Читать онлайн Ева в деле!

Глава первая. Кофейня "Питчер"

POV Пчёлкина

Обожаю запах свежемолотого кофе. Это прям настоящая феерия для рецепторов. Тем ироничнее, что сам кофе я как раз-таки и не пью. И некоторые постоянные посетители очень удивляются, когда в разговоре порой мелькает этот факт. Мол, как так: бариста, а кофе не пьёт?

А вот как-то так.

Бывают в жизни маленькие казусы.

И немаленькие тоже.

Ой, да. Наверное, стоит познакомиться?

Ева Пчёлкина, здрасте.

Двадцать один годик, студентка филфака. Подрабатываю в уютной и достаточно ламповой по атмосфере кофейне "Питчер", совмещая работу с учёбой, чтобы оплачивать кусок съёмной хаты и собственные хотелки.

Звучит по стандарту, всё же так живёт большинство населения нашей страны, если бы не одно НО…

Ещё каких-то пару лет назад я жила в шикарных апартаментах, каждый сезон летала на острова, путешествовала по Европе нон-стоп, сорила баблом и даже представить не могла, что однажды окажусь перед выбором: купить еды на неделю или же осенние ботинки, взамен старым, у которых уже подошва начала отваливаться.

Вся лафа рухнула, когда у отца обвалился бизнес. Точнее его совсем "немножечко" незаконный бизнес, как оказалось. Взятки, денежные махинации, незаконно приобретённое имущество…

Короче, папуля быстренько объявил себя банкротом и укатил из страны, чтоб не схватили за зад, а нас с матерью оставил со всем разбираться. Читай ― сбросил как балласт.

Хотя с чем там разбираться?

Имущество отобрали, жилплощадь опечатали, а нас выгнали взашей, ясно дав понять, что мы ещё должны быть благодарны за предоставленную милость. Не трогают же ведь нас, а могли бы привлечь как пособников. Что не совсем по закону, конечно, но кого это волнует?

Мы вставать в позу не стали.

Вернее, мама. Меня-то никто не спрашивал.

Она же быстро приспособилась к новым реалиям. Не стала тратить время в пустую, припрягла оставшиеся связи, быстренько добилась через суд развода и не менее быстренько выскочила замуж за делового партнёра отца, с которым чёрт знает сколько лет, особо не таясь, наставляла тому рога. Так что теперь у неё новая фамилия, новый статус и "приёмные" детки от первого брака нового хахаля.

С которыми у нас сразу не заладилось. Одна ― кура надменная, второй ― чсвшник с айкью порванного презерватива. Да и новый отчим ― личность не без гнильца.

Готова поспорить на свою месячную зарплату: не без его участия на отца возбудили уголовное дело. Как говорится, на войне все средства хороши, а когда дело касается "любви"…

Короче, соседствовать с новыми родственниками у меня не вышло. Всё закончилось грандиозным скандалом, после которого пришлось искать место для ночлежки.

Спасибо Игорьку, одногруппнику ― подсобил и пустил к себе. И работу нашёл, так бы без попечительства фиг кто взял бы меня на бариста с полным отсутствием опыта.

К чему я всё это?

Да к тому, что карма ― редкостная сука.

Вот вроде совсем недавно прислуживали тебе, а теперь бегаешь с тряпкой и подтираешь столики за другими уже ты. И что противнее всего: даже за теми, за кем не хочешь.

Вспоминаю об этом в очередной раз, когда на пороге появляется он ― Стас Климов, сынок прокурора нашей области.

Высокий брюнет под два места ростом. Лощёный, слегка щеголеватый, в кашемировом пальто и с зонтом-тростью. Осенью в Питере без него никуда.

Ах, да!

В комплект ещё входят острые скулы, от которых девки кипятком ссут и томный, снисходительно-пренебрежительный взгляд. Ну и как бантик на подарочной коробке ― полный джентльменский набор манер вшивого интеллигента.

Гремучая смесь, за которой не сразу углядишь, что на деле это не "идеал идеалов", а всего лишь очередной подвид козла обыкновенного.

Но бесит даже не это. И не то, что нелепая случайность заставила нас однажды пересечься, став первой упавшей костяшкой домино, запустившей цепную реакцию.

Бесит, что даже когда правда вскрылась, Климов продолжает меня третировать, заявляясь сюда. Чуть ли не каждый, мать его, день.

– Пчёлкина на месте. Отлично, ― клянусь, от одного его присутствия начало резко смердеть мудачеством. ― Что-нибудь посоветуешь или как обычно?

– Могу посоветовать другую кофейню.

– Значит, как обычно.

Молча включаю аппарат.

Уже проверено: чем зубоскалить, проще скорее отделаться от него. Правда сверление затылка на протяжении всего процесса от этого раздражает не меньше.

Спасибо, что хоть стеклянная стойка с десертами нас разделяет. Какая ― никакая, а защита, а то бы давно к стенке прижал.

Вот и какого лешего он таращится, а? Пусть уже вырвет свои тупые зеньки и засунет себе их куда-нибудь. А лучше отдаст мне: я обжарю и перемолю их вместе с зёрнами.

Спешл фо ю, так сказать.

С кровожадными мыслями маньячно утрамбовываю кофе темпером и вставляю рожок в кофемашину.

Ждём.

– Кокосово-миндальный Флэт Уайт, ― через несколько минут вручаю ему фирменный картонный стаканчик навынос и разворачиваю терминал для оплаты.

Сволочь.

Климов никуда не торопится. Оплачивать оплачивает без вопросов, зато дегустирует намеренно медленно.

– Как всегда превосходно, ― выносят, наконец, вердикт.

А то я не знаю. У нас тут помои не разливают.

Смесь нескольких сортов арабики, очищенная смягчённая вода, средняя обжарка, тонкий помол, соотношение эспрессо и взбитого в пену молока 1:2 ― всё по методичке, которую пришлось вызубрить наизусть. Так что за результат я не переживаю.

Зато сгораю от унижения, когда свёрнутая купюра крупного номинала опускается в баночку "для чаевых".

Снова.

Он делает это каждый, блин, раз!

Намеренно небрежно разбрасывается подачками, указывая мне моё место. А я… а я их принимаю, потому что одни такие его чаевые едва ли не в три раза превышают стандартный выход за смену.

– Приходите ещё, ― вместо благодарности, давлюсь желчью и кривлюсь как от флюса.

– Обязательно, ― забирая кофе, подмигивают мне и идут на выход.

Ура! На сегодня моя чаша позора выпита.

А нет, ещё не до конца.

Стас тормозит между пустыми в этот час столиками, возвращаясь ко мне.

– Что-то забыли? ― зубы скрипят от наигранной вежливости.

Камеры же. Нельзя грубить клиентам.

– Да. Как насчёт свидания в пятницу?

До кашля давлюсь воздухом и святым духом.

Это что-то новенькое.

– Ч-что-что?

– Свидание. В пятницу. Только давай без этих твоих балахонов, ― кивок на мой худи. ― Я хоть и прекрасно помню, что под ним всё как надо, но в платье ты всё же привлекательнее.

Обалдеть. Он глумится или правда такой идиот?

– Ты нормальный? ― взираю на него исподлобья, пытаясь передать одним единственным взглядом весь уровень своего презрения.

– А в чём проблема? Опыт у нас уже есть. Что я не кусаюсь ты тоже помнишь.

Да. Опыт есть.

И да, почти не кусается.

Почти.

В порыве страсти всё же нет-нет да проскальзывало и нехило, кстати, заводило, НО…

– В чём проблема? ― фыркаю я. ― Да в принципе ни в чём. Если не брать в расчёт, что ты ― жених моей сводной сестрицы и у вас свадьба через несколько недель. Но это ведь сущие мелочи, да?

Жених моей сводной сестрицы.

Анекдот такой же бородатый как само слово "анекдот". И для справки, во избежание недоразумения: я об этом узнала слишком поздно. Уже после того как поддалась на обаяние Питерской, мать его, интеллигенции.

Чёртова текила!

Много текилы. Очень-очень много текилы.

Ну и общий эмоциональный фон, потому что на тот момент я тратила в баре последние личные сбережения, размышляя о том, что любимые украшения придётся сдать в ломбард.

Спойлер: пока не сдала. Лежат на чёрный день.

В общем, сидела я за баром, депрессировала о собственной незавидной участи, попутно размышляя о недавнем переводе в другой ВУЗ, потому что первоначальный с его ценником потянуть уже никак бы не смогла, и тут подсаживается он ― сплошная галантность и очарование.

А я-то уже пьяненькая. Да и отвлечься хотелось…

Короче, секс мне понравился, тут принижать достоинства Стаса не стану. А вот когда через пару недель мы встретились на свадьбе мамули и мне представили его в официальном статусе…

Вот тут-то я и охренела.

Сначала охренела, потом заржала в голосину и под изумлённые взгляды пошла искать винишко. Но кобелька не спалила. Хотя, наверное, стоило.

И вот теперь он… что, простите?

Зовёт меня… куда?

На свидание? Климов, ты бессмертный или просто без адреналина жизнь не мила?

И ведь не сдаётся. Настырно стоит и ждёт.

Чего ждёт-то?

Я ж вроде предоставила на блюдечке железные аргументы того факта, что он бабуиновая задница.

– Ты меня слышал, не? ― не выдерживаю.

– Слышал. А ты меня?

– И я тебя. К сожалению, на слух пока не жалуюсь.

– Вот и отлично. Так что со свиданием, Пчёлкина?

Эм…

– Вопрос можно?

– Можно.

– Ты ходишь сюда как по расписанию уже сколько? Несколько месяцев? И всегда одна и та же схема: купил ― ушёл. Что изменилось? Долгое воздержание? Гормоны взбунтовались? Даша не даёт?

Дашей "сестричку" мою зовут, если что.

– Сама-то в это веришь?

Честно? Нет.

Стоило всего разок увидеть, как та на нём висла, чтобы понять ― она согласна всегда, везде и в любой позе. А я наблюдала такие моменты не единожды.

Вот прям здесь же. На замшевом диванчике в углу.

Ну а что! Это ведь так весело: заявляться всей своей мажористой компанией и доводить меня. Отпускать шуточки про "официантку", намеренно разливать кофе, прося убрать, и давиться чувством самопревосходства.

Стандартные будни богемной молодёжи. И ведь не осудишь долбачей. Недавно и сама была такая же мерзкая.

– С Дашей проблем нет. Ок. Тогда в чём суть? Спор? Прикол? Спортивный интерес?

– Просто интерес. Самый заурядный, мужской.

– Слушай, надеюсь ты улавливаешь разницу? То, что я тебя не сдала ― не равно тому, что я на тебя запала.

– Но ведь не сдала.

– Не сдала. И ты не сдал.

– Верно.

– Почему?

– Ты первая.

– Почему промолчала? Да из вредности. Пусть Дашке расскажет кто-то другой, что её жених конченая сволочь. Не хочу отказывать себе в удовольствии быть сторонним наблюдателем с попкорном подмышкой, когда всё вскроется.

– Ну а я не распространяюсь, потому что не вижу смысла. Это только наше с тобой дело. Её оно никак не касается. К тому же, согласись: одна тайна на двоих ― это возбуждает.

– Не соглашусь, но ты продолжай. Мягко стелишь.

– Пчёлкина, давай баш на баш? Хочешь знать все подробности? Тогда в пятницу в шесть я заезду за тобой и отвечу на любой вопрос.

Подробности? Вопросы?

Ёмаё, ну нельзя же себе так льстить!

Он что, правда думает, что хоть сколько-то мне интересен? Да я класть хотела на его закидоны!

И на дебилку-сестру тоже класть хотела. Мне плевать на всю свою придурошную семейку, к которой я отказываюсь быть хоть сколько-то причастной.

Достаю из стеклянного холодильника порцию чизкейка, убираю в красивую картонную коробочку и протягиваю Стасу.

– За счёт заведения. Приходите ещё, ― вежливо, но сухо бросаю, и переключаюсь на другого клиента, вовремя зашедшего с кофейню.

– Как скажешь, ― лишь усмехаются, но более не настаивают.

***

― Ну и зря, ― синхронно накреняясь в такт джойстику, гыкает Игорь, не отрываясь от стрелялки, занявший всю диагональ телека. ― Сходила бы, чё нет?

– Зачем?

– Да просто так. Поржать. И пожрать на халяву.

– И потрахаться на халяву?

– И оно туда же, ― открывают призывно рот, требуя положить туда горсть картохи фри. А варежка у него что надо, богатырская. Под стать размерам самого Игорька.

Бородатый, коренастый, с кулачищем с мою голову и с забитым рукавом ― этакий байкер без байка. Зато с последней плэхой. На большее в двадцать лет пока не заработал, что не особо его парит. Такой ещё ветер в ушах свистит.

Хотя, собственно, чего ему заморачиваться? Работа есть, крыша над головой есть. От бабки покойной досталась в собственничество бывшая сталинская коммуналка.

Высокие окна, высокие двери, общий санузел, трескающаяся краска на стенах, неуместная на фоне современной мебели лепнина ― ремонт по этому месту не плачет, а рыдает. Луковыми слезами на чистом спирту, но Игорёк, опять же, не заморачивается.

Бережливо он относится только к своей драгоценной технике, на остальное клал с пробором.

Естественно, с таким подходом с девушками у него тоже не особо клеится. Впрочем, порой складывается ощущение, что они его и не интересуют.

Не, не в смысле, что он из "этих", а в смысле, что ему настолько офигенно в гордом одиночестве, что удивительно как меня-то терпит под боком.

Правда я-то чего? На мозги не капаю, в свинарник носом не тыкаю, на жрачку скидываюсь, пивка вечером бахнуть за компанию всегда готова, футбол тоже могу глянуть, даже правила выучила.

Не соседка, а мечта.

Короче, живём душа в душу. Вот честно, никогда не думала, что может быть настолько комфортно с парнем.

– Да ну его, ― отгрызая от бургера приличный кусь, мычу с набитым ртом, удобно распластавшись на полу, рядом с диваном. ― Пусть не думает, что меня можно поманить по первому зову. И первый-то раз был не ради его прихоти.

– А он об этом в курсе?

– Понятия не имею.

– Так сообщи.

– Обязательно. Вот прям в следующий раз с этого и начну вместо приветствия.

– Только не забудь надеть что-нибудь поэротичнее.

– Зафига?

– Чтоб у него челюсть отвалилась и обратно не встала.

– Боюсь, начальство меня по головке за такой дресс-код не погладит.

Игорь, ставя на паузу, оценивающе скашивается в мою сторону.

А я что?

А я ничего: волосы в пучке, со смытым макияжем, в его же одолженной футболке и леггинсах, оставшихся после занятий йогой. Не самый лучший боевой прикид.

– Ну не знаю. Приток посетителей на твои сиськи точно будет, поди плохо?

Тут как бы да, но всё же не будем мешать в кучу совместимое с несовместимым: я ж не в ночном клубе стриптизершей работаю. У нас есть определённые правила. Да и осень на дворе, в маечках не походишь. Я в шапке-то на работе целый день хожу, о чём вообще речь?

Хотя искушение выпендриться и заценить реакцию Климова есть, спору нет. Несколько нарядов из прошлой жизни у меня ведь остались, ждут своего часа.

А может всё-таки согласиться, а?

На свидание в смысле? Если снова предложит?

Он же, по любому, снова заявится в "Питчер".

Глава вторая. Ева в деле!

POV Пчёлкина

Заявился.

И не один.

Вместе с невестой своей, под ручку.

Блин! Вот только этой бестолочи белобрысой мне и не хватало для полного счастья. Её ж фонтан красноречия фиг теперь заткнёшь.

А вообще, убогая картинка. Говорят: сразу видно, если между парой есть химия. Так вот, между Стасом и Дашей не то, что химии нет ― там даже алгеброй не пахнет.

Больше скажу, Климов откровенно стыдится своей невесты. Что ОЧЕНЬ бросается в глаза и от чего дико смешно за ними наблюдать.

Кстати, сама Дашка по внешке симпатичная, отрицать не буду. Крашенная блондинка на фитнесе, при деньгах и без работы, которая ей и без надобности ― естественно, на себя у неё времени хватает. А вот на прокачку интеллекта сил не остаётся.

Нет, глупой её не назовёшь. На пальцах сложить может, образование какое-никакое получает, но эта девчуля из тех, кто катастрофически не приспособлен… для общения, что ли.

Прежде в моём окружении было много таких, да и я сама недалеко от них уходила. Компашки ж были общие, вот и цеплялись повадки как герпес.

Но то "раньше".

Теперь же я смотрю на таких "куколок" и думаю: ёмаё, это ж ещё надо постараться быть такой раздражающей. Манерность, жеманность, противно тянущие словечки, уменьшительно-ласкательные сокращения, брр.

"Приветули", "лапули", "пусечки", "ноготочки", "ресторанчик" и прочее дерьмище ― как наждачкой режет слух, аж виски ныть начинают.

Дылда, тебе двадцать лет! Какого дьявола ты разговариваешь как пятилетка? Это вымораживает даже больше, чем перекроенные все на один лад фейсы.

Надутые пельмени вместо губ, наклеенные ресницы, чужие патлы на башке, искусственные ногти, сделанная грудь, недавняя неудачная пластика носа, от чего Даша начала смахивать на Майкла Джексона ― всё понять можно, всем хочется быть совершенными, НО…

Всегда было интересно: почему мужики ведутся на такую фальшь? Может, в психологии прям имеется термин: "силиконовый фетиш"? Или же это чисто эстетики ради? Типа, чтоб рядом шла не замухрышка прыщавая, а "девочка с обложки", а то ж не солидно. Засмеют.

Фиг знает, мне не понять.

Единственное, что я когда-то в себе меняла ― это делала коррекцию зрения. К остальному, в силу возраста, была равнодушна. Да и в целом с собственным отражением в зеркале уживалась вполне мирно. Без отвращения на него смотрела так точно, даже в период перестройки тела.

В принципе, я и сейчас претензий к нему не имею.

Нет, если посидеть-покумекать, наверняка тоже найду где прибавить/убавить, но увы ― на тюнинги отныне больше нет средств. Следовательно, проблема автоматически отпадает: какая шкурка есть, такую и носим.

Хм… А к чему, собственно, всё это разглагольствование-то затевалось?

А, да.

К тому, что "Барби" отечественного производства смотрится до ужаса нелепо в своём амплуа. И мне абсолютно непонятен тот факт, что Стас её зачем-то терпит.

А он её именно что терпит. Сидит с каторжным видом и только успевает ручонки её с себя стряхивать. А ручонки у Дашки загребущие, так и норовят между ног ему забраться и кое-что сжать когтищами.

– Ребят, может вам номер в отеле снять? ― иронично замечаю, принося им заказанный Флэт Уйат и Ванильный Раф.

– Зачем? ― язвительно кривится "сестрица". ― У нас для этого есть куча мест. В отличие от тебя. Тяжело без крыши над головой?

Ля, вот же дрянь, решила ткнуть в самое больное?

Даже Климов офигевает от такой бесцеремонности.

– Крыша над головой у меня как раз есть, ― равнодушно пожимаю плечами, хотя укол, конечно, неприятный. ― Даже больше, собственный угол имеется и своя зубная щётка.

– Где? В притонской ночлежке?

Кстати, никто ж не знает, где я обитаю. Я даже матери точного адреса не давала.

– А хоть бы и она. Тут, Дашуль, как получается: в жизни есть нечто куда важнее тёплой перинки и шелковых простыней.

– Например?

– Наличие мозгов. Но кому я об этом рассказываю, верно? Ты ж всё равно не поймёшь.

Стас прыскает от смеха в чашку, баламутя пенку. Никакого уважения, а я ведь старалась, рисовала вензелёчки.

А Дашка-то как оскорблённо краснеет, аж через десять слоев штукатурки просвечивает. Любо-дорого смотреть.

– Вот из-за своего длинного языка тебя и попёрли из нашего дома, милочка.

– Ты путаешь. Меня не попёрли, я сама ушла. Милочка.

– Ну конечно. Успокаивай себя этим. Мой брат тебя выкурил.

– Твой брат ― ошибка неопытной акушерки. Спорим, его роняли в роддоме? Причём, скорее всего, неоднократно.

Потому что большего мудака, чем Гриша мне встречать ещё не приходилось. А я девочка общительная, много с кем знакома.

– Ты бы не зарывалась.

Всё, у нашей блонд уже и уши семафорят. Больше меня её, кажется, бесит, что женишок за честь семьи благоверной заступаться и не собирается. Тихонько посмеивается и вообще участия никакого не принимает.

– А иначе будут проблемы? Забьём стрелку? Учти, я больно кусаюсь.

– Неужели думаешь, что я опущусь до такого? Лучше принеси книгу жалоб.

Ор выше гор.

– Опасная женщина. С козырей прям пошла, ― подсовываю ей под нос ладони. ― Видно?

– Что именно?

– Как я трясусь от страха. Корвалол есть? Накапай капелек шестьдесят.

– Убогая шутка.

– Как раз по уровню твоей угрозы, ― отхожу к стенду, возвращаясь с пухленькой тетрадкой и торжественно вручаю Даше. ― Развлекайся.

– А ручку?

– Кровью пиши.

– Мне нужна ручка!

– Угомонись, ― не выдерживает Стас, отбирая у невесты "книгу жалоб и предложений". ― Не устраивай цирк. Ты меня сюда затащила вообще не за этим.

ОНА его затащила?

Что, даже не ОН её?

– Да как эту грубиянку куда-то приглашать? Он ж всю семью опозорит, если заявится!

– Так положено.

Куда заявлюсь?

Куда они меня приглашать собрались?

Не нать нам такого. Чур-чур-чур!

– Глупость. Ей там никто не рад, ― сестрица неохотно лезет в клатч, с кислой миной вручая мне перевязанный декоративной ленточкой конверт с выведенными на нём инициалами "С" и "Д".

Внутри обнаруживаются две переливающиеся картонки. Одна с официальным приглашением на помолвку молодых в эту субботу. Вторая ― на церемонию бракосочетания в начале следующего месяца.

– Да ладно, серьёзно? ― хмыкаю, подозрительно поглядывая на Дашу. ― Как ты себя пересилила-то, королева?

Ууу. От такой физиономии у меня вся молочка в холодильнике скиснет.

– Папуля велел. А ему новая мачеха.

Ха. Тогда похоже на правду.

– Видишь, совсем несложно, ― поощрительно похлопывает по её плечику Климов. Ещё б вкусняшку как псине бросил. ― Она всё равно не придёт, а жест вежливости исполнен.

– Чего это не пойду? ― возмущённо набычиваюсь. Только не хватало, чтоб он за меня решал. ― Ещё как пойду. Ева в деле! Вас позлить ― это ж святое, ― пересекаюсь взглядом с довольным Стасом и понимаю, что… попалась. Именно этого ответа тот от меня и ждал.

Упс.

Не. Ну с другой стороны, шведский стол ― это и правда звучит заманчиво. Как и сам факт сборища богемы. Я очень давно не принимала участия в подобном цирке, а ведь долгое время это было частью меня, практически ежедневным развлечением…

– Что ж, роднули, ― повторно пробегаюсь по отпечатанным на карточках строкам. Ага, приглашения рассчитаны на плюс один. Огонь, Игорька возьму. Как моральную поддержку. Не захочет ― заставим. ― Ждите. Приду с гвоздичками. Вам сколько? Две, четыре? Или лучше сразу похоронный венок?

– Гадюка, ― фыркает сестрёнка. ― Надеюсь, хоть в кофе ядом не плевала.

Каждый думает в меру своей испорченности?

– Я ж говорю, ― удручённо киваю её женишку. ― Наличие мозгов ― фишка сугубо эксклюзивная. Не каждому доступна. Ты хоть поделись с подругой, а то у неё там от пустоты скоро колокольчики зазвенят, ― теряю к ним интерес, возвращаясь за стойку. У меня, помимо них, и другие посетители есть.

Одна за планшетом в уголке у окошка сидит, две других подружки диванчик облюбовали, второй час уже сидят.

Не скажу, что у нас очень много посадочных мест, по сути территория весьма компактная, но каждому уголок находится. Особенно когда на улице непогода.

Это ж реально такой кайф: прятаться в тепле, там, где уютно и вкусно пахнет, пока по окну барабанит дождик.

А так конвейер у нас не прекращающийся, просто в основном народ забегает за напитком навынос и дальше мчит по своим делам. Задерживается мало кто: компашки, которые никуда не спешат и те, кто работает удалено. Ну и парочки.

Вот и мои "голубки" долго не сидят. Уже минут через пять первой из кофейни, вихляя бедрами, вытекает Даша. Подхватила с вешалки норковую жилетку и была такова.

Климов чуть задерживается: приносит мне грязные чашки и "книгу". Молча кладёт в баночку для чаевых очередную купюру, подмигивает и уходит вслед за благоверной.

Хочу отнести тетрадочку на место, но что-то тянет меня заглянуть внутрь.

Приобрётенная подозрительность?

Загнутый уголок странички?

"Моё предложение свидания всё ещё в силе. Номер телефона: +7 977 ** **. Звони в любое время, ночью и днём. Для тебя я всегда свободен.

P.S. С нетерпением жду субботы",

красуется свежая запись. Оу.

***

― Если что, это конфи из кролика.

– Угу.

– Ты ж вроде не ешь кролика.

– Бесплатно я жру всё.

– Жевать только не забывай. А то подавишься от жадности.

Ресторан премиум-класса "Bellevue" расположился на девятом этаже отеля «Гранд Отель 22» и имеет главную фишку, благодаря которой и заслужил свой статус. Из его панорамных окон открывается обзор в триста шестьдесят градусов на главные достопримечательности Питера ― Исаакиевский собор, Адмиралтейство и Дворцовую площадь.

Интерьер лаконичный и не лишённый элегантности: тёмный мрамор и дерево на контрасте золотых, сапфировых и сливовых оттенков мебели.

Что могу сказать: действительно шикарный вид, изысканные блюда мировой кухни, отличные винные и десертные карты, качественное обслуживание, и специально приглашенная на сегодня здешняя звездулька, готовая за немаленький гонорар быть и певичкой, и тамадой, и клоуном ― на эту субботу весь ресторан был забронирован на пышный банкет в честь помолвки.

Полагаю, часть номеров отеля тоже, если гулять так гулять. Всё же сегодняшние гости ― сплошняком местный бомонд, копилка у которых пухнет от миллионов. Ну, или же детки тех, чьи копилки вот-вот треснут, как и морды самих зажравшихся хряков, прибывших с подарками для молодых.

Я любопытная девочка, поэтому, само собой, сунула нос в брендовые магазинные пакеты, громоздящиеся в дальнем углу высокой пирамидой.

Сумочки, обувь, шарфики, золотые украшения, дорогие запонки с бриллиантами, кожаный портмоне… Эх. Когда-то подобное барахло целыми мешками дарилось и мне.

Кроме запонок с портмоне, конечно.

Да, процентов восемьдесят всего этого так и валялось в личной гардеробной, ни разу не пригодившись, потому что в большинстве было самой настоящей безвкусицей, но ведь всегда приятно знать, что где-то там на дальних полочках у тебя пылится клатч от Шанель.

Теперь же из всего многообразия и понтов у меня осталась лишь скромная сумочка от Луи ещё с поза-позапрошлых коллекций. Давно потрёпанная и с не работающим замочком.

Что не осталось незамеченным, ведь именно с ней я и пришла сегодня.

Чем не люблю подобные сборища ― тут тебя с ног до головы оценят, а потом ещё неделями будут косточки перемывать. Проходила через это неоднократно и, как бы не хорохорилась, убеждая себя, что мне плевать на чужое мнение…

Нет. Не плевать.

Это гадкое чувство. Ощущение посмешища, в которого не тыкнет пальцем только инвалид без рук, хотя точно знаю, что выгляжу на порядок привлекательнее большинства!

Подружки невесты, например, вообще не заморачивались с выборами нарядов ― оголились по всем фронтам: как задним, так и передним. Будто только-только вернулись из эскортного сопровождения и забыли переодеться.

Не грешна и невеста. Вместо вечернего платья надела белую ночнушку, которая, как полагаю, ещё пойдёт потом на первую брачную ночь. Кто в курсе, тонкое кружевное мини ― это последний писк моды или пошлость?

Я просто не в курсе, давно уже не слежу за трендами. Не говоря о том, что откопала в шкафу уже почти что раритет ― серебряный свитер-тунику от Версаче. Добыча, которую удалось урвать во время конфискации имущества.

Ну и чёрную кожаную юбочку под низ надела, да. Только не совсем кожаную и купленную в Секонде за копейки. Необычный тандем, но даже в нём больше изящности, чем в тряпке от Прада, в которой забыли пришить лоскуты под сиськи.

Ладно. Плевать. Это их забота. И их смешки, обращённые в мою сторону, для меня не более чем тявканье притащенных сюда карманных чихуа-хуа.

Спасибо Игорьку за то, что скрашивает всё это мракобесие своей невозмутимостью и старыми затёртыми джинсами.

Вот кому уж точно фиолетово на мнение остальных! Мой низкий поклон ему за самобытность и похуи… похеризм. На всё. И на всех.

Пришёл в стандартной одежде и, не стесняясь, сметает все подаваемые официантом блюда, изредка почавкивая. Ещё и успевает тырить из моей тарелки жареных морских гребешков, подающихся с пюре из пастернака и трюфельным маслом.

Спасибо хоть филе дорадо под винно-горчичным соусом не тронул. Слишком занят был авторскими коктейлями, украшенными еловыми шишками и цветами.

Сколько он их за вечер вылакал?

Я давно сбилась со счёта. Молчу про моё же шампанское, которое то и дело отбирают у меня с саркастичным: "нехрен пить, потом всю ночь будешь храпеть. Тогда точно в ванную отправлю спать".

Наглая клевета, кстати. Храпит как трактор как раз-таки он. Что пьяный, что трезвый. Я лишь иногда соплю сверх нормы, что было неоднократно записано на аудио в попытке меня саботировать.

Но это всё так, чисто дружеский стёб. Как и про забитый толчок, и про мои волосы в сливе. Мы наши шутки понимает и угараем с них, пока остальные зеленеют от брезгливости.

А что мы? А мы ржём и танцуем будто в последний раз. Вдвоём ведь не страшно выглядеть идиотами.

Люблю его.

Вот прям от души душевно в душу.

По-братски и сестрински.

Нет, правда. Одна бы я не вывезла сегодняший вечер, а с такой бородатой моральной поддержкой получаю дичайшее удовольствие от вечеринки.

От кислой мины маман, готовой сгореть от стыда.

От ещё более кислой физиономии её нового "папика".

От бессилия сводного огрызка, похотливо раздевающего меня взглядом с момента как я пришла.

И, конечно же, от реакций зачинщиков торжества ― невесты с женихом.

С последним, кстати, полные непонятки.

Если по Дашке видно, насколько сильно я её бешу одним своим присутствием, то Стас…

С его невозмутимостью впору играть в покер.

Что у него на уме? О чём он думает? Почему и для чего хотел меня здесь видеть?

Сплошные прочерки напротив каждого вопроса.

– Эта?

– Феминистка, тащащаяся по девочкам. Ты её не вдохновишь.

– А эта?

– Наградит таким букетом, что мы перестанем пользоваться одним мылом. Ещё на моё время её перетрахала половина присутствующих парней. Думаю, за последний год она добила и вторую.

– Ок. А вон та, тёмненькая. В фиолетовом?

Последние минут пятнадцать сидим с Игорем за столом, играя в игру: кто самая большая давалка на районе и кого гипотетически можно потискать в служебке.

Самый эпик в том, что всё это время напротив сидит вся моя семейка в полном составе и слушает нас. Плюс отец Климова: сурового, но интеллигентного вида дядька с усами-щёточкой.

С сыном они очень похожи, кстати.

Не усами. У Стаса их нет.

– Подойдёт, ― охотно киваю, с наслаждением доедая каре ягнёнка и запивая его "Кристалл". ― Если ты не прочь оказаться в наручниках и с кляпом во рту. Любишь плётки?

– Уволь. Я слишком нежный для садо-мазо.

– Тогда мимо.

– Какая уже по счёту мимо? В вашем террариуме есть хоть одна адекватная?

– Есть. Я.

На меня так скептически воззряются.

– То есть, нет.

Это утверждение?

– То есть, нет.

– Прикольно. Вот так захочешь кого-нибудь склеить, и то некого.

– Вот та официантка весьма миленькая, ― указываю на скромного вида шатеночку, бегающую с подносом. ― Готова поспорить, она из тех, что вышивает крестиком, любит закаты, долгие прогулки под луной и носит в рюкзачке томик Бродского.

– Не, за такими месяцами надо ухаживать, чтоб под блузку залезать. Нафиг.

– Ну, дорогой. Любишь кататься ― люби и долгие прогулки под луной.

– Да нафиг. Хотя… ― Игорёк призадумывается прям всерьёз. До кого-то явно дошли коктейли. По трезваку он бы ни за что не стал морочиться. ― Как я выгляжу?

– Как ленивая задница, которая давно похерила свою расчёску и из принципа не берёт мою.

– Сгодится.

– Стой, ― торможу его. ― Дай трюфели из бороды вытряхну.

– Не бороды, а щетины.

– Ага. Которую ты когда последний раз брил? ― лёгкость рук и никакого мошенничества. ― Всё, красавец. Вперёд, ― благословляю его лёгким шлепком по заднице, давясь смехом. Просто он так смешно в перевалочку ходит. Как мишка косолапый.

Периферийным зрением чувствую на себе пристальные взгляды соседей по столику и одной как-то моментально становится не по себе.

Ну его к чёрту.

– Пойду чтоль, носик попудрю, ― быстренько ретируюсь из душного зала, переполненного помесью приторных дорогих духов и едкого одеколона.

Прихватив недопитый бокал. Без бухлишка тут никак, поэтому я и сама уже немного того… С лёгким приятным головокружением.

До уборной так и не дохожу, заметив по пути одну из летних террас. Пустых в этот час, потому что сентябрь месяц уже не располагает для долгих посиделок под пронизывающими ветрами Северной Столицы.

Свежий воздух и пустота ― отлично.

Прям то, что доктор прописал.

Нет. Мне точно на сегодня хватит. По закону всемирной подлости неуклюже спотыкаюсь на порожке об стулья, расплёскивая содержимое на запястье и оставляя зацепку на чёрных колготках.

Спасибо хоть каблук не сломала, а то запасных сапогов у меня нет. Эти и так осенне-зимне-весенние, сразу на три сезона.

– Блин. Последние парадные, ― торможу у парапета, грустно ковыряя поехавшую стрелку.

– Хочешь, подарю годовой запас? ― на мои плечи накидывается пиджак, а в поле зрения нарисовывается Стас.

Его официальность не так давно сменилась очаровательной небрежностью: галстук развязан и висит на шее дохлой змейкой, а верхние пуговицы рубашки кокетливо расстегнуты.

Хорош, сволочь. Правда ведь хорош.

– Хочу.

Ну а что, я дура отказываться, если предлагают?

– Замётано.

– Невеста ревновать не будет? ― киваю на пиджак, в котором можно утонуть. Всё же он мальчик не хлипенький, размах плеч посоревнуется с Игорёвским.

– Это так важно?

– Мне? Совершенно нет, ― допиваю остатки шампанского и ставлю бокал на узкий балконный бортик.

Зуб даю, уроню. Я себя знаю.

– Вот и мне не очень, ― усмехается Климов.

– И на гостей?

– И на гостей в том числе. Единственная ценная для меня гостья здесь ― это ты.

– Я так и поняла. Настолько ценная, что за весь вечер первый раз вниманием обделил.

– Ты была не одна. Я сперва подумал, что вы с этим… забавным товарищем встречаетесь.

– Это стало бы проблемой?

– Нет. Нисколько.

– Надо же. И почему я не удивлена.

С минуту стоим, молча разглядывая тёплый оранжевый закат и разрезающий его шпиль здания Адмиралтейства.

Красота. Обожаю этого город. Только из-за него не уехала отсюда, когда вся жизнь полетела коту под хвост.

– Спасибо тебе, кстати, ― Стас первым нарушает молчание. ― Без тебя я бы не узнал, что пользуюсь такой популярностью у женщин.

Ага. Заценил.

Я не могла не пошалить и зарегила его липовый профиль в Тиндере, сопроводив оставленные им контакты найденной в инете фоткой и разрешением звонить в любое время дня и ночи.

Он же сам дал добро.

– Что, оборвали провода? ― усмехаюсь довольно.

– Даже пришлось выключить звуки.

– Всего лишь? До смены номера не дошло?

– Если поменяю, как тогда ты сможешь мне дозвониться? Хотя теперь лучше пиши сообщения. Вызов может затеряться, ― судя по всему, Климов не злится. Мне кажется, или его это в принципе забавляет? ― У меня лишь один вопрос: почему "Предводитель общества защиты крашенных выдр"?

Ору.

– Ну как же. У тебя скоро с одной из главных особей свадьба.

– Хм, ясно, ― хмыкают в ответ, оценив. ― Ладно, а теперь о насущном: Пчёлкина, ты подумала по поводу свидания?

Блин. Да ладно? Он прикалывается?

– Неужели правда думаешь, что я соглашусь на роль любовницы?

– Почему любовницы?

– Потому что ими становятся, когда связываются с женатыми.

– Но я ведь ещё не женат.

– Ты помолвлен.

– Это аргумент, не отрицаю.

– Значит, разобрались? Ты от меня отстаёшь?

– Не надейся. Знаешь, почему? Вся твоя логика трещит по швам от одного единственного нюанса.

– И что за нюанс?

Стас склоняется над моим ухом, понижая голос до бархатного вкрадчивого полушёпота.

У меня мурашки побежали от ветра или от него?

– Кто тебе сказал, что свадьба состоится? ― невольно вздрагиваю от мимолётного поцелуя в щёку. И возникшей вдруг тишины ― потому что Климов преспокойно ушёл, оставив меня одну.

Так и стою, с озадаченным видом наблюдая как с девятого этажа стремительно летит на встречу с неизвестностью пустой бокал.

Который я всё же умудрилась сбить.

Глава третья. Неподъёмчик

POV Пчёлкина

Не состоится?

Свадьбы не будет?

А в смысле?

А нафига тогда это… всё?

На кой чёрт тогда сегодняшнее сборище?

Деревья почто рубили нещадно ради приглашений?

А главное: а Даша-то в курсе? Судя по её счастливой моське, она ни сном, ни духом.

Нет, дело явно пахнет блефом. Стеллит красиво, да перина всё равно жёсткая.

Знаем мы таких: "Не-не, зуб даю, брошу! Уйду из семьи. Тебя одну люблю, весь мир к ногам положу. Только не сегодня, ладно? Сегодня Уран не в том Юпитере. Вот к лету верняк, а пока пойдем потрахаемся? У меня жена только утром приедет".

Если что, это не прикол из головы. Это мне такой кадр как-то в клубе попался. Я с него тогда чуть не уписалась от смеха, а тут на те, ещё один обещальщик уши греет.

Увы. Гуляйте, товарищ Климов, пешочком в одиночестве до ближайшей станции в Бельдяжках. Хоть с штампом в паспорте, хоть без него.

Причём дело-то не в морализме. Мне ж плевать и на чувства сестрёнки, и на его семейный статус. Дело давно на принцип пошло.

Стас думает, что может получить кого угодно и когда угодно? Ну так я доходчиво даю понять, что система сбоит. За чаевые спасибо, но купить меня за них не выйдет. Даже если он действительно разбежится со своей кралей ― облом.

От которой, кстати, не остался незамеченный женишёвский залёт не в те ворота.

В смысле, спалила она нас.

Вернее, пиджак, который я притащила обратно и бросила на пустой стул. Бросила и пошла искать Игоря, а тут цаца в ночнушке наперерез вылезает.

– Только попробуй!

Эм?

– Очень информативно. Понимаю, в голове ты мысль-то закончила, но, будь любезна, освети претензию в полном формате.

– Держись подальше от него. Стас тебе не по зубам.

– А твои как? В порядке? На кариес давно проверяла? Хотя чего творим винирам будет, ― отмахиваюсь и дальше собираюсь идти, вот только Даша уже разбушевалась.

– Я с самого начала замечала твои переглядки! Хочешь увести его? Не выйдет. Такой как он на тебя даже не посмотрит.

Хм…

Я дико извиняюсь: а она вообще видела, КТО за кем первый пошёл? Или влюблённые настолько слепые? Или просто она такая безбожная тупица?

А, может, убить двух зайцев сразу и растрепать, что мы с ним уже спали? Вот это у неё бы шаблоны порвались, хотя…

Пока приберегу козырь. Ещё пригодится.

– Расслабь булки, Прокопьева. Климов твой разве осёл?

– Что? ― недоуменно хлопают накладные ресницы.

– Осёл он или нет, спрашиваю?

– Конечно, нет!

– Ну вот, видишь как хорошо? А уводят обычно ослов. Из стойла. Так что спи спокойно, золотце, никто на твоё достояние не посягает.

Аргумент не работает.

– Я тебя знаю, ― Дашка хватает меня за локоть, стискивая до боли. ― Ты гнилая. Завидуешь мне. Всем, кого не коснулась твоя участь.

Так, это уже перебор, но ладно. В честь её праздника пропущу оскорбления и не буду вдаваться в подробности: кто на самом деле здесь давно гнильцой пованивает.

Спойлер: не я. Я днём душ принимала.

– Давай по чесноку? ― с трудом высвобождаю локоть. ― Говорят, не в деньгах счастье. В принципе я с этим согласна, но с ними всё же поприятнее. Они дарят уверенность, комфорт и возможность себя побаловать. Расстроена ли я тому, что меня этого лишили? Да, несомненно. Хочу ли вас всех в отместку вздёрнуть на дыбе? Вообще нет. Мне лень. Мы закончили?

– Ничего мы не закончили. Я тебя предупредила. Ещё раз увижу, что ты…

– И что? Что ты сделаешь? ― не выдерживаю. ― Слушай, достала. Все свои претензии кидай тому, у кого член в штанах свербит. Или кишка тонка? Или ты ему не перечишь? А то бросит ещё ненароком, когда поймёт, что кроме дырочек для волос в твоей коверыжке больше ничего нет.

– Барышни, чагось ругаемся? ― подваливаем к нам довольный Игорь.

Во даёт, опять коктейль у кого-то отжал.

– И где ты шлялся!? ― накидываюсь на него незаслуженно. Просто под горячую руку попал.

– Э… Как где? ― растерянно лохматит тот и без того взъерошенные волосы. ― Официантку клеил.

– Расклеивай обратно. Мы едем домой.

– Да я уже всё, ― с гордым видом машут мне салфеткой. ― Номерок дала.

– Прекрасно. А теперь едем ДОМОЙ! ― схватив за шиворот, тащу его к лифту, где обнаруживаются Климовы всем мужским составом.

Стоят возле искусственного фикуса и что-то тихо обсуждают, но при виде нас быстро замолкают.

– Уже уходите? ― интересуется Стас. ― Ещё десерт не подавали. Шоколадная сфера будет.

– Что за сфера? ― заинтересовывается Игорёк.

– Маленькое гастрономическое шоу. Шар из шоколада, который нужно полить горячим соусом из соленой карамели.

– О, хочу. Мааа, давай останемся! Ну позязя, ― поджимают по-детски губы.

Тьфу, блин. Бородатый дитёнок с лапищей сорок восьмого размера ― это слишком пошло.

– В тебя ещё что-то влезет? Куда только проваливается! ― не желудок, а чёрная дыра. А ведь не такой уж и крупный. Больше на мышцах. ― А ты свою невесту отлюби хорошенько сегодня, окей? ― шикаю Климову младшему, злобно вжимая кнопку. ― А то она от недотраха ещё сильнее деградировать начинает.

– Куда уж сильнее, ― усмехается в ответ Стас, на что получает многозначительное кряхтение папани.

– Вот это я понимаю ― высокие отношения. Вы ― идеальная пара. Счастья вам и любви, ― дверцы распахиваются и я влетаю в кабину, продолжая тащить за собой на буксире Игорька, грустно вздыхающего от расставания с десертом.

Страдалец.

– Любовь ― она разная бывает. Это как плавание, знаешь? ― бросают мне вслед, прежде чем лифт уезжает на первый. ― Можно плыть шикарным брассом, а можно по-собачьи.

Охренеть, блин, философ выискался.

***

Генеральная уборка.

Действо, которое я ненавижу, но которое приходится устраивать хотя бы раз в три-четыре недели.

Самая фишка в том, как меня в процессе начинает люто колбасить, хотя в любое другое время мне глубоко класть на бардак, пыль, разбросанную одежду, заляпанный отпечатками холодильник и разбросанную в прихожей обувь. НО…

В секунду когда начинается уборка, я превращаюсь в конченную стерву, которая постоянно орёт.

Вот месяц спокойно проходила мимо свалки на стуле, и хоть бы что. Даже сверху накладывала. В день уборки же я ношусь за Игорем с тряпкой и воплями: "Ты что, свинья, убрать раньше не мог? Почему это должна делать я?!".

И так во всём. А Игорёк при этом и не думает оправдываться. Лишь тупо ржёт и тайком снимает на камеру. За что огребает вдвойне.

К чему я это?

К тому, что сегодняшнее воскресенье не избежало участи стать красным днём календаря. А я, отдраивая всё, задолбалась так, что коленки гудят.

Нормальная швабра? Зачем? Это же так тривиально. Да здравствует древняя деревянная палка, которой надо без конца кланяться, чтоб поправить сползающую бывшую майку!

– Сгинь с глаз и не ходи по помытому, ― рычу на Игоря, пытающегося пробраться из пункта "А" в пункт "Б".

– Ты такая красивая. Не отвлекайся.

Очень красивая. Вся провонявшая потом и моющими средствами, красная как рак, согнутая в позе рака и с вороньим гнездом на голове, образовавшимся после постоянной тряски: туда-сюда, нагнись-выпрямись.

– Ха-ха. Я ща в ванну пойду, смыть с себя вонь.

– Одно другому не мешает. А я в туалет, ― красноречиво машут мне своими любимыми комиксами, давая понять, что это надолго.

– Да догадалась уж.

– Не, ну ты поделилась планами на будущее. И я тоже думаю: дай-ка поделюсь.

Вот язва! Швыряю в него тапок, но тот встречается лишь с поспешно захлопнувшейся дверью, ходящей ходуном от хохота.

Не, с Игорьком весело.

Он умеет и повеселить, и помолчать, и выслушать. Не говоря о том, что появился в самый нужный момент, когда женское отчаяние достигло пика.

Даша всё же была частично права, чем, собственно, и выбесила: злость, зависть, ненависть, обида, усталость, выгорание, депрессия ― все стадии проходились, все стадии с трудом перешагивались.

Не знаю и не представляю, куда бы меня занесло, если бы не появился Игорь. При том, что познакомились мы до смешного абсурдно.

Я тогда только-только перевелась в другой универ, причём всё так же на платной основе, просто с ценником пониже. Из нового "дома" сбежала, не выдержав и пары месяцев. "Друзья" на деле оказались гнидами. Денег нет, ночевать тоже негде. Романтика.

Не придумав ничего умнее, во всеуслышание прямо посреди кафетерия между парами так и спросила в лоб: "Кто готов принять бездомную под крышу? Интим не предлагать".

Естественно, посмотрели на меня тогда, как на больную. Покрутили пальцем, да дальше свои сосиски в тесте жевать продолжили.

И лишь один единственный парень откликнулся с дальнего столика: "Готов принять, если дашь слово, что не клофелинщица".

Так и познакомились, хотя учимся на разных специальностях. Он на программиста, я на филологическом.

По первой стрёмно, конечно, было. Я смелая, но не бесстрашная. Неизвестный парень, хата под замок ― мало ли какой он там мог оказаться псих, раз готов был принять левую девицу.

Но либо так, либо ночевать на вокзале. А, помнится, тогда был декабрь месяц и подобная перспектива совсем не радовала. Пришлось рискнуть.

И вот уже сколько? Ща, пальцы позагибаю…

Короче, чуть больше полугода так соседствуем. Крепкая дружба полов, платонические отношения, братаны на века и всякое такое. Ну, если не брать в расчёт того момента, когда однажды мы едва не переспали…

Каюсь, конфуз случился по моей вине. Я слегка берега попутала. Пришла в очередной раз мальца подбуханная, а тут Игорь из душа выходит.

В одном полотенчике. Мокренький, распаренный.

Мы на тот момент с месяц уже жили вместе, но тогда я впервые заценила и его брутальную внешность, и татуху на руке.

Обязана отметить ради вселенской справедливости ― данные у него пристойные. Парень он крепкий и умеренно смазливый. Даже кубики на прессе, которые мы, девочки, так любим, имеются.

На них и залипла, собственно.

Потупила, потупила… и полезла первой.

Напоминаю ― во мне булькал градус! В тот период я в принципе пила довольно часто, пытаясь смириться с участью бомжихи.

Короче, целуемся мы, целуемся. Хорошо так целуемся, зачётно. Эмаль на зубах трескается, искры сыпятся ― всё как положено. Я на запале, стопов с его стороны не чувствую, уже тянусь к полотенчику…

И понимаю, что тишина. Не стоит у него на меня.

Тогда по башке и шарахает озарение: какого ж чёрта-то я творю?! Нашла, где искать кандидата на перепихон, идиотка.

Да даже если бы и стояло, дальше то что? Замутили бы? А если бы не выгорело? Тогда всё ― прощай, ночлег. Обоюдный дискомфорт никому был бы не нужен.

В общем, пришлось скоренько идти на попятную, рассыпаясь в извинениях. Мол, и бес попутал, и алкашка попалась палёная, и вообще, дура я озабоченная.

Конфуз вышел ужасно неловкий, но думаю, ничего. Если я его хоть сколько-то зацепила и его "неподъёмчик" чистая случайность, сам попробует повторно яйца подкатить…

Но нет, не попробовал.

Ни через день, ни через два, ни через неделю.

Так все флюиды сами и сошли на нет. Что ещё хоть как-то могло между нами вспыхнуть, коротнуло и перегорело. Момент был упущен.

Уж в каком виде я только перед ним не прыгала ― захотел бы, давно раком нагнул. Но не захотел. Этот дурень лишь прикалывается и пошлит.

– Тетя-тетя Кошка, выгляни в окошко, ― стучат мне в маленькую форточку, которые строители советских времён любили врезать между ванной и туалетом.

Уже забравшись в ванную, смываю мыльную пену с глаз и недовольно выглядываю из-за шторки.

– Придурок, да? ― разглядываю на запотевшем стекле нарисованную виселицу и человечка уровня таланта: палка, палка, огуречик ― вот и вышло… что-то.

– Покажи фанатам сиськи. Иначе он с горя повесится, ― ржёт торчащая на фоне всего этого морда.

Опять, падла, с ногами забрался на крышку унитаза. Я ж только её отмыла!

Показываю средний палец и скрываюсь обратно за шториной, слыша ехидное: "Ну а вдруг бы прокатило".

Чего ему там должно было прокатить? Фанаты уже видели мои сиськи. Всю меня видели. Хлипкие замочки санузла имеют свойство не до конца защёлкиваться, а я никак не научусь перепроверять эту незначительную деталь.

И опять же ― ничего. Никаких решительных действий, так что выводы напрашиваются сами собой. Придётся смириться с тем фактом, что в мире существует мужчины, которые меня не хотят.

Обидно, конечно, ну да ладно. Оно и к лучшему.

Усё. Сама помылась-отмылась-прихорошилась. Раковину с сантехникой тоже до блеска вылизала, а самое главное ― зеркало оставила на десерт, как финальный штрих.

Иронично, если вспомнить, что именно с него всё и началось. С утра пошла зубы чистить, поняла, что отражения собственного за подтёками брызг не вижу и.... понесла-ась.

– Ну что, припадок закончился? ― Игорь уже на кухне, сидит за ноутом. Обедает и попутно работает.

А, да, забыла сказать. ― он, типа, удалённо подрабатывает. Винду там переустанавливает, программы ставит, от вируса чужие компы чистит. Порой столько интересного в чужих папочках находит, что мы просто валяемся.

– Ага. Генеральную уборку официально объявляю закрытой. А очередное складирование барахла… ― швыряю мокрое полотенце, которым вытирала волосы на девственно пустой стул. ― Официально открытым. Первый пошёл.

– Оно и видно. Тебе маман звонила, пока ты плескалась, ― протягивают мне мой старенький телефон с сеткой трещин в углу. ― Или не плескалась, уж не знаю. Ты не даёшь подсматривать: чем занимаешься с душевой лейкой.

– Если очень интересно, как этот процесс работает ― загугли, ― присаживаюсь на край обеденного стола, делая перезвон. ― Там такое добро в целые серии объединено.

– Какое добро? ― мама на том конце тут как тут.

– Мастурбация в порнушке.

– Мерзость.

– Ну да. Ты ж святая, такую гадость не смотришь. Только с любовниками на практике изучаешь, но это ведь совсем другое.

– Не дерзи.

– Не дерзю. Всего лишь высказываю мнение.

– Эй, ― шикает на меня Игорь, когда я утаскиваю с его тарелки пельмень. А следом ещё пару-тройку. Или пять… ― Свари себе сама!

– Не жмотничай, ― облизывая испачканные в майонезе пальцы, показываю ему язык и переключаюсь обратно на натикивающий секунды вызов. ― Женщина, которая зовётся матерью только потому что я вылезла из её утробы ― чего надо?

Увы, но отныне исключительно так.

А ведь раньше она вполне себе была и "мамочкой", и "мамулей". И оставалась бы ей даже после повторного брака, я ж не ханжа ― всё понимаю. Каждый имеет право на женское счастье и достаток, к которому привык и который не готов потерять.

Мой отец был сволочью и эгоистом, никто не спорит. И любил он только себя ― это тоже факт. Именно его тиранские замашки нас и объединяли с матерью, и я была уверена, что за отсутствием триггера эти отношения лишь станут крепче, НО…

Я не учла одного маленького нюансика ― моей родительнице просто нравится роль жертвы. Потому, что? Правильно: от одного абьюзера-арбузера она тупо перескочила на другого.

Как итог: для неё ничего не изменилось, а вот мне пришлось мириться с новыми порядками и ультиматумами отчима. Не говоря о его придурке-сыне, решившего, что новая игрушка отпора не даст и с ней можно развлечься.

Последнее терпеть уже было невмоготу.

– Подъедь. Нам нужно поговорить о том, что ты устроила вчера. Я давно так не краснела от позора.

– Сочувствую. Ты это, следи за давлением. Возраст всё-таки.

– А ты следи за своим поведением. Ты не девочка с улицы, чтобы так себя вести. Пора браться за ум и взрослеть.

– И что подразумевается под "взрослением"?

– Об этом и поговорим. Жду тебя сегодня, к семи, ― бамц, гудочки.

– Трубку бросила, прикинь? ― я настолько оскорблена, что ворую ещё пельмешек.

– Воспитание на нуле, ― многозначительно закатывает глаза Игорь, отодвигая тарелку так, чтоб мне пришлось грудью лечь на клавиатуру, если я хочу ещё поклептоманить. Жадина.

– И я о том же, ― ну ладно. Тогда стырим его колу.

– Блин, женщина. Имей совесть, ― сердито рычат. ― Сгинь куда-нибудь.

– Фи на тебя. Смотри, реально ведь сгину, ― походкой от бедра демонстративно удаляюсь.

– Сначала на хату накопи, а потом угрожай, ― кидают мне вслед.

Хех, вот гадёныш.

***

Стою перед главными воротами возле охраняемого проходного пункта, разглядывая не так давно выстроенный жилой комплекс.

Район элитный и муравейники здесь продаются, само собой, за бешенные деньжищи. Особенно пентхаусы, а у семьи Прокопьевыъ именно он: верхние два этажа слева с панорамными окнами. Этакая личная резиденция на крыше.

Чтобы пробраться "гостем" на территорию надо пройти все испытания унижениями и доскональным осмотром паспорта. Постоянный пропуск я небрежно швырнула домочадцам, когда гордо сваливала в закат с чемоданом, а теперь вот жалею. Полчаса молодости бы сэкономила.

Кое-как проскочив внутрь, чешу прямиком к парадной через облагороженный скверик. Не люблю осень за промозглый ветер и слякоть, однако не могу не признать ― на этапе, когда листья лишь желтеют, но ещё не опадают, оставляя деревья лысыми, она очень даже ничего.

Замечаю проезжающий мимо белоснежный Порш Кайен, который, свернув на повороте, тормозит точно там, куда направляюсь и я.

Из салона вытекает не абы кто, а Даша. Причём вытекает как положено: сначала ножки, обутые в высокие сапожки являет миру, а затем и сама появляется в поле зрения.

Снова в меховой жилетке, правда на этот раз из новой животинки, лисицы вроде. Гринпис в ужасе потерял бы сознание, узнав сколько таких мёртвых тушек висит в её шкафу.

Немного замедляюсь, дожидаясь, пока та свалит. Не хватало только в лифте одном ехать аж до четырнадцатого этажа. Я такого эмоционального испытания не выдержу. Сигану нафиг в шахту.

Ну всё, вроде утопала. Проход свободен.

– Пчёлкина, далеко спешишь? ― окликает меня знакомый голос, когда я выныриваю из-за укрытия.

Блин. Не свободен. Следовало догадаться, что за рулём не личный семейный водитель.

Оборачиваюсь к Стасу, который аж даже вышел из машины, чтобы я обратила на его персону своё внимание.

Ну, ок. Обращаю.

И ставлю пять балов за внешний вид. Вкус у него действительно имеется, жаль на девушек это не распространяется, но зато он хотя бы всегда выглядит как с иголочки.

Сегодня, вот, на нём рубашка с закатанными рукавами и жилетка в тон строгим брюкам. Смотрится очень эстетично.

– На ковёр вызывают. Будут отчитывать за плохое поведение.

– И отшлёпают?

– Делишься детскими воспоминаниями или эротическими фантазиями?

– Представляю тебя в разных ипостасях.

– И как впечатления?

– Пока мне всё нравится, ― облокотившись на дверцу, разглядывают меня с улыбкой.

Вот эта его фишка меня особенно напрягает. Я бы ещё поняла, разглядывай он меня как Гриша ― с сальной подоплёкой. Такой, что в лопатках противно зудит.

Так нет же, просто смотрит. Долго, испытывающе, я бы сказала ― изучающе и бог ещё весть знает, с какими личными мотивами.

– Мда. Что ж, каждый сходит с ума по-своему.

– Именно. Я вот от тебя. Подожди меня. Скину тачку на подземной парковке и вместе пойдём.

О, как. Это что получается, его благоверная настолько избалована, что по подземным парковкам не шляется?

– Куда? Туда? ― вскидываю палец вверх, намекая, понятное дело, на пентхаус.

– Не. Туда мне ещё рано. Я ещё лет сорок пожить точно хочу.

– Ха-ха. Знаешь, я бы с куда большим удовольствием туда чирикнулась, чем в этот гадюшник пошла.

– Да мне тоже, честно говоря, не особо хочется… ― барабаня пальцами, задумывается Климов. ― Слушай, а давай сбежим?

– Обязательно сбежим. Загранпаспорта с собой? Куда махнём? В Мексику? До Канадской границы? На острова?

– С тобой куда угодно, но позже. Пока просто по городу прогуляемся, ― Стас обходит машину, галантно открывая дверь пассажирского. ― М? Как смотришь на такой план?

– А как невеста посмотрит на то, что жених не дойдет до места назначения?

Вот забавно, если она сейчас следит за нами. Хотя вряд ли. Уже бы давно выскочила с шашкой наголо.

– А не всё ли равно?

Ха. Ему, по всей видимости, точно всё равно.

Да и мне, собственно, тоже…

Подхожу ближе, разглядывая массивные часы на мужском запястье и серебряное кольцо "Спаси и Сохрани" на безымянном. В совокупности с выступающимися под кожей венами смотрится стильно. А как эти вены взбухают, когда доставляют удовольствие, ммм…

Тьфу, блин!

Кто куда, а эта больная голова опять не туда.

Пока меня накрывают флэшбеки, Климов терпеливо ждёт. И стоит ведь сказать решительное "нет", только вот чаша весов заметно колеблется.

На одной его половине лежит осознание того, что, по сути, я соглашаюсь на то самое свидание, которого так добивался Стас.

На другой половине ― перспектива лишний раз позлить мать и возможность забить на встречу, на которую нет ни малейшего желания идти…

В общем, перевес получается значительный, согласитесь? Ещё и Климов. Идеально выбрит, свеж, хорош. Пахнет приятным миксом мяты, табака, и цитруса.

А его Порш? Когда в последний раз мне удостаивался шанс пригреть зад на сидении тачки такого класса? И представится ли ещё?

Мда. Тут, кажется, без вариантов.

– У тебя мозги есть? ― тяжко вздыхаю, прекрасно понимая, что собираюсь делать то, чего делать не стоит. ― А у меня?

Риторический вопрос, отвечать на который нет смысла. То, что я послушно сажусь в машину говорит само за себя.

Глава четвёртая. Крыши и шаверма

POV Климов

Выруливаем куда глаза глядят. Буквально, потому что точного маршрута нет. Да и нужен ли он? Катимся и катимся, чем плохо?

Минут через десять ожидаемо вибрирует телефон, брошенный на приборную панель.

Даша.

– Да, ― сразу переключаю вызов на громкую связь.

– Ты где, котик?

Котик, мать вашу.

– Планы изменились. Срочное дело нарисовалось, ― многозначительно бросаю взгляд на сидящую рядом Еву.

Та лишь ухмыляется и молча грызёт ноготь.

– Опять?

– Что поделать.

– Тебе не кажется, что твоя работа отбирает слишком много свободного времени? Причём даже в выходные.

– Это не по работе. Я потом перезвоню, ― отключаюсь и только тогда добавляю. ― Может быть.

Пчёлкина театрально зажимает ноздри.

– Воняет, не чувствуешь?

– Чем?

– Отборным враньём.

– Не соглашусь. Где я соврал? У меня действительно нарисовалось дело поважнее. И действительно не по работе.

– Ну-ну. И часто ты её так динамишь?

– Насколько получается.

Отец по головке не гладит за дезертирство, конечно, но эта постановочная пьеса начала меня утомлять. Да, по первой было хотя бы любопытно, но чем дальше всё затягивается, тем скучнее становится.

– Ты ведь её не любишь.

Это вопрос?

Нет, не вопрос. Утверждение.

– Разумеется, нет.

– Но она тебе хоть немного нравится?

– Даша бывает местами сносна, но нет.

– Тогда к чему весь этот цирк?

Включаю поворотники, тормозя на светофоре.

– Пока не могу сказать.

– Да можешь вообще не говорить. Мне как-то до лампочки.

– Была бы была лампочка, не спрашивала бы.

– Хорошо. Мне любопытно, но не прям чтоб очень. Так лучше?

– Гораздо. Я бы рассказал, правда. И знаю, что ты умеешь держать язык за зубами, ― что Ева доказывала уже неоднократно. Даже если сейчас взять: что ей стоило позлить сестрёнку и подать голос? Но нет, Пчёлкина себе на уме и много не болтает. Что мне в ней особенно нравится. ― Но не могу. Это не только моя тайна.

– Да пожалуйста, ― двадцать первый век во всём своём великолепии: теперь у неё звонит телефон. Но, в отличие от меня, Ева сразу сбрасывает входящий.

– Поклонник? ― ревниво интересуюсь, потому что не вижу высветившегося на дисплее имени.

– Бери выше. Маман, ― настойчивая женщина, снова звонит. А потом ещё. И ещё. Вынуждая поставить телефон на авиарежим. ― Всё мозги теперь чайной ложкой выполощет.

– За то, что не пришла?

– Угу. Пригорело у неё знатно, раз так активизировалась. То месяцами не вспоминает о дочери, а то вдруг соскучилась. По душам поговорить возжелала.

– Не соскучилась. Просто ты сегодня была стратегически нужна.

– Зачем? Устроить развлекательное шоу за ужином? Шапка с бубенчиками прилагалась?

– Развлекательное шоу было бы для тебя. Если ты, конечно, не за договорные браки.

– Это тут при чём?

– Тебе присмотрели выгодную партию и собирались устроить смотрины.

– Ты откуда знаешь?

Откуда, откуда: Даша сказала.

Эта блондинка редкостное трепло. Чешет всё подряд, обо всех и обо всём. Порой даже в ущерб самой себе. Что порой здорово раздражает, но давайте будем честны ― поэтому я её и терплю.

– Просто знаю. Неплохой вариант, кстати. Отец в списке Форбс, да и сам парнишка с амбициями. Живёт заграницей, приехал в командировку. Вот родня его тепленьким и поймала.

Умалчиваю, что именно по этой причине и собирался присутствовать на общем сборище. Следить ведь за обстановкой надо.

Перспектива, что Пчёлкину уведут прямо из-под носа, меня не устраивает. Хочет та того или нет, но у меня на неё далеко идущие планы. Куда заграничные женихи никаким боком не вписываются.

– Вот сука.

Бросаю озадаченный взгляд на пассажирку.

Да ладно? А так можно было? А я, как идиот, стараюсь перед ней вежливость и образованность играть, фильтруя ругань.

– Кто? Парнишка? Да не, он вроде неплохой.

– Причём тут он? Я про Прокопьева старшего. Его же затея.

– С чего ты взяла? ― но так-то она попала в точку. Дашин папаша всё это сватовство и замутил.

– Потому что он давно порывался заткнуть мне рот и отправить куда подальше.

О, как. А вот это уже интересно.

– На каких основаниях?

– Оснований миллион, ― огрызаются и больше к теме не возвращаются. Я тут только что говорил, что мне нравится её неболтливость? Я передумал. Не нравится. ― Куда мы едем?

– Понятия не имею. Есть пожелания?

– Удиви меня.

Удивить. Задачка так задачка. Ладно, попробуем.

– Как скажешь, ― проверив, чиста ли дорога, разворачиваюсь на сто восемьдесят и ухожу на трассу, ведущую к центру. С небольшим заездом к маленькой будке, приютившейся возле метро.

Ещё через четверть часа мы уже поднимаемся по лестнице одного из ворчливых скрипунов домов-колодцев и через чердак с низкими потолками, пропахший сыростью, голубями и пылью, попадаем на крышу.

Питерские железные крыши ― отличительная фишка города. Наверное, каждый слышал, насколько запутана их лабиринтная сетка. Соединённые между собой они обхватывают практически весь центр, однако точек с действительно стоящим видом можно пересчитать по пальцам.

Само собой, парадные и чердачные помещения в большинстве всегда закрыты, поэтому попасть на них вне сомнительных и не очень легальных экскурсий не так-то просто.

Тем, кто не знает лазеек, разумеется. Для тех же, кто всё детство пролазил по скатам ― это никогда не было проблемой.

А вот Ева озадачена.

Старается храбриться, но вижу как её в испуге поддёргивает, если нога оступается и подошва кроссовка соскакивает со скользкой после мороси опоры.

– Дай руку, – прошу, протягивая ладонь. – Тут недалеко.

Даёт. Причём вцепляется мёртвой хваткой.

Проходим ещё несколько метров, пропустив над головами протянутые кабели и, спрыгнув с кирпичного приступка, выходим на условно ровную поверхность.

Здесь нет привычного ограждения, дарящего эфемерную безопасность, зато есть невысокий парапет шириной ровно настолько, чтоб можно было без опаски посадить пятую точку.

Расстилаю прихваченное пальто поверх давно проржавевшей металлической поверхности и жестом галантно предлагаю ей присесть.

Пчёлкина не торопится, с опаской поглядывая на раскинувшийся под нами Невский проспект. И продолжает стискивать мою ладонь, хотя в этом давно отпадает необходимость.

И тут меня осеняет догадка.

– Ты не забиралась на крыши прежде, да? ― отрицательное мотание головой. ― Почему? Высоты боишься?

– Не прям чтоб очень, но лепёшка из меня выйдет сомнительного качества.

– Хочешь, уйдём?

– Нет. Ща, дай минутку обвыкнуться.

Обвыкнуться? Собралась в авральном режиме подружиться с новой фобией?

Охренеть. Правда собралась.

Неуверенно выпускает мою руку и осторожно присаживается на импровизированную лавочку. Правда спиной к дороге и проезжающим по ней автомобилям.

– Да, ― вздыхает она. ― Мне однозначно не терпится поскорее сдохнуть.

– Не в мою смену, Пчёлкина. Пока я рядом ― можешь не надеяться. Я серьёзно, ― присаживаюсь рядом, перекидывая ногу через край и оставляя ботинок болтаться в воздухе. Что заставляет Еву отборно материться, а меня тихонько подсмеиваться над её реакцией. ― Расслабься. Ты слишком напряжена.

– Пошли в зоопарк? Я засуну тебя в вольер к крокодилам и тоже скажу: расслабься.

Язва. Но какая очаровательная.

– Говорю же: давай уйдём, если не комфортно.

– Поздно, уже пришла. Но снимать меня будешь теперь с бригадой спасателей.

– Зачем тогда пошла? Сразу нельзя было сказать?

– А я знала, куда ты меня тащишь? ― злобно бурчат. ― Может в секретное логово, где в свободные от невесты часы расчленяешь невинных дев?

Не выдерживаю и уже смеюсь в голос.

– А ты причём тут? Где ты, а где невинные девы? ― ловлю её за лодыжку, предотвращая пинок и попутно возвращая ей и без того шаткое равновесие. ― Тчч, тише-тише. Лягаться будешь потом. Лучше глянь, какая красота, ― снова протягиваю руку. ― Доверяешь мне?

– Вообще ни разу.

– Ну и хорошо, ― не дождавшись, сам беру её за прохладную кисть. ― Значит, считай, что это такой импровизированный тест на доверие. На счёт "три" медленно разворачивайся. Раз, два…

До "три" не доходит.

Ева рывком перекидывает ногу через парапет, отзеркаливая мою позу. Заглядывает вниз, затем по сторонам, откуда как на ладони открывается вид на башню Зингер и Казанский собор. Забавно поджимает губы.

– Я настаиваю: лепёшка из меня выйдет паршивая.

– Уверен, это не так, но давай не проверять, ― лезу в шуршащий пакет, который так же пришлось тащить с собой и достаю две завёрнутые в фольгу шавермы.

Ммм, ещё горячие.

– Да ладно? ― насмешливо выгибают бровь, когда протягиваю ей одну. ― Шаверма?

– Лучшая в городе. Ашот Вазгенович делает её как никто другой.

– Забавно… ― распаковывая и принюхиваясь, усмехаются. ― Не ресторан, не кино, даже не пиццерия. Крыша и шаверма. Бюджетно решил отделаться?

– Ты ведь сама просила удивить тебя.

– Туше. Удивил.

Выжидательно наблюдаю, как Пчёлкина вгрызается зубами в лаваш и с подозрением жуёт.

– Ну как? Вкусно? ― переживаю, будто сам готовил.

– Ничего так, ― облизывая пальцы, снисходительно дают добро.

– То-то же.

Сидим, ужинаем. Молчим.

Закат, мелкая морось, прохладный осенний ветер, пробирающий до костей, и лёгкий перекус.

Идеальное свидание.

Своё съедаю быстро и исподтишка теперь наблюдаю за сидящей напротив красоткой. Как ветер играет с её длинными волосами, тёмным пятном контрастирующий на белом худи.

А эта очаровательная шапочка с пришитой эмблемой медвежонка? Осанка, гордо вздёрнутый подбородок…

Девочка-картинка.

Забавная, своенравная и дико сексуальная ― от такого коктейля все мысленные стопы срывает к херам собачьим.

– Будешь? В меня больше не лезет, ― отдают мне добрую половину. ― И я заляпала тебе пальто, ― замечают, вытирая салфеткой капнувший соус.

– Ерунда. Отдам в химчистку.

– Химчистка. Слово-то какое… что-то на богатом.

Так и живём. Кто говорит "на богатом", а кто-то на прелестном.

– Знаешь, я тобой восхищаюсь, ― чистосердечно признаюсь. ― Стержень у тебя будь здоров. Так споткнуться и не сломаться, это достойно.

– Споткнуться? Очнись, я по уши в вонючей луже валяюсь. Как свинья в грязи. Только ноздри торчат.

– Стоит отметить, очень грациозно валяешься, ― склоняюсь ближе, принюхиваясь к её шее. ― И от тебя весьма приятно пахнет. Ммм, кофе с молоком?

Да она сама как кофе с молоком. Терпкая, щекочущая рецепторы и чертовски бодрящая. У меня с первой встречи от неё пульс зашкаливает и кровь закипает.

Ева чуть склоняет голову, с насмешкой встречаясь со мной взглядом. Глаза лисички: хитрые, непокорные. С карамельным отливом. Такие способны заворожить кого угодно.

А я долго терпел. Давно рвался перейти в наступление, но хотел дождаться, когда всё кончится и только уж тогда…

Увы, не смог.

Этот взгляд, ямочки на щечках и восхитительная дерзость не оставили шансов. Если тупить и дальше, кто-то меня опередит.

Или появится такой вот женишок.

Или "друзья" непонятные повылезают, смотрящие на неё совсем не по-дружески.

– Гель для душа по акции в Пятёрочке, ― все мои флюиды встречает непрошибаемая стена. ― Климов, оставь дешёвые заигрывания. Ты же знаешь, что я не поведусь.

– Заигрывания? Ты ещё не видела моих заигрываний. И лучше не искушай. Я и так в шаге от того, чтобы взять тебя прямо здесь и сейчас. Жаль моё воспитание и принципы не позволяют применять к девушкам силу.

– Есть цель ― не вижу препятствий, да?

– А какие препятствия? Ты восхитительна, я влюблён. Чего время терять?

– В кого влюблён? В себя? ― фыркают с издёвкой. ― Не путай похоть и влюблённость. Запретный плод сладок, слышал такое выражение? Вот тебя и плющит не по-детски.

– Ты подменяешь понятия, Пчёлкина, ― не меняю позы, оставаясь настолько близко, что ловлю её горячее дыхание, рядом с которым отступают все северные ветра. ― Что есть запретный плод в твоём понимании? Ты? Так ты уже была моя. Я был с тобой. Был в тебе. Ты, конечно, хороша, но не до такой степени, чтобы бегать за тобой и просить секса.

– Тогда что тебе нужно?

Эти губы. Зависнуть бы в них до рассвета…

– Тебя. А там как пойдёт, ― меня-то подогревает азарт и её присутствие, а вот она как ледышка. ― У тебя под толстовкой есть что-нибудь?

– Уверенная двоечка, забыл?

Не забыл. Такое не забудешь.

– Я не про это, ― приподнимаю ей худи, заценивая обнажённый бок. ― Ничего, я так и думал. Замёрзла?

– Хочешь согреть?

– Если позволишь.

– Позволяю. Поехали.

Ммм…

– Куда?

– Греться. И горе тебе, если мне не понравится.

Секунда. Две. Три…

– Я потёк.

– Чего!?

Чёрт, я сказал это вслух?

– Не, в смысле пальцы все в соусе теперь, ― слишком сильно сжал, и лаваш прорвало. Кажется, химчистка теперь понадобится не только пальто, но и брюкам.

Убираю превратившуюся в кашу шаверму обратно в пакет, оттирая руки. Наелись. Какая уж тут еда, когда мысли поплыли совсем в другом ручейке?

И ведь знаю, что всё не так радужно, но воображение не остановить. Генерация сексуальных фантазий официально запущена.

– Ну и? ― Ева выжидательно щурится, видя, что я никуда не тороплюсь, да и в принципе стараюсь быть невозмутимым. Знала бы только, милая, что сейчас я делаю с тобой в своих мыслях… ― Тебе повторное приглашение нужно?

Мне? Ни второго, ни тем более третьего.

– Поехали, ― не знаю, что она задумала, но готов играть по её правилам. Правда исключительно на своей территории.

Для надёжности вытираю ладони об и без того испоганенные брюки и помогаю ей подняться. Дальше всё проделывается без лишних слов: в тишине собираем вещи, в тишине уходим той же дорогой, в тишине веду её за собой, страхуя.

В той же тишине помогаю забраться в чердачное окошко и спуститься по деревянной шаткой лестнице. И всё так же в тишине мы выходим обратно в многоквартирную парадную, а оттуда на улицу и к машине.

Пчёлкина оживает на глазах, едва ловит контакт с землёй. Моментально обрастает привычной шкуркой отчуждения с лёгким налётом снобизма. И за руку меня больше не держит.

Жаль. Мне понравилась её беспомощность.

– Это что? ― заведя двигатель и включив обогрев, замечаю, что она снова полезла в телефон… Чтобы листать мужские фотки.

Эй, совесть есть?

– Тиндер.

– И зачем он тебе?

– А где я ещё встречу фриков в таком количестве? Зацени, ― разворачивают ко мне дисплей, показывая… Тьфу, блин.

– Издеваешься? И как теперь это развидеть?

Голое непонятное нечто в нелепых татуировках лежит в ванной. Задрав ногу. И табличка "censored" там, где по логике должно иметься хозяйство, но сомневаюсь, что оно у него есть.

Ни один нормальный парень с яйцами такое дерьмо на всеобщее обозрение не выложит. Только психически больной. Или нарик.

Или психически больной нарик.

– Не нравится? Да ладно, горяч же, ― глумится Ева. ― Сергей, двадцать восемь лет. Курит, есть кошка. Водолей. Татушку с Вовкой из "Тридевятого царства" оценил? Ценитель классики. Надо лайк что ль поставить. О, а этот тебе как?

Не хочу смотреть, но всё же бросаю мимолётный взгляд…

Да твою мать! Выколите теперь мне глаза.

– И вот в эту помойку ты засунула меня?

– Ага. Скажи, "Предводитель общества защиты выдр" рядом с таким уже не кажется сильной странным?

– Зато понятен ажиотаж. У меня там, видимо, у единственного с физиономией всё в порядке, ― тянусь за своим телефоном, открывая ватцап и протягивая ей. ― Почитай сообщения. Повеселись.

– Ого… ― листая диалоговое окно, присвистывает та. ― Мощно. Я не ожидала такой активности. О, а эта курочка предлагает стать для тебя персональной выдрой. Оу… Тебе даже обнажёнку шлют. Прикол, у этой сосок проколот, видел?

– Не всматривался.

Большинство сообщений даже не отрывал. Там уже по всплывающему началу становилось всё понятно.

– Да ладно. Неплохие ведь формы. О, а у этой ещё лучше. Но сто пудово фильтры наложены. Не бывает с таким весом бёдер без растяжек… Да, точно фильтры. Могла бы тогда и промежность свою подчистить, ― тьфу, блин. Она ещё и фотки досконально рассматривает?! Не, правда. Прям увеличивает и рассматривает! ― А вот эта тощая глиста. Рёбра торчат. Но тоже татушка прикольная. А ты чего им не отвечаешь? Обидятся же.

– У меня нет проблем с самооценкой, чтобы тратить на это время.

– Это ты меня сейчас решил оскорбить? Я порой переписываюсь. Когда скучно. Такие перлы иногда выискиваются.

– Фотки тоже им свои шлёшь?

– Не, это нет. Но на свидание несколько раз ходила.

– Зачем?

– Говорю же, скучно было. Последний такой забавный попался. Патлатый, с небрежно накинутым шарфиком. Манерный до жути. Театрал, одним словом. Творческая личность. Маяковского наизусть читал, а разделить чек в кафе только с калькулятором смог.

Прекрасно. Просто прекрасно. Это как вообще, нормально? То есть, меня она динамит, а вот с таким чмом ходит на свиданки!?

– Когда в следующий раз будет скучно, лучше напиши мне, окей? ― начинаю злиться. И ревновать.

– Да ну. Чего с тобой переписываться? Ты скучный. Ни одного смайлика. Сухой текст: да-да, нет-нет, буду во столько-то. И это называется: он с невестой общается. Где "спокойной ночи"? Где "доброе утро"? Где сюсюканья?

Чего? Стоп, она уже и в личную переписку с Дашей залезла?

Шустрая.

– А ты всё же попробуй хоть разок. Уверен, я тебя и здесь удивлю, ― сворачиваю с Невского на Лиговский проспект и заезжаю во внутренний двор через арочные ворота.

Стоит их пересечь и все городские шумы моментально отрезаются. Когда выходим из тачки, можно подумать, что мы и не в центре больше. Ни бесконечной вереницы людей, ни завываний с экскурсионных катеров, ни автомобильного гула.

Тишина и спокойствие.

Только лужи, узкий проход между фасадами, опадающая листва, шуршащая под ногами, и бесконечные сквозняки.

В Питере осенью малопривлекательно, но туристов всё равно хватает. Во все сезоны.

А вообще это забавно: в то время как толпы бродят по улицам, со скоростью света отщёлкивая на фотоаппарат каждый угол, ты ежедневно проносишься мимо, воспринимая памятники архитектуры лишь как условное обозначение.

"Встречаемся у Исакия, на нашем месте".

Или там: "Мне сегодня в сторону Васьки", имея в виду Васильевский остров.

Финка, Стрелка, Подкова, Смольный, Пять углов, Петроградка, Мариинка ― сокращений много, смысл один. Данность и обыденность.

Ох, и зажрались петербуржцы! Перестали ценить искусство. Я во всяком случае. За других утверждать не берусь.

Впрочем, к чёрту это искусство.

У меня есть другое, куда более важное творение Петербурга. Которому я придерживаю сначала дверь авто, а затем и домофонную.

Заходим с Пчёлкиной в парадную и на трясущемся открытом лифте поднимаемся на пятый. Она ничего не спрашивает, более того: сама жмёт кнопку этажа. Помнит с прошлого раза.

И в квартиру заходит как к себе домой. Стягивает шапку, сбрасывает кроссовки и чешет прямиком на кухню-тире-гостиную.

Планировку при заезде я поменял капитально, правда выпирающий отросток всё же оставить прошлось, там проходили трубы. Пришлось импровизировать, превратив выступ в барную зону. Да и диван хорошо к нему спинкой встал.

– Чай, кофе, что покрепче? ― спрашиваю, вымывая в раковине из-под ногтей остатки соуса.

– Чай. Чёрный. Без сахара. Если есть лимон, значит с лимоном.

– Принял, ― включаю электрический чайник.

Пока ковыряюсь в полках в поисках чая, теряю её из вида. И уже с дымящейся кружкой нахожу через несколько минут на пороге спальни. Стоит, подперев проём плечом и смотрит на кровать, которую я не удосужился с утра заправить.

– Воспоминания нахлынули? ― интересуюсь как бы между прочим.

Я-то отлично помню и стройное обнажённое тело, изгибающееся на простынях, и ласкающие уши стоны. Уверен, высокие потолки тоже прекрасно запомнили её звонкий голос.

– Да нет. Накидываю варианты.

– Какие?

Ева оборачивается ко мне, задумчиво оценивая с ног до головы.

– Что с тобой сделать.

– Со мной? Ты со мной можешь делать всё, что угодно.

– Вот и чудесно, ― кружку забирают и ставят на комод, а меня… властными толчками в грудь уводят к кровати.

Ближе и ближе, пока в приказном жесте не роняют на неё окончательно. После чего забираются следом, усаживаясь сверху.

На меня.

Ого. Что творится-то.

Затаив дыхание, наблюдаю как Пчёлкина с деловитым видом принимается расстегивать пуговицы на моей жилетке.

Тянусь помочь ей, за что получаю по пальцам.

– Не шевелись, ― строго цыкают и продолжают как ни в чём не бывало. За жилеткой наступает черёд рубашки. Смутно чую подвох, вот только поздняк метаться ― уже начинаю заводиться и неосознанно тянусь к её заднице, за что снова получаю. ― Я сказала: не шевелись.

Не шевелись?

На мне сидит сногсшибательная красотка, а мне и прикоснуться к ней нельзя?

Нет. Дело точно нечисто, но мне уже банально любопытно, чем дело кончится.

Жилетка, рубашка ― всё расстегнуто. Следом идут брюки: звенит металлическая бляшка, а кожаный ремень вытаскивается из петель, чтобы…

– Ммм… ― я больше озадачен или заинтересован? Не знаю, но не сопротивляюсь, позволяя связать свои запястья и, задрав их, привязать к деревянным рейкам изголовья. ― И что дальше? ― с наслаждением вдыхаю запах наклонившейся Евы, щекочущей кончиками упавших волос мою щеку.

Не отвечает. Заканчивает и, перепроверив узел, резко выпрямляется, юрко соскакивая обратно на пол.

Что, и это всё?

Нет. Не всё.

Возвращается.

Осёдлывает меня обратно, мало смущаясь выпирающему из частично стянутых штанов стояку. Дико извиняюсь, но я не при чём. Меньше ёрзать на мне надо было.

– А дальше по графику у меня чаепитие, ― дуя на прихваченную кружку и отпивая, невозмутимо отвечает Пчёлкина. ― А ты лежи, яхонтовый. Отдыхай.

Глава пятая. Люся

POV Климов

Меня просто выносит на хохот.

– Ты бесподобна. Правда.

Пчёлкина невозмутима.

Невозмутимо лезет пальчиками в горячий чай, невозмутимо достаёт горячий лимон, невозмутимо надкусывает его.

И невозмутимо отвечает:

– Продолжай.

– Продолжу. Могу даже наглядно показать. Но для этого тебе придётся меня развязать.

– А сам?

Это вызов?

Окей, вызов принят.

Предпринимаю попытку высвободить руки, но стянуты они добротно.

Хм.

Нет, правда ― добротно. Со знанием дела.

Что наводит на соответствующие вопросы.

– Я чего-то о тебе не знаю? ― подозрительно поглядываю на её самодовольную улыбочку. ― Ты заканчивала курсы БДСМ?

– Как знать.

Предпринимаю ещё одну попытку, но нет.

Так. Что-то становится уже не особо забавно.

– Помочь не хочешь?

– Зачем? А как же повеселиться?

– Повеселиться ― это хорошо. Не заиграйся только. Чтоб потом не пожалеть.

– Тю. Угрозы? Как не спортивно, ― закусив лимон, ко мне снова наклоняются. Угощают.

Мимолётно соприкасаемся губами, когда я забираю его.

Ммм. Сладко и кисло одновременно.

Интересный микс.

– Почти поцелуй, ― замечаю.

– Почти.

– Повторим? С продолжением?

– Я бы повторила, но я ведь не настолько хороша, чтобы бегать за мной, умоляя о сексе.

Сначала не понимаю, а потом… понимаю.

И снова начинаю хохотать.

Вот честно, в последний раз я так много смеялся с девушкой… Ещё в универе, наверное.

– Вот оно что. Оскорбилась, значит, и решила проучить.

– Ты против? ― кружка отставляется в сторону, а смех застревает поперёк горла, когда её губы замирают возле моего уха. ― Не сопротивляйся, тебе понравится, ― шепчет она тихо, прикусывая мочку уха. Мать твою…

Чуть влажный, обжигающий поцелуй в пульсирующую вену на шее заставляет напрячься.

Второй ― сглотнуть.

Третий…

От третьего соображалка даёт сбой, потому что в ход идут шаловливые женские пальчики, скользящие по груди. Ниже и ниже.

Мать твою дважды…

Её откровенные заигрывания без капли робости словно ушат ледяной воды: вызывают кислородное голодание и аритмию. Доводят за считанные секунды до ломки, какая бывает при ознобе, но самого озноба нет. Его заменяет распаляющийся жар: в висках, в грудной клетке и в трусах.

Чистая физиология, страсть и похоть.

– Развяжи, ― сипло требую.

Или прошу, не знаю. Сам не понял.

– Зачем? ― завожусь не только я, Ева сама входит в раж. Нависает сверху и смотрит прямо в глаза, пока вторая рука расстегивает пуговицу на брюках и заползает под резинку боксеров, встречаясь с подрагивающим от нетерпения членом. ― О, тебе настолько нравится? Как мило.

– Развяжи, ― уже не прошу и не требую, а рычу.

– А иначе?

Рейки в изголовье трещат, но не поддаются. Кровать из красного дуба, сделанная на заказ, соответствует качеству ― не выломаешь так легко. Быстрее кости в запястьях переломаю.

Ладно, попробуем по-другому.

– Пчёлкина, ты попала.

– Сказал мне привязанный к собственной койке парень. Беззащитный и беспомощный, ― мурлычат томно, с упоением наслаждаясь своей находчивостью.

Преждевременно и опрометчиво, родная. Мой мозг хоть и коротит по-чёрному, но она заблуждается.

– Такой уж беззащитный? По-моему, я в очень даже выгодном положении. Совет дать? Если твоя цель, чтобы я кончил ― сожми его покрепче и чуть ускорься. Ртом тоже можно поработать, не откажусь.

Что и следовало доказать.

Дразниться в холостую и дальше ей становится не интересно. Женская ладонь исчезает из трусов. Вместо этого на моей груди уютно пристраиваются, подложив скрещенные руки под подбородок.

– Вы с Дашей спали?

Какой резкий перескок темы.

– Было пару раз.

– И как она?

– Ради чего интересуешься? Из любопытства или самоутверждения?

– Именно. Для него самого, последнего. Девчачье соперничество и всякое такое.

Говорит с таким видом, что не поймёшь: стебётся или на полном серьёзе.

– Если отвечу: что ты вне конкуренции, поверишь?

– Поверю, почему нет? Но интересно получается. Брак, как ты заверяешь, фиктивный. Невеста твоя тебе не нравится. Со стороны можно подумать, что вовсе раздражает, но супружеский долг при этом не отменяется. Двойные стандарты?

– Секс ― это секс. Ему не всегда нужны чувства.

– А Даша что думает по этому поводу?

– Сомневаюсь, что её заботит подобная мелочь.

– Но она в курсе твоих постановочных чувств?

– Мы это не обсуждали.

– А если она в тебя влюблена? Не боишься растоптать хрупкое сердечко?

– Если Даша кого и любит, так это деньги. И статус, который они дарят. Окажись на моём месте кто-то другой, но с тем же уровнем ― она бы не заметила разницы.

– В таком случае ей стоило выходить замуж не за тебя, а за твоего папулю. Тот так-то посолиднее. И как раз вдовец.

– Во-первых: Даша ― моя мачеха? Брр, какая мерзость. А во-вторых: за кого ты меня принимаешь? За своих бывших дружков мажоров, прожигающих молодость за счёт родительского наследства?