Читать онлайн Абонент временно недоступен

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ – Не по плану

Нью-Йорк. Апрель.

Эмма: 1

Сегодня был важный день. Крайне важный день. Самый важный день в моей жизни!

Питер Фицджеральд, один из лучших адвокатов крупнейшей юридической фирмы Нью-Йорка «Мартин и партнёры», успешный, образованный, обеспеченный, а главное, чертовски сексуальный мужчина, после шести лет отношений, наконец, решился сделать мне предложение!

Во всяком случае, я очень надеюсь, что заказанный столик в «Элевен Мэдисон Парк», куда без предварительного резервирования можно попасть разве что став президентом или Элвисом Пресли, свидетельствует именно об этом.

Разумеется, были и другие звоночки. Например, за неделю «до», я слышала, как Пит подтверждал по телефону бронирование двух авиабилетов, куда именно, выяснить не удалось. Несколько дней назад прикупил себе новый костюм. А вчера в кармане его пальто я нашла чек из «Тиффани» на кругленькую сумму.

Наше знакомство состоялось около шести с половиной лет назад на свадьбе общих знакомых. Тогда Питер ещё не был акулой юриспруденции, а всего лишь подающим надежды помощником адвоката, снимал небольшую квартирку в Бруклине и мечтал о простых вещах.

Мы оба пришли на торжество без пары, поэтому нас посадили за стол для одиночек. Та ещё компания: престарелая женщина с аллергией на цветочную пыльцу (и это на свадьбе), обиженный на весь мир подросток и тучный кузен жениха, сметающий закуски со скоростью болида «Формулы-1». Разумеется, в столь экстремальных условиях у нас с Питером не было шанса пропустить друг друга.

Спустя несколько дней он выпытал мой номер всё у тех же знакомых. На пятом свидании впервые поцеловал. После восьмого остался на ночь, а на утро предложил встречаться. Я, как приличная девушка, взяла паузу подумать и ровно через полторы минуты согласилась. Нам обоим недавно исполнилось по двадцать пять, мы были безумно влюблены и счастливы.

С тех пор много воды утекло. Питер высоко продвинулся по карьерной лестнице. Переехал в просторные апартаменты на Манхеттене и даже обзавёлся личным секретарём. Он часто задерживался допоздна на работе, проводил деловые встречи за пределами Нью-Йорка, мотался по командировкам в другие штаты и неустанно напоминал мне, что главное в жизни – обрести цель, которой я, по его мнению, не имела. Но, согласитесь, определиться со своим призванием едва выскочив из памперсов, как это было у Питера, суждено далеко не всем. Вот и я просто ещё себя не нашла…

Ладно, не будем о прошлом, вернёмся к настоящему.

Около десяти утра Пит или его помощник отправил мне сообщение о зарезервированном столике в одном из лучших ресторанов города. Разумеется, я сразу же поделилась новостью со своими лучшими подругами, переслав текст смс в общий чат. Саманта отнеслась к моим дедуктивным умозаключениям скептически, заявив, что чек из ювелирного может в равной степени означать как предложение, так и наличие любовницы. Мишель чересчур разволновалась и попросила очень хорошо подумать, прежде чем отвечать «да». В итоге мы решили, что моё предполагаемое замужество – тема заслуживающая более углублённого обсуждения, и в обеденный перерыв я на всех парах рванула в Дамбо, чтобы встретиться с подругами.

Место нашего шабаша, как любил говорить Пит, находилось в лофтовой кофейне на 25-той Джей Стрит. Здесь варили лучший кофе в Бруклине. Его аромат ощущался за квартал и был настолько головокружительно-соблазнительным, что каждый раз подкашивались ноги от нетерпения. Идеально сбалансированный, крепкий, вдохновляющий, он никогда не подводил и оставлял после себя терпко-сладкое послевкусие. Клянусь, если бы этот кофе был мужчиной, я бы не раздумывая вышла за него замуж.

Когда я добралась до места, Саманта уже сидела за нашим излюбленным столиком у окна и задумчиво постукивала фильтром сигареты по краю тарелки с чизкейком.

Мисс Шоу была из тех женщин, которые всего добиваются сами. В свои тридцать три она владела крупной сетью магазинов нижнего белья. Имела двух любовников на постоянной основе и планировала завести третьего. У неё был отличный вкус, внушительный банковский счёт и квартира с видом на центральный парк, а ещё сногсшибательная внешность! Всё по Фрейду: ноги от ушей, голливудская улыбка, взгляд с чертовщинкой и всегда идеально уложенные платиновые локоны. Одним словом – женщина с обложки.

Стягивая на ходу шарф, я торопливо подошла к подруге и плюхнулась на стеганый диванчик напротив. Саманта приветливо улыбнулась, бросив краткий взгляд на дверь.

– Мишель опять опаздывает. Твой кофе. – Пододвинув ко мне бумажный стакан, Шоу брезгливо наморщила нос. – Мы уже давно не студенты, почему до сих пор собираемся в кафешке для нищебродов?

– Потому что здесь готовят лучший кофе, – безапелляционно ответила я, с предвкушением вдыхая аромат бодрящего напитка.

– Верно, – снисходительно выдохнула Сэм. – Ну так что, обсудим начало твоего превращения из сексуальной и независимой женщины в домработницу, с трудом помещающуюся в растянутые треники, или сначала дождёмся нашу Марту Стюарт?

В ту же секунду дверь кофейни распахнулась. В помещение вошла Мишель Холмс с коляской, в которой, надрываясь, рыдал малыш. Рассыпаясь в извинениях, она не без труда доковыляла до нас и, устало выдохнув, плюхнулась на диван, после чего впихнула в рот своему сынишке бутылочку, тут же натыкаясь на едкий комментарий Саманты:

– Мы же договаривались, никаких срущих под себя, орущих и сосущих что попало существ!

– Простите, Колин повёл Браина к зубному. Мне не с кем было оставить Майкла.

– Всё в порядке, Мишель, – заверила я подругу, осуждающе глянув на Сэм.

Сколько себя помню, Мишель и Колин всегда были вместе – яркий пример того, что первая любовь вполне может оказаться единственной. Познакомились ещё в школе, поженились на последнем курсе университета, через год у них родился первенец – Браин, а восемь месяцев назад на свет появился Майкл. Их нельзя было назвать воплощением американской мечты. Колин работал старшим менеджером по продажам в компании, торгующей подгузниками. Мишель по большей части занималась детьми и вела кулинарный блог в «инстаграм». У них был небольшой, но очень уютный дом в пригороде, разумеется, купленный в ипотеку, подержанный минивэн, престарелый лабрадор по кличке Билли и бесконечная рутина. Зато эти двое до сих пор безумно любили друг друга.

Как только Майкл успокоился, Мишель подсела ко мне и призывно кивнула. Настало время обсудить повестку дня, но я вдруг разом растеряла все слова.

– Ладно, если никто не может произнести это вслух, скажу я, – уверенно начала Саманта. – Эмма, Питер тебе не подходит. Честно говоря, я вообще не понимаю, как вы продержались столько времени.

– Сэм, ты же обещала быть помягче! – одёрнула блондинку Мишель.

Я потрясённо распахнула глаза.

– Вы обсуждали наши отношения с Питом за моей спиной?!

– Нет! – воскликнула Холмс.

– Конечно, обсуждали! – наперекор ей заявила Саманта.

Я недовольно насупилась и, отхлебнув кофе, откинулась на спинку дивана. Повисла неловкая пауза. Сэм и Мишель уставились друг на друга в безмолвном диалоге.

– Послушай, – спустя некоторое время, заговорила Шоу. – Мы просто переживаем за твоё будущее рядом с этим мужчиной. Как по мне, Фицджеральд просто пудрит тебе мозги. Взгляни на ситуацию непредвзято: вы встречаетесь почти шесть лет, а он до сих пор не предложил тебе переехать, при этом постоянно шлёт смски с просьбами что-то купить или сделать.

– Он просто очень занят, – возмущённо парировала я.

– Эмс, брось. Так занят, что не может самостоятельно покормить свою ящерицу? Зачем он вообще купил эту мерзость?

– Это игуана, – обречённо пропищала я.

– Без разницы! – фыркнула Сэм. – Покупаешь ему продукты, упаковываешь ланч, забираешь вещи из химчистки.

– Потому что мне по пути…

– По пути откуда и куда? – негодующе сощурилась Саманта. – Это не отношения, а эксплуатация. К слову, рабство в Америке отменили в 1865 году. Но даже если допустить, что я придираюсь, в прошлом месяце у тебя закончилась аренда, так?

Я молча кивнула.

– И что сделал наш золотой мальчик?

– Предложил заселиться в его старую квартиру, – насторожено ответила я, не понимая, к чему именно клонит подруга.

– Как мило с его стороны, – иронично закатила глаза Сэм, а затем развела руки в стороны изображая чаши весов. – Манхеттен. Бруклин. Видишь разницу?

Я задумалась. Эйфория, с самого утра порхающая бабочками в животе, испарилась. Вместо неё появилась тяжесть, напоминающая несварение.

– Милая, я просто не хочу, чтобы ты расстроилась, когда окажется, что ожидания не имеют ничего общего с действительностью, – смягчившись, добавила Саманта.

Огорчённо вздохнув, я отставила кофе в сторону. Прости, дорогой, но в подобной ситуации даже ты не способен поднять мне настроение.

Аргументы Шоу выглядели весьма убедительно. Но в защиту Питера должна сказать, что около двух лет назад он был не против съехаться, я не захотела. Год выдался не из лёгких, мне чертовски не везло с работой. Пришлось сменить три места, прежде чем я устроилась в рекламное агентство мистера Броуди. Удобный график, неплохая зарплата, к тому же я быстро влилась в коллектив, чего обычно не случалось. Проблема заключалась в том, что наш офис располагался в Бруклине, а Пит как раз переезжал на Манхеттен. В общем, взвесив все «за» и «против», мы решили немного повременить, да, видимо, так и застряли где-то между светлым будущем и унылым настоящим.

– А ты что скажешь? – обратилась я к Мишель, нарушив затянувшееся молчание.

– Газа не гаят, – пробубнила подруга, активно пережёвывая кусок яблочного пирога. – Бове, как фкуфно…

– Что? – одновременно переспросили мы с Сэм.

Холмс через силу проглотила лакомство и, промокнув губы салфеткой, повторила:

– У тебя не горят глаза. Я понимаю, что Пит не самый плохой вариант: своё жильё в центре, крутая тачка и членство в гольф клубе. Но ведь мы говорим о браке! Здесь главное чувства, а не размер его квартиры или кошелька.

– А вот тут бы я с тобой поспорила, – с деловым видом вклинилась Саманта. – Кто бы что ни говорил, размер имеет значение!

Мы с Мишель в голос рассмеялись, а затем она накрыла мою руку своей и очень вкрадчиво спросила:

– Эмма, ты любишь Питера?

– Да, – не задумываясь ответила я, хотя глубоко внутри что-то неприятно кольнуло.

Подруги многозначительно переглянулись.

– Тогда, если это действительно то, что тебе нужно, соглашайся, – благословила Холмс.

Эмма: 2

Ресторан находился на перекрёстке Мэдисон-авеню и 11-той улицы. Чтобы успеть вовремя, при этом быть во всеоружии, я отпросилась с работы на час раньше.

Уже без малого год (что для меня достижение) я трудилась в небольшом рекламном агентстве на Уотер-стрит в Бруклине. В основном занималась разработкой дизайна листовок, буклетов, визиток, а так же ведением соц.сетей клиентов. Зарплата, конечно, не предел мечтаний, зато всего в паре кварталов от дома и любимая кофейня под боком. Мне нравилось, что наш директор был вовлечённым человеком и активно принимал участие в обсуждении проектов, а ещё он ценил сотрудников, пытающихся привнести в унылый мир потоковой рекламы нечто новое, креативное, что-то своё. Мистер Броуди сравнивал этот процесс с джазом.

«– Не смейте давать клиенту то, что он просит. Прислушивайтесь к его пожеланиям, но не воспринимайте их буквально. Джазуйте!» – говорил он каждое утро на общем собрании, а потом выкладывал на стол коробку вкуснейших ароматных пончиков из кондитерской на углу, желал продуктивного дня и удалялся в свой кабинет, чтобы восемь часов к ряду самостоятельно шерстить интернет в поисках новых клиентов. Да, дела у агентства шли неважно, слишком большая конкуренция. Но мистер Броуди не сдавался и, глядя на него, всегда весёлого, отзывчивого, заряженного позитивом, мы тоже. Он вдохновлял, а это, на мой взгляд, одна из важнейших черт хорошего руководителя.

Что касается Питера, его отличительной чертой была пунктуальность. Он не любил ждать и напрочь слетал с катушек, когда кто-то опаздывал. Но, как я не старалась, приехать вовремя не удалось. Проклятые пробки!

И вот что странно, сегодня Пит нисколечко не разозлился. Напротив, встретил меня с распростёртыми объятьями! Широко улыбаясь, он поднялся на ноги, обошёл стол, галантно отодвинул мой стул и, после того как я уселась, нежно поцеловал в щёку, при этом похлопав по правому карману пиджака…

Ужин начался обычно. Со знанием дела Питер выбрал вино, основное блюдо и десерт. А пока мы ждали, попросил принести шампанское. Дыхание участилось. Шампанское ведь для праздников, или я параноик?!

Когда же два бокала, покрытые изнутри искрящимися пузырьками, оказались в наших руках, а бойфренд, хитро прищурившись, выложил на стол маленькую бархатную коробочку с эмблемой «Тиффани», моё сердце замерло.

Взгляд Фицджеральда вдруг стал до дрожи пронизывающим. Именно так он смотрел на меня в самом начале отношений – взволнованно, предвкушающе. В горле пересохло. Пульс забарабанил в висках, будто там поселился сумасшедший шаман-отшельник и теперь истошно колотил в бубен, призывая кровь прилить к щекам.

Туго сглотнув, я подняла на Питера глаза, безмолвно спрашивая: «и что это значит»? Предполагаемый жених не спешил переходить к главному, с упоением наблюдая за тем, как я нервно ёрзаю на стуле. В итоге, дойдя до крайней точки кипения, я не сдержалась и, всплеснув руками, воскликнула:

– Питер, я так долго этого ждала!

– Да, я тоже! – радостно подхватил Фицджеральд, а затем вдруг недоуменно тряхнул головой и быстро заморгал сизыми ресницами. – Постой, откуда ты узнала?

– Узнала что? – растерянно уточнила я.

Внезапно желудок скрутило. Пит ещё ничего не сказал в ответ, я уже чувствовала себя полной идиоткой!

– О том, что Мартин предложил мне стать партнером?

– Партнёром? – эхом повторила я, изо всех сил пытаясь сдержать фейспалм.

– Да! Представляешь?! Это огромный шаг вперёд! Теперь все изменится! Годы изнурительной работы, наконец, обрели смысл! – размахивая бокалом, одержимо тараторил Пит. – Ну же, детка, скажи, что ты гордишься мной!

– Очень горжусь, Питер, – отсутствующе промычала я, приложившись к шампанскому, но Фицджеральд тотчас выбросил вперёд руку, останавливая меня.

– Погоди, у меня есть тост!

Пришлось опустить бокал. И да, я была искренне рада за Питера, он действительно много работал, чтобы получить повышение, просто, как и сказала Саманта, меня пожирали изнутри неоправданные ожидания. Но ведь Пит не виноват в том, что я чего-то там себе напридумывала, к тому же коробочка из «Тиффани» всё ещё лежала на столе. Кто знает, что скрывалось под её крышкой…

– Итак, дорогая Эмма, я бы хотел сказать тебе спасибо. Все эти годы ты была рядом, верила в меня и поддерживала. Без тебя мне бы пришлось нелегко.

– Ой, перестань, ты всего добился сам…– самую малость поплыв от похвалы, улыбнулась я.

Питер на секунду задумался, но вскоре, к моему огромнейшему негодованию, согласно кивнул.

– Да, безусловно. И всё же, по случаю повышения, я приготовил тебе сюрприз.

Ткнув указательным пальцем в подарочный футляр, Пит пододвинул его ко мне и призывно кивнул.

Настал момент истины!

– Давай, открывай скорее, – нетерпеливо подначивал бойфренд.

Щемящее грудь волнение вернулось. Нерешительно протянув руку, я взяла подарок и, отщёлкнув крышку, замерла с перекошенным от удивления лицом. На атласной подушечке лежали серьги, безумно красивые, утончённые, кажется, с брильянтами. Но…

– Нравится? – явно довольный собой, спросил Пит, не обращая внимание на моё замешательство.

– Да, – на автомате выдохнула я, потянувшись свободной рукой к мочке уха. – Вот только у меня уши не проколоты…

– Серьёзно? – потрясённо произнёс Фицджеральд, немного помолчал, подумал и невозмутимо добавил, – значит, появился повод озадачиться данным вопросом.

Остаток вечера мы провели за разговорами о перспективах, новом уровне ответственности и заоблачных горизонтах, которые стали реальностью. Разумеется, в основном говорил Питер. Я же лениво пережёвывала морские гребешки, которые, к слову, ненавижу.

Когда подали десерт, в памяти всплыл разговор Фицджеральда с авиакомпанией и, чтобы снова не опростоволоситься, я спросила напрямую.

– Пит, пару дней назад ты подтверждал бронирование билетов по телефону.

– Да, лечу в Сиэтл на следующей неделе. Мартин хочет представить меня парочке крупных клиентов.

Хм, теперь понятно, зачем ему новый костюм. А я-то, дурочка, размечталась о совместном отпуске.

– Выходит, второй билет для Мартина?

– Нет, босс летит на частном самолёте. Когда он сказал о поездке, я ещё не знал про повышение и заказал билеты как обычно.

– Тогда кто летит с тобой?

– Кристина.

– Какая ещё Кристина? – не подумав выпалила я, тут же об этом пожалев.

Питер самодовольно ухмыльнулся.

– Столько лет прошло, а ты всё ревнуешь?

– Нет, просто интересуюсь – кисло парировала я. – Так что за Кристина?

– Ничего особенного, просто коллега. Мартин считает, что наличие женщины на переговорах поможет настроить клиентов на нужный нам лад.

Я неосознанно нахмурилась.

Питер окинул меня проницательным взглядом, расплываясь в обворожительной улыбке.

– Эмс, это просто деловая встреча. Ну, в самом деле, не тащить же мне в Сиэтл тебя…

Прозвучало как-то слишком язвительно. Естественно, я завелась.

– А почему, собственно, нет? Колин всегда берёт Мишель на корпоративные ужины своей компании. А я за три года, что ты работаешь на Мартина, ни разу даже в офисе у тебя не была.

– Во-первых, я не Колин. А во-вторых, он продаёт подгузники… – снисходительно заметил Пит.

– И что? – возмущённо поинтересовалась я.

Видимо, осознав, что ходит по тонкому льду, Фицджеральд отставил бокал и поднял вверх руки, капитулируя.

– Ничего, милая. Ничего…

Мы немного помолчали, уставившись каждый в свою тарелку, но вскоре Питер снова заговорил. Дурацкая привычка, несмотря ни на что, оставлять последнее слово за собой!

– Эмс, пойми, в Сиэтле меня ждёт встреча с очень успешными и влиятельными людьми. От того, какое я произведу впечатление, напрямую зависят моя карьера и наше будущее. Я не могу облажаться и поставить под удар несколько лет усердного труда. Это не вечеринка супервайзеров, возомнивших себя топ-менеджерами, с жаренными сосисками на костре и дешёвым пивом в пластиковых стаканчиках. Мы собираемся говорить о деньгах, об очень больших деньгах, и если Мартин считает, что с нами должна лететь его помощница, значит, так нужно. К тому же подумай хорошенько, что тебе там делать? Ты не любишь оперу, терпеть не можешь гольф, да и мыслишь совсем другими категориями.

«Мыслишь другими категориями» – эта фраза впилась в мозг, как рыбная кость в горло.

Я не стала продолжать дискуссию, не видела смысла что-то доказывать и, уж тем более, не собиралась оправдываться, поэтому бросила все силы на поедание десерта.

Спустя полчаса мы вышли из ресторана. Пит как ни в чём не бывало предложил поехать к нему, но у меня не было никакого желания продолжать этот вечер и, сославшись на горящий дедлайн по новому проекту, я попросила поймать мне такси.

Эмма: 3

За окном мириадами разноцветных огней проносился вечерний Нью-Йорк. Время волшебного и невероятного превращения. Днём город напоминал озлобленный улей: сотни тысяч людей жужжали на разных языках колкости. Всюду недовольные лица, необоснованная агрессия и наэлектризованная суета, гудящая в воздухе терабайтами бессмысленной информации. Никакой кинематографической эстетики!

Я всегда считала, что мегаполисы, будь то «Большое Яблоко», Лос-Анджелес, Сеул, Лондон, Москва, незаслуженно романтизируют, по большей части те, кто бывал в них только проездом или вовсе не ступал на «землю обетованную». Вы скажите: больше возможностей! Я отвечу: огромная конкуренция. Вы скажите: обширный выбор развлечений! Я отвечу: море соблазнов, утягивающих на дно. Вы скажите: много людей, следовательно потенциальных друзей. Я отвечу: и зашкаливающее количество подонков! Но самое главное, живя в многомиллионном Клондайке сомнительных перспектив, шансы прочувствовать на себе, что в действительности означает выражение «одиночество в толпе», возрастают до невообразимых пределов. И всё-таки я любила Нью-Йорк. Особенно ночью.

С приходом сумерек город волшебным образом преображался. Сбросив до утра ворох дневных забот, он становился добрее и приветливее. Женщины вспоминали о том, что прекрасны, и начинали кокетничать. Мужчины, попадая под их колдовские чары, вели себя обходительно. Таксисты прекращали ворчать. Наверное, потому что рассасывались пробки. А у входа в метро появлялись уличные музыканты. В воздухе витало вдохновение…

Но сегодня распустившийся под неоновым солнцем билбордов NY меня не радовал. Он задиристо улыбался, подмигивал яркими огоньками, пытался привлечь красочными витринами, однако все мои мысли вращались вокруг одной единственной фразы, брошенной Питером невзначай: «Ты мыслишь совсем другими категориями».

Что он имел в виду? Какие ещё «другие категории»? Означает ли это, что я ограниченная или наоборот – имею слишком широкие взгляды на жизнь?

– Это не вечеринка супервайзеров возомнивших себя топ-менеджерами… – пробурчала я, передразнивая надменный тон бойфренда, негодующе распухая, совсем как мозоль после буднего дня, проведённого в новых туфлях.

Под рёбрами закопошилась обида, зацарапала изнутри, противно попискивая. Неужели Пит действительно считает, что мой предел – это жареные сосиски и дешёвое пиво? Он стыдится меня? Поэтому ни разу не брал с собой на вечеринки компании?

Из коматоза мыслей меня вывел вибрирующий телефон. Звонила Саманта, хотела справиться о положении дел. Стараясь контролировать эмоции, я вкратце обрисовала ситуацию, да только под занавес таки не смогла сдержать рвущийся наружу всхлип. Сэм всё поняла.

– Ты где сейчас? – поинтересовалась она.

– Еду домой в такси.

– Может, встретимся? Сходим куда-нибудь, пропустим по стаканчику?

– Нет. Люди, надирающиеся в баре сквозь слёзы, выглядят жалко.

Шоу ненадолго задумалась и вскоре предоставила мне заманчивый выбор. Обожаю своих подруг!

– Текила или мартини?

– Текила, – жалобно простонала я.

– Мишель уже не вытащить, у неё комендантский мама-час, но я буду у тебя через сорок минут.

Приехала Сэм в начале одиннадцатого. Гремя бутылками в бумажных пакетах, не здороваясь и не разуваясь, она направилась прямиком в кухню, попутно оглядывая моё «новое» жилище.

У меня был бардак… Нет, не творческий беспорядок, а настоящий склад коробок, полных вещей, которые я отчего-то до сих пор не разложила по местам.

– Эмс, ты въехала сюда месяц назад или вчера? – строго спросила подруга.

– Да всё как-то руки не дойдут, – промямлила я, понуро плетясь следом.

– Знаешь, в чём твоя проблема? – бросила через плечо Шоу и, не дожидаясь моей реплики, сама же ответила на свой вопрос. – Ты живёшь в извечно подвешенном состоянии, и дело даже не в Питере.

– То есть почти шесть лет стабильных отношений не характеризуют меня как человека ответственного и постоянного?

– Нет, если эти отношения созависимые.

Я оскорблённо закатила глаза.

– Всё совсем не так…

– Разве? – сощурилась Саманта. – Прости, Эмма, но то, что происходит между вами с Питером, как-то не тянет на полноценные отношения.

– А на что тогда тянет?..

Я прекрасно понимала, о чём говорила Сэм. Просто, когда посвящаешь человеку жизнь, искренне веря, что вот ещё чуть-чуть, ещё одна сделка, ещё одно повышение, и всё случится – свадьба, загородный дом с белым заборчиком, общая собака или, на худой конец, игуана – сложно признаться себе, что на протяжении всего времени игра велась в одни ворота.

Не знаю, сколько я просидела, сверля взглядом пол и размышляя о «вечном». Шоу успела разобрать пакеты, отыскать в моём хаосе кабальитос, нарезать лайм и сообразить какой-никакой стол.

Текила возникла перед носом совершенно неожиданно, пропитывая воздух вокруг мексиканскими флюидами. Глянув на подругу мутным взглядом, я взяла напиток и, не утруждая себя ритуалами, опрокинула порцию залпом. Охлаждённая тягучая жидкость прокатилась по горлу, оставив на языке пикантную кислинку, добралась до желудка и тотчас пробудила яростное желание напиться вдребезги. Протянув Саманте опустевшую «лошадку», я потребовала добавки. Сэм улыбнулась, разлила по второй и, усевшись на пушистый коврик между кухонным гарнитуром и обеденным столом, призывно похлопала ладонью рядом с собой.

– Ладно, Эмс, не кисни. На самом деле все мужики потребители, кто-то больше, кто-то меньше, а кто-то в конец обнаглел. В них генетикой заложено сосать из нас жизнь, как к женской груди приложили при рождении, так потом до гробовой доски не отодрать.

Я усмехнулась.

– Поэтому ты не уважаешь институт брака?

– Отчего же, очень даже уважаю, особенно если проходить практику по обмену. – Сэм хитро улыбнулась. – Обожаю восточных мужчин! Но, к счастью, я уже окончила собственный институт под названием: «рождённый козлом, козлом и сдохнет».

– И Колин?

– Теоретически да. Хотя, ты права, наш Колин исключение из правил. Мишель очень повезло.

– А вдруг, однажды и тебе повезёт?

– Милая, я не настолько отчаялась, чтобы начинать разгребать тонны Нью-Йоркского мусора в поисках самородка. Мне и так отлично. Посуди сама: регулярный секс, никаких обязательств, скандалов, один большой и нескончаемый конфетно-букетный период. А главное, сидение в моём туалете всегда опущено!

Саманта не всегда была такой. В студенческие годы она, как и все девушки нежного возраста, мечтала встретить принца на белом коне. И встретила, да только «принц» оказался тем ещё засранцем. В ходе долгого бракоразводного процесса, сопряжённого с судебным разбирательством по статье «насилие в семье», выкидыша и моря пролитых слёз Шоу переродилась в ту Сэм, которую мы знали теперь и, несмотря на её цинизм, очень сильно любили.

– Ну всё, хватит на сегодня соплей, – грозно заявила Саманта. – Я пришла, чтобы поднять тебе настроение, но если ты и дальше планируешь сокрушаться о своём ненаглядном Питере, то мне здесь делать нечего!

– Нееет, – протяжно простонала я, вцепившись в руку подруги. – Не бросай меня. Обещаю, больше ни слова о Пите.

Вскоре, так и оставшись на полу кухни, мы погрузились в уютную атмосферу пустяковой болтовни ни о чём, щедро сдабривая посиделки текилой. Правда, спустя пару часов инстинкты таки взяли верх, и Питер снова вышел в чат. С той лишь разницей, что теперь во мне неведанным образом проснулась Саманта Шоу!

Толкнув пламенную речь о том, что впредь не потерплю потребительского отношения со стороны своего парня, я отхлебнула внушительное количество алкоголя прямо из бутылки и провозгласила тост:

– В жопу такие отношения!

Сэм заливисто рассмеялась, чуть кренясь в сторону, а затем пихнула плечом и предложила:

– Позвони и выскажи ему всё прямо сейчас!

– Знаешь? А почему бы и нет?– с энтузиазмом воскликнула я.

– Да, пусть знает, кто в доме главный! – подначивала Сэм.

– А кто главный? – потеряв нить разговора, переспросила я.

–Ты, Эмс! И если его что-то не устраивает, пусть катится ко всем чертям!

– Да! Точно! Пусть катится!

Воодушевлённая и готовая к разрушению, я метнулась в гостиную за мобильным. Он, как назло, сдох, а зарядку я оставила на работе. Но номер Питера помнила наизусть, поэтому, не раздумывая, схватила домашний и принялась остервенело тыкать по кнопкам.

Как только на том конце раздалось невнятное «алло», из меня сплошным потоком полились слова, полные обиды, возмущения и текилы:

– Нет, нет, нет! Сегодня ты уже достаточно сказал. Настала моя очередь и, клянусь, перебьёшь – скормлю твою ящерицу соседскому коту! Больше пяти лет я прикрывала твой зад, поддерживала во всём. Закрывала глаза на пропущенные дни святого Валентина, забирала проклятые рубашки из химчистки в час пик, и ни разу не слышала от тебя простого человеческого спасибо! А когда ты всё-таки снизошёл до благодарности, то подарил серёжки! Дурацкие серёжки! Серьёзно? За шесть лет ты хоть раз видел, чтобы я их носила? Или твоя «особая категория мышления» на это не способна? Эмс, принеси то, подай это, заскочи в банк, купи свежее манго в декабре, заплати домработнице, покорми игуану! Кстати, на кой чёрт тебе эта противная ящерица?

В трубке послышался хриплый вздох, но я тут же пресекла попытку Питера заговорить.

– Короче, хватит с меня этого дерьма! Я устала! Или ты пересматриваешь своё отношение, или можешь катиться на все четыре стороны, хоть в Сиэтл, хоть в Тимбукту, хоть на северный полюс, мне без разницы!

Я с облегчением выдохнула, вслушиваясь в тишину на том конце провода. Питер упорно молчал. Переглянувшись с Самантой, я снова заговорила.

– Пит? Теперь можешь ответить, если тебе есть что сказать.

– Я не Пит, – раздался сонный голос.

– А где Питер? – обескураженно спросила я.

Тишина. Сдавленный кашель и непонятная возня.

– Кто вы и почему у вас телефон Питера?!

– Девушка, со всем уважением к бедной игуане, но в следующий раз набирайте номер внимательнее. А ещё лучше не пытайтесь выяснять отношения с парнем после коктейлей с подружками!

– Чего?! – возмущённо воскликнула я. – Перестаньте заговаривать зубы и немедленно передайте трубку Питеру!

– Вот же… – тихонько пробурчал голос, а потом как завопил что есть мочи, аж в ушах зазвенело. – Ты номером ошиблась, чокнутая!

В трубке «затикали» короткие губки. Я, обомлев, опала на диван.

– Что случилось? – настороженно поинтересовалась Сэм.

– Номером ошиблась, – потерянно отозвалась, пытаясь разглядеть на малюсеньком дисплее цифры, но внезапно меня замутило.

Что происходило дальше, напрочь стёрлось из памяти. Как и когда уехала Сэм, не помню. Знаю только, что открыв глаза следующим утром, чувствуя себя хуже некуда, дала себе слово больше никогда не пить ничего крепче кофе.

Алекс: 1

С раннего детства я мечтал стать писателем. Кто-то скажет, что в возрасте шести лет человек не способен определиться в жизни, ведь он банально не имеет ни малейшего понятия, что именно она собой представляет. Но я знал! Всегда знал, что пришёл в этот унылый мир нести слово, а не просиживать штаны в офисе, выдавать кредиты или, чего хуже, подавать кофе в Макдоналдсе. С раннего возраста меня переполняли идеи, вымышленные миры не давали спать по ночам, персонажи будили по утрам увлекательными диалогами. Я бесконечно строил планы и был непоколебимо уверен в том, что там, за гордо нависшим над Ист-Ривером мостом, притаилось моё большое будущее, с нетерпением ожидая, когда я до него доберусь. Без преувеличения, писательство стало смыслом моего существования, персональной дорогой из жёлтого кирпича, истинным предназначением. Я жил мечтой и ею же в итоге был уничтожен.

В школе меня считали чудиком, и не только из-за дурацкой причёски (длинных сальных патлов, которые я зачем-то носил на прямой пробор), но и потому, что людям предпочитал книги. Почти вся моя юность прошла с опущенной головой. Я читал, когда шёл на занятия, когда переходил из класса в класс, когда обедал в столовой и даже принимая душ. Да-да! Запихивал книгу в прозрачный пакет и надёжно обматывал скотчем. Совсем не удивительно, что на выпускной бал мне выпала честь прийти не в компании одной из одноклассниц, а «Братьев Карамазовых».

Окончив школу, я без особых проблем поступил в Нью-Йоркский университет на факультет драматической литературы.

Многие старшеклассники уверены, что в колледже их ждёт новая жизнь: безбашенные друзья, громкие вечеринки и прочие прелести студенческого существования. К слову, с большинством именно это и происходит, но не со мной. Никаких особых перемен я не заметил, наверное, потому что не стремился к ним, был слишком увлечён учёбой и написанием своего первого романа.

К середине второго курса я закончил рукопись. О, это невероятное чувство удовлетворения, восторга и трепета в предвкушении успеха! Я ни на йоту не сомневался, моя книга произведёт фурор и, потакая чрезмерной самонадеянности, отправил роман в одно из самых крупных издательств Нью-Йорка.

Начались долгие и мучительные дни ожиданий. Недели. Месяцы…

После успешной сдачи переводных экзаменов я решил наведаться в издательство лично и уточнить, почему со мной до сих пор не связались. Естественно, дальше стойки ресепшена прорваться не удалось. Но я смог оставить сообщение для главного редактора, передав записку секретарше с неестественно натянутой улыбкой.

Лето подходило к концу, мне так и не перезвонили. Когда издательство и вовсе перестало реагировать на мои запросы, я вновь поехал туда. На протяжении двух месяцев я часами торчал в приёмной, пока та самая дамочка с дежурной улыбкой не сжалилась надо мной и не сказала жестокую правду: редактор не заинтересован в сотрудничестве, мой телефон добавлен в чёрный список и вообще, лучше бы сменить специализацию, пока не поздно.

Думаете, я расстроился? Конечно! Но ещё и очень разозлился.

Этим же вечером я составил список главных конкурентов отказавшего мне издательства, пометив их жёлтым цветом, а затем две недели закидывал электронными письмами, предвкушая сладкую месть.

К рождеству стало ясно, что никто из приоритетного списка не ответит. Это стало ударом, но во мне всё ещё теплилась надежда.

Убедив себя в том, что вкус победы ярче, если дорога к цели извилиста и терниста, я понизил планку и весной обратился к тем издательствам, которые были подчёркнуты оранжевым – то есть средней паршивости.

К концу третьего курса кое-как сдав экзамены, я впал в затяжную депрессию и всё лето провёл на родительском диване, смотря дурацкие ток-шоу.

Сентябрь подкрался неожиданно.

Вернувшись в студенческое общежитие, я задумался над тем, что же не так с моим «гениальным» романом. Уж не знаю, из какого резервного запаса нашлись силы, чтобы переработать рукопись, но в октябре я занялся редактурой. Работа шла тяжело и мучительно. Настроение вихлялось на уровне плинтуса. Я ужасно не высыпался, заработал гастрит и вконец катился по учебе.

Однажды, в университетской библиотеке ко мне подошёл преподаватель по английской литературе поинтересовался, какого чёрта со мной происходит. Я в подробностях рассказал историю своего провала, на что мистер Янг с уверенностью заявил, что мои представления о неудачах крайне ограничены и измеряются временным промежутком «здесь и сейчас», а это недопустимо! Настоящий писатель не имеет права мыслить мелко. Время для него – не более чем аллегория. Прошлое, настоящее, будущее – творцу подвластно всё. Он волен создавать собственную реальность посредством всего трёх составляющих: воображения, бумаги и пера. Я же слишком привязан к миру материальному, от того и не вижу тех необъятных горизонтов, что мне дарует эта профессия.

После долгого разговора о взлётах и падениях известных авторов, а также вдохновляющей речи, что любое поражение – это прежде всего опыт, он забрал у меня рукопись, пообещав прочесть и вернуть с подробной рецензией, если я в свою очередь обязуюсь закрыть первый семестр с балом выше среднего. Я согласился и с прежним рвением вернулся к учёбе.

По прошествии рождественских праздников мы снова встретились в библиотеке. Но, бегло пролистав возвращённую рукопись, я не заметил ни единой пометки. Негодуя, чувствуя себя обманутым, я нагнал профессора в коридоре и спросил, почему он не сдержал слово. Мистер Янг ответил:

– Алекс, ты талантливый парень, целеустремлённый и усердный, но не писатель!

«НЕ ПИСАТЕЛЬ» – вы не представляете, что произошло в моей голове, когда я услышал этот вердикт. Это не шло ни в какое сравнение с чувством, захлестнувшим меня. Настоящий «game over» всей моей жизни!

Ума не приложу, как окончил университет. Смутно помню тот период. Я жил по инерции и просто делал то, что от меня требовали. Дополнительные факультативы по литературному мастерству забросил, в библиотеку заходил только, если нужно позарез, с сокурсниками не общался и каждое утро, просыпаясь, слышал голос профессора.

«Ты не писатель» – фраза, определившая моё будущее. Но если не писатель, то кто?..

В день получения диплома я не имел ни малейшего понятия, что делать дальше. Сдерживая рвотные позывы от восторженных улыбок выпускников, пережив экзекуцию групповыми снимками, я с облегчением покинул здание университета, намереваясь пойти в бар и как следует надраться. Но на крыльце меня нагнал профессор Янг. И вот, спустя почти полгода, я получил вторую часть его мозаключений:

– Алекс, – сказал он, снимая с крупного носа очки, – не сдавайся.

Я посмотрел на бывшего преподавателя как на пришельца с другой планеты.

– Вы же сами сказали, что у меня нет будущего!

– Я такого не говорил, – добродушно улыбнулся профессор. – Дело вовсе не в том, что ты недостаточно хорошо пишешь или твои идеи не заслуживают внимания.

– Тогда в чём? – поинтересовался я, начиная раздражаться и вместе с тем ощущая себя ещё более жалко.

Мистер Янг подошёл ближе.

– Послушай очень внимательно, Алекс. Когда я читал ту рукопись, то читал не тебя…

– То есть? – окончательно запутался я.

– Я читал Хемингуэя, Достоевского, Сэлинджера, Тургенева, Кизи и даже немного Харпер Ли. В общем, кого угодно, только не Алекса Фишера. Самое важное для писателя обрести – свой голос, пусть неприятный или, напротив, слишком приторный, мягкий, грубый, витиеватый или крайне простой для восприятия – не имеет значения! Главное, чтобы он был неповторимым! Понимаешь, о чём я говорю? Найди свой голос, Алекс, и всё у тебя получится!

Так один и тот же человек сначала превратил мою жизнь в руины, а затем подарил крылья. Вот только я, к своему стыду, уже заработал фобию высоты, потому все мои последующие попытки написать нечто стоящее не увенчались успехом. Зато литературный бизнес подарил мне лучшего друга в лице Эдди Миллера.

Мы встретились на книжной ярмарке, где Эд искал начинающих и, по его мнению, перспективных писателей. Не знаю, что Миллера привлекло в моём творчестве. Может, причина крылась в том, что парень проваливал квартальный план. Но как бы там ни было, вопреки рекомендации главного редактора Эдди подписал со мной контракт.

Дебютный роман под названием «Когда гаснут звёзды» был напечатан пробным тиражом в тысячу экземпляров, большая часть которого так и осталась пылиться на полках магазина. В итоге Эдди уволили, а мне пришлось-таки признать, что никакой я не писатель.

Прошло уже почти шесть лет. Через пару месяцев мне стукнет тридцать три. Последние пару лет я снимаю квартиру в Бруклине вместе со своей девушкой Бриджет. Три через два работаю на горячей линии техподдержки местного интернет-провайдера. Раз в неделю хожу с друзьями в боулинг, чтобы выпить пива да хоть немного отдохнуть от вечного ворчания подружки. И каждый божий день, глядя на собственное отражение в зеркале, пытаюсь убедить себя в том, что всё не так уж и плохо…

Алекс: 2

– Эй, Алекс, о чём задумался?

Скотт Паттерсон подошёл ко мне со спины и нехило приложился ладонью по плечу. Я стянул с головы гарнитуру, оборачиваясь.

– Ты сегодня какой-то рассеянный, – констатировал он.

– Не выспался, – кисло промямлил я.

– Пойдём-ка жахнем по кофейку в «БОК».

– Так работать же нужно… – без энтузиазма отозвался я.

– Вот я и говорю, ты странный. Десять минут как всех отпустили на обеденный перерыв. Остались только стажёры на линии.

Я огляделся. Действительно, офис был пуст. За исключением парочки студентов, сидевших на отшибе.

– Что ж… пошли.

Спустя полчаса мы стояли в очереди кофейни на 25-той Джей Стрит. Хороший кофе, приемлемые цены и вид из окон, будто нарочно созданный для писателя – Манхэттенский мост. Вот только я давно не писатель.

– Рассказывай. Опять с Бриджет поцапались? – спросил Скотт, как только уселся на стул.

Мы с Паттерсоном были знакомы всего два года, но я считал его своим вторым лучшим другом и единственным человеком на земле, принимающим меня таким, какой я есть. Скотт был айтишником. Собственно, на работе мы и познакомились. Он метил в кресло директора технического отдела, с гордостью носил звание примерного семьянина, обожал боулинг, караоке и сладкий кофе. А в детстве, как и большинство темнокожих подростков, мечтал стать рэпером, но был слишком мягок и добросердечен для жестокого мира шоу-бизнеса.

– Нет, дело не в Бридж, – задумчиво ответил я, глядя на проносящиеся по мосту вагоны метро. – Точнее, не совсем в ней.

Знакомство с Бриджет Брайс произошло до предела банально. Мы встретились в баре. До сих пор удивляюсь, почему она обратила на меня внимание… Красавица, умница, из богатой семьи. Хотя, знаете, есть у меня одна занятная теория на сей счёт.

Женщины делятся на несколько видов. Большинство из них «филл-драгеры», зависимые от чувств, то есть находятся в постоянном поиске эмоциональных качелей. Стабильность, вопреки их же заверениям – ложная самоцель. Размеренный, предсказуемый штиль в отношениях, карьере, жизни привлекает их до тех пор, пока является чем-то недостижимым. Но стоит обрести «тихую гавань», как наступает скука, чувство неудовлетворённости и прочее, прочее, прочее. Чтобы завоевать интерес такой женщины, вовсе не обязательно водить её на свидания, осыпать бриллиантами и всячески угождать, достаточно регулярно устраивать встряску. Кто-то предпочитает всплеск романтики без повода; кто-то грубость, переходящую в огненную страсть; для кого-то самое оно экстремальный секс в туалете общественного заведения, а кому-то сойдёт и пикник в парке. Главное внезапность!

Следующий вид, под который, по моему мнению, как раз попадает Бриджет, «миссионерки». Этих дамочек так и тянет на сомнительные подвиги с проблемными мужчинами. Их идеальный кандидат – это законченный эгоист, абьюзер, эмоционально неуравновешенный холерик или же, напротив, депрессивный неудачник, не способный реализоваться в жизни. Главная цель отношений – привить отсутствующие качества, исправить, научить чему-либо, помочь обрести цели или же стать стимулом к её поиску. Честно? Тот ещё аттракцион, всё равно что засунуть руку в водоём с крокодилами и гадать на ромашке: отгрызёт, не отгрызёт. Так что, милые дамы, если вы вдруг приметили в себе черты «миссионерок», то, прежде чем ступать на скользкую дорожку, вспомните выражение: «горбатого могила исправит». Если с неудачниками вы просто потратите время, то с первой троицей рискуете потерять куда больше.

В моей классификации ещё присутствуют «вечные жертвы», «меркантильные стервы», феминистки и закоренелые карьеристки, но об этом в следующий раз. Что касается Бриджет, она была ярким представителем миссионерок. Её стремление к благотворительности распространялось на всё, в том числе и на меня. В тот вечер я без утайки рассказал ей печальную историю своей жизни, ведь был уверен, что мы больше никогда не встретимся. Мы провели приятные три часа в компании друг друга, затем я поймал девушке такси, взял номер телефона, точнее, она впихнула его силой, и уже на утро благополучно забыл об этой встрече. С первого взгляда на Брайс было ясно – она не мой уровень. К тому же, зачем портить жизнь девушке, только-только окончившей колледж и имеющей грандиозные планы на будущее, в которые я, очевидно, не вписывался? Но, помимо всех своих явных достоинств, Бриджет оказалась ещё и страшно упрямой женщиной. Через неделю мы вновь столкнулись в том же баре. Затем в кофейне недалеко от моего дома. Позже возле офиса и продолжали регулярно «случайно» встречаться, пока я не пригласил её на свидание. Так и завертелось.

Спустя пару месяцев Бриджет переехала ко мне, в пух и прах разругавшись с отцом – успешным банкиром. Только сейчас я начал понимать, что столь внезапное и категоричное решение съехаться было принято девушкой из вредности. Она устала от опеки и давления родителей. Хотела заниматься маркетингом – отец заставил окончить экономический. Настаивала на переезде в отдельную квартиру – мистер Брайс был против. Не желала заводить отношения с сыном его делового партнёра – так отец постоянно подстраивал им какие-то нелепые встречи. Я же был для неё глотком свежего воздуха, никогда и ни в чём не ограничивал, предоставлял выбор, прислушивался к мнению. Казалось бы, простые вещи, которых Бриджет, привыкшая ходить по струнке, прежде не имела. Неудивительно, что она влюбилась в меня. Но со временем, как это обычно бывает, эйфория от обретенной свободы канула в омут ежедневной рутины. На смену флирту, романтике и безудержному сексу пришла взрослая жизнь, полная проблем, к которой золотая девочка из престижного пригорода была не готова. Счета, налоги, продукты по красным ценникам и дешевое вино как вишенка на торте – верх кощунства над изнеженной достатком психикой. Я старался. Старался изо всех сил обеспечить Бридж всем необходимым. Устроился на посменную работу, брал любые возможные подработки, вследствие чего мы почти перестали проводить время вместе. Отношения начали сначала охладевать, затем откровенно портиться. Появилось напряжение. Недовольство по поводу и без. Постоянные упрёки, недомолвки. Короче, всё вышло как и с писательством: я прыгнул в открытый океан, не умея плавать. Но стоит отдать мисс Брайс должное: она до сих пор была со мной, уж не знаю от большой любви или из нежелания признавать правоту отца.

– Эй, Земля вызывает Алекса, приём! – Скотт щёлкнул пальцами прямо перед моим носом: кажется, снова надолго выпал из реальности. – Так что у тебя за проблема?

– Это не проблема. Просто ночью мне позвонила какая-то сумасшедшая и несколько минут обвиняла во всех смертных грехах. Правда, потом выяснилось, что девчонка просто ошиблась номером, но знаешь, этот звонок заставил меня задуматься.

– О чём?

– Может быть, всё-таки стоит принять предложение отца Бриджет и пойти работать на него?

– Быть на побегушках у собственного свёкра? Так себе перспектива, – сморщился Скотт.

– Да, но это хоть какая-то перспектива. Зарплата выше, корпоративное авто по истечению испытательного срока да и свободного времени больше, смогу уделять его Бридж.

– Не знаю, приятель, – после недолго раздумья, ответил Паттерсон. – Если ты действительно любишь эту женщину, то нет ничего страшного в том, чтобы наступить себе на яйца. К тому же, ты не одинок.

Я вопросительно вскинул бровь, ожидая продолжения.

– Каждый второй мужик делает это регулярно, – усмехнулся Скотт. – Такова природа брака, чувак.

Я, вопреки кислому настроению, искренне рассмеялся.

Мы ещё немного посидели, обсудили планы на следующие выходные. В нашем боулинг-центре намечался турнир среди любителей. Скотт очень хотел поучаствовать. Затем ему позвонил кто-то из коллег. Стажёры-таки обрушили сервер. Пришлось в срочном порядке возвращаться в офис.

Домой я приехал как всегда позже назначенного срока, ещё и забыл купить вино. Бриджет, конечно же, взбеленилась и весь ужин держалась отстранённо.

После, составляя тарелки в посудомоечную машину, я вдруг испытал прилив небывалой решимости. Это был правильный момент, тот самый! Готовность к переменам и желание оставить прошлое в прошлом обрушились на голову ливневым дождём.

Захлопнув дверцу, я обернулся, воодушевлённо глядя на блондинку, замершую в дверном проёме. Она насторожилась и даже слегка вскинула бровь, как бы говоря: «Алекс, что ты задумал?»

Мгновенье чистосердечного признания – я не заслуживал Бриджет, но внезапно очень захотел это изменить!

Сделав глубокий вдох, мысленно прокрутив первую часть речи, я обтёр вспотевшие ладони о джинсы и шагнул вперёд.

– Милая, мы должны серьёзно поговорить про… – «наше будущее» хотел добавить я, но внезапно Бридж меня перебила.

– Да, нам определённо пора поговорить, – не то чтобы слишком уверено, но весьма твёрдо заявила она. – Так больше не может продолжаться. Алекс, мы должны расстаться.

Алекс: 3

Ярко-жёлтый шар для боулинга с грохотом ударился о дорожку, прижался к левой стороне и юркнул в желоб за пару ярдов до кеглей. Снова.

– Да чтоб тебя, Алекс, соберись! Мы и турнир из-за тебя просрали! – взорвался Эдди.

– Оставь его! Не видишь, он страдает, – строго одёрнул приятеля Скотт, глядя на меня с сочувствием.

Эд раздражённо хмыкнул.

– Подумаешь, тоже мне горе! Праздновать нужно, а не сопли распускать.

Подойдя почти вплотную, Миллер схватил меня за плечи и, несколько раз тряхнув, произнёс почти по слогам:

– Алекс, ты свободен! Сво-бо-ден! Понимаешь? Можешь делать всё, что захочешь: писать мемуары, шляться по барам до утра, жарить горячих цыпочек.

Скрестив взгляды, точно гангстеры в боевиках девяностых, мы уставились друг на друга, не моргая. Когда я и Эдди были категорически не согласны, то устраивали гляделки. Данный ритуал никак не помогал прийти к консенсусу, каждый всё равно оставался при своём мнении, но традиция есть традиция.

Прошло около десяти секунд, затем пятнадцать, двадцать, и я опустил глаза. Эд победил.

– Ха! – победоносно вскрикнул он, ослабевая давление пальцев.

Я тут же воспользовался ситуацией, сбросил с плеч руки приятеля и, добравшись до диванчика, рухнул на него мешком с песком, невесело отшутившись:

– «КФС» не моя тема, приятель. Так что можешь оставить всю Нью-Йоркскую птицу себе.

Скотт сдавленно захихикал.

Прошло почти три недели с того дня, как Бриджет ушла. Странная штука: на протяжении последнего года я постоянно ждал, что это случится и, вроде бы, был морально готов. Но когда ожидания превратились в реальность, внутри что-то оборвалось. Тоска разверзлась чёрной дырой и принялась день за днём поглощать частичку меня. Подобное состояние я испытывал, когда получил отказы от издательств из красного (последнего по важности) списка. Злился ли я? Нет. Я был опустошён и не чувствовал ничего, кроме липкой и вязкой тоски, ведь в глубине души знал: эти отношения были обречены с самого начала. И даже не оттого, что Бриджет слишком хороша для меня, а потому что я недостаточно хорош для неё. Скажете: от перемены мест слагаемых сумма не меняется? А вот и нет. В данном контексте ещё как! Можно быть менее успешным, но постоянно находиться в развитии, искать себя, свой голос, совершенствоваться. А можно остановиться, опустить руки, пойти работать на линию технической поддержки и каждый вечер забывать купить бутылку вина, не нарочно игнорируя смс с напоминанием подружки.

– Знаешь, – вывел меня из раздумий Эдди, – ты должен использовать своё унылое состояние и написать душераздирающую повесть, а я пристрою её в какой-нибудь сборник.

Я посмотрел на друга мутным взглядом и с грустной усмешкой напомнил:

– Уже забыл, чем обернулось наше сотрудничество в прошлый раз?

– Ой, да это когда было. К тому же сейчас я на хорошем счету у главного редактора, – Эд наклонился вперёд и, прикрывая губы ладонью, заговорщически шпнул, – пялю её по вторникам.

– Фу, – скорчился Скотт, – твоей редакторше уже давно за пятьдесят.

– Что поделать, я карьерист, в отличие от вас, олухов.

Из мой груди вырвался смешок. Скотт досадливо закатил глаза.

Домой я отправился пешком. Вечер был тёплый, захотелось пройтись.

На подходе к своему многоквартирнику, в глаза сразу бросился нетипичный для нашего района автомобиль. Новенький мерседес класса «А» сверкал начищенными фарами и отполированным кузовом прямо перед входом в главный вестибюль. Боковые стёкла были затонированы, но через лобовое окно я заметил смутно знакомое лицо. Или мне так показалось?.. Ладно, неважно.

Поднявшись на нужный этаж, устало шаркая ногами по полу длиннющего коридора, я дошёл до своей квартиры и с удивлением обнаружил, что дверь приоткрыта. В голове сразу же заработали шестерёнки. Бита стоит в просвете между стеной и комодом в прихожей. Шокер Бриджет хранила в ящике прикроватной тумбы. А у меня в тренировочной сумке бутылка пшеничного виски.

Пока я стоял и думал, как напасть на грабителя, дверь распахнулась. На пороге возникла Брайс. От удивления я чуть не потерял на полу свою челюсть и попятился назад, словно увидел призрака.

– Привет, – растерянно пробормотала бывшая. – Прости, что без звонка. Не думала застать тебя дома. По пятницам ты обычно приходишь к полуночи.

Я инстинктивно глянул на часы. Время только-только перевалило за десятку.

– Игра не задалась. Что ты здесь делаешь?

– Приехала забрать остатки вещей.

Только теперь я заметил в худеньких загорелых ручках две сумки.

– Тебе помочь? – ринулся было я, но Бриджет отрицательно замотала головой, отступая в темноту прихожей.

– Нет, всё в порядке. До лифта дойду сама, а там поможет Колин.

– Колин?

– Да, сын папиного партнёра, помнишь?

– Тот хмырь, с которым мистер Брайс пытался тебя свести до меня? Хм, да и во время наших отношений тоже – полыхнул ревностью я. – Так у вас это… интрижка?

– Не говори глупостей, – обиженно фыркнула Бридж. – Мы просто друзья.

Потоптавшись ещё пару секунд на пороге, она наконец вышла из квартиры, оттесняя меня в сторону.

– Пойду. Береги себя.

Остолбенело застыв, я проводил её взглядом и очнулся лишь, когда по коридору прокатился предупредительный сигнал закрытия дверей лифта. Не знаю, какого чёрта меня понесло на балкон, лучше бы озадачился поиском чистого стакана. Но как бы там ни было, я рванул к стеклянной двери и выскочил наружу.

Бриджет как раз вышла из дома. Колин подошёл к ней, что-то сказал на ухо, забрал сумки, а потом… Потом этот разодетый в брендовые шмотки козёл поцеловал её. Поцеловал мою Бридж!

– Просто друзья, говоришь? – еле слышно пробормотал я, не в состоянии отвести глаз от бывшей девушки и её старого/нового ухажёра.

Быстро же она нашла себе утешение!

Я простоял на балконе добрые полчаса, пока не понял, что меня трясёт от холода. Завтра обещали дождь, не удивительно, что температура воздуха стремительно падала. Весна в Нью-Йорке полна сюрпризов.

Вернувшись в комнату, я достал виски, распечатал бутылку и, не парясь по поводу стакана, знатно отхлебнул из горла. Интересно, они сошлись только сейчас или Бриджет уже давно крутила шашни за моей спиной? В голове внезапно всплыли слова Эдди: «Ты должен использовать своё унылое состояние и написать душераздирающую повесть».

Хм, а что, если получится? Вдруг мне не хватало именно этого – унылого состояния? Точнее, прежде оно было слишком поверхностным, а вот теперь в самый раз.

Недолго поразмыслив, я запустил ноутбук. Мысль не шла.

Спустя сорок минут и четверть бутылки монотонно мигающий курсор начал раздражать. Ни слова… ни единого словечка! Я безнадёжен.

Крышка ноута с треском шлёпнулась о клавиатуру под давлением руки.

В жопу всё! Бриджет и Колина! Её высокомерного отца! Писательство! Всю мою чёртову жизнь!

Приложившись к виски и благополучно прикончив его в течение следующего часа, я кое-как добрёл до спальни, устало повалившись на постель. Как там говорят: «Лучший совет можно найти на подушке»? Вот я и планировал как следует его поискать. Да только воспоминания о Бриджет принялись настойчиво путать восприятие, играть не по правилам и будоражить разбитое сердце, готовое и без предательских «игр разума» рассыпаться на стеклянную пыль.

Первое, что я сделал после разрыва – сменил постельное бельё. Всё, под чистую! Но сейчас отчётливо слышал запах духов на соседней подушке, простыня со стороны Бриджет казалась тёплой, а через рифлёное стекло в двери ванной комнаты мерещился стройный женский силуэт, расчёсывающий длинные волосы.

Чёрт! Как же я мог так легко её отпустить?

Телефон на тумбочке назойливо завибрировал. Звонил Эдди. Приятель снова тусил в ночном клубе в компании недалёких старлеток, искреннее верящих, что он директор крупного журнала. Интересно, если бы Миллера слышала главный редактор его издательства, как скоро он бы пополнил ряды безработных?

С трудом открестившись от приглашения «на бал», я уткнулся в новостную ленту. Не читал, просто бездумно листал. И вдруг на глаза попалось обновлённое фото профиля Бридж. Сдуру я перешёл на страницу и в графе «семейное положение» увидел: «есть парень».

В горле встал ком! Я резко принял сидячее положение и начал одержимо обновлять браузер. Статус оставался прежним! А ведь ещё неделю назад он гласил: «всё сложно»…

Какого чёрта Бридж? Какого, мать его, чёрта?!

Открыв список контактов, я начал судорожно его листать, но как только добрался до нужной буквы, вспомнил, что удалил номер сразу после того, как выбросил постельное бельё, совместные фотографии и набор коктейльных бокалов. Ладно, не беда, посмотрим в истории звонков.

И вот среди одних и тех же имён я наткнулся на городской номер. Странно… Кто вообще в наше время пользуется стационарным телефоном?

СТОП! Это же та истеричка с игуаной!

Дальше всё происходило как в тумане! Палец сам собой ткнул на иконку вызова. На дисплее замигала зелёная трубка. Сердце заколотилось быстрее.

Что я собирался сказать? Бросить ответку, вылив на совершенно незнакомого человека всё, что накопилось?

Многие психологи утверждают, если долго держать негатив в себе, однажды он сдетонирует и зацепит осколками окружающих. Я не хотел, чтобы мои внутренности разлетелись по всему Бруклину, повиснув на фонарных столбах, но чувствовал, что близок к этому.

И пока воображение рисовало животрепещущую картину, похожую на скриншот из сериала «Ходячие», на том конце раздался сонный женский голос:

– Привет, Пит. Представляешь, твой номер почему-то отобразился цифрами, хотя я вбивала его в память. Наверное, сбились настройки.

Либо эта девчонка слепая, либо сумасшедшая.

– Ну и чего молчишь? Ты хоть знаешь, который час? Что случилось? – невнятно пробормотала она.

Хрипло прокашлявшись, я несколько раз ударил себя кулаком в грудь и спокойно произнёс:

– Я не Пит…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ – Вселенная наносит ответный удар

Нью-Йорк. Апрель.

Эмма: 1

День начался из рук вон плохо. Сначала я разбила кофейник. Затем моё такси подрезал какой-то хам. Я опоздала на планёрку. Вдобавок клиент, над проектом которого мы с командой работали последний месяц, внезапно решил провести полный ребрендинг, не соблаговолив заранее оповестить маркетинговый отдел. И вот теперь, когда большая часть рекламных материалов уже свёрстана и передана в типографию, мне нужно мотаться по дождливому Бруклину из офиса в офис, чтобы минимизировать расходы и не испортить отношения ни с той, ни с другой стороной. А ведь я, чёрт побери, дизайнер, всего лишь дизайнер, а не менеджер по продажам или специалист по контролю качества. Радовало одно – сегодня пятница. Правда, грядущий уик-энд, собственно, как и прошедший, не предвещал ничего увлекательного. Ну, разве что досмотрю наконец «Игру Престолов» и налопаюсь вдоволь вкусняшек. Одна. Снова.

Питер вернулся из Сиэтла ещё две недели назад. Но, как оказалось, слово «партнёр» на двери его нового кабинета – это не только значительная прибавка к жалованию, а ещё и тонна дополнительных обязанностей. Так что уже вторые выходные подряд я провожу на диване в компании телевизора. Наверное, это естественно для женщины моего возраста, осталось завести парочку кошек… Эх.

Дождь лил весь день. Не понимаю людей, которые считают его романтичным. Сыро, холодно, тоскливо. Из-за беснующейся стихии движение в городе встало. Уж лучше бы поехала на метро! В итоге домой я добралась только к восьми вечера.

Сбросив промокший насквозь плащ и безнадёжно испорченные замшевые туфли, я направилась в кухню. Кофе! Срочно! Но меня ожидало очередное разочарование… Замотавшись, я совсем забыла купить новый кофейник. Ну что за досада?

Обречённо вздохнув, я устало опустилась на стул. В груди неприятно засвербело. Наверное, именно так ощущается одиночество. Но ведь у меня была не плохая жизнь: работа, друзья, молодой человек, медицинская страховка в конце концов. Так откуда же взялось это, скоблившее изнутри, чувство неполноценности?

Щёлкнув кнопкой на чайнике, я вышла в гостиную, запнувшись о не распакованную коробку, огляделась и снова трагично вздохнула. Интересно, если навести порядок в доме, прояснятся ли мысли? Что же, проверим.

Приняв по-быстрому душ, я заварила ароматный ромашковый чай и принялась разбирать вещи под аккомпанемент вечернего шоу Джимми Фэллона.

Вечер пролетел незаметно. На часах было около полуночи, когда я, перейдя на какао быстрого приготовления, оценивала плоды своих трудов. Да, так определённо лучше! Даже зловредный дождь, разрисовавший окна размытыми отблесками уличных фонарей, больше не казался таким угнетающим.

Уставшая, но гордая собой, я завалилась на диван, натянув до ушей клетчатый плед, подаренный Мишель на прошлое рождество. На журнальном столике приятно потрескивала ароматическая свеча. Её мягкий свет действовал успокаивающее, а чуть сладковатый аромат расслаблял. Взгляд невольно зацепился за танцующее пламя, унося сознание в лабиринты раздумий.

А если проблема наших «замерших» отношений с Питером заключалась не в нём, а во мне? Я никогда не отличалась страстностью натуры, не блистала спонтанными идеями, не подпитывала своего мужчину эмоционально. Ему со мной скучно? Поэтому Пит назвал меня ограниченной? Но ведь это совсем не так! Я очень разносторонний человек, люблю отдыхать на природе, обожаю вечера джазовой импровизации, английскую классику, бильярд, музыку на виниле, винтажные открытки, а ещё наблюдать за незнакомыми людьми и тайком их фотографировать. Прозвучало пугающе, но никакого криминала! Просто, когда человек не позирует, очень легко разглядеть его истинное настроение и даже характер. Чаще всего обычно улыбчивые и позитивные люди наедине с собой грустят, дерзкие и самоуверенные страдают от множества комплексов, а, казалось бы, равнодушно отрешённые личности чаще остальных проявляют участие и милосердие. Любопытно, если бы кто-то сфотографировал исподтишка меня, что бы я увидела на снимке?..

Вскоре, заблудившись в чертогах собственного разума, я уснула. За окном была глубокая ночь, когда меня разбудил телефонный звонок. Спросонья я не сразу сообразила, что трезвонил домашний. А когда до меня наконец дошло, я, не зажигая свет, подползла к тумбе на четвереньках и стащила трубку с базы, определяя по первым цифрам номера, что звонит Питер.

– Привет, Пит, – всё ещё пытаясь разлепить глаза, пробормотала я. – Представляешь, твой номер почему-то отобразился цифрами, хотя я вбивала его в память. Наверное, сбились настройки.

Питер не ответил.

– Ну и чего молчишь? Ты хоть знаешь, который час?

Взгляд метнулся к часам на стене. Почти половина третьего. Питер звонил ночью, ещё и на домашний? Здесь явно что-то не так!

– Что случилось? – взволнованно поинтересовалась я.

На том конце послышался сдавленный кашель, а затем незнакомый мужской голос, произнёс:

– Я не Пит…

Полусонный мозг заскрипел, точно ржавые дверные петли. Я растерянно моргнула, глянула на определитель номера, пытаясь сосредоточиться на последовательности цифр. +1-212-812-8125. Вроде, всё верно… Или?

В голове застучал пульс. Я потёрла переносицу пальцами и тихонечко прошептала номер Питера.

– 212-812-8152.

– А, так вот в чём дело! – внезапно усмехнулся голос в трубке, от неожиданности я чуть не выронила телефон из рук. – Ты перепутала последние две цифры. Мой номер заканчивается на 25. А тебе нужно было набрать 52.

– А-а, понятно, – почти осмысленно протянула я, припоминая свою странную привычку неосознанно менять местами двухзначные числа, предлоги и местоимения при беглом чтении или скором наборе текста. Но погодите, причём тут моё ошибочное восприятие? Что вообще происходит?

– Мне нужно было набрать? – переспросила я. – Это ведь ты звонишь! Между прочим, в три часа ночи.

– Империя наносит ответный удар, – зловеще хохотнул собеседник.

Я недовольно нахмурилась.

– Фанат звёздных войн, да ещё и пьяный. Я кладу трубку!

– Не-а, не кладёшь, – уверенно заявил незнакомец. – Как ты там сказала: теперь моя очередь говорить! Кстати, зачётная была речь…

– Понятия не имею, о чём ты, – начиная закипать, проворчала я. – Спокойной ночи.

– Уверенна? – очередная усмешка. – Тогда откуда я знаю, что твой парень конченый мудак, который не ценит то, что ты для него делаешь? И этот прокол с серёжками, вот же ужас! – снова злорадный смешок.

Я зависла, судорожно перебирая варианты, кто мог быть на том конце провода. И вдруг меня осенило! Лицо тотчас вспыхнуло. Воздух застрял в лёгких, будто на грудь опустили бетонную плиту. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Сонливость как рукой сняло.