Читать онлайн Якудза из другого мира 5

Глава 1

У Киоси всё-таки получилось нормально натянуть маску на лицо. Теперь он стал похож на веселого Пикачу, только в траурной одежде. Глядя на него, Масаши задумчиво почесал голову, отчего стал ещё больше походить на Царя Обезьян, чьей маской горделиво маячил в темноте. Я же остановился на банальной маске Хання – морде зеленокожего демона, которую приобрел на днях в магазине приколов. Купил из-за красоты – клыки и рога демона заставят обосраться любого гопника, который в подворотне попросит закурить.

– Киоси, ну ты и копуша, – покачал я головой. – Если бы ты ещё чуть дольше собирался, то якудза Хаганеноцуме умерли бы от старости.

– Я не виноват, что запутался, – проныл тот в ответ. – Тут очень длинные завязки. И вообще – зачем нам эти маски?

– Это чтобы твоё лицо не попало в объектив камер, – пришлось разъяснять такую простую истину. – Вот Масаши-кун не задает таких глупых вопросов, он понимает, что если при нашем нападении на офис что-то пойдет не так, то нас быстро вычислят и тогда придется ходить и оглядываться.

– Но, босс, что может пойти не так?

– Например, у Масаши не получится вынуть посох из уха, – хмыкнул я, глядя на маску друга.

– Или жена Изаму изменит ему ещё несколько раз и тогда выросшие рога не позволят пройти в дверь, – парировал мою подколку наследник рода Окамото.

– «Клюв» на позиции, – раздался голос из рации.

– Ждать сигнала, – ответил Масаши.

– «Хвост» на позиции, – через пару секунд послышался другой голос.

– Ждать сигнала, – и в этот раз Масаши не стал оригинальничать.

Мы сидели в тени навеса на крыше пятиэтажного здания. Через четыре дома от нас находится офис Хаганеноцуме. Как и предполагалось – на крыше офиса зависли охранники. Четыре человека. Они неторопливо прохаживались по отведенной территории, посматривая вниз. Сходились, расходились, замирали в разных концах крыши и снова сходились. Скучали… Ничего, скоро мы избавим их от скуки. Как и от жизни.

Сам офис представлял собой обыкновенное здание, каких немало в Японии. Вот только Окна офиса светились мягким светом. Что же, неплохая подсветка для крови на ковре. А что там будет кровь – в этом уж будьте уверены. Если всё пройдет гладко, то останутся брызги только членов Хаганеноцуме, а если не совсем гладко… Нет, об этом думать не стоило. Ведь тот военачальник, который предполагает поражение – уже наполовину проиграл.

Да, у нас сегодня военачальником выступает Масаши, всё-таки его люди находятся на внизу и ждут своего часа. Но мы-то с вами знаем, кто на самом деле будет проводить операцию.

Ёсимаса Сакурай и Иоши Сакамото наконец-то соединились в одном месте. Разведка рода Окамото донесла, что они вдвоём собрались для общего ужина. А это означало, что их ужин будет

У дверей офиса застыли статуями ещё два охранника. С черного входа был один. Что же, мы всё это предусмотрели и отрепетировали. Пора было начинать.

В оптику мы рассмотрели движения охранников на крыше. Они от скуки настолько одурели, что начали двигаться синхронно по периметру своих зон. То один, то другой попадал в слепую зону остальных. В таком случае на охранника никто не смотрел и его без шума можно снять. Этим грех не воспользоваться.

Мы уже мысленно разграничили квадрат крыши на четыре зоны обхода, назвали их А, Б, В, Г. На этот раз сэнсэя с нами не было – они с мастером Нагаи находились через пару домов левее. Я не видел их квадрокоптеров, но знал, что они наблюдают за всем с неба. Кстати, надо проверить их готовность.

– «Небо», это «Крыло», доложите обстановку! – произнес я в рацию.

– «Крыло», обстановка прежняя. Изменений не обнаружено, – ответила коробочка.

Что же, можно приступать. Я повернул маску к Масаши, тот кивнул в ответ. Мы расположились на жесткой поверхности крыши. Приклад прижался к плечу. В оптическом прицеле появилась голова охранника из сектора А. Можно было произвести выстрелы и сидя, благо вес «Выхлопа» позволял, но для большей точности стрельбы решили использовать жесткий упор и положение лежа.

– Окамото-сан, разрешаю вам взять охранника из сектора Г.

– Благодарю за доверие, Такаги-сан. Кто получит милость от вас?

– Охранник сектора А, а потом переключаюсь на В.

– Значит, мне оставляете Б. Хорошо, господин Такаги.

– Вы убивать собираетесь или ждете, когда они от старости помрут? – не удержался от мести маленький тануки.

Ну да, какого размера тануки – такого размера и месть. Я только хмыкнул в ответ.

Специально взял себе охранников, которые были дальше от нас – всё-таки у меня есть опыт в снайперской стрельбе, а у Масаши… У него только общие понятия и несколько уроков мастера Нагаи.

Этому прилизанному охраннику, чью голову я видел в прицеле, жить оставалось меньше минуты. Я постарался вызвать в себе хотя бы какое-то сочувствие. Хотя бы отголосок тех эмоций, какие возникают у обычных людей, когда они целятся в другого человека. Чтобы возникли вопросы: а кто этот человек? А вдруг у него семья? А вдруг его сын сегодня из школы принес плохую оценку, а жена пересолила мисо? Вдруг он не просто так пошел в якудзы, а из-за работы правительства, которое оставило его без средств к существованию? Или из-за желания аристократов владеть участком земли, на котором построен его дом, когда самого охранника вышвырнули на улицу с нищенской компенсацией? Или он пытался отстоять свои права на работе, а его раз за разом выгоняли с занесением в черную книгу работодателей? Кто он?

Я прислушался к себе и внутренний голос ответил так же бесцветно, как и раньше: «По хуй!»

Ну, если внутренний голос так относится к происходящему, то и мне париться не стоит. Сейчас охранники должны подойти к заданным точкам, где окажутся в слепой зоне и тогда начнем. Хм, чем-то это напоминало компьютерную игру, где сидишь в засаде, ждешь определенного момента, потом валишь врага и получаешь бонус. В нашем случае бонусом было сохранение тишины.

Палец лег на спусковой крючок. Я слился с винтовкой в одно целое. Теперь она стала продолжением меня. Этакий новый член. Здоровенный и с оптикой. Вот только если настоящий несет жизнь своими выстрелами, то этот новый член должен принести смерть свинцовым сперматозоидом.

Рядом Киоси затаил дыхание. Он ждал, когда можно будет принять зелье сэнсэя Норобу, чтобы взмыть в воздух и перелететь на свободную от охраны крышу.

Масаши тоже терпеливо сопел, выцеливая свою жертву. И вот… два шага, один.

Я нажал на спусковой крючок, и винтовка выплюнула смерть. Приклад толкнул в плечо, как бы извещая: «Чувак, обратного пути нет! Я начала свою работу! Не подведи!» Раздался щелчок, как будто ударил прутом по листу железа. Несильно ударил, потому и звук был слабым. В оптику видно, что я не промазал. Голова охранника разлетелась спелым арбузом, усеивая осколками черепа и содержимым несколько метров пространства вокруг.

Теперь этот охранник не будет переживать из-за плохих оценок сына. Да и скучать ему больше не придется. Я передернул затвор, выбрасывая гильзу. Она упала рядом. Киоси тут же подскочил, подобрал возможную улику, засунул в специальное отделение на поясе. Когда полиция нагрянет, то пусть поломает голову над местом, откуда произвели выстрелы.

Следующая цель повторила участь первой. Охранник тоже повалился сломанным манекеном на черный битум, обильно раскрашивая его красными тонами. Я взглянул в оптику на остальных. Масаши не подвел. Он выдохнул, как будто только что сдал экзамен. Два его «зачета» лежали на крыше также некрасиво, как и мои. Трупы вообще ни хрена не понимают в красоте.

– «Крыло», это «Небо». Сработано чисто, – прошипела рация.

– «Крыло» принял! – ответил Масаши.

Я с удовлетворением услышал, что его голос не дрожал. Правильно, бояться и дрожать можно будет после операции, а сейчас надо собраться и сосредоточиться на главном. Винтовки легли за спину и оказались притянуты ремнями. Теперь можно вставать. Масаши сделал тоже самое.

– Отлично сработал, – одобрил я его.

– Благодарю. Взаимно, – ответил Масаши.

– Принимаем зелья и вперед?

– Да.

Когда Масаши откупорил склянку, то я отметил, что руки друга не дрожали. Про Киоси я умолчу – это безбашенное создание подпрыгивало на месте, стараясь так убыстрить течение времени. Даже пританцовывал от нетерпения. Я в его возрасте тоже торопил время. Хотя… Сейчас снаружи ненамного его старше, но вот в душе…

Ладно, философские отступления прочь – нужно сосредоточиться на деле.

Снова в горло льется зелье невесомости, а тело наполняется той самой легкостью, какую я испытал и в прошлый раз. Для меня это было не в новинку, а вот для Киоси и Масаши это впервые. Пусть сэнсэй и провел для них краткий инструктаж по барахтанью в воздухе, но одно дело слушать и кивать гривой, а другое ощутить всё на своей шкуре.

– Будьте аккуратнее. В экзокостюмах вы сможете перемахнуть через офис, поэтому не активируйте раньше времени. Делайте взмахи аккуратнее, не торопитесь, – напутствовал я, стараясь говорить больше для Киоси, чем для Масаши.

Младший Окамото в маске Царя Обезьян только кивнул и сделал гребок руками. Неторопливо поднялся в воздух и тут же схватил за ногу барахтающегося рядом Киоси. Тот было дернулся прочь, но когда выхватил от меня затрещину, то превратился в грустного Пикачу и только кивнул. Вроде бы всё понял.

Вроде бы…

Я тоже взмахнул плавно руками и поплыл по воздуху. На всякий случай прошипел, глядя на бултыхающегося в воздухе Киоси:

– Если тебя заметят, то смерти отца и матери останутся неотмщенными. Киоси, будь хотя бы сейчас серьезен.

Да, надавил на гнилое, но это заставило Киоси притихнуть и сосредоточиться. Так что психологический окрик дал результат, а это сейчас важнее отношений. Отношения можно поправить и в будущем, сейчас же нужно это будущее обеспечить безопасностью.

Ветер подарил воздушную плюху, когда я поднялся на высоту пятнадцатого этажа. Он явно не ожидал гостей в своём доме и поэтому попытался изгнать нас из среды обитания. Ага, вот только ветру я ещё не поддавался. Мощными гребками, невидимые среди ночного мглистого смога, мы плыли в сторону заданной цели.

Можно было бы и перемахнуть с крыши на крышу с помощью экзокостюмов, но таких кузнечиков могли и заприметить, а вот скользящие среди ночного неба темные фигуры вряд ли привлекут внимание. Так и случилось. Мы мягко опускаемся на крышу офиса якудзы и замираем.

Тишина…

Три минуты ничего не происходит. "Царь Обезьян" вопросительно кивает. Я киваю утвердительно. Киоси опять приплясывает на месте. Автоматы "Тавор" с глушителями чуть покачиваются в такт шагов. Мы подходим к двери, ведущей внутрь здания. Масаши поднимает вверх руку с тремя оттопыренными пальцами.

Три! Два! Один!

Активация экзоскелетов проходит на отлично. Перед глазами чуть вспыхивает разделенное на квадратики поле обозрения. Костюмы готовы к действию.

– "Клюв", "Хвост", это «Крыло». В атаку! – коротко бросает Масаши в рацию.

Киоси дергает металлическую дверь, и я тут же беру область лестницы под прицел. Никого. Мы уже выяснили, что первым иду я, так как Киоси слишком горяч, а Масаши лучше всех сможет прикрыть в случае чего. Может скоординировать действия, может оттащить раненного Киоси… На самом деле мы-то с вами понимаем, что жизнь аристо значимее жизни хинина, поэтому можно привести миллион доводов, почему Масаши остался позади, но суть от этого не изменится.

С улицы доносится выкрик. Мда, тихо зайти не получилось…

Я скатываюсь по лестничному пролету и снова осматриваю периметр. Ловлю за шиворот Киоси, отбрасываю за спину и добавляю затрещину, чтобы не лез поперед батьки в петлю.

А внизу тем временем раздается звон стекла, резкий выкрик и хлопок световой гранаты. Следом идут хлопки выстрелов "Таворов", словно кто-то быстро-быстро нажимает на пупырчатую пленку – офисную радость…

Впереди дверь. Я слетаю к ней и в этот момент она распахивается. На пороге возникает пожилой японец с пистолетом в руках. Его глаза удивленно распахиваются, когда взгляд упирается в мою фигуру. Я реагирую раньше и удивленно распахнутые глаза закатываются, а сам неудачливо выскочивший мужчина кулем оседает на пол.

Сетка на глазах услужливо дает понять, что этот абонент навсегда стал недоступен для звонков. Силуэт мужчины высвечивается сначала красным, а потом за долю секунды меняет цвет на синий. Мда… Не рассчитал я чего-то силу удара. Хотя, плевать, якудза сам выбрал такую судьбу.

Живи быстро, умри молодым, оставь красивый труп!

Этот скользнувший на пол труп никак нельзя назвать красивым, но мы-то с вами помним, что трупам плевать на красоту. А я ставлю себе зарубку не бить в лицо при помощи экзоскелета.

– Ой-ёй, – раздается позади приглушенный шепот Киоси.

На это «ой-ёй» нет времени реагировать – тело устремляется вперед. Работа экзоскелета рассчитана на десять минут, после этого я снова стану прежним милым Изаму, тело которого беззащитно перед пулями. Поэтому нужно успеть захерачить всех врагов, чтобы потом вынести свою задницу без единой царапины.

Внизу раздаются хлопки лопающихся пузырей и стоны умирающих. Даже тараканам в здании становится понятно, что надо уносить ноги, пока не отстрелили усики. В комнате, куда я врываюсь, на меня сразу же смотрят четыре глаза и два ствола. Под стволами я понимаю пистолеты, а не фигуральное обозначение членов.

Кувырок через голову проходит почти идеально. Почти – потому что в правую икру попадает-таки пуля из пистолета. Костюм принимает на себя всю силу удара, но кожу щиплет, как от удара током.

В ответ посылаю веер пуль, выглядывая из-за кожаного кресла. Мог бы остаться стоять на месте и поразить обоих мужчин в строгих костюмах из стойки «Терминатор», но запас стойкости экзоскелета тоже не вечен, поэтому приходится поберечься. Да и рефлексы сработали быстрее, чем мог подумать о следующей секунде.

Одна пуля обрывает нить жизни правого якудзы. Вторая ранит в плечо левого. Остальные находят себе цели в виде картины какого-то авангардиста, горшка с большим бонсаем и аквариума с рыбками. Рыбок было особенно жаль.

– Вы кто такие? – кричит второй, отброшенный пулей на черный кожаный диван.

– Это Пикачу, это Царь Обезьян, а я демон, которому не повезло с женой, – пожимаю я плечами в ответ.

– Пика-пика, – чуть кланяется тануки, а после нажимает на спусковой крючок своего «Тавора».

Жизнь ещё одного якудзы выплескивается на стену и добавляет красных клякс на картину авангардиста. Масаши хмыкает:

– Не, всё равно говно какое-то получилось. Как будто художника обеденными сукияки стошнило на полотно.

– Ни хрена ты не понимаешь в искусстве, – делаю я замечание. – После операции эта картина раз в десять взлетит в цене.

– «Крыло», «Хвост» зачистил задний фасад. Окна под контролем, – шипит рация на поясе.

– Принял, работаем дальше, – отвечает Масаши.

– Босс, как я в деле? – спрашивает тануки.

– Безжалостный ты, малыш, – качаю я головой. – Даже голос не дрожит.

– Они убили моих родителей, – бурчит тот в ответ. – А вот рыбок жалко – зря ты их так, босс. Рыбки-то тебе ничего не сделали. Можно я слопаю вон ту зелененькую?

Я поджимаю губы, потом вспоминаю, что за маской тануки один хрен ничего не увидит, и решаю оставить воспитание на потом.

– «Крыло», «Клюв» зачистил передний фасад. Окна под контролем, – рапортует рация.

– Принял. Берем их в клещи, – командует Масаши.

Я киваю тануки, тот подскакивает к двери и дергает ручку. Дальше новое помещение, новая дорогая мебель, дорогие костюмы, дорогие часы. Новые картины, которые с каждым выстрелом дорожают.

Мы зачищаем комнату меньше, чем за минуту. Квадратики экзоскелета подсвечивают нужные места для выстрелов, а костюм в области рук корректирует направление выстрела. И вот надо было мне кувыркаться в первый раз? Костюм все сделал бы быстрее и надежнее.

В программу костюма внесена функция распознавания лиц. Семь человек из клана Хаганеноцуме ложатся на длинный ворс ковра потому, что ни один из них не похож на Ёсимаса Сакурай и Иоши Сакамото.

Следующая комната, следующие враги. Ещё одна комната, ещё. В нас тоже попадают – пули рвут черную ткань костюма так же безжалостно, как рука солдата срывает край долгожданного письма из дома. Удары выстрелов поглощаются костюмом, но вот Киоси вскрикивает от неожиданности, когда две пули одновременно попадают в молодецкую грудь. Несмертельно, но неприятно.

Зачистили почти всё здание, «Хвост» и «Клюв» движутся нам на встречу. Этим ребятам приходится хуже – у них нет экзоскелетов, поэтому приходится ограничиваться бронежилетами и щитками.

Движемся всё тем же составом: я впереди, Киоси по центру, прикрывает Масаши. И на этот раз нам везет!

В новой комнате нас встречают аж десять человек!

Какое это везение? А вот такое – среди них те самые двое, ради которых мы и затеяли всю эту бойню.

За несколько секунд численность врагов сокращается на три человека. Экзоскелеты работают на славу. Остальные якудза падают под прикрытие столов и кресел.

– Пика-пика! – радостно вопит Киоси, выпрыгивая из-за моей спины.

– Назад! – ору я, видя, как в нижнем правом углу появляется надпись о скорой разрядке костюма.

– Да кто вы такие? – слышится в ответ со стороны притаившихся за креслами, столами и диванами.

– Мы – смерть! – пафосно откликается Масаши и стреляет на звук голоса.

За диваном звучит немузыкальный стон. В ответ раздаются выстрелы.

– Падайте! – кричу я своим развоевавшимся друзьям, которые вовсе не обращают внимания на предупреждение костюмов.

Видя, что их мой крик не пронимает, приходится сбивать подсечками.

– Ты чего? – перекрикивая грохот выстрелов орет Масаши.

– Зарядка костюма кончается! Дальше работаем аккуратно.

Аккуратно работать приходится недолго – мы прячемся и отстреливаемся в двадцатиметровой комнате меньше пяти минут. В конце концов костюмам без дополнительных энергозатрат на прием ударов от пуль удается скорректировать наши прицелы, и мы оставляем в живых только тех, за кем пришли.

Всего двое опытных человек из якудзы против троих мальчишек. Расклад неизвестен – у нас какой-никакой, а ещё остается заряд костюмов. А у них заканчиваются патроны.

Зато не заканчивается оммёдо!

– Копьё Бога Неба! – кричит Ёсимаса Сакурай.

В его руках возникает молния в форме трезубца. Наверное, таким Зевс шарашил с Олимпа неверных слуг своих. Был в моём детдоме мальчишка с кликухой Зевс, но он ничего общего с греческими богами не имел – просто пипирку как-то брючной молнией прищемил…

А у Ёсимасы сверкает самое настоящее смертельное оружие главы Олимпа. И сейчас это оружие должно шарахнуть по нам, а этого не хочется ни мне, ни моим друзьям.

– Земляной Щит! – выкрикиваю я и сооружаю преграду для летящего предмета.

Понятно, что эту преграду Копьё расшибает вдребезги, но зато она выгадывает нам секунду, а за эту секунду тануки преодолевает половину расстояния и изо всех сил отталкивается от пола. Он взвивается в воздух и начинает трансформироваться ещё на подлете. На Ёсимасу падает уже не тануки, а блестящая металлическая сеть, которая сворачивает вражеское тело в плотный кокон.

Сакурай даже пальцем не может пошевелить, так тесно притянуты члены.

– Огненный листопад!

В нашу сторону летит вихрь горящих листьев. Словно злой дворник задолбался жечь костер и пнул что есть мочи в разгорающуюся кучу осенней листвы.

– Огненная стена! – выкрикивает Масаши, бросив «Тавор» на ковер.

Его пальцы быстро плетут нужные мудры и выставляют перед нами стену из огня. Одним краем стена цепляет голову лежащего якудзы, отчего в воздухе раздается противный запах жженого волоса. Все листья влетают в стену и растворяются в ней.

– Ещё рррраз!!! – рявкаю я как можно громче и веером пуль вспарываю верхушку дивана, из-за которой вылетает оммёдо. – Ещё рррраз и я швырну гранату! Как понял, выблядок?

С Иоши всё обходится ещё легче, чем с Сакураем – со стороны дивана поднимается рука с расправленным носовым платком. Он сдается…

– Я не знаю вас! Кто вы? – раздается голос Иоши.

– Встать! Ноги в стороны! Руки в гору! – рявкаю я. – Шаг влево, шаг вправо – побег! Прыжок на месте – провокация! Только дернись, хуйня разрисованная – добавлю красок в твою наколку!

Мои слова подкрепляют ворвавшиеся и запыхавшиеся бойцы из отделения «Клюв» и «Хвост». Они наставляют на Иоши и Сакурая ещё дымящиеся стволы «Таворов». Весьма убедительно наставляют.

Один из еле живых якудз поднимает голову, но командир отделения «Хвост» заставляет его положить голову обратно. Безо всяких оммёдо. Простым нажатием на спусковой крючок. Затем бойцы быстро собирают разбросанные по комнате пистолеты и ножи. Иоши надевают магические наручники, также поступают и с шипящим Сакурем. Сеть с него сползает и перед нами снова возникает черная мальчишеская фигура в маске Пикачу.

– Глава «Крыла», я предоставляю вам возможность поговорить с глазу на глаз с этим человеком, – коротко кланяюсь я другу и показывая на Иоши, давая понять бойцам Масаши, что их босс здесь рулит. И в то же время указываю на своё место, ведь я всего лишь советник. – Позволю себе напомнить, что до приезда полиции у нас не больше трех минут.

– Благодарю, – отвечает Царь Обезьян и кивает командиру «Хвоста». – Проводите господина Иоши за мной.

Командир дергает Иоши за локоть и ведет за уходящим Масаши. Наследник рода Макото идет с прямой спиной. Выступает, прямо как недовольный император перед уборной – вроде и срать хочется, а запор не дает. Хоть «Тавор» подобрал и то ладно.

– Третье лицо «Крыла», я предоставляю вам возможность поговорить с глазу на глаз с этим человеком, – кланяюсь я уже в сторону Киоси, показывая на Сакурая. – Нужно поспешить.

– Благодарю, – важно кивает Киоси и застывает.

Он не может приказать бойцам «Хвоста» и «Клюва», так как они ему не подчиняются.

– Куда его проводить? – помогаю я мальчишке.

Надо всё-таки выручать друга, пусть он и редкий раздолбай, но всё-таки он свой раздолбай.

– Проводите его за мной, – с благодарностью в голосе отвечает Киоси.

Я дергаю Сакурая, тот со злостью шипит в ответ. Приходится отвесить по почкам, чтобы стал более сговорчив. После удара вакагасира клана Хаганеноцуме становится если не добрее, то понятливее.

Мы вместе с ним идем в свободное помещение в противоположную сторону от той, куда ушел Масаши. Месть – это такое блюдо, которое должно подаваться холодным. У Масаши и Киоси эти блюда настолько остыли, что даже покрылись ледовой корочкой. Мне оставалось надеяться только на то, что Киоси не будет слишком кровожаден при мести за свою родню.

Швырнув Сакурая на диван в свободной комнате, я поворачиваюсь к Киоси:

– Третье лицо «Крыла», предоставляю вам…

– Да понял я, понял… Вали уже, – нетерпеливо переступает с ноги на ногу тануки, потом понимает, что перегнул палку и поправляется. – Извини, босс, просто нервы… Выйди, пожалуйста.

Я киваю и выхожу, плотно затворив за собой дверь.

Киоси так долго пытался убить обидчиков выходя один против толпы, что сейчас впервые оказался со своим врагом один на один. Лицом к лицу.

Вот если бы мне выпал шанс встретиться с Цыганом, который отправил меня в этот мир… Уж я тогда бы знал, что с ним делать. Но сейчас я знаю, что у нас в запасе всего несколько минут, поэтому надо торопиться.

Прошел по забрызганным кровью комнатам в точку сбора. Масаши уже вернулся. На нем была всё та же маска Царя Обезьян, только теперь к цветным полосам добавились алые разводы.

– Ты так быстро, – покачал я головой.

– Так это же не постель, тут сдерживаться не стоит, – парировал он в ответ.

Бойцы заржали, оценивая черный юморок. Я кивнул – нормальный ответ. Минутная стрела два раза обежала круг, когда из отдаленной комнаты раздался выкрик, потом звон разбитого стекла. Я рванул туда, но мне навстречу уже выбежал Киоси. Выбежал без маски.

Он только взглянул на меня, тут же занес руку и сам себе отвесил крепкую затрещину. На улице застрекотали хлопки глушителей, снова выкрик и потом треск ломаемого дерева.

– Что случилось? – сурово спросил я, уже зная ответ.

– Сакурай… Он вырвался и сбежал, – чуть ли не проныл Киоси.

Вдалеке раздалось заунывное завывание полицейских сирен.

Глава 2

На другое утро меня разбудило ворчание сэнсэя. Он всё никак не мог успокоиться после той новости, которую получил от нас. Полночи Норобу бушевал, ругался матом и грозился сделать из Киоси набивное пугало. Ругался и при этом крошил овощи для лапши. Очень мелко крошил. Сдается мне, что вместо пикулей он представлял пальчики нашего незадачливого помощника.

Мальчишка сжался в палатке и тихонько подвывал, чувствуя, что втравил нас в очередной звездец. А то, что звездец был нереально больших размеров, я осознал в полной мере, когда приветствовал сэнсэя:

– Доброе утро, Норобу-сан.

– Пошел на хуй, Тень! А этот мелкий пиздюк пусть бежит впереди и показывает дорогу! – рявкнул раздраженный сэнсэй и воткнул в разделочную доску нож.

Нож пробил доску насквозь, а вместе с ней и столик, на котором сэнсэй нарезал овощи. Да уж, силенки старику не занимать. Он так взглянул на меня, что остатки сна мигом умчались на улицу, а вместе с ними захотелось умчаться и мне.

– Да мы же можем всё исправить!

– Что вы можете исправить? Можете создать машину времени, переместиться в прошлое и не дать кончить вашим отцам, чтобы у них не получилось создать таких распиздяев, как вы? Эх, родилась бы Сузу раньше, она точно предсказала бы такое… Тогда бы я точно вашим отцам сделал вазэктомию. Ну надо же быть такими мудаками – всё сделали на отлично, а в финале всё запороли!

Вчера сэнсэй при помощи геликоптера вел бойцов из «Хвоста» и «Клюва» вслед за убегающим Сакураем, но тому удалось-таки добраться до машины. Погоня не увенчалась успехом – вакагасира Хаганеноцуме-кай скрылся…

Увы, геликоптер имеет свою зону дальности.

Как же сэнсэй вчера ругался. Я даже запомнил несколько особо ярких выражений, чтобы блеснуть ими при случае. Также запомнил ещё парочку от Мизуки Сато, когда сэнсэй после доклада передал мобильник мне. Я пытался отмазать Киоси, но как тут отмажешь? Мизуки тоже рвала и метала. Она пообещала повесить нас вместе с Киоси за яйца на ближайшей сосне и держать так до тех пор, пока мы не дотянемся до земли. Особенно она ругалась, когда узнала, что Киоси снял маску.

Тануки хотел, чтобы убийца родителей видел перед смертью лицо мстителя. В принципе, хорошее желание, вот только на хрена тогда надевали маски? Зачем всё это представление с ребятами в балаклавах? Чтобы не тратить время на уничтожение запись с камер и поиски отосланных записей на другие сервера. И вся эта задумка пошла по звезде, когда Киоси снял маску Пикачу и продемонстрировал Сакураю своё лицо.

Да ладно бы просто снял и показал, но Киоси ещё и освободил этого гандона, чтобы тот в последний миг смог зажать перерезанное горло и увидеть, как из него вытекает жизнь. А Сакурай не был дураком, он тут же оттолкнул тануки, сделал подсечку, и, пока «грозный мститель» поднимался с пола, выбросился в окно. В полете успел сделать подобие подушки, на которую и грохнулся с третьего этажа без повреждений. А там уже создал щиты, пока бойцы «Клюва» поливали его огнем. Под прикрытием этих щитов и сбежал.

Когда мы все покинули разоренное здание Хаганеноцуме-кай и встретились на точке сбора, то сэнсэй первым делом выскочил из машины и заорал на тануки:

– Скажи!!! Скажи – где же я настолько нагрешил, что ты самосвалами наваливаешь проблемы на мою седую голову?!!

Тануки тогда только молчал, опустив голову. Я пытался встать на его защиту, но получил такую отповедь, что закрыл рот и тоже опустил голову, чтобы никто не видел, как алели мои щеки. От стыда алели. Всё-таки мы в ответе за тех, кого приручили, а как ни крути – приручил тануки как раз я. Неосознанно, но тем не менее.

Масаши Окамото не стал встревать в выяснение личности, а только пожелал мне удачи, поклонился в ответ. Он отомстил за покушение на себя. Его дед и отец могут теперь гордиться наследником. Правда, при нападении потерял двух человек и пятерых ранили. Зато сорок два человека клана Хаганеноцуме уже никогда не увидят солнце. Убитых и раненых его бойцы забрали с собой.

Масаши узнал от Иоши, что причиной покушения была борьба за земли к югу от Токио, какими владела семья Окамото. Также узнал, что это было не последнее покушение и что семья Окамото должна готовиться к войне на истребление. После узнанного Масаши стал серьезен, как никогда.

Мы попрощались, он сел в машину и уехал. Мы же вызвали такси – две машины, потому что сэнсэй не захотел садиться

– Я на пробежку, – я попытался покинуть комнату, но сэнсэй не дал этого сделать.

– На какую пробежку? Теперь тебе нужно собираться и драпать как можно дальше. Хаганеноцуме так просто этого не оставят. Забирай своего придурка и валите!

– Сэнсэй, мы с тобой были всё это время вместе. Знаем друг о друге немало. И что? Из-за одного косяка ты нас выгонишь? – я придал голосу серьезности.

– Я знаю вас – потому и прогоняю. Потому что хочу, чтобы вы остались в живых. Ну и я заодно ещё поулыбаюсь солнышку подольше. Дайте дожить мне остаток жизни спокойно? Я уже тысячу раз покаялся, что взял тебя в обучение, Тень. А уж когда появился тануки… Нет, мои нервы превратились в желе. Я больше такого не выдержу! Проваливайте оба!

– Да чего ты начинаешь? Ну да, накосячили, но мы же можем всё исправить! Выследим и…

Мой телефон требовательно заверещал. Эта требовательная мелодия рок-группы никогда раньше не звучала на вызове, а вот теперь… И ведь сбросить нельзя – оябун звонит. А если не взять трубку, то это будет такой косяк, что потом долго придется грехи замаливать. Или же мизинец резать, чтобы сразу и наверняка.

Мизинец резать не хотелось, поэтому я чиркнул пальцем по экрану и тут же поднес мобильник к уху:

– Доброе утро, Сато-сан!

– Ты думаешь, что оно доброе? Я вот не уверен. Жду тебя в главном офисе через час, – послышался холодный голос приемного отца клана Казено-тсубаса-кай.

После этого микрофон телефона хрустнул, как будто на другом конце связи его аналог смяли в кулаке. Вызов оказался сброшен. Мда, очень неприятный знак. Похоже, что не только сэнсэй и Мизуки находятся в ярости.

Я поджал губы, но ничего не сказал. Зато высказался сэнсэй:

– Ну что, понесем наши тупые головы на расстрел?

– Чой-то на расстрел? Вдруг всё не так плохо?

– Всё не так плохо? Да хуже будет только если мы придем и насрем в суп-мисо оябуну, когда он будет принимать гостей из других кланов. Тащи сюда этого мелкого полудурка, его надо привести в нормальный вид, чтобы нас хотя бы пустили на порог. Да и сам оденься в лучший костюм – если вдруг убьют, то хотя бы на переодевание не нужно тратить время.

Я только покачал головой.

– Не надо быть таким пессимистом!

– Я реалист… Ох, убьют нас сегодня. Или очень сильно покалечат… И всё из-за чего? Из-за того, что какому-то мелкому засранцу захотелось попонтоваться перед трупом! Попонтоваться перед трупом! Уму непостижимо! Я в полном ахуе…

В общем, вы должны понять, в каком состоянии сэнсэй поехал на встречу с оябуном Казено-тсубаса-кай. Он был раздражен, расстроен и зол. Все три состояния выплескивались на нас. Бесконечное ворчание выматывало нервы сильнее дум о предстоящем разговоре. Киоси тихонько подвывал, но хотя бы не вытирал нос рукавом. Уже хорошо.

Одеты мы были так, как будто ехали поздравлять императора с женитьбой. Так как японцы любят глазами, то мы постарались надеть всё самое нарядное и привлекательное для глаз. И в то же время некрикливо, чтобы о нас не могли подумать, как о гомиках на гей-параде. Чистые строгие костюмы у меня и Киоси, а у сэнсэя праздничное кимоно с золотыми драконами.

В головном офисе нас встретили холодно. Члены Казено-тсубаса кланялись приветственно сэнсэю, но вот на нас с Киоси вообще не обращали внимания, как будто вместо двух молодых людей старика сопровождали надоедливые тени.

Я ни разу не был в головном офисе, поэтому по привычке запоминал расположение вещей и предметов мебели. Кожаные диваны, ковры на полах, металлические столы с мраморными столешницами. Всё дорого, презентабельно, но не вызывающе. Вроде как скромный чопорный шик.

Если придется тут сражаться, то…

Надо отогнать такие мысли – зачем я буду сражаться, если пришел сам и с мирными целями? Но вон за тем креслом вполне можно укрыться от выстрела, а за этим диваном даже выдержать оммёдо средней руки. А если прокатиться до…

– Перестань бегать глазами, – одернул меня сэнсэй. – Так ты показываешь свою неуверенность.

– А чем надо бегать, чтобы люди охренели от моей уверенности?

– Бегай мурашками, они хотя бы не так заметны под одеждой. Вон, посмотри на Киоси, он вообще сверхуверен. Пацан, вытяни руку!

– Зачем? – насупился Киоси.

– Отрублю её на фиг, чтобы больше не… Да чего ты так побледнел? Я пошутил. Хотел показать Изаму, как по тебе бегают мурашки. Достались же мне два олуха без чувства юмора и к тому же безмозглые, – вздохнул сэнсэй.

Мы подошли к обитой черной кожей двери, возле которой застыли два суровых на вид якудзы. Суровости придавали шрамы на рожах и оттопыренные места в подмышках. Они так взглянули на нас, что Киоси побледнел ещё больше. Но не отступил, за что честь ему и хвала.

– Ждите! – коротко бросил правый охранник.

Бросил таким голосом, что невольно напомнил мне охранника из старого советского фильма «Королевство кривых зеркал». Вот прямо-таки если они сейчас оба рявкнут: «Клю-у-уч!», то ни грамма не удивлюсь. Может только приподниму бровь.

– Ну что же, подождем. Если нужно, то подождем, – проговорил сэнсэй. – Вот только как войдем, так сразу же доложим, что к нам обращаются без должного уважения. Где поклоны и просьбы об ожидании? Ты что себе позволяешь, морда коцаная? Или не знаешь, кто перед тобой? Эх, знал бы я, что ты будешь так на меня рявкать, то ни за что бы не возвращал тебя к жизни после той перестрелки. Как же быстро забывается добро…

Я с удовольствием понаблюдал, как лицо охранника меняет цвет с лимонно-желтого на красно-помидорный. Умеет же мой сэнсэй разгонять кровь на лицах не только ударами, но и словами. Умеет – по своему опыту знаю.

– Прошу прощения, сэнсэй Норобу. Конечно же я не забыл, что вы для меня сделали. Вы вытащили меня с того света, и я вам за это безмерно благодарен, но сейчас… – начал было оправдываться громила.

– А сейчас наступили для сэнсэя плохие времена, и ты сразу же умчался в кусты. Эх, до чего же неблагодарны порой бывают люди… А если мы сейчас выйдем обратно героями? Тогда что? А? Что тогда, Джун? Тогда я снова для тебя стану хорошим другом и товарищем? Я запомню твоё обращение, Джун. Обязательно запомню и в будущем можешь искать себе другого оммёдзи, чтобы вытаскивал тебя с того света. Я всё сказал! – отрезал сэнсэй и скрестил руки на груди.

– Я… я… я…

Мне было даже приятно видеть, как сэнсэй отчитывал этого невежу. Да, это выглядело так, как будто муравей грозно тряс усиками перед слоном, но слон явно боялся нашего муравья. Его лицо из помидорного начало медленно наливаться баклажановыми оттенками. Того и гляди грохнется в обморок.

Сэнсэй медленно перевел взгляд на другого охранника. Тот вытянулся в струнку и уставился в картину на стене напротив, как будто в переплетениях клякс и линий пытался усмотреть смысл жизни.

– А ты что скажешь? Или почтишь меня молчаливым презрением, младший брат? – вкрадчиво поинтересовался сэнсэй.

Он спросил так, что даже Киоси понял – сейчас второму охраннику тоже придется несладко.

– Господин Норобу, прошу вас немного подождать. Сейчас оябун проводит важную встречу с вакагасирами, мы не можем вас впустить. Умоляю о прощении, что заставляем вас ждать, но слово оябуна, – чуть ли не плача проговорил второй охранник.

Я не вмешивался – пусть ребята отвечают за все те взгляды, которые бросали на нас другие якудза, когда мы шли по головному офису. После того, как мы зайдем, эти двое выдохнут и обязательно расскажут остальным о сэнсэе, который взглядом лишил их воли к жизни и едва не заставил сделать на месте харакири. Вот так и обрастают легендами разозленные старички-колдуны.

– Ладно, самурай ребенка не обидит, – проговорил сэнсэй и повернулся к нам. – Падайте на диваны, живоглоты.

Мы с Киоси тут же плюхнулись в мягко-кожаные объятия. Спорить с сэнсэем не было смысла – в таком состоянии он и в самом деле мог выбросить нас в окошко.

Я только спросил:

– Скажи, сэнсэй, а вот правого охранника сейчас можно назвать очень уверенным в себе?

Баклажановые оттенки только-только начали сползать с его лица, когда, после моего вопроса, они тут же вернулись на место. Он метнул на меня такой взгляд, что будь я потрусливее, то тут же бы обосрался. Но я лишь улыбнулся в ответ. Мило улыбнулся.

– О чем ты? Он же едва стоит, колени дергаются, а уши подрагивают. Конечно же он неуверен в себе, – буркнул сэнсэй.

– Да нет. Я спросил потому, что мурашки у него больно крупные бегают. Думал, может от лютой решительности…

Второй взгляд был таким же острым и пронзительным. И снова я улыбнулся. Сэнсэй перехватил взгляд и нахмурился. Охранник тут же уставился на ту же картину, которую до этого разглядывал второй. Похоже, что сейчас оба ценители искусства восхищались каждой черточкой и мечтали только об одном – лишь бы грозный старик оказался подальше от их офиса.

Прошло около трех минут, после чего в дверь с той стороны стукнули. Охранники моментально среагировали – схватились за ручки дверей и с поклонами потянули на себя. Застыли так, изображая почтительность и уважение выходящим.

Из кабинета вышло около семи человек. Они молчаливо поклонились сэнсэю, тот также молча поклонился в ответ каждому. Причем кланялся как с равными. Мы с Киоси не разгибались, приняв самый почтительный угол наклона. В конце концов из дверей выходили не последние люди клана Казено-тсубаса-кай, можно и поприветствовать от души.

Семь человек прошли к выходу, а следом за ними вышла Мизуки Сато. Её глаза сверкали двумя бриллиантами, но это был вовсе не милый блеск – сейчас это сверкание напоминало солнечный зайчик на лезвии катаны. Она молча поклонилась нам и жестом пригласила пройти внутрь.

Когда я проходил мимо охранника, то не смог удержаться от озорного подмигивания. В ответ его лицо передернулось, как будто к нерву приставили оголенный провод под напряжением.

Внутри кабинета царила мраморная чистота и кожаное удобство. По полу из гладких плит мы подошли к большому столу из красного дерева. Во главе стола восседал оябун Казено-тсубаса-кай Кейташи Сато. Слева от него уже знакомый вакагасира Иширу Макото, справа убеленный сединами мужчина в позолоченных очках.

Ещё двое мужчин расположились по длине стола. К ним присоединилась и Мизуки. Мы же остались стоять под прицелом шести пар глаз. Я почему-то почувствовал себя как на ковре у директора детского дома, когда меня вызвали в незрелом возрасте потому, что «нечаянно» разбил лица двум своим давнишним «добрым соседям» по койко-месту. Также стоял, а в воздухе витало психологическое напряжение. И это напряжение давило, наматывая нервы на кулак молчащего начальника.

– Как ваше здоровье, сэнсэй Норобу? – спросил оябун, обращаясь к самому старшему из нашей троицы. – Ну что же вы стоите? Присаживайтесь, вам тут всегда рады.

– Благодарю вас за интерес, Сато-сан, – поклонился Норобу и сел в свободное кресло. – Всё прекрасно, чувствую себя отлично, правда, иногда сердечко пошаливает…

Понятно, сейчас полчаса будут спрашивать друг друга о всякой лабуде, а нам с Киоси придется стоять и внимать невероятной мудрости. И не сметь поднимать глаза, а то это может посчитаться неуважением и бестактностью.

Хм, неуважением… Вот как-то была передача про горилл, так там рассказывали, что прямой взгляд горилла принимает как вызов. Но мы-то культурные люди… или же недалеко ушли от горилл?

И в самом деле, около десяти минут велись неторопливые разговоры о погоде, о просмотренных фильмах, о надоях… То есть, о всякой фигне, но так положено – непринято сразу же переходить к обсуждению дел. Сначала нужно задать необходимый настрой.

В конце концов оябун перешел к делу:

– Думается мне, сэнсэй, что сердечко у вас шалит из-за всяческих напастей? В последнее время так много всего произошло…

Ага, это намек на то, как мы со «старой гвардией» окончательно спровадили дух комиссара на тот свет. И как пощипали Хаганеноцуме. И как победили Ицуми с его элексирами. Как убили детей аристократов… Блин, а ведь мы много чего натворили в последнее время.

– Да, что есть, то есть. Напастей немало, но это не дает крови застояться и приносит прибыль, – улыбнулся сэнсэй.

Это сэснэй намекнул, что в результате наших действий упрочилась территориальная целостность Казено-тсубаса. А вместе с приросшими территориями повысилась и прибыль клана. Деньги тоже играют немалую роль. Долг, честь и достоинство – это, конечно, хорошо, но вот без денег они мало кому нужны.

– Что правда, то правда. Движение вперед не дает крови закиснуть. Но иногда она проливается напрасно, а иногда и вовсе не льется там, где ей положено плеснуть.

Киоси опустил голову. Он уже понял, что эти иносказания касаются непосредственно его. Вакагасиры пока молчали. Они не вмешивались в разговор между оябуном и главным оммёдзи клана. Возможно, уважали старика, а может быть ждали своего момента, подмечая малейшие промашки в беседе.

– Сато-сан, если крови суждено пролиться, то она прольется, – твердо сказал сэнсэй. – Если ей сейчас удалось избежать этого, то это вовсе не означает, что она может успокоиться.

Оябун перевел взгляд на Иширу. Тот понял босса с полуслова.

– В том-то и дело, многоуважаемый сэнсэй. Если в одном месте не ударил фонтанчик, то в другом может образоваться водопад. Да и любой уважающий себя плотник вам скажет, что если вовремя не заделать прохудившуюся плотину, то через какое-то время вода дырочку найдет и может случиться непоправимое для всех, кто находится рядом с этой плотиной, – произнес Иширу неторопливо, тщательно подбирая слова.

Ох и любят же они всё тут усложнять, переводя обычный разговор на поэтическую тарабарщину. Замучаешься переводить, а ведь ещё надо ответить так, чтобы поняли как надо, а не переврали слова в негативном отношении. Поэтому мы с Киоси стояли и молчали.

– Я согласен с вами, Макото-сан. Однако, если те, кто находится рядом с плотиной, предпримут усилия по ремонту, то им ничего не будет угрожать, – ответил с легкой улыбкой сэнсэй.

Я видел, что его левая рука чуть подергивается. Ого, как всё серьезно. Похоже, что в этих иносказаниях сквозит какая-то хрень. И эта хрень вряд ли будет хорошей для нас. Люди в кабинете замолчали. Мизуки с сожалением посматривала на нас.

Нет, я не поднимал головы, но периферийное зрение работало как надо.

– Мы долго думали о сложившейся ситуации, – произнес наконец оябун. – Убежавший Сакурай принесет нашему клану очень много проблем. Возможно, это будет началом войны с Хаганеноцуме-кай.

– Но мы же всех их убили! – вырвалось у Киоси.

– Заткнись немедля! – вскричал сэнсэй. – Не смей даже пикнуть, пока тебя не спросят!

– Но…

– Небесный Захват! – крикнул Норобу.

Киоси схватился за горло. Его подняло в воздух, отчего он заболтал ногами. Противная штука этот Небесный Захват, но для затыкания ртов очень действенный. Со стороны может показаться, что сэнсэй с выставленной рукой и болтающий ногами Киоси изображают джедая и его жертву из фильма «Звездные войны», вот только никто ничего не изображал.

– Сэнсэй, оставьте наказание своих подопечных до дома. Вернее, одного подопечного, – сказал оябун.

– То есть как одного? – вырвалось у меня.

Самопроизвольно вырвалось. Я должен был стоять и молчать в тряпочку, но поднявшееся возмущение на миг расслабило волю и выплеснулось наружу. Похоже, что юношеский максимализм Такаги дает о себе знать.

Оябун только покачал головой, а сэнсэй злобно сверкнул на меня глазами. Я поджал губы и поклонился. Сэнсэй отпустил покрасневшего Киоси. Мальчишка тут же начал потирать шею, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха. А я же чувствовал, как у меня загораются уши. Фигурально.

Косяк! Какой же косяк…

– Нынешняя молодежь привыкла к роскоши, она отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших. Дети спорят с родителями, жадно глотают еду и изводят учителей, – покачал головой седовласый мужчина, сидящий по правую руку от оябуна. – Эх, а ведь мы были не такими…

– Сайко-комон Хамада Изао прав. Да, мы были более послушными детьми. И выросли уважаемыми членами общества, – произнес оябун.

Сначала все замолчали, а потом на лице оябуна появилась улыбка. Вот тут возникшее напряжение разом спало, как будто кто-то дернул за рубильник подачи электричества. Люди заулыбались, некоторые откинулись на спинки кресел.

– Молодой Такаги, скажи, почему ты так держишься за этого тануки? – спросил оябун.

Я взглянул на сэнсэя, тот едва заметно кивнул. Значит, говорить можно.

– Сато-сан, я заступился за Киоси, когда тот один сражался против троих. Он не отступал, а наоборот – кидался на обидчиков и огрызался. По доброте душевной я угостил этого малыша едой, а потом… Потом он прикипел к нам и мы… И мы с сэнсэем привязались к нему тоже. Всё-таки мы в ответе за тех, кого приручили, – я ввернул цитату Сэнт-Экзюпери как нельзя к месту.

– Значит, ты в ответе за того, кого приручил? – спросил задумчиво оябун. – Хм… Но ты понимаешь, что мы не хотим войны из-за маленького тануки? Я должен заботиться о сохранении клана, о сохранении жизней моих якудза… И если поставить на одну чашу весов проблемы, которые могут начаться из-за одного несовершенного удара, и жизнь тануки, который ещё и не принадлежит к моему клану, то ты сам должен понять, что для меня жизни моих подопечных важнее.

– Сато-сан, мы найдем Ёсимасу Сакурая и довершим начатое, – попытался я убедить его.

– Сакурай видел лицо тануки. Он узнал его, ведь малыш не раз приходил в попытках отомстить за смерть родных. Вычислить, где живет малыш и кто его защищает – это не так уж сложно. А после той бойни, которую вы учинили… Да, мы с тобой знаем, что это были люди Окамото. Но для Хаганеноцуме нападавшими станут якудза Казено-тсубаса. И всё из-за одного маленького тануки…

Киоси стоял, опустив голову. Он шмыгал носом и вообще выглядел так, что вот-вот расплачется.

– Мой голос мало значит в Казено-тсубаса, но я могу обещать, что мы найдем Сакурая и довершим начатое прежде, чем развернутся боевые действия, – твердо сказал я.

– Ты напоминаешь меня в этом возрасте, – улыбнулся оябун. – Такой же самоотверженный и встающий горой за близких. Но сейчас и я должен встать горой – тануки должен умереть, а его труп надо отдать Хаганеноцуме. Молчите! Так мы избавим Токио от сотен смертей. Малыш, ты совершил ошибку… Ты должен ответить за эту ошибку.

Киоси взглянул на меня так жалобно, что в горле встал упругий комок, который никак не хотел проглатываться. Мизуки смотрела на нас с сожалением, но молчала. Она ничего не могла возразить. Я и сам понимал, что жертва тануки избавит клан от войны с Хаганеноцуме, но…

Я не могу просто так отдать этого мелкого раздолбая!

Эх, не зря всё-таки я присматривался по дороге к предметам мебели. Видимо пришло время использовать знания и память прошлой жизни…

– Сато-сан, я не зря сказал, что мы в ответе за тех, кого приручили. Значит, я тоже виноват в случившемся. Значит, мы будем сражаться плечом к плечу прежде, чем падем мертвыми, – проговорил я глухим голосом.

– Да ты в своём уме, ублюдок? С кем ты так разговариваешь? – вскочил Иширу Макото.

Другие якудза тоже зашевелились, удивленные и ошарашенные моими словами.

– Я в своём уме. И не отдам Киоси, – всё также глухо проговорил я.

– Долбоёб! Да ты…

– Тихо! – рявкнул оябун и остальные якудза тут же замолчали.

Кейташи Сато встал и обошел стол. Он остановился напротив нас. Я взглянул в его глаза открыто. Плевать на традиции и обычаи. Я не собирался отступать.

– Значит, ты ради маленького пиздюка готов пожертвовать всем? Готов подставить под удар старого учителя? Готов навлечь гнев на Мизуки? Готов опозорить меня в глазах остальных членов клана?

Я не отводил глаз. Пауза затягивалась. Мы играли в «гляделки» долго. Наконец я моргнул и произнес:

– Оябун Казено-тсубаса, Сато-сан, я с этим маленьким тануки прошел немало. Он спас мне жизнь на «Черном кумитэ». Он не отступал, когда была опасность. Он не ныл, когда было тяжело. И пусть он самый великий раздолбай изо всех в этом мире живущих, но я не оставлю его. Он мой подопечный. Он тот, кого я могу отнести к родным. И я не смогу его предать.

Оябун покачал головой, потом положил руку на моё плечо:

– Такаги-сан, ты мне нравишься своей упертостью. Есть в тебе что-то от того мальчишки, каким когда-то был я. И если ты ручаешься за своего подопечного…

– Ручаюсь! – вырвалось у меня.

Хлесь!

Широкая ладонь оябуна ударила по щеке. Коротко, без размаха. Не больно, но достаточно, чтобы я понял – старших прерывать нельзя. Киоси невольно втянул в себя воздух, я же потупился. В сотый раз проклял несдержанность молодого тела Изаму.

– И если ты ручаешься за своего подопечного как за самого себя, то я готов дать вам шанс, – ровным голосом, как будто ничего не произошло, проговорил оябун и повысил голос, глядя на своих возмущенно забурчавших вакагасир. – У вас будет пара недель, чтобы найти и ликвидировать Ёсимасу Сакурая. До конца месяца мы потянем время, поездим на встречи, будем притворяться незнающими ничего о малыше-тануки. Однако, Такаги, чтобы тебе жизнь раем не казалась, я даю в нагрузку ещё двоих человек…

– Сато-сан, но как же Хаганеноцуме-кай? Мы ещё… – начал было Иширу, но оябун не дал ему закончить.

– Хино-хеби-кай уже плачет кровавыми слезами от действий этого белобрысого мальчишки. А ведь он обычный кобун, – потрепал Кейташи Сато меня по щеке. – И сдается мне, что такими же слезами будет плакать и Хаганеноцуме. А может и вовсе исчезнет, узнав, что этот мальчишка стал вакасю.

– Что??? – одновременно воскликнули Мизуки и Норобу. – Изаму стал вакасю?

– Да, я назначаю его командиром небольшого отряда. В отряде будут тануки и ещё двое людей. Это не обсуждается! – оябун подмигнул мне. – Вы пока идите. Возле выхода тебя будут ждать новые подопечные. А мы тут ещё немного с сэнсэем Норобу поговорим. Идите-идите, ничего с вашим драгоценным сэнсэем не случится.

Мы с тануки резво поклонились, досчитали до трех, а потом выскочили, не веря своему счастью.

Мы остались живы! И это в то время, когда я уже начал было вспоминать молитву «Отче наш». Я радовался так, что даже не стал подкалывать охранников у двери. Светился улыбкой ярче солнышка.

Я стал вакасю, а это уже повышение! Это как старший смены на предприятии, если вы понимаете, о чем я, или как ефрейтор в армии. То есть шел на получение звездюлей и возможную смерть, а получил повышение. Как же забавна порой бывает жизнь. Как же смешна… Мне хотелось смеяться в голос, но я сдерживался – теперь я небольшая, но шишка на теле клана якудзы. Надо вести себя соответствующе. Только улыбался изо всех сил.

Правда, улыбка померкла, когда увидел тех двоих, что ждали меня у выхода…

Глава 3

А я-то радовался. Улыбался… Думал, что заслужил поощрение в тот момент, когда едва не нагнули. Ан нет, оказывается нагнули. Да ещё как!

Я только покачал головой, когда увидел тот самый материал, с каким придется возиться.

– Эх, белобрысый хинин! Странно, что ты ещё живой? Не видел наверху нашего нового вакасю? Сказали, что сейчас будет спускаться, – пробурчал Ленивый Тигр, когда увидел меня, вышагивающего с гордым видом.

– Скорее всего он такой грозный, что хинин обделался и теперь наш новый вакасю ждет, пока развеется смрад, – хихикнул Малыш Джо.

Да, именно два этих здоровенных балбеса стояли внизу и надеждой смотрели вверх. Ожидали нового начальника…

– Как вы разговариваете со своим новым боссом? – взвизгнул Киоси. – А ну, упали на колени и начали пробивать лбами пол! Или я сам сейчас заставлю вас это сделать. Да, босс?

Киоси с надеждой взглянул на меня. Ох, ну и подхалимаж… Прямо-таки захотелось заехать ему по уху от души. Только что мялся и потел наверху, а сейчас готов разорвать за своего любимого босса.

– Щенок, не тявкай, а то тявкалку вырву и в другое место по пупок затолкаю, – процедил Ленивый Тигр. – Шутка неудачная у вас, вообще смеяться не хочется.

– Да уж, не до шуток нам. Сказали, что новый вакасю будет настолько грозным, что перед ним даже огонь тухнет, а вода сама собой испаряется, – поддержал Малыш Джо.

Вот вообще не ощущал себя настолько грозным. Интересно – кто это так поприкалывался над двумя увальнями?

Хотя, если бы я ссал в подставленные уши, то вообще про какого-нибудь семилапого восьмикрылого дракона рассказал бы – первое впечатление бывает порой самым важным при знакомстве.

У меня всё ещё теплилась небольшая надежда на то, что это ошибка, а сейчас вместо двух здоровенных амбалов подойдут два небольших молодых человека. Вот с таким материалом я бы поработал, а с этими двумя…

Это спустя полчаса я сделал галочку в памяти, что надо сэнсэю Норобу памятник при жизни поставить за ангельское терпение к своим ученикам. Это он нам вообще в жопу дул и сглаживал прямые углы, а мы как два засранных щенка лезли во всякое дерьмо и старались в нем основательно вымазаться.

Почему я так подумал? А при взгляде на своих новых бойцов, которых мне предстояло обучать, и которым в случае чего можно будет доверить защищать спину. Но это будет через полчаса, а пока что…

– Ребята, я так понимаю, что реально стал вашим боссом. Да, может быть это для вас шок, но мне…

– Да ладно загонять, хининская лепешка, – отмахнулся Тигр. – Иди вон бабушкам в ларьках рассказывай, они тебе за хорошую сказку скидку сделают. А нам нечего втирать!

– Да, мы люди серьезные. В случае чего можем на одну ладошку посадить, а второй такого леща отвесить, что глаза выскочат и наперегонки до самого Китая побегут, – нахмурился Малыш.

– У вас хоть имена-то есть? – спросил я. – А то как-то клички для меня не очень звучат. Словно собак подзываю.

– Клички у презренных тварей, а у нас прозвища, которыми нас наградил оябун. Потому мы и забыли свои имена, чтобы гордиться участью приемного отца в нашей судьбе, – с пафосом воскликнул Тигр. – А сейчас вали на хрен, хинин, и не мешай нам настраиваться на встречу с нашим новым старшим братом.

Тигр даже поправил костюм, который явно готовился к этому случаю. Неужели у оябуна это было заготовлено, а цирк с наказанием Киоси только был развлечением для остальных вакагасир? А что? Сидят там, ржут над нами, а сами…

– Ребята, вы мне тоже не очень симпатичны, поэтому я спрошу на всякий случай – тут кроме вас нет больше никаких двоих человек? Вменяемых, спокойных и готовых познавать глубинные тайны моей мудрости? – уже даже без надежды в голосе спросил я.

Так спросил. На всякий случай, чтобы потом, если вдруг совесть взбрыкнет, то заткнуть ей пасть ответом верзил.

– Нет, тут вообще никаких вменяемых людей нет, – простодушно ответил Малыш. – Тут только мы с Тигром.

Мда… Ситуевина…

– Всё-всё, поздоровались, а теперь валите отсюда. Не дай боги пойдет вакасю и подумает на вас двоих, что это вы встаёте под его начало, – замахал руками Тигр.

Я переглянулся с Киоси. Тот тяжело вздохнул и сочувственно покачал головой. Он понял, в какую задницу мы попали, но ещё не до конца прочувствовал её глубину. Если до этих амбалов уже целых пять минут не доходит, что неслучайности неслучайны, то вряд ли стоит им давать больше времени – всё равно не поймут, если не разжевать и в рот не положить.

Ясность в сложившуюся ситуацию внесла Мизуки Сато. Пятое лицо клана якудзы Казено-тсубаса-кай спустилась к нам неторопливо, плывя по лестнице как пава. Тигр и Малыш тут же согнулись в почтительном поклоне. Их поклоны повторили и мы с Киоси. Причем мне пришлось упирать ладонь в спину тануки, а то тот напрочь забыл о вежливости и этикете.

Ну да, он привык, что Мизуки запросто заглядывает к сэнсэю Норобу и общается с нами на равных. Но это дома, под прикрытием стен, где её никто не видит, а тут надо соблюдать традиции. Надо будет поговорить с ним на эту тему, а то можем встрять не в очень хорошую ситуацию в будущем…

– Ну что, младшие братья, уже познакомились друг с другом? – спросила Мизуки.

– Да мы давно друг друга знаем, госпожа Сато, – проговорил Тигр. – Этот хинин тогда здорово обделался в игровом доме Кибаято.

Беру на заметку, что в этой двойке главный голос принадлежит Тигру. Значит, с него и надо начинать перестройку боевой двойки под себя. Уж чего-чего, а ломать новобранцев и делать из мягкого теста стальные гвозди майор Слава Соколов нас прекрасно обучил.

– Да? Что же, было дело. А сейчас это ваш новый вакасю и зовут его Изаму Такаги, – чуть улыбнулась Мизуки.

– Но как же так? Это всего лишь мальчишка? Да мы же его можем запросто в кренделек согнуть и вместо герба вывесить, – удивился Тигр.

Беру на заметку, что говорить этим двоим нужно всё в лоб и максимально разжевывая, если хочу, чтобы в дальнейшем не произошло недопонимания.

– Вы не доверяете выбору своего оябуна? – чуть подняла бровь Мизуки.

Вот этот простой вопрос так прошиб амбалов, что желтизна на их лицах сменилась белизной.

– Нет-нет, что вы, Сато-сан, мы доверяем нашему любимому отцу. Если он сказал, что этот хи… что этот достойный молодой человек будет нашим вакасю, то значит, так тому и быть, – тут же зачастил Тигр, согнувшись в самом почтительном поклоне.

– Наш оябун мудр, он сможет увидеть через толщу воды настоящую жемчужину. Мы сожалеем, что не обладаем такой же прозорливостью и чувством предвидения, – также согнулся и Малыш.

– Вот так-то лучше, – кивнула Мизуки, после чего повернулась ко мне. – Поздравляю тебя, малыш…

– Меня? – удивленно вскинулся Малыш Джо. – Спасибо, а с чем?

– Ты-то здесь при чем?

– Ну, вы же сказали «малыш», а так меня все зовут, – пояснил бывший сумоист.

– Мда, придется мне как-то по-другому к тебе обращаться, Изаму, – улыбнулась Мизуки. – Всё равно, поздравляю тебя и… Не подведи доверие.

– Я благодарен вам за поздравление, Сато-сан, – поклонился я в ответ. – Позволите пригласить вас отойти на пару слов?

– Да, позволяю, – милостиво кивнула Мизуки.

– Киоси, ты тут за старшего, – подмигнул я пацану, который тут же расправил плечи, как заправский уличный зазывала.

Мы с Мизуки отошли в сторонку, где я быстро прошептал:

– Это что за подстава? На хрена мне упали два этих быка-переростка?

– А ты как хотел? Натворил дел и думаешь, что всё сойдет с рук? – прошипела Мизуки. – Это тебе в наказание. Хуже этих двоих в клане нет никого, но у них есть сила в руках, поэтому до сих пор не выгнали. Если сумеешь с ними справиться, то честь тебе и хвала, а не сумеешь – значит, рано тебе становиться вакасю, так и будешь бегать кобуном. Возможно, даже пойдешь под начало этого… Малыша.

– Блин, ну мы же обещали всё исправить, а эти двое будут нас только тормозить…

– Это не обсуждается. Благодари за всё своего тануки. И это… малыш, будь осторожнее. Я тебе как друг говорю – растревожили вы осиное гнездо по самое не балуй. К нам пока ещё не поступало сообщений от Хаганеноцуме, но чувствую, что они не за горами.

Я поджал губы. Оглянулся на стоящих новобранцев армии Изаму Такаги, перед которыми горделиво выпрямился Киоси, и вздохнул.

Да, на операции произошел косяк. Жесткий косяк, а это наказание за его творение.

– Может быть как-нибудь получится их убрать? – спросил я без надежды на успех.

– Получится. Обязательно получится. Как уберете Сакурая, так и этих двоих отправим игровые клубы охранять. До той поры принимай профессию няньки, малыш. Надеюсь, что ты справишься. И это… Лучше держи их подальше от сэнсэя, а то, не ровен час, останешься ты без своих новобранцев.

Кивнул в ответ:

– Да уж, Норобу не будет с ними возиться…

В подтверждение моих слов с лестницы донесся раздраженный голос Норобу:

– Это что за два шкафа с антресольками? Неужели мне придется теперь и за ваши шкуры отвечать? Ты, снеговик на ножках, – обратился он к Малышу. – Ты мне вообще не нравишься и не вздумай даже вступать на порог моего дома – проломишь пол. А ты, рожа коцанная, нравишься мне ещё меньше. Буду тебя ставить пугалом на цветнике, чтобы бабочек распугивал.

– А мы и не гейши, чтобы всем нравится, – чуть развязно ответил Тигр.

– Зря он так, – вздохнула Мизуки, а сэнсэй Норобу расцвел в улыбке.

– Ты ещё брыкаться будешь? Изаму? Твои подручные не знают, как общаться с престарелым и уважаемым человеком. Надо бы научить их…

– Со временем узнают, – пожал я плечами.

– А что не так? Мы же нормально общаемся, не грубим, не пылим, денег не требуем.

Зря Тигр сказал такие слова. Зря сказал таким тоном. Да и вообще зря на свет появился, что в очередной раз подтвердила улыбка сэнсэя. Так ласково удав может улыбаться кролику.

– Я вижу, что у тебя брелок от «Тойты», подай-ка мне ключи, молодой здоровяк. Я не хочу ехать на такси, так что поведу твою машину. Прокачусь с ветерком…

Тигр пожал плечами, вытянул из кармана злополучный брелок с ключами. Опять решил неудачно пошутить и выдал:

– Покатайся, уважаемый сэнсэй. Можешь даже съездить по бабам. Только гандонов там не оставляй.

– Кроме гандонов твоя машина ничего и не видела, – отрезал сэнсэй. – Изаму, Киоси, за мной!

Скомандовал так резко, что сразу же стало понятно – сэнсэй еле сдерживается, чтобы не начать орать прямо тут, в головном офисе Казено-тсубаса.

Найти черную «Тойоту» было легко – она стояла почти в самом конце длинного ряда машин. Похоже, что Тигра тут и в самом деле не очень уважали, если задвинули черную пулю так далеко. Сэнсэй только покряхтел, когда увидел старенькую машину. Скорее всего Тигру она досталась от отца и явно вспоминала гораздо лучшие годы, когда возила хороших людей, а не задницу якудзы. Небольшие пятна ржавчины были закрашены краской из баллончика, а прореху на заднем колесе и вовсе прикрыли нашлепкой с четырьмя болтами.

– Изаму, Киоси, в машину! – скомандовал сэнсэй, после чего повернулся к бредущим Тигру и Малышу. – А вы побежите следом!

– Чего-о-о-о? Да ты в своём уме, старик? – протянул Тигр, а потом выставил руку. – Отдай ключи, пока силой не забрал!

И такие слова сказаны в сторону оммёдзи клана… Да что творится в башке этого бугая? Неужели мозги давным-давно покинули голову, оставив последние надежды сохранить жизнь Тигра до старости?

Расплата последовала моментально. Рука сэнсэя метнулась коброй и пальцы Тигра слегка хрустнули в стальном захвате. Он тут же взвыл, привстав на носочки, стараясь унять раскаленные иглы боли, пронзившие руку до плеча. О том, чтобы выдернуть руку из захвата не могло быть и речи.

– Эй, уважаемый Норобу-сан, вы чего делаете? – на помощь Тигру кинулся Малыш Джо.

Зря кинулся. Сэнсэй легко подпрыгнул в воздух и чуть дотронулся носком тапочка до широкого лба бывшего сумоиста. Выполнено это было настолько изящно, что я едва не зааплодировал. В скорости сэнсэй не уступал даже самым быстрым людям этого мира.

Малыша откинуло прочь с такой силой, словно в руках взорвалась граната. Он отлетел к изгороди, ударился и упал на серый асфальт, оставив за собой вмятину на арматурных прутьях.

– Вы побежите следом. Всё ясно? – спросил сэнсэй тем же самым вкрадчивым голосом, который ребята уже узнали в полной мере.

– Всё я-а-а-асно! – взвыл Тигр.

Взвыл совсем не по-тигриному. Скорее это был писк смертельно больной мыши.

– А тебе, буйвол в костюме? – повернулся сэнсэй к Малышу.

– Яфно… – пробубнил тот, очумело потряхивая головой встав на четвереньки.

– Нам тоже ясно, – сразу поднял я руки, когда Норобу кинул на нас взгляд. – Даже Киоси всё ясно. Правда, Киоси?

– Ну-у-у, я бы повторил для того, со шрамом, – мстительно улыбнулся мальчишка.

– Не надо! Я всё поня-а-ал!

– Вот и хорошо. Раз все такие понятливые, то поехали.

Сэнсэй отпустил руку Тигра и направился к машине. Я заметил взгляды трех якудз, стоящих неподалеку от входа в офис – эти взгляды были восхищенными. Даже почувствовал небольшую гордость за старика – вон какой у меня крутой учитель. Впрочем, эту гордость скоро смело ураганом по имени Норобу.

Машина выехала со двора и неспешно потрусила по улицам Токио. В салоне пахло пылью, престарелой «елочкой-вонючкой» и ещё каким-то знакомым запахом. И этот запах был знаком мне по прошлой жизни. Киоси сел сзади и начал корчить рожи бегущим за машиной Тигру и Малышу. Я не стал его одергивать – пусть наслаждается минутой.

Сэнсэй же вел машину уверенно. Лицо его в этот момент напоминало маску, вырубленную из мрамора. Он был явно расстроен тем, что произошло в офисе.

– Сэнсэй, когда мы ушли, то про нас очень плохо отзывались? – спросил я украдкой.

– Вас вообще ни во что не ставили. И это после того, как Казено-тсубаса приросла территориями благодаря тебе, Изаму. Никакой благодарности. Все старые заслуги как будто бы и не заслуги вовсе, а так, пшик из-под кота. Почему-то больше всего против тебя настроен Иширу Макото. Ты нигде ему дорогу не перебегал?

Я вспомнил тот момент, когда едва не отправил на тот свет десяток глав влиятельных семейств вместе с Иширу. Тогда он очень был недоволен. И потом, когда пытался урегулировать инцидент с девушкой, трудящейся на ниве эротического массажа…

– Да нет, вроде бы нигде не накосячил… Кроме тех случаев, что тебе известны.

– Тогда непонятно – что он имеет против тебя, – покачал головой сэнсэй.

– Эти два обалдуя покраснели как помидоры! – радостно сообщил нам Киоси с заднего сидения. – Если чуть прибавить газа, то они вовсе отстанут. Вы тогда их убьете, сэнсэй? Правда? Можно я посмотрю?

Я протянул руку и легонько стукнул Киоси по затылку костяшками пальцев. Раздался звонкий звук, как будто ударил по спелому арбузу.

– За что? – не понял тот.

– За то, что мы одна команда. Нельзя смеяться над членами своей команды, временно попавшими в неприятности. Неприятности уйдут, а члены команды будут помнить этот смех и в нужный момент это воспоминание заставит их чуть отойти в сторону, открыв твою спину вражеской пуле.

Сейчас я точь-в-точь повторил слова майора Славы Соколова, который выдал наказание за провинность двум солдатам. Тогда они посмели явиться на общий сбор не заправленными. Когда один из двоих отжимался в наказание, то от усердия пернул. Да ещё громко так, как будто резко порвал на части мокрый шелк. Удержаться от улыбок было сложно. За такое проявление чувств через двадцать секунд мата отжимался весь отряд. А майор прохаживался рядом и раз за разом произносил эту сакральную фразу.

– Правда твоя, Изаму, – проговорил сэнсэй. – Похоже, что назначение на вакасю слегка сдвинули шарики в твоей башке. И это не может не радовать. Если ты так грузишься за команду, то тогда…

Он крутанул руль и повернул машину в сторону от дороги, ведущей домой.

– Куда это мы? – спросил я.

– А скоро увидишь.

Машина проехала ещё пять минут и остановилась неподалеку от строящегося здания. Тигр и Малыш кое-как доковыляли до бампера и упали в пыль, тяжело дыша.

Сэнсэй вышел из машины, прошел мимо лежащих в пыли друзей и направился к стоящим поодаль рабочим.

– Чего это он? – спросил Киоси, когда сэнсэй скрылся за забором.

– Опять какую-то пакость приготовил, – пожал я плечами.

– Вот только пакости и умеет делать.

За бампером показался дымок. Похоже, что у Тигра остались силы для закуривания сигарет. Надо будет отучить его от этой вредной привычки… Иначе в трудную минуту кашель курильщика может выдать нас с потрохами.

– Ну как вы? – спросил я, когда вышел на улицу.

– Лучше… не… спрашивай… – пытаясь отдышаться, проговорил Малыш и потом добавил. – Вакасю…

– Для настоящих якудза это дело не такое уж трудное, – проговорил более тренированный Тигр, затягиваясь сигаретой. – Ещё бы руки не ломали. Ты уж повлияй на сэнсэя, вакасю…

Вакасю! Вот это уже другое дело, а то всё хинин да хинин.

Через минуту вынырнул сэнсэй и махнул нам рукой. Чего там этот старый злодей ещё придумал?

Глава 4

– Самое главное для команды – это слаженная работа. Вот недавно один из команды лоханулся и это привело к очень большим проблемам, – выговаривал сэнсэй, шагая перед нашей четверкой.

Мы выстроились по линии, внимали мудрым словам и делали каменные лица с очень преданными глазами. Я был чуть впереди – или само так получилось, или ребята спецом чуть отошли назад, чтобы в случае чего я первый принял все шишки.

Ну да, я же теперь вакасю, я же теперь командир гоп-компании…

Строители посматривали на нас украдкой. Прямые взгляды прятались под каски, потому что никому не хотелось сталкиваться взглядом с якудзой. О том, что мы оттуда стало известно буквально за пару минут. Сэнсэй умеет навести шороху, когда нужно.

– Но мы же… – начал было Тигр.

– Кто тебя спрашивал? – тут же взвился Норобу. – Почему ты говоришь раньше старшего? Сначала должен держать ответ вакасю, а потом уже разрешается тявкать вам. Это косяк, Тигреныш! Хочешь мизинца лишиться?

– Простите, господин Норобу, – тут же склонился в поклоне Тигр. – Прошу вас забыть этот эпизод, а я клянусь впредь никогда не говорить прежде вакасю. Мне нет прощения, но я надеюсь на ваше великодушие.

– Заткнись, – отмахнулся сэнсэй. – Я тебя буду называть Котенок. Вот только вякни – хвост оторву! Вот и молодец, быстро учишься, что нужно держать рот на замке. Пузырь, ты хочешь что-то добавить?

Малыш Джо выпрямился в струнку, насколько это было возможно, втянул живот и бешено замотал головой. Я тактично помалкивал – сэнсэй говорил дело. Если не обломать этих двоих сразу же, то они могут доставить нам неприятностей в будущем. Пробежка пошла им на пользу – вон какими понятливыми стали.

– Ладно, жиром мозги не заплыли. Это уже хорошо, по крайней мере котелок варит лучше, чем у Киоси, – после этих слов я заметил, как Малыш Джо с некоторой долей превосходства взглянул на Киоси, тот показал в ответ язык. Норобу кашлянул и произнес: – Тогда начнем нашу тренировку по становлению командного духа и работе единым целым, – сэнсэй обернулся и показал на бетономешалку. – Лезьте внутрь и учитесь работать заодно. Вы будете его крутить изнутри. Как только сумеете разогнать барабан до нужной скорости, то я пойму, что вы одна команда. Ну? Чего застыли?

Я оглянулся на команду – глаза у них стали как плошки. У Киоси как плошечки. Да и у меня вряд ли меньше. Это же надо такое придумать… Нет, в «Джентльменах удачи» похожая сцена была, но там снимался не автобетоносмеситель, нет, там был цементовоз. Да и крутить его не было нужды.

– Сэнсэй, с тобой всё в порядке? Это же бетономешалка. Мы же там сдохнем! – попытался я воззвать к голосу разума.

– Не сдохнете. Мне уже сказали, что барабан почти пуст, так что вам не составит особого труда разогнать его до нужной скорости.

– Старший брат, а как же… мы же во всём чистом, – спросил Тигр.

– Я думаю, что сэнсэй пошутил и сейчас весело рассмеется, – ответил я.

– Какие уж тут шутки. Лезьте внутрь. Кошельки, мобильники, ботинки можете оставить здесь.

– А ботинки-то зачем? – не понял я.

– А тогда вам будет легче упираться, – ответил сэнсэй.

– Но, сэнсэй…

– Никаких «но»! Тридцать лет назад шесть молодых человек не умели работать в одной команде. Они запороли одно за другим три важных дела. За эти промахи их уже собирались убить. И шесть молодых человек это знали. Знали, но не убежали в испуге. За смелость им дали шанс на исправление. Вакасю привел их к похожей бетономешалке и велел также лезть внутрь. Он дал слово, что с шестеркой ничего не случится, но им нужно научиться работать в команде. Они поверили вакасю и полезли внутрь…

– И что? – спросил Киоси, когда сэнсэй замолчал.

– Они смогли сдвинуть тот заросший бетоном барабан. Он был невероятно тяжел, но они справились. После этого их команда не знала равных. Сейчас же гораздо легче – и конструкция другая, и металл стал легче. В общем, хватит разговоров! Считаю до десяти. Если после слова «десять» увижу вас на прежнем месте, то сломаю каждому правую ногу. Раз!

– Понятно, как ваш вакасю заставил вас залезть внутрь, – пробормотал я, вытаскивая мобильник и снимая обувь.

– Два!

Тут уже и Киоси скинул кроссовки. Тигр с Малышом переглянулись, но сэнсэй нетерпеливо кашлянул. От этого звука оба вздрогнули и начали разуваться, попутно вытаскивая всё из карманов. Строители с интересом наблюдали за нами.

– Кхм, вакасю… А если я не пролезу внутрь? – спросил Малыш, оглядывая собственную фигуру.

– Пролезешь. Тут как раз под тебя заточено, – ответил сэнсэй. – Да не ссы ты, я узнавал. Лезь первым.

Малыш оглянулся на нас, а я кивнул:

– В случае чего, мы тебя достанем. А если мы полезем первыми, то ты можешь застрять и тогда мы рискуем задохнуться.

– Давай, здоровяк, я тебя если что вытащу, – хлопнул его по плечу Тигр.

– Ну, если вы обещаете…

Неуверенной походкой Малыш двинулся в сторону бетономешалки, с которой невысокий строитель уже успел снять ковш для заливки бетона. Он шел, оглядывался и явно до последнего надеялся, что сэнсэй рассмеется и позовет назад. Норобу не рассмеялся.

– Ты обманул, что узнавал? – на всякий случай поинтересовался я.

– Не обманул, а привел альтернативные факты, – ответил сэнсэй, не поворачивая головы. – И вообще, какая разница? Если сможет пролезть он, то вы и подавно пролезете.

К счастью, Малыш смог протиснуться в отверстие барабана. Когда он скрылся внутри, то туда тут же полез Киоси, за ним Тигр, а замыкал шествие я.

Внутри оказалось темно, сыро и грязно. Высокие, где-то сантиметров по шестьдесят лезвия спиралью уходили к основанию. Когда барабан крутился по часовой стрелке, то смесь загружалась и заталкивалась лезвиями к основанию, а когда против часовой, то лезвия выбрасывали смесь наружу. Сейчас барабан был почти пуст. Но всё равно смесь доходила почти до колена.

Представьте себе холодную, липучую осеннюю жижу, в которую ваши ноги погружаются почти до колена. Представили? А теперь ещё добавьте аромат бетона и тесноту четырехместного лифта. Вот в такую прелесть мы и попали.

Источником света было только то отверстие, в которое мы протиснулись. Про чистоту одежды следовало сразу же забыть – а ведь она была парадно-выходной! Эх, надо было лезть сюда в трусах, по крайней мере смог бы потом в гробу лежать в красивом костюме.

– Босс, как мы будем толкать? – спросил Киоси.

– Думаю, что будем упираться руками и ногами одновременно в правую сторону. Как только будет толчок, тут же подхватим и потом начнем толкать сильнее, – ответил я.

– Как же тут грязно и воняет, – пожаловался Малыш. – И вообще, у меня приступ клаустрофобии. Пустите, дайте мне выйти наружу!

– Может быть у вас получится протолкнуть без меня? А то у меня заусеницы и вообще я устал бегать, – протянул Тигр.

– Если вы не начнете двигаться, то бетон застынет! – послышался с улицы голос сэнсэя. – Двигайтесь вместе, иначе вместе умрете!

– Толкайте! – выкрикнул я и показал пример, уперевшись в стену.

Жидкий бетон тут же показал свою сволочность и проскользил как под руками, так и под ногами. Я с громким плюхом рухнул между торчащими лезвиями.

Неудача…

Барабан проигнорировал мою попытку крутануть его на месте. Я поднялся, грязный, как Доцент из цементовоза. Блин, а ведь в фильме тоже было четверо, только Василий Алибабаевич ехал в мелком аппендиксе, а не вместе с остальными.

– Босс, ты как? – поинтересовался Киоси.

– Как в бетономешалке, – огрызнулся я. – Очень скользко. Давайте попробуем вместе, но упирайтесь аккуратнее.

Мы попытались. Честно попытались. Двое упали в бетон. Мы с Киоси удержались. Барабан не сдвинулся ни на сантиметр.

– Ещё раз! – окрикнул я поднимающихся людей.

– Пустите меня! У меня клаустрофобия!

– Я устал! Меня ноги не держат.

– Босс, мы тут все умрем…

Вот такие возгласы послышались, когда мы сделали новую безуспешную попытку. Похоже, пришло время мотивационных речей.

– В общем так! Отставить панику. Подберите сопли и слушайте сюда. В этом мире нам никто ничего не должен! Мы пришли в этот мир с голой жопой, с голой жопой и уйдем. Ничего не заберем с собой. Если мы сегодня сдохнем, то о нас никто не заплачет. Мы отребье этого мира. Мы те, кому суждено умереть молодыми, но прожить ярко. Если вы хотите жить дальше, то слушайте меня!

Моя команда встала и молча слушала меня. Я быстро перебрал в голове посты из социальных сетей и начал разглагольствовать:

– Половина того, что отделяет успешных якудза от неудачников – это настойчивость! Будем же настойчивы в нашем деле и тогда оно нам поддастся! Если долго бить в стену лбом, то рано или поздно стена поддастся! Жизнь – игра! Всё зависит от тебя, твои идеи, твои мысли! Нужно лишь только поднять свою жопу идти вперед, пусть медленно, но к вершине! Мы пойдем вместе по этому долбанному барабану и сдвинем его! Я был замурован в цемент и смог освободиться. Освободитесь и вы, если будете слушать своего лидера! Зачем жить, если своего не добиваться? И мы добьемся. Как только мы раскачаем барабан, так лезвия пойдут вверх. Я кричу: «Прыжок!», и мы сразу же перескакиваем через лезвия. Крик и перескакиваем. Крик и перескакиваем. Только так мы сможем раскрутить барабан и не покалечиться! Мы сможем, потому что мы одна команда! Всё поняли?

– Да!!! – грохнуло внутри барабана.

– Тогда толкаем! – выкрикнул я и навалился на правую сторону.

Навалился Тигр, прильнул Киоси, но толчок я ощутил в тот момент, когда вместе с нами начал движение Малыш Джо. Рожи у всех перепачканные, одежда в лохмотьях бетона. Руки скользят, то один, то другой оступается и падает, брызгая на остальных серой жижей. В общем, веселуха та ещё. но при всём при этом приходит осознание, что мы справимся.

Мы сможем!

– Толкаем! – снова скомандовал я.

И снова толчок, но уже сильнее.

– Будем брать враскачку! Толчок и потом шаг назад – упираемся в другую стенку!

– Как так?

– Смотрите!

Я показываю, как нужно делать. То есть упираюсь в стенку, выдыхаю с хеканьем, а потом отпрыгиваю к другой стене и упираюсь уже в неё. Чуть не падаю, скользя по луже застывающего бетона.

– Всё понятно?

– Понятно, босс! – гаркнули три глотки.

Босс… уже приятно…

Пусть по уши в говне… то есть в бетоне, но приятно.

– Тогда толкаем! И ррраз!

Мы навалились, а потом я снова скомандовал:

– На другую стену и ррраз!

Снова толчок, но уже сильнее.

– И навались, братушки!

Дальше пошло как по накатанной – я командовал, срывал голос, но барабан всё больше и больше раскачивался. Он мотался то в одну сторону, то в другую, но главное, что он не оставался на месте! Плещущий бетон помогал нам раскачивать барабан из стороны в сторону. По инерции скользил вместе с нами, переваливался и добавлял массы нашим движениям.

– А теперь бежим в правую сторону! – выкрикнул я срывающимся голосом. – Бежим только в одну сторону! Бежим и слушаем меня!

– Да, босс! Уа-а-а-а!

Мы навалились на правую сторону, напрягли все мышцы, которые уже стонали от боли. Суставы затрещали, сухожилия напряглись. Кто-то даже бзднул от усердия, но разбираться кто именно это сделал времени не было. Барабан двинулся вправо и…

Он начал крутиться!

Ноги месили переваливающуюся жижу, руки толкали жидкую стену. Мы двигались, когда я увидел, что борозда из лезвий подходит к выходу. Мне даже пришлось пригнуться, чтобы не удариться, и я крикнул:

– Прыжок!

С первого раза не особенно хорошо получилось. Тигр споткнулся и ударился плечом о тупое лезвие. Вскрикнул.

– Не отступать и не сдаваться! – крикнул я снова. – Двигаемся! Тигр, вставай! Лежать в гробу будем!

Тигр скрипнул зубами, но перечить не посмел. Да и как тут будешь спорить, когда бетон так и норовит пролезть во все приоткрытые щели.

Четверка зарычала от усердия, но продолжила движение. Бетон пластами падал вниз, бил по коленям, мешал как мог, но мы сопротивлялись его потугам и обращали его падение в свою пользу.

– Прыжок!

На этот раз удачно. Мы начали двигаться слаженно, как один целый механизм. Левая нога, правая нога, левая рука, правая рука.

– Прыжок!

Бетон разлетается под ногами. Грязными хлопьями летит по сторонам, падает сверху, пытается залезть в глаза…

– Прыжок!

Барабан вертится. Он словно норовистый конь почувствовал крепкую хозяйскую руку и подчинился нам, идя неспешной рысью.

– Прыжок!

Всё за пределами бетономешалки перестало существовать. Есть только лезвия, между которыми скользят четыре фигуры. Есть только барабан, который надо толкать, чтобы обрести свободу. Есть только бетон, который ни за что не должен застыть и сковать наши движения.

– Прыжок!

Мы почти уже бежали. Команда прыгать раздавалась всё чаще и чаще. Я задавал темп, как человек на драккаре викингов, который бил в барабан и задавал темп гребцам. Дыхание вырывалось со свистом, но оно для нас стало единым. Также тяжело дышал Киоси, Тигр, Малыш. Мы стали-таки единым целым механизмом, который разогнал барабан до его обычной скорости.

– Прыжок!

– Эй! Команда Изаму! Достаточно! – послышался снаружи голос сэнсэя. – Вакасю, тормози своих бойцов и вылезайте наружу! Вы справились!

Я сначала даже не понял, что это он обращается ко мне. Уже собрался снова выкрикнуть команду: «Прыжок!», когда до меня дошел смысл сказанного.

– Братья, останавливаемся! – гаркнул я. – Мы это сделали!

Нам пришлось пройти ещё три витка прежде, чем барабан остановился. Вылезали наружу грязные до такой степени, как будто нас похоронили живьем и мы выползали наружу из жирного чернозема.

Серым было абсолютно всё – начиная от макушки и заканчивая голыми пятками. Только глаза ещё сверкали белизной, но и эта белизна уже начинала отдавать в красноту.

– Идите под душ, Айсо вас проведет, – сказал сэнсэй. – После наденете эти костюмы и можете возвращаться. Ух, ну и грязны же вы. Не зря я попросил господина Итачи, местного начальника участка, послать кого-нибудь в магазин готовой одежды. Пощеголяете в спортивных костюмах – не всё же время ходить в пиджаках и при галстуке.

– Сэнсэй, мы сделали то, о чем ты нас просил? – спросил я громко, чтобы команда слышала.

– Да сделали-сделали, – досадливо отмахнулся тот. – Я не думал, что у вас получится, но, похоже, что ты своей речью сумел вдохновить этих раздолбаев на подвиг.

– Да уж, – усмехнулся я. – Но они у меня не раздолбаи, а люди, которые могут двигать горы!

После моих слов плечи у троих испачканных донельзя человек отошли назад. Они походили на тех самых зэков из «Джентльменов удачи» которые только-только покинули цементовоз. Думаю, что я выглядел не лучшим образом.

– Молодцы, чего уж говорить. Я не думал, что вы справитесь…

– Сэнсэй, это всё потому, что мы одна команда. Мы одна банда! – усмехнулся я в ответ. – Скажи, а вот сказочку про шестерых… Ты нам для мотивации рассказал? На самом же деле ничего такого не было?

– Может было, а может и не было. Однако, их имена ты знаешь. Это Змей, Бизон, Ягуар, Кот, Нагаи и я, – хитро сощурился сэнсэй. – Мы тоже в своё время были раздолбаями. А бетономешалка хорошо помогает почувствовать плечо другого человека и действовать в одной команде. Теперь вы знаете, что можете работать заодно. Работайте так и дальше. А сейчас… А ну марш в душ, а то всех ворон в округе распугаете, пугала страшные.

Я кивнул ребятам и пошел следом за строителем, который показывал дорогу в душевые. Ко мне подскочил Тигр:

– Босс, скажи, а вот когда сэнсэй сжал мне пальцы… Это прием такой был, да? Научишь ему?

– Научу, Тигр. Я думаю, что нам немало придется учить… Но это будет завтра. А сегодня я хочу принять душ и отправиться куда-нибудь перекусить. Думаю, что вы тоже от еды не откажетесь!

– Да я такой голодный, что смогу всё меню в кафешке съесть, а потом ещё и добавки попрошу! – проговорил Малыш.

– А я бы от жареной говядины не отказался, – мечтательно проговорил Киоси.

– А я после помывки косячок забью и расслаблюсь немного, – добавил Тигр.

Я вспомнил, что за запах был в машине Тигра. И это воспоминание мне очень и очень не понравилось.

Глава 5

– Господин Такаги, ответьте, пожалуйста на вопрос – кто является императором России и к какому правящему клану принадлежит его род? – спросил учитель Такахаси в понедельник.

Вторым уроком у нас была современная история и мы разбирали политическую карту мира, сложившуюся в данный момент. Так получилось, что именно меня спросили про Россию. У меня даже под ложечкой засосало…

Вчера я уговорил сэнсэя смилостивиться и угостить новых членов нашей минигруппировки ужином, на что Норобу ответил, что "пусть наедают хари за твой счет". Пришлось угостить двух прожорливых битюгов разносолами своего кафе. Сказал им, что они едят на халяву первый и последний раз. В следующие разы будут есть за свои. Да при этом не возмущаться суммой чека. Аяке сказал, чтобы она драла с них, как с любимой свекрови. Та кивнула в ответ и обещала запомнить таких колоритных мужчин.

– Императором России является Семен Павлович Булгаков, род Рюриковичи. Особенно силен в стихии Земля и поддерживается многими кланами как грамотный управленец и умный дипломат, – отрапортовал я, встав и отвесив обязательный поклон. – Выбран народным голосованием на третий срок правления. Придерживается демократических взглядов, но всё же старается больше улучшить положение собственного государства, чем идет на поводу у насаждаемых западных ценностях.

– Хинины тоже хороши в стихии Земля, может поэтому ты так хорошо знаешь Российского Императора? – еле слышно прошептал Сэтору. – У вас общее – в грязюке копаться.

Эх, паскудник, знал бы ты, сколько у меня общего с Россией – обосрался бы от страха. Но я промолчал – учитель смотрел на меня. Однако, я заблуждался, когда подумал, что шепот Сэтору услышал я один.

– Что же, хорошо. А когда был заключен Договор о Всеобщем Ненападении? Господин Мацуда? – поднял бровь учитель.

– Договор о Всеобщем Ненападении заключен в одна тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, – бесцветным голосом ответил Сэтору. – Заключен по причине возникновения Запрещенного Оружия.

– А вы можете ответить, что это за Запрещенное Оружие?

– Могу, но после этого я должен буду доложить куда следует о вашем пристальном внимании к данному виду умерщвления человечества, – всё тем же бесстрастным тоном проговорил Сэтору.

– Запрещенным Оружием считается атомное, прошедшее дополнительную обработку колдовством. Ущерб от этого оружия настолько невероятен, что его запретили после первого испытания, а зону Чернобыля закрыли для посещения на долгие годы, – оттарабанил я фразу из учебника.

– Правильно, господин Такаги, но в следующий раз поднимайте руку прежде, чем решите ответить, – произнес с легкой укоризной учитель.

– Особенно когда тебя не спрашивают, – злобно прошипел Мацуда.

Я не обратил на него внимания – шипит и пусть себе шипит.

– Господин Такахаси, вот вы сказали, чтобы я поднимал руку… Но для чего это нужно делать? Чтобы привлечь внимание и вы могли бы разрешить ответить мне на вопрос?

– Во-первых, так положено…

– Кем? Старинными устоями и традициями? – перебил я его. – Но разве мы не чтим их формой и поклонами? Разве для этого нужно ещё и следовать за предками в мелочах? Ведь новые законы дают нам новые решения. И даже хинины стали такими же равноправными людьми, как и остальные касты. Но вот дети до сих пор поднимают руки, тем самым указывая на своё положение просящего.

Одноклассники начали на меня оборачиваться. Одни с удивлением, другие с ожиданием веселья, третьи с досадой, что я прерываю урок. Но пшикать никто не стал – все ждали ответа учителя.

– На положение просящего? – поднял бровь учитель.

– Да, мы просим, чтобы нас заметили, чтобы позволили выйти из класса, чтобы разрешили ответить… Но когда мы так поступаем, то разве не играем в тех же хининов и аристократов? То есть перед вами на сорок минут появляются послушные хинины, а вы играете роль аристы и рассказываете нам, как нужно правильно жить. И всё это начинается с элементарного поднятия руки…

– Интересно… И что же ты предлагаешь? Чтобы мы избавились от этого знака привлечения внимания? – спросил учитель.

– Да. Пора заменять его другим знаком. Даже не знаком, а символом уважения. Причем уважения одного человека другим. Если мы поднимаем руку, потом встаем и кланяемся, а уже потом отвечаем, то почему бы не исключить это рабское поднятие руки? Так как мы скоро вступим в новый мир, то вряд ли этому миру нужны послушные и безынициативные слуги, которые только и могут исполнять приказания. Мы же не просим, а предлагаем взаимовыгодное сотрудничество – вы даете нам знания, а мы подтверждаем получение этих знаний. За это вы получаете оплату – всё просто и в то же время настолько вежливо, что аж скулы сводит. И в то же время вы показываете, что воспринимаете нас как равных. Мы тоже полноправные личности и те финансовые вложения, которые сейчас делают родители, окупятся в дальнейшем и вернутся приумноженными. Так что не нужно нас воспринимать как просящих – мы равные! Все со мной согласны?

В классе воцарилась тишина. Я сам понимал, что прогнал пургу, притом глупую и вообще неадекватную, но сейчас мне важно было не это – мне хотелось увидеть реакцию одноклассников. Зачем? – спросите вы. А я отвечу! Затем, что я остался в этом мире!

Да, я с некоторым опасением проснулся после битвы с духом комиссара. Ведь сейчас я окончательно его победил и получается, что моя месть, то ради чего меня вызвали из моего мира, свершилась. Я победил того, кто обижал Изаму Такаги. Я одолел главаря банды, заказавшего убийство молодого хинина – сделал то, что от меня требовалось и, по сути вещей, должен был исчезнуть.

Но не исчез. Не исчез в первый раз, когда убил тело комиссара, и не исчез второй, когда уничтожил его дух. Да, вы можете сказать, что Изаму оставил мне тело в личное пользование, но я всё ещё опасался того момента, когда убью Сэтору. А в том, что убью его – я ни грамма не сомневался. Иначе и быть не может. Но вот исчезну ли я в тот момент, когда клан Хино-хеби-кай будет полностью обезглавлена, а остатки якудза разорвут в клочья другие кланы?

Однако, если не исчезну, то надо собрать информацию по тем ребятам-аристократам, которые ко мне лояльны и хорошо относятся. Это необходимо для дальнейшего формирования своего кейса положительных знакомств. Вы же помните, что я собрался лезть наверх? А если я не исчез, то мне открыты все двери. Тем более, что дед Окамото обещал поступление в любой универ…

В будущем мне очень пригодятся знакомства с аристами, поэтому я и решил собрать инфу и поиграть в небольшую революцию. Мне бы ещё броневик и кепку в руку…

Пока учитель собирался с духом, чтобы ответить на мою чушь, я сканировал класс. Кацуми? Про неё всё ясно – она будет на моей стороне. Кимико? Эта егоза пригладила волосы, ага, я её заинтересовал. Минори? Чуть облизнула губы, словно они высохли от ветра. Исаи? Этот будет со мной до конца.

Быстрые взгляды, быстрая фиксация, невербальные признаки симпатии заносятся в отдельную графу. Мужчины смотрят открыто и по расширенным зрачкам можно понять степень заинтересованности. Вижу скрещенные руки на груди, скрещенные ноги… Ага, этих троих заносим в отряд незаинтересованных. А вот развернутые плечи, легкие улыбки, прищур вполне подходящ.

А вот у женщин визуальный язык жестов другой. Слабый пол смотрит украдкой. Если женщина встречается глазами с понравившимся мужчиной, то часто выглядит как вор, которого застали на месте. Она прячет взгляд и покрывается румянцем. Поправляет волосы и чуть теребит предмет одежды. А вот когда крутится ручка между пальцами, то это плохо…

Что же, за несколько секунд класс отсканирован. После трех месяцев вместе я уже успел неплохо узнать своих одноклассников, собрал кое на кого материал для будущего и по просьбе Мизуки. Сейчас же вычленил около десяти человек, которым я небезразличен. Что же, как раз с ними я и буду вести основную работу по развитию отношений.

Молодежь более раскованна и открыта для нового. А если это ещё и идет против надоевшего тоталитаризма взрослых… Недаром же основные удары политики скидывают на молодежь, когда им нужно выйти на митинг, проораться или создать видимость возмущенных масс. На самом же деле молодежь в митинге используется как пушечное мясо, но осознание этого приходит к "мясу" только спустя года…

Сейчас я закинул удочку протеста против системы, вычленил симпатизирующих мне людей и составил список полных антипатий. Конечно же Сэтору был среди первых! Всё это за несколько секунд, пока учитель собирался с духом для ответа.

– Так значит, вы предлагаете избавиться от поднимания руки? Я правильно понимаю вас, господин Такаги?

– Совершенно верно, Такахаси-сан. Если мы начали разговор с России, то там просто поднимают руку, но не кланяются. У нас другая культура, так почему бы не начать ответ с простого подъема и поклона? Так мы сократим время, убитое на ожидание поднятой руки, и направим его на более расширенное изучение предмета.

Блин, какую же хрень я несу… Да кому до этого есть дело вообще?

Однако те, кого я занес в ячейки симпатизирующих, всё также продолжали на меня смотреть с интересом. Моё сканирование подтвердилось. Что же, с этими людьми я буду работать вплотную, а с другими придерживаться просто хороших отношений, насколько это будет возможно.

– Что же, я могу только пообещать передать ваше предложение нашему директору, а уже тот будет решать – что и как делать в его школе. Надеюсь, вас устроит этот ответ?

– Да, господин Такахаси, вполне устроит. А если вы передадите, что это сказал ученик из касты хининов, который всю жизнь страдал от притеснений и ущемления прав, то директор обязательно задумается над моими словами. В конце концов, мы все стремимся создать общество, в котором все будут равны – так почему бы не начать это делать с детства?

Пора было заканчивать цирк, поэтому я сделал вид, что согласился.

– Отлично, тогда продолжим урок. Окамото-сан, помните императора США? – ответил учитель, переходя к Исаи.

Тот поднялся, поклонился и начал отвечать.

Сэтору прошипел:

– Ещё два дня тебе бороться за равноправие. Надеюсь, что на кумитэ из твоей башки выбьют все эти глупые мысли. А может и вовсе башку разобьют.

– Ты завидуешь – твою-то голову вообще никакие мысли не посещают, – не остался я в долгу.

Тот только хмыкнул и отвернулся.

На большой перемене я как обычно слопал бэнто Кацуми, а ей передал свой, который теперь забирал в кафе «Такашито» по утрам. Аяка прекрасно справлялась с руководством кафе, а новость о том, что теперь этим творением общепита заправляет человек из якудзы, заставляла горячие головы обходить моё заведение стороной. После пропажи лидера банды босодзоку уже не заглядывали туда.

– Всё понравилось? – спросила Кацуми.

– Да, всё просто супер, как обычно. А как тебе моя стряпня? – спросил я, убирая вымытые палочки-хаси в специальный футляр.

– Тоже неплохо. В последнее время получается всё лучше. Скажи, это же не ты готовишь?

– Нет, это из моего кафе. Я же тебе рассказывал. Вот на тебе и испытываю новые блюда. Если скажешь, что плохое, то побью повара и заставлю его каждое утро присылать тебе ещё и рисовую булочку с медом.

– Жестоко, но… булочка, наверное, вкусная? – закатила глаза Кацуми. – Знаешь, какое-то послевкусие осталось…

– Э-э-э, ради булочки пойдешь на клевету? – поднял я бровь.

– Иногда и хорошие люди ради большой выгоды способны на подлость, – улыбнулась она в ответ.

– Я запомню это, Кацуми-тян, – я тоже не смог удержаться от улыбки, правда, её пришлось немного поднатянуть, чтобы получилась естественной.

Вроде бы и сказано в шутку, но в каждой шутке есть доля правды. Я не раз в прошлой жизни видел такое проявление подлости. Особенно в памяти отметился эпизод, когда два друга-одноклассника заказали друг друга.

После школы и универа они пошли вместе по жизни. Открыли общее дело, прогорели, решились на грабеж, были пойманы, отсидели, вышли и открыли новое дело. С новыми связями, полученными в тюрьме, они быстро пошли в гору. Отстегивали кому надо и сколько надо, работали не покладая рук. Достигли того положения, о котором так мечтали: дома, машины, жены.

Но вот один захотел вложиться в опасный бизнес, связанный с наркотой, а второй встал против этого на дыбы. Да, барыши там были невероятными, но и опасность была под стать – могли стать баронами, а могли и закончить жизнь искалеченными бомжами в подземных переходах. Первый долго уговаривал второго, а потом решил заказать одноклассника. Второй тоже решил избавиться от ставшего опасным компаньона, который так горел идеей быстрого обогащения. И, по воле случая, они оба обратились ко мне!

Я долго не хотел браться за это дело, думал, что мозги у старых друзей встанут на место. Но ни первый, ни второй не хотели даже слышать о примирении. Как будто и не было дружбы все эти годы… Да, преступали закон они не раз, но по отношению друг к другу никогда не шли против совести. А теперь стали самыми заклятыми врагами…

В итоге на подвернувшемся по случаю банкете я подсыпал яд в бокалы обоим. Сделать это не составило труда. Когда надеваешь форму официанта, то становишься безликим для всех в зале. Мда, но мне такое даже было на руку. Я встал поодаль, сложил руки, как порядочный вертухай, готовый примчаться по первому желанию – в общем, занял место в первых рядах готовящейся трагедии.

Каждому сообщил по смс, что в бокале у другого есть яд. Предупредил, дал последний шанс на исправление. Но нет – и первый, и второй прочитали мои сообщения. А после этого они улыбнулись друг другу, сказали по душевному тосту, поблагодарили корешка за всё хорошее и, с величайшей осторожностью, чокнулись. Опрокинули по бокалу, ухарски жахнули их об пол, а после уселись на места, как ни в чем не бывало. Улыбались, ели, пили, а через десять минут обоих не стало.

Друзья отправились в ад вариться в одном котле. А я неприметной тенью выскользнул из дома и отправился восвояси. Деньги вбили клин в дружбу, и ради выгоды они решились на подобный шаг.

Кстати, о друзьях – я заметил, что у окна в коридоре встали Кимико и Минори. Чуть раньше я провинился перед ними. Провинился специально, чтобы уберечь их от ярости духа комиссара Мацуды, отца Сэтору. Теперь пришла пора извиниться перед ними. Да, если хочу наладить отношения, то не нужно с этим затягивать.

– Кацуми-тян, я отойду на несколько минут. Надеюсь, что ты не соскучишься к моему возвращению.

Кацуми скользнула взглядом туда, куда направлен мой взгляд и насупилась:

– Ты опять?

– Перестань. Я должен же перед ними извиниться. Всё-таки я вел себя как последний…

– Ладно, но я не стала бы извиняться. Они тоже вели себя не как пай-тяночки, – хмыкнула Кацуми. – А уж что они про тебя говорили…

– Называли меня земляным червяком? – спросил я, вспомнив удава Каа из мультика про Маугли.

– Бывало, что и похуже, – загадочно ответила Кацуми.

Я улыбнулся в ответ, одернул куртку и пошел извиняться. Ух, какой волной презрения повеяло, когда я подошел ближе. Меня не просто игнорировали, меня игнорировали с очаровательной долей холодности и пренебрежения. Что же, ничего другого я не ожидал.

– А потом мы пошли по магазинам, и я купила себе вот такой вот очаровательный поясок, – сказала Кимико, показывая фотографию на телефоне и изо всех сил стараясь делать вид, что мною тут и не пахнет.

– Какая прелесть, – деланно восхитилась Минори.

– А ещё он с функцией усиления Доспеха Духа, это тоже играет ему на руку. Видишь, вот нажимаешь на пряжку, и он активируется.

– Девушки, не стоит делать вид, что меня рядом нет – я всё равно не поверю, – вмешался я в этот содержательный диалог. – Я подошел извиниться. Честное слово – не умею этого делать, поэтому уделите пару минут внимания и посмотрите на моё искреннее унижение.

– Он ещё и кожаный? – продолжила играть Минори.

– Я искренне извиняюсь. Прошу простить меня за те глупости, которые я сотворил по отношению к вам. Я был не в своём уме и вообще – можете меня даже пнуть по разу. Но только не в пах, я там ношу самое ценное.

– Да, и заклепочки на ремне такие классные, фигурные, – упорно игнорила меня Кимико. – Видишь, серебряные гвоздики внутри? Они специально так сделаны – усиливают стихию Молнии.

– Да хорош вам играть в непризнанку. Я же извиняюсь, потею, стараюсь изо всех сил. Ну, девчонки, не будьте засранками! – основную массу извинений я уже принес, поэтому можно было и сворачиваться.

Всё одно я сегодня большего не достигну, а мои слова они услышали. По крайней мере, румянец на их щечках говорил об этом прямым текстом. Ещё пару подходов через день-два, и мы станем общаться как прежде. Жаль, что я не отошел в этот момент и не смог сдержать свой язык…

– Ух, а какая классная строчка на нем. Это нити из жил дикой козы? – спросила Минори.

И вот тут я совершил эту глупость. Похоже, что-то из Изаму во мне ещё осталось. Порой кажется, что этого «чего-то» ещё очень много. На миг я разозлился и выпалил:

– А ещё взяла поясок потому, что по длине он напоминает мой член.

– Вообще-то он у тебя даже до четверти не дотягивает, – хмыкнула Кимико.

– Да нет, до четверти дотянет, – с сомнением в голосе произнесла Минори. – И это без учета яичек…

Произнесла и тут же осеклась. Нашу с ней поездку на мотоцикле мы держали втайне. А тут…

– Матисуда-сан, похоже, что я чего-то не знаю? – холодным голосом произнесла Кимико.

– Кимико… Я…

– И когда же ты видела член этого человека?

– Кимико-тян, я…

В этот момент я понял, что надо тикать. Лучше всего вообще с оставшихся уроков. Пусть сегодня поболтают, оценят, поплачут, решат, что все мужики – козлы. А когда остынут, то можно будет снова подкатить… Извиниться, а не то, что вы могли подумать.

Я сделал вид, что меня очень сильно заинтересовала люминесцентная лампа в конце коридора, и, взяв ноги в руки, отправился прочь от двух девушек, занятых выяснением отношений.

– Снова убегаешь? – поинтересовалась Кацуми.

– Да, срочное дело появилось. Если что, то я потом у тебя спишу, или вышлешь мне на почту? Рисовая булочка с медом с меня.

– Хорошо, беги, Изаму-кун. Я скоро с тебя буду каждый побег брать булочкой. Тогда растолстею и перестану пролезать в дверь.

Я оглянулся на шипящих друг на друга девчонок. Времени до того, как они скооперируются, решат, что все мужчины – козлы, а потом начнут бить меня, остается всё меньше. Но и уйти без ответа на такую явную просьбу о комплименте я не мог.

– Кацуми-тян, скорее Фудзияма провалится сквозь землю, чем твоя фигурка станет непривлекательной для мужского взгляда.

Всё, комплимент сомнительный, но другого она от меня и не ждет. Я же не изысканный поэт, у меня и мысли должны быть прямыми, как лом, и такими же жесткими.

– Беги уж…

И я побежал. Каждую секунду ждал фаербола в спину, но мне повезло. Выбрался из школы без приключений. Неподалеку от ворот стояла полицейская машина с уже знакомой девушкой-полицейским и её напарником. Я махнул ей рукой, она помахала в ответ.

В этот момент передо мной и возник Ленивый Тигр:

– Старший брат, а я уже тебя заждался. Ты же сказал, что выйдешь на час раньше?

– Когда это я тебе такое говорил?

– Да вчера вечером. Пришел ко мне на квартиру, велел принести вот это, – Тигр протянул мне небольшой мешочек.

Я развернул и заглянул внутрь. Там лежали стеклянные шарики. Такими ещё дети играют во дворах. Что за хрень? Ленивый Тигр сошел с ума?

– И что это?

– Да! – обрадованно улыбнулся Тигр. – Именно так ты и сказал вчера: «Тигр, как только я спрошу: «И что это?», сразу же сделай так…»

После этого в моих глазах блеснула вспышка, левое ухо издало громкий треск, а серый асфальт бросился в лицо…

Глава 6

Мягкие руки поглаживали меня по лицу. Было приятно… Приятно было ровно до тех пор, пока в нос не ударил резкий запах аммиака. Глаза сами собой распахнулись, мозги прочистились, а перед собой я увидел приятное личико Наоки Хикамару.

– Такаги-сан, с вами всё в порядке? – спросила девушка.

Солнце обливало золотом её волосы, карие глаза подсвечивались янтарем. В её руках была небольшая бутылочка.

– Он сам меня просил! Он сам! Это мой брат! Да отпусти ты меня! – донесся со стороны голос Ленивого Тигра.

Я повернул голову. Здоровяка пытался утрамбовать в машину невысокий полицейский, напарник Наоки. Лицо Тигра напряглось, отчего шрамы проявились багровыми нитями на кумачовом полотне.

– Что случилось? – спросил я, с трудом ворочая языком.

– Этот амбал неожиданно ударил вас по уху. А теперь ещё кричит, что вы сами его об этом просили. Скажите, он у вас отбирал деньги?

– Всё нормально, – ответил я. – Отпустите его, пожалуйста. Это мой знакомый…

Блин, какой же удар у Тигра. И ведь какой резкий – я даже не успел среагировать. Вот что значит – потерял бдительность. Да и не ожидал я такого…

Сразу два удара почти одновременно – сначала психологический, а потом физический. Всё как по науке: сначала ошарашить, а потом победить. Крик «Кийя!» и удар… Да, не скрою, меня ошарашили слова Тигра о том, что это я его попросил. Ошарашили ещё и тем, что вряд ли Тигр сам догадался бы о таком, если это подстава, да к тому же так натурально сыграть…

– Он побудет немного у нас в участке, а потом мы его отпустим, после уплаты штрафа и если не будет возбуждено уголовное дело. К сожалению, таков протокол. Мужчина совершил нападение на школьника прямо перед зданием школы – мы не можем такого оставить просто так. Иначе зачем тут выставили нас?

И ведь всё логично, не подкопаешься. Тигр напал на школьника. Врезал так, что школьник навернулся. Это могли увидеть другие. И если полиция не станет действовать, то зачем тогда вообще полиция нужна в Токио? Какой закон и порядок она будет защищать?

– Я поеду с вами, – постарался я приподняться.

Наоки положила руку на плечо:

– Вам нужно лежать до приезда «Скорой помощи». Возможно, у вас сотрясение мозга.

– Да было бы чему там трястись, – всё-таки дернулся я.

Дернулся так, что рука Наоки соскользнула, а я лицом уперся прямо между грудей. Между офицерских мягких грудей, упакованных в грубую ткань униформы. Наоки прерывисто вздохнула и меня ещё больше затянуло в эту пахнущую женским телом ткань.

– Простите, – пробубнил я в блестящую пуговицу, когда девушка чуть подалась назад.

– Ничего, ведь это же случайность… – проговорила Наоки.

Румянец на щеках предательски выдал её смущение. Я тоже потупился, как должен был поступить молодой и неопытный школьник. Вот только кровь почему-то бросилась к паху, и внизу стало тягуче ныть.

– Старший брат, скажи ты им уже! – выкрикнул Тигр, которого каким-то чудом всё-таки удалось запихать в машину. – Пусть они меня отпустят!

Возбуждение мигом спало. Я вспомнил о том, за кого в ответе. Эх, эти юношеские гормоны… Всё вышибают из мозга, стоит только рядом очутиться женским прелестям…

– Я поеду с вами! – категорически заявил я, сумев-таки отстраниться от Наоки.

– Но «Скорая»…

– Со мной всё в порядке, – помотал я головой, прогоняя звон из головы.

– Но мы должны.

– Госпожа Хикамару, если вы не хотите отпускать Тигра, то я поеду с вами. Не могу же я бросить товарища в беде.

– Да он сам же эту «беду» и создал, – нахмурилась Наоки.

– А расхлебывать нам придется вместе. Он не со зла… Он просто хотел показать мне новый прием, а я не успел среагировать.

В принципе, почти что так и было. Даже не особенно пришлось обманывать – среагировать-то я не успел.

– Ладно, поехали. Точно не будете дожидаться приезда врачей?

– Точно не буду. Я в норме.

Как оказалось, до нормы ещё было далековато, потому что меня шатнуло при первой же возможности. Шатнуло так, что я нечаянно взмахнул руками в поисках поддержки, а коварная ладошка сама по себе упала на ягодицу вставшей девушки-офицера.

Я не хотел!

Хотя, кого я обманываю? Ладонь подсказала, что девушка активно занимается спортом, но не чересчур, чтобы сжатием ягодиц трескать орехи. Плотно, упруго, завлекающе…

– Ой, – прошептала Наоки Хикамару.

– Извините, – также тихо прошептал я в ответ. – Я нечаянно…

– Госпожа Хикамару! – окрикнул её напарник. – Мы готовы ехать. Поехали, пока этот буйвол нам машину не разнес?

А «буйвол» бушевал внутри полицейского автомобиля. Его ругань была слышна даже через плотное стекло.

– Я утихомирю его и поеду рядом, – сказал я. – Можно?

– Можно, но только если уберете руку, Такаги-сан, – румянец на щеках Наоки был таким ярким, словно она только что выскочила из горячих источников.

Опс, а ведь я так и не убрал руку…

– Прошу ещё раз прощения, Хикамару-сан, – проговорил я и убрал руку, но не мог удержаться от того, чтобы чуть провести по выпуклой поверхности.

Девушка снова прерывисто вздохнула. Я сглотнул, как будто набрал полный рот слюны от сосания сладкой конфеты.

– С вами точно ничего не случится, Такаги-сан? – спросила Наоки, а когда я покачал головой, то сказала: – Садитесь рядом. Нам всё равно нужно увезти этого человека отсюда. После недавней перестрелки в офисе Хаганеноцуме жители Токио опасаются любой агрессии. Говорят, что это была война якудз. Ох, что же будет…

Опа! А вот это интересно. Надо побольше выяснить – что думают в полицейском управлении по поводу недавнего происшествия.

– Ужас, что творится в маленьком Токио, – покачал я головой, идя рядом с офицером. – Похоже, что это вспышки на солнце – они порой провоцируют людей на жестокость.

– Да нет, это не вспышки, – хмыкнула Наоки. – Это была спланированная операция. Нападавшие не оставили ни одного отпечатка, забрали убитых и раненных. Правда, говорят, что одному из Хаганеноцуме удалось скрыться…

– Кто говорит? – тут же навострил я уши. – Или это очередная городская байка из числа тех, что всех убили, а один остался?

– Да это один из наших информаторов донес, – беспечно отмахнулась Наоки. – Но мне кажется, что он просто хочет, чтобы ему заплатили побольше. Слишком уж чисто там сработано – сразу видно, что работали профессионалы. Вряд ли кто мог уйти живым.

Профессионалы… Да уж, над этой операцией работали именно профессионалы. Всё было спланировано и отрепетировано. И если бы не промашка с Киоси.

– Ой, что-то я с вами разговорилась, а ведь это закрытая информация, – всплеснула руками Наоки. – Надеюсь, что наш разговор не достигнет ушей журналистов?

Да уж, подобная болтушка прямо-таки находка для шпиона. Похоже, что ей настолько наскучил её напарник, что она готова была поговорить с кем угодно и выдать всё, что знает. Надо бы подробнее узнать про то, что она знает по поводу офиса Хаганеноцуме-кай.

Мы тем временем подошли к машине. При виде меня Тигр приутих. Напарник Наоки, невысокий мужчина средних лет с отвисшими, как у бульдога, брылами, недовольно взглянул на меня:

– Хикамару-сан, зачем ты притащила этого хи…

Наткнувшись на мой взгляд, он осекся. Я криво усмехнулся. Да, я уже научился нехорошо улыбаться. Надо лишь затравленно взглянуть исподлобья и обнажить правый клык. После такой улыбки отношение чуточку меняется.

– Этого хитроглазого молодого человека? – поправился напарник. – Если хочет написать заявление о нападении, то пусть идет в главный офис.

– Он не хочет писать заявление, Наката-сан, – покачала головой Наоки. – Всего лишь проедется с нами, а потом сдадим того хулигана на поруки, взяв расписку, что никаких претензий Такаги-сан не имеет к нападавшему.

– Жаль, что эту расписку нельзя сделать на месте, – хмыкнул Наката. – Ладно, садитесь. А насчет врачей…

– Я сейчас отменю вызов, – сказала Наоки.

– А может не надо? Вдруг у этого парня сотрясение мозга? Вон как глазенки бегают…

– Надо, если он сам попросил, то надо.

Пока они препирались, я подошел к машине и забрался внутрь. Сел рядом с притихшим Тигром.

– Старший брат, они мне руки скрутили и антимагические наручники нацепили, – пожаловался Тигр. – Я даже самого слабенького оммёдо не могу сделать.

– А чего тогда орал? – спокойно спросил я.

– Так настоящие якудза всегда орут, когда их арестовывают. Видел бы ты, как виртуозно матерился оябун, когда его арестовали. Хуями покрывал всех так, что даже самые опытные копы краснели и отворачивались. Правда, его через два дня выпустили…

– Ты не оябун. Ты мелкая сошка и тебя запросто могут закрыть на пару лет. Так что заткнись и веди себя смирно. Про то, что ты из якудзы вообще не заикайся. Делай вид, что всё осознал и что раскаиваешься в том ударе. Что показывал мне новый прием, а я не успел среагировать, – выдал я легенду, которую уже поведал Наоки. – Эх, и угораздило же тебя зарядить мне в ухо прямо перед школой. Разве не знаешь, что школьников после случая с разгромленным спортзалом охраняют почти как императора?

– Но как же так? Ты же сам мне велел ударить тебя. Да ещё сказал, чтобы я сделал это со всей дури. Давай ещё раз пиздану? А что? Вдруг мозги на место встанут?

Похоже, что он забылся. Таким людям иногда надо напоминать о субординации. Я коротко ударил локтем под дых. Когда Тигр сумел продышаться, то спросил:

– Да ты ёбнулся? Когда я тебе такое говорил-то?

– А вот как разбежались после кафешки, так через часок и заглянул. Я ещё удивился – откуда ты мой адрес знаешь? А ты на пороге стоял…

– Не знаю я твой адрес, – фыркнул я в ответ. – После кафе мы отправились домой. Сэнсэй бурчал ещё весь вечер… Походу, ты что-то путаешь. Может, снова забил косяк и тебе привиделось?

– Не, я ещё не успел… А откуда про косяки знаешь? – нахмурился Тигр.

– У тебя вся тачка жженой свиной кожей провоняла. Это ли не палево? Если хочешь ходить под моим началом, то я вообще запрещаю тебе этой хуйнёй баловаться.

– Да она же безвредная…

– Какая она безвредная, если тебе уже глюки начали мерещиться.

– Я клянусь какими угодно богами, что это был ты. Твоя прическа, твоя татуха, да точно это был ты, – нахмурился Тигр.

Двери машины открылись и внутрь сели два недовольных полицейских.

– Едем, – буркнул Наката.

Наоки промолчала. Она молчала весь путь до кобана. Похоже, что они серьезно поругались с Накатой.

Как только приехали, так сразу же Наката выскочил из машины и, как пробку из бутылки, выдернул Тигра из теплых внутренностей автомобиля. Мы с Наоки остались наедине.

– Я очень сожалею о произошедшем, госпожа Хикамару, – сказал я, дотронувшись до её плеча. – Мы поговорили с Тигром, и он раскаивается в своей неосторожности. Можно ли как-нибудь ускорить процесс освобождения моего большого друга?

Она вздрогнула, как будто я не пальцами прикоснулся, а ткнул шокером. Потом посмотрела на меня в зеркало заднего вида. На щеках снова появился румянец.

– Да, сейчас Наката проведет беседу, а потом позовет вас, чтобы подписать отказ от возбуждения дела по поводу нанесения телесных повреждений, – проговорила Наоки.

Понятно, на беседу уйдет ещё минут пять, а с упрямством Тигра и на все десять может затянуться. Надо бы узнать по поводу произошедшего в офисе Хаганеноцуме – что известно и кого подозревают?

Но мысли вертелись вокруг двух округлостей офицера Хикамару и выпуклостей со стороны спины. Юношеские гормоны выли от присутствия девушки рядом и невозможности тут же напрыгнуть на неё. Это как голодным лизнуть краешек кремового торта и оказаться на цепи в метре от него.

– Офицер, скажите, а почему вы так покраснели – спросил я, чуть понизив голос. – С вами всё в порядке?

Тем временем пальцы сами собой прошлись по плечу девушки вверх и вниз. Она чуть испуганно отстранилась, но пальцы не убрала. Они снова повторили свой путь.

– Со мной всё в порядке, – сказала Наоки. – Просто… Я…

– Что-что? Скажите, я не сильно вас оскорбил, когда уткнулся лицом в ваши… в вашу чудесную грудь? – теперь надо припустить чуть хрипотцы. – Я в тот момент плохо что соображал, а после того, как коснулся ваших… вас, стал соображать ещё хуже.

Блин, видели бы меня сейчас заказчики из прошлой жизни – киллер соблазняет офицера полиции. Да не где-нибудь, а в полицейской машине! Вот уржались бы…

А пальцы тем временем тронулись чуть дальше и слегка коснулись левой груди девушки. Она снова вздрогнула, а румянец на щеках проступил больше обычного. Но на этот раз она не отстранилась. Сделала вид, словно ничего не происходит. Со стороны казалось, что мы просто беседуем. Чтобы заметить мою вездесущую руку, надо было находиться в машине.

– Нет, Такаги-сан, я понимаю, что вы это сделали неспециально, – Наоки сначала сглотнула, а потом смогла ответить. – Мы можем выйти и постоять возле входа в кобан. Ваш друг будет вас видеть и, возможно, это придаст ему большей уверенности.

– А если мы останемся в машине? – спросил я и подался чуть вперед, коснувшись того места, где под тканью формы и кружевами бюстгалтера по моим расчетам должен был притаиться сосок.

– Что? Ах, – выдохнула Наоки. – Что вы делаете? Не надо…

– Я знаю, что не надо, госпожа Наоки. Знаю, но ничего с собой поделать не могу. В меня как будто демоны вселились… – жалобно откликнулся я и чуть сжал её грудь.

На этот раз мою руку постигла страшная кара – Наоки взяла её своими тонкими пальчиками, после чего положила наглую ладонь на спинку соседнего кресла. Впрочем, это не помешало мне тут же вернуть её на место. К тому же сжал чуть сильнее.

– Ах, Такаги-сан… Не надо этого делать, – чуть слышно прошептала офицер полиции.

Снова ладонь переместили на кресло. Хм… Это напоминало игру в «да-нет». Забавная игра. Но время идет, а информацию я ещё не получил.

– Госпожа Хикамару, может быть, мы чем-нибудь отвлечемся? Вот вы говорили что-то о перестрелке в Хаганеноцуме-кай? Что там случилось?

– Ой, это закрытая информация… Нет-нет, не возвращайте руку, Такаги-сан, я отвечу вам. В самом деле в офисе была перестрелка. Похоже, что было две команды – одна зашла с фасада, а вторая с тыла. Старшие чины говорили, что сработано отлично, вся операция заняла не больше десяти минут. Живущие неподалеку люди отметили только машины без номеров и людей в масках. То есть напали, постреляли и тут же убрались. Я ответила на ваш вопрос?

– Да, это очень интересно, – ответил я. – Не так интересно, как трогать вас, но…

– Не надо, Такаги-сан, – чуть ли не простонала Хикамару. – Я же ответила на ваш вопрос.

Она не убирала руку, но пыталась отодвинуться. Похоже, что у неё давно не было секса, если Наоки так бурно реагировала на мужские прикосновения. Да и невыдержанные нервы относительно ругани с Накатой тоже показывали на непростую ситуацию.

– Ну, не надо, так не надо, – сказал я и расстегнул пуговицу на форме в области груди. – Я больше не буду, но если вы скажете, что там произошло с выжившим, то это меня немного отвлечет.

– Что с выжившим? – вздохнула Наоки. – Информатор сообщал, что вакагасира Хаганеноцуме выжил и даже узнал одного из нападавших. Поговаривают, что он уже собирает армию для мести… А-а-ах…

Я задумался и в задумчивости запустил руку за отворот. Пальцы сами собой оценили шелковистую кожу, мягкость и нежность упругой груди. Теплые кружева чуть пощекотали волоски на фалангах. Стон из губ Наоки вырвался, когда я дотронулся до сосредоточения эрогенной зоны.

– Ой, простите, я не хотел сделать вам больно…

– Нет, мне было не больно, но… Лучше так не делать.

– Почему? Если вам это приятно, а мне кружит голову, то почему бы не продолжить? – я сжал грудь в руке.

Для этого пришлось податься вперед и обжечь дыханием чуть прикрытое волосами розовое ушко. Оно тут же откликнулось на дыхание и покраснело.

– Не надо, мы не должны, – Наоки начала ерзать. – Это неправильно… Вы школьник, а я…

– А вы очень привлекательная девушка, которой очень приятны мои ласки, – прошептал я негромко.

Я сдвинул руку и на это раз ласки достались второй груди. Правый сосок тоже был уже напряжен и напоминал упругую виноградину. Удовольствие от сжатия было столько же, как и от правой.

Внизу живота потяжелело, ткань на паху натянулась так, что грозила вот-вот порваться. Я уже собрался было протянуть руку вниз, чтобы разведать, как легко открывается ремень, и тут заметил краем глаза выходящего из кобана Тигра.

Да что там выходящего – он вылетел так мощно, что дверь полицейского участка сорвалась и повисла на одной верхней петле.

Я тут же отдернул руку и закинул ногу на ногу, чтобы скрыть напряжение в паху. Впрочем, новость, которую принес Тигр, заставила всю кровь кинуться снизу вверх. Кровь ударила в лицо, когда Ленивый Тигр распахнул дверь и прокричал:

– Палатку Киоси взорвали!

Глава 7

Наоки Хикамару любезно согласилась нас подвезти до дома. К тому же ей надо было самой засвидетельствовать факт нарушения общественного порядка. А уж то, что порядок был нарушен – в этом сомнений никаких не оставалось.

У меня в голове стучала мысль: "Добрались! До Киоси добрались!"

Тигр не смог внятно ответить на мои вопросы, всё трындел, что Норобу позвонил, сообщил и тут же повесил трубку. На мои звонки сэнсэй не отвечал. Разные мысли роились в голове, перед глазами стояла улыбающаяся рожица Киоси. На сидении рядом всхлипывал Ленивый Тигр. Он старался держать эмоции при себе, но они всё-таки выскакивали наружу.

Я же сцепил пальцы так, что кожа на костяшках побелела. Зубы чуть ли не крошились – так их стиснул. И всё это для того, чтобы не заныть и не уподобиться Тигру.

Надо терпеть! Ничего ещё не ясно. Нужно готовиться к плохому, но надеяться на хорошее.

– Киоси-и-и… Собачка-а-а… Му-му-у-у… – проныл Тигр.

– Чего? – очнулся я.

– Жа-а-а-алко.

– Отставить нытьё! – прошипел я грозно. – Без тебя тошно, а тут ещё ты ноешь.

– Но ка-ак же…

– Каком вверх! Ещё ничего не ясно, так что прекрати, а то я тебя из машины выброшу.

– Но как же…

Пришлось снова воздействовать старым дедовским способом – локтем под дых. Тигр понял, закрыл рот, но продолжил беззвучно хныкать. Он глыбой трясся на соседнем сидении, чем страшно раздражал. И так на душе кошки скребли, а рядом ещё этот трясущийся хныкатель.

Твою же дивизию! Здоровенный детина, грозный на вид, а таким чувствительным оказался. Как же порой обманчиво первое впечатление. В охране игрового дома он казался невозмутимой скалой, а на деле…

– У вас всё нормально? – спросила Наоки, взглянув на нас в зеркало заднего вида.

– Надеюсь, что да, – ответил я за обоих.

– А кем был вам этот… Киоси?

– Киоси Аяда… – вздохнул я. – Он был младшим товарищем, братом. Самым лучшим парнем на Земле. Раздолбаем, неповоротливым разгильдяем, но добрым и отзывчивым мальчишкой.

– А-а-а-а! – проныл Тигр.

Я поджал губы и хмуро взглянул на него. Он всё понял и отвернулся. Уставился в окно, но содрогаться не перестал. Похоже, что это было выше его сил.

– Хикамару-сан, а это может быть последствием недавней стрельбы в офисе Хаганеноцуме? – спросил я, чтобы отвлечься от дурных мыслей. – Вдруг наш маленький брат попал под случайный взрыв? Может же быть такое, что бросили гранату в одного, а из-за оммёдо она улетела к дому нашего сэнсэя?

– Я не могу ничего знать наперед, Такаги-сан, – с сожалением откликнулась Наоки. – Предположения могут быть разные, но вот что на самом деле случилось – об этом мы можем узнать только на месте.

– Да, и спросить не у кого. Тут даже вряд ли ваш информатор поможет… Как вы говорите его звали? Ичи Такона?

Недаром в автобусах, трамваях и прочих транспортных средствах висит объявление: "Не отвлекайте водителя во время движения!" Делать два дела одновременно очень трудно, если вы не Юлий Цезарь, поэтому частенько можно вызнать нужную информацию у водителя, когда он напряженно следит за дорогой. В такие секунды сложно придумать что-либо или заподозрить неладное. Как раз на этом я и поймал Наоки…

– Нет, Ямато Ватанабе, а про Ичи Такона я даже не слышала… Ой! – спохватилась девушка и бросила на меня сердитый взгляд. – Так нельзя, Такаги-сан, это конфиденциальная информация.

– Я никому не скажу, – клятвенно пообещал я, положив руку на сердце. – Вернее, мы никому не скажем, правда, Тигр? Да мы даже не знаем этого человека!

– Я зна… кх-кх, – закашлялся Тигр, когда мой локоть перекрыл доступ к звучанию речи.

– Что он знает? – снова посмотрела на нас Наоки.

– Он знает три слова, – чуть певуче ответил я. – Три матерных слова. И в кармане, на счастье, носит большую подкову…

– Странные вы ребята, – покачала головой Наоки. – Вот мы и приехали.

Тигра тут же вынесло из машины. Он побежал в сторону дома, перемахнув через желто-черную ленту. Его попытались задержать, но разве можно остановить такого коня на полном скаку? Он прорвался через вытянутые руки полицейских как сквозь декоративный забор.

Откуда там полицейские – спросите вы? Две машины стояли возле дома Норобу. Рядом стояла пожарная машина и машина "Скорой помощи". Полный набор на случай теракта. Я увидел Норобу, дающего показания чуть поодаль от входа в дом. Мельком взглянул на то место, где находилась палатка Киоси.