Читать онлайн Страна Ра

Посвящается с благодарностью Ольге Разум (-овской),

которая любит.

Глава Первая.

Мир, новый, мир дивный.

Где-то у границы с Норвегией.

Моросило. Серое небо нависало над бесконечной тундрой. Было прохладно. Мужчина лет тридцати пяти – сорока, одетый в камуфляжные брюки и свитер, накинутую сверху же камуфляжную куртку, на иностранном внедорожнике с левым рулем ехал на заветную речку, в то место, где хорошо ловилась форель.

Там он планировал остаться на ночь. Ведь его жена была уже предупреждена, что сегодня он не вернется домой. Прямая без поворотов дорога вела его, и лишь он знал заветный отворот. Где нужно повернуть, съехать с основного пути, чтобы добраться до места.

Необходимо было сбросить скорость и перейти на пониженную передачу, чтобы скатиться с дорожного полотна и не застрять. Высота дорожного просвета автомобиля позволяла сделать это.

У него все получилось. Включать полный привод не было необходимости и автомобиль спокойно, поехал по знакомой, занесенной землей и травой старой бетонной дороге.

Вернее, он предполагал, что дорога была бетонная, поскольку никогда не останавливался на ней, чтобы рассмотреть покрытие. На самом деле это были плиты старого аэродрома, на котором в ту Войну заправлялись самолеты перед полетом на Новую Землю. И дальше, прыжком через Северный полюс в союзные тогда Штаты.

Ему пришлось ехать на свое любимое место сегодня, и хоть ему нравилось бывать там, больше хотел бы быть он в другом месте – вместе со своими друзьями на берегу их любимого озера.

Норги (примечание – норвежцы, как их называют на Севере) объявили внештатные учения и рядом с границей разъезжали их танки и в воздухе тоже висел неприятный звук – гул моторов вертолетов и Дронов. Раздавались выстрелы автоматов, гроханье пушек артиллерии, и одиночные взрывы сброшенных с беспилотников боеприпасов. Въезд в приграничную зону был закрыт, даже для местных.

Он различал хлопки танковых пушек, стрекот автоматной стрельбы и шум «железных стрекоз», даже с закрытым окном машины.

Он и его друзья хотели, по своей давней традиции, собраться и провести день летнего солнцестояния, день начала Большой Войны, на берегу маленького озера, в приграничной зоне реконструируя давний бой, бой Александра Ярославовича и Ливонцев. Выпить за тех, кто погиб. Погиб и тогда, почти восемьсот лет назад, и тех, кто погиб восемьдесят лет назад, и за тех, кто гибнет теперь. А потом, выпив за Победу оружия русского и тогда, и в недавнем прошлом, положенные сто грамм, половить рыбу, повспоминать и вернуться наутро домой помолодевшими, очистившимися душей.

Он готовился к этой поездке долго, еще с зимы, но сразу после Девятого мая он откладывал несрочные дела и все выходные, проверял и оттачивал меч, проверял крепление кольчуги, подновлял краску на щите, специально съездив в знакомую ему автомастерскую. Кольчугу он заказывал у мастера, и она сияла, как солнце, вызолоченная специальной техникой золочения. На груди была прикреплена специальная пластина из позолоченного же металла с головой волка, смотрящего вправо. На щите был такой же волк. «Волк», был его позывной и его прозвище, еще с младших классов школ, данное по фамилии – Волков.

Сегодня у него должна была быть, впервые за несколько лет, роль командира одного из полков князя Александра, он смог, выкраивал время, чтобы уделить больше времени подготовке и получить эту роль. Обычно он успевал быть только в дружине. Но в нынешний день под его началом три человека должны были принять первый натиск немцев и, втянув их в бой, выдержать первые минуты наступления врага. Потом, вступали в дело засадные полки, должен был треснуть лед, под немцем, должна быть Победа, но утренний звонок с сообщением об отмене застал его врасплох.

Было светло, хотя часы показывали только четыре утра, сезон белых ночей был в самом своем пике и здесь солнце даже не давало себе отдыха, почти не скрываясь за горизонт.

Он уже был одет и через пять минут хотел выезжать, но не успел.

Жена мирно спала в спальне, и он прошел на кухню. Налил в стакан заварки, нажал на кнопку теплого еще чайника. Добавил сахар. Налил кипятку. Размешал сахар. Подождал. Выпил чай. Сполоснул кружку. Вышел в коридор, открыл шкаф. Посмотрел на свою одежду, достал парадный китель, поправил награды. Повесил китель в шкаф. Закрыл его. Зашел в спальню. Снял свитер. Расстегнул пуговицу рубашки. Присел на кровать. Поцеловал жену. Встал, застегнул пуговицу, и, не оглядываясь, вышел.

Он запер дверь, спустился к машине сел в нее и поехал, не смотря в зеркала заднего вида.

Дорога привела его на реку к пяти утра. Легкий туман окутывал ее. Он с удовольствием достал снасти и начал рыбачить.

Войдя почти по пояс в воду, он забрасывал нахлыстом мушку и ему везло. Практически каждый заброс кончался поклевкой. И к десяти утра, поймав достаточно рыбы, он расположился на берегу.

Не замечая моросящего дождика, привычный к комарам он счастливо проводил этот день. Костер приветливо горел и он, от свежего воздуха, ухи и усталости задремал.

Разбудил его шум, знакомый им с юности – шум винтов приближающегося вертолета. Он, вбитым в рефлексы движением откатился от костра за холмик, проснулся.

Повернул голову и опознал объект, летящий объект – вертолет НАТО ВВС Норгов. Он не стал вставать, и быть может, это спасло ему жизнь. От вертолета отделился продолговатый предмет, и через секунды звуковая волна оглушила его. И последнее, что он видел в этом мире огненная стена, идущая на него.

Он очнулся в темноте, и вокруг него не было ни дыма, ни огня. Он сел, ощупал себя, ран не было. Посмотрел на часы, с удивлением увидел, что сейчас только десять вечера. Поднес руки к глазам, зрение не было потеряно. Поднял голову и в небе увидел знакомые созвездия, расположенные не так, как они должны были быть в это время года.

Полярная звезда, смотревшая все годы его жизни с Севера, сейчас смотрела на него намного Южнее.

Оглядевшись и осветив вокруг фонариком, всегда лежавшим в ближнем кармане. Он заметил чуть подгоревшую палатку и свой целый, с четкостью регистрировал, он автомобиль. Встал, пошатнулся. Волей собрал себя. Дошел до автомобиля. Открыл дверь. Сел на переднее сиденье. Открыл бардачок и достал таблетки от боли в голове. Отработанным движением выдавил их на ладонь и положил в рот. Сглотнул без воды. Мотнул головой. По мочкам ушей текла жидкость. Он повел рукой. На пальцах была кровь, и он решил, что его контузило. Он откинул голову на сиденье.

Таблетки начали действовать, и через несколько минут он погрузился сначала в дымку, а затем заснул.

Луч солнца разбудил его, скользнув по стеклу. Солнце в небе было уже высоко. Он проснулся, потянулся, распрямляя затекшие руки, провел руками по лицу. Кровь уже запеклась, и не так уже гудело в голове. Он вышел из машины, мягко прикрыв дверь. Было тепло, необычно тепло, но видимо ночью был ветер с Юга.

Он подошел к озерцу, не замечая больших деревьев, за ночь выросших по его берегам, не замечая южных дубов и орехов, никогда, на его памяти, не росших здесь в Заполярье. Он посмотрел на себя в отражении воды. Светлые, добро сдобренные сединой волосы, аккуратные усы, щетина, пробивающаяся со вчерашнего дня. Правильный, переломанный в нескольких местах нос, тонкие губы и две полоски засохшей крови от ушей к подбородку.

Он привык не жалеть себя, и эта контузия не изменила этой привычки.

Он снял одежду, аккуратно сложив ее. Вошел в воду по колено, умылся, счищая ногтями кровь, потом вошел по пояс, и нырнул. Вода мягко и тепло приняла его тело, ожидаемого, привычного, удара холодной горной реки он не почувствовал, и в двадцать гребков пересек озерцо. Вышел на берег. Огляделся. Посмотрел на причудливо сложенные в горку камни. Зашел в воду и поплыл назад. Вышел на берег и его крепкие мышцы радовались солнцу и теплу. Теплый ветер приветственно обдувал лицо, и повинуясь порыву, он подошел к машине, открыл багажник и увидел готовую для битвы броню. Он расправил брюки из холщевой ткани, исподнее из мягкого, битого хлопка, надел их, как и рубаху с красным, древним северным узором его бабушки, подержал в руках кольчугу, вынул из чехла щит. Надел пояс с ножнами и мечем. Вынул меч и пошел по поляне вкруг, отрабатывая особую технику боя, которую он придумал и отрабатывал, совместив приемы самбо и классической шпаги. Шаг, удар, поворот, пела сталь в утреннем воздухе. Поворот, удар, шаг. И подвернувшееся под меч деревцо упало.

Он выдохнул. Даже не вспотев, он отработал этот бой. Переодеваться не хотелось. И он не стал. Размерено поел чудом уцелевшей ухи из котелка, ополоснул и протер котелок специальной тряпицей. Проверил садок с рыбой, заботливо оставленный в реке – его там, почему-то не оказалось, видимо взрыв повредил его, и течение унесло рыбу в реку.

Сложил все вещи, в том числе остатки палатки, в автомобиль и был готов выезжать.

Сегодня солнце РАдовалось глядя на него. И он был РАд.

Оглянувшись, пред тем как сесть в машину, он по наитию, поклонился до земли, коснулся ее ладонью, и она ответила ему теплом, и поблагодарил это место.

Машина поехала легко. И он без труда выехал на дорогу, мощенную камнем, и ведущую его (к большаку, крутилось в голове) к федеральной трассе и к дому.

Он ехал и, видимо, отвлекшись, пропустил какой-то поворот, и машина уже ехала по мокрой земле, и растущей на ней пшенице, натужно ревя и урча двигателем, наматывая на колеса и все больше погружаясь в жидкую, черную, плодородную почву.

Наконец он застрял. Вышел из машины и из-за ближайшего холма послышался топот копыт и звуки речи, а вскоре показались всадники числом около десяти.

Он приветственно поднял руку, и всадники подъехали к нему. Они были на светлых конях, одетые, как и он в легкую броню. На седлах у них были приторочены легкие копейца, на боках мечи, а на щитах, сдвинутых на бок, был изображен стоящий с поднятой мордой на скале пес. Под ним лежал раздавленный волк.

Старший из них, в золоченом шлеме и наиболее богато украшенной одежде, поднятой рукой остановил отряд, приблизился к нему, и сказал:

– Радосвет, сын Радосвета, из рода Разума, Владетель Севера, приветствует тебя странник, – сказал он. Он был примерно одного возраста с ним, но более уставший, видимо. Больше забот прорезало на его лбу большие морщины, и седина, убелившая обоих, одарила того больше.

– Владимир, сын Родиона, Волков, приветствует тебя, Владетель, – отвечал мужчина и поклонился. Не полностью, а лишь склонил голову и чуть поддал вперед корпус, – Благородный Радосвет, – продолжил он – Не откажите в помощи страннику. Мой, – на миг, замявшись, Владимир, подбирал слова, – моя повозка сломалась, и я остался один в этой местности.

Владетель посмотрел на него спокойно, и произнес:

–Север помнит, и северяне своих людей не бросают. Север не бросает и попросивших о помощи. Гарольд, – обратился он к рыжеволосому юноше, державшем в поводьях снаряженного коня без всадника, – дай лошадь Владимиру, рода Волков, а сам возьми двух человек, и скачи в замок, пусть пришлют сюда, – Радосвет осмотрел машину – четырех, нет шесть лошадей и шесть, нет, восемь помощников.

Владимир оглядел подъехавших к нему людей.

На черном коне ехал и старец, и не старец, а просто седой муж, державший в руках посох из дерева. Волосы его были белы, как и длинная прямая борода, и поэтому он казался не молодым.

Трое юношей, неуловимо похожих друг на друга, держались вместе, но один из них был более темен и ехал чуть в стороне, однако у всех в руках были необычно крупные щенки – у двоих серые, а у одного – белый. Рыжеволосый Гарольд был без пса.

Вместе с ними было несколько конных вооруженных людей, одетых, как и Волков, в кольчуги и шлемы. В корзине, прикрепленной к седлу, у одного из них попискивало еще несколько щенков.

Человек, названный Гарольдом, подал ему уздечку, и, огладив коня, Владимир сел в седло. Гарольд кивнул, и быстрой рысью поехал в замок, конечно, по дороге, лежавшей метрах в двадцати от застрявшей машины.

Радосвет одобрительно оглядел Владимира, оценил его посадку на коне, и сказал:

– Владимир, а в каком родстве ты и Волки из Белой Рощи?

Владимир задумался и сказал так, чтобы потом ничего не придумывать.

– Радосвет – начал он, и увидев вскинутую удивленно бровь Владетеля, он быстро поправился, – простите Владетель, дело в том, что я живу далеко отсюда, и никак не могу понять, о каком роде Волка вы говорите, но все люди где-то друг другу родственники.

На лицах суровых северян не промелькнуло ни тени. Однако в их мыслях пронеслась одна фраза: «Дело говорит, все мы – одна поРода».

Радосвет невозмутимо кивнул, и процессия неторопливо двинулась вперед.

Юноши двое примерно ровесники, и один помладше приблизились и познакомились с ним.

– Меня зовут Радослав, я старший сын Владетеля.

– Я – Радомир, сын Радосвета.

– Я, – юноша замялся, – я Пересвет.

– Сын Радосвета?– спросил Владимир.

Пересвет замедлил с ответом, но не отвел глаз:

– Да, сын Радосвета.

Неловкость повисла на одно мгновение в воздухе, но тут один из щенков тявкнул, и внимание было переключено на него.

– Рад с вами познакомиться, я Владимир Волков. А что это за щенки, и какой породы, ведь они очень крупны?

Откликнулся Радомир:

– Это волкодавы. Самые свирепые и самые сильные звери Севера, – он откинул плащ с вышитым псом, – это наш герб. А это твой герб? – он показал на щит с изображением головы волка.

Владимир замедлил с ответом, а потом кивнул.

Радомир молчал. Пересвет, тоже думал о своем и они в молчании подъезжали к крепости. Проехали ворота высокого, в три роста деревянного тына, ограждавшего внешний периметр поселения, в том числе и огромную площадь у реки, где Волков различил высеченные из камня фигуры, поставленные вкруг.

Проселок перешел в еще более широкую ровную, мощеную камнем дорогу. По краям были дома ремесленников, торговцев и крестьян, купцов, не попавших под защиту внутренних крепостных стен.

Ведь крепость была небольшая, метров пятьдесят на пятьдесят, обнесенная стеной высотой метров пяти и сложенной из камня. По углам были башни, возвышающиеся над стеной деревянным срубом, метра на два. Ворота охраняли еще две башни, чуть поменьше. Ворота были раскрыты и они въехали крепость.

Труба возвестила, что хозяин и сыновья вернулись.

Их встретили две девушки, удивительно похожие на братьев, каждая по-своему красивая, и обняли отца и братьев, и с удивлением оглядели незнакомца. Но вопросов не задали. Волков был одет в добротную, но обычную для воина одежду, и лишь герб был им не известен.

Вместе с ними их встречала и Радосвета – жена хозяина. На ней был закрытый, до пят, сарафан, украшенный каменьями, блестевшими на солнце. На голове у нее была красная шапка, обшитая мехом и надетая поверх платка.

Отец представил домашним гостя. Хозяйку он именовал особо.

Девочки представились в ответ.

– Радомира, – сказала одна и опустила вой взгляд.

– Радовлада, – фыркнула другая девушка, с интересом смотревшая на гостя.

Владимир поклонился и представился, снова назвав свой род.

Владетель Радосвет дал быстрые распоряжения, указав в том числе, на необходимость выделить покои гостю и удалился вместе с женой. Конюший принял коня у Владимира.

Радослав и Пересвет куда-то ушли и Владимир остался вдвоем с Радомиром и Радовладой.

Радовлада без смущения рассматривала воинский наряд гостя.

Радомир показал свой лук и Владимир, выстрелил, почти не целясь, и попал, к своему удивлению, почти в центр.

Радомира, достала свой лук и со смехом расщепила его стрелу, но тут их отвлекли – маленьким волкодавам надо было давать имена.

А Владимира проводили в его покои. Небольшой деревянный дом в черте крепости. Он оставался там не долго. Ведь вскоре его пригласили на ужин.

Его проводили в Кремль – высокий дом в центре крепости – а в нем, в обеденный покой. Широкая комната с огромной печкой, и столами, стоящими в четыре ряда, освещалась высокими окнами, рубленными почти под высокий потолок. В обеденных покоях поперек четырем столам, где ели войны, был поставлен стол поменьше, за которым, однако, разместилась вся семья и ближняя дружина.

Радосвета, хозяйка, сидящая по правую руку от мужа, посмотрела на гостя оценивающе, но, видимо, не заподозрив ничего подозрительного, позволила присоединиться. Стол был скудный, но на нем было мясо и дикие овощи. Хлеб, вода и соль. Владимир ел с удовольствием и ему нравился простой вкус этой еды.

Владимира, как гостя посадили на почетное место слева от хозяина, хотя там обычно сидел его старший сын. Пересвет ел среди воинов, и Владимир это заметил.

Гарольд вошел позже, поклонился, сказав, что повозку скоро доставят, и занял свое место средь служилых людей.

Разговор шел медленно и Владимир понял, что говорят они о казни разбойников, состоявшейся днем, о волкодавах, которые были забраны на обратном пути из деревни у мастера по выращиванию псов, и том, что пора бы покупать новые ткани на наряды девочкам.

Наконец разговор дошел и до него, его спрашивали о том, кто он и он честно отвечал, что он охотник и воин, и который случайно заехал в их места. На вопрос о конях и повозке, он говорил, что кони испугались неведомого зверя и убежали. «Волки» – решили собравшиеся, а повозка просто сбилась с дороги, поэтому и застряла. Из его слов об охоте и рыбной ловле они поняли, что он неплохой рыбак, из его слов о войне, поняли, что он по ранению, отпущен из войска домой на отдых, и решили, что завтра им ему, Радосвету, и командирами, нужно поговорить о дальнейшем, а пока он может остаться у них.

Владимир говорил, отвечал на вопросы, рассматривал собеседников, но они рассматривали и его самого.

Глава Вторая.

Победа над Норгами. Гарольд, сын Гарольда из Норгов.

Гарольд недоверчиво внимал рассказу, поскольку не видел никаких следов коней, но молчал, поскольку не хотел сегодня привлекать лишнее внимание, ни к себе, ни к гостю. Он был огорчен, обижен и растрепан – ему сегодня опять дали понять, что здесь он не сможет быть своим. Ибо у детей Разумов есть их волкодавы, есть даже у бастарда свой волкодав, а у него волкодава нет. Нет, и не может быть. Он был и есть Гарольд Норг и этот странный мужчина в цветах красно-золотых, с неизвестным гербом, какой-то своей неуместностью напоминал Гарольду его самого.

Маленький мальчик просил оставить его у отца. Маленький мальчик видел мертвых братьев. Маленький мальчик хотел их похоронить. Похоронить в море, как это было принято. Маленький мальчик уже любил море, но его вырвали из его жизни и последнее что он видел – спину отца и дым над развалинами укреплений.

Сильные руки подняли его от земли. Развернули и голос сверху сказал: «Гарольд. Я Владетель Севера, Радосвет, сын Радосвета Разум. С этого момента ты будешь жить у меня. Еда. Кров. Защита. Это я обеспечу тебе. Тебе следует быть покорным, и тогда ты будешь жить».

И мальчик учился быть покорным.

Путешествие по морю было нелегким. Он ехал рядом с Радосветом на палубе. Внизу, в трюме и в собственной моче и дерьме, без воды и еды, стреноженные, как скот, ехали его сородичи.

И мальчик учился быть покорным.

Корабль пришвартовался к пристани. Деревянные сходни были скинуты. Восторженные крики приветствовали Владетеля Севера и победителя норгов. Люди со слезами на глазах встречали своих воинов. Суровые мужчины должны были сойти на родной берег. Еще корабль и еще один и много их было – не сочтешь.

Перед кораблем была свободная площадка. А дальше стояли сотни молодых мужчин, женщин, стариков и старух.

Воины и старосты, не участвовавшие в походе, вместе со знаменами стояли без коней в первых рядах.

Владетель Радосвет сошел на берег первым. Он поднял руку, и восторженные крики вознеслись в низкие, серые небеса. Подождал, пока стихнет гул. Преклонил колено и в тишине поцеловал родную землю.

Он встал, и его воины вышли с корабля.

Приветственные крики вновь вознесли славу победителям в небеса.

Кто-то видел своих родных. Кто-то видел раны своих родных. А кто-то не увидел никого из родных. Много, много светловолосых людей полегло в той войне.

Смех, плач, слезы, радостные возгласы и скорбные вздохи неслись над площадью. И вдруг все стихло. Мрачное молчание, словно темная туча накрыла площадь.

Выходили захваченные враги. Побережье и Север помнили их. Гордых людей, надменных людей, врывающихся в деревни и насилующих и убивающих все живое, упивающихся своей властью.

А теперь они стояли жалкой кучкой и злобно, из-под насупленных бровей разглядывали победителей, тех, кого не смогли убить и ограбить.

И мальчик учился быть покорным.

Держась за руку Правды, сотника Радосвета, он сошел и увидел то, что не видели ни сходившие на берег победители, ни поверженные враги.

Он увидел готовые виселицы. Толпа расступилась, и десяток виселиц увидели все.

Нет, лес бы пригодился и для построек, но Север помнил, и Север не любил мелочиться в любых вопросах.

Его сородичей, десяток из них подвели, к виселицам и надели петли. Выбили чурбаны из-под их ног и хрипы неслись в тишине площади. Еще десяток, еще и еще… Представление длилось долго. Люди не хотели умирать и их хрипы неслись над землею. Потом, вдоволь наглядевшись на пляску, недвижимые трупы убирали.

Трупы складывали неподалеку на полоске берега реки, складывали на заранее подготовленные бревна, а потом подожгли, чтобы прах врага не сквернил землю.

А потом вывели людей благородных, тех, кого Гарольд, сын Гарольда видел за столом своего отца и ел с ними один хлеб и одну соль.

Вот Торун, Акулья Смерть. Он хорошо управлял кораблем, а еще любил есть треску. И подарил маленькому Гарольду гарпун по руке.

А еще любил насиловать мертвых. Мертвых мальчиков, но этого

Гарольд не знал.

Но зато знали на Севере. В деревнях, разграбленных отрядом Торуна находили убитых женщин, это не было нормально, но было привычно, для той войны.

Но находили и трупы убитых детей с неестественно вывернутыми наружу внутренностями, что было и не нормальным и не привычным.

А вот Торо, Быстрая Смерть. Он научил Герольда чистить одним взмахом рыбу, а еще умел вскрывать беззащитным животы, и это Гарольд как раз знал.

А вот Тор, любитель насиловать и убивать медленно, командир главного корабля его отца, а вот Торин, любитель есть мертвечину.

И мальчик отвел глаза и увидел еще одну вещь – огромную колоду для рубки туш.

К колоде подвели первого – Торуна, привязали, распялив его, и Владетель Радосвет одним движением отрубил ему правую руку. Кровь хлынула потоком, толчками сердца выходя из тела, и еще одним движением, отрублена была нога левая. Кровь немного забрызгала и Радосвета и его сапоги, но он продолжал.

Остатки тела сняли и на колоду привели Торо, потом еще одного и еще.

И вскоре вся одежда Радосвета была в крови.

Он стоял над дымящейся от крови колодой, сам в кровавой одежде, и с мечем в руке, стоял, словно

Богиня Мщения, из сказаний соседних народов, о которой Гарольд читал только в книгах, ибо сам Гарольд поклонялся Одину.

Вечером был пир. Северяне пили много и весело. Гарольда кормили тоже. Вежливо, но холодно, давали ему еду, питье и хлеб. Он сидел рядом с Радосветом, и чувствовал запах крови, исходящей от него, ибо тот не поменял одежду. Гарольд слышал все, что он говорил, и все, что говорили ему. Они ругали его отца, но и хвалили за храбрость его братьев, презирали убийства беззащитных, но отдавали дань мужеству воинов в бою.

И мальчик учился быть покорным.

Потом его отвели спать. А с утра подняли рано и их поход продолжился.

Они ехали долго и в каждом городке, и в каждой деревне была приготовлена им радостная встреча и виселицы. Пять, семь, одна, три. И колода.

Всегда одна, и над колодой всегда один – исполнитель воли Царя и Богов – Владетель Севера, Радосвет, сын Радосвета из Рода Разума.

Владетель объезжал Север. И в каждом городке, в каждом селе и деревне жили вдовы, жили сироты, причиной появления которых был Гарольд Жестокий, король Норгов и Скандов. И много было таких остановок. Ведь на Севере не было рабов и достойного врага ждала смерть. Недостойного, впрочем, тоже.

А мальчик научился быть покорным.

Увезенный семилетним ребенком, он вот уже почти дюжину лет жил в роде Разума.

Зимой они жили в большом приморском городе, в каменном дворце, на берегу теплого моря, а летом, уезжали сюда, в родовую крепость рода Разума. Он играл и рос, и учился с детьми Радосвета – братьями Радославом и Радомиром, и сыном другой матери Пересветом, и сестрами Радовладой и Радомирой.

И Гарольд привык к такой жизни, не помышляя ни о своем отце, ни о своих предках.

Но сегодня он чувствовал свое одиночество особенно остро и понимал, что странный, приехавший к ним гость, не поймет, ни его, ни его одиночества, несмотря на свою нездешность.

Глава Третья.

Ночные разговоры и ночные гости.

Солнце садилось. По углам обеденной палаты шли тени. Слуги собирали тарелки и уносили пустые блюда. Разговор сам по себе заканчивался и Радосвет встал, произнес благодарность Богам за кров, пищу, свет и их милость. После окончания его слов все встали тоже, и вышли из-за стола. Владимира взялся проводить до ночлега ближний советник Радосвета – сотник Правда.

Незаметный мужичок, небольшого роста, но крепкий, с лысеющей головой и курносым носом, он не казался, на первый нетренированный взгляд, ни умным, ни сильным.

Но Владимир присмотренным взором видел скрытую широкой одеждой силу его рук, легко ступающие шаги бывалого разведчика, а главное, он несколько раз (Ра знает!) замечал пристальный, как бы невзначай, брошенный на него взор этого человека.

Он видел в нем опытного война и разведчика, а позже узнал, что не ошибся в своих предположениях – Правда был начальником, как бы сказали во время Владимира, контрразведки и разведки Владетеля Севера.

Владимир слушал, отвечал на вопросы, а сам вспомнил, ощутил, всем телом прошлое. Словно какая-то тревога поднялась по позвоночнику и засела в сердце, напомнила то время.

Где-то в горах. Время установления конституционного порядка.

Их было трое. Он слушал темную ночь. Впереди и чуть ниже, метрах в пятидесяти, горели костры и в круге машин человек тридцать принимали товар на площадке горного серпантина. Гортанным языком переговаривались между собой они, по-русски с сильным акцентом, говорили со стоящим человеком с погонами майора Российской армии. Тот услужливо кивал и подхихикивал не смешным шуткам бородача о деньгах.

Тот похлопывал майора, предлагал выпить и майор соглашался.

Им не давали приказ найти и уничтожить гниду. Они сами на свой страх и риск делали это. Они знали, что майор Шевченко, знатный … , гонит вооружение налево, пользуясь покровительством других «шевченок», сидящих в штабе и выше.

Он, начальник разведроты с погонами капитана и два лейтенанта – один его однокурсник (справочно – убит через три месяца) и другой (ранен, награжден орденом Мужества, благополучно служит на должности подполковника) сделали это сами.

Он прицелился и снял бородача. Его друг поджег автомобиль. Бородачи заметались и стали палить в воздух из автоматов, а один из них пробормотав что-то про собак, выпустил очередь в майора.

Тот удивленно согнулся пополам, словно разглядывал дырки в камуфляже, которые он в своих мечтах видел только прокалываемые под награды. Упал на колени и рухнул лицом вниз, в песок.

Владимир и отряд отползал и ушел за круг света без потерь. Но на утро их вызвали в спец часть. Майор, деловито и настойчиво спрашивал их, по очереди вызывая в кабинет, о события ночи.

Он внешне очень напоминал Правду и после долгого разговора пожал руку Волкову и сказал «Благодарю за службу, капитан».

Теперь он, то есть сотник Правда, беседовал с Владимиром и, подходя к дому, уже хотел попрощаться до утра. Владимир пожал руку и, не удержавшись, сказал, чтобы сегодня ночью, Правда был осторожнее. Тот уточнил, на чем основаны его слова. Владимир пожал плечами и сказал, что это чуйка. Правда внимательно посмотрел на него и молча, ушел.

Сотник Правда прошел по сегодняшний ночным нарядам (нам Ра дает мир!) дал особое указание не спать и приставил паренька на присмотр за домом Владимира. Не спокойно было последнее время. Только сегодня Владетель повесил троих разбойников и отрубил голову их главарю. А сколько их уже было за последние полгода?

Пришлые, нездешнего вида и говора (говори во имя РА!) люди, нанятые на работы по сельским делам, начали вдруг выпивать, пытаться трогать местных девушек, то давно природненные, местные племена начинали вспоминать свои выдуманные вольности.

Неспокойно сегодня было и на душе. Непонятный, пришлый чужак, явно воин, говоривший правильно (по Ра) на нашем языке, но с какой-то неотличимой особинкой, появившийся здесь из ниоткуда на чудной, невиданной железной колеснице.

Но Правда не чувствовал угрозу от него, и только поэтому, доверяясь своему чутью, тот не оказался в пыточном подвале на старой доброй дыбе. При этом ничто не помешало бы сделать допрос и завтра, поскольку слова Владимира не могли, не хотели быть правдой, по крайней мере, в части прибытия сюда.

Ни коней, ни следов коней не было. Была странная, ровная колея по земле и не оставляющий на каменной дороге, за исключением помятой травы, путь. Правда лично проследил весь путь до озерца, окруженного священной Рощей волхвов, и видел, привнесенный словно откуда-то с неба пласт каменной, бедной земли, с чужими, чахлыми растениями травой. Он видел след костра и рыбные кости. Он видел помятую под маленьким шатром траву.

Правда лично осмотрел повозку. Осмотрел ее и изнутри тоже, и видел чудные, четким почерком и цветом нанесенные карты, карточку с парсуной (портретом Владимира) и непонятными цифрами и искаженную письменную буквицу. Он видел добротную, чудную рыбацкую снасть, видел железо-деревянный самострел, и сшитую ровной строчкой серо-зелено-черную одежду.

Он хотел задать много вопросов, но решил погодить с ними до утра. До утра, праздничного утра.

Он не сказал Владимиру, что его технику пригнали в крепость, и велел конюхам хорошо ее отмыть, а разговор отложил до утра.

Ночь наступила, а Владимир лежал без сна, вспоминая свою военную и мирную жизнь, вспоминая сегодняшний день и ожидая день завтрашний. Он выходил на крыльцо и увидел в небе, чистом и безоблачном, тот же рисунок знакомых, но сильно смещенных созвездий.

Краем глаза, он также заметил движение, едва различимое, в постройке напротив, и понял, что за ним наблюдают. Видимо, Правда, все-таки воспринял его слова. И это было хорошо.

Владимир по незабытой привычке охлопал себя, ища карманы, но, конечно на исподнем их не нашел. Броня ждала его в комнате, а сейчас он стоял и дышал.

Нет, он уже несколько лет не курил. Он бросил, когда сердце, чудом спасенное в госпитале после ранения, начало отказывать в жизни мирной.

Где-то в горах. Время установления конституционного порядка.

С утра все было не так. Задача ставилась им достаточно четко. И вроде бы не было в ней ничего сложного. Сопроводить и обеспечить проход колонны «гуманитащиков» от точки расположения полка в пункте А и сдать колонну в пункте Б начальнику разведроты соседнего полка. С колонной шел «десант» от Думы и несколько журналюг.

Путь был понятен. На ключевых точках он расположил наблюдателей. Позаимствовал несколько снайперов у смежников. Сам проехал и поминутно расчертил маршрут.

Все бы ничего, да только путь их лежал через «мирное» село НепроизнестиегоназваниеКала.

Нет, Волков знал тамошнего главу, сидел там и нормальный опер из местных, «федералы» тоже были рабочими, но не спокойно было у него на душе.

Съездил он вечером туда еще раз. Сам. С прикрытием из трех своих толковых сержантов.

Вылез из Уазика. Прошел по центральной улице. Он не видел людей, но знал, что там, за высокими заборами из кирпича на него смотрит не один десяток их глаз. Посмотрел точки, которые бы занял сам. Машина ехала за ним. Дошел до знакомого дома.

Постучал. Через несколько минут ему открыл улыбчивый, спокойный лейтенант милиции. Он поздоровался с ним, вошел в широкий, замощенный плиткой двор. Машина и его команда остались на улице. Под навесом был накрыт небольшой стол. Чайник, кружки, сахарница и тарелками с печеньем и фруктами были на нем. Ни женщин, ни детей во дворе уже не было.

Он принял приглашение, выпил чаю и поговорил о завтрашнем дне. Местным сообщили, но без подробностей о поездке и лейтенант, со своей стороны заверил, что все пройдет хорошо.

Посидев немного Волков, поблагодарил за чай, встал, пожал руку и вышел. Начинались сумерки и все бы ничего, но, напротив, в доме, вроде как заброшенном, мелькнула какая-то тень. Секундой позже, даже мгновеньем, он ее не заметил бы. Но сейчас, все его чувства обострились и, указав жестом на дом напротив, он пошел к нему.

Сержанты, отработанными движениями вышли из машины, и, пригнувшись, закрывая сектора, пошли за ним.

Он повернулся боком, посмотреть на расстановку и пуля, обойдя пластины бронежилета, вошла в его левый бок.

Он сначала почувствовал боль, а затем услышал звук. И согнувшись, он чувствовал руки прикрывавших его друзей. Слышал автоматные выстрелы и видел, как опер выбежал из двора с автоматом и также открыл огонь.

Он помнил, как раскинули, словно панцирь бронежилет и перевязали ему рану, погрузили на Уазик и доставили в расположение полка.

Ему повезло, там уже была делегация и о его ранении узнали и в целом, оказав посильную помощь не дали там же и умереть.

Его отправили сначала в Ростов, а затем и в Москву. Там, поколдовав, хирурги вынули пулю, застрявшую в волокнах сердечных тканей сердца, но не прорвавшую их.

Там же, в госпитале, ему вручили Орден Мужества и серебряный крест был одной из его наград, которые он носил на своем парадном кителе.

Крепость спала. Ночные стражи ходили по стене. Ворота были заперты, и лишь сверчки нарушали тишину. Владимир смотрел во мрак и все больше чувствовал, что во мраке таилось зло. Хотелось курить, но курить было нечего. Он зашел в дом, и, поняв, что уже не заснет надел броню, вышел на крыльцо и стал ждать.

Небольшой отряд из трех человек – двух мужчин и одной женщины ожидал своего часа. Они смотрели на спящую крепость и закрытые ворота. Смотрели на размеренный шаг снаряженных в дозор и ждали.

Дочь Торуна, Акульей Смерти. Сыны Тора, и Торина, шли жать кровавую жатву за своих казненных отцов. Полуостров был побежден, но не усмирен.

В каждой семье ждали часа, когда король Харальд Жестокий вспомнит о том, кто он. В каждой семье на стене висели мечи, и каждый мальчишка сначала тянул к ним руки из колыбели, затем брал тяжелый меч в руки, в тайне от родных, а затем в открытую тренировался с ним. Они все вошли в свой возраст сиротами, глядя на развалины домов своих предков и теперь, по клятве мести они пошли в свой поход.

Никто их не благословлял на него, но никто и не запрещал им идти.

Отправившись на торговом корабле в Радоград – морской порт и столицу Северных земель, они, потерявшись во множестве улиц, переодевшись в одежду руссов (Ра Узнает Силу Сеянных), спрятав мечи, оплатив пошлину за право торговли, и наняв торговые телеги для товара, двинулись они в летнее поместье рода Разумов – Радосвет. Они везли соль и китовый ус, жир китовый и украшения.

Проезжали крепкие села и деревни, останавливались на ярмарки, торговали не без прибыли своим товаром.

На них смотрели не то чтобы приязненно, но без ненависти и злобы.

Война с норгами (не Ра они!) затронула эту часть страны сильно.

Почти в каждой деревне было сделано специальное место памяти – место Рода, с именами погибший, высеченных в камне.

Но время проходило, на месте пожарищ вставали новые дома и на торговцев – скандов смотрели без удивления, а что молоды те были, так не диво – и здесь много старших забрала война и болезни.

Они проезжали по дороге мимо наполненных черешней и вишней садов, полей, где люди уже копали ранний корнеплод, и готовились ко второму севу, не спешили и не гнали коней.

Останавливались на день – два в тавернах, говорили с людьми, отвечали им, не особо сдружившись ни с кем-либо, и размеренно хотели успеть к завтрашнему празднику Летнего солнцестояния (Лито). В торговой деревне перед Радосветом они оставили свой изрядно полегчавший обоз. Переоделись в воинскую одежду, до того спрятанную под торговыми тюками. Достали луки, проверили мечи и ушли в ночью. Они знали, что завтра, в полдень выйдет владетель Севера из кремля и крепости и пойдет на берег реки славить Солнечного Бога – Ра, прародителя Руссов и верховного Бога.

Правде докладывали, сообщали о норгах – торговцах, едущих в Радосвет.

Он уже подсылал к ним сведущих людей, как впрочем, и к иным торговцам с той стороны, но те не докладывали ничего, стоящего внимания. Деньгами не сорят, с единокровниками не общаются, речей про войну – избегают, в конфликты не вступают.

Однажды только показали они свое мастерство.

Подвыпивший купец, вспомнив убитых своих детей, кинулся было к ним крича непотребные (Не по Ра требы) вещи, но как-то поскользнувшись, упал вперед, девушка оказалась за ним, а подхватили его два некрупных норга. Сдали его старосте, и дела затевать не стали.

Владимир, сидя на крыльце и обдуваемый теплым ветерком задремал, сидя на крыльце в броне и сжимая меч.

Глава Четвертая.

Праздник Ра. Покушение.

Владимир спал не крепко, и когда встала заря первые дворовые люди разбудили его своими заботами. Он встал, убрал меч, потянулся и вошел в дом. Там была печь, теплый туалет и ванная, в которой была раковина и рукомойник.

Умывшись, он вернулся на крыльцо, сел на скамью, прислоненную к стене, и стал ждать. Ждать пришлось не долго, присланный от владетеля юноша, попросил пройти его к завтраку.

Владимира перехватил, на несколько минут Правда, и предупредил, чтобы тот не перечил Владетелю и остался на праздник, Праздник (по РА дни) Летнего солнцестояния, конечно. Особых планов у Волкова не было, и он не перечил.

Войдя в залу он, поклоном, заведенным здесь, приветствовал Владетеля, его семью, и ближний круг воинов, те, за исключением Радосвета поклонились в ответ.

Тот начал свою речь со слов о том, что сегодня есть великий праздник для всего народа руссов, и иных, живущих под благословением Ра, и гость, найденный на святом пути к Роще Дубов, приглашен на него.

Владимир в ответ поблагодарил хозяина и, естественно согласился.

Владетель был сегодня в торжественной красной, расшитой      золотом и мехом одежде. Высокая, боярская, шапка из меха была на его голове. Жена была одета в длинное, расшитое жемчугами платье и на ее голове был торжественный, покрытый шелком венец. Сыновья, по примеру отца были одеты в белые с красной вышивкой кафтаны, одинакового покроя. На головах у них были шапки поменьше. Дочки, в платья по примеру матери, при этом волосы также убраны под шапочки, с накинутой поверх их тканью.

Ближняя дружина – сотники и советники были одеты по чинам – военные, в блестящую золоченую и серебреную броню, сидели они без шлемов. Люди штатские – в кафтаны зеленой и синей расшитой узорами ткани, головы были у всех покрыты роскошными шапками, меньшего, чем у владетеля размера. Гарольд и Пересвет были одеты наравне с сыновьями Радосвета и у всех них висели на поясе мечи.

Волков не почувствовал себя дурно одетым – его кольчуга с золочением, смотрелась не хуже, чем у людей, сидящих за столом.

Стол был прост – вода, мед и хлеб.

Волков из разговоров понял, что основное торжество, на которое съедутся все окрестные ратники, купцы, старосты и войны, будет после Благословения Солнца, котяре должно состояться в Полдень у реки.

Процессия выйдет из кремля. Пройдет по главной улице посада, выйдет к храму Всех Богов на реке. Там их встретит Волхв Верховный и будет принесена жертва – рыжий, как солнце, бык.

Тогда будет заколото множество быков, забито птиц и пир, славящий солнце и жизнь пройдет до утра (у терема Ра).

Только что-то засосало под ложечкой у Волкова, как тогда, и встрепенулось сердце, глядя на них всех.

Князь спокойно ел хлеб, обмакивая его в мед. Шутили Радослав и Радомир. Серьезна была Радомира, скучала Радовлада.

Слуги обнесли всех чашами. Они омыли руки, и завтрак был кончен.

Все вышли из-за стола, вышли на улицу.

Войны уже ждали их, выстроившись в несколько рядов. Радосвет, сын Радосвета, Владетель Севера шел вперед.

За ним, на шаг, отставая, шли его сыновья, затем семья, и советники. Владимир, на правах личного гостя шел с сыновьями.

Солнце начало всходить выше и уже становилось бы жарко, если бы не прохладный ветерок, налетавший порывами.

Они вышли из ворот крепости. Стража салютовала им поднятыми стягами с желтым солнцем на алом фоне. Люди, стоящие по краям улицы, приветственно замахали руками, и первые уже начали ломать шапки, видя приближающегося владетеля.

Никто не увидел, не отследил движения на крыше соседнего дома, кроме него, быть может, потому, что сердце его особенно заныло, и он был готов к чему-то подобному. Свист натянутой тетивы, еще один и еще.

Волков рванулся вперед и хотел накрыть собой, оттолкнуть владетеля от полета смертоносных стрел.

Это удалось лишь частично. Возможно, ему помог также и порыв ветерка, отклонивший полет стрелы. Первая стрела вонзилась в тело владетеля, выше сердца, пробив драгоценную одежду и сломав ключицу. Вторая, отскочила от щита, чудом не оцарапав никого. Третья, попала падающему владетелю в бок, прошив живот и чудом не разрушив его печень.

Войны сомкнулись и норги повторно стрелять не стали. Двоих из них удалось обезвредить, а девушка по имени Торуна, дочь Торуна Серой акулы ушла.

Воины, действовавшие сгоряча, разрубили на куски стрелявших и пытавшихся обороняться юношей. Девушка же ушла на заранее приготовленных лошадях. Правда пошлет за ней погоню, но поиск не даст результатов.

Все это Волков узнает позже, а пока он оборонял Радосвета своим телом, накрыв лежащего на земле человека.

К нему подскочили, помогли подняться и он, приподнял бледнеющего с каждой минутой правителя. Он кричал, где его автомобиль, где его повозка. И Правда, уже пославший за волхвом и лекарем, доверился незнакомцу.

Положили Радосвета на плащи, и четыре человека, вслед за Правдой и Владимиром внесли раненного во двор, там, рядом с конюшней, стоял, сверкая хромом и белизной чисто вымытый автомобиль.

Владимир подбежал к нему, открыл багажник и достал врачебный чемодан. Отработанным движением достал ампулы обезболивания, кровоостанавливающие и бинты. Рефлекторно действуя, вколол их раненому. Достал скальпель и срезал одежду. Рана ключицы кровоточила больше, и он занялся ей. Попросив кого-то прижать выступающую кровь из раны в боку.

Правда воевал и видел раненых и убитых. Он, даже в эту минуту с любопытством профессионала смотрел на действия Владимира и помогал ему.

Стрела была обломана и извлечена из раны. Наложен тампон на отверстие. Выровнена ключица и повязана тугая повязка. Кровь была остановлена, и Владетель был в сознании. С животом пришлось повозиться чуть дольше, и уже не только Правда, но и лекарь и волхв помогали ему.

Внутренние органы не были заветы, и перебинтовав повязкой рану, Владимир вздохнул и отер с лица пот.

Казавшиеся вечность мгновенья заняли не более десяти минут, как показали его часы.

На которых было показано число и время 11.50 утра 22.06.20… Год был заляпан кровью.

Владимир отер пот, поглядел на часы. Кровотечение удалось остановить, но Радосвет на глазах терял силы. Загорелое, чуть смуглое лицо покрывала холодная бледность. Его губы начали синеть и волхв, тот самый старик, виденный уже Волковым, мягко его отстранил, провел рукой по лицу, прошептав несколько слов. Оглядел собравшихся, сказал, что это яд. Открыл сумку, открыл, и флакон темного стекла, влил жидкость в приоткрытый рот Радосвета.

Через несколько биений сердца, лицо у него порозовело, и он стал легче дышать. Сказав еще несколько слов, волхв погрузил владетеля в сон, и приказал нести его в дом.

Радосвета и сыновья смотрели на помощь, которую оказывали Владимир, волхв и лекарь. Но после погружения Радосвета в сон они разом как-то поникли, осознав, что еще ничего не закончилось и жизнь их отца и господина все еще в опасности.

Волхв не дал им думать долго. Сегодня был праздник, и жертва должна быть перенесена, и должен ее принести Радослав, сын Радосвета из рода Разумов.

Старший из сыновей кивнул, и процессия возобновилась. Правда и лекарь остались с владетелем, а все опять вышли из ворот.

«Владетель жив. – Сказала собравшимся Радосвета, – И праздник не будет отменен».

По лицам людей прошла волна облегчения, и он осознал, как любили своего владетеля люди.

Они дошли до реки, на высоких каменных столбах стояли высеченные раскрашенные каменные изваяния богов. Под ними горел костер и был привязан огромный, красивый ярко рыжий бык.

Радослав взял отцовский меч, подошел к быку без страха, тот на удивление опустился пред ним на колени, поднял меч и вонзил его в холку быка. Огромное животное опустило голову и легко отдало себя богу.

Раздались песнопения и солнечный луч, сверкнувший по золотому солнцу на центральном столбе, показал, что жертва была принята.

Резали еще быков и костры горели, но Радосвета со свитой вернулась в кремль.

Там ее встречали Правда и лекарь. Узнав, что ее муж жив он повернулась к Волкову и отдала приказ:

– Взять его и отправить в темницу – сказала она.

Правда не стал перечить и Владимир на его просьбу отдал меч и сам последовал в неприметный дом, с забранными решетками окнами, стоявший вблизи стены.

Там его не обыскивая, сопроводили в комнату, в которой были деревянные платы, узкое оконце, раковина, умывальник и узкая яма туалета.

Волков прошел в нее, послышался звук закрываемого засова.

Вымыл руки, умыл лиц. Снял кольчугу, пояс, положил их на столик. Сел на кровать, потом лег, положив руки под голову, и заснул без снов.

Глава Пятая.

Суд. Поездка в Храм.

Он спал без снов и его разбудил звук открываемого засова. Он открыл глаза. На улице было еще светло.

На пороге стоял Правда и сказал, что Волкова ожидает суд. Владимир, не спрашивая ничего, надел кольчугу, взял свой щит и вышел вслед за ним.

В обеденной палате были убраны столы. На внесенном высоком кресле, украшенном волчьими головами, сидел старший сын Владетеля Радослав. Его мать сидела рядом с ним на троне поменьше по правую руку. По левую руку на простом, без украшений, но выточенном из цельного ствола троне сидел волхв. Ниже сидел за маленьким столиком писарь с бумагой и перьями.

Вдоль стен сидели другие сыновья, командиры, купцы.

Волков вошел, и тишина встретила его.

Начал Радослав. Его голос, сначала взволнованный, к середине речи пришел в норму, и голос его звучал четко.

– Владимир, сын Радиона, из рода Волка, – начал он, – гость рода Разума, ты обвиняешься в подготовке и участии в покушении на Радосвета, сына Радосвета из рода Разума, Владетеля Севера, – из этого Волков сделал вывод, что владетель жив, – прибыв сюда в качестве гостя, ты оказался рядом с Владетелем в момент покушения на него. Ты прибывший на повозке без коней, являешься колдуном и преступником, неведомый никому, в здешних краях. Сотник тайных дел Правда, расскажи, что ты выяснил.

Сотник сухо рассказал о том, что Владимира никто не видел и не знает в этих местах и за три дня пути до них. Откуда он прибыл не известно. Металл его меча необычен и прочнее многих других. Одежда сшита не известным способом. Повозка, вероятно (верую в Ра я), движется без коней. При этом связи его и покушавшихся на владетеля норгов не выявлено, поскольку путь их от моря известен и прям.

Жена Владетеля Радосвета оборвала его речь возмущенным возгласом: «Сотник, о связи будет решать суд!».

Сотник поклонился и сел.

Радослав вызвал говорить волхва.

Тот четким голосом объявил, что зла во Владимире не видит. Действия, по оказанию помощи одобряет, признаков страха, опьянения, одержимости не видит, хотел еще добавить что-то, но был также остановлен Радосветой.

Охотников иных говорить не нашлось.

Радосвет сказал тихо что-то матери и, кивнув, позволил говорить Владимиру.

– Люди Севера, люди страны Ра, – начал говорить Волков, – я не причастен к покушению на Владетеля вашего. Он помог мне и дал кров (к Ра взываю). Я не знаю и не знал тех, кто это сделал, – многие одобрительно кивали, – и говорю своей честью воина, что не колдун я и не преступник. Я странник, попавший к вам по воле, – Волков задумался и сказал, – по воле Ра, – по палате прошел вздох, – и что готов доказать свою невиновность на суде чести, Божьем суде, по обычаю предков и моей страны.

Радосвета хмурилась, но одобрительные возгласы раздались после этих слов.

Воинам пришлась по душе простота и сила его слов.

Радослав посоветовался с волхвом, сказал несколько слов матери, возразил ей и произнес: «Да будет так, а пока мы возвращаем тебе твой меч и свободу, ночь ты сможешь провести как гость под защитой нашего Рода». Он взял меч и Волков принял его из рук Радослава.

Не закончился звук меча, вкладываемого в ножны, как отворилась дверь, и вбежал в палату юноша и крикнул: «Беда, стража убита, и владетель ранен опять».

Все вскочили, и Волков про себя отметил странность – пустое место Гарольда, который вышел во время речи волхва.

В палату владетеля лежал путь через широкую лестницу. На второй этаж кремля.

Туда поднялись сыновья, жена, Правда, волхв, Волков и несколько особо ближних людей Радосвета. На большой кровати, со столпами по бокам лежал бледный князь. В груди у него был нож, в котором многие опознали кинжал Гарольда. Кровь с толчками просачивалась сквозь прорванную беленую ткань, и второй раз за сегодня Волков отметил, что владетель жив.

Отстранив жену и детей, к кровати подошел волхв. Посмотрел, провел ладонью и сказал. Достал склянку стекла зеленого, открыл и вылил в рот. Сказал твердо и без недомолвок: «Радосвет жив, но я здесь бессилен. Если к утру, он не будет в Храме Ра, что на Белом озере, то он будет мертв».

Радосвета поднесла ладонь ко рту, задерживая крик. Переглянулись вошедшие, и кто-то сказал: «Неделя дневных переходов, ежели конных, то не меньше двух суток».

Солнце высветило заходящим лучом изголовье кровати и кровавую надпись на двух языках: «За убитых родичей» и руну, начальную руну имени Гарольд.

Волков оценил обстановку. Вспомнил, что бак был почти полон и сказал:

«Волхв, есть способ доставить его туда».

Все переглянулись. Радосвета бросила слово: «Колдун».

Но Радослав приказал, нет, скорее попросил: «Говори».

«Я могу преодолеть это расстояние с владетелем до рассвета на своей машине, если туда ведет дорога. Я могу взять еще двоих, – сказал Владимир».

Волхв обнадежил его, что дорога туда есть. И это дорога каменная. И по ней может спокойно проехать его повозка.

Волхв остался готовить Радосвета к перевозке. Он произносил молитвы богам, и из его рук шло свечение. Он закрепил нож тугими повязками. Чтобы не потревожить рану.

Правда спустился с Владимиром во двор, к машине, и он как-то понял, что поедут еще эти двое – волхв и Правда.

Владимир проверил автомобиль. Он блестел, чисто отмытыми деталями на закатном солнце. Двигатель заурчал, и фары приветственно загорелись. Разложив сиденья для больного, он сел в водительское кресло и закрыл глаза.

Тянуть не стали. Владетеля принесли и положили в машину на раскинутое заднее сиденье. Рядом с ним сел волхв. Правда сел на переднее сиденье. Владимир пристегнулся. Правда повторил его действие. Волков сказал: «Поехали».

Навигатор, естественно, не работал, и Владимир включил свой любимый альбом.

Они ехали по посаду, сначала не очень быстро, опасаясь задавить людей, но за городом, по широкой ровно мощеной, почти без стыков дороге Волков дал скорость, невиданную, пока, по крайней мере, в этом мире.

Странная это была поездка. Мягкая подвеска и высокие колеса позволяли почти не замечать стыков, и Правда вовремя предупреждал о поворотах, но кроме этих моментов в машине стояла тишина.

Волков рулил и вспоминал, как однажды его также на машине, раненого везли в госпиталь. И тогда он чувствовал все неровности дороги своим телом, и как мучительно терлась кожа, попавшая в ему рану, он чувствовал это даже сквозь болеутоляющие и только скрипел зубами от боли.

Сейчас Радосвет молчал и не издавал ни звука. Средство волхва погрузило его в сон. Но старец не отнимал рук от его груди, словно подпитывая его своей силой.

По прикидкам Правды им оставалось еще около двух часов езды, при такой скорости, и впереди их ждал деревянный мост через реку Онега.

Погода портилась, и Волков уже несколько раз смахивал дворниками налетевшие капли дождя. Боковой ветер грозил уронить на дорогу вековые, росшие по бокам деревья.

Но пока Владимиру удавалось держать ту скорость, которая могла спасти.

Еще поворот, еще ложбинка, еще холмик и вот уже сквозь длинный свет фар он увидел реку и мост. И тут небо разверзлось. Стена дождя упала на землю. Молнии кололи небо, как лед в весенних лужах колет нога наступившего ребенка.

И ветер заставил сбросить скорость почти до нуля. Но машина упорно ехал вперед, преодолевая потоки воды, и машина была почти на середине моста, как в мост, ближе к тому берегу ударила молния, разметав часть аккуратно сложенных и пригнанных между собой досок. Огонь залили потоки воды.

Но один пролет был сломан и поперечные балки, чуть шире колеса, казалось, нависали над бурлящей внизу водой.

Волков вышел из машины. Вслед за ним выскочил Правда. И они подошли к разлому. Тот сказал, что есть брод, ниже по течению, но Волков посмотрел на него, оценил поток воды, прикинул, как она бурлит там и сказал: «Проедем».

Они сели в машину, переключив передачу, Волков нажал на газ. Машина яростно кинулась вперед и, казалось, на секунду зависнув над бездной, проскочила мост.

Дождь начал стихать и через час, в предрассветных сумерках они сквозь Священные рощи дубов, мокрые от дождя, подъехали к храму.

Этот каменный, похожий на скалу храм окружали десятки уходящих в небо тысячелетних дубов. Каменные ступени его, казалось, были вырублены великанами, и лестница людей казалась декоративным орнаментом.

Их ждали. Вышли шестеро молчаливых, одетых в белое людей и взяли Радосвета.

Волхв пошел с ними, велев Правде и Владимиру ждать.

Чуть позже им вынесли хлеб и мед. Воду, сдобренную неуловимыми травами, предложили тоже. Они поели и так и встретили рассвет двадцать третьего дня летнего месяца июня.

Солнце, сначала осветила высокие, почти недоступные взору верхушки деревьев. Затем стало выше. Затем подошло к зениту. Им второй раз вынесли воду и хлеб. Указали на место, где можно было помыться.

Они молчали и ждали. Владимир рассмотрел то, что принял ночью за ступени – это были террасы и этажи храма. Рядом, действительно, проходила лестница, используя которую можно было передвигаться с одного уровня на другой. На этой стороне храма на нижних ярусах, окон не было, зато на верху была площадка на которой, с первыми лучами солнца, зажегся костер. К полудню костер погас, на дым, говорил о том, что он зажжен на южной стороне.

А вот деревья действительно были огромными. Владимир обошел одно из них и оценил его толщину.

Используя канистры, он дозаправил автомобиль и прикинул, что на обратный путь дизеля должно хватить, хотя, лучше бы было, в связи с отсутствием заправок, перемещение автомобиля организовать конной тягой.

На спидометре за ночь прибавилось 450 километров. Они ждали до вечера. Наконец, вышли люди и пригласили их переночевать в комнаты паломников. Узкие, тесные, как каменные мешки, они, однако хорошо проветривались, и кровать была застелена чистым бельем. Перед этим им дали помыться в раздельных банях и он, чистый лег на кровать и уснул, но перед этим он вспомнил разговор о строении Мира, один из немногих, который он вел с Правдой.

В центре мира на Юге, за морем лежит остров Ра – там находится столица мира – город Радости и стольный град всей страны – Рассия (РаСеющийСоздающийИЯ).

Там правит царь, дядя Радосвета, Радовлад, сын Радовлада из рода Ра.

Страна длится на четыре удела – Север, где правят Радосветы из рода Разума, Юг, где правит сам царь, Запад, где правят Радомилы, из рода Мира, и Восток, где правят Радоборы из рода, Силы.

Север граничит с полуостровом, отделенным от континента болотами и лесами, где живут норги и сканды, и правит Гарольд (Харальд) Жестокий, чей сын попытался убить Радосвета. Видимо, грядет большая война, если Гарольда не найдут.

Опять надо будет воевать, уже в мире этом, думал Владимир и с этими мыслями он заснул.

Глава Шестая.

Совет Волхвов. История сотника Правды. Возвращение. Божий суд. Присяга.

Рассвет разбудил его. Умывшись, Владимир вышел из комнаты. Каменный коридор был пуст и он, повернул направо. По бокам каменного коридора были двери в такие же узкие, судя по количеству дверей, кельи. При этом потолок терялся в полумраке, и казалось, что ты идешь по узкому ущелью. Только почему-то стены не давили, и идти было легко.

Постепенно коридор расширялся, и Волков почувствовал подъем. Двери перестали тесниться и уже широкий, метров тридцать проспект вел его наверх. Он прошел еще множество дверей и внезапно, он увидел огромную площадь, без крыши, посредине которой росло огромное белоствольное дерево с кленовыми, платановыми, дубовыми, березовыми и иными листьями. Дерево было увито гирляндами цветов, напоминающих сирень, (примечание – это были разные сорта глицинии) разных цветов, фиолетовых темных, сиреневых, розовых, почти красных и нежно голубых.

Под деревом был ковер из красных, цветущих, все заполняющих роз. Аромат наполнял площадь, и Владимир вдохнул его. Голова прояснилась, и стало легче на душе. Над цветами кружили сотни трудолюбивых пчел.

К дереву вело десять путей – проспектов по числу здешних месяцев, как он позже узнает, что год здесь длился триста шестьдесят дней, в неделе было девять дней и в году сорок недель – что составляло лето – год.

Он спустился и подошел к дереву и увидел наверху древа маленькую белку, бегущую по стволу. Он любовался и стоял, смотря на это чудо неизвестно количество времени. Наконец, его присутствие было замечено и вежливый служитель, подойдя к нему, попросил Владимира пойти с ним.

Он не противился и вышел с площади другим проспектом, который привел его в зал Совета. Круглый зал, по стенам которого были вырублены ниши и в нишах стояли покрашенные красками изваяния Богов. Сколько было ярусов у этих ниш, Волков не определил.

Круглый стол посередине, человек на сто, и по кругу скамейки, отделенные от стола проходом.

За столом сидело лишь пятеро. Знакомый волхв Радосвета, и еще четыре старца, головы которых были скрыты капюшонами.

Они молчали, пока старший из них не сказал: «Спрашивай».

Волков, выругавшись про себя, решил подыграть им: «Как мне попасть домой?».

Старший, оценив прямоту, сказал.

«Я не буду напускать туман слов, потому что не знаю этого», – видя как Владимир скривился, продолжил, – «Но мы спрашивали звезды и Ра на рассвете (Ра свет свету), они сказали нам, что выполнив все, что тебе предстоит, ты вернешься домой. А пока знай. Радосвет умер. Умер не по твоей вине. Грядет большая война, в которой ты сыграешь свою роль».

Старец замолчал и вошел Правда. Старый воин был измотан и, по видимому, видно было по его лицу, не спал всю ночь.

Старец сказал: «Знай, Правда, сын рода Разума. Умер Радосвет, – Правда покачнулся, как от удара.– В клинке был яд, и нет ни вины Волхва, ни твоей, ни сына рода Волка, что тот умер. Птицами мы известили царя. Птицами мы известили и Радосвета. Кони ждут вас, не медлите, езжайте домой. А повозку мы пришлем с конями, – на немой вопрос Радосвета уточнил он».

Старший кивнул, показав, что разговор окончен.

Поклонившись, Владимир и Правда вышли. Волков, несколько раз придерживал сотника, когда тот, словно забывшись, уходил с прямого пути.

Правда потом, уже в дороге, по крупицам, рассказал свою историю и Волков понял, что:

История сотника.

Правда не помнил своих родителей. Их деревня горела, когда отряд Радосвета, деда нынешнего, уже тоже умершего владетеля, вошел в нее. Они преследовали отряд норгов, высадившийся на побережье и за эти дни ушедший от моря на несколько переходов. Деревня горела, и некому было ее тушить. Уходя, норги забрав все ценное, согнали людей в амбар и подожгли. Мокрое по осеннему времени, дерево горело не охотно, тогда командир выставил лучников и приказал приоткрыть дверь. Люди пытались выйти, но стрелы, тяжелые стрелы морских людей, пробивали легкие одежды и тела почти насквозь. Люди отхлынули внутрь и тогда, командир, имя которого проклято и забыто, вытащил меч и со своими людьми вошел внутрь. Он заученными движениями отбивал удары и вспарывал животы, пользуясь, что в деревне остались только старики, женщины и дети, все, кто был способен держать оружие ушел по зову владетеля двумя днями ранее. Он шел, наслаждаясь кровью, и на последних шел уже откинув меч, рвя руками, ломая тонкие шеи и вгрызаясь зубами в них. Мальчику, которого назовут Правдой, повезет. Его придавило трупом матери. Она, падая, с распоротой шеей прикрыла его. Тепло ее тела и мягкая осень помогли ему выжить эти сутки, до прихода отряда. Отец его погиб, и мальчонку, лет трех, владетель определил на свой двор. Его сначала приучали ходить за лошадьми, потом, лет в шесть, видя сообразительность, приставили к эконому, а потом, уже позже, видя ум и ловкость и силу мальчика, его отдадут в обучение войнам. Он покажет и там свой ум. Он станет командиром небольшого отряда, ловящего преступивших закон.

Он научится выслеживать браконьеров в лесу, он научится ловить воров в городе.

И лишь с одной слабостью он не сможет справиться. Он не сможет видеть в плохой женщине тьму. Тогда не сможет.

Он сильно, почти до беспамятства влюбится, влюбится в уличную девчонку, продающую цветы на углу центральной площади города. Он сотни раз проходил мимо нее, идя по делам Владетеля. Сотни, или больше раз. А сегодня он взглянул в ее глаза. Темные, как напиток кофе, созданный из семечек кустов, растущих в горах, там, на дальнем юге, в самом центре страны Ра.

Он купил у нее все цветы и пригласил выпить кофе. Она, смеясь, взяла деньги, дала ему розы, и одна из них, у которой не удалили шип, оцарапала его палец.

Много позже, когда она висела на дыбе, помятая, с выбитыми зубами и разодранной в клочья спиной он вспомнит эти цветы. Вспомнит. Отвернется. Повернется к ней опять и продолжит допрос.

А пока он приходил к ней каждый день, и однажды она позволила пригласить себя в гости.

Он готовился, убирая свое жилище, заваленное свитками и моделями новой системы охраны хранилища казны. Он попросил хозяйку, и она за лишний медяк вымыла окна и вне распорядка поменяла постель. Он достал стеклянные фужеры и дорогое, тогда дорогое для него, вино из винограда Восточного удела. А она не пришла и не появилась на улице неделю. А потом, он снова увидел ее с плохо замазанным белилами синяком.

Его вызвал к себе сотник и рассказал о ней все. Женщина, торгующая собой, подруга вора, наводчица. Рекомендовал прекратить общение. Но Правда не смог.

Она все-таки пришла. Через полгода.

Когда деньги из казны будут размещены в новом здании. Они выпили вино, но пальцем она не позволила себя тронуть. А он. Он провалился в забытье. А наутро его разбудили и стуком в дверь. Хранилище было вскрыто. Вскрыто чисто, без крови. Лишь алмазный фонд не смогли выкрыть. Его курировал лично сотник. И Правда увидел, что на его столе нет последних планов с системой оповещения.

Он найдет их всех. Он вернет все до копейки, перерыв весь город и даже немного больше. Он сдерет шкуру с вожака, в прямом, конечно смысле. Он своей рукой повесит и ее. Свою первую и единственную любовь.

Старый владетель простит его и постепенно, он проявит свой ум еще больше и уже при отце Радосвета станет правой рукой и сотником тайных дел владетеля.

Отъезд из храма.

Их провели к выходу, минуя Древо, и у входа их уже ждала четверка коней.

Владимир подошел к машине. Приветственно погладил капот. Открыл ее. В салоне все еще пахло кровью. Поставил нейтральную передачу. Закрыл дверь. Подошел к багажнику. По какому-то наитию взял карабин, патроны, сумку с одеждой. Закрыл багажник и, словно попрощавшись, снова погладил ее.

Теперь, оставляя здесь кусочек своего мира, он выезжал в дорогу, ведущую его к РА.

Они ехали мирной, не ждущей беды страной. Меняли лошадей в положенных местах, дважды на короткий срок останавливались на ночлег. Они спешили.

Он видел тучные нивы с колосящейся пшеницей, поля полные коров, пасеки с гудящими над ними пчелами, он видел добрый, светлый, трудолюбивый народ, который уже ждала большая война.

Он видел косящих траву людей, и знал, седьмым каким-то чувством знал, что половина из них будет убита, но другое чувство подсказывало ему, что и от него зависит, все еще зависит, куда упадет перышко, на какие чаши весов судьбы и останется ли этот мир таким, каким он его видит. А они видели гонящих коней всадников и пыль, оставляемую их лошадьми.

По мере приближения к крепости они встречали все больше встревоженных людей, встретились и с отрядом, посланным забирать тело. Отряд возглавлял младший сын, а теперь брат властителя Радомир. С ним ехал и Пересвет, с которым они не перекинулись и словом. Правда узнал, что ни Гарольда, ни паскудную девку, так пока и не нашли. Удел погрузился в траур, и что после проводов тела на берегу родовой реки, Радослав с матерью отправятся в столицу, где их уже ждет царь.

Они разъехались и продолжили скорбный путь.

В эту ночь пригодилось ружье. Лошади сбавляли шаг и не хотели ехать в неприметную рощицу. Владимир вынул карабин из чехла, зарядил патроном на медведя.

Понуканием, они заставили лошадей ехать. Но скоро остановили их сами. Волчий вой раздался по сторонам, и на дорогу вышла огромная, почти с половину лошади волчица. Волков глядел ей в глаза. Она не отводила взгляда, и тогда он, прицелившись, выстрелил поверх нее. Дробь прошла выше, опалив ей только шерсть. Но этого было достаточно. Волки не видели такого оружья и поспешили уйти. Остаток ночи они проехали без происшествий, и лишь, Правда задумчиво кидал взгляды на перекинутое ружье.

Крепость встретила их белым, траурным цветом, полотнищ. Проехав в кремль и отдав лошадей конюшим, Правда пошел к Владетелю и вдове.

Владимира проводили к себе и попросили не выходить до особой просьбы.

Через час его привели на Совет. На троне также сидел Радослав, по правую руку его мать, облаченная в белые, без вышивки одежды. Волхв, сидел по правую руку. Некоторые из собравшихся, увидев его, неодобрительно загудели, но большинство не отреагировало на его появления, ожидая слова владетеля.

Владимир вошел, встал на положенном расстоянии и поклонился.

Радослав кивнул в ответ и начал свою речь:

«Владимир, сын Радиона из рода Волков. Род Разума благодарен тебе за помощь моему отцу. Волхв и Правда рассказали нам о ней. Обвинения в помощи убийцам были не обоснованы. Но, поскольку слова о Божьем Суде прозвучали, мы не вправе его отменить.

Согласен ли ты с этим?».

Владимир кивнул.

«Поэтому, – продолжал Радослав, – Суд состоится немедля. Условия будут таковы. Ты и поединщик от рода Разума, сражаетесь в кольчугах, и со щитами. Первая пролитая тобой кровь будет означать твою правоту. Первая кровь, пролитая у тебя, будет означать немилость Богов к тебе. Мы не казним тебя. Доставим тебя к Северным границам нашей страны и отпустим, сохранив жизнь и имущество. Пересечение границ в обратном направлении будет означать для тебя смерть. В случае твоей правоты, ты будешь волен или идти собственным путем, или присягнуть на верность государю страны Ра и роду Разума». Владетельница, слыша мягкие слова сына, нахмурилась, но не перечила сыну в открытую.

Волков сказал, что условия ему понятны и справедливы.

Они вышли во двор. Там, уже был подготовлен помост из крепкой древесины, не огороженный ничем.

Поединщиком против Волкова вышел закаленный в боях воин, по имени Медведь, и всей своей фигурой напоминал этого хищника, роста он был под два метра, то есть почти на голову выше Владимира, и щита не взял, сказав, что этого не потребуется. Владимир уже видел его при владетеле, да и сейчас он стоял за троном, охраняя госпожу.

Волхв произнес молитву Богу Ра за победу правого.

Правдоборцы поклонились. И наступила тишина. Первым атаковал Медведь, прямым ударом сверху он чуть не проломил защиты выставленного щита, но Владимир, приняв удар, уклонился вправо и полуобошел Медведя, и ответным выпадом его задел. Но тот, показав свою ловкость, ушел от меча Волкова, и нанес второй удар мечем, проскользнувшим в миллиметрах от носовой защитной пластинки шлема. Инерция его чуть развернула пользуясь моментом, чуть присев Владимир дотянулся и распоров штанину над коленом неглубоко, но до крови порезал ногу поединщика.

И отскочил, поскольку Медведя не остановила рана, и он попытался нанести боковой удар, который в случае удачи, легко бы снес Волкову голову.

Волхв кивнул и Радослав остановил бой:

«Боги вынесли свое решение, сын Радиона. Скажи же твое решение».

Волков, за эти дни уже обдумал свои варианты и принял решение. Он в юности уже присягал одному государству – России. И понял, что не нарушит присягу, если присягнет и стране Ра – ведь он присягнет второй раз одной и той же стране – России, РАссии, стране РА.

Он сказал, что готов присягнуть стране Ра и назвать господином Радослава.

Радослав кивнул и присутствовавшие стали свидетелями его клятвы. Он клялся, защищать страну и людей в низ живших, он клялся верно, служить ей, он клялся быть мужественным и верным, он клялся бороться с врагом до своей смерти и он был готов выполнить свою клятву.

После произнесения клятвы Радослав назначил ему службу под началом Правды. Сотник тайных дел должен был использовать его по собственному усмотрению, при этом Волков, как присягнувший лично Владетелю сохранял право прямого доклада.

Глава Седьмая.

Убийство глазами Гарольда.

Они ждали утра, сидя в доме, стоявшем напротив ворот крепости.

Дом принадлежал купцу Радовладу, по торговым делам, уехавшим в Радоград – зимнюю столицу и главный порт Северного удела. Они в ночи подошли со стороны построек, закинули кошку, зацепившуюся за дерево тына. Залез Тор, сын Тора, перегнувшись через добротный, трехметровый тын стрелой убил дворового пса. Потом, еще две стрелы ушли на работников, сильных малых, вышедших взглянуть на брешущего пса, который внезапно замолчал «Рад, пойдем, что Малой так тявкает». Стрела вошла одному из них – Раду прямо в глаз и он упал, без звука. Второму, Милораду, пробила грудь и он, схватившись за стрелу, захрипел и осел на крыльцо. Больше никто не вышел. Тор перелез и открыл калитку. Тор и Торуна вошли во двор. Добротный, мощеный деревом двор. Вошли в открытые двери комнат работников. Прирезали двух спящих служанок. И подошли крыльцу дома. Мягко постучав, позвали хозяйку, протяжным, просящим о помощи голосом: «Хозяйка, это Рад, помоги».

Молоденькая, лет двенадцати девчушка, смотрящая за детьми хозяйки, открыла дверь. Ей досталась легкая смерть. Торуна вонзила нож, хваленый нож скандов с узорами мирового древа, где были и белка, и два врана, под сердце. Девушка, округлив голубые глаза и выпустив последний воздух, умерла. Зажав ей рот, Торуна, чтобы не запачкаться, развернула ее, и мягко опустила, вынула нож. Отерла его об ночную рубашку девушки.

Хозяйка, со второго этажа окликнула: «Милорада, что там случилось. Иди, а то ребенок плачет».

Хозяйке не дали легкой смерти. Тор и Торин изголодались по плоти. Торуна не препятствовала. Хозяйка умерла лишь под утро. И лишь в одном Торуна остановила побратимов, когда Тор, по примеру отцов захотел маленького мальчика, она перерезала горло. Не Тору, конечно, а мальчику, наполнив колыбельку кровью.

Все это Правда узнал по приезде из Священного Храма. Его помощник, пытал следы (вел следствие) и распутывал ниточки происходивших событий, и нашел в доме купца маленькую девочку, забившуюся ночью под кровать, и тем спасшую себе жизнь, но и слышавшую, все, что происходило в спальне.

Девочку нашли, днем, когда обыскивали дом, с крыши которого стреляли. Она сидела на кровати, пела колыбельную, и баюкала. Баюкала голову мертвой своей матери.

Тор и Торин развлекались, Торуна скучала. Наступало утро, и, натешившись, норги перерезали горло своей жертве. Они вышли во двор, подготовили лошадей, проверили лестницы на добротной, каменной крыше. Высмотрели места у труб, с которых будет видна вся привратная площадь и выход владетеля.

Потом вошли в дом. Сытно поели суточных щей, хлеба и окороков из закромов. Еще не зная, что через четыре часа их кишки с остатками трапезы будут намотаны на копья. Впрочем, Торуна ела не зря. Пили только воду, чтобы не сбить прицел.

Даже немного вздремнули. Шум за окнами нарастал, люди в Праздник приходили, чтобы увидеть Владетеля и вместе с ним пойти на реку, к Богам, чтобы принести там в жертву быка. Быка специально кормили весь год лучшим зерном, и сегодня украшали его рога ленточками, ведь он должен был принесен в жертву Солнцу, которое дает жизнь всем живущим.

Девушки доставали лучшие, красной ткани сарафаны, расшитые золотыми нитями и символами солнца, Плели венки из лоскутков ткани.

Юноши примеривали лучшие рубахи и кушаки.

Но семья Радовлада этого не увидела.

Около полудня Торуна, Тор и Торин заняли места на крыше. Они видели людей, радостно переговаривающихся, смеющихся, празднично одетых. Горожане выходили всеми семьями, чтобы встретить праздник.

Вот стоит семья с тремя маленькими детьми, а вот сыновьями, а на руках у женщины в красивом наряде младенец. Он тянет ручки к лицу матери, и она смотрит и улыбается ему в ответ.

Торуна смотрела и поводила луком, представляя, как ее стрела сорвется и пронзит сначала младенца, а потом мать, как захлебываясь в крике, они упадут и их родные сначала не поймут, что случилось, а затем тоже начнут кричать, взяв на руки мертвые тела. Но она сдержалась. Эти люди, как она думала, никуда от нее не уйдут. Она позже придет за ними вместе с армией Норгов и Скандов, а сейчас она должна убить Радосвета, Несущего Смерть.

Затрубил рог, через распахнутые ворота начали выходить люди. Сначала четверка воинов, вышла и встала по бокам ворот, а потом появился улыбающийся, приветственно машущий рукой владетель.

Чуть сзади шли его сыновья, и неизвестный Торуне человек. Торуна навела лук и на счет три они выстрелили. Ее стрела попала в район шеи, стрелу Тора отбил неизвестный человек. Куда попала третья стрела, она не знала. Второго залпа они решили не делать – воины закрыли обзор и владетель потерялся в толпе.

Они быстро начали спускаться, но все-таки недостаточно быстро. В ворота дома начали стучать, а затем ломать. Заранее припасенные у второго выхода кони заржали, и они сели на них. Основные ворота не выдержали и Тор с Торином поскакали на вошедших дружинников.

Они врезались в первых пять человек, расталкивая их конями и рубя сверху мечами, но у вошедших оказались при себе копья, и им удалось свалить коней.

Торуна, видя гибель животных, не стала ждать. Ударив коня, она выскочила на соседнюю улицу. Набат возвестил о несчастии, но улица пока была пуста. Пришпорив коня, она поехала к выходу их города. Ей это удалось. Лишь один раз, под ее руку попался неудачливый пешеход, старый по возрасту дед вышел посмотреть на набат, и она наотмашь рубанула его. Она не видела этого, но она разрубила ему голову, и он опустился вниз, смотря в свое последнее в жизни небо старыми, выцветшими глазами.

Торуна подгоняла коня, но к выезду из города она проехала спокойно и миновала, еще не предупрежденную стражу выехала по каменной дороге, по которой день назад Волков прибыл в город.

Путь ее лежал к распложенным неподалеку холмам, в которых, как она знала, добывали руду. Выработки были нерентабельны и их закрыли, но там оставались старатели, которые на свой страх и риск углубляли старые проходы, укрепляли их деревом и добывали руду. Она знала, что в одной из этих выработок трудится бывший воин ее отца и короля Харальда, сбежавший из плена, и осевший в этих местах под чужим именем Ингеборд, а заодно и нынешний резидент разведки.

Под его нищенской одеждой, он мог проникать туда, куда бы никогда не пустили купца, или военного со львами короля на плаще. Он общался с Торуной на последнем их привале и хоть и не одобрил план убийства владетеля, но взялся ей помочь укрыться, в случае удачного побега их города.

Она по оставленным им указаниям двигалась по дороге, чуть не миновала правильную развилку из-за вытащенной из колеи грязи, свернула на тропку и въехала в дубовый лес. Становилось жарко, но в тени дубов прохлада, и ветерок остужала ее волосы. В тени священных для всех народов деревьев она успокоилась после событий сегодняшнего дня, смирила свою кровь и решила, что может искупаться и смыть с себя грязь в небольшом пруде, у подземного ключа.

Вода была холодной, но приятно охлаждала ее. Она смыла пот, попила холодной воды и вылезла на берег, суша волосы и тело.

Ее окликнул Ингеборд: «Дева, не заблудилась ли ты?».

Она не стесняясь, ибо не было принято у них смущаться тела своего, повернулась к нему и поздоровалась, добавив также, что помнит о дороге и времени.

Старый, прихрамывающий на одну ногу норг, подошел к ее коню, снял походную сумку и, замотав коню копыта, заранее припасенной тряпицей, побрызгал на седло заранее припасенной кровью, хлопнул коня по спине.

Конь встрепенулся и легкой трусцой поскакал обратно в город, на опустевший двор своего хозяина, туда, где как он знал, все-таки его ждала кобылица.

Подождал, пока Торуна оденется, и пока не спрашивая ни о чем, двинулся с ней в путь.

Шел он не хромая и даже бодро. Вскоре местность начала подниматься, и они вошли в предгорье. Следующие несколько часов они, петляя по едва различимым тропкам, поднимались на холм. Наконец, они пришли. Норг подвел их, как казалось к монолитной скале, и, нажав на камни, открыл небольшой проход, в который мог пройти человек. Они прошли по узкому проходу, который мог оборонить и достаточно долго один лучник с запасом стрел, и оказались в пещере, освещенной дневным светом.

Горели в очаге угли, но дым, по особой системе труб выходил за скалу так, что его не было видно ниоткуда.

Была приготовлена еда, от которой Торуна, как ни странно чувствовавшая себя не голодной, не отказалась. Они ели мясо и хлеба, а потом она рассказала события ночи и вечера.

Он кивал, слушая ее с бесстрастным лицом. Только один раз его лицо дернулось, когда он услышал о гибели младенца: «Весь в отца»,– прошептал он.

До вечера они еще раз поели, Ингеборд показал толково сделанный туалет, комнату для умываний с чистой проточной водой. Отнорок пещеры с искусно сколоченной кроватью, заправленной бельем, где ей предстояло прожить следующие дни, или недели.

Она достала из заплечной сумы небольшую, мелким, но четким почерком писаную книгу, без картинок, в деревянном переплете, положила ее на кровать, легла, поудобнее подоткнув подушку, и начала читать. Книга называлась «Об Азгарде. Событиях, в нем произошедших, записанных со слов участников. Составленная Торнусом Торвиком.».

Ингеборду было не спокойно. Он не ждал облавы. Маловероятно, что их смогли выследить. Он кое-что смыслил в запутывании следов и не думал, что у Правды найдутся те, кто сможет их распутать, а сам правда сейчас должен был быть занят другим.

Ингеборд видел вчера вспышку над священным озерцом руссов, сходил в ночи туда и видел странного пришельца и его непонятную повозку.

Вмешиваться он не стал и сегодня, предполагал он, что в убийстве обвинят и странного незнакомца.

Беспокойства по поискам не было и потому, что он знал, видел в небе, читал по нему, что сегодня в ночи Бог грома Тор прогонит свою колесницу над краем, сметая все следы всадника и их, пешие следы.

Нет, беспокоился он и не о погибших глупцах, ушедших вослед своих отцов, которых он лично знал. Отцы их были нехорошие воины. Воины злые, неуместно жестокие, неумные и несчастливые, ведь Один не дал им погибнуть в бою, и они были разрублены на колодах как свиньи, а тела их, в отличие от тел простых воинов, повешенных, но удостоенных огненного погребения, были скормлены свиньям.