Читать онлайн Пьяный мастер: первый из последних

Дорогой читатель, сейчас в руках ты держишь первую книгу из цикла “Пьяный Мастер” под названием “Первый из последних”. Путь ее от идеи к тебе был долгим, но интересным. Мне бы хотелось, чтобы он был не зря.

Это произведение хранит в себе много тайн, которые, будут раскрываться с каждой новой книгой, наполняя мир красками, светом, тенями и полутенями.

Но перед тем, как ты, накинув капюшон дождевика, станешь на скользкий камень горной тропы, позволь мне отвлечься от мира Эрии, чтобы рассказать историю этого цикла в моей жизни.

В жизни каждого человека случаются моменты, когда задаешься вопросом: “Верен ли мой путь?”. И мы застываем не в силах ответить на такой простой, казалось бы, вопрос. Снова и снова вспоминаем шаги и выборы, что свершили на своей дороге жизни, но ответ ускользает, как песок сквозь пальцы. Решение рядом, но в то же время так далеко. Мы гонимся за ним, но подобно тени, он прячется от нас. И когда мы находим ответ, оказывается, что уже не помним вопроса.

Вот и в моей жизни такой момент наступил тогда, когда я этого меньше всего ждал. Все вокруг изменилось, заставив меня оглянуться назад, задуматься и сделать осторожный первый шаг. За ним следующий и следующий. “Нашел ли я ответ?” – не знаю. “Нужен ли он мне?” – наверное, нет. Ведь важно понять, что имеет значение не сколько цель, а больше сам путь. Имеет значение состояние твоего духа, чистота помыслом и счастье, что принесла тебе дорога. Ведь ты жив, пока ты идешь вперед.

Цикл “Пьяный Мастер” – это тот самый первый шаг по новому пути. Идея истории монаха с отравленной Ци появилась давно, еще в далекие студенческие времена, когда взахлеб зачитывался работами Толкиена, Сальваторе, Сапковского и других авторами. А компьютерные ролевые игры подтолкнули к переносу их в реальную жизнь. И вот однажды, отбросив страх, я шагнул в щель между строк, чтобы узнать, что скрыто от меня там.

Мир Эрии, в котором происходят события этой книги, был рожден в 2002 году на маленькой кухне спального района индустриального городка. Несколько недель творческого “запоя”, и на моем столе скопились сотни листов с описанием законов, богов и народов Эрии. Драконы и маги, рыцари и воры нашли свое место в этом волшебном мире.

С близкими друзьями мы провели три незабываемые ролевые игры в Лиманских лесах, погрузив гостей в тайны новорожденного мира. Вместе с ними мы писали летопись, привнося в Эрию своих героев и злодеев. Беспощадные жители болот, верные служители Храма Сина, маги Драконрока, демоны Черного Пика и несломленные защитники Непала – все они записывали строку за строкой в этот мир. Дракон Гром, летописец Норд, король Этно, атаман Батя и многоликий Сайрус стали легендами, неотъемлемой частичкой души и сердца молодого мира.

Время шло, воспоминания стирались, застывая поблёкшими картинками, частичками пазла, который, как казалось, уже не восстановить. Лишь посиделки на кухнях со старыми друзьями возвращали нас туда. В такие моменты мы снова становились Сином, Вороном, Хором и Ящером, теми кто сделал первые шаги по белоснежной долине пустых страниц.

Но жизнь внесла свои коррективы, а друзей разделили сотни и тысячи километров. Каждый пошел своей дорогой, творя новые истории, но уже в реальном мире.

Мой же путь неожиданно вновь свернул в Эрию. И вот в 2024 году я вернулся в этот забытый, даже мной, Мир. Я пришел, чтобы вспомнить и рассказать тебе историю тех, кто жил в этой далекой земле, кто наполнял ее силой и магией.

Ты познакомишься с монахом Ро, который был рожден с отравленной Ци. В раннем детстве его подобрали монахи, после нападения на городок воинов Вечных Болот. Мальчик рос, осваивая практики духа и древние руны силы, пока не настал час пройти свой путь к очищенью и исцеленью. Но ему было не суждено пройти этой дорогой до конца. А может это была и не его дорога.

Пусть Ро, расскажет тебе свою историю. Пройди с ним его путь, и может быть сможешь найти свой.

С уважением, Юрий Новиков.

Киев – Краматорск, 2024 год

Глава 1. Затерянный в веках

Солнечный луч украдкой проскользнул по мшистым стенам пещеры, едва касаясь моего нехитрого и напрочь промокшего скарба. Утро разорвало связь со вчерашним днём, даруя успокоение и осознание того, что выбранный не мной путь скоро завершиться. Я поднялся с лежанки, которую собрал вчера из того, что смог отыскать в этом небольшом гроте.

Думая о своём пути, вспомнил, что дождь застал меня в горах по пути в северный монастырь, где предстояло пройти епитимию. Холодные плети дождевых потоков хлестали меня, как нерадивого ученика после провала испытания бьют плетьми, пропитанными маслом. Ветер дул с такой силой, что каждый шаг по горной тропе над пропастью мог стать последним. Вдали белели вершины, на которых расположилась обитель Старцев. И, казалось бы, она так близко, но в то же время далеко. Этот путь не зря называют Дорогой Шести Тысяч Ступеней. Я давно сбился со счёта, сколько их я преодолел. Складывалось впечатление, что Боги Ратх вытесывают новые и новые, отдаляя меня от цели странствия.

Пытаясь разглядеть грядущие опасности, я не заметил, что дождь размыл тропу настолько, что несколько камней едва держались. Один неудачный шаг – и я соскользнул вниз. Уносимый грязным дождевым потоком, я чудом умудрился зацепиться за острый обломок старинной ступени. Кромка глубоко вошла в мою руку, рассекая ладонь и выпуская горячую кровь.

Я закрыл глаза и, зачерпнув немного энергии Ци, совершил рывок, чтобы выбраться. Распластавшись на холодных ступенях, подставил лицо дождю. Сердце безумно колотилось, а губы пересохли, хотя воды вокруг было более чем достаточно. Дальше идти сил не было, как и места, где укрыться. Я с трудом поднялся, огляделся по сторонам и заметил небольшой грот, поросший мхом и лишайником. Там я и решил переждать грозу, дождавшись утра, ведь движение ночью в горах, ещё и в ливень, редко заканчивается успехом.

Скинув заплечный мешок подальше от входа и оглядевшись, я достал из котомки насквозь промокшую пеньковую верёвку. Завязав её нехитрым узлом вокруг корней по обе стороны грота, развесил плащ и кимоно, оставшись в том виде, в котором Боги Ратх создали меня. Опёрши деревянный посох о стену, я нарвал сухого мха и лишайника, сложил их в кучку и обложил камнями. Чтобы, когда их прогреет огнём, они могли дать достаточно тепла и высушить промокшую одежду.

На дне сумки в промасленной тряпке нашлись огниво и кресало. Пара ловких ударов, и костёр занялся, но дыма было куда больше, чем огня. Пришлось вновь применить энергию Ци, чтобы разогнать дым и поднять пламя, иначе мог угореть, а не обсохнуть. Энергия практически закончилась, но я знал, как её восстановить. Мой способ слегка неординарный, ведь каждый знает, что монахам запрещено пить алкоголь, Яд Змея, как его называют в наших краях. Но увы, другого способа для меня восстановить энергию так и не придумали.

Такие выродки, как я, появлялись в Эрии крайне редко, а среди монахов вообще практически никогда. Старинные легенды гласят, что раньше детей с отравленной Ци было гораздо больше, но Старцам Северного Храма удалось найти лечение. Для этого ребёнка отдавали в любой монашеский храм, там он изучал две руны и должен был пройти паломничество. Во время путешествия ученик обязан был познать третью руну, но защитить свой разум от знания четвертой. Если всё сделано правильно, то мальчик не только выживал, но и мог излечить свою Ци у Старцев. Ежели нет, то его мучения на этом свете заканчивались, а колесо Уробороса возвращало его в мир в новом облике, но с тем же ядом в крови. И так до тех пор, пока больная Ци не излечится. Те же, кому удавалось разорвать колесо и очиститься, в старости совершали паломничество вновь, занимая место упокоившегося Старца. Вот и я, найденный Мастером По на руинах разграбленной болотными тварями деревни, был распознан как носитель Яда Змея, а значит должен был пройти свой путь до конца. Но хотел ли я этого?

Ну что-то я отвлёкся на воспоминания. Пришло время восстановления. В таверне городка, что лежал у подножья гор, я прихватил бутылочку медовухи, чтобы восполнить силы и помедитировать.

Положив посох у ног, я голым задом разместился на небольшом валуне около костра, приняв позу для медитации. Откупорив бутылку медовухи, за пару больших глотков опорожнил её до половины, а после отставил, чтобы случайно не пролить. Мои веки сомкнулись, и я впал в глубокий транс. Перед глазами пронеслись события минувшего дня: разбитая колёсами и размокшая от ливней дорога, серая деревня, мрачные и угрюмые лица крестьян, хамоватый корчмарь, безвкусная похлёбка, скандал, драка, распахнутая дверь таверны, лужа, грязь на лице. Отличный был день, а особенно учитывая то, что хоть меня и выкинули на улицу, я не остался в долгу.

– Долго же предстоит их лекарю приводить в божеский вид рожи этих безбожников, – улыбнулся я.

Самое интересное то, что я не помню, с чего всё началось. Вроде бы один из них сказал, что я самозванец, что монахи не пьют, что я позорю богов, надевая на свое прогнившее тело одежду святых людей. Что они покажут мне, где должны ночевать такие свиньи, как я. Потом здоровенный детина взял принесенную мне тарелку с похлебкой, а второй попытался выбить у меня из рук чашку с медовухой, но тут же оба отлетели к стене, перевернув несколько столов. А вот что было дальше, я не смог вспомнить. Лица, удары, крики боль и кровь, может и моя. Я непроизвольно вновь улыбнулся, подпустив в пещеру аромат вчерашней похлёбки из чечевицы. И в тот же миг в моей голове раздался голос Мастера По.

– Опять набедокурил, мой ученик? – услышал я.

– Они первые начали, Мастер, – возразил я внутреннему голосу.

– Ну да, как всегда. И что же на этот раз?

– Они вылили мою похлёбку, швырнув в меня тарелку, – вспомнил я все так, как будто это происходило сейчас.

– А ты?

– Перехватив её в воздухе, метнул обратно в этих свиней.

– Ты вновь был пьян? – в голосе учителя чувствовалась боль и сожаление.

– Самую малость, Мастер. В этом состоянии мои рефлексы… они… они быстрее мысли.

– Все твои проблемы от того, что Ци в тебе отравлена. Ты не контролируешь энергию, поэтому и проигрываешь бой.

– Простите меня, Мастер.

– Всему своё время, горе ты моё. Скоро Старцы помогут тебе, очистив твою Ци. Лучше скажи, какой урок ты вынес из прожитого дня, – я даже представил себе язвительную гримасу учителя, с которой был хорошо знаком уже много лет.

– Посох отбивает тарелку быстрее, чем перехват рукой и бросок.

– Боги Ракх, что ж за дурень мне достался. Повидав столько всего в пути, он понял, что посох может отбивать предметы. Тебе не Мастером нужно становиться, а циркачом. Что ж, пусть будет так… – грустно произнёс он.

А потом тьма окутала мой разум, унося меня в астральные дали. И вот уже сейчас, когда робкий лучик подбирался к моей руке, я счастливо улыбнулся, ведь на запястье свежим клеймом, запеклась новая руна “Стремительный удар”.

Мысленно поблагодарив Мастера, я, допив остатки медовухи, почувствовал, как Ци наполняет моё тело, а руны на руках наливаются силой. Теперь необходимо было только добраться до Храма, ведь все три руны Пути у меня были. Они мне обязательно смогут помочь, и не важно, хочу ли я этого.

Подкинув бутылку, я активировал руну “Бегущего огня” и “Стремительный удар”. Ударом босой ноги подбросил посох, схватил его руками и… бутылка со свистом отлетела вперёд, подобно пущенной стреле. Руны покалывали, но энергии почти не потратили, что не могло не радовать. Значило это только одно: моё тело приняло новый знак, который сблизился с другими, войдя в синергию. Этот факт меня очень обрадовал, а вот то, что я не услышал звука разбившейся бутылки – насторожил.

– Эта пещера не так уж мала, как я думал… – липким страхом скользнула мысль о притаившейся угрозе.

Натянув кимоно, подпоясавшись и закинув котомку за плечо, я активировал руну “Родство с тенями” и обомлел. Передо мной, затянутый мхом и лишайником, был пролом в стене, а бутылка спокойно лежала на мягкой мшистой подушке.

– Так вот почему я не услышал звона, – подумал я и тут же осёкся.

– Не об этом думаешь, дурак, – голос учителя отвесил мне ментальную оплеуху, – раскрой глаза, дурень!

– Кирпичи? Этого не может быть, но всё же именно они, а не камни, валялись возле пролома. Значит, это не природный, а рукотворный проход. Но куда?

Вспомнил, что когда я шёл по горной тропе, то не видел никаких домов или замков. Только горы. Эти места закрыты для селян, да и авантюристы стараются идти трактом, ведь в горах всякое может произойти. А теперь в гроте я обнаруживаю кладку из кирпича, которой на вид ни одна сотня лет. Мха так много, что даже бутылка не разбилась.

– Я пьян? Мне это чудится? – рассудительный голос в моей голове предложил рациональное решение.

– Да, я пьян, но мне это не чудится, – другой мой голос возразил.

Я ощупал пролом. Кирпичи были сухими и густо поросли лишайником. Поразмыслив ещё мгновение, я смело сунул голову в пролом и замер.

Это был погреб. Да не просто, а винный погреб. Огромный винный погреб. Стеллажи с бутылками уходили ввысь на десятки метров, точнее сказать не мог. “Родство с тенями” позволяло хорошо видеть во мраке лишь на десяток метров. Бочки, стоящие вдоль стен, поражали своим размером. Всё вокруг было затянуто паутиной, а на полу был такой слой пыли, что можно было поклясться, что тут сотни лет не ступала нога человека. Только следы маленьких лапок крыс подсказывали, что это не сон, и время тут не замерло навечно.

– Боги Ракх, я в раю? – воскликнул я, метнувшись к ближайшему стеллажу.

– В аду, – понял я, когда мне в рот посыпался горький песок из наспех открытой бутылки.

За сотни лет, что провели эти бутылки и бочки тут, вино превратилось в песок и камень. Как же ужасна эта судьба.

Запах тлена и пыли наполняли это место. Паутины было настолько много, что она стала похожа на лианы или корабельные канаты, свисавшие с потолка. Древесина бочек почернела от старости, а местами и полопалась, давая свободу не вину, а песку, барханами скопившемуся на полу. Я обратил внимание, что на каждой бочке там, где это возможно было рассмотреть, стояло клеймо Уробороса, Змея, кусающего себя за хвост. Я замер, пытаясь понять, почему тело змея не сомкнуто в кольцо, а заплетено в виде восьмёрки, а иногда и в виде более сложных фигур. Ведь все изображения Змея, что я встречал, были подобно колесу перерождения, а тут всё было иначе.

Подняв лопнувшую бутылку, глянул на сургуч. Тот же символ, что и на бочке рядом: Змей, завитый в восьмерку. Рядом нашел ещё одну. А тут его кольца сплелись в подобие пятиконечной звезды. Отыскал бочку с таким же символом. Кажется, я начал понимать, что таким образом маркировали вино или медовуху. Точнее сказать невозможно, ведь ароматный напиток давно стал прахом, а погреб – могилой.

Я шел и шел между стеллажей, изучая прогнившие бочки и откупоренные бутылки. Разнообразие символов поражало. Сколько же марок Яда хранила эта усыпальница. Но вокруг камень и песок, песок и камень… вот и все дары, которые Боги уготовили мне в наказание.

Когда я подошёл к ещё одной бочке на которой был изображено каноническое кольцо Уробороса, на вид она была не тронута временем, обратил внимание, что по металлу колец расположено множество царапин. Присмотревшись, стало ясно, что это не просто царапины, это Руны Ци, но таких я никогда не встречал. Достав из котомки овечью шкуру и резец, принялся перерисовывать символы, надеясь в библиотеке Храма найти их трактовку. Но тут я приметил что-то белое у стены под бочкой. Подобравшись ближе, разгреб гору бутылок, открывая взору тело монаха.

Понять, что это тело именно монаха было несложно. Хоть ткань и истлела, но на нём была кашая, а на шее – бусы Мастера. От времени цвета ткани потускнели, но я готов поклясться, что раньше она была чёрного цвета с зелеными вставками. Такую расцветку не носили монахи ни одного известного мне храма. Легенды говорили, что раньше, до Войны Яда, храмов было намного больше, но отступники уничтожили почти все. Лишь Старцам удалось сохранить те пять, что существуют до сих пор. Это могло говорить только об одном: я нахожусь в погребе одного из уничтоженных храмов. А тело принадлежит одному из Мастеров, павшему от руки еретика.

– Но почему его закидали бутылками? Почему они пустые? Возможно, так враги надругались над святостью Мастера?

Взяв небольшую бочку, я поставил её на проходе. Аккуратно достал тело и осмотрел его внимательно. Я первый раз в жизни видел бусы из такого камня. Они не были чёрными, как мне поначалу показалось. Сферы были тёмно-зелёными с чёрными прожилками, подобно бутылочному стеклу, но символов разобрать было невозможно. Я сложил ноги и руки скелета в позу лотоса так, как показывали учителя в храме, предавая земле тела умерших братьев. Усадил скелет на бочку, ведь Мастер даже в смерти находится выше ученика. А сам склонился перед телом, коснувшись прохладного пола лбом.

Раз за разом я повторял молитву Богам Ратх, отпевая душу святого мученика и Мастера, как учили меня в храме. Мои глаза смотрели в пол, а пыль заполняла нос и рот. Очень хотелось чихнуть, но я, собрав волю в кулак, закончил молитву. Как вдруг погреб осветило мягкое зелёное сияние, подобное тому, что бывает ночью на болотах.

– Кто ты, ученик? – услышал я голос.

Я поднял глаза, но в погребе никого не было. Лишь скелет, излучающий то самое сияние. Но мёртвые говорить не могут. Я в страхе опустил голову и замер, надеясь, что наваждение Яда моей Ци скоро кончится.

– Ты настолько туп, что не знаешь своего имени? – повторил кто-то в моей голове.

– Я?

– Ты. Как тебя зовут?

– Я Ро, Мастер.

– Что ты делаешь тут, в моем убежище, Ро?

– Я шёл в Северный Храм, чтобы вылечиться. Но гроза. Я в грот…

– Твой учитель считает, что сила – это болезнь?

– Какая сила? Я алкоголик. Я не могу активировать ни одну руну, если трезв. Таких, как я, называют Носителями отравленной Ци. Я болен. Мне необходимо лечение.

Громкий смех сотряс стены, заставив меня съёжиться.

– Это не болезнь, а древний дар, который был забыт задолго до того, как прадед деда твоего учителя появился на свет.

– Дар?

В моей голове поплыли картинки давно минувшего прошлого. Огромный сад, где практикуются юные ученики, совсем дети, и медитируют Мастера. Их одежды чернее ночи, а пояса зеленее травы весной. Вдоль деревьев стоят корзины с фруктами и кувшины с вином. Я вижу молодого Мастера, который, пригубив из чаши, сосредоточился на ростке, едва пробившему землю навстречу к солнцу. Монах пассами вливал Ци в росток, помогая тому расти. Я чувствовал каждый запах прошлого, чувствовал дуновение ветра, забыв, что нахожусь в затхлом древнем погребе.

– Да. Мы умели использовать Яд Змея для благих дел. Держали равновесие. Но ученики всё больше и больше поглощали силу, становясь его рабами. Их умения стали опасны. Тогда Старцы сделали всё, чтобы уничтожить любые упоминания отравленной Ци. Они считали, что если сила Яда Змея покинет мир, то это и будет равновесием. Мы стали изгоями. Нас уничтожали, чтобы отравленная Ци больше не угрожала миру.

Пока голос в моей голове отвечал на незаданный вопрос, умиротворяющий сад сменился горящим залом для молитв. Монахи в разноцветных мантиях сражались между собой, применяя невиданные силы. Статуи и колонны разлетались на куски от мощных ударов. Ненависть и чистая энергия Ци заполняла мир. Рядом со взрослыми дрались совсем юные ученики. По флягам на поясах я понял, что оборону держат те, чья Ци отравлена. Среди них, подобно ветру, двигался Мастер, который в прошлом видении помогал ростку взойти, но теперь его молниеносные удару крушили нападающих. Толстый монах, вооружённый двумя кукри, отбивал летящие стрелы от своих учеников. Он что-то кричал, наверное, приказывая отступить. Картина замерла, осыпавшись потускневшей краской, и я пришёл в себя.

– Но мастер сказал… – попытался возразить я, выходя из транса.

– Что в Северном Храме тебя излечат? – я чувствовал всю ту боль, что скопилась за века в душе мёртвого Мастера.

– Да, – набравшись храбрости, ответил я.

– А что тебе известно о Северном Храме?

– Мастер сказал, что Старцы… – я осёкся, понимая, что особо ничего не знаю о Храме, затерянном в горах.

– Всё верно. Ты не знаешь, что это за место. Ведь никто и никогда не расскажет тебе. Северный Храм – это тюрьма для тех, чью Ци отравил Змей. А Старцы – тюремщики и палачи, что спасают мир от таких как ты.

– Убивают? Откуда Вам знать? Мастер, простите мою непочтительность, но Вы мертвы очень много лет.

– Я был там тогда, когда все началось. Они сначала будут пытаться очистить твою Ци, вливая в тебя чистую энергию, а вот если не получится, то убьют. Конечно же, во благо равновесия. Или того, что они считают равновесием.

– Нет. Этого не может быть. Они… Боги Ратх запрещают убийства.

– Боги… Да, Боги запрещают, но люди – не боги. Старцы трактуют заветы богов так, как считают нужным для равновесия. Твоя Ци отравлена, ты уже не дитя Ратх, а значит, если тебя нельзя спасти, то спасение равновесия Ратх значит больше, чем их заветы. Их равновесие разрывает круг Уробороса, оно ведёт к окончательной смерти, но ответь мне, какое же это равновесие? Если твой дух убивают во имя блага, которое не способно созидать? Они одурманили головы братьев в прошлом и воспитали детей в будущем, которые под видом равновесия уничтожают его.

Я чувствовал, как слёзы обиды и злости катятся по моим щекам. Всё, во что я верил, висело на волоске. Я не хотел соглашаться с духом, но вспомнил Кагара, который, как и я, был отравлен, но прошел лечение и вернулся в Храм. Он помнил всё, кроме того, что с ним делали Старцы. Он узнавал братьев, но лишь я понимал, что вернулся не мой друг, а Мастер Каг. Он больше не искал новых практик, он молился и молился. А потом, однажды, ушёл. Учителя говорили, что Мастер Каг откликнулся на зов Старцев, чтобы занять место ушедшего. Я надеялся, что найду своего друга Кагара в Северном Храме. Но лишь сейчас я стал понимать, что он умер, чтобы стать Старцем Кагом.

– Мой Мастер, мой учитель отправил меня на смерть? Ты это хочешь сказать?

– Твой учитель не знает правил Старцев. Он лишь выполняет их указания. Все отравленные должны пройти очищение в Северном Храме, но те, кто вернулись, никогда не вспомнят, как их очистили. Наверно, за века после моей смерти никто оттуда не сбегал, чтобы рассказать вам правду. Я сбежал, но было поздно. Храм, служивший мне домом, разрушен, братья и ученики мертвы, так или иначе. Я помнил, что через грот можно было попасть в погреб храма. И остался тут познавать учение Уробороса. Искать равновесие Яда, надеясь, что смогу переродиться в лучших временах, но…

– Это невозможно. Энтропия Яда разъедает Ци.

– Хаос разъедает. А Яд лишь форма равновесия или хаоса. Старцы видели в нём смерть, а я и другие подчиняли его во имя жизни, – неземная тоска сквозила в каждом слове неупокоенного духа.

– Много вас таких было?

– Рождённых с отравленной Ци было немного. Только они могли черпать силу Змея. Все остальные или травили Ци вином и пивом в поисках просветления, или годы проводили в медитациях. Были и такие, что научились искать силу в мире, их называли Пьяные Мастера.

– Мой Мастер рассказывал, что когда-то существовали те, кого подчинил Змей. Рассказывал, что они разрушали храмы, повинуясь воли отравленного Ци.

– Это та ложь, в которую легко поверить, ведь в ней есть и правда. Мы защищали наши храмы от тех, кто назвал себя Чистыми, от тех, кто был рождён без Яда в Ци. А потом приходили в их дома. Некоторые из нас отказались от медитации и равновесия в пользу сил Змея, они впустили яд глубоко в свои разорванные болью утраты сердца, становясь на путь Хаоса. Убивая всех, кто был на другой стороне. Лишая жизни детей тех, кто забирал жизни у их братьев. А в ответ те, кто примкнули к Старцам, уничтожали всех, в ком была хоть капля Яда, не задумываясь о равновесии. Пришел Новый Порядок, в котором не было место учению Змея.

– Война Яда, – вспомнил я название описанных мёртвым монахом событий давно минувших дней.

– Не знаю. Так эти события назвали летописцы? Занятно, – дух задумался, и ужасная скорбь окутала погреб.

Я поднял глаза на замерший в позе лотоса скелет. Мне показалось, что в его пустых глазницах застыли слезы. Однако, присмотревшись, я понял, что это лишь обрывки паутины, которая служила домом восьмилапым захватчикам мёртвого истлевшего тела.

– Ты пойдёшь в храм? – вкрадчиво спросил голос.

– Я никогда не знал, хочу ли я пройти этот путь, но теперь я должен узнать правду. Твои слова тронули меня, всю свою жизнь я верил, что служу равновесию. Сейчас уже не уверен.

– Тогда, перед тем как уйти, исполни мою просьбу. Этим ты послужишь равновесию мира. Разбей бочку, под которой ты нашёл меня, и похорони моё тело в ней, чтобы я обрёл покой. Погребальные руны я подготовил ещё при своей жизни, но силы покидали меня, и закончить дело я не успел.

– Конечно. Я сделаю это, но у меня нет топора, чтобы разбить бочку. Она хоть и прогнила, но всё же крепка. Наверное, руны не дали ей истлеть.

– Тебе не нужен топор для этого. Всё, что тебе нужно – это твои руки и энергия Ци. Передай её в свои руки, сконцентрируйся на силе, что дарует Ци, обратив руки в лезвия.

– Я же только ученик.

– Все когда-то были учениками. Никто не рождается Мастером. Сделай это во имя Равновесия.

Перед моими глазами поплыли воспоминания мёртвого Мастера. Он стоял возле каменного столба, глаза закрыты, а дыхание полно умиротворения и спокойствия. Сомкнутые на груди руки разошлись, создавая в воздухе две мерцающие окружности, состоящие из капель и повторяющие его пассы. Полушаг. Монах присел. Капли начали втягиваться в его пальцы. Кожа рук позеленела, покрываясь прочной коркой, подобной вулканическому стеклу, превращая кисти в лезвия. Удар был таким быстрым и точным, что ни одна пылинка не поднялась со столба. Казалось, что монах промахнулся, но через мгновение столб развалился на груду камней. Монах поклонился поражённому противнику, согнув в кулак, ставшими прежними, пальцы. Казалось, что энергия, оплетающая руки Мастера, пришла из самой земли, обхватив саму суть каменного столба, приказывая тому расколоться.

Я встал, подошёл к бочке, закрыл глаза и влил немного Ци в ладони. Не открывая глаз, повторил пассы руками и нанёс удар раскрытой ладонью в борт бочки, взвыв от боли. Руку обдало жаром, как будто сунул её в раскалённые угли. Если бы не влитая энергия, то с лёгкостью переломал бы себе пальцы. Из глаз полились слёзы, а с языка снова и снова срывались ругательства.

– Что ж за дурень? Может лучше было бить головой, коль там мозгов и так нет? – услышал я хор голосов учителя и Мёртвого Мастера.

Я вновь выругался, понимая, что именно я сделал неправильно. Опять влил энергию, повторил пасы руками и присел, концентрируя Ци в кончиках пальцев. Тёмно-зелёный цвет бутылочного стекла окутал пальцы, сращивая их между собой. Я моргнул от удивления, не поверив глазам: мои руки превратились в острые клинки. Первым аккуратным ударом я пробил в бочке дыру, выпустив наружу ручеёк песка. Удар, удар, ещё удар, и щепки от бочки разлетелись в разные стороны. Я наносил удар за ударом, пока не превратил бочку в ладью, подобную той, в которой хоронили Мастеров в нашем Храме.

Моё тело задрожало, по рукам пробежала рябь, превращая лезвия вновь в кисти, а на запястье проступил иероглиф руны “Язык Змея”.

– Это… это руна? Но как? Раньше я мог получить руну лишь во время медитации, осознавая опыт дня, недели или месяца. Как это получилось? – спросил я то ли у себя, то ли у скелета Мастера.

– Это непростая руна. Такие руны появляются, когда ты овладеваешь умениями Змея сознательно. Каждая такая руна должна компенсироваться тремя рунами медитации, иначе она будет брать над тобой контроль, спуская всё глубже и глубже в пучину хаоса.

– У меня как раз три руны медитации, Мастер. Это “Стремительный удар”, “Бегущий огонь” и “Родство с тенями”… А теперь ещё “Язык Змея”.

– Ты правильно понимаешь. Тебе нужно овладеть новыми тремя рунами медитации, чтобы познать руну Змея, иначе путь твой в бездну будет коротким.

– Спасибо, Мастер, за этот урок.

– Не за что, Ро. Твой путь только начался, а мой пора завершить. Сделай то, что должен.

Я аккуратно поднял скелет монаха, посадил его в ладью из винной бочки, аккуратно отделил череп от позвоночника, возложив в руки, глазницами к телу. Опустившись на колени, произнёс последнюю молитву Ратх для усопших. Не зная его имени, поднял в памяти образ монаха возле ростка, во время боя и у каменного столба. Почувствовав спокойствие и благодарность духа, понял, что не ошибся. Я видел историю того, кого сейчас отправляю в плавание к новой жизни. Как только приготовление было закончено, я вновь услышал голос древнего Мастера.

– Спасибо, собрат. Скоро я встречусь со своими близкими на волнах Вечного Змея. А через время мир в своём равновесии примет меня назад. Возьми мои бусы и носи их с гордостью. Теперь, когда на твоих запястьях четыре руны, ты стал Мастером Змея. Традиция мастерства и началась с этого. Три руны медитации и одна руна Змея. Пусть потомки и забыли про эту традицию, но я помню. Теперь ты последний из прошлых и первый среди живущих Пьяный Мастер. Возьми бусы, чтобы они не держали меня прикованным к “берегу”.

– Нет, не может быть. Как же это так? Старцы лечат лишь тех, кто не стал Мастером. А я не просто Мастер. Я зло, вкусившее Яда. Я изгой, которому не будет места в этом мире. Что же я наделал? Зачем ты передал мне это проклятье? Ведь только шаг оставался… – я осекся, вспомнив судьбу Кагара.

Дух молчал. Я встал. Ноги не слушались, руки были ватными. Сняв тяжёлые тёмно-зелёные шарики с его истлевших плеч, я почувствовал, как сила наполняет меня, и в тот же миг скелет осыпался прахом. Бусы засветились зелёным огнём, и на четырёх из девятнадцати проявились руны, в одночасье пропав с моего тела.

– Значит, я смогу узнать ещё пятнадцать знаков до того момента, как дорога моя оборвётся, – двойственное чувство горя и счастья наполняло меня.

Дорога в Северный Храм мне закрыта. Значит, нужно искать свой путь. Мир Эрии велик и богат, стало быть я смогу найти в нём для себя место, вдали от дома и друзей. Боги Ратх не поразили меня молнией, как отступника. Я не низвергся в хаос. А это значит, что мир смотрит на меня, но хватит ли мне сил посмотреть в него?

Оглядевшись, понял, что больше не трачу Ци на “Родство с тенями”. Тени слились со мной, я стал тенью. Я взмахнул руками, сосредоточившись на “Бегущем огне”, и мои ладони рассекли воздух с такой скоростью, что пыль с пола закружилась маленьким вихрем между ними.

– Ни одной капли Ци я не утратил. Не может быть! Хотя… Почему же не может? Мастера, занимаясь с нами, много раз повторяли уроки, но при этом они бы тратили всю свою Ци за урок. Они вынуждены были бы снова и снова уходить в медитацию.

Я крепко призадумался и тут же нашёл этому объяснение. Дело было в ожерельях Мастеров. Все руны, что покоились на разноцветных шарах, хранили в себе запас энергии, и поэтому не требовали энергии. Только неотточенные навыки или те, которым не нашлось места на бусах, тратили их Ци.

– Спасибо за последний урок, Пьяный Мастер, – чуть слышно сказал, оставляя за спиной последнюю ладью последнего Мастера Змея.

Я шёл вперёд по пыльному проходу меж вековых бочек, углубляясь всё дальше от пролома.

Глава 2. Мёртвый храм

Коридор заканчивался сломанной винтовой лестницей, ведущей вверх. Ступени давно истлели, оставив лишь остовы некогда мощных брусьев. Корни растений, давно захвативших тут господство, свисали с потолка. Я огляделся, раздумывая над тем, как выбраться из погреба, и что ждёт меня там, наверху.

– Возможно, мне не стоит подниматься, а просто развернуться и уйти так же, как пришел.

Но что-то внутри меня сопротивлялось, твердя, что есть только один путь, и он передо мной, а то, что осталось позади, превратилось в тлен, подобно старому Мастеру забытой эпохи.

Закрыв глаза, я активировал “Бегущий огонь”, быстро перехватывая руками сломанные ступени и помогая себе ногами. Подъём оказался длиннее, чем я предполагал, но всё же он вывел меня на каменный пол большого зала, что располагался над погребом. Отдышавшись, я огляделся. Я ожидал оказаться в старинном монастыре, но я никак не мог представить себе такой красоты. Ни один из нынешних храмов не мог сравниться в величии с этим полуразрушенным творением древних зодчих. Изображение из воспоминаний Пьяного Мастера наложилось на реальность, погружая меня в водоворот вне времени. Я чувствовал, что тайны устали ждать, пока я их открою, подталкивая меня к первым робким шагам этого дивного мира.

На стене был изображен огромный Уроборос, а подле него сидели девятнадцать монахов. Бусы монахов были выполнены из зелёного камня, на котором чернели тонкими прожилками неизвестные мне руны. Хотя часть была повреждена настолько, что понять изображение было невозможно, это всё равно завораживало. В одном мог поклясться: среди тех, что уцелели, я мог опознать только руну “Язык Змея”, которая красовалась на моих бусах, а остальные были мне неизвестны. Я был уверен, что у каждого из девятнадцать Мастеров по девятнадцать уникальных рун.

– Сколько же знаний мы потеряли во время Войны Яда, братоубийственной войне на взаимное уничтожение? – от этого осознания мне стало больно.

Я попытался вспомнить, как выглядели бусы моих учителей в Храме, и ужаснулся. Ведь с трудом смог насчитать с десяток уникальных рун, а тут их были сотни. А если учесть, что руны можно комбинировать между собой, то трудно представить, сколько всего умели Древние Учителя.

– Но как же Старцам удалось их победить? Чем обладали они, чтобы окончить войну?

Я сделал шаг к барельефу, чтобы рассмотреть монахов поближе. Среди них были те, чьи уши или зубы были длиннее людских. Одни существа были низкие, как дети, другие просто гигантских размеров. Но что меня больше всего поразило, так это то, что лица и тела некоторых покрывали перья или чешуя.

Этого не может быть. Легенды Эрии говорят, что твари Хаоса, такие как эльфы и орки, хоббиты, огры и гарпии вымерли тысячи лет назад. А дракониды – вообще миф.

– Но тут на барельефе они… они как живые, – это не укладывалось в моей голове.

“Жители давно покинули это место…”, – хотел бы я сказать, но знал точно, что практически никому из них не удалось пережить ту битву. А те, кто пережили, до конца своих дней завидовали мертвым. Меня не отпускало ощущение, что моё появление тут было записано в Книгу Времён ещё в древности. Как будто они знали, что даже после их смерти, найдётся тот, кто начнёт свой путь на руинах. Умирая, они становились чернилами, которыми будет написана новая глава Храма и Эрии. В этой летописи ещё не поставлена последняя точка. Мир должен узнать правду.

Я склонил колени и упал ниц перед Уроборосом. Слова молитвы на неизвестном мне языке пролились живительным бальзамом не только на мою, но и на души всех тех, кто остался тут навечно. Я чувствовал, как слова отражаются от стен пустого зала, вторя себе тысячами голосов, будто все духи склонились перед алтарем рядом со мной, умножая скорбь. Моё тело наполнялось энергией отравленной Ци, как пустой сосуд наполняется водой из пустынного оазиса. Ни разу в жизни я не ощущал такой подъём. Маленькие капельки пота выступили на коже, подтверждая, что я всё сделал правильно. Помолившись у барельефа, отправился дальше, в глубь давно мёртвого храма. Большинство переходов и арок были завалены горной породой, а белая плитка пола поросла густым ковром травы. Корни деревьев пробили потолок и свисали, как замершие перед прыжком змеи. Бусы пульсировали зеленоватым светом, когда я несмело ступал по грязным мраморным плитам. Возможно, они предупреждали меня о затаившейся опасности или же просто были рады через столько столетий коснуться живой груди, а не истлевших костей.

Не мог не заметить, что коридоры храма отличались от современных, как бы повторяя подземные тоннели змеиных нор, хотя залы были просторны и величественны. Время от времени я натыкался на побелевшие скелеты, обрывки одежды и сломанное оружие. На стенах и барельефах виднелись глубокие трещины, сколы и почерневшие пятна, оставленные огнём.

В одной из комнат я услышал шорох и тихое попискивание. Перехватив посох и слив воедино руны “Бегущий огонь” и “Родство с тенями”, стал подобен легко мерцающей тени. Мастера, мага или ночного убийцу этим трюком не обмануть, но большинство людей и животных были бессильны распознать в тенях живого.

Но не в этот раз. Скользнув в комнату, я замер. Передо мной, выгнув спину, стояла громокошка, а вокруг неё пульсировало синее сияние. Монахи говорили, что эти существа не были творениями Богов Ратх, мол, их создали колдуны и чернокнижники, ведомые алчным желанием стать ровней богам. Также я помнил, что живут эти твари в местах, наполненных магией, ведь простой пищей не питаются, поглощая лишь Ци из мира. Мастер По рассказывал, что однажды такая тварь забралась в молельню, устроившись под алтарем Равновесия, и осушила три десятка медитирующих там монахов. Выгонять же её пришлось мётлами, ведь каждый знак или активированная руна делали её только сильнее. В доказательство своих слов учитель всегда показывал глубокий шрам на своей щиколотке. Тогда я считал эти рассказы сказками для малышей, которые неумело тратили Ци. Мол, придёт громокошка и осушит тебя. Но сейчас я стоял лицом к лицу с этим монстром, а моя Ци волшебным образом утекала, делая свечение вокруг кошки всё ярче.

Быстрым движением руки перекрыл все чакры, закрываясь от пристального взгляда творения Хаоса. Сияние потускнело, но громокошка выпустила когти и стала, петляя подобно льву, что загоняет жертву, приближаться ко мне. Её белая, лишенная меха кожа была отчётливо видна в темноте комнаты, а хвост, подобно плети, хлестал воздух. В тот момент, как кошка рыкнула, я понял, почему её называют громокошкой: мои виски сдавила боль, как будто раскаты грома грядущей бури прокатились в моём мозгу. Я понимал, что без помощи Ци мне не одолеть эту тварь, но использование энергии лишь сделало бы её сильнее. Ситуация была безвыходной. Отсутствие “Родства с тенями” не позволяло оценить обстановку комнаты, чтобы уйти для маневра. Но тут перед громокошкой выскочила огромная лысая крыса, принявшись громко… Мяукать? И прыгать в мою сторону, выгнув спину и махая в воздухе маленькими лапками. От этой картины опешил не только я, но и громокошка. На миг мне показалась, что я вижу улыбку на её морде. Потом ловким движением она ухватила зубами крысу за холку и легонько отбросила себе за спину. Тут то я и понял, что это не крыса-переросток, а котёнок. Мама охраняла котят. Значит, моё воображение не играло со мной, я реально видел котят, а не блики после отключения “Родства с тенями”. Попятившись назад, аккуратно положил посох на пол, не отрывая своего взгляда от огромной кошки. Не понимая, что делаю, развязал котомку, достав кольцо колбасы. Разломив его пополам, одну половину кинул к ногам громокошки, а вторую жадно откусил, показывая, что в ней нет яда. Кошка удивлённо замерла, таращась то на меня, то на колбасу. Не сводя с меня хищного взгляда, она толкнула полукольцо, проверяя на возможные опасности. Потом ещё и ещё раз. Колбаса не сопротивлялась. И только она наклонилась, чтобы обнюхать добычу, как всё та же крыса-переросток, молнией рванула у мамы между лап, впиваясь зубами в ароматно пахнущую дичь. Громокошка ошарашено рыкнула от такой наглости и безрассудства своего непоседливого чада. Молниеносное движение белоснежной кошки, и наглец схвачен зубами за холку, а колбаса безжалостно прижата к полу лапой. Помнится, храмовые кошки так душили зазевавшихся мышей на кухне и в библиотеке. Свой взгляд с меня кошка не сводила и тогда, когда пристально обнюхивала добычу, вновь откинув котёнка за спину. Я даже почувствовал, как голод борется в её голове с ощущением опасности. Теперь было понятно, что за перья я видел в густой растительности главного зала: это были её охотничьи угодья. Птиц тут явно было немало, но шум из погреба спугнул их и насторожил хозяйку храма.

Сделав несколько шагов назад, я аккуратно прикрыл дверь, чтобы не смущать громокошку. Посох остался в комнате, но это было неважно, ведь даже загнанная в угол крыса готова порвать нападающего, а тут громокошка, защищающая своих котят. Простыми шрамами дело бы не закончилось. Отойдя на безопасное расстояние, я сел на обломок колонны, некогда венчающей вход в ещё один зал. Судя по всему, это был зал для медитаций, ведь пол был покрыт не мрамором, а старой истлевшей циновкой. По углам были набросаны мешки с соломой, которые, слежавшись, превратились в камни, а некогда яркая разноцветная ткань стала серой, как мышиная шерсть. Невысокий подъём разделял зал на две зоны. У входа медитировали ученики, а на возвышении было место для Мастеров: об этом говорили и выгоревшие фрески на стенах. Пламени и времени не удалось уничтожить все рисунки, поэтому я решил попытаться разобрать, что именно там было изображено. Хотелось как можно больше узнать об истории этого места, с которым меня разделяли сотни лет. Преодолевая страх, я активировал “Родство с тенями” так, чтобы фон Ци не привлёк мою недавнюю знакомую. Зрение в темноте улучшилось, и мне удалось рассмотреть первую фреску.

На ней странный, похожий на ящерицу-переростка, монах сидел в окружении юных учеников. Его указательный палец был поднят вверх, а рот приоткрыт. Мальчишки и девчонки внимательно слушали учителя.

– Девочки? Не может быть. Ведь работать с Ци могут лишь мужчины! – возмутился я, памятуя слова наставников, отвечавших на вопрос, почему учениками могут быть только мальчики.

Я вспомнил, как читал манускрипт в библиотеке Храма, в котором древний Мастер Чонх объяснял, что у девочек Ци превращается в Ма, которая позволяет им колдовать, убивая душу. Но тут на фреске были девочки, я был уверен в этом.

– Значит Мастер Чонх ошибался? Или специально искажал историю? Как же много ещё предстоит узнать, – почёсывая отросшую на голове и лице щетину, произнёс я вслух.

Возможно, девушки стали на сторону Пьяных Мастеров или воспротивились решению Старцев в переосмыслении Равновесия. А может их Ци была изначально другой, чтобы подойти в новых реалиях мира Эрии. Поэтому их отталкивали от храмов, направляя в магические школы.

Пристально рассматривая детей, заметил, что у одной из девочек нарисовано шесть пальцев на левой руке. Легенды гласили, что Шестипалая Джил основала первую в Эрии школу магии на границе Великих болот и земель Непала. Когда она почувствовала, что её жизнь подходит к концу, то вышла в центр парка у изножья школы и превратилась в статую. С тех пор каждая ученица школы приходила в парк, чтобы почерпнуть мудрости перед сдачей выпускных экзаменов.

– Шестипалая Джил, не ты ли та ученица, которой не нашлось место в Новом Храме? – обратился я к замершей на фреске девчонке.

На следующей картине мне удалось разобрать лишь то, что какие-то фигуры тренируются во владении разнообразным оружием. На противоположной стене были изображены ученики, постигающие медитацию. Для чего-то художник изобразил всё ту же девочку с шестью пальцами, которая, приоткрыв один глаз, с улыбкой наблюдала за тем, как её сверстники пытаются уйти в нирвану. И опять среди учеников я видел и эльфов, и гоблинов, а один уж очень походил на тролля, которыми пугали непослушных детей в Храме. Я уверен, что это не шутки или фантазии художников. На фресках были изображены именно мифические существа, жившие с людьми бок о бок.

Я поднялся в зону Мастеров, чтобы внимательнее оглядеть изображенные на стенах рисунки, которым повезло гораздо меньше. Кто-то целенаправленно выжигал лица на фресках. Струи пламени расплавили даже камень, который, стекая, застыл на изображениях. По обе стороны было изображено по девять мастеров в разных позах силы. Один сжимал в руках дайбо – длинный шест с шипастыми шарами на обоих концах. Рядом с ним была изображена монахиня с двумя веерами, парящая над землей. Чуть поодаль тучный здоровяк поднимал из земли силой Ци огромный валун. А тонкий и изящный Мастер, больше похожий на девушку, чем на мужчину, крушил голыми кулаками скалу. На другой же стене уцелела лишь одна пара, которую художник изобразил похожими, как близнецы. У них была угольно черная кожа, а вместо рук – клешни. Это были Мастера “Языка змея”, в этом не было сомнения. Но как же им удалось превратить лезвия в клешни.

– Я должен попробовать такое преобразование.

Позабыв про осторожность, я сконцентрировался и сконденсировал Ци на своей кисти, всеми силами стараясь создать из кисти не лезвие, а именно клешню. Но всякий раз всё шло не так, как я хотел. Пару раз я создал лезвия, а несколько раз лишь попусту потратил Ци, не достигнув никакого результата. И вот, когда я только, как мне казалось, достиг раздельной концентрации, покрывая каждый палец отдельно слоем драконьего стекла, заметил, как белый тонкий крысиный хвостик торчит из моей наплечной сумки, которую я бросил на входе. Концентрация вмиг разорвалась, обжигая мою руку. А смелый вор, ловко вынырнув из сумки, бросился наутёк по тёмным коридорам, сжимая в зубах остатки моей колбасы.

– Ах, ты воришка! Верни колбасу! – выругался я.

Лишней Ци не осталось. Бусы могли помочь творить бесплатно лишь то, что было отточено. Всё остальное я должен был питать своей энергией. Решив отложить практику на потом, посмотрел на фрески снова, но, увы, все остальные монахи не уцелели. Рассмотреть хотя бы очертания, чтобы понять, что именно было изображено, не получилось бы и при дневном свете, а не то, что во тьме мёртвого храма.

Я подошёл к своей котомке и посмотрел, чем именно удалось поживиться маленькому вору кроме колбасы. Оказалось, что зверскому растерзанию подверглась промасленная тряпка с кремнем и огнивом, а также овчинный свиток, на который я перенёс руны, начертанные на бочке Пьяным Мастером перед его смертью. Достав свиток, взглянул на глубокие царапины когтей котёнка. Если он оставил такие следы, то представляю, какова длина коготков его мамочки. В горле пересохло от понимания того, что несколько минут назад я стоял одной ногой в могиле.

– Хвала вам, Боги Ратх, – повторил я вслух первую строчку молитвы “Доброго дня”.

Дальняя от входа стена представляла из себя огромный барельеф с изображением Уробороса. Однако, он сильно отличался от того, что был в главном зале. Его тело так замысловато переплелось, что больше напоминало клубок змей, чем хвост, который по законам равновесия он должен был кусать. Казалось, что из этого клубка торчали человеческие руки, но, присмотревшись, стало понятно, что просто часть барельефа отвалилась, придавая изваянию такой странный вид. Множество изображений монахов тянули руки к Змею. Вокруг голов некоторых из них были изображения солнца. Таким образом монахи моих дней изображали Старцев. Отличие было лишь в том, что их лица не изображали, показывая то, что мудрецы отринули всё мирское, в том числе и внешность. А вот тут лица таких монахов были детально проработаны. Меня очень смущало то, что барельеф почти не пострадал, хотя фрески вокруг были искалечены не временем, а людьми. Чёрный налет и следы зубил говорили о том, что напавшие долгое время не отказывались от идеи стереть с лица Эрии всё, что противоречило их убеждениям. Они пытались уничтожить лики нечеловеческих рас и разбить голову Змея, но все попытки были тщетны. Поэтому захватчики всё же отказались от замысла, выместив зло на фресках.

Удивляло и то, что в этой комнате не было ни одного скелета. То ли её никто не оборонял, то ли некому уже было её оборонять. Возможно, всех защитников перебили в центральном зале или в коридорах Храма, а сюда нападавшие заглянули лишь с целью мародерства.

– Но что можно было взять в комнате для медитации? Солому? – я замер, когда мой взгляд упал на голову змея.

Одна глазница была пуста, а по веку заметны были сколы, оставленные ножом или зубилом. Громкий звон прокатился по мёртвому храму, когда моя ладонь коснулась лба. Как я мог забыть о том, что в таких комнатах в современных храмах помещается камень силы. Медитация такого количества людей заряжает его, что позволяет Мастеру-настоятелю в случае опасности активировать защитный купол. Судя по всему, такой кристалл и был похищен. А сейчас стоит в одном из пяти Храмов Эрии или, может, хранится у Старцев в сокровищнице с трофеями Войны Яда.

Когда я подошёл ближе, сферы моих бус засветились, наполняя комнату тусклым зелёным светом. Пульсацию бус невозможно было не заметить. Они не просто вибрировали, они дрожали, и тем сильнее, чем ближе я подходил к голове змея. Аккуратно сняв их с шеи, поднёс к барельефу, ощущая, как неведомая сила притягивает мою руку к Змею. Перебрав бусы, как четки, я выбрал ту, на которой была изображена руна “Язык Змея”, так как она светилась ярче других. И, повинуясь потустороннему воздействию, коснулся шаром глазницы Змея.

– Этого не может быть, – ахнул я, когда стена с барельефом подалась назад и отъехала в сторону, открывая моему взору скрытую комнату.

Бусы перестали мерцать и дрожать, безвольно повиснув в моей руке. Я стоял и молча пялился в темноту, не имея сил сделать даже шага, осознавая, что именно было скрыто от мира сотни, а то и тысячи лет.

– Склеп? Гробница? Не то и не другое.

Защитников не было в зале, потому что они укрылись тут, а захватчики их замуровали, вынув кристалл из глаза. Десятки монахов были обречены на голодную смерть, не имея возможности выйти.

Они сидели на полу в позе лотоса перед огромным барельефом с множеством змей, подле которого виднелись три фигуры, озарённые мягким жёлтым светом. Источник света был за спинами троицы, где-то на стене. Тени Мастеров накрывали монахов непроницаемым пологом природной тьмы. Пасти змеев угрожающе сверкали белоснежными зубами, что делало их похожими на живых.

Я аккуратно зашел в комнату и осмотрелся. Кожа монахов была серая, как камень стен, что заточили их от мира на многие сотни лет. Ткань их одеяний была чиста, будто её стирали совсем недавно, а темнота сохранила цвета от времени. Я шёл мимо монахов, очень осторожно, боясь случайно зацепить кого-то. Если бы не серый цвет кожи, мог бы поклясться, что Мастера просто медитируют, накапливая энергию для ответа захватчикам. Может раньше так и было, но сейчас они все мертвы, вознесясь на спину Вечного Змея. А может уже прожили ни одну новую жизнь в других телах.

Рядом с возвышающейся троицей стояли ещё шестеро. Сначала я решил, что это тоже монахи, но у них были длинные волосы и бороды. Подойдя ближе, я понял, что это не монахи. Точнее, что это статуи некогда живших монахов. Это была часть алтарной композиции. На их руках покоились атрибуты Мастеров, филигранно выполненные в камне. У первого в руках была кашая, другой держал пояс, третий – шест, четвертому же достались бусы. Пятый подносил на алтарь мягкие сандалии, а у шестого были ленты, которые мастер обматывал вокруг рук.

Это было место посвящения в Мастера, – понял я, когда увидел на алтаре кувшин… Вина? Я мог поклясться, что это именно вино.

– Но как оно сохранилось столько лет?

И, если честно, не очень стремился понять. Мне безумно хотелось пить. И не воду. Не помня себя, дрожащими руками я поднял кувшин, осушив его парой больших глотков.

Мир вокруг поплыл. Я слышал радостный смех детей и яростный крик воинов, пение птиц и лязг металла, журчание воды и гул огня. Всё смешалось в безумном танце. Мне казалось, что моя душа слилась с духами ушедших. Я видел, как открываются глаза монахов, как загораются в них разноцветные огни, как взмывают ввысь их души, как тела осыпаются прахом. А меня всё крутило и вертело в вихре странной энергии, которая так напоминала Ци, но была лишена чистоты и наполнена первозданной силой. Перед глазами плыли лики людей и эльфов, гномов и гоблинов, огров и гарпий, троллей и драконидов. Миллионы лиц и судеб всех тех, кто когда-либо жил, живёт или будет жить. Я видел их всех и не видел никого. Я был ими, и каждый из них был мной.

Открыв глаза, я огляделся. Зал был пуст, лишь горки пыли, накрытые истлевшей тканью одежд, напоминали о впавших в вечную медитацию монахах.

– Ваша дорога завершена, мой путь лишь начат, – повторил я слова заупокойной молитвы.

Жёлтый свет тоже исчез, погрузив меня в кромешную тьму, но одно белое пятно нагло лежало на моей груди, подло мурлыча. Я был бессилен подняться и согнать это мерзкое маленькое существо размером с крысу. Странно, что на такой всплеск не отреагировала его мама. Быть бы мне тогда закуской, а не подушкой. Я неплохо отделался, так сказать, малой кровью, потому что время от времени коготки оккупанта впивались мне в грудь.

Голова жутко болела, а неприятный привкус во рту сводил с ума. Захватчик с моей груди ретировался, пока я был без сознания. Всё моё тело ощущало странные вибрации, источник которых был совсем близко. Я сосредоточился и “Родство с тенями” позволило мне оглядеться. Вибрации шли от барельефа, превращая комнату в огромный каменный колокол, что затухал после очередного удара. Я осмотрел стену, заметив в старинной лепке инородный предмет, который, хоть и был частью композиции, но и одновременно был ей чужим. В углублении барельефа, в центре круга, находился старый деревянный посох, точнее сказать, деревянная палка или ветка старого дерева. Никаких узоров или рун мне обнаружить не удалось. Я провел ладонью по поверхности, ощущая подушечками пальцев покалывания древней силы, что не так давно наполняла этот зал, сохраняя нетленными монахов, нашедших тут своё последнее пристанище. То ли они наполнили посох своей энергией Ци, то ли магия была изначально в нём и ушла, когда я испил из кувшина. Решив, что должен забрать последнюю каплю древнего мира с собой, я попытался отковырнуть посох от камня, но безуспешно. Я пытался долбить камень по контуру, вливать небольшие порции Ци, даже активировал “Язык Змея” – всё тщетно. Решив перевести дух, опёрся спиной на стену и вздрогнул. На алтаре сидела моя старая знакомая громокошка, придавив к поверхности продолговатый блестящий предмет. Заметив мой испуг, гостья демонстративно облизала лапу, выгнулась, как бы потягиваясь, и, подняв хвост, покинула комнату.

Посидев ещё несколько минут, чтобы гостья подальше ушла, я решил встать и глянуть, что это такое. Но моя рука подвернулась, скользнув на каменной кладке. Щелчок, и что-то увесистое ударило меня по голове.

– Посох? Седьмые врата Ратх, – воскликнул я то ли от неожиданности, то ли от радости.

Боги были ко мне благосклонны. Мало того, что я смог получить древний артефакт великой мощи, которым, кстати, не знал как пользоваться, так и на алтаре была лопнувшая фляга. Фляга, понимаете? А внутри – свежая ключевая вода, только из источника. Это было необъяснимо, но так вовремя. Я впился губами в трещину корпуса, принявшись жадно пить. Ледяная вода обжигала горло похлеще самой синюшной самогонки из аниса, но я не чувствовал этого. Пил, пил и пил, пока фляжка не опустела.

– Тут есть источник. И он близко, – почему-то решил я.

Как вдруг чья-то тень мелькнула в темноте прохода. Это были не кошки, а что-то гораздо крупнее. Подхватив посох и котомку, по пути активируя “Бегущий огонь”, рванул по коридорам, преследуя довольно шустрого наблюдателя. Я мог поклясться, что это или древнее порождение Хаоса, или лис-переросток. Чего гадать? Догоню – узнаю!

Глава 3. Притаившаяся угроза

Безумная гонка. Коридор сменяет коридор. Проломы сменяют завалы. Лица статуй смотрят на меня с укоризной, как на ученика, который поднял крик в библиотеке, а может и того хуже, устроил там гонку с опрокидыванием стеллажей и столов. Я вливал всё больше и больше Ци, но беглец не позволял мне сократить расстояние. Он умело карабкался по стенам, на бегу отталкивался от барельефов и колонн, совершал неописуемые кульбиты, завершая прыжки грациозными кувырками. Он мог пробраться даже в самый маленький лаз, когда мне приходилось делать крюк через соседние комнаты и коридоры, чтобы не упустить его. Пару раз мне показалось, что этот негодник телепортировался на несколько метров в сторону в мгновение ока, тем самым избегая тупиков. И вот, в тот миг, когда я, на пределе своих сил, прыгнул на него, активируя в полёте “Язык Змея” он… растворился. Он реально исчез прямо перед моим носом. Обсидиановые клинки прорезали стену, войдя в неё, как в масло, а я больно стукнулся головой, не рассчитав инерции движения. Оглядевшись, заметил, как едва мерцающая дымка выскользнула через трещину в потолке на поверхность. Собрав всю Ци, что у меня осталась, сложил руки-лезвия над головой, конденсируя остатки отравленной энергии, и оброс обсидиановой чешуёй. Импульсом “Бегущего огня” закрутил себя, придав ускорение “Стремительным огнем”, я, подобно сверлу, прошёл сквозь потолок прямо в заснеженный парк. Резким движением сбросил панцирь, жадно хватая ртом воздух. Собрав остатки сил, я принял боевую стойку, готовый нападать или обороняться. Сейчас это не имело значения. Но атаки не последовало. Лишь горный ветер качал голые ветви деревьев да трепал тряпки, которые когда-то были яркими знамёнами.

Я огляделся, делая аккуратные шаги, чтобы не попасть в ловушку жуткой твари, как вдруг заметил, что под мёртвым деревом лежало странное существо. Оно было полностью покрыто волосами, даже лицо, хотя зверем не было. Огромные длинные уши были увешаны серьгами и цепочками. Рыжий ирокез и густая белая борода аккуратно расчёсаны, хоть и растрепались во время бега. Всё намекало на присутствие у существа интеллекта. Одета тварь была в синюю мантию и коричневую кожаную ризу, обильно украшенную узорами и вензелями. Существо было увешано колбочками, клыками, амулетами и медалями со странными символами. На пальцах поблёскивало не менее десятка колец, а на запястьях множество разнообразных браслетов из дерева, металлов и камней. Подпоясывал богомерзкое отродье широкий пояс с огромной металлической бляхой.

Я медленно стал приближаться, когда тварь открыла чёрные глаза и, яростно зашипев, вскочила на ноги. В рассветном мраке мелькнул нож, блеснув в лучах восходящего солнца серебром лезвия. Тварь рассекла себе руку, отбросила клинок в сторону, открыла чёрную книгу и начала нечистый ритуал.

– Шаб, шуни шам, амрак кту, ихнар чикам битарэ. Актак шаб шуб кирам. Тах тах шуб нитерам, – я чувствовал, как этот крик находит отклик там, куда даже Боги Ратх не заглядывали, ведь твари, что там живут, ненавидят всех, даже себя.

Я понимал, что сил совладать с такой магией у меня нет, поэтому приготовился принять смерть. Пусть я лишь день Пьяный Мастер, но к смерти я был готов ещё до рождения. Небо разверзлось, и огромное сочащееся слизью щупальце грузно ударило о землю, забрызгав липкой жидкостью меня и уродца. Потом поднялось ввысь, готовясь к очередному удару.

– Шаб, нани шум, – вымолвила тварь и тут же, получив затрещину, откатилась в сторону, выронив чёрный том из рук.

А небосвод продолжал лопаться, выпуская новые и новые щупальца на свободу, которые ломали деревья и колонны. Я едва успевал уворачиваться от шквала ударов. Энергии почти не было. Я исчерпал всё, что было не только во мне, но и в бусах.

– И, всё-таки, Ци в бусах не бесконечна, просто резервуар был заполнен предыдущим владельцем под самую пробку. Нужно следить, чтобы всегда оставался запас для сложных ситуаций, – пришел я к выводу, отбивая посохом очередной удар и ускользая в сторону от волны первозданного гнева.

А вот мой новый знакомый совсем не имел сил сопротивляться, поэтому просто принимал удар за ударом. Его зелёная шерсть покраснела от крови, один клык вылетел, а глаза заплыли.

– Эх, Боги Ратх и Древний Змей, простите меня, – взмолился я в тот самый момент, когда самое толстое щупальце должно было раздавить зелёного.

Я выбрал Ци до капли, но этого хватило на рывок, чтобы, оттолкнув существо, занять его место и принять удар на сдвоенные клинки. Нет, не клинки, а полноценные клешни. Но откуда энергия? Она не могла прийти, но она пришла. Я чувствовал, как сильнейший поток наполняет меня силой. Я ухватился клешнями за щупальце, взмывая в воздух. Ловко перепрыгивая по скользким горбам извивающейся твари, отсекал один отросток за другим, слыша, как они с чавканьем падают на землю. Я уже видел огромный глаз твари, что смотрела на меня сквозь дыру в небесах, как вдруг понял, что просто падаю. Лечу вниз с огромной высоты. Я ощутил, как отравленная Ци слезает с моих рук старой змеиной кожей, превращаясь во что-то совершенно новое. В крылья? Мои руки превратились в чешуйчатые перепончатые крылья. Раскинув их в стороны, я спланировал на залитую слизью аллею некогда прекрасного парка.

Как только мои ноги коснулись заснеженной дорожки, я ощутил нестерпимую боль в груди. Крылья задрожали и рассыпались миллионами маленьких чешуек, а я мешком повалился в сугроб.

Теряя сознание, я заметил голубую дымку над бледной кожей той, кто так помог мне в бою. Ловким прыжком белая тень покинула поле битвы, оставив меня лежать там, где сознание покинул моё тело.

Водоворот видений закрутил меня в безвременье. Я узрел лик Змея и Богов Ратх, которые смотрели на меня, как на провинившегося юнца, что проиграл все деньги в пристенок, хотя должен был купить лекарство для болеющей матери. Я слышал их мысли так, как будто это были мои собственные мысли.

– Я же говорил, что это дурная затея – довериться тому, кто ничего не знает, – блеснул алый огонь в глазах одного из безымянных.

– Он же справился, – зелёным ядом вытянутых зрачков возразил Змей.

– Он нарушил древний уговор порядка, – лазурные слёзы упали на тунику безымянной.

– Всего на одну руну, – подобно ручью журчали мысли Змея.

– Это обрушит равновесие, – затряслась от гнева рыжая борода третьего безымянного.

– Он сегодня многое узнал. Медитация выравняет баланс, – тысячи чешуек на спине Змея заблестели в лучах далёкого солнца.

– Ты не должен был вмешиваться, – четвёртый безымянный сжал каменный кулак.

– А я и не вмешивался, – тонкий длинный ус обвил руку здоровяка, так мягко и по-дружески.

– Братья, сестра, давайте дадим ему шанс, – золотистый смех самой юной богини вспыхнул подобно падающей на небосклоне звезде.

– Это правильное решение. А я прослежу, чтобы он медитировал и не подглядывал за старшими, – вторым усом Змей коснулся моего лба, вышвыривая из астрала, подобно тому, как нашкодившего котёнка выкидывают из дома на мороз.

И вот новый радужный водоворот закружил меня в безумном танце. Я с трудом открыл глаза, разрывая пелену забытья. Поднявшись на руках, подполз к странному существу, которое ещё несколько минут назад готово было натравить на меня все ужасы хаоса, а сейчас истекало кровью, избитое собственным творением. Собрав остатки сил, я поднялся, взяв зелёного на руки, и ловко спрыгнул обратно в храм через проломленный мной пол. В тот же миг ощутив тёплый затхлый воздух подземелий.

В зале для медитации я обработал его раны остатками бальзама, что отдал мне Мастер По перед тем, как начался мой путь. Это смесь разных лечебных трав. Если она ему не поможет, то значит, что ничего его уже не спасёт. Заняв удобную позу, я принялся ждать, попутно разглядывая бусы.

Там появилась пятая руна, а значит, я нарушил равновесие. Пьяный Мастер говорил, что три руны медитации, а лишь потом отравленная руна Змея. Это объясняло, почему в моём видении Боги Ратх были недовольны, а Змей лучился счастьем и радостью. Но если у них война, то почему они вместе обсуждали мою судьбу?

Руны Змея на моих бусах были по краям от рун медитации, как бы заключая их в невидимую тюрьму, а может, давая начало новому циклу. Новая руна звалась “Трансформация”. Я не знал этого символа, но точно понимал его значение. Особенно после того, как проверил в битве. “Трансформация” складывалась в узор с любой из познанных мною рун, а значит, могла удивить не только врагов, но и меня возможными комбинациями. Однако я дал себе слово, что не использую её ни разу до тех пор, пока на моих бусах не появится ещё три руны медитации.

– Арк, – услышал я хриплый стон зелёного.

– Я медленно открыл глаза, пристально наблюдая за существом.

– Арк. – вновь выдавило оно пересохшими губами.

– Ты хочешь пить? – спросил я.

– Арк… пить… да, – с жутким хрипящим акцентом произнесла тварь.

Через мгновенье я принёс ему талого снега, который собрал недалеко от пролома.

– Я что, похож на горного козла? – возмутился он, – неужели ты думаешь, что мне поможет талый снег.

– Я тут недавно. Прости, не знаю, где источник.

– Послали же мне Древние такого тупого захватчика, – уже не стараясь изображать смертельно больного, осклабился тот.

– Я не захватчик. Я пришел учиться, – возразил я, понимая, в какую ловушку угодил.

– Так и думал, что по вопросу тупости наши мнения сходятся, – практически без акцента поддело меня существо.

– Нет.. я… – я закипел от негодования.

– Не кипятись ты. Я просто пошутил. Ты совсем не тупой, если принёс мне белый, а не жёлтый снег, – прыснул он себе под нос, слизывая длинным алым языком капельки прохладной влаги с быстро тающего снежка.

– Жёлтый? А разве такой бывает? – выпалил я и понял, что это была очередная подколка.

– Да, бывает. И красный тоже. Но самый опасный – это… – он дико заржал, но через секунду схватился за потрёпанный бок и замолчал.

– Зачем ты на меня напал? – решил я взять быка за рога.

– Я? Ой-вей, мне кажется, или тот, кто за мной гнался через весь мой дом, собирается сказать, что именно я на него напал? – он, кряхтя, поднялся, почёсывая голый зад.

Тут же его лицо исказила гримаса ужаса, а глаза заметались.

– Слышь, бесшёрстный, хватит прикалываться! Хвост верни, тварь! – заорал он.

– Кого?

– Хвост, йцукен, хвост. Мой прекрасный пышный хвост. Куда ты его спрятал? Решил загнать на рынке?

– Я не пойму, о чём ты, – я смотрел на разбушевавшегося зверька круглыми, широко раскрытыми глазами.

Тут он понял, что я не шучу, и что было сил, а их было немного, пошкандыбал в сторону пролома по коридорам, в которых ещё недавно показывал такие трюки, которым и в монастыре не учат. Я медленно пошёл следом за ним.

– Три кольца, два амулета от сглаза, редкий кинжал и четыре серьги. Если хоть чего-то не найду, я тебя разорву. Призову всех Древних, что откликнутся на зов, – бормотал он себе под нос.

– Что-то прошлый раз у тебя это не очень получилось, – решил съязвить я.

– Я просто в заклинании напутал. После такого кросса любой бы напутал, – пробурчал он.

– Ну да, – продолжал издеваться я.

– Ничего, когда найду кинжал, ты узнаешь, с кем связался.

Я решил промолчать, чем и занимался ближайшие два часа. Ведь дивное существо, вначале подобрав и отряхнув от снега лисий хвост, закрепило его на ремне, прикрыв голый зад, а после чего с маниакальным усердием пересчитывало кольца, амулеты, тотемы, браслеты и серьги. А потом, не теряя пыла, перерывало снег в поисках потерянных украшений. Нож же нашёлся именно там, куда этот зелёный маньяк его зашвырнул, пытаясь вызвать ту тварь со щупальцами. Гордо оглядев лезвие, он сунул клинок в ножны. И, убедившись, что все пропажи найдены, уселся на поваленную статую Змея.

– Есть хочешь? – неожиданно спросил зверёныш.

– От чего такая перемена настроения? Ты же собирался меня убить. Что-то поменялось?

– Ну так ты же мой хвост не воровал, да и спас меня, хотя мог бросить. Посох тоже сломал, а он явно древняя вещица.

– Посох? Боги Ратх!!! – воскликнул я, только сейчас заметив валяющийся на каменной аллее разбитый в щепки посох.

– Он был дорог тебе? – со странным сочувствием произнёс зелёный.

– Очень, – чувствуя, как, замерзая и превращаясь в льдинку, по щеке катится слеза.

– Как хвост?

– У меня нет хвоста, – отмахнувшись, с горечью выдавил я из себя эти слова, думая, как умудрился потерять древний артефакт, ещё не успев понять, как он работает.

– Без хвоста плохо. Мой вот мне оторвали, опозорили, но я нашёл новый, красивый и пушистый. Гоблину без хвоста никак нельзя, – не замечая моей злости, протянул он.

А я лишь смотрел на щепки, не понимая ни слова в его тарабарщине. Думал о том, сколько всего я потерял в этой битве.

– Не волнуйся, мы и тебе хвост сделаем, – голос зелёного вырвал меня из моих мыслей и сожалений.

– Что? Зачем мне твой дурацкий хвост?

– Мой хвост лучший, а не дурацкий. Я его тебе не отдам. Мы тебе другой сделаем.

– Зачем мне хвост?

– Без хвоста нельзя. Позор, – искренне не понимая, что со мной не так, сказал гоблин.

– У людей не бывает хвостов, – тихо ответил я.

– Так вот почему вы, люди, кидаетесь с вилами на всех, у кого они есть?

– С вилами? Кто на тебя кидался с вилами?

– Поедим, и я всё тебе расскажу, – предложил зелёный, и я согласился.

Я поднял самую большую щепку на память, положив её в котомку, и мы выдвинулись в направлении, которое мне указал зелёный. Неподалеку, под вывороченной вишней, был лаз, который вёл в заваленную часть храма, где гоблин устроил себе что-то типа рабочего кабинета мага. Все стены были исписаны странными письменами и рисунками, тут и там валялись пергаменты и сломанные перья. Разбросанные банки и реторты намекали, что мой новый знакомый увлекается не только чернокнижием, но и алхимией. Нужно быть поаккуратнее с предложенной едой и питьём. Но всё обошлось. В закромах у гоблина нашлось вяленое мясо горного козла и отличное вино, которое мгновенно ускорило регенерацию моей отравленной Ци.

Гоблин рассказал, что звать его Лис, что живёт тут давно, с тех пор как во время обряда на глазах у всего племени перепутал слова заклинания, приказав древнему духу оторвать ему хвост, а не разжечь костер. После чего опозоренного зелёного выгнали из селения, запретив возвращаться, пока хвост не отрастет. Умолчав, конечно, что оторванный хвост не отрастает вновь. Так он и скитался в горах, пока не нашёл это место, где и осел, долгое время не покидая своего добровольного заточения. Но голод взял своё, когда запасы закончились. Тогда мой новый знакомый решил спуститься к подножию, где жили странные лысые гоблины, у которых, как и у него, не было хвостов. Но эти тупые существа не приняли собрата по несчастью, а наоборот, похватали вилы и топоры. Гнали они его до самой ночи, а потом, потеряв из виду, вернулись в селенье.

– Вот тогда я и решил, что мне нужен хвост и месть, – философски продолжил Лис.

– Ну с местью мне понятно. Ты её не свершил.

– Пока не свершил, – уточнил гоблин.

– Ну да. А хвост ты где раздобыл? Тут такие животные не водятся, – с хитрецой улыбнулся я.

И тогда Лис рассказал, что нашёл в храме какие-то тряпки, чтобы прятать от лысых существ свой мех, и стал наведываться в деревню. То там что-то стянет, то там. Но как-то раз ночью был сильный ветер, а на улицах многолюдно. Тогда он решил не рисковать и пробраться к погребу с едой, чтобы ни с кем не встретиться. Но тут же нос к носу столкнулся с каким-то забулдыгой.

– А ещё, как назло, ветер сдул с меня капюшон. Вот я и предстал перед ним во всей своей красе, – пожал плечами Лис.

– А он что? – еле сдерживая смех, уточнил я.

– А он в меня кинул этот прекрасный хвост, который по какой-то причине носил на голове, и заорал что-то непонятное, – смутился гоблин.

– Не помнишь, часом, не про белочку? – я уже откровенно подтрунивал его.

– Именно. Кричал: “Сгинь, белка. Сгинь!” А у самого хвост на голове был.

– А как ты узнал, что это лисий хвост? – уточнил я.

– На следующую ночь под таверной подслушал, как он кому-то рассказывал, что белка на него напала и лисью шапку утащила. Вот так я и понял, что это хвост страшного и опасного зверя, коль все над тем мужиком потешались, как будто ему хвост оторвали. Значит ценный трофей.

Плотно позавтракав и прихватив несколько кусков мяса, мы отправились проведать нашу спасительницу. Ведь я был уверен, что это громокошка влила в меня энергию. Значит, мы перед ней в долгу.

При дневном свете парк выглядел так же величественно, как и сотни лет до этого, несмотря на то, что скамьи и статуи были разрушены, а остовы стен храма больше походили на прогнившие зубы. Шапки снега, укрывавшие деревья, местами осыпались, указывая нам на поле нашей битвы. Слизь покрылась тонкой коркой льда, став подобной стеклянному крошеву.

Мы аккуратно спустились в пролом и не спеша отправились по тёмным тоннелям к логову громокошки. Лис, как и я, отлично видел в темноте, указывая мне более короткую дорогу. Хоть он и утверждал, что сюда приходил крайне редко, было видно, что гоблин лукавит.

Через несколько поворотов мы оказались у той самой двери, за которой я познакомился с кошачьей семьёй. Медленно приоткрыв дверь, зашли в комнату, держа в руках пряно пахнущее мясо. Как вдруг возле наших ног проскользнуло белое пятно знакомого котенка, и, ловко вырвав у Лиса из пальцев ломтик вяленой козлятины, юркнуло между бочек прочь. Мама громокошка наблюдала за этой картиной с нескрываемым удовольствием, тщательно вылизывая заднюю левую лапу, пока другие котята прятались за её спиной.

Она гордо выгнула спину, нежно мяукнув, и подошла к нам. Я положил перед собой мясо и отошёл на шаг назад. Гоблин повторил мои действия с маниакальной точностью. Громокошка обнюхала мясо, толкнула его лапой, а потом отошла в сторону, показывая, что дети могут подойти и полакомиться дарами. Стайка неуклюжих карапузов подбежала к горке мяса, принявшись уплетать, вырывая козлятину друг у друга. Не желая смущать семейство, мы ретировались, тихонько притворив дверь.

– Лис, а нет ли тут библиотеки? Может ты видел где? – украдкой спросил я, когда мы отошли на приличное расстояние.

– Видел, – думая о чём-то своём, ответил гоблин.

– А где она? – решил я подсечь, пока рыбка не сорвалась с крючка.

– Тут недалеко. Около сокровищницы, – ответил он, но, поняв, что сболтнул лишнего, добавил: – Но она пуста.

– Что, библиотека совсем пуста? – грустным голосом протянул я.

– Да нет, сокровищница, – не уловив второго крючка, витая в своих мыслях, сказал гоблин.

– Так мне она без надобности, – слукавил я.

Тут Лис пришёл в себя и с прищуром посмотрел на меня, и, указав налево, повёл паутиной узких коридоров в глубь храма. Мы шли так быстро и витиевато, что запомнить дорогу у меня не получалось, как бы я ни старался. Гоблин явно хотел, чтобы я не смог пройти этот путь без его помощи. Ещё через десяток поворотов и тоннелей мы вышли к огромному залу, немногим меньше главного. Освещался зал странными синими кристаллами, которые моментально привлекли моё внимание.

– Это читальные камни. Нельзя открытый огонь. Книги быстро горят, – Лис почесал под хвостом, как будто переживая вновь ещё не забытую боль.

Мы распахнули большие двустворчатые двери и, взяв по кристаллу, шагнули в святая святых Храма – в его библиотеку. Каждый шаг давался мне с трудом. В душе билась тревога, как маленький мотылёк в банке. Ещё немного, и этот Храм откроет мне все свои тайны.

Глава 4. Утерянные знания

Кристалл со звоном упал и покатился по каменному полу, когда я увидел, во что захватчики превратили это вековое хранилище мудрости. Тома старинных книг были сброшены в огромные кучи и сожжены, свитки разорваны, а глиняные таблички разбиты.

– Как же надо было ненавидеть прошлое, чтобы, строя будущее, так жестоко расправляться с ненужными свидетелями твоего безумства, – страшное осознание накрыло меня с головой.

Книжные шкафы были повалены, а на их деревянной коже глубокими ранами зияли дыры, пробитые топорами и молотами. Головы статуй сбиты и растрощены. Пятна ожогов уничтожили бесценные полотна и фрески древних художников.

Я ступал по полу, усеянному миллионами осколков стекла и керамики. Казалось, что тысячи маленьких пауков одновременно закончили свою жизнь, оставив потомкам ковёр бездыханных тушек. Хруст при каждом шаге терзал душу, пробираясь через уши прямо в сердце.

Я склонился над одной из обгорелых книг, которая чудом уцелела, ускользнув от голодных языков огня, что поедал её сестёр, замерев в тиши и тьме поваленного шкафа. Это уберегло её от мести варваров, но время завершило начатое. Кожаная обложка свернулась улиткой от жара и страха, страницы истончились, став практически прозрачными, а чернила выцвели. Разобрать текст было невозможно. Мрак надёжно скрывал последние тайны выжившей, а вынести на свет – это добить её.

– Ро, чего замер? Помощь нужна, – услышал я голос Лиса за своим плечом.

– Они их всех убили, – лишь смог выдавить я.

– Да. Тут много скелетов. Я думаю, что вы, люди, самые жестокие существа в Эрии. Поэтому и правите ей. Стерев нас из истории и своей памяти, – огромная печаль и боль наполняла каждое его слово.

– Я не о людях. Я о книгах. О знаниях и памяти.

– Это точно. Вы же ещё очень тупые. Агрессивные и тупые. Мой народ живет очень долго по вашим меркам, и старики говорят, что те, кто имеют память, живут вечно. А ваши народы, уже ушедшие к Древним, никто не помнит. Значит, вы тупые.

Я лишь пожал плечами. Тут не о чем было спорить. Лишь агрессивные и тупые могли такое сотворить со своими братьями.

– Как Боги Ратх позволили сотворить такое?

Едва касаясь двумя пальцами, перевернул страницу, вглядываясь в потускневшие символы старинных иероглифов. Такое письмо умерло сотни лет назад, уступив место более простому и понятному всеобщему языку, состоящему из букв, а не образов.

– Образы порождают ненужные мысли, а это не нужно и опасно, – вспомнил я слова одного из учителей.

Я обернулся, заметив, что Лис плотно прижимает к груди свою чёрную книгу, ласково гладя её по корешку. И такие любовь и трепет застыли на его лице, что я позавидовал тем, кто ушел к Змею до того, как люди потеряли разум. Это не укладывалось в моей голове. Монахи учили меня беречь знания и помнить свою историю.

– А свою ли? А было ли так, как нам говорят? Ведь не Эльфы или орки сжигали книги, а люди, напоенные кровью братьев и других народов. Монахи пришли сеять смерть там, где, по их мнению, поселилось неверие и ересь.

А потом они вернулись домой, продолжили жить и любить жён, растить детей и молиться. Молиться о том, чтобы кошмары ушли из их снов. Я уверен, что те, кто такое сотворили, не могли спать спокойно. А у их внуков и правнуков были лишь сказки о праведной Войне Яда с теми, кто отринул добро и равновесие, опустившись на самое дно хаоса. Им рассказывали легенды о высокомерных эльфах, что ушли из Эрии в далёкие земли, про гномов, что скрылись в глубоких пещерах, творя свою чёрную магию, не забыли и о мерзких и кровавых орках и гоблинах, что похищали людских младенцев, принося их в жертву древним богам. А внуки внуков повторяли это своим внукам, превращая быль в сказку, а сказку в фарс.

– Лис, можно я задам тебе нескромный вопрос? – спросил я, привлекая его внимание.

– Спрашивай, – немного поколебавшись ответил тот.

– Твоя книга. Она же не гоблинской работы, – прищурил я глаз, пытаясь рассмотреть причудливые узоры.

– Гоблинской, не гоблинской. Какая разница? Она моя. Тронешь её хоть пальцем, и я отрублю тебе его, – буркнул гоблин и ретировался.

А я продолжил осматривать некогда величественное место. Резные колонны, украшенные лепниной, уходили ввысь, разделяя шкафы на секции, образуя арочные коридоры. В нишах стояли статуи, лишенные лиц, вытянув перед собой ладони, в которых когда-то покоились волшебные кристаллы, оберегая знания от того, что стало их смертью. Я подмечал как знакомые мне образы, так и абсолютно неизвестные. В каждом переходе на потолке висели кованные люстры, на которых ещё кое-где мерцали тусклым синим цветом большие кристаллы. Некоторые люстры попадали на пол, а их погнутые ободы то там, то там перегораживали проходы, мешая пройти. Обрывки гобеленов болтались между арками на стенах, подобно лохмотьям нищего. Можно только предположить, как они выглядели в давние времена. От картин остались лишь рамки, которые валялись в проходах и горах сожжённых книг. Я вспомнил, как гулял галереями храма и любовался живописью монахов. Меня всегда удивляло, почему некоторые полотна так были обрезаны. Сейчас я понял. Их варварски вырезали из рам, а потом натягивали на новые. Многое из того, чем гордится наша цивилизация, украдено из таких храмов, отобрано у других рас и присвоено себе.

Я не мог не обратить внимание, что на уцелевших фресках, колоннах и барельефах часто повторяется одна и та же тема: трое мужчин и две женщины, обвитые огромным змеем. Они читали, пели, танцевали и растили цветы. В общем, созидали. Я не мог понять, их ли я видел в своём видении, ведь лица были сбиты. Но если исходить из того, как сейчас изображают Богов Ратх, то это действительно ересь. Наши боги сильны и могучи, они пришли в мир и низвергли Змея в хаос, даруя людям мир и равновесие. И я уверен, что тут мне не врут. Боги не приносили равновесие, они были им, как и Змей, просто стояли на разных чашах весов, не соревнуясь, а балансируя.

Я обернулся, но своего нового друга не увидел. Наверное, у него свои дела в этих местах. А мне предстоят долгие поиски хоть чего-то уцелевшего в этом ужасе, хотя уверенность таяла с каждым шагом.

Сейчас это была не библиотека, у охотничьи угодья громокошки, ведь десятки мышей и крыс прятались от меня в темных переходах и под навесами поваленных шкафов. Они разбегались при моём приближении, шурша истлевшими свитками и потемневшими страницами.

Безуспешно осмотрев ещё несколько горок сожжённых книг, благо “Родство с тенями” мне позволяло хорошо видеть в полной темноте без кристалла, я подошёл к закрытой двери.

– Закрытой? Двери? Неужели захватчики не смогли её вскрыть?

Они явно пытались: об этом громко кричали сколы на её поверхности. А выжженные залысины в краске говорили о том, что и огонь был бессилен.

– Неужели что-то сохранилось? – я не верил своим глазам.

Сердце выскакивало из груди, а руки дрожали. Стоя перед преградой, прогонял в мыслях различные варианты, какой именно головоломкой Пьяные Мастера могли преградить путь озлобленной толпе.