Читать онлайн Свет матёрый
- Автор: Андрей Лушников
- Жанр: Стихи и поэзия
Размер шрифта: 15
© Лушников А. Е., 2023
© Издательство «Родники», 2023
© Оформление. Издательство «Родники», 2023
Не врагом Твою тайну повем
«А крестный мой путь – он всего лишь окрестный…»
- А крестный мой путь – он всего лишь окрестный,
- Окрестность его такова:
- Река, головой в перекрёсток небесный,
- Лежит, протянув рукава.
- Чуть свет – в рукавах перекличка синичья,
- Безмолвия рушится лёд,
- Здесь небо для всех не жалеет величья,
- Здесь в небе дороги вразлёт.
- Трава и деревья возносят моленья,
- Рассвета дымится алтарь,
- И старенький тополь стоит в отдаленье,
- И в грудь себя бьёт, как мытарь.
«Самые прекрасные страницы…»
- Самые прекрасные страницы
- Я читаю ночи напролёт.
- Засыпая, вижу сквозь ресницы
- Как я попадаю в переплёт.
- Как легко, легко неимоверно
- Я скольжу по лунному лучу.
- И герою из романа Верна
- Я губами сонными шепчу:
- «Капитан, нас обманул Негоро!
- Сбился ночью с курса «Пилигрим»,
- Меркнет свет, а это значит, скоро
- Свет в моей душе померкнет с ним.
- Скоро, скоро мрак возьмёт измором,
- Город весь тенями прошерстит,
- Вороном зловещим Невермором
- В каждый дом хозяином влетит.
- Напророчит он и мне потерю
- На ночном последнем берегу,
- Только я в рассвет грядущий верю,
- На него надеюсь как могу.
- Если я хоть раз увидел солнце,
- Что прошло в душе по пустырю,
- То у ночи и на самом донце
- Буду ждать грядущую зарю».
- Ой ты моя зорька-заряница!
- Что же нынче утро ниспошлёт?
- Самые прекрасные страницы
- Я читаю ночи напролёт.
«Что ты, светик мой ласковый, робок…»
- Что ты, светик мой ласковый, робок?
- Что под сердцем огнём не горишь?
- Что не ходишь с зарёю бок о бок,
- А из мрака аукаешь лишь?
- Я тебе, как заветному другу,
- Показал где прозябло репьё.
- Что ж ты, друг, не готовишь кольчугу?
- Что ж ты, свет, не готовишь копьё?
- Много нас по обочинам званых.
- Так что, свет-пересвет, не робей!
- Вон, как в тучах смеётся поганых
- Беспощадной луны челубей.
«Проснёшься – тополь стал жар-птицей…»
- Проснёшься – тополь стал жар-птицей!
- Туманом даль заволокло.
- Чуть слышно, с трауром в петлице,
- Стучится бабочка в стекло.
- Как сбросишь ночи рукавицу!
- Как разохотится заря
- От плевел отделять пшеницу
- В росе на кромке сентября.
- Увидишь верную примету
- В природе, ставшей золотой:
- Всё движется упрямо к свету —
- Что ждёт за грозовой чертой.
«Жнецу хлебов и сорняков…»
- Жнецу хлебов и сорняков,
- Творцу соломы и огня,
- Путей земных и облаков
- Какое дело до меня?
- Увидев ангела с серпом,
- Вороны пали на жнивьё.
- Я разорвал с земным пупом,
- И тело рушится моё —
- Последний зуб торчит во рту.
- Но, чтоб я вовсе не истлел,
- Он в сердце неба высоту
- Штрихом одним запечатлел.
- Ручей, тропинку, силуэт
- Стоящей тучи грозово.
- Из всей палитры выбрал свет
- Художник сердца моего.
Случай
- Кто в жизни хоть раз привечал побирушку,
- Поймёт отчего, почему
- Чужой человек облапошил старушку,
- Что вынесла хлеба ему.
- Стоит на пороге у ней участковый,
- Укором стоит, недвижим,
- И всё не втолкует он ей, бестолковой,
- Что веры нет людям чужим.
- Она, как ребёнок обиженный, плачет
- И мелко трясёт головой:
- «Ну как же, родимый? Ну как же иначе,
- С бедой коль идут не впервой?».
- Жмёт галстук служивому, словно ошейник.
- Он скажет на это в сердцах:
- «Какие же трогает струны мошенник
- В доверчивых старых сердцах!
- Теперь вот ищи твоего побирашку!».
- Потом участковый вздохнёт,
- Посмотрит сурово, наденет фуражку,
- Как сокол, в окне промелькнёт.
- А ночью, когда засыпала старуха,
- За то, что не помнила зла,
- Огромного неба большая краюха
- В ладонь её тихо легла.
«Я, пеплом своим посыпая главу…»
- Я, пеплом своим посыпая главу,
- Лежал на пути, как свинья.
- Но Тот, Кого шёпотом только зову,
- Поставил меня в сыновья.
- Я рад от ребра научаться греху,
- Прикрывшись листом лопуха.
- Но Тот, Имя Чьё у травы на слуху,
- Во мне не увидит греха.
- Он ангела следом пошлёт старину,
- Чтоб я не давился нытьём.
- И чтобы не спутал Руси ширину
- С широким, но гиблым путём.
«Дороги совсем не случайно…»
- Дороги совсем не случайно
- Ведут в монастырь небольшой —
- Здесь тайна, великая тайна
- Над каждой болящей душой
- Свершается немногословно.
- За стенами монастыря
- Кончается обморок, словно
- От запаха нашатыря.
- Как будто у самого гроба,
- В святой покаянной глуши
- Отходит от сердца хвороба,
- Срываются путы с души.
- Недаром в измятом берете
- Просвечен зарёй силуэт.
- И светится в том силуэте
- Художник иль, может, поэт.
- Сутулится в том силуэте
- Печаль вековая Руси —
- Её в монастырь на рассвете
- Примчало шальное такси.
- И перед иконой Ахтырской,
- С горящей лампадой перстов,
- За древней стеной монастырской,
- Застыла она у крестов.
- Вдали от беспутных и чёрствых
- Дорожек-путей беговых
- Забыла все кладбища мёртвых
- На кладбище вечно живых.
Поэту
- Твоя стезя течёт рекой.
- Ты лишь тогда живой,
- Когда ты держишь под рукой
- Суму и посох свой.
- А шарик голубой круть-верть.
- На нём навек, навек,
- Как в стену, в каменную смерть
- Вмурован человек.
- Ты в стену посохом ударь!
- Он выйдет из стены.
- На голове его – сударь,
- На теле – пелены.
«Когда над мальчишкой бесчинствует ночь —…»
- Когда над мальчишкой бесчинствует ночь —
- Ему от обиды в груди горячо.
- Никто не желает ребёнку помочь.
- Лишь помочь одна – та, что через плечо.
- Когда у ребячества нет берегов,
- Несчастный старик, ты считай, что пропал
- В бесплодной равнине седых овсюгов,
- Где ночь холодна и остра, как металл.
- Когда успокоится жизни река
- И память уснёт на предплечье костра —
- То помочь одна – на груди старика,
- Хоть лямка его и туга, и остра.
- Он шепчет в ночи: «Не скрипи, старичьё!
- Пока не упрячут в надежный пенал —
- Господь ремешком тебя – через плечо!
- Чтоб ты так и знал! Чтоб ты так и знал!».
«Художник чистый и пречистый…»
- Художник чистый и пречистый,
- А не какой-нибудь божок,
- И никакой герой плечистый,
- На землю высыпал снежок.
- Проснётся утречком сиротство —
- А мир уже под снегом нов.
- Из будки высунет юродство
- Мордаху сукиных сынов.
- Ведь знает всякий, коль из мрака
- Небесный сыплет оберег,
- Что волк матёрый не собака —
- Он пастью не хватает снег.
- То, что зверью, кому за двадцать, —
- Юродцу, кинику и псу,
- Подняв лицо, клыками клацать,
- Снежинки плавить на носу.
- С утра, не пивши и не жравши,
- Бежать по снегу кобелю
- И голосить, хвоста задравши,
- Что Бог сказал: «Всех убелю».
Грешная
по Блейку
- Вчера надежды были злы,
- У смерти в закромах
- Во все смердящие углы
- Я тыкалась впотьмах.
- Кренясь, мир уходил во тьму
- И был закат багров,
- И я готовила ему
- Свою вязанку дров.
- Я в тёмном погребе – страстей
- Не погребла огня.
- И были в качестве гостей
- Три друга у меня.
- Один был скуп, другой гордец,
- А третий тот – блудник.
- И вот вошла я, наконец,
- Сегодня в Твой цветник.
- Кругом благоуханье роз,
- Нет запаха греха.
- И я подумала всерьёз:
- «Нет лучше Жениха».
- Я не хочу идти назад!
- Забыла я про них.
- Возьми меня в цветущий Сад,
- Любимый мой, Жених!
Дядя Гриша
- И когда разгуляется ангел с серпом?
- И когда кликнет вещая птица?
- Дядя Гриша отправил сноху за попом —
- Он сегодня решил причастится.
- Дядя Гриша грехи записал в кондуит
- И лежит под цветным одеялом.
- Боль с утра во всём теле такая стоит —
- Как варнак на дворе постоялом.
- Дядя Гриша ни в чём никогда не хитрит
- И не ропщет на список болезней —
- На хронический кашель, колит и гастрит,
- Он-то знает – душе так полезней.
- Он лишь гладит на скулах седую стерню,
- Говоря своим внукам с постели:
- «Всё в себе, всё в себе навсегда сохраню,
- Чтобы вы никогда не болели».
«Сад хризантемный да астровый…»
А.А.
- Сад хризантемный да астровый
- В горницу тихо глядит —
- Девой сосуд алавастровый
- С миром бесценным разбит.
- Миро смущается, капая,
- Молвит апостол со зла:
- «Что же она, куролапая,
- Столько добра пролила?».
- Радостью светится горенка,
- Только Иуда сердит.
- Анна (в девичестве Горенко)
- У ног Иисуса сидит.
«Человек я до боли мирской…»
- Человек я до боли мирской.
- И, пустынями жизни двугорбой,
- Со своей непомерной тоской
- Я носился, как с писаной торбой.
- И, копая чужой огород,
- Я гадал: «Кто окажется в яме?».
- И валил православный народ,
- Прищемлённый в России дверями.
- Я, тоскуя, ходил на заре,
- Разобраться пытался в бедламе.
- И услышал – в пустом алтаре
- Шелестит будто кто-то крылами.
- Кто же ты, мой невидимый брат?
- Тишина, шелестя у престола,
- Из-под запертых вырвалась врат
- И под сердце меня уколола.
- И тоска отступила совсем.
- Распахнулись врата, и оттуда:
- «Не врагом Твою тайну повем,
- Ни лобзанья Ти дам, как Иуда».
«Куда душа поющая…»
- Куда душа поющая
- Из школы побежит?
- На кухне мать пьянющая
- В блевотине лежит.
- С утра бухала с кодлою
- И сотый раз на дню
- Кричала: «Ксеньку подлую,
- Заразу прогоню!»
- В прихожей ранец брошенный.
- Напуганный, седой
- Весь город, запорошенный
- Недетскою бедой.
- В высотках крест мерцающий.
- А ветер хлещет злей.
- На чин о погибающей
- Скопила пять рублей.
- В руке вспотела денюшка.
- И голос тонкий ввысь:
- «Святая мати, Ксеньюшка,
- За маму помолись!».
«Осторожно, как будто зверушка…»
- Осторожно, как будто зверушка
- На охотника из темноты,
- У заветных дверей побирушка
- Смотрит в мир из дупла нищеты.
- Целый вечер кафе-рестораны
- Разгоняют на улице мрак,
- Побирушку амбал из охраны
- От дверей не прогонит никак.
- Скажет ей: «Что, старуха – неймётся?
- Что таращишься, как татарва?».
- А она лишь в ответ улыбнётся:
- «Жива».
«На куче навоза под сенью креста…»
- На куче навоза под сенью креста.
- Что с Иовом общего? Крест и проказа.
- Но только проказа его-то чиста.
- Моя же – зараза.
- В провинции Уц не увидеть огня.
- И к чистым в ночи не пускает привратник.
- Возлюбленный Отче, отправь Ты меня
- В любимый бомжатник.
- Ты видишь, как сильно старается друг —
- О пробку палёнки зубовный мой скрежет…
- И Ты выпускаешь из ласковых рук:
- «Никто здесь не держит».
«Я в добро верю, словно в расплату…»
- Я в добро верю, словно в расплату.
- Потому и хожу, как орёл.
- Я сегодня подарок Пилату
- Из-под чье-то полы приобрёл.
- Извелась мелочишка в кармане
- И ухмылка скреблась в бороде.
- Я сегодня в каком-то дурмане
- Непонятно разгуливал где.
- Помню: ночью большое застолье,
- К незнакомцу во тьме приставал,
- Где-то видел огни да дреколье,
- И кого-то в саду целовал.
- А затем, плача, в каменоломню
- Опускали кого-то гуртом.
- А что было потом – я не помню,
- Я не помню, что было потом.
- Но, когда я домой ниоткуда
- Возвращался в потёмках двором,
- Меня тополь окликнул: «Иуда!».
- И в руке прозвенел серебром.
«Чтоб всю ночь первоклассником прямо…»
- Чтоб всю ночь первоклассником прямо
- Не сидеть мне в троянском коне,
- На крыло иудейского храма
- Я поставлен был кем-то во сне.
- И, когда вниз, подобная шорам,
- С глаз упала вдруг чья-то рука,
- С пацанячим щенячим задором
- Я взглянул на весь мир свысока.
- И морозом продрало по коже.
- Трупы всюду клюёт вороньё.
- И отпрянул я: «Что это, Боже?»
- Был ответ: «Это сердце твоё».
«Я хотел бы в себе весь кошмар истребить…»
- Я хотел бы в себе весь кошмар истребить,
- Да к спине прилипает рубаха.
- Для чего наделён я свободой любить,
- Если я умираю от страха?
- Я в раю Твоем яблоко спутал со злом.
- Видишь, сколько внутри червоточин?
- Я за кривду стою в темноте за углом
- И мой нож очень остро наточен.
- Я – как в тёмном шкафу своеволья скелет.
- И в глазницах, как в омуте, мглисто.
- Так, что, даже спустя целых тысячу лет,
- Угадаешь Ты в них анархиста.
- Пепел совести в сердце пустом застучал.
- И я мщу, словно Тиль Уленшпигель.
- Для того и свободою прежде венчал
- Ты мою вековуху погибель.
«Все слова благородных кровей…»
- Все слова благородных кровей
- Не для басни кормить соловья —
- А чтоб знать, что за смертью своей
- Есть у каждого тайна своя.
- Я, из мрака гуляя во тьму,
- Там, где жизни прошёл карнавал,
- Был свидетелем нынче тому,
- Как бездетный старик умирал.
- Там держала давно уж родня
- Покрывала у пыльных зеркал.
- Он совсем не заметил меня,
- Он глазами кого-то искал.
- Я стоял, безнадёгой заклят,
- В полумраке прожив до седин,
- И смотрел как пылал его взгляд,
- Словно он умирал не один.
- Словно мир становился тесней,
- Словно руки да ноги вязал.
- «Положите, – сказал, – вместе с ней».
- Только с кем положить не сказал.
«Я уже так давно не расту…»
- Я уже так давно не расту,
- Что совсем покривился душой,
- И не видно уже за версту
- Моей детской надежды большой.
- И печально глядит лилипут
- Из-под ручки сухой в облака —
- На Блефуску отчаянно ждут
- От седого козла молока.
- Если от облаков не сбежать,
- Если в сердце гнезда не совью,
- Дай, дружок, напоследок пожать
- Комариную лапку твою.
Серёга Ветрогон
- Мне память – что гурманам
- Кумин и эстрагон,
- В ней ходит атаманом
- Серёга Ветрогон.
- Сергей не за понюшку,
- В моём большом дворе,
- Легко пускает юшку
- Сопливой детворе.
- Люта у Ветрогона
- Улыбка и слеза.
- А на груди – корона,
- На пальцах – два туза.
- Кривит, как взрослый, губы,
- Глотая самогон.
- Хоть чёрту врежет в зубы
- Серёга Ветрогон.
- Со злой, у глаз, морщинкой,
- По снегу, по траве,
- С голодной рыщет финкой
- В потёртом рукаве.
- Мне память – как железо.
- И как у зверя гон.
- Слыхал я – из обреза
- Застрелен Ветрогон.
- Что сам он выбрал средство
- Земной закончить путь.
- Серёгу, словно детство,
- Легко мне вспомянуть.
- Ах, детство. В море мглистом
- Ты камень бел-горюч.
- Приехал я туристом
- На монастырский ключ.
- Вдруг в церкви на скамейке,
- Под золотом икон,
- В потрёпанной скуфейке…
- «Серёга? Ветрогон?»
- Сидел он, чуть сутулясь.
- А прошлое текло.
- Сказал: «Вы обманулись».
- И посмотрел светло.
Там, где двое – во имя твоё
«Люди, верьте иль не верьте…»
- Люди, верьте иль не верьте,
- Я узнаю со спины:
- Руки коротки – у смерти,
- Ноги – осени длинны.
- Трёт покуда смерть ручонки,
- Ходит где-то по гробы —
- Ноги длинные девчонки
- Увлекают по грибы.
- В лес ведёт она спросонок,
- Только вы о том молчок!
- Груздь проснулся октябрёнок
- И зевает – дурачок.
Сочельник
Юлии
- Чаёк на кухне с имбирём.
- Канун. Сочельник.
- И ничего не заберём
- Мы в понедельник.
- Друг-другу мы с тобой вот-вот
- Простим ошибки.
- Ко мне плывёт Чеширский Кот
- Твоей улыбки.
- Порой, у нас, как номер шесть,
- Ума-палата.
- Но в ней мы делим всё, чем днесь
- Душа богата.
- Лишь тело стало чуть бедней —
- Никак не скрою,
- Что мы с тобой уж сорок дней,
- Как брат с сестрою.
- С утра надежды лучик твёрд,
- С ажиотажем —
- Так, что в багете натюрморт
- Глядит пейзажем.
- Горит на нём с утра звезда
- Над головами.
- И едут, едут поезда
- За ней с волхвами,
- Везут с мороза Рождество
- И запах лета,
- В котором больше ничего
- Нет, кроме света.
«Где мы с телом кукуем вдвоём…»
- Где мы с телом кукуем вдвоём,
- Кособоким вороним гнездом,
- Окружённый густым купырём
- Над рекой накренился наш дом.
- А в дому только печь да кровать,
- И остыла в печи головня.
- У меня нет причин горевать —
- Тело любит как может меня.
- И гуляет по мне его плеть
- Из огня да опять в полымя,
- Неповадно чтоб было и впредь —
- Тело держит за горло меня.
- Но ночами, осоки острей,
- Песня режет ходы в кулаке,
- Прорезается из купырей
- Там, где небо склонилось к реке.
- И когда тело в пьяном бреду
- В сапожищах ползёт на кровать,
- Я её за калитку веду
- В непроглядную ночь куковать.
Мальчик и река
- Мальчишка загорелый
- Прокрался босиком
- К реке совсем несмелой
- С несмелым тростником.
- И тонок он, и светел,
- С тростиночкой в руке,
- Что ж он в реке заметил?
- Увидел что в реке?
- У неба под приглядом,
- Всем страхам вопреки,
- Он словно ищет взглядом
- Несмелый взгляд реки.
- И в преизбытке света
- Глаза в глаза они,
- И узнаванье это
- Свиданию сродни.
- И речь свою заводит
- Река издалека,
- И всё, что происходит,
- Отныне на века.
- От веку и до веку
- Проносят облака,
- Что мальчик смотрит в реку
- И в мальчика река.
На Купалу
Юлии
- На Купалу в лихих женихах
- Недостатка и впрямь не бывает.
- У калитки, вся грудь в петухах,
- Кто-то деву зовёт-зазывает:
- «Мы Ярило зажгли от костра,
- Где заря-заряница упала.
- Не пойдешь ли ты с нами, сестра?
- Всех зовёт на гулянье Купала!
- Мы в венках из травы и цветов
- Хоровод начинаем со смехом.
- Там, в объятиях нави, готов
- Я до смерти к любовным утехам.
- Там, в чащобе, реки где исток,
- Где и ножка твоя не ступала,
- Расцветает заветный цветок,
- Что сегодня откроет Купала.
- Там, под каждым листом лопуха,
- Светляки заблестят вполнакала.
- Вмиг там сыщешь себе жениха,
- Где заветный цветок отыскала!».
- А дивчина не любит кто врёт,
- Пустословью не верит избытку.
- Улыбнётся ему в свой черёд,
- Обопрётся рукой на калитку,
- Похвалы отмахнёт комарьё,
- Поведёт соболиною бровью:
- «Там, где двое – во имя Твоё, —
- Я лишь то называю любовью».
«Ты помнишь, как я обрёл…»
Юлии
- Ты помнишь, как я обрёл
- ключи от твоих ключиц?
- Стояла у света в дверях,
- качаясь над нами, трава.
- И небо из рукавов
- легко выпускало птиц,
- И медленная река
- вступала в свои права.
- Ах, если открылась течь —
- то время не устеречь.
- Его над неспешной рекой
- смывает осенним дождём.
- Я верю, что, если завтра
- трава будет брошена в печь,
- То мы у вселенской печи
- ненастье с тобой переждём.
- Ты помнишь, была река,
- была… да была такова.
- Всё то, что не от земли,
- земли превозможет гнёт.
- И небо, легко, опустит
- спасительные рукава,
- И нас, как две капли росы,
- для вечности зачерпнёт.
В городке Терпеже
- Где нет остановки трамвая,
- Где липы настороже,
- Влюблённых скамейки скрывая,
- Стоят в городке Терпеже —
- Сидит на вечерней скамейке
- Вся в трауре, словно желна,
- В тоске по весёлой семейке
- Ушедшего мужа жена.
- В руке телефона огарок
- На нерве последнем дрожит —
- Ушедшего мужа подарок,
- Которым она дорожит.
- Никак не отыщет родного
- Ушедшего мужа жена,
- Звонит она снова и снова,
Продолжить чтение