Читать онлайн Нити света. Том 1

Пролог

Внутренний зов вёл её вглубь цитадели. Ступень за ступенью, вниз по призрачной лестнице, она шла на призыв миров. Шаг за шагом, по туманным пролётам суть обретала тело. Лучи света укутывали сущность, облекая её в полупрозрачную материю цвета ночного неба, усыпанного мириадами сверкающих звёзд. Казалось, сама ночь мягким прикосновением обняла Баах.

Здесь, в мире богов, на стыке плотности материи, где из пустоты рождались миры, царила вечность. Но в глубине «Цитадели судеб» мироздания великая Вселенная ткала ткань реальностей. В этом месте не существовало ни времени, ни жизни, ни смерти: в «Цитадели судеб» реальным было лишь само бытие. Но что-то изменилось. Гармония рассыпалась: в одном из миров что-то происходило, нити света вибрировали, призывая хранительницу судеб.

Она спускалась всё ниже и ниже, покоряясь плотности. В оглушающей тишине слышался лишь лёгкий шорох материи о каменный пол. С каждой новой ступенью кромешная тьма становилась всё плотнее и плотнее, а пронизывающий до костей холод чувствовался всё острее. Она обрела тело.

Ступени оборвались слишком резко, и с последним шагом мир внутри неё взорвался осознанием.

– Ларания, – вздох узнавания сорвался с её бледных губ. – Снова.

Баах прикрыла бледные глаза, боль от содеянного людьми всё ещё таилась в её сердце. Казалось, прошла вечность, или же миг, и снова паутина мирозданий призывала к спасению. Шаг, ещё шаг, и тьма медленно расступилась, открывая её взору исписанную символами золотую арку, – вход в обитель Великого Паука Судьбы.

С грустью она коснулась холодного узора. В переплетении тонких линий была представлена история мира. В арке перехода нашли своё пристанище имена королей и героев, времена процветания и упадка, войны и открытия, истории рас и развитие цивилизации. Этот мир был ещё очень молод, и символы покрывали лишь маленькую часть арки. Ему столько всего ещё предстояло прожить и познать.

Баах искренне любила это творение Великой Матери и Всемогущего Отца. Сама энергия мироздания пронизывала этот мир, а его жители научились соединяться с ней. Чудо, дарованное не каждому из миров.

Она всё ещё помнила те времена, когда они с братьями и сёстрами, приобретая плотность, путешествовали по Ларании, дабы полюбоваться умениями, мудростью и красотой этого мира. Так было когда-то, до… пальцы нащупали тёмный символ, боль пронзила кожу, капля крови окропила острые, как бритва, края. Прошлое всё ещё жило в сердцах жителей Ларании, брешь в теле мира всё ещё кровоточила, убивая прекрасное создание. Прикрыв глаза и отдёрнув руку от неприятных воспоминаний, Баах шагнула за радужную занавес в обитель Великого Паука Судеб.

Все воспоминания мира, всё прошлое, настоящее и будущее ворвались в её божественное сознание. За миг она прожила миллиарды жизней каждого живого существа Ларании: вся история мира раскрылась перед ней как на вытянутой ладони, но… Она – богиня судеб, та, в чьей власти управлять ходом событий, она знала все возможные варианты будущего, знала все причины и следствия, но сейчас будущее скрылось в клубах тумана.

Баах подняла белые глаза, выискивая своё дитя среди миллиарда мерцающих нитей жизни, что сплетались в невероятный узор реальности. Он завис, ухватившись двумя лапами за паутину, смотря чёрными, маленькими глазами прямо на неё. Их взгляды встретились, и она ахнула.

Паук моргнул и, будто вздохнув, выпустил из себя две нити: золотую, словно сотканную из яркого чистого света, и масляно-чёрную, несущую в себе разрушения Мрака. Они удлинялись и удлинялись, а тонкие лапки работали с невероятной скоростью, вплетая новые нити в узор судеб Ларании.

Она могла управлять судьбами людей, нужно было лишь приказать Пауку поменять узор плетения, но она не могла управлять балансом мироздания. Она не могла поменять плетение этих двух нитей.

Стежок за стежком Паук вплетал эти нити в узор и, соприкасаясь с остальными, они окрашивали их в чёрный или золотой оттенок. Это была сама неизбежность. Хатми1!

– Время пришло, – прошептала Баах.

Взмах рукой, и несколько звёзд каплями сверкающей росы упали на плетение, создавая «возможности», и те, в чьих нитях растворились звёзды, могли изменить всё. Им был дарован выбор.

Она махнула второй рукой, и маленький паучок, перебирая лапками, пополз по паутине, выбирая того самого, в чьих силах будет остановить разрушение.

Чёрно-красный паучок схватился за одну из нитей, и пелена, отделяющая реальности, медленно истончилась, являя избранника. Бледные глаза богини встретились с полным удивления взглядом мужчины.

– Ты сможешь, – прошептали белые губы, смотря в эти глаза цвета тёмного янтаря.

Паучок разорвал нить, выплетая её из узора, и растворился в нём, перетекая в иную плотность.

– Он сможет, – прошептала она самой себе, как только завеса скрыла человека.

Она не могла повлиять на «неизбежность», не могла спасти Ларанию, но она могла дать миру шанс.

В полной тишине Баах осталась стоять неподвижно, наблюдая за плетением.

***

Её руки дрожали, чернила капали на белый лист, оставляя чёрные кляксы. Амадея взглянула на чернильные пятна и увидела в них конец. Конец всему: конец боли, конец ненависти, конец унижениям и даже мести. И впервые за тридцать пять лет она была по-настоящему счастлива. Единственное, о чём она жалела, что так и не увидит осуществления своего плана, но сейчас это уже не так важно. Тридцать пять лет постоянной работы, тридцать пять лет интриг, хитросплетений событий и вынашивания планов. Большую часть своей жизни она посвятила лишь одному: «найти способ уничтожить Аркан», и вот паутина событий наконец-то сложилась в идеальный узор возможностей. Сегодня для неё всё закончится, но для всего мира всё только начнётся.

Она не боялась умереть: видят боги, она уже давным-давно была мертва. Она умерла ещё в тот день, когда войска Далирии вторглись в замок её отца и уничтожили всю её семью. Она умерла в тот день, когда её любимый предал свою страну и сдал их противникам. Она умерла в тот день, когда из принцессы могучего королевства Данвар превратилась в обычную игрушку для утех принца Далирии. Она умерла тридцать пять лет тому назад. Тогда умерла её душа, умер свет внутри неё, и лишь жажда мести позволяла ей жить. Уничтожение Аркана и возвращение Ларании в лоно силы Бриллиантовой короны было всем, о чём она мечтала всю жизнь, это было тем топливом, которое поддерживало её и давало ей смысл жизни. Сегодня же пришло время ей покинуть этот мир. Пришло время выпустить всё на свободу и позволить тем семенам, которые она так отчаянно и бережно сеяла все эти годы, наконец-то прорасти.

Её жизнь будет той последней каплей, последним ключом, чтобы запустить череду событий в действие. И да прибудет с ней Баах2 и все боги, ибо уничтожение Аркана и возрождение истинных правителей Ларании неизбежно.

Амадея посмотрела на пергамент, лежавший в шкатулке, бережно перевязанный красной лентой, и содрогнулась при воспоминании. Одним богам известно, через что ей пришлось пройти, чтобы заполучить эту бумагу. Она бы возненавидела себя за Мрак, к которому прикоснулась, но её сердце уже давным-давно было мертво. Это была цена, которую она заплатила, чтобы воплотить задуманное в жизнь. Заключив договор с самим Мраком, она обрекла свою душу на вечное скитание без возможности на возрождение.

Её взгляд упал на дрожащие руки. Сила Мрака пьянила, и хоть она была дарована ей на краткий миг, но и этого хватило, чтобы понять тех тринадцать отверженных, что полторы тысячи лет тому назад предали свет и обратились во тьму. Сейчас она понимала всё. И от этого понимания какая-то часть её души, в которой всё ещё оставалась маленькая крупица света, металась в ужасе от содеянного, но обратного пути не было, а времени для сожалений и совсем не осталось.

Амадея повернула голову к окну. Там, за горизонтом, ночь уже начала сдавать свои права солнцу. Арнах покинула небосвод, а молчаливый Ипар приобрёл нежно- пурпурный цвет. Скоро встанет солнце, и с первыми лучами она умрёт, как умирает Мрак в лучах Света.

– Времени на сожаления нет, – проговорила она вслух, сжав кулаки и успокаивая дрожь.

Уверенным движением она скомкала испорченный лист бумаги, обтёрла перо о тряпицу и, взяв новый лист, начала писать своё последнее письмо:

«Дорогой мой любимый и единственный сын Тео! В то время, когда ты прочитаешь это письмо, я уже буду мертва. Прошу, не скорби по мне, знай, что я ушла с миром, надеждой и верой в тебя.

Время пришло, мой дорогой. Сегодня часы будущего начали тикать, и неизбежность обрушилась на наш мир. «Бриллиантовая корона» пробудилась ото сна и ищет своего наследника. Пришло время вершить судьбу будущего, пришло время принять путь, что был уготован тебе богами.

У меня мало времени и, к великому сожалению, я не могу рассказать тебе всего в этом письме, но на страницах моих дневников ты найдёшь все ответы на свои вопросы и всю работу, что я проделала за свою жизнь.

С сегодняшнего дня ты станешь той рукой, что вернёт Данвару его былую славу и свергнет Аркан. Ты будешь спасителем мира. Спасителем Ларании от удушающей длани Мрака.

Я верю, что ты не успокоишься, пока не свергнешь Аркан, и сделаешь всё, что в твоих силах и даже больше, чтобы уничтожить их. Ты не остановишься ни перед чем, пока Аркан не падёт.

Я знаю, что, прочитав мои дневники, ты всё поймёшь. Поймёшь и простишь меня.

Знай, что всё, что я делала, было для спасения Ларании и для тебя, мой любимый сын.

На прощание я делаю тебе свой последний дар: я дарю тебе трон Далирии. Прими его и используй в своей войне против Аркана.

С любовью и верой в тебя,

твоя мать Амадея Нагзар, дочь великого короля Гарола Нагзара, истинная принцесса и наследница трона Данвара».

Амадея опустила перо, ещё раз взглянула на письмо и, аккуратно сложив его, запечатала печатью королевского рода Нагзар, которой она не пользовалась со дня смерти её отца: три луча света, пронзающие волны.

Сложив конверт в шкатулку вместе с дневником и завещанием, Амадея встала на трясущихся ногах, ухватившись за стол, чтобы не упасть. Светло-жёлтое зарево рассвета уже показалось на горизонте. Времени осталось совсем мало. Вздохнув глубже и игнорируя боль, быстрым шагом она вышла из кабинета, найдя Корпа, своего верного слугу.

– Седлай лошадей и отправляйся на запад к заставе вблизи Глискана. Найди моего сына Тео и передай это ему лично в руки. – Она передала слуге шкатулку с документами. – И быстрее.

– Моя леди, с вами всё в порядке? Вы очень бледны.

– Не беспокойся обо мне. Ступай сию же секунду!

– Да, моя леди. – Корп низко поклонился. Несмотря на то, что в его глазах читалось беспокойство о своей хозяйке, он развернулся на пятках и быстрым шагом направился к выходу.

– Лично в руки, Корп, передай их ему лично в руки, чего бы тебе это ни стоило! – крикнула она ему вслед.

Корп не повернулся, но она знала, что он её услышал и выполнит указание в точности так, как она велела. Бывший данварец был хорошим слугой и прослужил ей верой и правдой многие годы. Тео обязательно позаботится о нём: у её сына было большое любящее сердце, не то, что у неё.

Острая боль пронзила всё её тело – от макушки до самых кончиков пальцев ног. Этот спазм она не смогла игнорировать. Хотелось закричать, но дыхание перехватило. Боль была невыносимой: казалось, что все внутренности окунули в кипящее масло, что сама кровь бурлит в венах. Тихо застонав, она сползла по стене. Зелёные глаза посмотрели на первые золотистые лучи рассвета, и безжалостная улыбка исказила тонкие губы. Она умирала в мучениях, но счастливая от осознания того, что где-то там, в Десаре, в замке Даран, в своей постели Гонрад Д’Аверин, король Далирии, убийца её семьи и страны, мучается так же, как и она.

Как только лучи солнца осветили гостиную, Амадея Нагзар, великая паучиха интриг, издала последний вздох.

Тем временем Корп Лучи, слуга и поверенный Амадеи, нёс шкатулку с документом, который навсегда изменит привычный порядок вещей в Ларании. Время пришло, и Великий Паук Судеб плетёт паутину неизбежности.

1. Последняя из рода

Лара шла по белоснежным коридорам Белого Дворца и вспоминала день получения диплома об окончании Анторской Академии Магии. Она помнила радость и гордость, переполняющие её, услышав своё имя из уст ректора Куртана. Помнила свой путь на помост, двенадцать мраморных ступеней и теплоту пергамента, на котором красными чернилами значилось «Маг-Универсал Ларилия Караган. Следователь». Она помнила сильные и уверенные руки ректора, когда он прикреплял ей значок сыщика на её чёрно-белую мантию. Пять лет кропотливого труда: три года обучения законам магии и ещё два года учёбы специализации были позади. В тот день, три года назад, она, наконец, стала настоящим следователем. Она помнила свой восторг и горящее пламя надежды о великолепном будущем. Помнила свои мечты о продолжении обучения в «Магистериуме Аркана» и заветную мечту стать Арканистом. Но реальность оказалась совсем иной, и её мечтам не дано было сбыться. После провального экзамена в Магистериуме Лара приняла своё поражение, и Великий Паук Судеб открыл перед ней новый путь. Путь следователя в центральном отделении сыска Антора. Два года работы канцелярской девочкой на побегушках в конечном итоге дали свои плоды, и сам капитан Кевлар взял её в свои помощницы.

Ей посчастливилось помогать капитану при решении нескольких громких дел, в том числе и в поимке самого Шела Белого и его подельников, которые на протяжении года третировали жителей верхнего круга, совершая набеги на лавки честных мастеров- ювелиров. После раскрытия этого дела капитан Кевлар получил медаль и повышение, а она – грамоту с благодарностью, подписанную самим королём Карпием II. Лара хранила эту грамоту в шкатулке вместе с дипломом как самое большое сокровище, что у неё было. На самом деле эти две бумажки и витой браслет, – всё, что осталось от родителей, которых она никогда не знала, были её единственными драгоценностями.

И вот четыре дня назад свершилось: её работу оценили, в неё поверили, и ей поручили первое самостоятельное дело: пропажу браслета графини Моро. Воодушевлённая и решительная, она взялась за дело основательно. Лишь понимающая улыбка капитана Кевлара чуть-чуть остудила её пыл, но Лара не собиралась сдаваться. Она проверила прислугу, заказала обыск всего дома и сада и даже допросила всех, кто появлялся у Монро в день пропажи. Ни одно предположение не принесло плоды: ни одной улики, ни одной зацепки. Все ниточки привели в тупик: браслет просто бесследно испарился из сокровищницы графа. Поникшая и расстроенная, она бродила по Антору в попытках придумать, куда двигаться дальше. И с этого момента всё пошло наперекосяк. Сейчас она даже не знала, радоваться или всё же плакать о произошедшем. И потянуло же её посетить лавку старого мастера Нори, ювелира с самой неоднозначной репутацией в Анторе! Мастер Нори был одним из тех, кто до сих пор работал с аданитом3, создавая из этого камня, привезённого из самих Мёртвых земель, изделья неописуемой красоты. Но также мастер Нори не не брезговал скупкой краденого, будучи довольно известной фигурой на просторах чёрного рынка. Правда, это не мешало ему сотрудничать с правоохранительными органами, и он не терял своей значимости в теневом мире.

Когда искомый браслет обнаружился у мастера Нори, Лара вознесла молитвы Ририре4, радуясь свалившейся на неё удаче. Мастер Нори, по своему обыкновению, не стал упираться, и тут же сдал юного франта барона Жельгарда. Но кто же знал, что арест данного аристократа обернётся для Лары такими неприятностями?

Сейчас она сожалела о своей поспешности, сейчас она понимала, что поступи она по протоколу, скандала можно было бы избежать. Но содеянного не исправить. Тогда в ней горел азарт и жгучее желание раскрыть дело по горячим следам. Раскрыть своё первое дело в первую же неделю, да ещё и при таких обстоятельствах, – мечта любого начинающего следователя. И пока Лара осталась в лавке ювелира составлять протокол изъятия улики, она послала обычного жандарма, чтобы тот привёз барона Жельгарда в отделение, где его должен был ждать допрос.

Кто же знал, что жандарм полностью лишён такта и объявит о преступлении во всеуслышание? Кто же знал, что во время задержания барон окажется в обществе высокопоставленных лиц государства? Кто же знал, что среди сопровождающих барона будет сам граф Моро? И совсем никто не мог предположить, что барон, этот подлый франт, вместо удивления и молчания во всеуслышание признается в своей любовной связи с графиней Моро, а бесценный браслет был её подарком в знак их любви друг к другу. Лишь реакция присутствующего при откровении графа Моро была предсказуема. Удар, сломавший нос барона, был ожидаем, но ни присутствующие при аресте жандармы, ни гвардейцы короля не успели вовремя среагировать, и потасовку между графом и бароном не сразу разняли. За каких-то двадцать минут граф Моро был опозорен, получил звание рогоносца и лиловый синяк под правым глазом, барон Жельгард был лишён доверия короля и в спешке вернулся в Арнар, свои владения на юге страны, графиня Моро будет сослана в ссылку в Камису в деревню к сестре. А Лару станут называть воплощением Дваны5, несмотря на то, что её не могли уволить, так как она была причастна к произошедшему лишь косвенно. Всё же сегодня утром, как только страсти улеглись, капитан Кевлар не поскупился на крепкое словцо в её адрес, а ближе к обеду её также вызвал к себе в кабинет сам герцог Арвалис – глава секретной службы короля, который два часа распространялся о долге, высшей цели, защите государства и как важно сохранять частоту родов.

Сейчас, бродя по пустынным коридорам королевского дворца и предавшись воспоминаниям и сожалениям, она банально заблудилась.

– И где же гвардейцы короля, когда они так нужны? – вздохнула она вслух, оглядываясь в поисках хоть одной живой души.

Белые коридоры были абсолютно пустынными, лишь яркий свет первого весеннего солнца пробивался сквозь огромные витражи окон, сделанных из чистого горного хрусталя, отражаясь о белоснежные мраморные стены. Она была так расстроена из-за произошедшего, что даже не могла найти в себе сил восхититься красотой Белого дворца – одного из самых прекрасных сооружений среди пятнадцати королевств. Поговаривали, что лишь дворцы Нугды, Гарми и Сторхеда могут состязаться по красоте с Анторской резиденцией королей. Но Гарми находится на юго-востоке за Алым морем, в далёком Сейшхараде. А Сторхед, жемчужина некогда великого Данвара, был уничтожен тридцать пять лет назад в войне, когда Данвар пал, и когда-то богатая и процветающая страна была сожжена, разорена, разодрана на куски и разделена между Аркадией, Далирией и Камисой. Лишь Хрустальный дворец Карминии оставался изысканным соперником Белому дворцу.

Лара свернула налево и попала в очередной белоснежный коридор с овальными витражами. Яркие фрески с изображением сцен исторических сражений и побед придавали хоть какое-то ощущение реальности в узких волнообразных белоснежных коридорах. Белый дворец поражал не только своей красотой, но и авангардностью формы. Построенный из гладкого белого мрамора, привезённого с далёких островов Мозарийского архипелага, он возвышался на вершине Гаспийского холма, в самом сердце центрального круга столицы, и был виден с любой точки города, построенный в форме волны, из гребня которой вырастали семь шпилей спиралей, устремлённые в открытое небо. Сотни окон и витражей причудливой формы из чистого горного хрусталя пронизывали фасад дворца и сверкали на солнце, отражая свет мириадами радужных лучей. С какой стороны ни посмотри на дворец, казалось, что на тебя надвигается огромная белая волна, пронизанная сотней лучей радужного света. Внутри полностью белые коридоры извивались серпантином: местами широкие, словно огромные залы, увенчанные спиралевидными колоннами, но спустя два-три десятка шагов они могли сужаться так сильно, что двое с трудом расходились по своим путям.

Она снова свернула, на этот раз направо, и попала в один из узких коридоров без гравюр и фресок, лишь сплошные гладкие стены. Она всё ещё должна была находиться в юго-восточном крыле, где располагался кабинет герцога Арвалиса и резиденция секретной службы короля. Белый дворец, может, и был самым прекрасным и причудливым сооружением Ларании, но сейчас Лара откровенно ненавидела его извилистые переходы и коридоры.

– Аааааааа! – пронзительный женский крик вывел её из грустных раздумий.

Действуя на голых инстинктах, Лара тут же выхватила кинжал и, не думая, побежала на крик.

– О, Всемогущий Отец… моя госпожа… моя госпожа… – стенания и рыдания разносились эхом по пустынным белоснежным коридорам.

Завернув за угол, Лара резко остановилась, чуть не врезавшись плечом в стену. На белоснежном мраморе неподвижно лежала женщина в белом платье, а рядом с ней на коленях юная девушка в сером платье служанки причитала в рыданиях. Белое платье, белый пол, белокурые волосы и даже белые стены окрасились в ярко-алый цвет крови.

Кровь, она была повсюду, огромная лужа и сотни брызг окропили не только пол, стены, но и высокие потолки. Тошнотворный ком подкатил к горлу, но неразодранное горло девушки, из которого до сих пор сочилась кровь, заставили Лару оцепенеть от ужаса, а сама девушка, – это была герцогиня Жаклин Арнавал, племянница его величества Шаргара Арнавал, короля Камисы, и последняя из великого рода Алариин. В луже собственной крови, она мёртвым, остекленевшим взглядом смотрела в потолок.

В этот момент не просто прерывалась самая древняя династия королей Ларании, но и Бриллиантовая корона была утеряна навсегда.

«Если истинный наследник крови не откликнется на зов и не наденет корону величия, Мрак поглотит Свет, и Ларанию затопит восставшая смерть» – именно таким было древнее пророчество, и с этого мига настало начало конца.

2. Возврат к истокам

Тёмные стены из серого камня казались холодными и неприветливыми. Лара сидела за столом для допросов и ждала своей участи. Казалось, этот кошмар никогда не закончится. С момента обнаружения тела герцогини Жаклин прошло уже полтора суток, а Лара так и не покинула дворец. Как только на крик и причитания служанки сбежались гвардейцы, увидев тело в луже крови и кинжал к руке Лары, её тут же схватили и привели на нижние этажи тайной канцелярии. С ней уже говорили и следователи, и вопрошающие с менталистами, и даже сам герцог Арвалис, и, несмотря на то, что все обвинения были сняты и даже принесены извинения за путаницу, её до сих пор не отпустили домой, приказав ждать представителя Аркана.

Из-за убийства дворец был поднят на уши, вся тайная канцелярия короля буквально рыскала по всем закоулкам, чтобы найти хоть какую–то зацепку. Она слышала, как гвардейцы судачили о том, что герцог Арвалис поругался с самим королём, чтобы тело не трогали, так как могут уничтожить улики. Но главный жрец настаивал, чтобы Жаклин тут же привезли в храм для придания её тела Всемогущему Отцу. Такая смерть должна быть очищена, чтобы её душа нашла путь в обитель Отца и снова возвратилась в лоно Великой Матери для перерождения. Но Арвалис настаивал на своём, из-за чего во всеуслышание был назван богохульником, и ему пригрозили отлучением от храма. Скандал набирал обороты, следователи, гвардейцы и жандармы нервничали и сновали по всем закоулкам дворца, выискивая улики. Ночью ей, наконец, выделили комнатушку, где она смогла хоть чуть-чуть отдохнуть от сумасшествия, творящегося вокруг.

Но несколько часов сна не принесли желанного отдыха. Ей снилась Бриллиантовая корона. Она мерцала ярким, чистым, ослепительно-белым светом. Пространства вокруг, казалось, не существовало, лишь бесплотная тьма, пронизанная мириадами мелких белых кристаллов. Корона буквально вибрировала от силы, резонируя на высокой ноте: казалось, свет распирает цельный кусок бриллианта изнутри. Ларе чудилось, что она слышит невнятный голос. Он шептал по кругу одно и то же: «Начало и свет, конец и тьма – лишь вместе. Начало и свет, конец и тьма – лишь вместе». И так по кругу.

Проснулась она в холодном поту, объятая ужасом и каким-то древним страхом. Печать страха и сейчас была на лицах каждого. Все помнили пророчество Алариина, когда он снял все семь бриллиантов силы с зубцов короны и разбросал их по миру, чтобы никто больше не смог воспользоваться могучей силой Бриллиантовой короны до назначенного времени. Его неуклюжая попытка загладить вину из-за того, что он не смог остановить тринадцать отверженных, не смог предотвратить катастрофу, которая изменила лик Ларании навсегда.

Полторы тысячи лет тому назад тринадцать магов, что впоследствии совещённого были названы отверженными, выкрали семь бриллиантов и, воспользовавшись их силой, пробили брешь в тканях мироздания, высвобождая в их мир смертельную силу Мрака. Откат от содеянного был столь колоссален, что они не смогли удержать её и заключить в семи бриллиантах силы. Чистая энергия разрушения вырвалась на свободу. Результатом взрыва силы стало не только возникновение Мёртвых земель, но и великое землетрясение, которое изменило очертания континентов. На юге цунами поглотило под толщей воды целые государства. А на севере возвысились Ледяные горы. Равнины превратились в озёра, а горы – в холмы. Земля сотрясалась, породив новые хребты и острова и разделив земли. Но самым страшным оказались не наземные катастрофы, унёсшие за собой тысячи жизней, а изменение магического поля. Появились нестабильные геомагнитные зоны с блуждающими порталами, которые могли перенести ничего не подозревающих людей на другой конец мира. Разделились не только континенты, но и сила. И когда-то цельные семь магических сил превратились в «шесть плюс одна», рождая не только чёрных магов, обладающих талантами, но и разделяя источники силы. Так, обычные маги, такие, как Лара, могли черпать силу только из своего внутреннего резерва силы, тогда как чёрные маги черпали силу извне.

Именно тогда великий правитель Алариин, последний обладатель Бриллиантовой короны, и спрятал семь бриллиантов силы, провозгласив своё знаменитое пророчество об Искателе, что найдёт спрятанное, и смерти всего сущего, если наследница рода не воссядет на престол, когда Корона призовёт.

Многое из этого – лишь древние легенды, сказки на ночь, которыми пугали непослушных детишек, но в этих сказках кроилась и доля истины. Лара, как маг, прекрасно понимала структуру силы и последствия, которые может принести за собой смерть последней из рода Алариин. Бриллиантовая Корона признавала лишь истинную кровь наследников рода, Жаклин была последней, которая могла надеть Бриллиантовую корону и обуздать её силу. Сейчас же вместе с последней из рода сила короны утеряна навсегда.

Сидя в серой и унылой допросной, окружённая серыми стенами без окон и высокими, в два этажа, потолками, она старалась отбросить все мысли о короне и наследниках. Как магу и артефактору, ей было жалко утери артефакта такой силы и мощи, но этот исход, может быть, и к лучшему. Полторы тысячи лет после катастрофы люди как-то существовали без короны. Жили, развивались, создавали невероятно прекрасные творения и восстановили не только все земли и государства, но и выстроили новые законы и даже цивилизацию. Значит, будут жить и дальше. В конечном итоге Корона – это всего лишь символ, истинная сила скрыта в семи бриллиантах, украшавших её. Но и они утеряны навсегда. И со вчерашнего дня эта глава их истории закрыта.

Сейчас же у неё другая проблема. И вот эта проблема ввергала её в страх и в восторг одновременно.

Аркан лично занялся расследованием обстоятельств смерти герцогини Жаклин и прислал лучшего своего следователя. Максимар Лоран – о нём ходили легенды, он был кумиром всех студентов следователей на всём континенте. Единственный, кто за последние пятьсот лет поступил в Магистериум в пятнадцать лет, лучший выпускник Магистериума Аркана, личный ученик архимага Босхо, магистр-универсал, признанный мастер клинка и автор невероятного открытия, изменившего следственные мероприятия. Именно он впервые обнаружил, что при помощи голубых кристаллов можно обнаружить старые следы крови, даже если они были тщательно промыты. Изобретённое им заклинание было сложным и требовало глубоких познаний не только в артефакторике, но и в целительстве и путевой магии. Тот, кто сумел овладеть этим заклинанием и сплести все сорок восемь потоков воедино, мог обнаружить застарелые следы крови, что помогало раскрыть даже самые сложные и старые преступления. А три года назад великий артефактор Магистр Ниаз вместе с Максимаром сумел заключить силу заклинания в грани кристалла, и теперь любой маг-следователь мог использовать эти артефакты. К сожалению, кристалл стоил очень дорого, был одноразовым и мог показать следы не старше месяца, но даже так это стало прорывом в мире сыска.

Он был знаменит не только своими выдающимися умом и логикой, но и твёрдым характером и стопроцентной раскрываемостью преступлений. Его боялись преступники не только континента, но и прибрежных островов. Его уважали магистры всех государств, любой начинающий студент-следователь или будущий жандарм мечтали быть похожими на великого Максимара Лорана. И вот сейчас ей предстояло лично познакомиться с ним.

Лара испытывала смешанные чувства – от детского восторга от предстоящей встречи со своим кумиром до стыда, что встреча состоится при таких обстоятельствах. Она понимала, что детская влюблённость юной девчонки должна была уже давным-давно исчезнуть под гнётом реальности и возраста, но так или иначе она невольно пригладила рыжие волосы, жалея, что под рукой нет расчёски.

За спиной скрипнула дверь, и послышались лёгкие шаги. Лара сглотнула, затаив дыхание, она удержалась от порыва обернуться и наконец-то увидеть его вживую. Шаги приблизились, лёгкая тень обогнула стол, и вошедший остановился напротив неё. Она видела очертания его отражения в чёрной гладкой поверхности стола, но не смела поднять глаз.

– Ларилия Караган? – Вопрос был задан на удивление мягким, но твёрдым голосом.

Услышав своё имя официальным тоном, она глубоко вздохнула и, взяв себя в руки, подняла взгляд на собеседника.

Лара знала, как выглядит Максимар, его портреты часто встречались в еженедельных вестниках, да и в комнатах студентов его лицо нередко висело на стенах рядом с портретами великих создателей Аркана. Но в жизни он оказался совсем другим. Высокий, статный, он буквально возвышался над ней, давя исходящей от него силой. Янтарные глаза, казалось, смотрели со строгостью и осуждением. Чёрные волосы стянуты в низкий короткий хвост, скульптурные скулы и оливковый цвет кожи выдавал в нём жителя островов, а выдающийся нос говорил о присутствии крови жителей северных ледяных гор. Лишь его простая одежда: серые штаны, высокие сапоги, белая рубашка и кожаная жилетка – смягчали статную фигуру и суровый взгляд.

– Да, это я, – ответила она, радуясь, что её голос не дрожал от страха.

– Расскажите мне всё с самого начала, – потребовал он, садясь напротив, даже не представившись.

Несмотря на то, что его голос был обманчиво успокаивающий, такое начало явно расставляло всё по своим местам. Она почувствовала укол ментальной магии, слабый прощупывающий импульс энергии. Лара понимала его действия: она и сама использовала те крупицы ментальной магии, что ей были доступны во время допросов. Глубоко вздохнув, девушка открылась навстречу, показывая, что ей нечего скрывать.

– Хорошо, – спокойным тоном она начала свой рассказ. – После встречи с герцогом Арвалисом я направилась к южному выходу из дворца. Никто из гвардейцев не удосужился меня сопроводить. Будучи …

Она рассказала о том, что видела вокруг, о своих мыслях и удивлении пустынным коридорам, она даже не постеснялась упомянуть о своём раздражении, запутанности и однообразии замковых разветвлений. Её рассказ был чётким, детальным и по-военному сухим. В Академии их учили правильно докладывать о происходящем.

– Хороший доклад. Вы хорошо обучены. Но всё это я уже читал в вашем рапорте. Сейчас я бы хотел услышать больше деталей о месте преступления. Что вы видели? Как лежало тело? Что необычного было вокруг? Не считая Урании, служанки леди Жаклин, вы первая, кто обнаружил труп.

– Я мало что могу добавить к вышесказанному. По правде говоря, когда я осознала, что убитая – герцогиня Жаклин Арнавал, окружающее померкло, и я выпала из реальности. – Ларе было стыдно признаваться в своём непрофессионализме, но скрывать что-то от великого Максимара она была не в силах.

– Почему? Вы были близки с леди Жаклин?

– Нет, я её видела лишь несколько раз на официальных приёмах, которые посещала по долгу службы, и на портретах в вестнике. К своему стыду, детские страхи оказались сильнее.

– Детские страхи? – недоумение на его лице ещё сильнее ввергло её в стыд.

Нормальные здравомыслящие люди не верят в бабушкины присказки о пророчестве, не то, что она.

– Герцогиня Жаклин Арнавал – последняя из рода Алариин. Последняя наследница Бриллиантовой короны. И, согласно пророчеству, если Корону так никто и не наденет, Мрак может снова ворваться в наш мир, – она посчитала нужным объяснить своё поведение, даже несмотря на то, что это больше выглядело как оправдание маленькой девочки, которая вдруг испугалась Свира6 под кроватью.

– Пророчество самого Алариина, – понимающе улыбнулся Максимар. – Вы правы, если верить старинным преданиям, то со смертью леди Жаклин наступит конец времён и Мрак вырвется наружу. Но прошло уже больше суток, и пока мир не изменился, а границы с Мёртвыми землями – такие же сильные и непоколебимые, как и до этого. Думаю, нам нечего бояться. Но как только весть о смерти последней из древнейшего рода разнесётся по свету, в массах может начаться смута. Я уверен, мы ещё долгое время будем пожинать плоды старинных верований. Я уверяю вас, Аркан сделает всё возможное, чтобы не допустить смуты.

Лара с благодарностью кивнула на его попытку успокоить её. Но, несмотря на все уверения Максимара и доводы разума, из головы никак не выходил сон и призыв Короны.

– В конечном итоге это всего лишь артефакт. Давно уже бесполезный артефакт. Без бриллиантов его ни один наследник никогда не смог бы использовать. Сейчас же необходимость в этом пропала вовсе, – выдала она аргумент, которым сама себя успокаивала.

– Всего лишь артефакт, – задумчиво повторил Максимар. – Интересная теория, никогда не думал о Бриллиантовой короне в таком ключе. Вы, определённо, правы, – он дружелюбно улыбнулся.

Когда он так улыбнулся, на его правой щеке появилась совершенно очаровательная ямочка. В этот момент на миг с него слетела вся его суровость, и он становился похожим на тот романтичный портрет великого арканиста, к которому она привыкла.

– И всё же давайте вернёмся к делу, – улыбка вмиг слетела с его губ. – Вы совершенно точно ничего не можете добавить?

– Определённо, нет. Я думала об этом всю ночь, и сейчас рассказала все мельчайшие детали, которые смогла воскресить в памяти. Даже медитации по концентрации не смогли выдернуть из моей памяти большего, – она тяжело вздохнула от невозможности помочь.

– Ларилия, как вы относитесь к Возврату к истокам? – слишком быстро спросил Максимар, ошарашив её.

– Возврат к истокам? – пролепетала она, поражённая таким предложением. – Я, я… я не уверена, что из этого что-то выйдет. Вам лучше допросить служанку, – пролепетала она, не ожидая такого поворота событий.

– Урания мертва. Покончила с собой этой ночью. Не смогла выдержать смерти своей госпожи.

– Мертва? – эта новость поразила Лару, она не знала об этом.

Но Возврат к истокам? Это было опасно. Очень опасно.

Возврат к истокам был одним из сложнейших заклинаний ментальной магии. Лишь магистры могли так искусно управлять потоками сознания, возвращая человека в прошлое, заставляя его проживать отдельные моменты прошлого или даже целые годы жизни. Для его правильного исполнения требовалось несколько ключевых факторов: высший уровень магии и колоссальные запасы энергии – для этого заклинания многие использовали накопители, так как затраченные силы могли выжить мага и мастерское владение потоками. Для Возврата к истокам использовалось пятьдесят шесть восходящих потоков и двадцать семь нисходящих: удержать столько нитей и сплести в правильный узор требовало огромного умения, в противном случае – одна ошибка, и можно было повредить сознание человека навсегда, заставляя его переживать раз за разом один и тот же момент из прошлого. Также это требовало полного согласия и полную открытость человека, которого возвращают. Невозможно ввести человека в транс, если он сопротивляется, а любые попытки насилия могут даже убить.

Лара долго думала над предложением Максимара. С одной стороны, это было опасно, но она знала, что при Секретной службе короля было два магистра-менталиста. Риах и Гарух – искусные маги и пользовались полным доверием власти.

– Я согласна, – после непродолжительной паузы ответила Лара. Она искренне хотела помочь следствию, это был её священный долг как сыщика. – Кто из магов- менталистов сделает это?

– Я.

– Вы? – её удивлению не было предела.

Слухи о Максимаре Лоране ходили разные, но она никогда не слышала о том, чтобы он обладал такими способностями в ментальной магии. Универсалы имели способности ко всем шести видам магии, чаше всего, в равной степени в каждой сфере, или, как у неё, одна сила превалировала, а зачатки остальных оставались на самом низшем уровне. Если бы не её способность к стихийной магии и упорство в целительстве, она могла бы так и не получить значок универсала, так как способности к некромантии и ментальной магии были настолько ничтожны, что даже стыдно было признаваться в их обладании.

– А вы справитесь? Не хотелось бы навсегда остаться в том коридоре с телом герцогини, – не самый приятный момент жизни, – вмиг с неё слетела вся робость.

Какая разница, будет она вежлива или нет, раз она уже согласилась, а идти на попятную – не в её правилах. Сейчас речь шла о её жизни и здоровье и миндальничать было не в её правилах. Всё же она квалифицированный специалист, а не барышня на выданье.

– Справлюсь, можете мне довериться, – он снова обезоруживающе улыбнулся, но на этот раз на неё это не произвело никакого впечатления. Страх за свою жизнь был сильнее, чем очарование ямочки на его щеке.

Довериться ему? Это было сложным решением. По закону она имела полное право отказаться, но совесть и следователь в ней взывали к долгу перед короной. Она понимала, что на подсознательном уровне могла заметить улику, о которой сейчас не может вспомнить. И мысли о том, что её показания помогут быстрее раскрыть дело, помогли решиться.

– Хорошо. Я сделаю это.

Максимар лишь кивнул. Он так и остался сидеть, успокаивающе смотря на неё. Казалось, он никуда не торопится, и у них есть всё время мира. Под взглядом его темных глаз Лара тоже начала успокаиваться. Она даже улыбнулась ему в ответ.

В какой-то миг Максимар достал из кармана кожаного жилета небольшой кристалл в форме неровного шестиугольника, и Лара ощутила в нём накопитель, очень мощный накопитель. В следующий миг Максимар сделал несколько пасов руками, закручивая пальцы невообразимым образом, выпуская потоки силы. Внутренним взором Лара могла видеть десятки потоков, свободно плавающих вокруг него. Миг – и потоки выстроились в паутину узора невероятной красоты. Она была просто поражена быстротой его плетения. Ей никогда ещё не доводилось видеть узор заклинания Возврата к истокам вживую. Картинки в учебниках не могли передать истинную красоту восьмидесяти трёх синих потоков, сплетённых вместе. Лара смотрела заворожённо, как паутина медленно опускается на неё, зависнув вокруг, пока не касаясь.

– Откройся, доверься мне, – голос Максимара доносился откуда-то издалека и звучал прямо в её голове.

Она снова посмотрела на него, лишь складка над рассечённой бровью выдавала его усилия по удержанию такого потока силы. И она закрыла глаза, полностью открывая сознание.

Заклинание вошло в неё мягко, это больше напоминало прикосновение ледяного пера. На миг она содрогнулась от внутреннего холода, но он тут же отступил, заволакивая сознание, перенося её во вчера.

Перед ней был белый коридор с овальными витражами. Яркий свет проникал сквозь хрустальные окна, отражаясь всеми цветами радуги. Внутри клубилось раздражение, обида и злость на саму себя.

– Ааааа.... моя госпожа! – пронзительный крик вырвал её из раздумий.

Выхватив кинжал, она побежала на крик. Чудом остановившись и не врезавшись в стену, она замерла у проёма.

Арочный овальный проём, белые стены и пол забрызганы кровью. Красное пятно на белом платье. Лицо… лицо герцогини Жаклин, о, Боже… в голове всплывает образ Бриллиантовой короны. Чёрное невесомое пространство, усыпанное мириадами холодных звёзд, – и Корона на постаменте. Невероятно красивая, вырезанная из цельного куска огранённого алмаза. Она излучала мягкий свет, будто светилась изнутри сама по себе. А сила в ней притягивала…

– Вернись. Посмотри… – шёпот на грани сознания. Он звал, тянул обратно, она попыталась сопротивляться, красота короны притягивала, но голос звал снова и снова: – Вернись… – и в конечном итоге она подчинилась.

Открыв глаза, Лара вновь оказалась в арочном проёме. Перед ней на полу лежала герцогиня Жаклин.

«Посмотри», – шептал голос в её голове. И она снова подчинилась ему, внимательно разглядывая сцену перед ней.

Герцогиня лежала в неестественной позе: голова откинута в сторону, открывая уродливый порез на шее. Порез был странным: края раны неровные, рваные, будто горло разодрал хищник, или орудовали зубчатым кинжалом, какими нередко пользовались северные кочевники. Руки герцогини безвольно лежали на груди, пальцы покрыты свежей кровью. Скорее всего, она пыталась прикрыть рану руками. Юбки задрались, открывая ноги в белоснежных чулках. Лару удивил помятый вид нижних юбок.

Служанка причитала в истерике, сидя на коленях и раскачиваясь взад и вперёд, её взгляд был полностью остекленевшим и смотрел в никуда.

Лара огляделась. Под герцогиней растеклась лужа тёмно-красной крови, окрашивая когда-то белокурые волосы в бурый цвет. Кровавый след вел от дальней стены, и именно на ней было больше всего алых брызг. Она стояла лицом к окну, когда её убили. Нож разорвал артерию, выпуская фонтан крови. Изгиб алого показывал, что герцогиня обернулась: если убийца был сзади, то брызги крови должны были остаться и на нём. Лара проследила за каплями и увидела ровное белое пространство, не запачканное кровью. Присмотревшись к тому месту, где, предполагаемо, стоял убийца, Лара увидела стёртый след от подошвы, в котором с трудом, но можно было разглядеть рисунок. Определенно, мужской военный сапог, большего Лара сказать не могла. Она изучала пол в попытке найти ещё следы, но больше ничего не было.

«Окно», – прошелестел голос в голове. И Лара вновь подчинилась, присмотревшись к окну.

На белоснежной раме был смазанный след крови. Значит, убийца ушёл через окно. Лара хотела было подойти к окну, но не смогла сделать ни шагу: какая-то сила держала её.

«Открой глаза…» – и снова шёпот, и снова она подчинилась.

Белые стены исчезли, сменившись давящей серостью подземных этажей. Тело герцогини осталось лишь воспоминанием вчерашнего дня, сейчас же перед ней сидел Максимар, держа её за руки. Его пронзительные янтарные глаза смотрели изучающе и с долей беспокойства, и тут она всё осознала. Заклинание, плетение, голос в голове – все кусочки мозаики сошлись.

– Я вернулась, – выдохнула она, как только в голове прояснилось.

– Вернулась, – улыбнулся Максимар.

И почему его все боятся и считают безжалостным? Лара так и не смогла этого понять.

3. Неудачи множатся

С убийства герцогини Жаклин прошло уже пять дней. Тело герцогини было возвращено её семье в Камису, и через два дня её похоронят в семейном склепе рода Арнавал. Там она найдёт своё упокоение и путь в обитель Всемогущего Отца, а далее – в лоно Великой Матери для будущего перерождения.

В королевстве Камиса объявлен двадцатидневный траур. Скорбели все, знать Аркадии надела чёрные и синие одежды траура, даже простой люд приносил по четыре цветка Нори к посольству Камисы. Лара читала в вестнике, что тысячи цветов Нори украшают посольства Камисы во всех государствах континента. А чёрные и синие одежды носили не только в Аркадии. Принц Армонд прибыл из Далирии на второй же день, как узнал о смерти невесты. Лара мельком видела его во дворце, когда её наконец-то отпустили домой. Он выглядел бледным, глаза покрасневшие, будто он плакал, вид осунувшийся – идеальный портрет скорби.

– Переигрывает, – прошептал Максимар, который на этот раз сопровождал её к выходу из дворца.

Скорее всего, чтобы она вновь не заблудилась. Тогда Лара никак не отреагировала на это замечание, лишь кивнула, соглашаясь. Кронпринца Армонда не любил никто, но он был наследником трона Далирии – одного из самых сильных военных государств континента, и с ним приходилось считаться.

Через порталы депеши и рассказы путешественников разносились со скоростью сплетен: из уст в уста, из города в город, из страны в страну. Новость о смерти последней из рода Алариин ввергло людей в страх и смуту. По всем улицам расплодились безумцы, пророчащие конец света, прибавляя работы жандармам. Простой народ настороженно затаился, ожидая того самого конца света. Цены на непортящиеся товары возросли до небес, что снова прибавило работы не только жандармам, но и кабинету министров. Страх буквально витал в воздухе, делая людей раздражительными и агрессивными, мелкие стычки и драки вспыхивали буквально на пустом месте, а приёмные жандармерии ломились от доносов, которые следовало тщательно проверить и вынести вердикт. Навалившаяся работа не обошла стороной и Лару: её не понизили обратно до простой канцелярской крысы, но и наказания не удалось избежать. И все эти дни вместо того, чтобы расследовать настоящие преступления, она бегала по городу вместе с жандармами, проверяя и «расследуя» жалобы и доносы.

После очередного «разбирательства», которое в очередной раз оказалось всего лишь кляузой завистливого соседа, Лара оставила сопровождающих её жандармов составлять протокол, сама же отправилась в жандармерию пешком, намеренно выбирая окружной путь через низший круг города.

Антор – столица Аркадии – считался одним из самых красивых и больших городов континента. Поговаривали, что ни одна столица мира не может сравниться по красоте и величию с Антором. Даже старинная Нугда с её хрустальным дворцом и россыпью каналов во многом проигрывала Антору. Лишь когда-то великий Сторхед конкурировал с Антором, но после войны с Данваром, когда Далирия, в альянсе с Камисой и Аркадией при поддержке Аркана разгромили и покорили восточное государство, столица Сторхед была разрушена до основания, и от когда-то великого города остались лишь руины, по которым бродили призраки древних королей.

Сейчас же Антор был не просто столицей самого большого государства на континенте, но и самым развитым городом среди пятнадцати королевств. Антор, что на древнем языке означало «город Света», во всём оправдывал своё название. Белоснежные стены, белоснежные здания, украшенные горным хрусталём, каждый дом, лавка или мастерская по праву считались произведением искусства. Антор был основан на Ларийском холме и раскинулся далеко за его пределами. Стена из белого карарского камня опоясывала холм по спирали, разделяла город на три круга. Начиналась стена у западных ворот, или великих ворот Сатры7, у подножия холма, украшенного статуей богини мудрости, и завершалась Белым дворцом на вершине холма. Белоснежные стены зданий подсвечивались магическими кристаллами, и город никогда не погружался в темноту, даже самые бедные районы города были хорошо освещены в ночное время.

В городе было пять академий и более трёх десятков школ – Антор по праву считался великим городом. Сюда приезжали тысячи странников: кто-то в поисках новой жизни, кто-то в поисках знаний, или просто торговцы и купцы со всех уголков мира. В Анторе была самая большая транспортная сеть переходных порталов, и ежедневно десятки тысяч торговцев и путешественников пересекали Антор, дабы добраться в следующий пункт назначения. Это был единственный город, на территории которого находились два портала, из которых можно было попасть в двенадцать точек назначения, что позволяло торговцам переправлять товары во все уголки мира. А в западной части Антора расположился один из самых известных и больших рынков континента, ведь именно торговля приносила городу основную прибыль. Это был великий город, с разнообразными садами, парками и искусственными фонтанами, у которых можно было освежиться и отдохнуть в знойные летние дни. Построенный на развалинах великого города Ариин, Антор превзошёл по красоте своего предшественника.

Солнце поднялось высоко над горизонтом, извещая о прибытии ранней весны. Совсем скоро в Антор потянутся караваны с юга с разнообразными экзотическими фруктами, которые как раз в этот период и поспевают на объединённых островах Гуларии. Лара знала, что должна вернуться в казармы жандармерии, ожидая нового вызова, но из-за произошедшего во дворце на душе выли волки, и, выбирая самый длинный путь через нижний город, она бесцельно бродила по городу.

Несмотря на тревогу, что витала в воздухе, люди продолжали жить своей жизнью. Улицы полнились народом, спешащим по своим делам. Повозки, гружённые разнообразными товарами, проталкивались сквозь толпу, спеша к порталам, уличные мальчишки кружились вокруг лавок в надежде получить бесплатное угощение или стащить что-то, что плохо лежит. Курьеры, одетые в яркую красную униформу, разносили письма и посылки, юрко лавируя в толпе. В нижнем городе каменные дома местами обветшали и требовали обновления. Лара знала, что через два месяца жители всех домов в Анторе или их служанки начнут ремонтировать и обновлять дома, готовясь к первому празднику года, Шаси, во имя великой Баах. Улицы заполнятся весенними цветами и гирляндами из огненных кристаллов. На площадях разведут костры и будут раздавать сладости. Лара любила этот праздник: ещё будучи маленькой, она вместе с другими сиротами выходила на улицы города, ела сладости, зажигала огни, загадывая желания Великому Пауку Судьбы и танцевала вместе с другими горожанами. Именно в Шаси Лара не чувствовала себя одинокой, никому не нужной сиротой. Она считала, что с того дня, как в ней открылась сила и её забрали в школу магии, она распрощалась с этим чувством, но сегодня одиночество и чувство собственной никчёмности снова навалилось на неё.

Позволят ли ей снова заняться настоявшим сыском или так и будут держать на мелкой работе? Лара знала многих хороших и талантливых сыщиков, которым так и не позволили подняться по карьерной лестнице. Означал ли разговор с герцогом Арвалисом конец её карьеры как сыщика? Или Рирара всё же не обошла её стороной и ещё улыбнётся ей?

– Нарисы8, нарисы, свежие нарисы. Попробуйте первые нарисы, госпожа сыщик, – полная торговка с лотком сочных жёлтых фруктов протягивала ей плод.

Лара инстинктивно остановилась, откликнувшись на «госпожу сыщик»: её синяя с красными полосами униформа выделялась среди коричневых одежд торговцев и лавочников и сразу сообщала горожанам, что она служащий закона. Первые плоды нариса были ещё полуспелыми и не такими ароматными и сладкими, но, польщённая официальным обращением, она всё же решила купить несколько фруктов. Пока она расплачивалась за пакет с фруктами, кто-то в неё врезался, сбивая с ног и переворачивая лоток. Жёлтые плоды рассыпались по брусчатке.

– О, Великая Мать, мой товар! – запричитала женщина.

– Жандармы! – крикнул кто-то. – Вызовите кто-нибудь жандармов! Этот воришка украл у меня кошелёк. – Грузный мужчина тяжело дышал, пытаясь догнать мальчишку, который врезался в них.

Воришка же отряхнулся, схватил несколько фруктов с земли, спрятав их за пазуху, гадко улыбнулся и снова бросился бежать.

– Стой! – оставив женщину с лотком и мужчину звать жандармов, Лара бросилась вслед за сорванцом.

Мальчишка был юрким и быстрым, но и её не зря гоняли в академии и готовили к погоне за преступниками. Ловко лавируя среди толпы, он то и дело норовил укрыться среди повозок или за выступами лавок. Но Лара не стала пробовать удачу на вкус и выпустила Ласо: простое заклинание позволяло соткать невидимую верёвку и заарканить необходимый объект, обездвижив его. Но мальчишка увернулся, недобро сверкнув глазами, и снова пустился в бега. Такое поведение выдавало в нём мага, а, судя по роду деятельности, так ещё и не подконтрольного. К сожалению, несмотря на отсев и старания собрать и обучить всех магов королевства, всё же магистры школ иногда допускали ошибки, и маги-беспризорники продолжали куролесить по улицам столицы. Теперь поимка этого наглеца стало делом чести. Лара прекрасно знала, что необученные маги в первую очередь опасны для самих себя. Побежав снова за юрким проходимцем и на ходу плетя новое заклинание, она так сосредоточилась на поимке пацана, что не заметила пакости. Маг-универсал пятого уровня, следователь и выпускница столичной академии, она проглядела простенькую Подножку, брошенную ей прямо под ноги. Лишь покатившись по грязной мостовой и угодив головой во всё ещё не растаявший снег, Лара поняла, что произошло. Но было уже поздно: пацан скрылся, и догнать его не представлялось возможности.

Какой же из неё сыщик, если она даже простого воришку не может поймать? Сегодня богиня Рирара точно отвернулась от неё, а её брат Арам9 обрушивает на неё сотни несчастий.

Расстроенная до глубины души, она с трудом поднялась, отряхиваясь от грязи, и тут услышала позади себя.

– Если вы думаете, что я просто так вам отдамся, то ошибаетесь, – женский голос, вывел её из уныния.

– Если не будешь сопротивляться, то умрёшь быстро и безболезненно, – гнусавый мужской голос доносился из-за угла здания.

Лара среагировала инстинктивно. В ней, разозлённой и обиженной, сразу же поднялась сила. Может, богиня удачи и отвернулась от неё, но она не будет бездействовать, когда кому-то грозит опасность. Игнорируя мокрую одежду и скользкое месиво снега, она побежала на звуки голосов, сворачивая в узкий проулок между двумя зданиями. Это был тупик. Три высоких вооружённых мужчины надвигались на девушку, которая прижалась к стене. Несмотря на то, что в её руке был небольшой нож, даже отсюда Лара видела испуг на её лице. Недолго думая, она стала действовать без предупреждения, что противоречило протоколу, но медлить было нельзя. Направив потоки силы и разделив их, она вырвала оружие у нападавших, потом она повалила их на землю, вмиг сплетая обездвиживающую сеть, пригвоздив мужчин к земле. Так ловко и быстро она не действовала даже на экзаменах. Не прошло и минуты, как трое мужчин в полном недоумении лежали на земле, не в силах пошевелиться и с удивлением осознавая своё положение. Лара сама была удивлена, смотря на восходящие потоки узора, опутавшего убийц: в них было в три раза больше энергии, чем требовалось.

– Ловко, – хмыкнула девушка, с улыбкой смотря на мужчин.

– С вами всё в порядке? – завязав потоки, чтобы не тратить силы на их поддержание, Лара тут же забыла про нападающих.

– Да, спасибо, что спасли меня, – девушка робко улыбнулась, хотя глаза сверкали недовольством и разочарованием.

– Я вызову жандармов и лекарей, вы ранены.

– Нет, не нужно, это просто царапина. И не такое случалось, – девушка вытерла кровь со щеки рукою в перчатке.

Лара удивилась, увидев тонкие кожаные перчатки, изготовленные из речного урла. Дорогой аксессуар для девушки из бедных кварталов. Лара пригляделась к девушке, но так и не смогла определить её социальный статус. Белокурые волосы коротко острижены, лицо девушки не было покрыто ни граммом косметики, которую так любили лорды и леди из высших домов Антора, высокие точёные скулы, пухлые губы, большие пронзительно-голубые глаза и ухоженные ровные брови выдавали в ней уроженку южных районов Аркадии. Одежда на девушке была ладной, но простой. Коричневая куртка, утеплённая протёртым овечьим мехом, добротные шерстяные штаны и высокие протёртые сапоги из обычной бычьей кожи. Если бы не её ухоженное лицо, которое никак не портил тонкий порез на щеке и перчатки из кожи урла, Лара бы приняла её за обычную жительницу бедного района, может, даже за беспризорницу.

– Спасибо ещё раз за помощь, но мне нужно идти, – девушка уверенно перешагнула через обездвиженные тела обидчиков и направилась к выходу из переулка.

– Подождите! Вам нужно остаться и дать показания против нападающих. Необходимо разобраться во всём, – Лара преградила ей дорогу.

– Некогда мне разбираться, – девушка грубо оттолкнула Лару и бросилась бежать прочь.

Снова застигнутая врасплох, Лара в который раз за сегодня упала в мокрый снег, но тут же поднялась и побежала за девушкой. Как только она вынырнула из переулка, резко остановилась: девушки и след простыл. Был импульс раскинуть ищущую сеть, но это заклинание требовало слишком много силы, а она уже изрядно потратилась сегодня. Кристалла-накопителя при ней не было. Махнув рукой на странную особу, Лара вернулась к нападающим. Убедилась, что потоки хорошо связаны и энергии в них хватит надолго, она направилась искать жандармов, дабы привести неудачливых убийц в тюрьму и завершить арест.

***

Девушка-следователь не стала бежать за ней, и это несказанно сильно порадовало Витару. Отойдя на почтительное расстояние от места происшествия, она деактивировала артефакт сокрытия, который позволял ей укрываться от Ищущих сетей. Девушка была магом-универсалом и, видя, с какой лёгкостью она расправилась с убийцами Гарна, Витара не хотела рисковать зря. У неё и так сегодня самый неудачный день в жизни: богиня Рирара полностью отвернулась от неё, и её брат Арам преследовал Витару с самого утра. Привод в казармы жандармерии или, упаси Всемогущий Отец, в отделение сыска ей уж точно было не нужно. Слишком опасно для жизни.

Витара отряхнулась от налипшей грязи, горстью чистого снега умыла лицо от крови и двинулась прочь, подальше от сыщика и убийц. Порез жёг, и ей не помешал бы лекарь, нож этого ублюдка Нура был смазан ядом цепны10, это не убьёт её, но рана будет очень долго закрываться, и может остаться заметный шрам на щеке. Витаре было всё равно на красоту, но шрам мог стать опознавательным знаком, а в её профессии это равносильно раскрытию. Нужно было срочно найти хорошего лекаря и запечатать рану, пока ещё не поздно. Но куда податься, она не знала. Все знакомые лекари, которые могли бы ей помочь, не задавая лишних вопросов, так или иначе были связаны или работали на Гарна. Но с учётом, что глава гильдии воров прислал за ней своих убийц, это было плохой идеей.

Сегодняшний день не задался с самого утра. Вчера завершив одно из самых крупных дел за всю свою карьеру вора, Витара праздновала победу. Но, видимо, подношения богине Рираре не удовлетворили её, и удача отвернулась от Витары, как кошка от миски с прокисшим молоком. Две недели планирования и приготовлений, опасная, на грани смерти, прогулка в дом герцога Пренье и древнее колье стоимостью в три тысячи полновесных золотых было в её руках. Витара и не мечтала когда-либо держать такую сумму в руках. Когда они, наконец, вернулись с Фарелом в их убежище, сразу же спрятали колье в тайнике под полом. Именно Фарел уговорил её повременить с раскрытием окончания дела. Он так сладко уговаривал её провести хоть одну ночь с такой драгоценностью рядом: описания этого колье на её голом теле и сладостные обещания любви в его светло-серых глазах грели женскую душу, и она согласилась.

При воспоминании о Фареле Истуре внутри пробуждалась такая ненависть, на которую она и не думала, что способна. Три года они были не просто напарниками, не просто любовниками: она на самом деле любила его, любила по-настоящему. Они мечтали о маленьком доме где-то на юге, об общих детях и осёдлом образе жизни. Витара мечтала о детях, своём доме на побережье, большой и крепкой семье, которой никогда не имела. С семи лет, с того дня, как, сбежав от пьяницы-отца, она выросла на улицах Антора. Четыре года беспризорничества и воровства лишь ради куска съестного стали её новой реальностью, пока в один день Гарн не заметил её и не взял под своё крыло. Он обучал её своему ремеслу, тщательно, так, как умел. Он заменил ей мать и отца. И вот спустя десять лет она с гордостью могла именовать себя профессионалом.

Три недели назад в таверне «У Молодца», где собирались самые сливки воровского мира, она услышала про новое дело, и тут же загорелась им: колье на предъявителя, гонорар в семь сотен полновесных золотых. Это были огромные деньги. И это был их с Фарелом билет в свободную жизнь. Фарел отговаривал её: дельце было опасным и попахивало гнильцой, но Витара так сильно хотела вырваться, что решила рискнуть, и Фарел в конечном итоге согласился. Особняк герцога Перье был защищён всеми возможными и невозможными охранными заклинаниями, дюжиной свирепых волкодавов и небольшим личным войском. Но тщательное планирование, трата большей части своих сбережений на деактивирующие амулеты и артефакты и колье наконец были в их руках.

Вчера они пили и праздновали победу, вчера Фарел ласкал и любил её, вчера она слишком быстро опьянела и уснула. Уснула лишь для того, чтобы утром проснуться в холодной постели и пустой комнате. Колье, все её сбережения и сам Фарел пропали. Этот ублюдок даже испортил больше половины её вещей, оставив лишь те, до которых не смог добраться.

Витара была в бешенстве: эмоции захватили её настолько, что она даже не подумала о том, что Фарел может опередить её. Опьянённая и ослеплённая своей неприкосновенностью, она тут же ринулась к своему покровителю Гарну в «У Молодца», чтобы обвинить Фарела в обмане и предательстве. Но каково же было её удивление, когда Гарн её даже на порог не пустил. Он так и не смог простить ей ухода от него. Щирам, помощник, и правая рука Гарна перекрыл ей путь на второй этаж.

– Как ты смеешь тут появляться? Ты предательница и изменница! – обвинил её Ширам. – Из-за тебя сегодня у Мара был обыск, и его арестовали. Его отправят в Терокар, лучше смерть.

У воров существовал свой кодекс чести, и предательство сородича жёстко каралось, вплоть до смерти. Они были сами себе судьями и палачами. Она пыталась всё объяснить, пыталась оправдаться, но её никто не слушал. Лишь чудом ей удалось сбежать от немедленной расправы, но эти уроды настигли её, загнав в тупик. Если бы не девушка-следователь, Витара бы уже валялась мёртвой в полурастаявшем снегу.

С одной стороны, Витара была благодарна девушке за спасение, но её спасла представитель закона: ублюдки Гарна не поленятся всё доложить главе гильдии, и на ней навсегда останется клеймо предателя. Никто теперь не поверит, что она не сливала информацию.

– Нужно бежать из города, из страны. Бежать как можно быстрее, – заключила Витара и, скрыв лицо под грубым капюшоном, направилась на восток, в сторону порталов.

Пятнадцати золотых, лежавших в кармане, должно хватить на проход через портал, еду и скудное жильё на первое время где-то подальше от Антора и банды Гарна.

4. Быть войне

– Что значит нашли убийцу? Это официально? Информация достоверная? Когда это случилось? – Лара в полном недоумении стояла на ступенях Центрального отделения сыска Антора, практически не ощущая промозглого вечернего ветра, и не могла поверить в новости, которые ей только что сообщил её лучший друг Вегард.

– Тише ты, – зашипел он на неё, – это пока секрет и не разглашается. Я случайно увидел, как его привезли к нам и тут же отвели в подземелье.

– В подземелье? – удивилась Лара. В подземелье допрашивали лишь очень опасных преступников-магов. – Ты видел, кто это?

– Нет, на нём был мешок и кандалы, его вели трое гвардейцев короля. Я отправил курьера в казармы жандармерии, где ты должна была быть, но там сказали, что ты не вернулась с основным составом.

– Да, я была в городе, проводила задержание. – Лара не стала рассказывать Вегарду всю историю о своём отчаянии: сейчас было не до этого.

– Уже слышал новости. Троих одной сетью – это высший класс.

– Высший не высший, я измотана, грязная, и сила на нуле, хочу есть и спать, – отмахнулась она с раздражением. – Но всё это может подождать. Отведи меня в допросную.

– Ты с ума сошла? Никто нас туда не пустит.

– Вегард! – прикрикнула она на него: ей сейчас было не до его игр с уговорами. – Никогда не поверю, что у тебя нет запасного плана, как попасть в подземные казематы. Иначе ты бы не сообщил мне эту новость. Веди меня сейчас же! – потребовала она.

– Эх… скучная ты. Ни уговоров, ни Вегард, пожалуйста, ни тебе спасибо, что ждал меня на холоде, ни даже маленькой благодарности – ничего, – картинно причитал он, пока вёл её к задней части здания.

Лара не обращала внимания на сетования и жалобы Вегарда: в этом был весь он. Вегард Хальстром, заводила и ловелас, любитель картинных выступлений, театральности и розыгрышей. Некоторые считали его чудиком и шутом, но лишь до тех пор, пока не сталкивались с его острым умом, талантом в стихийной магии и его званием мастера клинка. Будучи из знатного военного рода, он с детства воспитывался в военных традициях Аркадии, но в шестнадцать лет Вегард бросил военную академию и самостоятельно поступил в «Высшую Академию магии», закончив специализацию сыска с отличием. Семья была против такого выбора, отец, генерал северных войск, не мог принять, что его сын станет обычным следователем. Но Вегард настоял на своём и даже был готов отказаться от имени рода, следуя своей мечте. Вегард закончил Академию за четыре года, а не за семь, в двадцать получил звание следователя, а в двадцать четыре прошёл испытание на мастера клинка, и сегодня в свои двадцать шесть он уже считался одним из лучших сыщиков Антора, ему пророчили головокружительную карьеру и в будущем пост главы Секретной Службы на место герцога Арвалиса. В настоящем отец, наконец, признал право сына на самостоятельный выбор, и между ними воцарился прохладный, но всё же мир. Вегард был вторым ребёнком, и от него не требовалось принимать правление родовыми землями, оставив всё на попечении старшего брата Арама Хальстрома. Оставалась лишь матушка Вегарда, графиня Дилана, которая всё пыталась сосватать сына за знатную леди его круга, но истинной любовью Вегарда была его работа и младшая сестра – четырнадцатилетняя Аврелия.

Молодые девушки всех слоёв общества нередко велись на его известную фамилию и красивое лицо, пытаясь заманить видного жениха в свои сети. Но мало кто из них знал, что Вегард предпочитал по минимуму пользоваться благами своей семьи. Он жил в съёмной квартире, пусть и в высшем круге, но не в шелках и золоте, а балы и светские приёмы посещал лишь после долгих уговоров матери, предпочитая попойки в тавернах нижнего города, или карточные игры в домах среднего города. Вегард был свободен, как птица, и предпочитал свободный образ жизни. Лара знала, что лишь чудо может заставить его когда-либо жениться.

Вегард был красив и умело пользовался этим. Белокурые волосы, выразительные ярко-синие глаза, необычный разрез глаз, что выдавал в нём примеси крови Сейшхарада. Высокий и гибкий, он обладал безукоризненными манерами и при желании мог вести себя как истинный лорд, в полном соответствии со своим происхождением. И она, с обычной внешностью, ярко-рыжими волосами и голубыми глазами. В ней не было ни утончённости аристократии, ни ослепительной красоты южанок, ни внутренней силы северянок. Она могла похвастаться лишь высоким ростом, рыжими волосами, глубокими голубыми глазами и ладной фигурой, приобретённой за время военной подготовки в академии.

Лара познакомилась с Вегардом ещё во время учёбы в Академии, и даже спустя пять лет он до сих пор является её единственным и лучшим другом. Многие удивлялись их дружбе: сирота без прошлого и рода и знатный аристократ – совершенно невероятная пара.

Она не раз благодарила Великую Мать за то, что воспринимала Вегарда не больше, чем как старшего брата, которого у неё никогда не было. Будь она хоть немного влюблена в него, то вечные муки сердца ей были бы обеспечены.

Вегард провёл их через восточный вход, куда обычно приводили преступников. Охранник у ворот вначале преградил им путь, но, обменявшись несколькими словами с Вегардом, пропустил их, лукаво улыбаясь им вслед.

– Что ты ему пообещал?

– Ты ещё слишком юна, чтобы говорить о таком, – подмигнул ей друг, зажигая светящийся кристалл и делая знак следовать за ним по крутой железной лестнице.

Лара на миг вспыхнула от его замечания, но тут же смущение сменилось раздражением. Она не виновата, что в свои двадцать пять невинна. Это в семьях аристократов невинность ценилась и сохранялась до свадьбы, среди простого народа же бытовали более свободные нравы. А в Академии и вовсе социальные понятия стирались. Они были магами, и это давало им право пренебрегать требованиями: магам дозволялось больше. Но во время учёбы она была поглощена занятиями и ей было не до романов, а сейчас работа занимала слишком много времени, да и её никто не привлекал. Она всё ещё мечтала о настоящей любви и одном единственном мужчине, которого полюбит и будет с ним всю жизнь. Но и это вздор юной девицы – пора взрослеть! Взмахом тёмно-рыжих волос головы она отбросила шальные мысли прочь, сосредоточившись на настоящем.

Вегард вёл их по крутой винтовой лестнице всё ниже и ниже. Лара знала, что под центральным управлением сыска было выстроено пять подземных этажей, некоторые части служили временными камерами для преступников, которые ожидали отправки в тюрьму Терокар, на каторгу или на казнь, часть была отведена под допросные, а самые нижние этажи служили хранилищем. Также из центрального управления с нижних ярусов вели туннели прямо во дворец. Весь Антор был пронизан сложной сетью подземных туннелей, которые пронизывали Ларийский холм вдоль и поперёк.

Они спустились на три этажа, и Вегард повёл их на восток.

– Куда мы? Допросные же в другой стороне.

– А ты думаешь, тебя кто-то пропустит туда? Я уже пытался пройти, но у меня ничего не получилось. Там, на страже, стоит этот северянин, и вход воспрещён всем, даже капитану Кевлару дали пинка под зад.

– Что за северянин?

– Ты его не видела? Напарник Лорана, Герберт, кажется, имя рода не помню. Глыба мышц, два метра роста и метр в ширину. Мозгов, правда, там не наблюдается. Странно, что ты его не видела во дворце. Тебя же допрашивал сам великий, и могучий, и всесильный, и всё-всё, и так далее – Максимар.

– Какая цица11 тебя укусила?

– Не нравятся мне эти типы из Аркана. Приехали сюда, диктуют свои условия, обращаются с нами как со вторым сортом, а наше начальство перед ними пресмыкается.

– Я не слышала, чтобы Максимар обращался с кем-то как со вторым сортом.

– А как объяснить их поведение? Они никого не пускают на допрос, и грубое обращение с капитаном Кевларом? Я этого не забуду.

Лара лишь вздохнула на горячность друга. Ей нечего было ему противопоставить. Капитан Кевлар не только учитель Вегарда, но именно Кевлар поддержал его, когда семья отвернулась от Вегарда, именно он выбил для него стипендию и общежитие в Академии, когда семья лишила его финансирования. И Вегард очень уважал капитана. Они все в центральном управлении почитали капитана Кевлара.

Но она встречалась с Максимаром, и у неё до сих пор пробегали мурашки восторга при воспоминании о плетении сети Возврата к истокам и восхищении той лёгкостью, с которой он её создал. Она помнила его мягкий шёпот в голове, когда он направлял её во время путешествия в прошлое. Максимар не был плохим человеком – она была в этом уверена. А мнение Вегарда во многом предвзято лишь потому, что он его не знает.

– Нам сюда, – Вегард указал на маленькую железную дверь, которая больше походила на проход для большой собаки или для карлика, чем для человека.

– Куда она ведёт?

– Увидишь.

С этим Вегард спрятал светящийся кристалл в карман мундира, согнулся на четвереньки и протиснулся сквозь узкую дверцу. Лара последовала за ним. После сегодняшних приключений её форма была настолько грязной и испорченной, что лишние пятна пыли ей уже никак не повредят.

Они оказались в небольшой пустой комнате с низкими потолками, с несколькими небольшими вентиляционными отверстиями на уровне пола.

– Они привели заключённого в дальние комнаты. Их уже давно никто не использует. Тебе сюда, – Вегард указал на среднее отверстие и сам лёг на живот, приползая ближе к стене.

Лара повторила его манёвр и чуть не ахнула, заглянув через дыру в стене. Отверстие вело прямо в допросную, находясь под высоким потолком, и сквозь отверстие она прекрасно могла видеть всю комнату.

Высокие тёмные каменные стены, железный стол посередине комнаты и железный стул, к которому был прикован заключённый. Второй деревянный стул пустовал, Максимар стоял, облокотившись на край стола, нависая над заключённым. Руки сложены на груди, ноги скрещены, его поза казалась расслабленной, но это не могло обмануть Лару. Она не видела лица Максимара, лишь его напряжённую спину, но не это её удивило, а сеть Подчинения, которая опутывала заключённого. Лара во второй раз в жизни видела сеть Подчинения вживую, и сложность, и масштабность этого плетения ужасала. Подчинение считалось тёмной магией, это заклинание было запрещено под страхом смерти. Говорили, что Подчинению невозможно научиться, к нему должна быть предрасположенность. Споры о том, считать подчинение заклинанием или всё же талантом, велись до сих пор. Но исход спора был неважен, Подчинение было запрещено во всех государствах мира. Использовавшего Подчинение ждала неминуемая казнь.

Сотни потоков сходились в причудливый узор, многие из них она даже не знала, не говоря уже о том, чтобы понять их структуру. Она не понимала, как человек вообще мог создать что-то наподобие этого, не говоря уже о том, сколько силы было вложено в это заклинание. Один из потоков отделился от общей массы, на миг зависнув в воздухе и исчезнув, оставляя за собой дыру в плетении. Лара пригляделась к паутине внимательнее и увидела в ней множество дыр. И тут она поняла, что происходит: Максимар пытался расплести сеть. Невероятно: если бы она не видела собственными глазами, как потоки нить за нитью отделяются от общего плетения и сгорают в воздухе, она никогда бы не поверила, что такое вообще возможно. Расплетать любое заклинание было невероятно сложно, некоторые не могли расплести даже свои собственные паутины, не говоря уже о чужих, а расплетать заклинание такой сложности – это убийственный труд.

– Как давно его привели? – прошептала она.

– Четыре часа назад, – прошептал Вегард. В его голосе слышался благоговейный ужас. – Поэтому они никого не впускали… – пролепетал он еле слышно.

Ларе не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что его глаза так же расширены от ужаса и удивления происходящего, как и её.

– Кто? – спокойный голос Максимара прозвучал ударом колокола в звенящей тишине.

Прошло не менее часа с тех пор, как они спустились в подземелье. Сеть подчинения была испещрена дырами, но всё ещё держалась.

– Кто дал тебе это? – Максимар указал на предмет в своей руке. Со своего наблюдательного пункта Лара лишь увидела кинжал, но не смогла разглядеть деталей.

Заключённый молчал. Его голова была опущена, и всё то время, пока Максимар работал над роспуском плетения, он, казалось, спал.

– Ох, – выдохнул Вегард, – не может быть.

– Что там? Я не вижу.

Друг обладал невероятно острым взглядом: он мог разглядеть мельчайщие детали на расстоянии десяти метров. Если бы не его высокий уровень стихийной магии, то такое зрение можно было бы посчитать талантом чёрных магов. Лишь единицы знали о его этой способности и держали его секрет в тайне.

– Север. Родовой кинжал, – прошептал он с ужасом в голосе. – Не может быть.

– Кто дал тебе это? – вопрос Максимара заставил Лару снова обратить своё внимание на сцену допроса.

– Мой король, – пробасил заключённый, наконец поднимая голову и смотря прямо на вопрошающего.

И тут пришло время Лары ахнуть. На допросном стуле сидел ни кто иной, как герцог Свеин Хадрсан – младший сын герцога Падерса Хадрсана, посла Тарии. Теперь она поняла, что имел в виду Вегард, говоря про Север. Именно так в народе называли северное королевство Тария. Одно из богатейших королевств континента, именно на её территории добывалось самое большое количество синих и розовых кристаллов – единственный материал для создания артефактов и амулетов. На его территории жил суровый народ, закалённый ледяными горами и вечным холодом. В Тарии военному делу обучались все жители государства, и мужчины, и женщины, с малых лет. Поговаривали, что армия Тарии занимает второе место по силе и могуществу, уступая лишь Далирии, ведь на вооружении Тарии были уникальные боевые ледяные тираки, которые под управлением наездников могли сжечь целые поселения в ледяном пламени. Эта была реальная мощь, против которой не смел идти даже Аркан. Окружённая неприступными Ледяными горами с севера, запада и востока и Средним морем на юге, Тария считалась закрытой страной и мало кто стремился туда, особенно из-за сурового нрава её жителей. Северяне, которых ей довелось увидеть в Анторе, были могучими мужчинами и женщинами с безжалостным характером и ледяным сердцем.

Сейчас же она смотрела на суровое, но совершенно спокойное лицо герцога Свеина и, если бы не сеть подчинения, которая нависла над ним, она бы поверила в его заявление.

– Ответ неверный. Может, попробуем ещё раз? – голос Максимара оставался ровным и бесстрастным.

– Ха-ха-ха! Север восстанет и будет править, север наденет корону! – Грудной смех герцога был зловещим, а заявления внушали страх.

– Хорошо, продолжим. – Максимар тяжело вздохнул и снова принялся расплетать паутину. Герцог Свеин какое-то время пристально смотрел на него с ненавистью во взгляде, но затем лишь хмыкнул и снова опустил голову.

На протяжении последующих двух часов арканист три раза задавал один и тот же вопрос, получая один и тот же ответ. Ненависть и уверенность в голосе северянина была настолько сильной, что в какой-то момент Лара усомнилась, а не является ли всё это правдой. Не послала ли Тария убийцу, чтобы избавиться от последней наследницы истинной крови. Но всё ещё висящая сеть Подчинения тут же отметала все сомнения, даже несмотря на то, что сеть больше походила на дырявый носок оборванца, она всё ещё сохраняла силу, энергия пульсировала, питая оставшиеся нити. Лара даже не могла себе представить, сколько силы тратит Максимар на то, чтобы расплести эту сеть. Поддерживать непрерывный поток магии на протяжении семи часов, даже такой слабый, который был необходим для роспуска плетения даже при использовании накопителей – всё равно это грозило выжечь его полностью.

Она лежала, неподвижно и заворожённо наблюдая за тонкой, кропотливой работой, пытаясь предугадать, какой поток он расплетёт следующим и, пытаясь понять систему, по которой он распускает сеть. При расплетении всегда должна была быть система. Ошибись хоть раз, и он мог ещё сильнее запутать паутину, и пришлось бы всё начинать с нуля. Она видела, как тонкая нить потока, исходящего от Максимара, словно щуп, прощупывает потоки сети, выбирая, за какой потянуть следующим. Несколько раз он начинал распускать тот или иной поток, но останавливался на полпути, переходя на другой.

– Кто дал тебе кинжал? – снова вопрос.

– Мой ко… – северянин вдруг запнулся на полуслове, озадаченный, и Лара затаила дыхание: неужели у Максимара получилось и он смог снять сеть Подчинения? Максимар, казалось, никак не отреагировал на замешательство герцога: – Север восстанет и…зачем? – недоумение, смешанное с ненавистью, смотрелось странно и зловеще. – Зачем тебе это? – вопрос герцога был неожиданным. Но Максимар молчал. – Зачем ему север? Кристаллы – всё дело всегда было в них. Наше богатство и наша смерть. Моя смерть. Близко, слишком близко… Север восстанет и будет править. Корона? Зачем тебе это?

Северянин лепетал и лепетал бессмыслицу, раз за разом повторяя один и тот же вопрос: «Зачем тебе это?» Его взгляд был расфокусированным, будто он обращался к кому-то далёкому. Максимар же не шевелился, продолжая смотреть на герцога Свеина. Тонкая нить силы зависла в неподвижности, больше не предпринимая попыток расплести узор.

– Моя смерть – наша погибель, – лепетал герцог. – Смерть! Корона будет нашей! – выкрикнул он вдруг, попытавшись встать со стула, но, будучи удержан кандалами, снова рухнул бесформенной грудой. Сеть подчинения над ним мигнула алым, вмиг сгорая без остатка.

Всё произошло настолько быстро, что Лара не успела даже осознать реальность. Герцог Свеин Хадрсан был мёртв. Столько времени потрачено впустую, а результата ноль. Уповать на то, что королевства поверят в сеть Подчинения и начнут искать истинного убийцу, а точнее, заказчика, было сущей глупостью. Это понимала даже она, хоть и не была сильна в политике. Действия Аркана за последние тридцать пять лет, к сожалению, вели уже не к миру во всём мире, а к завоеваниям и контролю. Правда делалось это всё же во имя всеобщего блага и того же мира во всём мире.

Свистящий звук отвлёк её от тела герцога, и она увидела, как из противоположной стены торчит кинжал, который воткнулся прямо в камень. Максимар выпрямился и, не оборачиваясь, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Она так и не увидела его лица.

Сейчас она не понимала до конца всех истинных последствий произошедшего в этой комнате. Сейчас она не знала будущего и к чему приведёт эта смерть и многие другие, которые последуют сразу за ней.

– Быть войне…, – прошептал Вегард рядом с ней.

Может, она и не знала будущего и всех хитросплетений паутины судьбы, но даже она понимала: «Быть войне».

5. Хатми

Тео стоял напротив постамента с Бриллиантовой короной, всё ещё с трудом веря своим глазам.

Под энергетическим куполом корона пульсировала, излучая мягкий свет и отбрасывая причудливые тени на чёрные гранитные стены грота. Сотни кружев древнего узора пронизывали цельный кусок алмаза, извиваясь прекрасной паутиной плетения с виду хрупких алмазных нитей. Ни один ювелир человеческого мира не способен воспроизвести тончайшую работу богов.

Стоя тут, Теодор Д’Аверин невольно начинал верить в древнюю легенду, что Корона была подарена богами первому из великого рода Алариин. Призванная сохранять баланс и мир в Ларании тысячелетиями Бриллиантовая корона служила символом покоя, мира и единой силы. Так было до того судьбоносного дня, когда тринадцать отверженных не использовали её силу, чтобы призвать в Ларанию силу Мрака, тем самым меняя мир навсегда.

Тео перевёл зелёные глаза на семь шпилей, расположенных по кругу, по три поменьше с каждой стороны, и один большой в самом центре. Когда-то на самом кончике каждого шпиля красовалось по бриллианту, три ослепительно белых и три чёрных, седьмой же бриллиант заключал в себе баланс между тьмой и светом. В детстве кормилица рассказывала, что сила в центральном бриллианте находилась в вечном противостоянии, переливаясь и двигаясь в бесконечном танце жизни.

Сейчас же верхушки зубцов пустовали. Будучи украденными отверженными, бриллианты так никогда и не вернулись на своё законное место, погружая Корону в сон. Легенды гласили, что придёт день, и Корона проснётся. Бриллианты будут найдены, и истинный наследник займёт Бриллиантовый престол, возрождая мир и баланс в Ларании. Но если наследник не обуздает силу Короны и семи бриллиантов, Мрак победит, погружая Ларанию в вечный ужас смерти. До этого момента Тео всегда считал легенды о Бриллиантовой короне ничем иным, как бабушкиными сказками, придуманными, чтобы пугать непослушных детишек. Но пришло время, и Бриллиантовая корона пробудилась, Великий Паук Судьбы сплёл паутину судеб, и им не осталось ничего другого, как покорно следовать предназначению.

Он отвернулся от постамента, направляясь к выходу из подземелья. Его сердце болело от утраты, но времени на скорбь не было: нужно было действовать.

Отряд из восьми всадников ждал у входа в подземелье, это были его доверенные люди, те, кому он доверял не только свою жизнь, но и государственные тайны. Восемь пар глаз с любопытством смотрели на него, Тео лишь кивнул им, и коллективный выдох сказал всё. Генерал Далар прикрыл глаза, произнося короткую молитву богам.

Он прикоснулся к дневнику матери, ощущая твёрдую кожу переплёта под мундиром и, на миг прикрыв глаза, унял чувства. Одним ловким движением он вскочил в седло, направляя своего вороного жеребца на север к порталу в Тарию, и восемь, как всегда, последовали за ним.

Дорога предстояла длинная, а его авантюра рискованная и могла стоить ему всего. Но пока верный конь гнал галопом по ночным дорогам Далирии, мысли Тео были далеко отсюда.

Меч с сапфировой рукояткой, символом фельдмаршала Далирии, был клеймён алой розой, символом Мастера клинка, он покоился в ножнах, инкрустированных знаком королевства Далирии: пять молний, пронзающих две луны Ипар и Арнах насквозь, а под ними на россыпи зелёных изумрудов расположился крылатый меч в честь поклонения богу войны Даману12. Все вместе они составляли эмблему военных сил Далирии, а зелёные изумруды говорили о принадлежности к королевскому роду. Он, Теодор Д’Аверин, урождённый сын короля Гонрада Д’Аверина, правителя Далирии, признанный бастард, пять дней назад потерявший одновременно обоих родителей, должен был стать королём и занять трон.

Он вспомнил клятву, данную матери ещё ребёнком, клятву, которую она заставила его дать в десять лет: «Не дать Армонду стать королём Далирии». Вся его жизнь была путём к исполнению данной клятвы. С того дня Тео посвятил всего себя лишь тому, чтобы переманить власть в свои руки, и когда настанет час взять то, что принадлежало ему по праву рождения. Он был старшим сыном Гонрада, и лишь то, что Армонд был зачат на брачном ложе в законном браке, отличало Тео от своего младшего брата.

Он никогда не был близок с отцом, он по-своему уважал его и служил своему королю, но Армонда он ненавидел с детских лет. Да и младший брат никогда не выказывал ни доли привязанности, не упуская случая, чтобы унизить или оскорбить незаконнорождённого бастарда. Но Тео терпел его выпады с покорностью судьбе, зная, что настанет день, и Армонд заплатит за всё. Гонрад же не бросил своего сына бастарда и дал ему возможность подняться и завоевать доверие и уважение не только аристократии, но и армии.

«Ты был зачат в войне, и война станет твоей жизнью», – это было наставлением отца, когда в пять лет он отдал его в военную Академию. И Гонрад был прав: война и армия стали смыслом жизни Тео.

Тридцать пять лет назад, когда объединённая армия Аркана, Далирии и Камисы разгромила Данвар, вся королевская семья была убита. Вся, кроме Амадеи Нагзар, младшей дочери последнего короля Данвара Гарола Нагзара. Тогда ещё молодой наследный принц Далирии Гонрад сохранил ей жизнь, сделав своей любовницей. И от этой связи родился Тео. Дедушка Тео ненавидел связь своего сына и не позволял Гонраду признать Тео законнорождённым и жениться на Амадее. Но после смерти старого Нарула, в день своей коронации, Гонрад признал Тео, дав мальчику новую жизнь и возможности. Но Гонрад так никогда и не женился на Амадее, превратив принцессу древнего рода в обычную любовницу, фаворитку, каких у него было сотни. Тео знал, что Гонрад любил его мать, любил по-своему, и где-то даже понимал невозможность брака между пусть и принцессой, но павшего королевства и королём одной из сильнейших стран континента. Он понимал это как стратег и верный подданный короля, но как мужчина и сын так и не смог простить отца за все слёзы и унижения, через которые прошла его мать. Брак с герцогиней Нана Д’Арил подарил Гонраду законного наследника, а стране – надежду на стабильное будущее. Несмотря на то, что в Далирии, в отличие от многих других стран, трон можно было передать по завещанию любому подданному страны: всё же престолонаследие по роду не нарушалось вот уже пять столетий, и новой гражданской войны за власть народ не хотел.

Несмотря на ненависть между братьями и скоропостижную смерть законной королевы, Тео никогда не предпринимал попыток навредить Армонду, будучи верен обещанию матери не трогать Армонда до смерти Гонрада. Раньше он никогда не понимал интриг матери, и пути, по которому она его вела, но верил ей, иногда слепо идя на поводу её просьб и приказов.

«Однажды ты узнаешь правду и всё поймёшь. Сейчас я не могу сказать тебе большего. Учись, сражайся, возглавь армию. В далирийцах слишком много от северных народов, мы родные по духу, и Далирия верит в силу меча. Возглавь армию, и ты возглавишь государство». И снова слова его матери оказались пророческими. Тео не просто учился военному делу, он буквально создал новую армию Далирии. Не имея собственных ископаемых, Далирия была знаменита своими войсками: армия, которая не проигрывала практически ни одной битвы. Реорганизованная ещё при его прапрапра- деде короле Нуре I, армия Далирии в скором времени стала одной из самых лучших среди пятнадцати королевств. Лишь Тария и Аркадия могли поспорить по умению, тактике и силе с Далирией. Наёмники и военные контракты приносили Далирии её богатство, а военные академии были одними из лучших. И Тео прошёл весь путь – от простого солдата до фельдмаршала, воистину заслужив каждую награду, участвуя в каждой битве и выигрывая войны. Говорили, что он – воплощение самого Дамана, и Тео не собирался переубеждать народ в обратном: именно при его главенствовании крылатый меч украсил герб Далирии, став вторым символом страны, символом её силы.

В двадцать один год, после окончания трёх лет обучения в Магистериуме Аркана, где он отточил свои умения некроманта до безупречности, Тео занял пост полковника и тут же начал перестраивать армию, создав первый в истории Далирии воздушный отряд тираков. До этого лишь Аркадия и Тария обладала таким тактическим преимуществом. Все три года обучения в Аркане Тео не только обучался магии, но и изучал тираков. Сам, будучи наездником, он так сроднился со своим Ли, что уже не мог себе представить жизнь без полётов. Понадобилось два года, чтобы изловить и приручить достаточно тираков, и ещё два, чтобы обучить первых военных наездников, и затраченные силы дали плоды: теперь у них были свои воздушные войска. Именно за блестящее использование тираков в военных действиях Тео и получил звание фельдмаршала, в тридцать четыре став самым молодым военачальником за всю историю Далирии. Полгода назад, получив меч с сапфировой рукояткой, Тео ликовал, понимая, что трон Далирии стал ещё ближе. Но даже в самых извращённых фантазиях он не мог предугадать узор плетения судьбы.

Пять дней тому назад, когда Далирия пошатнулась от скорбного известия о смерти своего короля Гонрада Третьего, и это всего лишь через четыре дня после смерти герцогини Жаклин Арнавал, будущей принцессы Далирии и предполагаемой королевы, сердцу Тео пришлось пережить ещё одну смерть – смерть своей матери. Они умерли одновременно: Гонрад и Амадея, находясь на расстоянии сотни километров друг от друга, и лишь Тео знал связь между этими двумя смертями. Утром Тео оплакивал отца, а на закате пришло известие о смерти матери. Корп, служащий его матери, который принёс скорбные новости, привёз также шкатулку, в которой было прощальное письмо и её дневники. Лишь чудо и мольба в строках, написанные аккуратным почерком матери, остановили его от путешествия на юг, к поместью Шарол, где последние пять лет проживала Амадея. Три дня Тео не выходил из своего кабинета в гарнизоне вблизи Глискана. Три дня и три ночи он читал дневники матери и пил, пил и читал, не в силах поверить в истинную историю мира. Он до сих пор не понимал, что на самом деле чувствует, его разрывало от скорби по любимой матери и от ненависти к её интригам. «Паучиха», так её называли в кулуарах дворца, и Тео лишь сейчас осознал истину этих слов. Тридцать пять лет его мать готовила заговор, заговор, который должен был не просто свергнуть Армонда с престола и посадить на него Тео, но и перевернуть весь мир.

За три дня он не съел ни крошки и выпил три пузатые бутылки горного оско, но его сознание и ум были чисты, как чистейший горный хрусталь. Он вчитывался в описание жизни его матери – от маленькой девочки до самой смерти. И каждая новая страница поражала его всё больше и больше.

Первым шоком стала правда о его зачатии. Гонрад не был его настоящим отцом! Эта новость надолго ввергла его в шок, и в тот миг он будто потерял опору. Весь мир, всё, во что он верил, вмиг разрушилось, словно пирамида из песка. Он шёл к трону Далирии, считая, что имеет на него законное право, всю свою жизнь он пытался любить отца, пытался найти хоть что-то похожее между ними. Всю жизнь где-то глубоко внутри него жил маленький мальчик, который мечтал об отцовском одобрении. Но строки, написанные молодой рукой его матери, разрушили его веру, веру в мир и путь, которым он жил. Его настоящим отцом был герцог Теодор Гарванский, военный и капитан «Свирепого ветра» – легендарного корабля, под руководством которого Данвар разгромил три флотилии Аркадии в начале войны. Он с трудом заставил себя читать про свидания между совсем юной шестнадцатилетней принцессой и молодым двадцатилетним капитаном, который, будучи из обнищавшего аристократического рода, строил военно-морскую карьеру. Читал про любовь, что вспыхнула между ними, любовь, которую Амадея пронесла через всю свою жизнь: несмотря на предательство, она хранила и лелеяла память о единственном человеке, которому отдала своё сердце. Тео – она назвала его в честь отца, его настоящего отца. Амадея так и не смогла узнать, что стало с Теодором после разгрома Данвара. Гонрад уверил её, что великий капитан «Свирепого ветра» был убит своими же соратниками за измену.

Тео долго вглядывался в маленький портрет Теодора и будто смотрел в зеркало. На протяжении всего дневника мать часто упоминала, как сильно он походил на своего настоящего отца и внешне, и характером. И портрет явно говорил о правдивости её слов. Те же чёрные волосы, тот же волевой подбородок, изумрудные глаза, разлёт бровей и даже разворот плеч. На портрете Теодор стоял, спрятав правую руку за спину, а левой сжимал рукоять меча: он так же, как и Тео, был левшой.

Читая повествования жизни матери, он ужасался её силе воли и восхищался умом этой женщины. Она была страшным человеком: количеством трупов, интриг и подстав, которые были на её счету, мало кто из солдат мог похвастаться. Описания всех ухищрений, на которые шла Амадея, чтобы поддерживать любовь Гонрада и внушать ему благосклонность к военной карьере Тео, ввергали в ужас неискушённый в дворцовых интригах ум военного. Именно она была причастна к смерти герцога Дала, бывшего фельдмаршала Далирии, который всегда выступал против Тео. Амадея также приложила руку к смерти королевы Наны, даже смерть Гонрада была на её совести. Год назад она обратилась к силе Мрака, связав свою жизнь и жизнь Гонрада. Теперь Тео понимал, почему ни один целитель не мог объяснить, как сердце здорового мужчины в расцвете сил вдруг остановилось во сне.

Тео был отличным стратегом и тактиком, но до его матери ему ещё очень и очень далеко. Именно с её руки последние пятнадцать лет Гонрад вкладывал всё больше и больше денег на усовершенствование армии, именно ей принадлежала идея отправить Тео в Магистериум Аркана, именно она настояла на его назначении фельдмаршалом Далирии. Несмотря на то, что Тео пробивал свой путь по карьерной лестнице собственной кровью, всегда за его плечом была несгибаемая поддержка матери. Откровение его матери стало ударом по его самолюбию. Где-то в глубине души он знал, что благосклонность отца – заслуга его матери. Отца? Нет, не родного отца, а человека, который изнасиловал его мать, человека, который обманом завоевал его страну, человека, который превратил принцессу в обычную придворную шлюху… Да, Гонрад вложил в его руки меч, но никогда не переставал напоминать, что он всего лишь бастард, никто, и всё, что у него есть, – это лишь милость короля.

Вся жизнь его матери была посвящена ненависти и одной цели, истинной цели: уничтожить Аркан и возродить Данвар. Если и было что-то, что Амадея ненавидела больше Гонрада, то это был Аркан. Тео всегда знал, что Аркан ведёт грязную политическую игру, и его кредо «Мир и баланс в Ларании» – всего лишь ширма, но он даже не мог себе представить, насколько мизерными были его подозрения. На страницах дневника она раскрывала все самые гнусные тайны Аркана, записи были свежими и предназначались исключительно ему. Это был её завет на будущее, её завещание.

Она подробно описывала, как Аркан устроил переворот в Барнасе, сменив власть на угодную архимагу Босхо. Описывала, как стравили между собой Естарию и Тирению, поддержав Естарию и завоевав Тирению, разодрав страну на части, отдав кусок территории Аркадии и расширив бывшее герцогство Естерии, которое, как оказалось, совсем не случайно превратилось в отдельное королевство. Про настоящие причины конфликта между Барнасом и Карминией и истинных мотивах спора между Камисой и Гуларией, что породило битву при Дашнаре и многое-многое другое. В большей части описанных военных конфликтов и сражений Тео участвовал лично, слепо веря в официальные версии и не зная, что за всем этим стоит Аркан.

И, казалось бы, после десятков разоблачений он всё же был шокирован тем, что за смертью герцогини Жаклин также стоит Аркан. Амадея не описывала детально, как Аркан организовал причастность Тарии, но план был невероятно прост. Обвинить Тарию в смерти последней наследницы древнего рода, Камиса объявляет войну северу, Далирия поддерживает её, так как была убита их будущая королева, Аркадия вступит в войну под предлогом помощи Далирии, и Аркан поддержит этот альянс. Тария разломлена, никто не поддержит государство, обвинённое в смерти последней наследницы истинной крови и в фактическом уничтожении надежды на возрождение Бриллиантовой короны. Аркадия получит часть ледяных гор с богатыми залежами розовых и голубых кристаллов, Аркан получает постоянную прибыль от продажи кристаллов, а Тария перестанет существовать как государство, также как когда-то Данвар.

Мать призывала его объявить войну Аркану. Аркану, которого все боялись, Аркану, на страже которого была огромная армия из магов, Аркану, который тянет за ниточки и управляет половиной государств Ларании, Аркану, который завоевал и уничтожил не одно мировое государство.

И она оставила ему свой последний подарок – самое большее, что она могла когда-либо сделать. Вместе с дневниками в ларце находилось завещание Гонрада. Завещание, подписанное кровью. Кровавое завещание, которое никто и никогда не сможет оспорить. Завещание, где Гонрад объявляет Тео Д’Аверина своим истинным наследником и законным преёмником престола Далирии.

Амадея дала ему силу, власть и средства уничтожить сам корень зла. Она предполагала невероятное, что Аркан служит Мраку, но в это Тео не мог поверить. Он понимал политику, понимал жажду власти и денег, но служение Мраку – нет? Ненависть его матери к первопричине уничтожения Данвара была слишком сильна. Он даже не верил её заявлению, что истинная наследница жива, что Жаклин была не последней из рода Алариин. И не верил в то, что паутина судьбы вышла на новый виток, и Корона пробудилась, требуя наследника и бриллиантов, а Искатель пустился в путь.

«Настало время. Оно пришло именно сейчас. Смерть Жаклин запустила механизм, который уже ничего не остановит. Аркан не просто уничтожит Тарию, он завоюет весь мир. Если наследница не взойдёт на престол, Аркан получит Корону, и Мрак будет править Ларанией».

Слова Амадеи были похожи на слова сумасшедшего с базарной площади, но, уже зная о связах и интригах матери, Тео всё же решил проверить всё сам. И да, она не лгала: Корона пробудилась.

Подгоняя лошадь к порталу, Тео всё ещё с трудом верил, что мать была полностью права. И видение будущего под правлением Босхо ужасало. Корона пробудилась, наследница должна взойти на престол, а он должен сделать всё возможное, чтобы уничтожить Аркан. Хатми – ибо таково его предназначение в паутине Великого Паука Судьбы.

– Следующий портал в Нарах – через три часа. Я купил три билета, – сообщил Аник, один из восьми его доверенных генералов.

– Спасибо, – поблагодарил Тео, надевая длинный плащ с глубоким капюшоном: сейчас было важно сохранять инкогнито.

– Ты уверен, что не хочешь взять с собой больше людей? – недовольным басом спросил Гриил Далар.

– Уверен. Со мной пойдут лишь Аник и Рилан. Рагнар в любом случае примет и выслушает меня: честь короля не позволит ему отказать в аудиенции. А дальше…? Надеюсь, завещание Гонрада убедит его.

Грил неохотно кивнул. При упоминании завещания его глаза на миг блеснули удивлением, даже несмотря на то, что он лично видел его два дня назад. Лишь эти восемь знали о завещании, об Аркане и о троне. Тео ненавидел лгать своим друзьям: у него их было не так уж и много, но он не стал рассказывать им об его истинном рождении и об интригах матери. Эта информация была лишней и могла лишь отвратить преданных союзников. Тео – старший сын Гонрада и займёт законный трон. Это всё, что он должен был знать.

– Это самоубийство… – прошептал Огден. Ему никто не ответил, но в восьми парах глаз читалось согласие.

Тео знал: Огден говорит не об его вылазке в Нарах, столицу Тарии, а о войне против Аркана. Он потратил пять часов, чтобы убедить своих преданных генералов в необходимости такого шага. Пять часов споров, убеждений, аргументов и контраргументов, и они, наконец, согласились с ним: «Аркан необходимо уничтожить». Таково было их соглашение.

– Так больше не может продолжаться. Мир меняется, и если я могу… если мы можем принести свет, то наш долг сделать это. Она пробудилась, ничего больше не будет прежним.

– Хатми… – прошептал Грил.

– Хатми… – вторили ему семь голосов.

– И да хранит нас Великая Мать! Ибо мир изменится навсегда.

6. Кровавое завещание

– Ты либо сумасшедший, либо слишком самонадеянный юнец! – суровый взгляд Рагнара Ярвина буквально пригвоздил Тео к стулу. Но он сохранял бесстрастное и упрямое выражение лица, не поддаваясь на провокации.

Попасть на аудиенцию к королю Тарии оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. Достигнув дворца, он, как мог, старался сохранить инкогнито. Это мало помогло и пришлось действовать ухищрениями. Тео был готов пробиться к королю даже с боем, несмотря на полный дворец вооружённых солдат. Но спустя два часа, и всё же раскрыв своё настоящее имя, когда ветреная Арнах уже начала свой восход на небосводе, король Рагнар принял его в своём личном кабинете.

Тео не стал медлить и расшаркиваться, Рагнар был военным, так же, как и он, и этикет был лишним, даже в стенах дворца. Первым делом он показал завещание короля Гонрада, указав на свой статус. Рагнар ничем не выказал своего удивления, лишь на миг дрогнула посеребрённая бровь.

– Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы принимать это за бахвальство, – он вернул завещание Тео. – Об этом ещё не было объявлено официально.

– Завещание будет обнародовано, как только я вернусь в Десар. Но до моего возвращения в столицу нам нужно многое обсудить.

– Хорошо, тебе удалось привлечь моё внимание. Мы будем разговаривать на равных.

Именно этого Тео и добивался. Он мог быть фельдмаршалом одной из самых сильных армий континента, но его слова ничего бы не стоили, не имей он подписанный указ короля. Сегодня же в этом кабинете будут разговаривать не только два военачальника, а два короля, которые скрепят договор, который изменит мир навсегда.

Тео рассказал Рагнару практически всё, что знал. Так же, как и своим друзьям. Об Аркане, о Бриллиантовой короне и наследнице, о заговоре против Тарии. Несколько дней тому назад убийца герцогини Жаклин был найден: им оказался младший сын посла Тарии в Аркадии герцог Свеин Хадрсан. Объявление войны – всего лишь вопрос времени. Предсказания матери сбывались прямо на глазах.

– Войны всё равно не миновать, – заключил Тео.

– Я мог бы откупиться землями, – спокойно и задумчиво проговорил Рагнар, будто уже не в первый раз обдумывал заманчивую мысль. Но стальной блеск его глаз не смог обмануть Тео.

– И практически признать, что вы заказали убийство последней наследницы рода Алариин? – хмыкнул Тео, откинувшись на спинку кресла.

Они уже больше часа играли в эту игру в поддавки. Рагнар выдвигал философские идеи, Тео опровергал их. После рассказа Тео обо всех ухищрениях Аркана и подставах, которые он совершал, Рагнар ушёл в задумчивое молчание, а, узнав о пробуждении Бриллиантовой короны и о том, что последняя наследница всё ещё жива, и это совсем не герцогиня Жаклин, он принял оборонительную позицию игрока. Тео понимал, что Рагнару требуется время, чтобы принять решение, и принял правила игры. Рагнар понимал, что Тео не отступит и продолжал прощупывать его решительность.

– Всегда можно обойтись малой кровью, – продолжил свой игривый диалог Рагнар.

– Это не похоже на слова гордого северянина, – парировал Тео.

На суровом квадратном лице короля отразилась кривая улыбка.

– Если Камиса всё же объявит мне войну, и Аркадия поддержит её, ты ведь всё равно будешь биться на моей стороне. Так или иначе, я заполучу твои войска. Но не стану агрессором.

– Сейчас у нас есть тактическое преимущество. Они не ожидают нашего нападения. – Тео не смог скрыть разгорячённости в голосе.

В крови бурлил знакомый азарт перед масштабным сражением. Несмотря на все попытки учителей, он так и не смог избавиться от предвкушения боя. Это походило на опьяняющий наркотик, и лишь медитации по успокоению ума и контролю магии помогали обуздать пыл.

– Мы будем в меньшинстве. Аркан поддержит Камису и Аркадию. За ними маги.

– С нами будет Альянс: я уверен, он не останется в стороне, особенно если мы откроем тайны Аркана. И у нас тоже есть маги.

– Война магов… это либо уничтожит нас, либо уничтожит их. Но мир больше никогда не будет прежним.

На это Тео ничего не ответил. Ответа не требовалось. Он и сам понимал, что если в битву вступят маги в полную мощь, это изменит политический лик Ларании. Аркан всегда старался переманить на свою сторону самых лучших и сильных магов. И он очень умело использовал их в военных действиях. А после того, как все пятнадцать государств континента триста лет назад подписали договор о «Контролируемом магическом вмешательстве в военные сражения», исход войны во многом зависел от сил противника. Каждый маг давал клятву использовать магию лишь в состоянии строгой необходимости. Если же они нарушат договор и используют магов в битве, это перевернёт весь политический устой.

Но, по правде говоря, Тео уже было плевать на это. Он понимал, что ввязывается в авантюру, которая будет стоить ему не только жизни, но и чести. Всё, чему он учился, всё, к чему шёл столько лет, наконец-то стало значимым. У него появилась цель, и он был намерен достигнуть её любым путём. Рассказав Рагнару всю правду и выложив все карты на стол, он рисковал, рисковал всем, и его война могла закончиться, так и не начавшись. Но Тео решил рискнуть и довериться матери. Именно она направила его к Рагнару с наставлениями, именно она уверяла, что Альянс вступит в войну, как только его армия продвинется за холмы Нарул. Чем было вызвано такое предположение, Тео не знал, и, несмотря на то, что это противоречило его принципам, в этот раз он решил полностью положиться на пророчества Амадеи.

Рагнар долго молчал, смотря прямо в глаза Тео. Что он там ожидал увидеть, Тео не знал, но сохранял спокойствие.

– Тебе нравилось учиться в Магистериуме?

– Что? – вопрос Рагнара стал полной неожиданностью, это привело Тео в замешательство.

– Нравилось ли тебе учиться в Аркане? – повторил он с лёгкой усмешкой в глазах.

– Аркан – зло…

– Я не спрашиваю, что такое Аркан. Я задал вопрос: нравилось ли тебе учиться в Магистериуме Аркана?

На миг Тео разозлился, так как Рагнар разговаривал с ним, как с нерадивым юнцом. Несмотря на то, что Рагнар Ярвин был вдвое его старше, до этого момента он на самом деле был верен своему слову и обращался с Тео, как король с королём.

– Да, нравилось, – ответил Тео честно, подавив вспышку гнева.

– И мне нравилось в своё время.

Тео знал, что Рагнар так же, как и многие сильные маги, закончил Магистериум Аркана. Рагнар был очень сильным некромантом и в своё время даже прослужил четыре года в одном из оплотов у купола.

– Знаешь, что мне нравилось больше всего во время моего обучения в Магистериуме?

Тео покачал головой: он не понимал, к чему ведёт Рагнар.

– Баланс и равноправие, люди и связи. Во время учёбы все равны. Принц и бедняк становятся на одну ступень перед необузданной силой знаний, перед энергией магии. Принц и простой пастух могли стать лучшими друзьями, скреплёнными верой друг в друга и доверием перед силой. Принц и герцог из обнищавшего рода могли сражаться плечом к плечу, поддерживая друг друга и в моменты студенческих шалостей, и перед лицом великой беды. Именно этим и был Аркан. Созданный, чтобы поддерживать баланс магии, обучать и сводить под одной крышей принцев и нищих, тех, кто в будущем могли стать поддержкой и опорой друг другу или врагами. Аркан – это маги, студенты и учителя – люди. Аркан – это не политика, не власть и не Мрак, это всего лишь школа. Помни это!

Рагнар замолчал, продолжая изучать лицо Тео. Казалось, он ищет что-то из своего прошлого в настоящем. Тео же зацепили слова Рагнара. Он на самом деле любил то время в Магистериуме. Студенческие годы обучения стали для него глотком свободы и истинного счастья, так отличавшиеся от военных школ и академий Далирии. Именно в Аркане он приобрёл первых друзей, тех, которые были с ним просто из-за того, какой он человек, а не потому, что он принц, военачальник или аристократ. Магистериум на самом деле равнял всех под одну гребёнку. Во время испытаний, если ты не доверял своему партнёру, то мог распрощаться с жизнью, а не имей ты друзей, то никогда бы не познал вкуса студенческой жизни. Аркан – это школа, а не политика. Именно этим Аркан и был когда-то. Созданный, чтобы собрать под своё крыло магов со всего мира, чтобы обучать их свету и нести баланс, но спустя время Аркан превратился в политического игрока и силу, ставшую диктовать свои законы.

– Ты слишком сильно похож на своего отца. Такой же отчаянный, безрассудный и горячий, – спокойно заверил Рагнар.

Тео на миг вздрогнул при упоминании Гонрада, но никак не показал своей реакции.

– Эта вера привела его за штурвал – продолжил король Тарии, смотря прямо в глаза своего оппонента, – и лишь его безрассудство позволило одному из самых одарённых некромантов, каких я когда-либо знал, стать капитаном «Свирепого ветра» и во время войны повести за собой не только флот, но и наземные войска. Люди верили ему, люди шли за ним, в нём было столько благородства, и чести, и веры за свою страну! Но… Он мог стать великим, если бы он не предал свою родину и не сдал бы расположение войск противникам.

Тео ошеломлённо смотрел на Рагнара, не в силах поверить в услышанное. Он знал его отца? «Принц и герцог могли сражаться плечом к плечу», «Теодор Гарванский, капитан «Свирепого ветра», я влюбилась в него с первого взгляда». У Тео на миг закружилась голова от осознания правды. Рагнар знал, знал всё. Знал, что Тео не сын Гонрада и что не имеет права на престол. Он был другом его настоящего отца. Тео хотел расспросить Рагнара о Теодоре, расспросить о том, каким человеком он был и почему предал свою страну после того, как лично возглавил армию.

Эту историю великого предательства знали все. Теодор Гарванский, капитан «Свирепого ветра» – одного из самых быстроходных кораблей, когда-либо созданных в истории, во время войны с Аркадией и Далирией отбил флотилию Аркадии, изменив линию фронта, тогда, когда уже считали, что Данвар пал. За два года войны он с моря перешёл на сушу, оттесняя объединённые войска Аркадии и Далирии всё дальше и дальше на запад, выкорчёвывая их из страны, освобождая Данвар от захватчиков. Но осенью 1437 года, после падения Аларии, войска Аркадии окружают гарнизоны Данвара, а по всей стране маги разрушают одновременно все склады с оружием и припасами. За одну ночь была уничтожена вся воинская элита Данвара, убита вся королевская семья и захвачен дворец. В предательстве был обвинён Теодор Гарванский, который никак не защищался во время ареста. Историки писали, что он поседел в ту ночь, и когда пятый легион далириицев под командованием принца Гонрада ворвался в покои Теодора, он сдался без боя. Историки писали, что Гонрад вывел его под руку, как друга, а тот шёл, опустив голову, и не смотрел в глаза своим капитанам.

Тео сотни раз читал очерки разных историков и воспоминания тех, кто присутствовал при этой сцене. Всю свою жизнь он ненавидел Теодора, считая, что если бы не его предательство, то Данвар выиграл бы войну, и его мать никогда не стала бы любовницей Гонрада. Пять дней назад, когда он узнал правду, он возненавидел мать и самого себя из-за того, что в его жилах текла кровь предателя. Возненавидел Теодора, возненавидел Гонрада и сам Аркан. Если бы не Аркан…

– Не вини прошлое. Что было, то было. Я слишком хорошо знал Теодора, чтобы поверить в его предательство. И слишком хорошо знал Гонрада, чтобы знать о его вероломстве и тяге к театральности. Эти двое ненавидели друг друга ещё со времён обучения в Аркане. Теодор слишком сильно любил Амадею. Любовь даёт мужчине силу в битве, и она же – его самая большая слабость. Запомни это, мальчик мой. В тебе – его честь и сила. Отпусти ненависть и освободишься от оков.

Квадратное, суровое лицо, с коротко остриженной белоснежной бородой сейчас как никогда казалось добродушным, а взгляд серых глаз был понимающим и светился отцовской теплотой. На краткий миг Рагнар дал Тео то, что никогда не давал Гонрад, – отцовскую поддержку. И это понимание в серых глазах Рагнара омыло сердце Тео, освобождая его от пут ненависти, державшей его цепкими клещами всё это время, да и всю жизнь.

Тео кивнул в знак принятия. Он не стал спрашивать Рагнара, откуда тот догадался, что Тео знает правду о своём рождении. Не стал спрашивать, почему верит ему и почему поддерживает. Он ничего не стал говорить. Тео лишь ждал. Ждал окончательного решения.

Рагнар встал и подошёл к окну, сложив руки за спиной. Яркие лучи солнца создавали ореол света в его белоснежных волосах. Его массивная фигура, одетая в серую военную форму Тарии, казалась зловещей тенью в свете весеннего солнца. Военная выправка и мирное дыхание говорили о спокойствии и стопроцентном соединении с источником силы. Тео мог лишь восхищаться этим мужчиной.

– Они сами вложили в твои руки свою погибель, – заговорил Рагнар наконец спокойным, но решительным голосом. – В жажде власти и наживы Аркан, Далирия и Аркадия взрастили свою смерть. Аркан падёт, и Бриллиантовая корона вновь засияет в волосах наследника.

Тео снова кивнул, не смея нарушать торжественность момента пустыми словами. Аркан падёт, и это было самым важным.

***

Возвращение в Далирию состоялось через два дня. Как только все формальности с Рагнаром были улажены и обсуждены все детали первых действий, Тео вскочил на лошадь и, не жалея ни себя, ни животное, помчался к порталу. В портал в Нарахе вошёл незнакомец, а вышел из портала в Гарнуле фельдмаршал и король Далирии.

– Закрыть все порталы в стране! Никого не впускать и не выпускать из страны. Приказ Фельдмаршала!

Тут же были посланы гонцы ко всем шести порталам в стране с приказом перекрыть все переходы, кроме переходов в Нарах и другие города Тарии. Ко всем пограничным гарнизонам, чтобы перекрыли все границы, кроме границы с Тарией. По всему периметру южных и западных границ с Аркадией, Барнасом, Камисой и Эвалией были выстроены линии обороны, состоящие из магов и летучих отрядов. Приказ был прост: не пропускать ни одной души, ни живой, ни мёртвой. Любой, кто осмелится покинуть страну или переступить границу, будет убит на месте. Вокруг всей Далирии подняли блокирующие путевые сети, и сотни магов-путевиков поддерживали магическое оцепление до дальнейших приказов.

Прямо у портала он мысленно вызвал Ли. Камень, вплавленный в кожу, и кость черепа за правым ухом нагрелся, посылая волны узнавания и радости от его тирака. Ли соскучился по своему верному другу, Тео испытывал схожие чувства: слишком давно они не летали вместе. Полёты и небо всегда были его отдушиной.

Ли прилетел с северной крепости, где отдыхал последние три недели, ожидая хозяина, в течение трёх часов. В его больших жёлтых глазах читались радость и азарт полёта. Тео не нужно было смотреть на оскаленную пасть с двумя рядами плоских зубов, чтобы понять чувства Ли. Камень, соединявший их, отчётливо передавал все эмоции тирака. Он приблизился к животному, поглаживая твёрдое вытянутое туловище и ощущая глубокое дыхание могучих лёгких. Рука прошлась по гладкой светло-изумрудной коже с тёмно-зелёными, цвета сумрачного леса, узорами. Ли приблизился, ближе подставляя правое крыло.

– Хитрюга, – улыбнулся Тео, почёсывая впадину за крылом.

Ли довольно заурчал, напоминая больше кота, чем грозное огнедышащее животное.

Они познакомились ещё во времена учёбы в Магистериуме, и Тео с первого взгляда понял, что они связаны друг с другом. Не каждый мог стать наездником, не каждый мог обуздать тирака, и не каждому тирак покорялся. Но Ли и Тео узнали друг друга с первого взгляда, и вот уже пятнадцать лет они неразлучны.

Тео послал своему тираку волну азарта и решимости, и Ли ответил взаимностью, согнул передние лапы, приглашая к полёту. Не дожидаясь, пока Ли оседлают, Тео запрыгнул на спину, ухватился за длинный жёлтый гребень, и тут же с короткого разбега они взмыли вверх.

Оставив своих людей контролировать исполнение приказов, он направился на юг в Десар, столицу. Остальные догонят.

***

Какое-то время Тео кружил над дворцом, разглядывая массивное сооружение. Жёлто-белые флаги Далирии опущены, а синие флаги с чёрными полосами развевались над шпилями дворца в знак траура. С высоты полёта на фоне бледно-розового Ипара, ранней весной еле различимого даже днём, Даран казался сказочным и одновременно устрашал и притягивал своей могучей силой. Девять высоких башен из серого горного камня возвышались над дворцом на разной высоте, центральную башню украшал остроконечный чёрный купол из аданита, а восемь других куполов были покрыты голубой сталью, что сверкала в ярких солнечных лучах. Величественные арки украшали острые пинакли, на вершине которых возвышались статуи великих воинов древности. В каждой из двухсот семидесяти контрфорсов зодчие прошлого вырезали в камне сцены выигранных битв, описывавших всю историю Далирии. Высокие стрельчатые окна из чистейшего горного хрусталя в любое время года сохраняли идеальную прозрачность и сверкали ослепительным радужным светом в лучах дневных и ночных светил.

Тео приземлился на главной площади, спланировав на красочную мозаику символа Далирии, в центре соединения Ипар и Арнах, перед основными ступенями дворца. Вслед за ним приземлились ещё пять тираков, с двумя наездниками каждый, символично заняв по одной из пяти молний. Стража выстроилась по стойке смирно, отдавая честь своему военнокомандующему. Несмотря на то, что гвардейцы короля и личная стража дворца не подчинялись фельдмаршалу и не входили в состав воинских структур, они так или иначе признавали его статус принца.

Дворец был на удивление пуст: его шаги гулким эхом отдавались о серые стены. Лишь гвардейцы и практически незаметная прислуга изредка встречались на его пути. Придворные же попрятались по своим покоям во время скорби и траура: кто-то на самом деле оплакивал кончину своего короля, но большинство из лизоблюдов лишь играли хорошо поставленный спектакль. Ничего, скоро он вычистит Даран от этой сверкающей мишуры. Скоро будет не до балов, этикета и придворных интриг. Война меняет лик знати, он знал это не понаслышке.

Двери большого зала советов были закрыты, и гвардейцы преградили ему путь.

– Велено никого не впускать, – проговорил один из них. Его голос даже не дрожал, хотя в глазах сквозь шлем читался страх.

– Кто велел?

– Его величество Армонд.

– Величество? – Тео приподнял одну бровь. – Не знал, что коронация уже состоялась.

Гвардеец побелел под шлемом и сглотнул. Тео знал, что его глаза сейчас черны, как ночь, черты лица заострились, а вокруг витает аура опасности. Магия некроманта наполняла его. Он сделал еле уловимый знак головой, и из-за его спины несколько восходящих потоков ментальной магии коснулись висков гвардейцев, и те упали бесформенной кучей на пол. Огден использовал своё любимое заклинание сонного тумана.

– Жить будут?

– Не помрут, – усмехнулся Огден.

– Двери! – приказал Тео.

Потоки стихийной магии от Грила сплелись в узор, порывами ветра распахивая массивные деревянные двухстворчатые двери. Армонд даже не удосужился наложить печать закрытого собрания.

Тео вошёл в большой зал совета, обрадовавшись увиденному. Весь Великий совет Далирии был в полном составе. Армонд сидел на своём месте, подле трона. Коронация нового короля происходит лишь после завершения трёхнедельного траура. И до коронации Армонд не имел право восседать на троне. А Тео был уверен, что братец ух как хотел этого!

После эффектного появления Тео в зале воцарилась могильная тишина. Семнадцать пар глаз ошарашенно смотрели на него.

– Какого Дунха ты тут делаешь? – Первым из оцепенения вышел Армонд. – Ты не явился на похороны отца, а теперь смеешь являться на закрытый совет? Если ты фельдмаршал, это не даёт тебе право игнорировать закон. Тебя сюда не звали. Убирайся! И не надейся продержаться на этом посту долго: как только меня коронуют, ты узнаешь своё место, бастард.

Тео с бесстрастным лицом выслушал тираду Армонда и лишь зловеще улыбнулся. Магия некромантии пульсировала в его жилах, требуя выхода. В глазах Армонда читался страх, но, надо отдать ему должное, он твёрдо стоял на ногах. Может быть, он был бы неплохим преемником Гонрада. Но не в этой жизни.

Молча Тео прошёл вдоль длинного стола с министрами и советниками, смотря прямо перед собой, будто никого из них не существует. Огден и Грил остались у дверей ждать приказа. Также молча он подошёл к пьедесталу и, поднявшись на три ступени, встал перед троном. Армонд хотел было ринуться на него, но выстроенная стена смерти не дала ему коснуться Тео. Не произнося ни слова, Тео сел на трон, бесстрастно смотря на притаившихся министров.

– Что ты себе позволяешь? Кем ты себя возомнил? – причитал Армонд. Он больше не делал попыток приблизиться, инстинктивно ощущая опасность.

Он хоть и не был магом и не мог видеть нити заклинаний, но на подсознательном уровне ощущал исходящую от Тео силу.

Тео продолжал молчать: он засунул руку во внутренний карман мундира и достал завещание Гонрада, небрежным движением швырнув его на стол. Грил при помощи потоков воздуха подтолкнул свёрток к герцогу Де Сарону – главному советнику и юристу Далирии. Герцог твёрдой рукой взял документ и вчитался в него. Несмотря на всю свою личную нелюбовь к Гонраду, Тео нередко восхищался его умением выбирать особенно исключительных личностей на ключевые посты королевства. Вот и Иен Де Сарон отличался не только стойкостью и смелостью, но острым умом и дальновидностью. Хмыкнув, герцог встал и зачитал вслух:

«Я, Гонрад Д’Аверин, находясь в здравом уме и полной осознанности деяний, завещаю трон своему старшему сыну и преданному гражданину Далирии Теодору Д’Аверину.

Я завещаю …»

Пока Иен читал, глаза многих министров расширялись всё сильнее и сильнее. Некоторые даже без стеснения сделали охранные знаки, вознося молитвы Великой Матери и Всемогущему Отцу. Когда Иен закончил читать, половина присутствующих пребывала в полуобморочном состоянии. Именно те, кто прекрасно знал обо всех своих прегрешениях. И если Гонрад закрывал глаза на «человеческие пороки», как он их называл, то Тео не собирался спускать им с рук ничего. Сорняки лучше вырывать с корнем.

Гонрад завещал ему не только трон, но и полный контроль над армией, финансами и северными островными колониями. Гонрад отдал ему печать закона и своим последним указом полностью распускал Большой Совет, объявляя Далирию военным государством и армию верховной властью.

– Не может быть! Это подделка! Отец никогда не поступил бы так! – заорал Армонд. Он хотел было ринуться на Иена, по путы Грила остановили его.

– Кровавое завещание невозможно подделать. Его невозможно написать под принуждением или шантажом. Гонрад собственноручно написал его своей кровью. Магическая печать цела и неподдельна, – объявил Рамор менторским голосом, магистр- универсал и министр магического обучения в Далирии, рассматривая документ.

Тео понятия не имел, как его мать смогла уговорить Гонрада на это и как сила Мрака помогла ей, но сейчас это уже не имело никакого значения. Что сделано, то сделано – прошлое должно остаться в прошлом.

Тео молча посмотрел в глаза Армонда. Два ненавидящих взгляда встретились друг с другом, и в чёрных глазах Тео читалось обещание скорой смерти. Но не сейчас. Армонд всё понял, он не был идиотом, Гонрад хорошо воспитал себе преемника. Тео кивнул Грилу, и тот отпустил Армонда. Развернувшись, бывший кронпринц молча вышел из зала. Повинуясь кивку Тео, Огден последовал за ним.

Как только Армонд покинул зал советов, обе створки замкнулись с лёгким щелчком.

– Итак, господа, что у нас сегодня на повестке дня? – Тео впервые заговорил, смотря на бывших министров.

Все молчали.

– Что же, как жаль, что весь совет охватила внезапная болезнь! Коварная и быстротечная, от которой нет лекарства.

– Какая болезнь? – спросил Граф Кайл Де Гаруж, министр финансов, низкорослый полный мужчина среднего возраста.

– Граф Де Гаруж, кстати, – король обратился к нему, игнорируя вопрос, – не утолите ли моё любопытство, как так получилось, что замок Армен до сих пор находится в таком плачевном состоянии, когда средства на его реставрацию были выделены вами собственноручно полтора года назад, но так и не дошли до зодчих.

Граф сглотнул, в ужасе смотря на Тео: его рот открывался и закрывался, но он так и не смог произнести ни звука.

– Как жаль, что вы не знаете ответа, – бесстрастно прокомментировал он молчание министра. – На выделенные Вам деньги из королевской казны можно было построить два таких замка.

Семь нисходящих и десять восходящих потоков силы протянулись к груди графа: кто-то ахнул, те, кто обладал магией, видели заклинание малокровия, получившее своё название из-за того, что паутина заклинания опутывает сердце, заставляя его часто-часто сокращаться, из-за чего оно перестаёт качать кровь в организм, нарушая все функции, и в конечном итоге сердце останавливается. Магия некромантов часто очень схожа с магией целителей, но, если целительство несёт жизнь, некроманты знают сотни способов, как заставить каждую часть человеческого организма нести смерть. Некроманты были самой смертью, и сегодня Тео погрузился в истинную суть глубже, чем когда-либо. За эти пять дней его мир разрушился и собрался вновь, выстроив новый вектор его судьбы.

Граф Кайл Де Гаруж вскрикнул от боли и обмяк в кресле.

– Кто следующий выступит с повесткой? – задал вопрос Тео, отводя холодный взгляд от трупа Графа.

Все молчали, не решаясь заговорить. В скором времени этот зал станет могилой для многих из присутствующих.

7. Новая вера

Старцы говорили: «У богини Баах странное чувство юмора». И Рамира на собственном примере в этом убедилась. В одночасье вся её жизнь полетела в узилище Дунха, и то, чего она так сильно боялась и опасалась, свершилось.

С семи лет, когда Рамира узнала, что она не просто маг, а маг-некромант, она опасалась попасть в оплоты. Она боялась Мёртвых земель даже больше самой смерти. Она помнила, как бабушка Тильда пугала их демонами Дунха, если они с сёстрами плохо себя вели.

– Не будете послушными девочками, злой Дунх пришлёт своих демонов, и они заберут вас в Мёртвые земли, – поговаривала бабушка, и тогда Рамира верила в эти сказки.

Она выросла, а страх перед Мёртвыми землями так и остался жить в ней. И в день вручения дипломов, день, когда бог Арам13 полностью обратил свой взор на неё, всё, чего она так боялась, свершилось.

Будучи пятой дочерью купца, Рамира с малых лет знала, что шанс выйти удачно замуж очень мал. Имея шесть дочерей, мастер Манжульс, её отец, всю свою жизнь копил на приданое. В Заларии невеста считалась выгодной не только по красоте и статусу, но и из-за приданого. Нередко девушки из обычных семей мастеров могли стать аристократками, всего лишь имея хорошее приданое и выйдя удачно замуж. Её бы не спасла и внешность, она была совершенно обычная, как у многих девушек: ничем не привлекательное заурядное лицо в обрамлении чёрных волос, худощавая фигура без внушительных пышных форм, так обожаемых мужчинами. Простушка – всё, что можно было о ней сказать. Единственное, что выделяло её среди массы сверстников, – это редкого цвета глаза: ярко-голубые с фиолетовым отливом. Но «редкий цвет глаз – не повод для замужества», – повторял отец за её спиной.

Её отцу приходилось много работать и заводить необходимые связи, чтобы хоть как-то устроить дочерей. Но когда в ней открылся дар некроманта, отец будто забыл о ней. В восемь лет её отдали в школу магии. Об обучении на дому отец и слышать не хотел – это стоило слишком дорого. Рамира до сих пор помнит подслушанный спор родителей. Мать в слезах умоляла отца не отдавать Рамиру в школу и найти учителей на дому так же, как и для Лорис, их третьей дочери, которая была целителем. Но отец был непреклонен: «Она пятая, и она некромант. Магия смерти, проклятая магия. Кто возьмёт её замуж? В школе она хоть сможет найти себе призвание». Рамира понимала, что отец хотел для неё как лучше, но так до сих пор не смогла простить его. Всё время обучения она жила в школе, вдали от дома, виделась с родными лишь на каникулах, и вот после окончания школы вернулась домой полная решимости не продолжать обучение, но судьба распорядилась по-своему. В то лето Гала, их старшая сестра, сыграла свадьбу с младшим сыном графа Негара. Празднество было великолепным: красивая музыка, украшения и изысканные наряды. Но одним из приглашённых был ректор академии из самой столицы – Малу. Нет, она старалась не злиться на сестру, старалась оправдать её и уговаривала себя, что Гала просто хвасталась своими родственниками. Но когда ректор Ампир узнал, что Рамира обладает восьмым уровнем магии, он тут же загорелся идеей заполучить её в свои ученицы. Рамира знала, что отец даже потребовал у него платы, чтобы он отпустил любимую дочь учиться. Красивая легенда для того, кто во всём и всегда искал выгоду. Когда она попала в Академию, её тут же стали обучать по специальной программе, сразу же внедряя курсы по специализации боевой некромантии. Сам ректор Ампир давал ей частные уроки, пророча ей место магистра. Через год Рамира смирилась со своей участью: быть магистром и преподавать в Академии куда лучше, чем Мёртвые земли. Она прилежно училась, с блеском сдавая все экзамены и проходя все испытания. Она стала любимицей многих учителей, за что однокурсники её не возлюбили. «Они просто тебе завидуют, такой талант рождается раз в сотни лет», – говорил Ампир, когда она ему жаловалась на отчуждённость ребят. И она ему верила. Она верила всему, что он ей говорил. Взяв её под своё крыло, Ампир дал ей то, чего не смогли дать родители. Он заменил ей отца, всегда заботясь о ней, заменил мать, выслушивая и утешая, и он же стал её первой любовью и её первым мужчиной. Ампир стал смыслом её жизни. Редкими тёмными ночами, лёжа одна в своей комнате в общежитии, она мечтала о том, как закончит Академию, как Ампир разведётся с женой, и они, наконец, поженятся. Мечтала, что они купят домик на окраине студенческого городка, поближе к полям, которые она так любила, мечтала о детях, грезила, как они вместе будут преподавать и растить детей. Эти мечты грели её в течение всех лет, проведённых в Академии. И вот, когда специализация подошла к концу, Ампир вдруг заявил, что им придётся расстаться. Его жена забеременела, и ему нужно думать о семье, а не о постельных утехах.

Она его любила, он был её миром, а она была для него всего лишь постельной утехой. В то утро Рамира впервые стала взрослой. Пелена наивности спала и рассыпалась, словно тончайший хрупкий хрусталь. На вручение диплома она шла, словно на эшафот. Она не помнила, как поднималась по лестницам к пьедесталу, не помнила, что говорил магистр Пандус, она бы вообще ничего не помнила, если бы не фраза «Поздравляю, вас избрали по распределению к Куполу». Ей вручили бумаги и подтолкнули к лестнице. Рамира помнит тот миг отчаянья, когда она сидела на подоконнике своей комнаты, находившейся в восточной башне общежития на восьмом этаже: она сжимала бумаги о распределении и смотрела вниз, решая, прыгнуть или нет.

«Все равно меня там не ждёт ничего, кроме смерти». И Рамира была полностью в этом уверена. Её распределили в крепость Агзар – самый юго-восточный оплот заставы, разделяющей Мёртвые земли и весь остальной мир. Агзар был последним земным оплотом и самым опасным. И её высылали туда на восемь лет обязательной службы. Несмотря на границу с Тарией, Залария не была военным государством, а женщины вообще никогда не держали оружия в руках. Лишь магов обучали военному делу. И некроманты не были обязаны служить на заставе, как в странах Альянса и Карминии, но приказ, подписанный самим королём Пейдрагом, нельзя было нарушить. Каждый год каждая страна континента была обязана высылать минимум семь некромантов к куполу. И в этом году её включили в список восьмой. В истории она первая женщина- некромант, высланный из Заларии. Она понимала, что всё это дело рук Ампира, понимала, что это его лёгкий способ избавиться от неё, чтобы жена-аристократка не узнала правды о его похождениях. И от этого знания её сердце покрылось мраком. В Заларии некромантия считалась тёмной магией: некромантов не любили и опасались. Считалось, что у них нет души, так как они прокляты смертью. В тот день её душа и сердце на самом деле умерли. А если она и так уже мертва, то какая, в сущности, разница, где погибнет её тело: тут, в Заларии, или там, в крепости Агзар? И она поклялась себе больше никогда не любить. Если она выживет в Мёртвых землях, то больше никогда не вернётся в Заларию. Тут её больше ничего не держало.

Два дня сборов, короткое и пустое прощание с родителями и сёстрами, и вместе с сопровождающими она ступила в портал в Малу, оттуда в Пилецию, город на юге Карминии, транзитом через Дипраш, что на севере Барнаса. От Пилеции ещё три дня пути до Нирана, въезда на земли оплотов. И спустя пять дней она будет в Агзаре.

Год назад Рамира проходила летнюю практику в одной из крепостей заставы. И это были самые ужасные два месяца её жизни: военная комендатура, военная еда, постоянные тренировки и рейды в Мёртвые Земли. А из развлечений лишь книги, музыка, которую играют сами солдаты, и карты. За два месяца она привыкла к тренировкам и ранним подъёмам, в конце практики еда уже не казалась такой пресной и невкусной, она даже побывала в трёх вылазках в Мёртвые земли, и в одной из них они даже столкнулись с настоящим демоном. В те два месяца в крепости Наруш самым сложным было привыкнуть к народу вокруг. Из ста двадцати трёх человек, населявших крепость, лишь пятнадцать были женщинами и лишь три их них – некромантки. Остальные судомойки или повара. И те три женщины были грубыми, с мужскими повадками: они пили и ругались наравне с мужчинами, в них было больше от мужчин, чем от женщин. У всех троих были коротко стриженные волосы, а тело натренированное, словно они годами не выпускали меч из рук. Рамира не боялась тренировок: всё же её обучали как боевого некроманта, и военная подготовка входила в обязательную программу, она даже неплохо владела мечом. Она опасалась, что за восемь лет службы превратится в такое же грубое и мужеподобное существо, как те три некромантки.

В Дураше их группа, которая составляла двенадцать человек, уменьшилась. Пять из призывников отправились порталом в Антор и оттуда в Ламан, в Глирию: они отправлялись в крепость Гуран – в шестой из тринадцати оплотов. Двое покинули их в Пилеции: они отправлялись порталом в Басар, через Варалу, их распределили в крепость Шар – в девятый оплот. Лишь её ждал Агзар – одиннадцатый оплот. В Пилеции ей и её сопровождающему пришлось задержаться: они ожидали призывников из других стран и городов Ларании. Разог, низкорослый и плотный мужчина с тёмной кожей, длинными, заплетёнными в сотню косичек волосами, родом с островов, сказал, что в этом году в Агзар поедут девять новых призывников, и лишь она из Заларии. Разог мало разговаривал и очень скудно отвечал на вопросы об Агзаре, сказав лишь, что ей придётся много тренироваться и постоянно быть начеку.

Агзар пугал её. Об одиннадцатом оплоте она читала в углублённых учебниках о Мёртвых землях – обязательном курсе для любого некроманта и универсала. Крепость находилась на высоком мысу, имевшем выход к морю. Построенная так, чтобы отбивать наземные и морские атаки, Агзар была фортовой крепостью. Регион вблизи Агзара был самым активным из-за близости замка Заришь, где когда-то и был открыт проход в узилище Мрака. Энергетический фон вокруг крепости колебался настолько сильно, что демоны появлялись даже вблизи самой стены купола. Это был один из самых опасных районов по всему периметру купола. В Агзаре служило около двухсот человек, но из-за высокой смертности распределение туда считалось наказанием, и мало кто из вменяемых людей сам решался на службу в этом гибельном месте.

В Пилеции к ним присоединились ещё восемь бывших студентов, таких же, как она, и одиннадцать солдат, двое из которых были универсалами. Трое раньше служили на восьмом оплоте и были распределены в Агзар, четверо сопровождающих, а остальные четверо возвращались из отпуска. Дан, один из универсалов, северянин средних лет, с грузным лицом, покрытым оспинами, ярко-голубыми глазами, в которых, несмотря на насупленные брови, светилась доброта, вот уже тринадцать лет служил в Агзаре и не собирался покидать «любимое» место работы.

– Наша работа – защищать мир от порождений мрака. О нас не напишут книги, мы не войдём в историю, но я делаю то, что считаю правильным. Люди Ларании могут спать спокойно, пока мы ведём свою службу, и я могу спать спокойно, зная, что купол стоит, а мой меч и моя магия отгоняет Мрак от мирного люда, – ответил он на вопрос, почему не уходит из оплотов, ведь обязательная служба – пять лет – как раз подошла к концу.

Эти слова поразили Рамиру. Она никогда не думала о долге защиты. Для неё оплоты были местом, которое просто существует. Место, куда отправляли насильно и заставляли сражаться с демонами. Защищать живых… Она никогда на самом деле не вдумывалась в эти слова. Некромантия – это не магия смерти, а магия защиты от смерти. Ещё никогда она не смотрела на свою силу с такой стороны. Может, если найти новую цель, найти новую опору, она сумеет найти и смысл в жизни? Раз уж ей не дано создать свою собственную семью, родить собственных детей и жить мирной жизнью, то она может быть той, кто даст другим возможность жить. Стать стражем жизни, уничтожая смерть. Эта мысль нравилась ей.

Въезд в Ниран встретил их ночной прохладой и тщательным досмотром. Ниран был одним из городов, через которые можно было попасть на земли оплотов. В отдалении от купола силы люди возвели каменную стену, отделявшую земли, принадлежащие Белой страже, от остальных государств. Эти земли юридически принадлежали тому государству, на территории которого находились, но они были освобождены от налогов, и тут вершилось своё правосудие. Карминия и Альянс, наоборот, выделяли средства для поддержания порядка и достойного проживания. Практически все нужды одиннадцати земных и двух морских оплотов обеспечивались шестью небольшими городками и двадцатью двумя деревнями. Из-за тёплого южного климата и плодоносной почвы земли вблизи Белой стражи были плодородными, и крестьяне нередко собирали по два-три урожая в год. Животные давали хорошее жирное молоко, а пастбища были зелены и полны сочной травы. Любой человек мог приехать сюда и начать вести хозяйство. Карминия и Альянс обеспечивали его клочком земли, домом и даже содержанием на первое время. При условии соблюдения закона: четвёртая часть всего урожая, мяса и молока уходило в крепости для поддержания стражников, и ничего из того, что было выращено тут, не продавалось за стену. Но даже несмотря на закон, перебои с продовольствием в крепостях всё равно были. И львиную долю всё же приходилось закупать из казны каждого оплота. Это Рамира узнала от одной из поварих во время практики.

Они не стали останавливаться на ночлег в Ниране и поехали дальше на юг, минуя Дурхес и Шурах, две деревни, отделявшие Ниран от Агзара.

Рамира увидела крепость, возвышавшуюся, словно каменный истукан, на мысе, ещё при выезде из Шураха. Арнах высоко светила на южном небосводе, освещая пространство вокруг. Они выехали на холм, и Рамира затаила дыхание, осматривая окрестности. От зрелища вокруг дух захватывало: это было и прекрасно, и в то же время внушало благоговейный ужас. Вдалеке на юге мерцало тёмно-красное зарево стены, сотканной из чистых потоков некромантичсекой магии. Полторы тысячи лет прошло, а паутина узора мерцала и переливалась силой и энергией, как в первый миг создания. Даже отсюда Рамира видела, как стена купола пересекает землю и уходит в воду, продолжая свой путь по дну и возвышаясь высоко над водой. На востоке был слышен шум волн, бьющихся о камни, а в воздухе витал солоноватый привкус йода. Вокруг царили покой и умиротворение. Тёмные стены Агзара возвышались над морем и равниной, словно стражи этого покоя.

– Поскакали, не задерживай группу, – подтолкнул её Разог, и она пришпорила лошадь.

С этого мига она примет новую веру: она станет Белым стражем жизни.

8. Блуждающий портал

В карете было душно: солнце припекало не по-весеннему, так и хотелось открыть окна и впустить прохладный, свежий воздух, но окна были забиты наглухо. Вот уже три часа Селест тряслась по ухабистой просёлочной дороге, ведущей в Галар, где находился небольшой портал в Антор, а оттуда она направится в Дарош – столицу Барнаса. Путь ей предстоял утомительный. Ночь в Анторе, на рассвете переправа в Дарош, и ещё два дня пути до поместья Равнер, где всего через десять дней должна была состояться её свадьба. Она до сих пор не понимала такой поспешности, но четыре дня назад, когда граф Захреин Равнер сделал ей предложение, она не смогла ему отказать.

Ей было уже двадцать два года – верхний предел возраста для замужества в Литалии. Через два года она официально будет считаться старой девой с минимальными шансами на брак. Селест не хотела замуж, но другой участи она для себя не видела: слишком многим она была обязана барону и баронессе Буни.

За день до предложения барон Дино Буни, её приёмный отец, вызвал Селест в свой кабинет. Он долго рассказывал о чести и благородстве графа Захреина. Барон очень живо описал её будущее, полное любви, заботы о детях, балы и приёмы в высших кругах знати Барнаса, не забыв упомянуть и о выгоде этого брака для их семьи. Баронесса Альдо Буни, её приёмная мать, была более сдержанна в речах, она на самом деле заботилась о Селест. Баронесса утверждала, что для счастливого брака любовь необязательна, а достойного мужчину женщина полюбит со временем, главное, чтобы муж любил жену.

Граф Захреин Равнер любил её. По крайней мере, так думала Селест. Граф очень галантно ухаживал, дарил подарки и даже читал ей её любимые стихи и совершенно открыто признавался в своих чувствах. Захреин был на десять лет старше, и, по суждению матери, красив. Селест же находила его привлекательным, но уж точно не красивым. Орлиный нос северян, кустистые брови, грубые черты лица, словно вырубленные из дерева, средний рост и широкие плечи, может, и были красивы для северного Барнаса, но здесь, на юге, в Литалии, в мужчинах ценилась сила и утончённость. Граф был забавным и весёлым, галантным и почтительным, он умел покорять. И в конечном итоге, невзирая на тишину сердца, Селест согласилась. Она не могла подвести тех, кто её вырастил как свою родную дочь, тех, кто о ней заботился и спас ей жизнь. Она была обязана всем семье Буни. И несмотря на то, что они никогда не относились к ней как к приёмной, она всегда знала, что барон и баронесса Буни – не её родные мать и отец.

Селест ничего не помнила о своём прошлом. Ей было всего три года, когда её нашли грязной и голодной, бродящей по тракту. Селест не знала ни своего имени, ни своих родителей или откуда она родом, ни конечно своего настоящего дня рождения. Поэтому возраст смогли определить приблизительно. Всё, что она помнила о своём прошлом, это далёкий женский голос, который пел ей колыбельную, и детский смех девочки. Может быть, у неё когда-то была сестра? Но, к сожалению, это все приятные воспоминания, которые сохранились в её подсознании. Из прошлого остались в основном кошмары. Запах дыма, лязг металла, звук грозы, мужские голоса и женский крик «Беги!». Этот крик до сих пор слышался ей в ненастные ночи в раскатах грома.

Барон Буни подобрал её на большом Шарильском тракте, вблизи границы с Карминией. Леди Альда рассказывала, что за два года после спасения Селест не проронила ни слова, и, несмотря на уверения целителей, она предполагала, что Селест немая: она даже не плакала, а заговорила лишь к пяти годам. Селест плохо помнила своё детство, но верила баронессе. В десять лет в ней открылись магические способности – на три года позже, чем у остальных детей. Но благодаря баронессе Альде Селест не отправили в обычную школу для обучения магии, а нанимали учителей на дом.

Селест любила учиться и посещала лекции с большим удовольствием, впитывая всё, что могли дать учителя. В пятнадцать она нагнала программу, по которой учились обычные дети, и магистр Генуа настаивал, чтобы Селест поступила в академию Альянса, но баронесса была непреклонна. Селест – универсал, ей подвластны все шесть типов магии, но основным энергетическим колодцем её резерва была некромантия. Баронесса опасалась, что её могут отправить в оплоты к Мёртвым землям. Во всех странах Альянса, так же, как и в Карминии, все некроманты были обязаны пройти восьмилетнюю службу у купола, невзирая на положение в обществе и социальный статус. Даже принц Бусат не миновал этой участи. Мёртвые земли были слишком близко, и защита охранного контура была важна.

Тогда Селест не знала, хочет ли она в академию или нет. Несомненно, ей было интересно учиться, и описания далёких стран пленили, но было страшно покидать родной дом. И она поддержала мать, оставшись в родном поместье со своей сводной сестрой Инес, которая, несмотря на то, что была на семь лет младше, стала для Селест лучшей подругой и единственным близким человеком.