Читать онлайн Стучат, откройте дверь!

James Hadley Chase

KNOCK, KNOCK! WHO’S THERE?

Copyright © Hervey Raymond, 1973

All rights reserved

© А. С. Полошак, перевод, 2022

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022

Издательство АЗБУКА^®

Глава первая

Черныш Сэмми тащил сумку, набитую деньгами. Моросящий дождь смывал пот с его лица. Сэмми был высоким нескладным негром лет тридцати, с мускулистыми плечами боксера, огромными руками, ногами – и заячьим сердцем, хоть по виду и не скажешь. Он шагал вперед, испуганно стреляя по сторонам черными глазищами. Сэмми знал, что в его стареньком портпледе лежит около шестидесяти тысяч долларов. Что еще хуже, об этом знали все вокруг.

Каждую пятницу в одно и то же, до минуты, время Сэмми совершал четырехчасовую прогулку, забирая деньги из баров, лотерейных киосков и с газетных стоек, не задерживаясь нигде ни на минуту. Шел и потел от страха, ожидая, что в любой момент его пристрелит какой-нибудь псих. Пристрелит и стащит сумку.

Сегодня была пятьсот двадцать первая пятница – то есть позади осталось пятьсот двадцать таких прогулок. Все беспроблемные, но Сэмми никак не мог избавиться от страха. Постоянно твердил себе: «Даже если в эту пятницу все пройдет спокойно, в следующую быть беде».

Даже спустя десять лет Сэмми не верил в могущество своего босса Джо Массино. Не верил, что один-единственный человек – не важно кто – способен держать в ежовых рукавицах целый город с населением в полмиллиона. Рано или поздно какой-нибудь псих непременно рискнет избавить Сэмми от этой злосчастной сумки.

Сэмми не раз говорил себе, что бояться нечего, ведь рядом с ним шагает Джонни Бьянда, лучший боец Массино.

«Если что случится, Сэмми, – время от времени подбадривал его Джонни, – думай только о сумке. Остальное – моя забота».

Но бодрости эти слова не добавляли. Выходит, даже Джонни понимает, что события могут принять скверный оборот. От этой мысли Сэмми становилось нехорошо.

И все же такой защитник, как Джонни, гораздо лучше, чем ничего. Все эти годы Сэмми и Джонни работали в паре. Когда Сэмми было двадцать лет, он с радостью взялся за эту работу: платили прилично, а нервы у него тогда были получше, чем теперь. И еще, несмотря на страх, он гордился, что Массино поручил ему такое ответственное дело: стало быть, босс ему доверяет. Может, и не в полной мере – ведь Джонни всегда рядом, и сжульничать не получится: для этого придумана целая система защиты. Сэмми получал запечатанный конверт с деньгами, а Джонни – еще один, в котором была расписка с указанием точной суммы. Лишь в офисе Массино, поставив сумки на счетный стол, они узнавали, сколько денег удалось собрать. С каждым годом сумма увеличивалась. В прошлую пятницу, к ужасу Сэмми, в сумке оказалось шестьдесят три тысячи долларов.

Да, у Массино репутация сурового парня, а Джонни стреляет без промаха. Ну и что с того – все равно какой-нибудь придурок рискнет спереть сумку, думал Сэмми, устало волоча ноги. Он беспокойно посмотрел по сторонам. На убогой улочке царило оживление: завидев Сэмми, люди ухмылялись, расступались в стороны, окликали его по имени.

Здоровенный ниггер – почти такой же здоровенный, как Сэмми, – крикнул с крыльца:

– Смотри не потеряй ее, Сэмми, дружок! В твоей котомке весь мой выигрыш!

Толпа загоготала. Вспотев еще сильнее, Сэмми ускорил шаг. Осталось сделать одну остановку, а потом он сядет в старенький «фордик» Джонни и сможет наконец расслабиться.

На глазах у толпы они вошли в офис букмекера Солли Джейкоба.

Солли – обладатель огромного пуза и физиономии, словно вылепленной из теста, – уже подготовил конверты.

– Неделя неплохая, – сказал он Сэмми, – но ты передай мистеру Джо: на следующей озолотимся. Двадцать девятое февраля! Каждый простофиля в городе захочет попытать счастья. И еще передай, что для денег понадобится грузовичок. Вручную не унести, даже не надейся.

Съежившись, Сэмми сунул конверт в сумку.

– Кстати, Джонни, – Солли передал ему конверт с распиской, – на следующей неделе было бы неплохо усилить охрану для Сэмми. Ты поговори с мистером Джо.

Джонни хмыкнул: он был немногословным парнем. Развернувшись, Джонни вышел на улицу. Сэмми шагнул следом.

До машины оставалось несколько ярдов. Сэмми с облегчением забрался на пассажирское сиденье. Браслет наручников больно впивался ему в толстое запястье. Вот, кстати, еще одна причина бояться: Сэмми прикован к сумке. Однажды он читал про банковского клерка: какой-то псих отчекрыжил ему руку, чтобы забрать деньги. Была рука – и нету.

Усевшись за руль, Джонни стал искать ключ зажигания. Сэмми с тревогой поглядывал на напарника. Его как будто что-то гложет. Последние несколько недель он даже молчаливее обычного. Да, точно: что-то не дает ему покоя. Сэмми нравился этот коренастый человек с густыми черными волосами, глубоко посаженными карими глазами и волевым ртом. Крепкий, как тиковое дерево, а удар – что твоя кувалда. Сэмми прекрасно помнил, как однажды Джонни разделался с одним прощелыгой, когда тот решил затеять бучу. Они с Джонни попивали пиво в центре, а тот прощелыга – кстати, вдвое больше Джонни – подошел к ним и заявил, что не собирается пить в одном баре с ниггером. Говорил, словно щебенкой сыпал.

Джонни ответил ему, по обыкновению, спокойно: «Тогда пей в другом месте».

Вот этим Сэмми не уставал восхищаться: Джонни всегда говорил спокойно, никогда не повышал голоса.

Прощелыга накинулся было на Сэмми – тот уже вспотел от испуга, – но Джонни встал между ними, и кулак угодил ему в корпус. Сэмми показалось, что удар был сокрушительный, но Джонни не издал ни звука – лишь маленько пошатнулся. А потом врезал прощелыге в челюсть, и тот растянулся на полу. Самого удара Сэмми не видел, такой он был молниеносный. Но результат ему запомнился.

Да, Джонни парень крутой, но с Сэмми ведет себя по-человечески. Вот только скуп на разговор. За эти десять лет Сэмми почти ничего о нем не узнал, разве только что Джонни был стрелком у Массино уже двадцать лет, что ему года сорок два или сорок три, не женат, родни нет, живет в двухкомнатной квартире и Массино его очень ценит.

Если Сэмми о чем-то беспокоился, или у него были проблемы с женщиной, или донимал младший брат, или еще что, он спрашивал совета у Джонни. И Джонни всегда давал ему подсказку, по большей части дельную, а даже если и нет, от одного его голоса, тихого, спокойного, Сэмми становилось полегче.

Когда они только начали заниматься сбором денег, Джонни был разговорчивее. Как-то раз сказал одну штуку, которую Сэмми запомнил на всю жизнь.

«Знаешь, Сэмми, – сказал он, – тебе неплохо платят, но ты не забывайся. Каждую неделю откладывай десять процентов от получки. Понял? Заработал десятку – доллар отложил, и пусть лежит. Через несколько лет сколотишь капиталец – хватит, чтобы выйти из дела на вольные хлеба. И поверь: рано или поздно ты захочешь выйти из дела, это уж как Бог свят».

Совет был толковый. Сэмми так и поступил. Купил металлический ящичек, поставил его под кровать и каждую неделю прятал в него десять процентов от получки. Ясное дело, иногда приходилось залезать в кубышку: однажды Сэмми выложил пять сотен, чтобы брат не угодил в тюрьму. Другой раз Кло залетела, а аборт – дело недешевое. Но все равно годы шли, ящичек наполнялся, и когда Сэмми последний раз в него заглядывал, там было три тысячи долларов. Сэмми даже удивился, что он такой богатый.

Ящичек был небольшой, и Сэмми все думал, что скоро десятки начнут из него вываливаться и не пора ли купить второй такой же. Но в последнее время Джонни вел себя как-то странно, и Сэмми решил не лезть к нему за советом. Видно же: человека что-то гложет, зачем надоедать. Сэмми подождет немножко, а потом уже и спросит, как быть. Пусть Джонни сперва додумает свою думу, а там, глядишь, станет поразговорчивее.

Они молча приехали в офис Массино: просторный кабинет с большим столом, парой-тройкой стульев и шкафом-картотекой. Массино считал, что рабочее место должно выглядеть аскетично, хоть и катался на «роллсе», имел в пригороде домик с шестнадцатью спальнями и еще один – с десятью, в Майами, а также яхту.

Когда Джонни и Сэмми вошли в кабинет, Массино сидел за столом. Рядом прислонился к стене Тони Капелло, один из его телохранителей, – тощий, смуглый, со змеиным взглядом, отличный стрелок, но не такой, как Джонни. На стуле с прямой спинкой, ковыряясь щепкой в зубах, расселся Эрни Лассини, еще один телохранитель, – громадный, толстый, со шрамом от бритвы на левой щеке, тоже стрелок что надо.

Сэмми, шаркая по полу, подошел к столу и водрузил на него сумку, а Массино откинулся в кресле и ухмыльнулся.

В свои пятьдесят пять лет он выглядел солидно: среднего роста, тяжелого сложения, косая сажень в плечах, а прямо над ними (шеи у Массино не было) – крупное мясистое лицо со сплющенным носом, клочковатыми усами и водянистыми серыми глазами. Мужчины побаивались этих глаз, женщин они привлекали. Массино слыл большим бабником. Даром что разжирел, но до сих пор крепкий. Иной раз, когда нужно было навести в организации дисциплину, он делал это собственноручно – и наказывал так, что малый становился негоден к несению службы месяца на два, а то и на три.

– Все спокойно, Сэмми? – спросил Массино, глядя на Джонни. Тот покивал. – Ну хорошо. Зовите Энди.

Но Энди Лукас, бухгалтер Массино, уже и сам пришел.

Энди было шестьдесят пять лет, росточка он был невеликого и всем своим видом походил на птицу, а на плечах вместо головы носил счетную машину. Пятнадцать лет назад отсидел за мошенничество. Когда вышел, Массино тут же прибрал его к рукам: у него был нюх на толковых парней, и теперь Энди вел контроль и учет во всем его финансовом царстве. Налоги, инвестиции, денежные предприятия – в этом Энди не знал себе равных. Да и в целом Массино редко ошибался в людях.

Энди снял браслет с потного запястья Сэмми, придвинул стул к Массино, уселся и стал пересчитывать содержимое сумки, а Массино тем временем следил за его руками и жевал потухшую сигару.

Сэмми и Джонни ждали, отступив в сторонку. Энди насчитал шестьдесят пять тысяч долларов.

Сложил деньги обратно, кивнул боссу, унес сумку к себе в кабинет и спрятал в огромный старомодный сейф.

– А вы, ребята, – Массино посмотрел на Джонни и Сэмми, – пока отдыхайте. До следующей пятницы вы совершенно свободны. А что у нас в следующую пятницу? – И его жесткие глазки уперлись в Джонни.

– Двадцать девятое.

Массино кивнул:

– Вот именно. Чудной день, метка високосного года. Попомните мое слово: в сумке будет тысяч сто пятьдесят.

– Так и Солли сказал.

– Угу. – Массино уронил окурок сигары в мусорную корзину. – В общем, с вами поедут Эрни и Тони. Собирать деньги будете на машине. Насчет дороги не волнуйтесь, я поговорю с комиссаром. В следующую пятницу копы будут смотреть в другую сторону, так что паркуйтесь, где хотите. Сто пятьдесят штук – это чертова прорва денег. Не исключено, что какой-нибудь укурок рискнет здоровьем. – Он перевел взгляд на Сэмми. – Не переживай, бой, тебя прикроют. Хватит так потеть.

Сэмми вымученно улыбнулся и соврал:

– Я не переживаю, босс. Говорите, что нужно сделать, и я все сделаю.

– Сэмми, по пивку? – сказал Джонни, когда они снова вышли под моросящий дождь.

Обычный ритуал, окончание рабочего дня. Шагая бок о бок с этим невысоким коренастым парнем, Сэмми постепенно приходил в себя. Наконец они вошли в душный темный бар «У Фредди», забрались на табуреты и взяли по пиву.

Молча выпили. Сэмми попросил налить еще.

– Мистер Джонни… – начал он, с беспокойством поглядывая на жесткое невыразительное лицо. – Я извиняюсь, но вас что-то тревожит? Вы в последнее время совсем молчите. Если надо помочь… – Испугавшись, что он лезет не в свое дело, Сэмми снова вспотел.

Джонни взглянул на него и улыбнулся. Он редко улыбался, но когда такое случалось, Сэмми чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

– Нет… ничего такого. – Джонни повел тяжелыми плечами. – Может, старею. В любом случае спасибо, что поинтересовался. – Он достал пачку сигарет, выдал одну Сэмми, вторую закурил сам. – Мы с тобой словно пожизненное мотаем. Не вижу перспектив. – Медленно выпустив дым из ноздрей, он спросил: – Тебя, Сэмми, это устраивает?

Сэмми поерзал на табурете.

– Платят неплохо, мистер Джонни. Да, бывает страшновато, но платят-то неплохо. Чем мне еще заниматься?

Смерив его взглядом, Джонни кивнул:

– И то правда. Чем тебе еще заниматься? – Помолчав, продолжил: – Ну а деньги откладываешь?

Сэмми радостно улыбнулся:

– Делаю, как вы велели, мистер Джонни. Один доллар с каждой десятки, и теперь у меня под кроватью ящичек, а в ящичке три тысячи баксов. – Перестав улыбаться, он помолчал. – И я не знаю, что с ними делать.

Джонни вздохнул:

– Ты держишь деньги под кроватью?

– Ну а где еще?

– Положил бы в банк, тупица.

– Не люблю я эти банки, мистер Джонни, – с чувством сказал Сэмми. – Банки – это для белых. А моим денежкам спокойнее под кроватью. Наверное, надо купить еще один ящичек. – И он с надеждой уставился на Джонни, ожидая, что тот подскажет, как быть. Но Джонни лишь пожал плечами и допил пиво. Его не особенно занимали дурацкие проблемы Сэмми. Своих хватало.

– Как хочешь. – Он соскользнул с табурета. – Ну, Сэмми, до пятницы.

– Думаете, быть беде? – испуганно спросил Сэмми, выходя под дождь следом за Джонни.

Заглянув в его огромные черные глаза, Джонни увидел в них животный страх и улыбнулся:

– Мы же будем тебя охранять – я, Эрни, Тони. Не переживай, Сэмми, все пройдет нормально.

Проводив взглядом «фордик», Сэмми отправился домой, приговаривая про себя: «Пятница еще не скоро. Сто пятьдесят тысяч долларов! Неужели на всем белом свете наберется столько денег? Стало быть, все пройдет нормально…» Сэмми в это поверит, но лишь когда положит сумку с деньгами боссу на стол.

Джонни Бьянда открыл дверь своей двухкомнатной квартиры, вошел в гостиную. Остановился, окинул взглядом просторную комнату. Он жил здесь уже восемь лет. Ничего особенного, но Джонни это жилье устраивало. Квартира старенькая, зато уютная: два кресла, диванчик, телевизор, стол, четыре стула и выцветший ковер. За дверью была крошечная спальня: двуспальная кровать и тумбочка с отделением для белья, другую мебель ставить было некуда. В спальне – еще одна дверь, за ней душ и туалет.

Джонни снял пиджак, ослабил галстук, выложил самозарядный «тридцать восьмой». Придвинул кресло к окну, уселся.

На улице было шумно, но шум никогда его не волновал. Закурив сигарету, Джонни устремил пустой взгляд в немытое окно, на дом напротив.

Сэмми был прав: его кое-что тревожило. Это «кое-что» не давало покоя вот уже полтора года, с того самого дня, как ему стукнуло сорок лет. Он отпраздновал день рождения в обществе своей подружки Мелани Карелли. Когда она наконец уснула, Джонни лежал в темноте, думал о прошлом и пробовал заглянуть в будущее. Сорок лет! Полжизни за спиной… если он, конечно, не попадет в аварию, не заработает рак легких, не словит пулю. Сороковник! Еще полжизни, и привет.

Он думал о прошлом. Сперва о матери, которая не умела ни читать, ни писать, работала на износ, чтобы у Джонни была крыша над головой, и рано легла в могилу. Потом об отце: тот всю жизнь пахал на консервном заводе, но хотя бы читать умел. Вот, пожалуйста: двое богобоязненных иммигрантов-итальянцев, любивших Джонни и желавших ему успеха в жизни.

Перед смертью мать отдала ему единственную свою ценность, вековую семейную реликвию – серебряный медальон святого Христофора на цепочке, тоже серебряной.

«Вот и все, что я могу для тебя сделать, Джонни, – сказала она. – Надень его и не снимай. Запомни: пока носишь его, с тобой не случится настоящей беды. Я носила его всю жизнь, и святой Христофор не дал меня в обиду. Да, бывали трудности, но настоящих бед не случалось».

С тех пор суеверный Джонни не снимал этот медальон. Даже сейчас, сидя у окна, он сунул пальцы под рубашку и потрогал серебряную цепочку.

Лежа рядом с мирно посапывающей Мелани, он думал о том, что со смерти матери прошло много лет, а он так ничего и не добился. В семнадцать лет, устав от придирок вечно недовольного отца, ушел из дома. Уехал в Джексонвилл, устроился барменом в сомнительную забегаловку. Сошелся с шальными ребятами, жуликами, воришками. Связался с Ферди Циано: тот промышлял мелким грабежом. Вместе они провернули несколько делишек, по большей части орудовали на заправках, после чего угодили в полицию. Джонни сел на два года, и это определило его дальнейшую судьбу. Он вышел из тюрьмы закоренелым преступником и знал лишь одно: в следующий раз его не поймают. Пару лет исполнял сольный гоп-стоп, денег почти не имел, но всегда тешил себя надеждой на нечто большее. Потом снова встретился с Циано: тот, как оказалось, теперь работал на Джо Массино, авторитетного парня, подающего большие надежды. Циано устроил им встречу, и Массино решил, что Джонни слеплен из нужного теста. Он как раз подыскивал себе телохранителя – надежного человека помоложе и хорошего стрелка. Джонни почти ничего не знал об огнестрельном оружии: во время ограблений он пользовался игрушечным пистолетом. «Ничего страшного», – сказал Массино и отправил его на стрельбище. Через три месяца Джонни стал первоклассным стрелком. Пока Массино шел к власти, Джонни убил троих человек, всякий раз спасая босса от верной смерти. С тех пор прошло двадцать лет. В убийствах больше не было нужды: Массино крепко держался в седле. Контролировал профсоюзы и лотерейный бизнес, и во всем огромном городе никто не рискнул бы бросить ему вызов. Джонни больше не был его телохранителем: ему поручили охранять Сэмми, когда тот собирал деньги с продавцов лотерейных билетов. Массино считал, что в телохранители годятся лишь молодые ребята. Если парню тридцать пять, он уже слишком стар – не та реакция.

Лежа рядом с Мелани, Джонни прокручивал все это в голове, а потом мысли его устремились в будущее. Сорок лет! Нужно что-то делать, пока еще не слишком поздно. Через два-три года Массино приставит к Сэмми нового охранника, а Джонни пойдет в утиль. И что дальше? Золотого парашюта для него не предусмотрено, это точно. Да, ему дадут какую-нибудь богомерзкую работу – скорее всего, пересчитывать профсоюзные голоса, шестерить по мелочи, ну и так далее. И все, пиши пропало. Денег как не было, так и нет. Криво усмехнувшись, Джонни вспомнил, как посоветовал Сэмми откладывать десять процентов с каждой получки. Сам он так ничего и не скопил: деньги утекали сквозь пальцы. На женщин, на темных лошадок и самую большую его слабость – неумение отказать, когда у него клянчили в долг. На жизнь хватало, да и только. Джонни знал: когда Массино даст ему пинка, он уже не сможет жить себе в удовольствие и заниматься тем, чем всегда хотел заниматься.

Сколько он себя помнил, всегда мечтал о собственной лодке. В детстве проводил все свободное время в порту, поближе к яхтам богачей и рыбацким посудинам. Море всегда манило его – и до сих пор притягивало словно магнит. Бывало, вместо школы он возился с лодками: не важно, сколько платили и что приходилось делать – драить палубу, полировать латунь, вязать канаты, и все это за сущие гроши. Главное, что пускали на борт. Джонни до сих пор считал те дни лучшими в своей жизни.

Лежа в темноте, он снова чувствовал неодолимую тягу к морю, но видел себя уже не ребенком, который вкалывает до седьмого пота лишь ради того, чтобы ощутить, как под ногами качается палуба, а владельцем новенькой тридцатифутовой лодки. Можно сдавать ее рыбакам, а сам Джонни нахлобучит капитанскую фуражку и еще возьмет одного матроса – кого-то вроде Сэмми. Да хоть и Сэмми.

Лодка его мечты стоила денег. Еще нужны были снасти для морской рыбалки и деньги на первоначальные расходы – итого шестьдесят тысяч долларов, и это как минимум.

Джонни говорил себе, что все это – мечты идиота, но не переставал мечтать. Мысль о том, как будет покачиваться на волнах его собственная лодка, донимала Джонни, словно ноющий зуб. Он сидел у окна и никак не мог выбросить эту мысль из головы.

Чтобы мечта сбылась, нужно лишь одно – разжиться большими деньгами.

Месяцев шесть назад ему пришла идея, от которой он поначалу отмахнулся: так человек, морщась от острой боли, не желает думать, что у него рак. Но отвязаться от этой мысли оказалось не так просто. Джонни размышлял об этом даже во сне. Наконец он смирился: ну куда тут денешься? Раз пришла такая мысль, можно и покрутить ее в голове, правильно? Вреда не будет.

Начав все обдумывать, он впервые в жизни понял, каково это – быть затворником. Неплохо бы обсудить все с близким человеком, но Джонни не мог никому доверять – разве что Чернышу Сэмми, единственному другу. Но с ним на эту тему не поговоришь. Да и с Мелани тоже: как рассказать ей, что творится у тебя в голове? Она терпеть не может море, а лодки и подавно. Решит, что Джонни спятил. Даже мать, будь она жива, и та не стала бы его слушать. Пришла бы в ужас. А отец был баран упертый, одно слово – раб. С ним вообще не имело бы смысла разговаривать.

Поэтому Джонни думал об этом в одиночестве, как и сейчас, сидя у окна.

В общем, мысль была такой: украсть лотерейные деньги. Но чтобы оправдать риск, нужно было дождаться серьезной суммы. По опыту Джонни знал: рано или поздно такой случай представится.

И вот наконец двадцать девятое февраля. Что-то около ста пятидесяти тысяч. Сумма вполне серьезная.

Если мечтам суждено сбыться, если он и впрямь собирается что-то делать, то двадцать девятое – самый подходящий день. С такими деньгами можно купить отличную лодку, и еще останется. Даже если идея с рыбалкой не выгорит, ничего страшного. На всю жизнь хватит – если, конечно, не шиковать, – и еще у него будет лодка. Будет море. И не будет никаких забот. «Клянусь, завяжу с лошадками, – думал Джонни. – Даже с девицами завяжу. И не надо будет платить никаким паразитам».

«Итак, – он поудобнее устроился в стареньком кресле, – двадцать девятого числа, то есть в пятницу вечером, ты заберешь деньги у Массино. Ты уже хорошенько все обдумал. Неплохо все спланировал. Даже снял слепок с ключа от сейфа в кабинете Энди. И зашел еще дальше: сделал дубликат и убедился, что он подходит к замку. Два года в тюрьме не были пустой тратой времени: ты научился делать слепки и дубликаты ключей».

Тут он вспомнил, как снимал слепок, и на лбу у него выступили бусинки пота. Что сказать, тогда он сильно рисковал.

Сейф – железный красавец, настоящий антиквариат – стоял в крошечном кабинете у Энди, напротив входа. Этот сейф достался Массино от деда.

Джонни не раз слышал, как Энди жалуется боссу:

– Купите что-нибудь современное. Эту чертову дуру и ребенок вскроет. Ну давайте я вывезу его на свалку, а взамен поставлю новый?

На что Массино неизменно отвечал:

– Этот сейф – дедово наследство. Устраивал его, устроит и меня. Вот что я тебе скажу: это символ моей власти. Никто не осмелится к нему подойти – никто, кроме нас с тобой. Всем известно, что каждую пятницу ты складываешь туда деньги и они спокойно лежат там до субботы, до выплаты выигрыша. А почему? Потому что ни у кого не хватит храбрости взять то, что принадлежит мне. Этот сейф такой же крепкий, как моя власть. И поверь: нет в этом городе ничего крепче моей власти.

Но Энди не унимался.

– Оно понятно, мистер Джо, – говорил он, тем временем Джонни мотал все себе на ус. – А вдруг какой-нибудь заезжий псих решит испытать судьбу? Зачем так рисковать?

Массино бросал на Энди холодный взгляд, и глаза его превращались в замерзшие лужицы.

– Если кто-то вскроет сейф, я его найду. Далеко он не уйдет. Если кто-то возьмет мое, пусть сразу заказывает крест… Хотя не будет этого. Нет на свете тупицы, который рискнет меня ограбить.

Однако Массино подстраховался. Он почти всегда осторожничал, и это приносило свои плоды. В пятницу, когда лотерейные деньги уже лежали в сейфе, в кабинете Энди запирался Бенно Бьянко. Не сказать, чтобы он был какой-то особенный парень. В свое время пробовал себя во втором полусреднем весе, но заметных успехов не имел. Зато неплохо управлялся с пистолетом и внушительно выглядел – гораздо внушительнее, чем был на самом деле. Но это не имело значения. Бенно продавался по дешевке. Массино платил ему какую-то мелочь, а городским простофилям только и нужно было, что видеть его помятую физиономию, да еще как он гуляет по улицам, поплевывая на тротуар. Как и хотел Массино, все вокруг считали Бенно крутым парнем. Итак, деньги лежали в огромном внушительном сейфе под защитой репутации Массино и зверской рожи Бенно. Этого было достаточно. Простаки, купившие лотерейные билеты, знали: в субботу выигрыш будет на месте.

Джонни все это учел. Открыть сейф, разобраться с Бенно – это не проблема. Он снова вспомнил слова Массино: ни у кого не хватит храбрости взять то, что ему принадлежит.

Что ж, Джонни собирался оспорить это утверждение. Храбрость? Пожалуй, нет. Скорее, потребность в деньгах, желание вдыхать ароматы моря, стоять на палубе собственной тридцатифутовой красавицы… Все это покруче, чем храбрость. Значит, крест заказывать? Ну уж нет. Если все пройдет по плану, никакого креста не понадобится.

Всю неделю в сейфе было пусто. Им пользовались только в пятницу. Замок был старинный, простой, без комбинации, открывался одним лишь тяжелым ключом. Несколько месяцев кряду Джонни то и дело заглядывал в открытую дверь кабинета Энди и знал, что ключ часто оставляют в замке. В пятницу, когда в сейфе запирали деньги, Энди уносил ключ домой. Джонни трижды приходил в здание далеко за полночь, поднимался в кабинет Энди, вскрывал отмычкой дверной замок и искал этот ключ. На третий раз ему повезло. В среду ночью он увидел, что ключ забыли в замке. У Джонни был с собой комок оконной замазки. Чтобы снять слепок, потребовалось лишь несколько секунд. Но, черт побери, как же он тогда вспотел!

У Энди была причуда: он никого не пускал к себе в кабинет. Если кто хотел с ним поговорить, стоял в дверях и говорил с порога. Единственным исключением был приходивший по пятницам Бенно. Перед тем как впустить его, Энди убирал все со стола, запирал каждый ящик, да и в целом вел себя так, словно в его святая святых вот-вот нагрянет полчище крыс.

Итак, три ночи Джонни потратил на то, чтобы снять слепок, а на четвертую вернулся в здание, снова вскрыл дверь кабинета и примерил свой дубликат. Пара движений напильником, капелька масла – и ключ вошел как родной.

Теперь забрать деньги не представляло труда. Разобраться с Бенно тоже будет несложно. Оставался лишь один вопрос: как поведет себя Массино, узнав, что деньги исчезли?

«Нет на свете тупицы, который рискнет меня ограбить».

Главное, чтобы Массино не узнал, кто взял деньги. Если узнает, у вора будет маловато шансов остаться целым – как у мороженого, которое уронили в печку.

Массино был связан с мафией и регулярно платил за «крышу». Сам он хозяйничал лишь в городе, а из города смыться нетрудно. Но Массино поставит в известность всю организацию, и она тут же придет в движение. Нельзя украсть у мафии и не поплатиться – это вопрос принципа. Каждый город в стране – большой ли, маленький – окажется под колпаком. Джонни прекрасно об этом знал, поэтому спланировал все так, чтобы никто не догадался, кто взял деньги.

От этого зависела его жизнь, его будущее. Он все продумал. Забрав деньги, он тут же побежит через дорогу в камеру хранения автобусной станции «Грейхаунд». Пока страсти не улягутся, деньги полежат в ячейке: три-четыре недели. Потом, когда Массино решит, что вор удрал из города, Джонни отнесет деньги в банк, в депозитную ячейку. Конечно, хотелось бы сделать это сразу после кражи, но алиби зависело от скорости. Автостанция «Грейхаунд» располагалась напротив офиса Массино. Чтобы спрятать деньги в ячейку и вернуться домой к Мелани, достаточно лишь несколько минут. А банк на другом конце города, и ночью он в любом случае будет закрыт.

Вся операция требовала нешуточного терпения. Когда деньги окажутся в банке, придется пересидеть года два, а то и три, но Джонни был готов подождать – ведь в конце концов он уедет из города и осядет где-нибудь во Флориде, купит лодку, исполнит свое заветное желание. Всю жизнь он только и делал, что ждал. Само собой, потерпит еще пару-тройку лет.

Полиция была у Массино прикормлена. Джонни знал: как только вскроется пропажа, копы нагрянут в кабинет Энди, чтобы снять отпечатки. Это его не беспокоило: во-первых, он будет в перчатках, а во-вторых, обеспечит себе железное алиби. Всю ночь он проведет с Мелани, и его машина будет стоять возле ее дома. На Мелани можно положиться. Она его прикроет. Тем более на все про все уйдет не больше получаса.

Поскольку сейф будет открыт с помощью ключа, все подозрения Массино падут на Энди, и полиция будет трясти его не на шутку: ключ есть только у него плюс отсидка за плечами. Может, Энди не сумеет отмазаться. Но если сумеет, Массино возьмется проверять остальных ребят. Ясно же: раз сейф открыт ключом, работал кто-то из своих. У Массино под началом добрых двести человек: кто-то уходит, кто-то приходит. Неужели он станет подозревать, что его обокрал Джонни – парень, который трижды спас ему жизнь? Верный Джонни, который никогда не косячил, всегда выполнял приказы?

Сидя у окна, Джонни снова и снова прокручивал свой план. Придраться было не к чему. Хотя дело, конечно, непростое.

В голове у него снова звучал хриплый голос Массино: «Нет на свете тупицы, который рискнет меня ограбить».

Но умник найдется, подумал Джонни. Сунув пальцы под рубашку, он вновь коснулся серебряной цепочки с медальоном святого Христофора.

Глава вторая

Мелани Карелли, подружка Джонни, родилась в неапольских трущобах. В четыре года ее отправили на улицу – выпрашивать деньги у туристов вместе с другими детьми. Жизнь ее не баловала, да и родителей тоже. Отец-инвалид ошивался у богатых гостиниц, продавал открытки и поддельные «паркеры». Мать брала стирку на дом.

Когда Мелани исполнилось пятнадцать, дед, бруклинский портной, прислал ей письмо. Писал, что в ателье найдется для нее местечко и он готов оплатить билет на пароход, хоть и третьего класса. Отец с матерью были только рады: Мелани живо интересовалась мальчишками, и родители боялись, что она того и гляди притащит сюрприз в подоле.

Отпахав три года в дедовой потогонке, Мелани решила, что так жить не годится. Стащила у деда пятьдесят долларов и смылась из Бруклина. Приехав в Ист-Сити – город, в котором жил Джонни, – решила, что здесь ей ничего не грозит: где она, а где тот Нью-Йорк. По правде говоря, ей и так ничего не грозило: узнав о ее побеге, дед лишь выдохнул с облегчением.

Мелани устроилась официанткой в паршивую закусочную, но смены были такими, что вечером она валилась с ног, и вскоре она уволилась. Перепробовала множество профессий и наконец через год нашла местечко по себе – в магазине дешевых товаров. В Ист-Сити было полно таких магазинов. Платили маловато, зато не стояли над душой. Теперь у Мелани появилась собственная комнатка, хоть и крошечная.

Мелани, даром что не красавица, была весьма привлекательной особой: длинные угольно-черные волосы, груди что пара дынь, крепкие ноги, а между ними – жаркое неапольское солнце. Любой мужчина, едва взглянув на нее, тут же понимал, что к чему. Хозяин магазина – робкий толстячок, живущий в вечном страхе перед своей лучшей половиной, – влюбился в нее до безумия. Время от времени Мелани позволяла ему запустить руку ей под юбку, но не более того. Взамен же она получила должность старшей продавщицы в отделе мужских сорочек и прибавку к жалованью.

Однажды Джонни Бьянде понадобилась сорочка, и он тут же положил глаз на Мелани. На тот момент девушки у него не было: прежняя подружка замучила его своими придирками, и Джонни с ней разругался. А без девушки он не мог – так же как Мелани не могла без парня. Джонни пригласил ее поужинать, показал, что он не из прижимистых, и с тех пор они уже три года как встречались.

Через два месяца после того ужина Мелани переселилась из крошечной комнатки в двухкомнатную квартиру в доме без лифта. Арендную плату и меблировку Джонни взял на себя.

Другая преисполнилась бы благодарности, но Мелани все переживала, что Джонни староват, что у него пузцо, да и обаятельным его не назовешь. С другой стороны, парень он был не скупой и хорошо с ней обращался. Они встречались трижды в неделю. Иногда ходили в ресторан, а потом в кино; другой раз Мелани готовила что-нибудь итальянское, и они сидели дома. Независимо от программы, всякий вечер заканчивался на огромной двуспальной кровати, которую купил ей Джонни. В эти моменты Мелани понимала, как ей повезло с парнем, а уж ей-то было с чем сравнивать. Так хорошо ей не бывало ни с кем, кроме Джонни.

А Джонни знал: хоть Мелани и гораздо моложе его и в голове у нее ветер гуляет, ей можно доверять. Он это ценил. Ему до смерти надоели воры, барыги и мошенники, с которыми приходилось иметь дело. Мелани была для него как глоток свежего воздуха. Фигуристая, страшно охочая до постельных забав и не такая болтушка, как остальные. Когда ему не хотелось разговаривать, она молча сидела рядом. И ни разу, кстати, не намекнула, что пора бы пожениться.

Джонни твердо знал, что никогда не обременит себя семьей. Ему нужна была не постоянная женщина, а лодка и море. Ну и секс, когда найдет настроение. Рано или поздно они с Мелани разбегутся, дело ясное. К ней подкатит какой-нибудь юнец с тугим кошельком – и все, до свидания. Потому-то Джонни и не рассказывал ей о своей мечте. И теперь, решив ограбить босса, он был рад, что Мелани ничего не знает о его одержимости морем. Хорошо, что он никому ничего не рассказывал. Массино умел выбить информацию из кого угодно. Если что-то пойдет не так и Джонни попадет под подозрение, Массино начнет допрашивать всех его знакомых с таким пристрастием, что мало не покажется. Стоит ему узнать, что Джонни мечтает о лодке, и с мечтой можно попрощаться.

Почти все ребята Массино были в курсе, что Мелани – подружка Джонни. Если три года подряд трижды в неделю выводить девушку в люди, обязательно наткнешься на кого-нибудь из знакомых – или в ресторане (из тех, что были Джонни по карману), или в кино, когда крутят новый фильм. Джонни слегка волновался по этому поводу, но был уверен, что все пройдет как по маслу. Массино никогда не заподозрит его в воровстве. Мелани ему очень нравилась. Была ли это любовь? Нет, говорил он себе, это не любовь. В его жизни нет места для любви. Любовь связывает человека по рукам и ногам. Но Мелани ему очень нравилась, и Джонни не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Он закурил новую сигарету. На улице заверещал ребенок, одна женщина окликнула другую, прорычала на пониженной передаче чья-то колымага. Слушая весь этот шум, Джонни представлял себе солнечную дорожку на морской волне и чувствовал на щеках легкий ветерок. Пальцы его сжимали штурвал, под палубой мурлыкали мощные двигатели. «Наберись терпения, – думал он. – Через пару-тройку лет все будет».

Каждую пятницу он водил Мелани в ресторан, а потом в кино. Сегодняшний вечер – он взглянул на часы – не должен отличаться от остальных. В следующую пятницу они никуда не пойдут, но сегодня Мелани об этом не узнает. Вернее, узнает, но в самый последний момент. Да, она не болтушка, но если заранее сказать, что в следующую пятницу произойдет кое-что особенное, может разволноваться.

Следующие два часа Джонни снова и снова прокручивал свой план. Наконец понял, что это уже бессмысленно, встал, разделся и принял душ.

Часом позже он заехал за Мелани и повез ее в ресторан «У Луиджи».

Там они поужинали: славно, по-итальянски. За столом почти не говорили. Мелани была не дура поесть. Когда перед ней ставили очередное блюдо, она разве что с головой в него не ныряла, а Джонни тем временем думал о двадцать девятом февраля и почти не притронулся к еде, только гонял куски по тарелке. И поглядывал на Мелани. Раздевал ее глазами, видел оливковую кожу, роскошное тело. Думал, что впереди еще три часа: придется сидеть в душном кинозале, смотреть какую-то муть и только после этого он уложит Мелани на большую двуспальную кровать.

– Джонни, что тебя гложет? – вдруг спросила Мелани.

Разобравшись с огромной тарелкой спагетти и ожидая следующего блюда, она откинулась в кресле, а грудь ее едва не выпрыгивала из простецкого платья с откровенным вырезом.

Отбросив свои думы, Джонни улыбнулся:

– Просто смотрю на тебя. – Он накрыл ее ладонь своей. – Очень ты мне нравишься, вот прямо сейчас.

В паху у Мелани стало жарко.

– И ты мне. Может, сегодня обойдемся без кино? Поехали домой, найдем себе занятие.

Именно это Джонни и хотел услышать. Пальцы его сжались на запястье Мелани.

– По рукам, милая.

На стол упала тень. Джонни поднял глаза.

Перед ним стоял Тони Капелло – в черном костюме, белой рубашке в желтую полоску, с желтым галстуком-«селедкой». Выглядел он нарядно, но безжизненные глаза смотрели, как всегда, по-змеиному.

– Привет, Джонни. – Он посмотрел на Мелани и снова на Джонни. – Тебя вызывает босс.

Джонни так рассердился, что даже покраснел. Он знал, что Тони управляется с пистолетом почти так же ловко, как он (а может, и лучше, ибо Джонни давно не тренировался). И еще он терпеть не мог этого парня, и Тони отвечал ему взаимностью.

Джонни чувствовал, что Мелани стало страшно. Взглянул на нее и увидел, что она смотрит на Тони и в широко раскрытых глазах ее читается испуг.

– То есть как это – вызывает? – осведомился он.

Подплыл официант. Сменил тарелки и уплыл.

– Так и вызывает. Давай живее. Пронто!

Джонни сделал глубокий вдох.

– Ну ладно, подойду. Куда?

– К нему домой, прямо сейчас. А эту куколку я сам отвезу. – Тони самодовольно ухмыльнулся. – С радостью.

– Вали отсюда к черту, скотина дешевая. – Тихий голос Джонни сулил неприятности. – Я подойду, но всему свое время.

Тони презрительно усмехнулся:

– О’кей. Если хочешь накликать беду, я не против. Доложу боссу. – И он вышел из ресторана.

Мелани повернулась к Джонни. Глаза ее были по-прежнему широко раскрыты.

– В чем дело?

Вот бы узнать. Раньше босс не звал его к себе домой. На лбу у Джонни проступила холодная испарина.

– Прости, милая, – ласково сказал он. – Нужно идти. Ты доедай свой ужин, бери такси и жди меня дома.

– Ну уж нет! Я…

Он встал и обошел вокруг столика.

– Прошу, милая. Сделай мне приятное. – В голосе его звякнул металл.

Мелани не на шутку испугалась. Джонни переменился: побледнел, весь как-то съежился и лоб у него заблестел от пота.

Она через силу улыбнулась:

– Хорошо, Джонни, буду ждать.

Джонни поговорил с официантом, сунул ему денег, помахал Мелани и вышел на улицу.

Движение было напряженным, и Джонни добрался до Десятой улицы лишь через двадцать минут. С трудом нашел место для парковки, поднялся по мраморным ступеням и замер у массивной двери.

По дороге он лихорадочно думал: на кой черт Массино вызвал его к себе домой, да еще в такое время? Раньше его не приглашали в хозяйские хоромы. Позвонив, он принялся вытирать потные ладони носовым платком. Дверь открыл тощий парень с непроницаемой физиономией, с воротничком-стойкой и, прости господи, во фраке: ни дать ни взять карикатура на английского батлера из старого кино. Он отступил в сторону, и Джонни вошел в необъятный холл, увешанный картинами в золоченых рамах и уставленный блестящими средневековыми доспехами.

– Шагай, приятель, – сказал через губу батлер. – Первая дверь направо.

Джонни вошел в большую комнату с массивной мебелью и множеством книжных полок. Массино сидел в огромном кресле с крыльями для защиты от сквозняков. Он курил сигару. На подлокотнике стоял стакан виски и бутылка воды. В тени расположился Эрни Лассини. Этот, по обыкновению, ковырял щепкой в зубах.

– Проходи, Джонни, – пригласил Массино. – Присаживайся. – Он указал на кресло напротив. – Что будешь пить?

Джонни чопорно уселся.

– Спасибо. Виски, если можно, – сказал он.

– Эрни, принеси Джонни виски, а потом проваливай.

После долгой паузы Эрни с бесстрастным лицом принес Джонни виски и вышел из комнаты.

– Сигару? – спросил Массино.

– Нет, спасибо, мистер Джо.

Массино усмехнулся:

– Я оторвал тебя от дел?

– Угу. – Джонни не сводил глаз со здоровяка в кресле. – Не то слово.

Вдоволь насмеявшись, Массино подался вперед и хлопнул Джонни по колену.

– Ничего, девочка подождет. К твоему приходу распалится пуще прежнего.

Джонни промолчал. Он ждал, сжимая стакан в потной ладони.

Массино вытянул толстые ноги, закурил и выпустил клуб дыма в потолок. У босса был расслабленный, дружелюбный вид, но Джонни не позволял себе расслабиться. Массино и раньше бывал в подобном настроении, и оно могло перемениться по щелчку пальцев. В любую секунду босс мог впасть в ярость.

– Неплохая у меня берлога, да? – Массино окинул взглядом комнату. – Жена устроила. Ты только глянь на эти чертовы книги. Она думает, это знак хорошего вкуса. Ты прочел хоть одну книгу, Джонни?

– Нет.

– И я. На кой черт их читать? – Холодные серые глазки прошлись по Джонни. – Ну да ладно. Я вспоминал тебя. Ты ведь работаешь на меня почти двадцать лет…

Вот оно, подумал Джонни. Давай, до свидания. Что ж, он этого ждал, но не так быстро.

– Да, пожалуй, лет двадцать, – сказал он.

– Сколько я тебе плачу, Джонни?

– Две сотни в неделю.

– Значит, Энди не соврал. Ну да, ну да… две сотни. А что прибавки не просишь? Давно пора.

– Я не жалуюсь, – тихо сказал Джонни. – Думаю, человеку платят столько, сколько он заслуживает.

Массино искоса взглянул на него:

– Другие думают иначе. Мерзавцы. Постоянно канючат: давай деньги, деньги давай… – Он отпил немного виски, помолчал и продолжил: – Ты, Джонни, лучший из моих ребят. Что-то в тебе есть, и это мне по нраву. Если бы не ты и твой пистолет, я не сидел бы здесь, среди всех этих чертовых книжек. Трижды, верно?

– Угу.

– Трижды… – Массино покачал головой. – Помню, помню ту стрельбу. – Он снова помолчал, на этот раз подольше. – Пришел бы ты ко мне пару… тройку лет назад, попросил бы прибавки, я бы согласился. – Он ткнул в сторону Джонни тлеющим кончиком сигары. – Почему не пришел?

– Я же сказал, мистер Джо: человеку платят столько, сколько он заслуживает. Я не сильно напрягаюсь. Работаю не каждый день, по большей части в пятницу. Так что…

– Вы с Сэмми нормально ладите?

– Отлично.

– Он ссыкун. И работу свою терпеть не может, верно?

– Ему нужны деньги.

– Точняк. Я подумываю сделать кое-какую перестановку. Ребята, бывает, жалуются. Им, похоже, не нравится, что деньги таскает копченый паренек. Хочу узнать твое мнение. Как считаешь, делать мне перестановку?

Джонни уже знал, что ответить. Сейчас не время кого-то прикрывать, даже если речь идет о Сэмми. Через шесть дней – если все получится – Джонни станет богаче на сто пятьдесят тысяч долларов.

– Я хожу с Сэмми, – ровно произнес он. – Уже десять лет как хожу, мистер Джо. Велите ходить с кем-то еще – не вопрос.

– Видишь ли, я подумываю о полной перестановке, – сказал Массино. – И для Сэмми, и для тебя. Десять лет – чертовски долгий срок. Сэмми умеет водить машину?

– Конечно. И разбирается в тачках. Он смолоду начинал в гараже.

– Да, я слышал. Как думаешь, он захочет стать моим шофером? А то жена заклевала: говорит, мне садиться за руль не по статусу. Знаешь, чего она хочет? Не поверишь, шофера в униформе! Говорит, униформа придется нашему Сэмми к лицу.

– Правильнее всего будет спросить у Сэмми, мистер Джо.

– Ты поговори с ним, Джо. Сколько он получает?

– Сотку.

– Ну ладно. Скажи, что будет сто пятьдесят.

– Скажу.

Повисла очередная долгая пауза. Джонни ждал, когда же Массино заговорит о его участи.

– А теперь про тебя, Джонни, – наконец сказал босс. – Ты в городе человек известный. Людям ты нравишься, они тебя уважают. У тебя хорошая репутация. Не хочешь заняться «однорукими бандитами»?

Джонни оцепенел. Чего-чего, а этого он не ожидал… Последние пять лет игровыми автоматами заведовал пожилой толстяк по имени Берни Шульц. Он часто ныл, какая у него тяжелая жизнь: рассказывал, как Энди гоняет его, когда выручка падает ниже недельной нормы, а недельная норма такая, что и не выговоришь.

Джонни помнил, как Берни – потный, с черными кругами под глазами – говорил: «Эта работа, мать ее за ногу, сплошное наказание. Ты не представляешь, как на меня давит этот сукин сын, как заставляет искать новые точки. Шляюсь по всему городу, впариваю эти чертовы автоматы, уже все ноги стоптал. А если где и поставлю „бандита“, сорванцы тут же его ломают. В общем, не продохнуть».

– А что с Берни? – спросил Джонни, чтобы выиграть время.

– Берни выдохся. – Дружелюбия на лице Массино как не бывало. Теперь перед Джонни сидел безжалостный управленец. – Ты справишься. Найти новые точки для тебя раз плюнуть. Люди тебя уважают. Плачу четыре сотни плюс один процент, если выручка будет выше нормы. Если врубишься как следует, выйдет восемь сотен. Что скажешь?

Джонни лихорадочно думал. Вот оно, предложение, от которого нельзя отказаться. Иначе вышвырнут на улицу, а он к этому пока не готов.

Глядя Массино в глаза, он спросил:

– Когда приступать?

Усмехнувшись, Массино снова подался вперед, снова хлопнул Джонни по колену.

– Вот это разговор, – сказал он. – Я знал, ты малый что надо. Начнешь первого числа. К тому времени я разберусь с Берни. А ты обсуди все с Энди. Он расскажет, что к чему. – Массино встал, посмотрел на часы и поморщился. – Ну, мне пора. Нужно отвезти жену на какую-то вечеринку. Проклятье! Значит, Джонни, договорились. Не тормози, и будет тебе восемьсот баксов в неделю. – Положив тяжелую руку Джонни на плечи, Массино проводил его к двери. – Поговори с Сэмми. Если его устроит мое предложение, пусть зайдет к Энди, тот справит ему униформу. Двадцать девятого соберете лотерейные деньги – и по новым местам. Лады?

– Я не против, – сказал Джонни и вышел в холл. Там его ждал батлер.

– Пока, – бросил Массино и пошел вверх по лестнице, тихонько насвистывая. Наконец он скрылся из виду.

Джонни дошел до машины, остановился и задумался. Взглянул на часы. Пять минут десятого. Он знал, что Мелани будет сидеть в ресторане еще полчаса, с ее-то аппетитом. Стало быть, есть время перемолвиться с Берни Шульцем.

Через пятнадцать минут он остановился у дома Берни. Тот уже разулся и смотрел телевизор с кружкой пива в руке.

Дверь открыла его жена, крупная толстушка с веселым лицом. Она тут же убежала на кухню: мужчины будут говорить о делах, а она предпочитала не знать, чем занимается муж.

Как только Берни выключил телевизор, Джонни отмахнулся от предложенного пива и сказал напрямую:

– Я только что говорил с мистером Джо. Тебя снимают с места, Берни. Отныне твою работу буду делать я.

Берни вылупился на него:

– Ну-ка, еще разок?

Джонни повторил еще разок.

– То есть это правда? Ты не шутишь?

– Да, правда.

Берни глубоко вздохнул, и тяжелое лицо его озарила ухмылка от уха до уха. Он вмиг помолодел лет на десять.

– Это же дивные новости! – Он даже в ладоши хлопнул. – Господь внял-таки моим молитвам! Значит, теперь я свободен!

– Как знал, что тебе это понравится, – сказал Джонни. – Потому и приехал. Чем будешь заниматься? Ведь тебя выпрут из организации.

– Заниматься? Я? – Бенни залился счастливым смехом. – У меня найдутся кое-какие сбережения. У шурина в Калифорнии есть фруктовая ферма. Туда и поеду. Стану его партнером. Будем с ним собирать фрукты на солнышке, и не надо ничем заморачиваться!

– Угу. – Джонни вспомнил про свою мечту: лодку и море. – Что ж, твоя работа достанется мне. Сколько платят?

Допив пиво, Берни рыгнул и отставил кружку.

– Мистер Джо платит мне восемь сотен в неделю плюс один процент, если выручка превысит норму. Но этот процент – только на словах. Черт, я все эти годы вкалывал как проклятый, но этого процента так и не увидел. Энди, сукин сын, задирает норму так, что о проценте можешь забыть. Но восемь сотен выйдет стабильно, хотя работа – сущий ад. Я сумел кое-что скопить, значит и ты сумеешь.

Восемь сотен в неделю, а Массино предложил ему всего лишь четыре. И процент, которого Берни так и не увидел.

Джонни охватила холодная ярость, но он сдержался.

«Ты, Джонни, лучший из моих ребят. Что-то в тебе есть, и это мне по нраву».

Двуличный ворюга. «Ну ладно, – думал Джонни, поднимаясь на ноги, – я тоже буду вести себя как двуличный ворюга».

Он вышел от Берни, сел в машину и поехал к Мелани. В нем все еще бушевал гнев.

На следующее утро, когда Мелани ушла на работу, Джонни вернулся к себе домой и приготовил завтрак. Завтракать он любил больше, чем обедать или ужинать. Впереди был весь день, и никаких планов. Настроение у Джонни было паршивое: он все думал, как скверно обошелся с ним Массино. Теперь он ограбит его без сожалений, это уж точно.

Не успел он сесть за тарелку с яичницей из трех яиц и ломтем жареной ветчины, как зазвонил телефон. Выругавшись, Джонни встал и поднял трубку. Звонил Энди Лукас.

– Мистер Джо сказал, ты будешь работать вместо Берни. Вам нужно пообщаться. Сегодня зайди к нему. Он тебе все покажет, познакомит с людьми.

– Хорошо, – сказал Джонни, поглядывая на тарелку с завтраком. – Зайду.

– И послушай, Джонни, – холодно продолжал Энди, – Берни не особенно напрягался. Надеюсь, что под твоим началом дела пойдут в гору. Нужно поставить еще по меньшей мере две сотни автоматов. Этим и будешь заниматься. Понял?

– Понял.

– Молодец. Зайди к Берни. – И Энди повесил трубку.

Джонни вернулся за стол, но аппетит его поуменьшился. Чуть позже он отправился на работу к Берни: в комнатушку на последнем этаже офисного здания без лифта. Дожидаясь зеленого сигнала светофора, он заметил на другой стороне улицы Черныша Сэмми: тот тоже собирался переходить дорогу.

Увидев Джонни, он заулыбался и помахал рукой. Машины остановились, и Джонни подошел к нему:

– Привет, Сэмми. Чем занят?

– Я? – рассеянно переспросил Сэмми. – Да ничем, мистер Джонни. А что в субботу делать? Только по улицам слоняться.

Джонни забыл, что сегодня суббота. Значит, завтра воскресенье, самый ненавистный день: все магазины закрыты, люди уезжают за город. Обычно Джонни проводил воскресное утро за газетами, а ближе к вечеру ехал к Мелани. В первой половине дня она всегда бывала занята: прибиралась в квартире, мыла голову и все такое, или чем там обычно занимаются женщины по выходным?

– Кофе будешь? – спросил Джонни.

– Никогда не откажусь. – Сэмми с тревогой взглянул на Джонни, на его напряженную физиономию. – Что-то не так?

– Пошли пить кофе. – Джонни вошел в кафе и встал у стойки. Заказал кофе и сообщил: – Вчера вечером я беседовал с мистером Джо. – И пересказал свой разговор с Массино. – Сам решай. Хочешь водить его машину?

Лицо Сэмми засветилось, словно в голове у него включили электрическую лампочку.

– Вы не шутите, мистер Джонни?

– Нет, передаю его слова.

– Конечно хочу! – И Сэмми захлопал в розовые ладоши, прямо как Берни. – То есть мне больше не придется собирать деньги?

Джонни мрачно подумал: вот, еще один. Сперва у Берни рот до ушей, а теперь и у Сэмми. Все-то у них гладко, а мне достаются одни шишки.

– Придется носить униформу, рулить «роллс-ройсом». Не против?

– Конечно нет! Это же дивные новости! – Вдруг Сэмми замолчал и взглянул на Джонни. – А когда приступать?

– Первого числа.

Сэмми сник.

– То есть в следующую пятницу мне придется собирать деньги?

– Верно.

Глаза у Сэмми забегали, на лице выступили капли пота.

– А нельзя ли, чтобы вместо меня вышел новый человек, мистер Джонни? И кто он, этот новый человек?

– А я почем знаю? Двадцать девятого мы с тобой, Сэмми, собираем деньги. – Джонни допил кофе. – Собираем, и точка.

– Ну да. – Сэмми промокнул лицо носовым платком. – Думаете, беды не будет?

– Ни в коем разе. – Джонни отошел от стойки. – У меня дела. А ты сходи к Энди. Скажи, что будешь шофером у мистера Джо. Он все устроит. Платить будут полторы сотни.

Сэмми распахнул глаза:

– Полторы сотни?

– Так сказал мистер Джо. – Джонни задумчиво посмотрел на Сэмми. – Ты по-прежнему держишь сбережения под кроватью?

– А где их еще держать, мистер Джонни?

– Я же говорил тебе, тупица: в банке!

– Нет, не хочу, – Сэмми помотал головой. – Банки – это для белых людей.

Джонни пожал плечами:

– Ну, увидимся.

Заплатив за кофе, он вышел из кафе и через десять минут был в кабинетике Берни Шульца.

Тот развалился за обшарпанным столом, отодвинув стул и заложив большие пальцы за ремень. Увидев Джонни, он выпрямился.

– Энди велел зайти к тебе, – сказал Джонни. – Чтобы ты показал мне, что к чему, и со всеми познакомил.

– Обязательно, – пообещал Берни, – но не сегодня. Бога ради, сейчас же выходные! Весь бизнес стоит. Давай в понедельник, а? Приходи часам к десяти утра, и я все покажу, договорились?

– Как скажешь. – Джонни направился к двери.

– Джонни, один момент…

– Ага? – Остановившись, Джонни взглянул на Берни.

Тот поскреб толстую щеку.

– Я, похоже, сболтнул лишнего. – Берни неловко поерзал на стуле. – Энди запретил говорить тебе, сколько мне платят. В общем, забудь об этом, ладно?

Джонни сжал кулаки, но сумел изобразить холодную улыбку.

– Конечно. Уже забыл. Увидимся в понедельник. – Он вышел за дверь и прошагал шесть лестничных маршей, матерясь себе под нос.

До автостанции было пять минут ходу, и Джонни решил, что пора туда зайти. У дверей остановился, оглядел улицу, бросил взгляд на окна офиса Массино. Босс, наверное, сейчас летит в Майами на уик-энд, но Джонни был уверен: Энди сидит в своем тесном кабинете.

На автостанции он сразу направился к камере хранения. На двери одного из шкафчиков была инструкция, и Джонни задержался, чтобы ее прочесть. Там говорилось, что ключ нужно взять у дежурного. Джонни оглянулся. Не увидев в толпе знакомых лиц, подошел к каморке дежурного. Оттуда на него уставился огромный сонный негр.

– Дай ключ, – сказал Джонни. – Сколько стоит?

– Вам надолго, босс?

– Недели три. Может, больше. Не знаю.

Негр выдал ему ключ.

– Полбакса в неделю. За три недели получается полтора.

Джонни заплатил ему, сунул ключ в карман и ушел искать свой шкафчик. Расположение оказалось удобное, совсем рядом с входной дверью. Удовлетворенно кивнув, Джонни вышел на холодную улицу и отправился домой.

Следующий час он сидел у окна и думал про Массино. Около двух пополудни решил, что пора пообедать, и тут снова зазвонил телефон.

Поморщившись, Джонни поднялся на ноги и снял трубку.

– Джонни?

– Привет, милая! – Услышав голос Мелани, он изрядно удивился. Вчера они договорились, что в воскресенье поедут кататься, а потом Джонни заночует у нее.

– Джонни, у меня эти дела. Только что начались, – сказала Мелани. – Мне совсем худо. Давай отложим завтрашнюю встречу?

Ох, женщины, подумал Джонни, всегда с ними что-то не так! Но Мелани и правда сильно страдала от месячных. Значит, ему предстоит долгий, унылый, одинокий уик-энд.

– Ты, главное, не раскисай, милая, – мягко сказал он. – Конечно отложим. Это же не последнее воскресенье. Тебе чем-нибудь помочь?

– А чем? Приеду домой и лягу. Скоро отпустит.

– Еды привезти?

– Я что-нибудь закажу. А ты отдохни хорошенько, слышишь? Я позвоню, как все закончится, и тогда встретимся.

– Ага. Ну, береги себя. – И Джонни повесил трубку.

Прошелся по комнате, размышляя, чем будет заниматься до понедельника. Достал бумажник, пересчитал деньги. От получки осталось сто восемь долларов. Придется растянуть до пятницы. Он задумался. Неплохо бы прыгнуть в машину и рвануть на три сотни миль, к побережью. Снять комнату в мотеле, погулять возле моря… Но это недешево. Такой уик-энд ему не по карману. Массино может себе это позволить, у него полно денег. А Джонни Бьянда не может, у него денег нет.

Пожав плечами, он включил телевизор и равнодушно уставился в экран. Передавали какой-то бейсбольный матч.

Глядя на игру, он думал, как будет покачиваться под ногами палуба его лодки; как он будет подставлять лицо – все в соленых брызгах – жаркому солнцу.

«Потерпи, – сказал он себе. – Потерпи».

Глава третья

Вздрогнув, Джонни проснулся, взглянул на часы и расслабился. Половина седьмого… времени еще полно. Он посмотрел на лежавшую рядом Мелани. Во сне она тихонько похрапывала, пол-лица закрывали длинные черные волосы.

Осторожно, чтобы не разбудить ее, Джонни потянулся к прикроватному столику, за пачкой сигарет. Чиркнул спичкой и с блаженством затянулся во все легкие.

Сегодня был тот самый день «Д»: двадцать девятое февраля. В десять утра они с Сэмми начнут собирать деньги. К трем дня у них будет полтораста тысяч баксов. Большой куш! И через восемнадцать часов, если хоть мало-мальски повезет, все эти деньги будут принадлежать Джонни. Будут надежно спрятаны в камере хранения на автовокзале.

Если хоть мало-мальски повезет.

Джонни коснулся медальона, покоившегося на его обнаженной груди. Вспомнил слова матери: «Пока носишь его, с тобой не случится настоящей беды».

Не шевелясь, он думал, как быстро пролетели эти несколько дней. В понедельник он таскался с Берни, встречался с людьми, выслушивал их болтовню, высматривал новые места для «одноруких бандитов». К великому изумлению Берни, в первый день Джонни поставил автоматы на пять новых точек. Массино, как всегда, сделал верный выбор. Почти все в городе были наслышаны о Джонни: знали, что он парень крутой, суровый и ловко управляется с пистолетом. Входя в какое-нибудь кафе, он шел прямиком к хозяину и спокойно говорил, что неплохо бы поставить здесь игровой автомат. С ним никто не спорил.

За четыре дня автоматы появились в восемнадцати новых точках, и даже Энди не скрывал радости.

Теперь же наступило двадцать девятое. Осталось в последний раз собрать деньги, а потом с головой нырнуть в мир «одноруких бандитов». А Берни выйдет из игры. За эти четыре дня он не раз говорил Джонни, что работа не так уж плоха. Джонни, в отличие от Берни, имел впечатляющую репутацию: он видел, что Берни никто не уважает, и все думал, как он столько лет продержался на этом месте.

Глядя в потолок, Джонни стряхнул с сигареты столбик пепла и с облегчением подумал: хорошо, что он не волнуется, не нервничает. Потом подумал о деньгах: сто пятьдесят тысяч! Главное, поспокойнее с «однорукими бандитами», звезд с неба не хватать – так, чтобы через два года уйти на покой. Два года он подождет, но не дольше.

Первый год будет вкалывать как положено. Может, даже выйдет на тот пресловутый один процент. Но потом прикрутит фитилек, притворится, что потерял хватку. Само собой, Массино и Энди подыщут на это место парня помоложе. А Джонни отправится восвояси, в точности как Берни.

Мелани зашевелилась, потом приподнялась и сонно спросила:

– Сварить кофе, зай?

– Всему свое время.

Потушив окурок, он потянулся к ней, провел ладонью по ее груди. Мелани задышала чуть чаще.

Потом, когда они завтракали, Джонни непринужденно сказал:

– Сегодня вечером заеду, милая. Сходим к Луиджи.

Мелани, увлеченная блинчиками с сиропом, кивнула:

– Хорошо, Джонни.

Он не знал, как продолжить разговор. Проклятье! Ведь ничего сложного: просто скажи ей полуправду. Она купится на что угодно. Да, скажи ей полуправду.

– Милая, сегодня вечером мне нужно поработать, – наконец произнес он, разрезая блинчик. – Ты меня слушаешь?

Мелани подняла взгляд. По ее подбородку тонкой струйкой стекал сироп.

– Слушаю.

– Это дело никак не связано с боссом, и он был бы против. Я заработаю кое-какие деньги, но Массино не должен об этом узнать.

Джонни умолк и посмотрел на Мелани. Она внимательно слушала, и в черных глазах ее уже зарождалась паника. Мелани до ужаса боялась Массино, и ей очень не нравилось, что Джонни на него работает.

– Беспокоиться не о чем, – мягко продолжил он. – Знаешь, что такое алиби?

Отложив нож и вилку, она кивнула.

– Мне понадобится алиби, детка, и ты мне с этим поможешь. Значит, слушай: сегодня вечером мы поужинаем у Луиджи, потом приедем сюда. Я оставлю машину у подъезда. Около полуночи отойду на полчасика, все сделаю и вернусь. Если будут спрашивать, скажешь, что после ужина я никуда не уходил. Поняла?

Утратив интерес к еде, Мелани поставила локти на стол и зарылась лицом в ладони. Дурной знак.

– Что у тебя за дело? – спросила она.

Джонни тоже потерял аппетит. Оттолкнув тарелку, он закурил.

– Тебе, милая, не нужно этого знать. Дело как дело. Твоя задача – сказать, что всю ночь мы были вместе. И я ни на секунду отсюда не выходил. Договорились? Конечно, если кто-то будет спрашивать.

– А кто будет спрашивать? – В глупых черных глазах читался испуг.

– Скорее всего, никто, милая. – Джонни через силу улыбнулся. – А может, легавые. Может, и сам Массино.

Мелани вздрогнула:

– Мне проблемы не нужны, Джонни. Нет… не проси.

Отодвинув стул, Джонни поднялся на ноги. Зная Мелани, он ожидал подобной реакции. Подошел к окну и глянул вниз, на медленную вереницу автомобилей. Он был уверен: Мелани сделает все как надо, но ее нужно уговорить.

Выдержав долгую паузу, он вернулся за стол.

– Я никогда тебя ни о чем не просил, верно? Ни разу. Смотри, сколько я для тебя сделал. Квартира, мебель, подарки всякие… И ни разу не просил мне помочь. А теперь прошу. Поверь, это очень важно.

Мелани не сводила с него глаз.

– То есть нужно сказать, что ты всю ночь был у меня и никуда не уходил? Только и всего?

– Именно. Скажешь, что мы поужинали у Луиджи, вернулись сюда и я был у тебя до восьми утра. Ясно? Никуда не уходил с десяти вечера до восьми утра.

Мелани опустила взгляд на остывший блинчик.

– Ну, раз уж это так важно… Пожалуй, могу и сказать, – неуверенно произнесла она.

– Вот и славно. – Понимала бы она, насколько это важно! – Значит, я могу на тебя рассчитывать?

– Да, можешь. Но мне все это не нравится.

Пытаясь унять раздражение, Джонни запустил пальцы в шевелюру.

– Милая, это серьезное дело. Возможно, легавые будут тебя прессовать. Ты же знаешь, как они себя ведут. Но ты должна стоять на своем. Даже если на тебя наедет Массино, стой на своем. Понятно?

– Джонни, это обязательно? Может, не надо?

Он стал поглаживать Мелани по руке, словно для того, чтобы вселить в нее уверенность.

– Ты многим обязана мне, детка. Неужели ты не хочешь мне помочь?

Какое-то время Мелани испуганно смотрела на него, затем положила вторую ладонь ему на руку и крепко сжала.

– Ладно, Джонни. Я все сделаю.

По голосу было ясно, что так и будет. Джонни успокоился.

Он встал. Мелани обошла стол и прильнула к нему. Его ладонь скользнула ей под ночную сорочку, прошлась по сочной ягодице.

– Мне пора, милая, – сказал Джонни. – Вечером увидимся. Не переживай. Ничего страшного… Всего лишь маленькая ложь.

Он сбежал по лестнице и вышел к машине. Через десять минут был у себя дома. Побрился, принял душ. Стоял под струями холодной воды и думал, сможет ли Мелани выстоять против Массино, если дело примет нехороший оборот. Пожалуй, сможет. Он коснулся своего медальона. Главное в этой краже, чтобы ни Массино, ни легавые даже не заподозрили, что деньги взял Джонни.

Без нескольких минут десять он приехал в офис Массино. Там уже были Тони Капелло и Эрни Лассини. Оба подпирали стену и курили. Когда Джонни вошел в офис, на крыльцо поднимался Сэмми.

– Привет! – Джонни остановился. – Ну что, сегодня у нас большой день. Справили тебе униформу?

Лицо Сэмми уже блестело от пота, кожа из черной стала серой. Джонни видел, что парень до смерти напуган, и знал, что во время сбора денег он будет паниковать все сильнее.

– Этим занимается мистер Энди, – хрипло сказал Сэмми и вошел в офис.

Тони и Эрни встретили обоих приветственными кивками. Несколько минут все четверо ждали, а потом Энди вынес две сцепленные наручниками сумки. Достал еще один браслет и приковал Сэмми к ручке одной из сумок.

– Не хотел бы я оказаться на твоем месте, – заметил Тони. – Даже за тысячу баксов. – И усмехнулся, увидев в глазах Сэмми ужас. – Прикинь, парень, кто-нибудь набросится на тебя с топором!

– Хватит! – одернул его Джонни. В голосе его слышалась опасная нотка. – Никто ни на кого не набросится, тем более с топором.

Тут в офис вошел Массино, и все замолчали.

– Все готовы? – спросил он у Энди.

– Уже выезжают.

– Ну… – Массино посмотрел на Джонни и усмехнулся. – Что ж…

Джонни ждал. Лицо его было непроницаемым.

– Последний раз на сборе, да? – продолжил Массино. – Ты, Джонни, прекрасно поладишь с «однорукими бандитами». – Он взглянул на Сэмми. – А из тебя выйдет отличный шофер. Ну ладно, вперед, за большими деньгами! – И он уселся за стол.

Тони и Эрни направились к двери, Сэмми за ними.

– Эй, Джонни, – вдруг сказал Массино.

Джонни остановился.

– Та хреновина на тебе? Ну, твой медальон? – с ухмылкой спросил Массино.

– Никогда не снимаю, мистер Джо.

Массино кивнул:

– Сегодня он может тебе пригодиться. Давай поосторожнее там.

– Нас сегодня трое, мистер Джо. Будем осторожны, – спокойно сказал Джонни.

Все четверо вышли из офиса и спустились к машине.

Через пять часов все закончилось. Проблем не было. Джонни парковался где хотел, создавая одну пробку за другой, но полиция не обращала на это внимания. Сумки наполнялись деньгами. Сэмми ежесекундно ждал, что услышит выстрел и почувствует, как в тело впивается пуля. Когда Джонни остановил свой «фордик» возле офиса Массино, он разве что не бредил от ужаса.

Джонни похлопал его по плечу и тихо сказал:

– Все, конец. Отныне будешь заниматься «роллсом».

Но Сэмми никак не мог успокоиться. Сперва нужно было взять тяжелые сумки, пройти по тротуару, и лишь потом он наконец окажется под сенью офиса Массино.

Открыв дверцу, он вышел под дождь. Перед ним веером встали Джонни, Эрни и Тони, пальцы на рукоятках пистолетов. Из толпы, собравшейся у входа в здание, раздались приветственные возгласы.

Сэмми вошел в благословенный сумрак фойе, потом в лифт.

– Ну как тебе, парень, таскать столько наличности? – спросил Тони.

Сэмми посмотрел на него и отвернулся. Он думал, как уже завтра ему ничего не будет страшно. Как он наденет серую униформу, фуражку с черной кокардой и сядет за руль «роллс-корниша». За десять чудовищных лет его так и не подстрелили, ему так и не оттяпали руку, и теперь перед ним одни лишь райские пастбища.

Бок о бок с Джонни он прошаркал в офис Массино и поставил обе тяжелые сумки на стол.

Энди ждал. Массино жевал потухшую сигару. Когда Энди снимал наручники, Массино вздернул бровь и посмотрел на Джонни, словно спрашивая: «Все гладко?»

Джонни кивнул.

Затем начался обычный ритуал контроля и учета. Он длился дольше обычного. Наконец Энди поджал тонкие губы, взглянул на Массино и сообщил:

– Лучше не бывает, мистер Джо. Сто восемьдесят шесть тысяч долларов. Вот это я понимаю, куш!

Джонни почувствовал, как по спине прошла жаркая волна. Джекпот! Через несколько часов эта невообразимая куча денег перейдет в его распоряжение. Тридцатифутовая лодка? Пора корректировать планы. Сорок пять футов – почему бы и нет?

Энди отнес сумки к себе в кабинет. Через пару секунд хлопнула дверца старомодного сейфа.

Массино вытащил из ящика стола бутылку «Джонни Уокера». Эрни принес стаканы. Массино, не скупясь, плеснул себе виски и протянул бутылку Джонни:

– Наливай. Ты молодец, Джонни. Двадцать лет! Знаешь, мне всегда хотелось, чтобы ты был рядом, когда на стол лягут такие деньги. – Он с ухмылкой откинулся на спинку стула. – Впереди у тебя блестящая карьера.

Эрни налил себе и Тони. Сэмми отказался. Все, кроме него, подняли стаканы, а потом зазвонил телефон, и Массино жестом велел очистить помещение.

Когда Джонни и Сэмми спускались по лестнице, Сэмми сказал:

– Было круто, мистер Джонни. Жаль, что мы больше не будем работать вместе. Вы всегда относились ко мне по-человечески. Помогали. Хочу сказать спасибо.

– Давай по пивку, – сказал Джонни, а когда вышел под дождь, почувствовал на лице морские брызги. Под ногами закачалась палуба сорокапятифутовой лодки.

В сумраке бара «У Фредди» они выпили свое пиво.

– Ну, пора прощаться, Сэмми, – сказал Джонни, когда Сэмми помахал бармену, чтобы взять по второму бокалу. – Видишь, за все эти годы ничего не случилось. Выходит, зря ты боялся.

– Выходит, так. – Сэмми покачал головой. – Люди по-разному устроены. Кто-то боится, кто-то нет. Вы счастливчик, мистер Джонни. Вас вообще ничего не волнует.

Джонни подумал о предстоящей краже. Ничего не волнует? Вот именно! В конце концов, ему уже за сорок, полжизни прожито. Даже если дело не выгорит, в критический момент он сможет сказать себе, что хотя бы попытался шагнуть навстречу мечте. Но все получится. Никакого критического момента не будет.

Двое мужчин – черный и белый – вышли на улицу и переглянулись. Повисла неловкая пауза, после которой Джонни протянул Сэмми руку:

– Ну пока. Держим связь.

Они обменялись рукопожатием.

– Продолжай откладывать деньги, – добавил Джонни. – И помни: я всегда рядом. Если захочешь перетереть… ну, сам знаешь.

Взгляд Сэмми затуманился.

– Знаю, мистер Джонни. Я ваш друг. Не забывайте этого: мы с вами друзья.

Джонни легонько стукнул его по груди и ушел. Ему показалось, что за спиной у него, отсекая кусок жизни, хлопнули ставни: отныне он был сам по себе.

Джонни не спеша доехал до своего дома, поднялся по лестнице, вошел в квартиру. Было двадцать минут шестого. Ему захотелось выпить, но он справился с искушением. Никакого алкоголя. Для дела нужен трезвый ум, а виски рассудительности ему не прибавит. Джонни подумал о предстоящем ужине с Мелани, о медленно ползущих стрелках часов. Подошел к окну и выглянул на узкую улочку, забитую автомобилями. Разделся, принял душ, надел лучший свой костюм, взглянул на часы. Шесть. Господи, как же медленно тянется время!

Джонни проверил, все ли на месте: тяжелая обрезиненная свинчатка, свернутая газета, перчатки, зажигалка, ключ от сейфа и еще один, от шкафчика в камере хранения. Выложил все на стол. Больше ничего не нужно, разве что чуток удачи. Сунув пальцы под рубашку, он коснулся медальона и сказал себе: «Через два года я буду в море. Буду стоять у штурвала сорокапятифутовой лодки, подставив лицо солнцу, а палуба будет ходуном ходить от рева мощных моторов».

Усевшись у окна, Джонни слушал уличный шум, гул автомобильных двигателей, детские крики. Стрелки часов доползли до половины восьмого. Джонни встал, сунул в карман свинчатку, надел наплечную кобуру, проверил «тридцать восьмой», отнес газету в ванную и намочил ее под краном. Сунул ее в карман пиджака, оба ключа и перчатки отправились в другой. Вот и все. Можно выходить.

Ровно в восемь он подъехал к дому Мелани. Она ждала на крыльце. Как только Джонни затормозил, села в машину.

– Привет, милая! – Он старался не выказать тревоги. – Все хорошо?

– Да, – хмуро ответила Мелани.

Она заметно волновалась. Господи, лишь бы не передумала!

Ужин прошел неудачно. Джонни был расточителен: заказал лобстер-коктейли и индюшачьи грудки под чили-соусом. Однако оба едва притронулись к еде. Джонни все думал о том моменте, когда нужно будет справиться с Бенно. О том, как потащит две тяжелые сумки на автостанцию. Придется отложить все до двух ночи: он провернет дело с двух до трех. Теперь все зависит от везения. Отложив вилку, Джонни вновь коснулся своего медальона.

– Ты бы все-таки рассказал, что у тебя на уме, – вдруг попросила Мелани, отодвинув тарелку с остатками индюшатины. – Я так волнуюсь. Ты же не затеваешь ничего дурного, правда?

– Это всего лишь работа. Не беспокойся, милая. Тебе не нужно об этом знать. Так будет правильнее всего. Кофе хочешь?

– Нет.

– Тогда пошли в кино. Ну же, милая, перестань ворчать. Все будет хорошо.

Правильно, что он решил сходить в кино. Фильм оказался неплохим, и Джонни на время забыл о том, что предстоит сделать через несколько часов.

Ближе к полуночи они приехали к Мелани. На лестнице встретили ее соседку из квартиры напротив. Остановились поздороваться. Девушка дружила с Мелани и была знакома с Джонни.

– Вот незадача, осталась без курева, – сказала она.

Эта случайная встреча была Джонни на руку. Если все пойдет наперекосяк, девушка подтвердит, что видела их с Мелани.

Она пошла вниз, Джонни с Мелани пошли вверх. «Форд» стоял у подъезда. Девушка обязательно его увидит.

– Сварить кофе? – спросила Мелани, бросив пальто на канапе.

– Свари, и побольше. – Джонни сел. – Ждать еще пару часов, а засыпать мне нельзя.

Через некоторое время Мелани принесла большой кофейник. Поставила на стол чашку и блюдце.

– Спасибо, милая. Теперь ступай в постель, – сказал Джонни. – Ни о чем не беспокойся. Ложись и спи.

Мелани постояла, посмотрела на него, ушла в спальню и хлопнула дверью. Поморщившись, Джонни плеснул себе крепкого черного кофе.

Периодически наполняя чашку, он досидел до двадцати пяти минут третьего. Встал, тихонько подошел к спальне, открыл дверь и заглянул в темноту.

– Уже уходишь? – дрожащим голосом спросила Мелани.

– Бога ради, ты-то чего не спишь?