Читать онлайн Спасти красноармейца Райнова. Книга четвертая. Райнов

Пролог.

Я стоял с флегматичным видом, пока станция сотрясалась, и увидел, как слева от меня пластиковые панели стены сминаются и в меня летит стена огня, с каплями расплавленного металла и пластика. Я только и успел резко застегнуть ширинку, ойкнув от боли, в туалете же был, как меня накрыло. А всё равно ничего не поделать, диверсанты брали наш секретный исследовательский центр на борту станции. И чтобы не попало в руки противника секретное оборудование и информация, станцию со всем содержимым просто уничтожили. И персонал, и солдат охраны, и нас, работников центра. Хотя я к работникам центра относился опосредственно, был телохранителем и пилотом главного в лаборатории, своего дядюшки, академика Артёма Райнова.

Если коротко, то вот он я. Степан Райнов, двадцать шесть лет. Отслужил срочную в космодесанте и одно понял, армия это не моё. Впрочем, наш полк числился за флотом, но для меня это одно и тоже. Как срок службы закончился меня пригрел дядюшка, ему нужны были верные и надёжные люди, он организовал поступление на курсы телохранителей и лётное училище. Гражданское, правда. Два года обучался, а дальше был личным пилотом и охранником дядюшки. Пару раз потребовалось и кулаками поработать и оружием, что вполне имею. Лицензия-то действующая. Чем занимались в центре я в курсе, дядюшка держал. Да уж, параллельные миры. И своим, Райновым, дядя помогал всегда. Молодец. Мне одному из первых поставили на ауру хранилище. Много в нём тайком вывез, и наоборот привёз на станцию. Для этого дяде был и нужен пилот вроде меня. А тут месяц назад тот вдруг вызвал, в кабинете защищённом, пошептались. В общем, похоже неприятности нас ожидают, как бы нас всех не зачистили. С хранилищами на аурах у нас есть шанс переродится, это уже доказано как факт, оба в курсе про это, но окажемся на месте без хранилищ, то что стоит, оно самоуничтожится, дав нам шанс на новую жизнь, и сохранив память и знания с опытом. Поэтому дядя поставил мне второе хранилище, но свёрнутое. Оно запустится после перерождения. Вообще бы стоило побольше поставить, но после того как по станции погулял один хитрый перец по кличке Лето, тут такие драконовские меры безопасности поставили, чудом и одно мне установили.

Впрочем, даже на выбор было что ставить. Например, хранилище, что развернувшись сразу на две тонны будет, при нём, внутри свёрнутого хранилища, три амулета может быть. Пригодятся. Было раньше хранилище, совмещённое с амулетом управления големами, но там сбои пошли, глюки, пара носителей померло, и этот проект закрыли. Однако маги недавно новинку выдали. Много минусов, но всё перекрывает несомненный плюс. Эту новинку мне и поставили. Для начала при запуске, хранилище с нуля начинает работать, как запустишь кач. В день десять кило. Стандарт. Впрочем, это все минусы. Да и минусами я это не считаю, хранилище может качать долго, полгода и вот ваши две тонны, просто время дать надо. А вот амулеты ниоткуда не берутся, в отличии от размеров хранилища. Да, такое хранилище, что с нуля начинается, может внутри семь амулетов хранить. Почему-то только так. Эту проблему маги решают, но решить не успели. Амулеты подобраны толково. Самые мощные и лучшие. Личной защиты, зарядки накопителей, лекарский с функцией диагноста, мощный сканера, ночного и дальнего виденья, климат-контроля и боевой, что работает воздушными лезвиями. Правда, получу доступ к амулетам, они раскроются, когда хранилище хотя бы на пятьдесят кило накачает объём. Я же говорю мелочь, а не минусы. Вот такие дела. А тут вдруг война, да под баззеры тревоги, на борт станции проникли диверсанты и штурмовые группы противника. Всё это в течении часа, как узнали о войне и этот штурм. Всё явно спланировано было. Дядя знал или подозревал. Пока дядя с работниками центра уничтожал всё секретное, а большинство пихал к себе в личное хранилище, особенно из спецхрана, я рванул в туалет. Ну вот припёрло и всё тут. А дальше ликвидация станции, это точно наши, противнику это край как не надо, и темнота. Что ж, здравствуй перерождение. Интересно, куда я попаду? Да, дядя сказал, где бы не оказался, стоит громко сообщить о себе, чтобы меня потом могли найти. Я могу в любом мире переродится, даже магическом. От этого и буду отталкиваться. Кстати, не всем своим людям дядя сделал такие предложения, только доверенным. И когда тот сможет, будет искать их. И меня тоже.

***

Приходить в себя было тяжело. Я дрожал от холода, сжавшись под мокрым шерстяным одеялом, и чуть ли не выкашливал лёгкие. Это первое что я ощутил, когда очнулся.

Думать тяжело было, тело явно сильно больное, что видимо и облегчило заселение. У меня сил даже радоваться не было. Надо же, а дядя прав, я переродился. Теперь задача выжить, держать нос в табаке и стать известным, чтобы как маяк в ночи. Это позволит меня найти. Пока же стоит дождаться запуска хранилища, это двое суток, потом ещё пять, пока на руки не получу доступ к амулетам, особенно лекарскому. Как бы не загнуться к этому времени. Откинув одеяло, я сел, и пошатываясь встал, беря тело под контроль. Прошлый же владелец загнулся, как я теперь понимаю. Пока плохо получалось, но перевернуть матрас, сухой стороной вверх, а также подушку, смог сделать, и снова лечь, закутавшись в одеяло. На тумбочке холодная каша в жестяной тарелке, и остывшее подобие чая в кружке. Вот и стал быстро есть, нужен материал, хотя еда чуть обратно не пошла. Но мы Райновы своё не отдаём, тем более съеденное. В окно я видел качающуюся лампу, под шум метели и снегопада. Зима. Кажется, это Союз. Я на Земле получается. Интересно, в кого попал и в какое время? То, что это больничка вижу, но уж больно зачуханная. О кстати, стянул с себя полосатую робу, мокрая. Бросил на тумбочку, и продолжил трястись. Одеяло совсем не грело, хотя мокрую часть на ноги кинул. А на тело посуше. Тут ещё в туалет так припёрло, что хоть криком кричи. Может утку поискать? Я кстати к туалетам теперь насторожено отношусь. В один зашёл, так мало того что меня в нём испепелило, так ещё защемил. Не знаю даже, что страшнее. Шутки шутками, а действительно припёрло.

По счастью сосед закряхтел на койке и сел, шаря ногами по полу. Я тут же повторил его движения. Сунув ноги в холодные боты, по размеру куда больше. Вместе с ним, укутавшись в одеяло, и пошёл в туалет. Не ошибся, туда и шли. В углу у входа ведро с крышкой, туда тот звеня и стал отливать. Я своей очереди ждал. Полосатая роба, что на мне была, насторожила, номера на груди не нашёл, но чую я в сидельца попал, знать бы где. А теперь соседа бы разговорить. Хотя бы предварительно понять, куда попал. Вот я ему почти в спину и задал вопрос:

– Плохо помню, сознание плавает. Мы знакомы?

– Нет, – буркнул тот. – Вон у окна парень лежит, вы с ним общались.

Мужику было ближе к пятидесяти, такой плотный, судя по покашливанию, тоже простыл. Так что сменив его у ведра, сам наконец-то сбросил лишнюю жидкость. Закрыв ведро крышкой, я прошёл к указанному парню. Мужик уже скрипел койкой, пытаясь уснуть. Я же растормошил парня, благо спал тот чутко и сразу проснулся.

– Ты, Ваня? Ты чего?

Света от уличного фонаря было немного, но тот хорошо меня рассмотрел и сразу узнал. Значит меня Иваном зовут? Теперь так зовут, буду привыкать.

– Сознание плавает, не помню даже как зовут. Напомни, где мы и какой год?

– Ох ты ж, – тот сил на койке, спустив ноги, и всё же пояснил. – Иван Райнов ты. Мы в концлагере Заксенхаузен. Сейчас февраль сорок второго. В плену мы. Сюда как особо опасных и склонных к побегу привезли.

– О как? Спасибо, ты очень помог.

Шаркая ботами, я вернулся к своей койке, та уже остыть успела, холодно ложится было, но я лёг, закутавшись в одеяло, и сжавшись в комок, так теплее, хотя в комнате не сказать, что прям мороз. Трубы отопления у стены грели, пар изо-рта не вырывался. Однако многое действительно стало ясно. Я попал в своего предка. Если так посмотреть, я попал в своего прямого предка, нас разделяло больше двухсот лет. Ну понятно, что это не наш с дядей предок, мы от него ведём древо, параллельный мир, но для нас не важно какие миры, все родные. Тут я дядю поддерживал. Что я помню про деда? Да немало, хорошо изучил его биографию. Не только у нас, дядя собирал, но и во многих параллельных мирах, что были открыты. Додумать не успел, так сотрясаясь часто от кашля, меня и вырубило. Уснул как-то незаметно.

Очнулся в той же палате, под двумя одеялами, кто-то накрыл, похоже тот знакомый, что вчера мне объяснил в кого я попал. Сидит на койке и из тарелки наяривает. Одеяла рядом нет. Так что откинув одеяла, со всеми поздоровавшись, только трое ответили, тот ссыкун вчерашний, знакомый что одеялом поделился и ещё один, лет тридцати. Остальные, как я слышал, на английском общались. Ещё один вроде француз. Ну да, тут в лагере кого только не держат. В общем, я решил подкормить ослабленный организм. Рядом стояла тарелка на тумбочке, сначала чай выпил, пить очень хотелось, а это морковный чай оказался. Потом к ещё теплой каше приступил, сечка на воде, но есть можно. К ней два кусочка ноздреватого, не особо хорошо пропечённого хлеба. Ну и пока мы все насыщались, в открытом проёме двери мелькал доставщик, что пищу принёс, по полосатой робе тоже из заключённых, сам стал вспоминать историю жизни прадеда. В той версии где мой мир был. Жил в Ярославле, мама-папа, и младшая сестра Олеся, родственников хватало, в начале лета сорок первого закончил десять классов. А на следующий день началась война. Все недавние школьники конечно же побежали в военкомат, вот и дед тоже. Деда отправили в командирское училище, в школу младших лейтенантов, на командиров стрелковых взводов учили. Благополучно закончил в конце сентября, и начал участвовать в Московской битве. Два месяца активно воевал, и вроде неплохо, даже удалось поучаствовать наступлении. А на пятый день его взвод вырвался вперёд, вошли в город, там встречная контратака, и после рукопашной, где его скрутили, и пошёл в плен своим ходом. Там в вагоне для командиров в тыл. В пути на пересыльном пункте тот с приятелями напал на конвоиров, почти додушил своего, когда подбежавшие немцы отбили своих. Как склонных к побегам, и вообще фанатиков, их побив, отправили дальше в тыл. Лагерей для командиров и на захваченных территориях хватало, да в Польше, но деду одному не повезло, под Берлином в концлагере тот оказался. Тут генералы и ниже до майоров, а он один младший лейтенант.

Кстати, сильно простыл там, несколько недель в лагерной больничке провалялся. Видимо этот период я и застал, тут дед двустороннее воспаление лёгких явно не пережил. В общем, до конца сорок третьего держали Ивана Райнова под Берлином, потом перевели в Австрию, где и освободили союзники в сорок пятом. Там уже передали представителям советской власти. Проверку тот нормально прошёл, попал в плен в бою, с немцами не сотрудничал, так что его уволили из армии. Там и встретил дед свою будущую жену, на каком-то полустанке, пока в Ярославль возвращался, Нину, беженку с Донбасса. Поженились через полгода. Дед заочно учился в техникуме, на киномеханика, работал в столярке. В качестве киномеханика до пенсии и проработал в городском Доме Культуры. Трое сыновей. От младшего моя ветка и пошла. Чуть позже, через сто лет, мои прабабушка и прадедушка встретились, поженились, и только тогда узнали, что одни предки у них. По деду от Ивана Райнова, а по бабушке от Степана Райнова, двоюродных братьев. У них дети были, от них моя ветвь Райнова пошла, а от других дяди. Вот такие дела. Дед всю жизнь так в Ярославле и прожил. Что по мне, как и где жить, зависит от меня, это параллельный мир, следовать тому что в истории семьи моего мира было, вообще не обязательно. Так что вряд ли я с баб Ниной тут встречусь. Вот об этом я и размышлял, пока быстро приговаривал завтрак. Не смотря на кашель и слабость, отсутствие вкуса, есть хотелось, это было видно. Посуду забрали, я же растянулся под одеялами, наблюдая как остальные на свой быт время тратят. Тут врач пришёл, тоже из пленных, англичанин, всех осматривал. Я попросил второе одеяло, одно не помогает. Кстати, роба просохла, я её надел, в этой полосатой пижаме был. Обещал поспособствовать. А так температура пока высока, ближе к тридцати восьми, дали порошок. Надо же, лечат, после этого разошлись. А одеяло выдали, то вернул владельцу, с благодарностью.

В углу ведро с крышкой, на стуле стояло, там пресная вода. Нас не ограничивали, но она холодная, поэтому я поступил, как и другие. Налив воды в кружку, и поставил на батарею отопления. Долгий кипятильник, но хоть вода тёплая. Стоит сказать, что я владею в совершенстве английским и немецким. Маги же у нас работают, есть такой амулет, обучения языкам, вместе с письменностью и счётом. Дядя предложил обучить, я не дурак отказываться. Три языка изучил, магического мира, и вот эти два земные. Сам выбирал. Вообще долго думал китайский или всё же немецкий брать, но выбрал немецкий. Как чуял. Всего три языка, лекарь советовал больше такие удары по мозгу не наносить, это ему вредно. Достаточно трёх языков. И я кстати ими часто пользовался. Не зря учил. Пока лежал, мысли перескочили на хранилище и тот комплект амулетов что там был. Жаль не я комплектовал состав амулетов. Вместо климат-контроля, я бы амулет управления големами сунул. Жаль, но такие амулеты проходят по особому списку и нужно немало согласований. В верхах оценили, и поняли, что это за оружие. Вместо ночного и дальнего виденья, хотя и нужный амулет, взял бы амулет хранилища, в виде браслета. Конечно и эти семь амулетов круты, но просто стандартная подборка. Да, чёрт, я и тому что есть рад буду, лишь бы запустилось. Ну а пока я больше лежал, принимал порошки, хотя на нас их тратили мизер, и принимал пищу. А в туалет не выпускают, он только уличный, скворечник на два посадочных места, нам не доступен, поэтому ходят в утки или в ведро у входа. Санитар, что тут в лечебнице работает, тоже из наших, в полосатой робе и розовой нашивкой на груди, убирает, моет и возвращает тару.

Два дня пролетели, мне чуть легче стало, такого потоотделения не было, начал обещаться с соседями активнее, пару партиек сыграл засаленными картами. С британцами, а те офицеры, общался спокойно на их языке. Те кстати обрадовались, хорошее британское произношение. Хранилище ещё утром запустилось, к моему немалому счастью. Рабочий стол знаком, изменения мизерные, настроил под себя, запустив сразу кач. Уже шесть часов идёт, пару килограмм имеется. То есть, пока всё идёт как надо, что и радует немало. Сосед да, тот парень что меня опознал как Райнова, он майор-лётчик, удивлённо спросил:

– Ты откуда английский знаешь?

– В школе немецкий преподавали, а у меня склонность к языкам оказалась, тем более несколько немецких семей рядом жили, коминтерновцы, с практикой помогли. Решил английский ещё изучить, поставил себе задачу к окончанию школы, за три года и изучил, благо носителя языка нашёл. А тут шикарная практика. Разве можно такое упустить?

– А раньше не говорил.

– Скрывал. Сейчас не вижу смысла. Может на тёплое место назначат, с повышенным пайком? Переводчиком.

Это и на самом деле мой план на ближайшее время. До конца весны дёргаться и бежать смысла я не видел. Сейчас зима, морозы, на улице не поспишь, также весной, грязь и слякоть. Можно вначале мая двинуть, а там дальше до своих, преодолев немалые территории. Вообще я отслеживал как жили другие «десантники» в это время, дядя доступ давал, да к материалам, где это всё урезано в отчётах. Так что представлял, как можно и нужно жить в это время. Хранилище живое принимает, буду любовниц держать. А я на девок лютый был и в прошлой жизни, даром что женат и двое сыновей. Да и было это по залёту. Или самолёт, штука нужная, тот же «Шторьх-Аист», тонну весит, откуда угодно взлететь можно. Три месяца мне качать хранилище, чтобы мог самолёт держать. Как раз к маю, а сегодня десятое февраля, и накачается. А такая штука точно пригодиться. Вот мне тут в лагере и нужно устроиться получше, чтобы до мая и прождать. План как план, по-моему неплох. Я не собирался бежать немедленно в лютый мороз, у меня ничего не было, чтобы там выжить. Амулеты есть, я помню, тут про снаряжение и припасы имею ввиду. Так что стал показывать знания языка. Соседа моё объяснение удовлетворило, и мы часто помногу общались. Я честно сообщил ему, да и врачу тоже, что потери в памяти теперь имею, видимо последствия высокой температуры. Поди знай, как там мозги сварились. Так что в больничном листе указана амнезия, помимо пневмонии. А сосед описывал что тут в лагере происходит, какие правила и в каком бараке мы числимся. Мы в одном состоим.

Вообще да, неплохо освоился. На пятый день, под конец дня, к вечеру, я уже переживать начал, наконец в хранилище появились амулеты. У меня в голове звонок сигнала прозвенел. Я о нём и не подозревал, вздрогнул всем телом. Там пузырь сжатого пространства, вот и активировалось открытие, амулеты выпали ко мне в хранилище. Вообще маг, что создал это чудо, пытался объяснить, что он сделал, но я не совсем понял. Не в теме. Главное работает. Так я второй его испытываю, до этого у другого «десантника» был, вполне работал. А так ночь, как все уснули, через руну привязки приписал все амулеты. Надо будет запас накопителей сделать, имею только те, что в амулетах были. А так мне лучше с каждым днём было, соседи тоже менялись, одних выписывали, других укладывали. Один немец в тяжёлом состоянии был, их среди зека хватало, умер через два дня, тяжёлая форма простуды. Я с ним общался, тот то в сознании, то бессвязный бред говорил. Врач меня бы подольше подержал, но через две недели с момента как я очнулся в теле Райнова, главный врач, он немец, после обхода приказал меня выписать, освободить койку. Понял, что я излечился и симулирую, чтобы на подольше тут задержаться. К этому моменту хранилище имело размер в сто двадцать килограмм с мелочью.

Что ж, собрал вещи, и меня сопровождающий в нужный барак отвёл. Это сделал охранник, немец. Из оружия у него на ремне только дубинка. Да и форма на нём с виду обычная армейская, только знаки различия другие. Майор-летун раньше был выписан, в бараке встретились. Вообще основная масса пленных в бараках, но были и отдельные камеры в тюремном блоке, да одиночки, в них держали особо опасных и генералов. Переводчиком меня не поставили, тех что были хватало. Относительно тёплая уличная одежда есть, так что чистили от снега территории, вывозили на санях, что буксировал десяток пленных. В общем, работу находили. Это мне ещё повезло, лёгкой была. Двадцать дней я в бригаде снегоуборщиков находился, тут ослабленные или после болезней работали. Так не нагружали как других. Однако, пятнадцатого марта, мне десятого числа девятнадцать лет исполнилось, а ведь больше месяца я тут, хранилище накачалось на триста тридцать килограмм, меня перевели на трассу для испытания обуви. За день я отмахал по ней в новых хромовых сапогах, порядка пятнадцати километров. Больше сил не было. Вообще это только называется для испытания. Та же пара новеньких сапог, моя задача их разносить, чтобы германский офицер, что их получит, не имел проблем с новой обувью, и сразу получив разношенные и удобные, носил их. А то что у узника в кровь сбиты ноги, это мелочи. Всё для Рейха, всё для Великой Германии. Эта трасса тоже ещё не самое худшее дело, хотя и на ней не больше месяца выдерживают, дальше ноги опухают, кровавые мозоли, ходить невозможно. Это я к тому что на территории есть «тир», где офицеры упражняются в стрельбе по живым людям. Есть лечебный барак, где над заключённым устраиваются бесчеловечные опыты. Есть барак смертников, но он за территорией. Там проводят массовые казни. Тюремный блок и Гестапо.

В общем, я прикинул, решил начать подготовку к массовому побегу, вечер, пусть ноги ныли с непривычки, но я и решил привлечь к делу кого нужно. В лагере было Сопротивление. Понятно это скрывают, немцы ищут кто в него входит, но поглядывая какие группы собираются в нашем бараке, определить кто-где, труда не составляет. Так что спустившись с нар, они у меня сверху, тут в три ряда нары, и двинул к длинным столам. Там заключённые принимают пищу. За столом сидела отдельная группа, советских командиров. Генералов не было, но полковник один имелся. Вроде командовал корпусной артиллерией на юге.

– Поговорить бы надо, товарищ полковник, – подойдя, сказал я. – С глазу на глаз.

Тот меня мельком осмотрел, дальше одним движением головы, отправил своих людей погулять, и я устроился напротив него. Тот рассматривал меня, вот для затравки и решил выдать выдуманную мной же историю.

– Я тринадцатого декабря попал в плен. За день до этого комбат сказал, что к медали меня представил и званию лейтенант. Я младшего приставку имею. Однако приказа не видел, знаки различия и документы имел на младшего лейтенанта. К своим выйду, мне как представляться? Потому что, если отправят запрос, вдруг там ответят, что лейтенант?

– Представишься как младший лейтенант, но историю с повышением опишешь, чтобы в курсе были, – коротко ответил полковник.

– Хорошо, – тут я наклонился через столешницу к нему поближе и зашептал, да так, чтобы не то что не услышали, по губам не прочитали. – Есть возможность сбежать. В больничке немец местный, заболел и умер. Успел рассказать, что участвовал в строительстве этого лагеря. В одной стене ливнесток сделали, он и сейчас там, но потом по плану, замуровали его. В полкирпича. В стене сделали так, что не видно, что там что-то есть. Пока снег очищал, я простукал. На месте ливнесток. Два метра кирпичной стены и наружу выходим. Подточить раствор, вынуть кирпичи и с другой стороны выбить ногами, и на волю. Проблема одна, это место видят с двух вышек. Ночью тоже не уйдёшь, прожектора. Остаётся ждать весны или лета. Сильный дождь, ливень, скроет побег, и прикроет от прожекторов. Я и один бы удрал, но это подло бросать своих. Однако нужно всё организовать, чтобы весь лагерь увести, за ночь, если ливень прикроет, все на той стороне окажемся и дальше бежать. Это усложнит немцам поиски, распылит силы. Разбить по группам, назначить командиров, и каждый по своему маршруту, но тут нужны штабные командиры с опытом, а это в вашей компетенции. Только одно условие, я в вашей группе бегу. Вы наверняка лучший маршрут выберете.

– Хорошо. О разговоре ни слова. Как решим, сообщу.

Я молча кивнул, и вернулся к нарам, где вскоре уснул. То, что меня заставляют бегать по трассе в новых сапогах, не страшно, амулет восстановит повреждения, а главное это отличное поле для тренировки. Я оказывается дохляк. Едва пятнадцать километров освоил за целый день. Нужно физически восстанавливаться. Другие зека по сорок километров пробегают за день. Вот так под подушку амулет зарядки, там накопитель с лекарского амулета, и спать. Вроде неплохо разговор прошёл. Что по амулетам, себя я излечил полностью, даже следа пневмонии нет. Пока всё. Можно тело к идеалу привести, но там усиленное питание требуется. Не с нашей скудной кормёжкой, где только ноги не протянешь. У меня вот сегодня физические нагрузки скаканули вверх, а размер пайка всё тот же, уже не хватало. А так, задел на будущее сделал, дальше видно будет. Что по стене, то я сам ливнесток сделаю. Там кирпич в одном месте выщерблен. Сунул руку незаметно, и убрал кирпичную палку длиной в два метра, до другой стороны, в хранилище. Потом раскрошить и избавиться. Да на той же трассе. Там обломков кирпичей хватает. Вот так «палками» убирая и сделать ливнесток под видом арки. Чтобы проползти можно было. Проблема чтобы это не засекли, и нужно вставить кирпич, я уже присмотрел подходящее место, закрыть дыру, через которую руку совать буду. В общем, планы на будущее есть. Посмотрим, как это лагерное Сопротивление поработает.

Неплохо вопрос был решён. С утра после привычного построения на плацу и перекличке, да казни двоих, за попытку побега, их повесили, из другого барака парни, нас распустили. Я всего два круга по трассе сделать успел, пар от меня так и пёр, причём довольным был. Когда сапоги выдавали на складе, мои подписаны были, я незаметно новенькие хромовые моего размера увёл с полки. Плюс рулон ткани для портянок. А отвечать кладовщик будет, он местный служащий.

В общем, меня выдернули, два конвоира из внутренней охраны. Я сразу понял, что это жу-жу неспроста. Сняли ранец со спины с песком, для утяжеления он был, и чуть не на руках отнесли к тюремному зданию, но занесли в крыло, где располагалось Гестапо. Догадка переросла в уверенность. Сдали. А знали о возможном уходе двое, я и полковник. Вот как теперь кому доверять? Меня в специальную допросную завели, руки застегнули в кандалах и цепями подняли, отчего я стоял на цыпочках. Дальше зашёл офицер, впервые вижу, звания не знаю, не разбираюсь в их чинах СС, и на немецком, что я им владею тот в курсе, стал задавать вопросы. Именно по побегу, где именно находится ливнесток. Я же молчал, мысли суматошно метались в голове. Одно стало ясно, если задержусь в лагере, мне не выжить. Я уже на заметке и меня быстро в барак к смертникам определят. Или в «тир». Осталось одно, бежать, причём немедленно, и похоже одному. Ну заключённые сами себя лишили шанса. А от полковника я такого не ожидал. Козёл он, а не полковник. Даже если кому из своих доверенных рассказал, а тот уже слил, всё равно козёл, потому что это его человек. В общем, я сразу активно закивал, показывая, как готов к сотрудничеству.

– Я могу показать герр офицер, но снаружи, там есть примета. Изнутри сложно, простукивать стены надо, и то покажет пустоту или нет, не знаю. А снаружи сразу будет видно.

Мне бы выбраться за территорию, а там разберусь, поэтому и решил такую сказочку слить. А вдруг поверит? Тот пристально изучал меня несколько секунд, у меня капли пота на висках выступили, от волнения, и кивнул, приказав конвоирам:

– Выведите его наружу. Я буду ждать.

Офицер вышел, пока конвоиры отпускали натянутые цепи, дальше снимали с рук кандалы, возвращали сапоги, те самые что я разнашивал, их сняли, босиком был на мокром бетонном полу, и вернули утеплённую лагерную полосатую куртку. В лёгкой одежде снаружи замёрзнешь. Да у меня даже шапка полосатой была. Матерчатая, с ватой внутри. Впрочем, я амулет-климата имел, мне вполне комфортно даже под ветром было. При мне два амулета, защиты и климата, пока достаточно. Вот так в сопровождении этих двух боровов, я был сопровождён к воротам, многие зека, что это видели, поглядывали нам вслед, и через двойные ворота, солдат-часовой видимо в курсе, спокойно пропустил, вышли наружу. Мы оказались за пределами лагеря. Точнее за пределами огороженного лагеря, так как те строения недалеко, рядом ещё железнодорожная станция, где паровоз пыхтел, тоже ему принадлежат. Вон то здание, это станция смерти, где смертники находятся. Ладно, не важно. Время для побега выбрано неудачное, сам это вижу, снегопада нет, ветер легкий, день, недавно утро закончилось, всё видно вокруг на многие километры. Однако будем отталкиваться от того, что вижу. Рядом окраины крупного города, я даже название знаю, Ораниенбург. Берлин южнее, километров сорок до него по прямой. Надеюсь пока я бегу к окраинам, тут метров четыреста, личная защита выдержит огонь стрелков с вышек. Шансы один на сто, я и на него уповаю. А пока сообщив между какими вышками замаскирован проход, и мы двинули туда. Часть пути по довольно глубокому снегу. Я первым шёл, в хромовых сапогах, мои зековские боты остались на месте переобувания, прокладывал тропинку, остальные за мной. Офицер замыкал. С ним ещё солдат был с карабином «Маузер» за спиной. Он лом нёс.

Да я первое подходящее место выбрал, мы подошли прямо к стене, с двух сторон нас не видно, с третьей одно здание, и окраины города. С вышек особо не смотрят, там наблюдение направлено вовнутрь, а не наружу. Поэтому, когда я указал пальцем на кусок стены из красного кирпича, то сразу начал действовать:

– Тут.

Указывая пальцем, я дождался, когда подойдут и туда посмотрят оба конвоира и солдат с офицером, всего четверо против меня, то сразу прыгнул на них. У меня едва триста пятьдесят кило наработано, сомневаюсь, что все четверо поместятся. Прикинул пока их сюда вёл. Сущие килограммы не хватит, здоровяки как на подбор. Поэтому в прыжке коснувшись боровов обеими руками, убрал их в хранилище, причём одного только наполовину, бёдра и ноги упали на снег, орошая их кровью. Перекатившись, прыгнул на двоих оставшихся, даже не успели крик поднять, так всё быстро было. Этих тоже убрал, только лом упал в снег. Дальше прижавшись к стене, действовал быстро. Доставал по одному неприятелей, сначала одного борова, без ног, и резким ударом лома размозжил ему голову. Упал как сноп. Потом второму. Дальше с солдатом также поступил. А вот офицера аккуратно вырубил прикладом карабина по затылку, и доставать старался так, чтобы те ко мне спиной были. Офицер один имел схожую со мной комплекцию. Разве что я тощий, а он плотнее. Вот и стал экстренно скидывать с себя всё, и снимать с офицера, начав с шинели. Фуражку отложил. Переоделся полностью. Переодевался присев, сугробы скрыли нас от разных взглядов. Хорошо всё село на меня, сапоги хромовые мои же, что я разнашивал, пара офицера не подошла, на размер меньше. Но я их прихватил. С солдата всё снял, обыскал все тела на ценное. Часов две пары, с одного конвоира и офицера. Офицерские себе надел. Офицера штык-ножом добил от карабина, а то он зашевелился на снегу, застонав. Присыпал тела снегом, карабин уже в хранилище, приготовлен к бою, пистолет «Вальтер» тоже там, готов к немедленному применению, кобура пуста. На животе она, как и положено, и вот по пробитой тропинке двинул обратно. Странно, но шума и тревоги не было. А так присыпал тела неплохо, там целая горка, если и найдут, то не сразу. Выйдя на автомобильную дорогу, заложив руки за спину, как будто прогуливаясь, и не спеша двинул к окраинам.

Это тоже сработало, я не привлекал внимания, вот и ушёл в улочки города. Оттуда кстати полсотни зека бежали с десятком конвоиров, видать с каких-то работ возвращались. Я отвернулся, встав на обочине, так те пробежали мимо, ломая шапки. Научили нас этому. Потом дальше. Так по улочкам погулял, выискивая взглядом как смыться в Берлин, там искать если и будут, то не скоро. Приметил лавки и магазины, вот в один и зашёл, благо у офицера солидный бумажник был. Зарплату получил, не иначе. Денег у трёх других было куда меньше, но всё же были. Общая сумма что я имел на руках, сто пятьдесят семь марок банкнотами и ещё пять марок монетами. В магазине продовольственном, зашёл изучая ассортимент, приобрёл без проблем два кирпича буханок хлеба, две банки с консервированными овощами, две банки с итальянским томатным соусом, три банки с фаршем, пачку макарон и пачку соли. Она килограмм весит. Мне это упаковали плотной бумагой и перевязали бечёвкой. После этого поспешил прочь. Да продавщица с подозрением принюхивалась. Мы зека, мы пахли, и это чувствовалось. А мне повезло увидеть, как на обочине у ресторана остановилась машина, роскошный чёрный «Мерседес», салон покинул генерал, судя по синим лампаса, от ВВС, тот подал своей даме руку, для жены молодая, любовница скорее всего, и повёл её в ресторан. Время к обеду близится, в принципе можно. Я же, подойдя к машине, открыл водительскую дверь, касанием за плечо убрав шофёра, сел на его место, двигатель работал, и включив первую скорость отъехал, а вскоре развернувшись, покатил к выезду. Там выехал на трассу до Берлина, а указатели были, и прибавил скорости, где-то километров шестьдесят в час. Неплохая машина, плавная на ходу и движок мощный, только весит за две тонны.

Я даже расслабился, уверенно управляя машиной. В управлении разобрался быстро, ещё пока по городу крутился. В пути достал амулет сканера, он неплохо показывал дорогу на два километра. Мощный да, но не по дальности, а из-за дополнительной опции поиска. Золота или драгоценных камней, например. Когда нашёл пустое место, никого в обе стороны, достал шофёра и решил вопрос с ним штык-ножом. Убивать меня учили на службе, и научили хорошо. Да и потом приходилось, пару раз по делам дяди, так что особо не вызвало это никаких чувств. Тем более это солдат вражеской армии, ещё живым не оставлял. Трофеи что были, тоже снял, кобура с пистолетом «Парабеллум». Тело скинул за обочину, привалив снегом. Едва с места успел стронутся и разогнаться, как показался встречный автобус, набитый пассажирами. Рейсовый похоже. Дальше до Берлина без проблем доехал. В баке топлива с половину будет, хватит. Пару раз посты видел, но те только покосились, и не остановили. На одной из улочек оставил машину, места глухие. Осмотрел салон, потом багажник. Он крохотный, но пару кожаных саквояжей и солдатский ранец, видимо шофёра, вмещал. Пока убрал в хранилище не осматривая. Зато в багажнике нашёл небольшой топорик, вещь нужная, и котелок на пять литров, видно, что часто пользовались, плохо отмыт, в спешке. Качок или домкрат не интересовали, сумка инструментов тоже, так что закрыл багажник. В салоне мелочёвка была, тоже не нужна, кроме тёплого пледа, видимо в дороге ноги кутают, вот так и покатил дальше. Приметив большое государственное здание, всё рядом на улице и во дворике перед ним заставлено машинами. Многие были одной модели с моей, там припарковался, протёр тряпицей всё чего касался, и заперев машину, по пути выкинув ключи, пошёл прочь. Машину в таком месте найдут не сразу. За это время я буду далеко.

Ушёл я в другой квартал, довольно далеко. Если бы не амулет климата, замёрз бы. Шинелька слабо грела, вроде март шестнадцатого, а минус пятнадцать было. Работал я сканером, искал место для ночёвки. И вообще укрытие на несколько дней. И нашёл. Многоквартирный дом с пятью подъездами. Одной стороной выходил на оживлённую улицу, другой во дворик. Вот так я прошёл в него и поднялся на третий этаж второго подъезда. Дом в пять этажей был. Замер в ожидании на лестнице. Квартира жилая, меня заинтересовала мужская одежда разных размеров в двух шкафах, включая зимнюю. Мой размер вроде был. На кухне чайник ещё горячий, хозяин или хозяйка вышла недавно. Дождусь возращения, как откроет дверь, уберу касанием в хранилище и пусть там находится, пока я живу в квартире. В Берлине я собирался задержаться, закупить что нужно, пока кач идёт и место копится, подготовлюсь к долгому пути в сторону своих. Я вообще думал летом к ним выйду, даже подумывал в концлагере до сорок третьего посидеть и там сбежать. Я может и крутой как варёные яйца, дядя про меня так говорил, но воевать особого желания не имею. Даже с амулетом личной защиты – это край как опасно. Я не юноша со взором горящим, и понимал, что такое война. Впрочем, если всё же придётся, буду воевать честно. Об этом я и размышлял, пока ожидал на лестничной площадке между этажей, чуть выше нужной мне квартиры.

Только через час хозяйка, старушка с сумкой овощей, видимо в магазин ходила, минут десять сначала лаялась с соседкой у подъезда, потом кряхтя поднялась к своей двери. На меня спускающегося та даже не взглянула, отпирая дверь, так что отправил ту в хранилище, что осталось никому не известным. Свидетелей не было. И в глазки соседних дверей не смотрели, сканер показал. Я прошёл в квартиру, заперев дверь. Дальше осматриваться не стал, что-где благодаря сканеру видел, и первым делом в ванную. Ура, горячая вода есть, так что намыливался обмылком мыла. Больше не нашёл, и хозяйской мочалкой сгрёб лагерную грязь. Обрит я был налысо. Лёгкий ёжик был, в два сантиметра подрасти успел. Поживу тут, пусть подрастёт шевелюра. Дальше видно будет. Вот так помывшись, дважды это сделал, я вытерся тщательно полотенцем, и стал обживаться в квартире. В три комнаты та была. Пока на кухне, на дровяной печи закипала вода в кастрюле на пять литров, хочу похлёбку отварить, зашёл в комнату, спальня с тремя кроватями. А на стене фотографии молодых парней. Все где они старше, в военной форме и у одного чёрная траурная полоска ленты в углу. Дети старушки, и пока один погиб. Или внуки, для той что-то они молоды слишком. Впрочем, не важно. Открывая шкафы, подобрал чистое нательное бельё, трусы и майку. Ещё два комплекта в запас в хранилище. Дальше подобрал лёгкую домашнюю одежду, в квартире было вполне тепло. Потом нашёл хороший костюм, туфли, это для лета, мой размер. Зимнюю одежду, полуботинки на шнуровке, отнёс к вешалке у выхода. Форму офицера СС собрав в узел, закинул в угол, буду уходить, приберу, и где спрячу или уничтожу.

Вот так я из продуктов старушки, и фарша что сам купил, мясной суп отварил. Пять картофелин закинул, нарезав. Успел котелок отмыть, часть супа туда ушла, убрав полный котелок в хранилище. Осталось как раз на тарелку. Вот с аппетитом и поел, с хлебом, что нарезал. Потом отварил макарон в той же кастрюле, помыв её перед этим, всю пачку в кипящую воду высыпал, и как слил воду, фарш из второй банки вывалил, перемешав. Не тушёнка конечно, пробовал, но в принципе ничего. Тоже в запас на будущее в хранилище. Чая у хозяйки не было, у меня тоже, но банку какао нашёл, его сварил в чайнике. Там сел чистить картошку, что как раз хозяйка принесла, полную сковороду с луком хочу пожарить, аж слюнки потекли. Мутного масла на дне в бутыли нашёл, хватит. В общем, проблемы с припасами пока решил. Мне одному на пару недель, если и запасы старушки считать. Однако я собирался их ещё пополнить. Поэтому, когда снаружи стемнело, накинул куртку, тёплую кепку, и двинул на выход, а там по улочкам. Вообще плана покидать квартиру не было, хотел передохнуть и выспаться нормально в тёплой постели, но сканер показал кое-что интересное, и не хотелось бы это упустить, вот и вышел на дело.

– Вот повезло, – обрадовался я, обнаружив ещё кое-что, что мне также надо. Жаль места в хранилище мало. Ещё и старушка занимает.

А интерес мой вызвали, дефицитные продукты питания. Большое здание в полутора километрах от дома, где я квартиру занял, думаю это какое-то министерство. К служебному входу, с задней части здания, подъехал грузовик и с него выгрузили ящики, и всякое разное в мешках. Сканер показал, палки копчёных колбас, сыры, галеты, чёрт, даже балтийские шпроты. Были яблоки, на вид свежие, печенье. Ящики с вином. Вот двое мужчин, что приняли груз, начали в кладовке явно формировать спецпайки. Где больше, где меньше, по должности и положению видимо. Я как раз картошку жарить закончил, чуть попробовал, вкусно и убрал в хранилище. Тоже в запас, так что собрался, выложил из хранилища всё лишнее, саквояжи, карабин, сапоги, место освобождал, и поспешил к тому зданию, пока не раздали пайки. Похоже это сейчас и будет происходить, рабочий день в здании ещё не закончился, а эта парочка явно торопится. А я уже считал всё там своим. Ну насколько размеров хранилища хватит. А тут сканер показал пекарню, где как раз выпекли очередную партию хлеба, горячие буханки и булки так и манили. И плюс сканер подал сигнал на партию алмазов. У старушки я в шкатулке нашёл с украшениями, на колечке крохотный брильянт, и само кольцо золотое тоже, снял с них показания, и теперь сканер искал совпадения. Похоже квартира ювелира. Загляну обязательно, там есть что взять. Пекарня и ювелир на будущее, сейчас чисто те спецпайки. Беру до предела. А вот через пару недель, когда решу дом старушки покинуть, перебраться на новое место, то навещу и хлебопекарню, и ювелира. Хотя последнего желательно сейчас, чтобы найти мастера и тот гранил мне камни в накопители. Пока есть возможность, нужно срочно сделать запас накопителей. Они даже важнее чем эти пайки и горячий хлеб.

Впрочем, планы я не менял. Двинул в сторону нужного здания. Не вижу, чтобы комендантский час шёл, народу хватало, видимо позже будет, время уже шесть вечера, темно для марта. Нормально добрался. Даже до служебного входа. Через центральный не стал, сканер показал, что там охрана и проверка проходит. Зато понял, что за служба тут, Министерство продовольствия и сельского хозяйства. А я у прохожего спросил. Ну да, про себя не забывают, пайки для служащих неплохие. Уверен, только кабинетным работникам, охрана и прислуга мимо них пройдёт. А так вскрыл служебный вход, банально воздушными лезвием срезал замок. И открыл дверь, короткий коридор и вот она кладовка слева. В коридоре стоят пустые ящики из-под припасов и вина. Нормально, так что зашёл и двумя ударами по затылкам, быстро вырубил. Убивать не стал, они не военные. Да и ко мне спиной были, наклонившись над ящиком, я не мог не воспользоваться таким моментом. Дальше пятьдесят кило колбасы ушло в хранилище. Всё что было. Сухие палки. За ними шайбы сыра, по килограмму они, небольшие. Сорок штук, а больше и не было. Десять банок шпрот. Я не особо любитель, но вдруг захочу? Коробку галет. Жестяные баночки с разноцветными леденцами тридцать штук. Всего одна коробка, видимо, как и сыр, только руководству. Два мешка свежих яблок, из Италии как я понял. Главное чай, фасованные по триста грамм, в подарочные наборы из пачек. Два вида чая, оба чёрные, и оба из Испании. А там чайные деревья растут? Не знал. Наверное, как кальмары из Белоруссии. Забрав весь чай, его тоже немного было, три десятка пачек обоих типов, зато какао было много, в жестяных банках по полкило. Эти видимо всем остальным. Много было, я пятнадцать взял. Дальше десять бутылок коньяка, отличный коньяк. И красное вино сорок бутылок. Вот так и набирал, пока хранилище полным не оказалось. Всё, убирать некуда. И ведь все продукты высшего качества. Никаким эрзац тут и не пахло. Так что покинул здание и беспрепятственно ушёл.

Добравшись до дома где квартира ювелира, я только весело хмыкнул. Там обыск проходил. Правда, не гестапо или полиция, хозяева связаны. Значит и в Берлине есть криминал. Дождавшись на лестничной площадке выноса добра, просто взял тройку бандитов на прицел «Вальтера», отобрал добро, те только зло смотрели на мою широко улыбающуюся моську, и ушёл. Вот и всё. Побегать по улочкам пришлось, даже обувь сменил, ту что на шнуровке, зимние ботинки, дошёл до квартиры старушки, при этом на мне было почти пятьдесят килограмм весу из трофеев. А добычу куда мне убирать было? Хранилище полное. Вот так заперся, и дальше решил пока квартиру не покидать, хватит приключений. Чёрт, да я только сегодня из лагеря сбежал, а уже столько приключений было. Нет, перебрав добычу с ювелира, отложил пачки марок, тут тысяч сто, решил завтра погулять, поискать ювелиров, купить у них же камни и заказать ту огранку, что я хочу. Так не привлеку внимания. Дальше пока они гранят, хочу нанять несколько ювелиров, схоронюсь тут на квартире, жду пока хранилище качается. Добыча с ювелира хороша, тут мне и после войны будет на что жить. Так что я пребывал более чем довольным. Также у бандосов забрал оружие, а они как будто долгий бой вести собрались. У каждого по пистолету и солидно патронов. Самый высокий имел «Кольт М1911», к нему три запасных магазина и пять десятков патронов россыпью в карманах. У второго, мелкого и резвого, обычный на вид «Люгер», к нему аж пять запасных магазинов, но без запаса патронов россыпью. А вот у третьего был «Вальтер ППК», с двумя запасными магазинами. Хорошая коллекция собирается, даже порадовали.

За оружием вот заметно что плохо следили. Буду искать ювелиров завтра, найду магазин для туристов и охотников, куплю оружейного масла, надеюсь продадут свободно и документов не спросят. Всё оружие почищу, включая карабин, да офицерский и унтерский пистолеты. Оружие нужно держать в порядке. Кстати, обыскал всю квартиру, нашёл документы от некоторых сыновей. Старый студенческий билет, и мы вроде похожи, буду носить с собой, если что, прикроюсь. Фото мутное, вполне очертания лица на моё схоже. Можно спутать, если не присматриваться. И дата билета тридцать девятый год. Вот после всего этого, снова принял душ, вода в этот раз чуть тёплая текла, не то что днём. И спать. На одной из кроватей сыновей. Завтра немало по городу побегать придётся, отдохнуть хорошо нужно. О, и от формы офицера СС избавлюсь. Мне она без надобности, если в ней возьмут, на месте шлёпнут, лучше так не подставляться. Да и отыграла та своё, не вижу причин её оставлять. Это не полевая форма, у передовой не используешь. А проснулся вскоре, выла сирена, и раздавался грохот канонады. Зенитки били. Был воздушный налёт на город. То ли наши, то ли британцы. Да пофиг, если честно, мне спать не дают. Грохотания бомб были далеко, по промышленным объектам бьют, значит, наши, бритты на всё сыпят, даже окна целы остались, хотя и звенели, но как смолкла сирена, я дальше спать.

С утра, плотно позавтракав, в планах до вечера делами заниматься, после этого покинув квартиру, поспешил прочь. Первым делом в магазин для охотников. Он мне первым попался на глаза. К счастью бутылочку оружейного масла продали без проблем. Даже ветошь была, также взял, как и отличный охотничий нож. Правда, определил две проблемы. Да я о них и так знал. Общаться мне было сложно. Я владел английским и немецким языками будущего, и те сильно отличаются с теми, что используют тут. Много новых словечек. Я потому в лагере на языковую практику и налегал. И на немецком, и на английском, благо были там их носители. В общем, на немецком я говорил с сильным акцентом, поэтому сообщал что инженер из Польши, вроде проходило. И самое главное, не снимать шапку. Если сниму, всё хана. Бреют налысо только зека. Я потому и хочу две недели в квартире старушки пожить, чтобы отросли, потом посещу парикмахера, пострижёт, уже не будет такой приметы. А сейчас мне шапку снимать крайне не рекомендуется. Бутылочку с ножом в хранилище убрал и дальше, спрашивая у прохожих где найти ювелиров. И подсказывали. Именно тех что на дому работали, хотя парочку навестил и в мастерских. На меня странно поглядывали, ещё бы, захожу в помещения и в зимней меховой шапке, но лучше пребывать странным заказчиком, чем во мне опознали бы того, кем я и был. Беглым. На удивление нашёл восемь ювелиров, из которых семь согласились поработать экстренно. За это доплата шла. У них же и камни купил, в большинстве рубины, крупных всего пять. Были и изумруды, и мелкие брильянты. В общем, выбирал, объяснял, как огранить и те работали. Понятно камни выкупал полностью и аванс по работе огранки выдавал. Каждый ювелир сделает по два камня, навещу их через неделю.

Уф-ф, гора с плеч. Вот так по-тихому и вернулся. Больше ничего не делал и не совершал. Вернувшись в квартиру, я занялся собой. Амулет зарядки работал, лежал наверху шкафа, как раз зарядил камень, вставив амулет лекарский и стал работать с собой, доводя тело до идеала. Это конечно потребовало материалов, постоянно голодным был. Но ничего, потреблял, готовя новые блюда. Но за два дня довёл, даже зубы теперь идеальны и волосы заметно отрастил. Это конечно не полноценный идеал, где даже геном меняется, к сожалению, у моего хранилища такой опции нет, но тоже неплохо. Также почистил всё оружие. Перезарядил. Перебрал все вещи, саквояжи и солдатский ранец из «Мерседеса» тоже. Отличный и качественный бритвенный набор, явно генеральский. Шёлковое бельё, вполне мой размер. В ранце у водителя мелочёвка и отличный плоский армейский котелок с кружкой и ложкой внутри. Отбирал лучшее и оставлял, остальное готовил или к продаже, как саквояжи, они мне без надобности, или к утилизации. Сделаю полынью и утоплю. Так неделя и прошла. Надо припасы пополнить, на неделю осталось, и вот ювелиров навестить. Планы на день немалые. Про старушку никто не вспоминал и не навещал, что не могло не радовать. Хотя в почтовом ящике три письма нашёл, убрал на стол. Утром, позавтракав, первым делом в парикмахерскую. Она тут рядом. Сделали классический полубокс. Щедро расплатившись, хотя это не в правилах немцев, они платят сколько есть, двинул по ювелирам. Порядок, четырнадцать камней. Пять рубинов, шесть брильянтов, остальное изумруды. Идеально круглые. Под накопители пойдут. Проверю, когда вернусь, и поставлю на зарядку. Сделал новый заказ, денег пока хватало, трое к слову отказались, другие заказы есть, но четверо взялись, и пока на местный рынок. Торговые ряды с навесами.

Тут торговали жители тем, что имели, даже личными вещами, если совсем с финансами худо было. Иногда такие неплохие вещи продавали. А мне скучно было, и с помощью амулета сканера я следил за соседями на два километра вокруг. Помимо иступлённых физических нагрузок и старательных попыток отъесться. Иван был худым и невысоким, я хотел исправить это недостаток. Рост метр шестьдесят девять, и худой как щепка. Благодаря лекарскому амулету мясца нарастил, пускал куда надо, выносливость поднимал. Всё что успел за семь дней. Ну и вот наблюдал как люди живут. Кстати, очень много узнал. И рынок этот работал в зоне дальности сканера. Например, я знал, что у одного продавца есть палатка. Да не просто двухместная обычная, или армейская офицерская, а для альпинистов, не продуваемая и не промокаемая. Плюс спальник на пуху. Такие вещи упускать нельзя. У меня семьдесят кило накачалось, плюс подготовил вещи к продаже. Как-то ночкой сбегал до реки, и сделав полынью утопил ненужное. Такое продавать не стоит, приметные вещи и мне не нужны, только место занимают. Остальное на рынке почти всё перекупам продал. Цена не высока, но распродал всё и быстро, и после этого у меня на сорок кило ещё места появилось. Выкупил я и палатку, и спальник, просто сказал тому, что мне шепнули о его заначке под прилавком. Также подстилку для палатки купил, и под спальник она годится. Прошитый из брезента коврик. Спросил насчёт шкуры медвежий. В походе супервещь. Лучше в это время ничего нет. Тот сказал, что может достать, велел завтра к десяти подходить, подвезут. После этого посетил шесть мясных лавок. Сделал заказ на изготовление зельца, по пять килограмм в каждой. Местный холодец. Они на этом специализируются. Через два дня утром подойду, будет готов, аванс оставил. Закупился продуктами в соседних лавках. Тут в принципе не голодно, продукты есть, просто цены высоки. Не все тянут. Ну и вернулся на квартиру.

Первым делом на зарядку поставил рубин. Пошла. Это хорошо. Потом спустился вниз и с уличного телефона позвонил по одному номеру. Также через сканер подсмотрел, ответила женщина, такой красивый бархатный голос. Сообщил что делаю заказ, описал свой вкус, и дал номер дома и квартиры. Диспетчер обещал, что девушка будет. Платная любовь. Но чую до вечера будут мои самые долгие часы. Занял себя перебором покупок и готовкой. Да, отследил эту женщину в одной из квартир, в километре от меня. Понял, поглядывая как та отвечает клиентам, чем занята, диспетчер та у девочек по вызову. Записал номер. А та вслух диктовала одному из клиентов. Три номера, включая тот по которому они уже говорили. Странно конечно, но вот пригодилось. Вообще я подумываю, используя опыт других «десантников» раздобыть себе любовниц из местных. Девчат подобрать посимпатичнее. Я планировал, что пока по Польше буду двигаться, найти себе девчат. Да договорился бы, оплатив им работу. С немками другое дело, они из вражеского стана. Хотя всё равно бы попробовал договорится. Вот и искал себе. И надо сказать, имею десяток вариантов, но наткнулся на диспетчера и решил пока перейти на платную любовь. После лагеря и долгого воздержания для меня сейчас любая женщина вершина красоты и страсти. А вот то что через Польшу не двину, и имеется шанс упустить полячек, они говорят хороши, это факт. Я нашёл способ как громко о себе заявить, внеся изменения в историю, как дядя и велел.

Да, есть такое дело. Поначалу я хотел зайцем на поездах, а где и пешком, собираясь закупиться снаряжением, двинуть, когда тёплые времена подойдут. На самолёт давно махнул рукой, к маю я для него места не накоплю, война длинная, ещё успею добыть, поэтому предпочёл заполнять наработанные места полезными в жизни и на войне мелочами. Та же медвежья шкура мегавещь. Поэтому ещё пару недель и я покину Берлин, но не один. Прихвачу генерала. Их тут в столице хватало. Трое так проживали в зоне работы сканера. А работало так три десятка. Прикинул возможные пути похищения, да смахну в хранилище и достану уже в самолёте связанным, дальше долетит со мной до Москвы, договорюсь с нашими по посадке и передам добычу. Такие изменения в историю точно привлекут внимание. Может мне награда капнет, высшая? Что по угону самолёта, то один из сыновей старушки, это видимо тот что в форме с эмблемами Люфтваффе, стажировался на аэродроме Берлина, как диспетчер, у него бумаги старые сохранились. Тот помогал составлять логистику по грузоперевозкам. Вот я и подумал, почему бы банально не арендовать самолёт? Например, полетим в Испанию. В тридцать девятом такие полёты были обычным делом. Ну или куда в другое место. Арендовал, доставить груз, придумаю какой, и взяв на прицел лётчиков, велю везти меня к Москве. Причём, сам за штурмана поработаю, чтобы не обманули. Одного лётчика хватит, остальных свяжу. Как вам план? По мне так неплох. Надо только документы добыть, поищу у прохожих, из тех что внешне схожи со мной, деньги на аренду есть, осталось выполнить. Если такие услуги всё ещё оказывают. Но пока в Берлине, я и совершаю дефицитные покупки. Те же камни-накопители из них.

Вечером стук в дверь, так что впустил девушку, а хороша, видно, что может подать себя, блондинка с большой грудью, как я и заказывал. Так что принял пальто, встретил галантно. Дальше быстро в постель. Съём до утра, я это обговорил. Так что полночи, как снова сил набираюсь, я занимался девушкой. Кстати, та не отлынивала и уверенно работала. Да и утром после душа ещё разок нагрешили. За работу заплатил с премией, отчего та была довольна. А уж какой я довольный. Договорились что вечером придёт, та сама полька, ха, не удивлён, по словечкам вырвавшимся понял, вот так и разошлись. Та домой, отдыхать, а я на рынок. Шкура весила шестьдесят килограмм, была хороша, густой зимний подшёрсток, отлично выделана. Правда и цена за неё немалая. Но выкупил, чего марки жалеть? У меня они пока были. В хранилище постарался убрать незаметно, я там освободил заранее, часть покупок выложил в квартире. Так что сбегал домой, выложил шкуру, и дальше за покупками. Купил пятьдесят батонов, свежие, ещё тёплые, и два десятка буханок. Больше в одни руки отказались продавать, и за эти-то мимо кассы платил. Потом в лавке у молочника купил свежего сливочного масла, два куска, общим весом пять килограмм. Дефицит из-под прилавка. На этом вернулся домой и там занимался покупками, перебирая. Часть лежат, места хранить нет, жду пока накачается. Остальное прибрал. Завтра ещё зельц выкупать. Ну и вот так следующая неделя прошла, сделанные накопители заряжались, разных девушек заказывал у диспетчера, брюнетки и рыжие побывали, а сам занимался делами. Выкупил зельц, хватит, почти сорок килограмм высококалорийного, и что уж говорить, вкусного продукта. Место накачалось для него. Однако место копил, больше покупками не занимался. Для генерала копил.

Побывал на аэродроме, тут и гражданская авиация работала, просто оплатил после работы диспетчеру ужин в ресторане, и тот охотно отвечая на вопросы, пояснил, что да, гражданские борта ещё выполняют заказы. Правда, сейчас очередь, и вообще сократили перевозки, многие борта были мобилизованы, но совсем частный сектор без самолётов не оставили. Перевозки пассажиров, и грузов, продолжали осуществлять. Только вот там очередь чуть не на месяц. Я договорился о помощи, чтобы меня включили в очередь. Именно на грузовой «Юнкерс», самый большой из возможных для аренды. Однако передумал, у того до Москвы дальности не хватает. Диспетчеру я сообщил, что груз нужно доставить до Киева, я личный порученец генерал-губернатора. Кто он, в газетах прочитал. Только до Киева от Берлина, тысяча двести километров, а у «Юнкерса» дальность едва тысяча. Малая дальность у него. На пальцах и объяснил, что нужно брать «Си 204», три таких двухмоторных транспортных самолёта, на балансе гражданского флота Германии были, и два из них как раз приписаны к аэродрому у Берлина. Фирма, что ими владела, там находилась. У этого самолёта дальность тысяча четыреста километров. Так что машина была выбрана, жаль до Москвы не хватит, там тысяча шестьсот с мелочью, значит нужна дозаправка. Настою, чтобы в Варшаве долили до полного, а по пути свернут на Москву. Тогда хватит. Вот к осуществлению этого плана я и приступил. И сначала добыл документы, всё же без них получить то что мне нужно, довольно сложно. Сделал это просто, долго стоял на перекрёстке оживлённой улицы, всматриваясь в лица. Два часа так стоял, пока наконец не приметил молодого парня, по виду студента, очень на меня лицом схожего. Проследил, и вырубил. Обыскал и забрал документы, были паспорт и студенческий билет. Сразу на аэродром, где меня включили в очередь на доставку груза в Киев, по заказу генерал-губернатора, я сопровождающее лицо. Тип самолёта указал, груз весом полторы тонны.

Ювелиры делали камни-накопители, пополняя мой запас, я уже зарядил восемь штук, порядок, у следующего зарядка идёт. Перебирал вещи. Уже прикинул. Старушку достану и кило пятьдесят освободится, плюс ещё пятьдесят и вот место для генерала. Хотя чушь говорю, машину полюбому угонять, часть вещей, например, шкуру, палатку, и там по мелочёвке на сто кило, выложу, и на свободное место генерала, а когда к самолёту подъеду, и погрузка пройдёт, выбираю что за груз будет, генерала в салоне за грузом выложу, к машине, вещи в хранилище и в самолёт. Дальше взлёт, и там по плану. Как план? По мне так вполне неплох. Осталось решить вопрос с грузом. Нужно что-то такое, что и нашим требуется. Хм, лекарства из дефицита? А какие тут есть и их можно купить? Кража привлечёт внимание, не хочу на таком спалиться, когда коробки при погрузке опознают. Да, буду лекарства брать. Противовирусное, от воспалений. Что-то такого типа. Всё сметут, что доставлю. По сути полторы тонны – это капля в море. Да мне бы было чем заполнить ящики, что пойдут в качестве груза. Причины срочно нанять самолёт, медикаменты в такой список с некоторым трудом, но входят. К сожалению, я выяснил, что и в Германии с медикаментами не очень хорошо, так что по факту, и тут придётся красть со склада. Время отлёта назначено на двенадцатое апреля. Я немного смог передвинуть срок аренды самолёта. Вылет в одиннадцать часов дня. К тому моменту груз и я, как сопровождающее лицо, должны быть на борту.

Вот и наступил этот день, я с утра и занялся делом. Утром я вставил ключ в замочную скважину и чуть приоткрыл дверь. В квартире всё было так как оставляла старушка. Даже горячий чайник на плите. Вот и достал её, та продолжила прерванное занятие, с сумкой овощей, что лежала у ног, прошла внутрь. Даже не взглянув как я дальше спускаюсь. Куда пропали три недели её жизни, той ещё предстоит выяснить, но я вернул в квартире всё как было, чтобы та ничего не заподозрила. Впрочем, убирал я её вечером, когда темнеть начинало, а достал утром, когда ещё темно. Почти месяц в её квартире прожил, без четырёх дней. Почти триста кило накачалось в хранилище. С теми что было, на данный момент у меня хранилище в шестьсот восемь килограмм имеет размер. Причём, заполнено было до полного, но когда достал старушку, то освободилось пятьдесят семь килограмм. Шестьдесят в общем имею, там три за ночь накачалось. Чем я заполнил хранилище? Триста пятьдесят – это чисто припасы разных видов. Я ещё в кондитерских магазинах заказы делал, так как сладкоежка, а тут всё натурпродукт, и забирал готовое. Да, те два мешка яблок из Италии, отмыл, использую. Остальные двести килограмм, это комплекты разной одежды и обуви, от летней до зимней, гражданская, та шкура медвежья, походное снаряжение. Даже лёгкую сборную койку купил с матрасом и подушкой, тройной комплект постельного белья. Имею складной столик и три складных стула. Палатку со спальником, походную утварь и посуду. Кусок брезента три на три метра для навеса, бечёвки и верёвки запас сделал. Плащ непромокаемый и зонтик. Всё что нужно для жизни на природе. Также парфюм брал, мужской одеколон, духи, на подарки, дефицитные вещи, вроде полотенец больших банных, зубные щётки и пасту. Мне они не особо нужны благодаря лекарскому амулету, но пусть будут. А вот две коробки рулонов туалетной бумаги, имеют огромную ценность. Ею я делится не собирался. И спёр эти коробки, из магазинной кладовки тёмной ночкой. Тогда же одеколон и духи там взял. Это всё что было в хранилище. Оружие и амулеты это само собой разумеющееся.

Всё уже подготовлено, поэтому покинув дом, что приютил меня на такое время, уверенно двинул прочь. Кстати, комендантский час в городе имеет место быть, и он ещё не закончился. Но я обошёл все посты и вышел к стоянке машин, тут старый грузовичок «Фиат», две тонны берёт, кузов крытый. Вокруг паводок, ручьи и грязь. Весна же. Пока готовил к запуску, да выезжал на улочки, время и прошло. Грузовиком редко пользовались, машина частная, не сразу обнаружат пропажу. Так что поехал к складам у ЖД, спокойно проехав на территорию. Там подогнал машину задом к стенке нужного, убрал часть стены и проник внутрь. Дальше выбирал что нужно, уже выяснил что самое ценное у аптекарей, список при мне. Находил в штабелях названия, по три ящика или коробки в хранилище, бегом к машине и выгружал. Потом шкуру выложил у стенки рядом с кабиной, и стало быстрее работать. Полторы тонны лекарств за полчаса перекидал в кузов. Порядок, полный. Закрыл задний борт и покатил в сторону хлебопекарни. Там как раз выпекали свежий хлеб. Я подсчитал. К моменту, когда прибуду в Москву, надеюсь план удастся, у меня будет свободным те самые шестьдесят килограмм. Вещи из всего что будет на борту самолёта, кроме генерала, я уберу в хранилище, иначе отберут и своего никогда не увижу. Вот так в наглую посетил хлебопекарню, вырубив двух работников, они на тележках вывозили в зал горячий хлеб, только из печи. Взял батоны. Они тут вполне знакомого вида, как нарезные. И белый хлеб буханками. Ржаного можно не искать, немцы его не пекут и не знают, что это такое. Есть замена, дешёвый серый хлеб. Но тут уже он мне не интересен. Ровно шестьдесят килограмм горячего, аж держать нельзя, хлеба, вернулся в машину и дальше к зданию, где заранее присмотрел разных генералов. Вот и буду красть. Там сразу на аэродром, выгрузка, и взлёт. Такой план. Два часа для похищения генерала у меня было. Припарковался и стал ждать. Сто кило свободно в хранилище, выложил вещи в кузове из своего снаряжения.

Сканер здорово помогал мне выслеживать клиента, которого желал взять. Да вот беда, к нему зашёл другой генерал, адъютант первого быстро сервировал столик и ушёл, а эти остались, заперлись внутри и судя по тому как расслаблялись, начав с коньяка, они там до вчера собирались задержаться. А у меня время тик-так. Ругнувшись, взвесил с помощью сканера обоих, у того была такая опция. Сто восемьдесят три килограмма оба весили. Пришлось покидать кабину грузовика и посетить кузов. Тут проход специально сделал, вот его и стал загружать вещами из хранилища. Снаряжение в основном. Мелочью, пока там свободно не стало сто девяносто. После этого уверенно двинул к зданию службы тыла Вермахта. На входе дежурному сообщил, что имею устное послание адъютанту нужного генерала. Мне выделили сопровождающего, вот тот и сопроводил. Адъютант встретил, и сопровождающий вернулся вниз, мы поднялись с ним на второй этаж. Тут я вырубил адъютанта, пистолет с коброй прибрал. Дальше убрав кусок двери с замком, и выкинув, быстро зашёл в кабинет, где на меня оба генерала удивлённо смотрели. Быстро подойдя, касаниями убрал их, и к большому напольному сейфу, вскрыл и прибрал всё содержимое в портфель, найденный у стола. Всё, полное хранилище. Дальше тем же путём, вернулся к машине. Выпустили без проблем. Пропуск выходной те не выдавали, раз возвращаюсь, значит послание передал. Вот так и покатил в сторону аэродрома. По пути встал, в кузове места нет, вокруг грязь, но встал на чистом участке асфальта, и по очереди доставая генералов, вырубал, вязал, в основном кисти рук и у локтей, и вернул обратно. Так и доехал. Пропуск имел, через ворота пропустили, мельком заглянув в кузов. А там и к самолёту, который готовили. Как раз заправка шла. Два грузчика уже ждали, они из местных, я нанял.

Грузчики и перекидали весь груз в салон самолёта, правильно разместив. Сразу и расплатился. Я отогнал машину за территорию, бросив там и вернулся пешком. Знаете, зла не хватает. Оказывается, для гражданских самолётов выпущен циркуляр, если кто летит в нужную сторону, то берёт дополнительно пассажиров из военных. Семеро подходило к арендованной мной машине. Среди них два генерал. Так какого тогда?!.. Чёрт, даже мата не хватает. Я там такие комбинации придумывал, а два вражеских генерала вдруг у меня в попутчиках образовалось. Танкист и пехотинец вроде. Те двое что я взял, один в тыловом управлении Вермахта служил, второй эсэсовец. Однако я лишь лыбился, так что показывал отличное настроение и жизнерадостность, там дальше объявили посадку. Время к одиннадцати подходило. Мы расселись на лавках у кабины и вскоре машина взлетела. Летели на Варшаву. Ох сколько взяток давал, истерику закатил, что боюсь летать и у меня страх, что топливо закончиться. Будем заправляться в Варшаве. Да местным пофиг, клиент платит. Так что летим к полякам. А пока было время, я подрёмывал. Полтора часа есть, пока на посадку не пойдём. Самолёт довольно шустрый, триста километров в час спокойно давал.

Сам полёт проходил… да скучно, сидели на двух лавках по бортам и дремали. Вот на аэродроме Варшавы был небольшой инцидент, который как раз больше мне играл на руку. Да, груз сложен так что коробки и ящики с лекарствами к нам и кабине ближе были, а мои личные вещи к хвосту. С лавок их не видно. А медикаменты вещь нужная, многие явно опознали их. Из семи дополнительных пассажиров было два генерала, три полковника, эсэсовец, я в их званиях не разбираюсь, но не генерал, красных лампасов не было, и форма серая полевая, и майор. Книжицу по армейским знакам различия я изучил, но не войск СС. Что по неприятности, то она мне как раз на руку играла. В Варшаве мы задержались на три часа, пока топливо не подвезли. Я оплатил топливо и его доставили, но был срочный военный борт и это моё топливо залили ему. Пришлось ждать пока резерв не подвезут с топливной базы. Заодно туалет посетили, поели в столовой при аэродроме. Особо никто и не печалился, спокойно ожидали. Там дальше дали сигнал к посадке, и снова устроились на лавках. Взлетели и полетели прочь. Через два часа полёта, половину пути до Киева пролетели, снаружи темнеть начало, я поступил вот как. Встав, и пошатываясь, хотя вроде ровно летели, ноги затекли, многие пассажиры дремали, я прошёл к кабине. Она не закрытой была, лёгкая перегородка, но даже дверцы не имелось. Судно это воздушное чисто в грузовой комплектации. Эти лавки у борта явно самоделка. Так вот, я просто наставил на пилотов пистолет, в экипаже всего два члена, оба тут в кабине и сидели, штурман и вот пилот. А наставил «Люгер» и велел снять шлемофоны и штурману выключить рацию. Я уже знал где нужный тумблер. Сканер показал. Сам же велел штурману покинуть кресло и выйти в салон, там достав второй пистолет, это был «Вальтер» и наставил на пассажиров, штурман сел на моё место.

Тут те, кто увидел, что происходит, растолкали соседей, поэтому на меня напряженно смотрело восемь человек. Плюс девятый лётчик в кабине, всё оглядывался, я его сканером контролировал.

– Господа, самолёт захвачен, сейчас все расстёгиваем ремни и кидаем их ко мне под ноги. И не филоним, я знаю что у кого есть. Дополнительное оружие тоже достаём и мне под ноги.

Тут я выстрелил, пуля свистнула рядом с головой «эсэсовца», пробив фюзеляж.

– Не советую шутить, это всех касается.

Вот так нехотя, зло на меня поглядывая, приказы и выполнялись. Сам стоял спиной к хвосту, так видел всех. Я указал на двоих, что спрятали ножи. Тоже кинули под ноги, дальше швырнул штурману вязанку нарезанных верёвок, ладно запас сделал, и велел вязать всех. Причём крепко, не дай бог при проверке выясниться что филонил. Вязать кисти рук и локти. Полчаса тот это делал, но справился. Самого его я лично связал. И велел им также сидеть на лавках. Оружие в хвост пока отнёс. Сбегал в кабину и проложил по карте новый маршрут, благо карты читать умею. Пилот скривился, но повернул. Я по компасу поглядывал, летим куда нужно. После этого поглядывая как там пленные, сканер отлично помогал их держать в поле зрения. Сам у хвоста достал обоих генералов, вырублены, перегаром воняют. И стал быстро убирать на свободное место свои вещи. Все убрал, шкуру медвежью тоже. Осмотрев оружие, и прибрал два «Вальтера», и весь боезапас к ним. Больше места свободного не было. У меня точные расчёты. Оружие в одну сумку, и держал при себе. Пока же прошёл в кабину, заняв место штурмана, но сидел на прямо, а наискосок, чтобы и летуна контролировать, и пленных, и следить за окрестностями, и несмотря на тёмную ночь, я всё видел вокруг благодаря амулету ночного и дальнего виденья, и поправлял курс. Летели правильно, слева Жлобин мелькнул. Я сам пилот, в этой кухне разбираюсь.

– Можно вопрос? – спросил пилот.

– Да, спрашивай, я не кусаюсь.

– А вы кто?

– Русский.

– Я это понял. Почему вы угнали самолёт?

– Я пленный командир, бежал из лагеря в Заксенхаузен. Лень было пешком идти к своим, решил вот самолёт угнать. А ваши пассажиры вообще бонус, я про них и не подозревал. Им светят немалые сроки, знаете ли.

– А нам?

– Вам вряд ли. Вы же не военные. Если вон те, все кто форму носит, после окончания войны продолжал вкалывать на стройках, восстанавливая что сами же и порушили, то вас с штурманом сразу отпустят. А может и не сразу. Я не знаю.

Пилот кивнул, а я задумался. Разговор заглох. Кстати, пока сидел, включил рацию, надев шлемофон. И прослушивал разные частоты, особенно по той на которой рация изначально настроена была, но наших позывных пока не звучало. Впереди было видно грозовой фронт, и с хмурым видом его изучил, приблизив картинку с помощью амулета ночного виденья, опцию дальнего использовал, и велел пилоту взять севернее. Придётся обходить. А с той стороны тучи вроде пожиже. С помощью сканера проглядывал, что в салоне происходит. Один из генералов в хвосте зашевелился, сходил, проверил, дал воды попить и на бок помог лечь, если тошнить начнёт. Его явно укачивало. Показал кулак эсэсовцу и майору, что незаметно хотели узлы ослабить и скинуть верёвки. После этого вернулся в кабину. Слушал эфир, заодно попросил пилота объяснить, как управлять судном, вот так слушая его объяснения, приглядывая за пленными, мы и летели. С севера грозовой фронт действительно жиже был, но среди вспышек молний одно место пролетать пришлось, по счастью в нас не попало. Дальше уже лучше было, только тучи низкие, под ними летели. Поглядывая на карту и определяясь с окрестностями. Пора. Я стал вызвать штаб ПВО столицы:

– Младший лейтенант Райнов вызывает штаб ПВО Москвы и области, прошу ответить… – вот так и повторял как заведённый, переключаясь с одного канала на другой, наконец уловил ответ.

–… ПВО Москвы. Неизвестный, опознайтесь.

– Отлично, нащупал на каком вы канале, – обрадовался я. – Прошу принять донесение и встретить. Подтвердите приём и принадлежность к силам ПВО.

– Штаб ПВО Москвы, дежурный, майор Власов. Подтверждаем приём.

– Получите донесение. Младший лейтенант Иван Райнов, девятнадцать лет, житель Ярославля. Командир стрелкового взвода Четыреста Пятьдесят Седьмого стрелового полка, Двести Двадцать Второй стрелковой дивизии. Тринадцатого декабря при штурме небольшого города, во время общего контрнаступления под Москвой, мой взвод первым ворвался в небольшой городок, но был выбит из него силами моторизованных частей СС. В рукопашной был скручен и попал в плен. В пути напал на часового, снова скрутили, избили. За склонность к побегу был направлен в концентрационный лагерь Заксенхаузен, это рядом с Берлином, где содержат немало советских генералов, там простыл, пневмония. Выжил чудом. Ребята, у меня от высокой температуры мозги сварились. В общем, по памяти ударило, восемьдесят процентов памяти я потерял. Имя вспомнил с трудом. Шестнадцатого марта убив двух конвоиров, солдата охраны и офицера Гестапо, бежал из лагеря, надев форму офицера. У нас одна комплекция была. Причина побега, меня переводили в барак смерти, к тем, кого приговорили к казни за разные преступления. У меня за попытку побега и организацию попытки массового побега. В лагерной больничке немец умирал, из местных, тоже осуждённый. Пи*ор он, носил розовую нашивку, что гомосексуалист. А мне практика на немецком нужна, вот и общались. Тот и рассказал, что строил этот лагерь, и есть возможность побега, проход что заделан с двух сторон, сломать кирпичную кладку и на волю. Позже, я рассказал об этом одному советскому полковнику, он целым бараком командовал. Свои люди у него есть, и немало. Одному бежать, это подло, своих выручать надо. А на следующее утро меня арестовали, вызнавая где тот туннель ливнестока. О нём знали только я и он. Су*ой оказался. Вот делая вид что показываю, убил тех четверых и сбежал. Добрался до Берлина в этот же день, угнав машину у какого-то генерала от ВВС, убив шофёра, и устроился на одной из квартир. Прикидывал шансы сбежать. Я хоть и потерял память, но не дурак, топать в такую погоду, в весну, две тысячи километров до своих. Узнал, что можно арендовать самолёт. Достал документы, отобрал их у прохожего, похожего на меня, и встал в очередь. Вот только она сегодня подошла, полёт на Киев заказал на грузовом судне. Думаю, пустым лететь не стоит, купил лекарств полторы тонны, противовоспалительное и тому подобное, что аптекари посоветовали из дефицита. Деньги взял, ограбив грабителей, которые только что ограбили ювелира. Я их на выходе из квартиры встретил с двумя пистолетами в руках. А также решил украсть генерала вражеского. Их тут много. Присмотрел одного, из службы тыла Вермахта, приготовился. А этот гад дружка пригласил, тоже генерал, наверное, только от СС, лампасы красные, и они бухать сели. А время тик-так, скоро вылет. Пришлось в окно залезать и обоим по башке давать. Ещё из сейфа генерала все бумаги забрал. Чуть не надорвался пока вытаскивал эти две туши через окно и в кузов угнанной машины поднимал. И знаете, я когда подъехал к самолёту, матерился страшно. Оказывается, нам до Киева пассажиров дали, там лавки в салоне, и среди пассажиров ещё два генерала. Да знал бы, я с этими двумя первыми и не связывался. В общем, в Варшаве мы дозаправились, я истерику закатил, когда заказ на самолёт делал, что боюсь топлива не хватит, хотя должно было хватить. После Варшавы, всех в салоне пленил, и курс на Москву. В общем, километров сорок до вас осталось, дайте курс и подсветите аэродром, куда садиться. Мы только что Волоколамск пролетели, высота триста метров, скорость тоже триста. Топлива мало, облетали севернее грозовой фронт, потратились. Пилот послушный, вроде опытный. Он гражданский, я обещал, что его и штурмана сразу отпустят, как война закончится. Так что у меня два пленных гражданских лётчика и девять офицеров, четыре генерала, три полковника, майор, и ещё какой-то эсэсовец. Не генерал, лампасов нет.

– Поняли, – ответил уже другой голос, такой, с заметными командными нотками. – Даю курс…

Дальше я, передавал услышанное пилоту, а он уже с помощью задаваемого курса и подсветки аэродрома, вышел куда нужно и благополучно совершил посадку на бетонную полосу явно военного аэродрома, где нас точно ждали. Машины стояли с включенными фарами и цепь бойцов. НКВД вроде. Да не, точно они. Ну а почему я всё так точно и красочно описал, то поясню. Секретность же наложат, а нас сейчас ох как много народу слушало, включая немцев. Чтобы история правдиво звучала, из первых уст и передал. То есть, сознательно это сделал. Всё, изменения в историю громкие совершил, думаю достаточно, чтобы заинтересоваться мной и найти.

– Прибыли, – вздохнул я, поглядывая как там пленные.

Наконец самолёт подкатил к концу полосы, где нас и ждали. Одна машина сразу перегородила обратный путь, и поскрипывая тормозами, самолёт окончательно встал. Пилот заглушил двигатели, и я направил его в салон. Сам следом вышел, держа в одной руке пистолет. Сам же открыв боковую дверцу, направив ствол оружия внутрь салона, меня снаружи фарами хорошо освещало, пока пилот рядом на корточках сидел, и выглянув, косясь при этом в салон, сказал:

– Я Райнов. Принимайте первого гостя.

К самолёту уже подбежали командиры и бойцы в форме НКВД, за их спинами было видно командиров с голубыми петлицами. Их же аэродром, в курсе кто прибыл, специально всё разболтал, так что выпустил пилота, его приняли два бойца. Дальше велел ещё двум бойцам пройти в салон, посторонившись, пропуская, и вот они подавали пленных наружу. Всех семерых на лавках. Только после этого из хвоста те вынесли тех двух генералов. Кстати, генералы из пассажиров даже лицом посветлели, увидев ещё двух собратьев по несчастью. Не они одни такие. Раньше о их присутствии и не подозревали. А те что с хвоста, когда кляпы выдернули, только материться могли. Их сначала выстроили в строю, откуда-то взялся фотограф, сделал несколько фото, кстати, со мной тоже. Оружие у меня уже отобрали, обхлопали на предмет ещё какого, и усадив в «эмку», повезли в город. Всё молча. Только один с ромбами майора госбезопасности, с одобрением похлопал по правому плечу, сказав:

– Молодец.

Ещё бы он не радовался, я ему мешок отдал, куда сгрузил всё то, что взял у того генерала по тыловому обеспечению. А везли на Лубянку, что вполне ожидаемо. Я в гражданском костюме был, лёгкая куртка и кепка, надеюсь старушка не сразу заметит, что часть одежды сыновей пропала. Сначала меня устроили в ведомственном общежитии для командиров, даже в отдельную комнату. Душ успел принять, а дальше в здание наркомата на допросы. Или скорее опросы, потому как в мягком варианте. Время полдесятого, но народу хватало, похоже с моим прилётом всех подняли и вызвали. К нам в кабинет заходили, поглазеть на меня, пока следователь у дверей кабинета охрану не поставил, всё мешались. Даже Берия был, влетел на большой скорости, поблагодарил, похлопав по плечу, пожал руку и также быстро ушёл. Сканер показал, что сейчас тут же в здании работа с пленёнными мной офицерами шла, тот отслеживал это. Вот так и прошли опросы. Сначала быстро всё что помнил, про потерю памяти факт зафиксировали, у врачей я был, хотя и на второй день, полдня проходил обследование, а потом уже въедливо, всё до мелочей, особенно Берлин интересовал, как я там крутился, и сам лагерь Заксенхаузен. Недели две шли эти опросы, ночевал в общаге НКВД. Да, на третий день мне сообщили что проверку со мной завершили, всё подтвердили из дивизии. Кстати, я придумал такое в лагере, а оказывается в штабе полка действительно Ивана повысили в звании и наградили, медалью «За Отвагу». До него просто не успели довести.

Странно, когда мой дед был освобождён, его так и в запас и отправили младшим лейтенантом. И наград не было, только орден «Отечественной войны» второй степени, и то через десять лет после войны получил, как фронтовик. Может к концу войны просто всё затерялось? Дивизия не раз в окружении бывала. Так что из дивизии и награда пришла, и подтверждение документальное по мне. Мне форму парадную выдали лейтенанта РККА, даже наградили медалью. От комендантских частей полковник награждал. В книжице действительно декабрь прошлого года датой вписан. Удостоверение получил, комсомольский билет восстановили. Потом на шестой день, торжественное награждение в Кремле. Пленить сразу четырёх генералов, это подняло шум во всём мире. Особенно британцы и американцы на этом деле шум подняли. Скорее радостный, хваля, но всё же. В Кремле дали звание сразу капитана, медаль Золотая Звезда Героя и орден «Ленина» к нему. Лично Сталин награждал, с интересом меня рассматривая. Это наша первая встреча. В общем, осыпали меня наградами и милостью своей, показывая, как мной довольны. Кстати, те два немца, пилот и штурман. А их отпустили. Опросили, и сообщили что те могут проживать на территории Союза, что нежелательно, или воспользоваться помощью посольств нейтральных государств. Те последнее выбрали. Посольство США. Скоро через Архангельск морем покинут Союз с одним из морских конвоев.

Меня же и дальше на опросы. Я уже понял, что именно лагерь их интересовал, причём очень. Что мог, вспоминал, честно говоря, что на Станции Смерти побывать не успел, во внутренней тюрьме только в камере для допросов. Было восьмое мая, мы как раз ехали с Судоплатовым, да последние семь дней он с двумя своими помощниками со мной работал, именно по лагерю, когда я вздрогнул и схватился за руку старшего майора. Всё дело в сканере. Я когда в Заксенхаузене был, снимал копии аур всех присутствующих. Как сидельцев, так и охраны. В Берлине снял слепки с работников разных военных контор. Память большая, там несколько сот тысяч таких слепков можно хранить, мало ли встретимся? И смотри, пригодилось. Сканер засёк знакомца. Правда, засёк дальше, но «опознал» я его только когда мы свернули на нужную улицу, потому как меня везли домой. Квартал остался. Просто попутно, Судоплатов поехал по делам и меня по пути подбросить решил. Да, пять дней назад мне выдали квартиру в Москве. Как Герою. Просто я попросил жильё в столице и мне пошли на встречу. Я четвёртый день, как там живу и обживаюсь. Время позднее, опросы закончили на сегодня, полвосьмого, вот и ехал домой. Обнаружил я агента ещё вчера, но как сообщишь? Ездили мы в других местах, меня возили домой и забирали, а тут прям отлично сложилось, и свидетели есть, и улица та самая, где стоял немец. Причём, не один. А может меня и ждут? Разыграл я вроде удивления от опознания неплохо, майор сразу насторожился, мы с ним сзади сидели, его помощник, капитан Варнак спереди, с шофёром.

– Что случилось? – спросил Судоплатов, видя, как я пристально смотрю в заднее небольшое окошко.

– Знакомый. Офицер из Заксенхаузен. Расстреливал заключённых. Да нет, это точно он.

– Что в «Тире» работал?

– Он. Я о нём писал в рапортах. Топор прозвище.

– Да, помню такого. Неделю пробыл в лагере. Расстрелял шестерых и исчез за три дня до твоего побега.

– Да, он, – подивившись его памяти, подтвердил я.

В одном из двух тысяч рапортов, когда давал описание охраны, и вот таких пришлых, что отрабатывали стрельбы на живых людях, заодно работая ликвидаторами, а запомнил. Про него немало в бараке говорили, особенно те что тела выносят, меткое прозвище Топор получил, из-за формы лица. Острое оно у него. А так поди знай кем он был, лагерь посещал в обычной полевой форме Вермахта, носил знаки различия обер-лейтенанта.

– Саша, за угол заверни и остановись. А ты головой не крути, прямо смотри.

Мы завернули за угол, где машина сразу встала. Там Судоплатов спросил у меня:

– Как одет, кто рядом?

– Форма капитана-лётчика. Рядом ещё двое командиров, лейтенант-артиллерист и ещё один лейтенант, тоже лётчик. Общались.

– Слышали? Начинайте работать, близко не подходите, форма у вас приметная, чуть позже уже специалисты наблюдения перехватят задачу.

Шофёр и капитан вышли, сразу разойдясь и возвращаясь на ту же улицу. Судоплатов сам сел за руль, и мы погнали. Видно, что торопился, даже не заехал во внутренний дворик многоквартирного дома, где я на втором этаже получил квартиру. Высадил у арки, и укатил. Велел только не покидать квартиру. Ну а я пока не спешно прошёл на территорию двора, здороваясь с соседями, уже со многими познакомился, старушек хватает на лавочках, детишки играют, до заката с полчаса, время проводят на свежем воздухе. Квартиру я получил неплохую, одна спальня, гостиная и рабочий кабинет. Кухня, совмещённая со столовой, совмещённый санузел и небольшая кладовка. Даже мебель была. Пусть и с инвентарными номерами. Балкона вот не было, но я не расстроился, и тому что есть доволен. Своя квартира, не коммуналка. А так открыл дверь своим ключом, крикнул внутрь:

– Мама, я дома.

А что вы думали, как адрес почтовый узнал, сразу написал письмо, разрешил следователь. Коротко сообщил что бежал из плена, но из-за простуды потерял частично память. Сейчас в Москве. Матушка, Евгения Карловна сразу же приехала. Семь дней уже в Москве. Сначала на съёмной квартире была, мы с ней общались, а как я получил квартиру эту, жила тут. Я на диване сплю в кабинете, а та в спальне. Ей уступил. Ещё и уговаривать пришлось. Мне денег дали, зарплата от декабря, вот отдал всю пачку матушке, и она четвёртый день приводит квартиру к виду жилой, покупая что надо. В основном на рынках, явно делая это с немалым удовольствием. Вид квартира уже прибрела жилой, а не казённой, как была. Молодец. Сейчас та на кухне, заканчивала жарить рыбу, сканером видал что с той всё в порядке. Та помогала «мне вспомнить», по сути описывая историю жизни Ивана до начала войны. Вообще матушка скоро обратно, она отпуск взяла на работе, всё же медсестра операционная в больнице. Дали, узнав, что сын нашёлся. Но отпуск не резиновый. Сестра учится, не смогла поехать, к её великому горю. Отец на фронте. Он погибнет в сорок четвёртом в боях за Польшу. Ротный старшина он, в гвардейской стреловой дивизии. Постараюсь не допустить этого. Что со мной произошло уже все в подробностях знали, включая мою семью, это ярко освещалось в газетах и по радио. Да, с журналистами я часто встречался, давая интервью. Иногда от себя, но в большинстве по написанному сценарию. При награждении в Кремле, другие орденоносцы на банкет, отмечали, один я в стороне окружённый журналистами стоял. Немало иностранцев было, с ними на английском общался, даже не попробовал ничего со столов. Журналисты – зло.

Вот такие дела. Разве что вспомнить стоит, что завтра у меня эфир на радио. Ещё неделю назад сообщили. Выделив время в эфире. Об этом в новостях тоже сообщалось, чтобы слушатели знали и ждали. Время эфира два часа дня. Пока сам не знаю, что меня ждёт потом, засветился я неплохо, если повезёт, то в столице останусь при штабе. А то шпалы капитана вроде как получил, а как был взводным, так им и остался. Это для местных как бельмо на глазу. Все всё понимали. А штабной работе можно научиться, и научат. Так что пока жду, что дальше будет. Тут мои мысли прервала матушка, я сапоги снимал, сидя на специальной лавке у входа, в прихожей.

– Мой руки и ужинать, – улыбаясь, велела та.

– Бегу.

Ужин был отличный, мы потом допоздна общались с мамой. Дальше та ушла к себе в спальню, я же, устроившись на диване, тут постель расстелена, всё нужное, и заложив руки за голову, размышлял. Неплохо эти три недели прошли. Хранилище накачалось на двести сорок кило, они сейчас пусты. Всего имею восемьсот пятьдесят килограмм с мелочью. Хранилище не пополнял, просто некогда и нечем. Постоянно под присмотром и занят. Да особо и не тратил. Один раз в комнате общежития горячую буханку достал, нарезав кусками, так такой аромат пошёл, соседи заглядывали. Больше так не рисковал. Хотя один зельц, нарезал кусками. Иногда я ел его с хлебом, немного кондитерских изделий потратил. Маме подарил пару пачек зубной пасты, сейчас это дефицит, пару зубных щёток, вторую сестрице. Пяток рулонов туалетной бумаги, ещё более жуткий дефицит, её даже в Москве невозможно найти, женские духи, полотенца разные. В общем, задарил трофеями из Берлина, увезёт домой подарками. Для того и добывал, если честно. Через несколько дней мама отбудет поездом в Ярославль, я договорюсь насчёт билета. Но пока просто кайфовал в уюте и домашнем тепле. Хм, может маму уговорить с сестрой переехать сюда? Пусть в столице живёт. Нет, вряд ли получится, все родные в Ярославле, помогают друг другу, одним миром живут. С другой стороны, иметь возможность побывать в Москве, есть где пожить, тоже неплохо. Ключи ей дам запасные, кто поедет в Москву, может у меня на квартире переночевать. Сестрицу можно сюда на всё лето, ей наверняка в столице пожить захочется. Родственников её возраста у нас, а сестрице четырнадцати лет, хватает. Может кого старшего для присмотра пришлют. Поговорю завтра с мамой на завтраке.

Что ещё? Про хранилище сказал, не пополнял и не тратил особо, дал возможность свободно качаться, пусть место копится для самолёта. Вещь всё-таки нужная. По немцам. Того эсэсовца из пассажиров самолёта, повесили по приговору суда. Как военного преступника. Полком командовал, моторизованным. Оказалось, столько преступлений на нём и его солдатах, включая геноцид мирного населения на оккупированной территории, даже не раздумывали. С остальными работали. Впрочем, сроки все получили. Это всё шло через прессу, открыто, громкое дело. Пиарил себя Союз и Красную Армию в лучшем виде выставлял. Я это дело вполне понимал, и был согласен. Не раз выступал свидетелем на процессах. Ещё было несколько попыток вербовки в военную разведку и вот к Судоплатову, но я всё вежливо, и твёрдо отклонял. Там вход копейка, а выхода нет вообще. Объяснял просто, армия и служба это не моё. Осознал и понял, как война закончится, сразу на гражданку, а со службы кто меня отпустит? Сам уйду, так дезертиром объявят. Лучше эту порочную практику сразу исключить. Дослужу до конца войны и в отставку.

В общем, нехотя, но приняли. Хотя военная разведка чуть не приказом хотели меня перевести. Да что хотели, они этот приказ мне и показали, на что я вежливо ответил, что служба в военной разведке дело сугубо добровольное, а я им не являюсь. Да в клин войду, на все приказы положив с прибором. Да, военный суд, да трибунал, которые я, к слову, не боюсь, но кто виноват будет, они, что с силой заставили меня служить там, где я не хочу, или я? Совсем даже не доброволец. И свои речи, о родине и долге могут в задницу заснуть. Так и сказал. Приказ убрали, отбился, но врагов в этой структуре приобрёл. От Судоплатова, сделали заброс на службу к ним, но настаивать не стали, нормально приняли отказ, уже в курсе как военная разведка облажалась. В принципе всё. Большую часть времени я проводил в разных ведомствах, опросы, и тому подобное. Сейчас шумиха в прессе стоит, как немцы обращаются с заключёнными в Заксенхаузене. Я всё описал и выступал свидетелем на суде, он уже был, ещё международный предстоит, и это тоже выложили в открытую прессу.

Утром пообщался с матушкой на завтраке. Та молочную пшённую кашу сделала, как я любил. Да, ожидаемо отказалась, но сестрица тут может и поживёт, поэтому запасной комплект ключей возьмёт, я предупрежу домоправителя. За мной машина пришла, так что увезли к зданию, где ведомство Судоплатова расположилось. Тот меня сам встретил, глаза красные, мешки под глазами, явно не спал всю ночь, но довольным был, жуть, вот и ошарашил сообщением:

– Это по тебе группа ликвидации работала. Личный приказ Гитлера, как личного врага фюрера. Всех почти взяли, даже спящих агентов, один в нашем наркомате окопался. Столько информации сдал противнику, гад. Следователи работают. Только один из немцев говорит, что их группа не одна, там разные ведомства работают. К нам ты отказался уходить, поэтому сейчас едешь за направлением на фронт, в боевую часть, я уже созвонился, ждут, и на фронт. Нечего тебе тут делать, много у нас работы, не всех успели взять. В два часа дня у тебя выступление на радио, его никто отменять не будет, мы подстрахуем со стороны, чтобы тебя там не подловили, а после выступления, чтобы духу твоего в столице не было. Это приказ сверху.

Не скажу, что меня расстроила информация, я даже испытал некоторое облегчение от того, что вся эта бодяга наконец закончится. Лучше на фронт, чем тут.

– Мне бы билет до Ярославля. Матушку отправить.

– Сейчас сделаю, – кивнул тот. – Машину ту же возьмёшь. Как закончишь, ко мне, пообщаемся.

Тот действительно позвонил на нужный вокзал, дал мои данные. Так что зайду и заберу билет, будут ждать. После этого на выход, та же «эмка» с шофёром, только в этот раз за нами следовала машина с бойцами охраны. Мне о ней не говорили, вычислил сам сканером. Это свои, одного знаю. Сначала на вокзал, потом в кадровый отдел главного управления Красной Армии. Там на час задержался. Обо мне действительно предупредили, всё готово было. Но как же я удивился, когда получил приказ с назначением на новое место службы. Это не та дивизия где служил дед, о нет, меня поставили командовать отдельным танковым батальоном. Всё что нужно получил, даже продаттестат на дорогу, все бумаги, тут дело знали туго, и сразу на вокзал, узнал, когда попутный поезд, что на Воронеж шёл. Да, меня на Брянский фронт, что там стоит, направили. В десять вечера попутный эшелон с техникой проходит, туда и посадят. После этого домой, где сообщил матушке, что меня отправляют на фронт, сегодня отбытие, получил билет для неё, отходит через два часа. Так что помог ей собраться, два вещмешка с подарками, плюс еда и чай в дорогу, отвёз на машине на вокзал, там мы дождались подачи поезда, и усадил в вагон, место в купе было. Так и отправил, махая рукой вслед. После этого к Судоплатову. Как раз время к обеду подходило, и прежде чем в служебную столовую направились, у меня были талоны на питание в ней, пообщались. Тот хмурился, когда читал приказ по направлению на службу, и сообщил:

– Кто-то на тебя серьёзно взъелся, раз такое назначение организовал.

– Военная разведка, – пожал я плечами, и тут же уточнил. – А что не так-то?

– Не понимаешь? – покачал головой Судоплатов, и встал из-за стола. – Тебе через полтора часа выступать, идём поедим и увезут. Я звонил предупредил что к началу эфира ты будешь.

Пока шли, да и в столовой, там нам быстро раскидали тарелки, у меня талон на питание взяли, тот и пояснил:

– Ты взводный, да ещё память потерял почти всю. Двухмесячного боевого опыта тоже лишился. Ну кто тебя поставит командовать батальоном? Только в одном случае. Если ожидается громкий провал тебя как командира подразделения. Кто-то в верхах, возможно даже ты его не знаешь. По идее тебя по линии штабных командиров поднатаскать и так до конца войны.

– А чего там сложного? – не понял я. – Подобрать грамотную команду, дальше даю задачу, разработать операцию, и выбираю лучшую. Я же командир, стою в стороне и делаю уверенный вид, и командую. Разберусь. Да и почему нельзя?!

Судоплатов оторвавшись от первого блюда, несколько секунд пристально на меня смотрел, после чего мягко улыбнулся и кивнул:

– Тебе можно, вижу ты понял смысл как быть военачальником. Если это так, то тебя ждёт большое будущее.

– Вот ещё. Войне конец и в отставку.

– Ну да.

Больше Судоплатов к этой теме не возвращался. Видимо в моих ответах увидел то, что было нужно, так что мы попрощались, вряд ли увидимся ещё, и я поехал на той же «эмке», к зданию радиовещания на Тверской. Пока ехали, я размышлял над назначением. Я действительно не видел проблем с назначением. Конечно неизвестно, что за часть, какой опыт, чем вооружены. Вроде там лёгкие машины, это «Т-26»? Или их уже все выбили? На месте узнаю, прибыв в Воронеж. Батальон там на окраине стоит. Я же не буду на танке кататься. Не буду же? Вот и я не знаю. Вроде комбаты уже просто командуют подразделениями. Выясню на месте, в этом я честно скажу, плаваю. Личная защита при мне, надеюсь защитит. И вообще рано паниковать, увижу, что за часть, там видно будет. А пока поглядывал по сторонам, на данные сканера. Пока засаду не фиксируют, я по оружию ориентируюсь, но вокруг много оно у кого, даже у меня в кобуре табельный «ТТ». Снайперских винтовок в округе на километр нет, обычные и карабины есть, но в мою сторону не направлены. Никто с таким оружием на чердаке не засел. К слову, петлицы у меня до сих пор малиновые, стрелковые. Прибуду в часть сменю, но пока так. Сейчас эфир, что я воспринимаю спокойно, волнения особо нет. Ну подумаешь выступить нужно. Речь же написана должна быть. Потом домой, вещи матушка собрала. Чемодан и вещмешок, припасы в дорогу, долгого хранения, и можно на вокзал, пока машину имею. А то заберут, временно же выделили, спасибо Судоплатову. Авто из гаража его конторы. А вот его людей я вычислил, на трёх авто были, причём одно уже ждало недалеко у здания радиовещания, а опера в гражданке прогуливались рядом.

Машина притёрлась к бордюру у края проезжей части, я сам открыл дверь, покинув салон, и хлопнув ею, на ходу надевая фуражку, без неё в машине сидел, двинул ко входу, козырнув двум командирам. Те на меня с интересом взглянули проходя мимо. Узнали. Да, меня теперь все узнают, по улице пройти невозможно, тут же окружают, и вопросами заваливают. Да, слава она такая. Это ладно, никто не остановил, засады тоже не было, хотя о дне эфира и времени, было сообщено за пять дней. Меня уже ждали, до эфира пятнадцать минут, обычно часа за два прибывают, там идёт накачка, объясняют правила, дают почитать текст. Так что со мной работали в сжатом формате, пока я читал свою речь, никакой свободы слова, описывали что можно и что нельзя. Как-то всё так быстро пролетело, ничего не запомнил, хотя бумаги с речью, какие ответы должны звучать, оставили, буду по ним ориентироваться. Вот так и завели в зал, как раз время эфира, едва успел пожать руку диктору, и устроится на стуле, перед своим микрофоном, как редактор за окном стал делать обратный отсчёт пальцами, до начала эфира. Дальше диктор взял слово, сообщил для чего мы тут все собрались, меня представил, я поздоровался, краткая моя биография, и вот прозвучал первый вопрос. Я в руке держал шесть листов, где вопросы и ответы записаны. Первый лист, с первыми вопросами.

– Скажите, товарищ Райнов…

– Можно Иван, я не кусаюсь, – не по тексту сказал я, стараясь не захохотать от тех ответов, что были написаны.

Интересно, кто этот бред написал? Ну кто бы не написал, эти листы я сохраню. Анекдот на анекдоте. Память. Диктор даже не дёрнулся, лишь кивнул головой и продолжил, профессионал:

– Хорошо, Иван, скажите, что вы чувствовали, когда смогли сбежать из этого страшного лагеря, о котором столько писали в газетах.

– Страх. Я испытывал страх, – деловито складывая листы, я убрал их в карман галифе. А на самом деле в хранилище.

– Вы боялись за себя?..

– Я боялся не успеть в бордель в Берлине до вечера. Мне девятнадцать лет, о чём я вообще мог думать в такой момент? Радость свободы, и понимание, что в моём состоянии нет не красивых девушек, и даже водки не нужно. А про бордель мне рассказал один заключённый. Он как раз житель Берлина, попал в лагерь за свои пристрастия. Немцы гомиков не любят, у нас в лагере их хватало. Охрана их давила, как могла. Сам видел, как двоих просто забили дубинками. Так что побег в Берлин имел вполне веские причины. Это уже потом. Через две недели задумался, что к своим пора, когда уже перепробовал весь ассортимент этого увеселительного дома. Кстати, полек больше всего. Три француженки было, две итальянки. Они мне больше всего понравились. И ещё одна девица, что поздоровалась словом шалом. Она больше всех чаевых получила. Вообще я когда до Берлина доехал, деньги от генерала есть, квартиру снял, то позвонил диспетчеру, сразу сказал, хочу немку. Вот прям натуральную немку. Думал буду мстить за все месяцы в лагере. Та пришла на мою квартиру и сходу «шалом». Я сразу заподозрил, что-то не так, это какая-то странная немка. Три дня у меня жила. И не потому что впечатлила, а выгнать никак не мог. Пока щедрых чаевых не дал, не уходила.

То, что сейчас плёл, я на это сознательно шёл. Кстати, многое из того что я говорил, при опросах и допросах тоже было сказано. Всё просто, Политуправление копытом било чтобы меня задействовать, а я быть символом и ездить на всякие встречи и разные выступления не хотел категорически. Ну не моё это, не публичный человек. А вот после этой встречи в радиоэфире со слушателями, думаю сто раз подумают прежде чем со мной связываться. Да, мой авторитет заметно просядет в верхах, но у простого народа, я так думаю, наоборот взлетит. Директор слушал меня весело улыбаясь, пока наконец по жестам редактора не заткнул меня:

– Шутим?

– Ну конечно шучу. А то сидите тут все такие серьёзные. Ну а так, особо эмоций я кроме настороженности не испытывал. И то что до Берлина добрался, скорее цепь случайностей. Форма офицера неплохо мне помогала, машина генерала удачно подвернулась и в салоне сумочку с деньгами нашёл, что здорово мне потом пригодились. А добыча с ювелира, что отобрал у ограбивших его бандитов, там это вообще дар небес. Все эти мои приключения описаны в газетах. Уложилось в шесть статей, там всё довольно достоверно описано. Конечно немало мелочей упустили, иначе большой объём бы вышел, но так всё верно.

– Ясно, – диктор переложил листы и уточнил. – Вот вы потеряли память. Как это сказалось на вашей жизни?

– Да нормально живу. Знаете, есть такая поговорка, бог взял – бог дал. Я атеист, хотя в окопах говорят атеистов нет, но с этой поговоркой согласен. Я об этом никому, держал в секрете, только матушка знает. Меня лишили памяти, но надарили другим. Я стал сочинять песни и музыку к ней. Вроде неплохо получалось, тренировался пока в Берлине находился. Жаль аккордеон сейчас у меня на квартире, которой меня наградили, я его в магазине музыкальных инструментов в Берлине купил. Если кто принесёт аккордеон, германский, я на нём учился играть, могу продемонстрировать своё творчество. Всё же главные критики – это слушатели, а не автор. Когда я оказался в Москве, то выяснив адрес, написал матушке. Она сразу приехала, пыталась помочь мне вспомнить. Я до плена никогда на музыкальных инструментах не играл. Главный интерес – это футбол. А тут купил гармонику, и как-то быстро, за пару дней стал неплохо играть. Правда, пальцы не разработаны, фальшивил, но чем дальше тренировался, тем лучше играл. Голос тоже ставить пришлось, но я надеюсь получится. Мой первый слушатель мама, она меня очень хвалила, но это моя мама, она не может не похвалить.

Говоря это я мало чем рисковал. Когда ещё дядю охранял, разрабатывались разные способы обучаться с помощью магии разным умениям и специальностям. Я тоже стал добровольцем, вызывался научиться играть на аккордеоне. Всегда мечтал. Тем более с моим отсутствием слуха будет интересно узнать, привьют ли мне музыкальный слух. Привили, как показало время. К слову, брали умения у профессиональных музыкантов в разных мирах, не спрашивая разрешения хозяина. Меня, помимо языков, обучали играть на аккордеоне. Даже достали инструмент из одного мира. Правда, возник казус, музыкант из две тысячи двадцатого, одного их миров Земли, мне помимо музыки, умения играть, с этой информацией загрузили сто пятьдесят песен. А музыкант был из группы «Любе». Тяжело, но освоил. Так что я за год наработал неплохую практику, радуя домашних, на вечеринках или семейных праздниках настоящей живой музыкой. На служебных корпоративах тоже. За год все песни не по разу исполнил, в памяти вбиты навечно, голос хороший был, кстати, у деда тоже неплох, матушке пел, та та-ак слушала… Да, аккордеон я сразу купил, на второй день как в Берлине оказался. А вот играть опасался, мало ли соседи заинтересуются? Только разрабатывал голос, специальными тренингами и кисти рук с пальцами. По настоящему играл уже в Москве, для матушки. Она одна знала об этом, никому больше не говорил, даже при опросах. Поэтому и был в себе так уверен. И надо же, аккордеон мне принесли, редактор кивнул, разведя руками. Мол, раз не по тексту, то давай сам вылезай. Я же, отвечая на вопросы диктора, мы общались по теме, накинул ремни на плечи и сказал, что готов, проверяя звучание инструмента. Хороший инструмент.

– Итак, Иван, вы говорите, что несколько песен написали. Сколько готовы исполнить?

– Написал я два десятка песен. Сам удивился, но это так. А так парочку спою, чтобы слушатели могли понять, что это, дар или проклятье. Чем меня наградили.

После этого сделал перебор, пальцы кстати неплохо слушались, я поработал с ними с помощью лекарского амулета, сделав более подвижными, и дальше только нарабатывал опыт использования. Даже если сфальшивлю, ничего страшного, зритель поймёт, музыкой я занимаюсь меньше двух месяцев. Голос кстати тоже правил, но осторожнее чтобы не навредить связкам. А дав рекламу тому что хочу исполнить, запел песню «Берёзы», простая и лирическая песня, что цепляла душу. Кстати, «Любе» не моя любимая группа, те сто пятьдесят песен я запомнил, с помощью магии от и до, тем более отработал их на семейных посиделках, корпоративах, окончательно закрепив в памяти, но другие песни уже сам запоминал и отыгрывал. Так что у меня ещё с пять десятков песен разного формата. А в песню я душу вложил, играя на интонациях. Когда закончил, то диктор мне оба больших пальца показал. Редактор же закивал в окно и покрутил кистью, мол, продолжай.

– Знаете, сейчас все те парни, мужики что на передовой, они воюют за Родину, за Сталина, за страну, а я воюю за всех советских женщин, за девочек, девушек, женщин и бабушек. Следующая песня посвящена именно им. Знаете, на фронтах погибло много молодых парней, и девчат их возраста по сути ожидает судьба старых дев, и реветь в подушку от такой судьбы, это то что их ждёт. Да, я задумался над этой проблемой, и нашёл выход, решил взять на себя, принять могучей грудью эту трудность, но обеспечить девчат, хотя бы Москвы, мужчиной. Себя имею в виду. В далёком прошлом, один царь имел огромный гарем и пятьдесят тысяч детей. Любил он это дело. Мне конечно такого успеха не достичь, но я постараюсь нагнать. А песня называется «Эти глаза напротив». Посвящаю советским женщинам и девушкам.

Вот так и отыграл. Во все песни я вкладывал душу, но достиг желаемого, больше мне слова не давали, как я и хотел. Как легко манипулировать людьми, разве что я подавал голос, когда описывал что за песни ожидаются, а до конца эфира исполнил ещё три песни. Без прослушивания заранее, цензуры, их выпустили в эфир, явно на мой страх и риск, повесив на меня, если кто будет недоволен. Вполне ожидаемо. А спел я всего пять песен, это «Берёзы», «Эти глаза на против», «Самоволочка», «Батальонная разведка» и «Там где клён шумит». Да уж, я постарался чтобы впечатлить и похоже смог. Песни разные, в разном исполнении, я показал себя как создателя разной музыки. Диктор начал завершающий этап передачи. Время к концу подходило, когда я всё же вклинился в паузу, извинившись что прерываю, и сказал:

– Я сегодня утром получил назначение, убываю на фронт. И знаете, успел написать песню и музыку к ней. Меня назначили командиром танкового батальона. Всё что я знаю о танках, они на гусеницах, с бронёй и пушкой, у танкеток пулемёты и они могут плавать. Вооружённый такой ценной информацией вечером убываю на фронт. Не мне судить правильно это назначение или нет, но я написал песню «Комбат». Закончил её уже тут, в редакции. Даже музыку накидал. Правда песня о командире стрелкового батальона, но думаю слушатели меня простят… – это я говорил, косясь на редактора, тот с кем-то общался по телефону, после чего посмотрел на меня и кивнул, снова сделав кистью вращательное круговое движение, мол, продолжай. – Исполняю впервые, мне дали отмашку, разрешили, хотя время нашей встречи подошло к концу, поэтому не судите строго.

Конечно с помощью аккордеона вытянуть всё музыкальное сопровождение сложно, но я старался, как и исполнить саму песню, и похоже получилось, слушали внимательно, даже диктор, откинувшись на спинку стула, прикрыв глаза слушал. Я только вместо Россия вставил слово Страна. Заменил. Тут я как закончил, снова взял слово:

– Знаете, мы заканчиваем и прощаемся, скорее всего навсегда. А пока меня ждёт встреча с редактором нашей передачи. Я ведь нарушил весь регламент нашей встречи, а его писали серьёзные люди, цензор работал. Вот только это чужие речи, от меня там ничего не было. А врать я не люблю, лучше промолчать. Судя по взгляду редактора на меня, ответственного работника, как сказал один известный сатирик: – я его ругать не буду, я хочу ему просто в глаза посмотреть. Так что меня ждут.

Вот на этом и завершили передачу, диктор помог. Так что я попрощался, и вставая, вернув аккордеон, направился к выходу, где меня уже ждали. Толпа. Там уже ожидали следующие посетители, дальше им работать. Судя по музыкальным инструментам, это какой-то музыкальный коллектив. Оказалось, Утёсова, сам познакомился с этой легендарной в Союзе личностью. Кстати, вот они меня сразу не отпустили. Пока редактор прорывался, в студии диктор новости сообщал, быстро, время выигрывал, наконец и редактор подошёл, проникновенно в мои наглые глаза взглянул. Не увидев там раскаянья, только вздохнул и улыбнулся, похлопав по плечу. Санкций не будет, я это понял. На полчаса меня задержали. Хорошо у музыкантов выступление, дольше бы общался. Те слушали меня через открытую дверь студии. Слышали всё, за спиной были, я их не видел. Кстати, Утёсов выпросил разрешение исполнить те мои песни, что они слышали, его люди уже накидывали ноты на листы, выпросили у местных, пока помнят мелодии, да слова. Я согласился, мы даже расписку написали, что я согласен на исполнение Утёсовым этих пяти песен. Часть он вытянет голосом, часть нет, но думаю помогут. Вот так проверив сканером улицы и округу, я покинул здание, сразу нырнув в салон машины. Мы покатили к дому, где я квартиру получил. Люди кстати ещё толпились у громкоговорителя.

– А что, мою передачу по уличным динамикам передавали?

На это мой шофёр, молодой боец-ефрейтор, кивнул, покосившись на меня. Видимо тоже ходил слушать. Что и подтвердилось:

– Мне «Комбат» больше всего понравился. И «Самоволочка».

– Вон оно как? – пробормотал я.

Да, неожиданно, но зато те, кто меня в политических целях решит использовать, сто раз подумает. Мало ли что я ляпну? Хотя не сделал ли я хуже и не подстегнул ли интерес к себе? При этом стремился больше к себе внимания привлечь, что есть, то есть, и четырёх генералов взял и вот песни пою из будущего. Дядя или его люди сразу заметят изменения в истории. Лучше этого семафора просто не придумать. Санкции от властей будут, не могут не быть. Мне такую рекламу дали, а я тут в эфире себя чуть ли не клоуном выставил. Но вроде враждебной реакции от населения не вижу. Люди стояли у громкоговорителей на позитиве, активно общаясь между собой. Возможно обсуждали меня. Да ещё Утёсова ждали. А так доехали до квартиры. Пока вещи вниз спускал, чехол с аккордеоном прихватил, меня перехватил управдом. Я с ним знаком, насчёт квартиры договорился, и что родственники могут быть наездами. Встретит и заселит. Я у машины стоял, вещи на заднее сиденье укладывал. Охрана моя в сторонке стерегла, когда тот подошёл, и проникновенно глядя в глаза, спросил:

– Скажите, Иван, это правда про бордель в Берлине?

Я активно, чуть не всем телом, закивал, говоря:

– Я не знаю, мне запретили говорить.

Шофёр тонко захихикал, а управдом усмехнулся, говоря:

– Я когда услышал шалом, от смеха чуть не лёг. Хотя Сара, моя супруга, ругалась. Как может девушка из семьи евреев на такую работу пойти? Одно слово, дойчи.

– Кстати да, Соломон Израилевич, – подхватив того под локоть, сказал я. – Я на фронт отбываю, а вы знаете какие там проблемы с женским полом. В Берлине я, знаете ли, заматерел, уже жить не могу без этого дела, не могу без прекрасной половины человечества. Лучше в Тулу со своим самоваром ехать. Скажите, у вас нет, например, бедной, молодой, но красивой сиротки, а лучше четыре, которые согласятся стать моими любовницами до конца войны, за что я им буду очень благодарен. Понятно без претензий на сердце, руку и прочие органы. Чисто деловые отношения.

– Насколько вы будете благодарны этим смелым девицам? – полюбопытствовал тот, пока мы прогуливались под окнами дома.

– Я буду им благодарен в размере десяти килограмм золота слитками по окончанию работ каждой. Если будут дети, что возможно, дополнительные премии и алименты. Кстати, вот это подарок за помощь, – передал я тому золотой портсигар с каменьями, незаметно достал из хранилища, сунув руку в карман галифе.

– Ну если, только как аванс, – любуясь даром, ответил тот.

– Соломон Израилевич, побойтесь бога. Тут не только аванс, но и вложения в будущие наши дела.

– Молодой человек, ваша мама случайно не еврейка?

– Вы знакомы с моей мамой. Будет тут проездом, сами спросите.

То, что я научился торговаться в лагере, там было многое евреев из Союза, особенно привезённых на ликвидацию, говорить не стал. Умный человек, сам поймёт. Тот же приступил к торговле. Ну общую сумму оплаты за работу я оставил неизменной, по виду управдома тот сам считал, что она завышена, а поторговаться, просто душа требовала. Зато выторговал, будут дети, я обеспечу их матерей жильём в Москве. На том и ударили по рукам, тот обещал за пару часов подобрать девчат, и сам поговорит с ними, рисуя перспективы. Свои вкусы ему описал.

– Софочка! – крикнул тот в открытое окно своей квартиры на первом этаже. – Беги скорее сюда, я тебя обрадую.

Вскоре из подъезда выбежала девушка лет шестнадцати в белом нарядном платье, явно подслушивала нас, то-то стояли у окон квартиры управдома, сияя, замерла рядом, рассматривая меня.

– Так она же беременная? – удивился я.

Ну живот почти не видно, тем более платье из-за объёмной груди до живота не доставало, поясок та явно специально не надевала. Но сканер мне это показал. Управдом расстроился, и развёл руками, с видом: ну не получилось. Я уже с подозрением на него посмотрел, что он ещё подсунет? Шофёр с широкой улыбкой за всем наблюдал от двери машины, как в кино, семечек или попкорна не хватало. Дальше мы сели в машину, и управдом честно возил по адресам, отрабатывая оплату. Тот в курсе был кто и как живёт, особенно из беженцев. Даже у него семья проживала, из родственников. Тот всё убивался что дочки по возрасту не подходят, малы ещё. Люблю дело с евреями иметь, те всё найдут, лишь плати. За два часа тот действительно сполна отработал портсигар от берлинского ювелира. Сначала на адрес, откуда тот через десять минут вывел двух девушек. Двадцати одного года Сара, вдова, муж погиб, и шестнадцати лет её сестра Дина. Обе были согласны. А уж как я согласен, красотки со стройными фигурками, с милыми личиками и буйными кудряшками. Стиль актрисы Портман. Уже копытом бил. Так что те отправились собирать вещи, будут ждать тут, заберу их. Вещи по минимуму, мол, есть лимит в весе, только самое необходимое. После этого на следующий адрес. Тоже в центре. Тут Наталья двадцати пяти лет, учительница игры на пианино, частные уроки даёт. Тоже дала согласие. Отличная фигурка, чёрная коса до попы, грудки третьего размера. Не вторые, как у двух первых. Также ударили с ней по рукам, и та пошла собираться. И всё же была четвёртая, Соломон Израилевич настоял, видимо хотел пристроить как можно больше «сироток» в надёжные руки. Тут уже не многоквартирный дом, район частных построек. Двадцать минут его не было, пока не вышел с натуральной голубоглазой блондинкой, лет восемнадцати, фигурка такая, чуть слюной не захлебнулся. Даже шофёр восхищённо языком защёлкал. Ещё бы, почти месяц без женской ласки. Это я про себя. А что, среди евреек и блондинки есть? Не знал. Оказалось, есть. Звали Тамара, и она уже на всё согласная. Условия шикарные. Так что я зашёл в дом, дождался, когда та выйдет с двумя самками и в хранилище её. Вышел, сказал управдому, что потом девчушку заберу и отвёз его домой. Дальше с шофёром объехали адреса, девушек уводил в укромное место и убирал с вещами в хранилище. Ещё успел всласть нацеловаться перед этим. Ну что, к суровой военной службе готов. Всего три килограмма свободного в хранилище осталось. Там шофёр отвёз на вокзал, где и убыл. К слову, охрана осталась. Да, она не видала как я девушек убирал. Ждём прибытия состава, он проходной, и едем к Воронежу.

– Товарищ Райнов, здравствуйте, – подошёл ко мне майор, танкист, судя по петлицам. Два ордена имел «Боевого Красного Знамени».

За ним потянулся народ, узнавали, по лицу, да наградам на форме. Странно, что пять минут дали, после того как я вышел от военного коменданта, подтвердив бронь на проходной состав. Только вещи у стены положил, да выпрямился, разминая спину, сделав пару движений плечами, и вот майор и был первой ласточкой. Так что я сделал приветливым лицо, гагаринская улыбка, открытая, долго тренировал у зеркала в квартире в Берлине. В Москве просто времени не было, да и матушка в квартире. Так что подтвердил, что тот угадал с тем, кто я. Сегодня Девятое Мая, День Победы. Мы его отмечаем и в будущем, Праздник. Когда здесь война закончится, не знаю теперь, изменения внёс, может и другой день будет, но для меня этот день священен. Поэтому до прихода танкиста размышлял что достать, бутылочку коньяка или бутылочку красного вина. Кстати, такие бутылки и матушке дал. Встретят в Ярославе родственники, тот же дед Ивана, сумки тяжёлые. Будет кому дарить. Однако видимо на попозже стоит перенести, хотя бы стопку хлопнуть за всех павших и победителей. Майор же, открыто улыбаясь, с интересом меня изучая, за его спиной собиралась толпа, я получается прижат к стене, справа и слева тоже ожидающие из пассажиров. Гражданских было не так и много, больше в военной форме.

– Скажите, товарищ Райнов…

– Можно, Иван.

– Спасибо. Скажите, Иван, вы действительно написали двадцать песен? Мы радио слушали, ваше выступление, нам понравилось, очень. А то, кого не слушаешь, казённая речь, аж на зубах скрипит, а тут открыто рубил правду матку.

– Всё верно. Пока кары не понёс, но чую недолго ждать.

– В танкисты направили, это так?

– Точно, отдельный батальон.

– Спой нам! – крикнули с задних рядов. Пока мы с майором общались.

Народ согласным гулом тут же поддержал. Пришлось согласиться, мысленно подумав, что это опыт. В следующий раз прибуду на вокзал не за три часа до отбытия состава, а непосредственно перед отбытием, тогда таких ситуаций не возникнет. Впрочем, такое выступление я посчитал тренировкой, но когда меня на высокий подоконник окна вокзала с аккордеоном подняли, сказал, проверяя инструмент, и ремни на плечах:

– Не судите строго, я не опытный музыкант и певец, и связки могут не выдержать. Сегодня уже пел. Нагружал их. Так, с чего вам начать, что уже слышали, или что-то новое?

– Новое давай, новое, – разносилось по залу. А тот набивался битком, с улиц и перрона народ стекался, слухи пошли.

Так что сделал лёгкий перебор, сразу наступила полная тишина, и начал первую песню, стараясь один за целый музыкальный коллектив. В своей компании можно петь разные, вроде «Дуся-Агрегат» или «Ёлки-палки», но тут перебарщивать не стоит. Тут военные, сначала спел «За тебя Родина-Мать», за ним последовала «Там, за туманами». «Орлята учатся летать», «Улочки московские», «Полустаночки», «Ребята с нашего двора» и «Не губите мужики». На этом всё, последнюю песню я действительно еле вытянул, уже хрипел, поэтому мне помогли слезть, высота с мой рост, ну и общение пошло. Слушатели не очень довольны были, что так быстро импровизированный концерт закончился, но особо не ворчали, понимали ситуацию. А песни зашли, да ещё как. Узнал, что ещё несколько командиров на Воронеж двигаются, можно вместе ехать, мы и стали вместе держатся, общаться. Я водички попил, а потом и коньячку хлопнул, распили бутылочку французского на шестерых. Я ещё и отпраздновал День Победы моего мира. До сих пор потряхивает от осознания, что я сам участвую в этой войне и в этих событиях. Так до прибытия эшелона, и дождались. Кстати, нас раньше отправили к вагонам. Три купейных вагона и две теплушки, в последние бойцы из выздоравливающих грузились, из госпиталей, командиров по купе. Там проводницы бегали, выдавали всё что нужно, мне тоже выдали, да сияя улыбками. Лицом я был известным. Эти пять вагонов к эшелону с грузовиками, были «газоны», и присоединили. Так что эшелон вскоре двинул дальше. Там уже и темнеть начало, а мы столы накрывали, есть все хотели, вот кто что припас, и доставал. Моей палке колбасы, буханке хлеба и двум банкам с готовым фаршем, обрадовались многие, так что нарезали.

Честно скажу, я бы по Москве погулял, сала купил, ещё разных деревенских вкусностей. Цены высоки, матушка бывала, но вполне ничего. Сам не мог, но матушку подрядил, та приобрела десять кило солёного сала, как я и хотел, свежий, недавний засол, да с чесноком. Копчёного пять кило. Ну и огурцов солёных и мочёных яблок. Это всё, к сожалению. Я и сам с ней немалым делился, полведра яблок тоже дал, те что из Берлина, шоколад, какао и чай. Да всем делился, у них там на всё дефицит, так что матушка более чем довольная укатила к себе. Очень огорчена была, что не услышит моё выступление, но по мне так хорошо, что не слышала. Недолго матушка у меня была, но на кухне, там дровяная печь, я купил запас дров, наготовила немало. Я попросил её готовить на шестерых. На нас двоих и ещё четверых. И вот то что оставалось, прибирал. Вечерами, когда возвращался. Так что у меня готовой еды на неделю на одного. Причём вкусной и домашней, разнообразной. Однако также матушка была мастерицей по пирогам. Не пирожкам уточню. Она мне за эти дни успела напечь восемнадцать пирогов. А что, на квартире та пусть время на походы по рынкам тратила, покупки разные, квартиру обставляла, но вот восемнадцать пирогов испечь умудрилась. Десять с яблоками, я ей свежие дал. Потом три рыбных, два с фаршем и колбасой. Никогда до этого не пробовал с колбасой, а вкусно оказалось. Три других пирога, это полноценные «курники». Так что вроде на рынке и не был, а всё что нужно имею. Ничего острого, что требуется срочно купить, такого нет. Всё имею.

Да, девчат набрал, ух я в предвкушении, жаль из-за охраны уединится невозможно, так что дальше уже сам. Эшелон покинул Москву, охрана осталась, дальше на мой страх и риск, чему я к слову вполне даже доволен. Да, стоит описать что пока я песни пел, ждал сигнала к посадке и вот мы покидали столицу, то с помощью сканера наблюдал за тем, что вокруг происходит. И надо сказать впечатлений хапнул немало. Судоплатов был прав, ещё группы работали. Тихо и незаметно, полсотни сотрудников НКВД, работало у нашего вокзала. Они две группы взяли. ДВЕ! Как они их вычислили, не знаю, мне-то со сканером было тяжело, но смогли. Я сам не сразу понял, что группа не одна, а две, и действуют автономно друг от друга. Потом понял, часть агентов немцев те ранее вычислили и как они начали стягиваться к вокзалу, в отчаянье, отбуду искать меня долго придётся, видимо в толпе под шумок сунул нож в печень, и никто сразу и не поймёт. А тут их опера вычислили, других определили, и взяли. Тихо и аккуратно, вырубали, делали вид что пьяных выносят, все те по гражданке были, и аккуратно паковали. Некоторых уже в машинах колоть начинали. Вот такие дела. Однако, что было в Москве в столице и останется, а у меня ожидаются новые приключения. Я на это надеюсь. Как видите, событий вокруг меня хватало. Удивило, что агенты от немцев на такой пошли шаг, чтобы на вокзале перехватить, кстати откуда узнали на каком? Я в эфире не говорил, но те сделали попытку, и она провалилась. Это радует.

Дальше мы отбыли ко сну. Кто как, я форму снял, на плечиках повесил, она у меня одна, запасной нет, парадная. Полевую в части получу. Вот так лёг на верхней полке, на нижней двое подполковников, артиллерист и лётчик, и вскоре отбыл ко сну.

Надо сказать, этот двухдневный путь на эшелоне с техникой, мне не особо понравился. На знаменитость приходили посмотреть из других вагонов, меня пытались споить. С лекарским амулетом под рукой это невозможно, раньше ложились под стол. Это кстати принесло мне немалый авторитет. Просили сыграть, но играл и пел мало, мол, связки перетрудил, надорву. Принесли гитару, мол, на гитаре можешь также быстро научиться? Милые, мои знания от профессионального музыканта. Что он знал, знаю я. Аккордеон его главный инструмента в группе, но он мог заменить гитариста, клавишника, неплохо и на барабанах играл. Так что я выиграл время, стал наигрывать, заодно пальцы тренируя. Потёртости убирал амулетом. День потратил. Меня старались не отвлекать, мол, творит. На второй день, к вечеру, за час до прибытия, в купе набилось народу. Из лётчиков. Так я и сообщил, что две песни придумал про лётчиков. Тут в поезде это сделал, и сыграл, напевая рубленными фразами, под Высоцкого, «Я Як-истребитель» и «Их восемь – нас двое». Надо сказать, песни имели оглушительный успех, меня там чуть на руках не носили, все плечи обхлопали, да обнимали. Просили записать слова и ноты. Нот не знаю. Нет, знаю конечно, но официально не знаю, а слова записал. Спасло то, что прибыли, эшелон входил на территорию Воронежа. Как раз темнеть начинало.

Вот так с вещмешком за спиной, чемоданом и чехлом с аккордеоном в руках, я и покинул вагон одним из последних. Нас уже отцепили, а эшелон дальше погоняли, у эстакад, сгоняли грузовики. Были «полуторки», с одним мостом и шесть с двумя. У комендатуры, она рядом, показали куда идти, дождавшись своей очереди, я выяснил куда мне. А мне нужно в штаб Брянского фронта, и он не в Воронеже. Батальон прямого подчинения штаба фронта, так что сначала туда, хотя направление прямое. Понятно, что им усилят какую часть, где это потребуется, но это когда ещё будет? Пока подчинения штабным фронта. И да, в пути я выяснил что это за отдельный батальон, один из командиров, старший интендант тот, в звании майора, помогал комплектовать. На танках «Т-60» служба идёт, те вооружены пушками в двадцать миллиметров, но часть имеет крупнокалиберные пулемёты «ДШК». Чуть не треть. В роте шестнадцать танков. По пять у трёх взводов и один ротный. В батальоне сорок танков. А он двух ротного состава, плюс взвод управления, ещё пять, в разведвзводе два, и командира батальона машина, вот и набирается сорок единиц. Батарея зенитная из четырёх пулемётных счетверённых установок «Максима», ремонтный взвод, санитарный, хозвзвод, взвод управления, он же штаб, взвод автоматчиков и автовзвод. Вот и всё что входило в штат батальона. И их постоянно меняли, так что неизвестно, что изымут и добавят. Да, ночевать в казарме при комендатуре я не захотел, пусть до места дислокации батальона километров пятнадцать, ничего себе окраины, но велел вызвать дежурного по батальону, там связь имелась, и прислать за мной машину, с охраной. Так что через два часа меня забрала штабная «полуторка», с пятью автоматчиками в кузове, и я уехал к батальону. Там устроюсь и высплюсь, а завтра, двенадцатого мая, уже знакомиться с командирами, получать довольствие, форму. И только потом в штаб фронта. До него почти сто километров.

Утром я встал со всеми, была побудка. Батальон стоял летним лагерем. Не в городе или в какой казарме, а стройный ряд палаток, укрытых понятно, от воздушных разведчиков. Техника также укрыта, и замаскирована. Батальон новый. Бойцы повоевавшие, но само подразделение всего месяц как существует. Обычно лёгкими машинами пополняют те батальоны и полки, где есть средние, даже тяжёлые танки. У нас же уникальное подразделение, машины одного типа. Единственное на весь фронт. Техника новая, обкатку проходит, но тренировали ребят серьёзно, комбат опытным был, по сути батальон готов, хоть сейчас в бой, но пока держали в резерве. Вот так познакомившись с командирами и бойцами, личный состав батальона выстроил начальник штаба, тоже капитан. С ними принял пищу. Каша была пшеничная. Вот так принимая пищу, раздумывал. Приняли меня нормально, о том, что четырёх вражеских генералов взял в плен, да к своим доставил, во всех газетах писали. До этого вражеские генералы в плен не попадали. А вот про радио и песни не знали, глушь, не дошло пока, хотя чую это ненадолго. С командирами познакомился, начальник штаба капитан Ободзинский. Комиссар, старший политрук Петров, Яков Самуилович. Настоящий русский, как видно. Зам по тылу, старший лейтенант Маринин. Это основной состав командования батальона, ну и я, командир. Куда делся прошлый командир, мне подробно описал шофёр «полуторки», пока вчера ночью ехали к летнему лагерю батальона. Наводящими вопросами быстро всё выяснил. Дело-то непростое.

Тут опишу подробнее. Под трибунал тот попал. За убийство двух женщин, да насилие над одной. Это не немки были, наши. Просто тот завёл любовницу, а та решила его к рукам прибрать, известила его при очередной встрече, что сообщит жене об их связи, ну тот в порыве чувств и пристрелил её, и случайную свидетельницу. А сдал того шофёр, что помогал тела прятать. Его кстати перевели, тут житья не давали, комбата уважали. Вот такая трагедия. Впрочем, я считаю правильно комбата судили, поделом ему. История широкой известности не получила, придержали слухи, но информацию, как свой, получил. Вот такие дела. Начштабу уже сообщил что мне в штаб фронта нужно, и довольствие получить. Меня уже оформили, так что зампотылу получит всё что нужно со складов, и привезёт, мерки сняли, а мне выделили туже «полуторку», она разъездная, шесть бойцов с сержантом, и покатил в нужную сторону. Куда ехать, шофёр знал, возил туда не раз командиров и бывшего комбата. Три часа в дороге, но добрались, к обеду как раз, одиннадцатый час шёл. Дальше меня уже в штабе оформили, бумаги выдали, ну и решил комфронта пообщаться, генерал-лейтенант Голиков, пригласил к себе через дежурного. Я как раз закончил, думал обратно двинем, где встанем, сухпаёк достанем, взяли в дорогу, и пообедаем. А тут вот остановили.

– Так вот ты каков, Райнов? – с интересом обойдя меня по кругу, я по стройке смирно стоял, сказал генерал.

В кабинете кроме нас ещё один генерал был, он явно от Политуправления, и два полковника. Комфронта вопроса не задал, просто изучал меня, поэтому молчал, а потом засыпали вопросами, что и как было, как из плена бежал. Да, мы похоже тут до вечера застряли. Стол накрыли, пообедали все вместе. Насчёт бойцов сказал, их покормили с котлов штаба. И действительно до вечера общались. Баян принесли, я с десяток песен спел. Уже все раздобрели, я пару флаконов коньяка выставил, так что генерал, пуская дымные колечки в потолок, спросил:

– Назначение твоё конечно спорное. Но изменять не буду, раз Москва так решила. Сам-то что думаешь?

Мы уже нормально общались, на ты не перешли, но вполне тёпленькие были.

– А что там уметь? Я в фильмах видел. Поле, валун рядом. Надо поставить ногу на валун, облокотившись о неё. Руку вот так козырьком сделать, и пафосно смотреть вдаль, имея уверенный вид. Главное, чтобы сзади плащ красиво развивался, обязательно красный, а в ногах две красивые полуодетые девицы восторженно на меня смотрят.

Посмеялись конечно, шутка зашла, но в принципе отеческих наставлений получить успел немало. Сам тоже пару интересных идей озвучил.

– Что мой батальон? Это не подразделение прорыва, там тяжи и средние танки нужны. Мои машины для глубоких прорывов в тыл противника. Разорения их тылов, штабов и остального. Налёты на аэродромы. Захват и удержание мостов. Не зря их немцы «саранчой» прозвали. Они действительно очень шустрые. Пушки конечно слабоваты, но если запустить мой батальон в тыл, это хана тылам немцев. Тем более если иметь разведданные, где находятся вкусные цели. Пока информация о прорыве только расходиться, мы уже на месте и бьём неожидающего этого противника. Я именно так вижу применение машин моего батальона. А вот штурмовать окопы противника, пробивать брешь в обороне, для них смерть. Конечно усиливать стрелковые подразделения нужно, но не бронёй подобного типа. Если танков нет, катить в передовых порядках «сорокапятки» и расстреливать все точки, что проявляют себя, прямой наводкой. Также с миномётами.

Надо сказать, неплохо пообщались, так что двинул обратно за час до наступления темноты. И ведь генералы занятые люди, пусть фронт стоит в обороне, наступательных операций не ведёт, но всё равно часто заглядывали командиры, держали тех в курсе дел, получая одобрение тому или иному докладу. Так что работа шла, это было видно. Главное генералы познакомились со мной, а я с ними. Вроде неплохо всё вышло. Вернувшись, я получил всё что нужно, и началась учёба. Обучался не только личный состав, нечего им без дела сидеть, но и меня учили. Я, например, освоился в танке комбата. Мой танк с пушкой двадцать миллиметров «ШВАКТ». Там в экипаже лишь младший сержант Третьяков, мой мехвод. Машина имела экипаж всего из двух человек. Ничего, привыкал. Время шло, нас не трогали, месяц пролетел как не было. А совсем рядом проходила Харьковская катастрофа. Там тоже окружили немало армий, вырвались единицы, и немцы, перемолов их, рвались к Сталинграду. А это Кавказ и нефть. Почему нас не трогают, не знаю, хотя бои идут серьёзные. Всё изменилось шестнадцатого июня. Ближе к обеду, мы уже поели с нашей единственной полевой кухни, прибыл посыльный, целый капитан, из штаба фронта, с приказами. Первый, нас выводят из одного фронта, и переводят в другой, в состав Юго-Западного фронта. Второй, уже мне, немедленно выдвигаться и усилить своим батальоном Семьдесят Шестую стрелковую дивизию Двадцать Первой армии, что стоит в обороне у Волчанска. Там ожидается прорыв. Меня конечно подивило это, трёхсоткилометровый марш предстоит, но быстро поднялась суматоха.

Да уж, бойцы рвались в бой, рядом идут ожесточённые бои, наши в западню попали у Харькова, а мы сидим и непонятно что высиживаем. Это многих удивляло. Вот и до нас очередь дошла. Штабные командиры определяли маршрут следования, формировали колонну, уже отправили вперёд разведчиков, усилив одной зенитной установкой, и через час, батальон был готов, и покинул летний лагерь. Всё свернули и забрали, палатки тоже. Машин едва хватило, даже автоматчиков на броню сажали, чтобы место для грузов выиграть. Вот так и двинули. Во главе колонны мой танк, четыре бойца десанта. Пыли уйма, небо открытое. Ни облачка. Палит так, что кажется свариться можно, но мы направились к Волчанску. Сидя в открытом люке, на мне только нательное бельё и синий комбинезон с шлемофоном, у остальных танкистов также, и поглядывая по сторонам, прикидывал что нас ждёт дальше. Ещё и движемся днём. На радость вражеским стервятникам. Правда, до линии фронта далековато, но стемнеет, когда мы по сути прибудем на место. Скорость движения колонны сорок километров в час, удаётся выдерживать, хотя такие марши всем личным составом и техникой проходят впервые. Так вот, за прошедший месяц меня немного подтянули командиры, что радует, освоился, в танке уже знаю, что делать. Со связью на ты. В моей машине, командиров рот, взводов и в машинах взвода разведчиков, стоят обычные танковые радиостанции и переговорные устройства на два абонента. Через шлемофоны общаться, правда там сейчас такой треск в наушниках, ничего не слышно, остальные машины не радиофицированы и если общаются, то через флажковые семафоры. Хотя молодцы, что для командиров подразделений бронемашины с рациями добыли. Управлять легче.

Что ещё сказать? С девчатами давно на ты, у меня отдельная палатка, и не раз засветил их, но я парень холостой, конечно внушения получал от комиссара, но и только. Я вообще ночами не сплю один. Качается хранилище, накачалось на триста сорок килограмм на момент, когда батальон двинул в путь. Я прихватил из того что оставляли, два цинка с патронами к винтовке «Мосина», сто снарядов к пушке моего танка и четыре канистры с бензином по десять литров. Это всё что ушло. Сам сильно не тратил запасы. А это что взял, расходники, быстро потрачу. Так что, как место копиться для самолёта, так и продолжает копиться. Уже тонна и двести восемьдесят килограмм общий объём. Девчатам делал мелкие подарки и отлично проводил с ними время. Правда, когда отдыхал, но выделено время на отдых было край как мало, как я считал. Так дел полно. Тут нет такого, отдал приказ и отдыхаешь, лёжа на диване. Постоянно на ногах. Зато всю внутреннюю кухню узнал и разобрался. В принципе, это всё что за месяц произошло. Мы на удивление благополучно добрались до позиций нужной дивизии, по пути нарезали веток, рощу проезжали, маскировали ею технику как могли, на подвижные кусты теперь похожи были. Нас встретили, указали место где батальон разместить, тут неплохой лесной массив, до передовой шесть километров, две танковых дивизии спрятать можно, не то что наш батальон. Рядом трасса на Белгород, ожидается что немцы тут рванут дальше. Оставил всё на начштаба, он командует, а сам с посыльным в штаб дивизии. Он всего в километре от батальона находился, пешком пробежался, с удовольствием ноги размял.

С комдивом нормально пообщались, тот уже знал кем его усиливают, какие танки. Не сказать, что доволен целым батальоном лёгких, но пообщались, меня он сразу узнал, и начали обговаривать совместные действия. Это час заняло, а потом вернулся в расположение, бойцы там ещё землянки рыли, место близко к противнику, палатки ставить опасно, так что правильно начштаба отдал приказ. Я ему передал, что там в штабе дивизии и как, с утра сам посетит, ну и стали устраиваться на ночёвку. За не полный день марш в триста километров, это сильно. А дорога свободна, стоять особо не пришлось, вот и добрались. Техника новая поломок не было. А то, что было, быстро решали на месте. Вот такие дела.

***

Следующие две недели так и стояли на месте. Рыли капониры для танков и тщательно маскировали, если немцы по этой трассе пойдут, мы им в борта бить будем. Немцы пробовали на зуб оборону дивизии, но наши сами отбивались, мы резерв комдива, но пока не было нужды в нас. Так что несли службу, соблюдали маскировку. Я сканером трижды выявлял разведгруппы в тылу дивизии, их уничтожали. Отлично шло, сто сорок кило накачалось ещё у хранилища, когда утром тридцатого июня, связной командир, адъютант батальона, лейтенант Зверев, спешно и бегом вернувшийся, не сообщил:

– Командир, пустые землянки. Нет там штаба дивизии. Вообще никого нет, всё пусто.

Я тут же незаметно достал амулет сканера и изучил что вокруг происходит. Дивизии явно снялась, и больше десяти часов назад, что и сообщил собирающимся вокруг меня командирам:

– Похоже ночью ушли, то-то вчера у соседей так грохотало. Я не уверен, но кажется о нас забыли.

– А что делать будем? – спросил начштаба, в голосе у того явно растерянность звучала. – Нагонять?

– Вот ещё. Бросили нас так бросили, скорее всего линию фронта выправляют. Воспользуемся представленным шансом. Дорога на Белгород открыта, скоро по трассе, которую дивизия и мы должны защищать, пойдут колонны вражеских войск. Сейчас те ведут разведку, убедятся, что наши ушли, и двинут, а мы уж больно хорошие позиции устроили. Поэтому, пока немцев нет, всю технику в капониры, разобрать цели, полная маскировка, чтобы не выдать место засады. Пусть разведчики пробегутся поправят, чтобы идеально было. Побьём и уйдём. Комиссар, командуй.

Я же отошёл с начштаба, и велел брать все тылы, по узкой лесной дороге увезти тылы батальона в сторону, подальше. Мы тут всё разведали, разбираемся что и как. Как немцев нашинкуем, я батальон туда же выведу. А ночью идём на прорыв. Правда, уточнять, что уходить будем как раз в тыл к противнику, а не нагонять своих, не стал. Ни к чему это знать. Определили куда тылы выводить, это в пяти километрах от нашей стоянки, там густой хвойный лес, скроет от взора сверху, ну а сам бегом к позициям. Мою машину туда тоже перегнали, в капонире, сейчас свежими ветками маскируют, бойцы взвода автоматчиков в окопах располагались. На почти километр позиции засады, их было маловато. Да и танков едва хватало. Тут ещё стрелковый батальон с нами должен был быть, но как видите, придётся без него. Я так и сообщал бойцам и командирам, пробежавшись по позициям, приободрив, главное нанести как можно больше потерь вражеским силам, но не дать побить себя. Нужно видеть куда стреляешь. Успевали, едва-едва, но успели, сканер показал, как появились немцы. Пехотные подразделения настороженно шли по обочинам дороги, впереди сапёры, проверяли. Надеюсь маскировка у нас хорошая, и нас не обнаружат, всё же до обочины метров пятьдесят, а где и тридцать. Всё, ждём. Ну а пока ожидание длилось, я размышлял, сидя на месте командира в башне своего танка. Эти две недели отлично прошли. Хранилище качалось, бойцам заданий хватало, сколько они тут земли перерыли, не передать. И ведь часть относили в стороны, другую маскировали срезанным дёрном, хорошие позиции. Ободзинский расстарался, он в фортификации дока. Так я сканером обнаружил на дне местной речки Нежеголь, она всего в километре от стоянки батальона протекала, два утопленных советских танка. Скорее всего с осени сорок первого, когда тут ожесточённые бои шли, немцы Волчанск взяли, потом наши через месяц отбили обратно. Сейчас снова взяли.

Обе машины явно из одного подразделения, затопили сознательно. Это были танки «БТ-7». Почти комплектные, пулемётов не хватает и снарядов нет. Мы с командиром ремвзвода быстро нашли возможность вытащить их. Тот трактор арендовал у артиллеристов, пригнал тягач с тросами и за пять дней оба танка вытащили. Бойцы на всё лето накупались. К сожалению, таких находок вблизи больше не было, но я и этому рад. Дальше приводили их в порядок, запчасти зампотылу находил, снарядили и оснастили. Даже люди в экипажи с пополнением прибыли. Сейчас обе машины в штате взвода управления, командует ими наш комиссар. Одной он, другой старшина Величко, он ранее на таких воевал. Оба танка тоже участвуют в засаде. Почти в центре их позиции. Да в принципе всё, все делом заняты были эти две недели, не присядешь. Однако эти два вытащенных из реки танка, а затонули хорошо, башни не видно, наш единственный серьёзный калибр. Я даже дышал через раз пока немцы, тут две роты было, проходили мимо. Молодцы бойцы, хорошо поработали, не обнаружили нас. Ну так две недели на это было нужно, в «дзотах», в трёх из двенадцати, бойцы с ручными пулемётами были. Мой выстрел первый, я же наблюдал за показаниями сканера. Даже жаль, что он всего на два километра, самые мощные на четыре брали, но у этого опция поиска золота и другого, что внесёшь в поисковую базу. Так что я был согласен с выбором тех, кто комплектовал моё хранилище. Однако наконец немцы густыми колоннами пошли по трассе. К сожалению, танков или другой брони не было, шла явно пехотная дивизия Вермахта. Повозки и телеги, особо и грузовиков не видно, кроме штабной колонны.

Убедившись, что те вошли в зону поражения всего батальона, я прицелился, и ударил из пушки по густым цепям пехотных подразделений. Штабная колонна попала на зуб бойцам чуть дальше. Не дошли до меня.

– Фарш, – пробормотал я, продолжая работать пушкой, короткими очередями разнося немцев.

Сканер показывал и попытки бежать, и укрыться, пресекал. Иногда спаренным с пушкой «ДТ» работал. Но редко. Пушкой по групповым целям работал. И надо сказать очень качественно, завалы тел и их деталей у моей позиции было больше всего. Наконец лента закончилась, это сигнал мехводу, и танк скидывая с себя маскировку выполз из капонира задним ходом. Я уже сообщил по рации, что работаем по плану «Б». И добив диск «ДТ», стал перезаряжать пушку. А мы по колее, свежие колеи, утром только проехали, стали уходить, маневрируя среди деревьев. Командир взвода автоматчиков замыкающий на танке комиссара, тот следил чтобы никто не отстал. Так и ушли, по следам наших тылов, нагоняя их. План «А», бьём технику, выходим и расходясь в обе стороны добиваем что уцелело, потом нагоняем тылы. План «Б», уходим, без добивания. Там пехота, мы её конечно здорово проредили, но и скрылось в лесу за деревьями немало, а я не желал терять технику и своих людей. Немцы солдаты серьёзные, оправились от неожиданности и могут смертельно удивить. Так и нагнали своих. Только на лесной дороге засаду поставили из одного взвода. Вряд ли немцы за нами пойдут, но на всякий случай. Общий итог. После расспросов, трое ранены, медики ими занимались, одна операция шла, и один автоматчик убит, словил пулю в голову. Первая потеря наша, внесли в журнал боевых действий, и даже похоронили, тело вывезли. Думаете дальше пошли? Нет, мы ждём темноты. Припасов у нас на двое суток, зампотылу недавно доставил, так что по батальону отбой, усиленные посты выставлены, но отбой. Ночью немало поездить предстоит. Технику проверили, заправили, боезапасом пополнили, как раз обед, приняли его и всем спать, кроме охраны. Вот такие дела. А кухня ещё нужна, у меня личного состава на двести бойцов, а кухня на сто пятьдесят рассчитана. Два раза готовить приходиться.

Жаль у амулета сканера не было опции охраны, у некоторых они были, чтобы если бы кто пересёк её, это было бы известно. Придётся своими силами выставлять охрану. Бойцам взвода, что в засаде оставил, там ещё отделение автоматчиков с сержантом, пищу в термосах относили. Разведчики шарились по лесу вокруг, если немцы двинут следом за нами, даже если разведку вышлют, они предупредят, остальным отбой. Да и начнут искать, я думаю используют для этого авиацию. То, что тут танки, пусть и лёгкие, понять должны, а это сила, с которой нужно считаться. Да, время подъёма объявил в восемь вечера. Как раз хватит подготовиться и двинуть дальше. Что по побитым немцам. Конечно посчитать не мог, но если на глазок, они там одними убитыми потеряли с восемь сотен. После пушек и крупнокалиберных пулемётов раненых особо не бывает, а били в упор.

Подняли вовремя. Пока бегали бойцы к берегу речки, мы и встали метрах в двухстах от неё, сам ходил умыться и искупаться, пока завтракали, время и прошло, темнело. Вот так забрав заслон, выстроившись в колонну, разведчики впереди, тут я командовал. Основной колонной начштаба, там впереди шёл комиссар со своими танками. А я впереди, в дозоре. По батальону стоит радиомолчание, строго настрого приказал.

Вот так сидя в открытом люке, со мной три бойца разведвзвода, мы и двигались по малоезженой дороге, иногда еловые лапы чуть не смахивали бойцов с брони, тут было так тесно. Ещё бы, дорога деревенских, тут на телегах разве что ездили. Но почва нашу технику держала, шли уверенно, шумя движкам и гусеницами. Грузовики, у нас их почти три десятка, тоже двигались уверенно. До выезда на укатанную дорогу, немцы проложили в прошлом году, потом наши использовали, для снабжения, осталось метров сто, когда меня остановили, подсвечивая фонариком, тут бойцы ожидали, они днём разведку вели. Сообщили что немцы дальше у деревни стоят, а сама дорога пуста. Так что подобрал пятерых разведчиков, они тут пешком были, ко мне на броню залезли, бойцы потеснились, повернуть я приказал мехводу не направо, в сторону наших, куда те откатывались, а налево, в сторону Харькова. И вот пока колонна выбиралась и выстраивалась, мы двинули по более широкой укатанной дороге, стоит и описать что я решил сделать, используя тот шанс, что выпадает крайне редко, не скажу, что раз в жизни, но редко точно. Всё просто, я веду батальон на Харьков, немцы сейчас наших гонят, тут войск конечно тоже хватает, но я надеюсь проскочить ночью. За эту, или следующую. В Харькове почти сто тысяч пленных, последствия Харьковской мясорубки, наших, в нескольких лагерях. Выясню где, ударю одновременно и освобожу, вооружив за счёт немцев, там должны быть склады. Для Вермахта это будет чёрный день, сколько высоко мотивированных бойцов, кипящих жаждой мести. А сам дальше буду работать по тылам, особенно аэродромам, отвлекать внимание на себя. Основной план пока добраться незаметно до Харькова, под видом колонны немецких войск, и освободить пленных. Об остальном пока не думал. Да я не думаю, что и первый план выполню. Увидим по факту.

Кстати, мы километра два прошли, и я остановил колонну. Один из разведчиков пробежался. Передал всем мой приказ, включить фары, делать вид что мы немцы и по своему тылу двигаемся. Думаю, многие командиры уже начали соображать, понимая, что происходит, а мой приказ только подтвердил их догадки, что мы уходим глубже к немцам в тыл, для какого-то дела. А вот какого, узнают уже когда до Харькова доберёмся. Он тут рядом. На удивление, не смотря на большое количество армейских частей Вермахта и СС, мы спокойно проезжали мимо, пусть в большинстве это тыловые части, и артиллерия, но бить их, это поднять шум и показать где мы. Мне этого не надо. Как парни держались, видя костры в стороне, силуэты техники и орудий, полевые лагеря, не знаю, но я сдержался с трудом. Один раз полицаи встретились, в смысле дорожная полиция. Фельджандармы. По бляхам на груди узнал. Мы к ним подъезжали, а те забеспокоились. Я старшему разведчику крикнул на ухо, одного взять живым, остальных в ножи. Подкатили к ним уверенно и встали, бойцы ссыпались с брони, сзади колонна подходила. Приглушённо хлопнул один выстрел из пистолета, и всё, даже раненых нет, стрелял сержант, двоих ножами и одного взяли. Пока трофеи паковали, форму с тел снимали, мотоцикл с коляской уже новый экипаж осваивал, впереди поедет, оружие и всё что при них было, я изучал карту, что была при старшем, и допрашивал выжившего. Что нужно узнал быстро, те в теме. Тут меня комиссар и начштаба нашли, хотя я уже собирался отдать приказ продолжить движении. За их спинами мелькал особист, младший политрук Лазарев, он у нас новенький, неделю как назначили. Пока присматривались друг к другу. А что, десять минут постояли, до ветру сбегали, можно дальше. Скорость движения сорок километров в час. Даже раненые выдерживали. А тут задержка.