляция слов дамочки происходила в типично дельфиньей тональности. Этакий голосёнка лольки из китайского порномультика класса “аниме”. Умеренно знакомился, так что сходство поражало. И на фоне довольно криповатой физиономии (если не сказать – рыла), крупной мускулистой фигуры и прочих деталей, вроде этакого жречески-снисходительного выражения морды лица – голосёнка звучал редкостно комично.

Усадили меня за длинный стол, как я понимаю, на почётное место: напротив были капитан с Лидари, рядом со мной жрица. И началось застолье – к огорчению Потапа, вообще без рыбы, который, как ощущалось, слюни на морепродукт пускал, а убедившись, что его нет – буркнул “я – спать!” и захрапел. Впрочем, пристрастие водоплавающих к “земной пище” с учётом двухмесячного (и это минимум) переплыва до Пряного – вполне понятно. А так – вполне сносная еда, при этом, к моему некоторому удивлению, алкоголь за столом был только в виде вина, да ещё и разбавленного (хоть и подслащённого), судя по вкусу. Видимо – водоплавающая, точнее, чисто морская традиция. Так-то владеющие предпочитали водки и настойки, даже женщины. Ну а не териантропы – пиво и наливки. Вина я вообще видел мало, как и его употребляющих, кроме как тут.

А за столом переговаривались, моё участие не требовалось, так что я рубал ужин и слушал. И, судя по разговорам, Гордость зайдёт ещё в один порт перед трансокеанским переходом. Обновит запас свежих фруктов и живой скотины (для еды), ну и загрузит скотину не для еды: каких-то людей. Это предполагалось через три дня, в портовом городе Корифейства Плиске. А после того как служки унесли пустые тарелки и припёрли фрукты и наливки с неразбавленным вином (ни водки, ни настоек, опять же), беседа перешла на байки и мифологию. И вот тут я призадумался, а не театральное ли представление передо мной. Потому что ладно – осьминоги, точнее гигантские моллюски. Эти головоногие и в книгах описывались, как и их опасность для морских судов. Ну ладно – пираты просто, хотя в книгах они как проблема не описывались вовсе, обитатели отдалённых участков берега Зиманды и небольших островов, на чисто парусных, без двигателей корытах. Такие военному кораблю даже большим числом особой опасности не представляли. Но вот пираты “воздушные” ввели меня в некоторый ступор. Я даже стал уточнять, ну и к моему интересу отнеслись с энтузиазмом, завалив информацией.

И, судя по описанию, какие-то неизвестные кадры около полутора лет нападают на корабли (что объясняет отсутствие данных в книгах). Кто такие – никто не знает, потому что схваток с этими типами врукопашную была всего одна, а захватить живым тогда никого не вышло. Непонятно, то ли дирижабли, то ли что-то на духах-магии. Подлетают и начинают с высоты закидывать флешеттами – металлическими стрелками. И с военными кораблями это скорее неудобство, которое фактически сошло на нет после работ с артиллерией вертикальной наводки (на ручном приводе, по сути – крупнокалиберные пищали с упором о землю). То есть была одна попытка абордажа военного корабля в самом начале появления, которая закончилась кучей трупов нападающих и улетающего, чадя дымом, нападающего. То вот с гражданскими судами небольшой дальности…

– Может, и шторм, может, рифы или кракен, – качал головой Зан. – Но я так мыслю – попадаются эти пропавшие корабли небесным татям.

– И кто они – никто не знает.

– Не знает. Говорят, что могут быть с Пряного Острова, с дальней части. Или вообще из неизведанных земель: летят то они шибко, за час из-за горизонта нападают. Но точно тати морские: огня на корабли не кидают, захватить хотят…

– Кхм, – кхмыкнула своим писклявым голосом жрица.

– Так я не говорю, светлая Златка, что толк им от этого будет, – усмехнулся в усы морж. – Но не пробуют, вот в чём соль.

В общем, вроде как, вправду есть какие-то относительно выскотехнологичные хрен знает кто, враги, не враги, но конкуренты корифейству в море. Совершенно не факт, что такие уж сверхтехнологичные: тот же дирижабль, имея огненных духов, сделать можно и на меньшем техническом уровне, чем корифейский. Ну, на мой взгляд, по крайней мере. Но сам факт, что создают и нападают – показатель немалой технико-магической развитости, как ни крути. Кстати, совершенно не обязательно, что именно “дирижабль”. Может, тыща духов птиц, запряжённых в деревянную или металлическую клетку, чёрт знает.

В общем – занятно, и очень надеюсь, что я в этом (и обратном) плавании с этими летунами не познакомлюсь.

Поднялся, попрощался с присутствующими, да и потопал в свою комнату. Златка, кстати, слегка дёрнулась – видимо, что-то хотела сказать, но слегка помотала головой, передумала. Ну а Лидарёныш с нянькой и Лирой сидят у себя, похоже. Дуются на мир, меня и на всё, на что можно и нельзя, не без иронии подумал я. Добрался до каюты и завалился спать.

3. Корабельное знакомство

На следующее утро я решил выполнить свои намерения: познакомиться с Гордостью. Литературы для ознакомления у меня хватало, но была она больше по “тонкостям и деталям”, а общее представление я уже имел. Не говоря о том, что большая часть вообще относилась к правополаганию и правоприменению Золотой Волости и Золотого. А на Пряном Острове что-то не использовалось, что-то было “законами военного времени”, как я для себя называл. В общем, читать нужно, но делать это прямо сейчас без отрыва – никакого смысла.

А посмотреть на военный корабль было довольно интересно. Да и за Лидарёнышем с этой дурындой не то, чтобы приглядеть… Скорее, знать, как себя мой как бы непосредственный начальник ведёт, чем занят. Не у себя в комнатах – на это мне реально плевать, а вообще.

Короче, причины не сидеть затворником в комнате были, рявкнул я Гритке и стал совершать экскурсию по Гордости. Сам по себе корабль был нетипично огромен для деревянных кораблей (насколько я знал) – почти сотня метров длины, с соответствующей шириной и высотой. При этом, в ближайшем рассмотрении оказалось, что он не совсем деревянный. Внутри него была огромная металлическая “рама”, на которую крепились монструозные двигатели колёс. Что шло в жертву множеству могучих духов – чёрт знает, не удивлюсь, если преступники. Хотя это вряд ли – при соответствующей средним векам морали и отношению к подлому сословию, бессмысленное живодёрство на Зиманде было не слишком распространено. Да и жертвование разумных духам – было чем-то если не табу, то близко к тому. Чем-то духов кормили, да и чёрт с ними, в общем.

Так вот, этот каркас был обшит деревом, которое шло и на всякие комнаты-надстройки-каюты. А поверх дерева крепилась бронзовая, зачарованная обшивка. Почему бронзовая – чёрт знает, в местной магометаллургии я не слишком разбирался (невнятные рассказы Готного давали общее представление, не больше). Но вот дерево в данной конструкции смотрелось совершенно лишним, хотя пусть будет.

Далее, была “орудийная палуба”. За откидывающимися люками таились пушки. По большому счёту – те же пищали-переломки (только переламывалась камора, а не ствол, как понятно) монструозных калибров. Вообще, с учётом магической начинки снарядов, никто за “дальнобойность-убойностью” не гнался. Калибр был важен, он определял, сколько в пулю (или снаряд) можно упихать духов, или какие по мощности заклинания в боеприпас упихаются. А вот всякие начальные скорости и прочая фигня – побоку. Главное – чтобы снаряд долетел до цели, а параллельные мелочи особой роли не играли.

Вообще, с таким подходом, ракеты – самое милое дело… Но говорить я об этом ТОЧНО не буду. Я даже револьвер таскаю в глухой кобуре и “светить” им особо не собираюсь. Всплывёт – и чёрт с ним, своя шкура ближе к телу. Но подталкивать “своими” идеями военную промышленность я точно не хочу. Не из пацифизма: просто дело в том, что новое, более совершенное оружие автоматом повлечёт за собой более агрессивную политику. Эта политика – ответ различной симметричности, пусть и нет на Зиманде государств, кроме корифейства. В общем, всякие военные нововведения приведут к военным конфликтам. Неважно, победоносным (что скорее всего) или даже нет. Важно то, что воюющее государство (а не так, как сейчас на Пряном) и население этого воюющего государства меняются. Меняются правила, законы, взаимоотношения. И ни черта мне эти изменения не нравятся, учитывая, что жить я планирую в Золотом, а не в жопемира какой-нибудь.

Да, пушек была всего четырнадцать на всю Гордость: по одной по носу и заднице, и по шесть в боках. Судя по всему – хватало, а пространство, что на каравеллах и прочих бригантинах уходило под пушки – использовалось для груза и пассажиров.

Побродил внутри Гордости: те же преступники транспортировались в ничуть не худших условиях, чем простые переселенцы. Вся разница – решётки, а так – столбы и гамаки. В общем-то, прагматичный подход: мучить и убивать “живой товар” просто нерационально, это не негры Земли, которых их вожди с пеной у рта запихивали в английские корыта. Даже “преступники” – ценный и трудновосполнимый ресурс.

На обед направился на палубу: как оказалось, традиция офицерского приёма пищи была не только вечером, просто вечер – это “вечеринка у капитана дома”, а днём ставились лёгкие, но обширные столы, парусиновые стулья на надстройке. Кстати, к обеду выперлась троица из щенка-Лидари, надсмотрщицы и дурынды. Ни с кем не общались, Лидарёныш засранские взгляды бросал. Ну да и хрен с ними, я на эту публику особо не смотрел.

Вечером решил полюбоваться на берег, да и закаты на Зиманде чертовски красивые, гораздо многоцветнее и насыщеннее Земли. И вызывающие массу вопросов, насчёт толщины атмосферы до садящегося солнца. И насчёт того, а садится ли оно вообще? Впрочем, это вопросы отвлечённо-философские, а становиться Колумбом Веспучивачем у меня никакого желания не наблюдалось.

Так вот, стою у перил палубы, за удалённым берегом наблюдаю, закатом любуюсь. Кстати, именно палуба на Гордости была обычно безлюдна: разве что офицеры какие-нибудь на надстройке, да и то не часто. Все внутрикорабельные перемещения и работы были внутри судна. Ну разве что, пассажиры, как и я по, палубе прогуливались, кости разминали. Но тоже нечасто, а уж на закате я вообще один был в зоне зрения и чувствительности (Гритку послал подальше, до капитанской каюты и обратно сам доберусь). И это одиночество и приятный пейзаж мне скорее нравилось. А Потапу, на удивление, нет: формализованных мыслеобразов от него не поступало, но недовольство ощущалось.

Стою, любуюсь и тут слышу, а потом чувствую: топает кто-то, одарённый. Ну да и хрен бы с ним, топает – и ладно, но через несколько секунд понимаю: ко мне. Напрягся, через секунду расслабился и озадачился. Потому что слабого духа телекинеза Лиры я, как бы, довольно неплохо изучил. И на кой эта дурында, явно тайком, пробирается ко мне? Оценила Лидарёныша как любовника и решила “вернуться”? Так нахрен она мне не сдалась: вот реально, лучше вручную вопрос решать, не так противно будет, во всех смыслах. Точнее, не от неё даже противно, а от своего прошлого отношения: так-то, что она, что девка из Счётов – разница не велика. Девка из Счётов, правда, почестнее, ну да ладно. Но вот от того, что я к этой дурынде какое-то время как к потенциально разумной относился и даже некоторые романтические чувства питал (или остатки Михолапа во мне, непринципиально) – реально противно. Не секс, а издевательство над своей тонкой душевной организацией выйдет.

Но бегать от неё… да щаззз! Путь добирается, а я её пошлю подальше, принял я взвешенное решение. И добралась: встала в паре метров, до меня и перил не доходя, сопит. Ну а я на неё, как понятно, внимания не обращаю, природами любуюсь. Хотя чувствами беролака отслеживаю и даже сам слегка обернулся без внешних проявлений. Дурында и всё такое прочее – мои предположения. Вероятные на девяносто девять процентов, а никак не на сто. И вот вонзит эта какая-нибудь агентша Пряного острова в мои нежно оберегаемые недра какой-нибудь ножик класса “смерть беролака”. И буду я по нави бродить, жалуясь ехидной луне на неустройство Мира и всеобщий сволочизм.

Но никаких ножей в меня вонзать дурында не собиралась. Постояла с минуту, посопела и выдаёт:

– Михайло Потапыч… – жалобно так ещё, сволочь такая.

Не обращать на такое внимание – глупо уже с моей стороны. Повернул морду, надменную и удивлённую:

– Ну? – приподняв бровь уточнил я.

– Михайло Потапыч, я перед вами… – выдала эта девка, запнувшись, типа в “волнении великом”.

Может, и не играет, но мне как-то пофиг совершенно. И общаться с ней никакого желания.

– А мы с тобой, девка, знакомы? – с хорошо отыгранным недоумением спросил я.

– Я… Вы… – бормотала она, краснея мордой, развернулась и убежала.

И ещё всхлипывала на бегу. Вот слов цензурных нет, мысленно пожал я плечами, взглянул мимоходом на бледную в лучах заката луну, да и махнул рукой. Если бы эта дура была для Лидарёныша чем-то, кроме способа самоутвердиться, то можно было что-то выкружить. Но на Лиру ему пофиг, гарантированно: лицедейством этот засранец не владеет, мыслишки его на роже написаны. Так что никакого “агента в тылу врага” или агента влияния я из этой дуры не получу. Общество её мне откровенно неприятно, так что и время на неё тратить смысла никакого.

“И мёдом не кормила!” – включился в мой внутренний монолог Потап, дополнив жуткие преступления девки перед моим почтенством.

– И это тоже, – не стал спорить я. – Потап, а что ты такой молчаливый-то? – заинтересовался я.

Ну просто не то, чтобы я без комментариев мохнатой задницы жить не могу (хотя иной раз он действительно поднимает настроение, только ему я этого не скажу). Но на новые впечатления и новых людей в окружении, да и на мои мысли он обычно реагирует своими Особо Ценными Комментариями. И ладно бы, пока я в Золотом собирался: там не только “кино про меня” смотреть было неприятно, я бы сам из себя в то время вышел, а то очень уж меня колбасило и бесило всё.

Но на Гордости я, со второго дня, вполне спокойный. Любопытствую, интересуюсь, а Потап – жопа любопытная. И, по логике, должен с интересом смотреть кинцо и комментарии свои вставлять. А от него – слабое ощущение, не более.

“Не знаю я! Отстань, шебуршень!” – прям рявкнул Потап. – “И Я – СПАТЬ!!!” – чуть не устроил мне инсульт миосульта своим воплем мохнатый.

Я башкой помотал, охарактеризовал незлобивым словом (не больше чем на минуту), кто этот засранец меховой есть. И решительно потопал в свою каюту. По пути бросив Гритке:

– Передай капитану и господам офицерам мои сожаления – нездоровится.

– Как скажете, почтенный. А что стряс…

– Бегом! – ласково улыбнулся я, и парня как ветром сдуло.

Завалился я на койку, став проваливаться в берлогу-пещеру Потапа. Потому что поведение для его мохнатой задницы ни черта не типичное. А про духов я знаю не так и много, и что первым приходит в голову: Потап как-то завязан на леса Зиманды. Мы от них удаляемся, а ему становится плохо. Не факт, что так, но первое, что приходит в голову. Ну и в таких раскладах надо валить со страшной силой с этой калоши, да и чёрт с Корифеем и рядом и прочей фигнёй. Жить (пусть без комфорта и хреново) можно и в жопемира волных земель. А вот без Потапа не факт, что получится, да и меня как бы на войну везут. В общем, понять, что творится с мохнатой задницей, надо срочно.

Древесно-лиственная берлога предстала перед моим душевным взглядом через минуту. И была древесной, лиственной и всё так же освещаемой светючими ягодами. Хотя, если подумать, света от этих овощей, по логике, не должно хватать на немалое пространство, а освещено всё прекрасно. С другой стороны – это место в мире мёртвых, нави или каком-то мистическом плане, так что логика и законы физики здесь применимы весьма условно.

А сам Потап вызывал практически жалость: валялся этакой тряпочкой, с несчастной мордой, медленно перекатываясь.

– Что это с тобой, Потап? – поинтересовался я, на уже серьёзно обеспокоенный.

“И сюда добрался, шебуршень беспокойный! Плохо мне, у-у-у…” – недовольно сообщил мне топтыгин.

– А что случилось-то?

В ответ Потап, постанывая и порыкивая, завалил меня мыслеобразами. Поскольку это были мыслеобразы, то общий эмоциональный посыл был: “это ты во всём виноват”, “не особо виноват, но не я же”, ну и “пока ты на этой бесовской таратайке – я буду спать!”

Разбор привёл к тому, что я умеренно и не слишком сильно поржал. Дело выходило вот в чём: у Потапа нарисовалась… морская болезнь. Причём зрительно-психологическая, а не физиологическая. Этому деятелю было интересно, но та часть восприятия меня, что была ему доступна, плавно покачивалась туда-сюда. Что за пару часов привело топтыгина в состояние недееспособной страдающей тряпочки (ну, тряпищи, по большому счёту, но так). И оценить иронию момента что мне – нормально, а от картинки его крючит, Потап не мог.

“Скоти-и-ина” – провыл страдающий мохнатый на мои мысли.

– Естественно, – честно и не без некоторой гордости признал я. – Только мы же уже плавали на речном корабле. И всё было нормально.

“Я за тобой не смотрел почти”, – буркнул Потап. – “И там так не качалось!!!”

Разбор полётов выявил такие вещи: во-первых, Потап в момент, когда мы плыли к Золотому, приглядывал за мной редко и вполглаза (ну кроме акта пожирания духов-рыбы, само собой). Занят был, судя по недооформленным образам, “душевной хирургией” меня любимого, вроде и в теле что-то менял относительно эталонного беролака. Ну а про огненного жаба можно и не говорить, хотя сама идея мне его подложить, очевидно, зародилась в медвежьей башке как раз по аналогии: он как бы этим и без того не первую неделю занимался, в смысле, душевно хирургичил.

Во-вторых, как понял уже я, Гордость возвышалась над водами Золотой почти на десяток метров, а то и побольше. Тогда как речная Быстрица – метра на три, три с половиной от силы. И “амплитуда колебания” у Гордости побольше, усугубляемая, вдобавок, огромными водяными колёсами, у каждого из которых свой дух-двигатель. И синхронные-то они синхронные, но всё равно покачивают.

– Это мы ещё в море не вышли… – покачал головой я.

“Иди в жопу!” – несчастно “рявкнул” Потап. – “И не тереби меня! Я спать буду, пока мы не доплывём!” – сообщил топтыгин.

Вяло дёрнул задней лапой – явно пнуть хотел, мохнатая зараза. Но, как понятно, даже близко до меня не достал. Я посмотрел на меховую задницу, прикинул, а не устроить ли мне возмездие… Но решил проявить безграничное благородство: во-первых, пинать недееспособного (пусть даже и заслужил, жопа такая!) мне не доставляет должного удовольствия. Во-вторых – эта скотина оклемается и ответит! Так что пинать Потапа надо не когда он ослаб, а когда я стану достаточно силён. Это будет и приятно, и справедливо и вообще – выйду красавчиком.

Так что вместо пинка уточнил, на всякий случай, не связано ли недомогание топтыгина с перемещением от Зиманды. Получил ответ, что “нет”, несколько обзываний и посыл в жопу.

– Нет, не буду я тебя пинать, Потап. Ты такой сла-а-абый, вя-а-а-алый – противно. Валяйся тут, а я пойду, – довольно заключил я, стремясь встать с кровати.

Что через несколько секунд получилось, без всяких медвежьих пинков. А возмущённо-обиженный рёв Потапа напоследок искренне радовал, не хуже, чем от возмездного пинка.

На следующий день Гордость причалила к Плиску. Я даже полюбовался за совершенно бешеной суетой загрузки с полчасика и забил: от этой суеты и мельтешения я рисковал подхватить морскую болезнь, как и Потап. Будем на пару валяться, я в койке, он в берлоге, и вяло переругиваться, потому что на не “вяло” – никакого желания не будет.

В комнате прикинул, а не побродить ли мне по портовому городу, но решил, что нахрен оно мне надо. Бессмысленным зевакой я никогда не был, только осмысленным, если от зевания на что-то есть потенциальный толк. Такого толка в Плиске на текущий момент не наблюдалось. А прочитанная приключенческая литература, жизненный опыт, да и потенциально-возможное внимание Шута от самой мысли “побродить” отталкивала.

Так что засел я за книги, перекусив и угумкнув на переданное через Гритку извинения капитана: мол, банкета сегодня не будет, завтра тоже, дела. Ну и продолжил возиться с книгами и на следующий день, даже занявшись вычерчиванием блок-схем. И обнаружил, что покачивает уже заметно, не сказать, что мешает письму, но некоторый дискомфорт доставляет.

Вышел на палубу – и да, Гордость рассекала не серовато-голубую реку, а ультрамариново-синюю гладь океана. И, помимо пейзажа, любовался актом религиозного… чего-то там. Златка стояла у палубы и завывала, не обычным своим “лолькиным” голосом, а прям как буря. И на это завывание отзывались потоки воды, переливающиеся через палубу, но не мочащие жрицу. И ощущение от этой мистики было отличным от того, что чувствуешь от владеющего или одарённого.

Посмотрел я на это, да и направился в комнату читать. А вечером в дверь постучали, что меня несколько удивило.

– Гритка?! – поинтересовался я, вчуствовался и понял, что нет.

– Нет, почтенный собрат, – пропищала Златка, заваливаясь в мою комнату.

– Приветствую, светлая, – произнёс я, не поднимаясь с койки и подняв бровь.

– Приветствую, видом. У меня к тебе есть интимная просьба, – с каменной рожей выдала девица-дельфиниха.

4. Абстрактная сказка

Как-то я от предложения интима от рыбодевки (ну, дельфинодевки, но разница внешне невелика) несколько впал в глубокую задумчивость. Вщемилась, понимаешь, фактически на грани приличий – и то, “на грани” исключительно в силу разных укладов-традиций, в том же Золотом за такое на хрен посылают… Хотя она сама напрашивается: прям вот хрен знает, что делать.

Нет, вообще я от партнёрши не откажусь: плыть пару месяцев, к хорошему и регулярному и я, и тело приучены. Но вот кандидатура… Да и вообще – с хрена ли так? Ей сексом трахаться Ид только с духовными особами велит? Так не было такого, Ид – не депутат какой, в влезании в интимные дела даже своих жрецов не замечен. Да и внешне девица страшновата. Даже не уродлива – страшна, слишком человечна и, в то же время, чужда. Но вообще…

– И у капитана и старших Гордости Лидари – та же просьба. Если возьмёшься – в долгу не останемся.

Нечеловеческим усилием я удержал морду лица. И не стал бегать и орать. А подключил голову: как-то слабо верится, что мной вот прям со страшной силой прельстились все офицеры корыта, со жрицей во главе.

– И в чём просьба, светлая? – решил я перестать офигевать, а получить прямую информацию, что из-под меня хотят.

– Навь на корабле, видом.

– Не понял, – офигел я. – Я обходил корабль, сильную навь бы почувствовал! Да и ты, светлая…

– Не могу справиться, – пожала она плечами. – В яви до них не добраться, в нави – разбегаются. А мой облик… не слишком подходит для погони.

– Хм, кстати слово “интимное” указывает на ярение, – негромко протянул я, обдумывая услышанное.

– У нас на побережье – нет. Мы говорим правильно, про личное и интимное… деликатное дело. Ты – не подчинённый, не нанятый и не направленный богами и пантеоном. А значит дело – интимное. А насчёт пояриться: желаешь? – подняла бровь она.

– Со всеми старшими Гордости? – ответно поднял бровь я, на что Златка постояла, фыркнула, принимая шутку. – Присаживайся, светлейшая. И объясни, как навь может мешать кораблю.

– Не кораблю, а грузу. Живому и мёртвому, – начала рассказ Златка.

Выходила на корабле такая фигня: корабельные крысы, в сочетании с навью. Казалось бы – ерунда для владеющих, но… Для владеющих-то и вправду ерунда. А вот для груза и пассажиров – серьёзная проблема. Укусы, болезни, да и загрызали крысы-нави стаями детей и не только. Про груз можно не говорить. И вывести эту пакость было практически невозможно: хитрые, чувствительные, ныкались от владеющих по закуткам. В мире мёртвых из всего экипажа “в сознании” была только Златка, остальные, как и положено владеющим – звери-зверями. И какую-то часть крыс изводили, а остальные прятались. Ну а у Златки, очевидно, не хватало воображения “плавать по воздуху”. Или сменить облик – теоретически такое возможно.

Раз в четыре рейса (примерно раз в четыре года) корабль дератизировался – вода Ида и прочие прелести. Ну и техосмотр и починку проходил, но для этого его фактически разбирали. Крысы пропадали, но в первом же порту заводились по новой. С начала – простые, но уже через пару-тройку месяцев появлялась навь, а к четвёртому году “крысиные короли” бывали опасны и слабому владеющему.

При этом, недостача груза и пассажиров – ответственность старших корабля. И на жаловании сказывается, и чинуши “жилы тянут”. Все всё знают, всё понимают, но бюрократия и сволочизм в действии. А сейчас, вдобавок, третий год. И при загрузке на корабль точно проникло немало крыс. Проникшие были бы ерундой, если бы не то, что уже заведшиеся “крысиные короли” на них отожрутся. И начнут нападать на пассажиров, со смертями. Это Златка утверждала уверенно.

Ну а я – видом, имеющий возможность свободно работать в нави. Навь в мире мёртвых отражается, обликом тотемного зверя я не ограничен и могу магичить там – это собеседница знала, свойства видомов, как-никак.

И видимо, об этом Златка и хотела поговорить при нашей встрече, но решила отложить. Ну или офицерская общественность, найдя возможность избежать ежегодного (и не очень-то заслуженного) фитиля – за эту возможность ухватилась. И капала жрице на мозг, пока она ко мне не заявилась.

А что мне делать – непонятно. Точнее, помочь-то, в принципе, можно. Но, помимо того, что ле-е-ень, забесплатно помогают только потерпевшие. Да и в целом: корабль и команда – служащие корифея, данники, принёсшие присягу. А у меня к организации Корифейство и к замещающему должность его главы Корифею – бо-о-ольшие претензии. Так что бесплатно пусть работает кто-нибудь другой.

При этом “в долгу не останемся”, это раз. Довольно весомое слово от владеющей, тем более жрицы. Но даже не это главное: мне плыть на этом корыте порядка пары месяцев. И ответ на просьбу “ни за что и никогда вам не буду помогать!” – не совсем то, что требуется для комфортного плавания. По-крупному гадить и топить в океане в ночи глухой вряд ли будут. Но в еду плевать и совершать прочие предосудительные поступки – вполне. Да к тому же капитану на посиделки звать перестанут, например. Это сейчас мне есть, что читать, и этот ужин мне, в общем, не слишком важен. А вот через недельку закончится чтиво… Со скуки же взвою!

“Хоть успокоишься, шебуршень!” – буркнул Потап, в момент моего валяния с книгами “выходящий из спячки”, потому как мутило топтыгина только при относительно широком и далёком угле зрения. – “Иногда – интересно”, – признал он. – “Но ты же постоянно шебуршишь, как в жопу ужаленный!” – на последнем последовал образ меня с задницей, чуть ли не в меня размером.

Это эпически ужаленная часть подгоняла мою персону, в мыслеобразе Потапа, я как бы старался от неё убежать, бестолково дрыгая руками и ногами.

– Ну и как я “успокоюсь”, если со скуки взвою?

“Не взвоешь”, – буркнул Потап, скидывая мыслеобраз, точнее, их пакет.

Причём, что интересно, не только с “впадением в спячку”. Этот механизм к Потапычам прикрутил сам Потап, причём на зиму или что-то такое он не был завязан. Да и длился небеспробудно. Но для его запуска надо было… жрать как не в себя. Разжиреть, после чего сон занимал не меньше двадцати часов в сутки.

Но, помимо этого, Потап скинул мне “семейные нормы” Потапычей. Многое в памяти Михолапа мне было недоступно, да и саму историю с уничтожением рода я “помнил” крайне фрагментарно. Но после образов-разъяснений Потапа стал ситуацию понимать несколько лучше.

Итак, Потапычей много не бывает, в самом прямом смысле слова. Семья – это примерно десяток женщин и пятёрка мужчин. При этом ни черта не патриархат, как, к слову, и не матриархат. Этакая “плавающе-сезонная” смена ролей. Семьи моногамной нет, полигамной – тоже. Хотя вроде как могут сойтись и на всю жизнь, только “живут вместе” – от силы десятую часть. Беременная Потапышна к себе близко Потапыча не подпускает: ОЧЕНЬ портится характер и цветёт паранойя, чуть ли не биологически. И до пяти лет потомства (одного, крайне редко двух) “медвежат” их отец видит её издали, при приближении нарываясь на конфликт.

После пяти лет – мальчиков забирают Потапычи в “путешествие”, которое оказалось для “семейных” Потапычей нормой. Девочек оставляют дома. Ну и “представляют Потапу”, который их беролачит. В этот момент идёт довольно высокий отсев именно парней. И от путешествия, и от работы Потапа. Так-то парни и девчонки рождаются примерно в равных пропорциях, но пятилетие и путешествие переживает только половина парней.

Всё это не “абсолют”, но часть беролачизации, судя из данных Потапа. То есть были пары, которые на природные механизмы кашляли, растили детей вместе. Были и попытки “гаремов”, заканчивающиеся скоропостижным убеганием (а то и смертью) гаремовода. Попытку Потапышны завести себе пул мужей не поняли бы другие Потапышны, на которых и так мужиков не хватало: тут как раз спасала “серийная моногамия” до беременности. В общем, довольно интересно, потому что частично про меня. Но чёрт знает, пригодится или нет: как-то заводить кучу спиногрызов и возрождать род Потапычей, не покладая хер… Ну вообще, наверное, можно. Но когда я стану пузатым и старым, всеми уважаемым адвокатом в Золотом. Заведу себе десяток любовниц помоложе и посмазливее… Не знаю, посмотрим, в общем, решил я не залезать в дебри матримониальщины и чадовоспроизводства.

При этом Златка сидела и лупала на меня глазами, ожидая ответа уже пару минут. Надо давать ответ, причём, несмотря на возможность дрыхнуть почти сутки напролёт – положительный. Как минимум потому, что жиреть для спячки у меня никакого желания нет. А учитывая джунглевую звиздецому Пряного – мне бы и похудеть не помешало.

– Займусь, светлая, – кивнул я. – А вот что попрошу взамен – просто не знаю пока. Раз “в долгу не останетесь” – подумайте сами. В конце концов, и от денег не откажусь, но это… – помотал я лапой.

Тут действительно выходила “этическая вилка”. Владеющему за услугу платить деньгами – моветон. Но теоретически допустимо, хоть и не принято. Жрецу – наоборот, но я и не жрец. Да ещё и наёмник Корифея… в общем, всё сложно. От денег не откажусь, но пусть сами думают. Может, каюту там побольше (хотя и этой хватает), ещё что-нибудь. Сами пусть голову ломают, да и плавание долгое, может, придумаю что-нибудь.

– Понятно, благодарю, почтенный. Пойдёшь со мной?

– Зачем? – поинтересовался я.

– Поближе к трюму, Гордость в нави… неприятное место. Одна из причин, почему мы сами не выводим эту пакость.

– А в чём эта неприятность заключается? – поинтересовался я, аж приподнимаясь на кровати.

И да, естественно, я валялся! Сама припёрлась, “интимным предложением” в лоб ошарашила. И лень мне подниматься, кстати говоря.

Златка начала рассказ, на который заинтересовался и я, и Потап. Выходило, что свойство нави “натурализировать” человеческие артефакты сохранялась и с кораблём. Но он – плывёт, в итоге получалась совершенно бредовая, по рассказу жрицы, картина. Океан в нави как океан. А поверх него, искажаясь, то погружаясь в воду, то вспылавая, переваливается какой-то бредовый композит из земли, камня, живых и мёртвых деревьев.

– То стена исчезнет, то пол, то потолок. Пещер много, но и раздавить может, если не стеречься. А нави только на пользу – шмыгают, и не доберёшься, – сообщила Златка.

В общем выходило, что от меня даже не столько “дератизации всего корабля” ждали, а снижения популяции, для уменьшения потерь в пути. Но… ну вот как-то пофиг мне на выверты нави, пытающейся поместить искусственный объект в собственные законы. Я как бы на целостность тела не слишком завязан, а крысы-навь… да ерунда, в общем. Лютую навь я бы почувствовал, обходя корабль.

– Ясно. Отсюда в навь пойду, – произнёс я, задумавшись.

– Идом клянусь – оберегу тебя видом, не покушусь, – выдала жрица, если не развеивая все сомнения, то большую их часть точно.

Совсем уж доверять жрице я не стал: несколько сигнальных духов выпустил. Вряд ли, но бережёного всё бережёт. А не бережёного – не бережёт.

И провалился в навь, а не к Потапу. И практически сразу, в падении, стал дымом: потому что падал к чертям. Отлетел от жутой абстракции, в которую вывернуло корабль в мире мёртвых. Осмотрел, мысленно почесал затылок. Потап, с интересом всматривающийся, тоже выдал “вон оно как бывает”.

Потому что описание Златки было жалким подобием совершено монструозного, переваливающегося, бредового зрелища. Из кучи дерева, земли, камня то высовывалось живое дерево, то кусок скалы, то земляная осыпь. При этом вся эта невнятная груда и вправду временами тонула. А вот что мне интересно…

“Интересно”, – признал и Потап.

В общем, ввинтился я в это абстрактное безобразие и стал его облетать. И, оказалось, стабильные участки внутри были. Полные теней людей: вокруг всё переваливается, а вот скопления с чёрными тенями статичны. Долго искал свою комнату – статичной она не была. Нашёл и разглядел тень Златки. И, как и ожидалось, не “русалка”, даже по абрису-контуру. Именно дельфин-териантроп, из очевидных отличий которого от дельфина просто – руки вместо грудных плавников, да и явно подвижная шея. А так – рыба-рыбой.

“Вкусная или нет?” – донесся от прожжённого рыболюба оттенок эмоций.

И, от греха, я от Златки отлетел. Как-то жрать жрицу или становиться соучастником в её пожирании – вот никого желания.

“Заяц глупый. Не стал бы я её жрать!” – насмешливо отэмоционировал Потап. – “Но интересно”, – признал он.

Но, в любом случае, цель моя была именно крысы, а не “кусочек Златки потому что Потапу интересно”. Так что я полетел через ломаные переходы к “дну” этого отражения корабля в Нави. И начал чувствовать: около дюжины скоплений слабых, уровня встреченных в клоаке крыс. С одной довольно сильной и эманирующей злобой и всякими свойственными нави эмоциями, типа голода и желания разрушения. Видимо, те самые “крысиные короли”, причём довольно иронично, что на Земле вроде бы так называли крыс, помогающих избавится от популяции на корабле. А тут – основную опасность для корабля и груза.

Меня эти паразиты тоже почуяли. И стали разбегаться по всяким лазам, дыркам, судя по всему, просто чуя, как и когда будет меняться корабль. При этом крыс, за которым я погнался, стал “избавляться от свиты”. Часть, судя по ощущениям, сожрал, усилившись. Часть – “направил” мне наперерез и обход, как бы “желая откупиться”. Но мне эти лазы, даже смыкающиеся, вполне подходили. На определённый момент я просто представил себя призраком (довольно сложно было сформулировать и себя убедить в осуществимости, но справился) и рванул за крысом напрямик. давя попутно мелких крысюков сам или направляя духов. Последние, кстати, не всегда справлялись, так что стал отправлять парами за одной навью – надёжнее.

И, наконец, догнал я этого крысиного короля. Мысленно присвистнул и даже вслух произнёс строку из одной песенки:

– Крысы помнят, о мастер Гофман, как всё было на самом деле…

Потому что Гофман… то ли увидел корабли Зиманды в снах, то ли чёрт знает что. Но в угол я загнал злобно шипящую, метровых размеров тварь с троицей голов, торчащих из крысиной шеи. Это…

“Жрёт быстрее, чем успевает переварить”, – констатировал Потап. – “Но жрёт таких, как он, потому силён и опасен, не глупый и нелепый, как обычные обжоры. Тебе – тьфу, но неприятная тварь. Под зубы не подставляйся! Я это жрать не буду, откусит кусок – будешь без него!”

Ну, как минимум, не лишний совет, представил я, как окружающие меня стены щетинятся сходящимися металлическими остриями. Эти лезвия пробили бросившуюся на меня тварь, зафиксировали, но… не убили. Скотина злобно пищала, пучила на меня крысиные буркалы и вообще хамски отказывалась помирать. Это при том, что жирную крысиную тушу лезвиями превратило в натуральный дуршлаг.

– Пакость какая, – признал я неоспоримые достоинства крысюка. – А гореть будешь?

Гореть пакость согласилась, хотя одного воображения не хватало: о воображаемого огня она дёргалась, парила, обугливалась, визжала просто нестерпимо – но не помирала. Нормально тварь сгорела только тогда, когда я прибавил жабьего огня. Из неё ударил поток светящегося тумана, рванувший ко мне, я инстинктивно дёрнулся.

“Норма-а-ально”, – снисходительно отэмоционировал Потап. – “Это не суть твари, а суть нежизни, энергия, сила”.

Ну, по крайней мере я так интерпретировал довольно сложные образы топтыгина. А после полетел за оставшимися крысами, действуя по такой же схеме. Кстати “крысиные короли” отличались, хотя все были химерным конструктом из кучи крыс. Наиболее распространённый вариант – многоголовый. Но были многолапые, “тяни-толкаи” – две башки с двух сторон. Пакость, в общем, причём быстрые, заррразы! Второй крысиный король, которого я сдуру желал просто сжечь, получил ожог и, клацая зубищщами, извернулся, летя на меня. Еле успел представить стену в воздухе, потом поймал на металлические шипы и сжёг. С остальными действовал так же: шипы и огонь.

Кроме последней крысы. Этот паразит… уплывал от корабля. Я даже призадумался, а не хрен бы с ним… но потом решил, что не хрен. Взялся за дело – надо его заканчивать и делать хорошо. Ну или не браться, тоже вариант, но не сейчас.

Так этот плывун был с шестью лапами и четырьмя здоровенными хвостами! Чесал по океану на вполне приличной скорости, аж буруны оставались. Но догнал, помянул Квадрасека и представил крысюка мороженного. Вода в глыбу льда успешно смёрзлась, а удар по глубине её расколол, как и крысиного короля.

– Ну, вот и всё, – довольно отметил я поток синеватого тумана. – А место – криповое, – ещё раз оценил со стороны корабль.

От Потапа последовало эмоциональное согласие. А через секунду – традиционное: “Я – спать!” Ну а я стал приходить в себя на кровати комнате.

5. Скоморошья награда

– Ну как, почтенный? – встретил меня вопрос от Златки.

Волновалась-не волновалась (точнее, понятно, что вопрос нави жрицу волновал, а я – постольку-поскольку), но обещание выполнила: деверь перекрывала, и кровать окружали тонкие водяные пологи, от которых прям разило Идом. И тыкаться в эти пологи у меня, например, не возникало никакого желания.

– Крысиных королей на Гордости не осталось, – скромно ответил я, потягиваясь.

– Это чудесно, почтеннейший! – аж расцвела Златка. – Пользуясь случаем – передаю вам приглашение на ужин к уважаемому капитану Трикеко.

– Буду, светлая. А теперь… – обвёл я лапой окружение.

– Один миг, почтенный видом, – поднялась жрица.

Вода стянулась к ней, довольно изящно ”подстелилась” под ноги. И на таком, движущемся “водяном ковре” Златка и очистила помещение от своего присутствия.

– И хорошо, – заключил я. – А то ещё пояриться бы предложила… Хотя…

И тут я реально задумался: привычка к хорошему и регулярному никуда не делась. А плыть два месяца! Ну ладно, ручное решение вопроса помогает, но во-первых, это скорее “лечебное воздействие” от неудобства. А во-вторых, с кем-то как-то поприятнее. Хотя точно не с Златкой, уж по крайней мере, не сейчас: её “дельфиний” видок реально пугает, точнее, у потенциальной партнёрши пугает. Да и заинтересованности она не проявила, тоже фактор, хотя на моё “хочу”, скорее всего, ответила бы согласием. Но на такое я пойтить не могу, сейчас – уж точно.

И… ну, положим, посланная мной путь не прямо, но однозначно Лира. И… нет, тут уж точно и однозначно нет. Разве что окажемся на необитаемом острове вдвоём и исключительно как заменитель ручного решения вопроса. Хотя всякие мысли насчёт “любит и заставили” стали появляться.

– Глупый мозг, – осудил я вместилище разума и вслух стал перечислять резоны. – Первое: она стояла с этим щенком, ей было передо мной неудобно, факт. Но она ГОРДИЛАСЬ им и тем, что с ним, это тоже факт. Второе: предположим, Лидарёныш к ней заявился со словами: “убьём твоего ненаглядного Потапыча, если не будешь со мной”. Так она – библиотекарь! И даже со мной законы и уклады пересматривала. Так что даже если её “напугали”, то она настолько ДУРА, что у руки есть перед ней масса преимуществ. Не говоря о том, что после этого щенка как-то противно. Так что на лидарий или чей-то там ещё посторонний хер эту дурынду, подальше от меня.

Мозг моей речи внял, перестал всякие глупости “на обдумать” подкидывать. Ну а я уткнулся в книги, бегло прикинув, что бы такое попросить. Причём временами прорывающееся “ДА!” от Потапа меня в этом уверило. У меня, в общем-то, тоже некоторые вкусы поменялись в связи с беролакизацией, надо признать.

Почитал часок, после чего направился на капитанский ужин: вечер выдался насыщенный. И Потап, временами эманируя страданиями, приглядывал за кино про меня. Подумал я, а не добавить ли мохнатом “огоньку”, в смысле покачивания, но забил. Глумиться по садистски – вещь иной раз приятная, но тут как с пинком тряпочного Потапа: можно-то можно, но удовольствие не то. И припомнит же…

“Припомню”, – согласилась мохнатая задница.

В общем, дотопал до столовки у капитана. Златка, судя по всему, не только сообщила о моём беспримерном героизме, но и проверила мои слова. Так что моё явление встречало приподнимание из-за стола, с бокалами, выпитыми в мою честь. Вот усраться от щщщасья, оскалился я, приветливо помахивая лапой. Я, значится, герой, а бухают всякие непричастные выгодополучатели.

Ну да ладно, уселся, почавкал каким-то пропитанием, и через пяток минут капитан торжественно обратился:

– Почтеннейший видом Михайло Потапыч, вы оказали нам ценную услугу. И, по чести, от всей команды Гордости Лидари хочу узнать: что вы желаете взамен?

– А леший знает, уважаемый капитан Зан, – пожал я плечами. – На текущий момент у меня есть несколько просьб, но… не сказал бы что они соответствуют услуге.

– А каких, почтеннейший?

– Для начала, мне бы хотелось чтобы в пище было бы побольше рыбных блюд, – озвучил я горячее Потапа, ну и менее горячее, но всё же имеющееся желание.

– Но это… низшие чины…

– Мне – всё равно, – гордо задрал я нос. – Я и богоданный Потап любим рыбу, так что я понимаю, что вы оказываете гостеприимство и уважение, – указал я на мясной стол. – Но нам угодна рыба. И мёд не помешает, если есть.

– Это не составит никакого труда, почтенный, сделаем, – несколько озадаченно сообщил капитан, после чего вопросительно посмотрел на меня.

– И мне бы хотелось поговорить с каким-нибудь владеющим, имеющим опыт жизни и боёв на Пряном Острове, – дополнил я, на что последовали переглядывания, и Лидари, усмехнувшись, подала голос.

Вообще, судя по всему, этот “флотский прайд” – вроде как надсмотрщики-контролёры. Но судя по общению-поведению этой тётки – она вполне интегрирована в команду. То есть выходит что-то вроде играющего комиссара или типа того.

– Я провела на Пряном два года, почтенный видом, – с этаким порыкиванием промурлыкала Рома. – Так что не откажусь побеседовать и ответить на ваши вопросы.

– Буду вам крайне признателен, уважаемая Рома, – кивком поблагодарил я.

– Если это всё, почтеннейший? – на что я кивнул капитану. – То не признать вашу правоту значит гневить богов. Ваши просьбы не составляют никакого труда и несопоставимы с вашей великодушной услугой. Но оставаться должными не угодно ни мне, ни команде, – выдал морж. – Не деньги же вам, в конце концов предлагать?

– Если до конца плавания ни мне, ни вам не придёт в голову подходящая награда – то можно и деньгами. Я всё же не только владеющий, а ваша честь не пострадает, – сделал я постно-елейную морду.

На последнее капитан с офицерьём попереглядывались, поморщились – видно, вариант платить владеющему многих и вправду коробил. Но всё же капитан задумчиво кивнул.

– А если, почтеннейший, – начал было териантроп-белка, судя по моим ощущениям и довольно характерному прикусу с рыжим окрасом.

Этот тип был кем-то вроде казначея-завхоза корабля, Аркарий Скур, вроде как-то так. Род точно Скур, хотя ощущения от “белки” были как от вполне сильного владеющего. Так что скорее какая-то духовная модификация, причём, скорее всего, хищная…

“Всё жрёт”, – любезно уточнил довольный Потап. – “Но здоровый и зубастый. И вроде летает”.

На этом он передал мне образ тотемного зверя-Скура – здоровенная, лютая и клыкастая белка-летяга, судя по деревьям “для относительных размеров” – не меньше пары метров без хвоста. Ну именно “летает” вряд ли (хотя в нави может, само собой). Но в материальном мире разве что парит, что, в общем-то, тоже полезно. Правда, как с такими “белочками” выжили рыси… Ну, вполне возможно, что та скотина на меня напала потому что херово выжили, сделал логичный вывод я.

– Мы, команда, оплатим ваш досуг с преступниками? – поинтересовался он, на что на него вопросительно посмотрел не только я, но и прочие офицеры. – Ну а что, служанки у вас, почтеннейший, нет. А плавание долгое, – несколько понятнее уточнил он, хотя вопросов оставалось до кучи.

Ну а что бы их не задать-то? И, выходило, что помимо даже вполне себе долговременно-партнёрствующих членов команды корабля, вполне себе служанок и слуг офицеров для “нужд половых”, существует практика пользования перевозимых преступников. Но не просто так: эти преступники – именно “вещи”, но вещи Корифейства. И до продажи на Пряном за “пользование” приходится платить в судовую кассу: отчёт и бюрократия. Собственно, гриткино “девок моем даже чаще” на это довольно толсто намекало, но я думал, эту категорию граждан трахают “по нужде”, а оказывается – по квитанции.

– Хм-м-м, – задумался я над оригинальным предложением, собственно, решающим массу проблем, о которых я думал. – А выкупить преступницу можно? – уточнил я, потому как предпочёл бы что-то типа горничной-служанки, по крайней мере на время пребывания на Пряном.

– Можно, почтенный, но довольно дор… – начал было Скур.

– Если пожелаете как ответный дар – то он не будет стоить вам ни купра, – решительно заявил капитан.

Ну, посмотрим как-там и что, телепался я после вечеринки в свою каюту. Смех-смехом, но досуг обеспечить надо, правда, у меня довольно противоречивые требования к “временному слуге”. Именно “слуге”, потому что удовлетворять меня – дело важное, но, например, кирасу некому помочь одеть. Не говоря о кофе сварить нормально – корабельный повар делал какую-то откровенную бурду, судя по вкусу, переваривал.

В общем – небесполезно, но смотреть надо будет. Правда, вонь, блин… но ради такого дела перетерплю.

Наутро меню завтрака было в соответствии с озвученными желаниями: рыбы и даже плошка с мёдом.

“Вкусно, хороший шебуршень”, – снисходительно и довольно отэманировал Потап.

– На горизонт, что ли, полюбоваться? – невинно поинтересовался я.

“Сволочь! И я – спать” – любезно попрощался со мной товарищ мохнатая задница.

А через четверть часа, в процессе мыльно-рыльных мероприятий в дверь постучали. Скур, как понял я, причувствовавшись, высовывая морду.

– Приветствую, уважаемый, – обратился я к белке. – Погоди немного, – скрылся я в недрах комнаты и прихватил кирасу, не став надевать.

– Приветствую, почтенный, – уставился на меня, изящно помахивающего бронёй завхоз. – А-а-а?… – понятно тыкнул он в прихваченный аксессуар.

– Надо, – всеобъемлюще ответил я, на что последовал кивок.

Ну и потопали мы в недра Гнева. Причём одарённый-чиновник, со здоровенным гросбухом, снабдил нас масками-тряпицами, пропитанными благовониями. И сам на мордас такой же поместил. Конечно, не огонь, да и резковато. Но лучше, чем запах сортира и застарелого пота, которым шибало из дыры на рабский этаж.

Сам этаж был заставлен деревянными клетками с гамаками – но тут и понятно. А чин выспрашивал у меня “что угодно”.

– Помолчать, – вежливо ответил я, прохаживаясь между клетками. – Эту, эту и… пожалуй эту, – потыкал я пальцами в трёх девиц.

Не самые страшные и здоровые. А последняя, о которой я задумался, была совершеннейшей уродиной в рамках зимандских норм: если не культуристка, то поджарая и мускулистая, не слишком крупная девица.

Чин девкам мои ценные указания передал, и они из клеток вышли… Блин, а клетки-то не заперты, задумался я. Да и стражи на вонючем этаже не наблюдается… Хотя стоп: владеющие. Какой нахрен “бунт”, когда бунтующих через считаные секунды выпотрошат к чертям и удавят их же кишками? Ну или побег и что-то такое. Клетки, как и ухудшенные условия – скорее символ. Причём не для преступников, на них-то пофиг. А для переселенцев на верхнем этаже: мол, эти нехорошие люди в вони (которая и у переселенцев наличествовала на текущий момент, хотя и явно в меньшей степени, чем тут) и в клетках. А у вас круиз лайнера “всё включено”, что-то вроде того.

Ну а преступники, хотя скорее должники, так у них быть послушными – единственный способ выжить. Разумные сидят и не пищат, а отсев психов и самоубийц для корифейства репутационно выгоднее до продажи.

– Так, девки, – обратился я к лупающим на меня глазами троице. – Мне вас воспитывать и тратить время – никакого желания. Мне нужна служанка, которая будет со мной яриться с тщанием и умением. Если что – научу, но чтоб послушна была и старательна! Прибиралась, готовила, что скажу, и не мешала, когда изволю быть занят. Нужна и на корабле, и на Пряном.

Девки глазами лупали, самая дебелая стала из декольты свои сисяндры выпячивать. Ну такие, богатые сисяндры, конечно, но толстовата.

– Коробейница, с мужем преступление совершила, – начал гундеть чин, тыкая в дебелую. – Торговка, – тыкнул он во вторую с довольно хитрым выражением морды, – негодящим товаром торговала, оскорбляя жителей Золотого и Корифея. – И… скоморошица, – по-моему, сам удивился чин. – И украла у стражи… Странно.

– И не говори, – хмыкнул я. – За кражу её бы тут не было. За что ты тут?

– Я, уважаемый…

– Почтенный.

– Я, почтенный, с парой стражи, без охотки пошла. Но деньги посулили, да и не отбиваться же?! А они попользовали и не заплатили, уроды…

– Не порочь стражу корифееву… – начал было чин.

– Ну а ты другую причину, по которой девка тут, а не на площади висит, знаешь? – искренне поинтересовался я у чина, натурально почесавшего в затылке.

– Не знаю, ваше почтенство, – признал чин.

– Значит, выходит, парочка стражников тебя в угол затащила, денег не дали, а ты решила восстановить справедливость?

– Ваше почтенство, так обидно же! Знаю, что не правильно, вот теперь тут… – понурилась она.

А у меня, помимо чисто юридических моментов, были СЕРЬЁЗНЫЕ подозрения. Нет, вообще, если судья корифеев в ситуации разобрался, ну и она такая, как девка говорит – всё гладко. А не такой она с отметкой в деле “воровка” быть.. да просто не может, если разобраться. За воровство увечат и вешают, в зависимости от того, кто и кого. Но вот расклад, когда пьяные менты обещали и не заплатили, а девка их обнесла – возможны. И судья принял их обещание и фактическое возмездие за “смягчающие обстоятельства” – правополагание такое вполне позволяло. И вместо увечий, смерти или каторги – рабство на Пряном: вполне, по зимандским законам, послабление.

Но скоморошица… и на жёлтую луну не посмотришь из трюма. Вроде от неё ничего не чую такого…

– Пота-а-ап!

“Достал. Какого тебе?!”

– Шута от этой девки чувствуешь?

“НЕТ! И Я – СПАТЬ!!!” – чуть не прибил меня рёвом мохнатый скот.

Но я не помер и даже вроде удержался. Так-то из троицы мне эта акробатка не только более полезна, но даже нравится чисто внешне больше – треугольное лицо без “округлых щачел”, подтянутая, не трясётся, нос небольшой, курносый, волосы серо-русые, серые глаза. Ну в общем, симпатичная девка, хотя это у меня скорее на “противоречии”: переел жирного. Путь не жирного, конечно, но полные девки из Счётов приелись, факт. Не вообще, но имея выбор – скорее акробатку. Правда, нужна главная проверка. Брякнул кирасу на пол, ткнул в неё:

– Подними, – приказал я дебелой коробейнице. – Стой, разгибайся где нибудь подальше.

Дело в том, что эта овца раскорячилась, отклячила задницу, стала с краснеющей мордой медленно нагибаться… Ну, в общем, не вариант. Купчиха – нагнулась быстро, а вот поднималась тяжеловато. И на приказ “одень” просто не смогла поднять кирасу достаточно высоко.

– Ты, – тыкнул я в акробатку.

Ну и как ожидалось – справилась. Подняла, насандалила, к завязкам дёрнулась но сама же руки отдёрнула.

– Не подскажите, как надо, почтенный?

– Не сейчас. Снимай, – указал я, что и было исполнено. – Её хочу, – ткнул я в акробатку.

– Как скажете, почтенный. Но не лучше ли мужа посильнее…

– Я непонятно выразился?

– Нет, прошу простить.

– Ряд на преступницу принесу до заката, Михайло Потапыч, – сообщил пребывающий в сторонке Скур.

– Ну вот и хорошо. За мной, – поманил я девицу, которая понятливо подхватила панцирь с пола. – Давай сюда, – прихватил я снаряжение уже на лестнице, проявляя некоторую галантность. – Как зовут?

– Мирка Злонг, поченнейший. А как вас…

– Потапыч. Михайло Потапыч, видом, – хмыкнул я. – Ну и твой господин.

Дотопали до моей комнаты, я Гритку озаботил лохань-ванну набрать. Завалился на кровать и любовался. Нормальная девица, в общем. Нормальная девица “красовалась”, что и нормально, а выбравшись из лохани, встала рядом с краем кровати, зыркая на меня, лупая глазами и демонстрируя, как она со страшной силой мёрзнет. Ну и оприходовал я её: что я, зверь, девку мучать? Вполне, кстати, умелая оказалась, даже счётным девкам фору даст… на последнем я в голос заржал, игнорируя удивлённые взгляды.

Дело в том, что “умелость” понятна. С фигуркой и не “пышнощёким челом” у неё действительные проблемы – “дурнушка”. И брала умением, в чём мне повезло. Правда, духов я в девчонку запустил: мне спокойнее, да и пусть Шута не чувствуется… В общем: просто спокойнее.

6. Линька и феи

Опробовав тактико-технические характеристики Мирки, я в целом – остался доволен. А вот в частности были вещи на подумать, из которых две – основные. Первая: уже почти ставшая привычной паранойя по поводу Шута. На которую я, после обдумывания… забил. Ну серьёзно: вот, положим, подкинул мне Шут на потрахаться свою последовательницу… И чо? В девице четыре духа, способных парализовать и даже убить, при моём желании. “Шпионить” за мной будет? Страшно-то как, учитывая, что доступность яви для божественных сущностей (при их желании) многократно описана. Гадость какую-нибудь редкостно неостроумную сделает? Так прямого ущерба не нанесёт, или я её просто нейтрализую мыслью. А косвенно… как будто у него без Мирки возможностей мало. Это при том, что я вообще не уверен на сто процентов, что эта божественная сучность хоть как-то вмешивалась в моё существование, вот что самое смешное. И как шутка… довольно остроумно выходит, вынужденно признал я. Время от времени пыриться на меня своей божественной гляделкой, давая пищу той самой параное, ну и наблюдать и ржать за дёргающимся Потапычем.

– Смешно, – кисло произнёс я вслух.

– Что, господин? – тут же вскинулась лежащая рядом девица.

Если не обращать внимание на всякую паранойю – мне с этим персоналом действительно повезло. Конечно, она – лицедейка (шутовка, скоморошица, актёрка – много всяких синонимов, но по сути, так), так что может постоянно “играть”. Но мне-то, собственно, что? В койке приятная и старательная, на пожелания вскидывается-реагирует. И внешне – нравится, так что меня устраивает.

– Всё смешно, – мудро озвучил я. – Пойдём, помоемся.

– Как скажете, Михайло Потапыч, – вскочила она.

Ну и в процессе помывки я прикидывал вторую вещь. При всём удобстве брать в постоянные сотрудники эту девицу я точно не буду, даже теоретически. Тут есть несколько моментов, от моего уязвлённого всего библиотечной дурындой (понимаю, что чисто субъективная оценка, но жить-то субъективному мне, а не объективному хрен пойми кому), до шутовского подозрения. И главное: её юридического статуса “преступника”. Довольно занятный момент, что в корифействе Мирка станет всё той же воровкой. Даже в ряде этот момент отражён, правда, в нём обозначена “всея Зиманда”, что вызывает здоровый смех – “запрещать” и “разрешать” что-то там, где ты не можешь обеспечить исполнение – действительно смешно. Но в Корифействе на Зиманде Мирке появляться нельзя: она автоматически оказывается в суде, с “отсечением перстов” и последующей каторгой, вне зависимости от наличия “хозяина”. Довольно скользкий момент, перспективный для юридического разбирательства. Но тащить девицу в Золотой – просто бессмысленная трата сил и средств. На корабле и на Пряном она будет полезна и приятна, а как выслужу… А вот тут посмотрим. Если оправдает мои ожидания – так дам ей “вольную”. На Зиманду девица не вернётся, но в рамках Пряного станет вполне себе мещанкой, свободной гражданкой. Не оправдает – продам кому-нибудь, получу прибыль (не слишком приятен сам факт работорговли, но не я завёл, не я придумал, не мне и рыпаться, а только пользоваться) и забуду. Ну, забуду и так, и так, просто вопрос, в каком гражданском состоянии оставлю.

Помылись, я Гритку за жратвой намылил. Хотел было сам, но… Жарковато уже сейчас. А у меня жирка и так достаточно…

“Рыбы хочу!” – взревел ущемлённый в рыбное Потап.

– А жрать мне, – отметил я несправедливость мироздания. – Свариться на Пряном не хочу! – отпарировал не слишком довольный, добровольно-диетический я.

“Вот же…” – отэманировал потоком недооформленных, но явно ругательных мыслеобразов Потап. – “Хочешь быть тощим и некрасивым – сделаю. Но рыбу чтоб жрал! И мёд! И побольше!”

– Тощим не надо, – уточнил я, а то реально: сделает из меня скелет или ещё какую пакость. – Но похудее быть надо, и так уже испарина…

“А фигни твои рукосуи на кой делали?!”

– Так их ночью не наденешь. И это в море жарковато, а на острове будет совсем…

“У-у-у… Придурки!” – высказался Потап. – “Чтоб жрал нормально и вкусно! А я – спать!”

В общем, пожрали, я часть барахла в сторону отложил и служанку предупредил, чтоб к отложеному не лезла. Правда защитным духам ЦУ немного поменял: окажется Мирка дурой, полезет куда не надо. А её прибьёт, блин! А на Гордости персонал для решения проблем полового досуга на полу не валяется, он тут подотчётный и не дешевый! Так что подготовил барахло на случай идиотии девицы (в данном конкретном случае мне её умственные способности похрен) и велел убираться. А потом – спать-отдыхать, как хороший барин.

А сам потопал за третьей частью награды: к Роме, за рассказами о Пряном. Гритка меня до комнаты Лидари довёл, но зыркал… обиженно? В общем, чёрт знает, с чего да и не очень интересно. У этих водоплавающих всякие противоестественные вещи в норме. Сколько раз ещё на Земле читал: на судне трап был опущен. В общем, может и претендовал на место Мирки, чёрт этого Гритку знает. Но я такими противоестественными вещами не занимаюсь, а занимаюсь другими противоестественными вещами, так что если Гритка и претендовал – то это его проблемы.

Рома оказалась на месте, усадила меня за столик и начала рассказывать. И, судя по её рассказам, служба мне предстоит сложнее, чем я надеялся, но проще, чем могло бы быть. Хотя не факт: козёл-корифей блеял про “расширение”. Выходило же вот что:

На контролируемом побережье проблем вроде особо нет, а с теми, что есть, справляются жрецы и стража из одарённых. При этом, раз в десять дней (примерно, от недели до двух) припирается какая-то особо гадкая тварь из джунглей. В основном, навь, но и не только: Рома описывала слона, вроде чуть поменьше земных, но злобного, быстрого.

– И заклятья его, видом, не берут толком.

– И не навь? – поднял я бровь.

– И не навь, – кивнула Лидари. – Леший знает, с чего не берёт, но зверь этот трёх стражников порвал, двух раздавил. Пули из пистолей и пищалей в шкуре застревают, зачарования не срабатывают. Пиками, саблями, зубами и когтями угоманивать пришлось.

Ну, леший-не леший, а мысли о природе магической резистентности у меня есть. Правда, механизм реализации непонятен, но я, как бы – не великий знаток. Так вот, слоняра этот, похоже, в условиях естественного навеценоза джунглей выработал эволюционную защиту от мистики и колдовства.

“Или боги эти бестолковые сделали” – экспертно добавил Потап.

– А на кой им это нужно? – заинтересовался я.

“Нам не понять. Говорю же – бестолковые” – сообщила медвежатина.

Но навь и всякое наэволюционировавшее в джунглях не слишком часто, относительно, появляются в окрестностях Рачительного: фактической столицы корифейских владений на Пряном, города-порта. И если бы только они – то служба выходила бы относительно халявной: тот же слон, в конце концов, скорее всего, уязвим из нави. А я, теоретически…

“Сможешь, наверное. Но не советую – начнёшь жрать души, я тебя съем” – сообщила мохнатая задница.

– Во-первых: я горький и колючий, подавишься. Во-вторых: останешься без Потапычей. В-третьих: сам говорил, мне толку от этого нет, – напомнил я охамевшему топтыгину политику партии. – Я про именно “убить”.

“Хр-р-р…” – задумчиво прорычал Потап, обдумывая аргументы. – “Если просто убить – сможешь. Правда, если зверь – не навь или человечек простой… хр-р-р…” – явно завис медвежатина, прикидывая. – “Может, и получится, не знаю. Этим глупые обжоры занимаются, а я таким никогда не был!” – с гордостью заявил он. – “Сам разбирайся тогда!”

– Вот спасибо…

“Вот пожалуйста! И я – спать!”

Кстати, довольно занятно, что Потапово “я – спать” я стал понимать в деталях только сейчас. “Спать” у мохнатой задницы получалось не в смысле “я отхожу ко сну”, а “я не коммуникабелен, не хочу-не могу-не желаю общаться”. Довольно занятный выверт, который, как основной образ, передавался именно как сопящий в две дырочки топтыгин.

В общем, если бы мне нужно было только сидеть в Рачительном – я бы даже порадовался. Но предполагается, что я буду в куда-то воевать, расширяя территорию. Надежды на то, что Лидарёныш оставит меня охранять Рачительный, есть. Или что он с горя в запой на три-четыре месяца впадёт – тоже имеются. Но рассчитывать на них я не собираюсь, так как не прекраснодушный придурок-оптимист. А поскольку я реалист, то стал задавать Роме вопросы именно по джунглям и вообще боевым действиям.

– Очень жарко, очень мокро, Михайло, – аж передёрнулась львица. – Мне ещё ничего, – задрала она нос.

Ну, в принципе, да. Лидари – лев степной, но степи автохтонного обитания степных львов – фактически экваториальные… Хотя хрен знает, есть ли вообще экватор у Зиманды. В общем, в сухих тропиках Зиманды, так что жарища Лидари более-менее терпима. Вот влажность, видимо, не нравится, почему и передёрнулась.

– Как в бане, – подытожила она. – Только постоянно. Жуки и змеи ядовитые, хищники и навь. Феи…

– Чегось? – немного офигел я от слова, которое было вполне земным.

– Феи, навь такая… – помотала Лидари лапой. – Редко встречаются, но редкостная пакость.

– А как эти феи выглядят, почему пакость, уважаемая?

Слушал я и обтекал. Итак, в джунглях Пряного существует (со слов львицы, но врать ей вроде не с чего, а говорит, что сама видела и давила) полноценный вид фей из сказок. Мелкие, от дюжины до пятнадцати сантиметров, с крылышками. Разумные, хитрые, злобные: подкидывают ядовитых насекомых и мелких змей, устраивают полноценные ловушки, типа колючки в траве и верёвки перед ней. Пробуют отравить продовольствие на стоянках или в неплотно закрытых баулах. Вдобавок – владеют магией, относительно слабой, но “как одарённые”, в смысле, кинетическое воздействие, как я понял. Слабая-то слабая, но усиливающаяся от количества феек. В общем-то, как я понял, ловушки они этим коллективным телекинезом и делают, поскольку, учитывая размеры, делая ручонками, они бы сдохли от сначала от голода, а потом смертью усталых.

– А точно навь?

– Точно, видом. Жрецы Двуединого изучали, толкуют, что какой-то зверь, одержимый духом.

– И потомство иметь могут, – задумчиво протянул я, на что Лидариха кивнула.

Угу, “навь”, верю со страшной силой. Нет, то, что какие-то духи когда-то легли в основу этого вида – верю. И, подозреваю, что к их возникновению приложило шаловливые лапки божество, как бы не Шут – очень уж в его “стиле”. Ну ладно, есть и есть. Занимаются вредительством, кстати, эти крохи не просто так, а для добычи пропитания. Души, судя по тому, что убивают жертв до поедания (ну, пытаются, но именно убить), не трогают. И встречаются очень редко – Лидари сталкивалась с ними в походе с караваном и, кроме неё и жрецов сопровождения (которые захваченных феев вивисексировали, научно-познавательски), никто достоверно с этими феями не встречался, только слухи. Что объясняет, почему про них ничего нет в накупленной-накопированной литературе, правда, остаётся вопрос.

– А почему они феи, уважаемая? А не коротышки или ещё как-то?

– Так они, если не прячутся, галдят постоянной “фей-фей-фей” – попробовала пропищать она, но вышло рычание. – Красиво, видом, но твари – мерзкие.

В общем, пообщались, рассказала мне Лидари многое, позвала заходить ещё. Я бы даже подумал, что флиртует, но кофий нам принесли выбравшиеся из комнатушки для слуг пара пухлых, смазливых, скудно одетых вьюноша. И их вид, и мимолётный взгляд тётки на эту парочку однозначно указывал, что нет, не флирт. Видимо, желание поболтать и поучать, довольно типичное для тёток в её возрасте.

Вернулся к себе, засел за книги. И так прошла неделя, без чего-то особого. Книги читались, посиделки у капитана стали более непринуждёнными, даже приходилось рассказывать самому: задавали вопросы, ну а байки травить в принципе не слишком сложно. В Мирку пришлось вложиться: у девицы, что с одной стороны неудивительно, а я вот с другой стороны не подумал, не было вообще ничего. К счастью, среди переселенцев водились и портные, и коробейники, а по деньгам все траты вообще вышли в гроши. Кофе готовить девица научилась с третьего раза, причём не хуже Млада. Ну и в горизонтальной плоскости занималась активной и приятной акробатикой. Нравилось ли ей самой – чёрт знает. Внешние реакции, учитывая профессиональную деформацию – не показатель. Но меня более чем устраивала и уверенно зарабатывала стараниями “вольную”, даже с премией. О чём, как понятно, не знала: отчитываться перед служанкой о моих планах – в мои планы не входило.

К Роме несколько раз заходил, выслушивал россказни и мысленно вздыхал: ни черта не “тропический рай”, а джунгли вообще больше напоминают Мир Смерти какой-нибудь, из фантастики. Даже если не брать в расчёт навь и подобное, в самых лютых земных джунглях столько пакости не водилось. И – жара.

Которая начинала напрягать меня уже на корабле: офицерские каюты охлаждались стационарным артефактом, но посланная за чем-то нужным Мирка возвращалась пропотевшая насквозь уже через несколько минут. Да и сам я старался днём не высовываться: жарко, язык на плече. А это нам ещё до Пряного плыть и плыть, причём по направлению к тёплому климатическому поясу (ну, раз непонятно, экватор это или нет).

Вообще, Лидари рассказала, что на Пряном среди не владеющих принята минимальная одежда (чуть ли не голыми ходят, что судя по описанному – скорее оправданно), а у владеющих – местная, дорогущая, из шерсти-перьев каких-то тварей, позволяющая не помирать от жары. А вот с кирасами и прочим именно в джунглях тухло: Рома вообще, с её слов, носила на голый торс, потом мучаясь мозолями. Но она могла себе это позволить: теплообмен Лидари выдерживал. А вот прочие владеющие, выбирая между потенциальной опасностью от оружия и клыков и гарантированным тепловым ударом – обходились без кирас, только в костюмах местной выделки.

Так вот, когда я выбирался на палубу днём – мне было, мягко говоря, жарковато. Минут десять, даже полчаса – нормально, а потом исходил на пот, да ещё и с языком на плече. Потестил свои артефакты от Квадрасека – и долго мысленно матерился. Кираса, сволочь такая, исправно экранировала морозильную магию. То есть мордас был в прохладе… что на фоне истекающего потом и прожариваемого торса смотрелось как издевательство. Но тут ничего не сделаешь: старался поменьше выходить на палубу, а на Пряном разберёмся. И да, естественно, старался поменьше выпускать служанку – и так мылись дважды в день, причём один раз – солёной морской водой. Гритка сообщил, что приказ капитана, да и без того понятно, что пресной воды на мытьё реально не напасёшься. Теоретически, жрецы Ида могли опреснять… Но Златка почему-то не опресняла её в промышленных масштабах, ума не приложу, с чего.

Кстати, из-за жары я выяснил довольно занятный момент. Мирка, как понятно, кроме времени исполнения обязанностей горизонтальных и вертикальных, сидела в закутке для слуг. Но охлаждающий артефакт-кондиционер захватывал только господскую комнату, так что я после третьей внеплановой помывки велел девице быть у меня. Ну сидит в сторонке и сидит, читать и составлять схемы не мешает. Но к вечеру она вдруг начала тихонько что-то напевать, причём, сидит и напевает, минимум полчаса подряд. Я, естественно, поинтересовался, что это за попытка заменить музыкальный центр, ну и какой репертуар композиций у этого заменителя.

– Я вам мешаю, почтенный господин?

– Да не особо, – признал честный я. – Просто с чего?

– Скучно, господин, не гневайтесь.

– Хм, не буду.

И, как понятно, задумался. Вроде как, её проблемы, но во-первых, она так может сломаться, а мне сломанная служанка не сдалась даже нахрен. А во-вторых, мы в ответе за тех, кого поработили. Или как-то так, уж не помню точно, но смысл такой.

Вариант занять свободное время потрахушками меня не впечатлил: мне даже телом не четырнадцать и не шестнадцать. Кроме того, если я, териантроп, теоретически такой марафон выдержу, то Мирка, слабая потенциальная одарённая без духа (да хоть бы и с ним) – нахрен сломается. Правда с другого конца, относительно того что сломается от скуки.

– Читать умеешь? – без особой надежды уточнил я, прикинув несколько вариантов, чем занять служанку, и признав их либо бесперспективность, либо откровенную садистичность.

– Да, почтенный…

– Ну читай тогда, – дозволил добрый я. – Петь, если негромко, тоже можешь.

На последнем акте вопиющего добродушия я даже потрогал голову и лопатки, на всякий случай. А то мало ли, прорежется нимб и крылья, а они к беролачьей морде не подходят фасоном. Но – пронесло. И в свободное от исполнения вертикальных и горизонтальных обязанностей время Мирка тихонько шелестела макулатурой (которую я уже прочёл и запомнил) в уголке.

Кстати, Потап своё обещание насчёт “похудеешь” исполнил… паразит мохнатый! Ну ладно, жирок ушёл: я не против, хоть и не мешал особо, но при жаре – только за. Но блин, я… стал линять! Во сне!! Оставляя кучу медвежьей шерсти на кровати, добавляя Мирке лишнего геморроя – реально, пучки шерсти. На моё праведное негодование топтыгин пожал плечами, отэмоционировал что-то вроде: “Как умею, так и делаю. Потерпишь!” – и прицелился было меня пнуть своим злостным копытом, но я ловко вывалился в явь.

Вообще, учитывая, что шерсть мне не особо мешала и оперативно устранялась – скорее комичный момент, нежели неприятный. Но Потап – скотина, однозначно.

А на рассвете одного из дней в дверь забарабанил Гритка и выдал такое, что хоть стой, хоть продолжай лежать:

– Почтенный видом Михайло Потапыч, пираты! – на что я заворочался, спросонья не понимая, за что хвататься: за пистоль, за кувшин с подслащённой водой или Миркину сиську. – Капитан велел вам поведать, что, мол, интересное зрелище!

Эм-м-м… окончательно проснулся я. Ничего не понял, но очень интересно. Накинул перевязь и потопал смотреть на “интересных пиратов”.

7. Зимандский Воробей

Интерес у меня проснулся не на пустом месте: пираты на Зиманде водились далеко не только воздушные. Вот только “интересно”, что Гритка явно процитировал, никак не подходило ни под прочитанное, ни под рассказанное у капитана. Гордость – военный корабль, транспортник, но в первую очередь – военное судно. И все описания встречи с пиратами выглядели как: “появился пират, гнались от часа до двух, разнесли к чертям”. Про абордаж или ещё что-то такое корабля, везущего войска для ведения боевых действий, сказать – можно. Но интересного в этом ни черта, разве что усмехнуться. Про владеющих Гордости можно не говорить, эти граждане тоже, как ни удивительно – не беспомощные.

И вот, при всём при этом: “интересно”. И действительно интересно, что интересного в пиратах. Так что на верх корабля я поднялся, заинтересованно водя мордой. И стал свидетелем “пиратского нападения”. Которое выглядело так:

У самого борта Гордости стоял корабль, что-то вроде каравелы или чего-то такого. Деревянный, многопарусный, довольно хищный на вид. Метров сорока в длину, от силы, с бортами высотой метров в пять, не больше. То есть по сравнению с Гордостью… ну лодчонка, прямо скажем. Правда, у данного судна было заметное и любопытное отличие: водяных колёс оно на виду не имело, броневой обшивки – тоже. А имело каких-то лютых, по полсотни метров длиной (примерно, но больше “пиратского” корыта) змеюк, запряжённых в какую-то сбрую. Змеюки эти вяло трепыхались у бортов “пирата”, время от времени высовывая криповатые, этакие рыбо-змеиные морды из воды, с на удивление мелкими пастями.

Так вот, видимо, за счет этих змеюк “пират” стоял практически вплотную к Гордости. И с от него к нам тянулась система канатов на блоках, типа конвейера. У нас рычаги блоков тянули матросы, у “пирата” – очевидно, пираты. И какие-то мешки-ящики бодро двигались от нас к ним и от них к нам. И вот как-то подобный грузообмен, переговоры офицеров Гордости через борт, выглядели как очень необычное пиратское нападение.

– Это – пираты? – поинтересовался я у Скура, стоящего рядом с блоком с каким-то горсбухом.

– Это? – переспросил хавхоз, отвлекаясь от чириканья стилом. – Пираты, пираты, – с усмешкой сообщил он. – Почтеннейший, прошу простить, я слегка занят…

– Понимаю, – кивнул я, отходя от записывающего “приход-расход” пиратского нападения белки.

Ни хрена не понимаю, но ещё более интересно. Можно было бы списать на “лингвистические тонкости”, как с тем же словом “интимное”. Но не выходит: и по смыслу, и по сути слово “пираты” однозначно. Тати или разбойники морские, если разобрать слово. И в то, что меня позвали “с интересом” полюбоваться на акт поголовной коррупции команды Гордости – тоже верится слабо. Да и та же Рома стояла на палубе и наблюдала за вопиющим актом пиратства отстранённо-одобрительно.

К ней я и потопал: наименее занятая из окружающих. Да, переговоры с пиратами, доносящиеся до меня, касались каких-то новостей, каких-то знакомых… В общем, надо бы прояснить, что это тут такое интересное происходит.

– Приветствую, уважаемая Рома, – помахал я лапой. – У меня к вам…

– Масса вопросов, – со смешинкой ответила Лидари, впрочем, тут же поправилась… хотя и я несколько нарушил “протокол”, не дождавшись ответного “здрасти”. – Приветствую, почтенный. Вас интересует, что тут происходит.

– Именно. Пираты, насколько я понимаю – разбойники, преступники перед корифеем. Или какое-то специальное название?

– Нет, видом. Пираты – это именно “пираты”, специального названия нет. Просто тут…

На этом моменте наш диалог прервал визг петушка-Лидарёныша. Этот деятель ошивался рядом с капитаном Заном, который ему что-то негромко втолковывал, ну а я по ряду причин типа брезгливости и осторожности не стал приближаться, выбрав в качестве собеседницы явно свободную абордажницу. Визг был полон всяких идиотских чувств, но заключался в таких словах:

– Да вы, капитан, обезумели! Это, вы сами говорите, признанные судом Корифейства, то есть Самим Корифеем, пираты! И вы с ними торгуете!!!

– Не торгуем… – начал было морж, но был прерван новым визгом.

– Ваши оправдания мне неинтересны! О вашем предосудительном поступке будет сообщено, а сейчас – потопить пиратов!!!

К моменту последнего визга на палубу выбралась его “нянька”, явно спросонья и недоумённо оглядываясь. Провтыкала всё, курица такая! Хотя вопросы-то, если честно, у меня схожие с Лидарёнышем, только без визга и Особо Ценных Указаний.

– МОРЖ, ЭТО КТО У ТЕБЯ ТАКОЙ КРИКЛИВЫЙ? – вдруг завибрировал воздух, передавая не этакий высокий баритон с хрипотцой, почти дискант, но какое-то воздушное колдовство (которое я, к собственному удивлению, практически не чувствовал пока не сконцентрировался) превращало его в этакий вой бури.

– Новый Губернатор Пряного Острова!!! – крикнул в ответ Зан.

– НЕДОУМОК СУХОПУТНЫЙ! ЛАДНО, ГОНЯЙСЯ ЗА МНОЙ, ТАК УЖ И БЫТЬ. ВСЁ РАВНО ТЕБЕ, ТОЛСТОЖОПОМУ, НЕ ДОГНАТЬ КАПИТАНА ТРАЛКА, САМОГО СИЛЬНОГО КАПИТАНА ТРЁХ МОРЕЙ И ОКЕАНА!!!

На этих словах из-за борта Гордости аж появились брызги, а через секунду – задница калоши, запряжённой змеями. Не знаю, по-моему она давала под сотню в час, хотя точно не понять. Но буруны поднимала совершенно лютейшие.

Тем временем Лидарёныш говнился в адрес капитана на тему “переговоров с пиратами”, но морж его просто послал. На тему того, что, мол, выполняет указание губернатора и не имеет возможности выслушивать его мудрые (тоном очень хорошо определив, какие на самом деле) речи. Лидарёныш надменно отошёл, корабль запустил колёса. Пара матросов меланхолично застучали по перилам-ограждениям, приводя их в порядок после рывка конвейера.

При всём при этом корабль этого Тралка… да делал Гордость, как стоячую. Мало того, что змеюки, так ещё и паруса у пиратского корабля были пухлыми и надутыми, как будто ловили специально для них предназначенный ветер. Хотя без как будто: судя по воздушной магии, причём отдающей чем-то божественным, именно специально для парусов “пирата” этот ветер и дул. И да, помимо всего прочего, несмотря на удаление корабля Тралка, его баритон завывал над палубой Гордости. И, помимо самовосхваления самого Тралка, мол, какой он ловкий, сильный, неуловимый и вообще – лучший капитан, этот вой содержал объективную оценку Лидарёныша. Очень такую, многоэтажную, обидную и объективную. Я даже несколько занятных оборотов и выражений запомнил.

Ну и долго этот придурок не выдержал, подскочил к капитану, ручками махал и ножками топал, на тему “срочно потопить объективного и проницательного критика!” Капитан Зан на эту тему высказался так:

– Уважаемый губернатор Галето. Пушки Гордости Лидари не дострелят до указанной вами цели.

– Сделайте так чтобы дострелили! Заткните этого пирата, потопите! Он оскорбляет Корифея и наш Род!!!

Ну не знаю, я в объективной критике “оскорблений Корифею и роду” не услышал. Нет, косвенно, естественно, да: породить Лидарёныша могли только редкостные козлы. Но прямо никаких оскорблений не было, факт. Впрочем, капитан пререкаться с Лидарёнышем не стал, отдал команду, через минуту носовая пушка бабахнула. И, как он и говорил, “недолёт”, ощутимый. А передаваемая воздухом объективная критика стала ещё более объективной.

– Жрица! – совершенно нестерпимо завизжал Галето. – Идова сила может ускорить корабль!

– Может, – не стала спорить Златка, пожав плечами. – Но я этим заниматься не буду, губернатор. В ряде с Пантеоном и личном такого нет, а ответ я держу пред Богом, – отрезала она.

В итоге Лидарёныш не выдержал. Развернулся и топая прямыми ходилками скрылся в глубинах корабля. При этом его “нянька-надсмотрщица” осталась: вмешаться не успела, но тётке, видимо, было интересно, как и мне. Мы с ней переглянулись, да и выдвинулись к Трикеко, беря капитана в клещи. Тот потерял благостное выражение мордаса, позыркал на нас, вздохнул.