Читать онлайн Сказка спутанных миров

Глава 1. Как спутались миры

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была девочка по имени Роза. Была она очень любознательная, любила учиться… Хотя нет, уроки делать ей не очень-то нравилось, но очень любила она узнавать что-то новое, изучать, как устроен мир. Например, почему грохочет гром, откуда берутся облака, где ночуют поезда и как живут люди в других странах. Пока другие девочки виртуальных кукол в телефонах наряжали и спорили, чья круче, Роза играла во всякие «бродилки» – такие игры, где надо ходить по разным комнатам или разным городам и отгадывать загадки, искать всякие интересные штуки, а потом применять их в неожиданных местах. Иногда развивала какую-нибудь ферму или замок – только не такой, где всё время драться надо (это же мальчишеские игры!), а где надо всякие постройки делать, комнаты украшать, да с соседями дружить и торговлю вести. Вот их-то Роза украшала вовсю! Замки у неё были все с башенками, статуями, фонтанчиками, комнаты – как королевские покои украшены и обставлены, фермы – здоровенные, где всё-всё растёт, овечки ухоженные и даже коровки с бантиками! А ещё Роза любила фантазировать. Бывает, наиграется в очередную бродилку, потом заснуть долго не может – лежит и мечтает, что там дальше в игре будет, как будто она сама эту игру сделала, да какие правила там теперь, в какие новые города и страны попадает её виртуальная героиня, и какая красота там везде царит.

И конечно, у девочки Розы были мама (Мариам) и папа (Гамлет Мовсисян), и даже бабушка – мать отца – была. Бабушка отдельно жила, в горном селении. Крепкая была старушка, про Джеймса Бонда книжки читать любила, хозяйство сама вела, в местном Доме культуры и досуга (который в деревнях почему-то называют клубом) развлекательные вечера устраивала. Папа с мамой каждое лето гостили у неё, да и Розу с собой привозили, иногда надолго одну у бабушки гостить оставляли. Вот и в то лето, когда Роза попала в эту сказку, они тоже у бабушки гостили.

Однажды, солнечным ленивым утром, когда бабушка была по делам в своём клубе, папа в сарае по хозяйству возился, а мама на кухне хлопотала, Роза играла с бабушкиным толстым котиком.

– Сходи, Роза, к бабушке, – сказала ей мать, – отнеси ей пахлавы к чаю.

И дала мама Розе небольшую корзинку свежей пахлавы. Надела Роза свою любимую старую жёлтенькую шапочку-панамку (местные мальчики за эту шапочку Розу часто дразнили, называли «Шапи́к», но Роза им по мордасам отвешивала – неробкого десятка девочка была – на чём дело и завершалось) и отправилась к бабушке.

Идёт Роза, напевает себе весёлую песенку. Смотрит – навстречу бредёт понурая собака, глядит на Розу грустно очень. Голодная, видимо.

«Дам-ка я собачее один кусочек», – подумала Роза и дала собачее пахлавы.

Съела собака и ещё просит.

«Странно, – подумала Роза, – а собачки пахлаву ведь не едят!»

Но она добрая девочка была, дала ещё пахлавы. Повеселела собачея, идёт рядом с Розой, радостно хвостом виляет.

«Надо бы назвать собачку как-то», – подумала Роза, а вслух сказала собаке:

– Собака-собака, а ты мальчик или девочка?

А собака наклонила голову набок и как гавкнет Розе, строго так, по-мужски – явно не хочет, чтоб его девочкой считали.

– Ролик будешь, – вслух решила Роза, – Шарик – это отстой, таких много по свету бегает! Всякие Альфы и Беты – это имена для породистых собак, а ты явно дворовый какой-то. Так что – Ролик!

Обрадовался Ролик, что получил имя, хвостом виляет и рядом идёт.

Идёт Роза через поле, потом по горной дороге мимо родника, у которого старый камень-виша́п стоит. Он уже пять тысяч лет тут стоит – говорил как-то Розе дядя Роберт. Он археолог, ему видней. Только мимо камня прошла – вроде как-то всё вокруг ярче стало, и птицы вроде громче поют, и воздух какой-то особенный, а небо зеленоватым стало. Смотрит Роза – и глазам своим не верит. Спорят на дороге дядя Оганесян (двоюродный брат папы), старший сержант полиции, и другой кто-то – великан самый настоящий, сказочный – дэв.

– Гражданин! Я вас уже третий раз спрашиваю! Вы кто такой? Документы у вас есть? – напирал на великана старший сержант Оганесян.

– Отстань от меня, стражник! – ревел великан-дэв, – тут я живу, вот за этим самым вишапом! Все тут меня знают, спроси вон арале́за1, что рядом с девчонкой – не вру я!

Ролик откашлялся, потявкал немного и произнёс вполне себе человеческим голосом:

– Дэв не врёт, тутошний он.

– Ролик!!! Ты по-нашему говоришь! – сразу удивилась и обрадовалась Роза.

– Спасибо за угощение, девочка, – поблагодарил Ролик, – вкусно было!

В это время дэв нащупал дубину, чтобы хорошенько стукнуть старшему сержанту Оганесяну по голове. Но аралез Ролик молниеносно оказался рядом с дэвом, раззявил внезапно непропорционально увеличившуюся пасть, в которой росли огромные зубищи, и тяпнул дэва за задницу. Дэв взвыл и бросился бежать.

– Какое вопиющее нарушение общественного порядка! – заявил сержант Оганесян.

– И не только общественного, – внезапно раздался гулкий голос из камня-вишапа. – Тут уже вселенским беспорядком попахивает! Разные миры – например, ваш и наш – сливаются.

– А раньше они что? – спросила простодушная Роза.

– Раньше они имели только небольшое количество общих точек. В этих точках и стоим мы, камни-вишапы. Мы – стражи границы. Но теперь миры сливаются и спутываются, причём не только наши с вами миры, ещё и другие смешиваться стали, а почему – и как их обратно развести – разве что Правитель времени, старец Жамана́к знает. Вот бы вам, ребята, его найти да спросить. Давешний дэв – он действительно в доме позади меня живёт, да только не в вашем мире и даже не в моём, а совсем-совсем в другом! И если такие как он попадут в ваш мир – ой, наделают бед! Торопитесь!

Подумал тут маленько своей государственной головой старший сержант Оганесян и решил сперва доложить начальству.

– Акопян! – позвал он. Из-за камня появился рядовой патрульный Арутюн Акопян. Все обернулись и разинули рты. Было от чего! Рядовой Акопян был одет в кольчужный доспех, при нём был меч, за спиной висел внушительных размеров щит, на поясе притаился кинжал. Завершал картину пистолет Макарова, в кобуре на том же ремне.

– Грозен, грозен, – ехидно оценил наряд рядового Акопяна Ролик, – любого врага порубает. Пистолет против ча́рков2 очень хорош – и больно, и огонь. Огня они как огня боятся, хе-хе!

– Акопян! – Развёл руками сержант, – ты где так вырядился?

– Да вы на себя посмотрите, товарищ старший сержант, – смутился Акопян.

Только что сержант был одет в обычную полицейскую форму, но теперь на нём была пластинчатая броня из потускневшего металла, на голове – причудливый металлический шлем. За спиной висел продолговатый щит с изображением вишапа. По краю щита шла витая надпись «Министерство внутренних дел. Отдел охраны общественного порядка». На поясе поблёскивал меч, рядом с мечом так же висел пистолет Макарова.

Первым очнулся аралез.

– Это всё последствия слияния миров, – констатировал он. – Кстати, полиция-милиция есть в подавляющем большинстве миров, где я был. Практически в каждом. И в каждом вы будете выглядеть по-другому. Так что никто вас не обидит, даже побаиваться будут! Давайте-ка, действительно, сходим к деду Жаманаку, спросим, что случилось, пусть вернёт всё как было. Я знаю, где он живёт!

Ролик стал вилять хвостом и аж запрыгал от нетерпения – так ему хотелось отправиться в путь.

– Надо начальника отделения поставить в известность, он у нас решает, кому и куда идти, – строго сказал Оганесян и собирался уже приказать Акопяну бежать в отделение писать докладную, но Ролик остановил его.

– Не надо начальства, оно испугается, как бы не вышло чего, и запретит куда-либо ходить! А само сделает вид, что ничего не происходит, пока дэв ему своей дубинкой по голове не стукнет!

– Всё равно к начальству надо, – упорствовал Оганесян, – наверно, этот Жаманак живёт чёрт знает где, может даже не в нашем мире (теперь уже – мирах!). Нам нужен транспорт. А транспорт – опять-таки! – у начальства просить. Вот ты, пёс говорящий, что нам можешь дать? Ковёр-самолет? Конька-Горбунка? Сапоги-скороходы? Гиперпространственный проникатель или волшебный портал? Крылья твои где, раз уж ты аралез? Может, сам нас на спине повезёшь?

Тут Ролика, видимо, укусила какая-то блоха, он закрутился на месте, пытаясь укусить себя за бок, и не ответил.

– Нам нужен конь, – вдруг сказала девочка Роза, подумав, – он в сказках доставляет героев (а чем мы не герои?) за тридевять земель. А может, ещё и за моря-океаны придется плыть. Так что – морской конь.

Оганесян не сдавался.

– Какой конь, Роза, ты-то что тут делаешь вообще? Почему не дома? Куда тебе плыть за моря-океаны? Видишь, тут какая-то беда случилась, опасно, дэвы всякие с дубинками бегают! Иди лучше домой, папе привет передай! Нет, я сам тебя отведу, а то действительно дэвы всякие с дубинками бегают…

– Я к бабушке иду, – заупрямилась Роза, – вот пахлаву ей несу к чаю!

– Вкусная пахлава, – подтвердил Ролик. Теперь он сидел на земле и старательно чесал себе задней лапой под ухом, – и она, между прочим, права! Конь из Межмирья нам был бы весьма кстати!

Дядя Оганесян хмуро посмотрел на аралеза. Наверное, ему тоже захотелось пахлавы. А может, просто Ролик слишком много болтает невпопад.

– Значит, к бабушке провожу я, а ты, Акопян, бегом в отделение и всё опиши в докладной!

Аралез Ролик хотел ещё что-то сказать, ну тут его укусила особенно злобная и большая блоха. Он взвизгнул и начал яростно чесаться.

– Вот гадёныш… – пробурчал он, вытряхнув блоху и придавив её лапой, – дайте кто-нибудь молоток. Акопян! У тебя должен быть молоток!

Рядовой Акопян послушно порылся в холщовом мешочке, который теперь висел у него на ремне за поясом вместо служебной сумки с протоколами и достал, к своему огромному удивлению, здоровый молот на длинной ручке.

– Сейчас я уберу лапу, а ты хрясни, – скомандовал Ролик, – именно в такой последовательности, а не наоборот! Ничего не бойся, чтоб ты ни увидел. Бей, и всё тут. Ясно?

Акопян пожал плечами, посмотрел на Оганесяна (тот тоже равнодушно пожал плечами) и замахнулся молотом. Аралез быстро убрал лапу. На камне сидело крошечное мохнатое существо. Оно злобно сверкало маленькими глазками-бусинками. Акопян ударил что есть мочи. Небо расколола молния. Грохнул гром, и земля содрогнулась. Из места, где было существо, в небо рванул столб пламени. Все попадали наземь.

– Я так думаю, это был пайапи́с3, – авторитетно изрёк аралез, поднимаясь с земли и отряхиваясь. – Это мелкие, но очень злобные духи, которые сосут кровь или магическую силу. Воплощаются в таких вот мерзких тварей и вредят полезным сельскохозяйственным животным вроде меня!

Все улыбнулись этим словам. Воображение Розы тут же нарисовало «сельскохозяйственного» пса Ролика с большим выменем, курчавой шелковистой шерстью, крутыми рогами и свиным пятачком.

Вдруг в воздухе что-то звонко щёлкнуло и на месте влажного собачьего носа Ролика появился розовый пятачок.

– Ээ! – возмутился аралез, – а ну верни! Прекрати! Когда ты научилась колдовать? Недоучка!!!

Роза испугалась и, зажмурившись, ясно представила Ролика с обычным собачьим носом. Когда она открыла глаза, нос у Ролика был прежним.

Полицейские с удивлением смотрели то на Розу, то на Ролика. Аралез старательно облизывал свой нос и напряжённо таращил глаза на переносицу – видимо, пытался понять, всё ли Роза вернула как было или опять что-то напортачила.

– Безобразие, – проскулил наконец он, – сильная ты колдунья, только вот толку никакого, учиться тебе надо, чтоб не испортить кого-нибудь!

– Но я не умею колдовать! – попыталась оправдаться Роза.

– Волшебство стало проникать в ваш мир, – гулко молвил камень-вишап, – а я ничего не могу с этим поделать. Что-то очень недоброе сегодня рано утром случилось, и теперь с каждым часом разные миры всё больше и больше запутываются. Другие стражи тоже говорят – произошло что-то нехорошее, и давным-давно разделённые миры опять в один сливаются, как оно и было в самом начале времён.

– А доказательства где? – вдруг перебил вишапа Оганесян.

– Чего доказательства? – вмешался Ролик, – того, что Роза – колдунья, или что миры сливаются? Мало тебе того, что Роза с моим носом сделала? Или ты уже глазам своим не веришь? Иди и сиди со своим начальником, собирай доказательства, пока вам обоим дэв по голове не настучит!

Старший сержант Оганесян обиженно насупился. Он понимал, что не поверит никто его докладной, психом посчитают. Тут требуются доказательства. Но, с другой стороны, есть свидетель – Акопян (Роза не в счёт – в таких делах не верит закон маленьким девочкам), да и сам он был при исполнении, а вот если ещё и псину говорящую предъявить, хотя… Вот есть тут в соседнем селении старушка одна – настоящая ведьма, соседи постоянно на неё жалобы пишут, Оганесян сам неоднократно выезжал с проверкой, но ведь в протоколе не напишешь, что «гражданка Мурадян направила стадо гражданина Амбарцумяна в пропасть путём так называемого сглаза». Закон колдовства не признаёт и говорящего пса не признает. А вот Розу он лично знал всю её жизнь, и никогда за ней никакого колдовства не было замечено, а тут – нате! – нос собаки в свиной пятачок превратила. Значит – сделал про себя вывод Оганесян – не врёт камень: всё это колдовство откуда-то из другого мира пришло, и теперь его обязанность – защитить односельчан от неизвестной напасти. Но вслух он сказал:

– Так, я здесь старший и по возрасту, и по званию, так что я и решать буду, что нам дальше делать.

Ролик противно захихикал, из глубин камня тоже раздалось какое-то бульканье.

– С чего это ты тут старший? – ехидно спросил аралез, – мне, например, семьсот лет, а тебе?

Камень тоже не стал молчать:

– А я вот вообще здесь стою с тех времён, когда людей ещё не было! И звание у меня – Третьей тяжести Глаз ворот Анзо́ра. Что-то вроде полковника по-вашему.

– Всё равно, – настоял Оганесян, – полковник, не полковник – сам же сказал: не можешь ничего поделать! Ты – камень, тебе всё равно. А я всё ещё могу! И племяшку свою двоюродную в обиду не дам!

Камень молчал. Акопян только пожал плечами. Ролик опять сел и стал чесаться. Только Роза с надеждой спросила:

– Так, значит, идём искать этого волшебного дедушку?

– Нет, тебя я отведу к бабушке в клуб, – с этими словами дядя Оганесян взял Розу за руку и повёл её дальше по дороге. – Ты пока с нами, – велел он Акопяну.

Все молчали. Акопян устало топал за своим командиром, Ролик плёлся позади всех, хвостом не махал, и на его морде опять была грусть-печаль. Вдруг Оганесян остановился как вкопанный. Акопян выдохнул и присел на камень у дороги. Ролик навострил уши и забежал вперёд.

– А где клуб?.. – шёпотом спросил сам себя старший сержант.

И действительно, вместо массивного квадратного здания Дома культуры у дороги стояла круглая башня из серого камня. Окна-бойницы чернели копотью, через самое верхнее было видно обугленные балки крыши и всё такое же неестественно-зеленоватое небо.

– Что за чертовщина! – ругнулся Оганесян. – Стой здесь, – строго сказал он Розе, а сам пошёл к башне.

Удивлённая Роза не посмела ослушаться и присела на камень рядом с Акопяном.

– Наринэ Арнольдовна! Наринэ Арнольдовна-а-а!!! – зычным голосом звал сержант бабушку Розы. Башня молчала. Вся природа молчала – не стрекотали кузнечики, не перекликивались птицы в вышине, не журчала вода. Только небо ещё чуть-чуть позеленело да солнце стало светить ещё жарче. Оганесян вернулся удручённый.

– Ладно, твоя взяла, – сказал он аралезу, – говори, где найти твоего деда-управляющего.

– Далеко, – лениво ответил Ролик. Он пытался принять важный вид и говорить с сержантом как бы свысока, нравоучительно, но хвост его снова стал вилять от предвкушения путешествия и испортил всю картину.

– Тогда идём в отделение, возьмём машину.

Оганесян опять взял Розу за руку и бодро зашагал в обратном направлении. Акопян уныло поплёлся за ним. И только Ролик уже не плёлся, а радостно трусил то слева от Розы с дядей, то справа, а то и вовсе забегал вперёд.

Глава 2. Приключения начинаются

Герои шагали по селу, часто изумлённо оборачиваясь – то слева вместо старого забора и покосившегося домика за ним колосились густые заросли борщевика, то справа – вместо железной сетки, густо увитой лозами винограда, высилась деревянная беседка, увитая плющом. А то и у кого-то из сельчан весь огород был засеян не капустой, картошкой или клубникой, а какими-то синими стебельками, плавно покачивающимися влево-вправо, хотя никакого ветра не было. В остальном же всё было как всегда, и вот уже снова стали слышаться обычные звуки – мычание коровы вдалеке, перекличка птиц в поле, гудение насекомых в кустах. Даже форма на полицейских как-то незаметно снова стала самой обычной, человеческой, без причудливых шлемов и сказочных мечей. Отделение, где служили дядя Оганесян и Акопян, тоже никак не изменилось, только табличка у двери теперь была не металлическая, а каменная, из какого-то коричневого камня с золотыми прожилками.

– Ну, что ж, будем надеяться, все машины в улиток не превратились, – пошутил старший сержант Оганесян, хотя было видно, что он нервничает.

Герои зашли в отделение. На проходной всё было как и прежде, только никто не сидел за столом со старым телевизором, показывающим чёрный ход и двор отделения, где стояли две служебные машины. В коридорах было пусто и прохладно. У кабинета начальника Оганесян остановился, поправил форму на себе и Акопяне, посадил Розу на стул для ожидающих приёма (Ролик сам улёгся на пол у её ног), тяжело вздохнул и постучал.

– Да-да! – приглушённо буркнуло изнутри.

Оганесян снова тяжело вздохнул и открыл дверь.

Кабинет начальника был небольшой, но с массивным рабочим столом у окна, за которым сидел… дэв! Здоровенный, в форме, при погонах, но дэв! Он еле помещался за столом, казалось, если он встанет или хотя бы потянется, то зацепит стол коленками, и тот просто опрокинется. Оганесян замер на пороге. Акопян, машинально шагнувший вслед за командиром, ткнулся ему в спину.

– Аа, это ты, Оганесян! Проходи, проходи! Тут жалоба на тебя поступила от гражданина… – дэв заглянул в папку у себя на столе и вытащил оттуда бумагу, – Ашшурбанипа́ла. Пишет, что вломился в его жилище, превышал полномочия. Мзду требовал… Как понимать? – дэв помахал бумажкой в воздухе и насупил густые косматые брови.

– Ааа… эээ… Какая мзда, я всего лишь у него документы спросил! – Оганесян собрался с духом и сделал вид, что ничего не происходит. Далось это ему нелегко, но он был всё-таки храбрый мужчина – немало преступников поймал, не раз смотрел смерти в лицо, защищая слабых и обиженных. Ну да, ну, дэв… Если теперь дэв может быть начальником отделения, придётся выкручиваться. Хотя если дэв может принять заявление от другого дэва, значит, документ у того всё-таки был! И ещё он смеет порочить доброе имя Оганесяна взятками! Старший сержант тоже насупил брови: – Врёт он! Клевещет! У меня и свидетель есть: не было ни превышения, ни взятки! Счас схожу, докладную принесу, я написал уже, забыл с собой захватить.

С этими словами Оганесян попятился, вытолкал Акопяна спиной за дверь и закрыл её.

– Быстро! Уходим отсюда! Только без шума, – громким шёпотом затараторил Оганесян, быстрым шагом направляясь к выходу. Все устремились за ним, стараясь делать большие шаги, чтобы не побежать и не топать, но идти быстро. Там, где коридор заканчивался и был выход в холл, Оганесян резко остановился, быстро выглянул из-за стенки, убедился, что на проходной так же пусто, и скомандовал:

– Теперь бежим!

И герои, уже не таясь, рванули к выходу, потом на улицу, потом до конца улицы и завернули за угол. Только там они остановились и перевели дух.

– Говорил я тебе – дурацкая затея к начальникам ходить! – назидательно заявил Ролик. Пробежка раззадорила его, и он всё не мог остановиться, суетливо петлял между людьми, радостно виляя хвостом.

– Да-а, транспорт нам теперь не светит, – грустно заключил Акопян. Он выглядел самым усталым и был явно не прочь где-нибудь присесть.

– Надо Розу отвести домой, – решил Оганесян.

Сказано – сделано. Сколько Роза ни дулась, дядя отвёл её к дому. Здесь тоже ничего не изменилось: толстый кот развалился на подоконнике, предоставив солнцу греть его пузо, в комнате бубнил телевизор, даже небо вновь оказалось голубым. Мама Розы вешала бельё во дворе. Увидев нашу компанию, она помахала им рукой. Акопян с Роликом остались на улице (первый достал из кармана игрушку – спиннер и стал его крутить, второй – с любопытством смотреть), а Оганесян с Розой прошли во двор.

– Здравствуй, здравствуй, Овик-джан! – воскликнула мама, – проходите в дом, я счас закончу и приду, кофе приготовлю! Гамлет в сарае с мотоблоком возится, позвать?

– Нет, Мариам-джан, я на службе, некогда, лучше вечерком зайду. Вот, Розу привёл.

Мама нахмурилась, посмотрела на дядю Оганесяна, затем на Розу. Потом упёрла руки в бока и строго спросила:

– Роза, ты что-то натворила?

– Да нет, Мариам-джан… – начал было сержант, но Роза решила взять всё в свои руки и бесцеремонно перебила его. Ведь если дядя сейчас действительно расскажет про дэвов и говорящие камни, мама точно её никуда не отпустит!

– Нет, мам, – затараторила она быстро-быстро, не давая взрослым опомниться, – я ходила к бабушке, но её там не оказалось, зато встретила дядю Овика, он сказал, что проводит меня обратно, чтобы никто не обидел, хотя кто меня обидит – меня же все знают, а если мальчишки опять дразнить начнут, я им – ух! – Роза потрясла в воздухе кулачком, – зато дяде надо дедушку одного найти, который всё знает, он что-то важное расскажет нам, можно я с дядей Овиком пойду? Вот и пахлаву дедушке подарю, всё равно бабушки в клубе не было, а ещё собачка у них умная, я с ней поиграю, можно, можно? – Роза схитрила, не сказав маме, что в клубе не было не только бабушки, но и самого клуба, решив, что такие подробности сейчас не к месту.

Мама, растерявшись от такого напора, посмотрела за забор на Акопяна и Ролика, прохлаждавшихся в тени старого дуба, потом на Оганесяна, снова нахмурилась и спросила: – Что, какой-то криминал расследуешь?

– Да нет, никакого криминала, это не по работе вообще, – простодушно отмахнулся Оганесян, но тут же об этом пожалел, ведь если б он сказал всего лишь «да», мама никуда бы Розу и не отпустила! А так, мама сразу перестала хмуриться и разрешила:

– Хорошо, идите, уж с тобой-то, Овик, я за Розу совершенно спокойна! Только к вечеру возвращайтесь!

– Мам, люблю тебя! – воскликнула Роза, подпрыгнув от радости, быстро обняла маму и, чтоб закрепить результат, перехватила корзинку с пахлавой, потом схватила дядю Оганесяна за руку и потащила его к калитке.

Опешивший Оганесян покорно пошёл за ней. Мама, махнув им на прощанье рукой, вернулась к белью.

– Лихо, лихо, ничего не скажешь, – прокомментировал Ролик, когда они подошли к дубу, и стал суетливо бегать вокруг Розы, – пошли транспорт добывать!

Герои двинулись вниз по улице, обсуждая, какой же транспорт им понадобится и где его взять.

– Служебный транспорт вычёркиваем, – подытожил Оганесян.

– А нельзя ли туда как-нибудь разом переместиться, по-волшебному, раз уж волшебство проникло в наш мир? – спросила Роза.

– Верно мыслишь, мала́я, – поддержал Ролик, – есть вообще-то разные предметы, помогающие из мира в мир путешествовать тем, кто этого не умеет. Я вот, например, умею, – похвастался он, – но только там, где миры граничат друг с другом, где стоят камни-вишапы. Например, сегодня шёл я по своим делам мимо вишапа давешнего, как вдруг, смотрю – в вашем мире очутился! И ты мне навстречу с пахлавой как раз и топаешь, – аралез прижался к её ноге, – добрая ты душа, Роза, сердце у тебя тёплое и открытое. Боюсь, хлебнёшь ты горя из-за доброты своей душевной!

Роза остановилась как вкопанная.

– Так значит мне не надо было пахлавы тебе давать?

Ролик замялся.

– Нууу… Это потому, что я тебе первым попался, а вот если б тот дэв тебя первым встретил…

– Я бы и его угостила! Мама говорит, не надо жадничать, надо делиться! – возмутилась Роза.

– Значит, твоя мама живёт в своём уютненьком мирке и настоящую жизнь весьма мало знает…

– Так! – перебил его Оганесян. Ему крайне не понравилось, что какая-то излишне болтливая собака поучает его маленькую племянницу. Он-то как раз хорошо знал жизнь всякую, и добрую, и недобрую, но искренне считал, что Розу совсем необязательно посвящать в печальные стороны жизни в столь нежном возрасте, да ещё и без ведома мамы. – Не твоё собачье дело, кто как живёт и что знает! Взялся проводить нас к этому… как его звать… начальнику времени, так делай что должен, а не встревай в калашный ряд со своим рылом… Роза, сделай ему опять рыло вместо носа!

Ролик испуганно посмотрел на Розу (а вдруг и впрямь сделает!), недовольно что-то буркнул себе под нос и проворчал:

– Идёмте опять к старому вишапу. Мир, в котором живет Повелитель времени, называется Кесо́р, и отсюда туда прямого хода нет. Нам нужен Мастер Хе – то ли великий волшебник, то ли великий шарлатан, но он точно сможет помочь. Он дружит со стариком, и поговаривают, что из его замка есть прямой проход чуть не в самый Хрустальный дворец Жаманака… А я пока вам расскажу, что к чему в нашей вселенной, а то тут некоторые воображают себя такими знатоками жизни, что прямо задней лапой закопать хочется! А сами даже не знают, как Повелителя времени зовут.

Дядя Оганесян, конечно, разозлился, руки у него так и чесались дать подзатыльник наглому псу, но сейчас он действительно не понимал, что происходит, откуда взялись все эти «миры» и сказочные существа, так что решил промолчать и дать аралезу высказаться.

– Итак, – начал Ролик, сменив раздражённый тон на занудную речь, которой обычно усталые учителя истории в сотый раз рассказывают о событиях тысячелетней давности, которые не интересны ни ученикам, ни даже самим учителям. – Когда-то, в стародавние времена, на планете, кроме людей, жили многие разумные существа самых разных рас. Становилось их всё больше и больше и разнообразнее, и в конце концов стало места всем не хватать. Тогда Бог разделил единый мир на множество миров, существующих параллельно – то есть эти Альтернативы как будто рядом друг с другом стоят, но при этом друг другу не мешают. Все новые миры были разные, даже законы природы где-то одни, где-то – другие. Разные миры приглянулись разным существам и стали они в них жить, а в соседние миры попадая лишь с разрешения стражей границ или в виде совсем других существ. И только три расы захотели быть во всех мирах сразу – ба́хты, дэвы и вишапы. Тогда одни растворились во времени, другие – в пространстве, третьи – в материи. И Бог создал для них по специальному, родному миру, где они всегда могут жить в своих настоящих телах, а в остальных мирах они воплощаются во времени, в пространстве и в материи. Хотя в некоторых мирах они тоже могут жить как обычные разумные существа во плоти.

Вишапы, обладавшие безудержной тягой ко всему материальному, в конце-концов сами стали материей – громадными камнями, иногда даже целыми горами – зависело от того, насколько большим, взрослым и сильным был вишап. Многие из них встали на стражу границ миров и до сих пор стоят в местах, где разные миры соприкасаются друг с другом, а эти границы настолько тонки, что можно попасть из одного мира в другой. Но вишапы – суровые стражи, они следят, чтобы волшебство не перетекало в миры науки и техники, чтобы высокотехнологичные изобретения не попадали в миры волшебства или в миры, где время течёт вспять. Есть много миров, и все они различаются и все уникальны, но только немногие существа способны свободно пройти мимо сурового камня-вишапа из одного мира в другой. Например, мы, аралезы. Мир, где вишапы живут своей настоящей сущностью – в виде громадных крылатых огнедышащих ящериц, называется Драго́л, и правит им самый старый из них – Аждаа́к.

Бахты – существа, растворившиеся во времени, живут многодетными семьями в мире Кесор, где и правит наш Жаманак. В мире людей бахты предстают как воспоминания, сны и предсказания. Мамы – это воспоминания, папы – мечты и образы будущего, а дети – сны. Когда дети шалят, людям снятся другие миры, искажённое (или действительное) будущее или прошлое. А люди потом путаются – где правда, где баловство, где прошлое, где будущее, и делают всякие глупости, например, гадают по снам, думают, что сны – это всякие там указания для них.

Дэвы, любящие свободу и простор (что неудивительно, ведь они – великаны!), растворились в пространстве. Они любят без конца увеличивать пространство, постоянно растягивая его пустотой. Их мир называется Похванда́к, и правит в этом мире Иштар – матерь всех дэвов. В других мирах дэвы обычно не имеют тела, это просто куски пустоты, которые питаются страхом, жадностью и завистью. Если тебе страшно заходить в пустую тёмную комнату, значит ты подкармливаешь дэва, сидящего там. Но дэв ничего не может с тобой сделать – это только пустота, и если тебе не страшно, он просто уйдёт, – уточнил Ролик, глядя, как нахмурилась Роза от его слов. – Ещё они любят бывать на базарах, в магазинах, банках и офисах – там, где чаще всего проявляется жадность, а дэвы охотно питаются ей. Чтобы множить жадность и страх, дэвы стали строить у себя большие города и собирать в них разных спекулянтов, ростовщиков, торговцев, банкиров, финансовых воротил, инвесторов и прочих бандитов, мошенников и негодяев со всех миров. Они сами тоже стали заниматься торговлей и изобретать новые виды спекуляций, надувать финансовые пузыри, одним словом, плодить ненасытную жадность и связанные с ней страхи – страх потери, страх неудачи, страх бедности, а также жгучую зависть к чужому успеху и богатству. Столица их мира – город Ассеж, где собраны самые ушлые, хитрые и подлые представители разумных существ для того, чтобы изобретать новые виды обмана и обогащения, которые потихоньку распространяются по другим мирам, умножая зависть, жадность и страхи…

А теперь, если верить вишапу, по какой-то непонятной причине миры стали сливаться обратно в один. Да-а, действительно страшно представить, что начнётся, если вся эта толпа совершенно разных существ вдруг свалится в одну кучу! Ведь очень многие из них, как и в вашем мире, даже не подозревают о существовании всех остальных и думают, что они единственные обладатели разума во вселенной… Ну, вот мы и пришли.

Герои снова стояли у камня-вишапа, небо снова было зеленоватым, птицы не голосили, насекомые не жужжали, у полицейских опять появились мечи и шлемы. Они сошли с дороги и встали вплотную к камню.

– Эй, Третьей тяжести Глаз, – Ролик поскрёб лапой по вишапу, – пропусти граждан в Матема́гикум!

– Зачем? – гулко отозвался камень уставшим голосом.

– Нам надо найти Мастера Хе. Ну, или сразу попасть в Кесор, если здесь есть туда проход. Ты же сам нам советовал спросить у старика Жаманака, что происходит! Забыл уже?

– Всё я помню, – проворчал вишап, – но порядок должен быть! Надо соблюдать правила, особенно сейчас, когда творится подобная чертовщина. Знаете, сколько существ сейчас лезет через этот проход из мира в мир? И мне всё труднее их сдерживать, так что поторопитесь! Жаль, но нет здесь прохода сразу в Кесор. Отойдите!

Вдруг воздух вокруг камня сделался как вода, по которой пошли волны, и этот шар «водяного воздуха» всё увеличивался, пока не стал шага в четыре шириной. Сперва сквозь эту сферу было видно всё, только колыхалось от волн, идущих от камня к краям сферы, потом очертания стали размываться, пока не превратились в колышущиеся цветные пятна. Затем сфера потеряла прозрачность, потемнела и стала фиолетово-зелёной. Только сам камень-вишап остался виден неизменным, и Розе на миг показалось, что на нём заблестели слабыми синими искорками какие-то символы. Сфера опять стала приобретать прозрачность, только теперь сквозь неё стала просматриваться какая-то совсем другая местность, окрашенная в фиолетово-зелёный.

– Проходите! – голос вишапа, казалось, исходил теперь не из камня, а наоборот – звучал отовсюду вокруг и стремился к камню.

Первым, весело виляя хвостом, побежал Ролик. Как только он ступил в этот фиолетово-зелёный шар, от него тоже стали разбегаться волны, искажая картинку ещё больше. Сам Ролик стал терять очертания и растворяться. За ним в сферу храбро шагнул Оганесян. Роза побежала за ним и взяла его за руку, боясь отстать или потеряться, если вдруг дядя растворится. Но ни дядя, ни Роза не растворились. Роза почувствовала, как будто миллион маленьких иголок укололи всё её тело, даже под одеждой, вроде колик, когда отсидишь ногу, но только гораздо слабее. Внезапно они вышли из странной сферы и оказались на опушке леса. Мимо камня в лес уходила неширокая дорога, посыпанная плотно утрамбованной крошкой розового туфа. Ролик уже неспешно трусил по этой дороге к лесу. Самое интересное, что дорога пролегала там же, где она пролегала в мире Розы, если ориентироваться от камня. А ещё платье на Розе стало из какого-то другого материала, более мягкого, да у Оганесяна форма стала совсем другой и другого цвета, а шлем из металла превратился в кепку с козырьком. Роза и её дядя шагнули на дорогу, как вдруг сзади раздалось какое-то бульканье.

Сфера всё ещё колыхалась вокруг камня, и сквозь неё было видно расплывчатую фигуру человека, размахивающего руками.

– Акопян! – грозно рявкнул Оганесян, – хватит бояться, быстро за мной!

Фигура ответила приглушённым бульканьем.

– Он не слышит, – сказал камень, – звук плохо проходит сквозь ворота. Акопян, не бойся, шагом марш!

Голос вишапа, видимо, хорошо проходил во все миры, потому что фигура опустила руки по швам и стала приближаться. Через секунду из сферы строевым шагом вышел Акопян и стал озираться испуганными глазами. Сфера стала быстро таять и схлопываться обратно к камню.

– Акопян, возьми себя в руки! – недовольно буркнул Оганесян, – мне стыдно за тебя!

– Счастливого пути! – пожелал вишап.

Герои вошли в лес.

Глава 3. Лес дышащих деревьев

Деревья в лесу были очень похожи на обычные дубы, липы, клёны или ясени, только вместо коры они были покрыты коричневой чешуёй.

– Что это за деревья такие? – спросила Роза.

– Это не простые деревья, – пояснил Ролик, – это дышащие деревья леса Мисанта́р. Они в диковинку даже в этом мире. Их вырастила старуха Каха́рд – страшная лесная колдунья, занимающаяся чёрной магией. Раньше здесь был обычный лес, но лет двести, а может триста назад она поселилась тут и каждую неделю ходила по лесу, подливая корням деревьев какую-то свою колдовскую бурду. Сначала деревья стали быстро расти, потом они зачахли и засохли, но Кахард упорно продолжала каждую неделю поливать на корни своё зелье. И вот однажды деревья стали рассыпаться в прах, а внутри них оказались другие деревья – вот эти самые, дышащие и с чешуёй.

– То есть они выросли внутри, как в скорлупе? – спросил удивлённый Акопян.

– Ну да, вроде как вылупились… – Ролик задумался. – Потом деревья стали дышать. Они регулярно вздыхают, а если заткнуть им дыхальца, через некоторое время весьма громко и сильно чихнут.

Роза пригляделась. И действительно: на уровне головы взрослого человека чешуйки расходились и образовывались две симметричные каплеобразные дырки – ну точь-в-точь нос!

– А зачем они дышат? Вроде деревья должны дышать через листики, мы в школе проходили, – спросила она.

– Да почём я знаю! Спроси это у самой Кахард, если тебе интересно. Она каждую ночь точит свои зубы о кору… то есть чешую деревьев. А ещё они дают ей колдовскую силу и продлевают жизнь… Тоже не спрашивай, я не знаю, как! Может, отвар из листьев себе делает и пьёт его на ночь. Может, чешую соскабливает и ко лбу прикладывает. Может, высасывает их дыхание через дыхальца. А ещё, для своих чёрно-магических колдовских дел она не только деревья высасывает, но мучает и лишает жизни живых существ. Так что, как бы оно ни было, нам надо побыстрее пройти через лес и не напороться на саму Кахард. А лес Мисантар весьма не маленький, так что давайте поживее!

И Ролик побежал вперёд по розовой дороге дальше в чащу. Полицейские и Роза переглянулись, опасливо покосились на деревья и быстрым шагом потопали за аралезом.

Было тихо, только приятно шуршала под ногами дорога. Подул прохладный ветерок, пошелестел листьями в кронах чешуйчатых деревьев и стих. В наступившей тишине герои отчетливо услышали глубокий вздох одного из деревьев рядом с дорогой. Роза даже остановилась, пытаясь понять, какое из деревьев вздохнуло, и услышала ещё один вздох.

И вдруг по лесу пронёсся раскат грома! Где-то, галдя, вспорхнула стая перепуганных птиц, с глухим стуком с дерева, стоящего у дороги чуть поодаль, упало несколько крупных тёмно-синих плодов. Оганесян резко обернулся, ища глазами отставшую Розу, а Акопян и вовсе присел на месте.

– Дерево чихнуло, – обыденным тоном доложил Ролик, нарезая круг вокруг остолбеневшей компании, – какой-нибудь листик или белка заткнули ему дыхальца, вот оно и чихнуло. Ничего особенного.

– Ничего себе «ничего особенного», – возразил Оганесян, подходя к одному из упавших плодов, чтобы поднять и рассмотреть его поближе, – шарахнуло прямо как здоровая бомба!

– Нуу… Если стоять рядом, то, конечно, с ног сдует, – прокомментировал Ролик, – но так, издали – ничего особенного.

– А что ещё такого «неособенного» есть в этом мире? – опасливо спросил Акопян.

– Ничего такого, что страшнее чего-либо в нашем мире, – вдруг отрезал Оганесян. На самом деле, он тоже здорово испугался и совсем не был уверен в своих словах, но он хотел заранее заткнуть болтливого аралеза, пока тот не рассказал Розе действительно страшных вещей. Кроме того, он сам не очень-то хотел заранее знать про какие-то местные страсти-мордасти, потому что был уверен – чем меньше знаешь, тем меньше беспокоишься!  Ведь когда боишься заранее, это очень подрывает силы в ситуации, когда надо действовать, а если заранее не знаешь, то, когда столкнёшься нос к носу с неприятностями, бояться будет уже поздно, и это добавляет бесстрашия. А простой бытовой мудрости, чтобы чувствовать, где может быть опасность и не лезть на рожон, у Оганесяна и так хватало. Такая тактика действительно много раз помогала Оганесяну в борьбе с преступниками.

– Вот слова не мальчика, но мужа! – восхитился аралез, – а то всё «рыло», «рыло», «собачье дело»! – Ролик явно был до сих пор обижен на слова Оганесяна про «не твоё собачье дело».

Герои молча двинулись дальше. Лес становился всё глуше и мрачнее, деревья стояли всё плотнее, тянулись всё выше, ветви их становились всё разлапистей и узловатей, а листва уже почти совсем закрыла небо. По веткам время от времени мелькали какие-то зверьки, некоторые из них, заметив путешественников, скалили зубы и шипели, но потом пропадали в листве. Розовая дорога никак не хотела быть прямой, сворачивала то влево, то вправо, иногда давала здоровый крюк, чтобы обогнуть невысокий холмик, через который спокойно можно было перевалить за десяток-другой шагов. Один раз дорога раздвоилась перед большущим толстым деревом, обогнула его с двух сторон и снова слилась в свою розовую речку. Получилось, как будто дерево выросло посреди дороги, раздвинув дорогу вокруг себя. А может, именно так оно и было.

Роза устала идти, теперь это путешествие уже совсем не казалось ей таким весёлым и захватывающим, как вначале. А монотонный хруст под ногами, тихие вздохи деревьев, совершенно однообразный пейзаж утомили Розу не только физически, но и душевно. Приключения казались теперь недосягаемыми, а цель путешествия глупой и неоправданной. Если б Роза осталась в родном мире, наверняка было бы гораздо интересней! Синие растения, зелёное небо, говорящие камни, дэвы – кто знает, что ещё захватывающего там появилось, пока они идут по этой однообразной дороге из крошеного розового туфа! Кроме того, не мешало бы уже перекусить, но они только шли и шли вперёд, пахлаву берегли «на крайний случай», а дядя Оганесян категорически не позволял Розе даже попробовать какой-нибудь плод этих чешуйчатых деревьев (хотя Ролик уже сгрыз их пару, и ничего – рога у него не выросли, а хвост не отвалился!). Только с водой им повезло – они уже пару раз проходили мимо прохладных родничков, дядя дал добро попить, пустив Ролика вперёд попробовать воды.

Дорога обогнула очередной холмик и вдруг вывела путешественников на круглую полянку, прятавшуюся за этим холмиком, где явно творилось что-то недоброе.

В центре полянки стояло несколько неуклюжих строений, совершенно непонятного назначения. На первый взгляд казалось, что это остатки сломанной детской площадки, но приглядевшись, стало понятно, что дети здесь явно не играли. Во-первых, всё, что можно было бы назвать спортивными турниками или какими-то лазилками, было сделано не из изящных гнутых труб и отполированного дерева, а грубо выковано прямо из цельных кусков металла, никогда не знавшего ни весёлой расцветки (в какую обычно красят детские площадки), ни вообще какой-либо краски и годами ржавело под открытым небом. Деревянные перекладины, перила и ступеньки были так же грубо сколочены из необработанных бревен тех же чешуйчатых деревьев, разной толщины, и наполовину сгнили вместе с чешуйками. Некоторые были ещё и обуглены. Во-вторых, размеры этих «турников» были великоваты даже для взрослого человека. То есть если эта полянка и была когда-то детской площадкой, то разве что для каких-нибудь дэвов. В-третьих, среди «детских лазилок» стоял здоровенный закопчённый чан с ржавого цвета жижей, из которой торчало несколько чешуйчатых палок. На конце одной из них висел потускневший медный колокольчик. Похоже, «детская площадка» была каким-то приспособлением для колдовства или гнусных жертвоприношений.

Герои подошли поближе и стали рассматривать уродливые строения. Ролик обнюхал котёл, пописал ему на бок, встал на задние лапы и заглянул внутрь. Акопян пробовал на прочность перекладину, зажатую между двумя брёвнами-столбами на уровне груди – видимо, прикидывал, можно ли на ней подтягиваться. Оганесян профессиональным полицейским взглядом осматривал другой «турник» из обугленных коряг, утыканных безобразными шипами – видимо, пытался представить, для чего это и что здесь произошло. Роза подошла к здоровенному кривому бревну, одним концом упирающемуся в землю, а другим концом сильно напоминающим голову змеи.

И вдруг это бревно шевельнулось и открыло на змеиной голове тусклые жёлтые глаза с вертикальными зрачками! Это было не бревно – это была действительно огромная толстая змея, привязанная к бревну! Просто и змея, и бревно были покрыты похожими чешуйками, поэтому издали выглядели как одно целое.

Роза в ужасе отпрянула.

Змея открыла пасть и застонала. На её теле появились светящиеся полоски, и Роза увидела, что это какая-то верёвка, которой змея привязана к бревну. Очевидно, змея пыталась сбросить путы, но верёвка проявляла магические свойства и начинала светиться, не выпуская змею из своих объятий. Чем отчаянней извивалась змея, тем ярче светилась верёвка.

Испуг у Розы прошёл, ей даже стало жалко связанную змею.

– Бедненькая, – сказала она, подходя ближе.

Змея сфокусировала свой жёлтый взгляд на Розе. И вдруг, с негромким хлопком, змеиная голова превратилась в человеческую! На героев смотрел седовласый старик. Глаза его были полны мудрости и печали. Светящиеся путы заискрились, видимо, им не понравилось превращение змеи и они пытались сдержать её магию, вернуть обратно змеиный облик. Голова старика стала странно подёргиваться, будто по экрану телевизора побежала рябь от помех. Глаза из человеческих на мгновение опять стали змеиными, и так несколько раз.

– Да это же Шах-Мара́р, змеиный царь! – воскликнул Ролик, – как тебя угораздило попасться?

– Захватила Кахард меня злая, – тихим печальным голосом сказала голова, – и колдует, силы лишая. Я в лесу искал место заветное, а она подкралась, незаметная, и опутала сетью волшебною да сказала слова непотребные. Привязала меня к столбу-дереву, отобрать у меня захотелось ей и слезу, что излечит побитого, и слюну, что весьма ядовитая, и мозги мои съесть вознамерилась. Вот и сила моя поумерилась, утекать стала змейкой печальною да злодейке копить инфернальную магию тёмную, жуткую, страшную, ублажать её душу продажную. Помогите мне, люди отважные!..

Тут Шах-Марар смолк, так как прямо рядом с ним из ниоткуда возникла сгорбленная старуха с огромными грязно-болотного цвета глазами под косматыми бровями. Волосы её были всклокочены и перепутаны, и отовсюду в эту безумную прическу были понатыканы всевозможные полезные (и не очень) в колдовстве и быту предметы. Видимо, старуха использовала свои волосы как дамскую сумочку.

Ролик зарычал, Оганесян и Акопян схватились за пистолеты, а Роза от неожиданности выронила корзинку с пахлавой.

Кахард запустила руку себе в волосы, проворно пошарила в своей «дамской сумочке» и вытащила на свет маленькую корявую палочку. Крикнув что-то вроде «карамала!», она сломала палочку пополам. Из разлома с гулким «пух!» вылетело облачко зеленоватого газа и завоняло тухлыми яйцами.

Ролик вдруг упал наземь, словно сверху его прихлопнули мухобойкой или прижал к земле здоровенной лапой огромный невидимый зверь.

Пистолеты в руках полицейских превратились в клубки отвратительных склизких дождевых червей, и они оба, как по команде, выронили их из рук, потом схватили друг друга как будто в дружеских объятиях. Правда, эти объятия были настолько сильными, что на руках мужчин от напряжения вздулись жилы, и они стали сдавливать друг друга, словно пытаясь задушить, раздавить в объятиях. Акопян (а он был ощутимо меньше Оганесяна и ростом, и комплекцией) начал хрипеть и задыхаться.

Ведьма же двинулась на Розу, обнажив два ряда острейших, отполированных до блеска зубов.

– Роза, беги, – прохрипел дядя Оганесян. Ему тоже приходилось несладко в удушающих объятиях Акопяна. У мужчин подкосились ноги, и они упали на землю, продолжая сдавливать друг друга своими смертоносными обнимашками.

Ведьма приближалась, всё шире открывая рот, полный острых страшных зубов. Роза отступила на пару шагов и прижалась спиной к дереву. Ролик, придавленный невидимой лапой к земле, ёрзал, пытаясь вырваться, кусал воздух, но без толку.

– Колдуй! – крикнул он Розе, увидев, что Кахард уже близко.

Роза послушно зажмурилась, ещё сильнее прижалась к дереву и представила ведьму лежащей на земле, так же, как и Ролик, пытающуюся безуспешно бороться с невидимой силой.

Раздались какие-то щелчки, и ведьма глухо засмеялась.

Роза открыла глаза и увидела, что это Кахард щёлкает пальцами, а над её головой появляются из воздуха какие-то прозрачные золотистые нити и шустрыми змейками пытаются атаковать ведьму. Однако, немного не долетев до её головы, «змейки» стукаются в невидимый купол, извиваясь и сворачиваясь в стружки, отлетают от него и опять растворяются в воздухе. Воздух в том месте, где об него стукнулась «змейка», поблескивает, по нему пробегают волны, совсем как дрожит большой мыльный пузырь, если на него подуть.

– Недоучка, – простонал Ролик и стал ёрзать вдвое агрессивней. Только всё равно он оставался прижатым к земле.

Роза стала озираться вокруг, лихорадочно пытаясь увидеть подсказку, что бы ещё наслать на злую колдунью, как вдруг прямо над её головой раздался тихий печальный вздох. Роза резко обернулась, посмотрела на дерево и увидела, что прямо над её головой на дереве, к которому она прижималась, расположены дыхальца. Ни на миг не задумываясь о том, что она творит, Роза заткнула оба дыхальца ладошками. Хрустнула веточка под ногами Кахард – ведьма сделала ещё один шаг. Роза почувствовала на затылке её дыхание – наверное, та уже разинула рот так широко, что сейчас просто проглотит Розу целиком, девочка боялась обернуться, только ещё сильнее прижала руки к дыхальцам и зажмурилась.

Вдруг она почувствовала, что под чешуёй дерева пробежала мелкая дрожь, словно мурашки по коже, и дерево напряглось, как бывает, когда сожмёшь кулачки и пытаешься втянуть голову в плечи. Под ладошками Розы как будто появилась подушка, и она стала давить на них изнутри дыхалец. Роза резко присела у самых корней дерева, инстинктивно сжавшись в комочек и крепко зажав свои уши руками.

И не зря! Грянул оглушительный взрыв, дерево затряслось, Розе даже показалось, что его чешуйки на мгновение встали дыбом, а потом улеглись обратно. Над головой девочки засвистело, зашипело и пронёсся самый настоящий ураган, больно дёрнув её за волосы. Роза не удержалась на корточках и упала на землю. Через секунду всё стихло, и Роза подняла голову, ища глазами ведьму. Та, оглушённая и ошарашенная, лежала метрах в шести от дерева и стонала. Осознав её беспомощность и замешательство, Роза снова зажмурилась и представила громадную прозрачную лапу, опустившуюся с неба и придавившую злую Кахард к земле.

На сей раз результат был впечатляющим. Ведьма лежала не в силах пошевелиться, а Ролик уже встал на лапы и направился к лежащим без чувств Оганесяну с Акопяном. Шах-Марар, привязанный к столбу, взмолился:

– Освободите, люди, меня, унесу всех отсюда вас я!

– Ладно, Змеюшка, тогда тебя – первым, – сказал Ролик и направился к Шах-Марару, – нам надо срочняком к Жаманаку наведаться!

Обнюхав столб, к которому был привязан Змеиный царь, он обежал вокруг столба, раззявил свою зубастую пасть и вцепился в светящиеся верёвки. Они засветились ярче, но не поддались. Аралез зарычал, замотал головой из стороны в сторону, однако всё без толку.

Кахард, поняв, что не может справиться с волшебством Розы, перестала сопротивляться, но протянула руки в сторону Розы и стала нараспев говорить какое-то заклинание на непонятном и пугающем языке. У Розы зашумело в ушах, а зрение вдруг стало расплываться, мир превращался в размытые цветные пятна, которые, в свою очередь, стали стремительно терять свой цвет и становиться единообразной серой мглой.

«Она говорит что-то злое, надо её остановить, – запаниковала Роза, – но как? Думай, думай! – стала подбадривать она сама себя. И это подействовало! Паника сразу утихла, и Розе вернулась её рассудительность. – Она говорит заклинание и ослабляет меня. Она говорит слова, и они делают мне плохо. Значит, надо не слышать её слов, чтобы они не доходили до меня!

Роза посмотрела на серое пятно, которое она видела теперь на месте прижатой к земле ведьмы, ясно представила себе эту злую Кахард и накрыла её здоровенным стеклянным колпаком с толстыми, не пропускающими звук стенками.

Зловещие проклятия смолкли. Розе стала возвращаться чёткость зрения, и она увидела ведьму, прямо-таки брызжущую слюной и махавшую кулаками в сторону Розы. Под здоровенным стеклянным колпаком с шариком на верхушке – ни дать ни взять ручка, за которую какой-нибудь великанский дэв взял колпак и накрыл Кахард.

– Молодчина! – похвалил Ролик, выпуская волшебную верёвку из пасти. Он снова стал бегать вокруг столба, внимательно что-то высматривая, – чтобы её заклинание подействовало, цель должна слышать его, иначе это просто слова, произнесённые впустую. Ага, вот оно!

Оказалось, Ролик искал узел волшебной верёвки. Он осторожно взял нужный кончик зубами и потянул. Узел развязался, верёвка перестала светиться и мягко сползла кольцами вниз. Обессилевший Шах-Марар грузно шлёпнулся на землю, но собравшись с духом для последнего рывка, пополз к до сих пор лежащим без чувств обнявшимся Оганесяну и Акопяну и стал обвивать их в кольцо своим телом.

– Встаньте все в мой круг, друзья! – велел он остальным, – побыстрее, поскорее, мало силы у меня!

Роза и Ролик не заставили себя ждать. Роза подхватила брошенную корзинку с пахлавой и вступила в кольцо из змеиного тела поближе к дяде, а Ролик бессовестно улёгся прямо на Акопяна.

Змеиный Царь зашипел и начал движение, змеиная чешуя заблестела и стала переливаться разноцветными пятнами. Это сразу напомнило Розе одну игру на смартфоне, где ползали разноцветные змейки и старались захватить друг друга в круг, чтобы скушать. Когда у такой змейки включался скоростной режим, она вся начинала сиять пульсирующим светом.

Шах-Марар кружился всё быстрей и быстрей, сужая свой круг. Сияние его тела становилось всё ярче и ярче, засветился уже даже воздух вокруг героев, и вдруг одна яркая вспышка ослепила всех, раздался громкий хлопок, Роза потеряла равновесие и упала на своего дядю.

Глава 4. У Времени, вне времени

Роза протёрла глаза. Вспышка была очень яркой, и у неё до сих пор перед глазами носились искры и какие-то пятна.

– Не догадалась зажмуриться, – упрекнул откуда-то сбоку Ролик, – давай будить наших защитников правопорядка!

Наконец зрение Розы стало восстанавливаться, и она увидела Шах-Марара, превратившегося в седовласого старика с посохом, и аралеза, теребящего за воротник Акопяна.

– Так разбудить их ты сможешь едва ли, – заявил Шах-Марар и вдруг рявкнул зычным голосом: – Подъём, салаги, Родину проспали!

Полицейские тут же открыли глаза, удивлённо заморгали, выпустили друг друга из своих «смертельных обнимашек» и стали озираться вокруг.

– Что случилось? – спросил Оганесян, потирая затылок.

– Вы друг дружку чуть не задушили, – радостно ответил Ролик, – и задушили бы, если б не находчивость Розы!

Оганесян недоверчиво посмотрел на Розу, потом на свои руки.

– Да-а, видимо, надо сказать тебе спасибо, – произнёс он.

– А где это мы? – спросил Акопян, массируя сам себе плечи.

– К старцу Время я вас перенёс, как крылатый просил меня пёс, – ответил Шах-Марар, – это мир, что зовётся Кесор, состоит из летающих гор.

– Крылатый? – переспросила Роза, оборачиваясь на Ролика.

И действительно, теперь, когда зрение полностью восстановилось, она увидела, что пёс стал раза в полтора больше, чем был при их первой встрече, и к бокам его были прижаты здоровенные, но аккуратно сложенные крылья. Да и морда у него стала какой-то заострённой, с благородными чертами, что придавало ему серьёзный и солидный вид. Только глаза со сверкающими озорными искорками выдавали шкодного, беззаботного пса.

– Ролик, что с тобой?..

– Ну, что ещё такое? Да, это мой настоящий образ, я же аралез, ты не забыла? – недовольно проворчал Ролик, – могу вылечить смертельно раненного воина. Или унести его душу на небо, если не успею вылечить. Я же сегодня утром не на поле брани летел, а просто по своим делам шёл, как очутился в твоём мире. Зачем мне там крылья?

– Так ты сам выбираешь, каким тебе в каждом мире быть? – удивился Акопян. Он внимательно смотрел на то, во что превратились их с Оганесяном пистолеты, выроненные на полянке, но волею Шах-Марара перенесённые сюда вместе с ними самими. Современные пистолеты превратились в какие-то старинные, однозарядные, которыми стреляются на дуэлях в фильмах про девятнадцатый век, с замысловатыми резными узорами на рукоятке и длинным позолоченным дулом. Акопян гадал, какой из них его, а какой – старшего сержанта.

– Не всегда, – уклончиво начал аралез, – есть миры, где я не способен скрыть свою истинную сущность. А есть мир, где я вообще не буду похож на собаку. Вы тоже, кстати, там не будете людьми. Но в большинстве случаев да, я могу быть такой собакой, какой пожелаю, – хвастливо закончил он.

Роза недоверчиво глядела на крылатого пса. Какие-то детальки пазла явно не сходились в её головке, отчего она хмурилась.

– А как тебя зовут на самом деле? – медленно спросила девочка, вдруг вспомнив, что это именно она наградила его именем Ролик.

Аралез удивлённо поднял уши, видимо, не ожидал такого вопроса, но пролаял что-то вроде «Ррр-гауу-гав». И тут же перешёл на человеческий:

– Так что Ролик очень даже подходит, прямо как сокращение Саша от имени Александр. Да и вы, люди, всё равно правильно не произнесёте, у вас глотки не так устроены.

Разобравшись с именами и пистолетами, окончательно оправившись и придя в себя, герои огляделись вокруг. И действительно, этот мир состоял из летающих гор! Каменные глыбы всех возможных размеров висели в воздухе на разной высоте, между многими были протянуты висячие мостики с верёвочными перилами. На некоторых глыбах были широченные луга и поляны размером с три, а то и четыре футбольных поля; другие были покрыты густым лесом, а снизу из них торчали корни деревьев; на некоторых располагались чёрные обветренные скалы, где-то виднелись даже озёра. У одного такого озерца приютилось несколько похожих на пирамидки деревянных хижин с круглыми окнами. Были и такие глыбы, которые и глыбами-то назвать нельзя – так, просто здоровенный, покрытый мхом камень, неподвижно висящий в воздухе. Сами герои стояли на овальной полянке, заросшей густой травой. С одной стороны, скопились чахлые деревца, с другой – возвышался небольшой холмик. Всё это чудо было размером с просматриваемый насквозь скверик, притаившийся в городе между жилым кварталом и оживлённой улицей. Края его обрывались прямо в небесную синеву и величаво плывущие далеко внизу облака.

– У меня голова кружится, – сказал Акопян и сел на траву. Чтобы успокоиться, он достал свой спиннер и стал его яростно крутить.

– А я есть хочу, – грустно отметила Роза.

– Ну так ведь у тебя корзинка с пахлавой! – удивился Оганесян, – съешь хоть всё!

– А как же вы, да и старичка Жаманака тоже угостить надо, – растерялась Роза.

– Роза, – серьёзным тоном заявил Оганесян, – мы взрослые дядьки, и грош нам цена, если не можем добыть себе еды… А ты вообще недавно выпендривался, что старше всех нас вместе взятых! – сердито рявкнул он на Ролика, который уже ткнулся носом в корзинку и глядел на Розу честными преданными глазами, истово вертя хвостом. – Это твоя пахлава, и ты совсем не обязана с кем-либо делиться.

– Вы не спорьте, господа, будет счас у нас еда! – вдруг молвил Змеиный царь и стукнул своим посохом оземь. Тут же перед ним возник здоровенный питон, поднял свою голову до подбородка старика и замер, вытянувшись в струнку – ни дать ни взять, бравый солдат перед генералом. Шах-Марар прошептал ему что-то, змей кивнул и стремительно исчез в траве.

Герои продолжили созерцать чудесные летающие глыбы. Солнце выглянуло из-за облачка, и на одной из них, парящей далеко в вышине, засверкало, отсвечивая радужными бликами, какое-то большое стеклянное строение.

– Что это? – спросила восхищённая Роза.

– Хрустальный дворец Жаманака, – ответил аралез, – только давайте, действительно, сперва поедим, старец от нас никуда не убежит!

Вдруг в траве зашуршало, и на полянку выползло с десяток змей во главе с давешним питоном. Каждая змея несла на голове большой поднос с фруктами, овощами, зеленью, бастурмой, сырами и хлебом. Одна несла поднос со столовыми приборами, ещё две змеи – кувшины с молоком и водой.

Змеи выстроились перед Шах-Мараром полукругом и осторожно опустили подносы на землю к ногам своего повелителя.

– Фрукты, сыр, лаваш, вода… Угощайтесь, господа! – молвил старик и снова стукнул посохом оземь. Змеи поклонились и исчезли.

Приглашать дважды никого не пришлось. Все разобрали приборы, устроились прямо на траве и стали с удовольствием уплетать за обе щёки. Ещё бы – с начала их приключений прошло уже больше полдня и неизвестно, когда оно всё закончится! Заодно герои поведали Шах-Марару, каким ветром их занесло в Матемагикум и зачем им понадобился Жаманак. Змеиный царь ещё раз поблагодарил их за освобождение и пообещал дать в помощь самого толкового и расторопного змея из своих слуг.

Роза угостила всех пахлавой и теперь думала, стоит ли таскать с собой пустую корзинку или бросить, но тогда, наверное, мама будет ругаться.

«Ладно, в конце концов мы же пойдём обратно, значит, пройдём этой же дорогой», – рассудила Роза и положила корзинку в траву, но на приметное место, чтобы обязательно заметить её на обратном пути.

Шах-Марар стукнул своим посохом о землю, снова появились змеи, которые убрали грязную посуду и остатки еды и растворились в траве. Только один змей остался стоять перед своим царём, вытянувшись в струнку. Он был небольшим, высотой с Розу, если б встал на самый кончик хвоста, тёмным, пятнистым на спине и с желтоватым брюшком. Ещё Розе показалось, что он улыбается, но это было, видимо, такое строение его змеиной пасти.

– Это бравый змей Жепи́т, – представил «улыбчивого» змея Шах-Марар, – мало ест и мало спит. Может долго ждать приказ, но исполнит в тот же час!

Змей Жепит поклонился героям, а его господин вдруг ткнул его своим посохом в голову. Жепит отчётливо ойкнул, лег на землю и стал массировать себе макушку своим же хвостом.

– За что? – хотел было возмутиться змей, но тут же удивлённо уставился на хозяина, – я теперь разговариваю по-человечьи?

– Да, любезный мой слуга, ты теперь рази врага словом, делом и хвостом… мне доложишь всё потом! А пока служи исправно, от напастей береги Розу – девочку из мира, где машины заменили людям силу и мозги.

Жепит ещё раз поклонился Шах-Марару, потом внимательно посмотрел на Розу, словно оценивая, достойна ли она стать его временной хозяйкой, и поклонился ей тоже (наверняка решил, что достойна).

Шах-Марар откланялся героям, стукнул своим посохом оземь, засветился ярким белым светом, как будто внутри у него зажглась очень яркая лампочка, и исчез. А пополнившаяся необычным змеем компания двинулась к мостикам, ведущим ко дворцу Правителя времени.

Пройдя по висящим над облачной пропастью мостикам пару парящих глыб, герои оказались на том самом здоровенном плато, на котором помещалось целое озеро и деревянные хижины вокруг него.

Роза, буквально кожей чувствующая на себе множество взглядов, внимательно всматривалась в круглые окошки хижинок, пытаясь высмотреть там глаза. Когда подошли ближе к хижинкам, оказалось, что они немногим выше самой Розы – эдакие домики для гномиков. Глаза там действительно были – прятались в полумраке за круглыми окошками, хотя потом оказалось, что это были не окна, а самые что ни на есть двери – в каждой хижине была одна круглая, ничем не закрытая дырка, служившая и входом, и окном. Видимо, обитателям этого мира (а это были бахты – напомнил Ролик), с их большими глазами, было достаточно света, да и климат здесь был явно мягкий и тёплый, так что двери можно было и не делать. Бахты были пушистыми шариками белого и серого цвета размером с настольный школьный глобус и большими голубыми и серыми глазами. Они непонятным образом парили в воздухе и могли довольно резко перемещаться во все стороны или менять высоту, но, как правило, двигались плавно и бесшумно. Никаких ртов, ушей или лап у них не наблюдалось, хотя, может, они просто были скрыты под длинным густым пухом. После того как Роза заглянула в один из домиков через дверь-окно и бахты убедились, что она не опасная, они повылетали из своих хижинок и стали виться вокруг героев, с интересом их разглядывая, иногда подлетая друг к другу и перешёптываясь странными тихими посвистывающими звуками.

Несмотря на всю окружающую идиллию, путь был довольно труден: Хрустальный дворец находился на холме, а дорога к нему вилась безумным серпантином среди кустов, которыми были густо покрыты склоны этого холма. Мало того, тропинка часто утыкалась во всевозможные каменные ступеньки – от гладких, ухоженных, широких и пологих, по которым легко шагать, до узких, стертых, потрескавшихся и настолько крутых, что после каждой ступеньки хотелось перевести дух. Миновать их, однако, было нельзя – кусты были довольно густые и колючие.

Ролик постоянно недовольно скулил, что приходится подниматься по этим лесенкам, полицейские пыхтели, и только Жепиту не составляло труда, извиваясь и перекатываясь, преодолевать разнообразные ступени.

Наконец герои добрались до подножия Хрустального дворца. Пока они шли, Роза всё думала, как же можно жить в хрустальном доме – он же весь прозрачный! То есть, что бы ты ни делал, все вокруг будут видеть тебя, даже когда ты спишь или моешься, или ходишь в туалет. А может, такие божества, как Повелитель времени, не ходят в туалет?

И вот теперь, стоя перед самым дворцом, Роза поняла, как это устроено: хрусталь не был идеально прозрачным и не был идеально гладким, чтоб сквозь него всё просвечивалось без искажений. Сквозь толстенные стены дворца разве что угадывались какие-то бесформенные пятна, причём совершенно невозможно было сказать, что это – предметы быта, люди или какие ещё существа, а стоило только немного повернуть голову, как солнечные блики начинали переливаться всеми цветами радуги, иногда слепя глаза. Да и сами бесформенные пятна где-то в толщине нагромождения прозрачной породы совершенно непредсказуемым и невероятным образом меняли свои очертания и цвет. А уж когда герои подошли к большим стрельчатым дверям и те бесшумно и гостеприимно раскрылись, Роза увидела, что дворец отнюдь не весь состоял из хрусталя – были в нём и каменные, и деревянные, и металлические конструкции, а от дверей на широкую стеклянную лестницу вела красивая ковровая дорожка.

– Опять лестница! – недовольно проворчал Ролик, расправил свои крылья и в два взмаха пролетел её всю, уселся на площадке и стал неторопливо чесать задней лапой за ухом, видимо, там притаилась ещё одна злобная и кусючая сказочная блоха. Пока вся процессия достигла вершины лестницы, на площадке рядом с Роликом появился кучерявый молодой человек. Он явно был чем-то взволнован: руки его непроизвольно дёргались, пытаясь выразить какую-то фигуру или жест, которые он не мог выразить словами, потому что сказать-то он что-то пытался, но ничего не получалось. Напротив лестницы площадку венчали высокие двустворчатые двери с цветными витражами, изображавшими солнце и день на одной двери и луну и ночь на другой. Человек постоянно оборачивался на эти двери и шептал что-то неразборчивое. Наконец, он сумел совладать с руками и голосом и сказал, как будто выдавил слова из тюбика:

– Туда нельзя, – и виновато развёл руками, словно извиняясь перед гостями.

– Как это «нельзя»? – нагло гавкнул Ролик, – мы к старику Жаманаку, по весьма срочному и предельно важному делу!

Молодой человек замялся, опять посмотрел на двери и выдохнул вымученную фразу:

– Он не принимает… он спит…

Теперь настала очередь наглого аралеза, уже сделавшего первый шаг к дверям, остановиться в растерянности.

– Как не принимает? Как спит… Спит?! – от удивления его брови поползли на лоб, а уши встали торчком, – он же никогда не спит!

– То-то и оно! – огорчённо взмахнул руками молодой человек, – каждое утро мы собираемся перед ним и рассказываем ему свои сны, ведь он никогда не спит и лишён этого удовольствия.

– А кто это «мы»? – уточнил Оганесян.

– Его свита, двенадцать че… эээ… существ, которые умеют видеть красочные и интересные сны. Среди нас есть пе́ри, бахты, тролли, люди и даже один дэв. Говорят, раньше и вишапы бывали, и джинны… Я – человек, зовут меня Салават, был студентом на факультете философии, но часто засыпал на лекциях, меня в конце концов отчислили… зато пригласили сюда! – с гордостью закончил он. И снова сник, – но сегодня… небывалое!

– Так надо его разбудить! – Ролик снова обрёл свою наглость и решительность и ринулся к дверям.

Салават невольно дёрнулся было задержать аралеза, но остановился.

– Пробовали уже – бесполезно.

Едва Ролик приблизился к дверям, они сами собой открылись, и он решительно шагнул в зал. Вся остальная компания осторожно проследовала за ним.

Вот это был зал! Самый настоящий тронный зал, в конце которого высился здоровенный постамент из хрусталя, похожий на круглый ступенчатый торт. На нём, по идее, должен был стоять столь же массивный трон, однако почему-то стояло обыкновенное деревянное кресло-качалка, в которой дремал седовласый старик, прикрытый клетчатым пледом. Постамент опоясывал небольшой желобок, вырезанный в полу, похожий на ров вокруг замка, правда, почему-то очень смешных размеров по сравнению с постаментом-замком.

По залу разбрелись самые разные существа: в уголке, невысоко над полом, плавала в воздухе парочка перешёптывающихся бахтов; на ступеньках постамента сидели совсем юные парень с девушкой и ещё одно громоздкое и некрасивое существо в грубой одежде (очевидно, тролль). Слева от постамента лежал на полу дэв – он дремал, подложив под голову свою руку, а у окна, спиной к вошедшим, стояла ещё одна девушка – пухленькая блондинка. Правда, она не совсем стояла, она парила над полом на уровне нескольких сантиметров, причём иногда чуть-чуть поднималась, а иногда – опускалась ниже на сантиметр.

Салават горько вздохнул:

– Мы даже не знаем, чем нам заняться. Что только ни пробовали, как только ни пытались разбудить его – всё без толку. Мы обычно с утра собираемся перед стариком и рассказываем свои сны. Если сон кажется ему интересным, к нам в ухо залезает один из бахтов и копирует сон. Потом он так же залезает в ухо к старику и передает ему весь сон прямо в голову. Мы уже рассказали друг другу все сны, два раза позавтракали, ещё раз поспать успели, а что дальше – не представляем.

– Бахт залезает в ухо? – переспросила Роза. – А как он там помещается – они же больше моей головы!

– Так они же – пух сплошной! – усмехнулся Салават, – сложил все свои пушинки и стал размером с жука. Жук-то всяко в ухо влезет! Только глаза наружу торчат. Правда, это не очень приятная процедура, но таковы наши обязанности, приходится терпеть.

Герои тоже не знали, как себя вести и что делать. Акопян достал свой спиннер, Оганесян разглядывал помещение, Роза стала чесать Ролика за ухом, Жепит лениво играл со своим хвостом. Бездельничающая свита собралась вокруг героев и беззастенчиво их разглядывала. Только дэв остался спать на полу, да и за хрустальным постаментом зашевелился кто-то в цветастых лохмотьях – видимо, де́рвиш4 – но не стал подходить. Парящая у окна блондинка обернулась и медленно подлетела к компании, при этом она даже не шевелила ногами. От неё повеяло тонким ароматом чего-то сладкого и в то же время лёгкого и умиротворённого. Девушка была очень красива, с правильными чертами лица и замечательными пропорциями, а пухлость придавала ей какую-то особую грацию океанского лайнера и шарм, которого никогда не бывает у стандартных тощих моделей из журналов мод.

Акопян взглянул на неё и уронил свой спиннер. Ролик хрюкнул от смеха и положил на него лапу. Акопян почему-то покраснел и зло прошипел Ролику: «отдай!». Розе стало неуютно от стольких молчаливых глаз, направленных на них, и она решилась нарушить неловкую паузу.

– А кто вы, – спросила Роза, восхищённо глядя на некасающиеся пола ступни девушки, – фея наверное?

Блондинка усмехнулась.

– Ты что, девочка, никогда не видела пе́ри? – она явно собиралась высмеять Розу.

– Нет, – честно ответила Роза.

Пери, поражённая такой наивной честностью, сразу смягчилась и не стала злорадствовать или высмеивать девочку, а просто сказала:

– Пери – это такие волшебные прекрасные девы, которые помогают путникам не сбиться с пути. А можем и наоборот – заморочить голову, тогда ты никогда не найдёшь дорогу домой, – на последней фразе девушка наклонилась к Розе и сделала страшные глаза. Но Роза только рассмеялась, пери была совершенно не страшная.

– А я простая девочка, меня зовут Роза Мовсисян. Я – человек, – уточнила она, вспомнив, что не все, кто выглядит как люди, могут быть людьми. – А ещё я немного умею колдовать… Страшно колдовать! – Роза тоже попыталась сделать страшные глаза, но, конечно же, у неё это не вышло, и теперь уже рассмеялись они обе.

– А меня зовут Ирина, – представилась в ответ пери, – Ирина Смутьянова. Я – пери, – передразнила она Розу, и они обе снова засмеялись.

Стоявшие вокруг тоже улыбнулись, и в зале установилась дружелюбная и весёлая атмосфера. Все по очереди представились и стали обсуждать события сегодняшнего дня. Даже дервиш встал с пола и подошёл познакомиться (его звали Надим). Оганесян, постоянно перебиваемый Роликом, рассказал про странности в их мире, Ирина, постоянно перебиваемая Салаватом, пересказала его же рассказ про утро, сон Жаманака и вынужденное безделье свиты старика.

– Наверное, это всё как-то связано, – стараясь напустить на себя важный и серьёзный вид, заявил Акопян.

Оганесян внимательно посмотрел на него, очевидно решив, что тот сказал очередную глупость, но переварив сказанное, согласился:

– Очень на то похоже, ведь именно сегодня утром наши миры стали сливаться и сегодня утром уснул старик. Может, его усыпило слияние миров?

– А может, это его сон вызвал слияние миров? – съехидничал Ролик, – мы же не знаем наверняка, как оно взаимосвязано!

– Жаманак управляет временем, – продолжил рассуждать Акопян. С ним явно происходила какая-то перемена – обычно тихий и незаметный, он вдруг решил включить Шерлока Холмса, – а ведь когда-то мир был один, не был разделён на многие миры, верно? – он посмотрел на Ролика. Тот не ответил, зато Надим кивнул, и Акопян продолжил: – Может, пока старик спит, мы возвращаемся в то время, когда мир был один?

– Интересно рассуждаешь, прямо как детектив какой-то, – сказала Ирина, – да ты и похож на милиционера…

– Мы полицейские, – поправил её Оганесян.

– Ой, да какая разница, – отмахнулась пери, как будто Оганесян с ней спорил, – мужчины, раз у вас соображалка работает, давайте решайте лучше, что делать будем! А то вон полдня уже ничего толком не происходит. Старик Жаманак всегда нам занятие находил, все при деле были. А тут ни гостей не принять, ни в гости сходить – ведь вдруг проснётся!

– Я б остался, – робко промямлил Акопян, не сводя с Ирины глаз.

Оганесян недоверчиво и даже как-то раздражённо посмотрел на Ирину. Его явно не привлекала перспектива брать на себя руководство отрядом бездельников, да ещё и настолько беспомощных, что даже себе занятие сами не способны выдумать. Хотя, с другой стороны, ведь у них здесь ни телевизора, ни компьютерных игр нет… Одно развлечение – друг другу сны рассказывать да Повелителю времени прислуживать. Скажешь им сейчас: идите по домам – а потом старик действительно проснётся и уволит всех за то, что рядом не стояли. Может, он злобный, этот Жаманак! Может, наоборот – беспомощный, и они для него как руки-ноги, без них он умрёт от голода, например. А потом эти бездельники ещё и тебя винить будут, что неправильно ими командовал!

Спас положение Ролик.

– Надо к Мастеру Хе наведаться, – предложил он, – мы к нему не попали по пути сюда, благодаря царю-змею сразу в Кесор переместились, а похоже, судьба нам с ним таки встретиться. Мастер со стариком очень давно знаком, дружат они сколько себя помню. Поговаривают, когда-то давно оказал Мастер ему какую-то услугу, то ли даже спас, за что старик ему уникальную привилегию предоставил, никогда и никому такого не доставалось! – Ролик стал говорить тише, словно заговорщик какой-то. И все машинально придвинулись к нему ближе, наклонили головы, чтоб лучше слышать, и он продолжил.

– Старик сделал так, что замок Конста́нтус, где живет Мастер, времени неподвластен, то ли время там остановилось или что-то в этом роде, в общем. Потому и слух ходит, что у него из замка прямой путь сюда, в Хрустальный дворец есть, вне времени и пространства, портал какой-то магический, чтоб этот пройдоха мог, когда пожелает, к Жаманаку заходить чайком баловаться. Верно оно?! – вдруг резко подняв голос, рявкнул аралез.

Склонившиеся над ним отпрянули как ошпаренные.

– Да… есть… бывает… заходит… беседуют… чай пьют… с печенюшками, – загалдели от неожиданности прислужники. Видимо, Ролик того и добивался – застать их врасплох неожиданным вопросом, чтоб не было времени подумать над ответом и выдать правду, если по-каким-то причинам им было запрещено упоминать про Мастера Хе.

– А почему ты называешь его пройдохой, – удивился змей Жепит, – если он, хвала Манасе, такой крутой, что самому Повелителю времени может услуги оказывать?

– Да потому что не поймёшь его, – возмутилась Ирина, – говорит не пойми что, издевается над всеми, дураками нас выставляет!

– Да, – с жаром согласился с ней Салават, – а иногда такое ляпнет, как в лужу пукнет, простите за выражение, просто чушь какую-то! Ведь сам понимает, что чушь сказал, и сам же потом смеётся, и Жаманак с ним заодно, даже похвалит – «ну, ты и ляпнул, порадовал старика». А сам-то никогда ничего магического-то и не сделал, бывает, бормочет что-то да фокусы какие-то показывает – наш дервиш и то похитрее фокусы умеет делать.

– Ну-у, оно далеко не всегда фокусы, – хитро прищурившись, погладил свою бороду дервиш Надим, – но Хе – мошенник тот ещё. Когда-то он в вашем мире (Надим кивнул головой на полицейских) был колдуном, этим… как его… шаманом, который с духами говорит… экстра-вер-том… да, экстравертом!

– Экстрасенсом, – небрежно поправил его Акопян с таким видом, будто каждый день встречается как минимум с пятью экстрасенсами, и покосился на пери.

– Наверное, – просто согласился Надим, – не силён я в ваших варварских словах. Не так давно он опять в вашем мире был на войне в каком-то вашем Еле-визоре, так и говорил: в Битве экстра-вертов участвовал.

Настала очередь полицейских посмеяться, а вместе с ними посмеялся… дэв! Оказывается, он уже проснулся и с интересом наблюдал за собранием, лёжа на боку и подперев голову рукой. Другой рукой он приветственно помахал гостям.

– Меня Лагаш зовут. Вот я-то думаю, что же это мне всякая ерунда снится, а это вы тут ерунду болтаете! Ты, Надим, сперва бы разузнал, о чём пытаешься говорить, а то всё выпендриваешься да гостей оскорбляешь и болтовнёй, и глупостью, и даже видом своим! А вот Мастер, между прочим, никогда ни о ком ничего плохого не говорит, хоть и всех подкалывает. И говорит он очень умные вещи, за что наш старик и любит с ним чаи гонять. Не знаю за магию, а мудрец он – точно.

– Просто тебя он боится подкалывать, – обиженно заметил дервиш, – потому тебе и кажется, что ничего плохого не говорит.

«Да-а, у них тут прямо дворцовые интриги какие-то, – подумала Роза, глядя по очереди на участников перепалки, – не любят они друг друга. То ли завидуют, то ли соревнуются за внимание старичка, то ли просто других развлечений у них нет. Н-да, лучше покинуть это не слишком гостеприимное общество сейчас, пока они ещё не переругались и не подрались!» – Розе отчего-то показалось, что они на это способны – махать кулаками и таскать друг за волосы.

– А как мы попадём к этому Мастеру? Ты, Ролик, знаешь, где он живёт?

– Конечно! – Ролик радостно завилял хвостом.

Вдруг Роза подумала о том, что Ролику семьсот лет, он такой взрослый, умный, наверное, важный в его мире, среди таких же аралезов, а она так запросто к нему на «ты» обращается, даже понукает его… Но увидев добродушную морду Ролика с его шкодливыми карими глазами и совершенно щенячьим восторгом от сегодняшних приключений, решила, что такое обращение ему подходит и нисколько не оскорбляет его. Мало того, может, у аралезов он ещё и щенком является – семьсот лет для него как семь лет для человека! Хотя, на семилетнего он вряд ли похож, всё-таки постарше будет, правда, не такой, как Акопян, и уж тем более не такой, как дядя Оганесян. Скорее всего, он такого же возраста, как сама Роза, или немного старше.

Ролик же тем временем объяснял Оганесяну, что из Кесора можно попасть в Матемагикум, в города Аксиомо́полис или Минима́ксбург, но он не знает, где находятся вишапы, пускающие туда, и не помнит, какой город будет ближе к замку Константус – владению Мастера Хе. Оганесян, не мудрствуя лукаво, просто спросил присутствующих, какие ворота из этого мира есть, но они просто похихикали, сказав, что знают только проходы в свои родные миры, а из Матемагикума никогда никого не брали в свиту – у тамошних жителей нет фантазии, и снов они, скорее всего, тоже никогда не видят. Видимо, это был какой-то местечковый юмор для свиты, насчёт обитателей Матемагикума. Как только смешки стихли, змей Жепит встал столбиком на хвост и сказал:

– Змеи тоже снов не видят, потому что спят с открытыми глазами. Поэтому, наверное, никогда не будем в вашей свите… зато, хвала Манасе, змеи умеют находить вишапов. Мы чувствуем их и чувствуем проходы в другие миры, не забывайте, что у нас особенное зрение и очень сильный нюх! Кесор – довольно компактный мир, и я думаю, смогу за полчасика найти нужного нам вишапа, – с этими словами он обернулся на Розу, явно ожидая одобрения, видимо, не посмел действовать без её прямого приказа или разрешения.

Роза, конечно, сразу кивнула ему, и Жепит мгновенно ускользнул.

Оставшиеся переглянулись, пытаясь придумать себе занятие и тему для продолжения беседы.

– Скажите, мили… хмм… полиционеры, – начала Ирина, – а в вашем мире какие существа водятся и какие из них разумные, ну, кроме вас, людей?

Оганесян даже рта не успел раскрыть, как Акопян стал расписывать свой мир как самое прекрасное место во Вселенной, да так красочно и вкусно, словно являлся заправским туристическим агентом.

Дэв предложил гостям чаю и кофе, упрекнув дервиша и Салавата, что те не догадались сделать это ранее. Сразу накрыли небольшой квадратный стол со столешницей, разрисованной для игры в шахматы, откуда-то натащили стульев и пуфиков, заварили чай и кофе и, забыв свои дворцовые интриги и распри, стали наперебой рассказывать про свои родные миры, какие чудеса в них встречаются и какими существами они населены.

Роза слушала, затаив дыхание, совсем забыв уже, зачем она здесь и куда они должны дальше отправиться. Но когда дэв рассказывал про столицу их мира – огромный город Ассе́ж, распластавшийся по побережью Океана Обманов, где в него впадают три великие реки – Контрибуция, Инвестиция и Облигация, и ещё куча маленьких речек – населённый дэвами, троллями и людьми, их прервал вернувшийся из разведки Жепит.

– Здесь неподалёку есть врата в Аксиомополис, – сообщил он.

Оганесян хлопнул себя ладонями по коленям и встал.

– Что ж, – произнес он, – пора нам и честь знать! Надо узнать, что случилось, и решать, как исправить. Глядишь, и найдём, как вашего старика разбудить.

Роза вздохнула и тоже встала. Ей очень хотелось ещё послушать про разные миры, города и страны в этих мирах, но надо было и дело делать – как-то остановить надвигающийся хаос. Вот сегодня уже начальник дяди Оганесяна – дэв, растения какие-то странные в деревне, бабушкин клуб пропал, а завтра что?.. Папа превратится в вишапа? Или сама Роза станет троллем?

«Уж лучше – пери», – подумала она, поглядев на парящую над полом Ирину Смутьянову.

Та в свою очередь, поймав взгляд Розы, нахмурилась о чём-то своём и заявила:

– Так, полиционеры, я с вами пойду!

– А зачем ты нам… – начал было нахмурившийся Оганесян, но Акопян бесцеремонно перебил его:

– Очень даже пригодится! Чтоб мы в пути не заблудились, с дороги не сбились и… и… а что ты ещё умеешь? – последнее он попытался прошептать Ирине, чтобы не услышал Оганесян, но у него, конечно, не получилось. В принципе, наверное, даже все присутствующие услышали этот вопрос.

– Могу от злых джиннов защитить, например, – ответила пери. – Хорошие мои, дайте мне только пару минут собрать сумочку!

Оганесян продолжал хмуриться, но спорить не стал. Наверное, считал, что она будет только обузой, но, с другой стороны, кто знает, какие приключения их ждут в этих новых удивительных мирах и какие умения молодой пери им пригодятся. А может, просто подумал, что Смутьянова будет часа два собираться – переодеваться-краситься-причесываться, как это принято у красавиц. Но Ирина была на удивление быстра – через пять минут она снова предстала перед ними, в том же платье, что и была, только накинула на плечи лёгкую жакетку и большую дамскую сумку через плечо.

Так компания пополнилась ещё одним сказочным существом.

Герои попрощались со свитой мирно посапывающего в кресле-качалке Жаманака и отправились в путь.

Глава 5. Матемагикум

Несмотря на компактность мира Кесор, парящие в воздухе горы тянулись нескончаемой вереницей во все стороны, насколько хватало глаз. Жепит уверенно вёл путников с одной скалы на другую и так, наверное, целый час.

Наконец, они остановились у большого камня-вишапа с высеченными на нём непонятными иероглифами. Жепит встал перед ним столбиком, поклонился и легонько щёлкнул хвостом по одному из иероглифов.

– Сколько вас? – раздался из камня негромкий хриплый голос.

– Шестеро, – молвил змей.

– Встаньте в ряд передо мной, я хочу посмотреть, нет ли у вас запрещённых для Матемагикума вещей.

Герои послушно выстроились шеренгой. Роза с интересом разглядывала камень, Акопян нервничал.

– Как попали в Кесор жители Анзора? – спросил камень, – ни один Глаз Кесора не имеет вашего слепка.

– Слепка? – удивился Оганесян, – слепка с чего?

– С тела, конечно, – ответил вишап, – вы же не думаете, что путешествуете из мира в мир в своём теле?

– Они этого не знают и вряд ли поймут, – устало констатировал Ролик, – не надо было им этого говорить.

– Как это не надо?! – взревел Оганесян, – мы что тут, в чужих телах? Почему не предупредил, вшивый ты пёс? У кого мы их отняли? И где тогда наши?!

– Когда вы перемещаетесь в другой мир, – разъяснил вишап, – переходят только ваши души, а оболочку мы запоминаем. Если в мире, куда ваша душа перешла, могут находиться существа вашей расы, вы обретёте такое же тело, если нет – примете одну из местных форм. Очень опасно попасть в такой мир в своём теле рождения – вы можете лопнуть или задохнуться, или даже сгореть. Поэтому мы, вишапы, запоминаем ваш слепок и возвращаем его, когда вы переходите обратно. Есть ваш слепок, когда вы перешли в Матемагикум, но нет ни одного слепка, когда вы перешли сюда.

– То есть мы умерли? – в ужасе спросила Роза, незаметно ущипнув себя за бок. Щипок получился довольно болезненным.

– Нет, конечно, – глухо рассмеялся камень, – пройдя Врата, вы просто переродились в другом мире в новое тело, вот и всё. Сильные волшебники могут делать это самостоятельно, без нашей помощи, но они должны хорошо понимать физику того мира, куда перемещаются, и знать, в каком теле там переродятся они сами или те, кого они с собой захватили. Ведь есть существа, которые не могут воплотиться в определённых мирах ни в одну из форм, хотя и очень хотят туда попасть.

– Нас доставил сюда Змеиный царь… – промямлила Роза, стараясь незаметно щупать себя в разных местах, чтобы убедиться, что у неё не появился хвост или рога, а на руках всё ещё по пять пальцев.

– Тогда понятно – Шах-Марар очень сильный и мудрый старый колдун, – хмыкнул камень, – он-то умеет перемещаться по мирам и знает, кто, где и в кого перерождается. Ладно, я, конечно, запомню ваш слепок в Кесоре и проведу вас в Матемагикум по слепку из Анзора, – рассудил вишап и замолчал. И только воздух вокруг камня сделался как вода, заколыхался, и начались прочие спецэффекты вплоть до фиолетово-зелёной сферы.

Как и в прошлый раз, Ролик, беззаботно помахивая хвостом, первым растворился в этой сфере. Вторым, на удивление, побежал в портал Акопян, правда, перед этим он горько вздохнул и зачем-то покосился на Ирину. Та, в свою очередь, хмыкнула и вальяжно, с грацией начищенного до блеска изящного океанского лайнера проплыла следом за ним. Роза вцепилась в руку дяди Оганесяна, и они шагнули вперёд. Внизу сверкнула змейка Жепита. Дядя и племянница шагнули внутрь сферы. На сей раз Розе было не на шутку страшно.

«А вдруг я перерождю… переродаем… переродюсь во что-то страшное? А вдруг совсем не переродюсь! Что тогда, моя душа застрянет между мирами? Ой, что это, я умираю?! – запаниковала Роза, когда миллионы маленьких иголок укололи всё её тело, – это и есть смерть? Или наоборот – рождение? А может, это просто вишап так запоминает мой слепок?»

Пока Роза паниковала, они с дядей уже прошли через портал и оказались в каком-то тесном тупичке каменного города. В этом мире вишап стоял на гранитном пьедестале посреди булыжной мостовой, за камнем виднелась высокая стальная ограда, заросшая плотной стеной растительности, наверное, за оградой был сад. По обе стороны от вишапа были высокие глухие стены домов, грубо оштукатуренные глиной. С четвертой стороны тоже была глухая стена, но она была намного дальше, и справа перед ней виднелся проход за угол дома. Герои переглянулись и двинулись в этот проход.

Завернув за угол, они оказались в тихой безлюдной узкой улочке из двух-трёхэтажных домов с узкими стрельчатыми окнами, закрытыми кое-где деревянными ставнями, и узкими же дверями подъездов. Деревянные двери подъездов были высокими и двустворчатыми, что делало их визуально ещё уже. Но судя по размерам окон и дверей, ручкам и ступенькам, в этом мире жили вполне себе люди, ну, или очень похожие на них существа.

– Здесь, наверное, какие-то сплошь тощие люди живут, – предположила Ирина.

– Нет, всякие попадаются, – с видом знатока сказал Ролик, – это просто особенности местной архитектуры. Они ж здесь все помешаны на математике, видимо, такие формы – результат вычислений. Они даже созвездиям дают не имена героев, например, а названия математических формул.

– Совершенно верно! – подхватил Жепит, – я даже стихи знаю на эту тему, кого-то из местных поэтов, кажется, Квадрата Пси:

Как прекрасна звёздной ночью «Бесконечность Мандельброта»!

Эти всполохи вселенной да фракталы Жюлиа!

Ты стрелой остроконечной задаёшь мне строгий вектор,

Устремляя в бесконечность скромный мой материал!

– Какая прелесть! – восхитилась пери, – ты знаешь местные стихи! Но откуда?

– Все змеи очень любят стихи. И мы имеем возможность собирать стихи из всех миров, так как, хвала Манасе, свободно перемещаемся между мирами. Одна беда – письменности у нас нет, приходится всё наизусть помнить.

– Никогда не думала, что у змей такая хорошая память, – удивилась Роза.

– Боюсь, ты много чего хорошего о змеях не знаешь, – вздохнул Жепит, – в твоём мире отношение людей к нам, мягко говоря, прохладное и незаслуженно презрительно-опасливое. Но, хвала Манасе, теперь ты можешь всё это узнать с кончика хвоста… то есть из первых рук.

Пока Роза колебалась, раздумывая, можно ли спросить Жепита, кто такой (или такая) эта Манаса, Оганесян резко перевёл тему разговора.

– Это всё хорошо, конечно, но не забывайте, зачем мы здесь! Как нам добраться до этого вашего мастера-мошенника? – сказал он. – Сколько счас времени – три, четыре часа? А нам ещё надо разобраться со спутанными мирами и вернуть тебя маме! И желательно до темноты. Что скажешь, блохастый? Как нам чудо-мастера найти?

– У меня, между прочим, имя есть, – огрызнулся Ролик, – посмотрел бы я, как ты сам будешь ловить блох, если у тебя отрезать все пальцы! Я ж даже сбрить шерсть не могу!

Оганесян примолк. Он хотел просто подколоть крылатую псину, но никак не обидеть. Кстати, в этом мире пёс был обыкновенным, бескрылым.

– Гыррр на тебя! – рыкнул аралез, успокаиваясь, – надо найти извозчика.

– Их в этом мире называют лино́перы, – блеснул познаниями Жепит, – такое сокращение от «линейных операторов».

Пока герои вели эти разговоры, улочка вывела их на большую мощёную брусчаткой площадь с фонтаном посередине. Площадь была весьма людной, это были действительно люди, только какой-то мелкой породы – Акопян с Ириной казались чуть ли не на голову выше их, а здоровяк Оганесян – на две. Вокруг фонтана сновали самые обычные голуби, за ними пристально наблюдала пара вполне себе обычных котов. Необычные существа тоже были – похожие на осьминогов, только с тремя толстыми щупальцами, на которых они передвигались, тремя тонкими трёхпалыми руками и тремя зелёными глазами на голове. Кожа их была смуглой, волос никаких не наблюдалось, одеты они были в свободно болтающиеся на «ногах» штанины, рукава, почти целиком скрывающие «руки», и куполообразный чепчик на макушке. Все это было связано меж собой шнурками и пёстро окрашено.

– А как их называют? – тихо спросила Ирина у Жепита, легонько кивнув на парочку этих существ у фонтана и хихикнула, – уж не треноги ли?

– Ты будешь смеяться, – ответил змей, – тетрагоны.

Оганесян хрюкнул, Ирина нахмурилась:

– А почему тетра? Они же трио. Или терция?

– Может, кто-то подшутил над ними? – предположил Оганесян.

– Нет, они сами себя так называют, – встрял Ролик, – чёрт их знает, почему. Говорят, у них четыре стороны личности и жизни. Конечно, все называют их тройниками – только не вздумайте им это сказать! Они очень обижаются на это.

– Между прочим, – добавил Жепит, – они весьма головастые не только в прямом смысле, а потому предпочитают заниматься исключительно умственным трудом. И стихи пишут интересные. Вот, например:

Ко́тина-ко́тина -

орёт в коридоре!

Котина-котина -

царапает дверь!

Котина-котина -

написает в тапки!

Котина-котина -

страшный зверь!!!

– Хватит разглагольствовать! – прервал его Ролик, – я наблюдаю транспорт!

И действительно, из какой-то улочки на площадь выкатилась карета. Очень похожая на обычные старинные кареты – большой деревянный ящик синего цвета с окнами и дверью посередине, покоящийся между больших колёс, только без запряжённых в неё лошадей или иных животных – карета двигалась сама, очевидно, влекомая магической силой.

– Свободна! – тявкнул Ролик и бросился через площадь наперерез карете.

– Как он это понял? – растерянно спросила Роза, каких-то очевидных признаков, что «такси» свободно, она не видела.

– Карета синяя – значит, свободна, – подсказал Жепит и тоже усвистал вслед за аралезом, видимо решив, что тот в одиночку не справится.

– Стой… – попытался одёрнуть его Оганесян. Его одолевала какая-то неприятная мысль, он хмурился и не торопился идти к карете. – Погодите, – остановил он остальных.

Но Ролик с Жепитом сделали своё дело, и теперь уже карета двигалась к ним… и вдруг она стала красной! Только что вся карета была тёмно-синяя, а теперь – вся красная. Роза даже протёрла глаза, но карета осталась красной и подъехала к ошеломлённым героям, сопровождаемая самодовольным Роликом и Жепитом (про которого ничего сказать нельзя, у него морда всегда «улыбчивая»). В переднее окошко кареты высунулся человек, приветливо помахал героям, и дверца кареты гостеприимно открылась.

– Иди-ка сюда, великовозрастный пёс, – зло сказал Оганесян Ролику.

– Ну, что тебе не так? – проворчал Ролик, отходя от кареты.

– Ты чем расплачиваться собираешься? – прошипел на него Оганесян, стараясь, чтоб водитель кареты этого не слышал, – или у тебя в твоей шерсти, кроме блох, ещё и кошелёк водится?

Эта фраза напомнила Розе про злую Кахард, у которой роль дамской сумочки действительно выполняла её пышная, но неухоженная шевелюра, и Роза хихикнула.

Ролик же просто помотал ушами, пропустив мимо них колкости полицейского.

– Чем дурака валять, лучше бы заглянул в свой кошелёк, – нравоучительно заявил он, – а то бедного пса каждый обидеть может, а немного подумать, прежде чем пасть открывать, это, наверное, не всякому полицейскому под силу. Ты когда в этот мир переместился, твоя форма и пистолет во что превратились?

Грозно нависший над Роликом Оганесян вдруг распрямился, глаза его округлились от внезапного осознания того, что Ролик хотел ему донести. Для подтверждения догадки, он тут же достал свой кошелёк и заглянул внутрь.

– Ролик, – тихо позвал он извиняющимся голосом, – ты же подскажешь, что здесь и как? Ну, пожалуйста!

Ролик сунул морду в любезно предоставленный ему кошелёк.

– Не боись, маленький – и туда, и обратно хватит, может даже останется, если хорошо себя вести будешь, – не упустил случая поёрничать аралез и громогласно заявил, – прошу всех на борт!

В карете было уютно, но не очень удобно – спинки сидений были жёсткие и не позволяли развалиться. Сама карета к носу сужалась, и водитель (который лино́пер, если верить Жепиту) сидел посередине, а не слева, как в обычных человеческих авто. Руля у него также не было, была горизонтальная ручка, которую линопер держал правой рукой и водил влево-вправо – направлял движение кареты. А вот левой рукой он поглаживал янтарного цвета стеклянный шар, причём всё время по часовой и явно согласно какой-то логике. Как эти поглаживания сказывались на управлении каретой, Роза так и не поняла, а спросить постеснялась.

Линопер был очень разговорчив и эмоционален. «Если б его руки не были заняты управлением, он бы наверняка вовсю жестикулировал ими, – подумала Роза, – хорошо, что дяде Овику интересно это слушать».

На самом деле, интересно было не только Оганесяну. Жепит и Ролик тоже примостились на скамейке за водителем и активно участвовали в разговоре, правда, Ролик без конца высовывал голову в открытое окно и, высунув язык, ловил пастью ветер. Ирина села у окошка и смотрела на проносящихся мимо людей и здания, думая о чём-то своём. Акопян сел рядом с ней и нервно теребил в руках свой спиннер, тоже думая о своём и изредка поглядывая то в окошко, то на Ирину.

Не прошло и десяти минут, как карета выехала из города и за окном начались живописные поля, луга и леса. Вдалеке, закутавшись в серую дымку и нахлобучив снежные шапки, замаячили горы.

Роза во все глаза смотрела на эту красоту, вполуха слушая, как линопер рассказывает Оганесяну, что эти горы – не просто горы, а горы Ферма́, и за ними лежат знаменитые поля расширенных дураков Галуа, куда свозят весь магический мусор этого континента – результаты неудачных заклинаний и экспериментов, отходы алхимических лабораторий, вышедшие из строя артефакты, которые не работают по назначению, но всё ещё содержат в себе силу и могут навредить.

– Ой, кто это? – воскликнула Ирина так неожиданно и громко, что Роза вздрогнула, а Акопян уронил свой спиннер. Даже Ролик, в очередной раз высунувшийся в окно, кашлянул и немедленно втащил голову обратно. Все посмотрели, куда указывала пери.

Недалеко от дороги, в поле проходило какое-то странное собрание. Бритые наголо люди в красно-синих хламидах совершали на месте полный оборот вокруг своей оси и, воздевая кверху руки, громко восклицали: «Когито эрго сум!». Затем приседали, склонив голову, потом опять вставали и повторяли всю процедуру.

– Это монахи-картезианцы молятся, пытаясь воспроизвести «вихри движения телесного», – пояснил линопер, как будто всем всё сразу стало понятно, и тут же вернулся к теме своего разговора с Оганесяном.

Ирина насупилась, но не стала ничего уточнять. Розе тоже было жутко любопытно, но она решила, что спросит потом у дяди или почитает в Википедии. Если вспомнит, конечно. А пока что она продолжила смотреть в окно. Правда, перед этим она ненадолго задержалась взглядом на Смутьяновой – когда пери насупилась, её нос слегка изменил форму и на нём появилась маленькая горбинка.

«Интересно, у меня тоже такой нос получается, когда я обижаюсь?» – подумала Роза.

Но дальше ехали они недолго – минут через пять, на перекрёстке, карета упёрлась в шлагбаум. Рядом стояли люди в униформе. Один из них подошёл к карете, сунул голову в водительское окно и быстро окинул любопытным взором сидевшую там пёструю компанию.

– Дальше проезда нет! – сказал он, – придётся объезжать. Груз-арба мост продавила, провалилась и застряла. Заворачивайте налево, там объезд будет и другой мост.

– Скажи, любезный, а с помощью магии нельзя эту арбу вытащить и мост починить? – поинтересовался Оганесян.

– Можно, конечно, за два часа бы починили, но есть порядок – надо ждать инспекторов мостов, экспертизы, предписания – короче, бюрократия сплошная, – вздохнул «любезный», – месяц уйдет, а то и два. Проклятый торгаш, нагрузил арбу так, что колёса трещат, не удивительно, что мост не выдержал! Так что, товарищи, пожалуйте на объезд!

– Да уж, – согласился линопер, – жадность никогда до добра не доводила, – и стал поворачивать карету на уходящую влево дорогу.

– «Товарищи»? – удивился Оганесян, вспомнив своё советское детство, – откуда здесь такое обращение?

– Нормальное обращение, – пожал плечами линопер, – вы из другого мира, не привыкли, наверное.

– На самом деле, ничего не нормальное, – прошептал змей, – раньше никогда здесь подобного не было.

– Видимо, последствия слияния миров, – рассудил Оганесян, – к нам в мир попали дэвы, к ним – товарищи.

– Но жадность – она во всех мирах одинаковая, – усмехнулся линопер, – эти торгаши только дэвов кормят своей жадностью. Вот я уверен – приедут инспекторы, арбу ту взвесят и наложат штраф на хозяина за перегруз, а потом ещё и мост ремонтировать заставят, как виновника. Но он после этого, думаете, по правилам ездить будет? Ещё больше перегружать арбу начнёт, чтоб убытки свои возместить! Знал я одного такого, ничего ему наукой не служило. А ведь из-за таких страдаем не только мы, вынужденные объезжать, но и честные торговцы, ибо проигрывают таким негодяям в конкуренции.

Оганесян согласился.

– Мне наш гаишник Карапет – ты его знаешь, – это было сказано Акопяну, на что тот кивнул, – подсказал хорошее сравнение: для многих людей жизнь похожа на вождение автомобиля: новички едут неторопливо, но уткнувшись носом в асфальт на несколько метров перед машиной и не замечая ничего вокруг. Уверенные – едут, оценивая ситуацию намного вперёд, до самого горизонта. Опытные, помимо этого, ещё и постоянно оглядываются назад, они понимают всю ситуацию на дороге, что творится перед ними, позади них и по бокам. А дураки несутся во весь опор, думая, что им можно всё, не соблюдая правил. Пытаются выжать из своей телеги максимум и создают этим постоянную опасность для окружающих. Если повезёт, они разобьют только свою машину, но обычно достаётся и всем, кто рядом. Если после этого дурак останется жив, он продолжит рулить в том же духе, потому что дураки ничему не учатся даже на своих ошибках.

– Мудрый человек ваш Карапет, – сказал линопер, – видать, «дураки во весь опор» – это беда не только нашего мира. Так. Что-то места тут незнакомые, спрошу у Индекса дорогу, – с этой странной фразой он остановил карету и вышел на обочину.

Сев на корточки в паре шагов от кареты, он достал что-то из кармана, положил на землю и пробормотал заклинание, сделав замысловатый пасс рукой. Земля под этим местом слегка засветилась, и из неё с фантастической скоростью потянулся какой-то стебелёк, на вершине которого разворачивалась шляпка. Через несколько секунд перед водителем стоял здоровенный гриб. Шляпка его засветилась изнутри, и линопер стал водить по ней рукой, как по стеклу смартфона. Поколдовав немного с грибом, линопер легонько шлёпнул гриб всей ладонью по шляпке, подобрал положенный на землю предмет, распрямился и пошёл к карете. Гриб потух, стал скукоживаться и втянулся обратно в землю.

– Что это было? – поинтересовался Оганесян.

– Грибница, – неохотно ответил линопер. Он был чем-то озадачен, но продолжил разъяснять, – мощнейшая матемагическая система, опутывающая весь континент. Умеет вычислять сложные формулы, даже магические операторы Лапласа воплощать. Хранит кучу всяких знаний, мусор в основном, но есть очень нужные вещи. Например, справочная – Индекс, я у неё карту местности посмотрел, и она мне не нравится. Придётся ехать через Мисантар, а там можно попасться в ловушки старухи Кахард, – теперь стало понятно, чем он был так озадачен, – а у меня защитных оберегов с собой нет. Вам точно в Константус надо?

– Сколько? – кисло спросил аралез.

– Ещё две уны в синей степени.

– Хватит с тебя одной в чёрной степени, – отрезал пёс.

– Ну, хотя бы в тёмно-синей, – попробовал торговаться водитель, – мне ещё обратно ехать…

– Одна уно в чёрной степени, – медленно и злобно отчеканил Ролик. Видимо, эта торговля начала его раздражать, – и учти, если откажешься – за уже проделанный путь ничего не заплачу! Договаривались до Константуса, а «обратно ехать» и дорожные проблемы – они исключительно твои!

Линопер немного подумал, вздохнул и согласился.

Оганесян очень странно посмотрел на Ролика, как будто одновременно с удивлением, недоверием и уважением, даже открыл было рот, но промолчал.

Дальше ехали молча. У водителя как-то сразу улетучилась вся болтливость, он только напряжённо вглядывался в дорогу, в деревья вдоль дороги, явно ожидая подвоха. Роза тоже вгляделась в деревья и узнала их – это были дышащие деревья! Если верить Ролику, они растут только в ведьмином лесу, а значит, действительно есть отчего беспокоиться и опасаться. И она стала срочно продумывать разные сценки со старухой Кахард, пытаясь заранее подготовить защитное колдовство, но на сей раз воображение подвело её. Девочка не могла представить, что может сделать колдунья, а потому не могла и придумать, как от этого защититься. Кроме давящей лапы и стеклянного купола, уже раз спасшего их, у неё ничего не придумывалось. А ведь чтобы придавить ведьму и накрыть её куполом, надо сначала сбить её с толку, чтобы она замешкалась!

– А что ж у вас нет какой-нибудь магии, чтоб засечь ведьму или её ловушки издалека? – прервал молчание Оганесян.

Линопер хмуро молчал, но после небольшой паузы всё-таки нехотя ответил:

– Предупреждающее заклинание она как раз сама хорошо умеет распознавать издалека и встретит во всеоружии. А с глазами у неё не очень хорошо, скорее всего, мы первыми её заметим, затихаримся, тогда и она, может, обойдёт нас стороной.

Ещё минут десять ехали молча.

Вдруг раздался резкий свист, и на дороге перед каретой появилась Кахард! Линопер сперва дёрнулся, уводя карету влево, потом передумал – наверное, решил задавить ведьму. Но когда они должны были уже налететь на неё со всего ходу, ведьма оказалась ненастоящей – полупрозрачной, как голограмма, и они проехали сквозь неё. Линопер нервно выдохнул и прибавил газу, но ведьма опять появилась перед ними на дороге, подняла руки и стала бормотать заклинание. Карета заскрипела и стала резко замедляться. Все вцепились в свои сиденья, чтобы не упасть на пол. Колёса со скрипом проворачивались, пытаясь дать карете ходу, но карета всё замедлялась и замедлялась, пока совсем не остановилась прямо перед ведьмой. Кахард недобро улыбнулась всеми своими острыми зубами.

Внезапно пери Ирина вскочила с сиденья и со словами «счас ты у меня получишь!» стала рыться у себя в сумочке и достала оттуда сложенную рулоном и перевязанную ленточкой ткань.

– Что это, – нервно поинтересовалась Роза, глядя, как Кахард, не опуская руки, подходит к карете со стороны двери.

– Скатерть-самобранка, – быстро ответила пери, развязывая ленточку.

– Она приготовит нам ужин? – удивилась Роза, – и чем же это нам поможет?

– Ничего она готовить не будет, да и не умеет. Зато бранится отменно, – с этими словами Ирина развернула скатерть, бросила её в открытое окно прямо под ноги ведьме и тут же захлопнула окно. Затем обернулась к Розе и ткнула в неё пальцем: – Ты! Закрой уши!

Роза хотела возмутиться, что пери ей не мама тут указывать, но снаружи раздался такой визг, что стёкла в окнах кареты задрожали, и не только Роза, но и сама пери, да и все остальные тоже, прижали ладони к ушам.

– Ах ты дрянь несносная, карга старая, уродина кривозубая! – громыхало снаружи.

Глаза у Кахард округлились от удивления, потом налились кровью от гнева, она сперва закрыла рот, но тут же открыла его и вступила в перепалку, опустив заодно руки.