Читать онлайн Хранитель колыбели

Зелёный дом

Запомни это, – я указывал на своё лицо. – Это последнее, что ты увидишь.

Всё вокруг казалось тёмным. Мир звучал невпопад, всё ощущалось, как зажёванная плёнка.

– Тащи его… Да… Включай экр… Вкалывай… разря…

Спустя пару секунд звук совсем исчез – я отключился.

Могли длиться недели или минуты в холоде. Всё тело зудело, а суставы болели. Мышцы поглощала жуткая вялость, ноги совсем онемели, кожа размокла от холодной воды. Я открыл глаза, это была ванна, наполненная льдом. Кубики были кристально чисты. Вдруг я вздрогнул от чужого прикосновения. На мне лежало бездыханное женское тело, без одежды. Её грудь в области сердца была изрезана, карие глаза смотрели куда-то вдаль, а светловолосая голова сильно провёрнута, руки выпадали по бокам ванны. На ушах висели драгоценные серьги зелёного цвета, нос был проколот круглой железкой. Я взял её за плечи и скинул с себя. Холод бил по всему телу, было очень трудно вылезти оттуда. Последних усилий не хватило, и я небрежно выпал из ванны, прислонился спиной к ней.

Отрогал себя, в правом боку была рана средней глубины, будто бедно ножом прошлись по ней, не скальпелем; всё остальное на месте, но это лишь внешне. C большим трудом я встал лишь на четвереньки. Ещё раз заглянул на мёртвое тело, оно качалось там от моих движений, лицом вниз.

Протерев глаза руками, я обнаружил себя в отжившей ванной, голые белые стены, как и я. Света с потолка еле хватало, чтобы детальней разглядеть комнату дальше ладоней.

Нужно убираться отсюда; как я сюда попал? Скорее всего, они хотели взять с меня части тела под трансплантацию или превратить в очередного работящего болванчика или гладиатора. Может, проверить работу сырых имплантов.

Напротив ванны стояла дверь, замок, судя по зелёному свету, был снят – роковая ошибка. Протаранив дверь дрожащим телом, я выпал в коридор.

Тут чуть светлее, чем в ванной, свет был синий. В правой стороне – по центру коридор, далее поодаль дверь. В левой – ничего. Лишь в конце моего коридора виднелся поворот налево, где сильно бил белый свет.

Я немного осмотрелся и вздрогнул чуть сильнее обычного, увидя за собой манекен, чем-то закрашенный. На нём висел плащ, больше меня на несколько размеров, но всё же лучше, чем ничего.

Нужно искать выход. Я решил пойти к концу коридора. Будучи без обуви, я создавал не так много шума по полу подошвой, как голой ногой, но старался всё же делать каждый шаг тише предыдущего. Подходил к двери правой стены. Сложно было сказать, что там происходило, из-под неё перебирала светомузыка. Скорее всего, они убивают время перед операцией. Её или моей. Как бы не так. Я лёгкой поступью перешагнул через них и ушёл дальше.

Раз они какие-то торговцы человеческими частями или имплантами, предположу, что обосновались они на старом заводе или птицефабрике; а почему именно эти места?

Только понял, что не чувствую запаха, – очень странно.

Шёл вперёд, на полу лежали банки, картон, моя тень от ламп, шатавшаяся в стороны, – словом, набитый мусором коридор. Прямо оказалась полустенка, низ которой был разрушен, уже перетёртые кирпичики лежали где попало. Проходы в стороны. Сразу же я зашёл левее стенки, чтобы меня ненароком не заметили, и увидел лестницу вниз. Мне нужно было бы уходить, но за стенкой несколько человек что-то обсуждали, следовало узнать хоть немного информации.

Я начал слушать: один голос был грубый и говорил кратко, другой – чуть выше и намного культурнее. Они обсуждали детали какого-то дела в Магадане; что они забыли так далеко? Также грузовик некой «Стали» и девушек на продажу. Я послушал ещё немного, и тут они дошли до меня.

– Чё, не справляются ребята на рынке? – грубый.

– Да туда только неумелых и посылают. Похоже, что скоро уйдут они с работы, – культурный провёл пальцем по шее.

– Ха-ха-ха, ну да. Так чё, нормас?

– Да, хороший, – культурный что-то вдыхал.

– Так чё, ты ему нормально всыпал, а?

– Да, его хватит, проведём операцию с головой, и денег хватит, – он слегка нервно выдохнул, – с головой. Я хоть Женьку деньги верну.

– Ты чё, так и не вернул?

– Да пока с этими одиночками разберёшься… А разберёшься – ничего не дадут. Ну а ты что?

– А я бабло, наверное, на новую шарманку потрачу, а то эту токо к Аппарату отнёс – уже еле делает.

Оказывается, у них играла музыка, он стукнул по чему-то пластиковому – и громкости прибавилось, я смог услышать песню. Какой-то рэп, речь русская.

– Хе-хе, доломаешь, смотри. А ему опять чинить!

– Смотри-смотри. Иди лучше посмотри, – он сделал акцент на последнем слове, – чё с этим, а то башка откинулась, и с мозгов ничё не получим.

– Сейчас, докурю, – культурный снова начал курить.

С мозгов?! Они вшили мне что-то в череп? Может, что-то сломалось, и я очнулся; запах? Или они хотят забрать мозг для какого-нибудь ИИ. Пора валить.

Я ушёл по лестнице и надеялся на лучшее. Перила сгнили – я даже не решился их трогать, а ступеньки были металлические, и холод снова будоражил моё тело. Это была П-образная лестница, сверху била люминесцентная лампа, так что весь путь вниз я провёл то в темноте, то в полумраке. Металл неприятно щипал кожу на пальцах и ступнях.

Неужели они действительно вшили мне что-то? Я дрожащей рукой медленно схватился за спину и повёл по позвоночнику до головы, ощупал волосы, но ничего не нашёл. Борясь со страхом осознания всё же что-то найти, я нервно провёл рукой ещё раз, в области затылка замер, даже перестал дышать. Подушечками пальцев я кристально чётко нащупал швы. С начала атланта до глубины затылка.

Они смогут контролировать меня, устраивать галлюцинации; я сойду с ума? Господи, нужно искать помощь, и срочно. Один пролёт – и я увидел хорошо освещённую комнату. По левой стороне ящики, длинные, скорее всего, это ещё одна «ванная». Под лестницей была большая белая надпись «ММЗ». Около неё шли разные надписи, нарисованные фломастерами, краской, выскребенные чем-то острым по стене. Пол был немного липким, что слегка пугало.

По всей комнате стояли манекены. Зачем они им около ванн? На них была красная жидкость, у каких-то были шляпы, какие-то без конечностей; они так почитают или оскверняют убитых?

Вдруг я услышал звук пилы, то ли циркулярной, то ли цепной, и истошный крик. Впереди, за приоткрытой дверью, промелькнула чья-то тень, перед ней, судя по звуку, ехала небольшая тележка, и что-то упало. Две женщины кричали друг на друга. Взглянув в щель, обнаружил большой холл с несколькими станками. Я почти уверен, что я на первом этаже. Похоже, это всё-таки завод, либо они перетащили их из другого места. Впритык к двери был сквозной коридор. Тень явно шла на звук, можно или пойти за ней, или уходить от неё. Не определившись, откуда был крик, я свернул налево. Под ногами хрустели камни и земля – нужно быстрее уходить.

Немного впереди виделась окровавленная плёнка, за ней, к моему удивлению, – силуэт окна. Вот оно, спасение.

Я отдёрнул плёнку и замер. Прямо перед собой, буквально в нескольких шагах, сидящим на стуле я обнаружил человека. Охранник. Он спал, его голова откинулась вниз, и приоткрытый рот тихо издавал храп. Руки лежали на коленках ладонями вверх. Чёрные очки застилали глаза. В нём вообще не было никаких движений, лишь грудь слегка поднималась под чёрной футболкой. На нём была осенняя куртка. По его коричневым штанам шли пятна и пришитые куски другой одежды.

Времени на раздумья не было. Я оглянулся проверить, что оттуда точно никто не идёт, и побежал на него. От звука летящих во все стороны камней и песка охранник пошевелил головой. Я резко обхватил его голову руками, правой за рот, левой за горло. Спустя секунду он вскочил, и я оказался между ним и стулом. Не ожидал такого сопротивления – он брыкался из стороны в сторону, чем издавал много шума. Похоже, выбора не было.

Когда я уже собирался свернуть ему шею, он толкнул меня назад, и я споткнулся о стул – мы полетели прямо в пустое окно. Пока падали, я еле успел развернуть его, чтобы смягчить падение. Спустя секунду нас пришибло оземь, как я подумал. Оказалось – мусорный контейнер. Охранник подо мной корчился от боли, его тело хватали судороги, а кровь из трахеи, пульсируя, выходила наружу. Вся его футболка окрасилась в тёмно-алый цвет. Он жалобно махал руками, то пытаясь вытащить осколок стекла из шеи, то тянув руки ко мне, пока я стягивал с него обувь, это были обычные летние кроссовки. Я смотрел, как его глаза наполняют страх и боль, как он не мог вдохнуть и лишь шипел, как ядовитая змея. Я отряхнул от мусора процарапанные руки и приблизился к его лицу очень близко.

– Запомни это, – я указывал на своё лицо. – Это последнее, что ты увидишь.

После я резким движением ноги вдавил стекло ещё глубже в горло. Агония пред смертью в последний раз окутала его тело. Он ещё немного держался, я решил проверить его карманы. Там был какой-то мусор и несколько купюр, оружия у него не было, значит, банда бедная. Я надел и всю остальную одежду: трусы, штаны – и выпрыгнул из бака. Это тупик.

Я посмотрел на здание, в нём почти все окна были выбиты или выпали. А мы, оказывается, выпали с третьего этажа. Здание – как коробка из бетона, высотой этажей в семь, не меньше. На самых верхних мелькал свет и глухо была слышна музыка. Кто-то даже испражнялся по-лёгкому из окна. Повсюду валялись бетонные блоки, кирпичи, прочий строительный мусор. Всё металлическое – ржавое, будто гнилое. Сверху и за забором у здания висели провода, кабели. Сколько лет эти строения были разрушены? Вокруг коробки стоял сетчатый забор, где упавший, где просевший. В последний раз посмотрел на того охранника – он уже не дышал. Я аккуратно отодвинул пролом забора около бака и направился вперёд. Нужно быстрее убегать от окон, они могут увидеть меня оттуда, или с улицы – патрулирующие охранники, если они есть. В любом случае те, кто охраняли меня, скоро узнают о побеге. Всё же интересно, что там была за девушка?

Пройдя забор, впереди я находил лишь сухие, полумёртвые деревья. В проклятой тьме были прекрасно видны звёзды между ветвями. Поднявшись на пригорок, я рванул вперёд, пару раз спотыкаясь о маленькие ямки в земле. Кроме шума моих перебирающих со скоростью света ног, ничего не было слышно. Я стал бежать медленнее. Вдруг больше никого не осталось? Это единственные живые люди на несколько сотен километров или же есть другие твари? Мутанты или поехавшие на религии каннибалы?

Холодная земля спустя пару минут бега давала о себе знать, носков не было. Я уже слабо чувствовал мизинцы на ногах, они немного кололи даже в обуви. Пальцы на руках покраснели, в темноте пара изо рта видно не было. Не знаю, сколько сейчас градусов. Может, меньше нуля. Ветер был медленный, но очень холодный.

Вдруг слева послышалось шуршание. Волки, кабаны? Они выследили меня с завода? Как только я встал, шевеление становилось всё ближе. Я лёг на живот, лицом и всем телом ощущая рыхлую землю; колючие палки и мелкие ветки впиваются в кожу.

Так прошло несколько минут, этот звук быстро пролетел прямо над моей головой и скрылся вдали. Но буквально в последнюю секунду слышимых колебаний в моё ухо пришёл глухой, твёрдый звук. Асфальт?

Решив, что это некая дорога, я медленно, осторожно отходя полукругом, если бы я вдруг вышел к тем, кто хрустнул эту ветвь, двигался на звук. Иногда ударяясь о стволы деревьев или запинаясь о ямы. Интересно, как сейчас выглядят моё лицо, ноги, руки? Скорее всего, весь в ссадинах и порезах.

Очень хотелось пить, в горле першило. Сухая кожа на губах, по моим ощущениям, сама срывалась даже от такого медленного ветра. Вдыхать было неприятно и больно – рёбра справа от вдоха ныли.

Очень хотелось есть, желудок побаливал. Чем дальше я шёл в лес, тем всё сильнее мрак окутывал окружение. Хоть закрывай глаза – та же тьма. Серо-багровый шум, вспышки-галлюцинации, которые шли по краям. Вскоре я и сам себя не видел. Лишь звук моих шагов указывал, что я ещё живой и прусь непонятно куда. Шум земли настолько приелся мне, что, только ступив на какой-то другой материал, я сразу остановился.

Глухой, твёрдый звук. Так же твёрдая поверхность.

Это асфальт! Я вышел на дорогу?

После не столько большого расстояния мне удалось выйти на звёздный, лишь блёклый свет. Это был парк. Прогнившие, окрашенные еле как лавочки, перевёрнутые мусорки, хвойные деревья без зелёных иголок. Такая находка хоть какой-то городской инфраструктуры вдохновила меня. Значит, рядом есть ещё что-либо. Ощущения меня не обманули.

Я побежал в умирающий после завода парк, за ним виднелась большая дорога.

Заправка

Я встал как вкопанный. Это была Она в ванной.

Шелест травы. Дуновения ветра. Вся моя спина отдыхала после произошедшего. Я закрыл глаза, и Она была единственным, что я видел каждую секунду, пока остальной мир оставался за сомкнувшимися веками.

Она лежала рядом со мной, щелчок – и мы уже гуляли около моста, внизу текла река – каждый миг был пропитан спокойствием и радостью. У Неё были светлые волосы, простые карие глаза и самая нежная в мире улыбка. Тонкая талия и красивые плечи; кажется, Она всегда просила меня не горбиться, держать спину ровно. Лиза…

Тут-то всё и началось.

Я резко открыл глаза, поднял правую руку и увидел кровь – вся ладонь была в крови. Оказалось, что после таких резких движений рана начала расходиться и больше не сдерживала льющуюся жизнь внутри. Думаю, мне уже достаточно отдыха, надо искать хоть какое-то людное место. Я не выживу, если не найду хоть кого-то в течение пары часов.

Парк был не очень большим, но растений было много, здесь даже дышалось легче. Я прошёл его минут за пять, сразу за ним была дорога. Налево – дугообразная, направо – Т-образный перекрёсток, заходящий на завод. Только выйдя на обочину, я увидел большой знак «Паспорт объекта. Магаданский медный завод, документ № 293-ЯКАТ. Дата окончания работ: 20__». Значит, всё-таки они говорили об этом месте. Магадан. Как я досюда добрался? Или я здесь живу?

Возвращаться к повороту на завод было опасно, так что я решил идти налево вдоль дороги, надеясь на своего рода заправку, мотель или что-нибудь людное.

Пока я перебирал ногами по разломанному асфальту, меня не покидала мысль об импланте внутри. Может, они подсадили мне другое сознание и из-за смешанных воспоминаний я ничего не помню, может, я – это другой разум в другом теле, или это была простая промывка? Есть ли вторая половинка, дети, кто-то родной, кто ждёт моего возвращения? Она ждёт меня. А если они могут взять тело под контроль?

Боль в боку мало-помалу усиливалась, звёзды на небе становились ярче, я брёл по старой дороге в полном одиночестве.

Спустя примерно минут десять я обрёл новый вдох веры. По другую сторону дороги, метрах в трёхстах, стояла заправка. Внутри был свет. Если попытаться напасть, то я быстрее умру от ран, остаётся только попросить помощи, у меня всё равно ничего нет.

Это была обычная заправка: колонки с пистолетами, чуть поодаль шланг для полива и здание, всё под куполом с металлическими листами. Некоторые из них уже лежали и гнили на земле, трава всё ближе подбиралась к центру строения, крыша бы еле как сдержалась от ветра, если бы тот подул, маленькое приёмное окно сбоку слабо висело без цельного куска стекла. Дверь была закрыта, хотя, если приглядеться, это всего лишь деревянный тонкий кусок с дырками для петель, даже ручки не было.

На всякий случай я обошёл заправку по дуге и осмотрел задний двор. Там была ещё дверь и рядом, у уходящего в лес уклоном земли, – дыра, типа туалета. Я зашёл через задний двор внутрь здания. Тут не было света, видимо, какая-то прихожая или коридор к товарному залу. Я на ощупь постарался найти вход туда, но нашёл лишь осколок на полу, который впился мне в правую ногу через тонкую подошву. Тихо проныв и в мгновение ока вспомнив все полезные слова на такой случай, я протёр высунутую ступню нижним концом плаща и прошёл дальше. Вот и дверь.

Я максимально аккуратно попытался её открыть, но она скрипела так, будто орущая во всю глотку чайка. Перед собой я увидел обычный товарный зал, стеллажи, пустые холодильники и кассы. Дверь, из которой я вышел, была за последними. В углу, около входа в магазин, сидел он.

– Проходи уже, шпион.

Это был очень пожилой мужчина лет шестидесяти-семидесяти, седые волосы и щетина, лицо грубое, иссохшие кожа и губы, как после долгого времени под солнцем. Он сидел на полу, на сделанной вручную картонной кровати, рядом с ним светила лампа, рыжим светом. Его голос был очень спокойным. Он меня знает?

– Мне нужна помощь, – я попятился от касс к его стеллажу, – пожалуйста.

– Садись-садись, стоять нечего, – он мягко поводил рукой по воздуху около пола.

Похоже, единственное, что я помню, – это Её. Ни о чём другом я не мог спросить, ничто так не тревожило мой разум, как знание того, что Она жива.

– Я ищу девушку, – левой рукой я держался за раненый бок, правой водил рукой, описывая Её, – у неё длинные светлые волосы и…

– Хм, опять ищешь?

Опять?! Не может быть. Неожиданно все чувства исчезли, эмоции угасли, лицо онемело. Неужели это петля или я уже умер? Может, они гоняют меня по кругу, проверяя новосозданный имплант, заставляя верить в истинность сущего? Я схожу с ума, я явно схожу с ума.

Вдруг всё оказалось каким-то нереальным, будто это не моё тело, каждая деталь вокруг стала изображением с неправильными пропорциями, мои руки казались чужими, сердце вылетало из груди, а окружение уходило вдаль.

Прошла вечность, и все полки и стеллажи – всё здание унесло куда-то вдаль, по бессмертному космосу. Время двигалось то вперёд, то назад, моменты прошедшей жизни крутились в обратном, неправильном порядке, пространство искривлялось, мне казалось, что я – это чужой человек, голова кружилась. Вдруг тьма и тишина, как две неразлучные сестры, окутали меня. Я не смог ничего вспомнить, что было дальше, это был огромный провал в памяти. Очнулся я уже на полу, опершись о стену.

– Эй. Эй! – его голос вдруг разбудил меня, весь неконтролируемый космос вмиг растворился, я полностью вернулся в своё прежнее состояние.

– Пожалуйста, помогите, я не знаю, – мне стало чуть тяжелее дышать, – не знаю, что происходит.

– Словили всё-таки они тебя, да? Я говорил: ты, – он ткнул указательным пальцем в мою грудь, – к ним не пройдёшь.

– Они что-то сделали с моим мозгом, у меня рана под рукой, – я приподнял правую руку, плащ вслед за ней показал всё моё голое туловище.

– Ох, это серьёзно, я тебе не помогу. Тебе нужно бежать к врачу. Ты хоть помнишь, в какой стороне город? – Я даже не успел ответить, как он продолжил: – Понятно, поднимай руки, ну поднимай.

Нехотя руки взмыли вверх, и он наложил поверх тела грязную ткань, перемотал мне торс. Всё это стягивало живот, и стало чуть труднее дышать.

– Я был здесь? Я же не первый раз с вами вижусь, да?

– Ты приходил сюда и вчера утром, и позавчера. Искал какую-то Лизу. Попросил показать, где медный завод, и ушёл. Кстати, спасибо за еду, давно я такого не ел, и за лампочку.

– Как думаете, долго я протяну?

– Ну дойти до города ты успеешь, но вот до врача… Как выйдешь отсюда – прямо по дороге, потом направо, там не заблудишься.

Он молча ушёл в темноту зала и начал что-то открывать, сундук или шкаф, я так и не понял. Я решил его пока немного порасспрашивать.

– А что, собственно, делают на заводе? – я чуть громче спросил.

– Уродов вроде тебя, если бы получилось, – ответил он оттуда. – Там обосновались люди Розы.

– Розы?

Он вышел из мрака с черпаком воды и парой носков.

– Чё, ты прям всех забыл?

Я лишь недоумевающе помотал головой.

– Был мужик, Рома, была баба, Роза, – пока он рассказывал, я надевал на себя шмотьё, – имели сильную руку в городе. Но однажды из-за кого-то там из них умерли их родители. В итоге – расстались, и на смертном одре своих предков они поклялись убить друг друга. Вот уже который год никак не убьют.

– Что за бред? – я легко посмеялся, но резко перестал, увидев его грустное лицо. – Так, а как ты здесь, они тебя не трогают?

– Нет, я им рассказываю, кто, куда и где проходил. Каждый день один приходит и спрашивает.

– Так ты и про меня спалил?! – чуть кряхтя после выпитой наспех воды, сказал я, взглянул на него.

– Я же сказал, спасибо за лампочку. Незачем волноваться.

Я поправил плащ, сильнее завязал кроссовки и кое-как причесал пальцами чёрные волосы, повисшие на лбу.

– Спасибо… – протянул руку и хотел было сказать имя, но не вспомнил.

– Пожалуйста, – он будто уловил мою мысль и пожал руку. – Теперь уходи, скоро, я так понимаю, придёт их докладчик, про тебя спрашивать. Смотри не потеряйся по пути. Тебе больше никто не поможет.

– Постараюсь. Вот, если понадобится, – я протянул ему несколько купюр из той пачки, что забрал у охранника, пару тысяч.

– А тебе интересно помогать. Как потеряешь память – приходи ещё раз, – он улыбнулся и забрал их себе.

Я вышел через главный вход, ночь подбиралась ещё ближе, и вновь холод бил по моему телу. Пора идти в город, надеюсь, он не обманул меня и эта дорога действительно в получасе ходьбы.

Пока я шёл, попытался воссоздать всю картину воедино. Я пришёл сюда через заправку, дал старому взятку, чтобы он рассказал мне, где Лиза. Искал Её на заводе. Светловолосую девушку с карими глазами…

– Нет. Нет-нет-нет.

Я встал как вкопанный. Это была Она в ванной. Я пришёл Её спасти, и сам попал в ловушку. Её убили из-за меня или нас обоих решили сделать болванчиками. Я обернулся. Девушки на продажу; они могли превратить Её в послушную куклу, а я стою здесь вместо того, чтобы забрать.

– Нельзя. Нельзя возвращаться, – говорил я сам с собой.

Надо мыслить здраво: у меня нет возможности вернуться, но я вернусь, обязательно вернусь, я спасу тебя, Лиза.

Что есть сил я побежал навстречу городу, надеясь на лучшее. Впереди виднелись фонари.

Учёный

У Неё были светлые волосы, простые карие глаза и самая нежная в мире улыбка. Тонкая талия, красивые плечи; кажется, Она всегда просила меня не горбиться…

Бесконечные фонари, бесконечный круг – я уже вечность иду по этой дороге. Здесь я и очнусь, здесь я и умру. Кажется, я уже не чувствую всех пальцев от холода. Прошедший дождь давал о себе знать, одна радость – я был в обуви и в носках.

По бокам от дороги стоял густой лес, зелёный-зелёный. Лиственница, кедр. Воздух отдавал хвоей. А дышишь – будто бьёт сиропом от кашля. И вкус, и запах такой же. Видимо, нос уже работает на полную, слава богу. Дотерпеть бы до города.

Уже из последних сил я добрёл до спасительного столба. Это была вертикально поставленная прямоугольная каменная приветственная надпись. Въездная стела. Верхушка была красная, на ней красовался бегущий олень, а всё остальное синее или голубое, большими белыми буквами сверху вниз было заявлено «Магадан», а сбоку – «Основан в 1929 г.». Всё это напоминало палочку магнита.

Дорога со столбом стояла на пригорке, внизу виднелся слабый свет лишь из пары домов и гаражей. Вот она – «цивилизация».

За мной брела струя крови, замерзавшая на голом асфальте. Глаза начинали смыкаться. Я шёл дальше, петляя ногами, всё сильнее смешивались голоса людей, где смех, где крики. Детского голоса не было.

Очень трудно стало запоминать, в момент я был у первых домов города, ещё секунда – и я оказался около магазина. Впереди меня стояла компания людей. В основном мужчины, лет двадцати, одетые в куртки с неоновой лентой внизу, освещавшей грунт под ними. Я брёл прямо сквозь них, они даже не обратили на меня внимания. Меня будто никто не видел или не хотел видеть. Может, они меня боятся? Я был каким-нибудь серьёзным человеком, другом главы местной банды? Или я вообще не здешний: бездомный, приезжий, отвергнутый?

Лишь один человек обратил на меня внимание. Во мне исчезло чувство призрака вмиг. Он шёл впереди, мне навстречу. Хорошо одетый, ухоженный мужчина, с круглым лицом, густыми бровями и дерзкой ухмылкой, глаза его были чуть уже к краям, тёмные волосы. Он сначала принялся идти медленнее, пока совсем не остановился у меня под носом. Его правая рука упала мне на плечо.

– Алекс, ты в порядке?

– Т-ты мне? – буквы еле вплетались в слова.

– Господи, что с тобой, что за одежда? Они поймали тебя?

– Помоги мне. Я ничего не помню. Они что-то вживили сюда, – я указал на затылок ослабленной рукой.

– Пошли, пошли-пошли – отведём тебя к Доку.

Он подхватил меня, как раненого бойца после битвы, и мы побрели сквозь улицы, видимо к безопасному месту.

– Они шли за тобой? Кто-то знает, что ты выбрался?

– Я не знаю, я не помню даже, как тебя зовут, и даже, как дошёл до улиц. Она там… – дыхания еле хватало, чтобы продолжить.

– Да-да-да, она там, угу. Сначала давай тебя подлатаем, а потом разберёмся с ними.

Спустя пару минут мы остановились перед небольшим зданием, четыре этажа в высоту. Почти все окна внутри излучали свет, за ними слышались взрослые голоса. Перед входом сидели на ступеньках двое ребят, перекидывались в домино. Тот, кто узнал во мне знакомую душу, усадил меня около стены и пошёл к ним.

– Здорово, Кость, Док там? – они по-дружески пожали руки, мощный хлопок послышался в воздухе.

– Да. Чё, не доехал? – он повернулся ко мне.

– Не знаю, что у него там случилось. Он ничего не помнит, пришёл ко мне без вещей, видимо, по башке вдарили и обокрали.

– А-ха-ха, – оба парня посмеялись, Костя продолжил: – Алекса? Обокрали? Видимо, старость берёт своё, – они с ухмылкой смотрели на меня.

Я машинально махнул рукой, будто всегда воспринимал эту фразу шуткой. Возможно, они меня часто так подкалывают.

– Ну так что, пропустите?

– Иди, только смотри, старшие дела решают, аккуратнее.

– Хорошо. Пойдём, ох, – он вернулся ко мне и начал поднимать.

Парни отошли со ступенек, мы ушли внутрь здания, скорее всего, они сейчас будут обсуждать меня и то, что со мной случилось.

Меня внутри удивили архитектура и мебель: просторный коридор, деревянные шкафы и столики с узорами, красные неизжёванные ковры, будто мы попали в замок. Толстые провода, идущие на полу кто куда, кодовые замки почти на каждой двери. Яркий, мягкий, местами неоновый свет проходил во все стороны и стекал по стенам, пахло домашней едой и алкоголем, даже смех вплетался в уши, от такого контраста у меня отпала челюсть. Там, в парке и внутри завода, было ощущение, что мир вокруг умер, почти нигде нет электричества, люди торговали людьми, а тут такое!

Мы прошлись до конца коридора и хотели подняться по лестнице, но нас остановил высокий мускулистый мужчина. Тот, что спас меня, начал что-то рассказывать. Я не слушал: хотел скорее попасть к доктору и остановить весь этот ад моего тела.

Они всё же договорились, и мы поднялись наверх. Он усадил меня на стул в начале коридора. Вдали, сбоку от нужной двери, стоял, видимо, охранник, у него на шее висел пластиковый ключ, как карточка. Онемевшие конечности уже слабо двигались, голова сама откинулась назад, я закрыл глаза.

Это был конец весны, лёд уже растаял, а цветы и деревья отпускали зелёным цветом. Солнце заходило, на небе виднелся прекрасный закат. Под спиной лежали мягкие одеяла, ветер дул приятным прохладным воздухом. Моё плечо лелеяла нежная кожа, а ласковая рука гладила мои волосы. Она лежала рядом со мной, мы вроде долго гуляли у моста, внизу текла река, каждый миг был пропитан спокойствием и радостью. У Неё были светлые волосы, простые карие глаза и самая нежная в мире улыбка. Тонкая талия, красивые плечи; кажется, Она всегда просила меня не горбиться…

– Алекс. Алекс?!

– А? Да? – я приоткрыл глаза и в таком расфокусе еле узнал своего спасителя.

– Слушай внимательно, – он стал говорить тише. – Ты слушаешь?

– Да. Да.

– Мне с тобой нельзя. Ты идёшь один. Я так понимаю, ты вообще ничего не помнишь, так что повторю: ты показываешь рану в боку, – он показал на неё пальцем, – он тебя починит. Им нельзя знать, что в тебя забили какую-то мерзость. Ты им ничего не говоришь о своём побеге, скажешь, что обокрали. Затем говоришь, что, по слухам, Зелёный дом разобрали. Понял?

– Да, я понял.

– Хорошо, давай, я буду ждать снаружи.

Мне пришлось вставать самому, я слабо ориентировался в пространстве, и мои ноги шатались из стороны в сторону. Охранник открыл дверь картой, толкнул её, и я попал внутрь.

Комната была как одноместный номер в гостинице. Сразу справа проход в ванную. Дальше какой-то небольшой зал, слева в конце был поворот, откуда бил синий свет. Сама комната была освещена как в рентгеновском отделе. В центре стоял стул, похожий на стоматологический, со спинкой, длинным концом для ног, широкими подлокотниками. Под стул входили какие-то провода, большие в диаметре, а вместо столика для инструментов – монитор. Окон, к слову, здесь в зале не было. Я подошёл к стулу и сразу же лёг, будто я здесь не в первый раз и знаю процедуры.

Из прохода послышались шаги. Вдруг перед моим взором появился старый мужчина лет сорока. Он подкатил ко мне ближе на небольшом кресле. Почти лысый, с густыми бровями, на его лице были многочисленные шрамы, уши торчали в стороны. Оставшиеся на голове седые волосы были прилизаны. На нём была классическая кожаная куртка, под ней чёрная футболка. Руки в резиновых перчатках. Строгие чёрные брюки и резиновые тапки.

– Ну-с, показывай, что случилось, – сказал он, поправляя перчатки.

Я оттянул плащ, под ним показались окровавленные алым цветом ткани, что дал мне старик. Красные пятна покрывали всё тело, а синяки от живота до подбородка украшали меня после падения и бега по лесам.

– Ох, Алекс.

Он резко вскочил с кресла и ушёл за поворот, вернулся через пару секунд. В руках он держал прозрачный тянучий красный мешок, также какой-то свёрток.

– Так, отвернись, – он махнул ладонью в противоположную от раны сторону. – Судя по гематомам, ты пытался приложить что-то холодное сюда, да?

– Ага, – я приподнял края губ, он чем-то обрабатывал порез.

– Давно ты так не приходил, видимо, стареешь, да?

– Есть немного.

– Так, сейчас не дыши.

Он вколол мне что-то в бок, взял со стола небольшую иглу и какие-то стальные пластиковые нити, принялся зашивать. На вид они были съедобные, как длинные макароны. Очень странная здесь медицина.

Я не ощущал, что там происходит, просто смотрел в стену. Как по ней плавают мёртвые узоры, строимые моим разумом, будто туман, застилающий всё пространство между нами, глаза уставали.

Мелкие горки снега ещё ждали на вершинах гор, солнце приятно прикрывали беглые тучи…

– Эй! – он крикнул мне в правое ухо. – Ты здесь? Не отключайся, рассказывай что-нибудь. Как тебя угораздило так попасться?

– Я шёл по шоссе, в город, уже подходил к магазинам, когда пару ребят напали на меня, – я врал как мог.

– И что, хочешь сказать, ты не управился с парой Роз?

– Один подошёл сзади, – я начал было поворачивать голову, чтобы говорить с ним, но он резким движением руки развернул меня обратно, – а пока держал, другой сбоку ударил ножом.

– Понятно, скажу старшим, что Розы опять шляют по городу.

– Угу. Вдруг найдут чего.

Около минуты мы провели в тишине. Затем он отъехал на кресле за каким-то инструментом и продолжил операцию. Свет во всей комнате на секунду моргнул, он начал нажимать что-то на мониторе.

– Вот, – продолжил он тихо, – а забрал бы пушку у Аппарата, не было бы такого, разве не так?

Аппарат? Тот самый, про которого говорили парни за полустенкой? Кто это такой, своего рода механик или техник? Похоже, он работает и на людей Ромы, и на людей Розы. Смутные воспоминания терзают меня, но я уверен, что любое огнестрельное оружие сейчас – это непозволительная каждому роскошь.

– А? Да-да-да. Завтра заберу у него.

– Смотри, завтра он вроде занят.

– Долго ещё? – я указал левой рукой на место ранения.

– Ну дык, а ты думал. Сейчас, сделаем тебе гемотрансфузию…

– Куда? – последнее слово я абсолютно не понял.

– Переливание, Алекс. Всё сделаем, отоспишься, поешь. Будешь как новенький! Вижу, бледный весь, как ты себя чувствуешь? Холодно, жарко? Судороги?

– Сушит во рту, тошнит, холодно.

– Угу, понятно, значит, три четверти.

Док открыл шкафчик под столом и достал спирт и вату.

– Всё хотел спросить, – он протёр мою правую руку и вставил иглу, – чё за одежда у тебя дебильная? Они твою забрали?

– Да, ну нет, короче, там сложная история – не обращай внимания.

– Ну на такое сложно не обращать внимания, – Док подвёл ко мне капельницу с перевёрнутым пакетом крови. – Так, всё, разрешаю повернуться, подождём, пока кровь вновь наберётся в твои прожилки, и потом пойдёшь ляжешь. – Он взял со стола с медицинской аппаратурой бутылку и стаканы. – Бахнем?

– Какой-то ты неправильный врач, – я взял стакан с круглыми разводами, чуть меньше чем на половину наполненный жёлто-карей жидкостью, от которой резко пахло алкоголем.

– А ты теперь какая-то неправильная Падла. – Мы чокнулись и выпили всё залпом.

Мелкая дрожь пробрала всё тело, по ощущениям, я даже на пару секунд вернулся в своё обычное состояние. Только сейчас пригляделся, на пакете было написано маркером «1п».

Я устроился поудобнее перед самой серьёзной частью. Пару раз подумал перед тем, как начать говорить, но всё-таки решился.

– Это… хм-хм. А ты слышал, что Зелёный дом снесли?

Док резко поставил стакан обратно на стол и прикатил ко мне.

– Нет, не слышал. А ты уверен?

– Однозначно, – я подвинулся к нему и продолжил вполголоса, он подъехал ещё ближе, – я сам видел.

– Ладно, будем знать.

Док встал со стула и ушёл в другую комнату. Свет опять моргнул, слышно было, как он что-то нажимал на клавиатуре. Затем он вернулся к стулу, налил ещё стакан. Весь последующий разговор мы провели тихо, чтобы никто не услышал.

– Теперь мы одни, что такое?

Мой разум поглотил страх, не знаю почему, но я ощущал, что если сейчас всё не расскажу, то умру прямо здесь и он единственный, кто может спасти меня. Я продолжил дрожащим голосом:

– Док, – я схватился за его правое плечо, – они что-то вживили мне в мозг, я ничего не помню, абсолютно, меня не грабили, я сбежал с завода. Там вроде была Лиза, и я пошёл спасать её. На заводе люди Розы, они схватили нас и отправили в какую-то ванную. – Он пододвинулся к монитору и начал вводить какие-то команды, я убрал руку. – Я не знаю, что они вшили мне, но, когда я очнулся, Лиза вроде была мертва, я сбежал оттуда и убил одного. Док, я не знаю, что делать, у меня провалы в памяти, иногда мне кажется, что это не моё тело. Пожалуйста…

– Успокойся. Чёрт, не хватало ещё, чтобы они всадили тебе датчик, – он пару раз пальцем тыкнул у виска. – Куда они вживляли твой… коннектор?

– Здесь, – я повернул голову и приподнял волосы, – здесь швы.

– Так, – он хлебнул со стакана, – главное, чтобы это не оказалось маячком. Ты чувствовал раздражительность по всему телу, плаксивость, внезапные вспышки агрессии?

– Ну то, что я убил человека, вдавив ему ногой стекло в трахею, считается?

– Ну ты и до этого убивал, – безэмоционально ответил он, начал что-то нажимать на мониторе, и в соседней комнате послышались звуки охлаждающих вентиляторов, свет опять моргнул. – Остальное?

– Нет вроде. Что это моргает?

– Это ты моргаешь.

– Ладно, – я моргнул на всякий случай, но эффект был другой.

– Провалы в памяти были?

– Небольшие, может пару минут или часов.

Он взял со стола фонарик, перчатками растянул веки и посветил прямо в зрачки, я неприятно защурился и проморгал.

– Так, можем поступить двумя способами: я могу разрезать тебе ткани на затылке, подключиться к импланту через компьютер и быстро осмотреть, либо мы сейчас проведём надкожный анализ через сканер, но это займёт много времени. Как сделаем?

– Нет, Док, хватит с меня сегодня порезов, можешь снаружи осмотреть?

– Хорошо, – он взял прибор, похожий на пистолет, но с плоским прямоугольником на конце. – Постарайся расслабиться.

Он зашёл мне за спину. Подключил к сканеру один из проводов, лежащих под стулом, и попросил привстать, затем сканер издал немного неприятный звук и, похоже, начал анализ. Пока всё это дело происходило, Док держал меня за плечо, чтобы я не свалился, ибо меня немного шатало. Время от времени я выпивал.

Прошло около пяти минут, и он убрал сканер, положил обратно на стул. Вдруг из-за двери послышался голос.

– Док, всё хорошо? – скорее всего, охранник. – Что-то ты долго, тебя зовут на совет.

– Да, я почти закончил. Скажи, что сейчас буду.

– Ты же меня не оставишь? – меня схватил страх.

– Всё нормально, я отправлю данные на компьютер, и потом он расскажет, что с тобой. Пока посидишь с ассистентом.

– Ты ему доверяешь?

– Ей – да.

Док снял перчатки и отложил сканер на стол, также забрал стаканы.

– Так, сиди тут, ничего не трогай, если она что-нибудь просит – делаешь, понял?

– Понял.

– Отлично, я пошёл.

Док поправил куртку и вышел из комнаты. Я остался один. Посмотрел на пакет, он почти опустел. Остаётся только ждать, надеюсь, он поможет мне с этим имплантом. Так я пролежал несколько минут, пока дверь вновь не отворилась и из неё не вышла девушка. Она мне казалась очень красивой, замкнутой, знакомой. Крашенные в алый цвет волосы без чёлки, до плеч, блекло-голубые глаза, ростом она была чуть ниже среднего, может, сто шестьдесят. Одета была в синие шорты, немного закрученные внизу, чёрную футболку, на несколько размеров больше неё, со светящимся трибаром на груди, вершиной вниз. На ногах белые кеды с красным носком. Ни на ушах, ни на теле не было никаких драгоценностей.

– Привет, Алекс, – она подошла ко мне модельной походкой.

– Привет, Алён, – я немного нехотя от боли повернулся к ней. Как-то машинально вспомнил её имя, возможно, не всё так плохо.

– Эй, ты чё как алкаш оделся, что с тобой?

– Долгая история. Скажи, тут есть где прилечь?

– Конечно, – она опешила от такого глупого вопроса, – как перельём, я тебя провожу. Давай я тебе поменяю это тряпьё на нормальные.

– Спасибо, тут за день столько произошло, – с её приходом окружение наполнилось радостью, женственностью, я даже впервые искренне улыбнулся за долгое время.

– Ну, рассказывай, – она взяла из ванной бинты, села на кресло Дока, – кто это тебя так?

– Я шёл из города и угодил в яму, прям на дороге. Потом пришёл к заправке, ну там надо было кое-что забрать, и, походу, Розы меня с этим спалили и выследили. Я уже был в городе, около магазинов, тут на меня один напал сзади, пока я с ним боролся – другой подошёл сбоку, ну и сама видишь.

– Понятно, – она вздохнула, – понятно.

– Ещё и на стекло напоролся, – я приподнял правую ногу.

– У тебя что, ещё и нога? Ох, Алекс!

Она сняла обувь и носки, с неприязнью откинула их в сторону, начала раскручивать бинты. Откинула с тела плащ и хотела было начать бинтовать.

– Господи, Алекс! Ты чё весь грязный, как бомж?! Быстро в ванну, не хватало ещё, чтобы себе в рану какую-нибудь заразу занёс.

Она резко вытащила иглу из вены, что даже кровь каплями полетела во все стороны. Придерживала меня, пока я вставал, и мы короткими шагами зашли в ванную. Здесь были кабинка с душем, раковина со всяким мусором внутри (использованные перчатки, ватки и прочее) и два полотенца. Я опёрся о дверную раму, Алёна зашла и отодвинула дверь в душ.

– Слушай, ты можешь… – я провёл пальцем с воротника до пояса.

– Давай, аккуратно.

Она медленно сняла с меня плащ и бельё, облизывая моё голое тело взглядом, заворожённая смотрела на шрамы. Думала, что я не замечаю и не ощущаю, как она к ним притрагивается, любуется.

Я зашёл в кабинку и быстро задвинул дверь. Из душа полилась блаженная горячая вода, на секунду я закрыл глаза и чуть ли не свалился. Руками протёр лицо и волосы. Помимо обливающей моё тело воды, из шрамов на ладонях и правой руки лилась кровь, стекая по пальцам, прямо на пол. Док сказал делать всё, что она скажет, поэтому я даже не обдумывал эту ситуацию, просто стирал кровь, как только она появлялась. Звук льющейся воды успокаивал, кабинка наполнялась паром, я сел на пол, под душ, закрыл глаза и начал засыпать.

Много мыслей кружили в голове: кто такой Аппарат, почему Док мне помогает, есть ли у меня семья, кто-то, кто ждёт и надеется на моё скорейшее возвращение. Что со мной станет из-за этого импланта через время, через час или минуту? Я опустил плечи и голову вниз, будто умер, искривился прямо над сливом, иногда гладя плечи и бок.

Стало легче без напряжения в спине; кажется, Она всегда просила меня не горбиться…

– Алекс? – Алёна постучала в матовое пареное стекло.

– Я тут, – ладонями собрал стёкшие на лицо волосы и встал выключить душ.

– Ты что-то долго.

– Долго? – я отодвинул дверь, она уже ждала меня, стояла с выпрямленной рукой и полотенцем.

– Ну, если для тебя двадцать минут на подмыться – это быстро…

– Я просто уснул немного, – с полки снял полотенце, одним обвязал пояс, а другим начал вытирать голову и ноги.

– Всё нормально? – её глаза наполнили неуверенность и страх.

– Да, просто нужно отдохнуть.

– Давай я, – Алёна взяла полотенце и усадила меня на стул, видимо принесла из комнаты.

– Слушай, там меня ждёт товарищ, – я так и не вспомнил его имени, – если я останусь здесь, можешь ему сказать, что всё нормально?

– А это который?

– Ну он… у него тёмные волосы и такая модная куртка. Грубое лицо.

– А, я поняла, про кого ты. Я скажу ему.

– Спасибо.

Она на секунду вышла из ванной и прикрыла за собой дверь. Пока её не было, я ещё раз на всякий случай осмотрел себя, но, кроме двойных древних, параллельно идущих продольных шрамов по обеим наружным сторонам предплечий, ничего нового не нашёл. По ним явно уже давно не росли волосы. Отрогал швы на затылке, страх взбудоражил моё тело, я попытался успокоиться. Вдруг она зашла опять. Я резко убрал руку с головы.

– Алекс, точно всё нормально, ты выглядишь неважно, ты хоть видел себя?

– Нет, что такое?

– Да ты глянь.

Она отронула левый край зеркала и оттянула руку вправо, будто включая его. К моему удивлению, зеркало действительно включилось, весь пар с него вмиг исчез. Отражение меня поразило, я впервые увидел себя со стороны. Алёна стояла за мной. Как я и думал, она была ниже меня ростом, хотя какой у меня вообще рост? Я всмотрелся в своё лицо, на лоб свисали чёрные сальные волосы, брови были не очень густые, карие глаза, распухшие от простуды участки губ. Я улыбнулся, увидел желтоватые зубы, все на месте. Щетина доходила до кадыка, большой нос без горбика немного поцарапан. Глаза дрожали. Чем больше я смотрел в отражение себя, тем больше терял связь с окружением. Мне всё сильнее казалось, что это чужое тело. От испуга я резко закрыл глаза и отвернулся.

– Да, потрепало знатно, – сказал я.

– Иди отдыхай, я тебе оставила там подушку. Может, хочешь поесть?

– Нет, меня тошнит.

– Это из-за кровопотери, проснёшься – должно пройти.

– Слушай, вы мне очень сильно помогли, но мне ещё нужно добраться домой, – я всё же предположил, что он у меня есть. – У тебя есть какая-нибудь нормальная одежда, майка там…

Она неожиданно сняла с себя футболку и оголилась до пояса. Под футболкой оказалась небольшая грудь, окружённая синим лифчиком и пульсирующим красным цветом серым сердечком между чашечек. У меня в голове на секунду промелькнула мысль – что за отношения между нами? Мы стояли друг напротив друга, продолжение веяло в воздухе.

– На, тебе, – она продолжала её тянуть.

– Спасибо, – я медленно взял футболку у неё из рук и аккуратно надел на тело.

Вышел из ванной, она с грустно опущенной головой и слегка надутыми губами от обиды повела меня в соседнюю комнату, откуда Док забирал инструменты. Здесь стоял длинный во всю стену стол с какими-то машинами, похожими на сервера. Около них было теплее, чем в остальной комнате. Сразу слева от входа расположился небольшой диванчик, с мелкой подушкой розового цвета. Алёна медленно положила меня на диван и ушла в главную комнату, сразу же вернулась с вопросом:

– Олег? – её рука держалась за раму двери, а голова и шея торчали из прохода.

– Д-да? – разве это я Олег?

– Ну, ты попросил сказать кому-то внизу, что останешься.

– А, ты в смысле… ну да-да, Олег, – всё думаю, как его зовут.

– Ладно, отдыхай, – она чуть ближе подошла к дивану, по-дамски сложила руки, одна на другую. – Если что – зови.

– Хорошо, спасибо за, эх, футболку, – я откинулся на подушку, положив руку за голову.

– Пожалуйста, – завела руки за спину и начала переступать ногами с пятки на носок, – если что, эта фигурка светится в темноте сильно, просто нажми на неё.

Я взглянул на подаренную ею футболку, она была мрачно-чёрной, и в центре сине-бирюзовым горел трибар. Указательным пальцем я ткнул по нему, и он выключился. Чего только люди не придумают.

– А, точно, бинты, сейчас принесу.

Алёна вернулась, сняла с меня футболку, начала бинтовать.

– Только смотри, во сне не ворочайся, а то слезут.

– Как будто я этим управляю.

– Ну, ты понял, завтра тоже надо будет поменять бинты, если крови много будет.

– Почему эти нитки похожи на какие-то макароны? – я указал на швы.

– А, ты не знаешь? Они скреплены трубочкой, ну знаешь, как если лист бумаги проворачивать, и он начинает разъезжаться сверху-снизу, – она сделала круговое движение руками. – И там каждый определённый промежуток стоят такие штуки, которые не дают трубке раскрутиться. Вроде. Ну короче, они прочнее обычных ниток. Они хорошо прижмутся к тебе – быстрее выздоровеешь, и швы не разойдутся, – Алёна закончила бинтовать, откусила остаток бинта. – Можешь её себе оставить, она всё равно растянулась.

– Спасибо, – я надел обратно футболку и улёгся. – Как раз под меня, – я слегка улыбнулся.

– Ах-ха-ха. Ладно, я пойду. Тебе точно ничего не нужно?

– Нет-нет, спасибо. Я думаю, завтра уже домой.

– А ты один дойдёшь-то? В таком состоянии? Я могу пойти с тобой, – любезно она предложила.

– Как хочешь, – я прикрыл глаза.

– Ладно. Спокойной ночи, – Алёна ушла, за ней послышалась захлопнувшаяся дверь.

– Спокойной.

Я остался на диване. В темноте. Один.

Всё ощущалось как на необитаемом острове. Я лежу без запасов еды, воды. Не знаю, сколько времени, какой день, даже год! Где те, кого я люблю? Может, всех уже похоронили, остался только я и скоро присоединюсь к ним. Немного нервничая, пальцами отрогал швы. Они шли по кривой, как ползучая змея, окутывающая ядом мой разум. Я надеюсь, Док мне поможет, лишь бы это было несмертельно.

Вдруг я подумал, если Док знает про наш некий секретный код, то значит, всё же был шанс, что они поймают меня. Я шёл на самоубийственное задание, очень опасное, раз не сказал никому о нём, кроме своего спасителя и Дока. И этот Аппарат. Я тайно разрабатываю огнестрельное оружие? Почему Док меня не сдал и зачем вообще мне ему рассказывать? Как только проснусь, нужно бежать к этому Аппарату, Лиза там совсем одна, может, она ещё жива? Они издеваются над ней, мучают ради забавы.

Во мне начала кипеть ярость. Я убью всех, кто причастен к этому событию, узнаю, кто вставил этот имплант и его предназначение. Выжгу их глаза над пламенем, заставлю молить о пощаде, сломаю каждую кость за каждую секунду своих страданий, их крик боли будет вырван с корнем, они замолчат навсегда, они за всё поплатятся. Я всё сделаю, лишь бы спасти Её…

Мелкие вспышки блекли по краям вечной темноты. Сон подкрался незаметно, как всегда. Это были странные видения: поле, наполненное снегом, Туман у воды, песок, который превращался в мышей, и они разбегались в стороны, давая воде меня затопить. Затем резкий писк. Как кардиограмма. Из центра вечной пустоты вышло солнце.

Мелкие полоски снега ещё ждали на вершинах гор, солнце приятно прикрывали беглые тучи. Буквально на пару минут, давая хоть немного прохлады. Это был конец весны, лёд уже растаял, а цветы и деревья отпускали зелёным цветом. Солнце скоро будет заходить, на небе предвидится прекрасный закат. Под спиной лежали мягкие одеяла, ветер дул приятным прохладным воздухом. Моё плечо лелеяла нежная кожа, а ласковая рука гладила мои волосы. Она лежала рядом со мной.

– Как думаешь, ты бы смог спеть йодль?

– Кого? – я усмехнулся с такого вопроса. – Йодль?

– Ну знаешь, когда люди жили в горах и, чтобы найтись, – пели песни.

– Ну не знаю, это же ты у нас, Певица! – я громче произнёс последнее слово, как бы шутя над ней.

– Эй! – Она толкнула меня локтем в бок. – Ты же знаешь, я не люблю петь.

– Да ладно, я тоже не хотел на гитаре играть, но отец говорил, что «вот научишься и будешь музыкантом». Каждый мужчина должен научиться обращаться с инструментами.

– Ну и что, научился? – Она пошла в контратаку.

– Ой, только за ремонт не начинай, инструменты никуда не денутся, Док завтра всё отдаст.

– А ты скоро заберёшь свой, – Она перевернулась со спины на живот и стала перебирать ногами, а пальцы рук сложила прицелом, смотря на меня из-за больших пальцев, – пистолет?

– Да там Аппарат с ним возится, может, ещё пару недель, – я выдохнул, – и всё сделает.

– Надеюсь. – Она медленно повела наши руки по воздуху, когда я взял её ладонь в свою. – Может, ещё прогуляемся у моста?

– Хорошо, полежим ещё чуть-чуть и пойдём.

Мы поцеловались. Память об Её нежности я ни за что не отдам никому в этом мире. Даже если этот чип съест мои мозги, единственное, что я буду защищать до последнего вздоха, – воспоминания о Ней, каждую детальку, каждый миг. Слёзы прошиблись сквозь сон. Она любила после поцелуя мягко кусать меня за нижнюю губу. Я прижал Её к себе и гладил по спине, ведя руку ниже и ниже. Мы остались полежать на пикнике ещё чуть-чуть. Потом мы вроде долго гуляли у моста, внизу текла река, каждый миг был пропитан спокойствием и радостью. У Неё были светлые волосы, простые карие глаза и самая нежная в мире улыбка. Тонкая талия, красивые плечи; кажется, Она всегда просила меня не горбиться…

Семья

Я пристально вгляделся в каждую часть дома, пытаясь собрать единую, мелькающую в голове мысль. Зелёный дом.

Видения шли одно за другим, но я слабо мог их запоминать. Это были скорее живые картины, несколько секундные истории, зацикленные в бесконечном повторе.

Женщины, что получили безграничную власть. Теперь в почёте не честность, отвага и благородство, а внешние качества, правильно подобранные слова, спесь и выслуживание. Больше нету достоинства, горделивости – только страсть, лесть и напыщенная любовь всех ко всему.

Разрушенный послевоенный мир. Везде руины и бесконечные бетонные воспоминания былой разрастающейся жизни. Природа только возвращается. Вот кто действительно никогда не сдаётся! Цветы, деревья, растения никогда не остановятся, пока не захватят всё окружение. Даже когда нет надежды.

Люди, что только заканчивали учиться в школах, молодое поколение, будто ускакали вперёд во времени, оставив стариков и младенцев позади. Все знают, как пользоваться техникой, но есть ли хоть один человек, который знает, как она работает? Что будет, если все умы Земли исчезнут, оставив нас, как детей с игрушками? Как нам разобраться с их трудами, подчинить их, сделать лучше? Сможем ли мы достичь их величия и вновь назваться людьми, готовыми к будущему, или после всего мы так и останемся маленькими детьми, как с игрушками играющими в творения предков?

Я верю, что даже после сильнейшего удара мы поднимемся и никогда не сдадимся. Мы будем, как природа, вечно возвращаться, мы будем бессмертны: в воспоминаниях других людей, в земле или в космосе, на других планетах. В своих творениях. Мы всегда объединимся перед общей угрозой, сколько бы внутренние распри ни сжирали нас изнутри. Мы будем жить при любой печали, любой системе, а после смерти продолжим жить в сердцах других людей.

Я открыл глаза, точнее левый заплывший. На два – у меня не хватало сил. Из окна слабо глядело солнце, в комнате было немного душно. Вдруг мелькнула тень. Моргнув, я привстал с дивана и огляделся. Никого не было. Ни единого звука. После пары минут выжидания всё же встал, посмотрел на швы правого бока, вроде всё хорошо, кровь не идёт, правда, бинты были немного окрашены в жёлто-карий.

Пройдя в главную комнату, я увидел одежду, лежащую на стоматологическом стуле. На одежде был листик с текстом, написанным от руки: «Можешь снять свой секретный костюм бомжа!!! <3». Я улыбнулся от такого подкола и принялся надевать новую одежду.

На тело я надел чёрную куртку до пояса, на ноги налезли тёмно-синие штаны с бледно-коричневыми швами. Обулся в терракотовые ботинки с плотными чёрно-белыми шнурками. Обувь пришлась мне в самый раз, размер подходил идеально.

И всё же я подумал насчёт куртки. Может, оставить этот плащ? Он доходил мне до колен, высокий воротник, снаружи чёрный цвет, а внутри что-то напоминавшее тёмное манго. Сзади низ был расшит на две части – будет удобно достать что-то из-за пояса или бежать.

Положив обратно куртку, я отправился к двери. Дёрнул ручку, но дверь не поддалась. За ней послышались шаги – я на всякий случай отошёл. Дверь открыл охранник и встал в проходе.

– Док говорил что-нибудь? Может, что-то забрать? – я обратился к нему с опаской.

– Он сказал, чтобы ты не уходил, можешь выпрашивать, но отсюда тебя никто не выпустит.

– Понял, – я удручающе посмотрел вниз и вернулся в комнату.

– Ожидай ассистента, – он вернулся обратно за дверь.

Дверь закрылась, за ней послышались удаляющиеся шаги. Я зашёл в ванную, мне захотелось ещё раз взглянуть на себя.

Как там она это делала? Я двумя пальцами тронул левый край зеркала, оно начало резаться на большие ровные квадраты. Затем я оттянул руку вправо, и сплошной чёрный бетонный блок наконец-таки преобразился в зеркало.

Заспанное, уставшее лицо, морщины на лбу, грубый взгляд, как у военного. Шрамы на скулах, дико трясущиеся, часто моргающие глаза – чистый псих. Я погладил себя по подбородку, оттянул веко правого глаза, потрогал виски. Голова сильно болела.

Я закрыл глаза и медленно вдохнул.

– Дальше будет только хуже.

Затем вернулся в комнату.

Ждать потребовалось недолго, Алёна пришла минуты через три. Я стоял у серверов и залипал в окно. Оттуда открывался вид на другой дом. Немытые окна, все закрытые шторами или грязной тканью. Интересно, сколько человек сейчас живёт в городе?

– Привет, Алекс, – она встала в проходе, держа руки за спиной.

– Привет, Алён, – я повернулся в её сторону и смотрел ей прямо в глаза.

– А, как ты себя чувствуешь?

– Плохо, голова болит, и тошнит немного.

– Может, хочешь подышать на улице? Тебе нужно – я ж вижу. Сейчас, я скажу, чтобы нас отпустили.

Алёна ушла к охраннику на минуту. Я сел на диван, ожидая её. Вернувшись, она сообщила прекрасную новость – можно уйти.

Мы вышли из кабинета Дока и направились вниз. Спустившись на первый этаж, я заметил, что никого нет. Как будто в здании были только лишь я с Алёной и охранник.

– А где ж все?

– Ты же сказал, что Розы в городе. Имир пошёл сам проверять, где они. Сюда.

Алёна указала на проход слева от лестницы. Мы несколько прошли по всё ещё дорогому коридору и остановились у двери с кодом. Алёна ввела четыре цифры на панели, и дверь отворилась. Мы вышли во двор.

Здесь было красиво, по сравнению с видом из окна. Небольшой квадратный участок, покрытый живой природной травой, после двери шёл небольшой порожек. Бежевые лавочки в метре от здания, стол из дерева, внизу которого было что-то типа холодильника, несколько рядов с растущими цветами: ромашки, васильки, ладанник, барбарис. И всё это окружал большой забор из металла и дерева. Я бы сказал, что снаружи ничего из этого нельзя было бы увидеть.

Алёна прошла вперёд к столу, я хотел было пройти за ней, но, сойдя с порожка, ногой зацепился за траву так, что она вместе с землёй, как обои, отошла от грунта, и моя нога провалилась под неё. Я испугался и быстро убрал ногу оттуда.

– Ой, извиняюсь.

– Да ничего, она же искусственная.

Радость за натуральную красоту немного стихла. Я сел за стол, Алёна вдруг достала что-то из-под стола и встала около меня.

– А я тебе тут кое-что принесла.

Она выставила руки перед собой, и в них я увидел небольшой полиэтиленовый свёрток. В нём оказались несколько бутербродов. Хлеб, небрежно срезанный кусок мяса и что-то напоминавшее соус для гриля. Я развернул свёрток и жадно стал пережёвывать еду через тошнотворные ощущения.

– Приятного, – она села рядом, ближе к выходу, и облизывала меня взглядом с ног до головы.

– Угу, – безразлично ответил я.

Мы немного помолчали, она не переставала на меня глазеть.

– Налить тебе воды?

– Да, спасибо, – грубо говорил я с набитым ртом.

Алёна показательно выгнула спину, пока вставала, и ушла обратно в дом. Конечно же, чтобы я увидел. Сегодня она была одета в зелёные шорты чуть выше колен, белую футболку без лишних надписей или рисунков, и под ней на свету просвечивался серо-бежевый бюстгальтер.

Я вернулся обратно к трапезе. После стольких часов голодания такая мелкая пища просто проваливалась в мой желудок. Очевидно, что этого было мало и это лишь возбудит мой аппетит.

Алёна вернулась со стаканом воды, обычный гранёный стакан.

– Держи, – она подала мне его в дрожащие руки. – Осторожно, давай я подержу.

Стакан сразу опустел, холодная вода чуть била по горлу. Я поставил стакан на стол и взял обратно еду. Алёна села ближе и начала расспрашивать меня.

– Отец сказал тебя проверить, хорошо себя чувствуешь? Швы не расходятся?

– Кхе-кхе. Нет вроде, – я от испуга поперхнулся, резко выровнял голову и уставился прямо; она его дочь! – Давай глянем, – быстро опустил голову, приподнял футболку, и Алёна пальцами мягко трогала кожу вокруг швов.

Так, значит, Алёна – дочь Дока. Интересно, он знает об её отношении ко мне?

– Ничего, может, через недельку заживёт, нам ребята привезли новые из Николаевска. Они должны были прийти, но их как неделю нет. Провалились николаевцы!

– А это далеко? Николаевск.

– Ну, где-то тысяча километров. Они же на лодках сюда возят.

– На лодках? Типа, на резиновых? Тыщу километров по морю? – я убрал собирающийся улететь пакет под стакан.

– Ой, ну на паромах, или как там они называются.

– А как они вообще, им никто не мешает?

– Ну, если не считать туман, который уже много лет стоит, блокаду с Тихого океана и возможность напороться на мель или утонуть посреди моря, то, конечно, никто не мешает.

Я хотел было расспросить её про туман и всё остальное, но понял, что если начну задавать очевидные вопросы человека, который не терял память, то она меня явно поймает. Я решил начать издалека.

– Сколько ж уже этот туман стоит? Пару… лет?

– Ну, ты что, после войны лет семь или больше. Я уже не помню, какой год, ну это, началом считается, – она протёрла глаза. – Двадцатый – двадцать первый.

– Понял-понял. Слушай, а ты не знаешь, как там в остальных местах? В других городах, ну там новости вообще какие-нибудь есть?

– Ну, сейчас все отдельно после войны. Все разбежались по городам, и никто ни с кем не контактирует. Да и как сейчас свяжешься – всю связь поломали. Я помню, как раньше, мне лет, может, пять или семь было, ещё до школы, мы из Магадана летали в Якутск к тёте. Там так красиво… Хотя осенью холоднее, чем здесь. Жаль, что все сейчас отдельно, – она сложила руки на столе и легла на них, смотря на меня.

– А никто не собирается объединяться?

– Да куда там! Да и кому объединять – нигде ж властей не осталось. Каждый город теперь как отдельная страна, если кто живой остался…

– Всё хорошо будет, – я обнял её за спину, – прорвёмся, соберёмся, как кулак, – все вместе.

– Угу, – она жалобно уткнула голову вниз к столу, закрыв лицо волосами, – моя речь её ни капли не убедила.

– Надо уже домой идти, я думаю, – я убрал руку с её спины.

– Нет! – она вдруг вскочила. – Папа сказал, чтобы ты его дождался, он ушёл по делам.

– А когда вернётся?

– Скоро должен, может через полчаса.

– Ладно, тогда посидим ещё.

Мы долго молчали, просто сидели и смотрели на качающиеся ветви. Алёна иногда поглядывала на меня, но я не обращал внимания.

– Хочешь сыграем? – вдруг сказала она.

– Во что?

– В Реверанс. Очень интересная игра.

– А как в неё играть?

– Ну, короче, – Алёна резко приободрилась, – один из нас принцесса, а другой слуга. Я обычно, когда играем с девочками, слуга, но неважно. Так вот, я – якобы принцесса, в которую влюбился слуга, и ты приходишь ко мне, я тебя приветствую, а тебе нужно сделать мне пять комплиментов, которые мне понравятся. Потом я буду тебе намекать на то, что тебе нужно сделать. Твоя задача – догадаться, что я у тебя прошу. Вообще, там ещё с картами можно…

«Начинается», – подумал я. Но делать нечего, всё равно ждать быстрее не получится.

– Так это девчачья игра какая-то получается.

– Ну, влюблённые тоже могут в неё играть, – она поправила волосы с лица и слегка улыбнулась.

– Я понял. Ладно, начинай.

– Приветствую, слуга, – она встала со скамьи, убрала одну ногу назад на носок, руками взялась за невидимую юбку и опустила голову.

– Приветик, принцесса, – я кивнул головой.

– Ну чё так пошло! «Приветствую, моя госпожа», – она указала ладонью на меня.

Я сделал глубокий, нервный вдох и с выдохом произнёс приветствие:

– Приветствую, моя госпожа, – ещё раз, ниже, кивнул головой.

– Что-то ты задержался, я звала тебя ещё полчаса назад, – она села обратно на скамью.

– Простите меня, о прекраснейшая, – я тронул ладонью грудь. – Меня задержали на кухне, я хотел, чтобы обед такой благородной и уважаемой леди был сделан, как подобает истинной и мудрейшей наследнице престола! – я произносил все слова скорее со скрытой насмешкой, а не с целью угодить. План я перевыполнил – шесть из пяти.

– Хорошо, надеюсь, он будет вкусен, как всегда.

– Вам что-то нужно от меня? – спросил я топорно.

– Да, что-то мне холодно.

– Может, закрыть окно?

– Нет, понимаешь, на душе холодно, – она ладонью слегка била по груди.

– Может, вы заболели?

– Нет же, холод внутри, будто исчезло тепло от сердца.

– Вы чем-то расстроены?

– Ну, возможно.

– Неудовлетворены?

– Уже ближе.

– Вы расстроены тем, что неудовлетворены?

– Ну чё ты пошлишь опять? – она толкнула ладонью мне в грудь, я лишь улыбнулся.

– Ладно-ладно. Вам чего-то не хватает? – я еле сдерживал смех.

– Скорее – кого-то.

– Мне позвать вашего отца?

– Нет, ни в коем случае. Мне нужен не он.

– Возможно, вы хотите с кем-то поговорить о личном.

– Да, ты угадал.

– Всё? Я выиграл? – я развёл руками.

– Нет, – Алёна со стыдом закрыла лицо рукой, – я просто намекнула, что ты ближе к ответу.

– Хорошо, о чём вы хотите поговорить?

– Понимаешь, – она сложила руки на столе, – мне одиноко. Все мои друзья далеко, и мы вряд ли в скорейшем времени отправимся с визитом в соседние королевства. И никто, кроме тебя, сюда и не приходит, отец всё время занят, а мама болеет.

– Так что вы хотите от меня?

– Ну, чтобы ты мне на кое-что ответил.

– Я слушаю.

– Я даже не знаю, как тебе это сказать, я очень боюсь, вдруг другие об этом узнают.

– Обещаю никому не рассказывать.

– Ну, хорошо, что ты думаешь обо мне?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, мой характер не кажется тебе слишком горделивым?

– Нет, принцесса, вы в меру строги и рассудительны, как всегда.

– А насчёт того, как я выгляжу, допустим. Не было же бы мне так одиноко, ежели я столь красива, не так ли?

– Конечно, принцесса. Ваша красота необычайна, любой в вас влюблён априори.

– Даже ты?

– В каком-то смысле – да. В рамках дозволенного.

– Я тебе нравлюсь?

– Не могу позволить сказать вам иного. К слову…

– Алёна! Иди сюда, – Док крикнул из-за двери.

– Иду, – она перемахнула ногами через скамью и побежала в дом.

– Эй, так что ты загадала?

– Что тебе нужно признаться в любви мне.

– Так ты изначально это сказала!

– Ну ты бы никогда не догадался, что я такое лёгкое загадала, правда? – она широко улыбнулась и убежала к отцу.

– Замечательно, – я слегка ударил кулаком о стол.

Я ещё немного посидел на скамейке, осматривая двор, потом Док пришёл ко мне один.

– Алекс! Пошли ко мне в кабинет.

Я молча встал из-за стола, и мы отправились обратно. Снова он посадил меня на стул и начал осматривать бок.

– Замечательно, хорошо заживает, похоже, ты ещё не так стар, – он говорил быстро.

– Спасибо. – Я приблизился к нему и сказал вполголоса: – Док, ну что там по чипу?

– Подожди, я осмотрю тебя и расскажу, – он тоже проговорил тихо.

Док ещё раз прошёлся по ране: протёр спиртом, что-то вколол, скорее всего против заражения, протёр спиртом, дал таблетки и заставил выпить. Затем мы зашли в комнату с серверами, и он запер дверь. Сам сел на свой любимый стул на колёсиках, а меня усадил на диван.

– Алекс, сейчас постарайся не волноваться. Мне нужно, чтобы ты понял всё на холодную голову.

– Всё плохо, да, Док?

– Это не жучок. Так что мы в безопасности.

– Я так понимаю, в эти «мы» я не вхожу?

Док немного растерялся. Его взгляд упал на пустой бетонный пол.

– Твой случай немного уникален, ну как бы сказать… Понимаешь, этот имплант оказался неисправен, – Док поднял глаза и сложил пальцы треугольником. – В общем, скажу прямо: тебя должны были сделать бойцом. Это приспособление в твоём затылке направлено на увеличение агрессии, чтобы ты вёл себя, как какие-нибудь викинги-берсерки после грибов. Но, видимо, они хотели поэкспериментировать и запихали туда имплант с интеллектом. Этот интеллект имеет воспоминания, которые попытаются заменить твои либо заглушить их. Это делается, чтобы такие «гладиаторы» вдруг не вспомнили, что у них была иная жизнь, не думали сбежать или считали своих друзей врагами и наоборот. Это делается только в очень расходных случаях. Скорее всего, они даже не знали, что вживляют тебе, – просто посмотрели и насадили. Только единственное, что они не успели, – это закончить работу. Обычно её делают в два этапа: так называемая «планка» и модуль поведения. Между этапами нужно время, так как планка начинает давить на нейронные связи: перестраивает их, стабилизирует под себя, удаляет ненужные. От такого мозг и нервная система находятся в стрессе, поэтому пациента вводят в кому и колют жаропонижающие и противоспазматические препараты. Например, анальгин, папаверин, димедрол, раствор глюкозы.

– Меня положили в холодную ванну, – я начал задумываться, что это были не просто лёд и вода.

– Скорее всего, у них не было достаточно препаратов, и они просто кинули тебя в холодную воду.

– Нет, это не было похоже на простую воду. Лёд там был кристально чистым. Почти прозрачным.

– Хм, – Док немного помолчал, почесал голову, – может, это был большой раствор из препаратов, ты не помнишь, какой там был запах?

– Запах… Я как раз ничего не чувствовал. Это точно были лекарства! – Я встал с дивана и начал ходить по комнате. – Не было запаха где-то несколько часов. Когда я пытался сбежать оттуда, все суставы будто были как пластилин, и я там вообще еле передвигался. Но как же рана в боку? Они же вряд ли хотели забрать у меня почку.

– Слава богу, что они её у тебя не забрали. Скорее всего, ты получил её, когда они тебя схватили. Можешь попытаться вспомнить?

Я встал у окна и начал массировать лоб. Закрыл глаза. Должно же было хоть что-то остаться в этой голове!

«Большой бетонный блок высотой в семь этажей, не меньше. Окна выбиты, забор просел, но в одном месте около мусорного бака есть заржавевшая часть, легче будет её сломать кусачками. Мы проползаем через забор и прыгаем в открытое окно на первом этаже. Коридор. Никого нет. Слева большой зал со станками.

– Слышишь? – спросил я.

– Да.

Оттуда доносятся еле слышные нам женские крики. Мои глаза застилает глобальный гнев. Лиза…»

– Алекс? Ты что-нибудь вспомнил?

– А? Да, – я вернулся к дивану. – Мы пробрались туда через сетку. Зашли на первый этаж, где была Лиза. Я чётко помню, что был там не один.

– Ладно, может, я чего не знаю.

Кто же это был? Я никак не могу хоть отдалённо представить себе своего напарника. Будто я разговаривал с пустотой, с тенью.

– Это ещё не всё, Алекс, я продолжу насчёт импланта.

Я вздохнул и упал на диван. Вижу, что Док смотрит в мои дрожащие глаза.

– Так как, хм, второй этап ставит тебе модель поведения – эта вещь не должна была никак зацепить твоё состояние. Я даже не представляю, что с тобой произошло бы, если бы они поверх поведения интеллекта поставили ещё и поведение «гладиатора». Вообще, такие штуки с воспоминаниями позволяют сделать всю операцию в «один клик», поэтому он и такой дорогой. Сравни, хм, дисковод с диском и забитую флешку. Тебе вживили дисковод и хотели загрузить диск, только это была на самом деле забитая флешка памяти. Твой мозг просто бы взорвался от переполнения информацией, – он отвёл от головы ладони в разные стороны, изображая взрыв, – если бы они попытались в дисковод уже с диском впихнуть ещё и информацию с флешки. В дисковод, то есть в планку, можно вставить и вытащить любой диск, то есть модуль поведения, а с флешки – поведение интеллекта – придётся всё лишнее удалить и ставить заново другое. Вырезать, копировать.

– Ты хочешь сказать, что нельзя просто вытащить эту штуку из моей головы?

– Как я говорил, все файлы придётся удалить и ставить заново. Иначе говоря…

– Форматировать…

Мрачная тишина окутала комнату, я и представить себе не мог, в какое чудовищное положение я попаду.

– Это опасно, скорее всего, чем больше времени пройдёт, тем сильнее этот интеллект начнёт сочленяться с твоим разумом. Этот интеллект сломан, и, даже если мы сможем отформатировать эту флешку отдельно, многое из твоей жизни может исчезнуть в один миг, – Док продолжил чуть тише, подъехал ко мне. – Когда я занимался этими вещами, у пациентов, которые плохо поддавались интеграции модулей, наблюдались провалы в памяти, рассеянное поведение, быстрые, спонтанные смены настроения. Их мозг как бы сжирал сам себя, пытаясь изничтожить имплант, прикреплённый к организму. Мы называли это Стабофанезией. Я думаю, это к тебе применимо.

– Стой-стой-стой, – я вскочил в страхе с дивана и забился в угол, Док руками пытался схватить меня и успокоить, – нет, эта тварь сожрёт меня? Эти воспоминания нереальны? Нереальны…

Я заметил в проходе Алёну. Она с ужасом смотрела на нас.

– Алёна, успокой его!

– Что случилось?!

– У него паника, смотри за ним.

Просто вытек вниз и вжался в угол. Алёна что-то пыталась сказать мне, но эти волны мне были не под силу. Лишь треск бьющегося сердца жил внутри черепной коробки. Просто в больнице, и просто рассказы о тумане и войне – лишь мираж. Сейчас придёт упокоение.

Здесь нет ни Алёны, ни Дока. Это оказалось лишь очередным видением. Я уже который год сижу в этих стенах. Я закрыл глаза. Всё это нереально. Лиза давно умерла – это я Её убил. И эта рана в боку – Её прощальный подарок мне.

Вдруг мне послышался чей-то голос. Такой спокойный, такой мягкий, я сразу понял, это была Она…

– Что случилось, тебя кто-то обидел? – Она присела на корточки около меня. Её лицо было окровавлено, струйка алой жидкости лилась с волос на лоб.

– Тебя нет, Тебя нет… – повторял я раз за разом.

– Ну как же, я же сейчас с тобой. Зачем ты сгорбился в углу?

– Я убил Тебя! Убил! – я начал рыдать, слёзы падали на колени, руки не смогли их сдерживать, пальцы опухли, а взор размывался на прошитые фигуры, лишь Она оставалась прежней.

– Я знаю. Прости меня, это я виновата, – Она начала гладить мою голову, я взглянул в глаза, наполненные болью и скорбью.

– Да. Я сделал, что должен! Это Ты меня заставила, зачем Ты так поступила со мной! Ты же знала, что я люблю Тебя.

– Прости, прости, прости… – повторяла Она.

Мы обнялись. Её горячие слёзы пропитывали мою белую рубашку. Свет вокруг нас был ярче солнца. Вся комната начала топорщиться, острыми иглами то расширяясь, то сужаясь. Она исчезла, всё пропало…

Руки схватились за голову. Глаза поднялись вверх, Она ещё здесь.

– Лиза?

– А-Алекс? Алекс, это я, Алёна.

Я был в испуге от происходящего, мне стало стыдно за то, что я сделал или мог сделать. Я смолчал, то хотел спросить такое множество.

– Т-ты в порядке? – она погладила меня левой рукой по голове.

Я, оглушённый, продолжал молчать. Оглянулся и увидел Дока стоящим у окон. Убрал руку Алёны и привстал с дивана.

– Алекс, – Док протянул руки ладонями вперёд, успокаивая меня, – всё хорошо, это твой чип, – он указал пальцем на свой затылок, параллельно идя к стулу. – Мы настоящие, смотри, – он потрогал меня за колено и за плечо.

– Док, господи, что это сейчас было?

– Я говорил тебе, Алекс, – он хлопнул руками по коленям, – твой мозг сжирает эта тварь! И чем дольше мы её там задержим, тем сильнее она изрежет твой вялый разум.

Я посмотрел на Алёну, похоже, что Док ей всё рассказал.

– Я понял, понял. Но эти видения, больница, с-стены…

– Не могу утверждать, что ты сходишь с ума, но похоже, что сдвиг по фазе начался. Если ты про свою панику, у тебя произошла дереализация.

Я нервно глубоко вдохнул и выдохнул.

– Ах, что?

– Это когда тебе кажется, что всё вокруг нереально, – продолжила Алёна. – Когда ты чувствуешь, что отдалён от всего или время скачет туда-сюда.

Я всмотрелся в свои трясущиеся руки, попытался сжать их и успокоиться, но это слабовато помогало.

– У меня… у меня уже было такое. Когда я бежал через лес после завода, – мой голос трясся сильнее рук, сердце билось так, что болела вся грудная клетка. Алёна незаметно, как она подумала, обняла меня.

– Слушай внимательно, тебе нужно срочно искать знающих людей. Тебе придётся отправиться в город. Может, даже в Москву или Красноярск! И времени у тебя мало.

– Неужели ты не можешь мне помочь?

– Я не смогу. Здесь нет такого оборудования, да у меня нет знаний в такой узкой области. Тебе сейчас важно знать, что это аутоиммунное заболевание. Твой иммунитет пытается сожрать твои же мозги, считая их угрозой для организма. Запомни: нужно отделить твои нейронные связи от навешанных имплантом, безопасно извлечь модуль из твоего мозга и поставить вот этот.

Док протянул мне маленький пластиковый предмет, напоминающий два приклеенных друг к другу прямоугольных параллелепипеда, один по площади немного больше второго, размером он чуть меньше двух пальцев.

– Что это?

– Это твой модуль, – он сделал акцент на предпоследнем слове. – Так скажем, антипод нынешнему. Я сделал его с помощью анализа, после скана твоего чипа. Он создан на архитектуре тех нейронных связей, которые должны быть изменены. Если кому-нибудь удастся распаять модуль интеллекта, то этот должен будет остановить распространение внешнего реконструктора твоих нервных связей.

– Пап, то есть это не поможет ему? – Алёна вдруг спросила Дока.

– Это лишь должно полностью остановить прогресс, который будет завершён к тому моменту, когда ты его установишь. – Я хотел было взять модуль, но он оттянул руку назад. – Если запоздать, с ним ты навсегда останешься бесформенным человеком. Возможно, для тебя эта участь хуже, чем смерть. Поэтому решай сам: всю оставшуюся жизнь прожить чудовищем или умереть человеком, – он снова протянул руку.

Я резко выхватил модуль и сунул в карман плаща, убрал Алёнину руку и пошёл к двери.

– Мне нужно идти.

– Куда ты? – она встала вслед за мной.

– Я должен встретиться с семьёй, что угодно может произойти за считаные часы, надо хотя бы вспомнить их всех.

– Может, я пойду с вами? Там внизу Олег ждёт.

– Нет, ты останешься здесь! – Док вскочил со стула.

– Да ты видел его?! Вдруг что случится? Он опять отъедет где-нибудь в подворотне.

– Они сами справятся, нам ещё Имира нужно вылечить. Ты остаёшься здесь.

– Но пап…

– Всё! – крикнул он топорно.

– Алёна, всё нормально, я сам доберусь до дома. Помоги отцу.

Мы вышли в главную комнату, и я на всякий случай забрал подаренную куртку. Пожал руку Доку.

– Док, спасибо за всё, я даже не знаю, как тебя отблагодарить.

– Сочтёмся, Падла. Если выживешь.

Подойдя к двери, я начал открывать её, но остановился. Взглянул на Алёну, она чуть ли не рыдала. Затем на Дока.

– Москва, говоришь?

– Или Красноярск.

Я опустил голову, закрыл за собой дверь.

Олег уж наверное меня заждался. Охранника, к слову, почему-то не было. Лишь на первом этаже я встретил толпу перешёптывающихся людей, в которой стоял Олег.

– Чёрт тебя дери, мужик, – Олег как Моисей раздвинул толпу и подбежал ко мне обняться.

– Всё нормально, – я оттянул его от себя и взял за плечи, – вот, глянь.

Я отодвинул плащ и приподнял футболку, показав швы.

– Дурак ты! Уж думал, больше тебя не увижу, – сказал он.

– Стареешь.

Мы оба засмеялись. Наконец-то радость в моём сердце.

– Слушай, – он чуть приблизился, – всё нормально там с тобой? Ты говорил, что ничего не помнишь.

– Да, там долгая история.

– Ну так может, её красит немного… – он ударил двумя пальцами по шее.

– Я бы с радостью, но мне нужно сначала вернуться домой. Тут такое дело, что я не помню, где я живу. Ты можешь меня проводить?

– Конечно, брат, сейчас договорю, и пойдём.

– Я тогда буду ждать на улице.

Олег вернулся к толпе, а я прошёл дальше к выходу. Там меня снова встретили те двое с домино. Костя с другим о чём-то говорили. Мы молча переглянулись. Немного постояли. Я слабо слушал их, думая о произошедшем. Похоже, что Имир был ранен из-за меня. Но разве Розы всё-таки в городе? Я решился спросить у них.

– Здорово. Чё там случилось? – сказал я им, указывая пальцем на толпу.

– Ты ж сказал, что Розы пришли. Имир вместе со всеми пошёл их искать. Ребят с Николаевска так и не нашли.

– Они уроды, – перебил Костя, – сказали же им русским языком – перемирие. А они и тебя цапнули, и Имира. Походу, ребят с Николаевска тоже нашли раньше нас.

Но я же придумал, что люди Розы в городе! Где они с ними встретились?

– А где это случилось, далеко от города?

– Димас с остальными пару часов прочёсывали город, но никого из них так и не нашли, решили отправиться прямо к Розам, по главной дороге, – Костя показал на дорогу, откуда я пришёл в город.

– Они на заводе были?

– Вроде нет, – ответил второй.

Мы ещё немного поговорили о ситуации с Розами и сошлись на том, что придётся действовать решительно. Никому уже совсем не важно, кто начал первым. К этому времени к нам уже подошёл Олег.

– Кость, я скоро приду. Расскажешь потом, что я пропустил? – сказал он.

– Хорошо, а вы куда?

– Да по делам.

– Ладно, смотрите, поаккуратнее в пригороде. – Они пожали руки, и Костя вслед протянул мне.

– Пока, Костя, – пожали мы.

Вдруг они все на меня посмотрели как-то с непониманием.

– Оригинально, – ответил он и убрал руку.

Олег лишь хлопнул меня по плечу, и мы ушли вниз по дороге. Вокруг было светловато, скорее всего, сейчас времени где-то час или два. Улица была очень широкая, вокруг нас был бетонный забор. Оказалось, что мы среди ангаров, гаражей. В них жили люди целыми семьями, без машин. Через каждые несколько «домов» стояли костёр и столы со стульями – кухня, видимо. Когда я шёл раненый, я этого не замечал. Дорога состояла из щебня и простой земли, нигде асфальта видно не было. Мы оба понимали, что говорить здесь обо мне небезопасно, так что молчали до шлагбаума. Небо было серым, сплошные чуть светлые облака лишь иногда рвались на полупрозрачное сито. Никаких зайчиков, медведей или иных фигур.

Мы поздоровались с пожилым мужчиной, который сидел в будке рядом. Ржавая дверь, стекло со множеством сколов, старое протёртое кресло. Он помахал нам и уткнулся дальше в какие-то листы.

Перед нами красовались рукотворные врата. Раньше здесь были просто шлагбаум и маленькая калитка рядом. Её убрали, а перед ним приварили толстые стальные листы. Теперь шлагбаум стал большой рукой от двери. Мы с Олегом подняли его. Он взялся обеими руками, а я лишь левой и плечом, боясь за швы. Пройдя, за нами с грохотом уронили ручку. Отворившиеся ворота открыли перед нами прекрасный вид на пригород. Вдали виднелись загнивающие ЛЭПы на горах, лес цвёл зелёным цветом, уломанные, просевшие в землю дома, сверху напоминавшие разлёгшихся мёртвых черепах, шли бесконечно в обе стороны, шрамированная временем и погодами дорога. Много проводов свисали со столбов прямо на дорогу, качаясь с редкими дуновениями ветра.

Никого не было на улице. Лишь слабые звуки природы еле слышно доносились где-то со стороны. Птицы не летали, никакие одомашненные животные не бродили по дворам в поисках заботы, хотя бы пищи. Я жалобно всматривался в даль, пытаясь найти хоть какие-то живые антропогенные признаки. Но никого не было на улице.

– Хоть двор свой помнишь? – мы остановились у дороги.

– Слабо. Долго нам идти? – ответил я резко.

– Ты нервничаешь? Что-то случилось дома?

– Я ж не знаю. Но нутром чую, что должен вернуться и всё рассказать.

– Всё будет нормально, минут через десять будем у тебя дома.

Мы двинулись вперёд, прямо посредь дороги. Слева лежали упавшие крыши домов, под ними ещё еле как держались полустенки. Справа же вдоль дороги участками лежал забор – теперь можно легко слететь на машине вниз. Если у кого бензин остался с рабочей машиной.

Дорога начала извиваться как змея и уходить в стороны, как головы гидры. Олег вёл меня за собой чуть ли не в обнимку, ибо, остановившись даже на секунду, я моментально терялся. Вдруг я увидел тот самый магнит.

– Я проходил здесь, – мы остановились, и я указал на приветственный знак города.

– Ну да, однозначно. Из города только два выхода. На Продольной и по Речной на Солнечный.

– А мы сейчас где?

– На Продольной. До Речной идти километра четыре, через Магаданку.

– А если по этой дороге выходить, там будет заправка?

– М-м-м, да, там на двадцатом километре. А зачем ты спрашиваешь, если ты там проходил?

– Хочу удостовериться, что это было, – акцент на последнем слове.

– Может, всё-таки расскажешь, что там с тобой случилось?

– Давай дойдём, и я всё объясню.

Немного не дойдя до стелы, мы свернули налево, на протоптанную дорожку среди высоких кустов. Над нами продолжали свисать провода. Выйдя с дорожки, мы угодили во двор, напоминающий деревню. По бокам от извивающихся троп валялся мусор, давно пошкрябанные, шиферно-деревянные коробки, которые было бы сложно назвать кому бы то ни было домом, криво стояли под углом, напоминая параллелограмм. Их было чуть более десятка, расставленных так, как грибы после дождя. Даже машин было куча, заржавевших и брошенных хозяевами. Лишь один прогнивший автобус стоял посреди всего, являясь центром композиции. Возможно, там даже кто-то живёт или жил. После автобуса мы свернули направо и заметили ещё ангары. Олег махнул ребятам, которые расположились на крыше.

– А здесь что?

– Тут производственная база была, щас там хранят всякий мусор, типа пакеты, доски, пластик и такое прочее. Здесь периметр наших, гаражных. Там дальше в лес – наши партизанят.

– Ты прости, что я спрашиваю, наверное, очевидное. Я даже имя твоё тогда забыл, – я слабо усмехнулся над собой.

– Забей, если надо что – спрашивай.

– Спасибо. Слушай, а что Костя на меня так среагировал?

– Ну потому что он не Костя.

– Так вы же говорили: «Кость-Кость».

– Ну кость. Человеческая, – он обхватил своё предплечье. – Один Кость, другой Череп.

– А-а, теперь понял, неудобно получилось.

– Забей.

– Слушай, а кто Аппарат?

– Ну это техник наш. Он разбирается и в электронике мелкой, и всё про радио знает, и даже помог нам настроить сеть. У старших даже телефоны есть!

– Правда?

– Да, правда. Ну это скорее рации, чем телефоны, но позвонить по ним можно.

– Ты же в курсе, что он Розам помогает?

Олег остановился посреди дороги как вкопанный, похоже, я всё-таки был прав, что Аппарат работает на обоих.

– В смысле? – спросил он, немного поворачивая голову набок.

– Когда я сбегал с завода, двое парней разговаривали о том, что хотят отнести радио или проигрыватель какой-то к Аппарату. Но говорили они так, словно давно к нему ходят.

– Ты уверен, что они точно про него говорили? – он подошёл ко мне ближе.

– А ты знаешь другого Аппарата?

Олег немного помешкался, почесал бороду.

– Ладно, пойдём, Алекс, потом с этим разберёмся.

Спустя минут пять мы остановились у дома. Моего дома. Бледно-зелёная крыша, целые окна с бежевыми рамами, зелёные бетонные стены. Перед дверью были лестница и небольшой дворик с заборчиком, кресло-качалка. Дом был двухэтажный и напоминал скорее маленький особняк, чем простой домик в деревне. Я пристально вгляделся в каждую часть дома, пытаясь собрать единую, мелькающую в голове мысль. Зелёный дом.

Вдруг дверь распахнулась, и оттуда выбежала женщина, годам ближе к пятидесяти, светлые волосы. За ней стояли статная девушка и старый мужчина, скорее всего отец.

– Лёша! – вскрикнула она, подбежав ко мне.

– Мама! – мы обнялись, слёзы прошибли глаза.

– Я уж думала, тебя убили, Лёшенька, – еле говорила она через плач.

– Всё хорошо, мам, всё хорошо, – проговаривал я, вжимаясь в её плечо.

– Господи…

Её руки тряслись, а рёв от счастья пробирал до души вместе с янтарными слезами, заставив даже Олега отвернуться, скрестив руки. Ко мне подбежала и сестра, я вспомнил её. Наташа. Когда она бежала, её светлые длинные волосы летели по ветру. За ними виднелись круглые серьги на коротких цепочках, на шее болтался кулон с позолоченной цепочкой. Она так же, как и мама, на бегу обняла меня, но не плакала. Я чуть ли не свалился вместе с ней.

– Да что вы, меня же не было день, – обратился я ко всем.

– Тебя не было неделю дома! – Наташа ударила меня в грудь и обняла ещё сильнее.

– Неделю? – я повернулся на Олега, он скривил лицо и помотал выпрямленной ладонью.

– Пойдёмте, пойдёмте в дом, – мама проводила нас рукой ко входу, пытаясь вновь не заплакать.

Все прошли внутрь, а я остановился перед отцом. Седые, бывше чёрные волосы без лысины, гладкое, выбритое лицо. Я пожал ему руку и обнял.

– Живой, – сказал он с облегчением, будто спустил гору с плеч.

– Живой, – ответил я ему так же, крепко обняв.

Мы все вошли в зал. Интерьер был свежим в плане качества, но старым в плане моды. Раскладной скрипучий диван, слабо освещающая люстра с абажуром, простой стол из сосны, прямо как из бани, с палочкой снизу и двумя широкими ножками. Кухня чуть поодаль с рабочим холодильником, отсюда было слышно его дребезжание, плита на газе, скорее всего уже нерабочая, слева широкие большие окна с выходом на террасу, где виднелся наскоро сделанный металлической жестью забор. Там же лежали охапки дров и большой костёр, ограждённый кирпичами. Мы все дружно сели за столом: мама рядом со мной, Наташа и Олег напротив, отец на стул рядом с кухней. Было понятно, что мама очень хочет узнать, что случилось, но боялась спрашивать, и Наташа говорила за неё.

– Что случилось-то, почему тебя не было так долго?

– Мы тогда искали Роз по Объездному, – начал отвечать Олег. – Нас оставили там на пару дней, сказали, чтобы мы присмотрели. Через пять суток мы пришли обратно.

– Да, меня потом уработали смачно, – сказал я, протирая левый глаз. – Похоже, проследили за нами, но добрались лишь до меня. Я у Дока вообще был, – сменил резко тему, чтобы дальше не придумывать невзрачную историю, – он меня подлатал, и мы пришли сюда.

Всё это время Наташа внимательно смотрела на меня не отрывая глаз.

– Ну всё, слава богу, что ты живой, – мама погладила меня по голове, поцеловала в щёку. – Может, хотите есть?

– Да, давно я не ел, – Олег хотел было отрицательно кивнуть, но я его опередил: после тех бутербродов я ещё сильнее хотел что-нибудь схомячить.

– Андрюш, разогреешь суп?

Отец открыл дверь на террасу и ушёл делать костёр.

– Не хочешь наверх сходить? Он тебя там ждёт, – вдруг сказала Наташа.

– Да, надо сходить.

Внутри разума концентрировалась мысль об ещё одном приживальце этого дома. Может быть, мой брат.

Поднявшись наверх по Г-образной лестнице налево, я увидел коридор, уходящий вправо, и две двери. Заглянув в первую, я увидел спальню, двухместную кровать и открытый комод с одеждой, но никого не обнаружил. Подойдя ко второй двери, я увидел в зазоре свет, скорее всего, там кто-то есть. За дверью расположилась ещё одна спальня. На кровати спал пацан лет тринадцати. Я медленно, осторожно подошёл к кровати и сел напротив него. Вдруг заметил выпирающую лямку под кроватью, посмотрев туда, я увидел набитый походный рюкзак. Улыбнулся на пацана и взял за плечо.

– Артём, Артё-ём, – тихо сказал я.

Он резко открыл глаза и с удивлением вытаращил их на меня.

– Лёха, – мы обнялись, – я думал…

– Всё хорошо, видишь – живой, – руками развёл в стороны.

– Я собрался искать тебя, но отец сказал…

– Да я уж понял, что ты отважный, – я слышно дёрнул за лямку рюкзака. – Ну что, киборг, пойдём пожрём? Там отец огонь поставил.

– Где ты был?

– Да так, потерялся немного.

– Всё хорошо? Наташа сказала…

– Всё нормально, Док меня подлечил, смотри, – я поднял футболку, показал швы.

– Ого, это кто тебя так?

– Розы, не волнуйся, – я взъерошил ему волосы, – они до тебя не доберутся. Я вас в обиду не дам.

– Никогда больше так не делай.

– Не буду… – мы крепко обнялись.

Артём начал собираться, а я, не дожидаясь его, спустился вниз к остальным. Когда я на минутку остановился у лестницы, мне подумалось обо всех, кто сейчас здесь, об окружении и вещах вокруг. Сколько людей здесь жило лет сорок-пятьдесят назад, сколько радости было в домах, на улице. Было одно государство, а теперь воспрял десяток. Мы прошли десятки домов, а остался всего один. Может быть, в каком-нибудь из городов окажется лучше, но здесь… Казался брошенным наш мир, будто никто больше не хотел думать о людях, о наших проблемах и идущей жизни. Но не этот дом.

Нас здесь бросили в разгар войны. Туман забрал море, а время с войной – технику и дороги. Им не было дела до какого-то городка далеко от столицы, они уже давно не замечают наших по чуть-чуть смертей, в их же городах люди пачками умирают от халатности, запретных желаний и бесконечной детской депрессии, а те лишь отбирают нажитое за всю жизнь добро. Разве заметили ли бы они наших по чуть-чуть смертей? Возможно, но только если бы в счётчике после нулей там было б «рублей».

Наташа внимательно смотрела на меня внизу. Может, она раскусила нашу историю? Я быстро спустился вниз, и Наташа подозвала меня рукой к остальным на террасе. Я сел рядом с Олегом на пень для рубки дров, он сидел на траве.

– Дядь Андрей, вы Роз не видели в округе? – спросил Олег у отца.

– В смысле – растения? – шутливо с улыбкой ответил отец, глядя на Наташу и складывая дрова в костёр.

– Ну вы поняли, – Олег и Наташа на миг переглянулись, но так же быстро сделали невинный вид.

– Нет. Но у меня тут инструменты пропали. А что, ах, – расправляя спину, отец ахнул от мелкой боли, – договора больше нет?

– Алекс же сказал, что на него напали. Мы предполагаем, что это были Розы, которые пробрались в город.

– Ну не знаю, тут никого не было, – он рукой провёл по воздуху, обхватывая всю округу. – Галь, пойдём, поможешь мне.

– Давай, – мама ушла вслед за отцом.

Они закрыли за собой дверь. Мы остались втроём. Вдруг Наташа встала, проверила, что у окон никого нет, закрыла их и быстро подошла ко мне.

– Так, слушай… – начал Олег, но Наташа сыгнорировала его.

– Вы думали, я поверю в историю про поход на неделю?! У какого Дока ты был, всех в Звезде лечат, в поликлинике.

– Наташ, ты не знаешь, дай объяснить! – уже начал я, но она снова перебила.

– Что я не знаю?! Ты оставил меня разбираться со всеми, а сам исчез. Мне пришлось врать маме, что ты где-то на деле от старших. Ты опять взялся за старое? Решил убить всех, вырезать до последнего вместе со своею дурочкой?

– Тебе-то какое дело? – со злобой ответил я.

– А мне-то какое дело, – проговорила она слова с обидой. – Ты хоть добрался до Лизы? – Наташа поставила руки на талию.

– Стоп, – встал я, указывая на неё пальцем, – так ты обо всём в курсе?

– Ты совсем? Нет, ты слышал? – она обратилась к Олегу. – Сколько дней мы убили, чтобы узнать, где она, сколько я волновалась за тебя, когда ты потерялся. Ты просто приходишь и задаёшь такие вопросы. Мы столько это планировали…

– Наташа, – я взял за плечи, ближе к шее, – тебе придётся меня внимательно выслушать, то, что я тебе сейчас расскажу, покажется тебе полнейшим бредом, но это будет чистая правда. Я в большой опасности, и у меня невероятно мало времени. Поверь мне.

– Алекс, ты думаешь, мы тебя не защитим от них?

– Не в них дело, Наташ, – я повернулся спиной и нервно приподнял волосы на затылке.

– Господи, – Наташа пальцами провела по швам, я инстинктивно дёрнулся, она резко убрала руку.

– Нет, Алекс, – Олег сразу понял, что это имплант. – Не-не-не, не может быть. Так ты про это говорил?

– Да, это модуль поведения. Меня поймали, там на заводе они делают бойцов, скорее всего, чтобы забрать город! Послушайте, это сейчас неважно. Роза стопроцентно скоро начнёт идти в атаку, и она знает, что я сбежал. Сейчас нам нужно найти и спасти Лизу, чтобы у неё не было козыря в рукаве. Чем больше мы тут сидим, тем больше шанс, что её увезут ещё дальше.

– А ты уверен, что она не умерла? – спросил Олег.

– В смысле?

– Мы пока шли, ты что-то бредил про неё. Что оставил, что не справился.

– Я не помню, но неважно. Главное сейчас – исправить мою ошибку. Потому что я обманул вас насчёт Роз.

– Что?! Так на заводе никого всё-таки не было?

– Нет, в смысле то, что ты попросил ему…

– Эй-эй! Тихо, – Наташа показала на окно, возвращались родители с Артёмом.

– Потом-потом, – ответил я им и сел обратно на пень.

Я обманул всех, по просьбе Олега. Сейчас из-за меня начнётся война: зря я не сказал Доку правды сразу. Один из старших теперь пострадал. Лизу я так и не спас. Ещё и этот имплант. Всё рушится на куски с каждой минутой: мой разум, мой мир. Я не справлюсь в этой войне, без нужного оружия…

Пистолет

Они хором ахнули от неожиданности. Наташа спряталась за Олега. Тот в свою очередь достал метательный нож, похожий на кунай. Оставшиеся двое резко обернулись и встали подле ангара. Они боялись лишь меня.

Дело шло к вечеру. Солнце было еле видимым, облака темнели вместе со всем небом. Мы до сих пор были на террасе. Родители, как назло, не отходили от нас, поэтому я никак не мог нормально объяснить ситуацию. Олег ушёл решать дела с группами разведки, сказал, что вернётся к вечеру. Ну и где он?

Отец смотрел за огнём, а мама что-то читала с Артёмом. Я и Наташа сели поодаль от всех, взяв самогон и компота запить.

– Ой, а помнишь, как зимой мы в горке иглу пытались построить? Большое такое, с комнатками.

– Да, и на тебя шапка свалилась – ты заревела и убежала ко мне.

– Ага. Это ты на меня её свалил тогда! «Всё хорошо, всё хорошо». «Не бойся, это птицы».

– Ха-ха-ха. Я просто сверху шёл, – я выпил рюмку.

– Шёл он, – Наташа выпила вслед.

– А прикинь, Артём там собрался меня искать.

– В смысле искать?

– Я когда зашёл к нему, у него под кроватью лежал набитый рюкзак. Надо, наверное, забрать рюкзачок, а то я уйду – за мной попрётся, – я открыл самогон и налил по рюмкам.

– Вот дурень десятилетний, а я всё думаю, где моя расчёска?

– Ха-ха, зачем ему расчёска?

– «Чтобы волосы были как у Лёхи!» – по-детски процитировала Наташа Артёма.

– Да-а-а, – с улыбкой произнёс я.

– Ну, давай, – Наташа подняла рюмку.

– Когда ж уже Олег придёт? – я чокнулся с ней.

– Может, ты всё-таки расскажешь и мы не будем его ждать?

– Легче будет всем рассказать, чем пересказывать по четыре раза. Плюс родители ещё не легли.

– Ты отцу-то будешь говорить?

– Не знаю, – продолжил я тихо, шепча ей на ухо, – как он отреагирует на то, что чужой разум пробирается в мои мысли и что мне придётся уйти из города за тысячу километров?

– Он же должен знать, что с тобой.

– Хм-м-м, – удручённо вздохнул я.

Мы вернулись ко всем, мама дочитывала книжку.

– Она уплыла на лодке, оставив её одну. Они махали друг другу, пока лодка не зашла за горизонт, и вскоре весь туман исчез. Все были рады, что путешествие подошло к счастливому концу.

– А почему она отпустила её?

– Потому что они забыли все свои обиды и решили простить друг друга.

– И всё? – Артём жалобно глянул на маму.

– А разве это не благодетель?

– Неправильно получается. Злая хотела найти её, чтобы отомстить, запечатала её друзей в кристаллы, а когда проиграла – они злую не запечатали. А теперь злая отпустила их на лодке. Ни одна, ни другая не получили того, чего хотели.

– Это значит, что их цели были неправильными. Теперь же они счастливы, что ушли с этого пути. Ты же помнишь, почему они обозлились друг на друга?

– Да, но… Получается, всё это приключение было бессмысленным?

– Всех друзей освободили из кристаллов, и они помирились, почему же путешествие бессмысленно, если они приобрели любовь и дружбу?

Вдруг в дверь постучали, отец встал посмотреть, кто там.

– Ладно, пойдём спать, Тёма, – мама с хлопком закрыла книгу, и они ушли на второй этаж.

– Это Олег, наверное, – сказала Наташа.

Отец посмотрел через шторы у окна.

– Это я! – кричал оттуда Олег.

– Что-то ты поздно, – сказал отец, открыв дверь.

– Извините, долго решали, кто и куда пойдёт, – они пожали руки.

Они сразу подошли к нам, задвинув за собой окно. Папа уселся у костра, Олег сел на пень, а я с Наташей – на стулья, рядом с огнём.

– Ну, рассказывай давай, – заговорил папа, подкидывая ветви в огонь, – что на самом деле случилось.

Все взглянули на меня, ожидая долгую, полную интересных ситуаций историю. Я налил рюмку, выпил, не закусывая, и начал рассказ.

– Кг-хм-хм, в общем, поправляйте меня, если я не прав, – обратился я ко всем. – Лизу украли Розы. И я пошёл спасать её. Об этом знали: Я, Наташа, Олег и Док.

– Аппарат тоже в курсе, – сказала сестра.

– Хорошо. Мы придумали секретный код, на случай если что-то пойдёт не так. «Зелёный дом». Но вопрос – зачем это скрывать, если Роза воюет с Ромой?

– Похоже, я один не в курсе ваших планов был, – осуждающе сказал отец.

– Прости, пап, – Наташа опустила руку на колено отца, успокаивая его, – ты же сам знаешь, что с перемирием этим всё встало.

– Да, а мне вот интересно про завод, про нашу историю для отвода глаз, – осуждая меня, перебил Олег.

– Да подожди. Мы никому не рассказали этого, потому что могли разрушить перемирие. Всё это было под секретом, но разве то, что они украли Лизу, не является причиной для осуждения?

– Не рассказывали, потому что ни ты, ни мы, ни Лиза – не Ромы и не Розы. Она приплыла сюда из Николаевска-на-Амуре, а мы были из военных, и Рома нас взял под крыло, – объяснила с экспрессией Наташа.

– Зачем ты так рассказываешь всё? Он же помнит всё, – отец недоумевающе махнул рукой.

– У него амнезия, пап.

– Что?! – отец переглядывался то на меня, то на Наташу, у него от шока отвисла челюсть.

– Сейчас-сейчас, я всё объясню, – остановил я отца. – Как мы узнали, где Лиза?

– Аппарат мне сказал, что к нему домой пришли двое Роз, его старые знакомые. Они попросили его починить, типа, проигрыватель музыки, оставили у первой заправки по Продольной. Ты пошёл туда и узнал от старого, что недавно туда привели женщину, – продолжала объяснять Наташа. – Мы даже до конца не были уверены, что она там, – она подняла руки над головой, – но ты рванул к своей дурочке прямо к ним в логово, наплевав на свою жизнь, на нас, на Артёма!

– Всё, хорош, – остановил её Олег. Повернулся ко мне: – Так это ты про них говорил с музыкой, когда мы шли сюда?

– Да, это, скорее всего, они.

– Хорошо. Теперь – после того, как ты узнал, где Лиза, – продолжил Олег, – ты пришёл ко мне и попросил снарягу: ножи, обувь армейскую, гранаты; что было дальше, когда ты добрался до завода?

– Стой. Что, прям гранаты? – спросил я.

– Самодельные, рассказывай давай!

– Так, – я закрыл глаза и попытался восстановить хронологию. – Мы проползаем через забор и прыгаем в открытое окно на первом этаже. Коридор. Никого нет. Слева большой зал со станками. «Слышишь?» – спросил я кого-то. «Да», – ответили мне. Оттуда доносились еле слышные нам женские крики. Потом я подбежал к станкам и спрятался за ними, ещё станки были на третьем, я помню. Она была вдалеке, её прицепили к крышке стола и понесли куда-то наверх. Я подождал вроде как, пока они уйдут с открытого места. Затем около лестницы кинул в одного нож, попал в спину, они все рухнули со столом вниз. Я подбежал, но раненый начал орать, убил второго. Попытался её освободить, но, пока резал путы, прибежали другие, я кинул гранату… Дальше не помню, – открыл глаза, с горечью опустил голову.

– Прекрасно, сначала бунт в «Китае», пропажа всех моих инструментов. Теперь и ты. Они поймали тебя? Как ты выбрался, что с Лизой? – закидывал меня вопросами отец.

– Я надеюсь, её отправили к куклам и нам не надо туда возвращаться, – со злобой сказала Наташа.

– Заткнись, пожалуйста. Хватит о ней так говорить.

– Чё хватит?! – Наташа поднялась. – Это из-за неё у тебя теперь полурак какой-то. Это она тебя подначивала убивать Роз, пока никто не видит. Всё, конец перемирию! «Давайте уничтожим их», «Давайте не сидеть сложа руки». У неё с башкой проблемы были, ты не понимаешь? А теперь, – у неё пошли слёзы, – ты ещё и умереть можешь. Ты не понимаешь, что она натворила? – взяв бутыль, налила полную рюмку.

– Наташ, я не могу теперь это вытащить, – я встал вслед за ней, указал на затылок, – понимаешь? Даже если её убили, мы должны узнать, что они сюда запихали, нам в любом случае нужно туда попасть.

– Ты так говоришь, – её голос дрожал, – просто чтобы скрыть, что хочешь её вернуть.

– Лёша, – отец обратился ко мне, – ты же не хочешь сказать, что…

– Нет, пап, мне не промыли мозги, это сложно объяснить. Я был у Дока, и он мне помог как смог. Слушайте, пожалуйста, дальше. Наташ.

– Ну, – она выпила рюмку.

– Дальше я очнулся в ванной. Я сразу не понял, но это была она, Лиза. Я бросил её там, потому что не признал её. Потом я сбежал через окно, убил одного из них. У меня рана в боку, вот, – я поднял футболку, отодвинул бинты и указал на швы, – скорее всего, это из-за гранаты, или меня ранили. На заправке я опять встретился с этим старым, он мне подсказал дорогу. Уже в городе меня нашёл Олег. Сейчас самое важное, – я удобнее уселся на стуле. – Док сказал, что этот имплант – модуль поведения. Он будет перестраивать мой мозг под себя, под архитектуру, которая там заложена. Типа, как тарелка с красными конфетами, эта штука меняет их на свои синие, а вот это, – я достал из внутреннего кармана свой модуль, – должно убрать синие конфеты из тарелки, но, к сожалению, красные не вернутся, если я правильно понял Дока. Если у меня получится поменять вот этот модуль, – я вновь указал на швы на шее, – на этот, то я лишь останусь на таком же уровне… Я, возможно, никогда не вернусь на прежний, но чем быстрее мы это сделаем, тем лучше я сохранюсь.

– Алекс! Я боюсь… – Наташа бросилась обнимать меня, не переставая плакать. Мои глаза намокли, она взглянула на меня.

– Что, опять шапка упала?

– Дурак! – она истерично засмеялась, ударила меня в грудь.

– Значит, ты уходишь? – вставая, спросил отец.

– Да. Но я не уйду, пока мы не разберёмся с Розами, – я усадил Наташу обратно, утирая слёзы, подал ей рюмки, чтобы она всем налила. – Во-первых, они знают, что за модуль установлен, во-вторых, они точно знают, где Лиза, в-третьих, если мы выбьем их с завода, с Дукчи и с Тринадцатого – дорога до перекрёстка будет свободна, – я хлопнул тыльной частью ладони о другую. – Вот наш с Лизой план! Из города только две дороги, да? Одна на Речной – на запад, к перевалу, другая на Продольной – на север, к материку. Выбьем их – я смогу уйти, а вы будете в безопасности.

– Алекс, это просто сказать. Они могут обойти, плюс на Солнечном проблемы. Выбить и завод, и Дукчу и так будет сложно, а Тринадцатый микрорайон… – сказал Олег.

– Мы не справимся в этой войне; без нужного оружия…

– …нет и войны, – закончил за мной Олег.

– Мне нужно забрать пистолет у Аппарата. Я завтра же отправлюсь к нему. Затем мы организуем нападение на завод, соберём все силы в городе, Имир и Рома уже готовы к войне, я уверен. И вышвырнем их из города раз и навсегда! – я торжественно поднял рюмку.

– Ты же понимаешь, что они не согласятся уже завтра идти по твоей указке? – осадил меня Олег.

– Да, но… там же могут быть ребята, николаевцы. Ради них они не пойдут?

– П-ф-ф, не знаю, я поговорю с ними завтра, – Олег протёр глаза. – Ещё и Димкину группу отправлять наверх.

– Отлично, значит, забираем пистолет и…

– Сынок, – резко отрезал отец, – ты хоть понимаешь, что ты сейчас собираешься сделать? Люди будут гибнуть. Люди, что небезразличны друг другу. Ты опять хочешь к этому вернуться?

Я повторно прокрутил в голове всю хронологию на заводе. Страдания и ощущения от этого модуля, продумал судьбу, что теперь мне уготована из-за них, про Лизу.

– Чёрт с ними, – и выпил рюмку.

– Я понимаю, тобой движет желание вернуть её, но…

– Ты не видел, – я повысил тон, – что со мной было у Дока! Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал из-за меня или я сам себя изувечил. Она! Единственный кусочек пазла, который я смог вспомнить, – она нужна мне! И чем быстрее я вытащу это отсюда, тем больше шансов, что всё вернётся в норму. Я должен отсюда уйти.

– Зачем?! Чтобы умереть по пути от очередного обострения?! Или вы вместе уйдёте? Помяни мои слова, не пройдёт и дня, как она заставит тебя ещё кого-нибудь убить, – Наташа не выдержала.

– Всё! Завтра я иду к Аппарату, и мы направляемся на завод. Олег, собери ребят. Я. Должен. Это. Вытащить, – с каждым словом я бил себя по виску.

Я закрыл за собой окно и ушёл в ванную. Наполнил раковину, небрежно ударил еле идущей водой лицо. Алкоголь ударил голову. Посмотрел в чуть треснутое зеркало. Лицо кривилось и плыло в отражении, левый край губ дёргался, паника стояла за спиной, Её тень стояла за спиной. Стены сжимались, шум в ушах становился сильнее, кулаки сжимались до боли в косточках. Ярость победила – я ударил левой рукой по бетонной стене. Глухой удар пробежался по ванной, отдавшись вдвойне в ушах. Я сполз, как червь, на пол. До изнеможения избивал локоть о ванну, бил, пока не закрылись глаза, пока последние звуки внешнего мира не исчезли.

Полосы снега истязали вершины гор, это была середина зимы, после Нового года. Деревья, как и растения, сдохли ещё осенью, и до сих пор никто не воскрес. Снег так накрыл дороги, крыши и леса, что лопатами не расчистишь дальше порога дома. Звериная злость бушевала внутри от невозможности уйти отсюда, от недостатка еды, лекарств, надежды. Она стояла рядом, в паре шагов, через дорогу. Мы были в сквере, в центре города. Как же я боялся к Ней подойти. Кажется, Она приехала сюда из Николаевска-на-Амуре. Это в тысяче километров отсюда, если плыть прямо по Охотскому морю. Она стояла одна, что-то записывала в блокнот, может, изучает территорию, записывает мысли. Как же я боялся к Ней подойти.

Я сидел на лавочке, не отводя от Неё глаз. Она сама подошла ко мне.

– Ты не в курсе, где здесь, – она вгляделась на секунду в свой блокнот, – собор Троицы Живоначальной? – другой рукой она жонглировала двумя металлическими шариками.

– С-собор? – я испугался, но быстро взял себя в руки. – Д-да, вон, видишь, «Центр культуры» написано?

– Угу, – с горящими глазами смотрела Она на меня.

– После него прямо идёшь и там не пропустишь.

– Спасибо, – Она улыбнулась и снова записала что-то в блокнот. Мельком взглянула на меня. – Я Лиза, – Она протянула руку, садясь рядом.

– А-алекс, Лёша, хм-хм, – я прокашлялся, чтобы не выглядеть глупо, но, скорее всего, сделал этим только хуже. Пожал руку.

– Он, наверное, всё ещё красивый, да? Мне отец рассказывал, что на него стоит глянуть, побывав тут, – Она хлопала глазами, завораживала взглядом.

– А, не знаю, может, тебе понравится. – Прошла неловкая пауза. – Вы, получается, вместе приехали, да?

– Он умер, – Она даже мускулом не пошевелила, когда произнесла это. Смотрела в блокнот.

– И-извини, я не знал, – я приложил ладонь к груди.

– Ничего, я видела его всего пару раз в жизни. Он обещал привезти меня сюда, на родину. Но в итоге, – Она вздохнула, окинув взглядом округу, – я сама себя сюда привезла.

– Ты как все, кто приезжает? В «Польше»?

– Нет, я в «Море» живу. Это, конечно, уже нельзя назвать гостиницей, но это хотя бы не улица, – Она неряшливо посмеялась.

– Понятно, – я улыбнулся и опустил голову.

– Чего ты так сгорбился?

– Да с поясницей беда, – я помассировал спину.

– Травма какая-то?

– Я в армии был, ну ещё до тумана там, до блокады, – выпрямил спину.

– Ой, а я тебя ещё у клумб заприметила, думала, что один такой воин сидит, – Лиза не переставала источать заинтересованность и счастье.

А я заприметил Её, ещё когда Она только сходила с корабля. Лёгкой ангельской походкой спускаясь на нашу грешную землю, сужала всё поле зрения лишь на себя. У Неё были светлые волосы, простые карие глаза и самая нежная в мире улыбка. Тонкая талия, красивые плечи; кажется, Она всегда просила меня не горбиться…

– Хочешь, фокус покажу? – вдруг обратилась Она ко мне затем, как я понял, чтобы ещё больше мне понравиться. Начала раскручивать шарики для жонглирования.

– Ну давай, – я улыбнулся Ей.

– Закрой глаза, – Её голос стал на тон ниже.

– Закрыл, – я максимально сильно зажмурился.

– Открывай, – Она чем-то пошуршала, но, не видя, я не смог разобрать, что это было.

Я открыл глаза. Она исчезла. Я был в ванной. На полу. Один.

– Николаевск, – крутилась мысль в моей голове. – Николаевск!

Я подорвался с пола и, выходя, чуть ли не упал на ковёр. Открыв окно, обнаружил Наташу и Олега ещё сидящими на террасе. Они близко устроились на стульях, о чём-то болтая.

– …Ты думаешь, мне стоит про Неё рассказать?.. – сказала неслышно Наташа.

– Николаевск! – я подбежал к сестре и взял её за плечи. – Николаевск!

– Всё? Уже напился? – Наташа высоко подняла правую бровь.

– Я понял, понял, почему её украли! И остальных! – я встал посреди всех. – Олег, это причина для начала войны – их похищение.

– Что ты имеешь в виду?

– Они похитили её, чтобы словить меня. Они были в курсе про наши отношения. Им нужен был я, ведь я единственный оставшийся в городе, кто воевал перед блокадой. Там, на заводе, они готовят бойцов, чтобы напасть на нас и забрать город. А приплывших они также похитили, э-э-э, – я почесал лоб и направил руку на Олега, – когда они приплыли?

– На той неделе. Третьего.

– Ага, неделю, так. Вчера я сбежал, позавчера, получается, я только пришёл на завод. То есть это случилось, когда мы были в разведке. Они ждали.

– Так, а зачем им красть приплывших ребят? – спросил он.

– Чтобы они не вернулись в Николаевск! – я ударил тыльной стороной по ладони. – Они больше не будут сюда плавать, и никто нам не поможет в случае войны.

– А ты не думал, что они скорее ещё людей сюда пошлют, чтобы разобраться, почему никто обратно не приплыл?

– Если пришлют! И когда будут ждать здесь нас, здесь будут Розы. Как часто они приезжают, раз в месяц, так? Чё вообще сегодня за день? – я развёл руками.

– Двенадцатое июня две тысячи тридцать третьего года.

– Вот, у них будет почти три недели!

– Стой. Ты четвёртого числа пришёл и сказал, что её не было дома. Разве они всех похитили в один момент? И чего они захотят? Лодки, технику, продовольствие? – спросила Наташа.

– Да это неважно! Важно, что ребята там, на заводе, зуб даю! Теперь у нас нет других вариантов. Нужно спрашивать старших.

– Думаешь, они тебе поверят? Звучит-то складно, – Олег приподнял руки, повернув ладонями вверх, – но фактов железобетонных нет. Это могут быть и обычные одиночки из Старо-весёлой или ещё откуда.

– Это их провокация! Я поставлю старших перед фактом, предупрежу о том, что происходит на заводе, и если они откажутся, пойду сам.

– Сам?! Тебя предыдущий поход ничему не научил? – поднялась Наташа. – Они опять схватят тебя, если ты один туда сунешься.

– Ну я же пойду туда не один, верно? – задал я риторический вопрос.

– А, вот как ты приглашаешь нас на свою бойню, да? – сказала Наташа, поправляя упавшие на лицо волосы. – Сколько их там? Ты хоть помнишь?

– На четвёртом этаже были двое, ещё в комнате человека два-три. На третьем – двое минимум, и на улице – может, – я встал, пытаясь вспомнить, скольких я видел в окнах после падения, – четверо.

– То есть там примерно больше десяти. И нас – трое.

– Пистолет, Наташ, – сказал я тихо, – вот наш козырь.

– Ладно, я понял, давайте завтра разберёмся со всем этим. Мне надо идти, – сказал Олег, вставая со стула.

– Может, останешься ещё? – Наташа взяла его за рукав.

– Нет, правда, мне нужно идти. Спасибо за самогон, – Олег вышел в зал.