Читать онлайн Взятие Берлина. Повесть

Редактор Султонали Мукарамович Абдурахмонов

Редактор Оббозжон Хокимович Кулдашов

Редактор Рузихон Умоновна Ахророва

Иллюстратор Ибратжон Хатамович Алиев

Иллюстратор Раънохон Мукарамовна Алиева

Автор обложки Ибратжон Хатамович Алиев

Автор обложки Раънохон Мукарамовна Алиева

И. О. научного руководителя Султонали Мукарамович Абдурахмонов

Экономический руководитель Ботирали Рустамович Жалолов

Корректор Гульноза Мухтаровна Собирова

Литературный консультант Екатерина Александровна Вавилова

Консультант по истории Зумрадхон Назиржоновна Хатамова

Консультант по истории Родион Михайлович Мамиев

© Ибратжон Хатамович Алиев, 2024

© Ибратжон Хатамович Алиев, иллюстрации, 2024

© Раънохон Мукарамовна Алиева, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0064-1533-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Пусть свет и радость прежних встреч

Нам светят в трудный час,

А коль придется в землю лечь,

Так это ж только раз.

Но пусть и смерть – в огне, в дыму —

Бойца не устрашит,

И что положено кому —

Пусть каждый совершит.

М. В. Исаковский

17 апреля 1945 год.

Ветер обдувал не высокие редкие деревья, что остались на берегу. Их деревья отдавали лёгким шелестом, а воздух приносил запах гари и дыма. Удлинённая и изогнутая линия берега имела некоторые удлинённые выступы – небольшие участки суши, выглядывающие из поверхности водной глади. Тихая река Варта протекала на берегу небольшого городка Кюстрин, различные сооружения коего оставались за спиной. Это малое местечко, где проживали люди было погружено в темноту военных действий, несмотря на свои размеры. По всему периметру города проходила дорога, а её разветвления делила комплекс на небольшие прямоугольные кварталы различной формы, среди коих отличалась только центральная площадь и пара более больших зданий на окраинах города, когда во всех остальных её частях главенствовали средних размеров поля, разделённые устьями Варты и линиями из деревьев.

Стоя на берегу, скрестив руки, отпустив пару своих подчинённых, но вместе с парой товарищей размышлял человек высокого роста с удлинённой формой головы, причудливой причёской, широким лбом, грозным, но в то же время светлым лицом, вместе с его румяными щеками. Молодой человек в свои 36 лет был полон сил и обдумывал предстоящие планы, стараясь забыть о полученных ранах, о чём свидетельствовала крепко перебинтованная рука. Смотря вдаль, в ту сторону, где проходила линия фронта и куда должны были совсем скоро начать грандиозное наступление, после того как будет отдан соответствующий приказ, человек представлял о том, как скоро они одержат победу и вернуться домой, обеспечив безопасность своим семьям, встретят родных и близких, а он встретиться со своей любимой супругой – Марией Степановной. Но от мечтаний его окликнул звук машин.

Как только он обернулся, то увидел, что к берегу подъехали знакомые ему ЗИС-5, откуда начали спускаться солдаты. Наблюдавший за всем этим повернулся к прибывшим всем корпусом и начал подходить ближе, вместе с его спутниками, когда же вскоре дверь одного из прибывших машин открылась. Оттуда показалась фигура широкоплечего мужчины высокого роста, но чуть ниже подошедшего, в тёмно-зелёном мундире, держа фуражку в одной из рук. Это был человек сравнительно не молодой, около пятидесяти или шестидесяти лес с выраженной седой бородой и средним количеством волос, зачёсанные в правую сторону. Острый ровный нос, густые седые брови, впалые щёки с выраженными скулами, средней толщины губы и зоркие большие глаза, но с тем же отражающие весь опыт, нажитый с годами, представляли прибывшего.

Подошедший улыбнулся и с уважением отдал честь, вместе с остальными 5 капитанами рот, что стояли рядом с ним.

– Добро пожаловать, товарищ полковник, Аруш Амирович! – светящимся лицом произнёс человек.

– Спасибо, Алексей Дмитриевич, – с теплотой подходя ближе и по-отечески похлопав по плечу подошедшего сказал полковник. – Рад видеть вас, в последний раз мы имели возможность видеться около полугода назад.

– Как сейчас помню то время, – отозвался Алексей.

– Гм, это радует, товарищ подполковник и командир 674-стрелкового полка, – с лёгким пафосом и уважением отозвался Аруш Амирович, на что Алексей Дмитриевич ответил лёгким смущением.

– Благодарю. Но, разрешите узнать причину вашего приезда, ведь насколько известно мне, вы уже должны вернуться обратно?

– Отчего же? Я всё ещё нахожусь в отличном расположении духа, пусть даже и не могу слишком сильно бегать, – принимая от подошедшего лейтенанта металлическую трость и опираясь на неё ответил Аруш Амирович, – но сила у меня ещё имеется, как физическая или духовная, так и умственная.

Поселение Кюстрин

– Получается вы прибыли не одни?

– Да, я прибыл со всей своей бригадой из 6 000 человек, которые как мне кажутся смогут оказать помощь вашему полку в предстоящей битве, – жестом отходя в сторону, ближе к тени дерева, почти у берега сказал полковник.

– Это будет очень кстати, но нам следует ожидать сигнала о начале нападения, ибо результаты нападений Данцига и Кенингсберга в качестве последствий могут сказаться весьма дурно.

– Я прибыл для того, чтобы сообщить вам о том, что после осады Данцига, который представлял собой единственный коридор для возможного нападения с тыла и Кенингсберга, в ходе осады коего потребовалось 2 000 тонны бомб и который сдался после долгой осады со второго раза, а к тому же после перекрытия Балтийского моря, новое наступление в южных частях активно начаты 13 апреля.

– О чём мне докладывали и в части из этих нападений принимали участия мои коллеги и часть моего полка.

– Именно, но нападение в южных частях свелось к тому, что возникли проблемы в Зиеловских высотах, ибо там много болот и холмов. В этой битве участвовал я со своей бригадой, вместе со всеми тремя фронтами под командованием Георгия Константиновича и Константина Константиновича и наконец, нам удалось одержать победу вчера вечером, после чего я направился к вам.

– Какая радостная весть, в таком случае, я немедленно направлю весточку всем нашим товарищам, немедленно отправляемся в путь!

– Замечательно, Алексей Дмитриевич, – похлопав подполковника по плечу сказал Аруш Амирович и добавил, – но прошу вас, как и всегда было оговорено, сохранять любую информацию о моём личном приезде в строжайшей тайне.

– Это связано с вашими экспериментами и вашей внешней ротой?

– В составе шестого гвардейского корпуса, о чём я полагаю известно вам и без моего ответа, молодой человек, – слегка нахмурив брови ответил Аруш.

– Так точно, товарищ полковник.

– В таком случае ступайте, мой мальчик, – с какой-то лёгкой теплотой ответил Аруш и отошёл в сторону.

– Одна лишь просьба, – отходящий остановился и повернул голову, – передайте от меня тёплые приветы Чейзу и Маршалу.

– Скорее вы сами их передадите быстрее, – поворачиваясь обратно и заломив руку с фуражкой за спину сказал полковник, – ибо их рота под командованием капитана Чейза присоединяется к вашему полку.

– Я буду очень этому рад и следовательно, сегодня же встречусь со своими младшими братьями, – с улыбкой ответил подполковник на что Аруш ответил таким же добрым взглядом, после чего беседующие удалились…

Вечер 25 апреля 1945 год.

– Вот и замечательно, осталось совсем немного, – с ярким азартом приятного юношеского тонкого голоска были произнесены слова, что донеслись до собеседника.

– Да, большое количество работы уже сделано, – последовал ответ, не менее приятным тенором, – теперь решающие шаги.

Беседа происходила на открытом воздухе, когда на небольшом низком столике был разложен план города с очертаниями различных его частей и объектов, в том числе аэропорт Темпельхоф, Мариендорф, Ликтерфельде, Далем, Шёнеберг, Вильмерсдорф, Шарлоттенбург, Моабит, Найкельн, большой парк Тиргартен и наконец Рейхстаг, почти близ Шпрее, сзади парка Шпреебоген. Беседовало в это время два причудливых создания, трудно сравнимые с людьми. К примеру, первый говорящий представлял собой существо, чем-то напоминающее щенка немецкой овчарки крепкого телосложения, пышной и гладкой шерстью, выразительной головой посаженной на сильные плечи, зоркими красивыми карими с оттенками багрового глазами, невероятно добрым лицом нежели мордочкой за счёт сильно развитых мимических мышц, слегка вычерченными щеками, в том числе благодаря типу тёмно-коричневого и светлого окраса шести, окружающая светлыми оттенками лицо и окончания лап. Два приподнятых торчащих уха, и наконец приятный тёмно-синий мундир с погонами, говорящие о звании капитана, а также о наличии высшего военного образования, дополняли картину.

Рядом с ним стояло существо не менее приятной наружности, скорее напоминающее далматинца с не менее развитыми мимическими лицевыми особенностями. Средних размеров лоб, прилегающая и менее пышная шёрстка, отчётливее представляющая чёрные пятна на теле существа, большие голубые глаза с чёрными зрачками, опущенные уши и не менее хорошо сложенное тело представляло создание. Его одежду к тому же также составлял тёмно-синий мундир с погонами с тремя звёздами, говорящие о звании старшего лейтенанта с высшим образованием.

– Итак, теперь осталось только обратить внимание на дополнения Алексея Дмитриевича, – продолжал Чейз, обращая внимание товарища на карту. – Согласно им, основное наступление наших подразделение будет направлено близ Карльсхорста, преодолевая Нейкельн, откуда не доходя Темпельхоста нужно будет войти в черту города, откуда, по сути, мы дойдём до парка Тиргартен.

– Да, но ведь основной удар будет направлен со стороны Шарлоттенбурга, – возразил далматинец Маршал.

– Симено-Штадта, который только пройдут мимо Шарлоттенбурга, – объяснил капитан Чейз.

– Гм, – призадумался далматинец.

Пока происходила эта беседа солдаты из различных взводов и отделений образовав небольшие группы готовили небольшой ужин из провианта. Обычно часто в числе отделений находились умельцы приготовить что-нибудь невероятное даже из того, что сложно назвать полноценной продукцией, а в военное время приходилось сталкиваться и с такими проблемами. На удивление такие умельцы находились не только в числе рядовых, ефрейторов или сержантов, но даже среди лейтенантов. Одним из таковых был Крепыш – такое же удивительное, искусственно созданное органическое существо, подобное английскому бульдогу с выраженными мыслительными способностями, о чём свидетельствует как его собственное звание, так и звание подобных ему созданий, действующие наравне с людьми на военной службе, но охраняемые военной тайной и который к тому же, обладал прекрасным талантом повара. Поэтому он занимался готовкой аппетитного супа, мирно беседуя со своим товарищем, равный ему по званию Рокки скорее похожий на некоего представителя беспородных из семейства псовых, но с не менее выраженными талантами, к тому же изобретательными способностями. Каждый из них к тому же был командиров своего взвода, ныне также отдыхающие и готовящиеся к завтрашнему важному дню.

Вокруг в темноте, можно было услышать только треск костров, тихие, произносимые чуть ли не шёпотом беседы, лёгкий шелест кустов и тихое, едва уловимое дуновенье потока ветерка. Но совсем скоро эту тишину нарушил звук приближающейся «полуторки» или ГАЗ-ММ, на которое приехал вместе с сержантом Кондратьевым лейтенант Зума – представитель новосозданных существ, подобный лабрадору. Как только машина остановилась и на него обратили внимание лейтенанты, Зума ловко спрыгнул и кивнув в знак краткого приветствия направился к Чейзу и Маршалу.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться, – выпрямившись, упирая передние лапы о Землю и слегка приподняв голову ровным, чётким, но довольно приятным отчасти отдалённо отходящий к детскому, голосом произнёс далматинец.

– Разрешаю, – ответил Чейз, внимательно смотря на прибывшего.

– Я встретился с подполковником Плеходановым, товарищ капитан.

– И что же сказал Алексей Дмитриевич? – спросил Маршал.

– Они встретились с отцом и сообщили, что нам необходимо присоединиться к наступлению с другой стороны парка Тиргартен, через Моабит.

– И каким же образом это интересно удастся нам сделать? – возмутился Чейз.

Ответа не последовало.

– Вызовите Рокки и Крепыша, – отдал приказ Чейз.

– Будет исполнено, – ответил Зума и поспешил удалиться.

– Я думаю нам стоит обогнуть город, к тому же, он ведь уже окружён, – тем временем предложил Маршал, как только Зума удалился.

– Боюсь, что на это уйдёт слишком много времени, братик, – обращался не только к старшему лейтенанту Маршалу, но и младшему брату капитан Чейз.

Совсем скоро показались фигуры прибежавшего Крепыша и Рокки, вместе с Зумой.

– Товарищ капитан, – проговорил Зума, приведя товарищей.

– Смотрите, – без какого-либо приветствия начал Чейз. – Сейчас, как вам известно, мы находимся у юго-восточных частей Берлина, и мы планировали наступать вместе с другими группами через Нейкельн, но по последнему приказанию Алексея Дмитриевича, нам нужно присоединиться в качестве подкрепления к группе, для вступления через другу сторону Тиргартен, через Моабит. Но для этого нам необходимо почти обогнуть город, на что потребуется не мало времени, так нам придётся проходить со сторон Франкфуртерштрассе, Ландсбергер аллее, Прецлауэр аллее и через Шассештрассе, дабы подобраться к указанной области.

– Это один из путей, но к тому же там будет вестись активное наступление со стороны других дивизий, – отозвался Рокки.

– И какие будут предложения? – спросил Маршал.

– Предлагаю обойти с другой стороны, ведь если мы направимся в сторону Мариендорфа, то он уже захвачен и к тому же там не ведутся военные операции, тогда через него удастся пройти в Ланквиц, затем в Лихтеррелниц и оттуда в Целендорф.

– Тогда придётся присоединиться ко второй волне нападения, – размышлял Чейз, – и преодолевая озеро Кремме-Ланке с ними, получиться подобраться к линии фронта у юга Вестренда.

– Но вы уверены, что там не будет оказано должного сопротивления? – спросил Зума. – Ведь логично, что пройти через Шарлоттенбург быстрее и этот тыл будет блокирован противником.

– Уместная мысль, – прокомментировал Маршал.

– А нельзя ли не заходиться к югу Вестренда, а обойти и его? – спросил Крепыш.

– Фактически можно, – заметил Зума…

Глава первая. От знакомств до воспоминаний

Сказанная идея оказалась довольно кстати, во время того, как продолжалась беседа:

– Да, ведь в любом случае там имеется коридор, – обратил внимание Чейз, – откуда можно пройти прямо к Шпрее с дополнительным полком и сразу оказаться в Симене-Штадт.

– И уже оттуда легко присоединиться к бригаде отца и полку Алексея Дмитриевича, – дополнил Маршал.

– Замечательная идея, так и поступим! – заключил Чейз, на что все ответили добрым «Ура!» и радостными улыбками.

После этих переговоров лейтенанты отправились к своим взводам для объявления приказа о том, что после ужина вся рота в составе 150 человек для объединения направиться в свой путь. Всё же, существование этой удивительной экспериментально созданной роты, было одним из самый неординарных явлений в военном деле, да и в истории, в целом. Об этом уже успевали слагать шутки, благо они уходили в люд не более как быстро забывающиеся сказки и мифы.

Когда объявление было сделано товарищи вернулись к котелку, что охранял сержант Кондратьев с рядовым Зубовым. Отблагодарив молодых парней, офицеры принялись за трапезу, поделив между собой хлеб и налив каждому по миске горячего супа с незабываемым ароматом. Уплетая за обе щёки вкусное блюдо товарищи переговаривались между собой.

– А помните, как мы проходили через эти болота? – с иронией спросил Маршал.

– О, не напоминай, – отмахнулся Рокки, – меня до сих пор в дрожь бросает от этой сырости, в которую пришлось окунаться, чтобы нас не заметили.

– Зато сколько побед тогда одержали, – проговорил Зума.

– Но и противники были не глупые, – добавил Крепыш, – мы то в начале думали, что победили и чуть было не кинулись вперёд.

– Да, кровь кипела, – пробурчал Чейз, слегка опустив голову, – скольких мы оставили там, на этом поле. Помните?

– Как не помнить, товарищ капитан, – также шёпотом произнёс Маршал.

– Но, когда объявили огонь, – начал Зума, – я во всю ухватился за трёхлинейку и во всю кинулся вперёд и…

– Ага, а потом мне пришлось за тобой бежать, – с лёгкой иронией замечал Рокки, – чтобы всем взводом прикрывать героя с трёхлинейкой, мог бы хотя бы 41-й взять.

– ППШ-41, – поправил младшего брата Маршал.

– Да-да, именно, – откликнулся Рокки.

– Но вам ещё повезло, вы хотя бы бежали, а не лежали, – с обидой сказал Крепыш, – ведь у моего взвода был ДП-27, а с ним не побежишь, что мои юнцы до сих пор обижаются.

– Пусть радуются, что не оказались с ППС-42-м, – поправил Маршал. – У моих был 41-й, когда мы были впереди, но, когда мой именно разрядился, не нашлось ничего кроме как ухватиться за выпавший 42-й и завершив всё, что там осталось с его-то скоростью, не смотря на лёгкость и вставлять туда не подходящие пули.

– Скажу тебе один секрет, Маршал, – наконец приподняв голову и с лёгкой хитрой улыбкой произнёс Чейз, – противнику всё равно, какой свинец глотать – правильный или не правильный, для него он всё равно не вкусный.

Все дружно посмеялись над удавшейся шуткой.

– Это уж точно, товарищ капитан, – ответил Маршал.

– Да, но, когда я слышу такие случаи, – говорил Рокки, в сторону коего посмотрели присутствующие, – мне вспоминаются наши игры, в которые мы играли пока бегали в саду лаборатории, а иногда выбегали в поля, помните?

– О, это время не забыть, – мечтательно сказал Зума, – лучшее время.

– А я вспоминаю бифштекс тёти Людмилы, – добавил Крепыш, вызвав добрый смех присутствующих.

– Ты и сам не плохо научился готовить, Крепыш, – передавая опустошённую миску сказал Маршал.

– Спасибо, – ответил самый младший братец из присутствующих.

– Но ничего, скоро мы вернёмся в те края, – словно заключая сказал Чейз.

Когда была произнесена эта фраза послышался шорох травы и приближающихся шагов и поскольку звук шёл со стороны пирующих солдат в небольших окопах, сильной настороженности не было. И действительно, к отдыхающим вышел самый младший из искусственно созданных, но наверняка самый отличительный среди всех от того прообраза, на который можно было ссылаться при описании. Так, пришедшее существо светло-коричневого окраса с белым горлом, грудью, животом и внутренней частью лап можно было посчитать схожим разве, что с басенджи с достаточно большими ушами, изменённой формой мордочки и с не менее развитыми мимическими возможностями, о чём говорила довольная улыбка.

– Добрый вечер товарищи, – произнёс подошедший. – Товарищ капитан, старший лейтенант, лейтенанты, – обратился ко всем член команды.

– Присаживайся Трекер, – первым отозвался Чейз, как самый старший из команды, – и как я могу предположить, ты принёс интересные новости, младший лейтенант.

– Так точно, товарищ капитан, – откликнулся пришедший.

– Ты не голоден? – спросил Крепыш, ловко подготавливая одну из мисок.

– Если угостите, не откажусь.

Английский бульдог, взяв специальным механизмом, который был устроен в рюкзачке каждого из присутствующих, взяв миски и отлучился.

– И на счёт новостей вы угадали, – начал Трекер.

– В этом плане ты всегда в курсе всего, – произнёс Рокки.

– Это точно, – подтвердил Зума.

– Да, – кивнул басенджи, – и сегодня пришла весточка, что наши товарищи встретились с союзниками на Эльбе.

От такой новости все присутствующие обрадовались, произнося что-то вроде «Замечательная новость», «Прекрасно», «Ура», «Победа близка» и т. д. К этому времени пришёл и Крепыш, подхвативший всеобщую радость, а затем пододвинув миску с аппетитным супом и кусочком хлеба к Трекеру, который тот жадно начал уплетать. Затем наступила тишина.

– Дадим немного отдохнуть солдатам и в путь, – произнёс Чейз, на что все с согласием кивнули.

Каждый пребывал в глубоких воспоминаниях.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться, – нарушил тишину Трекер.

– Разрешаю, – отозвался Чейз.

– Вы же родились раньше меня, расскажите о том времени, когда вас создавали, – младший лейтенант говорил осторожно и тихо.

– Гм, – призадумался Чейз. – Всё началось в августе 1930 года, когда впервые в Сибири был организован Сибирский научно-исследовательский институт молочного хозяйства, в те годы в Ленинграде существовал Физико-технический институт, где работал доктор физико-математических наук и заместитель профессора кафедры техники высоких напряжений наш отец Вирес Аруш Амирович, он проводил свои исследования по различным областям науки, в основном по физике, получая параллельно второе высшее образование – по биологии, а затем окончив магистратуру. Ему тогда было 35 лет, кровь кипела в жилах и на всё хватало времени.

Затем, как рассказывали его друзья и он сам, он начал думать о том, кто же останется после него. Было весьма удачно открытие того самого института молочного хозяйства, которое как раз спустя 4 года, в которое отец смог уместить процесс получения высшего образования и завершения магистратуры по микробиологии и тогда 16 июля 1934 года институт молочного хозяйства был превращён в Сибирский научно-исследовательский институт животноводства, где можно было проводить исследования в области микробиологии, тогда ещё одним из будущих названий был Сибирский научно-исследовательский и проектно-технологический институт животноводства, куда и отправился наш отец.

Там его приняли хорошо, это был такое комплексное здание. В начале находилось прямоугольное сооружение, если не ошибаюсь «Дом учёный», а потом шло здание института – длинное здание, прерываемое зданием фойе и библиотеки, из которого исходили перпендикулярные здания – факультеты. Потом их ещё хотели разделить на части, это были подразделения по животноводству, агробиотехнологии, по кормам, а после фоне было отделение механизации и электрификации, а потом ветеринарии. При том, что почти на конце каждого из выходящих зданий выходили дополнительные здания – там, где были те 4 факультета шло удлинённое и широкое здание президиума института, а для остальных 2 факультетов было построено ещё 2 перпендикулярных здания. Таким образом, образовывалось 4 внутренних дворика, куда можно было войти, пробегая под зданиями, которые на удивление держались на колоннах, мы их ещё называли избушками на курьих ножках.

Сибирский научно-исследовательский институт молочного хозяйства

– Там вы и родились?

– Да, – ответил Маршал за брата, – там отец впервые начал работу над исследованием вирусов. Тогда мало кто мог работать в этой сфере и многие труды были засекречены, помню, как нам запрещали выходить за пределы этого здания, мы там жили, игрались, отец старался как можно больше времени нам уделить. Когда мы родились нам выделили целый коридор и только по ночам разрешалось выходить играть во внутренний двор – когда никого не было.

– Но ты всегда умудрялся убежать и спрятаться, пользуясь своим окрасом за белыми колоннами, – добавил Чейз.

– Ха, не стоит завидовать такому таланту, – ловко ответил далматинец.

– А когда это происходило? – спросил Трекер.

– Спустя год, после того как отец пришёл в институт ветеринарии, он нас создавал для себя, я помню эти большие высокие колбы, в которых рождалось каждое существо и при том, мы ведь росли в разы быстрее остальных и усваивали быстрее остальных. Когда родился Маршал мне исполнилась неделя, но я уже мог ходить и говорить, я даже помню, как впервые увидел эту колбу и испугался, он мне даже приснился в ту ночь, но благо папа меня успокоил – это он умел.

– А после меня родилась Скай, – легко упомянул Маршал.

– Да, а потом рождались мы, – присоединился к беседе Зума. – Первым родился я и сразу на следующий день Рокки, поэтому я не видел его в колбе, нас считали почти ровесниками. Но больше всего мне нравилось бегать по этим длинным коридорам из стороны в сторону, а как же было смешно наблюдать за тем, как Рокки, хе-хе, пролетал мимо двери и чуть ли не падал с лестницы.

– И мне или Скай каждый раз приходилось его ловить в последний момент, – сказал Чейз, слегка закатив глаза, но сохранив братскую улыбку.

– Ну, не сказать, что каждый раз я так пролетал, – смущённо добавил Рокки.

– Бывало и я, – ради справедливости добавил Зума. – Но, бывало, ещё так, что мне очень нравились овсяные печенья тёти Людмилы, которая привозила нам еду, если, например отец не успел приехать – ему ведь приходилось ещё и работать, но каждому доставалось только по одному печенью, но случалось, что Рокки она давала два – один ведь она забирала своему сыну и тот отдавала Рокки, но он зная что я люблю эти печенья всегда отдавал их мне и мы потом делили его пополам.

– Значит это с тех пор сохранилась эта традиция? – спросил Трекер.

– То, что я делю с тобой твои любимые крекеры, да, – подтвердил Рокки.

– Так мы жили около двух или трёх месяцев в институте, – продолжил рассказ Чейз, – после чего становилось ясно, что нас долго скрывать сложно, мы ведь растём, к тому же нам нужно было уже учиться и поэтому нужно было что-то сделать.

– И тогда отец приобрёл… – предполагал Трекер.

– Увы, он не мог приобрести, – опроверг не правильную мысль Маршал, – ведь государство недавно пережило масштабную войну, домов не хватало.

– Но как же мы тогда оказались в нашей родной лаборатории? – спросил Трекер.

– В физико-техническом институте в 30-е годы работал Игорь Васильевич, – отвечал Чейз, – который к 35-му году уже работал в лаборатории, которая должна была превратиться в Радиевый институт, где был создан первый циклотрон, именно с ходатайства Игоря Васильевича, Абрама Фёдовича и Анатолия Петровича с одной стороны, а с другой стороны, не много ни мало сам директор Института физиологии Академии наук СССР Иван Петрович запросил выделить новое здание для нас. В конце получилось так, что было принято решение продолжить исследования в Ленинграде, в селе Павлово, недалеко от Института физиологии, там и был построен тот самый домик, где мы все вместе жили.

– Я помню, как они пришли к нам, а мы все немного испугались, но Чейз вышел и первый поздоровавшись почему-то отдал честь, – с улыбкой сказал Маршал.

– Я же был старший среди вас, – объяснил Чейз.

– Где я тогда был? – спросил Трекер.

– Ты тогда был младенцем и тебя держали на руках, потому что почти ты в тот день и родился, – объяснил Крепыш, – через неделю после меня.

– Да, я помню, как мы приехали в этот особняк, – с восторгом произнёс Трекер.

– Скорее дом, но, возможно, ты и прав, – поправил Чейз.

– А потом мы все активно учились, готовились с каждым днём, девочки тоже от нас не отставали, – вспомнил Маршал, – Скай и Эверест были настоящими молодцами, когда нужно было что-то произнести наизусть.

– Не думаю, что Скай или Эверест обогнала бы в этом навыке меня, – с неким азартом произнёс Чейз.

– О, простите товарищ капитан, – ловко исправил фразу Маршал.

– Так проходили дни, – постарался сменить тему Зума, – мы любили узнавать что-то новое, ведь поэтому Чейз смог получить высшее образование уже 42-м году и стал капитаном в 43-м.

– Это я помню, спасибо, что тогда помогали мне и подбадривали меня, – отозвался Трекер, – изучить работу связиста мне было не легко, даже учитывая мои интересы к радиоволнам и колебательным контурам.

– Главное, что у тебя получилось, – подбодрил Рокки.

– Именно, получиться и теперь. Сейчас же, давайте в путь, – встав произнёс Чейз.

– В путь! – подхватили все.

Шелест травы гудел чуть ли не со всех сторон, многие уже успели подготовиться, машины заводились, заводились танки, каждый солдат, ефрейтор, сержант и лейтенант занимал своё место. Вскоре одну из ГАЗ-ММ возглавил сам Чейз и все отправились в путь, преодолевая новые расстояния. Скорость была не столь большой, но и не малой, во всяком случае, сейчас ночь только начиналась, поэтому к утру они уже успеют доехать до нужного местоположения.

Совсем скоро на пути показались очертания обломков различных зданий и дыма, где-то горел тусклый огонь, а откуда-то виднелся еле заметный свет ламп – поля кончались и начиналась череда различных сооружений, за спиной оставался Трельтов, через мост были преодолены устья канала Тельтов и приближался Мариендорф. Редкие, удлинённые здания вдоль некоторых дорог перед широкими участками земли, где была только высохшая и обугленная трава, надышавшаяся отравленным воздухом, всё это проносилось перед взором в тусклом свете фар…

Глава вторая. Прибытие к подступам

Часто на этих зданиях можно было заметить развивающийся красный флаг, а порой, когда отряд замечали находившиеся там солдаты, те тут же выстраивались в шеренги, не взирая на усталость и трудности своих ран, ибо у кого-то не было руки, у кого-то ноги и тому приходилось использовать первую попавшуюся палку чтобы передвигаться, кто-то не мог видеть, кто-то слышать, почти каждый имел не мало перевязанных или просто открытых ран, к коим даже сами носители привыкли. Все эти герои тут же подбегали к дорогам и гордо подняв руки к виску отдавали честь, смотря на них в душе появлялось странное чувство гордости, не за смерть противника, не за отвагу, а за то, что есть у Родины те, на кого она может положиться.

Вся команда видела их своими глазами, в ответ отдавая честь. Проезжая эти пути, преодолевая километр за километром. Дорога была не лёгкой, но и автомобили, везущие бойцов, умели отличиться своими капризами, например тот же ГАЗ-ММ показывал свой характер и даже чтобы преодолеть отметку в 40 км/ч, нужно было постараться, иметь силы разворачивать этот казалось закреплённый железобетоном руль на 2,5 оборота от упора до упора, чтобы хоть как-то совершать развороты или уместно поворачивать, поэтому у многих водителей руки оставались в мозолях. Весь путь составлял около 40 километров, но было бы грубейшей ошибкой полагать, что он будет пройден за час, с максимальным разгоном трёх тяжёлых танков ИС-1, что имелись у полка с такой же скоростью, весь путь должен был занять около 3—4 часов.

Так оно и получалось, учитывая, что примерно через 1,5 часа полк смог полностью пройти через Лихгерфельд, проходя через эти закоулки, улицы с обломанными домами, лопнувшими окнами, обрушившимися крышами, сломанной черепицей, потрескавшейся краской и прочими увечьями. В этих местностях также проезжающих встречали советские солдаты, отдавая честь проезжающим. Смотря на них, на таких же добрых и светящихся людей, пусть и с лёгкой шаловливостью, но дошедшие до этих мест – до самой Германии, практически до её сердца, для того чтобы защитить Родину, Чейз вспоминал слова отца, которые он сказал ему, во время начала военной учёбы.

Это было на территории того самого небольшого уютного домика в поселении, где вокруг был просторный сад с металлическими высокими воротами, наименованием «Лаборатория №14-б при Институте физиологии», где уже увы не было Ивана Петровича, ведь он практически в последние годы своей жизни совершил ещё один подвиг во славу науки и её достижений. Именно в том самом одноэтажном тёплом домике светло-сиреневого цвета с черепичной крышей, подходящими деревянными окнами, с перегородками, скамьёй на площадке с крыльцом пред домом и чердаком, откуда выглядывало единственное окошко.

Пройдя через прохожую, можно было оказаться в красивом и сравнительно роскошном зале розоватом зале с рядом шкафов, наполненные различными книгами, журналами, статуэтками и прочими дополнительными и памятными деталями украшения, среди всего этого великолепия были даже поделки детей на тот момент уже доктора биологических и физико-математических наук. Пара удобных кресел и длинный диван, а на полу красивый восточных ковёр дополняли атмосферу вместе с небольшим столом посередине для различных празднеств, в том числе специальный столик ближе к углу, рядом с комодом, для игры в шахматы.

Из этой комнаты можно было попасть в два крыла здания – первое маленькое предназначалось для самого учёного и состояло из рабочего кабинета, личного кабинета и спальни доктора наук, когда же противоположное крыло состояло из 3 спален, отдельно для первой группы – Чейза, Маршала и Скай, второй – Зумы, Рокки и Эверест, третьей – Крепыша и Трекера, также рядом находилось по одной комнате для учёбы и одна большая комната для развлечений, где дети могли поиграть друг с другом. Но, разумеется, им куда интереснее было приходить к отцу, старающийся выделить для них настолько больше своего времени, насколько только было возможно, отказываясь даже от сна и еды, из-за чего приходилось работать по ночам.

Учёный часто сам присутствовал на различных уроках своих созданий, в том числе и военных, ибо ему удалось на тот момент выслужиться до звания полковника ещё во время первой мировой войны, а всё дело заключалось в том, что господин Аруш был деятелем в области ядерной физики по основной специальности, имеющее прямое отношение к военному делу. Так, благодаря своим заслугам, отучившись параллельно своей работе в военно-подготовительном училище, в котором действовали определённые льготы для него, он стал лейтенантом, почти перепрыгивая даже должность младшего лейтенанта. За одно только время его обучения в ВУЗе он успел совершил не мало работ, поднявшись параллельно и до звания старшего лейтенанта.

Тогда и началась первая мировая война, куда он был призван на службу, став командиром взвода, а потом и целой роты. Однако, получив сильное ранение во втором году службы он был отправлен обратно, где смог, практически не отдыхая защитить кандидатскую диссертацию и вернуться на службу, с званием капитана и после официального присуждения звания кандидата наук был переведён в звание майора, став командиром батальона. Дар управления был нажит ещё в научной сфере, по этой причине увеличение числа подчинённых, к которым он относился весьма строго и несколько странно, но дарило ему особое уважение и отношение среди солдат и офицеров. Пусть даже он не отличался особой добротой, ибо в тайне он презирал людей, предпочитая им свои мечты, во время битв он был готов защитить даже собой товарища. Это всё больше делало ему честь и за один из таковых подвигов со стороны высшего руководства на одной из битв он стал подполковником.

Кабинет учёного Виреса Аруша Амировича

В тот же год была одержана первая победа в 1918 году, когда успешно вернулись с фронта и начиналась спокойная жизнь. Знавший всё это Чейз пришёл к отцу после первой военной учёбы, параллельно бросив взгляд на еле заметную форму полковника в шкафу, которую можно увидеть, проходя через зал. Чейз подумал о том, как его отец рассказал о том, что полковником он стал после особых заслуг в ядерной физике как раз в середине 1920-х годов, после того как он стал доктором наук и заместителем профессора, затем сменив направление исследований.

Потом повернувшись к двери крыла его отца, он прошёл по коридору и услышав звонкое чиканье печатной машины прошёл к открытой двери личного кабинета. Личный кабинет, обитый деревом с небольшой люстрой, большим выглядывающим в сад окном, закрытый белыми шторами, имел в себе красивый массивный стол с двумя полками по обе стороны, на полу был постлан небольшой ковёр, слева рядом с напольными часами находилось небольшое кресло и диван в комплекте, над которыми висела картина дальнего поля, где вдали бегут лошади. На столе имелась серединная часть, обитая тёмно-синем материалом, справа находились настольные часы, небольшой электрический вентилятор, отдельный комплекс с чернильницей, пером, двумя промокашками, двумя чернильницами, перекидным календарём, отдельной записной книжкой, стационарным телефоном и настольной лампой.

За столом, на удобном стуле сидел владелец кабинета перебирая имеющиеся стопки бумаг по обе стороны, затем вставив чистую бумагу в печатную машинку, поправив очки, издав соответствующий звук чириканья при прокручивании листа бумаги, отодвинув резким звуком, потянув за ручку печатную машинку до звонка и начав печатать. Тогда ещё маленький Чейз, смотря на усердную работу отца осторожно начал входить в комнату, на что отец обратил внимание, чуток приподняв глаза и жестом попросив присесть на диван, пока он закончил, что тот так и поступил.

Когда работа была завешена, профессор отложил бумагу в сторону и обратившись к сыну спросил о причине его прихода, после небольших вступительных диалогов.

– Пап, скажи, пожалуйста, а почему нужны военные? – вопрос звучал просто, но очень даже глубоко. – Если чтобы защищать нашу Родину, то разве этой Родиной не является ли вся Земля?

– Является, сынок, как раз-таки поэтому военные и нужны, – встав, подойдя к сыну и присев рядом с ним на диван говорил учёный. – Понимаешь, мир очень даже разнообразен и его можно понять самым разным образом и порой, к сожалению, его можно понять неправильно.

– Это как?

– Вот, например, ты знаешь, что есть школы и ты знаешь, что там учатся мальчики и девочки, но не все из них учатся хорошо, не все из ведут себя хорошо, многие дерзят, хамят и бывает даже дерутся. Ясно, что это плохо и это вредит окружающим и им самим в том числе, при этом понятно, что их нужно наказать, ведь когда вы через чур шалите, я говорю, что это плохо, что так не нужно делать, а если вы меня не слушаете, говорю громче – ругаю вас, верно?

– Не сказать, что ругаешь, но крикнуть ты можешь.

– Хм, – слегка усмехнулся учёный, – да, так вот, дело в том, что я наказываю настолько, насколько этого заслужил тот, кто провинился. Но почему нельзя наказать сильнее? Почему, например за плохое поведение нельзя ударить? Или ещё хуже, почему за такое нельзя убить?

– Это было бы не честно.

– Правильно, именно так. Но это не все понимают и бывают те, кто даже за маленькие или даже большие проступки, может даже совершённые давно, хотят, чтобы те, кто остались после них понесли наказание, при том очень жестокое. И при том, те кто судит так, думают, что это правильно. А военные нужны для того, чтобы, когда уже словами не получается убедить таких людей, потому что они и не слушают, и начинают сами драться, приходиться отвечать силой, но не для уничтожения, а чтобы обезвредить, хоть как-то чтобы прекратить это.

– То есть получается, что военные спасают нас от плохих и нечестных идей?

– Да, правильно. Не нужно наказывать крайней мерой даже тех, кто очень сильно провинился, нужно уметь давать возможность – мира всем хватит… – произнёс учёный.

Чейз тогда с глубоким восхищением смотрел на своего отца. Перед глазами проходили эти картины, эти образы, подобно дальним призракам расплывались перед взором, всё более отчётливее переходя в вид тёмного дальнего поля за лобовым стеклом автомобиля. Слышался гул двигателя, и Чейз всё больше выходил из транса, находясь на переднем сиденье ГАЗ-ММ, когда они уже приближались к берегам теченья, что вело к озеру Кремме-Ланке он тихо произнёс:

– Мира всем хватит…

Вспоминая эти моменты, Чейз заметил, как они уже приблизились к передовым ударным войскам, которые как оказалось уже преодолевали впереди лес близ Хафель, уничтожая всех противников, которые только окажутся в этой местности. Полк следовал вперёд ничуть не останавливаясь, перебираясь в темноте через различные заросли, а со стороны города эхом начали отдаваться глухие звуки взрывов, различных выстрелов, что могло говорить лишь о жарко идущей битве.

А совсем скоро эти удары были усилены прямо у выхода из леса, откуда и нужно было пройти по коридору. Идущий впереди отряд уже начал полноценный огонь, после чего взвод Крепыша был направлен вперёд. Скорость была увеличена насколько это возможно и совсем скоро к Чейзу прибыл Трекер, докладывая следующее:

– Товарищ капитан, коридор прохода открыт, отряд Крепыша практически полностью не пострадал и уже могут присоединиться к полку.

– Отлично, пусть присоединяются, продолжаем путь, – стараясь разглядеть сквозь густую завезу дыма ответил Чейз.

В результате этого часть впереди идущего отряда разделилось на части: одна часть брала оборону коридора с левой стороны, вторая – с правой и третья присоединилась к полку Чейза со своим командиром. Следующим этапом было приближение к Шпрее, преодоление коего не составило труда и поначалу было решено даже дважды переправиться через устья, но дабы не тратить слишком много времени, было решено отойти к единому устью и оттуда сразу перейти по пути пройдя через небольшие здания в Сименс-Штадт. Во время того, как они приближались уже потихоньку начало светать и их встретили несколькими залпами, направленные в сторону Берлина. Они уже видели перед собой Берлин – это скопление различных зданий с протекающими устьями тихих течений, через которые уже перебиралась армия.

Как только они приближались, то к ним на встречу выехал целый ряд машин, которые возглавлял полковник Аруш Вирес, увидев коего выглядывающего из машины капитан, старший лейтенант, лейтенанты и младший лейтенант радостно закричали, но при этом сохраняли военную дисциплину. Когда увеличенный полк полностью прибыл вместе с полковником Арушем вышел подполковник Алексей Дмитриевич, подполковник Константин Иванович и капитан Василий Иннокетьевич.

– Ну что же, прибыли, – довольно заговорил Аруш. – Докладывайте.

– Товарищ полковник, 1-специальный полк в составе части дополнительной группы для открытия коридора близ Хафель прибыл, – доложил Чейз.

– Хорошо, капитан, соберитесь с силами и начните подготовку, через 3 часа начинается штурм, остальные подразделения вам помогут.

– Будет исполнено, товарищ полковник, – отрапортовал Чейз.

Аруш подошёл поближе и с улыбкой тихо сказал:

– Я горжусь тобой, сынок.

– Спасибо, пап, – скрывая своё несоизмеримое счастье ответил капитан.

Затем он погладил того по голове, после чего пройдя к остальным также одарил их своей лаской.

– Я верю в вас, бойцы, что у вас всё получиться, а теперь вперёд, – после этих слов, услышав «ура», он вновь вернулся к машине, вместе со своей свитой, по пути повернувшись к подполковнику и говоря, – берегите их, Алексей, насколько сможете и ещё помните мои слова – ваш батальон займёт Рейхстаг.

– Вы так думаете, товарищ полковник? – спросил Алексей.

– Знаю, – лишь кратко ответил учёный.

Машины отправлялись в сторону города, когда полковник вспоминал перед своими глазами, как он пролетел на одном из трёх истребителей 5 дней тому назад над Берлином, организовав бомбёжку, где лично увидел, пусть даже издали церемонию награждения преданных молодых людей и его, тихо, шёпотом произнеся:

– С днём рождения, – затем тихо добавил, – последним…

Вскоре, когда машины прибыли к штабу, полковник прошёл в сторону вместе с Алексеем Дмитриевичем – их вызвал генерал-майор Семён Никифорович для собрания, куда призвал также генерал-майора Василия Митрофановича, полковников Фёдора Матвеевича, Алексея Игнатьевича, Василия Михайловича, Николая Петровича, Андрея Павловича, подполковника Александра Ивановича и других. Следовало обсудить грандиозный план, реализуемый Маршалом Георгием Константиновичем, Маршалом Иваном Степановичем, Маршалом Василием Ивановичем и генералом армии Станиславом Гиляровичем. Была собрана большая команда против 200 000 человек, в том числе и мирных жителей, выступающие со стороны Берлина.

Тем временем все отряды вели подготовку, заряжали свои ружья, собирали магазины, накидывали патроны на себя, а специальный отряд готовил своё тактическое оружие. Для них были созданы специальные механизмы, позволяющие держать ружьё, ловко нажимать на ручку движением лапы, ловко прицеливаться используя быстро опускающуюся линзу с малого козырька шлема. А перезаряжать приходилось орудие зубами, вынимая старый магазин и накидывая на него патроны из сумочки или на ремне, прикреплённый на поясе. Все эти механизмы сослужили не малую службу во время былых сражений, когда ещё приходилось отвоёвывать СССР…

Глава третья. Штурм

Утром в 7 часов утра Маршалы, генералы армии, генерал-полковники, генерал-лейтенанты, генерал-майоры, полковники, подполковники, майоры и капитаны собрали свои подразделения. Каждый из них произнёс торжественную подбадривающую речь. И вот, наступил заветный час начала наступления. Прямо по городу был открыт полный огонь, когда же оттуда следовали ответные удары, ибо весь город был разделён на части и 8 подразделений вокруг и одно подразделение в центре отвечало своим огнём. Гельмут Вейдлинг руководил ответными ударами.

Танковые подразделения ступили вперёд, дабы прикрывать от пуль пехоту, но в городе танки были слишком уязвимы, поэтому пехота была самым лучшим решением, что было очень даже кстати для группы Чейза, проступавшая вперёд. Солдаты пробегали вперёд умелым быстрым шагом, стреляя во все стороны, ловко уворачиваясь от пуль, которые летели из различных окон горящих зданий. Танки открыли огонь, разрушая один за другим здания и оставляя под завалами противников, но даже в последний момент падающие направляли свинцовые пилюли, которые, к сожалению, некоторые, к своему несчастью, ловили и падали без чувств.

С каждым разом огонь всё учащался и приходилось ложиться, ползти по потрескавшемуся асфальту, перебегать от кучки камней к другой груде обвалов, быстрыми и резкими движениями выходя и стреляя как можно быстрее, больше. Аруш ступал, осторожно давая сигналы своим капитанам, среди которых был и Чейз со своим отрядом. Огонь не прекращался и часто приходилось совершать акробатические трюки, дабы успеть увернуться, в миг такую совершил Аруш, когда подбежал к идущему впереди танку и запрыгнув на него бросился в сторону, не преставая стрелять, разбивая стёкла, окна, попадая в стрелков, что не ожидали этого. Затем он рухнулся на землю и быстро перекувырнувшись отошёл в сторону. Тем временем некоторые солдаты решались вставать, вдохновлённые талантом своего предводителя и бежать вперёд, но часто ловили шальную пулю в руку или по счастливому стечению, падали, когда их товарищи ухватывались за их ноги, отбрасывая их от пуль.