Читать онлайн Замуж за мажора

Глава 1

– Аня, давай быстрее, опоздаем! – дергает меня за рукав подруга Алёна.

– Сейчас… – рычу, заталкивая в сумку шапку и шарф.

Подбежав к зеркалу рядом с гардеробом университета, в спешке поправляю волосы, морщась от того, какие красные у меня щеки. Может кому-то и идут румяные от мороза щеки, то точно не мне. Цвет моих волос и так делает меня похожей на мандарин, потому что я рыжая, и совсем не немного. Это мое проклятье. Спасает только то, что у меня глаза зеленые. Они отвлекают внимание от всего остального.

– Аня! – возмущается Алёна, увидев, что достаю из сумки расческу.

Сама она идеально причесанная и собранная, ну а я собиралась впопыхах, потому что проспала! Проснуться в восемь утра субботы, чтобы поучаствовать в университетском “Что? Где? Когда?” – не моя идея, а нашего старосты. В нашей группе всего пять девушек, и у остальных в выходной нашлись дела поважнее, чем тащится в универ, а среди парней желающих участвовать в мозговом штурме под пытками нашлось двое.

– Этаж какой? – шагая по пустому коридору на своих бесконечно длинных ногах, Алёна крутит головой, изучая номера аудиторий.

Мы первокурсники, и в этом учебном корпусе вообще-то в первый раз, поэтому ориентируемся, как новорожденные.

– Сейчас… – лезу в карман сумки, пытаясь найти тот клочок бумаги, на котором записала координаты нужного нам места.

Корпус, этаж, аудитория…

Нащупав проклятую бумажку, выдергиваю ее из кармана и замираю посреди коридора, терзая ее пальцами и пытаясь развернуть.

– Ай! – вскрикиваю, когда в мою спину врезается чьё-то тело.

На плечи ложатся посторонние ладони и отодвигают меня в сторону.

– Осторожно, – слышу суховатый совет над головой.

– Извините… – оборачиваюсь, чтобы увидеть, как меня огибает высокий парень-брюнет в серой футболке и черном пиджаке.

Опустив подбородок, бросает на меня мимолетный взгляд сверху вниз, а мои глаза совершенно непреднамеренно сталкиваются с его. Они настолько карие, что не видно зрачков, а вокруг них густые темные ресницы, но молнии под моей кожей разбегаются не от этого, а от того, что не могу отвести взгляд!

Красивый…

Не тормозя, он на ходу оборачивается через плечо, впившись глазами в мое лицо. Чертит по нему круг. По глазам, губам, по моим волосам.

И его взгляд… он немного меня пугает. Он у него тяжёлый и пристальный настолько, что я прячусь, опуская голову вместе с глазами и пытаясь вспомнить, где вообще нахожусь?

К щекам приливает кровь. Трясу головой, чтобы прогнать эту краску.

У меня нет проблем с парнями. Потому что если у тебя их никогда не было, проблемы тоже нет. Никогда – это значит никогда. Это значит, что я понятия не имею, что такое парень и как он устроен. Не в плане физиологии конечно, в этом плане мне все более-менее понятно…

Я… «на любителя», а таких за свои девятнадцать я пока не встречала, поэтому взгляд незнакомого двухметрового парня ужасно меня смутил…

– Вы кто такие? – тихий вопрос заставляет вздрогнуть.

Резко вскинув голову, вижу, что парень с глазами, как угли, и с чертами лица, от которых опять не могу отвести взгляда, замер у лестницы, занеся одну ногу на ступеньку.

А его голос… что со мной такое?!

Скользнув глазами по моей подруге, он переводит их на меня, и на этот раз они бегло ощупывают мое скромное тело, снова возвращаясь к лицу.

Такое внимание лишает меня дара речи.

Он… настоящий красавчик. Тёмные волосы слегка растрепаны и уши немного торчат, а в остальном на его лице все, абсолютно все «на своем месте». Нос, губы, глаза. И ещё… ямочка на точеном подбородке…

Можно ли влюбится с первого взгляда?

Я кажется смогла…

Кажется, я даже не дышу! Иначе почему молчу, как глупая дура, когда его глаза адресуют этот вопрос именно мне?!

– Команда “Синие чулки”, – отвечает ему Алёна вместо меня, сунув руки в задние карманы джинсов. – Такой ответ устроит?

– Вполне, – посмотрев на нее, говорит он, – третий этаж, библиотека. Предлагаю просто идти за мной.

Скосив глаза на подругу, пытаюсь понять, этот эффект – он заразный, или нет?

Кажется нет, потому что моя подруга выглядит совершенно безразличной, медленно трогаясь вслед за ним, в то время как я прихожу в себя целых тридцать секунд, чтобы к ним присоединиться.

Повесив на плечо сумку, переставляю ноги, преодолевая ступеньку за ступенькой, и не могу оторвать глаз от небрежно, но очень стильно подстриженного затылка. Прячу их, как вор, когда парень бросает взгляд через плечо, поймав меня за разглядыванием задних карманов своих джинс!

Краснею с головы, до пят, решая больше вообще на него не смотреть.

Его взгляды, они такие тяжелые, и это не потому что его прямые брови низко висят над глазами, это потому, что он… не пай-мальчик, готова руку дать на отсечение. Мне и с пай-мальчиком разговор завести, все равно, что воду из колодца таскать, что уж говорить об этом.

В библиотеке людно, как в трамвае. Отклеив от пола глаза, вижу, как наш староста, Вася, машет рукой из-за двух сдвинутых столов.

– Явились, – ворчит он, вытряхивая из своего рюкзака блокнот и гору ручек. – Так трудно вовремя прийти?

– А мы что, кровью расписывались? – фыркает Алёна, усаживаясь на стул и осматриваясь.

– У нас была «д» – договоренность, Морозова, – злится он, плюхаясь на стул рядом с ней.

Повесив на ручку стула сумку, сажусь, но мои глаза существуют отдельно от моего поджаренного разума, поэтому плавают по гудящему помещению. По столам, головам, книжным стеллажам…

Прислонившись плечом к стеллажу и сложив на груди руки, ОН слушает треп какой-то блондинки, которая, кажется, вот-вот выскочит из своей мини-юбки. Слушает, периодически шевеля губами, а потом вскидывает голову и смотрит прямо на меня, будто точно знал, где меня искать.

Резко опустив голову, прячу лицо в волосах, чувствуя себя так, будто моих глаз коснулась молния.

– Калинина, конфетку хочешь?

– Что? – лепечу, посмотрев на Васю, будто он может догадаться о том, в каком беспорядке находятся мои мысли.

– Конфету, – закатывает он глаза.

– Спасибо, – протягиваю ему руку. – Эм-м… – забросив в рот карамельку, как бы между делом спрашиваю. – Вась… эм-м… что это за парень… там, возле картотек. В пиджаке… высокий…

Театрально поправив на носу очки, он вытягивает шею, и мне хочется сгореть от стыда, потому что вслед за ним шею вытягивает и Алёна.

Господи!

– Перестань… – прошу подругу, которая даже привстала, чтобы лучше видеть.

– Пф-ф-ф… – кисло тянет Вася. – Все вы, бабы, одинаковые. И ты туда же, Калинина.

– Куда «туда»? – кусаю губы, бегая по потолку глазами.

– Вася, здесь баб нет, – шикает Алёна. – Джентльмен фигов.

– Дубцов это, – бросает наш староста, разваливаясь на стуле. – Принц крови.

– В смысле? – сухо интересуется подруга, и я благодарна ей за это, потому что на дополнительные вопросы сама вряд ли решусь.

– Кирилл Дубцов. Мама – декан, папа – мэр. Вы что, с Луны свалились?

Мои глаза становятся круглыми, пока голова переваривает и усваивает информацию. Пока мои одногруппники спорят, я зажимаю в кулаке край своего свитера, борясь с разочарованием.

Сын декана и мэра. Местный принц.

Этот?!

Помимо прочего, наверняка ещё и… мечта каждой второй дурочки. Не удивительно, что и меня туда занесло.

Такие парни не водятся с такими, как я.

Тогда почему он так смотрит?!

Боже…

Я такая размазня, что не могу справиться с волнением.

Бросив взгляд через плечо, нахожу высокую подтянутую фигуру у картотек.

Пожимая руку какому-то парню, Кирилл Дубцов являет свету свою улыбку, от которой у меня замирает сердце, а потом екает, когда, повернув голову, он посылает мне прямой взгляд через весь библиотечный взгляд.

Отвернувшись, ловлю на своём лице полный скепсиса взгляд Алёны.

Согласна, меня совсем не туда понесло, но сердце в груди все равно бухает так, что придерживаю его рукой.

– М, а интернетом пользоваться можно? – спрашиваю тихо, чтобы навсегда закрыть тему сына декана.

Упрямо решаю выбросить этого принца из головы, чертя на чистом листе своего блокнота маленький, но жирный крест.

Глава 2

– Вы даже не старались, – пилит Вася, подавая мне мою куртку.

– Не бухти, – отмахивается Алена, просовывая руки в рукава своего полушубка. – Ты что, рассчитывал на победу?

– Я, Морозова, рассчитывал хотя бы на предпоследнее место, – забрасывает он на плечо рюкзак. – Потому что я перфекционист.

– Пф-ф-ф… – фыркает она. – Очень сочувствую.

Надев куртку, подхожу к зеркалу и аккуратно натягиваю на голову шапку, расправив по плечам волосы. В отражении вижу коридор за своей спиной и гурьбу народа, которая направляется к выходу.

Злюсь.

Потому что глаза шарят по лицам, ища одно конкретное, но среди них его нет.

Вот и отлично.

Ненавижу витать в облаках, но на беду, это мое любимое занятие. Я так часто в них витаю, что иногда забываю спустить на Землю. А здесь, на Земле, витая в облаках можно и под машину случайно шагнуть.

Победить у нас не было ни единого шанса, прежде всего потому, что тот самый “местный принц” явно рассчитывал забрать победу себе, вместе с призовым фондом, который оказался не таким уж и скромным. И, в отличии от нас, к победе он подготовился. В его команде каждый член был каким-то чертовым вундеркиндом. И это без учета того, что он является председателем университетского клуба “Что? Где? Когда?”. Вот уж кто настоящий перфекционист. Мы не могли победить еще и потому, что в нашей команде было не три участника, а два с половиной, ведь последние три часа жизни у меня ушли на то, чтобы ни разу не обернуться. От этого, кажется, теперь сводит шею, потому что обернуться мне хотелось раз восемьдесят.

Пф-ф-ф-ф…

Что за дурацкий день.

– Может кофе попьем? – возникает позади меня Алена.

Она выше меня на целую голову, поэтому надевать ей шапку я не мешаю. Она смотрит на свое отражение поверх моей головы, слегка вытянув шею. Она выше многих людей, и даже парней, и к этому не так просто привыкнуть, потому что рядом с ней я иногда чувствую себя коротышкой, хотя это совсем не так. У меня средний рост, и до знакомства с Аленой мне его вполне хватало.

Вздохнув, беру со стула свою сумку.

– У нас с дедом сегодня шахматы, – говорю ей.

– Безудержное веселье, – хмыкает она.

– Вообще-то, да, – улыбаюсь, развернувшись.

Проводить время с дедом для меня не пытка, а удовольствие.

– Тогда чао, – взмахивает Алена рукой.

– Пока, – прощаюсь с обоими, направляясь к выходу.

Глаза сами собой косятся на опустевший коридор, но вместо того, чтобы приказать им смотреть вперёд, сдаюсь, позволяя себе эту слабость.

Там никого, и слава Богу.

Чтобы я стала делать, возникни ОН там? Вот именно, сбежала бы.

Крыльцо учебного корпуса замело под самый порог. Охранник в спецовке активно машет лопатой.

– До свидания, – киваю ему, сбегая по ступенькам.

Свернув в парк, ежусь от холода, торопливо переставляя ноги в ботинках.

Мороз кусается даже через джинсы.

Ускоряюсь.

Скрипя утрамбованным снегом, семеню мимо стадиона и старого кинотеатра, который уже лет сто не работает. Через десять минут добираюсь до аллеи столетних клёнов и торопливо вшагиваю на спальную улицу с одинаковыми одноэтажными домами, которые строились для преподавателей еще в прошлом веке. Как раз тогда, когда мой дед юным аспирантом сошел с поезда на городском вокзале, чтобы следующие пятьдесят лет преподавать в «моем» универе философию. После того, как я в один день вдруг стала круглой сиротой, дед забрал меня к себе Мне было девять, и никто из родственников особо не сопротивлялся.

– Привет, Калинка! – Загребая лопатой снег, мой друг Юра чистит дорожку к своему дому.

Прекратив работу, опирается ладонью на черенок и поправляет капюшон толстовки, осматривая меня с головы до ног.

Голубые глаза смотрят с прищуром, губы улыбаются.

Мы выросли вместе, но я не могу не замечать того, что он уже не ребенок. Он недавно вернулся из армии, поэтому пока болтается без дела, но армия определенно пошла ему на пользу. Мышечной массы в нем стало вполовину больше, и вообще он как-то возмужал. Это немного смущает, особенно когда он так смотрит.

– Привет, – машу ему рукой, притормаживая. – А нам почистишь? – спрашиваю виновато, мотнув головой на собственную калитку, по обе стороны от которой громоздятся сугробы.

Ни я, ни дед, с лопатой не дружим. Все-таки, моему дедуле семьдесят пять.

– Ага. Если сходишь со мной в кино, – склоняет набок голову.

Мнусь, переступая с ноги на ногу.

– Тебе что, сходить не с кем? – кусаю губу.

Меня никогда не целовал парень. И… никогда не приглашал в кино. Конечно, рано или поздно это должно было случиться, но я не думала, что “моим первым” станет Юра. До того, как уйти в армию, у него девушки менялись каждую неделю. Он смуглый брюнет с коротким ежиком волос, которые еще не отросли после службы, и на фоне всего этого голубые глаза выглядят особенно впечатляюще.

– А я с тобой хочу, – заявляет нагловато.

– Я, эммм… подумаю, – развернувшись, направляюсь к дому, неуверенная в том, что это хорошая идея.

Я не зануда, но… возможно мне стоит более грамотно распорядиться своим первым поцелуем?

Ну и чушь, Калинина!

Тебе нужно избавиться от своей неопытности, а не хранить ее, как дурацкое сокровище.

Вздохнув, понуро толкаю калитку.

Наш старый пес Демон высовывает морду из будки, когда вхожу во двор. Положив морду на лапы, смотрит на меня печально. У него нет породы, но он точно наполовину овчарка. И он всегда голоден.

– Дед! – зову, входя в дом.

– Здесь глухих нет, Анна, – получаю ответ из кухни.

– Ты пса покормил? – сбросив ботинки, вешаю на крючок куртку.

– А как же, – отзывается он, пока копошусь в прихожей, ища в сумке свой телефон.

Провалившись в сообщение, читаю вопрос от своей двоюродной сестры:

“Ты сегодня случайно не была в универе? ”

Моя двоюродная сестра Карина владеет информацией обо всем, что происходит в универе. В чате, куда она добавила меня недавно из уважения к нашим родственным связям, всегда собраны все последние сплетни. Но я уж точно не та фигура, которую там стали бы обсуждать.

“Случайно была”, – пишу ей.

“Утром? На этом мозговом штурме?”, – уточняет она.

“Да. А что?”, – отправляю, засовывая ноги в свои домашние угги.

Наш с дедом дом – настоящая реликвия, и зимой у нас бывает холодно, особенно когда за порогом минус двадцать. Вообще-то, нам нужен ремонт, но вряд ли мы с ним это осилим. В любом случае, зима когда-нибудь закончится.

“Да так, ничего”, – отвечает Карина.

Хмурюсь удивленно.

Обычно моя сестра не совершает лишних телодвижений без причины.

Заглянув в кухню, вижу дедулю, спрятавшегося за разворотом своей газеты.

– Тебя можно поздравить? – раздается оттуда.

– Последнее место тоже нужно заслужить, – хихикаю я.

– Горжусь, – шелестит газетой дед.

Глава 3

– Привет, – слышу у себя над ухом приглушенный голос одногруппницы Тани.

– Привет, – ежась от холода, поднимаю на нее глаза.

Кажется, температура в раздевалке университетского спортзала не сильно отличается от той, которая маячит на термометре за окном. Конечно, это преувеличение, но выдернув из рюкзака толстовку, начинаю судорожно заталкивать руки в рукава.

За моей спиной стоит галдеж смешанных между собой женских голосов, от которых к вечеру моя голова немного пухнет.

– Слушай, – накручивая на палец кончик своего хвоста, Таня прислоняется плечом к стене. – Ты деловой человек, Калинина?

За три месяца учебы в универе я запомнила имена и фамилии всех своих одногруппников, но самый большой общий язык нашла только с Аленой. С тех пор, как мы уселись за одну парту, стали подругами. Это произошло само собой, а с Таней… кажется, с ней я общалась не больше трех раз, потому что она прогульщица. Я не зануда! Просто не люблю нарушать правила, и меня коробит, когда это делает кто-то другой.

– Угу, – отвечаю, быстро натягивая на себя лосины.

– Понимаешь, тут такое дело…

Усевшись на скамейку, обуваю кроссовки. Достав из-под ворота толстовки волосы, собираю их в хвост и набрасываю на голову капюшон.

– Какое? – смотрю на Таню, наконец-то готовая отдать ей все свое внимание.

Улыбнувшись, жду ее ответа.

На ее губах красная помада, на внутренней стороне запястья тату в виде солнечного диска или вроде того. Я слышала, что она подрабатывает диджеем в каком-то ночном клубе, и работа для нее явно в приоритете, по сравнению с учебой.

– У меня с философией не очень, – театрально сообщает Таня. – Ну типа вообще не очень. Видимо какого-то гена не хватает, бывает же такое…

– Ммм… ясно… – бормочу, отворачиваясь и доставая из кармана рюкзака телефон.

– Может твой дед… эмм… может войти в мое положение? – невинно хлопает глазами. – За определенную плату…

Пихнув в карман толстовки телефон, улыбаюсь, но теперь натянуто. Подобное предложение… я получаю впервые, поэтому на секунду теряюсь.

Дед умеет входить в разные положения, но я уверена, что получила бы от него грандиозный нагоняй, если бы попыталась стать его “бухгалтером”.

– Эмм… – откашливаюсь. – Знаешь, тут в универе он мне как бы не дед. Он Максим Борисович Калинин, профессор философии. То есть, в универе мы не родственники, просто однофамильцы, такая странная штука, – кручу пальцем в воздухе, – В общем… как-то так, – растягиваю губы в фальшивой улыбке.

– Ооо, – кривит свои губы Таня. – Понятно. Чудеса случаются, да?

– Вроде того, – обойдя ее, направляюсь к двери и выхожу из раздевалки, чувствуя поток негатива, который ударяет мне в спину. – Класс… – бормочу, направляясь в спортзал по тоннелю прямо под центральной трибуной.

В нем как всегда полно народу. Осенью занятия проходили на улице, а последний месяц здесь, в главном спортзале, и это похоже на то, как будто бочку селедок затолкали в консервную банку. Такое ощущение, что сейчас тут проходят занятия у половины универа, столько здесь народа.

Остановившись на выходе из тоннеля, осматриваю огромное пространство, пытаясь найти своих одногруппников.

Вообще-то, я здесь в первый раз. У меня было освобождение от физкультуры, потому что в ноябре я целую неделю провалялась с температурой. Алена повторила мой подвиг, только на неделю позже, поэтому ее освобождение все еще в силе и, вместо того, чтобы тратить вечер пятницы на занятие по физкультуре, она благополучно смотрит дома сериалы.

Натянув на ладони рукава толстовки, переступаю с ноги на ногу.

Где-то в этой мешанине вижу знакомые лица, и там, кажется, уже началась перекличка. Выставив вперед плечо, пробираюсь вдоль края волейбольной площадки, на которой разминаются какие-то парни. Мои шаги сами собой замедляются, когда глаза цепляются за высокую жилистую фигуру, которая трусцой направляется к линии подачи…

Сердце ни с того, ни с сего делает рывок, от которого тело бросает в пот и к щекам приливает кровь.

Боже!

Прекрасно, Аня.

Просто прекрасно…

Сглотнув слюну и не моргая, слежу за движениями нашего местного принца Кирилла Дубцова, будто зачарованная!

Прекрати…

Прикусив губу, пялюсь на широкую спину в серой футболке и на потрясную задницу этого мистера совершенство, которая в свободных спортивных шортах до колен выглядит даже лучше, чем в джинсах.

– Извини… – бормочу, врезавшись в спину какого-то парня.

Выглядывая из-за его плеча, слежу за тем, как сын декана, смеясь и выкрикивая что-то вслед другому парню из своей команды, крутит на пальце волейбольный мяч. Его голос смешивается с сотней других, а по губам я читать не умею. Он… Дубцов, расслабленный и красивый.

Улыбки идут его точеному лицу.

Идут настолько, что я забываю о том, куда шла, а когда в прыжке он делает очень сильную подачу, под его задравшейся вверх футболкой с трепетом в животе обнаруживаю кубики и V-образные мышцы пресса, которые отпечатываются в моей голове, как двадцать пятый кадр.

Черт…

Кажется, его родители очень ответственно подошли к вопросу зачатия, потому что с генами у него явно полный порядок.

Рванув вперед, включается в игру.

Мои глаза, как два распахнутых предателя провожают каждое его движение. Движение сильных рук и длинных ног, которые работают идеально слаженно.

Отвернувшись, прячу лицо в капюшоне, быстро семеня по деревянному полу и присоединяясь к своей группе.

– А вы у нас кто, барышня? – интересуется физрук.

– Калинина, – говорю, бросая быстрый взгляд через плечо.

Звуки ударяющегося о пол и стены мяча эхом разносятся по всему спортзалу. Удары у тех парней такие сильные, что хочется втянуть голову в плечи.

– Ка-ли-ни-на… – повторяет мужчина, заглядывая в журнал посещаемости. – На разминку! – кричит, махнув рукой.

Заняв последнее место в шеренге, принимаюсь повторять за преподавателем. Приседать, гнуть корпус и размахивать руками. Десять минут спустя эта зарядка переходит в бессмысленный бег по кругу, в процессе которого смотрю себе под ноги, чтобы не глазеть на волейбольную площадку.

Я не самая выдающаяся спортсменка. С координацией у меня тоже не очень, поэтому вряд ли меня возьмут в команду хоть по какому-нибудь виду спорта. Глядя в спину бегущего впереди Васи, сдуваю со лба выбившиеся из хвоста волосы, а потом у меня в голове происходит короткое замыкание и, кажется, на секунду гаснет свет, потому что мне в висок будто кто-то всадил кулак.

– Ай! – взвизгнув, путаюсь в своих ногах, падая на колени и сдирая ладони о пол. – Ммм… – усевшись на него, хватаюсь рукой за голову, пытаясь дышать.

В ушах звон, а из глаз брызгают слезы.

– Извини, случайно вышло, – слышу насмешливый голос над головой и на мое плечо опускается чья-то рука.

– Ты как, Калинина? – запыханный голос Васи возникает с другой стороны.

Отскочивший от моей головы волейбольный мяч скачет полу.

Всхлипнув, смотрю на свои покрытые ссадинами ладони.

– А ты как думаешь? – обиженно спрашиваю у своего старосты.

– Встать можешь? – с сочувствием спрашивает он.

– Не знаю… – сбросив с головы капюшон, поднимаю лицо.

Черные глаза Кирилла Дубцова – первое что я вижу сквозь пелену слез.

Расставив ноги и уперев в бока руки, он смотрит на меня сверху вниз, и кривоватая улыбочка вдруг стекает с его лица, когда наши глаза встречаются.

Не думаю, что он меня узнал.

От физической активности его щеки покраснели, жилистая шея блестит от пота, а красивый рот вдруг напрягается, как и его подбородок с маленькой ямочкой по центру.

Скользнув глазами по моему лицу и телу, бросает взгляд на Васю, который кудахчет:

– Давай помогу…

– Я сам, – объявляет Дубцов, опускаясь рядом со мной на корточки.

Уронив на колени руки, смотрю на него расширенными глазами. Потому что он вторгся в мое личное пространство и потому что среди запахов резины и прочего я чувствую тонкий запах мужского дезодоранта. Его лицо так близко, что могу пересчитать каждую его ресницу, когда смотрит на меня исподлобья так цепко, что от смущения опускаю лицо.

– Голова кружится? – берет мою руку в свою, раскрывая длинными пальцами ладонь.

Его кожа смуглая, а может это загар. В любом случае, моя кожа на фоне его кажется белой.

Глядя на наши руки, утвердительно киваю.

От его голоса у меня мурашки.

Большим пальцем он выводит маленький круг на моей запястье, а потом вдруг прижимает его к бешено бьющемуся под кожей пульсу.

Это прикосновение кажется мне вопиюще личным. Хотя до этого дня я даже не подозревала о том, что доверить кому-то удары своего сердца – это чертовски личное занятие!

Выдернув руку, прижимаю ее к груди, упрямо глядя в пол.

Свесив ладони с колен, нахал тихо спрашивает:

– Ты разговаривать умеешь?

– Умею…

– Что тут у нас? – в поле моего зрения появляются побитые жизнью кеды.

Подняв глаза, вижу физрука, который хмурит брови и цокает языком.

– Так, давай в травмпункт, – объявляет он громогласно.

– Я провожу, – невозмутимо заявляет Дубцов.

Переведя на него глаза, хрипло протестую:

– Я сама…

У меня от него мурашки, и вообще, мне лучше держаться от него подальше.

Бросив на меня быстрый взгляд, Его Высочество обхватывает рукой мой бицепс и тянет меня вверх, ставя на ноги с такой легкостью, будто я ничего не вешу. Покачнувшись, упираюсь рукой в его живот и тут же отдергиваю руку, почувствовав жар его кожи через футболку и каменные мышцы под своими пальцами.

Обхватив ладонями мои плечи, смотрит на меня сверху вниз.

– В норме? – спрашивает, заглядывая в мое лицо.

– Да… отпусти… – прошу, ведя плечами.

В осознанной жизни меня никогда не касались парни, и сейчас я чувствую так много всего, что кончики ушей начинают пылать, а когда глаза упираются в его губы, смачиваю пересохшее горло слюной.

– Пошли, – освободив мои плечи, кладет руки в карманы шорт и, развернувшись на пятках, расслабленно двигается к тоннелю.

Прикусив щеку изнутри, медленно трогаюсь следом.

Глава 4

Гул голосов и топот ног за моей спиной стихает, когда над головой смыкаются своды тоннеля.

Мой провожатый бросает на меня беглый взгляд через плечо, наверное, убеждаясь в том, что я послушно иду следом. Ладони саднит, особенно потому, что они ни с того ни с сего потеют. Моим коленям тоже досталось, но эту информацию предпочитаю оставит при себе. Понятия не имею, где здесь травмпункт, но Кирилл Дубцов наверняка знает, раз вызвался добровольцем и уверенно сворачивает налево, в коридор, который заканчивается окном.

Вторая дверь справа в самом деле травмпункт, только внутри никого нет.

Остановившись на пороге крошечной каморки, обнимаю себя руками. Наследный принц, в отличии от меня, принимается хозяйничать. Открыв медицинский шкаф, начинает спокойно перебирать его содержимое.

Я не знаю, как к нему обращаться, ведь официально мы не знакомы, но он стопроцентно нарушает правила, поэтому неуверенно говорю:

– Может просто дождемся медсестру?

– У тебя много свободного времени? – выпрямляется, зажав в ладони баночку с перекисью водорода.

Его глаза снова проходятся по мне. С головы до носков кроссовок. Пока он рылся в шкафу, я делала то же самое с ним, и этот осмотр заставил трепетать мое тело, поэтому щеки снова вспыхивают, будто он мог каким-то образом узнать об этом.

– Нет, но… – смотрю на свои кроссовки. – Это не по правилам.

– А ты правильная? – спрашивает с насмешкой.

– Да, – поднимаю на него глаза.

Браво, Калинина.

Эта насмешка есть и на его лице, и она меня смущает. Он весь меня смущает, и он занял собой все пространство маленького кабинета. Мотнув головой на кушетку у стены, бросает:

– Садись.

Ненавижу свою нерешительность, но ноги вросли в пол и не желают двигаться.

Смотрит на меня, склонив набок голову, но когда продолжаю стоять, выгибает брови.

Не знаю, зачем он вообще вызвался со мной идти, но если я не сдвинусь с места, буду выглядеть еще более отсталой, чем выгляжу.

Переступив порог, быстро подхожу к кушетке и забираюсь на нее, вытянув руки ладонями вверх.

– Печально… – бормочет Дубцов, подхватывая правую.

Соприкосновение кожи с его горячей ладонью посылает по моему телу мурашки.

Кажется, за последние пятнадцать минут жизни я успела испытать на себе все чудеса прикосновений!

Морщусь, когда перекись обжигает ладонь, и радуюсь тому, что все внимание Дубцова сконцентрировано на этой химической реакции, потому что сама я пытаюсь отвести глаза от его склоненного надо мной лица.

– Ай… – шепчу, пока он хмурит брови, обжигая мою ладонь своей.

Воздух застревает в горле, когда в ответ на этот писк, Кирилл Дубцов подносит мою ладонь к лицу и дует на нее.

Замерев, вскидывает на меня глаза, и я, кажется, мгновенно забываю о том, где нахожусь!

Я не здорова?

Отупело пялюсь на его губы, которые приоткрываются вслед за моими.

Стук сердца в ушах вдруг разбавляет мелодичный женский голос:

– Ого, какая больничка…

Дернувшись, смотрю на дверь.

В проеме, вертя на пальце кончик пепельно-белого хвоста, стоит миловидная девица в розовых лосинах.

Рука Дубцова выскальзывает из-под моей. Повернув голову, выпрямляется.

Чувствую себя лишней, когда эти двое принимаются смотреть друг на друга, будто меня здесь нет.

Глядя на него с вызовом, блондинка вскидывает подбородок.

– Присоединяйся, – отвернувшись, Дубцов возвращает внимание моим рукам.

Позволив приложить к ладони вату, кошусь на блондинку из-за его плеча.

Ее глаза обращаются к моему лицу, губы поджимаются.

Этот взгляд такой колючий, что становится не по себе.

Она не спешит пересекать порог, потому что в этой комнате я и сын декана заняли почти все пространство.

Прислонившись плечом к дверному косяку, она молча складывает на груди руки.

Когда перекись обжигает вторую ладонь, перевожу глаза на Дубцова. Поймав мой взгляд, вкладывает вату мне в руку, после чего возвращает тюбик в шкаф и идет к двери.

Впившись глазастик его лицо, блондинка задирает подбородок и уступает ему дорогу, освободив проход.

А потом… он просто уходит.

Забирая с собой неизвестную мне девушку и запах ее духов, который кажется теперь повсюду.

Оставшись одна, целую минуту пялюсь на опустевший дверной проем, пытаясь стряхнуть с себя эту заторможенность.

Кожу на тыльной стороне ладоней покалывает, будто там все еще находится его ладонь.

Зажав в кулаке вату, прижимаю руку к груди. Я не должна, но все равно с дурацким волнением думая о том, увижу ли нашего местного принца опять!

Глава 5

Кирилл

– Понравилась серая мышка?

Заведя машину, поворачиваю голову.

Сложив на груди руки и поджав губы, Марина смотрит с вызовом.

Прочертив по ее ледяному лицу круг, отворачиваюсь.

Мы вместе так долго, что врать не вижу смысла.

– Может быть, – говорю, забирая с заднего сиденья щетку.

Выйдя из машины, принимаюсь расчищать от снега лобовое стекло своего «вранглера».

Марина тачку ненавидит, ну а я не вижу более удобного варианта для города, в котором ее «мерседес» останется без подвески раньше, чем выберется за ворота дома.

Расчистив снег с пассажирской стороны, смотрю на Марину через стекло.

Она красивая. К этому я давно привык, но это не значит, что не ценю.

Мы вместе уже три года. Предполагается, что мы поженимся. Мы из одной песочницы и мы, кажется, оба не против, но это не отменяет того, что на слишком многие вещи в жизни у нас слишком разные взгляды.

Обойдя джип, стряхиваю снег с крыши и стучу щеткой по колесу. Забросив ее в салон, возвращаюсь на водительское место, краем глаза осматривая крыльцо университетского спортзала.

– Знаешь что, Кирюшенька, – с издевкой тянет Маринка. – Я рассудительная девушка.

– Ага, – трогаюсь, сдавая назад. – Замечал.

Она не тихоня, и никогда не была, но капризы всегда выдает с логическим обоснованием, которое я по большей части принимаю, потому что не вижу смысла усугублять конфликт, который лично для меня не стоит выеденного яйца.

“Вранглер” перемалывает колею и сугробы, как грейдер, от этого салон трясет.

– Так вот, – продолжает Самсонова. – Вам, мальчикам, если на шею поводок накинуть, вас он душить начинает. У вас потребности, и прочее, а семья – это работа и ответственность.

Слушаю молча, так как моего участия явно не требуется. Положив на руль руку, расслабленно плыву по проспекту.

– Так что… – делает многозначительную паузу. – Если хочешь эту мышь, вперед. Выгуляйся как следует до свадьбы, но только так, чтобы об этом никто не знал, особенно родители. Ни твои, ни мои. И не выставляй меня дурой при всем универе.

– В каком месте я выставил тебя дурой? – спрашиваю с расстановкой.

– Я тебя умоляю! – наигранно смеется она. – Я тебя слишком хорошо знаю. В доктора Айболита захотел поиграть? На тебя это не похоже, ты эгоист и еще какой…

– Как хорошо, что нас таких двое, – сжимаю пальцами баранку.

– Но я свои обязанности четко понимаю. И то, что семья – не просто красивая фотография, а еще работа над отношениями. Муж добывает мамонта, а жена заботится о его детях и доме. А страсть и любовь – дело наживное.

– Подумаю об этом на досуге, – паркуюсь у тротуара напротив салона красоты, в котором она постоянно зависает. Повернув голову, советую. – Но не бери себе за правило грузить меня этим дерьмом больше одного раза в неделю, потому что мне еще нужно думать о том, где найти мамонта.

Растянув губы в фальшивой улыбке, мурлычет:

– Тебе мамонта искать не нужно. Твой отец знает, где они обитают.

Щелкнув дверной ручкой, выпрыгивает из машины.

Приоткрыв форточку, пытаюсь выветрить из тачки запах ее духов. Запах мне нравится, но сегодня от него болит бошка.

Тронув машину с места, направляюсь домой.

Завтра у меня хоккейный матч, и в эту пятницу мне не хочется ничего, кроме как выспаться перед игрой. В последнее время только там я могу по-человечески спустить пар.

Открыв с пульта ворота дома, загоняю во двор “вранглер”, паркуя его рядом с отцовским “мерседесом”. Стукнув по клаксону ладонью, приветствую отцовского водителя Семена, которого с пеленок знаю. Достав из багажника голову, машет мне рукой. Забираю из машины рюкзак и спортивную сумку, глядя на окна дома. В столовой светло, поэтому чертыхаюсь.

Быстро взбежав по ступенькам крыльца, вхожу в дом и снимаю в фойе куртку. Сменив ботинки на домашние тапки, достаю из рюкзака телефон и трусцой отправляюсь в столовую.

Родители тихо переговариваются, сидя за столом. На матери платье в цветочек, из чего заключаю – она успела переодеться.

Взглянув на меня поверх очков, отец раздраженно требует:

– Сегодня какой день недели?

Пихнув телефон в карман толстовки, целую мать в щеку.

– Задержался, извини, – говорю отцу, поймав строгий предупреждающий взгляд матери.

– У нас в доме правила устанавливают, чтобы их исполнять, – стучит он пальцами по столу, провожая меня недовольным взглядом.

– Я же сказал, извини, – стараюсь звучать максимально нейтрально, усаживаясь на свое место.

Устанавливать правила – гребаное хобби моего отца. Я научился их исполнять давным давно, и, как мог, научился держать при себе свое мнение.

Совместный ужин по пятницам – это святое святых, так как в остальные дни с этим бывают проблемы. Мой отец мэр города, а мать декан моего факультета. Совместные ужины для нас – это целая проблема, потому что все другие дни недели у отца расписаны по часам.

– Какие планы на завтра? – спрашивает, вертя на скатерти столовый нож.

– Хоккей.

– Первое будешь? – открывает мама фарфоровую кастрюлю.

Киваю, отдавая ей тарелку.

– Хоккей… – тянет отец. – Как насчет чего-то полезного? Хоккейная карьера тебе в двадцать один не светит.

– Слава, – вздыхает мама. – Мы об этом уже говорили. Это хобби.

– Хобби, – сухо повторяет он.

Дикий аппетит, который притащил с собой, испаряется, собственно, как и каждую пятницу.

– Как дела у Марины? – интересуется мама.

– В норме, – смотрю в тарелку, зачерпывая ароматный суп, от которого воротит.

– Учись грамотно выражать мысли.

Подняв на отца глаза, даю себе секунду, чтобы остыть. Глядя на меня не моргая, спокойно ждет ответа.

– Ее дела полностью соответствуют понятию “в полном порядке”, – отвечаю с серьезной миной.

– Язвишь, – кивает отец. – Ключи от машины оставишь в прихожей.

Сжимаю ложку, пытаясь сохранить покер-фейс. Эти заскоки у него обычно длятся до следующей пятницы. Если я остаюсь без машины, пользуюсь водителем матери.

– Слава… – цокает она, ставя перед ним тарелку. – Он меня завтра в театр везет.

– Ничего, – принимается он за еду. – В другой раз отвезет.

Усмехаюсь, пихая в себя суп.

Час спустя, хлопаю дверью своей комнаты и сваливаю на пол сумки. Прежде чем рухнуть в кровать, отправляюсь в душ. Намылив голову, опять злюсь, потому что перед глазами миловидная веснушчатая физиономия рыжей тихони, которая смотрит на меня, как кролик на удава, хотя я повода не давал.

Хорошенькая. Такая теплая на вид, что хочется потрогать. Хочется сожрать или отыметь, сам не знаю. Может и то, и другое.

Пф-ф-ф…

Принципиально не узнавал ее имя, хотя это не проблема.

Это полнейшая фигня…

Опустив вниз руку, упираясь второй в стену.

Не собираюсь я ее иметь, но перед глазами ее губы и бледная шея, а в ушах ее визг, когда получила по голове волейбольным мячом.

– Зараза… – хриплю.

Лучше ей не попадаться мне на глаза в третий раз.

Глава 6

– Что будешь?

– Кофе. – Натягиваю рукава свитера на замерзшие ладони, глядя на Юру.

Нас разделяет маленький квадратный стол в кафе “Катрина”, которое в народе называют “Катюхой”. В народе – то есть, среди студентов, потому что именно они здесь главные посетители. Универ прямо через дорогу. Подсвеченный огнями фонарей за окном, в которое я смотрю, чтобы спрятаться от пристального и немного волнующего взгляда Юры. Развалившись на стуле, он смотрит на меня так, что начинают пылать щеки. После кино он предложил посидеть в кафе. Не знаю, почему пошла с ним в кино. Разумеется, я знаю. Я всерьез подумываю о том… в общем… чтобы он меня поцеловал. Может быть, это станет гарантией того, что сегодняшней ночью мне будут сниться новогодние эльфы, а не точеные черты лица Кирилла Дубцова. Его глаза и… его губы… и то, как он смотрел на мои…

– Замерзла?

– Ммм? – Перевожу глаза на задумчивое лицо своего “друга”, пытаясь быть непринужденной.

– Замерзла? – повторяет он свой вопрос. – Согреть? – шалопайски ухмыляется.

– Эмм… не надо. – Тереблю кончик своей косы.

Сегодня суббота, и в кафе полно народу. Мне кажется, будто на нас все смотрят, хотя это вряд ли. Вряд ли кому-то есть дело до того, что у меня сегодня первое в жизни свидание, и я понятия не имею, как перестать быть такой зажатой.

– Еще что-нибудь будешь? – Встает Юра со стула.

– Пирожное с вишней. – Провожаю его глазами, глядя снизу вверх.

Кивнув, кладет в карманы руки.

На нем рубашка в мелкую клетку и джинсы. Ему идет. Наблюдаю за тем, как мой сосед направляется к витрине с десертами, и перевожу глаза на входную дверь. Туда, откуда веет морозным сквозняком, потому что в кафе вваливается целая галдящая орава парней. Заглушая свои хохотом тихую, расслабляющую меня музыку, они привлекают к себе внимание, как слоны в посудной лавке.

Мое сердце делает неконтролируемый кульбит.

Среди незнакомых спин и разноцветных шапок я вдруг вижу профиль высокого брюнета в дутом пуховике, когда он сбрасывает с головы капюшон.

С шипением выдыхаю воздух, потому что волна дурацкого жара нахлынывает так же внезапно, как и исчезает, оставляя меня с колотящимся сердцем, как загнанного кролика.

Поправив огромную хоккейную сумку, висящую на плече, Кирилл Дубцов обивает о порог ноги в рыжих ботинках, стряхивая с них снег, а потом бросает взгляд через плечо, осматриваясь.

Встрепенувшись, отворачиваюсь к окну. За ним метет.

Закусываю губу, сжимая ладони. Минуту назад они были ледяными с мороза, а сейчас они влажные! Мне вдруг становится жарко, пока упорно смотрю на стекло, не собираясь выяснять, видел он меня или нет. Прошел один день, а этого вполне достаточно, чтобы вообще забыть о моем существовании…

– Прошу. – На стол передо мной опускается кофейный стакан и блюдце с пирожным.

– Спасибо, – блею, глядя в стол.

Юра усаживается на свое место, а я обнимаю ладонями горячий стакан. Себе он взял безалкогольное пиво. Мне кажется, будто его не было целую вечность! За это время я успела до дыры протереть глазами стекло и запутаться во лжи самой себе…

Я хочу узнать видел ОН меня или нет! Хочу до жжения под кожей…

– Ты прелесть, Калинка… – тихо говорит Юра.

– Что? – Поднимаю на него глаза.

Склонив набок голову, он смотрит на меня исподлобья. Протянув руку, берет мою ладонь в свою, спрашивая:

– Хочешь погадаю?

Это нелепое предложение заставляет меня улыбнуться.

– Ты что, хиромант?

– Ага, – поигрывает он бровями.

Снова улыбаюсь, осторожно забирая у него свою руку.

– Лучше не надо, – говорю серьезно. – Я верю в чудеса.

– Верю, – смеётся Юра, глядя на горлышко своей бутылки.

Его компания ужасно приятная, но я не готова давать ему безлимитный зелёный свет. Я просто хочу… оставить себе пути отступления, если вдруг передумаю с ним целоваться…

Бросив поверх его плеча косой взгляд на уютный зал кафе, смотрю в дальний угол – источник взрывов хохота и мужских голосов. Там, рассевшись за большим столом, устроилась та самая компания кучи незнакомых мне парней. Незнакомых, кроме одного. Мне хватает пары вдохов, чтобы найти ответ на вопрос, видел он меня или нет. Кажется, я нашла его ещё пару секунд назад, когда почувствовала, будто у меня на лбу кто-то нарисовал круглую мишень.

Откинувшись на стену и сложив на груди руки, Дубцов смотрит на меня из тени угла, в котором сидит. Его хоккейная сумка лежит на полу рядом. Вытянув перед собой длинные ноги в черных спортивных штанах, он смотрит прямо на меня! Обтягивающая шапка скрывает его волосы, оставляя открытым лоб и все его лицо. Высокие скулы, точеный подбородок с этой ямочкой…

Нас разделяет пять метров плиточного пола, два столика и кубометр пахнущего кофе воздуха, но мне вдруг кажется, что он даже ближе, чем Юра. И даже когда отвожу глаза, меня не покидает ощущение, будто за этим маленьким столом нас теперь трое. Такое бесцеремонное вторжение, пусть и воображаемое, немного злит. Особенно потому, что теперь я ни на одном слове Юры сосредоточиться не в состоянии, поэтому, когда в кармане начинает трезвонить телефон, испытываю облегчение и хватаюсь за свой старенький смартфон, подпрыгнув на стуле. Посмотрев на дисплей, быстро проговариваю:

– Это дед…

– Передавай привет, – хмыкает Юра.

Кивнув, выскальзываю из-за стола.

Кирилл

Она в самом деле такая или прикидывается?

Глядя в окно, жует губы и дергается, будто всего света стесняется. Тихоня. Святоша, еще каких поискать. Вообще-то, быть такой опасно. Хороших девочек все хотят попортить – аксиома. Сам я такой фигней никогда не страдал, но знаю достаточно придурков и таких же придурошных спорщиков. Мое окружение достаточно испорчено. Чем больше бабок, тем активнее развивается чувство безнаказанности. И не на пустом месте.

С кем она здесь?

Осматриваюсь, но тут вариантов куча.

– Пфффф… – откинувшись плечами на стену, мрачно смотрю на девчонку за столиком у окна.

Что за черт?

Суток не прошло. Кажется, мне и правда стоит поднять информацию. Почему до прошлой недели я вообще не знал о ее существовании, а теперь она лезет в глаза из-за каждого угла? Нифига не вовремя. После тренировки у меня зашкаливает тестостерон, и все, что располагается ниже моего пояса просто, твою мать, крутит от вида этих крамольно рыжих волос и миловидного профиля в веснушках.

Красивая, если приглядеться, но жестко на любителя. Я всегда был немного с прибабахом.

Складываю на груди руки и собираю пальцы в кулаки. Хочу потрогать эти волосы. Как бы руки не ошпарить.

Твою мать.

Ну, и как ее зовут?

Без понятия.

Гогот за столом отвлекает.

– Пиво будешь?

– Нет, на режиме, – отвечаю Стасу, двоюродному брату.

Обернувшись, Стас пытается понять на что я пялюсь. Не переживаю, вряд ли он сложит дважды три и умножит это все на десять.

На улице снегопад и пробки, как в Индии, а я без машины на неделю минимум, так что брат – мой водитель на ближайшие дни, а там посмотрим. После игры возвращаться домой желания не было, плюс ко всему, Марина отправилась на выходные в столицу за покупками. В этом психически невыносимом действе я никогда не принимаю участия, поэтому решил позависать с братом и его компанией. Как результат – Тихоня.

Внутренний голос подсказывает, что так “везти” мне будет далеко не всегда. Это случайность, а они имеют свои рамки. Теряю мысль, когда спина какого-то типа в клетчатой рубашке загораживает обзор, и я с притормаживанием понимаю, что он усаживается напротив моей Тихони.

Моей?

Тряся головой, тихо смеюсь в потолок.

Предложение Марины всплывает в чертогах памяти, как вызов самому себе.

Выгуляться как следует?

Сжав челюсти, смотрю на столик у окна. Если это ее парень, то он не выглядит дегенератом, но когда ее бледная узкая ладонь оказывается в его руке, сжимаю кулак.

Рыжеволосая голова, с которой я не спускаю глаз, все же приходит в движение.

Ей хватает трех секунд, чтобы, забив на своего Ромэо, отыскать меня в пространстве. С первого раза и без ошибок, твою мать.

Пухлые коралловые губы на фарфорово-веснушчатым лице поджимаются, но пугливые зеленые глаза влипают в мои так, что мне даже делать ничего не надо. Просто не отпускать их, пока в крови что-то по-тихому начинает бурлить. И я с запозданием понимаю, что не моргаю…

Что за дерьмо такое?!

Очередной взрыв хохота выдергивает меня из транса.

Секунду спустя наблюдаю за тем, как Тихоня проносится мимо, прижав к уху телефон. На ней узкие джинсы и безразмерный свитер. Как бы мило не выглядела ее маленькая задница в этих джинсах, резко выпрямляюсь и хватаю со стола свой телефон, объявляя:

– Я все.

– Куда? – Удивляется Стас, выгибая брови. – Только пришли вроде.

– Такси возьму. – Сдергиваю со спинки стула куртку. – Отдыхай.

Подняв с пола сумку, покидаю кафе, не оглядываясь.

Если уж мне, и правда, нужно выгуляться, есть куча более адекватных вариантов, но когда уличный мороз лупит по щекам, понимаю, что ни хрена не в настроении.

Глава 7

Подперев ладонью щеку, бездумно вывожу на чистом тетрадном листе спирали и зигзаги. Эта имитация бурной деятельности усыпляет, как и все вокруг. Тот, кто придумал послеобеденные лекции, наверное никогда не был студентом. Или просто дурак. Рассматриваю свою руку и свой самодельный маникюр, хмурясь от всяких мыслей, плавающих в голове…

– Калинина, что я сейчас сказал?

Отлепив глаза от линий на своей ладони, перевожу их на деда.

Поправив очки, смотрит на меня из-за лекционной кафедры, ожидая ответа на вопрос, который я не расслышала.

Посылаю ему очень красноречивый взгляд, намекая на то, что мне совсем не до философии.

– К доске ее! – хихикает кто-то из-за спины.

– Повнимательнее, Анна, – назидательно советует наш лектор, ткнув в меня пальцем.

Закатываю глаза.

– Хочешь? – Алена кладет на мою тетрадь зеленого мармеладного червя.

Отправляю его в рот, мрачно глядя в окно, за которым уже начало темнеть.

В аудитории почти шестьдесят человек, и мне вдруг интересно – кроме меня здесь есть девятнадцатилетние нецелованные девушки?

Смотрю на подругу, которая старательно записывает за дедом. В Алёне почти метр восемьдесят роста, но даже это не стало проблемой, когда дело дошло до парней. У нее опыта примерно в три раза больше, чем у меня, а я… Вместо того, чтобы получать от своей жизни “все”, занимаюсь тем, что воссоздаю в памяти черты лица (и не только лица) Кирилла, чтоб он провалился, Дубцова… Каждую известную мне деталь, как чокнутая дурочка…

Морща лоб, упрямо жую мармелад.

Как глупо и наивно, но три дня назад, стоило мне только обнаружить, что в кафе его высочества больше нет, как я сдулась, будто спущенный шарик. Это оказалось обидным. Да, обидным! Он просто ушел. Взял и ушел. Все… абсолютно все вдруг стало не таким ярким и интересным. Ведь я его совсем не знаю, с чего я вообще взяла, что с ним… с этим Дубцовым, может быть интересно? Внутренний голос подсказывает, что с ним будет интересно, и еще как…

Долгожданный звонок завершает эту бесконечную лекцию. Я люблю слушать своего деда, но только не сегодня.

Захлопнув тетрадь, убираю ее в сумку.

Вместо того, чтобы подарить Юре этот несчастный поцелуй, я просто выскочила из его машины, как трусливая школьница. Я даже не уверена в том, что после этого он будет со мной разговаривать.

Пятнадцать минут спустя кутаюсь в свой шарф, исподлобья осматривая автомобильную стоянку перед зданием главного корпуса. Понятия не имею, что ищу, ведь я не знаю, какая у него машина…

Заканчивай, Калинина!

До прошлой недели я даже не знала о его существовании, а теперь только о нем и думаю.

– Чайку бы погонять. – Предлагает мне дедуля свой локоть. – С вареньем.

На нем пальто и норковая шапка на пару десятилетий старше меня самой, но любить ее меньше от этого он не стал. Он любит свои старые костюмы, и у него в кармане всегда есть носовой платок.

– Варенье кончилось, – замечаю рассеянно.

Просовываю руку под его локоть. Стараясь не поскользнуться, осторожно спускаемся по расчищенным от снега ступенькам.

Кучка парней курит рядом с урной, поток людей направляется к автобусной остановке, среди них вижу красную куртку Алёны.

– Непорядок, – цокает дед.

Ловлю варежкой снежинку и оглядываюсь через плечо.

– Что у нас на ужин?

– Сосиски, – вздыхаю я.

– Одобряю, – благодушно отмечает он.

Медленно бредем по парковой дорожке, видя где-то впереди группу бегунов. Синхронно оборачиваемся, когда сзади раздается ехидное:

– Здрасти.

Пульнув в снег сигаретный бычок, на нас трусцой надвигается какой-то невысокий парень в черной шапке.

– А, – тянет дед, выпуская мою руку. – Свиридов. Какая честь…

Лицо парня кривит усмешка. Я вижу его первый раз в жизни, но с уверенностью могу сказать – он мне не нравится.

Бросив на меня быстрый взгляд, нахально заявляет:

– Можно васссс? Это… успеваемость обсудить.

Дед подкидывает пальцем очки. Таким знакомым мне жестом. И знакомым добродушным голосом посылает того куда подальше:

– Ну, так приходите на кафедру, молодой человек. Хоть завтра. Все обсудим.

– А я работаю, – бросает Свиридов. – Занятой.

– Это я заметил, – качает головой дед. – Что ж делать будем?

Осмотрев полупустой, подсвеченный фонарями парк, парень с ехидной ухмылкой говорит:

– Цена вопроса?

Покосившись на деда, переступаю с ноги на ногу.

Пожав плечом, он отвечает:

– Работа работой, а знания бесценны. Вы учите билеты, на экзамене поговорим.

– Не парь меня, – с угрозой тянет хам. – Цена вопроса, и разойдемся по-хорошему.

Седые брови деда встречаются на переносице. От возмущения мои брови делают тоже самое.

Агрессия в голосе этого придурка учащает мое сердцебиение. Потянув за рукав старомодного серого пальто, тихо прошу:

– Дедуль, пошли…

– Захлопнись, – рявкает этот Свиридов, переводя на меня злые глаза.

– Вы как с девушкой разговариваете? – возмущается дед.

В ответ на это парень хватает его за лацкан пальто, дергая на себя, как игрушечного.

Кожаный дедов портфель падает на снег. Из моего горло вырывается крик, а сердце в панике подскакивает к горлу.

– Не парь меня! – рычит урод в лицо ошарашенного дедули. – Иначе зачетку мою сожрешь!

– Отпусти! – визжу, мечась глазами по сторонам.

Как на зло парк будто вымер! Именно в эту минуту, когда нужна помощь!

В ответ он встряхивает деда так, что с его головы слетает шапка.

В ужасе прикрываю руками рот, расширяя глаза так, что им становится холодно.

– Ты что творишь, дегенерат? – хрипло требует дед, но против этой грубой силы ему противопоставить нечего.

– Че сказал? – снова трясет его псих.

С криком срываюсь с места. Обеими руками толкаю придурка в плечо, пытаясь вклиниться между ними.

– Анна! – в ужасе кричит дедуля.

– Пошла на хрен!

От сильного толчка в грудь с криком лечу на землю. Прямо в сугроб, который расходится подо мной, как перина. Глаза и рот засыпает снегом. Тряся головой, пытаюсь сесть, но только глубже увязаю! Сорвав с головы съехавшую на глаза шапку, встаю на колени и швыряю ею в напавшего на нас психопата.

Дед не сопротивляется. Он щуплый и ему почти семьдесят пять…

– Урод! – кричу сквозь слезы. – Отпусти его!

А потом я слышу топот ног, и на дорожке возникают два бегуна в шапках и спортивных шарфах, которые скрывают их лица до самого носа. Один из них оказывается рядом с дедом быстрее, чем успеваю моргнуть, и так же быстро, без заминок, раздумий и оценки ситуации, кулак этого пришельца впечатывается в челюсть нашего обидчика. Так естественно, будто он пробегал мимо единственно для того, чтобы заехать по лицу этому уроду и отправить его в противоположный от меня сугроб!

– Твою мать… – Со стоном наш спаситель начинает трясти кистью, которая секунду назад была кулаком.

Растопырив пальцы в полиэстеровой перчатке и обхватив второй рукой свое запястье, он чертыхается и постанывает, пиная кроссовком снег.

Несмотря на слезы, которые вдруг фонтаном брызжут из моих глаз… Несмотря на то, что его лицо до самого носа закрыто спортивным шарфом, несмотря на шок, который все еще не отпускает мои конечности, я понимаю, что передо мной сын декана!

Он же герой моих снов, он же Кирилл Дубцов собственной персоной…

Глава 8

Я никогда не видела драк в живую, и хоть это сложно назвать дракой, но когда один человек дает по лицу другому прямо на твоих глазах – это стресс…

Прижав руку к груди, дед слегка пошатывается.

Напарник Дубцова, уже не сомневаюсь в том, кто он такой, подбирает с земли дедов портфель и шапку. Двухметровый блондин с манерами бешеного питбуля, и это никто иной, как Никита Барков – ужасный сводный брат Алёны. Сын известного в городе предпринимателя и мажор, каких поискать. Я с ним в жизни ни разу не общалась, но после всего, что от нее о нем слышала, мне не хотелось бы и начинать.

– Ты попал, придурок… – отрывисто бросает он нашему обидчику.

Усевшись на задницу, тот матерится.

Отклонившись, Барков заглядывает в лицо дедули, спрашивая:

– Может скорую?

Оххх…

– Да какую скорую… – отмахивается дед, а я думаю о том, чтобы и правда ее вызвать!

От страха за его сердечное давление всхлипываю, неловкой кучей пытаясь выбраться из сугроба.

– Знаете его? – снова обращается к деду Барков.

Кивнув, дед стряхивает с шапки снег.

Передо мной вырастает Дубцов и резко ставит на ноги, подхватив подмышками, как ребенка.

Кусая до боли губу и глядя в его склоненное надо мной лицо, пытаюсь не реветь на весь парк. В свете фонарей я вижу, что его черные глаза мечут молнии, а когда отодвигает с лица шарф, вижу, как сжаты его красивые губы.

– Он тебя ударил? – спрашивает, метнув взгляд на урода в соседнем сугробе.

Сглотнув застрявший в горле комок, отрицательно мотаю головой.

Его рука сжимает мое плечо через пуховик. Сам он одет в легкую куртку и спортивные штаны. На его щеках красные пятна от мороза и бега. Мои щеки тоже горят, только это от приступа паники… Он дал по лицу этому отбитому дегенерату не задумываясь ни на секунду. Я бы тоже дала, если бы могла.

– Спасибо, – выдавливаю хрипло.

Дубцов не двигается с места, отгородив меня своим высоким жилистым телом от остальных. Поднеся к губам запястье, дергает зубами липучку на перчатке, и через секунду моей мокрой щеки касаются его тёплые пальцы.

Перестаю дышать, застигнутая врасплох!

– Испугалась? – спрашивает тихо.

Большим пальцем очень осторожно стирает влагу с моей щеки. Осторожно и… нежно… Вздрогнув, медленно опускаю веки и приоткрываю губы, чтобы выпустить из себя воздух вместе с облаком пара.

– Угу… – отвечаю так же тихо, как и он, будто этот разговор принадлежит только нам двоим и больше никому.

Его палец обводит контур моего подбородка и задевает нижнюю губу.

Распахнув глаза, смотрю на него исподлобья. С напряжением смотрю в его глаза, пытаясь понять – случайность это или нет. Глаза напротив моих неподвижные и непроницаемые, как это чёрное небо над головой…

Убрав от моего лица руку, Дубцов вдруг всем видом изображает «ни в чем не бывало». Это настораживает, потому что я… понятия не имею, верить этому или нет. Ведь я вижу его четвертый раз в жизни, но моя кожа, там, где он ее касался, покалывает даже после того, как он делает шаг назад и бросает:

– Как тебя зовут?

– Аня… – отвечаю на автомате.

Подобрав с земли мою сумку, протягивает мне со словами:

– В полицию поедем?

Несмотря на то, что это было бы справедливо, я знаю, что дед этого не захочет. Метнув на него глаза, вижу, как водружает на седую голову свою старомодную шапку, беззвучно шевеля губами.

Мне становится дико его жаль. Внутри ноет, ведь я знаю – такое он не скоро забудет.

Подняв глаза на Кирилла, неуверенно говорю:

– Мы лучше домой…

Размяв шею, он осматривается по сторонам. Смотрит на заснеженные аллеи универского парка, задумчиво кривя губы. Если бы я встала на цыпочки, почти достала бы до них своими…

Господи, Калинина!

– Подвезти? – вдруг предлагает Кирилл.

– Я… – теряюсь, снова начиная дурить. – Эм-м-м…

Его лицо принимает скучающее выражение, и это приводит в смятение даже сильнее, чем его предложение. Если я ему не интересна, тогда я не собираюсь навязываться или… флиртовать. Я все равно не умею! Даже несмотря на то, что у меня под кожей зудит от его присутствия в одном шаге.

– Мы живем за стадионом, – говорю упрямо. – Пять минут. Так что мы пешком…

Посмотрев через плечо, Дубцов задумчиво тянет:

– Ааа…

Пф-ф-ф…

Отряхнув колени, собираюсь обойти его и убраться подальше от этого парка, по которому теперь всегда буду ходить с опаской, но Кирилл одним движением натягивает на руку перчатку, говоря:

– Тогда пошли.

– Что? – смотрю на него с опаской.

– Пошли, – повторяет, раскачиваясь на пятках.

Глава 9

– Как учеба, Кирилл? – За напряженным скрипом снега под ногами голос деда звучит совсем не бодро.

Держась обеими руками за его локоть, кошусь вправо. Туда, где находится Дубцов. Шагая по правую дедову руку, он смотрит вперед, отвечая:

– Как по маслу.

Они знакомы? Глупо. Конечно же знакомы, ведь Дубцов лицо Универа. Ну или одно из его лиц, а дед, он читает лекции по философии у трех факультетов и его все обожают, потому что он родился для этого – чтобы читать свои любимые лекции. Мой дед умеет поддержать любой разговор, и сейчас я рада этому, как никогда, потому что сама я понятия не имею, что говорить.

Напарник нашего провожатого куда-то испарился, как и наш обидчик. Но я не думаю, что это спасёт его от отчисления. И если на этом не настоит дед, то это сделаю я. Обещаю себе это, как клятву.

– Это хорошо, хорошо… – будто самому себе бормочет дедуля. – Умные люди во все времена нужны.

– Если вы про меня, то спасибо, – «скромничает» тот.

– Про тебя, про тебя, – посмеивается дед. – Это тебе спасибо. «Попали» мы с Анютой, так теперь говорят?

– Не то слово… – шепчу я.

– Так точно, – отзывается Дубцов.

– Дураков везде хватает, – продолжает дед.

– Согласен…

– Анна, – вдруг сурово обращается он ко мне. – А ты-то куда полезла? У нас вроде в семье дураков не было…

– А что мне было делать? – спрашиваю возмущенно.

– Позвать на помощь. – Дубцов решает просветить меня лично, и его голос звучит грубо.

Будто меня… отчитывают?

– Кого? – спрашиваю так же грубо, ловя на себе его взгляд. – Белок?

– Людей.

– В следующий раз пущу сигнальную ракету.

– Иметь при себе газовый баллончик достаточно.

– Учту.