Читать онлайн Коллегия. Атрахасис

Северный Иран. Провинция Исфахан

Инструктор хорошо помнил момент, когда рутинный полевой выход группы курсантов спецназа КСИР1 в пустыню Деште-Кевир2 превратился в настоящее испытание. Целью выхода была отработка методов выживания в пустыне с минимальным набором припасов. Состав группы – инструктор и четыре курсанта. Легкая экипировка плюс оружие с минимальным БК 3 и кое-какие инструменты. Продолжительность выхода – три дня. Рацион минимальный – пол-литра воды и десять фиников на человека в день. Все остальное нужно добыть самим.

Пятерку высадили с вертолета у озера Дъяче-Немек4 в западной части соленой пустыни. Оттуда переход 150 км на квадроциклах по подсохшим солончакам на юго-восток до предгорий хребта Кухруд5. Там первая контрольная точка. Оставить транспорт и пешком вдоль солончаков на восток. По жаре. Без воды.

До следующей контрольной точки 20 км. Там расположен небольшой контейнер с водой и палаткой на случай, если кто-то из курсантов не выдержит и выпадет из обоймы. За ним прилетит вертолет, а группа после контрольной поедет дальше на восток до полосы дюн. Идти, пока первый курсант не ослабнет настолько, что будет тормозить всю группу. Потом стоянка на ночь. Но не спать. Вначале попытаться добыть воду.

Ничего сложного. Ищешь в солончаках низину, копаешь яму в полметра. Если на дне появился жидкий соляной субстрат, ставишь в центр ямы миску, сверху накрываешь пластиковым пакетом. В его центр кладешь небольшой камешек, чтобы получилась вогнутая воронка. Жара выпаривает воду из субстрата. Он оседает капельками на внутренней стороне полиэтилена и стекает в низ перевернутой воронки. Оттуда капельки падают в кружку. Не бог весть что, но за час-полтора пару глотков набрать можно. Или еще способ. Находишь куст любого пустынного растения. Надеваешь на его ветку пластиковый пакет с маленьким камешком внутри. Растение выпаривает влагу. Влага собирается капельками на внутренней поверхности пакета и скатывается вниз, в ложбину, которую оттягивает камешек. Тут, чтобы набрать несколько глотков, нужно, чтобы пакет провисел всю ночь. А можно еще…

Инструктор открыл было рот, чтобы объяснить курсантам третий способ, которым люди в этих землях пользовались на протяжении тысяч лет, когда на месте соленой пустыни еще было внутреннее море, но его перебил назойливый звук вибрирующего спутникового телефона. Он прочитал сообщение, нахмурился и посмотрел на часы. Потом перевел их в режим барометра и, увидев, как обвалился индикатор давления, выругался.

– Отставить занятия. Собираемся. Выход закончен. Двигаем как можно скорее к следующей контрольной точке. Там вода и палатка.

– Что случилось? – спросил один из курсантов.

– На нас идет песчаная буря.

– Да? – курсант огляделся и, не заметив ничего подозрительного в сгущающихся сумерках, добавил: – Не похоже. Днем вроде все было тихо. Небо ясное. Ветра нет.

– Это Деште-Кевир, сынок. Здесь постоянно творится какая-то хрень. Мои предки верили, что здесь и в дюнах на востоке обитают то ли духи, то ли джины. Ученые говорят о погодных аномалиях неизвестной природы, – инструктор встал и накинул на плечи легкий тактический рюкзак. – У кого сколько осталось воды?

Почти у всех осталась полная бутылка, рассчитанная на следующий день, и несколько глотков из рациона этого дня.

– Слушай команду, – инструктор строго взглянул на курсантов. – Выпиваем оставшуюся воду, но так, чтобы у каждого оставалось грамм сто. Дальше пьем только по моему приказу. До следующего контейнера пятнадцать километров. Буря идет с северо-запада вдоль нагорья. Нас накроет через час с небольшим. Нужно успеть. Двигаемся волчьим ходом – сто шагов бегом, потом сто шагом. Так бегали охотники в этих землях. Вперед.

Не дожидаясь ответа, инструктор затрусил на восток.

– Может, за нами пришлют вертолет? – догнал его один из курсантов.

– Не пришлют. Буря накроет нас где-то через час. От ближайшей базы сюда как раз час лета. Даже если вертушка прилетит, она не сможет вернуться. Ее просто засыплет песком.

– А может, синоптики ошиблись. Над пустыней тишина. Ветра нет, – начал было другой курсант, но инструктор его перебил.

– Отставить разговоры. Берегите дыхание. Оно вам еще понадобится.

Шквал с запада накрыл группу неожиданно. Вначале со стороны солончаков послышалось надсадное гудение, потом сзади налетел ветер такой силы, что было ощущение, будто людей кто-то толкнул в спину мягкой подушкой. С земли поднялись облака пыли и мелкого песка.

– И это все? – спросил кто-то из курсантов, закрывая лицо банданой и надевая тактические очки. – При такой буре еще можно выполнять задачи.

– Не гневи духов пустыни, – на ходу бросил ему через плечо инструктор. – Это первая волна. Дальше будет ад. Мы не успеваем к контейнеру с припасами. Нас накроет минут через десять.

Он достал сатфон и связался с базой.

– Это «Черный скорпион». Мы не успеваем к контрольной точке. Нас сейчас накроет.

– Видим. Мы вас отслеживаем, – ответил оператор. – До подхода бури минут пятнадцать. Идите вправо на 14 часов. В километре от вас Красная скала. Ищите укрытие в ее складках. Сохрани людей, инструктор. Это приказ. Да укажет Аллах вам правильный путь.

– Всем за мной, – он повернул направо и побежал вверх по каменистому склону. – Кто отстанет, умрет.

Ночная песчаная буря в соляной пустыне – страшное, убийственное явление. Она навалилась на людей всей своей силой, когда те пытались найти расселину в скале. Темнота вокруг стала густой, наполненной тугими потоками горячего воздуха, песка и соляной пыли. Пробиться через эту плотную массу было почти невозможно. Ветер сбивал с ног. Песок проникал повсюду и цеплялся за одежду, стараясь повалить. Одной рукой приходилось плотно прижимать к лицу бандану, иначе дышать было невозможно. Тактические очки защищали глаза, но кругом стояла непроглядная тьма, так что зрение оказалось совершенно бесполезным.

Огибая валуны и крупные осколки, группа медленно пробиралась вдоль одинокого гранитного утеса, возвышающегося посреди плавно поднимающегося вверх предгорья. Инструктор вначале хотел найти расселину. Потом он был готов укрыться за любым большим валуном. Но таких, как назло, не попадалось, и группа, спотыкаясь и падая, продолжала двигаться вдоль отвесной, вылизанной ветрами стены.

Последний из курсантов запнулся за камень, упал и скатился на несколько метров по склону. Тут же поднялся и начал карабкаться вверх к каменной стене. Он боялся, что товарищи уйдут и оставят его одного в этой заполненной песком темноте. Он кричал, выплевывая набившийся в рот песок. Пытаясь догнать своих, он в спешке подвернул ногу и повалился на камни, скуля от боли и осознания того, что через минуту превратится в песчаный холмик и его никто не найдет. Достал файер и хотел зажечь, но чья-то рука нащупала его разгрузку в темноте и потащила за собой. В вое ветра и оглушительном реве песка, бьющегося о каменную стену, курсант услышал голос инструктора:

– Соберись, воин. Мы нашли укрытие.

Закусив от боли бандану, курсант на четвереньках пополз в сторону, куда его тянула сильная рука, пока не уткнулся лбом в каменную стену. Его рванули вниз и протащили в узкую щель у подножья скалы. Там он скатился по крутому уступу и без сил растянулся на короткой ровной полоске прохладного песка.

– Хвала Аллаху. Вы его нашли, инструктор, – проговорил кто-то из спецназовцев.

– Похоже, он подвернул ногу, – предположил второй, подсвечивая себе фонарем.

– Вот вам пример, почему берцы лучше модных нынче тактических кроссовок. Они плотно обжимают и фиксируют голеностоп, предотвращая вывихи и растяжения, – назидательным тоном разъяснил старший, осматривая отставшего. – Как ты, солдат?

– Живой. Да воздаст тебе Аллах благом. Только нога болит, – сплюнув песок, курсант протер глаза и осмотрелся.

Группа находилась в небольшой пещере, скорее, даже гроте. На протяжении тысячелетий ветра и дожди разъели пласт песчаника, над которым нависала гранитная скала, и образовали неправильной формы невысокую выемку шириной около двадцати и глубиной около пятнадцати метров. Вернее, такой она была когда-то. Сейчас вход в грот был почти доверху завален обвалившимися сверху камнями. Только под самым потолком оставалась короткая щель не больше метра высотой. Почти все внутреннее пространство тоже было заполнено скатившимися от входа камнями. В воздухе висела взвесь тонкой пыли, занесенной через проход песчаной бурей, но дышать через бандану было вполне возможно.

– Так. Слушайте меня, – инструктор обратился к курсантам. – Мы попали в конкретную передрягу. Буря продлится от двенадцати до шестнадцати часов, пока погодный фронт не уйдет на восток. После этого пыль будет висеть в воздухе еще пару часов. Значит, нужно рассчитывать на то, что мы проведем здесь часов двадцать. Связи нет. В песчаной буре сильная статика. Она блокирует сигналы. Значит, сообщить на базу мы сможем, только когда она закончится. После этого, если позволит погода, за нами пришлют вертолет.

– Двадцать часов мы продержимся. Если на то будет воля Аллаха, – сказал кто-то из курсантов.

– Должны продержаться, – кивнул инструктор. – У нас у каждого по сто грамм воды и по горсти фиников. Этого хватит, чтобы не умереть от жажды и голода. Поэтому все собрались. Сейчас нужно осмотреть наше убежище. Включаем фонари и расходимся по пещере. Потом светит только один, и то пока мы не обустроимся. Нужно экономить батареи, если не хотите сидеть в темноте.

Быстрый осмотр грота показал, что он заканчивается ровной монолитной стеной. Перед ней свободная от камней песчаная площадка метра два шириной. Похоже, здесь когда-то было логово гиен, потому что по углам площадки из песка виднелись иссохшие кости животных и птиц, а по центру – подобие гнезда с подстилкой из истлевшей травы и тонких сухих веток.

– Можно развести костер, – предложил кто-то. – Растопка есть. Я слышал, сухие кости неплохо горят.

– Тебе холодно? – инструктор бросил на него строгий взгляд. – А дышать ты чем будешь? Тяги нет. Весь дым останется в пещере, и мы тут угорим.

– Я так… На всякий случай.

– Не будет всяких случаев. Всем отдыхать. Пьем и едим только по моей команде.

– Эй! Посмотрите сюда, – раздался чей-то голос от стены, которой заканчивался грот. Тут у самого песка наскальные рисунки.

– Вот и развлечение. Будем рассматривать живопись древних. Совсем как в галерее.

На самой границе песка, испачканного брызгами помета, на темном фоне гранита отчетливо виднелся светлый рисунок. И не один. Слева направо шла целая полоса изображений.

– Э… Да тут, похоже, у нас настоящий комикс, – один из курсантов осветил рисунки. – Смотрите. Везде нарисован человечек, только в разных ситуациях. Похоже, охотник. У него в руках копье.

И действительно, на первом фрагменте довольно реалистично был изображен охотник, идущий по степи. Стебельки четко прорисованы. Копье в правой руке опущено. Значит, не охотится, а просто идет. На втором охотник стоит и смотрит в небо, на котором очень правдоподобно изображена комета или падающая звезда. На третьем стоит перед высоким узким цилиндром, в котором плавают злые и добрые смайлики. На следующем снова идет, но теперь над его головой висит изображение солнца. Дальше охотника окружают человечки, а рядом с ним то ли высокий костер, то ли термитник, из вершины которого валит дым. Потом герой древнего комикса передает кому-то неестественно большой предмет правильной формы, похожий на кинжал. На следующем рисунке охотники ловят арканами лошадей. Потом еще такой же, только с рогатыми животными, похожими на коз или антилоп. На последнем охотник снова идет по степи, но на этот раз рядом с ним лошадь, которая тянет груз. Кое-где охра поблекла и ее трудно было разглядеть на темном фоне, но можно было заметить, что почти на всех рисунках над головой главного героя висит значок солнца. Но самым интересным был последний фрагмент – отпечаток ладони с изображением пентаграммы в разорванном над верхним лучом круге.

– Ну. У кого какие будут версии? – спросил один из курсантов.

– Судя по тому, что у них копья, это было очень давно, – ответил другой.

– Когда-то здесь была степь, водилось много живности, а на месте соляной пустыни находилось внутреннее море, – сказал инструктор и включил свой видеорегистратор, чтобы сделать запись наскальных рисунков. – Давно это было. Три, может, пять тысяч лет назад, а может, и раньше. Похоже, эти картинки с того времени. Дайте больше света. Я их сниму и отдам начальству. Пусть переправят в Тегеран историкам.

– Круто. Мы находимся в пещере, где когда-то жили древние люди. Наши предки. Интересно, какими они были. Какая у них была жизнь. Наверно, полная приключений и опасностей, – мечтательно проговорил один из курсантов, повалился на песок и уставился в потолок.

– Вернешься на базу, почитай книжки по истории, – ответил ему второй.

– А сейчас гасим свет, заканчиваем базар и отдыхаем. Наш историк в карауле, через два часа разбудишь смену, – инструктор снял разгрузку, свернул ее и положил под голову. – Не забываем, мы боевая единица. Хотя снаружи и ад, но устав никто не отменял.

К четырем часам следующего дня песчаная буря утихла. Как и говорил инструктор, пару часов в воздухе еще висела тонкая пылевая взвесь, но сигнал на спутник уже проходил неплохо. База сообщила, что, как только будет возможность, за ними вылетит вертолет со спасателями. Сейчас все заняты на эвакуации гражданских, попавших в бурю на перевалах. А пока им с самолета сбросят контейнер с припасами. Инструктор сказал, что группа вполне может потерпеть пару часов до вертушки, но начальство ответило, что транспорт все равно летит над их районом и сбросить груз на координаты для него не составит труда.

Через час с небольшим в небе над Красной скалой раскрылся парашют. Небольшой бокс снабжения, обернутый надувными амортизаторами, мягко приземлился на каменистый склон. В нем была вода, еда, одеяла, палатка и даже походная газовая плитка, чтобы вскипятить воду в котелке.

Вертолет со спасателями прилетел только поздно вечером. Он доставил группу в Исфахан в заботливые руки начальства и врачей. На этом испытание пустыней закончилось.

Через пару дней инструктора вызвал старший курсов подготовки и представил ему пожилого полковника из ВНОУ6, судя по виду, какого-то важного профессора. Тот целый час детально расспрашивал про пещеру и рисунки, потом заперся в отдельном кабинете и долго общался с кем-то в Тегеране. После этого разговора инструктор поступил в распоряжение полковника. Через несколько часов они в сопровождении охраны вылетели к Красной скале на вертолете.

На месте инструктор быстро нашел вход в грот. Профессор попросил подождать его снаружи, а сам, не опасаясь запачкать форму, полез внутрь. Выбрался через полчаса взволнованный и возбужденный и тут же надолго повис на сатфоне, докладывая о находке в Тегеран. Еще через час охрана полковника уже разбила лагерь у подножья утеса, а у входа в грот выставили оцепление.

К вечеру прилетел транспортный вертолет с людьми и оборудованием. Было похоже, что у Красной скалы собирается настоящая археологическая экспедиция. И все из-за похожих на комиксы рисунков на скале в заваленном камнями гроте.

V тысячелетие до н. э. Пояс степей к югу от Каспийского моря

В позднем неолите7 человечество стояло на пороге перехода от технологического уклада, основанного на примитивных орудиях труда, сделанных из окружающих предметов: камня, древа и кости – к чему-то качественно новому, что будет определять его развитие следующие семь тысяч лет. Новый технологический уклад откроет фантастические возможности в развитии цивилизации. С ним станут доступны невиданные высоты в строительстве, создании инструментов, механизмов и даже машин. Он обеспечит колоссальный прорыв в вооружениях и позволит освоившим его народам доминировать над обширными территориями, образовывать мощные государства, империи и целые цивилизации. С его помощью человек пересечет океаны и первый раз поднимется в небо. С ним он откроет и поставит себе на службу энергию ветра, воды и пара.

В самой основе нового технологического уклада лежит несложный, по сути, процесс плавления металла. Однако при всей его простоте человек на протяжении трех миллионов лет своей истории, берущей начало от обитавших в Африке ранних Homo, не мог самостоятельно сделать шаг от обработки камня к обработке металла. Слишком радикальной была идея изготавливать инструмент и оружие из материала, который нужно по крупицам выплавлять из бесполезной на вид руды. Людям нужен был толчок.

Чтобы придать развитию человечества импульс в правильном направлении, неведомая сила привела в действие механизм, способный помочь ему овладеть новой, чрезвычайно сложной для того времени технологией.

В то далекое время Земля выходила из голоценового климатического оптимума. Теплый влажный климат способствовал таянию ледников, подъему уровня океана, сокращению пустынь и повсеместному буйному росту флоры и фауны. К пятому тысячелетию до нашей эры наступил период относительного похолодания. Ледниковые шапки на полюсах начали расти, изымая из атмосферы влагу и уменьшая количество осадков. Климат становился все более сухим. Пояс цветущей саванны и лесостепи, простиравшийся от атлантического побережья Северной Африки до полуострова Индостан, начал постепенно сжиматься, уступая место полупустыням и сухим степям. Реки мелели. Без их подпитки внутренние моря активно выпаривались, постепенно превращаясь в болотистые солончаки и соляные озера.

Но и в степи, разрываемой в низинах и балках островами кустарника, бурлила жизнь. Экосистемы приспосабливались к изменениям. Растения и животные находили ниши для выживания, появлялись новые виды с новыми чертами и функциями, способствовавшими процветанию в более сухом климате.

Приспосабливался к природным изменениям и человек.

Пять тысяч лет назад к югу от Каспийского моря на территории современного Ирана простирались необъятные степи, прерываемые невысокими грядами древних гор, на склонах которых росли смешанные леса. С севера, с горной цепи Эльбрус текли десятки рек и речушек. Вырвавшись в долину, они сливались в три широкие реки. Эти могучие потоки несли свои воды в огромное внутреннее море, на месте которого сейчас расположена соляная пустыня Деште-Кевир, тянущаяся с востока на запад на шестьсот и с севера на юг на триста километров. По берегам рек ютились редкие поселения речных племен. А в степи между ними кочевали за стадами копытных выносливые степняки.

Места и еды хватало всем, но человеческая природа требовала крови, и племена воевали друг с другом за территорию, за женщин, за добычу и все чаще потому, что кто-то из зарождающейся касты воинов жаждал самоутверждения.

Именно в этой земле произошло таинственное событие, толкнувшее человечество в новый технологический уклад и вызвавшее явление, которое ученые через семь тысяч лет назовут неолитической революцией.

Почти не различимый в темноте смотрящий-в-ночь сидел, прислонившись спиной к пальме. В десятке шагов перед ним горел костер, освещая небольшой кусок пляжа перед зарослями. Позади него находилось селение речного племени. Впереди – заросли кустарника и пальмовая роща. Кругом метров на сто песок. К нему можно было подкрасться сзади и перерезать горло, если бы ночь не была такой предательски тихой. Но Раха был опытным степным охотником. Он не раз выманивал добычу из нор и зарослей, чтобы нанести смертельный удар своим не знающим промаха копьем. К тому же разведчики, с вечера следившие за поселением, доложили еще о трех смотрящих, расположившихся в ста шагах друг от друга вдоль зарослей. Еще двое охраняли прижавшееся к реке селение вдоль берега вверх и вниз по течению.

Пять смотрящих-в-ночь. Всего пять. Обычно речники были осторожнее и выставляли на ночную охрану больше людей. Сегодня утром мужчины ушли на охоту на куланов в расстилающуюся за зарослями степь. Скоро наступит летняя жара, степь высохнет и стада уйдут на север в предгорья. Племени нужно было насушить достаточно мяса, чтобы комфортно дождаться осеннего периода дождей, когда снова расцветет степь и вернутся куланы.

Сейчас в селении остались только шесть взрослых воинов и подростки со стариками. Но и они могли оказать достойное сопротивление, если дать им время подготовиться к отражению нападения. У речников было страшное оружие – отравленные дротики, которыми умели пользоваться и взрослые, и дети. Даже нанесенная ими легкая рана могла надолго обездвижить, а то и умертвить самого сильного воина. Поэтому атака степняков должна быть внезапной. Для этого нужно как можно ближе подойти к лагерю. А для этого нужно было тихо убить смотрящего-в-ночь у костра.

Осмотревшись, Раха осторожно сдвинул перед собой ветки куста и снял с потного тела накидку из волка, чтобы не сковывала движений. Ночь была жаркая, но все нападавшие были облачены в грубо выделанные шкуры с подбивкой из плотно связанных пучков соломы. Такую защиту не пробьет легкий дротик с отравленным кремневым наконечником.

Теперь нужно выманить смотрящего. Степняк обернулся и медленно подтянул к себе за тонкую лиану шкуру дикого поросенка, набитую сухой травой. Потом лег, аккуратно просунул ее через кусты на открытое пространство и протолкнул вперед настолько, насколько хватало длины копья.

Смотрящий заметил шевеление у зарослей и замер, пристально вглядываясь в темноту.

Подергав за лиану, Раха несколько раз приглушенно хрюкнул. Получилось очень похоже. Совсем как молодой кабанчик, роющий носом землю у зарослей. Речник потянулся за копьем и медленно поднялся. Это был подросток, еще не прошедший посвящение в мужчины, но оружие он держал в руке уверенно и явно умел им пользоваться. Степняк подергал за веревку еще раз и снова хрюкнул. Смотрящий присел и, пригнувшись, начал обходить круг света возле костра. Сегодня духи неба послали ему большую удачу. Он не только охраняет свое племя, как взрослый, но и сможет добыть жирного поросенка. Пусть старейшины видят, что он уже готов стать мужчиной.

Кабанчик, наверно, заметил движение в темноте со стороны пляжа и прижался к самым кустам, но его силуэт все еще хорошо просматривался на фоне белого песка. Только бы он не нырнул в заросли. Только бы подпустил на бросок копья. Подросток замер, стараясь остановить бешеное биение сердца, разгоряченного неожиданной охотой.

Несколько раз довольно хрюкнув, поросенок принялся смачно чавкать. Наверно, раскопал вкусные корешки или лакомится опавшими с кустов плодами. Речник сделал несколько осторожных шагов вперед. Довольное чавканье не прекращалось. Добыча явно была занята ужином и не обращала на него внимания. Утром племя тоже полакомится сочной жареной поросятиной, а то печеная пресная речная рыба и вареные водоросли уже не лезли в глотку.

Сделав еще несколько осторожных шагов, смотрящий подобрался на расстояние верного броска. Как учили охотники, глубоко вдохнул и на выдохе метнул копье в цель. Он слышал глухой удар, когда кремневый наконечник пробил шкуру животного. Кабанчик негромко хрюкнул, сдавленно захрипел и забился в судорогах, стараясь уползти в заросли. Он попал! Попал! Подросток в несколько прыжков преодолел расстояние до кустов, раздвинул ветви и, когда уже почти мог дотянуться до древка копья, торчащего из туши кабана, получил мощный удар палицей по голове. Хрустнули кости черепа. Мир вокруг рассыпался яркими всполохами. Остатки сознания запечатлели в умирающем мозгу неясную тень, тянущуюся к нему с кремневым ножом, чтобы перерезать горло.

Ночная стычка была короткой. Никем не замеченные степняки в темноте проскользнули в брешь, проделанную Рахой. Четверо охотников, подкравшись сзади на бросок копья, умертвили оставшихся смотрящих. Они тоже оказались подростками, так что убить их не составило труда. Потом с дикими криками и воем нападавшие обрушились на стоянку речников и, пользуясь внезапностью и численным превосходством, быстро перебили всех, кто мог оказать сопротивление.

Раха с коротким тяжелым боевым копьем в одной руке и палицей из корня молодого дуба в другой ворвался в селение одним из первых. Петляя между хижинами, он бросился к центральной площади, где горел очаг и стоял тотем племени. Нужно было как можно быстрее убить их шамана, пока тот не призвал на помощь духов реки.

Селенье речного племени было небольшое. Общий дом в центре. Вокруг него хижины, обитые по бокам кожей и накрытые пальмовыми ветками. Посреди площадь шагов пятьдесят в ширину. В ее середине обложенный камнями очаг, в котором теплились угли. Рядом размалеванный голубой глиной и кровью, обвешанный черепами людей, животных и рыб тотемный столб. За ним хижина шамана, украшенная рогатым черепом буйвола, связками перьев на длинных шестах и парой смоляных факелов у входа.

Слева из темноты с визгом выскочила старуха с дубинкой в руках. Раха ловко увернулся от удара, с короткого размаха ударил ее копьем в живот и, крутнувшись на месте, продолжил движение к хижине, даже не посмотрев, что стало с нападавшей. Отовсюду доносились боевые кличи и улюлюканье степняков, детский визг, истошные крики женщин, вопли боли и стоны раненых и умирающих речников. Шамана нигде видно не было. Раха вначале хотел заглянуть в украшенную черепом буйвола хижину, но испугался, что она может быть защищена заклинаниями. Жилища шаманов были священными и неприкосновенными для остальных людей. Там творились тайные обряды и готовились зелья, способные лечить и убивать, поэтому большинство степняков старались обходить их стороной.

Несмотря на приказ вождя не жечь хижины, он схватил один из факелов и бросил на сухие пальмовые ветки, которыми была устелена крыша. Через несколько секунд хижина занялась, освещая все вокруг. Охотник побежал дальше к берегу. Там, на воде, в отблесках пожара он увидел связанную из тростника лодку, на которой кто-то пытался уплыть в темноту, активно работая нешироким деревянным веслом. С короткого разбега Раха метнул копье. Проделав короткую дугу, оно вонзилось в спину гребцу. Тот истошно заорал, вскинул руки и повалился на бок в воду.

Охотник огляделся. К берегу вышли еще несколько степняков. Значит, битва закончена и селение захвачено. Он издал победный воинственный клич. Бросил на песок дубинку и, сняв тяжелую волчью шкуру, полез в воду к медленно плывущему по течению трупу, чтобы забрать копье и срезать заслуженный трофей. Когда Раха добрался до тела и перевернул его на спину, то издал еще один радостный клич. Судя по татуировкам на лице и ожерелью из амулетов, он только что умертвил шамана племени.

Схватив свою жертву за волосы, охотник вытащил ее на мель. Аккуратно снял ожерелье и кремневым ножом отрезал правое ухо – заветный трофей, подтверждающий убийство достойного врага. Четвертый в его коллекции. Нет, пятый, потому что он вернется и срежет ухо смотрящего-в-ночь, которого убил в кустах.

Размахивая ожерельем и радостно вопя, он исполнил на отмели незамысловатый победный танец, чем привлек своих товарищей.

– Шаман! – Раха ткнул копьем в лежащее у его ног тело и потряс над головой ожерельем из амулетов. – Я убил шамана!

– Духи степей благоволят тебе, охотник, – подошел к нему вождь, вытирая кровь с древка копья пучком сухой травы. – Без тотемного столба, без шамана племя речников потеряет защиту духов и покинет это место. Оно больше не будет нападать на куланов во время их перехода на север. Не будет пугать наших животных. А теперь все пройдитесь по селению, добейте раненых, загляните в каждую хижину. Собирайте добычу: шкуры, оружие, кремень, кожу, сосуды из глины, вяжите молодых женщин и детей. Остальных убейте. Их охотники уже знают, что на селение напали. Стада куланов пасутся на расстоянии дневного перехода от реки. Ночь ясная. С того места будет хорошо видно зарево. Они, наверное, уже направляются сюда. Кто поджег хижину?

– Я, – виновато склонил голову Раха.

– Ты ослушался моего слова. В степи зарево от пожара ночью и дым от костра днем видны далеко. Тебе ли это не знать.

– Это хижина шамана. Когда я к ней приблизился, то услышал, как внутри злые духи насылают на нас страшные проклятия. Я сжег хижину, чтобы их прогнать.

– Злые духи? – вождь строго взглянул на молодого охотника. – Ладно. Все за дело. А ты, Раха, вырежи сердце шамана и положи в этот сосуд с медом степных пчел. Так повелел шаман нашего племени. Он хочет принести его в жертву духам степи.

Когда небо на востоке начало сереть, отряд степняков собрался на границе пляжа, чтобы выйти в обратный путь. Добычу и маленьких детей нагрузили на волокуши, которые тащили молодые женщины и девочки речников. Таких набралось полтора десятка. В общем-то, это и была основная цель набега степняков. В их племени катастрофически не хватало женщин, а те, что были, из-за кровосмешения часто рожали слабых и увечных детей, которых приходилось тут же умертвлять. Поэтому кочевники не упускали случая напасть на соседние племена, чтобы захватить их женщин и убрать конкурента с территории. Речники не были прямыми конкурентами в этих землях, но во время сезонной миграции куланов с севера на юг и обратно они активно на них охотились. Такое беспокойство заставляло стада менять свои маршруты и уходить дальше в сухую степь, что делало охоту на них долгой и трудной. И опасной. Потому что в сухих степях в камышах у оазисов обитала птица-рух. Высотой выше человека, с сильными ногами, с большой головой и огромным тяжелым клювом, способным одним ударом убить человека. У нее не было крыльев, она не могла летать, но бегала быстрее кулана и была злобной и кровожадной8. Поэтому степняки старались не заходить далеко в сухие степи, а держаться ближе к рекам и ручьям.

Кроме женщин, кочевников интересовали и дети. Подросткам подрежут сухожилия на ногах, чтобы не помышляли о побеге. Из них выйдут хорошие невольники. А малолеток отдадут старикам, которые вырастят их как настоящих степняков и полноправных членов племени.

Осмотрев добычу, вождь одобрительно покачал головой и, затушив факел в песке, бросил его на одну из волокуш.

– Это был хороший набег, – он в победном жесте поднял копье над головой. – Немногим речникам удалось избежать смерти и спастись в реке или в кустах. Теперь нам надо незаметно уйти от погони. А погоня будет. К вечеру сюда придут охотники речников. Три, а может, четыре раза по пять здоровых мужчин. Они будут нас преследовать. У нас добыча, их женщины, дети. Мы идем медленно. Они идут быстро. Завтра днем они нас догонят. Будет битва. Мужчины речников будут драться за своих женщин и детей. Им уже нечего терять. Их племя погибло. Нас больше. Мы победим. Но в этой битве мы потеряем многих, – вождь умолк и, нахмурившись, погладил висящий на шее на кожаном шнурке символ вождя охотников, амулет, сделанный из черепа сокола. – Чтобы они не настигли нас в степи, мы должны отправить их по ложному следу. А свои следы замаскировать так, чтобы их никто не заметил. Сейчас мы пересечем пальмовую рощу и пройдем в степь, чтобы оставить ложный след. Чтобы речники думали, что мы пошли на восход. Потом вернемся своим следом, поднимем на руки волокуши и по кустарнику пойдем на юг много-много шагов. В кустах мы разделимся и зайдем в степь. Пройдем много шагов так, чтобы не было видно следа. Когда отойдем далеко, опустим волокуши. Потом соединимся в отряд и пойдем на восход. Но один из нас должен остаться здесь, на ложном следе, идти дальше и тянуть за собой волокушу, чтобы за ней пошли речники. Это будешь ты, – вождь показал на Раху. – Ты поджег хижину. Ты и уведешь погоню в степь.

– Да, вождь, – склонил голову молодой охотник.

Он не боялся этой миссии. Волокушу по такой жаре одному тянуть, конечно, тяжело, но она оставит на траве широкий, хорошо заметный след, по которому пойдут речники. У него будет фора почти в сутки. За это время он сможет уйти далеко. А когда увидит преследователей, бросит волокушу и налегке исчезнет в степи. Речные племена жили на рыбе и водорослях, были плохими охотниками и не разбирались в следах. Шанс, что его найдут после того, как он бросит волокушу, был минимален, поэтому Раха спокойно принял приказ. Он был даже горд, что именно ему поручили эту важную миссию.

– Сделай себе из жердей волокушу. Положи туда воды и еды. Возьми два копья для охоты. Сейчас мы пойдем в степь. Потом повернем назад по своему следу. Потом пойдем на юг по кустам. Как только последний из нас скроется из виду, подожги хижины, бери свою волокушу и иди в степь по нашему следу. Через три дня, когда мы войдем в свои земли, я поведу племя к речке у Красной скалы. Там вода. Там будет наша стоянка. Там мы встретимся. Если придешь туда раньше, жди нас.

– Сделаю все, как ты сказал, вождь, – в знак готовности Раха ударил себя кулаком в грудь и пошел в селенье, чтобы из жердей соорудить себе волокушу.

Вождь охотников послал несколько воинов прочесать пальмовую рощу на случай, если там прячется кто-то из речников, и отправил четыре волокуши проложить ложный след от реки на восток. В это время Раха выбрал пару длинных, тонких, легких жердей, на которых сушилась рыба, связал один конец кожаными ремнями, другой раздвинул на шесть локтей и скрепил палкой потолще. Получился длинный остроконечный треугольник. Проверив прочность конструкции, охотник положил наверх шкуру кулана и тоже закрепил кожаными шнурками. Подумав немного, примотал к вершине еще одну жердь. Волокуша стала тяжелее, но зато теперь ее можно было ставить вертикально, как треногу. Это был старый трюк охотников. Такую конструкцию накрывали кожами и прятались в ней, как в шалаше, но в основном ее использовали как наблюдательную вышку. К жердям крепилась пара кожаных петель, по которым можно было забраться на вершину треноги и оттуда, с высоты двух метров над землей осматривать окрестности в поисках добычи. Такая полезная функция пригодится, чтобы определять дистанцию до преследователей, когда они будут его настигать.

Довольный собой Раха бросил на волокушу кожаную флягу с водой, пару копий для охоты и сумку с полосками сухого мяса и вялеными финиками. Если экономить, воды хватит дня на четыре. Мяса мало, но есть сладкие финики. К тому же он привык терпеть голод. А в степи можно поискать всякие корешки и пожевать семена злаков.

Вернулись волокуши, которые проделывали ложный след, и вождь повел отряд по кустам на юг вдоль реки. Сзади несколько охотников тщательно заметали следы ветками и присыпали старой листвой и прочим лесным мусором. Раха проводил их взглядом, накинул на плечи ремень волокуши и потащил ее в степь. Прошел по ложному следу сотню шагов, потом вернулся, чтобы посмотреть, хорошо ли заметны следы волочения. Трава была примята неплотно, к вечеру под порывами ветра она немного распрямится, но след будет заметен хорошо. Даже неопытный охотник сможет без труда определить направление.

В душе Раха надеялся, что ушедшие за куланами речники ночью не заметили зарево от зажженной им хижины. Еще он просил степных духов, чтобы охотники не стали идти по его следу. После дневного перехода они наверняка устали. Им нужен будет отдых. Возможно, они поспят пару часов. Возможно, останутся в сожженном селении до утра. Но с рассветом все равно отправятся в погоню. Он будет двигаться с волокушей медленно. Преследователи будут налегке идти быстро. Несмотря на фору почти в день и ночь, они настигнут его завтра на закате. Это хорошо. Как только он заметит преследователей, то бросит груз и скроется в степи, как бестелесный степной дух. С таким мыслями Раха, накинув на плечи лямку волокуши, упорно тащил свой груз на восток.

Когда солнце перевалило зенит, он совсем выбился из сил и устроил себе привал. Расставил треногу, забрался в тень шкуры, попил воды, съел пару фиников, улегся на волчью жилетку, закрыл глаза и расслабился. Он устал. Но это была привычная усталость, которую степняки испытывали на каждой охоте. Вначале день, а то и два тянешь на себе пустую волокушу к стаду, а после, загруженную мясом и шкурами в полвеса взрослого человека, – обратно к стоянке. Такова доля охотника.

Полежав немного, Раха встал, осмотрелся, собрал волокушу и потянул ее дальше на восток, оставляя на траве хорошо заметный след.

Перед тем как остановиться на ночь, он сделал еще несколько привалов. Солнце уже ушло за горизонт, когда охотник решил стать на ночевку. Разобрал треногу, прикрепил к самой прочной жерди кожаные петли и по ним забрался наверх. Осмотрелся. Насколько хватало взгляда, простиралась голая холмистая степь, по которой несильный ветер лениво гнал зеленые волны травы. Вдали на пределе видимости паслось некрупное стадо тарпанов9. По следу никто не шел. Это было хорошо. Значит, речники либо не заметили зарева прошлой ночью. Либо решили остаться в лагере на ночлег. Если так, то они выйдут в погоню до рассвета. Это дает ему фору еще минимум полдня. За это время основной отряд уйдет достаточно далеко и сможет в степи запутать следы.

Стоянка степняков находилась в четырех днях пути к югу, в предгорьях невысокой гряды, с которой стекали и постепенно растворялись в степи несколько небольших речушек. Это была единственная вода на много дней пути, поэтому степные животные держались рядом. Дичи там было много: куланы, тарпаны, антилопы, сурки, дрофы. Место было обжитое. Племя часто останавливалось в тех землях на зиму, когда трава была достаточно сочной, чтобы поддерживать стада. Летом во время суши животные уходили далеко на север, к горам, которые белыми вершинами подпирали небо10. По их склонам текли бурные холодные реки с чистой вкусной водой. Там, в предгорьях, на альпийских лугах даже в засуху всем хватало воды. За стадами на север шли и кочевники. Но это летом, а сейчас племя степняков стоит у горной реки в четырех днях пути на юг.

Осмотревшись, степняк спустился на землю, пожевал сухого мяса и улегся на свою защитную жилетку из волчьей шкуры. Сон в степи, особенно когда идешь один, это особое искусство. Какая-то часть тебя спит, а уши четко ловят каждый звук, нарушающий привычный фон шелестящей травы. Если бы была собака, было бы спокойнее. Они всегда брали собак на охоту. Хорошие помощники. Хорошо разбивают стадо или гонят его на охотников.

Раха был посвящен в охотники всего четыре лета назад и уже много раз ходил в степь за добычей. За это время он дважды участвовал в набегах на речников и один раз – на горное племя. Получается, это был его четвертый набег. По всем меркам он был опытным и зрелым мужчиной. Правда, из-за того, что на его лице было мало волос, шаман племени все еще не разрешал ему взять первую жену. Но теперь-то, после того как он умертвил шамана речников, вырезал его сердце и принес два уха, старейшина должен позволить выбрать жену из пленниц.

В полудреме до слуха охотника донесся чуть слышный вой. Он резко сел и покрутил головой, стараясь определить направление, откуда шел звук. Через несколько минут вой раздался снова. Он не был длинный и заунывный, как во время гона, а лился над степью рывками, которые прерывались короткими паузами. Волки. Так их разведчики собирают стаю, когда нашли добычу. Но их тут сейчас быть не должно. Волки обычно держались рядом со стадами копытных, а те находились севернее, на расстоянии дневного перехода.

Судя по звуку, стая была далеко. Плохо было то, что вой шел со стороны его следа. Волки обычно не нападали на охотников и часто довольствовались тем, что они оставляли после разделки туш. Но сейчас он был один. Как только хищники это поймут, они нападут. Шансов выстоять против стаи у него не было никаких.

Можно было бросить волокушу и убежать в ночь. Но от волков не убежишь. Если они стали на след, то будут преследовать, пока не настигнут.

Далекий вой раздался снова. Раха поежился и инстинктивно потянулся за копьем. Легким охотничьим копьем не отбиться даже от пары волков. Боевое копье имело короткое толстое древко, к которому был жестко примотан кожаными шнурами широкий кремневый наконечник длиной с ладонь. Шнуры предварительно в течение нескольких дней запаривали в горячей воде, кожа разбухала и расширялась, а когда высыхала, сжималась и плотно стягивала в гнезде древка наконечник, посаженный на смолу. Обмотка сверху тоже заливалась смолой. Боевое копье с широким кремневым наконечником было тяжелым и мощным. Если его метнуть, оно с легкостью пробивало грудную клетку человека или крошило позвоночник. Такие рваные раны долго не заживали, кровоточили и почти всегда приводили к смерти. Его можно было использовать и в ближнем бою: колоть, рубить или бить, как палицей.

Копья для охоты были гораздо легче. На легком древке крепился короткий острый костяной наконечник с шипами по бокам. Крепился не жестко, так чтобы мог свободно сойти с древка. Наконечник привязывался к древку ремнем. Охотник обычно брал два копья. Он должен был подкрасться к добыче на бросок и метнуть копье, целясь в живот. Острый костяной наконечник пробивал кожу, соскакивал с древка и застревал во внутренностях. Древко повисало на ремне. С такой раной животное не могло убежать далеко. От потери крови и болевого шока оно быстро слабело и ложилось. Охотники его находили и добивали палицей или перерезали горло кремневым ножом. Такое копье хорошо подходит для охоты на куланов и тарпанов, но шкуру волка оно не пробьет.

Даже если бы у него было боевое копье, он бы мог попытаться отбиться от пары волков, но не от стаи.

Вой больше не повторялся. Это означало, что волки уже собрались и не спеша идут по его следу. Раха вскочил, вытряхнул из сумки сухое мясо и разбросал его в разные стороны. Его запах отвлечет волков и заставит их долго обнюхивать окрестности. Себе оставил финики. Затолкал в сумку кожаную фляжку с водой. Закинул за спину палицу на ремне и, подхватив копья, потрусил в сторону, где несколько часов назад заметил тарпанов. Если волки выйдут на его след, он приведет к стаду. Дикие лошади наверняка более выгодная добыча, чем человек. Увидев их, стая должна поменять объект охоты. Это даст ему возможность уйти.

А речники… Завтра во второй половине дня они выйдут на брошенную им волокушу и поймут, что шли по ложному следу, повернут обратно. Им понадобится день, чтобы вернуться. Потом нужно время, чтобы отыскать следы отряда. Если духи пустыни будут милостивы, отряд вождя уже уйдет далеко в степь.

Раха бежал легко, волчьим ходом, чуть придерживая левой рукой на боку сумку и палицу, висящую на ремне. Сто шагов бегом, сто шагов быстрым шагом. Он оставил защитную шкуру у волокуши, чтобы она не сковывала его движения. Сейчас главными были скорость и скрытность.

Стадо тарпанов было далеко. Вечером их невысокие силуэты едва можно было рассмотреть на фоне травы. Ему нужно добраться до животных до того, как волки закончат осматривать волокушу и пойдут по его следу. И, если духи степи будут к нему милостивы, если он сразу выйдет на стадо, если у него будет время на скрадывание, тогда он спасен.

После долгого бега Раха остановился. По его прикидкам тарпаны должны быть где-то здесь. Огляделся. Ночь была звездная, без луны, но в темноте он ничего не увидел. Сзади раздался короткий вой, потом еще, потом едва различимые звуки, похожие на тявканье. Наверно, вожак волков отгонял сородичей от сухого мяса. Это был плохо. Стадо могло услышать волков, сняться с места и уйти в степь.

Охотник прислушался. Ничего кроме мерного шелеста травы и стрекотания кузнечиков. Тогда он сложил руки рупором и несколько раз коротко крикнул, имитируя степного орла. Где-то справа вдалеке настороженно фыркнул тарпан. Он нашел стадо.

Пригнувшись, Раха направился в его сторону, часто останавливаясь и прислушиваясь. Наконец в темноте он услышал сопение и почувствовал запах животных. Оставив сумку и палицу, он опустился на четвереньки и пополз вперед.

Дикие лошади, как и куланы, в темноте видели плохо, в основном полагаясь на слух и обоняние. Они могли учуять волка или каракала за сто шагов. Животные наверняка уже уловили запах человека. Это было понятно по тому, как они настороженно фыркали и нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Но в степях человек был существом редким, и тарпаны не относили его к числу хищников. Это дало возможность охотнику подойти близко настолько, что он начал различать силуэты животных над травой.

Увидев стадо, Раха лег на живот и медленно пополз. Пять локтей вперед, пауза. Пять локтей вперед, пауза. По мере того как он подползал, тарпаны, встревоженные шорохом в траве, чуть сдвигались в сторону, но не уходили. Иногда он осторожно поднимал голову, чтобы осмотреться. Наконец охотник решил, что подобрался на бросок копья. Он аккуратно развернулся ногами к животным, перевернулся на спину и отдышался. Потом чуть привстал, чтобы рассмотреть свою цель. Стадо сбилось в плотную группу шагах в пятидесяти. Несколько самцов, тревожно поводя ушами, стояли мордами к нему. Не очень удачное положение для охоты, потому что ни одно из животных не стояло к нему боком. Но в этот раз степняк не охотился. Он спасал свою жизнь. Ему не нужно было добыть животное, ему нужно было всего лишь несколько капель крови.

Стараясь успокоить сердце, Раха снова лег на спину. Его взгляд ушел в ночное небо, которое с востока на запад пересекала светлая полоска звезд – дорога, по которой охотники уходят в свой последний путь. «Души предков и духи степи, помогите мне», – беззвучно прошептали его губы. Рука крепко сжала древко. Он набрал полные легкие воздуха, резко сел и на выдохе с глухим «Уххх» метнул копье в темноту.

Он попал. Это было слышно по глухому удару, когда острый, как игла, наконечник пробил шкуру тарпана. Животное заржало от боли. Стадо снялось и рысью ушло в степь. Раха вскочил и бросился вперед. Пробежал десяток шагов по следу животных и нашел свое копье. Костяной наконечник болтался на ремне. На нем была кровь.

Все! Хвала духам степи! Он спасен. Теперь волки бросят его и пойдут по кровяному следу диких лошадей.

Охотник бегом вернулся, подобрал сумку, палицу и второе копье и потрусил по следу стада. Пробежав немного, он сделал неширокую петлю вправо, затем еще одну, а на третьей длинными прыжками резко пошел в сторону. Вряд ли волки, разгоряченные запахом крови, будут распутывать его следы, но предосторожность не помешает. Так учили старые охотники, не раз в одиночку уходившие от преследования.

Некоторое время Раха бежал не останавливаясь, чтобы увеличить дистанцию от места, где стояло стадо. Потом перешел на шаг. Потом снова бег. И так до самого рассвета. Судя по тому, что на него до сих пор не напали, волки пошли за стадом по кровяному следу. Он бежал остаток ночи и все утро, пока жара не стала нестерпимой.

Когда охотник совсем выбился из сил, то нарвал травы, соорудил подстилку и забрался под нее, чтобы спрятаться от палящего солнца и замаскировать запах на случай, если рядом будут хищники. Сделал несколько глотков воды, съел пару фиников и погрузился в чуткий сон.

Отдохнув пару часов, Раха поднялся, осмотрелся и попытался сориентироваться. Кругом была холмистая степь, кое-где прерываемая невысокими каменистыми курганами. Далеко на юге на самом горизонте виднелась полоска гор. Ему нужно туда. Это дня четыре пути. Долго. Но он дойдет.

Степняк полез в сумку и замер. Кожа была мокрой. Он достал флягу и увидел, что ее боковой шов разошелся и вся вода вытекла. Проклиная нерадивых речных женщин, шьющих фляги, которые не выдерживают бега, он слил себе в рот последние капли и вылизал мокрое дно сумки.

У него нет воды. Это плохо. Духи степи помогли уйти от волков, но вместо этого подготовили страшное испытание. Четыре дня под палящим солнцем по степи. Без воды. Этого не вынесет даже самый сильный охотник. Раха со злостью ударил сумкой о землю и обхватил голову руками. Неужели он сгинет здесь, среди травы и его кости обглодают стервятники. Тряхнув головой, он отогнал от себя эти страшные мысли. Нет. Пока остаются силы, он будет идти на юг. Он может спокойно прожить без воды один день, потом начнет быстро терять силы. За это время ему нужно добыть воду. Возможно, в ложбине между холмами он найдет лужицу, или родник, или просто грязь, которую можно раскопать, чтобы добраться до влаги. Еще в низинах растут широколисты. У них сочные корни и стебли. Если повезет, он увидит стадо и добудет кулана или тарпана. Кровь животного утолит жажду и придаст силы.

– Духи степи! Помогите мне! – Раха вознес руки к небу, потом приложил их ко лбу и груди. Стал на колени лицом на восток и коснулся лицом земли. Он поднялся, сложил свой небогатый скарб в сумку и снова забрался под настил из травы. Нужно идти утром и вечером, когда не так жарко. Ночью идти нельзя. Хищники выходят на охоту. Днем жара, он будет терять много сил. Вечер и утро – его время.

Через сутки охотник понял, что если не найдет воду, то не дотянет до гор. Он шел вечер и утро. День провел под настилом из травы, вечером снова шел. За это время синеватая полоска гор на горизонте совсем не приблизилась. Несколько раз степняк останавливался в низинах между холмами и пытался ковырять почву узким концом палицы. Один раз даже нашел высохшую, покрытую потрескавшейся грязью лужицу и вырыл в ней яму в полтора локтя. Даже докопался до влажного грунта. Решил провести день возле этого неглубокого колодца, но к вечеру обнаружил, что на дне не скопилось даже нескольких капель мутной воды. Разочарованный, он двинулся дальше на юг, стараясь подавить в себе нарастающее чувство безысходности.

Той ночью ослабевший и окончательно вымотавшийся после долгого перехода Раха заснул крепким сном. Ему виделась стоянка его племени у спускающейся с гор реки. Прохладная вода. Жаренное на углях свежее мясо. Похлебка из злаков, собранных женщинами в степи. Вручив свою судьбу степным духам, он спал крепко, не так, как спят охотники в степи. И духи послали ему знамение, которое полностью изменило его жизнь и ход самой истории.

Под утро Раха проснулся от нарастающего гула и от того, что по земле пошла мелкая дрожь. Откинув настил из травы, он встал и поднял глаза вверх. В начавшем сереть утреннем небе висело огромное огненное копье, словно духи неба решили обрушить свой гнев на землю. Вернее, оно не висело. Оно медленно и величаво пересекало небосвод с юга на восток. Его острие искрилось и отбрасывало в разные стороны огненные сгустки. За древком тянулся длинный дымный шлейф, как от потухшего факела. Гул нарастал. Дрожь земли стала ощутимее. Казалось, воздух и сама степь наполнились невиданной небесной мощью. Завороженный охотник стоял, не в силах сдвинуться с места. Он должен был вознести руки к небу и просить у духов милости, как учил шаман, но вместо этого все его существо, пораженное красотой и величием космической стихии, впитывало каждую секунду этого великолепного зрелища.

Огненное копье, проделав по небу свой короткий путь, воткнулось в землю за холмами на востоке, там, где степь переходила в широкую полосу дюн. Он увидел яркую слепящую вспышку. Увидел, как вздыбилась земля и в месте удара образовалось высокое, подсвеченное снизу красным облако. Через несколько секунд поверхность под охотником колыхнулась, подскочила и он повалился на бок. В этот момент с востока, приминая траву, пришла волна горячего, как от большого костра, воздуха, а вместе с ней страшной силы грохот. Раха в ужасе сжался и закрыл уши ладонями, всем телом чувствуя, как под ним, словно умирающий тарпан, дрожит земля.

Когда все стихло, охотник еще долго лежал на боку, свернувшись калачиком, боясь встать и навлечь на себя гнев духов. Наконец он открыл глаза, поднял голову и осмотрелся. В ушах стоял звон. Степь плыла перед глазами. Он тряхнул головой, поковырял в ушах пальцами. Степь встала на свое место, но звон не пропал. Опираясь на копье, поднялся на ноги. Голова снова закружилась, но он, пошатнувшись, устоял, глядя, как далеко за холмами в предрассветных сумерках оседает облако пыли, поднятое ударом небесного копья.

Неужели он стал свидетелем битвы духов неба и духов степи. Иначе зачем было разить землю огненным копьем. С другой стороны, может, духи неба враждовали с духами дюн. Ведь именно туда попало копье.

Дюны… Дюны… Что говорили старые охотники про эти дюны?

Окруженное степью огромное поле дюн лежало в трех днях пути на восток от их реки. Кочевники редко туда заходили. Стада мигрировали по краям этого обширного пространства, заполненного барханами. Раха силился вспомнить, что еще он знал про дюны, и от пришедшей в голову мысли радостно вскрикнул. Ну конечно! Там, посреди дюн, должен быть оазис. Так говорили старые охотники. Небольшое озерцо в низине между барханами. По его краям растет тростник, вокруг – пальмовые рощи. И еще что-то. Ах да, старые охотники говорили, что приближаться к нему нельзя, потому что в камыше обитают… В камыше обитают страшные птицы-рух, которые могут одним ударом клюва убить взрослого тарпана.

Но там должна быть вода. Раха облизнул пересохшие губы. И оазис гораздо ближе, чем горы на юге. Он прикинул свое местоположение. Получалось, что до дюн можно добраться за один переход, а там можно будет попытаться найти оазис. Он заберется на самый высокий бархан. С его вершины пальмы должны быть хорошо видны.

Правда, туда только что ударило огненное копье духов неба. Внутри охотника холодной ящеркой шевельнулся первобытный страх. Ну и что. Если духи решат забрать его жизнь, то так тому и быть. Это лучше, чем сгинуть от жажды в степи. Приняв решение, Раха быстро собрался и пошел на восток, где на фоне зари клубилось облако пыли от ударившего в землю крупного метеорита.

Он оказался ближе к дюнам, чем предполагал. Когда рассвело, с ближайшего холма была видна узкая желтая полоска на востоке. Окрыленный надеждой и подгоняемый жаждой охотник двинулся дальше. К полудню он дошел до первого бархана и решил сделать остановку. Чтобы не идти по горячему песку, жару переждал под настилом из травы и, как только солнце покатилось к горизонту, забрался на ближайший бархан. Облако пыли от копья уже осело, но в том месте еще клубилось странное марево. И, о духи! Сквозь него просматривались очертания пальм. Значит, оазис действительно там.

Собрав остатки сил, Раха пошел в дюны. Сколько времени занял путь, он не помнил. Село солнце. Взошли звезды. А он все шел и шел. Палица и сумка стали невыносимо тяжелыми, и он бросил их у подножья бархана. Там же оставил одно копье. И продолжал идти, словно немощный старик, опираясь на второе. Он уже не разбирал пути и потрескавшимися губами просил духов, чтобы они сами вывели его к месту. Наконец, выбившись из сил, он повалился на остывающий песок перед очередным высоким барханом. Наверно, не суждено ему добраться до оазиса. Охотник сплюнул набившийся в рот песок и сделал несколько глубоких вдохов. В нос ударил запах гари, какой бывает, когда обжигаешь в костре камни, чтобы потом их было лучше раскалывать. Значит, место, где ударило копье, совсем рядом. А за ним оазис.

Оставив копье, Раха пополз вверх по бархану, забрался на его вершину и радостно захрипел. Перед ним в широкой ложбине между дюнами раскинулось мелкое, поросшее осокой болотце. По бокам тростник и пальмы. А правее за барханами видны дымящиеся глыбы камней и земли. Взяв немного влево в темноте, он чуть было не прошел место, где ударило огненное копье, и расположенный за ним оазис.

Забыв про осторожность, ослепленный жаждой Раха скатился с бархана к болотцу. Словно дикий кабан, на четвереньках пробрался через камыш к первой лужице с водой и, упав в нее лицом, сделал несколько жадных глотков. Вода отдавала гнилью, в рот набились тина и ряска, но это была самая вкусная вода в его жизни. Ему хотелось пить и пить, но он сделал над собой усилие и перевалился на спину. Старые охотники учили, что после долгой жажды нельзя пить много воды.

Когда охотник отдышался, то увидел склонившегося над собой скалящегося волка. Он инстинктивно заслонился рукой, второй попытался оттолкнуть хищника. Но тот исчез, растворившись в звездном небе. Напуганный видением степняк сел и прислушался. К звону в ушах добавился странный шепот. Словно в его голове поселился кто-то, говорящий на непонятном языке. Пошатываясь, Раха встал и осмотрелся. Среди тростника в темноте прятались пугающие тени: то знакомые в форме охотников или речников, то незнакомые и пугающие в виде диковинных животных. Вот камыши раздвинулись и на него, злобно клацая клювом, бросилась огромная птица-рух. В ужасе вскрикнув, степняк сделал шаг назад, поскользнулся и повалился на спину в грязь. Хищная птица прыгнула, выставив вперед огромные когтистые лапы, и растаяла в воздухе. Дрожа от страха, он, подгоняемый странными голосами, пополз вперед, в болото, пока не увяз в грязи. Нашел более-менее сухую кочку, забрался на нее и осмотрелся. Белесые тени продолжали бродить среди камышей. На склонах барханов плясали разноцветные светлячки.

– Это духи оазиса играют со мной, – прошептал Раха и повалился на колени. – О духи, сжальтесь над бедным охотником! Дайте мне испить воды, сохраните жизнь. Дайте уйти в свое племя. И когда я вернусь, я принесу вам богатую жертву.

Но духи оазиса были глухи к его мольбам. Из тростника снова показалась птица-рух. Хищно склонив голову, она направилась в его сторону. И снова гонимый животным страхом охотник пополз по грязи и лужам в середину болотца. Там он заметил небольшой пятачок сухой земли, поросший осокой. Он ждал, что вот-вот мощный клюв руха раздробит его позвоночник, но ничего не происходило. Вместо этого перед ним возник огромный крокодил, в два, а то и в три раза больше, чем те, что обитали в реке, на которой жило речное племя. Рептилия раскрыла зубастую пасть. Раха, приготовившись принять смерть, тихо застонал и зарылся лицом в тину. Но опять ничего не произошло. Он поднял голову, стер грязь с глаз и, стиснув зубы, прополз сквозь медленно растворившегося в ночном воздухе крокодила.

Наконец охотник добрался до пятачка сухой земли и обессилев упал на спину. Он понял, что духи оазиса скоро заберут его рассудок, а с ним и жизнь, и последний раз взглянул на ночное небо, чтобы увидеть там искрящуюся звездной пылью дорогу, по которой охотники уходят в последний путь. В этот момент небо раскололось. Все вокруг залил яркий белый свет. Раха зажмурился, но свет не пропал. Вместо этого он рассыпался на мириады мельчайших искорок, которые, пролетев над оазисом нестройным хороводом, выстроились в сияющую пентаграмму – пятиконечную звезду, замкнутую в разорванный у верхнего луча круг. Обернувшись вокруг своей оси несколько раз, пентаграмма распалась на фрагменты, которые серебристым дождем обрушились на охотника. Он почувствовал в волосах покалывание, будто кто-то ковырялся в них сотней тончайших костяных игл. Потом мозг заполнился горящими углями, и степняк потерял сознание.

Очнулся Раха от того, что кто-то больно щипал его за щеки. Солнце уже взошло, значит, он провалялся без сознания всю ночь. Грязь на теле высохла и начала трескаться, противно пощипывая кожу, словно тебя кусали сотни надоедливых термитов. Простонав что-то нечленораздельное, охотник сел. Облизав пальцы и сплюнув грязь, аккуратно протер глаза. Осмотрелся. Он находился на небольшом, шагов в двадцать островке посреди болотца, окруженного стеной тростника, за которым росли редкие пальмы. Но главное, где-то совсем рядом журчала вода. Степняк оглянулся и увидел узкий ручеек, пробивающийся из-под камней. Родник! Чистая вода! Хвала духам оазиса! Он наконец сможет утолить жажду и смыть с себя грязь.

Раха хотел встать, но в голове вдруг возникли смутные образы, которые он видел ночью, когда духи затеяли с ним свою жестокую игру. Он еще раз осмотрелся. Камыши как камыши, пальмы как пальмы, болотце тоже вполне обыкновенное. По грязи еще был виден след, когда он лихорадочно пытался уползти от нападавших на него призраков. Все как обычно. Или нет? Охотник закрыл глаза и прислушался. Звон в ушах почти пропал. Шепот на странном языке, который его напугал ночью, тоже. Вместо него перед мысленным взором появилась на миг и исчезла пентаграмма, и он понял, что ЗНАЕТ. Раха вдруг понял, что по воле духов ему стала известна природа многих вещей, растений, насекомых, дюн и лежащей за ними степи. Природа неба и оазиса, природа гор, едва заметных на горизонте, и огромных пространств соленой воды, находящихся за ними. Природа племен, населяющих далекие места. Ему стала известна природа всего, что его окружает. Степняк ее не понимал. Его примитивный мозг не мог осмыслить и тысячной доли появившегося знания. Но это знание было. Оно почти физически наполняло его тело и придавало ощущение невиданного ранее могущества. А еще оно давало цель и толкало в путь. Далеко-далеко на восток, за степь, за горы, в долину двух великих рек, текущих с высоких северных гор, белые вершин которых пронзают небо.

Пытаясь разобраться в себе, Раха поднялся, подошел к ручейку и не спеша умылся. Вода была чистая и прохладная. Он сделал несколько глотков и ощутил, как она наполняет его тело невиданной силой. Он, Раха, степной охотник, теперь самый сильный из людей и самый… знающий. Это понятие всплыло в его голове и тут же растаяло, оставив приятное послевкусие собственной значимости и великого предназначения.

Не спеша напившись, он смыл с себя грязь. Прополоскал в воде и оставил сушиться на траве кожаную юбку и сандалии. Потом, аккуратно ступая с кочки на кочку, перешел болото и углубился в заросли тростника. Он был голоден. Но знал, что вокруг полно еды. Раха вырвал несколько стеблей тростника и, очистив их на три пяди около корня, принялся с удовольствием жевать белую сладковатую мякоть. Он раньше так никогда не делал. На горной реке не было тростника. По берегам росла только высокая осока. Но он знал, что нижняя часть стебля съедобная и что она придаст ему силы.

Насытившись, охотник встал, отыскал свои следы и по ним пошел в дюны. Нужно было найти оба копья, палицу и сумку, которые он бросил ночью, когда совсем выбился из сил. Забравшись на высокий бархан, он взглянул на окруженную вывороченной землей, огромную дымящуюся воронку, куда вонзилось огненное копье. В этой яме есть нечто полезное, он туда еще вернется. А сейчас нужно найти свои вещи.

Когда Раха, подобрав копье и сумку, возвращался к оазису, он увидел на песке огромные следы и замер, в страхе оглядываясь по сторонам. Он хорошо знал эти следы по рассказам старых охотников. Три пальца спереди, один сзади. Если увидел их, беги. Если не можешь бежать, прячься. Негде прятаться, падай и притворяйся мертвым. Потому что это следы самой смерти, самого страшного хищника степей – птицы-рух. Удар ее клюва мгновенно убивает тарпана. Ее когти рвут плоть, как острый нож сухой лист. Она быстра и проворна. И ненасытна. Мало кто выжил после встречи с ней, но те, кому повезло спрятаться, рассказывали об ужасе, который вселяет это чудовище.

Степняк присел и потрогал след. Когда он возвращался за своими вещами, его не было. Значит, птица прошла совсем недавно. Нужно бежать. Возникла мысль. В этот момент перед внутренним взором мелькнула пентаграмма и он понял, что надо не бежать, а идти к оазису. Раха встал и осторожно двинулся вверх по бархану. На вершине остановился и долго осматривал местность. Ничего не заметив, стал спускаться, опасливо озираясь по сторонам. Когда почти дошел до пальм, камыши за ними раздвинулись и из них в длинном прыжке, выставив вперед растопыренные лапы с огромными кривыми когтями, выпрыгнула птица-рух. Вид ее был ужасен. Больше человеческого роста. С массивной головой, половину которой занимал тяжелый, хищно загнутый клюв. Ее короткие, не приспособленные для полета, растопыренные в стороны крылья тряслись, издавая ядовитое шуршание. И когти. Острые загнутые когти были длиннее двух ладоней и сидели на лапах в четыре локтя шириной.

Увидев это чудовище, Раха обомлел от ужаса и замер на месте.

Птица приземлилась в двадцати шагах, несколько раз громко клацнула клювом, нагнула голову к земле и чуть склонила ее на бок, изучая пришельца своими круглыми темными, как ночь, и холодными, как сама смерть, глазами. Он уже приготовился умереть. Но в этот момент птица нервно поскребла песок лапами, разочарованно клацнула клювом и, развернувшись, побежала в заросли.

Чувствуя, как дрожат колени, охотник выдохнул и опустился на песок. Конечно, птица-рух охраняла источник. Духи не желали его смерти, поэтому она его не тронула. Духи желали, чтобы он выполнил свое предназначение.

Успокоившись, Раха поднялся и, осторожно ступая, чтобы как можно меньше шуметь, пошел к камышам. На островке посреди болотца кожаная юбка и сандалии уже высохли. Он смазал густым соком от пальмы и крепко стянул шнурками разошедшийся край фляжки, набрал воды, напился и перебрался с острова в заросли тростника. Там надергал стеблей и наковырял себе несколько горстей сладкой мякоти. Теперь ему хватит сил добраться до племени. Охотник закрыл глаза и представил, где он сейчас находится. Теперь, когда есть вода, ему понадобится пять переходов. Три вечером и два утром. К концу третьего дня он выйдет к Красной скале. А сейчас. Сейчас ему нужно исследовать огромную яму, куда упало огненное копье.

Исследовать. Раха остановился, чтобы осмыслить новое понятие. Изучить. Исследовать. Понять природу. Попытаться объяснить и использовать. Он закинул сумку за спину и легкой трусцой побежал вверх по бархану в сторону, где находился кратер от упавшего вчера огромного метеорита.

Как Раха и рассчитывал, он вышел к Красной скале вечером второго дня. Ему хватило еды и воды. Он был полон сил и спокойного осознания собственного превосходства. Племя еще не пришло. Горная река была на расстоянии дневного перехода. Если по пути их ничего не задержало, охотники с пленниками и добычей после набега, наверно, вернулись только вчера. Чтобы собрать стоянку, нужно время. Значит, их стоит ожидать только завтра утром или к полудню. А пока он не будет терять время зря. Он разведет огонь в очаге племени и пойдет к Красной скале за глиной. Там, у самого основания, где протекает ручей, ее много.

Зачем ему глина? Чтобы удивить соплеменников своим новым знанием.

Когда на следующий день после полудня к Красной скале прибежал разведчик, идущий впереди племени, Раха уже завершил свое сооружение из глины и обжигал его изнутри и снаружи, разложив вокруг большой костер. Разведчик радостно поприветствовал своего соплеменника и сообщил, что отряд вождя с добычей благополучно вернулся вчера днем. Дошли без проблем. Только все были напуганы огненным копьем, появившимся три дня назад в небе. Жрец приказал принести в жертву духам неба сердце тарпана, чтобы те не посылали больше на землю огненные копья.

Выслушав этот рассказ, охотник улыбнулся. Он-то знал, что огненное копье было огромным камнем, упавшим с неба, из холодной вечной пустоты, где обитают души умерших.

Когда подтянулась длинная колонна с волокушами, к костру подошли вождь охотников и шаман. В то время племенем обычно руководили служители культа. Они общались с духами, они были хранителями тотема и истории племени, они совершали обряды перед охотой и посвящение в мужчины и женщины. Вождь стоял во главе охотников и был второй по значимости фигурой. Но с каждым поколением его власть и авторитет становились все ощутимее, постепенно оттесняя жреца на второй план. На вершине иерархии была еще мать племени – взрослая опытная женщина, которой подчинялись остальные женщины и дети, не прошедшие посвящения. Она руководила хозяйством и собирательством.

– Ты добрался раньше нас, – поприветствовав охотника, сказал вождь. – Я не ошибся в тебе. Твои ноги быстры, а глаз зорок, как у сокола, раз ты не сбился с пути. Скажи, легкой ли была дорога? Настигла ли тебя погоня речников?

– Я не видел речников, – Раха хотел как обычно в почтении склонить голову, но что-то его остановило. – На второй день на мой след вышла стая волков. Хвала духам, рядом было стадо тарпанов. Я метнул копье, и волки пошли по их кровяному следу. Остальной путь я прошел легко, – он не хотел рассказывать про источник в дюнах, решив, что истории про благословение духов неба будет достаточно.

– Духи степи благоволят тебе, раз отправили волков за тарпанами, – вождь взглянул в глаза охотнику и тут же отвел взгляд, словно чего-то испугавшись. – Духи благоволили и нам. Мы тоже не видели преследователей. Хотя шли медленно. Речные женщины совсем слабые. Они не могут тянуть волокуши. Охотникам приходилось помогать.

– Скажи мне, зачем ты разжег такой большой костер над этой кучей глины? – вступил в разговор шаман.

– Это печь11, – взглянул на него Раха. – В ней я буду плавить камни. Из того, что получится, я сделаю для племени оружие.

– Печь? Ты хочешь плавить камни? Камни невозможно плавить, – развел руками шаман и впился в глаза охотника взглядом. – Я чувствую, что ты изменился. Скажи, что произошло?

– Я был в месте, где огненное копье вонзилось в землю. Духи неба наложили на меня свою печать и открыли мне многие тайны.

– Ты говорил с духами неба? – насторожился шаман. – Может, они похитили твой разум, раз ты совершаешь над глиной странный обряд? Может, ты болен? Может, ты навлечешь на племя порчу?

– Я не болен. У меня не похитили разум. На мне лежит благословение духов неба. Я помогу племени стать сильнее, – твердо ответил охотник, глядя шаману в глаза, и на миг услышал в своей голове странный шепот, совсем как в ту ночь в оазисе, только очень тихий, едва различимый.

– Ты не болен. На тебе лежит благословение духов неба, – повторил тот, как-то сразу обмяк и одобрительно покивал головой. – Ты поможешь племени стать сильнее.

Когда шаман пошел смотреть, как у старого кострища устанавливают тотемный столб, вождь взял Раху за локоть и отвел от костра.

– Духи наделили тебя большой силой, раз ты словом мог убедить нашего шамана, – сказал он.

– Наверно, – охотник прислушался к себе, стараясь разобраться в том, что сейчас произошло. Неужели он слышал голос духов, который может управлять людьми.

– Скажи, твой обряд с кучей глины не опасен? Он не навлечет на нас порчу? – спросил вождь, кивнув на костер.

– Не опасен. Это не куча глины. Это печь. Она полая внутри, как глиняная чаша, из которой мы хлебаем отвар из злаков. Только большая. Я ее обжигаю изнутри и снаружи, чтобы она выдерживала много огня. Потом я заброшу внутрь дрова, они почернеют и превратятся в древесный уголь. Потом ты дашь мне трех охотников. Мы возьмем волокуши и пойдем вдоль гор на восток. Мы будем идти два дня, пока не дойдем до рассекающего горы ущелья. Там мы наберем красно-зеленых камней, сколько сможем унести, и двинемся в обратный путь. Потом я смешаю эти камни с углем и заложу в печь. Подожгу. Подсоединю к отверстию бурдюк12 и буду закачивать в печь воздух. Когда все прогорит, на дне печи будет расплавленный красный камень. Металл. Из него я отолью наконечники для копий, топоры и кинжалы. Они будут во много раз острее и долговечнее, чем каменные. С ними ваши охоты всегда будут удачными. С ними охотникам не будет равных в набегах. Ты мне в этом поможешь, – Раха взглянул в глаза вождю и почувствовал, что знает его ответ.

– Я помогу тебе, охотник. Скажи, когда будешь готов, – с чувством достоинства кивнул тот и, развернувшись, пошел к племени, которое было занято оборудованием стоянки.

Когда Раха закончил обжиг печи, он попросил себе в помощь пожилого охотника, умевшего ловко обрабатывать камень и кости. Участвовать в охоте у того уже не было силы, но из его ловких рук выходили самые лучшие наконечники для копий, топоры и ножи. А еще он знал секреты сверления камня, дерева и кости. Это был очень полезный соплеменник, хоть и ворчливый. Раха помнил это по тому, как он еще до посвящения учился у него делать первые сколы на кремне. А еще старик, несмотря на возраст, отличался любопытством и пытливым умом. Он долго расспрашивал охотника про конструкцию печи и как она работает. Его не интересовало, откуда тот получил такие уникальные знания. Ответ про духов неба был принят как должное. Устройство, а главное, принципы работы горна он старался понять и вполне в этом преуспел. Это было хорошо. Это значит, что его знания останутся в племени, когда он уйдет на восток.

Печь прогорела к вечеру. Внимательно осмотрев, Раха оставил ее остывать на ночь, а сам пошел к речушке, чтобы нарвать несколько пучков крапивы. Потом вернулся и присел к костру, у которого собрались охотники, участвовавшие в набеге на речников. Посидел немного, послушал геройские истории, пожевал жареной конины и пошел в часть лагеря, где стоял накрытый шкурами шалаш матери племени. Там у костра сидела группа девочек, которые каменными скребками мездрили13 свежую шкуру кулана. Попросил одну пригласить мать на разговор.

– Я слышала, ты убил шамана речников и вырезал его сердце, – сказала женщина, когда вышла из шалаша, вытирая руки пучком травы.

– Я убил их шамана и вырезал его сердце, – кивнул охотник.

– Я слышала, ты ушел от стаи степных волков, – она сделала жест, приглашая его к костру. Как только они подошли, девчонки вместе со шкурой исчезли в темноте. – От стаи степных волков сложно отбиться одному.

– Духи степи помогли мне. Я пустил их по ложному следу.

– Я слышала, ты был в месте, где упало огненное копье, и на тебе теперь лежит печать духов неба.

– Так и есть. Духи открыли мне много тайн, чтобы я помог нашему племени. Одной я хочу поделиться с тобой.

– Я слушаю, – мать чуть склонила голову и внимательно, по-доброму заглянула в его глаза.

– Смотри, – Раха снял связку стеблей крапивы, болтавшуюся на поясе. – Это жгучее растение очень полезно. Листья его вы добавляете в отвар из злаков. Но стебли тоже можно использовать.

– Они же жесткие. Их даже горные козы не едят.

– Нет, есть их не надо. Они для другого, – охотник взял один длинный хлыстик, положил на камень и легонько постучал по нему камнем поменьше. Потом надломил у основания и потянул вниз. От стебля отделилась узкая полоска волокон. Разобрав таким образом несколько стеблей, он получил пучок волокон, на которых висели остатки коры и мякоти. Снова положил их на камень, еще раз обстучал и каждый тщательно очистил пальцами. Большая часть жестких кусочков отвалилась, полоски разделись на тонкие волокна. – На что это похоже?

– На грязные слипшиеся зеленые волосы, – ответила женщина.

– Верно, – кивнул Раха. – Что-то похожее вы делаете из волос.

– Из хвоста тарпана мы плетем шнуры и тетиву для лука. Правда, они не очень крепкие и короткие.

– Из этих зеленых волос я научу вас плести длинные прочные нити. Из них можно делать веревки и ткать одежду, которая будет легче и мягче кожи.

– Одежда из жгучих стеблей? – женщина недоверчиво посмотрела на охотника.

– Да. И еще из одного растения, которое есть в наших землях. Когда вы освоите жгучее растение, я пойду с вами в степь и покажу еще много интересного. А пока, – Раха взвесил на ладони пучок волокон крапивы, – я завтра уйду на восток вдоль гор. Меня не будет дня четыре. Ты видела, что я делал. Отправь пару девочек за стеблями. Покажи, как разбирать их на нити. Пусть делают такие пучки и развешивают на солнце. Когда я вернусь, я покажу, что делать дальше.

– Я сделаю так, как ты сказал, охотник, отмеченный печатью духов, – согласно кивнула мать. – Когда ты вернешься, у тебя будет много сухих пучков.

Приложив руку к сердцу в знак благодарности, Раха поднялся и пошел в свой шалаш, который делил еще с тремя молодыми охотниками.

Утром он попросил у вождя себе в помощь подростков и поручил старому мастеру построить еще пять печей для обжига древесного угля. Дело это было несложное. Из толстых прутьев плелся каркас в виде перевернутой конусообразной корзины два локтя шириной у основания и три локтя высотой. Затем этот каркас обкладывался снизу-вверх полосками глины в четыре пальца толщиной. Когда конструкция была готова, производился обжиг. Внутрь через отверстие в вершине забрасывали горящие угли, а снаружи обкладывали хворостом и разводили костер. Для плавки меди нужно было много древесного угля. По расчетам, шести печей должно было хватить.

Отдав поручения и убедившись, что старый мастер все понял, Раха взял четырех охотников, и они, зацепив за лямки две волокуши, потянули их вдоль горной гряды на восток. Открытое месторождение медной руды находилось в ущелье в двух днях пути. Он никогда не был в тех местах, но духи неба вложили в него знание, что оно находится именно там.

Вернулся небольшой отряд к полудню пятого дня с волокушами, нагруженными бурой породой с вкраплениями зеленоватых образований неправильной формы14. Быстро осмотрев построенные стариком печи и накрытую шкурами гору готового древесного угля, вымотавшийся за поход Раха пошел отсыпаться.

Вечером он отсортировал привезенную руду и выбрал самую прочную на вид печь. Вручил четырем подросткам по бурдюку из кожи дикой козы и приказал их надуть. Затем через верхнее отверстие заложил в печь слой древесного угля, на него – слой медной руды. Потом еще слой угля и слой медной руды. Всего поместилось три слоя. Через глиняные трубки, проложенные в земле под краями печи, подсоединил бурдюки. Они будут выполнять роль мехов. Осмотрел всю эту аляповатую и неуклюжую конструкцию и через боковое отверстие просунул внутрь несколько горящих головешек. Сразу же приказал подросткам по очереди аккуратно и медленно давить на бурдюки, чтобы внутрь горна подавался воздух. Два меха работали по очереди, обеспечивая непрерывный приток кислорода. Двое других подростков надували свободные бурдюки, чтобы тут же заменить те, в которых закончился воздух.

Через минуту над жерлом печи показался дым. Он быстро пропал, сменившись маревом горячего воздуха, в котором пробивались яркие искры. Запахло паленым камнем, совсем как в дюнах у кратера метеорита. Бока печи нагрелись так, что до них нельзя было дотронуться.

На это странное действие собралось посмотреть все племя. Вокруг суетящихся у печи людей прыгал одетый в ритуальные одежды шаман и, призывая помощь духов, стучал в бубен из натянутой на деревянный обруч кожи. Поначалу эти пляски немного раздражали, но Раха был полностью поглощен процессом, помогая надувать свободные бурдюки, когда подростки не справлялись, и вскоре совсем перестал обращать на него внимание. Он понятия не имел о процессах, происходящих внутри горна. Не понимал ничего в восстановлении меди из рудного оксида в металл при нагреве и контакте с углеродом. Не представлял себе температуру ее плавления и время, необходимое для того, чтобы выплавить металл из шихты15. Он просто знал, что все делает правильно. Потому что это знание в него вложили духи неба. Потому что так подсказывала появляющаяся то и дело, мелькающая перед его взором пентаграмма.

При интенсивной подаче кислорода древесный уголь полностью выгорел примерно через час. В нетерпении увидеть и оценить результаты своего труда, Раха хотел разбить печь, но в последний момент остановился. Это была хорошая печь. Она еще переплавит много руды. Не стоит ее портить для того, чтобы произвести впечатление на соплеменников. Поэтому потный и грязный охотник махнул шаману, чтобы тот прекращал свои танцы, и пошел к ручью умываться.

Ночью он спал крепко, как после тяжелой охоты. Ему снился красный металл. Он вытекал из чаши в форму, выдавленную в глине и покрытую песком. Вот порыв ветра сдул песок с формы и Раха увидел отливку – пылающую огнем пентаграмму в разорванном у верхнего луча круге. Тигель. Завтра ему понадобится тигель и форма для наконечника копья.

Наутро племя снова собралось около погасшей печи. Два дюжих охотника подняли остывший глиняный конус и отнесли его на несколько шагов в сторону, открыв кострище белесых, полностью выгоревших углей вперемешку с серым шлаковым порошком, в который под воздействием температуры превратилась порода. Кто-то разочарованно вздохнул. По толпе пошел тихий шепот. Неужели Рахе не удалось то, что он задумал.

Нахмурившись, охотник подошел к кострищу и потыкал в него палкой. Потом разгреб пепел и шлак. Снял висевший на поясе кусочек кожи. Аккуратно, чтобы не обжечься о еще горячие угли, достал из воронки в центре покрытый сажей и примесями слиток красного металла размером с ладошку и в два пальца толщиной. Развернувшись к соплеменникам, он гордо поднял над головой первый кусок металла, осознанно выплавленный человеком, и издал победный клич. Все племя ответило ему радостным воем и улюлюканьем. Они еще не понимали, что только что произошло, но чувствовали, что случилось событие, которое в корне изменит их жизнь. И в центре этого события находился Раха – охотник, отмеченный печатью духов.

На переплавку оставшейся руды ушли весь день и вечер. Этим занимался старик с подростками-подмастерьями. Раха в это время немного переделал одну из печей, чтобы в нее помещался небольшой тигель из обожженной глины. Еще он сделал на толстой пластине из глины первую форму для отливки: положил плашмя и вдавил до половины кремневый наконечник для боевого копья. После этого, убедившись, что у горнов работа идет по плану, пошел к шалашу матери племени.

– Я уже думала, ты сегодня не придешь, – проворчала женщина, протягивая ему глиняную миску с горячим питьем. – На вот, попей. Это отвар из трав. Он придаст тебе силы. Мне его тоже нашептали духи, – лукаво улыбнулась она.

– Много работы. Столькому еще нужно научить, – охотник сделал несколько жадных глотков и вытер губы тыльной стороной ладони. – Вот эта чаша из глины. Как вы ее делаете?

– Лепим руками. Выдавливаем из большого плоского куска.

– А вы попробуйте сделать вначале дно, а по нему полосками выкладывайте вверх края. Потом разгладьте полоски, чтобы было ровно, и получится чаша16. Можно стенки укрепить, проткнув тонкими прутиками или осколками от костей. Так они будут крепче. Видели, как я строил свою печь. Каркас из прутьев, облепленный глиной. Так можно делать чаши больших размеров.

– Хм. Обязательно посажу на это дело одну из жен охотников. Потом покажу, что получилось.

– И чаши такие нужно обжигать, а не сушить на солнце. Тогда они будут крепче и в них на костре можно будет кипятить воду, а не греть сбоку на расстоянии, как вы делаете сейчас. Мясо можно варить, злаки. Отвары опять же делать, – Раха вернул матери чашку. – Для обжига у меня есть отдельная печь. Если она не занята, можете использовать ее. Если не хватит места, я специально для вас сделаю одну у вашего очага. Есть еще один способ работы с глиной, но он более сложный. Пока попробуйте этот.

– Попробуем, – женщина бросила на охотника хитрый взгляд. – Что с волокнами, которые сушатся на жердях? Ты говорил, покажешь, что делать дальше.

– Пошли покажу.

За пять дней волокна крапивы хорошо просохли. Раха взял пучок, разложил на плоском камне и еще раз несильно его обстучал, чтобы размягчить. Потом потер между ладонями и объяснил, что это нужно для того, чтобы осыпались мелкие остатки коры и мякоти. Затем он привязал пучок к колышку и принялся вычесывать его костяным гребнем. С каждым движением более толстые волокна распадались на сухие тонкие нити, которые застревали в зубьях гребня. Охотник их аккуратно снимал и складывал на расстеленный перед ним кусок кожи. С одного пучка получился комок грубой пряжи размером с кулак.

– Ты работаешь совсем как женщина, – удивилась мать. – Твои движения плавные и точные, как будто ты делал это много раз. Откуда у тебя это умение?

– Духи научили, – выдал стандартный ответ Раха, аккуратно перемешивая комок нитей в однородную массу. – Теперь смотри внимательно, – он насадил комок на воткнутый в землю тонкий прутик. Потом с одной стороны, постоянно перехватывая двумя пальцами, начал выкручивать из него тонкую ворсистую нить. Вытянув сантиметров пятнадцать, посмотрел на женщину. – Видишь, получается нить. Попробуй порви.

Мать осторожно взяла нить, потянула в разные стороны. Нить чуть растянулась, но не порвалась. Потом женщина резко дернула и разорвала ее.

– Кожаный шнурок крепче, – сделала вывод она.

– Верно. Но кожаный шнурок намного толще. Когда две такие нити сплетутся в нить потолще, а потом нити потолще сплетутся еще раз и еще, получится длинная прочная легкая веревка, способная выдержать вес человека.

– Как же длинная? У тебя скоро закончится клубок на колышке.

– Мать…– разочарованно посмотрел на нее Раха. – Во-первых, клубок можно сделать больше. Во-вторых, когда ты вытянула часть нити, в него можно добавить еще пряжи из начесанных волокон.

– А…– понимающе кивнула она.

– Пока научитесь тянуть нить руками. Потом я вам покажу, как это делать с помощью веретена.

– Ты говорил, что из этого можно делать одежду, – мать, не скрывая недоверия, посмотрела на комок пряжи, из которого выходил обрывок нити.

– Одежду позже. Сейчас главное – научиться делать веревку локтей в сорок. Она очень нужна охотникам. Пробуй тянуть нить сама. Я посмотрю, как у тебя получается.

Потратив еще полчаса, пока женщина не научилась сучить пряжу, Раха дал ей задание выделить на ткачество две-три жены и дать им в помощь девочек, чтобы собирали крапиву и проводили ее первичную обработку. Сам пошел к плавильным печам, у которых суетился старик-мастер и полдюжины подростков.

К вечеру, когда остыли горны, в распоряжении охотника было три слитка меди весом около полутора килограмм каждый. Металл был готов. Завтра он отольет первый наконечник для копья.

Наутро все племя снова собралось на краю лагеря, где стояли горны. На этот раз Раха усовершенствовал печь. С одной стороны он сделал достаточно широкое отверстие, а по бокам – выступы, за которые глиняный горн можно было поддеть шестами, чтобы поднять и отнести в сторону.

Подростки уже заложили внутрь порцию древесного угля и подготовили мехи. Раха засунул в тигель один из слитков, установил его внутри горна, обложил древесным углем и, внимательно осмотрев свою работу, добавил несколько горящих головешек. Через пару минут раздуваемый мехами горн весело гудел, выбрасывая из верхнего жерла сноп искр.

Прошло совсем немного времени, и слиток оплыл внутрь тигля. Раха решил подождать еще немного, давая возможность металлу полностью расплавиться. Когда он, сидя на корточках, смотрел на горящие угли, ему пришла в голову мысль, что неплохо было бы сделать приспособление для измерения времени. Но это позже. А сейчас нужно закончить с отливкой.

Выждав еще немного, охотник попросил двух соплеменников убрать горн. Мужчины прочными шестами поддели его за выступы, подняли над кострищем и отнесли в сторону. Раха заглянул внутрь тигля и увидел на дне красный расплав, подернутый темной коркой шлака. Он разгреб угли и установил на их место глиняную форму. Потом они с мастером аккуратно двумя нетолстыми прутьями сжали тигель с боков и скрепили их для прочности кожаными ремнями. От контакта с нагретой до температуры выше тысячи градусов глиной дерево вспыхнуло. Охотник и мастер быстро перевернули тигель. Красная струя меди заполнила форму наконечника и даже немного перелилась через черешок17.

Довольный тем, что все получилось с первого раза, Раха отступил на шаг, любуясь красным металлом, по которому бегали синеватые язычки в местах, где он соприкасался с глиной.

– Готово. Теперь надо дать ему остыть, – со знанием дела заявил он.

Когда солнце перевалило зенит, охотник вместе с вождем вернулся к печам. Отливка уже остыла. Раха лизнул палец и, осторожно потрогав металл, перевернул форму. Вытряхнуть наконечник не удалось. Пришлось разбить глину камнем. Мастер очистил наконечник от глины и протянул его вождю. Тот бережно его принял и внимательно осмотрел.

– По форме такой же, как кремневый. Правда, одна сторона плоская. И тяжелее. Но он тупой.

– Это заготовка, – Раха взял из его рук наконечник. К вечеру я его наточу. У тебя будет настоящий наконечник из металла. Если хочешь, его можно будет использовать как нож.

– К вечеру наточишь? – удивился вождь. – Чтобы заострить кремень, нужно потратить много дней.

– Это мягкий металл, он точится быстро, – Раха говорил уверенно, хотя никогда в жизни этого не делал. Ведь это знание вселили в него духи неба.

Когда вождь ушел, они с мастером нашли некрупный валун из правильного камня и раскололи его пополам. Потом посадили подростка, чтобы тот тер сколотые края двух половинок друг о друга, пока они не выровняются. Когда солнце шло к закату, у Рахи были два крупнозернистых наждака и он принялся сам точить наконечник. Медь поддавалась легко. Правда, наждак постоянно забивался сточенным металлом, но охотник знал, что если снова потереть половинки камня друг о друга, то слой с металлом сойдет и можно будет точить дальше. Несколько раз к нему подходил вождь и внимательно наблюдал за работой. Наконец Раха закончил заточку и, проверив остроту режущей кромки и острия, довольно ухмыльнулся.

Племя уже спало. Только вождь сидел у костра напротив своего шалаша, ожидая, когда Раха закончит работу.

– Заточка заняла немного больше времени, чем я думал, – охотник протянул обработанный наконечник вождю. – Металл нужно еще немного отшлифовать, но он уже достаточно острый для того, чтобы резать и колоть.

Не говоря ни слова, глава охотников взял наконечник, потрогал режущую кромку и одобрительно покивал. Потом поднял полу своей кожаной юбки и одним движением срезал неширокую полоску.

– Острый, – он посмотрел на Раху и показал на место рядом с собой. – Духи не ошиблись. Из красного металла получатся острые копья. С ними наши охоты будут удачными. Наши набеги принесут много добычи.

– Можно еще делать ножи и топоры. Они будут лучше, чем каменные, – подсказал охотник.

– Да. Ножи и топоры, – согласно кивнул вождь. – Что тебе надо для этого?

– Мне нужно много руды. Нужно отправить в ущелье больше людей за камнями, из которых можно плавить металл.

– Будут тебе люди, Раха, осененный печатью духов. Все, кто не занят в охоте, будут носить для тебя камни из ущелья. Через три полные луны18 подуют сухие ветра с юга. Степь завянет. Стада пойдут на север. Мы пойдем за ними далеко отсюда. Далеко от ущелья с камнями. К этому времени мне нужно много наконечников, ножей и топоров.

– Сделаю сколько смогу, – ответил охотник и широко зевнул.

День, открывший новую эру в истории человечества, завершился. Раха чувствовал внутреннее удовлетворение и нетерпение в ожидании нового дня. Завтра он покажет женщинам, как плести длинные веревки и делать из них петли, которыми можно ловить животных. Но вначале он сделает устройство для измерения отрезков времени. И еще в знак уважения духов неба он сделает себе наколку на ладони – пентаграмму в разорванном у верхнего луча круге.

Три полные луны пролетели незаметно. За это время Раха многое успел сделать для племени. На краю лагеря стоял десяток печей. Часть для производства древесного угля, часть для плавки руды и две для плавки металла. Этим примитивным литейным производством управлял пожилой мастер, а обслуживало его двое взрослых охотников и полдюжины подростков. С момента первой плавки первобытные металлурги изготовили три десятка наконечников для копий, столько же ножей, дюжину топоров, а еще долота, серпы для крапивы, иглы и несколько молотков. Раха усовершенствовал меха и тигель. Научил мастера расковывать неостывший металл в листы и выгибать их в форме блюд и чаш. Получилось сделать даже подобие казана, в котором можно было варить еду. В общем, прогресс, достигнутый за три месяца, впечатлял.

Но плавка меди была не единственным умением, которое Раха передал племени. Женщины научились делать из волокон крапивы и конопли длинные веревки, а из них – петли и арканы. Петлями ловили птиц и сурков. После долгих тренировок охотники научились арканить тарпанов и куланов. Пойманных животных держали в загородке и пускали на мясо, когда рядом с лагерем не было стад для охоты. Еще Раха показал, как из веревок плести сети и делать из них ловушки на горных тропах, пробитых козами. Вскоре рядом с загоном тарпанов появился загон коз. Он объяснил вождю, что коз и тарпанов нужно больше. На следующий сезон они дадут приплод, который вырастет рядом с человеком и будет полностью домашним.

Взрослые тарпаны из загона уже проявляли признаки подчинения человеку. Они перестали бояться охотников, приносивших им воду и сено. Это навело Раху на мысль о том, что можно форсировать переход к следующему этапу их использования. Он объяснил вождю, что ценность диких лошадей не только в мясе, но и в том, что их можно использовать как вьючных или тягловых животных. На них можно вешать мешки с поклажей и с помощью кожаной сбруи цеплять волокуши. Один тарпан с такой волокушей потянет в четыре раза больше веса, чем двое взрослых.

Прогресс в технологиях, который за три месяца сделало племя Красной скалы, изменил его жизнь до такой степени, что Раха даже предложил вождю не идти на север за стадами, а вернуться к реке и организовать постоянное селение. Место там было хорошее, с широким доступом в степь и горы. В степи можно охотиться и разводить лошадей. В предгорьях – ловить коз, искать руду и добывать дерево. Текущая с гор река не пересыхала круглый год, давала чистую воду и много глины. Земля была плодородной, пригодной для того, чтобы выращивать злаки. Вместо шалашей из накрытых шкурами жердей можно было построить обитые глиной хижины, в которых тепло зимой и прохладно летом.

В одной из бесед ночью у костра Раха напрямую предложил вождю обустроить постоянное селение и в корне изменить жизнь племени. Из охотников и собирателей стать оседлыми скотоводами и земледельцами. Но тот наотрез отказался. Степняки никогда не станут речниками. Даже имея домашних лошадей и коз, они будут бродить за стадами по степям. Это у кочевников в крови.

В душе охотник знал, что получит отказ. Если бы вождь согласился осесть, Раха бы остался до осени. Помог бы организовать селение. Показал бы, как обрабатывать поля и возделывать злаки. Но сейчас в этом не было смысла. Жаркие южные ветра уже сушили степь. Воды в ручье становилось все меньше. Стада уходили все дальше на север, и на охоту приходилось тратить больше дней, чем обычно. Скоро племя соберет лагерь, погрузит пожитки на волокуши и тарпаны потянут их в степь, на север, к высоким лугам на склонах гор, чьи белые вершины подпирают небо19.

С годами все, что он дал своему племени, станет достоянием других людей, живущих в этих землях. Через поколения его наследие распространится далеко за пределы степей. Люди будут плавить медь, обжигать глину, одомашнивать скот, делать пряжу из крапивы, льна и шерсти. Знание о том, что можно возделывать землю и растить злаки, перейдет к оседлым племенам, живущим у рек.

Благодаря Рахе развитие людей в этих землях и за их пределами было обеспечено на многие столетия вперед. Здесь он свою задачу выполнил. Теперь его путь лежал на восток. Там, за далекими горами, где две великие реки впадают в бескрайнее море соленой воды, обитает народ, который сделает следующий шаг по пути развития человечества. Туда зовет его настойчивый шепот духов, все чаще появляющийся в голове. Об этом говорил и столб света, поднимающийся в небо из места, где находился Источник, который он иногда видел по ночам. Это духи напоминали ему о его высоком предназначении.

В один вечер после полного забот дня Раха присел к костру вождя и протянул ему небольшой медный медальон в форме черепа сокола – символа предводителя охотников. Он совсем недавно отлил его и отполировал.

– Прими это в дар от меня. Пусть этот амулет принесет тебе и твоим охотникам удачу.

– Хорошая работа. Он мне нравится, – вождь повернул медный череп к огню, чтобы лучше его рассмотреть.

– Я должен покинуть племя, – тихо сказал Раха. – Духи сделали меня своим посланником. Их воля зовет меня на восток, в неведомые земли.

– Я знал, что ты когда-нибудь уйдешь, – вождь повернулся и внимательно посмотрел на охотника. – Знай. Память о тебе останется в нашем племени, пока живет последний степняк.

– Ты мудрый вождь. Ты сохранишь и преумножишь все, что я вам передал.

– Сохраню и преумножу. Скажи, духи не поведали тебе, что нас ждет?

– То, что будет, не знает никто. Живите своей жизнью. Кочуйте, охотьтесь, разводите лошадей и коз. Духи степи будут хранить вас еще много-много поколений. А когда через много-много лет с юга придет пустыня и поглотит степь, вы изменитесь и уйдете в другие земли далеко на север, за горы, которые белыми вершинами подпирают небо, за большую соленую воду в широкие степи, полные травы и тучных табунов. А пока живите, как живете.

– Племя будет жить и помнить тебя, Раха-посланник духов, – вождь приложил правую руку к сердцу в знак благодарности. – Скажи, что я могу для тебя сделать?

– Дай мне тарпана с надежной волокушей. Еды и воды. Волчью шкуру, чтобы накрыться ночью. Копье, нож и топор. Все остальное я добуду по пути.

– Хорошо. Выбери сам все, что тебе нужно. А еще я дам тебе новое имя. Ты теперь не Раха. Ты теперь Ат-Раха. Мудрый Раха.

– Спасибо. Это честь для меня, – охотник склонил голову в знак благодарности.

– Когда ты уйдешь?

– Через день на рассвете.

– Тогда прощай, Ат-Раха. Завтра я с отрядом охотников ухожу в степь за куланами, – вождь повесил медный амулет на шею, встал и пошел в сторону своего шалаша.

– Прощай, – прошептал ему вслед охотник.

Через день Ат-Раха покинул лагерь. О том, что уходит навсегда, он предупредил только мастера, поэтому, кроме старика, провожать его никто не вышел. Они коротко попрощались. Охотник легонько стегнул тарпана кожаной плетью, и тот потащил волокушу на восток.

Мастер стоял на краю лагеря и смотрел им вслед, пока две фигурки не растворились в лучах восходящего солнца. Потом пошел к себе в шатер, взял чашу с охрой, добавил в нее немного толченого угля для контрастности, разбавил водой и направился к Красной скале. Там есть защищенный от непогоды грот, который заканчивается ровной гранитной стеной. На этой стене он нарисует историю Ат-Раха, Посланника духов, охотника, осененного печатью духов неба. Каждый раз, когда его племя будет останавливаться у Красной скалы, он будет водить к этому рисунку детей и подростков, чтобы рассказать, откуда в его племени появились металл, пряжа и домашние животные. И каждый раз у рисунка он будет оставлять небольшое подношение, чтобы духи неба благоволили Ат-Рахе в его далеком и полном опасностей пути.

V тысячелетие до н. э. Запад междуречья Инда и Сарасвати20. Мергар

С седьмого по третье тысячелетие до нашей эры на юго-востоке современного Пакистана в районе Боланского прохода21 развивалась одна из наиболее продвинутых культур своего времени – Мергар22. Находясь на пути миграции народов из Ближнего Востока на полуостров Индостан, она впитала в себя черты и технологии многих культур, успешно их адаптировала и использовала для процветания. Люди Мергара закончили переход от присваивающего способа хозяйствования, основанного на охоте и собирательстве, к производящему, базой которого было земледелие и скотоводство. Они вели оседлый образ жизни, строили долговременные жилища из камня и кирпича-сырца, возделывали землю, выращивали злаки, разводили домашний скот. Однако на протяжении тысячелетий эта культура, как и многие другие в неолите, не могла сделать шаг от каменных орудий труда к металлу.

Пока с востока не пришел человек, Посланник духов, отмеченный пентаграммой.

С этого момента в Мергаре произошел колоссальный рывок в развитии, который позже заложил основу Индской цивилизации – одной из трех базовых цивилизаций раннего бронзового века наравне с Египтом и Шумером.

Год выдался засушливый. Река Болан, текущая через перевал, потеряла половину воды. Пруды23 обмелели, а с ними начали чахнуть и посевы. Чтобы не дать им окончательно засохнуть, приходилось возить воду из реки в бурдюках. Дело это было тяжелое, и люди начали роптать. Видя нарастающее недовольство, Хасадж – вождь Мергара – собрал совет старейшин, чтобы те успокоили недовольных, а еще попросил шамана принести в жертву духам неба и реки щедрые дары, чтобы те послали на землю ливень.

Из-за редких дождей урожай в этом году будет не такой богатый, как в прошлом, но зиму племя переживет без голода. В долине и в предгорьях достаточно травы для коз и коров. Они дали хороший приплод, значит будет молоко, сыр и мясо. В крайнем случае можно будет отправить охотников вниз по реке в джунгли на охоту на буйволов. Дело это было опасное. Идти до джунглей нужно было три дня. Буйволы были свирепыми и сильными животными. Убить их копьями с каменными наконечниками совсем непросто. Прошлый раз здоровенный бык покалечил несколько человек. К тому же в джунглях водились большие полосатые кошки. На группы людей они не нападали. Но племена джунглей говорили, что отбившихся одиночек или тех, кто отошел далеко от лагеря, убивали регулярно. Так что охота в джунглях – это последний шанс, когда все остальные припасы будут на исходе.

Отсутствие дождей сулило еще одну проблему. Степняки за перевалом тоже будут страдать от засухи24. Их река пересохнет. Стада уйдут на север, в предгорья, на территорию других племен, и тогда кочевники полезут через ущелье грабить селения Мергара в верховьях реки Болан. Значит, нужно будет организовать дозоры и отправить туда отряд мужчин с оружием. Чем больше мужчин уйдет, тем меньше их останется поливать посевы.

Тяжело вздохнув, вождь посмотрел на висящий на стене обитый кожей деревянный щит и копье с тяжелым кремневым наконечником. Мергар не любил воевать и не очень умел. Во время прошлой засухи им удалось откупиться от кочевников. Но перед ней несколько лет подряд был хороший урожай, поэтому запасы зерна позволяли это сделать. Сейчас зерна мало и откупиться будет нечем. Значит, если полезут степняки, придется принять бой. Он встал, кликнул юношу для поручений, который сегодня прислуживал, и приказал ему позвать старейшину Красных25. Когда тот пришел, протянул ему чашу пива и указал на циновку, расстеленную у очага.

– Собирай своих людей, Дахвар, – сказал вождь. – Пойдешь в селения на перевале. Год сухой. Скоро полезут степняки. Нужно защитить клан Белого ручья. Без нас они не отобьются от диких.

– Слушаюсь, вождь, – склонил голову старейшина. – Сколько мне брать мужчин?

– Возьми три раза по две пяди26. Вместе с их мужчинами вам должно хватить сил. Возьми еды на переход туда и обратно. Когда придешь в клан Белого ручья, скажешь, чтобы делили с вами еду, иначе вы вернетесь обратно в Мергар. Еще скажи, что за защиту они должны нам пять раз по две пяди зерна. Если не согласятся отдать, возвращайся. Если они не хотят делиться едой, пусть их добро и женщин заберут степняки.

– Сделаю, как ты сказал, – Дахвар поднялся. С ним поднялся и вождь.

– Я вот что думаю, – вождь направился к выходу из дома. – Дождей не было давно. Но настоящая засуха еще не началась. Река в степи за перевалом еще не пересохла. Стада не ушли на север. Степняки еще могут охотиться. Может, мы обезопасим себя? Что если мы дождемся восточного ветра и подожжем степь? Мы ведь не пострадаем. Степь на той стороне гор. Она отгорожена от нас перевалом. Это два дня пути по тропе в ущелье. Горы нас защитят. Там нечему гореть. А пожар отгонит кочевников далеко на запад. Они вряд ли пойдут нас грабить по выжженной земле.

– Поджечь степь? – без особого энтузиазма проговорил старшина. – Если кочевники об этом узнают, мы станем кровными врагами. Для них степь священна. Сейчас они грабят нас только во время засухи. Если мы подожжем степь, они соберут племена и нападут большим числом.

– А откуда они узнают, что степь подожгли мы? – хитро прищурился вождь, когда они вышли из дома на солнце. – Пошли разведчиков через перевал. Пусть дойдут до степи. Потом день идут на север. Там они запустят пожар и вернутся к проходу. Степняки должны увидеть, что пожар идет не от прохода. Значит, это не мы подожгли степь.

– Хитрый план, – все еще без уверенности проговорил Дахвар. – Я подумаю, пока буду собирать людей.

– Это лучше, чем платить кочевникам зерном или вступать в открытый бой и терять людей.

Когда старшина ушел, вождь еще долго стоял у дверей и смотрел на поселение. Его дом, дом шамана и дом совета старейшин находились на возвышении, откуда хорошо был виден весь Мергар – столица кланов. Поселение было вытянуто вдоль реки и состояло из беспорядочно расположенных небольших кирпичных домиков и хижин с плетеными стенами, обмазанными глиной. Все строения были накрыты тростником. Жилых строений было более двух сотен. Каждая на семью от трех человек и более.

На правом берегу в центре находились очаг племени, жертвенный камень для подношения даров духам и алтарь, окруженный тремя грубыми деревянными изваяниями, выдолбленными из цельных стволов деревьев. Одно символизировало великого духа неба, ветра и дождя, другое – великого духа солнца и огня, третье – великого духа воды и земли.

Поселение росло быстро. Когда посвященному в мужчины юноше разрешали взять себе жену и у них рождался ребенок, племя строило для него хижину или передавало в пользование свободную. Вначале глиняную мазанку, а позже и кирпичный или каменный дом, в котором был собственный очаг и обычно три-четыре крохотные комнатки.

По меркам того времени, Мергар был богатым и процветающим поселением. На его окраинах стояли загоны со скотом. На склонах на севере и на равнинах на юге паслись одомашненные козы и коровы. Вверх и вниз по течению среди рощиц финиковых пальм и зизифуса27 располагались поля, засеянные пшеницей и ячменем. Народ был прилежный и трудолюбивый. Вот и сейчас каждый занимался своим делом. Мужчины возили на ослах воду из реки для полива, женщины суетились у своих домов: кто-то выделывал шкуры, кто-то плел корзины, кто-то готовил кашу из полбы28. Старики лепили глину или делали кирпичи. Дети, которые уже могли держать палки, пололи сорняки на полях. Те, что поменьше, сидели в пыли рядом с матерями или бегали небольшими стайками между хижин. Еды хватало всем. Даже в самые засушливые годы люди не голодали. Так будет и на этот раз.

Это племя только начало переход от первобытно-общинного строя к разделению труда и социальному расслоению. Большая часть всего, что оно имело: урожай, скот, орудия труда, добыча с охоты – принадлежала всем его членам. Но у семей уже появилось свое небольшое хозяйство, свои каменные топоры и мотыги, шкуры, керамика. Большим семьям разрешалось иметь одну или две козы, дававшие молоко, так нужное детям.

Столица кланов управлялась советом старейшин, которые каждый год выбирали вождя, руководившего всеми аспектами жизни племени. Но самые важные вопросы, такие как поход войной на соседей или распределение урожая, решались на совете старейшин.

Соседние племена Мергар не беспокоили. Если не считать воинственных степных кочевников, крупных племен, способных позариться на его богатства, рядом не было. В трех днях пути на восток в джунглях и болотах Инда обитали дикари. Но это были отсталые племена, которые до сих пор жили охотой и собирательством. Два раза в год их люди выходили из джунглей на равнину, чтобы обменять буйволовые кожи, сушеное мясо и рыбу на каменные орудия, которые производили мастера Мергара. Для диких это был настоящий праздник. Вождь тогда приказывал жарить жирного бычка, варить много пшеницы и ячменя, грузить на ослов бурдюки с хмельным пивом и везти все вниз к трем холмам в знак расположения и мирных намерений. Иногда дикие приводили на праздник своих девочек, чтобы отдать в племя. Это был желанный подарок. Из девочек дикарей получались хорошие жены, разбавлявшие кровь, которая смешивались внутри кланов на протяжении тысячелетий. У них рождались здоровые, сильные дети. Настанет время, когда племя освоит равнину в низовьях реки и подойдет к джунглям. Тогда можно будет принять дикарей в один из кланов.

А пока… Вождь окинул строгим взглядом Мергар и, довольный увиденным, вернулся в дом. А пока нужно отбиться от кочевников. Пустить им в степь духа огня. Чем больше он размышлял над этой идеей, тем больше она ему нравилась.

Вечером вернулся Дахвар с десятником и доложил, что его люди готовы выступить завтра.

– Я собрал отряд, как ты сказал. Его поведет мой десятник. Еще я отправлю к Белому ручью одного из своих сыновей, чтобы ты видел мое рвение. Мы возьмем пять ослов, чтобы не тащить на себе припасы, щиты, копья, дротики и кожаные доспехи.

– Хорошо, – кивнул вождь, приглашая старейшину присесть на циновки у очага. – Я ценю твою верность и рвение. Передай старейшине клана Белого ручья, что я буду рад видеть его на празднике летнего солнца29. Пусть приводит своих дочерей. Я подберу им в мужья достойных юношей Мергара. Проведем обряд сложения рук30 перед святилищем, чтобы духи видели, как мы близки по крови.

– Передам. Но не забудь, что свою младшую дочь ты обещал отдать в мой клан.

– Я помню свои слова, – улыбнулся вождь, протягивая старейшине глиняную чашу с пивом. – Дай ребенку подрасти. Ей всего четыре лета. Скажи лучше, что ты надумал про огонь в степи.

– Я посоветовался с охотниками клана. Теми, что ходили в степь через перевал. Они говорят, что если духи огня сожрут степь, то кочевники сюда долго не сунутся. Для них выжженная степь – это черная, мертвая земля. Ходить по ней нельзя, пока она снова не покроется новой травой, а это произойдет только после следующего сезона дождей.

– Выходит, я прав, – вождь отпил пива из своей чаши и сплюнул на глиняный пол попавшееся зернышко ячменя.

– Выходит, прав, – согласился старейшина. – Когда мы придем к Белому ручью, я пошлю в проход охотников и дозоры. Дозоры останутся на холмах и разожгут сигнальные костры, если увидят степняков. Трое охотников пойдут дальше через проход, в предгорья. Оттуда хорошо видна степь. Там они увидят, откуда дует ветер. Если он дует в степь, то отойдут от прохода и подожгут траву. Если нет, останутся у прохода на два-три дня, чтобы ждать, пока духи ветра не будут дуть в нужном направлении.

– Ты правильно говоришь, – одобрительно покивал вождь. – Делай так. И да пребудут с тобой духи неба, земли и солнца.

Переход по тропе, петляющей между валунов вдоль реки, которая текла через неглубокий каньон, занял два полных дня. Основная часть отряда осталась в селении клана Белого ручья. В проход пошли четыре пары дозорных и трое охотников. Дозорные, подростки, готовые к посвящению в мужчины, разместятся по двое на вершинах невысоких утесов вдоль каньона и подготовят там сигнальные костры. Их зажгут, если заметят приближающихся степняков. Разведчики уйдут дальше, к устью прохода, чтобы поджечь степь. Их задание держалось в тайне. Простым членам племени ни к чему знать, что замыслил их вождь.

Расставив дозорных в выгодных точках, откуда хорошо просматривалась тропа и можно было быстро скрыться среди камней после того, как подашь сигнал, разведчики двинулись к выходу в степь. Ветер в проходе дул в нужном направлении с востока на запад, но на открытом пространстве все могло быть по-другому. Так и оказалось. В степи ветер был юго-восточный. Неидеальный для поджога травы, но все же вполне приемлемый.

Горный хребет, через который шел проход, тянулся с севера на юг. С запада от него – бескрайние степи. На другой стороне, на востоке – земли Мергара, широкая плодородная долина рек Инд и Сарасвати. Поэтому, если запустить пожар даже при юго-восточном ветре, он пойдет далеко в сухую степь. Нужно только отойти на юг, чтобы кочевники увидели, что дым идет не от места, где проход через перевал выходит в степь.

Оставив двоих отдыхать, старший поднялся на ближайший утес, чтобы осмотреться. Солнце уже садилось за горизонт. Степь была пуста, за исключением двух стад то ли куланов, то ли тарпанов, мирно пасшихся там, где река, выходящая из каньона, превращалась в ручей, который исчезал в широком сухом песчаном русле, напоминающем об обильных весенних паводках.

Ночью двигаться на юг по границе гор и степи было рискованно. Охотники не были знакомы с этой местностью. Они несколько раз выходили в степь, чтобы поохотиться на тарпанов, но все их вылазки были неудачны. Для того чтобы добыть диких лошадей, нужно много людей и много копий. А еще они знали, что в этой местности обитают опасные хищники: степные волки, гиены и горные леопарды. Они охотятся ночью. Разведчиков было всего трое. Возможно, им бы удалось отбиться от внезапного нападения небольшой стаи волков, гиен или от одиночного леопарда, но в этой схватке они бы получили ранения, возможно, потеряли бы соплеменника и не смогли бы выполнить приказ вождя. Поэтому старший решил вернуться в каньон, чтобы не было видно их костер, и стать там на ночевку.

Утром вышли в степь, готовые к переходу на юг. Старший снова забрался на утес, чтобы осмотреть окрестности, и заметил на пределе видимости группу людей, идущих по морю травы в сторону прохода. С такого расстояния нельзя было определить, сколько их. Но это явно были степняки. Больше в этих землях никто не обитал. Неужели они решили пройти через каньон и напасть на клан Белого ручья малым отрядом?

Охотник спустился с утеса и рассказал остальным об увиденном. Идти на юг поджигать степь теперь не имело смысла. Старший решил вернуться в каньон, подождать, пока отряд приблизится настолько, что можно будет его хорошо рассмотреть. Может, это отряд степных охотников, выслеживающий тарпанов. Если они войдут каньон и направятся в сторону селения, старший отправит самого быстрого к дозорному, чтобы тот поджег сигнальный костер.

Когда солнце близилось к полудню, разведчикам удалось рассмотреть степняков. Их было шестеро и один тарпан. Очень мало для нападения на клан, в котором больше полусотни мужчин. Охотники, не зная, что делать, скрылись за камнями и решили понаблюдать.

Группа подошла к устью каньона и остановилась. Потом от нее отделился один человек с тарпаном, который тянул за собой волокушу, и пошел вверх по тропе в сторону прохода. Остальные пятеро развернулись и отправились в обратный путь. Охотники первый раз видели, чтобы кочевники одомашнивали диких лошадей и использовали их в качестве тягловой силы, поэтому очень удивились. Они не представляли, как этих быстроногих животных можно было поймать и приручить. С ослами было проще. Они медлительны и неповоротливы. Когда нападали на стадо, то оно убегало, оставляя маленьких жеребят. Их забирали в селение и приручали. Дальше от них получалось потомство, с рождения привыкшее к людям. Но поймать дикую лошадь в степи… Это было выше их понимания.

Тем не менее прямо на них шел человек, который вел под уздцы прирученного тарпана, тянущего волокушу с грузом.

– Это степняк, – тихо сказал старший. – Он странный. Но это степняк. Он один. Остальные ушли обратно в степь. Когда он войдет в каньон, мы нападем из засады. Заберем его лошадь и поклажу. Если окажет сопротивление, убьем. Если нет, свяжем. Один отведет его в селение. Остальные пойдут на юг жечь степь.

Когда кочевник поравнялся с охотниками, те с гиканьем и улюлюканьем выскочили из-за камней и окружили его, выставив вперед свои копья. Вопреки ожиданиям, незнакомец не испугался, не стал отбиваться или еще каким-то образом проявлять агрессию. Он удержал за уздечку рванувшегося от неожиданности тарпана. Потом медленно положил на тропу копье с толстым древком, к которому был приделан необычный красный, очень ровно обработанный наконечник, и обвел напавших спокойным взглядом. Это был странный взгляд: уверенный, как у вождя, глубокий, как у шамана, и добрый, как у матери клана. От него охотникам стало не по себе. Они вдруг поняли, что делают что-то не так, что этот человек не причинит им зла, что ему нужно помочь.

Незнакомец поднял правую руку и, приложив ее к сердцу, чуть склонил голову в жесте приветствия.

– Атраха, – уверенным голосом произнес он. Два раза стукнул себя кулаком в грудь и повторил: – Атраха.

– Его зовут Атраха, – сказал старший, растерянно оглядев своих охотников. Он не знал, что делать. Этот необычный путник явно не вписывался в его планы.

– Атраха, – незнакомец стукнул еще раз себя кулаком в грудь и показал рукой вглубь каньона, в сторону клана Белого ручья.

– Степняк хочет идти через проход, – сделал вывод старший. Он открыл рот, чтобы сказать, что Атраха теперь их пленник, но путник, сверкнув карими глазами, показал на него пальцем и медленно проговорил что-то на незнакомом языке. Охотник не знал этого языка, но понял, что путник хочет, чтобы его провели через каньон. Еще он понял, что должен, обязан, не может не подчиниться. Старший согласно кивнул головой и, показав рукой в сторону прохода, сказал:

– Атраха, мы проведем тебя к Белому ручью.

Путник улыбнулся странной улыбкой, поднял с земли копье и, взявшись за уздечку тарпана, направился по тропе вдоль реки. Двое охотников пристроились сзади волокуши. Старший догнал его и пошел рядом. Эти люди забыли про то, что им нужно поджечь степь. Теперь их основной целью было довести этого необычного человека до дома, где живет старейшина клана Белого ручья.

Шли весь день, изредка останавливаясь на короткие привалы. Когда на каньон опустилась ночь, развели костер. Атраха привалил уздечку лошади крупным валуном, достал из волокуши охапку сухой травы, положил перед животным и, потрепав его по холке, что-то сказал на своем языке. Потом достал кожаную сумку и присел у костра. В сумке оказались завернутые в кожу полоски сушеного мяса. Незнакомец протянул каждому охотнику по кусочку, взял один себе и принялся жевать, задумчиво глядя на пламя небольшого костра. Вождь тоже отгрыз кусочек и осторожно пожевал. Мясо казалось жестким, но обладало насыщенным, приятным вкусом потому, что было подсоленным.

В древнем Мергаре не знали соли. Вместо нее использовали кислые ягоды и золу некоторых растений. Племя Атраха меняло соль на мясо и шкуры у людей, обитавших на западе степей вдоль внутреннего моря, а те добывали ее из солончаков.

– Хорошая еда, – старший показал на кусок мяса и чуть склонил голову в знак благодарности.

– Еда, – повторил за ним степняк, поднял кожаную флягу с водой, произнес слово на своем языке и, отпив немного, протянул соседнему воину.

Тот сделал несколько глотков и сказал:

– Вода.

– Вода, – снова повторил Атраха и показал на огонь.

– Огонь, – старший понял, что тот хочет выучить слова, и с готовностью начал подбрасывать ему названия предметов.

Так они сидели, пока не взошла луна. Потом степняк сказал короткое слово и, сложив руки лодочкой, поднес их к уху.

– Спать, – догадался вождь.

Лексика людей Мергара была небогатой. Для повседневного общения им вполне хватало трехсот слов и пяти-шести простых грамматических конструкций. Язык степняков был еще проще, но духи неба наделили Атраха уникальными способностями. Главной из них, помимо пентаграммы, раскрывающей суть вещей, было то, что он для себя назвал голосом духов. Этот шепоток возникал, только когда он общался с людьми и хотел, чтобы они что-то сделали. Как будто духи, поселившиеся в голове, произносили тихое, слышное одному ему заклинание. Если Атраха в это время смотрел на человека, то мог заставить его делать то, что он хочет. Он не пробовал навредить людям, используя голос духов, но вызывать к себе их расположение или заставлять выполнять нужные действия научился очень хорошо. Еще одним даром была способность быстро и легко воспринимать незнакомые языки. Слова и целые обороты запоминались сходу. Обычно через пару дней общения с незнакомым племенем он уже мог говорить инфинитивами и глаголами. Это выглядело комично, но позволяло без труда доносить свои мысли. Через неделю он осваивал грамматику и произношение. Через пару недель его почти невозможно было отличить от носителя языка.

Путь от Красной скалы до Боланского перевала занял почти два года. За это время Атраха прошел через земли нескольких племен и в каждом ему удавалось получить помощь, ночлег, еду, воду и воинов в сопровождение на несколько дней пути. Взамен он оставлял им часть своих знаний: обжиг глины, производство пряжи из растений. Если племя имело потенциал и рядом были залежи медных руд, он оставался на месяц, а то и дольше, и показывал устройство печи, обучал плавке, и ковке меди, и отлову животных для одомашнивания. На своем долгом пути он встречал в основном кочевников. Только несколько лун назад ему попалось оседлое племя на берегу озера. Но оно было слабым, почти умирающим под частыми набегами степняков.

С кочевниками было легко. Если, используя голос духов, сразу подавить их врожденную агрессию и недоверие чужакам, они были готовы оказать любую посильную помощь. В благодарность за те знания и умения, что он давал племенам, их вожди просили его остаться или хотя бы взять в жены одну из девушек, чтобы в племени остались дети Посланника духов, таинственного охотника из далеких западных степей. От женщин Атраха не отказывался, но остаться не мог. Предназначение, посланное духами, вело его все дальше и дальше на восток, за горы, в долину двух великих рек, текущих с гор, чьи вершины подпирают небо31, и впадающих в большую соленую воду, края которой нет.

И вот наконец он оказался у своей цели. Судя по виду и поведению, охотники, которые напали на него в устье каньона, принадлежали к оседлому племени. Их юбки и сумки были сделаны настоящими мастерами из хорошо выделанной кожи. Кремневые наконечники их копий тщательно обработаны. То, как умело они разводили костер, высекая из правильного камня искры, говорило о том, что они в совершенстве освоили природу огня. Если за перевалом нет степей, то эти люди наверняка принадлежат развитому оседлому племени. Значит, его долгое путешествие подходит к концу.

Когда вышли из каньона в долину, он понял, что не ошибся. Чуть ниже, там, где смыкались два горных ручья, образовывая неширокую реку, стояло небольшое поселение. Всего несколько крытых соломой домов. Но они были сложены из камня и глиняного кирпича! Селение огорожено частоколом направленных наружу заостренных кольев. Рядом две сторожевые вышки. Правда, в округе не видно ни скота, ни посевов, но сам факт, что племя строило дома, уже говорил о многом.

Завидев группу людей из каньона, один из воинов на вышке забил в тревожный барабан. Из домов вывалили несколько десятков вооруженных людей и заняли места у частокола. Старший издал клич и помахал копьем. Поняв, что возвращаются свои, навстречу вышли пять мужчин с копьями и плетеными из веток щитами, обтянутыми грубой кожей. По-видимому, это племя ждало нападения со стороны каньона и готовилось к его отражению. Значит, это не селение, а аванпост, и самое интересное еще впереди.

Наблюдая эту картину, Атраха довольно улыбнулся.

– Твои люди, – он показал рукой в сторону приближающихся воинов.

– Мои люди, – кивнул старший. – Клан Белого ручья.

– Клан? – посмотрел на него степняк.

– Племя, – охотник развел руки, чтобы показать что-то большое. – Клан, – он свел руки, чтобы показать что-то поменьше. – Белого, – ткнул пальцем в боевую раскраску на коже своего щита. – Ручья, – показал копьем в сторону речки.

– Клан Белого ручья, – проговорил Атраха и приложил руку к сердцу. – Благодарность.

Пять воинов с аванпоста подошли и в нерешительности остановились, с удивлением рассматривая странного, похожего на степняка незнакомца, ведущего под уздцы дикую лошадь.

– Это ваш пленный? – спросил один из них. – Почему его руки не спутаны?

– Это наш гость, – ответил старший. – Он пришел из далеких степей, в которые садится солнце. Он пришел, чтобы поведать нашему вождю волю духов неба.

– Духов неба? – в замешательстве переспросил воин и перевел взгляд на чужеземца. Их глаза встретились, мергарец сразу сник и отступил в сторону, давая дорогу. – Конечно. Мы почитаем духов неба и их Посланника. Проходите к десятнику. Он проводит вас к старейшине клана.

Десятник, руководивший аванпостом, пропустил охотников, и они проследовали вниз по долине, которая вывела их на равнину. Тут Атраха остановился и с минуту смотрел на открывшуюся перед ним картину. Впереди раскинулось крупное селение в полсотни кирпичных домов и глинобитных хижин. На его границе – загоны со скотом. Вдоль реки – полоски посевов с колосящимися злаками. Везде видны люди, занятые своими делами.

– Клан Белого ручья? – спросил он.

– Клан Белого ручья, – кивнул старший. – Мергар, столица кланов, дальше. Один день пути.

– Мергар, столица кланов, большой? – Атраха понял, что и это не основное селение племени.

– Мергар большой. Пять, – разведчик показал раскрытую пятерню. – Пять таких, как клан Белого ручья. В Мергаре много кланов. Но клан Белого ручья лучший.

– Конечно. Клан Белого ручья лучший, – улыбнулся Атраха. Он и не ожидал найти здесь настолько развитое племя, готовое положить начало полноценному народу. – Пойдем к твоему вождю, – степняк дернул за уздечку, и тарпан послушно потянул волокушу вниз в равнину по хорошо протоптанной тропе.

Старейшина клана был человеком подозрительным и осторожным. Когда ему сообщили, что в селении появился странный степняк с лошадью, он вышел посмотреть на него издали, но встречать отказался. Ему показалось странным, что разведчики вместо того, чтобы выполнить приказ поджечь степь, отправились обратно сопровождать незнакомца через перевал. Настораживало и то, что они называли его Посланником духов неба. Духов неба глава клана чтил, но не понимал, почему они выбрали посланником человека из диких племен. Возможно, тут задействована какая-то магия. А раз так, то лучше сразу попросить помощи у шамана.

Шаман выслушал рассказ старшего охотника, посланного поджечь степь, расстелил перед собой кусок кожи с нарисованными знаками духов неба и поставил на него фигурку символизирующего их идола.

– Ты говоришь, он быстро выучил наш язык? – спросил он, строго взглянув на разведчика.

– Атраха может говорить простыми словами. Он быстро все запоминает, – ответил тот.

– Ты говоришь, у него странное оружие?

– Наконечник его копья сделан из красного камня. Он острее и прочнее самого острого кремневого наконечника. А еще у него такой же нож и топор.

– Вы не забрали у чужеземца оружие? – старейшина бросил на разведчика недовольный взгляд.

– За два дня он не причинил нам зла. Таким оружие он легко мог убить нас всех, но не сделал этого. Он делился с нами едой. Он даже дал нам повести по тропе тарпана.

– Хм… – шаман полез в свою сумку и достал оттуда горсть мелких косточек и камешков. – Сейчас мы спросим духов неба.

Косточки и камешки рассыпались по лоскуту кожи, шаман нахмурился и долго смотрел на получившийся узор.

– Ну, что говорят духи неба? – нетерпеливо поерзал на своей циновке старейшина.

– Духи неба молчат, – шаман аккуратно собрал косточки и камешки и бросил их на кожу еще раз. – Да. Духи неба молчат. Или они скрывают тайну незнакомца, или не знают его.

– Так что мне делать? – задал вопрос старейшина. – В селении говорят, что из далеких степей, куда садится солнце, пришел Посланник духов. Они спрашивают зачем. Может, мне его умертвить? А ты скажешь, что духи сами забрали его жизнь.

– Атраха нельзя убивать. Он Посланник духов, – сказал разведчик.

– Молчи, – сверкнул на него глазами старейшина. – Ты не выполнил приказ. Ты не зажег степь. Вместо этого ты привел к нам незнакомца со странным оружием. Может, он нашлет на нас порчу или болезнь.

– Умертвить, конечно, можно. Но если он действительно Посланник духов, мы навлечем на себя их гнев. В долине итак уже много дней не было дождя. Если духи неба прогневаются, то могут наслать долгую засуху, – задумчиво проговорил шаман. – Дай мне поговорить с ним. Где он сейчас?

– В пустой хижине на окраине, – ответил разведчик. – Его охраняют мои люди.

– Пойдем туда, – шаман собрал свой реквизит и поднялся на ноги. – Я только зайду к себе и возьму ожерелье с оберегами.

Шаман клана Белого ручья не отличался от служителей культа других племен. Мир древних был населен множеством духов. У рек, гор, озер, долин, у каждого явления был свой дух. Чтобы задобрить их, мергарцы делали скромные символические подношения и придумывали в их честь простенькие молитвы. Во главе всего этого разнообразия стояли три верховных сонма духов: неба, земли и огня. Они сотворили все сущее из пустоты. Они управляли всем: и людьми, и духами помельче. Эти требовали богатых подношений, а в исключительных случаях и жертв. В их честь устраивались праздники. Им всем племенем пели молитвы под бой барабанов. Шаман очень не хотел разозлить духов неба, особенно сейчас, когда долго не было дождя. Поэтому он сам пошел к незнакомцу, чтобы все разузнать.

О том, что гость не простой степняк, говорило многое: то, что он приручил дикую лошадь, которую и поймать было невозможно, то, что у него было неизвестное оружие, и что он быстро выучил язык Мергара. Если иноземец действительно Посланник духов, ему окажут почести и попросят дождя. Если он обыкновенный степняк, его заставят работать на полях, и, если сушь и дальше будет продолжаться, принесут его сердце в жертву духам неба, чтобы те послали дождь.

С этими мыслями шаман вошел в хижину, куда поместили Атраха. Выглядел чужеземец как обычный степняк. Небольшого роста, жилистый и мускулистый, приспособленный к долгим переходам и длительному бегу. На затылке стянутый кожаным шнурком пук волос. Кожаная юбка от пояса до середины бедра. Но на шее… На шее у него было короткое ожерелье из волчьих клыков, черепов полевых мышей и птичьих лапок. Обычные люди могли носить только амулет из одного предмета. Ожерелье было знаком вождя или шамана.

Когда шаман вошел в хижину, иноземец сидел у очага и своим красным ножом вырезал из куска дерева какую-то фигурку.

– Я говорю с духами от имени клана Белого ручья, – с порога заявил он.

Степняк взглянул на него снизу-вверх, неторопливо отложил в сторону нож и поднялся с циновки.

– Я Атраха. Я иду из далеких западных степей, куда садится солнце. Я Посланник духов неба. Я пришел с миром.

– Ты степняк. Степняки нападают на нас. Забирают наше добро, женщин и скот.

– Я знаю. Мужчины с оружием у перевала. Я видел.

– Ты тоже степняк. Мы не верим степнякам. Зачем ты пришел к нам?

– Воля духов неба… – Атраха немного замялся, подбирая слова. – Воля духов неба, чтобы я вам помочь.

– Ты степняк. Чем ты можешь нам помочь? – ухмыльнулся шаман, поглаживая висящий на шее оберег из сушеной лапки сурка.

– Я иду к степнякам. Я говорю им не нападать клан Белого ручья. Я давать вам новое оружие. Я учить вас делать много новые вещи. Это воля духов. С этим я к вам пришел, – Атраха поймал взгляд шамана и услышал внутри знакомый шепоток. – Ты мне помогать. Ты вести Атраха к глава клана. Это воля духов. Я Посланник духов.

Шаман на секунду замер, сжав в кулаке оберег. Во взгляде бездонных карих глаз чужеземца он увидел похожие на звезды искорки – знамение, посланное духами. Видение длилось миг, но, исчезнув, оставило уверенность в том, что Посланнику духов нужно помогать. Склонив голову, он произнес:

– Ты Посланник духов. Я вижу. Я отведу тебя к старейшине клана.

С момента, когда к Белому ручью ушел отряд воинов, луна из узкого месяца превратилась в полную и затем снова стала месяцем32. Судя по тому, что плохих вестей оттуда не поступало, набега кочевников пока удалось избежать. Может, степняки убоялись горящей степи и перекочевали подальше, а может, у них были другие планы. В любом случае чем спокойней на перевале, тем меньше забот для столицы кланов и ее вождя.

И все бы хорошо, но от десятника Красных прибежал посыльный с докладом. По его словам, степь не подожгли. Вместо этого в клане Белого ручья появился странный чужеземец. Степняк, приручивший дикую лошадь. Посланник духов неба из далеких западных степей, куда садится солнце. У него новое оружие из неизвестного материала. Он может лечить болезни травами, как шаман. Он может читать звезды. Говорит, духи послали его, чтобы возвысить Мергар над другими племенами. А еще он сказал, что может сделать так, чтобы степняки не нападали. Он уже научил женщин клана делать пряжу из растений, а из нее плести нити и веревки, которые длиннее и прочнее кожаных. Он уже показал мастерам клана, как делать прочнее кирпичи и чаши из глины, чтобы они не разрушались от погоды и использования. Он сказал, что даст клану Белого ручья волшебное оружие, такое же, как у него, и поможет сделать так, что его поля никогда не будут пересыхать.

Что из этого слухи и выдумки, что правда, сказать было сложно. Поэтому Хасадж отправил к перевалу десятника, чтобы тот разобрался в том, что там происходит. Десятник вернулся через несколько дней. Он не видел в Белом ручье чужеземца, потому что тот с разведчиками ушел через перевал в степь говорить с кочевниками. Зато видел, как мастера клана делают кирпич крепче, предавая его огню. Он даже принес один, чтобы показать вождю. Кирпич был обычного размера, но без соломы33 и удивительно прочный. А еще десятник принес чашу из глины, которая была такой же прочной, как кирпич. А еще он принес моток веревки, что делают женщины клана из волокон растений. Ворсистая веревка толщиной с палец была сплетена из нескольких нитей и имела десять локтей в длину. На ней не было ни одного узла, но она свободно выдерживала вес человека. А еще женщины говорили, что незнакомец, когда вернется, покажет, как делать из нитей полотно, которое теплее кожи.

Удивленный и озадаченный услышанным, вождь спросил об оружии. Посыльный доложил, что для того, чтобы сделать оружие из прочного красного материала, Посланнику духов нужны камни, которые можно найти только в горах на той стороне перевала, где обитают кочевники.

Этот странный незнакомец, помогающий клану Белого ручья, явно стоил того, чтобы с ним познакомиться поближе. Поначалу Хасадж хотел, чтобы его привели в Мергар, но потом решил, что если он действительно Посланник духов и творит такие чудеса, то стоит самому съездить в Белый ручей и убедиться своими глазами, что все, что ему рассказали, правда. Он снова отослал посыльного к перевалу, чтобы тот сообщил ему о возвращении чужеземца.

В первую же неделю в Белом ручье Атраха показал местным мужчинам, как обжигать глину, а женщин научил делать пряжу из растущей в долине конопли. Мастеру по глине он поручил наделать достаточно кирпичей, чтобы соорудить три печи. Две для обжига кирпича, третью для получения древесного угля. Старшей женщине, которая по статусу выполняла роль матери клана, заказал наплести длинных прочных веревок.

На этом первый этап перехода Мергара к новому укладу можно было считать законченным. Дальше двигаться было невозможно, потому что в округе не было медной руды. Пентаграмма подсказывала, что она есть на другой стороне перевала в трех днях пути на север от Боланского прохода.

Это серьезно осложняло выплавку металла. Необходимо было обеспечить постоянную доставку руды в Мергар. Сделать это было непросто не только из-за расстояния. К западу от гор простирались степи, где хозяйничали кочевники. Атраха по себе знал, что они не потерпят в своих землях чужаков. Значит, для защиты караванов с рудой нужно будет отправлять большую охрану и оголять Белый ручей. И то не факт, что степняки не устроят ночной набег и не перебьют всех, кто пошел за рудой по их землям. В этой ситуации оптимальным выходом было бы договориться с кочевниками, предложить им что-то ценное взамен на доступ к залежам меди и даже попросить их охранять караваны. Такой договор имел еще один большой плюс. Он предотвратил бы набеги степняков на Белый ручей. Правда, чтобы провести эти переговоры, нужно было идти в степь.

С этой мыслью Атраха обратился к главе клана. Тот внимательно его выслушал, посоветовался с шаманом, подождал, пока тот побросает на кожу свои камушки-косточки, и разрешил выход за перевал для того, чтобы поговорить с кочевниками. Даже выделил в сопровождение трех уже знакомых разведчиков.

Группа быстро собралась, навьючила припасы на тарпана и отправилась через перевал. Чтобы не искать кочевников по степи, на выходе из каньона Атраха предложил развести костер. Там как раз был высокий утес, с которого ночью далеко будет виден огонь, а днем – дым. Поскольку ждать собрались несколько дней, то прямо на тропе у выходящей в степь реки установили небольшой навес и обустроили лагерь. Костер жгли несколько раз днем и ночью. Днем в него бросали вымоченные в реке охапки травы, а ночью – сухой хворост из кустарника, который пятнами рос там, где каменные склоны переходили в равнину.

Ждать пришлось долго. Припасы, взятые из селения, подходили к концу. Старший уже начал посылать охотников парами в ущелье ставить силки на птиц и горных сусликов. В степи дичи было больше, но там существовал риск попасть в плен к кочевникам. А это для охотников, не знающих степного языка, могло окончиться печально.

Наконец к концу третьей ночи сработала одна из сигнальных ловушек, установленных Атрахой в кустарнике. Утром он поднялся на утес и несколько раз что-то прокричал на степном языке. Не успел он спуститься вниз, как из кустов появился воин. Увидев степняка, он опустил копье и, прижав правую руку к сердцу, склонил голову в жесте уважения. Через минуту к нему присоединились еще двое. Посланник духов с ними долго о чем-то говорил, потом вернулся в лагерь и сообщил старшему, что должен пойти к вождю кочевников. Ждать его не имеет смысла. Пусть разведчики сворачиваются, берут лошадь и идут в Белый ручей. Он вернется, когда солнце взойдет и сядет столько раз, сколько пальцев на двух руках. Взяв копье, флягу с водой, моток веревки и немного еды, Атраха исчез в кустах вместе со степняками.

Новость о том, что Посланник духов ушел в степь, произвела на старейшину Белого ручья двоякий эффект. С одной стороны, он желал, чтобы тот не вернулся, остался с дикарями. С другой, понимал, что Атраха действительно осенен печатью духов. Он за несколько недель показал, как обжигать кирпич и глину34, научил делать пряжу из растительных волокон и плести из нее прочные веревки. Но самое главное, он объяснил, из чего сделано его оружие, и рассказал, как получить заветный металл. Правда, для этого были нужны особые камни, а за ними нужно идти далеко, на ту сторону перевала. Только Посланник знал, где лежат эти камни и как из них выплавить желанный металл. А с оружием из такого металла его клан и Мергар будут не просто процветать, они станут хозяевами этого берега Инда, а может, и всего междуречья. Какие еще тайны поведали духи Посланнику, можно было только гадать. Значит, нужно, чтобы он вернулся. Нужно сделать все, что он скажет, чтобы получить красный металл.

Выждав указанное Атрахой время, старейшина отправил ему навстречу охотников. Те встретили Посланника духов в каньоне на полпути в селение. К их удивлению, он вел под уздцы нового пойманного в степи и прирученного тарпана, через спину которого были перекинуты два кожаных мешка. Оказалось, что в мешках дары вождя степняков главе кланов Белого ручья: выделанные шкурки пушных зверьков, полоски сушеного мяса, но самое главное, несколько кожаных мешочков вкусного белого порошка – соли35.

Удивленный таким жестом воинственных дикарей старейшина потребовал у Посланника духов объяснений. Тот поведал ему, что вождь степняков готов заключить с Мергаром союз. Они пропустят караваны за рудой и даже дадут своих мужчин, чтобы те помогали ее собирать, но взамен хотят получить часть оружия из красного металла и веревки, чтобы ловить тарпанов и куланов. Еще они готовы менять соль и шкуры на то, что производит Мергар и чего нет у них.

Оружием старейшина делиться не хотел, но Атраха рассказал, что скоро все окрестные племена начнут плавить металл и сейчас важно освоить эту технологию первыми. Сделка, которую он предложил кочевникам, очень выгодна. Она обеспечит постоянный запас руды и соли и откроет возможность торговли с кочевниками и племенами, которые находятся на западе. К тому же, заключив такой договор, клан обезопасит себя от набегов. В конце концов старейшина уступил аргументам Посланника духов. Тот тут же высказал еще одну мысль. Было бы хорошо, если бы один из сыновей главы клана взял в жены дочь вождя кочевников. Этот союз надолго бы скрепил отношения Мергара со степняками.

Над этим неожиданным предложением старейшина задумался надолго. Где это видано, чтобы сын главы клана Мергара брал в жены дочь дикаря. Правда, она была дочерью не простого дикаря, а вождя племени. Но все равно дикарь есть дикарь. С другой стороны, у него было шесть сыновей от разных жен. Если сделка требует женить одного, то что в этом страшного? Свежая кровь его роду не помешает. Зато клан получит доступ в степи и будет возить оттуда руду и соль. Его клан будет процветать. Остальные будут ему завидовать. Он станет влиятельным и могущественным. Возможно даже, его выберут вождем Мергара. Хотя нет, это слишком хлопотное занятие. Он уже немолод. Лучше сидеть здесь, в Белом ручье, среди своих. Надо будет послать править Мергаром старшего сына. В конце концов, ему Хасадж обещал в жены свою дочь.

Пока старейшина, потягивая хмельное пиво, мечтательно прокручивал в голове эти сладкие мысли, в его дом вбежал запыхавшийся мальчишка и сообщил, что по дороге из столицы приближается караван. Впереди идет воин со штандартом вождя Мергара.

Причиной такого неожиданного визита оказался Посланник духов.

– Эта чаша сделана твоими мастерами? – спросил Хасадж, протянув старейшине обожженную пиалу.

– Моими, – ответил тот, повертев ее в руках. – Вот клеймо одного из них.

– Как получается, что твои чаши крепче тех, что делают в Мергаре?

– После лепки мы их предаем огню. Они становятся прочнее.

– Это вам Посланник духов подсказал? – нахмурился вождь.

– Да, – не стал лукавить старейшина, понимая, что рано или поздно в столице все узнают. – Он пришел из далеких западных степей, куда садится солнце. Он сказал, что духи послали его, чтобы возвысить клан Белого ручья.

– Возвысить клан Белого ручья? – нахмурившись переспросил вождь.

– Ну и Мергар, конечно. Он говорит, что даст нам оружие, с которым мы покорим все земли от гор до междуречья и дальше на восток.

– Я хочу его видеть. И пусть возьмет с собой свое оружие.

Когда Атраха вошел в хижину старейшины, он сразу понял, что высокий гость прибыл из столицы. О том, что это был не шаман, а воин, говорила охрана у двери, деревянный обруч на его голове, украшенный свисающими по бокам вороньими перьями, и узор из коротких неглубоких шрамов, вырезанный на плечах и груди. К тому же он был слишком молод и силен для шамана.

– Ты Посланник духов? – Хасадж строго посмотрел на гостя и тут же отвел взгляд. В глазах степняка открылись два бездонных колодца, и темный, как ночь, водоворот на секунду увлек его в их неведомые глубины. Он не испугался. Просто ощущение было настолько глубоким и неожиданным, что взгляд невольно ушел в сторону. Он вдруг понял, что этот степняк действительно осенен печатью духов и от него сейчас во многом зависит процветание Мергара.

– Я Атраха. Пришел в Мергар по воле духов из далеких западных степей, куда садится солнце.

– Как так вышло, что ты, степняк, исполняешь их волю?

– Она снизошла на меня вместе с огненным копьем, посланным с небес на землю две весны назад.

– Огненное копье, упавшее с небес? – поднял брови вождь. – Мы видели огненное копье, упавшее с небес в западных землях две весны назад.

– Я был в месте, где оно упало. Там я получил благословение духов.

– Хм… – вождь снова взглянул в глаза чужеземца и снова быстро отвел глаза. Он явно говорил правду и не мыслил ничего плохого. – И что тебе поведали духи?

– Духи поведали мне, что далеко на востоке, за горами, я найду племя, которому суждено править землями от гор до междуречья и дальше на восток. Они поведали, что я должен преподнести этому племени великий дар.

– Какой же это дар? Ты ничего не говорил о даре, – оживился старейшина. – Я не заметил, чтобы с тобой были дары.

– Дар духов – это знания и умения. Я научу ваше племя всему, о чем поведали мне духи. Я дам вам новое оружие, с которым вы победите врагов, – Атраха вынул из-за пояса медный нож. – Дам вам новые инструменты, чтобы возделывать землю и лучше обрабатывать камень и дерево. Я открою вам тайну многих вещей. С ними ваша жизнь станет легче. Народ Мергара будет процветать, а о его правителях будут слагать песни многие поколения.

– Если это так, то ты действительно послан нам духами, – вождь вдруг почувствовал расположение к этому степняку и понял, что может ему полностью доверять. – Что же духи хотят взамен?

– Почитайте их, как почитали. Стройте святилища. Приносите дары и жертвы. Несите веру в них в другие племена. Ведь все, что вы делаете, вы делаете в их честь. Чем больше племен будет им поклоняться, тем больше будет их сила.

– Что ты хочешь для себя, Посланник?

– Дом, где я мог бы жить, еду и воду, чтобы утолить голод и жажду. Еще я хочу выбирать себе в помощники ваших мастеров. Хочу, чтобы они делали то, что я буду говорить, какими бы странными мои просьбы им не казались. Мне понадобится помощь вождей и старейшин. Возможно, мне нужно будет собрать отряд и пойти в далекие земли, чтобы принести оттуда что-то ценное.

– Ты получишь все, что захочешь, – уверенно кивнул вождь. – Приходи в Мергар. Там у тебя будет хороший дом, наложницы и все помощники, которых ты пожелаешь.

– Я приду в Мергар. Но это будет позже. Сперва я должен пустить караваны в степь, чтобы они возили руду из далеких гор. Из нее я буду плавить металл, а из него научу ваших мастеров делать оружие и инструменты.

– Делай как знаешь. Но помни, тебя всегда ждут в столице. А теперь садись, испей с нами пива и отведай жареного мяса. Я проголодался с дороги, и во рту пересохло. Заодно поведаешь нам о чудесах, что ты видел в далеких землях, – вождь многозначительно посмотрел на старейшину. Тот тут же кликнул слугу-подростка, чтобы принесли еду и пиво.

На следующее утро Хасадж с небольшой свитой и двумя ослами, груженными подарками от вождя Белого ручья, отбыл в Мергар. Он был доволен тем, что увидел, и уже предвкушал, как его воины с новым оружием пойдут покорять соседние племена.

Еще через день Атраха с тремя охотниками отправился через перевал в степи, чтобы донести до вождя кочевников весть о том, что старейшина Белого ручья согласен заключить с его племенем союз и скрепить его перед лицом духов союзом сына с его дочерью.

Перед тем как тарпан потащил волокушу в каньон, глава клана отвел Посланника в сторону и спросил:

– Сейчас сухое лето. Дождя не было давно. Шаман говорит, что сушь будет продолжаться еще много дней до полной луны. Степняки, наверно, страдают от засухи. Скажи, они выполнят свою часть договора? Ведь если их река пересохнет и уйдут стада, если им нечего будет есть и пить, они могут прийти к нам за едой и водой.

– Не должны, – покачал головой Атраха. – Я научил их рыть колодцы в русле пересохшей реки. Из них они добудут достаточно воды, чтобы пережить сушь. Я беру с собой веревки, которые сплели женщины. Ими они смогут ловить тарпанов и куланов и держать их в загонах у своего поселения. Это даст им мясо, если стада уйдут.

– Это тоже тебе подсказали духи? – старейшина подозрительно посмотрел на степняка.

– Духи хотят, чтобы степное племя помогало Мергару. Для этого оно не должно испытывать нужды. От слабого племени мало помощи. От сильного много. Это итак понятно.

– Воистину, духи наделили тебя великой мудростью, – уважительно покачал головой старейшина и пошел к хижине шамана. Пусть принесет духам гор и степи дары, чтобы поход Атраха к кочевникам завершился успешно.

До осени Атрахе удалось многое. В Белом ручье стояло уже полдюжины крупных, в рост человека кирпичных печей. Они использовались в основном для обжига глины и плавки руды. Такие же печи стали появляться в столице и других кланах. В некоторых обжигали кирпичи и глиняную посуду, но большую их часть занимало производство древесного угля, которого нужно было огромное количество.

Сами печи усовершенствовали. Их больше не нужно было раздувать бурдюками. К каждой была приделана пара кожаных рычажных мехов, дававших в топку регулируемый приток воздуха.

Караваны регулярно уходили к руднику на западных склонах горного хребта. Дело это было небыстрое. Два дня через перевал и четыре дня на север. Для сбора медной руды в районе скального оползня кочевники отрядили небольшой отряд. Десяток мужчин и подростков собирали нужные камни и складывали их в плетеные корзины. Корзины потом вешали на ослов, и те тащили их в Мергар.

Чтобы показать, какие камни нужно собирать, Атраха провел с рудокопами почти три недели. За это время в Белый ручей пришло два каравана. Руду сваливали в кучи у печей в ожидании, пока вернется Посланник духов и покажет, как из нее добывать красный металл.

Убедившись, что кочевники собирают правильные камни, Атраха вернулся в Белый ручей и провел первую плавку. По сравнению с крохотными глиняными печами, которыми он пользовался в своем племени, эти давали гораздо больше металла. С одной плавки получалось три тяжелых слитка размером с человеческую голову. Переплавив всю имеющуюся руду, приступили к изготовлению и обжигу глиняных форм и их заливке. Начали с ножей и топоров. Получилось совсем неплохо. Три топора и десяток ножей тут же принялись точить о камни приданные плавильне мастера обработки кремня. Атраха применил и второй метод обработки меди, который подсказала ему пентаграмма. Заготовки нагревались на огне, чтобы сделать металл мягче, а затем выковывались камнями до нужной формы.

Назначив старшего над металлургическим производством, Посланник снова отправился на рудник. Там все шло своим чередом. Правда, он заметил одну проблему: руды в оползне было немного. Еще пара караванов – и кочевники выгребут всю, что оказалась на поверхности. Придется разгребать камни и лезть в глубину, а для этого десятка мужчин будет мало. Для устойчивого потока руды нужно было больше людей. Кочевники работали неохотно. Мергарцы были далеко, и их силы были нужны для сбора урожая и строительства дамб, которое затеял Атраха, чтобы избежать засухи. Можно было привлечь соседние племена, но тогда с ними нужно будет делиться медью. Оставался один выход – обзавестись достаточным количеством пленников, чтобы те работали на руднике.

С этим предложением он пошел к вождю степняков. Тот его внимательно выслушал, с явным удовольствием рассматривая подаренный медный нож. Воевать с другими степными кланами он не решился, а вот сделать набег на речное племя36 посчитал вполне возможным. Но для того чтобы рейд был успешным, нужны медные наконечники для копий.

Из двух следующих плавок получилось почти три десятка медных наконечников для копий. Половина осталась в Мергаре, половина ушла кочевникам. Через полную луну степняки привели на рудник два десятка мужчин и подростков речного племени. После этого выход руды значительно увеличился. Теперь у оползня стояло целое поселение из обтянутых кожей шалашей и навесов. Воду носили в бурдюках из ближайшего ручья. Он же снабжал первобытных горняков и едой, потому что туда на водопой ходили стада куланов, тарпанов и антилоп.

Идея с пленными понравилась вождю степняков. Раньше во время набегов они убивали мужчин и подростков, а детей и женщин забирали в племя. Оказалось, это была трата ценного ресурса. Мужчин можно было заставить работать. С другой стороны, племя постоянно кочевало, занять пленников было нечем, а таскать с собой лишние рты не имело смысла. Теперь же, когда появился рудник, рабочих рук требовалось много. Потому, недолго думая, вождь совершил еще один набег на речников. На этом речные племена на его участке степи закончились. Но даже тех трех десятков пленников, подгоняемых степными надсмотрщиками, было достаточно, чтобы загрузить все печи Белого ручья.

Тут Атрахе пришла мысль, что таскать руду в Мергар было не самым эффективным решением. Проще было построить печи у рудника и возить в Белый ручей уже готовые медные отливки. Правда, для этого нужно было много кирпича. Но сейчас караваны к руднику шли почти пустые, почему бы не начать понемногу ввозить туда кирпич. Через пару лун можно построить печь для обжига глины, которой в изобилии имелось у ручья. Из нее можно делать кирпич. Потом построить печь для древесного угля, потом плавильню. Это был неплохой план. По расчетам, к весне прямо от рудника можно будет возить в Мергар достаточно отливок, чтобы загрузить все печи. Правда, для этого придется задействовать мастеров Белого ручья и воинов для охраны рабов, но это было как раз вовремя. Летом степь высыхала, и степняки уходили за стадами на север. Если их на руднике сменят мергарцы, они будут только рады. Получив одобрение старейшины, Атраха приступил к реализации этого плана.

Помимо металлургии, Посланник показал женщинам Белого ручья, как из нитей льна производить ткань. Наличие острых медных инструментов значительно облегчило обработку дерева, и мастерам не составило труда изготовить первый простой рамочный ткацкий станок. Из льна ткань получалась грубая, ворсистая, но к тому времени женщины уже научились делать пряжу из шерсти коз и овец и вскоре получили первые короткие куски полотна, которые можно было сшить в накидки.

Уделил внимание Атраха и сельскому хозяйству. Видя, какой разрушительный эффект оказывают засухи, он еще летом, когда уровень воды в реке был минимален, получил согласие на строительство каменных запруд. Теперь во время дождей и весенних паводков река разливалась, образуя широкие водоемы. Во время засухи запруды должны были перегораживаться бревенчатыми щитами, чтобы удержать воду, которая подавалась на поля рычажными журавлями.

Все, что делалось в Белом ручье, тут же копировалось в столице и в других кланах. Так что к весне у воинов Мергара уже было немного нового оружия, у мастеров – базовый набор медных инструментов, женщины знали, как из шерсти и льна производить ткань, а крестьяне имели общее представление об ирригации.

За каждой из этих простых, но недоступных человеку того времени технологий стояла пентаграмма, в нужный момент короткой вспышкой появлявшаяся перед взором Посланника и подсказывавшая ему, что конкретно и как нужно делать.

В середине зимы проявилась одна проблема, которой Атраха как прирожденный степняк, охотник и воин уделил особое внимание.

Клан Южного предела, находящийся на границе джунглей, получив десяток копий с медными наконечниками, решил испытать их в деле. Не посоветовавшись с вождем Мергара, он отправил отряд воинов в сельву, чтобы напасть на селение дикарей и захватить пленников. Набег оказался неудачным. Из тридцати человек вернулись двадцать два. Из них еще четверо умерли от ран в течение недели. Причиной провала рейда, помимо глупости старейшины, который его спланировал, было то, что дикарям удалось заранее обнаружить приближающийся отряд. Они выслали вперед одного воина выяснить, зачем мергарцы идут в джунгли в таком количестве и с оружием. Когда того связали, вождь племени приказал всем оставить хижины и отойти в джунгли.

В прямом контактном бою у малочисленных дикарей против воинов Мергара, вооруженных щитами и копьями с медными наконечниками, не было шанса. Поэтому они выбрали другую тактику. Они обстреливали нападавших из луков. Небольшие группы лучников по три-пять человек делали несколько выстрелов из зарослей и исчезали в сельве. Преследовать их было бесполезно. Стрелы большого урона не наносили, но их каменные наконечники оказались отравлены каким-то сильнодействующим ядом. Через полчаса у раненого начинались проблемы с дыханием, конвульсивные сокращения мышц и боли в области груди. После этого организм либо побеждал яд и начинал медленно приходить в себя, либо наступала смерть.

Эта необдуманная и несогласованная атака на дружественное племя принесла массу неприятностей. Дикари перенесли хижины глубже в джунгли, а сами стали совершать набеги на ближайшие селения, воровать скот и людей и угрожать разорением главному поселку клана. Совет Южного предела снял старейшину и назначил нового. Тот обратился к вождю Мергара за помощью. Хасадж решил послать на юг подкрепление и запросил у Белого ручья больше медных копий. Об этом узнал Атраха, который как раз занимался обустройством прудовой ирригации на полях. Из новости он сделал два вывода. Мергару нужно обезопасить юг, вернуть расположение дикарей и привлечь их на свою сторону, как уже было сделано с кочевниками. Воинам Хасаджа нужно эффективное оружие дальнего боя с расстоянием поражения большим, чем у копья или дротика. В этот момент перед его глазами мелькнула и рассыпалась на фрагменты пентаграмма и он узнал, что нужно делать.

Лук и стрелы были известны степнякам уже много поколений. Однако использовались они в основном для охоты на мелкую дичь. Причин тому было несколько. В степи и предгорьях не росли в таком многообразии, как на севере, породы деревьев, из которых можно было сделать лук, обладающий достаточным усилием37, чтобы нанести летальный урон крупному животному или человеку. Производство каменных наконечников для стрел требовало тонкой работы и занимало много времени. Крупного зверя из слабого лука с первого выстрела положить не удавалось, и он почти всегда уходил в степь, даже если в него попадало несколько стрел. При этом дорогие стрелы терялись. Поэтому вместо лука степные охотники использовали копья или дротики с костяными или кремневыми наконечниками. Смазывание наконечника ядом решило бы проблему, но в отличие от джунглей, в степи, кроме змей и ядовитых насекомых, не было биоресурсов, чтобы делать быстродействующие яды. А извлекать яд из змей или скорпионов никто не умел. Во многих племенах они вообще считались тотемными существами. Поэтому кочевники считали охоту с луком на тарпана, кулана и антилопу неэффективной. Также малую эффективность лук показывал против человека. Даже после попадания нескольких стрел противник продолжал отбиваться, а сами лучники часто становились легкой добычей в ближнем бою.

Был известен лук мергарцам и дикарям джунглей. Но, как и у степняков, им не удалось создать оружие достаточной убойной силы, поэтому он использовался для охоты на мелкую дичь. Правда, племена джунглей наловчились смазывать наконечники растительным ядом, который делал их стрелы по-настоящему смертоносными.

Проблему силы натяжения лука можно было решить, и пентаграмма подсказала как. Но вначале нужно было замирить дикарей на юге. Атраха отправился в Мергар и убедил вождя больше не посылать отряды в джунгли. Вместо этого отпустить захваченных в неудачном рейде пленников и предложить мир даже ценой большого откупа. Подумав, Хасадж согласился. Мергар в то время не был воинственным племенем и предпочитал жить с соседями мирно.

Как прошли переговоры и какой откуп предложил вождь дикарям, Атраха не знал, но не успело новолуние перейти в полную луну, как из столицы пришла новость, что мир заключен.

Пока в столице вершилась большая политика, Посланник призвал к себе мастеров по изготовлению луков со всех кланов. Собралось больше десятка человек. Он расспросил, как и из чего они их делают. Оказалось, что все довольно просто. Для луков брали молодые деревца акации, которая в изобилии росла в долине. Заготовку стачивали каменными скребками вдоль до сердцевины. Потом шлифовали, выравнивали и сушили. После сушки сгибали и накидывали тетиву, сплетенную из бараньих кишок. Получался простой длинный дугообразный лук длиной в 4-5 локтей. Он давал усилие, достаточное, чтобы послать стрелу в цель на пятьдесят шагов, а навесом – на все сто. Однако скорость стрелы была недостаточной, чтобы нанести существенный урон крупному животному или человеку.

Пентаграмма подсказала Атрахе схему мощного комбинированного лука, состоящего из нескольких склеенных друг с другом сортов дерева и различных усиливающих элементов разной жесткости. Но изготовление такого лука могло занять от года до трех лет. К тому же он не был уверен, что в Мергаре есть достаточно прочные клеи, чтобы удерживать вместе сложную конструкцию. Поэтому Посланник духов решил пойти более коротким и простым путем, способным дать рабочий лук повышенной мощности уже через несколько месяцев.

Отправив мастеров за акацией, он пошел к скотоводам, чтобы выяснить, есть ли у них материалы для дополнительных элементов.

Порода коров, одомашненных в далеком прошлом в Мергаре, происходила от смеси бизонов, некогда обитавших на равнине, и буйволов из болот джунглей. Атраха уже видел, что она имеет длинные, разнесенные в стороны рога. Как раз то, что нужно. Кроме рогов от скотоводов требовались кости для варки клея и спинные сухожилия. В его планы входило сделать улучшенный дугообразный лук из акации с усиливающими элементами.

Когда мастера вернулись с материалом, он раздал им медные ножи и пилки и объяснил, что хочет сделать. Дерево нужно сточить вдоль ствола до середины. Получится двуслойная заготовка, состоящая из белой внешней части ствола и более темной ядровой древесины. У акации первая обладает упругостью и высокой прочностью на излом-разрыв, вторая хорошо выдерживает напряжение сжатия.

В этом для мастеров не было ничего нового. Много поколений назад мергарцы сами пришли к такому способу обработки, разве что острыми медными ножами было работать намного легче, чем каменными скребками. А вот дальше начались неожиданные манипуляции. Обычно после срезания половины ствола и утончения плеч лука дерево оставляли сушить. Атраха же сложил все заготовки в глиняную ванну и залил их горячей водой, которую приказал менять, как только она остынет. Мокнуть и париться дерево должно было три дня. За это время мастера вбили глубоко в землю толстые прочные колья по схеме, указанной Посланником. Когда древесина отпарилась, заготовки вынули из воды и медленно, чтобы не сломать, выгнули на кольях в обратную от натяжения тетивы сторону, оставив сушиться под навесом на две недели.

Пока сушилось дерево, Атраха показал, как из рогов сделать усиливающие элементы. Рог распаривали и разрезали медной пилкой на полоски по ширине центральной части лука. Затем их отпаривали еще и придавали нужный изгиб, соответствующий выгнутому в обратную сторону луку. Таких роговых полосок нужно было по две на лук. Часть мастеров занималась рогами, часть – сухожилиями. Их очищали, распаривали, разравнивали и сушили на плоских камнях. Как только высохнут, разминали. Пока мастера работали над усиливающими элементами, несколько человек варило костный клей, которым будет скрепляться вся конструкция.

Через месяц, когда заготовки высохли, их сняли с формовочных кольев и отшлифовали ножами и камнями. На внутреннюю сторону с помощью костного клея наложили полоски размягченных в кипятке рогов. Все это плотно стянули распаренными кожаными шнурами, оставили на месяц. Высохнув, кожа плотно прижала рог к луку, он приклеился и принял его форму. После проклейки рога на внешнюю сторону до середины плеч последовательно наклеили несколько слоев спинных коровьих сухожилий, опять стянули распаренными кожаными шнурами и оставили сушиться еще на месяц.

В такой конструкции внутренние роговые пластины, у которых предел прочности в разы больше, чем у дерева, и высокий коэффициент упругого восстановления, работали на сжатие, а несколько внешних слоев сухожилий – на растяжение. С помощью этих усиливающих элементов и обратного изгиба при сушке сложный дуговой лук при натяжении тетивы накапливал значительно больше энергии, чем простой, и быстрее ее высвобождал, придавая стреле гораздо большую начальную скорость.

К весне у мастеров были двадцать три изогнутых в обратную сторону лука. Сейчас их предстояло выгнуть в нужную сторону и натянуть тетиву, свитую женщинами из тончайших льняных нитей. Обычная тетива, сплетенная из бараньих кишок, крепилась напрямую к концам лука. Атраха предложил другой способ. На тетиве вязались петли из сухожилий, которые потом накидывались на концы лука. Так сама тетива не перетиралась и ее можно было легко снять.

Для выгибания в нужную сторону и натяжения тетивы потребовался специальный станок. Эту процедуру из двадцати трех луков выдержали девятнадцать. Четыре сломались или от них отошли плохо приклеившиеся усиливающие элементы. Зато те, что выдержали это испытание, удивили даже Атраху. Их было очень сложно натянуть. Для натяжения тетивы такого мощного лука нужно было приложить серьезные усилия. Стрела с иглообразным медным наконечником, пущенная из него, летела по прямой почти сто шагов и пробивала на пядь деревянный щит, обтянутый кожей. Посланная навесом, она исчезла из вида и улетела далеко в сторону засеянного пшеницей поля. Наблюдавшие за испытанием дети потратили полдня, пока нашли ее среди стеблей пшеницы на расстоянии более трехсот шагов. Наконец, пущенная в козу со ста шагов, она прошила животное насквозь, и то почти сразу же испустило дух.

Это был настоящий триумф нового оружия. С этого момента усовершенствованный дугообразный лук стал основным дальнобойным оружием Мергара и оставался таковым до тех пор, пока его через несколько столетий не сменил пришедший из степей еще более мощный и компактный комбинированный лук.

От новых технологий вождь кланов Хасадж и совет старейшин были на вершине счастья. Медь теперь использовалась везде: в наконечниках копий, дротиков и стрел, из нее изготавливали длинные ножи и боевые топоры, делали нагрудные защитные пластины для воинов. При этом мощности рудника и печей хватало, чтобы постепенно заменять каменные орудия труда на металлические. Медные мотыги, кирки, лопаты и наконечники на бороздовые палки38 давали возможность быстрее и эффективнее возделывать почву. Основанная на дамбах и запрудах прудовая ирригация с подачей воды журавлями на поля нивелировала воздействие засух. Вдобавок Атраха подсказал крестьянам, как начать селекцию семян. Самые сильные растения пшеницы с полновесным колосом не шли в амбар, а связывались в отдельные снопы, которые потом аккуратно обмолачивали, чтобы собрать семена для нового посева. Сеяли эти семена отдельно от основных полей, чтобы на следующий сезон снова повторить процедуру отбора. Через четыре-пять урожаев сильных семян было достаточно, чтобы засеять все поля. Эти нововведения позволяли получать более богатый и устойчивый урожай.

Мергар процветал. Его население увеличивалось. Влияние столицы кланов к востоку от гор росло. Со временем из-за высокой специализации производства внутри общества стали появляться гильдии: металлурги, крестьяне, скотоводы, ткачи, торговцы и, конечно, профессиональные воины. Все это хозяйство требовало управления, и вокруг вождя образовалась группа приближенных наместников, которые доносили его волю в дальние кланы, а если те сопротивлялись, то были готовы призвать на помощь из столицы воинов.

Растущую силу и мощь молодого государства оценили соседние свободные кланы. Они активно искали возможности для торговли и изъявляли желание стать частью Мергара. В течение пяти лет Мергар распространил свой контроль на обширные территории к востоку от Сулеймановых гор. Теперь, чтобы пройти его владения с севера на юг, требовалось столько дней, сколько пальцев на двух руках, – невиданный масштаб для оседлых племен.

Все это время Атраха помогал и подсказывал вождю кланов, как лучше организовать Мергар. За это Хасадж предложил ему в жены одну из своих дочерей и назначил своим первым наместником, добавив к имени Атраха почетное окончание «сис». Посланник с благодарностью принял и девушку, и свое новое имя Атрахасис, которое, если разбить его по частям, теперь означало «Раха – мудрый советник». Родство с будущим правителем Мергара и высокий сан в зарождающейся иерархии означали еще больше влияния и авторитета в племени.

Вскоре у молодой пары родился первенец, потом одна за другой две девочки.

В племени тем временем началась постепенная социальная трансформация от первобытно-общинного строя к чему-то более продвинутому. Роль совета старейшин постепенно снижалась. Роль вождя кланов возрастала. Хасадж, который все это время был у руля Мергара, все больше и больше принимал на себя функции единоличного правителя. Его авторитет подкреплялся браками детей с отпрысками глав других кланов, готовностью делегировать власть местным старейшинам и делиться с ними всеми благами, которые производила столица. Но в основе всего стояли копья, щиты и луки его персональной стражи, составлявшей почти двести человек. Такой хорошо подготовленной профессиональной силы не было ни у одного клана. Максимум, что они могли выставить в случае конфликта, было полсотни человек ополчения. Даже объединившись, два или три клана не могли бы противостоять хорошо подготовленной небольшой армии. К тому же Атрахасис посоветовал ограничить распространение медного оружия за пределами столицы. Старейшинам для защиты разрешалось иметь не больше тридцати копий, а если они хотели создать собственное профессиональное подразделение, то начальником над ним ставился десятник из столицы.

Содержание профессиональных воинов стоило дорого. Они не работали и ничего не производили. Мергар был самым мощным государством региона. На него никто не нападал, и оправдать перед народом содержание вооруженных воинов становилось все сложнее. Атрахасис и тут подсказал выход. Можно было отправить половину армии в поход на дальние кланы и привести оттуда пленников и добычу.

Первый же такой поход закончился триумфом. Оружие каменного века в руках крестьян не могло противостоять металлу профессиональных военных. Отряд, который возглавлял сын вождя, вернулся с толпой пленников, пригнал стада коров и овец и привел караван ослов, груженных добычей. С этого момента воины заняли почетное место в иерархии племени, а войны с соседями стали выгодным делом. Походы приносили рабов и добычу. Захваченные территории облагались данью и были готовы к поглощению, если Мергару нужно было больше земель.

Чуть больше чем за пять лет Мергар превратился из первобытного союза кланов в прототип мощного государства, которое будет доминировать в междуречье Инда и Сарасвати на протяжении следующих пяти сотен лет и эволюционирует в одну из процветающих цивилизаций древности.

Атрахасис с удовлетворением наблюдал за прогрессом, но внутренний голос все чаще подсказывал ему, что задача, возложенная на него духами, выполнена. Пентаграмма перед его внутренним взором появлялась все реже, а голоса внутри тихо нашептывали, чтобы он чаще по ночам смотрел в звездное небо, обращая свой взор на запад, туда, где среди дюн рядом с кратером, пробитым огненным небесным копьем, лежит Источник великой силы.

Однажды ночью ему приснился сон, будто он снова находится у Источника. Это было не воспоминание, а именно видение его сегодняшнего, взрослого, уверенного в себе мужа с луком и медным копьем, стоящего на вершине дюны и смотрящего вниз на то, как с бугорка в болотце стекает узкий ручеек. Атрахасис проснулся и долго смотрел в потолок, прислушиваясь, как рядом под шерстяным покрывалом мирно сопит его женщина и ворочаются в деревянной колыбели дочки. Он попытался заснуть, но сон больше не шел. Вышел на улицу и обратил свой взор на небо. Там с востока на запад тянулась звездная дорога, по которой степные охотники уходят в последний путь. На западе, где она упиралась в горный хребет, он увидел неясный столб света, бьющий в небо. Тряхнул головой. Столб света на секунду пропал и возник снова. В это время перед глазами мелькнула и рассыпалась тающими искрами пентаграмма и он понял, что должен делать.

Его миссия здесь закончена. Духи хотят, чтобы он вернулся к Источнику. Значит, так тому и быть.

Впереди лежал долгий путь в родные степи. Атрахасис решил покинуть Мергар, не говоря никому. Просто исчезнув в бескрайних пространствах травы, откуда пришел пять лет назад. Но перед тем как уйти, он решил оставить след, по которому тот, кто придет за ним, если того пожелают духи, смог бы найти среди мергарцев его кровь. Провозившись несколько дней с формой, он отлил три небольших амулета в виде пентаграммы в разорванном над верхним лучом круге. Один он повязал на кожаном шнурке на шею четырехлетнего сына, два других решил отдать жене, чтобы передала их дочерям при наречении именами39.

Женщина что-то почувствовала. За эти годы она привязалась к своему мужу, хотя тот и мало времени проводил дома. Он не был с ней груб или жесток и всегда оказывал знаки внимания ей и детям.

– Ты покинешь нас? – тихо спросила она.

– Да. Духи зовут меня на запад. Далеко. Туда, где в степи садится солнце. Я должен подчиниться их воле.

– Ты вернешься?

– Не знаю. Если духи прикажут, я проделаю обратный путь в Мергар. Я уже немолод40. Хватит ли мне сил, не знаю.

– Мы будем помнить о тебе, – они прильнула к нему и положила голову на грудь.

– Я знаю. Я сделал тебе амулеты для сына и дочерей. Это знак, которым меня осенили духи. Пусть носят их на себе постоянно. Если духи пришлют нового посланника, по ним он сможет найти мою кровь. Духи изменили меня. Я думаю, часть моей силы и часть благословения передалась детям с моей кровью. Передай это Хасаджу. Пусть обратит внимание на моего первенца. Скажи, что с ним над Мергаром всегда будет благословение духов.

– Ты сам не поговоришь с моим отцом?

– Нет. Я уйду тихо. Завтра с восходом солнца пойду в Белый ручей, оттуда – в степи и дальше на запад, – он обнял жену за плечи, потом положил ей в ладонь два амулета для девочек. – Скажи вождю, что меня призвали духи к Источнику силы. Скажи ему, чтобы хранил память обо мне. Чтобы, когда в эти земли придет новый Посланник духов, он знал, что тут до него был Атрахасис.

Тихо всхлипнув, женщина коротко кивнула и пошла в комнату, где на полу возились дочери.

На следующее утро еще потемну Атрахасис навьючил на своего тарпана кожаные мешки с припасами, в отдельных гнездах закрепил оружие: копье, топор и лук со стрелами, придирчиво все это осмотрел и, бросив последний взгляд на стоящую на пороге жену, пошел на север в сторону Белого ручья. Через четыре дня он вышел в степь и встретил караван с медью, идущий от рудника, – десять ослов, груженных корзинами, в которых лежали недавно отлитые медные болванки.

Рудник теперь вырос в настоящее поселение. Вместе с рабами, плавильщиками и охраной там постоянно находилось больше ста человек. Руду на поверхности и в верхних слоях оползня выбрали еще несколько лет назад. Теперь, используя кирки и ломы, копали внутрь склона, пробивая ямы, которые постепенно срастались в неглубокий карьер. При таком способе разработки руды хватит еще на десятилетия. А дальше… Дальше, если у местных рудокопов есть мозги, они отправят скаутов по окрестным горам искать камни, содержащие медь.

Довольный увиденным, Посланник помахал рукой десятнику, ведшему конвой, и направился в степь. Тот ответил ему таким же жестом, даже не понимая, что будет последним мергарцем, видевшим Атрахасиса, Посланника духов, осененного печатью пентаграммы. Степного кочевника, который за пять лет вывел Мергар из каменного века и открыл для всего человечества новый технологический уклад.

V тысячелетие до н. э. Пояс степей к югу от Каспийского моря

За восемь лет, что Атрахасис не был в родных местах, степь совсем не изменилась. Ветер также неторопливо гнал по бескрайним холмистым просторам волны ковыля. Все также мирно паслись небольшие стада, которые неспешно отходили в сторону, когда к ним приближался одинокий путник, ведущий за уздечку навьюченного мешками тарпана.

Путь на запад занял почти год. Как и во время путешествия в Мергар, Атрахасис останавливался в уже знакомых племенах. Кочевникам он показал, как делать усиленные луки, за что те были несказанно благодарны. Он не мог оставаться на месяцы, чтобы провести их мастеров через весь процесс изготовления, но те итак поняли, что обычный дуговой лук можно выгнуть в обратную сторону и усилить рогом и сухожилиями. А когда он демонстрировал мощь своего, становилось ясно, что для степняков новое оружие станет основным.

Лук его бил отлично. Понимая, что скоро будет не в силах с прежней ловкостью орудовать тяжелым копьем, он на протяжении последних лет много времени проводил с ним, метко посылая стрелу за стрелой на сто пятьдесят шагов в плотно стянутый веревкой сноп соломы.

Вот и сейчас шагах в сорока перед его тарпаном поднялась стайка степных фазанов и, немного отлетев, села в траву. Атрахасис быстро спутал лошадь, чтобы она ненароком далеко не убежала, вынул из сагайдака41 лук, а из колчана одну тонкую легкую стрелу с длинным острым, как игла, наконечником и пошел в сторону, где сели птицы. Осторожно подойдя шагов на сорок, он натянул тугую тетиву и легонько свистнул. Из травы показалось несколько голов любопытных петушков с ярко-красными бровями. Почти не целясь, пустил стрелу, и она под упругое «тунг», пропетое вибрирующей тетивой, ушла в траву. Испуганная стайка поднялась и перелетела подальше от охотника. Но в месте, куда попала стрела, было заметно шевеление. Степняк подошел и поднял с земли пронзенного стрелой крупного фазана. Ужин на сегодня обеспечен.

Довольный выстрелом, огляделся. Он был в своих землях. Слева от него шла гряда невысоких гор. Справа степь. Где-то здесь, в горах, должно быть ущелье, в котором он собрал первую руду для того, чтобы выплавить медь для своего племени. Значит, Красная скала в двух днях пути. Сейчас осень. Если ничего не изменилось, его племя должно уже быть в этой местности или скоро придет вслед за мигрирующими с севера стадами. Интересно, как они. Как вождь и братья-охотники. Смогли ли уберечь и преумножить то, что он им оставил. Под такие мысли Атрахасис распутал коня и начал забирать левее к предгорьям.

Солнце уже близилось к горизонту. Пора было становиться на ночлег. Делать это лучше на каменистых склонах. Там по камням никто не сможет подкрасться к нему незаметно, а редкий кустарник даст хворост для огня. К тому же с высоты предгорья его костер будет виден далеко в степи. Если его племя уже у Красной скалы, охотники могут быть где-то рядом. Увидев огонь в ночи, подойдут посмотреть, что за чужак пришел в их земли.

Выбрав для ночлега ровную площадку, усыпаннyю мелкой галькой, Атрахасис стреножил тарпана и, чтобы не отсвечивал, отвел его в кусты. Потом дал тому охапку травы и пошел расставлять сигнальные ловушки. Это была обычная практика в его племени. Когда охотники небольшими группами выходили на поиски стад, они всегда на ночь ставили вокруг костра ловушки. Огонь сам по себе отпугивал хищников, но бывало, что особо голодный старый волк-одиночка или спустившийся с предгорий леопард мог набраться смелости, чтобы атаковать остановившихся на ночлег людей. Поэтому шагах в пятидесяти от лагеря охотники обычно растягивали веревки, связанные из тонких стелющихся побегов ежевики. Одного их шуршания по траве хватало, чтобы понять, что кто-то подкрадывается к костру. Атрахасис же использовал льняные нити, которые растягивал на камнях. Когда их кто-то задевал, камни сдвигались и производили шум. Это была надежная и чуткая система, проверенная в деле. Прошлой ночью он так обнаружил каракала42, который в темноте пытался подобраться к костру. О том, что это был каракал, он узнал утром по следам. Но ночь не спал в ожидании незваных гостей.

Вот и сейчас Посланник, растянув нити, быстро ощипал, осмолил и поджарил на костре фазана. Половину съел, запив водой из бурдюка, половину завернул в кожу и оставил на завтрак. Подкинув в огонь толстых сырых веток, чтобы дольше горели, он сложил у костра вьючные мешки и накрыл их так, чтобы выглядели, как спящий усталый путник. Сам взял овечью шкуру и, расстелив ее на гальку, под прикрытием кустов завалился спать.

Сигнальные нити были первой линией безопасности, муляж человека у костра – второй. Была еще и третья – его тарпан. Помимо острого зрения, способного различать движение в темноте, и хорошего слуха, эволюция наградила диких лошадей и чутким обонянием, улавливающим посторонние запахи. Почуяв приближение чего-то незнакомого, тарпан обычно фыркал, привлекая внимание остальных животных в стаде, чтобы те были готовы сорваться в галоп и унестись в степь, подальше от опасности. В путешествии эти сторожевые функции очень пригодились. Особенно полезны они были ночью, в темноте. Например, вчера тарпан почуял крадущегося каракала даже раньше, чем тот задел ловушку.

Сейчас его лошадь стояла сзади в кустах, шагах в пяти и неторопливо хрустела травой, которую ей принес хозяин. Значит, опасности нет и можно немного подремать. Атрахасис лег на шкуру спиной к кустам, лицом в сторону костра. Сладко зевнув, он бросил взгляд на ночное небо в надежде увидеть на севере столб света, исходящий от Источника. Последний раз он видел этот таинственный сигнал две полные луны назад. С тех пор он больше не появлялся. Наверное, духи поняли, что их посланник возвращается, и больше не направляли ему свой зов. Прислушавшись к ночным звукам, он закрыл глаза и погрузился в чуткий сон степного охотника, живущего в мире, полном опасностей.

Его разбудило нервное фырканье тарпана. Костер еще не догорел. Значит, он дремал совсем недолго. Посланник напрягся и подтянул к себе лук и копье. За костром ниже по склону с сухим стуком сдвинулся камешек. Чуть правее еще один. Лошадь фыркнула и несколько раз глухо ударила копытом. Кто-то тихо приближался к костру. Это явно не каракал и не леопард. Те охотятся в одиночку. Волки обычно не лезут на камни предгорий. Их территория – степь. Может, горные гиены. Но те воняют так, что их слышно за сто шагов. Он принюхался. Пахло конским потом, паленым пером от фазана, кустами и остывающими камнями. Если не гиены, то тогда…

Его сомнения прервало вылетевшее из темноты копье. Оно темной молнией сверкнуло над костром и вонзилось во вьючный мешок, который у костра изображал человека.

Люди. К костру приближались люди. И они явно не желали ему добра.

Прихватив лук, Атрахасис медленно отполз в кусты.

То, что степняки атаковали спящего у костра путника ночью без предупреждения, было очень странно. Кочевники степей у соленого моря не воевали друг с другом. Даже когда одно племя заходило на территорию другого, все вопросы решались миром. Каждое лето, когда высыхала степь и стада мигрировали на север в предгорья Эльбруса, туда же собирались и племена. Там, на богатых альпийских лугах, они устраивали совместный праздник летнего солнцестояния.