Читать онлайн Нравственное лидерство

Человек, который не стремится к величию души – ничтожество.

Андрей Арсеньевич Тарковский

Лидеры великодушны: они осознают полноту своего достоинства и своего таланта, и утверждают её в делах. Они мечтают смело, и неизменно превращают свою мечту в миссию.

Слово великодушие происходит от греческого мегалопсихия (от «мéгас» – большой, и «психé» – душа). У древних греков (до Аристотеля) великодушие означает чаще всего щедрость души. Понимание великодушия как щедрости утвердилось во многих культурных традициях, в том числе и в русской традиции.

Ученик Платона Аристотель первый концептуально разработал идею великодушия. Для него великодушие и щедрость – это разные вещи. Аристотель говорит, что великодушен «тот, кто считает себя достойным великого, будучи в действительности достойным его»[4]. Аристотелевское великодушие связано с чувством собственного достоинства и величия. Великодушие – не инфантильная гордыня, а верное видение самого себя.

В 44 году до н. э. римский философ Цицерон ввёл латинский термин magnanimitas как эквивалент «великодушия-величия». «Великодушию-щедрости» более всего соответствует латинский термин generositas.

В средневековье итальянский философ Фома Аквинский использовал формулу Аристотеля, придав ей новый смысл. Аристотель говорит, что великодушен тот, кто считает себя достойным великого; Фома же говорит, что великодушен тот, кто считает себя достойным совершить великое.

В итоге великодушие как мы его понимаем в лидерстве – это 1) острое осознание своего собственного достоинства; 2) утверждение этого достоинства в конкретных, великих делах.

Крупнейший образец великодушия в XX веке – Александр Исаевич Солженицын. Солженицын – писатель и обличитель лжи. В июле 1945 года на фронте в Восточной Пруссии он был арестован за резкие антисталинские высказывания в письмах к другу детства. Был осуждён на восемь лет исправительно-трудовых лагерей. Вскоре после ареста Солженицын понял смысл и масштаб своей миссии: стать могучим, универсальным голосом миллионов людей, ставших жертвами коммунизма: «Всё напечатаю! Всё выговорю! Весь заряд, накопленный от любянских боксов через степлаговские зимние разводы, за всех удушенных, расстрелянных, изголоданных и замёрзших!»[5] Солженицын понял, что ему придётся провозглашать истину до тех пор, «пока телёнок шею свернет о дуб, или пока дуб затрещит и свалится. Случай невероятный, но я очень его допускаю»[6].

Писатель, поставивший себе такую цель, в такое время и в такой стране, – величайший знак надежды для России и всего человечества. Русская поэтесса Ольга Седакова, читавшая Солженицына в самиздате, утверждает: «Этим новым знанием (знанием о «размахе» зла, вызванного коммунизмом), которое могло бы убить неготового человека, сообщение Солженицына никак не исчерпывалось. Оно говорило – самим своим существованием, самим ритмом рассказа – другое: оно давало нам со всей очевидностью пережить, что даже такое зло, во всём своём всеоружии, не всесильно! Вот, что поражало больше всего. Один человек – и вся эта почти космическая машина лжи, тупости, жестокости, уничтожения, заметания всех следов. Вот это поединок. Такое бывает раз в тысячу лет. И в каждой фразе мы слышали, на чьей стороне победа. Победа не триумфаторская, какие только и знал этот режим, – я бы сказала: Пасхальная победа, прошедшая через смерть к воскресению. В повествовании “Архипелага” воскресали люди, превращённые в лагерную пыль, воскресала страна, воскресала правда. (…) Эту взрывающую мирозданье силу воскресения никто, вероятно, так передать не мог. Воскресение правды в человеке – и правды о человеке – из полной невозможности того, чтобы это случилось»[7].

Великодушие Солженицына многогранно:

– Уникальное чувство миссии. «Я хотел стать памятью народа, который постигла большая беда». (Александр Солженицын)

– Острое чувство собственного достоинства. Солженицын обладал острым чувством собственного достоинства в те времена, когда советское тоталитарное государство это достоинство подавляло в каждом человеке и до невиданной раньше степени. Это чувство собственного достоинства позволяло Солженицыну оставаться совершенно спокойным при гнуснейшей клевете, пущенной против него как советской властью, так и западными либералами.

– Величие вдохновляющее. «Самые проницательные и художественно одарённые современники Солженицына, восхищаясь им как писателем, не скрывали своего потрясения от знакомства с Солженицыным-человеком. Первой, кажется, разглядела его особую природу Анна Ахматова. “Свето-но-сец!.. Мы и забыли, что такие люди бывают… Поразительный человек… Огромный человек…” Ещё не были написаны “Архипелаг”, “Красное Колесо”, не случилось второго ареста и изгнания, но Ахматова все угадала»[8]. (Людмила Сараскина, писатель)

– Величие возвышающее. «Носитель – не культуры, не учения. Нет. Самой России… Живя с ним (даже только два дня), чувствуешь себя маленьким, скованным благополучием, ненужными заботами и интересами (…). Величие Солженицына: он дает масштаб, и, проведя с ним один день, снова начинаешь ужасаться торжеству маленького в мире, слепоте, предвзятости и т. д.»[9]. (Прот. Александр Шмеман, богослов, ректор Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке)

– Величие пугающее. «Он – мера. Я знаю писателей, которые отмечают его заслуги, достоинства, но признать его не могут, боятся. В свете Солженицына они принимают свои естественные масштабы, а они могут и испугать»[10]. (Александр Твардовский, русский советский писатель, поэт, журналист. Главный редактор журнала «Новый мир»).

– Величие ответственное. «Я не имел права считаться с личной точкой зрения и чтó обо мне подумают (…), а лишь из того исходить постоянно, что я – не я, и моя литературная судьба – не моя, а всех тех миллионов, кто не доцарапал, не дошептал, не дохрипел своей тюремной судьбы, своих лагерных открытий»[11]. (Александр Солженицын)

– Величие смиренное. «У Солженицына несомненное сознание своей миссии, но именно из этой несомненности – подлинное смирение (…). Рядом с тобою – человек, принявший всё бремя служения, целиком отдавший себя»[12]. (Прот. Александр Шмеман)

Религия, как и литература, знает людей, вдохновлённых великодушным видением. Святой Хосемария Эскривá основал католическую организацию Опус Деи (Opus Dei, Дело Божие)[13] в 1928 году, в те времена, когда святость рассматривалась как привилегия немногих избранных – священников и монахов. Эскрива же считал, что каждый христианин призван к полноте любви. Он настаивал на том, что христиане-миряне либо достигают святости посредством усердного исполнения своих профессиональных, семейных, социальных и религиозных обзанностей, либо не достигают её вовсе. «Эскрива говорит, что быть христианином не значит жить, как обыватель, как мещанин, как язычник и лишь в воскресенье на пару часов где-то возноситься духом. Быть христианином, значит быть им всегда, повседневно, в самых обычных ситуациях и вещах»[14]. Это слова о. Александра Меня, православного священника и мученика.

Эскрива видел в труде первозданное призвание каждого человека к творчеству и сотворчеству с Богом. «Эскрива, – пишет поэт Александр Зорин, – опровергает навязчивый стереотип, что семья и работа – замкнутый круг, из которого человек в конце концов якобы выпадает, как отстрелянная гильза»[15].

В истории христианской Церкви мало кто продвигал достоинство мирян с такой силой и эффективностью, как это сделал Хосемария Эскрива. Основатель Дела Божия – воплощение великодушия в религиозной сфере.

Хотя многие деятели Католической Церкви считали Эскриву при его жизни еретиком и сумасбродом, множество людей по всему миру вняли его призыву к всеобщей святости. Полмиллиона паломников ожидало его причисления к лику святых 6 октября 2002 года на площади св. Петра в Риме.

В бизнесе, не меньше чем в литературе или религии, встречаются люди с великодушным закалом.

Триста лет назад английский памфлетист Бернард Мандевилль положил начало довольно распространённому мнению, что бизнес – дело грязное, но необходимое. Он утверждал, что частные пороки (жадность и зависть) способствуют общему благоденствию, поскольку стимулируют предпринимательство: «По отдельности – ад, в целом – рай»[16].

На самом деле, бизнесом занимаются не только жадные и завистливые люди. Для многих честных коммерсантов прибыль – условие, а не цель бизнеса. Цель – достижение личностного и организационного величия.

Был ли великим человеком Джон Рокфеллер, который поднялся от должности клерка в торговом доме до положения одного из самых богатых людей США? Был ли великим человеком Эндрю Карнеги, начавший карьеру в качестве рабочего на хлопковой фабрике за один доллар в неделю и ставший первым стальным магнатом в стране? Сомневаюсь. Рокфеллер и Карнеги – люди, сделавшие себя сами. Но сделать себя самому – одно, а практиковать великодушие – совсем другое. Правда, Рокфеллер и Карнеги – щедрые филантропы. Но мы уже знаем, что щедрость и великодушие – это разные вещи. Великодушие – это нечто большее, чем подпись на многомиллионном чеке; это скорее способность принести в дар самого себя.

В отличие от Рокфеллера и Карнеги, Дарвин Смит – наглядный пример великодушия в корпоративной жизни[17]. В 1971 году Смит стал генеральным директором компании «Кимберли-Кларк», акции которой упали на 40 % по сравнению с предыдущим 20-летним периодом, поскольку её основной бизнес – производство мелованной бумаги – приносил все меньше и меньше прибыли.

Смит пришёл к выводу, что у мелованной бумаги нет будущего, и принял самое драматическое решение в истории компании – продать все заводы. Он бросил весь доход на потребительский бизнес, инвестируя в торговые марки «Хаггиз» и «Клинекс». Смит понимал: конкуренция со всемирно известными гигантами, такими, как «Проктер & Гэмбл» и «Скотт Пэйпер», заставит сотрудников компании работать лучше, творить больше и личностно расти. Смит сжёг все мосты и пошёл вперёд.

Журналисты предсказывали скорое банкротство фирмы. Но Смит продолжал работать, преобразуя умирающего промышленного гиганта в ведущую мировую компанию по производству потребительской бумаги. Скоро фирма стала приносить прибыль в 4 раза превышающую среднюю рыночную, далеко превосходя всех конкурентов.

Повернуться спиной к столетней истории корпорации и рискнуть всем ради её величия и величия её сотрудников – это великодушное, подлинное лидерство.

Обратимся сейчас к примеру великодушных политиков, основавших Европейский Союз, – Робера Шумана, Конрада Аденауэра и Альчиде Де Гаспери. Они понимали, что ключ к преодолению многовековых разрушительных для Европы войн, заключался в слиянии национальных интересов, а не в традиционном международном сотрудничестве. Это была благородная, но крайне смелая для того времени идея.

Робер Шуман, французский министр иностранных дел, узрел во франко-немецкой дружбе фундаментальное условие эффективного осуществления будущего европейского проекта. В то время, когда большинство французов продолжало считать Германию врагом и потенциальным агрессором, Шуман, который сам побывал в застенках гестапо, сумел преодолеть тяжёлое франко-немецкое историческое наследие.

Он говорил: «Европа не должна упустить подсказки судьбы». И 9 мая 1950 года он уловил момент: он официально предложил в «Декларации Шумана» объединить металлургическую, железорудную и угледобывающую промышленность Франции и Западной Германии. Реализация этого предложения привела к созданию Европейского объединения угля и стали, предшественника Европейского союза. В своей «Декларации» Шуман говорил: «Европу не получится создать в один момент или на основании одного-единственного плана. Она будет строиться на основе конкретных достижений, с которых начнётся построение фактической солидарности (…). Объединение производства угля и стали изменит судьбы тех регионов, которые с давних времён занимались производством боеприпасов, от которых они сами чаще всего и страдали».

Шуман обладал видением единой Европы в тот день и в ту эпоху, когда во Франции трудно было иметь вообще какое бы то ни было видение. «Сильная и смелая инициатива Робера Шумана была актом чрезвычайной значимости, – писал Конрад Аденауэр, первый федеральный канцлер Германии. – Благодаря своему благоразумию и великодушию, Шуман заложил основы для примирения между Францией и Германией и для создания единой Европы».[18]

Шуман скончался в 1963 году. Он не может нести ответственность за то, что с конца 1980-х годов политика ЕС в сфере социальной нравственности представляет собой отказ от всех принципов, которых до сих пор придерживалось человечество. Европейский Союз, как и Соединённые Штаты Америки, давно уже предал своих «отцов основателей».

Невозможно говорить о великодушии в политике, не упоминая Петра Аркадьевича Столыпина, премьер-министра Николая II. После отмены крепостного права крестьяне, получившие свободу, не стали полноправными владельцами земли. Земля была общей, и община на своих сходках регулярно устраивала передел земель – перераспределение участков в зависимости от благосостояния семьи, количества едоков, качества почвы. Целью реформы Столыпина было создание в течение 20 лет слоя состоятельных крестьян-собственников. «Надо дать крестьянину власть над землей, надо избавить его от кабалы отживающего общинного строя!» Реформа вызвала резкое сопротивление могущественных землевладельцев, да и социалистов, которые не желали видеть, как царь осуществляет реформу в пользу того электората, чьим недовольством они сами хотели воспользоваться. Царь отмежевался от своего премьер-министра. Петр Аркадьевич вёл борьбу в одиночестве, пока его не убил Дмитрий Богров, тёмная личность, связанная и с террористами, и с царской охранкой.

Другим блестящим образцом великодушия в политике был Карл I, последний император Австро-Венгрии. Он взошёл на трон в 1916 году в возрасте 29 лет. Шла Первая мировая война. Карл сразу предложил мир. Анатоль Франс, знаменитый французский политик и литератор, писал: «Император Карл предложил мир. Он был единственным честным человеком, занимавшим важный пост во время войны, но его не послушали. Он искренне желал мира, и поэтому все ненавидели его».[19]

Если бы Карла послушали, история ХХ века выглядела бы совсем иначе.

В момент вспышки всеобщей ненависти Карл запретил австро-венгерским войскам употреблять отравляющие газы. В апреле 1917 года он узнал о плане немецкого командования вывести Россию из войны, послав туда Ленина и других большевиков, находящихся в изгнании в Швейцарии, с целью подстрекательства к революции. Карл резко воспротивился этому плану и отказался пропустить поезд с Лениным и его окружением через австрийскую границу. Встретив отпор, немецкое правительство послало поезд через Германию, Швецию и Финляндию. Годы спустя императрица Зита сказала, что её муж отказался действовать по отношению к русскому народу «несправедливо и безответственно».

11 ноября 1918 года Карла заставили отречься от престола. Его сослали с семьёй на остров Мадейра, где в 1922 году он умер от воспаления лёгких.

Жером Лежён, французский генетик, – пример великодушия в науке. Открыв в 1958 году причину синдрома Дауна, он научил тысячи родителей любить своих детей такими, какие они есть. Он продвигал «культуру жизни» на фоне преобладающей в то время на Западе «культуры смерти» – аборта и эвтаназии.

Лежён был вдохновителем движения в защиту человеческой жизни в Европе и Соединенных Штатах. Он отстаивал достоинство человека в то время, когда парламенты и трибуналы узурпировали божественное право определять, кто будет жить, а кто должен умереть.

Лежён защищал нерождённого ребенка с точки зрения науки. Он говорил: «Жизнь – не желание, а факт (…). Генетика доказывает, что в тот самый момент, когда яйцеклетка оплодотворяется сперматозоидом, вся генетическая информация, определяющая будущего индивида, уже целиком вписана в первую клетку. Никакая новая информация не поступает в яйцеклетку ни на одной стадии после её оплодотворения (…). Если закон настолько ошибочен, что заявляет, будто эмбриональное человеческое существо не является человеческим существом, то это не закон, а грубое манипулирование общественным мнением. Никто не обязан принимать выводы науки. Кто-то может сказать: “Я отвергаю всякое научное открытие, я предпочитаю быть не знающим”. Это определённая точка зрения. Я бы даже сказал, что это политкорректная точка зрения во многих странах, но это точка зрения мракобесов, а мракобесия наука терпеть не может».[20]

Голос Лежёна был услышан. Когда в 1989 году бельгийский парламент собирался декриминализовать аборты, король Бодуэн предпочел отречься от престола, нежели подписать закон, легализующий убийство. Бернард Натансон, основавший в 1969 году «Национальную Лигу по защите права на аборт», 10 лет спустя признал своё заблуждение: «Аборт, – говорил он, – это самый одиозный холокост в истории Соединенных Штатов». Король Бодуэн и доктор Натансон были хорошо знакомы с работами Лежёна, великого лидера XX века в сфере науки[21].

Солженицын, Эскрива, Смит, Шуман, Столыпин, Лежён – это масштабные личности. Их масштабность духовна и нравственна.

Ограниченные, мелочные люди не могут представить себе великое. Вспомним Ивáнова в пьесе Чехова. Он дает совет, в котором ярко высвечивается весь объём его малодушия: «Вы, милый друг, кончили курс только в прошлом году, ещё молоды и бодры, а мне тридцать пять. Я имею право вам советовать. Не женитесь вы ни на еврейках, ни на психопатках, ни на синих чулках, а выбирайте себе что-нибудь заурядное, серенькое, без ярких красок, без лишних звуков. Вообще всю жизнь стройте по шаблону. Чем серее и монотоннее фон, тем лучше. Голубчик, не воюйте вы в одиночку с тысячами, не сражайтесь с мельницами, не бейтесь лбом о стены. (…) Запритесь себе в свою раковину и делайте своё маленькое, Богом данное дело. (…) Это теплее, честнее и здоровее»[22].

Мечта и миссия

Малодушные люди идут по жизни, как сквозь тоннель, и своим «тоннельным видением» они видят лишь самих себя. «Люди рождаются без зубов, без волос и без идеалов, и большинство из них умирает без зубов, без волос и без идеалов», – сказал Александр Дюма.

У лидера всегда есть мечта. Эта мечта оригинальна, даже если она включает в себя традиционное содержание. Лидер умеет представить прописные истины в новом свете.

Мечта лидера просвещает ум и сердце и поднимает дух. Она привлекательна, ею можно делиться. Мечта лидера рано или поздно становится общей мечтой. Лидер не тот, кто один «видит будущее», в то время как остальные слепо следуют за ним. Последователи лидера – не панурговы овцы, а подлинные партнеры. Лидерство и вождизм – это разные вещи.

У многих есть и мечты, и видение, но только лидеры превращают свою мечту в миссию. Мечта рождается в сердце, видение формируется в уме, миссия воплощается волей. Без миссии, без участия воли, мечта и видение ничего не стоят.

Чувство миссии культивируется в семейной жизни. Семья – не совокупность суверенных индивидов, объединённых общим холодильником. Дом – не остановка между выходами на работу. Миссия родителей – воспитывать своих детей. Нет более важной миссии. Осознание этой священной миссии и ежедневное её утверждение превращают родителей в подлинных лидеров.

Чувство миссии развивается и в профессиональной деятельности. Работа – не средство самоутверждения, не убежище от пустой семейной жизни. Профессиональная работа – это служение.

У лидера есть своя личная миссия. Он в состоянии определить её, как только осознает свой талант и свои ценностные приоритеты, и откроет для себя семейный, профессиональный или социальный вызов, на который он не может не ответить. Миссия лидера должна быть сформулирована настолько точно, чтобы он никогда её не забывал, и настолько объёмно, чтобы он мог выполнять её всегда.

Миссия может быть личной или корпоративной. Корпоративная миссия – это специфичный вклад организации в общее благо. Корпоративная миссия должна быть чётко сформулирована, она должна влиять на деятельность каждого служащего, на деятельность всей организации сверху донизу.

Корпоративная миссия совершенствует людей и возвышает их. Она главный критерий для принятия решений. Когда цели важнее, чем миссия, внимание сосредоточивается на том, чего организация стремится достигнуть, а не на том, почему она к этому стремится. Если вы не знаете ответа на вопрос почему, вам уже по одной этой причине не быть лидером.

Корпоративная миссия – главный критерий для оценки управленцев и сотрудников. Там, где практикуется лидерство, служащие оцениваются по их вкладу в миссию организации, а не только по степени достижения ими оперативных целей.

Корпоративная миссия обретает полный смысл для члена организации лишь тогда, когда она гармонично сочетается с его личной миссией. Каждый член организации должен чётко для себя уяснить в какой мере, осуществляя миссию организацию, он осуществляет свою личную миссию.

Средства

Лидер воплощает в жизнь свою мечту путём настойчивой работы. Трудолюбие во многом отличает великодушие от тщеславия. Тщеславие любит почести, оказанные за великие дела, в то время как великодушие любит труд и усилие, которые нужно приложить, чтобы достичь великого.

Великая душа не презирает малых дел. Лидер конкретен, он не гнушается мелочами, из которых слагается действительность.

Лидер выбирает средства, пропорциональные его высокой миссии и практическим целям. Он не скуп, не скареден. Сначала он ставит цели, а потом уже приобретает средства для их достижения.

Личностный рост

Лидер хочет совершенствоваться как личность. Он хочет, чтобы совершенствовались и окружающие его люди.

Великое – не создание политической и бизнес-империи, а развитие человека за пределами, навязанными ему преобладающей идеологией или модными трендами.

Лидер строит себя и других. Лидерство – не индивидуалистическое упражнение.

Для лидера достижение высоких организационно-материальных целей – не самоцель, а средство, необходимое для личностного роста вовлечённых в процесс людей.

В 1951 году Эскрива призвал нескольких своих последователей основать университет в испанском городе Памплоне. Цель была весьма амбициозна, однако в сравнительно короткий период времени были созданы факультеты медицины, журналистики и архитектуры. Спустя несколько лет Наваррский университет стал одним из лучших частных вузов в Испании.

Когда университет был ещё в фазе становления, Эскрива встретился с деканом медицинского факультета, мадридцем Хуаном Варгасом, и не без лукавства поинтересовался:

– Зачем ты приехал в Памплону?

– Чтобы помочь обустроить университет, – ответил тот.

Последовал быстрый и энергичный ответ Эскривы:

– Сын мой, ты приехал в Памплону, чтобы стать святым. Если ты достигнешь этой цели, ты достигнешь всего[23].

Учредить университет – великое дело; но учиться, расти и служить людям, исполняя великую миссию, – вот что действительно делает человека великим.

Лидер вдохновляет и побуждает к росту. Его смущают люди, которые «не создают проблем», потому что не мечтают, не предпринимают, не рискуют. Пассивное существование как раз и есть проблема. Лидер печётся о таких людях особо. «Если мы обращаемся с людьми согласно тому, какие они есть, – говорил Гёте, – мы делаем их хуже. Если мы обращаемся с ними согласно тому, какими они должны быть, мы ведём их туда, где они должны быть»[24].

Великодушие всегда благоразумно и справедливо. Если мы устанавливаем чрезмерно высокие стандарты, мы обескураживаем людей, и, возможно, доводим их до срыва. Принудительно стимулируя личностный рост, мы на самом деле задерживаем его.

Великодушие предполагает благоразумие. Но благоразумие и осторожность – это разные вещи. Под личиной благоразумия слишком часто скрывается малодушие.

Кто хочет между вами быть бóльшим, да будет вам слугою.

Евангелие от Матфея 20:26

Лидер смиренен: подлинное великодушие направлено на служение ближнему. Лидер служит, вдохновляя и возвышая людей.

Поскольку понятие «смирение» зачастую истолковывается превратно, попытаемся прояснить его значение.

Смирение – это привычка жить в истине по отношению к самому себе: осознание нашей тварности и зависимости от Бога, осознание нашей греховности и личной слабости, осознание нашего достоинства, наших сил и талантов.

Смирение – это также привычка жить в истине по отношению к другим: осознание достоинства каждого человека и служение ему. Смиренный человек служит людям, потому что в них он видит Бога.

Смирение – это самопознание (фундаментальное смирение) и служение (братское смирение).

«Смирение, – говорит немецкий философ Йозеф Пипер, – это не столько позиция человека по отношению к другим, сколько прежде всего позиция человека по отношению к Богу»[25]. Смирение – религиозная добродетель, побуждающая человека признать свой статус тварного существа. Мысль о том, что Бог – это всё, а он сам, без Бога, – ничто, не расстраивает смиренного человека. Напротив, представление о том, что Бог призвал его к жизни, наполняет смиренного радостью.

Древние греки превозносили добродетель великодушия, но им не удалось постичь подлинное значение смирения, поскольку им недоставало понятия сотворения из ничего. Понятие сотворения из ничего – это дар иудео-христианской традиции, хотя к этому можно прийти и путём индуктивного рассуждения.

В отличие от смирения гордыня порождает не истину, а ложь; не самопознание, а самообожествление; не служение, а эгоизм. Гордец теряет связь с реальностью. Он отчуждён от самого себя, отчуждён от других. Только подлинное обращение сердца способно освободить его от экзистенциальной слепоты, которая поражает его.

Русское слово смирение имеет в своей основе слово мир. Это указывает на то, что смиренный человек, благодаря своей духовной трезвости, пребывает в мире с Богом, самим собой и другими людьми.

Ложное смирение

Отсутствие смирения – гордыня; ложное смирение – малодушие.

Не смиренен, а малодушен тот, кто лишён амбиций, высоких и благородных; тот, кто безвольно подчиняется судьбе или власть имущим; тот, кто предпочитает «смиренно» грешить, чем «гордо» стремиться к святости, как будто грех не имеет ничего общего с гордыней, а святость – со смирением.

Ложное смирение – прибежище малодушных. Священник и богослов Сергий Булгаков ещё в 1924 году писал: «Cколь много малодушествуем мы о своей греховности, которая заслоняет перед нами от нас же самих наш истинный образ (…). Мы отказываемся вести борьбу с собой за себя самих (…). Будь ответствен пред даром жизни и пред даром этого мира (…). Господь всем вверил свои таланты и со всех спросит жатву его (…). Наша леность пользуется всякими предлогами для успокоения и самообмана, таким предлогом является здесь действительная, а чаще и мнимая скромность. Скромность не есть единственная и даже высшая добродетель: всё хорошо на своём месте и в свою меру, есть ещё и дерзновение, и есть святое безумие любви».[26]

Смирение – не скромность, а правдивость.

Ложное смирение – порок, резко противоречащий человеческому достоинству. Подобное «смирение» имел в виду Ницше, когда назвал христианскую мораль «моралью рабов».

«Ложное смирение очень удобно, – пишет Эскрива, – ты такой “смиренный”, ты не претендуешь на права… Да ведь это обязанности!»[27]

Человек подлинно смиренный видит себя таким, каков он есть на самом деле. Он признаёт свои слабости и недостатки, но видит также свои силы и таланты. «Презирать дары, данные нам Богом, – не смирение, а неблагодарность», – пишет Фома Аквинский[28].

Латинское слово humilitas (смирение) происходит от humus – гумус, или перегной. Гумус – важный критерий при оценке плодородности почвы. Смирение – плодотворность, а не самовыхолащивание и бесплодие.

«Смирение и великодушие, – говорит Йозеф Пипер, – не только не исключают друг друга, но находятся друг с другом в родственном отношении (…). Смирение, не способное вынести внутреннее напряжение от сосуществования с великодушием, – не истинное смирение»[29].

В силу своего подлинного смирения великодушный человек смеётся над собой добродушно. Малодушный же человек смеётся иронично. Гордец не смеётся вовсе.

В коллективе лидер практикует смирение, когда соблюдает три принципа: вовлечённость, коллегиальность и преемственность.

Вовлечённость

Лидер привлекает, а не подталкивает; учит, а не приказывает; вдохновляет, а не упрекает. Лидер не столько проявляет власть над другими, сколько даёт другим возможность проявить себя.

Лидер побуждает всех членов своей команды высказывать своё мнение и активно участвовать в решении общих задач. Право высказаться и право голосовать – это разные вещи. Вовлечённость – нравственный принцип; демократия – принцип юридический. Вовлечённость возможна и в самых вертикальных структурах.

Лидер не вмешивается в работу своих подчинённых без особой причины. Однажды президент США Томас Джефферсон сказал Пьеру Дюпон де Немуру, основателю промышленного гиганта, по сей день носящего его имя: «Мы оба смотрим на людей как на своих детей и любим их с родительской нежностью. Но вы любите их как младенцев, которых боитесь отпустить на свободу без нянек»[30].

Лидер не выполняет работу подчинённого вместо него. Те, кого излишне опекают, ничему не учатся и только теряют самоуважение.

Лидер охотно делегирует полномочия. Он делегирует, не потому что ему не хватает времени на всё, а потому что хочет учить и воспитывать людей. Делегируя, лидер сохраняет интерес к поставленной задаче, но при этом дистанцируется от неё, чтобы подчинённый мог заняться ею вплотную.

В делегировании полномочий лидер практикует множество добродетелей: благоразумие (он должен понять, кому можно делегировать, кому – нет), смелость (он идёт на риск), самообладание (он дистанцируется от задачи), справедливость (если сотрудник созрел к принятию решений, делегировать ему полномочия – вопрос справедливости), великодушие (он призывает сотрудника к творчеству, даёт ему возможность проявить себя) и смирение (он служит ему, воспитывая его и умножая в нём чувство свободы и ответственности).

«Вовлечённость, – говорит Уоррен Беннис, – заставляет сотрудников почувствовать, что они находятся в самой гуще событий, а не на периферии. Это позволяет им чувствовать и действовать, как “собственникам” компании»[31].

Чем более вовлечённость укоренена в корпоративной культуре, тем больше центров лидерства возникает. Там, где вовлечённость не практикуется, творческие люди уходят, посредственности остаются, а доверие, энтузиазм и инициатива засыхают на корню.

Коллегиальность

Коллегиальность – это вовлечённость не простых сотрудников, а лиц, принимающих решения.

Благоразумные решения обычно принимаются коллегиально: пять человек, работающих вместе, видят больше и дальше, чем один. Но для лидера коллегиальность – это прежде всего способ служения каждому члену команды. Посредством коллегиальности лидер развивает в них чувство свободы и ответственности: каждый участвует в принятии решений, и каждый отвечает за результат.

Лидер служит своей команде и каждому из её членов в отдельности:

– Он печётся о том, чтобы каждый член команды стремился прежде всего не к удовлетворению своих амбиций, а к исполнению всеобщей миссии.

– Он побуждает молчаливых выражать своё мнение, даже если оно не совпадает со мнением большинства.

– Он заставляет упрямых время от времени уступать.

– Он сдерживает болтливых, пресекая бесцельные отступления.

– Он помогает пессимистам увидеть положительные стороны каждого предложения.

– Он всегда подвергает сомнению мнение большинства.

Лидер добровольно отказывается от своего мнения (если речь не идёт о принципиальных вопросах), когда команда принимает решение, противоположное его позиции. Если впоследствии дело принимает дурной оборот, он не говорит: «Этого не произошло бы, если бы вы меня послушали». Он активно участвует в реализации всех принятых решений, даже тех, против которых он голосовал, и разделяет ответственность за них со своими коллегами.

Коллегиальность позволяет развиваться лицам, принимающим решения, и защищает организацию от диктатуры. В долгосрочной перспективе единоличное управление неэффективно: подчинённые не приобретают навыков руководства и не воспитывают в себе чувство свободы и ответственности.

Единоличное управление оправданно тогда, когда существует консенсус относительно его необходимости (например, в чрезвычайных ситуациях), но и в этом случае – лишь на короткое время, поскольку продолжительные периоды самовластия препятствуют процессу формирования зрелых руководителей.

Коллегиальность – это нравственный принцип, равно действенный в коммерческих и некоммерческих, государственных и негосударственных организациях и структурах. Вот что говорит Корасон Акино, бывший президент Филиппин о коллегиальности в политике: «Способность эффективно работать вместе с другими людьми, прислушиваться к разным точкам зрения, видеть во взглядах сотрудников искренность, идентичную своей собственной, обладать гибкостью, чтобы учитывать подлинные заботы других, – важные качества для любого, кто стремится служить людям. В самом деле, как может притязать на подлинный дух солидарности с народом тот, кто неспособен к трудовой солидарности со своими ближайшими сотрудниками?»[32]

Преемственность

Лидеры создают или развивают жизнеспособные структуры, которые процветают ещё долгое время после того, как сами лидеры сходят со сцены. Лидеров волнует не собственный успех, а успех всей организации.

Лидер не делает себя незаменимым. Он делится информацией и создаёт такие условия, в которых другие могли бы привести его работу к успешному завершению.

Когда горделивый начальник уходит, организация, которой он руководил, зачастую становится свидетелем настоящих потрясений. Желая быть незаменимым, он фактически стал незаменимым. Никто не способен продолжить его работу – ведь он не готовил себе преемников и даже не думал, что у него будут преемники.

Одна из жизненно важных функций лидера – подбирать ближайших сотрудников и прокладывать путь преемникам. Лидер призван выявлять, развивать и обучать будущих лидеров.

Некоторые руководители, кажется, готовы примириться с крахом своих компаний после того, как сами сходят со сцены; в лучшем случае они самоутверждаются за счет своих злополучных преемников, приводя в пример собственные «успехи». Когда пост генерального директора в компании Раббермэйд занимал Стэнли Голт, Раббермэйд постоянно фигурировала в ежегодно публикуемом списке «самых замечательных компаний Америки» по версии журнала Fortune. Но Голт ничего не сделал, чтобы способствовать росту талантливых менеджеров, которые повели бы фирму в будущее. Как заметил известный американский бизнес-консультант Джим Коллинз, «Голт не оставил после себя компанию, способную быть великой без него. Преемники Голта оказались наедине не только с управленческим вакуумом, но и со стратегическим вакуумом, который в конце концов поставил компанию на колени»[33]. Для Голта этот крупнейший корпоративный крах был не катастрофой, а, напротив, доказательством его незаменимости, демонстрацией его величия.

Альтруистические мотивы

Смирение в большей мере, чем любая другая добродетель, коренится в глубинах человеческой личности. Человек служит прежде всего потому, что сам высоко ценит служение. Служение и есть главная мотивация лидера.

Лидер – альтруист. Альтруизм – это готовность бескорыстно действовать на пользу другим. Слово альтруизм происходит от латинского alter – другой.

Человеческие мотивации разнообразны. Можно работать, чтобы заработать деньги (материальная мотивация), приобрести полезные навыки и знания (профессиональная), развивать характер (духовная), служить людям (альтруистическая), служить Богу (религиозная).

Обычно человек занимается профессиональной работой исходя из нескольких мотивов, а иногда из всех вышеперечисленных. На самом деле эти мотивы взаимосвязаны. Стремление заработать деньги (материальная мотивация) удовлетворяется более эффективно, если при этом совершенствуются навыки и знания (профессиональная мотивация). Подобным образом те, кто стремится служить другим (альтруистическая мотивация), обычно стараются развивать характер, упражняясь в добродетелях (духовная мотивация) и, если они верующие, воздавая славу Богу (религиозная мотивация).

Имманентная мотивация (материальная, профессиональная, духовная) направлена на то, что я получаю. Трансцендентная мотивация (альтруистическая, религиозная) направлена на то, что я даю.

Имманентная мотивация – важный аспект нашей жизни. Но её недостаточно. Человек – личность. Быть личностью – значит быть даром