Читать онлайн Принц Аревмута

ОТ АВТОРА

Написание этой книги стало для меня удивительным и интересным путешествием, продолжавшимся более восемнадцати месяцев.

Часы, проведенные в изучении древних манускриптов и поисках исторических фактов об этом мире, были неотъемлемой частью этого процесса. Однако мой труд не был бы осуществлён без непрерывной и вдохновляющей поддержки моей семьи.

Хочу выразить особую благодарность Валерию Смирнову-Шумилову, главному редактору, который всегда требовал от меня продолжения рукописи и постоянно напоминал о важности дальнейшей работы. Без его поддержки и руководства книга не получила бы того вида, который имеет сегодня.

Однако больше всего я хочу выразить благодарность моему отцу и моему сыну. Черты их характеров, их дела и поступки во многом послужили для меня вдохновением для перенесения их на героев моей книги. Именно поэтому главный персонаж «Принца Аревмута» и носит имя Дорик. Им, моим любимым людям, я и посвящаю свой труд.

Надеюсь, что эта книга станет для вас таким же вдохновляющим и увлекательным путешествием, каким было её написание для меня.

1. УПУЩЕННАЯ ДОБЫЧА

Убивать тех, кто ещё не жил, – удел слабых.

Принц Дорик Аревмутский

Еле слышный шелест листвы, трепетавшей на ветках могучего дуба, казалось, был громче стука сердца и дыхания человека, прятавшегося в зелёных кустах кизила у подножия огромного ствола. Левая рука мужчины, одетого в сливавшуюся с листвой зелёную кожаную куртку и такие же кожаные коричневые штаны, крепко сжимала основание тисового лука. Правая же рука медленно натягивала тетиву. Казалось, ещё мгновение, и тетива, не выдержав напряжения, лопнет.

Лучник почти не дышал, всё его внимание было приковано к одной живой цели. Локтях в пятидесяти от стрелка крупная пятнистая лань поднимала голову. Глаза животного были устремлены в сторону человека, ноздри лани раздувались, уши трепетали, словно она что-то почуяла, – возможно, почувствовала на себе взгляд охотника, а может, до неё донёсся запах чужака или она услышала его дыхание.

Через несколько томительных мгновений, показавшихся лучнику вечностью, лань отвернула голову. Она так и не заметила в густых кустах неподвижно стоящую фигуру с луком. Зато убедившись в своей безопасности, животное медленно побрело на другую сторону поляны, рассчитывая подкрепиться росшей там свежей весенней травой и корнями дикой моркови.

Лучник оттопырил мизинец правой кисти – признак того, что ещё миг, и стрела, нацеленная в сердце великолепного животного, сорвётся с тетивы. И в этот момент чья-то рука мягко опустилась на плечо стрелка.

– Опусти лук, – прямо в ухо охотнику прошептал знакомый тихий голос.

– Но…

– Никаких «но», опусти лук, – повторил уверенно голос.

Лучник подчинился. Перечить он не посмел.

– Уходим, мы снова напали на след более крупной добычи, – так же тихо добавил подошедший напарник охотника, по-видимому, его командир, и, подхватив под локоть своего товарища, увлёк его обратно за густо поросший деревьями холм, из-за которого они недавно пришли.

Следуя за своим быстрым спутником, несостоявшийся убийца лани всё же невольно проговорил:

– Дорик, объясни, что происходит? Я бы достал эту лань своей стрелой. Почему ты помешал?

Дорик Нанаскела, младший принц Западного королевства Аревмут, обернулся, и охотник увидел, как сдвинулись брови на молодом, загорелом до бронзового оттенка лице его друга. Взгляд тёмно-карих глаз пронизывал лучника насквозь:

– Убивать тех, кто ещё не жил, – удел слабых. Эта лань была беременна и, судя по всему, от бремени разрешится уже совсем скоро. Неужели ты не заметил? А отбирать две жизни – это слишком для нас. Вот так, Ортанел!

– Как ты узнал?.. – опешил охотник, которого, как мы теперь знаем, звали Ортанелом.

– А ты бы присмотрелся сам: у неё был большой раздутый живот, её задние ноги были растопырены сильнее, чем обычно, она медленно двигалась, но самое главное – эта лань даже не заметила тебя! – и Дорик с улыбкой приобнял своего друга.

– Клянусь богами Зеленогорья, ты прав! – только и выдохнул Ортанел, с удивлением оглядываясь на принца.

Одетый в такую же походную одежду, как и все охотники королевства, только побогаче: зелёную кожаную куртку, под которой пряталась коричневая конопляная рубаха, кожаные чёрные штаны и короткие охотничьи сапожки, Дорик, тем не менее, выделялся среди них, и не только тем, что его одеяние отличалось более дорогим покроем. В каждом его движении, в каждом жесте, в тоне его властного голоса угадывались манеры высшей аристократии Аревмута и привычка повелевать, внушённая ему с детства.

Дружески кивнув Ортанелу, Дорик повернулся и снова зашагал в сторону их небольшого охотничьего лагеря.

Шли они недолго – не более половины лиги. Больше никто из них не проронил ни слова…

Охотничий лагерь представлял собой небольшой грот у скалистого холма, который словно одинокий столб возвышался над взявшим его в плен королевским лесом.

В дальнем углу грота, самом тёмном и сухом, на расстеленных на полу медвежьих шкурах отдыхали двое охотников. Еще двое играли в кости рядом с разожжённым в самом центре пещеры небольшим костром. Они негромко переговаривались между собой, изредка обмениваясь весёлыми шутками.

Последний находившийся в маленькой пещере охотник – молодой человек с тонкими чертами лица и светлыми волосами, осторожно перебирал длинными пальцами серебряные струны маленькой лютни, напевая старую аревмутовскую песенку об охотничьей удаче.

Когда Дорик и Ортанел вошли в каменное укрытие, музыкант, отложив лютню, проворно поднялся. Играющие в кости вскочили на ноги. Оба лежащих проснулись и тоже приподнялись.

– Принц…

Все находившиеся в гроте склонили головы. А потом пять пар внимательных глаз уставились на вошедших.

– И что? Вы нашли следы этого оленя? – грубоватый голос охотника Арчи пронёсся под сводом пещеры. Самый большой и нескладный из спутников Дорика, не отличавшийся большим умом, но с могучими плечами и огромными руками, напоминавший небольшого медведя, преданно смотрел на принца.

– Я же говорил: не спешите – спугнёте его, – вмешался охотник Наннос, вечно чем-то недовольный, отчего и заслуживший прозвище «Ворчун», с которой к нему и обращались вместо имени. – А вы, как бараны, – заметил он окружающим, – понеслись за зверем. Вот и добегались. Теперь можно забыть об охоте. Если бы принц и Ортанел знали, в какую сторону ушёл олень, они уже бы сказали. А так…

– Помолчи, Ворчун. И ты, Арчи. Дайте сказать принцу, – прервал его Агвес, стройный молодой человек с аристократическими повадками. Его настоящее имя было Агвесоторемик, но близкие все звали его сокращённо «Агвес». Несмотря на молодость, он казался среди всех друзей Дорика самым разумным. – Чем обрадует нас светлейший принц? – он улыбнулся. – Дорик, Ортанел, у вас есть хорошие новости?

– Конечно, они пришли с хорошими новостями, – улыбнулся Лигилин – музыкант с лютней, прославившийся среди всех охотников не только как один из лучших менестрелей королевства, но и как один из лучших его стрелков из лука. – Разве с нашим принцем может быть иначе?

Дорик ответил ему своей улыбкой:

– Благодарю, Лигилин. Ты не ошибся – у нас хорошие новости. Оказывается, олень был не один. Он с парой. И вот пока мой друг Ортанел выслеживал беременную самку оленя, ошибочно пойдя по другому следу, мне удалось выйти на следы того, кого мы преследовали. Следы совсем свежие. Наша главная добыча недалеко. Если поторопимся, скорее всего, сможем нагнать её уже к вечеру. Так что мы не зря преследуем уже несколько дней этого оленя.

– Как сказать, – опять недовольно заметил Ворчун. – Будем и дальше носиться по лесу в поисках королевского оленя? Не гнались бы за этой призрачной надеждой, так набили бы себе за эти три дня разной дичи, пусть и поменьше размером, зато наверняка, и сейчас бы в овальном зале королевского дворца уже мясо жарили. А так – преследуем непонятно кого.

– Как это кого? – возмутился Раток, ещё один охотник, которого все знали под прозвищем «Молот», потому что он был сыном королевского кузнеца и одновременно являлся близким другом принца. – Мы преследуем огромного оленя, судя по следам – это очень крупный зверь. Представьте, если по весу он окажется как раз тем самым, кто нам нужен? Если он будет огромнее предыдущих трофеев? Это же как раз цель нашей охоты! И если мы достанем и убьём этого громадного оленя, королевская охота закончится. А мы прославимся. Все будут говорить о нас. Поднимать за нас эль! И нас запишут в Ровелианскую книгу славы! – закончил он бодрым голосом и с горделивым видом. – И, прежде всего, запишут нашего принца, – и он слегка поклонился Дорику.

– Пора выдвигаться, – коротко бросил почему-то хмурившийся Ортанел, бывший на охоте помощником принца.

– Четверть часа на сборы, – добавил Дорик.

Хлопнув Ортанела по плечу и, не сказав больше ни слова, он вышел из грота.

Принцу, единственному из всех, не надо было собираться. Всё, что нужно было для охоты, уже было при нём. Небольшой охотничий топор на широкой перевязи висел у него по правую сторону, большой охотничий нож был прикреплён к поясу слева. Обвисший кожаный мешок, пристёгнутый ремнями к спине, судя по всему, был пуст.

Оказавшись на свежем воздухе под кронами деревьев, Дорик не стал терять времени, но, опёршись на серую скалу грота, достал из сумки точильный камень и приступил к заточке своего и так уже заострённого до бритвенной кромки изогнутого лезвия топора.

Вскоре все семеро охотников покинули пещеру и лёгким бегом устремились по следу королевского оленя туда, куда указал им Дорик. Несмотря на все различия в своём положении, в этот момент в лесу, идя тесной группой плечом к плечу, они казались друг другу почти братьями. Да, наверное, они и были ими сейчас, потому что каждый отвечал за другого. И ошибка одного стала бы ошибкой для всех. И точно такая же общая должна была бы явиться для них и победа.

2. ЗАПАХ СВЕЖЕЙ ТРАВЫ

Если дела пойдут плохо,

тогда прилетит белая стрела.

Лигилин, менестрель Аревмута

Шесть человек полукругом двигались по густому лесу на запад на расстоянии трети полёта выпущенной стрелы друг от друга. В центре полукруга зияла брешь. Эту позицию должен был занимать принц Дорик. Но он покинул свою команду около получаса назад, уйдя вперёд и предупредив, что все охотники должны действовать согласно ранее оговоренному плану – загнать добычу, окружить и ранить оленя, и если получится – взять его живым, накинув специальную охотничью сеть.

У каждого из легко бегущих по следу охотников в руках был лук, но стрелы оставались в колчанах за спиной. Лигилин закинул свою лютню за плечи и бежал вместе со всеми, не отставая. Добыча медленно настигалась. Несколько раз охотникам удавалось даже разглядеть преследуемого ими оленя. Он был рыжего, почти золотого цвета, что придавало ему воистину вид короля леса. Высота благородного животного в холке достигала, по-видимому, не менее четырёх с половиной локтей, а длина – почти шести. Голову «королевского» оленя венчала корона из двух огромных трёхлоктевых рогов с большим количеством наростов.

Охотники приостановились за кустами, любуясь величественным зверем.

– Какой огромный! – чуть присвистнув, не удержался от восклицания Молот.

И хотя он попытался произнести это шёпотом, все вздрогнули.

– Тсс… ты его спугнёшь! – Ворчун приложил указательный палец к губам.

– Молчите! – прошипел Ортанел, остававшийся за старшего.

…В один момент олень оказался в середине замыкающегося охотничьего кольца. Но когда зверь уже был на расстоянии полёта стрелы, какой-то шум за спинами охотников взбудоражил его, и он, развернувшись, что есть силы понёсся прочь от подстерегавшей его засады.

Вслед ему одна за другой понеслись стрелы. Лишь две или три из них слегка оцарапали животного. Олень стремительно уходил прочь как от обстрела, так и от взоров преследующих его охотников. Они закричали в отчаянии, видя, что добыча уходит.

– Говорил же – надо было брать собак и лошадей! – тяжело дыша, громко, почти выплёвывая слова, высказался Ворчун. – Так нет же – это не по обычаю! Не полагается, надо быть со зверем «на равных»! Вот вам и благородная королевская охота! Сами бегаем, как собаки, а толку? Упустили! – и он грубо выругался.

Внезапно перед ним появился Арчи. Огромный, потный, с широкими плечами, густой бородой и длинными спутанными волосами, он сам походил на какого-то неведомого дикого зверя. Лицо его горело от гнева.

– Ещё слово – сам станешь нашим трофеем. Повешу твою шкуру на камин и буду рассказывать, как перепутал воина с плачущей оленихой!

– Лучше догони настоящий трофей, охотник! – Ворчун обежал друга и бросился вперёд.

Пыхтя, Арчи последовал за ним. Ему, более сильному, но и грузному, явно не доставало скорости догнать соперника и выполнить обещание – «содрать шкуру».

Теперь они бежали за оленем, уже почти не скрываясь. Местность не позволяла им продвигаться широким строем, и в какой-то момент все шестеро загонщиков оказались рядом друг с другом. Низина, по которой они бежали, справа от тропы была болотистой, а лес слева – настолько густым, что они загонщики могли двигаться только по узкой полосе.

Огромному оленю, который был намного больше преследователей, тоже приходилось продираться через деревья и колючие кусты, но он упрямо шёл вперёд, проламывая себе путь.

Выйдя на большую поляну, охотники остановились. Олень уходил. Он уже был на самом конце поляны и явно собирался затеряться в лесной чаще, которая впереди становилась ещё гуще. Преследователей охватило отчаяние. Надежда добыть самый желанный в Западном королевстве охотничий трофей угасала…

И тут на пути уходящей добычи появилась человеческая фигура с топором в руке.

– Дорик! – воскликнул Агвес.

– Принц! – все в изумлении замерли, а потом, не сговариваясь, что есть силы бросились на помощь своему предводителю.

…Судорожно сжимая в руках заточенный топор, принц Дорик смотрел в глаза надвигающейся смерти. Он ждал, когда дикое животное приблизится на расстояние броска его топора. Бесчисленное количество раз он оттачивал бросок любимого оружия именно для такого случая. Сердце рвалось из груди, он принц тяжело дышал от многочасового бега, ему было и страшно и весело, – ведь именно для такого вот момента он готовился всю жизнь. Час испытания королевской охотой настал. И молодой охотник верил в свои силы…

Олень нёсся на него, не останавливаясь. Дорик замахнулся правой рукой с топором, левой рукой обозначая цель. Движения его были уверенны и точны. И когда настал, как ему показалось, момент, принц выпустил из рук оружие. Все силы, что у него были, он вложил в свой бросок. У него не было права на ошибку…

Но он ошибся. Топор с хрустом вонзился в грудную клетку животного. Чуть левее от сердца. Олень споткнулся, заваливаясь на передние ноги, но не упал. Было слышно, как животное пытается вдохнуть воздух. Ему это удавалось с трудом. Раненый зверь повернул голову и взглянул на своего врага.

Взгляды принца и оленя встретились. Лишь один из них мог выжить в предстоящей схватке. Олень поднялся на ноги и, покачиваясь, двинулся на противника. Он явно не собирался сдаваться.

Словно в отдалении принц услышал голоса друзей.

– Дорик, беги! – закричал Агвес.

– Беги! – подхватили Ворчун, Арчи, Ортанел и Молот.

Они бежали на помощь своему другу и предводителю с другого конца поляны, но безнадёжно – не успевали.

Дорик вытащил из ножен длинный охотничий нож и принял боевую стойку – наклонился чуть вперёд, согнув колени и выставив оружие прямо перед собой. Кровь стучала в голове, глаза застилал туман. Казалось, он слышит лай собак, топот копыт, крики друзей и… голос брата. Принц смотрел в глаза надвигающегося на него оленя и пятился назад, стараясь не споткнуться о корни деревьев и камни, что мешались под ногами. Он принял чуть вправо в самый последний момент и размахнулся, целясь ножом прямо в сердце животного.

Потом был сильный удар в грудь. В глазах потемнело. Падая, Дорик увидел заваливающегося на левый бок оленя и белую стрелу, торчащую в его голове. Уже отстранённо, как будто его вовсе не касалось происходящее, принц подумал: откуда взялась эта стрела, если друзья только подбегали к нему сзади и никого рядом с ним не было?

Лёжа на земле, раненый Дорик ещё почувствовал, как его подхватывают и поднимают руки друзей, чтобы переложить на расстеленный у большого камня плащ, Ему ещё удалось повернуть голову и взглянуть на свой трофей – громадную оленью тушу, распластавшуюся неподалеку. Он успел подивиться, какая она огромная, и счастливо улыбнулся…

Запахло свежей травой. Стало тепло и спокойно. А потом ушёл и страх… Последнее, что подумал Дорик, прежде чем окончательно потерять сознание, это то, что он почему-то не заметил в голове лежащего оленя белой стрелы. Ведь она точно была. Но куда стрела могла деться, принц уже не успел додумать. Сознание поглотила тьма…

3. ОБЕЩАНИЕ КОРОЛЯ

Принцесса – не вещь,

которую можно обменять на шкуру животного.

Принцесса Аулана Аревельская

Этот день приёмный зал королевского дворца Амалута – главной резиденции Венсина, владыки Восточного королевства Аревел, был заполнен радостными голосами пирующих, звоном кубков и взрывами весёлого смеха. Помещение ярко освещалось бесчисленным количеством свечей на стенах и на гигантских канделябрах, свисавших с потолка. От большого количества собравшихся на пиру людей в дорогих разноцветных одеждах рябило в лазах. Было душно, в воздухе витал аромат пряностей, тушёной дичи и свежеиспечённого хлеба, и аромат винных паров смешивался с кислым запахом пота. Кое-где по углам поблескивали огоньки курительных трубок – придворные, не стесняясь, переводили знаменитое на все Пять королевств сантеринское курительное зелье, лучшее на всём Ровелианском материке.

Перед главным столом, стоявшим на возвышении в самой глубине зала, прямо на каменных ступенях, ведущих к королевском трону, расположился игравший на флейте музыкант. Звуки его инструмента были едва слышны на фоне общего гула в зале и доходили до ушей разве что только сидящих за королевским столом. Впрочем, музыкант и не старался играть для всех – музыка предназначалась прежде всего для короля и сидевшей рядом с ним молодой девушки.

Король королевства Аревел Отод Венсин восседал на высоком троне с резной спинкой с изображением скачущих единорогов, и по его толстым розовым щекам стекали тонкие струйки пота. Густая тёмная борода с проседью блестела от пролитого вина. Пот и вино мокрыми пятнами увлажняли дорогую шёлковую розовую рубаху короля, плотно обтягивающую пышный живот хозяина.

Сам король единственный на пиру, казалось, не разделял общего веселья. Он хмурился, и его лицо временами перекашивала кривая усмешка. Придворные делали вид, что не замечают дурного настроения венценосца, и весело переговаривались между собой. Поэтому, когда Венсин внезапно громко и без какой-либо причины рассмеялся, зал сразу притих. И даже музыкант-миннезингер прекратил играть на флейте и с опаской уставился на своего повелителя.

Смех стих так же внезапно, как и начался.

Тут же из глубины пиршественного зала послышался восторженный выкрик:

– За его величество короля Отода Венсина!

И этот крик – «За короля!» – сразу же подхватили все присутствующие. Целый лес рук поднял вверх множество наполненных вином кубков.

Видя такое единодушие, Венсин не мог не улыбнуться, и, в свою очередь, тоже поднял над головой большой, украшенный драгоценностями, золотой кубок:

– За его величество короля! – и вновь рассмеялся.

Королевский смех был так заразителен, что на этот раз охватил весь зал. Смеялись сидевшие за пиршественными столами знатные люди королевства, отставившие в сторону свои курительные трубки, и их жёны. Смеялись, только несколько тише, разносившие по столам королевские яства слуги. Смеялись виночерпии, разливавшие по кубкам гостей дорогие вина. И даже собаки из дворцовой псарни, разлёгшиеся по углам пиршественной залы, сейчас вскочили и, свесив свои мокрые языки почти до пола, тоже, казалось, улыбались, недоумённо поводя глазами на веселящихся гостей.

И только один человек во всём королевском зале не смеялся и не выказывал показного веселья – девушка, сидевшая по правую руку от короля. Каштановые волосы красавицы были собраны в тугой слегка приподнятый хвост. Несмотря на жару, девушка была одета в тонкую кожаную куртку цвета кураги, под которой виднелась изящной работы красная льняная рубаха, с вышитым на ней золотыми нитями бегущим быком. Кожаные светло-коричневые штаны в тон куртки и такие же мягкие кожаные полусапожки скрывал деревянный стол, за которым она восседала, надменно посматривая на пирующих. Надо сказать, что и многие гости в зале временами бросали пристальные взоры на красавицу, некоторые при этом неодобрительно покачивали головами. Нравы королевства не позволяли благородным девушкам появляться в подобном костюме в повседневной жизни, разве что на охоте, и даже если ты единственная племянница короля, это не вызывало одобрения. Но так уж получилось, что любимую племянницу Отода Венсина так часто видели в охотничьем наряде, в том числе и на королевских приёмах, не говоря уже о пирах, что со временем эта мода перекинулась и на других благородных дам Аревела. Они также начали появляться на приёмах в охотничьих костюмах, и такая ситуация не нравилась многим из знати. Поэтому на племянницу короля и её костюм сейчас поглядывали с явным неодобрением. Она же отвечала смотревшим на неё надменным взглядом без улыбки.

Похоже, принцессе претил этот звучавший в поддержку короля, словно на соревновании, смех – то ли искренний, то ли фальшивый, то ли настоящий, то ли наигранный.

Постепенно смех стал утихать. Гости смотрели на короля, ожидая его слова. Венсин отёр со своего лица выступившие от смеха слёзы и одновременно – пот, стекавший со лба. И уже приготовился продолжить приветственную речь, как в этот момент от правого бокового входа пиршественного зала к нему торопливо подступил человек. Он был одет в короткую кольчугу, зелёный подкольчужник и чёрные кожаные браки – воинские штаны. Это был сурового вида мужчина средних лет с рассекавшим лоб старым шрамом. Придерживая рукой висевший на левом бедре короткий прямой меч с лунообразной гардой (на что имела право только личная гвардия короля, всем остальным на пиру не дозволялось носить оружие), воин, чуть пригнувшись, что-то торопливо зашептал на ухо королю. И с каждым словом гранд-телохранителя лицо короля Венсина вытягивалось ещё больше, а цвет кожи обретал всё более землистый оттенок.

Выслушав телохранителя, король мрачно кивнул ему и, показав рукой на стол, предложил присоединиться к пирующим. Но воин с лёгким поклоном отказался от приглашения и так же торопливо покинул зал, молчаливо скрывшись за дверным проёмом, но уже в другой стороне зала.

На лице короля играли желваки. Он встал с трона, и взор его был хмур.

Сурово окинув взглядом притихший зал, Венсин поднял вверх правую руку с кубком, полным тёмно-красного вина, и заговорил едким желчным тоном:

– Мои верные подданные! Жители Аревела и всех окрестных земель! – В зале воцарилась мёртвая тишина. – Вы знаете, для чего мы собрались на этот пир. Сегодня прошёл последний день королевской охоты – обычая, освящённого нашими предками. На протяжении веков лучшие охотники, самые смелые воины и молодые люди, которые достигли подходящего возраста, когда приходило положенное время, выходили на эту охоту – истинно достойное занятие для настоящих мужчин. И в течение двух седьмиц участвовали в загоне королевского зверя. Как вы знаете, такой обычай одинаков для всех пяти королевств Срединного Нагорья, – и для нас, и для наших соседей, королевств Аревмута, Корофида, Дирна и даже для дальних земель горного Маретана. Разве что коневоды-лигилийцы, жители Дравуина, горцы Дормиона и дикие пикты не придерживаются наших древних правил. Но остальные свято чтут этот обычай, при том, что наш Аревел, наши охотники и наши охотничьи трофеи всегда были примером для соседей. Да, их леса не так богаты, как леса нашего королевства. Но вековые традиции никто не отменял! Давным-давно, когда наши земли были едины, и на всех их правил один властитель – величайший Инвуд-прародитель, был начат Ровелианский манускрипт. Тогда в этой книге описывались все главные трофеи великой королевской охоты. Но со временем в Ровелианскую книгу Побед стала оставаться только одна охотничья запись – о главном трофее великой охоты… – здесь Венсин выдержал долгую паузу, – королевском олене. Великом олене, обитающем в наших лесах. Только он казался достойным попасть на страницы этой книги. Но все знают, что не всякий добытый на охоте трофей достоин быть запечатлённым в строчках Ровелианского манускрипта. Для этого каждый вновь убитый олень должен быть крупнее предыдущего, чтобы удостоиться чести быть занесённым на пергаментные страницы книги. Книги, которой уже более четырёхсот лет. И знаете что… – король слегка потёр горло и прокашлялся, после чего сделал небольшой глоток из кубка. – И знаете что, богам было угодно, чтобы сто десять лет последняя страница Ровелианской книги не переписывалась. Сто десять лет! Эта книга, считающаяся для всех королевств Срединного Нагорья символом силы, отваги и выдержки, а также символом богатства и плодородия, весь этот долгий век хранилась в наших землях, хранилась в этом дворце, а теперь… – Венсин вновь сделал паузу, чтобы, казалось, сдержать клокотавшую в нём ярость. – А теперь мы будем вынуждены передать книгу Ровелиана нашим соперникам в Аревмуте. Ибо по итогам нынешней королевской охоты именно за ними отныне будет числиться последний великий трофей – самый большой олень за последние сто десять лет!

По залу пробежали ропот и движение, большинство находящейся тут аревельской знати почувствовали себя униженными. Почти все присутствующие принимали участие в сегодняшней или прошлогодних охотах. Каждый из сидевших здесь мужчин считал себя сильным охотником, крепким воином и достойным мужем. А слова короля прямо обвиняли их в том, что они никудышные охотники и воины.

И Венсин подтвердил их мысли своим жестом. Поднеся кубок ко рту, он молча в несколько глотков осушил его, а потом, подняв высоко над головой, что есть силы швырнул его в центр зала прямо между рядами длинных столов, за которыми расселись его подданные. Звон металлическим эхом отразился от каменных стен.

– Это вино я пью не за вас, знатные люди Аревела! Вы не достойны, чтобы за вас осушать победный кубок королевской охоты! Я пью, чтобы забыть горечь поражения! Вы, аревельцы, опозорили меня! Моё имя и моё правление! Никчёмные лодыри… Опозорили, потому что я вынужден теперь отдать Ровелианскую книгу в Аревмут! Сколько времени манускрипт пробудет у аревмутцев? Годину? Пять лет? Десять? Сто? Это после того, как книга больше ста лет находилась у нас?! – Венсин в бешенстве схватил со стола с деревянной тарелки большую баранью ногу и швырнул её вслед за кубком на каменный пол. – Я не могу нарушить древний обычай, но мне нужно её вернуть! Вернуть Ровелианскую книгу! Обратно в наше королевство! Вам это ясно?! – и король обвёл всё пространство зала гневным взглядом.

Подданные Венсина молча сидели за столами, опустив головы и не смея поднять на своего разгневанного владыку глаза. Никто не решался произнести ни слова.

– Королевская охота окончена, дядя, – племянница короля, сидевшая рядом с ним и без улыбки выслушавшая всю гневную речь Венсина, была единственной, кто осмелился нарушить тишину. – Уже ничего нельзя сделать. По крайней мере, в этом году – точно.

Король резко повернулся к племяннице и посмотрел на неё воспалёнными глазами.

– Аулана, моя дорогая племянница! – губы его скривились в саркастической усмешке. – Дочь моего незабвенного брата Ратона, дочь моей десницы, – Венсин с очевидным злорадством протянул последнее слово, – завидная и лучшая невеста нашего королевства, хорошо, что ты напомнила о себе. Прошу тебя – выйди и встань перед нашим столом.

Аулана несколько мгновений с недоумением изучала загоревшееся странным выражением лицо дяди. Потом, не говоря ни слова, вышла из-за стола и уверенно встала на середину залы лицом к королю и спиной к пирующим.

– Аулана, ты смотришь не в ту сторону, повернись к нашим подданным, да-да! – к этим балбесам, которые так хотят оценить твою красоту, дорогая моя! – недовольно произнёс король.

Его голос эхом прокатился по всем уголкам зала, и раздражение, прозвучавшее нём, заставило опять замереть всех начинавших уже перешёптываться между собой присутствующих.

– Ну что скажете, достойные мужи Аревела? – продолжал король. – Многие из вас участвовали в нынешней королевской охоте, но, насколько я понял, самый большой трофей в этом сезоне достался моей племяннице? Так? Что там у ней было, напомните? – и Венсин вытянул вперёд руку с растопыренными пальцами.

– Олень с тремя отростками на рогах! – негромко выкрикнул кто-то из-за дальнего угла стола.

– Встань, когда говоришь с королем! – рявкнул Венсин, сжимая в кулак вытянутую ладонь.

Из-за стола поднялся молодой человек двадцати пяти – двадцати восьми лет. Король прищурился: ну, конечно же, – Краспар! Сын старшего хранителя лесов Гаронда, одного из лордов, входившего в Высший совет королевства. Краспар, который уже давно, с самого детства, пытавшийся добиться сердца его племянницы.

– Краспар, знакомый голос! Хорошо, что напомнил о трофее. Но забыл встать, когда обращаешься к своему повелителю? – насмешливо переспросил король. – Отец не учил тебя манерам?

Молодой человек молчал, не зная, что ответить. Только пот крупными каплями проступил на его лбу.

– Нечего сказать? Садись, Краспар, – король махнул рукой. – Ну, так я скажу вам всем следующее! Объявляю вам мои подданные: что тот из вас, кто вернёт Ровелианскую книгу, которую мы вынуждены отдать сегодня по древнему обычаю нашим соседям, – тот вернёт статус процветания, силы и плодородия нашему королевству. Это будет великий подвиг. И тому человеку, кто это сделает, достанется не только вечная слава на страницах Ровелианского манускрипта, но и моя дорогая племянница. А вместе с ней и все её регалии. Слово короля!

В зале послышался общих вздох, среди присутствующих волной прошло движение. Люди переглядывались и пожимали плечами. То, о чём заявил Венсин, означало главное. У короля не было детей. Его родовая линия прерывалась на племяннице. А значит, получившему её руку после смерти Венсина доставалось всё королевство.

И в этот момент в зале прозвучал голос самой Ауланы, нервный и чуть подрагивающий от злости:

– Дядя – ты сказал! А теперь скажу я: без своего согласия я никому не достанусь – ни за шкуру оленя, ни за его рога, ни за его копыта! И тем более – ни за какую-то там книгу! Даже такую древнюю, как Ровелианская! Я – не вещь, которую можно вот так просто взять и обменять на другую вещь!

– Что ты сказала? – медленно произнёс король Венсин. – Повтори! Ты знаешь, что решается будущее нашего королевства?

– Мне всё равно! Я не пойду ни на какой обмен! Я – не вещь, которую можно обменять на другую вещь! Тем более – на шкуру животного! – девушка почти выкрикнула эти слова.

После чего резко развернулась и твёрдыми шагами направилась к главному выходу мимо длинных столов, за которыми замерли пирующие. Она перешагнула сначала через баранью ногу, затем и через помятый кубок, что валялись на ее пути.

– Аулана! Подожди! – Венсин заговорил уже совсем другим тоном. – Всё это мы обсудим потом. Но сейчас – вернись. Ты ничего не выпила. И не подняла бокал за своего любимого дядю! Так нельзя. Остановись!

Девушка была уже у самой раскрытой двери, возле которой недвижными статуями замерли два стражника. Услышав слова короля, она остановилась и посмотрела вверх – в длинное узкое окно пиршественного зала. Сквозь него она увидела ярко светившую молодую луну. Её бледный свет отразился на лице Ауланы.

Принцесса шагнула к пиршественному столу, обеими руками подхватила самый большой кубок, наполненный вином.

– За его величество короля Венсина! За моего дядю! – громко крикнула Аулана и одним духом осушила кубок до дна, не сводя при этом глаз с короля, который пристально наблюдал за её действиями.

Уже выходя из зала, девушка услышала за спиной громогласный возглас, который подхватили все присутствующие в зале:

– За короля Венсина! За принцессу Аулану! За королевство Аревел!

Голоса звучали искренне. Аулану по-настоящему любили и немного побаивались. Впрочем, как и короля Венсина.

4. ОЛЕНЬ И ОЛЕНИХА

У Судьбы большие планы на тех,

кто спасается от неминуемой смерти.

Мастер Мерль, аревмутский королевский лекарь

Дорик открыл глаза, и первое, что он увидел, – маленький кусочек ночного неба в узком оконце бойницы в большой королевской опочивальне, в которой он лежал на длинном мягком ложе у самой стены. Заглядывавшая в оконце молодая луна ярко освещала висевшие в небе рваные облака, отчего те выглядели как-то по-особенному зловеще.

Голова казалась тяжёлой. Правой рукой принц облокотился на стену и попытался привстать. Каменная кладка приятно холодила руку, и Дорик понял, что жар спал. Зато было трудно дышать – при каждом вздохе грудь отдавала болью. Принц приложил левую руку к рёбрам и ощутил под белой рубахой тугую повязку, которая не давала набрать ему полные лёгкие воздуха. Её недавно наложил королевский лекарь мастер Мерль – пожилой мужчина с морщинистым лицом и седыми длинными волосами, одетый в длинную белую мантию, украшенную символами Гильдии лекарей, алхимиков и звездочётов.

Осматривая Дорика и нанося на грубые рубцы зашитой раны лечебную, истончавшую благовоние сантеринских лепестков, мазь светло-коричневого цвета, лекарь порадовался, что швы после первой перевязки не загноились, и это является положительным симптомом, – принц идёт на поправку.

– Раны удивительно быстро заживают, – заметил мастер Мерль, наклонившись над Дориком так низко, что свисавший с его шеи на серебряной цепочке медальон с изображением трёх восьмиконечных звёзд – символом Гильдии, означавших три основных вида её деятельности – целителей, алхимиков и астрологов, коснулся груди принца. – Прямо как на каком-нибудь землепашце, простите, ваше высочество, которому собака разорвала бок, а он уже через седмицу опять пашет землю! На простолюдинах удивительным образом всё быстро зарастает, как на собаках. Не то, что у высших сословий… Но вас, мой принц, явно хранит небо. Если бы олень взял чуть ниже или левее, то вы бы не выжили. Так что вам повезло. Наверняка на вас у Судьбы есть большие планы, принц Дорик…

– Повезло, так повезло, – Дорик сделал попытку улыбнуться, но улыбка из-за приступа боли получилась натянутой. Старческий поскрипывающий голос лекаря, мягкий и убедительный, полный мудрости накопленных знаний и большого жизненного опыта, убаюкивал. Принцу опять захотелось погрузиться в сон. – И многим таким везунчикам как я, по-вашему, олени распарывают животы, мастер Мерль?

– Но ведь он же не распорол, дорогой мой принц. Ну, пара рёбер сломана, но раны неглубокие… Говорю же вам, что если бы удар пришёлся чуть ниже – ваши внутренности были бы на рогах. Чуть левее – рога были бы в ваших лёгких. Это не просто везение – в этом я вижу волю высших сил, всегда берегущих жизни тех, кто предназначен Судьбой для чего-то большего… А теперь вам нужен покой.

– Невозможно, мастер Мерль. За окном – полная луна. Королевская охота окончена. Значит, вечером во дворце – пир, и я не могу его пропустить.

Дорик снова попытался привстать со своего ложа и невольно зажмурил глаза от боли. Он попытался вдохнуть полной грудью, и вновь боль прошлась по всему телу.

Лекарь неодобрительно покачал головой:

– Я же говорил – вам нужен покой.

– Всё равно – я должен идти.

– Думаю, ваша матушка не одобрит это. Если вы больной появитесь на пиру…

– Я и так пролежал здесь достаточно долго, – принц снова прищурил глаза от боли. – Меня должны видеть… видеть, что я в полном порядке.

Мастер Мерль нахмурился:

– Наоборот, ваше высочество, было бы лучше, если бы вас не видели в таком состоянии.

– Нет, что бы там ни было, я должен быть на закрытии королевской охоты. Перетяните меня потуже и дайте что-нибудь из ваших снадобий, чтобы притупить боль.

Лекарь пожал плечами, но подчинился. Воспоминания о тугой перевязке, которую он сделал, приносили сейчас Дорику такую же боль, как и каждый глубокий вдох. Принц смотрел в окошко бойницы на яркую луну и крепился. Сейчас он был один и мог позволить себе простонать. Но лишь потому, что рядом никого не было.

Прямо перед его глазами в глубине покоя виднелась широкая дверь, ведущая в длинный коридор, который, в свою очередь, вёл в главный дворцовый зал Матуны – королевского дворца Аревмута. Сейчас там шёл пир. Шум громкой музыки и смеха доносился даже сюда, в королевский покой, где лежал Дорик. Эти звуки раздражали раненого принца. Казалось, они словно заманивали очередного пьяницу на весёлую попойку в уличном трактире.

Дорик усмехнулся – как он мог сравнить пир в королевском дворце с попойкой в трактире! Тем не менее, ему следовало пройти туда – на пир, туда – как герою прошедшей оленьей охоты. Хорошо ещё, что он отослал от себя всех слуг, которые, собственно, не должны были оставлять раненого принца одного и, по распоряжению короля, никуда его не пускать. Но Дорик настоял. Иначе как бы он покинул эти покои?

Принц сел на ложе, встал и, постанывая, оделся в нарядную одежду для пира – чёрную с серебряными разводами рубаху, алые штаны, коричневые полусапожки, прицепил к широкому шёлковому поясу короткий парадный кинжал в золотых ножнах. На шею надел золотой медальон с изображением перекрещенных колосьев пшеницы – символа королевского рода Нанаскелы – и пошёл к двери. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, но Дорик одёрнул себя, – хватит! Там, за этими дверями, он должен казаться совсем другим. Ни одним жестом и стоном не показывать свои раны…

Пройдя, вернее, проковыляв по коридору, ведущему в пиршественный зал, Дорик остановился у самого входа. Сделал короткий вдох, сосчитал: «Три, два, один» – и открыл резную дубовую дверь.

Вход, через который он вошёл, был боковым для прислуги и не являлся парадным. Но как только в проёме показался Дорик, весь зал тут же замер и затих. Музыка, гремевшая повсюду, замолкла. Сотни взглядов устремились в сторону принца.

Здесь была вся высшая знать королевства Аревмут, расположившаяся вдоль длинных столов со всевозможной снедью и приправами. Зал был переполнен, – завершение ежегодной Королевской охоты всегда заканчивалось пиром. Это было старой традицией для всех королевств Срединного Нагорья. Размах нынешнего пира подчёркивал особое значение прошедшей в этом году охоты.

Дорик окинул глазами многолюдный зал, и взгляд остановился на противоположной стороне. Там за небольшим прямоугольным столом, считавшимся королевским, сидел лишь один человек. Его сиреневый бархатный наряд был украшен золотыми нитями. Он был первым, кто нарушил тишину в зале, возникшую при появлении Дорика.

Вытянув ладони прямо перед собой, молодой человек медленно захлопал в них, и когда все находившиеся в помещении присоединились к овации, торжественно объявил:

– Поприветствуем моего родного брата – несокрушимого и отважного Дорика Нанаскела, принца и лучшего охотника королевства! Брат, проходи ко мне и садись рядом! Нам есть что отметить сегодня.

Под несмолкающие аплодисменты и устремлённые на него взгляды Дорик прошёл через весь зал к королевскому столу. Каждый шаг болезненно отдавался эхом во всём теле. Снадобье, данное лекарем, лишь частично притупляло боль, но принц шёл уверенно, его шаг был твёрд, спина казалась прямой, поэтому никто не заметил его мучений.

– Брат мой, – старший принц вышел из-за стола и чуть приобнял Дорика, отчего по его телу прошлась новая волна боли, – знаю, тебе пришлось нелегко. Но я рад, что ты опять на ногах. Когда тебя принесли с охоты раненым, мы все изрядно обеспокоились…

– Не стоило, Требор, – на этот раз улыбка Дорика была совершенно искренней. – Наш лекарь мастер Мерль сказал, что я поправлюсь чрезвычайно быстро. И вообще моя рана – пустяк, – принц аккуратно присел за стол рядом. – Налей-ка мне, брат, вина. Что-то в горле сильно пересохло от общения с нашим стариком…

«Стариком» – так они привыкли называть старого лекаря, мастера Мерля, ещё с детства.

Требор прищёлкнул пальцами и повелительно показал подбежавшему слуге на пустой кубок. Подождав, когда золотой сосуд наполнится тёмно-красным, как кровь из шейной вены, вином, старший принц поднял руку и после установления тишины в зале, громко произнёс:

– Наши верные подданные и мои верные друзья! Я поднимаю этот кубок дорогого маретанского вина за моего родного брата! Вместе с ним мы завершили великую Королевскую охоту. Строки о нашем сегодняшнем трофее будут занесены на страницы Ровелианской Книги Побед, в которую вписываются достижения всех королевств Срединного Нагорья. Наши с братом имена войдут в историю. Уверен – Ровелианская книга будет храниться в наших руках ещё много поколений. Прославляя мощь, непоколебимый дух, мужественность и стойкость людей Аревмута! Поднимем же теперь кубки и выпьем за наши трофеи, за наши победы и за нашего короля Граммерика Справедливого!

Принц Требор приподнял свой кубок над головой, и тут же, как по команде, весь зал встал.

– За короля Граммерика! За принца Требора! За принца Дорика! – громко проревела толпа.

В зале вновь полилась музыка. Вино опять потекло рекой. Шум весёлых голосов снова заполонил своды огромного помещения.

– Требор, и всё-таки я завалил того оленя, – тихо произнёс Дорик, потирая грудь в месте ранения, там, где была наложена повязка. – Хотя и был ранен…

– Ну, а я его добил, – старший принц с улыбкой приобнял брата. – Знаешь, я появился как раз тогда, когда олень налетел на тебя. Ты потерял сознание, но зверь был еще жив. Упав совсем рядом с тобой, он хрипел, дрыгал копытами, пытался прийти в себя и встать. А в груди у него была вот такая брешь от твоего топора, – Требор развёл руки в стороны. – Крови было море, олень был ещё опасен…

– Мне показалось, что я видел в голове оленя белую стрелу…

– Белая стрела? Нет, тебе показалось. Стрелы не было. Олень хрипел и мучился. Я перерезал ему горло… Так что хотя первым нанёс ему рану ты, добил его всё-таки я. Войдём в историю вместе! – и Требор заговорщически подмигнул младшему брату и тут же быстро, как ни в чём не бывало, продолжил: – Ты знаешь, кроме этого трофея мне достался ещё один. И какой! Одним выстрелом мне удалось завалить сразу двух… – Старший принцпоказал одновременно указательный и средний палец, – двух зверей. Хочешь знать, как это у меня получилось?

– Конечно, хочу, – удивился Дорик. – Интересно будет тебя послушать. Расскажи, как можно одним выстрелом поразить сразу две цели?

– Ну, как две… Выстрел был один. Я смог первым же выстрелом убить беременную олениху. Похоже, самку того огромного оленя, туша которого и украсила нашу охоту. Ей оставалось совсем немного, чтобы разрешиться от бремени, но она не успела. Вернее, успела, но сделала это во время своей смерти. Просто бедное животное не прожило достаточно долго, поэтому оленёнок, мой трофей, задохнулся.

– Это было возле Плоской горы, – поморщившись, как от боли, сказал Дорик.

– Откуда ты знаешь? Неужели об этом уже говорят? – глаза Требора загорелись надеждой. – Убить две добычи одной стрелой! – разве это не замечательно?

– Не думаю. Ведь это был не сам олень, а всего лишь его беременная самка. И люди вряд ли станут прославлять такой выстрел.

– Тогда как вообще ты о нём знаешь?

– Потому что мы проходили мимо этой оленихи. Она еле двигалась, и мы оставили её в покое именно из-за того, что она вскоре должна была разрешиться от бремени.

– Вы не стали стрелять?

– Нет. К тому же, если ты убиваешь ещё не родившееся существо, это не добавляет благородства и гордости никому. И не имеет значения, кто это – человек или животное.

– Дорик, ты читаешь нравоучения, словно наш отец…

– Требор, я серьёзно. Лучше уж никому не говори про беременную олениху и про свой выстрел.

– Так я уже всё рассказал, – и старший брат Дорика опять развёл руками, словно пытаясь охватить ими весь зал. С улыбкой он кивнул на пирующих. – Про эту олениху. В самом начале пира нам подали из неё жаркое. И все уже знают о моём трофее, – в голосе Требора послышалось сомнение, но он говорил, словно успокаивая самого себя: – И я не вижу в своём выстреле в эту олениху ничего неблагородного и предосудительного. Ты слишком помешан на своей охотничьей гордости, Дорик.

– Что ж, Требор, мне больше нечего сказать. Но я останусь при своём мнении.

– Прекрати, Дорик. Не будь таким занудным. Ты же не наш отец.

– Отец… Почему его здесь нет? – видя недовольство брата, Дорик счёл нужным сменить тему. – Почему на пиру нет отца?

– Спроси об этот самого себя, – Требор усмехнулся. – Он не спал из-за тебя несколько дней и всю последнюю ночь. Когда тебя принесли раненым, он не отходил от твоего ложа, пока лекарь не объявил, что жизнь принца вне опасности. Но на пиру король был. Открыл пиршество торжественным словом. Выпил за Королевскую охоту, за книгу Ровелиан и за нас с тобой. А потом удалился отдыхать. Что делать – король стареет. И стал быстро уставать.

– Хорошо, Требор. Я, наверное, последую королевскому примеру и не буду надолго задерживаться на празднике. «Старик» напоил меня своим снадобьем, оно помогло от боли, но теперь действие лекарства проходит, болит всё тело, голова раскалывается, к тому же опять хочется спать.

– Конечно, можешь идти. Но, кстати, почему на пиру нет твоих друзей, которые помогали тебе в охоте?

Дорик пожал плечами:

– Наверное, они думали, что я не смогу встать с постели, и потому не пришли. Не хотели появляться на пиршестве без меня. Слуги сказали, что они в каминном зале.

– Мог бы позвать их сюда, если уж пришёл сам, – в голосе Требора прозвучала обида.

Дорик приобнял старшего брата.

– Требор, не обижайся, пойми, наконец, что мне тяжело сидеть на пиру. Я ведь даже пояс, из-за которого мне тяжело дышать, не могу ослабить, так как на меня все смотрят. А я не хочу, чтобы все видели, как я страдаю от ран. И вернуться в свои покои тоже не могу – мне надо навестить своих друзей. Без них я был бы, наверное, уже мёртв. В общем, брат мой, сейчас я просто хочу спрятаться от всех. Сюда я пришёл только из-за тебя, из-за отца, и ещё из-за долга.

– Понимаю тебя, Дорик, – голос Требора посерьёзнел. – Ты идёшь навестить друзей. Но перед этим попробуй хоть эту запеченную утку с черносливом. Тебе надо подкрепиться.

– Что ж, от утки я, пожалуй, не откажусь, – слабо улыбнулся младший принц. – А то вдруг ещё и в самом деле не доберусь до каминного зала. Да, и, пожалуйста, плесни мне ещё маретанского вина…

5. ДРУЗЬЯ ДОРИКА

Самое сладкое вино то,

которое наливают тебе настоящие друзья.

Фаранок Мудрый, король Аревмута

Отведав, как он и обещал, немного утки с черносливом, Дорик сразу же встал из-за стола. Несмотря на призывы брата и других пирующих остаться, принц только поднял и осушил лишь ещё один кубок вина за всех находившихся на пиру героев-охотников, а потом под общие рукоплескания направился к выходу.

Когда Дорик, наконец, вышел из зала, боль накрыла его. Она была такой сильной, что принц невольно опёрся на коридорную стену замка и некоторое время стоял, держась за неё, пока боль немного не отпустила. Затем, слегка захмелевший и нетвёрдо державшийся на ногах, молодой человек, придерживая себя за больную грудь, медленно побрёл к каминному залу. Потому что боль для него сейчас была не главное – ему во что бы ни стало надо было повидаться со своими верными друзьями. Они ждали его.

И в этот раз, точно так же, как и всего несколько дней назад в охотничьем гроте, друзья встретили Дорика радостными возгласами. И даже раскинули руки, изображая распростёртые объятия. На которые на самом деле не решились, помня о ранах принца.

– Дорик! Принц! Ваше высочество! Как мы рады тебя видеть! Мы так все переживали за тебя! – наперебой заговорили Ортанел, Агвес, Раток-Молот и Лигилин.

– Ну вот, наконец-то ты выбрался и к нам! – недовольно высказался Ворчун, на лице которого в противоречие тону его же слов сияла широкая улыбка.

– Ну, подойди, мы тебя обнимем как следует, – пригрозил Арчи, расправляя в стороны свои огромные руки. – Что ты встал у порога? – казалось, в объятиях великана могло бы поместиться несколько человек.

– Друзья, как я рад снова вас видеть! – Дорик окинул взглядом небольшое помещение каминного зала – невысокое, но тёплое и уютное, с круглым столом, заставленным охотничьей снедью и бутылками вина, а затем принялся счастливо приветствовать своих недавних спутников: – Арчи, Ортанел, Агвес, Ворчун, Молот, Лигилин! Простите, мои дорогие, что не сразу пришёл к вам, – долг принца. Пришлось задержаться на пиру и отметиться с братом. А вы, между прочим, хоть это и не в упрёк, если бы тогда на охоте были повнимательнее, то и я был бы сейчас целее… – позволил себе напоследок добродушно проворчать принц.

Подойдя к огромному Арчи, Дорик первый нырнул в его объятия. Великан легонько приобнял принца. Остальные друзья Дорика тоже подошли к нему и легкими касаниями приветствовали своего товарища.

Затем друзья подвели своего предводителя к широкой лавке у занавешенной ковром с изображением бегущего оленя стены, и Дорик прилёг, подложив под голову чью-то куртку и согнув ноги в коленях. Его соратники расселись вокруг него на деревянных стульях с выгнутыми спинками.

– Вы не представляете, как мне хотелось это сделать в главном зале, – довольно высказался Дорик, блаженно вытягиваясь на лавке.

– А вот я, если бы был принцем, всё равно прилёг бы там, где мне заблагорассудится и не стал бы обращать ни на кого внимания! – буркнул Ворчун, но никто на эти слова даже не улыбнулся, – все были озабочены состоянием раненого друга, который лежал сейчас на лавке, полузакрыв глаза.

– Как самочувствие? – одновременно вырвалось у Агвеса, Лигилина и Молота. – Что говорит королевский лекарь?

– Ну, лекарь говорит, что я иду на поправку. Наверное, старик Мерль прав, только, если честно, чувствую я себя неважно. Хотя и держусь.

– «Долг принца»? – переспросил Агвес.

– Что-то вроде того.

– А кто тогда просил ваше высочество выскакивать супротив того оленя навстречу, не дожидаясь нас, а это ведь была такая гора, что развесистые рога зверя напоминали ветви большого дуба в королевском саду? – с некоторым упрёком заметил Молот.

– Да, мне так и показалось, что на меня надвигается целая гора, – усмехнулся принц. – Так что, по-вашему, нам надо было упустить его, этого оленя?

– Но ведь можно было пустить стрелу, ранить, а потом загнать его.

– А почему вы этого не сделали? Вас же было шестеро.

– Мы так и хотели сделать, но олень нас услышал, и мы не успели подобраться к нему поближе, – ответил Ворчун и покосился на Арчи. – Кое-кто из нас так громко ломился сквозь чащу, что… Только глухой не услышит шаги нашего медведя! – вдруг ехидно заметил он и подмигнул другу.

Арчи нахмурился:

– Ворчун, так это я, по-твоему, виноват, что нас услышал этот зверь? Это я спугнул его? А, по-моему, наоборот: это сделал твой проклятый язык, вечно недовольный и такой громкий, что его можно было бы расслышать на другом конце леса. Он у тебя такой острый, что ни одна базарная торговка с Легерского рынка в этом с тобой не сравнится: твоим языком можно хлеб вместо ножа на куски резать. Мне говорили, что девушки от тебя просто разбегаются, так как ты постоянно оспариваешь их умение фехтовать своим длинным языком…

– Что ты сказал, лохматое чудовище? – Ворчун картинно поднялся со своего стула и, засучив рукава, встал в боевую стойку. – Значит, тебе не по нраву мой язык? Ну, подойти ко мне, Арчи, и я научу тебя вежливости, – стоя спиной к входной двери, Ворчун готовился к схватке, разминая шею и размахивая руками, прогревая тем самым свои мышцы. – Посмотрим, умею ли фехтовать не только языком, но и кулаками…

Друзья с удивлением взирали на эту сцену, недоумевая; даже принц привстал со своего импровизированного ложа: исход битвы любого из присутствующих с огромным «медведем» Арчи не вызывал сомнений, видимо, Ворчун что-то задумал.

– Ну, давай, иди сюда, медвежонок. Я покажу тебе, что такое острый язык. И знаешь, что он сейчас скажет: ты и в самом деле лохматое чудовище, вот ты кто! Что же касается девушек, ещё ни одна из них во всём королевстве не жаловалась ни на меня, ни на мой язык! Ты его уже попробовал на слух, медведь Арчи? А сейчас убедишься и во всём остальном. Иди сюда! Ну же! Чего ты остановился? Струсил? – задиристая речь Ворчуна могла бы завести кого угодно, но сейчас стоявший перед ним Арчи почему-то нерешительно замер, смотря куда-то за спину противника.

Неожиданно для самого задиры сзади на его плечо тяжело легла чья-то рука.

Он вздрогнул, резко отклонился в сторону и вскрикнул, поворачиваясь:

– Кто это? Какого лешего?! Что?.. – и тут же осёкся, поняв, чья рука остановила ссору. – Ваше величество, это вы? Нижайше прошу прощения, я не хотел…

Король Граммерик властным жестом прервал его извинения:

– Все нормально, Наннос Озерти! Или – да! – Ворчун, так ведь все тебя называют? Кажется, я пришёл вовремя. Как я понимаю, схватки не будет. Я не ошибся?

– Без сомнения, ваше величество, при вас никаких схваток или драк, – Ворчун склонил голову. – Ибо никому не положено при владыке королевства воспитывать неприятных собеседников или указывать им их настоящее место. Даже если они и грубияны… В другой раз поговорим, Арчи, в другой раз, не сегодня, – и Ворчун опять подмигнул другу.

Тот нахмурился, но ничего не сказал.

– Отец, ты присоединишься к нам? – присев на своём ложе, Дорик попытался встать, чтобы обнять короля, но тот, быстро шагнув к сыну и наклонившись, сделал это сам.

От новых крепких объятий Дорик опять поморщился.

– Прости, что сделал тебе больно, – Граммерик, отстранившись, внимательно и заботливо посмотрел на сына. – Но я рад видеть, что ты уже встаёшь. Тем не менее, я запретил лекарю Мерлю выпускать тебя из покоев.

– Старик не виноват. Я его не спрашивал. Не мог же я лежать, когда весь дворец празднует окончание Королевской охоты и главный трофей!

– Ну что ж, не будем его наказывать, нашего старика. На самом деле Мерль замечательный лекарь, не будь его, я не знаю, как быстро удалось бы поднять тебя на ноги, Дорик, – сказал король. – Но я вижу, что у вас тут своя пирушка! Только среди друзей, да? Что ж, давайте, присаживайтесь за стол. И, если не возражаете, я к вам присоединюсь, попробую ту стряпню, которую вы тут для себя приготовили! – и Граммерик махнул руками, приглашая всех садиться жестом, напоминающим отца семейства, рассаживающего своих детей за обеденный стол.

Кода все, включая принца Дорика, разместились на деревянных стульях со спинками вокруг круглого стола со снедью, король повелительно крикнул:

– Реми!

И тотчас дверь в каминный зал растворилась, и в неё, чуть пригнувшись, вступил высокий широкоплечий воин в кожаной кирасе с железными чешуйками, металлических наручнях, и чёрных кожаных сапогах. На его плечи был накинут короткий золотой плащ, который разрешено было носить только личной гвардии короля. Плащ крепился к правому плечу золотой фибулой с изображением перекрещённого колоса пшеницы и обнажённого меча, – этот знак указывал на главу гвардии и личного телохранителя короля. Справа на поясе воина свисал короткий меч, слева – длинный кинжал. Лицо покрывали шрамы, а лоб был изборождён морщинами. Но двигался, как воин молодой, на удивление, быстро и плавно, а в теле, несмотря на возраст, ощущалась недюжинная сила.

Сидевшие за столом переглянулись: все узнали Ренелина Реми – главу личных телохранителей короля Граммерика. Гранд-охранник неизменно сопровождал своего повелителя везде, где бы тот ни появлялся, был всегда рядом, и, как знали друзья принца, не раз приходил на помощь.

Король вытянул навстречу своему другу и охраннику ладонь:

– Реми, дорогой, на сегодня, если хочешь, можешь быть свободным.

– Ваше величество, сегодня на пир приглашено много неизвестных мне людей. Поэтому не могу вас покинуть. Я подожду за дверью.

И гранд-охранник короля так же быстро исчез за дверью, как и появился.

Друзья принца опять переглянулись: король, когда хотел расслабиться и чувствовал себя в безопасности, всегда отправлял Реми «на отдых», но обычно глава телохранителей никогда не покидал свой пост, считая своим долгом охранять своего повелителя и благодетеля и днём и ночью. Король, тем не менее, был неизменен в своём желании «отпустить» Реми и этот вопрос вошёл у него в привычку.

– Ладно, – пробурчал владыка Аревмута. – Если Реми не хочет, передайте и ему чего-нибудь вкусненького. – Агвес поднялся и встал перед королём. – Вот, например, это красно-вишнёвое вино и этот шмат мяса. – Взяв тарелку с мясом и кубок с вином, Агвес направился за дверь, где его ожидал Реми. – Кстати, что у вас тут за мясо? – король хитро прищурился.

– Только то, что мы добыли на охоте, ваше величество, – несколько неуверенно и слегка робея перед королём, произнёс Молот. – Косуля, кабан, перепела, есть и заяц…

– Сегодня ведь день окончания Королевской охоты, – добавил Лигилин. – Как же нам отказываться в этот день от её трофеев! Мы едим то, что добыли вместе с принцем Дориком собственными руками…

– Главное здесь слово «мы», – король улыбнулся. – Что ж, я рад, что у моего сына есть такие друзья. Так же было и со мной, – Граммерик откинулся на спинку кресла и глаза его затуманились. – Вспоминаю свою молодость. У меня тоже были близкие друзья – Кровер, Рибул, Атавик… Мы были неразлучны, вместе ходили на охоту, на войну, на турниры, вместе развлекались и даже частенько выпивали вместе как раз вот в этом самом зале, – и король ещё раз внимательно оглядел окружающие его стены, словно убеждаясь, что помещение, в котором он когда-то пировал с друзьями, то же самое. – Удивительно, но тут всё как прежде. И знаете, что я скажу вам, друзья, для меня эти вечера были намного дороже тех огромных пиров, которые мы проводили в королевском зале. В отличие от парадных речей и праздничных славословий там, здесь беседы с друзьями были искренними от всего сердца. Они были… настоящими. Ведь никто из близких тебе по духу людей никогда не будет попусту лгать или соревноваться в выдуманных подвигах и сладкоречии. Друзья не будут так поступать. Это было со мной и моими старыми товарищами, так будет и у вас. Я это понял сразу, как только вошёл сюда… Спасибо, Ворчун, – король усмехнулся и, приподняв полунаполненный кубок с вином, выпил его в несколько глотков. – Но я бы хотел знать… так как имею право на это знание… Кто был главным героем нынешней охоты, принёсшей нам королевский трофей? Кто всё-таки убил того оленя? – и Граммерик внимательно по очереди посмотрел в лицо каждому из сидевших за столом.

Все молчали, потупив взоры. Один Дорик смело глядел прямо в глаза своему отцу, но молчал.

– Кто убил этого оленя? – медленно переспросил король. – Это, правда, сделали мои сыновья без чьей-либо помощи?

– Нет, отец, мы бы ничего не могли сделать одни – твои сыновья, – поморщился Дорик. – Мы сделали это все вместе. Все сидящие в этом зале. У каждого из нас была своя роль в этой охоте. Кто-то обходил оленя с фланга и заставлял двигаться в нужном направлении. Кто-то сидел в засаде. Что касается меня, я просто по глупости оказался на пути бегущего зверя, потому что иначе мы бы упустили его…

– Всё было не так, – не удержался и вклинился в разговор недовольный Ворчун. Принц сердито взглянул на него, но тот не посчитал нужным останавливаться, так как болел за своего друга. – Прости, Дорик, но я должен сказать правду.

– Интересно… – протянул король. – И какая же это правда? Как было дело?

– Мы все преследовали оленя – и я, и Агвес, и Ортанел, и Молот, и Лигилин! Был с нами и Арчи, и он шумел, как мириады цикад в жаркий день! Я его не виню, но мы всё-таки создавали такой шум, что олень не мог не услышать нас. И кинуться в бегство. Но это не помогло зверю, так как принц Дорик предвидел это и ушёл по дуге куда-то вперёд, да так незаметно, что мы не сразу обратили внимание на его отсутствие. И потом, когда это произошло, мы так и не поняли, как принц узнал, где надо встать на пути оленя. Но Дорик оказался умнее всех нас и встал как раз там, где было нужно.

Король внимательно слушал Ворчуна. Он посмотрел на Дорика, но тот смущённо молчал, невольно потирая через одежду скрытую повязкой рану.

– А где был в этот момент принц Требор? – вдруг спросил король. – Ведь все сейчас на пиру говорят, что это они вдвоём завалили того оленя.

В разговор вступил Агвес, он помялся несколько мгновений, будто колеблясь, но потом всё-таки ответил:

– Враньё. Это ложь, ваше величество. Их, кто так говорит, там не было. И принца Требора не было. А мы были и видели всё собственными глазами…

– Агвес… – попытался вмешаться в разговор Дорик.

Но король остановил его повелительным жестом:

– Подожди! Пусть говорит!

– Спугнув оленя, мы кинулись за ним следом, – продолжал Агвес. – Не забывали и о стрелах, и, клянусь, мы выпустили в тот день все наши стрелы, но ни одна из них не попала в цель, мы лишь слегка поцарапали зверя. Чем ещё больше раззадорили его. Зверь помчался от нас, сломя голову, не разбирая ни кустов, ни веток, и в этот момент Дорик вышел ему навстречу. И отработанным ударом метнул свой топор в обезумевшее животное, которое неслось огромными прыжками. К сожалению, оружие только ранило оленя, и он окончательно рассвирепел. Споткнувшись, он поднялся и пошёл на принца, наклонив рога. Ваше величество, на месте вашего сына я бы тут же скрылся за ближайшим деревом. Но Дорик вместо того, чтобы сделать это, хладнокровно выхватил свой охотничий кинжал и спокойно ждал нападения раненого чудовища…

– Ваше величество, мы слишком отстали и просто не успевали к месту схватки. Мы ничего не могли сделать, чтобы помещать этому броску оленя. Мы были далеко, – глухо отозвался со своего места Ортанел, стараясь хоть как-то оправдать рану Дорика, понесённую в той схватке.

– Нет-нет, всё нормально, – прервал его оправдания король. – Мне нужно услышать только правду, как всё было на самом деле. Продолжай свой рассказ, – бросил он Агвесу.

– Да я уже заканчиваю. Так вот, принц Дорик встал на пути оленя. Раненый зверь, поднявшись, бросился на принца. Мы бежим сзади и кричим, чтобы он укрылся, а Дорик, выхватив кинжал и пригнувшись, ждёт, когда олень окажется на расстоянии удара. А у этого животного рога – словно ветви большого дуба, того, что растёт в королевском саду, как правильно недавно выразился Молот. Всё же в самый последний момент принц смог отпрыгнуть вправо, при этом каким-то чудом ему удалось дотянуться до шеи животного. Но этот олень… Он был матёрым зверем. Ему удалось извернуться в броске, и он коснулся-таки своего обидчика рогами – ударил Дорика в бок. Принц отлетел локтей на шесть прямо на дерево и – удар был чудовищно сильный! – лежал в траве без сознания. Олень же завалился неподалеку, смертельно раненый…

– Там ещё была белая стрела, – внезапно тихо произнёс Дорик. – В голове оленя. Я видел её…

Агвес недоумённо переглянулся с Ортанелом и Молотом:

– Белая стрела? Тебе привиделось. Я не заметил никакой белой стрелы после того, как мы подошли к оленю, – при этих словах Агвеса Лигилин как-то странно усмехнулся. – Впрочем, мы тогда не сразу бросились к животному, ваше величество, нас занимал раненый принц, мы все бросились к нему. А олень в этот момент корчился в агонии, ворочался и кряхтел, захлёбываясь своей кровью. Немудрено – топор Дорика крепко засел в его грудной клетке, а охотничий нож полоснул прямо по горлу, задев артерию. Ещё пару минут – и бедному животному пришёл бы конец. Но в этот момент… – и Агвес запнулся, не зная, как продолжить рассказ.

– И в этот момент… – нахмурился король. – Что?..

– Но в этот момент из леса выехал принц Требор верхом на коне со своей свитой. Одним взглядом он окинул всю картину: лежащего на траве Дорика, нас, сгрудившихся вокруг раненого принца, корчащегося в агонии оленя… А потом он…

– А потом он просто добил смертельно раненое животное, – закончил за Агвеса король.

Нахмурившись, он некоторое время глядел на огонь камина, о чём-то размышляя про себя. Никто из присутствующих не решился нарушить молчание. Наконец король Граммерик заговорил, и голос его звучал глуше, чем прежде.

Казалось, он обращался к самому себе:

– Одним, даже самым достойным людям, чтобы добиться признания, нужны выдержка и долгая работа над собой. Другим же для того, чтобы получить славу, достаточно и одного подходящего момента.

– Все когда-нибудь совершают ошибки. Даже принцы и короли, – осторожно заговорил Лигилин. – Ведь и вы, ваше величество, тоже, наверное, о чём-то жалеете из вашего прошлого?

Король ещё больше откинулся назад на спинке стула, так, что блики пламени из камина отразились на его светлых волосах. Теперь и эти его волосы казались языками пламени. Он с грустью взглянул на сына.

– Единственная ошибка, которую я совершил, – слишком поздно встретил его мать, – сказал он, никого не стесняясь. – Я потерял время. Дорик, – теперь он говорил, обращаясь к сыну, – я очень долго был один. Думал, что ещё успею, что хорошо быть одному, без семьи. Быть с друзьями, пировать с ними вот в этом зале, – Граммерик опять обвёл глазами помещение. – Все эти застолья, охоты, развлечения… Это было долго. Но, встретив Леану, я вдруг понял, чего себя лишил. На много лет. Лишил настоящей любви и заботы. Но главное, Дорик, и ты, и Требор, мои сыновья, вы могли бы родиться намного раньше. Я сам у себя украл время, которое мог бы провести со своей семьёй, потому что она появилась у меня много позже, чем теперь, как я понимаю, мне бы хотелось. Вот о чём я действительно сожалею. Потому что чувствую, нет, знаю, что моё время скоро придёт. Пусть не сейчас, не завтра, но ещё несколько лет, и я уже буду не так силён и не так здоров. Уже сейчас мои силы не те, что были раньше. Поверь мне, сын, я бы многое отдал, чтобы оказаться там, в лесу, рядом с тобой, когда ты полоснул этого огромного оленя своим ножом. Как бы я хотел взглянуть на это своими глазами! Но я не мог. Молодость ушла, и сейчас бы я не смог повторить твой подвиг. И что мне остаётся? Сидеть в своём замке и слушать о подвигах настоящих героев? Тех самых, о которых поёт песни твой друг Лигилин. О, он ещё напишет песни о подвигах новых героев!.. – король на мгновение задумался. – О твоих подвигах, Дорик… – он снова сделал паузу, – и промахах твоего брата. А… – Граммерик, тяжело вздохнув, махнул рукой, словно открещиваясь от всех дурных мыслей, которые, кажется, его посетили, – лучше налейте мне вашего вина. Ещё мой отец, незабвенной памяти великий король Аревмута Фаранок Мудрый, говорил мне: самое сладкое вино то, которое наливают тебе настоящие друзья. А вы все здесь, – король снова обвёл присутствующих долгим взглядом, – настоящие друзья моего сына. А значит, и мои друзья. Я уже давно наблюдаю за всеми вами: за тобой, Наннос, за тобой, Лигилин, и за вами, Арчи, Ортанел, Раток и Агвес… Не скрою, не все в вашей компании мне нравятся одинаково. Но это – выбор Дорика. И я не могу не уважать его. Потому что знаю главное: что бы ни случилось, вы, его друзья, не бросите моего сына в беде. Никогда не предадите его. Это ведь так, Ворчун? – и король взглянул в лицо недавнему рассказчику.

– Да, ваше величество!

– Ты ничего не хочешь больше мне сказать?

– Да что тут говорить, мой король? Я просто хочу выпить ещё немного вина.

Зал наполнился смехом.

– Ты хорошо сказал, друг моего сына! – и король, притянув Ворчуна к себе, словно ребёнка, крепко обнял его и смачно поцеловал в щеку. А потом поднял кубок с вином и торжественно произнёс: – За вас, мои друзья!

– И за короля! – громко воскликнул Дорик. – За тебя, отец!

– За короля! – воскликнули все остальные, подняв кубки. – За его славное величество короля Граммерика Справедливого!

Пить за короля в королевстве Аревмут принято было до дна. Поэтому скоро все кубки опустели.

6. ОТВЕТСТВЕННОЕ ПОРУЧЕНИЕ

И пусть враги нам встретятся в пути,

Но есть друзья, чтоб победить их. Славно!

В товарищей своих мы превратим

Кого врагами звали мы недавно.

Древняя армейская песня

Прошло больше двух месяцев после праздничного пира в Аревмутском дворце, устроенного в честь завершения Королевской охоты. Но жители всех королевств Срединного Нагорья всё ещё обсуждали главный трофей этой охоты. Тем более что Венсин, правитель Восточного королевства Аревел, потребовал для окончательного подтверждения результатов охоты в Аревмуте создать особую комиссию для проведения расследования точных её результатов. Дабы до конца убедиться, что убитый олень и в самом деле больше предыдущего, записанного в Ровелианском манускрипте, по размерам и что Книгу Славы действительно следует передать Западному королевству. Короля Граммерика такое решение Венсина привело в ярость, он обвинил правителя соседнего королевства в нарушении древних традиций и продолжал настаивать на получении Ровелианской книги без всяких условий.

– Дорик, у меня для тебя поручение. Только не знаю, сможешь ли ты его выполнить, – озабоченно сказал король сыну за завтраком. – Похоже, что твоя рана всё ещё напоминает о себе. И, наверное, даже когда заживёт, будет всё равно временами тебя тревожить. Так что и через несколько десятков лет она напомнит тебе о твоих глупых поступках, вроде той охоты на оленя. Но ошибки молодости невозможно будет исправить. Поэтому береги себя.

Словно в подтверждение своих слов, Граммерик потёр правой рукой своё левое плечо. Все знали, что там находится шрам от удара копьём, полученный им в битве за город-крепость пиктов Астию и едва не лишивший короля жизни.

Солнце за окном уже давно взошло. Но король завтракал поздно, каждый день в одно и то же время – за час до полудня.

Королевская семья принимала пищу в небольшой трапезной, примыкавшей к спальным покоям. Изредка к королевским особам по особому приглашению присоединялись важные гости из знати, что считалось большой честью и высшей степенью доверия и уважения. Но на этот раз за длинным столом трапезной они сидели вчетвером – король, королева и оба принца.

Гранд-охранник Реми, перекусивший ещё рано утром, прогуливался за окнами на террасе дворца, заложив руки за спину и лениво поглядывая куда-то вдаль и вверх, за крыши домов, что окружали Матуну – столицу Западного королевства Аревмут.

– Беспокоит? – с тревогой спросила королева у мужа, всё ещё потиравшего больное плечо.

– Всё нормально, благодарю, Леана, – ограждая себя от участия чересчур заботливой жены, король выставил вперёд ладонь, а потом вновь обратился к сыну: – Прежде чем рассказать о поручении, Дорик, я тебя прошу на будущее: не подвергай себя опасности понапрасну. Требор, ты должен научить своего брата беречь себя и не рисковать своей жизнью без должной необходимости. Старший сын короля кивнул головой. – И вот ещё что: судя по всему, сегодня будет дождь и, значит, не до конных прогулок. Поэтому вечером у нас в каминном зале будет небольшая пирушка. Жду вас обоих. У нас там будет веселье.

– Не могу, отец, – Дорик пожал плечами. – Мы с друзьями и Реми договорились встретиться вечером в гостевом зале. Твой телохранитель даст нам там пару уроков, как надо обращаться с коротким мечом и щитом.

– Реми? – король взглянул на своего охранника, всё ещё расхаживающего по террасе и мирно насвистывающего что-то себе под нос. – Коротким мечом? Так он же всегда сражается длинным мечом! В бою так и вообще двуручным.

– Да, но в нашем возрасте твой гранд-телохранитель уже был в легионе и, пройдя все этапы службы, отлично владеет старой школой.

– Да, припоминаю, – король слегка замялся и продолжил: – Так вот, я хотел дать тебе одно поручение, Дорик, и надеюсь, что ты сможешь его выполнить. У нас возникли проблемы…

– Если ты о плотине на Мерединской переправе, которая начала разрушаться, то это не проблема. Я уже организовал подвоз леса для её укрепления, – заметил в ответ на эти слова короля Дорик.

– Нет, это не проблема, – отмахнулся Граммерик. – Проблема возникла высоко в горах. На северных границах… – он на мгновение задумался, а потом обратился к жене: – Дорогая, ты не могла бы оставить меня с мальчиками наедине?

Все знали, что когда король так говорит, это был не вопрос, а приказ.

Королева Леана, слегка недовольная, встала и, не говоря ни слова, направилась к выходу. Впрочем, она прекрасно знала, что так или иначе содержание нынешней беседы станет известно ей очень скоро.

– Зачем ты отправил её? – недоуменно спросил младший сын. – Она наверняка обидится, и ты ей сам всё равно потом всё расскажешь…

– Да, это у тебя уже не первый раз – этим же вечером ей будет всё известно. Если уже не до конца нашего завтрака, – усмехнулся Требор.

– Потом она всё узнает, – согласился Граммерик. – Ничего страшного. Пусть узнает, я сам ей всё расскажу. Но сейчас она не должна вмешиваться. Потому что, как и любая мать, Леана будет ставить под сомнение решения отца. Тем более, если они могут нести хоть какую-то малейшую угрозу для её детей.

Дорик внимательно взглянул на отца и перестал есть. Требор же невозмутимо продолжал трапезу, не торопясь поглощая салат с красной свёклой, курагой, мёдом и орехами.

– Горные кланы на севере в Дормионе начали междоусобную войну, – сказал наконец король. – В последнее время она стала усиливаться и может перекинуться к нам. Формально, конечно, это наши территории, но по факту власть Аревмута там слаба. Я беспокоюсь…

– О чём?

– Как бы это сказать? Что в ходе этих войн к ним придут дурные мысли.

– Так давай отправим к ним нашу постоянную армию. Два легиона или больше. Они сразу заткнут им рты, всем этим горцам, и утихомирят, – произнёс Требор, прожёвывая салат. – Это тоже не проблема, отец.

– Нам не нужна ещё одна большая война. Они же там привыкли воевать друг с другом! Но не любят, когда вмешиваются чужаки. Есть вероятность, что когда горцы увидят доспехи наших воинов, они забудут собственные споры и объединятся против общего врага, и тогда мы полностью утратим контроль над ситуацией, – король покачал головой.

– Так уже было с этими горцами, и не один раз, – заметил старший принц. – Но горные кланы не могут устоять в бою против нашей армии.

– Если объединятся – смогут, – не согласился Граммерик. – Особенно в своих землях. Нет, тут нужен другой способ.

– Какой же? – с интересом спросил Дорик.

– Нужно решить этот конфликт изнутри. Кто-то из нас должен лично отправиться туда и всё уладить.

– Остановить бесконечную войну?

– Нет, просто притушить конфликт и найти новых союзников.

– То есть ты хочешь, отец, чтобы кто-то из нас двоих, я или Дорик, отправился туда в горы к этим дикарям? – в голосе Требора послышалось недовольство, которое он, впрочем, попытался скрыть.

Король, казалось, не заметил его настроения:

– Я мог бы сделать это сам. У меня уже был опыт подобных переговоров. Но я слишком стар.

– Отец, я готов! – глаза Дорика загорелись. – Я давно хотел побывать в тех краях.

– Я как раз думал поручить тебе это дело.

– Ну и отлично, вот и решили, кто туда едет к этим дикарям! – Требор был явно доволен, что остаётся в столице. Хотя по-другому и не могло быть – всё-таки он оставался наследником престола. – Дорик, ты должен быть осторожным. Отец сказал, что я должен научить тебя беречь себя и не рисковать без должной необходимости, как ты это сделал на великой Королевской охоте. Это правда: порой ты теряешь голову и готов рисковать своей жизнью…

Дорик в упор взглянул на брата:

– А ты бы сам не хотел навестить наших гостеприимных горцев? – буркнул он недовольно.

– Что ты! – усмехнулся Требор. – По своей воле я не поеду в такую глушь…

– Требор, – король строго взглянул на старшего сына, – не прерывай меня. Я уже принял решение. И тебя туда я уж точно не пошлю. Иначе всё это закончится большой войной. Мы это оба знаем. Дорик может безрассудно рисковать своей жизнью. Это так, но в делах королевства он сохраняет трезвую голову. В отличие от тебя и твоей гордыни, Требор, заметим. А в горах – да, нужны сдержанность и холодный разум, потому что всё, что там произойдёт и о чём удастся договориться, будет отражаться на будущем нашего королевства ещё долго, может быть, не одно поколение. Эти горцы – непредсказуемые ребята. Ваша мать там бы всё уладила, – и король с улыбкой посмотрел на дверь, за которой скрылась Леана, – но женщину они не станут даже слушать.

– Отец, я справлюсь, – твёрдо заявил Дорик.

– Я знаю, сын. Твоя миссия будет тайной. Это неофициальное посольство. Ты не можешь брать с собой большой эскорт.

– Я возьму с собой только своих верных друзей. Все они отличные воины.

– Будь осторожен, Дорик. Твоей задачей будет остановить разгорающуюся междоусобную войну. Если у тебя это получится, мы утвердим там свою власть и докажем всем, что сильны в любой части нашего государства.

– Ну, а в случае твоего провала мы столкнёмся с большими проблемами, – деловито отметил Требор. – На этот раз – настоящими. Потому что тогда многие горные кланы, а затем, может быть, и другие части нашего королевства, смогут претендовать на независимость. Впрочем… пусть! Мы всё равно справимся. Наши войска…

– Требор, нам не нужна очередная война, – перебил король старшего сына. – Особенно такая, которая может перерасти в большой конфликт.

– Почему же, отец? Мы победим…

– Лучше худой мир, чем хорошая война, – король вновь потёр себе плечо.

– Не согласен: хорошая война лучше позорного мира, – возразил Требор.

– О позоре никто не говорит, – озабоченно ответил король. – Но всё равно война нам пока ни к чему. Дорик, отправляйся, как только будешь готов. У тебя мало времени – несколько дней, не больше. Я получил известия, что вражда горных кланов усиливается. Бери своих друзей и отправляйся. Хотя я и сомневаюсь, что сейчас они просто так пропустят всех вас вместе через Горные врата. Это единственное место, ведущее в Дормион. И всё равно горцев придётся вызывать на переговоры. В общем, на месте разберётесь. И вот ещё что… – король на мгновение замялся, а потом продолжил: – Глава одного из предводительствующих враждующих родов, клана Халидона, по-нашему – «ястреба», Мадар. Он – мой давний друг. Покажешь ему вот это, – и Граммерик достал из-под своей шёлковой нижней рубахи ключ на серебряной цепочке, висевший у него на шее. Сняв его через голову, он протянул ключ сыну. – Но сделаешь это не сразу, а только если возникнет ситуация, когда вдруг почувствуешь, что нет другого выхода.

– А поточнее можешь мне сказать, отец, когда показывать ключ этому Мадару? – Дорик недоумевал.

– Почувствуешь это сам, – отрезал король, и Дорик пожал плечами.

Он аккуратно надел цепочку с ключом себе на шею и задумался. Множество раз он вместе с братом видел этот серебряный ключ у отца. Несмотря на расспросы, король никогда не раскрывал своим детям тайну этого талисмана и всегда носил его при себе. И вот теперь оказаться чуть ближе к разгадке ещё одной тайны из прошлого короля доставило принцу какую-то особую радость.

– Отец, я не подведу ни тебя, ни наш Аревмут!

– Знаю, сын. Удачи тебе!

Залпом выпив кизиловый компот, Дорик выскочил из-за стола и исчез в дверном проёме. Казалось, он был только рад предстоящему путешествию в горы, которое виделось ему лишь увлекательным приключением.

Граммерик покачал головой. Младший сын в чём-то до сих пор казался ему ребёнком. Он должен был более серьёзно отнестись к поручению короля. Хотелось бы надеяться, что первая миссия принца превратит его в настоящего мужчину.

– Отец, ты не должен за него беспокоиться, Дорик справится! – Требор придал своему голосу уверенность, стараясь успокоить короля, с тревогой глядевшему на дверь, за которой скрылся младший сын.

Граммерик перевёл свой взор на наследника престола:

– Благодарю, Требор. Я знаю, что Дорик справится. Просто Леана, твоя мать, она… Она мне может этого не простить…

Он не договорил. В тёмном проходе, ведущем в королевские покои, возникло негодующее лицо рассерженной королевы, столкнувшейся у входа с выбежавшим из зала Дориком. Её глаза метали молнии.

– Ну вот, сын, – со вздохом протянул Граммерик, глядя на приближавшуюся жену. – Дорик ещё не выступил в свой поход, а проблемы уже начались.

В этот момент до них донеслись звуки грубого солдатского пения за окнами. Это гранд-телохранитель Реми, прогуливавшийся по террасе, чересчур громко напевал себе под нос известную армейскую песенку, которую любил исполнять караул. В песне речь шла о том, как бескорыстная помощь в дороге может даже бывших врагов превратить в настоящих друзей:

7. «БЕШЕНЫЙ ВЕПРЬ»

Для жителя гор

посетивший его гость дороже брата.

Горская пословица

На восьмой день пути местность изменилась. Если до этого семь по-походному одетых всадников, целеустремлённо двигаясь на север, торопливо пересекали луга, поля, равнины и лишь изредка – ряды небольших холмов, то теперь перед ними возвышались горы. Высокие, покрытые у самых вершин снегом, они вырастали прямо на глазах. Погода стояла безоблачная, небо было сияюще-чистым, и казалось, что это не горы, а сама земля дыбится там, у горизонта, до самых небес. Она была похожа на выстроенную некими древними гигантами стену. И порой казалось, что эта стена ограждает мирные зелёные луга с небольшими людскими поселениями, через которые проезжали путники, от чего-то зловещего, ждущего там – у горизонта.

Семь дней всадники не сбавляли темпа. Растянувшись в длинную цепочку, они скакали друг за другом, зорко посматривая по сторонам и не отвлекаясь на ненужные разговоры. Предъявляя королевские подорожные, путешественники меняли лошадей на постоялых дворах и в замках, которые попадались им на дороге. Перекинуться парой слов с хозяином замка или трактира, перекусить, потратить несколько часов на сон, и можно было двигаться дальше…

Последняя остановка в пути, которую ещё можно было провести в тепле и под крышей, была предыдущей ночью, на седьмой день дороги, на постоялом дворе, над дверью которого коробилась потемневшая вывеска с изображением головы кабана и надписью «Бешеный вепрь». Это был последний постоялый двор на границе между «равнинными» и «горными» людьми.

Раньше любой зашедший в трактир наверняка мог бы встретить здесь горцев, спустившихся со своих высоких убежищ. Тут они могли отдохнуть в более комфортных условиях, чем у себя в горах: выпить вина или пива, послушать лютню странствующего музыканта, без оглядки на старейшин кланов обменяться новостями. Здесь можно было расслабиться, потому что там, за горной стеной, царили более суровые правила, – пиво, музыка, пляски были запрещены.

Ещё в трактире всегда можно было встретить привыкших к опасностям дальних путешествий хмурого вида торговцев, что меняли шкуры высокогорных животных на различные украшения и безделушки, которые так были по душе жёнам богатых горцев. Можно было выслушать от них свежие новости о дальних странах и прикупить что-нибудь полезное.

Так было раньше, ноте времена прошли. Трактир пустовал. В горах началась война. Ещё не такая масштабная, но уже грозящая большой кровью из-за обоюдной ненависти враждующих кланов. В «Вепре» всё ещё надеялись, что до большого кровопролития дело не дойдёт, дело кончится миром и тогда можно будет поправить свои дела. Потому что сейчас дела шли плохо – посетители редко наведывались в приграничный трактир.

Поэтому когда однажды в пустой зал трактира неожиданно вошла семёрка усталых путников в запылённой, но богатой одежде, хозяин заведения, плотный мужчина средних лет с грубым, но приветливым лицом, обрадовался по-настоящему.

– Приветствую, приветствую вас, господа! – его улыбка казалась искренней. – Проходите, мы рады вас видеть и рады предложить вам наши лучшие комнаты. – Мужчина довольно потёр свои мясистые ладони с толстыми пальцами, наверное, в предчувствии заработка. – Динна! – крикнул он куда-то в глубину комнат. – У нас гости. Динна – моя жена, – объяснил он с улыбкой, которая, кажется, никогда не сходила с его широкого лица, и добавил: – Меня зовут Ласан, и моё заведение лучшее на три дня пути во все стороны отсюда. Впрочем, других вы в округе и не найдёте… У нас имеется шесть приличных гостевых комнат, отремонтированных совсем недавно, отличное ячменное пиво с мёдом, говяжья рулька, бараньи рёбра и…

– Подожди, хозяин, – предводитель путешественников, молодой человек лет двадцати пяти, смуглый, темноволосый, властным жестом остановил чересчур говорливого трактирщика. – Хвалить своё заведение ты будешь потом, сначала скажи: есть ли у тебя лошади?

– Лошади? – недоуменно переспросил трактирщик.

– Да, лошади. На постоялых дворах всегда должны быть лошади. И, подъезжая, мы видели пристроенную к трактиру конюшню.

– Лошади… – опять повторил Ласан.

Улыбка на его лице теперь казалась приклеенной.

– Лошади, лошади? – уже нетерпеливо переспросил предводитель отряда. – Они у тебя в конюшне? Нам нужна свежая смена, и мы хорошо заплатим.

– Лошадей нет, – растерянно произнёс Ласан. – Есть говяжья рулька, бараньи рёбра, куриный бульон, а лошадей нет… Есть пиво с мёдом, вино староаревмутской выдержки, самокрутки есть, сантеринское курительное зелье есть, гренки с яйцами, а лошадей нет…

– Да мы же не есть их собираемся, дурья башка! – не выдержал один из вошедших, несколько приземистый молодой человек с большими руками, чьи мозолистые ладони с застарелыми шрамами от ожогов говорили о том, что ему знакома работа с кузней или оружейной. – Свежие лошади нужны нам для того, чтобы пересесть на них!..

– Лошади… – всё так же уныло повторил трактирщик.

– Да он тупой, как моя замковая кошка Селли, которая даже мышей ловить не умеет, – ворчливо произнёс стоявший рядом ещё один путник и с брезгливым выражением лица повернулся к своему предводителю: – Кажется, мы напрасно теряем здесь время, Дорик…

Предводитель отряда усмехнулся:

– Не груби почтенному хозяину трактира, Ворчун. Мы у него в гостях. А вы должны извинить нашего друга, господин Ласан. Мы проделали длинный путь, но ему не повезло с лошадью…

– Его лошадь споткнулась, и он упал вместе с ней. Поэтому наш Ворчун такой рассерженный, – подтвердил ещё один из посетителей трактира с хитрым прищуром в глазах. Товарищи обращались к нему «Агвес», и в его хитро прищуренном взгляде, казалось, было что-то лисье. – Нам нужны новые лошади, прежде всего нашему товарищу, а также нам нужно ещё немного везения на пути к горам, – задумчиво закончил он как бы сам для себя.

– И ещё свежие мозги, – буркнул Ворчун.

– У нас нет лошадей, – хозяин трактира даже расстроился. – Они были, да, но когда пошла эта заварушка, – Ласан показал в сторону гор, – всех лошадей забрали. Те, кто пришли оттуда.

– С той стороны? Горцы? – спросил предводитель отряда.

– Да. Бросили мне на стол россыпью несколько монет и забрали всех моих лошадок. Разбойники… Хотя могли ведь и ничего не заплатить.

– Могли, – кивнул предводитель отряда. – Что ж, понятно. Я так понимаю, за трактиром уже земли горцев?

– Сразу за каменным мостом, – подтвердил Ласан. – Ну, так что – кушать будете, уважаемые господа? – и он ещё раз окинул взглядом запылённую одежду путников. – Вижу, пусть у вас был не близкий.

– Приготовь для меня и моих друзей всё, что там у тебя есть: и рульку, и рёбра, и бульон, – согласился предводитель отряда. – Всё, что ты перечислил. И чтобы всё было погорячее.

– И повкуснее! – добавил Ворчун. – И ещё – дай нам вина, хозяин. Потому что, похоже, что за этим твоим каменным мостом я уже ничего не выпью…

– Хорошо, господа. И ещё у нас в трактире подают самое лучшее пиво, которое вы не сыщете в округе на ближайшие пятьдесят лиг…

Молодой человек, командовавший отрядом, властно вытянул вперёд руку:

– Никакого вина и пива! Ворчун, ты слышишь? Немного отдохнём здесь, и дальше – в путь!

И он строгим взглядом пресёк возражения начинавшего уже было открывать рот своего ворчливого спутника. Тот пожал плечами и ничего не сказал.

– А вы уверены, что вам стоит… – Ласан запнулся и покосился в сторону двери.

– Ехать в горы? – докончил за него самый здоровенный из путешественников.

Трактирщик внимательно посмотрел на него. Этот человек смахивал на медведя. Всё в нём казалось громадным: голова, плечи, руки. Растрёпанные волосы великана тёмной гривой спадали на плечи, густая борода скрывала усмешку.

– Да, в горы, – подтвердил Ласан. – Там сейчас не лучшие времена. И ехать туда таким малым отрядом – не самое удачное решение. Могут быть неприятности, по сравнению с которыми потеря лошади, которая подвернула ногу, – пустяки.

– Непрошеные гости хуже аккерцев, – задумчиво проговорил молодой человек с лютней за плечами.

И его звонкий мелодичный голос удивил Ласана. Он угадал в путешественнике странствующего менестреля из тех, которые не раз останавливались в его трактире. Приглядевшись, хозяин вспомнил, где он видел своего гостя, – в столице много лет назад, на королевском турнире странствующих музыкантов. Тогда он был ещё совсем молод. Так, может, его новые гости – актёры? Нет, по одежде и по манере говорить – не похожи. Особенно этот их предводитель… Сразу видно, что он из знати… А менестрель, наверное, просто путешествует в его компании.

Собравшись с мыслями, Ласан заговорил, отвечая на последние слова знакомого ему менестреля:

– В горах не любят непрошеных гостей. Но переменят к вам отношение, если вы окажетесь гостями одного из кланов. Поэтому, если получите приглашение посетить чей-либо дом-башню, – значит, будете в безопасности. Для горцев гость считается ближе брата. По крайней мере, пока вы находитесь у него в доме. Впрочем, если вы едете с официальным визитом…

– Мы всё это знаем, господин трактирщик, – довольно бесцеремонно перебил Ласана предводитель отряда. – Там разберёмся. А пока время разговоров кончилось, настало время перекусить. Поэтому, Ласан, накрывай на стол и поскорее. Мы отдохнём немного и снова двинемся в путь. И как я уже сказал, попрошу без лишних разговоров. А пока – вот! – и молодой человек кинул на стол небольшой кожаный мешочек с монетами.

Развязав его и взглянув на содержимое, трактирщик не сдержал удивлённого радостного возгласа. И, кажется, даже подпрыгнул от радости.

– Отдыхайте, дорогие гости, благодарю вас за то, что посетили моё заведение. «Бешеный вепрь» всегда к вашим услугам, отдыхайте, больше не буду вас беспокоить! Сейчас, сейчас всё будет готово! Динна! Динна!.. – и с широкой заискивающей улыбкой на лице трактирщик Ласан тут же исчез где-то в глубине кухни.

– И о лошади вашей с покалеченной ногой я тоже побеспокоюсь, чтобы ваш друг и дальше смог продолжать свой путь! Одну лошадь мы уж точно найдём! – донёсся голос Ласана до путников, уже рассаживающихся за столом.

8. ЗАСАДА

Если тебе угрожает опасность,

друзья всегда придут на помощь.

Принц Дорик Аревмутский

Сидя в седле, Дорик с улыбкой вспоминал засуетившегося сразу после получения денег (а сумма была немаленькой!) трактирщика. Его всегда удивляло, как совершенно разные люди совершенно одинаково реагируют на незнакомцев с толстой мошной, стоит им только увидеть у них мешочек с золотом, и как много значит туго набитый кошелёк во всех уголках любого из королевств Срединного нагорья.

Дорик покачал головой. Плохо, когда золото служит мерилом отношения к путнику, но тут уж ничего не поделаешь. Встречают, как говорится, по одежке и по тому, как человек за себя расплачивается. Если, конечно, речь идёт не о замках знати, где точно знают, кто ты такой…

Принц покосился на мерно покачивающегося рядом в седле Лигилина, который, похоже, дремал верхом. Менестрель ехал, склонив непокрытую голову на грудь, и его длинные распущенные волосы колебались за его спиной в такт шагов его лошади. Из-за спины Лигилина высовывался кончик лука из белого дерева, испещрённого причудливыми узорами и северными рунами, что пользовались большой популярностью в его родной Лигилии. Из колчана кроме лука также торчало несколько тонких стрел с белым оперением. Лютня Лигилина на этот раз была приторочена к седлу. На хорошо выделанной кожаной куртке белыми нитями было вышито священное белое дерево Лигилии – символ древнего рода Эригола, к которому принадлежал менестрель.

Выглядел друг Дорика как-то необычно легкомысленно для путешественника, отправлявшегося в опасный край, охваченный войной.

– Лигилин, – негромко произнёс Дорик, – Лигилин, друг мой, ты слышишь меня?..

Менестрель не ответил. Он мирно дремал прямо в седле. Спать верхом – это была способность всего народа Белой рощи – лигилийцев, народа густых лесов, где росли вековые дубы, стройные берёзы и знаменитые белые деревья. Ещё на земле лигилийцев были просторные степи, на которых беззаботно паслись табуны полуразумных лошадей. Та земля славилась своими конными воинами, во время оборонительной войны представшими элиту аревмутской королевской конницы. Жаль только, что соплеменники Лигилина выходили воевать, только если опасность угрожала самому Аревмуту, – вторгаться в чужие земли, согласно своим традициям, они решительно отказывались. А жаль. Всадники-лигилицы жили так, как будто составляя одно целое со своими лошадьми. Они прекрасно могли стрелять на скаку, орудовать прямо с седла длинным мечом или острым копьём. Своё мастерство подростки-лигилийцы оттачивали с трёх лет. А уже в пять лет молодому лигилийцу дарили собственного коня, за которым он теперь должен был ухаживать, за которого нёс ответственность и который с этого времени становился ему лучшим другом.

Принц одёрнул себя. Теперь не к месту было размышлять о народе далёкой Лигилии, когда им всем, ему и его спутникам, возможно, прямо сейчас грозила опасность.

– Лигилин! – уже громче окликнул Дорик своего друга.

– Да, мой принц, – наконец, отозвался менестрель, потягиваясь и позёвывая в седле. – Что-то случилось?

– Мне кажется, сейчас не время дремать.

– Почему? Мой принц заметил что-то подозрительное?

– После каменного моста меня не покидает чувство, что за нами кто-то следит из леса.

Светловолосый всадник оглянулся, присматриваясь к зелёным кронам деревьев, окружавших широкую тропу, по которой они двигались.

Остальные путники, которые ехали следом за первой парой тоже по- двое (а замыкал шествие Ворчун на новом коне, которого достал ему трактирщик, втридорога выкупив в соседней деревне), прислушиваясь к словам Дорика, тоже стали осматриваться по сторонам.

– Мы уже часов шесть двигаемся по землям горцев, – обернувшись к своим спутникам, пояснил принц. – И за это время никто ещё не встретился нам на пути. Это меня удивляет и настораживает. Мы едем, не скрываясь, и если за нами действительно наблюдают, им должно быть ясно, что мы путешествует с мирными целями.

– Ясно, да видно не очень, – проворчал Молот. – Почему же они тогда не показываются? Если вообще здесь кто-то есть…

– Дорик, тут же война идёт, – успокоительно заговорил Агвес. – Ничего удивительно, что они здесь все настороже. Горцы. Хотя, судя по всему, война всё же не перешла за Горные врата. К счастью для Аревмута, – добавил он. – Может быть, действительно местные нас ещё не заметили?

– Нет, я уверен, что кто-то уже в курсе нашего прибытия. Вот те, – и принц указал на вздымающиеся у горизонта и, казалось, пронзающие облака синие вершины гор.

– Но даже если и так, что мы можем сделать? Мы на их земле, – пожал плечами Агвес.

Остальные спутники Дорика тревожно переглянулись. И все вопросительно уставились на своего предводителя.

– Надо быть начеку, – заявил принц. – Лигилин, я недаром обратился к тебе. Попрошу тебя быть повнимательнее, из всех нас у тебя самый отменный слух.

– И голос, – проворчал кто-то из заднего строя. Понятно – кто.

Ни Дорик, ни его друг даже не обернулись.

– Лигилин, друг мой, ты помнишь, как мы познакомились?

– Ещё бы! Конечно, помню. Я тогда подростком приехал на королевский турнир в столицу Матуну. Меня пригласил мой дядя Герос, он тогда был главным конюхом при дворе вашего отца, мой принц, – с гордостью произнёс Лигилин. – Я приехал по его приглашению…

– Петь, – опять послышался из задних рядов голос Ворчуна.

– Что ж, если дядя Герос не позволил мне принять участие в состязаниях, считая, что я ещё слишком мал для этого, то вот петь мне никто не мог запретить, – гордо заявил менестрель и с вызовом посмотрел на лица друзей.

Они несколько смущённо переглянулись. Прекрасный голос Лигилина и его песни были известны по всему королевству.

– Не сомневаюсь, что сейчас и на самом турнире ты был бы одним из лучших, и наверняка бы удостоился венка победителя, как сделал это в своей Лигилии, – улыбнулся Дорик. – А тогда я вспоминаю, как ты пробирался сквозь толпу на площади и, чтобы пройти, играл на своей лютне и пел про странника, что заблудился в лесной хижине.

– В таверне, – поправил его Лигилин и тоже улыбнулся. – А что мне было делать, если толпа была такой большой, что для того, чтобы они расступились, требовалось им что-то спеть, чтобы привлечь их внимание…

Внезапно он замолк, повернул голову направо, к чему-то прислушиваясь, а затем поднял над собой руку, сжатую в кулак, призывая к тишине.

Все замерли, осадив лошадей, и тоже прислушались. Но кроме фырканья своих коней и шелестящих на деревьях листьев не могли разобрать никаких других звуков. И вопросительно посмотрели на менестреля.

Тот, предупреждая возникший у всех вопрос, утвердительно кивнул головой:

– Мы не одни.

И рукой показал на тропу впереди, уходящую вправо резким поворотом. С одной стороны над дорогой нависали скалы, с другой был небольшой овраг, густо заросший кустарником и деревьями.

– Что ты слышишь? – сразу переспросили Агвес, Ортанел и Арчи. – Там кто-то есть?

Лигилин на миг прикрыл глаза, ещё раз прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.

– Там внизу в овраге есть небольшая речка. Я её слышу. За скалой обрушились камни. Не похоже, что это ветер…

– Внимание! – скомандовал Дорик. – Делимся на две группы. Я, Лигилин и Ортанел – спешиваемся и осторожно двигаемся к оврагу. Остальные – Агвес, Молот, Ворчун и Арчи – берут наших лошадей под узды и медленно с подходящим для такого случая шумом двигаются дальше, пытаясь отвлечь на себя внимание. Ругайтесь, покрикивайте друг на друга, будто о чём-то спорите. И ждите моего сигнала, – показывая на белый инкрустированный золотыми нитями рог, висящий на поясе, уже спокойно добавил принц.

И тут же мягко соскользнул с лошади. В его руках сразу же оказался его любимый боевой топор. Принц называл его «Ремерт», что на староаревмутском языке означало «Убивающий». Привычку сражаться не мечом, а топором привил ему с детства гранд-охранник короля Граммерика Реми, заметивший, что Дорик, обладавший молниеносной реакций, охотнее пользуется боевой секирой, удар которой на коротких дистанциях может быть поистине сокрушающим, чем мечом. Что принц не раз доказывал во время турнирного фехтования, побеждая даже опытных мечников.

Ортанел и Лигилин последовали примеру Дорика и неслышно соскочили с коней. Вместо мечей в их руках появились луки. Короткие клинки у всех троих оставались в ножнах.

– За мной! – приказал принц, когда лошади его остальных друзей, остававшихся в сёдлах, закрыли, как он надеялся, спешившуюся троицу от чьих-то любопытных глаз.

Дорик, Ортанел и Лигилин, будучи опытными охотниками, пригнувшись, в одно мгновение скатились по пригорку и быстро исчезли в лесной чаще. Они двигались так тихо, что их шаги сливались с шелестом шуршащих листьев. Зато со стороны дороги были прекрасно слышны голоса спорящих между собой Агвеса и Арчи. Вот их спор перешёл в крик, и в какой-то момент могло показаться, что они подерутся. Слышавший их крики Дорик усмехнулся: игра в ссору его друзей казалась очень правдоподобной.

Пробираясь вдоль небольшого пересохшего ручья, текущего по оврагу, троица обогнула дорогу и нависающую над ней скалу. Осторожно поднявшись по косогору, чтобы рассмотреть, что находится наверху, спутники Дорика замерли. Лигилин был прав. На плоской скале, скрываясь за её вершиной, копошились вооружённые люди. Дорик быстро пересчитал противника. Отряд из шестнадцати человек расположился здесь таким образом, чтобы их никогда бы не смогли увидеть со стороны дороги.

Принц нахмурился. Если бы не обыкновенный слух Лигилина, а также его собственное предчувствие, то и самого Дорика, и всех его друзей уже расстреляли бы из луков в спину, когда бы они миновали скалу. А потом добили бы мечами.

Зато теперь все те, кто ждал их в засаде, сами попали в невыгодное положение перед теми, кого собирались убить. Их спины были полностью открыты для друзей Дорика – опытных воинов-лучников. Правда, противников было намного больше, даже учитывая оставшихся на дороге четверых спутников принца. В засаде было не менее двенадцати-тринадцати человек.

Но Дорик не колебался:

– Действуем так. Подбираемся чуть ближе. Лигилин, идёшь направо Ортанел, за тобой левый фланг. Укройтесь среди листвы и выберете себе цели. Первую, вторую и так далее. Затем по сигналу начинайте стрелять. Чтобы ни одна стрела не пропала даром. Я займу позицию сзади и буду вас прикрывать на тот случай, если кто-то появится вблизи. Готовы?

Не говоря ни слова, Лигилин и Ортанел отползли в разные стороны и быстро распределили между собой цели – каждый на своём фланге.

– Три, два, один – начали! – крикнул принц.

Две стрелы ещё не долетели до своей цели, как следом были выпущены ещё две.

Четыре человека из засады сразу рухнули в пожухлую листву, корчась в предсмертных муках. Остальные, опомнившись от неожиданности, заметались по голому склону, стреляя вслепую в зелёную чащу, где укрывались неизвестные лучники.

Ортанел и Лигилин быстро перебегали от дерева к дереву, меняя свои позиции, отчего их противникам могло показаться, что в лесу засело пять или шесть лучников. Наконец сообразив, что на открытом пространстве они являются удобными мишенями, остатки засады, а их оставалось не больше шести-семи человек, кинулись вниз с крутого холма на дорогу, надеясь укрыться от обстрела за лежащими по обе стороны дороги обломками скал

Дорик затрубил в рог. Ждавшая этого четвёрка его друзей во весь опор налетела на неизвестных воинов, топча их своими конями. Взбежавший на кромку скалы принц ещё успел застать окончание схватки. Все противники уже были мертвы или были ранены. Раненых тут же добили. Агвес и Ворчун успели убить по одному врагу, Молот – двоих, великан Арчи постарался больше всех, – на его долю пришлись трое убитых, с которыми он расправился в мгновение ока.

Покончив с засадой, спешившиеся друзья Дорика медленно отступили к скале, прикрываясь лошадьми и настороженно оглядываясь, опасаясь, не уцелел ли кто из врагов.

– Все мертвы? – тихо спросил у принца, всё ещё стоящего на вершине холма и рассматривающего поле битвы внизу её подножия, Лигилин

– Кажется, да. Все, – выдохнул Дорик, почти не открывая рта. Его губы были плотно сжаты. Он хмурился: – Похоже, они нас ждали. Эта засада не случайна. Но как? И почему? Если кто знает о нашей миссии и сообщил о ней горцам, кому мы могли помешать? У нас, хоть и скрытое, но официальное посольство. Кому требуется втянуть Аревмут в войну с горцами?

– Надеюсь, мы это скоро узнаем, – менестрель успокаивающе положил руку на плечо принца. – Успокойся, ты всё сделал правильно.

До них донеслось лёгкое всхлипывание. Или покашливание – не разобрать. Дорик схватился за оружие, Лигилин остался спокойным. Он махнул рукой, показывая, что меч не понадобится, и показал на большой валун у самой тропки, ведущей на скалу. Принц кивнул головой, показал пальцем менестрелю, что надо обойти камень справа, а сам двинулся влево.

Окружив валун с двух сторон, друзья одновременно выскочили из-за него, чем ещё больше напугали и так уже насмерть перепуганного лежащего за камнем и связанного по рукам и ногам мальчика в дорогой по меркам горцев одежде. Его рот был заткнут кляпом, а вытаращенные от страха красные глаза, казалось, вот-вот готовы были выскочить из орбит.

Внезапно зрачки пленника совсем уж расширились, как будто он что-то увидел за спиной принца, по щекам покатились слёзы, и этот его испуг заставил Дорика обернуться. Чутьё не подвело его. Краем глаза он заметил стремительный блеск занесённого над собой лезвия и едва успел приподнять топор навстречу. Это спасло принца. Проскрежетала сталь, и меч противника, изменив траекторию, ткнулся в скалу у ног Дорика. Удар был так силён, что «Ремерт» вылетел из руки принца.

Но он уже был готов к бою. Сделав кувырок вбок, Дорик на лету выхватил из ножен короткий меч и уже им встретил следующий удар вражеского меча.

В это мгновение принц успел рассмотреть своего противника, который до этого, по-видимому, только притворялся убитым, а сейчас напал на него из-за спины. С ним сражался высокий сурового вида воин с короткой бородой на смуглом, покрытом шрамами лице, которые свидетельствовали о немалом боевом опыте. Кожаный нагрудник поверх кольчуги также носил следы многочисленных порезов от разного оружия. Грязные штаны, наподобие тех, что носят горцы, были заправлены в чёрные видавшие виды сапоги. Стрела, застрявшая в кожаном нагруднике воина, по-видимому, только слегка ранила его, так как двигался он быстро и уверенно. Таким же уверенным был и его взгляд, которым он окинул Дорика, в котором не было и тени страха от того, что он остался один и все его соратники мертвы. Сделав круговое движение своим длинным мечом, воин кинулся на принца.

– Я сам! – только и успел крикнуть Дорик подбегавшим и что-то отчаянно кричавшим друзьям, на ходу уже успевшим вытащить мечи из ножен. И тут же на него посыпался град ударов.

Дорик едва ли не впервые в жизни встретился с таким опытным бойцом, казалось, ни в чём не уступавшим гранд-охраннику его отца учителю фехтования Реми. Ему сразу же пришлось отступать назад, отражая быстрые удары. Будь у него меч подлиннее, принц ещё мог бы поспорить в боевом мастерстве с вражеским воином, всё-таки учили принца на совесть. И, возможно, бой мог бы закончиться в его пользу. Но короткий меч в руках Дорика позволял лишь защищаться.

Всё же, как-то извернувшись, Дорик сумел вытянуть вперёд руку и достать противника ударом по касательной. Его меч процарапал по кожаному нагруднику вражеского воина, но не пробил его, только прорезал. Но это ещё больше уменьшило дистанцию между противниками. Увернувшись от длинного меча, принц ещё раз попытался с неожиданным разворотом обойти врага и ударить его снизу, но лишь натолкнулся на сапог вражеского воина, который ударил его в грудь. Принц отшатнулся и, споткнувшись, упал на землю. Он ещё успел подставить свой меч под очередной стремительный удар. Удар он отразил, но из-за неудобного положения меч вывернулся из его руки, и Дорик остался безоружным.

Противник, перехватив рукоятку своего длинного меча обеими руками, шагнул к принцу, занося оружие для последнего удара. Принц попытался отползти назад, но с отчаянием понял, что не успевает ничего сделать. Он уже видел торжествующее выражение победителя в глазах врага.

И в этот момент в шею нападавшего вонзилась стрела с белым оперением. Воин на миг остановился, но рана, по-видимому, смертельная, всё ещё позволяла ему двигаться, поэтому с исказившей его лицо яростью враг вновь занёс меч над Дориком.

Вторая стрела попала ему точно в голову, не защищённую шлемом, войдя в затылок и застряв в сновании черепа. Смерть наступила мгновенно и воин, выронив меч, тяжело рухнул прямо на принца, придавив того тяжестью своего тела. Кровь из пробитой шейной артерии обильно хлестнула по лицу Дорика.

Принц, измученный коротким, но тяжёлым боем и не силах сразу сбросить с себя грузное тело, только открывал рот, жадно глотая воздух и стараясь отдышаться. На его лицо попало несколько густых капель крови, и он чувствовал на губах её густой металлический вкус. Казалось, кровь была повсюду.

Друзья принца стащили, наконец, с Дорика ещё тёплый труп врага, едва не лишившего его жизни, и с беспокойством стали рассматривать залитого кровью принца, не в силах понять, ранен он или нет.

Опираясь на руки, Дорик сел на землю, и с трудом проговорил, всё ещё не в силах отдышаться:

– Всё в порядке. Это не моя кровь. Я цел. В жизни ещё не бывал в такой переделке… – и тут принц запнулся, вспомнив, как ещё совсем недавно чуть было не погиб от рогов гигантского оленя, и поправился: – В таком бою. Этот воин чуть не прикончил меня.

И принц ещё раз оглядел своих друзей, убеждаясь, что никто не ранен.

– Я, между прочим, его уже почти и уделал, но споткнулся, – широко улыбаясь, заметил Дорик.

Его белозубая улыбка резко контрастировала с залитым кровью лицом.

Окончательно отдышавшись, принц обратился к лигилийцу:

– Спасибо, друг мой!

«И опять меня спасла белая стрела!» – подумал он про себя, но вслух этого не произнёс.

– Мы – хозяева своей судьбы! – добавил Дорик и улыбнулся, искренне радуясь настоящей победе и тому, что остался жив.

Друзья принца переглянулись и с облегчением вздохнули. Послышался смех. Все поздравляли друг друга с победой в настоящем бою. И только наблюдавший со стороны за схваткой и всё ещё связанный мальчик так же беспомощно сопел, глотая слёзы и с испугом рассматривая своих невольных спасителей.

9. ГОРНЫЕ ВРАТА

Не все те горцы, кто надевают горскую одежду.

Горская пословица

– Кто были эти люди? Говори, если хочешь жить! – вынув кляп изо рта всё ещё связанного мальчика, Ворчун бесцеремонно тряс его за плечи. – Почему они напали на нас? Чья это была засада?

Ответа не последовало. Казалось, что как только кляп будет вынут изо рта пленника, он разразится плачем и криками. Но вместо этого мальчик откинулся назад, прижавшись к камню, и упрямо сжал губы. На его глазах выступили слёзы, но он не издал ни единого звука. В его взгляде стоявший рядом Лигилин разглядел непреклонную гордость, не свойственную простолюдинам, и одобрительно кивнул головой.

– Может, он не понимает общий язык? – неуверенно высказался Молот.

Мальчик кинул на него быстрый взгляд, и Агвес усмехнулся:

– О нет, я уверен – он понимает всё!

– Говори, маленький негодяй! Кто были эти люди? – не выдержав, Ворчун занёс ладонь для удара, но поднятую руку перехватил Лигилин.

– Не тронь его, Наннос! Он же ещё ребёнок, – спокойно произнёс менестрель своим мелодичным голосом и таким тоном, что пленник вздрогнул и внимательно посмотрел на своего невольного заступника.

– Да какой ребёнок! Он же не из наших! – не сдержался Ворчун. – Наверное, такой же зверь, как и эти…

И Ворчун плюнул в сторону трупа лежащего в локтях в четырёх вражеского воина, в котором торчала стрела. Но руку опустил и повернулся за помощью к Дорику, всё ещё беспомощно сидящему на голой земле.

Друзья обступили принца. Молот подал Дорику просмоленный кожаный мешочек с водой, которую тот сразу ополовинил. Пил принц с жадностью, а утолив жажду, тут же вылил вторую половину жидкости себе на голову, надеясь хоть как-то смыть с себя налипшую и уже загустевшую густую кровь.

– Ворчун, отойди, я поговорю с ним сам, – принц говорил прерывисто, стараясь отдышаться. – Этот малыш не может быть одним из нападавших. Он ведь связан. И этот кляп во рту… Ты разве этого не заметил?

Ворчун пожал плечами и кивнул на труп со стрелой:

– Но одет-то он точно так же, как эти. Смотрите: кожаная безрукавка, короткие сапоги и, главное, килт в полоску. Все они с гор. Только горцы носят такую одежду. И те, кто на нас напал, были горцы.

– Конечно, это горцы. А кто же это ещё мог быть? Это же их край. Ты же не рассчитывал встретить здесь моряков из Грен-Па? – насмешливо бросил Агвес. – Они тут все горцы, только кланы разные. – Услышав эти слова, мальчик почему-то резко мотнул головой и с ненавистью уставился на труп со стрелой. – И если он горец, тем более не следует обращаться к нему, пока он связан. Он не будет говорить, пока ты его не развяжешь. Разве под пыткой. Лигилин прав – он ещё ребёнок, и пытать его недостойно для воинов…

Как раз в этот момент Лигилин, после молчаливого кивка Дорика развязывавший пленнику руки, оглянулся на Агвеса и одобрительно улыбнулся, подтверждая сказанное другом.

Молот подал мальчику ещё один кожаный мешочек с водой:

– Пей!

Пленник жадно припал губами к сосуду, а Агвес, повернувшись к друзьям, пояснил:

– Он бы и хотел заговорить, да не может. Его горло пересохло. Связали его давно, и похоже, что похитители не слишком-то заботились о своём пленнике.

Действительно, ослабевшие от долгого связывания руки мальчика, державшие кожаный сосуд, подрагивали. Напившись, пленник с благодарностью вернул остатки воды менестрелю.

Но тот, приняв сосуд, покачал головой:

– Умойся, вытри слёзы. Давай, подставляй руки, – и лигилиец тоненькой струйкой начал лить воду из мешочка в протянутые ладони мальчика.

Тот стал плескать воду себе на лицо, а потом что-то пробормотал на своём языке. Несмотря на то, что некоторые спутники Дорика немного разбирали горские диалекты, что сказал пленник, они понять не могли. Быстрый отрывистый говор горцев казался им чем-то вроде лая собаки, – таким жёстким и грубым он был.

– Ну, вот ты и заговорил. Это хорошо, – обратился принц к мальчику. – Надеюсь, ты не будешь играть в молчанку. Мы не разбойники, а посланцы королевства Аревмут к вашим старейшинам. Меня зовут Дорик Нанаскела, и я предводитель этих воинов. Мы тебе не враги. Мы – враги тех, кто только что напал на нас, но, как я понимаю, это и твои враги, если держали тебя в плену? Надеюсь, расскажешь, почему? Для выкупа, полагаю? Не знаешь, почему эти люди пытались убить нас? Ответь. Только говори на общем языке. Я знаю, ты понимаешь нас, – глядя в спокойные чистые глаза мальчика, Дорик не сомневался в ответе.

Лигилин, обращаясь к мальчику, не только помогал ему умыться, но и проверял его на знание языка. А пленник явно понимал менестреля, когда тот протягивал ему воду.

И принц не ошибся.

– Эти люди не из наших, – с трудом разлепил губы мальчик. – Я вижу их впервые. Они не имеют отношения к этим горам.

– К вашим горам?

– Да. Они не наши.

– Что вы его слушаете, он обманывает! – опять вскинулся Ворчун и попытался отодвинуть стоявшего прямо перед мальчиком Лигилина. – Отойди, соломенноголовый, я сам его разговорю! Пленник он или не пленник этих людей, но он точно знает, кто его связывал. Так мы ничего не добьёмся! Дорик, позволь, я поговорю с ним, с этим маленьким мерзавцем по-своему!

Лигилин не сдвинулся с места. Загородив мальчика, он в упор смотрел Нанносу в глаза, но тот, набычившись, вовсе не собирался отступать.

– Не трогай его, Ворчун, – недовольно откликнулся Дорик, видя, что его друзья уже готовы броситься друг на друга. – Лигилин же тебе ясно сказал – он ещё ребёнок. Лучше принеси мне ещё воды, дружище, из наших запасов. А то здесь вся кончилась, – и он потряс перед собой рукой с опустошённым кожаным мешочком. – А мне ещё надо отдышаться!

С видимым неудовольствием Ворчун отправился выполнять просьбу принца.

Лигилин присел рядом с мальчиком:

– Как тебя зовут, маленький воин?

– Мареш, – тихо произнёс тот и добавил: – Мареш рек-Нодно. Из клана Нидила, то есть клана «ястреба», – в голосе мальчика слышался лёгкий акцент, но говорил он на общем языке вполне понятно.

– Я – Лигилин, сын Эринора, предводителя воинов Белой Рощи, из рода Докхана Первородного, воин и менестрель Аревмута, самого славного из королевств Срединного Нагорья, – лигилиец дружески положил Марешу руку на плечо. – Ну, будем дружить? – Мальчик неуверенно кивнул. – Ты расскажешь нам, почему твои земляки пытались нас убить?

– Они не мои земляки, – Мареш нахмурился.

– Но они же – горцы! По крайней мере, эти люди одеты и вооружены, как твои земляки.

– Может быть, но они не из наших земель.

– А откуда они?

– Не знаю.

– Присмотрись повнимательнее. Смотри, эти люди носят ту же одежду, как все, кто живёт здесь в горах. Они одеты, как и ты.

– Нет, не совсем так. Килты… – и мальчик показал на труп. – Они носят не ту расцветку, что наши люди. И ещё их бороды… – он замялся.

– Может быть, это люди из соседних кланов?

– Нет, я никогда не видел этих воинов, и они не похожи на наших соседей из других кланов. Они не из наших мест.

– Так кто же они такие, по-твоему?

– Не знаю.

– Точно не знаешь?

– Не знаю, – упрямо повторил мальчишка.

Лигилин и Дорик переглянулись. Агвес, Арчи, Ортанел и Молот стояли вокруг с мрачными лицами.

– А как ты сам оказался здесь? – продолжал менестрель. – Ведь Горные врата должны быть закрыты? Насколько я знаю, если у вас случается какая-то большая беда, война, чума или вражеское нашествие, врата в Дормион – горную страну – закрываются? Никого больше не впуская и не выпуская?

– Всё верно. Врата закрыты.

– Но ты здесь? – в вопросе Лигилина, заданном совершенно спокойно, прозвучала настороженность.

Маленький горец пожал плечами:

– У нас в кланах для каждой семьи назначается участок дороги, за которой мы обязаны присматривать. Дорога должна быть удобной для путников в любое время. У нас ведь не обычные, а горные дороги. И важно поддерживать их в нормальном состоянии. Ведь за любой войной приходит мир. За грозовыми тучами непременно проглянет солнце. Вслед за врагами придут друзья. – Спутники Дорика с удивлением слушали эту, по-видимому, заученную речь Мареша, повторявшего мудрость кого-то из горских старейшин, скорее всего своего отца. – Наш участок, участок, за которым следит моя семья, располагается как раз у этой скалы, – и мальчик махнул рукой в сторону обрыва. – Мой отец послал меня за Врата, приказав мне разобраться с мусором на нашем участке дороги.

– Одного?

– Так было уже не раз. И никогда не было никаких происшествий.

Посмотрев вниз со скалы, только сейчас Дорик и его друзья заметили, что около четырехсот локтей дороги, начиная от того места, где их подстерегала засада, очищена от камней и веток деревьев. Ещё по обочинам не было густых кустов – они были вырублены. В представшей их взору картине чувствовался какой-то своеобразный порядок, и аревмутцы это явным образом ощутили. Про себя, впрочем, Дорик подумал, что остальной горный путь выглядит не столь ухоженным, что означало, что другие семьи горцев не проявляли такой смелости во время войны, как родичи Мареша, в уходе за вверенными им участками местности.

– Следить за дорогами не запрещено, – продолжал между тем Мареш. – В горных дорогах – наша жизнь, жизнь нашего народа. Этот обычай завещали предки, и тех из нас, кто присматривает за дорогами, если они без оружия, нельзя трогать, – говоря это, мальчик всё больше волновался, речь его становилась всё более сбивчивой, его уже с трудом было понятно. – Это завет для всех горцев. Страшные кары ждут всех нарушителей.

– И сегодня этот завет был нарушен.

– Да, господин Лигилин.

– Так, с этим разобрались. Мареш, а как получилось так, что мы нашли тебя связанным?

– Не знаю, – мальчик виновато опустил голову. – Обычно я всегда настороже. Когда выхожу вне дома. Даже когда играю с друзьями. Ко мне не так просто подкрасться незамеченным. А тут… Я не знаю, как получилось так, что я ничего не услышал. Я собирал камни. И вдруг что-то тяжёлое обрушилось на мою голову. – Мареш потёр пальцами затылок и поморщился от боли. – Вот тут теперь выскочила огромнейшая шишка… Видимо, кто-то подкрался ко мне сзади, да так, что я ничего не почувствовал, и ударил меня по голове. Я сразу потерял сознание. Когда очнулся и открыл глаза, увидел, что лежу связанным и брошенным здесь у этого камня. Я даже не мог позвать на помощь – во рту был кляп.

– Хорошо ещё, что они тебя не убили, – заметил Молот.

– А почему ты говоришь, что люди, которые схватили и связали тебя и которые ждали нас в засаде, не из ваших земель? – спросил Дорик.

– Господин, они одеты в нашу одежду, но немного по-другому. Цвет их килтов отличается от наших. – Все невольно посмотрели на одежду Мареша фиолетово-голубого цвета. У напавших цвета отличались редким разнообразием – серо-коричневый соседствовал здесь с зелёно-каштановым. – Я мог бы сказать, что это воины из других кланов, но заметил, что их бороды совсем не так густы, как у наших людей… И все они слишком молоды – с ними нет старейшин, которые всегда сопровождают военные отряды.

– Бороды? – в один голос воскликнули Агвес и Молот, а Лигилин и Дорик удивлённо приподняли брови и переглянулись. – Мареш, ты определяешь своих и чужих по бородам?

– Да, я, как только увидел этих людей, когда пришёл в себя, сразу же понял по их бородам, что они не наши, не горцы.

– Потому что их бороды слишком короткие? – догадался Лигилин.

– Да, у наших воинов в таком возрасте борода намного длиннее. Они её никогда не бреют. А чужие, кажется, не раз это делали. И ещё… – Мареш на миг запнулся, а потом продолжил, глядя на лежащий неподалеку меч одного из убитых. – Я только сейчас заметил, что их клинки также отличаются от наших. – В ответ на эти слова Молот поднял вражеский меч и несколько раз взмахнул им в воздухе, проверяя баланс. – Их мечи не такой формы, как у нас. Наши – с изгибом, эти – прямые.

– Ты слышал, о чём они говорили, Мареш? – спросил Дорик, внимательно слушавший мальчика и что-то просчитывавший у себя в голове.

– Они говорили на языке, которого я не знаю. Нет, эти воины точно пришли снизу из долин. Они не от горных кланов.

Видя, что мальчик замолчал, ответив на все вопросы, Дорик, помедлив, обратился к своим спутникам:

– Лигилин, я узнал достаточно. Ну что, друзья, вы слышали? Теперь всё понятно. Кто-то хотел нас убить, списав нашу гибель на горцев. А что? У них же сейчас идёт война, а кто мог бы помешать нападению на нас якобы разбойников? Думаю, план был следующим. Если бы засада удалась, нас бы изрубили, но одного оставили бы в живых. Дали бы ему уйти. И тогда большая война в Аревмуте стала бы неизбежной, – принц на миг задумался. – Но вот кто мог такое задумать? И подготовить засаду? О нашем походе ведь никто не знал.

– Кроме короля, – заметил нахмурившийся Агвес.

– И тех, кто готовил наш отряд, – добавил Лигилин. – В конце концов, мы не делали из нашего похода тайны.

– И всё-таки наш поход был тайным, – не согласился Дорик. – И вот, оказывается, эта тайна стала известна нашим врагам. Это заставляет поразмыслить.

И воины Аревмута в раздумье переглянулись, вспоминая как врагов королевства, так и своих личных и прикидывая, кто бы мог пожелать им смерти. Потом все взоры обратились к Дорику. Понятно, что среди них всех в их компании смерти могли желать только одному человеку – принцу, пусть даже и не наследнику престола, но человеку, пользующемуся большой любовью подданных. Недавнему герою Большой королевской охоты.

Дорику не понравились их взгляды, хотя он отлично понимал, чем они вызваны.

– Всё, закончили с этим, надо осмотреть тела наших врагов и их лагерь. Он должен быть где-то неподалеку, – начал отдавать он короткие команды. И когда все зашевелились, тем же повелительным тоном принц обратился к недавнему пленнику: – Мареш, мы сейчас освободим тебе ноги, – он взглянул на Лигилина, тот тут же начал разрезать верёвки на ногах мальчика. – Ты можешь провести меня к Горным вратам и договориться, чтобы нас пропустили с миром? Мы пришли по особому поручению короля Аревмута Граммерика Справедливого. Договорились?

И принц весело подмигнул Марешу, разминавшему затёкшие ноги, только что освобождённые от верёвок.

Мальчик с готовностью закивал.

Появившийся из-за скалы Ворчун, который спускался вниз к дороге проверять лошадей и принести принцу воды, застал умиротворённую картину: бывший мальчишка-пленник сидел рядом с Дориком, угощаясь предложенными ему сушёными фруктами и вялёным мясом из походных запасов, и они оживлённо о чём-то говорили с принцем. Остальные воины разбрелись по скале, рассматривая тела убитых врагов.

– Вот, стоило отойти на пятьсот шагов, а вы уже и мальчишку чуть ли не усыновили! – не удержался от своего обычного ворчания Наннос, но на этот раз никто не обратил на него внимания.

10. ПЕСНЬ ЛИГИЛИНА

Когда пойдёт дождь, вспомни о своей любимой.

Лигилин, менестрель Аревмута

Отряд Дорика пополнился в этот день на одного человека. Мареш, мальчик, что убирал горную дорогу, стал его частью. Чтобы не идти пешим, он был усажен на коня позади своего нового друга Лигилина. Бодро двинувшись вверх по горной дороге, Дорик и его спутники вскоре наткнулись на вражеский лагерь. Он находился в половине лиги от места нападения, и в нём не оказалось ни одной лошади. Аревмутцы обнаружили только следы поспешного бегства нескольких человек, остававшихся в лагере на момент засады.

По словам нового спутника Дорика, горная стена с известными во всех королевствах Срединного Нагорья Вратами в Дормион – обитель горных племён – была совсем рядом.

Мареш оказался прав. Пройдя не более двух лиг по каменистой, но хорошо утоптанной дороге, принц и его спутники вступили сначала в длинное и широкое горное ущелье, а затем внезапно оказались на просторной гладкой площадке, стиснутой с двух сторон высокими скалами. Они, словно обрезанные ножом какого-то гиганта, были гладкими и неприступными, без малейшей щёлочки, и возвышались над путниками не меньше чем на сто пятьдесят локтей. Впереди ущелья виднелась искусственно построенная крепостная стена, сложенная из больших камней и целых каменных блоков, вырезанных, судя по всему, каким-то старинным способом из местной скальной породы. Высота стены достигала, по-видимому, локтей семидесяти, то есть была ровно в половину высоты ограждавших её с двух сторон громадных скал. Стена казалась непреодолимой преградой для любых захватчиков, да и сама по себе была мощным фортификационным укреплением. По её верхней кромке были видны узкие щёлки бойниц, грозно глядевшие на приближавшихся путников. Впрочем, скалы слева и справа, скрытые густо поросшим лесом, также являлись отличным укрытием для лучников, пращников и метателей громадных камней, которые, как можно было легко предположить, также были заготовлены местными жителями на случай визита воинственных пришельцев. Дорик вспомнил: ещё никто на памяти нескольких поколений его предков не смог взять эти горные ворота с боем.

Сейчас ворота были наглухо закрыты, и посланцы короля Аревмута не могли рассмотреть, что находится там – за стеной. Ни одного горца не было видно.

Начинало смеркаться.

Принц поднял руку, призывая спутников остановиться:

– Дальше не приближаемся, – приказал Дорик. – Наоборот, сейчас мы отъедем чуть назад и разобьём лагерь. Мареш, ты точно сможешь передать всё то, что я тебе сказал? – обратился он к мальчику, с любопытством выглядывавшему из-за спины Лигилина.

Мальчишка кивнул:

– Конечно, я всё передам, слово в слово. Можете не беспокоиться. И вернусь за вами, господин Дорик.

Он спрыгнул с коня Лигилина и, кивнув, направился к закрытым вратам. А Дорик с друзьями, развернувшись, поехали по старой дороге в обратном направлении. Впервые за всё время они повернулись к цели своего путешествия спиной.

Оставив сзади Горные врата, они не видели, но слышали, как сзади что-то с медленным скрипом открылось, а затем с грохотом захлопнулось.

…Солнце уже давно зашло, настала ночь, но немного нервничавшие Дорик и его друзья всё ещё сидели перед разведённым костром и разговаривали. Свой временный лагерь они разбили на небольшой поляне совсем неподалеку от Горных врат. В этом месте они нашли чистый родник и даже небольшой запас дров для костра. По-видимому, здесь в мирное время находили пристанище путешественники и купцы, торговавшие с горцами, перед тем как получить приглашение войти во Врата.

– Дорик, ты уверен, что он справится, этот мальчишка? – спросил великан Арчи, стряхнув со лба непослушную жёсткую гриву волос.

Словно готовясь к новому бою, он демонстративно разминал свои могучие плечи и сжимал громадные кулаки.

– Уверен, не беспокойся. Он – смелый мальчик. Выходить на дорогу за стеной, согласись, для этого нужна особая храбрость. Так что он не простой мальчик. А мы к тому же спасли его от разбойников. Он нам должен.

– А чувство долга для этого народа не пустые слова, – заговорил Агвес. – Знавал я одного горца…

– И я с ними не раз сталкивался, – подтвердил Лигилин. – Это гордый народ.

– Как-то сейчас похолодало, – поёжившись, Ворчун подбросил в огонь несколько поленьев.

Было видно, что ему хочется отпустить что-то колкое в отношении горцев, но он сдерживается.

– Да, ночи здесь холодные и тёмные, – Молот смотрел в низкое небо, которое было затянуто чёрными тучами так, что сквозь них не просвечивали ни луна, ни звёзды. – Пожалуй, они тут ещё более тёмные, чем у нас.

– У них не всегда такие ночи. В горах звёзды видятся чаще, чем у нас, – не согласился Ортанел и тоже поёжился.

Вслед за ним невольно поёжились и все остальные. Тьма становилась всё гуще. Казалось, что мрачные скалы вокруг нависли над ними невидимыми стражами. От камней веяло холодом и опасностью. Пламя костра скупо освещало окрестности, и лица уставших спутников Дорика скрывались в полумраке. Лишь светлые волосы Лигилина отражали слабо мерцавший огонь костра, которые временами бросали отблеск на его благородное длинное лицо с прямым носом, тонкими бровями и узкими скулами.

Встретившись взглядом с Дориком, менестрель пожал плечами:

– И всё-таки нам надо отдохнуть, друзья. Мареш вернётся за нами ещё не скоро. В лучшем случае к утру. Ложитесь, а я покараулю и спою вам на ночь одну из своих любимых песен.

Несмотря на ощущаемую тревогу, никто не возражал. Воины улеглись по-походному, а менестрель, усевшись поудобнее на ствол спиленного дерева, начал перебирать пальцами струны походной лютни и запел мягким умиротворённым голосом. Песню, которая заставила его засыпавших друзей вспомнить о тепле родного дома. Ветер подхватил звонкий голос златовласого певца, разнося его слова по всему ущелью так, что его наверняка услышали и на стене горцев:

11. НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ

Чем выше горы – тем свободнее люди.

Шаридар рек-Дорно, предводитель горцев

Мареш не обманул. Его довольную улыбку и его самого, внезапно появившегося из-за скал, Дорик и его друзья увидели, когда только-только рассвело и они уже собирались разжечь потухший за ночь костёр.

Небо по-прежнему казалось им хмурым с низко нависшими тучами. Солнце, кажется, уже давно взошло, но здесь его не было видно из-за вздымающихся над ними гор.

Маленький горец сразу приступил к делу:

– Всё хорошо, господин Дорик, я выполнил ваше поручение. Вас пропустят и достойно примут как посланцев короля Граммерика Справедливого. Ваши лошади… – мальчик окинул взглядом великолепных больших и гордых коней из лучших королевских конюшен Аревмута, которых спутники Дорика готовили сейчас к походу, поправляя ремни и заседельные мешки с утварью и припасами, – они хороши в долине. Но в горах от них мало будет толку, – и Мареш похлопал по крупу собственную невысокую лошадь, на которой он подъехал к лагерю аревмутского принца. – Если вам потребуется дальняя дорога, там вам дадут других лошадей.

В путь двинулись практически сразу. Мареш двигался впереди, весело переговариваясь с ехавшим с ним рядом Лигилином. Дорик и его спутники ехали молча, испытывая некоторое волнение от того, что их ждёт за горной стеной

И только Ворчун, подъехав поближе к принцу и нагнувшись к его уху, тихо прошептал:

– Дорик, извини меня за всегдашнее ворчание, но я считаю, что ты ведёшь себя совсем не по своему положению, – Наннос оглянулся, словно убеждался, что их никто не слушает, после чего продолжил: – Не по-королевски. Ты ведь вообще-то принц Аревмута, а здесь земли королевства, которые принадлежат, пусть и на правах соглашения о вассалитете, твоему отцу. И мне кажется, что эти горцы так и не поняли, кто ты такой. Делегация их старейшин, а не какой-то сопливый мальчишка, должна провести нас через их чёртовы Врата! И куда это годится?..

Дорик ответил ему улыбкой и покачал головой, показывая, что не намерен сейчас что-либо обсуждать на эту тему и что ему, собственно, всё равно, кто его встречает. Принц с интересом рассматривал знаменитые Горные врата, о которых раньше слышал столько легенд и которые теперь медленно поднимались перед ним вверх.

За вратами зиял тёмный глубокий проход. Всадник без труда мог проехать в него, не согнув головы. Толщина стены, как обратил внимание принц, когда он въехал в проход, достигала здесь по меньшей мере сорока локтей, при этом кладка была весьма аккуратной. Никаким тараном её было не пробить. Внутри на стенах, скупо освещаемых воткнутыми в железные основания смоляными факелами, можно было даже рассмотреть полустёртые узоры и надписи на старинном языке, знаки которого не были знакомы принцу. Видимо, это был один из древних утерянных языков. В тоннеле было прохладно, в нос ударил запах сырости и навоза. Дорик поморщился.