Глава 1
Ее туфли пахнут вульгарностью. Головокружительная шпилька, высокий подъем. Такие причиняют адские муки с первого шага, стирают ноги в кровь и превращают женщин в капризных сук. Но при этом великолепно смотрятся на ногах, обнимая мужские бедра.
Ее платье, слишком короткое, забыто и скомкано на талии. Кружево бюстгальтера просто стянуто вниз с груди. Видимо, не хватило времени раздеться полностью. Они слишком торопились друг в друга.
Ее пальцы зарылись в его волосы, а после таких поцелуев можно было бы и жениться. Но девице придется подождать. Этот мужчина всего час назад стал моим мужем.
Я будто смотрю один из самых страшных кошмаров. Жаль, проснуться не выйдет. Все взаправду, и моя лучшая подружка Вика сладко стонет, пока Руслан вбивается в нее, придерживая смуглой рукой за горло. Ее локоны расплескались белой пеной по столу, а он целует ее губы с такой нежностью, которой мне никогда не доставалось.
Они так увлечены друг другом, что даже не услышали, как я вошла в кабинет. Это было бы даже красиво в каком-нибудь фильме, где он никак не может дышать без нее. Но меня от этой картины мутит, бросает в жар, и холод бежит по спине колкими мурашками. Отступаю, моргаю часто-часто, но видение никак не желает исчезать. Мой любимый мужчина с другой.
Я влюбилась в него с первого взгляда, увидев на одной из конференций, на которые меня таскал с собой отчим. Они подружились, общались, а я все поглядывала на него украдкой и с каждой случайной встречей мечтала быть ближе. Стать его. Навсегда. Растить с ним детей. И чтобы им обязательно достались его серые глаза.
Счастье было почти осязаемо, когда он сделал мне предложение. Сейчас же все нити между нами рвутся, оставляя открытые раны. Обида выжигает сердце. Прижимаю к груди полотенце. Теперь кажется, что я не просто пролила вино на свадебное платье, а и вправду истекаю кровью.
– Руслан? – шепчу онемевшими губами, выдыхая последний кислород из легких. Голова кружится и шумит, как при взлете самолета. Новый вдох сделать невозможно. Воздух отравлен его неверностью и ее дешевыми духами.
Руслан не слышит. Только Вика, замечая меня, пугается, пытается спрятаться у моего мужа на груди, прикрываясь его пиджаком. Руслан же… Никакого испуга или удивления. Он обжигает меня злостью, обнимая ее! Защищая ее от моего взгляда!
– Зачем пришла? Иди в зал. Сейчас вернусь, – отмахивается, даже не удостоив взглядом. Я будто чужая, и он совсем не мне, в присутствии трех сотен гостей и толпы журналистов, обещал любить, оберегать и быть верным. Что ж. О сроках в его клятве ничего и не было сказано.
– Что здесь… происходит? – выгляжу жалко заикаясь. Мне бы и правда сбежать, чтобы не видеть все происходящее, но ноги приросли к земле, а золотые цепочки роскошных босоножек впаиваются в кожу, фиксируя на месте.
– Не видишь, что ли? Я занят, – для меня только сталь и холод. Он возвращает свое внимание Вике, о чем-то с ней воркуя вполголоса, продолжая ласкать. Отворачиваюсь, чтобы не слышать их нежности, но до меня все равно долетает его раздраженное: – Все настроение испортила.
– Ты же мой муж, – всхлипываю не удержавшись. Кольцо жжется, а драгоценные камни тянут ко дну, в то время как самолет набирает высоту. – Как можно…
– Нужно. Тебе же будет лучше, если я спущу пар перед первой брачной ночью. – небрежно бросает Руслан.
Мои щеки начинают пылать от стыда. Ком в горле не дает сглотнуть скопившуюся горечь от невысказанных слов. Я теряю его. Теряю его безвозвратно. Сама виновата, что посмела надеяться на будущее.
Эта свадьба не должна была случиться. Мы собрали все плохие приметы, которые только существуют, еще до того, как стали женихом и невестой.
В день помолвки Руслан выронил кольцо. Оно звонко ударилось о пол и укатилось, сверкая сапфиром и бриллиантами. В толпе гостей послышался смех, а у меня сердечко зашлось в тревоге, предвещая беду. Позже, я просила оставить мне хотя бы выбор свадебного платья, но ему слишком нравилось наряжать меня как куклу и разглядывать в разных нарядах. Это казалось пикантной игрой, но сейчас…
Во время девичника мы впервые со школы поругались с Викой. Пока я ходила встречать курьера, она решила похозяйничать в моей гардеробной.
– А почему тебе подобрали босоножки? Говорят, примета плохая. В браке бедность ждет. Но это не про вас, да! – завистливо смеясь, вертелась в моем свадебном платье перед зеркалом. Рассказывая мне про одну примету, сама исполнила другую. Украла мое счастье. Или…
Даже погода была против, утопив Москву ливнем в день бракосочетания. В последний день мая.
Конечно, никакие приметы не смогли отменить свадьбу. Но была все та же надежда, что мы с Русланом найдем дорогу друг к другу вопреки всему. Эта самая надежда прямо сейчас мучительно умирала в кабинете моего мужа. В то время как в главном зале его гостиницы гремела свадьба, и гости пили за наше здоровье.
Пока я старалась не заплакать, он оторвался от Вики и решительно направился в мою сторону. Даже то, что он старше меня почти вдвое, никак не портило его внешность. Высокий, темноволосый, с острыми чертами лица и серыми глазами, почти прозрачными. От его внимательного взгляда всегда становится холоднее.
Наконец, сбросил пиджак и начал расстегивать рубашку. Придется ее сменить. Она перепачкана алой помадой и… Нет, я точно не хочу думать, чем еще. Он не дал бы журналистам такой повод для скандала. Не дал бы унизить меня публично, но сам…
– А знаешь, ты права. Ты теперь моя жена, Василиса. – выплевывает мое имя. – Завтра мы улетим. Кто знает, что может произойти.
– Но я приходила… Подожди, о чем ты? – в замешательстве вскидываю взгляд на мужа. Но отвечать мне он не собирается.
– Иди в зал и жди меня. Живо!– говорить больше ничего он не намерен. Разворачивается и уходит обратно к уже заскучавшей Вике, оставляя меня у двери.
Я напрочь забываю, что приходила сменить платье, залитое красным вином. Так и убегаю обратно в зал, глотая слезы.
Здесь все буквально кричит о роскоши. Свадьба года не могла быть скромнее. Десятки хрустальных люстр, тысячи букетов живых цветов, трехметровый торт в виде самого настоящего замка. Гимнастами и балеринами уже никого не удивить, поэтому ведущие сегодня звезды, они же и выступают, сменяя друг друга, чтобы гости не успели заскучать.
Входя в зал, где гремит дискотека, приходится вытереть слезы и натянуть счастливую улыбку. Мир больших денег создан изо лжи, лицемерия и фальши. Никому нельзя показывать свою слабость, иначе откусят голову и не подавятся, а с комфортом займут твое место. Мне нет до них никакого дела, я просто хочу скорее на воздух.
– Мы готовы резать торт, – выдергивает меня из темных мыслей голос свадебного распорядителя. Девушка, конечно, приятная, но она каждый раз со мной общается, будто я ей что-то должна.
– Еще десять минут. Мне нужно переодеться, – отмахиваюсь и бегу к выходу.
Она говорит мне вслед, что я бегу не туда, подменное платье в кабинете мужа. Я знаю. Знаю. Я уже там была и больше не хочу. Мне просто наконец нужно сделать свободный вдох. Корсет с каждой минутой душит все сильнее. Хочется содрать его без любопытных глаз. Так что бегу без оглядки, но уже у самого выхода, меня замечает отчим.
– Ты чего такая взъерошенная? Что за фокусы? Приведи себя в порядок, – с ходу отчитывая, оглядывается.
– Но Руслан… Он… – никак не могу закончить фразу. Мысли мечутся. – Ну не может же быть, чтобы на виду у всех… – отчим, понимая, что что-то пошло не по плану, отводит меня в уголочек, чтобы успокоить.
– Ты нормально расскажи, – отрывает мою руку с полотенцем от платья и даже ужасается на секунду, увидев алое пятно. Но быстро понимает, что это не кровь, и успокаивается.
– Он мне изменил. Прямо на свадьбе! Я видела его только что, с другой! Там! Там в его кабинете! – мыли мечутся, и я выдаю их слишком хаотично. – Я не понимаю, что сделала не так! Я же все… Я люблю его!
– Все так. Все так. Просто понимаешь… – пытается подобрать слова, усаживая меня на диван. – Мужчинам иногда нужно экстремальное приключение. Такой вот допинг. Дополнение к счастливой жизни. Не обращай внимания. Женился-то он на тебе! Кольцо на твоем пальце!
– Не обращать внимания? Ты его оправдываешь?! – вырываю свои ладони из рук отчима.
– Нет, что ты. Ну ошибся, болван, разок. Что ж теперь, семью рушить?
– Что это за семья такая? Я не смогу. Не смогу так, ничего не получится! – почти кричу, на нас уже начинают оглядываться гости. Он берет меня за руки. Со стороны может казаться, что поддерживает, но на самом деле, больно впивается пальцами в кожу, пытаясь отрезвить.
– Семья, которая помогает сохранить бизнес, построенный твоей матерью! – шипит сквозь зубы. – Неужели ты не хочешь, чтобы ее дело процветало? Что тебе стоит потерпеть? Какая разница, с кем он спит?
Вот опять он давит на все те же кнопки. Мама умерла семь лет назад, оставив несколько гостиниц. Бизнес оказался убыточным, но отчим смог наладить работу и выйти на новый уровень. На его юбилее меня и заметил Руслан. Там же они и решили объединить не только бизнес, но и соединить семьи. Я тогда была так счастлива. Он ухаживал за мной, как за королевой. Тысячи роз, просто потому что утро. Новенькая ауди, просто потому что я сказала, что мне нравится цвет. День рождения в Париже, ради трех минут у Эйфелевой башни, просто потому что я хотела задуть свечи на торте, пока она мерцает.
Все это оказалось так просто потерять. Я не смогу так. Все узнают. Или уже знают как отчим.
– Почему он сказал, что мы завтра улетаем?
– А это был сюрприз. Вы летите в Дубай! Минимум месяца на три. Нужно открывать новый отель. А там, может, и насовсем останетесь. А чего? Город хороший. Перспективный.
Правда, перспективный. И потерять меня там будет несложно. Строгие законы, жаркий климат и другой конец света, могут обеспечить любое алиби при моем исчезновении. А искать меня никто не станет. Отчиму всегда на меня было плевать. Лишь бы не мешалась под ногами. Неужели моя жизнь стоит так дешево? Мотор разгоняется не на шутку, ладони становятся влажные. Адреналин покалывает кончики пальцев. Срабатывает главный защитный инстинкт, заложенный в человеке эволюцией. Бежать.
Пячусь назад, осознавая, что помощи от него не дождусь и пора спасаться самой, но на мою талию капканом ложатся тяжелые ладони.
– Куда-то собралась? – горячо шепчет на ушко и прижимает меня к себе Руслан.
Пряный аромат его парфюма кружит голову и уносит туда, где с ним тепло и уютно. Но больше так не будет никогда. Я не могу. Я не смогу с ним. Я сбегу. Мне просто надо уйти, чтобы никто не увидел моего позора, никто не знал о моем унижении.
– Пора резать торт, – очень вовремя вспоминаю слова свадебного распорядителя. Кривлю губы в притворной улыбке. Актриса из меня не очень, но сейчас пригодятся любые способности. – Пойду сменю платье и скажу, что мы готовы, – разворачиваюсь, чтобы уйти, но он в последний момент хватает меня за запястье. Больно удерживает на месте, вглядываясь в глаза. Прожигая своим ледяным взглядом. Выискивая правду.
– Ты же будешь послушной девочкой? Не наделаешь глупостей? – склоняет голову набок, словно гипнотизируя. Кажется, у меня перестает биться сердце. – Или с тобой отправить охрану? Амир! Проводи Василису Викторовну. – дает команду одному из своих псов
– С платьем справлюсь без охраны, – улыбаюсь, глядя ему в глаза, но хватка на моем запястье не слабеет. Подхожу ближе, чтобы шепнуть на ухо: – Ты же не хочешь, чтобы кто-то помогал снимать мне платье так же, как ты Вике?
– Мое никто не посмеет тронуть и пальцем. Если не боится лишиться головы.
Неужели из этой ловушки больше не сбежать?
Глава 2
Мне кажется, Руслан слышит, как бухает мое сердце. Он сейчас все поймет. Даже то, что на что я еще не успела решиться. Он непременно все поймет и станет хуже. Он не шутил. Он не отпустит. И быть рядом будет наказанием гораздо большим, чем все, что я вообще могу вообразить. Давление в груди усиливается. Нужно сделать вдох, но я промерзаю до костей и забываю, как управлять телом.
– Не задерживайся. – отмахивается от охранника и отпускает меня.
Облегчение накатывает волной, но я не выдаю себя. Кивнув, стараюсь незаметно ускользнуть, не вызвав подозрений. Держу ровно спину, улыбаюсь всем вокруг и иду не спеша, но на ватных ногах.
Осталась самая малость. Сбежать.
Протискиваюсь сквозь танцующую толпу. Кто-то пытается меня увлечь в танец, долговязый журналист дергает за рукав и тычет камерой прямо в лицо. Оглушает не только музыка, чужие липкие прикосновения, но и смесь ядерных ароматов парфюма.
Случайно встречаюсь с Викой взглядом. Она светится от счастья. Смеется, глядя мне в глаза, развратно облизывая губы. Всем своим видом говорит: “Ты знала, что так будет. Ты знала, что я лучше тебя, и заслуживаю большего.” Мне есть что ей сказать, но спастись сейчас гораздо важнее.
С каждым шагом, перебирая в памяти друзей, я убеждаюсь, что никто мне не поможет. Родственников у меня не осталось. Отчим не в счет. Пора брать все в свои руки и спасать себя самой. Сердце разгоняется от нуля до сотни за считаные секунды. Адреналин гонит кровь по венам, делая тело практически невесомым. Как только я выхожу из зала, наконец, немного могу себе позволить выдохнуть. Но это только первый раунд. Впереди все самое страшное.
Букет невесты давно забыт за президиумом. Где-то в бесконечных коридорах гостиницы потеряна фата. Сворачиваю с административного крыла на кухню. Ошарашенные повара разглядывают меня. Оторвались от работы и наблюдают, как я протискиваюсь мимо них со всеми своими юбками. Пусть смотрят, обсуждают, смеются. Что угодно. Пусть только не мешают.
Выход из кухни на улицу идет через раздевалки и душевые. Это то, что мне нужно. Дергаю ручки всех подряд ящиков. Один оказывается не заперт, и я чуть не взвизгиваю от восторга и облегчения. Простенькие и мешковатые джинсы, серая футболка, бейсболка. Идеальный набор беглянки.
Сдираю удушающий корсет, сбрасываю платье, утрамбовываю его в урну на входе, и вишенкой на торте оставляю кольцо. Под аккомпанемент пульса в висках краду чужие вещи, но оставляю золотой браслет вместо извинений за одежду. Чтобы нашли не гончие Руслана, а владелица одежды, прячу украшение в карман фартука, висящего на крючке.
Собираюсь закрыть дверь и, наконец, убежать, но сквозь гулкое бум-бум-бум в ушах, слышу, как открываются двери в раздевалку. Не нахожу ничего лучше, чем спрятаться в шкафчик. Места почти нет, как и кислорода, но я вжимаюсь в стенки и закрываю рот ладонью. Кажется, вот-вот отключусь. То ли от страха, то ли от нехватки кислорода. Слышу тяжелые шаги и еле сдерживаю крик, когда открывается дверца.
– Пожалуйста, не выдавайте меня, – сиплю севшим от страха голосом и машу головой. Передо мной стоит обычная девушка. Скорее всего, владелица вещей в шкафчике.
– Чудеса… – все, что она может протянуть мне в ответ, поднимая с пола сендвич, который выронила от испуга.
– Мне очень нужно уйти. Я вам тут оставила… – пытаюсь дрожащими пальцами достать из крохотного кармашка браслет, но у меня ничего не выходит.
Девушка перехватывает мои руки и помогает выйти из шкафчика. На секунду показалось, что она сейчас меня отведет к охране, но в ее взгляде было не только понимание, но и боль от узнавания моих чувств.
– Подожди, – порывшись в сумке, протягивает мне зеленую толстовку с капюшоном, солнечные очки и напоследок вкладывает в ладонь пропуск и несколько купюр. Первый порыв – отказаться, но понимаю, что далеко без денег я не уйду, а у меня даже телефона с собой нет. – Бери-бери. Пригодится. Прости, больше дать не могу.
Ком в горле не дает ответить, и я просто крепко обнимаю ее на прощание и, выбегая на воздух, врезаюсь в охрану.
– О, Юлька! Закончила уже. А я думал, ты на этом банкете до победного, – смеется здоровый лось, а я пожимаю плечами и машу рукой на прощание.
Провожу пропуском по датчику, дверь открывается и с тихим писком выпускает меня на шумный проспект. Вдыхаю полной грудью мой любимый город. Мое сердце спрятано где-то среди этих суетливых улиц и домов, с самым теплым светом в окнах. Моя Москва. Нам придется попрощаться, но, надеюсь, только на время.
Теряюсь, что же делать, так как времени продумывать план у меня не было. Но город сам подсказывает, куда бежать. На фасаде дома напротив загорается вывеска “Ломбард 24/7”. Оставляю там одну из заколок для волос. Точная копия знаменитых звезд Сисси. Эти крохотные эдельвейсы стоят куда больше, но забираю все, что могут дать без документов. На первое время должно хватить.
А дальше начинается гонка. Достаю из памяти все, чему нас учила киноиндустрия о побегах и использую на полную. Покупаю кнопочный телефон, ловлю попутку до ближайшего города. Автобус, электричка… Дорога кажется бесконечной, но останавливаться нельзя. На одной из пересадок заглядываю выпить безвкусный кофе на заправку и замечаю на полке краску для волос.
Руслан вряд ли станет играть в открытую и будет разыскивать меня официально, но спрятаться от камер не помешает. Снимаю номер в ближайшем отеле. Постель манит меня цветастыми простынями и после ночи пути уже в принципе плевать, кто и что делал здесь до. Но у меня нет на это времени. Так и встречаю первое утро лета. Надеюсь, оно принесет хоть что-то хорошее.
Через час я уже мчу на поезде к следующей пересадке. И еще, и еще, и еще. Дорога кажется бесконечной. Только пейзажи за окном меняются. Леса с высоченными соснами и зарослями борщевика превращаются в пустынные степи. Через сутки пути показывается сочная зелень юга.
Выхожу из автобуса, когда на улице уже глухая ночь. Станица встречает тем же пейзажем, что и в детстве. Маленький магазин у остановки, покосившийся столб. Даже кот вылизывается на том же месте.
От остановки до дома идти минимум двадцать минут, а с моим запасом сил получается все сорок. Но когда его замечаю, слезы сами текут по щекам. Не от усталости, не от отчаянья или тупика, в который я попала. От воспоминаний. Здесь все напоминает о маме. Этот дом ей достался от бабушки, но были мы здесь последний раз, еще до того, как мама познакомилась с отчимом. Меня здесь никто не найдет. Спасибо мамулик. Ты все еще помогаешь мне каждый день.
Ключ от дома все еще прячется под кованным козырьком крыльца. Выключатель при входе не работает. Электричество отключили, что ли? Разбираться еще и с этим меня не хватит. Все завтра. Сейчас – отдых. Подсвечивая себе телефоном, иду прямиком в спальню. Меня все еще штормит после дороги и хоть я уже не в транспорте, ощущение тряски не покидает.
Простенький телефон садится и искать постель приходится уже на ощупь. Открываю окна настежь, укутываюсь в толстовку и укладываюсь прямо так. Я не осилю поиски постельного белья. Да и вряд ли оно будет свежим.
Наконец, гонка закончена и хотя бы до утра можно забыть о том, в какую воронку я угодила. Почти сразу отключаюсь, но во сне мне чудится, что по моему бедру поднимается рука. Горячая ладонь поглаживает мою пятую точку, тянется выше, пробирается под толстовку, чтобы потрогать животик и…
– Марианна… – звучит над ухом низкий рык.
– А-а-а-а-а-а!!! – ничего внятнее ответить не могу, пока вскакиваю с постели. Хватаю со стола первый попавшийся предмет для обороны и продолжаю кричать.
В ответ сквозь мою сирену, слышится только отборный мат и глухой звук падения. А потом меня ослепляет яркий свет. Жмурюсь и пытаюсь разглядеть, кто же так похабно меня облапал.
– Вы что делаете в моем доме?! – кричу, угрожая… кабачком.
– Я сплю. В своем доме. Может, разберемся кто ты? – совершенно спокойно отвечает мужчина в одних боксерах. Тоже с кабачком.
Что. Здесь. Происходит?!
Глава 3
Обладатель хммм… кабачка, совершенно в себе уверен. Стоит, уперев руки в бока, и сверлит меня злым взглядом. Даже не пытается прикрыть свою наготу, а я тут краснею, между прочим!
Начинаю привыкать к свету, и, отрываясь от кубиков пресса, оглядываюсь. И не узнаю комнату. Паника, только отпустившая цепкие пальцы с моего горла, возвращается с новой силой. Неужели я влезла в чужой дом?! Планировка похожа, но другие обои, занавески, кровать… Нет бабулиной швейной машины, да и комод подозрительно похож на Икеевский, а не советский.
Мне всегда нравилась “Ирония судьбы”, но я никогда не думала, что окажусь в роли Жени Лукашина. И лучше бы меня поливали из чайника, чем вот так нагло облапали. Пусть и такой красавчик. Он сложил руки на груди, и мой взгляд так и липнет к его предплечьям, увитым венками, запястьям, длинным пальцам… Ах, если бы я рисовала, то он был бы идеальной моделью. Или натурщицей? Натурщиком? Как правильно-то…
– Пьяная, что ли? – нахмурившись, спрашивает мужчина. А меня просто покачивает от усталости после дороги.
То самое противное ощущение, когда уже приехал, но телу кажется, что нет. Все еще шатает, как в дороге, а в голове навязчиво звучит ту-дух-дух-дух. Но это рассказывать наглецу я не стану. Незачем. Вообще, чем меньше обо мне запомнит, тем лучше. Для него. Особенно если меня найдут… Ох, не время об этом думать.
Пропускаю грубость мимо ушей, так как сама виновата. Вломилась на чужую территорию, не даю отдыхать… Торжественно возвращаю кабачок, набрасываю капюшон и молча ухожу, перебирая в голове вопросы: как можно быть такой невнимательной и неужели у всей деревни ключи хранятся в одном и том же месте.
А еще очень жаль себя. Сейчас придется в полной темноте ориентироваться на местности, искать свой дом, снова идти… Ноги болят невыносимо, но, сцепив зубы, разворачиваюсь к выходу. У двери, спотыкаясь, чуть не падаю. Успеваю схватиться за косяк.
Вот ты и попался, гад! А как мозги запудрил-то!
– Эй! С тобой в порядке? – все тот же равнодушный и злой голос. Зачем он спрашивает, если ему все равно?
– Все чудесно! Великолепно просто! – рявкаю, оборачиваясь и снова скидываю капюшон. Я дома! – Вот это я! – показываю самую верхнюю мерку на косяке. Она сейчас мне примерно по плечо.
– Здесь написано: “Вася, тринадцать лет”. Ты “Вася”? – смеясь, подходит слишком близко. Так, что опаляет жаром своего тела. Приходится отшатнуться.
– Ва-си-ли-са! – произношу по слогам, чтобы точно дошло. Он выше меня на две головы. Возможно, на его высоте и правда позже доходит…
Мама звала меня Василёчек. Рассказывала, что, когда я родилась, глаза были настолько синие, что она просто не могла дать мне другое имя. Но на дощечке шириной в пять сантиметров влезало только мальчишеское. В то время как я была маминым любимым цветочком. Только если не начинала шкодить. Тогда я превращалась в хитрую лису. Слезы жгут воспоминаниями, но сейчас совсем не время. И не перед этим… Как его зовут-то? Неважно.
– А теперь все-таки потрудитесь объяснить, какого черта вы делаете в моем доме. Куда пропали вещи и кто вам вообще позволил делать здесь ремонт?! И прикройтесь, бога ради!
– То, что ты "Василиса" и не придумала эту историю на ходу, увидев имя, нужно еще проверить. – нависая надомной все еще не собирается одеваться. А я сжимаюсь в комочек. Он все еще огромный и сильный мужчина.
– Вот здесь, – показываю на стену рядом. – Были фотообои. Пожелтевшая березовая роща. А из-за деревьев выглядывали Муми-тролли. Их мама рисовала, когда мне было пять, – показываю метку на косяке и глазастое пятно в виде Стинки рядом с ней. – Нужны еще документы? – держусь на концентрированной злости, не пускаю остальные чувства, чтобы не разреветься. Наглец ерошит рукой волосы, вздыхает, но отвечает.
– Дом этот я арендую и честно за него плачу. Ремонт мне разрешила сделать хозяйка. Теперь, когда я ответил на все вопросы, покинь помещение, – устало выдыхает.
– К-какая хозяйка? – голос пропадает от испуга.
Мама не могла никому сдать этот дом и, тем более продать. Мы сюда перестали ездить, как только она встретила отчима. Он и не знал об этом месте. Но мама всегда говорила, что у меня есть свой кусочек моря.
– Мария Михайловна. Из дома напротив. Не знаю, зачем это тебе рассказываю, но будь любезна уже попасть в проем и на выход, – указывает рукой на дверь.
– Тетя Маша? Вот же… Предпринимательница! – с нахалом я пообщаюсь немного позже, сейчас нужно выяснить, как он вообще здесь появился у зачинщицы этого безобразия! Решительно направляюсь к выходу, теперь уже сама.
– Куда ты идешь? Будить пожилого человека в три часа ночи? – летит мне в спину.
– Мне нужно освободить собственный дом от нелегала и где-то ночевать. Конечно, пойду!
Калитка у тети Маши бессменно закрыта на обычный крючок. Подхватываю тоненькую палочку с земли и просовывая в щель, с легкостью открываю.
– А взлом – это твое, – наглец надел брюки, накинул клетчатую рубашку. Все, что было в нем хорошего, спрятал и зачем-то последовал за мной. Не реагирую на его выпад, хотя очень хочется. Стучу в дверь соседки. Через пару минут загорается свет, и в махровом халате к нам выплывает сонная тетя Маша.
– Фу ты, нечистая! Привидится же! – крестится и тут же закрывает дверь перед моим носом, не дав мне даже мяукнуть.
Сзади кто-то похрюкивает от смеха, а я снова стучу. В этот раз предприимчивая тетя Маша без предисловий, но что-то нашептывая, щедро плещет мне в лицо водой из ковша. За моей спиной раздается откровенный ржач, пока я отплевываюсь от воды.
– И вам здрасте, теть Маш!
Глава 4
Глава 5
В кабинете тихо жужжит кондиционер, нагоняя прохладу. После выжигающего все живое солнца на улице хочется выдохнуть, но на меня очень возмущено смотрит наглец, захвативший, мое жилище. В этот раз хотя бы одет. Белая футболка плотно облегает каждую мышцу, любит он покрасоваться. А вот халат забыт на спинке стула.
– А это снова ты, Вася-Василиса. Да тебя не узнать! – отрывается от бумаг, и, оглядывая меня, задерживается в декольте. Бросаю взгляд туда же. Теть Маша дала мне свой старый сарафан, чтобы я не упарилась в джинсах. Он оказался тесноват в груди, пуговицы так и норовили выпрыгнуть из петелек. Мальчик-беспризорник превратился в нежную девочку в белом платьице, в незабудках, да. Но он совсем не об этом. – Постучала, прежде чем войти. Поразительные перемены.
– Что-то не припомню, чтобы мы переходили с вами на “ты”, – складываю руки на груди, но делаю только хуже. Самая верхняя пуговичка сдается первой.
– Как можно “вы” после всего, что между нами было? – говорит очень низким голосом, с царапающими до мурашек нотками. – Ты, – произносит с нажимом.– Прыгнула ко мне в кровать, даже имени не спросив. Еще и мурчала как кошка, пока я тебя…
– К счастью, ничего "вы меня"! И может напомнить, кто тут живет в чужом доме?! – у меня нет козырей. Я достаю единственную карту, которая у меня вообще есть. Он тяжело вздыхает, закрывает тетрадь, лежащую перед собой, и отодвигает в сторонку. Трет бровь большим пальцем, на котором красуется колечко.
– Ты поговорила с Марией Михайловной. Уже точно знаешь, что у меня есть права там находиться. В отличие от тебя. Я так и не видел документов, кроме ностальгических воспоминаний.
– Документы сгорели. В прошлой жизни, – тут мне ответить и вовсе нечего. Документов у меня не предвидится.
Если я куда-нибудь обращусь их восстанавливать, меня тут же найдут, и неизвестно, что может случиться. Даже думать не хочу, что там было после моего побега. Руслан наверняка поставил всех на уши. Было бы неплохо полистать новости, но он не дурак искать меня в открытую.
– Тогда не вижу повода для дальнейшего общения. Только поэтому приходила? Если ты по делу, – обводит кабинет рукой. – То прием начнется через полчаса. Можешь в коридоре подождать, – снова принимается разгребать завалы бумаг на столе, делая вид, что меня не существует.
– Послушай, – принимаю его правила игры. Нам нужно как-то договариваться. Повоевать еще успеем. – Этот дом, единственное, что у меня осталось. Не только от мамы. Вообще. У теть Маши был повод его сдать. Я ее понимаю. Но мне просто некуда больше идти. Так что придется решать, как быть. А приходила я на работу устраиваться. Но вижу, – показываю на стол, заваленный бумажками. – Ты справляешься и один. – разворачиваюсь, чтобы выйти, но меня останавливает крайне удивленный голос.
– Ты училась в меде? – его брови взлетают так высоко, что еще немного, и побьют все рекорды человеческих способностей.
– А непохоже? – хлопаю глазами.
Неужели по внешности можно определять профессию? Никогда бы про него не сказала, что он врач. Вот горячий сантехник… Кажется, он замечает, что я готова высказать предположения о его предназначении, и снова бьет в больное место.
– Документов у тебя, опять-таки, нет, – разводит руками.
– Нет. Зато есть знания после университета и года ординатуры. Думаю, коленки мазать зеленкой и мерить давление квалификации достаточно.
– И как я тебя, такую предприимчивую, оформлю?
– Никак. Но тебе же нужна помощь? Тут основной контингент – дети на каникулах и пожилые на пенсии. Если вторых ты очаровал, то с первыми явно общий язык найти не можешь, – бью наугад, но судя по мученическому выражению лица пациента, попадаю в самую мякотку.
– Испытательный срок – месяц. Мне нужно понять, ты правда что-то умеешь или из образования у тебя только медицинские сериалы. У нас тут волчанки не бывает, – хмурится. Он очень недоволен, особенно моим настроением. А я и так изо всех сил пытаюсь сдержать улыбку! – На зарплату сильно не рассчитывай. Должность полуволонтерская, – предупреждает, но и тут не получается меня задеть.
– Когда можно начинать?
Денег достаточно на первое время. Главное для меня – не растерять навыки и знания. А получить новый опыт, особенно работы с детьми, будет совсем великолепно. Я всегда хотела стать педиатром. И ни один темноволосый наглец не сможет мне испортить настроение!
– Завтра. Только сначала приведи волосы в порядок. Ты своим леопардом всем давление поднимать будешь, – на лице не дрогнул ни один мускул, но издевается же, гад!
Цвету своих волос я ужаснулась еще утром. В ванной у тети Маши шикарное освещение и большое зеркало. Очень удобно рассматривать себя со всех сторон, ну и оценить результат спешной покраски. Руслан любит блондинок, и мои русые, почти рыжие на солнце волосы, пришлось высветлить до пепельного блонда. Самая недорогая краска, и мои нервные пальцы явно не пошли на пользу измученным волосам. Я снова стала не только рыжей, но и немного пятнистой. Локоны, свободные от утюжков и выпрямлений, подпрыгнули в кудри. Казалось пятнистость затеряется, но нет…
– Что будем делать с домом? – задаю действительно важный вопрос.
Глава 6
Илья
– Илья Андреевич, но как же… – в трубке слышится всхлип, а у меня заканчивается терпение.
– Никак. Это не мой профиль, – отрезаю, но, видимо, говорю недостаточно холодно, раз женщина продолжает свой плач.
– Но Зинка…
– Зинка – морская свинка. А я не ветеринар. Если у вас дома будет рожать кто-то человеческой породы, тогда и зовите. А пока, всего доброго. – отбрасываю телефон так, что он скользит по столу, с трудом удерживаясь на краю, и тру переносицу.
Обычный день, обычного врача в деревне. В первый день работы я совершил огромнейшую ошибку, подлатав лапу после пореза алабаю местного председателя. Подобных оплошностей больше не было, но новость разлетелась быстрее ветра. Так бывает только в деревне. До сих пор каждый верит, что я обязательно помогу с живностью. Козы, лошади, коровы, свинки… морские. Как-то дети притащили ящерицу с банке с просьбой пришить хвост. Удивляться я перестал давно. Каждый раз отказываю, и все равно каждый день сюрпризы.
Слышу всхлип уже не в трубке, а у себя в кабинете. Ах да. Вася-Василиса. Зараза мелкая. Поднимаю глаза и вижу, что она не плачет, а отчаянно давится смехом. Щеки покраснели, глаза лучатся светом, хоть и опухшие от слез.
Вчера очень хотел спросить, есть ли у нее уже паспорт. В своей толстовке безразмерной, точно на мелкого тощего подростка похожа. При этом грозная такая, ужас просто. Сразу и не поймешь, откуда в такой мелочи столько гонора.
Встреча наша вышла слишком необычной. Чересчур. Меня мучил один из тех сладких кошмаров, где Мари снова была со мной. Молодая, звонкая, моя Мари. Обычно неуловимая, она неожиданно оказалась в моих руках и была слишком реальной. Пахла персиками, солнцем и нашим бесконечным летом. Теплая кожа струилась шелком под пальцами. Впалый животик покрылся мурашками, как только я царапнул его кольцом. Тут что-то царапнуло и меня. Что-то не так. Неправильно. Не сходится. Не бьется. Но счастье в моих руках было чистым наваждением. Отзывчивым. Ласковым. Моя Ма-р-ри…
Но все закончилось криком, вспышкой света и странной девчонкой, вооружившейся кабачком. И, черт, как же ей повезло, что я был слишком поглощен видением, и не достал макаров, охранявший мой сон под подушкой.
– Что будем делать с домом? – решается задать вопрос и пытается прикрыть грудь, что вот-вот выпрыгнет из декольте. Вот так точно на подростка непохожа.
– Давай будем честны, – отрываюсь, чтобы не смущать девочку. – В деревне нет свободных домов. Гостиниц пока тоже не построили. В сезон здесь жилья не найти, сама знаешь. – уголки ее губ ползут вниз, хмурит брови и готовится к атаке. Неужели ожидала, что я скажу, что к вечеру соберу шмотки и съеду? – Я тебя не выгоняю. Но мне тоже нужно где-то жить. Придется потерпеть пару месяцев. А пока честно поделим территорию и не будем друг другу мешать жить. Как тебе идея?
– Отстой. Знаешь, я…
– Я понимаю, что это твой дом. Но сейчас ситуация такая, что выбора другого нет. И не будет.
– Да я полицию вызову!
– Вызывай. У меня договор с Марией Михайловной. Все честно. Есть чеки оплаты.
– Но она не имела права!
– А вот с этим и будет разбираться полиция. Пока поднимут документы, пока проверят несуществующие твои, как раз лето и закончится, – развожу руками. Она молчит, терзая пухлую губу, не зная, что ответить. Возвращаюсь к журналу, пока она укладывает в своей головке новую реальность.
– Так и быть, можешь занять мансарду. Там большой удобный диван, шикарное окно в небо, даже есть свой санузел. Тебе понравится. – рассказываю, чтобы угомонить ее мечущиеся мысли. Василиса с трудом фокусирует взгляд на мне.
– Не лучше ли тебе туда переехать? Так вкусно рекламируешь.
– Нет. Я мужчина, я сильнее. Мне нужно занимать стратегически важную позицию. Вдруг опять кто-то решит вломиться?
– А ты снова сладко спишь… – язвит мелкая зараза. Но я не поведусь.
– Наверху, кстати, все хозяйские вещи. Тебе может что-то понадобиться.
– Так ты мне предлагаешь ночевать в кладовке, пока ты будешь нежиться один в огромной кровати? – бровки взлетают вверх, делая ее совсем кукольной.
– Ты снова хочешь ко мне в кровать? – придвигаюсь ближе, говорю низким голосом. И вот тут-то она сдувается. Неожиданно исчезают острые зубки, и передо мной снова нежная, испуганная девочка.
– Не дождешься! – неловко отбивает подачу и направляется к выходу. Все? Переговоры окончены? Когда она берется за ручку двери, задаю вопрос, который меня мучил еще со вчера.
– Как ты вошла в дом, кстати?
– Ключ под козырьком. Мы с мамой как-то приехали сюрпризом, а бабули нет дома. Как назло пошел ливень с градом. Мы простояли под крохотным козырьком два часа. Промерзли до костей, заболели обе. С тех пор там и спрятан ключ. Чтобы в любой ситуации можно было попасть домой, – рассказывает открыто, ничего не скрывая. Неужели она любому может вот так запросто выболтать все тайны? Что за дурочка наивная!
Рассказывает и уходит, тихо за собой прикрыв дверь. Что-то нечисто за отсутствием ее документов и ночным пришествием, после стольких лет отсутствия. Но пока мне не настолько интересно, чтобы влезть в это с головой. Да и работа не дает задуматься, а зря.
Вечером, придя домой, я нахожу девчонку сидящей на полу мансарды и всю в слезах.
Глава 7
Раз, два, три… галька ныряет в воду. Море сегодня спокойное, в отличие от меня. Оно ластится, подлизываясь к ногам, и тут же нерешительно убегает. На главном пляже уже не протолкнуться, хоть и вода еще очень бодрящая. Поэтому прибежала в свое любимое место, где пряталась иногда в детстве. Здесь, кроме меня и чаек нет ни-ко-го.
Наш разговор с доктором закончился ничем. Я так и не сумела отстоять свое жилище. Как бы горько мне было это признавать – он прав. Без документов я никто. Очень подозрительное никто. И как только сунусь восстанавливать хоть одну бумажку, меня моментально найдут гончие Руслана.
Раз, два, три, четыре… Бульк!
По пути сюда зачем-то решила подсчитать количество накопившихся проблем за последнее время и добавила еще одну. Нервный тик. Говорят, человеку выпадает столько страданий, сколько он сможет вынести. Так вот. Я, кажется, уже готова сдаться. Достигла лимита.
Но время, когда я верила, что придет Руслан, возьмет меня на ручки, все решит в прошлом. Сейчас только один вариант. Бороться со всем против всех и от души. Я до ужаса боюсь его появления здесь, но зачем-то прокручиваю в голове варианты нашей встречи. Он обязательно придет. Обязательно приедет с сотнями роз и будет валяться в ногах, вымаливая прощение. Я обязательно откажусь.
Он будет врать, что это был его злой брат-близнец, его подставили. Или этот секс мог спасти галактику от солнечных вспышек! На худой конец, заколдовала злая ведьма. Он поборол чары, пришел и принес свою победу мне. И я поверю! Все вернется на свои места. Он – любящий. Я – счастливая. Обязательно бы поверила, чтобы все стало как прежде. Заодно и планету заодно спасли.
Или не врать. Он скажет все честно. А я не смогу не простить. Потому что глупое сердце вопреки всему Любит! Оно помнит нежность и ласку. И все еще не понимает, за что ему сделали так больно.
Раз, два, три, четыре, пять… Галька снова тонет, оставляя круги на воде. Море тихо шелестит, пока у меня в душе настоящий шторм. Уничтожающее все на своем пути цунами. Оно пока только набирается сил внутри, но скоро вырвется на волю и кто знает, что от меня останется после. Будь я на месте русалочки, никогда бы не променяла волны и соль моря ни на одного мужика. Пусть сердце остается холодным, но не разбитым.
Раз, два… Загаданное желание никогда не сбудется. Галька исчезает в волнах, будто и не было. Смаргиваю вырвавшиеся на волю слезы. Это все от бликов солнца, играющих в волнах. Самые счастливые люди живут у моря. Они в любой момент могут прийти поздороваться, рассказать ему все тайны, а оно взамен поделится силами. Теперь и я так могу.
Если я хотя бы притворюсь сильной, может, у меня все получится? Пока не представляю, как бороться с мужчиной на территории, которую он считает своей, хотя по факту ему и не принадлежит.
Что там обычно советуют? Разозлиться и переть напролом? Обман и шантаж с Ильей не пройдет. Если бы не знала, кто он, то непременно решила бы, что работает следователем. Так задает вопросы, что выболтаешь все, что спросит. И смотрит. Смотрит так, будто сам может залезть в душу, как в холодильник, и достать оттуда все, что ему необходимо. Но пока его нет…
– Спасибо тебе, – ловлю ладонью пену набегающей волны, прощаясь с морем, и иду заново знакомиться с домом моего детства.
Здесь мне будто навсегда тринадцать. Над центральным магазином красуется выцветшая вывеска “Гастроном”, скрипят все те же качели, на которых меня качала мама, а если спуститься чуть ниже по улице, у ручья есть заброшенная дача.
Когда мне было лет десять, мы с двумя местными подружками, пробегая мимо, заметили заросли алых тюльпанов во весь двор. Они захватили всю лужайку перед домом своими сочными листьями и не собирались уступать сорнякам ни миллиметра. Каждая из нас тогда утащила домой по ароматному букету. Позже, мы находили там еще много сюрпризов и всегда бегали туда прятаться от взрослых.
Туда никто не приезжал много лет. Забор покосился, крыша прогнила и провалилась внутрь дома, повалив стены, которые кто-то любил. Эта же участь могла постигнуть и мой дом, если бы не тетя Маша. Права она. Нет ничего плохого в том, что она пустила пожить доктора. Иначе мои стены постигла бы та же участь.
Хмурый доктор изменил не многое. В заборе дырок не наблюдалось, а цвет был подозрительно свежий. Что там он сделал с крышей, с первого взгляда было непонятно, но он обновил обои, сантехнику, часть мебели. Оставил круглый стол на кухне и бабулино кресло в гостиной. Важные ниточки, которыми привязано сердце к воспоминаниям. Бабуля каждый вечер, сидя в своем роскошном кресле, смотрела телевизор, а днем мама там читала мне книжки.
Каждый завтрак у нас был настоящим ритуалом. Круглый стол у окна, белая скатерть, сервиз с желтыми розами и золотым кантом по кругу. Бабуля не хранила посуду про запас. Она любила разбить кружечку “на счастье”. Солнце заливало комнату, но на столе всегда стояли свечи. Обязательное яйцо в пашотнице и высокий серебряный кофейник, черную лаву, из которого мне нельзя было пить, но запах был умопомрачительный!
Наглый гад сказал, что остальные вещи унес на мансарду. Поднимаюсь в надежде найти хоть какую-то одежду. Выбраться в соседний город я пока не решусь, но и ходить в сарафане, в котором глубокий вдох может закончиться обнаженкой, почему-то не хочется.
Дверь слегка вздулась, открылась с тихим всхлипом облегчения и только после хорошего толчка плечом. Я ожидала увидеть пыльную комнату с горами вещей на полу. Но здесь… Здесь не только стало уютно, но и поселилась самая настоящая сказка.
Огромный, во всю стену, диван, пушистый белый ковер и… Он не просто чинил крышу. Прямо над диваном он сделал огромное окно! В детстве я прожужжала все уши маме с бабулей о таком, но это было непосильно дорого. Падаю на диван, полюбоваться на ожившую мечту и сажусь на какой-то пульт. Окно начинает жужжать, и медленно задвигается черное плотное полотно, скрывая от меня невозможно-синее небо с облачками сладкой ваты. Полотно не просто гасит яркий свет, но и погружает в звездную ночь. Сквозь маленькие дырочки сочатся солнечные лучи, демонстрируя мне звездное небо.
Я на секунду даже перестаю дышать, так захватывающе это выглядит! Хочется смотреть, не отрываясь, и выискивать знакомые созвездия. Но одна мысль, неожиданно проскользнувшая, заставляет меня притормозить с восхищениями и подскочить с дивана.
Не успеваю додумать одну мысль, как мне на глаза попадается кое-что важнее. Чувства раздирают меня своей противоречивостью. Острый нож вонзается в сердце, что-то нежное, на вкус, как забота, укутывает теплом и настоящей любовью. Этот… Илья не просто перенес сюда хозяйские вещи. Он каким-то образом переклеил фотообои с первого этажа сюда…
Моя березовая роща была дома. В ней не хватало правого нижнего угла, но это полная ерунда. Сажусь прямо на пол у стены. Мумми-мама в своем полосатом фартучке и с сумочкой выглядывает из-за березы. Улыбается! Улыбаюсь ей в ответ, но изображение медленно расплывается перед глазами.
– Мамуля… Спасибо, что мне есть куда прийти. Я так скучаю… – слезы капают крупными каплями. Она когда-то мне сказала, что такие – только к счастью или от него. Ох, мама…
Когда я всхлипываю особенно громко, в дверях появляется доктор. Спешно вытираю слезы. Сейчас эта сволочь еще и злорадствовать начнет!
– Ты чего тут? – спрашивает, как всегда хмуро. Молчу. – Смотри, что нашел у порога. – торжественно и с улыбкой достает из-за спины контейнер с красной крышкой.
Когда до меня доходит, что там внутри, визжу так, что пугаю всех птиц на ближайшие пять километров.
Глава 8
Со всей ответственностью заявляю: я не трусиха! Совсем нет.
Просто когда в момент наибольшей уязвимости тебе под нос суют прыгающих мышек-полевок, пусть и в контейнере с крышкой, мозг как-то сам по себе переходит в аварийный режим, активируя сирену. Видимо, чтобы оглушить противника. И мне в принципе это удается. Мыши вжимаются в уголок, офигев от контузии. В их глазах читается искреннее сожаление, что они забрели не только на территорию дома, но и вообще поселка. Понятливые.
Мне тоже достается. Сердце колотится, подгоняя тело в сторону эвакуационного выхода, а вот на морде кареглазого наглеца расцветает ехидная улыбка. Впервые вижу, чтобы эта сволочь улыбалась. Неужели я настолько ему противна, что он меня собирается выкуривать из дома такими примитивными методами? Для чего тогда отправлял на мансарду и создавал видимость перемирия?
– Чего орешь? Они же безобидные. Смотри! – щедро встряхивает контейнер так, что несчастные зверушки делают сальто несколько раз.
– Они безобидные. А вот ты!.. – даже не могу подобрать цензурных слов к его поведению.
Слезы больше не текут. Злость быстро пожирает грусть и ностальгию. Ковер, пять минут назад казавшийся самым мягким в мире, раздражает, потому что пальцы тонут и путаются в его длинном ворсе. Ноги затекли от долгого сидения на полу в одной позе, но я все равно встаю, хоть и не с первого раза, чтобы отобрать у тирана контейнер с бедными мышками.
– Ты это куда собралась? – не сопротивляется и даже не удивляется. Он абсолютно спокоен, но перекрывает мне путь своей ручищей, опустив ее, как шлагбаум.
– Выпустить бедных мышек! – несмотря на свой протест, держу контейнер на вытянутых руках. Мало ли что.
– Вообще-то, я им уже имена дал, – звучит также равнодушно.
– Собирался и дальше мучить?
– Планировал кота накормить.
– Со всеми так поступаешь, кто подбирается к тебе поближе? – подхожу в упор. Провоцирую, но он не ведется. Вглядываюсь в его наглые глаза и пытаюсь там выискать хоть отголоски лжи. Или, наоборот, правды.
И нахожу все. Потому что мы слишком близко. Так близко, что я чувствую его дыхание на щеке и жар тела. Так близко, что он окутывает ароматом кожи с горчинкой цитруса и нагретым на солнце морем. Так близко, что я замечаю крохотные веснушки на его губах и тут же облизываю свои. Искры между нами покалывают кожу. Кажется, будто скоро начнется шторм. Его зрачки расширяются. Он шумно втягивает носом воздух и, кажется, уже готов напасть, но я делаю шаг назад.
Никому из нас это не нужно. Между нами и так слишком сложная ситуация, и не стоит ее ухудшать. Такие ошибки слишком дорого стоят.
– Я смотрю, ты уже разобралась с окном? – кивает на звездное небо на потолке и брошенный на диване пульт, а мне неожиданно становится неловко, что я здесь хозяйничала. В собственном доме! Так вывернуть ситуацию еще нужно постараться.
– Скажи, зачем это все? – он склоняет голову, будто не понимает. Но я объясню. Мне несложно. – Делать ремонт в чужом доме за свой счет, приводить все в порядок, сохранять чужие воспоминания? Или ты просто баб сюда планировал водить?– обвожу пальцем комнату.
– Зачем бы я тогда тебя сюда поселил? – возмущенно приподнимает бровь. – Не было цели кому-то что-то сохранять. Так вышло. Просто показалось, что это идеальное решение для этой комнаты.
Наглец снова начинает улыбаться. Как-то очень шкодно. По-мальчишески. Что-то здесь нечисто, но никак не могу ухватить мысль и понять, что не так.
– Не хватает только кукольного домика и зеленого кресла.
– Оливкового, – отвечаю на автомате и замираю. Что он сейчас сказал? Как он мог узнать? Сердце пропускает удар, заставляя покачнуться.
Я, каждый раз, приезжая сюда, мечтала ночевать именно на мансарде. Но бабуля не разрешала, говорила, что слишком сыро и спать здесь можно будет только после капитального ремонта. Тогда я в дневнике нарисовала то, как примерно вижу эту комнату. Мама с бабулей дизайн-проект не одобрили, в основном из-за бюджета, но в целом было очень похоже на то, что я вижу сейчас перед своими глазами.
– С крышей недоработочка вышла. Я рисовала полностью прозрачную, – шепчу онемевшими губами. Их приходится даже потрогать, чтобы удостовериться, что я и правда что-то сказала, а не слишком громко подумала. – Ты… Ты!..
– Что я? – перехватывает руку, которой пытаюсь его отлупить, и заводит ее мне за спину. Запах моря на закате усиливается, забивается в легкие и кружит голову.
Между нами только ткань его шершавой льняной рубашки. Пуговицы на моем сарафане не выдержали напряжения от слишком частого дыхания и расстегнулись чуть больше положенного, открывая белое кружево бюстгальтера. Мы оба смотрим глаза в глаза и не решаемся сделать шаг. Ни в пропасть, ни к ненависти.
Стоим. Дышим друг другом, и никаких слов, будто больше и не существует вовсе. Только неровное дыхание и слишком нежное прикосновение к запястью.
От поцелуя нас спасает только стук в дверь. Смаргиваю наваждение и, обойдя Илью, ссыпаюсь вниз по лестнице. Открываю не глядя. Адреналин все еще бушует в крови, и я забываю об осторожности.
Как только открываю дверь, на меня нападает ураган по имени Натаха. Одна из моих лучших подруг детства, с которой я проводила здесь лето. Именно с ней однажды мы чуть не подожгли сарай с сеном, играясь лупой, и собирали тюльпаны на заброшенной даче.
– Махлина! И правда ты! – она бросается мне на шею, а я бессознательно прижимаю к себе контейнер с мышами и леденею, увидев перед домом огромную черную машину.
Как давно она тут стоит? Почему именно перед моим домом? Как Руслан так быстро меня нашел?!
Глава 9
Пока Натаха что-то звонко щебечет, так же радостно, как весенняя птичка в четыре утра, у меня волосы встают дыбом. Я представляю все варианты развития событий. И как бы ни пыталась разыскать хоть один счастливый финал – его просто нет. Больше нет. Руслан накажет меня. Утащит домой, на радость доктору, которому не придется больше делить жилплощадь со мной. Утащит, и хорошо, если просто посадит под замок, а не увезет в чужую страну. Он четко дал понять, где мое место в нашем браке. Мои чувства ничего не изменят.
Страх сковывает грудину и не дает сделать вдох. Не могу себя заставить перестать смотреть на злой нос черной машины. Предчувствие беды пульсирует в висках, обжигая губы горячим и частым дыханием. Мне не сбежать…
– Куда ты смотришь? – доносится до меня будто сквозь толщу воды.
– Там машина… – говорю невнятно. Показала бы пальцем, но влажными ладонями прижимаю к себе контейнер, давно забыв, кто в нем находится.
– Так это же… – отмахивается Нат, посмотрев на машину и обернувшись, меняется не только в лице, но и всей собой. Выпрямляет спину, влажно облизывает губы, накручивает блондинистый локон на палец. Это же не для меня, надеюсь? – Ой, а вот и наш доктор! Здравствуйте, Илья Андреевич!
Из ниоткуда рядом и правда появляется этот… Андреевич. Сверлит меня взглядом, смотрит очень внимательно, не обращая внимания на Нат. Хотя та уже распустила все свои самые яркие перышки, демонстрируя, какая она великолепная самочка. Он не ведется. Доктор снова хмурый. Ну ничего. Сейчас будет повод улыбке снова появиться на его лице. Она ему так идет…
Подойдя поближе, он забирает у меня контейнер. Прикосновение к пальцам обжигает током. Я одергиваю руки и обнимаю себя, пытаясь защититься, а вот он сильнее хмурит ровные брови, внимательно меня разглядывая. Чего не Натаху? Там вон сколько всего интересного!
Что ж Руслан так долго не идет… Помучить меня решил?
– Пойду, машину в гараж поставлю, – спокойно говорит доктор, а я вздрагиваю от его голоса.
Такое впечатление, что он включает звук у всего мира. Из кухни снова доносится бормотание холодильника, тикают часы над дверью. Со двора слышны перебранки воробьев и тихий шепот листьев.
– Это… Это твоя машина? – спрашиваю недоверчиво. Вдруг мне все показалось и…
– Моя. Даже не спросишь, зачем мне мыши?
Мне сложно начать говорить. Даже нужные слова найти не получается. Напряжение во всем теле неожиданно исчезает. Сменяясь на легкость и головокружение. Ноги становятся ватные, и я неуверенно делаю несколько шагов назад, чтобы сесть в кресло.
– Кота кормить? – растерянно спрашиваю, а он только хмыкает и выходит из дома.
У меня хватает сил только напоминать себе дышать и придерживать рукой выпрыгивающее сердце. Забота о мышках уже не помещается. Пытаюсь сдержать слезы облегчения. Руслан не придет. Сегодня не придет. Только сейчас я поняла, как на самом деле боюсь его гнева.
– Какой мужик! – вздыхает Натаха, как только дверь за доктором закрывается. – А он съезжает, да? Ну, раз ты вернулась. Э-э-эх, жаль! Я уже даже летнюю кухню сдала. Но для него всегда найдется местечко в моей кровати, – взбивает свои волосы, похабно играет бровями, снова превращаясь из развратной львицы в мою Натаху, с которой мы куличики из песка на море лепили.
– Вы настолько близко знакомы?
– Нет! Что ты. А жа-а-аль! Но это, – показывает пальцем в сторону двери, куда вышел доктор. – Самая неприступная крепость, что мне доводилось видеть! Он как приехал, так все девки местные в очередь выстроились. Таких коротких юбок деревня еще не видела. А когда он за тонометр в медпункте взялся, так и бабки тоже присоединились к очереди. В ход пошла тяжелая артиллерия.
– Танки?!
– Пироги! – хохочет Нат, своим звонким смехом, возвращая меня в детство.
Только сейчас замечаю, как она изменилась. Все та же звонкая-тонкая хохотушка, но откуда-то взялась пышная грудь и шикарные бедра. Пухлые губы у нее были всегда и без всяких уколов, а вот пепельный блонд – это что-то новое. Ей идет, но у меня на него с недавних пор, кажется, аллергия.
– Да ладно. Ты лучше расскажи, как ты тут? Надолго? Столько лет прошло! А у нас тут, представляешь… – тараторит так быстро, что я не всегда успеваю следить за смыслом. Рассказывает новости последних семи лет и не дает вставить слово, благосклонно позволяя кивнуть в необходимых местах. – Ой! А у тебя что с волосами?
– Да это…
– Сейчас поправим. Я же парикмахером работаю! Пошли! – она не дает мне даже ничего понять, не то что ответить, как мы уже пробегаем по двору мимо доктора, и через минуту я уже сижу в парикмахерском кресле, укрытая накидкой.
– Сейчас выровняем цвет и сделаем оттенок поярче! – она быстро смешивает и наносит краску, все также щебеча. Такая яркая птица. И как только в деревне осталась, а не ускакала в Краснодар в поисках большего? Или не утащили…
У Нат телефон разрывается звуком будильника, но руки в перчатках, и она просит меня взять трубку, чтобы отключить звон.
– Гадство! Я совсем забыла. У меня же клиент записан. Накрасить мы тебя успеем. А вот смыть…
– Давай я к себе пойду? Что я голову не помою? И так у тебя кучу времени отняла.
– Договор. Только вечером ко мне, чтобы пришла! Поболтаем нормально, – говорит так, будто последние два часа она мучительно молчала, а потом склоняется ко мне пониже и почти шепотом говорит: – А еще у меня наливка есть. Вишневая. Арома-а-ат! Тебе понравится!
Киваю с улыбкой, но пальцы мне жжет смартфон Нат. Только уходя, стоя у самой двери ее уютного кабинета, решаюсь.
– Нат, я телефон дома забыла. Можешь дать посмотреть кое-что в интернете? – сердце начинает колотиться так отчаянно, словно я собираюсь прыгнуть с крыши.
– Бери, конечно, зачем спрашиваешь? – не отвлекаясь на меня, усаживает нового клиента в кресло.
– Спасибо…
Дрожащими пальцами, не попадая по буквам, пишу название сети его отелей. Он же не найдет меня по настолько расплывчатому поисковому запросу? Не может же он отслеживать и проверять каждого, кто захочет забронировать номер? А вот если пролистнуть первые три страницы с описанием номеров, бронью и прочей дребеденью, можно найти холодящие кровь заголовки о свадьбе Руслана Арского.