Читать онлайн Аттария. Битва за новые земли

Часть I

Глава 1 Избранник Полноликой

Грубый металлический скрежет нарушил райскую тишину зеленого края, наполненную прежде шепотом трав и щебетом птиц. Испуганные травяные Лиму метнулись в разные стороны и растворились в буйных зарослях душистых цветов. Еще немного и к лязгу оружия добавился топот многочисленных копыт и скрип тяжелых груженных телег. Вскоре из-за поросшего густой зеленью холма показался и предводитель армии завоевателей, Рангвальд Могучий. Тремарионский народ не зря нарек своего правителя Могучим. Высокий и широкоплечий, с густыми до плеч волосами и бородой, он был словно выкован из железа: груда мышц, закованная в доспехи. Одним лишь взглядом наводил он страх на врагов, и благоговение – на народ своего королевства.

Воин выехал на край горы, словно лезвие кинжала выступающей над пропастью, и остановился. Уперев длинное древко мощной алебарды в землю, он оглядел раскинувшиеся под его ногами земли. Чуть позади остановились его сыновья и два следопыта тремарионской армии.

Глядя вдаль, Рангвальд негромко проговорил, рассуждая сам с собой и одновременно обращаясь к сыновьям:

– Похоже, эти земли не знают войн.

Те, будто боги, молча осматривали с высоты горы новые места, раскинувшиеся прямо под их ногами. Не похожие друг на друга ни внешне, ни по духу, сыновья и видели их каждый по-своему. Старший сын Даргерд – гордость и последователь отца, его правая рука в битвах, был копией правителя. Нетерпимый с врагами, жадный до подвигов и завоеваний, он видел перед собой лишь новые земли, с их богатствами и народами, готовыми преклонить колени пред мощной армией Тремарионии.

Взору среднего сына, Освальда, открывался райский уголок, с его дивными и плодородными землями, которые он был готов заселить разными народами и править ими долго и справедливо.

Младшего же сына Рангвальд Могучий считал позорным никчемным слизняком, недостойным называться королевским сыном. Утонченный и изнеженный матерью, привыкший к роскоши и вседозволенности, тот лишь с тоской ожидал возвращения домой. Изнуренного долгой дорогой, бесконечными битвами и отсутствием привычного комфорта, Торнвальда и впрямь не интересовали ни войны, ни новые земли. Ведь по законам Тремарионии наследство отца доставалось его старшим братьям. Ему же предстояло до совершеннолетия оставаться под опекой семьи, после чего либо выгодно жениться, либо отвоевать для себя земли. Ни то, ни другое не интересовало Торнвальда. И потому вопрос отца он пропустил мимо ушей, зная, что адресован он был Даргерду и Освальду.

– Неплохой кусок наследства для Освальда, – хмыкнул Даргерд, глянув на того. – Все, как ты любишь, братец: плодородные поля и леса, полные дичи; горы, защищающие от ураганов и набегов недругов… и никаких войн. Отобьем это дивное местечко у местных жителей и выселим тебя обживать новые земли с нашим малышом.

Глянув исподлобья на старшего брата, Торнвальд поворотил коня и начал неспешно спускаться со смотровой площадки. Даргерд грубо засмеялся, довольный тем, что вновь сумел задеть младшего.

– Я был бы счастлив владеть этими землями, если ты не против, – обернулся на отца Освальд.

– Добро, – чуть заметно кивнул тот, продолжая всматриваться вдаль. – К тому же, если меня не подводит зрение, вдали виднеется море. А это всем нам на руку. Решено! – стукнул он оземь алебардой. – Задержимся здесь ненадолго. Ставьте лагерь. Люди устали от долгой дороги.

Он поворотил коня и, глянув на следопытов, добавил:

– Надо разузнать, что за народ здесь живет. Как только поставят королевский шатер, жду вас у себя. Рун, собери отряд разведчиков.

– Да, мой король, – склонил голову воин.

Рангвальд Могучий пришпорил коня. Недовольно всхрапнув, тот стал спускаться к подножью горы, тяжело переваливаясь и позвякивая доспехами. Сыновья последовали за своим отцом. На горе остались лишь два воина, два неразлучных друга. Старший из следопытов, Рун, настороженно осматривал земли, расстилающиеся перед ними. Он доверял своему чутью. И, хоть они со Скелом частенько расходились во взглядах, на этот раз у обоих на душе было неспокойно.

– Что скажешь? – спросил Рун, глянув на друга.

– На вид безмятежно, – ответил тот, ощупывая взглядом край огромного леса. – Но от этих мест так и тянет опасностью.

– Вот и я ее чувствую, – кивнул Рун. – Слишком уж обманчива эта безмятежность.

– Совсем скоро мы это выясним. Пойдем. Отдых обещает быть недолгим.

Друзья последовали за королевской семьей, негромко переговариваясь на ходу и обсуждая дальнейшие планы.

У подножья горы правителя и его сыновей ожидала непобедимая армия тремарионцев, способная одним своим видом обратить в бегство многочисленных врагов. Закованные в стальные доспехи, вооруженные боевыми топорами, тяжелыми цепями, мечами и арбалетами, ожидали воины дальнейших приказов Рангвальда Могучего. Неустрашимые в бою, они были рождены для войн и натренированы для выживания. И, если бы король дал им, вымотанным войной и дорогой, команду биться прямо сейчас, ни один из них не задумался бы ни на миг.

– Разбить лагерь! Выставить дозорных! – скомандовал Освальд.

Средний сын был безусловно хорош в бою. Но в выборе места и командовании над постановкой лагеря в походах ему не было равных. Под руководством Освальда лагерь в мгновение ока становился похожим на небольшой город, с удобными проходами и расположением королевского шатра, одновременно защищенным со всех сторон от врагов и доступным для сбора командиров подразделений.

Многодневный поход после продолжительной войны, закончившейся победой тремарионцев, вымотал воинов. Поэтому команда разбить лагерь была встречена армией одобрительным гулом. Привычное разделение обязанностей, слаженные действия воинов не требовали особого участия и контроля. И вскоре посреди огромной долины остроконечными красными пятилистниками раскинулись палатки, украшенные гербом в виде скрещенных боевого топора и меча. А еще чуть погодя задымились костры, и над лагерем поплыл аромат жаренного мяса, заставивший отозваться голодным стоном желудки воинов. Бесконечно длинный день клонился к вечеру. Огненный диск солнца спешил найти покой в колыбели гор.

Утолив голод, воины расположились у потрескивающих углями костров. Одни, разомлев, тут же и уснули, дав отдых уставшему телу. Другие чинили одежду. Где-то негромко пели тремарионские песни.

Отряд разведчиков и следопытов готовился к вылазке. В отличие от мощного и устрашающего обмундирования воинов армии, те были одеты в легкие кожаные одежды, укрепленные защитой, и обуты в мягкие, позволявшие бесшумно передвигаться, кожаные сапоги. А закрепленные за спинами боевые луки, арбалеты и мечи говорили о готовности в любой момент отразить атаку возможного врага. Их небольшой отряд терпеливо ожидал входа в королевский шатер-пятилистник. Находящиеся внутри Рун и его напарник Скел, получали последние наставления.

– Места для нас новые, – начал старший сын короля, Даргерд. – Они слишком далеки от земель Тремарионии, и потому нам ничего о них не известно. Знаю, что вы устали, но медлить нельзя. Отряд готов?

– Ожидает у входа, – кивнул Рун.

– Отправляйтесь прямо сейчас. На рассвете жду от вас вестей. Узнайте, кому принадлежат эти земли и насколько многочисленна их армия, – сказал он и, подумав, добавил: – Если она есть.

– Земли обширны. Они почти наверняка заселены и охраняются, – добавил Скел.

– Учтите, это могут быть не только люди, – коротко глянув в сторону следопытов, сказал король Рангвальд, растирая затекшие от металлических наручей мощные руки. – Кто знает, так ли миролюбивы эти места, как кажутся. Но я был бы не прочь причислить их к многочисленным победам нашей армии.

– Да, мой король, – едва кивнул Рун.

– Если к рассвету вы не вернетесь, мы поднимем войско и двинемся по вашим следам, – глянув в узкие черные глаза командира, добавил Даргерд.

Рун, приложив кулак к груди, в почтении склонил голову. Через миг отряд покинул королевскую палатку, растворившись в темноте.

Устало откинувшись, Рангвальд прикрыл глаза. Мысленно перелистнув страницы времени, он вспомнил события моголетней давности, когда Скелу и Руну было по шесть лет. Рун был подарен другом Рангвальда ему на потеху. Узкоглазым, напуганным и озлобленным на весь мир мальчишкой попал он к нему. Король сразу разглядел в нем будущего воина и отдал обучаться вместе со своими сыновьями. А спустя полгода, во время битвы за земли Аравании, Рангвалд подобрал в охваченном огнем небольшом селении совсем юного Скела. Вооруженный детским мечом, тот бесстрашно выскочил перед ним, едва не попав под копыта королевского коня. Воины захохотали. Но ни их смех, ни грозный вид короля Тремарионии не смутили маленького смельчака. Взглянув ему в глаза, Рангвальд встретился с таким упорством, какому стоило поучиться многим. Скела забрали с собой, словно зверя заперев в клетке. Да тогда он и впрямь походил на дикого озлобленного звереныша: сверкал темными глазами и рвался на свободу, до хрипоты выкрикивая проклятья в адрес воинов. До самой Тремарионии отказывался Скел от еды. Уже в конце пути он, обессилев, затих, и многие считали, что он просто умер от истощения. Однако мальчишка выжил и скоро пришел в себя. А, познакомившись в замке с Руном, понял, что нашел родственную душу. Ребята быстро подружились и с тех пор старались не разлучаться.

С тех пор прошло тринадцать лет. Из них вышли бесстрашные и преданные королю воины, лучшие следопыты армии.

Усмехнувшись неожиданным воспоминаниям, Рангвальд, качнул головой и открыл глаза.

– Ты и впрямь думаешь, что здесь правит кто-то, кроме людей? – спросил Освальд отца.

– Слишком тихо вокруг. Ты когда-нибудь видел столь обширные земли, которые бы не защищали их народы?

– Пожалуй, нет, – согласился Освальд. – Даже дэнтийцы выставили против нас свою армию с деревянными мечами.

– Да уж, не скоро забудется дружный хохот наших ребят, когда эти смельчаки ринулись в бой, – усмехнулся своим воспоминаниям Даргерд.

– Но это не значит, что эти земли некому защищать! – сердито оборвал его отец. – А самонадеянный воин долго не живет!

Почувствовав себя отмщенным, младший брат Торнвальд злорадно усмехнулся. Но резкий взгляд Даргерда словно огнем опалил юнца, и тот поспешно отвернулся.

– Я помню, – нахмурившись ответил отцу Даргерд. – Но в каждом воине я уверен, как в себе! Каждый из них бьется, как в последний раз, отвоевывая для Тремарионии новые территории.

Откинув полог палатки, он вышел наружу. Ночь дохнула прохладой, остужая разыгравшееся самолюбие Даргерда. Широкая грудь воина, перетянутая кожаными ремнями, возбужденно вздымалась. Больше всего злило его, когда отец так поступал в присутствии братьев. Особенно этого малахольного, неприспособленного к жизни юнца Торнвальда. Нравом Даргерд был в отца. Тщеславный и гордый, он, словно факел, мгновенно вспыхивал. Вот и теперь внутри него шла борьба. Быть на голову выше братьев, приближенным к отцу, быть ему ровней, а в недалеком будущем и достойной сменой – было давней мечтой Даргерда. И потому резкий окрик отца больно резанул по его самолюбию. Пытаясь отвлечься, он стал вглядываться в сгущавшуюся тьму. Ночь раскинула над лагерем звездное небо, словно пробитое многочисленными стрелами лучников. В мрачных очертаниях Даргерду грезились то крадущиеся чудища, то вражеские воины. Мотнув головой, он постарался отогнать прочь навязчивые видения. Но что-то, кроме обиды на отца, беспокоило воина. Дурное предчувствие? Нет. Скорее ощущение чьего-то присутствия. На миг ему даже показалось, что во тьме блеснули желтые огоньки глаз хищника. Даргерд нахмурился, вглядываясь в ночную тьму. Нет, показалось. Чего только не привидится в незнакомом месте. Он глубоко вздохнул, успокаиваясь и наполняясь густым ароматом трав и ночных цветов. Постояв еще немного, воин решил обойти лагерь и проверить дозорных. Вскоре его фигура исчезла в ночи.

Глава 2

Разведывательный отряд тенью скользил по незнакомому лесу. Яркий свет полной луны проникал сквозь листву, заставляя воинов избегать открытых мест и скрываться в тени раскидистых деревьев. Их задачей было до рассвета добыть сведения о новом месте и населявших его жителях. Рун был хорошим воином и лучшим следопытом королевства Тремарионии. С королем и его старшим сыном прошли они не мало войн, захватили множество земель. Вот и теперь он уверенно вел за собой людей.

Спустившись, воины разделились по двое и устремились в разные стороны, не подозревая, что, несмотря на свое мастерство, давно сами стали объектом наблюдения отряда волков. Вожак шестилапых, огромный черный волк Рэнзиро, с королевской серебряной полосой на спине, наблюдал за бесшумным, почти кошачьим движением чужаков. Уловив боковым зрением, как нетерпеливо дернулся стоявший рядом волк, он едва слышно рыкнул:

– Ждать!

Хищник мягко отступил назад, послушно ожидая приказа правителя. Шестилапые выжидали, когда чужаки отойдут подальше от лагеря. Увидев, что следопыты разделились, Рэнзиро дал знак своим воинам продолжить преследование.

– Ведите их до Танцующих сосен. И помните, чужаки нужны живыми. Надо узнать, для чего целая армия пожаловала в наши края.

Коротко кивнув, волки сорвались с места и исчезли в темноте. Сам же вожак направился к логову, у которого его ожидало многочисленное войско преданных шестилапых. Выросший в этих лесах, Рэнзиро прекрасно ориентировался. Даже с закрытыми глазами он смог бы отыскать логово. Шесть лап бесшумно несли своего хозяина. Вожак перешел на неторопливый бег. Он не спешил. До волчьего логова было не так далеко, а ему необходимо было подумать. Весть о том, что к ним приближается войско чужаков, его дозорные принесли задолго до того, как те раскинули свой лагерь.

Рэнзиро понимал, что вооруженное до зубов, закованное в доспехи многочисленное войско, если и не прибыло завоевать новую территорию, то вполне могло принять такое решение теперь. Король шестилапых поднял морду к Полноликой, молча взывая помочь принять правильное решение. Ее грустный лик, как и всегда, помог направить мысли в правильное русло. Кивнув принятому решению, вожак подавил желание послать ей свой благодарный протяжный вой. Но нет, не сейчас. Время благодарностей придет, и тогда он не только вознесет свою песнь Полноликой, но и принесет ей щедрые дары. Рэнзиро продолжил путь.

У логова было оживленно. Собравшиеся волки с беспокойством ожидали своего вожака. Одни переходили с места на место, другие нервно перетаптывались, настороженно прислушиваясь к ночным звукам. То здесь, то там слышались их тихие разговоры.

Сыновья Рэнзиро и Кьяры, рослые черные волки с широкой, как у отца, серебряной полосой на спинах, в отличие от рядовых волков невозмутимо ожидали у логова его возвращения. Их взгляды были прикованы к тропе, а слух натянут, как струна. Почуяв приближение Рэнзиро, старший сын Людвиг поднялся и сделал несколько шагов навстречу.

Выйдя на свет Полноликой, король шестилапых, Рэнзиро, высоко поднял голову и с гордостью оглядел собравшееся войско. Поднятый хвост говорил не только о статусе вожака, но и о его настрое. Людвиг посторонился, с почтением пропуская вперед отца.

– Чужаки раскинули лагерь и выслали на разведку отряд следопытов, – начал без вступлений Рэнзиро. Черная армия взволнованно загудела. – Людвиг. Ульф. Отправляйтесь к Танцующим соснам. Зорг заманит туда следопытов.

Сыновья, кивнув, сорвались с мест и в следующий миг скрылись во тьме леса.

– Полноликая дарит людям беспокойный сон. Они долго не могут уснуть в священном для волков свете. Но, хвала Великой Шестилапой, скоро она спрячет свой лик за Мглистыми горами, и лагерь чужаков погрузится в сон. Поэтому дождемся новостей от Зорга и выдвинемся к лагерю. Волки одобрительно закивали, соглашаясь с предводителем.

Глава 3

Рун легко ступал по лесной тропе, отмечая про себя следы, оставленные животными и птицами. Тут пробежали кирсы. Голубоватый мех большеухого лисьего народа, оставленный на ветвях колючего кустарника, невозможно было перепутать ни с чьим другим. Судя по более крупным, чем у самок следам, прошли самцы. Значит, вышли на охоту. А где-то здесь неподалеку устроилась на ночь довольно крупная красноголовая сигурская змея. Рун молча указал на ее след Скелу. Тот согласно кивнул и обогнул это место, взяв чуть левее.

Лиственный лес постепенно заполнялся соснами, стволы которых были причудливо изогнуты, напоминая застывшие в танце деревья. Неожиданно в свете луны мелькнула тень. Следопыты замерли. Показалось? Нет. Тень тоже замерла, но вскоре продолжила движение.

Сложив три пальца вместе и, оттопырив мизинец и указательный, напарник дал понять, что впереди волк. Рун нахмурился. Он сомневался. Слишком высокий для волка. Слишком много лап. Что это? Новый вид волчьего рода? Подняв руку вверх, он быстро обвел ею круг, приказывая оглядеться. Встав спиной друг к другу, воины вгляделись в темноту леса. Тени стволов деревьев, подсвеченные луной, рисовали в фантазии враждебные образы. Выждав какое-то время, Рун уже приготовился дать команду двигаться дальше, как вдруг чуть впереди справа раздался сдавленный крик. Взгляд узких глаз следопыта метнулся на звук. Затем на Скела. Получив кивок в ответ, оба, пригнувшись, короткими перебежками неслышно двинулись вперед. Тени животных, а теперь Рун явно это увидел, мелькнули с двух сторон. Следопыт понимал: еще немного, и путь будет отрезан. И тогда они угодят в ловушку.

«Остановиться!» – жестом скомандовал Рун. Напарник прижался к дереву.

– «Наверх!»

Миг и умелым прыжком с перехватом, сам он оказался на одной из кривых сосен. Еще прыжок. Зацепиться. Раскачаться. Перепрыгнуть на другое дерево! Под тяжестью тела неожиданно хрустнула ветка. Рун замер. Прятаться в гуще листвы, словно длиннорукий крикун, перепрыгивать с одного дерева на другое, он научился еще в детстве, когда жил на острове. Поэтому уйти от погони волков ему не составило труда. Чего, однако, нельзя было сказать о напарнике Скеле. Замешкавшись, тот лишь на миг позже начал забираться на дерево и вдруг почувствовал, как острые зубы вонзились в сапог. А еще через мгновение его, словно тряпичную куклу, мощным рывком сдернули с дерева. Распластавшись на земле, он тяжело дышал, придавленный тяжелыми волчьими лапами.

– Жив? – раздался хриплый голос.

– Что ему сделается? – последовал ответ откуда-то сверху.

Скел распахнул глаза. Прямо над ним возвышался огромный черный волк с надорванным правым ухом. В свете луны его шерсть отсвечивала серебром. Волк стоял на четырех лапах. А еще двумя передними упирался в грудь поверженному следопыту. «Шесть лап?» – не поверил собственным глазам Скел. Когда-то в детстве бабушка Нэрри рассказывала ему о могучем племени шестилапых волков. Но он всегда считал это сказками, которыми пугали малышей, чтобы те до поры не заходили далеко в лес.

– Очнулся? – оскалился шестилапый. Приблизив морду к самому его лицу, волк втянул носом воздух и, скривившись, отпрянул. – Люди… Воняют страхом, как трусливые нурсы.

– На себя посмотри, псина вонючая! – разозлившись, дернулся Скел.

Волк в ответ грозно рыкнул и отвесил поверженному следопыту оплеуху, оставив на щеке кровавый след от острых когтей. Скел не остался в долгу. Высвободив руку, он резким движением выхватил потайной клинок. Миг и узкое лезвие рассекло волчью морду. Брызнула кровь, но шестилапый даже не заметил ее, в ярости вцепившись острыми зубами в горло врага.

– Эй, Тагер, полегче с ним! Отец приказал доставить живьем, – предупреждающе прорычал тот же голос.

Едва сдерживая себя, чтобы не перегрызть пленнику глотку, шестилапый замер. Наконец, резко выдохнув, он со злостью оттолкнул обидчика и отошел в сторону.

Скел зажал рукой раненую шею и незаметно огляделся. Рядом стояли еще два волка. Тот, кого следопыт лишь слышал, был на голову выше первого, а спину украшала серебряная полоса. Тагер отозвался недовольным рычанием, однако больше не тронул пленника.

– Хватайте его и пошли, – скомандовал отмеченный полосой волк.

– Никуда я с вами не пойду! Если вы воины, то примите бой, – выкрикнул в порыве Скел.

Рывком вскочив на ноги, он занял защитную позицию. Но, получив молниеносный удар, был вновь сбит с ног. Отлетев на несколько метров, он сильно ударился головой о толстый ствол дерева и осел на землю.

– Спокойно! Еще дернешься и станешь обедом одного из нас, – скалясь прорычал другой шестилапый. – Забирайте его.

Волк с полосой на спине отвернулся от Скела и направился вперед. Шестилапые сомкнули огромные челюсти на плечах следопыта и волоком потащили его следом. Выбитое во время падения с дерева плечо отозвалось болью, пробуждая сознание и приводя Скела в чувство. Он стиснул зубы, но стерпел.

Тревожась за друга, наблюдал Рун за происходящим с высоты, затаившись в густой зелени дерева. В отличие от Скела, он не понаслышке знал о беспощадности шестилапых волков. В памяти всплыла картина далекого детства. Тогда он был совсем малышом, но отец все-равно взял его на охоту на свинорыла. Ведь растить мужчину в их племени начинали чуть не с первых шагов. Сидя в корзине за спиной отца, малыш Рун весело стучал в свою деревянную колотушку, совсем как взрослые загонщики. Зверя гнали на охотников с двух сторон. С красными от страха глазами тот несся, не разбирая дороги, прямо в западню. Но тут, наперерез ему черной тенью выскочили огромные шестилапые волки. Мощным толчком сбив с ног свинорыла, двое из них вонзили в него острые клыки и потащили в свое логово. Оставшиеся трое волков, встав спиной друг к другу приготовились к бою. Горстка охотников не могла противостоять могучим зверям, превосходящих их ростом и силой. Люди бросились врассыпную. Подскакивая в корзине за плечами несущегося отца, маленький Рун кричал и плакал от страха. Шестилапый волк огромными прыжками мчался следом, и Рун видел, как быстро сокращается дистанция между ними. Отец был хорошим бегуном, но в тот день удача была не на его стороне. Зацепившись за корень дерева, он со всего маха рухнул на краю обрыва. Лямка корзины оборвалась, и малыш покатился вниз, к реке. Течение легко подхватило корзину и понесло прочь от страшного побоища. Занятый более крупной добычей, волк не стал утруждать себя погоней.

В тот памятный день погибли все охотники. Лишь малыш Рун чудом уцелел, на всю жизнь запомнив шестилапых волков. И вот теперь он вновь с ними встретился. Боль утраты близких недобро заворочалась внутри.

«Спокойно, – мысленно сдерживал себя Рун. – Одному с ними не справиться. Думай, как помочь Скелу».

Тем временем волки, схватив его напарника, потащили в логово.

«У шестилапых отменный нюх, – рассуждал Рун. – Если отправиться следом, рано или поздно они меня почуют».

Он огляделся. Прислушался к запахам. Сломанная рядом ветка, словно кровью истекала соком. Следопыт отлично знал это дерево. Это была укунука. Ее сок часто использовали лекари для заживления ран. Правда, выдержать ее резкий запах стоило неимоверных усилий. Рун подставил ладонь, и та быстро наполнилась вонючей густой жижей. Обмазавшись ею, следопыт тенью двинулся по деревьям вслед за шестилапыми, стараясь не упустить тех из виду.

Спустя время волки вышли к логову. Рун замер. Он был поражен, увидев, сколь многочисленно войско шестилапых. Дальше нельзя.

Почуяв собратьев, волки расступились, пропуская тех вперед. Черные спины серебрились от света Полноликой.

Притащив Скела к вождю, волки оставили его лежать на земле и отступили назад. Сердце Руна сжалось от вида друга, истекающего кровью. Несмотря на боль, тот с трудом поднялся и, покачиваясь, оглядел войско шестилапых. Потом, гордо вскинув голову, он смело взглянул в глаза вождю стаи. Желтые глаза Рэнзиро спокойно взирали на следопыта. Он ценил стойкость в воинах. Приняв решение, вождь едва заметно мотнул головой, приглашая пленника следовать за ним, и направился вглубь логова. Сыновья двинулись следом. Но тихий рык отца остановил их на полушаге.

– Со мной пойдет только Людвиг, – промолвил Рэнзиро.

Волки послушно отступили. Вожак, коротко глянув на Полноликую, вошел в логово. Следом, покачиваясь от слабости, прошел Скел, а за ним Людвиг. Армия шестилапых осталась ждать.

Подобраться ближе было невозможно. Рун понимал это и потому, как и волки ожидал, чем разрешится беседа вождя с пленником. Шестилапые в нетерпении переходили с места на место, тихо переговаривались. До Руна долетали лишь обрывки этих разговоров, из которых он понял, что армия готовится к наступлению.

«Что делать? Остаться здесь и помочь Скелу? – недовольно нахмурился следопыт, понимая, насколько это невозможно. – Тогда я буду обнаружен, а правило гласит: «Схваченный разведчик может ухудшить положение целой армии»».

Приняв непростое решение, Рун двинулся в обратный путь. Бесшумно скользить над головами сотен хищников – непростая задача. Поэтому он не спешил, тщательно выбирая, куда поставить ногу, подлезая под ветвями и цепляясь за стволы. Хорошо еще лес был плотным и перебираться с дерева на дерево было не сложно. Однако спешка могла сослужить плохую службу. Поспешив однажды, он чуть не оказался обнаруженным. Не слишком толстая ветка под его ногой предательски хрустнула. Сердце Руна пропустило удар. Он замер. Один из волков, лежавший под деревом, дернулся на звук. Вскинув узкую морду вверх, он прислушался, стараясь уловить малейший шорох или запах. Выручил ночной страж. Громко ухнув и раскинув широкие пестрые крылья, птица, едва не задев притаившегося воина, спланировала вниз и, разрезая тишину шумными взмахами, скрылась в глубине темного леса. Рун тихо выдохнул. Но шестилапый продолжал вслушиваться. Втянув носом запахи, он недовольно фыркнул и, осклабившись, посмотрел на соседа.

– Похоже, Тагер обмочил хвост в ароматный сок укунуки! Думаешь им привлечь Аккалию? – хохотнул волк, толкнув боком соплеменника.

Тагер дернулся в сторону обидчика и злобно щелкнул зубами, едва не откусив тому добрую часть хвоста. Брезгливо сплюнув шерсть, он отошел подальше, незаметно обнюхивая себя. Резкий запах укунуки действительно повис в воздухе. Но исходил не от него, а откуда-то рядом. Тагер недовольно мотнул головой и тихо прорычал что-то о никчемных вонючих деревьях.

В это время Рэнзиро допрашивал в логове пленника. Полноликая уже прошла половину пути. Надо было торопиться. Вожак это понимал и хотел быстрее получить ответы на свои вопросы. Воин же не собирался посвящать Рэнзиро в планы своего короля. К тому же он слишком хорошо понимал, что волки вряд ли отпустят его живым. Да и Рун не сможет освободить его в одиночку. Скел знал, как тяжело будет другу решиться оставить его у шестилапых, отправившись к королю, чтобы сообщить об их огромной армии. «Надеюсь, дружище, ты поступишь правильно», – подумал Скел, смело глянув глаза вожаку.

– Ответь, чужак, что привело вашу армию на земли шестилапых? – спросил Рэнзиро.

Скел недобро глянул в сторону вожака.

– Так, значит, эти земли принадлежат волкам? Наш король думает иначе. Слишком жирный кусок для волчьей стаи.

Людвиг оскалился, опасно нависнув над пленником:

– Ты разговариваешь с правителем нашего народа, чужак! Думай, что говоришь!

– Ответь на вопросы и… – продолжил вожак.

– И вы отпустите меня? – зло усмехнулся Скел, сплюнув кровавую слюну прямо к лапам вожака.

– Слишком дерзкий для разведчика! – прорычал Рэнзиро, в один миг оказавшись нос к носу с чужаком и обнажив огромные клыки, похожие на острые клинки.

Неожиданный выпад вожака слегка остудил пыл Скела. Испуг, лишь на мгновение мелькнувший в его глазах, порадовал и успокоил Рэнзиро. Перед ним был обычный человек. Возможно, сильный и смелый, но не тот, которого нельзя победить. Вожак, помолчав, продолжил спокойнее:

– Если армия чужаков лишь гости на нашей земле и остановилась отдохнуть и пополнить припасы, мы не причиним вам вреда.

– Бояться надо вам, – тихо ответил Скел. – Ваша армия хоть и велика, но безоружна. Против тремарионцев вам не устоять.

– И насколько же многочисленна ваша армия? – поинтересовался Людвиг.

– Достаточно велика, чтобы спустить с вас шкуры и надрать голый зад! – отразившись от каменных стен пещеры, прогремел голос Скела.

Не желая больше слушать пустые угрозы и мириться с дерзостью пленника, Людвиг одним ударом плеча сбил того с ног и прижал к земле мощной лапой. Скел дернулся вернуть долг, но сын вожака сжал его горло зубами, не оставляя возможности двинуться.

– Можешь не утруждать себя, – просипел Скел. – Тремарионцы не боятся ни боли, ни смерти. Если надумал перегрызть мне глотку, не тяни! Все равно я больше ничего не скажу.

– Я увидел и услышал достаточно, – Рэнзиро поднялся и направился к выходу. – Людвиг, поднимай армию.

– А с ним что делать? – спросил старший сын.

– Отведите его в дальнее логово к Папоротниковому лесу. Отдадим молодняку для тренировок, – ответил отец и вышел на залитую светом Полноликой площадку.

В округе в тот же миг смолкли разговоры.

– Шестилапые! – торжественно прозвучал в тишине голос вожака огромной армии.

Волки подобрались. Узкие черные морды, все как одна повернулись к вожаку. В лесу наступила тишина. Казалось, не только шестилапые, но и все живое вокруг замерло в ожидании речи правителя.

– Чужаки пришли на нашу землю, чтобы забрать ее у нас.

В ответ разнесся возмущенный разноголосый гул.

– Скоро Полноликая скроется за горами и наступит время большой битвы. Мы должны напасть одновременно с разных сторон. Эффект неожиданности будет нам в помощь. Люди в это время крепко спят. Спящие они безоружны, а значит слабы. Будьте безжалостны! Никто из них не должен выжить! Покажем чужакам, чьи это земли!

В ответ раздался дружный вой, но вождь остановил его, подняв лапу и добавил тише:

– Не будите спящих людей. Их время еще не пришло.

Раздав команды сыновьям и, определив их направления для нападения, армия шестилапых двинулась к лагерю тремарионцев.

Глава 4

Уйдя поверху довольно далеко от волчьего логова, Рун, наконец, спустился на землю и со всех ног помчался к лагерю. Звуки в его ушах слились в единый поток ветра. Не обращая внимания ни на пот, заливающий лицо, ни на хлесткие пощечины встречных ветвей деревьев, ни на цепкую хватку колючих кустарников, старающихся задержать его, Рун стремительно двигался к своей цели. Предупредить о грядущем нападении, – вот единственная мысль, стучавшая в его мозгу; желание, впечатываемое каждым шагом его кожаных сапог в чужую землю. А потом… потом вырвать Скела из волчьих лап. Да! Он спасет друга, чего бы ему это ни стоило. «Только дождись, – мысленно молил он его, ускоряя бег. – Только выживи!»

Наконец, впереди замаячили огни костров. Следопыт остановился перевести дыхание, но тут услышал приглушенный нарастающий шум приближающихся волков.

– Должен успеть, – в полголоса твердо сказал он сам себе и вновь побежал.

Следопыт и волки вышли к лагерю одновременно. Проследив взглядом за движением огромной армии шестилапых, Рун понял их план. Гигантской двухголовой змеей расползались волки с разных сторон, намереваясь взять лагерь в кольцо. Сориентировавшись, неслышной тенью метнулся следопыт к королевской палатке, стараясь опередить шестилапых и, крича во весь голос:

– Тревога! Шестилапые!

Минуту назад лагерь спал. Тишину нарушали лишь тихие разговоры караульных, потрескивание костров да убаюкивающие песни травяных лиму. И вот, серебристо-черный поток шестилапой армии, подобно бурной реке, затопил долину. Врываясь в палатки-пятилистники, волки яростно набрасывались на спящих воинов. Расчет Рэнзиро был верен. Лишенные защитного обмундирования, в первые минуты многие становились легкой жертвой волков. То тут, то там раздавались предсмертные вскрики. И все же один из караульных успел поднять тревогу. Ночную тишину прорезал звук рога.

Руну удалось добраться чуть раньше. Решительно откинув полог и тяжело дыша, он крикнул:

– Тревога! На нас напали!

Услышав следопыта, рука предводителя привычно легла на рукоять меча. А через несколько мгновений, крепко сжимая в руках оружие, Рангвальд и его сыновья уже наносили смертельные раны шестилапым. В воздухе смешались запахи плоти и крови, рычание и лязг оружия. Земля, когда-то поросшая травами и цветами, была взрыта когтями, изранена вонзившимися в нее стрелами и мощными ударами боевых мечей. На мирные земли пришла война.

Волки превосходили тремарионцев численностью. Ростом почти с воинов, они легко находили незащищенные места в обмундировании, впиваясь в них клыками. Но, как бы ни многочисленны были хищники, сколь ни остры были их клыки и когти, скоро эффект неожиданности иссяк. Легкое поначалу продвижение шестилапых вглубь лагеря остановилось. Тремарионцы медленно, но, верно, отвоевывали занятую ими территорию.

Луна давно растаяла в свете взошедшего солнца, а между двумя сильнейшими армиями продолжался смертельный бой. Ни шестилапые, ни тремарионцы не собирались отступать. Но, как бы ни остры были зубы и когти хищников, как ни сильны были их мощные лапы, удары острых мечей и боевых топоров, меткие выстрелы арбалетов и удары цепей нещадно косили их ряды.

Время неслось быстрокрылым грифоном, гоня по небосклону солнце и облака. Позади остался зенит. И вот уже уставшее светило, окрасив небо пурпурным светом, спешило скрыть свое огненное око за горами. Сумерки готовились вступить в свои права. Мирная всего лишь день назад равнина была усеяна телами поверженных воинов и щедро полита их кровью. И все же среди погибших было больше шестилапых. Они проигрывали. Еще немного и волкам пришлось бы отступать перед мощью тремарионцев, не знавших поражений.

Предвидя это, вожак стаи выискивал среди огромной людской армии их короля. Только его смерть могла остановить захватчиков. Сражая и откидывая в сторону тела чужаков, Рэнзиро упрямо шел вперед. Широкая грудь и его передние лапы давно обагрились кровью поверженных воинов, глаза горели алчным огнем, выискивая долгожданную цель. И вот впереди мелькнул мощный королевский наплечник в виде оскаленного зверя. А вскоре и сам король, нещадно разрубая шестилапых, предстал перед вожаком. Обнаженный торс, перехваченный крепкой защитой и увешанный кинжалами. Кованный наплечник и наручи, защищающие вздутые венами, обагренные кровью шестилапых мощные руки. Широкая мускулистая грудь, перетянутая кожаными ремнями. Все в виде воина, представшего перед предводителем шестилапых, выдавал в нем короля непобедимой армии.

Взгляды правителей пересеклись. Время замедлилось. Звуки битвы замерли. Медленно проходя по кругу, не отрывая взгляда, они изучали друг друга, готовясь к нападению. Нос Рэнзиро дернулся, выдавая нетерпение и обнажая острые клыки. Рангвальд в ответ усмехнулся, покрепче перехватив меч и поиграв мускулами, провоцируя волка к началу поединка. Послав противнику громкий рык в ответ, вожак резко оттолкнулся шестью лапами и бросился вперед, намереваясь вцепиться тому в горло. Рангвальд был готов к нападению. Развернувшись в пол-оборота, он занес меч для смертельного удара. Но тот лишь рассек воздух, пройдя у самой груди шестилапого, острые клыки которого полоснули по открытому телу короля. Еще заход и снова неудача. Одинаково мощные и стремительные, верткие и неуязвимые, воины долгое время отделывались лишь незначительными ранами. Рангвальд Могучий был поражен силой и маневренностью противника. За плечами великого воина Тремарионии было несчетное количество боев и побед, но редко кто выдерживал долгий ближний бой. Король перешел в наступление, но тут же получил удар, а острые когти рассекли лицо правителя. Озверев от ярости, Рангвальд начал носить удар за ударом, пока, наконец, меч его не достиг цели, глубоко вспоров морду шестилапого. Взвизгнув и дернувшись от боли, Рэнзиро потерял маневренность и следом получил еще один удар, подрезавший его переднюю лапу. А следующим – и вовсе был отброшен, словно щенок. В глазах правителя тремарионцев блеснул азарт.

Осознав, что поединок проигран, но не желая уступать победу чужакам, Рэнзиро взвыл громко и протяжно, обратив морду к взошедшей Полноликой и, сообщая войску об их отступлении. От леденящего кровь воя замерли тремарионцы и шестилапые. А в следующий миг, отрезая раненого короля от преследователей, волки начали отступление, уводя того подальше с места сражения.

– Даргерд! Освальд! Догнать их! – брызжа слюной, рявкнул Рангвальд.

Сыновья Рэнзиро взяли на себя командование. Выстроившись полукругом плечом к плечу, волки продолжали бой, теперь уже отбиваясь от нападений противника. Достигнув границы долины, старший сын короля шестилапых, дважды громко взвыл, и стая, развернувшись спинами к противнику, перешла на быстрый бег.

Оседлав уцелевших лошадей, воины устремились в погоню. Густой лес, наполненный криками ночных животных, заполнили новые звуки. Топот копыт и крики, распаляющие азарт погони ворвавшихся чужаков, распугал ночных обитателей леса, поспешивших укрыться в темноте.

Поначалу тремарионцы продвигались довольно быстро. Но то был обычный лес, с широкими тропами и высокими кронами деревьев. Когда же он закончился, перед воинами встали настоящие дебри, заросшие колючими кустарниками и вьющимися растениями. Преследователи поняли, что, вряд ли сумеют догнать шестилапых на лошадях. Мангровый лес и вовсе замедлил их движение. Лошади спотыкались, цепляясь копытами о корни, выпирающие из земли, словно корявые паучьи лапы. Какое-то время тремарионцы еще видели мелькающие в свете факелов лапы отставших шестилапых, но скоро и те скрылись в ночи. Стая умчалась далеко вперед.

Мангровые деревья всегда росли у рек, можно было даже сказать стояли в них, словно на ногах, питая свои густые и толстые корни. И потому, тремарионцы не удивились, когда выехали к быстрой речке, за которой рос необычный лес. В свете полной луны взору воинов предстали его изогнутые, будто в причудливом танце, сосны. Тремарионцы готовы были продолжить преследование. Однако, неведомый прежде страх сковал видавших виды смельчаков, заставляя стынуть кровь от закравшегося внутрь страха. Почуяв неладное, лошади начали пятиться от странного места, вставали на дыбы, едва не скидывая с себя наездников. Даже самые спокойные шарахались, испуганно тряся головами и тараща глаза.

Даргерд поднял выше свой факел и многозначительно глянул на Освальда. Тот согласно кивнул в ответ, подтверждая мысли брата о мрачном месте, не пустившем их в свои владения. Даргерд успокаивающе похлопал по холке свою лошадь и слегка отпустил поводья. Гнедая пару раз фыркнула, дернула вверх головой, вытягивая и ослабляя их еще больше, и спокойно зашагала в сторону лагеря.

– Так-то лучше, – погладил ее хозяин и крикнул остальным. – Возвращаемся в лагерь! Фрост, ты с группой замыкаешь. Что-то здесь явно нечисто. Надо будет разведать, что здесь водится. Вряд ли шестилапые уйдут далеко. А по оставленным следам мы их быстро найдем.

Воины, также почувствовавшие враждебную магию, с облегчением развернули лошадей.

– Ты прав, – согласился Освальд. – Места еще не разведаны. У меня самого шкура дыбом встала от этого места. Отправим разведчиков. Кстати, они вернулись?

– Я видел только Руна, – ответил Даргерд. – Он остался с отцом.

– Надо расспросить, что он узнал.

– Поспешим в лагерь. Не думал, что волки отправят к праотцам стольких наших воинов.

В ответ старший брат только злобно рыкнул:

– Мы вернемся и отомстим за каждого из наших.

Обернувшись, он глянул на мрачный лес и, пришпорив лошадь, поскакал вперед. Освальд поспешил следом за ним

* * *

Король стоял на входе в королевский шатер, сердито сдвинув брови и собрав в кулак откинутый полог.

– Значит, говоришь их логово недалеко?

– Два часа пешим ходом. Добрую часть пути мне пришлось двигаться по ветвям деревьев, чтобы не быть замеченным. Но, если ветер не поменяет направление, можно подойти незаметно с юго-запада.

– Почему ты вернулся один? – король резко развернулся, глянув в упор на следопыта. – Как ты мог оставить своих воинов?! Скела!

Сердце Руна сжалось. Не выдержав тяжелый взгляд, воин опустил глаза.

– Прости, мой король. Мы угодили в ловушку, умело расставленную шестилапыми. Все, кроме Скела, погибли. Он… – слова застряли в его горле, но усилием воли он все же заставил себя договорить. – Он попал в плен.

– В плен?! И это говоришь мне ты?! – от голоса Ранвальда Могучего кожаные стены шатра качнулись. – Тот, который всегда легко пробирался в стан врага и умудрялся даже, сойдя за своего, влиться в ряды противника? Тот, кто за все время не потерял ни единого воина из отряда разведчиков?! Ты позволил каким-то волкам… как юнца обвести себя вокруг пальца и потерять всех? Потерять друга?!

Рун пал на колено перед своим королем:

– Я виноват, мой король. Я недооценил врага и готов принять смерть от твоего праведного меча. Но, если…

Могучая грудь Рангвальда тяжело вздымалась от переполнявшего его негодования.

– Уйди прочь с глаз моих! – прорычал он, в ярости раздувая ноздри.

Рун послушно поднялся и сделал несколько шагов к выходу.

– Стой! – резко развернул его за плечо король. – Исправь ошибку. Верни Скела. И, может быть, я прощу тебя. Отправляйся туда, – указал он в сторону ночного леса, – и без него не смей возвращаться! Слышишь?!

Рун коротко кивнул, не глядя в глаза Рангвальду.

– Теперь иди.

Следопыт помедлил у входа.

– Что еще? – недовольно глянул в его сторону правитель.

Помедлив, решаясь, Рун все же проговорил:

– Если Скел еще жив, я верну его в лагерь.

Склонив в почтении голову, следопыт тенью выскользнул из королевского шатра. Пробежав два ряда смятых и изуродованных недавним боем временных жилищ тремарионцев, он приостановился и обвел тяжелым взглядом побоище. Множество тел усеивало землю. Одни так и не успели очнуться ото сна, приняв страшную смерть от клыков хищников. Другие, встретились с ней, храбро сражаясь с шестилапыми и, даже погибнув, не расцепили смертельных объятий. Злобно прищурившись и пообещав недавним собратьям отомстить за их смерти, Рун устремился к лесу.

Глава 5

Тропы, которыми вели Скела шестилапые волки, петляли, словно змеи. Следопыт пытался поначалу запомнить путь, но после нескольких часов сбился со счета поворотов. Незаметно поглядывая по сторонам, он присматривался к незнакомой местности. Заметив это, идущий следом за ним волк резко толкнул его широким лбом. Скел споткнулся, но удержался на ногах. Выбитое плечо отозвалось резкой болью. Раны от клыков хищников все еще кровоточили. Он потерял много крови, но постоянные войны давно научили его терпеть боль. Он осознавал безвыходность своего положения и помнил основное правило разведчика, попавшего в плен. Надо прикинуться послушным пленником, доверив до поры свое будущее слуху и зрению, и собрать побольше сведений о шестилапых, раз уж он угодил в их логово.

«Успел ли Рун предупредить войско? – гадал Скел, – Если он сумел добраться до лагеря, хоть на миг раньше шестилапых, победа гарантирована. Как бы ни была многочисленна армия волков, непобедимые тремарионцы с ними справятся».

Тропа нырнула в заросли гигантского папоротника, полностью скрыв путников под плотным ковром резной зелени. Бесконечно долгий путь теперь продолжился под их раскидистыми низкими кронами. Скелу приходилось слегка пригибать голову, чтобы не задевать плотно сплетенные ветви. Зато чуть меньший рост шестилапых позволял свободно передвигаться по Папоротниковому лесу. Прошло немало времени, прежде чем тропа вывела стаю к стыку двух гор, похожих на двух столкнувшихся лбами великанов, не желающих уступить друг другу дорогу. Едва заметная щель вытянутым лепестком темнела между ними. К ней и направилась процессия. Подойдя к проходу, следопыт помедлил, но, получив очередной тычок в спину, шагнул вперед, и тьма поглотила вошедших. В пещере пахло сыростью. Слышалась возня и тонкий писк потревоженных пещерных летунов. Проход смыкался где-то над головой Скела. Идя вслепую, он бесконечно натыкался на ощетинившиеся острыми камнями стены.

– Шагай живее! Ползешь, как пещерный слизень, – рыкнул идущий позади волк и, вновь толкнув Скела, оскалился. – Или ты решил остаться здесь навсегда? Пещерные летуны с радостью принесут твое тело своей вечно голодной самке.

Устав от тычков, воин нервно дернул плечом и чуть не потерял сознание от прострелившей плечо боли. Сморщившись и собрав волю в кулак, он зашагал живее, пока не уткнулся в мохнатый хвост впереди идущего шестилапого. Не имея возможности повернуться, тот недовольно рыкнул и прибавил шаг.

Вскоре впереди забрезжил неяркий свет, и процессия выбралась наружу. Скел ненадолго зажмурился. После пещерной тьмы свет поднявшегося солнца был для него слишком ярким. Когда же глаза привыкли, следопыт огляделся. Это было настоящее волчье логово, не чета тому, где его допрашивал вожак. Огромная, скрытая от посторонних глаз, каменистая площадка, со всех сторон окруженная горами, была прекрасным местом для рождения и воспитания потомства. Опытным взглядом следопыт оценил безопасность расположения логова для молодняка.

Чужаку были явно не рады. Недовольно скалясь, волчицы выступили чуть вперед, загораживая собой волчат. Те же напротив, с любопытством выглядывали, протиснувшись между множеством лап матерей.

– Ну, чего встал? – услышал он успевший надоесть за время пути голос и резко обернулся, нос к носу столкнувшись с черной мордой шестилапого.

Желтые глаза, не мигая злобно смотрели на него. Следопыт не отвел взгляд. Оглядев обидчика, отметил, что спина волка была лишена той серебряной полосы, которую он видел у вожака стаи и его сына. «Рядовой вояка, – хмыкнул он про себя. – А гонору-то». Пренебрежение, мелькнувшее во взгляде Скела, не осталось незамеченным, и волк, подняв загривок и оскалив зубы, утробно зарычал. Воин в ответ лишь устало усмехнулся. Заметив движение справа, он резко обернулся. К ним шла волчица. Величавая поступь, гордо поднятая голова белой хищницы с ярко-голубыми глазами выдавали в ней королевскую кровь.

– Кого ты привел, Арс? – спросила она, остановившись чуть поодаль от Скела и настороженно разглядывая его.

Волк поджал хвост и склонил голову перед правительницей:

– Пленника, королева Кьяра. Вождь приказал оставить его в стае для обучения молодняка.

Волчица понимающе кивнула и указав взглядом, отправила волка прочь, не нуждаясь больше в его присутствии. Еще раз поклонившись, тот обернулся на пленника, одарил его злобным взглядом и потрусил к остальным.

– Как тебя зовут, чужак? – спросила Кьяра, медленно обходя и оглядывая следопыта.

– Мое имя Скел, – ответил тот, смело поглядев в глаза правительнице.

Взгляд небесных глаз волчицы затягивал, дурманил мысли, и Скел невольно отшатнулся. Та усмехнулась, видя замешательство пленника.

– Скел… – словно пробуя на вкус имя чужака, медленно произнесла волчица. – Похоже на «скёл» – обманщик. Нет. Обманщикам не место в стае, – нахмурилась она. – Пожалуй, тебя будут звать Кхан. На древнем языке шестилапых это имя означает защитник стаи. Хорошее имя.

Скел нахмурился. У тремарионского народа смена имени означала перерождение, отказ от прежней жизни и роли в ней. Внутренняя борьба, нежелание отказываться от своего предназначения и корней, легко читались на лице воина. Волчица не сводила с него взгляда, зная, о чем тот думает.

– У всех должно быть свое место в стае. И, если Рэнзиро принял такое решение, значит найдется оно и для тебя. Надолго ли? Сказать трудно. Все зависит от твоего выбора, – ответила она на не успевшие прозвучать вопросы Скела.

– Аккалия, покажи ему здесь все, – приказала правительница, направляясь к игравшим поодаль волчатам.

Подбежавшая поджарая молодая волчица кивнула воину и повела сначала к неглубокой пещере, показав его новое жилище. Затем объяснила, где нарвать травы для лежанки и, где брать воду. Родник пробивался прямо из расщелины и стекал в небольшую каменную чашу, годами вымывавшуюся потоком воды.

– Есть будешь у себя после того, как все наедятся, – недовольно морща нос, проговорила она. – Первой к добыче подходит королевская семья. Потом – остальные. Не вздумай появиться рядом с добычей раньше, чем мы наедимся.

Следуя приказу королевы Кьяры, Аккалия послушно знакомила чужака с устройством в логове, не питая, однако, к нему дружественных чувств. Вздергивающаяся время от времени верхняя губа волчицы красноречиво демонстрировала пленнику острые зубы и истинное отношение к нему. Внутренняя борьба мешала следопыту. Чувства рвались наружу. Все его нутро кричало и бунтовало против перемен. Против этих волков, пусть и шестилапых, но просто зверей, а не воинов! Против его роли пленника и нового имени, которое он не собирался принимать. Едва сдерживаясь, он все же шел за Аккалией, речь которой с трудом пробивалась сквозь собственные мысли.

Познакомив с устройством в логове, волчица оставила чужака. Скел устроил себе лежанку. Забравшись внутрь теперь уже своего нового дома, он сел, прислонившись спиной к стене и устало закрыл глаза. Но побыть в одиночестве было не суждено. Волчата, сначала издали поглядывающие на человека, скоро осмелели и, тяжело переваливаясь после недавней кормежки, приблизились, принюхиваясь к новому запаху. Услышав шорох, Скел устало вздохнул и недовольно обернулся. Он готов был увидеть очередного шестилапого, который начнет поучать, скалиться или, в лучшем случае, поведает о правилах поведения в волчьей стае, что было бы кстати, раз уж он волею судьбы попал в нее. Но вместо грозных шестилапых перед ним стояло четверо карапузов, с любопытством разглядывающих его. Малыши были такими смешными, да и к тому же так похожими на обычных щенят, что Скел невольно улыбнулся. Такой же малыш остался дома, когда он уходил воевать. Теперь вырос, наверное.

– Что? Диковину вам привели? – кивнул он волчатам. – Ну, давайте знакомиться, что ли? Я Скел. Лапу умеете давать?

Он протянул руку. Малыши, смешно заваливаясь, бросились врассыпную. Все, кроме одного. На голову выше остальных, с пробивающейся серебром полосой на спине и разными по цвету глазами, волчонок был явно королевских кровей.

– Ишь ты! – удивился Скел. – Смелый, значит? Как зовут?

– Я сын вождя, Хати! – бесстрашно шагнул вперед волчонок, но запутавшись в еще не отросшей паре лап, завалился на бок.

Скел засмеялся:

– Эх ты, герой.

Взяв малыша за бока, он поставил его перед собой. Следопыт даже не понял, что произошло следом за этим. Молнией мелькнула белая шерсть между ним и волчонком. А в следующий миг, разъяренная королева Кьяра, прижав следопыта лапами к стене, нависла над ним, испепеляя взглядом.

– Как ты посмел дотронуться до моего сына?! – прорычала она у самого лица Скела.

– Мама, он хороший, – тявкнул волчонок в защиту. – Я опять споткнулся. А он просто поставил меня на лапы.

Кьяра, обернувшись, коротко рыкнула в ответ, и малыш на всякий случай отбежал чуть дальше.

– Не смей трогать волчат! Моих детей не тронь! – прорычала она следопыту, приблизившись настолько близко, что тот смог разглядеть ее ставшие вдруг синими, глаза.

– Да понял уже! – разозлившись, резким движением скинул ее лапы с груди Скел. – Очень надо нянькаться с ними. Меня же не для этого оставляли? Так и рассказала бы, для чего!

– Узнаешь, когда придет время. Но, если и дальше будешь нарываться, можешь его и не дождаться.

Кьяра развернулась, подтолкнув мордой волчонка вперед, и направилась к королевской лежанке, возле которой хлопотали волчицы. Им хватило короткого взгляда, чтобы понять, что правительница не в духе, чтобы неслышно удалиться.

Скел был зол. Как истинный тремарионец он терпеть не мог ждать. А быть пленником и вовсе считалось позором. Раздражение и злость чернотой разливались в груди. Но, как опытный следопыт и разведчик, за плечами которого были годы службы, он мог держать в узде свое нетерпение. Вот и теперь, закрыв глаза, он задержал дыхание и медленно выдохнул, успокаивая сердцебиение и концентрируясь на окружающих звуках. «Тише, – вспомнил он первый урок своего старого учителя, упокоившегося год назад, но оставшегося навечно в его памяти. – Просто делай то, что должен». Эта фраза не раз выручала Скела, вытаскивала его из передряг и помогала пережить сложные ситуации. Он усмехнулся своим мыслям, вспоминая, как злился, услышав ее впервые, когда юношеские эмоции бушевали, хотелось крушить, ломать, разносить обидчиков. Но каждый раз мудрая фраза учителя стеной становилась между ним и неразумными поступками, вселяя спокойствие и равновесие. Вот и теперь, успокоившись, он открыл глаза. Если уж богам было угодно отвести его в стан врага, стоило извлечь из этого выгоду и узнать его слабые места.

Стая жила своей жизнью, выполняя обязанности согласно рангам. Волки-охранники несли дежурство, размеренно обходя логово по периметру. У входа в пещеру дежурил молодой волк. Воины, сопровождавшие Скела, мирно дремали на солнце, свернувшись кольцом. Волчицы кормили малышей. Молодняк резвился посредине площадки, отрабатывая нападения на старом волке, нарочито завалившемся на спину и раскинувшим лапы в стороны. Скел заинтересованно наблюдал за шестилапыми, за тем, как четко распределены обязанности в их стае и вынужден был признать, здесь каждый выполнял свою роль.

Он все время ощущал на себе взгляд белой волчицы, но нарочно не смотрел в ее сторону. Королева действительно наблюдала за чужаком, скрытая тенью разросшегося плюща.

Когда Огненное око скрылось за скалами, и вслед за сгустившимися сумерками логово осветила Полноликая, волки оживились. Кьяра поднялась, вышла на середину и замерла, высоко подняв хвост и вглядываясь в темноту пещеры. Следопыт обладал прекрасным слухом, но не мог понять, что так насторожило стаю. Лишь спустя время он услышал приглушенный шум. Волки беспокойно переходили с места на место, чего-то ожидая и оглядываясь на вход в пещеру. Их беспокойство передалось и Скелу. Находясь в стае на правах пленника, он понимал шаткость своего положения. К тому же он пока не знал планов вождя относительно него самого. Кажущийся равнодушным с виду, внутренне он был натянут как струна. Ожидание затягивалось, и это раздражало Скела.

«Уж лучше бы сразу перегрызли глотку как остальным, чем жить в неведении», – думал он, не зная, чем заняться, чтобы не выдать свою злость.

В памяти всплыл еще один урок учителя. Пошарив взглядом рядом с собой, он отыскал три круглых камушка и принялся перекатывать их в ладони. Простое движение камней по кругу, сопровождавшееся тихим скрежетом их друг о друга, помогало сосредоточиться и умерить ненужный сейчас пыл.

И вот из пещеры в логово стали входить шестилапые воины. Стая расступилась, поджав хвосты и пропуская вперед раненого, припадающего на переднюю лапу, вожака. Следом за ним на середину вышло еще десятка два воинов. Их угрюмый вид, окровавленная взъерошенная шерсть и рваные раны говорили собравшимся о многом. Воздух наполнился запахом мокрой шерсти, пота и крови.

Поджав раненую лапу, Рэнзиро с трудом взошел на валун, возвышающийся в центре площадки, и оглядел стаю. Здесь были только приближенные. Остальные разбрелись по Танцующему и Папоротниковому лесам. Сыновья, крупные черные волки с серебрившейся вдоль спины полосой, заняли свои места позади отца, усевшись в ряд по старшинству. Оглядев стаю, Рэнзиро мазнул взглядом по чужаку и, подняв загривок, недовольно оскалился. Он совсем забыл о пленнике. Скел заметил реакцию вожака, но не в его привычках было прятаться от опасностей. Поэтому он продолжил наблюдать за происходящим.

– Шестилапые! – начал свою речь Рэнзиро в свете Полноликой. – Наша армия потерпела поражение. Но острые клыки и когти ваших собратьев забрали достаточно жизней чужаков! Богиня смерти Ити будет довольна

Глаза Скела потемнели от мрачных новостей. На скулах ходуном заходили желваки, выдавая его гнев. Волки взволнованно загомонили, но тут же затихли, внемля своему вожаку.

–– Мы потеряли многих храбрых воинов. Пусть Великая Шестилапая примет их в свои чертоги и будет милостива к их душам. Давайте же подарим Полноликой песню бесстрашных волков, наш дружный Протяжный вой, от мощи которого содрогнутся пришедшие на наши земли чужаки. Пусть присоединятся к той песне все волки нашей армии. Армии могучих шестилапых! С этими словами Рэнзиро поднял к небу черную с серебряными подпалинами морду и завыл громко и протяжно. К нему присоединилась Кьяра, а за ней и все от мала до велика подхватили старую как мир волчью песнь. Логово, Папоротниковый и Танцующий леса утонули в многоголосье шестилапых. Казалось, их песня заполнила весь мир, каждый его уголок и устремилась к самой Полноликой, грустными глазницами взиравшей на них с ночного неба.

Закончив, Рэнзиро опустил морду, оглядел собратьев и, провожаемый угрюмыми взглядами волков, хромая, направился к своей семье. Измотанный битвой, раненый, озлобленный поражением, лишь здесь, со своей волчицей и детьми, мог он отдохнуть и привести мысли в порядок. На середине пути он обернулся, мрачно посмотрел на следопыта и тихо проговорил старшему сыну:

– Приведи ко мне пленника. И проследи, чтобы никто не смел запустить ему когти под кожу. Я бы и сам оторвал ему голову и, прикатил ее, как вонючий плод лурианы, их королю… – обдумав еще раз свое решение, вожак добавил: – Но он нам еще пригодится.

Рэнзиро вошел в тень логова. Соскучившиеся волчата радостно обступили отца, напрыгивая и призывая поиграть. Кьяра тихо рыкнула малышам, и те отступили, с сожалением понимая, что сейчас не время. Молодая волчица-пестунья поскорее увела их от отца с матерью. А Кьяра, заложив уши назад, прильнула к Рэнзиро, жалея, ластясь и вылизывая его черную с серебром морду и раненую лапу.

– Ложись отдохни, милый, – тихо говорила она ему на ухо. – Зачем тебе сейчас этот человек? Будет время для разговоров. Ты устал и твоим раненым лапам требуется отдых и лечение. Я позову лекаря?

– Не сейчас. Я должен поговорить с пленником, – сердито мотнул головой волк, освобождаясь от ласк Кьяры. – Не время отдыхать. Наша армия сильна, но враг сильнее. И он не будет ждать. Надо узнать их слабые места.

– Не думаю, что этот воин расскажет тебе о них. Он слишком упрям и бесстрашен.

– Время и хитрость помогут нам разговорить его. А пока старшие сыновья укрепят дух войска шестилапых и проследят, чтобы они, не щадя сил, тренировались. Когда стая будет готова, мы нападем снова… И на этот раз победим! – хрипло добавил он.

Кьяра молча слушала Рэнзиро, размышляя о чем-то своем.

– Позволь я хотя бы омою твои раны?

– Позже. Сначала я поговорю с пленником.

– Его зовут Скел, – ответила Кьяра, увидев направляющегося к ним человека в сопровождении старшего сына Людвига.

– Обманщик? – вопросительно глянул на нее Рэнзиро.

Та многозначительно посмотрела и кивнула в ответ.

– Если ты собираешься оставить его, назови Кханом. И, может, новое имя поможет ему переродиться и стать преданным тебе воином.

– Приготовь угощение нашему гостю, – проговорил Рэнзиро, многозначительно посмотрев на белую волчицу.

Кивнув, Кьяра вышла навстречу идущему пленнику. Поравнявшись, она проводила его задумчивым взглядом, полным сомнений. Перехватив его, Скел нахмурился. Что-то было в этом взгляде. Что-то дающее надежду и приоткрывающее новую страницу в его жизни. Отмахнувшись от странных ощущений, воин предстал перед вожаком.

Глава 6

Неслышной тенью Рун продвигался по незнакомому лесу. Вернувшись к тому месту, где он в последний раз видел напарника, следопыт сначала исследовал местность с высоты, укрывшись в густой листве деревьев. Затоптанная десятками волчьих лап, поляна пустовала. Он прислушался к звукам и запахам. Лес жил своей жизнью. Сгустившиеся сумерки пробуждали ночных хищников, подающих друг другу голоса, переговаривающихся на разных языках, с детства знакомых Руну.

Щелкая и протяжно подвывая, где-то готовились к охоте большеротые щелкуны. Звуком капающей воды обманом зазывал на водопой синеголовый острозуб. Совсем рядом со следопытом, мерцая крошечными огоньками, напоминавшими вьющихся светлячков, прошуршала по стволу змея-вечерница. Совершенно слепая и глухая, она реагировала лишь на тепло тел. Рун поспешно отдернул руку и, легко отодвинувшись от ствола, замер. Укус этой, казалось бы, безобидной маленькой змейки, мог мгновенно отправить его к праотцам. Вечерница остановила свой извилистый ход и «прислушалась», потянувшись острой чешуйчатой мордочкой с мутными белесыми глазами к Руну. Ее рот приоткрылся, открывая сочащиеся ядом зубы. Едва дыша, следопыт коснулся мягкой кожи голенища, неслышно проверяя засапожные ножи. Рука ощутила их гладкие рукояти, даря воину спокойствие. Обвив хвостом ветку, змея медленно поднялась в боевую стойку. Боковые чешуйки на ее голове раздвинулись, выпуская ядовитые жала. Вечерница готовилась нанести смертельный тройной укус. Следопыт не стал испытывать судьбу. Миг – и короткий взмах изогнутого ножа убрал опасность с пути.

Легко по-кошачьи спрыгнув на землю, он обтер лезвие и, вернув его на место, огляделся. Временное логово шестилапых встретило его пустующей темной пастью. Быстро исследовав его и, не найдя следов крови, воин немного успокоился. Значит, Скел жив.

«Зачем же ты нужен шестилапым? – мысленно задал себе вопрос Рун. – Что в тебе такого, что они просто не перегрызли тебе глотку, а потащили с собой?» Ответы ждали следопыта где-то в глубине леса, и он продолжил исследовать местность.

Сухая безветренная погода, как и яркий свет Полноликой, освещавшей тропу, были на руку Руну. Следы, оставленные на влажной земле, были четкими и хорошо заметными, и потому среди множества волчьих нетрудно было отыскать следы напарника. Знакомый оттиск зауженного к пальцам следа от сапога Рун увидел сразу. Приметный, запоминающийся. За то не раз ругал он напарника, сомневаясь в его разумности. Что за разведчик, оставляющий такие следы? Но Скел был упрям и продолжал носить удобные и мягкие, сшитые руками Айрин, кожаные сапоги. Они служили теплым напоминанием другу о том, что там в далекой Аттарии его ждет любимая девушка. Сейчас Рун был благодарен упрямству Скела. Теперь у следопыта был шанс его отыскать.

Тропа уводила вглубь леса. Проходя тем же путем, что и напарник, Рун легко представлял, как все было. След ровный, крови нет. Значит, ранен несильно, шел спокойным шагом. Раны Скела, если и кровоточили, то немного. Значит, потеря крови ему не грозит. Сразу за напарником двигался крупный самец. Это было видно по глубоким и крупным волчьим отпечаткам.

– Здесь, следующий за ним шестилапый сильно толкнул Скела, – шевеля одними губами, рассуждал Рун, отмечая следы брызнувшей крови. – И как же ты сдержался, дружище? И сдержался ли? – ухмыльнулся следопыт, понимая, что, судя по развороту ног напарника, тот в лучшем случае одарил обидчика тяжелым взглядом, если не крепким словцом. С него станется. Память вновь подкинула Руну воспоминание о тех далеких временах, когда Рангвальд Могучий привез из завоеванной Аравании и зачем-то оставил у себя озлобленного темноглазого, грязно ругающегося мальчишку. Речь парнишки, выросшего среди неотесанных и грубых воинов, была далека от светской. Священник однажды, не выдержав, силой затащил Скела в умывальню и вымыл рот мылом, чтобы раз и навсегда отучить его ругаться. Однако дурная привычка прочно прилипла к другу. Улыбнувшись своим мыслям, Рун продолжил путь.

Время мчалось так же быстро, как пролетающие с пронзительным свистом сумеречные сиглы. Широкая тропа то петляла, то веером расходилась в разные стороны, словно враг нарочно путал его, стараясь сбить с толку. Но Рун всякий раз вновь безошибочно находил следы напарника, все глубже продвигаясь в странный лес, поросший танцующими соснами, и уходя все дальше от лагеря.

Где-то неподалеку послышалось журчание лесного родника. Почувствовав жажду, он остановился перевести дух. Зная, что у воды небезопасно, следопыт прислушался. Тихо. Лишь мирное бормотание источника, перекатывающего по дну мелкие камушки. Склонившись, он зачерпнул воды. С удовольствием погрузив лицо в наполненные прохладой ладони, Рун принялся жадно пить. Но не успел он сделать и нескольких глотков, как из гущи кустарника на него с рычанием выскочил мощный зверь, похожий на дикую тремарионскую кошку. Острые и длинные, словно изогнутые лезвия клыки угрожающе блеснули в лунном свете. Черная кожа хищника обтягивала напряженное, увитое мышцами, сильное тело, от головы до хвоста усыпанное острыми наростами. Круглые, изумрудного цвета глаза с узким черным зрачком не мигая смотрели на Руна. Небольшие заостренные уши были прижаты к голове. Ожидая нападения, воин дернулся в сторону. Но хищник опередил его, сбив с ног резким ударом крепкого и длинного, словно хлыст, хвоста. За спиной покоился верный арбалет и сумка со стальными болтами. Но следопыт при всем своем желании не мог ими воспользоваться. Опрокинутый на спину, он смог дотянуться лишь до одного из поясных кинжалов. Но зверь не дал ему возможности нанести удар, выбив оружие мощной когтистой лапой и, бросившись на него. Человек и хищник сцепились в поединке, катаясь по влажной земле. Теперь решить исход могла только сила. Рун не был слабаком. Но мощь тремарионской кошки, вкупе с острыми клыками и когтями, превосходила его во много раз. Не успев увернуться, воин пропустил удар, за что тут же поплатился. Острые когти полоснули по лицу, дразня зверя брызнувшей кровью. Чувствуя легкую добычу, разъяренная тварь раз за разом нападала, пытаясь вцепиться ему в горло, но со злобным рычанием попадала то на подставленные металлические наручи, то на наплечники. Взрыв землю когтями и неистово ударяя хвостом, тремарионская кошка в бешенстве зарычала, обдав воина зловонным дыханием. Воспользовавшись моментом, Рун изловчился и, выхватив из-за пояса еще один кинжал, ранил хищника в бок. Взвизгнув, тот дернулся в сторону. На землю брызнула темная кровь. Скользящий удар хоть и получился несильным, но позволил, наконец, воину вывернуться из железной хватки. Перекатившись, он вскочил на ноги и, вложив болт в арбалет, выстрелил. Хищник метнулся в другую сторону, и тот прошил воздух рядом с ним. Второй болт уже готов был сорваться, но в этот самый момент спину Руна обожгло. Острые клыки другого зверя легко прошли сквозь защиту, содрав ее со спины воина вместе с кожей и, откинув его к роднику. «Они охотятся в паре!», – молнией пронеслась догадка. Но воин ошибался. Не ведая того, он стал добычей двух разных хищников, которую они не собирались делить друг с другом. Проехав лицом по земле, Рун с трудом обернулся, увидел напавшего на него зверя и замер в оцепенении. Призрак, которого боялись не только в Тремарионии и называли Ночным демоном, был прямо перед ним и готовился драться за свою добычу. С головой пятнистой дикой кошки и телом змеи он был опасен ядовитым укусом, острыми когтями передних лап и удушающим хвостом. Бой начался резко. Оттолкнувшись задними лапами и, выпустив когти, тремарионская кошка с грозным рычанием бросилась на противника. Тот не заставил себя ждать. Подобно сжатой пружине, он взметнулся вверх, одновременно захлестнув и скрутив хвостом мускулистое черное тело хищницы. В последний момент та успела наклонить голову и выставить вперед костяные наросты, всадив их в грудь Ночного демона. Визг и рычание заглушили мирные звуки ночного леса. Подтягивая непослушное тело, Рун старался отползти подальше от поединка двух сильнейших хищников. По спине жаром разливался яд Ночного демона, парализуя следопыта. За считанные мгновения из тренированного воина он превращался в беспомощного калеку. Толчок ногами. Подтянуться на руках. Еще. И продвинуться. Где-то вдали раздался душераздирающий хрип поверженного зверя. Рун из последних сил продолжал ползти. Сознание затуманивалось. Соленый пот струился по лицу, заливая глаза. И только внутреннее самообладание позволяло ему продвигаться вперед. Еще толчок. И вдруг вместе с осыпающимися камнями и листвой Руна кубарем понесло куда-то вниз, переворачивая и больно ударяя о неровности склона. Наконец, тело его тяжело шлепнулось в неширокую бурную лесную реку, и понеслось, увлекаемое шумным течением от страшного побоища. Вода заливалась в нос и уши. Руна крутило и переворачивало. Ему стоило неимоверных усилий держаться на плаву и успевать поймать очередной глоток воздуха перед погружением. Неизвестно, как далеко унесло бы его течение, если бы не корявые корни марангового дерева, преградившие ему путь. Освободившись от тяжелой ноши и, забросив беспомощного воина в самую гущу корней, бурлящий поток легко устремился дальше.

Отяжелевшее от воды тело полностью оцепенело. Рун и обессиленно уронил голову. Последнее, что он услышал сквозь шум лесного ручья, было странное, едва различимое разноголосое бормотание. Ни узнать, кто это, ни разглядеть, ни даже подумать Рун не успел. Тяжелые веки закрылись, и сознание покинуло его.

Глава 7

Отряд всадников возвращался в лагерь. Ночная битва, пустая погоня, тяжелые мысли о погибших – вот итог стоянки в этом, на первый взгляд, красивом и мирном месте. В лагере их ожидали церемония погребения и прощание с соратниками. С теми, с кем они прошли не одно сражение, выходя каждый раз победителями.

Выехав из леса, братья остановили лошадей. Их взору в свете розовых лучей поднимающегося солнца посреди долины предстали погребальные крады, вокруг которых горели высокие факелы, возвещая о предстоящей церемонии захоронения. У кромки леса вспыхнули костры из беспорядочно сваленных в кучи трупов шестилапых. О врагах на время забыли. А в лагере шли последние приготовления к началу церемонии погребения погибших тремарионцев. Братья молча глянули друг на друга и, тронув коней, медленно спустились в долину.

– Крады высоки, как никогда прежде, – глядя на погребальные костры, проговорил Даргерд после долгого молчания. – И факелов не пожалели. Боги будут довольны.

– Надеюсь, они отправят самых быстрых крылатых дев, и для каждого из наших воинов найдется место за хмельным столом Кригена и Лэи, – кивнул в ответ Освальд.

– Надеюсь, Зана будет милостива к тем, кто не успел взять в руки меч, – тихо ответил Торнвальд, поторапливая своего коня.

– Покой душам ушедших, – добавил Освальд.

К тому моменту, как братья с воинами вернулись в лагерь, к церемонии все было готово. Ждали только их. По традициям тремарионцев кострища были построены ступенями. На самом верху, с мечами в скрещенных руках, покоились прославленные воины, встретившие смерть в честном бою. На средней ступени – воины рангом ниже. Погибшие на поле боя без меча в руках, покоились в самом низу огромных крад. Сильнейшие из тремарионцев ждали Рангвальда Могучего и его сыновей, создав широкий коридор и, воткнув перед собой высокие алебарды и копья. Остальные в тяжком ожидании стояли вокруг крад.

Выстроившись клином, король впереди, сыновья позади, процессия двинулась вперед, словно грохотом грома сопровождаемая ритмичным стуком мечей о нагрудные пластины. Как только король приблизился и остановился у крад, грохот стих. В гнетущей тишине зазвучал зычный голос Рангвальда Могучего:

– Братья тремарионцы! Достойно принять нападение и, так же достойно отразить его, удается не всегда. Прежде удача была на нашей стороне. Но, видимо, мы прогневили богов, раз они забрали в свои чертоги стольких воинов Тремарионии.

Король сердито сдвинул брови, злясь на богов. И, хоть судьба предводителя великой армии приучила его к потерям, он не ожидал, что какие-то шестилапые отправит на небеса стольких воинов. Резко выдохнув, король поднял голову и оглядел собравшихся. Негодование и боль утраты плескались в его тяжелом взгляде.

– Проводим же прощальной песней ушедших в Эльрион. Пусть услышат ее крылатые девы и унесут души погибших в честном бою братьев на небеса.

Низкоголосый хор тремарионцев грянул, как гром среди ясного неба, вспугнув птиц и животных. Воины пели старинную, как сами предки, прощальную песню. Песню, провожающую в дальний путь души погибших братьев по оружию. О том, как за чужими горами, за бескрайними равнинами и каньонами вышли к дороге их матери и жены в черных платьях, распустив свои длинные косы и, осветив факелами путь славных мужей. Как поют они свои песни, сливая голоса в тягучий хор, чтобы не сбили их с пути к великому Кригену темные чары богини тьмы Чатри. Рангвальд Могучий с сыновьями пел вместе со всеми, отпуская боль утраты в окрасившееся в алый цвет утреннее небо. В звуках их песни затихли леса и плечом к плечу замерли в печальном молчании горы, обнажив поседевшие вершины. Песнь оборвалась так же неожиданно, как и жизни погибших. Лишь в полной тиши прошуршал травами легкий Фён, разнося печальную весть по округе.

Посмотрев в небеса и, попросив богов о милосердии к душам его погибших воинов, Рангвальд принял горящий факел из рук старшего сына и поднес к кострищу. Огонь жадно лизнул древесину и, словно спущенный с привязи пес, понесся по последнему пристанищу погибших тремарионцев, входя во вкус и разрастаясь на глазах. Взяв факелы, обрамляющие погребальные крады, воины приклонили колена и подпалили кострища со всех сторон. Скоро они, одна за другой, заполыхали. Во всполохах огня виделись красные с черными подпалинами крылья дев, уносящих души воинов в небесное царство Кригена.

Когда же крады догорели, тремарионцы, следуя древней традиции, сели за грубо сколоченные деревянные столы, взяв в руки наполненные хмельным напитком бокалы.

– Поднимем же бокалы с добрым тремарионским скалдом и выпьем за наших погибших братьев, не оставив ни капли горечи, ибо души их попали в царство великого Кригена! Скол! – громко возвестил король, высоко подняв свой бокал, и осушив его до дна под дружный клич воинов.

– Скол! Скол! Скол! Скол! – кричали они, стуча бокалами о столы.

Скалд лился рекой, мясо зажаренного на костре быка наполнило деревянные миски. Тремарионцы провожали братьев по оружию, не уступая богам в щедрости льющихся рекой напитков.

Когда же бокалы и миски воинов опустели, церемония подошла к завершению. Оставалось лишь развеять по ветру прах усопших. Костры остыли и тремарионцы, зачерпнув по горсти пепла сгоревших крад, двинулись друг за другом к вершине горы вслед за своим королем. Остановившись на самом ее краю, выступающим над пропастью, Рангвальд Могучий вновь оглядел раскинувшиеся под ногами земли. Еще вчера они казались ему мирными, манящими и легкодоступными. Мог ли он предположить, что сегодня будет развеивать над ними прах своих воинов? Нахмурившись и занеся мускулистую руку над пропастью, король тихо проговорил:

– Покойтесь с миром, братья.

С этими словами он разжал крепко сжатый кулак. Выпущенный на волю и подхваченный легким ветром, прах медленно растаял в воздухе.

– Покойтесь с миром, – вторили ему сыновья и воины, соблюдая традиции своего народа.

Дань уважения была отдана, и, вернувшись в лагерь, Рангвальд Могучий вновь созвал совет. Даргерд, Освальд и Торнвальд слишком хорошо знали своего отца и понимали, что непривыкший проигрывать, тот вновь был готов начать наступление.

– Сыновья, – начал он, поправляя тяжелые наручи, что делал всегда в минуты принятия решения. – Мы недооценили врага. Да мы даже не знали о его существовании!.. И поплатились жизнями своих воинов. Пришло время отомстить. И, если вчера я еще раздумывал, стоит ли ввязываться в новую войну после двух предыдущих, то сегодня говорю вам – собирайте армию. На рассвете выступаем!

– Да, отец, – кивнул Даргерд, стиснув рукоять поясного меча. – Отправить ли новый отряд следопытов вперед?

– Да. И пусть на полночи опережают нас, а по пути оставляют нам зарубки на деревьях.

– Вернулся ли Рун? – спросил Освальд. – Не видел его ни на прощании, ни после.

– Он допустил ошибку, и я приказал ему не возвращаться, пока не исправит ее… – нахмурился Рангвальд, уже сожалея об излишней горячности.

Он много раз вспоминал о следопыте. Но вместе с волнением возвращалась злость, и король каждый раз прогонял мысли прочь, оставаясь верным своему слову. Однако, сколь ни хороши были прочие воины, все же он не мог ни признать, что Рун был не просто лучшим из лучших, он был дорог ему… почти как сын. Впрочем как и Скел.

Услышав ответ отца, братья переглянулись. Руна ценили не только за его знания и умения, но и за преданность королевской семье. В его узких, почти черных глазах таились мудрость и такт. Он приносил самые быстрые и точные сведения, за что король и ценил его. К тому же, немногословного и быстрого словно тень следопыта они давно считали частью своей семьи. И то, что Рун до сих пор не вернулся, было дурным знаком. Но все в армии тремарионцев знали – незаменимых нет. На смену даже самым лучшим приходили другие.

– И все же не стоило отправлять его одного, – нарушил молчание Освальд. – Будет жаль…

– Он вернется! – грубо оборвал его отец, гневно полоснув взглядом, и тише добавил: – Должен вернуться. Или я напрасно потратил на него все эти годы.

Даргерд промолчал, поддерживая решение отца.

– Мы могли бы отправить небольшой отряд следопытов ему на выручку, – решился примкнуть к Освальду Торнвальд и тут же пожалел об этом.

Широкие ноздри отца гневно раздулись, выдавая взметнувшуюся ярость. Медленно обернувшись на Торнвальда и смерив его пренебрежительным взглядом с ног до головы, он прогремел:

– Может быть, ты и возглавишь этот отряд?! Или сам отправишься на поиски Руна? Все равно от тебя толку нет.

Резко выдохнув, Рангвальд вновь поправил наручи и отвернулся от младшего сына, не скрывая пренебрежительного отношения к нему. Торнвальд неслышно отступил назад и выскользнул из шатра, не желая нарваться на еще больший гнев отца.

– Вы так и не сказали, почему так быстро вернулись? Почему не добили шестилапых?!

Король был в гневе. В пылу ярости он сметал все на своем пути, не считаясь с тем, сыновья перед ним или рядовые воины.

– У границы леса с танцующими соснами мы встретились с чужой магией, – начал Даргерд. – Кони вздыбились. А воины были так напуганы, что мы решили прежде разведать места.

– У нас самих шкура встала дыбом перед тем лесом. Будто сама Чатри прочертила когтем границу и пустила реку перед нами.

– Мои воины были напуганы?! Тремарионцы? – удивившись, обернулся на сыновей Рангвальд. – Что за чушь вы несете?!

– Это истинная правда, отец.

Рангвальд приблизился так близко к сыновьям, что те ощутили жар его ярости. На его широкой шее темными змеями вздулись вены. Сверкнув глазами, он тихо проговорил:

– Ну, так я сам поведу армию к тем местам и доведу дело до конца, раз вы струсили, как маленькие девочки! Идите, готовьтесь к битве и соберите всю свою смелость, чтобы никто не посмел назвать моих сыновей трусами! Хватит одного слизняка в нашей семье!

Разговор был окончен. Старшие сыновья друг за другом вышли из королевского шатра и направились в разные стороны выполнять указания отца.

Ночь прошла в тревожных мыслях и подготовке к предстоящей битве. Воины перепроверяли оружие, точили мечи и наконечники болтов, подтягивали тетиву арбалетов. А едва солнце коснулось своими лучами верхушек гор, грозная армия тремарионцев вновь была готова вступить в бой.

– Воины! – прогремел в рассветной тиши голос короля Тремарионии. – Слава о нашей армии несется впереди нас. Позади множество побед и захваченных земель. Пришло время закончить начатое: завоевать эти земли и отомстить за наших погибших братьев. И, если ночь – время шестилапых, то день – наше время! Открутим хвосты этим облезлым псам!

Тремарионцы поддержали речь Рангвальда Могучего многоголосым гулом, подкрепив свое согласие громкими ударами мечей о металлические нагрудные пластины.

– Вперед, тремарионцы! Веди нас, великий Криген!

– Кри-ген! Кри-ген! Кри-ген! – подхватили воины, и имя великого бога войны эхом пронеслось над армией.

Выстроившись клином, тремарионцы двинулись вслед за королем и его сыновьями к темнеющему вдали лесу.

Глава 8

Скел вошел в королевскую пещеру шестилапых. Поджимая раненую лапу, но не желая показаться слабым, Рэнзиро поднялся с лежанки ему навстречу. Воин остановился напротив вожака. Скрестив перед собой руки и широко расставив ноги, он, без тени страха на лице, открыто рассматривал предводителя.

«Пожалуй, если бы он встал на задние лапы, то оказался бы гораздо выше меня, – рассуждал Скел. – Хотя, какая разница. Были бы со мной мои клинки, его шкура уже украшала бы стены этой пещеры».

Какое-то время волк и человек изучали друг друга. В холодном взгляде желтых глаз короля шестилапых читался вопрос. И не один. Но Скел не собирался откровенничать со своим врагом, упрямо глядя на него исподлобья.

– Ненавидишь меня. Это хорошо, – ухмыльнулся Рэнзиро. – Значит, я в тебе не ошибся. Ненависть выдает в тебе сильную личность, а моим будущим воинам нужен именно такой наставник.

– Наставник? – удивился Скел. – Скорее небо упадет на землю, чем я стану учить своих врагов!

– Не спеши, – спокойно ответил Рэнзиро. – Время все расставит по местам.

Вожак, хромая на раненую лапу, медленно пересек пещеру и лег на мягкий, аккуратно собранный приближенными травяной настил.

– Дай отдых своим ногам, – кивнув на место перед с собой, устало проговорил король.

Лизнув шершавым языком пострадавшую от меча чужака лапу, он гордо поднял голову и выжидающе посмотрел на Скела. Тот, помедлив, все же уселся напротив.