Читать онлайн Коллекционерша

Ты выдумал меня. Такой на свете нет,

Такой на свете быть не может.

Анна Ахматова

1. Гардероб

– А почему физ-мат вешает вещи на физ-химе? – кокетливо улыбаясь, смотря светящимися голубыми глазами с играющими огоньками забавы, интереса и любопытства бросила в мою сторону Катя.

Правда, тогда ещё не Катя, а правильнее сказать, незнакомая мне соблазнительная девчонка с яркими вспышками во взгляде. Довольно сексуальная, стройная и, надо признаться, чертовски-привлекательная.

Я лишь молчаливо ответил широко растянувшейся улыбкой и удалился из раздевалки.

Это был десятый год моего обучения и первый в этом лицее. Первый в лицее и первый на физико-математическом профиле. Учиться было сложно. Но мне, как спортсмену с длинной историей обидных поражений, было не привыкать к таким трудностям. Тем более, что в основном в лицее приходилось сталкиваться с психологическими проблемами, с которыми я уже как-то научился сосуществовать с одиннадцати лет, как только перевелся в новую спортивную школу и впервые переехал из родительского дома.

Но в то же время, после полугода обучения и перевода в новый 10-ый физ-мат класс, мне было тяжело, уже во второй раз за год, менять привычный коллектив. Помимо того, что я в целом тогда чувствовал какую-то отчужденность от будничных радостей мира сего, еще и будучи новеньким в этом, уже сплотившемся классе, я испытывал дополнительный дискомфорт и чувство нахождения не в своей тарелке. Я не искал какой-то общности с одной стороны, но с другой, боялся показаться излишне странным, боялся быть не принятым, боялся оказаться совсем в стороне. А большее, чего я боялся, так это насмешек со стороны других. Поэтому мое положение в лицее было, мягко говоря, не прочным. Я не чувствовал твердой почвы под своими ногами. Да и твердости в своих ногах я тоже не чувствовал.

В лицейской раздевалке у каждого класса со своим профилем была своя стенка с крючками и номерами для верхней одежды. Я, по старой привычке вешал свою верхнюю одежду на стенке своего прошлого класса – 10-го физ-хима (физико-химический профиль). И кто-то оказался неравнодушен к моим полу-преступными действиям.

До этого момента, надо признаться, ничего не происходило особенного. Стандартный будничный житейский набор событий. Поэтому я был будто готов к каким-то резким и неожиданным поворотам и переменам. Меня словно нужно было лишь немного подтолкнуть или даже слегка коснуться, чтобы отправить в новый ход приключений ума и любопытства, которые по своей силе были бы способны завести в довольно глубокие лабиринты сердечности, тревог и переживаний.

И на следующий день, собираясь домой, я в спешке зашел взять в раздевалке лицея свое черное длинное пальто. И тут я вновь встретил её.

– Почему био-хим вешает вещи на физ-химе? (к тому моменту я уже догадался, в каком она училась классе) – спросил я её с лёгким укором и самодовольством от того, что и мне тоже попался случай парировать предыдущий её выпад.

Хотя спасательный круг и повод с ней заговорить был, очевидно, подброшен ей. Ведь Кате ничего не мешало оставить свое розовое пальто на вешалке своего класса, а не физ-хима. Какая хитрая. В этот раз молчаливо улыбаться и заигрывающе (на самом деле просто неловко), с легким смущением на лице, прикидываясь, будто все это вышло случайно, смотреть приходилось ей. Как ни странно, без ответа остался и мой вопрос. Но ощущение безусловного попадания под чужую власть снова испытал я, как и в первый раз. С оружием в руках словно оказывался я, но, к моему разочарованию, я же и оказывался, будто с клеймом проигрывающего. Уже тогда, будто заранее. По всем фронтам. Будто заранее уже было предопределено, что если мне и выпадет возможность взять хотя-бы небольшую скромную, из тех, что малоизвестны и бесславны, битву, то мне это выпадет с позволения моей оппонентки. Лишь по доброте и, одновременно, коварству моей новой подруги.

Меня накрыла волна вопросов. Что это были за такие странные милые, будто случайные встречи? Надо же было два раза подряд встретиться в одном и том же месте в одно и то же время. Неужели эта девчонка пытается оказать мне знаки внимания? Это проявление интереса или же обычного кокетства? Или же это просто случайность? Что значило бы, что знаки внимания оказывает нам сама судьба. Двух встреч будто было мало, чтобы счесть это за доказательство проявления интереса ко мне с её стороны или за повод как-то отреагировать и начинать что-то предпринимать со стороны моей. Это всего лишь пара случайных встреч.

И вот как раз для таких сомневающихся умов и выпадает попытка намека номер три, но только уже со стороны нетерпеливой судьбы. Ну, может не судьбы, а хитрости этой девчонки. Но думать так мне представлялось слишком самодовольно. Не стоило себя так переоценивать. А значит, оставалось думать, что знаки мне подаёт всё-таки судьба.

И вот спустя пару дней, снова спеша с занятий домой, я ускоренным шагом зашел в гардероб за вещами и снова встретил там её. И в этот раз уже без укорительных, но играющих, приветливых замечаний. Лишь доброе:

– Привет! (звучало как: ну привет, давно не виделись) – сказал я ей, увидев снова её рядом не со своей стенкой в гардеробе лицея.

Она как раз надевала свое пальто.

– Привет! – бодро и радостно ответила эта дамочка.

Моё пальто висело прямо рядом с местом, где одевалась она. А проход между стенками был очень узкий. Мне пришлось немного протиснуться между этой дамочкой и стенкой с верхней одеждой. Надевая пальто, я продолжил.

– Как дела?

И в этот момент ей, чтобы ответить, пришлось развернуться полностью ко мне лицом. И тогда мне открылись все черты ее лица. Я, находясь очень близко к ней, почти что вплотную, мог разглядеть её всю и уловить ароматы всех её нежных запахов. Но я лишь увидел этот сияющий радостный блеск голубых, будто съедающих и тянущих в бездонные глубины, глаз и широкую, но аккуратную миловидную улыбку. Будто она рада была, что я решил с ней заговорить вот так просто, интересуясь о её делах, а не упрекая, хоть и с игривой добротой, в неправильном выборе стенки для пальто.

И вот именно этот момент и стал поворотным. Этот взгляд решил для меня всё. Банально – не значит не романтично и не красиво. Поэтому скажу, что началось все именно со взгляда. С её взгляда в мои глаза. С моего взгляда в её глаза.

Как мало надо, когда много имеешь, чтобы такой короткой фразой в три секунды столкнуть с равновесия привычный ход времени целого человека. Как много стоит пару словечек, брошенные в нужный момент, слегка приправленные правильным оттенком тона голоса и взгляда, а также положением рук, груди, спины и бёдер. Когда изучаешь геометрию несколько лет, чтобы так просто в одну минуту потом недооценить её силу и возможности в реальной жизни, в реальной фигуре молодой десятиклассницы. Если бы науку объясняли в фигурах женского тела, мне, как и другим было бы проще не попадаться на мощный апперкот стереометрии женской груди, динамики бёдер, и физики женского взгляда и оптики цвета молодых женских глаз. Если бы мне рассказали, как работает механизм блицкрига – молниеносного захвата противника нужным нежным плавным поворотом кисти и плеча, я бы не смотрел, возможно, так широко и так непозволительно опасно, рискуя получить не восполняемый урон. Если бы конституция стала шире на предмет незаконного вмешательства женщин в кровь мозга мужчин, я бы подал на эту девушку в суд за незаконное проникновение в предметы моих желаний, за кражу моего времени в попытках получить ответы, и конечно за начиненный моральный ущерб. Но это, если забежать немного вперед. А пока:

– Хорошо! А у тебя как?

– Хорошо – ответил я и двинулся в направлении выхода из раздевалки.

В этот момент мне все уже было понятно. Вот такого короткого разговора хватило мне, чтобы ответить себе на все возникшие до этого вопросы. Я знал уже, что надо делать. И самоуверенно догадывался, что за этим последует. После такого её, будто влюбленного уже (лишь в моём больном воображении), взгляда мне казалось, что здесь не придётся прикладывать больших усилий. Но, как окажется дальше, это будет совсем не так. И последствия этого мимолётного взгляда растянутся куда дальше, чем на пару месяцев вперед. И куда шире, чем раньше, когда все интриги ограничивались короткими сроками, парой тройкой слухов и последующей парой недель переживаний.

2. Катя

Моя тактика была проста. Как и раньше, мне было проще начинать играть в сети, и если проигрывать, то хотя бы заочно. На такой дистанции проще казаться смелым и уверенным. Интернет служил этакой платформой разведки, где я, как солдат, выбирался в свои боевые вылазки в полной экипировке закрытого профиля, без фотографий на стене, с ограниченным доступом к своей странице, соблюдая все меры безопасности и предосторожности, в поисках данных о своей будущей жертве для моих успешных наступлений. С помощью фотографий, сообществ, песен, друзей я составлял карту маршрутов путей моих сообщений. Словно по координатам, определял цели моих комплиментов или острот.

Заигрываться я не планировал, потому что не хотел больше проигрывать. Хотя, в сердечных делах, как известно, можно и вовсе не играть, но все равно раз за разом проигрывать.

И я её нашел. 10-ти-классница биолого-химического профиля – Екатерина Рябцова. Из десятка фотографий на странице, где она то в кепке найк строит глазки на переднюю камеру смартфона, где игриво улыбается, сидя на каком-то нагромождении веток в своих бирюзово-зеленом кардигане и синих джинсах, поправляя правой кистью налегающие на глаза светло-русого цвета волосы, где в черном купальнике позирует на фоне красного моря (что оно красное, я узнал позднее), где в паре с подругой пафосно растворяется под завесой кальянного дыма. Из пару десятков сообществ в интернете, где Катя была подписчиком, сообществ из серии: бьютифул герл, лакшери герл, секси герл, бьюти, бьюти бьюти… Конечно это не точные названия, но, исковеркав эти названия, я не сильно менял их сути. Да, было и что-то на тему вроде анатомии, биологии, попсового кино. Из тем этих сообществ и духа фотографий вдобавок к исключительному телосложению, я почему-то же сразу решил, что девчонка из серии бьюти-инстаграмщиц со всеми вытекающими из этого характеристиками: поверхностный подходом ко всем, требующих обдуманных решений вопросам, легкомысленность, безразборность в выборе своего окружения, зацикленность на всем внешнем, красивом, беззаботном. В том числе на деньгах. Вернее на том, красивом, что на них можно купить: на красивых отелях, шумных ресторанах с экзотичной едой, на спорт-карах, переоцененных шмотках с дорогой фамилией на самом видном месте, на телефонах стоимости разового отпуска в Тайланде на одного человека, на путешествиях по истоптанным всеми популярными и непопулярными блогерами и влогерами местам. Обыкновенная конформистка, строительница уютного беззаботного мира, где девушки занимаются шопингом, стараются походить на моделей из реклам в новомодных журналах или на стройных красоток инстаграма, строят карьеры поп-певиц или блогерш, мечтают о стерильных бездушных косметических ремонтах в своих будущих квартирах, купленных на деньги родителей, а парни становятся крипто-трейдерами или поп-рэперами. Бьюти-гёрл с ничем непримечательным, уже знакомым и понятным, ограниченным набором желаний и, хорошо если, каких-то идей. В окружение таких обычно будто входят "легкие" весёлые люди. Такие же красивые, такие же финансово не обремененные, такие же мечтатели. Посетители лофтов и гастропространств. Промоутеры стерильности. Любители ботокса, накладных ресниц, намазанных бровей и упругих ягодиц. И возможно такие же пустоголовые (сейчас я так не думаю). Но это был лишь первый, вероятно ошибочный (очень даже), взгляд.

И в общем итоге, как со мной часто бывает, соблазны и любопытство перевесили на моих гароскопических весах закрытость и отчужденность от всего блестящего по ту сторону выстроенных границ с лицеем, незнакомыми, да и знакомыми тоже, людьми, родственниками, друзьями и миром в целом. От всего блестящего. Именно так, наверное, можно было обобщить увиденное, взглянув на Катю с небольшого расстояния. Что-то вроде сверкающей брошки, блестящей серёжки, серебряного, привлекающего внимание браслета или кольца.

Я же выглядел в то время, как Хэнк Муди из блудливой Калифорнии. Не заправленная белая рубашка, потрёпанные синие брюки, заношенные черные туфли из замши. Не пунктуальный, безответственный, не примерный, растрепанный, самовлюбленный, зацикленный, чем-то порой даже удручённый. Я был мрачной лайт версией Хэнка Муди. Когда забивал на дополнительные задания преподавателей, когда им грубил, когда избегал всех блеклых и скучных лицейских мероприятий: праздничных концертов, выступлений талантливых лицеистов, похождений в театры или кино. Моим девизом был протест. Я не здоровался, не разговаривал, не "развивался" в том смысле, что не учился так, как это принято, не слушал поп-музыку. Только читал. При том читал только художественную литературу и сообщения от дам. Зачитавшись Лермонтовым, я воображал себя Печориным, героем своего времени, поэтому и оставался в меньшинстве. Как Поль в "мужском-женском" на все смотрел свысока. Мне претила уютная конформистская жизнь окружавших меня людей. Тогда я мечтал о свободе.

Все вокруг были так захвачены учебным процессом и прилагающимися к нему мероприятиями в лицее, что иногда было не с кем поговорить на нейтральные, интересующие меня темы или волнующие вопросы о самой, простой, неромантичной и неакадемичной жизни. В классе все, словно были заражены олимпиадами, подготовкой к выпускным экзаменам через год, обсуждениями столичных университетов, каких-то теорем по геометрии, домашних задач по физике. А я все это слушал, как слушают шум города или радио – фоном, находясь при этом не в классе, не в лицее, да что уж там, и порой вообще, будто не в этом мире. Я витал где-то в своих книгах. Вместе с Деей и Гуинпленом колесил по Англии и забавлял народ, на пару с Эдмоном коротал дни в тюрьме, обдумывая при этом план мести, вместе с Мартином бежал за Руфи.

Но своё такое глубокое погружение в мир художественных произведений я начал не так давно до поступления в лицей. Более резко и в запой оно началось зимой в мои 15 лет, когда я начинал готовиться к экзаменам после 9-го класса. Это же мое увлечение книгами отчасти и привело меня в лицей. Но буквально, через одну произошедшую ситуацию со мной. На второй неделе обучения в 10-м классе была неудачная с психологической стороны тренировка, в которой я разругался со своим тренером. Прям помню его гневные крики мне в след:

– Езжай домой и там читай свои книжки!!

Я отреагировал конструктивно. На следующий же день забрал документы из школы и поехал поступать в лицей.

Я вообще не понимал зачем и чего я хотел добиться таким своим шагом. Наверное, освободиться от оков в виде дисциплины, режима дня, постоянных физических и моральных усилий ни к чему не приводящих тренировок и исправить свои отношения с учёбой, ведь уже скоро надо было сдавать экзамены в университет.

Но с другой стороны, я просто так и любил резкие крутые повороты в жизни. Я любил что-то сделать, не сильно вникая в последствия, но интуитивно предчувствуя пользу и необходимость своего поступка. Я по-настоящему любил рисковать.

3. Мартовские праздники

Как только я исследовал Катину страничку в сети и сложил первоначальное мнение об её владелице, я ей написал. Сначала – лишь робкий негромкий "привет". Затем, постепенно, пристально отмеряя время между моими не смелыми сообщениями и её уверенными ответами в чистом, не запятнанном длительными паузами, равнодушием, отсутствием, грубыми словами, неловкими фразами, упрёками и ложью диалоговом окне, я продолжал писать дальше. Интересовался сначала нейтрально настроением, делами, занятиями. Потом осмелел до шуток и острот. Потом, словно двух-летний младенец, научился составлять из слов предложения – во второй раз.

И с этого момента наш диалог стал немного шире пары упрекающих кокетливых фраз, брошенных друг другу в лицейской раздевалке. Но при этом теперь он оставался по большей части исключительно виртуальным.

Уже буквально через несколько дней мое разгорячённое любопытство стало перерастать во что-то другое, более сильнодействующее. Передо мной, как деревья в ускоренном темпе, в часы вырастали мужские желания, цели и намерения. Ничего будто серьёзного, лишь игра в интерес к ниоткуда появившейся внезапно дамочке в гардеробе, лишь флирт и не больше.

Через неделю робкого знакомства в интернете, я начал искать встречи. Я был уверен, что добьюсь этого тактикой блицкрига – за пару недель. Ничего сложного. Но я не подозревал, с кем имею дело. Со всем своим арсеналом одинокого закрытого образа жизни, остроумных фраз и вычитанных историй из книг я атаковал Катю в чате сети по всем временным линиям. Но и слишком навязчивым я не был. Даже чувствовал, или мне так казалось, что она и сама не против такого наплыва. Скорее, она даже его поддерживала.

Близились мартовские праздники, что означало, что грядут выходные. И я подумал, что было бы очень даже неплохо в эти выходные встретиться с Катей, учитывая сентимент праздников.

И за мной последовала первая попытка прорыва обороны. Я звал ее на что-то вроде свидания. Но чаще это была просто прогулка. Прогулка по паркам, городским тротуарам, дешевым забегаловкам, похода в кино. Это была школьная альтернатива свиданиям студентов и пар постарше с полноценной классической программой вроде такси, ресторана и сладких алкогольных коктейлей Лонг-Айленд, Май Тай или Куба Либре.

Уже тогда я начал представлять, как Катя соглашается, и как я приглашаю её на медленный танец на дискотеке в лицее по случаю праздников. И даже представлял весь этот танец (на который она конечно же согласилась бы). Уже прям представлял, как прижавши к себе, держу её двумя руками за талию, как она обхватывает своими тонкими нежными руками меня за шею, как мы мило беседуем под медленный ритм музыки, как я ей что-то смешное на ушко говорю, а она в ответ негромко смеётся.

И вот тогда же я и ощутил первый раз с Катей во всей своей прыти смысл и мощь фразы "на каждую рыбу найдётся рыба покрупнее".

– На этой неделе не смогу, уже другие планы – писала Катя.

Будучи самоуверенным в своих силах и своих умениях общаться с девушками, я наткнулся на серьёзный оскал той ещё "рыбы". Я получил первый отказ. Первый, но, разумеется, не окончательный, как мне думалось. Между строк будто лишь читался намек: "не так быстро, я тебе не наивная простушка, обойдусь тебе подороже, постарайся еще". Да и отказом в строгом смысле слова это нельзя было назвать. Так горделиво и самоуверенно твердил себе я. Всего лишь другие планы. Это лучше, чем откровенное "не хочу". Так, по крайней мере, утешал себя я тогда. Но никаких дискотек в перспективе посещать после этого я не видел для себя возможным.

С другой стороны, я практически не заметил моей первой провалившейся попытки добиться встречи. Спустя какое-то время я вновь начал бить своими пальцами по клавиатуре, волнительно набирая "привет" ещё не совсем поздним вечером, когда вечернее солнце ещё не закатилось за горизонт. И мы продолжали наше знакомство в сети.

4. Окружение

Вечером я ей писал, ну а днем, будучи в лицее, между занятиями я старался побольше о ней узнать. Я старался замечать все детали поведения, среду окружения, тон голоса и звуки смеха, динамику походки, взгляд. И предположить, вычислить, вывести, догадаться. О её склонностях, характере, интересах, желаниях. Проходя мимо, а я её всегда замечал, практически никогда не пропускал, за исключением тех случаев, когда я бежал на математику, в каждом мимолётном её ответном "привет" старался идентифицировать каждый тон, каждую ноту, сколько мог разобрать и запомнить. Звонкий, томный, грустный, радостный ли привет. Как она при этом посмотрела на меня, как двигалась. Старался уловить быстро ускользающий шлейф её аромата.

Что я могу сказать об окружении Кати? Она ходила все время с зажатой, очень скромной, то ли грустной, то ли мрачной подругой, которая отличалась от Кати, как минимум, по хотя бы одному только более спокойному её взгляду. Её звали Анастасия Нечатова. Она не стреляла глазками, проходя, как это делала регулярно Катя. Настя шагала понуро, сутулясь, отстраненно от веселых течений подколов, болтовни и игр одноклассников. Вечно в какой-то одежде из черных тонов: черных джинсах, футболках, кардиганах, шейки черных носков. Как позднее я узнал от Кати, так выглядела её лучшая подруга из далекого детства, с которой они вместе перевелись сюда в лицей из прошлой школы.

Другую подругу, в паре с которой часто можно было увидеть Катю, звали Кира Славченко. Кира – это был пример аккуратной, выдержанной красоты и порядочности. В чертах её лица и поведения я замечал черты знаменитых актрис. Она была ну будто Портман в юности или Кейт Бекинсейл. А в поведении и характере, в манере движения она была, словно Энди Макдауэлл. И это не просто какое-то супер упрощённое сравнение. В чертах лица Киры действительно прослеживались такие же черты, как у этих актрис. Я неоднократно убеждался в этом, просматривая вечерами под чай с молоком фильмы "Красивые девушки", "Интуиция" или "Секс, ложь и видео". Невольно ловил себя на мысли: "да это же она!". В самой только аккуратной, словно мягкой, походке Киры скрывались редкие качества: скромность и добропорядочность. В одном только, словно успокаивающем, взгляде карих глаз прятались за аккуратно, скромно опущенной вниз головой доброта и благодушие. Кира также как и Настя, держалась, будто в стороне от всех забав своих сверстников. Она была будто выше всех этих плетущихся, одна за другой, интриг вокруг других девушек, в том числе и её подруги Кати. Но сказать, что она этого всего не желала, наверное, будет преждевременно. Мне казалось, что за этой скромностью прятался буйный огонь желаний. Желаний интриг, страстей, скрипящих драм. Будто где-то внутри Кира хотела мчаться в машине с открытыми окнами в позднюю ночь и под музыку на полную громкость во весь голос напевать знакомые строчки с неприличными словами из таких же неприличных песен на пару со своей алкогольной подругой, Катей например, сидящей справа на пассажирском. Кира будто хотела внутри, сорвав с себя все нижнее бельё, пробежаться по холодному снегу в февральский мороз. Будто хотела, но не могла. Потому что Кира была приличной. И это ей было к лицу. В этом и была её особенность и её преимущество. И другой быть ей было не нужно.

Из окружения ещё была весёлая красотка-блондинка Арина. Но про неё я ни случаем, ни делом не знал ничего. Ни от самой Кати, ни от кого-то ещё. Да и видел с ней Катю я не часто, поэтому и не интересовался.

Все подруги Кати создавали вокруг неё этакий нимб скромности. Я бы даже сказал нимб скромНасти, если бы ещё и Киру звали Настей. Если мои визульные наблюдения об окружавших её девушках были верны и они действительно оказывались в жизни теми приличными дамами, что не лгут родителям, не ходят в клубы или на домашние тусовки и не курят кальян и сигареты, то что же такое в Кате их привлекло. Настя – подруга детства. Верная подруга останется с тобой, даже если ты стала вдруг испорченной сукой. Но тогда что привлекало в Кате Киру. Или они сблизились по принципу притягивающихся противоположностей, где каждая искала в другой того, чего не хватало ей самой. Катя искала порядочности, Кира – раскрепощённости.

Сама же Катя всегда ходила прямо, гордо смотря вперед. В походном взгляде всегда отражалась будто напускная, а порой, а возможно всегда, реальная деловитость и загруженность, которые могли сменяться игривостью, прищуренной остротой, смехом, восторгом, умилением. Если сравнивать Катю с известными актрисами, то её мне напоминала своими чертами лица, характером и поведением француженка Эмануэль Беар. Но именно в конкретной роли Нелли в фильме "Ад". Скрывать свою архитектуру под школьной формой было для Кати не позволительно. Да и не к лицу была ей эта форма. Катя не могла, как заядлая шопингистка, не воспользоваться возможностью выглядеть умопомрачительно на глазах у стольких поклонников. Тем более, как же по-другому можно подтвердить свой хороший вкус на классные шмотки в кругу своих скромных подруг. Маскируясь под общий тон внешнего вида в лецее, Катя старалась подобрать с одной стороны – однотонное чёрное или тёмно-синее платье, с другой стороны – непременно обтягивающее и подчёркивающее её плавные изгибы при ходьбе. Порой тёмные тона сменялись сиреневой комбинацией в розовую клетку юбочки и кардигана. В не учебное время это были синие джинсы с сотней разных кофточек или футболочек.

И все её окружение – это был 10-ый био-хим – класс, переполненный энергетикой женственности и сексапильности, где на одного парня приходилось пять девушек. И все они были по-своему красивы и умны. Конечно, и во всём лицее, в остальных классах, если присмотреться, было много очень красивых девушек. Но самой красивой девчонкой мне тогда представлялась Катя. Для меня она была первой. Первой красоткой в лицее.

Всё это можно было увидеть, если немного понаблюдать за Катей и в целом за всеми теми перемещениями и движениями людей по длинным коридорам и просторным классам лицея.

Но за парой фактов друзей и моих, возможно не справедливых выводов из наблюдений, я не знал ничего. Ведь за десятками случайных "привет" в коридорах, лестничных пролётах и гардеробе лицея не было никакого больше живого взаимодействия. Всю остальную информацию я черпал из сети. Все о Кате в основном я узнавал от неё же самой. И что интересно, она сама же и позволяла всё больше и больше о себе узнавать.

5. Первая встреча

– Увидимся? – писал я как-то днём во время занятий.

– Да, давай – отвечала она.

– После третьего занятия нормально?

– Да, давай. Я буду на втором этаже.

– Хорошо.

Это был перерыв между занятиями. Мы встретились на втором этаже. Это была наша первая запланированная, но, к большому моему сожалению, мимолетная встреча.

– Привет! – широко улыбаясь, салютовала Катя.

И снова это широкая блестящая поражающая улыбка и эти сверкающие играющие со мной глаза. Мы перекинулись парой банальных вступительных фраз вроде как дела, как день, что за предмет. Время было идти на занятия. Но мы незаметно для меня начали двигаться в направления кабинета, где должно проходить ее занятие. Спускаясь с ней вниз по лестнице, я увидел девушек и ребят с её класса возле окна. Некоторые уже тоже заметили и нас, идущих рядом друг с другом и о чем то беседующих. Повернувшись в сторону Кати, я заметил, как сияло ее лицо. Как она была взволнована. Как была просто счастлива показать остальным в классе, что ей интересуются. Хотя это было не очень удивительно и даже очевидно. Видимо, что ей интересуюсь еще и я. Мрачный нелюдимый парень с физ-мата.