Читать онлайн Как мы делали коржики

Пряники

Мы с Лешкой хоть и братья и внешне очень похожи, на самом деле во многом совершенно разные люди. Например, купит нам мама по кульку с пряниками, так я сразу все не съедаю. Я люблю продлить удовольствие. Пару пряников съем и кулек откладываю до того момента, когда мне снова пряников захочется. Я мог бы эти пряники три дня есть и радоваться. Но Лешка не таков. Он уж если мешок пряников в руки возьмет, то с ним ни за что не расстанется, пока все содержимое не прикончит. Ходит везде с мешком, пряники из него достает и в рот отправляет. Естественно, у него уже к вечеру пряников не остается, и он начинает выпрашивать их у меня. Ходит по пятам и канючит:

– Дим, дай пряник! Ну дай пряник! Ну что тебе жалко, что ли? Ты мне брат или кто? Ты мне друг или сундук?

– У тебя были пряники! – возмущаюсь я. – Нам мама поровну купила!

– Так значит? Пряник зажал? Родному брату пряник пожалел?

– Нечего было свои пряники так быстро съедать!

– Не дашь, значит, пряник?

– Не дам.

– Жадина-говядина! Соленый огурец!

– Все равно не дам.

– А еще старший брат называется!

– Отстань!

Лешка немного помолчит, посопит, а потом начинает все заново:

– Дим, а Дим, ну дай пряник! Ну что тебе жалко, что ли?

И ведь не отстанет, пока пряник не получит, быстро его съест и через некоторое время опять:

– Дим, а Дим! Дай пряник!

– На! – кричу я ему, кидая пряник.

Лешка пряник ловит на лету и благодарит:

– Спасибо, Димон, ты настоящий старший брат.

– Эдак ты у меня все пряники поешь, – говорю я ему, с грустью вздыхая и глядя, как быстро исчезает содержимое моего пакета.

Чтобы не было обидно, мне тоже приходится быстрее свои пряники съедать. Один за другим. Один за другим. Даже удовольствия особого нет. А что делать? Иначе вовсе ни с чем останешься. А жаль. Как было бы хорошо растянуть удовольствие дня на три, можно и на четыре. Дольше конечно не стоит, потому что пряники зачерствеют. А на три запросто. Но с таким братом ничего не получится. Что тут поделаешь!?

Так положено

Однажды Лешка поразил нас с мамой своей изобретательностью. Как-то вечером стали мы готовиться ко сну, а он вдруг говорит:

– Ой, что-то я пить захотел!

И побежал в кухню. Начал там графином и стаканом звенеть. Я это услышал и тоже побежал в кухню.

– Чего тебе надо? – увидев меня, недовольно спросил Лешка.

– Я тоже пить хочу! – ответил я. – Не ты один от жажды страдаешь.

– На пей! – сказал Лешка и протянул мне стакан с водой.

Я даже удивился. Чего это он такой добренький? Воды себе налил, а первым пить отказался. Но я ничего не сказал, взял стакан и стал пить.

– Много на ночь не пейте! – крикнула нам мама из комнаты. – Плохо спать будете.

– Пей быстрее! – зашипел на меня Лешка. – Мне тоже хочется.

– Что я тебе верблюд, что ли? – возразил я. – Вода холодная. Я быстро не могу. У меня зубы ломить начинает. Возьми себе другой стакан.

– Я из этого хочу.

Я удивился, с чего это вдруг мой братец такой избирательный, но выпил все до единой капли и стакан ему отдал.

– Чего ты стоишь? – нетерпеливо спросил он.

– Тебя жду, – ответил я. – Чего ты воду не наливаешь? Ты же пить хотел.

– Пол холодный, а ты босиком, – вместо ответа сказал Лешка. – Простудишься. А ну быстро беги в постель. А я и без тебя прекрасно напьюсь. Мне помощь не нужна. Иди, давай, не стой!

«Надо же какой заботливый», – удивился я и, не долго думая, побежал в кровать, потому что действительно хотел спать. А Лешка остался в кухне и был там довольно долго. Чем-то там звенел, стучал и сопел. Что-то даже уронил и тихо чертыхнулся. Наконец он пришел в комнату, нырнул под одеяло и стал с боку на бок ворочаться.

– Чего ты вертишься? – недовольно проворчал я. – Спать мешаешь.

– Чего-то мне не спится. Зря я, наверно, воду пил. Надо было теплое молоко. Оно, говорят, при бессоннице помогает.

– У тебя в твоем возрасте не может быть бессонницы, – уже сквозь сон пробормотал я.

– Еще как может. Ведь я же не сплю. Значит, вот она бессонница и есть. Не могу спать и все тут.

– Ну так не мешай спать другим. Иди книжку почитай какую-нибудь скучную. Она тебя живо усыпит. Возьми, например, учебник «Окружающий мир», – посоветовал я брату.

Лешка терпеть не может этот предмет.

– Верно, я так и сделаю, – живо согласился он.

Лешка побежал к столу, включил лампу и зашуршал страницами. Долго он читал или нет, я не знаю, потому что уснул и спал очень крепко.

А проснулся я от Лешкиного крика:

– Мама, Дима! Вставайте, кажется, мы в школу опаздываем!

– Что такое? – спросонья я даже подпрыгнул и чуть с кровати не упал.

– Время уже восемь! Посмотри на часы! – Лешка сунул мне под нос будильник.

– Восемь часов! – ахнул я. – До первого урока осталось всего тридцать минут.

Мама тоже вскочила с дивана и забегала по комнате.

– Странно, – бормотала она, – очень странно, как это я проспала?

Обычно мама встает в семь и будит нас с братом.

Я тоже стал бегать по квартире, быстро одеваясь. Времени оставалось катастрофически мало, но если постараться, то можно было успеть ко второму звонку.

Когда опаздываешь, все становится против тебя. Это я давно заметил. Неизвестно куда пропадают нужные вещи, из рук все валится, даже пуговицы на рубашке вдруг начинают вести себя самым подлым образом. Надевая штаны, я два раза упал, а перед этим долго скакал на одной ноге. Я долго искал свой носок, который почему-то оказался в ванной. Потом мы с Лешкой чуть не подрались, кому первым идти в туалет. В общем, это было не утро, а сумасшедший дом. Мы даже позавтракать не успели.

И вдруг я заметил, что в отличие от нас с мамой Лешка ведет себя как-то странно. Не суетится, как я, не торопится и вообще как-то хитро на нас с мамой посматривает и в кулачок хихикает.

– Ты чего, Леша, посмеиваешься? – спросила брата мама, когда мы стали в прихожей надевать куртки, и глаза ее подозрительно прищурились. –Что-то не так?

– А вы догадайтесь! – сказал Лешка и опять хихикнул.

– О чем это мы должны догадаться? – насупившись, грозно спросил я.

– Какое сегодня число? – засмеялся Лешка.

– Ну первое! – сказала мама.

– Первое чего? – подсказал брат.

– Апреля! – выкрикнул я, сразу догадавшись, в чем дело. Мне даже завидно стало, что не я, а Лешка такой здоровский розыгрыш придумал.

Мой брат даже на одной ножке запрыгал от счастья и запел во все горло:

– Первого апреля никому не верю! Первого апреля никому не верю!

– Ничего не понимаю! – сказала мама. – При чем тут первое апреля? Время восемь двадцать. Вы в школу опаздываете!

– Ничего мы не опаздываем, – засмеялся я, снимая со спины ранец. – Лешка ночью все часы на час вперед перевел. Вот почему он на кухню воду пить бегал, а потом бессонницу симулировал.

Тогда мама подбежала к столу, схватила свою сумочку и вынула из нее мобильный телефон.

– Семь двадцать, – сказала она слегка растерянно, когда посмотрела время.

– Первого апреля, – хихикнул Лешка, – никому не верю.

И все мы начали хохотать. Мы с мамой на него нисколько не рассердились. Чего тут сердиться? Разве бывает первое апреля без розыгрыша?! Нет! Так положено.

Царь горы

Как-то раз, в конце мая сидели мы на турниках, болтали ногами и мирно разговаривали. Вдруг в наш двор въехал огромный КАМАЗ с коричневым кузовом, как у самосвала. В кузове что-то лежало, но что, разглядеть было нельзя, потому что он был закрыт брезентом. Грузовик заехал прямо на траву, всю ее перемял, передавил, остановился посреди двора и стал чадить черным вонючим дымом.

– Вот умник! – возмутился поведением водителя грузовика Ванька. – Эдак он нам весь двор перепортит. Газон изуродовал, кусты поломал. Где мы играть будем?

– Действительно! – поддержал его Лешка. – Если так каждый грузовик к нам будет заезжать, что от двора останется?

– Может, он по делу приехал, – предположил Антон. – Говорят, рядом с нашим домом стройка будет.

– Стройка? – Ванька даже присвистнул. – Тогда держись, пацаны. Больше житья нам не будет. Все здесь разломают, разроют, и будем не один год грязь месить и слушать, как стройка грохочет. Прощай наш чудесный двор!

– Здесь дом вряд ли поместится, – усомнился Лешка. – Ему места не хватит.

– Если одноподъездный, то поместится, – объяснил я.

В это время водитель самосвала, невысокий и сильно загорелый дядька, выпрыгнул из кабины и стал ходить вокруг машины с задумчивым видом. В нашу сторону он даже не посмотрел, хотя мы от него шагах в пяти были. Знай себе, подбородок свой небритый скребет и живот чешет.

– Чего он ходит? – нарочно громко проворчал Ванька.

– Наверно думает, зачем он траву всю помял и кусты поломал, – тоже громко, но все же тише Ваньки сказал Антон.

– Ага, – усмехнулся Лешка. – Держи карман шире. Плевал он на траву и на кусты.

– Вот они взрослые! – опять возмутился Ванька. – Нас на уроках учат, что природу беречь надо, что в городе надо себя прилично вести. А сами что вытворяют? Какой они нам пример подают?

– Плохой, – сказал я.

– Вот именно, – согласился Лешка.

В этот момент, словно в подтверждение наших слов, шофер громко и смачно плюнул в траву, по-прежнему не обращая на нас внимания.

– Что я говорил! – обрадовался Ванька и тоже плюнул.

– А как сейчас взрослые матом ругаются, – горько вздохнул Антон. – Просто невозможно по улицам ходить.

– Во-во, – согласился Ванька, – а попробуй мы что-нибудь такое скажи? Блин!

– А чего это он в кузов лезет? – спросил Лешка.

Водитель быстро и ловко взобрался в кузов и стал возиться с брезентом. Мы даже встали во весь рост, чтобы было лучше видно. Дядька некоторое время разбирался со шнурами, которыми брезент был прикреплен к кузову, потом развязал их и стал брезент сворачивать, как мы с Лешкой ковер, когда его на улицу выбивать собираемся вынести. Мы так шеи и вытянули, стараясь разглядеть, что же там за груз под брезентом.

– Песок! – вдруг закричал Лешка. – Я первый увидел. Это песок.

– Подумаешь! – сказал Ванька. – Что ты песка никогда не видел?

– А зачем нам столько песку? – спросил Антон.

– Пляж здесь будут делать, – сказал я. – Сначала песка насыплют, потом воды нальют. Красота!

И все мы захохотали.

Пока мы смеялись, шофер закончил возиться с брезентом и вернулся в кабину. И тут он в первый раз на нас посмотрел. Мы с ним встретились взглядами, и он мне подмигнул. А я ему. Не знаю почему. Наверное, так полагается. Когда тебе подмигивают, в ответ тоже надо подмигивать. А то получится невежливо.

И вдруг кузов загудел и стал подниматься. Еще мгновение, и весь песок на траву высыпался. Получалась огромная песчаная гора. Выше нас всех раза в два. Как только грузовик отъехал, мы про него тут же забыли, все разом спрыгнули с турника, побежали к песчаной горе и сразу же на нее взобрались. Мои кроссовки и даже носки сразу наполнились песком. Лезть по нему было трудно, потому что ноги вязли и все время сползали вниз. Но каждый из нас хотел добраться до вершины первым.

Я всех обогнал и закричал:

– Я первый! Чур, я царь горы!

И тут же столкнул вниз Ваньку, который был вторым. Он скатился вниз, и ему пришлось взбираться заново.

– Ах, ты так! – закричал Ванька.

– Да, я такой! – выкрикнул я и столкнул вниз Антона, а потом Лешку.

А к горе уже со всего двора бежала ребятня. Мальчишки и девчонки, малыши и старшие.

– Я царь горы! – опять крикнул я и столкнул Дениску из третьего подъезда, затем еще двух девчонок Соньку и Лариску.

Воевать за свое горное царство с каждой секундной становилось все труднее и труднее, потому что ребят собралось много и все они сильно на меня разозлились.

– Вперед! – возглавил штурм Ванька. – На гору!

Эту атаку я отбил с трудом, а потом меня самого чуть вниз не стащили, потому что Сашка и Пашка, совсем еще дошколята, вцепились мне в ноги с двух сторон, и к ним присоединились Сонька с Лариской и еще какие-то незнакомые девочки.

– Леха, на помощь! – закричал я. – Наших бьют!

– Я здесь! – откликнулся Лешка, хватая за шиворот Пашку и Сашку и отбрасывая их вниз.

Вовремя он подоспел. Еще бы немного и мне не устоять.

– Не зевай! – предостерег я брата, отряхивая с рук песок. – Сейчас они вновь полезут. Ты, главное, за Антоном следи, а я Ваньку на себя беру. Остальную мелюзгу по ходу дела.

И точно! Ребята со всех сторон почти одновременно кинулись на нас! Мы отчаянно сражались за каждый сантиметр. Особенно тяжело было с малышами. Они маленькие, шустрые, подползают незаметно и сразу за ноги хватают и так держатся, что оторвать невозможно. Самым юрким и настырным оказался Пашка. Но я быстро сообразил, где у него слабое место. Он щекотки боится, поэтому как только я его под мышки хватал и начинал пальцами шевелить, он от смеха сам вниз скатывался. Даже толкать не надо. Этот прием и против Соньки оказался очень действенным.

– Так нечестно! – кричала она, когда я начинал ее щекотать, а потом хохочущую толкал вниз.

Ваньке ни меня, ни Лешку столкнуть не удалось. Тогда он скинул кроссовки и прямо в носках ринулся в атаку и в мгновение ока добрался до вершины.

– Лешка! – вовремя заметил его я. – Сзади!

Мы вдвоем сумели отразить Ванькино нападение. Но остальные ребята последовали его примеру и тоже стали разуваться и босыми на гору лезть. Нам стало труднее. Но мы отбивали атаку за атакой.

Вот это было веселье! Игра так игра! Давненько мы так не развлекались.

В общем, мы с братом гору отстояли. Раскидали всех, вытолкали с вершины и вдвоем остались. Стоим, отдышаться не можем и победно поле сражения осматриваем. Все ребята снизу на нас поглядывают и пыхтят. Тоже отдыхают.

– Так нечестно! Вас двое! – отдышавшись, сказал Ванька.

– Честно! Честно! – парировал Лешка.

А я посмотрел на него и неожиданно для себя взял и столкнул брата вниз. Тот полетел с горы вверх тормашками, как колесо покатился. Все засмеялись.

– Ты чего? – со слезами в голосе закричал Лешка, вставая и отряхиваясь от песка. – Мы же вместе!

– Уже нет! – ответил я Лехе. – Я царь горы. А царь может быть только один.

– Кинул тебя твой родной братец! – засмеялся Ванька и толкнул Лешку в бок.

– Ах ты, царская морда! – вдруг рассвирепел Лешка. – Вали Димона, ребята! Долой царя! Да здравствует республика!

Про республику Лешка в моем учебнике истории прочитал. Древние римляне тоже свергли императора и установили республику. Республика – это такое государство, где правит народ, а не царь или король. Вот Россия, например, тоже республика.

Я даже оглянуться не успел, как ребята все вместе оказались на вершине, дружно схватили меня и сбросили с горы вниз. Я покатился, как еж под откос, аж песку за шиворот набрал. Поднялся я, а ребята на вершине стоят и кричат:

– Ура! Республика! Нет больше царя горы!

Я попытался залезть на вершину и отвоевать свою корону, но ничего из этого у меня не получилось. Ребята дружно дали мне отпор. Мне даже обидно стало.

– Ладно! – крикнул я. – Сдаюсь! Пустите меня к себе!

– Нет уж! – засмеялся Лешка. – Нам тут цари не нужны. Мы все равны. Правда, ребята?

– Да! – поддержали его все. – Не пустим к нам царя. У нас республика!

– Я тоже хочу в республику! Не буду я больше царем!

– А не врешь? – недоверчиво спросил Лешка.

– Честно слово!

И ребята разрешили мне залезть на вершину. Всем было весело.

Целую неделю это была наша любимая игра. Сначала кто-нибудь завоевывал вершину и становился царем горы, а потом мы все вместе дружно свергали его и устанавливали республику. Правда, с каждым разом наша гора почему-то становилась все ниже и ниже, а в один прекрасный день мы вышли во двор и увидели, что ее раскатали катком и на этом месте стали строить трансформаторную будку.

Конечно, мы погоревали немного, а потом решили, что зимой построим себе высоченную снежную гору, и игра продолжится.

Как Катя кота выгуливала

Однажды Катя Лемминг решила с Бастиком погулять.

Бастик – это кот. Он очень пушистый, весь дымчатый, а кончики лап белые. Полная его кличка Себастьян. В Европе есть такое имя. Катин папа зовет его Бастиан, а все остальные Бастиком. Так проще. Похоже на русского Барсика.

Дело в том, что гулять Бастика не выпускают. Он самый настоящий домашний кот. Катя уверяет, что он был на улице всего три раза в жизни.

Однажды Катя решила, что сидеть дома взаперти вредно для здоровья любимого животного. Она вынесла кота на улицу, надела на него шлейку и попыталась приучить ходить на привязи, как собачку. Девочка поставила кота на травку, чтобы его лапкам было мягче ступать, и сказала:

– Теперь Бастик мы с тобой пойдем гулять.

Она произнесла эти слова так ласково и доброжелательно, прямо как учительница в первом классе. Но Бастик наотрез отказался ходить на поводке. Он жалобно посмотрел на хозяйку, громко мяукнул и, растопырив лапы, замер на месте как вкопанный. Почувствовав на себе ремешок, он, видимо, решил, что настал его последний час.

– Тебе нужно гулять и дышать свежим воздухом, чтобы шерсть у тебя стала блестящей и густой. Понял? – стала увещевать своего любимца Катя.

– Мяу! – ответил кот.

Это было такое «мяу!», что все мы сразу поняли, что он просит Катю оставить его в покое и вернуть на прежнее место, то есть на пуфик в спальной комнате Катиных родителей.

– Нет, нет, нет! – строго сказала Катя и потянула поводок.

Собаки обычно в таких случаях послушно бегут за хозяином. Но Бастик вдруг упал на бок и громко замяукал:

– Мяу! Мяу! Мяу!

– Ну что ты капризничаешь? – сказала Катя. – Пошли. Нечего валяться.

Но кот ее не слушался, он продолжал жалобно мяукать и волочился по земле, как мешок. Катя чуть не плакала. Лешка решил ей помочь.

– Хочешь, я ему пинка дам? – предложил он. – Побежит как миленький. Не бойся, я не больно. Только слегка.

– Не смей! – строго сказала Катя. – Бастик умница. Он и так пойдет. Правда, Бастик? Уси-пуси-муси!

Но ничего из этого не вышло. Не помогло Кате ее «муси-пуси». Кот продолжал валяться на траве и голосил так громко и жалобно, что вокруг стал собираться народ. Соседи и просто прохожие. Ну и детвора, конечно, со всех подъездов набежала.

– Что тут происходит? – спрашивали все друг друга.

– Девочка бездомного кота поймала, хочет его приручить, – говорили одни.

– Нет, это она своего кота на поводке учит ходить, – догадывались другие. – Как в цирке. Она, наверно, артистка, вот кота и дрессирует.

– Давай, Бастик, давай! – подбадривали кота мальчишки.

– Вы что это животное мучаете? – вдруг стала возмущаться старушка Муравьева из восьмого подъезда. – Я сейчас милицию вызову!

– Это мой кот! – возразила ей Катя. – Я его выгуливаю.

– Кто же так выгуливает? – покачала головой бабушка Муравьева. – Это же не собака. Ты его отпусти с поводка. Пусть он на свободе бегает.

– Он тогда убежит! – сказала Катя.

– Ничего не убежит. А так он у тебя задохнется.

– Точно, Катя, отпусти кота, – сказал Лешка. – А я его держать буду. И он не убежит.

– Ладно, – согласилась Катя. – Только ты смотри, не проворонь моего Бастика.

– Не боись!

Лешка прижал Бастика к земле, а Катя сняла с него поводок. Кот смотрел на ребят как на великих мучителей, и глаза у него были огромные-преогромные. Я таких глаз у кошек никогда не видел. Когда его освободили, он так и остался лежать на траве, и вид у него был такой, словно он прощался с миром.

– Вот видишь? – самодовольно заметил Лешка. – Никуда он бежать не собирается.

Но тут по дороге с шумом проехала «Газель», взвизгнув на повороте шинами. Бастик от страха прижал уши к голове, мяукнул и вдруг прыгнул Лешке на грудь, вцепившись когтями ему в рубашку.

– А-а-а-а-а-ай!!! – заорал Лешка на весь двор, потому что когти впились ему сквозь одежду прямо в тело. – Больно!

А Бастик от его крика испугался еще больше и быстро взобрался моему брату на плечо. А потом как прыгнет на того, кто стоял рядом, то есть на меня. От испуга и от кошачьих когтей я тоже заорал как резаный.

– О-о-о-о-о-ой!!!

Все вокруг хохочут, кот орет, а я закрутился как юла. Кот с меня наконец спрыгнул и припустил прочь.

– Убежал! – в ужасе воскликнула Катя, всплеснув руками.

– Лови его! – закричал Ванька.

– Держи его! – подхватил Антон.

Все мальчишки бросились за котом.

– Осторожнее! – кричала во время погони Катя. – Не пугайте его! У него от нервов сердце может разорваться.

Но мы ее не слушали, потому что бежать за котом было очень весело.

– Держи его! Лови! – кричали мы друг другу.

А кот улепетывал от нас, и хвост у него торчал, словно перо на шляпе шотландского гвардейца.

Бастик носился по двору пока наконец не взобрался на дерево. Он пулей взлетел по стволу березы и замер на одной из нижних веток. Он недовольно смотрел на нас сверху и нервно бил хвостом.

– Как же он теперь оттуда слезет? – заплакала Катя. – Он же разобьется!

Этого мы с Лешкой допустить не могли, и оба полезли на дерево. Леха первым добрался до Бастика, снял его с ветки и прижал к себе.

– Давай его мне! – крикнул я брату.

Лешка осторожно передал мне кота, и я вместе с Бастиком спрыгнул на землю.

– Держи своего питомца! – сказал я Кате, протягивая ее любимца.

Она счастливо улыбнулась, сразу перестала плакать и поцеловала кота в нос. Мы все стали его гладить. Сердце несчастного животного так бешено колотилось, что мы его с трудом успокоили.

Катя унесла Бастика домой и больше не пыталась его на привязи водить. Он теперь только на балконе гуляет и на нас сверху смотрит. Мне кажется, с благодарностью. Наверное, вспоминает, как мы с братом его с дерева снимали.

Велосипед

Если у ребенка нет велосипеда, то ничего хорошего в этом нет. Грустное детство. Нам с Лешкой мама купила велосипед, когда мы были малышами. Это был веселый маленький велосипед с толстыми шинами. Он нам сразу понравился. Новенький, блестящий со звонком. Просто чудо! Стали мы с Лешкой на нем кататься. Ох, и весело было! Но в один прекрасный день пришел к нам дядя Володя, мамин двоюродный брат, увидел, как мы катаемся и говорит:

– Безобразие! Такие большие мальчишки, а все еще катаются на четырех колесах. Нет, братцы-кролики, пора вам учиться на двух колесах кататься.

И убрал боковые колеса. Сел я на наш велосипед, а он словно чужой. Как будто его подменили. Не хочет слушаться. Только я начинаю ехать, а он на бок валится. У Лешки то же самое.

Мы давай дядю Володю ругать и просить его обратно боковые колеса поставить, а он только смеется и приговаривает:

– Ничего, братцы-кролики, учитесь. Это намного легче, чем ложку в руке держать.

Так и не поставил колеса обратно. Делать нечего, пришлось нам осваивать двухколесный велосипед. И когда уже поздно вечером я вдруг взял и поехал и проехал целых десять метров, а может и больше, я понял, что прав был дядя Володя. Два колеса – куда лучше, чем четыре. И скорость больше и свобода, и поворачивать легче. И вообще – здорово.

На следующее утро я вытащил велосипед во двор и стал его дальше осваивать. И надо же! С каждым разом я все дальше и дальше на нем ехал. К вечеру, я уже вовсю гонял по двору на двух колесах.

У Лешки дела шли не так быстро. Не заладилось у него это дело. Сядет на велосипед, а ехать боится. Ноги на землю ставит, и давай машину туда-сюда волочить.

– Чего ты его волочишь? – удивляюсь я. – Получается, не он тебя везет, а ты его.

– Ничего, ничего! – сопит в ответ Лешка. – Вот сейчас только оттолкнусь, как следует, и поеду.

А сам продолжает ногами идти. И так три дня подряд. Смотрел я, смотрел на это безобразие, потом мне это надоело, схватил я велик с Лешкой за руль обеими руками и побежал. Ему ничего не оставалось делать, как педали крутить. Разбежался я и выпустил велосипед вместе с Лешкой.