Читать онлайн Ревизор: возвращение в СССР 22

Глава 1

***

Северная Италия. Город Больцано.

– Давай мы с тобой договоримся, – предложил отец, – если твой шурин согласится на жёсткий ответ, ты звонишь мне и говоришь: по тому вопросу положительный ответ. Если же он будет против, тогда говоришь: по тому вопросу отрицательный ответ, но он должен будет тебе объяснить, что предлагает взамен. И ты с этим снова прилетишь, если не придумаешь, как по телефону мне все понятно объяснить, не дав лишней информации тем, кто слушает…

– Ну, это понятно, – кивнул Фирдаус.

– Пойдём, я покажу тебе, что мы уже успели сделать, – встал Тарек из-за стола.

Они спустились на первый этаж и Тарек с гордостью провёл для сына экскурсию. При реставрации здания постарались сохранить былые интерьеры, белёный красный кирпич на стенах, местами протёртый, как будто от времени. Массивная тёмная лестница на второй этаж. Высокие кусты в кадках перед узкими высокими окнами. Очень необычный и без того интерьер дополняла старинная мебель и механизмы. Фирдаус, как зачарованный, ходил среди рабочих столов, предназначавшихся для менеджеров и бухгалтеров, и разглядывал всякие мелкие старинные штучки на столах.

Тарек остался очень доволен произведенным эффектом и позвал сына на производство. Там он познакомил Фирдауса с главным инженером фабрики Алонзо Скварчалупи. Тот бросился демонстрировать хозяевам первые образцы чемоданов в трёх размерах и рассказывать о планах на будущее.

Тут Фирдаус вспомнил, что привёз образцы тростей с чертежами и они с отцом вернулись к машине за багажом Фирдауса.

– Это хорошо, еще работы прибавилось! – разглядывал тросточки довольный Тарек у себя в кабинете. – Запатентуем, и только и успевай новую продукцию внедрять. Ещё б не эти наглые мафиози, то вообще хорошо было бы.

***

Москва. Старая площадь. Кабинет Захарова.

Бортко не стал рисковать и взял Сатчана с собой к Захарову. Если вдруг эта идея с поисковыми отрядами покажется Захарову бредовой, то всегда можно будет сделать вид, что он так и думал, просто, хотел, чтобы младший товарищ, так инициативно эту идею продвигающий, сам в этом убедился. А если старшие товарищи по партии идею одобрят, то всегда можно примазаться.

На приёме у Захарова Сатчан лично прокомментировал свои наработки по этой теме. Бортко сделал несколько нейтральных комментариев и подал Захарову номер газеты со статьёй Ивлева.

Внимательно ознакомившись со всеми материалами, Захаров посчитал эту тему перспективной хотя бы даже на том основании, что статья в «Труде» прошла все согласования и увидела-таки свет. А раз её пропустил Главлит, значит, она полностью соответствует идеологическому курсу партии. Уж кто-кто, а номенклатура такого уровня, как Захаров, прекрасно была осведомлена, как работает этот цензурный орган.

– На мой взгляд, очень правильная инициатива, – проговорил, наконец, Захаров. – Потребуется, конечно, многое сделать для координации работы разных ведомств на местах… Схожу-ка я с этим к Стельмухову, попробуем заручиться поддержкой в аппарате ЦК.

Сатчан радостно переглянулся с Бортко, а тот лишь покровительственно медленно моргнул ему глазами, мол, пока, всё идёт хорошо.

– А что с автобазой? – перешёл Захаров к делам насущным.

– Ивлев не смог пока туда попасть, – доложил Бортко. – Там проверка сейчас из Главмосавтотранса. Ганин держит руку на пульсе, встречался вчера с начальником автобазы.

– Вы, Михаил Жанович, тоже держите руку на пульсе, – многозначительно взглянул Захаров на Бортко. – Что б не было потом мучительно больно.

– Понял, – кивнул Бортко.

***

В университете во время первого же перерыва зашёл к Эмме Эдуардовне. Меня же включили в научную тему факультета, а я ещё ни разу не озаботился тем, что мне по ней нужно делать. Может, она скажет, к кому подойти или чем заняться в рамках этой работы.

Обрадовавшись моему появлению, она протянула мне толстый отчет в синем переплете:

– Взгляни, это отчет по НИР за прошлый год. Тема у нас на всю пятилетку. Сейчас формируем новый отчет за этот год. У тебя есть месяц, чтобы предложить статью, которую мы в него включим. Хорошая новость для тебя – за НИР будем платить, она хозрасчётная. Рублей десять в месяц примерно будет получаться.

Ну, не сказал бы, что сумма большая, но лучше десятка, чем ничего…

Взял отчет «Перспективы развития социалистической экономики», тут же присел в уголке и ознакомился с ним. Минут за пять нашел для себя нишу, согласовал ее с Эммой. После этого она меня отпустила, сказав, что текст можно принести рукописный, все равно методисты будут его набирать для всех членов НИР.

За обедом к нашей компании присоединились Мартин и Аиша.

– Ну что, Хуберт уже сдал тебе дела? – поинтересовался я.

– Да. Он уже уехал, – ответил Мартин.

– Спокойнее стало? – улыбнулся я.

– Ты что? Столько работы навалилось! – пожаловался Мартин. – Кто бы мог подумать…

– На тренировки успеваешь ходить?

– Ходит, ходит, – хихикнула Аиша. – Пусть только попробует пропустить, мне же не с кем будет в паре стоять. Кстати, дядя Фирдаус в Италию уехал. И Марат собирается в выходные опять с отцом в Святославль, – сказала она.

– А зачем? Они же только вернулись? – спросил я как бы между делом.

– Да они вещи свои там забыли, – простодушно поделилась Аиша. – И отцу Марата Загиту бумагу какую-то с новой работы нужно на старую работу передать.

Еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Это же как надо было спешить со мной, бандитом, разобраться, чтобы забыть вещи, за которыми, собственно, и поехали. Ну, Оксана, ну, эксперт по промыванию мозгов!

***

Москва. Квартира Ивлевых.

Капитан Волков из двенадцатого отдела приехал на квартиру к Ивлеву, где вовсю шёл ремонт. Выяснив, кто тут старший, он отозвал бригадира на лестницу и предъявил удостоверение сотрудника КГБ.

– Как работы продвигаются? – спросил Волков Ждановича, вернувшись в квартиру и осматриваясь профессиональным взглядом.

– Скоро заканчиваем, – доложил бригадир.

– Вечером нужно будет задержаться после работы, – многозначительно взглянул на него Волков.

– Понял, – кивнул Жданович.

– Хозяин приходит сюда во время ремонта?

– Иногда.

– Сегодня может прийти?

– Кто ж его знает?

– Ну, хорошо… Во сколько вы заканчиваете?

– А во сколько надо? – обречённо вздохнул Жданович. Ему совсем не хотелось оставаться тут с офицером КГБ на полночи. И участвовать в этой процедуре было неприятно. Он же сразу догадался, что здесь будет происходить, как только он бригаду по домам распустит.

– Нравится мне ваш подход, – улыбнулся одними губами Волков. – Тогда прощаюсь до семи часов вечера.

***

После пар посидел немного в библиотеке, и поехал на Лубянку. Румянцев встретил меня за пятнадцать минут до начала лекции и, проводив к себе в кабинет, дал ознакомиться с согласованным текстом. Несколько моих фраз были подчёркнуты карандашом волнистой линией, но не вычеркнуты, значит, можно озвучивать, – сделал я вывод.

Прочёл весь текст. По ходу выступления все молчали, а по окончании, как я и думал, посыпались вопросы. Первый вопрос – мол, мусоросжигательные заводы ещё больше загрязняют атмосферу, чем свалки.

– Но позвольте, а те же тепло- и электростанции на угле разве не загрязняют атмосферу? – спросил я. – Зачем расходовать ископаемые из недр, если полно мусора? Он тоже великолепно горит.

Много сомнений вызвала и сортировка мусора по видам вторсырья. Мол, да зачем это всё надо?

– Уму непостижимо, сколько будет тратиться ресурсов на сбор и переработку! – заявили мне откуда-то из середины зала.

– Всё зависит от воспитания, привычек и организации, – возразил я. – Вот со стеклотарой посмотрите, как хорошо наладили. Гениальное изобретение! И все носят бутылки, и сдают, и никаких проблем. А вообще, с ростом благосостояния, люди начинают задумываться об условиях своей жизни. Вот представьте, ваш дом окружают заводы и в десять труб ежедневно коптят небо вокруг. Рано или поздно вы задумаетесь о том, чем вы дышите и захотите поменять место жительства. Не ради себя, так ради беременной жены и детей. Правильно? Если мы планируем, что наш народ будет жить лучше, а мы планируем, то надо быть готовым к тому, что и требования к окружающей среде у него будут повышаться. Так что надо заранее думать о том, чтобы выводить за пределы жилых районов со школами и садиками, хотя бы, вредные производства.

Чтобы подчеркнуть важность тематики, отвечая на один из вопросов, особо подчеркнул идеологический аспект правильной экологической политики:

– Вы же не забывайте, товарищи, о чем я в начале лекции говорил – о том, что в Европе и США уже начали активно удовлетворять спрос населения на чистый воздух и в целом чистую окружающую среду. Если мы не начнем вовремя реагировать на такой же запрос нашего населения, то эту тему обязательно подхватят и диссиденты, и западные спецслужбы для разжигания недовольства у наших людей. Человек может многое стерпеть, но если поверит в то, что власть сознательно травит его и его семью, не организуя очистные сооружения на вредном производстве у его дома, или не перенося это производство подальше от города, то таки может прийти в бешенство…

Экологическая тема показала, что у офицеров КГБ очень силён стереотип о наших «бесконечных» природных богатствах и точка зрения, что природа все стерпит. За одну лекцию это, конечно, не изменить. Надеюсь, хоть кто-то задумается над этой проблемой.

Дома застал Галию и Ирину Леонидовну. А Загита не было, уехал устраиваться на новую работу. Пока дома было тихо, сел писать статью в газету на экологическую тему. Мусорный вопрос, в этот раз, затронул вскользь. Часть материала из зарубежной печати оставил на потом. Как-нибудь ещё напишу про бескрайние мусорные полигоны в Подмосковье. Потом ещё напишу статью про мусорные заводы в Европе, вырабатывающие тепло и электроэнергию. Ничего… Капля за каплей камень точит.

***

Святославль.

Рабочий день подходил к концу. Оксана собиралась домой. Епихин такой странный, – думала она. – Вечером сказал, что Машка остаётся у неё. Утром он уже передумал и увёз её с собой. Как она с ним живёт?! Дурочка. Слушает его во всём… Так и не рассказала, что там у них с Пашкой случилось? Что он за власть такая, как Епихин все долдонил? Считала раньше мужа сестры серьезным мужиком, но, похоже, ошибалась. Вон как его семнадцатилетний пацан запугал…

Задумавшись, она вышла с территории детского садика и не сразу обратила внимания на «Москвич», припаркованный неподалеку.

– Оксан! Садись, подвезу, – увидела она Кутепова.

– О, привет, – села она к нему в машину. До дома идти было не то чтобы далеко, минут двадцать пять, но зачем идти, если можно ехать?

– Уехали твои гости дорогие? – поинтересовался он. – Чего ты меня не пустила вчера с тем мужиком разобраться?

– Скажи спасибо, Кутепов, что кустами отделался, полез бы в подъезд, муж моей сестры бы тебя с лестницы спустил. Лежал бы сейчас в травматологии.

Тому эти слова не понравились, аж лицо дернулось, но он стерпел и спросил:

– Какие планы на вечер?

– Что, опять в кафе хочешь пригласить? – усмехнулась Оксана.

– Зачем в кафе? Домой, – посмотрел на неё Кутепов игривым взглядом. – Я бельё постельное поменял.

Оксану разобрал такой смех, что она смеялась до самого дома. А сосед радовался, что сказал что-то удачное. Пока они не приехали.

– Извини, Кутепов, спасибо, конечно, за приглашение, но я как-нибудь обойдусь, – открыла она дверцу машины, когда они остановились во дворе, – Таких предложений мне ещё никогда не делали!

Последние слова она проговорила, просто давясь от смеха. Вышла из машины и пошла к подъезду.

Кутепов с недоумением смотрел ей вслед. Что это с ней? – застыл в его глазах немой вопрос.

А Оксана поднялась к себе, закрыла дверь и разревелась, прислонившись к ней спиной…

***

Москва. У дома Ганина.

Договорившись о встрече, Яковлев опять приехал к Ганину.

– Сегодня начальство из Главмосавтотранса нагрянуло, – докладывал он. – Заинтересовались новой системой студента этого вашего. Потребовали объяснить в подробностях, а я растерялся, запутался. Короче, пришлось сказать, что это студент всё придумал. Они теперь хотят с ним лично познакомиться…

– Час от часу не легче… Ну вот, что теперь делать? Как объяснить, что он на базе вообще делал?

– Я сказал, что он у нас лекцию от общества «Знание» читал и попросился материал для курсовой собрать.

– О, молодец! Сообразил, – похвалил его Ганин.

– Да это мы с ним так договорились с самого начала…

– Ну, всё равно, молодцы. Ловко вы… Ну, пусть встретится, расскажет начальству твоему, что он там придумал.

– Он узнает, что мы не внедрили ничего до сих пор…

– Дадим ему денег за молчание, и всё. Мы же так и собирались, – отмахнулся Ганин.

– Сколько дадим?

– Ну, давай, тысячу дадим. Хватит с него, – решил Ганин. Он же студент, в команде самый младший, небось, и процент самый маленький, навроде моего, имеет. – Надо, наверное, сразу и отвезти.

– Тогда, дай ему из своих за меня пятьсот рублей, – попросил Яковлев. – Я тебе должен буду. И телефон, вот, передай этого из Главмосавтотранса. Он просил побыстрее позвонить. Пусть тогда в понедельник прямо с утра и позвонит ему.

***

Москва. Малая Семёновская улица.

Вечером после работы Самедов купил бутылку шампанского и дорогих шоколадных конфет трёх видов, и пришёл к Регине. Ключи от квартиры он в прошлый раз так и не взял обратно, так что теперь стоял под дверью, мучая звонок.

– Ты? – открыла ему дверь Регина и одарила его взглядом Царицы Савской. – Зачем пришёл?

Он молча сунул ей бутылку шампанского и кульки с конфетами.

Правильно расценив, что это белый флаг, Регина снисходительно улыбнулась и понесла всё это на кухню.

Пока он разувался и мыл руки, она успела выставить на стол два бокала и пересыпать часть конфет в вазочку.

– А у тебя пожрать что-нибудь есть? – спросил Самедов. – А то я с работы…

– Бутерброд с колбасой хочешь? – спросила она.

– Давай, – со вздохом согласился он. Регина полезла в холодильник, а он открыл бутылку и разлил шампанское по бокалам. – Должен сказать, что был не прав, – проговорил он.

Регина резала хлеб, отвернувшись, и Самедов не увидел её самодовольную усмешку. Она поставила перед ним тарелку с тремя бутербродами и взяла в руки бокал.

– И за что мы пьём? – спросила она.

– Я перевожусь из МГУ в Верховный Совет, – ответил он.

– Ого! – искренне удивилась Регина. – За это не грех и выпить!

Самедов притянул её за руку и заставил сесть к себе на колени.

– Я скучал, – заявил он.

Перемирие было закреплено на кровати.

Уходя от неё через час, он забрал себе вторые ключи от квартиры и оставил четвертной на трюмо в комнате. Ему понравилось, что она не поднимала в этот раз вопрос о деньгах. Он спокойно и приятно провёл время. И сказал ей, что хочет и дальше продолжать с ней отношения. Только надо, чтобы никто о них не знал. Он выходит на другой уровень и репутация у него должна быть теперь кристально чистая.

***

Почти успел закончить статью, как вернулся Загит и подтвердил, что они с Маратом с самого рассвета завтра стартуют в Святославль. Тут к нам вышла Галия с Русиком и попросила подержать, пока они с Ириной Леонидовной Андрюшку купать будут.

– У Марата же сегодня тренировка, – вспомнил я, беря сына у неё из рук. – Он поздно будет. Пока Аишу отвезёт… Авось спать ляжет пораньше, дорога длинная…

– Ой, вдруг, забуду, – спохватилась жена, – скажите ему, что Руслан звонил, хотел с ним поговорить.

– Вот мы завтра приедем и он напрямую с ним поговорит, – подмигнул ей Загит.

Тут зазвонил телефон и мне пришлось идти брать трубку с малым на руках. Это оказался Ганин. Он попросил о встрече.

– И когда вы хотите встретиться? – уточнил я.

– Сегодня, если можно, – ответил он.

– Ну, хорошо, приезжайте, – удивился я такой срочности и продиктовал ему адрес.

Что у них там такое случилось? С проверкой на автобазе проблемы?

***

Москва. Малая Семёновская улица.

Проводив Самедова, Регина не сразу заметила на трюмо двадцать пять рублей. Но когда она их нашла, её охватил гнев.

Да как он посмел?! – возмутилась она, отшвырнув купюру. – Как с куртизанкой со мной…

Но потом успокоившись и поразмыслив, она решила, что, в конце концов, никто из них о любви с самого начала не говорил и на неё не рассчитывал.

Тогда о чём, вообще, речь? – подумала она, подняла купюру с пола и положила в кошелёк.

***

Москва. Квартира Ганина.

Услышав по телефону адрес, куда нужно приехать к «бедному студенту», Ганин сначала растерялся, а потом быстро сообразил, что, похоже, тысячи за молчание Ивлеву будет мало.

Надо давать больше, – решил Ганин. – А если Яковлев не согласится взять на себя половину? А и чёрт с ним. Главное, Ивлеву рот закрыть.

И решительно полез в сервант за заначкой.

***

Как и договорились с Ганиным, вышел во двор через сорок минут после его звонка. Он нервно прохаживался по дорожкам, оглядываясь по сторонам.

– Макар Иванович! – позвал я его и помахал рукой. Он быстро направился в мою сторону.

Предложил ему сесть на одну из многочисленных лавочек во дворовом сквере. Видно было, что он нервничает.

– На нашей автобазе проверка, – начал он и я кивнул, мол, в курсе. – Главмосавтотранс заинтересовался твоей новой схемой, ну той, что с картой и с табличками, – я кивнул, типа, понял о чём речь. – Они хотят с тобой познакомиться, как с автором. Вот телефон начальника оттуда. Позвони ему прямо с утра в понедельник, – я опять кивнул.

А чего он так нервничает? – подумал я, глядя на его непрерывно пружинящую стопу.

– Мы с Яковлевым не разобрались в твоей этой системе, – продолжил Ганин после недолгого молчания. – Так что не смогли её внедрить. Яковлев, даже, начальнику из Главмосавтотранса не смог объяснить её внятно. Пришлось рассказать про тебя. Объяснили ему, что ты лекцию читал на автобазе и попросился материал для курсовой работы собрать и попутно это всё придумал, – я опять кивнул. – Мы с Яковлевым хотели бы попросить тебя не говорить никому из наших, что мы с ним так облажались и не запустили работу на автобазе по новой схеме. Вот, возьми, пожалуйста. Здесь три тысячи.

Глава 2

Москва. Во дворе высотки на Котельнической набережной.

– Ну, вы даёте, Макар Иванович! – поразился я его недальновидности. – Всё, что необходимо сделать на автобазе, я вам сказал и показал. Вся информация вам была предоставлена. Если что-то не понятно было, нужно было просто-напросто мне позвонить, я бы тут же приехал и всё разъяснил. А вот так пропасть на месяц, а потом сказать, не получилось, не смогли, не поняли… Извините, это несерьёзно…

– Тебе что, мало трёх тысяч? – удивился он. – А сколько тебе надо? Три тысячи – это большие деньги! Ну, хочешь, четыре?

– Макар Иванович, ну при чём здесь деньги? Есть вещи подороже. Доверие товарищей, например.

– Не смеши меня! – нервно рассмеялся он. – Можно подумать, ты к нам ради доверия товарищей пришёл, а не из-за денег.

– Я сейчас не буду касаться своих мотивов, я скажу только про результат вашей работы, точнее, про его полное отсутствие. Ну, что вы мне деньги принесли? Какой в этом смысл? Это шило в мешке уже не утаить. Думаете, никто ничего не понимает? Дураков-то вокруг нет…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Даже если я сейчас возьму у вас деньги и всем скажу, что да, там, действительно, было сложно разобраться, вас же это не спасёт. Вопросы к вам у товарищей уже есть и они никуда не денутся.

– Какие ещё вопросы?

– Ну, из того, что на поверхности, это почему вы никому не сказали, что есть проблема?

– Я смотрю, все такие умные вокруг! – раздражённо ответил Ганин, поднялся и пошёл прочь, не попрощавшись.

Вот и ещё одного врага нажил. Но другого выхода у меня не было. Он явно крысятничает у своих же товарищей, с какой-то непонятной мне храбростью, и меня попытался в это вовлечь. А я так себя вести не готов. Да и туповат он явно. Предлагает взять у него деньги, чтобы потом выступить на очередном совещании и сказать, что мои методы были внедрены на автобазе, но провалились? Да за кого он меня принимает?

***

Северная Италия. Аэропорт Больцано.

Тарек провожал Фирдауса на рейс в Рим, откуда будет уже пересадка в Москву.

– Пусть Павел думает над следующими изделиями, – наставлял он сына. – У него хорошо получается придумывать простые конструкции.

– Кстати, – вспомнил Фирдаус, – помнишь, он предлагал обратить внимание на детектор скрытых микрофонов, камер, короче, жучков? Сам он в этой технике не разбирается, но говорил, что приборчик может оказаться очень востребованным. Я все время об этом тоже думаю. Раз такая ситуация с мафией началась, то тебе было бы не лишним проверять иногда собственный кабинет, или машину, или квартиру. Если они начнут тебя прослушивать, чтобы собрать побольше компромата, то неплохо бы сразу об этом узнать… Может, и в самом деле подумать о такой разработке тоже?

– Может быть, может быть… – озабоченно сказал Тарек, почувствовав чей-то взгляд.

Он аккуратно огляделся по сторонам и почти сразу поймал взгляд Матео, этого пузатого неопрятного мафиози. А рядом крутились двое его таких же подручных. Матео понял, что Тарек на него смотрит и узнал, тут же ухмыльнулся и помахал ему рукой.

– Вот, собачий сын! – прошептал Тарек и глазами показал Фирдаусу на Матео. – Это тот самый, из мафии. Похоже, запугать меня решил…

– Отец, тебе надо подумать об охране, – обеспокоенно возразил ему Фирдаус. – И сейчас тебе не следует оставаться где-либо одному. Где наш водитель?

– Не беспокойся, – улыбнулся Тарек. – Ничего они мне не сделают в таком людном месте. Этот Матео на психику просто мне давить пытается этой слежкой. Но такие методы со мной точно не сработают…

***

Вернувшись домой, сразу набрал Сатчана и попросил подъехать срочно. Он понял, что разговор нетелефонный, и через полчаса уже примчался.

– Ну, что у тебя стряслось?

– Да вот узнал, что на автобазе никто ничего не внедрял и работать по-новому даже и не пробовал. Так что нет смысла анализировать результаты, их, просто, сравнивать не с чем.

– Откуда такая информация? – сразу уточнил он.

– Главмосавтотранс заинтересовался новой схемой работы, попросили меня встретиться с ними и лично дать пояснения, потому что Яковлев с автобазы не смог им ничего объяснить. Ганин сейчас приезжал, номер телефона привёз сотрудника Главмосавтотранса и рассказал это всё…

Говорить ему, что Ганин взятку предлагал? Или не стоит?

– А чего он к тебе приехал-то? – сразу почувствовал подвох Сатчан. – Не мог позвонить?

– Привез мне взятку, три тысячи рублей, – деланно равнодушно сказал я, – с одной просьбой, не говорить никому из наших, что они пальцем о палец не ударили после моей работы на базе. У меня складывается совершенно четкое ощущение, что он там какие-то свои грандиозные дела крутит с директором, о которых ни Бортко, ни Захаров не в курсе…

– Да ну ладно! Три тысячи! А ты их не взял? – поразился Сатчан.

– Я у своих не краду, и в долю с теми, кто так делает, входить не готов, – пожал плечами я, – ну и обидно, конечно, что мою схему спустили в унитаз. Самому любопытно было посмотреть на финансовые итоги октября.

– Ладно! Удивил ты меня, конечно, этой информацией… Завтра же к Бортко с ней отправлюсь. Спасибо!

Он уехал, а я побрел домой. День длинный и непростой, надо спать!

В субботу утром, ещё десяти не было, позвонил Фирдаус.

– Ты уже вернулся? – удивился я.

– Да, есть разговор, надо встретиться. Приеду сейчас?

– Ну, давай. Жду.

Он приехал минут через тридцать и попросил прогуляться. Начало уже меня напрягло.

– Так что случилось-то? – с нетерпением спросил я, когда мы вышли во двор.

– Слушай, нарвались мы там на местную мафию. Отца предупреждали, что придётся платить десять процентов, но за это обещали защиту и налоговые послабления. А тут, только мы выпустили пробную партию, они тут, как тут и проценты повысили с десяти до двадцати. Якобы, потому что мы не итальянцы.

– Ничего себе! В два раза, – поразился я. – А что сразу не пятьдесят?

– Ну, вот и мы с отцом не хотим платить, – кивнул зять. – Отец хочет дать им жёсткий ответ, просил согласовать это с тобой, как с партнёром. Но это будет стоить денег. Сколько именно, это станет ясно позднее. Если ты не против, то отец начнёт работать в этом направлении.

– Бороться, по-любому, надо, сколько бы это не стоило, а то без фабрики, вообще, останемся, – заметил я. – Тут же как, дашь один пальчик укусить, а они всю руку оттяпают.

– Значит, ты тоже поддерживаешь жесткий вариант. Отец будет рад узнать. И ещё Тарек просил у тебя спросить, может, ты что посоветуешь?

– Фух… Вот тебе и северная Италия, – задумчиво проговорил я.

– Ты, знаешь, сдаётся мне, что они не местные, – заметил Фирдаус. – Отец рассказывал, что общался с местными, так они холёные, подтянутые, одеты с иголочки, а Матео этот с пузом пивным, в туфлях нечищеных. И вообще, эти трое сильно отличались от всех и внешне, и вообще… Выделяются, короче.

– Так… Говоришь, отец просил посоветовать что-то… – задумался я. – Ну, есть у меня один эксперт по итальянской мафии…

– А ты можешь с ним побыстрее связаться? – спросил Фирдаус. – Волнуюсь я за отца. Эти сволочи нас до аэропорта провожали и стояли неподалёку, пока я не улетел.

– Ох, ничего себе, – забеспокоился я. – Прямо сейчас, тогда, и поеду. Главное, дома его застать.

***

Святославль. Квартира Якубовых.

Загит и Марат приехали ближе к трём часам. Оксана выскочила к ним, явно в надежде, что они что-то плохое про зятя скажут. Но Загит вместо этого спросил ее:

– И когда ты мне думала про твои требования аборта рассказать к Галие?

Оксана тут же сделала вид, что плохо себя чувствует и закрылась в комнате.

Марат, помня, что его искал Руслан, сразу отправился к брату, а Загит пошёл к себе в пожарную часть. Но перед этим, они, многозначительно переглянувшись между собой, перенесли в машину сумки с вещами Загита, так и стоявшие в прихожей. Марат и своих вещей набрал. Загит ещё взял кое-какие книги. Короче, забили весь багажник и заднее сиденье машины.

Смена в части сегодня была не их с Сахаровым. Загит оставил у начальника караула бумагу с ЗИЛа и отправился к другу домой.

– Привет москвичам! – радостно приветствовал его Володя и пригласил к себе, быстро соображая закуску на стол и доставая бутылку водки из холодильника.

– Я со своей, – тоже достал бутылку Загит.

– Не пропадёт, – подмигнул ему друг.

***

Святославль.

Марат пришёл к Руслану с подарками из Москвы, что-то сам прикупил, что-то сестра передала.

– Я так и знал, что ты сразу к нам, – обрадовался Руслан, – как только Лийка вчера сказала, что вы с отцом в Святославль собрались.

– Ну, рассказывайте, как вы тут живёте? – улыбаясь, сел за накрытый стол Марат, куда его с порога пригласила Настя.

***

Святославль.

– Ты как сказал в прошлый раз, что насовсем в Москву уедешь, я, честно сказать, ещё сомневался, – делился с Загитом Сахаров, – думал, ну бывает, поругались, помиритесь… Но тут как Оксану увидел с каким-то хмырём, понял, что это всё…

– Что за хмырь-то? – делая вид, что ему всё равно, спросил Загит.

– Слушай, да бог с ним, – начал темнить Сахаров. – Сам факт… Раз Оксана себя так повела… С глаз долой, из сердца вон… То да, это все у вас. Короче, друг, держись. И раз решил, так доводи до конца и начинай новую жизнь.

***

Мы с Фирдаусом попрощались, договорившись созвониться вечером. Если у меня будет, что сказать, ещё раз встретимся здесь во дворе.

Предупредил своих, что отъеду ненадолго и отправился на нашу квартиру на Щербаковской. Мне нужен был Альфредо, а он из капстраны, так что наверняка у него и квартира под наблюдением, во всяком случае, на прослушке, точно. Как и где мне с ним встретиться? Только на улице.

Решил вызвать его во двор под предлогом помощи с машиной.

Он, конечно, очень удивился, увидев меня, радостного и счастливого у себя на пороге. А я обрадовался, что он, во-первых, дома, а во-вторых, одетый, и явно без очередной девушки в кровати, раз быстро дверь открыл и в сторону не косится.

– Сосед, – подмигнул я ему, – Можешь послушать, как движок у машины работает? – подмигнул я, ещё раз видя, что удивление на его лице только усиливается. – Ты же в этом хорошо разбираешься, – подмигнул я опять.

– Ага, сейчас, – опомнился он, наконец. Быстро обулся, схватил куртку, шапку и побежал за мной по лестнице вниз, одеваясь на ходу.

– Что случилось? – уставился он на меня с выпученными глазами, как только мы оказались во дворе.

– Да ничего особенного. Просто до понедельника ждать не могу, а поговорить надо на достаточно щекотливую тему, – улыбнулся я, видя, как он ошарашен.

– Ух, напугал. Так бы и сказал.

– Не могу. Мне лишние контакты с гражданами капстран противопоказаны.

– Так а кто узнает?

– Ну кто его знает, что там в твоей квартире может твориться? Вдруг в комнате какая-то девушка сидит, которая потом всем растреплет, что я с тобой что-то сомнительное обсуждал.

– Ну, намекнул бы как-то.

– Так я тебе подмигивал-подмигивал.

– О!.. А я подумал, у тебя нервный тик.

Тут мы заржали оба на весь двор.

– Ну, короче, давай к делу, – открыл я свою машину, просмеявшись, и мы сели в салон. – Мне твоя помощь нужна, как специалиста по итальянской мафии.

Альфредо опять засмеялся, как будто я очень удачно пошутил. Но видя, что я серьёзен, спросил:

– В самом деле, что ли?

– Ну да. У друга родители перебрались в северную Италию, в Больцано, – начал я рассказывать всё, как есть, только не упоминая, что я сам акционер. Что договаривались на десять процентов, а процент подняли в два раза, отца преследуют и так далее.

– Ты же, вроде, говорил, что на севере нет мафии, – напомнил я.

– А как эти мафиози выглядели? – спросил Альфредо, задумчиво молчавший весь мой рассказ.

– Ну, другу показалось, что они не местные, говорит, сильно отличаются. И отец ему говорил, что местные ухоженные, подтянутые, одеты хорошо, а эти… как друг сказал? С пивным животом и в нечищеных туфлях.

– Ты понимаешь, на севере мафии нет. Но мафия Южной Италии часто пытается проникнуть на север. Обычно им закрепиться не удаётся. Судя по внешнему виду ваших мафиози, это, возможно, очередная попытка.

– Сицилийская мафия? – присвистнул я от удивления.

– Чтобы это узнать наверняка, надо навести справки, – сказал Альфредо, – нанять местных детективов. Если это чужаки, и их жёстко выбить из Больцано, то есть надежда избавиться от них.

– Надолго? – поинтересовался я.

– Ну, зависит от того, насколько всё будет… жёстко.

– Понятно… – озадаченно взглянул я на приятеля. – А как же полиция?

– В северной Италии недолюбливают мафию, но сами с ней связываться боятся. Они легко убивают и прокуроров, и полицейских… Но если твоим знакомым удастся их отвадить самостоятельно, местная правоохранительная система будет в восторге и на многое закроет глаза.

– А не начнётся война кланов на территории Больцано? – с сомнением спросил я. – Где гарантия, что сицилийцы не захотят отомстить за своих разведчиков?

– Ну, это вряд ли. Они же не на своей территории, – уверенно ответил приятель, – если грамотно все сделать, могут решить, что нарвались на мощную местную банду, у которой все схвачено. Мафии в Северной Италии нет, а вот крупные банды – да, имеются, и территорию свою охраняют. И как с такой далеко от Сицилии сражаться?

– Понял. Ну, спасибо, – протянул я ему руку. – Очень помог.

– Да ладно, обращайся.

Мы посмотрели друг на друга и, видимо, оба вспомнили, с чего начали сегодня, и опять рассмеялись.

Мы вышли из машины. Он пошёл к себе, а я к себе, давно ремонт не проверял.

***

Москва. Возле дома Бортко.

– Что случилось? – подошёл к Сатчану Бортко с маленькой болонкой на поводке. – Что за спешка?

Бортко ездил с утра в Подольск, решить там один производственный вопрос на предприятии группировки, и, вернувшись домой, узнал от жены, что Сатчан уже три раза звонил. Тут же договорились, что он подъедет. И ясно, что Бортко изнервничался, пытаясь понять, что за проблема требует тревожить его в субботу.

– С Ивлевым вчера встречался уже поздно вечером, не стал вас беспокоить. На автобазе у нас проблемы. Там начальник автобазы с Ганиным продинамили все новшества, что Ивлев придумал для улучшения результатов, и Ганин вчера приехал к Ивлеву и деньги ему совал за молчание.

Бортко нервно рассмеялся.

– Это ж надо! Горбатого могила исправит! На что он рассчитывал? Что Ивлев деньги возьмёт? А дальше что?

– Чужая душа – потёмки, – пожал плечами Сатчан. – Кстати, Ивлев мне давно уже говорил, что Ганин совсем не мыслит стратегически. Ну так оно и есть. Мог бы саботировать нововведения, но изображая кипучую деятельность и никто бы ему слова не сказал. А тут так, в открытую… Просто, совсем тупо подставился.

– И сколько он денег предложил за молчание?

– Три тысячи сначала, а потом четыре.

– И Ивлев не взял?

– Ну, он же, в отличие от Ганина, стратег и мыслит на перспективу, – улыбнулся Сатчан.

***

Святославль.

– Мы с Рафом подумали, что отцу об этом говорить нельзя, – пошёл провожать брата Руслан. – Но тебе сказал, чтоб ты начеку был. Смотри там за отцом, чтоб он с Кутеповым из-за матери не сцепился. У отца силы немерено, зашибить его может ненароком…

– Мы завтра с утра уже домой, – ответил обеспокоенный Марат.

– Отлично.

Братья обнялись и расстались.

***

Жданович выскочил, как обычно, ко мне в коридор и начал докладывать о ходе ремонта, но я был поражен тем, что он как-то странно себя вёл, всё отвернуться пытался. Несколько раз попытался поймать его взгляд, но он упорно отводил глаза. Как будто стыдился чего-то…

Первая мысль, конечно – что что-то его бригада не так сделала, а переделывать неохота. Прошёл по квартире, пытаясь понять, где они накосячили. Во время черновой отделки ничего такого за строителями не замечал. Наоборот, у нас чуть ли не приятельские отношения установились. Потом стали плитку класть… Ага, он же не хотел плитку пополам пилить на кухне на фартук!

Поспешил на кухню, Жданович за мной. Фартук сделан был идеально. Как я и хотел. Придраться не к чему. Резко повернувшись, поймал взгляд бригадира, но тот опять тут же опустил глаза.

Так! И что всё это значит? Он же симпатизировал мне… Мы не конфликтовали… На автомате похвалил его за фартук и ещё раз прошёлся по квартире. Всё предельно аккуратно.

Что же такого произошло с нашей последней встречи? Почему он так странно себя ведёт? Блин. Что тут случилось? Кто-то приходил? Что-то наговорил про меня ужасного? Не знал бы, что Оксана в Святославле…

Или, наоборот, кто-то обо мне расспрашивал?! А не проверка ли это была, опять, из КГБ? Хотя, о чём расспрашивать Ждановича? Узнавать, какие цвета я предпочитаю при отделке?

И тут меня осенило. Блин, да комитетчики, скорее всего, телефон на прослушку поставили или, вообще, понатыкали жучков по всей квартире, воспользовавшись ремонтом. Вот бригадир и не знает, как себя со мной вести. И сказать нельзя, в нашей стране с КГБ шутки плохи, и молчать тяжело, мы же хорошо, по-человечески с ним столько времени общались. Хороший он человек, не профдеформировался ещё.

Ходил, присматривался, и вдруг обратил внимание на телефонный кабель. А что это он вдруг такой толстый стал? Посмотрел на кабель, посмотрел, резко обернувшись, на бригадира. А тот опять глаза в пол.

М-да, блин! И как все это выглядит, если так оно и есть, на фоне моего недавнего визита к зампреду КГБ?

Чисто на автомате, выходя из подъезда, заглянул в почтовый ящик, а там битком. Газеты, газеты и письмо. Засунул газеты в портфель, а письмо от Эммы Либкинд в карман. Хоть немного отвлекусь от этих странностей с КГБ.

Сел в машину, не удержался, и сразу письмо прочитал. Эмма написала, что у них после всех этих событий с арестом директора механического завода и моего отчима, а потом их освобождением, весь город гудит до сих пор. Говорят, что директор механического завода оказался племянником Андропова и благодаря ему начальник милиции Филимонов сейчас под арестом.

Посмеялся, конечно. Племянник Андропова в Святославле… Вот, народ! Придумают же.

Дальше Эмма писала, что ещё болтают, что я женился на внучке Брежнева, а Галия у нас в служанках работает.

Вот тут мне стало уже не смешно. Эмма ещё и спрашивала в письме, на полном серьёзе, правда ли это?

И что я ей должен ответить? А у Брежнева, хоть, есть внучка-то вообще?

Вот, блин! Хоть не показывайся там больше.

Вернулся на Котельническую, сразу позвонил Фирдаусу и сообщил, что хочу его видеть.

Он приехал очень быстро. Пересказал ему всё, что узнал от Альфредо и про его совет нанять детективов, чтобы убедиться, что эти братки не местные.

– Будь я на месте твоего отца, – сказал я Фирдаусу, – то привёз бы с десяток боевиков с калашниковыми из Организации Освобождения Палестины и закрыл бы кардинально этот вопрос. Если подтвердится, что эти наглые ребята в Больцано чужие, то вам местные за это только спасибо скажут.

– Спасибо! – протянул мне руку Фирдаус.

– Что, завтра будет лекция по экономике? – спросил я. – А то скоро переедем, негде и собраться будет. У меня, после ремонта, говорить будет нельзя. Сугубо между нами, похоже, что прослушка у меня…

– Это точно? – взглянул на меня зять круглыми от изумления глазами.

– Телефон сто процентов, кабель новый. Ну и так возможно… Но как узнать?

– А это опасно? Может, тебе нужно бежать из страны? Я могу разузнать, наверняка есть возможности…

– Не, не, это наши тут игры такие, бывает! – развел я руками, – думаю, для меня это точно не опасно. Кто предупрежден, тот вооружен. Но болтать теперь в квартире лишнее или по телефону никак нельзя. И Диане про это не говори.

– Я что, я понимаю! Кстати, переговорил с отцом еще раз про твою идею про детектор жучков, посмотрим, может, однажды и займемся, так, я тебе привезу сразу прибор, если получится сделать. А насчёт лекции… Марат же уехал. И я хочу обратно в Италию завтра рвануть. Я же не смогу всё это отцу по телефону сказать.

– И это правильно, – кивнул я. – Тем более, что ты говоришь, они за ним ходят. Побудь с ним рядом, сколько сможешь. Пока ребята с автоматами не подъедут, если он выберет этот вариант…

Мы попрощались и я пожелал всем нам удачи.

Сел писать ответ Эмме, Галие показывать её письмо не стал, подумал, ей неприятно будет такое прочитать про себя.

***

Святославль.

Посидев немного одна в квартире, Оксана подумала, а чего это она одна должна сидеть? И постучалась к соседке поболтать и поделиться новостями.

– Что у вас с Загитом? – спрашивала соседка. – Весь дом судачит, что он от тебя ушёл.

– Да это всё зять мой преступник всех под себя подмял, одну меня не смог. Я-то сразу поняла всю его суть гнилую.

– Да ты что? А казался таким приличным молодым человеком.

– Он страшный человек. Так всю нашу родню запугал. Взрослые мужики против него слова сказать бояться. Одна я не поддалась, вот и осталась одна.

– А как же Галия?

– И она ему в рот смотрит, боится слова поперёк сказать. Мать родная плохой стала!

– Держись, Оксана. Судьба твоя такая.

***

Глава 3

***

Амурская область. Село Белогорье.

Двоюродный брат Шанцева Алексей работал директором и учителем истории в местной школе. Посвятить себя целиком приехавшему в гости брату он не мог, но все вечера и выходные они проводили вместе, ездили на охоту и рыбалку. А когда брат был на работе, Шанцев и сам неплохо проводил время, гуляя по посёлку и окрестностям. Потрясающие виды и покой, который чувствуешь спинным мозгом. Он потихоньку чувствовал, что его начинает отпускать после той истории с начальником милиции…

Ещё в самом начале отпуска Шанцев спросил у брата, что отсюда можно привезти в подарок человеку, которому очень многим обязан? Икру и сушеную рыбу за достойный подарок не считал ни он сам, ни тем более его брат. Этого добра тут было навалом, и загрузить им его по полной программе брат сразу же пообещал.

– Слушай! А давай настойку на женьшене! – подсказал ему Алексей. – Знаешь, какая вещь! Сила!

– И где взять это диво? – спросил его Шанцев, имевший об этом самое отдаленное представление. Только что слово «женьшень» показалось знакомым. Не более того. Но брат же не обманет…

– Сделаем! – пообещал брат.

И когда уже до отъезда оставался один день, и Шанцев начал тревожиться, Алексей притащил, наконец, две литровых бутыли с широким горлом, заткнутых обычными медицинскими резиновыми коричневыми пробками. В которых плавали какие-то толстые корни.

– Смотри в этой какой корень! – с восторгом показывал Алексей Шанцеву. – На человечка как похож! У нас говорят, что такие корни самые целебные. Одна тебе, а вторую подаришь.

– И в чём они плавают, эти корни? – с нескрываемым любопытством разглядывал Шанцев содержимое бутылей.

– Так, в спирте, конечно. В чём же ещё? – ответил ему брат. – Знаешь, как принимать?

– Откуда?

– Слушай внимательно и запоминай, потому что это надо каплями пить, а то передозировка будет.

Брат подробно расписал Шанцеву схему приёма, рассчитанную на двадцать дней.

– Не чаще двух раз в год, – наставлял Алексей.

– И что будет?

– Здоров будешь, инфекции не возьмут! Ну и как тот жеребец будешь в постели!

– Правда, что ли?

– Проверено на себе!

– Ну спасибо, – улыбнулся Шанцев.

***

Москва. Возле дома Бортко.

Переговорив с Сатчаном и проводив его до машины, Бортко остался во дворе погулять с Асей. Болонка была ещё совсем молодая и гулять с ней надо было по три-четыре раза в день. Прогуливаясь на автомате с собачкой по двору, Бортко думал, что же теперь делать с Ганиным. Он, в любом случае, собирался его контролировать, но то, что эта наглая крыса так подставится почти сразу, Бортко не ожидал.

На что он рассчитывал? На молодость и неопытность Ивлева? Так, а мы, все остальные, на что? Какое-то бестолковое, совершенно непродуманное поведение… Сгорел сарай, гори и хата. Совсем, что ли, не понял, почему его процент так резко уменьшили? Или пытается компенсировать потери, вот так, в наглую?

Придётся доложить обо всём Захарову, – подумал Бортко. – Скрывать такое уже себе дороже. Тем более, что чем больше они взаимодействовали с Захаровым, тем больше Бортко нравилось с ним сотрудничать. У него был и системный подход ко всему, и человеческое отношение к людям, и вообще, Бортко зауважал его, когда посмотрел на него в деле.

Если раньше Бортко рассчитывал через Ганина получать какую-то информацию о Захарове и его планах, то сейчас между главами двух группировок установились такие отношения, что шпион, в лице Ганина, оказался совершенно бесполезен. Бортко от самого Захарова стал получать информации гораздо больше, чем от Ганина. Тем более в свете такого странного и наглого поведения, естественно, у него возник вопрос, можно ли вообще будет доверять любой информации, полученной от Ганина? Так что, получается, нет больше никакого смысла его покрывать.

Вернувшись домой после прогулки, Бортко позвонил Захарову домой, извинился за то, что приходится беспокоить его в выходной день и попросил о срочной встрече.

***

Москва. Квартира Эль Хажжей.

Заметив, что Фирдаус опять достал чемодан, вещи из которого она успела разложить по шкафам, и начал куда-то собираться, Диана с удивлением на лице подошла к мужу.

– Я не поняла, а ты куда опять?

– В Италию.

– Зачем? Ты же только вернулся.

– Дела, дорогая.

– Я с тобой, – безапелляционно заявила Диана. – Хоть Италию посмотрю. А то же не была там ни разу.

– Дорогая, я еду по делам. Мне некогда будет тебя сопровождать, что-то показывать. Тем более, у тебя учёба.

– Ты что, там бабу завёл? – с угрозой в голосе проговорила Диана. – Совсем совесть потерял?! Мотаешься к ней без конца!

Ещё чуть-чуть и она не сдержалась бы и перешла на крик.

Видя, что жена в ярости, Фирдаус решил рассказать правду.

– Дорогая, успокойся. Нет у меня там никакой бабы. Сядь. Я не беру тебя, потому что там будет опасно. У нас намечается заварушка с местной мафией.

– Почему? – тут же послушалась и села на кровать Диана, взволнованно уставившись на Фирдауса.

– Они требуют слишком большие деньги от нас, а мы не хотим платить.

– И что будет?

– Всё, что полагается в таких случаях, так что тебе не следует там находиться. Это, правда, опасно.

– Ага, хочешь, чтобы я сидела тут и ждала, пока мафия убьёт моего мужа? Чёрта с два! Я еду с тобой!

– Диана!

– Что Диана? Или мы вдвоём едем и рискуем, или ты остаёшься дома! Погибать, так вместе. Я не собираюсь вдовой становиться!

И трогательно, конечно, когда такая сильная любовь, но так ломает все планы… Ходи в этом Больцано и за жену еще бойся, вместо того, чтобы свои дела решать… Какую же мы глупость сделали, – подумал Фирдаус, – когда оформили Диане перед Парижем ливанский паспорт. Так можно было бы на бюрократические препоны сослаться, на долгий процесс оформления виз для советских граждан. А тут и виза не нужна.

***

Москва. У дома Захарова.

Как только Бортко пригласил по телефону прогуляться на свежем воздухе, Захаров сразу понял, что что-то случилось и тут же согласился немедленно встретиться.

Они повстречались у неработающего фонтана в скверике рядом с домом Захарова и сели на лавочке с газетой, как два приятеля на воскресной прогулке.

– Плохие новости, Виктор Павлович, – начал Бортко.

– Это я уже и сам понял.

– Ганин Ивлеву деньги вчера предлагал за молчание. Четыре тысячи.

– Та-аак! И за что? – не скрывая своего удивления, спросил Захаров.

– Да странная ситуация… Такое впечатление, что Ганин дальше своего носа, вообще, не видит. Они с Яковлевым, начальником автобазы, проигнорировали все рекомендации, что Ивлев дал по оптимизации их деятельности. Деньги предложили ему за то, чтобы он их прикрыл как-то от нас…

– Однако… Неожиданно! Получается, товарищ не сделал никаких выводов…

– Да в том-то и весь вопрос, что это никак не прикроешь. Если только Ивлеву на себя вину не взять, вроде как, ерунду он придумал, ошибся в чём-то. Но Ивлев тоже не дурак, за четыре тысячи репутацию себе портить, он о будущем думает. Как Сатчан сказал, Ганину с Яковлевым можно было саботировать новшества по-умному, если не хотели что-то менять, делать вид, что внедряют, а толку, мол, никакого. Никто бы им и слова не сказал. Ивлева бы, правда, подставили и он мог бы начать доказывать, что это они неправы. А мог бы и не начать. Мы могли ему поверить, а могли и нет… Но они, похоже, были почему-то уверены, что он деньги возьмет.

– А зачем, вообще, надо было саботировать? – спросил Захаров. – Что у них там за интерес?

– Да воруют они там что-то, зуб даю. Крысятничают…

– Ну да, если на взятку за месяц выделили четыре тысячи… Это что у них там за схема такая, что при такой взятке еще и какая-то выгода для самих есть? Получается, автобаза вовсе не убыточная, а прибыльная, это Ганин просто из нее все соки сосет? Ну что ты будешь делать! – с досадой проговорил Захаров. – Ладно, крыса, но это же тупая крыса. Она нас всех под монастырь рано или поздно подведёт.

– В том-то и дело. И что будем делать?

– В понедельник же собираемся как обычно, вот, давай, Ганина я отправлю куда-нибудь с поручением. Надо будет принимать какое-то решение по нему.

– Хорошо, – кивнул Бортко. – Тут ещё один момент… Новшеством Ивлева Главмосавтотранс заинтересовался, хотят лично с ним познакомиться, проверяющий на автобазу своё начальство притащил, они телефон свой для Ивлева оставили, очень просили позвонить. Пусть звонит?

– Почему нет? Глядишь, претензий будет меньше к автобазе по результатам проверки, – многозначительно посмотрел Захаров на Бортко. – А, вообще, насчёт Ивлева, ты тогда был прав. Надо повышать ему процент. Доказал, что об общем деле печется.

***

Трасса Брянск-Москва.

Загит и Марат выехали в Москву пораньше. Оксана демонстративно не замечала Загита и провожала только сына. Но бутеров им с собой в дорогу нарезала, все же, на двоих.

Даже распив вчера с Сахаровым две бутылки водки, Загит так и не смог от него добиться, кто же крутится уже вокруг его жены.

Заметив, что Марат рулит всю дорогу слишком задумчиво, и никаких разговоров, как обычно, не затевает, Загит догадался, что сын, наверняка, знает, что происходит у матери и с кем. Святославль же большая деревня, если его друг видел Оксану с кем-то, то кто-то из знакомых Марата тоже, и наверняка сыну доложил… Вот он и шанс для него разузнать, с кем именно его жена крутит…

– Ладно, сын, хватит мучиться. Я знаю, что у Оксаны хахаль появился, мне Володька Сахаров рассказал. Он мать с ним видел.

Марат взглянул на него удивлённо.

– Надеюсь, ты не собираешься никаких глупостей делать? – тут же спросил он. – Ты же его одной левой пополам перешибёшь и в тюрьму, потом, из-за этого жлоба сядешь. Вы с мамой разошлись, так уже и не связывайся. Чёрт с ним, пап, с этим Кутеповым… Хорошо?

Сын умоляюще смотрел на него. Загит кивнул на автомате, ничего не решив, на самом деле. Отвернулся к окну и сделал вид, что дремлет.

Было стыдно, что обманул сына. Но еще было очень противно, что к Оксане подкатил именно Кутепов. Непонятно было совершенно, как вести себя в этой ситуации. Он же сам объявил Оксане о разводе. Имеет ли он теперь какое-то право вмешиваться в её жизнь?

Но с другой стороны, неужели она не понимает, что этот мерзавец, Кутепов, лезет к ней исключительно, чтобы насолить ему, Загиту? Вот и что делать? И как назло, уехали уже из Святославля и посоветоваться не с кем из старых друзей. Хотя, Сахаров вон, его лучший друг, а так и не признался, с кем Оксану видел, какой смысл с ним советоваться… Тоже, небось, боялся, что он Кутепова насмерть зашибет…

***

Северная Италия. Аэропорт Больцано.

Диана терпела все неудобства перелёта с пересадкой в Риме, не обращая на них никакого внимания. Ей было очень тревожно. Муж рассказал ей такие страсти, про похищения людей, про посылки с отрубленными пальцами, что ей стало по-настоящему жутко. Она до этого, живя в СССР, понятия не имела ни о какой мафии…

Но для себя решила, что лучше погибнуть самой, чем оплакивать мужа. К своей смерти она морально была готова больше, чем к смерти Фирдауса. А он всю дорогу был мрачен и немногословен, что ещё больше вгоняло Диану в состояние перманентного беспокойства.

В аэропорту Больцано их встречал Тарек. Фирдаус не предупреждал его, что приедет не один и когда отец увидел рядом с сыном невестку, он побелел от едва скрываемой ярости.

– Ты с ума сошёл? – зашипел он на сына, едва они отошли от Дианы получать багаж. – Ты зачем жену приволок на поле боя?! Ты что творишь? Забыл, что за нами ходят? Сейчас только выйдем из аэропорта, и бандиты узнают, что ты привёз молодую красавицу!

– Отец, она решила, что у меня тут любовница, – попробовал объясниться Фирдаус. – Пришлось сказать, как есть, что тут опасно. Я был уверен, что она поймет ситуацию и в Москве останется. А она как про опасность услышала, так вообще меня отпускать не захотела. Говорит, погибать, так вместе!

– Ты мужчина или нет? – возмутился Тарек. – Ты сам должен своей женой управлять, а не слушать её. Здесь в любой момент может начаться чёрте что! Что мы с ней будем делать?

Но, глядя на несчастное лицо сына, Тарек вдруг осознал, что все его слова напрасны и в молодой семье сына ответ на вопрос о главе семьи вовсе не так очевиден, как хотелось бы.

***

Святославль. У дома Якубовых.

Бабушки на лавочке во дворе обсуждали горячие городские новости.

– Мне Оксана сама сказала, что её зять, бандит, всю семью под себя подмял, – делилась с подружками одна соседка. Радостно так, гордясь собой – как же, такая ошеломляющая новость!

– А сколько зятьёв-то у Оксаны? – спросила вторая.

– У неё три сына и дочь, значит, зять один, – констатировала третья.

– Да, всё верно, дочь замуж вышла и двойню родила, – подтвердила первая. – Куда ж ей, бедненькой, теперь деваться-то от такого мужа?

– Ну, подождите, а я слышала, что Оксанин зять приезжал к нам сюда и вытащил из тюрьмы директора Механического завода, – возразила вторая соседка. – А как же это он смог, если он, как вы говорите, бандит? Чтобы бандит победил начальника милиции… Ну, не верю я…

– Это не я говорю, это Оксана, – тут же уточнила первая, растерявшись.

– В самом деле, – поддержала вторую соседку третья. – Бандит не смог бы так сделать.

– Да, тем более, что, как говорят, Шанцев на радостях, как освободился, в Москву к нему поехал, в ножки падал, благодарил, – добавила вторая соседка.

– А вон Оксана идёт. Давайте у неё спросим, – предложила третья соседка. – Оксан, а правду говорят, что Шанцев к твоему зятю в Москву приезжал?

– Приезжал, – настороженно ответила та.

– А в ножки падал?

– Да кому в какие ножки он падал? Что вы придумываете? С годовщиной свадьбы он Галию с Пашкой поздравил, – недовольно передёрнула плечами Оксана и пошла в подъезд, недоумевая, с чего вдруг этих старых перечниц заинтересовали московские поездки директора завода.

– Ну, стал бы Шанцев бандита поздравлять? – озадаченно глядя Оксане вслед, спросила вторая соседка.

– Да никогда. Он честный мужик. – согласилась с ней первая. – На мужа моего покойного похож. У него тоже все время сердце о людях болело.

– Но зачем тогда Оксана тебе так безбожно врет, Петровна? – спросила третья.

– И правда, постыдилась бы. Совсем мои преклонные года не уважает!

***

Воскресенье посвятил учёбе, гулял с детьми. А вечером приехали Марат с Загитом. Смурные, уставшие. Марат сразу на телефон сел, перед Аишей отчитаться, что в Москву вернулся. А тесть после душа сразу спать ушёл. Даже ужинать не стал.

– Как съездили? – спросил я, когда Марат с телефона слез. – Вещи привезли?

– Привезли, – смущённо улыбнулся он. – Полная машина… Отец ещё несколько дней будет устраиваться, потом мы с ним отдельную комнату в общаге попробуем себе выбить. Тогда уже и разгрузим. А то что туда-сюда вещи таскать.

– А вы денег сразу коменданту предложите, или подарок хороший подарите, – подсказал я, – быстрее вам что-то подберёт. Ну и что уж говорить про качество вариантов с подарком или без…

– О, это хорошая идея! Я сам пойду, батя стесняется такими вещами заниматься. Мать говорила, что, если бы не Сахаров, который его везде в Святославле пихал, у нас бы и квартиры бы своей не было.

Упомянув об Оксане, Марат тут же сконфузился, и на этом мы эту тему закрыли.

В понедельник утром позвонил по тому телефону, что мне дал Ганин. Василий Андреевич оказался очень приятным собеседником, по крайней мере в телефонной беседе, он очень хвалил мой энтузиазм и попросил приехать с моим предложением по оптимизации организации грузоперевозок автотранспортом.

– Поверьте моему опыту, Павел, такой уровень работы соответствует как минимум дипломной, а то и кандидатской, но никак не курсовой, – убеждал он меня. Я не сразу понял, почему вдруг об этом вообще зашла речь, но потом вспомнил, что мы с Яковлевым договорились, если что, что я у них там материал для курсовой собираю.

Он пригласил меня на встречу в Главмосавтотранс, продиктовал адрес. Спросил, когда ему удобно меня принять? Он ответил, что в любое время, хоть прямо сейчас.

– Прямо сейчас не получится, мне надо на автобазу заехать за наглядными материалами, – ответил я и предложил время встречи в одиннадцать утра.

Приехал на автобазу, Яковлев мне все безропотно отдал, и еще торопил ехать, чтобы я точно успел в Главмосавтотранс. Прижали они его, похоже, сильно.

Встретили меня там очень радушно. Присутствовало при встрече человек шесть, начальники отделов и их замы. Представил им свою идею наглядно, на карте.

– Деление на зоны и сектора, конечно, условное, – комментировал я, – и потребует отработки на практике. Для деления на сектора я брал за основу основные трассы. И условный пробег автотранспорта. К примеру, первая зона, это расстояние, которое можно проехать и вернуться назад в течении одной рабочей смены. Но если мы предполагаем, что у экспедитора будет несколько точек выгрузки, то соответственно, это расстояние надо сокращать. Но это к примеру. А вообще, надо, просто, начать и все эти нюансы прояснятся сразу. Система доработается сама, опытно-экспериментальным путём, как говорится.

– Считаю, что надо выходить наверх с этой инициативой, – сказал Василий Андреевич.

– Так-то идея перспективная, – поддержал его коллега. – Только, действительно, надо эксперимент сначала провести.

– У нас есть уже автобаза, на основе рейсов которой и разработана это новая система, – заметил Василий Андреевич. – Пусть она и станет участником эксперимента. Они же были готовы её опробовать? – взглянул он на меня.

– Не от меня зависит вопрос, сами понимаете, – ответил я. Не говорить же им, что все уже месяц как должно было полным ходом внедряться, если бы не личные интересы Ганина и Яковлева? – Но все, что нужно для внедрения, мной полностью предложено.

– Прекрасно. Вы правы, это зависит уже от нас. Тогда, я не вижу причин откладывать начало эксперимента, – сказал ещё один присутствующий. – Давайте, тогда, займёмся оформлением и разрешениями. И посмотрим, что в итоге получится? Кто будет ответственным за эту работу?

– Давайте я, – предложил Василий Андреевич.

– Нос Шахова учуял успешный проект, – пошутил кто-то.

– Я верю в нашу советскую молодёжь! – пафосно ответил Василий Андреевич, не растерявшись и не обидевшись.

На меня эта дружеская перепалка произвела благоприятное впечатление. Сразу видно, что это коллектив, в котором нормальная атмосфера. Тем приятнее будет сотрудничать с ними по поводу автобазы.

На этом совещание завершилось, все разошлись, а меня Шахов попросил задержаться и предложил оформить мою идею документально.

– Вы же понимаете, Павел, что у автора эффективного новшества появляется масса преимуществ и в дальнейшей учёбе, например, в аспирантуре. Да и для карьеры наличие такого багажа не будет лишним.

– Полностью с вами согласен, – улыбнулся я.

– А как там ваша курсовая работа поживает? – поинтересовался он.

– Хорошо, спасибо.

– А как ваш руководитель оценил эту вашу идею?

Что его курсовик мой так беспокоит? Боится, что не первый эту идею озвучит? Хочет в соавторы набиться? Ну, пускай. Моя идея и первичное воплощение, а его дальнейшее продвижение по инстанциям.

– Никак, – успокоил я его. – Я же на экономическом факультете учусь, мне для курсовой экономические показатели и финансовые результаты нужны были. А эта схема попутно родилась. Мне вовсе необязательно ее в курсовой показывать. Тем более, что вы правы, это не тот объём…

– Неужели? – не смог скрыть он свою радость. – Тогда начинаем работать.

– Начинаем, – улыбнулся я.

Глава 4

Москва. МГУ.

После Главмосавтотранса решил поехать в университет, посидеть, хоть, на одной паре. Попал к концу обеда.

Булатов, увидев меня ещё издали, встал мне навстречу и отвёл в сторону от всех.

– Через месяц у Сандалова свадьба, мы на подарок собираем, – сказал он. – Ты как, с нами будешь в складчину или от себя лично будешь дарить?

– Сам, – ответил я, вспомнив о залежах дефицитной художественной литературы у себя в шкафу на антресолях. Зная интересы друга, уверен, что он будет в полном восторге от такого подарка.

Мы подошли к нашим. Сразу обратил внимание, что Ираклий сегодня принарядился.

– Ты что, на свидание собрался? – улыбнулся я.

– Да какое там? Дядькин приятель машину сыну купил и по этому случаю сынуля устраивает сегодня в ресторане посиделки. Дядька меня всё с нужными людьми знакомит, а оно мне надо? Я этого сынулю раза три всего видел.

– Это дядя Дато так о тебе заботится? – догадался я.

– А кто ж ещё?

– Слушай, ну мне Дато очень полезное знакомство организовал, – ответил я. – Может, и тебе этот сынуля когда-нибудь пригодится.

– Не знаю, не знаю… – с сомнение ответил Ираклий. – Такой тип противный. Всю жизнь на всём готовом, а смотрит свысока на всех.

– Ну и не ходи, – предложил Сёма Давыдов. – Нафига тебе такая компания?

– Ну да! – возразил ему Ираклий. – Дядька тогда обидится и больше не станет мне ничего предлагать. Потерплю уж, куда деваться!..

***

Москва. ЗИЛ.

Ксюша не позволяла себе раскисать, максимум, что она могла, это всплакнуть вечером, оставшись одна в своей комнате в коммуналке и вспомнив, как из её жизни исчез Рамаз. Так же неожиданно, как и появился. А ведь она была уверена, что это любовь с первого взгляда, и они умрут старенькими в один день…

Она ему не звонила. Он ей тоже. У Ксюши была надежда, что мать Рамаза ошиблась и беременности никакой нет. И зря они с Рамазом расстались. Но сегодня старенький доктор в ведомственной поликлинике для работников ЗИЛа, ласково улыбаясь, поздравил её с наступлением первой беременности.

Ксюша улыбалась со слезами на глазах. Придётся растить ребёнка одной, в коммуналке… Не такой жизни она, конечно, желала своему малышу, но уже как есть. По дороге на работу она успокаивала себя тем, что хорошо ещё, что вообще получилось забеременеть. А что расстались с Рамазом, то тоже ладно… если он смог ее бросить вот так просто, то ненадежный он человек…

***

Северная Италия. Город Больцано.

Из офиса фабрики «РозаРосса» вышли двое итальянцев и сели в машину.

– Прости, Адриано, я не понял, почему ты сразу этому ливанцу не сказал, что это заезжие сицилийцы? – спросил у напарника средних лет молодой парень.

– Мы с тобой это знаем, – поучительным тоном ответил Адриано, – потому что мы профессионалы, мы высококлассные детективы, и мы местные. А клиенту этого не понять. Ну сам подумай, стал бы он нам платить такие деньги за информацию, которую не надо добывать, узнав, что она нам уже известна? Ему было бы жалко, вообще, хоть что-то за это заплатить. И в следующий раз он уже к нам не обратился бы.

– Почему?

– Ох, Франко, молод ты ещё… Такие люди если и платят, то за самое лучшее. И мы с тобой должны показать ему, что мы здесь самые лучшие. Он нам сделал заказ, по его мнению, непростой, а мы всего за два дня выполним его. И свой профессионализм ему продемонстрируем, и ждать долго не заставим. Клиент получит двойное удовольствие за свои деньги и обязательно обратиться к нам в следующий раз. Сейчас последим за сицилийцами аккуратно, нащёлкаем ему фотографий целую папку, принесём в среду, всё солидно, с отпечатанным отчётом. И сам увидишь, как клиент будет доволен!

– Ну ты даёшь! – восхищённо посмотрел на напарника Франко.

– Учись, – усмехнулся Адриано. – У этого ливанца тут целая фабрика. Ему постоянно что-то надо будет. Мы на нём столько денег ещё заработаем! Главное – не суетиться, вести себя солидно и думать прежде всего о собственных интересах.

***

Москва. Дом на Котельнической набережной.

Загит пробегал полдня, проходя медкомиссию, положенную при устройстве на работу. Только вернулся домой, как зазвонил телефон. В квартире было тихо, дети, наверное, спят, подумал он и бросился в комнату к телефону. Женский голос попросил позвать Галию.

Тихонько постучавшись и приоткрыв дверь в спальню, он застал Ирину Леонидовну дремавшей в кресле, а Галию на кровати. Мальчишки спали на балконе и няньки тоже уснули. Загит прикрыл дверь, решив не будить их, и вернулся к телефону.

– Галия не может сейчас подойти, – сказал он, – что передать?

– Дядя Загит, это Ксюша, соседка. Бывшая… Пусть она мне позвонит, как сможет, на работу. Я до шести работаю.

– Хорошо, Ксюш, передам, – ответил он и положил трубку, услышав короткие гудки. Это её «бывшая» больно резануло слух. Мысли опять вернулись в Святославль…

***

После пар поехал домой. Наши сегодня вечером совещание на заводе «Полёт» внезапно объявили. Похоже, будут насчёт Ганина что-то решать. Так что я знаю, как проведу этот вечер, а до этого несколько часов можно и дома побыть…

Думал о том, что то, как поступят с Ганиным, будет для меня полезной информацией. Уверен, что не убьют, конечно. Но любопытно, что же придумают, чтобы и наказать его, и не рисковать, что он всех решит слить.

Ну и думал, конечно, что же делать с прослушкой от КГБ. Не нравилась она мне… В принципе, я давно уже при разговорах старался исходить из того, что меня слушают, немного расслабился только в высотке на Котельнической. Учитывая, какие люди тут живут, вряд ли КГБ рискнет тут с прослушкой суетиться. А теперь я практически уверен, что каждый мой вздох дома будут на ленту фиксировать. Видеонаблюдения, я уверен, точно нет – не те сейчас технологии и не так уж велика моя важность… Но вот что говорю, точно будут записывать. Надо к моменту возвращения в квартиру решить, как буду себя вести… Понять бы еще, зачем вообще Комитет это затеял? Какая-то превентивная мера? Сбор компромата, чтобы на крючке меня держать? Черт ногу сломит… Не так я и ориентируюсь в их правилах. Подумаешь, прочитал несколько мемуаров в двадцать первом веке, так уже и позабыл почти все… Кто же знал, что все это однажды так пригодится?

Вернувшись, застал одного только Загита на кухне, остальные в сонном царстве, как он объяснил. Не понравилось мне совсем его состояние, мрачный, потухший какой-то.

– Загит Джиганович, как дела на новой работе? – спросил я.

– Медкомиссию почти прошёл, – ответил он, – завтра анализы будут готовы и заключение. Пойду уже в часть… Эх, сейчас начнётся, придётся по новой все инструктажи проходить…

Ну, явно, не из-за инструктажей он ходит мрачнее тучи. Уверен, что он сам их проводить может… Уж скорее, из-за развода. А может, случилось что-то в Святославле в эту поездку? Еще раз с Оксаной поругались, что ли?

– Вы проставляться же планируете на новой работе? – спросил я. – В смысле, прописываться?

– Естественно, – ответил Загит.

– Ну так предложите совместить полезное с приятным, – посоветовал я ему, но увидев его удивлённый взгляд, пояснил: – Я про инструктажи. Пусть они проходят под тосты!

Загит улыбнулся, и кивнул. Да уж, сильно его прихватило. Вроде и тут сидит, а сам витает где-то в облаках. Посидел с ним ещё немного, затем занялся подготовкой новой статьи для «Труда». Ну а затем пришло время собираться на совещание в сауну.

***

Северная Италия. Город Больцано. Офис фабрики «Роза Росса».

Тареку на днях позвонил из Ливана старинный друг семьи Рабибуддин. Поговорили про жизнь в Италии, Тарек его в гости позвал. Тот обещал подумать, но ответил неопределенно. А сегодня с утра, вдруг, сообщил: встречай, лечу в Больцано.

Учитывая непростую ситуацию с Матео и его подручными, Тарек решил отправить в аэропорт встречать Рабибуддина одного Фирдауса, а Диану оставить при себе в офисе. Чтобы она не скучала, велел ей подписывать за одним из столов для менеджеров на первом этаже рекламные открытки, которые будут вкладываться в подарочные чемоданы.

Диана старалась и красивым почерком выводила придуманный Тареком текст на французском языке. В точности, как на образце, что ей дали. Когда он увидел каллиграфические надписи на первой открытке, пришёл в полный восторг и поцеловал невестке руку, которая, с его слов, умеет творить такие чудеса.

Диана хмыкнула, вспомнив, как ее раздражало в школе чистописание. Ну надо же, пригодилось в жизни! Оказывается, научившись красиво писать по-русски, сможешь и на французском эффектно пару фраз написать. И стала, вдохновленная такой изысканной похвалой, стараться ещё больше.

Когда Фирдаус привёз Рабибуддина, Тарек встретил его в хорошем настроении, познакомил с Дианой, рассказал, чем она занята и самолично провёл для него экскурсию по офису.

Потом Тарек увёл Рабибуддина на производство, а Фирдаус начал комплектовать чемоданы из пробной партии готовыми открытками, что успела подписать Диана. И тоже ее похвалил за красивый почерк.

Осмотрев производство, Тарек и Рабибуддин вернулись в офис, поднялись на второй этаж и закрылись в кабинете Тарека.

Тарек решил ничего не скрывать от своего старого друга и рассказал, что у него есть информация от хорошего эксперта, о том, что в Ливане скоро всё будет очень плохо, и есть очень большая вероятность, что начнётся новая гражданская война. Именно поэтому он продал свой бизнес в Ливане и настоятельно рекомендует Рабибуддину сделать то же самое и как можно скорее. Иначе будет поздно.

Гость слушал с потерянным видом. Но потом сказал Тареку, что будет серьезно думать над услышанным.

Два перелета утомили Рабибуддина, поэтому после беседы Эль Хажжи всей семьёй проводили гостя до своей машины, поручив шоферу отвезти его в гостиницу отдыхать. Договорились уже вечером погулять по старому городу и посидеть в ресторане.

Не успели они вернуться в офис, как к ним нагрянул Матео в сопровождении двух своих подручных.

Тарек пригласил Матео к себе в кабинет на второй этаж, многозначительно взглянув при этом на сына с невесткой, показав глазами, чтобы они оставались внизу. Подручные Матео поднялись за ними следом и остались на балконе. А Диана и Фирдаус вернулись к своим рабочим местам в глубине первого этажа под балконом.

– Это и есть те головорезы, про которых ты рассказывал? – шёпотом спросила Диана, перейдя от волнения на русский язык.

– Да, дорогая, – шепнул ей в ответ муж. – Не бойся. Здесь нас никто не тронет, – убедительно заявил он, хотя, на самом деле, ни в чём не был уверен.

***

Кабинет Тарека Эль Хажж.

– И кто это к тебе приезжал? – сходу спросил Матео, сверля взглядом Тарека. – Тот самый партнёр, который должен дать тебе ответ по нашему делу?

Глупец, – подумал Тарек, – я и без этих твоих театральных появлений знаю, что ты за мной следишь. Следи, следи… А я послежу за тобой.

Помимо нанятых провести расследование о том, что собой представляет Матео и его люди частных детективов, ливанец нанял еще парочку телохранителей с лицензией на ношение оружия. Сейчас они изображали, по его приказу, из себя инженеров на первом этаже. С приказом вмешиваться, только если мафиози нападут на кого-нибудь на территории фабрики. Это добавляло Тареку уверенности.

– Это не мой партнёр. Просто хороший друг из Ливана, очень богатый человек, – спокойно ответил Тарек. – Хочет прикупить здесь себе недвижимость, дело открыть. Фабрика моя ему очень понравилась…

– Это хорошо, – оскалился в улыбке Матео. – Это очень хорошо. Пусть ваши едут к нам. Мы всем будем рады.

Он развернулся, и, не прощаясь, направился к выходу, уводя за собой свою охрану. И не видел, каким презрительным взглядом посмотрел ему в спину Тарек.

***

Северная Италия. Город Больцано.

Сев в свою машину, Матео повернулся к своим людям и, не находя нужным больше сдерживаться, радостно улыбнулся.

– Он будет платить, – уверенно заявил он. – Смотрите, уже и сын с женой приехали ему помогать, и этот богатенький друг из Ливана прикатил, хочет тоже недвижимость себе здесь купить и фабрику открыть. Они все будут нам платить! – радостно потёр он руки.

– Ну да, – кивнул один из подручных Матео, – если бы они собирались сопротивляться, женщину свою сюда, точно, не привезли бы.

– Тогда не будем спешить. Пусть утрясает этот вопрос со своим партнером, – решил Матео.

До приезда сына с женой и гостя, он уже подумывал послать людей избить ливанца, чтобы тот начал серьезней его воспринимать, но эти сигналы его успокоили. Ничего страшного, еще с недельку он вполне может обождать. Тем более, тут хороший климат, и рестораны очень неплохие.

***

Москва. Дом на Котельнической набережной.

Как только дети на балконе подали голос, вся квартира сразу ожила и началась обычная суета: кормить, мыть, пеленать… Загит сразу сказал Галие, что Ксюша ждёт звонка, но позвонить ей на работу так, чтобы Ирины Леонидовны не было рядом, она сумела только где-то через час.

– Была у врача сегодня, – поделилась Ксюша с подругой и рассказала ей о беременности.

– Шесть-семь недель… – стала прикидывать в уме Галия.

– Да, от Ивана, – подсказала ей Ксюша.

– И что ты будешь делать? – забеспокоилась Галия. – Наверное, надо, всё-таки, сказать ему? Он должен знать… Если не хочешь сама говорить, давай я Пашу попрошу, чтобы он сказал. Лично я считаю, мужчина имеет право знать, что у него есть ребёнок.

– Не есть, а, возможно, будет, – поправила её Ксюша.

– Ты что, про аборт подумываешь? – испуганно спросила Галия.

– Ты что, с ума сошла? Нет, конечно! Но, давай, не будем никому говорить, что он уже есть, чтобы не сглазить. Пусть сначала родится. А вырастить и воспитать я и сама его смогу.

***

– Ну, все в сборе, можно начинать, – объявил Захаров.

А Ганина-то и нет. Точно, по его душу собрались, – понял я.

– На повестке дня у нас вопрос по Ганину, – объявил Захаров. – Что-то он совсем страх потерял. Дали ему шанс, а он им не только не воспользовался, но и дальше продолжает у нас деньги воровать.

И он изложил ситуацию – как Ганин и Яковлев ничего не внедрили на автобазе из того, что им рекомендовали, да потом Ганин еще пытался мне взятку всучить.

– Да что тут обсуждать? – спросил Осипов. – Горбатого могила исправит.

– Последний случай, вообще, из ряда вон, – добавил Ригалёв. – У своих воровать и своим же взятки совать, чтобы прикрыли… Он в своём уме, вообще? Как с ним работать?

– Во-во, как с ним о чём-то договариваться? – поддержал его Майоров.

– Я так понимаю, он финансы на себе замыкал? – уточнил Мещеряков.

– Да, Андрей Юрьевич. А есть какие-то предложения? – спросил Захаров.

– Вы меня извините, но как можно было его на этой функции оставить после первого раза? – спросил наш начальник службы безопасности.

– А у нас вариантов других не было, – ответил за всех Осипов. – Он среди нас один с бухгалтерским образованием, он с отчётностью предприятий может работать.

– Вы меня извините, – опять взял слово Мещеряков, – но у вас товарищ Ивлев на экономическом факультете МГУ учится, в «Комсомольском прожекторе» работал и является непосредственным участником ряда успешных рейдов. Кому, как не ему, поручить эти обязанности?

Так и хотелось ему кулак показать. Пинкертон, блин. Собрал на всех досье и радуется сидит. Но надо было что-то сказать, так как взоры всех присутствующих обратились ко мне.

– Товарищи, – начал я. – Тридцать четыре предприятия требуют постоянного внимания, это полноценная нагрузка, на полный рабочий день. А у меня учёба. Даже если я как-то вывернусь наизнанку и умудрюсь это совместить, то ни о каких уже анализах, оптимизациях и прочем речи быть не может. Если я займусь текучкой, то встанет вся остальная работа, включая и музейный проект. Никаких инноваций, никаких увеличений доходов, не будет больше ничего, кроме текучки.

– Ну, хорошо, – пристально посмотрел на меня Захаров. – И что ты нам предлагаешь?

– Перво-наперво, весь этот объём работы необходимо разделить на двоих человек, – ответил я, – во-первых, чтобы снизить нагрузку и поднять качество работы, а во-вторых, обеспечить взаимозаменяемость и контроль.

– В смысле, они друг друга будут контролировать? – спросил Войнов.

– Тут и контроль как таковой не нужен, – ответил я. – Самодисциплина включается, когда ты знаешь, что на твою кухню в любой момент может заглянуть коллега. Они же будут замещать друг друга во время отпусков или бюллетеней, будут видеть реальное состояние дел в хозяйстве друг друга. Обо всём, что вызовет у них вопросы, будут сообщать нам, а мы уже будем разбираться.

– У нас одного-то бухгалтера нет, а теперь двоих надо, – заметил Нечаев.

– Не надо нам бухгалтеров, – задумчиво проговорил я, глядя на Мещерякова. – Нам сотрудники ОБХСС нужны. Бухгалтера на предприятиях и так есть. Нам надо их контролировать и не только их. Нужен жесткий контроль на местах. Чтобы пресечь весь теневой оборот помимо нашего. Он плох не только тем, что наши деньги на сторону уходят. Главный риск – что наследят, и по душу этих воров могут прийти с проверкой, а заодно и наши дела вскроют.

Присутствующие начали переглядываться между собой. Можно подумать, эта мысль никогда не приходила им в голову.

– Это надо обмозговать, – проговорил Бортко, переглядываясь с Захаровым.

– Да. Давайте пока что вернёмся к Ганину, – поддержал его тот. – Что с ним будем делать? Какие есть предложения?

– Отправить его директором в наказание на самое маленькое предприятие, – предложил Бортко. – Пусть и сидит там до пенсии. Никаких больше процентов от общего дохода. Сумму фиксированную пусть дает нам ежемесячно, а с остального как хочет, так и крутиться.

Захаров закашлялся. Ну да, только что я предлагал покончить со сторонним теневым оборотом, а Бортко, по сути, предлагает благословить Ганина им заниматься. Этот же точно стесняться не будет… Ну а с другой стороны – не с моста же его скидывать вниз головой…

– А какое у нас самое маленькое предприятие? – спросил Захаров, взглянув на Осипова.

– Да есть одна старая типография, – ответил тот.

– Только не типографию! – вырвалось у меня. – Мы же ни одной книжки больше не увидим.

Сатчан сидел, опустив голову, еле сдерживая смех.

– Ну, значит, это будет твоя забота, – сказал Бортко, строго взглянув на меня, – будешь контролировать Ганина. Нет лучшего стимула, товарищи, чем личная заинтересованность.

Вот, спасибо! Счастье привалило.

– А с начальником автобазы что будем делать? – спросил Осипов.

– Перевести его в замы на первый раз, – ответил Захаров, – но строго предупредить. А на его место поставить надежного человека, который быстро внедрит предложения Ивлева.

***

Москва. Ресторан «Арагви».

Ираклий хорошо погулял, вкусно покушал, прилично выпил. Он бы уже и ушел, но один из парней, Омари, сидел практически трезвым, обещая потом всех на машине по домам развезти.

Всего гуляли впятером. Ираклий был только шапочно знакомы со всеми, кроме Джабы. Но посидели неплохо, был только небольшой эксцесс, когда виновник торжества, Джаба, чужих девчонок с танцплощадки к ним за стол потащил. К счастью, обошлось без драки, их парни предпочли уйти без скандала. А девчонки сбежали, едва он в туалет ушел.

Наконец, вечер закончился, и они впятером вышли на улицу.

– Моя ласточка, – подошёл Джаба к «Жигулям» третьей модели синего цвета и обнял капот.

Пьяный уже, – подумал Ираклий.

Он сам вместе с двумя парнями сел на заднее сиденье, его плотно зажали посередине. Ираклия разморило, и он закрыл глаза. Машина тронулась, да вдруг резко ускорилась. Открыв глаза, Ираклий вдруг с ужасом увидел, что за рулем сидит вовсе не Омари, тот на пассажирском сиденье. Рулит Джаба, который выпил намного больше самого Ираклия!

– Джаба! Останови, я выйду! – забеспокоился Ираклий. – Мужики! Ну что вы смотрите?

Но парни только посмеивались, мол, Джаба и пьяный водит так, что не каждый трезвый сможет!

– Слушайте, ну это несерьёзно! – не сдавался Ираклий, но его никто не слушал.

– Джаба, давай остановимся, пока ничего не случилось, – попытался достучаться до водителя Ираклий.

Но тот только переключал скорости, радостно улыбаясь. И гнал машину все быстрее, словно назло ему. Ираклию стало страшно.

Да у него же мозги набекрень! Вот же я попал! – подумал он.

А затем Ираклий услышал визг тормозов, и увидел выросший перед машиной столб…

Глава 5

Во вторник приехал в университет и ко мне сразу подошёл с обеспокоенным видом Семён Давыдов.

– Слушай, Ираклий сегодня не ночевал, – сообщил он. – На него не похоже…

– Да ладно, ничего страшного, – ответил я. – Он же на вечеринке вчера был. Ну, загулял, в общагу не успел. Переночевал у кого-то.

Но когда Ираклий опоздал к началу занятий, не появился и к началу второй пары, тут уже и я стал беспокоиться. Ну, ладно, с бодуна проспать или не рассчитать время на дорогу из незнакомого места. Но ко второй паре уже всяко можно было доехать. Наш комсорг очень старался быть для всех примером, и привычки пропускать занятия у него точно не было.

И Давыдов снова подошел:

– Нет, реально что-то не так. У него сегодня по комсомольской линии какое-то совещание после обеда, он уже неделю волновался, что на нем выступать надо будет. Было бы все как обычно, он бы с самого утра ныл об этом на каждой перемене, а не пары пропускал… Плохое у меня предчувствие…

Ну раз такое дело, то во время большого перерыва пошёл звонить Васе Баранову. А то у меня у самого уже появилось плохое предчувствие…

– У меня приятель, студент, пропал, – объяснял я ему ситуацию. – Его в ресторан вчера пригласили, боюсь, не учудил ли чего? Опасаюсь, что сидит сейчас где-нибудь в КПЗ. Пробей по сводкам, пожалуйста.

– Как имя, фамилия? – уточнил Вася.

Я продиктовал, затем назвал и примерный год рождения тоже на всякий случай.

– Перезвони минут через тридцать, – велел он.

– Спасибо.

– Не за что пока.

Все полчаса волновался. Дошёл до столовой, посмотрел, не появился ли Ираклий. Наши парни встретили меня вопросительными взглядами, развёл руками, мол, пока, ничего и пошёл обратно к автоматам.

– Ну, ничего хорошего, – сразу огорошил меня Вася. – ДТП со смертельным, три трупа, двое пострадавших, один тяжёлый. Твой в Склифе.

У меня волосы на голове зашевелились. Мысли путались.

– Вот это гульнули… Как он не хотел вчера идти!.. Что ж теперь будет? Это он тяжёлый?

– Нет, какой-то Рубен Кобалия.

– Поеду я, пожалуй, в Склиф, – проговорил я, поблагодарил Васю и попрощался.

Уже собрался на выход, но вспомнил, что наши в столовке ждут меня хоть с какой-то информацией.

– Ну, всё плохо, – подошёл я к нашим. – Ираклий в ДТП пострадал. Там ещё три трупа… Я сейчас в Склиф. Звоните мне на домашний телефон часа через три-четыре, надеюсь, удастся с ним увидеться.

Растерянные лица были мне ответом. А что тут скажешь? Кивнул всем и ушёл.

***

Москва. МГУ. Кабинет заместителя декана по воспитательной работе.

Получив в Комитете задание подготовить оперативную информацию на секретаря комсомольской организации МГУ Самедова, Кротов стал вызывать по очереди всех своих агентов. Сложнее всего оказалось со вторым курсом. Тания и Костенко отсутствовали на занятиях и неизвестно, когда появятся, а ещё один парень с этого курса ничего не смог сказать по интересующим Кротова вопросам. Агенты с других курсов ничего про Самедова не знали, ни плохого, ни хорошего. Между тем по университету ходили слухи о любовных похождениях Самедова со студенткой первого курса Региной Быстровой, и Кротов решил опросить хотя бы её. Не возлагая, конечно, особых надежд на то, что она сама себя сдаст. Ну а вдруг?

Быстрова пришла настороженная и зажатая. Кротов сразу отметил про себя, что разговорить её будет сложно.

– Регина, – начал он, – тут некоторые говорят, что вы любовница секретаря комсомольской организации, а вы знаете, что у него есть семья? Жена, детей трое?

– Врут всё завистники, – уверенно ответила Регина, глядя ему прямо в глаза. – Товарищ Самедов хороший руководитель, я в «Комсомольском прожекторе» работаю под его началом и вижу, как он грамотно нами руководит. Он строгий, но справедливый, кому-то от него достаётся, вот они и бесятся, сплетни про него распускают. А я его очень уважаю и ничего плохого сказать не могу.

Кротов понял, что девчонка крепкий орешек, и ничего другого он от нее не услышит, так что быстро свернул разговор.

***

Москва. МГУ.

Хорошо, что Рашид предупредил меня, кто такой этот Кротов, – подумала Регина, выйдя из его кабинета. Она дрожала мелкой дрожью от возбуждения и волнения. – Интересно, поверил он мне или нет? Ничего по морде не понять, никак не реагировал на мои слова. Только бы он к Светке Костенко с этим же вопросом не пошёл, эта тварь и чего не было расскажет… Надо Рашиду сказать, что его уж проверяют. Вроде и хорошая новость, значит, рассматривают в Кремль, но только бы не сорвалось…

***

Тяжко мне пришлось. Ладно, добраться до Склифа было еще легко, но пока выяснял, где лежит Ираклий, пока пробивался к нему – семь потов сошло. Пришлось показать пару раз кремлёвские корочки, потому что пускать меня к нему иначе не хотели.

Наконец, я все же прорвался в палату травматологии. Глазам моим предстало удручающее зрелище. Палата на четырех человек, и каждый словно соревнуется с другими по количеству загипсованных конечностей и бинтов. У Ираклия, лежавшего ближе всех к двери, обе ноги были в гипсе от стопы до паха. Похоже, колени пострадали. Лицо и голова были целые, если не считать ссадин с одной стороны, разбитой губы и что он неподвижно замер и пялился круглыми глазами в потолок.

– Эй, дружище, ты как? – подошёл я к нему и тронул за руку.

Он медленно перевёл на меня глаза, и несколько мгновений смотрел в упор, словно не понимая и не веря, что видит меня.

– Привет, – взял я его за руку. – Ну, ты чего?

– Паш… Это ты?

Фух! А то я перепугался, что он овощем стал. Учитывая отсутствие повязки на голове странно было бы, но кто его знает… И не те мысли могут прийти в голову в такой вот палате.

– Хорош, давай приходи в себя. Что случилось? – присел я рядом на стул.

– Авария…

– Я знаю. Как это случилось?

– Сам не знаю, заснул, проснулся, авария.

– Кто за рулём был?

– Джаба, – ответил Ираклий. – Это его новая машина… Была… Он совсем бухой был…

Я записал себе это имя в ежедневник, на всякий случай. Но это точно не второй выживший, значит, виновник аварии погиб.

– Чего вы вообще поехали-то пьяные? – с досадой спросил я. – Попросил бы официанта такси себе вызвать. Ты же денег много заработал летом, можешь себе позволить.

– Омари не пил, обещал всех по домам развести. Кто же знал…

– А как же Джаба за рулём оказался?

– Не знаю, сам не понял, я сзади сидел…

Омари тоже погиб, уже и не спросишь.

– Ладно, дружище, держись. Пойду твоего доктора найду, – поднялся я.

– Я просил их остановиться! – схватил меня за руку Ираклий. – Меня никто не слушал!

– Это не твоя вина, – сел я обратно. – Они сами это сделали. Ты их не заставлял.

– Я их отговаривал, а они только смеялись, – опять уставился в потолок Ираклий.

Вина уцелевшего… Но с этим пока что некогда разбираться.

– Давай, держись. Главное, ты жив, а ноги срастутся, – опять поднялся я. – Пойду, всё-таки, врача твоего найду. Дядя Дато в курсе, что случилось?

– Не знаю, – с ужасом в глазах посмотрел на меня друг, – Джаба сын его хорошего приятеля. Что теперь будет?..

– Ну, что будет, то будет, – задумчиво проговорил я и сочувственно похлопал его по руке. – Держись, тебе что-то надо?

– Ничего мне не надо…

– Я зайду завтра, – пообещал я.

Доктора найти, в этот раз, не удалось. Но дал девчонкам на посту денег, чтобы они присматривали за парнем получше, всё-таки, он сейчас совсем беспомощен. Они мне и сказали, что у него множественные переломы ног, не только в коленях.

В холле на первом этаже встал в очередь к больничному телефонному автомату, чтобы позвонить Дато.

***

Москва. МГУ. Кабинет секретаря комсомольской организации.

У Самедова было прекрасное настроение, хоть и немного нервное. Проверка от КГБ уже идёт, Регину Кротов уже вызывал, она сказала, что описала его в самом лучшем виде! Наплела ему, что он строг, но справедлив и некоторые затаили на него из-за этого обиду и сплетни распускают. Девочка красавица, да ещё и сообразительная. Вот скоро перейду работать на Старую площадь и плевать мне на них на всех! Соплями тут все изойдут от зависти…

Из раздумий о прекрасном его вывел телефонный звонок.

– Рашид Фархадович! Вы совсем не следите за своими комсоргами?! – истеричным голосом спросил проректор по учёбе Кошевец. – Звонили из милиции! Ваш комсорг со второго курса экономфака Тания совершил аварию в нетрезвом виде! Три трупа! Ещё один в тяжёлом состоянии! – кричал Кошевец, а Самедов схватился за голову и с тоской подумал: такое ЧП! Вот, же Тания, блин, не мог подождать неделю, пока он переведется, чтобы новый человек вместо Самедова все это разгребал! – Как такой человек, который пьяным по Москве разъезжает и в столбы врезается, людей убивая, мог у вас комсоргом стать?! – продолжал ругаться проректор.

– Сегодня же соберём комсомольское собрание курса и рассмотрим этот вопиющий факт! – ответил Самедов, как только Кошевец умолк перевести дыхание, а проректор в ответ только фыркнул, словно услышал что-то дикое, и бросил трубку.

Самедов сдавил руками голову. Но отсидеться вот так не получилось бы… Как это всё не вовремя! – снова подумал он и потянулся к телефону позвонить Луппиан.

***

Москва. Квартира Дато Элиава.

В доме Дато было тихо. Страшная авария разделила жизнь на «до» и «после». Погибли дети близких знакомых, ещё один в больнице в тяжёлом состоянии. Племянник с переломанными ногами. Милиция не смогла сразу разобраться, кто был за рулём, от новой машины осталась куча бесформенного железа.

Почему-то родственники погибших решили, что за рулём был Ираклий. Хотя парень сразу сказал, что это не он.

Дато уже с утра позвонил отец Джабы, очень серьёзный человек, завбазой, и кричал, что племянник Дато всех угробил по пьяни. Звонила мать Омари, отец у него давно погиб, а мать сумела сильно продвинуться по партийной линии. Звонил отец Отара, тоже не последний человек в Москве, по профсоюзной линии кому надо любые путевки добывает, как фокусник из цилиндра достает…

Наслушавшись с утра ругани, обвинений и угроз в свой адрес, Дато с опаской покосился на зазвонивший опять телефон. Вдруг Рубен в больнице скончался, это ещё и его родители тогда могут звонить ему с претензиями.

Телефон так и звонил, а Дато не стал брать трубку. Какой смысл сейчас разговаривать? Люди охвачены горем, ничего не хотят слышать. Ираклий сразу категорически отрицал, что был за рулём, но никто же не слушает…

***

Не дозвонившись Дато с первого раза, не стал задерживать очередь к больничному телефону-автомату и поехал сразу домой, там, небось, мои парни уже телефон оборвали.

Практически так и оказалось. Не успел я вернуться, Галия сообщила мне, что Женя Булатов уже два раза звонил.

– Что у вас там случилось? – спросила жена. – Мне показалось, он очень расстроился, когда второй раз тебя не поймал.

– Ираклий в ДТП попал, – ответил я. – В больнице сейчас. Я ездил сейчас к нему, вот наши парни и хотят узнать, как он.

– И как он?

– Ноги сломаны, но жить будет…

Булатов позвонил опять минут через десять. Сразу подумал, что это уже не простое беспокойство о здоровье товарища.

– О! Ты пришёл, ура! – воскликнул он. – Слушай, у нас сейчас будет комсомольское собрание по поводу этой чертовой аварии! Луппиан говорит, что Ираклий был за рулём, но у меня большие сомнения на этот счёт. Я не помню, чтобы он хоть раз заикнулся о том, что умеет водить машину. Только все расспрашивал про курсы разные, но пока так и не собрался пойти на них.

– Всё правильно ты сомневаешься, – поспешно сказал я. – Как у нас всё просто! Ни обвинения ещё нет, ни экспертиз, а у нас уже комсомольское собрание по его душу! Он говорит, что не был за рулём, а, наоборот, пытался остановить этих парней, но его никто не слушал. Это он пострадавший. Во сколько собрание?

– Уже начинается, ты не успеешь, – ответил Булатов. – И Костенко, сучка, с утра ее не было, а как появилась и узнала про Ираклия, так аж засветилась от радости. Как бы не начала его критиковать, как тогда Регину.

– Чёрт… Держитесь там.

– Постараемся… Как он там, вообще?

– Не очень, – ответил я. – Обе ноги сломаны в нескольких местах, в гипсе от пяток до паха. Короче, он надолго там. Как бы не на несколько месяцев. Боюсь, что мимо сессии точно пролетает.

– Понял… Ладно, я тебе вечером ещё позвоню, расскажешь, где он там, как его найти. Всё. Побежал! – сказал Булатов и повесил трубку.

Хоть и была у меня душа не на месте, но сделать я ничего не мог и решил занять себя делом. Поехал в спецхран, пока появилось время. Там очень плодотворно поработал. Нарвался на статью с описанием нового фотоаппарата Полароид с «сухим» процессом проявки. Решил накатать заметочку для «Пульса планеты», глядишь, кто-то и у нас эту идею подхватит. Все толчок для технологического развития нелишний будет… Глядишь, этим займутся, да что еще попутно полезное изобретут.

***

Москва. ЗИЛ. Пожарная часть № 98.

– Ну, за нашего нового начальника караула, – поднял тост командир пожарной части Николай Павлович Новай. – Коллектив у нас хороший, дружный. Не пожалеешь, что к нам перешёл, это я тебе точно говорю.

Сотрудники подходили, угощались и мало кто задерживался надолго, но атмосфера праздничная уже ощущалась.

Пьют здесь помалу, – отметил про себя Загит. – То и понятно, до конца дежурства ещё как пешком до Китая. Но за несколько суток по чуть-чуть вся водка разойдётся, – со знанием дела подумал он.

– Поставлю тебя на первое дежурство с четверга, – сказал ему командир части. – А скажи, кто у тебя в нашем Комитете комсомола? – спросил Николай Павлович, когда они на короткое время остались за столом одни.

– В каком смысле? – удивился Загит.

– Ну, за тебя комитет комсомола просил, – объяснил Новай. – Вот я и интересуюсь, вдруг самому что-то понадобится.

– Меня сын сюда привёл, – пожал плечами Загит. – Я спрошу у него, конечно.

– Да ладно, не надо ничего спрашивать, какая уже разница. Я думал, это твои собственные связи…

***

Москва. МГУ.

Зал монотонно гудел множеством приглушённых голосов. Студенты возбуждённо обсуждали происшествие с гибелью трёх человек.

– Этой страшной трагедии могло бы и не быть, – продолжала вдохновенно Луппиан, – если бы погибшие и пострадавшие своим поведением стремились бы соответствовать образу советского комсомольца. Очень огорчает, что виновником этой аварии стал наш студент Ираклий Тания. Ещё больше огорчает, что он являлся комсоргом своей группы.

– Можно слово? – встал с места Булатов и, не дождавшись разрешения, выступил: – Считаю преждевременным утверждение, что Ираклий Тания является виновником аварии. Он это категорически отрицает. Необходимо сперва дождаться официального обвинения.

Самедов, присутствовавший на собрании, слегка кивнул, когда Луппиан вопросительно посмотрела на него.

– Возможно, ты прав, – согласилась она. – Но само присутствие комсомольца в автомобиле в нетрезвом виде, с нетрезвой компанией уже недостойное поведение для комсомольца и комсорга группы. Предлагаю переизбрать комсорга группы Ираклия Танию в связи с недостойным комсомольца поведением.

– Да вы что? – вскочил опять Булатов. – Человек в больнице. Ноги переломаны в нескольких местах. Ему нужна наша поддержка и сочувствие. Дайте ему в себя прийти, рассказать, что случилось на самом деле? К чему такая спешка?

– То, что комсомолец Тания ездил по городу в пьяном виде в сомнительной компании уже не изменится, – осадила его Луппиан. – Это факт, и это недостойное поведение для советского человека, вообще, и для комсомольца, в частности. Он не может дальше исполнять обязанности комсорга группы.

– Я могла бы его заменить! – вдруг встала с места Светлана Костенко.

Самедов чуть не поперхнулся от такой наглости, но сразу отказать ей не решился, вспомнив о мстительности всей семейки Костенко и те неприятности, что они доставили ему лично и родителям Регины Быстровой. Он велел Луппиан провести в ближайшие дни голосование на должность комсорга группы, очень надеясь, что найдется кто-то еще из желающих, и однокурсники эту выдру прокатят.

***

Только вернулся домой, Галия сообщила, что отец звонил, тут же ему и перезвонил.

– Хотел узнать, – начал он, – не знаешь ли ты, что с Дианой? Она уже два дня не появляется на занятиях. Обычно, она по два дня подряд не прогуливает, во всяком случае, она меня предупреждает… И дома её нет.

– Давай, я попробую у племянницы Фирдауса что-то узнать, и перезвоню, – предложил я и положил трубку, начиная и сам волноваться.

Зная, куда уехал Фирдаус и что там происходит… Неужели…

Аиша подтвердила мои опасения, Фирдаус и Диана улетели вместе в Италию.

Твою мать! Он совсем с ума сошёл? Зачем он потащил её с собой в Италию? Хочет, чтобы мафия ему её потом по частям присылала? Вот же бестолковый!

Кое-как успокоился и перезвонил отцу, сказал, что Диана и Фирдаус улетели в Италию, где отец Фирдауса открывает сейчас новую фабрику.

– А что же она мне ничего не сказала? – обескураженно спросил отец.

– Наверное, они решение вместе лететь приняли неожиданно или ночью поздно, вот и не стали тебе звонить, чтобы не беспокоить, – придумал я на ходу, чтобы он не волновался. Не говорить же всю правду…

***

Москва. Советский комитет по защите мира.

– А что вы сегодня только вдвоём? – спросил Марк Анатольевич Булатова и Сандалова.

– Ираклий в больницу попал после ДТП, – ответил Булатов, – у него обе ноги сломаны.

– О! Ничего себе! Как же его угораздило?

– Завтра хотим навестить его, тогда всё и узнаем, – ответив, Булатов переглянулся обеспокоенно с Сандаловым, что не укрылось от внимания Марка Анатольевича.

Вскоре в комитет стремительно вошёл Валиев.

– Марк Анатольевич, зайдите ко мне, – велел он, – и дверь прикройте, пожалуйста.

Через некоторое время Марк Анатольевич вышел из кабинета начальника и молча положил перед Булатовым открытку.

«Сигнал» огромными буквами было написано сверху. «Из милиции» указано черными буквами помельче ниже. Сандалов встал рядом и тоже стал читать. А ниже указано было следующее: «сообщаем, что гражданин Тания Ираклий Тамазович, работающий в вашем коллективе, тринадцатого ноября тысяча девятьсот семьдесят второго года находился в общественном месте в пьяном виде, оскорбляющем человеческое достоинство».

– Так что с ним случилось, говорите? – строго глядя на парней, спросил вышедший из своего кабинета Ильдар Ринатович.

***

Глава 6

***

Москва. Советский комитет по защите мира.

– Ираклий не мог сидеть за рулём, – убеждал Булатов Ильдара, стоящего со скрещёнными руками на груди и поджатыми губами, – а его уже все виновным назначили. А он и водить-то не умеет.

– Тухлятиной дело пахнет, – проговорил Марк, взглянув на Ильдара.

– Давайте сделаем так, – принял решение Ильдар, – пусть Ираклий напишет заявление на увольнение по собственному желанию пятницей. Как бы обстоятельства в дальнейшем не повернулись, у него в трудовой будет нормальная запись. А так, могут и по статье уволить из-за этого сигнала из милиции. Я уже про аварию не говорю… Сходите к нему, возьмите с собой бумагу, ручку. Марк Анатольевич, помогите им заявление правильно составить, – Марк нахмурился, но кивнул, – и бегом кто-нибудь к нему в больницу.

***

Москва. Квартира Читанава.

Дверь в квартиру не закрывалась. У отца погибшего Джабы, Георгия Читанава, был очень большой круг общения, а дурные вести разносятся быстро. Люди приходили выразить сочувствие нескончаемым потоком. Подходили к отцу, к матери, к родственникам… Выясняли, когда похороны, надо ли чем-то помочь, присутствовали какое-то время, выражая солидарность с семьей, потерявшей самое дорогое, и уходили, уступая место другим. Несчастная мать сидела со стеклянным взглядом в окружении многочисленных родственниц. Мужчины сидели и стояли отдельно.

Дядя погибшего Джабы, Теймураз Читанава, тихонько прошёл в квартиру брата, стараясь не нарушать траурной атмосферы, взглянул скорбно на большую фотографию Джабы с траурной лентой, которая стояла на самом видном месте, и встал на входе в комнату.

Поймав взгляд брата, Теймураз незаметным кивком позвал его на кухню.

– Всё нормально, Георгий, – сообщил он ему, – Договорился я с Репиным.

– А он сможет всё устроить? Всё-таки, три трупа? Сейчас главк дело на контроль возьмёт и всё.

– Полковник-то милиции сможет ли? Я тебя умоляю. Всё он сделает. Виновным будет этот мальчишка, племянник Дато Элиава, а не твой сын.