Читать онлайн Плохие бабочки Лизель

– Зло не всегда выглядит как зло. Иногда оно смотрит прямо на нас, а мы этого даже не понимаем1.

Playlist:

Stray Kids – Taste

The Pretty Reckless – Heaven Knows

Rosé (BLACKPINK) – Hard to Love

Subin – Strawberry

Taeyeon – Fine

Isabel LaRosa – Older

Tokio Hotel – Screaming

IU – Through the Night

BIBI – Very, Slowly

Tokio Hotel – Zoom Into Me

Han – VOLCANO

Mariya Takeuchi – Plastic Love

Jung Kook – Shoot Glass of Tears

Kim Kyung Hee – Stick in Love

Sondia, Vincent Blue – My secret, My everything

Tokio Hotel – Bad Love

Sam Kim – Who are you

Пролог

Ноябрь, 2022

Лизель зажмуривает глаз и потом открывает, стараясь моргать быстро. Ждет, когда линза сядет ровно на зрачок и капает в глаз капли от раздражения. Она смотрится в зеркало и снова задумывается: зачем ей эти капли, глаза все равно остаются красными. Еще со школьных времен она не подружилась с линзами. Спросите, почему тогда их использует, а не носит очки? Очки к ее лицу не подходят, а с линзами Лизель как здоровый человек и может поверить, что видит идеально, хотя бы до того момента, как их снимет.

– О, ты готова! Ты будто в офис собралась, а не на встречу выпускников, – шутит Джин Хо, появившись в дверном проеме комнаты.

– Думаешь, стоит переодеться? – спрашивает девушка, поглядывая на свой костюм.

Пиджак и брюки черного цвета, а под пиджаком обычная белая футболка. Но к обуви она отнеслась ответственно и надела белые туфли на каблуке с брошью из красивых камней.

– Вовсе нет. Ты прекрасна!

Джин Хо обнимает ее. Лизель ощущает аромат духов, исходящий из его пальто.

– Встретимся со всеми ребятами, отдохнем за стаканчиками пиво, – улыбается он своей самой милой улыбкой и смотрит в оливковые глаза.

– Закажу нам такси.

– Решил оставить свой байк? Не хочешь поехать на нем, как раньше?

Джин Хо прячет руки в карманы пальто.

– Ты знаешь, как я люблю байк, но я хочу выпить с друзьями.

Парень выходит из комнаты. Лизель бежит к дверному проему и кричит:

– Меня ты любишь больше, чем свой байк!

– Бесспорно! – слышит она в ответ.

Напоследок Лизель снова подходит к зеркалу, поправляет свои белоснежные волосы и вздыхает.

Кольцо на безымянном пальце сверкает: на днях Джин Хо сделал ей предложение. А Лизель за все время отношений не рассказала ему ничего. Вдруг он неправильно поймет… Да и как вообще можно понять отношения между учителем и ученицей? Но в их случае это совершенно другая история. Она хватает сумочку, закидывает через плечо и перед выходом бросает взгляд на цитату из одной дорамы, что приклеена рядом с зеркалом: Слово «человек» в корейском языке довольно интересное. Стоит лишь заменить последнюю буковку и получиться «любовь»2.

***

– Выпьем!

Звон кружек пива раздается по закусочной. Ребята из класса Лизель и Джин Хо сидят и общаются, вспоминая школьное время.

Напротив Лизель сидит Лин – ее школьная подруга со своим парнем Хасаном – другом детства Лизель.

– Давайте выпьем за Лизель и Джин Хо! Они планируют обручится! – Джи Вон – одноклассник Лизель поднимает полный стакан пива. Они пьют за ребят, поздравляя их.

– Ох, спасибо! – смущается Лизель.

– Ты будешь прекрасна в свадебном платье, – подмигивает ей Лин, откусывая куриную ножку в кисло-сладком соусе. Хасан соглашается, кивая в ответ.

– Ей подойдет все. – Джин Хо обнимает Лизель за плечи. Такая теплая улыбка опьяняет Лизель больше, чем пива.

Заведение не набито кучками людей. Ребятам повезло: после работы такие места забиты уставшими работниками, которые приходят, чтобы снять стресс и посплетничать.

Из динамиков начинает играть популярная песня, но новый посетитель отвлекает девушку от музыки.

Лизель кажется, что она обозналась, пока один из одноклассников Джин Хо не останавливает мужчину.

– Учитель Ли, это вы! – Парень кланяется ему, когда тот оборачивается.

– У нас тут встреча выпускников. Вы, наверное, нас не помните.

Мужчина кажется растерялся. Будто его застали врасплох.

– Я Лин, помните, я была отличницей, – подсказывает ему девушка, похлопывая ресницами.

Карие глаза мужчины обводят взглядом всех и останавливаются на ней…

Лизель видит его. Он видит ее.

Он стал еще красивее. Старел ли он вообще? Ему уже 40 лет, а выглядит, как в день нашей первой встречи.

Ли Джун Ки не отводит взгляд. Лизель тоже не в силах пошевелиться.

– Конечно, я помню вас! – наконец подает он голос.

Песня в заведении становится еще громче.

– Ооо, это же Stray Kids3! – отвлекается Лин от гостя.

Слова песни режут больнее ножа.

«Фальшивые глаза открыты

Снова боль от обмана

Мне придется снова вернуться к себе.

Поиграй со мной.

Это как плохие красные розы

Запах сводит с ума и заставляет задыхаться,

А за красотой скрываются острые шипы» 4

Опять это игра в гляделки, но Лизель кажется, что в этот раз проиграет она и не сможет спокойно на него смотреть. Они снова встретились… Спустя пять лет их история всплыла перед глазами. Какая она была? Была ли это вообще историей любви? Если да, то для кого?

1 Глава

Март, 2017

Наконец-то уроки закончились, Лизель может свободно надеть наушники и остаться в одиночестве. Она незаметно уходит, чтобы одноклассница по имени Лин, набивающаяся ей в подруги, не решила проводить до дома.

Голубого цвета наушники в ушах и, преодолевая последнюю ступеньку в такт музыке (и чуть не потеряв равновесие), она растворяется в толпе учеников. Шагая по улице и пританцовывая, представляет себя героиней клипа.

А что Лизель слушает, спросите вы? Что приходит первое на ум, когда говорят про Корею? BTS? Но, нет, Лизель не фанатка этой группы и не слушает все их песни. Она не знает, есть ли такие люди, как она, которые не смогут назвать всех участников группы. Лизель не любит к-поп, любимых групп на данный момент у нее нет.

Лизель может часами говорить о музыке… это не удивительно, ведь она так хочет стать известной певицей, и точно знает, что не хочет связываться с корейской индустрией. Сейчас она только и делает, что напевает текст песни Heaven Knows, группы The Pretty Reckless, двигая бедрами, отчего школьная юбка чуть поднимается (а она и так короткая) и улыбается, хотя месяц назад была категорически против переезда в Сеул.

Девушка знает этот город, она наполовину кореянка. Родилась здесь и жила до 13 лет, пока родители не решили переехать в Берлин из-за хорошего предложения отца по работе.

За пять лет она привыкла к Германии. У Лизель не было проблем с языком, так как ее мать – немка и с детства учила языку.

Она нашла там новых друзей, ее отлично приняли в школе (и не было такой огромной травли, которую она встречала, когда училась в Корее). Ей было все дозволено, Лизель ничего не боялась, так как ее отец стал очень влиятельным человеком. А самым любимым занятием его дочери было – любоваться балансом на карте (хотя, тратиться на безделушки она любила больше).

Возможно, вы подумаете, что ее избаловали… ну, да, может быть. Отец очень любит свою дочь и после развода с женой пытался дать ей все лучшее.

Но нужно некое объяснение, почему он решил отправить своего ребенка обратно в Сеул. Лизель часто вспоминает их с отцом разговор в тот день.

Сразу войдя в квартиру и, швырнул портфель на пол, Лизель тут же начала:

– Почему директриса сегодня сообщила мне, что я больше не учусь в школе и что ты забрал мои документы?

Отец, уже давно привыкший к ее истерикам, даже не поднял голову. Он просто просматривал свои рабочие документы, что лежали на большом столе.

– Я решил отправить тебя обратно в Корею, – спокойной ответил он, не посмотрев на дочь.

Лизель была дико возмущена, внутри горело некое чувство несправедливости. Зачем снова переезжать?

– Хочешь сказать, я потратила годы учебы в Берлине зря? В этом году экзамены! – громко парировала она.

– Сдашь экзамены там.

Он спокойно поднял голову и взглянул на нее добрыми светло-голубыми глазами. Папа всегда был спокойным, в то время как дочь часто устраивала истерики, особенно когда ей что-то не нравилось.

– Тебе легко говорить, – возмутилась Лизель.

Отец поставил ручку на стол и начал собирать бумаги в одну стопку.

– Лизель, давай честно, экзамены меньшее, что тебя волнует. Ведь ты всегда полагаешься на мой кошелек.

– Но это не тебе нужно адаптироваться в новой школе. Ты знаешь, какой большой процент травли в школах Кореи?

– Знаю, я там учился, не забывай. И кто бы говорил о травле. Ты сама, кого хочешь можешь затравить.

Отец вздохнул и оттянул узел галстука.

– Каждую неделю только и приходят звонки из школы, что ты что-то да натворила. Объясни мне, дорогая, зачем тебе нужно было клеить по всей школе фотографию полового органа своего парня? Я упущу вопрос, откуда у тебя вообще это фото.

– Он мне не парень! Я просто игралась с ним. Тем более там и смотреть не на что, – объясняла она спокойно, пожав плечами.

Отец зажмурил глаза, а Лизель от нервов взъерошила волосы.

– Ладно, хорошо, новая школа. А где я жить буду? Ты ведь со мной не едешь, как я понимаю.

– Будешь жить с бабушкой.

В тот момент переезд не казался самой худшей новостью. Первое место в этом рейтинге стало – совместная жизнь с бабулей.

Если при слове «бабушка» вы думаете о доброте, пирогах и баловстве, то в данном случае ни одно из описаний не подходит бабушке Мин.

Лизель запомнила ее строгой женщиной, имеющую свою бухгалтерскую компанию. Бабушка Мин властная. Являясь патриоткой, считает сына после переезда предателем родины.

– Папа, ты ведь знаешь, с ней невозможно остаться даже на пять минут! Она только и будет, что отчитывать меня.

– Я понимаю, но думаю, и общий язык с ней найти можно.

– Ага, именно поэтому ты уехал из страны и звонишь ей только по праздникам. Ты ведь для нее так и остался предателем родины. Выбрал деньги и бла-бла-бла….

Она смеялась, но тело отдавало мурашками от одной мысли о переезде.

– Я с ней уже поговорил, она будет рада тебя увидеть. Вы с ней года пять не виделись.

– Ты уже поговорил? Решил за меня? Может и билеты купил?

В тот момент Лизель начала просто кричать, вопросы выходили сами по себе. Ей было обидно, что с ней никто не считался.

– Успокойся. Говоришь так, будто я тебя в Северную Корею отправляю, – шутил отец и коснулся ее плеча.

– Чертов стереотип. Будто южане не хуже северных.

Папа не любил говорить о политике с дочерью, считая ее мнение неверным. Он из тех людей, кто думает, что женщинам не место в политике.

– Скажи честно, ты связан с чем-то незаконным и хочешь, чтобы я была в безопасности? – предложила она тогда вариант.

– Нет, я ничего незаконного не совершал, Лизель.

Дочь поджала губы и поняла, что если не этот вариант, то тогда второй.

– Ясно. Ты просто хочешь от меня избавиться.

Отец протянул ее ближе к себе. Она знала, что его ранят эти слова, но не могла понять, почему он так с ней поступает. Лизель думала, что просто ему не нужна.

– Что ты такое говоришь? Если хотел бы избавиться, не ушел бы сам из семьи? Я не позволил тебе остаться с твоей матерью, да и ей было на нас наплевать. Она выбрала карьеру. Я воспитывал тебя сам и любил больше жизни.

Она смотрела на грустные глаза отца и понимала его грусть. Он любил маму, принял ее профессию, она говорила, что больше не занимается этим, но переехав в Берлин, продолжила.

– Она выбрала карьеру. Ей, наверное, нравится, когда ее снимают на камеру, занимающиеся сексом с мужчинами.

Лизель всегда было грустно от мысли, что мать променяла их на карьеру порно-актрисы. В Корее некоторые люди слышали о матери, часто были разного рода сплетни, да и про интернет никто не забывал… Из-за этого в начальной школе ее часто травили. Лизель было 13, она не сильно понимала все происходящее. Родители развелись, когда девочке было 14 и спустя время отец все же решил рассказать, что скрывалось под словом «карьера». Развод также повлиял и на Лизель: у нее была депрессия. Мать сама отказалась от нее и сказала остаться с отцом. От нее Лизель получила только немецкие корни, белоснежные волосы и оливкового цвета глаза. Но она соврала бы, если сказала, что вовсе не скучает по ней.

– Она даже не поздравила меня вчера с днем рождения, – глаза Лизель стали мокрыми, и она быстро убрала нахлынувшие слезы, но отец хорошо знал ее и просто обнял, поцеловав в щеку.

Лизель стала совершеннолетней, но та, кто родила ее, особо не думала об этом.

– Я уже взрослая и могу сама решать и делать, что захочу.

Отец посмотрел на меня и ответил, сжав губы.

– Да. Именно так ты говорила, когда я из-за твоего плохого поведения заблокировал карту. «Я могу сама решить. Сама заработать». Да, ты отлично заработала в то время.

Она разозлилась: отец вспомнил болезненную ошибку прошлого.

– Да, заработала. Может, я кроме как заниматься этим, ничего не умею. Может я пошла по стопам своей матери, – закричала Лизель и, схватив сумки с пола, закрылась в комнате.

Она не выходила до вечера, играла на электрогитаре (по словам отца гитара была единственной нормальной тратой денег) и любовалась весящими на стене Биллом и Томом Каулиц5. Они с отцом помирились, ссоры для них были нормальным явлением. Он заказал корейскую еду и тогда Лизель поняла, что это последний раз, когда они так ужинают вместе.

– То, что я отправляю тебя в Сеул, не значит, что это навсегда. Потом ты можешь вернуться, если поймешь, что там не твое место. Лизель, я думал о переезде уже давно, точнее, в октябре, когда у тебя в школе произошла массовая стрельба.

Отец тогда напомнил еще один ужасный день ее жизни. Погибло не мало учеников и учителей в тот день. После инцидента все ученики ходили к психологу и какое-то время школа не работала.

– Когда ты мне позвонила… я никогда не забуду твой голос, который был полон страха. То, как слышал выстрелы в трубке.

– Пап, пожалуйста… я уже в порядке, и я здесь.

– Да. В тот момент я почему-то подумал, что переезд в Корею будет некой защитой. Я знаю, что нигде не безопасно, но я уверен, что травля, о которой ты упоминала, для тебя ничто, по сравнению с тем, что ты пережила.

В тот момент Лизель подумала, что переезд – шанс быть взрослой и жить самостоятельно. Но при этом знала, что не откажется от денежных средств и карточек, что даст ей отец. Жить с бабулей меньшее, чего она хотела, но надеялась найти свободу и понимать, что никто не контролирует ее (хоть и с бабушкой это сложно).

Тогда отец объявил, что она уезжаю через два дня. Был февраль, а учебный год в Корее начинался с марта. Школу отец нашел благодаря своей давней подруге – директору той самой школы. У Лизель было меньше месяца, чтобы как-то адаптироваться в стране, которую она покинула в детстве. Перед тем, как лечь спать, она написала сообщение своему другу детства – Хасану – с которым она поддерживала связь еще с детства. Ее только и грела мысль, что спустя пять лет сможет его увидеть. Но самым сильным чувством Лизель был страх.

***

Вспоминая их с отцом разговор, Лизель доезжает на автобусе до своей улицы. Песня все так же играет, так как она поставила ее на повтор. Март очень жаркий, иногда спасением становятся кондиционеры на остановках города. До дома добираться не долго, но пока Лизель ездила на автобусе, солнце чуть село.

За месяц она привыкла, что на улице, где живет, есть магазин комиксов, в котором она уже успела ознакомиться с содержимым. Лизель решает зайти и, помахав рукой хозяину магазина – Мин У – выбрала рандомный комикс с полки и, не теряя времени сразу же принялась читать.

Из-за того, что комикс был скучный, она вздремнула прямо на диванчике магазина, а когда вышла на улицу наступил вечер.

Лизель снова включает туже песню и пешком добирается до кофейни, где, собственно, и проживает (с бабушкой она прожила ровно один час и тридцать минут, но их разговор она вспомнит чуть позже).

Кроме магазина комиксов, на ее улице есть парочка магазинов одежды и забегаловок, куда часто заходят люди после работы. Лизель не живет в центре Сеула и променяла особняк бабушки на небольшую комнатку, так как поняла, что ее психика важнее.

На улице скоро стемнеет, так что, прежде чем дойти до кофейни, она допевает песню, гремящую в наушниках. Лизель стоит на узкой дорожке, закрытой с двух сторон заборчиками, и даже не думает, что ее кто-то заметит, танцующую и орущую (хотя на самом деле Лизель действительно хорошо поет).

На секунду она замечает позади себя свет: кажется, будто едет машина. Она разворачивается и успевает заметить, что парень на байке машет рукой, чтобы девушка отошла, прежде чем они оба упадут на землю: он не тормозил, а Лизель не успела даже осознать, что ее могут сбить.

Белые гольфы и бордовый пиджак с гербом школы испачкались, а на левой ноге красуется царапина. Лизель понимает, что возможно пойдет кровь.

Парень не особо то и упал: врезался в забор, возле мусорных баков.

– Я тебе кричал, чтобы отошла. Это не место для танцев, – грубо говорит и снимает свой шлем.

Лизель встает, забирает с асфальта портфель, наушники и телефон, которые, слава богу, не сломались. В темноте видно не очень хорошо (а ее линзы не особо тут помогут), но она осознает: у этого парня та же школьная форма, что и у нее. Из-за света фар можно чуть разглядеть его лицо, но не сильно. Единственное, что она понимает – он дико кого-то напоминает.

– Это не место, чтобы гонять, ясно. Здесь люди ходят.

Закинув портфель на спину, она, чуть хромая, шагает до конца улицы и, развернувшись вправо, доходит до места, где работают фонари, на дорогах гоняют машины, а люди еще не все разошлись по домам.

Лизель заходит в кофейню, где ее встречает запах корицы и молока, а также ее друг детства – Хасан.

– Ты уже закрылся? – спрашивает она, заметив табличку на двери.

– Ты чего так долго? Я думал, что-то случилось.

Хасан выходит из-за стойки и, увидев раненое колено, удивляется. Вообще ничего серьезного нет, но за месяц их встречи, Лизель поняла, что Хасан любит делать из мухи слона: «Закончилось молоко?! О, боже! Что делать?», «Не успел помыть волосы! О, боже! Что делать?», «Ударился мизинцем? О, боже! Что делать?» и все в таком репертуаре. Девушка порой удивлялась, что такой парень, как он, владеет кофейней и при этом может паниковать из-за ерунды.

– Да какой-то псих не знает, что есть отдельное место для машин, а в его случае – для байка.

Хасан ставит на круглый столик аптечку, достает перекись и пластырь. Подруга садится на стул и позволяет обработать рану.

– Да и кажется, мы в одной школе учимся. У него такая же форма была… Ай!

– Прости, – Хасан снимает пластырь с упаковки и ровно клеит на рану.

– Danke6. Завтра моя смена, да?

Хасан кивает.

– Ты не голодна? Может приготовить рамен7?

Лизель хочет отказаться, так как устала, но живот намекает, что нужно поесть, так что соглашается.

После пятнадцатиминутного объедания и разговора с другом, Хасан отдает ей ключи от кофейни, сам уходит, а Лизель поднимается на второй этаж.

Комната небольшая, но для одного человека – самое то, хотя Лизель не привыкла жить в такой комнате, когда в Германии ее встречала большая квартира.

Комната в светлых тонах. В углу справа – кровать, а на стенах над ней Лизель повесила плакаты Tokio Hotel. Рядом с кроватью стоит небольшой шкафчик и есть маленькое окошко, откуда можно увидеть шумные дороги.

На другой стороне комнаты небольшая кухня, точнее электроплита и электрочайник (она все равно особо то ничего не готовит). На небольшом стеллаже маленького размера стоит телевизор, где транслируют новости и дорамы (но так как Лизель ничего из этого не смотрит, залипает в ноутбуке на документалки про серийных убийц). Напротив телевизора стоит маленький традиционный столик – собан. А в углу имеется маленькая ванная комната.

Не все вещи поместились в шкаф, так что напротив кровати до сих пор валяется открытый чемодан, а в углу стоит и ждет внимания ее любимая красно-белая электрогитара.

Но у нее нет ни на что сил, кроме как лечь на кровать, надеть маску для сна и заснуть.

Лизель меняет форму на пижаму, снимает линзы. Открывает окошко, чтобы весенний воздух проник в комнату и ложится, вспоминая разговор с бабушкой Мин.

Она не встречала внучку в аэропорту: встретил ее водитель и довез до дома. Он помог с вещами и сказал, что ее комната на втором этаже, а после она может спуститься к бабушке в кабинет.

В ее кабинете, который был в темных тонах, она сидела на своем кресле напротив стола с документами и пила свой любимый яичный пунш, который Лизель терпеть не могла.

На темных стенах красовались картины ее любимого цветка – голубой орхидеи.

В принципе это все, что любит бабушка – яичный пунш, голубую орхидею и еще разговоры о вьетнамской войне.

Бабушка Мин не встала, чтобы обнять Лизель, она сразу намекнула, что у нее очень короткая юбка (хотя она была ей по колено).

– Сейчас так модно? Носить вместо юбки носовой платок?

– И я тебя рада видеть, бабуля. Когда мы последний раз виделись у тебя не было седых волос, – решила съязвить внучка и только тогда поклонилась ей.

Есть люди, которые никогда не меняют свои прически. Бабушка Мин именно одна из них. Она вечно убирала свои черные волосы в пучок, только сейчас на некоторых прядях появилась седина.

– Все такая же хамка. Видно, вовсе не рада вернуться на родину… вся в отца.

Лизель улыбнулась.

– Поверьте, причина того, что отец не здесь вовсе не из-за ненависти к стране.

– Конечно! Деньги всех меняют.

– Вероятно и вас тоже.

Она бросила взгляд на внучку, промолчала и сделала глоток пунша. Лизель плохо знала бабушку, но думала, бабушке нравилось спорить с ней, потому что она могла дать отпор, а не как отец, мягко уйти от разговора и сделать вид, что ничего не было.

Лизель бы хотелось быть такой же властной.

– Что твоя мать? Она знает, что ты здесь?

Лизель была уверена, что бабушка знала ответ, но хотела его услышать, а возможно хотела ранить девушку.

– Она уже давно ничего не знает. Мы ей не интересны.

– Она даже не поздравила тебя с днем рождения? – удивилась бабушка.

Девушка помахала головой, сжав кулаки: иногда все же разговор о матери приносил боль и дискомфорт. Вероятно, бабушка это заметила и перестала продолжать разговор о матери.

– Мой водитель будет отвозить тебя в школу и привозить обратно. В моем доме нельзя шуметь, а я знаю, что ты любишь громкую музыку. И еще – никаких коротких юбок дома. Не одевайся вульгарно, это тебе не Берлин!

– Вероятно, вы, вовсе не знаете здешнюю молодежь. В городе наступает весна, и жарко. Я надеваю, что по душе.

Бабушка встала с кресла и поставила руки на стол. Она продолжила атаковать.

– Это ты у себя дома будешь одеваться как душе угодно, а сейчас ты в моем доме. И, кстати, твою карту я заблокировала.

– Что? Как? Карту мне дал отец.

– Он дал мне доступ к ней. Ты ведь заурядная транжира, но я тебе этого не позволю. Отдам карту, когда будешь приносить в дом хорошие оценки… не уверена, что ты хорошо училась в Европе.

Лизель всю переполняла дикая ярость, она поняла, что с нее хватит.

– Да вот такая я чокнутая! Но и вас, ясно, почему никто никогда не брал в жены. Думаете, деньги изменили моего отца, а жизнь в Европе совратила меня? А вас разве деньги не изменили или вы решили, что самая лучшая? Переезд в другую страну – не преступление и не делает человека предателем родины. Но вас никогда ничего не волновала, кроме своей карьеры, чистых тапочек и тех же денег. Но деньги отца для вас грязные, а я не та внучка, которой можно хвастаться всем. Я уйду из вашего дома, жить с вашими дурацкими правилами я не буду.

Бабушку Мин ее слова не задели или она просто была актрисой без Оскара.

– Можешь уходить и жаловаться отцу, мне наплевать. Ты ведь уже взрослая, сможешь жить и не на деньги отца… или ты только на словах взрослая?

Вот так просто она решила отпустить свою внучку без гроша в кармане (ладно, у нее было пару наличных) в самостоятельную и взрослую жизнь.

Лизель никогда не любила, когда кто-то командовал ею. Даже отец никогда такого не делал. Да, он серьезен и порой ругает за поведение, но его воспитание и воспитание бабушки Мин разное. Наверное, она была строга к нему в детстве, а может в какой-то момент и вовсе не любила, так как он был незапланированным ребенком от неизвестного мужчины, который бросил ее.

Она забрала свой чемодан, чехол с гитарой и ушла из дома. Водитель хотел остановить ее, но бабушка приказала не трогать, а Лизель так и шагала в неизвестном направлении пока не решила написать Хасану, и он отправил ей адрес кофейни, где работал.

В детстве они были соседями, играли вместе во дворе, катались на велосипедах, а еще каждый раз Хасан угощал ее молоком разных вкусов, который приносила его мама с магазина.

Лизель рассказала ситуацию с бабушкой и поделилась жизнью в Германии. Он старше девушки на три года. Лизель еще по переписке знала, что отец Хасана подарил ему это заведение за хорошие результаты экзаменов. Вот он и пытается стать неким бизнесменом, но пока только справляется с кофемашиной.

Он сказал, что Лизель может остаться в комнате на втором этаже, где он ночует, а сам пойдет к другу, у него все рано большая квартира. Ей было неловко, но она не хотела отказываться от удобства и удачи, которая прислала ей жизнь в тот момент.

Но так как карта была заблокирована, Лизель решила не жаловаться отцу и приняла предложение Хасана: она будет работать у него в кофейне, тем самым ей не будет неловко, она заработает хоть что-то, да и Хасан нуждался в работнике.

Кофейня его небольшая, с парочкой столов возле окон, которые украшены гирляндами. Он старался научить ее работать с кофемашиной и по его словам Лизель научилась ладить с техникой быстрее, чем он думал.

Первого марта Хасан пригласил ее прогуляться, так как в стране был праздник – День независимости, и в тот вечер Лизель подумала, что все не так плохо, как она себе представляла, и отправила папе сообщение, оповестив, что все хорошо, а Хасан, которого он отлично помнит, помогает ей адаптироваться, но ему не очень нравилось, что дочь живет в какой-то комнате, а не у бабушки, но с другой стороны отлично понимал ее. Отец поговорил как-то с бабушкой, и она разблокировала карту (он даже не думал, что она на такое способна), но Лизель все равно решила помогать Хасану в кофейне, так как он был совсем один, да и ей нравилась это занятие и, возможно, она хотела доказать, что и сама чего-то стоит.

В первый учебный день – третьего марта – Лизель хоть и волновалась, но пошла в школу, где уже знали, что придет «девушка из Германии», директора в тот момент не было, и ее сопровождал классный руководитель (добродушный мужчина лет сорока), а ее новые одноклассники смотрели на Лизель, будто на манекена с витрины магазина, но она оценила это как комплимент, так как сильно выделялась внешностью и бледной кожей. А после староста класса – Лин – более подробно рассказала, где что находится, но Лизель попросила показать только самое важное – столовую. Она была радостной и веселой, будто появление немки в школе сделало ее жизнь лучше.

Все прошло спокойно, Лизель старалась казаться милой (что давалось тяжело) и привыкать к школьной форме, которой раньше у нее не было8.

2 Глава

Лизель спускается по лестнице в кофейню, где Хасан отдает айс-кофе покупателю. Колено чуть побаливает из-за вчерашней ситуации, да и она сама еще толком не выспалась: разница во времени дает о себе знать. В Берлине сейчас только одиннадцать вечера, как в Сеуле уже семь утра.

– Доброе утро, – слышит она голос друга. Он улыбается и поправляет темно-коричневый фартук, который ему очень к лицу.

Лизель уже не особо помнит, как он выглядел в детстве, но сейчас уверена: он смог бы стать моделью, сниматься в рекламе духов или нижнего белья.

У Хасана темного цвета волосы, передние пряди которых красиво спадают ему на лоб. Карие глаза, которые иногда кажутся вовсе черными. Ну и идеально пухлые губы. Когда они гуляли на день независимости, Лизель приметила, что ему очень идет черный цвет.

Она еще не привыкла к общению на корейском, что хотела поздороваться на привычном немецком. Корейский ей не чужой язык, просто общалась она на нем только с отцом, а вне дома всегда был немецкий. Размышлять в уме на двух языках круто, но иногда сбивает с толку.

– Привет, – машет рукой и поправляет портфель за спиной

– Ты плакала? – удивляется Хасан и пока он не стал паниковать, подруга объясняет:

– Нет. Просто надела линзы. С утра это сложно и глаза слезятся.

Хасан кивает, переваривая услышанное, а через секунду дает вещь, о которой вспомнил.

– Банановое молоко. Помнишь, в детстве моя мама нам часто их давала.

Лизель улыбается и, увидев небольшого размера бутылочку в комплекте с трубочкой, вспоминает детство, где еще слышится голос матери.

– Спасибо. Сегодня я приду раньше и сразу возьмусь за работу.

– Не беспокойся. Пей молоко, набирайся сил перед уроками. И надеюсь, твое колено не болит.

– Уже лучше.

В кофейню заходят два посетителя, Лизель прощается и выходит на улицу, где люди уже мчатся по делам, а солнце только собирается взойти.

***

Лизель не любит, когда ее отвлекают от музыки. Если она сняла наушники, то человек должен быть благодарен. Именно это она хочет сказать Лин, подбежавшей с криками во дворе школы.

– Привет, Лизель! – Она пытается отдышаться и улыбается, показывая свои белоснежные зубы.

– Как ты? Надеюсь, тебе комфортно у нас, и ты привыкнешь.

За пару дней, что Лизель познакомилась с Лин, она поняла, что эта девушка очень любить говорить. Лин очень милый человек, ей не хватает только нимба над головой, чтобы казаться самым невинным человеком. И их дует, по мнению Лизель, будет странным, а может и опасным: Лизель слишком жесткая, Лин милая и, возможно, ранимая. Каждое ее слово девушка будет воспринимать близко к сердцу.

Лизель выбрасывает бутылочку из-под молока в урну и натянуто улыбается.

– Все хорошо, Лин. Со временем я привыкну. Все же начальную школу я окончила в Корее.

Она широко улыбается, поправляет свое каре, которое ей очень идет, и поворачивает голову в сторону входа, откуда видно парня в инвалидном кресле. Парню помогает мужчина, в то время как ученики бесстыдно таращатся на эту сцену.

– Кто это? – интересуется Лизель.

– Тот еще тип. Имени не помню, но в прошлом семестре он изнасиловал девушку из параллельного класса, а после кто-то отлично отомстил, что он ходить вряд ли сможет. Ну он и ушел из школы.

– Ясно. Чертов отброс. Его жизнь уже никчемна.

– Думаешь, он не сможет ходить? – с интересом спрашивает староста, пока они медленным шагом добираются к лестницам школы.

– Даже не в этом дело. Если бы он ходил все равно был никчемным. Но сейчас он инвалид, это вдвойне показывает, какая у него никчемная жизнь и никакой другой у него не будет.

Лин молчит и кивает в ответ, переваривая в уме слова.

– Кто еще, по-твоему, входит в критерии «никчемных»? – интересуется девушка, развернувшись к Лизель лицом.

– Те, кто неправильно показывают феминизм.

– Такие есть? – удивляется она.

– Конечно. Помнишь, вчера мы в кафе увидели очень толстую иностранку, которая заказала еще парочку калорий для своего бедного организма?

Лин кивает.

– Она явно кричит на каждом шагу, что это ее тело. Или типичное «Принимайте меня такой, какая я есть». Все эти тупые лозунги говорят о том, что ей просто лень заботиться о себе и она прикрывается этими фразочками, явно думая, что она хороший пример феминизма. Ей наплевать на свое тело, она ищет классные заведения, чтобы нажраться, пока ее сердце не отказало, а я бы посоветовала ей заранее поискать вместо этого гроб ее размера.

Девушки доходим до лестницы и Лин снова разворачивается к девушке.

– Я даже не думала об этом, – снова улыбается она – Увидимся в классе, – кричит и поднимается по лестнице.

Вздохнув весенний воздух, Лизель тоже поднимается по лестнице и неожиданно замечает знакомое лицо на школьной парковке. Ах, это тот гад, что сбил ее вчера! Лизель пожалела, что выбросила бутылочку в урну. С удовольствием бы швырнула ему прямо в лицо.

Не зная, помнит ли он ее, но Лизель быстро поднимается по лестнице, заходит в школу, где сталкивается с одним из учителей и совершает поклон, извинившись. Женщина улыбается и говорит, что директор просит зайти к себе и она как раз собиралась ее проводить.

***

– Так ты уже освоилась? – милый голосок директора Ок Чан Ми заставляет ученицу развернуться к ней, прекратив смотреть на улицу через жалюзи, из которых пробивается тонкий луч света, окрашивая ее руки в желтую полоску.

– Недели недостаточно, но меня хорошо приняли в классе.

Женщина поправляет свои рыжие локоны и убирает какие-то документы в угол стола.

– А вы давно знакомы с моим отцом? – Лизель задает вопрос спокойным голосом, но смущает директора этим. Лизель нравится, что она поставила директора в неудобное положение.

– Мы с твоим отцом учились вместе в старшей школе. Иногда видимся, когда бываю в Германии.

Медленными шагами Лизель подходит к двери и бросает напоследок:

– Ммм… а я думала, вы спите с ним… ну, когда бываете в Германии, конечно же.

Женщина не успевает отчитать ее, сказать что-то в ответ.

Лизель перебивает:

– Я пойду, не хочу опоздать на урок, – поклонившись и улыбнувшись, выходит из кабинета.

***

Девушка заходит в класс, когда звенит звонок и садится на свое место (ее очень радует тот факт, что парты одноместные. Не любит сидеть с кем-то).

– Что с твоим коленом, Лизель? – из парты напротив доносится голос Лин. Кажется, ее колено стало каким-то достоянием общество.

– Чуть не сбили на мотоцикле. Кстати, этот кто-то из нашей школы.

– У нас в школе только Джин Хо обожает мотоцикл. Он из параллельного, – неожиданно отвечает парень, который сидит впереди Лизель. Она не припоминает, чтобы видела его раньше в классе.

Парень сияет зелеными глазами и улыбнувшись, здоровается.

– Джи Вон, но меня все называют красавчик из третьего9. Я болел, а Лин уже успела о тебе рассказать.

Лин снова улыбается подруге (она ведь считает Лизель уже подругой), а Лизель полностью разворачивается к парню.

– Так скажи мне, красавчик из третьего, какой у нас сейчас урок? – спрашивает почти шепотом.

Джи Вон негромко смеется, поправляя наиграно свои пряди на лбу, и отвечает:

– История. Учитель Ли очень строгий.

– Я очень люблю историю, – признается девушка.

Перед тем, как учитель заходит в класс, она успевает кое-что дать Джи Вону.

– Держи. Любишь леденцы?

– Не сильно, но возьму, так как он в форме сердца. Скажу, что от поклонницы, – шутит он и забирает леденец.

У Лизель много леденцов. Она их обожает и дает их тем, кто ей приятен. Интересно, она знает, кому достанется последний леденец, что лежит на дне рюкзака?

***

Лизель была лучшей по истории в школе, но сейчас – просматривая учебник по истории Кореи – очень сомневается, что сможет повторить былой успех. Сложно вникнуть, когда не сильно знаком с историей страны (даже если ты там родился), так еще и учитель ходит из стороны в сторону, нервируя девушку.

– Лизель, сядь, пожалуйста, ровно, – обращается к ней учитель Ли.

Девушка поднимает глаза и встречается с обладателем карих глаз. Она вздыхает, слушается, но тихо ругается на немецком, чтобы ее никто не услышал (а если и услышат, не поймут даже). Мужчина благодарит кивком и продолжает урок: раздает тест.

– Хочу узнать, насколько вы хорошо помните программу прошлого года.

«Разве ему не сказали, что я новенькая?!» – думает Лизель.

Класс тесту не радуется, Лизель слышит громкий вздох Джи Вона, который точно не в восторге. Единственное, что замечает Лизель – радость и готовность Лин. По лицу старосты ясно, что она готова и знает все ответы наперед.

До конца урока Лизель смотрит на свой не тронутый чернилами лист. Она может попросить у Лин помощи, а еще имеет право вовсе ничего не писать и принципиально этого не делает. Она новенькая, с чего бы ей это делать?! Он единственный учитель, который забыл обо мне или делает вид, что не знает о моей ситуации?! – возмущается мысленно Лизель и снова шепчет под себя ругательство.

Она поднимает глаза на учителя: он разглядывает свои конспекты, подчеркивая что-то красным маркером. Через секунду он обводит взглядом класс и встречается с холодными оливковыми глазами школьницы. Лизель не отводит взгляд: ей интересно, кто первый проиграет. Она не собирается.

Их соревнование заканчивается спустя минуту и победителем выходит Лизель.

***

Душераздирающий школьный звонок оповещает об окончании урока. Все ученики встают, отдают тест учителю и выходят из класса наружу. Лин сдает тест и сразу же убегает куда-то.

Лизель провожает ее взглядом и ждет, когда опустеет весь класс.

Пока учитель Ли не ушел, она спешит к нему, вручая пустой незаполненный лист.

– Кажется, вы забыли, что я новенькая, – говорит девушка лидерским тоном.

Учитель поднимает взгляд, отрываясь от листов, и будто осознав свою ошибку, тяжело вздыхает.

– Точно! Лизель, верно, ты имела право не заполнять его.

Лизель уже настроилась осудить учителя, показать, что он не выполняет свою работу правильно. И что он забыл о ней. Как и большинство людей в ее жизни.

Рука учителя тянется к ее листочку, что она протянула, но не успевает забрать, как девушка намеренно опускает пальцы, позволяя бумаге упасть на стол.

Это действие заставляет учителя скептически хмыкнуть.

– Лизель, к твоему сведению, в школе не принято нецензурно выражаться.

Бледное лицо Лизель смотрит сосредоточенно, только в углах губ дрожит лукавая улыбка.

– Что простите? – скрещивает она руки на груди.

– Я четко слышал твои выражение на немецком.

Ученица выжидает объяснений.

– Долгое время я работал в Германии и хорошо знаю язык. В следующий раз придержи его, – произносит он на хорошем немецком, отчего по телу ученицы проходят мурашки: ей было неожиданно услышать от кого-то речь на любимом языке.

Лизель хитро щурит глаза. Девушке нравится спорить, а потом выходить сухой из воды. Лизель любит быть победителем.

– А вы в следующий раз будьте профессионалом, знаете свою работу. Вы забылись из-за развода, о котором трепещут учителя? – грубит ему на немецком девушка.

Как быстро ее произношение меняется. Лизель любит немецкий, ей кажется она была рождена именно для этого языка. Ей нравиться ругаться на нем. А общаясь на корейском она, возможно, ведет более милую версию себя, а порой сильно эмоциональную.

Лизель ожидает ответа на провокацию, но у учителя Ли стальные нервы. Он более спокоен, нежели ученица, что стоит перед ним.

Он вздыхает и начинает собирать бумаги со стола.

– Значит, уже все говорят… как быстро все доносится до чужих ушей.

На секунду Лизель становится жалко учителя. Она закусывает губу, думая, что повела себя не нужным образом.

– А вы не слушаете их сплетни. Только вы знаете правду.

Учитель крайне удивляется сменой поведения ученицы: сначала она провоцирует его, а потом поддерживает.

Но он не догадывался, что Лизель, как никто другой знает, что такое сплетни. Она ни раз слышала теории людей почему ее бросила мать: не любила дочь, и решила оставить с отцом; нашла богача и променяла семью на деньги. Сначала ей было неприятно, она плакала по ночам. Но вскоре поняла, что эти выдумки сделают ее слабее. Только Лизель и отец знали правду и этого было достаточно. Через время она об этом могла рассказать близким друзьям. Хасан один из них. Но как бы Лизель не скрывала всю боль, в глубине души она верила в первый вариант: мать бросила не просто из-за дешевой карьеры, а потому что дочь ей была совершенно не нужна.

Уж слишком громко общаются учителя в учительской, куда заходила Лизель перед уроком, чтобы забрать пару учебников у классного руководителя. Все шептались о каком-то учители Ли и его разводе с женой. Теперь, когда Лизель знает о ком речь и, сказав всю правду в лицо учителю, ей становится не по себе.

– Постойте! – останавливает она учителя, когда тот уже поднимается со стола, чтобы покинуть класс.

Лизель подбегает к своему столу и хватает рюкзак. Роясь в глубине рюкзака, она находит то, что так трепетно искала.

– Возьмите. – Она вручает последний леденец в форме сердца и одаривает учителя проницательным взглядом.

Учитель Ли мешкается, думает: взять или нет. В конце концов это просто леденец.

Слабо вздохнув, он протягивает руку, забирает угощение, касаясь кончиком пальца холодных рук ученицы.

Он не успевает ничего ответить, ученица кланяется ему и уходит в коридор, покидая класс.

3 Глава

Учителю Ли, или как называют его вне стен школы – Джун Ки – многое не нравится в жизни, но больше всего он ненавидит сплетни.

Семестр только начался, но коллеги только и делают, что бросают на него косые взгляды.

Он никогда не привыкнет к обществу своей страны, даже сейчас – в 35 лет – ему грустно и невыносимо осознавать, что развод в стране подобен убийству. «Неважно какие слухи идут. Пусть говорят, что хотят, мне плевать на них» – думает мужчина, и поправив свой галстук, входит в учительскую после того, как провел последний урок.

К счастью, в кабинете всего пару человек, которые сразу же опускают взгляды вниз – на свои листы и тетради учеников. Он здоровается и, получив наигранный ответ от коллег, подходит к своему столу, забирает нужные материалы и закидывает их в свою рабочую сумку.

Развернувшись, он собирается покинуть кабинет, а потом выйти на улицу, свободно уехать домой, но его останавливает молодая девушка – учительница истории.

– Мне очень жаль, – скромно улыбнувшись шепчет она и садится обратно за свой стол.

Джун Ки покидает кабинет и мысленно отвечает: «А мне нет. Не я же изменял».

В лучах мартовского солнца учитель чувствует себя свободнее, будто с него сняли оковы. Он садится в машину и направляется домой.

***

Для Джун Ки дом, в котором он живет, достаточно большой: двухэтажный, с панорамными окнами. Простой учитель не заработает на такой дом. Но когда мужчине предложили работу в Германии, он посчитал это отличным шансом, тем более знание языка у него было, хоть и небольшое. Три года он работал в частной школе, после чего решил вернуться к жене, как и обещал… Ведь переезжать в Германию она изначально не хотела, но поддержала работу мужа.

Джун Ки может считать себя богатым человеком, ведь не каждому в Корее удается иметь собственный дом.

Только вот жить в нем он собирался не один. Все изменилось, когда он вернулся из Германии зимой. Все пошло наперекосяк.

Джун Ки бросает сумку на большой стол и достает оттуда школьные материалы. Убрав с лица пряди черных волос он сразу же пытается проверить тесты учеников, но в дом тут же врываются.

Мужчина бросает взгляд на дверь и тут же отходит от стола.

– Что ты здесь делаешь? – ругается он.

Его бывшая жена пронзает его взглядом, будто имеет полное право здесь находиться.

– Я пришла собрать свои вещи.

Девушка поправляет свою челку, собирается подойти к лестнице, чтобы подняться в комнату, но мужчина ее останавливает.

– Собирай свои вещи, когда меня здесь нет, поняла! – кричит он.

– Тогда дай мне ключи. Я тоже не горю желанием тебя видеть, – бесится в ответ она.

Мужчина вздыхает, удивляясь ее выпаду.

– Ведешь себя так, будто я виноват в разводе!

– А что я виновата? – нападает девушка. – Ты улетел в Германию, я была совсем одна. Первый год я ждала тебя, но потом поняла, что брак на расстоянии невозможен.

– Я зарабатывал для нас! На этот дом, на машину, на нашу будущую жизнь!

– Три года были большим сроком для меня, Джун Ки.

Мужчина пытается сдержать гнев, смешанный с горечью, поднявшийся в душе, но выходит плохо.

– Знаешь, Га Ён, если человек любит, он будет ждать любимого вечно. И не смей больше винить меня в разводе! Мои коллеги поглядывают на меня жалостливым взглядом, а некоторые думают, что я бросил свою беременную жену. Вот только они не знают, что она изменяла мне с моим лучшим другом и этот ребенок от него.

Га Ён бросает взгляд на еще незаметный живот и дотрагивается до него руками.

– Иди к своему парнишке в ваш маленький домик с картонными стенами и больше не появляйся здесь, когда я дома. Я не выношу тебя.

Из-за гнева девушка не сдерживается и замахивается рукой, но Джун Ки ее останавливает, хватая руку.

– Хочешь ударить? Давай бей! Я говорю лишь правду. Ты уничтожила всю любовь во мне, Га Ён, и уж точно не ты в этой истории жертва. Выметайся отсюда.

Девушка одергивает руку и осознав, что вещи она сегодня не заберет, покидает дом с яростью на глазах.

***

Разговор с бывшей выматывает учителя. Он принимает душ, наливает себе соджу10 и садится на диван, поставив на журнальный столик все, что было в сумке.

Настроение окончательно испортилось. Га Ён никогда не считала себя виноватой. «Тебя рядом не было, а он был» – так сказала она пару месяцев назад, когда он вернулся из Дюссельдорфа и они наконец купили дом. В тот день она призналась, что беременна от его друга и они собираются пожениться. В один миг мужчина почувствовал предательства от двух близких людей.

Осушив стакан, учитель принимается проверять тесты, но замечает на столе знакомую вещь: леденец, что подарила ему новая ученица.

Он не понимает почему ученица сначала посмела его отчитать за то, что он забыл о ней, а потом поддержала и вручила сладость.

Белокурые волосы, оливковые глаза, красивый немецкий, пластырь на коленке. Все эти мелочи учитель запомнил. Ему кажется это странным. Покрутив в руках леденец, он достает его из прозрачной упаковки и пробует: сердце с ягодным вкусом. Единственное, что ему поднимает настроение в этот вечер.

4 Глава

По мнению Лизель вечер длиться слишком долго. Вернувшись из школы, она сразу же принялась работать – заменяя Хасана – в кофейне. Уставшая, но довольная собой, так как приготовила все заказы верно.

Она закрыла кофейню час назад и сейчас сидит за столиком вместе с Лин и Джи Воном, поедая рамен.

– Хасан придет?

Лизель кивает. Она успела их познакомить на первой учебной неделе. Лин хотела пригласить ее посидеть где нибудь, а Лизель предложила зайти к своему другу.

– Он сказал, что сейчас придет.

От чавканья Джи Вона и открывающейся двери, Лизель поднимается со стола, чтобы поздороваться с другом, но замечает, что Хасан не один.

– Вы уже едите! А мы принесли курочку. – Поднимает пакет друг, но Лизель поглядывает на парня рядом и садится обратно за стол.

– Джин Хо, а что ты тут делаешь? – спрашивает Лин, отталкивая от себя пустую тарелку.

Парень, что сбил Лизель тем вечером, непринужденно садится напротив и снимает из пакета упаковку с едой.

– Хасан мой друг, я здесь часто бываю.

– Чего? – не сдерживается Лизель, скрестив руки на груди и прислонившись к спинке стула.

Джин Хо бросает взгляд на девушку и изучает ее, будто вспоминая, где видел раньше.

– Я тебе не говорил о Джин Хо? – Хасан садится рядом с Лизель и продолжает: – Вы, оказывается, в одной школе учитесь. Он классный парень, музыкой занимается. Вроде как есть музыкальная группа, да Джин Хо?

– Ага, и именно он сбил меня вчера! – с гневом в голосе объясняет Лизель.

Она бросает взгляд на обидчика, готовая прямо сейчас растерзать его.

– Так ты имел в виду Лизель, когда говорил про сумасшедшую? – уточняет Хасан.

– Это я сумасшедшая? – бросается она на Джин Хо.

– А нечего танцевать на улице! – кричит он в ответ.

– Нечего гонять, как чокнутый! – продолжает бессмысленней диалог Лизель.

Девушка всегда оставит слово за собой. В такие моменты нужен тот, кто остановит эти придирки.

– Да хватит уже! – Ребята разворачиваются, замечая впервые за это время Джи Вона.

– Курочка остынет, – продолжает он, забирая одну себе.

Какое-то время кофейню окутывает тишина и аромат кисло-сладкого соуса, Лизель и Джин Хо так и поедают друг друга яростными взглядами.

– Хасан, ты принес соджу? – вспоминает Лизель о просьбе купить алкоголь.

– Соджу? – хлопает ресницами Лин. – Мы же школьники.

– Мы в старшей школе, – вмешивается Джин Хо.

– Нам по восемнадцать всего11, – почти шепчет Лин, сомневаясь в идее пить алкоголь.

– Только по одному стакану. Не хочу в итоге оказаться тем, кто спаивает школьников, несмотря на их возраст.

– А тебе самому то сколько? – интересуется Джи Вон, доедая курочку.

– Двадцать два.

Лин восклицает вне себя от удивления.

– Ничего себе, ты старик!

– Прояви уважения, я старше тебя!

За бессмысленным разговорами и выпивкой Лизель изучает того, кого успела возненавидеть. Джин Хо напоминал кого-то еще с того случая. У него короткие шоколадного цвета волосы, карие глаза. Три сережки в одном ухе и одна в брови. На парне серая толстовка и черные спортивные штаны. «Увлекается музыкой? Группа?» – фыркает Лизель. И в этот момент ее осеняет: она поняла, кого он ей напоминает. Братьев Каулиц. Смесь Билла и Тома. Такая яркая смесь, которая понимает и видит только она.

– Ты мне кого-то напоминаешь, – одергивает от размышлений Джин Хо.

Девушка поднимает глаза и язвит:

– Того, кого ты сбил.

С угла слышится смех Джи Вона.

– Нет. Я будто видел тебя раньше.

При входе в кофейню Джин Хо сразу почувствовал, что знает Лизель. «Я видел ее, но где?». Дело было не в той аварии. Он точно видел ее раньше.

– Может в школе, – предлагает Лин. – Она учится со мной и с Джи Воном в одном классе. Приехала из Германии.

– Германия… – почти шепчет Джин Хо и через секунду щелкает пальцами. – Точно. Bittersweet Tragedy12. Это же твой ник в ютубе. Ты записываешь каверы известных исполнителей! – ликует парень.

Лизель громко вздыхает. Во-первых, она крайне удивлена, что этот парень смотрел ее кавер-ролики и во-вторых, она уже давно ничего не записывает.

– Лизель, правда? У тебя есть канал? – оживляется Лин.

– Я уже давно ничего не публикую там, – сухо отвечает она и допивает соджу.

«Ничего не записываю, но камеру с собой привезла. Для чего? В надежде, что снова вернусь на канал?» – спрашивает у себя Лизель.

– Лин, уже пора домой, – говорит ей Джи Вон.

Лизель облегченно вздыхает, понимая, что тему ее канала закрыли.

– А вы, что, родственники? – уточняет Хасан.

– Двоюродные брат и сестра.

– Не хочу домой. – Лицо Лин меняется, в голосе слышится грустный оттенок. – Мать опять начнет твердить, как этот год важен. Нужны хорошие оценки, успеваемость, чтобы поступить в престижный университет. Будто я сама этого не знаю. Если я сделаю перерыв на минуту и включу дораму или послушаю музыку, да она скандал закатит.

Она поправляет каре (всегда так делает, когда беспокоится) и просит Джи Вона:

– Джи Вон, если мама спросит тебя, скажи, что мы до поздно сидели на дополнительных, хорошо?

Он кивает.

– Что такого, если ты на секунду отдохнешь и посмотришь фильм? – интересуется Хасан, забыв о выпивке.

Лин сжимает губы.

– Как говорит моя мать, это пустая трата времени. За это время я бы потянула английский или историю.

От упоминания последнего предмета Лизель улыбается под себя, вспомнив учителя Ли.

– Но дорама не просто какой-то отдых для меня.

– А что тогда? Сказочный мир, которого нет. – Втягивается в разговор Джин Хо.

Лин бросает на парня взгляд полной обиды.

– Может и сказочный, но хочется верить, что этот мир есть. Такой мир – единственное, что спасает меня от требований матери. Я должна быть лучшей, но порой кажется, что я уже не могу.

Лин решается и выпивает свой стакан с соджу, затем хлопает себя легонько по румяненным щекам. Сделав глубокий выдох и почувствовав облегчение, Лин поглядывает на Лизель.

– А ты что думаешь, Лизель?

Лизель не понимает, почему девушке интересно ее мнение на каждую тему. Она не интересовалось дорамами, только слышала о них и пару раз замечала, как отец смотрел детективы, но знала, что они популярны.

Девушка пожимает плечами.

– Жизнь – не дорама, одной любви мало, а бедный и бестолковый парень, какой бы он ни был красивый, не окажется наследником крупной компании.

Эти слова полностью убивают Лин. Ее плечи потухли. Ведь никто из ребят не знает, что Лин бы стала миллионершей, если бы ей платили за ее страдания.

– Многие люди, – начинает она сдавленным голосом – смотрят дорамы и на фото или видео любимых айдолов13, чтобы поднять себе настроение после тяжелого дня. Это дает им и мне, в частности, энергию двигаться дальше.

Ребята замолкают; в глубине души Лизель понимает, о чем говорит девушка. Ее утешением, вдохновением и энергией всегда являлись парни из Tokio Hotel.

Через время Лин и Джи Вон уходят (при этом Джи Вон решает забрать себе последнюю порцию курочки).

– А тебе не пора идти домой? Родители не волнуются? – Джин Хо прислоняется к спинке стула и сверлит глазами немку.

– Это тебе пора, – усмехается девушка. – Я живу над кофейней.

– Вы живете вместе? – от шока у парня округляются глаза.

Хасан давится соджу.

– С ума сошел! Я предложил ей остаться здесь, а сам остаюсь у родителей. Все равно они в командировке, квартира пустует.

Джин Хо снова одаривает взглядом девушку. Она в ответ бросает озлобленный взгляд, будто крича «Чего тебе еще?».

– Так ты здесь без родителей? Тебе восемнадцать то есть?

Лизель снисходительно усмехается, кладет локти на стол.

– В Германии мне восемнадцать, а здесь девятнадцать14. Готова поспорить, я старше тебя.

За все это время напряжение между Лизель и Джин Хо не спало. Наоборот увеличилось: ему нравилось бесить ее вопросами, а она ненавидела, когда он их задавал.

– Ладно, мне пора. Надеюсь на дорогах не столкнусь с сумасшедшими девицами. – Джин Хо встает, придвигает стул к столу и прощается с Хасаном.

Лизель не сводит с него глаз. Когда парень останавливается возле двери, бросает ей в сторону:

– Пока, сумасшедшая.

Лизель презрительно усмехается, в ответ показывая ему средний палец.

Парень смеется и исчезает за дверью. Минуту спустя Лизель слышит шум мотоцикла.

***

Лизель падает на кровать сразу же, как остается одна после того, как помогла Хасану убраться. Ее белоснежные волосы рассыпаются на подушке.

Самая тяжелая болезнь Лизель – это привычка думать по ночам. Девушка хватает телефон: она не может остановиться, в надежде, что когда-нибудь получит ответ.

«Привет, мама! Я купила себе гитару! Я так рада! Научусь профессионально играть и стану рок звездой».

«Сегодня с друзьями попали в аварию. Теперь у меня небольшой шрам на ключице. Но не волнуйся, все хорошо!»

Лизель продолжает листать сообщения.

«Мама… мне очень плохо. В школе произошла стрельба. Я думала, что больше никогда не напишу тебе»

«Давно не писала, но… сегодня я стала совершеннолетней! С днем рождения меня!»

«Неожиданная новость: папа решил отправить меня закончить школу в Корее»

«Первый день был неплохим, но меня чуть не сбил один чокнутый тип»

Лизель понимает, что начинает делать больно себе, читая все сообщения, что отправляла матери. Ни разу она не получила ответ. Она их даже не прочла. Сменила номер? Лизель не знает, но она не понимает, как родной матери может быть неинтересна жизнь собственного ребенка. Часть Лизель верит, что придет время и она получит ответ от матери, а другая считает, что это все – самообман.

Девушка вспоминает свой канал, про который упомянул Джин Хо. Она до сих пор удивлена, что он смотрел ее ролики. Лизель давно призналась себе, что создала канал в надежде, что когда-нибудь мама ее заметит (но также хотела, чтобы ее заметили музыкальные продюсеры). Она создала его в шестнадцать лет, записывая игру на гитаре и каверы любимых исполнителей: Maggie Lindemann, Lena, Tokio Hotel.

Bittersweet Tragedy – ник, который сразу пришел ей в голову. После того, как мама ее бросила, она всегда искала проблему в себе. Лизель считала себя трагедией, катастрофой, проблемой. Она перестала записывать ролики после стрельбы в школе. И не хотела возвращаться на канал, хоть у нее и были мысли. Но она бы не вспомнила об этом сегодня, если бы чокнутый – Джин Хо – не упомянул об этом.

Лизель вздыхает, стараясь убрать из головы поток мыслей. Она выходит из чата с мамой, пишет отцу, что все отлично, надевает пижаму и, сняв линзы, бросается в глубокий сон, даже не подготовив учебники на завтрашний день.

5 Глава

– Ваши результаты вчерашнего теста не столь приятны. – Начинает учитель Ли, раздавая каждому проверенный тест.

После невыносимого урока математики, Лизель рада, что вновь вернулась к любимому предмету.

Пока учитель раздает тест, Лизель замечает краем глаза, как у Лин трясутся руки и дергается нога под партой. «Это всего лишь проверка знаний прошлого года, а не экзамен!» – возмущается девушка под себя.

– Лин, у тебя самый лучший результат. В прочем, как и всегда.

Девушка берет лист и смотрит на количество баллов, что получила. Она сжимает губы в улыбке (что сложно ей дается) и благодарит учителя.

– В следующем семестре вы уже будете сдавать экзамены, а в этом семестре вас ждет промежуточные экзамены.

Лизель замечает, каким серьезным учитель Ли становится, произнося эту речь. Он довольно высокий, голубая рубашка на нем сидит потрясающе, рукава закатаны и отлично заметны выступающие вены на руках. Он отбрасывает черные пряди со лба и продолжает серьезным, жестким тоном:

– История Кореи – один из основных предметов, который вы должны сдать. Если кому-то интересно, после уроков можете найти меня в учительской.

После речи он разворачивается и, взяв мел, начинает писать тему на доске.

Лизель щелкает ручкой и задумывается над его словами. История – единственное, в чем она хороша. Она сможет хорошо сдать экзамен, если подтянет предмет.

Тем более ее привлекает учитель Ли. Он такой спокойный, по крайней мере в стенах школы.

Лизель часто развлекалась (хотя развлечением это сложно назвать) в школе, когда училась в Германии: обклеивала фото члена бывшего парня на стенах школы после его измены; флиртовала с учителем биологии; занималась сексом в туалете.

Ей нравится нырять в омут с головой, получать удовольствие от своих действий. Делать то, чего нельзя. Если тебе скучно – создай себе веселье.

Лизель улыбается. Ей становится интересно, нырнет ли в омут с ней учитель?

***

После обеда в столовой и последних уроков, Лизель движется в сторону учительской, к учителю Ли.

Ее догоняет Лин.

– Ты уже уходишь? – уточняет слишком спокойным голосом девушка, поправляя темно-розовый бантик на школьной рубашке.

– Сначала хочу записаться на дополнительные по истории.

По коридору минуют ученики и учителя. Девушки здороваются с каждым учителем, что проходит мимо них.

– Тоже думаю, что нужно записаться. Но у меня сейчас есть дополнительные по трем предметам.

– Как ты все успеваешь? – удивляется Лизель.

Лин негромко и мило смеется.

– Стараюсь, хотя в прошлом году попала в больницу от переутомления. Но мне нужно готовиться к экзаменам, а сегодняшний результат по истории мне не понравился, хоть я и была лучшей.

Лин вздыхает, поправляя от нервов каре. Мать Лин много требует от дочери. «Ты лучшая, но этого недостаточно» – то, что часто слышит Лин от нее.

В глубине души она желает, чтобы этот год поскорее завершился, но понимает, что последующие будут еще тяжелее. Чего именно она хочет от жизни? Чем хочет заниматься и кем быть? – девушка не знает ответы на эти вопросы.

– Еще увидимся, я пошла в библиотеку.

Лин поднимается на второй этаж, помахав на прощание рукой.

Лизель вспоминает, куда собиралась пойти и пройдя пару кабинетов, она находит нужный и заходит внутрь.

В учительской она уже была: небольшой кабинет, где у каждого учителя свое место со стопкой бумаг и компьютером.

В кабинете сидят три учителя, к одному из которых она и пришла.

Она кланится учителям и подходит к учителю истории.

– Лизель, чем-то помочь? – Он поднимает взгляд на ученицу, оторвавшись от нескончаемых бумаг.

– Я хочу записаться на дополнительные занятия по вашему предмету, – решительно говорит девушка.

Она слышит негромкий звук двери: один из учителей вышел.

Учитель, задумавшись, пару минут молчит.

– Это будет сложный экзамен, – наконец поступает ответ.

– Все экзамены сложные, – резко отвечает Лизель.

Учитель Ли облизывает губы, бросает ручку на стол и прислоняется спиной к стулу.

– Ты знаешь что-нибудь про историю Кореи?

– Это вы можете выяснить на дополнительных занятиях. О! – Девушка улыбается, поднимая указательный палец вверх.

– Я хочу индивидуальные занятия.

– Индивидуальные? С чего бы это?

– Мне нужно больше времени для изучения, а заниматься с другими для меня пользы мало. Я буду доплачивать.

– Дело не в деньгах, я вообще не беру деньги за это, – поясняет мужчина.

– За индивидуальные занятия вы можете брать деньги.

Учитель отрицательно машет головой, слегка улыбнувшись. Лизель убирает светлый локон за ухо и скрещивает руки на груди.

– Ну так что? Мы может заниматься в школе и у меня дома. Я живу над кофейней.

– В школе будет лучше, Лизель.

Учитель Ли бросает взгляд на свой стол в поисках чего-то нужного.

– Возьми.

Он вручает девушке толстый учебник в мягкой обложке.

– Ознакомься с первыми главами. Это самое легкое и может что-то ты уже знаешь. Можем завтра приступить.

Лизель победно улыбается.

– Хорошо.

– И, да еще, – бросает напоследок учитель.

Лизель останавливается на полпути к двери.

– Предупреди родителей, что из-за занятий можешь задержаться.

Ученица многозначительно усмехается.

– Не волнуйтесь, учитель. Я живу одна.

И, развернувшись, покидает кабинет.

Закрыв дверь, она не успевает среагировать, как по голове бьет что-то тяжелое, а книга падает на пол.

Она громко вздыхает, хватается рукой ушибленное место. Девушка наблюдает как по полу катится волейбольный мяч.

– О, сумасшедшая, ты, кажется, любишь попадать в такие ситуации.

Лизель прожигает Джин Хо взглядом, хватает одной рукой книгу, а другой – мяч, делает бросок и попадает ему в плечо.

– Решил на мне синяки оставить?! Вижу, тебе тоже нравится попадать в такие ситуации.

Не ожидая ответа, Лизель направляется к выходу из школы. Она слышит позади шаги парня.

– Я не виноват, что ты всегда рядом. Давай забудем уже то происшествие.

Они оба спускаются по лестнице школы. На них волнами накатывает свежий мартовский воздух.

Лизель останавливается на предпоследний ступеньке и поглядывает по сторонам на других учениц, которые восхищенно поглядывают на парня.

– Вижу, по взглядам девушек, ты тут всеми любимчик.

Джин Хо крутит на пальце мяч, соглашаясь.

– Как меня не любить?! А что, тебе не нравлюсь?

На лице девушки появляется ехидная улыбка. Она пожимает плечами.

– Мне в принципе не нравятся люди, что сбивают меня на дорогах.

Парень закатывает глаза. Он бросает мяч одному из своих друзей, что спускается по лестнице к нему.

– Перестань. Если я тебе не нравлюсь, то когда-нибудь точно понравлюсь.

«Да ты уже напоминаешь мне моих любимых артистов. Это бесит!» – кричит в мыслях Лизель.

Она игнорирует парня и, спустившись, двигается к воротам.

– Тебя подвести? – кричит он вслед, но в ответ вновь получает средний палец.

6 Глава

«Не могу поверить. Она здесь. Та, что спасла меня!».

Джин Хо до сих пор не может поверить, что та девушка с видео учится с ним. Девушка, у которой невероятно красивый голос, манящие глаза. Она безупречно поет. Джин Хо считает, что она родилась для мировой сцены, а на вопрос, какой у него любимый иностранный язык он отвечает, что немецкий.

Парень мало о ней знает: в роликах она только упоминала своих любимых артистов и что детство провела в Корее. Он помнит, как смотрел каждый ее ролик с субтитрами, чтобы понять, о чем девушка говорит. Теперь у него вновь появилось желание узнать ее поближе.

Когда-то давно он хотел написать сообщение в инстаграм15, поблагодарив ее за то, что спасла его от депрессии, но так этого и не сделал.

Теперь – когда узнал ее в кофейне – не мог поверить своим глазам. Лизель сидела, там напротив него. Он бесил ее вопросами, а она раздражалась. Парню хотелось казаться клевым в глазах девушки и когда он сказал, что когда-нибудь обязательно понравится ей – не шутил. Джин Хо никогда не отказывается от своих слов. Он считает это своим шансом. Ведь в прошлом году, когда Джин Хо был поглощен ее роликами, он действительно осознавал, что влюбляется в девушку, даже не зная ее лично.

Джин Хо интересно, почему она переехала в Корею? Почему живет одна и главное – почему больше не снимает ролики?!

«Даже если она не воспримет меня всерьез, я все равно должен сказать, как благодарен ей».

Парень останавливает байк возле дома и снимает шлем.

– Мама, ты уже навещала бабушку?

Парень заходит в небольшой дом, снимая обувь.

– Сынок! – Женщина обнимает сына, будто не видела его всю жизнь.

Женщина низкого роста, вьющиеся каштановые волосы красиво ложатся на ее плечи. Большие карие глаза, оттененные длинными темными ресницами, словно звездами, поглядывают на сына с добротой. Небольшие складки вокруг глаз выражают усталость, но в то же время женщина счастлива.

– Все хорошо, я отнесла ей в больницу еды. Ее скоро выпишут.

Джин Хо направляется в комнату, снимает с себя сумку и школьную форму.

– Отлично. Вместе за ней пойдем.

Когда парень выходит из комнаты в зеленой толстовке и спортивных штанах, мама, закрыв небольшой холодильник, спрашивает:

– Ты куда-то уходишь?

– Зайду к Хасану. Я не долго.

Он целует мать в щеку и направляется к входной двери.

– Джин Хо не забывай об учебе. На носу экзамены.

– Я знаю, мам. И я уже уверен, чем буду заниматься в будущем.

Лицо матери начинает светиться. Она никогда не была против увлечения сына музыкой. Тем более ей самой нравилось, как он играет на гитаре.

– Знаю. Долго не сиди. Я буду готовить твои любимые квабеги16, – кричит женщина с кухни, пока сын надевает кроссовки.

Джин Хо машет на прощание и садиться на байк, надевая шлем.

Его мечта и цель – стать айдолом, звездой. Чтобы группу, что он создал, заметили и в будущем собирали стадионы. Он знает, что, если захочет – он добьется. Джин Хо никогда не был из слабых.

В его жизни был только один слабый человек – отец, что бросил его мать, когда та была еще беременна им.

Джин Хо взял с себя обещание, что никогда так не поступит и, если в его жизни покажутся проблемы, он будет их решать с поднятой головой, а не скрываться от них.

***

Лизель открывает дверь своей комнаты, когда слышит шум снизу. «Хасан до сих пор здесь?».

Она собиралась лечь спать после изучения пяти глав учебника, что ей дал учитель Ли. Прочитанное не стало открытием для нее: ранняя история, древний Чосон17, ранние государства и эпоха Северной и Южной династии.

В детстве, когда они еще жили в Корее, отец Лизель перед сном рассказывал небольшие истории, связанные со страной.

Если другие дети слушали сказки на ночь, то Лизель любила слушать реальные истории. Рожденная в Корее и выросшая в Германии, в семье корейца и немки, девушка с детства впитала оба мира. Вечерние баварские колбаски подавались на ужин вместе с острой капустой – кимчи. Новый год в семье встречали два раза: 1 января, а потом по лунному календарю.

Спускаясь по лестнице в тапочках, пижамной футболке и шортах, она замечает Хасана и Джин Хо, сидящих в темноте за столом напротив окна.

– Не знала, что ты еще здесь? – обращается она к другу, шагая к ним.

Ребята направляют взгляд на нее, забыв о своей беседе. Лизель замечает, как Джин Хо уводит взгляд, смутившись, увидев ее в шортах. Это ей нравится.

– А ты действительно тут часто бываешь, я вижу, – говорит она парню.

– Прости, Лизель, мы не хотели мешать. Не думал, что шумим, – вмешивается ее друг.

– Все в порядке, – улыбается она Хасану.

Девушка не может злиться на него из-за такой ерунды, особенно после всего, что он сделал для нее.

– Хочешь чаю? – предлагает Хасан, встав со стола.

Лизель кивает, и пока друг уходит за стойку, она садится на стул, где минутой ранее сидел Хасан.

За окном ярко горит светофор, люди на машинах возвращаются домой после работы.

Лизель вглядывается в Джин Хо в небольшом свете, что проникает из окна.

– Ты правда смотрел мои ролики? – решается спросить Лизель. Ее действительно это интересует.

Парень легко улыбается и кивает.

– Да. Я наткнулся на твое видео год назад, ты пела песню Screamin своей любимой группы. Отлично играешь на гитаре, кстати. И у тебя безумно красивый голос.

Девушка сжимает губы, поглядывая на свои пальцы, покрытые желтым лаком.

Значит, он смотрел все мои видео, раз знает мою любимую группу. Больше всего каверов я записывала именно на песни Tokio Hotel.

Лизель скучает по временам, когда записывала каверы.

– Почему ты перестала записывать их? – Голос парня становится таким беспокойным, что Лизель ощущает мурашки на коже.

Она не знает, что ответить. Не хочет вспоминать тот день, когда чуть не погибла. Вспоминая звуки выстрелов, у нее начинается паническая атака.

– Твой чай.

Хасан появляется в нужный момент с кружкой, откуда исходит аромат трав. Чай действует на нее успокаивающе.

Джин Хо понимает, что не получит ответа и переходит к другой теме.

– Так ты тут живешь и работаешь? Хасан сказал, ты отличный работник.

– А как же!

Лизель делает глоток, обжигая себе горло горячим напитком.

– Твои родители были не против твоего переезда сюда?

Оливковые глаза встречаются с его выразительными карими. Лизель не любит эту тему, особенно когда его начинают незнакомцы.

– Друг, ты задаешь столько вопросов, – вмешивается Хасан, стоя возле девушки. Он знает, как не любит такие вопросы его подруга.

Только он в курсе всего и обещал, что никому не расскажет, даже своим родителям, которые любят Лизель, как родную. Если начнешь говорить, что твои родители в разводе, люди начнут выяснять причину, а девушка не горит желанием объяснять о том, почему ее бросила мать, а придумывать что-то Лизель не хотела.

– Прости, просто не каждый раз к нам в школу приезжают из-за границы.

– Я до 13 лет жила в Корее, только потом переехала в Германию. Думаю, это ты знаешь, раз смотрел мои ролики. Отец был не против моего обучения здесь. Вообще это была его идея.

Лизель встает со стола, не дожидаясь ответа парня.

– У меня завтра дополнительные занятия, пойду спать.

Хасан кивает.

– Да, мы тоже уже уходим. Извини, что помешали.

Не допив чай, Лизель поднимается к себе, не взглянув даже на Джин Хо. Ее бесят его вопросы и слишком большая заинтересованность в ней.

Лизель падает на мягкую подушку. Учусь с тем, кто смотрел мои ролики. Лизель не думала, что такое произойдет.

«У тебя безумно красивый голос» – вспоминает она слова парня. Лизель верит, что когда-нибудь этот голос соберет стадионы и куча поклонников по миру.

Она бросает взгляд на свою гитару, стоящую в углу комнаты. Прочее оборудования, необходимое для инструмента, Лизель не брала с собой из Германии.

От воспоминаний, вопросов, что бесят девушку, есть одно решение – взять инструмент и что-нибудь сыграть.

Перед тем, как Лизель засыпает, она играет на инструменте, поглядывая со своего маленького окна на ночной город.

Из ее губ шепотом доносятся слова той песни, которую упомянул Джин Хо.

I'm screamin' from the top of the world,

Я кричу с вершины мира,

But I don't think I can be heard

Но не думаю, что смогу быть услышан

By you…you…

Тобой… Тобой…

Could it be you never will,

Возможно, ты никогда и не услышишь меня,

Could it be I have to kill

Возможно, я должен убить

This dream that makes me ill.

Эту мечту, которая делает меня больным.

7 Глава

Лизель не выспалась, но очень ждала дополнительные занятия: она хотела показать учителю, что что-то да знает об истории своей второй родины.

И действительно у нее это получилось. Он доволен тем, как хорошо девушка помнит исторические даты и имена монархов.

Прошел почти час, как учитель Ли и Лизель сидят в кабинете. Ученица крутит в пальце карандаш и слегка трясет ногой под партой, пока учитель ищет нужную тему, сидя возле нее. За окном еще светло, но совсем скоро солнце сядет. Девушка слышит голос одного из учителей за стеной, что тоже ведет дополнительные занятия.

– Лизель, у тебя есть любимый период истории Кореи? – интересуется учитель, поднимая глаза с учебника.

– Оккупация Кореи Японией, – сразу же отвечает девушка.

Учитель кивает.

– Да, тема очень важная. О ней будет не мало вопросов на экзамене. Смотри.

Учитель двигает к ней книгу и показывает.

– Вся данная тема будет на экзамене.

Лизель кладет карандаш на парту.

– Так вы теперь уверены в моих, хоть и небольших, знаниях в истории?

Учитель громко вздыхает, сдавшись.

– Признаюсь, я думал, мне придется объяснять все с самого начала, так как думал, что ты вообще не знакома с историей, но вижу, что ошибся.

Лизель широко улыбается. Ей очень нравится, когда ее начинают хвалить.

Взгляд его карих глаз вновь падает на книгу.

– Ознакомься дома с этой темой, на следующий занятиях я дам тебе проверочный тест.

Лизель бросает взгляд на тему, указанную учителем, а потом вновь на него. Сегодня – в солнечную субботу – на нем светло-голубая рубашка и классические брюки. Темные пряди спадают на лоб, когда мужчина опускает голову, чтобы прочесть страницу в книге.

Он что-то говорит, но Лизель не слушает: изучает его, а потом наклоняется и целует. Накрывает теплые губы своими.

Секунда. Всего одна секунда. Мужчина отталкивает ее, осторожно касаясь плеч девушки.

– Ты что сделала?

– Поцеловала вас, – отвечает спокойно Лизель.

Он резко встает, закрывая учебник.

– Такое неприемлемо! – Его голос становится серьезным.

Почему она поцеловала его? Из-за того, что он похвалил ее? Нет. В ее словаре нет слово неприемлемо. Лизель уже чувствует плохих бабочек в животе. Ее развлечение началось.

– Лучше будет, если мы больше не будем проводить индивидуальные занятия.

Ли Джун Ки хватает свою сумку и собирается уйти, но девушка его останавливает.

Она встает со своего места.

– Из-за вас я смогу плохо сдать экзамен. Вы меня не подготовили, отказавшись заниматься.

– Тогда приходи на занятия со всеми учениками. Они начнутся на следующей неделе.

– Индивидуальные занятия, учитель Ли. – Девушка делает акцент на первое слово и скрещивает руки на груди.

– Испугались моих действий? А мне кажется вам понравилось. Возможно, вы давно не веселились. – Лизель дерзко улыбается, бросая за спину волосы и поправляя концы школьной юбки.

Учитель делает шаг к ней.

– Веселится? Что ты себе позволяешь?

– Скажите, вам понравилось же?

– Занятий больше не будет, Лизель.

– Это не ответ, – не успокаивается девушка.

В кабинете наступает долгое молчание и взгляды, брошенные друг на друга. Лизель забирает свой рюкзак со спинки стула и хватает книгу со стола.

– Приму ваше молчание за «да».

Лизель проходит мимо учителя к двери и, развернувшись, бросает ему:

– Я подготовлюсь к следующему занятию и хорошо сдам тест.

***

Лизель сидит на стуле напротив стойки, которую протирает Хасан. За окном темнота, напоминающая, что в Сеуле десять вечера, в то время как в Берлине два часа дня и отец поделился фотографиями солнечного города. На девушку охватывает тоска по Германии. Там у нее остались пару друзей, с которыми она любила веселиться, но особого общения на расстоянии не получает: парочка сообщений в неделю.

Через небольшие колонки играет песня Strawberry певицы Subin. Лизель помешивает ложку в кружке с чаем и думает о ситуации с учителем Ли. «Как он поступит? Будет игнорировать и не проводить занятия со мной? Жаловаться он вряд ли будет. Скажет, что до него домогалась ученица? Сомневаюсь».

Девушка делает глоток красного чая и наблюдает, как Хасан присоединяется к ней, сев напротив нее. Позади парня на стойке громоздится большая кофе-машина, а на полке, стоящей на стене, в ряд выложены разные вкусы сиропов для кофе.

– Сегодня было кучу народа. Думал, умру. – Парень делает глоток неизвестного по счету кофе за день.

Девушка улыбается другу.

– Тебе нравится владеть кофейней?

Парень пожимает плечами.

– Опыт хороший и это круто. Возможно, в будущем я продам его, но мне нравится чувствовать себя уважающим человеком.

Девушка кивает, понимая, о чем он. В Корее, чем старше человек становится, тем выше его статус. Для людей, что впитали себя эти традиции, непривычно испытывать восхищение и уважение к человеку, который младше них. Конечно, пока на это нет особой причины.

– Хотела спросить про Джин Хо.

Лизель сжимает рукава своей толстовки, устремляя взгляд на кружку.

– Ты знал, что он смотрел мои видео?

– Нет, я только недавно узнал, что вы в одной школе учитесь.

Хасан ставит недопитый стакан кофе на стойку и смотрит на подругу карими – почти черными – глазами.

– Он только вчера мне подробно рассказал об этом, когда ты спустилась к нам. Он хочет поблагодарить тебя.

Девушка удивляется словам парня и замирает.

– Меня? За что?

– Это он сам скажет.

Парень меняется в лице, будто вспомнил о важном, и меняет тему.

– Кстати. – Он встает со стула и прячется за стойкой: ищет что-то.

Поднявшись, он ставит большой контейнер на стол.

– Твоя бабушка заходила… ну точнее ее помощник. Просила передать тебе кимчи.

– Ого! – поражается девушка. – Отец все же сказал ей, где я живу. Но я точно столько не съем!

– Есть повод пригласить твоих друзей. Лин и Джи Вон, верно?

Лизель пожимает плечами, еще толком не задумываясь друзья ли они.

– Мне даже нравятся такие встречи по вечерам в кофейне. Прямо некая традиция… ну и Лин очень милая.

– Нравится тебе?

– Да, но мне жаль, что она себя мучает.

Хасан и Лизель какое-то время разговаривают на разные темы, поедая маленькую порцию кимчи (бабушка переборщила с остротой), и на вторую порцию они не решаются.

***

Что она себе позволяет? Джун Ки не может выбросить из головы сегодняшнюю сцену с Лизель.

Поцеловала учителя! Как могла? О чем думала и чего хотела?

Учитель сомневается в том, что нужно проводить индивидуальные занятия. Мужчина стягивает с себя рубашку, натягивая на себя футболку и ложится в постель. Еще по привычке мужчина ждет, когда к нему присоединится жена, но в итоге ругает себя за эти мысли. Я не должен думать об этой подлой, эгоистичной женщине. Мужчине интересно, любила ли его Га Ён вообще? После того, как она с ним поступила, Джун Ки задумался, существует ли любовь в жизни в принципе? Для него теперь любовь – воспоминание о предательстве.

Он до сих пор ждет, когда бывшая жена заберет свои вещи. Кажется, она не сильно торопится.

Мужчина берет с тумбочки книгу «Истории, рассказанные Луне18» и открывает страницу, на которой остановился. Читать перед сном – его любимое занятие.

Но сосредоточиться невозможно. «Возможно вы давно не веселились» – вспоминает слова школьницы. Лизель это понравилось, но как ей в голову могло это прийти, учитель не понимает.

Слишком дерзкая. Думает, что ей все дозволено. Ее надо игнорировать и все. Но учителю становится интересно, он задумывается: На что еще способна эта девчонка?

8 Глава

По лицу девушки катится вступившиеся бисеринки пота: слишком жаркий день, а кондиционер особо не помогает.

Она вручает капучино последнему клиенту и вытирает лоб. В выходной день кофейня забита. Столики заняты: на одном сидит компания друзей, возле окна – парочка, а в углу парень с ноутбуком.

Лизель затягивает хвост потуже и ставит на место шоколадный сироп.

– Мне, пожалуйста, айс-кофе.

Девушка разворачивается, услышав знакомый голос. Перед ней стоит Джин Хо.

Он одет практически во все черное: кожаная куртка, под ней белая футболка, черные джинсы с белыми цепями на одной стороне.

Лизель замечает легкий макияж на лице и цепочку на шее.

– Странный образ у тебя сегодня.

Девушка не хочет признаваться, что ему идет этот образ. Не отвлекаясь на парня, Лизель начинает готовить его заказ.

– Ты, наверное, хотела сказать красивый, да?! У моей группы сегодня фотосъемка. Очень хочется верить, что скоро у нас будет первый концерт.

Лизель оживляется, услышав о группе. Ей интересно, что он поет, как играет, но признаваться ему не хочет, оттого меняет тему:

– Хасан сказал, что ты хочешь поблагодарить меня. За что?

Джин Хо удивленно приподнимает брови. Кажется, что он растерялся от неожиданного вопроса девушки.

Он собирается что-то ответить, но его останавливает вибрация в кармане джинс.

– Это ребята, мне нужно идти.

Лизель хочет остановить его, сказать, что он получит свой кофе бесплатно, если расскажет все, но передумывает. «Ладно, пусть расскажет, когда сам захочет»,

Она ставит на стойку пластиковый стакан с купольной крышкой и трубочкой. Внутри кофе и кубики льда. Джин Хо оплачивает, хватает стакан, и девушка на секунду замирает, чувствуя касание его теплых длинных пальцев с ее. Парень улыбается и, забрав напиток, исчезает за дверью кофейни.

***

– Парни, молодцы! Фотографии шикарные.

Фотограф улыбается ребятам, позировавшим минуту назад с музыкальными инструментами. Для Джин Хо это не первая работа: иногда он подрабатывает моделью.

Но сейчас парень делает все, чтобы его группу заметили. Он пишет песни, а потом с ребятами сочиняет музыку.

Харá – их музыкальный менеджер обещает в этом помочь, но сейчас просит зацикливаться на учебе и только потом перейти полностью делам группы.

– Я почувствовал себя настоящей звездой! – улыбается во весь рот бас-гитарист – Минхо.

Ребята двигаются к гримерной, чтобы собрать вещи. Джин Хо замечает на столе свой недопитый айс-кофе. Парень признал, что напиток оказался вкуснее, чем его готовил прежде Хасан.

«Хасан! Как он мог ляпнуть Лизель про это?». Казалось бы, это был его шанс поблагодарить девушку, но парень замешкался, неуверенность, что он прежде не ощущал, проступила слишком явно.

Когда ребята выходят из фотостудии, Джин Хо подходит к своему байку.

– Парни, мне пора. Еще бабушку из больницы забирать.

Они прощаются, договорившись на днях сесть и записать песню. У ребят не было официальных концертов. Они известны только в стенах школы, а Харá нашла ребят, когда те пели на площади и дала им свою визитку. Джин Хо тогда понял, что это его шанс и не должен его упустить.

***

– Какие вы мальчики хорошие, – одаривает комплиментом бабушка Джин Хо.

Они с матерью забрали бабушку пару часов назад и насладились приготовленной матерью ужином.

Джин Хо в фартуке и силиконовых перчатках моет посуду, а Хасан протирает. Джин Хо просит, чтобы мама почаще отдыхала. Он понимает, что с выпиской бабушки забот будет больше.

Но Джин Хо всегда гордится тем, что его воспитали прекрасные женщины. Для него мать и бабушка – пример настоящей семьи. Он всеми силами старается их поддержать и помогать. Мать работает в салоне красоты, а бабушка уже второй год лечиться от анемии.

Время от времени их навещает Хасан. Хоть и познакомились парни не так давно – в начале года – они быстро хорошими друзьями.

Вычистив небольшую кухню до блеска, ребята выходят на улицу, направляясь к ближайшему парку и садятся на свои любимые качели.

– Так и что тебе мешало рассказать ей? – сразу начинает Хасан, после того как получил от друга сообщение.

– Я растерялся. Впервые в жизни.

Парень вздыхает, протирая ладонь на своих спортивных штанах.

– Джин Хо, ты говорил, что полюбил Лизель, когда смотрел ее ролики.

Парень кивает.

– Сейчас ты точно ощущаешь то же самое? Ведь тогда она была просто девушка из видео и возможно тебе просто понравился образ.

– Нет! – отрицает парень. – Спустя год, она оказалась здесь не просто так… может это судьба. Я слышал, как она поет, я помню свои чувства.

Парень касается груди, где бьется сердце.

– Я точно должен попробовать. Вижу, она холодна, но мы будто из одного мира.

Хасан поправляет волосы и поднимает голову, наблюдая за закатом на небе, что превратился в узкую оранжевую полосу над самой линией горизонта. В тишине можно услышать скрип качелей.

– Если хочешь узнать ее получше, не лезь сразу же с вопросами о семье, ладно? Эта ее больная тема.

Джин Хо кивает. Ему становится любопытно, но в то же время он не будет совершать ту ошибку, что допустил прежним вечером, спросив Лизель о канале. Джин Хо осознает, что добиться доверия этой девушки непросто, а чтобы она раскрыла свое сердце нужно постараться. Одно он знает точно: если упустит этот шанс, то возненавидит себя. Наши пальцы соприкоснулись. Мне это понравилось.

– Только даже если у вас все получится, не знаю, на сколько это выйдет, – продолжает задумываться Хасан.

– Ты о чем? – разворачивает голову парень и смотрит на друга, взгляд которого все также устремлен на вечернее небо.

– Просто хочу сказать, что не думаю, что Лизель останется в Корее надолго.

Джин Хо вздыхает. Он понимает, что рано об этом задумываться, но не может не думать, что в будущем их может ждать с Лизель. Ведь он хочет верить, что эта девушка откроем ему свое сердце. Если ей больно, он ее спасет, как когда-то она спасла его. Ангел с оливковыми глазами и чарующим тембром голоса.

9 Глава

Учитель Ли опаздывает. Звонок прозвенел минут пять назад, а его еще нет.

– Джи Вон, как считаешь, ты хорошо тест по математике написал? – интересуется Лин с бигуди, плотно закрепленной на челке.

Парень пожимает плечами и улыбается, сидя впереди Лизель.

– Не знаю… ну точно не лучше тебя.

Лизель наблюдает за ними и в эту секунду в класс врывается учитель Ли.

– Прошу прощения, что заставил ждать.

Сегодня он в темно-голубой рубашке – замечает ученица.

Лизель закусывает колпачок ручки и смотрит, как мужчина листает страницу учебника. Подняв голову, учитель Ли встречается с ней взглядом. Лизель снисходительно улыбается, устраняет взгляд вниз – на свой учебник.

Она слышит, с каким грохотом учитель Ли закрывает учебник и серьезным тоном требует:

– Лизель, встань!

Девушка ставит ручку на стол, слушается, поднимаясь с места. Учитель подходит к ее парте и смотрит прямо в холодные глаза.

– Скажи, какая династия Кореи была последней?

Это проверка на мой уровень знаний? – задумывается школьница.

– Не знаешь? – Взгляд учителя темнеет от мрачного удовольствия.

– Династия Чосо́н.

Девушка скрещивает руки на груди и улыбается под себя.

– Первый президент Южной Кореи.

Лизель мешкается, вспоминая имя. Отец о нем часто рассказывал.

– Ли Сын Ман.

Ученица замечает краем глаза выражение лица Лин: она удивлена выпаду учителя. Слишком строгий, чем обычно? Нет. Он просто бесится из-за поцелуя и, возможно, не хочет признавать, что ему понравилась.

– В каком году Корея была под властью Японии? – не останавливается учитель.

– С 1910 по 1945. Это же моя любимая тема.

Лизель хлопает ресницами и сжимает губы, чтобы не засмеяться.

– Ты знаешь больше, чем я думал, – хвалит учитель Ли.

– Это должен знать любой ученик. Слишком легко. Оттого и прошу дополнительные занятия с вами.

Улыбка на лице учителя, что была минуту назад, исчезает, зато появляется на лице девушки.

– Садись, Лизель.

Девушка слушается и ожидает момента, чтобы подойди к учителю после урока.

***

Ближе к концу рабочего дня Джун Ки собирает вещи на своем столе в учительской.

Закинув бумаги в сумку, он слышит стук в дверь.

– Войдите.

Из двери появляется стройная фигура в школьной форме. Лизель с сумкой на спине и с милой – на первой взгляд – улыбкой подходит к учителю.

Джун Ки размышляет, что задумала на этот раз девушка.

– Что вы устроили на уроке? – смеется Лизель. – Это была такая странная месть или вы действительно хотели проверить мои знания?

– Возможно то и другое, – признается учитель, всматриваясь в ее нарочито невинные глаза.

Красивые.

Школьница подходит ближе и садится на его рабочий стол. Из-за этого движения и без того короткая юбка задирается, позволяя рассмотреть красивые бедра.

– Проверить знания вы можете на наших с вами дополнительных занятиях. Не хочется идти к директору и жаловаться, что со мной не хотят заниматься только из-за того, что я наполовину немка, – издевается девушка, наиграно надувая губы.

– Это не правда! – возмущается учитель.

– Тогда все в силе? Ура. – Она хлопает в ладоши, берет учителя за руку, и двигается к своим коленкам, на которых надеты белые гольфы.

Что она, черт возьми, творит?

– Лизель, какого…

Она убирает свои пальцы с рук учителя. Его правая ладонь красуется на ее обнаженной ноге. Через секунду, опомнившись, он убирает ее. Лизель улыбается под взглядом учителя.

– Как вам нравится, учитель Ли?

Она касается конца школьной юбки, поднимая ее все выше.

Ее глаза обжигают его своим взглядом полной решимости. Что она задумала и почему… я не останавливаю ее?

Девушка вновь смеется, прыгает со стола и подходит к учителю, встречаясь с ним глазами (она дотягивает ему до плеча).

Лизель поправляет воротник его рубашки, и шепчет на немецком:

– Вам очень идет это рубашка. Но думаю, и без нее вы неплохо выглядите.

– Прекрати!

Лизель улыбается еще шире, осознавая, что он понял ее слова.

– Остановите меня. Закройте мой рот.

Школьница поднимается на носочки. Учитель не теряет зрительного контакта с ней.

– Ты понимаешь, что все, что ты делаешь это неправильно?

– Я ничего не сделала. А вы что, хотите повторить поцелуй?

– Нет.

Дыхание учителя Ли – такое глубокое – заполняет кабинет.

– Если не хотите, почему не отталкиваете меня?

Девушка понимает, что смущает учителя данным вопросом и убрав руки, делает шаг назад.

– Увидимся на дополнительных занятиях. Не забудьте, что индивидуальных. И, кстати, можно не только в школе, – говорит девушка, давая понять ход ее мыслей.

Она исчезает за дверью, и учитель громко вздыхает.

Демон с глазами ангела. Джун Ки не хочет признавать самому себе, что ему интересно, к чему все это приведет.

***

Лизель прокручивает в голове разговор с учителем Ли, сидя в кабинке женского туалета. Ему интересно к чему это приведет. Просто признавать этого не хочет.

Когда ученица выходит из кабинки, не успевает осознать, как за считанные секунды ее форма и все тело становится мокрым: кто-то облил ее водой из-под ведра.

Лизель пытается открыть глаза и убирает прилипший к щеке мокрый локон за ухо. Перед ней стоят три школьницы, которых она не знает.

– Так это ты новенькая? – девушка с рыжими волосами оценивает Лизель, шагая вокруг нее.

– Хочу, чтобы ты знала свое место здесь.

Лизель издает смешок, в котором слышится презрение.

– Да мне глубоко наплевать, чего ты хочешь.

– Чего? – девушка подходит к ней и хватает за мокрые волосы.

– Паршивка! Как ты со мной разговариваешь?!

Но девушка ничего не успевает сделать: Лизель хватает ее руку, резко одергивая, и бьет соперницу по щеке, отчего та теряет равновесие, но не падает.

– Какого черта! – кричат ее подруги.

Лизель подходит к рыжей.

– Это тебе стоит знать свое место. Знаешь, для тебя я могу найти отличные щипцы для волос, от них останутся отличные ожоги, – практически шепчет Лизель девушке в лицо.

Рыжая не выдерживает и хватает Лизель за волосы. Начинается потасовка в которой никто не уступает.

– Отвалите от нее! – Лизель слышит знакомый женский голос – голос Лин.

Девушка присоединяется и пытается оттащить сумасшедшую девицу, но сил ей не хватает. Из-за скользкого пола Лин падает на пол.

– Эй! – В этот момент уже мужской голос поглощает общий шум.

Лизель пытается вырвать руку девицы, что схватила ее за волосы. Девушка чувствует сильную руку, которая отталкивает соперницу и одергивает ее руки с волос.

Лизель ощущает небольшое жжение на голове. Она поднимает голову и встречается с Джин Хо.

– Что вы устроили? – обращается он к рыжей девице и ее подружкам, что стоят позади.

– Джин Хо, мы хотели преподать ей урок! Она угрожала мне! – оправдывается она, поправляя свои волосы. На месте болезненной пощечины расплывается краснота.

– Да это вам нужно преподать урок! Ненавижу, когда слышу о школьных издевательствах. Это мне о друге напоминает. Еще хоть раз увижу, что вы над кем-то издеваетесь – пожалеете!

Девушки громко вздыхают и, не ответив, ретируются из туалета.

Лизель помогает Лин встать.

– Вы в порядке? – спрашивает Джин Хо, не отводя обеспокоенных глаз от Лизель: вся форма мокрая и девушка понимает, что через рубашку просвечивается лифчик.

– Я должна идти. – Лизель хватает сумку, что лежит на полу с момента потасовки. Она мигом выходит в коридор, где сталкивается с учителем Ли.

Его карие глаза изучают девушку, оценивая с ног до головы.

– Что такое? – спрашивает девушка, вновь переходя на немецкий. – Вас возбудила мокрая форма на мне? – улыбается Лизель и, не сказав ни слова, покидает школу.

***

– Да, все хорошо. – Лизель ходит по своей комнате, общаясь по телефону с отцом и касается головы, где до сих пор саднит. Половину дня она провела в прачечной, где находилась стиральная машина и сушилка, куда отнесла школьную форму.

– Может все же вернешься к бабушке? Мне не сильно нравится, что ты ютишься в какой-то комнате, – доносится голос из трубки.

– Мне здесь намного лучше, ты сам знаешь. Я должна идти, пока.

Лизель бросает трубку, кидает телефон на кровать и развернувшись к двери, пугается.

– Gott19!

Возле двери стоит Джин Хо.

– Прости, я не хотел пугать. Я стучался, но ты не ответила.

Парень бросает мимолетный взгляд на ее обнаженные ноги: Лизель одета в пижамные шорты и белую футболку.

– Ребята уже за столом. Хасан сказал твоя бабушка передала кимчи.

Девушка кивает.

– Хорошо, я сейчас спущусь.

Джин Хо собирается выйти, но останавливается на секунду. Девушка замечает взволнованный взгляд парня.

– Ты как? – Он осторожно делает шаг к ней и замечает позади нее на стене плакаты ее любимой группы.

– Все хорошо.

– У тебя тут. – Джин Хо поднимает руку, осторожно касаясь царапины под глазом девушки. Лизель вздрагивает от неожиданного действия парня, но не шевелится.

– Небольшая царапина.

– У меня на ноге рана прошла, которая появилась из-за тебя, и это пройдет.

Лизель замечает, как взгляд парня спускается и скользит по обнаженной ключице, где тянется тонкий белый шрам.

– Мои глаза выше. – Ее голос приводит его в чувство.

Джин Хо смущенно отводит глаза и начинает оглядывать комнату: он замечает гитару, что стоит в углу.

– Ты ее с собой привезла? – показывает он пальцем на инструмент.

Девушка видит на лице парня радость и что-то на подобии надежды.

– Может, сыграешь что-нибудь?

Девушка делает шаг к двери, открывает ее.

– Выходи. Идем к ребятам.

Джин Хо тяжело вздыхает, проводит по волосам и подходит к Лизель.

– Когда-нибудь я увижу тебя вновь с гитарой и услышу твой прекрасный голос, – говорит он слишком уверенно.

Чего он хочет от меня?

Они спускаются и садятся на свои места – друг напротив друга.

Лизель замечает, как Хасан собирается заклеить небольшую рану на ноге Лин.

– Я сама, спасибо. – Хасан смущенно садится рядом с Лизель.

Джи Вон тем временем уплетает острую порцию кимчи.

– Как тебя угораздило влезть в драку? Если бы увидели учителя, то могли отстранить от занятий. Твоя мать была бы в шоке! – произносит Джи Вон перед тем, как взять новую порцию.

Лизель соглашается.

– Правда, я не ожидала такого. Спасибо.

Лин приклеивает пластырь и мило улыбается: бледно-розовый блек красиво сверкает на ее губах.

– Необязательно становится жертвой, чтобы понять, что не стоит издеваться над другими.

Ненавижу, когда слышу о школьных издевательствах. Это мне о друге напоминает – вспоминает Лизель слова Джин Хо. Что случилось с его другом?

– И тебе спасибо, – обращается она к парню, нервно теребя край футболки.

Лизель не щедра на благодарности, в жизни она мало кого благодарит, да и не за что. Она может заступиться за себя, но девушке приятно осознавать, что ей могут помочь.

Она замечает, как его губы изогнулись в легкой полуулыбке.

Понравилось, что я поблагодарила его?

– Давайте! Налетаете, а то Джи Вон все съест. – Хасан берет палочки и кладет порцию для Лин и Лизель.

– Это вкусно и классно, – восхищается Джи Вон.

– Октоберфест20, вот, что классно! – уверяет Лизель.

Джи Вон смеется.

Какое-то время ребята наедаются порцией кимчи. Но Лизель не понимает, как они могут ее такую острую есть.

– Тебе не нравится? – спрашивает Джин Хо, заметив, что девушка не прикоснулась к тарелке.

– Для меня она слишком острая. Не люблю остроту.

Парень кивает, будто ставит галочку в своем невидимом списке.

Лизель устала за этот вечер, но подниматься в комнату не хочет. Она признается, что ей нравится атмосфера вечерних посиделок в кофейне. Она мало, что знает о ребятах, которые сидят перед ней, но она начинает чувствовать себя комфортно.

Кажется, мне уютно. Когда такое было в последний раз?

Время спустя Лин и Джи Вон прощаются. Хасан убирает стойку, а Лизель дышит свежим воздухом на улице, напротив кофейни.

Ночной ветерок обдает лицо девушки приятной свежестью. Она ждет следующие занятия с учителем Ли. Такой спокойный, милый. Присоединится он к моей игре?

Колокольчик на двери мелодично звенит, заставив девушку обернуться. Рядом с ней оказывается Джин Хо в своей кожаной куртке.

– Я взял в аптечке. Позволишь?

Он поднимает руку, в которой держит пластырь и показывает на царапину девушки.

– Да все в порядке!

– Дай я заклею, пожалуйста.

Лизель буравит его недовольным взглядом, когда парень накладывает пластырь, но ничего не говорит.

Тонкий, терпкий шлейф ароматов, что исходит от парня, окутывает девушку, словно вуалью, усиливая мурашки на коже.

– Увидимся еще.

Джин Хо садится на свой байк, надевает шлем и трогается с места.

Лизель прислоняется к окну кофейни и касается пластыря, что теперь красуется у нее под глазом. «Так беспокоится обо мне. Чего добивается?!».

***

Этой ночью учитель Ли не может заснуть. Все его мысли занимала эта школьница.

С моей стороны было так глупо устроить этот цирк на уроке, но что устроила она?

Джун Ки отбрасывает одеяло, надевает тапочки и двигается к кухне. Наливает себе стакан воды и выпивает полностью.

Теперь, когда он закрывает глаза, перед ним появляется Лизель, сидящая на его столе. Его пальцы до сих помнят холодную кожу ее ног. Ее игривую улыбку и выражение, готовности ко всему.

Почему не оттолкнул ее?

– Я должен был это сделать, – громко твердит мужчина самому себе. – Но не сделал.

Не смог устоять перед школьницей?»

Джун Ки вздыхает, откинув волосы назад. Он возвращается в комнату и ложится в постель. Он с трепетом и волнением ждет занятий с Лизель. Что она задумала на этот раз? Или будет ждать действий от меня?