Читать онлайн Изумрудная сеть

ПРОЛОГ

Утренний лес пах сырой зеленью, прелью и первыми земляничными ягодами. Серая птичка, притихнув, поглядывала вниз черным блестящим глазом. Любопытно. Обычно в эту пору стоит сонная тишина, разве что лось проломится сквозь заросли ивняка или на ближнем болотце взволнованно крякнет утка, собирая птенцов. А тут – шумно. Шумно и неспокойно. Возится кто-то в каменной яме – возится, стучит, шуршит.

Вверх по стволу шустро вскарабкалась белка, мелькнула серым линялым хвостом.

– А вот гляди, Мишка, чего я нашел! – окликнул коренастый бородатый мужик, разгибаясь и покачивая что-то в широкой грязной ладони. На его голос из узкого подкопа выбрался молодой парень в залатанной рубахе, перепоясанной веревкой. Штаны из грубого полотна заправлены в истрепанные сапоги. Смахнул со лба пот, шагнул, да так и замер. Потому что у бородатого в руке зеленым светом сияло Чудо.

Сколотый с одного бока кристалл, приросший к невзрачному серо-желтому камню, нежданная находка, диво-дивное. Говаривали старики, что такие камни бывают, но ни Мишка, ни куда более него поживший Афанасий, до сих пор их не встречали. И надо же – в отработанной давным-давно копанке, мимо которой едва не прошли, сказочный самоцвет таился.

Не в силах отвести взгляд от камня, Мишка заулыбался. И не только он – в непривычной для морщинистого лица улыбке ощерился и его напарник. Нет, не зря в бега с завода ударились, не зря по старым выработкам с кайлом ползали: этакий камень почти в пол-ладони – это и свобода, и кусок мяса в щах, и… Мишке привиделась румяная Глаша, синеглазая и смешливая. Ох, если удастся унести зелен камень да продать в Новогорске востроглазому скупщику, будет у него и Глаша, и детишки, и свой дом – чаша полная. Камень всё даст, такие камни самого царя достойны.

– Изумруд, – ласково прошептал старый заводчанин. – Смарагд. Изумруд-сказка. Изумрудец…

Запотел холодный камень от его дыхания, взгляд приворожил, не дал заметить потянувшуюся к рукоятке прислоненной к дереву кирки Мишкину руку.

Так и упал, с детской улыбкой и удивленным взглядом. Под раскроенной умелым ударом головой темной краснотой наливалась прошлогодняя хвоя.

Мишка подождал, пока разожмутся мертвые заскорузлые пальцы, вынул из них камень, обтер полой рубахи, спрятал за пазуху и пошел мыть в болотце кирку. Путь предстоял долгий, окольный, мало ли кто на том пути встретится. А ему надо дойти, надо…

Серая птичка проводила удаляющегося человека взглядом и неуверенно чивикнула. Теперь порядок, теперь тихо.

***

– Шигазин, тебя где черти носят?! – заорал Пашка и уселся на покрытый лишайником камень перемотать портянку. Вот уже три дня они топают без передышки, все ноги этими проклятыми портянками истерты. Хоть бы речку встретить, вымыться, белье постирать, так нет же – кругом глухие леса да верховые болота. А до Лемежи-реки ещё полтора дня пути, не меньше, если карта не врет. Опять ночевать у костра, комаров кормить и жрать кашу из непроваренной пшенки. И грибы эти…

– Чего тебе? – подходя, сверкнул улыбкой Мустафа. – Опять белы ноженьки заболели?

И снова исчез в березовом подлеске. Вот ведь, жилистый, кривоногий, неутомимый, да ещё и ехидный. Сколько ни идут, а он все впереди несется. Пашка-то ещё держится, а остальные трое отстали, сейчас подойдут. К тому времени Шигазин опять грибов натащит, глаза бы их больше не видели. Будет низать на прутики, на углях жарить.

Обув сапог, парень, наклонился, оборвал несколько ягод костяники, бросил в рот. Скривился – кислая…

– Эй, Пашка! – громко позвал его Шигазин. – Иди сюда, командир!

– Чего там? – лениво отозвался Павел. Небось, опять лисью нору или лосиные рога нашел. И вообще, дурацкая это затея – комсомольской ячейкой по лесам бродить. Захотелось им трассу заранее посмотреть, вот и насмотрелись. На карте-то она ровно прочерчена, а на деле – одни болота с буераками. Остается только мечтать, как проложат они дорогу в этих местах, города построят, заводы…

– Иди сюда, говорю! – не унимался Мустафа. И голос его звучал как-то необычно.

– Ладно, иду!

Пашка встал, оттолкнув ногой вещмешок, поправил висевший на поясе маузер в обшарпанной кобуре и, морщась, зашагал на голос.

– Гляди, командир, – Шигазин, завидев его, сдвинул на ухо выцветшую буденовку, с которой не расставался даже укладываясь у костра спать. Потом указал куда-то вниз.

Только подойдя вплотную, Павел увидел находку. В этом месте крутой каменный склон уходил вниз метра на два, образуя глубокую впадину. На дне её белели кости. Часть из них затянуло рыхлым лесным перегноем, но крутолобый череп и несколько ребер выпирали так, что становилось ясно – перед ними останки человека.

Шигазин наклонился, подобрал кусок ржавого железа.

– Кирка. Интересно, сколько лет её хозяин тут пролежал?

– И почему звери его кости не растащили? – буркнул Павел.

– Ну, это скорее всего, мишкина работа.

– Чья?!

– Медведя. Задрал человека и обглодал дочиста. Разве что мелкому зверью маленько досталось, а оно кости не растащит. Да и глубоко тут. Давай поближе посмотрим. – Мустафа, отбросил старую кирку и начал ловко спускаться вниз. Пашка полез следом.

– Смотри-ка, – Шигазин пнул ногой истлевшую подметку, – в сапоги был обут! Совсем как мы. – Потом поднял с земли сук и принялся выковыривать из земли кости. – Да, скорее всего, медведя это работа.

Внезапно он замер и наклонился. Палкой поддел что-то и вытащил из-под костей.

– Ох ты…

– Что? – напрягся Пашка.

– Смотри-ка! – в смуглой ладони лежал камень, большой темно-зеленый кристалл с отколотым краем.

Мустафа провел по его граням пальцами, стряхивая землю. И изумрудный свет, льющийся сквозь кроны деревьев, соединился с тем, который жил внутри камня.

И от этого зеленого марева у Пашки перехватило вдруг дыхание.

ГЛАВА 1.

Лиза допила сок, аккуратно промокнула губы салфеткой и опасливо покосилась на соседа. Тот ожесточенно глодал куриную ножку и, слава богу, молчал. А когда говорил, имел дурную привычку размахивать руками, как пропеллер. За два часа полета она уже научилась вовремя уворачиваться от его неожиданных жестов, но сейчас близость пластикового подноса с остатками обеда и её светлых джинсов вызывала тревогу. Не хотелось бы предстать перед Глебом перепачканной кетчупом и картофельным пюре.

Осторожно, чтобы не задеть столик, Лиза придвинулась к иллюминатору и полюбовалась на ослепительно-белые облака, выстилающие пространство под самолетом. Изредка в их просветах виднелась земля, покрытая, словно ковром, бесконечными зелеными лесами.

Поспать все равно не удастся. Сосед, доедая кекс, опять принялся разглагольствовать о политике – внешней и внутренней, пересыпая беседу древними анекдотами, и сам же над ними смеясь. Что за несчастье: вечно рядом с ней оказываются незатыкаемые ораторы, которым хочется именно её, Лизу Боброву, посвятить в подробности своей личной жизни или в глобальные всепланетные проблемы. Дело, наверное, в ней самой, в профессионально заинтересованном выражении лица, в умении изображать внимание и участие. Нет, определенно надо будет отработать перед зеркалом звериный оскал «отстаньте от меня все, наконец!»

Бортпроводница собрала подносы, сосед отправился в туалет, а Лиза вынула изо рта жевательную резинку, которой она, по совету телевизионных стоматологов, регулярно очищала зубы после еды, и мстительно прилепила ее к сидению любителя политики. Потом достала пудреницу и подновила макияж. Через полчаса самолет приземлится в Новогорске.

В который раз она задала себе вопрос: «За каким лешим она, отнюдь не романтичная идиотка, согласилась на уговоры Глеба?» Мало ли у неё виртуальных знакомых, с которыми приятно пообщаться в интернете, иногда сходить в кино или посидеть в кафе. Но это если они живут в Москве. А если за тысячи километров? Тогда пусть и остаются только россыпью буковок и забавными фотографиями на экране монитора. Но нет же, её понесло через полстраны!

С Глебом Лиза познакомилась через «Живой журнал», ставший с некоторых пор одной из самых популярных тусовок в интернете. Там каждый желающий мог завести собственную страницу – нечто вроде виртуального дневника. У них в редакции такие страницы были почти у всех, начиная с «главвреда» Синичкина и кончая прыщавым курьером Славкой, неуклюже пытавшимся изобразить из себя до невозможности крутого мачо.

Поначалу Лиза свой живой журнал, или ЖЖ, как между собой называли его обитатели интернета, навещала лишь изредка. Не до того было – выяснение отношений с мужем, а потом и бывшим мужем Вадиком поглощали все свободное время и силы. Наконец Вадик окончательно стал прошлым вместе с их машиной и половиной трехкомнатной квартиры. А Лиза, отстояв компьютер, часть мебели, и обзаведясь бессонницей, обосновалась в новом малогабаритном жилище и принялась зализывать свои душевные царапины. Интернет для этого – самое походящее место. Не успеешь написать в ЖЖ: «Неужели все мужики такие сволочи?», как тут же десяток сетевых друзей отзовутся: «Все до одного, не сомневайся!», «Тебе попался какой-то исключительно неудачный экземпляр, детка! То ли дело – я!» или «Да наплюй! Мужики, конечно, козлы, но без них жизнь куда скучнее». И коронное: «Киса, ты с какова города?»

Хорошая вещь интернет, где для знакомства иногда достаточно одного щелчка клавиши «мышки». Легкий треп, переходящий в ни к чему не обязывающий флирт, общение с коллегами, новости и споры. «Живой журнал» был похож на огромную коммунальную квартиру с хорошо изолированными комнатами, где живут самые разные люди. И где расстаться с человеком так же легко, как встретиться. Вычеркнул его из “списка друзей” – вычеркнул из круга общения и из памяти. Если бы так просто было и в жизни – щёлк, и нет ни Вадика, ни настырной бывшей свекрови, продолжавшей донимать Лизу звонками и слезными уговорами «помириться» с её сыночком. Да мало ли кого ещё можно так – щёлкнуть…

Глеб впервые появился в Лизином журнале с полгода назад. Тогда она обратила внимание на картинку под ником1 mefisto – пляшущий на рвущемся канате клоун. Отчаянная откровенность и какой-то болезненный надрыв были в записях самого mefisto – казалось, что человек живет на грани одиночества, опасности, и при этом находит силы смеяться над этим, и заставлять смеяться других

Однажды Лиза, разочаровавшись в казавшемся весьма перспективным ухажере, а затем, встретив по дороге домой бывшего мужа в обществе длинноногой девицы-вамп, разразилась длиннющими унылыми стихами на тему: «Никому я не нужна, никто меня не любит». Было там и про заманчивую голубизну вен на запястье, и про упаковку снотворных таблеток, и про чудный вид с десятого этажа – в общем, обычный набор психопатки.

Друзья, которых в ЖЖ принято называть френдами, прореагировали по-разному – от «Киса куку, не дури!» до «Суицид форева!», а mefisto написал большими буквами: «Зайди в аську!» и дал свой номер. Лизе было плевать на всё, и она включила ICQ. Людям, далеким от компьютера сложно понять, как можно ночь напролет разговаривать с другим человеком, печатая вопросы и ответы в окошке на экране.

Оказалось, что канатного плясуна зовут Глебом, и живет он у черта на куличках. Лиза поначалу даже не поняла, где именно. Хотя для жителя столицы понятие «далеко» начинается где-то в районе Серпухова, но описываемые новым знакомым места показались ей уж совсем неимоверной глухоманью: тайга, в которой полно брусники, белок и нахальных долговязых лосей, реки, где водится загадочная рыба хариус – экзотика. Особенно после статей о бутиках и казино, которые Лиза писала в то время и начинала уже просто ненавидеть.

Они начали общаться довольно часто, и постепенно Лиза оттаивала. Поначалу он был для неё чем-то вроде жилетки, куда можно поплакаться, высказать претензии к человечеству и отдельным его представителям. А он в ответ сочинял смешные стишки и так разбирал по косточкам её проблемы, что становилось ясно – их сложность зависит только от её, Лизиного, к ним отношения. Вообще-то, она и сама это прекрасно понимала, но моральная поддержка ещё никогда никому не помешала.

А когда Глеб прислал, наконец, свою фотографию, на которой он выглядел русоволосым бородатым красавцем с грустными серыми глазами, она заинтересовалась им всерьез. И хотя рассудок иногда брал верх и твердил, что они слишком разные, а главное – слишком далеко друг от друга находятся, она оправдывалась тем, что в ситуации, когда нервы раздрызганы, романтические отношения хороши и в интернете. Это даже лучше, что он так далеко, можно не строить никаких планов, а просто отдыхать душой. Просто болтать по ночам, читать его стихи, рассказы об увлекательной и даже в чем-то опасной жизни. Одна охота на медведя чего стоила!

Лиза теперь и на потенциальных ухажеров смотрела иначе. В сравнении с Глебом они выглядели какими-то мелкими, расчетливыми и пустыми. То ли дело парень из тайги, способный выйти один на один против огромного зверя!

Виртуальная идиллия продолжалась, но Глеб все чаще выказывал желание встретиться «в реале» – то есть в обычной жизни. Собственно, Лиза была не против. Но подразумевала самый простой вариант – он приедет в Москву.

Оказалось, что все не так просто. С работой в далекой тайге была напряженка, и Глеб не мог вырваться даже на неделю – уволят и глазом не моргнут. А отпуска ему ждать ещё целых пять месяцев.

Лиза огорчилась. У неё самой отпуск был намечен на август, и каким образом его проводить, она ещё не решила. Отправляться на курорт и отпинываться от любителей скоротечных сексуальных приключений под пальмами?

Именно тогда Глеб робко попросил её приехать к нему. Даже предложил оплатить дорогу – с заработками у них на руднике всё обстояло более чем нормально. А в августе за Уралом – рай: грибы, ягоды, песчаные речные пляжи, так что отдохнуть есть где. Да и написать о местах, где добывают изумруды – это вам не о бутиках и презентациях чирикать. Лиза представила солидную статью в журнале, красиво оформленную фотографиями дикой природы и не менее диких загорелых аборигенов рядом с драгами, или чем они там добывают эти самые изумруды.

Именно это чудное видение стало последней каплей, и Лиза согласилась принять приглашение, гордо отказавшись от оплаты билетов – такая трата с учетом будущего гонорара за статью ей вполне по плечу. И вот теперь самолет заходит на посадку, за окном с бешеной скоростью проносятся космы облаков, и даже осточертевший сосед притих и сосредоточился – не иначе, вспоминает статистику по авиакатастрофам.

Аэропорт Новогорска встретил её обычным гулом и суетой. Лиза растерянно огляделась, пытаясь в толпе найти высокую фигуру Глеба – он сообщил, что его рост метр девяносто два. Может быть, этот? Но к долговязому парню уже мчалась кудрявая толстушка с младенцем на руках. Или этот? И тут она заметила самодельный плакатик, на котором было написано: «Елизавета Боброва». Всё ещё сомневаясь, подошла к держащей плакатик девушке и спросила:

– Вы меня встречаете?

– Вы – Лиза? – прищурилась та.

– Да. А где Глеб? Он что, не смог приехать?

– Глеб не смог, – эхом отозвалась девушка и добавила. – Он попросил меня. Идемте, у меня там машина.

Подхватив сумку, Лиза, слегка растерянная и обиженная, зашагала к выходу из аэровокзала. Ну вот, рассчитывала на романтическую встречу, а вместо этого какая-то непонятная девица. Не слишком все хорошо начинается…

– Садитесь, – распахнула перед ней дверцу разбитой белой «пятерки» девушка. – Я частника наняла. Сумку можно положить на заднее сидение, а лучше – в багажник.

Молчаливый водитель, сухонький мужичок лет пятидесяти, нехотя вышел из машины и взял у Лизы сумку. Девушки в это время устроились на заднем сидении.

– Да, извините, меня зовут Марина, – представилась девушка. – Марина Фомина. Я дружу с приятелем Глеба – Никитой. Дружила…

Она как-то криво улыбнулась, и Лиза заметила, что глаза у неё покрасневшие, словно она недавно плакала.

Водитель все так же молча вернулся за руль и, ничего не спрашивая, тронулся с места. Видно, Марина объяснила ему все заранее.

– Может быть, перейдем на «ты»? – предложила новая знакомая.

– Да, конечно, – Лиза рассматривала мелькающие за окном машины двухэтажные домишки, окруженные высоченными соснами. Впрочем, дома вскоре кончились, и остались одни деревья, вернее, лес, в котором была проложена прямая, как стрела, дорога. – Так что случилось, почему Глеб не смог меня встретить?

– Он очень хотел … – девушка замолчала. Потом, словно очнувшись, добавила: – Давай вначале заедем ко мне, попьем чаю. Не стоит волноваться, может быть, все закончилось, и он уже дома. Узнает, что ты приехала, и немедленно примчится.

Было видно, что Марина старается говорить бодро, даже весело, но дается ей это с трудом. Лиза не знала, что и думать. Расспрашивать дальше было бы бестактно, и она принялась украдкой разглядывать новую знакомую. Ничего особенного – худенькая шатенка с вьющимися длинными волосами. Одета в легкие шелковые брючки и белую кофточку. А вот руки были красивыми – ухоженными, с покрытым светлым лаком короткими ногтями.

– Я работаю медсестрой в нашей больнице, – заметив взгляд Лизы, сообщила Марина. – А ты? Глеб говорил, что ты журналистка.

– Да, пишу статьи для московского журнала.

– Для какого? У нас его продают?

– Вряд ли. “Огни Москвы”. Слышала?

– Нет… У нас в поселке только одна газетка, да и та дохлая. Рудничная многотиражка.

Машина на полном ходу вписалась в крутой поворот, и Марина воскликнула: – Вот, смотри, красота какая!

Красота и в самом деле была потрясающая. С уходящего вниз крутого склона открывался вид на извивающуюся среди зеленых лугов и скал реку. В солнечных лучах она казалась сверкающей серебряной змеёй.

– Говорят, когда-то тут было огромное соленое озеро, поэтому деревья в низине почти не растут.

Лиза попросила водителя остановить машину и сделала несколько снимков.

Вдали крошечной букашкой полз по небу вертолет. В оглушающей тишине чирикали птицы. Марина пнула ногой камень, и он полетел вниз, застревая в траве.

– Надо ехать. На наши пейзажи ещё успеешь полюбоваться, – почти раздраженно пробормотала она.

Минут через двадцать они подъехали к оборудованному милицейскому посту – вот уж чего не ожидала Лиза встретить в этой глуши. Тяжелый шлагбаум был опущен, на обочинах высились бетонные блоки.

– Документы, Митрич, документы, девушки, – подошел к ним на удивление худой сержант.

– Поселок режимный, – объяснила Марина. – Абы кого сюда не пускают.

Лиза достала журналистское удостоверение, которое сержант с интересом изучил.

– Об изумрудах наших, стало быть, будете писать? – поинтересовался он.

– И об изумрудах, и о людях, – улыбнулась Лиза.

– Люди у нас тут хорошие, плохих почти не осталось. Навел порядок Степан Алексеевич. Пишите, пишите…

“Спасибо, что разрешил”, – фыркнула про себя Лиза.

Да, Глеб рассказывал о том, что поселок режимный. Но она отнеслась к этому, как к преувеличению. И запрос от редакции отправляла, полагая, что он поможет забронировать ей номер в гостинице, заказать билеты. На гостинице она сама настояла. Глеб не стал возражать, хотя вскользь упомянул, что живет в отдельной квартире – но только упомянул, и предложений вроде "поживешь у меня" не стал делать. Лиза оценила его деликатность.

Через двести метров после милицейского поста въехали в Шигазино – «поселок городского типа», как значилось на дорожном указателе.

Девушка была слегка разочарована – она ожидала увидеть старинные избы, колодцы и бегающих в траве круглощеких детишек. А вместо этого появились обшарпанные панельные пятиэтажки, потом такие же обшарпанные двухэтажные дома, какие-то невзрачные магазины и типовой Дом культуры с белыми колоннами и гранитной скульптурой непонятного мужчины в кепке. «Если это Ленин, то почему без бороды?» – подумала Лиза. Но спросить ничего не успела, потому что машина свернула в проулок, кряхтя, запрыгала по ухабам неасфальтированной дороги и остановилась.

– Свободен, Митрич, – объявила Марина.

– А как же гостиница? – забеспокоилась Лиза

– Она в двух шагах. Я потом тебя провожу. Или Колька. Чуть позже.

– Хорошо, – кивнула Лиза, забирая сумку из открытого водителем багажника.

– Вот тут я живу, – Марина кивнула на приткнувшийся к пологому склону дом. Желтая краска на нем живописно облупилась, обнажая прежнюю зеленую масть, и поэтому двухэтажное здание больше всего напоминало десантника в камуфляже.

В квартире Марины царил какой-то непонятный беспорядок, словно она наспех рылась в собственных вещах, да так все и бросила. Полированный стол был завален папками, коробками и пустыми пакетами из-под чипсов.

Они прошли на кухню, и Лиза получила чашку крепкого горячего чая. На столе появилось печенье «Юбилейное», батон и начатая пачка масла.

– Есть хочешь?

– Нет, я обедала в самолете, – покачала головой гостья. – Мне бы в гостиницу. Устала я…

– Ладно, тогда я попробую ещё раз позвонить Глебу.

Марина схватила с подоконника телефон и принялась лихорадочно тыкать в кнопки.

– Не отвечает… – Она как-то сразу сникла, ссутулилась и села к столу, зажав ладони между колен. – Не отвечает, – повторила она с отчаянием.

– Да что случилось? – не выдержала Лиза.

– А вот что случилось, – Марина внезапно вскочила и рванула дверцу холодильника так, словно рвала на груди рубашку. – Вот!…

И на кухонный стол, застеленный веселенькой клеенкой с Винни-Пухами, летящими на воздушных шариках, рядом с надорванной пачкой печенья и начинающим таять маслом шлепнулась кисть человеческой руки в полиэтиленовом пакете. Отдельная. Сама по себе. С очень неаккуратно обрубленным краем.

ГЛАВА 2.

– Что это?! – взвизгнула Лиза и отпрыгнула к плите. Чашка грохнулась на пол и разбилась вдребезги.

– Ты не видишь? – пожала плечами Марина. Глаза ее горели мрачным огнем.

– Это… Это похоже на руку… Человеческую…

– Это и есть рука! Точнее, кисть руки.

Лизе стало тоскливо. Вот так и попадаются доверчивые дурочки вроде нее. Сначала соглашаются ехать на край света. Потом садятся в машину к незнакомцам. Или незнакомкам – сейчас не поймешь, кто опаснее, мужчины или женщины. Потом с легким сердцем заходят к ним в квартиру и пьют чай со всякой гадостью… А потом выясняется, что эта гадость хранится в холодильнике вместе с мертвой человеческой рукой. Куском руки. Черт, может ли рука быть живой или мертвой? Да какая, собственно, разница?

“Зря я ела печенье, – подумала Лиза. – И чай пила зря”.

Но с рвотным позывом удалось справиться. В конце концов, Елизавета Боброва – не истеричная барышня, а опытный журналист. Всякого повидала на своем веку. Положим, таких сильных впечатлений она прежде не испытывала – но все когда-то случается в первый раз…

– И зачем ты держишь ее в холодильнике? – стараясь унять дрожь в голосе, поинтересовалась Лиза.

– Тепло на улице. Пропадет. Запах будет.

– Понятно…

«С сумасшедшими главное что? – в панике думала Лиза. – Не злить их. Кто эта Марина? Медсестра? Кажется, так. Может, она в медицинский институт поступать готовится. Вот и нашла себе наглядное пособие. А ее решила просто припугнуть. Наверное, никакая она не подруга приятеля, а девушка самого Глеба. Бывшая, скорее всего. Узнала о приезде соперницы – и перехватила в аэропорту. Хочет досадить».

– Ничего тебе не понятно! – закричала Марина. – Ты знаешь, чья эта кисть? Почему она у меня?

– Откуда же мне знать? – нервно пожала плечами Лиза. На кисть она косилась, как на паука-птицееда, угнездившегося на обеденном столе и готового к прыжку. Сходство определенное имелось. Только цвет, конечно, был другим.

– А я тебе расскажу. Это моего парня кисть, Никиты. Ты представляешь? Мне ее вчера вечером под дверь подкинули. В коробке из-под торта! Я чуть с ума не сошла!

Лиза топталась на месте, размышляя, как бы сбежать из квартиры. По всему выходило, что поворачиваться спиной к Марине не стоит. Неясно только – где Глеб? Почему он оставил ее на эту сумасшедшую? Как допустил, чтобы она встретила ее в аэропорту?

– Ваш друг травмировался? – от волнения снова переходя на “вы”, предположила Лиза. – Взрывом руку оторвало? Вертолет медицинский ждете, чтобы в больницу его отправить? Сейчас ведь пришивают и пальцы, и руки, наверное…

Говорила, и понимала, что все это – детский лепет. Если друг в больнице, то и кисть его должна быть там же, а не в домашнем морозильнике. Да и не стала бы в такой ситуации девушка встречать ее в аэропорту – поважнее дела имелись бы.

– Не травмировался он. Его травмировали. Похитили Никиту, и Глеба твоего похитили. А это – мне привет и предупреждение, – Марина отчетливо лязгнула зубами.

Лизе стало еще жутче.

– Слушай, а ты уверена, что это его… рука? Там татуировка какая-то. Написано: “Жора”.

– По татуировке я её и узнала!

– Но он же Никита!

– Он – Никита. Это его армейского друга Жорой звали. Он в армии, дурак, думал, что превыше мужской дружбы ничего нет. Вот и вытатуировал имя друга. Да неважно все это, Лиза! Важно то, что попали ребята в переплет! И я вместе с ними. А раз ты тут появилась – то и ты тоже. Если только соскочить не захочешь.

– В каком смысле?

– Да в самом прямом. Такси возьмешь и обратно в аэропорт смоешься. Посидишь там денек, переночуешь в жестком кресле – и улетишь на родину. Не было никакого Глеба, нет и никаких проблем.

Марина всхлипнула.

– Я не могу так просто улететь, не повидав Глеба, – покачала головой Лиза. – Слушай, одного не пойму – почему ты до сих пор не заявила в милицию?

– В милицию обращаться нельзя, – сквозь слезы ответила Фомина.

– Почему?

– По кочану! Не все так просто. А, главное, если хоть малейшая информация просочится о том, что милиции что-то известно стало – их сразу убьют. Поселок маленький, все всё видят и знают. Мне кажется, за мной уже следят.

– Да что же это за ужасы такие? – стукнула кулачком по газовой плите Лиза. – Двадцать первый век. А у вас тут мафия какая-то, что людям руки отрубает?

– Если бы мафия… Свои! Кто-то из своих. И они не шутят. Тебе вместе со мной долго рядом быть нельзя. Разнюхают – и ты под подозрением будешь. А у меня вся надежда на тебя. И у Глеба твоего. Он про тебя рассказывал, да… Какая ты красавица, и умница. Любит он тебя, очень.

Как ни странно, даже в такой дикой ситуации услышать о том, что Глеб вспоминал о ней, рассказывал друзьям, было приятно. Только что она может сделать? Как помочь парню, которого она ни разу не видела? И, может, никогда не увидит?

– Так что если он тебе действительно дорог, у него есть шанс, – словно услышала ее мысли Марина. – Иди-ка ты сейчас в гостиницу. А если вдруг кто спросит, зачем ко мне заходила, скажи: передачу из Москвы привезла, от тетки. У меня тетка в Подмосковье живет… Потому я тебя и встречала – посылочку забрать. Другой раз нам встретиться потребуется – придумаем, как. Только вместе светиться не будем.

– А гостиница-то где?

– Выйдешь из подъезда – и направо. Два дома пройдешь, третий – длинный, одноэтажный. Там у нас гостиница и есть. Место для тебя заказано. Бабе Рае не говори, что со мной знакома – не любит она меня. – Марина вздохнула, взяла руку, отливающую через полиэтилен мертвой желтизной, и сунула обратно в холодильник. И застыла перед ним, словно перед могильной плитой.

– Ты про Кольку какого-то говорила? – нерешительно спросила Лиза.

– Это журналист наш местный. Из газетки, про которую я тебе уже рассказывала. Как услышал, что ты приедешь, сразу возмечтал познакомиться. Он на журфак поступать собирается. Один раз уже провалился и вернулся в поселок.

– Ясно, – кивнула Лиза. – Но как мы с тобой связь держать будем?

– Я тебе позвоню. Номер мобильного дай.

Лиза, с тоской думая об оплате за роуминг, продиктовала номер.

– Договоримся, где встретиться. По телефону всего не обсудишь. Может, в баню пойдем. Может, в лес, за грибами…

– В баню-то зачем? – удивилась Лиза.

– А что, думаешь, у нас летом горячую воду не отключают? Только в бане нормально помыться и можно.

Из темной квартирки, где в холодильнике лежала человеческая кисть, Лиза выскочила с облегчением. На улице дул легкий ветерок, терпко пахло зеленью. И солнце светило так ярко, так празднично…

Может быть, действительно, убраться отсюда, пока не поздно? Но на кого надеяться Глебу, если не на нее? Марина вон как переживает о своем парне, который стал инвалидом, вытерпел такие страшные мучения. А если ей под дверь принесут руку Глеба? Или ухо. Что за дикость – отрубать человеку руку! Может, Глеб и его подруга ее разыгрывают? Хотя нет, с ней он не может так поступить! Или может?

Гостиница мало отличалась от других домов поселка. Никакой вывески на ней не обнаружилось – то ли ветром сорвало, то ли никогда не было. Лиза даже задумалась – туда ли она попала? Но, открыв отчаянно заскрипевшую дверь, увидела длинный стол, за которым сидела полная пожилая женщина. Надпись на прилепленной к стене бумажке гласила: “Раиса Степановна Мухортова – главный администратор”. Но Раисой Степановной называть её язык не поворачивался, имя “баба Рая” подходило куда лучше.

– Здравствуйте! Я хочу получить номер, – опустила на пол свою сумку Лиза.

– Записаны?

– Должна быть. Меня зовут Елизавета Боброва.

– Да, есть такая, – вглядевшись в журнал, провозгласила администраторша. – Вам номер люкс, или обычный? На одного человека или на двух?

– А у вас разные номера есть?

– Почитай, вся гостиница свободна. В двух номерах только и живут. Ты в третьем будешь.

– Зачем же тогда записываться заранее?

– Положено! – строго провозгласила баба Рая.

– Ясно… Я не знаю – люкс мне ни к чему, вроде бы. Обычный номер сколько стоит?

– Двадцать рублей в сутки.

Лиза опешила. Таких цен просто не бывает! Она попыталась перевести сумму из долларов в рубли – как если бы ослышалась. Так получалось нормально. Но баба Рая четко сказала: двадцать рублей.

– А люкс?

– Люкс – сто рублей. Там туалет в номере, – объявила администратор. – Умывальник. Ковер на полу. В других номерах туалета и раковины нет.

– А как же?

– Удобства в конце коридора. Одни на всех. Если деньги есть, бери люкс, конечно.

– Хорошо, давайте люкс. На три дня.

Что она будет делать целых три дня в Шигазино, Лиза представляла смутно. Но, в конце концов, Марина дала понять, что есть способ помочь Глебу и Никите, так что уехать сейчас было бы настоящим предательством.

– Порядок не нарушать, – строго заявила баба Рая, выдавая Лизе ключ с деревянной биркой и принимая три розовые бумажки.

– Посторонних не водить?

– Почему не водить? Дело молодое… Только чтоб с паспортами. И не орите, песни не горланьте, а если напьетесь – тихо в номере сидите, по коридору не шарахайтесь. Мебель не ломать, опять же. Ясно? И курить – только в номере, в коридоре нельзя.

– Я не курю, – покачала головой Лиза. – Бросила.

– Ну, дело твое, – философски заметила Раиса Степановна. – Кафе на площади, у нас буфета нет. А кипяток можно налить тут.

Лиза со священным ужасом уставилась на стоящий за фикусом железный цилиндрический агрегат, похожий на ступень космической ракеты. Кажется, такие она видела в каком-то фильме про войну. И называлась эта штука титаном.

В номере она первым делом распахнула окно. Духота вместе с запахом хозяйственного мыла и ещё чего-то неуловимо-казенного быстро выветрилась. Потрепанный куст сирени и пара берез шелестели листьями чуть ли не в комнате.

Плюхнувшись на деревянную кровать, Лиза глубоко вздохнула. А потом прокляла день и час, когда решилась ехать в это Шигазино, гори оно синим огнем! Ничего себе захолустный поселочек, где людей за просто так похищают и лишают конечностей!

По Лизиной спине пробежал холодок. За просто так ли похитили Глеба и Никиту? Или Марина чего-то не договаривает? И вообще, стресс после увиденного на кухонном столе пакета начал проходить и появились вопросы. Самый главный – зачем нужно было похищать двух обычных парней? Ну-ка, ну-ка…

Но додумать мысль она не успела, потому что за окном что-то зашуршало, и над подоконником появилась ушастая голова. Лиза замерла. Голова, словно локатор, повернулась к ней и сверкнула очками.

– Ты кто? – взвизгнула Лиза и тут же устыдилась того, что за сегодняшний день визжит уже второй раз. А ведь не впечатлительная гимназистка, казалось бы.

– Николай Усик, – учтиво представилась голова. – Ваш коллега из газеты «Рудник». Можно войти?

– То есть?

– Мне бы хотелось с вами поговорить…

– А почему не через дверь?

– Имеются обстоятельства, – загадочно объяснил паренек.

– Ладно, входи, – кивнула Лиза и уселась на кровати по-турецки. – Точнее, влезай!

Николай подтянулся на руках и неуклюже перевалился через подоконник. Был он несуразно длинен и одновременно тощ, словно велосипед в профиль.

Подождав, пока нежданный гость отряхнется и заправит в брюки выбившуюся клетчатую рубашку, Лиза вопросила:

– Ну-с, коллега, чем обязана?

– Пока ничем, – смутился Николай. – Но если нужен местный колорит или подбор интересных персонажей, то я всегда готов. Я тут три года юнкором был, а теперь вся газета на мне, после того, как Трофим Анатольевич в Новогорск уехал. Главный редактор, Натан Соломонович, очень мне доверяет… Да больше и некому – у нас два сотрудника только в газете, не считая внештатников. Я многих производственников знаю, могу помочь материал собрать.

– Ага, – кивнула Лиза и, подумав, спросила: – Глеба Михайлова тоже знаешь? У него ещё приятель есть, Никита.

– Михайлов? Фамилия знакомая, так что, возможно, видел. Даже скорее всего видел – поселок-то маленький. Но лично не знаком. А вот Никита… Шерстюк?

Лиза пожала плечами – узнать фамилию Марининого парня она не догадалась.

– А вы, Елизавета… э-э-э…

– Зови меня просто Лизой. И давай без китайских церемоний и выкания. Согласен?

– Согласен! А ты, Лиза, о чем писать собираешься? – Светлые глаза Николая, обрамленные неожиданно длинными девичьими ресницами, сияли за стеклами очков наивным детским восторгом, словно перед ним на гостиничном покрывале сидел по меньшей мере Владимир Познер или даже Фил Донахью.

– Об изумрудах, о чем же ещё, – сообщила Лиза. – То есть о руднике, конечно – изумруды я и в Москве могу увидеть. А вообще, я сюда в отпуск приехала, – призналась она. – Ненадолго.

– В отпуск? – вытаращил глаза юноша. – К нам из Москвы в отпуск?!

– Что же тут такого? Природа у вас замечательная, отели недорогие, – она обвела широким жестом просторную комнату, пол которой устилал разрекламированный бабой Раей ковер, видавший и лучшие времена, но сохранивший красно-зеленый узор.

– Ну, если тебе нравится принимать холодный душ, тоннами собирать грибы и кормить комаров, ловя рыбу, то тогда да…

– И это все местные развлечения?

– Практически все. Если не считать «Казино» и кино в Доме культуры.

– У вас в поселке и казино есть? – восхитилась Лиза.

– «Казино» – это ресторан, – пояснил Николай. – Щупальце часть здания музыкальной школы арендовал, хотел настоящее казино открыть. Но, говорят, разрешение ему не дали, Петрович подсуетился. Встал стеной на пути азартного бизнеса, так сказать! Так что пришлось Генке устраивать в помещении ресторан. А вывеску уже успел заказать. Не пропадать же добру. Так что в Шигазино теперь есть такой вот уникальный объект.

– А Щупальце, оно кто? – задала следующий вопрос Лиза. Раз уж влез к ней в номер этот ушастый абориген, нужно его использовать по полной программе и вытянуть побольше информации.

– Щупальце, он же Геннадий Щупов, бывший местный хулиган и оболтус. Тут интересная история была. Её всё Шигазино знает.

История была на самом деле забавная. Генка Щупов, выросший в поселке и ничем не отличавшийся от прочих местных лоботрясов, неожиданно для себя стал почти героем. Героизм этот был довольно случаен. Просто однажды Геннадий зачем-то оказался в Новогорске – то ли на концерт поп-группы отправился, то ли в зоопарк – обезьян дразнить. Но факт в том, что, неспешно фланируя в надвигающихся сумерках по одной из центральных улиц, он заметил некоего субъекта, подкатившего к только что отстроенному особняку. Субъект выскочил из машины и зачем-то засел в густом кустарнике.

Пока Щупальце, разинув рот, наблюдал эту картину, из особняка вышел вальяжный господин и остановился, прикуривая. Далее произошедшее описывалось в двух вариантах. По одному господин уронил с крыльца золотую зажигалку и Генка кинулся, чтобы схватить её и удрать. По другому – героический Щупов сообразил, что мужик засел в кустах неспроста, и самоотверженно бросился в эти самые кусты. Большая часть шигазинцев всё же склонялась к первой версии. Точно известно одно: когда Геннадий метнулся вперед, раздался выстрел, и наш герой пал на мостовую с огнестрельным ранением, приняв в левое плечо пулю, предназначавшуюся вальяжному господину.

На стрелявшего навалилась охрана, истекающий кровью Щупальце был с помпой погружен в «скорую помощь» и отправлен в лучшую новогорскую больницу. А когда через пару недель вышел оттуда, вальяжный господин, оказавшийся весьма состоятельным бизнесменом и депутатом, отстегнул ему за спасение своей жизни кругленькую сумму и обещал помогать впредь. Так что из мелких прощелыг Геннадий сразу перешел в ранг одного из самых крутых воротил не избалованного частным капиталом поселка Шигазино. Вот только казино так и не сумел открыть. Впрочем, ресторан его стал популярен и считался в поселке самым шикарным местом проведения досуга. Потому что других ресторанов здесь вообще не было!

Лиза выслушала историю с некоторым разочарованием, она надеялась, что Щупальце обогатился, разыскав уникальный изумруд. Но Николай поспешил её разочаровать: за нелегальным промыслом камней в Шигазино бдительно следят. Так что если кому-то и удается что-то отыскать в рудничных отвалах, то о находке стараются не распространяться – Степан Алексеевич Панюшкин, начальник поселковой милиции, прослыл яростным борцом с подобными «черными копателями». Запросто можно на немалый штраф нарваться, а то и за решетку угодить. Милиция же занимается не только наведением порядка в Шигазино, но и рудник охраняет. С тех самых пор, как директор рудника уличил начальника собственной службы безопасности в том, что тот крупно подворовывал и взятки брал. А рудник – предприятие государственное, казенное. Уж как его ни пытались приватизировать и акционировать, нашлись в области и в столице те, кто не позволил. И хотя до сих пор нет-нет, да и пройдут слухи о том, что тянет руку к шигазинским изумрудам очередной залетный «папик», но пока не удалось.

Лиза, по журналистской привычке достав блокнот, старательно записала имена Щупальца и начальника милиции. Интересная тема намечается. Вот только тема эта была далека от того, что произошло с Глебом и Никитой.

– А кто такой Петрович, которого ты упомянул?

– Петрович? Мэр наш, глава поселковой администрации. Видела на площади желтый дом с флагом? Вот там они все и сидят – и Панюшкин, и Петрович. Мэр у нас мужик старой закваски, не любит он всякие новомодные вещи. Для него, что казино, что публичный дом – один черт. Он даже компьютеры считает происками империализма, вот и сидят у него в мэрии три бухгалтера со счетами. И никакие доводы о том, что с компьютером и одного бы хватило, не действуют.

Лиза покосилась на сумку, где у неё лежал ноутбук. Надо бы его припрятать в более надежное место, а то первый этаж, хлипкие шпингалеты на окнах… Влезть к ней в номер – раз плюнуть, а ей потом за редакционную технику расплачивайся.

– Покажешь мне поселок? – спросила она у Николая.

– С удовольствием, – обрадовался тот. – Хотя, что у нас тут после Москвы можно найти интересное? Разве что лес да рудник.

– Лес и рудник, это позже. Погоди, я сейчас.

С этими словами Лиза достала из сумки верный ноут и отправилась к бабе Рае. Та читала детектив в яркой обложке и вязала розовые пинетки.

– Положь в сейф, – в ответ на просьбу куда-нибудь спрятать ценную вещь скомандовала администратор, распахивая дверцу древнего железного шкафа, выкрашенного зеленой краской. – Не беспокойся за сохранность, ключи всегда при мне, даже сменщице не доверяю. Свиристель у меня сменщица. Так что у ей не спрашивай.

Баба Рая, заперла "сейф" и, поправив на носу очки, покачала головой:

– Колька-то Усик паренёк хороший, не шебутной. Да только молодой слишком.

– Я с ним, баба Рая, роман крутить не собираюсь, – улыбнулась Лиза, пытаясь сообразить, откуда бдительная администраторша узнала о проникновении Коли в её окно. – Он ко мне по делу пришел.

– А, ну раз по делу… – с сомнением буркнула баба Рая, открывая, заложенную старым конвертом книжку. – Раз по делу, тогда ничего. Только чтобы я его не видела!

Реакция администратора Лизу удивила, но в расспросы вдаваться она не стала.

Николай шагал по улице быстро, словно куда-то спешил. Лиза едва поспевала за ним. Подумывала, было, взять паренька под руку, чтобы не вырывался вперед, но не стала – лишний повод для пересудов местным кумушкам давать не стоит. Пусть все видят, что приехала журналистка из столицы – ходит с коллегой, знакомится с поселком, но держит дистанцию. И так о распущенных москвичках у многих мнение весьма предвзятое.

Коля вообще вел себя довольно странно – вместо того, чтобы выйти вместе с Лизой из комнаты, он вновь вылез в окно, обежал гостиницу и ждал, пока журналистка не выйдет на улицу. А потом сорвался с места и побежал, как оглашенный.

– Вот и центр города, – объявил Усик, указывая на пустынную площадь с памятником перед Дворцом культуры, который Лиза уже видела, когда проезжала на автомобиле. – Универмаг, музыкальная школа и ресторан вон там, сбоку… Хочешь, зайдем? Ты, наверное, проголодалась?

Лиза подняла глаза к небу. И почему ее все стараются накормить? Она выглядит такой тощей или голодной? Или это просто местное гостеприимство? О еде же думать совсем не хотелось. Еда ассоциировалась с холодильником, холодильник – с бледно-желтой отрубленной кистью и татуировкой «Жора».

– Я бы купила минеральной воды.

– Пить хочешь? Я тебя сейчас угощу!

– Пить пока не хочу. В запас.

– У нас прекрасная водопроводная вода! Из артезианской скважины! Очень вкусная и чистая. И кипятить не надо, все так пьют!

– Нет уж. Может, ваша вода и вкусная, но боюсь, что к ней надо привыкнуть.

Девушка с ужасом представила себя в чужом поселке с расстройством желудка.

– Хорошо, давай я тебе хоть воды куплю.

Лиза улыбнулась.

– Ты понесешь воду, – предложила она. – И покажешь мне магазин.

Коля кивнул и зашагал через площадь к зеленой двери, над которой висела вывеска: "Шигазинский негоциант".

Магазин, несмотря на затейливое название, оказался самым обычным. Хлеб, вареная и копченая колбаса, такие же, как везде, шоколадки, консервы. И водка нескольких сортов. Нашлась и минеральная вода. Лиза купила большой пластиковый пакет, сунула туда две двухлитровые бутылки минералки, и вручила всё это Николаю – теперь нестись сломя голову ему будет не так сподручно.

– Пошли дальше, – предложила она.

– Куда? – спросил Коля.

– Не знаю… Что тут у вас еще интересного?

– Рудник, конечно. Но туда не пустят без пропуска, а под вечер кто его будет оформлять? А больше у нас нет ничего. Вон там – пятиэтажки, там – старый поселок, частный сектор. За ним – дачи и сады. Еще дальше – лес.

– В редакцию твою давай зайдем.

Коля смущенно улыбнулся.

– Так ведь редакция – комната в рудничном управлении. Туда тоже пропуск надо.

– Ясно. Тогда пойду в гостиницу. Буду набираться сил. Заходи завтра, если хочешь.

– Конечно. Обязательно. Я тебя провожу?

– Еще бы… Не сама же я воду потащу? – усмехнулась девушка.

В сумочке зазвенел мобильник. Лиза поспешно вынула телефон, вгляделась в номер. Друзья, родные, редактор, не приведи боже? Нет, незнакомый номер. И цифры кода какие-то странные.

– Это Марина, – раздался знакомый голос в трубке. – Пришла в себя немного?

– Я и не уходила. Есть новости от Глеба и Никиты?

– Нет. Пока ничего нет. Нам надо встретиться, поговорить.

– Хорошо. Ты ко мне зайдешь?

– Я же тебе объясняла – за мной, скорее всего, следят. Нужно встретиться так, чтобы никто не увидел. Приходи к речке в конце улицы, на которой гостиница стоит. Перейдешь мостик, там лесок небольшой. В нем редко кто бывает.

– Не видела я никакой речки.

– Она в другую сторону от центра.

– Ладно, иду туда, – согласилась Лиза, прерывая связь.

К предложению новой знакомой она отнеслась с некоторым подозрением. Безлюдный лес, речка с мостом. Почему встречаться нужно именно в таком месте? И эта кисть в холодильнике. Станет ли нормальная девушка держать ее вместе с продуктами? Прошли времена рыцарей короля Артура, когда даме не только не зазорно, но и почетно было держать при себе отрубленную голову возлюбленного. И возить ее везде с собой. Сейчас подобное поведение можно назвать более чем экстравагантным – если не хочешь с ходу ставить диагноз. Так что не исключено, что её заманивают в лес с нехорошими целями. Дадут по башке, и – конец романтическому путешествию. Но кому и зачем это нужно, вот вопрос? Вроде бы никому здесь она насолить не успела…

Хорошо бы взять Николая с собой. Этот хоть на сумасшедшего не похож. Просто молодой и дурной. Но Марина говорила, что об их контактах никто не должен знать. А вдруг Усик соглядатай? И прислан этими самыми – неизвестными похитителями. Да и вообще… Что он говорил о проблемах, почему не зашел в гостиницу, как все люди? Откуда узнал, где окно ее номера? Она так растерялась после всех этих событий, что даже не спросила у него напрямую.

– А можно я часа через два приду тебе стихи свои почитать? – с надеждой поинтересовался молодой журналист.

Лиза едва сдержала стон. Только молодых поэтов местного разлива ей не хватало! Взглянула на часики. Уже семь вечера. Стало быть, он напрашивается к ней на ночь глядя! Резвая, однако, пошла молодежь.

С другой стороны, это страховка. Можно и позвать его – пусть поднимет тревогу, если ее на месте не окажется. Только нужно решить один вопрос.

– Сначала объясни мне, почему ты через дверь не зашел, как все люди?

– Это так важно? – насупился Николай.

– Да, важно. Представь – что обо мне люди подумают, если ко мне по вечерам в окошко молодые люди шастать будут? Я, вообще-то, дорожу репутацией честной девушки, – хмыкнула Лиза.

– Так я приду через дверь, – заверил он. – Если Галка дежурить будет.

– А прошлый раз – почему в окно влез? И как вообще узнал, где мой номер? Что я приехала?

– Журналист должен все знать, – опять начал напускать таинственность парень. Но потом вздохнул и признался: – Вообще-то мне Маринка сказала, мы утром с ней случайно встретились. А что через окно – баба Рая не пустила. У меня паспорта не было. Забыл я его дома. Вот она и придралась. Не может простить того, что мы их гостиницу пропесочили в газете три месяца назад. Не положено, говорит, без паспорта. Ведьма!

– Стало быть, и у вас прессу притесняют? – усмехнулась Лиза.

– Не без этого, – солидным тоном пострадавшего от бесчеловечных репрессий властей ответил Николай.

– Тогда – жду. Стихи-то твои о чем? О любви, или на производственную тематику?

– Я больше о природе, – смутился Коля. – Природа у нас красивая. И о любви, конечно, тоже.

– Ладно. Буду на месте. Если нет – значит, меня похитили. Тогда зови помощь.

Сказала Лиза вроде бы в шутку, внимательно следя за реакцией молодого человека. Скажет ли ему что-то слово "похитили"? Дрогнет ли какой-то мускул на лице? Заинтересуется, кто может ее похитить?

– У нас тут спокойно, – безмятежно улыбнулся Николай. – Чужих нет, а свои все наперечет известны. Правда, есть еще одна проблема. Но это выдумки, как я думаю. Днем не страшно.

– Лесные духи или привидения? – улыбнулась Лиза. – Ладно, вечером расскажешь.

У дверей гостиницы девушка забрала свою воду, вернулась в номер, с гордо поднятой головой прошествовав мимо бабы Раи. Подождала, пока, по ее расчетам, Николай не скроется из виду, и вновь вышла на улицу.

– Непоседа какая, – нахмурилась администратор. – Не сидится тебе?

– Скучно в номере сидеть, я же ненадолго приехала. Пойду прогуляюсь к реке, – оправдалась Лиза.

– Друзей или родственников здесь нет?

– Нет, – после секундного замешательства ответила Лиза. – Я по делам. О вашем руднике напишу – и домой.

Солнце клонилось к горизонту, но до темноты было еще далеко. Север, август месяц – дни пока длинные, а ночи короткие. Лиза шла по заросшей буйной лебедой улице, разглядывая деревянные дома с резными наличниками. На скамеечках у ворот сидели старушки. Вслед незнакомой молодой женщине в светлых обтягивающих брюках они смотрели с откровенным любопытством. Сразу было ясно – тема для беседы на весь вечер, а то и на несколько дней вперед Лиза своим появлением им обеспечила.

Речка журчала в полусотне метров от жилых домов. Девушка ступила на мостки, качнувшиеся под её тяжестью, но выдержавшие, перепрыгнула через пролом в досках – и оказалась на другом берегу. Марины видно не было. Искать ее в незнакомом лесу Лиза не собиралась. Вначале решила просто подождать, потом вспомнила, что у нее есть номер телефона новой знакомой.

– Я на месте, – сообщила журналистка, услышав голос Марины.

– Вижу. А я возле большой березы. Той, что с сухой верхушкой.

Приглядевшись, Лиза действительно обнаружила рядом с пышными кустами маленькую фигурку – прятаться Марина умела, сразу не заметишь. И место выбрала хорошо – полянка и мостки оттуда просматривались отлично.

Подойдя к Марине, Боброва увидела, что та опять недавно плакала – веки были красными. Новая знакомая молчала, словно воды в рот набрала. У Лизы в груди начала подниматься волна раздражения. Что еще за игры? Расскажет она ей о том, что случилось, или нет?

Нет, похоже, Марина ждала наводящих вопросов. И тогда Лиза почти выкрикнула:

– Да скажи же мне, в конце концов, кто это сделал?! Щупальце? Кто-то другой? Ведь ты наверняка догадываешься!

Во взгляде Марины промелькнуло удивление.

– Щупальце-то ты откуда знаешь?

– Моя работа – знать, – повторила сентенцию Коли Усика девушка. – Объясни мне, что тут у вас творится?

– Встречаясь с тобой, я очень рискую, – начала Марина. – Потому что похитители знают меня, но я не знаю их. Они, похоже, следят за мной. И могут воспользоваться любой оплошностью. Нам надо не допустить ошибок…

– Да что же такого сделали ребята, что их похитили? И что похитители хотят от тебя? Почему они тебя не схватят?

– А тебе бы этого хотелось? – холодно поинтересовалась Марина. Лизе вопрос не понравился, но она сбавила тон.

– Я просто не могу понять!

– Пойдем в лес. Вдвоем нас не тронут. К тому же, у меня всегда с собой это, – Марина показала журналистке пистолет. – Не бойся, он газовый.

Ветер тревожно прошумел в листве. За каждым кустом мог притаиться враг. В сумочке Марины лежал пистолет. И газовый он или нет – неизвестно. Все это не слишком нравилось Лизе и напоминало какой-то сумрачный триллер. Но она уже не могла остановиться. Шла и слушала рассказ – простой и в то же время невероятный…

– Я уже сказала – никакая мафия к похищению ребят не причастна. Глеб, дурачок, так радовался, что ты к нему приедешь. Квасил три дня подряд по этому поводу.

Лиза вздохнула. Глеб сегодня открывался ей не с очень приятной стороны. Раньше он никогда не говорил ей, что пьет. Еще и болтун к тому же, раз рассказал о её приезде посторонней девице. Может, и письма её показывал, и фотографиями, которые она ему посылала, перед друзьями хвастался…

– Вот на водке их, наверное, и подловили. Подсыпали какой-то гадости, усыпили, вывезли в лес, в сады или на заброшенную шахту – да мало ли у нас мест глухих? Иначе с двумя крепкими, сильными парнями нипочем не справиться бы.

– Но зачем с ними справляться?

– Из-за изумрудов, Лиза. У нас здесь все из-за изумрудов…

– Они что-то не то видели? Или вступили с кем-то в конфликт?

– Они что-то не то нашли… Точнее – самое то. Удача к ним повернулась.

– В чем?

– Занимались они добычей камней. Нет, не в выработках, а в отвалах. Но все равно незаконной. Глеб мечтал тебе колье из изумрудов заказать, вот и подбил Никиту. У нас добыча тут лет семьдесят ведется, вот и попадаются в отвалах, особенно старых, незамеченные изумрудики. Это все знают, и многие там украдкой шарят потихоньку. Но дело это рискованное и муторное, да и везет далеко не всем. А нашим – подфартило. Поэтому я и уверена, что всё это из-за камней. Больше просто не из-за чего.

Лиза представила себе колье из изумрудов – переливающееся зелеными огнями. Да такое только в сказке бывает! Каждый маленький изумруд в ювелирном стоит… Сколько он стоит? Очень прилично. А колье из крупных натуральных камней – это целое состояние. Но зачем такое состояние, когда из-за него отрубают руки?

– И что, в отвалах можно найти что-то ценное? Или все больше мелочь? – медленно спросила она.

– Почему, думаешь, их охраняют? Говорят, японцы хотели эти отвалы скупить. А японцы знают, за что деньги предлагать. Только наши не продали. Технологии на руднике такие, что выбрать всё практически невозможно, часть камней уходит вместе с отработанной породой, с щебнем. Нужно какое-то специальное оборудование, а его нет. Но собираются купить, вроде бы. А пока те, кто порисковее, становятся «черными копателями», у них свои выходы к отвалам. Менты гоняют, но они все равно пролезают. Уже не одного за это дела загребли. Иногда находят очень хорошие камни. Да и мелкие изумруды в цене. Это ведь не щебенка! Самый ценный камень после алмаза.

– И потому, что ребята получили камни незаконно, нельзя обращаться в милицию? – спросила понятливая Лиза.

– Если парни с помощью милиции и вырвутся, тоже ничего хорошего. Потому что и камней они лишатся, и срок за незаконную добычу получат. Да и эти… узнают, я же тебе все время твержу: узнают! И убьют их!

Марина сорвалась на крик. Лиза испуганно оглянулась по сторонам, но вокруг было спокойно. Шумел в ветвях ветер, неслись по небу кучевые облака, похожие на бараньи морды с витыми рогами.

– Давай только без истерики, – разозлилась журналистка. – Я уже все поняла – в милиции нам делать нечего. Теперь объясни, раз дело в камнях, то почему их просто не отняли у ребят? Зачем этот кошмар с отрубленной рукой? Почему ты считаешь, что за тобой следят?

– Потому, что парни не знают, где камни, они даже под пыткой этого не выдадут. А я знаю.

– Даже так? Интересная картина… Почему они не знают, а ты знаешь?

– Потому что камни были в тайнике у Никиты. После того, как ребят похитили, я их вытащила и перепрятала. Теперь, если в его квартиру влезут, под половицей ничего не найдут. Думаю, что бандиты уже побывали там, проверили.

– Ясно, – кивнула Лиза. – А если отдать эти чертовы камни?

– Если отдать – ребят убьют. Вряд ли они не в курсе, кто их похитил. Свидетелей оставлять глупо. Поэтому, чем дольше мы сможем продержаться, тем больше шансов у парней. Я вообще думаю, что лучше вывезти изумруды на "большую землю", чтобы добраться до них было сложнее. Тогда можно будет поторговаться. Вот только знать бы с кем. Сейчас они только запугивают меня, но ведь должны будут как-то проявиться.

– Ага, теперь, кажется, начинаю понимать, – кивнула Лиза и задумалась. – Ты хочешь обменять камни на жизни Никиты и Глеба? Но так, чтобы иметь гарантии?

– Точно! Они должны вначале освободить ребят. Приходится рисковать – это единственный выход. Но и опасный. Сама я камни вывезти не могу – перехватят по дороге. Если ты мне поможешь, всё будет куда проще.

Лиза пожала плечами. Уж если двоих крепких парней скрутили, то две девицы для негодяев – вообще семечки. Но определенный резон в словах Марины был – только вот знать бы, с кем они имеют дело…

– Ну-ка, расскажи, кто мог организовать похищение, – попросила она. – Просто, чтобы сориентироваться. Хотя бы методом исключения. Это – мог, а этот – нет. Наверняка в поселке не там много тех, кто способен живому человеку руку оттяпать. А чужие здесь почти не ходят, я верно поняла?

Марина поморщилась и вздохнула.

– Давай тогда зайдем подальше в лес. Где нас точно никто не увидит.

Они зашагали вверх по широкой тропе, усеянной рыжими сосновыми иголками, которые легонько похрустывали под ногами. Вокруг царила мягкая вкрадчивая тишина, нарушаемая только далеким стуком дятла и птичьим пересвистом. Между деревьями встречались огромные серые валуны, кое-где прикрытые мхом и травой, разноцветные сыроежки и заросли ажурного папоротника. Девушки остановились на холме. Внизу расстилалась живописная полянка, на которую, фыркая, выезжал старенький "москвич".

– Я думала, здесь нет никого, – недовольно нахмурилась Марина. – А гляди-ка – как назло кого-то леший принес! Пойдем отсюда быстрее!

– Погоди, давай посмотрим! – Лиза опустилась на четвереньки и спряталась за куст. – Что это за люди? Что им здесь надо?

– Выпивохи какие-то, – фыркнула Марина, но тоже согнулась в три погибели. – Что за ними смотреть?

– Я так поняла, что похитить наших парней мог только тот, с кем они выпивали? – Так что все выпивохи нас тоже интересуют!

– Не все, – возразила Марина громким шепотом. – Глеб – он ведь не очень пьющий. Да и Никита – парень с понятиями. Они пили только с друзьями, с поселковыми алкашами не связывались. Поэтому я и боюсь каждой тени. Что может быть хуже, когда не знаешь, кого подозревать… И за помощью обратиться не к кому!

Пока девушки препирались между собой, дверцы "москвича" открылись, и из него на полянку выбрались трое мужчин среднего возраста. С виду – обычные рудничные работяги.

– Знаешь их? – спросила Лиза.

– Ну да. За рулем – Васька Клюкин. Другие двое – кореши его. Кстати, Никита с Васькой общался немного. Они работают на одном участке.

– То есть он может быть в списке подозреваемых?

– Да какой из него подозреваемый? – хмыкнула Марина, но потом задумалась. – Хотя, в принципе, да, может.

Клюкин между тем широкими шагами подошел к багажнику своего автомобиля, открыл его. Девушки ожидали, что он извлечет оттуда бутылку и немудреную закуску. Может быть, одеяло, чтобы разложить снедь. Но дело обернулось гораздо интереснее. Из багажника показался мужчина – перевалился через бортик, упал на траву, потом не слишком твердо встал на ноги.

Водитель что-то начал говорить ему. Ветер дул в другую сторону, и слов разобрать было нельзя.

– Что бы это значило? – заинтересовалась Лиза.

– Не знаю…

Глаза Марины округлились.

Тем временем лицо Клюкина исказилось гневом, он заглянул в багажник, после чего отвесил пленнику хорошего пинка. Остальные двое тоже набросились на несчастного и начали избивать его. Тот неумело закрывался руками.

– Не подозреваемый, говоришь, этот Клюкин? – хмыкнула Лиза. – Почему они везли этого человека в багажнике?

– Понятия не имею, – протянула Марина.

Лиза выхватила из сумочки мобильный телефон, активировала цифровую камеру, несколько раз сняла живописную группу.

– Может, потому, что его тоже похитили? – сделала она вполне логичный вывод. – Знаешь этого мужика?

– Похож на Володьку Артемьева. Но тот – старый пьяница. На отвалы не лазает, не до того ему. Что могло им от него понадобиться?

Тем временем избиение прекратилось, и предполагаемый Володька Артемьев начал протягивать лихорадочно выворачивать карманы брюк и что-то совать в руки своих мучителей. Лиза сфотографировала и эту сцену.

Клюкин удовлетворенно кивнул, еще раз замахнулся на Артемьева, но не ударил. А затем пленник сам довольно шустро полез в багажник, и даже сам попытался его над собой захлопнуть.

Мужчины погрузились в автомобиль. Мотор, фыркнул, завелся, и "москвич", подскакивая на колдобинах, укатился.

– Вот и кранты ему, – трагически заявила Марина. – Теперь убьют и закопают.

Лиза подскочила:

– Мы должны что-то сделать! Ведь он еще живой!

Она кинулась по склону вслед удаляющемуся автомобилю. Марина пыталась удержать ее, крича:

– Стой, дура, стой!

Но догнать автомобиль не удалось.

Глава 3.

Потоптавшись на поляне, Лиза досадливо пнула сосновую шишку и вернулась обратно. Марина достала из сумочки пачку сигарет, закурила. Потом, вспомнив о спутнице, потянула пачку ей.

– Будешь?

– Нет, не хочу…

Девушки побрели через лес прочь от казавшейся такой уютной, но мгновенно ставшей страшной полянки.

– Это же надо было – увидеть такое, – вздохнула Марина. – Что ж, последим за Клюкиным – может, найдем парней. А Артемьева жаль…

– Не думаю я, что они его убили, – вдруг заявила Лиза.

– Почему?

– Да потому – зачем им было запихивать его в багажник живым? И что он отдал? Карту, на которой указано, где спрятаны сокровища? Если у него ценности были с собой, зачем его было везти на эту полянку, избивать, а потом опять куда-то везти? Что-то здесь не так.

– Но, с другой стороны, зачем его вообще запихивать в багажник? – поинтересовалась Марина.

– Да, это вопрос… Но мне почему-то кажется, что к нашим друзьям этот эпизод не имеет отношения. Хотя нравы у вас здесь, хочу сказать, суровые. Даже дикие.

Неподалеку зашумела в камышах речка. Лиза подумала над тем, чтобы попросить у Фоминой сигарету, но подавила слабость, присела на ствол поваленного дерева.

– Итак, первый подозреваемый появился. Причем сам, – сказала она. – Учитывая увиденное, ставим против его фамилии жирную птичку, но не выносим окончательный вердикт. Расскажи, кто еще подозрительный живет в поселке?

– Подозрительных тут – куча.

– А конкретно?

Марина задумалась, потом почиркала дешевой пластмассовой зажигалкой и прищурилась.

– Вот откуда, думаешь, у Глеба интернет был?

– А правда, откуда? – задумалась Лиза. Судя по патриархальности быта и отсутствию компьютеров в бухгалтерии администрации, интернет в такой глуши – настоящая экзотика.

– Это всё Сенька Иванов организовал. Только не спрашивай, как – я в этом не разбираюсь. Но несколько продвинутых парней в поселке есть, и техника кое-какая – тоже. Конечно, все это на голом энтузиазме и на личных связях держится. – Марина глубоко затянулась и выпустила дым через ноздри. – А в своем кругу легко можно и лишнюю рюмку пропустить, и лишнего сболтнуть. Поэтому больше всего мне Сенька не нравится. Умный он, грамотный, но скользкий какой-то. Ничего просто так не сделает, даже по дружбе. Только за деньги.

– Хорошо, это один вариант. А ещё? – нетерпеливо подгоняла Марину Лиза.

– Ещё – апостолы…

– Апостолы? Это что ещё за хрень? – изумилась журналистка.

– Шигазино только с виду поселок простой, как пять копеек, а если покопаться, можно такое найти… Не хуже, чем на большой земле. Так что и секта у нас своя доморощенная имеется. «Последний апостол» называется. Как ты понимаешь, где секта – там потребность в деньгах. И фанатизм. И возможности кое-какие.

– Это уже интересно, – Лиза придвинулась поближе к новой подруге. – Сатанисты?

– Да, вроде, нет. Скорее, на упертых сектантов похожи. Корчат из себя святош, а рожи такие пакостливые. До них Панюшкин, начальник милиции, долго докапывался, но ничего сделать не мог. Они как клуб по интересам зарегистрированы. Библию изучают. Да только слышала я, что Библию они по-своему комментируют и выводы делают такие, что волосы дыбом встают. Главный у них – Олег Загородько. Он же один из этих самых последних апостолов, а остальные тоже вроде апостолы, но помельче рангом. Олег этот ко мне приставал, зазывал на собрание, предлагал свою брошюрку почитать, но я его подальше послала. А Никитка чуть по шее этому апостолу не дал. Мог он злобу затаить? Мог. Нужны им деньги? Еще как… Кстати, Колька Усик помогал им брошюру верстать. Так что имей в виду. Не то, что я ему не доверяю – но о нашем деле он ни слова слышать не должен.

– Ясное дело. А вообще, не люблю я секты, – Лиза поежилась. – Мутные обычно дела за ними стоят.

– А я что тебе говорю? Загородько, кстати, за день до того, как ребята пропали, в Новогорск уехал. Якобы на встречу каких-то братьев из другого города. Только этих братьев никто больше не видел. Да и сам он с того времени в поселок и не вернулся. Похоже, алиби себе обеспечивает.

– Да, с сектой надо будет разбираться, – решительно кивнула Лиза. – Ещё кто?

– Щупов Генка, кто ж ещё? Он как стал богатеем, во все дела нос сует. Обзавелся собственной службой безопасности, набрал в «Казино» бывших охранников с рудника. Так что вполне мог попробовать себя и в настоящем криминале. И конкурент его – Кузюлин, ещё тот кадр. Почти вся торговля в поселке – его. Хотя Щупальце он не трогает, за тем новогорский олигарх маячит. Зацепи Генку – тот немедленно бросится к благодетелю за помощью.

– А ты говорила – не мафия, – покачала головой Лиза.

– Да какая они оба мафия? Мафия тут раньше была, теперь небо в клеточку рассматривает или в Новогорск перебралась от греха подальше. А эти так – больше выпендриваются. Но куснуть могут, особенно если деньгами запахнет.

– Больше никого на примете?

– Это – первые, которые на ум пришли. Но ведь я тоже не всё и не всех знаю. – Марина затоптала подошвой кроссовки окурок и встала. – В общем, подруга, круг подозреваемых я примерно очертила. Но кто-то может оказаться и за этим кругом. А ребятам сейчас ой как несладко. Сама видела. – Она безнадежно взмахнула рукой.

Лизе не понравилось, что Марина постоянно напоминает ей о том, что Никита и Глеб в опасности. Впрочем, ей простительно, она наверняка все время только об этом и думает. Это для Лизы Глеб пока ещё не совсем реальный человек, виртуальный приятель. А для Марины её Никита – это голос, глаза, руки… Неизвестно ещё, как бы на её месте вела себя Лиза. Скорее всего, просто потеряла бы голову от ужаса.

– Темнеет уже, – вздохнула Марина. – Пора возвращаться. Давай завтра поговорим, а я пока выясню, дома Артемьев, или нет. У них пацан аллергик – я могу по дороге к ним зайти. Поинтересоваться насчет прививок, пригласить в медпункт.

– Может, и мне с тобой пойти?

– Шутишь, что ли? Нельзя нам вместе показываться. Иди в гостиницу, отдыхай. Да дверь покрепче запри. Утром во сколько встать сможешь? Лучше пораньше отправиться.

– Куда?

– На Мишкино болото. Не бойся, мы посуху пойдем, будто за грибами. Я для виду корзину прихвачу. В семь часов буду ждать на том же месте, под березой.

– Договорились.

Они расстались у мостков. Лиза отправилась обратно в гостиницу, а Марина свернула на незаметную тропинку. Да, конспирация на уровне каменного века. Любой разумный абориген вполне мог заметить их с огородов. Оставалось надеяться на то, что Марина знает, что делает.

Пугая вышедших на вечернюю гулянку котов, Лиза подошла к шигазинскому отелю. Закат над поселком пламенел пожаром. А воздух был чист и прозрачен, такого воздуха в больших городах не бывает. Любопытные старушки большей частью попрятались по домам, и чужих взглядов стало куда меньше. Зато где-то громко исполнялись народные песни с гиканьем и притопом.

Около гостиницы кто-то отчетливо шебаршился в кустах.

– Коллега? – окликнула Лиза.

– Тут я, – отозвался из сирени Николай. – Придется опять через окно лезть, Баба Рая ни в какую меня пускать не хочет. Придирается, что в паспорте печать о регистрации нечеткая. Вот ведь…

– Ну, в окно, так в окно, – усмехнулась Лиза. – Погоди, открою.

Баба Рая покачала головой. И почему это она делает каждый раз, завидев Лизу?

– Ты, девка, поздно-то не гуляй, – проворчала администраторша, не прекращая орудовать спицами. – Маньяк у нас тут завелся, так что сторожиться надо.

– Маньяк? – в голосе Лизы прозвучало одновременно удивление и сомнение.

– А что, у нас все, как у людей, – со странной гордостью парировала баба Рая и, перевернув книгу, лежавшую перед ней на столе, потыкала пальцем в картинку на обложке. На ней мужик с противной мордой выглядывал из-за забора, провожая горящим взглядом женский силуэт в светлой шубке. – Панюшкин с ног сбился, отлавливая. Настоящий маньяк! У Кольки своего спроси, если мне не веришь.

– Хорошо, спрошу, – кивнула Лиза головой и улыбнулась. – Когда увижу его.

– Ага, ага, – ехидно протянула баба Рая. Не иначе, засекла в кустах "вражьего агента".

На вопрос о маньяке, вскарабкавшийся и усевшийся на подоконнике Николай вначале отвел глаза. Потом уныло вздохнул:

– Любит у нас население преувеличивать. До настоящего маньяка нашему придурку ещё расти и расти.

– А если понятнее? – не отставала Лиза.

– Ну, настоящий маньяк он вроде как убивать должен, как Джек-Потрошитель. А наш…

Из краткого Колиного рассказа следовало, что шигазинский маньяк орудовал в поселке с прошлого года. Вначале пугал девчонок, возвращавшихся поздно вечером с дискотеки, выскакивая из-под моста в темноте и демонстрируя им голый зад и прочие части тела. Потом прошел слух, что одну из них подкараулил-таки и изнасиловал. Правда, сама девушка и так слыла особой не слишком тяжелого поведения, да и о поругании чести в милицию заявлять не стала. Кое-кто даже заподозрил Таньку – так звали потерпевшую – в том, что она сама же маньяка и совратила, дабы завоевать популярность. Или выдумала все.

Версия была не лишена оснований, потому что некоторое время Танька слыла местной звездой и ходила со скорбным ликом обесчещенной добродетели. Так что когда маньяк напал на следующую жертву, скепсиса у шигазинцев было много. Правда, на этот раз налицо были синяки на руках и лице, да и девушка настрочила заявление о попытке изнасилования неизвестным лицом. Лицо искали, но не нашли, хотя заявительница утверждала, что она его довольно сильно поцарапала.

Дальнейшие похождения маньяка выглядели либо крайне неудачными, либо просто глупыми. Особенно нападение на заведующую универмагом Ольгу Макаровну. Дама весом в полтора центнера, на которую из темноты налетел неизвестный субъект, завопила, словно пароходная сирена. После чего отшвырнула нападавшего метра на три в сторону, и тот попросту сбежал, видимо, решив, что выбрал добычу не по зубам.

– И это всё? – удивилась Лиза.

– Ага. Панюшкин, правда, рвет и мечет, потому что кому понравятся такие безобразия на вверенной территории. Так что ты одна лучше по вечерам не ходи. Днем он никого не трогает.

– Не буду, – пообещала журналистка.

– А, может, и нет никакого маньяка, – вздохнул Усик. – Кто разберет?

Посчитав свой долг выполненным, Николай спрыгнул с подоконника и робко прошелся по комнате, разглядывая висящий на стене натюрморт в металлической рамке.

– Ну, так как? – присел он краешек стула.

– Что как? – не поняла Лиза.

– Стихи будешь слушать? Я, вообще-то, не поэт… Но других поэтов у нас тут мало. Только один, и тот модернист. А я – реалист.

– Ладно, давай, – смирилась Лиза, по опыту зная, что если человек решил ознакомить публику со своим творчеством, останавливать его бесполезно. – Только у меня просьба – давай недолго. Я устала с дороги.

– Хорошо, – кивнул Усик. – Долго и не получится, у меня стихи короткие.

Николай достал из кармана рубашки маленький блокнот, встрепал шевелюру и продекламировал:

Изумруд сияет дивным светом,

Глаза твои прекрасней лета!

На них осела пыль рудничная

Так образ твой мне видится привычнее!

– Это производственное, – объяснил он. – Посвящается всем работницам рудника. Выходило в нашей газете в номере к восьмому марта.

– Ой, – не сдержала изумление Лиза. – А рудничная пыль может осесть на глазах?

– Она на всем оседает. И на глазах тоже. А потом глаза – как накрашенные, – объяснил Усик. – Что, не понравилось?

– Ну, нет, почему же… Весьма своеобразно…

– Тогда слушай еще!

Шумит тайга, гуляет ветер в сопках,

Пылает уголь жарко в наших топках,

Мне так тепло зимой с тобой, любимая,

Прекрасна ты в накидке соболиной.

– А у вас тут соболи водятся? – живо поинтересовалась Лиза, представив себе шигазинских красоток, разгуливающих по поселку в роскошных меховых палантинах.

– Соболи – нет, – нахмурился Коля. – А соболиные накидки бывают. Я сам в кино видел.

– Впечатляюще, – мрачно вздохнула девушка.

Ещё некоторое время Усик развлекал её стихотворным живописанием природы, поселкового быта и технологических процессов, внедряемых на руднике. Причем в этих процессах непременное участие принимала некая лирическая героиня. Героиня была прекрасна и противоречива – то кареглаза, то зеленоока, то блондинка, то брюнетка, то вообще рыжая. Из этого Лиза сделала заключение о любвеобильности и ветрености поэта.

Заметив, что Лиза начала украдкой зевать и тереть глаза, Колька, наконец, сообразил, что за окном уже темень, и его коллеге попросту хочется спать. Прочтя напоследок замысловатый сонет, в котором ноги его прекрасной дамы сравнивались со стволами сосен и кедров, а руки почему-то с виноградной лозой, гость с неохотой откланялся. Вообще-то Лиза с удовольствием оставила бы его ночевать на коврике возле двери. Вот только поймет он её непременно неправильно.

Закрыв за Колей окно и прихватив полотенце, халат, мыло и шампунь, девушка вышла в коридор. Душ обнаружился рядом с общим туалетом. Горячей воды, как и предупреждала ее Марина, не оказалась. До последнего момента Лиза предполагала, что это розыгрыш – уж горячая вода в гостинице должна быть! Хоть и в одном-единственном душе!

Поэтому голову мыть она не стала. Облилась холодной водой, что оказалось неожиданно приятным, переоделась в халат – и вернулась в свой номер.

Хорошо бы было посмотреть снимки, которые она сделала на полянке. На ноутбуке можно было бы увеличить их, изучить детали. Впрочем, что отдавал Артемьев своим мучителям, разглядеть все равно не удастся. А идти к администратору за компьютером, потом возвращать его совсем не хотелось. Да и смотреть перед сном на такие ужасы – тоже.

Тишина стояла просто оглушающая – если в гостинице и были другие обитатели, то они никак себя не проявляли. Привыкшая к шуму ночного города, Лиза некоторое время ворочалась под одеялом. И только начала засыпать, как под её окном раздался протяжный жалобный стон. Казалось, кто-то в невыносимых муках расстается с жизнью.

Журналистку сковал ужас. Стон повторился, с тоскливым подвыванием и всхлипом. Подброшенная, словно пружиной, Лиза вскочила, попыталась в темноте нашарить что-нибудь тяжелое, но ничего не нашла и на цыпочках бросилась к окну. И увидела в свете луны трех котов.

Перестав трястись от страха, она опустилась на подоконник и некоторое время, не в силах вернуться в кровать, наблюдала драматическую сцену. Один из котов явно был кошкой. А два остальных добивались её расположения в конкурентной борьбе. Вздыбив шерсть и выгнув спины, они с утробным воем и шипением демонстрировали собственную крутизну, изредка обмениваясь оплеухами. Продолжалось это довольно долго и кончилось ничем: кошка, которой надоело наблюдать за начисто забывшими о ней претендентами, попросту задрала хвост и убежала. Надо полагать, к интеллигентному и галантному котику, чуждому брутальных драк и ора.

После этого Лиза распахнула окно и шикнула на неудачливых ловеласов, жалея, что запустить в них нечем. Те исчезли в кустах, а она наконец-то добрела до постели и почти мгновенно уснула.

Утро началось с вякания и зудения поставленного на полседьмого будильника мобильного телефона. Лиза захлопала ладонью по тумбочке, не в силах открыть глаза – в Москве была всего половина четвертого. Будильник замолк.

«Надо!» – приказала себе Лиза. Организм протестовал и просыпаться не желал. И только страшным усилием воли удалось не дать ему снова уснуть и отправить умываться.

Включив маленький кипятильник, журналистка соорудила себе чашку кофе. Есть, как ни странно, не хотелось. Но это явление временное, поэтому она сунула в карман ветровки плитку шоколада, привезенную из Москвы.

Мимо дремлющей за стойкой администратора толстощекой девицы («свиристель» – вспомнила Лиза слова бабы Раи) она прошла к выходу из гостиницы и потянула на себя дверь. С первого раза не получилось – дверь была заперта на задвижку, которой впору запирать оборонные объекты.

– Щас! – встрепенулась девица и поспешила на помощь. Задвижка грохнула, дверь открылась, и Лиза окунулась в зыбкий молочный туман. Где-то в нем лаяли собаки. Потом замычала корова.

«Только бы не заблудиться» – думала девушка, бредя по ирреальному миру, где кроме белого марева была только довольно хорошо различимая под ногами тропинка. Пару раз, правда, Лиза свернула не туда и уперлась в чьи-то тесовые ворота. Но, в конце концов, вышла таки к реке и почти на ощупь перебралась через мостик. Теперь направо. Туман тянулся от реки, но постепенно редел и словно размывался легким ветерком. Пахло дымом и сыростью.

– Марина! – негромко окликнула Лиза подругу.

– Тут я! – сквозь белые пряди проступил темный силуэт. – Молодец, а я боялась, что вовремя не придешь. Как спалось?

– Коты мешали, – пожаловалась Лиза. – Орали, словно их кастрировали.

– Да, шигазинские кошаки – ещё те паразиты.

– А у тебя что нового? – Лиза поежилась и застегнула ветровку на молнию – утренняя свежесть пробирала до костей. – Заходила к Артемьевым?

– Значит, так, – почти вплотную подошла к ней Марина. – Володькина жена вчера сказала, что дома он. Спит пьяный. Вот только стоит ли ей верить? Сама-то я его не видела.

– Думаешь, боится сообщить о похищении мужа? – напряглась Лиза.

– Черт её знает. Ведь если меня сейчас спросят, где Никита, я и сама совру что-нибудь.

– Да, наверное, ты права. Вопрос остается открытым. Так куда мы идем? Обшаривать лес? Думаешь, их могут держать в какой-то землянке? Или где-то в дачном поселке? Я слышала, у вас тут есть сады…

– Прогуляемся. Поговорим. И покажу я тебе кое-что, – ответила Марина, направляясь в чащу леса. Может быть, и не совсем в чащу – в таком тумане и в трех соснах заблудиться недолго. Лиза зашагала следом, гоня прочь остатки сна. Было очень тоскливо – как всегда, когда плохо выспишься.

– Я слышала, к тебе Усик вчера приходил. Ничего ему о нашем деле не рассказывала? – поинтересовалась Марина.

– Нет. Мы же договорились. Он мне кое-что читал.

– Что именно? – заинтересованно спросила Фомина.

– Стихи.

– Стихи? Он влюбился, что ли?

– Вряд ли. Впрочем, кто его знает… По-моему, любому поэту меда не надо – лишь бы кому-то стихи свои почитать. У нас в редакции такие по три раза на день ходят. Хотя журнал поэзию почти никогда не печатает.

Марина, идя вперед, отвела с тропинки влажную ветку. Возвращаясь, ветка ударила по Лизиному плечу и окатила её брызгами холодной росы. Хорошо, хоть по лицу не попала!

"В лесу ходят на расстоянии друг от друга", – вспомнила Лиза, отставая от проводницы метра на три.

Туман постепенно редел. То ли солнце поднималось, разгоняя сырость, то ли они выходили на бугорок из ложбинки, утонувшей в тумане, как в густом деревенском молоке.

– И далеко это Мишкино болото? – спросила Лиза.

– А вот, в низинке оно и есть, – кивнула Марина куда-то влево.

– Мы туда не пойдем?

– Нет, конечно. Обойдем посуху. Хотя через болото путь был бы короче – да в такой туман в топь лезть незачем. Туда вообще незачем соваться.

Сказала это Марина с какой-то странной интонацией – у Лизы даже мурашки по коже пробежали. Нет, непростая девушка подруга Никиты, совсем непростая…

Тропинка вилась между деревьев, поднималась на холмики и ныряла в овражки. Иногда она совсем пропадала, потом снова появлялась. Когда Лизе показалось, что они зашли уже на край света, и она стала подозревать, что сама обратно не выйдет, даже если туман полностью исчезнет, впереди выросла огромная желтоватая скала.

– Вот, правильно пришли, – натянуто улыбнулась Марина. – Ты, я смотрю, не боишься совсем?

– А чего мне бояться? – лязгнула зубами Лиза.

– Да хоть того, куда я тебя заведу…

Лизе стало совсем не по себе, но виду она не подала. Сказала только:

– Ну, тебе, вроде бы, никуда заводить меня не нужно.

– Почему ты так думаешь? – хмыкнула Марина.

– Ты не можешь быть причастна к похищению парней – если их похитили из-за изумрудов, – пожала Лиза плечами. – Потому что тогда просто мне на глаза не показалась бы. Но ты захотела, чтобы я тебе помогла! Значит, я тебе нужна.

– Да, нужна. Без тебя мне ребят не спасти. Это хорошо, что ты мне веришь, Лиза. Нам по-другому нельзя сейчас. Видишь, как судьба повернулась?

В судьбу Лиза не верила. Слишком много факторов, влияющих на эту самую судьбу. Вот не пойди она тогда на вечеринку к Наташке, и не встретила бы Вадика. Не заведи ЖЖ – не познакомилась бы с Глебом и не тащилась бы сейчас по лесу в промокших кроссовках. А, может быть, поехала бы в Венецию или на Кипр с кем-то, о существовании кого так и не узнала. И не узнает. Нет – судьба вещь эфемерная.

– Но это если из-за изумрудов все случилось, как ты говоришь, – решительно заявила журналистка. – А вот если ты изумруды выдумала…

Марина тихо, не очень радостно засмеялась.

– Не проведешь тебя, подруга! Не проведешь. Сейчас посмотришь, выдумала я, или нет!

Марина шагнула с тропинки и исчезла в кустах. Лиза замерла. Это что еще за номер?

– Иди сюда! – позвала Марина.

– Там сыро…

– Ты все равно вся мокрая. Иди, не бойся!

Лиза начала продираться через куст то ли боярышника, то ли волчьей ягоды – не поймешь, плодов на ветках не было, да и ботаник она ещё тот. За кустом обнаружилась небольшая неровная полянка с поваленной сосной. Огромные корни, словно осьминог топорщились над довольно глубокой ямой, наполовину заполненной водой. Марина присела на высохший ствол около самого комля, опустила правую руку назад, что-то нащупывая под ним.

"Что у нее там? – вихрем пронеслась мысль в голове Лизы – Оружие? Да нет, она пистолет в сумке носит – зачем же прятать оружие в тайнике?"

Марина между тем выпрямилась и продемонстрировала Лизе грязный пластиковый пакет. Внутри пакета что-то лежало.

– Подойди сюда, – предложила Фомина. – Смотри!

Лиза с опаской опустилась на бревно. Её джинсы вымокли в росе почти до колен. Интересно, тут прачечная есть? Или придется стирать одежду в душе, под холодной водой?

Марина вынула из пакета ещё один пакет, а из него – чистую белую тряпицу, и развернула ее.

Лиза забыла о грязных брюках, мокрой ветровке и обо всех неудобствах этого утра. В сомкнутых ладонях Марины лежали зеленые кристаллы, похожие на осколки бутылочного стекла, – ни сияния, ни вспышек, только ровный внутренний свет. Изумруды. Штук пятьдесят, не меньше. Самый крупный был чуть больше наперстка. А самый мелкий – с крупную горошину.

Удивленно чирикнула над ними птица, вспорхнула с ветки и наступила звенящая тишина.

– Красота какая… – выдохнула Лиза.

– Знала бы ты, сколько эта красота стоит, Если нужным людям продать, до конца жизни можно не работать. Так что ставки высокие, подруга. Что, веришь мне теперь?

– Я тебе всегда верила, – быстро солгала Лиза.

– От этих камешков зависит, останутся живы ребята, или нет. – Марина взяла двумя пальцами крупный камень, по форме напоминающий скошенную шестигранную призму, и подставила его под луч солнца, пробившийся сквозь кроны сосен. Зеленые блики заиграли на тонкой девичьей руке. – Если и парней найдем, и изумруды сохраним – Никите легче придется, без руки-то. Да и твой сможет в столицу перебраться, он парень умный, не его это дело – на руднике горбатиться.

«Странно, – подумала Лиза. – Раньше Марина вроде бы собиралась отдать камни похитителям. Хотя черт её знает, что у неё на самом деле на уме».

Глава 4.

На обратном пути девушки большей частью молчали, думая каждая о своем. Лизе казалось, что она вызывает у Марины раздражение, вызванное необходимостью общаться со столичной штучкой. Да, обстоятельства заставляли их держаться вместе, но теплых чувств они друг к другу явно не питали.

У речки они расстались – Марина отправилась на работу, а Лиза вернулась в гостиницу. На месте администратора по-прежнему сидела "свиристель" – значит, ноутбук получить пока не удастся. По-хорошему, нужно было идти на рудник, встречаться с руководством, расспрашивать специалистов о технологии добычи изумрудов и трудовых победах, надеясь, что пустят с фотоаппаратом в музей, а еще лучше – на склад готовой продукции, или где там они хранят добытые изумруды? Но настроения не было никакого. К тому же, хотелось есть.

Как любой благоразумный журналист, собираясь в дорогу, Лиза бросила в сумку два пластиковых стакана с сухим картофельным пюре, которое нетрудно развести кипятком, два таких же стакана с лапшой, банку шпрот и банку сгущенки. Нетронутой после прогулки осталась шоколадка. Позавтракать хватит, тем более, в коридоре от "титана" шел приятный после свежего утреннего воздуха жар, то есть кипяток имелся. Но хорошо бы узнать, нельзя ли найти что-нибудь более вкусное?

Поэтому Лиза быстренько переоделась и, подойдя к "свиристели", спросила:

– У вас ресторан когда открывается?

Вахтерша подняла на московскую гостью большие, но какие-то тусклые серо-синие глаза.

– Он круглосуточно работает.

– Прямо-таки круглосуточно?

– Ну да… Вдруг кому-нибудь отдохнуть захочется?

– В восемь утра, скажем?

– А почему бы и нет?

Действительно, почему бы и нет? Лиза кивнула и отправилась на площадь, чтобы вкусить плодов местной кухни.

Как ни странно, в "Казино" действительно было занято два из дюжины столиков. За одним из них трое мужчин пили пиво, причем начали, видимо, не слишком давно, стол казался относительно чистым. За другим сидели юноша с девушкой, перед каждым – чашечка с кофе. Молодой человек держал подругу за руку и нежно глядел ей в глаза. Лизе даже взгрустнулось от этой картины.

Около барной стойки посетителей не было, только скучающий паренек протирал фужеры и стаканы. Играла тихая музыка.

Интерьер ресторана был совершенно заурядным – темные стены с развешанными тут и там натюрмортами (да что же они тут так натюрморты любят!), тяжелые шторы на окнах. Ввиду раннего часа, шторы, слава богу, были раздвинуты, и в чисто вымытые стекла лился безмятежный солнечный свет.

Выбрав столик у окна, Лиза села за него – спиной к влюбленной парочке. Интересно, долго придется ждать официантку?

Бармен заметил новую посетительницу, заглянул в подсобку, поговорил там с кем-то – и спустя полминуты к Лизе подошла женщина лет сорока в фартучке и с блокнотом.

– Хотите позавтракать? – осведомилась она.

– Да. У вас есть меню?

– Извините, меню нет, вчерашнее устарело, а сегодняшнее ещё не напечатали. Но позавтракать есть чем, – бойко отозвалась официантка. – Вы бы чего хотели?

– Ризотто с креветками или овощами, – не растерялась Лиза.

– Нет, такого не держим. Картошки можем пожарить, отбивную, салат, яичницу…

– Омлет сделаете?

– Сделаем.

– А кофе у вас какой?

– Растворимый «Нескафе». Или молотый.

– Тогда, пожалуйста, какой-нибудь легкий салат и омлет сыром. И пусть сварят чашку кофе. Крепкого, сахара две ложечки.

В ожидании завтрака Лиза разглядывала неплохо видимую из окна центральную площадь поселка и памятник неизвестному безбородому мужику. Из динамика над барной стойкой доносилась композиция "It`s my life" Bon Jovi, что Лизу слегка удивило. И в Москве-то до сих пор в некоторых местах крутят "Ласковый май" – а тут такие продвинутые вкусы.

Лиза задумалась, отвлеклась, поэтому была очень удивлена, когда, подняв глаза, увидела за столиком прямо перед собой довольно крупного коротко стриженого парня. Он подошел и сел за столик совершенно бесшумно. Возможно, удалось ему это потому, что одет он был в спортивный костюм – из чего можно было сделать вывод, что на ногах у него кроссовки. Хотя, по большому счету, как только не одеваются местные! С тем же успехом он мог ходить в кирзовых сапогах или лакированных штиблетах.

Лицо молодого человека с тяжелым подбородком и густыми бровями было не лишено приятности. Карие глаза смотрели на Лизу с интересом. Парень словно бы чего-то ждал. Чего – Лиза не поняла. Может быть, того, что она заговорит первой? Или попросит его убраться? Вот еще… Девушка отвернулась к окну.

– Извините, что побеспокоил, – проникновенно начал незваный пришелец. – Вы ведь журналистка из Москвы?

Лиза с трудом сдержала стон. Ее здесь уже все знают? А это кто? Поэт-модернист? Производственник-многостаночник? Кто-то из руководства рудника?

– Позвольте представиться – Геннадий Андреевич Щупов, – заявил между тем парень. – Хозяин этого вот заведения.

– Понятно, – сказал Лиза, вместо того, чтобы вежливо ответить "очень приятно". Щупов на это внимания не обратил.

– Вы ведь писать о наших краях будете? – поинтересовался он.

– Собиралась.

– У меня к вам деловое предложение.

Лиза подняла брови. Не иначе, Щупальце хочет договориться с ней о скрытой рекламе заведения? Это становится забавным…

– Предложение такое: я вас все время пребывания в Шигазино кормлю и пою бесплатно, а вы пишете в своей статье, какое прекрасное заведение "Казино", – широко, показав золотые зубы, улыбнулся Щупов.

Правильно догадалась! Лиза холодно улыбнулась в ответ.

– Я в состоянии заплатить за завтрак. А насколько хорошо у вас кормят – еще посмотрим.

– Такие смелые и самостоятельные девчонки мне нравятся, – не смутился Щупов. – Как насчет сегодняшнего вечера? Выедем ко мне на дачу на шашлычок? Такие места покажу – любо-дорого посмотреть! Ты что пьешь – шампанское, коньяк? Хочешь, подружку с собой возьми. Ты ведь с подружкой приехала?

От такого напора Лиза даже опешила.

– Мы разве перешли с вами на "ты", Геннадий Андреевич?

– Ну, извини. Давай перейдем, в чем проблема?

– Проблема в том, – пожала плечами журналистка, – что я бы хотела спокойно позавтракать. Надеюсь, вы, как хозяин заведения, понимаете моё желание.

– Да ладно, – ухмыльнулся Щупов, – я – мужчина галантный, ещё не одна барышня не жаловалась на то, что я ей мешаю. А, обычно, наоборот – очень даже помогаю!

Лиза громко вздохнула и опять демонстративно уставилась в окно. Вот только приставучих ловеласов ей не хватало для полного счастья!

В этот момент официантка принесла поднос с тарелками и чашкой кофе. Щупальце немедленно сунул нос в крошечную жаровню с омлетом и добрил: – О, смотри – с пылу, с жару! У нас, не хуже, чем в Париже!

Лиза хмыкнула и отобрала у него омлет. Парень не обиделся, а весело ухмыльнулся.

– Крепкий ты орешек, москвичка! Скажи, хоть, как тебя звать, красавица.

Лиза вздохнула и назвала имя.

– Лизавета? – обрадовался Щупальце. – Клево! Нравится мне – Лизетта, Жанетта, Жоржетта… – затянул он было, но, увидев, как Лиза поморщилась, оборвал пение. – Лизунчик, ну так как насчет шашлычка на полянке? Из настоящего барашка, между прочим, а не из какой-нибудь жирной хрюшки.

Лиза пыталась сообразить, как ей вести себя с нахалом. Можно, конечно, проявить упорство и отшить. Но провинциальный нувориш может затаить обиду, и неизвестно, чем все это потом обернется. Она поковыряла вилкой омлет и пожала плечами.

– Слушай, я сюда не по дачам шашлыки есть приехала, а работать. Мне за три дня нужно материал на статью собрать.

– Понимаю! – горячо воскликнул Щупальце. – Работа – прежде всего. Уважаю! Сам такой. Но отдыхать ведь тоже надо. Давай договоримся так – я тебе предоставлю машину, чтобы ты поскорее со своим материалом управилась, а ты уделишь мне всего один вечерок. А если понравится, то и не один.

Он хитро прищурился. Понятно, Геннадию Андреевичу очень хочется покрасоваться среди туземцев в обществе москвички. И ведь ни за что не отвяжется с этой идеей. Впрочем, в этом есть и свои плюсы – наверняка Щупов о тех, кто в Шигазино склонен к криминалу, знает куда больше, чем Коля Усик или Марина. А машина… да, машина бы ей пригодилась, но разъезжать на ней на виду у всего поселка – увольте. Тут ведь каждый велосипед на виду.

– Лизавета, соглашайся, – не отставал Геннадий. – Если не захочешь, я даже приставать к тебе не стану.

– Ну, спасибо! – усмехнулась Лиза.

– Нет, правда, – придвинулся к ней поближе Щупов. – Мне общения не хватает – девчонок-то у нас полно. А я, может, по московским меркам, птица и не слишком высокого полета, но тут – хозяин поселка. Так что стоит тебе только захотеть, все устрою…

– Ладно, – сдалась Лиза. – Только ни на какую дачу я не поеду. Если хочешь, можем с тобой тут поужинать. Пообщаться, если ты так общения жаждешь. И – всё!

– А барашек?

– Какой барашек?

– Который не хрюшка. Настоящий кудрявый жирный барашек для шашлыка.

– Живой?

– А как же! Я из дохлых баранов таким девушкам шашлык никогда не предложу. И сам есть не стану.

– Никаких барашков и никаких шашлыков! – решительно отрезала Лиза. – Я не собираюсь быть причиной чьей-то преждевременной смерти.

– Хорошо, – моментально согласился Щупов, так что Лиза даже заподозрила, что рекламируемый барашек являлся чистейшей воды вымыслом. – Тогда пусть будет шашлык из осетрины. Сразу говорю, что осетры уже не живые. Им сюда далеко ехать с Каспия.

– И никаких дач!

– Дача отменяется, – послушно закивал Щупов. – Поедем на Черный плес, разведем на берегу костер…Романтика, блин!

– Усика с собой возьмем! – подхватила Лиза.

– Колька-то нам зачем? – едва не поперхнулся Щупов.

– Для компании, – пояснила Лиза, доедая последний кусочек омлета и принимаясь за кофе. – Это – обязательное условие.

– Ну, как скажешь, – скис Щупов. – Усик, так Усик. И когда поедем?

– Завтра! Сегодня мне нужно на рудник, материал для статьи собирать.

– Давай, я тебя отвезу!

– Не стоит, – Лиза оглянулась, высматривая официантку, чтобы расплатиться. Геннадий протестующее замахал руками:

– Обижаешь!

Однако Лиза потребовала-таки счет и заплатила за завтрак. А когда она, не торопясь, вышла на площадь, к ней подлетел огромный вороной джип, и встал, как лист перед травой, едва не врезавшись в бетонную цветочницу. За лобовым стеклом широко улыбался Щупальце. И когда успел? Передняя дверь распахнулась:

– Садись, Лизавета, домчу с ветерком!

Лиза про себя выругалась. Только таких сцен ей не хватало. К тому же со стороны универмага к ней уже спешил Коля Усик. Так что популярность среди мужского населения поселка Ширгазино налицо.

– Геннадий, – злобно прошипела она, – если ты сейчас же не испаришься вместе с машиной, я твое «Казино» в статье распишу как самую последнюю забегаловку, где и ризотто с овощами приготовить не могут! Понял?!

– Понял! – ничуть не обиделся Щупальце. Похоже, все обиды отлетали от него, как горох от стенки. – Принципиальная ты девка, Лизавета! И строптивая. Пожалуй, влюблюсь я в тебя!

И радостно заржав, он захлопнул дверцу. После чего джип рванул с места, обдав выхлопным газом и Лизу и Колю.

– Ты… чего это? – вскричал запыхавшийся Колька.

– Ничего, – удивилась Лиза. – В чем дело?

– Ну, этот… Генка. Он что, угрожал тебе? Или нагло приставал?

– С чего ты взял? Он хочет, чтобы я в статье упомянула его «Казино», вот и обхаживает. Хотя ума не приложу, для чего это ему. Неужели рассчитывает, что после этого москвичи рванут в Шигазино только ради того, чтобы полакомиться местными разносолами?

– А, – сразу успокоился Усик, – тогда ладно. Не думал, что он ради этого станет так гарцевать перед тобой. Предполагал, что он денег предложит, или еще чего-нибудь…

– Так это ты его надоумил? – догадалась Лиза. – Ну, спасибо тебе огромное, коллега.

– Я, – покаялся Колька. – К слову пришлось. Даже не подозревал, что у него эта идея в башке засядет. Просто хотел обеспечить коллеге процесс нормального питания. А оно вон как вышло.

– Ладно, чего уж теперь… Мы сегодня на рудник идем, или как?

– Да, конечно, – засуетился Николай. – Директор даже машину обещал прислать. Если, говорит, хорошо напишет, то я и премию выпишу. Обидно ему, понимаешь, что о таком уникальном предприятии все давно забыли. При советской власти не писали, потому что нельзя было – режимный объект. Теперь и можно, а не пишут.

– Тогда двинули на твой супер-объект, – вздохнула Лиза, которой хотелось поскорее покончить с делами и проверить кое-какие догадки. Они возникли как-то подспудно и мешали думать о чем-то другом. Да ещё и это ощущение чужого внимательного взгляда, сверлящего спину между лопатками. Если у неё не излишняя мнительность и паранойя, то за ней кто-то следит. Именно сейчас, в данный момент. Но кто и почему? Хотя почему – понятно. Но вот кто? Неужели засекли её встречи с Мариной? Так это было сделать довольно просто.

– Вон машина, – вскричал Колька так, что Лиза вздрогнула. – Поехали!

В гостиницу Лиза вернулась, когда солнце начало клониться к горизонту. Ноги гудели от постоянного хождения. И не по асфальтовым дорожкам, а по рудничному двору, каким-то кучам, ямам и прочей сильно пересеченной местности. Господи, и как это ей в голову пришло писать об этом проклятом руднике! Кругом пыль, грохот камнедробилок, бренчащие ленты транспортеров и потоки грязной воды, которой промывают породу. Она даже в шахту сунулась, но быстро поняла, что только загубит там оптику – тьма и пыль, пыль и тьма. Так что отсняла нужные кадры наверху.

И камни… камни ей таки показали. Директор сокрушался, что не очень давно отправили на обработку последнюю большую партию. Но и того, что осталось, Лизе хватило, чтобы едва сдержать восхищенный стон – россыпь неограненых изумрудов впечатляла. Правда, в хранилище камней было не намного больше, чем в тайнике у Марины. И это давало определенный повод для размышлений…

Была в удивительных зеленых самоцветах своя тайная власть и притяжение. Ей показывали дефекты в камнях, рассказывали о том, что изумруд с вкраплением – это вовсе не алмаз с изъяном, и может стоить если не дороже, то столько же, сколько "чистый" камень. Говорили о разных месторождениях, о том, чем отличаются российские изумруды от, к примеру, колумбийских. О том, как обрабатывают эти зеленые кристаллы, превращая в изысканные дорогие украшения.

Об истории рудника она тоже узнала. Оказалось, что каменный мужик на площади – Мустафа Шигазин, открывший изумрудно-берилловое месторождение и руководивший строительством шахты и рудника.

Первый свой изумруд Мустафа нашел в лесу, случайно. И так засела в его голове мысль о том, что где-то рядом может быть целая россыпь таких же камней, что он вместе со своим другом Павлом Колчиным и ватагой комсомольцев-активистов буквально вспахал носом все окрестности. И нашел-таки месторождение! Колчин стал позже председателем обкома, а Шигазин – директором рудника. И поселок назван в его честь.

В общем, информации, включая диктофонные записи, хватало. Теперь только садись и пиши.

Но до этого нужно было хоть как-то вымыться и почистить одежду. Иначе скоро ей просто не в чем будет на люди выйти. Лиза брезгливо оглядела пропыленные брюки и замызганную блузку. М-да…

Баба Рая, завидев ее, тоже поджала губы, потом полезла под стойку, извлекла оцинкованное ведерце и пластмассовый тазик, молча указала на «титан». Все ясно, сервис на грани фантастики. Это вам не Венеция и не Мадрид. Да и отель совершенно беззвездочный.

Убив целый час на то, чтобы натаскать горячей воды, вымыть голову и постирать, Лиза без сил рухнула на кровать. И тут же зазвонил мобильник. Марина и в течение дня дважды звонила ей, но разговаривать не было никакой возможности.

– Слушаю, – ответила Лиза, сунув трубку под махровое полотенце, которым была обмотана голова.

– Ты уже вернулась? – мрачно спросила Марина.

– Да, устала очень, – пожаловалась Лиза, хотя прекрасно понимала, что её усталость так же интересна новой знакомой, как погода на Мальорке.

– Я тебя сегодня больше никуда тащить и не собиралась. Просто все время думаю, как там ребята…

Лизе стало стыдно – ведь за весь день она ни разу не вспомнила о Глебе и Никите. Эгоистка чертова! А ведь не исключено, что к их исчезновению причастен Щупов или кто-то из тех, с кем она встречалась на руднике.

– Знаешь, – тихо сказала Лиза, – сегодня на площади мне показалось, что за мной кто-то наблюдает.

– Наблюдает или следит? – занервничала Марина.

– Нет, слежки вроде бы не было, – Лиза замялась. Потому что даже если бы слежка была, она бы вряд ли смогла её засечь. – Просто я чувствовала чужой взгляд.

– Ну, это ничего не означает, – с видимым облегчением вздохнула её собеседница. – Поселок небольшой, любопытных глаз хватает. А ты с кем там была, одна?

– В том-то и дело, что не одна, а с Щупальцем. Он уговорил меня завтра поехать на Черный Плес.

– Куда?! – в голосе Марины прозвучали удивление и раздражение, даже злость. – Нашла время амуры крутить! Ведь твой Глеб в смертельной опасности!

Такая реакция задела Лизу. Во-первых, Глеб просто её приятель, она его и в глаза пока не видела. А Марина говорит так, словно она ему с Щуповым изменять собралась. Во-вторых, они же с Фоминой договаривались о том, что нужно проверить, кто мог похитить парней. И на тебе…

– А ты что можешь предложить? – осведомилась Лиза.

– Да уж не шашлычок из нежного, молодого барашка.

– Про барашка-то откуда знаешь?

– Генка всем одно и то же предлагает. А барашек на поверку оказывается огромной жирной свиньей!

– Все-таки я не поняла – чем встреча с Щупальцем может повредить? Может, он знает что-то о похитителях.

– Может, и знает. Но нам надо думать, как вывезти камни в Новогорск. А лучше – в Москву.

– Не понимаю, в чем тут проблема… Я считала, что прежде, чем идти на такой риск, нам надо попытаться похитителей найти!

– Проблема есть, – вздохнула Марина. – И похитителей искать не помешает. Что ж, съезди на пикник, совмести приятное с полезным…

– Чего уж тут приятного – что я, шашлыков никогда не ела?

Трубка замолчала – Марина прервала связь. Да, девушка с характером. Трудно с ней общаться. Наверное, Глебу не слишком нравилась подруга приятеля – ни разу не упоминал о ней ни в письмах, ни в разговорах по аське2. Впрочем, он и о Никите не писал. Если что-то и проскальзывало – то мельком. Имен она, к сожалению, не помнила.

Но изменить ход Лизиных мыслей Фоминой удалось. Если прежде девушка собиралась упасть на кровать и полежать пару часов перед тем, как засесть за расшифровку диктофонных записей, то теперь она вспомнила, по крайней мере, к кому приехала. И, преодолевая усталость, побрела к бабе Рае – взять ноутбук.

Получив обратно родную технику, Лиза соединила компьютер с цифровым фотоаппаратом, перекачала снимки рудничных пейзажей и изумрудов на жесткий диск. Потом дошла очередь и до телефона, на камеру которого Лиза сняла лесной инцидент – когда Володьку Артемьева запихивали в багажник невзрачного "москвича".

На мониторе, увеличив снимки, можно было без труда рассмотреть лица всех участников драмы. Вот испуганная физиономия Артемьева. Перекошенное злобой лицо водителя машины – как же его называла Марина? Кажется, Крюков… Или не Крюков?

Поработав немного со снимками, Лиза вывела на монитор четыре портрета, вырезанных из общих фотографий и увеличенных. Теперь экран компьютера сильно смахивал на стенд "Их разыскивает милиция" – слишком уж непрезентабельно выглядели физиономии похитителей и их жертвы. Без труда удалось различить и номер "москвича" – "А 349 НА". Номер Лиза запомнила, относительно же мужчин у нее родился определенный план.

Без тени смущения она набрала номер Марины – пусть бросает трубку, если ей так нравится, а дело есть дело.

– Алло, – голос Фоминой был недовольным.

– Подскажи мне, пожалуйста, где живет Артемьев.

– Какой Артемьев? – не поняла Марина. – Ты о чем?

– Тот мужик, которого запихивали в багажник.

– Да я не помню…

Лиза насторожилась.

– То есть как это не помнишь? Ты же была у него вчера вечером… Или сегодня утром?

– Была. Думаешь, я знаю адрес? В проулок повернуть, дом пройти, третий подъезд, второй этаж… Сейчас постараюсь вспомнить. Улица Кирова. А дом или пятый, или седьмой. Да там все друг друга знают – только спросить. Тебе-то зачем? В гости к нему собралась? Все дело испортишь!

– Не испорчу, – бросила Лиза и сама прервала связь.

Волосы к тому времени высохли, и их удалось даже уложить в какое-то подобие прически.

Облачившись в льняной костюм и прихватив с собой ноутбук, журналистка вышла из номера. Баба Рая, как всегда, была на боевом посту.

– Все тебе не сидится, – заворчала она. – Опять собираешься в потемках шастать?

– Работа у меня такая, – оправдалась Лиза, хотя был большой соблазн послать бдительного администратора куда подальше. Вот какое этой Раисе Степановне дело, куда она ходит и когда? – Вы не знаете, где улица Кирова? На ней Владимир Артемьев живет.

– Артемьев? Это алкоголик который? Тебе-то он зачем?

– Мне сказали, что он хорошо знает историю рудника, – заявила Лиза. – Может рассказать что-то интересное.

– Он-то? Да он последние мозги пропил. Хотя давно здесь живет, конечно… Вот Федор Иванович Калашников – другое дело. И старожил, и ведет себя прилично. Или Борис Игнатьевич Горденко.

– Зайду и к ним. Только все же, как мне Артемьева найти?

– Я к нему в гости не хожу. А улица Кирова недалеко. Пройдешь площадь главную, повернешь после ресторана направо – а там двухэтажные дома. Вот, в каком-то из них он и обитает, если ты насчет улицы не напутала.

– Спасибо.

Да, сейчас очень мог бы пригодиться Колька Усик. Только что ему скажешь – хочу расспросить старого рабочего об истории рудника? Он сразу ее потащит к настоящим старожилам, самодеятельным краеведам. Те заведут многочасовую лекцию, о том, как что строилось и откуда бралось. А ей и нужно всего-то – убедиться, что Артемьева нет дома. Или, напротив, есть. И узнать, в каких он отношениях с этим Крюковым…

Возле ресторана стоял "джип" Щупова. Лиза обошла его подальше – не хватало еще отбиваться от Генки, который вполне может потащить её ужинать в «Казино». Прямо за рестораном возвышались несколько кажущихся огромными в низкорослом поселке пятиэтажек. А следом за ними – ряд двухэтажных домов. На крайнем здании была криво прибита табличка: "ул. Кирова, 18".

В каждом дворе сидели местные кумушки. Девушку с пластиковым чемоданчиком-ноутбуком они разглядывали с живейшим интересом.

Лиза решила рассуждать логически. Если дом, мимо которого она прошла, имеет номер восемнадцать, то седьмой и пятый дома должны располагаться с другой стороны. И немного ниже. Поэтому журналистка уверенно зашагала вниз.

Расчет оказался верным. Скоро Лиза увидела табличку "ул. Кирова, 7". Перед вторым подъездом стоял зеленый "москвич", который она видела в лесу. Прямо за москвичом, на лавочке, сидели несколько пожилых женщин.

– Здравствуйте, – широко улыбнулась им девушка. – А вы не подскажете, где я могу найти Владимира Артемьева?

Кумушки уставились на Лизу так, будто она спросила их, не пробегал ли только что по улице Кирова тиранозавр.

Наконец, одна из женщин, в красном платье и желтом платочке на голове, подняла голову и прокричала хриплым голосом:

– Зинка! Тут какая-то женщина твоего Володьку спрашивает!

Наверху сразу же распахнулось освещенное окошко, оттуда показалась полная тетка со встрепанной прической. Вниз она почему-то не глядела – а рассматривала розовеющее небо.

– Ты дочка его, наверное? – поинтересовалась седая старушка лет семидесяти. – Из Томска?

Лиза ничего не успела ответить – жена Артемьева внезапно уперла руки в бока, высунулась в окно и на всю улицу пронзительно закричала:

– Это же какой шалаве муженек мой понадобился среди ночи?! Это к какой же твари беспутной он бегает уже третий день?! Это кто глаза свои бесстыжие не боится его законной жене показать, домой уже к хахалю приходит?!

Вся улица Кирова словно бы разом притихла, с наслаждением вслушиваясь в вопли Зинаиды. Лиза стояла, как оплеванная.

Наконец, одна из соседок Артемьева, помоложе да побойчее, в цветастом платье, крикнула:

– Эй, Зинка, уймись! Тут приличная женщина пришла.

– Видали мы таких приличных! – продолжала кричать оскорбленная супруга. – Только и смотрят, проститутки проклятые, как бы мужа чужого увести…

– Да нужен ей твой Володька, как рыбе зонтик! Ты на нее посмотри!

Зинаида, наконец, соблаговолила взглянуть на "конкурентку". На какое-то время, похоже, ей стало нехорошо. Потом она сообразила, что такая молодая и красивая женщина, действительно, страшная соперница – только вот алкоголик Володька ей даром не нужен.

– Чего надо? – уже гораздо более спокойно спросила она.

– Владимир дома? – тихо спросила Лиза. Она растерялась и уже не знала, как себя вести.

– Кому – Владимир, кому – Владимир Викторович, – опять начала заводиться Зинаида. – Ты кто такая? На каких основаниях моим законным супругом интересуешься?!

– Извините, я журналист из Москвы…

У многих кумушек в самом прямом смысле слова открылись рты. Распахнулись, словно клювы у птенцов при виде жирного червяка. Зинаида едва не вывалилась из окна.

– Так зачем же тебе Володька понадобился, ась? – первой опомнилась бойкая женщина в цветастом платье.

– Я о руднике пишу… Мне материал для статьи нужен. Он, говорят, старожил здешних мест.

– Это ж какой умник тебе его присоветовал?

– Павел Андреевич. – Лиза произнесла первое пришедшее в голову имя отчество. И только потом вспомнила, что так зовут главного инженера рудника.

– Совсем Андреич с ума сошел, – констатировала собеседница Лизы.

А Зинаида сверху короткой пулеметной очередью выпалила:

– Нет его! Не знаю, где шляется! – и с треском захлопнула окно.

Лиза стояла, задумавшись. Похоже, самые серьезные подозрения относительно Артемьева начинают сбываться. Его похитили и держат где-то – так же, как и парней. Потому-то жена Артемьева такая нервная. И, скорее всего, здесь замешана женщина – не даром же она с таким остервенением напустилась именно на Лизу… Знать бы, кто.

Журналистка соображала, как бы ей поделикатнее опросить свидетельниц относительно других трех мужчин – возможных похитителей, когда старушка, предположившая в ней дочку старого пьяницы – тихо сообщила:

– Брешет Зинка. Час назад он домой поднялся. Пьяный. Чуть с крыльца не упал, а по лестнице, почитай, на карачках лез.

Лиза посмотрела на старушку с подозрением. Неужто этот божий одуванчик тоже замешан в похищении? Скрывает от людей правду, вводит свидетелей в заблуждение?

– Да ты видела ли, Семеновна? – спросила дородная тетка в резиновых сапогах, совершенно неуместных по теперешней сухой погоде.

– Слышала, – прищурилась бабка. – Он песню пел. Про этого… «черного бумбера». Вот как по лестнице взбирался, все время и пел. Чисто Верка Сердючка, никаких телевизиров не надо.

Стало быть, Артемьев дома. А, может, и нет… Лиза решительно поставила ноут на лавку и откинула крышку. Женщины опять синхронно погрузились в состояние глубокой прострации – словно приезжая журналистка достала из плечевой кобуры бластер, или продемонстрировала слиток золота килограммов на пять.

– Вы знаете этих ребят? – поинтересовалась Лиза, выводя на монитор фотографии похитителей Артемьева.

Одна из женщин расхохоталась:

– Да это ж Ванька, муж мой! В телевизоре! Да еще в таком махоньком! Ну, дожили!

– Соседи наши это, – солидно заметила Семеновна, тыкая пальцем в экран. – Васька Клюкин. Ванька Изварин. Петька Кошевой. Все, как один – пьяницы-алкоголики. А вот, видишь, машина Васькина – этот самый "москвич".

Лиза кивнула. Оказывается, фамилия главного подозреваемого Клюкин, а не Крюков!

– Тебе-то они зачем, девонька? – спросила женщина в резиновых сапогах.

– Да, говорят, они передовики производства… – покраснела Лиза. Нет, детектив из нее все же никакой.

– Павел Андреевич, видно, сам был под мухой, когда девчонку сюда посылал, – заметила тетка в цветастом платье. – Шантрапу беспутную присоветовал. Хотя измельчал нынче народ. Как есть измельчал. Может, чего-то и Васька по нынешним временам стоит.

Тут дверь в подъезд распахнулась, и из неё выскочил Клюкин собственной персоной. Хмуро окинув взглядом собравшихся, он молча сел в свой "москвич", завел двигатель и умчался, подняв тучу пыли.

– Куда же это он? – беспомощно спросила Лиза.

– Да в лес, небось. Он часто в лес мотается, – заявила Семеновна. – Дела у его там…

Дверь подъезда заскрипела, и на пороге появился тот, кого Лиза уже не чаяла увидеть в живых. На девушку горящими глазами смотрел Владимир Артемьев со следами недавних побоев на лице. Пахло от него тяжелым перегаром.

– Девушка, мне есть тебе что рассказать, – с суровой торжественностью заявил он. – Страшные дела творятся в нашем поселке. Страшные и небывалые!

Глава 5.

Лиза изменилась в лице. Откуда старый пьяница может знать, зачем она пришла к нему? Может быть, его держали взаперти вместе с парнями? Но как могли выпустить? И куда с такой поспешностью умчался Клюкин – не вершить ли расправу над ребятами?

– Так вы ответите на мои вопросы? – тихо спросила она.

– Все, как на духу, расскажет, – ответила за Артемьева Семеновна. – Не каждый день журналисты аж из самой Москвы приезжают. А Зинку ты не бойся. Она теперь весь вечер дома сидеть будет, как мышь под метлой.

– Может быть, присядем с вами на свободную скамейку? – спросила девушка.

– Пойдем, – согласился Володька. – Опохмелиться бы, конечно, не помешало… Но тогда враги рода человеческого совсем убьют. Поэтому слушаю тебя и готов рассказать все, что знаю!

Артемьев, пошатываясь, добрел до лавочки и почти упал на нее. Лиза присела, стараясь держать максимальную дистанцию – слишком уж разило от "местного краеведа" самогонкой и луком.

– А вот враги рода человеческого – они кто? – осторожно спросила Лиза.

– Дык известно, – крякнул Артемьев. Первый враг – это Зинка моя… Ее бы правильнее было Зоей назвать.

– Почему? – изумилась журналистка.

– Расшифровывается имя хорошо – читай по первым буквам ЗОЯ – змея особой ядовитости… Что, не слышала? Зинку так не расшифруешь. Но погляди ты на ее лицо – и сразу все поймешь!

Лиза вздохнула. Слушать жалобы Артемьева на жену ей было совсем неинтересно.

– А еще кто может вам угрожать?

– Доча… Она, хоть и маленькая, но та еще змеюшка. Бить хоть пока не пытается, но орет не меньше мамки. Сведут они меня в могилу. Ведь раньше я кто был? Орел! Передовик производства! Не зря меня на руднике все уважали! На изумруды нюх имелся. Премии регулярно за ударный труд получал. Да женщины сгубили. Как ни выпью – недовольны. От этого выпить еще больше хочется! Вот и выпиваю регулярно! Замкнутый круг, ежели рассуждать диалектически.

– Понятно, – промямлила Лиза. – Пока что она ни на шаг не приблизилась к разгадке таинственного происшествия – и не представляла, как повернуть разговор в нужное русло.

– Изумруды у нас знатные, – продолжал уходить в сторону Артемьев. – Ты ведь про изумруды меня расспросить хотела? Про историю? Может, про то, как я камушек в сорок шесть каратов нашел? И чистоты необыкновенной… Он сейчас в Грановитой палате, в самом Кремле хранится. В запасниках, правда.

– И сколько такой камень может стоить?

– Бесценен, – безапелляционно заявил Володька. – Никаких богатств не хватит.

Ну, здесь он, похоже, ошибается… Все имеет свою рыночную стоимость. Даже изумруд в сорок шесть карат. Где бы он ни хранился – хоть в Грановитой палате, хоть в Алмазном фонде, хоть в Историческом музее.

– А вот соседи ваши – они ведь тоже на руднике работают? – внимательно глядя прямо в мутные глаза пьяницы, поинтересовалась Лиза.

– Да. Хорошие ребята, – не моргнув глазом, заявил Артемьев.

И это так разозлило Лизу, что она не сдержалась и выпалила:

– Что ж они вас тогда в багажник запихивали, эти хорошие ребята?

– В багажник? – как-то сразу осунулся и насторожился Володька. И протрезвел даже. – Ты-то откуда знаешь про багажник?

– Видела!

– Свидетели долго не живут…

– Вы на что намекаете, Владимир Викторович? – встрепенулась Лиза. По спине пробежали мурашки, но страха не было – только веселое возбуждение, такое, как бывает, когда ввяжешься в хорошую драку.

Артемьев хмыкнул, скривился, опустил глаза в землю.

– Пословицу вспомнил. Жене хоть не говори про багажник, а? Со свету ведь сживет, змеищща…

– Не скажу, конечно. Да и не собираюсь я с вашей женой откровенничать.

– Вот и ладненько, – виновато улыбнулся Артемьев. – Старый я человек, чего только не совершишь по глупости да с пьяных глаз.

Реакция похищенного Лизу удивила. Не совсем понимая, отчего Артемьев сначала испугался, а потом вдруг успокоился, она решила развить достигнутый успех. Наверняка старый пьяница знает и о похитителях, и об их жертвах.

– Нет, Владимир Викторович, вы мне о ребятах все расскажите! Вы их спасти можете! И меня тоже!

Если Артемьев расскажет сейчас о Глебе и Никите, вызволение ребят – дело техники. Прижать Клюкина – недолго. Даже в милицию идти не нужно. Есть же тут у Марины знакомые, друзья? Да того же Щупова попросить – поможет. Похоже, для нее он многое готов сделать. В расчете на рекламу своего заведения.

– Дык, а что ж тебе рассказать? Пили мы вместе, – проворчал Артемьев.

– Давно?

– Вчера…

Стало быть, вчера ребята были живы! И Артемьев их видел. Странные, однако, похитители – дают похищенным водку. Может, надеются, что те выболтают тайну изумрудов по пьяной лавочке?

– И где они вас держали?

– Держали? – не понял Володька. – В багажнике я лежал, ты же видела… А пили на Черном плесе. Но это во второй раз.

Черный плес! То самое место, куда ее приглашал на шашлыки Щупов! Эге, в любом случае надо соглашаться туда ехать! Может быть, даже сегодня нужно было поехать, как он и предлагал. Но что это за чушь старый пьяница говорит насчет багажника?

– Вас всех троих держали в багажнике?

Артемьев изумленно уставился на Лизу.

– Ты ж говоришь, видела. В багажнике только я ехал. Потому что Зинка из окна зырила. Ванька и Петька вместе с Васькой ехали в салоне, как люди. А я скрывался.

– То есть?

– В багажник они меня посадили, чтобы от горящего взора жены моей укрыть. Она так и смотрит, чтобы я лишнего не выпил. А тут получка как раз. Вот мы и обманули ее. Поехали с рудника в лес – а меня вроде бы и нет в машине. Специально Васька во двор заезжал, чтобы показать – нет меня с ними… Конспирация!

Лиза начала понимать и чуть не заплакала – все ее теории и надежды на быстрое освобождение ребят летели в тартарары.

– Так вы по своей воле залезли в багажник?

– Нет, конечно. Если бы не Зинка – ни за что бы туда не полез. Удовольствие маленькое, скажу я тебе, рядом с запасным колесом ютиться, кренделем в три погибели. Но, боясь расправы, скрылся от бдительного ока…

– А бил вас Клюкин за что? На полянке в лесу?

Артемьев тяжело вздохнул:

– Не хотел бы я твоим мужем быть, девка, хоть ты моложе моей Зинки на тридцать лет, и с ногами длинными, грудями красивыми. И не завидую ему очень. Слишком уж ты глазастая… И у рудника она меня видела, и на полянке видела, как били – и то видела, – пьяница жалобно шмыгнул носом. – Да, били ребята. И за дело били. Водку я один выпил, что на всех припасли. Потому как лежу в багажнике этом – темно, муторно, на душе тяжко. Дай, думаю, хоть раз глотну… А в темноте не видно. Пробку отвинтил, глотнул раз, глотнул другой – вот и нет бутылки. Хорошо, хоть деньги на вторую нашлись. А то бы парни и убить могли. Да, может, оно и лучше было бы… Как потом Зинка меня лупила – в бесчувственном состоянии. Змея… Заметила?