Читать онлайн Амели. На осколках судьбы

Глава 1

– Ты можешь оставить его и проваливать, – кивнув на свёрток в моих руках, усмехнулся граф. – Ублюдку не стоило рождаться.

– Ни за что, – шепнула, отшатнувшись и крепче прижав к себе сына.

– Что же, тогда проваливайте вместе, – его светлость брезгливо отвернулся от меня, давая понять, что разговор ему более неинтересен.

– Ваша светлость, но это же ваш внук, – со слезами на глазах я повернулась к леди Марис. – Адриан бы никогда так не поступил. Он ждал нашего малыша и…

– Ты – безродная девка, которая понесла… Да хоть бы и от нашего конюха, – леди Марис безразлично отмахнулась, спрятав в глубине глаз боль. – Уходи, Амели. Нам распутницы не нужны.

– Бред, – я, не веря, покачала головой. – Вы уже потеряли сына, неужели готовы…

– Не смей говорить о нём! – прошипела леди Марис. – Адриан остался бы жив, если бы так не торопился к тебе. Убирайся, Амели. И щенка с собой забирай.

– Вы пожалеете об этом. Не сразу, но со временем вы пожалеете, что прогнали нас, лишили себя общения с внуком.

– Уведите её, – громко приказал граф страже, стоящей возле дверей, а после повернулся ко мне, доставая кошель и швыряя мне под ноги. – Забирай и проваливай. Иначе велю выпороть на конюшне, а ублюдка утопить.

Сжав зубы, чтобы не допустить слёз, я нагнулась и подняла шелковый мешочек. Кинув последний взгляд на дом, в котором была так счастлива совсем недавно, я прижала сына к груди, подхватила сумку с пожитками и вышла вон. Сначала из дома, а после и за ворота замка.

И только услышав грохот закрывшихся ворот за моей спиной, я тихонько завыла, утыкаясь лицом в тёплую меховую шкуру. Ледяной ветер буквально пронизывал до костей, но мне было настолько больно, что я даже не думала об этом. В груди словно что-то взорвалось, лишая способности слышать, ощущать, думать…

Когда истерика поутихла, я подняла голову и огляделась. Бери себя в руки, Амелька. Ты же сильная, правда? Ты была слабой там, в своём мире, и тебя поспешили сломать. Вот он, второй шанс. Неужели ты сломаешься и в этот раз?

Мотнув головой, я глубоко вздохнула. Не дождётесь!

Прищурившись, я разглядела очертания родных Рачков. Родных не для меня – для хозяйки тела. Это она там провела всё детство и юность, пока не попала в поместье к господам обычной горничной. Пока не повстречала Адриана – молодого графа, красивого, статного, умного.

Именно из-за этой связи… из-за мезальянса между лордом и служанкой я стою сейчас практически посреди поля и пытаюсь понять, как выжить самой и как не погубить младенца.

– Ну что, малыш, идём домой? – тихо проговорила я, трогая губами лобик сына. – Ох, сомневаюсь, что от отчего дома что-то осталось, но и выбора у нас нет.

Это только кажется, что Рачки совсем близко, но на самом деле это около четырёх километров по холмистой равнине, по извилистой дороге вдоль реки. К деревне я подошла, продрогшая до ужаса, двигаясь вперёд, гонимая страхом замёрзнуть в пути. Когда увидела родной дом, едва не расплакалась от счастья.

– Вы посмотрите на неё, пришла, – послышалось ехидное за спиной.

Обернувшись, увидела Марику – местную языкастую сплетницу. Она не любила Амели. За то, что та работала в господском доме, на территорию которого её саму не пускали. За то, что граф влюбился в Амели и оберегал свою возлюбленную. За то, что безродная девка вмиг стала госпожой.

Вот за это Амели возненавидели многие…

И теперь Марика смотрела с ехидным превосходством. Конечно, у неё дом, муж, полная семья, а я стою перед пустым старым домом, с ребёнком на руках.

– Что тебе, Марика?

– А ты гонор-то поубавь, графёнок не заступится больше, помер.

– Язык прикуси, иначе мигом донесу до господ, – процедила я. Воспоминания Амели о женихе больно кольнули.

– Тебя там и слушать не станут, – каркающе рассмеялась Марика. – Графская подстилка с ублюдком.

Я лишь усмехнулась. Несмотря на пылкие речи, Марика отступила назад. Испугалась, ведь опорочить имя господина считалось едва ли не самым серьёзным преступлением.

Отвернувшись от соседки, я подошла к двери, отодвинула старую кадку и достала старый, ржавый ключ.

Хоть бы дверь поддалась! Амели после смерти родителей заперла дом и больше не возвращалась. А было это… Ещё до графа, до беременности…

Давно это было. Но благодаря спрятанному ключу и старосте – дядьке Михею, дом ещё не разгромили.

С трудом провернув ключ в замке, я толкнула дверь и вдохнула затхлый, сырой воздух.

Здравствуй, милый дом…

Я медленно вошла, словно опасаясь, что из-за угла выскочит чудовище. Домик небольшой. Крошечные сени, где с трудом могли бы расположиться всего пара взрослых людей. Кухня с длинным обеденным столом и большой печью, на которой когда-то спала сама Амели, а за печью ещё одна комната – родительская спальня. Тоже маленькая, вмещающая в себя двуспальную кровать, шкаф и тумбу.

Нам с малышом места хватит, лишь бы не умереть от голода или холода.

– Сейчас, милый, потерпи, – проговорила и положила малыша на кровать. Ребенок явно обмочил пелёнки, но раздевать его в такой холод просто нельзя.

Почувствовав, что его больше не качают, малыш горько разрыдался. Ничего, просто надо потерпеть. Бегом добежав до сарая, я отперла дверь и со стоном заметила, что дров слишком мало, на пару дней хватит, к тому же они слишком сырые. Прямо над дровами в крыше зияла дыра.

Закусив губу, чтобы не расплакаться, набрала охапку и потащила к дому. Ничего, всё образуется. Всё обязательно будет хорошо.

Но я переоценила свои возможности. Печь, которая не топилась уже года два, нещадно дымила. Отсыревшие дрова всё никак не хотели заниматься огнем, а малыш кричал всё громче.

– Потерпи, прошу тебя, – простонала я, в очередной раз подкладывая кору и понимая, что голова сейчас просто взорвётся, не в силах больше слушать душераздирающий плач.

Чиркнув спичкой, я с надеждой уставилась на огонёк. Ну же, пожалуйста! Если не загорится и сейчас, то у нас просто нет шансов. Запасы сухой растопки иссякли. Занявшийся огонёк бодро съел сухую кору, оставив дрова лишь негромко шипеть, выпуская влагу.

Опустив голову на колени, я горько разрыдалась, понимая, что ещё один ад на земле я просто не выдержу.

Сквозь мои рыдания и горький плач малыша послышались шаги.

– Хозяйка! Есть кто дома? Эй! – зычный мужской голос ворвался в дом и подарил надежду.

– Есть, дядь Михей! – крикнула я, поднимаясь с колен. – Здесь!

На кухню вошел староста, широкими плечами закрывая весь дверной проём.

– Вернулась, Амелька? – беззлобно усмехнулся мужчина. – Да-а, наворотила ты дел, не простят бабы наши. Ой не простят.

– Дядь Михей, но я же… – попыталась оправдаться, беспомощно глядя на старосту.

– Да знаю я всё, – мужчина махнул рукой. – Холодно у тебя. Неужели разучилась печь растапливать?

– Всю растопку сожгла, – вздохнула я. – Дрова мокрые совсем, не разжигаются.

– Ну-ка, дай посмотрю, – староста отодвинул меня от печи и заглянул внутрь. – Разучилась. Или мать с отцом всегда топили? Эх, иди, ребенка успокаивай. Голодный, наверное, что так орёт. Растоплю я тебе. И это… Дверь пока открой, пусть весь дым выйдет, а не то угорите.

– Спасибо, – преисполненная благодарности, схватила мужчину за руку. – Спасибо вам!

– Да что уж, как не помочь, если надо? Но, Амелька, жизнь у тебя не сахар будет. Почти госпожой была, от графа понесла, а сейчас вернулась вот. Не простят бабы, а я… сама знаешь, как это у нас. Серьёзный вред причинить не позволю, но и заступаться постоянно не буду. Не дело это – в бабьи разборки лезть. Иди уже, криком кричит малец.

Я зашла в спальню и подняла крошку на руки. Амели даже имя ему дать не успела. Сначала в горячке лежала послеродовой, а после умерла. Я же, очнувшись в этом теле, не сразу сообразила, что происходит. Лежала несколько дней, думала, с ума сошла. А после нас выгнали. Какое уж тут имя?

Я откинула край шкурки и сморщила нос, учуяв неприятный запах.

– Ничего, кроха, потерпи. Сейчас Михей растопит печь, а после я натаскаю воды из колодца.Там уже и искупать смогу, и пелёнки просушить. Пока покушай.

Сын резво нашёл грудь и с удовольствием зачмокал. А я подумала, что в одном нам невероятно повезло – у меня нет проблем с молоком. Не представляю, что бы я делала, если бы молоко исчезло. С этих пор стоит себя поберечь. От стрессов, нервотрёпки, от голода и тяжелого труда. Нельзя, чтобы молоко пропало. В этом мире для младенца это означает смерть.

Я тихо усмехнулась, понимая, что оградить себя никак не получится. Не ходить по деревне, чтобы не слышать насмешки? Не рубить валежник в лесу? Не таскать воду из колодца? К счастью, Амели – сильная девушка, приученная к труду. Пока был жив Адриан, Амели немного расслабилась. Он действительно оберегал любимую, намереваясь жениться, как только появится ребёнок. Иначе здесь никак, церковь просто не даст разрешение на брак простолюдинки и лорда.

А потом всё рухнуло… Адриан торопился домой из столицы, но не усидел на лошади, которая внезапно понеслась. Что или кто её напугал – неизвестно, да и какая разница? Адриан вылетел из седла и сломал шею при падении.

Так закончилась сказка для Амели. Сказка, так похожая на мою. Только мой Сашка погиб, спасая тонущего мужчину, решившего порыбачить зимой.

Я держалась, держалась как могла, ради нашего малыша, который должен был родиться через пять месяцев, но беременность замерла. А после я просто потеряла смысл жить дальше. Нет-нет, я не убила себя. Но и не боролась. Просто угасла буквально за месяц. Когда почувствовала, что приближается конец – испугалась, да только уже поздно было.

А очнувшись в этом теле, я твёрдо решила жить. Что бы ни случилось, я буду жить.

– Амелька, ну что, я растопил, – крикнул староста. – Ты не закрывайся пока, я тебе еды хоть принесу. И это… Молчи, что я тебе помогаю. Моя меня со свету сживёт.

– Спасибо вам, дядь Михей, – крикнула я, смахивая свободной рукой слёзы благодарности.

Совсем скоро в доме стало тепло. Крошка уснул, наевшись до отвала и не обращая внимания на грязные пелёнки. Я сходила ещё раз за дровами и подкинула в печь, с радостью глядя на потрескивающий огонь. Сегодня мы не замёрзнем, а если Михей принесёт еды, то я не ослабну. Завтра надо будет лезть в погреб, поискать там хоть каких-то овощей. Хотя что я там хочу найти спустя два года? Гниль? Подойдя к сумке, вытащила кошель, который мне бросил граф. Высыпав монеты на ладонь, счастливо воскликнула. Пять золотых и три серебрушки! Это богатство! Для лорда это стандартная плата за пару обедов в столичной таверне, а для меня – несколько месяцев достаточно сытной жизни.

Забрав серебрушки, я ссыпала золото обратно и запихнула кошель в щель между досками на полу. Здесь их не найдут, если решат, что у меня можно чем-то поживиться.

Минут через сорок пришёл Михей, неся котомку, в которой громко звякали крынки.

– Амелька, забирай угощение, – мужчина поставил холщовую сумку на пол рядом с дверью. – Там немного, но на пару дней хватит. Ну… бывай.

Мужчина ушел, а я подбежала к сумке, заглядывая внутрь. Крынка свежего молока, хороший кусок свежего хлеба, даже окорок копченый есть. Немного сырых овощей и куриная нога – это я оставлю на потом, сварю суп.

Расслышав шаги в сенях, а после скрип двери, я оглянулась, готовясь рассыпаться в благодарностях, рассказать Михею, как он меня выручил.

Но не успела и слова сказать, получив хлёсткую пощёчину. В ушах зашумело, щёку обожгло болью, а из глаз брызнули слёзы.

– Я тебя со свету сживу, если к мужу моему ещё раз подойдёшь, – зашипела Авеса, старостина жена. – Графская подстилка решила, что раз госпожой стать не смогла, то может мужей чужих уводить? Убью, поняла?

– Поняла, – тихо шепнула, прижимая ладонь к щеке и испуганно глядя на дородную, очень злую женщину.

Сплюнув мне под ноги, Авеса ушла, а я села на лавку и бездумно уставилась в стену.

Графская подстилка. Теперь это моё клеймо навсегда, и ни один мужчина не подойдёт к дому, боясь гнева жены. И ни одна женщина приветливо не улыбнётся, встретив на пути.

Графская подстилка и ублюдок…

– Ничего, маленький, мы выживем, – шепнула я, смахивая слёзы.

Глава 2

Несмотря на жгучий голод, я в первую очередь поспешила за водой. Необходимо вымыть малыша, иначе появятся опрелости, а как потом их лечить, я не знаю. Кремы, может, и были какие-то, травки, но где их достать или же как делать, не имею ни малейшего понятия. Впрочем, ходили слухи, что на краю деревни, практически в самом лесу, живёт ведьма. Не знаю, слабо в это верю. Может, вредная, как ведьма, может, травница хорошая, но чтобы волшебство? Убедить женщину, которая все свои тридцать лет прожила на Земле, в том, что существует магия… Пока своими глазами не увижу – не поверю.

Натаскав воды из колодца и поставив греться в огромной кастрюле на плиту, я вытащила на улицу деревянную ванну. Не скажу, что большая, но сидеть в ней можно.

Вытащив на снег, я тщательно её очистила от пыли с помощью снега и только потом поскребла щёткой. Не представляю, сколько лет этой ванне, но сомневаюсь, что её вообще когда-то мыли, настолько грязную воду вылила из неё.

К тому моменту, когда ванна была вымыта, подогрелась вода. Я грела сильнее, чем надо для купания, чтобы была возможность разбавить. Малыш ещё спал, так что я, не торопясь, разбавила воду, вывалила из своего мешка вещи и выбрала пелёнки. Подготовив всё, чтобы потом вновь закутать малыша, я наконец распеленала сына.

– Какой ты маленький, – прошептала я, разглядывая малыша. – Но совсем скоро вырастешь в большого, сильного мужчину.

Малыш распахнул голубые глаза и как-то неожиданно серьёзно посмотрел на меня. Осознанно. Как дети в его возрасте смотреть не должны.

Опуская крошку в воду потихоньку, я почувствовала, как в груди разливается нежность, осознание, что это мой малыш, мой сын. Пусть там, дома, я потеряла ребенка, но мне подарили второй шанс. Плевать на графскую семейку, мы и без них справимся.

Искупав крошку, я запеленала его. Подкинув ещё дров, разделась сама и залезла в тёплую воду. Мыла у нас нет, но хоть так ополоснуться, смыть грязь и пот. А уже после, натянув на влажное тело сорочку, я постирала пелёнки и развесила на специальную верёвку, натянутую возле печки. На улицу после ванны выходить не стала, всё же лечить меня некому.

Быстро перекусив, я приложила уже ворчащего малыша к груди.

– Ну вот и как мне тебя назвать? – тихонько спросила я, глядя на крошку. Там, на Земле, я думала над именем для будущего малыша. Даже хотела предложить назвать кроху Артёмом – если будет мальчик. Но не успела… – Ну что, может, ты будешь Тёмочкой? Но это имя только для нас двоих, слышишь? Мой Тёма. Для остальных Артемий, договорились? Имя немного странное, но тут встречаются и похлеще.

Естественно, мне не ответили. Тёмка уже засыпал, чистый и сытый. Уложив его на кровать, я, поборов желание лечь рядом, принялась разбирать вещи. Завтра необходимо отмыть дом, чтобы не дышать пылью. Надо сходить в лес, чтобы принести хоть какой-то валежник. И подумать, что делать с едой. Даже если в доме что-то осталось от запасов, то это только выбросить.

Единственный вариант, как можно раздобыть еды – купить у соседей. Но продадут ли?

Разложив вещи, я отобрала детские пелёнки. В принципе, хватит ещё надолго, если просто пеленать. Но можно и сшить что-то из тех же пелёнок. Сложив вещи обратно в сумку, я ещё раз подложила дров в печь и прилегла с сыном. Наметив план на завтрашний день, почувствовала, что мне стало как-то спокойнее. Трудности всегда даются по силам, значит, я выдержу. Месяц до весны уж как-то продержусь, а там огород можно посеять да козу купить, чтобы молоко было.

Стоило мне только прикрыть глаза, как я вновь окунулась в воспоминания. Отвратительные, тёмные, наполненные болью. Воспоминания, где я теряю жениха, а следом и ребёнка. Прижав покрепче Тёмку, я закусила губу, чтобы не разрыдаться. Нельзя, мне нужно отдыхать, чтобы завтра были силы. С грудным ребёнком нормального сна ещё долго не будет, но хоть в перерывах следует набираться сил.

Я боялась, что буду долго ворочаться, но стоило избавиться от грустных мыслей, как усталость взяла своё. А спустя короткое время проснулась от кряхтения сына. Пришлось просыпаться, подкидывать дрова в печь, чтобы утром не околеть от холода, кормить Тёмку, менять пелёнку. А потом вновь провалиться в сон.

Утром я проснулась с головной болью. В глаза словно песка насыпали из-за недосыпа. Желание полежать ещё хоть пару часов было неимоверно сильным, но такой вольности я себе позволить не могла. Заставив себя встать, я наспех позавтракала и оделась. С грудничком на руках меньше всего хотелось идти в лес, но и дома оставить я его не могу. Найдя старую простыню, я повязала её на себя на манер слинга и уже туда положила Тёму. Выйдя из дома, откопала небольшие сани на деревянных полозьях, на которые я смогу сложить дрова. Но пока там лежал только один топор, к счастью, ещё острый.

Идти по деревне под пристальными взглядами соседей было отвратительно. Злые смешки за спиной не добавляли уверенности, но были и те люди, которые сочувственно качали головами. К таким я присматривалась. В основном это старые жители, которые прожили долгую жизнь и знают, что взлёты и падения – дело случая или удачи.

Я скромно улыбалась бабушкам, силясь понять, смогу ли я обратиться к ним. Вообще, помощь можно получить у старосты, но я была слишком напугана угрозами Авесы. Никто не знает, на что она способна. А узнавать я не хочу.

Дойдя до границы леса, я остановилась на минуту, чтобы передохнуть перед тяжелой работой. Лес этот я знала по воспоминаниям самой Амели, но будучи городским жителем, всё равно боялась. Тем более идти придётся вглубь, потому что весь валежник здесь, в начале леса, уже давно собран, а срубить большое дерево у меня не хватит сил.

Идти пришлось долго, не меньше часа, местами по глубокому снегу, аккуратно обходя участки, где расположены болота. Остановившись возле первого же поваленного дерева, я проверила Тёму, а после взялась за топор.

Но не успела им махнуть, как за спиной раздалось грозное рычание, заставив замереть от ужаса. Пойти в лес одной и не подумать о хищниках – верх глупости. И за эту глупость я могу расплатиться нашими с Тёмой жизнями.

– Не надо, – прошептала я, не в силах пошевелиться. Ноги словно приросли к земле. Я даже закричать не могла, горло свело, позволяя только шептать. – Прошу, уходи.

– Кто же так животным приказывает? – раздался голос, а затем из-за деревьев вышла женщина. Вышла совершенно бесшумно, словно не наступала на снег. Женщина посмотрела на волка и взмахнула палкой, которую сжимала в руках. – А ну, пошел вон, негодник! Ещё скажи, что дичи нет в лесу. Ишь ты, людей пугает!

Волк прижал уши и тихо заскулил, отступая назад.

– Это ваша собака? – растерянно спросила я, немного расслабляясь. – Я думала, это волк.

– Правильно думала, – фыркнула женщина. – И если бы я не следила за тобой, то он бы кинулся. Ты для взрослого хищника – лёгкая добыча. Ещё и страхом несёт за версту.

– Вы за мной следили? – потрясенно переспросила, сделав шаг назад и прикрывая Тёмку.

– А ты зачем в лес попёрлась? Да ещё и с ребенком малым? – ехидно ответила вопросом на вопрос женщина. – Надо было к мужикам обратиться, чтобы дров тебе нарубили.

– Не могу я к ним обратиться, – шепнула, опуская голову, – да и не к кому, никто не поможет.

– А-а-а, так ты та, что с графёнком спуталась? – рассмеялась женщина. – Ну да, как я не поняла сразу. Непросто тебе будет, но ты сама выбрала этот путь.

– Я же не знала, что всё вот так выйдет, – принялась оправдываться, отводя взгляд. Но затем тряхнула головой и посмотрела на женщину. – Я любила его, а он меня. Всё, что произошло – несчастный случай, и…

– И его родители, которые были против вашей связи, выставили тебя вон, – продолжила женщина насмешливо. – История стара как мир. Идём, тебе следует покормить ребёнка и согреться.

– Мне необходимо набрать дров, иначе мы ночью просто замёрзнем, – я замешкалась. Очень хотелось в тепло, но здравый смысл подсказывал, что без дров возвращаться просто нельзя.

– Дам я тебе дров, – усмехнулась незнакомка. – И расскажу, к кому обратиться, чтобы помогли. Расплатиться-то есть чем?

– Совсем немного, – шепнула, отведя взгляд. – Почему вы мне помогаете? Почему не боитесь тоже стать изгоем, как я?

– Я и так изгой, милая моя, – рассмеялась женщина, а затем замерла, нахмурилась и грозно проговорила в сторону кустов. – Ну что ты притаился? Выходи, раз пришел. Иди-иди, не бойся, не трону.

Я удивлённо посмотрела на куст и испуганно дёрнулась, когда из-за него вышел волк, пристыженно поджимая уши.

– Неужели голодный? Зайца поймать не можешь? – удивилась незнакомка и полезла в сумку. Достав кусок хлеба, женщина протянула его мне. – Кинь ему. Пусть понимает, что тебя жрать нельзя.

Я кинула хлеб волку и отшатнулась, когда он внимательно посмотрел на меня.

– Меня нельзя есть, хорошо? Если ты позволишь мне приходить в лес, то я буду приносить тебе немного еды. Много не смогу, у самой нет. Но кое-что… Сейчас, – я полезла в карман, куда утром положила кусок мяса и хлеб, чтобы перекусить в лесу. Бутерброд вышел совсем маленький, но на перекус мне бы хватило. – Вот, держи. Больше у меня нет.

– Не кидай, отдай из руки, – посоветовала незнакомка, за что была вознаграждена изумлённым взглядом.

Кормить волка с рук? Но то, как она обращалась со зверем, придало мне каплю уверенности. Я протянула бутерброд, максимально вытянув руку. И отодвинув чуть в сторону, чтобы, если зверь кинется, не навредил малышу.

Но волк и не думал кидаться. Он медленно подошел и обнюхал подношение. А затем очень аккуратно сомкнул зубы на хлебе и тут же шарахнулся в сторону, жадно жуя.

– Совсем голодный, – пробормотала я жалостливо. – А у меня и нет ничего больше.

– Готова животное накормить, а себя голодной оставить? – рассмеялась незнакомка. – С такой жертвенностью ты далеко не уйдёшь. Кинь ему мясо и иди за мной. Нечего тут мёрзнуть.

Я послушно бросила мясо и, подхватив верёвку саней, пошла следом, испытывая неимоверную благодарность к этой женщине, которая не отвернулась.

Только когда мы вышли на поляну, я поняла, кто эта незнакомка. Та, про которую ходило бесчисленное количество слухов. Ведьма, якобы скрывающаяся от властей, потому как совершила множество ужасных преступлений. Я в это не верю… Не так уж сложно её найти, так что вряд ли она прячется. Скорее слухи эти культивированы, чтобы объяснить, почему женщина живёт одна, держится в стороне и не горит желанием общаться с деревенскими, но активно лечит.

– Ну, спрашивай, – фыркнула незнакомка, отпирая дверь. – Вижу, что вопросов у тебя много.

– У меня два вопроса, – не стала юлить. – Как вас зовут и почему помогли мне?

– Странно, – женщина обернулась на пороге и окинула меня задумчивым взглядом. – Я ожидала других вопросов. Но отвечу на эти. Зовут меня Авелина. Да, имя странное для этих мест, но в Деспер я переехала тридцать лет назад, а до этого жила в Арвесе – далёкое королевство на юге. Песок, пустыня, неимоверная жара. А почему помогаю тебе… Так и я человек, Амели. Понимаю, что без помощи ты не выживешь и малыша погубишь. Как вот ты помогла волку. Ты же не задумывалась, почему сделала это? Просто так правильно, вот и всё. Но я понимаю, почему ты сомневаешься. Судишь по людям из деревни. Так вот скажи мне, ты читать и писать умеешь?

– Умею, – ответила, не понимая, к чему она ведёт.

– А половина из них – нет, – усмехнулась женщина. – А сто плюс триста пятьдесят сколько будет?

– Четыреста пятьдесят, – ответила, улыбнувшись. – Я поняла. Узость мышления.

– Именно. Ты умнее, образованней – и так тема для зависти. А теперь ты ошиблась, допустила ошибку. Вот тебя и клеймят.

– Но я не смогу выжить в одиночку, – растерялась я. – Да, дров я и сама натаскаю из леса, а еда? Где её покупать зимой? И лошади нет, чтобы в ближайший город съездить, купить кое-что. Мне необходим социум.

– Со-о-оциум, – протянула Авелина. – Не говори таких слов при деревенских, а то сожгут, посчитав ведьмой. Садись, я за яйцами схожу, перекусить нам приготовлю. И ещё. Я помогу вам. Тебе и ребёнку. Но тогда ты поможешь мне, как встанешь на ноги.

– А я встану? – жалко улыбнувшись, спросила я.

– Ты? Обязательно, просто надо потерпеть, – усмехнулась женщина. – Ну что, согласна на сделку?

Глава 3

Пока Авелина ходила в сарай, я думала над её предложением, а заодно осматривалась. Авелина жила достаточно скромно, но аккуратно. Вообще в деревне дома были типовые. Никто не заморачивался с планировкой, быстрее бы построить. Потому её домик был идентичен моему. Такая же небольшая кухня с печкой и комната. Есть ещё дома с большим количеством комнат, но таких всего штуки три на всю деревню.

Разница была лишь в мелочах. Например, салфетки на столах или цветы в вазе. Авелина украсила свой дом пучками трав, вышитой скатертью на столе, мягкими подушками на скамейках. Мелочи, придающие уют.

И это подкупало, ведь человек с мрачными мыслями редко стремится к красоте. Или я просто всё идеализирую? Что может понадобиться от нищей девчонки с ребенком на руках? Как я могу согласиться на помощь, не зная, чем должна расплатиться?

Долго гадать не пришлось. Авелина вернулась достаточно быстро, неся с собой корзину с яйцами, копченый окорок и хлеб. Она шустро поставила в печь сковороду и кинула немного жира, затем сноровисто разбила шесть яиц и сверху положила ломтики окорока.

По кухне поплыл умопомрачительный запах, у меня даже рот наполнился слюной, а в животе жалобно заурчало. Спустя несколько минут женщина сняла сковороду и достала тарелки. Я улыбнулась, вспоминая свою прошлую жизнь. Мало кто додумается поставить сковороду и есть прямо из неё, царапая покрытие вилками. В графском доме, естественно, тоже подавали на тарелках, красиво сервируя стол. Слуги ели на кухне, но не из общей чаши. В деревне же ели прямо из сковороды, не заморачиваясь с тарелками. Естественно, если это не суп или похлёбка.

И сейчас видеть, как Авелина выкладывает на деревянные плоские тарелки глазунью и украшает это свежей зеленью, было необычно. Даже проскользнула мысль, а не с Земли ли она? Но я вспомнила, что она говорила о далёком королевстве, так что, возможно, эта традиция оттуда.

– Авелина, я не знаю, соглашаться мне или нет, – жалобно простонала я. – Я же не знаю, что ты попросишь взамен. А вдруг убить кого-то?

– Ешь давай, – рассмеялась женщина, подставляя тарелку ближе ко мне и наливая чай. – Детёнка вон на печь положи, да подушкой подоткни. Полежит немного, ничего с ним не случится. А ты ешь.

Положив Тёмку на мягкую перину на печи, я стянула с него шкуру, оставив в одной пелёнке. Поцеловав сморщенный лобик, подоткнула сына подушкой и вернулась за стол, чтобы тут же накинуться на еду.

Авелина ела не спеша и молча. Казалось, что она наслаждается тем, что делает. Мне даже стыдно стало, что я так тороплюсь набить живот, только вот сил терпеть не было. Да и страх, что скоро мы останемся без еды, требовал быстрее поесть, чтобы не чувствовать приближающийся голод.

Подавив желание облизать тарелку, я отставила её и вопросительно посмотрела на Авелину.

– Твои страхи беспочвенны, Амели, но я понимаю. Просьба моя будет необычна и безопасна для тебя. Всего лишь… передать письмо.

– Письмо? Куда? Кому? – я растерялась. – И почему ты не можешь сделать это сама?

– Не могу, – вздохнула женщина, отведя глаза. – Если ты примешь наш уговор и поклянешься не рассказывать никому мою тайну, то я всё тебе расскажу. Пока могу сказать, что это письмо не опасно для тебя.

– Если оно не опасно, то почему ты не можешь передать его через кого-то другого? Заплатить гонцу или…

– Не могу. Простого гонца не пустят к нему, а через секретариат я этого сделать не могу.

– Секретариат… Не пустят… – как завороженная повторяла я. – Кому предназначается это письмо? Кому-то из высшей знати?

– Я не могу пока об этом говорить. Пока ты не согласишься на сделку и не дашь клятву, которую мы скрепим магией.

– Чем? – переспросила тихо, думая, что ослышалась.

– Магией, – женщина улыбнулась и протянула ко мне руку. На её ладони вдруг появился огонёк, затем он разделился на два и принял форму двух силуэтов. Огненные мужчина и женщина танцевали на ладони Авелины.

– Она действительно существует, – прошептала я, глядя на огонь. – Я не верила.

– Существует, Амели, – грустно усмехнулась женщина. – Она очень важна для нашего мира. Но не все применяют её ради добра, зло творится тоже. Сильное, жестокое зло.

– Я согласна. Согласна на сделку, – выдохнула я, очарованная магией и тем, что сказала Авелина о добре и зле.

– Даже не узнаешь, что я дам тебе взамен? – улыбнулась женщина.

– Помощь, – растерялась я. – Нам с Тёмой просто не выжить без помощи.

– Не совершай больше такие опрометчивые сделки, милая, – рассмеявшись. попросила Авелина. – Не бойся, я не причиню вам зла и не обману. А получишь ты многое. Я помогу тебе пережить зиму и научу зарабатывать даже в этой глуши. Я сделаю тебя знаменитой на всё королевство, чтобы ты смогла потом выполнить мою просьбу. И, конечно же, я обучу тебя магии.

– Магии? Я смогу магичить? Как ты? – у меня даже руки задрожали, так захотелось попробовать.

– И даже больше, но не всё сразу. А пока необходимо принести клятву, – Авелина взяла медную чашу и острый нож. – Я тебе буду говорить слова, а ты повторять, хорошо?

– Да, – шепнула я, словно завороженная. И тут же охнула, почувствовав боль в ладони. В медную чашу закапала моя кровь.

Слова такие непонятные, странные. Словно это помесь латинского и одного из восточных языков. Но каким-то чудом я понимала смысл. Я клялась, что не расскажу никому тайну Авелины, не причиню ей вреда и выполню просьбу.

– Вот и всё, – улыбнулась Авелина и, взяв чистую тряпочку, приложила к порезу. – Теперь моя очередь.

И вновь речитатив непонятных слов, но понятного смысла. Авелина клялась не причинять вреда и оставить в тайне всё, что я ей расскажу. А также поклялась помогать мне и поддерживать.

Когда Авелина договорила, в чаше вспыхнул огонь, а затем так же резко потух. Я заглянула внутрь, но чаша уже была пуста. Словно и не было ничего.

– А теперь я расскажу тебе свою историю. Слушай, милая. Внимательно слушай, чтобы не обжечься, как обожглась я.

– Я приехала в Деспер ещё совсем сопливой девчонкой, едва отметившей совершеннолетие. Юная магичка, закончившая школу ведовства, с жаждой помогать людям и верой в светлое и доброе. Работала сначала в аптеке, травы собирала и мази наговаривала, потом немного поработала частно. Сараи от крыс защищала, женщинам с урожаем помогала. А потом встретила его. Вряд ли тебе знакомо имя Дерис Ластер, досюда не дошли слухи. Так вот, Дерис был помощником придворного мага и искал себе личную помощницу, которая будет записывать его опыты и помогать в мелочах. Он был действительно одарённым мужчиной, что не понравилось придворному магу, Арибэлу Вестеру. Он видел в Дерисе опасность для своего поста, хотя Дерису не нужен был пост верховного, его интересовали опыты. Дериса убили, убил Арибэл, обвинив в этом меня. Якобы я хотела занять место, но… Арибэл не знал, что мы с Дерисом любили друг друга и хотели пожениться. У меня есть все доказательства, что Арибэл лично совершил убийство, я даже хотела донести королю, хотела справедливости. Но короля тогда не было во дворце, а передавать письмо через секретаря я не стала, слишком опасно. Мне пришлось бежать, петляя по королевству, потому что Арибэл казнил бы меня немедля. Для того, чтобы казнить магичку, не требуется приказ короля, приказа верховного вполне хватит. А потом… Потом до меня дошли слухи, что Арибэл подделал документы и какие-то записи, представил Дериса предателем. Давно это было, двадцать лет прошло, но я всё ещё хочу, чтобы имя любимого не было покрыто ложью. В конверте, который ты передашь королю, в том числе лежат доказательства невиновности Дериса.

– Авелина, умоляю, забери клятву обратно, – прошептала я неверяще. – Если ты, служа во дворце, не смогла передать письмо, то как это сделаю я, безродная нищенка из Рачков? Кто меня к нему пустит вообще?

– Твой ребенок – незаконнорожденный, но всё же граф. А ты – мать, которая представляет права ребенка. Мы сделаем всё, чтобы дело семьи Марис стало резонансным, понимаешь?

– У меня нет ни одного доказательства, что Тёма – сын Адриана, – развела я руками, понимая, что вляпалась.

– Тебе они не нужны, – улыбнулась Авелина. – Нужен только маг, который может определить, действительно ли ребенок от графа. Но маг этот живёт в столице и стоит запредельно дорого. Более того, даже если мы найдём золото, то тебя просто не примут. Ты должна быть не просто девочкой из деревни, а уважаемой жительницей королевства. Затем, когда ты докажешь, что мальчишка действительно сын графа, то подашь прошение на аудиенцию. Это уже прецедент, Его Величество примет тебя и выслушает, а после вынесет решение. Но именно в этот момент можно ему передать письмо. Или же после получения титула ты приедешь к нему на аудиенцию. Арибэл редко присутствует на встречах короля и подданных, так что у тебя есть все шансы.

– Есть небольшая загвоздка, – криво усмехнулась я. – Я не уважаемая жительница королевства, а безродная девка с ублюдком.

– Это ненадолго, – фыркнула Авелина. – Такие, как ты, никогда не бывают простыми, милая. Вам не суждено просто прожить тихую и спокойную жизнь. Вы приходите сюда, когда требуется помощь. И в этот раз, я знаю, ты пришла, чтобы помочь мне.

– О чём ты говоришь? – прошептала я, сердце забилось так гулко, что казалось, оно сейчас выскочит. От страха на глаза навернулись слёзы. Набухли и замерли тяжелыми каплями на ресницах.

– Я говорю о пришлых. О таких, как ты. Вы приходите внезапно, в тела умерших людей, и совершаете то, что так необходимо миру. Так пришла моя мама, так пришёл Дерис.

– Значит, я не одна такая, – я действительно обрадовалась такой новости, ведь это же всё меняет. Я могу не скрывать! Или…

– Не одна, но вас не любят, – осадила меня Авелина. – Я не лгу тебе, Амели. Вы – перемены для королевства. Иногда это открытие, которое даст толчок для развития магии или техники. Иногда чтобы избавить мир от чудовища. Иногда чтобы сменить власть. Не важна цель, с которой ваши души к нам приходят. Вы влияете на мир, на жизни людей. И не каждому это по нраву.

– Я буду молчать, – прошептала я, сглатывая.

– Ты сама об этом узнаешь, когда выберешься отсюда. Услышишь, что говорят люди. Почитаешь историю королевства, да и мира в целом. Тебе это необходимо, но позже. Пока нужно понять, в какую сторону нам двигаться, чтобы сделать тебя уважаемой жительницей Деспера. Скажи мне, чем ты занималась у себя дома? Может, у тебя был какой-то талант?

– Нет, я была совершенно обычной, – пробормотала я, силясь вспомнить что-то эдакое. – Работала простым кондитером, иногда пекла дома тортики на заказ.

– Как ты думаешь, если здесь ты будешь готовить сладости, сможешь делать это настолько замечательно, что станешь самым узнаваемым кондитером?

– Нет, – рассмеялась я. – Я люблю изготавливать сладости, но не так чтобы самые лучшие.

– Знаешь… есть у меня одна мысль, – тихо пробормотала Авелина. – Ты можешь прямо сейчас приготовить что-то быстрое из сладкого?

– Прямо сейчас? – я растерялась, от абсурдности ситуации меня разобрал смех. – Сахар растопить в железной ложке?

– А давай! – внезапно кивнула Авелина. – Ложку я тебе сейчас дам, сахар вот, в сахарнице. Вперёд!

– Да пожалуйста, – фыркнула, беря ложку и набирая немного сахара. Туда же налила совсем чуточку воды и аккуратно размешала деревянной палочкой. Обмотав ручку ложки тряпкой, я сунула её к огню и едва не рассмеялась, вспоминая, как на газу делала себе такие карамельки, когда не было сладостей. Сразу ощутила себя маленькой и любопытной, на губах появился привкус счастья. Сладкий, как карамелька из сахара.

– Я так и знала, – пробормотала Авелина, ошарашенно глядя на ложку. – Я знала.

– О чём ты? – растерялась я, убирая ложку с застывшей желтой карамелькой.

– Ах да, ты же не видишь, – отмахнулась Авелина. – Ну-ка, дай попробую, чтобы точно убедиться.

Авелина забрала ложку и пару раз лизнула незамысловатое лакомство. С ней происходило что-то странное… Настолько счастливая улыбка озарила её лицо, что мне стало страшно от такой резкой перемены. Авелина счастливо рассмеялась, её глаза словно искрились от радости, а руки дрожали, словно от нетерпения.

– Вот она, твоя сила! – воскликнула женщина. – Именно она сделает тебя знаменитой на всё королевство!

– Да в чём дело-то? – психанула я. – Какая сила, о чём ты? Это простая карамель! Сахар и вода, всё!

– Карамель была бы простая, готовь её я. А твоя способность в умении вложить эмоции в то, что готовишь, – принялась терпеливо объяснять женщина. – У каждой души, попадающей в этот мир в обиход правил, есть дар, магия. Она не белая и не черная, она нейтральная. Как распорядиться силой, решает только сам одарённый. Твоя сила, твоя магия заключается в том, что ты можешь осчастливить даже самого грустного человека одной конфетой, можешь подарить надежду куском торта, даже вылечить какими-нибудь булочками. Ты передаёшь свою магию через то, что готовишь.

– Я не знаю, что сказать, – растерялась я. – Это же хорошо, верно? Я могу продавать свою выпечку чуть дороже и…

– Амели, ты помнишь, что я тебе сказала про магию? У вас она нейтральная. Вы можете беспрепятственно творить как добро, так и зло. И твоя сила не исключение.

– Как можно убить счастьем? – не поняла я.

– Корми такими конфетками человека пару недель, а затем забери конфету. Человек сойдёт с ума от желания опять почувствовать эйфорию. Или же вложи в пирог чувство безысходности, тогда тот, кто откусит выпечку, погрузится в неё с головой, понимаешь?

– Не подумала об этом, – я уже не с таким восторгом смотрела на карамельку. – Слишком опасно. Я не хочу вредить людям. Ни намеренно, ни случайно.

– Не отказывайся от дара, только потому что испытываешь страх, – улыбнулась Авелина. – Ты боишься, потому что не знаешь, как контролировать свою силу, но всему можно научиться. Можно испечь булочку и не вкладывать ни капли магии, а можно вложить очень много. Подумай над этим. Подумай, стоит ли отказываться от дара, который дан тебе, чтобы облегчить жизнь, чтобы изменить этот мир?

– Я подумаю, обязательно, – пробормотала я, взяв тёплую накидку и поспешно одеваясь. Страх перед такой серьёзной ответственностью, страх за нашу жизнь с Тёмкой был сильнее, чем призрачная радость от знания, что магия существует.

Я бежала. Банально бежала от ответственности, гонимая мыслями, что я не справлюсь, что я в результате убью кого-нибудь, и придётся за это отвечать. Нужна ли мне такая магия? Я не из тех, кто спасает миры, я свою жизнь спасти не смогла и сейчас в сомнениях, смогу ли выжить.

– Да, тебе следует подумать, – кивнула Авелина. – Собирай сына, я пока наложу тебе дров.

Собралась я быстро, укутала Тёмку, закуталась сама и вышла на улицу. Там уже стояли мои сани, на которых были сложены дрова. Авелина стояла рядом, наблюдая за мной с лёгкой улыбкой.

– Тебя проводить?

– Не надо, мы и сами дойдём, – качнула головой. – Спасибо тебе, я подумаю обязательно и… Клятву я свою помню.

Почему-то идти домой было не страшно, несмотря на поздний вечер, ведь просидели мы с Авелиной достаточно долго. Полная луна освещала путь, так что не заблужусь. А темнота… как раз удачная, не придётся идти под пристальными взглядами соседей. Единственное, что немного пугало, это путь вдоль кромки леса, до поворота на дорогу, идущую к домам. Но Авелина заверила, что хищники не выходят к деревням, слишком опасно.

Я шла по дороге и думала, как мне быть дальше. Я обязана выполнить клятву. Чувствовала, что если не выполню, то будет плохо.

Услышав странный шорох, я замерла и огляделась. Может, птица какая охотится? Страх липким потом выступил на спине, заставляя побежать. Но по тёмной дороге, с малышом на руках – это идиотская затея. Пришлось взять себя в руки и идти спокойно, внимательно глядя под ноги.

Но не успела я и десятка шагов сделать, как испуганно замерла. Прямо передо мной, в паре шагов, стоял волк. Стоял молча и внимательно смотрел на меня.

Когда тебе в глаза смотрит хищник размером с телёнка, меньше всего думаешь о советах, которые тебе дали ранее. Вообще перестаёшь думать. Какое уж тут прогнать, когда голос не слушается, а на глаза наворачиваются слёзы.

– Не надо, пожалуйста, – всхлипнула я, прижимая к себе Тёмку. – Найди себе другую жертву, зверька. Не надо нападать.

Волк, вместо того чтобы уйти, осторожно двинулся ко мне. Медленно, низко опустив голову и принюхиваясь.

Не выдержав напряжения, я зажмурилась, поняв, что сейчас спасать нас просто некому. Но вместо боли я почувствовала, как в руку ткнулся влажный нос. И не просто ткнулся, а поддел мою ладонь, чтобы она легла точно на голову зверя.

Распахнув глаза, я посмотрела на волка. Он и не думал нападать. Шумно выдохнув, хищник сделал пару шагов и сел рядом со мной, словно собака.

– Ты меня охраняешь? – ошарашенно спросила я, глядя на то, как волк просто сидит рядом. Не нюхает, не пытается укусить. Просто сидит, словно повинуется команде. Услышав вопрос, волк поднял голову и посмотрел мне в глаза. Преданно, как могут только собаки.

– Ты провожаешь, – поняла я. – Потому что я тебя накормила, да? Это же был ты?

Накормила… Вот оно что! Я накормила волка с мыслями, что он меня не тронет, а теперь волк решил, что меня стоит защищать.

– Идём, мой хороший, идём, – прошептала я, уже без страха положив руку на холку. – Я не смогу накормить тебя до отвала, но хоть чем-то поделюсь.

Но волк проводил меня только до первого забора. Он остановился как вкопанный, низко опустив голову и принюхиваясь.

– Ох, точно, тебе же нельзя туда, – поняла я. – А знаешь что? Я завтра снова пойду за дровами и возьму тебе покушать, хорошо? Ты просто жди меня в лесу, ладно?

Волк, разумеется, не отвечал. Он смотрел на меня внимательно, чуть склонив голову набок. Поборов страх, протянула руку и погладила его по жесткой шерсти. Мокрый нос ткнулся мне в ладонь, ища ласки.

– Иди, мой хороший, иди, – шепнула я, собираясь идти к домам, но внезапно волк заскулил еле слышно. Вздохнув, я принялась торопливо объяснять. – Я не могу тебя взять в дом, понимаешь? В деревне очень много собак, да и из людей кто-нибудь выйдет. А если в деревне заметят хищника… На тебя начнётся охота. А я не хочу, чтобы с моим новым другом что-то случилось. Но и с тобой я сидеть не могу, понимаешь? Скоро Тёмка проснётся, будет плакать. Холодно же, а он, наверное, обмочился.

Волк шумно выдохнул, боднул меня широким лбом в плечо и убежал.

– Теперь можно и домой, – вздохнула я и поднялась на ноги.

– Эй, кто там? Эй! – вдалеке на дороге стоял мужчина и силился нас разглядеть. – А ну кыш отседова, я сейчас собаку спущу!

– Не надо собаку, я это, – крикнула, торопясь подойти ближе.

– Ты что там делала? – мужик хмуро посмотрел на меня и глянул на сани. – Дрова украла, что ли?

– Ничего я не крала, – в носу защипало от несправедливых обвинений.

– Ещё скажи, что сама нарубила так, да ещё и… вон, берёзу да дуб.

– Это мне Авелина дала, – я испугалась. А ну как отберёт дрова? И что мне тогда делать?

– С ведьмой спуталась? С ума сошла? – возмутился мужик, но затем окинул меня задумчивым взглядом и усмехнулся. – Впрочем, не удивлён.

Я обошла мужчину и пошла дальше, не думая отвечать на оскорбления. Ну его! Ещё настроение себе портить. А Артёмка точно скоро проснётся, и тогда мне придётся бежать до дома.

– Эй, лахудра, – окликнул меня мужик. – Ты смотри, узнаем, что колдуешь, мигом на костёр, поняла?

– Вы с ума сошли? – изумлённо переспросила я. – Какой костёр?

– А ну как начнёшь мужиков соблазнять да жен наших проклинать, я тебе! – и замахнулся. Да так, что я думала, ударит.

Не ударил. Потому что за его спиной раздалось глухое рычание. Побледнев, мужик обернулся, а после отпрянул в сторону. Так, что открыл мне обзор.

И я увидела своего волка…

– Вон, их жри, – мотнув в мою сторону головой, сипло пробормотал мужик.

– Вы ужасный человек, – не выдержала я. – Ладно я, но у меня на руках ребенок!

– Если волк ублюдка сожрёт, никто в обиде не будет, – огрызнулся мужик.

Волк глухо зарычал и двинулся на мужика, низко опустив голову и прижав уши.

Я замерла, не зная, что мне делать. Допустить убийство? Я – человек. Разве это правильно? Пусть этот человек не очень хороший, но это не значит, что его можно отдать на растерзание хищнику.

Но и сказать, что волк мой… Тогда точно убьют где-то.

– Не тронь его! – воскликнула, отпихивая мужика. – Не надо, хорошо?

Волк фыркнул, но остановился, внимательно принюхиваясь ко мне.

– Я в порядке, не надо меня защищать, хорошо?

– Точно ведьма, – выдохнул побелевший мужик. – Ведьма!

– Прокляну, если хоть слово скажешь, – зашипела я на мужика. Близость волка добавила храбрости. – Прокляну мигом, понял? А волк мой тебя сожрёт. Уходи!

Мужик сначала медленно отступал назад, а затем развернулся и бросился бежать к домам. Я же повернулась к волку.

– Ну и что теперь делать? – тихо спросила я.

Но зверь не ответил. Он развернулся и молча побрёл к лесу.

Мне ничего не оставалось, как пойти домой, тем более теперь уже дорога была свободна.

Дома я перепеленала малыша и быстро растопила печь. С сухими дровами это несложно, так что уже спустя минут пятнадцать в печи вовсю трещал огонь. Покормив и убаюкав кроху, я встала посреди кухни, гадая, чем же заняться. Есть я не хочу пока, да и не устала особо, так что пора заняться уборкой.

Я поставила воду на плиту греться, а сама нашла в сарае старый таз и тщательно обтёрла его снегом. Ничего, ещё кипяточком обдам, и для посуды подойдёт. Да и мыть-то особо нечего, несколько кастрюль, чашки, ложки. Ничего сложного. К сожалению, мыла нет, так что придётся только ополаскивать, но посуда вроде чистая, на ней всего лишь осела пыль.

Расставив на столе чистое, я намочила щётку и с силой принялась тереть полки, а занавеску, потемневшую от пыли, закинула в ведро с кипятком. Ничего, ещё наношу и подогрею, зато кипяток хоть как-то отмоет грязь с ткани.

Так же поступила со шторами. А пока ткани откисали, я вымыла стёкла. Понемногу кухня стала приобретать симпатичный вид. Конечно, с посеревшей побелкой я ничего сделать не могу, но вот очистить доски на полу и скамейки возле стола – это в моих силах.

Постепенно перешла в сени. Да, здесь намного грязнее, чем в доме, да и находиться тут жутко холодно, но я всё равно очистила скамью, развесила старые накидки на гвоздики, вымыла пол, сложила вёдра аккуратно. Осталось всего ничего – одна комната, где спит малыш. Но стоило мне вернуться на кухню, как я услышала, как в дверь кто-то скребется.

Выглянув, опасливо спросила:

– Кто там?

Но ответа я не услышала, лишь всё то же царапание.

– Эй, отвечайте!

Я уже думала уйти в дом и подпереть вход скамьёй, но услышала тихое подвывание.

Неужели?!

Распахнув дверь, впустила в дом волка.

– Как ты меня нашел? По запаху, что ли? – поразилась я.

Волк лизнул мне руку и, словно хозяин, прошел на кухню. Обнюхав каждый угол, он своевольно растянулся возле стены, подальше от пышущей жаром печи.

– Это что, ты у меня теперь жить будешь? – рассмеялась я. – А люди что скажут? Ладно, давай я тебя покормлю. Сегодня можешь остаться, но утром иди в лес. Боюсь, как бы тебе зла не причинили.

Подумав, решила, что раз уж волк пришел, то надо бы приготовить еду. Подкинув ещё дров, я поставила на плиту кастрюлю, налила воды и кинула куриную ногу. Для начала сварю бульон, специально взяла кастрюлю побольше, и отолью немного бульона волку, добавлю туда хлеба. Будет этакая похлёбка.

Пока варилась ножка, я очистила пару картофелин и морковку. Супчик получился жидкий, но с хлебом будет всё равно очень вкусно.

Отлив немного бульона в миску, я подумала, посмотрела на худую ногу и выловила её, кинув волку в чашку. Я и супом наемся, а хищнику всё же надо мясо. Увы, я не могла дать сырое, всё же бульон мне нужнее, от простой воды с овощами толку не будет.

Остудив похлёбку для волка, я подвинула ему чашку и улыбнулась:

– Жуй, защитник. Ты заслужил.

Волк обнюхал угощение и с жадностью принялся за еду. Я же продолжила уборку. Мне осталось убрать комнату и пересмотреть сундуки. В них, по идее, должны лежать вещи родителей и постельное бельё.

Сняв занавески, я закинула их в воду и вымыла окно. Смела паутину, вымела пол, протёрла влажной тряпкой спинку кровати и сундуки. Стягивать постельное я пока не стала, для начала надо найти чистое. Да и… разве оно будет чистым? В любом случае будет пахнуть сыростью, а может, и плесень появилась.

Раскрыв сундук с постельным бельём, я внимательно осмотрела плотные простыни. Нет, грибка нет, но затхлый запах имеется. Потому, недолго думая, я простирнула вещи в воде и повесила на улице. На морозе они высохнут быстро, да и пахнуть будут свежестью.

Вещи решила уже перебрать завтра, а сегодня очистить пол.

Буквально через час я уже падала без сил от усталости. Перекусив, я унесла суп в сени, покормила Тёмку и вырубилась, едва голова коснулась подушки.

Смутно помню, что ночью просыпалась кормить малыша и менять пелёнки. Помню даже, проснулась от тихого воя. Пришлось вставать и выпускать волка. Спать урывками было невероятно сложно, особенно когда понимаешь, что ещё не скоро сможешь проспать за раз часов шесть-семь. Но деваться особо некуда, так что…

А когда я проснулась, то знала точный ответ на просьбу Авелины.

Глава 4

Прежде чем идти к Авелине, я решила доделать домашние дела. Выбила и оставила матрас на снегу, чтобы он мог промёрзнуть. Потом, вечером, занесу в дом и положу на печь. Там он быстро согреется. Так же поступила и с одеялом, и с подушками.

Постельное бельё, подморозившееся за ночь, занесла в дом и развесила возле печи. Как я и предполагала, вся затхлость ушла, теперь бельё пахло свежестью.

Перестирала пелёнки и также отправила на улицу. Хорошо бы погладить, но утюга у меня нет, а делать это горячими камнями… Не думаю, что глажка настолько важна.

В спальне я наконец разобрала сундуки с одеждой. Часть мужской было решено пустить на одежду Тёмке, а часть оставить себе – ковыряться в огороде. Выкидывать даже плохонькую ткань нельзя, не знаю, когда смогу позволить себе купить что-то.

Женские платья были абсолютно простенькие. Несколько лёгких, летних. Пара тёплых, шерстяных. Они были на вес золота для меня, так что, аккуратно простирнув в тёплой воде, я разложила их на печи и оставила сушиться. В стирку ушли и остальные платья. Надо бы у Авелины купить какой-нибудь травки, чтобы вещи в сундуках не прелостью пахли, а травами.

В одном из сундуков я нашла тёплые зимние накидки. Из воспоминаний Амели я знала, что их родители надевали, только когда выезжали за пределы деревни. Эдакое богатство для деревенского человека. Женское я оставила себе, а мужское долго крутила, рассматривала. Конечно, со временем накидка сильно поизносилась, но я ведь и не продавать собираюсь! Оставлю, отрежу кусок, чтобы Тёмке одеяльце сделать. А на следующий год можно и костюм сшить зимний. Только выбить бы хорошенько. Чистить я такое опасаюсь. Это что-то типа… дублёнки, скорее всего. Хотя, может, я и ошибаюсь.

Покормив Тёмку и поменяв пелёнки, я вновь уложила его спать, а сама ушла в сарай. Следовало натаскать дров на просушку, нарубить мелочи на растопку, да и вообще посмотреть, что там есть. Скоро начнёт сходить снег, так что надо будет копать грядки и покупать живность. Сейчас я даже зерна не раздобуду, деревенские стараются не продавать корм к концу зимы, слишком велик риск остаться ни с чем.

Тряпки все поедены крысами, так что их только сжигать. Грабли, тяпки, лопаты – всё было, но надо бы поменять черенки и хорошенько заточить. Отыскав совковую лопату, я принялась расчищать дорожки, чтобы спокойно ходить от калитки до дома, к сараю и к колодцу. Больше мне пока не надо. Я знаю, что за домом есть сад. Там же, чуть дальше, большой огород. Там не оформляют грядки, сажают длинными рядами. В основном то, что растёт долго и поддаётся хранению. Картошка, капуста, свёкла. Я тоже обязательно буду сажать, чтобы урожая хватило на всю зиму.

Огород рядом с домом, спереди, для грядок. Там родители Амели сажали огурцы, зелень, помидоры. Там же были небольшие клумбы с лекарственными травами. Как-то украшать двор не считали тут целесообразным. Слишком много времени отнимают клумбы с декоративными цветами, а кроме красоты больше ничего не дадут. Но я постараюсь это исправить, ведь видеть яркие краски и вечерами вдыхать аромат цветов слишком приятно.

Сад у родителей Амели тоже был неплохой. Три сорта яблок, груша, слива, алыча – из всего этого можно получить превосходное варенье и компоты. Даже малинник есть, только уже превратившийся в густые заросли.

– Ничего, маленький, мы всё сделаем, – шепнула я, вернувшись в дом.

Печь уже практически прогорела, осталось совсем немного. Потому, плотно прикрыв дверцу, я с чистой душой забрала Тёмку и отправилась к ведьме. Пора её обрадовать своим решением и попросить о помощи. Сама я с толпой не справлюсь. Слишком уж они агрессивно настроены. И рассказать о волке надо, может, она что посоветует.

Я взяла с собой пару серебрушек в надежде купить у Авелины пару куриц на суп, молока, овощей. Главное, чтобы Авелина могла продать. А ещё мне нужны были дрова.

Всё это я вывалила на ведьму, едва она открыла мне дверь.

– И тебе здравствуй, – рассмеялась женщина. – Проходи, всё решим. Дрова… Дров много не дам, но найду того, кто тебе нарубит и привезёт. Меня хоть и не любят в деревне, но частенько обращаются за помощью. У кого ребёнок захворал или деваха какая от соседа понесла, тоже бежит ко мне, чтобы настойку дала, дитя скинуть.

– Значит, как они бегают – так это нормально, а как я родила по любви, так сразу лохудра и падшая? – возмущённо воскликнула я, отвлекаясь от Тёмы, которому меняла мокрую пелёнку.

– А то сама не понимаешь? – усмехнулась женщина. – Ты от лорда понесла, от хозяина. Да ещё и родила, не побежала скидывать. А знаешь…

– Что? – поторопила я женщину, которая замолчала.

– Да завидуют они тебе, Амель, – рассмеялась Авелина. – У них что? Ну выдала мать замуж за соседского паренька, наказала жить и детей ему рожать. И вот родила она одного, потом второго, следом ещё парочку. Превратилась в тётку замученную. Дети избалованные, муж пьёт да периодически лупит. В итоге и не почувствовала она, что такое любить. Потому и завидуют, Амель. Ты счастливая была. графёнок тебя любил сильно, оберегал. Не выбросил, как щенка, за ворота, а жениться хотел. И не твоя вина, что ты сейчас здесь, а не нянчишь наследника графского за высокими стенами, сидя в шелках. Все это понимают, Амель. И злословят от того. Радуются, что горе у тебя, что обманули. Но я тебе так скажу: ты ещё станешь госпожой для них. Обязательно станешь!

– Но я не хочу госпожой быть, – нахмурилась я. – Мне бы просто вырастить Тёмку, да жить спокойно.

Авелина отложила нож, которым нарезала овощи, и повернулась ко мне. Тяжело вздохнув, грустно улыбнулась. Долгие минуты молча смотрела на меня, а затем заговорила:

– Не хочешь госпожой быть? Титул получить и в шелках ходить? Простоты хочешь?

– Д-да, – неуверенно кивнула я, чуя подвох.

– А когда сын твой будет навоз по огороду раскидывать и баранов в стойло загонять, будет ли он тебе благодарен за то, что ты такая правильная, с народом простым хотела быть? Поместье – не твоё наследие, а его. Его отец был лордом, Амели. И наследник лорда не должен прислуживать баринам, получая тумаки.

– Я не подумала об этом, – шепнула, отведя взгляд. Как раз туда, где лежал Тёмка. Он ещё не спал, с любопытством разглядывая цветастый платок, висевший над ним.

И тут же вспомнился Васька. Деревенский мальчишка, который из деревни молоко носил. Сколько раз он получал за то, что опоздал? Не сильно, нет. Где-то пинка, где-то подзатыльника. Смотреть, как мой сын так же получает? Смотреть, зная, что он имеет все права спать на мягкой перине?

– Да, я хочу бороться за титул Тёмы, – уверенно заявила, даже силу почувствовала.

– Всё получится, Амелька, всё будет, – улыбнулась Авелина. – Просто тебе стоит многому научиться и приспособиться. А пока… Эх, я бы тебя к себе жить позвала, да места у нас тут больно мало.

– Нам дома хорошо, правда, – успокоила женщину. – Но боюсь, что люди ведьмой посчитают и навредят.

– Навредить могут, – кивнула она задумчиво. – Но меня же не зря ведьмой кличут, верно?

– И что ты предлагаешь? – заинтересовалась я.

– Будем обереги делать, – подмигнув, шепнула Авелина. – Отвадит недоброжелателей, они даже близко не подойдут. А вот по деревне тебе придётся передвигаться аккуратней.

– Кстати! Меня же волк провожал от тебя! – вспомнила я. – А потом домой пришел, а под утро ушел.

Я торопливо рассказала, как добралась домой, а Авелина внимательно выслушала.

– Значит так, волка тебе держать, разумеется, нельзя. С вилами придут. А вот собаку завести тебе никто не помешает.

– Да где же я её, взрослую, возьму? – растерялась я.

– Я маг, ты не забыла? – рассмеялась женщина. – Или ты думала, я тут под своим реальным обликом разгуливаю?

Авелина оттянула ворот платья и потянула цепочку. Пара слов, и цепь вместе с круглым кулоном упала ей на ладонь, а вместо Авелины передо мной предстала молодая, лет тридцати пяти, русоволосая девушка. Зелёные большие глаза завораживали, словно в омут затягивали.

Авелина надела кулон и вмиг стала той. прежней Авелиной, знакомой мне.

– Кулон необходимо подзаряжать, но он не теряет силу мгновенно, так что изменения ты увидишь. У меня есть заготовка, сделаем волку такой же. Только породу выберем крупную, потому что рост и вес амулет не меняет, лишь внешность.

Покормив сына, я помогла Авелине с ужином. Всё просто – потушили картошку с мясом в горшочках. А после, когда Тёмка спал крепким сном. а на улице сгустились сумерки, мы приступили к магии. Я, словно маленький ребенок, завороженно смотрела на то, как с пальцев Авелины срываются то серебристые, то золотистые искры и впитывались в амулет. Амулет вспыхивал и тут же гас, впитав в себя все искорки до единой.

Я наблюдала за Авелиной, за тем, насколько легко она всё это делала. Насколько ей нравится то, чем она занимается.

Скучает… Здесь, в захолустье, она не может показать весь свой потенциал, приходится сдерживаться. А как сдержаться, когда дышишь, когда живёшь магией?

Неужели и я такая буду? Потом, когда магия станет полноценной частью моей жизни?

– Готово, – выдохнула Авелина, устало вытирая со лба пот под моим удивлённым взглядом. – Что, думала, магия даётся легко? Нет, милая, приходится прикладывать немало сил, чтобы получилось действительно стояще. Но ничего, скоро мы начнём учиться. А пока… Давай поужинаем, и я тебе соберу еды.

– Вот, я принесла, – я торопливо достала серебрушки и протянула Авелине.

– Убери, – фыркнула женщина. – Ты не забыла, какую клятву я тебе дала? Помогать во всём, а тебе требуется еда, так что не спорь. Мука в мешке, яйца в сенях, молоко там же. А я пойду пока.

Авелина ушла, а я, собрав всё необходимое, приступила к готовке, полностью отрешившись от внешнего мира.

Блинчики я любила. Готовить просто, можно сделать кучу разнообразной начинки, как для взрослых, так и для детей. А ещё блины возвращали меня в детство. Бабуля не готовила вычурные, с ветчиной и сыром или же с рыбой и икрой. Нет, блинчики она пекла всегда тоненькие, баз начинок, но на стол ставила варенье и сметану. Я обожала завтраки у бабули, запивая ароматные блины прохладным молоком. Что интересно, я никогда не пила парное молоко, нет. Мне больше нравилось холодное, простоявшее ночь, чтобы сверху сливки собрались.

Я пекла блины, забыв о магии. Просто снимала ароматные кругляши и заново наливала тесто, вспоминая, как это делала бабушка.

– Ну что, справляешься? – Авелина зашла в дом и тряхнула плечами. На пол тут же осыпался снег. Щёки женщины раскраснелись от мороза, а в руках была корзинка с яйцами и овощами.

– Вполне, – улыбнувшись, я кивнула на гору ажурных блинов. – Скоро можно садиться чаёвничать.

– Можно, – кивнула женщина. – Но мы не одни будем. Пригласила я Клавдию на блины твои.

– Клавдию, – повторила я, мигов лишившись хорошего настроения. Пока переворачивала блин, вспомнила, как ко мне относятся люди в деревне. А чем Клавдия отличается? Такая же сплетница, как и остальные. Ну вот, ещё и приживалкой обзовёт.

– Выкинь, – прозвучал строгий голос Авелины.

– Что? – не поняла я, зависнув с блином над тарелкой.

– Ты забыла, что твоя магия реагирует на настроение? – усмехнулась женщина. – С каким настроем готовила?

– Детство вспоминала, – растерянно отозвалась я, откладывая испорченный блин. – Бабушку.

– Ну вот, мы будем их кушать и погружаться в самые радостные воспоминания. А этот блин всё испортит своей горечью и тоской. Не забывай, Амелька, что твоя стряпня на людей влияет. А о Клавдии не думай. Пусть вначале и будет смотреть на тебя волком, но потом, стоит ей стряпню твою попробовать… Тебе нужны слухи, Амелька. Пусть и не любят тебя, но за волшебством приходить будут. А ты не теряйся! Пока не проси монет, услугой плату бери. Крышу отремонтировать, дров привезти, яйцами да молоком бери, мясом или животиной. Но Клавдию я позвала не для этого… Не для хорошего настроения и воспоминаний о детстве.

– А для чего?

– Болеет она, – чуть подумав, тихо заговорила Авелина. – Давно уже кровью кашляет, угасает с каждым днём всё сильнее и сильнее. Вот я и думаю, поможет ли твоя магия?

– Боюсь, ты переоцениваешь мои возможности, – нахмурилась я и глянула на спящего сына. Я всё же дитя другого мира. И знаю, что кашлять кровью можно от многих болезней. В том числе и от заразных, смертельных… Меньше всего мне хочется заразиться чем-то опасным или заразить сына. – Я не уверена, что хочу видеться с этой женщиной.

– Боишься? – прищурившись, усмехнулась Авелина. – Но ведь лекарство – самый быстрый способ добиться славы.

– А вот боюсь! – достаточно резко отреагировала я. – Боюсь, что мне придется потом себя лечить. Я не разбираюсь в медицине, но знаю, что бывают болезни…

– Это ты знаешь о своём родном мире, а здесь многое магией лечится. А Клавдия… Нет у неё таких средств, чтобы болезнь свою у мага вылечить. Дороги маги нынче.

– А ты?

– А я не лекарь. – развела руками женщина. – Травы укрепляющие могу заварить да мазь сварить от ожога. Маги же лечат по-иному, они заглядывают внутрь, видят все каналы, в том числе и повреждённые. Магией на них влияют, лечат изнутри.

– Тогда почему ты решила, что я смогу помочь Клавдии? – опешила я. – Я вообще сомневаюсь, что у меня она такая сильная. Да, настроение меняет, но не более.

– Вот и проверим, – улыбнулась Авелина. – Главное, не пытайся себя заставлять. Получится – хорошо. Нет – ну, что же теперь.

Меня не успокоили слова Авелины, но когда пришла Клавдия, мне стало немного легче. Женщина не смотрела на меня как на врага, не кидалась язвительными фразочками и никак не пыталась задеть, выставив себя в лучшем свете. Нет, она была вполне улыбчива и вежлива. И я бы и не подумала о какой-то болезни, если бы не землистый цвет лица и тяжелая одышка. То, что Клавдия глубоко больна, было видно невооруженным взглядом.

И так мне её стало жаль, что я без спросу взяла тушку курицы и принялась варить бульон. Я не знала, как именно я могу помочь, но каким-то шестым чувством понимала, что ей не помешает лёгкий бульон с овощами. Наверное, потому что меня саму лечили всегда бульоном. Конечно, были и лекарства, но бабуля всегда приговаривала, что не стоит нагружать желудок тяжелой пищей.

– Выпейте, – поставив перед Клавдией чашку с чуть остывшим бульоном, попросила я.

– Ты хорошая, Амели, – грустно улыбнулась женщина. – Да только не помогает мне ничего. Уже давно не помогает. Чувствую я, что близка моя кончина, детей только жалко, на кого оставлю?

– А ты не думай и пей, – фыркнула Авелина, жадно глядя на чашку. Думаю, она бы с радостью сама влила в Клавдию этот бульон, но останавливала себя титаническими усилиями.

– Ну, раз вы просите, – усмехнулась Клавдия, делая первый глоток.

Я расстроилась, понимая, что никакого эффекта нет. Вообще… Даже щёки не порозовели. Клавдия допила бульон и вежливо поблагодарила, отставляя чашку в сторону.

– Чудес не бывает, – грустно усмехнулась я.

Уже поздним вечером, попрощавшись с Авелиной, я побрела домой. На дорогу вновь вышел волк. Подойдя к нему уже без страха, я ласково потрепала зверя по холке.

– Здравствуй. Не хочешь жить у меня? Авелина сделала кое-что, теперь ты будешь выглядеть как обычная собака.

Я достала кулон и дала псу понюхать. Внимательно обнюхав, волк боднул руку с цепочкой лбом и сам просунул голову в петлю, вмиг становясь похожим на собаку.

– Что же, идём, покормлю тебя, – рассмеявшись, предложила я.

Но волк внимательно на меня посмотрел, а потом в два прыжка достиг кустов и вернулся уже с тушкой зайца. Положив тушку передо мной, волк внимательно посмотрел на меня.

– Это ты так благодаришь за еду? – рассмеялась я, поднимая подношение. – Идём, мой верный страж. Как-нибудь проживём.

Глава 5

Как-нибудь…

Это наречие сопровождает меня с самого появления здесь и будет сопровождать ещё долго. Если я не начну пользоваться своей силой, конечно же.

А делать это страшно. Я ведь тоже сегодня надеялась на чудо. Думала, что помогу несчастной женщине, что молва обо мне пойдёт дальше, и жить, наконец, станет проще.

Но глупо верить в сказки, поэтому, придя домой, я не стала экспериментировать с готовкой, а занялась обыденными делами. Растопила печь, притащила с улицы ванну, нагрела воды. Уж не знаю, как часто моются деревенские, но я предпочитала ополаскиваться каждый день. Словно наяву слышала бабушкин голос “Все болезни от грязи”.

Искупав Тёмку, я ополоснулась сама, а после постирала пелёнки. Спать ещё рано, так что, накормив сына, я приготовила нехитрую похлёбку волку, а сама принялась полоскать простыни, которые лежали в сундуках.

Я настолько погрузилась в работу, что не расслышала стук в дверь. Что кто-то пришел, услышала, только когда раздался голос в сенях:

– Амели! Ты дома? Амели?

– Дома! – крикнула, шикнув на рычащего волка. – Заходите, Клавдия.

– Ой, какая собачка у тебя большая! – воскликнула женщина, заходя на кухню. – Охраняет дом, молодец. Только необычно это – собак в доме держать.

– Охраняет, – улыбнулась я. – Вы что-то хотели?

– Я? – женщина немного растерялась, а затем, помявшись, ответила. – Амели, а не могла бы ты мне ещё бульона того сварить, а? Так хорошо мне сделалось после него. Не болит ничего. Если это ненадолго, ну и пусть, хоть немного боли не чувствовать, устала я.

– Могу, конечно, – обрадовалась я, но тут же сникла. – Да только не из чего бульон варить. Вы не подумайте, я не жадная, просто… Нет у меня ничего, собаке вон похлёбку сварила, да и всё.

– А я всё принесу! Всё-всё! – тут же быстро пробормотала женщина. – Сваришь сегодня, а? А то сил нет уже ночами не спать.

– Сварю, – согласно кивнула я, стараясь держать себя в руках.

Но только Клавдия вышла за дверь, как я завизжала и запрыгала от радости. У меня получается! Получается!

Даже если это временный эффект и бульона хватает только на несколько часов снять боль, это круто! Да, сложные болезни я лечить не смогу, но облегчить состояние, чтобы дождаться помощи – вполне. И лёгкие простуды тогда мне по плечу! А мы в деревне, где куча вечно сопливых детей. Конечно, я не желаю деткам болезней, но они ведь простужаются вне зависимости от моего желания. А вот я буду их лечить! У родителей вместо платы в медяшках или серебре буду продукты просить или ещё что. Придумаю, главное, что у нас есть все шансы пережить эту зиму достойно!

Пока ждала Клавдию, достала большую кастрюлю и сбегала за водой. Да, готовиться будет дольше, но я планировала сварить несколько порций сразу, чтобы женщина могла ночью выпить, если станет хуже.

– Вот как научусь лечить! Заживём отлично, да, Серый? – я хихикнула, глядя на волка, который все мои действия провожал внимательным взглядом.

Проверив сына и убедившись, что кроха сухой и спит крепким сном, я вновь вернулась на кухню. И вовремя, потому что в дом как раз вошла Клавдия.

– Вот, принесла всё, – сказала женщина, тяжело дыша и ставя корзину с припасами на скамью.

– Посмотрим, что можно приготовить, – пробормотала я, заглядывая внутрь. Ага… Куриные окорочка, лук, морковь, зелень. В общем, всё, что надо для бульона.

Промыв курицу в холодной воде, я поставила её вариться. Следом кинула очищенный лук. Морковь решила порезать мелким кубиком, так же нарезала картошку. Как раз у меня оставалось штучки три. Не жаль совершенно. Мне так хотелось сделать что-то хорошее, доказать хотя бы самой себе, что я не бесполезна, что даже и не подумала попросить что-то взамен. Плата? Да плевать! Лишь бы помогло. А я очень желала вылечить Клавдию, боясь представить, какие муки она испытывала, когда начинался приступ.

– Вот, держите, – спустя час я поставила перед женщиной чашу с бульоном. Точнее, с очень лёгким супом, который при желании можно пить или же есть ложкой.

– Страшно мне что-то, – вздохнула Клавдия, принюхиваясь к чашке, и тут же виновато посмотрела на меня. – Не думай, я не боюсь, что ты отравишь. Просто… Как-то боязно с магией связываться. Но боль сильнее.

– Аккуратнее, он горячий, – напомнила, слабо улыбнувшись. И тут же дёрнулась, услышав громкий плач из комнаты.

Тёмка проснулся. А там одно из двух. Либо намочил пелёнки, либо проголодался. Оказалось, и то, и другое. Так что, поменяв пелёнку, я накинула на плечи вторую и, приложив кроху к груди, вышла на кухню. Всё вполне цивильно, прикрыто, так что стесняться мне было нечего.

– Бабы с ума сходили от зависти, когда молодой хозяин сообщил, что женится на тебе и ребёнка примет, – усмехнулась Клавдия. – Говорили, что приворожила ты его.

– Но вы в это не верите же? – осторожно уточнила, прижимая сына к себе, словно пустые слухи могут ему навредить.

– Гард – мой второй муж, – чуть подумав, заговорила женщина. – За первого выдали родители, но не скажу, что они ошиблись с выбором. Архип был неплохим, работящим, ни меня, ни детей никогда не обижал, да и с мужиками пить не любил. Но ушёл рано, на охоте не повезло. За Гарда я вышла через три года после смерти мужа. И выходила уже по любви, решив, что заслуживаю не просто хорошего хозяина в доме, но и мужчину, который будет любить. Мне тоже завидовали, а потом я заболела. Может, дурной глаз на меня так подействовал, а может, слишком счастливо жила – кто теперь разберёт. Но тебя я понимаю и не осуждаю. И уж тем более не верю в привороты. Просто влюблённый мужчина всегда выглядит странно.

– Да, странно, это верно, – прошептала я, вспоминая молодого графа. Да, я не страдала и не горевала по нему, ведь я не чувствую того, что чувствовала сама Амели, но я могу представить. Сама прошла через гибель любимого. Даже сейчас больно было вспоминать, отчего по щекам потекли слёзы.

– Не расстраивайся, Амели, у тебя всё ещё будет, – успокаивающе похлопала меня по руке Клавдия, а я удивлённо моргнула.

Ногти… У неё были ногти в очень плохом состоянии, как у большинства деревенских жителей. И руки раньше шелушились, да ещё так сильно, что казалось, Клавдия, словно змея, шкуру меняет.

А сейчас… Руки ухоженные и ногти аккуратные. Я, не осознавая, что делаю, перевернула руку ладонью вверх. Ни единой мозоли!

Подняв глаза, я только и смогла, что удивлённо выдохнуть. Губы стали ярче, в глазах блеск появился, даже волосы чуть потемнели, скрыв раннюю седину. На щеках играл здоровый румянец. Сколько Клавдии? Сейчас я бы не дала ей больше тридцати пяти.

Поднявшись, дошла до комнаты и нашла маленький осколок зеркала, который сохранила, ведь больше отражение своё разглядеть просто негде. Вернувшись, молча подала осколок, предлагая заглянуть в него.

– Это что же это? – прошептала Клавдия, прикладывая ладонь к лицу. – Что же это? Как? Магия такая сильная, да?

– Я не знаю, правда, – пожала плечами, улыбаясь. – Но я точно не наврежу.

Всучив Клавдии кувшин с бульоном, я проводила счастливую женщину и, даже не поужинав, легла спать. Так мне хотелось поскорее рассказать Авелине, что произошло.

Ночь была слишком волнительной. Я просыпалась на кормление и смену пеленок, а потом долго не могла уснуть, предвкушая новый день и маленькую победу. Под утро выпустила волка на улицу, а сама, поняв, что уснуть нормально всё равно не смогу, принялась заниматься домом. Растопить печь, нагреть воды, выстирать бельё, которое испачкалось за ночь. Как же я мечтала о стиральной машине и памперсах! Как же мы, земные люди, привыкли к благам цивилизации, даже благодарность за создание всех этих вещей стёрлась. Сейчас, стирая вручную пелёнки, я поняла, насколько замечательно иметь в доме хотя бы водопровод и канализацию, я уже не говорю о технике.

Серый, как я назвала волка, принялся скрестись в дверь, когда на улице уже рассвело. Открыв дверь, я недоуменно оглядела зверя. А тот… Прошёл в центр кухни и выплюнул из пасти тушку какой-то птицы.

– Ты еду нам добыл, Серый? – рассмеялась я, поднимая птицу за крыло. Крупная, но я такую никогда не видела, наверное, фауна у нас отличается. – Ну что же, сейчас приготовлю тебе.

Приготовить птицу легко, а вот подготовить… Я знала в теории, что надо делать, но в реальности всё оказалось не так уж просто. Ошпарив тушку кипятком, я долго и скрупулёзно очищала её от перьев, которые решила выкинуть. Запах был от них ужасен, а как сделать так, чтобы перо в подушках не пахло, я не знаю. Да и сомневалась я, что не притащу в перьях какую-нибудь гадость.

Спустя два часа тушка была не только очищена, но и разделена на части. Недолго думая, отдала собаке один окорочок, а из головы, требухи и лап сварила кашу, добавив немного овощей. Да, это не совсем собачья еда, но так зверю хватит на два раза. Себе приготовила лёгкий суп, отчаянно желая здоровья и сил. Силы мне понадобятся.

Несмотря на то, что Авелина чувствует себя должной мне, я испытывала стыд, обращаясь к ней с просьбами. А как по-другому, если без дров мы банально замёрзнем? Поэтому сегодня мне силы понадобятся, благо у меня теперь есть защитник, который не только от зверья защитит, но и сани с дровами до дома довезёт.