Читать онлайн Стихотворения и поэмы для 9 класса
- Автор: Антон Дельвиг, Василий Жуковский, Гаврила Романович Державин, Константин Батюшков, Михаил Лермонтов, Михаил Ломоносов
- Жанр: Русская классика, Русская поэзия, Сказки, Старинная литература, Стихи и поэзия
Размер шрифта: 15
Константин Николаевич Батюшков
Стихотворения
Мечта
- О, сладостна мечта, дщерь ночи молчаливой,
- Сойди ко мне с небес в туманных облаках
- Иль в милом образе супруги боязливой,
- С слезой блестящею во пламенных очах!
- Ты, в душу нежную поэта
- Лучом проникнув света,
- Горишь, как огнь зари, и красишь песнь его,
- Любимца чистых сестр, любимца твоего,
- И горесть сладостна бывает:
- Он в горести мечтает.
- То вдруг он пренесен во Сельмские леса,
- Где ветр шумит, ревет гроза,
- Где тень Оскарова, одетая туманом,
- По небу стелится над пенным океаном;
- То с чашей радости в руках
- Он с бардом песнь поет – и месяц в облаках,
- И Кромлы шумный лес безмолвствуя внимает,
- И эхо вдалеке песнь звучну повторяет.
- О, сладостна мечта, ты красишь зимний день,
- Цветами и зиму печальную венчаешь,
- Зефиром по цветам летаешь
- И между светлых льдин являешь миртов тень!
- Богиня ты, мечта! Дары твои бесценны
- Самим невольникам в слезах.
- Цепями руки отягченны,
- Замки чугунны на дверях
- Украшены мечтой… Какое утешенье
- Украсить заключенье,
- Оковы променять на цепь веселых роз!..
- Подругу ль потерял, источник вечных слез,
- Ступай ты в рощицу унылу,
- Сядь на плачевную могилу,
- Задумайся, вздохни – и друг души твоей,
- Одетый ризою прозрачной, как туманом,
- С прелестным взором, стройным станом,
- Как нимфа легкая полей,
- Прижмется с трепетом сердечным,
- Прижмется ко груди пылающей твоей.
- Стократ мы счастливы мечтаньем скоротечным!
- Мечтанье есть душа поэтов и стихов.
- И едкость сильная веков
- Не может прелестей сокрыть Анакреона,
- Любовь еще горит во Сафиных мечтах.
- А ты, любимец Аполлона,
- Лежащий на цветах
- В забвеньи сладостном, меж нимф и нежных граций,
- Певец веселия, Гораций,
- Ты в песнях сладостно мечтал,
- Мечтал средь пиршеств и шумных, и веселых
- И смерть угрюмую цветами увенчал!
- Найдем ли в истинах мы голых
- Печальных стоиков и твердых мудрецов
- Всю жизни бренной сладость?
- От них эфирна радость
- Летит, как бабочка от терновых кустов.
- Для них прохлады нет и в роскоши природы;
- Им девы не поют, слетятся в хороводы;
- Для них, как для слепцов,
- Весна без прелестей и лето без цветов.
- Увы, но с юностью исчезнут и мечтанья,
- Исчезнут граций лобызанья!
- Как светлые лучи на темных облаках,
- Веселья на крылах
- Дни юности стремятся:
- Не долго на цветах
- В беспечности валятся.
- Весеннею порой
- Лишь бабочка летает,
- Амуров нежный рой
- Морщин не лобызает.
- Крылатые мечты
- Не сыплют нам цветы,
- Где тусклый опытность светильник зажигает.
- Счастливая мечта, живи, живи со мной!
- Ни свет, ни славы блеск пустой
- Даров твоих мне не заменят.
- Глупцы пусть дорого сует блистанье ценят,
- Лобзая прах златой у мраморных крыльцов!
- Но счастию певцов
- Удел есть скромна сень, мир, вольность и спокойство.
- Души поэтов свойство:
- Идя забвения тропой,
- Блаженство находить мечтой.
- Их сердцу малость драгоценна:
- Как бабочка влюбленна
- Летает с травки на цветок,
- Считая морем ручеек,
- Так хижину свою поэт дворцом считает
- И счастлив!.. Он мечтает.
Послание к стихам моим
Sifflez-moi librement, je vous le rends, mes freres.
Voltaire[1]
- Стихи мои! опять за вас я принимаюсь!
- С тех пор как с музами, к несчастью, обращаюсь,
- Покою ни на час… О, мой враждебный рок!
- Во сне и наяву Кастальский льется ток!
- Но с страстию писать не я один родился:
- Чуть стопы размерять кто только научился,
- За славою бежит – и бедный рифмотвор
- В награду обретет не славу, но позор.
- Куда ни погляжу, везде стихи марают,
- Под кровлей песенки и оды сочиняют.
- И бедный Стукодей, что прежде был капрал,
- Не знаю для чего, теперь поэтом стал:
- Нет хлеба ни куска, а роскошь выхваляет
- И грациям стихи голодный сочиняет;
- Пьет воду, а вино в стихах льет через край;
- Филису нам твердит: «Филиса, ты мой рай!»
- Потом, возвысив тон, героев воспевает:
- В стихах его и сам Суворов умирает!
- Бедняга! удержись… брось, брось писать совсем!
- Не лучше ли тебе маршировать с ружьем!
- Плаксивин на слезах с ума у нас сошел:
- Всё пишет, что друзей на свете не нашел!
- Поверю: ведь с людьми нельзя ему ужиться,
- И так не мудрено, что с ними он бранится.
- Безрифмин говорит о милых… о сердцах…
- Чувствительность души твердит в своих стихах;
- Но книг его – увы! – никто не покупает,
- Хотя и Глазунов в газетах выхваляет.
- Глупон за деньги рад нам всякого бранить,
- И даже он готов поэмой уморить.
- Иному в ум придет, что вкус восстановляет:
- Мы верим все ему – кругами утверждает!
- Другой уже спешит нам драму написать,
- За коей будем мы не плакать, а зевать.
- А третий, наконец… Но можно ли помыслить —
- Все глупости людей в подробности исчислить?..
- Напрасный будет труд, но в нем и пользы нет:
- Сатирою нельзя переменить нам свет.
- Зачем с Глупоном мне, зачем всегда браниться?
- Он также на меня готов вооружиться.
- Зачем Безрифмину бумагу не марать?
- Всяк пишет для себя: зачем же не писать?
- Дым славы, хоть пустой, любезен нам, приятен;
- Глас разума – увы! – к несчастию, не внятен.
- Поэты есть у нас, есть скучные врали;
- Они не вверх летят, не к небу, но к земли.
- Давно я сам в себе, давно уже признался,
- Что в мире, в тишине мой век бы провождался,
- Когда б проклятый Феб мне не вскружил весь ум;
- Я презрел бы тогда и славы тщетный шум
- И жил бы так, как хан во славном Кашемире,
- Не мысля о стихах, о музах и о лире.
- Но нет… Стихи мои, без вас нельзя мне жить,
- И дня без рифм, без стоп не можно проводить!
- К несчастью моему, мне надобно признаться,
- Стихи, как женщины: нам с ними ли расстаться?..
- Когда не любят нас, хотим их презирать,
- Но всё не престаем прекрасных обожать!
Элегия
- Как счастье медленно приходит,
- Как скоро прочь от нас летит!
- Блажен, за ним кто не бежит,
- Но сам в себе его находит!
- В печальной юности моей
- Я был счастлив – одну минуту,
- Зато, увы! и горесть люту
- Терпел от рока и людей!
- Обман надежды нам приятен,
- Приятен нам хоть и на час!
- Блажен, кому надежды глас
- В самом несчастьи сердцу внятен!
- Но прочь уже теперь бежит
- Мечта, что прежде сердцу льстила;
- Надежда сердцу изменила,
- И вздох за нею вслед летит!
- Хочу я часто заблуждаться,
- Забыть неверную… но нет!
- Несносной правды вижу свет,
- И должно мне с мечтой расстаться!
- На свете всё я потерял,
- Цвет юности моей увял:
- Любовь, что счастьем мне мечталась,
- Любовь одна во мне осталась!
Послание к Хлое
Подражание
- Решилась, Хлоя, ты со мною удалиться
- И в мирну хижину навек переселиться.
- Веселий шумных мы забудем дым пустой:
- Он скуку завсегда ведет лишь за собой.
- За счастьем мы бежим, но редко достигаем,
- Бежим за ним вослед – и в пропасть упадаем!
- Как путник, огнь в лесу когда блудящий зрит,
- Стремится к оному, но призрак прочь бежит,
- В болота вязкие его он завлекает
- И в страшной тишине в пустыне исчезает, —
- Таков и человек! Куда ни бросим взгляд,
- Узрим тотчас, что он и в счастии не рад.
- Довольны все умом, фортуною – нимало.
- Что нравилось сперва, теперь то скучно стало;
- То денег, то чинов, то славы он желает,
- Но славы посреди и денег он – зевает!
- Из хижины своей брось, Хлоя, взгляд на свет:
- Четыре бьет часа – и кончился обед:
- Из дому своего Глицера поспешает,
- Чтоб ехать – а куда? – беспечная не знает.
- «Постой!» – она кричит, и лошади стоят.
- К Лаисе входит в дом, Лаису обнимает,
- Садится, говорит о модах – и зевает;
- О времени потом, о карточной игре,
- О лентах, о пере, о платье и дворе.
- Окончив разговор, который истощился,
- От скуки уж поет. Глупонов тут явился,
- Надутый, как павлин, с пустою головой,
- Глядится в зеркало и шаркает ногой.
- Вдруг входит Брумербас; всё в зале замолкает.
- Вступает в разговор и голос возвышает:
- «Париж я верно б взял, – кричит из всех он сил, —
- И Амстердам потом, гишпанцев бы разбил…»
- Тут вспыхнет, как огонь, затопает ногами,
- Пойдет по комнате широкими шагами;
- Вообразит себе, что неприятель тут,
- Что режут, что палят, кричат «ура!» и жгут.
- Заплюет всем глаза герой наш плодовитый,
- Но вдруг смиряется и бросив взгляд сердитый;
- Начнет рассказывать, как турка задавил,
- Как роту целую янычаров убил,
- Турчанки нежные в него как все влюблялись,
- Как турки в полону от злости запыхались,
- И битые часа он три проговорит!..
- Никто не слушает, а он кричит, кричит!
- Но в зале разговор тут общим становится,
- Всяк хочет говорить и хочет отличиться,
- Какой ужасный шум! Нельзя ничто понять,
- Нельзя и клевету от правды различать.
- Ни слова не слыхать! Немыми будто стали.
- Придите, карты, к нам: все спят уже без вас!
- Без карт покажется за век один и час.
- К зеленому столу все гости прибегают
- И жадность к золоту весельем прикрывают.
- Окончили игру и к ужину спешат,
- Смеются за столом, с соседом говорят:
- И бедный человек живее становится,
- За пищей, кажется, он вновь переродится.
- Какой я слышу здесь чуднейший разговор!
- Какие глупости! какая ложь и вздор!
- Педант бранит войну и вместе мир ругает,
- Сердечкин тут стихи любовные читает,
- Тут старые Бурун нам новости твердит,
- А здесь уже Глупон от скуки чуть не спит!
- И так-то, Хлоя, век свой люди провожают,
- И так-то целый день в бездействии теряют,
- День долгий, тягостный ленивому глупцу,
- Но краткий, напротив, полезный мудрецу.
- Сокроемся, мой друг, и навсегда простимся
- С людьми и с городом: в деревне поселимся,
- Под мирной кровлею дни будем провождать:
- Как сладко тишину по буре нам вкушать!
Перевод 1-ой сатиры Боало
- Бедняга и поэт, и нелюдим несчастный,
- Дамон, который нас стихами всё морил,
- Дамон, теперь презрев и славы шум напрасный,
- Заимодавцев всех своих предупредил.
- Боясь судей, тюрьмы, он в бегство обратился,
- Как новый Диоген, надел свой плащ дурной,
- Как рыцарь, посохом своим вооружился
- И, связку навязав сатир, понес с собой.
- Но в тот день, из Москвы как в путь он собирался,
- Кипя досадою и с гневом на глазах,
- Бледнее, чем Глупон, который проигрался,
- Свой гнев истощевал почти что в сих словах:
- «Возможно ль здесь мне жить? Здесь честности не знают!
- Проклятая Москва! Проклятый скучный век!
- Пороки все тебя лютейши поглощают,
- Незнаем и забыт здесь честный человек.
- С тобою должно мне навеки распроститься,
- Бежать от должников, бежать из всех мне ног
- И в тихом уголке надолго притаиться.
- Ах! если б поскорей найти сей уголок!..
- Забыл бы в нем людей, забыл бы их навеки.
- Пока дней парка нить еще моих прядет,
- Спокоен я бы был, не лил бы слезны реки.
- Пускай за счастием, пускай иной идет,
- Пускай найдет его Бурун с кривой душою,
- Он пусть живет в Москве, но здесь зачем мне жить?
- Я людям ввек не льстил, не хвастал и собою,
- Не лгал, не сплетничал, но чтил, что должно чтить.
- Святая истина в словах моих блистала
- И музой мне была, но правда глаз нам жжет.
- Зато фортуна мне, к несчастью, не ласкала.
- Богаты подлецы, что заполняют свет,
- Вооружились все против меня и гнали
- За то, что правду я им вечно говорил.
- Глупцы не разумом, не честностью блистали,
- Но золотом одним. А я чтоб их хвалил!..
- Скорее я почту простого селянина,
- Который потом хлеб кропит насущный свой,
- Чем этого глупца, большого господина,
- С презреньем давит что людей на мостовой!
- Но кто тебе велит (все скажут мне) браниться?
- Немудрено, что ты в несчастии живешь;
- Тебе никак нельзя, поверь, с людьми ужиться:
- Ты беден, чином мал – зачем же не ползешь?
- Смотри, как Сплетнин здесь тотчас обогатился,
- Он князем уж давно… Таков железный век:
- Кто прежде был в пыли, тот в знати очутился!
- Фортуна ветрена, и этот человек,
- Который в золотой карете разъезжает,
- Без помощи ее на козлах бы сидел
- И правил лошадьми, – теперь повелевает,
- Теперь он славен стал и сам в карету сел.
- А между тем Честон, который не умеет
- Стоять с почтением в лакейской у бояр,
- И беден, и презрен, ступить шага не смеет;
- В грязи замаран весь, он терпит холод, жар.
- Бедняга с честностью забыт людьми и светом:
- Итак, не лучше ли в стихах нам всех хвалить?
- Зато богатым быть, в покое жить нагретом,
- Чем добродетелью своей себя морить?
- То правда, государь нам часто помогает
- И музу спящую, лишь взглянет, – оживит,
- Он Феба из тюрьмы нередко извлекает.
- Чего не может царь!.. Захочет – и творит.
- Но Мецената нет, увы! – и Август дремлет.
- Притом захочет ли мне кто благотворить?
- Кто участь в жалобах несчастного приемлет,
- И можно ли толпу просителей пробить,
- Толпу несносную сынов несчастных Феба?
- За оду просит тот, сей песню сочинил,
- А этот – мадригал. Проклятая от неба,
- Прямая саранча! Терпеть нет боле сил!..
- И лучше во сто раз от них мне удалиться.
- К чему прибегнуть мне? Не знаю, что начать?
- Судьею разве быть, в приказные пуститься?
- Судьею?.. Боже мой! Нет, этому не быть!
- Скорее Стукодей бранить всех перестанет,
- Скорей любовников Лаиса отошлет
- И мужа своего любить как мужа станет,
- Скорей Глицера свой, скорей язык уймет,
- Чем я пойду в судьи! Не вижу средства боле,
- Как прочь отсюдова сейчас же убежать
- И в мире тихо жить в моей несчастной доле,
- В Москву проклятую опять не заезжать.
- В ней честность с счастием всегда почти бранится,
- Порок здесь царствует, порок здесь властелин,
- Он в лентах, в орденах повсюду ясно зрится.
- Забыта честность, но фортуны милый сын,
- Хоть плут, глупец, злодей, в богатстве утопает,
- И даже он везде… Не смею говорить…
- Какого стоика сие не раздражает?
- Кто может, не браня, здесь целый век прожить?
- Без Феба всякий здесь хорошими стихами
- Опишет город вам, и в гневе стихотвор
- На гору не пойдет Парнас с двумя холмами.
- Он правдой удивит без вымыслов убор.
- „Потише, – скажут мне, – зачем так горячиться?
- Зачем так свысока? Немного удержись!
- Ведь в гневе пользы нет: не лучше ли смириться?
- А если хочешь врать, на кафедру взберись,
- Там можно говорить и хорошо, и глупо,
- Никто не сердится, спокойно всякий спит.
- На правду у людей, поверь мне, ухо тупо“.
- Пусть светски мудрецы, пусть все так рассуждают.
- Противен, знаю, им всегда был правды свет.
- Они любезностью пороки закрывают,
- Для них священного и в целом мире нет.
- Любезно дружество, любезна добродетель,
- Невинность чистая, любовь, краса сердец,
- И совесть самая, всех наших дел свидетель,
- Для них – мечта одна! Постой, о лжемудрец!
- Куда влечешь меня? Я жить хочу с мечтою.
- Постой! Болезнь к тебе, я вижу, смерть ведет,
- Уж крылия ее простерты над тобою.
- Мечта ли то теперь? Увы, к несчастью, нет!
- Кого переменю моими я словами?
- Я верю, что есть ад, святые, дьявол, рай,
- Что сам Илья гремит над нашими главами.
- А здесь в Москве… Итак, прощай, Москва, прощай!..»
К Филисе
Подражание Грессету
Qu'heureux est le mortel qui, du monde ignore,
Vit content de lui-meme en un coin retire,
Que l'amour de ce rien qu'on nomme renommee
N'a jamais enivre d'une vaine fumee…[2]
- Что скажу тебе, прекрасная,
- Что скажу в моем послании?
- Ты велишь писать, Фелиса, мне,
- Как живу я в тихой хижине,
- Как я строю замки в воздухе,
- Как ловлю руками счастие.
- Ты велишь – и повинуюся.
- Ветер воет всюду в комнате
- И свистит в моих окончинах,
- Стулья, книги – всё разбросано:
- Тут Вольтер лежит на Библии,
- Календарь на философии.
- У дверей моих мяучит кот,
- А у ног собака верная
- На него глядит с досадою.
- Посторонний, кто взойдет ко мне,
- Верно скажет: «Фебом проклятый,
- Здесь живет поэт в унынии».
- Правда, что воображение
- Убирает всё рукой своей,
- Сыплет розаны на терние,
- И поэт с душой спокойною
- Веселее Креза с золотом.
- Независимость любезную
- Потерять на цепь золочену!..
- Я счастлив в моей беспечности,
- Презираю гордость глупую,
- Не хочу кумиру кланяться
- С кучей глупых обожателей.
- Пусть змиею изгибаются
- Твари подлые, презренные,
- Пусть слова его оракулом
- Чтут невежды и со трепетом
- Мановенья ждут руки его!
- Как пылинка ветром поднята,
- Как пылинка вихрем брошена,
- Так и счастье наше чудное
- То поднимет, то опустит вдруг.
- Часто бегал за фортуною
- И держал ее в руках моих:
- Чародейка ускользнула тут
- И оставила колючий терн.
- Славу, почести мы призраком
- Называем, если нет у нас;
- Но найдем – прощай, мечтание!
- Чашу с ними пьем забвения
- (Суета всегда прелестна нам),
- И мудрец забудет мудрость всю.
- Что же делать нам?.. Бранить людей?..
- Нет, найти святое дружество,
- Жить покойно в мирной хижине;
- Нелюдим пусть ненавидит нас:
- Он несчастлив – не завидую.
- Страх и ужас на лице его,
- Ходит он с главой потупленной,
- И спокойствие бежит его!
- Нежно дружество с улыбкою
- Не согреет сердца хладного,
- И слеза его должна упасть,
- Не отертая любовию!
- Посмотри, Дамон как мудрствует:
- Он находит зло единое.
- «Добродетель, – говорит Дамон, —
- Добродетель – суета одна,
- Добродетель – призрак слабых душ.
- Предрассудок в мире царствует,
- Людям всем он ослепил глаза».
- Он недолго будет думать так,
- Хладна смерть к нему приближится:
- Он увидит заблуждение,
- Он увидит. Совесть страшная
- Прилетит к нему тут с зеркалом;
- Волоса ее растрепаны,
- На глазах ее отчаянье,
- А в устах – упреки, жалобы.
- Полно! Бросим лучше дале взгляд.
- Посмотри, как здесь беспечная
- В скуке дни влечет Аталия.
- День настанет – нарумянится,
- Раза три зевнет – оденется.
- «Ах!.. зачем так время медленно!» —
- Скажет тут в душе беспечная,
- Скажет с вздохом и заснет еще!
- Бурун ищет удовольствия,
- Ездит, скачет… Увы! – нет его!
- Оно там, где Лиза нежная
- Скромно, мило улыбается?..
- Он приходит к ней – но нет его!..
- Скучной Лиза ему кажется.
- Так в театре, где комедия
- Нас смешит и научает вдруг?
- Но и там, к несчастью, нет его!
- Так на бале?.. Не найдешь его:
- Оно в сердце должно жить у нас…
- Сколько в час один бумаги я
- Исписал к тебе, любезная!
- Всё затем, чтоб доказать тебе,
- Что спокойствие есть счастие,
- Совесть чистая – сокровище,
- Вольность, вольность – дар святых небес.
- Но уж солнце закатилося,
- Мрак и тени сходят на землю,
- Красный месяц с свода ясного
- Тихо льет свой луч серебряный,
- Тихо льет, но черно облако
- Помрачает светлый луч луны,
- Как печальны вспоминания
- Помрачают нас в веселый час.
- В тишине я ночи лунныя
- Как люблю с тобой беседовать!
- Как приятно мне в молчании
- Вспоминать мечты прошедшие!
- Мы надеждою живем, мой друг,
- И мечтой одной питаемся.
- Вы, богини моей юности,
- Будьте, будьте навсегда со мной!
- Так, Филиса моя милая,
- Так теперь, мой друг, я думаю.
- Я счастлив – моим спокойствием,
- Я счастлив – твоею дружбою…
Бог
- На вечном троне Ты средь облаков сидишь
- И сильною рукой гром мещешь и разишь.
- Но бури страшные и громы Ты смиряешь
- И благость на земли реками изливаешь.
- Начало и конец, средина всех вещей!
- Во тьме Ты ясно зришь и в глубине морей.
- Хочу постичь Тебя, хочу – не постигаю.
- Хочу не знать Тебя, хочу – и обретаю.
- Везде могущество Твое напечатленно.
- Из сильных рук Твоих родилось всё нетленно.
- Но всё здесь на земли приемлет вид другой:
- И мавзолеи где гордилися собой,
- И горы вечные где пламенем курились,
- Там страшные моря волнами вдруг разлились;
- Но прежде море где шумело в берегах,
- Сияют класы там златые на полях
- И дым из хижины пастушечей курится.
- Велишь – и на земли должно всё измениться,
- Велишь – как в ветер прах, исчезнет смертных род!
- Всесильного чертог, небесный чистый свод,
- Где солнце, образ Твой, в лазури нам сияет
- И где луна в ночи свет тихий проливает,
- Туда мой скромный взор с надеждою летит!
- Безбожный лжемудрец в смущеньи на вас зрит.
- Он в мрачной хижине Тебя лишь отвергает:
- В долине, где журчит источник и сверкает,
- В ночи, когда луна нам тихо льет свой луч,
- И звезды ясные сияют из-за туч,
- И филомелы песнь по воздуху несется, —
- Тогда и лжемудрец в ошибке признается.
- Иль на горе когда ветр северный шумит,
- Скрипит столетний дуб, ужасно гром гремит,
- Паляща молния по облаку сверкает,
- Тут в страхе он к Тебе, всевышний, прибегает,
- Клянет Тебя, клянет и разум тщетный свой,
- И в страхе скажет он: «Смиряюсь пред Тобой!
- Тебя – тварь бренная – еще не понимаю,
- Но что Ты милостив, велик, теперь то знаю!»
К Мальвине
- Ах! чем красавицу мне должно,
- Как не цветочком, подарить?
- Ее, без всякой лести, можно
- С приятной розою сравнить.
- Что розы может быть славнее?
- Ее Анакреон воспел.
- Что розы может быть милее?
- Амур из роз венок имел.
- Ах, мне ль твердить, что вянут розы,
- Что мигом их краса пройдет,
- Что, лишь появятся морозы,
- Листок душистый опадет.
- Но что же, милая, и вечно
- В печальном мире сем цветет?
- Не только розы скоротечно,
- И жизнь – увы! – и жизнь пройдет.
- Но грации пока толпою
- Тебе, Мальвина, вслед идут,
- Пока они еще с тобою
- Играют, пляшут и поют,
- Пусть розы нежные гордятся
- На лилиях груди твоей!
- Ах, смею ль, милая, признаться?
- Я розой умер бы на ней.
Послание к Н. И. Гнедичу
- Что делаешь, мой друг, в полтавских ты степях
- И что в стихах
- Украдкой от друзей на лире воспеваешь?
- С Фингаловым певцом мечтаешь
- Иль резвою рукой
- Венок красавице сплетаешь?
- Поешь мечты, любовь, покой,
- Улыбку томныя Корины
- Иль страстный поцелуй шалуньи Зефирины?
- Все, словом, прелести Цитерских уз —
- Они так дороги воспитаннику муз —
- Поешь теперь, а твой на Севере приятель,
- Веселий и любви своей летописатель,
- Беспечность полюбя, забыл и Геликон.
- Терпенье и труды ведь любит Аполлон —
- А друг твой славой не прельщался,
- За бабочкой, смеясь, гонялся,
- Красавицам стихи любовные шептал
- И, глядя на людей – на пестрых кукл – мечтал:
- «Без скуки, без забот не лучше ль жить с друзьями,
- Смеяться с ними и шутить,
- Чем исполинскими шагами
- За славой побежать и в яму оскользить?»
- Охоты, право, не имею
- Чрез то я сделаться смешным
- И умным, и глупцам, и злым,
- Иль, громку лиру взяв, пойти вослед Алкею,
- Надувшись пузырем, родить один лишь дым,
- Как Рифмин, закричать: «Ликуй, земля, со мною!
- Воспряньте, камни, лес! Зрю муз перед собою!
- Восторг! Лечу на Пинд!.. Простите, что упал:
- Ведь я Пиндару подражал!»
- Что в громких песнях мне? Доволен я мечтами,
- В покойном уголке тихонько притаясь,
- Но с светом вовсе не простясь:
- Играя мыслями, я властвую духами.
- Мы, право, не живем
- На месте всё одном,
- Но мыслями летаем;
- То в Африку плывем,
- То на развалинах Пальмиры побываем,
- То трубку выкурим с султаном иль пашой,
- Или, пленяся вдруг султановой женой,
- Фатимой томной, молодой,
- Тотчас дарим его рогами;
- Смеемся муфтию, деремся с визирями,
- И после, убежав (кто в мыслях не колдун?),
- Увидим стройных нимф, услышим звуки струн,
- И где ж очутимся? На бале и в Париже!
- И так мечтанием бываем к счастью ближе,
- А счастие лишь там живет,
- Где нас, безумных, нет.
- Мы сказки любим все, мы – дети, но большие.
- Что в истине пустой? Она лишь ум сушит,
- Мечта всё в мире золотит,
- И от печали злыя
- Мечта нам щит.
- Ах, должно ль запретить и сердцу забываться,
- Поэтов променя на скучных мудрецов!
- Поэты не дают с фантазией расстаться,
- Мы с ними посреди Армидиных садов,
- В прохладе рощ тенистых,
- Внимаем пению Орфеев голосистых.
- При шуме ветерков на розах нежных спим
- И возле нимф вздыхаем,
- С богами даже говорим,
- А с мудрецами лишь болтаем,
- Браним несчастный мир да, рассердясь… зеваем.
- ……
- Так, сердце может лишь мечтою услаждаться!
- Оно всё хочет оживить:
- В лесу на утлом пне друидов находить,
- Укрывшихся под ель, рукой времян согбенну;
- Услышать барда песнь священну,
- С Мальвиною вздохнуть на берегу морском
- О ратнике младом.
- Всё сердцу в мире сем вещает.
- И гроб безмолвен не бывает,
- И камень иногда пустынный говорит:
- «Герой здесь спит!»
- Так, сердцем рождена, поэзия любезна,
- Как нектар сладостный, приятна и полезна.
- Язык ее – язык богов;
- Им дивный говорил Омир, отец стихов.
- Язык сей у творца берет Протея виды.
- Иной поет любовь: любимец Афродиты,
- С свирелью тихою, с увенчанной главой,
- Вкушает лишь покой,
- Лишь радости одни встречает
- И розами стезю сей жизни устилает.
- Другой,
- Как славный Тасс, волшебною рукой
- Являет дивный храм природы
- И всех чудес ее тьмочисленные роды:
- Я зрю то мрачный ад,
- То счастия чертог, Армидин дивный сад;
- Когда же он дела героев прославляет
- И битвы воспевает,
- Я слышу треск и гром, я слышу стон и крик…
- Таков поэзии язык!
- Не много ли с тобой уж я заговорился?
- Я чересчур болтлив: я с Фебом подружился,
- А с ним ли бедному поэту сдобровать?
- Но, чтоб к концу привесть начатое маранье,
- Хочу тебе сказать,
- Что пременить себя твой друг имел старанье,
- Увы, и не успел! Прими мое признанье!
- Никак я не могу одним доволен быть,
- И лучше розы мне на терны пременить,
- Чем розами всегда одними восхищаться.
- Итак, не должно удивляться,
- Что ветреный твой друг —
- Поэт, любовник вдруг
- И через день потом философ с грозным тоном,
- А больше дружен с Аполлоном,
- Хоть и нейдет за славы громом,
- Но пишет всё стихи,
- Которы за грехи,
- Краснеяся, друзьям вполголоса читает
- И первый сам от них зевает.
«Где друг наш? Где певец? Где юности красы?..»
Que vois-je, c'en est fait;
je t'embrasse, et tu meurs.
Voltaire[3]
- Где друг наш? Где певец? Где юности красы?
- Увы, исчезло всё под острием косы!
- Любимца нежных муз осиротела лира,
- Замолк певец: он был, как мы, лишь странник мира!
- Нет друга нашего, его навеки нет!
- Недолго мир им украшался:
- Завял, увы, как майский цвет,
- И жизни на заре с друзьями он расстался!
- Пнин чувствам дружества с восторгам предавался;
- Несчастным не одно он золото дарил…
- Что в золоте одном? Он слезы с ними лил.
- Пнин был согражданам полезен,
- Пером от злой судьбы невинность защищал,
- В беседах дружеских любезен,
- Друзей в родных он обращал.
- И мы теперь, друзья, вокруг его могилы
- Объемлем только хладный прах,
- Твердим с тоской и во слезах:
- Покойся в мире, друг наш милый,
- Питомец граций, муз, ты жив у нас в сердцах!
- Когда в последний раз его мы обнимали,
- Казалось, с нами мир грустил,
- И сам Амур в печали
- Светильник погасил:
- Не кипарисну ветвь унылу,
- Но розу на его он положил могилу.
Совет друзьям
Faut-il etre tant volage,
Ai-je dit au doux plaisir…[4]
- Подайте мне свирель простую,
- Друзья! и сядьте вкруг меня
- Под эту вяза тень густую,
- Где свежесть дышит среди дня;
- Приближьтесь, сядьте и внемлите
- Совету музы вы моей:
- Когда счастливо жить хотите
- Среди весенних кратких дней,
- Друзья! оставьте призрак славы,
- Любите в юности забавы
- И сейте розы на пути.
- О юность красная! цвети!
- И, током чистым окропленна,
- Цвети хотя немного дней,
- Как роза, миртом осененна,
- Среди смеющихся полей;
- Но дай нам жизнью насладиться,
- Цветы на тернах находить!
- Жизнь – миг! не долго веселиться,
- Не долго нам и в счастьи жить!
- Не долго – но печаль забудем,
- Мечтать во сладкой неге будем:
- Мечта – прямая счастья мать!
- Ах! должно ли всегда вздыхать
- И в майский день не улыбаться?
- Нет, станем лучше наслаждаться,
- Плясать под тению густой
- С прекрасной нимфой молодой,
- Потом, обняв ее рукою,
- Дыша любовию одною,
- Тихонько будем воздыхать
- И сердце к сердцу прижимать.
- Какое счастье! Вакх веселый
- Густое здесь вино нам льет,
- А тут в одежде тонкой, белой
- Эрата нежная поет:
- Часы крылаты! не летите,
- Ах! счастье мигом хоть продлите!
- Но нет! бегут счастливы дни,
- Бегут, летят стрелой они;
- Ни лень, ни сердца наслажденья
- Не могут их сдержать стремленья,
- И время сильною рукой
- Губит и радость, и покой!
- Луга веселые, зелены!
- Ручьи прозрачны, милый сад!
- Ветвисты ивы, дубы, клены,
- Под тенью вашею прохлад
- Ужель вкушать не буду боле?
- Ужели скоро в тихом поле
- Под серым камнем стану спать?
- И лира, и свирель простая
- На гробе будут там лежать!
- Покроет их трава густая,
- Покроет, и ничьей слезой
- Прах хладный мой не окропится!
- Ах! должно ль мне о том крушиться?
- Умру, друзья! – и всё со мной!
- Но парки темною рукою
- Прядут, прядут дней тонку нить…
- Коринна и друзья со мною, —
- О чем же мне теперь грустить?
- Когда жизнь наша скоротечна,
- Когда и радость здесь не вечна,
- То лучше в жизни петь, плясать,
- Искать веселья и забавы
- И мудрость с шутками мешать,
- Чем, бегая за дымом славы,
- От скуки и забот зевать.
К Гнедичу
- Только дружба обещает
- Мне бессмертия венок;
- Он приметно увядает,
- Как от зноя василек.
- Мне оставить ли для славы
- Скромную стезю забавы?
- Путь к забавам проложен,
- К славе тесен и мудрен!
- Мне ль за призраком гоняться,
- Лавры с скукой собирать?
- Я умею наслаждаться,
- Как ребенок всем играть,
- И счастлив!.. Досель цветами
- Путь ко счастью устилал,
- Пел, мечтал, подчас стихами
- Горесть сердца услаждал.
- Пел от лени и досуга;
- Муза мне была подруга;
- Не был ей порабощен.
- А теперь – весна, как сон
- Легкокрылый, исчезает
- И с собою увлекает
- Прелесть песней и мечты!
- Нежны мирты и цветы,
- Чем прелестницы венчали
- Юного певца, – завяли!
- Ах! ужели наградит
- Слава счастия утрату
- И ко дней моих закату
- Как нарочно прилетит?
«По чести, мудрено в санях или верхом…»
- По чести, мудрено в санях или верхом,
- Когда кричат: «марш, марш, слушай!» кругом,
- Писать тебе, мой друг, посланья…
- Нет! Музы, убоясь со мной свиданья,
- Честненько в Петербург иль Бог знает куда
- Изволили сокрыться.
- А мне без них беда!
- Кто волком быть привык, тому не разучиться
- По-волчьи и ходить, и лаять завсегда.
- Частенько, погрузясь в священну думу,
- Не слыша барабанов шуму,
- И крику резкого осанистых стрелков,
- Я крылья придаю моей ужасной кляче
- И прямо – на Парнас! – или иначе,
- Не говоря красивых слов,
- Очутится пред мной печальная картина:
- Где ветр со всех сторон в разбиты окна дует
- И где любовницу, нахмурясь, кот целует,
- Там финна бедного сума
- С усталых плеч валится,
- Несчастный к уголку садится
- И, слезы утерев раздранным рукавом,
- Догладывает хлеб мякинный и голодный…
- Несчастный сын страны холодной!
- Он с голодом, войной и русскими знаком!
Пастух и соловей
Басня
Владиславу Александровичу Озерову
- Любимец строгой Мельпомены,
- Прости усердный стих безвестному певцу!
- Не лавры к твоему венцу,
- Рукою дерзкою сплетенны,
- Я в дар тебе принес. К чему мой фимиам
- Творцу «Димитрия», кому бессмертны музы,
- Сложив признательности узы,
- Открыли славы храм?
- А храм сей затворен для всех зоилов строгих,
- Богатых завистью, талантами убогих.
- Ах, если и теперь они своей рукой
- Посмеют к твоему творенью прикасаться,
- А ты, наш Эврипид, чтоб позабыть их рой,
- Захочешь с музами расстаться
- И боле не писать,
- Тогда прошу тебя рассказ мой прочитать.
- Пастух, задумавшись в ночи безмолвной мая,
- С высокого холма вокруг себя смотрел,
- Как месяц в тишине великолепно шел,
- Лучом серебряным долины освещая,
- Как в рощах липовых чуть легким ветерком
- Листы колеблемы шептали
- И светлые ручьи, почив с природой сном,
- Едва меж берегов струей своей мелькали.
- Из рощи соловей
- Долины оглашал гармонией своей,
- И эхо песнь его холмам передавало.
- Всё душу пастуха задумчиво пленяло,
- Как вдруг певец любви на ветвях замолчал.
- Напрасно наш пастух просил о песнях новых.
- Печальный соловей, вздохнув, ему сказал:
- «Недолго в рощах сих дубовых
- Я радость воспевал!
- Пройдет и петь охота,
- Когда с соседнего болота
- Лягушки кваканьем как бы назло глушат;
- Пусть эта тварь поет, а соловьи молчат!»
- «Пой, нежный соловей, – пастух сказал Орфею, —
- Для них ушей я не имею.
- Ты им молчаньем петь охоту придаешь:
- Кто будет слушать их, когда ты запоешь?»
Выздоровление
- Как ландыш под серпом убийственным жнеца
- Склоняет голову и вянет,
- Так я в болезни ждал безвременно конца
- И думал: парки час настанет.
- Уж очи покрывал Эреба мрак густой,
- Уж сердце медленнее билось:
- Я вянул, исчезал, и жизни молодой,
- Казалось, солнце закатилось.
- Но ты приближилась, о жизнь души моей,
- И алых уст твоих дыханье,
- И слезы пламенем сверкающих очей,
- И поцелуев сочетанье,
- И вздохи страстные, и сила милых слов
- Меня из области печали —
- От Орковых полей, от Леты берегов —
- Для сладострастия призвали.
- Ты снова жизнь даешь: она твой дар благой,
- Тобой дышать до гроба стану.
- Мне сладок будет час и муки роковой:
- Я от любви теперь увяну.
Сон могольца
Баснь
- Могольцу снилися жилища Елисейски:
- Визирь блаженный в них
- За добрые дела житейски
- В числе угодников святых,
- Покойно спал на лоне гурий.
- Но сонный видит ад,
- Где, пламенем объят,
- Терзаемый бичами фурий,
- Пустынник испускал ужасный вопль и стон.
- Моголец в ужасе проснулся,
- Не ведая, что значит сон.
- Он думал, что пророк в сих мертвых обманулся
- Иль тайну для него скрывал;
- Тотчас гадателя призвал,
- И тот ему в ответ: «Я не дивлюсь нимало,
- Что в снах есть разум, цель и склад.
- Нам небо и в мечтах премудрость завещало…
- Сей праведник, визирь, оставя двор и град,
- Жил честно и всегда любил уединенье, —
- Пустынник на поклон таскался к визирям».
- С гадателем сказав, что значит сновиденье,
- Внушил бы я любовь к деревням и полям.
- Обитель мирная! в тебе успокоенье
- И все дары небес даются щедро нам.
- Уединение, источник благ и счастья!
- Места любимые! ужели никогда
- Не скроюсь в вашу сень от бури и ненастья?
- Блаженству моему настанет ли чреда?
- Ах! кто остановит меня под мрачной тенью?
- Когда перенесусь в священные леса?
- О музы! сельских дней утеха и краса!
- Научите ль меня небесных тел теченью?
- Светил блистающих несчетны имена
- Узнаю ли от вас? Иль, если мне дана
- Способность малая и скудно дарованье,
- Пускай пленит меня источников журчанье.
- И я любовь и мир пустынный воспою!
- Пусть парка не прядет из злата жизнь мою
- И я не буду спать под бархатным наметом:
- Ужели через то я потеряю сон?
- И меньше ль по трудах мне будет сладок он,
- Зимой – близ огонька, в тени древесной – летом?
- Без страха двери сам я парке отопру,
- Беспечно век прожив, спокойно и умру.
«Прерву теперь молчания узы…»
- Прерву теперь молчания узы
- Для друга сердца моего.
- Давно ты от ленивой музы,
- Давно не слышал ничего.
- И можно ль петь моей цевнице
- В пустыне дикой и пустой,
- Куда никак нельзя царице
- Поэзии прийти младой?
- И мне ли петь под гнетом рока,
- Когда меня судьба жестока
- Лишила друга и родни?..
- Пусть хладные сердца одни
- Средь моря бедствий засыпают
- И взор спокойно обращают
- На гробы ближних и друзей,
- На смерть, на клевету жестоку,
- Ползущу низкою змией,
- Чтоб рану нанести жестоку
- И непорочности самой.
- Но мне ль с чувствительной душой
- Быть в мире зол спокойной жертвой
- И клеветы, и разных бед?..
- Увы! я знаю, что сей свет
- Могилой создан нам отверстой,
- Куда падет, сражен косой,
- И царь с венчанною главой,
- И пастырь, и монах, и воин!
- Ужели я один достоин
- И вечно жить, и быть блажен?
- Увы! здесь всяк отягощен
- Ярмом печали и цепями,
- Которых нам по смерть руками,
- Столь слабыми, нельзя сложить.
- Но можно ль их, мой друг, влачить
- Без слез, не сокрушась душевно?
- Скорее морем льзя безбедно
- На валкой ладие проплыть,
- Когда Борей расширит крылы,
- Без ветрил, снастей и кормила,
- И к небу взор не обратить…
- Я плачу, друг мой, здесь с тобою,
- А время молнией летит.
- Уж месяц светлый надо мною
- Спокойно в озеро глядит,
- Всё спит под кровом майской нощи,
- Едва ли водопад шумит,
- Безмолвен дол, вздремали рощи,
- В которых луч луны скользит
- Сквозь ветки, на землю склоненны.
- И я, Морфеем удрученный,
- Прерву цевницы скорбный глас
- И, может, в полуночный час
- Тебя в мечте, мой друг, познаю
- И раз еще облобызаю…
К Тассу[5]
- Позволь, священна тень, безвестному певцу
- Коснуться к твоему бессмертному венцу
- И сладость пения твоей авзонской музы,
- Достойной берегов прозрачной Аретузы,
- Рукою слабою на лире повторить
- И новым языком с тобою говорить![6]
- Среди Элизия близ древнего Омира
- Почиет тень твоя, и Аполлона лира
- Еще согласьем дух поэта веселит.
- Река забвения и пламенный Коцит
- Тебя с любовницей, о Тасс, не разлучили:[7]
- В Элизии теперь вас музы съединили,
- Печали нет для вас, и скорбь протекших дней,
- Как сладостну мечту, объемлете душей…
- Торквато, кто испил все горькие отравы
- Печалей и любви и в храм бессмертной славы,
- Ведомый музами, в дни юности проник, —
- Тот преждевременно несчастлив и велик![8]
- Ты пел, и весь Парнас в восторге пробудился,
- В Феррару с музами Феб юный ниспустился,
- Назонову тебе он лиру сам вручил,
- И гений крыльями бессмертья осенил.
- Воспел ты бурну брань, и бледны эвмениды
- Всех ужасов войны открыли мрачны виды:
- Бегут среди полей и топчут знамена,
- Светильником вражды их ярость разжена,
- Власы растрепаны и ризы обагренны,
- Я сам среди смертей… и Марс со мною медный…
- Но ужасы войны, мечей и копий звук
- И гласы Марсовы как сон исчезли вдруг:
- Я слышу вдалеке пастушечьи свирели,
- И чувствия душой иные овладели.
- Нет более вражды, и бог любви младой
- Спокойно спит в цветах под миртою густой.
- Он встал, и меч опять в руке твоей блистает!
- Какой Протей тебя, Торквато, пременяет,
- Какой чудесный бог чрез дивные мечты
- Рассеял мрачные и нежны красоты?
- То скиптр в его руках или перун зажженный,
- То розы юные, Киприде посвященны,
- Иль факел эвменид, иль луч златой любви.
- В глазах его – любовь, вражда – в его крови;
- Летит, и я за ним лечу в пределы мира,
- То в ад, то на Олимп! У древнего Омира
- Так шаг один творил огромный бог морей
- И досягал другим краев подлунной всей.
- Армиды чарами, средь моря сотворенной,
- Здесь тенью миртовой в долине осененной,
- Ринальд, младой герой, забыв воинский глас,
- Вкушает прелести любови и зараз…
- А там что зрят мои обвороженны очи?
- Близ стана воинска, под кровом черной ночи,
- При зареве бойниц, пылающих огнем,
- Два грозных воина, вооружась мечом,
- Неистовой рукой струят потоки крови…
- О, жертва ярости и плачущей любови!..
- Постойте, воины!.. Увы!.. один падет…
- Танкред в враге своем Клоринду узнает,
- И морем слез теперь он платит, дерзновенный,
- За каплю каждую сей крови драгоценной…[9]
- Что ж было для тебя наградою, Торкват,
- За песни стройные? Зоилов острый яд,
- Притворная хвала и ласки царедворцев,
- Отрава для души и самых стихотворцев,
- Любовь жестокая, источник зол твоих,
- Явилася тебе среди палат златых,
- И ты из рук ее взял чашу ядовиту,
- Цветами юными и розами увиту,
- Испил и, упоен любовною мечтой,
- И лиру, и себя поверг пред красотой.
- Но радость наша – ложь, но счастие – крылато;
- Завеса раздрана! Ты узник стал, Торквато!
- В темницу мрачную ты брошен, как злодей,
- Лишен и вольности, и Фебовых лучей.
- Печаль глубокая поэтов дух сразила,
- Исчез талант его и творческая сила,
- И разум весь погиб! О вы, которых яд
- Торквату дал вкусить мучений лютых ад,
- Придите зрелищем достойным веселиться
- И гибелью его таланта насладиться!
- Придите! Вот поэт превыше смертных хвал,
- Который говорить героев заставлял,
- Проникнул взорами в небесные чертоги, —
- В железах стонет здесь… О милосердны боги!
- Доколе жертвою, невинность, будешь ты
- Бесчестной зависти и адской клеветы?
- Имело ли конец несчастие поэта?
- Железною рукой печаль и быстры лета
- Уже безвременно белят его власы,
- В единобразии бегут, бегут часы,
- Что день, то прежня скорбь, что ночь – мечты ужасны…
- Смягчился наконец завет судьбы злосчастной.
- Свободен стал поэт, и солнца луч златой
- Льет в хладну кровь его отраду и покой:
- Он может опочить на лоне светлой славы.
- Средь Капитолия, где стены обветшалы
- И самый прах еще о римлянах твердит,
- Там ждет его триумф… Увы!.. там смерть стоит!
- Неумолимая берет венок лавровый,
- Поэта увенчать из давних лет готовый.
- Премена жалкая столь радостного дни!
- Где знамя почестей, там смертны пелены,
- Не увенчание, но лики погребальны…
- Так кончились твои, бессмертный, дни печальны!
- Нет более тебя, божественный поэт!
- Но славы Тассовой исполнен ввеки свет!
- Едва ли прах один остался древней Трои,
- Не знаем и могил, где спят ее герои,
- Скамандр божественный вертепами течет,
- Но в памяти людей Омир еще живет,
- Но человечество певцом еще гордится,
- Но мир ему есть храм… И твой не сокрушится!
«Пустынник Петр говорил в верховном совете…»
- Пустынник Петр говорил в верховном совете.
- Он предложил Готфреда в вожди.
- Скончал пустынник речь… Небесно вдохновенье!
- Не скрыто от тебя сердечное движенье,
- Ты в старцевы уста глагол вложило сей
- И сладость оного влило в сердца князей,
- Ты укротило в них бушующие страсти,
- Дух буйной вольности, любовь врожденну к власти:
- Вильгельм и мудрый Гелф, первейший из вождей,
- Готфреда нарекли вождем самих царей.
- И плески шумные избранье увенчали!
- «Ему единому, – все ратники вещали, —
- Ему единому вести ко славе нас!
- Законы пусть дает его единый глас;
- Доселе равные, его послушны воле,
- Под знаменем святым пойдем на бранно поле,
- Поганство буйное святыне покорим.
- Награда небо нам: умрем иль победим!»
- Узрели воины начальника избранна
- И властию почли достойно увенчанна.
- Он плески радостны от войска восприял,
- Но вид приличия спокойного являл.
- Клялися все его повиноваться воле.
- Наутро он велел полкам собраться в поле,
- Что рать под знамена священны притекла
- И слава царское веленье разнесла.
- Торжественней в сей день явилось над морями
- Светило дня, лучи лиющее реками!
- Христово воинство в порядке потекло
- И дол обширнейший строями облегло.
- Развились знамена, и копья заблистали,
- Скользящие лучи сталь гладку зажигали;
- Но войско двигнулось: перед вождем течет
- Тяжела конница и ей пехота вслед.
- О память светлая! тобою озаренны
- Протекши времена и подвиги забвенны,
- О память, мне свои хранилища открой!
- Чьи ратники сии? Кто славный их герой?
- Повеждь, да слава их, утраченна веками,
- Твоими возблестит небренными лучами!
- Увековечи песнь нетлением своим,
- И время сокрушит железо перед ним!
- Явились первые неустрашимы галлы:
- Их грудь облечена в слиянные металлы,
- Оружие звенит тяжелое в руках.
- Гуг, царский брат, сперва был вождем в сих полках;
- Он умер, и хоругвь трех лилий благородных
- Не в длани перешла ее царей природных,
- Но к мужу, славному по доблести своей:
- Клотарий избран был в преемники царей.
- Счастливый Иль-де-Франс, обильный, многоводный,
- Вождя и ратников страною был природной.
- Нормандцы грозные текут сим войскам вслед:
- Роберт их кровный царь, ко брани днесь ведет.
- На галлов сходствует оружье их и нравы;
- Как галлы, не щадят себя для царской славы.
- Вильгельм и Адемар их войски в брань ведут,
- Народов пастыри за веру кровь лиют.
- Кадильницу они с булатом сочетали
- И длинные власы шеломами венчали.
- Святое рвение! Их меткая рука
- Умеет поражать врагов издалека.
- Четырестам мужам, в Орангии рожденным,
- Вильгельм предшествует со знаменем священным;
- Но равное число идет из Пуйских стен,
- И Адемар вождем той рати наречен.
- Се _и_дет Бодоин с болонцами своими:
- Покрыты чела их шеломами златыми.
- Готфреда воины за ними вслед идут,
- Вождем своим теперь царева брата чтут.
- Корнутский граф потом, вождь мудрости избранный,
- Четыреста мужей ведет на подвиг бранный;
- Но трижды всадников толикое число
- Под Бодоиновы знамена притекло.
- Гелф славный возле них покрыл полками поле,
- Гелф славен счастием, но мудростию боле.
- Из дома Эстского сей витязь родился,
- Воспринят Гелфом был и Гелфом назвался;
- Каринтией теперь богатой обладает
- И власть на ближние долины простирает,
- По коим катит Рейн свой сребряный кристалл:
- Свев дикий искони там в детстве обитал.
«Адские духи царствуют в очарованном лесе; Ринальд по повелению…»
- Адские духи царствуют в очарованном лесе; Ринальд по повелению
- Готфреда шествует туда, дабы истребить чары Исменовы.
- Се час божественный Авроры золотой:
- Со светом утренним слиялся мрак ночной,
- Восток румяными огнями весь пылает,
- И утрення звезда во блесках потухает.
- Оставя по траве, росой обмытой, след,
- К горе Оливовой Ринальд уже течет.
- Он в шествии своем светилы зрит небренны,
- Руками Вышнего на небесах возженны,
- Зрит целый свод небес, раскинут как шатер,
- И в мыслях говорит: «Колико Ты простер,
- Царь вечный и благий, сияния над нами!
- В день солнце, образ Твой, течет под небесами,
- В ночь тихую луна и сонм бессчетных звезд
- Лиют утешный луч с лазури горних мест.
- Но мы, несчастные, страстями упоенны,
- Мы слепы для чудес: красавиц взор влюбленный,
- Улыбка страстная и вредные мечты
- Приятнее для нас нетленной красоты».
- На твердые скалы в сих мыслях востекает
- И там чело свое к лицу земли склоняет.
- Но духом к вечному на небеса парит.
- К востоку обратясь, с восторгом говорит:
- «Отец и Царь благий, прости мне ослепленье,
- Кипящей юности невольно заблужденье,
- Прости и на меня излей своей рукой
- Источник радости и благости святой!»
- Скончал молитву он. Уж первый луч Авроры
- Блистает сквозь туман на отдаленны горы;
- От пурпурных лучей героев шлем горит.
- Зефир, спорхнув с цветов, по воздуху парит
- И грозное чело Ринальда лобызает;
- Ниспадшею росой оружие блистает,
- Щит крепкий, копие, железная броня
- Как золото горят от солнечна огня.
- Так роза блеклая, в час утра оживая,
- Красуется, слезой Аврориной блистая;
- Так, чешуей гордясь, весною лютый змей
- Вьет кольца по песку излучистой струей.
- Ринальд, блистанием оружья удивленный,
- Стопами смелыми – и свыше вдохновенный —
- Течет в сей мрачный лес, самих героев страх,
- Но ужасов не зрит: в прохладе и тенях
- Там нега с тишиной, обнявшись, засыпают,
- Зефиры горлицей меж тростников вздыхают,
- И с томной сладостью журчит в кустах ручей.
- Там лебедь песнь поет, с ним стонет соловей,
- И гласы сельских нимф и арфы тихострунной
- Несутся по лесу как хор единошумный.
- Не нимф и не сирен, не птиц небесных глас,
- Не царство сладкое и неги, и зараз
- Мечтал найти Ринальд, но ад и мрак ужасный,
- Подземные огни и трески громогласны.
- Восторжен, удивлен, он шаг умерил свой
- И путь остановил над светлою рекой.
- Она между лугов, казалось, засыпала
- И в зеркальных водах брега образовала,
- Как цепь чудесная, вкруг леса облегла.
- Пространство всё ее текуща кристалла
- Древа, соплетшися ветвями, осеняли,
- Питались влагою и берег украшали.
- На водах мраморных мост дивный, весь златой,
- Явил через реку герою путь прямой.
- Ринальд течет по нем, конца уж достигает,
- Но свод, обрушившись, мост с треском низвергает.
- Кипящие валы несут его с собой.
- Не тихая река, не ток сей, что весной,
- Снегами наводнен, текущими с вершины,
- Шумит и пенится в излучинах долины,
- Представился тогда Ринальдовым очам.
- Герой спешит оттоль к безмолвным сим лесам,
- В вертепы мрачные, обильны чудесами,
- Где всюду под его рождалися стопами
- (О, призрак волшебства и дивные мечты!)
- Ручьи прохладные и нежные цветы.
- Влюбленный здесь нарцисс в прозрачный ток глядится,
- Там роза, цвет любви, на терниях гордится;
- Повсюду древний лес красуется, цветет,
- Вид юности кора столетних лип берет,
- И зелень новая растения венчает.
- Роса небесная на ветвиях блистает,
- Из толстыя коры струится светлый мед.
- Любовь живит весь лес, с пернатыми поет,
- Вздыхает в тростниках, журчит в ручьях кристальных,
- Несется песнями, теряясь в рощах дальных,
- И тихо с ветерком порхая по цветам.
- Герой велик и мудр, не верит он очам
- И адским призракам в лесу очарованном.
- Вдруг видит на лугу душистом и пространном
- Высокий мирт, как царь, между дерев других.
- Красуется его чело в ветвях густых,
- И тень прохладная далеко вкруг ложится.
- Из дуба ближнего сирена вдруг родится,
- Волшебством создана. Чудесные мечты
- Прияли гибкий стан и образ красоты.
- Одежда у нее, поднятая узлами,
- Блестит, раскинута над белыми плечами.
- Сто нимф из ста дерев внезапу родились
- И все лилейными руками соплелись.
- На мертвом полотне так – кистию чудесной
- Изображенный – зрим под тению древесной
- Лик сельских стройных дев, собрание красот:
- Играют, резвые, сплетяся в хоровод,
- Их ризы как туман, и перси обнаженны,
- Котурны на ногах, власы переплетенны.
- Так лик чудесных нимф наместо грозных стрел
- Златыми цитрами и арфами владел.
- Одежды легкие они с рамен сложили
- И с пляской, с пением героя окружили.
- «О ратник юноша, счастлив навеки ты,
- Любим владычицей любви и красоты!
- Давно, давно тебя супруга ожидала,
- Отчаянна, одна, скиталась и стенала.
- Явился – и с тобой расцвел сей дикий лес,
- Чертог уныния, отчаянья и слез».
- Еще нежнейший глас из мирта издается
- И в душу ратника, как нектар сладкий, льется.
- В древнейши, баснями обильные века,
- Когда и низкий куст, и малая река
- Дриаду юную иль нимфу заключали,
- Столь дивных прелестей внезапу не рождали.
- Но мирт раскрыл себя… О призрак, о мечты!
- Ринальд Армиды зрит стан, образ и черты,
- К нему любовница взор страстный обращает,
- Улыбка на устах, в очах слеза блистает,
- Все чувства борются в пылающей груди,
- Вздыхая, говорит: «Друг верный мой, приди,
- Отри своей рукой сих слез горячих реки,
- Отри и сердце мне свое отдай навеки!
- Вещай, зачем притек? Блаженство ль хочешь пить,
- Утешить сирую и слезы осушить,
- Или вражду принес? Ты взоры отвращаешь,
- Меня, любовницу, оружием стращаешь…
- И ты мне будешь враг!.. Ужели для вражды
- Воздвигла дивный мост, посеяла цветы,
- Ручьями скрасила вертеп и лес дремучий
- И на пути твоем сокрыла терн колючий?
- Ах, сбрось свой грозный шлем, чело дай зреть очам,
- Прижмись к груди моей и к пламенным устам,
- Умри на них, супруг!.. Сгораю вся тобою —
- Хоть грозною меня не отклони рукою!»
- Сказала. Слез ручей блестит в ее очах,
- И розы нежные бледнеют на щеках.
- Томится грудь ее и тягостно вздыхает;
- Печаль красавице приятства умножает,
- Из сердца каменна потек бы слез ручей —
- Чуствителен, но тверд герой в душе своей.
- Меч острый обнажил, чтоб мирт сразить ударом;
- Тут древо защитив, рекла Армида с жаром:
- «Убежище мое, о варвар, ты разишь!
- Нет, нет, скорее грудь несчастныя пронзишь,
- Упьешься кровию своей супруги страстной…»
- Ринальд разит его… И призрак вдруг ужасный,
- Гигант, чудовище явилося пред ним,
- Армиды прелести исчезнули, как дым.
- Сторукий исполин, покрытый чешуею,
- Небес касается неистовой главою.
- Горит оружие, звенит на нем броня,
- Исполнена гортань и дыма, и огня.
- Все нимфы вкруг его циклопов вид прияли,
- Щитами, копьями ужасно застучали.
- Бесстрашен и велик средь ужасов герой!
- Стократ волшебный мирт разит своей рукой:
- Он вздрогнул под мечем и стоны испускает.
- Пылает мрачный лес, гром трижды ударяет,
- Исчадья адские явились на земле,
- И серны молнии взвились в ужасной мгле.
- Ни ветр, ни огнь, ни дым не устрашил героя…
- Упал волшебный мирт, и бездны ад закроя,
- Ветр бурный усмирил и бурю в облаках,
- И прежняя лазурь явилась в небесах.
Воспоминание
- Мечты! – повсюду вы меня сопровождали
- И мрачный жизни путь цветами устилали!
- Как сладко я мечтал на Гейльсбергских полях,
- Когда весь стан дремал в покое
- И ратник, опершись на копие стальное,
- Смотрел в туманну даль! Луна на небесах
- Во всем величии блистала
- И низкий мой шалаш сквозь ветви освещала;
- Аль светлый чуть струю ленивую катил
- И в зеркальных водах являл весь стан и рощи;
- Едва дымился огнь в часы туманной нощи
- Близ кущи ратника, который сном почил.
- О Гейльсбергски поля! О холмы возвышенны!
- Где столько раз в ночи, луною освещенный,
- Я, в думу погружен, о родине мечтал;
- О Гейльсбергски поля! В то время я не знал,
- Что трупы ратников устелют ваши нивы,
- Что медной челюстью гром грянет с сих холмов,
- Что я, мечтатель ваш счастливый,
- На смерть летя против врагов,
- Рукой закрыв тяжелу рану,
- Едва ли на заре сей жизни не увяну… —
- И буря дней моих исчезла как мечта!..
- Осталось мрачно вспоминанье…
- Между протекшего есть вечная черта:
- Нас сближит с ним одно мечтанье.
- Да оживлю теперь я в памяти своей
- Сию ужасную минуту,
- Когда, болезнь вкушая люту
- И видя сто смертей,
- Боялся умереть не в родине моей!
- Но небо, вняв моим молениям усердным,
- Взглянуло оком милосердным:
- Я, Неман переплыв, узрел желанный край,
- И, землю лобызав с слезами,
- Сказал: «Блажен стократ, кто с сельскими богами,
- Спокойный домосед, земной вкушает рай
- И, шага не ступя за хижину убогу,
- К себе богиню быстроногу
- В молитвах не зовет!
- Не слеп ко славе он любовью,
- Не жертвует своим спокойствием и кровью,
- Могилу зрит свою и тихо смерти ждет».
Стихи г. Семеновой
E in si bel corpo piu cara venia.[10]
Тасс. V песнь «Освобожденного Иерусалима»
- Я видел красоту, достойную венца,
- Дочь добродетельну, печальну Антигону,
- Опору слабую несчастного слепца;
- Я видел, я внимал ее сердечну стону —
- И в рубище простом почтенной нищеты
- Узнал богиню красоты.
- Я видел, я познал ее в Моине страстной,
- Средь сонма древних бард, средь копий и мечей,
- Ее глас сладостный достиг души моей,
- Ее взор пламенный, всегда с душой согласный,
- Я видел – и познал небесны черты
- Богини красоты.
- О дарование, одно другим венчанно![11]
- Я видел Ксению, стенящу предо мной:
- Любовь и строгий долг владеют вдруг княжной;
- Боренье всех страстей в ней к ужасу слиянно,
- Я видел, чувствовал душевной полнотой
- И счастлив сей мечтой!
- Я видел и хвалить не смел в восторге страстном;
- Но ныне, истиной священной вдохновлен,
- Скажу: красот собор в ней явно съединен:
- Душа небесная во образе прекрасном
- И сердца доброго все редкие черты,
- Без коих ничего и прелесть красоты.
Видение на берегах леты
- Вчера, Бобровым утомленный,
- Я спал и видел странный сон!
- Как будто светлый Аполлон,
- За что, не знаю, прогневленный,
- Поэтам нашим смерть изрек;
- Изрек – и все упали мертвы,
- Невинны Аполлона жертвы!
- Иной из них окончил век,
- Сидя на чердаке высоком,
- В издранном шлафроке широком,
- Наг, голоден и утомлен
- Упрямой рифмой к _светлу небу_.
- Другой, в Цитеру пренесен,
- Красу, умильную как Гебу,
- Хотел для нас насильно… петь
- И пал бес чувств в конце эклоги;
- Везде, о милосердны боги!
- Везде пирует алчна смерть,
- Косою острой быстро машет,
- Богату ниву аду пашет
- И губит Фебовых детей,
- Как ветр осенний злак полей!
- Меж тем в Элизии священном,
- Лавровым лесом осененном,
- Под шумом Касталийских вод,
- Певцов нечаянный приход
- Узнал почтенный Ломоносов,
- Херасков, сын и слава россов,
- Самолюбивый Фебов сын,
- Насмешник, грозный бич пороков,
- Замысловатый Сумароков
- И, Мельпомены друг, Княжнин.
- И ты сидел в толпе избранной,
- Стыдливой грацией венчанный,
- Певец прелестныя мечты,
- Между Психеи[12] легкокрылой
- И бога нежной красоты;
- И ты там был, наездник хилый
- Строптива девственниц седла,
- Трудолюбивый, как пчела,
- Отец стихов «Тилемахиды»,
- И ты, что сотворил обиды
- Венере девственной, Барков!
- И ты, о мой певец беззлобный,
- Хемницер, в баснях бесподобный! —
- Все, словом, коих бог певцов
- Венчал бессмертия лучами,
- Сидели там олив в тени,
- Обнявшись с прежними врагами;
- Но спорили еще они
- О том, о сем – и не без шума
- (И в рае, думаю, у нас
- У всякого своя есть дума,
- Рассудок свой, и вкус, и глаз).
- Садились все за пир богатый,
- Как вдруг Майинин сын крылатый,
- Ниссланный вышним Божеством,
- Сказал сидящим за столом:
- «Сюда, на берег тихой Леты,
- Бредут покойные поэты;
- Они в реке сей погрузят
- Себя и вместе юных чад.
- Здесь опыт будет правосудный:
- Стихи и проза безрассудны
- Потонут вмиг: так Феб судил!» —
- Сказал Эрмий – и силой крыл
- От ада к небу воспарил.
- «Ага! – Фонвизин молвил братьям, —
- Здесь будет встреча не по платьям,
- Но по заслугам и уму».
- – «Да много ли, – в ответ ему
- Кричал, смеяся, Сумароков, —
- Певцов найдется без пороков?
- Поглотит Леты всех струя,
- Поглотит всех, иль я не я!»
- – «Посмотрим, – продолжал вполгласа
- Поэт, проклятый от Парнаса, —
- Егда прийдут…» Но вот они,
- Подобно как в осенни дни
- Поблеклы листия древесны,
- Что буря в долах разнесла,[13] —
- Так теням сим не весть числа!
- Идут толпой в ущелья тесны,
- К реке забвения стихов,
- Идут под бременем трудов;
- Безгласны, бледны, приступают,
- Любезных детищей купают…
- И более не зрят в волнах!
- Но тут Минос, певцам на страх,
- Старик угрюмый и курносый,
- Чинит расправу и вопросы:
- «Кто ты, вещай?» – «Я тот поэт,
- По счастью очень плодовитый
- (Был тени маленькой ответ),
- Я тот, венками роз увитый
- Поэт-философ-педагог,
- Который задушил Вергилья,
- Окоротил Алкею крылья.
- Я здесь! _Сего бо хощет Бог
- И долг священныя природы_…»[14]
- – «Кто ж ты, болтун?» – «Я… Верзляков!»
- – «Ступай и окунися в воды!»
- – «Иду… во мне вся мерзнет кровь…
- Душа… всего… душа природы,
- Спаси… спаси меня, любовь!
- Авось…» – «Нет, нет, болтун несчастный,
- Довольно я с тобою выл!» —
- Сказал ему Эрот прекрасный,
- Который тут с Психеей был.
- «Ступай!» – Пошел, – и нет педанта.
- «Кто ты?» – спросил доносчик тень,
- Несущу связку фолианта?
- «Увы, я целу ночь и день
- Писал, пишу и вечно буду
- Писать… всё прозой, без _еров_.
- Невинен я. На эту груду
- Смотри, здесь тысячи листов,
- Священной пылию покрытых,
- И нет _ера_ ни одного.
- Да, я!..» – «Скорей купать его!»
- Но тут явились лица новы
- Из белокаменной Москвы.
- Какие странные обновы!
- От самых ног до головы
- Обшиты платья их листами,
- Где прозой детской и стихами
- Иной кладбище, мавзолей,
- Другой журнал души своей,
- Другой Меланию, Зюльмису,
- Луну, Веспера, голубков,
- Глафиру, Хлою, Милитрису,
- Баранов, кошек и котов[15]
- Воспел в стихах своих унылых
- На всякий лад для женщин милых
- (О, век железный!..). А оне
- Не только въяве, но во сне
- Поэтов не видали бедных.
- Из этих лиц уныло-бледных
- Один, причесанный в тупей,
- Поэт присяжный, князь вралей,
- На суд явил творенья новы.
- «Кто ты?» – «Увы, я пастушок,
- Вздыхатель, завсегда готовый;
- Вот мой венок и посошок,
- Вот мой букет цветов тафтяных,
- Вот список всех красот упрямых,
- Которыми дышал и жил,
- Которым я насильно мил.
- Вот мой баран, моя Аглая», —
- Сказал и, тягостно зевая,
- Спросонья в Лету поскользнул!
- «Уф! я устал, подайте стул,
- Позвольте мне, я очень славен.
- Бессмертен я, пока забавен».
- – «Кто ж ты?» – «_Я Русский и поэт_.
- Бегом бегу, лечу за славой,
- Мне враг чужой рассудок здравый.
- Для Русских прав мой толк кривой,
- И в том клянусь моей сумой».
- – «Да кто же ты?» – «Жан-Жак я Русский,
- Расин и Юнг, и Локк я Русский,
- Три драмы Русских сочинил
- Для Русских; нет уж боле сил
- Писать для Русских драмы слезны;
- Труды мои все бесполезны!
- Вина тому – разврат умов», —
- Сказал – в реку! и был таков!
- Тут Сафы русские печальны,
- Как бабки наши повивальны,
- Несли расплаканных детей.
- Одна – прости Бог эту даму! —
- Несла уродливую драму,
- Позор для ада и мужей,
- У коих сочиняют жены.
- «Вот мой Густав, герой влюбленный…»
- – «Ага! – судья певице сей, —
- Названья этого довольно:
- Сударыня! мне очень больно,
- Что вы, забыв последний стыд,
- Убили драмою Густава.
- В реку, в реку!» О, жалкий вид!
- О, тщетная поэтов слава!
- Исчезла Сафо наших дней
- С печальной драмою своей;
- Потом и две другие дамы,
- На дам живые эпиграммы,
- Нырнули в глубь туманных вод.
- «Кто ты?» – «Я – виноносный гений.
- Поэмы три да сотню од,
- Где всюду ночь, где всюду тени,
- _Где роща ржуща ружий ржот_,[16]
- Писал с заказу Глазунова
- Всегда на срок… Что вижу я?
- Здесь реет между вод ладья,
- А там, в разрывах черна крова,
- Урания – душа сих сфер
- И все титаны ледовиты,
- Прозрачной мантией покрыты,
- Слезят!» – Иссякнул изувер
- От взора пламенной Эгиды.
- Один отец «Телемахиды»
- Слова сии умел понять.
- На том брегу реки забвенья
- Стояли тени в изумленьи
- От речи сей: «Изволь купать
- Себя и всех своих уродов». —
- Сказал, не слушая доводов,
- Угрюмый ада судия.
- «Да всех поглотит вас струя!..»
- Но вдруг на адский берег дикий
- Призрак чудесный и великий
- В обширном дедовском возке
- Тихонько тянется к реке.
- Наместо клячей запряженны,
- Там люди в хомуты вложенны
- И тянут кое-как, гужом!
- За ним, как в осень трутни праздны,
- Крылатым в воздухе полком
- Летят толпою тени разны
- И там и сям. По слову: «Стой!»
- Кивнула бледна тень главой
- И вышла с кашлем из повозки.
- «Кто ты? – спросил ее Минос, —
- И кто сии?» – на сей вопрос:
- «Мы все с Невы поэты росски», —
- Сказала тень. – «Но кто сии
- Несчастны, в клячей превращенны?»
- – «Сочлены юные мои,
- Любовью к славе вдохновенны,
- Они Пожарского поют
- И топят старца Гермогена;
- Их мысль на небеса вперенна,
- Слова ж из Библии берут;
- Стихи их хоть немного жестки,
- Но истинно варяго-росски».
- – «Да кто ж ты сам?» – «_Я также член_;
- Кургановым писать учен;
- Известен стал не пустяками,
- Терпеньем, потом и трудами;
- Аз есмь зело _славенофил_», —
- Сказал и пролог растворил.
- При слове сем в блаженной сени
- Поэтов приподнялись тени;
- Певец любовныя езды
- Осклабил взор _усмешкой блудной_
- И рек: «О муж, умом не скудный!
- Обретший редки красоты
- И смысл в моей „Деидамии“,
- Се ты! се ты!..» – «Слова пустые», —
- Угрюмый судия сказал
- И в Лету путь им показал.
- К реке подвинулись толпою,
- Ныряли всячески в водах;
- Тот книжку потопил в струях,
- Тот целу книжищу с собою.
- Один, один славенофил,
- И то повыбившись из сил,
- За всю трудов своих громаду,
- За твердый ум и за дела
- Вкусил бессмертия награду.
- Тут тень к Миносу подошла
- Неряхой и в наряде странном,
- В широком шлафроке издранном,
- В пуху, с косматой головой,
- С салфеткой, с книгой под рукой.
- «Меня врасплох, – она сказала, —
- В обед нарочно смерть застала,
- Но с вами я опять готов
- Еще хоть сызнова отведать
- Вина и адских пирогов:
- Теперь же час, друзья, обедать.
- Я – вам знакомый, я – Крылов!»[17]
- «Крылов, Крылов», – в одно вскричало
- Собранье шумное духов,
- И эхо глухо повторяло
- Под сводом адским: «Здесь Крылов!»
- «Садись сюда, приятель милый!
- Здоров ли ты?» – «И так и сяк».
- – «Ну, что ж ты делал?» – «Всё пустяк —
- Тянул тихонько век унылый,
- Пил, сладко ел, а боле спал.
- Ну, вот, Минос, мои творенья,
- С собой я очень мало взял:
- Комедии, стихотворенья
- Да басни, – всё купай, купай!»
- О, чудо! – всплыли все, и вскоре
- Крылов, забыв житейско горе,
- Пошел обедать прямо в рай.
- Еще продлилось сновиденье,
- Но ваше длится ли терпенье
- Дослушать до конца его?
- Болтать, друзья, неосторожно —
- Другого и обидеть можно.
- А Боже упаси того!
«Пусть мигом догорит…»
- Пусть мигом догорит
- Его блестящая лампада;
- В последний час его бессмертье озарит:
- Бессмертье – пылких душ надежда и награда!
Тибуллова элегия III
Из III книги
- Напрасно осыпал я жертвенник цветами,
- Напрасно фимиам курил пред алтарями;
- Напрасно: Делии еще с Тибуллом нет.
- Бессмертны! Слышали вы скромный мой обет!
- Молил ли вас когда о почестях и злате?
- Желал ли обитать во мраморной палате?
- К чему мне пажитей обширная земля,
- Златыми класами венчанные поля
- И стадо кобылиц, рабами охраненно?
- О бедности молил, с тобою разделенной!
- Молил, чтоб смерть меня застала при тебе,
- Хоть нища, но с тобой!.. К чему желать себе
- Богатства Азии или волов дебелых?
- Ужели более мы дней сочтем веселых
- В садах и в храминах, где дивный ряд столбов
- Иссечен хитростью наемных пришлецов;
- Где всё один порфир Тенера и Кариста,
- Помосты мраморны и урны злата чисты;
- Луга пространные, где силою трудов
- Легла священна тень от кедровых лесов?
- К чему эритрские жемчужины бесценны
- И руны тирские, багрянцем напоенны?
- В богатстве ль счастие? В нем призрак, тщетный вид!
- Мудрец от лар своих за златом не бежит,
- Колен пред случаем вовек не преклоняет,
- И в хижине своей с фортуной обитает!
- И бедность, Делия, мне радостна с тобой!
- Тот кров соломенный Тибуллу золотой,
- Под коим, сопряжен любовию с тобою,
- Стократ благословлен!.. Но если предо мною
- Бессмертные весов судьбы не преклонят,
- Утешит ли тогда сей Рим, сей пышный град?
- Ах! нет! И золото блестящего Пактола,
- И громкой славы шум, и самый блеск престола
- Без Делии ничто, а с ней и куща – храм,
- Безвестность, нищета завидны небесам!
- О дочь Сатурнова! услышь мое моленье!
- И ты, любови мать! Когда же парк сужденье,
- Когда суровых сестр противно вретено
- И Делией владеть Тибуллу не дано, —
- Пускай теперь сойду во области Плутона,
- Где блата топкие и воды Ахерона
- Широкой цепию вкруг ада облежат,
- Где беспробудным сном печальны тени спят.
Послание графу Виельгорскому
- О ты, владеющий гитарой трубадура,
- Эраты голосом и прелестью Амура,
- Воспомни, милый граф, счастливы времена,
- Когда нас юношей увидела Двина!
- Когда, отвоевав под знаменем Беллоны,
- Под знаменем Любви я начал воевать
- И новый регламент и новые законы
- В глазах прелестницы читать!
- Заря весны моей, тебя как не бывало!
- Но сердце в той стране с любовью отдыхало,
- Где я узнал тебя, мой нежный трубадур!
- Обетованный край! где ветреный Амур
- Прелестным личиком любезный пол дарует,
- Под дымкой на груди лилеи образует
- (Какими б и у нас гордилась красота!),
- Вливает томный огнь и в очи, и в уста,
- А в сердце юное любви прямое чувство.
- Счастливые места, где нравиться искусство
- Не нужно для мужей,
- Сидящих с трубками вкруг угольных огней
- За сыром выписным, за гамбургским журналом,
- Меж тем как жены их, смеясь под опахалом,
- «Люблю, люблю тебя!» – пришельцу говорят
- И руку жмут ему коварными перстами!
- О мой любезный друг! Отдай, отдай назад
- Зарю прошедших дней и с прежними бедами,
- С любовью и войной!
- Или, волшебник мой,
- Одушеви мое музыкой песнопенье;
- Вдохни огонь любви в холодные слова,
- Еще отдай стихам потерянны права
- И камни приводить в движенье,
- И горы, и леса!
- Тогда я с сильфами взлечу на небеса
- И тихо, как призрак, как луч от неба ясный,
- Спущусь на берега пологие Двины
- С твоей гитарой сладкогласной:
- Коснусь волшебныя струны,
- Коснусь… и нимфы гор при месячном сияньи,
- Как тени легкие, в прозрачном одеяньи,
- С сильванами сойдут услышать голос мой.
- Наяды робкие, всплывая над водой,
- Восплешут белыми руками,
- И майский ветерок, проснувшись на цветах,
- В прохладных рощах и садах,
- Повеет тихими крылами;
- С очей прелестных дев он свеет тонкий сон,
- Отгонит легки сновиденья
- И тихим шепотом им скажет: «Это он!
- Вы слышите его знакомы песнопенья!»
«Пафоса бог, Эрот прекрасный…»
- Пафоса бог, Эрот прекрасный
- На розе бабочку поймал
- И, улыбаясь, у несчастной
- Златые крылья оборвал.
- «К чему ты мучишь так, жестокий?» —
- Спросил я мальчика сквозь слез.
- «Даю красавицам уроки», —
- Сказал – и в облаках исчез.
Веселый час
- Вы, други, вы опять со мною
- Под тенью тополей густою,
- С златыми чашами в руках,
- С любовью, с дружбой на устах!
- Други! сядьте и внемлите
- Музы ласковой совет.
- Вы счастливо жить хотите
- На заре весенних лет?
- Отгоните призрак славы!
- Для веселья и забавы
- Сейте розы на пути;
- Скажем юности: лети!
- Жизнью дай лишь насладиться,
- Полной чашей радость пить:
- Ах, не долго веселиться
- И не веки в счастьи жить!
- Но вы, о други, вы со мною
- Под тенью тополей густою,
- С златыми чашами в руках,
- С любовью, с дружбой на устах.
- Станем, други, наслаждаться,
- Станем розами венчаться;
- Лиза! сладко пить с тобой,
- С нимфой резвой и живой!
- Ах! обнимемся руками,
- Съединим уста с устами,
- Души в пламени сольем,
- То воскреснем, то умрем!..
- Вы ль, други милые, со мною,
- Под тенью тополей густою,
- С златыми чашами в руках,
- С любовью, с дружбой на устах?
- Я, любовью упоенный,
- Вас забыл, мои друзья,
- Как сквозь облак вижу темный
- Чаши золотой края!..
- Лиза розою пылает,
- Грудь любовию полна,
- Улыбаясь, наливает
- Чашу светлого вина.
- Мы потопим горесть нашу,
- Други! в эту полну чашу,
- Выпьем разом и до дна
- Море светлого вина!
- Друзья! уж месяц над рекою,
- Почили рощи сладким сном;
- Но нам ли здесь искать покою
- С любовью, с дружбой и вином?
- О радость! радость! Вакх веселый
- Толпу утех сзывает к нам;
- А тут в одежде легкой, белой
- Эрато гимн поет друзьям:
- «Часы крылаты! не летите,
- И счастье мигом хоть продлите!»
- Увы! бегут счастливы дни,
- Бегут, летят стрелой они!
- Ни лень, ни счастья наслажденья
- Не могут их сдержать стремленья,
- И время сильною рукой
- Погубит радость и покой,
- Луга веселые зелены,
- Ручьи кристальные и сад,
- Где мшисты дубы, древни клены
- Сплетают вечну тень прохлад, —
- Ужель вас зреть не буду боле?
- Ужели там, на ратном поле,
- Судил мне рок сном вечным спать?
- Свирель и чаша золотая
- Там будут в прахе истлевать;
- Покроет их трава густая,
- Покроет, и ничьей слезой
- Забвенный прах не окропится…
- Заране должно ли крушиться?
- Умру, и всё умрет со мной!..
- Но вы еще, друзья, со мною
- Под тенью тополей густою,
- С златыми чашами в руках,
- С любовью, с дружбой на устах.
Ответ Гнедичу
- Твой друг тебе навек отныне
- С рукою сердце отдает;
- Он отслужил слепой богине,
- Бесплодных матери сует.
- Увы, мой друг! я в дни младые
- Цирцеям также отслужил,
- В карманы заглянул пустые,
- Покинул мирт и меч сложил.
- Пускай, кто честолюбьем болен,
- Бросает с Марсом огнь и гром;
- Но я – безвестностью доволен
- В Сабинском домике моем!
- Там глиняны свои пенаты
- Под сенью дружней съединим,
- Поставим брашны небогаты,
- А дни мечтой позолотим.
- И если к нам любовь заглянет
- В приют, где дружбы храм святой…
- Увы! твой друг не перестанет
- Еще ей жертвовать собой! —
- Как гость, весельем пресыщенный,
- Роскошный покидает пир,
- Так я, любовью упоенный,
- Покину равнодушно мир!
Тибуллова элегия X
Из I книги
вольный перевод
- Кто первый изострил железный меч и стрелы?
- Жестокий! он изгнал в безвестные пределы
- Мир сладостный и в ад открыл обширный путь!
- Но он виновен ли, что мы на ближних грудь
- За золото, за прах железо устремляем,
- А не чудовищей им диких поражаем?
- Когда на пиршествах стоял сосуд святой
- Из буковой коры меж утвари простой
- И стол был отягчен избытком сельских брашен, —
- Тогда не знали мы щитов и твердых башен,
- И пастырь близ овец спокойно засыпал;
- Тогда бы дни мои я радостьми считал!
- Тогда б не чувствовал невольно трепетанье
- При гласе бранных труб! О, тщетное мечтанье!
- Я с Марсом на войне: быть может, лук тугой
- Натянут на меня пернатою стрелой…
- О боги! сей удар вы мимо пронесите,
- Вы, лары отчески, от гибели спасите!
- О вы, хранившие меня в тени своей,
- В беспечности златой от колыбельных дней,
- Не постыдитеся, что лик богов священный,
- Иссеченный из пня и пылью покровенный,
- В жилище праотцев уединен стоит!
- Не знали смертные ни злобы, ни обид,
- Ни клятв нарушенных, ни почестей, ни злата,
- Когда священный лик домашнего пената
- Еще скудельный был на пепелище их!
- Он благодатен нам, когда из чаш простых
- Мы учиним пред ним обильны излиянья
- Иль на чело его, в знак мирного венчанья,
- Возложим мы венки из миртов и лилей;
- Он благодатен нам, сей мирный бог полей,
- Когда на праздненствах, в дни майские веселы,
- С толпою чад своих, оратай престарелый
- Опресноки ему священны принесет,
- А девы красные из улья чистый мед.
- Спасите ж вы меня, отеческие боги,
- От копий, от мечей! Вам дар несу убогий:
- Кошницу полную Церериных даров,
- А в жертву – сей овен, краса моих лугов.
- Я сам, увенчанный и в ризы облеченный,
- Явлюсь наутрие пред ваш алтарь священный.
- Пускай, скажу, в полях неистовый герой,
- Обрызган кровию, выигрывает бой;
- А мне – пусть благости сей буду я достоин —
- О подвигах своих расскажет древний воин,
- Товарищ юности; и, сидя за столом,
- Мне лагерь начертит веселых чаш вином.
- Почто же вызывать нам смерть из царства тени,
- Когда в подземный дом везде равны ступени?
- Она, как тать в ночи, невидимой стопой,
- Но быстро гонится, и всюду за тобой!
- И низведет тебя в те мрачные вертепы,
- Где лает адский пес, где фурии свирепы
- И кормчий в челноке на Стиксовых водах.
- Там теней бледный полк толпится на брегах,
- Власы обожжены, и впалы их ланиты!..
- Хвала, хвала тебе, оратай домовитый!
- Твой вечереет век средь счастливой семьи;
- Ты сам, в тени дубрав, пасешь стада свои;
- Супруга между тем трапезу учреждает,
- Для омовенья ног сосуды нагревает
- С кристальною водой. О боги! если б я
- Узрел еще мои родительски поля!
- У светлого огня, с подругою младою,
- Я б юность вспомянул за чашей круговую,
- И были, и дела давно протекших дней!
- Сын неба! светлый Мир! ты сам среди полей
- Вола дебелого ярмом отягощаешь!
- Ты благодать свою на нивы проливаешь,
- И в отческий сосуд, наследие сынов,
- Лиешь багряный сок из Вакховых даров.
- В дни мира острый плуг и заступ нам священны,
- А меч, кровавый меч и шлемы оперенны
- Снедает ржавчина безмолвно на стенах.
- Оратай из лесу там едет на волах
- С женою и с детьми, вином развеселенный!
- Дни мира, вы любви игривой драгоценны!
- Под пламенем ее воюем с красотой.
- Ты плачешь, Ливия? Но победитель твой,
- Смотри! – у ног твоих колена преклоняет.
- Любовь коварная украдкой подступает,
- И вот уж среди вас, размолвивших, сидит!
- Пусть молния богов нещадно поразит
- Того, кто красоту обидел на сраженьи!
- Но счастлив, если мог в минутном исступленьи
- Венок на волосах каштановых измять
- И пояс невзначай у девы развязать!
- Счастлив, трикрат счастлив, когда твои угрозы
- Исторгли из очей любви бесценны слезы!
- А ты, взлелеянный средь копий и мечей,
- Беги, кровавый Марс от наших алтарей!
В день рождения N.
- О ты, которая была
- Утех и радостей душою!
- Как роза некогда цвела
- Небесной красотою;
- Теперь оставлена, печальна и одна,
- Сидя смиренно у окна,
- Без песней, без похвал встречаешь день рожденья —
- Прими от дружества сердечны сожаленья,
- Прими и сердце успокой.
- Что потеряла ты? Льстецов бездушный рой,
- Пугалищей ума, достоинства и нравов,
- Судей безжалостных, докучливых нахалов.
- Один был нежный друг… и он еще с тобой!
Ложный страх
Подражание Парни
- Помнишь ли, мой друг бесценный!
- Как с амурами тишком,
- Мраком ночи окруженный,
- Я к тебе прокрался в дом?
- Помнишь ли, о друг мой нежный!
- Как дрожащая рука
- От победы неизбежной
- Защищалась – но слегка?
- Слышен шум! – ты испугалась!
- Свет блеснул и вмиг погас;
- Ты к груди моей прижалась,
- Чуть дыша… блаженный час!
- Ты пугалась – я смеялся.
- «Нам ли ведать, Хлоя, страх!
- Гименей за всё ручался,
- И амуры на часах.
- Всё в безмолвии глубоком,
- Всё почило сладким сном!
- Дремлет Аргус томным оком
- Под Морфеевым крылом!»
- Рано утренние розы
- Запылали в небесах…
- Но любви бесценны слезы,
- Но улыбка на устах,
- Томно персей волнованье
- Под прозрачным полотном —
- Молча новое свиданье
- Обещала вечерком.
- Если б Зевсова десница
- Мне вручила ночь и день, —
- Поздно б юная денница
- Прогоняла черну тень!
- Поздно б солнце восходило
- На восточное крыльцо:
- Чуть блеснуло б и сокрыло
- За лес рдяное лицо;
- Долго б тени пролежали
- Влажной ночи на полях;
- Долго б смертные вкушали
- Сладострастие в мечтах.
- Дружбе дам я час единой,
- Вакху час и сну другой.
- Остальною ж половиной
- поделюсь, мой друг, с тобой!
Надпись на гробе пастушки
- Подруги милые! в беспечности игривой
- Под плясовой напев вы резвитесь в лугах.
- И я, как вы, жила в Аркадии счастливой,
- И я, на утре дней, в сих рощах и лугах
- Минуты радости вкусила:
- Любовь в мечтах златых мне счастие сулила:
- Но что ж досталось мне в сих радостных местах? —
- Могила!
Счастливец
- Слышишь! мчится колесница
- Там по звонкой мостовой!
- Правит сильная десница
- Коней сребряной браздой!
- Их копыта бьют о камень;
- Искры сыплются струей;
- Пышет дым, и черный пламень
- Излетает из ноздрей!
- Резьбой дивною и златом
- Колесница вся горит.
- На ковре ее богатом
- Кто ж, Лизета, кто сидит?
- Временщик, вельмож любимец,
- Что на откуп город взял…
- Ах! давно ли он у крылец
- Пыль смиренно обметал?
- Вот он с нами поравнялся
- И едва кивнул главой;
- Вот уж молнией промчался,
- Пыль оставя за собой!
- Добрый путь! Пока лелеет
- В колыбели счастье вас!
- Поздно ль? рано ль? но приспеет
- И невзгоды страшный час.
- Ах, Лизета! льзя ль прельщаться
- И теперь его судьбой?
- Не ему счастливым зваться
- С развращенною душой!
- Там, где хитростью искусства
- Розы в зиму расцвели;
- Там, где всё пленяет чувства —
- Дань морей и дань земли:
- Мрамор дивный из Пароса
- И кораллы на стенах;
- Там, где в роскоши Пафоса
- На узорчатых коврах
- Счастья шаткого любимец
- С нимфами забвенье пьет, —
- Там же слезы сей счастливец
- От людей украдкой льет.
- Бледен, ночью Крез несчастный
- Шепчет тихо, чтоб жена
- Не вняла сей глас ужасный:
- «Мне погибель суждена!»
- Сердце наше – кладезь мрачный:
- Тих, покоен сверху вид,
- Но спустись ко дну… ужасно!
- Крокодил на нем лежит!
- Душ великих сладострастье,
- Совесть! зоркий страж сердец!
- Без тебя ничтожно счастье,
- Гибель – злато и венец!
На смерть Лауры
Из Петрарки[18]
- Колонна гордая! о лавр вечнозеленый!
- Ты пал! – и я навек лишен твоих прохлад!
- Ни там, где Инд живет, лучами опаленный,
- Ни в хладном Севере для сердца нет отрад!
- Всё смерть похитила, всё алчная пожрала —
- Сокровище души, покой и радость с ним!
- А ты, земля, вовек корысть не возвращала,
- И мертвый нем лежит под камнем гробовым!
- Всё тщетно пред тобой – и власть, и волхованья…
- Таков судьбы завет!.. Почто ж мне доле жить?
- Увы, чтоб повторять в час полночи рыданья
- И слезы вечные на хладный камень лить!
- Как сладко, жизнь, твое для смертных обольщенье!
- Я в будущем мое блаженство основал,
- Там пристань видел я, покой и утешенье —
- И всё с Лаурою в минуту потерял!
Вечер
Подражание Петрарке
- В тот час, как солнца луч потухнет за горою,
- Склонясь на посох свой дрожащею рукою,
- Пастушка, дряхлая от бремени годов,
- Спешит, спешит с полей под отдаленный кров
- И там, пришед к огню, среди лачуги дымной
- Вкушает трапезу с семьей гостеприимной,
- Вкушает сладкий сон, взамену горьких слез!
- А я, как солнца луч потухнет средь небес,
- Один в изгнании, один с моей тоскою,
- Беседую в ночи с задумчивой луною!
- Когда светило дня потонет средь морей
- И ночь, угрюмая владычица теней,
- Сойдет с высоких гор с отрадной тишиною,
- Оратай острый плуг увозит за собою
- И, медленной стопой идя под отчий кров,
- Поет простую песнь в забвенье всех трудов;
- Супруга, рой детей оратая встречают
- И брашна сельские поспешно предлагают.
- Он счастлив – я один с безмолвною тоской
- Беседую один с задумчивой луной.
- Лишь месяц сквозь туман багряный лик уставит
- В недвижные моря, пастух поля оставит,
- Простится с нивами, с дубравой и ручьем
- И гибкою лозой стада погонит в дом.
- Игралище стихий среди пучины пенной,
- И ты, рыбарь, спешишь на брег уединенный!
- Там, сети приклонив ко утлой ладие
- (Вот всё от грозных бурь убежище твое!)
- При блеске молнии, при шуме непогоды
- Заснул… И счастлив ты, угрюмый сын природы!
- Но се бледнеет там багряный небосклон,
- И медленной стопой идут волы в загон
- С холмов и пажитей, туманом орошенных.
- О песнопений мать, в вертепах отдаленных,
- В изгнаньи горестном утеха дней моих,
- О лира, возбуди бряцаньем струн златых
- И холмы спящие, и кипарисны рощи,
- Где я, печали сын, среди глубокой нощи,
- Объятый трепетом, склонился на гранит…
- И надо мною тень Лауры пролетит!
«Рыдайте, амуры и нежные грации…»
- Рыдайте, амуры и нежные грации,
- У нимфы моей на личике нежном
- Розы поблекли и вянут все прелести.
- Венера всемощная! Дочерь Юпитера!
- Услышь моления и жертвы усердные:
- Не погуби на тебя столь похожую!
Элизий
- О, пока бесценна младость
- Не умчалася стрелой,
- Пей из чаши полной радость
- И, сливая голос свой
- В час вечерний с тихой лютней,
- Славь беспечность и любовь!
- А когда в сени приютной
- Мы услышим смерти зов,
- То, как лозы винограда
- Обвивают тонкий вяз,
- Так меня, моя отрада,
- Обними в последний раз!
- Так лилейными руками
- Цепью нежною обвей,
- Съедини уста с устами,
- Душу в пламени излей!
- И тогда тропой безвестной,
- Долу, к тихим берегам,
- Сам он, бог любви прелестной,
- Проведет нас по цветам
- В тот Элизий, где всё тает
- Чувством неги и любви,
- Где любовник воскресает
- С новым пламенем в крови,
- Где, любуясь пляской граций,
- Нимф, сплетенных в хоровод,
- С Делией своей Гораций
- Гимны радости поет.
- Там, под тенью миртов зыбкой,
- Нам любовь сплетет венцы
- И приветливой улыбкой
- Встретят нежные певцы.
Мадагаскарская песня
- Как сладко спать в прохладной тени,
- Пока долину зной палит
- И ветер чуть в древесной сени
- Дыханьем листья шевелит!
- Приближьтесь, жены, и, руками
- Сплетяся дружно в легкий круг,
- Протяжно, тихими словами
- Царя возвеселите слух!
- Воспойте песни мне девицы,
- Плетущей сети для кошниц,
- Или как, сидя у пшеницы,
- Она пугает жадных птиц.
- Как ваше пенье сердцу внятно,
- Как негой утомляет дух!
- Как, жены, издали приятно
- Смотреть на ваш сплетенный круг!
- Да тихи, медленны и страстны
- Телодвиженья будут вновь,
- Да всюду, с чувствами согласны,
- Являют негу и любовь!
- Но ветр вечерний повевает,
- Уж светлый месяц над рекой,
- И нас у кущи ожидает
- Постель из листьев и покой.
Любовь в челноке
- Месяц плавал над рекою,
- Всё спокойно! Ветерок
- Вдруг повеял, и волною
- Принесло ко мне челнок.
- Мальчик в нем сидел прекрасный;
- Тяжким правил он веслом.
- «Ах, малютка мой несчастный!
- Ты потонешь с челноком!»
- – «Добрый путник, дай помогу;
- Я не справлю, сидя в нем.
- На – весло! и понемногу
- Мы к ночлегу доплывем».
- Жалко мне малютки стало;
- Сел в челнок – и за весло!
- Парус ветром надувало,
- Нас стрелою понесло.
- И вдоль берега помчались,
- По теченью быстрых вод;
- А на берег собирались
- Стаей нимфы в хоровод.
- Резвые смеялись, пели
- И цветы кидали в нас;
- Мы неслись, стрелой летели…
- О беда! О страшный час!..
- Я заслушался, забылся,
- Ветер с моря заревел —
- Мой челнок о мель разбился,
- А малютка… улетел!
- Кое-как на голый камень
- Вышел, с горем пополам;
- Я обмок – а в сердце пламень:
- Из беды опять к бедам!
- Всюду нимф ищу прекрасных,
- Всюду в горести брожу,
- Лишь в мечтаньях сладострастных
- Тени милых нахожу.
- Добрый путник! в час погоды
- Не садися ты в челнок!
- Знать, сии опасны воды;
- Знать, малютка… страшный бог!
Привидение
Из Парни
- Посмотрите! в двадцать лет
- Бледность щеки покрывает;
- С утром вянет жизни цвет:
- Парка дни мои считает
- И отсрочки не дает.
- Что же медлить! Ведь Зевеса
- Плач и стон не укротит.
- Смерти мрачной занавеса
- Упадет – и я забыт!
- Я забыт… но из могилы,
- Если можно воскресать,
- Я не стану, друг мой милый,
- Как мертвец тебя пугать.
- В час полуночных явлений
- Я не стану в виде тени,
- То внезапу, то тишком,
- С воплем в твой являться дом.
- Нет, по смерти невидимкой
- Буду вкруг тебя летать;
- На груди твоей под дымкой
- Тайны прелести лобзать;
- Стану всюду развевать
- Легким уст прикосновеньем,
- Как зефира дуновеньем,
- От каштановых волос
- Тонкий запах свежих роз.
- Если лилия листами
- Ко груди твоей прильнет,
- Если яркими лучами
- В камельке огонь блеснет,
- Если пламень потаенный
- По ланитам пробежал,
- Если пояс сокровенный
- Развязался и упал, —
- Улыбнися, друг бесценный,
- Это я! – Когда же ты,
- Сном закрыв прелестны очи,
- Обнажишь во мраке ночи
- Роз и лилий красоты,
- Я вздохну… и глас мой томный,
- Арфы голосу подобный,
- Тихо в воздухе умрет.
- Если ж легкими крылами
- Сон глаза твои сомкнет,
- Я невидимо с мечтами
- Стану плавать над тобой.
- Сон твой, Хлоя, будет долог…
- Но когда блеснет сквозь полог
- Луч денницы золотой,
- Ты проснешься… о, блаженство!
- Я увижу совершенство…
- Тайны прелести красот,
- Где сам пламенный Эрот
- Оттенил рукой своею
- Розой девственну лилею.
- Всё опять в моих глазах!
- Все покровы исчезают;
- Час блаженнейший!.. Но ах!
- Мертвые не воскресают.
Стихи на смерть Даниловой, танцовщицы С.-Петербургского императорского театра[19]
- Вторую Душеньку или еще прекрасней,
- Еще, еще опасней
- Меж Терпсихориных любимиц усмотрев,
- Венера не могла сокрыть жестокий гнев:
- С мольбою к паркам приступила
- И нас Даниловой лишила.
К Петину
- О любимец бога брани,
- Мой товарищ на войне!
- Я платил с тобою дани
- Богу славы не одне:
- Ты на кивере почтенном
- Лавры с миртом сочетал;
- Я в углу уединенном
- Незабудки собирал.
- Помнишь ли, питомец славы,
- Индесальми? Страшну ночь?
- «Не люблю такой забавы», —
- Молвил я, – и с музой прочь.
- Между тем как ты штыками
- Шведов за лес провожал,
- Я геройскими руками…
- Ужин вам приготовлял.
- Счастлив ты, шалун любезный,
- И в Цитерской стороне;
- Я же – всюду бесполезный,
- И в любви, и на войне,
- Время жизни в скуке трачу
- (За крылатый счастья миг!)
- Ночь зеваю… утром плачу
- Об утрате снов моих.
- Тщетны слезы! Мне готова
- Цепь, сотканна из сует;
- От родительского крова
- Я опять на море бед.
- Мой челнок Любовь слепая
- Правит детскою рукой;
- Между тем как Лень, зевая,
- На корме сидит со мной.
- Может быть, как быстра младость
- Убежит от нас бегом,
- Я возьмусь за ум… да радость
- Уживется ли с умом?
- Ах, почто же мне заране,
- Друг любезный, унывать? —
- Вся судьба моя в стакане!
- Станем пить и воспевать:
- «Счастлив! счастлив, кто цветами
- Дни любови украшал,
- Пел с беспечными друзьями,
- А о счастии… мечтал!
- Счастлив он, и втрое боле
- Всех вельможей и царей!
- Так давай в безвестной доле,
- Чужды рабства и цепей,
- Кое-как тянуть жизнь нашу,
- Часто с горем пополам,
- Наливать полнее чашу
- И смеяться дуракам!»
Источник
- Буря умолкла, и в ясной лазури
- Солнце явилось на западе нам;
- Мертвый источник, след яростной бури,
- С ревом и шумом бежит по полям!
- Зафна! Приближься: для девы невинной
- Пальмы под тенью здесь роза цветет;
- Падая с камня, источник пустынный
- С ревом и пеной сквозь дебри течет!
- Дебри ты, Зафна, собой озарила!
- Сладко с тобою в пустынных краях!
- Песни любови ты мне повторила;
- Ветер унес их на тихих крылах!
- Голос твой, Зафна, как утра дыханье,
- Сладостно шепчет, несясь по цветам.
- Тише, источник! Прерви волнованье,
- С ревом и с пеной стремясь по полям!
- Голос твой, Зафна, в душе отозвался,
- Вижу улыбку и радость в очах!..
- Дева любви! – я к тебе прикасался,
- С медом пил розы на влажных устах!
- Зафна краснеет?.. О друг мой невинный,
- Тихо прижмися устами к устам!..
- Будь же ты скромен, источник пустынный,
- С ревом и с шумом стремясь по полям!
- Чувствую персей твоих волнованье,
- Сердца биенье и слезы в очах;
- Сладостно девы стыдливой роптанье!
- Зафна, о Зафна!.. Смотри… там, в водах,
- Быстро несется цветок розмаринный;
- Воды умчались – цветочка уж нет!
- Время быстрее, чем ток сей пустынный,
- С ревом который сквозь дебри течет!
- Время погубит и прелесть и младость!..
- Ты улыбнулась, о дева любви!
- Чувствуешь в сердце томленье и сладость,
- Сильны восторги и пламень в крови!..
- Зафна, о Зафна! – там голубь невинный
- С страстной подругой завидуют нам…
- Вздохи любови – источник пустынный
- С ревом и с шумом умчит по полям!
Отъезд
- Ты хочешь, горсткой фимиама
- Чтоб жертвенник я твой почтил?
- Для граций муза не упряма,
- И я им лиру посвятил.
- Я вижу, вкруг тебя толпятся
- Вздыхатели – шумливый рой!
- Как пчелы на цветок стремятся
- Иль легки бабочки весной.
- И Марс высокий, в битвах смелый,
- И Селадон плаксивый тут,
- И юноша еще незрелый
- Тебе сердечну дань несут.
- Один – я видел – всё вздыхает,
- Другой как мраморный стоит,
- Болтун сорокой не болтает,
- Нахал краснеет и молчит.
- Труды затейливой Арахны,
- Сотканные в углу тайком,
- Не столь для мух игривых страшны,
- Как твой для нас волшебный дом.
- Но я один, прелестна Хлоя,
- Платить сей дани не хочу
- И, осторожности удвоя,
- На тройке в Питер улечу.
Радость
- Любимца Кипридина
- И миртом, и розою
- Венчайте, о юноши
- И девы стыдливые!
- Толпами сбирайтеся,
- Руками сплетайтеся
- И, радостно топая,
- Скачите и прыгайте!
- Мне лиру тиискую
- Камены и грации
- Вручили с улыбкою:
- И песни веселию,
- Приятнее нектара
- И слаще амврозии,
- Что пьют небожители,
- В блаженстве беспечные,
- Польются из струн ее!
- Сегодня – день радости:
- Филлида суровая
- Сквозь слезы стыдливости
- «Люблю!» мне промолвила.
- Как роза, кропимая
- В час утра Авророю,
- С главой, отягченною
- Бесценными каплями,
- Румяней становится, —
- Так ты, о прекрасная!
- С главою поникшею,
- Сквозь слезы стыдливости
- Краснея, промолвила
- «Люблю!» тихим шепотом.
- Всё мне улыбнулося;
- Тоска и мучения,
- И страхи и горести
- Исчезли – как не было!
- Киприда, влекомая
- По воздуху синему
- Меж бисерных облаков
- Цитерскими птицами
- К Цитере иль Пафосу
- Цветами осыпала
- Меня и красавицу.
- Всё мне улыбнулося! —
- И солнце весеннее,
- И рощи кудрявые,
- И воды прозрачные,
- И холмы парнасские!
- Любимца Кипридина,
- В любви победителя,
- И миртом, и розою
- Венчайте, о юноши
- И девы стыдливые!
Сон воинов
Из поэмы «Иснель и Аснега»
- Битва кончилась, ратники пируют вокруг зажженных дубов…
- …Но вскоре пламень потухает,
- И гаснет пепел черных пней,
- И томный сон отягощает
- Лежащих воев средь полей.
- Сомкнулись очи; но призраки
- Тревожит краткий их покой:
- Иный лесов проходит мраки,
- Зверей голодных слышит вой;
- Иный на лодке легкой реет
- Среди кипящих в море волн;
- Веслом десница не владеет,
- И гибнет в бездне бренный челн;
- Иный места узрел знакомы,
- Места отчизны, милый край!
- Уж слышит псов домашних лай
- И зрит отцов поля и домы
- И нежных чад своих… Мечты!
- Проснулся в бездне темноты!
- Иный чудовище сражает —
- Бесплодно меч его сверкает;
- Махнул еще, его рука,
- Подъята вверх… окостенела;
- Бежать хотел – его нога
- Дрожит, недвижима, замлела;
- Встает – и пал! Иный плывет
- Поверх прозрачных тихих вод
- И пенит волны под рукою;
- Волна, усиленна волною,
- Клубится, пенится горой
- И вдруг обрушилась, клокочет;
- Несчастный борется с рекой,
- Воззвать к дружине верной хочет, —
- И голос замер на устах!
- Другой бежит на поле ратном,
- Бежит, глотая пыль и прах;
- Трикрат сверкнул мечом булатным,
- И в воздухе недвижим меч!
- Звеня, упали латы с плеч…
- Копье рамена прободает,
- И хлещет кровь из них рекой;
- Несчастный раны зажимает
- Холодной, трепетной рукой!
- Проснулся он… и тщетно ищет
- И ран, и вражьего копья.
- Но ветр шумит и в роще свищет;
- И волны мутного ручья
- Подошвы скал угрюмых роют,
- Клубятся, пенятся и воют
- Средь дебрей снежных и холмов…
Скальд
- «Воспой нам песнь любви и брани,
- О скальд, свидетель древних лет,
- Твой меч тяжел для слабой длани,
- Но глас века переживет!»
- – «Отцов великих славны чада! —
- Егил героям отвечал, —
- Священных скальдов песнь – награда
- Тому, кто в битвах славно пал:
- И щит его, и метки стрелы —
- Они спасут от алчной Гелы.
- Ах, мне ли петь? Мой глас исчез,
- Как бури усыпленный ропот,
- Который, чуть колебля лес,
- Несет в долины томный шепот.
- Но славны подвиги отцов
- Живут в моем воспоминаньи;
- При тусклом зарева мерцаньи
- Прострите взор на ряд холмов,
- На ветхи стены и могилы,
- Покрыты мхом, – там ветр унылый
- С усопших прахом говорит;
- Там меч, копье и звонкий щит
- Покрыты пылью и забвенны…
- Остатки храброго священны!
- Я их принес на гроб друзей,
- На гроб Аскара и Елои!..
- А вы, о юноши-герои,
- Внемлите повести моей».
На смерть супруги Ф. Ф. Кокошкина
Nell'eta sua piu bella e piu fiorita…
…E viva, e bella al ciel satita.
Petrarca[20]
- Нет подруги нежной, нет прелестной Лилы!
- Всё осиротело!
- Плачь, любовь и дружба, плачь, Гимен унылый!
- Счастье улетело!
- Дружба! ты всечасно радости цветами
- Жизнь ее дарила;
- Ты свою богиню с воплем и слезами
- В землю положила.
- Ты печальны тисы, кипарисны лозы
- Насади вкруг урны!
- Пусть приносит юность в дар чистейший слезы
- И цветы лазурны!
- Всё вокруг уныло! Чуть зефир весенний
- Памятник лобзает;
- Здесь, в жилище плача, тихий смерти гений
- Розу обрывает.
- Здесь Гимен, прикован, бледный и безгласный,
- Вечною тоскою,
- Гасит у гробницы свой светильник ясный
- Трепетной рукою!
«Сей старец, что всегда летает…»
- Сей старец, что всегда летает,
- Всегда приходит, отъезжает,
- Везде живет – и здесь и там,
- С собою водит дни и веки,
- Съедает горы, сушит реки
- И нову жизнь дает мирам,
- Сей старец, смертных злое бремя,
- Желанный всеми, страшный всем,
- Крылатый, легкий, словом – время,
- Да будет в дружестве твоем
- Всегда порукой неизменной
- И, пробегая глупый свет,
- На дружбы жертвенник священный
- Любовь и счастье занесет!
«Увы, мы носим все дурачества оковы…»
- Увы, мы носим все дурачества оковы,
- И все терять готовы
- Рассудок, бренный дар небесного отца!
- Тот губит ум в любви, сведь неги и забавы,
- Тот, рыская в полях за дымом ратной славы,
- Тот, ползая в пыли пред сильным богачом,
- Тот, по морю летя за тирским багрецом,
- Тот, золота искав в алхимии чудесной,
- Тот, плавая умом во области небесной,
- Тот с кистию в руках, тот с млатом иль с резцом.
- Астрономы в звездах, софисты за словами,
- А жалкие певцы за жалкими стихами:
- Дурачься, смертных род, в луне рассудок твой!
Филомела и Прогна[21]
Из Лафонтена
- Когда-то Прогна залетела
- От башен городских, обители своей,
- В леса пустынные, где пела
- Сиротка Филомела,
- И так сказала ей
- Болтливая певица:
- «Здорово, душенька-сестрица!
- Ни видом не видать тебя уж много лет!
- Зачем забыла свет?
- Зачем наш край не посещала?
- Где пела, где жила? Куда и с кем летала?
- Пора, пора и к нам
- Залетом по веснам;
- Здесь скучно: все леса унылы,
- И колоколен нет».
- – «Ах, мне леса и милы!» —
- Печальный был ответ.
- «Кому ж ты здесь поешь, – касатка возразила, —
- В такой дали от жила,
- От ласточек и от людей?
- Кто слушает тебя? Стада глухих зверей
- Иль хищных птиц собранье?
- Сестра! грешно терять небесно дарованье
- В безлюдной стороне.
- Признаться… здесь и страшно мне!
- Смотри: песчаный бор, река, пустынны виды,
- Гора, висяща над горой,
- Как словно в Фракии глухой,
- На мысль приводят нам Тереевы обиды.
- И где же тут покой?»
- – «Затем-то и живу средь скучного изгнанья,
- Боясь воспоминанья,
- Лютейшего сто раз:
- Людей боюсь у вас», —
- Вздохнув, сказала Филомела,
- Потом: «Прости, прости!» – взвилась и улетела
- Из ласточкиных глаз.
Дружество
- Блажен, кто друга здесь по сердцу обретает,
- Кто любит и любим чувствительной душой!
- Тезей на берегах Коцита не страдает, —
- С ним друг его души, с ним верный Пирифой.
- Атридов сын в цепях, но зависти достоин!
- С ним друг его Пилад… под лезвием мечей.
- А ты, младый Ахилл, великодушный воин,
- Бессмертный образец героев и друзей!
- Ты дружбою велик, ты ей дышал одною!
- И, друга смерть отмстив бестрепетной рукою,
- Счастлив! ты мертв упал на гибельный трофей!
Хор для выпуска благородных девиц смольного монастыря
Один голос
- Прости, гостеприимный кров,
- Жилище юности беспечной!
- Где время средь забав, веселий и трудов
- Как сон промчалось скоротечный.
Хор
- Прости, гостеприимный кров,
- Жилище юности беспечной!
- Подруги! сердце в первый раз
- Здесь чувства сладкие познало;
- Здесь дружество навек златою цепью нас,
- Подруги милые, связало…
- Так! сердце наше в первый раз
- Здесь чувства сладкие познало.
- Виновница счастливых дней!
- Прими сердец благодаренья:
- К тебе летят сердца усердные детей
- И тайные благословенья.
- Виновница счастливых дней!
- Прими сердец благодаренья!
- Наш царь, подруги, посещал
- Сие жилище безмятежно:
- Он сам в глазах детей признательность читал
- К его родительнице нежной.
- Монарх великий посещал
- Жилище наше безмятежно!
- Простой, усердный глас детей
- Прими, о Боже, покровитель!
- Источник новый благ и радостей пролей
- На мирную сию обитель.
- И ты, о Боже, глас детей
- Прими, Всесильный Покровитель!
- Мы чтили здесь от юных лет
- Закон Твой, благости зерцало;
- Под сенью алтарей, Тобой хранимый цвет,
- Здесь юность наша расцветала.
- Мы чтили здесь от юных лет
- Закон твой, благости зерцало.
Финал
- Прости же ты, священный кров,
- Обитель юности беспечной,
- Где время средь забав, веселий и трудов
- Как сон промчалось скоротечный!
- Где сердце в жизни первый раз
- От чувств веселья трепетало
- И дружество навек златою цепью нас,
- Подруги милые, связало!
Мои пенаты
Послание к Жуковскому и Вяземскому
- Отеческие пенаты,
- О пестуны мои!
- Вы златом не богаты,
- Но любите свои
- Норы и темны кельи,
- Где вас на новосельи
- Смиренно здесь и там
- Расставил по углам;
- Где странник я бездомный,
- Всегда в желаньях скромный,
- Сыскал себе приют.
- О боги! будьте тут
- Доступны, благосклонны!
- Не вина благовонны,
- Не тучный фимиам
- Поэт приносит вам,
- Но слезы умиленья,
- Но сердца тихий жар
- И сладки песнопенья,
- Богинь пермесских дар!
- О лары! уживитесь
- В обители моей,
- Поэту улыбнитесь —
- И будет счастлив в ней!..
- В сей хижине убогой
- Стоит перед окном
- Стол ветхий и треногий
- С изорванным сукном.
- В углу, свидетель славы
- И суеты мирской
- Висит полузаржавый
- Меч прадедов тупой;
- Здесь книги выписные,
- Там жесткая постель —
- Всё утвари простые,
- Всё рухлая скудель!
- Скудель!.. Но мне дороже,
- Чем бархатное ложе
- И вазы богачей!..
- Отеческие боги!
- Да к хижине моей
- Не сыщет ввек дороги
- Богатство с суетой,
- С наемною душой
- Развратные счастливцы,
- Придворные друзья
- И бледны горделивцы,
- Надутые князья!
- Но ты, о мой убогой
- Калека и слепой,
- Идя путем-дорогой
- С смиренною клюкой,
- Ты смело постучися
- О воин, у меня,
- Войди и обсушися
- У яркого огня.
- О старец, убеленный
- Годами и трудом,
- Трикраты уязвленный
- На приступе штыком!
- Двуструнной балалайкой
- Походы прозвени
- Про витязя с нагайкой
- Что в жупел и в огни
- Летал перед полками
- Как вихорь на полях,
- И вкруг его рядами
- Враги ложились в прах!..
- И ты, моя Лилета,
- В смиренный уголок
- Приди под вечерок,
- Тайком переодета!
- Под шляпою мужской
- И кудри золотые,
- И очи голубые,
- Прелестница, сокрой!
- Накинь мой плащ широкой,
- Мечом вооружись
- И в полночи глубокой
- Внезапно постучись…
- Вошла – наряд военный
- Упал к ее ногам,
- И кудри распущенны
- Взвевают по плечам,
- И грудь ее открылась
- С лилейной белизной;
- Волшебница явилась
- Пастушкой предо мной!
- И вот с улыбкой нежной
- Садится у огня,
- Рукою белоснежной
- Склонившись на меня,
- И алыми устами,
- Как ветер меж листами,
- Мне шепчет: «Я твоя,
- Твоя, мой друг сердечный!..»
- Блажен в сени беспечной,
- Кто милою своей,
- Под кровом от ненастья,
- На ложе сладострастья,
- До утренних лучей
- Спокойно обладает,
- Спокойно засыпает
- Близ друга сладким сном!..
- Уже потухли звезды
- В сиянии дневном,
- И пташки теплы гнезды,
- Что свиты над окном,
- Щебеча покидают
- И негу отрясают
- Со крылышек своих;
- Зефир листы колышет,
- И всё любовью дышет
- Среди полей моих;
- Всё с утром оживает,
- А Лила почивает
- На ложе из цветов…
- И ветер тиховейный
- С груди ее лилейной
- Сдул дымчатый покров…
- И в локоны златые
- Две розы молодые
- С нарциссами вплелись;
- Сквозь тонкие преграды
- Нога, ища прохлады,
- Скользит по ложу вниз…
- Я Лилы пью дыханье
- На пламенных устах,
- Как роз благоуханье,
- Как нектар на пирах!..
- Покойся, друг прелестный,
- В объятиях моих!
- Пускай в стране безвестной,
- В тени лесов густых,
- Богинею слепою
- Забыт я от пелен,
- Но дружбой и тобою
- С избытком награжден!
- Мой век спокоен, ясен;
- В убожестве с тобой
- Мне мил шалаш простой,
- Без злата мил и красен
- Лишь прелестью твоей!
- Без злата и честей
- Доступен добрый гений
- Поэзии святой,
- И часто в мирной сени
- Беседует со мной.
- Небесно вдохновенье,
- Порыв крылатых дум!
- (Когда страстей волненье
- Уснет… и светлый ум,
- Летая в поднебесной,
- Земных свободен уз,
- В Аонии прелестной
- Сретает хоры муз!)
- Небесно вдохновенье,
- Зачем летишь стрелой
- И сердца упоенье
- Уносишь за собой?
- До розовой денницы
- В отрадной тишине,
- Парнасские царицы
- Подруги будьте мне!
- Пускай веселы тени
- Любимых мне певцов,
- Оставя тайны сени
- Стигийских берегов
- Иль области эфирны,
- Воздушною толпой
- Слетят на голос лирный
- Беседовать со мной!..
- И мертвые с живыми
- Вступили в хор един!..
- Что вижу? ты пред ними,
- Парнасский исполин,
- Певец героев, славы,
- Вслед вихрям и громам,
- Наш лебедь величавый,
- Плывешь по небесам.
- В толпе и муз, и граций,
- То с лирой, то с трубой,
- Наш Пиндар, наш Гораций
- Сливает голос свой.
- Он громок, быстр и силен,
- Как Суна средь степей,
- И нежен, тих, умилен,
- Как вешний соловей.
- Фантазии небесной
- Давно любимый сын,
- То повестью прелестной
- Пленяет Карамзин,
- То мудрого Платона
- Описывает нам
- И ужин Агатона
- И наслажденья храм,
- То древню Русь и нравы
- Владимира времян
- И в колыбели славы
- Рождение славян.
- За ними сильф прекрасный,
- Воспитанник харит,
- На цитре сладкогласной
- О Душеньке бренчит;
- Мелецкого с собою
- Улыбкою зовет
- И с ним, рука с рукою,
- Гимн радости поет!..
- С эротами играя
- Философ и пиит,
- Близ Федра и Пильпая
- Там Дмитриев сидит;
- Беседуя с зверями,
- Как счастливый дитя,
- Парнасскими цветами
- Скрыл истину шутя.
- За ним в часы свободы
- Поют среди певцов
- Два баловня природы,
- Хемницер и Крылов.
- Наставники-пииты,
- О Фебовы жрецы!
- Вам, вам плетут хариты
- Бессмертные венцы!
- Я вами здесь вкушаю
- Восторги пиерид,
- И в радости взываю:
- О музы! я пиит!
- А вы, смиренной хаты
- О лары и пенаты!
- От зависти людской
- Мое сокройте счастье,
- Сердечно сладострастье
- И негу, и покой!
- Фортуна, прочь с дарами
- Блистательных сует!
- Спокойными очами
- Смотрю на твой полет:
- Я в пристань от ненастья
- Челнок мой проводил
- И вас, любимцы счастья,
- Навеки позабыл…
- Но вас, любимцы славы,
- Наперсники забавы,
- Любви и важных муз,
- Беспечные счастливцы,
- Философы-ленивцы,
- Враги придворных уз,
- Друзья мои сердечны!
- Придите в час беспечный
- Мой домик навестить —
- Поспорить и попить!
- Сложи печалей бремя,
- Жуковский добрый мой!
- Стрелою мчится время,
- Веселие стрелой!
- Позволь же дружбе слезы
- И горечь усладить
- И счастья блеклы розы
- Эротам оживить.
- О Вяземский! цветами
- Друзей своих венчай.
- Дар Вакха перед нами:
- Вот кубок – наливай!
- Питомец муз надежный,
- О Аристиппов внук!
- Ты любишь песни нежны
- И рюмок звон и стук!
- В час неги и прохлады
- На ужинах твоих
- Ты любишь томны взгляды
- Прелестниц записных.
- И все заботы славы
- Сует и шум, и блажь
- За быстрый миг забавы
- С поклонами отдашь.
- О! дай же ты мне руку,
- Товарищ в лени мой,
- И мы… потопим скуку
- В сей чаше золотой!
- Пока бежит за нами
- Бог времени седой
- И губит луг с цветами
- Безжалостной косой,
- Мой друг! скорей за счастьем
- В путь жизни полетим;
- Упьемся сладострастьем
- И смерть опередим;
- Сорвем цветы украдкой
- Под лезвеем косы
- И ленью жизни краткой
- Продлим, продлим часы!
- Когда же парки тощи
- Нить жизни допрядут
- И нас в обитель нощи
- Ко прадедам снесут, —
- Товарищи любезны!
- Не сетуйте о нас,
- К чему рыданья слезны,
- Наемных ликов глас?
- К чему сии куренья,
- И колокола вой,
- И томны псалмопенья,
- Над хладною доской?
- К чему?.. Но вы толпами
- При месячных лучах
- Сберитесь и цветами
- Усейте мирный прах;
- Иль бросьте на гробницы
- Богов домашних лик,
- Две чаши, две цевницы
- С листами повилик;
- И путник угадает
- Без надписей златых,
- Что прах тут почивает
- Счастливцев молодых!
К Жуковскому
- Прости, балладник мой,
- Белёва мирный житель!
- Да будет Феб с тобой,
- Наш давний покровитель!
- Ты счастлив средь полей
- И в хижине укромной.
- Как юный соловей
- В прохладе рощи темной
- С любовью дни ведет
- Гнезда не покидая,
- Невидимый поет,
- Невидимо пленяя
- Веселых пастухов
- И жителей пустынных, —
- Так ты, краса певцов,
- Среди забав невинных,
- В отчизне золотой
- Прелестны гимны пой!
- О! пой, любимец счастья,
- Пока веселы дни
- И розы сладострастья
- Кипридою даны,
- И роскошь золотая,
- Все блага рассыпая
- Обильною рукой,
- Тебе подносят вины
- И портер выписной,
- И сочны апельсины,
- И с трюфлями пирог —
- Весь Амальтеи рог,
- Вовек неистощимый,
- На жирный мой обед!
- А мне… покоя нет!
- Смотри! неумолимый
- Домашний Гиппократ,
- Наперсник парки бледной,
- Попов слуга усердный,
- Чуме и смерти брат,
- Проклявшися латынью
- И практикой своей,
- Поит меня полынью
- И супом из костей;
- Без дальнего старанья
- До смерти запоит
- И к вам писать посланья
- Отправит за Коцит!
- Всё в жизни изменило,
- Что сердцу сладко льстило,
- Всё, всё прошло, как сон:
- Здоровье легкокрыло,
- Любовь и Аполлон!
- Я стал подобен тени,
- К смирению сердец,
- Сух, бледен, как мертвец;
- Дрожат мои колени,
- Спина дугой к земле,
- Глаза потухли, впали,
- И скорби начертали
- Морщины на челе;
- Навек исчезла сила
- И доблесть прежних лет.
- Увы! мой друг, и Лила
- Меня не узнает.
- Вчера с улыбкой злою
- Мне молвила она
- (Как древле Громобою
- Коварный Сатана):
- «Усопший! мир с тобою!
- Усопший, мир с тобою!» —
- Ах! это ли одно
- Мне роком суждено
- За древни прегрешенья?..
- Нет, новые мученья,
- Достойные бесов!
- Свои стихотворенья
- Читает мне Свистов;
- И с ним певец досужий,
- Его покорный бес,
- Как он, на рифмы дюжий,
- Как он, головорез!
- Поют и напевают
- С ночи до бела дня;
- Читают и читают,
- И до смерти меня
- Убийцы зачитают!
Ответ Тургеневу
- Ты прав! Поэт не лжец,
- Красавиц воспевая.
- Но часто наш певец,
- В восторге утопая,
- Рассудка строгий глас
- Забудет для Армиды,
- Для двух коварных глаз;
- Под знаменем Киприды
- Сей новый Дон-Кишот
- Проводит век с мечтами:
- С химерами живет,
- Беседует с духами,
- С задумчивой луной,
- И мир смешит собой!
- Для света равнодушен,
- Для славы и честей,
- Одной любви послушен,
- Он дышит только ей.
- Везде с своей мечтою,
- В столице и в полях,
- С поникшей головою,
- С унынием в очах,
- Как призрак бледный бродит;
- Одно твердит, поет:
- Любовь, любовь зовет…
- И рифмы лишь находит!
- Так! верно, Аполлон
- Давно с любовью в ссоре,
- И мститель Купидон
- Судил поэтам горе.
- Все нимфы строги к нам
- За наши псалмопенья,
- Как Дафна к богу пенья;
- Мы лавр находим там
- Иль кипарис печали,
- Где счастья роз искали,
- Цветущих не для нас.
- Взгляните на Парнас:
- Любовник строгой Лоры:
- Там в горести погас;
- Скалы и дики горы
- Его лишь знали глас
- На берегах Воклюзы.
- Там Душеньки певец,
- Любимец нежной музы
- И пламенных сердец,
- Любил, вздыхал всечасно,
- Везде искал мечты,
- Но лирой сладкогласной
- Не тронул красоты.
- Лесбосская певица,
- Прекрасная в женах,
- Любви и Феба жрица,
- Дни кончила в волнах…
- И я – клянусь глазами,
- Которые стихами
- Мы взапуски поем,
- Клянуся Хлоей в том,
- Что русские поэты
- Давно б на берег Леты
- Толпами перешли,
- Когда б скалу Левкада
- В болота Петрограда
- Судьбы перенесли!
Разлука
- Гусар, на саблю опираясь,
- В глубокой горести стоял;
- Надолго с милой разлучаясь,
- Вздыхая, он сказал:
- «Не плачь, красавица! Слезами
- Кручине злой не пособить!
- Клянуся честью и усами
- Любви не изменить!
- Любви непобедима сила!
- Она мой верный щит в войне;
- Булат в руке, а в сердце Лила, —
- Чего страшиться мне?
- Не плачь, красавица! Слезами
- Кручине злой не пособить!
- А если изменю… усами
- Клянусь, наказан быть!
- Тогда мой верный конь споткнися,
- Летя во вражий стан стрелой,
- Уздечка браная порвися
- И стремя под ногой!
- Пускай булат в руке с размаха
- Изломится, как прут гнилой,
- И я, бледнея весь от страха,
- Явлюсь перед тобой!»
- Но верный конь не спотыкался
- Под нашим всадником лихим;
- Булат в боях не изломался, —
- И честь гусара с ним!
- А он забыл любовь и слезы
- Своей пастушки дорогой
- И рвал в чужбине счастья розы
- С красавицей другой.
- Но что же сделала пастушка?
- Другому сердце отдала.
- Любовь красавицам – игрушка,
- А клятвы их – слова!
- Всё здесь, друзья! изменой дышит,
- Теперь нет верности нигде!
- Амур, смеясь, все клятвы пишет
- Стрелою на воде.
- Между сентябрем 1812 и январем 1813 (?)
Певец в беседе любителей русского слова
Певец
- Друзья! все гости по домам!
- От чтенья охмелели!
- Конец и прозе, и стихам
- До будущей недели!
- Мы здесь одни!.. Что делать? Пить
- Вино из полной чаши!
- Давайте взапуски хвалить
- Славянски оды наши.
Сотрудники
- Мы здесь одни!.. Что делать? Пить (и проч).
Певец
- Сей кубок чадам древних лет!
- Вам слава, наши деды!
- Друзья! Почто покойных нет
- Певцов среди «Беседы»!
- Их вирши сгнили в кладовых
- Иль съедены мышами,
- Иль продают на рынке в них
- Салакушку с сельдями.
- Но дух отцов воскрес в сынах,
- Мы все для славы дышим,
- Давно здесь в прозе и стихах,
- Как Тредьяковский, пишем.
Сотрудники
- Но дух отцов воскрес в сынах (и проч.).
Певец
- Чья тень парит под потолком
- Над вашими главами?
- За ней, пред ней… о страх! – кругом
- Поэты со стихами!
- Се Тредьяковский в парике
- Засаленном, с кудрями,
- С «Тилемахидою» в руке,
- С Ролленем за плечами!
- Почто на нас, о муж седой!
- Вперил ты грозны очи?
- Мы все клялись, клялись тобой
- С утра до полуночи
- Писать, как ты, тебе служить;
- Мы все с рассудком в споре,
- Для славы будем жить и пить,
- Нам по колено море!
- Напьемся пьяны музе в дань,
- Так пили наши деды!
- Рассудку – гибель, вкусу – брань,
- Хвала – сынам «Беседы»!
- Пусть Ломоносов был умен,
- И нас еще умнее;
- За пьянство стал бессмертен он,
- А мы его пьянее.
Сотрудники
- Для славы будем жить и пить.
- Врагу беда и горе!
- Почто рассудок нам щадить?
- Нам по колено море.
Певец
- Друзья! большой бокал отцов
- За лавку Глазунова!
- Там царство вечное стихов
- Шихматова лихова.
- Родного крова милый свет,
- Знакомые подвалы,
- Златые игры прежних лет —
- Невинны мадригалы!
- Что вашу прелесть заменит?
- О лавка дорогая!
- Какое сердце не дрожит
- Тебя благословляя?
Сотрудники
- Что вашу прелесть заменит (и проч.).
Певец
- Там всё знакомо для певцов,
- Там наши дети милы,
- Кладбище мирное стихов,
- Бумажные могилы,
- Там царство тленья и мышей,
- Там Николев почтенный,
- И древний прах календарей,
- И прах газет священный.
- Да здравствует «Беседы» царь!
- Цвети твоя держава!
- Бумажный трон твой – наш алтарь,
- Пред ним обет наш – слава!
- Не изменим: мы от отцов
- Прияли глупость с кровью;
- Сумбур! здесь сонм твоих сынов,
- К тебе горим любовью!
- Наш каждый писарь – славянин,
- Галиматьею дышит,
- Бежит, предатель сих дружин,
- И галлицизмы пишет!
Сотрудники
- Наш каждый писарь – славянин (и проч.).
Певец
- Тот наш, кто каждый день кадит
- И нам молебны служит;
- Пусть публика его бранит,
- Но он о том не тужит!
- За нас стоит гора горой,
- В «Беседе» не зевает.
- Прямой сотрудник, брат прямой
- И в брани помогает!
- Хвала тебе, Славенофил,
- О муж неукротимый!
- Ты здесь рассудок победил
- Рукой неутомимой.
- О, сколь с наморщенным челом
- В «Беседе» он прекрасен
- И сколь он хладен пред столом
- И критикам ужасен!
- Упрямство в нем старинных лет,
- Хвала седому деду!
- Друзья! он, он родил на свет
- Славянскую «Беседу»!
Сотрудники
- Он нас, сироток, воскормил!
Потемкин
- Меня читать он учит.
Жихарев
- Моих он «Бардов» похвалил.
Шихматов
- Меня в Пиндары крючит.
Певец
- Хвала тебе, о дед седой!
- Хвала и многи лета!
- Ошую пусть сидит с тобой
- Осьмое чудо света,
- Твой сын, наперсник и клеврет —
- Шихматов безглагольный,
- Как ты, славян краса и цвет,
- Как ты, собой довольный!
- Хвала тебе, о Шаховской,
- Холодных шуб родитель!
- Отец талантов, муж прямой,
- Ежовой покровитель!
- Телец, упитанный у нас,
- О ты, болван болванов!
- Хвала тебе, хвала сто раз,
- Раздутый Карабанов!
- Хвала, читателей тиран,
- Хвостов неистощимый!
- Стихи твои – наш барабан,
- Для слуха нестерпимый;
- Везде с стихами ты готов,
- Везде ты волком рыщешь,
- Пускаешь притчу в тыл врагов,
- Стихами в уши свищешь;
- Лишь за поэму – прочь идут,
- За оду – засыпают,
- Ты за посланье – все бегут
- И уши затыкают.
- Хвала, псаломщик наш, старик,
- Захаров-предложитель!
- Ревет он так, как волк иль бык,
- Лугов пустынных житель;
- Хвала тебе, протяжный Львов,
- Ковач речений смелый!
- И Палицын, гроза певцов,
- В Поповке поседелый!
- Хвала, наш пасмурный Гервей,
- Обруганный Станевич,
- И с польской музыкой своей,
- Холуй Анастасевич!
- Друзья, сей полный ковш пивной
- За здравье Соколова!
- Он, право, чтец у нас лихой
- И создан для Хвостова.
- В его устах стихи ревут,
- Как волны в уши плещут;
- От грома их невольно тут
- Все барыни трепещут;
- Хвала, беседы сей дьячок,
- Бездушный Политковский!
- Жует, гнусит и вдруг стишок
- Родит славяноросский.
- …………………
- …………………
- Их груди каменной хвала!
- Хвала скуле железной!
Сотрудники
- ………………….
- ………………….
- Их груди каменной хвала!
- Хвала скуле железной!
- Но месть тому, кто нас бранит
- И пишет эпиграммы,
- Кто пишет так, как говорит,
- Кого читают дамы.
Певец
- Сей кубок мщенью! Други! в строй!
- И мигом – перья в длани!
- Сразить иль пасть – наш роковой
- Обет в чернильной брани.
- Вотще свои, о Карамзин,
- Ты издал сочиненья:
- Я, я на Пинде властелин
- И жажду лишь отмщенья!
- Нет логики у нас в домах,
- Грамматик не бывало;
- Мы пролог в руки – гибни, враг,
- С твоей дружиной вялой!
- Отведай, дерзкий, что сильней —
- Рассудок или мщенье;
- Пришлец! мы в родине своей,
- За глупых – провиденье!
- Друзья! прощанью сей стакан,
- Уж свечи погасили,
- Пробили зорю в барабан,
- К заутрени звонили;
- Пора домой, пора ко сну;
- От хмеля я шатаюсь.
Хвостов
- Дай, басню я прочту одну
- И после распрощаюсь.
Все
- Ах! нет, друзья, домой, домой!
- Чу… петухи пропели.
- Прощай, Шишков, наш дед седой,
- Прощай, мы охмелели —
- И ты нас в путь благослови.
- А вы, друзья, – лобзанья!
- В завет – и новыя любви,
- И нового свиданья.
К Дашкову
- Мой друг! я видел море зла
- И неба мстительного кары:
- Врагов неистовых дела,
- Войну и гибельны пожары.
- Я видел сонмы богачей,
- Бегущих в рубищах издранных,
- Я видел бледных матерей,
- Из милой родины изгнанных!
- Я на распутье видел их,
- Как, к персям чад прижав грудных,
- Они в отчаяньи рыдали
- И с новым трепетом взирали
- На небо рдяное кругом.
- Трикраты с ужасом потом
- Бродил в Москве опустошенной,
- Среди развалин и могил;
- Трикраты прах ее священный
- Слезами скорби омочил.
- И там, где зданья величавы
- И башни древние царей,
- Свидетели протекшей славы
- И новой славы наших дней;
- И там, где с миром почивали
- Останки иноков святых
- И мимо веки протекали,
- Святыни не касаясь их;
- И там, где роскоши рукою,
- Дней мира и трудов плоды,
- Пред златоглавою Москвою
- Воздвиглись храмы и сады, —
- Лишь угли, прах и камней горы,
- Лишь груды тел кругом реки,
- Лишь нищих бледные полки
- Везде мои встречали взоры!..
- А ты, мой друг, товарищ мой,
- Велишь мне петь любовь и радость,
- Беспечность, счастье и покой
- И шумную за чашей младость!
- Среди военных непогод,
- При страшном зареве столицы,
- На голос мирныя цевницы
- Сзывать пастушек в хоровод!
- Мне петь коварные забавы
- Армид и ветреных цирцей
- Среди могил моих друзей,
- Утраченных на поле славы!..
- Нет, нет! талант погибни мой
- И лира, дружбе драгоценна,
- Когда ты будешь мной забвенна,
- Москва, отчизны край златой!
- Нет, нет! пока на поле чести
- За древний град моих отцов
- Не понесу я в жертву мести
- И жизнь, и к родине любовь;
- Пока с израненным героем,
- Кому известен к славе путь,
- Три раза не поставлю грудь
- Перед врагов сомкнутым строем, —
- Мой друг, дотоле будут мне
- Все чужды музы и хариты,
- Венки, рукой любови свиты,
- И радость шумная в вине!
Переход русских войск через Неман 1 января 1813 года
(Отрывок из большого стихотворения)
- Снегами погребен, угрюмый Неман спал.
- Равнину льдистых вод и берег опустелый
- И на брегу покинутые села
- Туманный месяц озарял.
- Всё пусто… Кое-где на снеге труп чернеет,
- И брошенных костров огонь, дымяся тлеет,
- И хладный, как мертвец,
- Один среди дороги,
- Сидит задумчивый беглец
- Недвижим, смутный взор вперив на мертвы ноги.
- И всюду тишина… И се, в пустой дали
- Сгущенных копий лес возникнул из земли!
- Он движется. Гремят щиты, мечи и брони,
- И грозно в сумраке ночном
- Чернеют знамена, и ратники, и кони:
- Несут полки славян погибель за врагом,
- Достигли Немана – и копья водрузили.
- Из снега возросли бесчисленны шатры,
- И на брегу зажженные костры
- Всё небо заревом багровым обложили.
- И в стане царь младой
- Сидел между вождями,
- И старец-вождь пред ним, блестящий сединами
- И бранной в старости красой.
«Приникни с горней высоты…»
Донна Изабелла, дон Эммануил и дон Цезарь (ее дети)
Д. Изабелла
(выступая с сынами)
- Приникни с горней высоты,
- Заступница печальных смертных,
- И сердце удержи мое
- В границах должного смиренья!
- Я матерь: в радости могу,
- Взирая на сынов, забыться
- И жертвой гордости упасть.
- Ах, в первый жизни раз
- Их совокупно обнимаю;
- До сей минуты вожделенной
- Таила в сердце глубоко
- Горячность верную к сынам,
- Равно для матери бесценным!
- В объятьях одного другой
- Мне должен был казаться мертвым;
- Два сына мне дала судьба,
- Но сердце, их любить, одно…
- Ах, дети, молвите: могу ли:
- Вас обоих равно обнять
- В восторгах радости безмерной?
- (к д. Эммануилу)
- Не раню ль ревность я твою,
- Сжимая Цезареву руку?
- (к д. Цезарю)
- Скажи, обидели ль тебя
- Любви моей ко брату знаки?
- Я трепещу: моя любовь
- В вас злобы пламень раздувает!
- Чего мне ждать? Вещайте, дети!
- С какою мыслию стеклись?
- Иль древняя вражда воспрянет,
- Непримиримая и здесь,
- В дому родителей священном?
- Или за прагом меч и нож,
- И гнев, скрежещущий зубами,
- Вас ожидают, несчастливцы?
- Что шаг от матери, то смерть,
- Что шаг, то новы преступленья!
Хор
- Мир или злоба? Жребий не вынут;
- Скрыто глубоко, что будет, от нас:
- Меч иль оливу братья отринут —
- Мы не трепещем и станем за вас!
Д. Изабелла
- Какие злобны восклицанья!
- Что мужи бранные хотят?
- Или войну готовят здесь
- У алтарей гостеприимных?
- К чему мечи, когда с любовью
- Здесь матерь обняла детей?
- Или в объятиях ее
- Страшитесь адския измены
- И змий-предателей?.. Враги —
- Так, не друзья – толпы наемных,
- Слепые слуги мести вашей,
- Раздор несущи по следам!
- Нет, не друзья, не верьте им:
- Не молвят доброго совета!
- Одна боязнь и вечный страх
- Куют им раболепны руки,
- Всегда готовые на зло.
- Вы научитесь, дети, знать
- Сей род и низкий, и строптивый:
- Он кровожадный власти червь,
- Он силы тайный поядатель!
- О дети, сколь опасен мир:
- Он полон лести и лукавства.
- Какие узы прочны здесь?
- Где постоянны человеки,
- Поклонники корысти бренной?
- Природа лишь одна верна
- На якоре своем нетленном,
- И счастлив тот, кому дает
- Сопутником в сей жизни брата!
Хор
- Други, вещала вам правду она!
- Ей вся открыта сердец глубина,
- Мы же, как снасти лишенные челны,
- Летим на погибель в житейские волны!
Д. Изабелла
(к д. Цезарю)
- О ты, прижавший меч во длани,
- Склонивший ниц ревнивый взор,
- Воззри окрест и будь судья:
- Кто брату красотой подобен?
- (к д. Эммануилу)
- Ответствуй мне: из сей толпы
- Кто Цезаря затмит красою?
- Вы оба, юноши, равно
- Наделены рукой природы.
- Молю, воззрите на себя,
- Уверьтесь в истине очами!
- Из тысячи твоя рука
- Его, как друга бы, прижала
- И братом сердце нарекло!
- О, ослепление страстей,
- Плод ревности и злости адской!
- Когда судьбина в колыбели
- Друг другом наделила вас,
- Забыв родства и крови узы
- В кипящих, как волкан, страстях,
- К ногам повергнув дар природы,
- Клевретов нарекли друзьями,
- Врагам любовью поклялись!
Д. Эммануил
- О, выслушай меня!
Д. Цезарь
(вступая в речь)
- Дай слово
- Мне молвить, матерь…
Д. Изабелла
- Нет!
- Слова неукротят вражды:
- Здесь месть с обидою взаимны,
- Здесь ненависть таится глубоко.
- Кто знает, где огонь сей адский,
- Объявший пламенем сердца,
- Огонь ужасный, сокровенный,
- Одетый лавой древних дней?
- Обида с юной жизни здесь
- Растет, мужает беспрестанно,
- И муж за юношу – нам враг!
- Увы, от младости безумной
- Вы, братья, дышите на зло!
- Лета должны б обезоружить
- Враждующих. Воззрите вспять:
- Где ненависти первой семя?
- Среди гремушек, детских игр
- И лепетания младенцев,
- Там зла виновное начало,
- Там горести источник вечный!
- Но устыдитеся, вы – мужи!
- (Берет обоих за руки)
- Желанный мною час настал!
- Сойдитесь, милые! Решитесь
- Вины взаимные забыть!
- В душе великой, благородной
- Прощенье выше всех побед.
- В могилу древнего отца
- Повергните вражды ехидну,
- Готовую известь безумных;
- Любви и миру дайте жизнь
- И обновитеся сердцами!
(Отступает шаг назад, как будто желая дать место братьям приблизиться взаимно; но они оба неподвижны, взоры их устремлены в землю)
Хор
- Братья, почтите матери волю!
- Слово святое вам зарекла:
- Кончить годину мести и зла.
- Братья, иль снова к ратному полю?
- Слепо мы делим ваши судьбы:
- Вы – властелины, мы же – рабы.
Д. Изабелла
(в молчании, несколько минут напрасно ожидая примирения братьев, говорит с чувством глубокой горести)
- Довольно! силу слов
- И заклинаний истощила!
- В могиле тот, кто мог владеть
- Строптивыми сынов сердцами.
- Что я? Увы, печальная вдова!
- Мой глас – бессильный глас молитвы!
- Довольно! Полная свобода:
- Отдайтесь демону вражды
- На гнев, на новые обиды!
- Чего стыдиться вам! Жены,
- Сих стен, сих алтарей безмолвных?
- Под сенью их, где ваши колыбели
- На радость некогда стояли,
- Братоубийством осквернитесь,
- Облейтесь кровию своей
- И грудь на грудь, в неистовом пылу,
- Как Полиник, как Этеокл проклятый,
- Друг друга задушите вы
- В объятиях, достойных ада…[22]
Хор
- О, ужас, что матерь вам здесь зарекла!
- Годину печали, тревоги и зла,
- А в жизни грядущей и скрежет, и муки!
- Да будут же чисты от гибели руки,
- Да с миром вас примет родительский дом!
- Смиритесь, о братья, есть на небе гром!
Д. Цезарь
(не смотря на брата)
- Ты – старший брат, начни же речь,
- Я отвечать тебе готов!
Д. Эммануил
- (в подобном положении)
- Сам молви ласковое слово,
- Ты – младший, дай любви пример!
Д. Цезарь
- Не потому, что я виновен
- Иль брата старшего слабей?
Д. Эммануил
- Всем доблесть рыцаря известна:
- Ты скромен, следственно, не слаб.
Д. Цезарь
- Или так мыслишь ты о брате
- Воистину?
Д. Эммануил
- Не знаю лжи;
- Как ты, душою выше чванства.
Д. Цезарь
- Презренья не могу снести;
- Но ты в пылу жестокой распри
- О брате низко не вещал!
Д. Эммануил
- Моей ты смерти не алкал.
- Я знаю: ты казнил монаха,
- Что мне готовил тайно яд.
Д. Цезарь
- О, если б брата прежде знал!
- Что было… верно б не случилось!
Д. Эммануил
- Не зная сердца твоего,
- Я матерь горестно обидел.
Д. Цезарь
- Ты мне жестоким был описан.
Д. Эммануил
- Несчастие: князей клевреты
- Владеют тайно их душой!
Д. Цезарь
(быстро)
- Всему виновники они…
Д. Эммануил
- Два сердца разлучивши злобой…
Д. Цезарь
- Наветом, хитрой клеветой…
Д. Эммануил
- И ядом лести и коварства…
Д. Цезарь
- Питая яростную рану…
Д. Эммануил
- Нас сделали рабами их…
Д. Цезарь
- Игралищем страстей чужих.
Д. Эммануил
- Так, правда! чуждый друг неверен!
Д. Цезарь
- Опасный: матерь нам вещала.
Д. Эммануил
- Так дай же руку, милый брат!
Д. Цезарь
- Она твоя навеки, брат!
Д. Эммануил
- Чем боле на тебя смотрю,
- Тем боле, с сладким удивленьем,
- Сретаю матери черты…
Д. Цезарь
- Вглядись, как сходен ты со мной:
- Бесценное для брата сходство!
Д. Эммануил
- Ты ль это, брат? Твои ли речи
- И ласки к младшему, скажи?
Д. Цезарь
- Ты ль это, юноша прелестный,
- Столь злобный некогда мне враг?
Д. Эммануил
- Как права, требуя коней
- Из славного отца наследства,
- Ты рыцаря прислал за ними,
- И я дал рыцарю отказ.
Д. Цезарь
- Они твои, не мыслю боле…
Д. Эммануил
- Нет! нет! твои – и колесница…
- Прими как брата первый дар!
Д. Цезарь
- Приму, но ты сей твердый замок,
- Воздвигнутый над морем шумным,
- Вражды источник обоюдный,
- Прими как дань любви моей!
Д. Эммануил
- Я не приму, но вместе там
- Как братья станем жить отныне!
Д. Цезарь
- Ты прав, к чему добром делиться,
- Когда два сердца заодно?
Д. Эммануил
- Союзом будем мы сильнее;
- Против врагов, против судьбины
- Нам дружба неизменный щит!
Д. Цезарь
- Отныне мой ты стал навеки!
Хор
- Но что мы, клевреты, стоим в неприязни?
- Примеры благие дают нам князья:
- Сомкнем же десницы без низкой боязни
- И будем отныне навеки друзья!
Элегия из Тибулла
вольный перевод
- Мессала! Без меня ты мчишься по волнам
- С орлами римскими к восточным берегам;
- А я, в Феакии оставленный друзьями,
- Их заклинаю всем, и дружбой, и богами,
- Тибулла не забыть в далекой стороне!
- Здесь Парка бледная конец готовит мне,
- Здесь жизнь мою прервет безжалостной рукою…
- Неумолимая! Нет матери со мною!
- Кто будет принимать мой пепел от костра?
- Кто будет без тебя, о милая сестра,
- За гробом следовать в одежде погребальной
- И миро изливать над урною печальной?
- Нет друга моего, нет Делии со мной, —
- Она и в самый час разлуки роковой
- Обряды тайные и чары совершала:
- В священном ужасе бессмертных вопрошала —
- И жребий счастливый нам отрок вынимал.
- Что пользы от того? Час гибельный настал,
- И снова Делия, печальна и уныла,
- Слезами полный взор невольно обратила
- На дальный путь. Я сам, лишенный скорбью сил,
- «Утешься» – Делии сквозь слезы говорил;
- «Утешься!» – и еще с невольным трепетаньем
- Печальную лобзал последним лобызаньем.
- Казалось, некий бог меня остановлял:
- То ворон мне беду внезапно предвещал,
- То в день, отцу богов Сатурну посвященный,
- Я слышал гром глухой за рощей отдаленной.
- О вы, которые умеете любить,
- Страшитеся любовь разлукой прогневить!
- Но, Делия, к чему Изиде приношенья
- Сии в ночи глухой протяжны песнопенья
- И волхованье жриц, и меди звучный стон?
- К чему, о Делия, в безбрачном ложе сон
- И очищения священною водою?
- Всё тщетно, милая, Тибулла нет с тобою.
- Богиня грозная! Спаси его от бед,
- И снова Делия мастики принесет,
- Украсит дивный храм весенними цветами
- И с распущенными по ветру волосами,
- Как дева чистая, во ткань облечена,
- Воссядет на помост: и звезды, и луна,
- До восхождения румяныя Авроры,
- Услышит глас ее и жриц фарийских хоры.
- Отдай, богиня, мне родимые поля,
- Отдай знакомый шум домашнего ручья,
- Отдай мне Делию: и вам дары богаты
- Я жертву принесу, о лавры и пенаты!
- Зачем мы не живем в златые времена?
- Тогда беспечные народов племена
- Путей среди лесов и гор не пролагали
- И ралом никогда полей не раздирали;
- Тогда не мчалась ель на легких парусах,
- Несома ветрами в лазоревых морях,
- И кормчий не дерзал по хлябям разъяренным
- С сидонским багрецом и с золотом бесценным
- На утлом корабле скитаться здесь и там.
- Дебелый вол бродил свободно по лугам,
- Топтал душистый злак и спал в тени зеленой;
- Конь борзый не кропил узды кровавой пеной;
- Не зрели на полях столпов и рубежей,
- И кущи сельские стояли без дверей;
- Мед капал из дубов янтарною слезою;
- В сосуды молоко обильною струею
- Лилося из сосцов питающих овец… —
- О мирны пастыри, в невинности сердец
- Беспечно жившие среди пустынь безмолвных!
- При вас, на пагубу друзей единокровных,
- На наковальне млат не исковал мечей,
- И ратник не гремел оружьем средь полей.
- О век Юпитеров! О времена несчастны!
- Война, везде война, и глад, и мор ужасный,
- Повсюду рыщет смерть, на суше, на водах…
- Но ты, державший гром и молнию в руках!
- Будь мирному певцу Тибуллу благосклонен.
- Ни словом, ни душой я не был вероломен;
- Я с трепетом богов отчизны обожал,
- И если мой конец безвременный настал, —
- Пусть камень обо мне прохожим возвещает:
- «Тибулл, Мессалы друг, здесь с миром почивает».
- Единственный мой бог и сердца властелин,
- Я был твоим жрецом, Киприды милый сын!
- До гроба я носил твои оковы нежны,
- И ты, Амур, меня в жилища безмятежны,
- В Элизий приведешь таинственной стезей
- Туда, где вечный май меж рощей и полей,
- Где расцветает нард и киннамона лозы,
- И воздух напоен благоуханьем розы;
- Там слышно пенье птиц и шум биющих вод;
- Там девы юные, сплетяся в хоровод,
- Мелькают меж древес, как легки привиденья;
- И тот, кого постиг, в минуту упоенья,
- В объятиях любви, неумолимый рок,
- Тот носит на челе из свежих мирт венок.
- А там, внутри земли, во пропастях ужасных
- Жилище вечное преступников несчастных,
- Там реки пламенны сверкают по пескам,
- Мегера страшная и Тизифона там
- С челом, опутанным шипящими змиями,
- Бегут на дикий брег за бледными тенями.
- Где скрыться? Адский пес лежит у медных врат,
- Рыкает зев его… и рой теней назад!..
- Богами ввержены во пропасти бездонны,
- Ужасный Энкелад и Тифий преогромный
- Питает жадных птиц утробою своей.
- Там хищный Иксион, окованный змией,
- На быстром колесе вертится бесконечно;
- Там в жажде пламенной Тантал бесчеловечный
- Над хладною рекой сгорает и дрожит….
- Всё тщетно! вспять вода коварная бежит,
- И черпают ее напрасно Данаиды,
- Все жертвы вечные карающей Киприды.
- Пусть там страдает тот, кто рушил наш покой
- И разлучил меня, о Делия, с тобой!
- Но ты, мне верная, друг милый и бесценный,
- И в мирной хижине, от взоров сокровенной,
- С наперсницей любви, с подругою твоей,
- На миг не покидай домашних алтарей.
- При шуме зимних вьюг, под сенью безопасной,
- Подруга в темну ночь зажжет светильник ясный
- И, тихо вретено кружа в руке своей,
- Расскажет повести и были старых дней.
- А ты, склоняя слух на сладки небылицы,
- Забудишься, мой друг, и томные зеницы
- Закроет тихий сон, и пряслица из рук
- Падет… и у дверей предстанет твой супруг,
- Как небом посланный внезапно добрый гений.
- Беги навстречу мне, беги из мирной сени,
- В прелестной наготе явись моим очам:
- Власы развеянны небрежно по плечам,
- Вся грудь лилейная и ноги обнаженны…
- Когда ж Аврора нам, когда сей день блаженный
- На розовых конях, в блистаньи принесет
- И Делию Тибулл в восторге обоймет?
Пленный
- В местах, где Рона протекает
- По бархатным лугам,
- Где мирт душистый расцветает,
- Склонясь к ее водам,
- Где на горах роскошно зреет
- Янтарный виноград,
- Златый лимон на солнце рдеет
- И яворы шумят, —
- В часы вечерния прохлады
- Любуяся рекой,
- Стоял, склоня на Рону взгляды
- С глубокою тоской,
- Добыча брани, русский пленный,
- Придонских честь сынов,
- С полей победы похищенный
- Один – толпой врагов.
- «Шуми, – он пел, – волнами, Рона,
- И жатвы орошай,
- Но плеском волн – родного Дона
- Мне шум напоминай!
- Я в праздности теряю время,
- Душою в людстве сир;
- Мне жизнь – не жизнь, без славы – бремя,
- И пуст прекрасный мир!
- Весна вокруг живит природу,
- Яснеет солнца свет,
- Всё славит счастье и свободу,
- Но мне свободы нет!
- Шуми, шуми волнами, Рона,
- И мне воспоминай
- На берегах родного Дона
- Отчизны милый край!
- Здесь прелесть – сельские девицы!
- Их взор огнем горит
- И сквозь потупленны ресницы
- Мне радости сулит.
- Какие радости в чужбине?
- Они в родных краях;
- Они цветут в моей пустыне,
- И в дебрях, и в снегах.
- Отдайте ж мне мою свободу!
- Отдайте край отцов,
- Отчизны вьюги, непогоду,
- На родине мой кров,
- Покрытый в зиму ярким снегом!
- Ах! дайте мне коня;
- Туда помчит он быстрым бегом
- И день и ночь меня!
- На родину, в сей терем древний,
- Где ждет меня краса
- И под окном в часы вечерни;
- Глядит на небеса;
- О друге тайно помышляет…
- Иль робкою рукой
- Коня ретивого ласкает,
- Тебя, соратник мой!
- Шуми, шуми волнами, Рона,
- И жатвы орошай,
- Но плеском волн – родного Дона
- Мне шум напоминай!
- О ветры, с полночи летите
- От родины моей,
- Вы, звезды севера, горите
- Изгнаннику светлей!»
- Так пел наш пленник одинокий
- В виду лионских стен,
- Где юноше судьбой жестокой
- Назначен долгий плен.
- Он пел – у ног сверкала Рона,
- В ней месяц трепетал,
- И на златых верхах Лиона
- Луч света догорал.
«Пред ними истощает…»
- Пред ними истощает
- Любовь златой колчан.
- Всё в них обворажает:
- Походка, легкий стан,
- Полунагие руки
- И полной неги взор,
- И уст волшебны звуки,
- И страстный разговор, —
- Всё в них очарованье!
- А ножка… милый друг,
- Она – харит созданье,
- Кипридиных подруг.
- Для ножки сей, о вечны боги,
- Усейте розами дороги
- Иль пухом лебедей!
- Сам Фидий перед ней
- В восторге утопает,
- Поэт – на небесах,
- И труженик в слезах
- Молитву забывает!
Тень друга
Sunt aliquid manes: letum non omnia finit;
Luridaque evictos effugit umbra rogos.
Propertius[23]
- Я берег покидал туманный Альбиона:
- Казалось, он в волнах свинцовых утопал.
- И тихий глас ее пловцов увеселял.
- Вечерний ветр, валов плесканье,
- Однообразный шум, и трепет парусов,
- И кормчего на палубе взыванье
- Ко страже, дремлющей под говором валов, —
- Всё сладкую задумчивость питало.
- Как очарованный, у мачты я стоял
- И сквозь туман и ночи покрывало
- Светила Севера любезного искал.
- Вся мысль моя была в воспоминанье
- Под небом сладостным отеческой земли,
- Но ветров шум и моря колыханье
- На вежды томное сомненье навели.
- Мечты сменялися мечтами,
- И вдруг… то был ли сон?.. предстал товарищ мне,
- Погибший в роковом огне
- Завидной смертию, над плейсскими струями.
- Но вид не страшен был; чело
- Глубоких ран не сохраняло,
- Как утро майское, веселием цвело
- И всё небесное душе напоминало.
- «Ты ль это, милый друг, товарищ лучших дней!
- Ты ль это? – я вскричал, – о воин вечно милый!
- Не я ли над твоей безвременной могилой,
- При страшном зареве Беллониных огней,
- Не я ли с верными друзьями
- Мечом на дереве твой облик начертал
- И тень в небесную отчизну провождал
- С мольбой, рыданьем и слезами?
- Тень незабвенного! ответствуй, милый брат!
- Или протекшее всё было сон, мечтанье;
- Всё, всё – и бледный труп, могила и обряд,
- Свершенный дружбою в твое воспоминанье?
- О! молви слово мне! пускай знакомый звук
- Еще мой жадный слух ласкает,
- Пускай рука моя, о незабвенный друг!
- Твою с любовию сжимает…»
- И я летел к нему… Но горний дух исчез
- В бездонной синеве безоблачных небес,
- Как дым, как метеор, как призрак полуночи,
- И сон покинул очи.
- Всё спало вкруг меня под кровом тишины.
- Стихии грозные катилися безмолвны.
- При свете облаком подернутой луны
- Чуть веял ветерок, едва сверкали волны,
- Но сладостный покой бежал моих очей,
- И всё душа за призраком летела,
- Всё гостя горнего остановить хотела:
- Тебя, о милый брат! о лучший из друзей!
На развалинах замка в Швеции
- Уже светило дня на западе горит
- И тихо погрузилось в волны!..
- Задумчиво луна сквозь тонкий пар глядит
- На хляби и брега безмолвны.
- И всё в глубоком сне поморие кругом.
- Лишь изредка рыбарь к товарищам взывает,
- Лишь эхо глас его протяжно повторяет
- В безмолвии ночном.
- Я здесь, на сих скалах, висящих над водой,
- В священном сумраке дубравы
- Задумчиво брожу и вижу пред собой
- Следы протекших лет и славы:
- Обломки, грозный вал, поросший злаком ров,
- Столбы и ветхий мост с чугунными цепями,
- Твердыни мшистые с гранитными зубцами
- И длинный ряд гробов.
- Всё тихо: мертвый сон в обители глухой.
- Но здесь живет воспоминанье:
- И путник, опершись на камень гробовой,
- Вкушает сладкое мечтанье.
- Там, там, где вьется плющ по лестнице крутой,
- И ветр колышет стебль иссохшия полыни,
- Где месяц осребрил угрюмые твердыни
- Над спящею водой, —
- Там воин некогда, Одена храбрый внук,
- В боях приморских поседелый,
- Готовил сына в брань, и стрел пернатых пук,
- Броню заветну, меч тяжелый
- Он юноше вручил израненной рукой,
- И громко восклицал, подняв дрожащи длани:
- «Тебе он обречен, о Бог, властитель брани,
- Всегда и всюду твой!
- А ты, мой сын, клянись мечем своих отцов
- И Гелы клятвою кровавой
- На западных струях быть ужасом врагов
- Иль пасть, как предки пали, с славой!»
- И пылкий юноша меч прадедов лобзал
- И к персям прижимал родительские длани,
- И в радости, как конь при звуке новой брани,
- Кипел и трепетал.
- Война, война врагам отеческой земли! —
- Суда наутро восшумели.
- Запенились моря, и быстры корабли
- На крыльх бури полетели!
- В долинах Нейстрии раздался браней гром,
- Туманный Альбион из края в край пылает,
- И Гела день и ночь в Валкалу провождает
- Погибших бледный сонм.
- Ах, юноша! спеши к отеческим брегам,
- Назад лети с добычей бранной;
- Уж веет кроткий ветр вослед твоим судам,
- Герой, победою избранный!
- Уж скальды пиршество готовят на холмах.
- Зри: дубы в пламени, в сосудах мед сверкает,
- И вестник радости отцам провозглашает
- Победы на морях.
- Здесь, в мирной пристани, с денницей золотой
- Тебя невеста ожидает,
- К тебе, о юноша, слезами и мольбой
- Богов на милость преклоняет…
- Но вот в тумане там, как стая лебедей,
- Белеют корабли, несомые волнами;
- О, вей, попутный ветр, вей тихими устами
- В ветрила кораблей!
- Суда у берегов, на них уже герой
- С добычей жен иноплеменных;
- К нему спешит отец с невестою младой
- И лики скальдов вдохновенных.
- Красавица стоит, безмолвствуя, в слезах,
- Едва на жениха взглянуть украдкой смеет,
- Потупя ясный взор, краснеет и бледнеет,
- Как месяц в небесах…
- И там, где камней ряд, седым одетый мхом,
- Помост обрушенный являет,
- Повременно сова в безмолвии ночном
- Пустыню криком оглашает, —
- Там чаши радости стучали по столам,
- Там храбрые кругом с друзьями ликовали,
- Там скальды пели брань, и персты их летали
- По пламенным струнам.
- Там пели звук мечей и свист пернатых стрел,
- И треск щитов, и гром ударов,
- Кипящу брань среди опустошенных сел
- И грады в зареве пожаров;
- Там старцы жадный слух склоняли к песне сей,
- Сосуды полные в десницах их дрожали,
- И гордые сердца с восторгом вспоминали
- О славе юных дней.
- Но всё покрыто здесь угрюмой ночи мглой,
- Всё время в прах преобратило!
- Где прежде скальд гремел на арфе золотой,
- Там ветер свищет лишь уныло!
- Где храбрый ликовал с дружиною своей,
- Где жертвовал вином отцу и богу брани,
- Там дремлют, притаясь, две трепетные лани
- До утренних лучей.
- Где ж вы, о сильные, вы, галлов бич и страх,
- Земель полнощных исполины,
- Роальда спутники, на бренных челноках
- Протекши дальные пучины
- Где вы, отважные толпы богатырей,
- Вы, дикие сыны и брани и свободы,
- Возникшие в снегах, средь ужасов природы,
- Средь копий, средь мечей?
- Погибли сильные! Но странник в сих местах
- Не тщетно камни вопрошает
- И руны тайные, преданья на скалах
- Угрюмой древности, читает.
- Оратай ближних сел, склонясь на посох свой,
- Гласит ему: «Смотри, о сын иноплеменный,
- Здесь тлеют праотцов останки драгоценны:
- Почти их гроб святой!»
«О верные подруги!..»
- О верные подруги!
- Свиданья близок час.
- Спешат, спешат супруги
- Обнять с любовью нас.
- Уже, веселья полны,
- Летят чрез сини волны…
- Свиданья близок час!
- По суше рьяны кони
- Полки героев мчат.
- Звенят златые брони,
- В руке блестит булат;
- Шеломы их блистают,
- Знамена развевают…
- Свиданья близок час!
Судьба Одиссея
- Средь ужасов земли и ужасов морей
- Блуждая, бедствуя, искал своей Итаки
- Богобоязненный страдалец Одиссей;
- Стопой бестрепетной сходил Аида в мраки;
- Харибды яростной, подводной Сциллы стон
- Не потрясли души высокой.
- Казалось, победил терпеньем рок жестокой
- И чашу горести до капли выпил он;
- Казалось, небеса карать его устали
- И тихо сонного домчали
- До милых родины давно желанных скал.
- Проснулся он: и что ж? Отчизны не познал.
Странствователь и домосед
- Объехав свет кругом,
- Спокойный домосед, перед моим камином
- Сижу и думаю о том,
- Как трудно быть своих привычек властелином;
- Как трудно век дожить на родине своей
- Тому, кто в юности из края в край носился,
- Всё видел, всё узнал – и что ж? из-за морей
- Ни лучше, ни умней
- Под кров домашний воротился:
- Поклонник суетным мечтам,
- Он осужден искать… чего – не знает сам!
- О страннике таком скажу я повесть вам.
- Два брата, Филалет и Клит, смиренно жили
- В предместии Афин под кровлею одной;
- В довольстве? – не скажу, но с бодрою душой
- Встречали день и ночь спокойно проводили,
- Затем что по трудам всегда приятен сон.
- Вдруг умер дядя их, афинский Гарпагон,
- И братья-бедняки – о радость! – получили
- Не помню сколько мин монеты золотой
- Да кучу серебра: сосуды и амфоры
- Отделки мастерской.
- Наследственным добром свои насытя взоры,
- Такие завели друг с другом разговоры:
- «Как думаешь своей казной расположить? —
- Клит спрашивал у брата, —
- А я так дом хочу купить
- И в нем тихохонько с женою век прожить
- Под сенью отчего пената.
- Землицы уголок не будет лишний нам:
- От детства я люблю ходить за виноградом,
- Водиться знаю с стадом
- И детям я мой плуг в наследство передам;
- А ты как думаешь?» – «О! я с тобой несходен;
- Я пресмыкаться не способен
- В толпе граждан простых,
- И с помощью наследства
- Для дальних замыслов моих,
- Благодаря богам, теперь имею средства!»
- – «Чего же хочешь ты?» – «Я?.. славен быть хочу».
- – «Но чем?» – «Как чем? – умом, делами,
- И красноречьем, и стихами,
- И мало ль чем еще? Я в Мемфис полечу
- Делиться мудростью с жрецами:
- Зачем сей создан мир? Кто правит им и как?
- Где кончиться земля? Где гордый Нил родится?
- Зачем под пеленой сокрыт Изиды зрак,
- Зачем горящий Феб всё к западу стремится?
- Какое счастье, милый брат!
- Я буду в мудрости соперник Пифагора! —
- В Афинах обо мне тогда заговорят.
- В Афинах? – что сказал! – от Нила до Босфора
- Прославиться твой брат, твой верный Филалет!
- Какое счастье! десять лет
- Я стану есть траву и нем как рыба буду;
- Но красноречья дар, конечно, не забуду.
- Ты знаешь, я всегда красноречив бывал
- И площадь нашу посещал
- Недаром.
- Не стану я моим превозноситься даром,
- Как наш Алкивиад, оратор слабых жен,
- Или надутый Демосфен,
- Кичася в пурпуре пред царскими послами.
- Нет! нет! я каждого полезными речами
- На площади градской намерен просвещать.
- Ты сам, оставя плуг, придешь меня внимать.
- С народом шумные восторги разделяя,
- И, слезы радости под мантией скрывая,
- Красноречивейшим из греков называть,
- Ты обоймешь меня дрожащею рукою,
- Когда… поверишь ли? Гликерия сама
1 Освистывайте меня без стеснения, собратья мои, я отвечу вам тем же. Вольтер (франц.). – Ред.
2 Блажен смертный, который, неведомый миру, живет, довольный самим собой, в укромном уголке, которому любовь к тому тлену, что зовется славой, никогда не кружила головы своим суетным угаром (франц.). – Ред.
3 Что вижу я, все кончено; я тебя обнимаю, и ты умираешь. Вольтер (франц.). – Ред.
4 Нужно ли быть столь мимолетным? – сказал я сладостному наслаждению (франц.). – Ред.
5 Сие послание предположено было напечатать в заглавии перевода «Освобожденного Иерусалима»
6 Кажется, до сих пор у нас нет перевода Тассовых творений в стихах.
7 Торквато был жертвою любви и зависти. Всем любителям словесности известна жизнь его.
8 Тасс десяти лет от роду писал стихи и, будучи принужден бежать из Неаполя с отцом своим, сравнивал себя с молодым Асканием. До тридцатилетнего возраста кончил он бессмертную поэму Иерусалима, написал «Аминту», много рассуждений о словесности и проч.
9Gli occhi tuoi pagheran… Di quel sangue ogni stilla un mar di pianto. La Gierusalemme. Canto XII.
10 В прекрасном теле прекраснейшая душа (итал.). – Ред.
11 Дарование поэта и актрисы.
12 Психею – душу или мечту – древние изображали в виде бабочки или крылатой девы, обнявшейся с Купидоном.
13 Смотри VI песнь «Энеиды»
14 Смотри «Тень Кука»
15 Всё это, даже и кошки, воспеты в Москве – ссылаюсь на журналы.
16 Этот стих взят из сочинений Боброва, я ничего не хочу присваивать.
17 Крылов познакомился с духами через «Почту».
18 Сонет «Rotta e l'alta colonna e l verde lauro»
19 Она представляла Психею в славном балете «Амур и Психея»
20 В самом прекрасном, самом цветущем возрасте… Живая, прекрасная взошла на небо. Петрарка (итал.). – Ред.
21 Филомела и Прогна – дочери Пандиона. Терей, супруг последней, влюбился в Филомелу, заключил её в замок, во Фракии находящийся, обесчестил и отрезал язык. Боги, сжалившись над участью несчастных сестёр, превратили Филомелу в соловья, а Прогну в ласточку.
22 Здесь нескольких стихов недостаёт. – Прим. П.А.Вяземского.
23 Души усопших – не призрак: смертью не всё оканчивается; бледная тень ускользает, победив костёр. Проперций (лат.). – Ред.
Продолжить чтение