Читать онлайн Когда тает лед

Copyright © 2022, 2023. ICEBREAKER by Hannah Grace the moral rights of the author have been asserted

© Луц Н., перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Плейлист

CRUEL SUMMER – Тейлор Свифт 02:58

KISS ME MORE (feat. SZA) – Доджа Кэт 03:29

TALKING BODY – Туве Лу 03:58

SHUT UP – Ариана Гранде 02:38

IDGAF – Дуа Липа 03:38

ENERGY – Тайла Джейн 03:20

MOTIVATION – Нормани 03:14

ONE KISS (с Дуа Липой) – Кельвин Харрис 03:35

DANCE FOR YOU – Бейонсе 06:17

NEEDY – Ариана Гранде 02:52

WHO’S – Джекесс 03:06

LOSE YOU TO LOVE ME – Селена Гомез 03:26

KISS ME – Sixpence None the Richer 03:29

BOYFRIEND (WITH SOCIAL HOUSE) – Ариана Гранде 03:06

RUMORS (FEAT. ZAYN) – Сабрина Клаудио 03:46

MORE THAN ENOUGH – Алина Бараз 02:31

YOU SHOULD SEE ME IN A CROWN – Билли Айлиш 03:01

I’M FAKIN – Сабрина Карпентер 02:55

MAKE ME FEEL – Жанель Моне 03:14

CAN I – Кейлани 02:48

Глава 1

Анастасия

– Анастасия, еще раз!

Если я опять услышу этот приказ вместе со своим именем, у меня будет истерика.

Я и так с утра на взводе, поскольку проснулась с адским похмельем. Для полного счастья не хватает только понуканий Обри Брейди.

Усилием воли я подавляю раздражение, как и на каждой тренировке, когда Обри ставит передо мной непосильные задачи. Умом я понимаю, что она выбилась в успешные тренеры именно благодаря преданности делу, поэтому швыряю в нее коньки только в своем воображении.

– Стейс, почему ты такая неуклюжая? – кричит она, когда мы проносимся мимо. – Неумехам не дают медали!

Что я там представляла насчет швыряния коньков?

– Давай же, Анастасия. Хоть немного постарайся, – хихикает Аарон, показывая язык.

Я отвечаю ледяным взглядом.

Аарон Карлайл – лучший фигурист в Мейпл-Хиллс при Калифорнийском университете. Мне с ним повезло. Когда мне предложили место в Мейпл-Хиллс, а моего партнера оставили за бортом, Аарон оказался в таком же положении, и мы встали в пару. Катаемся вместе уже третий год, и все это время нам не дают спуску.

Я подозреваю, что Обри – советская шпионка. Доказательств у меня нет, поэтому эта теория толком не продумана. Но временами, когда она орет мне выпрямить спину или поднять подбородок, клянусь, я слышу в ее голосе легкий русский акцент. Что очень странно для женщины из Филипсбурга, штат Монтана.

Товарищ Брейди в свое время была суперзвездой фигурного катания и до сих пор катается с прежней грацией и выверенностью движений. Даже не верится, что при такой утонченности она способна так орать. Седеющие волосы она собирает в аккуратный пучок, подчеркивая высокие скулы, и носит неизменное черное пальто из искусственного меха, подогнанное по фигуре. Аарон шутит, что под ним Обри прячет все свои секреты.

Ходят слухи, что она со своим партнером Уайеттом должна была ехать на Олимпиаду, но они слишком усердно тренировали некоторые поддержки, и в итоге вместо золотой медали Обри заполучила ребенка.

Поэтому она в таком дурном настроении с тех пор, как стала тренером двадцать пять лет назад.

«Лунный свет» смолкает, мы с Аароном заканчиваем программу, остановившись вплотную друг к другу и пытаясь отдышаться. Наконец кто-то хлопает в ладоши, мы отстраняемся и едем к бортику, где меня ждет очередной нагоняй.

Я даже не останавливаюсь, когда ловлю взгляд ее прищуренных зеленых глаз.

– Когда ты наконец сделаешь лутц? Если он не будет у тебя получаться, придется исключить его из вашей произвольной.

Не считая Брейди, четверной лутц – проклятие моей жизни. Я тренирую его уже бог знает сколько времени, но все равно приземляюсь на задницу. Аарон выполняет его безукоризненно, потому именно я убедила хореографа вставить этот прыжок в нашу программу.

Гордость – дурацкое чувство. Тем более в фигурном катании, где стоит ошибиться – и тут же падаешь лицом вниз на жесткий лед. Но я предпочту падение лицом вниз бесящему выражению лица Аарона, когда он с притворным разочарованием предлагает прекратить бесплодные попытки.

– Я в процессе. – Стараюсь подпустить в голос как можно больше фальшивого энтузиазма. – Уже почти получается. Еще не идеально, но я буду тренировать дальше.

Мелкая, безобидная ложь. У меня правда почти получается. Просто забыла упомянуть, что получается не на льду или только на удочке.

– У нее почти получается, – врет Аарон, обнимая меня за плечи. – Надо еще немного потренироваться, Эй-Би.

Очень мило со стороны Аарона выступить со мной единым фронтом перед кагэбэшницей Обри. Наедине же он говорит совсем другое: что у меня только один путь – начать принимать допинг и построить машину времени, чтобы вернуть свое допубертатное тело.

Тренер бормочет что-то неразборчивое и выпроваживает нас небрежным жестом.

– Посмотрим, что вы покажете завтра, и желательно, чтобы от вас не разило перегаром. Иначе не видать вам Олимпиады как своих ушей. И мятные конфеты перед тренировкой не помогут. Уяснили?

Вот черт.

– Конечно, тренер, – хором отвечаем мы.

Когда я наконец выхожу из женской раздевалки, Аарон ждет меня в вестибюле, глядя в телефон.

– Блин, я же говорила, что она догадается! – Я с размаху бью его сумкой в живот. – От меня даже не пахло!

Закряхтев от удара, он забирает сумку и вешает себе на плечо.

– У этой бабы нюх как у ищейки.

В фигурном катании, как и вообще по жизни, парням гораздо проще – их никто не поднимает и не швыряет через весь каток дважды в день.

На первом курсе я набрала пятнадцать фунтов. На самом деле не больше пяти, но Аарон заявил, что с трудом меня поднимает, так что с тех пор я не поправилась ни на унцию.

Я добросовестно слежу за питанием, но чтобы не сойти с ума иногда позволяю себе оторваться на вечеринке. Вчера моя лучшая подруга отмечала двадцать первый день рождения – прекрасный повод немного расслабиться, хотя после этого пришлось дышать на Брейди перегаром.

Мы садимся в новенький «мерседес-бенц», который Аарону подарил его богатый папаша после очередного похода на сторону. В конце первого курса мы с Аароном решили, что будет круто, если он поселится вместе со мной и моей лучшей подругой Лолой. Наше расписание совпадает, вся жизнь вертится вокруг фигурного катания, так что это прекрасная идея.

Аарон сворачивает на Мейпл-авеню и бросает на меня взгляд. Я роюсь в сумочке в поисках своей самой ценной вещи.

– Что в твоем ежедневнике сегодня на вечер? – спрашивает он.

Я закатываю глаза, игнорируя подначку в его голосе.

– Переспать.

– Фу. – Он морщит нос. – Мало того что ешь и спишь по расписанию, ты еще и секс планируешь?

Насчет есть и спать он не ошибается – вся моя жизнь расписана поминутно в верном ежедневнике. Друзья считают, что это прикольно и вместе с тем нелепо. Не сказать, что я помешана на контроле, но я такая девушка, которую нужно контролировать.

А это две разные вещи.

Я пожимаю плечами, подавляя порыв напомнить, что у меня, в отличие от него, секс бывает хотя бы иногда.

– Райан человек занятой, и я тоже. Хочу проводить с ним как можно больше времени, пока не начался баскетбольный сезон.

Райан Ротвелл – это шесть футов и шесть дюймов чистого спортивного совершенства. Он первый номер и капитан команды Мейпл-Хиллс. К спорту он относится так же серьезно, как и я, что делает нас идеальной парой без каких-либо обязательств. Дополнительный бонус – Рай очень мил, поэтому мы стали большими друзьями благодаря нашему взаимовыгодному соглашению.

– Поверить не могу, что ты все еще с ним, – говорит Аарон. – Он же вдвое крупнее, как он тебя еще не раздавил? Нет, погоди, не отвечай, я не хочу это знать.

– Ну да, вдвое крупнее, – хихикаю я и щипаю его за щеки. Аарон отталкивает меня. – В том-то вся соль.

Многие думают, что мы с Аароном больше, чем просто партнеры, но мы скорее как брат с сестрой. Он симпатичный, этого у него не отнять, но мы никогда не питали друг к другу романтического интереса.

Аарон намного выше меня, он стройный, как танцор, и мускулистый. У него короткие темные волосы, небесно-голубые глаза, и, клянусь, он красит ресницы, потому что они у него на зависть черные, особенно на фоне светлой кожи.

– Анастасия, я и так слишком много знаю о твоей сексуальной жизни.

Аарон никак не может определиться, нравится ему Райан или нет. Иногда он ведет себя с ним совершенно нормально, и Райан видит того же прикольного Аарона, каким он бывает со мной. Но остальное время Аарон держится так, словно Райан чем-то ему сильно насолил, и бывает грубым. Мне становится неловко, но Райан отмахивается и говорит, чтобы я не брала в голову.

– Обещаю до дома больше не говорить об этом, если ты потом отвезешь меня к Райану.

С минуту он думает.

– Ладно, договорились.

Лола поднимает взгляд от салата, который агрессивно колет вилкой, и фыркает.

– Интересно, кому дала Оливия Эббот, чтобы получить главную роль третий год подряд?

Я невольно морщусь от грубости, хотя знаю, что Лола говорит не всерьез. После обильных возлияний на ее вчерашнем дне рождения она чувствует себя неважно, а тут еще новость, что желанная роль досталась не ей.

Последние два года я смотрю каждый спектакль, и Ло не хуже меня знает, что Оливия исключительно талантливая актриса.

– Может, она никому не давала, просто очень талантливая?

– Анастасия, будь добра, позволь мне пять минут поворчать и притвориться, будто я не знаю, что она лучше меня.

Аарон плюхается на стул рядом со мной и берет кусочек моркови с моей тарелки.

– А на кого мы ворчим?

– На Оливию Эббот, – хором отвечаем мы, причем Лола – с явной неприязнью.

– Аппетитная штучка. Может, даже самая аппетитная в кампусе, – беспечно говорит он, не обращая внимания на Лолу, у которой отвисает челюсть. – Она свободна?

– А я почем знаю? Она ни с кем не разговаривает. Приходит, берет роль, которую я хочу, и опять тусуется сама с собой.

Лола изучает актерское мастерство. Наверное, существует неписаное правило, что актеры должны быть яркими личностями, потому что все ее сокурсники похожи на нее. Обычно они ведут изнуряющую борьбу за внимание, даже как зрители, но Оливия держится особняком, и людям это почему-то не нравится.

– Мне жаль, Лола, – говорю я. – Тебе повезет в следующий раз.

Мы обе знаем, что это пустые слова, но она посылает мне воздушный поцелуй.

– Если тебе станет легче – я по-прежнему не могу сделать лутц. Скоро Обри подсуетится и сошлет меня в Сибирь.

– О нет! Ты же официальная неудачница, как ты можешь вообще ступать на лед?

Лола улыбается с сияющим видом, а я хмурюсь.

– Детка, у тебя получится, ты же так стараешься. – Она переводит взгляд на Аарона, который уткнулся в телефон, совершенно не интересуясь нашим разговором. – Эй, Ледяная принцесса, поддержишь меня?

– А? Прости, да, ты тоже аппетитная, Ло.

Она устраивает ему нагоняй за то, что он ее не слушает. Как только у нее пар из ушей не валит?

Я потихоньку удаляюсь в свою комнату, стараясь не привлекать внимания и не попасть под перекрестный огонь перепалки моих соседей. Жить с ними – все равно что в семье, где брат и сестра хотят быть единственными детьми.

Аарон, как и я, – в самом деле единственный ребенок. Долгожданный сын у стареющих родителей со Среднего Запада, которые отчаянно старались сохранить брак. До восемнадцати лет он был их отрадой и гордостью, поэтому жизнь с другими людьми стала большим испытанием как для него, так и для нас с Лолой, поскольку нам приходится мириться с перепадами его настроения.

Когда он уехал из Чикаго, отношения между его родителями были не очень, а если разлад обостряется, Аарон получает очередной вызывающе дорогой и ненужный подарок.

Вроде «мерседеса».

Лола, в отличие от нас, выросла в большой семье. Как самая младшая и единственная девочка она была центром внимания у себя дома, поэтому теперь без проблем ставит Аарона на место.

Я еще сижу у себя в комнате, когда телефон начинает гудеть и на экране высвечивается имя Райана.

– Вы там помирились? – осторожно спрашиваю я, выходя в гостиную.

Оба уткнулись в телевизор, где идет повтор «Мыслить как преступник», но в ответ раздается слабое «ага» – значит, опасность миновала.

Наклонившись над диваном, я беру горсть попкорна из стоящей между ними тарелки и делаю мысленную пометку записать это в свой ежедневник.

– Значит так, у баскетболистов вечеринка. Я хотела спросить…

– Пойдем ли мы с тобой? – перебивает Аарон с несвойственной ему надеждой.

– Нет, не это.

Лола поворачивается ко мне. Ее рыжие кудри рассыпаются по плечам, на лице радостная улыбка.

– Не против ли мы, если Райан придет сюда?

– Да. А как ты?..

– Гони деньги, Карлайл, – смеется она, протягивая руку. Аарон вкладывает ей в ладонь несколько двадцаток, что-то бормоча себе под нос. Лола их пересчитывает. – Мы слышали про вечеринку, но вряд ли тебе понравится, когда за дверью возятся пьяные первокурсники. Мы сами туда пойдем.

Наша квартира – один из «виноватых» подарков папаши Аарона. Подаренный то ли после романа с секретаршей, то ли перед тем, как он решил переспать с дизайнершей интерьеров. Мейпл-Тауэр – прекрасный многоквартирный дом на окраине кампуса. Здесь много света и великолепный вид из окон. Это не студенческое общежитие, поэтому тут спокойно, и при этом кампус совсем рядом, так что с вечеринок далеко идти не надо.

Нам в Аароном запрещено ходить на вечеринки, но если Обри не знает, то и не переживает.

Лола уже перемерила кучу нарядов, когда Райан присылает сообщение, что уже идет. Так у меня появляется уважительная причина бросить подругу вместе с десятком однотипных черных платьев.

Раздается стук в дверь, и я знаю, что это Райан. Поначалу мне казалось странным, что в таких случаях у меня в животе трепещут бабочки, но теперь я думаю, что это мило.

Я открываю дверь. Он заполняет практически весь дверной проем. Светлые волосы растрепаны, от него сильно пахнет апельсином и еще чем-то непонятным, но запах меня почему-то успокаивает.

– Привет, красотка.

Он слегка прижимает губы к моей щеке и вручает сумку с едой. Он всегда приносит что-нибудь перекусить, наверное, потому что я ем мало и у меня дома никогда нет ничего вкусного. Зато Райан поглощает еду в больших количествах и под вкусным понимает много сладкого.

Аарон и Ло смотрят из гостиной так, будто никогда раньше не видели человека. Заметив их, Райан смеется – к счастью, он привык к их причудам. Я веду его в свою комнату, а он негромко бросает моим соседям:

– Привет.

– Эй, Ротвелл? – окликает Лола.

Он выпускает мою руку и поворачивается к ней.

– Что такое?

Она перегибается через спинку дивана, и по ехидному выражению ее лица я понимаю, что сейчас она ляпнет какую-нибудь пакость.

– У нас со Стейси смежные спальни, и чтобы мне не пришлось всю ночь слушать, как вы стонете и забиваете мячи…

Я за спиной Райана до предела таращу глаза.

– …можно узнать код твоей комнаты, чтобы я не ломилась в общий туалет на вашей вечеринке?

В кампусе на дверях комнат стоят электронные кодовые замки. У Райана есть своя ванная комната, поэтому просьба Ло не лишена смысла – чем пьянее народ на вечеринке, тем длиннее очередь в общий туалет.

Но о том, как она эту просьбу обставила, придется серьезно поговорить.

– Конечно, я тебе напишу. Только не ройся в моей комнате, Митчелл, я все равно узнаю.

Она показывает пальцами знак мира.

– Честное скаутское. Хорошего вам секса.

– О боже, Лолс. – Я издаю стон и поскорее затаскиваю Райана в свою комнату. – Дико извиняюсь.

– Она мне нравится. Прикольная, – усмехается он и, обхватив мое лицо, наклоняет мою голову, чтобы поцеловать.

Сначала поцелуй нежный, но потом его язык настойчиво двигается на моем. Его руки блуждают по моему телу и опускаются к бедрам. Затем он поднимает меня одним быстрым движением. Я машинально обхватываю его ногами за талию – мы так часто проделывали этот трюк, что вошло в привычку.

Снаружи слышится стук – наверное, это уходят Ло с Аароном, но все мое внимание поглощают горячие поцелуи на моей шее. Надо проверить, в самом ли деле они ушли, но мысли разбегаются, потому что Райан опускает меня на кровать и ложится сверху.

– Как прошел день? – бормочет он мне в ухо.

Он всегда так делает. Бесподобно целует, располагается между моих ног так, чтобы я начала извиваться, а когда я забываю обо всем на свете, задает какой-нибудь совершенно будничный вопрос вроде этого.

Когда я пытаюсь сформулировать ответ, он просовывает руку под мою футболку и проводит носом по моей челюсти. Вся моя кожа начинает зудеть, а он ведь еще даже ничего не сделал.

– День… э… хорошо, я… м-м… каталась…

Его тело сотрясается от смеха.

– Ты м-м каталась? Интересно. Рассказывай дальше, Аллен.

Я его ненавижу. Правда, правда ненавижу.

Я что-то бессвязно бормочу про лед и русских, пока он стягивает с нас одежду. Мы остаемся в нижнем белье. У Райана такое тело, что позавидуют греческие боги: смуглый загар после лета, проведенного дома в Майами, а кубиков на прессе столько, что и не сосчитать.

Да что там греческие боги, я сама завидую.

Спустив мои трусики на бедра, он ждет моего кивка, а затем медленно стягивает их, отшвыривает и раздвигает мои ноги.

– Стейс!

– А?

Он морщит лоб.

– Лола правда слышит, как мы забиваем мячи?

Глава 2

Нейтан

У меня в трусах чужая рука.

Девушка крепко спит, громко храпя. Она обняла меня за пояс, просунув руку под резинку моих боксеров. Я осторожно вытаскиваю эту руку и рассматриваю: длинные накладные ногти, колечки от Картье и «Ролекс» на тонком запястье.

Вот черт, кто это лежит за моей спиной?

Даже проведя ночь бог знает как, она пахнет дорогими духами, а мое плечо окутывают пряди золотистых волос.

Не следовало ходить вчера на эту вечеринку, но Бенджи Хардинг и остальные баскетболисты уговорят кого угодно. Как бы я ни любил закатывать вечеринки, гораздо лучше самому ходить куда-нибудь и возвращаться домой, где тихо, спокойно, нет чужих и не царит полный бардак.

Если только речь не идет о таком вот бардаке: когда просыпаешься с девушкой в постели и даже не помнишь, кто это.

Здравый смысл подсказывает повернуться и посмотреть на нее, но внутренний голос напоминает обо всех дурацких ситуациях, в которые мы попадаем по собственной глупости, и о том, что пьяный Нейт – настоящий придурок.

Этот внутренний голос серьезно обеспокоен, что со мной может оказаться чья-то сестра или, что еще хуже, – чья-то мать.

– Может, прекратишь вертеться? – рявкает моя загадочная гостья. – Какого хрена спортсменам не спится в такую рань?

Этот голос. Хотелось бы мне его не узнать.

Вот черт.

Я медленно переворачиваюсь, и мои худшие страхи подтверждаются: прошлой ночью я занимался сексом с Китти Винсент.

У нее такой безмятежный вид, когда она пытается уснуть: черты лица нежные и мягкие, порозовевшие губы поджаты. Такая спокойная, и не скажешь, что она законченная бешеная су…

– Что ты на меня уставился, Нейт?

Она открывает глаза и уничтожает меня одним взглядом, как долбаный дракон.

Китти Винсент – типичная богатенькая девочка с папиной кредиткой – женский подвид из Мейпл-Хиллс, в которых я стал экспертом, поскольку переспал практически со всеми ними.

За исключением одной.

Именно с этой я никогда и не собирался.

Внешне с ней все в порядке. Если честно, она сногсшибательна. Зато совершенно ужасна как человек.

– Все хорошо? – осторожно интересуюсь я. – Чего-нибудь хочешь?

– Хочу, чтобы ты прекратил на меня пялиться, как будто раньше никогда не видел у себя в постели голую девушку, – огрызается она, прислоняясь к спинке кровати. – Мы оба знаем, что это не так, и ты меня пугаешь.

– Кит, я в шоке. Я… э… не помню, как это случилось.

Помню вечеринку и как я пытался выведать у Саммер Кастильо-Вест номер ее телефона, но в очередной раз получил пинок под зад. Еще помню, как играл в пиво-понг с Денни Аделеком и продул, о чем хотелось бы забыть. Но вот Китти не помню.

– Вот блин. Погоди, разве ты не встречаешься с Денни?

Она закатывает голубые глаза и тянется к сумочке, лежащей на тумбочке возле кровати. Обнаружив, что в ее телефоне села батарейка, ругается себе под нос. Убрав с лица волосы, наконец поворачивается ко мне. Никогда в жизни не видел таких раздраженных женщин.

– Мы расстались, – отвечает она.

– Ладно, это паршиво. Сочувствую. А что случилось?

Стараюсь быть вежливым, так сказать, радушным хозяином. Но она поднимает идеальную бровь и хмурится.

– А тебе какое дело?

Я нервно потираю подбородок, стараясь придумать ответ. Она права: мне все равно. Просто не люблю, когда изменяют, поэтому запаниковал. Но раз они расстались, то не о чем волноваться.

– Просто стараюсь быть милым.

Она одаривает меня наифальшивейшей улыбкой, спускает ноги с кровати и идет в мою ванную, сверкая голой задницей. Вид потрясный, но все очарование разбивается, когда она бросает через плечо хмурый, равнодушный взгляд.

– Если хочешь быть милым, вызови мне «Убер».

Слава богу.

– Конечно.

– Только «Убер-Комфорт», Нейт. Паршиво уже то, что увидят, как я отсюда ухожу. Не заставляй меня чувствовать себя дешевкой.

Дверь ванной захлопывается, я слышу, как включается душ и знаю, что материться лучше уткнувшись в подушку.

Стоя у двери, я наблюдаю, как Китти садится в такси. Разумеется, это «Убер-Комфорт», чтобы избежать потенциального позора.

Взъерошив волосы, я пытаюсь понять, как я дошел до такого после того, как поклялся, что в этом году все будет иначе.

Ясно помню, как говорил Робби, моему лучшему другу, по пути в Калифорнию из Колорадо, что на выпускном курсе все будет по-другому. Кажется, я повторил это раз двадцать за двухдневную поездку, в которой мы литрами пили кофе.

Я продержался три недели.

Из сеанса самобичевания меня выдергивает бормотание за спиной. В гостиной сидят Робби и другие мои соседи по квартире – Джей-Джей и Генри. Они попивают кофе из кружек, как приглашенные звезды на ток-шоу.

– Ну-ну, – самодовольно произносит Робби. – Так что же здесь произошло, маленький потаскун?

Робби терроризирует меня с тех пор, как нам исполнилось пять. Отец Робби, которого я даже спустя шестнадцать лет называю мистер Эйч, был тренером местной хоккейной команды в округе Игл, где мы росли. Там мы познакомились и подружились, и я тех пор Робби стал занозой в моей заднице.

Не обращая на него внимания, я иду под их любопытными взглядами прямиком на кухню, где наливаю себе кофе и показываю Робби палец, вместо того чтобы удостоить ответом.

Выпив залпом кофе, я по-прежнему чувствую на себе их взгляды. Что хуже всего, когда живешь вместе с товарищами по команде, – так это то, что между вами нет никаких секретов.

Джей-Джей, Робби и я учимся на последнем курсе и живем вместе с первого, а Генри – второкурсник из нашей команды.

В хоккей этот парень играет изумительно, но у него были трудности с социализацией. Он терпеть не мог общежитие и пытался завести друзей вне команды, поэтому мы предложили ему переехать к нам.

У нас была свободная спальня, потому что для Робби наш гараж переоборудовали в комнату с доступом для инвалидных колясок. Генри с радостью принял предложение.

За три короткие недели, что он здесь живет, Генри уже стал увереннее в себе – наверное, поэтому он теперь без проблем помогает Джей-Джею и Робби издеваться надо мной.

– С чего ты решил переспать с Китти Винсент? – спрашивает он, оторвавшись от кофейной кружки. – Она же далеко не красотка.

Ну да, парень совсем осмелел.

– Чувак, я собираюсь делать вид, что этого не было. Она тоже была не в восторге от того, что произошло, а я вообще ничего не помню, так что это не считается. – Пожав плечами, я захожу в гостиную и плюхаюсь в мягкое кресло. – А какого хрена вы допустили, чтобы это произошло?

Достаточно ли я взрослый, чтобы не перекладывать свою вину на других? Конечно. Остановит меня этот факт? Нет.

– Я пытался помешать тебе уйти с ней, бро, – откровенно врет Джей-Джей, вскидывая руки в защитном жесте. – Ты сказал, что от нее хорошо пахнет и у нее классная задница. Кто я такой, чтобы вставать между тобой и настоящей любовью?

Я издаю громкий стон, который отдается в голове тупой болью. Если Джейден уверяет, что пытался помешать мне уйти с ней, скорее всего, он вызвал «Убер» и посадил меня туда вместе с Китти.

Джей-Джей – единственный ребенок в семье, родом из какого-то захолустья в Небраске, так что приколы над окружающими были его единственным развлечением в детстве.

Его родители всегда приезжают в июне, чтобы вместе с нами присоединиться к лос-анджелесскому Параду гордости и с достоинством носят пансексуальные флаги. За то время, что они проводят у нас, мне удалось неплохо их узнать. Отец Джей-Джея – его старшая копия, так что даже не представляю, как его мать справлялась с двумя таким персонажами в доме.

Миссис Джохал – потрясающая женщина с терпением святой. Она всегда старается перед отъездом забить наш холодильник карри и разными гарнирами, а еще у нее изумительная тяга к фильмам ужасов – потому-то я ее так люблю.

Наверное, только ради нее я до сих пор не прибил Джейдена.

Робби подъезжает ко мне и обнимает за плечи. Должно быть, этот жест кажется ему успокаивающим.

– Твоя сосредоточенность на учебе и хоккее продлилась дольше, чем я ожидал. А теперь хватит выпендриваться. Пора отвезти нас в колледж.

Поступая в Мейпл-Хиллс, я не знал, какую специальность выбрать. Теперь, когда до окончания колледжа осталось меньше года, я по-прежнему не уверен, что не ошибся, выбрав спортивную медицину.

После школы меня взяли в «Ванкуверские гадюки». Было нелегко поставить образование на первое место, особенно если учесть, что я с детства мечтал попасть в НХЛ. Я хотел только одного: играть в хоккей, но прекрасно знал, что в хоккее все время случается какая-нибудь фигня. Одна серьезная травма или неминуемый несчастный случай – и твоей карьере конец. Даже если после окончания колледжа меня ждет место в команде моей мечты, все равно не помешает, если в голове останется что-нибудь из того, что я учил три года. Так что мой запасной план того стоит.

Отец был не в восторге от того, что сын уехал учиться в другой штат, и еще меньше ему понравилось, что я подписал контракт с хоккейной командой, тем более канадской. Он хотел, чтобы я освоил семейный бизнес и управлял горнолыжным курортом, пока не стану таким же седым и старым. Одна лишь мысль превратиться в своего отца всегда была хорошим пинком под зад, побуждающим заняться собственными планами. Я бы больше разбирался в строении клетки, не будь постоянно измотан тренировками и тем, чтобы уберечь от неприятностей членов моей команды. Когда в прошлом году Грег Левински закончил колледж и вручил мне капитанский факел, он не подготовил меня к тому, сколько нужно нянчиться с ребятами, чтобы они всегда были настроены на игру.

Робби помогает мне как ассистент тренера Фолкнера. После несчастного случая на лыжах в одиннадцатом классе Робби не может ходить и передвигается в инвалидном кресле. Теперь, вместо того чтобы орать на меня на льду, он кричит мне гадости от борта.

Теперь его любимое занятие – размахивать огромной папкой и учить меня играть. Ребята в команде рады, что все оскорбления Робби достаются мне и я тем самым облегчаю им жизнь.

Сегодняшний день – прекрасный тому пример. По пятницам мы с Джей-Джеем занимаемся в научном корпусе, и у нас есть традиция перед тренировкой забегать в «Данкин» за пончиками.

Это наш маленький секрет, но Джей-Джей знает, что если нас поймают, то вся вина ляжет на меня, так что он не против риска. Я терпеть не могу эти последние занятия по пятницам, поэтому тоже не прочь провернуть маленькую аферу.

Ожидая Джей-Джея перед лабораторией, я лениво прокручиваю ленту новостей, когда раздается его жизнерадостный голос:

– Готов к тому, чтобы получить нагоняй с похмелья?

– Пончик с радужной глазурью того стоит. А пропотеть после алкоголя полезно. Это освежит меня к вечеру.

Он сдвигает брови.

– О чем это ты? Разве ты еще не видел групповой чат?

Последнее, что я там читал: Робби решил закатить сегодня вечеринку. Первая игра будет только через две недели, а мы по традиции начинаем сезон с нескольких вечеринок.

Достав телефон, я сразу вижу еще не прочитанные сообщения.

Зал для награждений находится в центральной части спортивного корпуса. Мы там редко бываем, если только не влипаем в неприятности. Это рабочее место тренеров, когда у них нет тренировок или игр, а в конце года в зале проводят церемонии. Если нас туда вызывают, значит, кто-то сильно провинился. Надеюсь, это не я.

– Не знаю, в чем дело, – говорит Джей-Джей, когда мы садимся в мою машину. – Знаешь Джоша Муни, бейсболиста из моей группы? Он сказал, что у них тоже отменили тренировки. Их тоже вызывают в зал для награждений, но через полчаса после нас. Какая-то хрень, ребята.

Третья неделя семестра, во что мы могли вляпаться?

Да уж, неприятностей у нас выше крыши.

Когда мы заходим, тренер на нас даже не смотрит. Половина команды уже сидит перед ним, у всех на лицах одинаковая эмоция: страх. Джей-Джей садится рядом с Генри и взглядом говорит мне: «Разбирайся, капитан».

Нейл Фолкнер – это не тот человек, которого хотелось бы настроить против себя. Он трижды выигрывал Кубок Стэнли, прежде чем его сбил на дороге пьяный водитель. Сломанные руки и правая нога вынудили его закончить карьеру в НХЛ. Я бессчетное количество раз смотрел записи его старых игр. Он был – да и до сих пор остается – устрашающим сукиным сыном.

И вот он сидит перед командой с побагровевшим лицом, словно вот-вот взорвется, но ничего не говорит. У меня включается инстинкт «бей или беги», но я нужен своей команде, поэтому неохотно приближаюсь к спящему внутри него зверю:

– Тренер, мы…

– Сиди и не рыпайся, Хокинс.

– Мы…

– Дважды я повторять не буду.

Поджав хвост, я отступаю к товарищам по команде. Видок у них еще хуже, чем минуту назад. Я напрягаю извилины, пытаясь понять, что мы натворили, потому что он не мог так разозлиться из-за вчерашней вечеринки.

Кроме Генри, студентов начальных курсов там почти и не было. Им еще нельзя пить, поэтому мы их не приглашаем. Конечно, это не означает, что они не напиваются в своих компаниях, но по крайней мере не я, который отвечает за них, сую им кружки с пивом.

Когда приходят Джо с Бобби, тренер наконец шевелится. Он пыхтит, но это уже хоть что-то.

– За пятнадцать лет, проведенных в этой школе, мне никогда не было так стыдно, как сегодня.

Дерьмо.

– Пока я не начал, кто-нибудь хочет что-то сказать?

Он обводит взглядом каждого, словно ждет, что кто-нибудь встанет и признается, но я искренне не понимаю, в чем нужно признаваться. С тех пор как вступил в команду, я много раз слышал «Мне никогда не было так стыдно» – это любимая присказка Фолкнера, – но еще не видел его таким злым.

Сложив руки на груди, он откидывается на спинку стула и качает головой.

– Сегодня утром, когда я пришел на каток, он оказался испорчен. Итак, кто это сделал?

В студенческом спорте полно традиций. Есть хорошие, есть плохие, но традиции – это традиции. Мейпл-Хиллс не исключение. В каждом виде спорта есть свои приколы и суеверия, которые передаются из года в год. У нас это розыгрыши. Безрассудные, ребяческие розыгрыши. Разыгрывают друг друга, другие команды, спортсменов из других видов. За годы учебы я уже довольно натерпелся словесных бичеваний Фолкнера и решил, что, пока я капитан, не допущу никаких дурацких розыгрышей. Эгоисты пытались превзойти в приколах друг друга и самих себя, пока не досталось самому колледжу.

Если наша ледовая арена испорчена, значит, кто-то меня не послушал.

Я слегка подаюсь вперед, чтобы лучше рассмотреть свою команду, и уже через две десятые секунды замечаю, что у второкурсника Расса, который играет с нами уже год, такое лицо, будто он увидел привидение.

Фолкнер повышает голос, и его слова разносятся эхом по залу:

– Директор в гневе! Декан в ярости! Я, вашу мать, в бешенстве! Я думал, мы обозначили черту для этой херни с розыгрышами! Вы должны вести себя как мужчины, а не как дети!

Я хочу что-нибудь сказать, но во рту сухо, как в пустыне. Я прочищаю горло, что не помогает, но хотя бы удается привлечь внимание тренера. Выпив глоток воды, наконец выдавливаю:

– Мы провели черту, тренер. Мы ничего не делали.

– Значит, кто-то ни с того ни с сего решил расколотить генератор и охлаждающую систему? Мой каток вот-вот превратится в плавательный бассейн, и ты думаешь, я поверю, что твои клоуны не имеют к этому никакого отношения?

Все в самом деле очень плохо.

– Через пять минут директор начнет выступать перед всеми студентами-спортсменами. Пристегнитесь, джентльмены. Надеюсь, никто из вас не планировал сделать карьеру в хоккее.

Что я говорил про дерьмо?

Глава 3

Анастасия

В моем ежедневнике полнейший и безнадежный бардак, а я дьявольски раздражена. Настроение совсем не пятничное, хотя у многих это любимый день недели.

Сегодняшняя пятница обещала быть беспроблемной. Я проснулась рядом с прекрасным парнем, остаток дня был идеально распланирован. Тренажерный зал, колледж, тренировка с Аароном, ужин и, наконец, танцы на какой-нибудь дико веселой вечеринке, пока не заболят ноги.

Был даже вариант опять встретиться с Райаном и, пока у него есть время, попытаться унять наш взаимный зуд.

Однако, согласно полному скрытой агрессии электронному письму от Дэвида Скиннера, спортивного директора Мейпл-Хиллс, ему глубоко наплевать на мой ежедневник, на расписание моих тренировок и уж тем более на мою половую жизнь.

Иначе с чего бы ему вздумалось отменять все тренировки и тащить всех без исключения студентов-спортсменов в самое худшее место во всем кампусе?

В этом корпусе все тренеры таятся в засаде и размышляют, как бы нам всем испортить жизнь. Когда утром я запостила картинку с надписью «Наслаждайся тем, где ты сейчас», мне и в голову не приходило, что я окажусь в длиннющей очереди студентов перед залом для награждений.

Погрузившись в злые, почти кровожадные размышления, я чувствую, как сзади за талию меня обхватывают мускулистые руки, а к макушке мягко прижимаются губы. Сразу догадавшись, что это Райан, я устраиваюсь в его объятиях и запрокидываю голову, чтобы взглянуть на него. Он легонько целует меня в лоб, и мне становится чуточку лучше.

– Привет, красотка.

– У меня стресс, – ворчу я и перевожу взгляд вперед, чтобы наблюдать за очередью. – И ты влез без очереди. Хочешь проблем?

Схватив за плечи, он разворачивает меня к себе и длинным пальцем поднимает мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза с высоты своего гигантского роста. Райан чертовски мил. Он убирает с моего лица волосы и улыбается.

– Ты управляешь своим ежедневником, Стейс. А не ежедневник тобой.

– Ты все равно влез без очереди.

Он со смехом пожимает плечами.

– Ты заняла мне место в очереди. Я так говорил всем, пока протискивался. И какую тошнотворную мотивирующую цитату ты запостила сегодня? Нам надо начинать все сначала?

Встречаться с Райаном мы начали в прошлом году, когда познакомились на вечеринке и были партнерами по бир-понгу. Разумеется, мы выиграли, потому что самые упрямые и напористые в радиусе ста миль от Мейпл-Хиллс. На следующий день он написал мне в личку и пошутил, что еще не встречал девушку, которая играет в алкогольные игры и при этом так агрессивно проповедует позитив на своих страницах в соцсетях.

С тех пор всякий раз, когда я ворчу или расстроена, он напоминает, что я должна быть лучом света.

Вот засранец.

– Так что? – спрашивает он, подводя меня ближе к входу. – Я насчет того, чтобы наслаждаться тем, где ты сейчас.

Видя, что меня проняло, он улыбается еще шире.

– Ладно, с этим можно работать. Хреново, что тренировку отменили, но раз ты наслаждаешься моментом, то делай это со мной, ведь я крут.

Я складываю руки на груди и изо всех сил борюсь с улыбкой, продолжая притворяться, что он нисколько не влияет на мое настроение.

– Хм-м.

– Вот черт, с юмором у тебя проблемы. Как только мы отсюда выберемся, я отведу тебя перекусить, а потом сходим на вечеринку к хоккеистам, чтобы ты могла выплеснуть весь стресс.

– А дальше?

Я позволяю ему развернуть меня обратно. В очереди перед нами остается всего несколько человек. Он не убирает руки с моих плеч.

– Потом я отвезу тебя домой, чтобы ты сняла остатки стресса на мне.

– С помощью биты?

Он массирует мои напряженные мышцы, разминая все зажимы, а я поворачиваю голову из стороны в сторону.

– Извращенка. А ты оденешься соответственно?

Я врезаю ему локтем под ребра, и он кряхтит. Парень явно переигрывает, потому что моему локтю досталось сильнее.

Проторчав перед дверью целую вечность, мы наконец заходим в зал для награждений. Вместо обычных круглых столов здесь стоят ряды стульев перед сценой.

Что, черт возьми, происходит?

Райан настаивает, чтобы я наслаждалась моментом, что в примерном переводе означает усадить меня с баскетболистами. Поэтому я втискиваюсь между Райаном и его партнером по команде Мейсоном Райтом. Рядом с ними я со своими нормальными пятью футами четырьмя дюймами[2] кажусь дошкольницей-переростком.

– Хочешь чипсов?

Я заглядываю в пакет с «Лейс», который он сует мне под нос, и чувствую аромат барбекю – Райан знает, что это мои любимые.

– Спасибо, не надо.

Наклонившись, он лезет в сумку под ногами, громко шуршит, не заботясь о том, что на нас смотрят. С пыхтением выпрямившись, протягивает другой пакет.

– Печенье?

– Нет, спасибо. Я не голодна. – Стараюсь не привлекать к нам еще больше внимания, но трудно игнорировать его разочарованный вид. – Не смотри на меня так. Скоро региональные соревнования, мне нельзя набирать вес.

Райан сутулится, чтобы наши головы оказались на одном уровне, и придвигается, чтобы создать больше уединения. Его дыхание щекочет мне кожу, а губы почти касаются уха, отчего по телу бегут мурашки.

– Как человек, который довольно часто тебя поднимает, могу со знанием дела сказать: если этот болван не способен справиться с колебаниями твоего веса на пару фунтов, что, кстати, совершенно нормально, то зачем тебе такой партнер?

– Райан, давай больше не будем об этом.

– Стей… – начинает он, но замолкает, потому что директор Скиннер наконец поднимается на сцену, щурясь под прожекторами. Райан выпрямляется на стуле и мягко сжимает мое бедро. – Может, бита нам еще понадобится.

Пронзительный визг микрофона эхом разносится по залу, отчего все морщатся. Скиннер занял свое место на трибуне, но не сумел выдавить улыбку.

Он сильно постарел за то время, что я учусь в Мейпл-Хиллс. Раньше директор казался дружелюбным и энергичным, но сейчас выглядит совершенно иначе с этим напускным презрением, углубляющим морщины на лбу.

– Всем добрый день. Спасибо, что так быстро собрались. Уверен, всем интересно, почему вас позвали.

Не понимаю, почему он делает вид, будто слово «обязательно» в его электронном письме не было выделено жирным шрифтом и заглавными буквами.

Скиннер снимает пиджак, вешает на стул и со вздохом снова поворачивается к нам. Проводит рукой по редеющим седым волосам, которые, клянусь, были густыми и черными, когда я поступила на первый курс.

– Когда имеешь дело со студентами, существуют определенные ожидания. Когда вы покидаете родительский дом и начинаете взрослую жизнь, это может внести некий хаос. – Мужчина снова вздыхает. Становится заметно, что он измотан. – Когда добавляется еще и спорт, баланс нарушается, поскольку вы пытаетесь совмещать тренировки с получением высшего образования.

Какой менторский тон. Похоже, эту маленькую речь ему писали секретари, а он несколько раз порепетировал перед зеркалом. Будь здесь Ло, она бы раскритиковала это представление в пух и прах.

– Но некоторые из вас слишком сильно наслаждаются студенческой жизнью.

Ага, вот оно что.

– За пять лет на посту директора я сталкивался с неисчислимым множеством совершенно недопустимых ситуаций. Неуправляемые вечеринки, медицинские издержки из-за безрассудного поведения в кампусе, бесконечные розыгрыши, незапланированные беременности…

Майкл Флетчер с шумом вскакивает на ноги, его стул скрипит по полу.

– Мистер Флетчер, пожалуйста, сядьте.

Не обращая внимания на директора, Флетч хватает с пола свою сумку, топает к выходу и, с силой распахнув обе створки двери, уходит.

Я мало знаю о футболе, но все говорят, что Флетч – лучший полузащитник колледжа всех времен и после выпуска ему практически гарантировано место в НФЛ.

Что еще важнее, он невероятно гордится своей маленькой дочкой Дией, которую родила в прошлом году его подруга Приши.

Приши занималась фигурным катанием в моей группе до того, как случайно забеременела в начале третьего курса. Когда я спросила, вернется ли она, Приши ответила, что после того, как она вытолкнула из себя девятифунтового[3] младенца, ее мочевой пузырь уже не тот, что раньше, и ей не хотелось бы обмочиться на льду перед публикой.

Они живут с друзьями, и все по очереди присматривают за малышкой, чтобы дать Флетчу и Приши возможность ходить на занятия. Со стороны Скиннера нехорошо приводить их в качестве примера в своей обличительной речи.

Проходит двадцать минут, а он все еще продолжает. Я прислоняю голову к плечу Райана, закрываю глаза и беру печенье, которое он вкладывает в мою ладонь.

– Подведем итог.

Наконец-то.

– В дальнейшем не ждите, что мы будем снисходительны к вашему статусу в кампусе.

Мне кажется, я упускаю большой кусок головоломки: несмотря на его затянувшуюся речь, я понятия не имею, что побудило его так грубо нарушить мое расписание.

– Студентам, которые по окончании этого учебного года надеются вступить в профессиональные команды, будет благоразумно принять к сведению это заявление.

Райан фыркает, кидая в рот очередное печенье. Я собираюсь спросить, над чем он смеется, но он сует мне в рот еще одно печенье, ухмыляясь, как придурок, потому что мне ничего не остается, как съесть его.

Наконец энергия Скиннера иссякает. Он прислоняется к трибуне и опускает плечи.

– Мне все равно, кем вы потенциально можете стать. Если вы не будете соблюдать границы, то окажетесь на скамейке запасных. А теперь пусть фигуристы и хоккеисты останутся, остальные могут быть свободны.

Райан подбирает с пола сумку и встает, потягиваясь и преувеличенно зевая.

– Подожду тебя снаружи. Сходим поесть?

Я киваю и поднимаюсь на цыпочки, чтобы вытереть крошки печенья с его рта.

– Надеюсь, я не задержусь.

Все, кроме пятидесяти человек, выходят из зала. Причем делают это в пять раз быстрее, чем заходили.

Брейди и Фолкнер, тренер хоккейной команды, поднимаются на сцену к Скиннеру.

– Ребята, подойдите ближе, мне надоел микрофон.

Мы послушно перебираемся к сцене. Я замечаю в толпе раздраженного Аарона и двигаюсь к нему.

– Все хорошо? – тихо спрашиваю, пока мы усаживаемся в переднем ряду.

– Ага.

Не надо особой проницательности, чтобы понять: настроение у него не очень, причем, похоже, из-за меня, а не из-за Скиннера.

– Уверен?

Он сжимает губы, по-прежнему не глядя на меня.

– Ага.

Скиннер выходит из-за трибуны и, засунув руки в карманы брюк, обводит нас усталым взглядом.

– Буду краток. После розыгрыша, который нельзя назвать иначе кроме как дерьмовым балаганом, арена номер два вышла из строя на обозримое будущее.

О боже!

– Сейчас ведется проверка, насколько значительный причинен ущерб, но мне уже сказали, что ремонт будет идти с существенными задержками: к нашему оборудованию не хватает запчастей.

По мере того как до меня доходит смысл сказанного, я погружаюсь в пучину отчаяния. Хоккеисты славятся тем, что пакостят соперникам и друг другу. В нашем колледже производство избалованных богатеньких мальчиков для хоккейных команд будто поставлено на конвейер, и я бьюсь об заклад, что виноват кто-то из них.

– Это означает, – продолжает Скиннер, – что вам придется тренироваться на одном катке, пока не починят арену номер два. Я рассчитываю, что вы сработаетесь.

Прекрасно понимая, что его завалят вопросами, Скиннер дает понять, что ему на нас наплевать, и немедленно смывается. Не успевает он сойти со сцены, как я уже бегу к Брейди.

– У нас региональные через пять недель!

– Анастасия, я прекрасно знаю расписание ваших соревнований, – говорит тренер Брейди, растягивая слова и отмахиваясь от младшекурсников, которые окружают ее. Я уже близка к нервному срыву. – Выбора у нас нет, так что не беспокойся понапрасну.

Она это серьезно?

– Как мы пройдем квалификацию без тренировок?

В десяти футах от нас тренера Фолкнера окружила его команда. Наверняка он отбивается от таких же вопросов. Хоккеисты меня не волнуют – скорее всего, именно они устроили этот бардак, а пострадаем мы.

Я стараюсь не драматизировать, не раздувать из мухи слона. Сосредотачиваюсь на том, чтобы размеренно дышать и не разрыдаться на людях. Тем временем мои одногруппники выражают те же опасения. Я перевожу взгляд на хоккеистов. Большинство из них уже разошлись, с Фолкнером разговаривает только один парень. Наверное, он чувствует мой взгляд, потому что поворачивается и смотрит на меня со странным выражением лица. Кажется, это деланая гримаса сожаления.

Честно говоря, он может засунуть это притворное сочувствие себе в задницу.

– Поговорим на тренировке, Стейси, – произносит Брейди с необычной для нее, почти дружелюбной улыбкой. – Хорошей тебе пятницы. Хоть раз отдохни вечером. Увидимся в понедельник.

Подавив очередной протест, я наконец прислушиваюсь к просьбе Брейди, оставляю ее в покое и поворачиваюсь к выходу. Едва переставляя ноги, плетусь за Аароном, отчаянно жалея себя. Вдруг я слышу «Эй!», и мне на предплечье ложится твердая ладонь.

Это мистер Сочувствие с той же жалостливой гримасой.

– Послушай, мне жаль. Нам всем не повезло. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы тренировки прошли как можно легче.

Он отпускает мою руку и делает шаг назад. У меня появляется возможность наконец-то его разглядеть. Он выше меня по крайней мере на фут[4], широкоплечий, мощные бицепсы натягивают рукава рубашки хенли. Даже под щетиной видны четкие линии подбородка. Я пытаюсь вспомнить, видела ли его раньше.

– Знаю, ты, должно быть, подавлена, – продолжает он. – У нас сегодня вечеринка. Приходи, если хочешь.

– А ты кто? – спрашиваю я, стараясь говорить спокойно.

Парень на долю секунды вскидывает брови, и я чувствую легкое удовлетворение.

Впрочем, он быстро берет себя в руки, и в темно-карих глазах вспыхивает насмешка.

– Нейт Хокинс. Капитан хоккейной команды.

Он протягивает мне руку, но я смотрю на нее, потом опять ему в лицо – и складываю руки на груди.

– Ты что, не слышал? Скиннер заявил, что вечеринки закончились.

Он пожимает плечами и неловко потирает затылок.

– Народ все равно придет, даже если я попробую отменить. Слушай, приходи, можешь взять друзей. Будет неплохо, если мы поладим, и, обещаю, у нас хорошая текила. Имя у тебя есть?

Стараюсь не поддаваться очарованию симпатичной мордашки, даже с этими ямочками на щеках и красивыми скулами. Катастрофы это не отменяет.

– А ты часто встречал людей, у которых нет имени?

К моему удивлению, он разражается глубоким, низким смехом, от которого у меня вспыхивают щеки.

– Однако ты меня подловила.

Он переводит взгляд за мою спину, и тут меня обнимают за плечи. Я задираю голову, ожидая увидеть Райана, но это Аарон. Я высвобождаюсь, потому что из-за таких замашек люди думают, что мы встречаемся, хотя я скорее съем свои коньки.

– Ты идешь? – резко бросает Аарон.

Я киваю и бросаю последний взгляд на нового знакомого. Он решает не представляться Аарону, но шепчет одними губами: «Не забудь про вечеринку».

О боже, Лоле понравится такая драма.

Глава 4

Нейтан

Вся хоккейная команда заваливается в дом и сразу направляется к бару.

Я поджидаю Расса, и когда он проходит мимо меня, хватаю его за руку.

– Наверх в мою комнату. Три-девять-девять-три.

Парень меняется в лице и издает нервный смешок.

– Ты не в моем вкусе, кэп.

Он пытается пройти в гостиную, где остальная команда уже разбирает пиво, но я крепче сжимаю его руку.

– Это был чертовски долгий день. Не заставляй меня делать это перед всей командой.

Его плечи обреченно поникают, он еле переставляет ноги на ступеньках, понурив голову, как нашкодивший школьник. Вообще-то он и в самом деле нашкодивший школьник.

Делить каток с другими спортсменами перед самым началом сезона – это долбаный логистический кошмар, тем более что у нас будут домашние игры. Вот черт. У меня уже начинается мигрень, а ведь мы еще даже не начинали составлять расписание.

Вспомнилась та фигуристка с русыми волосами. Как она кипятилась, когда тренер посоветовала ей не беспокоиться. Я пытался незаметно подслушать, что оказалось нетрудно, ведь девчонка вопила. Мне самому хочется завопить, когда думаю об этом «не беспокойся», так что у нас есть что-то общее. Ее парень был абсолютно невозмутим. Надеюсь, он поможет ей успокоиться. А может, и нет, судя по тому, как она убрала его руки.

Прикольная крошка. Сразу начала огрызаться, задирать нос, но потом, кажется, немного оттаяла. Перед нашим разговором девчонка явно была готова расплакаться. Надеюсь, она примет мое предложение, мы сможем выпить и немного подружиться. Это упростит ситуацию.

Я решаю помурыжить Расса двадцать минут, пусть помается чувством вины. Может, тогда будет легче выяснить, что же произошло. Он будет слушать, как внизу шутят и смеются без него, но не поймет, что люди смеются над тем, какой дерьмовый сезон им предстоит.

Мне их жаль.

Так жаль, что я не выгоняю даже молодняк. Пусть топят свои сожаления в бутылках с пивом. Наверное, мне нужно толкнуть какую-нибудь мотивационную речь, подбодрить всех, но сначала надо разобраться, как мы оказались в этом бардаке.

Когда я наконец захожу в свою комнату, Расс крутится на моем офисном стуле. Я ожидаю, что он отпустит ехидное замечание или издаст стон от долгого ожидания – я так и поступил бы на его месте, если бы был нахальным мелким засранцем, – но он молча ждет.

– Что ты натворил?

Он трет ладони и, наклонившись, ставит локти на колени. Ему неуютно. Он бледен и кажется больным.

– Приятель, я не смогу тебе помочь, если ты не скажешь, в чем тебе нужна помощь.

– Я ничего не сделал.

Провожу рукой по лицу, стараясь сохранять терпение.

– Я знаю, ты что-то натворил, но не смогу ничего исправить, если ты мне врешь.

Когда я только начинал играть в хоккей в Мейпл-Хиллс, наш капитан был настоящей сволочью, и все его ненавидели. Я никогда не думал, что сам стану капитаном, но знал: если такое случится, я буду вести себя иначе. Дома Рассу жилось несладко, он вырвался оттуда и приехал в колледж не затем, чтобы оказаться в том же положении и нарваться на такое же обращение с моей стороны.

Может, с другими ребятами из команды я не проявил бы такого терпения, но быть хорошим лидером значит уметь достучаться до своих людей.

Я сажусь напротив него на кровать и наблюдаю за тем, как на его лице медленно сменяется десяток эмоций.

– Это был не розыгрыш, честно.

– Хорошо, давай дальше.

– Это девушка из университета в Лос-Анджелесе. Мы познакомились на вечеринке пару недель назад. Завязались отношения, она ходила на все вечеринки, что и я. Я думал, она свободна, но…

Он уставился на свои руки, ковыряя мозоли на ладонях.

– Но?

– Но у нее есть парень. Он как-то все узнал и прислал мне сообщение. Написал, что я чертовски пожалею о том, что вообще глянул на нее. А потом случилось вот это.

– Ты все еще с ней общаешься?

Он качает головой.

– Я заблокировал ее везде, как только узнал, что у нее есть парень.

– Никому об этом не говори, ладно? Иначе тебя вышвырнут из команды. Я серьезно, малыш. Если спросят, что ты делал в моей комнате, скажи, что у тебя проблемы дома или еще что-нибудь и ты хотел поговорить со мной.

– Хорошо, кэп.

Я киваю на дверь.

– Иди выпей пива.

Жду, пока он выйдет из комнаты и спустится вниз, а потом второй раз за день матерюсь в подушку.

Через пару часов все мои усилия быть ответственным капитаном летят к чертям. Дом забит людьми, пустыми бутылками и красными стаканчиками. В глубине души я опасаюсь, что сейчас припрется Дэвид Скиннер или, того хуже, Фолкнер.

Сомневаюсь, что тренер будет в восторге от того, что мы решили завершить худший день семестра вечеринкой, что нам настрого запретили. Обычно на пятничных сходках тусуются уставшие от тренировок и игр спортсмены, желающие расслабиться и понаблюдать за тем, как другие совершают сомнительные поступки. Но сегодня в воздухе витает что-то другое. Можно подумать, что напоминание хорошо себя вести вызвало у всех желание оторваться как следует.

Я замечаю на кухне Браяр, соседку по комнате Саммер. Она наливает себе выпить. Мне сразу становится лучше. Девушки неразлучны, так что если Браяр здесь, то и Саммер должна быть где-то поблизости. Не может же она отшить меня второй раз за неделю?

Саммер шутит, что я добиваюсь ее только потому, что неинтересен ей и она единственная девушка, которая мне когда-либо отказывала. Я хочу ее еще сильнее, когда слышу, что ей плевать на меня, так что, если подумать логически, она, наверное, права. Как бы ни хотел с ней встречаться, мы остаемся добрыми друзьями, что немного смягчает отказ.

Протискиваясь сквозь толпу, я принимаю самое дружелюбное выражение лица «хочу жениться на твоей лучшей подруге». Браяр поглощена приготовлением коктейля и не замечает, как я прислоняюсь к кухонному столу рядом с ней.

– Беккет, надеюсь, тебя не стошнит потом на моем газоне?

Она резко поднимает голову, длинные светлые волосы взлетают вокруг головы.

– Значит, хорошо, что я напиваюсь не в одиночку, – бормочет она с необычным акцентом – смесью британского и американского английского.

Ее глаза блестят, а улыбка больше похожа на ленивую пьяную ухмылку. Подмигнув, она протягивает мне стакан и сразу начинает смешивать новый.

– Слышала, что у тебя был хреновый день. У меня тоже, так что будем страдать вместе.

Я жду, пока она закончит составлять какой-то отвратительный коктейль, и чокаюсь с ней.

– За тупых второкурсников.

Она фыркает.

– За тупых бывших.

Я залпом отпиваю. Горло обжигает огнем.

– О господи, – поперхнувшись, выдавливаю я. – Черт, кто учил тебя смешивать коктейли?

– Дядя Джеймс. Он называет этот коктейль волшебным. Ищешь Саммер? – Я киваю, и она закатывает глаза. – Она в кабинете, играет в бир-понг с Ками.

– Я припомню этот прекрасный момент, когда буду толкать речь на нашей с Саммер свадьбе.

Допиваю остаток отравы, стараясь не подавиться, но безуспешно.

– Нет, не будешь, – сообщает мне Браяр. – Она знает, что прошлой ночью ты трахался с Китти.

Вот черт.

Когда я протискиваюсь сквозь толпу к Саммер, та, склонившись над столом, выравнивает стаканы. Она играет с другой своей подругой, Ками, против баскетболистов Райана и Си-Джея.

– Выигрываешь?

– Пошел прочь, Нейтан, – смеется она, даже не поднимая головы. – Ты меня отвлекаешь.

– Грубиянка. А что, если я, наоборот, приношу уда…

Я недоговариваю фразу, потому что она нечаянно роняет мячик, и он прыгает по комнате.

Она смотрит на меня убийственным взглядом, который странным образом кажется мне сексуальным. Я прочищаю горло.

– Буду болеть за тебя отсюда.

Она закатывает глаза, бормоча под нос и зная, что я ее не пойму:

– Tienes suerte de ser guapo[5].

Я осматриваю кабинет, чтобы знать, кто пришел, и сразу замечаю мисс У-Меня-Нет-Имени. Она уже не кажется такой напряженной. Запрокинув голову, смеется над какой-то фразой подруги, русые кудряшки прыгают вокруг лица. Девчонка раскраснелась, голубые, как море, глаза горят, и вид у нее счастливый.

Прекрасно.

Может, мне показалось, но готов поклясться, она заметила меня еще до того, как я к ней подошел.

– Ты пришла! – весело заявляю я, но она не реагирует. Тогда обращаюсь к ее подруге, которая заинтересованно смотрит на меня. – Я Нейт.

– Лола. – Прищурившись, показывает пальцем на меня, потом на нее. – Вы знакомы?

– Мы виделись, – подтверждаю я.

Та игнорирует мои старания заставить ее посмотреть на меня и отпивает из стакана – пустого, как видно с высоты моего роста.

– К сожалению, я не расслышал, как тебя зовут.

Она прекращает притворяться, будто пьет, и наконец смотрит мне в лицо. Правда, вид у нее такой, словно она хочет огреть меня клюшкой, но это уже прогресс.

– Анастасия. Или Стейси. Как тебе нравится, без разницы.

– Налить вам чего-нибудь? – спрашиваю я.

– Я и сама могу, спасибо.

Лола фыркает и закатывает глаза.

– Не обращай на нее внимания, – улыбается она. – Стейси не умеет вести себя вежливо. Прямо как ребенок.

– О боже. Ну ладно, я помогу. – Анастасия идет к кухне, таща за собой подругу. Я бегу за ними и забираю у нее пустые стаканы. – Знаешь, выпивкой ты меня не задобришь. Я по-прежнему злюсь из-за катка.

Могу представить. Судя по всему, эта девушка – крепкий орешек, и ситуация с катком становится интереснее.

– Ты еще не видела, каким я бываю обаятельным, – поддразниваю я, ухмыляясь до ушей, и замечаю, как уголок ее рта дергается вверх. – Тебя ждет открытие.

Она отбирает у меня стаканы, ставит на кухонный стол и начинает готовить напитки.

– У меня иммунитет к обаянию хоккеистов.

Робби подкатывает ко мне в кресле, хватает за ногу и с вытаращенными глазами шепчет одними губами: «Какого черта?». Потом откашливается, и обе девушки поворачиваются к нему.

– А что насчет обаяния ассистента тренера по хоккею?

– О, к этим у нее тоже иммунитет. Но у меня – нет. Привет, я Лола.

– Робби.

Лола пихает Стейси локтем, и та тоже здоровается.

– Это Стейси. Она ведет себя как брюзга, но на самом деле очень милая.

– Спасибо, что пришли на мою вечеринку, – говорит Робби, не отрывая глаз от Лолы.

Она смотрит на него, хлопая ресницами, и хихикает. Даже не знаю, смущаться мне или изумляться. Это невероятно.

На лице Анастасии отражается такая же смесь смущения и изумления, когда она переводит взгляд с моего друга на свою подругу.

– Лолс, я займу очередь в туалет. Ты со мной?

Лола бросает на нее быстрый взгляд и качает головой.

– Ладно, встретимся тут.

Я протягиваю ей руку, чтобы отвести к лестнице.

– Можешь воспользоваться моей ванной.

Она смотрит на мою руку, потом на лицо и с подозрением прищуривается.

– У меня дверь с кодом и собственная ванная. Но если хочешь, можешь встать в очередь. – Я показываю на пьяных студентов, облепивших лестницу.

Она со вздохом сдается и переплетает свои пальцы с моими.

– Но это не значит, что ты прощен.

– Разумеется.

Я пробираюсь через толпу, держа девушку ближе к себе, а она кладет свободную руку мне на пояс. Добравшись до лестницы, она поднимается первой, и я сразу понимаю, что пустить ее вперед было ошибкой, потому что поле моего зрения заслоняет ее задница, покачивающаяся при каждом шаге.

Я завожу ее к себе и показываю на ванную. Меня охватывает странное дежавю: утром я наблюдал такую же картину. Эта хотя бы одета. Погодите, я что, говорю так, будто это хорошо?

Через пару минут она выходит из ванной и останавливается, заметив, что я жду ее, сидя на кровати. Я вскидываю руки в защитном жесте.

– Не хотел, чтобы ты заблудилась.

– Все хорошо. – Она складывает руки на груди и почти игриво склоняет набок голову. – Не ожидала тебя здесь увидеть. Хотела пошарить в комнате.

Приятно видеть другую сторону ее натуры после того, что было днем. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы выплеснуть эмоции, но спокойная она мне больше нравится.

Впервые мне удается рассмотреть, во что она одета. Кожаные брюки так плотно облегают ноги, что кажется, будто это краска на коже. Черный кружевной корсет демонстрирует ее тело самым неописуемым образом. Можно предположить, что она горячая штучка, и, наверное, познакомиться с ней поближе не такая уж плохая идея.

– Пусть мое присутствие не мешает тебе шарить, – шучу я. – А я пока подожду здесь.

Она медленно идет к моему письменному столу, не отводя взгляда от меня. Цоканье ее каблучков эхом разносится по комнате. Она проводит пальцами по разбросанным на столе книгам по биологии.

– Что ты изучаешь?

– Спортивную медицину, а ты?

– Бизнес. – Она берет со стола фотографию, внимательно рассматривает и переводит взгляд на меня. – Ты с Западного побережья?

– С гор.

– Вайоминг?

Она ставит фотографию на место и берет другую.

– Близко.

Я подхожу к столу, забираю у нее фотографию и показываю другую, где мы с Робби на нашем первом хоккейном матче, когда нам было по пять.

– Колорадо. Округ Игл. А ты?

– Я из Сиэтла. А это Вейл, да? Богатенькая звезда хоккея из округа Игл – это немного предсказуемо, правда?

Я сажусь на стол, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и складываю руки на груди в такой же защитной позе, что и у нее.

– А что, не так?

Ее голубые глаза заглядывают в мои, и я не могу сдержать ухмылку.

– Ты думаешь, я звезда?

Она быстро отворачивается, идет через комнату и садится на кровать. Я хочу следовать за ней, как щенок, но заставляю себя остаться на месте и смотрю, как она ставит руки за спину и откидывается назад, а шелковистые русые волосы окутывают плечи.

– Никогда не видела, как ты играешь, – говорит она бодрее, чем мне бы хотелось. – Я сильно не люблю хоккей.

– Ты меня оскорбила, Анастасия. Придется достать тебе билет в первый ряд на следующую домашнюю игру.

– Мне не нужны билеты на игру на моем собственном катке. Тем более если вы к тому времени облажаетесь и вашу команду распустят.

Она произносит слово «распустят» с наигранным оптимизмом. Это все равно что выслушать оскорбление от феи Динь-Динь.

– Кого вы довели до такой крайности, что вам испортили каток?

Мне предстоит еще не раз услышать этот вопрос, так что нужно привыкать, даже если я ненавижу лгать. Пусть это ложь во спасение, но мне не хочется начинать дружбу с негатива.

– Мы ничего не сделали, так что я даже не знаю, в чем дело.

Она прищуривается, явно мне не веря, и я паникую.

– Честно, Анастасия.

Ее взгляд смягчается, и я сразу чувствую себя дерьмом. Какого черта я оправдываюсь?

– Ну что, пойдем вниз?

– Конечно. Робби, наверное, уже утопил твою подругу в своем обаянии.

Она хихикает, а я так радуюсь, что заставил ее рассмеяться, что мне становится неловко.

– Поверь, Лола только рада, если ее топит в обаянии симпатичный парень.

На этот раз у меня хватает ума спускаться впереди нее. Я держу ее руку, лежащую на моем плече, чтобы она не потеряла равновесие. Только дойдя до нижней ступени, я вижу ее парня, о существовании которого совсем позабыл. Он уставился на меня так, словно готов сорваться с цепи.

Глава 5

Анастасия

Идущий впереди меня Нейт резко останавливается, и я чуть не спотыкаюсь на ступеньках. Потом он практически вырывает свою руку из моей.

– Что ты делаешь? – с недоумением спрашиваю я.

Он отходит в сторону, и как только его массивное тело перестает загораживать обзор, я вижу то же, что и он.

– У твоего парня такой вид, будто он хочет меня убить.

– Это странно, – задумчиво отвечаю я, шагая на ступеньку к Нейту. – У меня нет парня.

Хотя он прав. У Аарона в самом деле такой вид. Выражение его лица не меняется, когда мы с Нейтом спускаемся с последней ступеньки и он подходит к нам.

– Эй, я думала, ты сегодня останешься дома, – весело говорю я.

Аарон не сводит глаз с Нейта, даже когда я беру его под руку и пожимаю. Наконец он переводит взгляд на меня и вскидывает брови.

– Что ты делала с ним наверху?

Я чувствую, что Нейт рядом, слегка касается моей спины. Решаю держаться примирительно, хотя хочется растерзать Аарона за то, что он так грубо и странно ведет себя на людях.

– Аарон, это Нейт. Нейт, это Аарон, мой партнер на льду.

Они жмут руки так, что у обоих белеют костяшки пальцев, словно хотят переломать друг другу кости. Тестостерон из обоих так и прет. Вот позорище. Наконец они отпускают руки, кровь снова приливает к их пальцам. Я поворачиваюсь к Аарону, фальшиво улыбаясь, хотя он этого не заслуживает.

– Все хорошо? Где ты был?

– Я первый спросил.

– Я ходила в туалет, такой ответ тебя устроит? – огрызаюсь я, теряя наконец самообладание.

День был долгий и хреновый, а я уже проявила терпимость, когда после собрания Аарон счел Райана врагом общества номер один.

Райан хотел пойти со мной перекусить, что вполне нормально для друзей. Аарон заартачился и напомнил, что я должна держать себя в форме перед региональными соревнованиями. Как будто рядом с ним об этом можно забыть. Райан рассердился и заявил Аарону, что если он не может меня поднять, то пусть усерднее качается в тренажерном зале.

Аарону ответ не понравился, он огрызнулся, в итоге меня так достала эта драма, что я попросила Райана отвезти меня домой. Как назло, салат с курицей показался невкусным – я знала, что Рай уговорил бы меня съесть бургер или еще что-нибудь в этом роде.

Так что теперь я злая, голодная, немного пьяная, а Аарон опять ведет себя как болван и ставит меня в неловкое положение.

Аарон вскидывает бровь, явно не веря, что я была в туалете.

– Не знал, что ты коллекционируешь капитанов команд вместо покемонов. А где Ротвелл? Обычно ты с ним кувыркаешься.

Его слова бьют под дых, на что он и рассчитывал. В горле встает ком. Нейт крепче прижимает руку к моей спине и прижимается сильнее.

– Чувак, если ты ведешь себя как придурок, то лучше уходи. Люди хотят приятно провести время.

– А ты, чувак, встреваешь в чужой разговор, – резко отвечает Аарон.

– Ты в моем доме и грубишь моей гостье. Угомонись или убирайся нахрен.

Нейт – парень крупный. Крупнее Аарона. На полфута выше, шире в плечах и мускулистее. Не говоря уже о том, что он хоккеист. Аарон сложен как балетный танцор. Тоже сильный, но стройный. Кроме того, он никогда в жизни не дрался – вот почему меня удивляет, что он начинает задирать людей, которые явно не новички в драках.

– Прошу прощения, Стейс, – говорит Аарон, слегка коверкая мое имя. – Наверное, я слишком сильно расстроился, когда узнал про испорченный каток.

– Никто не знает, что произошло, – быстро отвечает Нейт.

Слишком быстро.

Аарон смеется, но без веселья.

– А я знаю. Салага не смог сдержаться. Обрюхатил чью-то младшую сестру и бросил ее. – Он поворачивается ко мне с выражением притворного шока на лице. – Насколько это плохо, Стейс? Бросить первокурсницу, которую обрюхатил? А нам теперь страдать.

– Ничего подобного не было, – холодно возражает Нейт.

Боже, я чувствую себя дурой. Зря ему поверила – конечно, он знает. Я замираю под рукой Нейта, он сразу ее убирает и отступает в сторону.

– Да, было весело, – ровным тоном говорю я, стараясь не выдавать никаких эмоций, поскольку Аарон явно рассчитывает на мою несдержанность. – Я иду домой.

– Прекрасно, можем поехать вместе. Пойду поищу Лолу.

Спустя считаные минуты это уже другой человек. Временами мне кажется, что я дружу с Джекилом и Хайдом. Его гадкая сторона особенно ярко проявляется, если он напьется. Это раздражает, поскольку большую часть времени он очень мил, но чертовски хорошо скрывает свою лучшую сторону. Нейт щипает себя за переносицу и разочарованно вздыхает. Аарон тем временем исчезает в толпе.

– Я не хотел тебе лгать.

Немного отступив, я поворачиваюсь к нему. Вид у него такой, будто он несет на своих плечах все тяготы мира, и, насколько я знаю, такое возможно. Но у меня тоже есть цели. Я люблю спорт, и время для тренировок на льду ценю так же, как и он.

Он проводит рукой по лицу и выдавливает улыбку.

– Не хочу, чтобы это повлияло на нашу дружбу… То есть на дружбу, которая может быть.

– Ты думаешь, что хорошая дружба начинается со лжи?

– Нет, но… – запинается он. – Я не хотел тебе лгать. Моя команда даже не знает, и, клянусь, произошло совсем не то. Твой партнер тоже лжет.

Зря я пришла на эту вечеринку.

– Чудесно, значит, мне все лгут. Фантастика, – саркастически заявляю я. – Забудь, все хорошо. Хоккеисты могут сами о себе позаботиться, а остальные… ну, не знаю, пусть катятся ко всем чертям, что ли.

Вряд ли доктор Эндрюс, мой долготерпеливый психолог, был бы сейчас мной доволен. Общение – это самое главное, как он говорит на каждом сеансе уже больше десяти лет. В принципе, я общаюсь с людьми, не очень хорошо, но это все равно считается. Не знаю, как сказать Нейту, насколько меня подавляет вся эта ситуация, и при этом не показаться излишне драматичной. Может, я хреново стараюсь не реагировать так, как рассчитывает Аарон, но тут я виню алкоголь и то, что сегодня плохо поела.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Нейт ловит мою руку. Оглядываюсь и вижу, что его лицо смягчилось.

– Честно, он с ней только переспал. Он не знал, что у нее есть парень. И нет никакой беременности.

Похоже, он говорит искренне, но так же мне казалось и раньше. Повернувшись к нему, я делаю шаг назад, чтобы оказаться подальше, но он не отпускает мою руку.

– Без обид, но твои клятвы ни хрена не значат. Ты понятия не имеешь, под каким давлением я нахожусь, на какие жертвы мне пришлось пойти. Ты не понимаешь, каково это – знать, что все висит на волоске, потому что какой-то парень не знал, куда сунуть свой член.

Он сдвигает брови – возможно, в недоумении.

– Висит на волоске? Ты преувеличиваешь. Если мы не будем реагировать чересчур остро и будем сотрудни…

Я практически ощущаю, как вскипает кровь. Ясно, что он понятия не имеет о том, к чему приведут ошибки его команды. У него для победы есть целая команда, а у меня – только Аарон. Мы не выиграем, если не будем тренироваться как следует. А если не выиграем, то не попадем на Олимпиаду. Если мы не поедем на Олимпиаду, то какой, черт возьми, смысл во всем этом?

Вот почему в Мейпл-Хиллс два катка. Вот почему отсюда выходят лучшие в стране спортсмены. Мы лучшие, потому что школа заботится о том, чтобы нам хватало места и времени для тренировок.

– Думаешь, я реагирую чересчур остро, Нейт? Ты знаешь, что нет, – резко говорю я, качая головой. – Ладно, забудь. Держись от меня подальше, а я буду держаться подальше от вас.

Я протискиваюсь через толпу. Он меня зовет, но я его игнорирую и чувствую, что еще долго придется это делать.

Наверное, это худший день в моей жизни, и раздражение нарастает еще больше, потому что отыскать Лолу в этом бардаке нереально.

Аарона тоже нигде не видно, и я даже не знаю, хорошо это или плохо после того представления, что он устроил.

Райана найти нетрудно, он все еще в кабинете с друзьями-баскетболистами. Хотя я не ожидала увидеть его с Оливией Эббот. Они сидят на диване, и он шепчет ей что-то на ухо.

Как ни странно, моей первой мыслью было: знает ли Лола, что ее заклятый враг тоже на этой вечеринке, но затем я страшно удивляюсь.

Я не помню, видела ли Оливию здесь раньше. Вблизи она еще красивее, чем на сцене: длинные светлые волосы, уложенные, как у легендарных голливудских актрис прошлого, идеально подведенные глаза и совершенные алые губы. Вид у нее такой, словно она собралась пройтись по красной ковровой дорожке, а не на студенческую вечеринку.

– Прошу прощения, что мешаю, – говорю я, подходя к ним. Райан поднимает на меня взгляд. – Вы не видели Лолу?

Райан сразу принимает озабоченный вид, совершенно без причин. Ну разве что если убью сегодня Аарона, мне понадобится его помощь, чтобы спрятать тело.

– Все хорошо? – настороженно спрашивает он.

– Аарон – это Аарон. Мы едем домой.

– Я недавно видела, как Лола с Робби шли в его комнату, – тихо отвечает Оливия. – Если тебе пора, я могу позаботиться, чтобы она благополучно попала домой. Я не пьяна, и моя машина стоит рядом.

– А с Аароном помощь не нужна? – осторожно интересуется Райан.

– Оливия, если поможешь, буду вечно тебе признательна. – Я облегченно вздыхаю. Слава богу, с Ло все хорошо. – Аарон уже выплеснул всю злобу, теперь с ним все будет в порядке. Оливия, прости, что сегодня не было возможности поговорить с тобой. Прекрасно выглядишь. В следующий раз узнаем друг друга получше, но сейчас меня ждет «Убер».

Она застенчиво улыбается.

– Было бы неплохо пообщаться. Увидимся.

– Напишешь мне, когда попадешь домой, хорошо? – кричит вслед Райан. – Я серьезно, Стейс, не забудь.

Наверное, странно так думать о парне, с которым иногда спишь, и о якобы заклятой врагине лучшей подруги, но у Эббот и Ротвелла могут быть идеальные отношения, из тех, о которых мечтают девочки-подростки.

Мы с Райаном так хорошо сошлись, потому что я не хочу отношений, а ему все равно. Если этот парень встретит подходящую девушку, я не буду стоять на пути. Он очень классный и заслуживает любви и счастья.

Он стал бы главным фанатом Оливии и, может, помог бы ей выбраться из скорлупы. Я еще не знаю Оливию, но даже Лола не может отрицать, что это очень милая девушка, хотя и претендует на роль, которую хочет сама Лола.

Не терпится увидеть, к чему это приведет.

На катке Симоны я начала работать еще на первом курсе, когда Рози – подруга подруги – упомянула, что ее мама ищет помощницу.

Учебники становились все дороже, и я не могла просить денег у родителей – они и так уже тратятся на мое фигурное катание. Симона же заплатила, чтобы я получила квалификацию тренера, и теперь по субботам я даю уроки детям младше десяти лет.

– Все хорошо? – спрашивает Симона, заходя в комнату отдыха, где я сижу, размышляя, чего бы поесть.

– Да, все прекрасно. Собираюсь что-нибудь перекусить перед следующим уроком.

– У стойки регистрации тебя спрашивает симпатичный молодой человек. – Она подмигивает. – Кажется, он прихватил с собой еду.

Симона оказалась права, меня в самом деле ждет симпатичный молодой человек.

Райан выглядит совершенно не к месту в окружении визжащих энергичных шестилеток. При виде меня его усталые глаза теплеют, уголки губ приподнимаются. В каждой руке он держит по бумажному пакету.

– Хочешь со мной пообедать?

– У меня в час еще один урок, успеем поесть за тридцать минут?

– Анастасия, пора бы уже знать, что за тридцать минут я много чего успею.

Мы усаживаемся за столик в тихом уголке рядом с киоском, и он начинает доставать еду из коробок.

– Пока ты не начала меня ругать, я принес для тебя салат Кобб, но еще – картофель фри с беконом и сыром и наггетсы, потому что утром увидел твой пост о том, как важно соблюдать баланс.

Я закатываю глаза – не знаю, кто из нас более предсказуем.

– Баланс очень важен, перестань меня дразнить! Но все равно спасибо. Не надо было приносить мне ланч – даже два ланча, – но я тебе признательна. Где ты закончил вчерашний вечер?

Райан откусывает чизбургер, берет немного картошки и довольно стонет.

– В «Горшочке меда» в Западном Голливуде. Малость переборщил.

– С Оливией?

Клянусь, его щеки слегка розовеют.

– Нет, к сожалению, Лив уехала домой. Прекрати на меня так смотреть.

– О, так она теперь Лив? Рада за тебя. Имею право радоваться, так что не мешай. Ты давно ни с кем не встречался, а она, судя по всему, хорошая девушка.

– Я с ней не встречаюсь, паникерша. Мы обменялись номерами телефонов.

– Это первый шаг к свадьбе.

Он фыркает, пожимая плечами, и вытирает руки салфеткой.

– Посмотрим. А почему бы тебе не выйти за меня, Аллен?

– Пропустить период ухаживания – и сразу в жены?

– Зачем встречаться, когда мы и так лучшие друзья? Встречаться страшно. Это требует умопомрачительного секса, а также не злиться на мой график. Скажи «да», и я прямо сейчас надену кольцо тебе на палец. Примешь кольцо из лука вместо бриллиантового?

– Я не злюсь на твой график, потому что и сама занята выше крыши. – Я отталкиваю его руку. – Оливия милая. Сходи с ней куда-нибудь и посмотри, как все пройдет. В худшем случае будешь рассказывать своим детям, что ходил на свидания с кинозвездой или звездой Бродвея, в зависимости от того, кем она станет.

– Думаешь, хорошая идея следовать твоим советам? Ты же известная противница брака.

Наверное, тут он прав.

– Ладно, я ей предложу, но если что-то пойдет не так, то виновата окажешься ты, Анастасия.

– Само собой.

– Не хочешь рассказать, какая муха укусила Аарона?

Судя по его тону, он изо всех сил старается говорить спокойно и равнодушно. Но судя по двенадцати сообщениям, которые прислал в течение ночи, ему очень даже интересно.

– Он спросил меня, не коллекционирую ли я капитанов команд, как покемонов. – Открываю коробку с наггетсами и бросаю один в рот. – Увидел, как я спускаюсь по лестнице с Нейтом Хокинсом, и решил, что мы трахались.

– Что за проблемы у парня? – бормочет Райан, агрессивно макая картошку в кетчуп. – Не представляю, как ты проводишь с ним столько времени. Даже если бы ты переспала с Хокинсом, это никого не касается. Ты свободная женщина и можешь делать что хочешь.

– Знаю, знаю. Но потом Аарон выдал, что ему известно о причинах разгрома катка. Нейт как раз перед тем поклялся, что ничего об этом не знает. Так что возник небольшой спор.

– Стейси, Аарон мудак. То, что Нейт солгал, конечно, плохо, но он должен ставить свою команду на первое место. Это не значит, что я тебе лгу или типа того, но на все сто мне верить не стоит. Ты понимаешь?

– Да, конечно, но когда я попыталась объяснить, как сильно на меня повлияла смена режима тренировок, он решил, что я реагирую чересчур остро. И неважно, остро я отреагировала или нет. Разве мы не должны быть на равных? А он даже не пытается меня понять.

– Быть капитаном – та еще работенка, можешь мне поверить. Ты должен думать не только о себе, но и о двадцати с лишним людях. А они все хотят, чтобы ты их прикрыл, в какое бы дерьмо они ни вляпались. Иногда это чертовски достает. Хокинс – хороший парень, не обижайся на него.

Я упрямо уставилась на наггетсы. Не могу смотреть на Райана, когда он прав.

Он усмехается и наклоняется вперед, чтобы привлечь мое внимание.

– А ты на него обиделась, правда?

– Ну конечно, без сомнений. Навеки. Даже дольше, чем навеки, если такое можно представить. Они подали крученый мяч, и я буду держаться от них подальше.

Райан хохочет, а потом, отсмеявшись, сообщает:

– Ты что, не знаешь, что крученые мячи подают в бейсболе, а не в хоккее?

Глава 6

Нейтан

Последние три недели были самыми напряженными в моей жизни.

Аарон Карлайл – боже, у него даже имя дурацкое – трепал языком перед всеми, кто развешивал уши. В том числе разболтал своему тренеру, та передала нашему, а Фолкнер пригрозил поотрывать всем руки и ноги, если ему не объяснят, что происходит.

В последнее время мы не столько играли в хоккей, сколько слушали, как на нас орут. Выяснилось, что наш каток разгромили парни из хоккейной команды Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, наши ближайшие соперники. Аарон не совсем солгал: девушка в самом деле беременна, но Расс тут ни при чем.

Бедняга даже не знал ничего, он думал, что переспал с чужой девушкой. Она же в панике свалила вину на него, когда старший брат узнал о ее беременности. Ей было проще обвинить чужака, но вряд ли она ожидала, что брат припрется сюда и испортит нашу арену.

За это время Расс повзрослел лет на десять. Когда мы рассказали ему настоящую историю, он воспринял ее с невероятным облегчением. Мы с Фолкнером поговорили с лос-анджелесским тренером и капитаном, они-то нам все и рассказали. Я давно знаю их капитана, Кори O’Нейла, он был так же взбешен, как и я.

Я чувствовал себя ведущим ток-шоу, объявляющим результаты теста на отцовство. Можно сказать, мы все с Фолкнером во главе ходим по тонкому льду. Он заявил, что следующий, кто выкинет что-нибудь безответственное, сядет на скамейку запасных до конца сезона. Наши перспективы после окончания колледжа его не волнуют, и он готов слить все игры, пока мы не научимся себя вести.

Я решил до конца года быть паинькой, потому что не уверен, захочет ли Ванкувер сделать мне предложение, если меня исключат из колледжа или поотрывают руки и ноги. А домой в Колорадо я не вернусь ни за что на свете.

Это уже стало стереотипом: парень, выросший в привилегированных условиях, не ладит с отцом. В свою защиту могу сказать, что мой отец – настоящий козел. Уверен, в детстве его недостаточно любили, и теперь он вымещает свои проблемы на мне с сестрой.

Я, к счастью, смог уехать за тысячи миль от дома, но бедная Саша все еще живет с ним, поскольку ей только шестнадцать. Но даже когда ей исполнится восемнадцать, он вряд ли позволит ей уехать. Саша так и останется непризнанным и загнанным юным дарованием.

Папа готов швырять деньгами всем тренерам по горнолыжному спорту в северном полушарии, чтобы сделать из Саши новую Линдси Вонн[6]. Желательно обойтись без травм, но я не уверен, что его заботит ее безопасность: он просто хочет, чтобы дочь побеждала.

К счастью, отец ненавидит хоккей. Говорит, что это бесшабашный и жестокий спорт для людей, которым не хватает дисциплины и которые любят хаос. Это мама записала меня в группу мистера Эйча. Она тогда была беременна Сашей и нужно было направить куда-то неуемную энергию пятилетнего сына.

Я не стал увлекаться горнолыжным спортом, как надеялся отец, и с гордостью могу сказать, что с тех пор разочаровываю его каждый божий день. Если бы я рассказал папаше о последних событиях, он бы не удивился, но пришлось бы отвечать на его звонки, чего я стараюсь всячески избегать.

Кроме того, он выставил бы ситуацию так, будто во всем виноват я.

Из размышлений меня выдергивает пристальный взгляд Робби, который почти прожигает во мне дыру.

Я обожаю выводить его из себя. Начинаю понимать, почему Джей-Джей любит вести себя как засранец. Робби роняет на пол предметы, стучит телефоном по пульту от телевизора, чтобы создать побольше шума, и, не получая ответа, через каждые десять минут громко кашляет.

Я не отвожу глаз от телеэкрана, подавляя самодовольную улыбку. Майк Росс[7] близок к раскрытию очередного дела, но тут Генри пинает меня в бок локтем.

– Робби пытается привлечь твое внимание. Ты нарочно его игнорируешь?

– Хороший вопрос, Генри, спасибо, – театрально кричит Робби. – Нейтан, ты нарочно меня игнорируешь?

Я наконец перевожу взгляд на него. Он смотрит на меня как разочарованный родитель.

– Прости, дружище. Ты что-то хотел?

Робби бормочет что-то себе под нос и громко пыхтит.

– Ты организовал вечеринку по случаю моего дня рождения?

– Ты имеешь в виду сюрприз к твоему дню рождения? О котором ты специально сказал, что не хочешь ничего знать? Так какой же будет сюрприз, если я что-то отвечу?

Шесть недель назад Робби сказал, что хочет вечеринку-сюрприз на свой день рождения, заявив, что устраивать вечеринки – это очень хлопотно и отнимает уйму времени. Он не хотел возиться с организацией, поэтому попросил меня. Я сказал, что если это такая морока, то вообще не нужно больше устраивать вечеринки. Он обозвал меня недоумком и посоветовал повзрослеть.

– Если сюрприз в том, что ты ничего не организовал, то я, блин, такого не хочу.

Генри немедленно встает, переводя взгляд с меня на Робби, и бросается к лестнице. Робби, прищурившись, смотрит ему вслед, а потом переключает внимание на меня. Я пожимаю плечами, будто не знаю, что Генри уже несколько недель беспокоится, как бы не испортить сюрприз. Он не умеет делать невозмутимое лицо и убедил себя, что выдаст все в последний момент.

– Расслабься, Роберт, – говорю я, зная, что полное имя разозлит его еще больше. – В твоем почтенном возрасте стресс вреден.

Я думаю, что на этом разговор закончится, но он чешет подбородок и хмыкает. Не находить слов не в обычае мистера Самоуверенности, поэтому теперь он наконец завладевает моим вниманием.

– Ты… пригласил Лолу?

А вот это интересно.

– Кого?

Я едва уворачиваюсь от диванной подушки, которую он швыряет.

– Не прикидывайся, Натаниэль. Ты знаешь, о ком я.

Три недели назад, когда я крупно облажался со Стейси, Робби свел знакомство с ее лучшей подругой. Он не рассказывал мне подробности, назвав себя джентльменом, но нетрудно сделать определенные выводы, раз уж она уходила в субботу после полудня в его футболке.

С тех пор я ее не видел, поэтому решил, что то была встреча на одну ночь, но, видимо, это не так, если судить по нервозности Робби.

– А ты хочешь, чтобы она пришла? Гипотетически, если предположить, что вечеринка будет?

– Мы общаемся, так что да. Гипотетически.

У Робби нет проблем с девушками, хотя он меняет их как перчатки, когда ему наскучит. То, что он не только переспал, но еще и общается с ней, хороший знак.

– Учту. Готов к тренировке? – спрашиваю я, предусмотрительно меняя тему, чтобы не выдать секреты вечеринки.

– Да, только сначала переоденусь.

Вот блин. Теперь надо придумать, как пригласить Лолу.

Пока я укладываю инвалидное кресло Робби в багажник, Джей-Джей бежит к нам по улице. Я нажимаю кнопку, чтобы опустить «крылья чайки», забираюсь на водительское сиденье и даю задний ход, автоматически запирая все двери.

Джей-Джей стучит в окно, рисуя на стекле и бормоча что-то неслышное. Я немного опускаю окно, чтобы расслышать его причитания.

– Ты, говнюк, не уезжай без меня!

– Скорее! – рявкаю я.

Он сломя голову бежит в дом за сумкой. Я бы его пожалел, если бы не знал, что с вечера он тусовался с какой-то футбольной болельщицей.

Заниматься на одном катке означает, что мы назначаем тренировки на разное время. Поскольку формально это их каток, тренер Брейди потребовала, чтобы мы ставили свои тренировки, не затрагивая расписание фигуристов. У многих из них скоро соревнования, и она настаивала на том, что ее устроит только наше полное согласие.

Обри Брейди – ужасная женщина, и она крепко держит Фолкнера за яйца. Как только она узнала, почему разгромили наш каток, то начала давить на Скиннера, чтобы он подчинялся всем ее требованиям, так что теперь мы в ее руках.

Не могу ее винить, она действует в интересах своих подопечных, но меня достало каждый день проходить мимо Стейси, испытывая неловкость. Достало смотреть, как страстно она катается. И достало видеть, как она шутит со своим идиотом партнером.

Все это мне быстро надоело.

Она либо смотрит на меня так, будто хочет спалить заживо, либо не смотрит вообще. Эта девчонка умеет затаить обиду, но, похоже, Генри стал исключением.

На прошлой неделе он застал Анастасию одну в библиотеке. Он купил ей кофе, объяснил ситуацию с Рассом и рассыпался в извинениях. Сказал, что полностью понимает, почему она так расстроилась. Теперь он единственный, к кому она благосклонна.

– Почему ты всегда хочешь девчонок, которым не нравишься? – спросил меня Генри, когда она однажды прошла мимо нас, одарив его милой улыбкой. – Саммер, Китти, Анастасия… Почему?

– О господи, Генри! – Джей-Джей даже поперхнулся водой. – Не бей лежачего.

Генри вспыхивает от насмешки, а я обнимаю его за плечи и признаюсь:

– Не знаю, малыш. Найди мне хорошую девушку, которой я нравлюсь, и я попытаю удачи с ней.

– Он тебе не волшебник, Хокинс, – фыркнул Джей-Джей.

Робби уверяет, что мог бы добиться ее благосклонности, если бы захотел, а Джейден сказал, что все равно предпочитает быть загадочным плохим парнем. Что же до меня, то я мог бы поклониться ей в ноги и извиниться, но она непременно воспользовалась бы случаем, чтобы пнуть меня ногой по голове.

Припарковавшись у катка, говорю ребятам, что увидимся на месте, и бегу к двери. Анастасия как раз запихивает коньки в сумку. Услышав шум, поднимает глаза, но морщится при виде меня.

Очаровательно.

Я сажусь на скамейку рядом с ее сумкой и прочищаю горло.

– Анастасия?

Она надувает пухлые губки.

– Чего тебе?

– Окажи мне услугу.

– Нет.

– Ты еще даже не слышала.

– И не надо слышать. Ответ все равно «нет».

– А если это суперважно для наших лучших друзей?

Она вздыхает – я уже привык к ее вздохам – и упирает руки в бока.

– Ну ладно, выкладывай.

– В субботу Робби исполняется двадцать один, и я устраиваю ему вечеринку-сюрприз. Он хотел бы видеть на ней Лолу. Можешь ей передать? Разумеется, ты тоже приглашена.

– Хорошо.

Наверное, это успех.

– Спасибо. Тема – Лас-Вегас, так что из дресс-кода – черные галстуки. Бесплатные напитки, покерные столы и все такое. Надеюсь, вы придете, Робби будет рад.

– Хорошо.

Моя собеседница идет к открытой двери как раз в тот момент, когда ребята заходят. Она хлопает Генри по руке, бормочет «Привет», и у него вспыхивают щеки.

Как только она оказывается за пределами слышимости, Джей-Джей берет меня в захват за шею и, пока я вырываюсь, хихикает.

– Теряешь хватку, Хокинс. У этого малыша добычи больше, чем у тебя.

– Я не пытаюсь завязать с ней отношения, – быстро говорит Генри, нервно почесывая челюсть. – Просто, понимаете, стараюсь вести себя вежливо, чтобы она оттаяла. Все равно у нее уже есть парень.

– Он ее партнер на льду, а не парень. Она сама мне сказала, что парня у нее нет.

Генри качает головой.

– Не он, а Райан Ротвелл. На прошлой неделе я видел, как они обнимались.

– Обниматься не значит быть в отношениях, Генри. Иначе Крис и Мэтти состояли бы в отношениях со всем кампусом, – с усмешкой возражает Робби.

– Они целовались, и он схватил ее за задницу, – добавляет Генри.

Чудесно.

Мы уже готовы приступить к тренировке, а Аарон все еще торчит на льду. Терпеть не могу этого хама. Стейси тут совершенно ни при чем, я ненавижу его потому, что от него исходят самые отвратительные флюиды, какие только можно представить. Тем более после всей хрени, которую он на нас вывалил.

Я сказал, что Анастасия не имеет отношения к моей неприязни, но мне не нравится, как Аарон разговаривает с ней на льду. На вечеринке я не стал делать поспешных выводов, потому что он явно был пьян. Сейчас расписание составлено так, что их тренировки чаще всего проходят перед нашими или сразу после.

Когда мы приходим раньше или задерживаемся, я слышу, как он выговаривает ей самым покровительственным тоном, что она неуклюжая и рано или поздно ей это выйдет боком. Неприятно, но не мое дело. Она не из тех девушек, которые нуждаются в защите, и если бы я попытался, то только поднялся бы выше в ее черном списке.

Услышав, что мы приближаемся, Аарон наконец подъезжает к борту. Как только он замечает меня, на его лице возникает самодовольнейшая гримаса. Он еще рта не открыл, а уже испытывает мое терпение. Если бы я мог ему врезать! Но, вспомнив, что говорил Фолкнер насчет примерного поведения, я делаю глубокий вдох. Видите? Я могу вести себя по-взрослому.

– Она не собирается с тобой трахаться. Только время зря теряешь.

– Прошу прощения?

«Не бей его. Не бей его. Не бей его».

– Что слышал. – Аарон садится на скамейку и начинает расшнуровывать коньки, даже не глядя на мое шокированное лицо.

Ребята вытаскивают на лед шайбы, Робби разговаривает с Фолкнером, поэтому я не рискую проверять, правильно ли расслышал этого козла.

– Ты можешь решить, что она строит из себя недотрогу, но на самом деле нет. У нее ледяное сердце. Избавь себя от хлопот, иначе тебя ждет то же, что и Ротвелла.

Вот мудак.

– Ты знаешь, что ты придурок? – напрямик заявляю я.

Он бросает конек в сумку, берется за другой и смотрит на меня с ухмылкой.

– Правда глаза колет, приятель.

– Я тебе не приятель. – Сжимаю кулаки, изо всех сил пытаясь держать себя в руках. – А если ты еще раз так о ней скажешь, то будешь собирать свои зубы на этом катке.

Он приторно улыбается. Я так сильно сжимаю кулаки, что хрустят пальцы, но он держится настолько невозмутимо, что толкает меня в плечо, проходя мимо. У выхода Аарон поворачивается ко мне.

– Я буду получать удовольствие, наблюдая, как она превращает тебя в жалкого шута, чтобы потом бросить, как поступает со всеми. Счастливой тренировки.

Глава 7

Анастасия

«Сплочение коллектива».

Два слова. Девятнадцать букв. Два часа ада.

– У нас намечено мероприятие, чтобы сломать лед, – объявляет Брейди.

Энтузиазма в ее голосе столько же, сколько в моем настроении. Я знаю, что тренер не хочет никаких мероприятий, она сама жаловалась, пока мы шли сюда. У стоящего рядом с ней Фолкнера вид такой, словно ему хочется смыться.

Дэвид Скиннер, эта заноза в заднице, хочет улучшить отношения между двумя группами. Брейди рассказала, что Скиннер неудачно зашел в тот момент, когда Рухи, одна из младших фигуристок-одиночниц, выговаривала хоккеисту, что он помешал ей тренироваться. Скиннеру довелось услышать, насколько Рухи креативна в изобретении оскорблений на хоккейные темы.

И вот теперь мы сплачиваем коллектив.

Пустая трата времени, которое можно было провести с пользой. С таким же успехом я могу просто выбросить свой ежедневник, поскольку всем абсолютно наплевать на мой распорядок дня.

Фолкнер прочищает горло и смотрит на Брейди в поисках помощи. Он везде кажется не на своем месте, кроме как на катке, и я сочла бы это забавным, если бы не чувствовала себя такой несчастной в этом проклятом зале для награждений.

– Вы все наверняка слышали о блиц-свиданиях, – говорит Брейди. – Фигуристы, вы будете сидеть за столами. Хоккеисты, вы будете переходить от стола к столу каждые пять минут.

– Напоминаю: это не настоящие свидания, – ревет Фолкнер. Наконец-то он хоть что-то сказал. – Цель – узнать друг друга получше. Обсуждайте ваши желания, хобби, клички собак – что угодно, только вежливо. Хьюз, Хадсон, Картер и Джохал, к вам я обращаюсь персонально.

Четверо парней делают вид, что шокированы, остальная команда смеется.

– Это же шутка, – стонет Аарон. – Мы не дети.

Как ни противно соглашаться с Аароном, но он прав. Последние три недели он вел себя как паинька, прямо партнер мечты. Даже пригласил нас с Лолой поужинать в «Айко» – дорогой японский ресторан, который я сама не могла бы себе позволить.

Похоже, он взялся за ум, и я только рада. Я редко вижусь с Райаном, он много времени проводит с Оливией, но если приходит ко мне, Аарон держится вежливо. Стараюсь видеть во всем хорошее, чтобы он не ворчал.

– Это может быть прикольно. Среди них есть симпатичные.

Мне очень нравится Генри Тернер, второкурсник из хоккейной команды. На прошлой неделе я сидела в библиотеке и корпела над эссе по корпоративной социальной ответственности, когда он подошел с озабоченным видом. Генри представился, объяснил, что он из хоккейной команды и слышал, что случилось. Сказал, что не может рассказать всего, но хочет объяснить.

И потом рассказал всё обо всех.

Начал с того, что Нейтан, как только стал капитаном, первым делом положил конец традиции розыгрышей. Генри заверил, что никто из команды, в том числе Нейтан, не могли ничего сделать, чтобы предотвратить катастрофу.

У Расса, который, оказывается, не виноват в беременности, проблемы в семье. Ему удалось уехать из дома, и он очень старается, чтобы получать полную стипендию.

Нейтан знал, что если об участии Расса в скандале станет известно, паренек лишится стипендии. А поскольку родители не в состоянии платить за его обучение, ему придется вернуться домой, к той жизни, от которой он так старался убежать. Нейтан даже своей команде всего не рассказал, он защищает Расса, несмотря на его грешки.

Генри хотел, чтобы я знала: Расс не какой-нибудь нахальный пацан с трастовым фондом, он тихий, старается избегать неприятностей. Генри понимает его, потому что сам такой. Он не завел друзей, пока учился на первом курсе. Хотя он сам из Мейпл-Хиллс, колледж его ошеломил.

Он терпеть не может общежития, но у него не было друзей, с которыми можно было жить, и пришлось бы либо смириться с общежитием, либо уехать домой. Тогда Нейтан предложил ему комнату в их доме, хотя в команде не принято, чтобы старшекурсники жили с младшими. Ухватившись за этот повод, он начал рассказывать, какой хороший парень их капитан и что я, хоть на него злюсь, должна дать ему шанс.

Поделившись сплетнями о всех членах команды, которых я еще не знала, Генри закончил речь, добавив, что в жизни не видел такой прекрасной фигуристки, как я. Он быстро объяснил, что имеет в виду катание, а не внешность. Что даже когда я падаю на задницу, то не выгляжу как неуклюжий детеныш жирафа, и катаюсь просто исключительно хорошо.

А чтобы я уж наверняка в него влюбилась, купил мне кофе и помог с эссе.

Брейди хлопает в ладоши, призывая нас двигаться. Я сажусь подальше от Аарона. Пусть он дружелюбен в последнее время, я не хочу, чтобы этот человек подслушивал мои разговоры.

Я же могу справиться с пятиминутной беседой? Каждому нужно говорить всего по две с половиной минуты. Столько времени я могу о себе рассказывать. Все будет хорошо.

Надежда умирает последней.

Напротив меня садится первый собеседник, и я сразу расслабляюсь при виде его широченной улыбки. Коротко подстриженные обесцвеченные волосы, золотисто-коричневая кожа. На подбородке короткая щетина, в носу маленькое серебряное кольцо. Он сразу подмигивает и закатывает рукава, выставляя на обозрение замысловатые черные татуировки. С парнями такого типа можно заполучить кучу проблем, но проблем приятных.

Он протягивает руку, чтобы пожать мою, но это кажется слишком официальным жестом.

– Джейден Джохал, можешь называть меня Джей-Джей.

Я чувствую себя неловко, но все равно отвечаю:

– Анастасия Аллен. Можно Стейси.

– О, я прекрасно знаю, кто ты. Считаю своим долгом знать всех девушек, которые поставили Нейтана Хокинса на место. Я твой фанат.

Заливаюсь румянцем.

– Спасибо… Расскажи о себе. Надо продержаться пять минут.

В зале стоит гул голосов – наверное, это хороший знак. Джей-Джей вытягивает ноги, устраиваясь поудобнее.

– Мне двадцать один. Скорпион по Солнцу, Луне и восходящему знаку. Я из Небраски. Если ты когда-нибудь бывала в Небраске, то знаешь, что там делать нечего. – Он потирает лицо, думая, что сказать дальше. – Играю в защите. После колледжа отправлюсь в «Сан-Хосе Марлинс». Терпеть не могу соленые огурцы. Фолкнер сказал, что ни о чем сексуальном говорить нельзя, так что я даже не знаю, что еще сказать.

Смотрю на часы в телефоне. Прошло девяносто секунд.

– Мне двадцать один. Я из Сиэтла, единственный ребенок в семье. Подрабатываю на катке Симоны. Фигурным катанием занимаюсь с детства, всегда парным, с Аароном катаюсь с первого курса. – Я неловко ерзаю на стуле. Лучше бы Джей-Джей продолжил говорить о себе. – Наша цель – попасть в сборную США и на следующие Олимпийские игры.

Почему так трудно говорить?

– Изучаю бизнес. Хочешь знать, кто я по гороскопу?

Он с энтузиазмом кивает.

– Конечно.

– Дева по Солнцу и восходящему знаку. Луна в Раке.

Он шипит и качает головой.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Луна в Раке. Тревожный сигнал.

– Я слышу это от тройного Скорпиона?

Джейден вскидывает руки в защитном жесте и распахивает ореховые глаза.

– Это страшное заблуждение относительно нас!

Снова смотрю на часы: осталась одна минута.

– Шестьдесят секунд. Что-нибудь еще?

Он потирает руки, и я начинаю подозревать, что он сейчас спросит какую-нибудь глупость.

– Что бы ты предпочла… Иметь рыбью голову и свое тело или свою голову на теле рыбы?

Как минимум тридцать секунд я пялюсь на него, не в силах сформулировать ответ. Он похлопывает по наручным часам.

– Тик-так, Стейси. Время почти вышло.

– Не знаю.

– Десять, девять, восемь, семь…

– Думаю, голову рыбы на своем теле. О боже, даже представить противно.

– Прекрасный выбор, – хвалит он с довольным видом.

Брейди дует в свисток – это сигнал поменяться собеседниками. Джей-Джей снова подмигивает, а я явно краснею.

– Надеюсь, еще увидимся.

Время летит, парни садятся за мой столик и уходят. Три первокурсника попросили мой телефон, парень по имени Бобби все пять минут болтал о какой-то девчонке, а не о себе, некий Мэтти обнаружил, что у нас есть общие занятия, и все пять минут выспрашивал последнее задание и записывал мои ответы в телефон.

Очередной свисток – и ко мне подъезжает Робби. Приятно видеть вроде как знакомого.

– Анастасия.

– Робби. Рада встрече.

Может, у Лолы с Робби что-нибудь получится. Я не знаю, да и она сама не уверена. Узнав про наше «сплочение коллектива», она настрого приказала мне это выяснить.

– Как дела? – спрашиваю я.

– Хорошо. Надеюсь, следующие четыре минуты и… – он смотрит на часы, – …двадцать восемь секунд ты будешь говорить о своей подруге по квартире.

Она с ума сойдет, когда я вернусь домой. Это самые легкие четыре минуты в моей жизни. Лола как открытая книга: что видишь, то и есть на самом деле. Рассказывать о ней проще простого, потому что она любит все на свете и она самая верная и участливая подруга.

Стыдно признаться, но Джо и Крис такие приколисты, что мне приходится зажимать рот ладонью, чтобы унять смех. Это раздражает, я не собираюсь добавлять других хоккеистов в свой белый список.

Там всегда будет только Генри.

Десять минут смеха приходятся как нельзя кстати, потому что, когда за мой столик садится Расс, я в хорошем настроении.

Описывать хоккеистов бесполезно, единственное слово, которое все время приходит на ум: большой. Расс не исключение, но что его отличает от друзей, так это детское лицо. В отличие от товарищей по команде у него нет щетины, а глаза большие и добрые – как у щенка.

Раньше я этого не замечала, просто потому что никогда не присматривалась. Он страшно нервничает, и я вспоминаю, как Генри называл его тихим.

– Я Стейси. А ты Расс, верно?

Он кивает, кончики его ушей краснеют.

– Ага. Приятно познакомиться. Хочешь поговорить о себе или еще о чем-то? Мне особо нечего рассказать.

«Ох, Расс, почему ты ведешь себя как пугливый зверек, когда я так хочу разозлиться на тебя?»

Я следую тому же шаблону, что и с остальными парнями: он задает наводящие вопросы, я отвечаю. Когда раздается свисток и он поднимается, я по-прежнему ничего не знаю об этом парне.

– Приятно было познакомиться, – мягко говорит он перед уходом.

Мероприятие почти закончилось, и я страшно злюсь на то, что оно произвело желаемый эффект. После того как выслушала желания и мотивации ребят, мне трудно возмущаться из-за того, что приходится делить с ними каток.

Трудно, но это не значит, что невозможно.

Методом исключения я вычисляю, что мне остались только двое. Моя социальная батарейка садится, но я стараюсь удержать заряд, потому что оно того сто2ит: передо мной садится Генри.

– Это совершенно ни к чему, правда? – бормочет он, ставя локти на стол и подпирая руками голову. – Зачем мне знать, как звали чью-то собаку и когда у кого-то день рождения? Такая информация нужна только хакерам. А я вообще не люблю компьютеры.

Я в шоке.

В те несколько встреч один на один Генри был спокоен и держался совершенно непринужденно. Похоже, Скиннер нашел то, что может выбить его из колеи – принудительная социализация.

– Анастасия, только не рассказывай о своих питомцах, – умоляет он, с тяжелым вздохом проводя рукой по коротким темно-рыжим волосам. – Нет сил притворяться, будто мне это интересно.

– Хочешь посидеть молча? После меня тебе осталась только одна собеседница. Можешь сделать перерыв перед финальным рывком.

– Хорошая идея, спасибо.

Генри закрывает глаза, и мне остается только смотреть, как он дремлет. Как-то неловко за ним наблюдать, но что еще делать? Если у него не получится с хоккеем, он вполне может пойти в модели. Он прекрасен. Идеальные симметричные черты лица, сияющая смуглая кожа, совершенно изумительные скулы.

– Я чувствую, как ты на меня пялишься. Можешь перестать?

Хвала небесам, что он не открывает глаза и не видит, как густо я краснею. Брейди дует в свисток, и Генри уходит, бросив на меня последний взгляд.

Остался только один человек, с которым я еще не разговаривала, – именно тот, кого я боюсь. У него уходит целая вечность, чтобы сесть за стол. На нем футболка с эмблемой «Титаны Мейпл-Хиллс» и серые спортивные штаны, а я как назло обожаю парней в серых спортивных штанах. Вот блин. Нет, я не дрогну.

– Привет! – бодро говорит он. – Я Нейтан Хокинс.

– Ты что, прикалываешься?

Он игнорирует мой вопрос и вскидывает бровь.

– А тебя как зовут?

– Нейтан, что ты делаешь?

Я складываю руки на груди и откидываюсь на спинку стула. Он копирует мой жест и тоже складывает руки. Со стороны мы выглядим, наверное, как самая неприветливая пара, и, скорее всего, так и есть.

– Начинаю заново. Все любят начать сначала, так давай и мы попробуем. Ты же не можешь злиться вечно.

– Я собираюсь злиться дольше, чем вечность, ты очень сильно меня недооцениваешь.

Он смеется, и я не знаю, как быть, потому что сама борюсь с улыбкой.

Вот черт.

– Твоя твердая позиция достойна восхищения, Аллен, – поддевает он. – Я уже знаю, что ты фигуристка, изучаешь бизнес и приехала из Сиэтла. Знаю, что ты страшна в гневе, но также можешь быть милой.

Мои брови взлетают вверх, и он поясняет:

– С Генри, не со мной.

– Генри тоже был очень мил со мной.

Он слегка мрачнеет, напускное очарование слетает.

– Я тоже хотел быть с тобой милым. Мне жаль, что я лгал тебе. У меня были связаны руки, пришлось поставить Расса на первое место. Я честно хочу быть твоим другом, Анастасия.

– Да, я все понимаю. Ты меня не знал, не мог мне доверять и все такое, так что все хорошо. Но я пробовала объяснить, что чувствую, чтобы ты мог взглянуть на ситуацию моими глазами, а ты отмахнулся и заявил, что я реагирую чересчур остро.

Так наивно все это выкладывать, но психолог настаивает, что я должна пытаться выражать свои чувства. Ну, когда я не придираюсь. Все твердят, что Нейтан – хороший парень, так что дам ему возможность проявить себя.

– Я понимаю, почему ты стараешься держаться от меня подальше. – Он запускает руку в волосы и дергает их. Похоже, он злится на себя. – Прости, я поступил плохо. Мы можем начать сначала?

Брейди свистит в последний раз, но он не двигается, ждет ответа. Карие глаза практически заглядывают мне в душу.

– Даю тебе испытательный срок, – вздыхаю я.

Он радостно улыбается, и к моим щекам снова приливает жар.

– Я буду стараться.

– Да уж, постарайся.

Вот дерьмо.

Глава 8

Нейтан

Робби прав, организовывать вечеринки очень хлопотно.

Однако больше всего хлопот сегодня доставляет сам Робби. Мы договорились, что Джо и Мэтти будут целый день находить для него дела, а остальные тем временем займутся доставкой и установкой оборудования.

Это был превосходный план.

Пока Робби не решил, что ему нужно быть дома, чтобы дождаться какой-то свой заказ. То, что все мы сидим дома, его не устраивало, он должен получить заказ лично.

После Джо Робби – самый умный парень из всех, кого я знаю, и я на сто процентов уверен: он все это делает, чтобы нам досадить. Наконец ребята его увели, и через полминуты приехала машина с игровыми столами. Кстати, заказ, который ждал Робби, так и не доставили.

Вот поганец.

Я думаю, что знаю своих друзей как облупленных, но когда мы вместе что-нибудь затеваем, например, пробуем превратить дом в казино, я узнаю о них много нового и дико раздражающего.

Дом выглядит фантастически. Я не стал считать расходы и ничуть об этом не жалею. Как бы ни раздражал меня Робби, он заслуживает хорошего праздника.

Самым разумным решением было нанять полностью укомплектованный бар. Его установили на настиле сразу за французскими дверями из кухни. Выглядит потрясающе. Бобби и Крис развлекались на всю катушку, сочиняя названия коктейлей, и я думаю, что Робби будет рад услышать, как заказывают «Судью Джуди»[8] и «Болельщицу».

Мы решили не объяснять происхождение названия «Судья Джуди». Будет прикольнее, если народ начнет угадывать, но настоящий ответ такой: когда Робби лежал в больнице после несчастного случая, он неделями напролет смотрел «Судью Джуди».

Да и теперь, когда у него случается похмелье, он лежит на диване в гостиной и смотрит свое любимое шоу. В это время никому нельзя разговаривать и нельзя ставить под сомнение решения судьи.

Когда Генри к нам переехал, он поначалу не понимал, что происходит. Наверное, не понимает и до сих пор, но знает, что надо брать пример с остальных и вести себя тихо.

– Прекрасно выглядим, – одобрительно произносит Джей-Джей, разглядывая нас в смокингах.

Остальные ребята вернутся перед самой вечеринкой, успеют принять душ и тоже переодеться в смокинги. Хотим к возвращению Робби создать полный эффект Вегаса.

– Как ты думаешь, Лола и Анастасия придут? – спрашивает Генри, теребя галстук-бабочку.

– Надеюсь. Робби захотел пригласить Лолу, и я не подвел бы его в день рождения.

– Значит, твое желание поцеловаться и помириться со Стейс тут ни при чем? – смеется Бобби.

Я поднимаю брови.

– С каких пор она Стейс?

– Мы теперь друзья. Эта фигня со сплочением коллектива сработала. Она мне нравится.

Прекрасно.

К счастью, тут возвращаются ребята, и вскоре вечеринка уже идет полным ходом, так что у меня нет времени размышлять над тем, как моим друзьям удалось подружиться с Анастасией.

Еще одной моей умной идеей оказалось сделать вечеринку только для приглашенных. Во-первых, если вы не хотите обанкротиться, никогда не произносите в кампусе слова «бесплатный бар».

Во-вторых, я поставил Тима, одного из новичков, в дверях со списком гостей. Теперь можно не беспокоиться, что припрется какой-нибудь дебошир и все испортит.

Успешная работа Тима сильно зависит от того, стоит ли он рядом со входной дверью. Поэтому когда я вижу, как он разгуливает по кабинету с планшетом, начинаю сомневаться, что меры предосторожности сработают.

– Что случилось?

– Ничего, кэп. Типа того. Прибыли девушки, о которых ты говорил. Лола Митчелл и Анастасия Аллен.

Славу богу.

– Хорошо. В чем проблема?

– Ну, я сказал им найти тебя, как ты мне велел, и…

– Говори уже, Тим.

– Ну, Лола сказала, что если хочешь ей приказывать, то должен включить ее в свою чертову команду.

– Намек понял. И где они сейчас?

– В баре, кэп.

Отослав Тима обратно на его пост, я начинаю следить за дверями во двор, продолжая играть в покер.

В доме полно людей. Все толпятся вокруг игровых столов, пьют, смеются. Я очень старался, чтобы вечеринка не выглядела безвкусицей, хотя Джей-Джей уговаривал нанять пародиста, изображающего Элвиса, который может проводить свадьбы. Перспектива случайно пожениться с Джей-Джеем показалась мне слишком рискованной, и я категорически отказался.

Прошло больше часа, а я не видел, чтобы они вернулись из бара. Когда я наконец выхожу туда, оказывается, что Генри, Робби и Джейден уже меня опередили, и девушки с ними.

Я слышу, как Генри говорит Стейси:

– Прекрасно выглядишь. Совсем не похожа на жирафенка.

Джей-Джей поперхнулся выпивкой, но Стейси, похоже, нисколько не против сравнения с неуклюжим длинношеим животным.

– Стало легче теперь, когда ты больше не рискуешь испортить сюрприз? – спрашивает она Генри, метнув взгляд на меня.

Похоже, все, кроме Робби, знают, как волновался Генри, и переживали за него.

– Да, гораздо легче, спасибо.

Вблизи я наконец могу ее рассмотреть. Она умопомрачительно красива. Волосы падают на спину идеальными волнами. Темно-синее шелковое платье с низким вырезом и открытой спиной, с разрезом до самого бедра. Но самое главное – улыбка до ушей. Она практически излучает счастье, болтая с моими друзьями.

Я не могу отвести от нее глаз и пялюсь с глупой улыбкой, которую она наверняка замечает, потому что время от времени бросает на меня взгляд. Я молчу, боюсь что-нибудь ляпнуть и все испортить. Когда я на нее смотрю, мне хочется быть самым прикольным парнем на вечеринке, чтобы она смеялась именно над моими шутками. Но пока буду довольствоваться тем, что она хотя бы не хмурится, глядя на меня.

Не надо забывать, что моей целью было привести Лолу ради Робби, и я этого добился. Она подтащила к нему стул, и они о чем-то шепчутся, не замечая никого вокруг. Я рад за Робби, хотя немного завидую.

Анастасия потирает руки от кистей до плеч, и до меня доходит, что для такого открытого платья здесь прохладно. Я снимаю пиджак.

– Вот, надень.

Она открывает рот. Судя по ее взгляду, мне предстоит сражение. Но, к моему удивлению, она передумывает и берет пиджак. Накидывает на плечи и стягивает края.

– Спасибо, Нейтан.

– Генри, пойдем нальем себе, – говорит Джей-Джей, похлопывая его по спине.

– Но у меня еще есть, и у тебя тоже.

Джей-Джей со вздохом тащит его к ближайшему подносу, бормоча что-то насчет тактичности.

Я никогда раньше не нервничал, разговаривая с девушками. Знаю, нужно очень постараться, чтобы мы с Анастасией стали друзьями. Я не выдержу, если еще несколько недель, а то и месяцев между нами сохранится эта странная напряженность. Особенно если брать в расчет то, как преуспели в общении с ней мои товарищи по команде.

Кроме того, она ведь сказала, что дала мне испытательный срок. Так что я должен стараться.

– Прекрасно выглядишь. – «Неубедительное начало, Хокинс». – Тебе здесь нравится?

– Да. Жаль, что именно ты все организовал. Приходится отдать тебе должное, и это мой единственный упрек.

Ее ответ только кажется резким. В словах звучит вызов, но ее глаза чертовски блестят, и она прикусывает губу, ожидая, что я скажу.

«Господи, помоги».

– Я думал, у нас перемирие. Я на испытательном сроке, так что ты должна вести себя мило, – усмехаюсь я, видя, что она тоже сдерживает смех.

– Я и веду себя мило!

– Ты так считаешь? У тебя выходит чертовски плохо, Аллен.

– Так это ты на испытательном сроке, а не я.

Я цокаю языком с наигранной досадой.

– Я научу тебя, как себя вести.

– Уверена, Нейтан, ты много чему можешь научить, но только не хорошему поведению. Это я белая и пушистая.

– Хм. Мне кажется, белая и пушистая – это с натяжкой.

Она улыбается. Улыбается по-настоящему, ее лицо озаряется, и я наконец чувствую, что чего-то добился.

– А чему бы ты хотела у меня научиться?

Она кивает на вход в дом.

– Может, начнем с покера?

Не успеваю я ответить, как снова появляется Генри со стаканами в обеих руках.

– Я готов к покеру.

– Великолепно. – Я выдавливаю улыбку, стараясь не гримасничать оттого, что он помешал. – Идемте за стол.

Все рассаживаются в кабинете вокруг стола, сдаются карты. Через рекордно короткий срок – минут двадцать – именинник оставляет нас, чтобы побыть наедине с Лолой.

Я этому рад, потому что он не увидел, как Анастасия вытянула у меня двести баксов. Вот и учи ее играть в покер. Добавлю в список ее умений актерское мастерство, поскольку я правда поверил, что она никогда не играла раньше. Твою ж мать, она назвала трефы клевером и была чертовки убедительна. До тех пор, пока не выложила карты, и я с треском проиграл.

– Ты куда? – спрашиваю я, когда Стейси встает из-за стола.

– В туалет. Я скоро.

Я тоже встаю, отдавая свои фишки Бобби.

– Туда длиннющая очередь. Можешь пойти в мой.

Она без колебаний принимает мою протянутую руку. Знакомое ощущение. Надеюсь, этот вечер закончится не так, как несколько недель назад, и мы станем друзьями.

Видимо, я не учел урок прошлого раза, потому что, когда мы поднимаемся по лестнице, задница Анастасии опять впереди меня. У нее туфли на высоченных шпильках, и она перемещает мои руки себе на талию, чтобы я помог не свалиться со ступенек.

Я чувствую под пальцами мягкий шелк и тепло тела. При каждом шаге ее волосы колышутся передо мной, и меня окутывает густой медово-земляничный аромат ее шампуня.

Есть проблемы посерьезнее.

Наконец мы подходим к комнате, я набираю код и открываю дверь. Надеюсь, удастся побыть со Стейси наедине и поговорить, когда рядом не околачиваются смазливые парни, похожие на щенков золотистого ретривера, которые борются за ее внимание.

Наверное, они ее уже достали. Даже смотреть тошно, тем более что, по ее мнению, я заморыш в этом выводке.

Выйдя из ванной, она замечает, что я сижу на кровати, и упирает руки в бока.

– Я не собиралась шарить в комнате.

– Я подумал, что, наверное, тебе захочется побыть в тишине, отдохнуть от своих поклонников.

Она опускает плечи и расслабляется.

– Они мне нравятся, но общение иногда выматывает.

– Понимаю. Они назойливые. Но ты привыкнешь, а если нет, я всегда помогу сбежать от них.

– А если я пытаюсь сбежать от тебя?

– Тогда моя помощь не нужна. Ты просто эксперт в этом деле.

Она смеется. Боже, как мне нравится ее смех. Приходится из кожи вон лезть, чтобы вызвать у нее смех или улыбку – вот почему я так доволен, когда это удается. Она садится за письменный стол и рассказывает о шоу, в которых участвовала в детстве, и о том, как было утомительно находиться среди сотен других перевозбужденных детей.

Я слушаю Стейси, киваю и смеюсь, загипнотизированный ее уверенностью, преданностью делу и тем, как эта девушка смотрит на мир и как его объясняет.

Когда она заканчивает рассказ, вид у нее такой, будто сама не понимает, что на нее нашло. Она переключает внимание на то, что лежит на столе, и листает какой-то учебник.

– Не возражаю, если ты будешь шарить по комнате. В прошлый раз ты не все проверила.

– Мне не нужно шарить. Я и так знаю о тебе все, что мне нужно.

Я не могу сдержать вздох, когда она встает и направляется к двери. Стейси берется за ручку, и я инстинктивно наклоняюсь и слегка стискиваю ее руку.

Она разворачивается ко мне, прижавшись спиной к двери.

– Ты когда-нибудь простишь меня? – с надеждой спрашиваю.

– Я же сказала, что у тебя испытательный срок.

Ерошу волосы, с моих губ слетает разочарованный стон.

– Это не ответ. Анастасия, мне нужно встать на колени и умолять тебя? Этого ты хочешь?

Она качает головой и смеется.

– Нейт, если я и захочу увидеть взрослого мужчину передо мной на коленях, то только в ситуации, когда его лицо будет между моих ног. Так что нет, не надо меня умолять.

Вот черт.

Встаю с кровати и вижу, как Стейси сразу меняется в лице. Ее дыхание учащается, она сжимает бедра и проводит языком по губам. Я не могу сдержать самодовольную ухмылку, сообразив, что мое влечение вовсе не безответное, как мне казалось.

– Значит, ты только притворяешься, будто ненавидишь меня? Если хочешь увидеть меня на коленях, такое вполне возможно.

Я прижимаю ладони к двери по обе стороны от Анастасии и наклоняюсь, чтобы заглянуть в ее голубые глаза, которые сейчас потемнели. Она судорожно сглатывает, и я знаю, что если прижму губы к ее шее, то почувствую бешено бьющийся пульс.

– Я не притворяюсь.

– Притворяешься.

До чего же интересно наблюдать за тем, как она борется с собой. Даже если не сдастся, я уйду отсюда счастливым. Я приближаю губы к ее уху, мое дыхание щекочет ей шею.

– Попроси меня хорошо. Дай возможность показать, как сильно мне нравится, когда ты хорошо себя ведешь.

– Зачем, если ты мне не нравишься?

Она говорит уверенно, но напряженность в голосе выдает ее с головой.

– Я не обязательно должен тебе нравиться, чтобы ты выкрикивала мое имя, Анастасия.

Провожу носом по ее скуле, наслаждаясь тем, как у нее перехватывает дыхание.

– Даже если я дам тебе карту с моей точкой Джи, ты все равно не доведешь меня до конца, Хокинс.

– Мне не нужна карта.

– Нужна.

Мой рот в миллиметрах от ее губ, но я не собираюсь делать ход первым. Да и не нужно: если она хочет меня, то вот-вот покажет это.

Идея с картой смехотворна. Неужели она думает, что я не постараюсь изучить ее тело лучше своего собственного?

Что мне в ней нравится, так это то, что она так же любит соревноваться, как и я. Мне всегда нравилось завоевывать. Именно поэтому я всегда побеждаю, и сейчас мы выясняем, кто продержится дольше.

Понизив голос до шепота, я даю ей последний шанс:

– Давай проверим эту теорию?

Глава 9

Анастасия

Я в любой момент могу воспламениться.

Нейт предлагает проверить свою теорию, и его голос едва громче шепота, но я чувствую каждое слово всей кожей, а по шее и груди бегут мурашки. Тело предает меня в ту же секунду, когда он берет обеими руками мою голову и наклоняется.

Он едва прикасается, но я таю рядом с ним.

Не знаю, из-за его близости, прилива адреналина или текилы, но все разумные мысли вылетают из головы и я впечатываю губы в его рот.

Не теряя времени, он крепко обхватывает мой затылок. Другая его рука скользит по моему телу и стискивает задницу, отчего у меня вырывается стон.

Теперь Нейт повсюду, и я могу только обнять его и впитывать все ощущения. Он исследует ртом мою шею, посасывая и покусывая, а я практически задыхаюсь.

Клянусь, поднимаясь с ним сюда, я не знала, что это случится. Просто он так хорош в смокинге, и было так мило наблюдать, как он нервно следил за тем, чтобы вечеринка шла как надо. И он чертовски сексуален, я разве этого еще не говорила? Темные волосы, темные глаза, и эти сплошные мускулы…

Опустившись передо мной на колени, он оттягивает галстук-бабочку и расстегивает верхнюю пуговицу, а потом поднимает голову. Его волосы растрепаны, щеки раскраснелись. Нейт проводит руками по моей лодыжке до колена, а потом вниз, и да, я по-прежнему таю.

– Ты уверена?

– У тебя есть ручка и бумага, чтобы я нарисовала карту?

«Я шучу. Зачем? Почему мне так нравится его невозмутимость со мной? И он такой секси».

– Анастасия, я не шучу насчет разрешения, – тихо говорит Нейт и целует внутреннюю сторону моей лодыжки.

– Уверена.

Зачем я так сказала? Конечно же, мне не следует соглашаться. И мне не должно нравиться, как он выглядит, когда закидывает мою ногу себе на плечо. И уж точно я не должна наслаждаться тем, как он проводит языком по внутренней стороне моего бедра.

Он задирает платье. Надевая его, я не предполагала, к чему приведет этот вечер. Его рот приближается к верхней части моих бедер, и я слышу одобрительный стон, когда он обнаруживает, что на мне нет белья.

Предвкушение убивает меня. Я знаю, что он поступает так намеренно – подбирается все ближе, но не делает ничего существенного.

Я уже собираюсь поторопить его, но тут он медленно проводит языком вокруг моего клитора. По комнате проносится низкий исступленный стон. Я даже не понимаю, что этот звук вырвался у меня, пока его плечи не начинают трястись – этот засранец смеется.

Его пальцы щекочут заднюю поверхность моих бедер, поднимаясь все выше. Большие ладони обхватывают мою задницу и стискивают, в то время как он берет мой клитор в рот, и мне кажется, будто я парю.

Полностью теряю самоконтроль, извиваюсь и не сдерживаю стоны. Вот дерьмо. Мне даже не нужно смотреть на его лицо, чтобы знать, какая самонадеянная на нем гримаса. Да ее и не видно, ведь он между моих бедер.

Я вцепляюсь в его волосы, чтобы не упасть. Из его горла вырывается довольный стон, и порхающих бабочек в моем животе становится все больше.

Хочу сказать что-нибудь остроумное, надерзить, лишь бы не показать, что этот парень за считаные минуты полностью лишил меня самообладания.

Нейтан убирает одну руку с моей задницы. Опустив взгляд, я вижу устремленный на меня взгляд карих глаз. Они прожигают насквозь, а он тем временем просовывает в меня два пальца и находит мою точку Джи за две с половиной секунды.

Игра закончена.

Нейт ускоряет темп, просовывая и вынимая пальцы в одном ритме с движениями языка. Если бы он не держал меня, я бы уже рухнула на пол.

Ощущения нарастают, я сильнее тяну его за волосы и вдавливаю каблук в крепкие мышцы его спины, отчаянно пытаясь двигать бедрами вместе с его пальцами.

– Нейтан… – хнычу. Я так напряжена, что едва дышу. – Нейтан, я сейчас…

Не успеваю договорить, как все мое тело сотрясают спазмы, и я кричу. Выгибаюсь и извиваюсь на нем, все тело затапливают жар и удовольствие.

Он отодвигается назад, чтобы как следует меня рассмотреть. На лице – невероятно самодовольное выражение. Он облизывает пальцы, не сводя с меня взгляда.

Вот черт.

После вечеринки прошло несколько дней, и каждый из них я узнаю о себе что-нибудь новое.

Это настоящая катастрофа.

Во-первых, я узнала, что вполне себе хорошо бегаю на каблуках. Обнаружила это, когда выскакивала из комнаты Нейта. Узнала, что не умею прятаться, даже если очень стараюсь кого-то избегать. А еще – что из меня вышел бы плохой преступник, я бы вмиг попалась. Слишком сильно нервничаю и дергаюсь, вот почему так перепугалась, когда меня разбудил громкий стук в дверь.

Райан крепче сжимает меня за талию, зарывшись лицом в мою шею, и по комнате прокатывается его раздраженный стон.

– Сделай что-нибудь.

В этом доме только у одной особы хватит наглости барабанить кулаком в чужую дверь в такую рань.

– Чего тебе, Лола?

– Вы там трахаетесь, или я могу войти?

Мы с Райаном вчера даже не занимались ничем таким, просто посмотрели фильм и легли спать. Мы сошлись на том, что с этим аспектом нашей дружбы покончено, потому что он хочет попросить Оливию быть только с ним. Сей факт меня не слишком печалит, потому что рано или поздно это закончилось бы. Я рада, что мне удалось завести прекрасного друга в такой изумительной ситуации.

Райан выпускает меня из объятий и с пыхтением перекатывается на спину.

– Если бы трахались, ты бы испортила все настроение.

– Ладно, я вхожу. Прикройся, Ротвелл.

Лола врывается с какими-то двумя коробками и бросается на кровать. Окинув взглядом голую грудь Райана, театрально прикрывает глаза рукой.

Он недоверчиво смотрит на меня и натягивает одеяло. Лола ведет себя нелепо. Райан так хорош, что я была бы не прочь увешать стены комнаты его обнаженными портретами.

– Как дела у моей любимой мы-не-пары? – радостно спрашивает она и бросает мне одну из коробок. – Нам подарки!

Райан зевает и, убедившись, что надежно укрыт, потягивается.

– Лучше бы ты принесла завтрак, чем головную боль.

Райан любит оставаться на ночь еще и потому, что Лола готовит завтраки. Не правда ли, очень мило?

Ло фыркает.

– Кривляки никому не интересны, Ротвелл.

– От кого подарки? – спрашиваю я, видя на коробке свою фамилию, написанную большими буквами.

– От Нейта. – Лола набирает что-то в телефоне, и раздается знакомый сигнал видеовызова. – Мы должны открыть их во время видеозвонка.

Видеозвонок?

– Ло, подож…

– Доброе утро, – говорит Робби. – Ты сегодня прекрасна.

– Она не одна, – ворчу я, пока не начался секс по телефону.

– Я тоже, – отвечает он.

Лола поворачивается спиной к нам с Райаном и держит телефон так, чтобы мы все трое попали в кадр.

Робби делает то же самое. По бокам от него сидят Нейт и Джей-Джей и едят что-то похожее на овсянку. Джей-Джей поднимает взгляд от тарелки к камере и давится. Нейтан тоже смотрит в телефон, но с совершенно невозмутимым видом. Робби игнорирует его и говорит громче, чтобы перекрыть шум:

– А теперь откройте подарки.

– Эй, Ротвелл. – Лола поворачивается и сует ему в руку телефон. – Сделай что-нибудь полезное, поработай оператором.

Наконец, спустя вечность после того, как Лола к нам ворвалась, я открываю коробку. Как-то странно распечатывать подарок от Нейтана, сидя в постели с Райаном. Даже не знаю почему.

Ах да, наверное, это потому, что я избегала Нейта, после того как пять дней назад он устроил мне лучший сеанс коленопреклонения в моей жизни. Сейчас он видит меня впервые после этого – а я в постели с другим.

Достаю из коробки хоккейный свитер с эмблемой команды «Титаны».

Ло восторженно визжит, показывая такой же. На спине напечатано «Митчелл». Я переворачиваю свой – на моем «Аллен» большими белыми буквами.

– Спасибо, Нейт.

– Мне сказали, что я должен принять вас в команду, чтобы заставить слушаться. Добро пожаловать.

Бедолага новичок, который стоял на посту у двери на вечеринке Робби, наверное, передал ему слова Лолы.

– Наденьте их, – говорит Райан из-за камеры. – Поверить не могу, что я в постели с двумя звездами хоккея. Мне страшно повезло.

– Мог бы и с тремя, если бы предупредил меня, – фыркает Джей-Джей.

– Заткнись, придурок, ты говоришь о моей девушке, – осаживает его Робби.

Лола подмигивает мне и надевает свитер через голову. Мы обе достаточно начитались любовных романов и насмотрелись плохих мелодрам, чтобы знать: нас привлекает тип мужчин-собственников.

– Мне нравится, – говорит она.

– Нам пора на тренировку. Поговорим позже, хорошо?

– Конечно, пока.

– Пока, ребята, – добавляем Райан и я.

Перед тем как Райан отключает связь, мы слышим голос Генри:

– Это Анастасия? Нейтан, я думал, она тебя избегает.

Мне удается не показать никакой реакции на слова Генри, хотя мысленно я испускаю долгий и громкий крик, но все равно две пары глаз буравят меня. Лола и Райан смотрят так пристально, что становится неуютно.

– Чего ты мне не сообщила? – спрашивает Лола самым серьезным тоном.

«Что происходит в Вегасе, останется в Вегасе». Воистину так. Конечно, формально вечеринка в стиле Вегаса состоялась в Мейпл-Хиллс, но правило все равно должно работать. Я имею право побыть немного безответственной и чуть-чуть распутной и не должна делиться этим с друзьями. К несчастью, хранители тайн Вегаса не знакомы с Лолой.

– Рассказывай, или я позвоню и спрошу у него.

Я ложусь и укрываюсь с головой одеялом, чтобы никого не видеть.

– ОнудовлетворилменяоральнонавечеринкевчестьднярожденияРоббииясбежала.

– Что? – хором переспрашивают оба.

Райан пытается стянуть одеяло, а я фыркаю и не отдаю. Он сильнее и в конце концов побеждает.

– Он удовлетворил меня орально на вечеринке в честь дня рождения Робби, бла-бла-бла.

Они ахают: Лола искренне, а Райан притворно, чтобы подыграть ей. Я их игнорирую и продолжаю:

– Это вышло случайно, в момент слабости, с тех пор я его избегаю.

– Ты не собиралась рассказывать мне это бла-бла-бла? Прошла почти неделя! – восклицает Лола, драматически размахивая руками, и поворачивается к Райану: – А ты знал?

– Нет, у меня в субботу было свидание с Лив, так что я не смог прийти на вечеринку, – отвечает он, совершенно не замечая, как искажается лицо Лолы при упоминании Оливии. – Хотя, Стейс, мне интересно, как можно случайно заняться оральным сексом. Просвети нас.

– Да ну тебя. – Бью его подушкой. – Я воспользовалась его ванной комнатой. Он пытался вытянуть из меня признание, что я хочу, чтобы мы были друзьями. Сказал, если понадобится, будет умолять на коленях.

– Классика, – говорит Лола, закатывая глаза.

– Сказал, что я только притворяюсь, будто ненавижу его.

– Ага, именно так завязывается любая короткая связь, – саркастически замечает Лола, раздраженно морща нос. – Переходи к главному.

– Ну, когда он спросил, не встать ли ему на колени, я ответила честно. Что я захочу увидеть мужчину передо мной на коленях, только если его лицо будет между моих ног.

Лола так хохочет, что начинает задыхаться, Райан почти в таком же состоянии. Удивительно, что Аарон еще не приперся, только его еще не хватало для полного счастья.

– Да ну вас обоих, – бормочу я и бью их подушкой. – Итак, он воспринял это как приглашение. Сказал, чтобы я хорошо попросила, а это его «Анастасия, я не шучу насчет разрешения» звучало просто суперсекси, и да, я практически сорвала голос криком.

– Воспринял как приглашение? – повторяет Райан с отвисшей челюстью. – Стейс, да ты попросила его практически открытым текстом.

– Я не просила!

Конечно же, не просила. Просто хотела довести до сведения, что не вижу ничего хорошего, если мужчина умоляет на коленях. Даже не знаю, как он мог так неверно истолковать мои слова.

И вообще, во всем виноват Райан. Если бы он присутствовал на вечеринке, когда Лола исчезла с Робби, он бы позаботился о том, чтобы я не совершала никаких глупостей с безрассудными и пылкими хоккеистами.

– Анастасия. – Он берет мое лицо и поворачивает так, чтобы я смотрела только на него, а не на Лолу, которая вытирает слезы от смеха. – Если женщина говорит мне, что хочет видеть меня на коленях, только если мое лицо будет между ее ног, то, при всем моем уважении, я так и сделаю. Я бы тоже тебя поцеловал.

– Ну, вообще-то, – бормочу я, высвобождаясь, – если вдаваться в подробности, то это я его поцеловала.

– Вот маленькая шлюшка, – восхищенно говорит Лола. – Поверить не могу, что ты не собиралась нам рассказывать! – Она бросает взгляд на Райана и снова морщит нос. – Ну, то есть мне. Вы такие странные. Не знаю, что вы друг другу рассказываете, а что нет, но не могу поверить, что ты утаила это от меня!

– Лолс, этого больше не повторится, так что успокойся.

Райан стонет и потирает руками лицо.

– Стейс, ты знаешь, что я тебя люблю, но не будь такой упрямой. Хокинс – хороший парень, можешь с ним трахаться, а можешь нет, но с каких пор ты избегаешь людей, с которыми у тебя что-то было?

– Тебе определенно надо с ним переспать, – говорит Лола с энтузиазмом, который мне не нравится.

– Согласен. Определенно надо хоть раз, Стейс. Ради эксперимента.

На меня смотрят два специалиста: одна – в области сценического искусства, другой – знаток английской литературы. Оба синхронно кивают, повторяя:

– Ради эксперимента.

Глава 10

Нейтан

Вы когда-нибудь видели, как девушка бегает на шпильках? Я видел.

На прошлой неделе. Я не успел встать с колен, а Анастасия уже расправила платье и взялась за ручку двери. Бросила на меня последний взгляд и с пылающими румянцем щеками умчалась как спринтер.

Она бежала так быстро, что следом за ней едва не валил дым. Я не мог ей помешать, не выходить же со стояком в дом, переполненный людьми.

Знал ли я, что такое случится, когда вел ее наверх? Нет. При самом благоприятном раскладе я надеялся, она решит, что я хотел помириться, и, может, согласится наконец стать друзьями. Думал ли я, что все кончится тем, что она будет выкрикивать мое имя, а я – слизывать ее вкус с пальцев? Вряд ли в здравом уме можно было такое предположить, учитывая обстоятельства.

Само собой, я буду прокручивать в голове это воспоминание каждый раз, когда буду дрочить.

Она явно жалеет о том, что произошло, поскольку, как только видит меня, сразу бросается в противоположную сторону. Сначала я думал, что ей неловко, но, увидев ее вчера в постели с Ротвеллом, вернулся к убеждению, что интерес между нами односторонний.

Может, она встречается с этим парнем, как считает и Генри. Может, я был ошибкой, минутной слабостью, и надо прекратить о ней думать, потому что начинаю чувствовать себя хреново. Ненавижу изменников, но интуиция подсказывает, что это не ее случай. Мне сразу стало лучше, когда я заметил, как Райан смотрит на Лив Эббот.

Не знаю, что за отношения у Стейс с Райаном, но они явно не хранят друг другу верность.

Я решил, что сегодня мы должны поговорить. Она хорошо умеет выражать свои чувства словами, как уже несколько раз доказала. Но, видимо, смотреть в лицо мужчинам, перед которыми она кончала, у нее выходит не так хорошо.

Я решил поймать ее сразу после тренировки, поскольку по пятницам они с Говнюком тренируются как раз перед нами. Джей-Джей злится, что у нас нет времени заскочить в «Данкин», и что-то бормочет о конституционных правах. Я обещаю купить ему два пончика на следующей неделе, и, похоже, это его успокаивает. Ему не терпится устроить на нас со Стейси засаду – это его слова, не мои – и наблюдать, как меня подстрелят.

Смело с его стороны предполагать, что я приближусь на расстояние выстрела.

В последнее время я был с головой занят тем, чтобы завоевать расположение Анастасии, и даже не интересовался, почему отец уже три дня названивает без устали.

Предполагаю, что он хочет сообщить о существенном уменьшении доступных мне средств после расходов на вечеринку Робби, но все равно не хочу с ним разговаривать. Будь у меня нормальный отец, можно было еще подумать, что он хочет пожелать удачи, ведь завтра у нас первая игра сезона. Но, к сожалению, отец у меня не нормальный.

Мистер Эйч был мне папой в большей степени, чем мой собственный. Хорошо, что Хамлеты приехали на день рождения Робби. Я-то им обрадовался, а вот Лола – вряд ли, поскольку ей пришлось внезапно знакомиться с ними в воскресенье утром в футболке Робби.

Миссис Эйч была готова взорваться от счастья, а мистер Эйч показал Робби два больших пальца. Лола же походила на испуганного оленя, которого внезапно осветили фарами, да и у Робби вид был не лучше.

На лице Джей-Джея тогда появилось выражение, которого я прежде не видел. Казалось, он переживает лучший момент в своей жизни, и это впечатление только усилилось, когда Генри громко спросил Лолу, не жалеет ли она, что не надела трусы.

Визит Хамлетов вызвал ностальгию по дому, но не по нынешней обстановке в нем, а по счастливым временам до смерти мамы. Мы обсудили с ними стратегии игры, и это напомнило мне, почему я люблю хоккей, так что теперь я заряжен для начала сезона.

Я уже говорил это раньше, но теперь заявляю на полном серьезе. В этом году все будет иначе.

Я всегда знал: если у меня без умолку гудит телефон, то это какая-то фигня. Игнорируя смертельно скучную лекцию профессора Джонса про метаболизм макроэлементов, достаю телефон из кармана.

Мне всегда нравился Райан Ротвелл. До сегодняшнего дня.

Я принимаю стратегическое, но легкое решение. Кладу телефон в карман и пытаюсь сосредоточиться на лекции или хотя бы на чем-нибудь помимо Райана Ротвелла и того, куда он сует свой…

Благодаря сосредоточенности кажется, что лекция проходит быстрее, хотя я предпочел бы остаться в аудитории, потому что сразу замечаю Джей-Джея, который выходит из лаборатории. С этой минуты и всю дорогу до катка друг смеется надо мной не переставая.

Слава богу, он обещает подождать в машине, пока приедут остальные ребята, дает мне возможность потерпеть поражение без свидетелей.

Я вхожу через двойные двери на каток. Из динамиков льется «Лунный свет». На льду много фигуристов, но пара только одна – значит, я вовремя. Бросив сумку с хоккейными принадлежностями на скамейку, подхожу к бортику. Брейди хмурится, заметив меня, и я вежливо здороваюсь.

Никогда не видел, как Анастасия катается. Обычно я прихожу, когда ее уже нет, а она – когда мы уже закончили тренировку, но сегодня явился на двадцать минут раньше.

Эта девушка чертовски завораживает. Я катаюсь на льду сколько себя помню, но у меня никогда не получится двигаться так, как выходит у нее. Она словно не скользит на коньках, а парит; я не могу отвести от нее глаз.

Она протягивает руки к Говнюку. Они даже не смотрят друг на друга, но их взаимодействие идеально. Не успеваю ничего сообразить, как она уже в воздухе, он держит ее одной рукой и вращает, а она прогнулась и схватилась за конек.

Он настолько быстро ее опускает, что меня прошибает пот, как бы не уронил, но она перекручивается так стремительно, что я не успеваю уследить, и наконец снова оказывается на льду. Вытираю со лба холодные капли и выдыхаю – оказывается, я даже не дышал.

Пара набирает скорость и несется через каток. Брейди вцепляется в бортик и задерживает дыхание – по ее позе я понимаю, что сейчас что-то произойдет.

Стейс и Аарон двигаются в одном ритме, оба разворачиваются спиной вперед, бьют носком по льду и крутятся на умопомрачительной скорости. Я не успеваю уследить, как Аарон приземляется и изящно взмахивает ногой, а Анастасия падает, ее тело скользит по инерции через весь каток и жестко врезается в бортик.

Ни фига себе.

Я сам врезался в борты несметное число раз, но всегда был с ног до головы в хоккейной экипировке. А Стейси в легинсах и коротком топе с длинными рукавами, которые никак не могут защитить от удара, даже если бы она въехала не со всей силы.

Музыка обрывается, Аарон помогает партнерше подняться, встревоженно осматривая ее. Анастасия показывает на голову, он смотрит на ее макушку и порывается взять ее на руки, но она отталкивает его и берет за руку, позволяя увести к бортику, за которым стоим мы с Брейди.

Я чувствую, что мне лучше уйти, но сердце чуть не выскакивает из груди. Нужно услышать, как она скажет, что с ней все в порядке, даже если не мне.

Короткий путь по льду растягивается на целую вечность. Наконец они подъезжают, и Анастасия смотрит на меня так, словно даже не узнает – на ее лице нет никаких эмоций. Даже неприязни.

Наверное, травма серьезная, если мое присутствие ее не раздражает. Вот черт.

Брейди обхватывает ее лицо ладонями защитным, почти материнским жестом, наклоняет голову в разные стороны. Наконец осмотр ее удовлетворяет.

– Довольно, Анастасия. Будешь делать тройной.

– Что? – обескураженно вскрикивает она. – Все хорошо! Дайте мне минуту, и мы попробуем еще. Я его приземлю. Вы знаете, что я могу.

– Анастасия, я только что видела, как ты сильно врезалась в борт. Это не обсуждается.

Стейси смотрит на Аарона. Ее подбородок дрожит, глаза наполняются слезами. Он обнимает ее за плечи и притягивает к себе, а она начинает плакать.

– Тройной и так достаточно сложен, Стейс. Падать с четверного не стыдно, многие и тройной сделать не могут, а у тебя они выходят идеально.

Дрожа всем телом, она подносит к лицу руки, чтобы вытереть слезы, и морщится, когда поднимает левую – как раз на левый бок пришелся удар.

– Но я могу сделать четверной! Я так долго над ним работала. Нужно попробовать еще раз. Я неправильно оттолкнулась, это можно исправить.

Она вытирает слезы рукавом, и тут ее взгляд падает на меня. Я пытаюсь ободряюще улыбнуться, но улыбка слетает, и меня охватывает ужас при виде темно-красной струйки, текущей по ее виску.

Мы все трое замечаем кровь одновременно и бросаемся к Анастасии, чтобы осмотреть. Ей явно неловко от нашего внимания.

– Тренер, я учился оказывать первую помощь, – быстро говорю я. – Ее нужно отвезти в больницу, но открытую рану следует сначала промыть и перевязать.

Брейди сжимает губы в тонкую линию, но сдержанно кивает мне.

– Стейс, – тихо говорю, – я возьму тебя на руки и отнесу в комнату для оказания первой помощи, хорошо?

– Ты говоришь со мной как с ребенком?

Аарон фыркает и вытирает руками лицо, глядя в потолок со смесью насмешки и отчаяния. Пусть парень и болван, но нельзя отрицать, что он беспокоится о Стейси. Заметно, что он страшно переживает, и даже не возражает, когда я осматриваю его напарницу.

– Хорошо, что удар по голове не изменил твоей приветливой натуры, – игриво говорю я. – Будет лучше, если я тебя отнесу, потому что на тебе не было шлема. Кроме того, боюсь, что ты упадешь, если пойдешь сама, и тогда мне придется браться за здоровенный синяк, это будет больно. Так я могу взять тебя на руки?

Стейси ругается вполголоса и неохотно кивает, закатив глаза.

– Я тяжелая, – бормочет она, когда я подхватываю ее под колени и за талию.

Оставив Брейди и Говнюка на катке, я иду к раздевалкам, где находится комната первой помощи.

– Заткнись, Анастасия. Я поднимаю в два раза больше, когда разминаюсь.

Она извивается, и я вдруг понимаю, что она пытается пнуть меня под ребра. Я слишком занят, открывая задницей дверь, чтобы беспокоиться о ее злости. Усадив девчонку на кушетку, я отхожу назад, и как только отрываюсь от нее, она бьет меня по руке.

– Как ты смеешь мне грубить? У меня травма.

– Травма теперь у меня, мать твою, – со стоном потираю бицепс. – Господи, кто научил тебя так бить?

– Отец Лолы. Он тренер по боксу.

Я достаю из шкафа все необходимое: физраствор, марлю и пакет со льдом. Для доврачебной помощи этого достаточно. Потом тщательно мою руки, вытираю насухо и беру перчатки.

– У тебя ведь нет аллергии на латекс?

Она прищуривается и поджимает губы.

– Нет, Нейтан, у меня нет аллергии на латекс.

Подавив усмешку, я решаю не развивать тему латексных ассоциаций, из-за которых она так злобно на меня смотрит.

– Рад слышать. Отеки на лице в дополнение к твоим травмам совершенно ни к чему.

Кажется, Стейси улыбнулась, хотя, наверное, мне показалось.

Сначала я тщательно вытираю полузасохшую кровь с ее лица, а потом добираюсь до волос. Наверное, я затронул порез, потому что она морщится и хватает меня за свитер.

– Прости, – ласково говорю, стараясь действовать как можно быстрее и осторожнее.

Волосы пропитались кровью, я снова и снова промокаю ее марлей. Стейси не выпускает мой свитер и нервно покачивает ногой. Ей явно не нравится такое обращение.

Нужно ее отвлечь, но что бы я ни сказал, она сразу вспомнит, что избегает меня.

– Ты прекрасно катаешься, Стейс. Я не мог отвести от тебя глаз.

– Ты хочешь сказать, пока я не пролетела по льду, как мяч в боулинге, и чуть не проломила борт?

Она поднимает взгляд, и теперь я на сто процентов уверен, что улыбка мне не померещилась.

– Да, пока ты не изобразила боулинг, от твоего катания дух захватывало.

– Спасибо, – бормочет она и смотрит на свои руки. – Почему ты пришел так рано?

Очистив рану насколько возможно, я бросаю использованную марлю в контейнер. Не знаю, как ответить на ее вопрос и не испортить этот приятный, почти нормальный разговор.

– Хотел тебя увидеть. Ты же меня избегаешь, и я захотел убедиться, что с тобой все хорошо. Можешь поднять левую руку? Ты же ударилась левым боком?

– Левым.

Она пропускает мимо ушей все остальное, что я сказал, и слегка морщится, но рука двигается нормально. Насколько я могу судить, ничего не сломано. Я привязываю пакет со льдом к ее плечу, которое ушиблено сильнее всего, и окидываю Стейси взглядом.

– Пакет со льдом держи не дольше десяти минут, хорошо? Голова не кружится?

Она качает головой.

– Не тошнит? Головная боль? Сознание не путается?

Она опять качает головой, скептически подняв бровь.

Я наклоняюсь и расшнуровываю ее ботинки, снимаю и кладу позади нее.

– Тебе нужно в больницу. Там тебя на всякий случай хорошо проверят, и в выходные тебе нужно будет отдохнуть.

Она громко фыркает и подносит руку к губам, чтобы подавить смешок.

– Прости, это было грубо. Просто у меня завтра соревнования, я не могу отдыхать.

– Анастасия!

– Со мной все будет хорошо. Закончили, доктор Хокинс?

Она наконец отпускает мой свитер и пытается спрыгнуть с кушетки. Я инстинктивно хватаю ее за бока, чтобы удержать, но тут же отдергиваю руку, словно прикоснулся к раскаленной лаве. Она поднимает взгляд, и я вижу в ее глазах какую-то неуверенность.

– Нейт, я…

Дверь открывается, и заходит Говнюк с розовой спортивной сумкой. Можно подумать, у меня и без того мало причин его удавить. Он ставит сумку позади Стейси и вручает ей кроссовки, которые она тут же надевает. Аарон рассматривает ее голову словно бы со знанием дела.

Вот мудак. Наверное, он изучает в колледже историю или что-нибудь в этом роде.

Ради Стейси я временно забываю о наших разногласиях и стараюсь быть вежливым.

– Можешь отвезти ее в больницу?

Парень кивает и мычит что-то неопределенное, даже не глядя на меня, потом достает из ее сумки свитер с эмблемой Мейпл-Хиллс.

– Не давай ей уснуть по пути в больницу и скажи Лоле, чтобы проверяла ее, когда она ляжет спать.

– Сам буду ее проверять, – бесстрастно сообщает он, бросает ее коньки в сумку и застегивает молнию.

– Я имею в виду ночью.

– Ага. – Он растягивает слово, будто я его не понимаю. – Буду к ней заглядывать. Ты же знаешь, что мы живем вместе? Моя комната так же близко к ее спальне, как и комната Лолы.

Что за хрень?

– Ладно. – Я стараюсь, чтобы в голосе не звучало изумление. – Поправляйся, Стейс. И удачи вам завтра.

– Тебе тоже, – отзывается Говнюк.

Надо же.

Анастасия бросает на меня последний взгляд через плечо и уходит. Я навожу в комнате порядок и иду к своим. Они явно слышали, что произошло, и бросают на меня притворно сочувствующие взгляды.

– Бедная девушка предпочитает получить сотрясение мозга, чем побеседовать с тобой, Хокинс. Это жесть, приятель, – говорит Робби, а остальные ржут над его словами.

– Эй, приколист, – бросаю я в ответ, – ты знаешь, что папаша твоей девушки – тренер по боксу?

Он бледнеет.

– Пожалуйста, скажи, что шутишь.

– О нет, такими вещами не шутят.

Глава 11

Анастасия

Если бывают дни, когда я в высшей степени признательна Аарону, так это во время соревнований.

Я дергаюсь и паникую, а он – полная моя противоположность: спокоен, расслаблен и уверяет, что все будет хорошо. Меня же тошнит от тревоги.

Неудивительно, что, как он и обещал, все было хорошо и мы прошли отборочные. Брейди даже пошутила, что благодаря серьезной травме головы я каталась лучше, чем обычно.

Кто бы мог подумать.

Вот так всегда. Чем старше я становлюсь, тем больше стоит на кону и тем сильнее нервничаю. Ааронтак же спокоен, как и в наш первый совместный год, если не спокойнее. Думаю, это потому, что партнер раньше никогда не проходил квалификацию, никогда не летел через весь каток после падения и, к счастью, никогда меня не ронял.

У него никогда не было повода сомневаться в себе.

Сегодня мы прошли, но на отборочных в следующем месяце ставки будут еще выше. Если мы пройдем и их, то в январе поедем на национальный чемпионат. Брейди с самого первого дня досадовала, что в более юные годы я не проходила отбор. Говорит, что у меня талант, и она не понимает, почему мне до сих пор не удавалось попасть на международные соревнования.

Честно говоря, проблема была в моем тогдашнем партнере Джеймсе. Его уровень оставлял желать лучшего, а я любила его и не хотела искать нового.

– Чушь! – это любимое слово Брейди, когда она описывает такие ситуации.

– Ты сегодня изумительно каталась, – говорит Аарон, глядя на меня с водительского сиденья. Обычно мы ездим с Обри, но сегодня ведет Аарон, потому что соревнования проходили недалеко. – Не терпится показать Лоле видео.

После выступлений Лола всегда смотрит записи наших номеров. Она обещала посмотреть нас вживую, потому что соревнования проходили рядом, но Робби попросил ее прийти на хоккей, на первую в сезоне домашнюю игру «Титанов».

Я ожидала, что Аарон разноется, когда утром Лола выложила эту идею, но он воспринял ее на удивление благодушно и сказал, что она всегда может приехать на следующие соревнования.

– Ты тоже был хорош. Без тебя я бы не справилась.

– Мы отличная команда, Стейс. Иногда спорим, но с другими партнерами у нас бы так не получалось.

Он прав, даже возразить нечего.

– Знаю.

– Мы пройдем весь путь до конца, я это чувствую. Если будем продолжать в том же духе, а ты будешь придерживаться своего плана питания, мы добьемся результата.

– Не хочешь поужинать? Вряд ли Лола уже вернулась с игры «Титанов».

– Прости, не могу. У меня встреча с Кори и Дэви, мы собрались сходить выпить.

Мой телефон гудит в подстаканнике. Я беру его и вижу на экране, что это Лола.

Зная Лолу, можно не сомневаться, что никуда я не денусь, пойду с ней как миленькая. Впрочем, с хоккеистами может быть весело, потому что, к сожалению, многие из них мне нравятся.

На прошлой неделе я говорила Лоле, что ни за что не пойду с ней на день рождения Робби. В итоге мне пришлось сидеть и смотреть на ее самодовольную улыбку, пока она красилась на вечеринку, на которую я точно не собиралась идти.

Если она уходит, и Аарон тоже, то что я буду делать дома одна?

– Все хорошо. Ло сообщила, что хочет вечером куда-то пойти, – говорю я Аарону, засовывая телефон обратно в подстаканник.

– Угораздило же Лолу связаться с хоккеистом, – отвечает он, глядя в зеркало, прежде чем свернуть на нашу дорогу. – Ротвелл хотя бы не полный осел.

Делаю мысленную пометку не забыть. Райан будет рад узнать, что он лишь частичный осел, а не полный.

Несмотря на мое предубеждение против хоккеистов, Робби прекрасно относится к Лоле. Он добрый и внимательный, но, самое главное, обращается с ней с уважением, которого она заслуживает. И даже его родители были с ней очень приветливы во время спонтанного знакомства, что доказывает: Робби хорошо воспитали.

В отличие от некоторых моих знакомых.

– Она счастлива с Робби, и вообще это не наше дело.

– Будет нашим, когда она залетит, а он ее бросит.

– На самом деле этого… – Нет, такой аргумент на Аарона не подействует. – Я уверена, все будет хорошо.

– Держись подальше от хоккеистов, Стейси. От них не бывает ничего хорошего. И, знаешь, не всегда нужно ходить туда, куда зовет Лола.

Меня так и подмывает возразить, но я сдерживаю резкие слова, отчаянно стараясь не испортить хороший день.

– Ладно.

Я не скажу ему, что проведу вечер с теми самыми людьми, которых он советует избегать. Он как собака на сене – и сам не собирается оставаться вечером со мной, и не хочет, чтобы я куда-то ходила.

– Я забочусь о тебе, Стейси. Мы партнеры, и не только на льду. Я знаю, что ты точно так же относишься ко мне.

Стараюсь не придавать значения высказываниям Аарона, отчаянно цепляясь за все хорошее, что у нас есть. Он беспокоится обо мне, да и о Лоле тоже. Но порой, например, как сейчас, он говорит такое, что я начинаю сомневаться в его мотивах.

Временами кажется немыслимым, что он может ляпнуть обо мне или о ней что-то плохое. Аарон ведет себя очень благодушно и предупредительно, не позволяя себе никаких ядовитых замечаний. В такие вечера мы втроем сидим в нашей гостиной, смотрим кино и смеемся.

А бывает как сейчас, когда мерзость из него так и прет. Иногда его настроение меняется внезапно, словно по удару хлыста, и я спрашиваю себя, знаю ли я вообще этого человека.

Когда машина останавливается перед нашим домом, я обнимаю Аарона.

– Я тоже о тебе забочусь.

Я наполовину готова, когда в мою спальню вламывается Лола. От нее разит пивом и леденцами.

– Я люблю хоккей!

Вид у нее соответствующий: хоккейный свитер с надписью «Митчелл» и вязаная шапочка с эмблемой «Титанов». Я немного завидую, что мне не удалось сходить на игру.

– Конечно, не так сильно, как люблю фигурное катание. Но в хоккее больше драмы, это как опера, только с клюшками. Я прям балдею. – Лола озирается и понимает, что я дома одна. – А где Ледяная принцесса?

– Пьет с друзьями. Я спросила, не хочет ли он со мной поужинать, а он сказал «нет». А еще, что хоккеисты – отстой и что я не должна ходить туда, куда ты меня зовешь. Последнее – это что-то новенькое.

Она стонет и плюхается рядом со мной на диван.

– Клянусь, этот парень такой паникер. Мы идем в «Горшочек меда», а не собираемся замуж.

«Горшочек меда» – самый популярный ночной клуб в Лос-Анджелесе. Это суперэксклюзивное заведение; мы можем попасть туда только потому, что там работает Браяр, наша соседка. Обнаружив, что Браяр живет в одном корпусе с нами, Лола задалась целью с ней подружиться.

Ло терпеть не может тренажерный зал. Нет, это слишком мягко сказано. Ло ненавидит тренажерный зал всей душой, но она таскалась туда каждый день, пока совершенно не покорила Браяр.

Лола с самого начала не скрывала своих мотивов, и Браяр, к счастью, сочла это прикольным. Теперь, когда мы приходим в клуб, Лола заставляет меня купить ей выпивку в благодарность за самопожертвование.

– Не замуж? Значит, я не надену платье подружки невесты? – поддразниваю я и бросаюсь ее щекотать.

– Не надо! – умоляет она, откатываясь от меня. – Я так накачалась пивом, что могу лопнуть.

Подруга скидывает кроссовки и тянется за одеялом, наброшенным на спинку дивана.

– Я чуть-чуть вздремну и потом сразу начну собираться, обещаю.

«Чуть-чуть» превратились в полноценный сон, и я уже сорок пять минут слушаю, как она бегает по квартире, чертыхаясь, и лихорадочно собирается.

В том, что проспала, Лола обвиняет меня, начисто забыв о том, как осыпала меня проклятиями все пять раз, когда я пыталась ее разбудить.

Пока жду, я остаюсь наедине со своими мыслями и не могу отрицать, что перспектива увидеть Нейта заставляет меня нервничать. Утром он попросил Робби написать Лоле сообщение с пожеланиями удачи, что было очень мило с его стороны.

Пора зарыть топор войны. Ясно, что он хороший парень, мне все об этом твердят. У меня была неделя, чтобы осмыслить ситуацию, и я не испытываю неловкости из-за нехватки силы воли на прошлой неделе.

Мы оба взрослые. Иногда одни взрослые позволяют другим доказать, что последним не нужны навигационные инструменты, чтобы найти точку Джи. Это нормально.

– Ну все, я готова!

Лола нереально хороша в черном платье миди без бретелек и с корсетом от «Макс Морган». Это платье – ее палочка-выручалочка, когда она не знает, что надеть. Подруга говорит, что должна окупить потраченные на него деньги. Лола приобрела его в прошлом году во время поездки на Родео-драйв. Платье великолепно, но отец Лолы был страшно недоволен, когда получил выписку с ее кредитной карты.

Ее волосы выпрямлены и лежат на спине на контрасте с обычными кудряшками, а на веках – идеальные стрелки. Она смотрит на меня с улыбкой.

– Знаю, что я хороша, но нам пора. Стив ждет уже пять минут.

Мы идем через вестибюль к нашему «Уберу». Лола чему-то хихикает, что всегда подозрительно.

– Ты что?

– Ничего.

– Лола…

– Просто стало интересно, останешься ли ты в трусах сегодня ночью, но потом вспомнила, что ты все равно их не надела.

– Ты как маленькая.

– Прошу прощения.

– Ничего ты не просишь.

Она подмигивает, придерживая для меня дверь такси.

– Хочешь, чтобы я встала на колени и умоляла о прощении?

– Я тебя ненавижу.

– Не сомневаюсь. Точно как ненавидела Хокинса, когда кончала ему в лицо.

Стив, водитель «Убера», давится смехом, но ничего не говорит и этим заслуживает от меня пять звезд, когда мы выходим.

В «Горшочке меда» полно людей, как всегда в субботний вечер. Мы пару минут болтаем с Браяр, а потом ей в наушнике сообщают о какой-то проблеме, и она убегает.

Ребята зарезервировали кабинку в вип-зоне, чтобы отпраздновать первую победу в сезоне. Я особенно рада видеть Генри, и это утверждение не требует объяснений.

Похоже, мы не единственные пользуемся привилегиями у Браяр. Когда Лола рассказывала о кабинке, она упомянула, что Нейт позаботился о том, чтобы у Генри не спрашивали документы. Нейт знал, что Генри не пойдет на вечеринку в кампусе без них, и не хотел оставлять его дома одного.

Стараюсь не думать о том, как это мило.

Я покупаю Ло выпивку, в миллионный раз благодаря за то, что она шесть недель занималась кардиотренировками. Мы идем к кабинке, и я вся трепещу от нервной энергии.

Первым нас замечает Бобби и заключает в медвежьи объятия.

– Я так рад, что вы пришли! – орет он, чтобы перекрыть музыку.

Следующим нас приветствует Мэтти, гордо демонстрируя заплывший глаз, который постепенно становится темно-фиолетовым. Он громко объясняет подробности битвы, взглядом прося Лолу подтвердить, что так все и было.

Большинство хоккеистов сидят в кабинке, остальные болтают с посетителями – видимо, стараются не уйти домой в одиночестве. Правда, одного человека нет, но меня это не особо волнует. Сегодня я пойду домой только с Лолой, я уже сообщила ей об этом в такси. Она бросила саркастическое «Хорошо» и вернулась к переписке с Робби.

Я стою в самой тихой части клуба с Джо и Крисом, наблюдая за тем, как Генри мило беседует с двумя девушками. Я прямо обалдела. Обе чертовски красивы, они встряхивают волосами и смеются, запрокинув головы, над всем, что он говорит. И что же он им говорит? Куда подевался тихий и застенчивый Генри, которого я знаю и люблю?

Джо смеется над моим изумленным видом.

– Вот так везде, куда мы его берем. Девушки от него без ума.

Ну надо же!

Крис фыркает, выпив залпом виски с колой.

– Я тоже так хочу. Узнать бы, как у него так получается.

Внимательно слушаю, как Джо с Крисом обсуждают теории на этот счет, когда сзади на мою талию ложатся чьи-то руки, а шеи касается дыхание.

– Тебе нельзя пить. У тебя же травма головы.

Я разворачиваюсь к нему лицом, и он выпрямляется. Сразу замечаю воспаленный порез на его щеке. Шагнув ближе, осторожно провожу пальцем по скуле.

– Тоже пытался прыгнуть четверной лутц?

Нейт смеется, и я чувствую, как вибрирует его тело.

– Ага, ты прыгала так, что это казалось суперлегко, и я решил сам попробовать.

Мое тело гудит от его близости. Нет, это из-за алкоголя. Определенно из-за алкоголя. Его близость меня нисколько не волнует. И совершенно не волнует то, как он мне улыбается.

Анастасия Не Взволнованная Аллен.

– Что случилось? – пытаюсь поддержать разговор, чтобы меня не занесло куда-нибудь не туда.

Он подносит к губам бокал и ухмыляется.

– Оказывается, жители штата Вашингтон не слишком дружелюбны.

– Гнусная ложь, Хокинс. Мы славимся своим дружелюбием.

Он пожимает плечами, по-прежнему улыбаясь.

– Тебе придется это доказать, потому что я не очень-то тебе верю.

– Ты изумишься.

– Я уже изумлен тобой, Анастасия.

Он подмигивает и, обойдя меня, направляется к кабинке.

Что здесь только что произошло?

Глава 12

Нейтан

Ничто так не поднимает настроение, как победа в первой домашней игре сезона.

Мы играли феноменально. Здорово было вернуться к соревнованиям и привести ребят к победе. Был рад даже Фолкнер, который вечно всем недоволен – значит, мы в самом деле хорошо играли.

Каждый из нас отчаянно старался доказать ему, что, несмотря на всю фигню, которая творилась в последние недели, мы все заслуживаем место в команде.

Тренер и Робби сразу усадили нас за круглый стол, чтобы проанализировать игру, пока она еще свежа. Обычно я не люблю такие мероприятия, особенно после победы, когда хочется пойти отметить ее кружкой пива.

В теле бурлит адреналин, и мне не хочется сидеть взаперти и пересматривать каждый пас или забитую шайбу. Вижу, что ребята чувствуют то же самое. Это заметно по тому, как они ерзают, постукивают пальцами и соглашаются с каждым словом тренера.

В кои-то веки я абсолютно спокоен.

В этом году ошибок не случится; каждый мой шаг будет идеальным. Робби хочет управиться побыстрее, его смарт-часы то и дело загораются, и он все время на них поглядывает. Я знаю, что Лола где-то в здании. Кстати, она с гордостью носит свитер, который я ей прислал.

Вечеринки после игр всегда самые-самые. Мы начинаем в кампусе – не самое мое любимое место, но поскольку половине команды еще нет двадцати одного и им нельзя пойти в клуб, неплохо пропустить вместе несколько стаканчиков перед тем, как наши пути разойдутся. Затем мы направляемся в «Горшочек меда» – по моему скромному мнению, лучший клуб в Западном Голливуде. Там работает Браяр, соседка Саммер и худший в мире мастер коктейлей, она и организовала для нас столики.

Теперь, когда Генри живет с нами, я заключил с Браяр тайное соглашение разрешить ему не показывать удостоверение, поскольку парню нет двадцати одного. Мне пришлось пообещать девчонке сохранить договор в тайне, чтобы ее порог не стала обивать половина Мейпл-Хиллс, а взамен я достаю для нее, Саммер и Ками лучшие места на домашних играх.

Это обещание легко сдержать, потому что мне не будет покоя, если остальная команда узнает, что я использую свои связи ради Генри.

Не прошло и нескольких минут, как нашу кабинку завалило бутылками. Неудивительно, что после нескольких тостов половина команды уже напилась.

Джей-Джей и Робби, похоже, ведут какую-то задушевную беседу, дружески похлопывая друг друга по спине и плечам. Ребята все время чокаются, хотя я даже не представляю, что они празднуют.

Джо с Крисом увлеченно наблюдают за Генри, словно смотрят канал «Дискавери», отчаянно стараясь изучить его приемы.

Бобби, Мэтти и еще несколько парней ушли заводить знакомства к девичнику на другой стороне танцпола.

Джей-Джей и Робби наконец отрываются друг от друга и поворачиваются ко мне. Я тем временем продолжаю следить за народом, отхлебывая из своего бокала. Джей-Джей со смехом кивает на танцующих Лолу с Анастасией.

– Ты что, уже забил на нее?

– Возможно.

Не буду распространяться, как планирую ее завоевать и как она удивилась, когда я отошел от нее, оставив с моими друзьями. Отныне она сама будет ко мне подходить.

Уже несколько часов я могу думать только о ее гладкой загорелой коже. На ней сиреневое платье, идеально облегающее тело, словно вторая кожа.

Вырез опускается между грудей, и на этом мои способности описывать то, что на ней надето, заканчиваются, потому что когда взгляд скользит по натянутой на груди ткани, вся кровь в моем теле отливает вниз.

Ее русые волосы волнами падают на спину до изгиба чуть выше задницы. Той самой, которая чертовски приятна на ощупь. Она покачивает бедрами в такт музыке, улыбается и подносит бокал ко рту.

Песня сменяется другой. Анастасия похлопывает Лолу и показывает на кабинку. Значит, я наконец могу перестать следить за ней, как долбаный псих. Я бы вышел к ней на танцпол, но не хочу вторгаться в чужое пространство, когда девушка приятно проводит время с друзьями. Я должен придерживаться плана и не отклоняться от него. Не говоря уже о том, что не умею танцевать.

Выяснив, что большинство участниц девичника замужем, парни возвращаются в кабинку, поджав хвосты, и теперь бутылки опустошаются гораздо быстрее.

Лола врывается в кабинку первой, с раскрасневшимися щеками и пьяной улыбкой. Она смотрит на Робби, как будто он – свет ее очей, плюхается к нему на колени и награждает поцелуем.

Он нежно поглаживает ее ногу, бормоча что-то, а она утыкается в его шею.

Анастасия идет следом за ней, и вблизи она еще красивее. Затем окидывает взглядом кабинку, ища куда бы сесть, и хмурится, видя, как здесь тесно от здоровенных хоккеистов. Ее глаза останавливаются на мне, и она бесстыдно меня рассматривает.

Стейси прикусывает губу, похлопывая по бокалу, и еще раз осматривает кабинку. Я уже готов предложить ей сесть рядом со мной, но она наклоняется и шепчет что-то на ухо Джей-Джею.

Заметив, как Крис похлопывает Мэтти по груди, чтобы привлечь его внимание, а потом показывает на Анастасию, я сверлю его взглядом, обещающим убийство.

Платье едва прикрывает ее задницу, и мне хочется накинуть на нее свой пиджак. Выпрямившись, она смеется над какой-то шуткой Джейдена, убирает волосы за ухо и бросает на меня взгляд через плечо.

Джей-Джей шире расставляет ноги, она садится к нему на колено и обнимает за шею. Я так сильно сжимаю бокал, что удивляюсь, как он не раскрошился.

К черту план. Меня душит ревность. Я залпом допиваю остаток, чувствуя, как холодная жидкость смягчает жар в груди.

Не успевая ни о чем подумать, я уже на ногах и проталкиваюсь мимо товарищей по команде в безрассудном, пьяном порыве. Либо эта девушка пытается меня достать, либо ей на меня наплевать, но в любом случае она отдаляется.