Читать онлайн Трон из пепла

Chloe Cathrine Penaranda

A Throne From the Ashes

Copyright © 2022 by Chloe C. Penaranda

Cover illustration © 2022 by Alice Maria Power

Cover design © 2022 by Lumarias Press

© Минченкова В., перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Посвящается

Тебе, мой храбрый читатель: осмелься прыгнуть

Пролог. Лилианна

Лилианна не помнила, как упала на колени, поглощенная своим горем. И уже не чувствовала боли в костях от того, что сидела на холодном каменном полу библиотеки. Не чувствовала ничего. В объятиях оцепенения, она словно перенеслась в другую реальность, в другое время. Возможно, будь это так, ее жизнь и мечты все еще озаряла бы надежда. Но вместо этого некогда светлое будущее омрачалось дурными предчувствиями и неопределенностью.

И все же она горевала не о себе.

Рука скользнула по все еще плоскому животу, и она начала неспешно поглаживать его, представляя жизнь внутри, прекрасную девочку, которую носила. У нее отняли даже эту тайну: волнение от догадок, родит Лилианна сына или дочь. Как бы то ни было, она полюбит ребенка больше самой жизни. И всегда будет защищать.

Теперь каждый план и задорная идея, которые наполняли ее разум еще две недели назад, до подтверждения беременности, требовали переосмысления. Нужно скрыть это от него.

Агалор Ашфаер не должен знать о своей дочери.

Эта непростительная темная мысль вырвалась рыданием из болезненно пересохшего горла. Непозволительно думать о его сердце – как и о своем собственном. Теперь важна только малышка.

Беременность стала настоящим чудом: Лилианна даже не ждала подобного благословения для них с Агалором. Но этот ребенок не был подарком двум любящим родителям, которые души бы в ней не чаяли; она была похоронным звоном, ребенком, отданным во власть извращенной, зловещей судьбе еще до первого вздоха. Если тексты на полках не врут, то Лилианна была полна жгучей решимости оградить малышку от всего этого. Даже от мира, если понадобится. Она пожертвует всем, чтобы защитить дочь.

Было невыносимо смотреть на текст о Великих Духах, раскрытый прямо на столе. Лилианна была полна надежд и сомнений в поисках решения, которое связало бы ее судьбу с любимым, чтобы они могли провести вместе вечность или хотя бы какой-то отрезок отведенного времени. Но потребовалась всего секунда, чтобы полностью разрушить ее благополучный мир.

Если бы только она раньше узнала о последствиях рождения ребенка, зачатого от благословенного рода и потомка Марвеллас, если бы понимала, на какую проклятую судьбу обрекает собственную дочь… Тогда, возможно, вела бы себя более осторожно. Приняла бы все меры предосторожности, чтобы избежать зачатия от Агалора, хоть и полагала, что шансы на подобное настолько малы, что не стоят беспокойства.

Лилианна обхватила свой плоский живот и низко склонила голову, по ее щекам потекли слезы от мучительных, но чудесных образов, заполнивших разум. Их дочь. Агалор был бы самым лучшим отцом, а девочка – его точной копией, унаследовав все. Наблюдать за их связью стало бы радостью всей ее жизни. Но в стремлении защитить ребенка придется лишить их обоих этих незаменимых отношений. От нахлынувшей тошноты и чувства вины пришлось закрыть лицо ладонями.

Теперь предстояло сделать выбор. Совершить ужасный, душераздирающий поступок, о котором было больно даже думать. Нельзя поддаться эгоизму и идти на поводу у сердца. Она должна защитить дитя.

– Любовь моя?

Взволнованный голос Агалора привлек ее внимание, и Лилианна быстро встала. Резкая боль в ногах лишь подтверждала, что она уже долгое время сидела вот так, сломленная горем и неверием. Быстро схватив разбросанные пергаменты, она сунула их между страниц книги, которую читала.

Пока Лилианна держалась за стол, чтобы к ногам прилила кровь, Агалор шагал к ней. И заставил посмотреть вверх, взяв за подбородок. Его лицо исказилось беспокойством, и потребовалась вся сила воли, чтобы не сломаться сейчас.

Он не должен знать. Ведь никогда не поймет.

– Ты плакала. – Он обнял ее и притянул к себе. – Скажи мне, в чем дело, Лили.

По щекам Лилианны беззвучно текли слезы. Если расскажет, Агалор попытается ее остановить. Никто не должен знать о ребенке, которого она носит.

– Я люблю тебя, – прошептала она и сильнее прижалась к нему, наслаждаясь близостью и не желая верить, что им придется расстаться.

Агалор погладил ее по голове:

– И я люблю тебя. Всегда буду любить. – Он отодвинул ее от груди и провел мозолистой ладонью по щеке. – Сегодня ты ничего не нашла? – Имея в виду что-нибудь, чтобы снять проклятие времени.

Лилианна нахмурилась и стиснула зубы, сдерживая эмоции, грозящие снова захлестнуть ее. Она слабо покачала головой, давая понять, что это единственная причина расстройства, как это было много раз.

– Мы должны сохранять веру, Лили, – успокаивал он.

Так нежно и ласково. Обнадеживающе. Агалор говорил ей это уже сотни раз, всегда полный решимости, что они победят время.

А Лилианна собиралась лишить его всего.

– Скажи это еще раз, – прошептала она.

Он обхватил ее лицо, ореховые глаза сияли гордостью и любовью, и Лилианна вглядывалась в них, запоминая каждую крапинку и оттенок. Агалор наклонился к ее губам, оставив на них нежный, едва уловимый поцелуй. Когда он отстранился, его ласковая улыбка разбила ей сердце.

– Моя дорогая, храни веру, что мы найдем путь.

Сердце забилось так быстро, что едва не выпрыгнуло из груди. Несмотря ни на что, оно навсегда останется с ним. Но слово было подобно песне, напоминанию о нем, которое она унесет в вечность. Лилианна повторила его, словно обещание, дар, который он преподнес их ребенку, хотя так и не узнает об этом.

– Хранить веру… Фейт[1].

Глава 1. Заяна

Нежный, мелодичный стук сердца раздавался не в ее груди.

Заяна Сильверфейр слушала играющий орган в человеке, сидящем в кресле на другом конце комнаты, в ожидании, когда она сделает шаг. Темп ускорялся с каждым нарочито медленным шагом, который девушка делала по направлению к нему.

Любой жалкий мужичок в захудалой гостинице мог стать ее жертвой сегодня ночью, но за этим она наблюдала весь день. Охотничий азарт начинался с выслеживания. Заяна шпионила за мужчиной до самого дома, наблюдая из тени, как он принимается за теплый ужин, приготовленный, на первый взгляд, любящей женой, а по бокам устраиваются двое детей. Это зрелище вызывало тошноту: обманчивое счастье. И Заяна радовалась, что была избавлена от таких ужасных переживаний. Той же ночью мужчина покинул дом, направляясь в это самое место, и она наблюдала, как он садится играть в карты, когда у него едва хватало денег, чтобы прокормить семью, не говоря уже о глупой ночной зависимости от азартных игр и эля. И было достаточно рассчитанных по времени соблазнительных взглядов и страстных улыбок, чтобы мужчина забыл о том, кого оставил дома, и последовал за ней сюда. Она играла в эту игру много раз – и ни разу не проигрывала.

Заяну всегда завораживало, как похоть действует на мужчин. Все человеческие жертвы были покорны этому чувству, находились под его контролем. Настолько, что сами шли навстречу смерти в обличье красивой женщины.

Заяна изменила облик с помощью магии, чтобы перемещаться по городу людей, а круглые ушки помогали казаться своей и не внушать страха. Если бы ее жертвы остановились и подумали, посмотрели глазами, а не причиндалами, то осознали бы, насколько она далека от их вида. Красота была ее величайшим оружием. Черты лица были слишком правильными, кожа – слишком нежной и нетронутой временем. Черные волосы блестели, словно пролитые чернила, а глаза – они были, пожалуй, самой отличительной чертой, которая должна была тут же вызывать вопросы. Ярко-фиолетовая сердцевина вокруг зрачков на фоне обсидиановых радужек была почти такой же яркой, как молния, которую она могла вызвать кончиками пальцев.

Заяна не заботилась о внешности. Ей было все равно. Но именно благодаря привлекательности она безо всяких усилий заманивала жертв. Как бы сильно ни наслаждалась погоней, дракой, вызовом, сегодняшний вечер был призван удовлетворить порочное желание: восхищаться биением сердца, потому что ее собственное было неподвижным, как камень, и холодным, словно лед.

Если бы кто-то из сородичей узнал, где она и чем занимается, ее ждало бы суровое наказание. Люди были снадобьем, их кровь использовалась для усиления способностей ее вида, не более. Однако Заяна давным-давно перестала питаться ими.

И дело было не в сочувствии. Нет, на подобные эмоции она была не способна. Заяна воздерживалась от наслаждения сладостью их крови только потому, что не хотела зависеть от корма, который придавал бы ей сил. И в душе радовалась, что превратила себя в одну из самых могущественных темных фейри без человеческой крови.

Когда Заяна подошла достаточно близко, мужчина поднял свои отвратительные руки, чтобы прикоснуться к ней. Но темная фейри схватила его за запястья и прижала к подлокотникам кресла, на котором он сидел, а потом наклонилась, лаская дыханием шею человека. Мужчина застонал от боли, но явно наслаждался ее доминированием. Пока его разум был полностью во власти желания, Заяна прислушивалась к биению сердца. И наслаждалась способностью изменять его ритм своими действиями, в то время как он ни о чем не подозревал.

Откинувшись назад, Заяна поднесла руку к его груди, согнув средний и указательный пальцы с железными наконечниками, чтобы провести острыми как бритва краями по обнаженной коже под рубашкой. Металлические кольца, которые девушка носила на пальцах каждой руки, были подарком от того, о ком она не могла больше думать. И были не простыми украшениями или сентиментальной деталью, они служили проводниками для ее молний и позволяли наносить удары с гораздо большей точностью.

Заяна послала легкий разряд, который приятно разлился по ее венам, достигая заостренных наконечников, прижатых к сердцу мужчины. Он напрягся от легкого шока, стиснув зубы и крепко вцепившись в кресло, ее губы растянулись в хищной улыбке, обнажая зубы. Она нарушила ритм органа, но жаждала большего. Хотела услышать, как биение становится быстрее, чем того требовала его похоть.

Страх был главным спусковым крючком. Уже устав от прелюдии, Заяна отбросила чары, и взгляд мужчины тут же метнулся к ее ушам. Он в ужасе отшатнулся, и желание переспать с ней мгновенно улетучилось. Ее жестокая улыбка стала шире, обнажив острые удлиненные клыки, в демонстрации которых никогда не было необходимости.

Мужчина попытался встать, но Заяна выпустила более сильный разряд электричества через свои закованные в железо пальцы, которые все еще касались его кожи. Человеческое тело дернулось, а затем обмякло, когда она остановилась.

Заяна запрокинула голову и закрыла глаза, прислушиваясь к бешеному биению в его груди; ужас заглушал отчаянные, жалкие мольбы. Но ей было мало. Ритм был достаточно быстрым, но Заяне всегда нравилось доводить сердце до предела – частоты, которая могла бы заставить орган, поддерживающий жизнь, отключиться. Сделав глубокий вдох, она расправила плечи и с наслаждением отбросила свои последние чары. Обнажила крылья. Темная фейри почувствовала, как они величественно расправились, и выгнулась, полностью раскрывая их и отбрасывая зловещую тень на мужчину, который стал мертвенно-бледным и выпучил глаза.

До нее донесся запах испачканных штанов, и, взглянув на темное пятно вокруг его промежности, она поморщилась и разочарованно застонала.

– Ну вот, ты все испортил, – пропела она очаровательным голоском.

Мужчина не двигался, парализованный страхом перед существом неизвестного рода, нависшим над ним.

Никто не знал о существовании ее вида. Считалось, что они вымерли давным-давно, истребленные низшей сестринской расой во времена Темной эпохи. Заяна понимала, что они еще не скоро явятся миру во всем своем величии, поэтому использовала любую возможность, чтобы сбежать из невыносимых пещер под горами Мортас, которые веками были ее тюрьмой. Она получит полную свободу действий в Унгардии и за ее пределами, когда придет время. Так учили владыки.

Откровенное платье, порожденное магией, тоже исчезло, и она предстала в черном кожаном костюме с серебряными вставками, соответствующими цвету ее крови. Украшения указывали на представителя Сильверфейров, звание, которое она по праву завоевала благодаря силе и победе в Кровавых испытаниях более века назад. В мире темных фейри ничего не давалось даром, все нужно было заслужить.

Заяна сложила свои когтистые крылья, положив руки на подлокотники кресла, чтобы снова прижаться к мужчине.

– Может, твое веселье и закончилось, но мое только начинается.

Его сердцебиение было восхитительно неровным, кровь завораживающе пульсировала в венах на шее, когда фейри повернула голову, чтобы посмотреть ближе. Дыхание прерывалось, и она знала, что если человек не подстроит его под ритм сердца, то потеряет сознание. А Заяне этого очень не хотелось. Подняв указательный палец, она провела по шее мужчины железным когтем, не задевая артерию, чтобы он мгновенно не истек кровью. И наблюдала, как багровая жидкость блестит на коже, вдохнув сладкий аромат, словно выдержанное вино, а потом другой рукой послала очередной разряд электричества в грудь. Крик боли застрял у него в горле, но теперь он, по крайней мере, тяжело задышал.

– Так-то лучше, – проворковала она.

– П-пожалуйста… У м-меня семья.

Заяна отстранилась, не в настроении слушать. В глазах вспыхнула ярость, в то время как рука метнулась к груди мужчины, готовая вонзиться прямо в нее и вырвать сердце.

– Как трогательно, – негодовала она, железные когти вонзились в кожу, и человек сдавленно охнул. – Используешь их в попытке спасти свою жалкую шкуру. – Она надавила сильнее, прорезая кожу, и прогнала темное желание, почувствовав тепло крови.

Мужчина захлебнулся, но не закричал.

И когда Заяна уже не могла больше сдерживаться, то погрузила всю руку в грудь, пока пальцы не обхватили трепещущее сердце. Она едва дышала, пока самая темная, садистская часть ее существа наслаждалась ощущением последних ударов в ладони.

– Поверь, им будет намного лучше без тебя. – Заяна вытащила сердце и наблюдала за его последним толчком.

Тело мужчины обмякло, но она не обратила на труп никакого внимания, любуясь липкой темно-красной жидкостью, стекающей по ее коже и мелодично капающей на деревянный пол. Затем, удовлетворив желание и потеряв интерес, лениво ослабила хватку, позволив теперь уже надоевшему внутреннему органу перекатиться и упасть в лужу собственной крови. Манящий аромат перебил вонь мочи, и она сделала глубокий вдох.

Каждый раз, оказываясь рядом с человеческой кровью, приходилось бороться с тягой, с жуткой жаждой. В детстве у нее никогда не было выбора: им давали кровь, чтобы создать сильнейших воинов даже среди приспешников тьмы. Если бы учителя знали, как давно Заяна обходится без нее, то могли бы ее убить. За непослушание или слабость – она не знала, что разозлит их больше. Возможно, они бы даже не поверили, что девушка выиграла Кровавые испытания, возглавила Сильверфейров в процессе обучения и поддерживала порядок и дисциплину в своих отрядах под горой без единой капли человеческой крови. Это навсегда останется ее тайной. Фейри не хотела зависеть ни от чего и ни от кого. Никогда больше.

Заяна посмотрела на мертвеца – ужасное зрелище для любого, кто обнаружит зияющую полость в груди. Но она не чувствовала ничего. Как и прежде. После каждого убийства у нее мелькала нелепая мысль, что, возможно, однажды в ней проснется некое чувство. Но подобное было невозможно, ведь Заяна была существом, рожденным без сердца, без способности испытывать угрызения совести или сопереживать. И должна быть благодарна за это. Сострадание только ослабляло виды, делало их уязвимыми, и именно из-за глупой любви они проиграют грядущую войну.

Она прошла мимо мужчины, остановившись только чтобы вытереть руки о его рубашку. Потом подняла оконное стекло, распахнула ставни и взгромоздилась на подоконник, несколько секунд просто размышляя и глядя на сверкающее звездное небо. Затем Заяна позволила себе упасть, прежде чем взмыть в небо и погнаться за луной.

Глава 2. Фейт

Фейт Ашфаер полностью сосредоточилась всего на двух вещах: сапфирах и стали. Она низко пригнулась, избегая острого лезвия, и завела руку за спину, скрещивая клинки с Рейланом, который не дал ей возможности сориентироваться. Девушка бросила взгляд через плечо и заметила его глаза, торжествуя при виде удивления в них. Крепче обхватив рукоять меча, Фейт плавно вывернула запястье, и сталь зазвенела о сталь. Губы изогнулись в коварной улыбке, когда они оказались лицом к лицу со скрещенными между ними клинками.

– Вы медлите, генерал. – Фейт оттолкнулась от него, и он позволил ей вести битву серией атак.

– Может, я просто берегу вас, принцесса.

Насмешка только подталкивала стереть самодовольное выражение с его лица. Тогда как Фейт напрягалась и просчитывала каждый шаг, Рейлан уклонялся так легко и грациозно, что было трудно не восхищаться его движениями и игрой мышц. И хотя он парировал удары, но продолжал оценивать ее технику, изучать последовательность приемов, которым обучал все два месяца пребывания принцессы в Райенелле.

Полное погружение в битву лучше всего помогало Фейт отвлечься от тоски по друзьям и Хай-Фэрроу. А также от мыслей о встрече с отцом, которого она трусливо избегала.

– Пусть так, если эта мысль помогает тебе уснуть. – Она замахнулась, шагая влево, вправо и снова влево, каждый раз опуская меч под новым углом.

Они носились по рингу в волнующем танце опасности и страсти, в то время как мир вокруг исчез.

– Это предложение?

Они извивались и поворачивались. Фейт тяжело дышала, и на долю секунды потеряла концентрацию, не веря в услышанное. Клинок Рейлана резко замер всего в нескольких сантиметрах от ее бедра.

– Ты снова оставляешь левую сторону открытой.

– А твои приемы вызывают жалость, – проворчала она, пиная клинок и снова переходя в наступление.

Но его низкий смех снова отвлек Фейт.

– Низко держишь правый локоть.

Фейт стиснула зубы, стараясь исправить ошибку.

– И необдуманно переносишь вес. Сосредоточься, Фейт.

– Я сосредоточена. – На лбу уже выступил пот, и совсем скоро она слишком глубоко погрузится в свое смертоносное спокойствие, чем доведет тело до физических приделов.

– Вовсе нет, – ровным голосом ответил Рейлан, с легкостью предугадывая и блокируя каждую ее атаку. – Ты думаешь о зрителях и позволяешь страху осуждения пошатнуть самообладание.

Последняя фраза эхом отдалась у нее в голове. Между Фейт и генералом существовала странная связь, благодаря которой она часто улавливала его чувства и с легкостью общалась мысленно. Это выходило за рамки ее способностей; похоже, Рейлан не просто проецировал свои мысли – все было гораздо проще. И Фейт могла объяснить подобную связь лишь тем, что они обменялись силой в тронном зале Хай-Фэрроу. Она никогда не говорила об этом, но не могла отрицать, что сохранившаяся связь наполняла ее чувством удовлетворения. Однако Фейт все еще нервничала при мысли о том, что Рейлан тоже чувствует ее, просто не говорит. Возможно, вовсе не хочет этого.

Фейт всего на секунду отвела взгляд от его пристально наблюдавших глаз. Но этого оказалось достаточно, и Рейлан воспользовался возможностью одержать победу. Быстрый удар в открытый левый бок сбил ее с ног. Но спину тут же обхватила сильная рука, спасая от падения. Фейт инстинктивно выгнулась вперед и вцепилась его рубашку, пока Рейлан держал ее.

Когда они замерли, Фейт тяжело выдохнула, окончательно приходя в себя. Сапфировые глаза полностью завладели ею, и она в замешательстве уставилась на него, их лица были так близко, что дыхание перемешивалось. Время замедлилось, и хотя Рейлан быстро выпрямился, но не сразу убрал руку. Ладонь легла ей на спину, пальцы скользнули по позвоночнику, медленное поглаживание руки закончилось на талии, прежде чем прикосновение прервалось, и она разжала кулаки. Все это время они не отводили глаз друг от друга.

Фейт точно не знала, колотилось ли сердце от долгого боя или пробежавших от его близости мурашек.

Раздался низкий голос Рейлана:

– Мы еще не закончили. – Затем он отвел взгляд, и затуманенный разум Фейт полностью прояснился.

Она застонала, представляя впечатляющую полосу препятствий, которая ждала ее в конце каждого занятия. Изначально Фейт сама настояла на этом, желая развить ловкость. Но теперь проклинала себя за излишнюю решимость. Ее мышцы протестовали, дыхание обжигало горло.

– Если только вы не слишком устали, Ваше Высочество, – с издевкой добавил он, заметив ее заминку.

Фейт бросила на него сердитый взгляд, затем выпрямилась и расправила плечи. Ее хмурое выражение лица сменилось усмешкой, вызовом, от чего в глазах генерала вспыхнул восторженный огонек. Ничто так не воспламеняло ее напор, страсть и силу, как взгляд в лицо опасности или вызов. Адреналин был опасным наркотиком, и тяга девушки к нему никогда не ослабевала.

Фейт бросилась вниз и заскользила по полированному полу, едва не зацепив низкую перекладину. Затем изогнулась, снова поднимаясь на ноги, прежде чем сделать следующий вдох. Разум давно приучил тело отключаться от физических нагрузок и сосредотачиваться.

Свобода движения была просто восхитительна в новом костюме – улучшенной модели ее предыдущей боевой формы Райенелла. Она даже не думала, что такое возможно, но материал оказался даже более невесомым, со множеством карманов для оружия. Легким движением Фейт выхватила кинжал и метнула в мишень, которая двигалась к ней. Кинжал попал во внутренний круг, и цель упала навзничь, сигнализируя об успехе. Победной паузы не последовало; она продолжала двигаться вперед.

Раскинув руки для равновесия, Фейт крадучись прошла по тонкой балке над глубокой ямой, падение в которую наверняка стоило бы ей пары переломов. Она не смотрела вниз, без запинки переступая ногами. Тропа прочно запечатлелась в памяти, и Фейт была почти уверена, что сможет пройти ее с закрытыми глазами. Почти – потому что Рейлан оказался настоящей занозой в заднице и всегда немного изменял правила игры. Ничего очевидного, только чтобы проверить ее наблюдательность и реакцию.

Далее следовала проверка на терпение и собранность. Фейт на секунду остановилась и внезапно заметила нововведение Рейлана. На губах заиграла лукавая улыбка, когда она отметила, что одна из пяти горизонтальных вращающихся панелей крутится быстрее остальных.

Фейт быстро отвергла предложение генерала скорректировать курс таким образом, чтобы устранить всякую реальную опасность, и старалась не обижаться на его опеку. Именно опасность заставляла ее двигаться и учиться. Без нее все это превратилось бы просто в детскую забаву.

Фейт приблизилась к ловушке, сделала глубокий вдох и позволила винтам поглотить себя. Она двигалась легко, парила, словно ветер, извивалась, как призрак. И будто стала шестой панелью. Не избегала их, а двигалась вместе с ними, прижав руки к груди, чтобы лучше контролировать движения. Фейт протанцевала весь путь, и когда добралась до последней, то ускорилась, едва избежав самого быстрого винта. Но не стала радоваться, миновав ловушку Рейлана, призванную застать ее врасплох. Она двигалась вперед.

Разбегаясь, девушка смотрела на выступ, точно зная, какую скорость нужно набрать, чтобы преодолеть большую пропасть впереди, не желая вечно стыдиться падения в темный проем. Фейт ступала бесшумно, но чем ближе подбиралась к краю, тем сильнее отталкивалась от камня. Она ждала до последней секунды, затем согнула колени, болезненно надавив пальцами ног на жесткую поверхность, и подпрыгнула. Руки слегка вытянулись к небу, и она стиснула зубы, неловко ухватившись за каменный край напротив; напряжение посылало по рукам волны обжигающей боли. Сердце подпрыгнуло в груди, когда вспотевшие ладони заскользили по камню. Ноги уперлись в ровную поверхность стены, спасая лицо и тело от удара. Не дожидаясь, пока руки ослабнут, Фейт собрала все силы, чтобы подтянуться и перелезть через край.

Выносливость уже не была ее слабым местом, но она все еще ненавидела свою неуклюжесть, не в состоянии сравниться с окружавшими фейри.

Фейт отточенными движениями преодолела оставшуюся часть дистанции, прежде чем приступить к последнему испытанию. Оно не требовало силы или стойкости, но оставалось самым сложным. Она проходила полосу препятствий бесчисленное количество раз, но из-за проклятой трусости всегда сдавалась в последнюю секунду. Фейт приблизилась к луку и вложила стрелу. Тетива застонала, и руки задрожали, но не от усталости, а от волнения. Она подняла стрелу с железным наконечником на уровне глаз и выровняла дыхание, чтобы успокоить биение сердца. Перед ней располагалось пять мишеней, каждая из которых находилась дальше предыдущей. Ее единственной задачей было попасть в первую – она знала, что у нее нет шансов поразить пятую, которую Фейт, смертная девушка, едва могла разглядеть, – и все же каждый раз, застыв в этой позе и готовая пустить стрелу, она останавливалась.

– Почему ты остановилась?

Прозвучавший в голове вопрос Рейлана заставил ее поднять глаза на короля Райенелла Агалора Ашфаера, который как всегда пристально наблюдал за ней со смотровой площадки. И хотя генерал и стоял позади нее, но точно знал причину постоянной заминки.

Фейт не понимала, почему так боялась присутствия короля. Возможно, стыдилась промаха или не хотела разочаровывать его своей неумелостью. А может, ничего из этого. Она не знала, почему чувствовала себя так, словно должна что-то доказать ему – отцу, который оставался практически незнакомцем.

Когда она осмелилась снова посмотреть вверх, король исчез.

Фейт поморщилась от недовольства и злости. На себя и свою неуверенность. Она отвела руку назад, мышцы болели от напряженной позы, чтобы удерживать равновесие и целиться.

Внезапно стрела пронзила открытое пространство так быстро, что расплылась в полете, свист прорезал тишину, а потом раздался глухой удар, когда та достигла цели. Фейт ослабила тетиву и опустила лук, с недоумением уставившись на красное оперение в дальней пятой мишени. В самом ее центре, насколько позволяло различить человеческое зрение. Она обернулась, чтобы бросить на Рейлана обвиняющий взгляд, но обнаружила его стоящим со скрещенными на груди руками и без лука. А потом заметила движение позади него.

– Я подумал, хороший пример не помешает.

К Рейлану шагал Кайлер – фейри, с которым она уже успела познакомиться, – сдерживая задорную улыбку и покачивая длинным луком в руке. Фейт заметила и второго гостя, когда к нему присоединился его брат Изая. Она познакомилась с ними в свой первый день в Райенелле и быстро обнаружила, что в их компании чувствует себя совершенно непринужденно. Фейт держалась поближе к генералу, как к единственному знакомому в чужих краях, но радовалась новым друзьям. Они оба были товарищами Рейлана, насколько она поняла из их общения. Братья обладали приятной внешностью и явно были ближайшими родственниками, судя по одинаковым темно-каштановым волосам и поразительным насыщенно-зеленым глазам. Но, несмотря на такое сходство, Фейт не могла представить двух более разных фейри. Кайлер был задорным и притягательным, с каменным телосложением и более длинными волосами, которые волнами падали ему на затылок, в то время как Изая казался немного худощавым, но сильным, с коротко подстриженными волосами, всегда идеально уложенными. Она никогда не встречала никого, в ком одновременно сочеталось столько сходств и различий. Словно солнце, сияющее в два совершенно разных времени года.

– Это закрытая тренировка, – проворчал Рейлан.

Было забавно наблюдать за суровым генералом в компании друзей. Время от времени он снимал маску, и у нее, как ни странно, трепетало сердце при виде него, расслабленного и спокойного. Это отвлекало от мрачных мыслей и чувств из-за разлуки с Хай-Фэрроу, который всю жизнь был для нее домом.

В ответ Кайлер лишь пренебрежительно махнул рукой, что только сильнее разозлило генерала. И Фейт прикусила губу, скрывая улыбку.

– Ты даже не попал в центр, – встрял Изая, протягивая руку к оружию брата и потянувшись за стрелой с красным оперением.

Кайлер усмехнулся, но подчинился.

Изая мастерски вставил стрелу, подняв и выпустив ее за один рассчитанный вдох. Фейт снова повернулась к мишеням и с благоговением уставилась на красную точку вдалеке, ставшую немного больше. Насколько она могла судить, они оба поразили центр, но, очевидно, зрение фейри давало более точную картину.

Изая торжествующе просиял, но Кайлер прищурился, глядя на мишень. И вдруг, безо всякого предупреждения, его окутали тени, и поглотила тьма. Когда через секунду все рассеялось, Кайлер исчез.

Рейлан уже объяснил Фейт, что он был Тенью и мог перемещаться куда угодно. Но Фейт впервые видела это своими глазами и была совершенно ошарашена.

Не успела она задать вопрос, когда Изая внезапно исчез в контрастной белой вспышке света, превратившись в ястреба, воспарившего над их головами. Он был Оборотнем. Фейт могла лишь стоять, разинув рот, и наблюдать за птицей, пока та пролетала мимо мишеней. С очередной вспышкой ее взгляд метнулся к месту приземления, и теперь она нечетко различала стоявших вдалеке братьев, изучающих – или, скорее, сравнивающих – свои попадания. Она не могла разобрать слов, но и без слуха фейри знала, что они спорят о том, чья стрела ближе к центру.

И тут Фейт улыбнулась. Даже тихонько рассмеялась, забавляясь детской ссорой двух взрослых воинов-фейри. Кайлер был первым заместителем командира – Рейлана, – а Изая вторым. Он был почти на век младше брата и генерала. Неясное восприятие времени у фейри все еще сбивало Фейт с толку.

Однако их обсуждения прервала еще одна стрела, так быстро просвистевшая мимо ее уха, что она пропустила бы размытое движение, если бы моргнула. Братья на мгновение притихли. Две белые вспышки на фоне черных клубов дыма, и они снова оказались рядом с Рейланом, который уже отложил лук в сторону и стоял с обычным серьезным выражением лица.

– Выпендриваешься, – буркнул Изая.

Но Рейлан не разделял всеобщего веселья.

– Ты когда-нибудь расслабляешься? – выпалила Фейт, прежде чем успела подумать.

Изая показал на генерала большим пальцем.

– Он? Ну, был один раз… А, нет, даже тогда нет.

– Как насчет Юлмаса, когда… Эх, нет, – вмешался Кайлер, погрузившийся в раздумья, как и его брат.

Фейт рассмеялась, и Рейлан бросил на нее недовольный взгляд, от которого она сменила смешок на широкую улыбку. Затем повернулся и сердито посмотрел на товарищей, которые продолжали подшучивать над ним.

– На выход, оба, пока я не заставил вас всю неделю проводить тренировки.

Изая закатил глаза и с сарказмом ответил:

– Да, генерал.

Фейт напрягалась всякий раз, когда они испытывали терпение льва, зная, что очень немногим прощалась подобная манера разговора. Но он, казалось, совсем не злился на фейри. Они уже собрались уходить, когда Кайлер повернулся к ней:

– Это было впечатляюще, Фейт.

– Для человека? – с вызовом спросила она.

Кайлер изогнул бровь и ухмыльнулся:

– Для кого угодно.

Фейт выпрямилась от гордости, услышав такой комплимент, и кивнула в знак признательности.

– Если нужно будет отвлечься от мрачных мыслей, я готов помочь со стрельбой в любое время.

– Буду иметь в виду. Спасибо.

Прибыв в Райенелл, Фейт готовилась к тому, что будет чувствовать себя чужой долгое время, но с облегчением и радостью обнаружила, что люди и фейри, до сих пор встречавшиеся ей на пути, не допускали этого. Они приветствовали ее так, словно она всегда жила здесь, и держались непринужденно, несмотря на то, кем был ее отец. С этим еще предстояло разобраться, а пока что Фейт даже ни разу не оставалась с королем наедине после приезда в могущественное королевство. Однако это не останавливало его от регулярных приглашений в место, которое называли Стеклянным садом. Фейт понимала, что когда-нибудь ей придется предстать перед ним, но хотела еще немного побыть в блаженном неведении.

Когда братья ушли, ее улыбка угасла, когда она поймала на себе серьезный взгляд Рейлана.

– Чего ты боишься, когда поднимаешь стрелу?

Фейт переминалась с ноги на ногу, когда внезапно снова перенеслась на полосу препятствий. И лишь неуверенно пожала плечами, не зная, как выразить словами свои страхи. По правде говоря, она и сама не знала, почему никогда не пыталась даже выстрелить.

– Нельзя позволять страху неудачи или осуждения остановить тебя от попытки. Поле боя не подстраивается под тебя: момент промедления может стоить тебе жизни или другу.

Вместо силы и решительности, которые обычно вселяли его слова, на Фейт навалилась тяжесть разочарования – он был прав, и мысль о том, что кому-то может грозить опасность из-за ее трусости, порождала мрачное ощущение беспомощности.

Должно быть, Рейлан почувствовал ее отчаяние, поскольку его взгляд смягчился.

– Хочешь снова потренироваться с мечом? А может, стоит поработать над навыками ближней защиты?

Фейт недовольно фыркнула. Она стала лучше двигаться и высвобождаться из захватов с тех пор, как в первый раз он с легкостью победил ее. Генерал всегда настаивал на этих тренировках, и именно они давались сложнее всего. Фейт не хотела признавать, что дело было не в недостатке мастерства, а скорее в близости его тела, отчего все слова и наставления пролетали мимо ушей. Ей меньше всего хотелось вырываться из его хватки, и даже сталь не пугала ее.

Воспоминания об этом заставили покраснеть.

– Думаю, на сегодня с меня хватит.

Генерал вовсе не выглядел убежденным, но кивнул и пропустил ее вперед.

Тренировочный зал замка поразил Фейт, как только она впервые вошла сюда. Впечатляющее помещение было построено с учетом тренировки каждого навыка и боевого умения. Неудивительно, что армия Райенелла славилась на всю Унгардию, когда каждый воин оттачивал свои сильные стороны, а не выполнял рутинные тренировки. В Райенелле не жалели ни времени, ни средств, чтобы разместить всех желающих, в результате чего появились легионы самых лучших солдат с разнообразными навыками. Это было второе, что она больше всего ценила в юге.

Первым было их равенство. В столице Райенелла – Эллиеме – возвышалась не одна крепость, окружавшая только королевский замок и фейри; их было две, и люди жили под защитой высоких стен внешнего кольца. Они также не были изгнаны прозябать в бедности. А жили в достатке, без страха и ненависти перед фейри за внутренними стенами. На самом деле здесь для двух видов было обычным делом смешиваться и сосуществовать рядом, некоторые даже дружили.

Фейт и генерал молчали, шагая по широким коридорам замка. И она мимоходом любовалась багровыми гобеленами, как всегда, не сводя глаз с эмблемы феникса. Хотя до сих пор не понимала, что именно в изображении мифического создания разжигало огонь в душе.

В конце коридора другой мужчина завернул за угол и начал приближаться к ним. Малин. Рейлан, должно быть, заметил ее напряжение, поскольку незаметно шагнул ближе.

Самым большим открытием, ошеломившим по приезде в Райенелл, было то, что отец оказался не единственным живым кровным родственником Фейт. Фейри впереди был ее кузеном, сыном брата Агалора, павшим в битве много веков назад.

– А, принцесса, – протянул он с фальшивой любезностью.

Малин был высокомерным, порочным, эгоистичным, и она поняла это прежде, чем он вымолвил первое слово. Обычно Фейт не судила людей по первому впечатлению, но Малин был исключением. Он знал, что ей не нравилось слышать свой титул – об этом предупредили всех, – но использовал его всякий раз, когда ухитрялся столкнуться с ней. И, судя по частоте встреч, они не были случайными.

– Малин, – поздоровалась она с такой же натянутой улыбкой.

До того как стало известно о существовании дочери короля, Малин был следующим в очереди на трон. И, по мнению Фейт, таковым и оставался. Она не стремилась к этому, не претендовала на какой бы то ни было титул или положение, и не только потому, что этому все равно не бывать из-за ее смертности. Просто не желала ни короны, ни власти. Однако Малин едва ли ей верил, а попытки переубедить его стали бы пустой тратой времени.

– Днем я собираюсь во внешний город и подумал, вдруг ты захочешь присоединиться ко мне, побыть среди своего вида спустя столько времени, – ужасно слащаво произнес он.

Фейт не могла отрицать, что хотела принять предложение, ведь с момента прибытия в Райенелл интересовалась его человеческими поселениями. Только вот не была в восторге от компании.

– Она еще не готова, – вмешался Рейлан, и было очевидно, что он недолюбливает принца даже больше, чем она.

Выражение ее лица смягчилось.

– Я хочу пойти, – быстро сказала она, словно защищаясь.

Глаза Рейлана потеплели, когда обратились к ней, и Фейт подумала, что увидела в них намек на беспокойство. Но решила, что в городе людей бояться нечего, учитывая высокую защитную стену. Фейт быстро отмахнулась от тревог, посчитав типичное стремление Рейлана к опеке чрезмерным, шагом вперед по сравнению с обычным желанием мужчин-фейри защищать. В чем бы ни заключалось его волнение, у него не было возможности возразить.

– Отлично! – просиял Малин. – Встретимся в зале приемов в полдень.

Фейт захотелось стереть победоносную ухмылку с его лица, но она лишь неохотно улыбнулась в ответ и кивнула, прежде чем кузен проплыл мимо них, не сказав больше ни слова. И как только оказался у нее за спиной, Фейт нахмурилась. Когда она посмотрела на Рейлана, его взгляд был пугающе расчетливым.

– Расслабься, ладно? Я не уйду далеко и не нуждаюсь в защите, – добавила она, раздраженная тем, что он вообще собирается возражать против прогулки.

Рейлан скрестил руки, и Фейт повторила движение, передразнивая его. Они упрямо смотрели друг на друга несколько секунд, когда генерал закатил глаза и тяжело вздохнул, уступая:

– Я пойду с тобой.

Фейт не возражала против такого условия, совершенно не желая оставаться наедине с Малином.

Она усмехнулась и игриво толкнула его локтем, не сдвинув генерала даже на сантиметр.

– Но не по долгу службы. Попытайся хоть раз повеселиться.

Его губы дрогнули, скрывая улыбку, и Рейлан слегка расслабился, когда они продолжили путь. Фейт посчитала это небольшой победой.

– Вряд ли мне удастся забыть о службе в компании тебя и Малина.

– Он не глуп, ведь навредив мне, сделает себе только хуже.

Рейлан ухмыльнулся:

– Вообще-то я беспокоюсь не о тебе.

Глава 3. Николас

Было странно находиться в центре внимания и чувствовать возложенные на него надежды. Сидеть на почетном месте, на которое он так привык поглядывать искоса, витая в своих мыслях, но делая вид, что внимательно слушает, как и те, кто сейчас смотрел на него. Король Николас Серебрегриф невольно чувствовал призрачное присутствие отца, сидя во главе заседания совета, словно тот наблюдал и оценивал его готовность к правлению. На нем не было короны, но она все равно сжимала голову стальным обручем.

Собрание лордов длилось почти час и было в самом разгаре. Но голова Ника уже была забита невероятным количеством докладов о конфликтах в королевстве. Кожа зудела все сильнее от каждого нового фейри, который брал слово. Он страстно желал сбежать. И все же должен был исполнить свой долг. Поэтому Ник слушал и тренировал ум, отбрасывая мелкие проблемы и запоминая все, в чем действительно были смысл или интрига, чтобы позже разобраться с вопросами.

Тория сидела справа от него, уравновешенная и внимательная к высокородным фейри за столом. И хотя возражала против присутствия здесь, поскольку никогда не посещала заседания Орлона, ему казалось правильным, что она рядом. Возможно, было эгоистично просить об этом только потому, что ее уверенность всегда передавалась и ему. Помимо Тории, недовольные взгляды собравшихся были вызваны персоной слева от него, бросавшей еще больший вызов традициям.

Ник сочувствовал Джейкону. Нелегко было в одиночку представлять свой вид, находясь в центре внимания, и Ник не верил, что Джейкон находился здесь по собственной воле. Когда ему предложили должность представителя людей, как посоветовала Фейт, Джейкон тут же отверг эту идею. И только пару недель спустя все же решил попытаться – посмотреть, изменится ли что-то в городах людей. Ник не сомневался, что невеста Джейкона помогла ему изменить мнение.

Когда последний вопрос был улажен, Ник повернулся к нему.

– Есть новости из внешнего города?

Джейкон слегка выпрямился на стуле, и при виде его неловкости под пристальными взглядами Ник почти пожалел о своем вопросе. Но человек быстро напустил на себя уверенный, храбрый вид, когда дюжина фейри неохотно обратила взоры в его сторону. И Ник с восхищением отметил, что его голос не дрожит, когда Джейкон заговорил:

– Необходимо вернуть солдат в Галмайр. Люди продолжают пропадать. Жители Фэрроухолда больше не сообщали о появлении Вальгарда, но некоторые семьи все еще голодают. Еды недостаточно.

Джейкон давно озвучил Нику эти проблемы, но нужно было, чтобы о них услышала и знать, король должен был предоставить Джейкону как можно больше голоса и авторитета во время подобных встреч, если хотел, чтобы ему когда-нибудь было оказано по праву заслуженное уважение. Ник уже разработал ряд решений для человеческого города и не нуждался во времени на обдумывания или рассуждения. Впервые за время изнурительного заседания он выпрямил спину, таким образом обращаясь к придворным: поза, предупреждавшая, что было бы серьезной ошибкой оспаривать то, что он собирался сказать.

– Я предлагаю разместить легион в Галмайре. Захват одного города станет шагом к покорению всего королевства. Я этого не допущу.

Фейри за столом одобрительно забормотали – не потому, что беспокоились за жизни людей, а из-за страха, что Вальгард подберется ближе к ним самим, если продолжать бездействовать.

– Что касается людей Фэрроухолда, я объявляю, что с сегодняшнего дня ворота Каяс-Сити будут открыты. Всегда. Чтобы люди и фейри могли беспрепятственно ходить там, где им заблагорассудится. Товары будут распределяться равномерно. Хай-Фэрроу не достиг бы всего, что мы имеем, не функционировал и не выстоял бы без людей за стеной. Пришло время признать это и воздать должное тем, кто подарил вам роскошную жизнь.

Прозвучал новый голос:

– При всем уважении, Ваше Величество, ваш отец…

Ник оперся руками о стол и осторожно поднялся со своего большого богато украшенного сиденья. Родовитый фейри тут же умолк.

– Мой отец больше не король. Теперь король я.

Горло фейри дернулось, когда Ник пригвоздил его к месту своим пристальным взглядом. Напряжение стало осязаемым. В то время как на лицах остальных читался протест, говоривший уступил, вжавшись обратно в стул.

Ник продолжал:

– Человек или фейри, высокородный или простолюдин – в могиле это не имеет значения. Существует гораздо более серьезная угроза, которой наплевать на ваше бессмертие или богатство. Не делайте врагов из тех, кто на нашей стороне, только из-за формы ушей, ведь может наступить день, когда тот, кого вы считаете слабым, спасет вашу жизнь.

Ник не мог отрицать, что последнее заявление было вызвано личными чувствами. Сердце болезненно сжалось от тоски по Фейт. И хотя они обменялись несколькими короткими письмами, ей еще предстояло навестить Ника во время Ночных странствий. Он понимал, что ей понадобится время, чтобы привыкнуть к новой жизни в Райенелле и попытаться наладить связь с давно потерянным отцом. И знал, что нужно быть терпеливым, несмотря на эгоистичное желание навестить подругу. Увидеть хотя бы на мгновение.

Когда Ник уже собирался выпрямиться и распустить собрание, в воцарившейся тишине раздался язвительный голос:

– Если мне позволят, я бы хотел затронуть последнюю проблему, Ваше Величество…

Взгляд Ника тут же метнулся к лорду Зариасу. Он весь напрягся, заметив, что тот посмотрел на Торию, но скрыл нарастающий гнев. Король не питал ни капли доброты к лорду, с которым был слишком хорошо знаком. Зариас стал одним из приближенных отца благодаря своим жестоким, злобным помыслам.

Ник остался стоять, его тон был жестким и предупреждающим, когда он произнес:

– Говори.

Исходившее от лорда высокомерие было осязаемым, и Нику пришлось сдержаться, чтобы не сжать кулаки, предвидя тему, которая вот-вот будет затронута, понимая, что он никак не сможет оградить Торию.

– Разумеется, я не хочу выказать свое неуважение, говоря это, но ваш отец знал, что дела королевства не должны обсуждаться в присутствии посторонних.

Ник почти почувствовал желание Тории отпрянуть от неясного замечания, осторожного упрека, хитро сформулированного лордом. Хотя слова Зариаса были адресованы не только ей, Ник не сомневался, что Джейкона считали чужаком лишь за человеческое происхождение.

Ник приложил усилие, чтобы голос звучал ровно:

– Я бы не стал подвергать королевство опасности, приглашая сюда тех, в чьей верности сомневаюсь.

– Позвольте мне выразиться яснее. – Зариас встал, и этот смелый шаг пробудил в Нике безрассудную жажду доминирования. Он сосредоточился на дыхании. Конфликты были неизбежны при смене правителя. Фейри знал это, но все равно не был готов к ним. – Многим из нас некомфортно обсуждать внутренние дела Хай-Фэрроу в присутствии представителя другого королевства.

Ник обвел взглядом остальных фейри за столом. И хотя все молчали и даже не двигались, на суровых лицах многих лордов читалось согласие. Он невольно отметил, что его нервы на пределе. Как можно поддерживать мир, но уже настроить против себя стольких членов совета? Внезапно его охватила неуверенность, но Ник умело скрывал это перед стервятниками, которые прижали к стенке, ища любой незначительный повод опорочить его. Прямо сейчас умение править подвергалось испытанию, и потребуется еще много времени и пара взвешенных решений, чтобы заставить их безоговорочно поверить, что он достоин носить корону короля Хай-Фэрроу.

Ник полностью встал:

– У вас есть причина не доверять кому-то за этим столом, лорд Зариас?

Они с вызовом смотрели друг на друга.

– Не совсем. Но, принцесса…

– Королева, – спокойным и ледяным тоном поправил Ник. – Если вы обращаетесь к ней, то стоит использовать правильные имя и титул.

– И могу я добавить, – раздался голос Тории, и взгляд Ника скользнул к ней, когда она встала. – Если вы собираетесь говорить обо мне в моем присутствии, то не будете ли так любезны обращаться ко мне?

Сердце переполнилось гордостью за Торию, вселяя уверенность и в него.

Тория не посмотрела в ответ, устремив твердый взгляд на Зариаса.

– Разве мы не союзники, лорд Зариас? – Он открыл рот, чтобы возразить, но Тория продолжила: – Разве я не провела столетие рядом с Орлоном в качестве его подопечной, которой он полностью доверял? И разве, находясь здесь, не ставила нужды жителей Хай-Фэрроу выше собственных?

Но Зариас тут же обесценил ее речь.

– Некоторые верят, что вы здесь только для того, чтобы получить необходимые ресурсы для возвращения Фенстеда.

– Вы говорите за себя?

– Да, и за многих других.

Ник осознал, что находится в опасном положении. Он ни разу не усомнился в Тории и всей душой верил в ее искренность и отсутствие злого умысла по использованию Хай-Фэрроу в личных целях. Но пребывал в полном недоумении, как обосновать это политически и не выдать личных чувств.

– Я бы посоветовал вам тщательнее выбирать слова в разговоре с королевской подопечной, лорд Зариас. Не выдвигайте необоснованных обвинений, – предостерег Ник.

– Я не выдвигаю обвинений, – небрежно ответил Зариас, но в его голосе звучала насмешка. – Но она не может быть подопечной короля Хай-Фэрроу и королевой Фенстеда.

Ник не был уверен, к чему клонит лорд.

– Тогда что вы предлагаете?

Он тут же осознал совершенную ошибку, предоставив Зариасу прекрасную возможность вершить судьбу Тории. Губы лорда слегка изогнулись в коварной улыбке, словно Ник произнес именно то, на что тот надеялся. Лорд плавно опустился на стул, в глазах светилось скрытое торжество, и Нику пришлось стиснуть зубы в приступе ярости.

Нехотя он тоже сел, и Тория последовала за ним.

Зариас воспользовался выпавшим шансом.

– Фенстед все еще остается под властью Вальгарда. И потребуется гораздо более мощная сила, чем армия Хай-Фэрроу, чтобы его вернуть. Тория Стагнайт – не королева.

Ника обжег всепоглощающий гнев, усилившийся от ощущения неловкости Тории.

– Осторожнее, Зариас.

Лорд прекрасно осознавал свое преимущество. Ник был королем, но не имел права отстранять членов совета от власти без причины и согласия большинства. Лорд Зариас имел вес в Хай-Фэрроу и был одним из самых богатых и уважаемых. Если действовать опрометчиво, лорд может с легкостью сплотить оппозицию, и его правление окажется под угрозой.

– Разумеется, я не хочу выказать вам неуважение. Скорее, напротив. – Мелодично озвучивал он свою гениальную идею. – Предлагаю навсегда наречь Торию Стагнайт королевской подопечной Хай-Фэрроу. У нее нет королевства, но мы, возможно, сможем завоевать крепость в два счета, если используем ее положение в своих интересах.

Ник ненавидел учащенное сердцебиение, нарастающий гнев и страх, затуманивший разум.

– Если Тория станет подопечной Хай-Фэрроу, мы сможем предложить ее руку Тарли Вулверлону и тем самым закрепимся в Олмстоуне. А когда придет время, получим влияние в Фенстеде, если нам удастся вернуть его, объединив две великие армии. Возможно, получится также убедить Райенелл поучаствовать, благодаря их новой принцессе-человеку, которая, как мы все знаем, тесно связана с Хай-Фэрроу и прежде была главной шпионкой короля. Может, придет время попросить об ответной услуге за акт милосердия вашего отца.

Ник лишился дара речи. В предложении Зариаса не было ничего привлекательного, но все взгляды были прикованы к нему, чтобы оценить его мысли по поводу хитрой идеи, которая, похоже, имела смысл. Это стало бы предательством по отношению к тем, кого он любил. Ник чувствовал на себе шокированный взгляд Тории, призывающий посмотреть в ответ, чтобы он мог увидеть таящуюся в нем мольбу. Но король не мог этого сделать, иначе наверняка сломался бы. Поэтому сохранял бесстрастное выражение лица, как будто раздумывал, выдерживая давящее осуждение. Нужно действовать разумно в этой мучительной войне сердца и долга. Он ненавидел слова, которые должен был произнести, но, поскольку внимание совета было приковано к нему, выбора не оставалось.

– Ваше предложение может оказаться выгодным.

Молчаливое возмущение Тории ранило в самое сердце. Ник с трудом сглотнул, стараясь не выдать своей реакции. Не посмотреть на нее и не умолять понять или подождать, пока он объяснится наедине.

– Но хотя мы остаемся союзниками, я все еще не доверяю Варласу после его попытки захватить Райенелл. Возможно, этот союз помог бы нам влиять на него и отслеживать решения короля. Пока что наши источники сообщают о тишине в Олмстоуне, но было бы глупо предположить, что он отказался от своей мести.

Лорды закивали в знак согласия. Когда он встретился взглядом с Зариасом, то едва сдержался, чтобы не наплевать на последствия и не стереть самодовольную ухмылку с его лица.

– Я обдумаю ваше предложение, лорд Зариас. А теперь, полагаю, мы закончили на сегодня.

Все переглянулись, но, кажется, только когда Зариас согласно кивнул, остальные последовали его примеру, и зал наполнился болтовней, пока лорды покидали его. Ник посмотрел вслед Зариасу. Он ни капли не доверял ему и решил не спускать с него глаз.

В следующую секунду после того, как члены совета покинули комнату, Тория в ярости вскочила на ноги:

– Ты не имеешь права!

Но они были не одни – у стен все еще стояла стража. И Ник не мог быть уверен, что все преданны ему. Нельзя, чтобы его слова дошли до Зариаса, если он будет говорить открыто, поэтому старался говорить спокойно и равнодушно.

– Имею, если хочешь оставаться в Хай-Фэрроу под моей защитой.

При виде обиды и негодования в ее глазах в сердце словно вонзился кинжал.

– Если твоя защита подразумевает мою продажу ради выгоды твоего королевства, то считай, что я хочу быть где угодно, только не здесь. – Не оглядываясь, она вылетела из зала. Изумрудное платье обрывисто развевалось по ее спине.

Ник уперся рукой в стол и встал, сопротивляясь порыву последовать за ней.

– Неприятно признавать… – Тихий голос Джейкона прозвучал неожиданно и вырвал его из раздумий. Ник почувствовал себя виноватым, что совсем забыл о человеке. – Но она права. Разве влияние на Олмстоун стоит ее сердца?

Нет. Ничто не стоило ее сердца. Оказавшись втянутым в конфликт между сердцем и долгом, Ник больше всего на свете боялся, что рискует проиграть по обоим фронтам.

Глава 4. Фейт

Фейт вынуждена была признать, что становится большой поклонницей нарядов Райенелла. В то время как ткань платья струилась сзади, его асимметричный крой оставлял ногам полную свободу в облегающих кожаных брюках. Элегантность, но в то же время практичность, казалось, лежали в основе королевства феникса.

Фейт плыла по коридорам, решив не дожидаться, пока Рейлан заберет ее, словно домашнего зверька. Она покинула свои покои после того, как столько раз измерила их шагами, что больше не могла выносить растущего от хаотичных мыслей напряжения. Принцесса долго сдерживалась, сохраняла спокойствие в течение нескольких месяцев, пока привыкала к новому окружению, но знала, что контроль ослабевает с каждым новым столкновением, и была всего в шаге от того, чтобы позволить хаосу мыслей поглотить ее. Злые духи, поиски храмов и встреча с отцом на данный момент занимали первое место в списке того, чего следует избегать.

Фейт направлялась в зал приемов, где ее должен был ждать очаровательный Малин. Единственное, что заставляло терпеть компанию кузена, это надежда на встречу с ее видом и знакомство со здешним образом жизни людей. Она почувствовала приближение Рейлана еще до того, как он поравнялся с ней.

– Я же просил подождать меня.

Фейт не посмотрела на него, стараясь не выдать своего веселья:

– Ты слишком долго возился.

Он лишь недовольно фыркнул:

Тогда Фейт все же бросила на него взгляд и едва не закатила глаза при виде его нелепого вооружения.

– Ты вроде бы говорил, что Эллием самый безопасный город в Унгардии, – протянула она.

– Так и есть. Но иногда опасность может предстать в образе друга, чтобы прорвать оборону.

Хотя она и была согласна, но не стала говорить, что волнения казались ей слегка чрезмерными. На самом деле даже очень. Словно его присутствия было недостаточно, в конце коридора она заметила еще двух стражников.

Кайлер и Изая также были вооружены до зубов и непринужденно болтали. При виде них братья тут же выпрямились, и Изая широко улыбнулся. От опасно соблазнительной улыбки захватывало дух, но Фейт все равно не смогла скрыть раздражения.

Она остановилась и повернулась к Рейлану, понизив голос и недовольно спросив.

– Это действительно необходимо? – Подобные меры не должны были беспокоить настолько сильно, но она приехала в могущественное королевство не для того, чтобы быть под постоянным наблюдением.

Лицо Рейлана смягчилось от понимания.

– Они будут держаться вдалеке, ты их даже не увидишь. – В его взгляде читалась скрытая мольба, и она выругалась, оттого что почувствовала себя виноватой. Но тут же отбросила эту мысль.

Когда они поравнялись с братьями, Изая положил руку на сердце.

– Постараюсь не обижаться на то, что ты считаешь наше общество таким ужасным, Фейт.

Его шутливый сарказм поднял настроение, и Фейт коротко рассмеялась, позволяя негодованию рассеяться. Она думала, что будет чувствовать себя слабой и лишней среди друзей Рейлана, самых высокопоставленных и смертельно опасных фейри. Но общение с ними, напротив, наполняло восхитительной силой, и ей льстило, что они приняли ее радушно и не обращались так, словно она хрустальная.

Фейт высоко подняла голову, когда они вошли в зал приемов, и обнаружила Малина, в одиночестве ожидавшего у парадного входа. Его глаз слегка дернулся, выдавая раздражение при виде окружавших ее фейри, но губы, как обычно, расплылись в слащавой улыбке. Теперь она даже радовалась своим сопровождающим хотя бы потому, что их вид привел его в замешательство.

– Не терпится увидеть внешний город, поездка в который так взбудоражила этих воинов, – сказала Фейт в качестве приветствия.

Малин обвел взглядом всю компанию. И к ее разочарованию, успешно скрыл раздражение по поводу того, что они не будут осматривать человеческое поселение в одиночку. Без сомнения, лишившись шанса выказать свое уже не так скрываемое отвращение.

– Не могу говорить за всех, но Эллием является домом для некоторых самых красивых и соблазнительных представителей обоих видов. – При этих словах Малин оглядел ее с головы до ног, ясно давая понять: она не соответствовала его идеалам.

В Фейт закипал гнев. Не из-за оскорбления, а из-за самодовольного блеска в его глазах, которые отчаянно хотелось выцарапать собственными руками. Внезапно она почувствовала мягкую ласку, успокаивающую бурные мысли. И хотя не смотрела на Рейлана, но мысленно поблагодарила за то, что он удержал ее от оскорбительного ответа – словами или делом.

Вместо нее ответил Кайлер.

– Может, нам стоит пойти без тебя, Малин? Так у нас будет шанс пообщаться с жителями, а не отпугнуть их.

Фейт подавила смешок при виде вспышки ярости в карих глазах принца. Он надменно усмехнулся, но больше ничего не сказал, повернувшись и направившись к большим богато украшенным главным дверям. Фейт бросила благодарный взгляд на Кайлера, который задорно ухмыльнулся в ответ.

Как только она переступила порог, у нее перехватило дыхание от благоговения, словно впервые увидела этот грандиозный внутренний двор. Фейт никогда не видела строения, похожего на королевскую цитадель Райенелла. Не могла даже вообразить ничего подобного. Крепость была не просто твердыней из цельного камня; замок представлял собой впечатляющее сооружение по периметру, с обширным открытым пространством в центре и множеством колоннад. До сих пор она проводила большую часть времени в помещении, привыкая к местному образу жизни и тренируясь каждую свободную минуту, чтобы отвлечься от волнений и тоски по дому. И поэтому сейчас ощущала волнующее предвкушение свободы.

Они спустились по нескольким длинным лестницам и зашагали через бесконечный внутренний двор. Фейт вытянула шею, восхищаясь впечатляюще высокими строениями вокруг. А когда оглянулась на смотровой балкон, то отпрянула, залившись краской при виде стоявшего там короля. И снова почувствовала себя трусихой, пока тяжесть осуждения давила сильнее с каждым шагом.

– Он ничего от тебя не ждет, – тихо сказал Рейлан.

– Я даже не знаю, что ему сказать, – в отчаянии призналась она.

– Ты здесь, и ты стараешься. Он все видит. Действия говорят громче слов. – В сапфировых глазах читалось одобрение, и Фейт с удивлением отметила, как сильно нуждалась в этих словах: заверении, что ее приезд в Райенелл не стал сплошным разочарованием. Будь они одни, она бы обняла генерала.

Переступив через гигантский герб феникса, вышитый золотом на багровом полотне по центру внутреннего двора, Фейт решительно вздернула подбородок. Она преодолеет страх и наконец поговорит с Агалором. Предстоящий разговор казался не таким пугающим от осознания того, что Рейлан будет рядом и после поддержит ее.

У ворот их ждала карета. Эллием был впечатляюще большим городом, и потребовалось бы несколько часов, чтобы добраться до внешнего кольца пешком. Но когда они подошли ближе, Фейт обнаружила, что карета совсем маленькая, и определенно не вместит трех рослых воинов вдобавок к ней и Малину.

Встав у экипажа, Малин, очевидно не желая посылать за более просторным транспортом, ответил на ее мысленный вопрос:

– Я думал, мы будем только вдвоем, принцесса.

– Я все равно предпочитаю небо, – вмешался Изая.

Фейт повернулась как раз в тот момент, чтобы заметить мимолетную вспышку света, прежде чем младший из братьев превратился в орла, взлетающего все выше и выше. Когда она посмотрела на Рейлана, на его лице отчетливо читались тревога и раздражение. Малин уже удобно устроился в карете, совершенно не заботясь об уходе фейри и том, как все они собираются добираться до внешнего кольца. Фейт слабо улыбнулась Рейлану, недовольная сложившейся ситуацией, но чувствуя необходимость успокоить его.

– Со мной все будет хорошо, – начала она, когда стало ясно, что он обдумывает другой способ добраться до места и не оставлять ее наедине с любимым кузеном.

Взгляд Рейлана метнулся к ее поясу – а именно к висевшему там кинжалу.

Фейт усмехнулась:

– Ты беспокоишься за его безопасность, или что он даст мне повод воспользоваться ножом?

Уголки губ Рейлана слегка дрогнули, но этого хватило, чтобы успокоить ее.

– Меня меньше всего волнует его безопасность, но ты…

Фейт не смогла удержаться и взяла его руку. Их пальцы переплелись, и от прикосновения затрепетало сердце.

– Увидимся во внешнем городе, – сказала она. И продолжила смотреть на Рейлана, когда убрала руку, а потом отвернулась и направилась к карете, пока не растеряла остатки самообладания.

Скользнув на сиденье напротив Малина, Фейт выглянула в окно. Рейлан уже исчез. Желая узнать, забрал ли он способности Кайлера или Изаи, Фейт высунулась в окно и машинально посмотрела в небо, словно уже знала ответ. Она тут же заметила кружившую в вышине белую птицу и широко улыбнулась, подавив смешок.

– И как тебе удалось подчинить своей воле лучших командиров Райенелла… Признаться, я впечатлен. Ты быстро осваиваешься. – Голос Малина сочился отвращением, которое он не утруждался сдерживать наедине.

Фейт откинулась на спинку сиденья, когда карета рванулась вперед. И уставилась на кузена, на губах которого играла надменная улыбка. У Малина были такие же каштановые волосы, как у нее, и глаза почти в тон. Он был изысканно красив, но под этой красотой скрывались хитрость и изворотливость, с первого взгляда подрывавшие к нему доверие. Ее предупредили, что Малин также был могущественным Ночным странником, как Агалор, о способностях которого ходили легенды. Она испытывала недовольство от того, что впервые осталась с ним наедине, а он, похоже, напротив, наслаждался сближением. И поняла, что поездка была просто предлогом, чтобы оценить ее как возможную угрозу его притязаниям на трон. Идея казалась нелепой, но весьма забавной.

Фейт небрежно откинулась назад:

– Завидуешь, Малин?

Он усмехнулся:

– Завидовать уличной человеческой крысе? Вряд ли.

Ей не понравилось, что замечание задело что-то внутри. Фейт хотела задеть его в ответ – он определенно этого заслуживал, – но должна была действовать осторожно.

– Значит, боишься. Что можешь потерять корону из-за простой уличной человеческой крысы.

С ее стороны неразумно было злить кого-то столь могущественного, как Малин, но, лишенная физической силы, она могла рассчитывать лишь на слова. Вспышка ярости в его глазах дала понять, что они проникли гораздо глубже лезвия. Стоило отдать кузену должное, он не позволил гневу вырваться наружу и сохранил самообладание.

– Может, ты и носишь имя Ашфаер, но оскорбляешь то, что оно символизирует. – Малин выплескивал ненависть с холодным, расчетливым спокойствием, словно озвучивал факт, а не личное мнение. И когда Фейт стиснула кулаки, он с ухмылкой посмотрел на ее сжатые руки.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – жалко возразила она.

– Разве? – Губы Малина скривились в коварной улыбке, когда он наклонился к ней с хищным блеском в глазах. – Фейт Ашфаер – трагически обедневшая девочка на улицах Хай-Фэрроу, отчаянно пытающаяся найти свое место в этом мире. Но с тем же успехом можешь считать себя сиротой, поскольку твоя бесхребетность не позволяет предстать перед собственным отцом. Ты слаба, Фейт, и не подходишь на роль правительницы. Твоя жизнь будет слишком короткой, чтобы оставить след в истории. И станет пустой тратой таланта. – Очернив ее имя и само существование, Малин торжествующе откинулся на спинку сидения.

Глаза защипало, ярость затуманилась ощущением никчемности. Часть ее – большая, отвратительная часть – соглашалась с ним. В голове проносились самоуничижительные мысли, и ей захотелось пожелать миру сгореть дотла и сдаться прямо сейчас. Фейт подняла глаза к красному бархатному потолку кареты, словно хотела увидеть белые летние облака и парящую над ними серебристую птичку. Рейлан оставался рядом в самые трудные моменты, никогда не отказывался от нее и не замечал ее слабостей. Фейт ухватилась за его веру, позволив прогнать тень неуверенности, которую Малин пытался в ней зародить. Она не будет слабой. И не сдастся.

Когда Фейт снова опустила глаза, то сурово посмотрела на принца. Ледяная жесткость прогнала страх и остудила вспыхнувшее смущение. Она не позволит ему победить.

– Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на тебя, Малин?

Принц изогнул бровь, находя ее противостояние забавным.

– Страх. Мастерски скрытый за фальшивой уверенностью. Имя это просто слово, очередная маска. Кто ты без короны, без притязаний на наследие Ашфаеров? – Она не дала ему ответить. – Разница между нами в том, что я не нуждаюсь в имени, титуле или другом проклятом слове, чтобы показать себе, кто я. И я пришла сюда не претендовать на трон только из-за имени, но также проделала весь этот путь не для того, чтобы отказаться от своего наследия. Может, я восстала из ничего, но достигну всего. И с триумфом буду наблюдать, как ты увидишь все это.

Фейт откинулась назад, но не радовалась выражению лютой ненависти на лице Малина. Он был злым, но не глупым, и, хотя носил при себе меч и кинжал, не настолько обезумел, чтобы напасть на дочь короля. Но она все же представила, каково было бы встретиться с кузеном на ринге в честном, равном бою. Мысль о том, чтобы всадить нож ему в сердце, была пугающе соблазнительной. Ведь на тренировках постоянно случаются несчастные случаи…

– Осторожнее, – произнес Малин так тихо, что она едва расслышала.

Услышав предупреждение, Фейт метнула на него пристальный взгляд, но он невинно смотрел в окно с полным равнодушием на лице. Она вся напряглась, чтобы подавить дрожь. Можно было бы не принимать угрозу всерьез, но Малин был хитер и изворотлив. Что-то в его отстраненном поведении заставляло всегда быть настороже. И было бы глупо недооценивать кузена.

Фейт полностью выбросила его из головы после неприятного разговора. Она не ждала прекрасного путешествия в его компании, но не могла предвидеть такой дерзости. Малин обладал большим влиянием в замке, и стоило быть осторожной, чтобы не оказаться на неверной стороне в противостоянии дворовой знати. Поэтому не оставалось другого выбора, кроме как отступить и держаться подальше от Малина, насколько это возможно.

Придвинувшись поближе к окну, Фейт восхищалась улицами города, вид которых заставил ее снова улыбнуться. Эллием представлял собой слияние блистательного Каяс-Сити с внешним городом. Улицы были красивыми и ухоженными, но не с таким количеством устрашающе высоких зданий из сверкающего белого камня, казавшимися слишком совершенными, чтобы в них можно было жить. Эллием был удивительно разнообразен и подходил для всех слоев общества. Они все еще находились во внутреннем кольце, но Фейт уже заметила нескольких людей, парочка из которых дружелюбно беседовала с фейри. Улицы оживлялись веселой болтовней, и она уловила звуки различных инструментов, наполнявших воздух радостью и жизнью.

Они проехали под аркой, и Фейт заключила, что это граница внешнего города, поскольку пары округлых ушей стали появляться гораздо чаще, а фейри почти исчезли. Было ясно, что богатство и статус людей снижались по мере того, как здания приобретали печальные бурые оттенки, мучительно напоминавшие о ее старой хижине в Фэрроухолде. Хотя по сравнению с Хай-Фэрроу атмосфера, по крайней мере, оставалась позитивной, и все еще слышался смех, в отличие от унылого мрака ее бывшего дома.

Фейт с облегчением вздохнула, когда карета наконец остановилась. Атмосфера внутри становилась удушающей от вражды между ней и принцем.

Дверь тут же распахнулась, и Фейт отбросила вежливость, вылезая первой. Все ее раздражение испарилось при взгляде в знакомые успокаивающие сапфировые глаза.

В них не читалось ни тепла, ни облегчения; он оглядел ее и бросил взгляд на принца, возникшего позади. Фейт встала рядом с генералом, гадая, слышал ли он с высоты их разговор. Малин принял свой обычный самодовольный вид и даже ухмыльнулся, ничуть не смущенный грозным взглядом белого льва. Титул защищал его от любого ответного удара со стороны подчиненных, и на сей раз это касалось и Рейлана.

Фейт прищурилась и посмотрела на кузена, думая, что тот, возможно, хотел, чтобы генерал услышал его оскорбления. Хотел насладиться его сдерживаемым гневом от осознания, что тот не в силах защитить ее. Она почувствовала себя виноватой при мысли о том, что вообще могла вызвать такую реакцию.

– Что ж, меня действительно ждут неотложные дела, – протянул Малин, и его неприятный голос вернул ее в настоящее. – Наслаждайся городом, принцесса. Буду ждать тебя здесь. Часа должно хватить. – Не дожидаясь согласия, он резко развернулся и зашагал к скоплению людей.

Фейт продолжала смотреть ему вслед. Ее не должно было волновать, как он проводит свободное время и что именно имеет в виду, говоря о деле в городе людей. Она злилась на свою подозрительность, наблюдая за его спиной, пока кузен не исчез в толпе.

– Тебе стоит быть с ним осторожней, – резко сказал Рейлан, встав перед ней.

В попытке поднять настроение Фейт недовольно усмехнулась:

– Нужно было предупредить раньше. Тогда бы я отказалась проделать весь этот путь до Райенелла.

– Именно поэтому я этого не сделал, – буркнул он.

Они повернулись и зашагали вдоль улиц.

– Он давно положил глаз на трон, но, если взойдет на него, это станет проклятием для Райенелла.

Фейт почувствовала тяжесть скрытого в его словах послания и бремя надежд Рейлана, что тот, вероятно, все еще надеется увидеть ее на этом месте.

– Возможно, так и будет, – тихо ответила она. Но, почувствовав на себе взгляд Рейлана, не осмелилась встретиться с ним взглядом, не в силах вынести его разочарования. Фейт не позволила молчанию затянуться. Заметив крытую аллею, она тут же повеселела от головокружительного возбуждения, когда прочитала вывеску:

Слоан-маркет.

– Ты захватил деньги? – спросила Фейт с ребяческой улыбкой.

Рейлан расслабился при виде ее воодушевления и коротко кивнул.

Не теряя времени, Фейт начала пробираться сквозь лабиринт восхитительно благоухающих прилавков с домашней выпечкой и изделиями ручной работы. Это была именно та скромная обстановка, в которой она нуждалась после окружавших ее нарядов и роскоши. На рынке было оживленно, но благодаря устрашающему виду спутника-фейри, большинство людей расступались перед воином с суровым лицом. Но делали это не из-за страха – не так, как в Фэрроухолде, – что помогало ей чувствовать себя более свободно в их радостном пространстве.

– Знаешь, ты мог хотя бы улыбнуться, – поддразнила генерала Фейт, наблюдая, как он сканирует улочку на признак малейшей угрозы. Она взяла маленький карманный нож со стола, любуясь великолепной рукоятью, украшенной драгоценными камнями.

Рейлан даже не пытался казаться приятным.

Фейт усмехнулась, положив оружие на место и игнорируя недовольный взгляд продавца, когда отказалась от покупки. Но затем остановилась и решила быть выше его портящей настроение озлобленности.

– Пожалуй, я возьму это. – Она лучезарно улыбнулась мужчине за прилавком, снова хватая нож, и выжидающе посмотрела на Рейлана, мотнув головой. Пока она продолжала мило улыбаться, он закатил глаза и потянулся в карман за серебряной монетой.

Фейт практически бежала мимо прилавков, делая покупки и безмерно наслаждаясь столь обыденным занятием. Рейлан следовал за ней по пятам, и когда она заметила особенно скандальный комплект одежды, то хитро улыбнулась про себя.

Она погладила роскошное замысловатое кружево и поняла, что Рейлан больше не держится так близко. А когда обернулась, ей пришлось прикусить губу, чтобы не захохотать при виде воина-фейри, намеренно отводящего взгляд от товаров на прилавке.

– Твоя наигранная невинность так мила, – поддразнила она.

Мысленное обращение заставило его резко повернуть голову, и она помахала ему. Казалось, Рейлан собирался запротестовать, но только застонал при виде умоляющего взгляда и шагнул немного ближе. Фейт сложила руки, подперев подбородок.

– Я думаю о белом, – задумчиво произнесла она. И когда он не ответил, скользнула по нему взглядом, только шире улыбаясь. – Вы покраснели, генерал! Ты что, никогда раньше не видел женских кружев?

Рейлан ответил хмурым взглядом, что лишь сильнее раззадорило ее.

Фейт игриво закатила глаза, собираясь уходить.

– Мужчинам все равно… Даже не знаю, зачем нам все это.

– Красное.

Она остановилась, медленная торжествующая улыбка тронула уголки губ. Фейт сдержала ее, когда снова повернулась к Рейлану и скрестила руки на груди. А потом посмотрела на темно-красный кружевной комплект с золотистыми элементами, но не призналась, что именно он изначально привлек ее внимание.

– Этот цвет ты хотел бы видеть на всех своих спутницах?

В его взгляде что-то изменилось, сапфиры потемнели. Казалось, он намеренно удерживался от того, чтобы опустить глаза и окинуть взглядом ее тело. Фейт вздрогнула, а затем почувствовала, как жар разливается по щекам и распространяется по всему телу… все ниже. Она опустила руки и отбросила свои остроумные замечания, когда прервала зрительный контакт, слишком напряженный для такого общественного места.

– А мне кажется, что в белом ты бы выглядела более изысканно, Фейт.

Фейт поблагодарила бы Изаю за вмешательство, если бы после этих слов ее щеки не запылали еще сильнее. Рейлан бросил на него предостерегающий взгляд, достаточно пугающий, чтобы игривая улыбка фейри тут же испарилась.

Позади генерала появился Кайлер в облаках черного дыма.

– Малин ждет у кареты, – доложил он. И Фейт уловила неприязнь в его голосе при упоминании принца.

Она так расслабилась, наслаждаясь прогулкой по городу, что совершенно не желала возвращаться обратно в рамки придворной жизни. Но еще меньше хотела снова увидеть кузена.

Фейт неохотно последовала за фейри, когда все они повернули назад, и держалась немного позади, разглядывая встречные прилавки. Мимолетная вспышка света привлекла ее внимание к ближайшему ювелирному киоску. Фейт остановилась. Это мог быть простой солнечный луч, пробившийся сквозь навес веранды, но ее интересовали вовсе не украшения. Она свернула с пути, не сводя глаз с предмета, словно манившего к себе. Это была корзинка с медными булавками, на которые большинство не обратило бы ни малейшего внимания, и все же Фейт тянуло к ним, дыхание учащалось по мере приближения. Она увидела единственную искусно изготовленную металлическую булавку, которая лежала среди множества других и разительно выделялась на их фоне. Фейт неуверенно протянула руку и взяла ее. А когда подняла, кровь застыла в жилах.

Окружность, разделенная перевернутым полумесяцем и двумя параллельными линиями. Она уже видела такое раньше. Внезапно в памяти вспыхнуло воспоминание, и она узнала символ, изображенный над прекрасным Духом с волосами цвета воронова крыла в библиотеке Хай-Фэрроу.

Дакодес. Дух Смерти и Богиня Луны.

– В чем дело? – В голосе Рейлана послышалось беспокойство, пока она смотрела широко раскрытыми глазами на латунную булавку, дрожащими пальцами держа холодный металл. И не смогла ответить.

Фейт снова посмотрела на прилавок и побледнела, перебирая булавки в корзине. А потом выудила еще одну: полый круг с тремя горизонтальными линиями. Не было никаких сомнений, что перед ней знак Ориелис. Обезумев от страха, она наконец нашла последнюю, к которой чувствовала тягу, завершив набор: треугольник, направленный вниз внутри полого круга, пересеченного единственной линией. Фейт разложила булавки и уставилась на набор древних символов Духов.

Не могло быть совпадением, что они попались ей именно сейчас, когда Ориелис поручила найти храм Дакодес и предотвратить опасные события, которые могут развернуться в их мире, если не помешать Духу Смерти проникнуть в него. Нет, все не случайно; это было напоминанием. Запустился обратный отсчет, и она больше не могла избегать возложенной на нее задачи. Фейт почувствовала тошноту при мысли об опасном задании, которое продолжала от всех скрывать. Беспечное время в королевстве феникса подходило к концу, а ей еще так много предстояло сделать. На многое решиться.

– Кровь – вот что прогонит врага.

Фейт в страхе подняла глаза на продавщицу лавки, почувствовав призрачный холодок от ее слов, которые казались до боли знакомыми.

– Что? – выдохнула она, хотя отчетливо расслышала женщину.

– С вас два медяка. – Женщина улыбнулась, ее лицо просветлело.

Фейт вся дрожала.

Продавщица нахмурила брови, в замешательстве склонив голову набок, словно узнала ее.

– Лилианна?

При этих словах у Фейт екнуло сердце, и она отступила на шаг.

– Нет, я…

– О чем ты там болтаешь? Она не… – Мужчина за прилавком, прежде стоявший к ней спиной, повернулся и широко распахнул глаза, несколько секунд разглядывая Фейт. – Клянусь богами, – прошептал он. А потом закричал так, чтобы слышали все: – Королева вернулась!

Фейт замотала головой, но не могла подобрать слов, чтобы указать на его ошибку. Крик привлек всеобщее внимание, и люди завертели головами, чтобы поглазеть на нее, и, к ужасу Фейт, начали стекаться к тому месту, где она стояла. Гул голосов усилился. Это был неразличимый шум, и Фейт охватила волна жара, от которого кружилась голова. Она не могла разобрать слов, перебегая взглядом с лица на лицо, когда все разом заговорили с ней. Кто-то хвалил ее, в голосах некоторых звучало облегчение, других – обожание, но ни одно слово на самом деле не было адресовано ей. Люди собрались, чтобы поприветствовать возвращение своей давно потерянной королевы – ее матери. Но та никогда не вернется, и Фейт не была ею. Не была той, кого любили эти люди.

Напряженно моргая, она безмолвно кричала в душе и боролась с желанием сжаться и исчезнуть. Горло напряглось. Кто-то протянул к ней руку, и она резко дернулась. Фейт завертелась по кругу, все инстинкты призывали бежать как можно дальше от напиравшей толпы. Но внезапно наткнулась на стену, преградившую путь. Нет, не стену. Здесь было тепло и безопасно. Рейлан.

– Я держу тебя.

Фейт прижалась к нему всем телом и вслушалась в его голос, чтобы замедлить биение сердца, пока то не разорвалось на части. Время тянулось так медленно, но она подавила панику и вернула себе самообладание. Рейлан продолжал держать ее до тех пор, пока не почувствовал, что она может твердо стоять на ногах, и только потом отступил назад.

Толпа больше не напирала. И когда Фейт обернулась, то с облегчением обнаружила, что люди держатся на расстоянии благодаря Кайлеру и Изаи, принявших устрашающие позы. В хаосе голосов отчетливо звучало лишь повторяющееся имя матери, накрывая ее новыми волнами вины и горя.

Прикосновение руки Рейлана к спине снова вырвало ее из засасывающей бездны отчаяния. Оно заставило двигаться, гул голосов затихал вдали, пока они поспешно выбирались из замкнутого каменного лабиринта рынка. И когда наконец вышли на открытую площадь, Фейт глубоко вдохнула чистый воздух. Пока она расхаживала взад-вперед, пытаясь также очистить разум, Рейлан стоял неподвижно, нахмурившись от беспокойства и тревожных мыслей. И только открыл рот, чтобы заговорить, как был прерван тихим голосом. Фейт остановилась, резко повернув голову. При виде Малина в ней мгновенно вспыхнул гнев, заглушая все остальные эмоции.

– Я задавался вопросом, помнят ли они ее до сих пор, – протянул он с легким удивлением. – Хотя королевой она не была. Просто еще одной уличной человеческой крысой.

Малин склонил голову набок, спрятав руки в карманы. Его губы медленно расплылись в кривой усмешке, и Фейт сорвалась. Она рванусь к нему, но не успела сделать и шага, прежде чем Рейлан остановил ее, обхватив за плечи. Ей хотелось наплевать на проклятые последствия и всадить купленный карманный нож в горло Малина. Его победоносный вид выдавал истинную причину приглашения в город людей. Это было сделано не для того, чтобы она побыла среди своего вида и почувствовала себя желанным гостем. Нет, конечно, нет. Поездка была уловкой, чтобы оценить ее реакцию, если в ней узнают мать – народную королеву, как однажды назвал ее Рейлан, – возможно, чтобы поколебать ее уверенность в себе и доказать, что она никогда не сможет нести бремя короны.

Желание покориться было подавленно потребностью подняться, доказать, что он не прав. Фейт бросила взгляд на Рейлана, который все еще держал ее, и хватка ослабла после заверения, что она не станет мстить, как бы приятно это ни было. Фейт высвободилась из объятий и сделала несколько стремительных шагов к злорадствующему принцу.

Трое спутников-фейри подошли поближе, когда она остановилась перед ним. Малин не вздрогнул; вместо этого его улыбка стала пугающе хищной. Фейт ничего не сказала. Она оглядела его с ног до головы – от шелковистых локонов до начищенных ботинок. Медленно, обдуманно. И добилась желаемой реакции. Это читалось в его дрогнувшем взгляде и едва заметном сжатии челюсти, настолько мимолетном, что она с трудом уловила его. Ее молчаливая оценка привела его в ярость, хотя он и пытался это скрыть.

Выражение лица часто выдавало мысли. И хотя Фейт обладала способностью глубоко проникать в сознание человека, но часто получала ответ благодаря наблюдательности, читая правду на лице.

Когда Фейт снова подняла глаза, чтобы выдержать его ожесточенный взгляд, то смотрела на него с вызовом. Ей было все равно, увидел ли он это, прежде чем она пронеслась мимо. Потребовалась огромная выдержка и сила воли, чтобы уйти, не вступив в бой. Фейт сдерживала гнев на Малина и позволяла панике от окружения толпы рассеиваться с каждым тяжелым шагом. Рейлан, Кайлер и Изая держались рядом, но не приближались, давая возможность успокоиться, когда она подошла к карете. Проклятие, она никак не могла решиться на обратный путь со своим злобным кузеном.

Спустя минуту Рейлан шагнул к ней.

– Я не горжусь своим гневом, – прошептала она, смущенная недавней вспышкой.

– А стоило бы, особенно когда он справедлив и направлен на правильный объект.

Фейт посмотрела на него и хрипло усмехнулась в ответ на его кривую улыбку.

– Нельзя позволять ему задевать себя. Он чувствует угрозу и сделает все возможное, чтобы убедиться, что ты не станешь серьезной соперницей в борьбе за трон, – продолжил Рейлан. – Но он может думать о тебе что хочет, ведь те из нас, кто может видеть, не станут так быстро сбрасывать тебя со счетов.

– Хотелось бы мне однажды размозжить его напыщенную башку, – вмешался Изая, сцепив ладони.

Фейт хихикнула при виде этого зрелища. Изая был гораздо более задорным и непринужденным, чем его брат и важный генерал. Она радовалась его заразительному юмору, который был натуральным средством от любого плохого настроения. Кайлер же был по-своему добрым и приветливым и как старший брат яростно защищал Изаю, хотя они казались почти ровесниками. Фейт почувствовала его братскую любовь при первой встрече в Райенелле.

– Малин получит по заслугам. Ничей гнев не сравнится с разъяренной Фейт Ашфаер. – Кайлер подмигнул ей, но от гордости в его глазах у нее потеплело в груди.

Может, Фейт и пробыла в королевстве феникса всего пару месяцев, но странным образом ощущала себя здесь словно дома. Она не понимала, вызвано ли это чувство близостью к матери, удивительно доброжелательными фейри или Рейланом, – возможно, всем сразу. Как бы то ни было, она готова принять все, что могло предложить ей королевство.

Глава 5. Заяна

Заяна с непоколебимой уверенностью скользила по темным коридорам лабиринта под горой. Ее дом, который всегда больше походил на тюрьму. Клетка без прутьев, но с теми же удобствами. Перекошенные, зазубренные стены, которые, в чем она была почти уверена, постоянно менялись. Помещения гудели от безмолвных воплей измученных душ, наполненные запахом безнадежности и смерти. Прогуливаясь по вырубленным проходам, ей часто казалось, будто она бродит по братской могиле.

Пока все темные фейри были вынуждены сосуществовать рядом, существенный разрыв между Сильверфейрами и Блэкфейрами всегда создавал атмосферу напряженности и доминирования. Рожденные соревновались с Перерожденными. Но лично она не видела никакой разницы. Темные фейри всегда были жестокими и сильными, но представители Блэкфейров отличались особой дикостью и непокорностью. Вероятно, им вообще невозможно было привить послушание. Однако Заяну, как лидера Сильверфейров, это не интересовало – они не находились под ее начальством.

У Заяны было всего несколько спокойных секунд, прежде чем она почувствовала, как кто-то подкрадывается к ней сзади, намеренно пытаясь ускользнуть от ее чувств, и лукаво усмехнулась. Прежде чем рука успела опуститься ей на плечо, она изогнулась и схватила запястье, посылая электрический разряд через свою ладонь. Противник напрягся, опускаясь перед ней на одно колено.

Тайнан злобно ухмыльнулся, когда она прекратила пускать ударные волны, и тяжело вздохнул.

– Мне правда нравится, когда ты играешь нечестно. – В его голосе звучала нежность.

Заяна закатила глаза, грубо отталкивая его запястье. Тайнан Сильверфейр была ее заместителем… и большой занозой в заднице.

– Придется тебе постараться лучше, Тайнан.

– Может, я хотел, чтобы ты меня услышала.

Она бросила на него убийственный взгляд, когда он зашагал следом. Тайнан был высоким, сногсшибательным, с непослушными русыми волосами. Глаза обладали легким карим оттенком, который часто завораживал, если присмотреться повнимательнее. Заяна могла бы выбрать его для удовлетворения похоти, зная, что он с радостью согласился бы, если бы вообще желал женщин.

– Ты была занята ночью, – заметил он, делая глубокий вдох и наслаждаясь запахом человеческой крови, запекшейся в складках шрамов на ее ладонях.

Заяна проигнорировала эти слова.

– Где остальные? – спросила она особенно язвительно по сравнению с его игривым замечанием, вспоминая скучный визит в Галмайр.

Город начинал ей безумно надоедать. Число потенциальных жертв ежедневно сокращалось из-за необузданной жадности Блэкфейров, которые часто игнорировали приказы и покидали гору, набрасываясь на всех подряд, несмотря на жестокие наказания и даже смерть, которые постигали тех, кто осмеливался на подобное. Это невероятно раздражало Заяну.

Сильверфейры рождались темными фейри; Блэкфейры подверглись трансформации, в ходе которой обычный фейри превращался в их темную родственную расу. Это давало возможность увеличить численность, но им явно не хватало дисциплины и сдержанности.

Не все захваченные фейри переживали обряд перехода во время ежемесячного полнолуния. Те, кому это удавалось, либо вступали в ряды Блэкфейров, которых считали достаточно вменяемыми для обучения, либо признавались слишком дикими для этой цели и усыплялись, как собаки, или использовались для гораздо более жестоких целей.

– Ацелин и Келлиес следят за порядком в яме. А Драя и Селин, полагаю, делают то, что умеют лучше всего, и приглядывают за всеми из тени, – доложил Тайнан.

Она с удовольствием отметила, что ожидала именно такого ответа.

Эти пятеро были отобраны Заяной лично, чтобы сформировать ближайший круг самых высокопоставленных и сильных Сильверфейров. Она выбрала их не из-за телосложения, а благодаря уникальным качествам, которые превращали их в непоколебимую силу, с которой приходилось считаться. Заяна все равно направлялась в яму – не по собственной воле, а по долгу надсмотрщика. По вечерам проходили тренировки молодых Сильверфейров и Блэкфейров. И хотя зрелище было безумно скучным и неприятным, присутствие Заяны в качестве делегата от своего вида было необходимо, чтобы держать их в узде.

Выйдя на широкое открытое пространство, Заяна глубоко вдохнула свежий воздух. У ямы не было крыши, и через острые зубья горы открывался чудесный вид на ночное небо. Яма была тренировочным рингом, местом встреч для общения и драк. Почти всегда одно следовало за другим, хотя неточный порядок этих событий делал происходящее хоть немного интересным.

Лязг стали и шум голосов вызвали в Заяне отвращение и острое нежелание убраться отсюда. Она предпочитала тишину и компанию звезд на фоне черного неба. Но, несмотря на свои желания, зашагала вперед с властным видом. Те, кто смеялся или бездельничал, тут же выпрямлялись от страха, едва завидев ее, и возвращались к своим занятиям с новой сосредоточенностью в надежде, что она ничего не заметила. Но Заяна легко замечала каждую мелочь. Наказание зависело исключительно от ее настроения, и прямо сейчас она хотела лишь поскорее покончить с этим вечером и не тратить время на пустые нотации.

Однако кое-что все же привлекло внимание, когда она посмотрела в сторону от того места, где Ацелин и Келлиес были поглощены наблюдением за боем на мечах. Три молодых Блэкфейра окружили юную Сильверфейр в тени ямы. Один из них грубо задел пальцами ее крыло, и она отпрянула, съежившись, в то время как остальные рассмеялись.

Заяна вспыхнула и задрожала от такого зрелища. Фейри разрывалась между тем, чтобы обрушить гнев на Блэкфейров за столь дерзкий поступок и выговором своему виду за уклонение от тренировок. Она уже готова была взорваться и решила выплеснуть ярость, чтобы хоть немного унять бурю эмоций.

Темные фейри заметили ее приближение, и с их лиц тут же исчезли злорадные ухмылки. Они попятились, но Заяна уже стояла перед ними и грозный взгляд предостерегал их от побега.

– Тронете ее еще раз, – с убийственным спокойствием начала она, – и останетесь без рук. – Она призвала молнию, позволив фиолетовым разрядам потрескивать на пальцах, и их глаза расширились от страха.

Заяна уже собиралась прогнать их, когда раздался злобный голос, взывающий к ее жестокости.

– Ну-ну, Заяна, они просто немного позабавились с любопытной малышкой, посмевшей забрести к нам. Если кому-то и стоит напоминать о запрете переходить черту, так это твоему виду.

Заяна стиснула зубы от слов Маверика, делегата Блэкфейров. Он неторопливо подошел и небрежно расправил крылья с невыносимым высокомерием. Сколько раз она представляла, как разрывает ему горло голыми руками? И пообещала себе довести дело до конца в один прекрасный день. Возможно, когда они не будут обречены на отвратительное заточение в Мортасских горах.

Заяна отвернулась от приспешников тьмы, чтобы посмотреть в лицо порочно красивому мужчине. Проще всего отличить Перерожденных от Рожденных можно было по ониксовым глазам и тьме, которая поглотила всю человечность, остававшуюся в них при жизни в качестве фейри. Маверик был обращен в темного фейри после того, как был захвачен в плен в королевстве Далрун более ста лет назад. Он успешнее многих пережил перерождение, сохранив способность к огню, с которой родился, в то время как многие теряли свои дары – и рассудки.

Маверик и Заяна были одними из немногих, кто обладал магией среди темных фейри. Они выросли бок о бок, но всегда соперничали. Она превосходила его во многих вещах, но он не гнушался мошенничества и лжи, чтобы добиться своего, а Заяна не собиралась тратить время на столь постыдные занятия.

Они с вызовом смотрели друг на друга, и она вложила в свой взгляд всю ненависть к нему. Отчаянно хотелось стереть кривую улыбку с его лица. Или навсегда сделать ее такой с помощью лезвия.

– Держи своих мерзавцев в узде, Маверик, или это сделаю я, – предупредила она.

Чтобы поддерживать хоть какое-то подобие мира под горой и не дать им уничтожить друг друга, владыки установили правила, которым все они обязаны были следовать. Им запрещалось сражаться со злым умыслом и, конечно же, убивать без причины.

– Это угроза?

Заяна склонила голову набок.

– Будь это так, ты бы не спрашивал. – Она чувствовала за спиной присутствие Тайнана, готового вмешаться, если она отдаст приказ. Заяна никогда этого не делала, но как заместитель он обязан был обеспечивать ее безопасность любой ценой. Защищать ее жизнь ценой собственной, если понадобится. – Всего лишь совет одного представителя другому. Ты обнаружишь, что твои маленькие юные негодяи не смогут владеть мечом и летать без рук и крыльев.

Глаза Маверика заблестели от мрачного восторга, когда он сделал смелый шаг вперед, сокращая расстояние между ними. Теперь по яме разносились тихие перешептывания, бои прекратились при виде нарастающего конфликта между делегатами, хотя все предусмотрительно держались подальше. Молодые темные фейри рядом с ними также отступили, но не уходили, не получив разрешения.

– Сегодня ты кажешься более дерзкой, чем обычно. И я буду рад услужить, если нужно… снять напряжение, – поддразнил он.

Заяна никак не отреагировала на попытку унижения. Ее глаза метнулись вниз, а затем она снова встретилась с ним взглядом и усмехнулась:

– Можешь оставить это разочарование для тех, кому платишь, чтобы они согревали твою постель. – Она повернулась, чтобы умчаться прочь, но успела сделать всего несколько шагов, прежде чем он окликнул ее.

– Так же, как ты поступала с Финнианом?

Эти слова пробудили в ней слепую ярость. Напомнили об имени и прошлом, которое она давно похоронила, вместе с трупом. Маверик точно знал, куда бить. Тайнан тоже. Его взгляд метался между ней и темным фейри, который вызвал ее неукротимый гнев.

Заяна схватилась за рукоять меча. Лязг стали утолил ее потребность в насилии, и она повернулась к Маверику, обуздав бурю тысячи штормов.

– Произнеси это имя еще раз, – пригрозила она, понизив голос.

Невозмутимый взгляд Маверика был подстрекающим.

– Даже после всего ты позволяешь ему делать тебя слабой, – усмехнулся он, качая головой. – Но я могу устроить ваше воссоединение.

Вены Заяны загудели, с пальцев сорвалась молния, прочерчивая зазубренные электрические линии по богато украшенной гарде ее меча, и заискрилась на полированной поверхности темной стали, осветив лезвие смертоносными разрядами яркого фиолетового света.

– Твои маленькие фокусы с молниями очень милы. – Он весело наблюдал за танцующим зарядом, наклонив голову. – Что бы Финниан…

У него не было возможности закончить. Проклиная последствия, Заяна вытянула руку с мечом, направив острие прямо на него, и послала мощный заряд через стальной канал. Она не нуждалась в клинке, но жаждала скрестить мечи с темным демоном и выпустить кипевшую внутри ярость. Маверик увернулся, едва избежав атаки. Молния пронеслась через яму и с оглушительным грохотом ударилась о черную каменную стену. Посыпалась угольная крошка, земля задрожала. Звук удара сотряс гору.

Маверик приподнял брови и уставился на воронку в стене. Затем потянулся за собственным мечом, с хищническим торжеством сосредоточившись на ней теперь, когда ему удалось спровоцировать темную фейри. Ее ждет наказание за то, что она ударила первой. Заяна это знала, но ей было все равно. Необходимость бросить ему вызов, заставить замолчать затмила все мысли о жестоком избиении, которое та получит за нарушение строжайшего закона.

Заяна крутанула клинок в запястье, посылая очередной заряд, и подождала, пока он приблизится. Они уже не первый раз сталкивались в бою, только обычно это был спланированный и разрешенный поединок, со строгими правилами, запрещающими смертельный удар. Но она не была уверена, что сможет сдержаться в пылу гнева. Ей не нужно было время, чтобы оценить его как противника, она знала его стиль – каждое движение, каждую привычку, каждый изъян. Заяна была наблюдательной и умной.

Плечо Маверика дернулось, и Заяна без особых усилий уклонилась от ожидаемого дротика синего пламени, шагнув к нему. Затем его нога чуть сдвинулась, и она низко пригнулась как раз в тот момент, когда горизонтальная полоса огня прорезала воздух над головой. Расстояние между ними снова сократилось. Заяна легко предвидела его жалкие атаки и мелочные трюки, и когда оказалась достаточно близко, сталь обрушилась на сталь со всей тяжестью ее ярости. Удар отозвался в каждой клеточке тела, пробуждая, а затем поглощая ее.

Заяна двигалась инстинктивно, становясь лезвием, которое поднималось и опускалось, изгибалось и вертелось во все стороны, непоколебимое, непреклонное. Маверик уклонился, но она продолжала наступать и заставила его отступить на несколько шагов. Злорадствуя, она по глупости позволила их клинкам сомкнуться.

Маверик злобно посмотрел на нее через скрещенные мечи.

– Прекрасная в своей дикости. Но слишком эмоциональная, – заметил он, пытаясь разозлить еще сильнее.

Это сработало, отвлекая ее ровно настолько, чтобы она не заметила, когда Маверик вызвал жар огня без пламени, обжигающий ее ладони через соединенные клинки.

Заяна злобно зашипела, разжимая пальцы, и меч со звоном упал на камни. Она сделала большой шаг назад и поменяла стойку, поднимая руки и вытягивая средний и указательный пальцы, закованные в железо. Ее способности были наукой. Чтобы вызвать и направить молнию, требовались четкие движения, плавность и контроль. Но она уже давно выучила танец бури.

Маверик усмехнулся, но она не расценила это как насмешку, отметив напряженную позу, когда его храбрость пошатнулась. Он вложил клинок в ножны, приняв небрежную стойку для контратаки со сжатыми кулаками, и призвал пламя, которое охватило костяшки его пальцев.

Теперь настала очередь Заяны усмехаться. А потом нанести удар. Она не дала ему ни секунды на подготовку и метнула в него искривленные разряды молний. Фейри обуздала свой гнев, контролировала силу и направляла каждый удар точно в цель. Маверик сконцентрировался на пределе возможностей, чтобы уклоняться и отражать их, послав несколько собственных слабых зарядов, которые взорвались прекрасным смертоносным фейерверком магии при столкновении с ее молниями. Он замедлялся, и Заяна позволила лукавой триумфальной улыбке изогнуть уголки ее губ. Как раз в тот момент, когда она нанесла решающий удар, чтобы окончательно покончить с этим, он расправил свои впечатляющие крылья, взмывая вверх и избегая молнии, которая врезалась в стену. Заяна быстро извернулась, когда взрыв сверху едва не прожег ее крылья, и зарычала от раздражения.

Так поступает лишь бесхребетный жалкий трус.

После секунды раздумий, стоит ли подниматься в воздух, она решила преследовать его с земли. Заяна перемещалась между огненными снарядами, но не била в ответ. Пока нет. Ее взгляд был прикован к несносной летучей мыши, кулаки сжаты, пока она незаметно накапливала силу в ладонях, чтобы нанести последний удар. Электричество восхитительно гудело на кончиках пальцев, жар от напряжения нарастал. Она глубоко погрузилась в бушующий внутри шторм, призвав на помощь все свои способности и выпустив на поверхность достаточно, чтобы нанести серьезные увечья, но не убить.

Нет, как бы ей ни хотелось покончить с ним раз и навсегда, Заяна не могла убить его, иначе ее тоже ждала бы казнь. По крайней мере, пока фейри оставалась прикованной к горе и была вынуждена подчиняться законам владык. Но однажды она освободится и в тот же день обрушит свою многовековую жажду мести на всех тех, кто причинял ей боль.

Когда электричество запульсировало в руках, Заяна расставила ноги шире, чтобы смягчить отдачу. Сцепив руки и объединяя потоки, она послала смертоносные искры по предплечью, груди, а затем направила всю силу взрыва через железные наконечники на пальцах. Она двигалась быстро, а Маверик был слишком уверен в своей позиции в воздухе, чтобы разгадать ее замысел. Молния попала точно в цель.

Маверик вскрикнул и мгновенно начал падать, хотя все же довольно грациозно, не брызгая слюной, как она надеялась. Он приземлился с достоинством и выдержкой. Приходилось отдать должное его силе, раз он выдержал такой удар. Маверик упал на одно колено, напрягшись и дрожа, пока остатки молнии расходились по телу. Заяна накапливала очередной заряд, кончики пальцев гудели и пели, готовясь нанести новый удар.

– Хватит!

По яме разнесся пронзительный женский голос, заставляя всех замолчать и вызывая в ней трепет. И хотя Заяна знала, что ее ждет наказание, но надеялась закончить бой и выиграть время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем весть дойдет до владык. Бросив взгляд на смотровую площадку с каменной окантовкой, она тут же прокляла свою роковую ошибку, когда обнаружила, кто именно наблюдает за ними.

Заяна редко испытывала даже легкий страх, не боялась самой владыки Нефры и ее громогласного голоса – смогла бы выдержать ее жестокие побои. Но она нарушила один из величайших запретов на глазах у Верховного Лорда, и оправданный страх сковал ее неподвижное, холодное сердце.

Глава 6. Фейт

– Итак, ты говоришь, что мог бы переместиться вместе со мной и спасти от утомительной поездки с Малином? – Фейт бросила на Кайлера невозмутимый взгляд, когда он предложил доставить ее обратно во дворец с помощью своих способностей. Злобный принц, о котором шла речь, совсем недавно проехал мимо них в своей помпезной карете, в то время как они только вошли во внутреннее кольцо пешком.

Она отклонила предложение Кайлера. Во-первых, потому что побледнела при одной только мысли, чтобы исчезнуть невесть куда и оказаться в другом месте по его воле. А во-вторых, действительно наслаждалась неторопливой прогулкой по оживленным, шумным улицам среди таких разных жителей Эллиема.

– Я могу захватить с собой одного или двух за раз, в зависимости от расстояния. Но не упоминал об этом раньше, потому что Малин не оставил бы попыток застать тебя наедине, чтобы высказать свои глупые мысли, – пояснил он.

Фейт раздраженно рассмеялась.

– Кроме того, я знал, что ты с ним справишься.

Ее усмешка исчезла, когда Фейт посмотрела в другую сторону. В то время как Кайлер и Изая шагали непринужденно, Рейлан оставался напряженным и смотрел прямо перед собой с каменным выражением лица.

– Почему ты не предупредил, что люди могут принять меня за маму? – Тихо спросила Фейт – не обвиняющим тоном, поскольку восторженное воспевание имени ее давно умершей матери, казалось, тоже задело генерала за живое.

Во взгляде Рейлана читалась мука.

– Я боялся этого, но надеялся избежать. Прости, Фейт. Мне следовало настоять на отмене поездки.

Фейт помотала головой, прерывая его:

– Я хотела поехать и была рада побывать в городе. – Она тепло улыбнулась в попытке хоть немного смягчить его чувство вины. – Просто это стало… шоком. Я и не подозревала, насколько народ любил ее. – И хотя сердце наполнялось невыносимой скорбью при воспоминании о радостных лицах и того, что она в них видела… надежду и любовь.

Но открытие, что ее мать оказала столь большое влияние на Райенелл, пробуждало гордость. То, как ею восхищались, придавало решимости доказать, что Фейт достойна быть ее дочерью.

– Она была ярким пламенем в этом королевстве. Упрямой, свирепой, преданной. Совершенно по-человечески, но это не имело значения, – торжественно сказал Кайлер. – Возможно, она сбежала в Хай-Фэрроу, чтобы защитить тебя, но я верю, что даже она знала, искре феникса всегда суждено вернуться к нам. – В глазах Кайлера горели гордость и восхищение.

У Фейт защипало глаза от его пламенной речи и любви, с которой он говорил о ее матери. Но она подавила свою неуверенность и улыбнулась, почувствовав потребность быть той, на кого они смогут возложить свои надежды. Ее мысли и, возможно, даже чувства, казалось, были услышаны и прочувствованы Рейланом, жесткие черты которого разгладились, а уголки рта слегка приподнялись.

– Кстати, спасибо. Я прикупила парочку новых вещей, – сказала она ему.

– Но кое-что забыла в последней лавочке.

Изая не успел закончить и недоверчиво посмотрел на брата, когда Кайлер быстро толкнул его локтем в бок.

– Что! Я только собирался сказать, что в белом Фейт… – На сей раз он умолк сам, поймав взгляд Рейлана, и его лицо тут же стало мрачным. – Ожерелье из белого жемчуга выглядело бы изысканно, – неохотно проворчал он. Хотя они даже не проходили мимо такого товара.

Фейт было и смешно, и неловко. Чтобы отвлечься, она наблюдала за толпой, сквозь которую они пробирались. Одна мысль не давала покоя с тех пор, как девушка увидела здесь совместную жизнь людей и фейри, которая очень радовала глаз.

– После битв многие беженцы Фенстеда бежали в Райенелл? – задумчиво спросила она, восхищаясь золотистыми и темно-коричневыми оттенками кожи.

Рейлан кивнул:

– Агалор предложил безопасное убежище любому, кто смог добраться сюда. Многие уроженцы Фенстеда предпочли остаться между Эсмайром и Фенхером – эти города граничат с их королевством. Большинство из них остались жить на склонах холмов и в лесах, а не в городах. И хотя Эллием более безопасное место, они по-прежнему находятся под надежной защитой армии Райенелла в городах на окраинах.

Фейт завороженно слушала о столь прогрессивных взглядах. Здесь не было никакого разделения. Она почувствовала прилив гордости за Агалора, но также волнение и страх от осознания того, что эти чувства вызваны не только его бескорыстной великодушной помощью попавшему в беду союзнику. В ее душе медленно зарождалась вера в саму себя – она была его дочерью и на этот раз не хотела прятаться от своего происхождения. Напротив, хотела стать достойной своего имени, открывая в отце очередную благородную черту.

Фейт задумалась, знала ли Тория, как много ее людей остались в живых. И чувствовала себя уютно и непринужденно среди прохожих, поскольку слышала от принцессы Фенстеда много историй об их культуре и родине. Эллием не шел ни в какое сравнение с яркими образами, которые Тория нарисовала в сознании Фейт, когда преданно рассказывала о королевстве оленя и своем народе. И ей оставалось только мечтать увидеть это место своими глазами, прежде чем оно было жестоко завоевано. Было больно думать, что подруга, жившая в Хай-Фэрроу со времен битв, даже не подозревала о тех, кто нашел убежище в королевстве феникса – их величайшего союзника – и ждал момента, когда королева приведет их домой. Фейт спрятала свои мысли и чувства, больше всего желая поделиться открытием о процветающем народе Тории и вселить в нее новую надежду.

Дорога, по которой они шли, стала шире, и больше не нужно было уворачиваться от скопления пешеходов. Они непринужденно прогуливались, взгляд Фейт блуждал по всему городу, пытаясь охватить как можно больше, поскольку она не знала, когда состоится следующий визит.

В конце перекрестка появились два фейри, сопровождавшие спотыкающегося мужчину-человека. Его светлые кудри подпрыгивали, когда он вздрагивал, явно напуганный охранниками с обеих сторон. Фейт нахмурилась. Она не могла отвести от него глаз и смотрела в спину. Дыхание участилось, сердце забилось быстрее. Походка человека пробудила воспоминания, как и медовый цвет волос, а еще рюкзак, который он крепко сжимал…

– Стойте, – собиралась крикнуть Фейт, но с губ слетел лишь шепот неверия.

– В чем дело? – раздался встревоженный голос Рейлана, когда рука метнулась к кинжалу на поясе.

Фейт проигнорировала его и ускорила шаг, продолжая вглядываться в спину человека и не совсем веря, что увидит лицо, которое уже всплыло в воображении при виде знакомой осанки и растрепанных волос, пока мужчина не обернулся.

– Подождите! – На этот раз она действительно закричала, и стражники остановились.

Человек обернулся. И сердце Фейт замерло вместе с ее шагами. Она отпрянула, усиленно моргая, чтобы убедиться, что это не какая-то иллюзия. Его глаза тоже расширились, как блюдца, от шока, а затем наполнились облегчением.

– Рубен? – выдохнула она.

Парень медленно закивал, затем уже энергичнее, переполненный эмоциями от встречи с другом в чужом королевстве. Плечи Рубена поникли, в глазах заблестели слезы. Они оба пробежали несколько шагов и упали в объятия друг друга. Друг сотрясался от рыданий; Фейт была слишком ошарашена, чтобы плакать. Она отстранилась, вглядываясь в его гладкое мальчишеское лицо, такое знакомое, но одновременно чужое, словно он не по годам постарел. Одежда была грязной и пахла проведенными в море днями, солью и элем. Но он не был ранен.

– Проклятые духи, что ты здесь делаешь? – недоверчиво спросила она. В последний раз она видела друга детства, когда грузила его в ящике на корабль из Хай-Фэрроу… в Лейкларию. Невозможно, что он оказался в Райенелле, когда они отправили его на остров, чтобы спасти после шпионажа для Вальгарда, как их тогда заставили думать. Но это оказалось прикрытием, мастерским обманом короля Орлона. Агалор проверяет каждого иностранца, попытавшегося пересечь границу, на предмет государственной измены, и она не сомневалась, что стражники ведут его именно туда. Рубен даже не знал о ней. О том, кем она была.

О боги. Фейт едва не покачнулась при мысли обо всем, что должна ему рассказать. Хотя в этом было большое преимущество: здесь он будет в безопасности. Проклятие, она лично позаботится об этом.

Рубен быстро вытер лицо и отшатнулся при виде трех устрашающих воинов позади нее, о которых Фейт совсем забыла. Она бросила взгляд на Рейлана, который все еще сжимал рукоять меча и сверлил взглядом слабую угрозу в лице Рубена. Девушка едва не закатила глаза.

– Он друг из Хай-Фэрроу. Объясню позже.

При мысленном обращении Рейлан перевел взгляд на нее и сдержанно кивнул, но не расслабился.

– Могу спросить тебя о том же, – пробормотал Рубен. – Но, боги, как же я рад тебя видеть, Фейт.

За его спиной возникли фейри, и Рубен в страхе замер, в глазах читались отчаяние и мольба о помощи. Стражники схватили его под руки, и Фейт вздрогнула.

– Отпустите его.

Ни одного из них, казалось, не смутил ее приказ. Фейт стиснула кулаки во вспышке гнева.

– Мы должны доставить его на допрос. А ночь он проведет в камере, – протянул один из них, желая поскорее покончить со своими обязанностями и явно раздраженный ее вмешательством.

– Ты отпустишь его, – повторила она, с вызовом выпрямляясь.

– И кто отдал такой приказ, девочка? – усмехнулся другой, после чего они оба разразились язвительным смехом.

Глаза Фейт вспыхнули яростью от такого унижения. Рука так и чесалась дотянуться до меча, который, как она знала, не висел на поясе. С ходячим арсеналом, который сопровождал ее, она не чувствовала необходимости брать его в город. Вместо этого кончики пальцев коснулись короткого кинжала, висевшего на бедре, когда Рейлан встал рядом.

– Лично я. – Его твердый голос не оставлял места для споров. – Сразу после Фейт Ашфаер.

Фейт повернулась к нему и почувствовала прилив гордости. Рейлан не подавил, а подчеркнул ее положение. Более того – заявил, что звание генерала ниже ее титула. Она разрывалась между безмерной благодарностью и виной, чувствуя, что не вправе носить имя, которое тут же заставило стражу опустить руки и низко поклониться. Особенно когда принцесса продолжала бороться против того, что оно влекло за собой. Фейт не станет злоупотреблять властью, не станет прибегать к ней просто так, только потому, что могла. Пришло время выбирать.

Подняться или уступать.

Принять свое имя, заявить права на свое наследие и бороться за то, что может принадлежать ей…

Или Фейт может сдаться и покинуть Райенелл, у которого не останется выбора, кроме как перейти в руки другого единственного Ашфаера после Агалора. Малин был хитер, эгоистичен и высокомерен. Фейт не сомневалась, что в нем есть все, чтобы править – он был воспитан для этого, – в то время как сама она была далека от знатной королевской семьи. Но Малин не был народным королем, не был любим, как Агалор. Как ее мама. Представ перед внутренним выбором, Фейт поняла, что ответ всегда был на поверхности, но уродливые сомнения и неуверенность скрывали его. Посмотрев в лицо стражникам, она вздернула подбородок и коротко кивнула в знак принятия извинений.

Фейт не родилась с короной, не была воспитана в среде придворных, плохо разбиралась в политике. Каждого монарха до нее с рождения учили, как пройти путь, проложенный предками. Но, возможно, пришло время нарушить порядок и выяснить, что станет с правителем, который сформировал себя сам. Действуя по воле сердца, а не в угоду ожиданиям.

Фейт устремила взор на дворец вдалеке. Туда, где величественные колонны здания, увенчанные вырезанной из камня огненной птицей, возвышались словно гордый маяк для всего королевства. Зрелище, которое безоговорочно отвечало на вопрос, кто она такая. На корону Райенелла было два претендента, но Фейт не боялась предстоящей битвы, готовая заявить о своих законных правах. Полные ненависти слова Малина Ашфаера лишат его того, чего он жаждал, поскольку каждое злобное оскорбление и унизительное замечание было охапкой хвороста, чтобы разжечь ее огонь. Только когда станет слишком поздно, он поймет, что сам виноват в своем падении.

После столкновения со стражниками в городе, Фейт чувствовала себя… другой. Она целеустремленно шагала по коридорам; багровые гобелены словно приветствовали ее дома, изображения феникса сверкали, когда девушка проходила мимо них, будто даже замок ждал, когда она примет себя и станет той, кем могла. Фейт ощущала свободу и легкость и купалась в этих чувствах, пока тяжесть принятого решения не навалилась на нее. Имя Ашфаер, которое ей еще предстояло заслужить.

Рубен спешил, чтобы не отставать от нее и спутников-фейри. Рейлан молчал. Он не произнес ни слова с момента своего заявления в городе. Но в этом не было необходимости. Фейт и так чувствовала, что тот гордится ею, словно все это время знал, что она придет к этому решению, и терпеливо ждал.

У двери ее покоев Кайлер и Изая попрощались и ушли, но Рейлан медлил, переводя взгляд с нее на Рубена и обратно. Фейт усмехнулась.

– Ты правда видишь в ней угрозу?!

– Он прибыл из Лейкларии. Такое впервые. Я помог тебе выиграть время, но его все равно нужно допросить.

Улыбка Фейт угасла, и она нахмурилась.

– Нет, не нужно. Ты не знаешь, через что он прошел. Рубен мой друг, и я доверяю ему, – решительно сказала она, не оставляя места для возражений.

Но Рейлан никогда не отступал, когда считал, что его вызов оправдан. Фейт невероятно восхищалась этой чертой, которая одновременно превращала генерала в непокорную занозу в заднице.

Прежде чем Рейлан успел возразить, Рубен неловко заерзал, привлекая их внимание. Он смотрел то на нее, то на Рейлана, пока те стояли, напряженно уставившись друг на друга во время своего безмолвного спора. Щеки Фейт вспыхнули. Рубен все еще понятия не имел о ее способностях. И она могла только представлять, какими безумцами они казались со стороны, обмениваясь одними выразительными взглядами.

Фейт открыла дверь в покои и жестом пригласила Рубена внутрь, а потом снова повернулась к суровому генералу.

– Уверена, ты услышишь, если он что-нибудь выкинет, и успеешь отреагировать, – небрежно сказала она, ожидая, что Рейлан будет где-то неподалеку.

К ее удивлению, он перестал хмуриться, но черты лица остались резкими.

– Вообще-то, мне нужно кое-что сделать. Вдоль коридора будут расставлены охранники. Фейт… – Рейлан умолк, и ей отчаянно захотелось услышать конец предложения. Он глубоко вздохнул, закончив вместо этого другой фразой. – Меня не будет неделю.

Фейт выпрямилась.

– Куда ты уезжаешь? – спросила она, ненавидя охватившее ее неприятное чувство.

Челюсть генерала дернулась, выдавая внутренние противоречия, когда он ответил.

– У меня есть дела в одном из военных лагерей за пределами Эллиема. – Отчужденный взгляд сапфировых глаз говорил ей о том, что это неправда.

Сердце сжалось, а потом наступило опустошение от осознания того, что Рейлан солгал ей.

– Что ж, не торопись возвращаться из-за меня. – Холодный тон ранил ее так же сильно, как и генерала.

Фейт мгновенно почувствовала укол вины, когда поняла, что всего лишь выплескивает боль, которую он ей причинил, когда породил сомнение, что доверяет ей не так сильно, как та думала. Фейт развернулась, собираясь бросить его в коридоре, но Рейлан схватил ее за локоть.

– Кай и Изая будут рядом, если тебе что-нибудь понадобится, и, если не хочешь, можешь даже не выходить из своих комнат. – Его голос был тихим, полным мольбы.

– Я могу за себя постоять и не нуждаюсь в няньках. – Не поддаваясь порыву обнять его на прощанье и взять свои дерзкие слова обратно, Фейт влетела в покои и захлопнула дверь. На мгновение она закрыла глаза, не понимая, принадлежала ли охватившая печаль ей или Рейлану, поскольку тот продолжал стоять под дверью.

Когда он наконец ушел, Фейт обнаружила, что жутко разочарована в себе. Генерал не обязан докладывать ей о своих поездках. Он был единственным, кто удерживал ее на плаву в этом безжалостном море новых чужих обычаев и информации. Был ее проводником.

– Хороший друг?

При звуке голоса Фейт распахнула глаза, совершенно забыв о присутствии Рубена. И покраснела от намека в его вопросе.

– Да. Просто друг, – подчеркнула она, отталкиваясь от деревянной двери.

Фейт подошла к Рубену и оглядела его с головы до ног. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что он и правда здесь, ведь думала, что никогда больше не увидит его мальчишескую улыбку и светлые кудри. Она недоверчиво покачала головой, на губах появилась смущенная улыбка.

– Клянусь духами, Рубен, нам многое нужно наверстать.

Весь следующий час Фейт рассказывала свою историю. Они сидели перед пылающим камином, погруженные в беседу, пока она подробно описывала события после его отплытия в Лейкларию. Рассказывала обо всех невозможных и непостижимых приключениях, в которые попадала, и об опасности, которая все еще нависала над ней. К большому удивлению, Рубен воспринял все гораздо лучше, чем она ожидала. Казалось, друга ничто не удивляло, и несколько раз Фейт прерывалась, обеспокоенная его невозмутимостью по поводу ее способностей, положения в Райенелле и всех тех опасных и запутанных событий, в которых принимали участие их общие друзья, а также ее новые спутники-фейри и новый король Хай-Фэрроу.

– Вообще-то, поэтому я и вернулся, – вмешался Рубен при упоминании Ника. Фейт вопросительно нахмурилась, и он тихо усмехнулся. – Знаешь, там ведь тоже следят за событиями в мире. Я имею в виду Лейкларию. Когда я услышал о новом короле, то подумал, что смогу беспрепятственно вернуться назад. Хотя, вероятно, сел не на тот корабль… Боги, Фейт, не могу даже выразить, какое это облегчение – найти тебя здесь. В противном случае я бы, наверное, уже шел на свою казнь. – Хотя его слова звучали искренне, Рубен казался встревоженным, наблюдая за пляской огня в камине. Он наклонился вперед на своем кресле, и Фейт, в предвкушении, повторила его движение.

– Каково там? – расспрашивала она с растущим любопытством.

Выражение лица друга стало противоречивым. Некоторое время он молчал, и Фейт пристально наблюдала за ним. И могла поклясться, что в его глазах вспыхнула тьма, которой она никогда раньше в нем не замечала. Фейт изучала лицо Рубена, которое сильно постарело с тех пор, как она видела его в последний раз. Он держался настороженно, словно научился скрывать уязвимые эмоции, которые Фейт прежде с легкостью читала в нем. Мальчик, которого она знала, исчез. Вместо него перед ней сидел мужчина, которого еще предстояло узнать. Чувство вины и грусть от мысли, что ему пришлось пережить, не успели укорениться в ее душе, когда Рубен заговорил.

– Там чудесно. Люди, земли, вода, но… – Он умолк. Глаза потемнели, взгляд стал унылым.

Фейт выпрямилась, охваченная леденящей душу тревогой. Казалось, им овладело навязчивое воспоминание, пока он, не отрываясь, смотрел на огонь.

– Ты в порядке?

Рубен тут же очнулся от того, что вызвало перемену в настроении. И когда повернул к ней голову, тень исчезла с лица так быстро, что она уже сомневалась, видела ли ее вообще. Черты лица вновь стали мягкими, и парень лучезарно улыбнулся. Столь разительная перемена только усилила беспокойство.

– Я скучал по дому. Скучал по всем вам – и по маме. Как она?

У Фейт замерло сердце, и она вся похолодела, отпрянув от ужаса и не дыша. Рубен ведь ничего не знал. Не мог знать, находясь по ту сторону моря, что его мать забрали, убили вместо него, когда узнали о побеге парня. Она встала, тяжело дыша. В горле застрял ком, и Фейт отвернулась, приложив руку к губам, потом отошла на пару шагов, пытаясь придумать, как преподнести эту сокрушительную новость. Фейт не могла смотреть на него. Даже не знала, существуют ли вообще правильные слова, чтобы объяснить смерть любимого человека.

– Она мертва, я прав?

Фейт повернулась и посмотрела прямо в глаза другу. Рубен остался сидеть. Его лицо было мрачным, но она ожидала увидеть другую реакцию. Фейт заставила себя грустно кивнуть, когда глаза защипало от слез.

– Мне так жаль… – Она с трудом проглотила застрявший в горле комок горя.

В грудь словно вонзили кинжал, прямо как в тот день, когда она узнала о трагедии.

Рубен поднялся и, подойдя ближе, заключил ее в умиротворяющие объятия. Фейт крепко обняла его в ответ, сотрясаясь от горестных рыданий. Ее друг не плакал, и ей показалось странным, что тот никак не выражает свои эмоции. Когда Фейт отстранилась, в ожесточенных карих глазах не блеснуло ни слезинки. Но она решила, что неправильно подвергать его горе сомнению. Каждый справлялся с потерей по-своему, и, возможно, шокированный новостью, Рубен просто ждал, когда останется один и сможет выплеснуть накопившуюся боль.

Фейт быстро поняла, что Рубен уже не тот напуганный юноша, с которым она рассталась в порту Фэрроухолда. До побега парень жил спокойной жизнью, но сильно изменился всего за год. И, вероятно, видел достаточно ужасов. Только со временем Фейт привыкнет к новому человеку, скрывающемуся за лицом друга. Точно так же, как и он к ней. Друзья оба очень изменились. Ей только предстояло выяснить, к лучшему эти перемены или к худшему.

Глава 7. Тория

Шагая по пыльным мощеным улицам, Тория высоко держала голову в попытке скрыть, что навязчивые взгляды людей хоть немного смущают ее. Очевидно, они не привыкли видеть за стеной женщину-фейри – возможно, такое вообще случилось впервые – но ей ненавистно было снова чувствовать себя чужой в королевстве, в котором она прожила целый век.

Дома, в Фенстеде, не было стен, неравенства, а люди и фейри жили в совершенной гармонии. Жизнь в Хай-Фэрроу разительно отличалась; тонны камня служили крепостной стеной между народом одного королевства. Поскольку Ник открыл ворота на неопределенный срок, она воспользовалась возможностью посетить город самостоятельно.

В полном одиночестве, насколько это возможно, если забыть о двух следовавших за ней по пятам охранниках.

Тория не стала спорить с Ником по поводу сопровождения. Людям потребуется время, чтобы привыкнуть к этой новой свободе и принять ее, поэтому в человеческих городах еще могут оставаться те, кто испытывал неприязнь к ее виду. Она их не винила и понимала, что люди не сразу увидят в фейри друзей и союзников, а не жадных до власти, эгоистичных монстров, которыми так успешно выставил их Орлон.

При мысли о Нике ярость вспыхнула с новой силой. Тория все еще не могла осмыслить его намерение использовать принцессу в качестве разменной монеты в жутком плане лорда. Ей было больно, что он вообще рассматривал такую перспективу. Тории было невыносимо просто находиться в замке после встречи несколько дней назад, и нужно было время, чтобы успокоиться и обдумать следующий шаг. Ничто не заставляло ее чувствовать себя такой потерянной и испуганной, как признание того, что и так все знали: Тория была монархом по происхождению, но без королевства, без армии и короны, чтобы вести за собой свой народ.

Чтобы заглушить печаль, Тория отчаянно искала компанию в попытке поднять свой дух. И в душе надеялась, что Марлоу, возможно, хоть немного ее утешит, пусть даже одним своим присутствием и женским общением, которого так не хватало после отъезда Фейт. Она уловила ритмичный стук молотка по стали задолго до того, как завернула за последний угол и увидела кузницу. Тория знала, что из-за громкого шума Марлоу не услышит ее с улицы, поэтому осмелилась войти и отодвинула занавес, отделявший передний зал от рабочей зоны. В поле зрения появилась светловолосая голова. Молоток завис в воздухе, когда Марлоу тоже заметила Торию. Она широко улыбнулась и отложила инструмент в сторону.

– А я гадала, сколько времени тебе потребуется, чтобы покинуть тюрьму внутреннего города, – пошутила Марлоу, опустившись на скамью и скрестив руки на груди.

Тория усмехнулась, проводя пальцами по причудливым инструментам, лежащим поблизости.

– Там действительно становится довольно уныло. – По сочувствующему взгляду Марлоу она поняла, что не придется ничего объяснять, и Джейкон уже рассказал об ужасной встрече.

– Не верю, что он сказал это всерьез, – осторожно начала Марлоу.

Тория фыркнула:

– Но все звучало именно так. Он унизил меня.

Марлоу поморщилась:

– Он в трудном положении. Многие будут прощупывать почву, выискивая любые слабости.

Тория покачала головой, не в состоянии смотреть на Марлоу в порыве злости. Она пришла сюда не для того, чтобы ее единственная подруга защищала Ника.

– Я не позволю использовать себя в политических целях.

– Не думаю, что он это допустит.

– Тогда Джейкон, должно быть, не точно описал встречу.

Марлоу протяжно вздохнула и грустно улыбнулась:

– Уверена, он сказал то, что должен был в тот момент.

– Но потребность заставить своих дворян замолчать не оправдывает моего унижения, – вспыхнула Тория.

– Конечно, нет, – быстро согласилась Марлоу. – Но пока он привыкает к роли короля, то неизбежно совершает ошибки, даже с любимыми людьми.

Хотя Марлоу была права, это не развеяло мрачных чувств Тории. Ее настроение ухудшилось еще и от осознания того, что для Ника, как для короля, проблемы королевства всегда будут превыше всего. Она не ждала ничего другого и, поразмыслив, ужаснулась при мысли о том, что, возможно, не годится для управления своим народом, раз не может понять его действий.

Чтобы развеять мрачное настроение, Марлоу внезапно просияла:

– У меня для тебя кое-что есть. – Девушка-кузнец резко встала. Но прошла всего несколько шагов, прежде чем споткнулась и ухватилась за скамью с резким вдохом. Тория вздрогнула, но Марлоу слабо улыбнулась ей через плечо.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила Тория, отметив, что подруга еще не выпрямилась.

Марлоу ответила не сразу. Она растерянно оглядывалась по сторонам, и только тогда Тория поняла, что девушка видит не дерево и инструменты. Ее лицо было озадаченным, когда она отвернулась, но как раз в тот момент, когда Тория собиралась подойти к ней, Марлоу выпрямилась и снова твердо встала на ноги. Она откашлялась и продолжила путь в конец кузницы, где остановилась.

– Иногда видения вспыхивают так неожиданно. – Марлоу беспечно рассмеялась, но слегка побледнела.

Тория осмелилась спросить:

– И о чем они?

Марлоу потянулась за тем, что искала.

– Обо всем на свете, – ответила она, тяжело дыша. Сжимая в руках предмет, она зашагала обратно к Тории. – Хотя они становятся все более частыми. Всегда разрозненные фрагменты, которые поначалу кажутся бессмысленными. Это становится утомительным.

Тория и представить себе не могла, что такое тяжкое бремя может сотворить с человеком. Марлоу была храброй, жизнерадостной и ни разу не пожаловалась на свой дар. Прежде чем она успела задать следующий вопрос, Марлоу подняла предмет, который держала обеими руками. Ее лучезарная улыбка коснулась глаз, когда она тактично отмахнулась от тревог Тории. Ей пришлось сменить тему, и она посмотрела на оружие в руках Марлоу: деревянный посох, украшенный странными стальными кольцами и слишком короткий, чтобы им можно было сражаться.

– Я сделала его для тебя, ведь ты говорила, что посох твое любимое оружие, – объяснила она.

При виде замешательства на лице подруги, Марлоу лукаво улыбнулась. Она потянула за оба конца, и дерево с резким щелчком вытянулось на достаточную для ближнего боя длину. Усилив хватку, Марлоу вывернула запястья, снова потянув, и Тория раскрыла рот от восхищения, когда посох достиг своего полного размера.

Марлоу усмехнулась:

– И это даже не самое лучшее.

Проведя пальцем по дереву, кузнец нажала на маленький скрытый рычаг примерно на середине, высвобождая на каждом конце два острых как бритва лезвия. И протянула посох Тории.

Тория медленно подняла руку, и, когда сжала оружие, Марлоу опустила свою. Его легкость приятно удивляла. Принцесса взяла посох обеими руками, восхищаясь уникальным дизайном.

– Как это пришло тебе в голову? – Не веря глазам, выдохнула она.

Марлоу лишь пожала плечами:

– Сделать его раздвижным было совсем несложно. А вот с механизмом внутреннего спускового крючка пришлось повозиться.

В стоявшем перед ней человеке скрывалось гораздо больше, чем можно было увидеть на первый взгляд. Помимо ее невероятного дара, смертный разум Марлоу был поистине гениален.

– Подумала, он может пригодиться, когда вернешь свое королевство.

Тория заглянула в глаза цвета океана, и ее захлестнули эмоции. Не если она вернет свое королевство, а когда. Ей отчаянно хотелось, чтобы девушка-кузнец – и Фейт – были живы, когда это произойдет.

– Ты понятия не имеешь, как много это для меня значит. Спасибо, Марлоу, – тихо произнесла она.

– Ты станешь милосердной королевой, Тория Стагнайт. И на тысячелетие войдешь в историю. – Улыбка Марлоу была теплой, но печальной.

Тория выдержала ее взгляд, всматривалась в эти глаза, хранившие море знаний и чудес. Истины и секреты. Судьбы и поражения. В них светилось одобрение и вера, безмолвное убеждение, затронувшее что-то в ее душе. Были ли ее слова чем-то большим, чем пожеланием верного друга? Возможно, предвидением оракула?..

Они обе взволнованно обернулись, когда один из охранников Тории шагнул за завесу кузнецы.

– Король Николас просит вас явиться, миледи. – Он перевел взгляд на Марлоу. – Вас обеих.

Глава 8. Фейт

Фейт прогуливалась по коридорам замка с определенной целью, хотя не направлялась никуда конкретно. Она разыскивала одного конкретного фейри, но не имела понятия, откуда начать поиски Кайлера.

Прошло два дня с момента непростого расставания с Рейланом, а время уже тянулось гораздо медленнее, лишь усиливая боль от его отсутствия. Этим утром Фейт оставила Рубена отдыхать и привыкать к обстановке после часов бесконечной болтовни и смеха. Но даже друг не мог отвлечь ее от ноющей пустоты в груди. Она не знала, когда именно вернется генерал. Ведь прошло всего пару дней, а девушка уже скучала по нему.

Прежде чем окончательно сойти с ума в стенах своих покоев, Фейт решила отвлечься и найти Кайлера, чтобы воспользоваться его предложением и взять уроки стрельбы из лука. При мысли об этом она ускорила шаг, осматривая различные коридоры и заглядывая в комнаты в попытке обнаружить его. Охватившее ее предвкушение стало долгожданным просветом, маленькой надеждой, что Фейт наконец сможет преодолеть свой иррациональный страх перед проклятым оружием. Но пока что ей не посчастливилось наткнуться ни на одного из братьев Галентит.

Вот тебе и «Кайлер и Изая будут рядом».

Они словно испарились, но Фейт, конечно же, ничего не расскажет их генералу и другу. По правде говоря, она даже радовалась, что они не дежурят под дверью и не ходят по пятам, чего она так боялась после намека Рейлана.

Завернув за угол, Фейт заметила двойные двери вдоль по коридору, открытые настолько, чтобы можно было заглянуть внутрь. Девушка осторожно подошла к ним, услышав слабый шум. Она не знала, приемлемо ли входить без стука, но учитывая, что двери уже были открыты, решила испытать удачу в надежде найти Кайлера или того, кто мог бы знать о его местонахождении. Положив руку на деревянную створку, Фейт медленно и бесшумно вытянула шею и заглянула в проем.

Но принцесса резко отпрянула от двери, распахнув при этом глаза и густно покраснев. Она нашла одного из братьев, хоть и не того, за которым охотилась. Фейт застыла как вкопанная, надеясь, что Изая и его спутник не заметили вторжения. Он и его партнер стояли в очень раскрепощенной позе у противоположной стены. Их страстный поцелуй был достаточно пылким, чтобы Фейт покрылась испариной, стыдясь своего случайного вмешательства.

Бесшумно, словно убийца, Фейт на цыпочках попятилась назад и с облегчением выдохнула, отойдя достаточно далеко, чтобы Изая не обнаружил ее присутствия, и лишь надеялась, что он был слишком поглощен поцелуем, чтобы вообще что-то замечать. В этом она была почти уверена.

Оставшись наедине со своим разочарованием, после решения не вмешиваться в интимный момент Изаи и не расспрашивать о брате, Фейт оставила поиски. Но все равно направилась в тренировочный зал, поскольку это было одно из немногих мест, куда она знала дорогу. К ее огромному облегчению, тот оказался пуст. Никто не увидит ее провала, и, возможно, она все же сможет выпустить стрелу и не переживать, если та поразит лишь воздух и не долетит до цели. Ее уверенность росла с каждым шагом по огромному залу, пока Фейт не добралась до стойки с различными луками и колчанами, наполненными стрелами с красным оперением. Сделав глубокий вдох, она схватила длинный лук со стрелами и направилась к мишени. Девушка решила не надевать колчан и просто положила его перед собой. Снова вздохнув, она взяла стрелу, наложила на тетиву, но пока не стала натягивать ее и целиться.

Фейт посмотрела на ближайшую мишень, представляя, как оттуда торчит стрела. Она даже не мечтала попасть в кольца на круглой тарелке. Если вообще заденет ее, это уже будет победой. И все же, чем больше Фейт смотрела, тем дальше казалось расстояние, ладони начинали сжиматься. Она помотала головой, удивляясь жалкой нервозности. Ей нечего было терять.

В порыве решимости Фейт подняла руки, напрягаясь, чтобы натянуть тетиву и наставить железный наконечник на цель. Рука слегка дрожала, но она изо всех сил сконцентрировалась на неподвижной мишени.

Затем разжала пальцы, ослабляя натяжение.

Фейт уже знала, что прицел был небрежным, а неуверенная хватка еще больше снижала вероятность попадания. Стрела пробыла в воздухе всего секунду, и когда раздался слабый глухой удар вместо стука о камень, она расслабила напряженные плечи. Стрела торчала из внешнего круга и под кривым углом… но, по крайней мере, она попала в мишень.

Фейт усмехнулась и покачала головой, не веря, что так долго беспокоилась из-за пустяка. Конечно, ей еще предстоит много тренироваться, чтобы достичь мастерства, но теперь она была уверена, что сможет овладеть луком при правильной подготовке.

Медленные, громкие хлопки заставили ее вздрогнуть, и она резко обернулась к незваному гостю. На лице Кайлера появилась довольная улыбка.

– Значит, ты все-таки знаешь, что с ними делать.

Фейт изумленно уставилась на него, пока парень шагал к ней.

– И как давно ты тут?

Кайлер лишь пожал плечами и потянулся за луком. Фейт протянула оружие, не сводя с него глаз.

– Я знал, что ты меня ищешь, – пояснил он и усмехнулся в ответ на ее недоверчивый взгляд. – Но хотел посмотреть, попытаешься ли ты выстрелить, когда никто не видит. – Кайлер потянулся за стрелой и быстро вложил ее. А потом пустил в полет, и та вонзилась прямо рядом с ее собственной. – Это могло бы быть плечо врага. – Он не смотрел на нее, когда взял другую, натянул тетиву и отпустил, поразив внутренний круг внизу. – Это – ногой. – Молниеносным движением он взял последнюю и поразил самый центр. – А эта могла бы стать смертельной. – Кайлер опустил лук и повернулся к ней. – Не всегда все зависит от точности. Если прицеливаться слишком долго или пытаться попасть в конкретное место, ты можешь вовсе упустить момент в бою. Не медли. Любой удар может помочь выиграть самую ценную валюту на поле битвы. – Взгляд, которым он смерил ее, не был снисходительным, и Фейт увидела в нем великого полководца. – Время.

Фейт впитывала его слова и страсть, с которой они были произнесены. Она понимающе кивнула, переводя взгляд на мишени и представляя врагов. В крови забурлил адреналин при мысли о том, что они не будут вот так стоять на месте; что, если ей когда-нибудь придется участвовать в настоящем сражении, красно-белая мишень будет мчаться за ней. Кровь закипала от вспыхнувшей решимости – бороться, выживать, защищать близких.

– Кажется, я знаю, почему у тебя проблемы со стрельбой из лука, – задумчиво произнес Кайлер после короткой паузы, как будто ответил на вопрос, который давно не давал ему покоя. – Это отточенный навык, требующий терпения и сосредоточенности.

Она фыркнула, перебивая его:

– Думаешь, мне недостает терпения или сосредоточенности?

Кайлер с усмешкой покачал головой, забавляясь ее защитным тоном:

– Я видел твои тренировки, Фейт. Спокойствие, в которое ты погружаешься, – редкая черта характера, которая будет бесценна в бою, но стрельба из лука – не то умение и в нее не вложить все свое существо. Ты сможешь высвободить свой гнев и разочарование, размахивая лезвием. Но если удастся сфокусироваться и направить эти эмоции на полет стрелы, находясь в неподвижном состоянии… что ж, полагаю, мы раскроем твои способности к стрельбе из лука.

Фейт моргнула. Его объяснение было идеальным, и она с благоговением и смущением отметила, что Кайлер в тайне наблюдал за ее занятиями. Она всегда будет благодарна Рейлану за наставничество. Он многому ее научил, но мнение постороннего открывало глаза на привычки, которые нужно было изменить, чтобы двигаться дальше. Кайлер был прав: гнев, возможно, был ее главной слабостью, но она превратила его в преимущество, высвобождая через фехтование.

– Почему ты так усердно тренируешься? Словно готовишься к войне, о которой никто из нас не знает. – Вопрос Кайлера вырвал ее из раздумий.

Фейт перестала хмуриться и, чтобы отвлечься, жестом попросила вернуть лук. Кайлер повиновался, и она вложила стрелу. На сей раз дрожь в руках была вызвана вовсе не волнением.

– Разве я не могу просто наслаждаться этим? – ответила она как можно непринужденнее, выпуская стрелу. Та снова криво вонзилась во внешнее кольцо, и Фейт фыркнула.

– Допускаю, что можешь, но ведь дело не только в этом? – Тон Кайлера вовсе не был вопросительным.

– Война еще не окончена, – заметила она.

– Нет. Но враг бездействует уже столетие. Почему же ты так боишься, что она разгорится в течение твоей жизни?

Твоей жизни.

Указание на ее смертность заставило Фейт недовольно поморщиться. Он не называл это слабостью, но замечание стало жестоким напоминанием о том, что ее годы сочтены по сравнению с его долгой жизнью. По сравнению со всеми ее друзьями-фейри здесь и в Хай-Фэрроу. В порыве гнева на роковое проклятие времени Фейт резко выхватила стрелу, прицелилась и тут же выпустила ее. А потом опустила руки и удивленно уставилась на мишень, на этот раз стрела воткнулась прямо и почти во второй круг.

Кайлер усмехнулся:

– Видишь? Шансы увеличиваются, когда ты не медлишь и высвобождаешь свое разочарование на выстреле.

Фейт еще некоторое время смотрела на стрелу, прежде чем в глазах вспыхнули веселые недоверчивые огоньки.

Повелительный голос Кайлера не дал ей насладиться триумфом:

– Но твоя стойка по-прежнему неправильная. Попробуй еще раз. – Он уже протягивал ей стрелу.

Она нахмурилась, выхватывая ее у него из рук.

Фейт снова встала в стойку. Кайлер обошел ее и приобнял за талию, чтобы слегка повернуть лодыжку. Его прикосновение не задержалось ни на секунду. Затем фейри приподнял ее локти, глубоко нахмурился и склонил голову набок, оглядывая девушку. Положил руку ей на плечо, чтобы слегка опустить, и Фейт затаила дыхание при виде выпуклых шрамов, похожих на три неровных молнии, испещряющих одну из его рук и тянущихся за манжету кожаного костюма. Она никогда бы не заметила легкое искривление пальцев, если бы не взглянула на его невредимую руку.

Кайлер поймал ее шокированный взгляд и немедленно убрал руку.

– Что случилось? – осторожно спросила она, ослабляя тетиву и опуская руки.

Он слабо улыбался, но Фейт смотрела глубже. Она часто замечала опустошенность в зеленых глазах Кайлера, боль, которая не исчезала даже в моменты искреннего счастья. И дело было не в ране, возможно, даже не в воспоминании – это было похоже на печаль затянувшегося одиночества, более глубокого, когда уже перестаешь надеяться, что оно когда-нибудь излечится.

Кайлер выжидающе посмотрел на лук в ее руках, и Фейт поняла: он не готов открыться. Думая о неизменно жизнерадостном и игривом характере Изаи, Фейт невольно задавалась вопросом, оберегал ли его Кайлер от всех невзгод на протяжении веков. Она напрягла руку, чтобы еще раз натянуть тетиву, и Кайлер быстро снова подправил позу, прежде чем отступить назад. Она отпустила стрелу и ошеломленно наблюдала, как та вонзилась прямо во внутренний круг.

– Если когда-нибудь захочешь поговорить… – Фейт умолкла, чувствуя, насколько это жалкое предложение, но не зная, как еще выразить, что ему не нужно прятаться от нее.

Кайлер слегка кивнул в знак понимания:

– Могу сказать то же.

Ее лицо тут же стало мрачным. Фейт думала, что хорошо скрывала все еще мучающие ужасы. Ночные кошмары, которые преследовали ее после Хай-Фэрроу, наполняя голову беспокойными мыслями и лишая сна. Она никому ничего не говорила, даже Рейлану, хотя теперь ясно осознала, что должна была.

– Он не напирал, возможно, хотел посмотреть, откроешься ли ты ему первой, – тихо признался Кайлер. И она сразу поняла, что парень говорит о генерале.

Фейт отвела взгляд, разрываясь между стыдом, что ее слабость не осталась незамеченной, и злостью, что все это время они так щепетильно относились к этой теме. Поэтому перешла в защиту.

– И чего же вы все ждете? Хотите посмотреть, сдамся ли я и убегу домой?

Кайлер покачал головой, и его взгляд потеплел.

– Ты дома.

Нарастающий внутри гнев полностью рассеялся. И Фейт нахмурилась, слова поразили ее сильнее, чем она ожидала.

Кайлер подошел к стене, увешанной оружием, и взял еще один лук, прежде чем вернуться и украсть стрелу из колчана. Фейт решила, что он скорее пытается снять мрачное напряжение, чем попрактиковаться. Выпущенная им стрела попала в центр самой дальней мишени.

– Хвастун, – шутливо пробормотала она, тоже хватая стрелу.

Кайлер усмехнулся, глядя на нее.

Фейт, не целясь, выпустила стрелу, и когда опустила руки, то выпалила.

– Ты знаешь, где он?

Его взгляд был полон сочувствия, которое она так ненавидела. Фейт думала, что сможет вынести неведение, почему Рейлан уехал на несколько дней – и, что более важно, его ложь о цели поездки. Не следовало совать нос в чужие дела, и в душе Фейт чувствовала, что поступает неправильно, расспрашивая кого-то о его личных делах.

Она покачала головой.

– Не бери в голову, – пробормотала Фейт прежде, чем он успел ответить. Грусть и чувство вины овладели ею, прогоняя желание упражняться с оружием.

Фейт уже собиралась вернуть лук на место, когда тихий голос Кайлера остановил ее.

– Рейлан посещает… – Он умолк, колеблясь.

Когда Фейт обернулась, в глазах Кайлера застыла печаль. И ее охватило дурное предчувствие.

– Посещает могилу. В Фенхере, – осторожно объяснил он, тщательно обдумывая каждое слово, так как понимал, что не ему говорить об этом.

Теперь Фейт еще больше жалела о том, как разговаривала с Рейланом перед его отъездом. Ее голос прозвучал мрачно.

– Почему он просто не сказал мне?

– Уверен, он так и сделает. Это… тяжело для него. Рейлан уже очень давно не рассказывал никому о своем прошлом.

– Кто?.. – Фейт не договорила, неуверенная, что выдержит правду о том, кого потерял Рейлан. Она уже знала, что он потерял родителей, но эта потеря казалась недавней.

Кайлер отвернулся, но она успела заметить ледяной блеск в глубине его глаз.

– Мы потеряли многих в битве за Фенхер. Хотя не знаю, почему это называют битвой – больше напоминало массовую резню невинных. – Он сильнее сжал лук, пока шагал, чтобы вернуть его на место.

Фейт медленно последовала за ним, сердце забилось быстрее в ожидании рассказа о трагедии, боль которой слышалась в его голосе. Упомянутый им город казался смутно знакомым. И Фейт внезапно остановилась, когда вспомнила.

– Фенхер… – Тихо повторила она. – Там Варлас потерял свою родственную душу.

Кайлер вцепился в вешалку, когда вернул лук на место. И Фейт с трудом сглотнула, понимая, что задела его за живое.

Голос друга стал чужим, таким суровым и отстраненным.

– И не только он. – Похоже, он понял, что допустил ошибку, выдав не прошлое Рейлана, а свое собственное. Слова прозвучали жестко и отрывисто, и ее сковал лед. Его лопатки заострились, мускулы вздулись, когда Кайлер сжал руки.

Фейт прошептала осторожно, едва слышно.

– Ты… у тебя была половинка? – Ее сердце разрывалось, когда она задала вопрос в прошедшем времени.

Кайлер выпрямился, но остался стоять к ней спиной. Она не могла прочитать выражения его лица, но раскрылась навстречу, чтобы прочувствовать его страдания. Возможно, парень не осознавал, что позволил эмоциям проскользнуть мимо защиты и окутать его облаком боли и скорби. Душевная рана была свежей и опустошающей… Фейт почувствовала, что задыхается от его непостижимого горя. Потерять родственную душу означало навсегда лишиться половины своей души.

– Да, – подтвердил он тоном, лишенным всяких эмоций. И Фейт вздрогнула. – Ее звали Грея, и она была моей половинкой, но мы не были… соединены. – Затем он настороженно повернулся к ней лицом, желая увидеть ее реакцию.

– А есть разница?

Кайлер потянулся за другим луком, поменьше. Он подошел к ней и обменял его на ее лук, более длинный. Фейт взвесила его в руках.

– Когда мы распознаем наши половинки, то не всегда мгновенно влюбляемся. На самом деле хоть такое и бывает редко, но родственные души могут вообще никогда не испытать подобного чувства. – Объяснял он, пока Фейт следовала за ним обратно на стрельбище. – Грея уже была с другим, когда я встретил ее. Это случилось во времена Великих битв. Она была одной из целительниц, которые присоединились к моему легиону для помощи раненым. – Он передал ей стрелу. Фейт осторожно взяла ее и наложила на тетиву.

А потом внимательно посмотрела на него, прежде чем решила подтолкнуть, обнаружив отсутствующее выражение лица.

– Что случилось?

Кайлер выжидающе посмотрел на ее лук. Фейт была не в настроении для стрельбы, но поскольку он, казалось, не желал продолжать, пока она не выстрелит, то натянула тетиву и вскинула руки. С новым луком стоять в стойке было немного легче, и Кайлер обошел ее, слегка поправляя.

– Грея была доброй и бескорыстной, и я так и не смог понять, почему такому нежному созданию суждено было быть с кем-то вроде меня. Но ее сердце уже принадлежало другому задолго до того, как мы встретились. Для нее это было непросто, она настаивала на времени, чтобы разобраться в своих мыслях. – Кайлер умолк, и Фейт искоса взглянула на него, предчувствуя мрачный поворот в истории. – Потом мы отправились в Фенхер.

Фейт выпустила стрелу из-за укола боли, который пронзил ее грудь. Та криво вошла в нижнюю часть мишени. Она едва не промахнулась, но ей было все равно, девушка грустно посмотрела на Кайлера.

Он натянуто улыбнулся:

– Это стало роковой ошибкой с нашей стороны. Как командиры, мы увели войска от города, в котором так много невинных из Райенелла и Олмстоуна нашли убежище. И хотя в тот день на поле боя находилось много командиров, будучи верховным генералом, Рейлан навсегда взвалил на себя ответственность за перемещение солдат, которое закончилось трагедией. Вдобавок ко всему он тоже потерял кого-то очень дорогого.

Фейт с трудом сглотнула, ошеломленная исходом истории.

– У него была родственная душа? – Она с трудом произнесла это вслух, сердце сжалось от боли из-за пережитого Рейланом горя.

В глазах Кайлера мелькнуло противоречие, когда он пристально посмотрел на нее, словно изучая, а затем уставился в пол. Хотя такая реакция почему-то раздражала, Фейт не стала настаивать на ответе и просто терпеливо ждала каких-либо сведений, которыми он был готов поделиться.

– Нет. Но она, вероятно, была так близка к половинке, как только мог надеяться тот, кто никогда не найдет своей. Она поддерживала его на безрассудном пути после обучения. Усмиряла его, но ничто не могло помешать Рейлану видеть себя злодеем во всем, что он делал. Помешать желанию наказать самого себя, не находя успокоения, сколько бы добра он ни сделал. Даже Фарра не могла заставить замолчать мучивших его демонов. До тех пор, пока… – Кайлер резко прервался, но, прежде чем она успела спросить, сменил тему. – Чувство вины и горя приводят его в Фенхер каждый год. Раньше я ездил с ним, но постоянно пересекался с мужчиной, который действительно оплакивает Грею, как она того заслуживает. Мне не удалось хорошо узнать ее, но будь у меня шанс… Думаю, я бы полюбил ее всей душой. Я чувствовал ее, когда она умирала. И моим наказанием за то, что позволил этому случиться, станет жизнь с осознанием, что у меня никогда не будет такого шанса. Узнать, каково бы это было, выбери она меня.

– Кай. – Фейт не знала, что сказать. Слов утешения казалось недостаточно для того, что он пережил. Кого потерял.

– Это было давным-давно, – мрачно произнес он. И Фейт решила, что он скорее пытается успокоить себя, чем ее.

– Ты заслуживаешь того, чтобы быть любимым, Кайлер. – Она чувствовала необходимость сказать ему это, когда все в нем говорило, что парень верит в обратное.

Он тепло улыбнулся в знак признательности, но Фейт знала, что одних слов будет мало, чтобы заставить его почувствовать это. Как друг, она была обязана заставить его поверить в это.

Фейт вернулась к теме, которая ее заинтересовала.

– Как… как вы становитесь парой?

Вопрос рассеял мрачное настроение, повисшее в воздухе. Кайлер удивленно приподнял бровь.

– Это… интимно. – Он сделал паузу, как будто раздумывая, входит ли в его компетенцию просвещать ее. – Связь можно почувствовать и укрепить, не завершая акта. Мы имеем больше первобытных, обостренных инстинктов, чем люди. У нас есть клыки, и именно благодаря обмену кровью устанавливается полная связь, которую может разорвать только смерть.

Сначала Фейт показалось, что ритуал скорее нездоровый, чем интимный, но чем больше она думала об этом, тем ярче вспыхивали воспоминания из Хай-Фэрроу. Когда перед глазами возникли опасные, манящие зубы, которые Рейлан обнажил перед ней – пусть и с угрозой, – по телу пронеслась волна жара. Кайлер, казалось, едва сдерживал улыбку, словно знал, о чем именно она думает. Если и знал, о ком она думала в этот момент, то никак этого не выдал. И Фейт попыталась погасить расцветающий на щеках румянец.

Кайлер продолжил:

– Связь можно отвергнуть до закрепления, но даже если каждая сторона откажется, она все равно не исчезнет. Тогда душа разорвет любую существовавшую связь, как если бы ее половинка была мертва. Это болезненно и может оставить дыру в сердце, но нет такой прочной связи, способной сохранить влечение ко второй половине без каких-либо романтических или дружеских чувств. Без этих уз фейри волен быть с тем, кого выберет.

Фейт впитывала новые знания. Это не относилось к ней, и при мысли об этом ее охватило неприятное чувство, о котором она старалась не думать.

– Обмен кровью вовсе не кажется интимным.

Ей ответил новый голос, донесшийся из другого конца зала:

– Укусы, особенно между половинками, – удовольствие, превосходящее твои самые смелые фантазии, дорогая Фейт. И почти всегда происходят в процессе… другого действа. – Изая подкрался к ним, и уголок его рта изогнулся в самой коварной усмешке. – Я должен был догадаться, что ты убежишь именно сюда.

Фейт покраснела от столь смелого объяснения акта закрепления связи. А затем осознала вторую половину заявления, ее и без того румяные щеки вспыхнули.

– Знаешь, ты могла бы присоединиться. Я не возражаю против участия женщины, – поддразнил он, направляясь к ней и небрежно засунув руки в карманы своих прекрасно сшитых брюк.

Да смилуются над ней боги. Любые возражения потонули в море смущения от того, что он знает о ее случайном вторжении. Хотя в свою защиту Фейт могла бы сказать, что они выбрали едва ли не публичное место.

– Прости. Я искала…

– Кая, я знаю. И это ранит. – Он схватился за сердце и притворно надул губы, но в глазах плясали дикие огоньки веселья при виде ее явной неловкости.

Фейт захлопнула рот и уставилась на него, скрестив руки на груди:

– Раз ты знал, что я там, то почему ничего не сказал?

Его озорная улыбка стала только шире.

– Я был немного занят.

Теперь лицо Фейт пылало, и Изая наслаждался ее реакцией. Она едва сдержалась, чтобы не наставить на него стрелу.

– Итак, хочешь получить несколько настоящих уроков? Стрельбы… или, возможно, других умений, в которых не слишком сильна и которые имела удовольствие наблюдать сегодня?

Фейт раскрыла рот, подыскивая нужные слова.

– На сегодня с нее хватит, – вмешался Кайлер. И она готова была обнять его, поскольку так и не придумала достойного ответа.

Изая рассмеялся:

– Твоя притворная невинность очаровательна, Фейт. – Он подался вперед, но она оттолкнула его руку прежде, чем тот успел взъерошить ей волосы.

– В следующий раз найдите комнату, – огрызнулась она.

Его смех преследовал ее, пока она шла к выходу.

– Мы так и сделали. Но туда вторглись.

– Хватит, – предупредил Кайлер.

Изая не утратил своей самоуверенности, направляясь к ней.

– Фейт знает, что я просто шучу. – Он отмахнулся от брата.

Хотя Фейт знала, что краска не сходила с лица с тех пор, как он начал потешаться над ней, как над ребенком, но все равно радовалась его беззаботности. И когда посмотрела на фейри, Изая искренне улыбнулся и быстро подмигнул ей, чтобы разрядить обстановку. Она не знала, как много он услышал, прежде чем неторопливо вошел в тренировочный зал, но его понимающий взгляд давал понять, что все эти насмешки и поддразнивания призваны были отвлечь ее от тяжести на сердце. От мыслей о Рейлане и причине его отсутствия.

Фейт решила не совать нос в чужие дела, и теперь его скрытность уже не огорчала. Чем бы Рейлан ни захотел поделиться, она выслушает. Но не станет требовать ответы, на которые не имела права. Теперь она только надеялась, что он в безопасности в Фенхере. И в душе жаждала его возвращения.

Глава 9. Николас

Даже в давящей тишине чувствовалось осуждение. Ник смотрел на город с высокого балкона своего кабинета, задаваясь вопросом, как часто отец стоял именно на этом месте, чтобы поразмыслить. Его королевство. После каждого действия и шага он невольно чувствовал, что находится в тени правителей, гораздо больше достойных трона.

Джейкон стоял позади, пока они ждали Марлоу и Торию. Ник гадал, придет ли вообще королева Фенстеда. Он ругал себя за поведение на совете и, глядя на свой город, задавался вопросом, таким ли должен стать… и хотел ли вообще носить корону?

Ник напрягся, почувствовав приближение Тории. Но облегчение от того, что она все-таки пришла, заглушалось страхом заглянуть в ее глаза после предательства. После короткого стука он пригласил их войти.

И король повернулся как раз вовремя, чтобы заметить ее изумрудное платье, мелькнувшее в дверях. Марлоу широко улыбнулась и направилась прямо к своему жениху. Джейкон обнял ее за плечи и нежно поцеловал в висок. Ему следовало отвернуться – не из-за неловкости, а темной зависти, грозившей поглотить его при виде их беззаботных отношений. Было неправильно злиться на чужое счастье, но Ника охватила печаль при мысли о том, что на его долю, возможно, никогда не выпадет такое благословение. У судьбы были на него другие планы.

Его глаза встретились с глазами Тории, когда та спросила:

– Зачем мы здесь? – Ее тон был таким же холодным, как и жесткий взгляд.

Приходилось сохранять самообладание, чтобы не сломаться и не молить о понимании и прощении перед людьми. Нужно было отвлечься, иначе он рисковал сделать именно это.

– Я не был честен, когда сказал совету, что Олмстоун ведет себя тихо, – начал он, сосредоточившись на Джейконе, который нахмурился. Марлоу также смотрела на него с удивлением. – Полагаю, это было наполовину правдой. В королевстве не было заметных изменений, но затишье, возможно, объясняется тем, что они работают над более коварным планом.

– Не нравится мне, к чему ты ведешь, – пробормотал Джейкон, садясь и увлекая Марлоу за собой.

Ник небрежно прислонился к столу. Столу его отца, за которым он учился и наблюдал за огромным количеством важных событий. Ник быстро отогнал мучительную мысль.

– Я этого и не жду. Мои шпионы пока не знают подробностей, но Варлас работает не один.

– Работает над чем? – настаивала Тория.

– Думаю, мы все знаем ответ, – тихо вмешалась Марлоу. – Варлас не остановится, пока не отомстит. Это его путь, и он шел по нему долгое время.

Ник посмотрел на Марлоу, уловив в ее словах намек на предсказание. Что бы она ни увидела относительно короля Олмстоуна, этого было достаточно, чтобы знать – Варласа невозможно образумить. Ник раздраженно потер лицо руками.

– Я думал, мы достучались до него после последней попытки объединиться с Хай-Фэрроу, чтобы свергнуть Райенелл. – Ник был разочарован в себе, подумав, что, возможно, мог бы сказать больше. Или, по крайней мере, заметить, что Варласа уже не изменить. И хотя король согласился отвести войска и сохранить союз, на его лице отчетливо читалась ненависть к Агалору.

– Должны ли мы предупредить Агалора? Если Варлас снова собирается напасть на Райенелл… Ведь там Фейт. – Страх в глазах Джейкона терзал и его уже несколько недель, пока он пытался собрать как можно больше информации о действиях Варласа.

– Не думаю, что у них есть план атаки. Я переговорю с Агалором, чтобы он мог усилить границы на случай попытки, но Варлас не глуп. Он знал, что не сможет свергнуть Райенелл в одиночку. Даже объединившись с моим отцом. Они полагались на план с участием Марвеллас, именно для этого им требовался Рискиллиас Фейт. – Ник покачал головой. – Мне известно лишь то, что замечены новые силы, не похожие на солдат Олмстоуна.

– Вальгард? – недоверчиво спросила Тория.

Ник наконец посмотрел на нее и больше всего на свете пожелал прогнать вспыхнувший в ее глазах ужас. Ему не нужно было отвечать, все и так было очевидно.

– Он сошел с ума, – прошептал Джейкон.

– Думаю, ты прав. Он мог бы мирно жить с женой и детьми, но, полагаю, проклятие обрушилось на него в тот день, когда его душа разорвалась на части из-за смерти связанной с ним супруги.

– Если Олмстоун объединится с Вальгардом… – Тория не закончила свое пугающее предположение.

– Я не могу быть уверен, что происходит именно это. Их уровень защиты просто невероятен, и я не верю, что Варлас мог добиться этого только своими силами. Некоторые из моих шпионов так и не вернулись. – От этого факта у него внутри все сжалось. – Я не могу рисковать и посылать еще кого-то. Если Варлас заподозрит, что я слежу за ним, это может повлечь для нас тяжкие последствия. Он получит повод для войны.

– Не похоже, что ему нужен повод, – отрезал Джейкон.

Ник не отреагировал, понимая, что человек также напуган мыслью о войне; об их дорогой подруге, которая находится в сердце королевства, ставшего мишенью мстительного короля.

– Я попытаюсь выяснить все, что смогу, но понадобится время. И не уверен в безопасности моего послания Агалору, так как любому посыльному придется пересекать земли Олмстоуна, чтобы добраться до Райенелла. Нельзя рисковать, чтобы их перехватили.

– Что же нам делать? – спросила Тория.

Ник опустил взгляд, чувствуя стыд и бессилие. Из-за того, что дошел до такой точки отчаяния, что мог довериться только Тории и двум людям, и был в полной растерянности, не зная, что делать. Он был жалким королем.

– За мной следят. За каждым действием, каждым шагом. Я не знаю, кому могу доверять, поскольку приближенные моего отца едины только в своих злобных намерениях. Не этого я хочу для королевства. – Он посмотрел на Торию в надежде, что она примет его извинения и поймет. – Эти стервятники кружат повсюду, выискивая любую причину усомниться во мне. Я не настолько самонадеян и глуп, чтобы верить, что мое положение в безопасности. У Зариаса есть власть, влияние, и он это знает.

– Что тебе от нас нужно? – Голос Марлоу звучал мягко.

Ник не был уверен, как ответить. Ему нужно было связаться с Агалором. Если король будет осведомлен о назревающих планах Олмстоуна, они смогут сохранить свой союз и знать, что объединятся, если ситуация ухудшится. Ник хотел быть готовым и нанести удар первым, если потребуется, но не мог этого сделать без союзников с юга. Они с Агалором могли бы разработать стратегию и с обеих сторон атаковать лежащий между их королевствами Олмстоун.

– Мне нужно найти способ легко общаться с Райенеллом, – наконец сказал он. Король ненавидел поселившуюся в голове идею и гадал, простит ли его Фейт за то, что он собирался предложить ее дорогим друзьям. – Передвижение по суше слишком опасно. Безопаснее всего море. Но мне также нужен тот, кому я могу доверять.

Его туманное предложение было сразу же принято. Тория посмотрела на людей как раз в тот момент, когда Джейкон выпрямился с уверенностью, достойной восхищения.

– Я пойду, – ответил он вот так просто, не сомневаясь и не обдумывая риски. И Ник убеждал себя, что такое рвение вызвано исключительно желанием встретиться с Фейт.

– Мы пойдем, – поспешила поправить Марлоу и взяла Джейкона за руку, когда они обменялись понимающими взглядами.

– Это будет опасно. О пиратах и суровой погоде Черного моря ходит дурная слава. Как ваш друг, и ради Фейт, я бы никогда не попросил вас об этом. – Ник выпрямился, его искаженное болью лицо стало бесстрастным. – Но как твой король, я доверяю тебе, Джейкон. Будучи моим посланником, ты доказал свою верность и преданность. Ты связан с Хай-Фэрроу и с наследницей Райенелла. Поэтому являешься лучшим политическим кандидатом для этого дела.

Джейкон встал:

– Мы отправимся в Райенелл. Но как я смогу передать послания, если столько времени буду в пути?

– С помощью Ночных странствий, – просто ответил Ник. – Раньше я никогда этого не делал, но верю, что мне хватит силы дотянуться до тебя в Райенелле. Все, что мне нужно, это получить в подарок дорогую тебе вещь.

– Почему ты не можешь проникнуть в разум Фейт? – спросила Тория.

Ник провел рукой по лицу, проклиная собственную невнимательность.

– Я подарил Фейт кое-что свое – что-то ценное для меня. Считайте это знаком позволения. Предмет открывает ей доступ ко мне с более далекого расстояния, если она достаточно сильна. – Невысказанные слова повисли в воздухе: спустя столько месяцев молчания логично было предположить, что способностей Фейт было недостаточно. – Когда я дарил ей ожерелье, то не подозревал, что оно пригодится. Ее отъезд был таким внезапным, и я не подумал попросить что-нибудь взамен, чтобы попытаться самому связаться с ней. У магии есть пределы. Без такого предмета Фейт за пределами моей досягаемости.

Джейкон задумчиво нахмурился, словно не зная, что ему вручить. А затем просиял и потянулся к поясу, вытаскивая короткий кинжал:

– Фейт подарила мне его давным-давно.

Ник замотал головой:

– Должно быть что-то еще.

– Но у меня больше ничего нет. – В глазах Джейкона застыла боль, когда он протянул ему оружие. – Она бы хотела, чтобы я отдал его тебе. Я в этом уверен.

Ник не хотел, но все же принял подарок и положил его на стол рядом с собой.

– Спасибо вам. Я знаю, чем вы рискуете ради этого.

Джейкон кивнул и слегка улыбнулся. Но это никак не облегчило зарождающее чувство вины от того, что он отправляет друзей Фейт в опасное путешествие. Он поклялся ей защищать их и мог только надеяться, что подруга простит его, когда поймет, что иного выбора просто не было.

– Как нам отслеживать действия Варласа? – спросила Тория.

Ник снова потер лицо, поскольку это было главной проблемой, решение которой он так и не нашел. Даже если они с Агалором будут начеку, нужно найти способ получать информацию из логова врага, чтобы знать, с чем предстоит столкнуться. Одно мрачное воспоминание часто навевало страх: последний разговор с отцом, который все не давал ему покоя.

– Нужно найти способ следить за Варласом. Если Олмстоун на стороне Вальгарда, думаю, нам грозит куда более серьезная опасность, чем армия фейри с мечами. – В воздухе повисло напряжение. – Похоже, история действительно повторяется, и темные фейри возродились.

Тория ахнула, в то время как Марлоу крепче сжала руку Джейкона. Она слегка побледнела, но не была удивлена.

– Ты прав, – подтвердила она, и все взгляды устремились на девушку. – Ориелис уже говорила нам, что Мордекай жив. И мы не знаем, сколько времени ему понадобилось, чтобы собрать армию темных фейри.

– Их не может быть много. Даже если он веками взращивал и тренировал достигших зрелости воинов, потребуется куда больше времени, чтобы сформировать хоть какую-то армию, – сказал Ник, но выражение лица Марлоу вселяло в душу леденящий страх и лишало всякого утешения.

– Если только он не создает их, – добавила она.

Ник выпрямился, по спине побежали мурашки.

– Это возможно?

Марлоу мрачно кивнула:

– Они называют это Заклинанием Перерождения. Темная и запретная магия крови. Я многое видела. Кошмарные вещи. – Джейкон притянул ее ближе, когда голос Марлоу стал тише от ужаса. – Тьма сгущается с силой, которая может превзойти самые захватывающие легенды.

Все застыли от страха и молчали, пытаясь осмыслить откровение Марлоу.

– Если Варлас занимается именно этим… – Мрачный голос Тории вывел Ника из оцепенения. – Мы должны быть уверены.

Ник кивнул:

– Я работаю над этим.

– Ты можешь проникнуть в разум своих шпионов в Олмстоуне?

Лицо Ника было унылым, когда он оперся на стол.

– Можно попробовать, но это огромный риск. Жизнь шпионов всегда под угрозой, им нет пощады. Когда я странствую, все мое ментальное существо проецируется в чужое. Если я буду там, когда их поймают и казнят…

– Ты тоже умрешь. – Сломленный голос Тории стал для него неожиданностью.

Ник утвердительно кивнул, не в силах вынести ее ужаса.

– Тогда не стоит рисковать.

– Согласен. Мы найдем другой способ, – добавил Джейкон.

Ник оглядел готовых сражаться друзей и переполнился гордостью при виде их свирепых взглядов. Каждый из них был настоящим воином, а не просто другом. Они были готовы рискнуть всем ради друг друга, ради своих королевств, ради того, что было правильным в этом мире.

– Спасибо, – произнес Ник, хотя и не был уверен, почему захотел сказать именно это.

– Ты не должен нас благодарить, – ответил Джейкон. – Ты можешь носить корону за всех нас, но никто никогда не правил королевством в одиночку.

Их лица посветлели, и смех Джейкона первым нарушил давящую тишину, пока остальные не присоединились к нему. Они смеялись, потому что он был прав, потому что не знали, сколько еще смогут слышать смех друг друга.

Потому что смех был ярким светом в темноте, которая уже начала сгущаться.

Глава 10. Заяна

Заяна с достоинством и уверенностью шагала за надзирателем и Верховным Лордом. Она не привыкла к страху, но не могла унять дрожь в напряженном теле, вызванную этим низменным чувством. Чтобы успокоиться, темная фейри представляла мучительные способы, которыми могла бы медленно убить Маверика. Это подействовало даже лучше, чем она ожидала, прогнав все тревоги из-за предстоящей встречи с владыками; было радостно представлять, как он умирает от ее руки.

Теперь Заяна поняла, что он намеренно насмехался над ней, провоцировал ввязаться в драку, чтобы заставить продемонстрировать свою безудержную ярость и редкое отсутствие дисциплины прямо перед Верховным Лордом. Маверик всегда была злобным и наслаждался колкими замечаниями, которые уже давно ее не трогали. Это было его развлечением. Но сегодня подлец знал, за какую ниточку потянуть, чтобы заставить ее сорваться и навлечь на себя гораздо более суровое наказание, чем обычно.

Верховный Лорд Мордекай редко посещал гору. Он предпочитал жить в Вальгарде, в городе у побережья неподалеку от Унгардии. Как можно дальше от остальных королевств. В конце концов, он ведь считался мертвым.

Но разве не все они были таковыми?

Заяна не понимала, что делало Мордекая избранным и таким страшным. У него не было способностей, и, кроме устрашающих размеров и силы, Лорд едва ли обладал уникальными чертами характера, отличающими его от остальных. Это была глупая иерархия, основанная на происхождении, а не пригодности к правлению. Заяна не присутствовала при завоевании Далруна, но слышала, что это была легкая победа. Монархи оказались жалкими трусами и практически сами привели себя на бойню. Но она возглавляла легион в атаке на Фенстед, который, по крайней мере, оказал доблестное сопротивление. Их ценности мира и благополучия стали их главной слабостью, не оставляя ни единого шанса противостоять ее свирепости.

Заяна участвовала в каждом великом сражении. Умевшие скрывать свое происхождение, темные фейри присоединились к передовой армии Вальгарда. Это было восхитительно хотя бы потому, что только тогда она испытала некое подобие свободы. Хотя поводок всегда тянул обратно к проклятой горе. За всю ее трехвековую жизнь годы Великих битв были единственными, в течение которых ей позволили убивать, передвигаться и самостоятельно принимать решения, будучи одним из командующих генералов. Ей не терпелось снова ощутить вкус свободы, которая была совсем близко. Заяна знала, как только они окончательно завоюют Унгардию, она навсегда освободится. Не только от горы, но и от каждого невыносимого темного фейри и владыки, которого презирала.

Завернув наконец за последний угол, они попали в похожий на пещеру зал заседаний. Заяна остановилась перед длинным столом для вынесения приговора, за которым уже сидели трое владык, позволив Нефре занять свое обычное место. Большое кресло в центре, которое Заяна привыкла видеть пустым, должен был занять Верховный Лорд Мордекай.

Заяна выпрямилась, сохраняя бесстрастное выражение лица. И представила, что если бы сердце не было каменным, то забилось бы быстрее, как сердца ее, охваченных страхом, жертв. Она почти чувствовала его фантомное биение.

Все молчали, пока Мордекай невежественно развалился на своем сиденье, похожем на трон, и оперся локтем о каменный подлокотник, обхватив рукой мощную угловатую челюсть. Его черные бездонные глаза остановились на ней. Заяна не дрогнула и не отвела взгляда.

– Ты не собираешься поклониться? – От игривой насмешки в его скрипучем голосе по коже побежали мурашки.

Заяна неохотно опустилась на одно колено, склонив голову в притворном почтении. Он этого не заслужил. Мордекай ничего для нее не сделал, и она не считала его своим королем или Верховным Лордом. Но все же дорожила своей жизнью. А подобные предательские суждения сулили лишь долгую мучительную смерть.

– Так-то лучше, – протянул он.

Заяна стиснула зубы.

– Твоя репутация тебя опережает. – Это не было комплиментом, но и не звучало как оскорбление. Она не могла быть уверена, какие именно слухи о ней ходят, но если в них упоминалось что-то кроме величия, то действительно почувствовала бы себя оскорбленной. – Я много слышал о твоей дисциплине и качествах предводителя. Хотя несколько минут назад наблюдал совсем другое. – Часто ты вот так идешь на поводу?

– Нет, – выдавила она.

Он хмыкнул, явно заинтересованный.

– Восхитительная дикость, – заметил Мордекай. Заяна уже много раз слышала эти слова – от врагов, любовников, шепчущихся в тени фейри. – Тебе известны последствия нападения на другого представителя?

Боль. Хотя методы могли отличаться.

– Да, Верховный Лорд.

– И все же ты выбрала драться. Почему?

Заяна воздержалась от того, чтобы прищуриться в ответ на его бессмысленные вопросы. Какое признание он хотел от нее получить?

– Чтобы защититься.

– Ты атаковала первой.

Заяна расправила плечи.

– Разве мы не должны также защищать нашу честь, а не только тела?

Рот Верховного Лорда скривился в злобной усмешке. И Заяна решила, что он даже зловеще красив, окутанный коварством и властностью. Для темного фейри, воскресшего из мертвых, ему повезло сохранить такую гладкую и неповрежденную плоть. Она не знала, чего стоило вернуть его, но содрогнулась при мысли о древней и запретной Магии Крови. Если у ритуала и были какое-то последствия, Мордекай их тщательно скрывал.

Заяна также ничего не знала о цвете его крови. Когда-то он был Рожденным темным фейри, но она гадала, стала ли его кровь черной, как у Перерожденных.

Заяна приходила в ужас от ритуала полной луны. Из дюжины захваченных для обращения фейри, было удачей превратить в Блэкфейров хотя бы парочку. Остальные… Некоторые были настолько обезображены во время кровавого ритуала, что их держали для тех случаев, когда быстрая жестокость могла пригодиться на поле боя. Остальные просто умирали, не в силах выдержать изменения.

Заяна не осмеливалась отвести взгляд от Мордекая, но и так чувствовала, как воздух пропитался яростью владык после ее дерзкого ответа. Глаза Лорда напротив горели порочным весельем.

– Да, думаю, должны, – наконец ответил он.

Не получив выговор, Заяна не почувствовала облегчения. Она вообще ничего не чувствовала. Под горой наказание и похвала часто оказывались одним и тем же. Это не пугало и не мотивировало. Все ее достижения были продуманными шагами к собственной цели и единственному истинному желанию за всю ее жизнь. Свободе.

Мордекай встал, затмевая своей мощной фигурой четырех владык, все еще сидевших за столом. И Заяна выпрямилась, как будто могла сравняться с ним, несмотря на огромный рост. Она никогда не видела его крыльев и невольно гадала, скрывает ли он их потому, что не доверяет своим приближенным.

– Я пришел сюда, чтобы выбрать кандидата для очень важного необычного задания, – начал он, – и твое имя мне назвали первым.

Для Заяны это не стало неожиданностью.

– Но оно не было единственным.

Железные наконечники впились в ладони, которые она сцепила за спиной.

– Во имя вас я принимаю любое задание, Верховный Лорд. Клянусь отдать свою жизнь, если потребуется, – сказала она, стараясь не выдать своего отчаяния.

Заяна была готова отдать все на свете за возможность подышать свежим воздухом вдали от Мортасских гор и близлежащего города. За шанс побыть свободной, насколько это возможно, находясь на призрачном поводке в лапах самых злобных существ континента.

Внутри все сжалось от жестокой насмешливой улыбки Мордекая.

– Это задание не оставляет права на ошибку. Оно требует дисциплины и не подходит для необузданной, легко идущей на поводу темной фейри, которая не в состоянии контролировать свою силу.

Оскорбление пробудило глубинную ярость, и Заяна готова была огрызнуться в ответ.

Но это было проверкой.

Она сосредоточилась на дыхании. Считала каждый размеренный вдох, представляла звезды, опустошающие разум подобно бескрайнему небу над головой. Почувствовала, как тьма кобальтовой ночи окутывает ее безрассудные мысли и приводит их в порядок. После третьего полного вдоха гнев рассеялся настолько, что ее руки и голос больше не дрожали.

– Я полностью себя контролирую. В противном случае я бы не стала представителем своего вида, не командовала бы многотысячными армиями и не поддерживала порядок среди Сильверфейров, – уверенно произнесла она. – Мое имя должно было стать первым и единственным.

Глаза Мордекая загорелись, прикованные к ней. Заяну могли бы заставить раскаяться в этом намеке на клевету. Но ей было все равно. Можно вынести наказание за желание говорить правду.

Верховный Лорд некоторое время молчал. Заяна пыталась уловить легкие изменения в выражении его лица, чтобы понять, о чем он думает, но это было бесполезно. Его напряженный взгляд давил, заставляя склониться в знак подчинения, но она стояла прямо, непоколебимо. Наконец Мордекай сделал долгий вдох.

– Боюсь, я не могу поверить тебе на слово, какими бы замечательными они ни были, Заяна, – насмешливо отмахнулся он. – Как насчет испытания? – Его глаза вспыхнули от собственной гениальной идеи, когда остановились на ней.

В Заяне тут же пробудилась жажда победы.

– Ты против Маверика, но не один на один. Нет, почему бы нам не повеселиться? Военная игра на ваш выбор на тренировочном полигоне. Каждый из вас создаст команду из шести фейри.

Образы далекого прошлого распотрошили старую рану, Заяна вспомнила, как в последний раз стояла на тех землях – когда выиграла Испытания кровью. Но она попыталась выбросить мрачные картины из головы, прежде чем они смогут поколебать ее уверенность.

Мордекай взглянул на владык, под масками повиновения которых бушевала тихая ярость. Никто из них не испытывал к ней особой симпатии, но, по крайней мере, это чувство было взаимным. К их великому смущению и вечной ненависти, Заяна была самой сильной в их рядах, и, вероятно, именно поэтому они до сих пор не убили ее за то, сколько раз она переступала черту дозволенного.

Все четверо владык были Сильверфейрами, первым или вторым поколением небольшой группы темных фейри, которые избежали полного уничтожения тысячелетия назад. Именно в этой самой горе они нашли убежище от охотившихся на них фейри. С тех пор они научились жить под землей. Владеющие умением скрывать свое темное происхождение отправились в ближайшие города, и некогда могущественный и доминирующий вид постепенно исчез из истории. Горы Мортас находились под покровительством великого Духа Дакодес, чтобы защитить последних оставшихся особей. Их невозможно было обнаружить. А те, кто все же осмеливался забрести сюда, были либо убиты ради крови, либо захвачены в плен для последующего превращения.

Ее решительность была непоколебима.

– Я не подведу вас, Верховный Лорд.

– Надеюсь, что нет. – Он одобрительно ухмыльнулся.

Но Заяна не расслаблялась. Еще нет.

– Через две недели один из вас выйдет победителем и удостоится чести выполнить задание. Полагаю, вы хорошо знакомы с правилами такой игры. Никаких преднамеренных убийств, никакого незаконного оружия. Но ваши методы, стратегические приемы и использование способностей ничем не ограничены. – Слово «преднамеренных» ласкало слух.

Увидев мрачную кривую усмешку Верховного Лорда, Заяна задалась вопросом, был ли в его словах скрытый намек. Внезапно идея убить Маверика показалась не такой привлекательной, поскольку кто-то другой подталкивал к этому. Какими бы ни были его мотивы – возможно, жажда крови, – ее не волновало, почему Мордекай захотел лицезреть смерть Маверика от ее руки. Когда она лишит ублюдка жизни, то сделает это по своей воле, и только своей.

Заяна лишь почтительно кивнула в ответ, благодаря Темных Духов, что ей удалось избежать смертельной стычки с Верховным Лордом. Хотя знала, что владыки просто так не спустят ей этого. Особенно Нефра, которая была ее главной надзирательницей на протяжении всех трехсот лет.

Мордекай обошел стол и остановился рядом, едва не задев ее руку. Заяна не повернула головы, чтобы посмотреть на нависшую над ней силу.

– Мне не терпится посмотреть на тебя в бою, Заяна. – Слова прозвучали едва слышно и предназначались только для нее.

Она лишь крепче сжала стиснутые кулаки, подавляя электрические разряды, которые грозили вспыхнуть в ладонях. Если он поднимет руку, чтобы прикоснуться к ней… Заяна не хотела даже думать о своей проклятой вспыльчивости.

К счастью, Лорд этого не сделал.

Многие посчитали бы ее глупой из-за того, что она не падает к его ногам, не понимает своего счастья, что кто-то столь могущественный, как Верховный Лорд, проявляет к ней интерес. Но в его глазах Заяна видела не похоть или желание, в них сверкал лукавый блеск хозяина, присматривающегося к своей ценной гончей перед забегом.

Глубоко вздохнув, Мордекай прошел мимо нее и покинул зал совета, не сказав больше ни слова.

Владыки тоже обошли длинный стол, и каждый из них вышел, бросив в ее сторону неприязненный взгляд. Однако Нефра задержалась перед ней, и Заяна напряглась, прочитав на ее лице ярость.

Владыка Нефра подняла руку, вкладывая в удар всю мощь своего гнева. По пещере разнесся громкий хлопок, когда та с силой полоснула ладонью по щеке Заяны, отчего голова болезненно дернулась в сторону. Заяна стерпела удар со стиснутыми зубами, чувствуя тепло серебряной крови под скулой, где оставили порезы острые когти Нефры.

– Ты не заслуживаешь его милости после своего позорного выступления, – выплюнула Нефра, лицо которой исказилось от темной ревности. Она была дурой, выставив напоказ свою очевидную неприязнь к Заяне за то, что та настолько заинтересовала Верховного Лорда, что была избавлена от наказания.

Заяна удержалась от того, чтобы отпрянуть или нанести ответный удар, почувствовав отвратительное дыхание владыки. Нефра была красавицей. Ее лицо постарело за тысячелетия, но под суровостью и жестокостью сохранялась нежность юности. Заяна стояла неподвижно и молчала. И не была уверена, разозлилась ли Нефра за такое поведение или, напротив, была довольна ее беспрекословным подчинением. Вероятно, и то, и другое, поскольку владыка недовольно фыркнула, прежде чем удалиться с важным видом.

Заяна еще мгновение неподвижно стояла в пустом зале, чтобы убедиться, что владыки и Верховный Лорд отошли достаточно далеко и их пути не пересекутся. Она подняла глаза, заметив чудесное сияние месяца, падающее из отверстия на вершине горы, и сосчитала звезды, позволяя разуму успокоиться и приветствуя блуждающие мысли. У всех существ есть желания, даже у таких холодных, жестоких и бессердечных, как она. Заяна оборвала бесчисленное количество жизней, без раздумий, без колебаний. Она была чудовищем самого опасного вида: зверем, скрывающимся за красотой. И все же иногда… ей хотелось быть другой. Хотелось чувствовать что-то хорошее.

Заяна ворвалась в яму, взгляд стал жестким, когда она заметила того, кого искала. Тайнан и остальные подошли к ней.

– Приведи ее, – приказала она, кивнув в сторону юной темной фейри.

Хотя Заяна избежала немедленного наказания, остальные не могли считать ее слабой. Она все еще была представителем Сильверфейров, и от нее ожидали, что та накажет своих за приближение к Блэкфейрам, повлекшее за собой трения и, в конечном итоге, бой Заяны. Возможно, это было несправедливо. Юной фейри просто стало интересно, к тому же она никому не причинила вреда. Но речь шла не о справедливости, а о дисциплине и наказании за невыполнение простых команд.

Заяна не стала их дожидаться и вышла через боковой выход, проигнорировав взгляды всех остальных темных фейри в помещении. Она знала, что все пятеро ее соратников будут рядом, вместе с приспешницей тьмы. Все молчали, поскольку поведение Заяны пресекало разговоры.

Когда они уединились в своей нише – закрытой для всех, кроме нее и пятерки, – Заяна не присела ни на одно из кресел, расставленных вокруг устланного ковром центра. Она повернулась, выпрямляясь, когда Ацелин и Келлиес вывели вперед юную темную фейри. Тайнан подошел и встал рядом, как ее заместитель, в то время как остальные, включая Драю и Селин, стояли по бокам от приспешницы, ожидавшей приговора.

Заяна заговорила не сразу, а сначала оценила внешний вид молодой женщины. Ее самообладанию стоило отдать должное. Маленькое, нежное личико оставалось бесстрастным, зеленые глаза были устремлены на Заяну. На мгновение она увидела себя в этом юном создании. Черные волосы, такие же, как у нее самой, но короче. Только крылья были меньше среднего размера и слегка изогнуты – не идеальная форма для точного полета.

Наконец Заяна спросила:

– Как тебя зовут?

– Амайя, – ответила та, не дрогнув.

– Думаешь, ты поступила храбро. – Заяна начала быстро расхаживать перед приспешницей тьмы, – бросила свою учебную группу и приблизилась к Блэкфейрам?

– Нет, я… Они кричали, высмеивали мои крылья, и я…

– Ты позволила втянуть себя в ситуацию, в которой оказалась в меньшинстве, – резко оборвала ее Заяна. – Я стою здесь не для того, чтобы отчитывать тебя за желание защититься, а чтобы наказать за глупую наивность.

– Я… не хотела.

– Мелкие оскорбления не стоят того, чтобы подвергать свою жизнь риску. Слова могут ранить, только если ты их слушаешь. Они могут оставить шрамы, только если ты им веришь. – Заяна остановилась перед девушкой, лицо которой было абсолютно покорным. И хотя ожидала именно этого, в душе была разочарована. – Как ты думаешь, я была права, бросив вызов Маверику?

И без того бледная кожа Амайи стала еще белее от жесткого допроса.

– Да.

– Почему?

Амайя замолчала, чтобы с трудом сглотнуть. Заяне вовсе не доставило удовольствия видеть ужас в глазах фейри, которая теперь сомневалась в ответе. Но Заяна и не ждала правильного ответа, просто рассматривала это как возможность привить метод мышления, который гарантировал бы, что юная фейри никогда не примет ее мнение за истину без веской причины.

– Он сказал то, чего не должен был. У тебя было право защищаться.

– Что именно он сказал?

У Амайи перехватило дыхание.

– Он упомянул… упомянул Финниана.

Заяна постаралась не вздрогнуть. Постаралась удержаться и не опустить взгляд на полоску черной ткани, которая оставалась привязанной к рукояти ее меча с того дня, как она лишила его жизни – символ ее силы и победы в глазах сородичей, но для нее самой лишь мрачное напоминание о собственной глупости.

– Не эти слова заставили меня броситься в атаку. Я сделала ему предупреждение, а он предпочел меня игнорировать. Я напала первой, потому что не бросаюсь пустыми угрозами. Но никогда не стала бы бросать вызов тому, кого не могу победить. Никогда не совершай эту ошибку, переоценивая свои навыки.

Амайя решительно кивнула головой.

Заяна глубоко вздохнула. Она уже знала, как поступит с юной темной фейри, но почему-то сомневалась, что редко с ней случалось, поскольку это могло сработать против нее, если решение окажется неверным. Заяна оглядела свой круг, готовясь сообщить новости о битве с Мавериком.

– Верховный Лорд пришел ко мне с предложением – отправиться на задание за пределы горы, – начала она, и все задвигались, сосредоточившись на ней. – Но я еще должна его заслужить, отбить у Маверика, и мне нужно, чтобы еще шестеро присоединились ко мне в игре на тренировочном полигоне через две недели. – Сначала ее взгляд метнулся к Тайнану, который сдвинул брови, оглядывая собравшихся. И Заяна разочарованно отметила, сколько времени ему потребовалось, чтобы понять, что их всегда было только пятеро, не считая ее саму, пока…

– Ты это не серьезно, – наконец пробормотал он, поворачиваясь спиной к молодой фейри.

Но один ее безразличный взгляд заставил его отшатнуться.

Тайнан смотрел то на нее, то на Амайю.

– Ты действительно хочешь так рисковать ради шанса на свободу? – Он тщательно выбирал слова, зная, что больше всего на свете она ненавидит, когда ее решения подвергают сомнению.

Заяна усмехнулась. Она не сводила глаз с Амайи, которая, казалось, все еще не осознала расплывчатое предложение.

– Амайя хочет быть храброй. Дадим ей шанс доказать, что она не просто наивная малышка, которая не понимает границ своего положения. Если она не справится, ее наказанием станет смерть на той арене, – пояснила Заяна.

Глаза Амайи расширились от осознания.

– При всем уважении…

– Ты либо сражаешься, либо умрешь прямо здесь, – резко перебила Заяна, злясь, что Амайе хватило смелости возразить ей. – Выбор за тобой.

В душе зародились сомнения при виде очевидного замешательства на лице юной фейри. Возможно, она совершила серьезную ошибку, выбрав ее седьмым членом команды, и ценой станет шанс впервые за целый век почувствовать вкус свободы. Поэтому темная фейри почувствовала истинное облегчение, когда Амайя расправила плечи, ее взгляд стал свирепым.

– Я тебя не разочарую, Заяна.

Хотя ей было приятно видеть такую долгожданную вспышку решимости, Заяна не могла избавиться от легкой неуверенности, когда заметила настороженные взгляды своих спутников. Она еще ни разу не ошиблась. Ни один из пятерых приспешников тьмы, пробывших рядом с ней более ста лет, ни разу ее не подвел. И Заяна ни разу не пожалела о своем выборе ближайшего окружения и всецело доверяла им.

В Амайе Заяна увидела юную себя и только молилась Темным Духам, чтобы недостаток физической силы был компенсирован сильной волей и мужеством, которые, как она верила, скрывались за хрупкой внешностью. Заяна решила не сомневаться в своем решении, и шестерка снова превратилась в семерку.

Глава 11. Фейт

Фейт резко вскочила, дыша так тяжело, что закололо в груди. Пряди волос прилипли ко лбу, а сорочка пропиталась потом. Взгляд метался в темноте, она часто заморгала, чтобы различить очертания комнаты, и до боли в руках вцепилась в простыни, но мягкая ткань тут же даровала небольшое облегчение и усмирила разум – это не холодная металлическая скамья, на которой она лежала в своем ночном кошмаре. За этим последовал приступ паники, отчего сердце бешено забилось так, что Фейт боялась, что оно выпрыгнет из груди или остановится, если она в ближайшее время не успокоится. Фейт напряженно заморгала в попытке вспомнить, где находится, и убедить себя, что действительно проснулась.

Когда она не сразу узнала окружающие предметы, в голове пронеслась череда ужасающих вариантов. Потребовалась мучительно долгая минута, чтобы ее человеческие глаза привыкли к темноте. Осматривая чужую комнату, на нее тут же нахлынули воспоминания, а с ними и волна облегчения.

Райенелл. Она была в Райенелле. Просто пока не успела привыкнуть к новой комнате. Фейт сделала глубокий вдох. Затем вспомнила жуткий повторяющийся кошмар, из которого она только что вырвалась, и глаза защипало от страха и разочарования.

Фейт так никому и не призналась, что после пережитого в Хай-Фэрроу – ментальных пыток в руках убитого капитана Вариса и последующих событий – воспоминания преследовали ее во сне и наяву. Она уже давно забыла, что такое полноценный ночной отдых. Вернулось знакомое истощение, подобное тому, от которого она страдала годами, прежде чем узнала о своих Ночных странствиях.

Открытие привело в ужас. Фейт не думала, что способна создавать собственные сны или кошмары. Ник объяснил ей, что Ночные странники не переживают бессознательных видений во сне. И все же каждый раз, когда она поддавалась усталости, с которой ежедневно боролась, Фейт проскакивала мимо своего золотисто-белого тумана, даже не взглянув на его сверкающую красоту, и попадала прямо в тошнотворные видения смерти Джейкона и Марлоу, насмешек и ласк капитана или, что еще хуже, жестокого убийства Каяса, которое было реальным.

Фейт откинулась на кровать и повернулась, чтобы свесить ноги с высокой кровати. Прикосновение кончиков пальцев к холодному дереву заставило ее вздрогнуть. Это реальность. Она сосредоточилась на том, чтобы выровнять учащенное дыхание и позволить прохладному воздуху прояснить разум. Горло сжалось от подступающей тошноты. Фейт сделала большой медленный вдох и уронила голову на руки, борясь с приступами печали. Она была эмоционально истощена.

Фейт так сильно скучала по друзьям в Хай-Фэрроу, что ощущала уже физическую боль, и терзалась чувством вины из-за того, что даже не навестила Ника и не проверила, все ли с ними в порядке. Она была недостаточно сильна. Не стоило даже пытаться проникнуть в разум друга из другого королевства, тогда как она не могла нормально поспать хотя бы одну ночь. Фейт сжала золотую подвеску в виде восьмиконечной звезды, которая всегда висела у нее на шее: подарок Ника и ее единственный способ увидеть его. Услышать о Джейконе, Марлоу и Тории, пока все они были так далеко. Набежавшая слеза упала прямо на пол, прежде чем она поняла, что плачет.

Фейт начинала погружаться в пучину отчаяния, позволяя беспокойным мыслям и печали завладеть ею. Прежде чем они смогли бы полностью ее уничтожить, Фейт вскочила на ноги в приливе решительности. Она не могла сломаться. И не сдастся, пока не даст королевству феникса хотя бы шанс; и самой себе, чтобы выяснить, кем могла бы стать.

Фейт знала, что уже не ляжет спать, поскольку не выдержала бы очередной кошмар дважды за ночь. Чувство вины и горе окончательно поглотили бы ее. Фейт накинула халат, согревающий руки, но оставила голыми ноги в короткой сорочке, и побрела в одну из примыкающих к спальне комнат.

Поначалу она чувствовала себя неловко, когда ей отвели такие роскошные покои. Даже роскошнее комнат в замке Хай-Фэрроу. У нее было все, что только могло понадобиться, она могла бы запереться в этом маленьком лабиринте и выходить только за едой.

Фейт посмотрела на рояль в центре комнаты отдыха и почувствовала странное влечение к нему. Она не умела играть и никогда раньше даже не сидела за инструментом, только издалека видела их в Хай-Фэрроу. И все же Фейт скользнула на маленькую скамеечку и откинула деревянную крышку. Черно-белые клавиши красиво блестели в лучах луны, проникающих через высокие балконные двери. Они были совсем чистыми, нетронутыми, и когда она окинула взглядом всю клавиатуру, то услышала призрачные ноты симфоний, которые помнила по концертам в городке. Девушка внезапно позавидовала музыкантам, страстно желая погрузиться в чудо и магию песни.

Фейт подняла руку и положила пальцы на гладкие отполированные белые клавиши. Нажала на одну, затем на другую. Звук прорезал тишину, но в нем не было мелодичности, которой она так желала. Бесполезно было даже пытаться. В порыве разочарования уже собиралась захлопнуть крышку обратно, но внезапно почувствовала, что больше не одна, и замерла.

Это был не кто-то чужой. Фейт мгновенно выпрямилась, сердце забилось быстрее, пока она оглядывала комнату, и принцесса нахмурилась, не обнаружив рослого воина, которого ожидала увидеть. Взгляд упал на стеклянные двери, и она поникла, думая, что действительно сходит с ума от бессонницы.

Пока ее внимание не привлекла слегка мерцающая маленькая птичка, сидящая на каменных перилах балкона. Фейт почувствовала умиротворение при виде знакомого зрелища, точно так же, как это было в самые безрадостные моменты ее заточения в Хай-Фэрроу. Она не осознавала или, возможно, не хотела признавать, как сильно скучала по нему все пять дней.

– Ты собираешься просидеть там всю ночь? – послала она тихое послание.

Фейт не знала, что Рейлан вернулся. И гадала, долго ли он пробыл в замке или пришел сразу к ней. Последняя мысль согревала, хотя вряд ли он скучал так же сильно, отчего становилось грустно. Пять дней для него ничего не значили.

Как бы то ни было, его присутствие рассеяло сгущающуюся в душе тьму, и Фейт была рада, что он заглянул, несмотря на поздний час. Теперь ей не придется проводить остаток долгой ночи в мучительном одиночестве.

Вспыхнул белый свет, и на балконе появилась устрашающе высокая фигура. Не дожидаясь приглашения, Рейлан вошел в комнату, в то время как Фейт осталась сидеть за фортепиано. Он остановился, закрыв за собой дверь, и быстро оглядел ее с головы до ног. Ни один из них не произнес ни слова. Фейт пыталась взять себя в руки и успокоить нелепо быстрое сердцебиение под его пристальным взглядом, пробуждавшим в ней желание, которое она не могла игнорировать. Она машинально потянула за подол своей ночной рубашки, которая внезапно показалась ей намного короче.

– Тебе следует всегда запирать эти двери, – хрипло произнес Рейлан.

В его тихом голосе, похожем на шорох гравия, не было ни малейшего намека на выговор. Их взгляды встретились, напряжение нарастало, пока он оставался на месте, не делая ни малейшего движения, чтобы подойти ближе.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она так же тихо.

Рейлан слегка прищурился и проигнорировал вопрос, задав свой:

– Как долго тебя мучают кошмары?

Фейт опустила глаза. От смущения, или стыда, или чего-то совсем другого. И хотя была уверена, что он уже знал ответ, было приятно поделиться с кем-то своим мрачным секретом.

– После всего, что случилось в Хай-Фэрроу. – Чтобы скрыть неровное биение сердца на случай, если он его слышит, Фейт лениво нажимала на клавиши одним пальцем.

Она чувствовала пристальный взгляд Рейлана, как нежное прикосновение, от которого по всему телу пробегала дрожь, в то время как он просто наблюдал за ней несколько напряженных, долгих секунд.

Ей показалось, что она услышала его вздох между тихими звуками пианино, прежде чем Рейлан наконец сделал еще несколько шагов вглубь комнаты. Теперь, когда он оказался рядом, у Фейт перехватило дыхание от такой близости – от нерешительности, не дающей подсказок о его намерениях. Когда рука генерала задержалась достаточно близко, чтобы коснуться плеча… Фейт поняла, чего именно от него хотела.

К ее удивлению, Рейлан опустился на скамью рядом с ней. Фейт вся напряглась. Но не чувствовала неловкости, это скорее было похоже на счастье, слегка омраченное страхом. Она желала его близости, но в голове мелькала глупая мысль, что одно неверное движение может заставить его поднять защиту, которую, как она полагала, он осторожно опускал вокруг нее.

Рейлан задумчиво переводил взгляд с нее на пианино.

И Фейт удивленно подняла брови:

– Ты умеешь играть?

Казалось, он не хотел признаваться в этом, но ответ уже читался в глазах. Единственное, что беспокоило Фейт, так это мелькнувшая в них боль при упоминании инструмента.

– Я уже давно не садился за клавиши.

Видя, что вопрос пробудил в нем мрачные воспоминания, Фейт решила закрыть пианино, хотя на самом деле очень хотела попросить его исполнить любую из мелодий, которые, возможно, еще сохранились в памяти. Но как только потянулась к крышке, Рейлан поднял руки и нежно коснулся черно-белых клавиш. Он больше не смотрел на нее и нахмурился, задумчиво уставившись на пианино.

Фейт задержала дыхание, глядя то в сапфировые глаза, то на пальцы Рейлана, когда он занес их над определенными клавишами. Его образ завораживал. Лунный свет подсвечивал и смягчал резкие черты лица, а волосы заставлял сиять белизной. Несколько прядей закрывали темную изогнутую брови, пока глаза сверкали даже прекраснее ночного неба с тысячей звезд.

Затем пальцы Рейлана пришли в движение, и ночь вокруг них заискрилась жизнью. Его руки грациозно парили, и из инструмента полилась чудесная череда звуков, наполнив светом темную комнату. Фейт была поражена, полностью погрузившись в прекрасную симфонию. Она была медленной. Душераздирающе протяжной. Ноты звучали то громко, то тихо, мелодия окутывала и затягивала, и Фейт следила за мощными мышцами на его татуированных предплечьях, которые напрягались, пока разум возрождал музыку из воспоминаний.

Медленно, изящно мелодия ускорялась. Ноты, переплетенные с многовековой скорбью, воспевали сердечную боль истерзанного боями воина. Того, кто встретил войну со сталью, любовью и собственными внутренними демонами.

Звуки трогали душу, глаза горели от страсти, которую Рейлан выплескивал на клавиатуру перед ними. Время от времени его руки касались ее, посылая по телу электрические разряды, которые усиливались проникающей в самое сердце песней. Он перенес их из комнаты, из этого мира во вселенную бескрайней магии и чудес. В место, где их не могло настигнуть никакое зло. Кожу приятно покалывало, посылая по телу мурашки и волны тепла, окутывающие сердце. Защищающие его. Пальцы Рейлана грациозно скользили, словно спокойные волны на фоне бушующего шторма.

Затем мелодия снова замедлилась. Фейт едва дышала.

– Кто научил тебя играть? – Голос прозвучал сдавлено от переполнявших ее эмоций. Его или ее – возможно, их общих – слившихся воедино, но она не стала разделять их. Не хотела, чтобы он останавливался. Чтобы это мгновение когда-нибудь заканчивалось.

Выражение его лица изменилось, в глазах мелькнула печаль. И Фейт уже хотела взять слова обратно, но он ответил, прежде чем она успела это сделать.

– Кое-кто из далекого прошлого. – Его голос был едва различим за тихой игрой, страдание и боль переплелись с нотами. Фейт уже знала ответ, но почувствовала необходимость спросить. Хотела, чтобы он сам поделился с ней своей историей.

– Как ее звали?

Рейлан перестал играть. И Фейт с трудом сглотнула, внезапно охваченная чувством вины за то, что копалась в его прошлом, которое ее совершенно не касалось. Его взгляд на мгновение стал опустошенным, а затем он одарил ее фальшивой улыбкой, пытаясь скрыть свое горе и вину. Фейт решила, что испортила момент, заставив его навсегда прервать игру. Но Рейлан снова сосредоточился на инструменте, и песня наполнила волшебством пустое пространство.

– Ее звали Фарра.

В груди разлилось тепло от того, что он все же решился поделиться с ней чем-то настолько личным.

– Прости, я не был полностью честен с тобой насчет моего отъезда. По правде говоря, я боялся того, что ты можешь обо мне подумать… Когда узнаешь о моей темной стороне – моем прошлом и роковой ошибке.

– Рейлан, ничто не заставит меня от тебя отвернуться.

Его бровь дрогнула, словно слова больно ранили. Словно он не хотел ей верить.

Рейлан продолжал тихо играть, когда сделал глубокий вдох. Фейт напряглась, охваченная тревогой, ожидая и надеясь, что он, возможно, вот-вот полностью откроется ей, позволит себе выглядеть уязвимым и снимет свою броню.

– Я убил много людей, Фейт. Многие из них были врагами, но некоторые погибли из-за моей собственной темноты, а другие из-за моей некомпетентности. Среди них были очень дорогие мне люди и те, кто всецело доверял мне. – Рейлан пропустил ноту, нарушив нежную песню.

Он стиснул зубы и перестал играть, руки медленно сжались в кулаки, и генерал удержался от того, чтобы в гневе не ударить по клавишам. Дело было не в ошибке. Рейлан с трудом удерживался от того, чтобы не рассказать свою историю – отчасти из-за тяжелых чувств, которые та пробуждала, но по тому, как он избегал ее взгляда, она подумала, что он, возможно, боится ее осуждения.

Фейт, не задумываясь, накрыла его руку своей и сделала едва заметный вдох в попытке не обращать внимания на восхитительное ощущение, разливающееся по ее руке от этого прикосновения. После секундного колебания его кулак разжался достаточно, чтобы кончики ее пальцев смогли скользнуть в его ладонь.

– Не закрывайся от меня, – тихо взмолилась она. – Не возводи между нами стены.

Когда Рейлан повернулся к ней, его глаза наполнились лунным светом, и их темно-синий цвет превратился в лазурь.

– В ее смерти виноват я, – признался он.

Ее сердце разрывалось от неизведанной прежде боли при виде его опустошенного выражения лица.

– Виноват, что все они мертвы. Ты видела это в разуме Варласа в том лесу, помнишь?

Фейт кивнула, стараясь унять дрожь при воспоминании о столкновении с королем Олмстоуна в лесах Хай-Фэрроу. В нем Варлас качал безжизненное тело своей супруги, родственной души, обвиняя генерала в ее смерти.

– Это правда – это была моя вина. Жизни всех погибших в тот день в Фенхере оборвались из-за моей несостоятельности как генерала. Фарра была очень дорога мне, но это еще не все.

Фейт крепче сжала его руку, давая понять, что ждет продолжения. Она хотела знать все.

– Я видел, как она умирала. Мы с Кайлером… добрались до них как раз вовремя, до Фарры и Греи, но обнаружили их с приставленными к горлу лезвиями. И с ужасом узнали солдат, с которыми уже прежде сталкивались в бою. Которым удалось убежать. Они убили их прямо у нас на глазах, и я… я почти ничего не помню из того, что произошло после. Что гораздо более темное, чем ярость, затуманило мой разум. Я убивал и убивал, без конца. Стал именно той силой, которой растил меня мой дядя. Я стал смертью.

Фейт молчала. Его история показывала, на что действительно способен великий полководец рядом с ней. Но ничто в его откровении не пугало. Может, и должно было, но вместо этого в ней вспыхнуло нечто более необузданное, чем злость, заглушая другие остальные эмоции.

Фейт осторожно спросила:

– Что твой дядя с тобой сделал? – Она пыталась сдержать нарастающий гнев, увидев его ожесточенное выражение лица. Легкое вздрагивание, которое она едва уловила, когда Рейлан говорил о нем.

Челюсть Рейлана сжалась, взгляд снова стал суровым от воспоминаний, которые пробудил ее вопрос.

– Мой отец был генералом, приближенным Агалора, и погиб в бою. Мать лишилась жизни вскоре после этого, когда в наш город вторглись враги. Я тоже должен был умереть в тот день, но дядя спас меня. Мне едва исполнилось сто лет, когда он взял меня к себе. Я был совсем ребенком и думал, что обязан ему всем.

Фейт перевела взгляд на его побелевшие костяшки пальцев, вцепившиеся в пианино, и сердце разбилось еще до того, как она услышала мрачное продолжение.

– Он тренировал меня целыми днями, жестоко и беспощадно. Видел во мне лишь оружие, которое мог довести до совершенства, поскольку у него не было сыновей, только дочь, к его полному разочарованию. Я ненавидел того, кем стал. Превратился в его личного безжалостного убийцу, делающего за него всю грязную работу только потому, что считал себя в долгу перед ним. Я убивал веками. Бездумно. Мне было все равно, что меня ждало такое существование.

Он дернулся, словно собирался убрать руку, но Фейт только крепче сжала ее. Рейлан посмотрел вниз на переплетенные пальцы, а потом их взгляды встретились. Страх в его глазах потряс до глубины души.

– Я стал монстром, Фейт. Бесчувственным, бессердечным монстром. И хотя теперь изменился, он навеки останется жить в моей тени, сопровождать на каждом шагу. Я всегда могу снова стать им. Убийцей. Дяде удалось превратить меня в совершенное оружие.

Фейт выдержала его взгляд. Ее мнение о нем – и чувства – не изменились после признания. Она молчала, обдумывая все, что он рассказал, и гадала, не глупо ли с ее стороны не чувствовать страха, отвращения или хотя бы потрясения. Учитывая его поступки. Но чувствовала Фейт лишь боль и дикую необъяснимую ярость. К мужчине, который пытался его сломать.

– Что стало с твоим дядей? – Очевидно, Рейлан не ожидал такого вопроса. Но что шокировало ее больше всего, это темные мысли об убийстве, вертевшиеся в голове при мысли, что его дядя все еще может быть жив.

– Особенность оружия в том, что оно никому не предано. Создай смертоносный клинок с идеально заостренными краями, и он может убить своего создателя также легко, как и любого врага. – Рейлан вглядывался в ее глаза в поисках желания отстраниться. Но Фейт не дрогнула. – Именно это я и сделал. Отвернулся от того, кто меня создал. Я убил его, и подобно мечу из стали не почувствовал ни капли раскаяния. И сейчас не чувствую. Что это обо мне говорит?

Фейт задумчиво молчала, глядя через балкон на ночное небо. Созерцание этого мирного вида помогало обуздать ее гнев по отношению к кому-то, кого уже даже не было в живых. Что бы ни сделал его дядя, заставив Рейлана сорваться, она была абсолютно уверена, что это оправдывало результат.

– Это говорит мне о том, что ты выжившая жертва, – сказала она наконец. И когда снова посмотрела на него, ее взгляд был полон решимости. Фейт заставит Рейлана поверить, что его прошлое, это не он сам. – Можешь перестать пытаться убедить меня, что ты злодей. У всех нас есть демоны, каждый делал трудный выбор. Иногда нужно, чтобы кто-то другой увидел их и дал понять, что они не определяют нас.

Что-то в его храбрых синих глазах изменилось. В них мелькнуло ощущение свободы. Каким бы слабым оно ни было, прежде чем снова исчезнуть.

– Я доверяю тебе, Рейлан. И всегда буду доверять.

Рейлан опустил глаза и покачал головой:

– Боги, я это знаю, Фейт. Но боялся, что тебе не стоит этого делать и пытался отдалиться. – Фейт не смогла возразить, когда при мысли об этом в горле образовался ком. – Может, это делает меня эгоистом, но я не могу. Не могу держаться от тебя подальше. Я вернулся из Фенхера раньше, чем обычно, потому что невероятно боюсь, что не смогу защитить тебя. Не могу думать о том, что твоя безопасность будет зависеть от кого-то другого.

– Рейлан. – Имя сорвалось с ее губ на выдохе неверия из-за того, что он так волновался за нее даже в безопасных стенах замка. – Меня не нужно все время защищать. Я могу о себе позаботиться.

Рейлан встал и отошел на несколько шагов, Фейт пришлось последовать за ним. Он обошел пианино, но, когда она уже решила, что он собирается покинуть комнату, обернулся к ней. Рейлан без предупреждения направился туда, где она стояла. От удивления Фейт попятилась, но наткнулась на пианино за спиной. Рейлан встал прямо перед ней, заставляя сердце биться быстрее. Когда он наклонился, Фейт откинула руки назад, чтобы опереться, дыхание участилось, когда его пальцы коснулись ее. В памяти вспыхнул первый раз, когда они стояли, застыв в таком же положении.

Даже в тот момент, в Хай-Фэрроу, когда они были едва знакомы, его мощная фигура не вызывала у нее ожидаемого страха. Рейлан был сильным и опасно притягательным, но Фейт никогда не верила, что он действительно причинит ей вред. Возможно, это делало ее наивной дурочкой. Но Фейт было все равно.

В сапфировых океанах что-то вспыхнуло – то, что она уже видела прежде. Пытливая и загадочная жажда обладания. Его тело было так близко, что ей страстно хотелось прижаться к нему. Рейлан заговорил как раз в тот момент, когда Фейт уже готова была проклясть последствия и сама сделать последний шаг.

– Никогда не думал, что встречу кого-то вроде тебя, Фейт. – В его глазах читались внутренние противоречия. Он вглядывался в ее лицо, словно пытался запомнить каждую черту или разгадать головоломку. Она поймала его взгляд, задержавшийся на ее губах секундой дольше. – Ты видишь меня настоящим, знаешь все, что я сделал, и все же ты еще здесь.

– И всегда буду рядом, – пообещала она едва дыша.

– Почему?

– Ты правда должен спрашивать?

– Да. – Ответ слетел с губ подобно мольбе, когда на его лбу пролегли морщины.

Сердце Фейт разбилось вдребезги при виде ранимости в его глазах. Но они также были суровыми, полными решимости поднять стальную защиту, которую он возвел от мира, чтобы скрывать то, что лежало под ней.

– Ты видел меня и слышал с первого дня нашей встречи. Твое прошлое не меняет того, что я вижу в тебе, Рейлан. Я тебя не оставлю.

Воздух вокруг них был словно наэлектризован. Сапфир отразился в золоте, притяжение между ними было подобно гравитации. Фейт прекрасно понимала, что верхние пуговицы халата расстегнулись, из-под него выглядывала изящная полоса шелка, обрамляющая изгибы ее грудей в глубоком вырезе. Если бы он посмотрел вниз, то обнаружил бы, что они покрыты мурашками, и, вероятно, решил бы, что виноват холод, а не волны желания, обдувавшие ее кожу от его близости. Слова Рейлана проникли в самое сердце, и Фейт никогда не чувствовала себя ближе к нему сейчас, когда он раскрыл душу, обнажая то, что прежде довелось видеть совсем немногим. Фейт была очарована этими сапфирами, полностью отдавшись в их власть.

Как раз в тот момент, когда ей показалось, что лицо Рейлана приблизилось, что их мысли и желания совпали… Он полностью отстранился. Фейт моргнула, приходя в себя, и скрыла разочарование. Он опустил глаза. Возможно, его воля была сильнее ее, а может, она просто была изнемогающей дурой, считывающей несуществующие сигналы. Рейлан был мужчиной чести и долга и, может, всегда смотрел на нее только как на человека, которого должен защищать по приказу своего короля.

– Тебе нужно поспать.

Ее отчаяние вырвалось наружу, когда Фейт увидела, что он собирается уходить.

– Постой, – выдавила она. – Я не могу.

Плечи Рейлана напряглись, когда он остановился.

– Я пыталась. Пыталась убедить себя, что нахожусь в Райенелле, что Орлон и Варис мертвы, а я в безопасности… – Фейт было стыдно признаваться в своих слабостях. – Но на самом деле я так и осталась в том тронном зале. Даже спустя столько месяцев, даже в другом королевстве, я все еще там. Каждую ночь, а иногда и среди дня. Я наблюдаю, как друзья умирают из-за моего провала; вижу свою трусость и беспомощность что-либо изменить. Защитить их. И я боюсь… Боюсь, что так будет всегда, потому что это правда. – Фейт излила все, что так долго ее терзало, и осмелилась взглянуть на генерала, чтобы оценить реакцию.

Лицо Рейлана изменилось, на смену печали пришли неопределенные эмоции. Ярость, боль, поражение – его грудь глубоко поднималась и опускалась, в то время как он стоял неподвижно. Фейт почувствовала вину. Ей не следовало перекладывать на него свои заботы. Это была не его проблема, и ему, казалось, хватало своих собственных страданий, с которыми нужно было справляться.

– Почему ты не сказала мне раньше?

Фейт плотнее запахнула хлопковый халат и скрестила руки на груди, защищаясь от холода. Не могла вынести его тоскливый взгляд, словно он решил, что она не хочет ему доверять.

– Надеялась, что это пройдет, но становится только хуже. Ночи, когда я вижу Каяса… Вижу его… – Фейт с трудом сглотнула. – Это длится бесконечно. Он умирает снова и снова, и каждое видение служит напоминанием, что я стала тому причиной. – Фейт стиснула зубы, проклиная навернувшиеся слезы и случайно упавшую каплю. И сердито смахнула их, глядя на залитый лунным светом горизонт.

– Фейт. – Рейлан выдохнул ее имя, но ничего больше не добавил.

Они не говорили об этом после приезда в Райенелл. Фейт отодвинула это на задворки разума, чтобы освободить место для нового в королевстве феникса. Она прятала эту гору переживаний за слабым барьером, угрожающим раздавить ее, допусти она хоть одну неверную мысль. Фейт задрожала, но не знала, от холода или от страха, что плотина вот-вот прорвется. Здесь, с Рейланом, столкнувшись лицом к лицу со своими страхами, она, как никогда, старалась сдержать все это.

Фейт покачала головой:

– Это должна была быть я. Каяс был бойцом, мечтателем. А я… Я никому не могу помочь. – В горле продолжал нарастать комок горя, и она испугалась, что может задохнуться.

Рейлан подошел к ней, и в тот момент, когда он молча прижал ее к своей груди… все мучительные мысли и терзания разрушились.

Фейт разразилась не слезами, а скорее сухим рыданием. Воздух – ей не хватало воздуха, и, возможно, ее разум действительно верил, что она тонет. Девушка в панике гадала, возможно ли умереть исключительно от тяжести своих эмоций. Рейлан обнял ее, окутывая теплом, которого она не заслуживала, но так отчаянно впитывала, чтобы найти облегчение. Когда он заговорил, Фейт настроилась только на нежный гул его голоса, который удерживал ее на земле, в настоящем. Ее колени ослабли, угрожая подкоситься, но Рейлан притянул ее к себе. Прижавшись ухом к его груди, она слышала громкое биение сердца – мелодию, которую хотела запомнить до последней ноты. Фейт сосредоточилась на ударах, позволяя замедлиться собственному сердцебиению и наслаждаясь твердостью его тела и ощущением безопасности.

– Никогда не допускай подобной мысли, – решительно сказал он. – Ты и Каяс… Ваши мечты совпадали. Он отдал свою жизнь, чтобы ты могла воплотить их, увидеть, как они исполнятся. Ты сражалась и выжила. Ты заслуживаешь жить, Фейт. Живи и сделай так, чтобы каждая жизнь, отнятая слишком рано, чего-то стоила. Так мы и будем жить дальше.

Буря, которая грозила погубить ее, была укрощена, пока она вслушивалась в вибрации его голоса. Фейт закрыла глаза, впитывая каждое слово, позволяя Рейлану не только успокоить ее печаль, но и наполнить новой силой, в которой она так отчаянно нуждалась. Фейт отстранилась и слабо улыбнулась, но не хотела отдаляться. Эти несколько секунд растянулись в вечность. И она не могла быть уверена, какие мысли скрываются за его встревоженным взглядом.

Когда Рейлан отпустил ее, Фейт поникла от разочарования. Он повернулся и зашагал по спальне. Она почти поверила, что генерал собирается вот так молча бросить ее, но поспешила за ним, глядя, как тот направляется к креслам у незажженного камина. Рейлан взял лежавшее там одеяло и протянул ей. Тревоги рассеялись, когда она с благодарностью приняла его и накинула на плечи, пока Рейлан опустился на колени и начал высекать огонь.

– Разве в замке нет Повелителей огня? – тихо поддразнила она, наблюдая за вспыхивающими искрами.

Рейлан усмехнулся:

– Целая армия. Но я не забираю способности просто на всякий случай, если они вдруг понадобятся. Это было бы невероятно изнурительно. – Он улыбнулся ей через плечо, и в груди потеплело, когда давящая на сердце печаль так просто рассеялась.

Янтарное пламя поглощало дрова и угли, пока не разгорелось достаточно, чтобы рассеять темноту в камине. Фейт завороженно смотрела на огонь, который охватывал щепки, набирая силу и сливаясь в единый пожар, пока прекрасное пламя преисподней не залило комнату. Рейлан выпрямился, затем кивком головы предложил ей сесть. Она подчинилась, желая ощутить восхитительный жар.

Фейт была благодарна за компанию, поскольку его присутствие прогоняло темные мысли, которые поглощали в одиночестве. Рядом с Рейланом она успокоилась ровно настолько, чтобы вспомнить, что в обступившей ее тьме есть и свет. Он сам был светом.

Глава 12. Фейт

В танце огня было что-то безмятежное. Несмотря на смертоносность и непредсказуемость, извивающиеся хаотичные языки пламени успокаивали разум, как если бы были прохладными морскими волнами. Она не знала, сколько времени прошло, пока они с Рейланом вот так сидели в тишине, прежде чем его тихий голос донесся сквозь треск раскалывающейся древесины.

– Есть тот, кто может знать, как помочь тебе избавиться от кошмаров. – Их взгляды встретились, в сапфировых глазах плясали янтарные завитки. – Если кто и может понять, через что ты проходишь и как восстановить твои способности… так это Агалор.

Фейт сделала глубокий вдох. Конечно. Это имело смысл, и было глупо с ее стороны не подумать об этом раньше. Ее отец, другой Ночной странник, на правление которого, вероятно, пришлись столетия ужасов, которые она не хотела даже представлять. Рейлан был прав: если и был кто-то, кто испытал побочные эффекты травмы, повлиявшие на способности, то это он. Внезапно ей стало холодно даже у камина при мысли о встрече, которой она старательно избегала с момента приезда в Райенелл. Рейлан, похоже, все понял и с жалостью посмотрел на нее.

– Когда-нибудь тебе придется встретиться с ним, и если это поможет тебе заснуть, иметь возможность снова странствовать и увидеть друзей, то сейчас самое время, – подбодрил он.

– Так и сделаю, скоро. – Фейт выдавила улыбку в знак благодарности ему и обещания самой себе, хотя мысль о встрече пугала ее.

Рейлан не сводил с нее глаз, в них застыл вопрос и размышления.

– Я давно хотел спросить, но ждал, пока ты устроишься здесь, особенно после всего, через что прошла, – начал он, и сердце Фейт забилось быстрее от ожидания. – Ты привезла руину храма в Райенелл. Зачем?

Фейт моргнула, ошеломленная, что он все это время думал об этом. Руина храма Света оставалась запечатанной в Кровавом ящике, связанным с ней, который она прятала под кроватью. Еще одна надвигающаяся – и гораздо более опасная – встреча, которую она продолжала избегать из-за своей трусости.

– Ты знал, что это еще не конец, – только и сказала она, и его неизменный суровый взгляд подтвердил ее догадку.

Фейт сделала глубокий вдох. Она должна была сказать ему, но не знала, как это сделать, поскольку боялась его реакции на столь рискованное задание, которое ей предстояло выполнить. Но как бы сильно ни хотела оградить его от опасности, все же отчаянно нуждалась в нем. Она ничего не знала о королевстве Райенелл и ни за что не доберется до Нилтаинских островов в одиночку.

– Мне нужно проникнуть в храм Дакодес до следующего летнего солнцестояния. Он спрятан на Нилтаинских островах.

Даже произнесенное вслух, все это звучало вымышленно. Фейт рассказала ему о страшных последствиях для их мира, если ей не удастся забрать руину Дакодес до солнечного затмения в день солнцестояния, которое может привести к переходу великого Духа Смерти в их мир. Она не может допустить, чтобы такой могущественный артефакт попал в руки Марвеллас, которая искала Рискиллиас и руину Ориелис, управляя Орлоном, чтобы отыскать ее в Хай-Фэрроу. Когда она окончила свой короткий рассказ, то робко взглянула на Рейлана. Его взгляд был пугающе расчетливым. Решительным и непреклонным. Так много мыслей, стратегий и планов промелькнуло в этих жестких синих глазах, в которых отражался огонь. Фейт знала, что он превратился в генерала армии, который провел Райенелл через множество великих битв.

– Я отправлю солдат или пойду один…

– Нет, – перебила она, чтобы он не тратил силы на поиски решения. – Это должна быть я.

– Почему ты? – зарычал Рейлан, вся доброта затмевалась вспышкой гнева и желанием защищать, которая на мгновение ошеломила ее.

Если бы Фейт была честна, то призналась бы, что задавала себе тот же проклятый вопрос. Только она знала ответ – секрет, который хранила все это время, известный лишь Марлоу. Фейт больше не могла скрывать правду, не с нависшей над ними опасностью, угрожавшей не только ее жизни, но и всей Унгардии, если она не остановит Духа.

– Есть причина, почему я одна в своем роде, – тихо начала она, чувствуя пристальный взгляд Рейлана, но решив наблюдать за танцем пламени. – Я наследница Марвеллас. Ее прямой потомок после присоединения к нашему миру.

Его недоумение, шок и растерянность волнами накатывали на нее. Фейт могла бы отгородиться, но ей хотелось почувствовать все, узнать, что он на самом деле думает о ее зловещем наследии, и, возможно, успокоить свой страх того, что он изменит о ней свое мнение.

– Моя мама сбежала из Райенелла не потому, что разлюбила Агалора, причина была далеко не банальной. Она ушла… Потому что думала, что так защищает меня. Похоже, Ориелис верит в пророчество о том, что ребенок, зачатый от представителя рода, благословленного Марвеллас – Ночного странника – и прямого потомка, как моя мать, положит конец превращению Духов в фейри, прежде чем та сможет причинить еще больше вреда. – Фейт покачала головой, понимая, как нелепо это звучит. – Мы все можем быть обречены, если это окажется правдой.

Затем она посмотрела на него. Лицо Рейлана было бледнее обычного, брови сошлись на переносице. Он не разделял ее слабой попытки пошутить, и лицо Фейт стало мрачным.

– Если есть вероятность, что это все же так, то я должна хотя бы попытаться, но для начала необходимо предотвратить превращение Дакодес.

Было приятно осознавать, что кто-то еще знает о ней все, и Фейт вовсе не чувствовала себя уязвимой, рассказывая Рейлану, кем она была и чем. Все до последнего темного секрета. Он уставился на нее непроницаемым взглядом. Но Фейт не могла позволить тишине воцариться, желая покончить с этим.

– Я бы не стала просить…

– Тебе и не нужно, – строго перебил он. – Разумеется, я иду с тобой.

Фейт слабо улыбнулась в знак благодарности, хотя в душе мучалась от вины и неуверенности из-за того, что он так быстро последовал за ней в неизвестность. Без колебаний, без вопросов.

– Будь прокляты духи, – пробормотал он, и Фейт вжалась в кресло от злости на его лице. – Агалор заслуживает знать… О причине ее ухода и угрожающей тебе опасности.

– Я не могу рисковать. А если он попытается остановить меня…

– Он заслуживает правды, – повторил Рейлан. – Разве ты не заметила, что сделал с ним ее уход? Он до сих пор страдает. А потом узнает, что она исчезла с тобой, даже не подозревая о твоем существовании… – Рейлан покачал головой, и Фейт поняла, что за его гневом скрывается обида на ее мать. – Я понимаю ее желание защитить тебя – поверь мне, понимаю, но она не объяснила ему причину и даже не попрощалась, к тому ее решение было совершенно неправильным. Агалор рискнул бы всем, чтобы обезопасить тебя. Вас обеих.

Фейт было больно слушать, с какой страстью он говорил об этом. Уход ее матери явно отразился и на нем, повлияв на его короля и королевство.

– Возможно, именно этого она и боялась, – тихо сказала Фейт.

Суровое лицо Рейлана смягчилось.

И Фейт решилась рассказать ему, что прежде скрывала от всех. Более десяти лет она очень мало говорила о своей матери. Даже с Джейконом.

– Мне было всего девять, когда ее забрали. – Фейт опустила глаза, скрывая боль от предстоящего признания. Но все же хотела, чтобы он знал. Чтобы Рейлан знал все. – Почти одиннадцать лет без нее, но боль не утихает. Каждый год… Я снова становлюсь той испуганной одинокой девочкой-сиротой на улицах Фэрроухолда. Но хуже всего, когда наступает этот день… Я даже не могу быть уверена, что это годовщина ее смерти, ведь похитители могли оставить ее в живых и пытать ради информации. Но сейчас, после всего случившегося, я еще больше не уверена в том, кем были ее похитители. – Фейт теребила край одеяла, изо всех сил стараясь не превратиться в напуганную девятилетнюю девочку в том лесу. – Было легко обвинить Вальгард, которым нас всех запугивали. Но что, если это была Марвеллас? Что, если именно от нее мама так отчаянно пыталась убежать? Ее жизнь в Райенелле была безопасной, комфортной, но абсолютно открытой и, следовательно, уязвимой, поэтому бегство было отчаянной попыткой спрятать нас от нее. Но вдруг Марвеллас все-таки ее нашла? Мама была одна в Хай-Фэрроу, и это стало прекрасной возможностью похитить ее. – Фейт не знала, как продолжить. Множество безответных вопросов, связанных с мамой и ее смертью, грозили погубить ее. Вопросы, заставлявшие думать, что она никогда не получит ответов.

На лице Рейлана отразилась печаль, но она не была точно уверена, жалел ли он ее или дело было в его собственных чувствах.

– Мне жаль, что тебе пришлось в одиночку нести это бремя, – совершенно искренне произнес он. – Но ты больше не одна, и никогда не будешь. Я клянусь сделать все, чтобы отомстить за Лилианну и отыскать правду, которой ты так жаждешь.

Фейт едва сдерживала набежавшие после его заявления слезы. Она этого не заслуживала, но была благодарна ему.

– Я была так молода, что не узнала ее во взрослой жизни, не поняла, какой именно она была, – призналась Фейт, и ее сердце болезненно сжалось.

– Она была… во многом похожа на тебя, вообще-то. – Он улыбнулся, в его глазах было что-то, что заставило ее затрепетать. – Упрямая, свирепая, но с нежным сердцем. Такая же лучезарная, как ее глаза – твои глаза.

Теплая, искренняя улыбка тронула ее губы. Фейт уютно устроилась в кресле, поджав ноги и поправив одеяло, откинула голову на высокую спинку.

– Можешь еще о ней рассказать?

Рейлан тоже улыбнулся, и ее сердце пропустило удар при виде его улыбки. Он тоже откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее, чтобы начать череду историй о жизни ее матери в Райенелле. Истории, которые она только мечтала услышать.

Все тяжелые разговоры и грусть отошли на второй план, в то время как Фейт прислушивалась к нежному хрипловатому голосу Рейлана. Он рассказывал о мире, о шалостях, о храбрости. Вскоре она уже не могла бороться с тяжестью век. Слова расплывались, оставляя после себя успокаивающий, низкий гул, безмятежные волны которого мягко погружали ее в блаженный сон.

Слушая голос Рейлана, она чувствовала себя дома.

Глава 13. Рейлан

Несколько минут Рейлан наблюдал за умиротворенным лицом Фейт, которая теперь дышала медленно и глубоко. Она беззвучно спала. Он радовался этому, зная, что после случившегося ей редко удавалось отдохнуть. Его тоже мучили ужасные кошмары, и он обнаружил, что часто просыпается вместе с ней с тех пор, как временно переехал в комнату напротив в попытке сохранить привычный в Хай-Фэрроу уклад. Каждый раз, когда Рейлан слышал, что Фейт не спит, ему хотелось войти к ней. И все же он держался на расстоянии, давая ей личное пространство, в котором, по его мнению, она нуждалась, чтобы привыкнуть к новому королевству.

Но этой ночью, после нескольких дней бесконечной скачки, чтобы вернуться как можно быстрее, Рейлан не мог лечь спать, не проведав ее. Было слишком поздно, чтобы просто постучать в дверь, поэтому он прошелся мимо комнаты Изаи, взяв столько его способностей, чтобы перевоплотиться в птичку и посмотреть на Фейт издалека, обуздать свой беспокойный разум. Он не удивился, обнаружив, что та не спит, но то, как она красиво сидела за фортепиано, поразило его.

Рейлан давно свыкся с воспоминаниями, которые она пробуждала – о Фарре, превосходно игравшей на многих удивительных инструментах. Но больше всего девушка любила пианино, он часто наблюдал за ее игрой.

Рейлан не знал, что в образе Фейт причиняло ему боль – воспоминания о темном прошлом или чувство вины за то, что он не мог помочь ей избавиться от ночных кошмаров и помогал убедить в том, чтобы пересечь королевства и перебраться в Райенелл. Возможно, близость друзей уже излечила бы ее душевные раны.

Но прямо сейчас Фейт выглядела умиротворенной. Он не мог даже представить, что ей пришлось вынести, когда Варис утаскивал ее из клетки башни за пределы его досягаемости. Не мог, потому что хоть капитан и был мертв, мысль о том, что он с ней сделал, пробуждала желание громить и убивать без конца.

Рейлан осторожно встал, размышляя. Нельзя было оставлять ее в кресле. Если Фейт, по какой-то милости, удастся спокойно проспать остаток ночи, то на утро ее наверняка настигнет жуткая боль от неудобного положения. Он вздохнул, шагнув вперед и встав перед ней. Даже зная все об этой невероятной женщине, само существование которой было невозможно, которая взвалила на свои плечи такое тяжелое бремя, любила и потеряла больше, чем должна была за столь короткую жизнь… Рейлан был поражен, глядя на нее сейчас, спящую и такую спокойную, снова превратившуюся в невинного, хрупкого человека, которым она была. Не наследницей Марвеллас, не дочерью великого короля, не хранительницей могущественной магии, а просто… Фейт. И этого было достаточно. Она не заслуживала того, чтобы нести на своих плечах тяжесть всего мира.

Рейлан инстинктивно поднял руку, прежде чем осознал, что делает, и аккуратно убрал прядь волос, упавшую ей на лицо. Затем медленно и осторожно приподнял и прижал ее к себе, завернутую в одеяло. Он отнес ее на кровать, сосредоточившись на том, чтобы прогнать мысли, напоминавшие о том времени, когда он также держал ее, едва живую, в тронном зале Хай-Фэрроу. Неизвестность, которая нависла над ним в те дни – Рейлан не чувствовал такого всепоглощающего страха и ужаса с того рокового дня в Фенхере.

Рейлан осторожно уложил ее на кровать и уже собирался повернуться, чтобы покинуть покои, когда его запястье нежно обхватила рука.

– Останься, – сонно прошептала Фейт.

Рейлан замер, решив, что она видит сон, поскольку ее глаза оставались закрытыми, а пальцы безвольно лежали на руке. Но как только он снова попытался выпрямиться, ее усталые веки дрогнули и приоткрылись.

– Пожалуйста.

Кажется, его сердце перестало биться. Фейт лениво перевернулась, с трудом оставаясь в сознании, и похлопала по кровати рядом с собой. Рейлан отметил, что его сердце все-таки бьется, более того, в бешеном темпе. Ее просьба была до боли невинной, отчаянной безмолвной мольбой не оставлять ее одну, если снова придется столкнуться со своими страхами. И все же он не мог избавиться от чувства вины за свое прошлое; страха, что был эгоистом, подпустив ее так близко.

Рейлан отогнал от себя эти порочные, мучительные мысли. Робко, словно одно неверное движение могло спугнуть ее, он опустился на кровать рядом с Фейт, лежа поверх одеяла. Рейлан держался на расстоянии, несмотря на желание придвинуться поближе и почувствовать ее тепло. Боролся с собственной усталостью, чтобы остаться рядом до тех пор, пока она снова не погрузится в глубокий сон. Глаза Фейт уже были блаженно закрыты, она выглядела такой нежной и умиротворенной. Рейлан следил за ее дыханием, завороженный тем, как поднимается и опускается ее грудь. Будто оно могло остановиться. Будто биение ее сердца было связано с собственным.

И все же его это не пугало. Совершенно.

Глава 14. Николас

Король Хай-Фэрроу сидел на большом стуле в своем кабинете, прижав пальцы к вискам, словно мог успокоить пульсацию в голове. Это не сработало, и он едва не закричал от разочарования, когда боль, которая казалась постоянной из-за бесконечной череды бед и дел, даже не дала ему передышки. И как отец сохранял рассудок до того, как его разум околдовала Марвеллас? Ник начинал сочувствовать ему, понимая теперь, как много требовалось для управления королевством.

Он убедил себя, что сомнения и подавленность пройдут, что это лишь временный этап. Но и сейчас, спустя три месяца с тех пор, как стал королем, боролся с неприятным предчувствием, что, возможно, все ошиблись, и он не был готов. А может никогда и не будет. Опасаясь, что сойдет с ума, если и дальше будет оставаться наедине со своими разрушительным мыслям, Ник вскочил на ноги, не обращая внимания на усилившуюся от резкого движения головную боль.

Ник молча побрел по коридорам. Обычно он носил маску любезности, чтобы тепло приветствовать стражу и проходящих мимо придворных. Но сейчас был слишком измотан, чтобы хотя бы попытаться. Он думал только об одном месте, одной фейри, которую жаждал увидеть – той, которой всегда доверял, которая, казалось, всегда знала, как успокоить и воодушевить. Ник не имел права приходить к ней, но собирался принести положенные извинения и убедить, что Хай-Фэрроу никогда не потребует ничего взамен на ее безопасное прибывание здесь. Как бы сложно ни было справиться со знатью, он пообещает это сделать.

Встав у дверей ее покоев, Ник постучал в своей обычной манере и немного подождал, давая ей возможность отказать ему. Когда в ответ последовала тишина, он повернул ручку и вошел сам, пользуясь данным давным-давно разрешением.

Быстро оглядев спальню, он понял, что покои пусты, даже не проверяя прилегающие комнаты. Его постигло ужасное разочарование, только усиливающее нарастающее отчаяния.

Ник вышел и, закрывая дверь, заметил в конце коридора знакомую блондинку, полностью поглощенную книгой в руках. На мгновение Марлоу оторвала взгляд от страниц и тепло улыбнулась, закрывая книгу, когда они остановились друг напротив друга.

– Ты видела Торию? – спросил он, стыдясь того, что даже не поздоровался.

Лицо Марлоу стало серьезным, и Ника охватила паника.

– Ты разве не помнишь?

– Что именно?

– Какой сегодня день.

Ему понадобилась всего секунда, и когда он осознал, глаза Ника расширились, а сердце разбилось, пронизанное самым жутким чувством вины, от которого внутри все болезненно сжалось. Прежде он никогда не забывал, ни разу за целый век. Всегда помнил о годовщине смерти ее родителей – дне, когда у нее отняли все. Ник был так поглощен горой новых обязанностей, что совершенно забыл об этом. Но самой невыносимой была мысль, что Тория, в своем бескорыстии, даже не подумала напомнить ему.

Чувство вины было заглушено гневом на самого себя. Он становился именно таким правителем, которым хотел быть меньше всего: королем, слишком поглощенным долгом, чтобы заботиться о своих друзьях и семье.

– Ты знаешь, где она, не так ли? – тихо спросила Марлоу, глядя на него с оттенком сочувствия, который он возненавидел, хотя и не винил девушку за это.

– Да. – Ник выдавил слабую улыбку, на секунду положив ладонь на ее плечо в знак благодарности.

Он точно знал, куда она направится, все еще заточенная в Хай-Фэрроу. Тория всегда посещала единственное место в его королевстве, которое отдаленно напоминало ее дом: местечко на окраине под названием Спрингхилл.

Ник уже был в конюшне и быстро приготовил лошадь, даже не осознавая собственных движений.

– Должен ли я предупредить стражу, чтобы они сопровождали вас в город, Ваше Величество? – раздался робкий голос позади.

Ник повернулся к конюху.

– В этом нет необходимости, – быстро ответил он и запрыгнул в седло одним резким движением. – Кто-то из них сопровождает королеву Фенстеда?

Юноша побледнел, и Ника настигла новая вспышка ярости от того, что она тайно смогла покинуть город без сопровождения. И хотя он знал, что Тория подкупила бы и заставила замолчать любого, лишь бы ускользнуть одной, Ник все же решил выплеснуть часть своего сдерживаемого разочарования на королевскую гвардию.

Сгорая от нетерпения, Ник быстрым галопом вылетел с территории замка.

Король Николас замедлил коня после трех изнуряющих часов скачки. Он похлопал кобылу по шее в благодарность за быстрый галоп, в то время как не находил покоя при мысли о том, что Тория проделала весь этот путь одна по холмам. Здесь могло бродить множество разбойников, фейри или людей, которые напали бы на богатую особу, даже если бы не поняли, кто она такая.

Сердце перестало бешено биться, когда он заметил ее, сидящую на берегу огромного озера. Ник спешился, привязывая свою коричневую кобылу к ближайшему дереву у одного из соседних ручьев. Король медленно направился к Тории, когда убедился, что она в безопасности.

Это было прекрасное место, одно из самых заповедных в Хай-Фэрроу. Спрингхилл очень напомнил Нику Вечные леса Фэрроухолда, но гораздо более обширные. Он бывал в Фенстеде всего один раз, когда ему исполнилось чуть больше ста лет. Здешние открытые зеленые холмы были усеяны яркими цветами, озеро распадалось на небольшой лабиринт ручьев, а зеленый лес простирался на многие километры. Спрингхилл напоминал родину Тории. Насколько это возможно в чужом королевстве.

Когда Ник приблизился, Тория с помощью своей магии пробуждала цветы вокруг. Сердцевиднные лилии. Они были с белыми лепестками и ярко-красной сердцевиной из тонких прожилок – цветок, который впервые естественным образом распустился в Фенстеде много тысячелетий назад, на поле битвы со множеством смертей, и с тех пор стал данью уважения павшим в ее королевстве. Тория изящно сплела созданные ею цветы в маленькую красивую гирлянду. Она, без сомнения, уже заметила присутствие Ника, но не бросила свое занятие.

– Тория, мне так жаль, – тихо начал он, когда подошел достаточно близко.

Ее карие глаза сверкнули красивым ореховым оттенком в солнечном свете, когда она посмотрела на него, и от ее легкой улыбки у него перехватило дыхание, но чувство вины лишь сильнее давило на грудь. Тория жестом пригласила его присоединиться к ней. Ник с трудом сглотнул, сдерживая бурю эмоций, и подчинился, опустившись рядом с ней. Он наблюдал, как Тория срывает листья и стебли, слегка наклонив голову, поглощенная своим занятием. Ее умиротворение и спокойствие действовало угнетающе, пока он думал, что, возможно, она скрывает свою скорбь ради него.

– Почему ты не пришла за мной? – За чувством вины скрывалось разбитое сердце, и в душе он боялся, что Тория начала отдаляться после того, как он унаследовал престол несколько месяцев назад.

Тория перестала собирать цветы и опустила руки, обратившись к нему.

– Я понимаю, какой самоотверженности требует твое положение, Ник. Мы оба изменились, доросли до корон, с которыми были рождены. Долг превыше всего, я это знаю.

Ник недовольно нахмурился.

– Я всегда найду для тебя время, – возразил он, хотя чувствовал, что она отталкивает его. – Я не был честен с советом. Ни секунды не верил в то, что говорил. Ты здесь в полной безопасности безо всяких обязательств. Всегда.

В ее глазах отразилась боль, проложив складки на нежной золотистой коже вокруг. И Ника охватила паника. Дело было вовсе не в трагическом дне, не в воспоминаниях темного прошлого. Тория отвела взгляд, что только усилило его беспокойство. И вздернула подбородок, глядя на сверкающую рябь воды.

– Один век и семь лет с того дня, как они убили моих родителей и множество невинных, – сказала она, ее глаза потемнели, словно девушка перенеслась в тот роковой день. Мысль о горе и разрушениях, пережитых ею и ее народом, пронзала сердце Ника болью и пробуждала яростное желание отомстить за нее. – Я собираюсь сделать так, чтобы этот год стал последним, когда я оплакиваю их вдали от королевства, за которое они погибли. Вдали от моего дома. Я не могу похоронить их тела, но мои родители заслуживают того, чтобы их подвиг увековечили могилами на родине, а народ мог почтить их память. Прошло слишком много времени, и я больше не стану прятаться.

– Не понимаю, к чему ты клонишь, – осторожно произнес Ник, но его сердце дрогнуло.

Тория положила венок из цветов и достала небольшую стопку писем, которую протянула ему. Ник осторожно взял их, и когда опустил взгляд, кровь застыла в жилах. Он уставился на нее широко раскрытыми глазами, но ее лицо оставалось решительным. Ник снова посмотрел на письма в руках, отмеченные сломанной фиолетовой печатью… Символ Олмстоуна.

– Я переписывалась с Варласом, и немного с Тарли, – пояснила она бесстрастным тоном.

Не веря в услышанное, Ник вскрыл одно из писем, стараясь не смять его при упоминании принца. Король лишился дара речи, бегло читая его. Кровь стучала в ушах, пока слова разжигали его гнев, горечь, поражение.

– Они готовы обсудить союз, – продолжила она без капли радости и надежды. Ник просмотрел следующее письмо, потом еще одно, не в силах остановиться, несмотря на душевные муки. – Между Фенстедом и Олмстоуном.

Новость поразила его, как удар под дых. И он скомкал письма, когда ладонь непроизвольно сжалась. Тория подтвердила то, о чем он уже догадался: она намеревалась заручиться поддержкой Олмстоуна только как королева Фенстеда, а не как подопечная Хай-Фэрроу.

Ник в ярости вскочил на ноги. И почувствовал себя преданным, когда посмотрел на нее сверху вниз.

– Как ты могла так поступить? Как можешь доверять им после всего, что мы знаем?

– Если ты позволишь мне объяснить…

– Они используют тебя и лишат реальной власти, как только получат твой трон. – Он не мог остановиться.

Тория была спокойна, когда стояла.

– Ник, просто…

– После всего, через что мы прошли, как ты могла?

– Николас! – Ее резкий голос застал его врасплох. – Боги, если бы ты мог перестать наслаждаться собственной напыщенностью хотя бы на две минуты и позволил мне объяснить!

Губы Ника сжались. Он сосредоточился на своем дыхании и достаточно успокоился, чтобы понять, что должен ее выслушать.

– Ты сказал, что нужно найти способ следить за Олмстоуном. Что ж, вот он. – Она потянулась к письмам, которые он крепко сжимал в приступе ярости.

Все встало на свои места, и бушующий в душе гнев превратился в леденящий отчаянный страх. Ник замотал головой.

– Ни за что на свете, будь оно проклято, – прорычал он.

Ник не мог даже слушать это, не говоря уже о том, чтобы представить ее в руках врага. Но если Тория собирается отправиться туда в качестве шпионки… Он не верил, что ее имени и титула окажется достаточно, чтобы спастись от ярости Варласа.

– Я не просила разрешения, – возразила она.

Ник яростно дышал, когда шагнул к ней.

– Ты не отдашь свою жизнь на их милость. Если они узнают о твоих намерениях, я не смогу вмешаться так быстро, чтобы тебя спасти. У него будет причина казнить тебя на месте.

– Я уже все решила. – Ее голос был твердым. – Мне надоело бездельничать. Надоело чего-то ждать, в то время как я даже не знаю, сколько моих людей и придворных выжило только для того, чтобы наблюдать, как я удобно устроилась в Хай-Фэрроу, не собираясь драться в ответ.

Ее страсть ошеломила его, заставив замолчать. Тория становилась свирепой королевой, которую он всегда в ней видел.

– Я сделаю это для Хай-Фэрроу. В благодарность за все, что дало мне это королевство, когда мне некуда было больше идти. Но в основном я делаю это ради Фенстеда. Если есть вероятность, что Варлас присоединится к Вальгарду, я не могу позволить этому случиться. Они отняли у меня все, и я собираюсь вернуть это.

Перспектива повергла его в такой сильный страх, что Нику стоило огромных усилий сдержаться и не уговаривать ее передумать. Как друг – больше, чем просто друг, – он сделал бы все, чтобы заставить ее остаться. И все же, как король, смотрящий на другого монарха, Ник понимал, почему она должна была так поступить.

– Я не смогу защитить тебя там, – сказал он, признавая поражение.

Лицо Тории наконец смягчилось.

– Пришло время мне самой себя защищать. Я всегда буду благодарна за все, что ты для меня сделал, Ник. Но пришло время двигаться дальше и начать думать о своем королевстве. Здесь для меня ничего не осталось.

Ее последние слова причиняли физическую боль. Они снова и снова звучали в голове как мучительное эхо, и Ник знал, что после ее отъезда из Хай-Фэрроу еще долго будет слышать эти душераздирающие слова, навсегда запечатлевшиеся в его памяти.

Здесь для меня ничего не осталось.

– Ты не защитишь себя, а приведешь на казнь, стоит им только усомниться в твоих намерениях.

– Мои намерения истинны. – Ник застыл, когда тон ее голоса стал холодным и спокойным. – Я приму их приглашение в Олмстоун, чтобы обсудить перспективу брачного союза с Тарли.

Ник вспыхнул:

– Как ты можешь? После всего, что они сделали и, возможно, замышляют!

– Нам еще ничего не известно об их намерениях. Если твоя информация окажется неверной, я не могу отрицать, что надежный союз с Олмстоуном будет полезен для Фенстеда. А если они в сговоре с Вальгардом, то я больше чем кто-либо заслужила право отомстить. Если придется, я разрушу их изнутри – и не важно, чего это будет мне стоить.

– Мне важно, – в порыве злости выпалил Ник, дрожа от страха при одной только мысли. – Ты не можешь войти в логово льва в шкуре ягненка. Они прикончат тебя прежде, чем ты выведаешь хоть что-то, а даже если и сможешь, то что станешь делать?

– Они не станут меня подозревать. Но даже если это случится, от меня живой гораздо больше пользы. Ты сам сказал, что за ними нужно следить, нельзя рисковать и проникать в разум шпионов, которых могут убить. Но меня они не убьют, Ник, по крайней мере, не сразу. В этом случае они рискуют сделать из меня мученицу в борьбе за Фенстед и спровоцировать восстание.

В ее словах был смысл. Гениальный, смертельно опасный план. Но Ник не верил, что есть то, ради чего стоит рисковать ее жизнью.

– Если они что-то заподозрят, у меня будет время предупредить тебя, прежде чем… – Тория умолкла.

В ее ореховых глазах было что-то завораживающее, заставлявшее каждую клеточку дрожать и сковывать льдом все тело. Ник больше не мог выносить напряженную тишину и спросил:

– Чем что?

Впервые за разговор решительный взгляд Тории стал печальным, и она повернулась к сверкающему озеру.

– Фенстед пал, а я бежала. Мои люди отдали за меня свои жизни, а я бездействовала целый век. Я перед ними в долгу. Если Варлас заподозрит меня в шпионаже для тебя и задержит, то захочет извлечь максимальную выгоду, прежде чем казнить меня. Если до этого дойдет, я не стану рисковать и не позволю превратить меня в приманку для оставшихся придворных Фенстеда. Не позволю использовать меня, чтобы добраться до тебя.

Сердце замерло от ужаса. Но Ника не волновало, даже если бы оно остановилось навсегда, когда скрытый смысл ее слов разбил его вдребезги. Он покачал головой, когда им овладело некое темное первобытное чувство.

– Нет.

– Я не спрашиваю твоего…

– Разрешения. Я знаю. – Его тон был мрачным, и храброе лицо Тории дрогнуло. – Но я не буду просто смотреть, как ты безрассудно и глупо, жертвуешь своей жизнью. Будет другой способ.

– Это лучшее решение, и ты это знаешь.

– Но не ценой твоей жизни! – Его грудь вздымалась в порыве необузданного гнева. По отношению к Олмстоуну – ко всему миру, который не оставлял места для счастья. Не тогда, когда война и опустошение настигали их на каждом шагу; когда они вынуждены были стать предводителями, преодолевая такие трудности. – Тория, это самоубийство. Не план, а трагедия.

– Я приняла решение, Ник. – Тория попыталась взять себя в руки, но он видел страх в ее глазах. – Дело сделано. Варлас ожидает меня через две недели и пришлет своих воинов и принца сопровождать меня.

Ник впился ногтями в ладони, когда руки задрожали по бокам. Он хотел бушевать, убивать, ворваться в Олмстоун и лично казнить Варласа, прежде чем позволить ей войти в его владения и оказаться в его власти.

– Ник, послушай меня. – Ее голос стал спокойным и безмятежным, каким он слышал его давным-давно. Этот же тон и ласковые уговоры вернули его, поглощенного бесконечным гневом из-за смерти своей матери, с пути безрассудного уничтожения. Продолжая говорить, она приближалась медленными, осторожными шагами. – Со мной все будет в порядке. Я делаю это не только для себя, но и для тебя.

Было невыносимо больно смотреть на нее, но Ник не мог сопротивляться, когда почувствовал ее нежные пальцы под подбородком, заставляющие встретиться с ореховыми глазами.

– Пусть лорды думают, что это твоя идея. Что ты отправляешь меня как подопечную Хай-Фэрроу в надежде на установление деловых связей между Олсмтоуном и Фенстедом. Больше им ничего не нужно знать, поскольку мы всегда будем союзниками. И навсегда останемся друзьями.

Последнее слово пронзило сердце болью. Ник настиг ее руку у своего лица, и сдвинул брови, сдерживая рвавшиеся наружу признания. Но глядя в ее сверкающие глаза, он увидел. Она нуждалась в этом. Ради себя и своего королевства Тория должна была вернуть контроль над своей жизнью, и это был ее шанс. Как бы сильно каждая частичка его души ни умоляла заставить ее остаться, быть в безопасности… Он не мог лишить ее этого.

– Если с тобой что-нибудь случится… – Ник умолк, не в силах закончить, когда дыхание перехватило.

Тория печально улыбнулась.

– Знаю, – тихо сказала она. – Я знаю.

Глава 15. Заяна

– Еще раз, – приказала Заяна юной темной фейри, вовсе не сочувствуя ее усталости.

Амайя недоверчиво посмотрела на нее, и Заяна ответила суровым взглядом, не терпящим возражений. Подавив недовольный вздох, девушка расправила крылья и поднялась в воздух, откуда совсем недавно упала. Заяна следила за ней со смотровой площадки на каменном краю ямы, оценивая каждый маневр и слабые места, пока та выполняла базовое упражнение по полету.

– Она медлительная, – заметил Тайнан, стоявший рядом с ней. Он вовсе не скрывал свою неприязнь к ее выбору. Заяна знала, что никто из ее ближайшего окружения не был рад новому члену команды.

Она бросила на него взгляд и заметила согласные кивки остальных участников. Ее раздражение росло.

– Мне неприятно соглашаться, но мы с Келлиесом наблюдали за ее тренировками, и она одна из самых слабых в группе, – добавила Ацелин.

– Дело не в скорости или силе, – отрезала Заяна. – И вас я выбрала не поэтому. – Ей не нужно было отстаивать свое решение, но она действительно хотела убедить команду, что ничто не помешает им выиграть бой за выполнение задания. Заяна оторвала взгляд от тренировки Амайи и повернулась к стоявшей за спиной пятерке. – Я знаю, что мы могли бы победить Маверика и его негодяев вшестером, но это против правил. Нам нужен еще один игрок, и Амайя – просто тело, которое заполнит это место. На поле у каждого будет своя задача, и никто не выполнит ее за вас. Если она не справится, если будет отставать, ее ждет суровое наказание. Но она не помешает нам победить.

Ее соратники одновременно кивнули в знак глубокого понимания и уважения. Они не были друзьями, поскольку для того, чтобы быть друзьями, требовались чувства, на которые ни один из темных фейри не был способен. Забота и любовь. Бьющееся сердце. Их связывали только узы уважения и послушания, и из чувства долга любой из тех, кто стоял перед ней, отдал бы за нее свою жизнь.

Разобравшись с их недовольством, Заяна повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Амайя зацепилась кончиком крыла за край выступающей каменной стены. Девушка неловко закачалась, прежде чем попыталась восстановить равновесие, все еще находясь в полете. И Заяна на мгновение зажмурилась, скрипнув зубами от разочарования. Она знала, что будет непросто справиться с физическими недостатками Амайи. Ее кривые крылья и неловкий полет могли в мгновение ока стоить ей жизни в бою. Заяна не обернулась на Тайнана, зная, что тот с трудом сдерживает свое «я же тебе говорил», так что пришлось бы сдерживать желание выплеснуть на него свой гнев.

– Хватит, – проревела она в пустоту.

Амайя застыла, на ее мрачном лице читалось поражение. Как и должно было быть. Когда юная фейри упала на дно ямы, Заяна шагнула с балкона и, расправив крылья, одним грациозным движением спикировала вниз, а потом плотно сложила, когда ноги легко коснулись земли. Амайя нервно заерзала под ее раздраженным взглядом.

– У тебя есть какие-нибудь сильные стороны? – Вопрос прозвучал не как оскорбление; Заяна задала его, чтобы оценить, насколько хорошо юная фейри знает себя и уверена ли вообще в своих способностях. Получив в ответ лишь молчание, она уже собиралась прогнать ее из команды. У них оставалось больше недели и еще не поздно было найти замену.

– Я-я умею стрелять из лука.

Стрельба из лука была навыком, которым большинство темных фейри владели в совершенстве. В этом не было ничего впечатляющего. Но Заяне стало интересно. Ее соратники хорошо обращались с луком, но никто из них не выбрал его своим основным оружием. Она наклонила голову.

– Ты умеешь зачаровываться? – Не все владели этой способностью. Из команды ею не обладали только двое, Драя и Селин. Для них это не было недостатком, поскольку они обладали природным умением становиться похожими на живые тени, что делало их бесценными в качестве шпионов.

Заяна не ожидала этого, но легкий кивок Амайи заставил ее ликовать. Она знала, что с ней делать. Девушка была маленькой, так что скрытность станет ее главным достоинством. В небе ей не место, но на земле она будет бесценным воином.

– Почему мне никто не сообщил? – Вопрос был адресован конкретно Ацелин и Келлиесу.

Они переглянулись, прежде чем Келлиес заговорил:

– Мы пока совсем мало практиковались в стрельбе.

Заяна снова с любопытством посмотрела на Амайю.

– Тогда почему ты так уверена в своих навыках лучницы?

Амайя переминалась с ноги на ноги, бросив виноватый взгляд на своих наставников.

– Знаю, мне не следовало этого делать, но иногда, когда в яме тихо, я прихожу сюда, чтобы одолжить лук и несколько стрел. И я знаю, что нам это запрещено, но я беру их с собой на стрельбище над горой и тренируюсь. Я не хотела ослушаться, просто это единственное, в чем я хороша. – Выпалила свое признание Амайя.

Заяне следовало разозлиться. Это было серьезной провинностью – нарушить основные приказы и выйти без разрешения и присмотра на стрельбище снаружи. И все же в ее глазах вспыхнуло что-то еще: восхищение юной фейри. Не за непослушание, за которое она ожидаемо получит соответствующее наказание, а за то, что Амайя использовала свои сильные стороны и не признала свою бесполезность на тренировках, в которых ее заставляли участвовать.

Заяна злобно улыбнулась от восторга.

– Давай посмотрим, чего стоят твои слова. – Она повернулась к своей пятерке. – Кто-нибудь, возьмите лук. И почему бы нам не отправиться на стрельбище? – пропела она. Заяна почувствовала привкус победы от осознания того, что не ошиблась. Амайя может оказаться ценным приобретением, а не мертвым грузом.

Ее спутники явно медлили, но наконец Ацелин и Келлиес неохотно отправились за оружием.

Заяна снова повернулась к Амайе и произнесла угрожающе тихо.

– Если выставишь меня дурой за то, что я тебе доверяю, смерть будет наименьшим из твоих страхов.

Прибыв на тренировочную площадку, Заяна не обратила внимания на резкий свист ветра, охваченная редким воодушевлением. Вдоль узкого ущелья между горными вершинами тянулось стрельбище, состоящее из пятнадцати мишеней. Мишени располагались одна выше другой, каждая на значительном расстоянии от предыдущей, и были совершенно разного размера, самая маленькая напоминала желудь.

Амайя робко стояла за линией, где встали бы большинство учеников, чтобы попрактиковаться в стрельбе стоя. Будучи летающими существами, многие темные фейри не считали необходимым умело управляться с луком. Скорее предпочитали практиковать уклонение от смертоносных стрел врага в небесах. Но Заяна испытывала головокружительный трепет от мысли, что, возможно, сможет пополнить свои ряды еще одним смертоносным, уникальным навыком.

Ацелин вручила Амайе лук и колчан со стрелами, и по тому, как нерешительно девушка взяла оружие, уверенность Заяны в ней резко пошатнулась. Если Амайя ввела ее в заблуждение относительно своих навыков, Заяне станет неловко, ведь она поверила ей на слово. А демонстрация недальновидности подорвала бы ее позицию лидера. Заяна гневно сжала кулаки от одной только мысли об этом.

– Сначала стрельба с места. Порази все пятнадцать целей оттуда, где стоишь. – Голос Заяны прозвучал сурово, почти угрожающе. Амайя коротко кивнула в ответ, перекинула колчан через плечо и вытащила одну стрелу.

Все застыли в молчании. Заяна наблюдала за каждым мимолетным движением Амайи, оценивая ее приемы. Девушка остановилась и сделала медленный, прерывистый вдох, сосредоточенно осматривая каждую мишень. Заяна с любопытством наклонила голову, изучая юную фейри. Тайнан открыл рот, чтобы заговорить, – вероятно, чтобы выразить свое нетерпение, требуя, чтобы она поторопилась, поскольку самой Заяне пришла в голову та же мысль. Но она подняла руку, заставляя его замолчать, и не сводила глаз с Амайи. Девушка встала в устойчивую позу, грудь поднималась и опускалась в идеально выверенных вдохах, она наложила стрелу на тетиву, но не подняла руки, чтобы прицелиться. Ветер засвистел сильнее, и Заяна знала, что потребуется особая точность, учитывая влияние потока воздуха на полет стрелы. Амайе придется смещать прицел, чтобы компенсировать и корректировать каждый выстрел, поскольку сила и направление ветра могли измениться в любой момент.

В тот момент, когда Заяна уже начала сомневаться, что девушка медлит из-за расчетов и просто боится. Амайя подняла лук и на одном дыхании выпустила стрелу.

Та попала точно в яблочко, но Заяна и не ожидала ничего другого как минимум от первых пяти целей. В этом не было ничего поразительного; впечатляло другое – то, что приспешница тьмы не останавливалась ни на секунду. Она выхватывала стрелу из-за спины, целилась и отпускала тетиву. Снова, и снова, и снова. Без промедлений. Когда осталась последняя и самая дальняя цель, Амайя задержалась, всего на долю секунды, когда налетел быстрый порыв ветра. Затем выпустила свою последнюю стрелу, и та поразила центр с идеальной точностью.

За всю свою жизнь Заяна была ошеломлена всего несколько раз. Когда Амайя опустила лук, то повернулась к ней с робким выражением лица, снова напоминая слабую трусиху, какой позволяла себе быть. Заяна не знала наверняка, намеренно ли юная фейри скрывала свои навыки или ей просто не хватало уверенности. Тем не менее она удовлетворенно улыбнулась и бросила взгляд на Тайнана, который уставился на нее широко раскрытыми глазами наряду с остальными. Заяна усмехнулась при виде их реакции, глаза заблестели от восторга, когда она снова посмотрела на Амайю.

– Очень хорошо. – Она перестала улыбаться и шагнула к девушке. – Почему ты скрываешь такие таланты?

Амайя выпрямилась и слегка расслабилась, осознав, что ее не станут отчитывать. По крайней мере, пока.

– Не думала, что это может оказаться полезным, – призналась она.

И была права. Любому другому умение стрелять из лука показалось бы незначительным, учитывая множество альтернатив. Искусство владения мечом, ловкость в небе и другие способности для темного фейри ценились намного выше лука и стрел. Но Амайя была не просто прекрасной лучницей, она отточила свое мастерство, стала оружием, и этого никто не ожидал. Чутье Заяны не подвело ее и на этот раз, и приспешница перед ней могла стать великолепным союзником.

– Твои навыки впечатляют. Стоит ценить свои таланты. – Но хотя Заяна восхищалась способностями и инстинктами Амайи в самообучении, девушка все же нарушила правило, осмелившись выйти за рамки дозволенного. Нельзя, чтобы ее посчитали слабой из-за того, что она оставила подобный проступок безнаказанным. – Поскольку ты посмела пренебречь основными законами, когда отправилась сюда, то останешься здесь. Тренируйся, отдыхай и не возвращайся в гору в течение трех дней.

Амайя умоляюще посмотрела на Заяну, но ее взгляд предостерегал от всякого рода возражений. Лицо девушки стало мрачным, и она кивнула, принимая свое наказание. Хотя Заяна знала, что оно не было достаточно суровым, но не могла причинить серьезного вреда юной фейри, хотя бы потому, что им еще предстояло участвовать в испытании и быть во всеоружии.

После трех долгих, морозных дней и ночей без полноценного питания у Амайи будет по крайней мере неделя, чтобы восстановить силы перед предстоящим боем.

Заяна повернулась к своим спутникам и лукаво улыбнулась:

– Ее навыки стрельбы по мишеням впечатляют, но как насчет подвижных целей?

Тайнан сразу все понял и нахмурился.

– Ох, Тайнан, когда ты в последний раз напрягался за пределами своей мягкой постели… Или чужой? – Его извращенная ухмылка заставила ее усмехнуться. Затем она обратилась к остальным: – Каждый берет по мишени. Или нет. Если еще сомневается в ее способностях и не боится получить стрелу в грудь.

Их сердца, может, и не бились, но они не были застрахованы от смертельной раны. Робкая улыбка веселья тронула губы Амайи, но быстро исчезла, когда она поймала взгляд Заяны. Это не должно было ее беспокоить. В конце концов, предполагалось, что ее будут бояться, уважать и повиноваться. Хотя она вовсе не была монстром и время от времени даже могла немного поразвлечься. Понятие «веселье» постоянно варьировалось, но она все же чувствовала горечь от того, что, похоже, портила всем настроение, куда бы ни пошла.

Заяна часто гадала, какой бы она была, если бы не стала представителем Сильверфейров. Если бы не безжалостные тренировки и постоянное давление, а также наставления на то, чтобы она с самого рождения билась за это положение. Если бы Заяна его не получила… Финниан был бы жив.

А она так и осталась бы слабой.

Ее пятерка отошла, недовольно ворча, чтобы экипироваться и расположиться в качестве мишеней вокруг ущелья. Заяна приблизилась к Амайе, чья уверенность сильно пошатнулась от такого расклада.

– Ты когда-нибудь стреляла в движущуюся мишень?

К ее удивлению, Амайя кивнула.

– Иногда над этими горами летают птицы, – сказала она и подняла голову, словно могла их увидеть.

Когда Заяна последовала ее примеру и посмотрела на затянутое облаками небо, там было пусто, и она решила, что птицы пролетают над этими горами не так уж часто. Тем не менее продолжала восхищаться методами обучения, интуитивно выбранными приспешницей.

– Они намного быстрее птиц, и не станут сдерживаться. Это не детская игра. Смотри на каждого, как на вестника смерти, и дай понять, что сегодня он тебя не получит.

Зеленые глаза Амайи встретились с ее глазами, и она прочитала в них благодарность. Кивнув, девушка выпрямилась с вновь обретенной уверенностью. И Заяна ощутила нечто странное, едва уловимое чувство, согревающее ее холодную грудь. Гордость.

Она немного прошла вперед и повысила голос, чтобы слышали все.

– На поле боя редко удается остановиться и прицелиться. Там нет правил, и враг может напасть с любой стороны. – Ее приближенные знали, что от них требуется. Поэтому Заяна повернулась обратно, чтобы обратиться только к Амайе. – Твоя задача проста: добраться до конца ущелья. Попадание в последнюю мишень будет означать твою победу. И не забывай о тех, кто попытается тебя остановить… и убить.

Амайя не ответила и не шевельнулась, но твердая решимость в ее взгляде говорила громче слов.

– Зачаруй крылья, они только замедлят тебя. – С этими словами Заяна расправила свои собственные и за несколько мощных взмахов взмыла в небо и полетела к концу ущелья. Она не собиралась оставаться в стороне и станет для Амайи последним препятствием на пути к самой маленькой мишени, которая теперь находилась у нее за спиной. Заяна выпрямилась, сцепив руки за спиной, чтобы насладиться зрелищем и увидеть, продвинется ли Амайя достаточно далеко, чтобы на поле боя от нее была польза.

– По твоей команде, Амайя, – крикнула Заяна. Благодаря слуху фейри она слышала все даже с другого конца, несмотря на усилившийся ветер.

Юная темная фейри была стройным темным силуэтом вдалеке – особенно теперь, когда последовала совету Заяны и скрыла крылья. Кто-то мог бы счесть это оскорблением, пренебрежением к их происхождению, но Заяна использовала сильные стороны каждого, чего бы это ни стоило. Это увеличит ловкость Амайи, поможет обходить препятствия и лучше держать равновесие, чтобы использовать лук на бегу без учета дополнительного веса крыльев. А еще крылья не станут уязвимой мишенью для врага. Самым главным преимуществом Амайи был ее размер. Чем меньше она станет, тем смертоноснее будет наряду с точными выстрелами.

Заяна обвела взглядом хмурые, зазубренные скалы окружающих горных вершин. Она не видела никого из своих спутников, но в этом не было необходимости. Заяна точно знала, где каждый из них затаился в ожидании своей очереди застать Амайю врасплох. На протяжении веков Она научилась интуитивно чувствовать каждого члена команды. Учитывая их неприязнь к приспешнице, они, без сомнения, полны решимости увидеть ее неудачу.

Хорошо. Заяна хотела, чтобы Амайя испытала себя в полной мере.

Ее не должно было волновать, справится девушка или нет; она могла бы быстро найти ей замену на время испытания. И все же внутри Заяна болела за приспешницу. Не для того, чтобы доказать правоту своего решения, а ради Амайи, чтобы та доказала самой себе, что может подняться вопреки обстоятельствам и ожиданиям.

Только ветер свистел о своем присутствии, развевая ее плащ в стороны, пока Заяна неподвижно стояла в ожидании, наблюдая.

Амайя умело закрепила лук и стрелы собственным способом, сделала глубокий вдох и бросилась вперед. Она не поднимала лук и не оглядывалась по сторонам в ожидании атаки. Амайя бежала прямо вперед, сосредоточенная, полагаясь на слух, чтобы обнаружить угрозу. Умно.

Первым был Келлиес, он напал на нее сбоку, пикировав с неба. Амайя двигалась быстро. Она не замедлилась, когда Келлиес налетел на нее, а наложила стрелу на тетиву и выстрелила, но тот увернулся. Приземлившись, он погнался за ней. Амайя остановилась, повернулась и снова выстрелила, на этот раз поразив мишень в его руках.

Глаза Заяны вспыхнули от восторга при виде такой скорости, а Келлиес прекратил наступление.

Амайя не остановилась, чтобы насладиться триумфом. Умная юная фейри. Она не потянулась за новой стрелой, решив вместо этого преодолеть некоторое расстояние без оружия наготове. Драя и Селин были следующими. Они одновременно напали с обеих сторон – только одна летела, а другая бежала по земле. Амайя вытащила стрелу, наложила на тетиву и выпустила в Драю, которая была к ней ближе. Стрела угодила в цель. Амайя тут же застыла и снова прицелилась, отслеживая Селин, которая зигзагами спускалась к ней, чтобы сбить с толку. Когда она оказалась достаточно близко, Селин одним четким движением спикировала вниз. Заяна уже решила, что все кончено, но Амайя выпустила стрелу. Та поразила центр мишени за пару секунд до того, как Селин успела приземлиться и схватить ее.

Улыбка тронула уголки губ Заяны.

Когда Амайя повернулась, у нее на пути уже была Ацелин, быстро приближавшаяся к ней по земле. Это застало девушку врасплох, и она бросилась в сторону. Вытащив стрелу, фейри выстрелила, но настолько растерялась, что промахнулась. Она попыталась снова и опять промахнулась. Улыбка Заяны погасла. Ацелин быстро приближалась, и Заяна сжала руки, решив, что именно она положит конец игре.

Ацелин взмыла в небо, намереваясь спикировать вниз и вырубить ее одним точным движением. Стоило отдать Амайе должное, она не сдалась, хотя шансы на победу были совсем малы. Вместо этого юная фейри глубоко вдохнула. Затем, так быстро, что Заяна пропустила бы движение, если бы моргнула, Амайя вытащила стрелу из-за спины, прицелилась и выпустила ее. Стрела попала в цель. Глаза Заяны слегка расширились от удивления, и Ацелин остановила свой быстрый спуск, в замешательстве глядя вниз на стрелу, торчащую из ее маленькой мишени.

Амайя не остановилась, чтобы отпраздновать, а сорвалась с места, и теперь настала очередь Заяны повеселиться. Она озорно усмехнулась, разжала руки и расстегнула плащ, пока следила за передвижением Амайи. Заяна позволила вибрирующей молнии пробежать по венам на руках и образовать восхитительные яркие аметистовые разряды в двух закованных в железо кончиках пальцев. Заяна скрыла крылья с помощью чар и побежала к юной фейри.

Амайя явно этого не ожидала, широко раскрыв глаза и замедляя темп. Заяна не раздумывала. Она вытянула руку и выстрелила электрическим разрядом в Амайю, которая вскрикнула, едва успев увернуться. Но Заяна уже послала в ее сторону второй не слишком сильный заряд. Девушка пригнулась как раз вовремя, чтобы избежать удара. Разряды формировались на кончиках ее пальцев без особых усилий, и она стреляла ими снова и снова. Амайя танцевала вокруг них, двигаясь легко и быстро благодаря своему хрупкому телосложению, от чего становилась трудной мишенью.

Заяна намеренно напала так рано, ожидая, что это отвлечет юную фейри настолько, что та забудет про еще одного игрока. Заяна мельком заметила темные расправленные крылья Тайнана, опускающегося позади Амайи, в то время как девушка полностью сосредоточилась на уклонении от ее атак и еще не успела заметить угрозу, поскольку он быстро приближался, не захватив с собой мишень. Тайнан был высокомерным, упрямым ублюдком и скорее принял бы боль поражения, если бы переоценил ситуацию. Именно это Заяна и ценила в своем заместителе.

Все должно было скоро закончиться, поскольку Тайнан был всего в паре секунд от того, чтобы обрушиться на Амайю. Но когда приспешница тьмы задержала взгляд на Заяне, то насторожилась и внезапно осознала, прочитав что-то на ее лице. Заяна остановилась и ошеломленно наблюдала, как Амайя потянулась за стрелой и повернулась как раз в тот миг, когда темный фейри врезался в нее. Она выпустила стрелу, и они оба упали на каменистую землю.

Заяна вздрогнула от звука удара, когда Амайя покатилась по острым камням, а стрелы высыпались из колчана за спиной. Тайнан застонал, восстановив равновесие и поднимаясь с земли. Он уставился на торчащую из плеча стрелу и, стиснув зубы, вытащил ее, шипя от боли. Из раны тут же полилась блестящая серебристая кровь.