Читать онлайн Два ничтожества. Бегущая по мирам – 15

Глава 1. Бодрящее начало

Осмотрелся. Я на поляне. За мной камень с плоской вертикальной стороной. Вокруг редкий лес. И всё это на возвышенности, по крайней мере за поляной местность полого спускается вниз. Совсем раннее утро и здорово прохладно. И судя по растениям, сейчас середина весны в довольно тёплой средней полосе, по крайней мере точно к субтропикам ближе, чем к арктической зоне. На небе облака.

Пока я осматривался, из леса выскочил нормальный такой тоже голый парень! Только из воды! Тело было создано из воды. Водяной воскликнул:

– А где девчонка?

– Я за неё, – бодро ответил я, высматривая взглядом камень или сук покрепче.

Но водяной драться не полез, а молча развернулся и убежал обратно! Дело ясное. Ну куда сначала идти, ясно. Я подобрал всё-таки камень и начал присматриваться к листьям и вьюнам на предмет изготовления дикарской юбки. Но тут же и бросил камень!

На поляну под огромными перепончатыми крыльями опускалась огромная мантикора! Но очень необычная и очень большая. Тело длиной аршин пять! Кошачье, покрыто короткой шерстью в леопардовых пятнах. Голова тоже леопардовая, но и с львиной гривой. Длинный тоже леопардовый хвост заканчивается тонким прямым полуаршинным шипом без признаков яда. Лапы кошачьи, но с длинными покрытыми шерстью пальцами, по три вперёд и одному назад. Из пальцев торчат кончики убирающихся мощных изогнутых когтей. То есть лапы и кошачьи, и птичьи.

Цвет красный с чёрным. И по шерсти переливаясь проходят волны огня. И судя по траве, на которую приземлилась тварь, огонь холодный, по крайней мере сейчас. И из пасти тоже вырывалось немного холодного пламени.

Он! Ражор! Мститель Ражор! Древний монстр! Самый сильный во Вселенной! Способный даже убивать Сущности! Но последнее явно не тем оружием, которое я вижу. Радует только одно, самый сильный монстр Вселенной всё-таки не с гору размером, всё имеет разумные пределы. И я верю, что он прикончит и Чёрного Дракона. Выглядит по крайней мере так.

Ражор лёгкой походкой подбежал ко мне, спросил на Общем:

– А где девчонка?

– Я за неё, – неоригинально ответил я на неоригинальный вопрос, лихорадочно обдумывая как не только смыться, но и вызнать что-нибудь.

– Жаль, – усмехнулся Ражор.

– Почему?

– Не почему, а кому. Тебе жаль, – юморист однако, а говорили, что тупой даже для полуразумных.

– Почему?

Монстр явно красуясь сел на задницу, слегка зевнул, выпустив в сторону от меня язык пламени, затем пошевелил челюстью и выпустил в камень на краю поляны красивый большой быстрый файербол, а потом и в небо выпустил ещё более крупный и быстрый файербол. Летит. А хвастун решил поболтать немного со скуки:

– Потому что у меня просьба девчонку поймать и принести, а любого другого убить.

– А у водяного?

– У кого?

– Ну здесь паренёк выбегал до тебя, из воды сделанный.

– Аааа! Это ручейник. Творение Родника. Его значит тоже попросили поймать девчонку. Но шустрый хиляк. Я уж насколько быстро прыгнул как понял, что этот портал открыт, но пришлось два раза прыгать. Из-за горы, и облака мешали, – мы оба посмотрели на вспышку файербола очень высоко в небе. Монстр похвалился. – Дюжина вёрст!

– Молодец, а нормальные порталы создавать не умеешь? – я похвалил и спросил, осторожно присматриваясь, как смыться.

– От меня ещё никто не убегал, – заботливо пояснил наблюдательный гад. – А порталы мне не нужны. Если надо, я взлечу повыше, почти на высоту файербола, и прыгну много раз к выходу из мира. А там портал в тот мир, где кто-то кого-то обидел, сам настраивается. Но это редко очень бывает. А жаль.

– Портал открыт? – в лоб спросил я.

– Пароль и ключ, – не стал пока хитрить зверёк. – Пароль не скажу, а ключ вот.

Он повернул правую лапу, и на подушечках двух пальцев я увидел одинаковое… клеймо, в виде кружка в ноготь, с изображением мантикоры внутри, и очень чёткое и красивое. Ражор пояснил:

– Недавно сделал Хранитель. Раскалённый аметист! Немного больно, но я сделал с запасом, если сотрётся. Надо приложить клеймо ко рту маски Хранителя рядом с порталом и сказать пароль. Но пароль я тебе не скажу.

– Особый портал особого мира… – начал говорить я то, что единственное знал из паролей для разных миров.

– Откуда ты знаешь? – удивился Ражор.

– Да ты дальше не помнишь, – подначил я.

– Помню, – не повёлся умник.

– А как мир называется?

– Мне Хранитель не велел говорить.

– Ты с ним много общаешься?

– Он меня много развлекал и угощал, когда я был его аватаром.

– Да ну?

– Да!

– А почему перестал?

– Ему поплохело, я же очень сильный, – гордо заявил источник информации, выпуская когти и присматриваясь ко мне.

– А где раскалённый аметист? И давай я сделаю тебя своим аватаром!

Меня осенило, я снял Перстень Восстановления, развернул в цилиндр и офигел, когда совсем рядом с Ражором никакого мерцания! У него нет вселенского пузыря с запасными тушками! Больше нет! А у кого? Риторический вопрос. У гада одного! Который и на Лану охотится.

– Аметист у Древа, – неспешно объяснял зверёк, с интересом наблюдая за моими манипуляциями около его передних лапок-царапок. – Он сказал, что будет хранить, ибо около портала глупо. И аметист не раскалённый. Его надо огнём разогревать. У меня дыхание огненное, а у тебя? А аватаром твоим стать интересно, но Хранитель попросил тебя, вернее того кто выйдет из этого портала, убить. Если ты не девчонка.

– Я и девчонкой бывал. Давай уж к Хранителю. А портал там? Около него?

– Портал далеко. Но около него. Но ты издеваешься? Ты точно не девчонка, я же вижу! – решил рассердиться Ражор.

– А почему Хранитель там? Он же без тела… – начал я.

Но не закончил. Ражор нанёс стремительный удар клинком хвоста мне в грудь напротив сердца! Опять! Не опять, а снова. Резкая боль. Темнота. И я уже в виде души встал около своего голого тела с дырой в груди. Услышал, как Ражор перед взлётом пробормотал немного грустно:

– Потому что у Хранителя есть тело. И оно попросило убить. И сказало, что все Великие просили это… Хотя как? Здесь их нет и не было уже… Здесь их только трое… Эх…

Ну хоть не сожрал… А так… буду ждать. Я почувствовал как прекратило слабо биться Сердце раЛаны внутри пробитого моего основного родного сердца, но бриллиант уцелел. Оно не поможет от такого, но я верю Ланочке, и уверен, что вскоре её дар сотворит маленькое, но приятное чудо.

Я осмотрелся. На меня пялилась главная грязная и немного рваная светлая душа какого-то мужика в потёртых штанах, сапогах, куртке и бандане. Я спросил его:

– Ты кто и откуда?

Припёршаяся душа вытаращила шары и молча задвигала пастью. Я сказал:

– Не молчи, хрен рваный. Говори!

Душа воскликнула что-то на незнакомом языке, а потом повторила с акцентом на искажённом эльфийском:

– Что?! Ты можешь говорить?

– Ты тоже, – я перешёл на эльфийский, говоря тоже с акцентом, но другим и слабее.

– Нет! Я не мог! И мои кореша не могли! Но… Но наверно ты приказал, и я теперь могу! – обрадовался хрен рваный, ха.

Я пошарил по боку, нащупал где-то призрачный портсигар, достал призрачную сигару, прикурил от своего призрачного пальца. Увидел как из моего тела вылетело большое облачко с кольцами и пролетающими в них фигурками! Я схватил его и начал запихивать обратно. За это время вылетело облачко из фейерверков. Но с двумя я уже не справился, да и первого облачка затолкал только часть. Ругнулся. Тут ещё хрен рваный гундел рядом:

– Ты можешь курить! Дай закурить, я уже три месяца не курил! И зачем ты это делаешь? Всё равно волки придут и сожрут тело. Да и без них оно тебе уже не пригодится.

– Кто ты такой и как скопытился? – спросил я, подходя и протягивая менее удачливому коллеге призрачную сигару и призрачный огонёк на конце пальца.

– Я из шайки Носатого. Разбоем мы промышляли. Ну и полгода назад пошли грабануть… ну дерево одно. Дупло. Там уже до этого другие шарились, но на нас напало дерево это. Нет, я не чокнутый. Оно тут рядом. Там, бабки рассказывают, девки раньше купаться любили. Ну и монеты, колечки, и всякие ценности в дупло, выходит, складывали. Ну а Носатый как-то проведал. Мы взяли его шмару и сходили. Так дупло открылось! Ну мы схватили, а тут ветки! Но сбежали! Но там ещё осталось. Ну как похолодало, снег выпал, мы ещё пошли. Топоры и пилы взяли. Только Носатый не пошёл, повязали его накануне. Думали, что дерево зимой… спит. Не спало. Вернее проснулось. Ну и… и молниями нас било, и сучьями. Там мы и полегли… А потом волки пришли, тела утащили сюда поближе и сожрали. Но души все молчали. И не курили как ты! И уходили. Кто сразу, кто через несколько дней. Я один остался.

Я присмотрелся к разбойничку. Так и есть, мерцает слегка призрачная тушка, и цепь золотая едва заметная в лес уходит, в направлении куда и водяной убежал. И я уже определил, что это юг, и солнце ходит на севере справа налево, я в южном полушарии. Сказал:

– Ты призраком становишься. Только начал, получается, раз болтать пока не начал. Золотишко заныкал?

– Да я успел у дерева этого камушков драгоценных и монет отсыпать, – раскололся разбойник.

Я отрицательно мотнул головой появившемуся рядом порталу с видом на пир в Вальхалле. Рассмотрел свою желтоватую чистую с лёгкими пятнышками душу. Начал размышлять, что я очень необычная душа, которой и говорить, и слегка оттягиваться позволено, и даже приказывать. И начал собирать у грешной души информацию о мире, выдавая сигары. Знал он мало, но кое-что и про село рядом, и про городок дальше рассказал. И забавную информацию про дочку барона местного, несмеяну депрессивную, из-за чего хорошо выдать замуж не могут. И что кто её развеселит, тот, нет не женится, но аж триста золотых огребёт. И ещё доспехи и оружие, ну или одежду шикарную. Даже интересно, хотя мне надо не героем здесь быть, а скромником… Так что пусть хандрит без меня. И без моей любви. Надо взять себя в руки! И даже с умными советами, что выпороть, и все дела, не лезть.

Но тут утро перестало быть томным. Из леса вышли три небольших волка! Точняк на шум пришли чисто глянуть. Ну нихрена себе! Коллеги бывшие сожрут нахрен тушку, и прощай приключения! А как некрасиво получится перед Князем и Ланочкой! Ждать в Вальхалле тыщу лет, а потом краснеть!

Да уж это тебе не спокойно полсуток отлёживаться на складе Жнецов. Тут и двух часов не пролежать в расслабоне. Ну а потом я радостно орал и прыгал! Когда первый волчок ухватил моё родное мясцо, а из моего тела вылетела маленькая шаровая молния и славно влепила ему в бочок! Ну и вспышка! Ну и визг! Ну и побег! И вонь палёной шерсти! Ланочка гениальна! И Князь гений! Наверняка Андрей и подумал, что бесхозное бездыханное тело не в морге или помещении недолго пролежит. И попросил Ланочку что-то придумать. Просто меня расстраивать друзья не стали.

Я подошёл к своему далеко не беззащитному телу и заметил, что оно и лёгонькими искорками мух и муравьёв алчных отгоняет! Червяка огрело какого-то. Ого! Я велик и могу вершить свои проделки, потому что стою на плечах гигантов!

А вскоре – часа три получается прошло – и сработало Сердце раЛаны! Меня просто втянуло в меня! И я радостно судорожно выгнулся на травке! Голый, окровавленный и замёрзший, но живой и невредимый! Нашёл глазами едва заметного, да и то если знать, что он есть и где, призрака. Махнул рукой, не видя, но зная что она там, разинутой хлеборезке. Давай, разбойничек, радуйся, что пока призраком походишь, потом может Хаос, а затем может и в распыл. Хреново жил. Сказал бы я тебе про учись, студент, да поздно. Добро и зло все понимают, но не все понимают про не творить зло.

Я сразу не покинул последнее, ха, пристанище. Обошёл портальную скалу. Нашёл едва заметную расселину, а там… Присвистнул! Стены, пол и потолок пещерки сплошь покрыты фиолетовыми кристаллами. Я напрягся, вспоминая уже не такими мощными мозгами и прокачанной памятью. Похоже аметисты, но не полудрагоценные, а поделочные. Но тоже прикольно. Заходить в дырку не стал – только ноги босые поранить. И брать ничего не стал. Нахрена. Мне бы штаны. И покурить, выпить и закусить. Ну и рубаха не помешает, а то не жарко. Ну и оружие.

Я пошёл на юг, в эту сторону я и вышел из портала, туда и цепь призрака ведёт, но теперь не видна, там и ручейник, и надо полагать Родник и Древо. Два Хранителя в мире КакЕго, из трёх. Третий полный урод! Ловит Лану. Обдурил Ражора. И разок кокнул меня его руками, вернее хвостом. Ну ничего, я с тобой разберусь!

Пройдя сотню аршин я осмотрелся, но сокровища призрака не обнаружил, и останков тряпья от волчьего пиршества не видно. А сам начинающий призрак мерцал рядом, и как-то тревожно. Ну и ладно, не очень и нужны. И я пошагал дальше.

Через ещё сотню аршин я вышел к заброшенной дороге. Через дорогу росло оно. Древо! И рядом из маленького холмика бил большой родник, разливаясь в совсем маленькое озерцо и убегая дальше на юго-восток. В озерцо прыгнул уже знакомый мне ручейник и прикинулся на дне шлангом, ха, то есть затаился невидимый в воде.

Древо было с молодыми и старыми зелёными и с совсем старыми коричневыми листьями. С цветами и, ого, плодами на ветках. Плоды инжир, причём и незрелые, и спелые, и уже сушёные. Развесистое и высокое, аршин в двадцать. Ствол толщиной в пару аршин. Нижние толстенные ветви начинаются с высоты немного выше вадского роста. И выглядело древо… довольно мрачно, несмотря на листву и даже большие вычурные яркие цветы.

Я подошёл к Древу. Сказал на эльфийском, помня что моё прошлое овеянное славой имя Серый говорить не стоит, ибо охотники на Ланочку могут догадаться о лишнем:

– Привет. Я Ерис.

– Ты светлый, – проскрипело Древо, шевельнув сразу незамеченным дуплом на высоте рта обычного вада, выше которого открылись в трещинах коры и глаза.

– Ерис Ыйно, – представился я своим полным новым именем для дотошных. – А ты кто?

– Я Древо Любви! Хочешь любви?

– Хочу, а кто ж её не хочет, – не стал отказываться я фразой из силы искусства, но для девиц, но пофиг, да и затеять беседу надо.

– На, – ответило дебильное полено, и сбоку от коры отделился голый деревянный мужик!

– Ты охренел? – охренел я.

– Ээээ… ну я в основном… мужского пола, – пробормотало Древо Любви. – Девиц люблю. Они раньше приходили, порезвиться, поплясать, плодов моих веселящих покушать. На ветках покачаться.

Я усмехнулся, глядя на толстые ветки с сучьями. Древо допёрло, пояснило:

– Чего смотришь? Я девок не портил. Даже могу… что надо вернуть. Некоторые перед свадьбой приходили, просили, а я помогал… Но если тебе тоже девицы нравятся…

С другой стороны ствола отделилась голая деревянная девица. Я хмыкнул:

– Так ты что, гермафродит? Сам себя любит и сам родит…

– Я Древо Любви! И могу быть и парнем, и девицей.

– Ты бы уж определился что ли, – я глянул на какой-то… неуютный родник и на не настолько привлекательную после недавней любви красоток деревянную девицу. – Вон Родник, он тоже не определился?

– Он тупой. И неумеха. И может часть себя только парнем делать.

Я вздохнул, размышляя, что Стелла тоже, получается, часть вулканетты, или уж вулканетта часть Стеллы, всюду большое разнообразие. И уже знакомые мне два Древа Любви и Мудрости вообще не умели части создавать, а это умелое, аж две разнополых части изваяло. Сказал:

– Ну раз он только парень, а тебе пофиг, то стань девицей! Нарекаю тебя именем женского рода на моём языке, Фига! Будешь ты не инжир, а фига. По имени Фига. Ну и развлекайтесь на свежем воздухе.

– Ого! А так можно было?

– Можно, – деланно вздохнул я. – И можешь девок и дальше на ветках качать.

– Спасибо, – задумчиво пробормотала Фига женским голосом, подогнав к себе деревянного парня и втянув в кору ствола. – Только девок нет. Не приходят.

– Ну так приманить надо. Например, подарить что-нибудь. Да хоть из аметиста что-нибудь. Дешёвка, тебе всё равно, а девкам приятно.

– Украли у меня всё, – горестно пробормотала Фига. – Были, и не только аметисты, которых здесь и южнее, в Фиолетовых горах, полно, а и изумруды, и сапфиры, и бриллианты, и золото. Разбойники унесли.

– Всё?

– Всё. Да и девкам чтобы подарить что-то, надо чтобы они пришли. А уже лет… сорок наверно не приходят. Та, которая пришла осенью, обокрала. А потом ещё приходила, но я их всех уже убила. Но они успели последнее вытащить. Даже бок мне разворотили.

Я глянул на указанное веткой незаметное до этого дупло в аршине от земли и сбоку от фасада получается. Сказал:

– Ладно. Пришлю я к тебе девок, дальше сама. Уломаешь плясать и на ветках качаться. Могу и парней прислать, тоже порезвятся. Но чур, не обижать ни тебе, ни Роднику, да и защищать от… волков… Мне бы только одежду. И ножик.

– Не обидим и защитим. А сам не хочешь мою красотку?

– Ээээ… – завис я, размышляя, что надо бы имуществом обзавестись, перевёл тему. – А удачно вы около портала на вход…

Фига обидеться изволила, проскрипела саркастически:

– Это портал удачно к нам, а ты из него вылез, и игнорируешь дар любви от моей дриады. Хочешь девку из мяса? Но они всякие бывают. А может хочешь убрянку? Она тебя и замочит!

– Что за убрянки? – спросил я для поддержания беседы и разнюхивания чего полезного. – И я не из портала.

– Из портала. Родник же посылал своего ручейника.

– А фигли, кстати, посылал? Попросил кто?

– Попросил. Он тупой, вот и послал. Поймать девицу одну. Я говорила ему, что нехорошо это. Но он послал. А теперь Хранитель Лачарана грозится нас обоих вышвырнуть. Не вышвырнет, нас всего трое здесь, мало совсем… Но поругались мы.

– А что за мир Лачаран? – спросил я, радуясь, что знаю теперь и имя мира. – Рисунок магии какой? Побочный или дикий?

– Дикий мир со своим рисунком магии на задворках Вселенной, – удивлённо пояснила Фига. – Но ты умён! Магия слабая, магов мало и они слабые. Даже Школы Магии ни одной нет! Но воевать горазды вады! А сами-то. Тьфу! Даже Общий не знают! Вот и ты на четвёртом говоришь. А так хочется услышать прекрасный язык Вселенной!

– Ну с Родником говори, – блеснул я на Общем.

– Оооо! Ты и Общий знаешь! А Родник не говорит. Тупой он! И рта у него нет! А здесь только местные наречия, да эльфийский у светлых и вампирский у тёмных, но и их не все знают. Хотя нет. Убрики эти на ронском говорят. Они же из ронов сделаны, но и от демонов и монстров немало добавлено. И недавно совсем, тысяча лет вроде как… И загадка, как такие слабые местные маги смогли создать такую исковерканную расу. Я подозреваю помощь богов или демонов здешних, странные они. Хотя криво, конечно, сделали расу убийц.

Фига задумалась. Я спросил, начав делать из валяющихся повсюду больших пятипалых листьев Фиги, часть из которых была локтя в полтора длиной, и из сорванного вьюна дикарскую юбку, ибо понял, что другая одежда мне не светит:

– Убийцы из ронов?

– Ну да. Они стреляют из духовых трубок стрелами отравленными на сотню аршин, магия воздуха. Но фишка не в этом, а в том что их девицы красотки. Были. Пока рецепт зелья не потеряли. Но могут языками протыкать жертв. Полуаршинные языки! И ядовитые! Не языки, а всё тело. Сладкий яд любви! Накопительного действия. Раз десять или двадцать любви с мелкой красоткой, а их любовь так сладка, что отказаться трудно, и кирдык! А могут и языком сердце проткнуть или мозги при поцелуе.

Я посмотрел на дриаду, которая приволокла откуда-то слегка кривой ножик в локоть длиной вместе с рукоятью и протягивала остриём вперёд, глядя на меня глупыми немигающими глазками. Спросил:

– Ножик не разбойников? А то ещё наследили им. Не охота отвечать.

– Нет. Ножик древний, – заверила меня Фига.

Я взял ножик, шлёпнул твёрденькую деревянную попу девицы, подумав, что можно и согреться. Хотя уже солнце начало пригревать и стало теплее. Посмотрел на Древо, которая продолжила болтать:

– Но все, разумеется, быстро запомнили, что любовь с убрянкой к смерти, и уже не попадались. Начали их жечь на кострах. Светлые. А тёмные используют, но не для любви. Убрики наблюдательны и по болотам хорошо шастают. Ну и они сбежали в холодные южные болота, их всего-ничего, не более тысячи, да больше и нельзя таких уродцев. Душ не хватает. И так по одной вселяются наглецы, надеющиеся немного исправиться испытаниями, но и с пороками не расстаться. Ах да, я не сказала. Их создали из подверженных зависти, алчности и тщеславию ронов. И назвали от слов убийцы и роны, убрики. Вот теперь одержимы теми же пороками, это свойство расы, и живут на болотах, охотятся на зверьё, собирают золото и камушки в тех же болотах, есть места с самородками и россыпями, их даже грабят бывает. А ещё, они же плохо сделаны. И нужно зелье для того, чтобы не становились совсем уродливыми. Очень противное зелье. И пить каждый месяц или два надо. Ну а они как в болотах осели и красота стала уже и ни к чему, зелье варить перестали, а потом и забыли рецептик. Хотя травы, из которых варить, повсюду растут, их хорошо сотворили, вот они и распространились. Главная, это розина, да вот она растёт, никто и не знает уже, для чего она, просто горькая. Но если её сок выжать и выпить, то убрик станет не таким уродливым, а убрянка красива необычной красотой, хотя не как моя дриада, конечно. Но их любили за сладкий яд. И они, несмотря на маленький размер, даже чёрным горгульям для любви сгодятся, отличная любовная эластичность, хотя про горгулий я так, если ты представляешь рост чёрного горгула… хотя и ты ему в… ЭТОМ не уступишь. Поймай мою дриаду! И возьми!

Я посмотрел вслед быстро побежавшей вглубь леса деревянной дурочке, понюхал и пожевал горькую розину и сладко-терпкую вторую траву, на которую указала веткой Древо, усмехнулся:

– Ага. Это называется, не догоню, так согреюсь.

– Ну значит ищи убрянку, хи. И пои её соком розины, – с неразумным максимализмом продвигала свою протеже Фига, сравнивая с совсем негодным вариантом, как будто других девок нет. – На несколько часов станет красоткой. Но надо ещё сок травки тренитен давать, для нейтрализации вредной части розины. Она тоже в состав зелья входила. Трава лечебная, но есть более полезные и знахари из них зелья варят, а тренитен мало кому нужен. Ну и сначала уговори убрянку эту гадость выпить, розину, тренитен ещё ничего. И чтобы не стошнило, ха.

Я ещё с полчаса поговорил с Фигой о разном, спрашивая и про разные травы, которые все росли рядом с ней. И все рассматривал, нюхал и пробовал на вкус. Пригодится! Я им ещё и прикольные прозвища для себя давал, тренитен обозвал трын-травой, потому что у неё и побочный эффект есть в виде ослабления контроля и страха, но без одурманивания. А розину не переименовывал, и так нормально зовётся, и нафиг она мне не нужна.

Нашёл и неплохой дикий табак. Только огонь из пальца выдать, конечно, не смог – и мои вызываемые-колдующие чары развеялись, и мир с другим рисунком магии, хотя что-то и могло работать. Но Фига заверила меня, что раз чары вылетели, то часть заталкивать просто глупо, и это просто иллюзия, и мне это просто почудилось от шока от телепортирования. А про то что я помер и ожил, я не говорил, но и сам понимаю, что обычным душам не по силам и ухватить облачко чар. А потом Фига открыла очередное дупло, и я вынул из него кисет с табаком, трубку и огниво! А молчала, ха. Я закурил, попробовал выпустить фигурку из дыма и обломался, хотя колечки неплохие получились – наверно что-то просто осталось во мне от красивых чар.

Послушал ещё об убриках, тема которых очень интересовала Фигу в связи с мощными и кривыми чарами. Фига даже боялась, что такое колдовство может навлечь на мир Лачаран беды, вплоть до Чумы. Но была и ещё одна созданная тогда же исковерканная раса – свиномордые лады, или уже не лады, саранги. Причём их было дофига, почти все светлые. И не особо сильные. Нафига их создали, тоже непонятно. Я предложил версию, чтобы жёлуди утилизировать. Или трюфели искать. Но кроме шуток – может их создали для чего-то, а они размножились. Хотя за тысячу лет не должны были так распространиться. Но сарангов не так и много, не более ста тысяч. И их основной порок – обжорство. Какая, ха, неожиданность. Но и другие пороки встречаются, хотя вряд ли чаще и сильнее, чем у других рас.

Ещё узнал, что Лачаран неплохо заселён, не под завязку, которая в районе миллиарда обычно, но за полмиллиарда точно. Огромный главный континент, раскинувшийся в южном полушарии с запада на восток, и от южных приполярных болот и сильно за экватор в северное полушарие, мы на западе.

Удивился, что местные боги и черти с ангелами живут прям в Лачаране – объяснение этому, что мир запечатан на вход. Хотя видел я запечатанные, но не от этой братии, но ведь могли из-за Ражора крепче запечатать – только случайный входной портал здесь, и заблокированный магистральный портал далеко на восток и на север. А демоны не дохнут, ибо или мир изменён, или просто такой, для всех пригодный, как давно создавали.

Я отдельно уточнил, сильно ли колдуют демоны и боги, и получил ответ, что и в пустыне можно упиться вусмерть. Красиво, но не понятно. Ещё Фига была… пессимистично настроена, и не очень любила вадов, да и всё вокруг, хотя это как раз не особо выбивается из закидонов известных мне Древ. Узнал много путанной и неполной информации про расы, и немало интересного, а может тараканов Фиги, что все мрачные редиски, плюнуть некуда, но пока решил не заморачиваться.

Я сжевал на пробу несколько плодов Фиги, они с бодрящим и веселящим действием. Собственно то что и надо для сельских оргий, ха. Попил воды из родника, глядя на таращившегося на меня с небольшой глубины ручейника, ха.

Фига опять пристала ко мне с любовью с её дриадой. Ну а на меня уже подействовали веселящие и бодрящие плоды. Я только усмехнулся, глядя на покорно улёгшуюся на травку и замершую дриаду:

– А она у тебя прям как бревно!

И тут же получил ещё один дар Фиги. Аптечку. Из дупла. Я достал из неё кучу медицинских инструментов, но нифига не магические! То есть я попал в мир, в котором магия настолько фиговая, что медицина и с клещами, и с иглами для зашивания ран, и с бинтами, и с клизмами, и со шприцами, куда без них! Два шприца были заполнены зельем. Фига проскрипела радостно:

– Вот две дозы экстракта моих плодов! Я их только что наполнила. Вколи дриаде и себе. Будете очень веселы и энергичны!

– Козобрык унисекс, – хмыкнул я. – Прыгать от боли? Только в деревянную девицу сверло надо. А моя задница обойдётся без такой радости.

– Почему сразу задница? – хихикнула Фига. – Хочешь в бедро, хочешь в плечо. И не так и больно. Ну а про деревянную дриаду я не подумала.

Но я профи! Всё-таки помылся в холодном и тревожащем роднике. Расшевелил и деревянную красотку, ха. И даже два раза. И не сказать, что супер прошло, но и дриада, и Фига были просто счастливы. Я передумал ещё купаться в холодном Роднике, да и там этот шланг, блин, ручейник копошится, нацепил свою юбку из листьев, съел ещё пару плодов, повесил кисет, трубку и ножик без ножен в петельки из вьюна, глянул на не пригодившиеся шприцы с колпачками на довольно толстых иглах, спросил:

– Зелье веселья и энергичности долго проживёт?

– Месяц точно, да и чего ему станется, – пофигистически скрипуче промурлыкала довольная Фига. – Дарю. Ты только девиц ко мне пришли. И парней. И тогда проси что хочешь.

– У тебя нет нихрена, – усмехнулся я.

– Нет, так будет, если гости будут. Тогда можно что-то и с них получать. И обменивать. И откуда ты знаешь, что нихрена? – сообщила хитроватая до умиления деревяшка.

Я сплюнул и пошагал по дороге на восток. Там село, а за ним городок.

Глава 2. Время куролесить

Село оказалось всего в часе ходьбы. Вёрст пять по более-менее прямой дорожке через красивый негустой лес, в котором нагло шлялись олени и какие-то зубры, расчищая подлесок и создавая годную для прогулок красоту. А версты за две до села – после служившей защитой от лесных жрулей речки с давно не ремонтировавшимся перегороженным рогатками деревянным мостом, и за ним стоявшего у дорожки большого древнего потрескавшегося деревянного идола с немалым мужским достоинством – начались поля, частью с озимыми, частью возделываемые, но не прям сейчас, хотя вдали кто-то копался в земле.

И даже девки встретились ещё через версту, которые несли охапки цветов. Но они завидев меня с визгом унеслись к селу. И не мудрено – мужик в юбке из листьев! Не самая подходящая встреча для девицы на пустынной дороге, даже для стайки, если они не с Краповой Береточкой, конечно. Хотя не совсем перепугались – добычу свою не бросили.

Ну и у небольшого села – навскидку от полусотни до семи десятков дворов и с полтыщи населения – меня ждали дружелюбные аборигены, только лады, совершенно случайно прихватившие на встречу дреколье. Встреченные девицы уже без цветов и другие девки толпились позади. Я спокойно приблизился, сообщил на эльфийском:

– Привет! Я Ерис!

– Тёмный! – охнула толпа, но только некоторые на эльфийском, а остальные на незнакомом мне языке, но явно то же самое.

– Светлый, – поправился я. – Полное имя Ерис Ыйно.

– А чего голый? – мрачно осведомился на кривом эльфийском какой-то мужик с увесистым слегка ржавым палашом в руке и без перевязи, явно из сельской элиты.

– Меня ограбили разбойники, – развёл руками я. – Ну и я не совсем голый.

– А нож оставили? И кисет и шприцы! – вывел меня на чистую воду умник. – И даже морду не набили?

– Ладно, тебя не проведёшь, – вздохнул я. – Одна разбойница. И мы… того… на травке… решили обсудить тему разбоя. Её подельники погибли зимой, а она уцелела, в половине дня пути отсюда встретила меня. Ну а потом я задремал, а когда проснулся, её и след простыл, со всем моим барахлом и деньгами. Кисет и нож оказались под подушкой из травы, и эти шприцы.

Моя убогая версия вполне устроила селян. Первыми оживились девки и весело загалдели, некоторые на кривом эльфийском, что шмара Носатого жива оказывается, и прячется на пути в гномий Журчикомадаран. Ну и продолжили пытливыми, ха, взглядами изучать моё всё ещё прекрасное тело профессионального красавчика и ловеласа – даже на четверть столь прекрасного в их деревне точно нет. За ними расслабились и парни. А я уже говорил нехитрую заготовку, решив за строителя себя не выдавать – нафиг мне не впёрлось на местных стройках вкалывать:

– Я скульптор, библиотекарь и гувернёр. Иду в городок на предмет работы.

– Гувер что? Брехло ты, а не говнер! – полез на рожон самый задиристый парнишка, посмотрев на прекрасно и вполне перспективно, хоть ещё и не зная этого, пялившихся на меня девок, и начав засучивать рукава.

– Гувернёр. Ну или персональный учитель. Последней учил одну юную гномочку математике, физике и языкам, – весело пояснил я, выбрав везде более-менее универсальные предметы и рассматривая девок, а потом и решил сразу объяснить любителям обидеть ущербного с их точки зрения, в данном случае на одежду и барахло. – Могу и тебя, деревенский дебил, поучить. Например, сколько будет два плюс два. Месяц битья палкой, и запомнишь ответ. И что не надо ругаться на добрых незнакомцев.

Ну нормальные такие сельские девки. Есть красивые. Одна красотка бойкая и в юбке чуть покороче, чем у других, слегка перепачкана древесным углём похоже, плетёт венок из цветов. Есть одна явно в наряде невесты – вероятно на вечер намечена какая-то предсвадебная церемония, для этого и за цветами девицы ходили. За сельским лидером жмутся две девицы даже не босые в отличие от большинства молодых селянок.

Это я рассмотрел пока противник выходил вперёд и мощно замахивался совсем уж из-за спины. Да уж, стиль сельского дурня даже удивил мой михалычинг. Я чуть присел под медленно, но неумолимо просвистевшим кулаком и ударом в челюсть поверг оппонента на травку.

Здоровенный мужик, испачканный углём и сажей, точняк кузнец, неодобрительно крякнул. Сельский лидер неожиданно заявил:

– Так ты и математике, и вампирскому языку можешь обучить?

– Могу, – ответил я, не собираясь зависать в деревне, но не почти голым же дальше идти. Глянул на оживившихся девиц за спиной собеседника, на мордашках которых была написана полная неготовность к образованию, усмехнулся. – Если ученица не совсем дура. И если можно тягу к знаниям стимулировать. Розги чудеса творят.

Попы погладили почти все девицы в толпе, но выделявшаяся среди подружек бойкая дочка кузнеца только похихикала. Но жопу удивлённо почесал и крепкий молодой обалдуй рядом с собеседником. И я поспешил уточнить:

– А для парня палкой по спине.

– Эээх! – воскликнул наниматель, чуть шапку о землю не шмякнув. – Обучишь моего сына математике! И вампирскому! И я заплачу… два золотых герцогских динара! За месяц. И одежда. И три раза в день еда. И пиво вечером… кружечка. В таверне. И отдельная комната, светлая. Монеты через месяц, по результатам обучения! Но ловко ты кулаками машешь.

Я глянул на удивлённо затихшую толпу, что-то не так с предложением. В принципе два золотых гувернёру не так и мало, но раз удивились селяне. И обучить языку за месяц, даже самому минимуму слов, а принцип построения предложений в эльфийском и вампирском почти один и тот же, можно очень далеко не каждого. Но мне пофиг. Сказал:

– Ладно. Но… я могу отказаться от договора когда пожелаю.

Неожиданно собеседника это устроило, он только уточнил:

– Но тогда оплаты деньгами не будет!

Я только плечами пожал. А толпа оживилась, и кто-то даже похихикал явно над простаком, обдуренным сельским хитрецом.

Я гордо пошагал, под хихиканье девок над легко одетым и босым мною, к центру села. Во время короткой дороги мне и объяснили, что два динара получает батрак, и тоже с харчами и ночлегом, а предыдущий учитель сына трактирщика получал в пять раз больше монет, то есть даже больше подмастерья в городе Гарендаген, и за три месяца не преуспел, был бит учеником и отправился восвояси, не получив оплату за последний месяц.

Ну а радостный наниматель уточнил, что я взялся обучить всем наукам за месяц. Даже удивил меня, что ему важнее экономия, а не результат. Ну и послушал, что у них в деревне принято отказавшегося от контракта, даже если оговорён отказ до достижения результата, хорошо метелить на дорожку. Как ненадёжного партнёра. Эк удивил – в приличных обществах хорошо метелить принято и вовсе без причины. Ну а у этих метелилка не отросла.

Но мы уже пришли. Я получил ни разу не надёванные штаны, рубаху, тонкий сюртук и щегольские туфли из оставшегося от отступавшего с потерями предыдущего учителя типа парадного комплекта одежды. Он был ниже меня и толще, так что одна из молодых батрачек с радостью отправилась немного перешивать, ну а я пока облачился в перед побегом отданные предшественником в стирку штаны и толстую рубаху для научных вылазок на природу, жилетку из комплекта я не взял, и в парадные туфли. Причём его штаны надо носить с обмотками – типа чулков. Но я грубо наплевал на клоунаду. Ткань и качество одежды были плохонькие, но фасон с претензией на какую-то моду и пижонство. Да в целом хорошо выглядит на мне – не одежда красит вада, а вад одежду!

С усмешкой осмотрел выделенную мне светёлку. В стоявшей рядом, но не в усадьбе, таверне с постоялым двором нумера мне не выделили, ибо нафиг не надо ради меня открывать заведение. Оно вообще используется только во время ярмарок, когда купчишки приезжают. А в нынешние смутные времена, когда и дорога на запад заброшена, путников нет. Правда на сегодня намечена предсвадебная церемония и немного таверна поработает. Часть убытков покроет.

Ну а мне трактирщик расщедрился на второй этаж сарая для инвентаря! Там и сено хранят. И койка есть для дорогих гостей. Зато просторно, как похвалился жлоб. Но я нашёл и преимущество помимо реального простора. Для загрузки сена было большое окно, а перед ним площадка типа террасы! Романтика! И терраска нависала над забором, для загрузки сена. Ну значит можно тайно и свою тушку выгружать и загружать, и девиц загружать и выгружать! Ловеласинг! Да ещё сарай отделён деревьями сада от дома – меньше будут слышны страстные стоны красоток.

Я бросил свои вещи и виде шприцов в нумерах, ха, и отправился на ранний ужин в красивый главный дом, утопающий в зелени сада. Между прочим, самый крутой дом в селе. Помимо семьи трактирщика в нём жила и семья его младшего брата, и какая-то тётушка. Ну и батраки, но они жили в сарае, конечно. А трактирщик держал и единственную в селе лавку всего, и выдавал мелкие займы под двадцать процентов в год, но имел и пашни, сады и огороды, сельское хозяйство основной доход и приносило. И вся расширенная семья работала и в лавке, и в трактире, и на полях тоже. Впрочем, в меру работали, да и остальные селяне в основном не убивались в полях – как и во всех магических мирах, подати составляют одну пятую, урожайность с магией нормальная, и неплохо жить можно и крестьянам, самым бедным среди работающих везде во Вселенной.

На ужин обе девицы приоделись. И кузины хихикали, бросая на меня проказливые взгляды. Их матери обещали девкам порку и обильно болтали про строгие патриархальные взгляды, слушая контраргументы про поход на праздник. Впрочем и сами приоделись, судя по удивлённым взглядам дочек.

А мужская часть, в составе трактирщика, его брата и моего здоровенного ученика, наряды дамочек не заметили, оживлённо обсуждая торчавшего в селе мытаря и землемера, описывавшего изменения податных объектов села и окрестных деревушек с целью налогообложения. Горевали о дополнительном налоге в одну двадцатую на войска Светлого Призыва, впрочем и гордо обещая задать тёмным. И посмеивались над пьянством мытаря за счёт селян с целью уменьшения податей, и над моральным обликом отдувавшейся за родное село вдовушки, которой за это опять надо помогать с едой и работой. Тётушки и ещё одной мелкой племянницы трактирщика за ужином не было – они хлопотали с невестой и готовившимися вечерними гуляньями. Хлопотали бы и кузины, но неожиданно решили поужинать дома. А ещё один кузен был в городе на закупках для лавки.

Время уже к вечеру, можно бы и прогуляться, но трактирщик, а называть его моим временным хозяином мне и в голову не приходило, захотел учебного процессу, раз деньжищи плотит. Говно вопрос. Я быстро узнал, что будущее светило наук, которому оказалось шестнадцать лет, но вымахало отменно, плохо знает даже таблицу умножения. Выдал ему лист бумаги, показал как сложением исследовать и записать эту самую таблицу. Затем написал формулу длины окружности, площади круга и объёма шара, и это же для прямоугольника. Добавил теорему Пифагора. Написал вампирский алфавит и соответствие букв эльфийским. Быстро написал первые сорок вампирских слов. Сообщил папаше, что ученик освобождён от сельхозработ. Ну и сказал обормоту:

– Чтобы к утру всё сделал. Не сделаешь или не выучишь хоть что-то, отлуплю, и сильно. И захлопнул пасть. Все вопросы к твоему отцу. Думаешь, он мне месяц отмерил? Он тебе месяц отмерил! Выполнять!

Дальше было то, что я и хотел. Здоровенный недоросль посмотрел на бумажки, осмыслил пока нетренированными мозгами громадьё задач и полез драться, решив сразу и решить вопрос с науками. Ну я его сначала привёл в чувство ударом в глаз, украсив отличным фингалом, а потом взял палку и долго с чувством, с толком, с расстановкой дубасил под оханье родни, но им я сказал не мешать семинару, а иначе разрыв контракта и неустойка. За бунт накинул и площадь треугольника. Отправил учиться в его светёлку зажиточного сельского денди, а на ближайший месяц келью обуреваемого жаждой знаний аскета.

Потом попялился в учебники по математике и вампирскому, которые приволокла одна из двух юных девиц в доме, племянница трактирщика. Спросил, а фигли раньше не притащила. Ответила, что дядя сказал сразу не нести – проверить мои методики и знания хотел. Пофиг. А учебники у них и ещё есть…

Я вместе с кузинами отправился на площадь за воротами. Но не сразу в таверну, а прошёлся. Полюбовался на начало плясок девиц пока без невесты и парней. Парни толклись вокруг одного дома, пытаясь пробуравить взглядами занавеску и рассмотреть центральную жмущуюся тень. Там комиссия из родственниц жениха и авторитетных тёток, включая и тётушку трактирщика с внучатой племянницей, и сельскую знахарку, проводили углублённый осмотр невесты на предмет невинности и здоровья, хотя второе уже не первый раз. А первое и не последний. Тень на занавеске, кстати, специальная и важная часть церемонии, для побуждения молодых обормотов поскорее невест выбирать.

И я отправился во в кои веки открытый трактир. Там сидели несколько деревенских мужиков при параде, собираясь даже не надраться, а солидно отдохнуть с деревянными кружками пива. Брат трактирщика за стойкой – ого, что здесь есть – нацедил мне кружечку пива из притащенного из погреба по случаю загула, ха, бочонка в два ведра. Блин! Именно кружечку! В половину нормальной кружки. То есть 546 миллилитров! Хотя потом я заметил, что у них и кружка не 1092 грамма, а меньше литра!

Забавным был и насыщенный зелёный цвет пива. Глядя на мою удивлённую рожу бармен усмехнулся:

– Братан тебе обещал кружечку пива, значит получи. Но свеженькое и холодненькое!

– Моча! – ругнулся я.

– Отличное пиво. А не нравится, заберу. А будешь ругаться, отлуп… Завтра не налью! В доме я тоже пиво наливаю! Мужикам по кружке вечерком. А тебе кружечку. Ишь, ругаться… гувер… учитель из городских недотёп вздумал. Да я тебя самого ругаться поучу!

– А спорим, что я обзову твоё пиво хоть сто раз, ни разу не повторившись, – хмыкнул я, быстренько придумав, как увеличить пайку. – По кружке за обзывательство!

– Ладно, но если меньше, то с тебя по кружечке будущего пива! А с меня за каждое больше сотого, по глотку. По шоту.

Я отхлебнул глоток неплохого несмотря на весёлый цвет пива, глянул на замерших перед редким развлечением селян. Подмигнул зашедшей в дверь дочке кузнеца, уже не босиком, а в ботиночках и в красивом праздничном ещё чуть более коротком платье, и пахнущую каким-то простым, но прекрасным цветочным парфюмом, и с ещё влажными волосами, которая объявила:

– Невинная! И здоровая. А уж красотка! Зельем от шёрстки обработали. Жениха через неделю ждёт прекрасная первая ночь!

Мужики радостно загалдели и отхлебнули по глотку. Я тоже с улыбкой поднял сиротскую кружечку и глотнул. Девица решила остаться с нами, таращась на меня, и бормоча, что полсела слышало вопли сильного дурачка, и из меня отличный гувернёр. Я улыбнулся красотке, сказал:

– Из тебя и подружек тоже выйдут отличные учительницы, я хочу поучиться у вас вашему языку. Как тебя зовут?

– Зачем? – порозовела от смущения званием училки девица. – В Гарендагене в основном на светлом говорят, ой, то есть на эльфийском. Там и гномы, и гоблины, и эльфы есть, да и высшие из трёх народов. А уже в Сенбедаде наш домашний язык и не услышишь. Про герцогский Зилидор и королевский Ванкадор и не говорю. Хотя сам герцог ре Штум говорит на нашем третьем великом! А его кузина замужем за самим королём Менса. А меня зовут Катитони.

Я улыбнулся на пространную речь умной и осведомлённой красотки, которая похоже решила блеснуть знаниями и умом перед залётным учёным, ха, учителем. Но и полезно для меня. Я вспомнил, что и про гномий Журчикомадаран, сообщал на эльфийском её же голосок, хотя вряд ли помогала мне, разве по интуиции, ну и хвалилась кругозором. Ещё позабавила меня тем, что лады здесь великие. Осталась посмотреть на моё шоу.

А я начал нехитрое мошенничество, выкладывая в ряды единиц, десятков и сотен, типа счёт, сухарики из большой миски, скрытой за стойкой, которую я бесцеремонно поставил рядом собой:

– Ослиная моча, раз. Ослиный плевок, два. Ослиная блевотина. Ослиный пот. Ослиная дрисня, пять. Лошадиная моча, шесть…

Я быстро перебрал мулов, пони, меринов, жеребят, верблюдов и слонов. Лам забраковали, не знают таких. Но знают овец, баранов, ягнят, свиней, хряков, боровов, кабанов, вепрей, собак, кошек. Проканали куры, петухи, цыплята, утки, селезни, утята, гуси… А есть и волки, тигры, львы, драконы… Да вообще зверья полно, ха. На третьей сотне опупевший бармен под радостные вопли генерировавших идеи селян сдался, и начислил мне семь полновесных, хоть и местных ущербных, кружек пива. Я выпил первую, взял векселя в виде шести клочков бумаги на остальные и, взяв за ручку недолго посопротивлявшуюся сокращённому имени Катю, отправился плясать с молодняком.

Молодняк принял меня в пляски с радостью, но удивлялись и городскому учителю в своём кругу, и взрослому парню, а я вспомнил, что выгляжу на тридцать пять, а такие у них уже и дедками иногда бывают. Но зажёг я почище их! И даже поучил пляскам миров. Особенно зашло танго. Талантливые музыканты быстро освоили мотив, а парням и девицам очень понравилось танцевать даже круче, чем на балах знати – там дальше скромных захватов талии дело не заходит. А у нас дошло до отличных обжиманий.

Потом я за скромным столом для молодняка с напитком типа кваса, красного цвета и с малым градусом, беседовал с Катей и ещё несколькими любознательными парнями и одной девицей. Катя радостно объяснила мне то, что знают все – цвет медовухи и пива из-за добавляемых трав, без которых ничего алкогольного здесь не делают. А трав много, и разных, знахарка ими и лечит весьма успешно. Я рассмотрел при свете свечки для гаданий несколько притащенных кем-то явно магических трав, и понюхал и пожевал.

Отправился спать. Не спать. На мой сеновал сама ловко взобралась переодевшаяся в чёрные штанишки и рубашку – как объяснила, это спецовка для помощи в кузне – малозаметная в ночи, босая и обворожительно ароматная Катя! Перепуганная от собственной наглости, но решительная. И она эпилирующее зелье для невесты и на себя успела применить! Прекрасная любовь! И учёба. Не только любви. Я вытащил матрас на терраску и мы обнявшись смотрели на звёзды и луну, и на планеты, и на очень яркую комету – которую все считали предвестницей мировой войны и призывом к оной, и я рассказывал невероятное для деревенской красотки про Вселенную. Не всё, конечно. Но ей и малой части правды хватило вдохновляться на прекрасную любовь ещё и ещё. Сама сказала, что не рассчитывает быть рядом со мной, не говоря про замужество, да и староват я, ха. Но теперь рассчитывает скоро по меркам Вселенной встретиться со мной в Вальхалле.

Ну и совсем скоро здесь же, я же ещё месяц буду учительствовать. Погоревала, что замуж выйдет не так ярко, как праздновавшая сегодня подруга. А я пробормотал не совсем в тему про старый конь борозды не испортит, и рассказал ей про чудодейственное Древо Фига и тоже наверняка полезный Родник, не став говорить про кто они и что разговаривают, но сказав что могут веселить и помогать в деликатных, ха, вопросах. Надо поплясать, покачаться на ветвях и попросить. Ну и наверно монеточку малую в дупло затолкать.

– Наши прабабки сказывали про дерево Лент! Но про ЭТО не говорили! Они носили ему монетки, привязывали ленты. Плясали, качались на ветках. Даже видели водяного! И лешего! – шёпотом воскликнула Катя и зажала себе ротик, как будто не стонала страстно и довольно громко перед этим. – А потом набег амазонок и орков был, всех проклятые тёмные отымели, кто не спрятался. А им дойти до нашего села просто невозможно, но обошли с юга, через холодные леса и болота! Потом приходили жрецы, сказали, что это грех, к дереву ходить, за это и набегом боги покарали! И старый барон ругался сильно, он в старости ударился в борьбу с развратом. И аж граф с магами приезжал. Смотрели. И запретили нам туда ходить. Даже охотиться за рекой нельзя. И дорогу к гномам перекрыли. А лесная ведьма, она сразу за рекой живёт, ругалась, что ерунда это, что барон так пустил торговлю не через гномий Журчикомадаран, а через свой Гарендаген, по реке. Через гномов караванов и было мало, но жадность. И гномы ещё злее стали после этого, даже воевать ходили, пока Светлый Призыв не объявили.

Красотка сделала напуганные тёмными силами глазки, крепче обняла меня и продолжила очень информативно болтать:

– За это дерево Лент покарало барона, и он помер, и его внучка не смеётся и не улыбается никогда, мрачная и всем недовольная, и лежит почти всё время, книжки читает! Хотя знающие говорят, что ерунда это, барон от старости помер, а баронетку сглазили за красоту невероятную! А ведьма наговаривает, чтобы и к ней девицы захаживали, она рядом с дорогой живёт. Говорят, что она вампирша! И ужасная! Но никто не слышал, чтобы она кровь пила. И она отбила и вернула в село наших девиц и парней, которых в полон увели во время набега. И я с подружками видела её на том берегу, несмотря на двести лет очень хорошо выглядит, и не страшная совсем, звала нас, предлагая погадать и помочь чем. Улыбалась. Как эльфийка, только черноволосая совсем и кожа белее. И клыков нет.

Я погладил вовсе и не напуганную Катю и сказал:

– Можете и сходить. Кровь пить не будет, а иначе уже вычислили бы её. Запомните, что сказать, если вдруг решит… обидеть: «Равампа запретила». Ну, если знает, хотя если умная… И не надо бояться ручейника и дриады, хотя опасаться стоит и их, и Фиги и Родника.

Ещё любовь с ошарашенной тайнами миров красоткой, и прекрасная правильная учёба – я даже про физику немного рассказал, и про магию – и перед рассветом Катя выскользнула из моего логова. А я уставший, но довольный наконец заснул.

Разбудила меня очень поздним утром симпатичная молодая батрачка, притащившая старательно, хоть и не совсем мастерски перешитый и удлинённый, благо что подвороты были большие, теперь мой выходной костюм, и крынку молока. Прохихикала, теребя подол и приподнимая его от чёрных от въевшейся земли ступней почти до коленочек:

– Крепко спишь, городской! Уже полдень скоро. Батраки уже с утренних работ возвращаются. Только я увильнула с шитьём для учителя. Хотя тебя можно понять. Захворал наверно, переплясал вчера. Танго! Мммм… Так стонал ночью, как девка! Мы же рядом ночуем. Даже моя старшая сестра с подругой к парням за перегородку отправились, тоже хворали до рассвета. Может тебя полечить? Я в молоке бодрящие корешки настояла, и знаю…

Я отставил молоко, со смехом сгрёб проказницу и не дал ей договорить, показав, что и она хворает, ха. Преодолел сопротивление под писк, что ей запрещено… Потом сказал вместе с Катей Кузнецовой – прикольное прозвище я придумал, ха – сходить прогуляться. И ещё раз лечила меня красивая проказница… Ещё и обшарила моё логово и помахала шприцами, хихикая, что хочет меня и так полечить. Получила шлепков и лечила правильно…

В дом я зашёл уже к обеду, в новеньком щегольском наряде. Полюбовался как моя батрачка получила подзатыльника от хозяйки, краснея и сочиняя, что перешивала мой сюртук, послушала от хозяйки сердитое пророчество, что ей шитьё уже не поможет, показала язычок завистливо смотревшим хозяйским девицам, и ускакала обедать с батраками. А я послушал радость трактирщика, что он сэкономил на моём завтраке, и ворчание, что я обдурил с пивом его брата.

Затем я даже удивлённо принял первый экзамен у моего ученика, помятого и демонстративно кренящегося на побитые бока, но он даже поспать немного успел. Всё сделал и выучил! Я отметил карандашом в учебниках следующие задания, до завтрашнего обеда, заодно внеся и правки пары замеченных в пособиях ошибок. Сказал:

– Невероятно! Талант! Теперь и сам учебник освоит. Я только буду подправлять и подсказывать. Вот что значат не забитые знаниями мозги! Тыщу вампирских слов за месяц освоит, сможет общаться. А потом и ещё доучит по учебникам.

– Так ты что, до завтрашнего обеда свободен? – просипел ошарашенный хор. – Ну нифига себе у тебя работа не бей лежачего!

– Меня кормят знания! – поднял вверх палец я. – И сила! Сила знаний и знания силы! Учитесь, студенты. А чем вы недовольны? Ученик успешно осваивает знания.

– Жулик, – простонал трактирщик.

– И ходок по девкам, – добавили обе дамочки, строя мне глазки, и тётушка, но та в силу возраста честно. – Развратник! Батрачку нашу испортил.

– Я только посмотреть и пощупать, чисто в научных целях, изучаю расы, – соврал я. – Никакого разврата, как вы любовь называете.

Недоросль попробовал за обедом поныть, что бока болят. Но я пообещал за жалобы ещё добавить, и если не сделает заданное, тоже добавить. И жалеть лупившего учителя ученика не собираюсь. Потопала отрада гувернёра учиться.

После обеда стайка девиц во главе с Катей отправилась в лес за молодыми лозами для плетения, а больше там по весенней поре и нет нихрена для их сил и знаний. А я полистал учебник по географии на предмет местной специфики, и посмотрел в окошко своего сеновала, как между моим сараем и сараем батраков старшая сестра, задержавшись от выхода в поля и задержав младшую, устроила даже красивое шоу с применением тех самых лоз к голой попе привязанной к скамейке проказницы. Но моя батрачка во избежание привлечения зрителей не орала, а только вертелась и почти спокойно говорила, что ничего кроме обжиманий и не было, и что у строгой сестры и у самой рыльце в пушку.

Да, неудобно получилось, но и моя любовница точно не жалела. Хотя получила ни за что, я её всё-таки не спрашивал, но она провоцировала… Поразмышлял с какого-то фига о своих пороках тщеславия, властолюбия, ярости и жестокости, особенно применительно к девицам. И о доступных только избранным пороках судьболомства и чёрной некромантии. И что это не мешает моей единственной душе быть чистой! Душе Иного. С очень интересными свойствами – души свойствами, хотя может и собственно Иного. Посмеялся, что и род деятельности влияет на сознание. И я в шкуре интилихента решил пошевелить извилиной – так нельзя. Я вор!

Досмотрел шоу, плюнул на размышления и вернулся к географии. Книжка напечатана в столице светлой западной части главного континента, великом граде Алнаване. И в ней местная география слабо представлена. Хотя большое королевство Менс, в котором я нахожусь, нанесено, и его герцогства, их графства и графские баронства. А структура королевства чётко иерархическая, и кроме обширных земель короля – описанных, что в них есть обязанные служить со своими отрядиками-копьями рыцари короля – ни графства, ни баронства непосредственно в королевство не входят. Но личные земли со своими рыцарями есть и у герцогов, и у графов, и разумеется у баронов. Про Менс понятно. Другие королевства светлых организованы по-разному. Как и тёмных. И не только королевства.

Потом я нашёл упоминание моего пока села! Называется Весёлый Идол и находится около Запретного Угла. Про Угол ничего не написано. Зато написано про Запретные Земли в средней верхней, ну или северной части континента. Большая территория, равномерно закрашенная серым цветом, с подписью, что там земли богов, ангелов и чертей! Находится на плоскогорье почти на экваторе, окружена кольцом гор. А ещё севернее, на берегу океана есть ещё окружённое кольцом гор плоскогорье. Но там обозначены дороги, речки, и всё что надо. Называется Священный Край. И отмечен Священный Город Лулл. И дороги паломников и с запада, от светлых, и с востока от тёмных.

Что ещё. Тёмные занимают восток континента. Но мне пока не до них. В центре континента каша из смеси земель тёмных и светлых, и в учебнике написано, что тёмных пора изгнать, завоевать, покорить, создать светлые королевства. Да уж, очевидно тёмные думают так же.

На крайнем юге континента, в четырёх тысячах вёрст от нас на юго-восток, на большом полуострове южнее древних гор, отмечены заполярные болота, в которых где-то живут убрики, про которых я уже наслышан. Там от древних рек есть намытое золото и минералы. Я ещё нашёл севернее Менса крохотные земли свинорылых сарангов, но было написано, что они в основном селятся в королевствах ладов.

Из любопытного был состав рас. И необычный. Ну лады, понятно, составляют три четверти населения. Хотя все демографические данные явно не обязательно точны. Светлых ладов больше, и у светлых они совсем уж большинство составляют. Есть гоблины. Немного эльфов. Мало, что удивительно, гномов. Ну и совсем немного сарангов.

У тёмных помимо преобладающих ладов, весьма многочисленны красные орки и амазонки. Немного тёмных ронов, причём значительная часть их живёт в Священном Краю. Очень мало вампиров. Но это ожидаемо. Ну и совсем мало убриков.

Даже забавно, что очень мало рас! Всего одиннадцать! И амазонки только тёмные! А орки только считающиеся редкими красные, ну или жирные, или большие! Хотя нет, ещё упомянуты оборотни, огры и драконы, а сколько ещё не упомянуто, ну или я не нашёл в учебнике, так что зря я всполошился. Учитель, блин. Загадки и странности есть, но их везде полно. Троллей нет! Ну да пофиг. Может и есть. Маленько. И среди тёмных амазонок рождаются и светлые, но если магов нормальных мало, то им дают тёмные имена, и они, даже и не зная, числятся тёмными. И с остальными так же.

Я захлопнул учебник и потопал на площадь. Там собрал парней, и начал учить драться. Напряга с посевной не было – ждали отмашки от старожилов и знахарки на очередной сев чего-то – и ученики нашлись. А потом и ещё прибегали. Я начал показывать простые приёмы. А больше рассказывать, что с другими деревенщинами могут применять слабые знания и никакие умения, но пусть не думают, что смогут бойца одолеть. Бойцы на то и бойцы, чтобы убивать быстро и эффективно. Ну и начал учить хотя бы бить без получасового, ха, замаха. И вообще неожиданно действовать. Через час взмыленный я в одних полевых штанах наконец почувствовал себя не интилихентом, а вором и каким ни есть бойцом.

Вокруг толпились и наблюдали оживлённо шептавшиеся о своём и о нас девицы и взрослые селяне. Притопал мой ученик математики и вампирского. Я ему тоже разрешил помахать кулаками для гармоничного развития и отдыха.

Уже к концу дня мимо пронеслась вернувшаяся из леса стайка девиц с вязанками лозы. А через десять минут от кузни, тоже бывшей на площади, раздался визг Кати! Радостные и встревоженные девицы рассказали мне сельскую интригу. Вдохновлённая Катя разболтала подруге о прекрасно проведённой с лучшим во Вселенной ловеласом ночи. Ну а дальше… Вскоре все девки знали. Нашлись завистницы. Дошло и до остальных. И до кузнеца.

Так что вскоре я смотрел на надвигавшегося меня здоровяка примерно моего возраста, ну по виду, но пора мне уже привыкнуть к типа моим годам, хотя он выглядел хуже для наших тридцати пяти, а у него может и с чем-то. Рядом подвывала, поглаживая попу, Катя и верещала, что ничего не было, и не надо меня бить. Куда там! И вскоре я, стоя перед учениками по рукопашному бою, наблюдал как очередной знаток плюнул в кулак и замахнулся, ну хоть не из-за спины. Удар в челюсть, пыль из-под грохнувшегося тела, но в сознании, я же не зверь, и восторг учеников.

Кузнецу отлегло. Он только сообщил мне, что я неправильно дерусь! Оказывается положено не юлить, а молча получить по морде и потом уж бить самому по ждущему ответки противнику! Ну, если встанешь.

И кузнец повёл дочурку к знахарке. Привлёк и авторитетных тёток. А через четверть часа бил морды оболгавшим невинную дочку сплетникам и гонял так пригодившимися прутьями сплетниц.

А я отправился в лавку. Получил кружку пива от проспорившего брата трактирщика и вместе с вернувшимся из города его старшим сыном слушал лекцию о местных деньгах и какой я лох, работающий за гроши. И про местные единицы измерения.

Тоже кучеряво! Вот уж точно, особенный мир! И если с единицами измерения ещё понятно, с ними везде каша, хотя здесь особенно круто заваренная, и их кучи, и кривые кучи, то деньги… Деньги святое! Но здесь есть королевские золотые динары Менса. Но и они не положенный двадцать один грамм. А около шести! Герцогские золотые динары, это малюсенькие монеты весом примерно два с половиной грамма, то есть менее одной восьмой обычного во вселенной золотого. Но есть ещё золотые монеты других стран, светлых и тёмных. И они все разные! И по весу, и по названию. А есть ещё серебряные динары. И серебряные не динары. И в монете разное количество монеток! Обычно от дюжины до шестидесяти! И в сребренике медяков обычно не сто! И всё это ещё непостоянно во времени!

Моя система перевода старалась дать им какие-то привычные названия. Только рубли и современные общим знаниям первой жизни Андрея в Проклятом Мире другие валюты не трогала, чтобы мозги не взорвать. А я попросил мозги не выдумывать особо и пока заткнуться. Будут для меня разные золотые, сребреники и медяки, ну или монеты, монетки и монеточки. Всё равно без бутылки не разберёшься. А если есть бутылка, то и разбираться нафиг не надо. Если что, можно и местные названия и варианты с привязкой к монетным дворам использовать. Ну и динары Менса довольно известны. Принял для себя уже знакомые золотые герцогские динары Менса за просто динары.

Послушал восторг лектора – в ответ на мою весёлую ругань – что есть и монеты по полфунта! Для богачей. Но для селян и золотые герцогские динары не нужны, обходятся медью и серебром. Узнал, что фальшивомонетничество случается, но маги умеют накладывать чары на монеты, позволяющие им иначе звучать и сиять. Маги и чеканщики монетного двора короля Менса, на котором и герцогам чеканят монету с их портретами и гербами, сильны в этих чарах и в чеканке, и славят Менс и его монеты на весь мир. И есть простые и распространённые зелья и даже травы, которые сразу показывают сплавы даже под слоем золота или серебра. Посмотрел и послушал монеты. Весело ругаясь выпил ещё пива. И ещё.

Послушал от прибывшего из городка сына докладчика, что там ждут возвращения барона от самого короля, и будет много новостей о разворачивающейся войне Светлого Призыва и Тёмной Лиги. И события грядут… Не опоздать бы.

Как стемнело, поужинал и отправился пройтись. Меня отловила Катя и отвела в свою комнату в добротном доме кузнеца. А сам кузнец ушёл к молодой жене жреца. Который приезжает из города пару раз в месяц, и сейчас проводит собрание в сельском храме семи богов, осуждая падение нравов и в очередной раз перемывая деревянные кости похабному идолу у моста и агитируя сжечь, но сам нападать на деревяшку очень боится. Там уже пара жрецов померли при странных обстоятельствах. Служители этого одного из культов грешат на лесную ведьму, но на неё нападать тоже очкуют. Но жрец правильно делает, опасаясь оставлять падкую на грех прелюбодеяния жену одну в городе – кузнец ему очень признателен, ха.

А мне Катя собралась пожаловаться на пострадавшую за длинный язычок попу. Да уж, получила хорошо! Даже чересчур. Особенно для первого раза, а это она особо отметила, говоря про доброго отца, который один растил дочку после того как её мать ушла с забредшими циркачами, влюбившись, а за кузнеца её насильно выдали, и не стерпелось, не слюбилось.

Ну и я посочувствовал, конечно, первой красотке на деревне. Три раза. А поначалу пробовавшая брыкаться девица всё равно собралась с утра с толпой подруг идти к Древу Фиге и Роднику. Там они сегодня и ручейника видели. И одна самая страдающая без любви даже получила от него любовь во время купания! И даже осталась девственницей! Какой деликатный Родник со своим ручейником. Он даже студёный ручей с озерцом сделал тёплым!

Меня порадовало, что болтливые девки главную тайну Фиги не разболтали, хотя активно обсуждают между собой! И я сказал ценное:

– Тебе надо распространить сокровенное знание! Даже в городе. Хотя и само распространится как пожар. А ты можешь стать… ответственной, типа главной. Жрицей Древа Фиги. И Ручья. Почему нет. Но я бы на твоём с кузнецом месте и купил таверну с постоялым двором у трактирщика. Пока она приносит убытки и стоит немного. А как начнётся паломничество девиц… Причём и мещанки, и дворянки, и аристократки потекут толпой. Не только за главным. И не только девицы. Там же и резвиться прекрасно. И парней можете брать с собой. Там бегает голая дриада, для любви и созданная, вот и пусть её ловят и любят. И с вами пляшут, и смотрят как вы на веточках качаетесь. Не зная большой секрет. И да… легенда поначалу… Можете охотиться с парнями. Дичи там полно. Олени явно вкусные и шкуры отличные, и рога. Непуганые. Барон на вас не наедет, тем более война на носу. А лучше привлеките в шабаш и лесную ведьму. Её все боятся, раз не кокнули ещё. Прикроет вас. И ещё отмазка будет на первое время, травами вас снабдит и научит собирать. И тоже вам монеточка. А ей борьба со скукой, раз тянется к народу.

Оставил ошарашенную Катю и отправился к себе. Спать. Мимо пристроенного к храму маленького домика жреца, в котором обычно не жили, только ярые последователи культа присматривали. Из храмика раздавались заунывные песнопения. А из домика страстные вопли, ха. Всё как всегда и везде! А нехрен прекрасное пороком объявлять! Надо будет потом здесь культ Добра замутить, но пока нельзя, пока я под прикрытием. И даже не куролешу, ну не назвать же эти проделки крутыми.

Не успел я полюбоваться на звёзды и покурить на террасе – а внутри курить не стоит, да и все обитатели усадьбы сказали сено не сжечь со скарбом, даже свечей и фонарей у меня нет, но мне и луны хватает, и яркой зовущей на войну кометы – как на лестнице снизу раздался шорох. Залезла дочка трактирщика, застенчиво бухтя, что уже все девки переспали с учителем её младшего брата, даже её собственная батрачка. Не успел я поулыбаться, а красотка покраснеть в темноте, как опять шорох! Девица с писком зарылась в сено. Явилась вторая кузина, младшая, с примерно теми же доводами смущённым шёпотом!

Я посмотрел на шприцы, раздумывая, не пора ли на себя применить, ну не обижать же решившихся красоток. Младшая похихикала над спящей дурочкой-кузиной, и не дурочка вылезла из сена. Чуть не подрались, обвиняя друг дружку, что выследили вторую проказницу, чтобы сдать утром для порки. Но я им обеим пообещал порку, ну или любовь… Трудно мне пришлось! Но отстоял честь ловеласа! Смотрели на звёзды и комету, и я слушал местные глупые байки про луну-богиню, следящую за прелюбодеями, и другие легенды.

Заснули уже под утро в тесной для троих кровати. А на рассвете нас спалила батрачка, притопавшая за любовью перед утренним походом стаи девиц и парней на охоту. Пунцовые проспавшие время возвращения в свои кроватки хозяйки вытребовали с батрачки обещание молчать и кинулись измять свои постели и собираться на охоту. А я ещё и тихо хохотавшую батрачку еле успокоил самым прекрасным способом. Перед её с сестрой и третьей коллегой походом на охоту! И она отпаивала меня бодрящим молоком и тоже жаловалась на пострадавшую из-за меня попу, и врала, что пришла именно ради этого. Краснела, когда я рассказал, что в курсе и без её рассказа и демонстрации.

Проснулся я к обеду! Охреневший трактирщик ругался на бросивших полевые работы батрачек и сдуревший молодняк, отправившийся в лес за полезными травами, на что знахарка может реагировать только матом. Обещал всем вселенские кары. Я принял отличные результаты обучения от ученика, выдал новое задание и сказал приходить через пару часов на тренировку по кулачному бою, если кто из желающих не свалил в лес или успеют вернутся.

А потом успокоил трактирщика, после лая собак сходив с ним в сарай под моим сеновалом любви, в котором шуршала явно какая-то пробравшаяся девица, и вместо совместного обшаривания сеновала быстро починил слабо зачарованную механическую косилку и сноповязалку, запрягаемую кучей коней, и такую же сеялку, сказав, что батрачек лишится, но не пропадёт. Там для русского изворотливого ума работы было мало, просто несколько матов, ударов кувалдой и кусков проволоки – не фирменный дорогой ремонт, но послужит не хуже. А за ремонт я получил горсть серебра и меди и радость жлоба, что кузнец был готов сделать это в разы дороже. Затем мы всё-таки сходили наверх, где у проказницы было время смыться.

Я отправил трактирщика обратно. Выкопал из сена затаившуюся как мышь, но сопевшую достаточно громко для моего всё ещё хорошего слуха довольно молодую замужнюю селянку и сказал убираться нахрен. Не мой стиль рога наставлять без причины, да и хватит с меня пока любви. Отказалась дура! Приволок из-под окошка брошенную ещё батрачками розгу и хорошенько всыпал по голой заднице. Не орала искательница по-тихому приключений на попу. Удалилась тихонько. Ага. Только днём. Матерился весело.

Вернулся в дом. На шум яростного торга. Дым стоял коромыслом! Кузнец пришёл покупать таверну. Выкопав свои сбережения. И продавать свою кузню, на которую трактирщик глаз давно положил. Кузнец честно мотивировал, что хочет стать трактирщиком. А тороватые пока ещё трактирщик с братом радостно скалились, уверяя что таверна весьма прибыльна, ха. Тоже не врали, если добавить слово «будет», но хитрованы пока не допёрли.

Торг прервало явление примчавшегося с полей селянина, которому деревенская разведка донесла, что его дражайшая половина спустилась с сеновала городского недотёпы. Притащенная им на разборки дура ревела, что хотела науки изучать, для повышения урожайности и проверки начисленных податей. Я честно сказал, что да, поймал. Всыпал за проникновение в чужое жильё и выгнал. Дальше была демонстрация драной попы. А потом вопли, как я посмел драть чужую тянущуюся к знаниям на благо семьи попу. Их не поймёшь! Пора валить нахрен! Сам виноват, разворошил тихий омут. Ну нахрена мне это надо было? Одежду же добыл, и валил бы потихоньку, так нет…

Ржущие трактирщики завершили самую ужасную для жлобов сделку в жизни, думая что она лучшая. Я пинками вышвырнул разборщика с женой, обещая одного отдубасить, а вторую ещё раз выпороть. Отправился в лавку, отпиваться пивом на векселя. Говорил с самым адекватным в оказавшемся буйным семействе племянником главаря и смотрел в окно. Как отправлявшийся в следующее окормляемое село жрец грузил в телегу собранные для богов харчи, отрез ткани и свою закутанную с ног до головы в тряпки праведную, ха, жену. Которая ходила враскорячку. Умеют же люди по-тихому жить.

Племянник сообщил, что уже несколько лет каждые две недели к кузнецу его любовницу её муж привозит. И всё тихо-мирно. Спокойно, как на кладбище. Жрец каждые две недели борется с идолом, но с топором на идолище поганое не ходит. И селяне не рвутся сносить тотем села. А те жрецы, которые было дело ходили, там рядом и были найдены через несколько часов в виде скелетов. Совсем без плоти. И рядом никаких следов.

Я подивился магическим умениям и осторожности лесной ведьмы. Чистая работа! И высосать тихонько, и мясо магией содрать. И прилевитировать и улевитировать. И узнать вовремя! Не стоит мне с ней встречаться. Нефиг палиться. А такая может и лишнее во мне раскопать. Нет, не враг она мне, это точно. И никому не враг. Просто сама по себе. Но хватит с меня идиотских провалов.

Вернулся молодняк. Притащили ворох ценных магических трав. И три туши оленей. И мешочек аметистов, явно обрадованная лесная ведьма и с камушками подсобила. Катя начала осваиваться в таверне. А мой не тупой наниматель начал о чём-то догадываться, глядя на пустую кузницу, а единственный умеющий там махать молотом ему кукиш показал, сказав что за гроши больше не работает. Хотя был самым высокооплачиваемым в селе. Да наймёт кузнеца. Потом. А раньше допрёт, что жизнь переменилась, и сливки снимут вместо него.

Катя сообщила мне, что дриад уже три носятся от парней, а если увалень не может отловить, то сами ловятся. Ручейник один так и остался. Ведьма в восторге. Ну и всё село гудит. И даже никто на добывший ценности молодняк не наезжает. Все ещё хотят, а уж когда те объясняют, что это только начало… А молодняк уже объявил себя жрицами и жрецами Древа Фиги и Родника. Даже дочки бывшего трактирщика и его брата не дуются, что трактир Катя настояла выкупить – им всё равно светило только замуж и тихая спокойная жизнь. А они уже не хотят.

На рассвете я сходил с толпой молодняка к Фиге, дождался когда все уйдут за травами, аметистами и оленями – а они мудро решили, что сначала работа, а потом шабаш – и снял кассу. Фига с восторгом выдала мне несколько горстей медяков и даже сребреников, которые насовали ей в дупло новоявленные жрецы. Пообещала потом и золотишко подкинуть, как богатые паломники пойдут. Но мне потом не надо будет. Мне сейчас в городке монетки пригодятся. Послушал последний доклад Фиги:

– Лесная ведьма обычная вампирша, и как и все они не умеет колдовать. Умеет кровь сосать, левитировать. Да клыки прятать, редкое умение или чары кем-то наложенные. Ещё интуитка, как и многие вады. Даже не знает, что я Древо. Изучает меня и Родник, а больше портал караулит, ожидая кого-то. Но уже проворонила. И умеет хорошо угрожать. Травы изучила за долгую жизнь. Поссорилась со своими, и сбежала подальше. Очень любит справедливость, одиночество и прогулки в лесу. Рвалась помогать ладам здешним, но… для этого особый талант нужен… Раньше шашни крутила с ручейником и моим дендроидом, пока я… не определилась… А теперь уже и к любви охладела. Скоро помрёт. Здесь уже больше полувека, нашла и россыпи аметистов в скалах. Ну а скелеты… какой-то артефакт дурацкий, позволяющий быстро украшать такими поделками вампирские замки и логова. Ценен для полубродячих, которые едва обоснуются, как опять бежать. Но здесь такое не нужно. Но нашла применение. А идол… он не живой, кто-то из селян не хочет сноса идола и ведьму предупреждает, что очередной жрец отправился бороться… Ведьма бормотала про помощников, но не расколется, да и не надо.

И замолчала, спрятав рот и глаза. Как я понял, Фига пока не колется, что говорить умеет, и так наслаждаясь обществом, и тем, что от неё лишнего не хотят, как и опять запретить. А Родник вообще молчун и себе на уме. Из леса потянулись юные жрецы. Резвиться. Я обнял Катю так, что она поняла, но улыбнулась сквозь слёзы, пробормотала:

– Спасибо.

Через час я уже шагал из села в город. С несколькими повозками и пешими крестьянами из окрестных деревень. На одной повозке ехал еле живой с длительного перепою мытарь с мешками продовольственного мыта и взяток. И две девицы и парень из числа жрецов Фиги шли с нами. Я им сказал не суетиться вокруг меня и обо мне не болтать. Лишнее это.

В пути от безделья на меня опять снизошли размышления. О том, что же такое сделал Величайший Вор в селе Весёлый Идол. А ничего не сделал! Как в силе искусства: «Слюшай, ничэго нэ сдэлал! Только зашёл». А там они всё сами. Уже готовы были! В первую очередь Катя Кузнецова, ха. Я только рассказывал малую толику мудрости Ланы и её творений, и дарил то, чего все хотят – любовь! И стал тем самым творением Бесподобнейшей, на которое как мотыльки на свет летели дозревшие до перемен!

А следующий вывод очевиден! Я просто инструмент, скрытный и могучий, неотразимо прекрасный и даже восстанавливающийся после гибели, но инструмент, созданный Бесподобнейшей для вовлечения в активную жизнь по изменению Вселенной прежде всего тех, кто недооценён – девиц! А она за девочек болеет, ха. Но я не против, а наоборот, в восторге! Ибо и сам творю что могу с восторгом.

И исследую этот захолустный мир на задворках Вселенной. В котором завёлся гад, который хочет поймать Лану, настроившись на её быстрые спасательные голые порталы ещё до того, как она скрылась от поиска за Слезами Хаоса. И этот гад из захолустья, полное ничтожество, вдали от Великих Сущностей набрался сил и решил стать Единственным. Украл у сильнейшего во Вселенной, но туповатого Ражора его хранилище запасных тел во вселенском пузыре и наверняка умение в одиночку убивать даже Сущности. Это наиболее вероятно, стоит только подумать. Ну и ему пригодится и могучая, но слабая и беззащитная без своей могучей стражи из героев, равампа. А если у него будет способность убивать, запасные тела в запасе, самый сильный монстр Вселенной и вполне вероятно одна из самых сильных колдуний…

А он ещё и игрушечную вселенную наверняка тоже ищет – в ней можно, например, тайно готовить войска. А здесь точняк он тренировался создавать новые расы, пока не очень получилось, но лиха беда начало. Интересно, а магические травы тоже он насоздавал? Если тренировался создавать вадов и монстров. Сильная, но не настолько, Фига вряд ли…

И я присвоил Хранителю Лачарана имя Ничтожество! Не потому что недооцениваю, а потому что он наворотил здесь разных гадостей! И новые ущербные расы, и искажённые тревогой старые. Судя по всему, его же ручонок дело и карманные ущербные боги и демоны – надо будет потом глянуть на Запретные Земли. И запечатанный даже от богов и демонов мир, некрасиво варящийся в собственном соку. Ну и ещё я его не уважаю, и расправлюсь и с ним. Только осторожно. Он уже несомненно знает, что пришедший через её портал эмиссар Ланы убит, и не ждёт ожившего меня. А я дальше выполню и мною тоже придуманный план. Быть незаметным простолюдином! Действовать тихо и осторожно. Спасти и этот мир, и, выходит, Вселенную.

Ну нифига себе я расскрипелся мозгами! Точняк теперь мозги Иного шалят! Но я не стал сразу отгонять мысли. А купил блокнот в первом селе, заплатил и сел в повозку. И записал на языке гимов всё, что разведал, что случилось, и свои соображения.

Передал записи жрице Фиги с просьбой передать Кате. А для неё написал, что если когда-нибудь придут такие же как я странные вады, и на вопрос, кто они, ответят, что ланийцы, то передать им записку для Князя… А то неровён час помру, а может и не раз, а можно и не ожить. Принесут его домой, и он будет не живой… Но будет жить моё дело.

В этом месте я шмыгнул носом, а потом расхохотался. И слез с повозки и дальше шёл пешком, радуясь, что сэкономил ресурс щегольских, но непрочных туфлей бродячего скульптора и гувернёра.

Глава 3. А нефиг желать простоты

К вечеру я одолел восемь лиг, узнав про и такую единицу измерения, равную часу неспешного похода и примерно четырём верстам. А восемь лиг примерно равны дневному переходу войска или купцов, не особо напрягаясь и с небольшой помощью магии, конечно. Я это и так знал, просто лигами не мерил. Привыкаю к местному колориту. А пока курил и рассматривал городок в версте под холмом, на котором и вышел из леса. Мои спутники уже устало спускались с холма, спеша устроиться на ночлег. Но я хочу войти один. Нечего светиться прощанием с попутчиками. Я бродячий скульптор и гувернёр. Про библиотекаря решил не говорить – а то ещё расколют на незнании местных бестселлеров.

Небольшой городок. Много уже знаю про него. Городок не уступающий Карсону, ха, если селян послушать. Население тысяч пять, лады в основном. Ещё есть гоблины, которые в мире Лачаран вместо редких гномов спецы по рудникам, железу и строительству. Хилая стена не боящегося осад городка. Тёмные далеко. Последний раз лет десять назад светлые гномы приходили морды бить, но без особого надрыва. Справа, на юге, речка и небольшой порт, за который гномы и злятся, вернее за часть бывшего их грузопотока. Но скоро вернётся их торговля, дорога на запад от Весёлого Идола уже возрождается. И барону не до неё, точняк не знает как достойно выйти из отцовской авантюры, а тут само рассосётся, да и доходы от паломников к Древу Фиге компенсируют убытки стократно. А порт с роскошными пассажирскими лайнерами малого речного класса с тянущимися к веселью и Фиге богачами, да и с сухогрузиками и простыми пассажирняками, расцветёт по-настоящему.

В городке всё как и положено. Есть таверны с постоялыми дворами, кабаки, мастерские, лавки, гильдии, префектура. Большой баронский замок на окраине.

Барон ре Стак не хозяин города Гарендагена. Но выполняет функции правоохранителя и судьи по уголовным и графским, герцогским и королевским вопросам, за скромное, но солидное вознаграждение. Его земли с рыцарскими домами-замками и башнями, мимо нескольких из которых мы прошли, вокруг Гарендагена. А сам город входит в виде вполне прибыльной административной единицы в состав графства… как его… Сенбедад. Барону такой кусок жирно будет. Графу ре Сенбедаду тоже жирновато, у него свой городок есть, Сенбедад, ха. Герцог за это мыт с графа ломит и норовит город отжать, но граф пока брыкается. А там и король городки уважает. Ладно, пофиг, не мочат друг друга, и ладно.

Вошёл в тихий и спокойный городок уже в сумерках. Заселился на первый встречный постоялый двор. Барахла у меня нет, так что ополоснулся в пристроенной бане в кадке с водой и сразу засел в зале. Ужинать, осматриваться и выведывать. Отвесил шлепка весёлой официантке с татуировкой волка во всё голое плечо и громко спросил, не видел ли кто кого с клеймом в виде мантикоры в кружке с ноготь. Ну или такую аметистовую камею, то есть камень с резьбой. Молчат.

Я получил ужин и стопку фирменного оранжевого виски от любимого поставщика хозяина. Вернее, виски фирменный, а цвет здесь обычный. Потом и зелёного пива заказал. Закурил трубку, с удивлением обнаружив, что смог пропустить через большое ровное колечко не особо чёткого, но понятного дракончика из дыма! Не права Фига, можно часть заклинания сохранить! И отмороженная и крутая душа Иного и такое может откалывать!

Ко мне подсел мрачный гном с длинной, но хоть чистой бородой, и неказистым плотницким топором с клювом кирки на обухе – типа чекан для голодранцев – высыпал на стол несколько аметистов и других поделочных камней. Буркнул:

– Ты камушки спрашивал? Вот. Рисунок покажи или нарисуй, завтра вырежу.

– Мне готовый нужен. И именно тот, который ищу. Если видел, скажи, сочтёмся, – улыбнулся я.

– Нефиг дурить народ! Ты хотел аметист. Вот он. Большой и чистый. Прекрасная огранка. Гони десять королевских, – мрачно сообщил бородач.

– Ясно. Твердолобость, – с усмешкой констатировал я. И сказал шутку, которая всем гномам очень нравится. – Ты наверно тот самый гном, который проиграл соревнования по забиванию лбом гвоздя в каменную стену. Хотя ты первым гвоздь забил. Но тебя дисквалифицировали. Надо было остриём вперёд забивать, а ты вперёд шляпкой забил!

Не зашла шутка! Гном полез драться. Получил кулаком по своему твёрдому, но не настолько чтобы кулак легко перенести, лбу. А потом и в глаз. Грязно ругался. Клялся бородой, что отомстит. Чтобы не мучился, я ему сразу бороду обкорнал ножиком и посоветовал так и ходить для красоты. Этот прыщ на жопе бога гномов сделал то, что я уж никак не ожидал от гнома. Пожаловался заглянувшим на шум стражникам барона! Ну а стражники его и приняли, за торговлю камушками без лицензии, вне гильдии, и с умыслом зажать подати. Ну не идиот?

Зашедший за стражниками ярыжка расспросил меня, кто я и откуда. Гувернёр. Из… блин, как глупо. Этот хитрец спросит что-нибудь про любой город, про существование которого я знаю. Я пробормотал про Весёлый Идол и изобразил, что пьян, весело хохоча, что у нас, бродячих философов, важно не где был, а куда иду. Иду баронетку несмеяну смешить, ха. Заржал как конь. Ярыжка ещё раз осмотрел мой наряд, глянул нож, спросил про багаж, криво усмехнулся на его отсутствие. Пробормотал про допился до чёртиков и пришёл уже, пожелал удачи с несмеяной, а то весельчакам обычно не смешно становится, и вышел.

Я тихо матерясь пошёл по кабакам, спрашивая про камею и клеймо с мантикорой, и задницей чувствуя, что скоро может и ноги делать придётся. Вот блин, тайная операция скромного простолюдина! Не мой, блин, метод! Не наглая быстрая атака. Но я профи!

В очередном кабаке опять не задалось. Я заказал шот их фирменного голубого бренди. Цена пять медяков. Снял кошель, раскрыл на стойке. Подал монеточку, вынув из кошеля. Радостный гоблин-бармен сгрёб денежку и сказал:

– Ты не тот медяк дал. У тебя в кошеле есть правильный, который тоньше и легче. А у меня нет сдачи. Зайдёшь потом, отдам.

Пока кто-то за медяк ходил искать того, кто знает того, чей троюродный кузен видел мантикору, я заказал ещё рюмашку, она же шот, бренди, послушал цену от якобы забывшего про предыдущую сдачу бармена, ну да я ещё не ухожу, поворошил содержимое кошеля и подал медяк. Бармен просиял:

– Ты опять не такой медяк дал. Сдачи нет. Потом отдам, завтра или через неделю.

После того как ко мне притащили какого-то типа с татуировкой льва на груди, ещё и поругавшегося отправляясь обратно, я тихо матерясь заказал ещё бренди. Бармен похоже считал меня пьяным, радостно объявил:

– Пять медяков!

Я поставил кошель на стол, не глядя вынул более-менее привычный мне медяк. Бармен сгрёб денежку, радостно осклабился:

– Ты же опять не ту монеточку дал! А у меня сдачи нет!

– Не буду я из-за тебя, козла, руку сбивать, – ответил фразой из анекдота я. Пояснил. – К каким привык, те и достаю. А теперь гони обратно один мой медяк как минимум. Ну или сдачу, а если нет сдачи, считай, что угостил. Жулик бездарный.

– Ты кого это назвал козлом?! – взвился гоблин с не по должности и жуликоватости стандартом чести, начав менять цвет с заурядного и тусклого зелёного на серый наверно, типа обычный на боевой что ли, но пока испортив и то что было.

– Ещё и глухой или тупой козёл, – усмехнулся я. – А ну давай сдачу, тупой глухой козёл цвета упал-в-своё-дерьмо.

– Да я тебя!.. – начал тираду недомерок, но я дальше перевёл дискуссию в мордобой, хотя просто в зуботычину, кого там бить-то.

Горемыка выбежал из-за стойки, сплёвывая кровь, и начал хлопать пастью и осматриваться на предмет, как разобраться со мной, но обычный метод позвать стражу почему-то, ха, его не устроил.

Сидевший за столиком рядом со стойкой в дупелину пьяный эльф с испитой, но пока не побитой мордой, и с булавой в виде деревянной палки с железным набалдашником и кожаной петлёй для руки, заплетающимся языком объявил:

– С тебя стаканейро бренди, и я отлуплю и вышвырну негодяя. Увидит эльфийскую быстроту и непобедимость.

Бармен скривился на оплату… восемью шотами спора о сдаче с трёх рюмашек, но кивнул, раз вопрос чести, ха, и морды, ха.

Я глянул на начавшего с трудом вставать наёмного избийцу, ха. Эльфы быстры, а ещё сильны и крепки, но не пьяный в жопу простолюдин, судя по оружию. Встретил шагнувшего дурня ударом в глаз. Жертва перелетела через столик ловко схватившего свой стакан одного из мирных посетителей, наблюдавших сначала шоу с обдуриванием типа пьяного интилихента, а теперь и какого ни есть мордобоя. Я подпрыгнул к противнику, рассчитывая добавить, но он неожиданно трусливо и жалобно завопил, и я даже уже приготовленного пинка не отвесил.

Вернулся к значит мало получившему бармену, перегнулся через стойку, сгрёб отбегавшего засранца, и швырнул в полки с посудой. Полетели на деревянный пол и на терпилу стаканы, но прочные, всего несколько разбились. Из двери сбоку стрелой вбежала явно жена бармена, завопила как сирена про грабють и убивають, и вылетела на улицу.

Вскоре забежала перед парой стражников. За ними зашёл и уже знакомый мне ярыжка. Быстро спросил пару посетителей, что происходит. Получил правильный ответ. Криво поулыбался на меня, пихнул ногой дрожавшего на полу эльфа, сказал:

– Куролесят славные бойцы Светлого Призыва. Ну ничего, барон уже завтра приедет. Отправитесь в поход, там из вас дурь выбьют, – указал на гоблина. – Этого в кутузку. Завтра получит палок на площади, вот жене спасибо скажет.

Стражники потащили хозяина кабачка, тепло благодарившего начавшую поглаживать задницу дражайшую половину. А ярыжка вынул кинжал, перегнулся через стойку, взломал кассу, выгреб несколько горстей меди и серебра, высыпал на стойку передо мной, часть и ловко и заметно только мне засыпав за большой отворот своего рукава, усмехнулся:

– Сдача, компенсация и штраф. И вали уже отсыпаться. Нарвёшься, гувернёр… по попаданию в переделки и мордобою. Философ бродячий. Такому прямой путь в полк Светлого Призыва. Подумай. Там лишние мысли правильно лечат. Станешь героем, и не бедным, если часть оплаты в королевский банк переведёшь. Хочешь, пошли. Сейчас и завербуешься. С меня стаканчик бренди!

Я усмехнулся, пока не собираясь в армию даже генералом, не говоря про рядового. Зато неожиданно возбудился трусливый эльф-алкаш на полу, сказав, что раз барон на подходе, то и ему пора. Ярыжка радостно усадил рекрута за стол, даже отряхнув заботливо, налил из бутылки на стойке не своего бренди, лично подал бухарику, а затем крепко взял его за руку и уволок в темноту. Явно неплохо платят за приведённого рекрута.

Я сгрёб неожиданно свалившееся неплохое по нынешнем временам для меня богатство, высыпал в кошель и вышел на воздух, набивая трубку. А тут и дождь начал накрапывать, и гроза надвигалась, и я потопал в номера, отсыпаться. Там служанка с татуировкой волка радостно приготовила свежую постель, ещё и букетик цветочков заботливо положила, просияла, что я один вернулся, осведомилась не нужна ли мне колыбельная. Я кивнул и не глядя подал девице лет тридцати чаевые, и очень щедрые, судя по тому, что она сразу начала быстро раздеваться.

Мы долго дарили друг другу любовь под шум грозы и дождя. И я рассматривал красивое тело подружки на ночь, обильно украшенное татуировками, слушал про значения символов, и что она не знает, что означает мантикора, но символ сильный, и что рисунки на телах не так и редки у здешних девиц. Учил немного слов на ещё одном языке местных великих, ха, ладов. Слушал и сплетни для расширения кругозора. И даже балладу про огненную мантикору послушал, в качестве обещанной колыбельной. Точняк из-за Мстителя Ражора мир и запечатан, ну или он повод…

Проснулся в объятьях довольно улыбавшейся глядя на меня красотки, которая получила утреннюю любовь, оделась и выскользнула в трудовой день.

А я искупался в бане и вышел к завтраку. Тут меня и приняли! Даже не неожиданно. Я искал клеймо мантикоры, и нашёл что-то. Я хотел приключений простолюдина, и нашёл. Я хотел, ну ладно, не особо хотел, попасть в баронский замок поближе к информации и баронетке несмеяне, и я попал. Ну а что не в персональную комнату…

Когда я заканчивал завтрак, в таверну зашёл крепкий молодец с прыщом на морде и с тяжёлой шпагой, а за ним четыре крепких солдата в лёгких доспехах и с мечами. Прыщ сразу подошёл ко мне, скривился в улыбочке:

– Заканчивай есть и пошли.

– Куда?

– В замок барона.

– Зачем?

– Поговорить надо.

– А я думал, моя очередь смешить баронетку, – усмехнулся я.

– Сначала её отца повеселишь. После меня. Пошли! Или хочешь оглушённым и связанным? – Прыщ усмехнулся спокойно, а потом раздражённо провёл пальцем по своему прыщу на морде, но не для демонстрации мне, а просто мешает он ему.

– Умеешь уговаривать, – усмехнулся я. – С вещами на выход? Ну, вещи брать?

– У тебя нет нихрена, – блеснул осведомлённостью Прыщ.

Я глянул на очень внушительных солдат, решил, что вариант пойти с относительно любезным Прыщом не особо хуже других и наверняка перспективнее просто бега от погони и точняк мощного шоу на полмира с уходом от мощной облавы. Незаметно глянул на встревоженную «мою» служанку, а сейчас официантку, которая четырьмя скрещенными пальцами двух рук показала перед глазом однозначный знак тюряги.

Я достал кошель, высыпал на стол половину, потом подумал, что в тюряге много денег не надо, а откупаться… не мой метод, да и при таком приглашении этого мало, и отсыпал ещё, кивнул красотке и сказал, что это за завтрак, номер и на чай. Она кивнула. Прыщ быстро рассмотрел все монеты, усмехнулся, сказал, что я слишком щедр с разовыми любовницами. И я вышел рядом с Прыщом и перед солдатами в омытый дождём городок.

На улицах несколько раз видели стайки шептавшихся девиц. Я улыбался, радуясь за дело Кати Кузнецовой и за очень много веселья Фиги, и даже за много общения с молодняком дождавшейся перед смертью лесной ведьмы, которая дождалась и возрождения весёлых шабашей у Фиги, и чего ещё желала. А Прыщ цепким взглядом осматривал девиц и слегка кривился неодобрительно. Когда он в очередной раз почесал свой прыщ, я осведомился:

– Что с мордой? Я в травах немного разбираюсь, могу помочь, дело пустяковое.

– Один такой и помог, – усмехнулся собеседник, но потом решил поболтать, осторожно не поглядывая на меня, ха. – Ты тоже явился дочку барона веселить? Тот зелье приволок, сказал намазать всё тело. Что лично намажет голую. Почему-то все хотят её голой исцелять, а особенно мужики. Но у нас порядок, сначала изучаем, потом на солдате зелья проверяем, а тут я решил на себе. Третий этап, компаньонка несчастной на себе проверяет. И только потом уже на самой бедняжке. На одетой, конечно. Ну и половина после первого этапа отправляется камни дробить на годик. Если на втором этапе отсеялся, то уже дубиной и три года каторги. Но тому козлу повезло. Его дрянь сначала грела и бодрила. Даже третий этап испытали. А потом у меня на морде, где кожа потоньше, прыщ вскочил. Ну а через два дня у компаньонки на попе. Этот гад сказал, что девицам надо с попы начинать мазать, и как-то особенно, только сам правильно вотрёт. Ну зато теперь, как после палача отлежится, семь лет будет вспоминать попу боевой девицы. Красотка-то сидеть не могла, да и красоту блюдёт, хотя кому ей ТАМ показывать. Быстро вывела, а я пока забегался… А твой метод какой? Тоже голую мять? Или… Ты же оттуда пришёл, где сейчас… интересные дела творятся… Там Древо Фига необычные чудеса творит… Салазина, компаньонка, даже хочет съездить глянуть, а потом и бедняжку свозить, если действительно то и происходит…

Ага, через всю Вселенную нёсся, тапки теряя, дурочку веселить, подумал я, но решил, что от части отпираться глупо, хотя идей у меня как всегда много:

– Ну, у меня есть пара вариантов вообще без моего участия. Первый, выпороть хорошенько, сразу не до глупостей станет. Можно и без меня розготерапию провести, если умело и без лишних сантиментов. Насчёт полного исцеления не уверен, но шансы хорошие. Ну и метод абсолютно безопасен и точно полезен всем красоткам.

Я глянул на старавшегося не заржать Прыща, продолжил простой мозговой штурм:

– Второй вариант. Отправить страдалицу в поля работать. Свежий воздух, правильная усталость. К вечеру отваливающиеся у начинающей ручки и ножки, прекрасный вкус любой еды, и сон без задних ножек. А ещё купание в прохладной речке с утра и после работы, а можно и в полдень. Зато какая радость от выходных и праздников! Через пару недель начнёт вечерами отплясывать с парнями как наскипидаренная. Но тут стимул необходим. Голод не годится. Лучше сочетать с первым вариантом. Очень перспективно, если подойти ответственно. Я, в принципе, тоже не нужен. Полевые работы не моё, я и так не хандрю. Но поучаствовать в купаниях могу, если правильные женихи не справятся.

Прыщ прыснул, я продолжил серьёзнее:

– А вот Фига не поможет. Она так не корректирует. Там важно хотеть наслаждаться жизнью. Хотя как вспомогательное средство к первому и второму варианту… Четвёртый вариант не рекомендую, взлом мозгов магом, тем более таких и не сыскать, да и можно совсем сломать. И я бы не рассчитывал на богов и ангелов. Не то… Пятое. Отправить туда, где выживать надо, весёлый бег по горам и лесам от дюжих злодеев очень бодрит. Но тут очень вероятны побочные эффекты в виде плена у тех, кто первые два метода не задумываясь применит. И даже в виде могилы. Тоже отметаю… А вот шестой…

Я глянул на внимательно наблюдавшего за мной Прыща и решил, что гад всё равно не поверит, что я местный, свой, лачаранский в доску пацан, и разработал наглый план частичной брехни… Но мы уже пришли.

Прошли… ну хоть не в подвал. В цоколь, блин. Пока не тюряга, стражницкая. Большая комната с зарешеченными окнами под потолком, камином и с общей на несколько дверей стражей в доспехах и с мечами за столом, и часть отдыхает, ещё и казарма, умно. Одну дверь открыли изнутри на стук и рассмотрев нас в окошко.

Ещё большая комната с окошками под потолком. Железные двери нескольких камер с закрытыми дверцами окошками, из-за которых слышны голоса обитателей. Закрытые запертыми решётками вмурованные в стену разделённые на секции полки с отнятым у сидельцев и с бумажками, где чьё. Стопка соломенных матрацев в углу. Три тюремщика с дубинами. Печка, на которой варится кофе в закопчённом котелке.

Прыщ протянул руку и я вложил в неё свой ножик, он его осмотрел, довольно хмыкнул, подал тюремщику, который уже открыл решётку и положил нож в свободную ячейку. Прыщ щёлкнул пальцами в мою сторону. Я достал из подсумка и отдал ему шприцы. Отлично осведомлённый о моём барахле Прыщ сказал, направляясь к отдельной двери:

– Мелочь в кошеле, табак, трубка и огниво в камере разрешены. Чего пялишься? Твоя любовница как услышала про порку и красивое клеймо калёным железом к её татушкам, так ночью тебя и обыскала, вернее твоё грошовое тряпьё, а на тебе только перстень из дерьма на пальце и оставался. Его тоже можно в камеру, раз ты не маг и не воин. Или он не простой? Ладно. Магические не такие. И я их сразу вижу, я талантлив! Но если памятный, сдай на хранение, могут и отнять, хотя ты брыкастый.

Он закрыл за нами обшитую войлоком дверь, сел в кресло перед стопкой бумаги, чернильницей и пером, кивнул мне на стул напротив. Я глянул на зарешеченное окошко под потолком, за которым раздавались звуки подготовки военного отряда, не спеша сел и улыбнулся оперу из самых высших:

– Кофейку бы.

– Пока не заработал. Итак, ты начал про шестой вариант. Козырный.

– Его скажу барону. Ну или тому, кто не разболтает, – набивал цену я.

– Мне можно, – усмехнулся Прыщ. – Итак.

– Ну… он… из тех, которые вам не нравятся.

– Ладно. Позже. Давай сначала определимся, кто ты. Ты же интеллигентный человек. Не доводи до греха. Я уже допросил кого надо. Теперь твоя версия.

– Я был дровосеком и охотником в городке Грув. В другом… мире. В вампирском графстве Грув. Любил читать. В школе нормально учился. Добыл оленя в лесу графа. Вампиры меня повязали. Но не убили, они не столь кровожадны, как думают. Выдали меня дочке графа кровь мою сосать. Ну а я обаятельный и… виконтессу отлюбил. Граф обиделся и начал на мне эксперименты ставить. Чары накладывал. Так что на мне есть какие-то чары и покусы и поцелуи молодой вампирши. Потом граф учился открывать порталы и для проверки меня сюда отправил. Приказав вернуться, а то следом пройдёт и замочит, вернее засушит. Но обратно я не смог пройти, и портал погас вскоре. Портал рядом с Древом Фигой. Я с ней… говорил… когда инжира поел. Фига как-то сообщает, а может лесная ведьма, про которую я тогда не знал, чары знаний наводит. Ну а потом поймал и отлюбил… дриаду. Девку деревянную. А Фига так по любви истосковалась, что на радостях… дупло открыла. Я думал там деньги или камушки, а там два шприца. И я понял как-то, что это зелье для девиц, сильно придающее энергии и веселящее, и как его правильно использовать… Дальше ты знаешь…

И я пропел весело:

– Вышел как-то на обед,

Ни копейки денег нет.

Сдал бутылки, пил три дня,

Жизнь такая для меня!

– Образец выживания с голой жопой… Мытарь рассказал. И жрицы Фиги. И жрец. Не бойся, их отпустили. Не до них, и они сказали, что ты сказал, что барону доход с Древа хороший будет. Умник. Даже жаль на виселицу. Складно врёшь. Нож откуда? – кивнул Прыщ, быстро записывавший и почти незаметно всё больше радовавшийся, может и распутанному делу и награде от барона и за успехи в следствии, и за рекомендацию, мою в общем-то, но теперь его или общую, не резать дойную корову.

– Нашёл возле Фиги, – пожал плечами я, про себя матеря Фигу, которая всё-таки всучила мне приметный нож разбойников, хотя сам виноват, но не всё потеряно даже без побега, блефует оппонент.

– Это нож одного молодца из банды Носатого. А может ты не из портала, и тебя не надо к графу отправлять, как приказано про пришельцев, а ты пронюхал как-то? И решил, что… барон, граф, герцог, король… по пути смоешься или пристроишься… А может ты любовник шмары Носатого, как мытарь божился?

– Они все мертвы. Так лесная ведьма сказала, ну или как-то мне кто-то сообщил. От лесной ведьмы, как я уже понял, наехавшие не уходят. Ну и если бы я знал про палёный ножик, то не взял бы. И никому не показал бы. Даже если бы шмара около меня его потеряла. Я не такой тупой. А ты взял бы?

– Все на ерунде и попадаются, – рассмеялся откинувшись в кресле Прыщ. – Зачем ищешь банду Носатого? Чего уставился? Клеймо мантикоры их метка! Крутых разбойников! Чего вылупился? Понял, на чём спалился? По мантикоре мы и взяли двоих его прятавшихся подельников. А знаешь как? Она и на нём! Он запирается, но носяру не спрячешь!

Да уж, вот уж не знал, что этот носатый пень догадался пометить свою банду! Это каким же идиотом надо быть! И меня спалил. Я продолжил изощрённо врать и говорить полуправду:

– Мне лесная ведьма сообщила, что Носатый ограбил Древо Фигу, нашёл или в дупле, или под корнями золото и камушки. И унёс. И аметистовую камею с мантикорой. Клеймо.

– Врёшь! Аметист при нагревании испортится, а такое клеймо не совсем раскалённым клеймом, ещё и с чарами, не поставить!

– Я не спец по камням. Ну, сделал копию, может и чары наложил. А для меня это единственная примета. Остальное просто камушки и золото. Вы как его тайник найдёте, там камушки должны быть у Древа украденные.

– Ладно, разберёмся… – неожиданно успокоился Прыщ, явно уже разыскавший увы теперь не мои драгоценности, потёр лапы. – Ну, теперь вернёмся к варианту номер шесть. Со шприцами надо полагать. Но почему ты не предложил седьмой вариант, отлюбить, что половина умников предлагает?

– Ты кофе обещал, – усмехнулся я.

Прыщ дёрнул верёвку за спиной, сказал зашедшему тюремщику, тот приволок две кружки кофе, скроив недовольную морду. Я глотнул ароматный напиток с сахаром и сливками, усмехнулся:

– Анекдот. Помер муж. Вдова в трауре. Любовник предлагает ей заняться любовью. Она: «Как можно? У меня траур!». Любовник парирует: «А мы медленно и печально»… Ну так и с несмеяной. Только как дополнение к первому и второму вариантам. Ну или медленно и печально.

Я послушал застенчивый смех Прыща. Не ставшего записывать анекдот. Зато оживился над прозвищем Несмеяна. Записал его именно с большой буквы. А я кратенько пересказал сказку про другую несмеяну, а в Лачаране такой саги не было. Этим, а особенно тупостью сказки, похоже окончательно убедил недоверчивого опера и следователя, что я из другого мира. Ну и он заявил:

– У нас не тот случай. Наша Несмеяна явно сильно зачарована.

– Ты же спец по магам и артефактам. Сам ответ знаешь, – усмехнулся я, обдумывая неожиданно пришедшее понимание, что ведь точняк Ничтожество наслало чары тревожности, и что ещё для мировой войны надо, на весь мир! Хранители миров такое могут. Просто Несмеяна оказалась или чувствительнее, или глупее, а может и под сгусток попала. А скорее всего другим попавшим повезло не сидеть на всём готовом, вот и сняли с себя чары в повседневной борьбе. Пережили депрессняк – голод не тётка.

Но я решил и лесную ведьму лишний раз отмазать, ну и закончить с Несмеяной:

– Лесная ведьма маг очень сильный, но месит только тех, кто на неё наехал или зло рядом чинит. Справедливость уважает. И не злая. Она не стала бы мстить невинной девице даже за проделки деда, тем более не такие и страшные. Да тогда у вас тут таких несмеян сотни были бы! Злодеи есть крутые, а у них дети и внуки. Чушь! И любой сглаз или такие чары можно просто снести, активно им сопротивляясь! Мой вампир мне говорил. Бороться надо! Поэтому и порка поможет, тупо и эффективно заставив. А… а как её зовут? Несмеяна просто расслабилась и хандрит. Ну а укол зелья Фиги её взбодрит и развеселит. Дальше сама жить захочет. Только там есть хитрость, как ставить, правильно.

– А может хитрости нет? – усмехнулся Прыщ. – А ты просто хочешь попу благородной леди полапать? И для тебя она Несмеяна. И для всех теперь. Ну или бедняжка, или несчастная, как называли. Не хватало ещё её женихам сопоставить… Чего лыбишься? У неё жених граф! Скоро проездом на войну будет, и надежда на свадьбу пока остаётся. И слухи одно, а факты другое. Да и всё слушать, уши отвалятся.

– Полапать придётся, – вздохнул я, радуясь что истинную причину Прыщ не просёк, мне помимо осязания попы красотки ещё надо и самолично чудо сотворить, и наверняка при бароне, а то Прыщ или кто другой лавры присвоит, а мне из тюряги выбираться, а так награда найдёт правильного героя. Продолжил объяснять, врать и шутить. – Но сугубо ради благого дела. Ну и для экспериментов зарядов не хватит. Две попытки. Так что свою жопу не предлагай. Тем более тебе придётся сначала девицей стать, а просто отрезать всё нахрен, не поможет. Гарантирую.

Прыщ поржал и дёрнул за верёвку, буркнул тюремщику:

– В третью, – схватил бумаги и чуть не выбежал из комнаты и из тюряги.

Я вышел в предбанник, достал из кошеля три сребреника поувесистее, положил на стол стражи, размышляя, что не зря я в селе задержался, дольше сидел бы в камере, ожидая пока барон приедет, отдохнёт и новости послушает. Один стражник с перепачканными чернилами пальцами вручил мне матрас, усмехнулся:

– Даже не обоссанный! Новенький. Ты это, обращайся, если что. За пять герцогских медяков обед улучшенный. Ну или десять за весь пансион, ха, на сутки. Табачок продадим…

– А бухло? – усмехнулся я, сворачивая матрас в рулон. – А девку?

– Бухло запрещено. И много чего ещё. Нам к вам не охота. Свидания разрешены обычно, не нам решать. Сможешь сиськи пощупать. Ну а девку… вас там много затейников, разберётесь, – хохотнул в конце юморист.

Я высыпал им на стол горсточку медяков и сребреников, сказал:

– Запишите на мой счёт, честные стражники. Ну и усиленный пансион и что там положено предлагайте. Я тут недалеко буду.

Ржущий довольный стражник глянул в лязгнувший задвижкой глазок, в два довольно больших прозрачных очевидно только с этой стороны стекла на уровне глаз и в такое же на уровне его немалого пуза, и в пару зеркалец по бокам от двери. Гремя ключами отпер дверь.

Я зашёл с улыбочкой дебила и с матрасом под мышкой в камеру. Тэээкс… Восемь напряжённых рыл. Слева проход с поворотом, там журчит вода – сортир и помывочная. Окно без стекла, зато с решёткой, напротив меня под потолком. Под окном пристыкован торцом длинный стол с дюжиной задвинутых под него табуреток. На дальнем конце стола жестяные кружки. Вдоль боковых стен по три двухъярусных кровати. Слева у сортира нижняя с матрасом, место самого слабого. Дальше две с матрасами внизу и вверху. Справа ближняя кровать тоже с двумя матрасами. Следующая пустая, отделяя угол пахана. Ну и в углу его кровать с матрасом внизу, застеленным грязной как земля простынёй и с валиком ремков типа подушки. Остальные сидельцы ремки хранят под нижними кроватями, иначе очевидно не по чину, издевается главарь.

Теперь общество. Пахан с голым заплывшим торсом сидит по-турецки на столе ближе ко мне и сверлит меня суровым взглядом из-под нахмуренных густых бровей, рассматривая мою одежду и делая правильные, но очень неверные выводы. Брюнет, усики, небритая рожа. Длинный горбатый шнобель выдаёт Носатого. А ещё на груди знакомое чёткое светло-коричневое клеймо с вписанной в кружок мантикорой. И на пальце громадный фиолетовый перстень с вырезанной мантикорой! Но как жидко обосрался Прыщ! Нет ему дела до зэков, а то уже отняли бы моё клеймо! Хотя бы для выяснения. Бинго! Не зря я загремел в кичман! Ладно, разберёмся, отнимем, но не спешим.

Дальше. Около парашного отсека стоя жмётся седой мужичок в похожем на моё одеянии и в дебильном колпачке со звёздами. И на руке его висит грязная тряпка для протирки параши после посетителей. И вони нет, молодец, старается. Хотя заслуга пахана, конечно.

Остальные тоже, конечно, стоят, и не так интересны. Хотя… Один стройный молодой и симпатичный с короткими светло-коричневыми волосами парень не лад! На лице и руках едва заметный змеиный рисунок как у гровов, ну или рептов или рептилоидов! Но только рисунок на слегка загорелой коже. Ни вертикальных зрачков, ни других ярких признаков. Но нет и жёсткого лица, живых усиков, красноватого отблеска чёрных глаз и жёлтой кожи драконита, хотя они разные наверно могут быть. В сумерках вообще лад и лад. Глаза ярко карие. И симпатичный, блин! Но я отогнал такие впечатления, в камере такое совсем неуместно, ха. Но с точки зрения девиц… Не знаю… Ладно, и нежные утончённые им нравятся. На скуле свежий синяк. И он неуверенно пропихивает свой сидор подальше под вторую слева кровать, самое плохое место после двух у параши, вероятно недавно заселился и уже огрёб. И пара уголовного вида хлыщей на него вслед за мной посмотрели многообещающе, ещё и подмигнув и изобразив поцелуй, вызвав на лице бедолаги гневное покраснение. И пахан быстро глянул с кривой усмешкой. Полагаю, что стража безобразий не допустит, но и не помешает уродским шуточкам, а может и ещё какому гадству.

На кроватях справа снизу и слева у окна внизу явно базируется уголовная гвардия Носатого из тех самых выродков, а сейчас они стоят по бокам стола позади главаря. Ну и трое с видом, что случайно заскочили на огонёк. Один крестьянин с давно разбитой рожей. Один подмастерье какой-то, ну приблизительно. Ну а третий старательно изображает крутого. Молодой, похож на студента какого-то. И он, как и ящер, недавно в камере – осторожно пялится на меня, и не находит себе места, стоя у правой ближней кровати.

Ну и за мной шорох за дверью. Тюремщики наблюдают шоу. И записывают – чернила на пальцах! А значит мне надо осторожно и для них непонятно добыть клеймо мантикоры. Создающее ключи от портала на выход из пока беспокойного мира Лачаран.

Ещё… Меня отправили в камеру Носатого! Понимая, что я догадаюсь. То есть хотят чего? Ну понятно, нашего общения, если я из его шайки или от его шмары. Ну или драки, в которой тоже многое прозвучит. А значит в камере подсадной. Из молодого пополнения ящер и крутоватый. Ящера подсадным, это ну чересчур уж. Хотя если двойная и тройная игра, я и сам так играю, а на него не подумают. Но я пока за крутоватого, ибо нефиг считать всех Великими Ворами. Пока всё.

Я радостно сообщил:

– Вечер в хату! Я Ерис Ыйно! Светлый лад. Бродячий скульптор, философ, учёный, травник и гувернёр! Загремел совершенно ни за что!

«Кто?» отразилось на шести рожах, кроме повелителя параши и румяного от гнилых половых наездов ящера. Я пояснил:

– Гувернёр, это индивидуальный учитель. Индивидуальный, это когда ученик один.

– Знаем, не тупее чмошника, – хмыкнул один их гвардии главаря, вызвав лёгкое недовольство оного.

– Все ни за что! – радостно сообщил второй уголовник. – Те кто за что, на виселице просушиваются! Там за окном.

Слово взял пахан, сразу и обострив до предела – даже обидно, не дал мне – процедив:

– Занимай верхнюю у параши. Будешь вместе с, как там… учёным, философом, лекарем, профессором и художником парашу мыть! Я вам покажу, как нашу баронеточку обижать! Тоже значит решил поиздеваться над несчастной девочкой. Уже представлял как её голенькую лапать будешь? Не позволю! Значит так. Кошель на стол. И кисет и что там у тебя. Это общее будет. И раздевайся. Обыск! И твой коллега по параше тебе и в жопу заглянет, он спец по этому! Диссер… хрен… сертацию по лечению клизмами защитил! Не бойся, тряпки тебе останутся. Хозяин не велит голыми на допросы выпускать.

Собственно столь выдающийся монолог многое показал. Ну первое, обыск, тем более и изнутри, чистый блеф, ну или грязный. Тюремщики такое не допустят. Это видно по всем коллегам. Только если перепугаться и самому позволить. И сильно никого бить нельзя. Так, стукнуть разок, но не более.

Второе, ограбить тоже не смогут – ограбление, оно и в камере ограбление. Тоже только если самому общим объявить. И даже доктор клизмических наук явно не отдал, ну по крайней мере всё.

Но страже плевать, как сидельцы распределили дежурства по мытью параши, которое является их обязанностью. С распределением возможны, ха, варианты. И рукоприкладство. Но ящера не заставили, хотя может пока не успели, а может и хотят пока поиграть с неосквернённым дерьмом в соответствии с их уродливыми представлениями.

Дальше. Крутоватый спалил себя. Стукач. Почесал щёку – совсем некстати в такой напряжённый момент. А это значит: «Выпустите меня отсюда! Я всё узнал, не кореша они! И я больше не буду блевать на ботинки таких уважаемых ладов! С радостью получу палкой по спине, если за такую жуть не списали». Ну да я тебе ещё нафиг не нужную инфу подкину. Что носатый, это Носатый. Хотя его повесят и без этого. Опера хотели узнать про оставшихся членов и членку, ха, банды. А от меня уже есть инфа, что скончались они скоропостижно. Так чего дальше кормить такую мразь?

Ну и важное и интересное. Три выродка, понятно, кулаками махать умеют, и будут бить жёстко и толпой. Клизматолог уже очко с трудом удерживает, и помощи от него не будет. Но и банде не будет. Стукач забьётся в угол. Аграрий и подмастерье смотрят с видом, что им пережитого хватит на всю оставшуюся жизнь, и чтобы они там ни натворили, но больше никогда и ни за что. Их наверно и отправили к отпетым для массовки и перевоспитания. Драться не будут, постараются забиться под кровати.

А вот ящер просто восхитил! Смотрит на меня так, что сразу понятно, встанет со мной плечом к плечу и будет биться насмерть! Зубами рвать! Отлично. Одному уже не столь сильному мне против троих умелых и беспринципных бойцов и убийц трудно пришлось бы. Ну, стража не дремлет, но лучше их у нас отбивать будут, а не наоборот. Я улыбнулся.

Один уголовник хмыкнул:

– А чего на НЕЁ пялишься? У него между ног ничего нет. Мы уже пощупали. Давай, или разгружай НАШИ денюжки и барахлишко, или готовься сдохнуть!

– Я мужик! – неожиданно высоким почти девичьим голосом напрасно очень быстро заговорил ящер, испуганно глянув на меня. – Я дракар! Сын лада и молодой драконихи! Очень редко рождается не дракон, а дракар! Просто молодой ещё, мы взрослеем в сорок и живём триста! А мне и двадцати нет! Но я лучник и шпажист! А ТО прячется в кармашке, как у драконов! Но показывать всем не буду!

– Ну да, и ссыт сидя! – захохотал второй гад. – С полуночи здесь, а всё терпит, стесняется нам и вертухаям показать!

– Мы редко… – начал дракар, но я остановил его ободряющей улыбкой.

Повисла тишина. Я медленно заговорил, глядя на Носатого и провоцируя мощную драку:

– А ты что за обмылок, вообразивший себя главным? Имя назвать ссышь? Не хочешь, чтобы все узнали, что ты за ублюдочное ничтожество? Я слышал про невероятного чмошника по имени Говножуй, мывшего парашу своими усами, вылизывавшего языком задницы сокамерников и проталкивавшего дерьмо длинным горбатым шнобелем. Так это ты! Вот уж довелось встретиться, не ожидал…

Собственно всё. Страшно оскорблённый Носатый, не коловшийся до этого, что он Носатый, ринулся вперёд, яростно рыча:

– Я Носатый! Атаман самой страшной банды Гарендагена и Стака! Да я лично троих замочил!..

Но спрыгнуть со стола, сидев по-турецки, требует немного времени. Совсем немного, но я был близко. И отшвырнув свой матрас я прыгнул вперёд, и встретил длинный шнобель ударом кулака, и бил я со всех сил, превратив именной нос в кривой пятак. Метнулся в сторону, ухватился за спинку кровати и двумя ногами встретил рожу с небольшим запозданием ринувшегося вперёд правого подельника бывшего носатого.

С левого фланга мне ничего не грозило – там дракар поставил подножку своему противнику, который напрасно проигнорировал его, ринувшись ко мне, и теперь прыгал на оппоненте, вымещая унижение и ломая кости, что не очень шло из-за небольшого веса стройняги, и визжал:

– Я Йонко! Йонкодрако! Я парень! Парень! Парень! А за воздушный поцелуй, получи пинка по морде! А за то, что хватал между ног, пинка туда же! А за подмигивание пинок в глаз! Сдохни сволочь!

Я весело посматривал за зверским замесом озверевшим дракаром противника, за выбиваемыми им зубами и выбитым глазом. Ну и сам плясал танец смерти на своих противниках. Только весу во мне побольше раза в полтора, и кости хрустели только так! А я ещё, отдавшись во власть своих прекрасных полусмертных пороков ярости и жестокости, и пальцы им ломал. Но в этом был и большой смысл. Мой Перстень Мантикоры, как я его назвал, уже был у меня в подсумке.

Было весело! Аграрий с подмастерьем смотрели на зверский смертный забой из-под кроватей. Клизматолог сжав кулаки вопил выдать нехорошим, ха, посильнее, хотя куда уж. Ну а стукач с визгом колотил кулаками в дверь, вереща выпустить его! И с той стороны уже тревожно выл рог, лязгала дверь из комнаты охраны сокровищниц и арсенала, ну наверно, к тюремщикам, раздавался весёлый рёв лейтенанта. Загремел ключ двери в наше логово веселья.

Я обхватил яростно верещавшего Йонко, и оттащил в левый угол, и там крепко держал, пока он не прекратил вырываться. Дверь резко распахнулась и в камеру повалили крепкие солдаты с булавами и цепями в руках. Один тюремщик с ведром воды орал из-за их спин:

– Отбой, парни! Всё кончено! Драка прекратилась! Выходим, парни! С нас пиво! Ерис угощает!

Мимо бойцов и тюремщиков проскользнул стукач и забился в угол главного зала тюрьмы. Здоровенный стражник в шлеме с плюмажем мелкого командира разочарованно вздохнул и расхохотался:

– Ага! Прекратилась! Три отбивных готовы! – глянул на мою улыбающуюся рожу и уже отпущенного мною начавшего дрожать рядом со мной вываливавшегося из адреналина явно первой быстрой смертельной схватки юного дракара. – Ну вы и звери! Тощий пацан и философ, ха. Троих голыми руками в фарш! Эй, парни, кто ещё назовёт этого юного воина девкой, будет иметь дело со мной! Светлый Призыв навсегда!

– Светлый Призыв навсегда! – рявкнули солдаты и пошли на выход, весело галдя.

Тюремщики оставили нам ведро с водой, за ноги выволокли три оставлявшие кровавые следы начавшие хрипеть и стонать изломанные тела, главный попялился на меня, хохотнул:

– Гувернёр отжигает! Смотрите в окно. Ну и чтобы тихо тут у меня! И приберитесь. Намусорили. Зубы на полу! Ха!

– На полу лежат четыре зуба, – пропел я, посмотрел на захлопнувшуюся дверь, рявкнул. – Эй там, под кроватями! На выход! Чтобы через полчаса чисто было! Добычу на стол! Зубы, если не поняли. Ожерелье будете делать. Ну и параша теперь за вами. Хватит с Дока Клизмы. Любите какать, любите и туалет мыть. Выполнять! Док, займи нижнюю койку у окна. Сбрось матрас с помойной простынкой. Да, лежанка теперь твоя, но она не босса. Просто койка.

Я постучал в окошко и заказал кофе. Пять кружек. Всем. И мы сидели и пили кофе, общаясь. Наши уборщики уже немного стёрли кровь, оставив полную уборку номера на попозже. А потом мы стояли впятером на столе и смотрели, как на виселице солдаты придерживали не способных стоять на ногах троих разбойников. А потом выбили из-под них высокие табуретки.

– Двоих хотели на каторгу, но раз вы их так отделали, не лечить же, – рассмеялся, открыв лючок в двери, тюремщик.

– Ещё четыре улучшенных пансиона! – сказал в ответ я. – И ещё пять кофе.

Я весело закурил и бросил кисет на стол. Все кроме Йонко закурили. Дракар смущённо сказал:

– Я не курю. Вкус не нравится. А запах хорошего табака нравится.

Я глянул на закряхтевшего Дока Клизма. Ну да. Мне и самому было приятно держать Йонко в руках. Хотя сисек я не обнаружил, и… хм, бёдра шириной не отличаются. Но… ладно. Чудес в этой Вселенной полно. И я не слышал про кармашки ТАМ у драконитов. Нелогично. И живут дракониты как лады, вроде. Но бравый Йонко заслужил свои тайны… Но ребёнок лада и молодой драконихи…

Йонко улыбнулся над моей рожей, решил поболтать:

– Я не знал своих родителей. Моё яйцо хранилось очень много лет. Говорят про три тысячи. Воспитывался в панс… в приюте. Изучал разные науки и искусства, моя слабость скульптура, я неплохо леплю из глины… Изучал игру на фортепиано, мандолине, гитаре и флейте, фехтование быстрым лёгким клинком и стрельбу из лука. Сбежал. Пришёл сюда… случайно. Поступил лучником в полк Светлого Призыва. Вчера вечером на меня… обзывали… девчонкой два солдата в кабаке. Я люблю игристое вино. Отдыхал перед учебкой, пропивал аванс. Ну и они с лёгкими ранениями моей шпагой в лазарете, а меня сюда упекли.

– С девками спал? – улыбнулся я, не сдержавшись, слушая тихие вопли за дверью «моей» официантки с татуировкой волка про следы крови на полу и весёлые жестковатые шуточки тюремщиков, что да, из камеры с Ерисом выволокли три избитых до неузнаваемости тела. – А то война дело такое. Могу… пособить.

Пунцовый Йонко пробормотал:

– Нет. И пока не тянет. Я же сказал, что мы растём до сорока лет. В ширину. Плечи. Мышцы.

Потом дракар облегчённо выдохнул, когда открылось окошко в двери и стало не до него. Я гладил руки ревевшей с той стороны девицы, которая извинялась, а я говорил, что она сделала все правильно. И всё хорошо. И она ничего не изменила бы. Просто такие методы сыщиков. Нехорошие.

А на меня смотрели изнутри четыре пары глаз. Одна пара, Клизмы, с умилением. Две пары с тихой радостью. А карие глаза бравого дракара со слезами. Ну и с той стороны за свиданием с тоже какой-то радостью наблюдали три пары глаз. А потом мы устроили шоу, когда девица начала передавать в дыру пирожки и напитки в кувшинчиках, и бормотать, что отдаст оставленные мною деньги на облегчение моей тяжкой доли. А я высыпал на полку из откинутого окошка почти все мои деньги и сказал охране взять за неделю улучшенного пансиона на пятерых и много табака. Победил я, приведя два неопровержимых довода:

– А ну забрала свои медяки! Тебе нужнее! А иначе выпорю! Да, заставлю принести розги, просуну руку в окошко и так всыплю, неделю сидеть не сможешь! А я скоро получу триста золотых!

– Неужели? – тихо завопил хор из четырёх участников с той стороны и четырёх с моей.

– Да! – отрезал я, вовсе не будучи уверенным, особенно что деньги отсыпят, но сомнения надо сразу пресекать.

Я попрощался с подружкой, обещая, что всё будет хорошо. И ей не стоит беспокоиться. И если меня не будет здесь, то у меня всё ещё лучше. Да и сейчас не плохо.

После неплохого усиленного обеда пришла бумага, и Йонко подавил порыв обнять меня, и долго тряс мою руку. Извинялся, что не пригодилась оплаченная мною ему простыня. Какая чушь… Затем вышел со своим мешком. Получил шпагу и кинжал с полки и ушёл. Воевать. Блин. Мне впервые было жалко, что кто-то идёт воевать. А я и амазонок в бой провожал. Даже не в поход. И других девиц. На очень порой опасные дела. И водил…

Потом я слушал обстоятельный рассказ Дока Клизмы. Если кратко, то… У него есть инновационная методика лечения чуть не всех недугов клизмами! Ну ладно, не всех. И подача зелий с другой стороны пищеварительного тракта вполне логична, если не считать себя любимого. И все почему-то предпочитают через рот, ха. Даже есть шутки про то, что с помощью клизмы, ведра воды и бутылки водки можно кучу народу в свинью напоить. Только всё равно в барах побеждает, ха, старый неэффективный метод.

Ну и методика Дока не прошла и первый этап проверки защитников Несмеяны. И ему даже не год каторги прописали, а сгибаясь от хохота скостили срок втрое, и в тюрьме, ибо он и каменоломня разят дисгармонией.

Но особо всех сбивал с ног его рецепт бодрящего зелья на основе скипидара! Да уж! Наверно только Несмеяна и осталась мрачно лежать. А все остальные тоже лежали, катаясь от смеха. И мы катались! Я орал:

– Там состав трав значения не имеет! Это как присадки для бухла! Хлеб, ячмень, берёзовые почки, кедровые шишки! Это всё для аромату. Но главное, это спирт! Но! Но если добавить патефонных иголок! Ну швейных маленьких и толстых! Ладно, шучу я, а то и их добавишь!

– Вы не понимаете! А ещё учёный и философ! – горячился Док Клизма, впервые за три с чем-то месяца наслаждаясь избытком табака и кофе с сухариками и печеньем. – Скипидара там не остаётся! Это же зелье! И я тоже знаю шутки про скипидарную клизму, но такое делать нельзя, всё будет сожжено. И вообще скипидар не для этого.

Я чуть не спалился разболтать, что помнится в Хаосе один вальяжный слоняра стал очень бодрым, один за другим повергая рекорды скорости и дальности для своей расы. Ну ладно. Целительный смех полезен. Только снаружи в окно лезли солдаты, выясняя, что случилось с тюрьмой. Ничего! Работают ланийцы!

Потом я всё-таки запоминал очень интересные рецепты Дока Клизмы. И зелья можно употреблять не только через задницу. Я сказал ему, что если изменит подход, и наступит на горло собственной песне, то будет иметь шанс на успех. Док сначала возмущался, потом сокрушался, а затем всё-таки смирился и согласился. Бегал перевозбуждённо по скудно освещённой камере и попробовал превратить стены в научный трактат. Я купил ему бумаги и чернил, и арендовал ярко освещающую только кружок на столе волшебную настольную лампу.

И под скрип пера я смотрел в окошко на звёзды со своей койки второго яруса над лежанкой дока. Лучшее место! Окно рядом, свежий воздух, видно кусочек неба. Да и пофиг мне на этажи. И я улыбался, слегка жалея, что Йонко отпустили. Девицы мне не хватает. Но он в полном отказе. И не проверишь пока не… ну совсем типа того… Но вот если окажется, что он не врёт?! Это будет скандал! И позор! Да уж, и смех и грех. И ведь фиг проверишь, не устроив вселенский скандал! Только великий маг-модификатор сможет однозначно сказать. Но Ланочка точняк описается от смеха, если я ей приволоку… подозреваемого на девицу! Великий Ловелас, ха!

Ну а если серьёзнее, ни Лана, и никто их нас не слышал про этих дракаров. И Лана уверена, что только драконихи и вампиретты становятся совсем половозрелыми, в смысле беременности, в 20 лет. Остальные одинаково. В 13 примерно. Это не значит, что надо сразу рожать, но так оно обстоит. Про 40 лет не было и речи. Но абсолютно только то, что нет ничего абсолютного! И не мне, невозможному Иному, спорить с этим! Видевшему даже разумных амёб! Да столько невозможного видевшему…

На следующий день, вопреки ожиданию, меня не выпустили. Всех дел было – побриться выданной тюремщиками бритвой. И я начал бегать по стенам, фигурально выражаясь! Нет, это невозможно! Сидеть в каменном мешке! Убивать время бессмысленной и беспощадной игрой в карты – оставшиеся от висельников, которые уже не украшали пейзаж за окном – мне нахрен не улыбалось.

Везёт сокамерникам! Аграрий и подмастерье драили по второму и третьему кругу камеру, отрабатывая усиленный пансион, кофе и чай, обилие табака, простыни и человеческое отношение. Боролись работой со скукой. Слушали умную, ха, мою болтовню и заумное бормотание Дока. Высчитывали на пальцах, когда их выпнут, и приставали к тюремщикам и ко мне с требованиями подтвердить их выкладки.

Док Клизма марал бумагу своей новой диссертацией, и после освобождения от ухода за парашей и принятия моих идей, ему вообще стало пофиг, где он находится. Но натуру не обманешь, как и навыки наблюдения за сортиром, и он начал присматриваться ко мне и спрашивать, а почему я, как он выражался, не хожу по большому!

Не хватало спалиться на дерьме в прямом смысле. И я честно проторчал в сортирном закутке, умываясь под струйкой воды – а типа душ я и без этого раза три принял – надеясь, что тюремщикам нафиг не улыбается подсматривать за такими делами. А собсно как пользоваться не пространственным карманом в кишках, а тем, чем все, я тупо забыл! Да и в неволчьем обличье почти и не знал! А пространственный карман надо заранее отключить мысленным приказом, потом ждать…

Но пытливого дока я не провёл, и сказал, что бывают кое у кого кое-когда кое-какие типа запоры. А потом чуть не отлупил Дока, когда он невероятно вдохновился и начал рваться к двери, бормоча, что в этом нет ничего позорного, а у нас есть эксперт по клизмам, вот только тюремщиков попросить выдать оную клизму с полки его барахла! Гад!

В общем, я слушал умные речи Дока Клизмы, учил три языка великих, ха, ладов. Сходил с ума! Нихрена не делать! И без девки! С девицами ещё можно коротать время, но лучше совмещая с приключениями. И я уже вторые сутки не бухаю! Это невозможно! Я алкаш! Да, я, Ерис Ыйно, являюсь алкоголиком. И признаю это. Прошу принять меня в общество анонимных алкоголиков. И налить стопарик! Нет! Я просто трогаюсь башкой! А алкоголизм Лана видит и лечит на раз! А у меня не видит! Я анонимный вор! Я являюсь клептоманом, ха! И прошу принять меня… Стоп!

Глава 4. Клуб лекарей

На следующий день часов в десять утра, после завтрака и занятий языками, во время второго кофепития, загремели ключи, заскрипели петли, и в камеру решительно зашла рослая красивая неплохо формастая девица в довольно узких штанах, колете с эполетами и военными знаками, берете с кокардой и пером, и в сапожках, с лёгким мечом на боку. Замерла в нерешительности, потянула носом воздух и удивлённо охнула. Старший тюремщик за её спиной радостно заговорил:

– А что мы говорили, мамзель Салазина! Образцовая чистота! И никакой вони! Всё сияет как яйца кота! Ой, как… мордочка кота. Чистые простыни, мытая посуда! Кофе с сухариками! Научная работа!

– Вижу. Невероятно, – быстро и чётко ответила девица. – Только я не мадемуазель, а лейтенант Салазина, капрал. Я передам свой восторг барону, – уперлась взглядом в меня, старательно скроив суровую мордашку в ответ на мою улыбку. – Кто из них Ерис Ыйно? Передать в моё распоряжение.

Я быстро попрощался с сокамерниками, ободряюще улыбнулся слезам Дока, сказав, что надо радоваться отпускаемому коллеге, мы всё-таки не на курорте и не в универе. Получил ножик и шприцы, повертев ими перед носиком лейтенанта Салазины и демонстративно ощупав взглядом её бёдра, вызвав правильный пунцовый окрас щёчек. Потопал вслед за девицей, отказавшейся идти рядом и быстро пожалевшей об этом, не зная куда спрятать аппетитную попу. А я не стеснялся любоваться, засидевшись в камере аж двое суток, и она это отлично чувствовала.

Пришли в какую-то комнату, сели. Красотка уже ёрзала на стуле и краснела под моими взглядами. Я завёл беседу. Попробовала отмолчаться, но я сказал:

– Лейтенант Салазина, все мои вопросы являются неотъемлемой частью исцеления. Возраст твой и Несмеяны? С какого возраста стала несмеяной? Замужем? Любовники есть? Были?

– Мне 23. Несмеяне 23. С 17-ти, – не докладывала чётко, а бормотала девица, краснея ещё сильнее. – Несмеяна не замужем. Любовников нет и не было. Все ещё спрашивают про рост, размер бёдер, бюста и талии…

– Я и сам не слепой. И не про Несмеяну спрашивал, с ней понятно.

– Не замужем. Любовников нет и не было, – нерешительно заявила девица, потом собралась и как отрезала. – И не будет! Я решила взять пример с гувернантки Несмеяны и моей. Мы с Несмеяной росли вместе, всегда рядом, просто я изучала и фехтование, стала и телохранительницей Несмеяны.

– Сколько лет моей коллеге? Гувернантке. И те же данные про неё.

– 36. Не замужем. Любовников нет и не было… Ой! А зачем это?

– Тяжёлый случай, – усмехнулся я. – А это ради научного любопытства. И сбора информации о среде. Ну и шприцов два, но я говорил и про несколько вариантов…

– Читала. Семь. Седьмой рассмотрен по запросу агента и самим тобой отвергнут! Но… это ужасно цинично! Первый, второй и пятый!

– Цинично, зато дёшево, надёжно и практично, – весело прикалывался над суровой девицей я. – Третий рекомендую рассмотреть в качестве поддерживающей терапии всем троим. Ну и седьмой я отверг для Несмеяны, но ни в коем случае не отвергаю для остальных. Как для остальных актуален и первый! Мгновенный эффект и простота делают его почти незаменимым!

Пока лейтенант Салазина пыталась одновременно одолеть помидор окраской мордашки, набрать воздуха, захлопнуть ротик и разгромить меня в научном диспуте, явилась гувернантка. Высокая чопорная хорошо выглядящая девица в строгом длинном тёмном платье. С блокнотиком. И тоже очень суровая и надменная. Со мной, надеюсь. А с воспитанницами наверно всё-таки повеселее. Хотя жизнь без любви… Мне даже стало жалко дуру и захотелось помочь…

– Привет, коллега! – радостно улыбнулся я.

Но в ответ удостоился только сурового и надменного взгляда. Ладно. Попляшешь у меня. Ну типа того. Но ждали ещё одну членку комиссии. Вскоре пришла лекарша возраста примерно гувернантки. С чемоданчиком. Салазина уже сама доложила возраст лекарши, и что та замужем, изрядно удивив оную.

Эскулапка начала раскладывать на столе около кушетки разные артефакты и медицинские приборы, жидкость для дезинфекции. Я посмеялся над аж тремя градусниками, опять нагнав краски на подопытную лейтенантшу. Лекарша выдавила из шприцов по несколько капель зелья, изучила с помощью приборов и артефактов. Удивлённо поохала, сообщила:

– Сильное неизвестное зелье. Состав в обоих шприцах одинаковый. Можно начинать.

Лейтенант Салазина напрасно надеялась отделаться приспусканием штанишек. Счаз! Мало того, что у меня на неё прекрасные планы. Но тогда и барона я не увижу, а это уменьшит мои шансы на триумф. Да и не уверен я в этой братии. Могут и выпнуть или попробовать обратно в тюрягу отправить. Или по этапу как пришельца. Так что – шоу маст гоу он!

Дальше голая Салазина лежала на кушетке кверху попой, с градусниками под мышками и во рту, а я старательно изображал очень приятные магические пассы на её теле. Немного помассировал, помял и пошлёпал под напряжёнными взглядами лекарши и сдержанными гувернантки, которая и в блокнотик непрерывно писала наблюдения. Ну да. Горячая красотка Салазина не впервой выступала подопытным кроликом и наверняка не впервые голенькой.

Лекарша в третий раз глянула и записала температуру подопытной. Сняла показания каких-то магических приборов и дала отмашку. Поехали! Я всадил иглу в ягодицу и начал вводить зелье. Но облом. Всё сразу впрыснуть не дала лекарша, оживлённо снимая показания приборов. Ну и смотрели, не начнёт ли пациентку колбасить. Так что Салазине пришлось терпеть и растягивать удовольствие. Ещё три перерыва!

Ну и потом я и сам с интересом наблюдал за возрастанием энергичности и весёлости жертвы. Вернее счастливицы. А я развлекал её беседой, узнав из чисто научного интереса, что Несмеяна всё-таки форму поддерживала, регулярно занимаясь спортом на тренажёрах, но в очень печальном настроении. У меня аж отлегло, а то только представить, во что превратится девица за шесть лет в кровати… Жалко просто. Из соображений гуманности.

Весёлость быстро возрастала правильно. Вместе с отключением лишнего контроля. А не просто смешливость, не говоря про хохот. Хохота как раз не было. Зато вскоре Салазина возжелала любви! Ну этого я и ждал, Фига ведь не в цирке работает. Ну и… Отличная любовь!

Лекарша быстро записала последние показания, глянула на продолжавшую наблюдать за экспериментом разинув рот и вытаращив глаза, и бормоча разные нехорошие слова на неизвестных мне языках, гувернантку. И выскочила во избежание. А гувернантка осталась. Напрасно это она.

Я типа случайно вылил на чопорную перезрелую деву кувшин воды, начал помогать с одеждой, подавляя хаотическое сопротивление, ну и когда она опомнилась, то тоже уже была жертвой эксперимента. Только потом кудахтала о странном эффекте. Но я сказал, что это могучие чары, действующие на всех. Веселье, значит веселье. Любовь, значит любовь! Проверили вместе с ней эффект любви ещё разок. Исключительно из научного интереса.

Только через пару часов получившая три раза любви и немного остывшая, но далеко не совсем, лейтенант Салазина оделась и выскочила сообщать отличные результаты эксперимента. За ней и помятая гувернантка понеслась, пытаясь поправить платье.

Вечером я обсуждал с ними и с на всякий случай державшейся от меня подальше тоже весёлой лекаршей первые итоги. Салазина немного сбавила обороты энергичности и весёлости, но хихикала и скакала просто отлично! Сама настояла на любви! Я улыбался, но не отказал, конечно.

Потом я смотрел в окно на прибытие графа. Жениха.

Спал я под охраной за дверями. Чтобы не смылся, если пациентка помрёт. Ну и гувернантка с теперь сияющими глазами, но всё ещё старающаяся быть чопорной, пришла обсудить со мной научные вопросы. Как гувернантка с гувернёром и учёная с учёным. Ну куда без этого! Два раза. Главное не спрашивать.

Утром зашедшая с Салазиной лекарша смеялась, глядя на двух гувернёров в одной кровати. Сказала:

– Салазина в полном порядке, если не считать, что лейтенант ночью совратила капрала. К финальному этапу всё готово. Надеюсь, что на Несмеяну результирующее действие окажется слабее за счёт её текущей неэнергичности и невесёлости.

Мы перекусили быстренько и отправились к Несмеяне. По дороге я шепнул легкомысленной, весёлой и энергичной Салазине про некие тайные дары Древа девицам, и что жрицы Фиги расскажут подробности, крайне восхитив её и лишив последней задумчивости о последствиях своих проделок. Она ещё и с гувернанткой пошепталась. И обе порадовали меня, что замуж собираются, но не очень скоро, ибо отличных парней вокруг много… Умницы.

В покоях Несмеяны к нам прибавился только барон, решивший, что и вид голой дочурки переживёт, и она не развалится покрасоваться. Попялился на меня, но угрожать не стал, хотя я и так в курсе. Лекарша доложила, что мои пассы не понятны, и на девяносто процентов она уверена, что справятся и без меня. Я барона уже увидел, и он меня, и я был готов отказаться от личного участия в лечении, но ведь не поймут же! Хотя Салазина и гувернантка вполне счастливы и зла на меня не держат. Наоборот в восторге. Барон подивился переменам и в гувернантке, которую магия зацепила рикошетом. А потом сказал, что рисковать не будем.

Перешли к лечению. Офигевшая мрачная девица, оказавшаяся вполне симпатичной, но далеко не такой красоткой как компаньонка Салазина, сопротивлялась раздеванию не сильно. Моё лапанье перенесла стоически и мрачно, в отличие от ненавязчиво поскрипывавшего зубами барона, ха. А потом вопила негромко, получив иглу в нежную ягодицу и получая довольно болезненное, хотя и не как козобрык, зелье. Да уж, она не терпеливая телохранительница, а нежная леди. Хотя какая нахрен разница, видывал девиц и покруче в плане титулов, и императриц, и богинь с Хранительницами Реки, и сам я царь, король, султан и сатрап! Ладно, сейчас я простолюдин. Но баронетка отстрадалась, ха, гораздо быстрее телохранительницы.

Надевая колпачок на иглу и убирая и этот шприц в подсумок – пригодятся ещё – я усмехнулся:

– Результат неизбежен. Я только рекомендую через час танцы с женихом устроить. А через несколько часов и свадьбу справить. Девица изнывает. Ну, скоро начнёт. А жених согласится на такую быстроту, она его просто очарует резвостью. Ну а я готов получить триста золотых и откланяться. Не хочу, знаете ли, попасть под резвость красотки. Устоять будет трудно.

Я прошёл вслед за бароном в его кабинет. Там он посмотрел в окно на тренировку солдат. Почесал башку. Затем заговорил:

– Награда ждёт, и я готов выплатить… Хотя и хотел тебя убить, когда ты лапал мою дочку, а есть подозрение, что это лишнее… Но… ладно… Сейчас идёт подготовка войск к войне. У меня приказ от короля, герцога и графа предоставить немало солдат… Во Второй Менский пехотный полк, формируемый в Зилидоре. Это помимо обычного рыцарского отряда. И мой сын отправляется на войну. А потом и я наверняка отправлюсь. Война надолго. И война очень дорогое удовольствие. Не хватает хорошего оружия и доспехов, приходится докупать. И подготовка и отправка солдат, это не просто. Лучников не хватает. А ещё город Гарендаген выполняет своё задание от графа на отправку солдат. Мы конкурируем, ха. Хотя собираем в моих казармах. Послезавтра наши совместные отряды рекрутов полка должны выйти, чтобы успеть… Это я к чему… У меня есть приказ всех пришельцев из портала отправлять… в конечном итоге к королю. Но ты сделал… несколько прекрасных дел. Хотя просто повезло с Древом Фигой, которое неожиданно пробудилось, может и ведьма эта…

Барон уставился на меня, усмехнулся:

– Но сейчас такой бардак с началом войны. Никому дела нет до портала и кто из него вышел. И я могу сжечь твоё дело. Но тебе нельзя идти куда ты там хотел. Поймают. Ты не знаешь королевство, языки и мир. Говоришь с акцентом. Попадёшься, и мне станет невесело. Но и здесь оставлять тебя не хочу. Ты слишком много знаешь. Ну и всё равно засветишься. Опять плохо. Так что лучший выход, я оставляю себе награду за исцеление дочки, хоть немного снижу дефицит средств. Сжигаю твоё дело, мои люди не проболтаются, а остальные и не знают, ты был осторожен. И я нанимаю тебя лучником во Второй Менский полк. Ты же охотник, стрелять умеешь. А в полку уже никто не спросит, кто ты и откуда. Стрелок! А через много лет уже и освоишься, да и забудется всё. Демобилизуешься, устроишься. Лучше подальше отсюда. Полный контракт на десять лет и вряд ли война раньше закончится. Хотя и потом часть полков сохранится. Всем хорошо.

Я улыбнулся. Посмотрел на висевшую на стене карту, где были нарисованы стрелки на восток и северо-восток, но даже не планы, а просто предположения скромного в такой движухе барона. А неплохая идея. Я и сам допёр бы, просто не хотелось. Но красться лесами не проканает, и медленное движение по дорогам тоже непонятно как сложится. И мне в целом туда и надо. И я хотел побыть простолюдином, ну так побуду солдатом. И кольцу Прелес желательно не зависать надолго в одном месте. Деньги мне нафиг не нужны, а в армии харчи, ха, выдают. Пока это лучшая идея. И могли просто кокнуть. Я кивнул.

Барон позвонил в колокольчик, отдал распоряжение слуге. Вскоре зашёл Прыщ уже без прыща, послушал. Вышел. Вернулся с тонкой папкой и листком контракта. Я не глядя подмахнул бумажку. Барон бросил папку в камин, сказал:

– Спасибо за дочку.

– Пожалуйста.

Я вслед за ухмылявшимся Прыщом прошёл в пустые казармы. Затем сразу в арсенал. Получил немного зачарованный, но по местным меркам хорошо зачарованный аршинный составной, из дерева, рога и сухожилий, лук. Зачарован на дальность и пробивание. Но не зачарован на упругость, и хранить надо со снятой тетивой! Саадак для лука и трёх десятков стрел. Колчан на сотню стрел. Стрелы двух видов, бронебойные и обычные, часть зачарованные, пара зажигательных и просмолённая пакля для них же. Инструктаж выдававшего капрала, что лук моё основное оружие и самый ценный в моём оснащении, и его надо беречь.

Получил вообще почти незачарованный полуаршинный тесак в ножнах. Не затупляется по приказу, зато тупится от использования. Ну да понятно. Нож я оставил свой, кривой в локоть длиной. Вместо ножа получил маленькую бритву – и то дело, ею легче бриться. А до этого я чем придётся скрёб свою дубовую шкуру, ну заклинание называется Дубовая Шкура или Эльфийская Кожа, впрочем это название заклинания, а не кожа всех эльфов, немного послабее доступной уже могучим магам Каменной Кожи, ещё слабее Железной Кожи и сильно слабее доступной Великим Магам Стальной Кожи Великих Воинов, ну и везунчиков. Но я опять задумался. Усмехнулся над заботливым бормотанием капрала, что в ближнем бою лучники просто мясо, и им просто надо вовремя хорошо бегать. Поэтому и мечи не положены, да и вес лишний.

Получил одежду. Льняную рубаху, двое трусов, усиленную спереди металлическими бляхами тяжёлую кожаную куртку – бригантину. Увесистые штаны со стальными пластинами спереди, наколенники, две пары носков, сапоги со стальными вставками, шлем с маленьким гребнем и забралом из горизонтальных стальных пластин. Инструктаж гласил, что забрало лучники обычно не опускают – целиться и дышать труднее. Но шлем, в отличие от остального, хоть как-то, вернее хорошо, как уверял капрал, зачарован. Портупея, перчатки лучника. Одежда пёстрая, светлые тона, гербы короля в виде волка и Светлого Призыва в виде лебедя. Шлем почти белый. У тёмных врагов больше фиолетового и чёрного, сообщил капрал.

Флягу, верёвку, подсумок, котелок, кружку, ложку, сухпаёк с надписью «не жрать», раскладной фонарик, три тонких факела, иглу с нитками, тряпку, небольшой свёрток ну хоть тонких и хороших пледа и одеяла, крохотную аптечку с бинтами и зельями, и сворачивающийся ранец настраиваемой формы и объёма для барахла, и носимых пехотой припасов. Капрал рыкнул весело:

– Больше всего ротных припасов все носят! Ещё проклянёшь свой ранец! Но он не твой! А полковой! Так что не набивай мусором! Не хватай прошлые ремки, продать не получится, а за перегруз огребёшь пилюль. Для личного подсумок. Куда шприцы в подсумок? Куда всё в ранец? Все вы одинаковые!.. Ладно, разберёшься. Армия всё лечит! Светлый Призыв навсегда!

– Ага, – согласился я

Навьючил ранец, саадак и колчан. И оправился в указанном направлении. На стрельбище, показывать что умею. А капрал, кидая мою гражданскую одежду в ящик для перебора и раздачи бедным, ржал вслед, что обделаюсь я, но армия всё лечит.

На стрельбище, с вынесенными на сто, двести и четыреста аршин к лесу мишенями толклись десятка полтора начинающих лучников. Ко мне сразу кинулся Йонко, вопя радостно:

– Ерис! Я так рад, что ты тоже решил вступить в полк! И в лучники! – он остановил порыв обняться, пожал руку и похлопал по плечу. Продолжил верещать своим высоким голосом. – Хотя платят меньше, чем мечникам и копейщикам, но лучники основа пехоты! Да и шесть герцогских динаров серебром в месяц тоже отлично! Я уже посчитал, это всего на несколько процентов меньше чем золотом!.. Ты что, не читал контракт? Там же и присяга! Зато еда, одежда и оснащение за счёт короля! И у лучников смертность ниже. Обычно. Ого! У тебя короткий лук, для сильных! Натянешь? Дальность та же, но сильным выдают более короткие. На мой не смотри, у меня свой, отлично зачарованный ронский, я совсем слабый, но стреляю дальше остальных! И мой лук даже упругость сохраняет! Ты уже перевёл половину жалованья в королевский банк? Я хочу в снайперы шестёрки записаться! А потом и во взводные, и в ротные снайперы! Давай вместе в шестёрке и даже в тройке! Одна палатка! На отделение.

Мы пошли к остальным во главе с пышущим яростью капралом. Я весело осмотрел друга. Йонко остался со своей лёгкой шпагой и в своих узких штанах, колете и сапогах, только уже раскрашенных в жёлтый и зелёный, и белый, и красный цвета и гербы короля и Призыва. Он пояснил:

– У меня полудраконья кожа! Маг сказал, что его чары и наши доспехи лишние!

– Сейчас плёткой получишь по своей полушкуре! – рыкнул капрал. Ткнул пальцем в меня. – На позицию! Ставлю кружку, что очередной косой!

Я осмотрел остальных. Примерно как я оснащёны. У большинства луки на локоть длиннее. Только у одного крепыша тоже аршинный. И у моих старых знакомцев, с фингалами от меня. Я улыбнулся, глядя на криво усмехнувшегося трусливого эльфа с фингалом и коротким луком, и с уже не такой испитой рожей – несколько дней трезвости помогли – но замученной нагрузками после нездоровой жизни, который только закончил стрелять. И уже без своей палицы, зато со штатным тесаком. Ну и скорчивший свирепую рожу гном с нормальной теперь короткой ровной бородкой. Лук у него тоже короткий, но ещё и из-за роста. Гномыч хотел что-то сказать, но я отправился стрелять для начала на сотню.

Неплохо прошло. Я и сам удивился, что руки помнят, не зря в прошлые яркие жизни, ха, я немало с отличными обучающими луками тренировался. Только первый десяток стрел улетел мимо, пока я к луку без чар на меткость приноравливался. Капрал чесал башку в память о пиве, которое собрался отдать вечером, и радовался, что у него второй хороший стрелок, после Йонко. Йонко даже на четыре сотни попадал в верх ростовой мишени! А капрал объяснил всем:

– Запоминай Ерис! Четыреста, это начало обстрела вражьего строя! Дальше уже не пробьёте. Тут важно сильно ниже и выше не пускать. Двести, уже обстрел одиночных ростовых. А сотня уже уверенно попадать, и стараться в грудь незащищённых, мимо щитов, в ноги и руки, а может и в шею, ну или в голову, если без шлема. Работаем скорострельность!

Да уж, тяжело много раз подряд натягивать не зачарованный на это лук! Но я всё ещё сильнее, быстрее и выносливее среднего тренированного лада, и даже успешно выдавал прицельно дюжину стрел в минуту. Тоже неплохо получилось, но капрал пиво уже не ставил, усмехнулся:

– Тебя, Ерис – а прикольно имя из двух частей, и быстро, и правильно – можно и в копейщики, и в мечники, и в скауты. Универсал! Горжусь подготовленным рекрутом, ха! Но нам лучники нужнее. Это самое сложное. Сила нужна особая, и опыт!

– А хрена ли меньше всех платят? – буркнул гном.

Мы пошли собирать стрелы и устроили дискуссию.

– Ты, Каналадавр, добровольно вступил в войска Светлого Призыва. И ты не наёмник! – важно объявил капрал. – И молодец! Защищаешь честь гномов вне их фаланг. Но оплата включает в себя и плату за риск. Ну и за силу и умения. Поэтому у лучников за силу и умение больше, а за риск меньше.

– Как же, добро… Добровольно конечно! – осторожно глянул на капрала, а затем свирепо посмотрел на меня гном с жутким для быстрых сражений не безымянной массой именем. – Как один доброволец меня сдал в каталажку, а потом пришли и сказали или в полк, или горы ломать… Так я таким добровольцем стал! Но с тобой, Ерис, мы ещё обсудим…

– Ну раз одного раза мало было… Кавр, то обсудим, – усмехнулся я.

– Ты кого Кавром назвал? – взбесился гном, которого я для себя охарактеризовал как тупого и сердитого.

– Уймись, Кавр, – промычал эльф. – Я тоже от Ериса огрёб. Но в полк сам вступил. Тут еда…

– А ты! Ты! Сангирасак! Будешь… Жруль! – кипятился гном.

– Но почему? – даже удивился эльф.

– Будешь Сансак, – усмехнулся я. – Просто Кавр… умён. И не дуйся, Кавр, тебе один слог, а не два. Просто прозвище, а у меня, Йонко и Сансака по два, но нам пофиг, есть же у нас и длинные имена.

– Будете в одной шестёрке, – усмехнулся капрал. – Милое дело слушать старых дружбанов. Трус, дурак, дрищ и… А ты, Ерис, как в стрелки сподобился?.. Надеюсь, правильный доброволец?.. Моё почтение, леди! Здравия желаю, лейтенант Салазина!

Я полюбовался на подъехавших в красивой лёгкой двуконной тележке к нам из замка – в котором звучала музыка и явно развивалась предложенная мною на день программа: знакомство, щебет, конфето-букеты, окончательное сватовство, помолвка, свадьба, брачный вечер – Салазине и бывшей уже Несмеяне. Обе улыбались. Но леди ещё и морщилась от солдатни. Впрочем промурлыкала миленько:

– Ерис, прошу с нами в арсенал. Я хочу тебя отблагодарить.

Я глянул на топтавшуюся на краю полигона мою официанточку с татуировкой волка и с корзинкой, на разинувших рты сослуживцев, пробормотал капралу еле слышно:

– Дела амурные, встретимся около девицы с корзинкой и волком, – и запрыгнул в бричку.

В арсенале баронетка приказала подобрать мне доспехи получше, и что с отцом решит. Потом закатывала глазки и теребила подол, когда довольный я в коротких трусах – от шёлковой рубахи я отказался, мне и эта нравится, но перед девками снял и рубаху, любуясь их мордашками – примерял доспехи, про которые оружейники бухтели, что они для баронета.

Тоже бригантина, но тоньше, легче, лучше зачарованная от пробивания и немного от ударной магии, и стальные пластинки тонкие, но защищает даже немного лучше прежней, а со спины и сильно лучше. И что порадовало, с длинными прорезями для вентиляции, со шнурками для завязывания в холод и дождь. Отдали красить в цвета и гербы. Штаны меня тоже порадовали – зачарованная от пробивания ткань без стальных пластин и наколенников. И похожие сапоги, но ещё и пропускающие наружу влагу и с мягкой подкладкой. Кайф! И выглядит всё получше прежнего – самое то для ловеласа. И перчатки потоньше и качественнее, и с красивыми тонкими накладками для кое-какой защиты кистей.

Ещё я тесак сменил на тоже слабо зачарованный, но старый и неплохо расширяющийся к почти совсем отсутствующему из-за множества заточек острию. Шокировал оружейников, и повеселил нифига не понимающих девиц:

– Три в одном! Тесак, топор и лопатка. Всё так себе, но лучше чем ничего. А колоть в бою тесаком не очень надо, хотя тоже можно и этим, если умело.

Пока ждали покраску, я отказал баронетке в любви, на которую она намекала. А нефиг на солдатню мордашку морщить. Ну и ей уже замуж скоро, не ведает, на что намекает, дурочка. И Салазину я почти обидел отказом. Она тоже болтала, что вместе с хозяйкой отправляется в поход, и уже присматривается к рыцарям графа на предмет замужества. Но главная причина – я не хотел нарваться на проблемы с психованными лордами, пока не ушёл подальше. И причина ещё главнее – меня ждёт официанточка с татуировкой волка. Прощаться. Отправил девиц на череду свадебных мероприятий, отказавшись и от предложенных баронеткой денег. Нафиг надо – я с девок деньги не беру, ха. Даже если дальше ощупывания не зашло.

А пока ждал покраску, я надел рубаху и старые штаны, и сходил в кузню, там дождался когда все ушли на обед, достал и рассмотрел наконец Клеймо Мантикоры. Ожидаемо это не перстень, круглый аметист диаметром с ноготь с приделанным стальным основанием, на котором стальная спираль. Можно и как перстень носить, но камушек слишком большой, всё-таки три сантиметра. Можно спираль отогнуть и вешать на шею или ремень. Но предназначено для удержания пальцем для нанесения клейма! Я положил аметист в угли, подул мехами, хотя может это и не надо. Вынул клещами раскалённую добела печать для шкуры, ха. Удивился, что спираль холодная. Ну и приложил себе к груди.

Готовился к дикой боли. Но удивился отсутствию. Хотя боль была, конечно, но далеко не такая. Зато шипение и дым! Ого! Сразу стало понятно, почему Ражор себе с запасом наделал, и ведь не врал про немного больно, и разбойники согласились. И результат ровный, чёткий и рельефный! Поначалу красный, и выглядит как сильный ожог, и края как вокруг ожога. Но клеймо быстро стало вполне аккуратным и светло-коричневым. Даже красивым, жаль что я не ценитель украшения шкуры. Сильные чары сохранения аметиста, обезболивания, формирования рельефа, долговечности рельефа очевидно, и исцеления. Решил носить Клеймо Мантикоры на шее на верёвочке.

Приоделся и вернулся к… своим уже. Завидев меня они отправились на перерыв туда, где уже заждалась меня девица. Попеняла, что я долго, но я показал новые доспехи. Коллеги позавидовали немного. А девица из беспричинной ревности сказала, что присмотрела себе жениха из не принятого в армию сельского обормота лет тридцати, который ни в деревне не пригодился, ни в армии, устроила в таверну и присматривается, чтобы и под венец пристроить.

Не ожидала, что я поздравлю и удачи пожелаю, предложил обоим в паломничество к Фиге сходить, может там неплохо устроятся. А в корзинке у неё были и две бутылки виски. И капрал, расспрашивая меня, с обеими ли высокородными красотками я переспал, не стал запрещать выпивку всей толпе. А потом все пошли на обед, а я с девицей в сарай – любовь мне на посошок, а ей перед новой жизнью.

Когда я уставший, но довольный присоединился к учебному взводу, то там Йонко устроил шоу. Попялился на мою улыбочку, не над ним, но его уже достали, и снял колет и рубаху. Показал несколько свежих татуировок. На груди, плечах, спине, животе. Драконы, разные символы. Но больше показал, что тело с мускулами и без сисек. Совсем. Отпустило народ – девки даже без сисек здесь топлес не вертятся без веской любовной или купальной причины. Дурень, так шкуру разукрашивать. С чистой совестью теперь толчётся рядом со мной, гордо заявляя, что мы друзья навеки, и уже сражались вместе. Я рад. Честно. Сказал ему:

– В случае заварушки держись поближе ко мне. Я мастер смываться. Прорвёмся.

– Тогда я тоже с вами, – печально пошутил трусливый эльф Сансак, которому немного полегчало от двух шотов виски перед обедом, больше капрал не разрешил, и литр у меня теперь во фляге.

А потом и гном Кавр опять пристал со своими бедами. Начал бухтеть, что я его в армию пристроил. Но хорошо пожрав и сам согласился с аргументами Сансака, что если он из своих гномьих земель почему-то смылся, а у ладов не смог устроиться, и лучше продажи втридорога дешёвых камней ничего не нашёл и ничего не заработал, то для него армия лучший исход, а у других вариантов в конце каторга или виселица. Мне даже стало немного жаль обормота, который загрустил, вспомнив прошлое, и сказал, что сейчас хоть жрёт нормально. Но Кавр не успокоился, глядя на полученные мною от капрала подъёмные и пропойные в размере месячного жалованья, заявил без особой надежды:

– Купи у меня аметисты! Чего не сделал при знакомстве. И будем считать, что ссора при встрече исчерпана! Сам делал! Я же камнерез! А мне бы десяток динаров отправить надо. Должок старый.

– Через месяц отправишь, как жалованье получишь, – буркнул капрал. – У всех есть куда деньги пристроить. Уже который взвод готовлю, богачей не встречал.

Я посмотрел на предъявленный маленький футляр с камнерезными инструментами для мелких и очень мелких работ, на три красивые игральные кости из поделочного непрозрачного аметиста. Высыпал из ладони перед горе-камнерезом шесть увесистых серебряных – грамма по двадцать четыре, как я прикинул, ещё и припоминая урок брата кинутого мною сельского трактирщика – монеток, подбросил в ладони кости, улыбнулся:

– Сделка! Найду применение и костям.

– За мошенничество с азартными играми жёстко. Ну и если кто начнёт однополчан обыгрывать, то… немало, – предупредил капрал.

– Да я по медяку. И игры не моё. Скучно. Но, капрал, в казино всегда выигрывает казино. А алчность, это плохо. Очень. Хуже только властолюбие. А мерзее зависть. И я знаю о чём говорю… – сказал я и рассмеялся. – Но, ну и компания у нас! Камнерез, скульптор по глине, я тоже по дереву могу! Прям мастерская изящных искусств!

– Я из кости резал неплохо. Особенно бивни слонов с севера и морского зверя с юга, – усмехнулся Сансак. – Пока не спился. А всё из-за… эээх… Можно я к вам в компанию? Весёлые вы!

Я кивнул. Капрал заржал:

– Будет стрелковое отделение! Дурак, трус, дрищ и ходок! Все по статуэткам! Ещё командира вам, и ещё одного оригинала!

– Ловелас. Я называюсь ловелас, – улыбнулся я.

– Будешь с девок месяц выпивку получать? – усмехнулся капрал.

– Нет. Меди у меня осталась ещё немного, а пиво, оно само меня находит. Вот вечером проспоренная тобою кружка ждёт, – усмехнулся я.

– Строиться! Строевая подготовка, маневрирование! – рявкнул в ответ капрал.

Следующий день прошёл в интенсивных тренировках. И я легко освоил не сложную науку стрелковых манёвров, догнав дольше тренировавшихся коллег. Уже и звуковые команды, и жестами запомнил почти. Автоматизма нет, конечно, но будет. Для лучников главное – стрелять уметь.

С утра и вечером я ходил в тюрягу на свидания с Доктором Клизмой – внутрь меня не пустили, но передачи разрешили. А я ещё обзавёлся и листком со статистическими расчётами выпадения чисел для трёх игральных костей, которые Док с радостью произвёл и два раза перепроверил, как я и хотел. А ещё я оплатил, вернее перевёл на Дока усиленный пансион – моей оплаты осталось немало, и тюремщики не горели желанием её возвращать, да и не принято такое. Ну и порадовался, что агрария и подмастерья вышвырнули по домам, и Док вообще кайфовал в камере один. Я попросил охрану не позволять обижать дурня сокамерникам, когда кого-то подселят. Те пообещали даже говорить всем, что в этой камере троих крутых чуть не порешили, и что из тех сидельцев один остался. На лучших местах. Ну и сказали, что будут законченные записи Дока убирать в его камеру хранения.

Я посмотрел как поздним утром из замка в сторону Фиги умчалась карета. Улыбался. Живёт моё дело! И эти уже щедро вознаградят и жриц со жрецами, и Фигу. И в столицу разнесут весточки и тайные знания.

Потом опять приходила уже не официанточка с татуировкой волка, сказала что замуж выходит, со жрицами Фиги договорилась, поучится немного, к Фиге сходит, и вместе с мужем отправится путешествовать бродячей жрицей Фиги, а то мир и не видела. Потом осядет, дети и всё такое. Вечером у неё свадьба. Но сказала это после любви. Вот нахалка. Поздравил и её с новой жизнью. Ревела опять, что предала меня, обыскав. Дурочка. Счастливая.

К вечеру ко мне подошёл молодой ученик мага и начал накладывать на меня чары. Местный стандартный армейский набор, как он сообщил: Привет Палачу, быстрое восстановление, регенерация, защита от болезней, защита от магии и от сглаза с какого-то фига, тут он не знал в чём разница, прочная кожа. Всё, кроме во всей Вселенной одинакового первого, слабое до умиления, как я понял. И бедолага даже не понял, что всё это, и куда сильнее, на мне уже есть. Только я не понял про быстрое восстановление, может у меня вместо этого хорошее здоровье или выносливость. Он сказал, что быстрее на привалах отдыхать буду. Ага, на пять минут. Только с прочной кожей парнишка завис, краснея и бормоча, что не ложится, потом резанул меня по руке ножиком и бормотал в шоке, что легло слишком сильно и надо к учителю идти. Я усмехнулся:

– Хватит, мальчик, попку морщить! Всё сделал, свободен. Я никому не скажу, что не знаешь что творишь, и что за чары. И ты молчи. Всё у тебя хорошо будет, просто устал ты немного.

Грубо, несправедливо и нечестно, но мне только ещё не хватало его болтовни.

Утром попрощались с капралом, который усмехнулся криво:

– Я тоже закончил с рекрутами. Отправляюсь в рыцарский полк, нормальный. Там где настоящие дела! Сражения! А вам удачи в пехотном.

Да уж, насмешил. Но получается, пехотный полк это типа массовки. Стадо простолюдинов. Ладно пофиг, не полк красит вада, а вад полк.

Вышли.      Шли пешком, что нудно, но такова служба, ха. Вдоль дороги поля, луга, лесочки. Много деревень. Сёла каждую лигу. Жизнь кипит и бурлит. Ну и девиц полно, есть и симпатичные. Пялятся на солдат. Я подмигиваю, они краснеют.

Почти сотня засранцев под командой лейтенанта на коне. Две дюжины повозок с собранными припасами для полка. Пара маркитанток – здоровые толстозадые… ну пусть будет девки. В их повозках новобранцы и начали тратить свои подъёмные и на любовь, а во время обучения шлюх к нам не допускали. А во время обеда вынесенным за счёт короны из таверны в селе, мы и селяне и прописанную лейтенантом порку одной толстой вертлявой голой попы посмотрели. За превышение числа любовных услуг. Все стеснялись осуществить наказание. Только Йонко вызвался на подначивание лейтенанта над «трусливыми девками». Ловко с розгами управляется, ха. Сказал, оправдываясь перед нами, друзьями, что ему 18 лет, но он уже опытный, ха.

Ну а я, после обеда, на коротком привале для помощи стёршим ноги, уболтал юную селянку, работавшую в поле, на любовь.

В нашем отряде были и пять скаутов на конях, лёгких конных разведчиков. Молодые обормоты, трое из молодёжной банды не успевших сильно нагрешить дурней. Они задолбали всех прикалываться над устало топавшей пехотой, и сообщать, что их жалованье аж пятнадцать динаров, причём им надо только коней содержать в порядке и мыть, а фураж тоже за счёт короля. Сансак пробормотал тревожно:

– У них очень опасная служба! Я узнавал у капрала, самые большие потери. Многие просто не возвращаются из разведки! Порой кони прибегают. Иногда с окровавленными сёдлами!

Я нашёл на обочине трын-траву с побочным эффектом в виде ослабления контроля и страха, но без одурманивания как алкоголь, дал ему пожевать. Толку мало. Показал ему травку и сказал:

– Собирай трын-траву. Она слегка целебная, но есть и полезный тебе побочный эффект, ослабляет контроль и страх. Но в отличие от алкоголя и наркоты, нет одурманивания. Жевать мало толку. Сок дави. Пей. Отработаем дозу. А то в бою ты не… справишься. И лучше заранее разобраться, – усмехнулся. – Ну а не поможет, или для усиления эффекта в разы, у меня шприцы есть, а у тебя задница! Эффект в разы сильнее! Только ты уж сам. А подготовить помогу.

– Я могу ввести. Я умею, – влез старавшийся казаться круче крутых Йонко, и покраснел.

– Все умеют, – буркнул я, но Сансак и Кавр со мной не согласились, а остальные не слышали, мы чуть приотстали.

Сансак и Йонко бросились собирать трын-траву, принося и показывая мне. Она не совсем уж часто растёт, но через час я уже толок в котелке, весело ругаясь, что всё показывать надо. Потом фильтровал через тряпку. А сочная зараза! Магическая травка. Йонко смотрел на меня и на получившуюся жижу восторженными глазами. Я нашёл и несколько совсем уж сочных листьев обеззараживающей травки с непроизносимым названием, которую обозвал ласково спиртошка, там и в самом деле спирт, и именно этанол, есть, но пить нельзя без обработки хитрой и мне не известной, а Фига это не подсказала, не умея бухать.

А потом Сансак матерился в кустах под участливое бормотание Йонко. Но подействовало! Я даже спарринг с трусливым эльфом провёл, и он храбро махал кулаками, и сам аж прослезился, когда я сказал, что он по-эльфийски силён и ловок.

Дошли до села около города Сенбедад, столицы одноимённого графства, там стали на постой по домам селян. Им платил лейтенант с помощью своего денщика, ворча, что нет у него квартирмейстера. Ну а я встал на постой в таверну. Там хозяйка молодая и горячая начинающая счастливая вдовушка – муж по-пьяни утонул в бочке с вином, о чём всё село ещё судачило и алкашня допивала это вино с большой скидкой. А мне пиво и бренди, и ужин отличный.

Но я и своих друганов пристроил в роскоши, ха, ужинать и ночевать в отдельных комнатках. Ещё и с падкими на редкие расы служанками под боком, ну кроме Йонко, конечно. Друзья только по-быстрому за полчаса украшения для таверны изваяли – ничего так, симпатичные глиняная статуэтка девочки с корзинкой, печать из нашедшегося аметиста и костяная рукоять для ножа.

Ночью я любовался на комету, зовущую на войну и нас, и думал, что нормально устроюсь, даже не скучно. Вдовушка рядом звала после войны к ней вернуться. Просила ребёнка, восторгаясь моими мускулами, а то муж старый был и алкаш, не удосужился, не осилил, удачно.

Утром я сбегал с ней по росе в луга, дал ей пожевать залётной травки – она не для и не против залётов, такие травы я не знаю, а с неплохой вероятностью показывает залёт, вызывая у проверяемой тепло в животе, для тех кто избавиться хочет. Но трактирщица не хотела, хотела точнее узнать, даже настояла на уколе. Ну, шприцы со мной. Вопила про жар в животе! Носилась голая по росе! Красота! А я её догнал, и ещё прекрасная любовь. А какой завтрак!

Лейтенант утром весело поругался, стараясь не смотреть трезвым взглядом на скрасившую его ночь здоровенную толстую бабу, что ловелас необычайно шустр. И мы потопали дальше. Этот дневной переход, чуть длиннее обычного, девять лиг, и мы окажемся в расположении полка. А затем, я надеялся, вспоминая карту огромного континента, корабли. Рек полно. Но сначала, конечно, завершение формирования полка и тренировки, а может и учения. Большинство радостно вопили, что и славные сражения скоро, и зададим тёмным. Орали по утренней свежести:

– Светлый Призыв навсегда!

Ну и я поорал. А чего не поорать. Затем и песни петь начали, и известные здесь, и придумывать полукричалки, не великая поэзия, но от монотонности самое то, начали с моей подачи:

– Второй Менский круче всех!

Нас преследует успех!

Будет слава нам для всех!

И напиться нам не грех!

Вдохновились. Многие, обсуждая мои и друзей ночные оттяги, ломанулись к маркитанткам. А тем больше десяти в день запрещено. Устроили аукцион дуры. А у них лимит цены за любовь. Так что сделали привал на порку второй девки, а уже драную накануне лейтенант простил на первый раз. Ну и лейтенант сразу вызвал Йонко, и поощрение в виде кружки пива выдал, за счёт получальщицы порки! Я тихо ржал, что нашёл парень себе подработку.

Маркитантка весело нацедила кружку пива, вытащила себе раскладную кровать, чтобы получить розги с комфортом… Потом обе шлюхи весело вопили, что не дождётся пацан их любви. Но потом и дружно подмигивали, обещая первую в его жизни любовь бесплатно, а можно и с обеими одновременно, а у них лимит только на платную. Но пунцовый дракар героически отказывался, распаляя проказниц и веселя отряд.

Днём я сыскал трёх прятавшихся в кустах у дороги девок, рассматривавших, хихикая, проходящий отряд и обсуждавших бравых скаутов на конях и лейтенанта, тоже на коне. Но лучники лучше! Так что любовь в кустах у меня с друганами случилась прекрасная. А потом мы дрались с их напрасно отлучившимися понаблюдать за купавшимися другими девками хахалями, про которых мы честно не догадывались.

И я заработал первое взыскание, устное, матами. Лейтенант особенно разозлился, когда девки, хихикая и прикладывая немного разжёванные указанные мною листья синь-травы к фингалам своих хахалей, сказали что любовались им.

А в конце дня, уже подходя к столице герцогства Штум Зилидору, который мы обходили стороной, и приближаясь к лагерю Второго Менского полка, мы увидели дым впереди! И из леса выбежали две девицы, вопя:

– Дракон! Огромный! С фиолетовой лентой! Жжёт шахту!

Лейтенант не растерялся, скомандовал:

– Повозки загнать в лес, под охрану полувзвода мечников! Скауты в разведку, но в бой не вступать, дурни! Лучники за мной! Мечники за лучниками, быть готовыми прикрывать стрелков щитами от файерболов, если небольшие! А лучникам бегать резво! Копейщики на фланги! Эх! Магов у нас нет! И стрелков мало, и неопытные. Но не высовываемся из леса без команды! Не достанем в небе! Это диверсант тёмных!

Ну и мы побросали почти пустые ранцы в кусты, потом мечники охранения обоза соберут и унесут, и побежали через лес, останавливаясь, натягивая тетивы на луки и тихонько ругаясь, что нафига приказ снимать был. Навстречу пронеслись ошалевшие скауты, вопя, что дракон их заметил и одного унёс налево, к шахтному посёлку. Я заорал, что допрашивать и искать золото в конторе шахты или ростовщика. Взяли левее.

Нам повезло немного. Спешившийся лейтенант сбегал в кусты, матерясь, что нормальной разведки нет, но он уже бывал в бою. Выскочил, негромко сказал дрожащим голосом, теребя дрожащими руками бинокль:

– Триста аршин! Уже допросил и убил нашего скаута. Знает о нас. Сейчас трясёт за ноги ростовщика. Шесть аршин! Отступать надо, золото заберёт, взлетит, и нам крышка. А под лесом не найдёт.

– Молодой, три аршина без хвоста, – сообщил я. – Надо обстрелять, крылья вынесем и додавим на земле.

– Справитесь? – удивился лейтенант.

– А то! – рявкнула наша четвёрка и ещё пяток из полутора дюжин стрелков, хотя у скаутов тоже луки есть, но они уже вне игры.

Я пригнувшись побежал вперёд под вопли в спину про идиота, но триста аршин далековато, а двести в самый раз пожалуй, и там тоже были кусты. За мной ринулись Йонко, шипя про широкие наконечники по крыльям, вполне храбрый после трын-травы Сансак, который в стрельбе быстро прогрессировал и уже почти как я стрелял, и Кавр, матерившийся про идиотов и он с ними. И ещё трое. Остальные затаились в кустах на краю леса.

Я не стал лезть в кусты, а просто встал и начал обстрел! Шикнул Йонко и Сансаку близко не вставать. Остальные начали обстрел из кустов. И из тех, что рядом с нами, и из дальних. Причём я оказался прав – из дальних кустов стрелы с широкими наконечниками крылья не пробивали, а бронебойные делали маленькие дыры, да и тоже так себе пробивали, многие выпадали. Но толк и от них был. Но основной урон наносили семеро смелых! Наши стрелы с широкими наконечниками мало того, что оставляли в крыльях нормальные дыры, ещё и застревали! Луки же у нас на пробивание зачарованы, так что бронебойность стрел не так сильно сказывается. Ну и все, ясен пень, стреляли зачарованными стрелами, пока те не кончились.

Йонко стрелял из своего крутого лука и в тушку дракона, а промазать там трудно, если цель не бегает. И даже пробивал его не самую прочную чешую. Но потом тоже переключился на крылья.

А дракон оказался жадный, неопытный и тупой. Начал ещё и собирать усиками и малыми языками рассыпанные монеты, которые ему принёс перед самым обстрелом лад-ростовщик. И крылья в кармашки не убрал, и даже держал крылья не совсем сложенными удачно для нас – и попасть проще, и некоторые стрелы даже две перепонки пробили, сшив, что не критично при его мощи, но тоже лишние повреждения. И потом не сразу взлетать начал. И не убежал, что было бы сначала правильнее. А вступил в бой. Очевидно решил, что неопытные солдаты с минимумом лучников, без арбалетчиков и катапульт, это слабый противник, а он и скаутов неопытных видел и гонял, и язык про новобранцев рассказал.

Я отпрыгнул от первого файербола и продолжил извлекать стрелы из повешенного на правый бок не особо предназначенного для этого колчана на сотню стрел, но в заспинном саадаке широкие стрелы быстро закончились. Да и зачарованные широкие закончились, но я стрелял и не зачарованными, отпрыгивая от файерболов. А все файерболы летели в меня, кроме одного, от которого увернулся Йонко, и одного, который взорвался в кустах с нашими, вызвав дикие вопли, но не прекратив обстрел и оттуда. Я потом подсчитал, что минуты за три начального обстрела выпустил шестьдесят три стрелы. Ну и остальные из передовой семёрки сотни три с половиной, учитывая и Йонко, который из ста тридцати стрел остался к завершающей стадии с полусотней.

А ещё стреляли и издалека. Да мы ящерицу в ежа превратили! И дракон наконец растратил силы магии огня, и прекратил относительно часто выпускать файерболы. Решил взлететь! На нас! Получал еще стрелы в крылья, хоть и мазали уже больше, но и попадало немало, и сильнее. Грохнулся болезный в сотне аршин перед нами! Ещё и сам себя оглушил немного падением!

Мимо нас с рёвом пронеслись копейщики во главе с лейтенантом на храпевшем коне, с отнятой у скаута пикой наперевес. Прям рыцарь-драконоборец, ха. Дальше неслись, отставая, мечники в тяжёлых доспехах и с немаленькими щитами. Ударили копьями в бока и шею! И про глаза орали несколько глоток. Дракошка не успел как следует отжечь напалмом, только двое копейщиков и побежали, дымя задницами, но их уже поливали водой из фляжек и накрывали тряпками.

Я сразу начал шарить в траве, показал лёд-траву от ожогов. Понеслись солдаты искать и таскать мне на проверку. Ну к счастью сильно обгоревших не было, да и в аптечках зелья от ожогов были у всех. Может и зря я с травой своей, привык уже. Хотя вместе зелье и лёд-трава лучше справились.

А над полем боя уже стоял рёв победы! И я радостно орал, загнав подальше смех, что завалили толпой молодую тупую ящерицу, где одному Великому Воину или Великому Магу работы только размяться.

У нас одна потеря. Скаут. Да уж. Опасная работёнка. Особенно для глупых и неопытных. Ну и ещё один скаут обосрался, один обоссался, и один заикался. Зато как они смотрят на моих ребят! Да ничего, привыкнут, опыта наберутся… если выживут.

Я весело курил трясущуюся в невероятно уставших руках трубку, сидя на траве, выпуская кольца и сдерживаясь, чтобы не запускать в них дракончиков. Отхлёбывал виски из фляжки, пускал её по кругу семёрке героев. Рядом радостно орал лейтенант, тоже отхлебнул из моей фляги, потом из фляги эльфа, дальше ещё и ругался весело на хитрых лучников. А у моей четвёрки у всех крепкое плескалось, от трактирщицы, только у Йонко вино.

Входили в лагерь полка с триумфом! В свете факелов, а пока собрали всё, пока разобрались, уже поздно вечером дошли. На большой ломовой телеге, взятой взаймы на шахте, лежала туша дракона. Командование, конечно, уже знало про бой. И лейтенант сообщил нам, прощаясь, что утром выходим – в десяти лигах на юго-восток замечены красные орки из дальней рейдовой орды тёмных, большого войска там нет, но прогнать надо, да и даже сотня этих кабанов может и наш батальон одолеть. Дракон вероятно был с ними. На сутки раньше начнётся поход Второго Менского пехотного, то есть и без орков только нас и ждали. Ну не только, конечно, но мы последние, а с учётом задержки в бою…

А лейтенант радостно сказал, что он сейчас к герцогу, сдать дракона, ну и дальше куда скажут, а скажут сильно лучше куда, раз такая удача. Вручил нам бочонок вина от себя лично, но сказал сейчас не пить – нам спозаранку выходить, и спать осталось всего-ничего.

Так что времени на учения и спокойное распределение пополнения не было. Быстрое построение. Распределение. Нашу семёрку наградили полусотней динаров каждому. Лейтенанту вручили маленький красивый орден. Мне значок «За отчаянную храбрость», который называют знаком чокнутого, как прохохотал полковник. Ну и семёрке стрелков нашивки на рукав в виде пробитого копьём фиолетового дракона на белом фоне.

Мою четвёрку распределили в стрелковый батальон. В четвёртую стрелковую роту. В четвёртый взвод. В четвёртое отделение.

Когда мы устало, поглаживая болевшие от перенапряга руки, подошли к палатке на отшибе, то увидели рядом курившего огромную трубку лопоухого паренька, который представился нашим сержантом, сказав называть его Зверь, прозвищем полученным за лютость в драках, и что он первый сын барона, баронет. Я усмехнулся:

– А чего не спишь, Зверь?

– Ээээ… – проблеял Зверь.

Из палатки раздался звук мощного и протяжного пердежа! Я зажёг фонарик, вдохнул поглубже, раскрыл полог и заглянул. В плотном облаке вони посреди палатки дрых мужик с мордой… свиньи! То есть наличествовал даже пятак на вполне длинном рыле! Неплохие кривые жёлтые клыки торчат вверх из верхней челюсти, но не секача всё-таки, короче и тупые. Загнутые свиные уши на башке с короткой щетиной. Жирная туша, брюхо шаром. Свинорыл! Саранг. Я не так их представлял. И внешне, и всё-таки обонятельно.

Заглянувший вместе со мной и всеми нашими Кавр закашлялся, и сказал:

– Схожу я пожалуй к ростовщику, не может не быть его в лагере. Пока мы не ушли. Отправлю премию… У меня… в Журчикомадаране дочка уже почти взрослая… И сын взрослый. Я был плохим отцом, но раз сейчас при деньгах… 39 лет, пора хоть о внуках позаботиться.

Мы все высунулись из палатки, трясясь от смеха. Я вынул из полученного мешочка десять здоровенных сребреников, высыпал в кошель, подал мешочек офонаревшему гному, сказал:

– Отправь побольше. А мне они нафиг не нужны. Пенсия мне не нужна, а на жизнь с избытком. Да и харчи от короля.

– У меня и правнуки взрослые уже, и не бедные все, мне уже 86, для эльфов считайте молодость, а с вами жить начинаю, после первой жизни, испоганенной… трусостью, – усмехнулся эльф, протягивая гному мешочек с ещё сорока динарами.

Я остановил руку Йонко, сказав:

– Ты молодой ещё, и половину в банк отправляешь на своё будущее. Отнеси и это. У тебя вся жизнь впереди.

Я пропел:

– Химический туман в палатке всё крепчает,

В нём плавает топор как кончик от пера.

Кабанчик много жрал, теперь он добавляет

Пердёжем удалым там вони до утра.

Кабанчик много жрал, теперь он добавляет

Пердёжем удалым там вони до утра.

А рядом ты стоишь и слёзы утираешь,

Нельзя вдохнуть ни раз, тем более ни два.

А может навсегда ты нюх там потеряешь.

Ещё один пердёж, и озверею я.

А может навсегда ты нюх там потеряешь.

Ещё один пердёж, и озверею я.

Вдохнул поглубже, ворвался в палатку, выволок за ноги свинорыла, который даже не проснулся, но мощно добавил газу. Оттащил подальше. Вернулся к палатке, раскрыл полог пошире. Сансак кивнул, вдохнул, метнулся внутрь и расшнуровал и заднюю стенку. Я зевнул, достал трубку, начал набивать, и сказал:

– Спать подано, Зверь. Сейчас только протянет и брезент немного провоняется. Но… объяснение есть?

– Да видели все и ваш вход, и построение с наградами. Лейтенант психанул, что вам и деньги, и нашивки. Отправил в моё отделение, а сначала хотел другое отделение создать, а меня… в штаб… – вздохнул Зверь, посмотрел на наши ожидающие с усмешками лица, объяснил дальше, в процессе всхлипывая. – Аааа!.. Всё равно утром узнаете… Я… это… номер отколол. Меня отец к королю отправил, у него друг гвардией командует. Ну а я подрался… с принцессой. Напился. А принцесса боевая, ходит в одежде гвардии… Ну и я… побил её, угрожал запинать, я же не понимал… Ну меня и отгондурасили… Король добрый и справедливый… Отец лишил наследства, сестру младшую оставил на баронстве, пока сам на войну… Мне только лук неплохой, вот и всё наследство, мол дальше сам… А меня отправили в пехоту к простолюдинам, даже не в легион, где есть шанс в тяжёлую кавалерию, а просто в пехотный полк! Даже лейтенант всего лишь сквайр! Однодворец, считайте. Чуть выше вас. А меня сержантом. Ну я с лейтенантом поговорил, что мол его замом, или для начала, на недельку, капралом, взводом командовать, а он ни в какую. Я поднажал… и вот… Мне этого обжору выдали. А под утро знаете как холодно снаружи… Того кто ЭТО нанял, уже отправили в первый полк, копейщиком, а этого всё никак не могут вышвырнуть, контракт, и лучник от бога, все говорят. Он жрёт помои! Представляете? Ему нормальной еды не хватает, так он на кухне всё подчищает! Ему может и пофиг, а мне?!

Я переглянулся с Сансаком. Не наш человек. Баронет. Про свина не знаем ещё. Пришли Кавр и Йонко. Мы залезли в палатку и рухнули. Нет, я разделся, сняв и трусы. Да похрен мне, но я привык спать голым, униформа ловеласа, ха.

Гном и эльф устало пробормотали, постаравшись и усмехнуться, что я всё-таки нашёл свою сраную мантикору, хохотнули, закутались в одеяла и мгновенно заснули. Я тоже почти мгновенно заснул, чувствуя как ко мне прижимается, успокаиваясь от передряг дня и согреваясь, Йонко в рубахе и трусах. Блин… Но чего я – с другого боку у меня гном, прижатый эльфом. Зверь у другой стенки один кайфует в согреваемой дыханием палатке впервые за… дней…

Глава 5. Второй Менский пехотный

Уже под утро в палатку засунулось рыло, возмущаясь, что его выбросили и оно замёрзло. Получило двойной пинок мой и эльфа. А через час заревели трубы.

Я посмотрел на скрючившегося рядом с палаткой свинорыла, пнул, рявкнул:

– Подъём, хрюндель… хряк… пятачок… кабан… кабан Полтинник… О, Полтос! Труба зовёт!

– Ну вы и гады, – пробормотал Полтос. – А меня зовут Чавенорчик.

– Пердеть надо меньше. Вернее, вообще не пердеть. Как говорят у нас, в танке… так бочка называется, то есть в тесной боевой потайной комнате, главное не бздеть! – менторским тоном сказал я. – А ты просто химическое оружие!

– Не может быть… да я никогда… – ошарашенно пробормотал Полтос. – Но… как… как же так?.. Ой, какой позор… Что же теперь делать?

– Тебе поможет ректальная пробка! – весело проорал наш квартет, а я добавил. – Ну или наполняющий дирижабль шланг. Или воздержание в чревоугодии и жруль-трава!

– А то за жруль-трава? – пердун выбрал единственный пока приемлемый вариант.

– Жруль-трава, это зачарованная трава, которая сначала генерирует понос, освобождая организм, а потом запор, создавая в конце пищеварительного тракта ничего не пропускающую пробку. Побочный эффект, утром пробку тяжело вышибать. Как медведю после зимней спячки. Вот уж не думал, что такая травка может пригодиться. Прикол в том, что травоядные всю эту фитотерапию игнорируют, а то представить жутко, что с ними происходило бы. Магия!

– Самая великая во Вселенной! – серьёзно воскликнул Полтос. – И я согласен на жруль-траву, раз такое дело. Извините, ребята, я и в самом деле не знал.

– Замётано, – кивнул я. – Но и воздержание. Я Ерис. Ерис Ыйно.

Все представились. Одновременно мы быстро свернули палатку и наш нехитрый лагерь. Потом получили ну хоть не очень много казённого продовольствия и ещё по сотне стрел в ранцы – мы всё-таки пока в своих землях, хотя идём к вклинивающимся с холодного юга диким лесам и горам, но через пять лиг будет крепость со складами. В это время шёл и быстрый завтрак ротами.

Через час мы уже бодро поднимали влажную утреннюю пыль. Сначала по большой дороге на восток, но скоро свернули на дорогу поплоше на юго-восток.

А топает нас… Структура довольно чёткая, хотя и не всегда соблюдаемая. Я даже вспомнил умное слово фрактал! Это когда более крупное повторяет свои составные части. Пример, квадрат состоящий из четырёх квадратов, а те тоже из… Но я не совсем уверен. Я стрелок, а не учёный. Ну, больше не учёный. Итак! Я слушал слегка гнусавую и с похрюкиваниями болтовню неожиданно умного, юморного и вполне воспитанного Полтоса:

– Шесть рыл в отделении. Но могут быть и две тройки, если жизнь заставит. Тройками скауты любят кататься. Но и двойками… Проехали. Командует отделением обычно сержант. Четыре отделения, то есть в идеале двадцать четыре рыла, это взвод во главе с капралом. Четыре взвода, плюс командир в звании лейтенанта, денщик, он же помощник, зам командира, и ещё кто-то порой случается, обычно горнист, барабанщик, иногда и вестовые, и приданные лекари… ладно, про лекарей не надо, если рота, а так это называется, или сотня, ибо тогда увязнем. Итак рота во главе с лейтенантом. Четыре роты, это батальон. Капитан командует. Четыре батальона, полк. Главный полковник, зам майор, в штабе майоры, капитаны и лейтенанты.

Полтос глянул на меня, убрал тянувшуюся к батону хлеба в сеточке под его ранцем руку, вздохнул, пробормотал:

– А ты траву от аппетиту не знаешь?

– Знаю. Называется дуб. Берётся сук. Делается дубина! Стопроцентный результат гарантирован. Для девиц берёза и розга. Дальше.

– Ээээ… Сотня артиллеристов при двадцати катапультах и скорпионах. Сто лёгких кавалеристов. У нас включает два взвода скаутов, лёгких конных разведчиков с луками, палашами и пиками, и два взвода вспомогательной кавалерии в основном для защиты магов и ближнего охранения или для рейдов, но это маловероятно, мы пехота и их просто мало. Сотня магов, половина ударные, половина лекари, но там тоже нет чёткой грани. И ещё сотня, это штаб с адъютантами, денщиками, помощниками, писарями, вестовыми, и прочими, и конным взводом охраны из молодых кандидатов в офицеры, который иногда могут послать и в бой, но часть там желающие славы богатенькие бездельники и некоторые даже жалованье не получают. Но по уставу полка в бой можно и нужно иногда посылать всех. Итого две тысячи. Ещё полтысячи некомбатантов. Сто маркитанток с ограничением не более десяти раз любви в сутки, то есть если на всех, то раз в два дня, а насиловать мирное население нельзя даже в землях врагов, как и грабить. Но маркитантки ещё и продают разное, скупают лишнее и трофеи, которые не достаются короне, лечат, возят за оплату совсем уставших и бесплатно раненых, и другое. Лошадей, повозки и себя содержат за свой счёт, и налоги платят. Возницы, повара, снабженцы, шорники, сапожники, портные, кузнецы, оружейники, механики, столяры, слуги, и ещё какие-то странные типы, включая даже гадалок. Повозок по штату триста, и полковник бесится, если больше. Обоз ведь и охранять надо.

Докладчик вздохнул, попил воды из фляжки, поправил пузо над ремнём – ничего, со мной скоро усохнет – закончил грустнея от голода и истощения, ха:

– Три пехотных батальона. В пехотном батальоне рота тяжёлых, или просто мечников, рота копейщиков, рота лёгкой пехоты, обычно по взводу выделяют на охрану магов, рота стрелков, лучники и арбалетчики. И один стрелковый батальон. Три роты лучников, и одна арбалетчиков. Всё.

– Молодец. Можешь скушать… репку, – усмехнулся я.

Рядом упал на дорогу наш лопоухий Зверь, измождённый тремя лигами марша с набитым ранцем. Подскакал ротный, рыкнул:

– Никакой езды с маркитантками! Поднять! Скоро привал.

– И кто его потащит? – хмыкнул я.

– Мне плевать!

– Мне тоже, – пожал плечами я.

– Всех в… в разведку!

Подскакал вестовой, увёл лейтенанта к группе всадников командования и штаба перед телегой с полковой казной, а там денег… на вскидку, ого-го! Но мне не интересно. И вскоре мы весело проходили мимо стоявшей группы всадников, в которой штабной майор орал на нашего лейтёху так, что у того волосы развивались от протяжённого акустического удара. А Зверь ехал в фургоне маркитантки, конечно, ибо я тупо наплевал на сквайра-ротного. Такси за счёт счастливчика, конечно, ничего, меньше пропьёт. Разведкой лейтенант меня напугать решил, ха.

Лейтенант отправил наше похудевшее на командира отделение в боковое охранение, с усмешкой назначив исполняющим обязанности командира Полтоса. Но я наплевал на его издевательство, вместо тупившего жирдяя приказал бросить ранцы и запасные колчаны в приданные роте повозки со стрелами и провиантом, и повёл отряд на холмик за речкой. При переправе через которую мы и искупались.

Пока уставшие переправившиеся первыми гном, эльф и свинорыл валялись ничком на траве, я приказал Йонко не дурить, снять и трусы, которые у него были тонкие и нештатные, и сунуть в свёрток для переноски на голове. Ну и всё-таки рассмотрел… устройство покрасневшего дракара. Действительно, между ног совсем ничего нет, и никаких следов. То есть зачарованный кармашек всё-таки есть! Ну и волос на теле тоже ожидаемо нет. А Йонко подулся минуту и у того берега сообщил, что впредь будет в трусах переправляться, они сохнут почти мгновенно даже под штанами. Я заставил его задуматься, сказав что лучше не будет. И через трусы, и через штаны видно, что всё у него хорошо спрятано. Так что если меньше заострять внимание, то и проще будет. Не убедил. Он вышел на берег за кустом от наших, я за ним.

Решил помочь недогадливому другу, который оделся едва обтеревшись тряпкой. Сказал шёпотом, стараясь не смущать стесняющегося точняк всё-таки парня с ещё прибавившейся татуировкой на предплечье:

– Носи в штанах платок. Пришей кармашки на трусы. Или что тайное храни. Хоть деньги. Пока тебя не рассмотрели, но и привалы были только короткие. И научись ссать, расставив ноги и выгнувшись. Я же видел, что твоя голова над кустами не торчит. Но я глазастый и наблюдательный. Хотя рано или поздно и другие заметят.

Затем я усмехнулся, чтобы развеселить очень смущённого мгновенно одевшегося парня:

– А хочешь, я на твоей шкуре тайными и очень красивыми иероглифами напишу что-нибудь. Не спеша могу и сплошь разукрасить.

– А что напишешь? Я хочу знать.

– Я значение их не знаю, просто видел в… одном замке, но и хозяева не знали, – соврал я про тайные руны тайного языка, как ни смешно, ладов. Но язык, а тем более руны очень мало кто знает, да и условна привязка тайных шифров к расе. Зато древние лады расстарались замаскировать группы рун в очень вычурные иероглифы, и наплодили рун аж две тысячи, и с ложными элементами самих рун. Даже мою суперскую и редчайшую, как я теперь понимаю, лингвистику тошнит от такого перебора, и она это старается не вспоминать. Да и читать и писать так можно довольно медленно. Я сейчас случайно вытащил из памяти, рассматривая хитрые символы на коже дракара.

– Отлично! – усмехнулся не поверив Йонко, расслабляясь от темы явно забавлявших его татуировок. – У меня перо и краска всегда с собой. Начни со спины. И не бойся. Мы ещё и кожу меняем. Как змеи. Но в отличие от них остаётся не невзрачный чулок, а отличная шкура, хоть на стену вешай или прочные доспехи шей, ха. Полудраконья шкура часть прочности теряет, но и остаётся немало. Память о драконихе, ха. У нас двойная, как и у них, кожа. Позволяющая и карманы иметь, просто верхняя без чешуи, хотя рисунок ты видишь. Эластичная и прочная. Но слишком мягкая, нежная и бархатистая в молодости. Проклятье молодости!

– Не ругай молодость, – усмехнулся я, одеваясь и вспомнив и про своё проклятье Двуглавого Ворона от кольца Прелес, которое может и сработать, если придётся маскировать этим гнусным даром основное свойство ценнейшего, но капризного колечка, спросил. – А у тебя и другие карманы есть?

– Нет, – слишком поспешно соврал – значит баш на баш враньё друзей – неумелый во вранье Йонко и покраснел.

Я оставил облегчённо вздохнувшего полного тайн дракара и метнулся в кусты в двух десятках аршин, где едва слышно хрустнула ветка. Девка! Вернее не совсем уже девка. Лет сорока, но выглядит отлично, и отлично сохранённое и неплохо тренированное тело очень приятно и со взаимным удовольствием дёргалось в моих лапах. Маленькие морщинки вокруг глаз под очками и кожа на руках с въевшейся в тонкие пальцы землёй выдают возраст. А на крема и косметику она явно время не тратит. В штанах, толстой мягкой рубашке и жилетке с кучей карманов. Не должна была подслушать.

Усадил добычу. Подошли наши. Девица затараторила, покраснев как помидор:

– Я не шпионка! Учёная! Просто увидела вас, спряталась. Решила посмотреть на переправу голых парней, дура! А вы сразу не ушли. Я сама уйти решила.

– Квадрат тринадцати? – улыбнулся я.

– 169. Но я не математик, – пискнула учёная. – Я историк. Здесь изучаю развалины древней крепости. Ээээ… Священный Город Лулл основан в первом году… Живу временно в деревне в версте отсюда. Что вы со мной сделаете?

– Выпороть и прогнать, – заявил опять краснея Йонко, обидевшись, что она видела его маленькую тайну. А скорее решив, что второй вариант, это изнасиловать и отвести к начальству. Причём первое не запрещено для пойманных шпионок и похожих на них, которые не приведут аргументов, что их сначала на допрос. А второе обязательно.

Пленница вытаращилась на Йонко тоже краснея, затараторила:

– Я даже не смотрела на тебя, мальчик. И на других не смотрела. Я от вашего командира не могла взгляд оторвать. Отпустите меня, умоляю!

– А какой сейчас год? – осведомился я.

– Ээээ… – вытаращилась на меня учёная как заучка на дебила, в котором ужасно ошиблась, принимая за умного, ха. – 3029-й.

– Я не дебил, – заботливо пояснил я, внимательно рассматривая собеседницу, сейчас и определяя историка, а назвать год основания Священного Города смогут миллионы. А в истории я не очень силён, тем более в местной, выдал немного мудрости. – Первый год основания просто говорит о том, что с этого момента началось очередное летосчисление. Эра, но это не обязательно. А систем летосчисления много. И твой университет может использовать другую. Ты же не сказала какую используешь.

– Эра Лулла, – кивнула историчка, только сейчас вспомнив про уже и подзабытые за погружением в специализацию основы. – 3029-й год эры Лулла!.. Я доктор истории Менского университета. Он в Ванкадоре. Изучаю со студентами древние крепости.

– А я стрелок Энского полка Гнитоинко, – улыбнулся я, уже определившись с планами и решив, что моё имя и название полка ей знать необязательно. – Где студенты?

– Ой, а я Кенка, то есть Кенкадина ре Скарет. А я думала, ты полковник! Ну не меньше капитана точно. А студенты покопались немного с утра, я их рано поднимаю, и ушли в деревню на обед, а потом книги читать.

– Девкам вслух, – усмехнулся я. – А ты без обеда науки двигаешь?

– Конечно. Я обедала принесённым с собой на холме над раскопками и смотрела на военную колонну. А тут вы пошли в мою сторону, а я в бинокль тебя разглядела, и поняла, что вы через речку переправляться будете… – опять покраснела, хотя куда уж больше.

– Не страшно одной в лесу? – заботливо осведомился я, заканчивая первый этап знакомства.

– А что в лесу такого? – наивно осведомилась дурочка.

– Да так, но могут и ограбить или убить, а пока тебе повезло, – хмыкнул я, подмигнул добыче, встал, достал верёвку. – Ладно, попозже взглянем на твои развалины. После…

– После чего?

– После того, о чём будешь с восторгом рассказывать ученицам и коллегам. Как страдала за науку. И как пострадавшая премию получишь, и охрану. А то ведь действительно нарвёшься.

– У меня учениц нет пока. Девиц мало обучается. Даже в школы обычно не отправляют. Такая несправедливость. Я уже говорила даже с королём, – не о том забеспокоилась борцушка за права девиц, хотя оно и правильно, о другом беспокоиться не надо, радоваться надо.

Я быстро связал руки и ноги пришедшей в полуобморочное состояние от предчувствия учёной. Связал для большего романтизма прекрасно попавшейся в лесу заучки, увеличения компенсаций пострадавшей от неправильно отправившего в экспедицию универа и гарантированного выбивания охраны в дальнейшем. Перекинул добычу через плечо, обернулся к своим:

– Мы не скоро. Посматривайте вокруг, тут и драконы шастают, и красные орки, – отдал я приказ. Затем усмехнулся над неправильными рожами Сансака и Кавра, а Полтос и не рассчитывал, платонически слюни роняя. – Вам не светит. Это моя поклонница. Настоящего полковника, – глянул на недовольного Йонко, пояснил бедолаге, похлопывая решившую для приличия побрыкаться попу на плече. – Да хочет она, хочет. Только стесняется.

Через час получившая первую в жизни любовь, а потом и вторую, и третью, и ещё инструктаж, что любовь науке помощь, а не помеха, учёная радостно вела нас к раскопкам. Ещё и бренди пила из моей фляги, тараторя про то, что все профессора упадут, как вернётся и расскажет о приключениях в первой полевой экспедиции. Мы прошли по холму, забрав спрятанную от милых зверушек в кустиках корзинку с обедом и крынкой молока. На спуске я показал красотке разной свежести следы волков и медведя, вызвав запотевание её придающих пикантности в любви очёчков. Сами раскопки в лесу фиг найдёшь, конечно… Мы и не нашли бы, если бы не нашли «землеройку».

А потом! Удачно это мы зашли! Нет, древние камни тоже интересны, но только на несколько минут. А вот надписи на них! Одна на, выходит просто позабытом здесь, Общем описывала время смены караулов северных ворот.

Ну и мы цепью двинулись на юг. Нашли следы построек, но грунт ворошить, это совсем надолго, и разумных перспектив мало. Меня заинтересовало интересное почти прямоугольное крохотное озерцо. Я под смущённый писк учёной разделся и нырнул. А когда вынырнул и швырнул на бережок отлично сохранившуюся кольчугу, то учёная девица показала рекорд по сниманию одежды, ха. Оказалась неплохой ныряльщицей, хотя просто плавать умела, а в научном экстазе забыла, что не умеет нырять, как и про одежду. Вернее про своё обнажённое тело. А как смотрелась в пронизанной солнцем прозрачной воде! И когда только в очках – ну очень пикантный научный наряд, ха – быстро сортировала вытащенное на берег. И даже сразу записывала.

Сообщила, гордо носясь голой перед исчирканным её мелом камнем:

– Это древнее зачарованное хранилище! Даже ткань и кожа в воде сохранились! Может даже арсенал! И вокруг явно богатейшие развалины самой крепости! Куда делась крыша, ещё предстоит узнать, но вполне возможно была деревянной и сгорела или брёвна всплыли. Или металлической, и украли. Или просто камни растащили. Или они были легче воды и всплыли, и куда-то делись…

Только наши аплодисменты заставили её остановиться, а потом допереть и покраснеть. Но я не дал ей сразу одеться – любовь на прощание и для празднования научных находок. Отвёл за «классную доску», поясняя:

– Да дракон смахнул крышу, и все дела. Там и без этого тайн миллион. На всю жизнь тебе хватит.

Но учёная и во время любви продолжила про науку болтать. Тоже оригинально. Ну а пока мы прощались и обсуждали великие дела никому нахрен не нужной истории, остальные переворошили пригодное для использования.

Гному досталась тонкая зачарованная гномья кольчуга с пристёгнутыми кольчужными штанами, ну или комбинезон, только можно и половинами носить. Он был в восторге, надев весьма дорогой трофей под штаны и бригантину, что и защита его возросла, и можно штаны потом добыть обычные, и наколенники сдать в полковой арсенал. Ещё Кавр, наплевав на советы не таскать лишнее, разбогател на всё-таки ржавую секиру, наверно совсем незачарованная, а скорее такой в арсенал и попала.

Эльфу досталась бригантина примерно как моя по защите и качеству. Осталось только раскрасить в правильные цвета. Полтос как щенок, ну или поросёнок, радовался с трудом налезшей на его пузо кольчужной рубахе с короткими рукавами, но рост не его и ему прикрыла даже колени и локти. Собрался стянуть ремешками и подогнать, а до этого у него доспехов вовсе не было, только шлем – не нашли на пузатого толстяка.

Ещё взяли себе несколько ножей и амулетов. А мечей мы достали только пару, и не подошли никому из нас. Да и совсем светиться не стоит, их решили сдать в полковой арсенал и получить награду, а не только пинков за присвоение добычи, хотя не поймёт никто, если мечи не захапать.

И всё со дна я не доставал, конечно – это надолго, я и подбирал что поинтереснее друзьям будет. Кенка доставала артефакты не столь прицельно, больше с научным интересом, вернее брала подряд. А я и для неё подобрал на дне красивый выглядящий очень древним керамический амулет в виде черепашки, который она пообещала не снимать, разве только для изучения.

Ну а я нереально обрадовался по-настоящему ценному, особенно для избалованного меня, трофею – пижонской бандане из толстой ткани. Судя по бирке, неплохо зачарованной на защиту головы от стрел, ближнего оружия и даже магии. Слабее моего шлема, но его можно и поверх банданы надевать, получая совсем мощную защиту, только нафига? Кенка сказала, что это и есть подшлемник с имитацией узла для красоты, но я не совсем уверен, хотя при дерьмовой магии можно сочетать.

И мы отправили в деревню переполненную новостями и восторгом археологиню, дойдёт, там и крестьяне копошились в поле. И раньше доходила, но она увлекающаяся, ха, натура, обо всём забывает, может и мимо деревни промазать. А сами побежали вдоль дороги догонять ушедшую вперёд колонну.

Что было бы не сложно, если бы я не посвятил суммарно час с четвертью любви, и полчаса нырянию. Растянутая на целую лигу маршевая колонна полка, три четверти длины которой составляли одноконные в основном повозки, из передней части которой мы и вышли в прекрасное охранение, разумеется давно прошла. Но мне, хотя нам всем, повезло, что в паре вёрст она и встала на долгий привал у большого села. Не дойдя лиги полторы до крепости, и не пройдя и половины заурядного дневного перехода.

Проблемы первого дня первого марша новобранцев – очень многие утратили способность идти. Неправильно обутые сапоги сбили ноги. Неправильно подогнанные доспехи и поклажа намяли плечи, и не только. И мечники, которые за свою повышенную по сравнению с тремя видами лёгкой пехоты оплату тащили на себе тяжёлые полные доспехи и шиты, да ещё и набитые ранцы, тоже валились с ног с непривычки. Ну ладно, арбалетчики тоже были в довольно тяжёлых доспехах, и с лёгкими большими щитами. А копейщики в кирасах и с пятиаршинными пиками. Лёгкая пехота несла по семь дротиков. Лучники хоть немного, но поменьше несли, хотя десятифунтовые запасные колчаны тоже не пушинка, а уж через несколько часов… Так что командование поняло, что за первый день намеченные девять лиг до обнаруженных орков не дойдём.

Ну и бардак во временном лагере царил образцовый! Командиры потеряли всё, что можно и нельзя, и как наскипидаренные носились и орали на солдат, устало валявшихся, лечившихся и отрабатывавших отлично теперь понятую правильную навеску барахла.

Наш лейтенант умудрился потерять одну из приданных роте повозок – которая с запасом стрел, ещё десять тысяч, по сотне на стрелка – еле разыскал, и теперь ехал рядом и материл возницу. Не очень уставший зачарованный крупный мул тащил полутонную телегу и три сотни фунтов возницы и его багажа. Мы взяли свои ранцы и колчаны, немного, но не так уж и мало облегчив телегу. Я нацепил поверх банданы шлем, чтобы раньше времени не светиться. Остальные тоже прикрыли добычу, а мечи мы давно в универсальные тряпки завернули. Лейтенант вылупился на нас и уже сипло заорал:

– А вы где были?!!

Я не успел начать говорить, как быстро заговорил Полтос, одновременно громко бурча своим голодным брюхом:

– В охранении. Как ты и приказал. Ну и потом шли в лагерь. Искали роту. Потом эту повозку, которой рядом с ротой почему-то не было. Ну и я же просто стрелок. Я не знал, как положено вести охранение. Наш сержант выбыл на время. И Ериса я сразу не послушал… Но нам надо к полковнику.

– Да я вас сам хотел вести к нему! Я говорил, что нельзя мне всех идиотов! А полковник смеялся, что ему плевать, и раз четвёртая рота! Но сказал, что если плохо будет, то сразу к нему лично! Сам будет разбираться! Ну он вам и пропишет! А я избавлюсь от самых недоумков!

Я даже порадовался, что полковник морду от дел не воротит и лично пытается наладить сложный механизм полка. И мы вслед за спешившимся и потиравшим натруженный зад сквайром, и прихваченным по дороге комбатом пошли в центр лагеря с торчавшим штандартом Второго Менского пехотного полка со скромным белым бараном на фоне из четырёх жёлтых и зелёных вертикальных полос цветов короля, и с белым лебедем в красном круге с широкой белой каймой Светлого Призыва. Всё это и на нашей пёстрой одежде, кроме барана, которого очевидно недавно присвоили полку, и только начали рисовать.

Мы прошли мимо магов. Да уж. Позор, вернее печаль, хотя пофиг. В куче котлов зелья варятся, и шаман скачет. Маги орут на учеников, но в Лачаране такая система подготовки магов. В основном пока медицинская помощь. Хотя и длительное зачаровывание солдат проводится. И судя по воплям, до этого маги расслабили булки и многих солдат не успели зачаровать, поэтому и походных травм больше.

Зашли вслед за денщиком в большой простой шатёр из тонкого брезента. Полковник, крепкий высокий парень лет 25, возлежал одетым на раскладной кровати. Отдыхал. Рядом одевалась матёрая упитанная трактирщица лет 35 – но выглядящая куда хуже моей последней добычи ловеласа – которая принесла комполка еду, ну и лично выказала, ха, уважение.

Лейтенант долго сдержанно сипел про свои беды, из чего и из комментариев зашедшего чересчур гордого и надменного хлыща тоже лет 25, хотевшего пригласить полковника на партию в картишки, стало ясно, что лучники ущемлены в стрелковом батальоне, с типа элитной первой ротой арбалетчиков, а четвёртая рота самая отстойная с самым отстойным номером и командиром. И стрелков в неё собрали самых отстойных и опоздавших. Ну а нас надо за тупость пропесочить и оштрафовать, ибо на дубину потеряшки, коих половина полка, не тянут. Ну и поменять на молодцев из первого взвода второй роты.

Полковник уже встал, тоже молодец, в отличие от усевшегося в раскладное креслице хлыща, и с усмешкой смотрел на нас, и на наши нашивки с драконом, ну и на мою медальку чокнутого. В отличие от тыкавшего в Полтоса лейтенанта, понял кто заводила. Мотнул головой нам. Полтос развернул тряпки и грохнул на тканевый пол мечи, сказал:

– Да вот, нашли мы, пришлось и с этим повозиться, пока выкопали без лопат. Но мы и наблюдение вели с холмика, всё как положено. Ну и полк немного отдалился, а как догнали, то такой бардачина…

– Нашли папоротник цветущий, – быстро закрыл логическую дырень в объяснении я.

Полковник вместо пропесочивания быстро поднял увесистый рыцарский меч, просиял, размахивая им в сторону от нас, проорал:

– Но где? Как?! Позвать майора! Ого! Ай да молодцы! Объявляю всем стрелкам благодарность! И премия! Максимальная солдатская! По пятьдесят динаров! И от меня по чарке вина! И бутылку бренди!

Остальные разинув рты смотрели, как полковник вынул из ножен свой меч и вставил новый, бормоча про надо заказать соответствующие ножны.

Зашёл прямой как палка эльф, взял протянутый командиром меч, осмотрел его, водя над клинком руками, и поднятый с пола второй, пробормотал озадаченно:

– Зачарованность первой плюс категории. Явно пробивание, разрубание, протыкание, защита, одоление стали… Такие у герцогов и королей, которые в бой ходят. Цена… учитывая, что отличный рыцарский примерно триста… Первой категории тысячу… То тысячи две. Хотя учитывая улучшенные чары я бы ещё тысячу добавил… Хотя моё мнение, что они того не стоят, не настолько лучше рыцарских. Второй больше для понтов, после моей подзарядки по клинку побежали древние руны. Ну тут ясно, по боевым качествам как первый, но с инкрустацией небольшими изумрудиками так себе чистоты. Да чего думать. Такой у короля. Типа королевской категории. Цена известна, двенадцать тысяч динаров, золотых герцогских. Пехотных офицерских, ха.

Пока все кроме меня и очевидно главного мага изображали на лицах печать олигофрена, подпрыгнул хлыщ, схватил из рук усмехнувшегося мага меч королевской, ха, категории, глянул на бегущие по красивому клинку руны, на камушки на рукояти, взмахнул вполне умело, прошептал страстно:

– Даю восемнадцать тысяч!

Полковник хмыкнул, осмотрел массовку, остановил взгляд на мне с чаркой вина, а друзья мои сразу выпили, и с небольшой кривой усмешкой, промычал:

– Ээээ… надо в арсенал… потом…

– Двадцать четыре! – хлыщ не мелочился, шагал половинами начальной аукционной цены.

Полковник весело смотрел на мою рожу, на тридцати шести я широко улыбнулся. Полковник сказал:

– Годится.

– Мой отец оплатит в казну! Спасибо, барон ре Штампер, я твой должник! – радостно сообщил хлыщара, заталкивая меч в ножны. – Получу титул, и всех при дворе затмлю! Пойду покажу друзьям.

Полковник посмотрел вслед хлыщу и вышедшему магу, отправил охреневших лейтенанта и капитана, так и не понявших, почему полковник смотрел на меня, усмехнулся:

– Это больше стоимости содержания полка в месяц… Отец и король скажут спасибо… Может быть… А Васалик сын одного богатого столичного промышленника, желающего протолкнуть его в лорды, и взявшего часть затрат на формирование полка. Но сначала хотя бы в рыцари. Служит без жалованья, просто отказался. Но не думайте, что я такой же, я восемь лет служил, начав с рядового лёгкого конника и дойдя до капитана. Согласен, мне всё равно было проще. Но бароном я стал тогда же, когда и капитаном. За мой меч спасибо. Благодарю за службу! Светлый Призыв навсегда!

– Светлый Призыв навсегда! – весело рявкнули мы и отправились восвояси.

Через полчаса мы уже лежали на густой травке, ели приносимое из трактира служанками и пили подаренный предыдущим лейтенантом бочонок вина вместе с пришедшими ещё тремя заработавшими. Наши капрал и лейтенант получили по кружке вина и не мешали, недобро посматривая издалека на пиршество тех, кому сам полковник бухло выдаёт, но их рожи обещали нам приключения. Впрочем и польза от них была – они пресекли желание наших товарищей по роте и полку присоединиться к употреблению вина, мы не жадные и вообще опять богатые, но на всех не хватило бы.

Я обратил внимание, что Полтос на служанок не очень-то посматривает. То ли из-за обжорства девками мало интересуется, то ли понимает, что с его внешностью шансы никакие. А сейчас рассказывал нам полковые сплетни:

– Полковник бастард от белошвейки от герцога ре Штума. Очень шустрая белошвейка была, принесла рубашки и унесла бастарда. И обеспеченную жизнь. Внебрачные дети дело обычное и вполне нормальное, но не у ре Штума, там жена сильно расстроилась, а она из не особо дружившего с ними герцогского рода, по настоянию короля породнились два герцогства королевства. Так что бастард рос не в замке, и барона получил недавно. А тут герцог полк формировал, ну и пристроил сына.

– Формировал под сына? – спросил я нафиг не нужное, больше присматриваясь к шустрой молоденькой официанточке из таверны, которая не очень велась на поглаживания ножек лежавшим мною, пугалась глупышка моей брутальности, а облизывалась на Йонко, впрочем похоже не готовая идти до конца.

– Светлый Призыв и Тёмная Лига, насколько я знаю, подготовили армии по шестьсот тысяч. По сто легионов, как все восторженно шепчутся. А в легионах от пяти до семи тысяч. Но легионы это больше название, – обстоятельно говорил Полтос, поедая разрешённую мною норму еды и вслед за мной посматривая на проказливую, но не дозревшую до любви молоденькую служаночку, которая решила просто поиграть с Йонко, вероятно для тренировки, и поняв, что не реагировавший на неё парень не возьмёт с неё всё. – У обоих врагов упор на тяжёлую кавалерию. Стрелки и пехота вспомогательные силы. И сражаться предпочитают огромными армиями. Но у тёмных есть много лёгких конных лучниц амазонок. И мобильные орды диких красных орков. Это силы для быстрых рейдов относительно небольшими отрядами, до тысячи. У светлых только пара фаланг гномов, но они как раз для больших сражений. А надо противостоять амазонкам и ордам. Все рыцари хотят славу в больших битвах.

Свинтус облизал опустевшую миску, вздохнул, взял другую, и продолжил:

– Вот и решили наши самые главные сформировать несколько полков лёгкой кавалерии и пехоты. Для быстрых рейдов и для медленного продвижения там, где легионы не нужны, где основных сражений не предвидится. И если в кавалерию ещё набрали желающих славы из профессиональных бойцов, то с пехотой хуже. Так что пехотные полки считаются… не очень… Ну и Светлый Призыв немного слабее Тёмной Лиги, населения поменьше, орков и амазонок нет. А гномов мало, а эльфов ещё меньше. А пехотные полки дешевле обходятся, так что отправят нас в центр континента. Там много разных мелких царств тёмных и светлых, порой и вперемешку, многие не присоединились ни к одной стороне. Там и будем воевать потихоньку. И нафига такое надо? Надо одну Великую Битву! Собрать все войска в кулак и сокрушить тёмных!

– Миллион в одном месте собрать очень непросто, – сказал я, глядя как проказница уселась рядом с Йонко и начала уже неплохо приставать к офигевшему парню, распаляясь от собственной наглости и беззащитности жертвы. – Тупо жрать нечего будет. Ну и даже потерпевшая поражение в одном большом сражении сторона не сдастся. Так что всяко будет. Но офигеть, сколько золота уйдёт на эту войну. Про жертвы и не говорю, это сразу понятно.

– Рыцари рвутся в бой. На жертвы они готовы. А деньги никуда из мира не улетят… Как уже умники подсчитали, с учётом, что рыцари кормятся со своих феодов и жалованье только у части безземельных или малоземельных, по десять тысяч тонн золота стороны на войну потратят, – солидно пояснил Полтос, добирая последние калории тщательным облизыванием пальцев и горестно посматривая на небольшие вылизанные миски.

– Ты сам сказал про независимые царства посреди континента. Вот они и обогатятся. Хотя да, судя по всему, драчуны не разорятся, выставив по одному бойцу с пятисот примерно жителей. Но это если ожесточение не возрастёт и стороны не поднимут ставки сильно. Пока, как я понимаю, больше суровые игры засидевшихся мальчиков, – сказал я, послушав вой рога и глядя на побежавших к командирскому шатру часть командиров.

– И девочек. Амазонки тоже воинственны, – сказал нафиг не нужное Кавр.

Загудели трубы и авангард начал выдвигаться. Засуетился и наш лейтенант. И проказливая девчонка решила, что и ей пора действовать – быстро обняла и поцеловала Йонко! Дракар оглянулся на замерших зрителей из роты, покраснел, а затем сделал то, что от него уже и не ждали готовившиеся ржать над ним вояки. Он аккуратно сгрёб нахалку, запечатлел долгий поцелуй на устах начавшей брыкаться девицы, а потом перекинул её через свой ранец и задрал довольно длинный подол, явив публике длинные кружевные панталончики! Потискал попу. Попробовал и панталончики сдёрнуть с негромко вопившей и брыкавшейся доигравшейся дурочки. Но даже растерялся, а нас пробил ржач, когда разглядели на шнурке вертевшихся, вполне достаточно для обзора и спереди, панталончиков вполне обычный железный замок! Йонко растерялся, ослабил хватку, отвешивая шлепка, а девица вырвалась и с визгом кинулась в село, к таверне. Наш отважный штурмовик красотки кинулся за ней под ржач стрелков и ещё не малой толпы солдат.

А через минуту Йонко несся обратно, преследуемый трактирщицей с веником, вопившей про покусившегося на честь её дочурки. Я пресёк беготню, отвесив трактирщице шлепка, отсыпав монет за еду и сказав забирать посуду. Она и сама уже ржала, послушав быструю речь за каким-то фигом сдавшего девчонку Полтоса, и обещала всыпать дурочке. А я предался размышлениям о том, что Полтос сердит на девок и борется за их моральные качества, впрочем он это и бормотал, объясняя Сансаку и Кавру. И что Йонко точняк девица! И красивая, хотя совсем не формастая. И не сдаётся в своём притворстве парнем. Так тискать и целовать девицу не мог ни парень, ни недозревший мальчик. Да и чувствую я!

Солдаты нашей роты начали собираться – заканчивать популярную во всём полку игру в кости, надевать доспехи, складывать ранцы. Наша бравая пятёрка тоже собиралась. Полтос хотел, но не успел подогнать кольчугу и нашить на неё сверху свой раскрашенный в цвета полка сюртук жиртреста. И новую бригантину Сансака не успел раскрасить, сказал, что умеет и сделает даже лучше полковых художников, но эльф решил, что до ночного привала дотащит её в багаже. Кавр надел кольчужный комбез под верхнюю одежду. Так что у нас только не получивший трофеев кроме отличного длинного кинжала Йонко и я с банданой не усилили защиту, но мы хорошо защищены с самого начала. А я уже готовлюсь и готовлю свой отряд к отличным проделкам, и не помирать в них. Но мои друзья ещё и трофейными амулетами от мелких чар и лёгкой ударной магии обвешались.

В начале марша я выяснил, что все мои друзья приверженцы культов. Йонко путано объяснил про умеренный культ единого бога Бадасаратона, резвящегося под главной силой, и жёстко ограничивающего множество грехов последователей. Вариант, распространённый на севере центральной части континента. Кавр последователь гномьего варианта этого же культа, уже с пантеоном и без особых напрягов, и свой символ культа он продал, когда нуждался в деньгах. Сансак тоже вяло подтвердил, что Бадасаратон известен среди эльфов, и он даже сам его видел в детстве, но эльфы особо и не поклоняются.

Ну а Полтос оказался убеждённым и ярым последователем культа Бадасаратона в уже знакомом мне по селу Весёлый Идол жёстком варианте. Даже толкнул недолгую проповедь про умеренность, воздержание и целомудрие в смысле отрицания разврата. И даже символ культа в виде звезды с семью острыми лучами таскал на шее. Но разные варианты этой звезды у всех вариантов этого культа.

Я посмеялся немного над культами, расстроив только Полтоса. Но его я пообещал совратить. В смысле разврата. А в смысле чревоугодия я его наоборот сдерживаю. И я задумался про загадочную травку розина, для изготовления зелий улучшения местных кривых рас. По крайней мере для смешанных с демонами убриков. Но почему не предположить, что вполне возможно тогда же созданная и помесь ладов и свиней не улучшится этим же зельем. И логика и интуиция подсказали, что жруль-трава была создана для свинорылов, больно уж она странная. Но если творцы расы ужаснулись химической, ха, активности своего творения, то могли что-то пытаться придумать.

Полтос про зелье не слышал, и Фига не говорила про зелье для расы сарангов. Может просто не дошли криворукие творцы до попыток улучшать сарангов, плюнули просто после того как ничего толкового не вышло. Ну не считать же полезным умение много жрать, а Полтос раскололся, что его однорасовики только это и умеют, хотя ещё из луков отлично стреляют.

И я знаю, что инъекции сока розины делает примерно то же, что и зелье, только очень ненадолго. Я рассказал о травах и зельях друзьям, вызвав неслабое удивление Кавра и Сансака, лёгкий, но я смотрел на него, испуг Йонко, и поросячий восторг Полтоса. И я посмотрел на тяжело топавшего перед нами печального Зверя, сказал ему, что если уйти в боковое охранение, то можно положить багаж в повозку.

Ну и через четверть часа наше отделение налегке, а я и шлем оставил, отправилось топать в сотне аршин справа, продираясь через кусты и вызывая ругань Зверя, что стало ещё хуже. Я сказал Зверю топать позади, и повёл отрядик по вполне сносным пусть не тропкам, но проходам.

Через десять минут нашёл полянку магических трав, а я уже заметил, что разные магические травы часто растут полянками, объявил привал и заготовил розины. А Сансак заготовил трын-травы, хотя его доза храбрости вроде пока действует, но говорит, что ослабела. Я с трудом отыскал немного жруль-травы, но надеюсь, что Полтосу на вечер хватит. Для начала сожрать. А розину я начал на ходу резать, месить и толочь в котелке своим ножом, используя и рукоять.

Завёл и беседу с Йонко, которого решил пока и для себя называть в мужском роде. Иначе сам спалюсь и его спалю. Ещё я поразмыслил, что дракары тоже могли быть созданы тысячу лет назад, вместе с убриками и сарангами, а что там говорит Йонко, на это наплевать, да и вообще, учитывая что никто про его расу не знает, он может быть вообще один, опытный образец. Я болтал:

– Йонко, сегодня вечером могу украсить твою шкуру первыми иероглифами. А ещё я видел как ты, и не только ты, пялитесь на клеймо мантикоры. Могу и его изобразить. Только оно глубокое. И приметное.

– Если глубокое, то на груди не надо, – уже привычно порозовел друг, а я предположил, что если у таинственного дракара всё-таки есть сиськи, ха, и они скрыты пространственными карманами, то и не захочет. – Давай на… запястье. И татуировки на спине.

– На запястье не стоит, будет всегда видно, а оно особенное. И кожа там тонкая. Можно на животе, – проверил карман и там я, и получил отрицательный ответ.

Я подумал, что можно и на Йонко сделать ключ от портала на выход, мало ли что там будет, а раз шкуру всё равно менять… ну и прикольно будет приложить ко рту маски Ничтожества не мою или девичью грудь, а… Я улыбнулся:

– А давай на заднице сделаю. На руках и ногах можно и мышцы задеть. А на теле иероглифы.

– Хорошо, – повёлся на мелкую провокацию старавшийся быть крутее всех крутых Йонко. Ещё сообразив, что раскалённым клеймом такой глубокий след, это очень больно. – Но там же можно и иероглифы, я всё равно всё тело татуировками хочу покрыть.

– Лицо оставь, – обеспокоился я.

– Носишься с пацаном как с девкой, – буркнул Полтос, не зная как близок к истине, потом уставился на процеженный во флакончик, которых я в подсумке теперь несколько ношу, мутный розовый сок розины. – Давай я вколю себе в ляшку. И не надо мне предлагать ваши услуги.

Никто и не предлагал. Но я отложил эксперимент до привала у крепости – мало ли, начнёт ещё колбасить свинорыла, так хоть маги рядом будут, не факт, что они нормально помогут, но хоть что-то. А Полтос был настроен очень решительно – допекло его свиное рыло. Но я ему сказал быть готовым и трын-траву вколоть, раз она в комплекте к розине идёт и в зелье входит, а что так себе целебная, так у нас не просто лечение намечается.

Я замер, вытаскивая из заспинного саадака лук и обычную стрелу. Справа, южнее нашего и колонны маршрута в трёх сотнях аршин веточка шелохнулась в неширокой роще, за которой начиналась пологая балка. Рядом замерли тоже проследившие мой взгляд Йонко, даже удивив меня глазастостью, и Сансак. Эльф ещё и прошептал сердито:

– Эльф заметил позже лада! Позор мне, дураку трусливому… И я уже чувствую страх, хоть и контролирую.

– Скройтесь, готовьтесь стрелять. Я туда, – безапелляционно сказал я, отвёл взгляд от сильнее закачавшихся веток, шагнул вбок от ещё и выше моей головы пролетевшей толстой стрелы. Глянул на единственного затрясшегося в предчувствии боя Зверя, шепнул ему. – Быстро в колонну. Доложи.

Идти вперёд мне не пришлось. Неприятельские разведчики поняли, что их заметили, и поняли, что при отступление через балку их отлично рассмотрят. Решили может уничтожить охранение, если мы лоханёмся, а может просто удаль показать. Из кустов вылетели два поджарых быка, на спинах которых сидели двухаршинные красные орки! Один с луком, в котором не особо мастер. Оба с длинными мечами типа фальшионов, с односторонней заточкой и треугольным горбом на тупой стороне ближе к острию. С голыми здоровенными заплывшими жиром торсами и в штанах.

Но мы не лоханулись, и в противника полетели пять стрел. И Зверь ломился с воплями через кусты к остановившейся колонне. Я с отрядиком немного отдалился от дороги, и до колонны было сотни полторы аршин, но как раз мимо проходил штаб и навстречу Зверю уже поскакали несколько всадников охраны штаба, включая и довольно храброго, а скорее жаждавшего боевой славы, хлыща Васалика с роскошным мечом наголо.

Орки заложили манёвр и развернувшись ускакали в лес, а потом через него и через балку понеслись подальше. Одна стрела – как потом выяснили, Йонко, но тут больше на удачу – угодила одному вражине в бок, ещё три, а мы успели выстрелить ещё по разу, воткнулись в быков. Но все остались живы. Наша кавалерия начала преследование, но вскоре заревел рог возвращаться, и недовольные всадники вернулись. Мы собрали стрелы и вернулись к колонне. Здесь царил бардак и наш лейтенант радостно докладывал, что его рота отличилась, а между тем как минимум два наших дозора прошли мимо наблюдателей орды.

А вскоре и до держащей границу крепости дошли. В которую нас на ночлег, удивив многих, но не меня, не пустили. Я только поошивался рядом с комполка и заместителем коменданта крепости. Послушал насмешливый приказ полку двигаться дальше, и хотя бы ещё три лиги пройти и стать лагерем. И что два рыцарских отряда идут с северо-востока и с запада к месту, где орда должна быть, а она проходила ещё вперёд, теперь начала уходить на юго-восток, откуда и пришла. Так же я узнал, что орочьей кавалерии с четверть тысячи. Все на быках, которые не очень резвы и быстры, но весьма выносливы и неприхотливы. Обычные для полукочевых дикарей красных орков верховые животные.

Недолгий привал – даже вся наша колонна не успела собраться – и мы двинулись дальше. Здесь уже началась гористая местность, и от дороги в невысокие горы карабкались густые мрачные леса. Впереди были горы немного повыше, тянущиеся к холодному югу, и густые прохладные леса. И деревень и сёл не было. Только одинокий домик с мрачным типом в дверях встретили. Дорога шла то вверх, то вниз, и идти стало труднее, да и конец марша непривычного ещё полка, так что наш Зверь опять часа полтора ехал в повозках маркитанток. А к вечеру, пройдя две лиги, встали лагерем, окружённым повозками, дозорами и разведкой.

Пока готовилась еда и разворачивался лагерь, мои друзья занялись снаряжением. А я открыл половину двускатной крыши вполне качественной и продуманной палатки, и пока не стемнело нанёс на поясницу, бедро и попу Йонко три первых составных иероглифа, начав писать разведанную информацию. И сдерживаясь, чтобы не выдать шлепка нахалке.

А потом я сходил в кузню, где что-то ковали и чинили, раскалил Клеймо Мантикоры и быстро принёс в палатку, удивляясь что раскалённый добела зачарованный аметист не остыл. Ну и приложил к ягодице зажавшего в зубах кожаный ремень и взвывшего Йонко. Очень удивил бедолагу отсутствием сильной боли. Полюбовался отличным результатом, быстро терявшим красноту. Поржал тихонько. Вместе с друзьями, не отказавшими себе в удовольствии полюбоваться иероглифами и клеймом на задней стороне дракара, ещё и смеясь над портящим свою шкуру пацаном. Но красоту иероглифов все оценили, шарясь вокруг и заглядывая через полог и сверху.

Затем палатку занял Полтос, успевший отлично раскрасить новую бригантину Сансака и даже пришить свой балахон поверх кольчуги. Ну и начал колдовать над своим экстерьером. С дикими сдержанными матами, зажав в зубах тот же ремень, вколол себе посветлевший отстоявшись розовый сок розины. Сразу полный шприц на четверть рюмки, то есть… на восемь с половиной миллилитров. Его начало колбасить, начался жар. Он вколол себе и сок трын-травы. Жар прошёл через четверть часа. Я не особо переживал за друга – ну… наверно не девка он, сам хотел, ставки высоки, да и я жестокий, и дальше смерти не помрёт, ха.

А потом его вид начал меняться! И через час после начала страшноватой операции, мы увидели не свиное рыло, а более-менее нормальное лицо! Пятак превратился в нормальный слегка курносый нос, рыло укоротилось, уши стали нормальным, щетина на морде исчезла, а на голове превратилась в короткие волосы! Клыки остались, но уже не торчали наружу. И щетина на всём теле, а она была, хоть и не как на лице, а почти нормальная, превратилась в нормальное оволосение мужика-лада. И даже тело как-то подтянулось и уменьшилось – нет, такое брюхо и столько сала совсем убрать вероятно трудно, но в итоге получился не убогий жиртрест, а здоровый неплохо пузатый, но уже не такой стрёмный мужик! Всё-таки впечатляющие, особенно для этого захолустного маломагического дикого мира, и довольно быстрые преобразования!

А как ошарашенно пялился в добытое у маркитанток зеркало на свою новую рожу сам Полтос. Жаль, девку я ему добыть не смог – ну нет кроме маркитанток, а у них очередь расписана. Даже пара маркитанток превысила норму любви и заработала порку. Ну и они сами весело хихикая потребовали наказание в исполнении Йонко. И получили – приказ замкомполка не обсуждается. И сердитый за такое требование маркитанток дракар всыпал им довольно крепко, но они только подначивали его и до и после наказания с перерывом на заполошный визг. И любовь бесплатную и горячую предлагали.

В общем не скучаем. Полтос проникся урезанным пайком, собираясь и остатки – хотя там не остатки, а ещё очень дофига – жира спустить. Я не поверил в чудеса – чревоугодие тоже сильная страсть. Но пока он держался. И получил от меня жруль-траву, которая вызвала понос в конечной части пищеварительного тракта, ну а потом закупорила выход. Как и обещано! Контора гарантировала – контора сделала!

Так что спали мы всем отделением в одной палатке, и без вони, правда с негромким бурчанием из недр Полтоса. Я уже довольно обнял прижавшегося ко мне Йонко. А он – ну или она, да она-она – но пока он, лёг как и прошлый раз с краю, чтобы прижиматься только ко мне.

Глава 6. Становление полка

Утро началось весело. Сначала Полтос вышибал пробку, ха, в сортире. Но мы за ним не наблюдали, конечно – сам. Я занимался рисованием иероглифов на плечах и животе Йонко – а красота какая! Вернувшийся довольный жизнью Полтос даже похвалил меня как художник художника, хотя я в данном случае наверно каллиграф, но не в смысле, ха, кала и графа. Мы закончили с доспехами. Йонко выпорол ещё одну маркитантку, устроившую ночью аукцион и, конечно, превысившую разрешённую цену любви. Уже чуть не со всех сил дерёт несчастных, а они как с цепи сорвались, похоже поспорив между собой, кто лишит бравого героического пацана девственности. Я про себя бормотал фразу из силы искусства: «В очередь, сукины дети, в очередь». Хотя планы на Йонко не строил. Дружба у нас.

За завтраком Полтос – я к сожалению оказался прав – сорвался и слопал две порции добавки. Вернее выскреб котёл на две миски. А я его не останавливал. И он сказал, что новое тело его уже устраивает, и требует энергии. А старое не устраивало, и жрал он от обречённости. Ну да, мы поржали над переведённой мною поговоркой про свинья грязи найдёт, то есть было бы желание, а оправдания найдутся.

И наш религиозный праведник возжелал любви маркитанток! Мотивировав тем, что на наше отделение в сутки положено три раза любви. Но оказалось что Зверь, ха, пока ехал в повозках маркитанток, вчерашнюю норму отделения использовал! А сегодняшнюю норму – раз мы не требовали – капрал нашего взвода тоже успел распределить. Маркитантки хохотали, что только завтра примут Полтоса. Они согласны только Йонко принять без очереди и сверх нормы, ибо бесплатно, и готовы не меньше чем втроём, и им плевать, что загадочный пацан ещё не дозрел – у них дозреет. А как шипел и ругался дракар! Ну а я и эльф на такую любовь не претендовали. А Кавр экономил, отправив опять все свои деньги, и даже львиную долю моих и Сансака, семье, когда мы были около крепости.

А тут мы и вышли. Наша четвёртая рота стрелкового батальона пошла за шедшим в авангарде в некотором отдалении впереди вторым батальоном. То есть первой после разрыва после авангарда. И наше отделение лейтенант отправил идти первым, типа такое наказание что ли, ну или просто. Ну да пофиг. Я осматривал окрестности на предмет девок, ну и врагов. Девок не было. А враги…

Через два часа марша, когда народ начал роптать о привале, я резко остановился, подходя к деревянному мостику через довольно глубокую расселину. Авангард уже перешёл мостик и был как и положено в полуверсте впереди, за большой поляной на той стороне расселины. А справа, как раз с той стороны, с которой мы и разведчиков видели – хотя понятно, что направление уже не имеет смысла, и мы поворачивали, но это в сторону более опасного юга – карабкался в горку густой лес. Идеальное место для засады! Пройдёт авангард, потом наш стрелковый батальон, а потом раздолье! Почти на лигу колонна повозок, прикрытая разделённым на роты батальоном, штаб, полковая казна, повозки катапульт… Да куда угодно ударить можно, и быстро отойти!

Я начал натягивать тетиву на лук, ворча, что надо проверить. К нам подскакал лейтенант, завопил:

– Чего встали?! Опять норму перехода не выполним!

– Опасность засады, – я указал на лес и постарался быстро объяснить.

Лейтенант заорал двигаться, и что мы трусы, и для примера пришпорил коня и поскакал через мост, крича за спину:

– Там скауты разведки прошли перед авангардом.

– Если засада, то правое крыло дальнего переднего дозора уже убито, проворонили свою смерть, – крикнул я вслед, но куда там.

Я отбежал в сторону, глянул на мост и с матом воткнул в землю факел, зажёг от огнива, и выхватил первую из двух имевшихся в рабочем колчане зажигательных стрел. Под мостом был хворост! И политый чёрным маслом или смолой! Я молча всадил горящую стрелу в хворост, опережая прячущегося где-то рядом поджигателя противника. А фигли! Наш авангард займёт круговую оборону, и сможет стоять и стрелять против почти вдвое меньшего количество бычьих всадников. А если комбат не тупой, то далеко не пойдёт, а наоборот к нам приблизится, тогда стрелковый батальон им и стрелами поможет. Да даже если и не приблизится – красные без брони, и с края расселины мы и на четыре сотни аршин отлично поможем, и даже дальше. Ну а нам, если мост не сжечь, кирдык! Кавалерия просто сомнёт стрелков и умчится обратно с небольшими потерями, ну или дальше громить длинную колонну. А что будут атаковать горячие конные варвары, в этом сомнений не было.

Из-под моста начал подниматься дымок, быстро увеличиваясь. Из леса с диким улюлюканьем понеслись всадники на быках, опустив немногочисленные копья, выпуская редкие стрелы и размахивая многочисленными длинными саблями и фальшионами. Комбат авангарда не растерялся, и оттуда взревела труба. И рота копейщиков, подбадривая себя воплями, выстроилась в три ряда, уперев в землю и выставив вперёд пики. Лучники и арбалетчики кинулись за их спины, а тяжелая пехота образовала фланги, а лёгкая тыл. Успели! Даже пару всадников на копья насадили! Но основная атака шла не на них.

С той стороны быстро разгоравшегося моста проскакал обратно наш бравый, но тупой лейтенант, вполне не браво и даже слегка разумно вопя:

– Отступаем!

Ну да, ему-то на коне сподручно отступать. А лучникам только погибнуть под саблями кавалерии и копытами их быков. Ну и за нами такие же стрелковые роты, и повозки! А потом много повозок. Ещё дальше штаб и опять повозки. Только в версте начинается пехотный батальон с копейщиками, да и то сначала только рота. При штабе есть бойцы, но не успеют оказать сопротивление, да и мало их.

Я заорал строиться и стрелять как проклятым! И сам начал пускать стрелы в первых всадников, вполне способных одолеть мост, пока он не разгорелся. И рядом встали друзья, а вместе мы, ну не как стреломёт, но стрелы полторы с гаком в секунду выпускаем! И часть стрелков роты остановились, с матом проводив задницу коня лейтенанта. Но не все. Но больше половины. Правда за нашими спинами встали. Но ещё два взвода лучников стрел уже штук двенадцать в секунду выдадут, если не очень умелые и только стрел по пятнадцать в минуту каждый может прицельно выпускать!

Засыпали мост стрелами! Летели с него и всадники и быки! Но двое прорвались и каждый с парой стрел в тушах неслись на нас! Но мы их в упор снесли, а потом только от одного быка отпрыгнули, а второй сам отвернул по последней команде натянувшего узду убитого в глаз наездника.

А потом разгорелось, и я проорал перенести стрельбу за мост, и идти к краю обрыва, помогать пехотному батальону, который впрочем и сам неплохо справлялся, и лучники и арбалетчики у них есть, и обход нескольких кавалеристов с тыла лёгкая пехота остановила и замесила, и их комбат на своём коне с рёвом обагрил кровью меч.

Я увернулся от летевшей мне в голову стрелы орков, у которых ревела труба к отступлению. Но все кочевники выхватили луки и устроили нам, именно мне и моим друзьям прежде всего, прощальный обстрел. Потом я отбил луком стрелу в грудь, уклонился от стрелы в бок и получил в бок по касательной почти, пустяки. Сансак с эльфийской ловкостью отбил луком стрелу в грудь, отпрыгнул, ещё одна застряла в бригантине, и одна отскочила от шлема. Кавр получил две стрелы в грудь, но бригантина с кольчугой спасли. Йонко уклонился от одной стрелы. А Полтоса с тремя стрелами в груди спасла оказавшаяся прочной для своего небольшого веса кольчуга древнего огромного героя. Хотя из двух его ран текла кровь.

А за нами прошло не так хорошо – потом мы узнали про двоих убитых и пятерых раненых. И в батальоне авангарда двое убитых. Но за свою месть стрелкам красные орки дорого заплатили! Не менее полусотней лишних убитых среди своих! А всего больше сотни потеряли! Отличное соотношение! И много раненых – их рейд стал просто провальным.

А потом мы стояли на краю обрыва и как по мишени стреляли по несчастному поджигателю, который отказался сдаться и попробовал убежать. Ёж из стрел в речушке на дне, ниже него кровавой. Ладно, зато точняк в Вальхаллу отправился.

Вернулся убежавший наш Зверь, путано начал бормотать, что действовал по уставу, который велит лучникам в случае атаки на них кавалерии максимально быстро уходить за копейщиков и мечников, да и приказ ротного. Начала подтягиваться наша кавалерия. Развернулся на лес скорпион, прямо с повозки. Ещё копьемёт… Поздно ребята, здесь работали лучники! Маги-лекари прибежали. Через четверть часа прискакал комбат. За ним наш лейтенант, который тоже устав не нарушил, за это был отмечен здоровенным фингалом.

Я послушал предложение стать капралом, получить взвод. Но наш взводный не убегал, и гордо ходил с перемотанной ногой. И я сказал, что не хочу. Со своими хочу быть. И сержантом не желаю. Сержантом я стал принудительно. А Зверя понизили до рядового и перевели в другое отделение, вместо погибшего стрелка. А моё отделение неполное. До пополнения. Но так даже лучше!

Встали лагерем здесь. Полковник отправил батальон с той стороны расселины и переправившийся низом первый пехотный батальон преследовать орков, хотя понятно, что кавалерию им не догнать. Отправил вестовых и своего зама майора в крепость с донесением и за указаниями. Тут тоже понятно, нам дальше к югу идти бессмысленно, поскольку потерявшая чуть не половину всадников орда быстро побежит на юг, и пехоте их не догнать.

Начали восстанавливать мост и продолжили лечить раненых. Потом было построение и награждение. Все не побежавшие лучники получили по пять динаров, моё отделение по десять, а я пятнадцать и значок в виде орла, которым награждают самых наблюдательных скаутов. Ну и пятиведерный, то есть литров шестьдесят, бочонок вина из офицерских запасов. Родне убитых не побежавших лучников выделили по полсотни динаров помимо гробовых.

А трёх наших скаутов, как я и предположил, нашли убитыми. И нашли пару десятков наловленных ордой девиц, которых орки оставили, передав, что они рассчитывают, что их погибших товарищей похоронят как положено, и раненых вылечат и будут обращаться как положено. И кучу награбленного ордой барахла мы заполучили.

Полтос, перевязанный и подлеченный, пользовался восторгом маркитанток, ехавших за нашей ротой, и даже бесплатной внелимитной любовью. Я ржал над религиозным борцом за нравственность. А он радостно хрюкал, вернувшись к нам пить вино. И я нагло не отправил своё героическое отделение строить мост – вино мы пьём половиной роты. И у нас двое раненых, включая меня. Хотя себя я лечил травкой-сестричкой – назвал я её так. Лечебная трава, которую и маги-лекари используют для зелий, и просто лекари для снадобий. Ну и мне медсестрички не досталось, а приведённые потом освобождённые девицы без любви и у орков не страдали. И я начал присматриваться к Йонко, но пока сама не дозреет… А пока Йонко хлопотал около меня, даже постирал мои окровавленные, да и потные, вещи.

А ещё я сдал в арсенал свой шлем, сказав, что мне он не нужен, взамен вытряс из полкового каптенармуса себе ещё одну рубаху, и тонкую, офицерскую. А то одной мало для ловеласа. И помылся я, конечно.

Всё немного устаканилось. Прискакали вестовые с приказом здесь заночевать, мост восстановить, а завтра вернуться на лигу назад, и маршировать по дороге на северо-восток и дальше на восток. И я устроил мелкую авантюру.

Благоухающее вином наше отделение нагло расположилось прямо за командирским шатром, и я начал громко выдавать идеи, в процессе которых внутри полковник выпер помощников и затих. А я вещал громко:

– Никуда не годится! Полковая колонна, растянутая на целую лигу, очень уязвима! Фланговый удар даже небольшим отрядом противника приведёт к большим потерям! Это легионам можно таскать большие обозы, они же огромными толпами ходят. Да и по несколько легионов.

– Критиковать все умеют, что ты предлагаешь? И откуда знаешь как лучше? – подыграл мне с хитрой улыбкой Полтос.

– Просто думать люблю иногда. Да ты и сам додумаешься, если захочешь. Ну и видел я кое-что, конечно, не впервые замужем. Надо выгнать нахрен всех, да именно всех, некомбатантов! Их обязанности распределить среди солдат. У нас же полно бывших простолюдинов, у многих руки из плеч, а не из жопы растут. Доплачивать солдатам за плотницкие, шорные, портняжные, кузнечные, слесарные и прочие работы! Если штатский получает, ну пусть пять динаров и харчи, нихрена обычно не делает и ездит в целой повозке, то его оплату выдать паре солдат. Я ведь не про экономию говорю. Они с радостью вечером или когда надо вместо игры в кости работу сделают.

– Без маркитанток никак, – покачал головой довольный и только что от них Полтос.

– Согласен. Погорячился я. Оставить из некомбатантов только маркитанток. Но не сто! Разрешить увеличить лимит любви в сутки и оставить не более пятидесяти. А лучше сорок. Ну будет любовь у солдат и офицеров не через день, а реже, да и не все хотят. Ну и маркитантки пусть ездят по две в повозке. Двадцать их телег это не сто! Не на версту растянутся, а на двести аршин. Но запрячь в повозки по два мула. Груза своего больше смогут взять. А для любви место сыщут. Хоть сверху барахла под крышей тента. Но и все повозки переделать в двуконные! Триста повозок очень много! Надо не больше сотни. А двуконные увезут почти столько же, с учётом что не надо возить штатских и их барахло. Но и это не всё. Придать повозки ротам! По… две двуконных…

Я начал чиркать бумажку и продолжил говорить:

– Это тридцать две, двадцать артиллерии, плюс двадцать маркитантских, плюс две кавалерии, маги пешком не ходят, и барахло у них, но если на пять рыл по телеге, то ещё двадцать. Итого штабу останется шесть. Но и с полковым барахлом, нечего жировать, они верхом, а нижние чины на своих двоих, и с поклажей. Но там казна и прочее. Каптенармус ротное барахло в ротные повозки сложит. А часть в штабные. И много запасов возить не надо. В ротных повозках стрелы, ранцы надрывающихся мечников, и прочее. И провианта и фуража немного. Много и не надо, покупать больше, если городки и сёла есть, охотиться, хотя тут надо аккуратнее, чтобы не голодать. В двуконные повозки больше влезет, и вес самой телеги почти не изменится. Даже легче будет мулам таскать. И солдаты из рот с радостью, ещё и в драку будут возницами, всё не ногами топать.

Я посмотрел на шатёр, придавил свои расчёты камушком, закончил:

– А вот я видел вообще чудо! К повозкам с едой приделать котлы с колёсами! Ведер на семь! С топкой. Для похлёбки. А можно и ещё один ведра на четыре, для мяса там или чего. И варить еду. Поварить тоже бойцы могут, по очереди, все в котелках нехитрое варят, ну или кашеваров выделить. За оплату, конечно. Ну и на привалах, вуаля, только встали, а горячая еда подана! Идите жрать, пожалуйста! Итого! Длина колонны чуть больше версты, впереди авангард батальон, за ним ещё батальон, позади арьергард, посередине штаб и последний батальон, всё на расстоянии полёта стрелы и секунд добежать солдатам!

Собрал своих и мы пошли в гущу народа, творить вторую авантюру, помельче, но тоже нужную. Оглянулся и увидел как полковник пошёл прогуляться вокруг шатра и подобрал записку. Будут живительные перемены!

А я полюбовался на игру в кости кучи солдат. Любят бойцы простую игру. Но и дерутся, ссорятся, порой получают на орехи, сильно проигравшись или выиграв. Не дело! И я положил на траву тряпку, подмигнул Кавру, впарившему мне недавно игральные кости, положил бумажку со ставками и заорал:

– Подходи! Казино открылось! Три кости! Если выпало восемнадцать, а ты ставил на него, то получишь двести своих ставок! Поставил медяк, получил двести! И если поставил на три, получи двести ставок!

Я быстро перечислял сначала самые крутые ставки. Но и на самых вероятных числах, как надеюсь верно рассчитал Док Клизма, выигрыш семь к одному.

Народ потянулся, пошла игра. Пока получали бумажки с числом и моей росписью, да я и так видел, кто на что поставил. Но на будущее я сказал Кавру сделать жетоны из камушков, можно разноцветных, но защитить авторской резьбой от подделки, а то умников много.

Вскоре вокруг волновалась толпа. Кто-то получил за сработавшую ставку на четыре семьдесят медяков выигрыша, и толпа возбудилась.

Прискакал сразу наш комбат! Вопя про что я устроил. Следом быстро пришёл более спокойный эльф – главный маг, майор и второй зам комполка в одном лице. Я отвёл их в сторонку, показал в основном эльфу расчёты и толкнул речь:

– Солдаты всё равно играют в кости. И проигрывают и выигрывают. А если не внутри полка, где помногу играть нельзя, то могут и хорошо продуться, особенно мошенникам. А у меня казино с минимальными ставками, и с минимальной долей казино. Я пока даже в проигрыше! Свои внёс. Но наука и статистика вещь упрямая. И я всё равно, пусть не каждый день, но в целом буду в выигрыше. Но мне от этого только малая часть нужна. Излишек пущу на частичное возмещение тем, кто сильнее продулся, и даже не мне. Но только вместе с рассказом, что в азартные игры можно играть только на лишние деньги и на незначительные суммы. Ещё и таблицу эту покажу, может кто и поймёт.

Две захлопнутых варежки, и фраза комбата:

– Ну раз так… Но итоги мне подавай! Отчёт на бумажке. Но смотри у меня!

Да ладно, смотрю… ха… Просто нечто для души Величайшего Вора! Ну и может хоть кто-нибудь поумнеет и не погибнет. А ещё я дал шуточного подзатыльника Кавру и сказал:

– Ты не знал, что с костями делать. А я купил их у тебя, и немного даже заработаю. Учись, студент!

Два месяца! Два сраных месяца пешего марша. И мы одолели триста лиг. Всего триста лиг! Да такое расстояние… за два дня положено преодолевать. Даже та же бычья кавалерия, если напряжётся, может дней за восемь столько преодолеть. Ну за десять… А мы шли и шли. Делая и перерывы на день через несколько дней марша, обычно через три или четыре. Провели несколько учений и небольших сражений.

Я продолжил наносить на Йонко отчёт о моих открытиях и приключениях, уже плотно украсив кожу друга иероглифами. Выглядит потешно, но и по-своему красиво. И не хуже изображений зверей и разных символов. Хотел дракар получить кучу татуировок, и получил, и весьма необычных. И считает, что выглядит круто.

А я ещё восемнадцать дней назад отметил интересную дату – год с того момента, когда в Убежище проснулась скромная юная девица. И нет, не запустила изменение Вселенной, всё сложнее, но в тот день началась вторая жизнь Князя Андрея. А совсем скоро и моя, через месяц после того судьбоносного для Лании и ланийцев дня.

Нет, в разных мирах длина суток порой различается, но обычно несильно. И надо же нам от чего-то отталкиваться.

Но я всё-равно старался не скучать. И шли мы по дружественным и более-менее дружественным или не враждебным землям. И девиц полно. А значит и любви. И тащить лишнего не надо, хотя я оборзел и ранец вообще не таскал. Маленькая льгота хитрого сержанта. Ну и друзья мои тоже не таскали. Да и мы часто шли в охранении. Всё веселее, чем месить пыль в колонне.

А колонна полка стала короче! Полковник осуществил почти всё, что ненавязчиво посоветовал я. Уже через шесть дней марша после моего совета полк дотопал до места, где формировался рыцарский легион. Ну и полковник выпер нахрен всех некомбатантов, оставив сорок маркитанток и разрешив им по пятнадцать сеансов, ха, любви. Здоровые девицы, однако. Но они ещё и поддерживающие зелья для себя варят, и любовь любят, и всегда шустры и веселы.

Но переменам все были рады. Уволенные тому, что устроятся в легион, а там оплата даже немного выше. Оставшиеся маркитантки возросшему доходу, и не только от любви, но и от торговли. Солдаты увеличению дохода тем, кто взял на себя дополнительные задачи, совместительство, ха. Ну а я и полковник, что полковая колонна укоротилась в три с лишним раза! Хотя полковник всё-таки схитрил, и не всё жалованье уволенных некомбатантов предложил солдатам. Сэкономил и здесь, хотя умеренно. И солдат всё равно обрадовал.

Правда моё жалованье не возросло – я не брал на себя дополнительные задачи. Только за сержанта получил доплату в два динара в месяц. Но мне на них пофиг. Моё казино приносит пару динаров в месяц, ибо большую часть прибыли я раздаю несчастным, ухитряющимся продуться даже при минимальных ставках. Да и премии были. И мне денег хватает и на местную разноцветную выпивку, и на мелкие подарки разовым любовницам.

Но казино мне очень давно очень сильно надоело, и его я поручил Сансаку, как наименее зависимому от денег. Ещё Йонко не присвоит выручку, а там учёт только в виде банки с монетками, но ему глубоко наплевать на эту суету. Как и мне. А вот Полтос и Кавр могут и стащить малую монетку. Не идеальные они, что поделаешь.

С Полтосом вообще комедия – ему травка розина помогает быть неплохо выглядящим мужиком всего сутки! То есть раз в сутки надо делать себе инъекцию! И он делает. Ещё и сока трын-травы. Да уж, зелья, которое помогало на целый месяц или два, кривым расам очень не хватает. А вот трусливому – причём трусость он победить не может, вернее кое-чего добился, но не много – эльфу Сансаку инъекция сока трын-травы сносно помогает на три дня. Тоже не бог весть что, но не мне же страдать. А храбрость и красота требуют жертв. Ну и быстрее отыщут рецепты зелий. А пока освоили травы и обзавелись своими шприцами.

Обидно, что нормальные уважаемые воинские соединения командиры Светлого Призыва и по рекам отправляют, и по морям, хотя моря не совсем случай огромного континента, и пехоту повозками. А Второму Менскому пехотному полку хрен. Ногами. Ну и ногами мы дотопали до начала уже не столь дружественных земель. Начинается более активная военная жизнь.

Но пара стычек была несколько дней назад. И потери полка. Пока небольшие. Но как я понял, на пополнение особо рассчитывать не стоит. А у нас пока почти один процент военных потерь, причём половина, это скауты, у них потери под двадцать процентов, получается. Безалаберным разведчикам дорого даётся накопление опыта разведки. Вернее, дорого есть, а опыт не очень.

Ещё несколько солдат дезертировали и просто исчезли, вероятно тоже смывшись – романтика и будни войны не совпали, ха. Дезертировал, не вынеся тягот, и бывший наш Зверь.

А вот хлыщ Васалик держится. По полку ходят слухи, что за нами едет, но не может догнать приказ о присвоении Васалику рыцарского титула, но верит в это похоже только он. Пока не выпало ему случая мощно отличиться. А тут он и части слуг лишился, вернее всех кроме одного, оформленного вестовым при штабе, но и тот должен и свои обязанности выполнять, но старается за двойную оплату, да и полковник к хлыщу хорошо относится, не загружает слугу-вестового. А сам Васалик вообще нихрена не делает. Ждёт. Когда воевать много начнём.

Две потери в полку были в результате казни. Повесили одного дезертира. Обычно за дезертирство полагается битьё палками и каторга, но этот убил крестьянина. Со второй казнью и последствиями вышло интереснее.

После реформ в полку не стало штатских снабженцев продовольствием. И полковник поручил закупки сильно не обрадовавшимся штабным офицерам, а их и было четверо, два майора, включая и эльфа-мага, и два капитана, включая и интенданта. Но зря они бухтели – купцы во встречных городках и сёлах сами с огромной радостью подавали списки, оставалось только проверить цены, оплатить, а качество солдаты проверяли, получая в ротах. А что цены немного выше, чем раньше выбивали штатские снабженцы, так это компенсировалось экономией на самих снабженцах, ну примерно, а вот безопасность и боеспособность полка на марше вообще бесценны.