Читать онлайн Коллекционер бабочек в животе 2

Скажи, зачем узор такой был даден тебе всего лишь на день в краю озер, чья амальгама впрок хранит пространство? А ты – лишает шанса столь краткий срок попасть в сачок, затрепетать в ладони, в момент погони пленить зрачок…

И. Бродский «Бабочка»

Предисловие

Условный медовый месяц Нелли и Ренато завершили в Италии, отметив заодно там Рождество и Новый год. Конечно, ни о какой свадьбе и речи не могло быть, при том, что оба давно наплевали на разницу в возрасте. Нелли, в свои пятьдесят, рядом с тридцатишестилетним Ренато чувствовала себя вполне комфортно и счастливо. Их десятилетняя дружба закончилась неожиданно для самой Нелли ещё в ноябре прошлого года. Она наконец сдалась и уступила пылкому художнику, когда тот сделал ей предложение руки и сердца. Это не был отчаянный шаг, скорее – всё происходящее воспринималось ею как эйфория от праздника. Да, это был праздник безумия, который мог устроить только Ренато во время их совместной поездки в турецкий город Конья. Именно там талантливый художник сделал Нелли предложение, привезя её в самый большой в Европе сад бабочек. Она не смогла устоять, она не смогла сказать зарождающемуся внутри себя пламени страсти: «Нет!»

Вернувшись домой, оба продолжили жадно наслаждаться любовным нектаром, позабыв о правилах приличия, о друзьях и работе. Благо Неллин ресторан итальянской кухни какое-то время вполне себе мог обходиться и без хозяйки. А Ренато запросто мог позволить себе делать эскизы и фото, в промежутках между любовными ласками и безудержным желанием обладать Нелли. Он хотел её так давно, так много лет подряд, что когда смог наконец «поймать», как уникальную бабочку, долго не мог поверить в это. За годы их дружбы, Ренато всё больше убеждался, что ни одна женщина не способна так тонко чувствовать его внутренний мир, так умело находить обьяснение любому событию и ситуации. Но самое главное, это именно она научила его коллекционировать бабочек. Вот только её огромная коллекция состояла из редких насекомых, а его бабочки имели уникальную женскую красоту и могли запросто свести с ума оказавшись на портрете или фотографиях гениального Ренато Рицци. Нелли сравнивала каждую его музу с той или иной бабочкой по разным критериям. Это помогало художнику находить новые образы для своих натурщиц. Ренато высоко ценил только натуральную красоту, ум, независимость и хорошее чувство юмора. Не секс был его главной целью, а эмоции, чувства, ощущения – всё, что могло вызвать «бабочек в животе» в самом широком понимании этого выражения.

Глава 1. Нелли и Лора. Плохая идея

– Ну что, по бокальчику вина или чего покрепче?– спросила Лора, едва присев за столик. – Не день, а вынос мозга! Надо перебираться в столицу, подруга, может там народ грамотнее?

– Во-первых, я тоже рада тебя видеть! А во-вторых, кто тебе сказал, что грамотность зависит от количества населения? Ладно, давай начнём с вина, потом видно будет, – решила Нелли, так как сама откликнулась на просьбу старой подруги срочно увидеться. – Надеюсь вино и еда здесь приличные, хотя я предлагала встретиться у меня в ресторане.

– Там ты не сможешь расслабиться и напиться, а я именно это сегодня планирую сделать,– Лора подняла руку, чтобы подозвать официанта. Выглядела она действительно уставшей, что бывало крайне редко. Нелли уже было подумала, не заболела ли её давняя подружка. С такой-то зимой, как в этом году, это не мудрено: ни снега, ни мороза, ничегошеньки, что относится к зиме, за исключением прошедших новогодних праздников. Каждодневные сплошные дожди и слякоть, будто кто-то там сверху отменил зиму и решил продлить осень до самой весны.

– Ты есть что будешь?– Лора вернула её из раздумий на грешную землю, раскрыв меню прямо перед самым носом на странице «Салаты и холодные закуски». Среди скучных и привычных названий, в глаза бросилось «Курочка под кайфом».

– О, это пойдёт! А в чём кайф?– спросила Нелли. Ей было лень читать список ингредиентов.

– Кайф в маке,– улыбаясь ответил официант, спокойно дожидаясь пока женщины определятся с выбором. – Рекомендую попробовать, салат того стоит, – добавил он, и тут же начал перечислять весь состав. – Копчёная куриная грудка, помидоры, сухарики, яйца, листья салата, майонез, мак, соль, молотый чёрный перец.

– Банально, но за название пять баллов. Ладно, несите салат, ещё сыра всякого и… соленья какие-нибудь – вот, грибочки давайте. Что там у вас из холодных закусок есть похолоднее да повкуснее, всё несите, и красного вина, полусладкого, пожалуйста. Хотя, под курицу рекомендуют белое.

– Брось ты этот этикет, через час или два всё в желудке смешается!– заявила Лора и, громко захлопнув меню, тоже попросила хорошего красного вина.

– Рекомендую, Хванчкару от Шато Мухрани, район Картли, восточная часть Грузии. В своё время любимое вино Иосифа Сталина. Могу рассказать об истории усадьбы «Шато Мухрани» Ивана Константиновича Багратион – Мухранского…

– Боже, какие подробности! Вам доплачивают за изучение истории?

– Нет, просто самому интересно, – вполне серьёзно ответил официант. – Учусь на заочном в государственном университете пищевых производств, по специальности «Технология бродильных производств и виноделия».

– Похвально. Если скажите, в каких бочках выдерживают вино, что вы нам предлагаете, один процент от счёта ваш, и это кроме чаевых,– вошла в раж Лора.

– Выдержка проходит в кавказском, французском и американском дубе.

– Какой вы душка,– заулыбалась она совершенно искренне. – Вы мне прямо настроение подняли. Так и быть процент ваш, раз я обещала.

– Несите, Максим, вино и закуску, и побыстрее,– Нелли наконец пригляделась к бейджу на груди официанта, и прочла его имя. – Чтоб все так работали. Небось наизусть знает историю всех вин, да и всего остального алкоголя в баре, со всеми подробностями. Надо предложить ему место официанта у меня в ресторане, если бы он ещё умел готовить, как мой Бартоломео, – цены бы ему не было.

– Да он опытный просто, видать приходят сюда зануды, и душнилы, типа моего шефа или того клиента, что мне вынес сегодня мозг,– Лора тяжело вздохнула отводя взгляд. За огромным окном ресторана в разные стороны спешили прохожие, шёл проливной дождь, смешивая серость февральского вечера с такими же, под стать ему, «серыми» людьми. – Достало всё! – сказала она спустя минуту, нахмурив брови. – Уеду куда-нибудь подальше, открою свой ювелирный салон, и…

– Давай, рассказывай уже, что случилось? У самой день хуже не придумаешь, веришь?

– Верю! Ох, чувствую вином не обойтись.

– Да говори уже, иначе я тебя накрою своей гранитной плитой проблем, Лор.

– Подожди, я первая. Где этот официант, кстати? Неужели в Грузию за вином рванул?

– Лора!

– Тут я! Короче, сегодня пришёл мужик один, ещё и вместе женой и заявил, что месяц назад купил у нас в салоне ей кольцо с топазом. Жене или нет, это уже другой вопрос. Подарок, оказывается, был на день святого Валентина.

– Так это в конце недели только. Сегодня же вторник, десятое число… с утра было.

– Всё так, но мужик этот сказал, что жена нашла подарок раньше, и слава богу, потому что он начал лысеть из-за камня в оправе.

– Что? – не поняла Нелли, засмотревшись на разносолы, которые выкладывал на стол их официант Максим. Сама она за день успела выпить лишь несколько чашек кофе, пока разбиралась с текущими проблема одна из которых напрочь отбила аппетит.

– Эй, ты слушаешь? – Лора потянулась через весь стол держа в руке большой винный бокал. – Давай выпьем за встречу, фиг с ним, что сегодня вторник и завтра с утра на работу.

– Давай, моя хорошая. Я очень рада тебя видеть.

– Так вот, – продолжила Лора, аппетитно жуя салат с курицей. – Мужик этот, который лысеть начал, прочитал в интернете, что для придания яркого синего цвета топазам их подвергают облучению.

– Это правда? – Нелли машинально вновь потянулась за бокалом с вином и сделала большой глоток.

– Правда! Но что здесь такого? В природе уже редко встречаются яркие голубые камни, и стоят они прилично. Топазы же, в основном, почти бесцветные, если мы говорим о голубых. А в кольце, что мужик купил, топаз «Лондон Блю», невероятный красавчик, но таких синих в природе вообще не существует.

– Лондон Блю – звучит красиво!

– Это в Лондоне спецы однажды впервые применили технику окрашивания, отсюда и название.

– А облучение тут при чём?

– Так камни облучают, помещая их в электронную пушку, она так и называется, и бомбардируют нейтронами. От этого в кристаллической решётке происходит изменение, следовательно, и окрас камня меняется.

– Боже ж мой, какой ужас, Лор, это уже алхимия какая-то… Теперь я понимаю этого мужика, начитался…

– Да ты дослушай! Камни хранят потом в специальных свинцовых камерах, не меньше года, постоянно измеряя уровень радиации. Ясно, что к ювелирам камни попадают уже здоровыми.

– Здоровыми, это хорошо, – сказала Нелли, и снова вспомнила про свою сегодняшнюю неожиданно отвратительную новость. Её любимый шеф-повар Бартоломео с утра попал с женой в аварию и теперь надолго лишился возможности работать из-за травмы позвоночника. Благо с женой его всё в порядке. Нелли первые полдня провела в больнице, вторые полдня обзванивала лучшие агентства в городе по подбору персонала, но тщетно. Хорошие шеф-повара не нуждаются в рекламе и не сидят без работы. – Ох, может водочки, Лорик? Вино хоть и хорошее, но слабенькое, крепость всего одиннадцать процентов,– Нелли развернула бутылку и показала подруге надпись внизу этикетки. Та кивнула в знак одобрения. – И чего-нибудь ещё съедобного из вторых горячих блюд не помешает, я кажется проголодалась. Где там наш официант Максимка? Пусть настрочит нам, как пулемёт, весь список горячего, а мы выберем… Ну, и что там с мужиком?– мне уже стало любопытно.

– Так я ему всё то же самое рассказала, все сертификаты соответствия показала, к шефу сводила, благо тот был на месте,– Лора закатила глаза. – Двадцать первый век! Конечно я психанула, когда эта парочка идиотов, да простит меня боженька, ушли…

– Чего желаете на горячее? – извинившись, спросил любезно официант, и тут же начал перечислять блюда: Стейки в винном маринаде; Курица, запечённая с клюквой и апельсином; Свинина по-французски с луком и сыром; Кальмары с рисом, запечённые в томатном соусе… Мясо по-французски с соусом бешамель; Фаршированная дорадо, запечённая в духовке; Кролик…

– Стоп! Давайте фаршированную дорадо,– остановила его Нелли и посмотрела на подругу, та кивнула в знак одобрения. – Две порции! И водочки, хорошей русской водочки, граммов двести, Максим,– добавила она. – Лорик, продолжай, дорогая! Я внимательно тебя слушаю.

– А, ну да! Я конечно не выдержала и всё сказала шефу: что тему радиации проходят в девятом классе по физике; что сейчас вся информация есть в интернете в свободном доступе; что я все документы и сертификаты показала… Короче, в итоге я всё равно оказалась плохой, потому что не нашла подход к клиенту. Но я же кольцо продала? Продала! Мужик его купил? Купил!… Просто этот мужик так возмущался сперва, сверкая своей проплешиной на затылке, что создавалось впечатление, будто мы в Чернобыле камни откапываем, да из-под прилавка продаём. Честно тебе говорю!

– Чем закончилось?

– Шеф мужика убедил,– надув нижнюю губу ответила Лора.

В этот момент снова подошёл, уже почти ставший родным, официант, принёс запотевший графинчик с водкой, рюмки, чистые тарелки, и сказал, что рыба будет готова через две минуты.

– Давай за шефа твоего, пусть он будет здоров!… Кольцо забрали? Тебя не уволили?– спросила Нелли.

– Забрали конечно, и нет, не уволили. Просто обидно до слёз,– Лора отодвинула стакан с недопитым вином и взяла рюмку с водкой. – Мужик явно не жене, а любовнице кольцо купил, плохо спрятал, вот и взбесился… волосы себе повыдёргивал.

– Дорогое кольцо?

– Не особо, сорок шесть тысяч… рублей,– Лора облизнула губы, принюхиваясь к дымящейся на тарелке рыбе.

– Чего-нибудь ещё желаете? – спросил официант.

– Живой воды у вас случайно нет?– поинтересовалась Нелли. – В остальном всего хватает.

– Простите?

– Не обращайте внимание, Максим. Спасибо, если что, мы вас позовём, идите…

– Это ты о чём сейчас? – Лора отложила вилку с наколотым на неё кусочком сочной рыбы. – Умер кто? Зачем тебе живая вода?

– Оставь так,– Нелли махнула рукой и, взяв рюмку с водкой, выпила не дожидаясь подруги.

– Нет уж, рассказывай!

– Слава богу все живы…

– Ты толком можешь объяснить?– Лора занервничала, даже отодвинула свою тарелку и, склонившись над столом, приготовилась внимательно слушать. Нелли, во всех подробностях, рассказала ей про аварию шеф-повара и своих тщетных попытках найти ему достойную замену. – Осталось только в Италию лететь, потому что из двух столиц нашей родины в нашу с тобой глушь никто ехать не хочет, и правильно делают.

– Не знала, что это такая проблема, но ты ведь найдёшь?!

– Конечно найду, просто это вопрос времени. Сейчас су-шеф моего Бартоломео трудиться будет за двоих.

– Прости, кто?

– Су-шеф – это помощник шеф-повара, но он явно не дотягивает ещё…

– Дай ему шанс, авось он справится.

– Тут дело даже не в статусе, а в любви к работе, повар должен в каждое блюдо вкладывать частичку своей души, понимаешь?

– Ещё бы! В работе с камнями то же самое! – смело заявила Лора, и снова принялась за обсуждение своей проблемы, вспомнив выпученные глаза и сверкающую лысину мужчину, купившего кольцо с топазом. – Он чуть ли не проклял меня, за компанию с теми, кто портит, как он выразился «чудесные недра земли», облучая камни, – обидным тоном сказала она.

– С таким же успехом и Максима, официанта нашего, можно в будущие убийцы чудес записать. – Нелли взяла стоящий в стороне бокал с вином и слегка его наклонила. – Красивое, да?

– При чём тут Максим? Я что-то отупела под вечер, объясни, пожалуйста, – попросила Лора, заведомо зная, что у Нелли есть ответы на все вопросы. Она поэтому и попросила о встречи, чтобы окончательно не впасть в депрессию после нервного покупателя и нравоучений шефа, о том, как следует продавать ювелирные украшения.

– Максим будущий винодел, надеюсь хороший, и знает о вине поболее нас с тобой, и может сказать, что каждый народ, научившийся когда-либо делать вино, считал этот благородный напиток, во всех смыслах, божественным. История вина, существенным образом вплетена в историю людей, и в Книге Бытия виноград – дерево жизни, – воодушевлённо сказала Нелли.

– Ты так и не объяснила, при чём тут Максим?

– Сейчас узнаешь! – она оглядела зал, благо посетителей было очень мало, и махнула рукой официанту. – Скажите-ка нам, Максим, вы ведь не только технологию вина, но и коньяка изучаете?– спросила Нелли, когда тот подошёл ближе.

– Конечно! – ответил тут же официант. – Желаете…

– Подождите секунду. Вы легенду о том как появился коньяк знаете?

– Знаю, что во французском регионе Шаранта, куда входит и департамент Коньяк, в семнадцатом веке один рыцарь, алхимик и винодел, Жак де ля круа Шарон искал пятый элемент для получения золота. Он был женат, и однажды застал жену с любовником и убил обоих. Вскоре его начали мучить угрызения совести, и во сне ему явился дьявол, обещал сварить дважды заживо в котле, отделить от тела душу, и забрать её себе. Жак истолковал сон по-своему и перегнал вино через дистилляционный аппарат два раза. Во время второй перегонки отсёк «голову» и «хвост», и оставил только «душу», тем самым получив настоящий коньячный спирт.

– Что такое «голова» и «хвост» объясните моей подруге, – тут же попросила Нелли.

– При второй дистилляции начальный выход содержит много вредных летучих веществ – это «голова», её отсекают, далее собирают «тело», ну по легенде – «душу», содержащую от шестидесяти девяти до семидесяти двух процентов спирта. Как только концентрация спирта снижается до шестидесяти процентов перегонку прекращают. Остаток называется «хвостом»… Мне продолжать легенду?

– Да-да, пожалуйста!– искренне улыбнулась Нелли.

– Жак залил «душу» в дубовый бочонок и преподнес монахам в качестве презента. Те забыли о нём, а когда через несколько лет нашли и открыли, пришли в восхищение от аромата и вкуса крепкого напитка, назвав его «ангельским».

– Спасибо, Максим, огромнейшее, вы можете идти. Ну вот, – Нелли посмотрела на Лору. – От лукавого коньяк получается, хоть и принятый монахами, и ты не можешь точно утверждать, что это божье чудо. Ведь так?

– Ты меня сейчас окончательно запутала: вино, коньяк… Вино – это божественный напиток, а коньяк, значит – от алхимика, которому дьявол нашептал рецепт?

– Но монахи, в конечном итоге, его приняли за ангельский напиток. Теперь вернёмся к твоей проблеме,– Нелли отставила бокал с вином и взяла рюмку с водкой. – Ты ювелир, специалист по камням. Как там твоя профессия называется?

– Геммолог.

– Вот, точно! Ты геммолог, дипломированный специалист, позволяющий людям любоваться истинной красотой недр земли. Давай выпьем за тебя.

– Прекрасный тост, но выпьем после. Я жду вывод, Нелличка.

– Так он очень простой, моя хорошая. Какого, как говорится, чёрта, ты переживаешь? Все камни это щедрый дар земли, они несут свой заряд энергии, обладают лечебными свойствами – сама мне лекции на эту тему читала, и не раз. Вы облагораживаете камни, придавая им интенсивный цвет, чтобы приносить радость людям от любования красотой. То же самое можно сказать и про виноделов, которые делают вино из винограда, и не только из него. А коньяк – это своего рода тот же самый «облучённый» топаз, – образно выражаясь. Так что вы с Максимом выбрали оба благородные профессии. Делайте свою работу на совесть, это и будет правильно!…

– Может ты и права, но мне не хочется отдуваться потом, на божьем суде, за все свои убитые «чудеса».

– Опять двадцать пять! Хорошо, не нравится пример с вином и коньяком, возьмём тогда врачей-гинекологов. Им приходится делать аборты, и не потому, что к этому есть показания, а из-за капризов самих пациенток. Чем не убийцы чудес, а? Не сделаешь ты, сделает какая-нибудь бабка-повитуха, если беременная твёрдо решила избавиться от плода.

– Ну ты уже совсем утрируешь, Нелличка. Ладно, хватит, я поняла – надо делаю свою работу качественно и от души, не обращая внимание на тараканов в голове каждого из покупателей. Давай выпьем за твоё умение находить аргументы и давать понять, насколько всё относительно в жизни. Теперь я уже рада, что работаю геммологом, а не гинекологом.

– Вот и умничка. Кто бы мне вот так разрулил всё в голове? Ума не приложу, где искать хорошего шеф-повара?– развела руки в стороны Нелли. – Одно знаю точно, официанта Максима я заберу к себе в ресторан.

– Отправишь, после окончания универа, к бывшему мужу виноделу в Италию? Он там же, кстати?

– Да. И слава богу, что не выносит мне мозг своей ревностью. Как вспоминаю, так волосы дыбом. Хорошо, что Ренато адекватный.

– Везёт тебе,– Лора не смогла скрыть ноток зависти в голосе и Нелли это почувствовала. Афишировать, а уж тем более обсуждать свои отношения с молодым художником ей не хотелось. Ренато и Лора были знакомы, он обращался к ней по поводу драгоценных камней, делал на заказ ювелирные украшения в салоне. За последний год все изделия были исключительно для Нелли, чего стоили только две броши в виде бабочек: тонкая, в прямом смысле – ювелирная работа мастера, вызвала восхищение всех работников ювелирного салона. Шеф Лоры даже заказал у Ренато профессиональную фотосъёмку из-за этого, чтобы внести изделия в каталог… Когда Лора увидела обе броши на лацкане Неллиного пиджака, на вечеринке по поводу дня рождения Ренато, у неё не осталось сомнений, что у её подруги и художника не просто дружеские отношения. Лора была хороша собой, ещё и на десять лет моложе Нелли, Ренато всегда ей делал множество комплиментов при встрече и приглашал на фотосессию. Вот только Лора, при всей своей кажущейся уверенности в себе и даже наглости, в каких-то моментах, внутри была человеком нерешительным и сомневающимся. Ей требовался постоянный допинг, и Лора в какой-то момент вывела для себя форму уверенности: тридцать граммов коньяка с утра и двойной эспрессо, и весь день будет более менее легко проходить. Иногда бывало, что и в обед нужно было немного выпить, но она старалась не злоупотреблять. Когда Нелли призналась ей, что у неё серьёзные отношения с Ренато, Лора несколько недель была сама не своя от обиды, зависти и несправедливости, едва не уйдя в запой. В свои сорок лет, у неё за плечами было уже два развода, несколько коротких романов. Последние полтора года так вообще – непроходимое тотальное одиночество, потому что повзрослевший сын от первого мужа, переехал в Санкт-Петербург учиться. Лора, от отчаяния, закрутила роман с коллегой по работе, но тот оказался скуп не только на ласки, но и на подарки…

– Мне пора, хочу ещё в ресторан заехать,– вывела свою подругу из раздумий Нелли. – Без Бартоломео, чувствую, придётся мне там поселиться пока.

– Да, понимаю, – кивнула Лора. Ей и самой захотелось уже закончить этот вечер, с утра надо было рано вставать на работу.

– Предлагаю на восьмое марта встретиться у меня в ресторане. Отказ не принимается. Обещаю сюрприз,– подмигнула Нелли. Ей почему-то вдруг захотелось сделать Лоре хороший подарок, но для этого надо было сначала поговорить с Ренато…

Глава 2. В преддверии весны

Конец февраля, как и подобает русской зиме, выдался очень холодным. Ренато уже неделю не выходил из своей съёмной двухэтажной квартиры, переоборудованной под фотостудию и художественную мастерскую. Он чувствовал приближение весны, как многие творческие люди и ощущал себя слегка растерянным, как перед встречей с чем-то новым. Весна вполне себе могла заменить, по количеству красок и приятного мироощущения, на какое-то время, состояние влюблённости. Полностью погрузить его в созерцание нового времени года, несущего с собой пробуждение природы ото сна, возрождение земли… Ренато, в ноябре прошлого года, неожиданно для себя самого, увлёкся пейзажной живописью природного и урбанистического видов, и перешёл с акриловых и масляных красок на акварель. Январская выставка показала, что и в этом жанре ему удаётся передавать красоту, находя нужный ракурс. Ренато давно мечтал, ещё в Италии, в своём любимом и дорогом сердцу городе Урбино, что обязательно станет одним из лучших художников и фотографов современности и сумеет запечатлеть этот средневековый город. Мечтам суждено было сбыться только этой зимой, когда они вместе с Нелли, вместо Дубая, провели почти месяц на его родине в Италии. Там он успел вдоволь нащёлкать новеньким фотоаппаратом, подаренным ему на день рождения его любимой Нелли, специально для пейзажной фотосъемки. Полнокадровая камера с матрицей в сорок пять с половиной мегапикселей впечатляла не меньше, чем диапазон ISO, – так называемая светочувствительность

матрицы. И чем ниже её предел, тем качественнее всегда получается изображение. Ренато, как профессионал, оценил это с первых кадров. Припорошенный снегом Урбино, как застывший в безвременье город, сохранил в себе дух эпохи Возрождения. Герцогский дворец Палаццо Дукале, с двумя огромными башнями, всегда поражал и до сих пор поражает своей мощью и величием. То, что город построен на двух холмах, делало его ещё более красочным, благодаря панорамным снимкам. Ренато не составило труда находить нужные ракурсы, но и меж узких улочек города он смог отыскать подходящие для съёмок кадры. Само ощущение давнего присутствия в Урбино памятников средневековья и любовь жителей города к рождённому и творившему там великому Рафаэлю Санти, позволяло, затаив дыхание, делать снимки, которые оставались живыми – как стоп-кадры кино, готовые в любой момент продолжиться.

– Урбино уже сам по себе музей под открытым небом,– говорил Ренато, не уставая водить Нелли по узеньким улочкам. – Ты представляешь, в кафедральном соборе, который построили ещё в одиннадцатом веке, сейчас хранятся картины Пьеро делла Франческа, Федерего Бароччио, Тимотео Вити; а церковь Сан-Спирито расписана внутри рукой великого Луки Синьорелли; а церковь Сан-Доменико украшена барельефами делла Роббиа, – продолжал Ренато, и Нелли слушала его, и восхищалась достопримечательностями забывая о времени, забывая о веке высоких технологий и потерянном прошлогоднем лете, а с ним и осени. Тогда она едва не оступилась, согласившись на ухаживания пожилого банкира Бориса Евгеньевича, оказавшегося для неё слишком домашним, практичным, чересчур предсказуемым и правильным. Нелли приняла предложение Ренато быть вместе отчасти и из-за желания побыстрее избавиться от начавших тяготить её отношений, будучи уверенной, что её любовь к свободе не будет ограничена. Борис воспринял новость о внезапном расставании сдержанно, но был уверен, что Нелли рано или поздно одумается и вернётся. Он продолжал ей периодически звонить, предлагать помощь и настаивать на том, что они созданы друг для друга, но Нелли понимала – назад пути нет. Последний раз они виделись на выставке Ренато, куда банкир умышленно заехал из любопытства, и сам был поражен размахом и глубиной фотографий и картин. Ренато успел написать несколько портретов Нелли, где она предстала в образе бабочки Грета Ото. Полупрозрачные одежды, а где-то и вовсе только батист и органза в качестве соблазнительного материала, под лёгкой пеленой которого отчётливо просматривались соблазнительная грудь и бёдра. В свои пятьдесят Нелли могла дать фору многим моделям, не только по стройности фигуры, но и по упругости кожи. При наличии ресторана, любви к алкоголю и сладостям, Нелли не позволяла себе терять форму, а с ней и внешнюю привлекательность. Но Ренато считал, что это благодаря внутренней гармонии с собой, умению наслаждаться жизнью, и любить. Он был уверен, что Нелли создана для любви, и ему под силу эту любовь в ней приумножить, и самому оставаться наполненным до краёв. За годы их дружбы, Ренато всё больше убеждался, что ни одна женщина не способна так тонко чувствовать его внутренний мир, так умело находить обьяснение любому событию и ситуации. Нелли не было равных ни в чём и он хотел обладать ею так давно, так много лет подряд, что когда смог наконец «поймать», как уникальную бабочку, то долго не мог поверить в это. Чем больше Ренато отдавал ей любви, тем полнее ощущал её в себе, и его это возбуждало, даже когда Нелли была с ним холодна, как в последнее время. Она так и не нашла замену шеф-повару Бартоломео, постоянно предпринимая попытки контролировать работу его помощника. Тот отчаянно старался, но как только Нелли уезжала из ресторана, умудрялся испортить очередное блюдо.

– Это уже ни в какие ворота не лезет!– сказала она, позвонив Ренато. – Поговори с Бартоломео, может он попробует найти кого-то на замену?

– Какие ворота, Нелли? Per favore, parla chiaramentе! (с итал. – Пожалуйста, говори яснее!) – растерянно произнёс Ренато. Он только успел прикурить, сделав перед этим глоток очень горячего кофе, и приготовился размышлять над новыми образами для очередной фотосессии.

– Да господи ты боже мой, ну конечно ворота ни при чём, но ты уже должен был научиться понимать меня с полуслова. Мне нужен срочно шеф-повар, иначе придётся закрывать ресторан! Хоть бери да в Италию лети за специалистом… Ну нет у нас в стране лучше, чем Бартоломео!

– Calmati! Abbi pazienza, mio caro! (с итал. – Успокойся! Имей терпение, моя дорогая!) – от волнения и неспособности молниеносно помочь, Ренато перешёл на итальянский. – Где ты сейчас?

– Выезжаю в ресторан, через два часа он откроется, мне нужно всё проверить.

– Я хочу тебя увидеть, Нелли. Пять минут всего, я так соскучился, аmore mio. Приезжай, я позвоню Бартоломео, тебе не надо так волноваться.

– Ты ещё на возраст мой намекни, так чтобы я окончательно разозлилась и выгнала этого повара, с руками из одного места, из ресторана.

– Я ничего не понимаю, просто жду тебя в студии,– быстро ответил Ренато и отключил связь. Это было единственно верным решением заставить Нелли приехать, потому как спорить или доказывать, а уж тем более оправдываться было бесполезно. Он хорошо её изучил, и знал, как остудить в ней готовый к извержению вулкан.

Накануне к Ренато заезжал банкир, тот самый Борис Евгеньевич, забрал несколько портретов Нелли с последней выставки, чем раззадорил пылкую мужскую натура художника. Это не был укол ревности, нет, напротив – понимание, что твою женщину ценят и обожают, боготворят и любят, пробудило в Ренато воина-охотника. Выбор он всегда оставлял за женщиной, и сейчас Нелли была с ним, автоматически делая его победителем. «Борис остался в прошлом, и ни один его поступок больше не заставит меня вернуться»,– как-то сказала Нелли и Ренато успокоился. Но вчерашний приезд побудил его немного задуматься, от чего-то начать переживать. Борис мог прислать кого угодно, связаться с менеджером Ренато, который организовывал последние несколько выставок, и вообще остаться инкогнито – купил кто-то там картины, даже не торгуясь, и прекрасно. Но банкир сделал всё настолько открыто и так самоуверенно, что Ренато был на грани. После осознания себя победителем, его накрыла волна раздражения и гнева, будто Нелли была королевой, а Борис королём, а он лишь обычный художник при дворе. Что касалось королевы, то тут и говорить было нечего, но уступать какому-то, пусть и банкиру, место короля, Ренато не собирался. Прошедший вечер стал негласным началом войны между ними, и оба это прекрасно поняли.

– У меня не больше двадцати минут, и я надеюсь успеть выпить твой наивкуснейший кофе, и поговорить с Бартоломео!– раздалось с первого этажа. Ренато бросился встречать Нелли, радуясь как мальчишка, что она всё-таки приехала.

– Кофе, конечно! – он обнял её, целуя в холодную с мороза щёку. – Самый лучший кофе для единственной в мире королевы.

– Ты снова заперся в своей берлоге и напрочь забыл, что в мире полно действующих королев, мой милый,– сняв пальто и отдав его Ренато, Нелли тут же принялась загибать пальцы, перечисляя страны, где правят монаршие особы. – Нидерланды, Швеция, Норвегия, Иордания, Бельгия, Япония, и ещё не меньше двадцати стран, а я даже не титулованная. Так, дай мне тапочки, а то я натопчу тут, потом сама же и убирать буду. Зима неожиданно наступила, в конце февраля, к вечеру есть шанс не добраться до дома.

– Ты можешь остаться,– Ренато присел помогая Нелли переобуться, да так и остался сидеть на корточках у её ног. – Я соскучился,– сказал он обнимая её за бёдра и прижимаясь ухом к её животу. – У тебя осталась там хотя бы одна бабочка для меня, mia regina? (итал. – моя королева?)

– Перестань, Ренато, у меня мало времени.

– Я ничего не хочу слышать, Нелли, ничего… Оставайся, я отменяю твою работу на сегодня, готов заплатить все убыточки…

– Убытки,– рассмеялась она, не в силах сопротивляться крепким, но в то же время нежным мужским объятиям. – Как ты это делаешь?

– Что? – Ренато уже расстёгивал ей блузку, спешно, но умело, как будто только и делал, что тренировался до этого молниеносно справляться с мелкими пуговками. – Хочу тебя, – услышала Нелли, когда он принялся целовать ей мочку уха, потом ощутила поцелуи на шеи. Горячие губы Ренато слегка обжигали, а поцелуи обладали какой-то магической силой, возбуждая каждую клеточку кожи. Нелли была не в силах уже сопротивляться, когда он поднял её на руки и понёс в спальню. Она запросто могла отдаться ему прямо здесь, в прихожей, зная, что это будет не менее страстно. Ей было по большому счету всё равно, где её настигнет этот ураган вожделения, возбуждающий внутри всё, до самых атомов. И бабочки, о которых спрашивал её Ренато, неистово бились внизу живота, их хотелось выпустить на волю как можно быстрее… Нелли всё ещё надеялась прийти в себя, включить сознание, чтобы поехать на работу, но это было выше её сил. Ренато умел обезоруживать волю и дух, умел брать в плен, умел изнемождать и воскрешать и душу, и тело. В такие моменты Нелли прощала ему всё и завидовала самой себе, жалея, что не сдалась на несколько лет раньше.

Звонок мобильного, спустя час, прозвучал как раскат грома сопровождаемый колокольным перезвоном. Странная смесь звуков была не что иное, как звон связки ключей и вибрирующий на них телефон, с ударным рингтоном, играющим на полную мощь. Назойливую и раздражающую мелодию Нелли выбрала умышленно, чтобы не пропускать важные звонки, по большей части на работе, да и в машине, если телефон случайно завалится под сидение.

Она с трудом пришла в себя, не особо понимания где находится. Сказывалась усталость прошедших двух недель, а последний остаток сил отнял Ренато. После головокружительного секса с ним, ей хотелось немного поспать, хотя он был готов продолжать…

– Пусти, мне надо ответить,– сказала Нелли, гладя Ренато по голове, но он не слышал, неистово лаская её грудь. Рука скользила всё ниже и Ренато начал вновь возбуждаться, едва сдерживая себя, но желая сначала возбудить Нелли…

– Да стой ты!

– Oh Madonna, è insopportabile! (итал. – О Мадонна, это невыносимо!)

– Невыносимо было поддаться на твои сладкие поцелуи и остаться,– Нелли с трудом освободилась от его объятий и сползла с невысокой, но при этом очень широкой кровати. Не удосужившись даже накинуть на себя хоть что-то из одежды, она побежала в коридор. Звонил поставщик вина, пришлось ответить, потом перезвонить администратору ресторана. Ренато принёс ей тапочки и свой махровый длинный халат, накинул на плечи и пошёл на второй этаж, чтобы продолжить творить в своей художественной мастерской.

– Где мой кофе? – тихо спросила Нелли, поднявшись спустя десять минут туда же и застав Ренато в глубокой задумчивости перед новым эскизом.

– Сейчас сделаю, – ответил он секунд через тридцать, продолжая смотреть на холст, где множество перекрывающих друг друга линий держали, как на тоненьких спицах, женский стройный силуэт.

– Двойной и без сахара, пожалуйста,– Нелли успела уже надеть блузку и джинсы в спальне, и теперь торопилась в ресторан. Она и так задержалась на час дольше, чем планировала, возможно, что и осталась до утра, если бы не звонок телефона. Потом бы ругала себя за слабость, злилась на всех. – Ты позвонишь Бартоломео, мой хороший? – спросила она, когда Ренато принёс ей свежесваренный кофе и рюмочку домашнего итальянского ликёра из лесных орехов именуемого «Франжелико».

– Как ты умудряешься хранить этот ликёр так долго? – Нелли сделала глоток и зажмурилась от удовольствия.

– Оставил специально для тебя, моя королева. Я больше предпочитаю вино, ты же знаешь. Кстати, как тебе эскиз?

– Как всегда – умопомрачительно. А кто это? – Нелли потянулась за телефоном Ренато, чтобы напомнить ему о своей просьбе позвонить Бартоломео.

– Эта женщина похожа на тебя, но я пока ещё не определился с точностью образа, жду вдохновения.

– У меня к тебе предложение, точнее просьба.

– Я же сказал, что позвоню Бартоломео, – Ренато забрал у неё из рук телефон и принялся листать список контактов.

– Да я про другое, – Нелли продолжала смаковать ликёр забыв об остывающем кофе. – Моя давняя подруга Лора, да ты знаешь её, в ювелирном салоне работает, камешками занимается и продажей эксклюзивных изделий. На твоём дне рождении тоже была…

– Конечно я знаю её – блондинка с глазами как у дикой кошки, и очень острыми когтями. Это у неё я заказывал две твои spille… spille,– он забыл перевод слова.

– Броши, – поспешила ему на помощь Нелли. – Значит тебе будет проще выполнить мою просьбу, и образ вроде бы уже готов,– она от радости захлопала в ладоши. – Ты можешь портретик её быстро сообразить… до восьмого марта? Хочу подарок ей сделать.

– Она может приехать позировать? – Ренато продолжал смотреть на экран телефона, думая, как позвонить и начать говорить с Бартоломео, чтобы тот его сразу не послал куда подальше. Темпераментный шеф-повар хоть и был мастером на кухне, на дух не терпел конкуренции. У него в последнюю очередь хотелось спрашивать о достойной замене в ресторане.

– У меня есть парочка фотографий, правда двухгодичной давности, но всё же,– не обращая внимания на задумавшегося Ренато, говорила Нелли. – Лора не сильно изменилась, разве что немного похудела, – она показала снимки в телефоне, но взглянув Ренато лишь покачал головой. – Это плохо,– добавил он. – Один раз она может приехать?

– Как ты себе это представляешь? Сюрприза уже не получится, радость моя.

– Но это плохо,– ещё раз повторил Ренато, увеличив фотографию и уткнувшись чуть ли не носом в экран.

– А как же твоя феноменальная память? Я же не требую от тебя точной копии. Так, – Нелли провела рукой в воздухе, – в общих чертах.

– Хорошо, я попробую, но если будет…

– Не будет, у тебя всегда очень хорошо получается всё. Спасибо, за кофе и ликёр, мне пора, ангел мой. Дел выше крыши! Про Бартоломео не забудь, пожалуйста.

– На кого она похожа?

– Кто? – Нелли уже начала спускаться по лестнице, Ренато шёл сзади, не сводя глаз с её округлых бёдер в обтянут джинсах.

– Подруга твоя!

– Ты же сам сказал, что у неё кошачьи глаза. Слу-ушай,– Нелли развернулась посреди лестница и подняла голову. – А если мы сделаем из Лоры хохлатку двухцветную, а?

– Это что кошка такая?

– Ха-ха, нет! Это бабочка, Leucodonta bicoloria она называется. Сейчас,– Нелли тут же принялась искать фотографию, открыв в своём телефоне одну из поисковых систем.– Гляди какая очаровашка белая и пушистая.

– На белый ковёр похожа, с коричневыми пятнами,– покачал головой Ренато, давая понять, что он не видит Лору в этом образе. Ему хотелось чего-то более хрупкого и красочного. Образ же хохлатки двухцветной напоминал ему богатую королевскую мантию из плотной ворсистой белой ткани.

– Хорошо, а вот это? Из павлиноглазок – Aglia tau?

– Нет, мне нравится вот эта, справа,– он спустился на две ступени и ткнул пальцем в экран.

– Пра-авда?– Нелли задумалась, приблизив картинку. – Это тоже из павлиноглазок – Saturnia pyri – Большой ночной павлиний глаз или павлиноглазка грушевая. Ну я поздравляю тебя, блестящий выбор.

– Спасибо,– Ренато расплылся в улыбке, рисуя уже в голове эскиз будущего портрета.

– Не провожай! – крикнула ему Нелли, успев спуститься. – Бартоломео привет от меня!

Глава 3. Лора

Ренато не спал уже вторые сутки после ухода Нелли. Образ Лоры должен был хоть немного его возбуждать, чтобы создалась картина от которой невозможно отвести взгляд. Халтурить он не привык, и «в общих чертах», как выразилась его любимая Нелли, не получалось создать что-то живое. Все картины Ренато можно было смело назвать живыми, с душой и даже своим характером, а тут ничего не выходило. Он присел прямо на пол и потянулся за пачкой сигарет, времени оставалось мало, меньше двух недель, а планов, помимо просьбы Нелли, невероятно много. Ренато прикурил и посмотрел на часы, день был в самом разгаре и он решил поехать в ювелирный салон, где работала Лора. Десятиминутного общения ему будет достаточно с лихвой, благо повода заехать к ней на работу долго искать не надо. Маленький подарочек для Нелли в преддверии любимого женщинами праздника, чем не повод. Погасив недокуренную сигарету, встав и посмотрев в огромное окно, Ренато взял телефон, чтобы вызвать такси. Только сейчас он вспомнил про то, что обещал Нелли позвонить Бартоломео. Настроение ещё больше ухудшилось, но деваться было некуда. Давний приятель ответил сонным голосом, естественно на итальянском, что очень рад слышать. Минут пять ещё рассказывал в подробностях о собственном здоровье:

– Врачи обещали, что ходить я буду, вот только не знают когда,– добавил он в конце, а после сам заговорил об интересующем Ренато вопросе, не дав ему даже сказать ни слова. – Не знаю, удобно будет предложить вместо себя кого-то другого? У меня на примете есть хороший шеф-повар. Я всё равно вернусь в Италию, здесь мне делать больше нечего. Русский язык я так и не выучил, чтобы вести курсы поваров, а стоять у плиты я не смогу. Нет, смогу, конечно, но тут вопрос времени.

– А ты из какого города, я забыл? – перебил его Ренато.

– Позитано, это на Амольфитанском побережье южной части Италии. Курортный городок, и там, кстати, можно неплохо зарабатывать. Во всяком случае сейчас я в безвыходной ситуации, и любые деньги не будут лишними.

– Не верю, что Нелли тебе не помогает.

– Помогает, и ждёт, что я вернусь, но ты меня знаешь, я даром есть хлеб не привык, и в долг жить не хочу. Нелли не виновата, что я попал в аварию, и ничего мне не должна. Жду решения по страхованию, потом отдам ей всё до последнего цента… Ты прости меня, Ренато, мне на процедуры пора. Телефон шеф-повара я тебе сейчас пришлю.

– Спасибо, Бартоломео. На днях заеду к тебе в больницу. Выздоравливай, друг! – Ренато выдохнул с облегчением, как только закончил говорить. Одной проблемой стало меньше, теперь ему хотелось побыстрее обрадовать Нелли прекрасной новостью. «Воистину, – подумал он. – Никогда нельзя быть на сто процентов уверенным, что ты знаешь как поступит тот или иной из твоих друзей. Бартоломео оказался человечным и совестным, и сам предложил на своё место другого, а я на него повесил ярлык эгоиста». Взгляд на разбросанные по полу эскизы вернул Ренато к мысли, что он собирался в ювелирный салон, где работа Лора. Пришедшее на телефон сообщение вновь поменяло ход мыслей, и он набрал номер Нелли.

– Думала уже подавать в розыск,– ответила она тут же. – Хорошо, что я не ревнивая, иначе примчалась бы ещё вчера.

– Может поэтому мы и вместе, что доверяем друг другу? А я звоню с хорошей новостью.

– Сейчас для меня только одна новость может стать хорошей, Ренато. Ну же, не тяни, прошу! Это то, о чём я думаю? Ты нашёл мне шеф-повара?

– Не я, а сам Бартоломео предложил, и уверен, ты будешь довольна, моя королева.

– Кто он? Итальянец? Сколько лет? Какой у него разряд?…

– Стоп, стоп, я не знаю таких подробностей. Телефон его я прислал тебе сообщением… Вечером могу рассчитывать на вкусный домашний ужин?

– Конечно, радость моя! Позвони только, вечер – понятие растяжимое. И, спасибо тебе.

– Всё ради тебя, amore mio!

К ювелирному салону Ренато подъехал только спустя час. Помимо того, что он долго собирался, ещё и погода окончательно испортилась – снег продолжал идти с двойной силой. Дорожные службы пока ещё справлялись с расчисткой дорог, но по всем новостям неустанно твердили, что к вечеру город может занести, так как техники не хватает. Ренато не привык менять свои планы, особенно, если это касалось творчества. Внутри уже зарождался огонёк вдохновения, на который должны были вот-вот слететься мотыльки и начать свой танец. Возможно, что это будет только один мотылёк танцующий откровенное танго или зажигательную неаполитанскую тарантеллу. Или же вовсе – балет: тот самый, зародившийся в Италии в эпоху Ренессанса, когда он был ещё частью итальянской оперы. А потом уже только ставший популярным во Франции и во всём мире, благодаря французам, учившимся у итальянских мастеров…

– Рада вас видеть,– сказала Лора, мгновенно узнав Ренато, как только тот вошёл в ювелирный салон. Сегодня была её смена – три дня в неделю она принимала заказы, консультировала и занималась продажей ювелирных изделий; остальные три трудилась по основной специальности – геммологом.

– Я бы хотел заказать серьги,– поздоровавшись, сказал тут же Ренато, при этом внимательно рассматривая лицо Лоры, стараясь запомнить даже расположение едва заметных морщинок у внешних краёв глаз.

– Вам с камнями или без? Какая-то конкретная форма интересует? Я могу вызвать одного из мастеров, что делал ваш последний заказ у нас,– Лора слегка покраснела от смущения. Не знала бы она, что Ренато живёт с Нелли, точно подумала бы, что он на неё запал. Такой откровенный взгляд мог позволить себе только холостяк, ловелас или нахал. Нет, ещё, конечно же, итальянец – красивая женщина рождена, по мнению всех без исключения итальянцев, чтобы радовать взгляд мужчин. В этом можно было убедиться и глядя на великолепных красавиц на полотнах велик итальянских художников. Чего только стоили и продолжают стоить полотна: Франческо Айеца и его «Певица Матильда Джува-Бранка»; Рафаэля Санти и «Дама под покрывалом», она же «Донна Велата»; или «Святая Екатерина Александрийская» Караваджо; или Аньоло Бронзино и «Портрет Элеоноры Толедской с сыном»…