Читать онлайн Жизнь, свобода и любовь

© Виктория Велес, 2024

ISBN 978-5-0064-2296-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Я стояла на берегу реки и смотрела вдаль, пытаясь предугадать, что меня ждет через год и где я буду следующим летом. Иногда так страшно загадывать в будущее: либо твои слова окажутся пророческими, либо все случится в точности да наоборот. О прошлом тоже не хотелось думать, потому что воспоминания чаще всего приносят боль и огорчение, поэтому единственный выход – это тишина. Я посмотрела на волны, которые мягко обволакивали мои босые ступни. Теплая вода смывала песок с них, а вместе с тем и воспоминания. Ненадолго, конечно, но все же. Персиковый закат окрасил поверхность воды, и мне казалось, что если я шагну в эту пучину красок, то окажусь в мире другом, мире, где все окрашено в нежные розовые, яркие персиковые, чистые голубые тона. Ветер создавал атмосферу безвременья, колыхая верхушки деревьев и сталкивая листья между собой. Было слышно волны, в которых я иногда могла разглядеть меленьких рыбок. Наверное, они чувствовали себя свободными. Мне хотелось разрушить эту тишину, ведь я боялась ее, но любила. Мне нравилось это чувство свободы от времени, от проблем, которые ждут меня за этим пологом тишины. Вот уж точно, человек – сплошное противоречие. В тот момент я совсем забыла о том, что мой мир принадлежит не только мне. Да и не был он моим никогда. Я с сожалением вздохнула.

– Ронь, а ты что? Мне всегда было интересно, что обо мне думают люди при первой встрече. Лина уже рассказала свою безумную версию меня, а ты что думаешь?

Я повернулась в сторону… сторону кого, собственно? Двух девочек, которые стояли рядом, сложно было назвать подругами. Просто потерянные песчинки на этом берегу. Почему мы стоит вместе? Может, мы наивно думаем, что судьба не сможет унести нас, если будем вместе. Меня всегда удивляло, как это люди могут себя чувствовать одинокими даже с друзьями. А общительные, но одинокие – как объяснить их существование, что является причиной их возникновения? Общество?..

Я остановила поток своих мыслей, потому что поняла, что пауза затянулась. Что ж, мы сегодня видимся в последний раз, поэтому бояться нечего. А я всегда боялась. Боялась своих слов, боялась сказать не то, ранить других – уж слишком часто я это делала. Молчать – решение, к которому я шла долгие годы. Хотя это дается мне слишком тяжело, и не всегда получается.

– Я пришла в новый класс, мне было жутко неловко, и вдруг ко мне подошла какая-то рыжая девочка с манящей или лучше сказать заманивающей улыбкой. Что я могла подумать тогда? «Хм, странная, прям как я.» И мне захотелось улыбнуться в ответ. Тогда я пришла домой довольная, полная надежды. Но ты ведь никогда не была слишком открытой, показывая только то, что хотела показать, выбирая разных людей в разные периоды своей жизни. Иногда не выбирала никого. Ты самый спонтанный человек, которого я знаю. Ты никогда не думала, что могла меня задеть этим, но я молчала и улыбалась на следующий день, потому что чувствовала, что не имею права предъявлять тебе что-то. Я ворвалась в твою жизнь и жизнь других внезапно, поэтому единственное, что мне оставалось – это принимать все, как есть, и надеяться. К тому же, в моей жизни есть много других причин, почему я не смогла бы стать полноценной подругой.

Тишина. Сейчас она давила, будто пространство сужалось. Я выпрямилась, сжав зубы, вытянула грудь и посмотрела смело на Тиану, не боясь собственных слов. И вдруг так странно стало – эта ситуация. Будто я ждала этого все три года. Я засмеялась, и плевать, что выгляжу, как сумасшедшая. Да и почему как? Я давно ей и была, только обычно никому не показывала.

– Мда, поговорили. Думаю, понятно было всегда, что я не ищу подруг, а если люди хотят, то им придется со мной нелегко. Я училась весь седьмой и восьмой класс, а девятый особенно. К тому же, я никогда не хотела открываться полностью или наполовину, потому что вы все охренеете от того, что я вам расскажу. А я не хотела никого вмешивать в свою жизнь. Да и зачем?.. Моя жизнь – это смесь, и что в ней находится, вам лучше не знать. —сказала Тиана.

Я вздохнула. Мда, пора разрядить обстановочку. А то так и гроза скоро нависнет над нами. Возможно, прямо над моей головой. Моя жизнь уже не просто сложная смесь, а настоящий коктейль, потому что судьба тормошит ее постоянно.

– Жизнь – это и есть смесь, поток воспоминаний, событий, проблем, и что получится в итоге зависит от нас. – сказала я больше себе, чем Лине или Тиане. Они тоже были поглощены собственными мыслями.

Я посмотрела на волны, которые когда-то меня так пугали.

– Меня всегда пугало море, потому что оно могло поглотить, и я боялась утонуть в этих волнах. Я безумно паниковала, когда вода попадала внутрь, казалось, что я захлебываюсь. Я не могла сделать вдох, море поглощало меня, отнимало мою и так сомнительную свободу. Вода опасна, но шутка судьбы – без нее не выжить человеку. Сейчас я люблю море, а волны меня успокаивают. Все, что когда-либо пугало меня, потом становилось моей силой и отрадой в жизни. Да уж, я загнула. Проще говоря, есть фраза от любви до ненависти один шаг, а я скажу, что от страха до любви один вздох. Думаю, есть причина. Я могу посчитать на пальцах одной руки вещи, которых я боялась. Может, поэтому я так старалась запомнить их и полюбить. Страх делал меня живой, я чувствовала, боялась и переживала, потому что я – человек. Три вещи, которые я боялась. Осы. Темнота. Вода. Я помню свои страхи, и это делает меня живой.

Что делает нас живыми, спросите вы? Свобода. Кто в нашем мире счастлив? Тот, кто свободен. Я хочу вырваться на волю, потому что страдаю в строгих рамках собственной жизни и моей мамы. Сегодня она улыбается, а завтра кричит. Но и ее можно понять. Я теряю себя в попытках найти причину каждый раз, пытаясь осознать, какую ошибку я совершила снова. Я улыбнулась и перевела тему.

– А я вчера сидела в маршрутке с Никитой. Да, с твоим Никитой. Знаю, что уже не твоим, но он меня снимал походу.

– Огооо, снимал? Что он делал?

– Интересно, он думает твои подруги глупые? Да, как придурок поставил телефон на рюкзак, а сам отвернулся. Так и сидел все время, пока я не придумала гениальнейший план.

– Вероника, скажи, вот что ему опять в голову ударило? То поклонники ходят за мной в виде его придурошных друзей, то папарацци. А ты что?

– А я? А я… прямо в маршрутке создала новый аккаунт в вк и доставала его через новый профиль. Звонила, писала, сказала, что он маньяк и я видела его ночью. Вышла – удалила. Да, я определенно гений.

Тогда был выпускной. Был последний день июня. Тиана перевелась в другую школу, Лина ушла в колледж. В тот день меня мучили сотня вопросов. Что меня ждет через год? Не знаю. Где я буду через год? Предполагаю. С кем я буду через год? Мечтаю.

В тот момент я и не осознавала, что стоит ценить каждый счастливый момент. Жизнь такая странная штука для человека, потому что неподвластна ему. Я никогда не жила настоящим, стремясь в будущее и боясь прошлого. Так я прожила еще два года, пока снова не встретила его. Или лучше сказать их? Я не знала, кто для меня тот самый, пока чуть не потеряла одного из них.

Свобода… Я так к ней стремилась, эгоистично думая, что я самый несчастный и несвободный человек в мире. Я не задумывалась, насколько много людей, которым гораздо хуже меня. Понять, что значит это слово, это желанное слово для каждого, помогла смерть. Самый близкий человек ушел из моей жизни, самый мудрый человек, которого я когда-либо знала, которого любила и единственный, кому я всегда улыбалась. Именно она помогла понять, что свободным человек не станет никогда, если не поймет, что это такое. Свобода стоит жизни, только оставив этот мир, можно стать полностью свободным. Люди не понимают, что внешняя несвобода не так ужасна, как внутренняя. А как стать свободным в душе? Только если подарить ее тому, кого любишь. Пожертвовать собственной свободой, подарив ее другому человеку. Свобода – красивое слово. Как и все прекрасное, оно приносит боль. Это моя история свободы. Я не ценила крылья свободы, не ценила счастье, самолично загоняла себя в клетку. Я отказывалась от свободы, которую мне преподносила жизнь, ища ее не там, где надо. Странно, да? Жизнь все-таки очень странная штука… и жестокая.

Глава 1

Я смотрела на прохожих людей бесцветным взглядом. Единственное, что в нем отражалось время от времени, – это злость. Вот и сейчас какой-то придурок чуть не столкнул меня в лужу. Как же бесит…

Моя злость длилась не долго, и я снова смотрела вперед без каких-либо эмоций. Ничего, скоро меня здесь не будет, и я буду свободной. Скоро меня ничего здесь не будет удерживать. Поэтому я смотрю только вперед.

Я постучалась в дверь больничной палаты и улыбнулась. Моя сестра стояла у окна и смотрела на предосенний пейзаж.

– Как настроение, огонек?

Сестра обернулась и посмотрела на меня с улыбкой. В ее глазах отражалась грусть, вечная грусть с того самого момента, как она попала в больницу. Но я никогда не позволяла при ней показывать свои чувства, свою боль. Я хотела, чтобы она побыла обычной девочкой еще немного.

– Почему все прекрасное всегда исчезает и умирает? Это несправедливо. Сейчас последний день лета, а некоторые листья уже желтые. Природа увядает, прямо как люди. Она создала человека, она же и убивает нас. Но мы не можем ее судить. У судьбы на все свои планы. Благодаря смерти есть жизнь, но если ты живешь, то знаешь, что когда-нибудь умрешь. Все в нашем мире связано, и даже этот листик, который упал с ветки, а прохожий наступил на него, даже он несет великую миссию. Возможно, именно благодаря ему, люди смогут увидеть когда-нибудь новые листья, еще более красивые, чем он. -помолчав пару секунд, сестра решила перевести тему. Как она всегда делает это так просто? -А я видела тебя в окно. Вероника, почему ты улыбаешься только мне и только со мной? Так странно было видеть твой отсутствующий взгляд на улице.

– Другие не заслуживают моей улыбки, никто в этом мире не заслуживает ее так, как ты.

Сестра грустно вздохнула. Она понимала, что в моей жизни нет никого ближе нее.

– Хотя мне нравится, что ты мне улыбаешься. У тебя такая улыбка, будто ты съела что-то не то. —она снова посмотрела в окно и продолжила. —Нет ничего лучше хорошей улыбки. Улыбка – это всегда позитивная энергия, которой человек делится с окружающими, с близкими людьми, при этом приумножая собственную силу и притягивая к себе удачу. Так сказал один хороший врач. Он мне посоветовал улыбаться чаще, чтобы победить. Этот врач верит в меня больше, чем я сама. Или он просто врет, как врут все люди.

– Смотрю, у тебя сегодня лиричное настроение. В такие дни тебя хоть записывай – прям монологи, жалко упускать. Целая книга бы вышла… – последнее слово я выдохнула, а не сказала. Да уж, я пришла к ней, чтобы помочь, а у самой тучи над головой. —А теперь, сестренка, я стану твоим волшебником. —я протянула руки со свежей выпечкой, искренне улыбаясь. —Наши любимые. Ты не будешь? Ммм? Если нет, то я с удовольствием съем все сама.

– А ну держись, я сейчас заберу все и даже не надейся урвать хоть кусочек!

Потом мы гонялись друг за другом минут десять, смеясь и кидаясь подушкой. Мы притворялись, будто ничего не происходит, будто у нас еще куча времени вместе, и это лишь один из многих наших обыденных дней. Прям как раньше.

Раньше все было по-другому, раньше мы были другими. Куда делось наше «раньше»? Красивое слово. Моя сестра стала очень мудрой в последнее время. Она права: все красивое исчезает и умирает. Даже слова. Даже люди.

Мы просто ели наши пирожные, и я, и она были счастливы от того, что хоть что-то у нас осталось неизменным. Мы всегда так любили муравейник, что просто мурчали от счастья, когда ели. Лично я хоть десять штук могла съесть! Вот и сейчас настроение сразу взлетело к потолку. Уж дальше было некуда, дальше только небо. А оно всегда выше всех нас.

– Как дела дома? Как родители? Они вчера заходили ко мне.

– Дома… Либо мама кричит на папу, пытаясь найти причину, принуждая его солгать, чтобы потом обвинять в чем-то. Либо на меня. Ей не нравится, как я говорю, что говорю, не нравится мое настроение, мои чувства. Обвиняет меня в том, что я ей постоянно лгу. В общем, все как обычно.

– Мне жаль, что она стала такой из-за меня. Раньше она была другой.

– Маша, ты не виновата. Раньше все были другими, это раз. И два – она всегда была немного безумной, впрочем, это у нас в крови. Наследственное, так сказать. Но у каждого свои безумства. Думаю, наша семья отлично вписывается в этот безумный мир.

– Человек не может вписываться в этот мир, он слишком сложен для него. Чем займешься перед началом учебой?

– Это событие для меня менее важно, чем тот факт, что пока мы тут сидим, на улице пошел дождь. Ты же знаешь, я и летом учусь, и летом живу так, чтобы жить потом. Я не могу жить настоящим, не хочу… К тому же я больше люблю зиму.

– Конечно, у тебя же в январе день рождения.

– Пф, и вовсе не поэтому. Просто зима прекрасна и опасна. Мне нравится ее жестокая красота.

– Да уж, в детстве ты обожала смотреть «Холодное сердце» и петь «холод всегда мне был по душе». Хотя сама мерзла при нуле градусов, и все равно упрямо шла на улицу в самый холод. Мда, семейка. Точно безумная.

– Ага, если бы по нам фильм снимали, так бы и назвали – «Безумная семейка».

Маша посмотрела на меня, и мы обе засмеялись. Так хорошо было в тот момент слышать ее смех, видеть ее настолько живой. И как будто жизнь в тот момент решила напомнить о том, что все не так просто, вернуть меня и ее в реальность.

Маша резко перестала смеяться, схватилась за больничную простынь одной рукой и другой взяла меня за руку. Она задыхалась. Ее жизнь ускользала с каждым вдохом. Она не могла никуда спрятаться, сбежать, болезнь каждый раз заставала ее врасплох в самые лучшие и самые счастливые моменты ее жизни. Она выплюнула кровь, с каждой секундой ей становилось хуже. С каждым днем…

Я в панике выбежала в коридор и отчаянно закричала, пытаясь найти хоть одного врача.

– Эй, моей сестре плохо! Она сейчас задохнется! Кто-нибудь! Спасите ее кто-нибудь…

Казалось, что никому нет дела до меня. Я провела рукой по щеке и поняла, что плачу. Странно, я даже не почувствовала тот момент, когда заплакала. Когда увидела, что моя сестра задыхается? Когда она выплюнула кровь? Или когда люди безразлично проходили мимо моего отчаянного немого крика?

Наконец несколько человек вбежали в ее палату, одевая ей на лицо воздушную маску. Она все-таки потеряла сознание, поэтому сейчас врачи пытались заставить ее сердце биться. На диаграмме снова стали появляться зигзаги жизни. Этот рисунок стал символом жизни, а врачи волшебниками, которые каждый раз помогали моей сестре дышать. Они помогали дышать и мне, потому что казалось, что когда не дышит Саша – не дышу и я.

Болезнь моей сестры называется раковая опухоль легких. Этот страшный диагноз мы узнали слишком поздно, чтобы вылечить ее полностью. Помню, в первый раз сестра попала в больницу ночью после моего выпускного. Это было так внезапно. Она просто начала задыхаться. Впервые моя сестра была настолько напуганной. Она откашливалась кровью. Мне тоже было страшно.

Нам тогда сказали, что это осложнения после простуды. И что все будет хорошо. Хорошо ничего не было. Стало только хуже. Через два месяца снова случился приступ, и тогда мы поехали в лучшую больницу города, чтобы сделать обследование. Оказалось, что у моей жизнерадостной, веселой, милой и до этого момента счастливой сестры раковая опухоль легких третей степени. Которая через год переросла в четвертую. Последнюю. И неизлечимую.

Я горько усмехнулась, вспомнив свои слова на выпускном и мысли. Я ведь действительно боялась и боюсь воды, потому что задыхаться – это очень страшно. Ты чувствуешь, как с каждым вдохом теряешь свободу, теряешь жизнь. Я тогда думала о том, где я буду через год, с кем буду и что меня ждет. Я не могла подумать, что судьба приготовила для меня такую судьбу. Для моей сестры. Саша меньше всех заслужила такую участь. Я не видела никогда ее по-настоящему грустной, и она никогда не злилась, не обижалась. Она жила так, как не жил никто. Моя сестра всегда была свободной. Болезнь забрала ее свободу, заковав ее в железные цепи до конца жизни. До конца ее короткой жизни…

В этом году она праздновала свой день рождения в больнице. Он был неделю назад, и после него доктор сообщил мне то, что я всегда боялась услышать. Моей сестре осталось жить несколько месяцев, и вряд ли она доживет до следующего своего дня рождения.

Саша была идеальной во всех планах. У нее всегда были хорошие друзья, ее все любили, в школе она была отличницей. Спортивная, творческая, веселая и жизнерадостная, она за свою короткую жизнь сделала больше, чем кто-то делает за всю свою жизнь. Моя сестра была невероятно красивой: длинные темные ресницы, яркие розовые губы, длинные густые волосы, огромные глаза, которые всегда смеялись. Она выбивалась среди обычных людей не только своей красотой, но и добротой, отдавая последнее тому, кто в этом нуждается, и тому, кто это попросит. Когда у нее поднялась высокая температура под 40, она мне сказала одну страшную вещь, вряд ли осознавая смысл своих слов.

– Вероника… Зачем я здесь? Почему я все еще на земле? Я была рождена, чтобы умереть…

Я так и стояла в палате, боясь сделать хоть шаг в ее сторону. Да что уж говорить, я даже не дышала эти секунды. Самые долгие секунды моей жизни. Вдруг ее грудь начала медленно подниматься и опускаться. Кажется, она даже улыбнулась во сне.

– Извините, но ее лучше сегодня не беспокоить. Ей нужно выспаться и восстановить силы. Вы можете прийти завтра. -сказала мне молодая медсестра. Если я правильно помню, это Катя – новая стажерка.

– Спасибо вам большое за все.

– Да что вы, это наша работа. Как вы себя чувствуете? А то нам многим приходится давать успокоительное. Да и самим заодно – для смелости в общении с особенно бойкими пациентами! -она старалась успокоить меня и улыбалась.

Как только я вышла из больницы, у меня зазвенел телефон. Я неприятно поморщилась. Мама. Класс, очередной скандал.

– Алло.

– Ты где ходишь опять?! Тебя несколько часов нет.

– Мам, я ушла полтора часа назад. Я к Саше в больницу заходила. Мы поболтали. Теперь иду домой.

– Ага, и все это время ты была там. Думаешь, я поверю в эту чушь?

– А знаешь, ты права. Я тут с парнями гуляю, и никак пока сказать не могла. Эй, мальчики, скажите привет моей маме. Максим, Борис. Ой, прости, ты же Егор. Все вы уже у меня перемешались. -я наигранно посмеялась. -Ты этого ждала, мам? Или я чего-то не угадала?

– Быстро домой! Будешь с нами к сестре ходить, я тебе не доверяю.

Я усмехнулась, ну конечно, как всегда. Так происходит всегда – она не верит, я лгу. А что мне остается? А ведь ложь – это самые большие кандалы, которые ограничивают свободу и заставляют страдать. Но у меня никогда не было выбора… Это всегда было эгоистично с моей стороны, потому что я думала в такие моменты о собственном благополучии и душевном комфорте. Я лгала, потому что не хотела доказывать правду, хотя это было и невозможно. Люди не хотят слышать правду, они требуют сладкую и удобную ложь, а потом сами же обвиняют вас во лжи. Мама требует сказать неправду из-за собственного недоверия и страхов, но когда появляются доказательства, то она обвиняет меня во всем. Я ей сама солгала, я сама виновата и тому подобное. Вот уж точно, человек – сплошное противоречие. Как же бесит…

Мы все лжем друг другу. Кто-то хочет защитить любимого человека от боли, солгав ему. Кто-то старается защитить себя или свой авторитет. Но самое главное – это ты сам. Самая опасная и страшная ложь – это ложь самому себе. Я каждый день спрашиваю себя, уверена ли я в своих мыслях, своих решениях, своих принципах. И самое ужасное, что ответа я не знаю. Я не уверена ни в чем, поэтому, наверное, я поддаюсь маме и лгу ей. Ведь я сама не уверена в том, что правда, а что нет, где заканчивается реальность и начинаются мои собственные домыслы. Вдруг я ничуть не лучше мамы? Вдруг я заставляю себя лгать самой себе, чтобы отгородить от правды?

На улице шел дождь. Я подставляла ладонь под холодные капли. Я улыбалась. Люблю дождь. Мне нравится то чувство, которое он вызывает. Чувство безвременья. Я шла по мокрому асфальту и чувствовала себя ребенком. Люди прятались от дождя под зонтами, а кто-то успел сбежать домой. А мне не нужен был зонт, как не нужны были люди. Не нужны же?..

Я достала наушники и включила музыку. Мои волосы превратились в странные сосульки, а по лицу скатывались капли воды, которые я ловила языком. В такие моменты мне хотелось жить и любить, потому что я чувствовала себя свободной. Я не люблю солнце, лето и жару, потому что спрятаться никуда уже нельзя. Иногда мне не хотелось прятаться. Иногда хотелось танцевать. Вот как сейчас. И плевать на людей.

Я сделала несколько поворотов и движений руки под музыку, которая играла в наушниках. И улыбалась. Я не люблю лето. Не люблю солнце и жару. Я люблю стихию. Дождь и снег. И ветер. Море… Горы. Темноту. Просторы… Я люблю свободу, хоть и ощущаю ее лишь в такие короткие моменты жизни.

В тот момент звучала скрипка. Так странно: в моем плейлисте так мало инструментальной музыки, но это… это было восхитительно. Скрипка будто плакала, в этой музыке слышен ее грустный танец, ритмические движения и ее погасание. Будто она живет. Когда я ее слышала, то мне тоже хотелось жить, хотелось, чтобы все жили так, как живет эта музыка.

Стоило вспомнить произошедшее в больнице, как снова захотелось плакать. Или напиться. Забыться. Мне в такие моменты хотелось пойти куда-нибудь и напиться, с кем-нибудь поцеловаться, чтобы просто забыть. Забыть все и всех. Я снова усмехнулась. Да уж, если бы моя мама слышала мои мысли… Интересно, как это у такой хорошенькой и правильной могло родиться нечто ужасное и порочное, как я. Она говорит – подменили. Что ж, все возможно. Судьба любит шутить, а точнее играть с людьми.

– Где ты была? Ах да, с сестрой. Доверия к тебе уже никакого. Кстати, я тут убиралась. Скажи-ка мне дорогая моя доченька, откуда у тебя деньги? Я нашла на твоем столе 500 рублей! Мне уже страшно подумать, где ты их взяла!?

Я с сожалением вздохнула. Стоит быть осторожней в следующий раз. Да уж.

– Какая разница? Просто накопила. Это мои.

– Твоего здесь нет ничего! Как ты это еще не поняла? А знаешь, раз ты у нас такая самостоятельная и деньги уже у тебя свои, то может и покупать все себе будешь сама?

В глазах отчаянно защипало, а в горле образовался ком. Нет, я не буду плакать. Надоело из-за нее плакать. Вдох через нос, выдох через рот, и снова, и раз, и два. Кажется, отпустило.

– Мам, это бабушка мне дала, просто я тебе забыла отдать…

Конечно, я не забыла. Просто мне нужны были эти деньги, я собиралась копить на свое образование. Я не смогу подготовиться к экзаменам сама… Никто не может. Мама отказывается платить за репетиторов, за курсы, а я просто обязана вырваться на волю. Здесь все как будто из-под неволи… Я грустно посмотрела на нее. Ее недоверие меня ранит каждый раз, несмотря на то что это продолжается уже пару лет. Я хочу, чтобы все было хорошо. Я хочу поддержки и любви. Хотя я не права, она меня любит, я это вижу. Может, поэтому я каждый раз ее прощаю и все ей рассказываю о себе, ищу поддержки. Часто она даже не старается меня понять. Иногда понимает.

Я посмотрела на ее синяки под глазами и опухшие от слез глаза и подошла к ней. Иногда человеку не нужны слова, иногда одни объятия могут помочь. Я обхватила ее за плечи и просто сделала то, в чем она нуждалась. Обняла ее.

– Не смей меня трогать! Отпусти… – всхлипнув, она тоже обняла меня. Я заглянула в ее глаза и поняла, что ей просто плохо. Видимо, врач и ей сказал те страшные слова. Смерть пугает, особенно когда она так близко. Меньше года… Сколько нам дней осталось, чтобы попрощаться с ней?

Я умылась и ушла в свою комнату. Раз напиться у меня возможности нет, есть и другой выход. Уйти в книжный запой. Учить, писать, решать и думать только о том, что писать и что учить.

Я открыла очередной сборник заданий. Взяла шоколадный батончик для ума (честно, помогает), разложила все, что мне надо, и начала.

– Так. Странный вопрос… Если у человека есть возможность социальной мобильности, то он живет в открытом обществе. Ну, это-то само собой разумеется. —я закусила губу, пытаясь понять, что мне не нравится в следующем суждении. —Если человек живет в открытом обществе, то он всегда перемещается в социальной структуре и меняет свой социальный статус. —мне не нравилось слово всегда. Ну конечно, не всегда. В нашем мире нет слова всегда. Это слово-маркер. Если вы видите это слово где-нибудь или слышите его от кого-нибудь, то это будет обязательно ложь. Всегда… Я больше поверю в слово никогда. Проверила в ответах – все сошлось. Ну конечно, не всегда. Никогда…

Мои руки тряслись, когда я проверяла решенный вариант… Каждый раз я надеюсь, что наберу больше восьмидесяти, но почти всегда одно и то же. Складывается ощущение, что я не двигаюсь дальше, будто меня приковали к полу и я не могу из-за этого взлететь. Я закусила губу. Снова. Семьдесят пять. Это число уже десятый раз подряд. Как же оно меня бесит…

Я посмотрела на часы. Полночь. Мне нравится это число. Четыре нуля будто символизируют начало, новый чистый лист. Каждый день мы начинаем все с начала, каждый день у нас есть возможность что-то изменить и каждый день мы пренебрегаем этой возможностью, считая, что изменить уже ничего нельзя. За нас все решила судьба. По правде говоря, я не знаю, к какой группе людей отношусь сама. Сегодня мне кажется, что я и есть судьба, а завтра мне кажется, что я лишь ничтожная песчинка на этом берегу и что бороться с самой жизнью почти так же бессмысленно, как со смертью.

Я открыла телефон перед сном, надеясь увидеть что-нибудь интересное. Хоть кто-то может жить полной жизнью, наслаждаться молодостью и развлекаться. Моя школьная группа разрывалась от миллиона сообщений! Я улыбнулась. Наши мальчики уже предлагают варианты, как отметят первый день учебы. То ли от горя напиться, то ли от счастья. Хотя кто-то уже… Слава вон тихо сам с собой вдвоем напился.

«Предатель. Завтра тебя не ждать на классном часу?» – пишет Никита.

«*Слава отправляет видео*»

«Зато веселый сразу стал какой!» – комментирует видео Коля.

«Это он так на учебу настроился» – подшучивает Даня.

«Или все еще настраивается» – добавляет Никита.

«Так что, кто завтра будет?» – уточняет Артем.

«Все наши. Только Славу сегодня спрашивать не стоит» – отвечает Коля.

«Он там вообще живой?» – интересуется Егор.

«Вполне, судя по видео» – пишет Артем.

«Капец, Артемчик, а ведь это последний год, когда мы вот так все вместе» – начинает Даня.

«Да, пацаны, надо завтра за это тост выпить, я считаю» – отвечает Тема.

«У меня один вопрос: где Вовчик?» – вдруг вспомнает Егор.

«Опа, а кстати, он вроде с Катей гулял. Она там его не убила случайно? А то он жестко накосячил» – пишет Даня.

«Ладно, пацаны, завтра увидимся в школе» – пишет Артем. – «Завтра же у меня?»

Я закрыла чат и вздохнула. Почему у меня все так? Я тоже хочу гулять, развлекаться и наслаждаться жизнью, наслаждаться своей юностью. Я еще раз открыла телеграмм. Хм, кто-то историю выставил. Да ладно, она издевается? Вот же…

Тиана, моя бывшая подруга, хотя и не такая бывшая, потому что мы с ней общаемся до сих пор время от времени, выставила историю. Один вопрос – зачем?? Фото со своими бывшими подругами, которые ее предали. У нее бывает время от времени. Она не может забыть прошлое, постоянно возвращаясь к воспоминаниям. Ее кинули, а я была в тот момент рядом, так мы и стали общаться ближе. Но зачем она снова и снова вспоминает о том, что ее когда-то так расстроило. Она общалась с ними лет пять, а они просто ее бросили, поверив нелепым слухам.

«Привет. Как ты?» – написала я ей.

«Привет. Да нормально. Готова к началу учебного года?»

«Странные ощущения. Последний год все-таки…»

«И у меня. Через полгода первый экзамен, через год мы будем поступать куда-то, и бежать куда-то. Черт, да мы как будто недавно были в классе седьмом. Хочу обратно» – ответила Тиана.

«А я в садик хочу.»

«Я хочу к своей сестре в первый класс»

Потом мы еще немного поговорили о своих страхах, мыслях и ожиданиях. Я легла на кровать, но уснуть не могла. Тишина в тот момент не давала мне уснуть, поэтому я заполнила ее своими мыслями. Зачем она хватается за прошлое? Хотя, неужели я лучше? Я вспомнила его.

Перевернулась на другой бок, но образ так четко образовался в моей голове, что забыть не получалось. Я уже пять лет это пытаюсь. Я все гадаю: неужели это была настоящая любовь? Такого ведь не может быть. Он мне просто нравился, просто сосед, с которым я сидела два года. Мне было тогда двенадцать. Я написала ему стихотворение, а он просто сказал: «У тебя хорошо получается». Я горько усмехнулась и убрала стихотворение. Так я и стала творческим человеком, который пишет стихи и книги, любит литературу и увлекается музыкой. Он играл на гитаре, я из-за него полюбила музыку. Но судьба решила по-другому. Я подавала заявление на гитару, а взяли на вокал. Вот же странность… На гитаре я тоже начала недавно учиться. Я тоже хватаюсь на него, за его образ, за его фотографии, но люблю ли я его? Не знаю.

Любовь… Нет ее. Любовь отнимает свободу, любовь – это кандалы. Какой безумец сказал, что любовь дарит крылья? Некоторые любят не взаимно, полностью отдаваясь партнеру, который постоянно отвергает и изменяет. Так чувства приковывают человека к другому, поэтому любовь – это кандалы. Некоторые любят друг друга, но несчастны по другим причинам, и тогда любовь тоже становится кандалами. Крылья – есть ли они у влюбленных? Пока мне не встретился ни один счастливый влюбленный человек. Надо очень постараться, чтобы любовь стала крыльями, но главная проблема человека – это его комфорт. Нежелание отдавать свою видимую свободу. Любовь всегда требует самопожертвования, иначе это нелюбовь. Именно поэтому я не готова любить. Я понимаю, что такое любовь, и поэтому боюсь чувствовать. Там, где есть счастье, есть и несчастье. Боль. Это закон жизни. Если знать его, то можно избежать боли. После этих мыслей пришла тишина. Моя знакомая тишина. Внутри стало так тихо, что я сразу уснула. Ничего не сможет заставить меня чувствовать. Никто и ничего. Так я думала.

Глава 2

Я выключила пятый по счету будильник. Черт, пора бы собираться. У меня тридцать минут до выхода. Я зевнула и снова закрыла глаза. Через секунду мой телефон опять зазвенел. Я разлепила один глаз. Звонок. Застонав, я ответила папе. Да, проснулась, конечно, помню, да, не опоздаю, да, уже завтракаю. Не раскрывая глаза, я пошла умываться, собираться и пить кофе. Кто вообще придумал устраивать линейки в такую рань? Какой-то садист, наверное…

– Да твою ж…! – выругалась я сквозь зубы. —Почему я такая растяпа? Вот честно, каждый мой шаг – это разрушение какое-то! И что мне теперь надеть?

Да уж, я вылила свой кофе на штаны, поэтому в надежде найти что-нибудь я осматривала шкаф. Что-нибудь не находилось. Был только один вариант – одеть короткую юбку в клетку. Ну, хоть что-то!

Я бегала из комнаты в комнату, пытаясь натянуть на ходу юбку, а параллельно красить ресницы. Зажала телефон одной рукой, чтобы потом не забыть. А то я могу! Накрасила губы своей любимой помадой в стиле омбре. За секунду выбежала из квартиры, вернулась через минуту, чтобы закрыть дверь. Оказавшись на остановке, я наконец вздохнула.

Так странно было стоять в полной тишине на безлюдной улице. Неужели мне одной куда-то надо с утра пораньше? Ни машин, ни людей, только я и ветер. Теплый ветер поднимал мою юбку, развевал волосы и просто играл со мной. Я улыбнулась.

Посмотрев на часы, я поняла, что опаздываю. Да где же этот чертов автобус? И тут же на остановке остановился один из них, как будто испугавшись моего гнева. Со мной в автобусе ехало еще пять человек. Хотя он вмещает сотню! Мда, и где все?

Я закрыла глаза и прислушалась к тишине. После утренней спешки сидеть вот так просто было странно, создавалось ощущение безвременья. Это чувство рождается спонтанно, ты никогда не можешь его предугадать, но оно всегда застает врасплох, потому что нет определенных факторов, влияющих на это. Иногда ты сидишь в полной тишине, но чувствуешь, как время уходит. Иногда даже рождается страх того, что его слишком мало. А иногда его катастрофически мало, чтобы успеть сказать нужные слова, успеть сделать запланированные дела, его почти всегда катастрофически мало. Именно поэтому я так ценю такие моменты, когда нет секунд, минут, они проходят мимо тебя, а ты физически ощущаешь себя вне времени.

По дороге от остановки я снова открыла телефон. Интересно, чисто теоретически я смогу добежать за минуту, если обычно мне нужно семь? Ну, лично я считаю, что попытка не пытка. Как же я люблю утренние пробежки… Прямо целая эстафета: прыжок через лужу, бег на короткие дистанции, прыжок, прыжок, поворот. Когда еще в наушниках звучит музыка, кажется, что ты танцуешь. Ага, прям паришь! Жаль, что летать так и не научилась я.

Я оглядела огромную толпу и, найдя знакомые лица, просочилась внутрь этой толпы. Всего лишь на четыре минуты опоздала, прям рекорд. Директор говорил что-то пафосное, как всегда, впрочем.

– …впервые вступают на дорогу знаний… – приветствовал он первоклассников. Любимые классы для разговора – это первые и одиннадцатые классы. Так что прямо-таки не терпится услышать про нас что-нибудь интересное.

– Привет. А ты чего опаздываешь? – спросила Малика.

– Да ужас. Просто катастрофа. Автобус ждала долго, так он еще и тащился так, будто его толкали люди, а не двигатель. Я ехала в практически пустом автобусе. Так странно вообще сегодня… -Малика была тем человеком, с которым можно было поговорить здесь и сейчас. Она просто общительная, а я не могу общаться сейчас с кем-то близко. Но при этом я не могу постоянно стоять молча. Мне и общения иногда хочется… А иногда хочется сбежать.

– Да? Не знаю, мне много людей попалось на дороге. Какая-то семья с пятью детьми шли на линейку. Это так прикольно было, их папа с двумя рюкзаками, мама с одним.

– Ужас. Бедные родители. У меня сегодня, кстати, один из невезучих дней. Там, где я иду, все падает, так что ты лучше отодвинься. Я сегодня кофе разлила прям на штаны. Белые! В итоге ни кофе, ни штанов.

– Кстати, ты слышала новости? —воодушевленно спросила Малика. Когда она так меня спрашивает, мне уже страшно.

– Нет. Я по утрам обычно телевизор не включаю. —пошутила я.

– К нам новенькие пришли. Два парня. Видишь вон один стоит. – я проследила за ее взглядом. Хм, ничего такой. Только один стоит. Симпатичный, тело спортивное. Раньше я его нигде не видела. —Он вроде переехал сюда к родственникам. И там второй стоит. —она указала мне на второго парня, и я застыла. В стороне от всех стоял он. Стоял тот, о ком я думала несколько лет, единственный парень, из-за которого я плакала ночью. По которому скучала. Которого… любила? И тут меня охватила злость. Один взгляд на него заставил меня вспомнить все, что было после него. Я не хотела его видеть, не хотела снова играть с ним по его правилам. Какое право он вообще имел врываться снова в мою жизнь, когда она и так рушится? Он мне безразличен. Пусть будет так. Я снова посмотрела на него и поняла, что это неправда и он действительно меня все еще привлекает. Но теперь я хочу мести. Пусть видит, кого он упустил. Пусть видит, с кем он играл. Я изменилась. Сейчас я девушка, иметь которую будет рад каждый. И даже он этого захочет, но я ему этого не дам. —Вероника, ты что, уснула?

– Слушаю директора. Сейчас про нас начнет. —соврала я. Как я могла слушать директора в тот момент, если я ничего не слышала, только свои мысли? Они раздавались в такт моего сердца, и каждое слово придавало мне уверенность. Я не поддамся своему глупому сердцу. У меня весьма умный мозг, я образованный человек и могу принять правильное решение. Но сердце мое очень глупое. Оно не принимает правильные решения и никогда не советуется с разумом. В этот раз он сам примет решение, потому что иначе будем страдать все мы – и разум, и сердце, и я. И нервная система.

– Надеюсь, этот год будет у всех успешным. Особенно у выпускников. —озвучила заключительную фразу Ольга Николаевна, и толпа начала медленно рассеиваться, заходя в школу.

Малика села со своей подругой Лизой, поэтому я искала просто свободное место. Вдруг наш новенький – тот самый новенький – прошел мимо меня, задев плечом. Я закатила глаз и тихо сказала:

– Идиот. Даже пройти не может нормально. Широкий, что ли?

Честно, я не собиралась ему ничего говорить, да и человеческий слух ну не может быть настолько чутким, но он поднял на меня взгляд и ухмыльнулся. Мне же показалось, да? С ним с ума можно сойти, надеюсь, я не успею свихнуться до окончания школы. Вдруг в подтверждение моих мыслей у меня задергался глаз. Я посмотрела на него взглядом Уэнсдэй Адамс. Испепеляющим взглядом.

К счастью, рядом с Ксюшей было свободное место. Я с такой надеждой посмотрела на нее, потому что было два варианта – либо Ксюша, либо он.

– Ты не против, если я с тобой сяду? – спросила я из вежливости. Мы с ней часто сидели в прошлом году, но она сохраняла нейтралитет. Ксюша не такая общительная, но иногда я вынуждала ее немного все-таки поддерживать разговор со мной.

– Да, садись.

– Как отдохнула летом? Последний год, не верится.

– Ага, а там экзамены. Но зато мы теперь одиннадцатиклассники. Будет наш день учителя и вальс в конце года.

Тут наша классная начала говорить, и мы замолчали. Приветствие, потом слова о том, насколько важен этот год, что нельзя расслабляться и так далее… Каюсь, мне нравится обычно, как рассказывает наша классная, но в этот раз я ее не слушала совсем, будучи поглощенной в свои мысли и немного в воспоминания.

Его зовут Максим. Сейчас я сидела сзади него через парту, поэтому могла рассмотреть его изменившуюся внешность. Мне всегда было плевать, как он выглядит. На самом деле, я не заметила изменений в нем, потому что мне казалось, что он всегда был идеален. Но я приказала разуму работать на максимум, поэтому сейчас поняла, что он все-таки другой. Плечи шире, высокий, даже немного выше меня, хотя раньше был таким маленьким, ниже меня на сантиметров десять. Его волосы стали темнее, но на свету казались такими же золотыми, как были. Они стали гуще, и его стрижка идеально подходит ему. Поведение стало другим: более взрослым, более уверенным. Мое сердце говорит, что он не изменился, но разум кричит прямо-таки о том, что это уже не тот, кого ты любила раньше. Это уже совсем другой человек. Я вздохнула. От облегчения или от грусти – не знаю.

С одной стороны, я должна была бы обрадоваться тому, что вот он – совсем другой, чужой, и я не знаю ничего о его жизни сейчас. Я могла бы с облегчением вздохнуть от того, что человека, которого я любила, больше нет, но… Всегда есть какое-то но. И сейчас это но говорит мне сердце, а разум – предатель, соглашается. Он изменился, как и я. И кажется, таким мне он нравится даже больше. Мой разум соглашается с сердцем, потому что в нем заметны явные достоинства. Черт. Это ж надо было так… Пыталась найти недостатки и понять, что за млекопитающим стал Макс, а вышло… а вышло что-то не то. Я постоянно делаю что-то не то. Постоянно совершаю ошибки, о которых потом жалею всю жизнь. И, кажется, я готова совершить еще одну ошибку. Но я этого не сделаю. Я затеяла свою игру. Ошибку совершит он, это я себе обещаю.

– А теперь еще один конкурс. Кто-нибудь из вас должен прочитать речь с листа. Это будет имитация вступления во взрослую жизнь. —наша классная придумала разные конкурсы, чтобы разнообразить классный час. Я подняла руку. —Вероника, давай. От тебя сейчас зависит, повзрослеют ли твои одноклассники наконец или нет.

Все засмеялись. Я тоже улыбнулась своей самой красивой улыбкой. А она у меня красивая. Надеюсь, он это заметит.

– Итак, до этого момента ваша жизнь была наполнена свободой. —последнее слово я выдохнула, приоткрыв губы. -Возможно, вы этого не понимали, хотели совершать безумства, но вас останавливали. Во взрослой жизни никто не будет вас оберегать, и вы должны понимать, что для вас важно. Взрослая жизнь – это ответственность. Игры в доту отличаются от тех игр, которые вам встретятся на пути. —остановившись, я глотнула слюну и посмотрела на Макса. Он делал вид, что ничего не понимает. Или это не он со мной играл раньше? —Вступить во взрослую жизнь можно уже сейчас. Давайте прямо сейчас сделаем то, что никогда не сделали бы дети. Отпустим все обиды и решим, что будем делать дальше. Давайте напишем на бумаге то, что нам мешает двигаться вперед и сделаем первый шаг во взрослую жизнь. Давайте станем свободными от обид и проблем, не сбегая от них, а решая их. Потом сделаем все самолетик из этого листа и запустим в небо.

– Только, ребят, запускать на территории школы не стоит, поэтому бросьте каждый свой самолетик из окна уже дома. Спасибо, Вероника, садись.

Я отдала листик учительнице и направилась к своему месту. Я знала, что выглядела красивой в тот момент и наслаждалась тем, что я стала такой. Я читала очень выразительно, так, будто я на вступительных экзаменах для поступления в МХАТ. Думаю, он уже понял, что я изменилась, что я развиваюсь, что мне он не нужен, что он даже не достоин меня. Главное, чтобы это понял он, тогда, возможно, это пойму и я.

Я задумалась над символичностью конкурса. Так здорово просто взять и отпустить все, что тебя беспокоит. Вот только… Это работает не так. Совсем не так. Когда человека что-то беспокоит, это значит, что на это есть причины. Просто написать о проблемах это не значит решить их. Это ли ответственность? Пытаться забыть о проблемах, не решая их? Я считаю, что с ними нужно бороться разумом. Просто придумывать решения. Каждая проблема – это жизненная задача, и чем больше таких задач ты решишь, тем умнее и опытнее станешь. Однако я никогда не следую собственным же советам. Люди любят советовать больше всего то, что сами не делают. Советы давать легко, но важны не слова, а действия. Сделала ли я что-нибудь в своей жизни не только на словах? На этот вопрос я бы ответила – нет. Писать и говорить легко, а вот двигаться нет. Для этого нужна сила воли и смелость. Вот именно смелость, потому что люди просто боятся собственного провала. Они предпочитают сбегать. И чем отличаются многие взрослые от детей? Да ничем. Нельзя делить людей по таким признакам, как пол, раса или возраст, потому что они никак не влияют на внутренние качества человека. Осознанный сформированный возраст наступает в 12 лет – в этом убеждены многие врачи и психологи, и тогда же наш мозг становится похожим по размеру на мозг взрослого человека. В детстве у нас большой мозг, потом со временем он уменьшается. Однажды я увидела картинку, иллюстрирующую этот процесс, и тогда же мне показалось это ужасно несправедливым. Дети не готовы использовать свой мозг на максимум, а некоторые взрослые хотят быть умнее, но не могут, потому что их возможности восприятия информации уже не такие, как у детей. Они запоминают все, что видят, и в этом их особая магия. Может, оттого дети иногда кажутся умнее и мудрее нас?

Потом нас отпустили домой, а я написала Тиане. Она как раз живет рядом. Почему люди, которые живут рядом с какой-то школой, в итоге ходят в ту, которая далеко? Я каждый день еду в школу и трачу на дорогу сорок минут, а Тиана тратит тридцать, хотя находится рядом с хорошей школой. Мы с ней планировали погулять после классного часа, у нее он как всегда закончился быстрее, поэтому она уже дома.

«У меня классный час закончился. Ты где?» – написала я ей.

«Может зайдешь ко мне? Мне надо сестру собрать на танцы.»

«А ей куда?»

«Как раз где ты живешь, вместе и поедем. Ты не против?»

«Хорошо, я сейчас поднимусь. И да, я снова все забыла. Напомни, пожалуйста, номер квартиры и этаж»

Я уже пятый раз к ней поднимаюсь, как-то даже мы у нее болтали, но я так и не запомнила ее номер квартиры. Моя память живет самостоятельной жизнью. Иногда я вспоминаю людей, которых знала секунду, или прохожих, но важные вещи могу забыть. Я могу запомнить интересные факты о писателях, но имена героев романа забываю почти сразу. Я помню наизусть стихи, которые учу, потому что мне это нравится, но не могу выучить новые английские слова. Я помню всех детей, которые были со мной в детском садике, но забыла имя парня, с которым познакомилась день назад. Да, была такая история.

– Да не вертись, Алиса! Ладно, оденься сама, я подожду в коридоре. —услышала я слова из комнаты. —Привет, Роня. Как классный час? —у меня возникло безумное желание все ей выболтать про Максима, но я боялась ее реакции. Моя история похожа на сказку, потому что полюбить человека, будучи ребенком, невозможно. И я буду странно выглядеть. Поэтому я лишь улыбнулась и ответила ей.

– Нормально. —я ненавижу это слово, потому что оно синоним слову никак. Пустота. Не хорошо и не плохо, а нормально. Где найти эту норму? И что для одного человека норма, для другого будет совершенно недопустимо. Так есть ли смысл использовать слово нормально? Да, если ты не хочешь отвечать на вопрос. -Ирина Анатольевна конкурсы придумала, мы сидели там писали на листик все, что хотим отпустить. Ну прикольно. Мы потом этот листик в самолетик сложили и дома все запустим в окно. Три часа почти был классный час – ужас! А мне еще в музыкалку сегодня за расписанием.

– Капец. И зачем она постоянно это придумывает? Лучше бы пораньше отпустила.

– Ага, кому-то еще настроиться на учебный лад надо. Вон наши мальчики пошли уже настраиваться к Теме. —Тиана посмеялась, представив себе, как они пытаются поймать нужную волну. —Кстати, у нас новенькие.

– Да ладно? А ну рассказывай. —потребовала Тиана, и я вкратце описала наших новеньких. И у меня даже получилось не выдать своих эмоций при описании одного из них.

– Весело у вас там.

Я улыбнулась. Весело, да. Теперь мне всегда будет весело, каждый день. Надеюсь, он хотя бы не со мной на профиле. Я задумалась над нашим образованием. Придумывать профили и учиться по одним учебникам – это так глупо. А математика? Изучение этого предмета на углубленном уровне невероятно должно отличаться от обычного, учитывая сам экзамен. А в итоге – мы все решаем одно и то же, только с разными учителями. Я люблю гуманитарные науки, но точные науки мне тоже даются достаточно легко. Единственные предметы, которые заставляют меня стонать в голос, пытаясь понять, на каком языке говорит учитель – это химия и физика. На эльфийском, наверное.

Когда Тиана собрала свою сестру, мы вышли на улицу. Я не знаю, почему, но с ней у нас часто бывает просто тишина, и мы тупо идем рядом. Она не рассказывает мне практически ничего, а я пытаюсь заполнить эту тишину, иногда дело доходит до светской беседы. «Сегодня прохладней, чем вчера, не находишь?» Мне это не нравится, но, когда мне хочется кому-нибудь написать и рассказать что-нибудь, я пишу ей, потому что больше некому. Так долго я не общалась больше ни с кем. Хотя так бывает не всегда, иногда мы можем говорить три часа и не заметить, как прошло время. Почему наш мир полон сплошных противоречий? Есть ли что-нибудь безусловное в нашем мире?..

Мы разговаривали о лете, о том, что будет дальше и о том, что все так мгновенно. Потом она начала рассказывать про своего старого друга.

– Смотри. —она протянула мне сообщение, которое он ей написал. «Знаешь, я, конечно, уже понял, что ты не умеешь общаться нормально, но зачем придумывать про людей, если сама не знаешь? Олеся мне рассказала, что ты ходишь всем врешь про нее. Но я тебя понимаю, поэтому готов снова начать с тобой общаться. Просто не придумывай больше про нее». Я так посмотрела на нее. Это что такое? Потом не удержалась и засмеялась.

– Какой-то бред. Он сам-то верит в то, что написал?

– И я о том же. Помнишь, я рассказывала, что Олеся украла у моей подруги наушники в лагере и сказала, что это ее, просто похожие? Так вот он теперь меня еще и обвиняет в том, что я хожу неправду рассказываю.

Мы еще раз посмеялись. По мне, эта история не достойна так долго о ней говорить. Но Тиана любит растягивать разговор о каких-то людях. Мне они неинтересны. И я не люблю сплетни, это так скучно… Почти все люди скучные. Среди девушек. С парнями мне было всегда легче, но они не готовы общаться постоянно с той, кто никогда не гуляет, не ходит на дискотеки, а иногда и вовсе – закрывается от всех. К тому же, парни визуалы, а моя мама запрещает создавать красивый визуальный облик. Снова противоречие. У меня есть красивая одежда, но ее мне нельзя носить. Я умею краситься и люблю это делать, но крашусь лишь несколько раз в год из-за нее. Снова из-за нее. Моей мамы. Хотя я и так симпатичная, но многие этого не заметят. Ни больших красивых глаз цвета леса, таких темных зеленых глаз с коричневой полоской на границе, словно лес, словно деревья. Ни моих идеальных пухлых губ, которые я так люблю закусывать, когда думаю или когда переживаю. Ни симпатичного курносого носа. Ни длинных русых волос, которые на солнце отблескивают темным золотом. У меня неидеальная кожа, и иногда люди замечают только это. Может не хотят видеть большее?

Я задумалась над тем, что знаю о Тиане. Как-то моя мама сказала, что она ходячий депрессняк. А ведь я почти ничего не знаю о ней. Только то, что она показывает всем людям. Я не знаю ничего о ее проблемах, хотя мы общаемся достаточно долго. Почему она всегда ходит такая грустная? Может, у нее проблемы, которые заставляют ее быть такой. Возможно, она даже несчастнее меня. Возможно, есть то, что делает ее несвободной. И эти кандалы, и эти цепи, которые мешают ей взлететь, еще больше, чем мои.

Дальше мой день прошел так же, как всегда проходит в обычные школьные будни. Музыкальная школа, гитара, уроки, ЕГЭ. И в это время я обычно запрещаю себе о чем-то думать, потому что мысли мне мешают сосредоточиться и выбивают из колеи. Но кое-кто решил нарушить мои планы. Мне интересно, Макс мне встречается так часто в последнее время потому, что я о нем так часто думаю, или потому, что он обо мне стал так часто думать? Почему наши судьбы снова свелись? Почему мы не можем идти разными дорогами и просто не видеться, не сталкиваться, не думать?

Я шла на гитару, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Я уже думала о своем расписании на сегодняшний вечер и на следующий день. Поэтому я не сразу заметила того, кто шел мне навстречу. Макс. Я вздохнула. Он улыбнулся и поднял вопросительно бровь.

– Скажи честно, ты меня преследуешь? —спросила я. —Зачем ты перешел в мой класс?

– Вообще-то в этом даже не я виноват. Моя мама решила, что в последний год надо подтянуть оценки. А сюда я пришел, чтобы поговорить со своим учителем. Он помог мне создать группу и учил гитаре. Хотя ты же это и так поняла? Поэтому к нему ходишь?

Я закатила глаза. Конечно, я догадывалась, но он слишком большого мнения о себе.

– Ты же знаешь, что в этом мире все крутится не только вокруг тебя? У меня своя жизнь, и ты в ней не играешь никакой роли. Тебя в ней не было пять лет.

– Но теперь-то есть, как никак.

– Какой у тебя профиль? —задала я волнующий меня вопрос.

– Обществознание и история. —я грустно вздохнула. Класс, мы не будем расставаться ни на один урок.

– Понятно. —я посмотрела на него и поняла, что мне не хотелось прерывать этот разговор. Лишь бы эта минута длилась вечно… Мы стояли во дворе, было темно и тихо, и лишь наш разговор прерывал эту тишину.

– Почему ты каждый раз так смотришь на меня, будто я призрак?

Я молчала. Ну не говорить же, что он для меня и был призраком. Моим прошлым. Тем призрачным прошлым, о котором я так часто думала, но пыталась всеми силами забыть. Он, как призрак, являлся ко мне ночью. Раньше всегда думала, что это лишь слова, метафора, которую используют писатели и поэты для красоты слога. Я ночью не могла подавить в себе то, что получалось забыть днем. Я должна была ненавидеть ночь и ждать, когда наступит день, но… Но я ждала, когда наступит темнота и когда я смогу увидеть спасительные и губительные образы, когда я смогу снова чувствовать. Даже память о нем заставляла меня чувствовать, сама не знаю, что именно. Но мне нравились эти ощущения. Иногда было больно. Иногда я тосковала, но никогда не понимала, почему, не понимала, по кому я тосковала.

– А ты уверен, что ты не призрак? Я бы не была так уверена. Вон даже руки просвечиваются. —своим смехом я пыталась скрыть чувства.

– Смешно. Ты тоже на человека не смахиваешь. Слишком странная для людей.

– Я знаю.

Он посмотрел на меня изучающим взглядом. Ему нравилось то, что я изменилась, и сейчас он пытался рассмотреть эти изменения. Хотя его лицо не отражало, как всегда, эмоций, я видела все в его глазах. Они мне всегда казались серебром. Его волосы, словно золото, а глаза – серебро. Красиво, да? Но он никогда не был моим, поэтому этот факт только расстраивал.

Между нами было два метра, и я тоже смотрела на него. Теперь тишину прерывало только наше дыхание. Я сделала вдох и выдох. Я не должна этого делать. Эта ситуация не должна была никак повлиять на меня, его присутствие не должно было так ощущаться. Поэтому мое лицо в следующую секунду стало отстраненно-безразличным.

– Тот факт, что мы вместе учимся, еще не значит, что мы обязаны дружить или общаться.

– Как хочешь. —он спокойно пожал плечами. Я разозлилась. Да что он вообще думает обо мне? Не верит? А я ему покажу. Я докажу ему. Я докажу себе, что он не достоин меня, что я могу не обращать внимание на его существование в этом мире, пусть и в такой близости. —Значит, до завтра?

– Ага. Пока. —развернулась и ушла, не обернувшись.

И когда уже зашла за угол, выглянула, взглянув на него последний раз. Я неисправима, честное слово.

Глава 3

Я в пятый раз встала с кровати за водой. Все в доме спали, одна я – слонялась между двумя комнатами, надеясь, что пока я буду ходить ко мне придет сон. Сон не приходил. Я вздохнула. Стрелка на часах показывала три часа ночи. Я стояла в полной тишине и смотрела на стену, на которой они висели.

А ведь я даже загадывала на новый год, чтобы увидеть его, чтобы он снова появился в моей жизни. Три года назад. После этого я попыталась его забыть, когда поняла, что это мешает мне жить. И спать.

Я начала вспоминать все, что было после него. Я даже не смогу сказать, сколько стихотворений и песен я сочинила ему. Каждый раз, когда я видела прохожие парочки, я думала о нем. Я пыталась найти его в толпе. И часто, увидев кого-то похожего, шла к нему. О чем я думала? Я подходила, смотрела на него и понимала, что это не Макс.

Прошло полгода после того, как я перешла в другую школу. Я каждую ночь пыталась вспомнить его, представить, что он рядом, что я с ним разговариваю, что завтра я снова его увижу и мы поговорим, что все снова, как раньше. Но я приходила в школу и не видела там его. Тогда я начала каждую ночь плакать. Я думала, плакала, снова думала и безумно скучала. Я вспоминала все о нем. Как он смеялся со мной, как рассказывал о себе. Его папу зовут Юра, потому что он родился в день космонавта. Поэтому я всегда помню его отчество. Юрьевич… Красиво. У него аллергия на мед, как и у меня. Мы сидели на английском, и тогда он рассказал мне об этом, увидев картинку в учебнике. Тогда у него изо рта пахло мятным леденцом. И мне жутко не нравился этот запах, потому что пахло не мятой, а травой какой-то. Ужас. До сих пор помню. А он специально дышал в мою сторону, вот же… Какой он все-таки… вредина. Я улыбнулась, снова вспомнив то время.

Я плакала, скучала невыносимо, хотелось где-нибудь его увидеть, услышать его голос. В шестом классе его голос резко поменялся, сломался за одну неделю, и это сделало его еще привлекательнее. Один раз моя мама отпустила меня погулять с друзьями, где был и Макс. Я ей постоянно писала, но была рядом с ними. Мы болтали в кафе, потом пошли гулять, а потом… Потом что-то случилось, и Макс упал, сломав себе две руки. Один перелом, один ушиб. Мы вели его в больницу, у него поднялась температура, ему было очень плохо. Тогда меня ничего не беспокоило, кроме того, чтобы быстрее его довести, чтобы ему помогли.

В этот же день упала и я. Только мы отвели Макса, как я споткнулась на ровном месте. У меня текла кровь из подбородка, не останавливаясь. Теперь у меня остался шрам и память о том дне.

Я постоянно заходила на его страничку в вк, ожидая новых фотографий. Они не появлялись, будто он специально ничего не выкладывал, чтобы я ничего не знала о нем. Они стали появляться последний год. И тогда я поняла, что он изменился. Он ходит на баскетбол, стал спортивным. Я помню как-то его спросили, сможет ли он сесть на шпагат (пошутили, конечно же). А он сел. Прям за секунду, без проблем. Тогда я узнала, что он ходил на танцы. Сейчас у него есть своя группа, они пишут даже песни. И я так счастлива за него, мне кажется, что я за себя так не была бы счастлива. Ведь он об этом мечтал, всегда хотел создать свою группу. И он это сделал. А я пошла учиться музыке ради него. Одно воспоминание о нем остается моим любимым. Он только пошел учиться на гитаре, и решил нам на классном часу сыграть и спеть одну песню. Звезда по имени Солнце. Легкая песня, сейчас и я ее умею играть, но суть в том, что мне тогда так захотелось спеть вместе с ним. Мне хотелось с ним создать дуэт, дуэт по жизни. Есть фраза из песни, которая каждый раз всплывала в моей голове: «Мои стихи, твоя гитара – мы отличная пара. Мы счастливая пара…» Я хотела, чтобы мы были счастливой парой.

В тринадцать лет он начал встречаться с моей подругой. Самое ужасное то, что мне было плевать, потому что мне просто хотелось быть рядом с ним. Хотя бы разговаривать. Этого потом мне так не хватало…

Обдумывая все, что было, я поняла, что не уверена, хочу ли я быть с таким, как он. Я могла смотреть раньше на него, на его толстовку, на его глаза. Я правда любила его. Он мог болтать со мной обо всем, и мне даже казалось, что ему комфортно со мной. А мне было комфортно с ним. Когда я повзрослела, но не могла его забыть, то я даже подумала о том, что была бы не против его поцеловать. И даже решиться на нечто большее когда-нибудь. Я хочу с ним попробовать все, но пока не пробовала ничего. На самом деле, мне не было так хорошо ни с кем. Может ли быть это истинной любовью? И если это так, то возможно ли такое, чтобы он не чувствовал того же, хоть немножко, что и я? Любит ли он меня? Думал ли он обо мне? Скучал ли – я не знаю. Но хочу узнать.

Я подумала, что не готова пока разговаривать с ним. Возможно, если я его буду видеть каждый день, но разговаривать с другими людьми, я наконец-то забуду о нем прошлом. Вот он – ходит, учиться со мной, но он чужой мне. Надеюсь, так и будет.

В моей жизни были другие, и я даже встречалась с одним парнем примерно пять или шесть месяцев, но о нем я вспоминаю так редко, что вряд ли это была любовь. Увлечение? Возможно. Мне просто хотелось кем-то перекрыть воспоминания о Максе, благодаря кому-то забыть его. Но, видимо, это невозможно. Или просто сложно. Кстати, именно его имя я забыла на следующий день.

– Как тебя обычно называют друзья? —спросил он, и я попыталась этим воспользоваться, чтобы спросить его имя. Потому что я абсолютно не помнила его!

– Вероника, кто-то Роня. Ничего особенного. А тебя как обычно зовут? —спросила я, как ни в чем не бывало.

– Забыла, как меня зовут? —улыбнувшись, спросил он. Я отвернулась и смущенно промолчала. Обычно я бы соврала, но мне не хотелось тогда ему врать. Наша история была сложной, но недолгой. Но он знает обо мне больше, чем многие из тех, кто знает меня уже много лет.

Я снова легла на кровать и посмотрела в окно. Кажется, уже светает. Было время половина пятого. Летом иногда и в половину четвертого светало. Конечно, потом я все-таки уснула, поспав около трех часов. Что ж, не впервые. Почему-то когда спишь шесть или семь часов, то на следующий день весь день ходишь, как зомби, спать хочется ужас как. Когда поспал три часа – выспался, бодренький такой ходишь!

Следующие несколько дней не происходило ничего особенного, и у меня сложилось такое ощущение, что Макс специально сбегает от меня. Сбегает на последнюю парту, когда я сижу на первой, сбегает в коридор, когда я в кабинете, и наоборот. Я только обрадовалась этому, но длилось это недолго. И виноват не Макс, решивший вдруг наладить со мной отношения, а снова классный руководитель. Или судьба – я даже не знаю.

В тот день я опоздала на урок на две минуты, и села на первую парту. Пока я доставала учебники, то поняла – что-то происходит. Это что-то происходило между Катей, ее подругой и Егором. Вот дураки – место делят! На уроке. Географию не любил никто из нас, потому что учитель постоянно ставил несправедливые оценки, говорил тихо. Точнее, учительница. Нашли, когда устроить скандал. Егор поставил стул рядом с их столом третьим.

– Я первый сел на это место. Хорошо, значит, так будем и сидеть.

– Мы здесь каждый раз сидим, да мы всю жизнь здесь сидим, а тебе вдруг пришло в голову занять наше место!

– Я не собираюсь уходить со своего места. —настаивал на своем Егор.

– Так, вы что мне урок срываете? Мне что, вашего классного руководителя позвать? —прервала перепалку учительница.

– Мы здесь не виноваты. -сказала Катя.

– И я тоже. -упрямо ответил Егор.

– Встань, раз тебе не хочется садиться.

Шутка в том, что Егор встал. И не уходил. Стоял весь урок и даже писал конспект так. Географичка начала быстро диктовать тему, не повторяя, да еще так тихо, что даже я на первой парте ничего не слышала. Потом на последней парте Никита встал за карандашом, который уронил.

– Залезай под стол! А ну залезай под стол. -скомандовала географичка. -Вот там и сиди до конца урока.

Класс засмеялся, а Никита и правда заполз под парту. Куда я только попала?

Ладно бы это никак не отразилось на мне, но после этого наша классная сделала рассадку. Списочек даже был. Распечатанный. Увидев, с кем я сижу, я чуть не разорвала этот лист к чертям.

– Да ладно?! Вы что издеваетесь надо мной!? Макс. Снова. У меня дежавю, что ли??

Как я уже говорила, судьба любит играть с нами. Со мной особенно. Короче, все слова, сказанные мною, сбываются. Все слова, когда я озвучиваю свои страхи. Я боялась, что снова это случится. Это случилось.

Я с шумом положила сумку на стол, доставая учебники, а Макс уже сидел рядом.

– Что такое, настроение плохое?

– Ага. Очень.

– Знаешь, какое время мое года любимое? Осень. Все обновляется, а еще прям вдохновение для музыки. Так круто играть на гитаре на фоне листопада.

– Представляю тебя – прям картина маслом. Моя сестра не любит осень. Все красивые цветы умирают. Жизнь тухнет. Она любит весну. А я зиму.

– У тебя день рождения зимой. Конечно. -я удивилась тому, что он помнит.

– И ты тоже? Моя сестра сказала то же самое! Вы сговорились. -я посмеялась вместе с ним. У него очень красивый смех, как и голос. Моя улыбка сникла.

– Как зовут твою сестру?

– Маша.

Больше он не стал ничего спрашивать, и я обрадовалась этому, потому что не уверена, смогла ли я ему ничего не ответить. Я никому о ней никогда не рассказывала. Мне было страшно. Когда рассказываешь о смерти, она как будто еще ближе подходит. Мне иногда хотелось думать, что это все страшный сон. Что моя сестра сейчас сидит в школе. Что все, как раньше. Но было ли лучше раньше? Было просто по-другому, были другие проблемы. Но все-таки…

– А я тебя вспомнил. Даже странно. Мы же просто сидели вместе, да и то два года всего лишь.

– И вот опять. Как думаешь, почему нас сажают и сажали вместе, если мы болтаем постоянно?

– Это ты болтаешь. Я просто отвечаю.

Я горько усмехнулась. Он пытается показать, что я просто мимо проходила. Мимо его жизни. Но никогда не была в ней.

Я шла по улице, рассматривая прохожих. Интересно, о чем они думают? Все выглядят такими озабоченными, уставшими, несчастными. Однажды я слышала разговор одной глубоко несчастной женщины. Ужас, ее история похожа на фильм какой-то. Она разговаривала по телефону, рассказывая свою историю. Человек, который с детства жил в ужасных условиях, вряд ли сможет создать хорошие условия в будущем. Она наркоманка. Лечилась в больнице, и я ехала в первый день после реанимации с ней в автобусе. В детстве родители пили, не следили, и однажды ее изнасиловали. В одном из подъездов. Она едет с пивом в руках и рассказывает все это по видеозвонку. На глазах слезы. В глазах пустота. У нее трое детей, и она их, наверное, даже любит. Но ее прошлое – это ее цепи. Избавиться от этого она пытается алкоголем. Она не может стать свободной, не готова жить нормальной жизнью, забыв о прошлом, поэтому не может стать счастливой.

Каждый из прохожих по-своему несчастен, и у каждого свои цепи. Все счастливые семьи похожи друг на друга, но каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Так однажды сказал писатель Толстой. И где я это могла видеть? Уже не помню. Иногда в моей голове всплывают фразы, которые я когда-либо видела. И происходит это так спонтанно, что я не успеваю понять, когда это произошло.

– Привет, мам. -зашла я домой. -В моей жизни снова появился он. Макс. Мам, меня с ним посадили. Снова.

– Не тяни слова. —закатив глаза, сморщилась она. -Почему опять с ним?

– Судьба? -пошутила я. -И я не тяну слова. Хватит придираться. -я вздохнула. Надоело. Честно.

– Раз не можешь нормально разговаривать – просто молчи.

Я молча ушла. Иногда я начинаю спорить, не в силах больше терпеть, но сейчас мне хотелось тишины. Я села за письменный стол и посмотрела на календарь. Уже почти неделя прошла с начала учебного года. А кажется, что все еще лето. Время. Самая страшная штука, понять которую невозможно. Мне кажется, что в детстве время текло медленнее, мне было некуда торопиться, поэтому я, наверное, так ощущала его. Есть теория, что время человечества на исходе, и с каждым днем оно уменьшается и начинает течь еще быстрее. Но я предпочитаю думать о собственном будущем, а будущее человечества меня не особо волнует.

Я села за пианино и начала учить новую песню. Мне так нравится петь в унисон с нотами, звучащими на инструменте. Мы как будто поем вместе, и пианино поет тоже.

Последнюю фразу я выдохнула. Что же ты такое? Я задумалась. Почему я чувствую себя такой потерянной? Почему я хочу быть с ним, хотя понимаю, что это неправильно? Я посмотрела на часы и начала собираться в больницу. Моей сестре уже лучше, как говорят врачи. Бессовестные вруны. Ей не может быть лучше.

– Хэй, огонек! Привет. Как себя чувствуешь? —спросила я, зайдя в палату.

– Лучше. —улыбнувшись, ответила она. Маша внимательно посмотрела на меня. От нее у меня никогда не получалось скрыть истинные чувства, поэтому и сейчас она сразу поняла, о чем я думаю. —Что нового? Что-то случилось интересное. —скорее сказала, чем спросила она.

– Да. Дежавю случилось. Макс. —я посмотрела на нее. Она понимающе вздохнула. И я рассказала ей все – от начала и до конца. Обо всех своих чувствах, противоречиях, бушующих и не унимающихся эмоциях. Вот так обо всем я могла рассказать только ей. Могла еще рассказать одному человеку… Но позволяла только ей. Потому что тот, другой человек, был Максом. Рядом с ним я чувствовала себя иногда спокойно. И улыбалась. Но это неправильно.

– Я не поняла, а зачем ты решила его избегать? Почему тот, о ком ты думала, должен быть тебе безразличен? У тебя появилась возможность разобраться в своих чувствах, а ты ее собираешься выкинуть. Зачем ты отрицаешь очевидное – ты ведь любишь его. Или хватаешься за любовь к нему. Пора это узнать. Разум надо включать в критических ситуациях, когда он действительно нужен. А так живи чувством. Чувством свободы от разума. Парни взрослеют слишком поздно, и поэтому их равнодушие в детстве иногда задевает девочек. Эх, эти дураки и не понимают, что они сделали! Скажи ему, что он сделал. Скажи, что ты чувствовала.

– Я не уверена, что хочу этого. Понимаешь, Маш?

– А может ты просто боишься? Не ты ли меня всегда учила быть смелой? Ты всегда была эталоном храбрости для меня. Я не знаю ничего, что могло бы тебя испугать. Теперь знаю.

– Ах ты! Ведь знаешь, на что надавить. —я вздохнула. —Огонек, я боюсь своих чувств. Нужны ли они мне? Да и слишком долго он заставил меня ждать. Я уже возненавидела тот образ, из-за которого не сплю.

– Ты хотела стать свободной? Любовь может подарить ее тебе. Хочешь крылья – попытайся взлететь. Попытайся хотя бы, не боясь упасть. А если упадешь – встанешь. Скажи ему все, что думаешь. А потом подожди. Истинная любовь не может быть невзаимной, а если она неистинная, тогда она тебе и не нужна. Тогда ее и не было вовсе.

– Эй, тебе точно двенадцать? Мне как будто какая-то старушка урок прочитала о жизни.

– Сама ты старушка.

Я улыбнулась и задумалась. Моя сестра иногда так помогает мне понять, куда меня занесла жизнь. Видимо, со стороны виднее. Или она просто знает меня лучше, чем я сама.

На следующий день я молчала несколько уроков, боясь прервать безмолвную договоренность между нами. Ее прервал Макс. Мы сидели на физике, когда он начал говорить.

– Я тоже иногда тебя вспоминал. Даже не думал, что ты засядешь в моей голове так надолго.

– Знаешь, я тоже не думала. И ты даже себе не представляешь, как не хотела бы.

– Какие предметы ты сдаешь? —решил перевести тему он.

– Обществознание. Литературу. Помнишь, мы поспорили, что в старших классах у меня оценка по литературе изменится? Я сказала, что у меня всегда будет пятерка – твердая и неоспоримая. Ты проиграл. —улыбнулась я.

– О нет. —страдальчески взмахнул руками он. —Что мне теперь делать? На что мы спорили? Кажется, на желание. Что ж, я буду твоим феем. Лимит – одно желание. —я засмеялась.

– Котофей ты мой. У тебя все еще есть кошка?

– Да. Поэтому котофей?

– Не-а. Это из рекламы. А так у моего прошлого соседа по парте вся одежда в шерсти была. Ты никогда не приходил с шерстью, усами или прочими органами кошки. Вспомнила просто.

– Она у меня предпочитает их держать при себе. Да и я тоже.

– Ну вот. —грустно сказала я. —А я так надеялась заполучить твой волос.

– Зачем? —не понял он.

– Клонирование не за горами. Скоро людей, как бумагу, печатать можно будет. —пошутила я. Он опасливо отодвинулся. —Да шучу я. Мне слишком нравятся твои волосы, чтобы общипывать их.

Мы одновременно посмеялись, и в эту же минуту прозвенел звонок. Последний урок прошел, а я так и не решилась ничего ему сказать. Я была рада тому уже, что мы начали общаться так же, как раньше. Смеяться вместе и рассказывать что-то. Я думаю, что прежде чем признаться в чем-либо необходимо стать снова хотя бы друзьями.

«Ты сегодня когда закончишь?» – спросила мама в сообщении.

«В семь где-то. Но нас опять, наверное, задержат. На минут двадцать»

«Ты где сейчас?»

«Бегу на сольфеджио. Именно что бегу, поэтому очень неудобно сейчас писать.»

«Выйди – позвони»

«Хорошо»

Я бежала к двери музыкальной школы и слышу сзади кто-то бежит, шумно спотыкаясь и пыхтя. Я улыбнулась. Ксюша. Лучик озорства в нашей группе. Да вообще в своей жизни не встречала никого, похожего на нее. Только что я сама была такой же.

Это такой ураган эмоций, непосредственности и веселья. Очень светлый ураган, который приносит только хорошие эмоции. Рыжеволосая девочка, которая не может усидеть на месте ни секунды. Которая не может промолчать, когда хочет сказать, не может соврать, когда надо, не умеет лукавить, а просто живет, принимая все за чистую монету. Рядом с ней всё улыбается, весь мир вокруг наполнен светом и весельем. Это ее особая страна, в которую попадает каждый, кто общается с ней. И этот маленький рыженький чертенок бежит со мной на сольфеджио.

– А ты что тоже опаздываешь? А почему? —подбегая, спросила она.

– Не знаю. Вышла поздно. —улыбаясь, ответила я.

– А, понятно… Алла Ивановна нас убьет, что мы опаздываем. А мы с родителями сегодня в магазин ездили. Знаешь, что там было, ты знаешь, что там? Я и сестра, и мы короче выбирали платья. У нее день рождения просто.

– У тебя старшая сестра? —поинтересовалась я.

– Какая сестра? А, сестра? Старшая, да, она еще в первом классе учится. Она постоянно ругается матом, а вот я никогда. Я ей говорю когда, зачем, она говорит отстань. —я засмеялась. Ксюша просто нечто.

– Ты же в третьем классе? То есть у тебя младшая?

– Наверное. Ух ты покажи чехол. Круто. А сколько он стоит? А что у тебя за телефон? Красивый такой чехол. А у меня вот тоже новый телефон.

– Ксюша, у меня старый телефон, просто я чехол купила.

– Какая разница. Алла Ивановна нас убьет точно. —заключила в конце она.

Я снова засмеялась и сразу так радостно на душе стало. Какие могут быть проблемы, когда в мире есть такие прекрасные дети? Самые светлые создания в мире. Лишь ради них хочется улыбаться и быть такими же добрыми, искренними и светлыми. И своей энергией заряжать окружающих, как это делает она.

Диана сидела уже на месте, а увидев нас, улыбнулась. Да уж, запыхавшаяся Ксюша и я, держащая в одной руке рюкзак, в другой пакет.

– Ронь, вы прям смотритесь вместе.

– Очень смешно. Честно, я не знаю, как вышло так, что я снова опоздала.

– Дай угадаю, снова метеорит упал на дорогу и поэтому тебе пришлось идти пешком?

– Что значит снова? Я просто невезунчик! Вот и все.

– Угу. Точно.

– Ага. Определенно! —ответила я, и мы обе засмеялись.

– Девочки, давайте потише. —сказала нам учительница.

– Вот именно, Диана, хватит тут болтать на уроке. —прошептала я. И увернулась от гневного взгляда подруги.

– Я еще и виновата? —беззлобно возмутилась тихо она. —Все, я больше не сяду с тобой. Вон за одиночную парту сяду.

– Ой, да ладно тебе. Шучу я. Настроение хорошее вдруг стало. —улыбнулась я. Хотя бы на сольфеджио я могу поговорить с кем-нибудь, и я была этому безумно рада. Жаль, что было это раз в неделю. Я покосилась на Диану, которая очень внимательно изучала нотную тетрадь. И вздохнула. С ней мне было интересно общаться, хотя она и младше меня. Да я ей даже восхищаюсь иногда. Она ходит в музыкальную школу на фортепиано, ходит на танцы три раза в неделю, ходит в художку, в школе отличница, играет в школьном театре. Да еще и общительная! Нет, просто есть такие люди, которые впечатляют своей наполненной жизнью, в которой они находят место всему. Она даже гулять успевает, ну чудо! Правда, я так не могу, хотя и имею уже какие-то заслуги. Вот бы в моей жизни была такая Диана, которая бы училась со мной в одном классе и была сверстницей.

– Смотри на Ксюшу. —отвлекла меня от мыслей Диана.

– А? —я обернулась. Да уж, девочка-ураган умеет быть такой только тогда, когда это не касается учебы. Сейчас Ксюша смотрела в окно и тыкала ручкой себя в волосы. Но даже так она выглядела смешной и милой. Я улыбнулась. —Ну и что, она же ребенок. Ну далек человек от сольфеджио, что непонятного?

– Очень далек. Настолько, что кажется, сейчас уснет. —пошутила Диана.

– Ксюша. Пиши. —обернулась и прошептала я ей.

– А Вероника, у тебя есть маркер? Ну дай мне, я хочу это сделать, то, что еще учительница говорила можно делать, чтобы было лучше в тетради.

– Не отвлекайся. Не давай ей ничего. —сказала Диана. Конечно, единственный минус в ней – это иногда малюсенький снобизм, который она использует редко и против своих друзей никогда не использует, поэтому в мою сторону он не был никогда направлен.

– Ну что ты прям. Пусть подчеркнет, может не уснет так. Держи. —обернувшись, протянула я Ксюше.

– А подожди, а у тебя есть… розовый? —заговорщически посмотрела на меня она. Я вздохнула, улыбнувшись. И дала ей розовый. Через секунду меня снова тыкнули в спину маркером. —А у тебя есть карандаш? А кстати, кто знает, сколько времени осталось? У нас когда кончается урок? —слишком громко сказала она, получив сотое замечание от учительницы.

– Тихо. Не скоро.

Через минуту я снова получила тычок в спину. Пусть хоть в разные места что ли. Я тяжело вздохнула и улыбнулась, обернувшись к ней.

– Что, Ксюша?

– Вот. Держи. —она отдала мне маркеры.

Так, я понимаю, что была такой же маленькая, но что-то мои нервы начинают сдавать. Диана еле сдерживала смех, глядя на меня. Я покосилась на нее. Смешно ей.

– Что смешного?

– Да ничего. —сдерживая смех, прошептала она. —А я говорила, что не надо ей давать.

– «А я говорила» – передразнила я ее. —Ну сейчас она успокоится. Она же самое светлое создание, которое кто-либо из нас встречал.

– Угу, прям аж светится. Смотри, сейчас твое создание уснет.

Я обернулась и едва сдержала улыбку. Она хмурилась, облокотившись на руку, пытаясь рассмотреть написанное на доске. Потом вытянула шею, чтобы переписать с доски. Потом я посмотрела на ее рубашку и округлила глаза. Ксюша одела рубашку наизнанку. Наизнанку, черт возьми! Как это вообще возможно? Но прежде чем впадать в шок, я вспомнила себя и то, как такое было и со мной. Ну, с кем не бывает.

– Эй, Ксюша. Ты почему одела рубашку наизнанку? —ошарашила я ее.

– Почему? —недоуменно округлила глаза она. И потом театрально схватила себя за голову. Ну чудо просто. —А я короче сразу после чирлидинга пришла на сольфеджио, я торопилась. —смущенно улыбалась она.

– Ну иди переодень ее.

– Ну как же. —задумавшись, смущенно сказала она.

– Давай, иди, не ходи так.

– Ладно, я сейчас. —вышла она из кабинета. Как раз перемена была.

– Что ты так смеешься, что ни разу так не ошибалась глупо? —сказала я Диане, хотя сама улыбалась, но только потому, что Ксюша ведет себя так непосредственно, как никто другой. Светлая душа – вот кто она. Я задумалась. О том, что я человек достаточно общительный и что мне легко удается болтать и дружить в музыкальной школе, так почему же у меня проблемы в школе с этим? И что я могу сделать?

Когда я сидела на сольфеджио, то задумалась над тем, кем я хочу быть. Кто я в будущем в своем собственном мире? В своем автобиографическом романе, кем я стану, кем я вижу себя? Музыка ведь мне нравится, но я не хочу ее связывать с жизнью реальной. Я хочу быть кем-то заметным, выйти наконец из тени и стать тем человеком, которым я хотела быть всегда. Хочу реализовать свою творческую деятельность, внести в этот мир частичку себя. Но с помощью чего? Талантливый человек талантлив во всем. Знаю, я скромная. Очень. Но я действительно умею петь, рисовать, танцевать. Я могу вжиться в роль на сцене, заплакать, когда читаю стих. Я пишу свои песни, свои стихи. Свои книги. Я пишу публицистические статьи в свободном стиле о своей жизни, как журналист. Я хорошо разбираюсь в технологиях, умею считать, соображаю в математике. Могу выучить что-то, если надо, даже если там очень много информации. Я люблю футбол, в детстве гоняла во дворе с пацанами. Я всегда хотела пойти на бокс или другой вид борьбы, научиться драться. Хотя я и так смогу ударить, если захочу.

Я знаю, что я могу. Но не знаю, чего я хочу. Макс заставил меня задуматься о том, кто я. Он – это мое прошлое. Я часто думаю о прошлом. Я постоянно мечтаю о будущем, но толком не знаю, о чем именно мечтаю. Я просто хочу убежать. У меня нет настоящего. И сейчас я поняла, что надо наладить свое настоящее и свою жизнь сейчас, чтобы у меня было будущее и было прошлое. Без настоящего нет прошлого и будущего, нет жизни. Потому что время отнимает жизненные силы и возможности сделать что-то в будущем. Время всегда течет в настоящем, в прошлом его уже нет, а в будущем мы его можем лишь предполагать. Пора начинать уже жить здесь и сейчас.

Глава 4

Я в который раз открыла телеграмм, закрыла его, открыла галерею просто потому, что не знала, куда деть свои глаза, чем себя занять. Я сидела в кабинете и ждала, когда закончится перемена. Мне было так неловко, что я сижу одна и не разговариваю ни с кем. Даже вокруг меня никого не было. Стало грустно. Я решила сделать вид, что занята чем-то мега важным, чтобы не выглядеть глупо. Хотя так я, наверное, выглядела еще глупее.

Я грустно вздохнула, оглядевшись по сторонам. Везде стояли или сидели люди, общаясь друг с другом. Я очень хотела бы тоже сейчас с кем-то пообщаться, потому что мне было скучно, хотелось посмеяться, поговорить с человеком. С любым. Но я боялась его реакции. Я не уверена, что буду интересна кому-нибудь. Поэтому почти всегда сижу одна, боясь сделать первый шаг. Я посмотрела на Малику, разговаривающую с девочками. Лиза смеялась и показывала что-то в телефоне, размахивая руками. Потом все они посмеялись. Я снова вздохнула и отвернулась.

Такие, как они, не общаются с такой, как я. С виду на меня никто бы не обратил внимания: странная девочка, которая не разговаривает практически ни с кем, потому что боится, почти никогда не красится, да еще и увлекается теми вещами, которые никогда не понять не творческим людям. На литературе отвечает так, словно выступает, эмоции при чтении слишком явные и заметные, что тоже странно, потому что сама при этом не общается ни с кем, не показывает эмоции в реальной жизни. И ведь никто даже не знает обо мне настоящей, об интересном человеке, с которым интересно общаться, который умеет шутить и болтать ни о чем, который может поддержать беседу… почти всегда. Только не в те моменты, когда хочется исчезнуть из толпы или наоборот спрятаться в ней. Иногда хочется закрыться. Отстраниться. Стать невидимым человеком, которого никто не замечает.

По всем тестам на личность я – экстраверт. Никто бы не поверил в это. Потому что все, что я хотела бы сделать, сказать, все это я не делаю. Боюсь сделать. Вдруг в какой-то момент я вспомнила свои вчерашние мысли. Я постоянно надеюсь на будущее, надеюсь, что потом я решусь открыть миру себя настоящую. Но будет ли это потом, если у меня нет сейчас? Может ли существовать завтра без сегодня? А не исчезнет ли вчера, если нет сегодня? Может, пора уже начать жить так, как я хочу?

Я начала себя настраивать и даже уже почти встала, чтобы подойти к девочкам и присоединиться к разговору, но… Но Малика подошла первая.

– Как дела, Вероника?

– Нормально. —стушевалась я от такой неожиданности, и как-то моя уверенность сразу ушла. И снова это дурацкое слово. Норма.

– Почему сидишь тут одна?

Вот черт, зачем она это спросила?

– Я, эээ… я тут повторяю… ну эту, как его? Физику! Мне исправить ее надо. А что? —спросила я, наконец выдохнув спокойно. Прицепилась же! Надо же было ей спрашивать такое. Если человек не подходит, значит есть причины. И тут я поняла, что не готова идти туда. Не готова идти в тот мир.

– А, понятно. Ну ладно, учи. —сказала она и ушла.

А я снова открыла телефон, чтобы спрятаться от встречи с чьими-то глазами. В этот раз я даже ничего не открыла, я даже не разблокировала его. Просто смотрела на экран и думала о своей жизни. Нет, я все-таки не готова идти к ним. Не готова идти в общество. Там все слишком жестоко. Слишком страшно. Я боюсь снова потерять кого-нибудь. Пусть не по моей причине, но судьба всегда забирает у меня самых близких, тех, кто делает меня счастливой. Поэтому я не хочу привязываться ни к кому. И никого привязывать тоже. Пусть будут счастливы, а со мной это вряд ли получится. Моя жизнь – это слишком сложная смесь.

Однажды у меня были друзья. Была лучшая подруга, мы всегда ходили компанией, а я никогда не была одна. В школе мне всегда было, с кем сесть. Всегда было, с кем поговорить. Но в один момент я их потеряла. Моя мама сказала, что я не должна с ними общаться и забрала меня у них, тем самым забрав их у меня. Перевела в другую школу. В класс, в котором нет ни единого знакомого мне человека или человека со схожими интересами. Все такие чужие… И самое отвратительное – это то, что я не ценила свою лучшую подругу. Мне всегда было с ней хорошо, мы могли говорить часами, дурачиться, драться, смеяться. Я была с ней свободна, но тогда этого не понимала. Я стремилась к подруге, которая будет еще лучше, чем я, еще популярнее, еще интереснее. Я не хотела садиться с подругой постоянно, искала кого-то получше. Какой же дурой я была… Я не ценила тех, кого мне подарила жизнь, поэтому, наверное, она мне больше никого не дает, а только забирает.

Я убрала телефон и подумала, что пока что не готова к настоящему. Потому что у меня слишком открытое прошлое. Я постоянно возвращаюсь к мыслям в то время, в те несколько лет, когда я была счастлива. У меня были друзья, был потенциальный парень (так я тогда считала), была жизнь. Своя, личная. Но не бывает всего и сразу: и друзей хороших, и родителей. Тогда мама постоянно скандалила со мной из-за всего, что только можно. Дома был кошмар. Но он продолжается и сейчас, только в меньшей степени. В более легкой. Но легче от этого не становится. У меня нет ничего сейчас – ни друзей, ни добрых родителей, а те мимолетные мгновения счастья и доброты моей мамы ничтожно малы на общем фоне. Я ни с кем не смеялась так, как со своими друзьями с тех самых пор. Мне скучно было со всеми, с кем я так или иначе общалась. А те, с кем мне было интересно, не желали сближаться со мной. У нас были свои шутки, свои знаки, свои словечки, смысл которых знали только мы. Но я это все потеряла. Или у меня это забрали.

С тех пор я ценю каждого, кто есть в моей жизни, даже если мне они не интересны и кажутся скучными, если даже мне хочется лучшего. Я принимаю все, что мне дает жизнь. Иначе у меня не будет ничего. Я усвоила урок.

Я всегда считала себя смелой, потому что боролась со своими внешними страхами. Я боялась темноты и тогда специально ходила в темноте, заглядывая в самое ее нутро. Мне было десять. Потом я выкинула ночник, и теперь люблю темноту, люблю ночь и тень, когда можно спрятать свои страхи под покровом ночи. Можно услышать истинную тишину и почувствовать пустоту. Можно посмотреть на звезды. Можно помечтать. Можно вдохновиться темнотой. Это все – ночь. Я боялась ос. Мне было двенадцать. Я ходила по даче утром, сжимая зубы, проходя мимо цветов. Черт, как же я их не любила. Я даже кричала и отбегала в первое время. Страх темноты – это тихий страх, потому что ты чувствуешь, что эту тишину и безмолвие ночи перебивать нельзя. А страх ос – это громкий и подвижный страх, и потому я с ним так долго боролась. Целый год. Теперь я спокойно прохожу мимо них и улыбаюсь своему глупому бывшему страху. Я боялась воды, но теперь я ее не боюсь. Я ею восхищаюсь. Этой мощью, этим истинным воплощением стихии, этим цветом, запахом и шумом. Теперь море – это мое любимое место.

Но что такое истинный страх? Если ты внешне смельчак, это не значит, что ты сумеешь противостоять судьбе и бороться с ней так же смело, как с другими страхами. Я боюсь того, что будет дальше. Я боюсь предпринимать какие-либо движения в своей жизни, потому что не хочу лишиться снова того, что приобрету. Лучше ничего не иметь? Не лучше, конечно, и я уже это понимаю. И почти готова двигаться дальше. Почти.

– Вероника. —позвал Макс меня своим вибрирующим голосом. Мне не нравятся сильно низкие мужские голоса, они все похожи друг на друга и начинают воздействовать на голову. У Макса идеальный голос. Он такой бархатный, не сильно низкий, но такой красивый мужской голос. Растаять под него не сложно.

– Привет. —слабо улыбнувшись, ответила я. —Как настроение? —я люблю спрашивать именно этот вопрос у людей, потому что на него каждый ответит именно то, что хочет. Этот вопрос никого ни к чему не обязывает, и это еще одна причина, по которой я люблю его. Кто-то начинает отвечать о том, что он делал и как это повлияло на его настроение. Кто-то радостно отвечает, что все хорошо, и это правда. И улыбка этого человека поднимает настроение и тебе. Кто-то говорит, что не очень, и это правда. Стандартный вопрос как дела? приобрел стандартный на него ответ нормально, а я терпеть не могу это слово. На мой вопрос легко не отвечать, просто переводя тему, потому что вопрос как настроение – общий, что хочешь, то и говори.

– Да нормально. —ответил он. Я начала оглядываться в поисках учебника, чтобы кинуть в него. Да как так? Только что я думала о том, что на мой вопрос практически невозможно ответить никак или нормально. Видимо, у него все возможно.

– Ну ты и… -выдохнула я. —Ненавижу это слово. Что значит нормальное настроение? Никакое? Или твоя норма – это хорошее настроение? Или твоя норма – это ужасное настроение?

– Ладно, ладно, понял. Хорошо. У меня все хорошо. А у тебя не очень. —констатировал факт Макс. —Ты всегда так забавно злишься.

– Эй! Ты что, смелый очень? Злая девушка может и убить, чтоб ты знал!

– Попробуй. —хитро улыбнулся он. Я все-таки взяла какой-то учебник и ударила его, но он увернулся. Я встала и приблизилась к нему, чтобы… а чтобы что, собственно? Когда я оказалась рядом с ним, мои мысли и мотивы совсем исчезли из головы. Он смотрел на меня и улыбался, а потом взял за плечи и посадил обратно, прошептав:

– На меня невозможно долго злиться, да?

– Да как ты… -мои мысли совсем смешались, и я видела перед собой только его глаза. Вдруг я поняла, что в них отражаются горы. Ветер, простор и свобода. Ветер всю жизнь был моей любимой стихией, и зима олицетворяет именно эту стихию. Я тонула в его взгляде, в его словах и таяла, совершенно забыв себя. Забыв даже то, что мы находимся в классе. Стоп, что я делаю? Я огляделась и заметила несколько любопытных взглядов. Да что я делаю?! Он снова играет со мной, а я улыбаюсь ему. Мы должны научиться хотя бы говорить, как нормальные люди, а я думаю о нем слишком много и слишком далеко захожу в своих мыслях. Я хотела ему высказать все, что думаю, что чувствую, все то, о чем думала все эти года, но пока рано. Я с ним виделась несколько дней всего, спустя столько лет, а уже готова запрыгнуть в омут чувств, которые накрыли с головой, стоило мне его увидеть, стоило услышать его голос или поговорить с ним. Как он только это делает? -Что это я стою… -тихо сказала я, отвернувшись. Стало вдруг так неловко, и вообще все казалось сном. И он казался призраком моей фантазии. Но все было здесь и сейчас. Весь следующий урок мы сидели в тишине, каждый был погружен в свои мысли. Или в одну общую мысль. А затем просто ушли, не сказав друг другу ни слова.

Я стояла на остановке, когда увидела своих бывших подруг. Они смеялись и выглядели счастливыми, а я не знала, куда спрятаться. Я решила не прятаться. Если они вспомнят меня и захотят со мной поговорить – я буду только рада. А может и счастлива…

Они прошли мимо, покосившись на меня, а потом моя бывшая подруга наклонилась и что-то сказала им. Они осторожно обернулись и посмотрели на меня. Я почувствовала себя экспонатом в музее, который рассматривают все прохожие. Маршрутка остановилась, и я протиснулась внутрь.

– Девушка, пройдите! Встанут тут… -я обернулась на женщину средних лет, которая была недовольна всем вокруг. Она была недовольна жизнью и тем, что у других все лучше, чем у нее – так она считает. Это настолько явно читалось на ее лице, что хотелось сказать: эй, вы думаете другим лучше?

Маршрутка была переполнена так, что все держались за потолок и за своего соседа. Там было стоять негде, а люди все заходили и заходили. Мне стало некомфортно. Стало нечем дышать… Исчезнуть, надо просто уйти. Когда уже эта маршрутка остановиться… Нельзя открыть окно, что ли? Мне плохо. Я хочу домой. Я хочу тишины. Шум машины. Неровная дорога. Кто-то кричит, разговаривая по телефону. Водитель ругается на машины. Все остановилось. Все исчезли. Весь мир перестал существовать для меня, как единое целое, превратившись в обрывки и моменты. Как будто все происходит в замедленной съемке. Вот девушка просит перевести деньги. Вот водитель говорит номер телефона. Вот меня кто-то толкает. Снова ругается, недовольно поджимая губы. Вот мальчик маленький падает. Вот я его ловлю. Даже не замечая, что делают мои руки. Улыбаюсь. Но моя голова начинает отдавать басом. Будто я оказалась в желе, и выбраться у меня не получается. Как будто все вокруг тянет меня, как в болоте. Все такое ненастоящее. Я такая ненастоящая.

– Остановите. —на автомате сказала я на нужной остановке. Когда вышла, остановилась. Закрыла глаза. Раз, два, три. Надо, надо тишины. Вот так я простояла какое-то время и пошла домой.

«Привет. Вероника, мы же с тобой друзья с самого детства, да? Можешь скинуть домашнее задание по алгебре?» -прочитала я сообщение от Егора.

Только я хотела ответить, как вижу еще одно, от Темы.

«Вероника, делала домашнее по алгебре? Скинь, пожалуйста.»

Я вздохнула. Почему люди мной постоянно пользуются, и неужели я не достойна настоящей дружбы, а не вопросов про домашнее задание. Как же это не справедливо…

«Егор, там много. Пол тетради. Прям дома будешь делать? И даже не на перемене?»

«фото»

«Спасибо, ты настоящий друг.»

Лицемерие и издевка в одном сообщении. Ну надо же.

«Егор, перекинь это же Теме. Он тоже спрашивал.»

«Ок.»

Я встала со стула и пыталась угомонить свои бушующие эмоции. Дома никого не было. У меня была особая подушка для того, чтобы снимать напряжение и злость. Большая такая, ростом с меня. Я ставила ее к стене и начинала бить. Правой, левой. Снизу-вверх правой, сбоку прямо левой. Я била эту подушку до тех пор, пока вся рука не начинала гореть. Костяшки пальцев краснели, а злость оставалась в подушке. Я странная, точно. То злюсь, то плачу, то ничего не чувствую. И что лучше, я даже не знаю.

Я закрыла лицо руками, вспоминая сегодняшний день. Я ему уже один раз призналась в чувствах, и он сделал вид, что ничего этого не было. Он просто мастер в этом. Может, он сделает это снова, так не лучше ли сделать это как можно быстрее, чтобы потом не страдать слишком долго? Потому что пока я еще не привязалась к нему так же сильно, как тогда. Почему все снова повторяется? Вся наша жизнь – цикличный круг, в котором чувства крутятся, начинаясь с одного и заканчиваясь тем же. Все наши поступки и падения повторяются, все наши счастливые моменты похожи друг на друга. Круг, бесконечный круг, который затягивает тебя, который ты разорвать не можешь, и потому бессильна. Мне больше нравится, когда Макс дурачится, когда ведет себя максимально глупо, потому что тогда и я могу себе это позволить. В этом классе не принято дурачиться. Но черт, как же мне этого хочется! Все такие серьезные, будто только что узнали дату своей смерти. Каждый день почти такие. Хочется им всем крикнуть: народ, будьте проще, веселее и светлее! У Ксюши учитесь. Я улыбнулась, вспомнив ее. Когда мне плохо, я вспоминаю ее светлую энергию и страну Ксенилэнд. Я ей благодарна за ее дружбу. Я сидела в коридоре музыкальной школы, когда она подошла впервые. Мне было очень плохо и грустно. У меня болел живот, а моей сестре поставили впервые смертельный диагноз, который звучал, как приговор.

– Привет. —улыбалось это создание света мне. —А ты чего тут сидишь? Пошли по школе гулять. Мне скучно. Ты тоже урок ждешь?

– Привет. А ты что тут делаешь?

– Да говорю же, ты что не слушаешь меня? Я урок жду. А как тебя зовут? Я Ксеня.

– Я Вероника.

– А давай дружить? —так по-детски просто и непосредственно сказала она, что я впервые за долгое время так искренне и так чисто улыбнулась.

– Такой дружбе я буду только рада. А сколько тебе лет?

– Мне почти девять лет. Через семь месяцев будет девять. Но пока восемь.

– Да, ждать недолго осталось. —засмеялась я. Ну чудо, а не ребенок!

Так мы и пошли гулять по школе, а Ксюша заполняла мою темноту светом, постоянно болтая о чем-то бессмысленном, но таком интересном. Она говорила, говорила, улыбалась, улыбалась и заражала меня своим настроением!

Я вернулась из воспоминания в реальность. Передо мной лежал сборник ЕГЭ, посматривая на меня в ожидании. Чего он так смотрит? Ожидает того, что проснется мой гений внутри? Я вот тоже жду этого. Мне так скучно стало. Я открыла телеграмм, просматривая каналы для подготовки и один канал, единственный канал для собственного досуга, который я себе позволяла – канал одной журналистки. Мне так нравится ее стиль постов. Такой смелый, дерзкий, но при этом красивый и литературный. Уникальный слог. Я подумала, что тоже хотела бы создать свой канал.

– Так круто… А что мне, собственно, мешает? Я просто придумаю псевдоним и создам образ той, которая сидит во мне и прячется в реальности. Я смогу написать все то, что боюсь сказать в реальности.

Я понимала, что мой канал вряд ли наберет больше двухсот людей, но мне хотелось, чтобы меня читал хоть кто-то. Чтобы им это нравилось так же, как мне нравится канал этой журналистки. Хочу вдохновлять людей, развлекать людей и создавать нереальную энергию через слова, через посты. Так я смогу стать… смелее. Возможно, когда-нибудь я смогу быть такой же в реальной жизни, заводить новые знакомства, не бояться отказа, жить так, как хочу, а не как получится.

«Здравствуй, мир! Хм, я думала это будет звучать лучше…

Всем привет! Меня зовут… а впрочем неважно. Пусть будет Эверест, так как моя цель в жизни – достичь своей вершины и никогда с нее не спускаться.

У меня весьма скучная биография, поэтому я не буду вас утомлять своим рассказом о том, как я родилась, жила, умирала. Хотя нет, я всегда жила, улыбалась, и даже когда умирала – тоже жила. Не зря же Адам и Ева старались создавать потомство в пещере?)) Чтобы каждый из нас взял из жизни нечто большее, чем всё. Я вот так и живу. Ненавижу существовать, ведь наше рождение не называется «существование очередного человеческого индивида», верно? Это называется новая жизнь. Чем я увлекаюсь? Неправильный вопрос. Чем же я живу и в чем моя страсть и счастье?

В музыке – это раз. Я не буду убеждать вас (да и себя тоже, если ты начнешь врать себе самой – придет конец какой-либо искренности), что у меня талант. Нет. У меня страсть – я обожаю петь и танцевать. Но ведь именно страсть заставляет слушать людей твой голос и игру.

В литературе и книгах – это два. Ну, это уже вообще вся моя жизнь, сложенная из судеб многих литературных героев, неведомых миров и… эмоций, дарящих крылья! Красиво сказала, правда?

В учебе – это… хм, какой это пункт? Да неважно. Да, я немного поехавшая, раз включила этот пункт. Но мне это нравится, а вам, коллекционерам бабочек и жуков (я уверена, и такие найдутся), вообще стоит молчать! Как говорил Чацкий из «Горя от ума» (название прям про меня): «А не странен кто ж? Тот, кто на всех глупцов похож!»

И наконец, в семье. Пусть они иногда и не понимают моей страсти, но зато они такие же сумасшедшие немножко, как и я. Хотя нет. Я больше. Не знаю, читаете ли вы это сейчас и смеетесь, говоря, что такой бред никто читать не будет, но знайте: я вас люблю! Надеюсь, вы там не упали со стула))

Итак, миру я раскрыла свои страсти. Ну, а как он меня примет… Этого я не знаю. Но надеюсь, что расскажет о своем существовании так же смело, как я… Ладно, шучу, о своей невероятной, невыразимой в словах жизни! Надеюсь, не сильно вас утомила»

Я перечитала раз двадцать. В первые десять казалось все идеально, а к двадцатому стало казаться глупым все – и этот пост, и эта затея. Я решила создать канал, не обращая внимания на червячка сомнения в моей душе. Это не глупо, а интересно и смело, а все интересное и смелое кажется глупым!

Я пересматривала этот пост и ждала первого подписчика. Мой мозг решил так забыть о более реальных проблемах и о том, о чем надо было думать. А надо ли? Я шла на гитару в приподнятом настроении и поняла, что хочу с кем-нибудь поговорить и что готова сделать первый шаг, подойти к кому-нибудь. Мне нужен был человек. И этот человек ждал меня около здания, где я занимаюсь. Тот, о ком я запрещала себе думать последние несколько часов.

– Привет. —сказал Макс. Он стоял, облокотившись об дерево, а я просто замерла. Опять он здесь. Я закусила губу. И что мне надо ему теперь говорить?

Он смотрел на меня, решая для себя что-то. Вдруг Макс выдохнул и заговорил.

– Давай начнем общаться? Гулять там, еще что-нибудь.

Мое дыхание сбилось. Я так хотела этого, я мечтала об этом, думая днями и ночами, но сейчас я не хочу ему показывать свои истинные чувства и бросаться на шею после первого нашего разговора. Я хочу, чтобы он ценил меня и чтобы наши отношения сложились так, как хочу я. Я хочу любить его и получать такие же сильные чувства в ответ. Я хочу его целовать, хочу разговаривать с ним, хочу заниматься с ним всем.

– Начнем все сначала?

– Угу.

– А зачем? Чего ты хочешь? Что ты чувствуешь? Ты знаешь, что ты вошел в мою жизнь меньше месяца назад. Ты думаешь, что я так ждала тебя. Что готова кинуться тебе навстречу сразу же? Ты неправильного мнения обо мне в таком случае.

Каждое слово давалось мне невероятно тяжело. Казалось, что я отказываюсь от своего счастья. Но я просто понимаю его отношение ко мне, он пытается понять, что я чувствую к нему. Но мне тоже важно, что чувствует он. Более чем. Но мне чертовски было больно говорить это, потому что хотелось просто забить на свою гордость и кинуться к нему на шею. Но я упрямо стояла, и на моем лице не отражалось ни единой эмоции. А он выглядел сначала раздраженным и шокированным, а потом удивленным. Он как будто был уверен в том, что ему отказать невозможно.

– Чего ты хочешь? —спросила я еще раз.

– Что значит, чего я хочу? Вероника, я же уже вроде сказал. —ответил он. —Что тебе нужно? Чтобы я сказал, зачем мне это? Ты серьезно хочешь знать все? Но зачем? Неужели ты не хочешь этого?

– Скажи честно, ты совсем придурок или только притворяешься? —ответила я. —Зачем мне это, если тебе это не нужно? Что ты вообще хочешь? Я нравлюсь тебе? Так скажи это, черт возьми!

– Нравишься? —задумчиво произнес он. —Не знаю. Просто… -у меня сложилось ощущение, что каждое слово он из себя выдавливает, как будто оно дается ему невероятно тяжело. Как будто он борется с самим собой, чтобы ответить на такой простой и одновременно тяжелый вопрос. Простой, потому что можно ответить всего лишь одним словом – да или нет. Тяжелый, потому что необходимо понять собственные чувства. —Черт. И правда. Честно? Я думал о тебе и иногда вспоминал наши разговоры, все, что нас связывало.

Я горько усмехнулась. Думал он, как же. Знал бы он, что творилось со мной все эти года. Это так глупо – я твердила себе это каждый день. Да он же моя детская влюбленность, так почему же я так его люблю до сих пор? Может, это лишь наваждение? Я посмотрела на него еще раз и поняла, что никакое это не наваждение. И вздохнула. Потом подняла глаза и просто начала говорить ему то, что вертелось на языке. Он ведь снова играет со мной. Он пришел сюда, желая увидеть мою реакцию, но он же не любит меня… или любит? Вот самое время узнать.

– Эй, ты думаешь, самый умный? Мне надоели твои игры! Я не просто иногда вспоминала о тебе, а не могла забыть. Ты мешал мне жить нормальной жизнью! Я думала о тебе, уже начиная ненавидеть того, чей образ я вспоминаю ночью не в силах уснуть. Ты вообще представляешь, каково мне было перестать общаться с тем, кого любила? Я постоянно обновляла твою страничку в вк, пыталась увидеть тебя. Как у Есенина: мне бы только смотреть на тебя… Я всегда понимала, о чем пишут поэты. Я каждый день помнила все, что было. Все воспоминания я пересматривала каждый день в своей голове, они стали моим любимым и нелюбимым фильмом перед сном. Знаешь, я слишком привязана к тебе, и поэтому страдаю. Я все гадаю, любовь ли это была? Или есть… Если я тебе безразлична, то это была лишь глупая фантазия, лишь намек на любовь. Я не знаю тогда, что такое любовь…

Он смотрел на меня, не отрываясь. Его взгляд стал холодным и задумчивым. Потом он улыбнулся.

– Ладно, это и правда для меня лишь игра была. Я пришел с такой целью. Каюсь. —самодовольно улыбнулся он, а я посмотрела на него снова. Хотя он и пытается казаться полнейшим придурком, я знаю, какой он. Знаю, что он добрый и что любит подурачиться, знаю, что умеет любить, умеет поддерживать, умеет веселиться. Но также желает скрыть все это, показаться крутым. Знаю также, что он эгоистичен, но при этом умеет поддержать. -Ты хотела знать, кто я для тебя и кто ты для меня. Ты была раньше другой. Будь с собой честна, ты была некрасивой, неприметной, да еще и странной, говорила весь бред, который тебе приходил в голову.

– Ну знаешь! —начала я, но он перебил.

– Да, знаю. Знаю, что это не показатель, что надо любить душу, но душа должна прилагаться ко всему прочему. Я сейчас понял, что хочу с тобой общаться, хочу с тобой делиться чем-то, и это было неотъемлемой частью нас всегда. Я тоже помню все, что ты мне рассказывала о себе. И тебя я никогда не забывал. Но сейчас ты мне нравишься, правда. —он улыбнулся. —И я хочу начать нашу историю. Сначала. —он начал приближаться. Чего удумал? Поцеловать меня хочет?

– Эй, я даже не ответила! Ты такой самоуверенный. —он улыбался, зная, что я не смогу уйти сейчас, когда все, о чем я мечтала сбылось. Я хотела, я чертовски хотела быть с ним. И он передо мной стоит. —Я тоже хочу создать дуэт по жизни с тобой.

– Ладно. —он посмотрел на мои губы, а затем в глаза, как бы спрашивая разрешения.

– Даже не думай. —шутливо сказала я. —Я тебя же не знаю. Сам сказал начнем все заново. Я Вероника. Люблю жаркие объятия. —подражая Олафу из холодного сердца, ответила я. И мы оба засмеялись.

– А я Макс. —от смотрел на меня и улыбался. И как такого не поцеловать? Я подошла к нему ближе и кивнула в знак согласия. Он поцеловал меня, придерживая одной рукой за плечо. Его губы обхватили мои так мягко, но в то же время он целовал так, будто ждал этого всю жизнь. Или я ждала этого всю жизнь? Это ведь я мечтала о нем, а он решил лишь попробовать со мной. Он меня лишь пробует, а я уже живу им. Я промычала ему в губы, а он выдохнул в них, прервав наш поцелуй. Этот поцелуй был лишь знаком согласия наших отношений, он не использовал язык или зубы, он был очень мягок, но я была настойчивей, потому что ждала этого пять лет. Он прикусил свою губу, улыбаясь. —А знаешь, я думаю, наше знакомство удалось. Я прямо-таки узнал тебя с новой стороны. —пошутил он.

– О, да ты еще многого обо мне не знаешь. У меня этих сторон слишком много. А ты слишком очевиден, я и так знаю тебя.

– Вот еще. Я умело скрываю свою истинную сущность.

– Мне уже стоит бояться? —поинтересовалась я.

– О да, еще как.

Я засмеялась и подвинула его в сторону.

– Мда, впервые я опаздываю не потому, что поздно вышла.

– Я считаю, что твоя причина вполне себе уважительная.

– Ага. Я тоже так считаю.

Мы стояли и улыбались. Он спокойно улыбался, а я была похожа на человека, впервые познавшего вкус счастья. Оно еще было далеко, но мне его стало видно, и туман исчез. Вся моя жизнь была, как в тумане, и я не могла найти, куда мне идти. Просто шла, куда сердце подскажет. Интересно, куда оно меня привело на этот раз?

Вот оно стоит – мое прошлое, мое настоящее и… мое будущее? И уже не страшно, и уже не грустно, и уже не пусто. Уже хорошо. Опьяненная счастьем, я и не заметила, как же он изменился. И потом лишь это поняла. Он сделал наши отношения цепями, но я слишком любила его, чтобы оставить. И это стало причиной того, что истинное счастье я не увидела, сама же его потеряла. Я тогда была уверена в том, что не могу и не хочу больше никого любить. Но он все время лишь претворялся, что любит. Истинная любовь, она другая. И познать мне ее удалось не с ним, а с тем, кому я разбила сердце. Любовь всегда приносит боль. Если не тебе, то партнеру. Или другу. Или просто очень хорошему прохожему.

Глава 5

На моем канале было 20 подписчиков. Прошло два дня, конечно, но 17 из них – это мои знакомые, а один из неизвестных мой личный хейтер. На каждый пост ставит дизлайк. Я снова улыбнулась, прочитав его комментарий. Очень информативный.

« – — – — – — – »

«Ну и? Если хочешь писать комментарии, то в них обычно что-то комментируют. А это что за шифр?»

Отвечать он, разумеется, не стал. Хотя это не особо меня впечатлило – его дизлайки – но я все-таки немного расстроилась. Вся реклама стоит денег, а их у меня нет. Мама… Попросить у нее? А поймет ли она? Я очень хотела продвигать свой канал, хотела иметь несколько сотен подписчиков, а потом и тысяч. Я практически мечтала об этом. Это так больно – видеть мат и пошлые комментарии в своем канале. И больше никаких. Реакций мало, и вообще все оказалось гораздо сложнее, чем я думала. Все в жизни слишком сложно.

Я закрыла глаза и вспомнила вчерашний вечер. И улыбнулась. Я счастлива. Мне хотелось прыгать, бегать, танцевать и улыбаться. И заставить улыбаться всех вокруг, потому что мир казался невероятным. Невероятно прекрасным. Я подумала и решила написать новый пост. О любви и счастье. Снова дизлайк от того самого будет, но сам-то задумается об этом. Люди обычно так реагируют, когда сами осознают правоту прочитанного. Может, для него то, о чем я пишу, слишком личное и есть какая-то история?

«Бытует мнение, что любовь дарит крылья. А кто-то говорит, что только цепи. Кажется, я до этой самой минуты думала, что это цепи, и точка. Но сейчас мне хочется летать, прыгать, бегать и кружиться, танцевать и петь, и любить, и жить. Что для вас значит свобода? А любовь – это свобода? И да, я уже предсказываю реакцию моего любимого хейтера. Надеюсь, тебе очень не понравился пост. Или слишком сильно понравился.»

Я вскочила с кровати и закружилась по комнате, и казалось, что в этом мире нет ничего важнее этого момента. Я посмотрела в окно. Дождь до этого дня лил почти каждый день – осенняя красота и мокрые капли, стекающие по лицу прямо за спину. А сейчас на улице было солнце, лучи проникали в мою комнату, пытаясь ее сделать светлей. Как сделал светлей мою жизнь он. Макс. Деревья колыхались так, что было слышно их особую мелодию. Как та скрипка в моем плейлисте. Эта музыка звала, пробуждала в душе самое прекрасное, что в ней есть. Музыка природы. Это была музыка природы.

– Ты чего такая довольная? – спросила мама за обедом.

– Да обычная я. Как всегда. —улыбнулась я. —А можно я буду продвигать свой канал? Дашь денег на продвижение? Это важно для меня.

– Это что еще такое? – нахмурилась она. —Опять хочешь потратить деньги на глупости? Лучше бы по дому помогла. Совсем ничего не делаешь.

Я вспомнила вчерашний день, когда я помыла полы во всем доме, протерла всевозможные столы и помыла гору посуды. Ну еще раковину помыла. Конечно, ничего не делаю. Как всегда.

– Пожалуйста, мне очень этого хочется. Это поможет мне стать лучшей версией себя… -начала я. Я видела, что у нее нормальное настроение, поэтому настаивала. Обычно она начинает говорить плохие вещи, которые меня обижают, и она точно знает, что именно действует на меня так. Давит на больные точки. Почти всегда.

– Хорошо. И все-таки, чего довольная такая? – спросила она.

– Макс. —улыбнулась я.

– О нет. Ты снова на него ведешься? Посмотри на себя и на него. Да ты на умственном и духовном уровне выше его.

– Я знаю.

Я знала, как должна была поступить и отреагировать на него. Но слово должен всегда противоречит слову хочу. Слово надо сердце воспринимает по-своему. И почему-то разум слишком ведется на него.

Я зажмурилась от солнца, когда вышла на улицу. Ненавижу такую погоду. Но почему-то я улыбалась и радовалась. Я жмурилась, и мне казалось, что в этом свете есть нечто большее, чем просто радость. Я могла посчитать на пальцах такие дни, когда солнце освещало дорогу. Дорогу в будущее, проложенную настоящим. Хотя когда люди говорят мне такое, я обычно говорю: погода. Да, погода нынче прекрасная. Солнышко, и правда. Классная погода. Возвышенная погода.

Я светилась от ожидания встречи с Максом в школе, когда ехала в маршрутке, шла по дороге, заходила в школу… А потом застыла. Я напугалась, представив, как обо мне начнут узнавать люди. Будут видеть мою жизнь, советовать что-то, спрашивать. Смеяться. И в подтверждение этого рядом прошла какая-то девочка, пусть и не с моего класса, но она покосилась на меня, как на сумасшедшую. Я стояла в дверях, боясь сделать шаг. Мне же обязательно надо было сделать этот шаг в новую жизнь. Девочка прошла и засмеялась, видимо, я и правда глупо выгляжу сейчас.

– Так боишься ступить на дорогу знаний? Или на алгебру не хочешь идти? —прошептал сзади кто-то. И этого кого-то зовут Макс. —Так давай уйдем.

– Ну уж нет. Я что, зря так стараюсь получить эту чертову медаль? Наша математичка не поймет. Я просто… задумалась.

– Зануда.

– Прогульщик.

Он попытался взять меня за руку, что заставило меня чуть ли не прыгать от радости. Я готова была плакать от счастья. Слишком долго я этого ждала… Все кажется таким ненастоящим. Призрачным. Я отдернула руку, вспомнив свои страхи. И зачем я снова их вспомнила? Я улыбнулась ему и пошла в кабинет.

Урок алгебры проходил так, как обычно. Хоть что-то в этом мире не меняется. Снова кто-то стоит у доски, скромно посторонившись и смотря на учителя глазами, кричащими о помощи. Снова я решаю примеры в два раза быстрее. Но какой-то вредный один пример попался. Прям не решается. Ему жалко, что ли? Я уже была готова бросить тетрадь в кого-нибудь или во что-нибудь. Учитель прошел мимо меня, посмотрев на мою тетрадь. Сделав страшные глаза, которые гласили: ты что тут написала такое?

– А зачем такими путями идти? Вот так сделала бы. —она показала, как я могла бы решить задачу в раза три проще. Мда, мы не ищем легких путей. —А это что? Это же элементарные правила. Думай.

– Да оно не получается. Не хочет получаться.

– И мы хотим пять? Нет, моя дорогая… -дальше я уже не слушала и, сжав зубы, решала, решала всеми возможными путями. Наконец, я положила ручку и радостно прошептала самой себе губами: «У меня получилось!».

– Получилось, да? Ну это уже хорошо. —посмеялась учительница. Я смутилась и устремила свой взгляд в тетрадь.

– Да уж, да вы прям подружки с ней. —посмеялся Макс. —Она ходит вокруг тебя коршуном, смотрит, проверяет. Даже не знаю – ты счастливчик или бедняжка.

– Прекрати, услышит. – улыбнулась я. —У нас просто очень длинная предыстория наших математических отношений. Алгебраических. Нас связывает вероятность и статистика, которая нас постоянно сталкивает в жизни.

– А между нами какая вероятность и статистика?

– Красивое вероятностное число. Большего тебе знать и не нужно.

– Мы красивое число? Хм, мне определенно нравится такой подход к отношениям…

Я испугалась такого громкого слова от него – отношения. Сразу стало как-то не по себе, захотелось сбежать. Не уверена, в одиночку или с ним. Определенно с ним.

Иногда человек заставляет забыть о том, что вероятность благоприятного исхода – меньше одного процента. Это число красивое. Но невозможное. И грустное. 0, 888. Это число бесконечности или невозможности? Ответа у меня пока нет. Ответ я получу в будущем. Все числа устремлены в будущее. Как и люди, как и их судьбы. Все существование устремлено в будущее, человечества нет без будущего. Ну а на чем строится будущее? Мне нужен гугл души и своего сердца, чтобы ответить на все эти вопросы…

На перемене я стояла напротив двери и просто думала. Но в голове была тишина. Я безразлично пожала плечами, пытаясь стать образом той, которую я играла последние три года. Безразличную. Холодную. Отчужденную. Одинокую…

– Почему стоишь? —спросил Макс.

– Макс, а можно мы поговорим после уроков? Не хочу, чтобы что-либо отвлекало меня от учебы. —я осмотрелась по сторонам, боясь, что нас кто-то услышит.

– Ладно. —стал таким же холодным он.

– Ладно… -прошептала я пустоте. Зачем я все порчу? Почему мои страхи мешают мне жить?

Оставшиеся несколько уроков прошли обрывками ненужной информации, пустых разговоров, бессмысленных шуток, над которыми все должны смеяться. Я ждала каждую минуту, чтобы поговорить с ним. Макс будто отключился. Он это делал всегда так мастерски… Это он меня научил отключаться. Воспринимать окружающую действительность тишиной, а людей – пустыми оболочками. Сделать вид для себя самой, что ты ничего не слышишь. Просто силуэты. Просто люди.

– Пошли поговорим. -оборвал он мои мысли так внезапно, что я даже додумать ответ не успела, как он меня утащил в сторону. Мы стояли около какого-то дома вблизи школы.

– Я понял. Но не понял, почему.

– Э-э-э? -не поняла я.

– Ты не хочешь рассказывать. О себе. Боишься? Так вроде наоборот хорошо.

– Ты прав. -вздохнула я. -Я боюсь. Боюсь того, что будет после. Разговоры, общение, ненужные советы, сплетни, выяснения, выдумки. Потенциальные друзья и потенциальные враги. Я не хочу ни того, ни другого. Это все отравит наши отношения. Общество, социум – это яд, который проникает внутрь межличностных отношений. Разрушает их. Я хочу стать частью этого общества, правда, но… Но я не готова. Я боюсь всех снова потерять. Я ведь тогда потеряла не только тебя, но и друзей. Я была счастлива там. Но моя жизнь поменялась, а к новым условиям я не смогла приспособиться. Дай мне месяц, ладно? Привыкнуть к изменениям. Осознать их. И измениться внутри.

– Ладно. -улыбнулся Макс. -Я понял. Только больше так не делай. Так могу делать только я. Отстраняться. Пошли гулять? —спросила он, не дав мне возможности подумать над его словами.

– А куда? -поинтересовалась я.

– Увидишь.

– Пошли туда, куда глаза глядят. -предложила в шутку я.

– Пошли туда, куда сердце смотрит. -ответил он. Я улыбнулась. Как просто у него получается все исправить. И заставить меня улыбнуться. —После физики просыпается голод. Пошли перекусим.

Мы шли по улице, на которой уже лежали горки листьев. Осенние краски красивы, если не поднимать глаза на деревья, которые погибают, засыпают. Так и по жизни – все, что находится перед твоим носом, всегда кажется невероятным и захватывающим, и не важно, что там дальше, что там наверху. Наверху только небо.

– А чем ты сейчас занимаешься? То есть что для тебя в профессиональном плане сейчас стоит на первом месте? – решила начать разговор я.

– Не знаю. Я всегда хотел играть в группе, и сейчас это у меня есть. А чего я хочу по жизни – я не знаю. Я не знаю, что мне нравится, что у меня получается и даже не знаю, кто я, хороший ли я или плохой. Я ничего не знаю о себе, и потому стараюсь не показывать себя другим. И иногда я не открываюсь даже самому себе… Я просто закрылся в один момент и забыл открыться. Потерял ключ к самому себе. Вот и все. Вот и вся моя история.

Я молча шла рядом, пораженная его речью. Он так болезненно это говорил, будто не хотел этого, но не знал, как по-другому. Я подошла к нему и нажала на его нос.

– Сизам откройся. —пошутила я, но смешно мне не было. Зато он начал смеяться так, будто я сказала нечто смешное. —Я найду ключ. И открою. Обещаю тебе.

– Ты просто невероятная… даже не знаю, кто! Светильник ты, вот кто. —вдруг ошарашил он меня.

– Эй, нельзя же так называть девушку! Что это за светильник? Еще бы люстрой назвал. Почему кстати?

– Твой свет заставляет меня смеяться и светлеть. Ты вся горишь и светишься, когда открываешься кому-то. Я стал одним из немногих счастливчиков. Мне жаль тех людей, которые не могут увидеть твой взрывной характер за той стеной, которую ты построила. Прямо-таки крепче китайской!

– Да ну тебя. —посмеялась я. Хотя он прав. Иногда я и сама об этом жалею, в те отчаянные минуты одиночества.

– Мы, кстати, пришли.

– А куда, собственно, пришли-то? —наклонив голову и рассматривая вывеску, спросила я. Мы стояли перед заброшенным зданием, которые раньше, видимо, было музеем. Вывеска гласила: музей искусства. Правда, внутри уже не было ничего. Абсолютно. Так сказать, перед нами стояла избушка без окон без дверей. Только курьи ножки убежали. —Это что, музей? Ты же собирался поесть. И я, если честно. —подозрительно покосившись на него, а потом еще раз на здание, спросила я.

– Ага. —утвердительно покачал головой один сумасшедший. —Идем.

– Ага. Идем… -продублировала его слова я, пытаясь найти в них скрытый смысл и понять все-таки, куда идти-то.

Макс взял меня за руку, и мы пошли внутрь. Я переступала через камни, упавшие, видимо со стен, когда это здание рушилось. Один раз чуть не упала и уже начала проклинать моего спутника, не понимая, куда мы идем. Тут я подняла глаза и ахнула. Перед нами простилались арт-рисунки современных художников, уличная живопись. Граффити, как настоящее искусство. На одной стене был изображен город, наполовину серый, безликий город, в котором шел один-единственный человек, и он был одинок в этом большом, шумном, жестоком городе. А справа, с другой стороны, был изображен город света, радости и мечты. Ярко-розовые, желтые, красные, оранжевые краски были смешаны, передавая общее настроение счастья, веселья, смеха. Здесь были изображены люди, каждый человек улыбался и разговаривал с другим. Здесь никто не был один. Здесь каждый мечтал, и каждый мог осуществить свою мечту. Здесь был город мечты.

На каждой стене были изображены рисунки, один другого лучше. Во всех был смысл, жизнь и чувствовалась любовь художника. Граффити стало искусством. Мы проходили мимо стен, а я завороженно всматривалась в каждый, гадая, где сейчас этот художник.

– Смотри – там есть киоск с шаурмой. А продавец – художник всех этих работ.

Я повернулась в сторону Макса, совершенно не веря его словам. Как такой гениальный человек может стоять и продавать шаурму? Что делает такой человек здесь?

– Почему? —одним вопросом я передала Максу всю бурю сомнений и недоумений в моей душе.

– Потом расскажу. Давай сначала поговорим с ним.

Мы подошли к киоску, который стоял в конце всех стен. Как это я его сразу не заметила?

– Здравствуйте! Я… -я хотела сразу высказать все впечатления, которые еще оставались во мне и не покидали мои мысли. Но запнулась. Я не знала, что сказать. Сказать, что я поражена? Сказать, что я просто в восторге от идей художественного замысла, от концепции самих картин, от красок, которые передают эмоции, от мечты художника, его порыва вдохновения, которое так явно проявлялось в его рваных мазках в начале и ровным, профессиональным штрихом в конце? Всего этого было мало, да и слишком очевидно. Я просто не знала, что я, такая маленькая и глупая на его фоне, тут могу делать?

– Две, пожалуйста. —прервал тишину Макс.

– Вижу, девушка поражена ночным искусством? —улыбался старик. Это был мужчина лет шестидесяти, в темных очках, с длинными седыми волосами, которые потом плавно переходили в бороду. Его морщинистое лицо вызывало доверие, а его добрая улыбка заставляла улыбнуться в ответ. —Ту стену я расписал, когда мне было сорок лет. Я тогда впервые увлекся граффити, да и не рисовал я никогда раньше. Мне стало так одиноко и грустно, что все свои мысли я решил облачить в образы на стене.

– Это поразительно, и слов, которые бы описывали ваше творение нет. Их просто еще не придумали.

– Иногда словам придают слишком большое значение. —улыбнулся старик. —А ведь не важно, что ты говоришь, важны те эмоции, которые звучат в голосе. Я слышу, что ты восхищаешься моими работами. Мне это приятно. А теперь идите, не хочу мешать вашей прогулке.

Я хотела еще что-то сказать, но Макс увел меня за угол. Мы сели на лавочку, а он начал рассказывать. Историю с самого начала. Историю старика, которая заставила меня заплакать. Заставила понять, что в жизни важно ценить все.

Этот музей построили около пятидесяти лет назад. Основал его один известный искусствовед-критик на деньги своих богатых родителей. Этот человек никогда не знал нужды, ни в чем себе не отказывал. Даже тот факт, что он открыл музей, был нужен для его репутации, для того, чтобы о нем узнали. Но единственное, что было его талантом – это поиск других талантов. Он видел гениев издалека. В его музее работали даже уборщицы – гениальные, которые умеют петь, играть, танцевать, рисовать, знают всю историю и много чего другого. Люди говорили, что этот музей был создан не человеком, а Богом. Все в нем было искусством – даже пылинка, которая лежала на кувшине. Однажды на работу экскурсовода пришел молодой парень, которому на тот момент не было и двадцати пяти. Потерянный, ничего не знающий, но уже любивший искусство, Ваня пришел в лучший музей. Ваня – это именно тот художник, который исписал стены картинами, это именно тот старик, который сейчас стоит продает шаурму.

Искусствовед-критик никогда не утруждал себя приходом на работу или другими обязанностями, но принимал на должности людей он сам. Каждый должен был пройти собеседование с ним лично. И Ваня прошел. А потом его жизнь стала меняться. В хорошую сторону. В жизни всегда есть какой-то переломный момент, когда ты взлетаешь. Но почти всегда в тебя прилетает камень, который тебя тянет обратно. Сталкивает тебя, и в этом полете важно лишь одно – не разбиться.

Ваня любил искусство. Он знал все: от истории до физики, но считал, что искусство может полюбить не каждый. Не каждый его и поймет. Он вдохновлял людей совершать открытия, делать невозможные вещи. Многие из тех, кто приходил домой после экскурсии в музее, сочиняли гениальное музыкальное произведение, писали стихи, книги, картины. Он был гениален тем, что делал гениальными других. Но сам считал себя никчемным. Он страдал, думая о том, что не сможет найти себя до конца жизни. Так длилось почти половину его жизни. Он был одинок, потому что занимался самокопанием, пытался найти выход. Вдохновение. И оно пришло. Точнее она.

В музей пришла одна художница, чтобы выставить свою картину. И так уж вышло, что это дело доверили Ване. Но он не смог сказать ей ни слова – влюбился с первого взгляда. Их любовь была мгновенной, но настолько сильной. Она могла бы не быть мгновенной, если бы жизнь распорядилась по-другому. Но они полюбили друг друга, а Ваня после первой встречи написал свою первую картину. На скале. Красками. Его тогда чуть не посадили за порчу природного достояния и что-то такое… Но ему было плевать на это, он не мог забыть о своей Жанне. Он нарисовал ее в образе цветка, бутона, который начал уже благоухать, но не полностью раскрылся ему. Они поженились через месяц.

У них была самая счастливая семья, которую когда-либо знали, но все самое прекрасное всегда исчезает. Слишком короткой была их история, чтобы ответить, почему все так жестоко? Почему люди обязаны так страдать? Жанна закончила жизнь самоубийством через два месяца после их свадьбы. Она узнала, что не сможет иметь детей. Никогда. И что всегда будет одинока. Что было тогда с Ваней – и говорить страшно. Он держался на грани смелости жить дальше после этого и слабостью стать свободным. Он слишком мало с ней пробыл. Но каждый день он помнил то чувство полета, вдохновения и мечты.

После того, как его жизнь вернулась в серую скучную гениальную обыденность, настал черед новых испытаний. Он узнал о том, что теряет зрение. И может ослепнуть навсегда. Что значит для художника потерять свое зрение? Это то же самое, что лишиться души. Лишиться возможности видеть прекрасное в каждом моменте. Когда он это узнал, то понял, что хочет оставить след. Гениальный след его души. И он это сделал. Именно в ту ночь он нарисовал свою первую картину на стене – та, которая первая попалась мне на глаза.

Он лишился зрения через месяц. Но это был не конец. Его ждало еще одно испытание. Музей разорился. Искусствовед-критик проиграл все в карты. Ему пришлось продать все картины и всю душу музея. Люди говорили, что у музея была душа – непоколебимая душа искусства и творчества, которая и вдохновляла многих на создание гениальных произведений. Он продал и свою душу, и душу своего музея. А Ваня… Он остался один. Один на обломках гениальности.

Оставить и забыть музей он не смог. Каждую ночь он приходил сюда, чтобы рисовать. Он научился рисовать, не видя того, что рисует. Он научился жить так, как приходится, но жил и любил. Продолжал вдохновлять людей своим творчеством. Он жил скромно, никогда не крича о своей гениальности, но именно это делало его не просто одаренным художником, а гениальным мастером. Его картины называются ночными, потому что он создает их в темноте. Для него нет значения – свет или тень, день или ночь, печаль или радость… Все это у него слилось воедино, поэтому всегда тень для него – это свет, ночь – день, а печаль – счастье. Будущее счастье. Он лишился всего, что имел когда-либо. Не имея ничего, он лишался самого себя. На вопрос о счастье старик сейчас отвечает – лучше знать, чем думать. Лучше потерять, чем не иметь.

– Вау. Никогда бы не подумала, что ты знаешь такие места. Прямо-таки открытие целое. —сказала я.

– А пошли танцевать? —спросил внезапно Макс.

– Всмысле? —не поняла я. —Макс, ты сумасшедший? —смеясь, сказала я, когда он меня начал кружить внутри разрушенного здания. Столбы были обвиты цветами, которые еще не успели завянуть, а внутри музея чувствовалось время практически физически. Прошлое и история превращали наш танец в сказку, которая длилась, казалось, вечность. Вечность – синоним прошлого? Если у тебя есть прошлое, то у тебя есть вечность. Если у тебя нет прошлого, у тебя нет ничего. Нет истории, нет настоящего, нет будущего. Нет того, что составляет саму сущность человека.

Я смеялась, плакала, сама не зная, о чем. Макс улыбался, смотрел на меня, но казался таким задумчивым и счастливым. Мы оба были счастливы. Так нам тогда казалось. Мы предпочитали думать о моменте и не думать ни о чем важном. Мы сели на обломки когда-то гениальнейшего музея, облокотившись о столб. Так тихо было. И хорошо. Спокойно. Я была спокойна о своем прошлом и своем будущем, и уже понимала, что ничего не сможет мне помешать жить. Именно жить, а не существовать. Жизнь старика наполнена страданиями, но через горе он познал счастье и радость. Я люблю тень, ночь и постоянно сталкиваюсь с печалью, но ведь можно сделать все наоборот. Формула счастья. Сделать свою тьму светом, ночь – днем, а печаль радостью.

– Давай встречаться? —спросила я в порыве радости и свободы.

– Я отвечу тебе тогда, когда ты будешь готова ответить себе и людям. Готова ли ты любить.

– А ты? —спросила я.

– И я. -ответил он. —И я…

Глава 6

Я резко открыла глаза и посмотрела на время. И так же резко вскочила. Через десять минут начинается урок. Мне ехать только тридцать минут. Я схватилась за голову. Как же все болит… Голова ватная, а ощущения, будто я сейчас упаду, обессиленная. Вчера я легла в половину четвертого, поэтому поспала четыре часа. Каждый раз, когда я хочу спать, я стараюсь не спать. А каждый раз, когда я стараюсь поспать, у меня не выходит. Я пришла домой в десять часов, потом домашка, потом снова подготовка… Я учила новую тему по обществознанию в два часа ночи, пытаясь что-либо запомнить и понять.

Как будто я вчера побывала в двух мирах – мой настоящий жестокий мир, где я каждый день умираю от усталости, но учу что-то, делаю, работаю, готовлюсь… И второй мир – это мир с ним, где время отходит на второй план, и важен лишь настоящий момент. Момент, в котором только мы, где царит тишина и чувства. И ты свободен, твои мысли несутся свободным потоком, ручьем счастья и вдохновения.

Я за пять минут оделась и выбежала из квартиры. Когда я добежала до остановки, то поняла одну отвратительную вещь – у меня настал тот самый невезучий день. Он постоянно портит мне настроение, хочется убить всех присутствующих на этой земле. И наступает в самый неподходящий момент, когда я слишком счастлива. Слишком спокойна. Я забыла спортивную форму, а сегодня физкультура. Я вернулась обратно. О том, чтобы попасть на урок вовремя мечтать уже и не стоило, поэтому я написала Малике.

«Я сегодня опоздаю, скажи, пожалуйста, учителю.»

Когда я наконец смогла попасть в долгожданную маршрутку, то поняла, что забыла деньги. Просто забыла кошелек дома. За что мне это все?.. Я вздохнула и начала искать варианты решения.

– А можно перевести деньги? —спросила я.

– Нет. —безапелляционно отказал мне водитель.

– У меня нет налички…

Меня выгнали из транспорта. Я снова ждала маршрутку. Попался святой водитель, который разрешил оплатить через телефон, ехал быстро, проезжал ненужные остановки, музыка играла, ехал плавно, хорошо. Ну чудо, а не водитель!

Когда я вошла в кабинет, то меня ждала биология. Сразу. Меня спросили с порога, не дав и возможности подумать, просто поставив тройку. Как же все надоело… Я начала злиться, хотелось врезать кому-нибудь. Вот прям очень. На этом мой день не закончился. Самый отвратный день. Я зашла в кабинет попить воды, но даже пройти нормально не смогла.

Стоят два стола – парта и стол учителя. Между ними среднее расстояние, и мне нужно было пройти между. И, конечно же, пройти я не смогла. Я снесла все к чертям. Все, что было на столе. На столе учителя, разумеется. Я повернулась в сторону воды, прошла один метр и вдруг раздался грохот. Пока я поворачивалась, я раскидала все папки, учебники, ручки, карандаши своим рюкзаком. Я с ужасом смотрела на папки с документами, которые разлетелись по всему кабинету, на одном из листов уже был отпечаток моей ступни. Моему ужасу не было предела. Я наклонилась, чтобы собрать хоть что-нибудь, пока учитель не увидит такой кошмар, произведенный лично мною. И в этот момент падает мой рюкзак и все, что лежало внутри. Я сжала зубы, пытаясь не отчаиваться. Кое-как собрав все по местам, я встретилась с тем самым учителем.

– Я случайно задела учебники… -начал я и тут же испугалась ее взгляда.

– Ты что наделала?! Если не умеешь, то и не делай! Лучше бы все оставила, как уронила! Как я теперь что-либо найду? Пройти не можешь, так и не ходи! —начала она кричать и ругаться. Я все выслушала и ушла.

Облокотившись о стену, я спустилась на корточки. Мне хотелось плакать. Хотелось все исправить, изменить прошлое, начать день сначала. Каждый день – это новый чистый лист, и сегодняшний лист покрыт сплошь черной грязью. Он помятый, грязный и отвратительный. Я уже давно не плачу. Когда мне хочется плакать, я сажусь на корточки и представляю, что я в шаре. И в этот шар никто не сможет войти, здесь я одна, и тут никто не будет меня обижать. Даже сама жизнь. Я иногда плачу у своей сестры, но никогда не плачу при ней. Я даже иногда не замечаю, как вытекает из моих глаз эта горькая и соленая жидкость. Просто иногда организм не выдерживает. Я никогда не плачу сама, искренне, осознавая свои слезы, даже наедине. Пусть люди и не узнают о моих слезах в этом случае, но об этом буду знать я. А я не хочу плакать. Я хочу жить.

На информатике была внеплановая контрольная. Мне кажется, что из-за моего невезения страдают уже и окружающие… Снова тройка. На физкультуре я бежала, думая об этом дне. И Макс сегодня не пришел. И хорошо, а то я бы наговорила всего, о чем потом бы жалела. Я бежала вперед, забыв о том, что позади. Вообще я не люблю бежать. Я люблю идти, наслаждаясь каждым метром пройденного пути. Когда ты бежишь вперед, не замечая ничего, кроме того, что впереди, то велика вероятность того, что ты не заметишь что-то важное. Так моменты пролетают мимо, и ты не придаешь им значения, а потом и вспомнить нечего. Когда ты устремлен в будущее, вперед, то осознаешь, что потерял прошлое и настоящее, что и вспомнить-то потом нечего.