Читать онлайн Вакцина от безумия

Заветы Агриппины

«Не знаю, какими путями проникло в рязанскую глубинку непривычное русскому слуху имя Агриппина, но прабабушка моя звалась именно так. Всю свою долгую жизнь она прожила в деревне Подвязье под Рязанью, никому не докучая, ни во что не вмешиваясь. А когда стало очевидно, что пребывать на белом свете ей осталось считанные дни, моя мама, как единственная близкая родственница, потому как бабушка Настя, то есть мамина мама и, соответственно, прабабушкина дочка, к тому времени уже года два, как померла… Путанно, может, объясняю, но уж как есть… Так вот, мама, как единственная оставшаяся близкая родственница бабы Гапы – так ее простецки звали односельчане – быстренько собралась и отправилась повидаться со старушкой напоследок. Заодно и меня с собой прихватила. Уж и не знаю, что было к тому поводом: то ли она хотела порадовать девяностотрехлетнюю старушку встречей с правнучкой, то ли меня попросту оставить было не с кем.

Отдельные фрагменты той первой моей поездки в Подвязье до сих пор стоят перед глазами. Разбитая проселочная дорога. Полуразрушенная церквушка на въезде в деревню. Старый деревянный дом с палисадником, засаженным необычайно яркими цветами. Темная комната. Посередине белая печь. На веревках, натянутых под низким потолком развешаны какие-то засушенные травы. И запах – дурманящий запах полыни, мяты и чего-то еще непонятного. Отчетливо помню стоящую в углу высокую кровать с множеством подушек, на которых лежит сухонькая старушка…

Мне тогда еще и семи не исполнилось. Вроде бы, не должны в голове ребенка надолго задержаться такие вещи, но сцена прощания с умирающей так отчетливо запечатлелась в детской памяти, будто происходило это только вчера.

– Доченька, подойди к бабушке.

Мама подталкивает меня к кровати.

– Иди, не бойся.

Подходить мне не хочется, но вовсе не из-за страха, нет. Просто я впервые вижу свою прабабушку и родства с ней совсем не ощущаю. Мне почему-то кажется, будто она для меня чужой человек.

– Иди, Таечка, – настойчиво твердит свое мама.

– Хорошо, что в кои-то веки меня послушали, – скрипучим, словно несмазанное тележное колесо, голосом молвит старуха, обращаясь к ней. – Как родилась она, вы, ведь, помню, собирались поначалу Татьяной назвать. Имя это тяжелое, жертвенное… Таисией куда как лучше.

Она замолкает, переводя дыхание, и болезненно улыбается, разглядывая меня.

– А глазищи-то у тебя какие громадные.

Это было адресовано уже мне.

– Подойди, внученька. Не робей, – позвала она меня к себе.

Помню отчетливо: я боязливо приближаюсь к кровати, она кладет заскорузлую, старческую руку мне на голову и, притянув к себе, еле слышно, почти шепотом произносит слова, смысл которых я тогда понять не смогла, да и сейчас, признаться, не понимаю. Но запомнить я их запомнила.

– От меня все к тебе перейдет. Настанет день, появится человек и все обскажет. Ты его сердцем почуешь. Ему одному верь. Его одного слушай. Такая твоя доля…

Помню, едва она убрала с моей головы свою руку, я, словно освободившись от тяжкой повинности, тут же выскользнула на улицу и помчалась на речку – с ребенка что возьмешь. А прабабушка в тот же день умерла. Дом ее долго еще служил нам чем-то вроде дачи. Зимой, осенью и весной он пустовал, зато, каждое лето меня непременно вывозили туда на месяц-другой: растущему организму необходим свежий воздух и здоровое питание. Наличие собственного дома в деревне все упрощало, и год за годом я регулярно отбывала на летние каникулы в Подвязье с мамой или с папой, в зависимости от графика отпусков родителей, и нисколечко по этому поводу не расстраивалась – мне там нравилось.

Я повзрослела. Не стало отца. У меня появилась своя семья: муж, дети. Навещать домик в деревне стало некогда, да и незачем. Лишь совсем недавно, после смерти мамы, мне, по настоянию мужа, довелось-таки наведаться на Рязанщину. Отправляя меня туда, он словно оправдывался: «Съезди, Таечка. Оформи наследство, чтоб все было по уму. Бумаги я подготовил. Понимаю, что там уже ни кола, ни двора, но все-таки земли сорок соток. Глядишь, и пригодятся».

От дома действительно мало что осталось. Он по-стариковски покосился набок, просел и обветшал. В оконных рамах уцелела едва ли треть стекол. Крыша провалилась. Ничего иного я, в общем-то, увидеть и не ожидала – столько лет простоял без присмотра. Последний раз там что-то подновлял еще отец, а с тех пор прошло двадцать два года. Да бог бы с ним, с домом. Куда любопытнее другое. Помимо оформления права собственности на уже упомянутые сорок соток и то, что осталось от жилища, унаследованного в свое время мамой от бабы Гапы, результатом поездки стало еще и некое осознание того, что представляла из себя моя прабабушка.

После того, как мне пришлось больше часа просидеть у главы сельской администрации, занимаясь приведением в порядок бумаг, я совершенно случайно стала свидетельницей беседы двух местных старушенций, пристроившихся на лавочке сбоку от входа. В мои планы вовсе не входило подслушать, о чем они там судачат, но произнесенное несколько раз имя Агриппина заставило остановиться в дверях и с выходом на улицу не спешить, чтобы своим появлением не спугнуть болтливых великовозрастных кумушек, чтобы разузнать, о чем они толкуют.

Приезд правнучки Агриппины, само собой, не остался незамеченным и заставил пожилых селянок вспомянуть былое. Как выяснилось, прабабку мою в деревне и уважали, и немного побаивались – считалась она кем-то вроде местной Бабы-яги. Хорошо еще, что скорее со знаком плюс, нежели наоборот. И наперед-то покойница много чего знала, и ворожбой-то она грешила, и по мере надобности всяко-разные зелья варила в помощь страждущим. Мол, и при жизни-то за нею чего только не водилось по колдовской части, а уж после смерти и того чище пошли слухи. Будто бы, как поминальная трапеза по ней закончилась, под ее окнами всю ночь выли не то собаки, не то волки, а после полуночи в опустевшем доме кто-то невидимый бегал по потолку, ну и всякое прочее рассказывали, в том же роде.

Не догадываясь, что кто-то стал очевидцем их беседы, бабульки наболтали с три короба разной ерунды, мало совместимой с реальностью. Скорее всего, это были лишь байки и досужие вымыслы, а может, и нет – как знать. Только меня они заставили призадуматься. Сразу всплыли в памяти те самые, прощальные, слова бабы Гапы, про то, что от нее все ко мне перейдет. Что перейдет? И с чего она решила тогда мне, девчонке несмышленой, поведать о каком-то человеке, который появится и все объяснит, а мне надлежит его слушаться? Она что же, меня продолжательницей своей миссии назначила? Если так, то какой?

Нельзя сказать, что я до этого совсем уж никогда не задавалась подобными вопросами. Поначалу не до того было – это верно. В нежном детском возрасте кроме игр и кукол я вообще мало чем интересовалась. Однако вопросы эти сидели где-то глубоко внутри меня, ожидая своего часа, и когда я стала подростком, выскочили из своего укрытия, словно чертик из табакерки. Лет так в шестнадцать я поинтересовалась у мамы, что могли означать врезавшиеся мне в память предсмертные прабабушкины слова. На что она лишь пожала плечами, мол, понятия не имею. Что ж, на нет и суда нет. И я просто решила не обращать внимания на невнятное пророчество старухи, разменявшей десятый десяток, сочтя его за маразматический бред умирающей, а спустя годы вообще и думать забыла о той давней истории. И вот вам, пожалуйста, ренессанс!

Ах, бабушка-бабуля… Тебе-то что – ты сейчас там, где вечный покой и благодать. А я вот теперь сиди и разгадывай шараду, которую ты мне подбросила, сходя в гроб. Ну да ладно. Покойся с миром и ни о чем не печалься. Если разберусь в смысле твоего завещания, не сомневайся, непременно его выполню…»

Закончив печатать, женщина убрала руки с клавиатуры и устало откинулась на спинку кресла. Часовое сидение перед экраном монитора утомило почище тяжелой работы. Однако что-то же заставило ее, как говорится, взяться за перо и выплеснуть свои детские воспоминания на бумагу? Впрочем, усмехнулась она, устарело это выражение: использовать перо и бумагу для изложения своих мыслей люди, похоже, окончательно разучились – теперь все чаще прибегают к помощи компьютера. И я тоже – такая же.

Но интереснее другое: действительно, кой черт меня дернул за мемуары взяться? Не рановато ли? – призадумалась было женщина, но тут же нашлась с немудреным, но вполне логичным ответом: да просто, чтоб не забылось. После чего течение ее мыслей в полном соответствии с необъясненными покуда законами непостижимой женской логики, ни с того ни с сего резко изменило направление. Таисия… А вот интересно, с какой стати меня таким довольно редким в наши дни именем наградили? Жаль, однако, что до сегодняшнего дня у меня даже желания не возникало поинтересоваться этим, и только теперь, когда родителей уже нет, и спросить не у кого, спохватилась. Ну да ничего, «погуглишь», и ответ непременно найдется.

Она снова придвинулась к компьютеру, и пальцы проворно пробежались по клавишам. Так-с. Таисия. Происходит от древнегреческого ta Isios, что означает – «принадлежащая богине Изиде», а Изида – «мудрая, поздняя, плодородная»… Насчет, Изиды, извините, не в курсе.  Мудрая? В чем-то, несомненно. Поздняя? Чистая правда – маме, когда она меня родила, уже тридцать девять стукнуло. Плодородная? Женщина усмехнулась. Как говорится, комментарии излишни – четверо по лавкам. Да, пожалуй, имя Таисия очень даже про меня, с судьбой созвучное.

Удовлетворив таким образом внезапно возникшее любопытство, она выключила компьютер и с чистой совестью отправилась на кухню заваривать свой любимый чай пуэр. Негромкое шуршание закипающего чайника настраивало на размышления о сути бытия, что, в свою очередь, заставило ее, повинуясь все той же загадочной женской логике, из кухни переместиться в спальню, дабы критическим оком обозреть собственное отражение в большом зеркале. Чего уж лукавить, результатом своего спонтанного исследования она осталась довольна.

Высокая, стройная, темноволосая, красивая… Последнее, разумеется, из разряда «на вкус и цвет». Но – с чем объективно трудно спорить, ибо таково было неоднократно озвученное мнение многих знакомых, да и незнакомых людей тоже, – так это с тем, что, глядя на нее, трудно было даже предположить, что перед вами тридцатисемилетняя женщина, мать четырех дочерей в возрасте от пяти до семнадцати лет. Несмотря на эти ее анкетные данные, она, Тая настолько не похожа была на измученную бытом домохозяйку, которой, по факту, являлась, настолько светилась свежестью и здоровьем, что ее запросто можно было принять за девушку лет двадцати пяти, не больше.

Может, потому, что жила она, в общем-то, легко, в том смысле, что не приходилось ей пробиваться через трудности и терпеть невзгоды. Как-то само собой все получалось. В девятнадцать выскочила замуж по любви, которая, как водится, – видно, так уж устроена жизнь, – с годами превратилась в почти родственные отношения, спокойные и ровные. Муж Игорь был намного старше Таи. Вероятно, при выборе спутника жизни, у нее помимо эмоций сработал еще и потайной механизм женской психологии: ее суровый, замкнутый отец рано ушел из жизни, и девочка, недополучившая в детстве папиной ласки, невольно искала продолжение отца в другом мужчине. Вот и нашла себе зрелого, заботливого, любящего.

Поначалу жили они, как все, то есть скромно. Но вскоре мужу улыбнулась удача. Неприметный рядовой клерк в конце девяностых приглянулся исполнительностью и обязательностью кому-то из первых лиц мэрии Москвы, и дела его сразу пошли в гору. Нежданно-негаданно на семью обрушилось невиданное доселе ими материальное благополучие со всеми вытекающими последствиями. Словом, жизнь удалась. Дом – полная чаша. Муж с тебя пылинки сдувает. Дети, слава богу, здоровы и отметками радуют. Чего еще желать? А и вправду, чего? Да, вроде бы, нечего. Разве что, с высшим образованием не сложилось – как ушла в декрет со второго курса института, так больше к учебе и не вернулась. Но тяги к знаниям не утратила: «на ять» освоила английский, всегда читала много, с интересом, и отнюдь не одну лишь беллетристику, с интернетом дружила на предмет энциклопедических сведений, словом, постоянно поддерживала свой интеллектуальный тонус.

Так бы и шло все своим чередом, безмятежно и размеренно. Но однажды… Знаете, как это бывает? Если не хватает в жизни такой малости, как яркие ощущения, то при всем внешнем благополучии, достатке и устроенности быта человеку – неважно, будь то мужчина или женщина, – всегда недостает чего-то или, вернее, кого-то. Тогда он или она неосознанно начинает искать недостающее всеми доступными способами, ибо, как справедливо подметил еще Аристотель: природа пустоты не приемлет.

Началось с пустяка – с болтовни за чашечкой капучино после очередного посещения салона красоты. Стайка дамочек, таких же, как она, жен состоятельных мужей, отдав должное восстановительному массажу, талассотерапии и прочим, якобы радикально омолаживающим, процедурам, заглянула в кафе по соседству. Там, слово за слово, завязался обычный женский разговор о здоровье, о детях, об учебе и проблемах переходного возраста… Естественно, добрались и до мужчин – куда ж без них. Опять же, естественно, дружно обрушились с претензиями на вечно занятых делами мужей, у которых на уме только бизнес и карьера, а любой женщине необходимо внимание и элементарное общение.

Одна из дам походя заметила, что это дело поправимое, что она, к примеру, практически безвылазно сидит в социальных сетях и что лучшего способа скоротать время с какой-никакой интригой пока не изобретено. Мужиков там пруд пруди – общайся себе на здоровье. Внимания сколько угодно. А главное, все виртуально. Ни тебе обязательств, ни последствий. Тут же выяснилось, что этому хобби практически все присутствующие отдавались с превеликим азартом и удовольствием. Тая оказалась едва ли не единственной, кто покуда не испытал всей прелести виртуального общения с противоположным полом, о чем она, разумеется, скромно умолчала – не хотелось выглядеть белой вороной.

Ну, поболтали и разошлись. Однако, осадочек, как водится, остался. Признаться, еще задолго до этого разговора Таю посещала мысль, что неплохо было бы зарегистрироваться в соцсети и, хотя бы таким путем, расширить круг своего общения, чтобы разнообразить рутину будней. Да все руки не доходили: то одно, то другое – забот-то с четырьмя юными леди о-го-го сколько. В общем, все как-то недосуг было, а теперь вот… И она заглянула на один из сайтов для общения, так, из чистого любопытства, совершенно ни на что не рассчитывая и даже не предполагая, во что это может вылиться.

А соцсети – среда коварная. Воистину тенета – если запутаешься, то и не выберешься. Даже рассудительных людей они порой засасывают, подобно болоту. Но если и в самом деле социальные сети предназначены для того, чтобы соединять людей, то Тае повезло, без всяких там условностей, вроде «наверное» и «кажется». Погрузившись в дебри интернета, вполне себе зрелая женщина неожиданно для себя довольно скоро влюбилась, как девчонка. Причем заочно. Да-да. Хотя своего виртуального собеседника она ни разу не видела, но совершенно точно поняла, что это ОН – тот самый. Однако, обо всем по порядку.

Поскольку Таисия Алексеевна поостереглась выставлять на всеобщее обозрение свое изображение, то в иконке-«аватарке», где претенденты на общение обыкновенно размещают фотографию, чаще всего, свою, но бывает, что и некий метафорический образ, давая понять, как сложен их внутренний мир, у нее серел слепой прямоугольник со стандартным белым абрисом. У внезапно проявившегося интернет-собеседника – тоже. Указано было только имя – Артем, и возраст – 43 года.

Он написал первым.

–  Добрый день. Я смотрю, вы здесь инкогнито.

Решив, что невинная переписка ее ни к чему не обяжет, она ответила:

– Почему же инкогнито? Меня действительно зовут Таисией.

– Я в том смысле, что без фото, – пояснил свою мысль ее визави.

– Похоже, я не оригинальна, – съязвила в ответ Тая, намекая и на его безликость тоже.

– Правда ваша, – согласился он. – Но, ведь, отсутствие фотографии общению не помеха. Предлагаю закрепить статус-кво – так даже интереснее. И, если не возражаете, давайте познакомиться поближе.

Она и не думала возражать…

Так состоялось их заочное знакомство. По большому счету, единственное, что стало ей известно об Артеме, кроме имени и возраста, – это то, что он раньше был женат, но развелся. В планы Таи не входило проникать в закоулки чужой жизни, это вообще было не в ее правилах, и даже столь куцей информации ей было вполне достаточно. Она, в свою очередь, уведомила партера по переписке, что состоит в браке и является многодетной, по нынешним меркам, матерью. На чем обмен анкетными данными завершился и начался обмен посланиями.

Через несколько дней они уже перешли на «ты». Поначалу все это походило на легкий флирт в письменном виде, но очень скоро Тая почувствовала, что уже не может обходиться без ежедневной, иногда довольно длительной, иногда, состоящей всего из нескольких строк, переписки. Артем просто-таки очаровал ее. Чем дальше, тем больше ощущала она, что постепенно влюбляется в этого незнакомца. Да и он, похоже, всерьез увлекся, как-то признался, что, если выпадает день, когда ему не удается перекинуться с ней хотя бы парой слов, все непременно идет наперекосяк. Определенно, страсти разгорались, и тем более было удивительно, что ни он, ни она не предпринимали ни малейших попыток перейти к общению, как принято выражаться в сетях, «в реале». Зато их виртуальный роман, если, конечно, такое определение вообще применимо к обмену текстами, на языке интернета – постами, развивался весьма бурно.

Прошло всего полтора месяца, как Артем вошел в ее жизнь, но калейдоскоп нахлынувших чувств изменил привычную картину Таиного бытия до неузнаваемости. Сомнение, смятение, предвкушение, надежда – все эти ощущения, сменяя друг друга, постепенно заполнили собой ее существо. Следом пришло осознание беспомощности перед обстоятельствами, когда не знаешь, как быть и что делать. Вообще говоря, предсказуемость поведения человека, попавшего в подобную ситуацию, очевидна. Сначала он сам старательно загоняет себя в угол, потом понимает, что заигрался, и тогда единственный выход из этого клинча – бежать. Вопрос: куда? Если вдуматься, куда глаза глядят убежать все равно не получится, направлений немного, всего два – либо в кураже увлечения к вожделенной неведомой цели, либо в противоположную сторону, в покой и порядок. Но как же трудно на что-то решиться…

В случае с Таей спасение пришло извне, избавив смятенную душу от мучительного выбора. И заключалось оно в самой обычной поездке в Египет. Очень кстати нагрянули осенние школьные каникулы, и муж, донельзя загруженный работой, но по-прежнему такой же заботливый, как и прежде, своим волевым решением разогнал домочадцев кого куда. Детей отправил в Лондон в рамках хитрой программы, якобы обмена чем-то или, скорее уж, кем-то, придуманной каким-то умником и воплощенной в жизнь мэрией исключительно для своих и, разумеется, на бюджетные средства. Глава семейства разумно рассудил, что девочкам, полезно будет познакомиться с достопримечательностями столицы Великобритании, да и вообще отдохнуть от тягот учебы и от родителей тоже. Своей же второй половине радетельный супруг предоставил куда более широкий выбор.

– Сам-то я вырваться не смогу, а ты, Таечка, съезди куда-нибудь. Развейся. Я же вижу, как ты измотана. Вон и круги под глазами… – впрочем, тут же сообразив, что женщинам о таких вещах говорить не следует, даже если это чистейшая правда, предпринял неуклюжую попытку исправить допущенную оплошность. – Э-э-э… Что-то я того… Нет-нет, выглядишь ты прекрасно. Просто отдых еще никому никогда не мешал.

Женщине, обуреваемой душевными сомнениями, было не до подобных нюансов, она лишь отрешенно покачала головой. Муж, который, разумеется, пребывал в счастливом неведении относительно ее новейших увлечений и понятия не имел о том, что творилось с его благоверной, виновато улыбнулся и широким жестом предложил:

– Выбирай, куда отправишься! Цейлон? Бали? Канкун?

Она неопределенно пожала плечами. Шри-Ланка, Индонезия, Мексика – все это уже было. И вообще, до того ли… Но тут ей на ум почему-то пришел Египет. Бывает же такое – полмира объездила, а в «мекке» российского туризма ни разу не побывала. Как вариант, почему бы и нет? Заодно там и мысли в порядок приведу, подумала Тая.

– Ну, раз уж, супруг озаботился моей внешностью… – иронично начала она.

От этих слов муж снова смутился, но она поспешила его успокоить:

– Да, будет тебе, Игорь. Ты прав. Что-то я и вправду подустала от нашей гнусной погоды. Поеду туда, где тепло и светло, – поваляюсь на пляже в Египте, отогреюсь. Может, наконец, пирамиды увижу.

– Вот и славно, – безропотно согласился муж.

«Плач Изиды»

Так, вроде бы случайно, а с другой стороны, словно, кто в спину подталкивал, Тая и оказалась в Шарм-эль-Шейхе, в роскошном пятизвездочном отеле на берегу Красного моря. Утомленная перелетом, после легкого ужина она, едва ступив в свой номер, сразу легла на кровать и тут же заснула. А потом произошло нечто странное: сквозь сон ей послышалось заунывное пение. Впрочем, едва ли это можно было назвать пением в привычном понимании слова. Скорее то был надрывный крик души, стенание. Женский голос нараспев произносил слово за словом на незнакомом языке. Знать этого странного языка Тая никак не могла, но тем не менее почему-то понимала его. Неведомый голос настойчиво звал кого-то, кто умер, просил его вернуться, называл себя то любящей сестрой, то женой, многократно повторял, что любит его, говорил, что его оплакивают вместе и люди, и боги…

Она вздрогнула и проснулась. Похоже, что-то случилось с кондиционером, потому что в номере стояла невыносимая жара и духота. И все же, несмотря на это, у Таи зуб на зуб не попадал – ее бил озноб. Что было тому причиной: реакция организма на смену климата, неполадки в сплит-системе или голос в ночи, поди разберись. Как бы там ни было, ей стало не по себе. Так уж устроен хомо сапиенс, что страх является неотъемлемой частью его жизни. Люди давно к нему привыкли. Он стал обыденностью. Нет, наверное, на свете такого человека, который бы чего-нибудь да не боялся. Одни боятся нищеты, других пугает темнота, третьи страшатся смерти. Словом, каждый сам себе выбирает жупел по вкусу, однако все без исключения трепещут перед тем, чего не понимают, ибо нет ничего тревожащего душу более, чем неизвестность, непредсказуемость будущего, как отдаленного, так и ближайшего. Последнее пугает даже больше, чем отдаленные перспективы неизвестно чего.

Тая включила лампу на прикроватной тумбочке. Темнота съежилась и уползла в дальний угол комнаты. Немного успокоившись, она позвонила на ресепшен и сообщила о возникшей проблеме. Техник пришел минут через десять, что для Египта просто-таки ничтожно малый срок ожидания. Специалист пощелкал выключателями, и кондиционер ожил. Убедившись, что тот исправно нагнетает в комнату прохладный воздух, египтянин ушел, а Тая, так и не найдя сколько-нибудь разумного объяснения посетившей ее слуховой галлюцинации, решила, что утро вечера мудренее, и снова уснула.

Наутро тревожное ночное пробуждение почти позабылось, и вскоре от него осталось лишь слабое неприятное ощущение полнейшего непонимания произошедшего. После завтрака она занялась тем, чем обыкновенно занимаются люди, прилетевшие отдохнуть на Красном море: купалась, нежилась в шезлонге под зонтом и пила охлажденный фреш, доставляемый неторопливым официантом из ресторана. Обычно Таисия ничего не имела против пляжной праздности, но в этот раз пассивный отдых почему-то довольно скоро ей наскучил. Один день она еще кое-как выдержала, на второй окружающая обстановка медленно, но верно стала ее угнетать, и было в этом нечто необъяснимо-мистическое. Солнце палило нещадно. Теплое море почти не освежало разгоряченного тела. Лежание и сидение в шезлонге, в конце концов, опротивело до чертиков, да и пресловутый египетский сервис не вызывал уже ничего, кроме устойчивого раздражения.

На третий день, чтобы хоть как-то отвлечься от изнурительной релаксации на пляже отеля, она заказала индивидуальную экскурсию в Каир. Поездка оказалась не из легких и заняла без малого сутки, из которых часов двенадцать пришлось на дорогу – до Каира пятьсот км и столько же обратно. Согласитесь, невелико удовольствие преодолевать такие расстояния в прокуренном минивэне, когда за окном не видишь ничего кроме безжизненной пустыни. В довершение всего предложенный турагентством, якобы русскоговорящий, гид владел языком на уровне «твоя моя не понимай», а если «понимай», то весьма относительно. Осталось загадкой, где и как он «изучал» русский, но, вне всякого сомнения, предмет усвоил скверно. Тая поняла это после первых же выданных им косноязычных, хотя и коротких, реплик и попыталась перейти на английский, которым владела недурственно, но и тут ее ждало разочарование – взаимопонимание давалось с ничуть не меньшим трудом. Тогда она решила не терзать бедолагу расспросами, да и себя не мучить, и всю дорогу по большей части молчала.

По прибытии в Каир эти мелкие неприятности отодвинулись на задний план. И сам город – шумный, суетливый, местами чудовищно замусоренный, загазованный, но по-своему прекрасный, и пирамиды Гизы произвели на нее поистине неизгладимое впечатление. Встреча с доселе неведомым ей всерьез древним прошлым человеческой цивилизации оказалась столь сильным потрясением, в хорошем смысле слова, что она тут же вошла во вкус и, едва передохнув денек после визита в столицу Египта, заказала новую экскурсию, на сей раз в Луксор. Как она уже успела разузнать благодаря все тому же интернету, там тоже было немало впечатляющего, диковинного и загадочного.

На сей раз дорога не показалась ей столь монотонно-тягомотной, как в прошлую поездку. Неутомительная двухчасовая морская прогулка на комфортабельном пароме от Шарма до Хургады, потом каких-нибудь три часа в кондиционированном микроавтобусе, и вы на месте. Но главное, ее ожидания полностью оправдались. Карнакский храм будоражил воображение. Колоссы Мемнона, прозванные «поющими», завораживали мелодией ветра, заблудившегося в поврежденных некогда землетрясением гигантских каменных изваяниях-близнецах. Пустующие ныне гробницы в Долине Царей поражали бессмысленным, на взгляд современного путешественника, великолепием отделки. Хотя смысл, и очень глубокий, в этом декоре, разумеется, был, только нехватка знаний мешала в него проникнуть. Потом обязательно обо всем этом почитаю, решила Тая, а пока важнее постараться все это запомнить и прочувствовать. И вот, наконец, самый величественный памятник Луксора и шедевр древнеегипетской архитектуры – храм царицы Хатшепсут.

Возле этого храма порядком уже уставшая от шаблонных комментариев, которыми непрестанно сыпал на этот раз действительно неплохо владевший русской речью молодой гид-египтянин, Тая наконец-то осталась одна. Гид отправился перекурить, и, предоставленная самой себе, одинокая русская туристка бродила по полутемным залам храма, пристально, не спеша разглядывая изображения на стенах. Ей не хотелось сейчас никаких объяснений, толкований и справок, она просто созерцала древнюю красоту, даже не особенно задумываясь над тем, что именно давным-давно изобразил здесь древний художник, зачем и почему он это сделал?

И вдруг она застыла на месте как вкопанная, словно повинуясь чьему-то безмолвному приказу. Внимание ее привлек профиль женской головы, на которой установлено было некое подобие стула, а может, трона…

– Это Изида – богиня любви и воспроизводящей силы, – негромко, но отчетливо произнес кто-то по-русски у нее за спиной.

Она обернулась. Стоявший у нее за спиной мужчина ответил на ее не слишком приветливый взгляд открытой обезоруживающей улыбкой. На вид ему было около сорока. Высокий. Русоволосый. Волосы на голове не слишком длинные, но уже порядочно отросли после стрижки. Словом, этот мэн явно не из племени офисного планктона. Дочерна загорелый. Черты лица грубоватые, но правильные. Одет простенько: кроссовки, джинсы и просторная футболка, которая никак не скрывала выпирающей наружу прилично развитой мускулатуры. Женский опыт подсказывал: типичный брутальный самец из разряда сердцеедов-искателей курортной романтики, а то и просто профессиональный альфонс, охотник на глуповатых и сентиментальных богатых дамочек. И она, гордо вскинув голову, послала ему взгляд, аналогичный словам: «Нет, парень, я в эти игры не играю».

Нарушитель спокойствия, он же «много в чем еще подозреваемый», сделал между тем вид, что взгляда не понял, и с невозмутимой серьезностью продолжил:

– Трон на ее голове – символ…

– Будьте любезны, избавьте меня от лекции! – резко прервала Тая невесть откуда взявшегося специалиста по «Изидам» и, дабы пресечь всякие попытки дальнейшие продолжения разговора, сказала, как отрезала: – А, в идеале, потрудитесь, пожалуйста, удалиться.

– Ну, зачем вы так, Таисия Алексеевна? – продолжая как нив чем не бывало лучезарно улыбаться, поинтересовался незнакомец. – Право, не стоит. Это вам не идет

– Да отвяжитесь вы, наконец! – позволила себе нервно отреагировать на столь неприкрытую навязчивость и бесцеремонность Тая, но тут же осеклась, сознание пронзила мысль: незнакомец назвал ее по имени и отчеству, это, по меньшей мере, странно… И она присмотрелась к мужчине повнимательнее – он вполне мог оказаться кем-нибудь из подзабытых ею случайных знакомых. Нет, не то. Определенно, никогда раньше этого человека она не видела.

– Кто вы такой? – сочла она себя вправе задать грубоватый вопрос прямо.

Заметив нешуточное напряжение, отразившееся на ее лице, незнакомец произнес тоном подчеркнуто спокойным:

– Не волнуйтесь вы так, ради бога. Я – Артем.

Сумбур, воцарившийся в голове Таисии, не позволил ей сразу разглядеть очевидное. Мысли лихорадочно заметались. Что еще за Артем? Какой Артем? И вдруг вспыхнуло озарение: Артем?! Неужели этот мачо – он? Не может быть. Хотя… почему бы нет? Я же ни разу его не видела. Игра в невидимки была столь увлекательна, и, по умолчанию, правила интриги соблюдались обоими – за несколько месяцев переписки они так и не обменялись фотографиями. И все же непонятно, откуда он здесь взялся? Ну конечно же! – явилась догадка: как я могла позабыть, ведь, незадолго да отъезда я написала ему, что собираюсь на отдых в Шарм-эль-Шейх, и, кажется, даже сообщила, в какой отель еду. А он, стало быть…

– Значит, это вы? – выдохнула Тая.

– Помнится, мы давно перешли на «ты», – напомнил Артем.

– Да-да, конечно… Но как вы… ты меня разыскал?

– Сегодня утром пришел на ресепшен твоего отеля. Они сообщили, куда ты отправилась, и сказали, как зовут гида. Ну, вот я и…

Ничего не скажешь, сюрприз удался. Подобного развития событий она и представить себе не могла. Несмотря на жару по спине побежали мурашки. Тая бестолково засуетилась, вспомнив, что не озаботилась с утра привести в порядок лицо – макияж, вроде как, был ни к чему. Артем, по-видимому, понял, в чем проблема, и, чтобы отвлечь ее от мыслей о неосмотрительно забытой в номере косметичке, кивнул в сторону изображения профиля женщины с троном на голове:

– Между прочим, вы с этой дамой, в каком-то смысле, тезки.

Тая еще раз взглянула на полную символического смысла плоскую картинку, украшавшую стену храма.

– Откуда такая осведомленность?

Артем улыбнулся. И она не могла не признать, что улыбка – его сильное оружие, даже ей, такой строгой и неприступной, она нравилась, чего уж тут душой кривить.

– Относительно происхождения имени? Тоже мне, тайна мадридского двора! Таисия означает «принадлежащая богине Изиде». А тебе никто не говорил, что принадлежащая богине суть сама богиня?

Вроде бы и ничего особенного он не сказал, однако Тае отчего-то вновь сделалось страшно, как той ночью, когда она услышала таинственное монотонное пение на чужом языке. Повинуясь безотчетному внутреннему позыву, она, словно заклинание, негромко повторила – правда, уже по-русски, – почему-то запавшие в душу несколько строк:

– Приди к своей сестре. Приди к своей жене. Ты, бог, чье сердце остается недвижным, приди к госпоже твоего дома…

Услышав это, Артем остолбенел и некоторое время безмолвствовал.

– Что-то не так? – встревожилась Тая.

Выйдя из состояния оцепенения и, как будто отгоняя прочь навязчивую мысль или видение, он тряхнул головой и поспешил уверить ее в обратном:

– Нет-нет. Все в порядке.

Прозвучало неубедительно. Тая, как натура тонкая и чувствующая фальшь за версту, насторожилась, чисто по-женски рассудив, что проблема в ней, что это в ней или в ее словах ему что-то не понравилось. Пытаясь сгладить неловкость, Артем прибег к спасительной улыбке, но и та на этот раз получилась у него какой-то вымученно-неестественной. Догадываясь, что со стороны все это выглядит как минимум странновато, он попытался объяснить причины столь крутой перемены своего настроения.

– Видишь ли, в чем дело, – начал Артем и значительно, будто одним махом давал исчерпывающий ответ на все возможные вопросы, произнес: – Ты только что, хоть и по-русски, но процитировала фрагмент из «Плача Изиды».

Судя по всему, он полагал, что дальнейших комментариев не потребуется.

– Ну и что? – простодушно поинтересовалась Тая, у которой понимания не прибавилось ни на йоту.

Артем посмотрел на нее так, словно желал убедиться, действительно ли она не понимает, о чем он толкует, или лукавит? Потом пояснил:

– Мы с тобой в переписке эту тему как-то не затрагивали, а ведь я – ведущий научный сотрудник Института востоковедения, египтолог. И по десять месяцев в году торчу здесь. Последние семь недель работал на раскопках в Гизе, где недавно часть стены Инбу Хедж обнаружили. Перспективы грандиозные… Впрочем, сейчас это неважно… – смекнув, что едва ли ее в настоящий момент могут интересовать такого рода нюансы, он перешел к сути: – «Плач Изиды» содержится в так называемом Берлинском папирусе № 3008. Документ этот находится в собрании папирусов Египетского музея в Берлине, и к работе с ним допущен очень… – видимо, желая подчеркнуть особо этот момент, он выждал секунду-другую, прежде чем продолжить, – …ну, очень узкий круг специалистов. Текст никогда и нигде не публиковался. К тому же, написан он на коптском, и общедоступного перевода на русский не существует.

Он замолк, ожидая, судя по всему, ответных пояснений. И не ошибся. Тая за словом в карман не полезла.

– Если нет перевода, – резонно возразила она, – то почему ты утверждаешь, что ахинея, которую я сейчас выдала, имеет отношение к твоему таинственному свитку?

Египтолога такая постановка вопроса, вполне ожидаемо, ничуть не смутила:

– Тут-то как раз все просто. Я, видишь ли, – еще и специалист по нескольким мертвым языкам. Коптский входит в их число. И мне посчастливилось ознакомиться с Берлинским папирусом, что называется, в оригинале… А вот откуда тебе известно содержание одного из текстов? – большой вопрос.

– Он мне приснился в день приезда, – честно призналась Тая, уточнив: – Ну, не сам текст, конечно. Женский голос пел на незнакомом языке, но я, кажется, поняла, о чем.

– Надо же… – медленно промолвил Артем, все еще погруженный в свои думы. – Вот уж впрямь, никогда не знаешь, где что найдешь… – И, одарив Таю испытующим взглядом, добавил: – Загадочный случай.

Трудно было понять, к чему это сказано и всерьез ли, потому что на губах его опять заиграла улыбка.

– Так женщина ведь – сама по себе уже загадка, – парировала Тая.

– Один-ноль в твою пользу, – подняв руки вверх, сдался он и рассмеялся, а потом смущенно признался: – Ты даже представить себе не можешь, как я обрадовался, когда узнал, что ты собираешься в Шарм на отдых. Очень рад тебя видеть…

В отель они вернулись вместе. Потом были ужин при свечах и прогулка по пляжу. Ночь – как это обыкновенно происходит в здешних широтах – внезапно опустилась на море и пустынный берег. В небе повис полумесяц – извечный символ таинственного арабского Востока. А они, словно школьники не переменке, брели вдоль кромки прибоя, взявшись за руки. Ленивая волна время от времени докатывалась до их босых ног, ласково поглаживая кожу и, как бы нехотя, возвращалась назад.

Несколько раз они, не сговариваясь, застывали на месте, задрав головы и любуясь черной бездонной пропастью космоса, усыпанной мириадами светлячков-звезд. Во время одной из таких остановок, повинуясь безотчетному порыву, Артем, не отрываясь от созерцания ночного небосвода, стал читать бессмертное рубаи Омара Хайяма, на много веков пережившее своего создателя.

– Не станет нас, а миру хоть бы что! Исчезнет след, а миру хоть бы что! Нас не было, а он сиял и будет!..

Тая слушала, как завороженная, – было в этом здесь и сейчас что-то, невыразимо созвучное ее настроению.

– Исчезнем мы, а миру хоть бы что! – закончил Артем.

Потом он увлеченно рассказывал что-то о далеком прошлом Та-кемет, Мицраим, Мудраия, как называли Египет в разные времена на разных языках. Поведал об истории и до сих пор никем не объясненных загадках пирамид, о роскошных усыпальницах фараонов и гигантских стелах, испещренных таинственными многозначными символами… Видно, эта пропитанная загадочностью страна как зацепила его когда-то, так до сих пор от себя и не отпускала. Он был хорошим рассказчиком, и для натур любопытствующих, несомненно, мог бы стать кладезем бесценной информации, которой ни за что не раздобудешь, просто шаря в интернете или сидя перед телевизором. В других обстоятельствах Тая внимала бы ему, раскрыв рот от изумления, но сейчас слушала вполуха – мысли ее витали в совсем иных сферах.

Не передать словами, насколько сильно ей нравился этот мужчина. Это было не какое-то там наваждение или помутнение рассудка – она все осознавала. Ее к нему безотчетно тянуло, она хотела быть с ним, и ничто другое этой ночью не имело значения. Безрассудство? Разумеется. Но противиться нахлынувшему чувству Тая не желала, да и не могла, и очертя голову ринулась в омут романтических грез…

Поспешное бегство

Тая открыла глаза. Свет уличного фонаря пробивался сквозь щель в неплотно запахнутых шторах и чуть разбавлял темноту, превращая ее в зыбкий полумрак. На прикроватной тумбочке размеренно тикал будильник, который Тая по привычке везде и всюду возила с собой. Артем лежал рядом и, судя по ровному дыханию, спал безмятежным сном праведника. Вроде все спокойно. Однако она не сомневалась, что причиной внезапного пробуждения стал некий посторонний звук. Прислушалась. Ничего. Тишина. Может, показалось? Со стороны окна послышалось слабое поскрипывание. Значит, не показалось. Вероятно, балконная дверь неплотно прикрыта, решила она, и уже совсем собралась встать с кровати, чтобы исправить это упущение, да не тут-то было.

Еще секунду назад безмятежно спавший Артем навис сверху, зажав ей рот ладонью левой руки. Указательный палец правой он предостерегающе приложил к губам. Тая кивнула, давая понять, что намек уразумела. Тогда он убрал руку с ее лица и по-кошачьи неслышно буквально стек с постели. Потом так же бесшумно, на цыпочках подкрался к шторе, из-за которой только что донесся неясный шорох. Тая с любопытством наблюдала за его действиями, воспринимая происходящее скорее как игру, нежели как нечто серьезное.

Дальнейшее было сродни сюжету качественного голливудского боевика. Артем резко отдернул штору и двумя мощнейшими ударами свалил с ног затаившегося там человека. Все произошло столь стремительно, что Тая даже испугаться толком не успела. Она словно бы наблюдала представление театра теней, различая лишь движение темных контуров на фоне подсвеченного снаружи прямоугольника окна. Непрошеный визитер распластался на полу, не подавая признаков жизни, – надо полагать, он находился в глубоком нокауте. Артем склонился над поверженным телом и проворно обшарил карманы любителя лазить по чужим номерам под покровом ночи.

– Как и следовало ожидать, ничего кроме… – пробормотал он, закончив досмотр, и поднял что-то с пола.

– Что с ним? – спросила Тая и протянула руку, чтобы включить бра над кроватью, но Артем резко остановил ее.

– Не надо света. Соблюдаем режим темноты.

– Что с ним? – настойчиво повторила свой вопрос Тая, задетая тем, что первая попытка выяснить, насколько сильно пострадал забравшийся в ее номер человек, закончилась ничем.

– Пациент скорее жив, чем мертв, – вполголоса констатировал Артем. – А вообще-то, хоть бы и ласты склеил, не вижу повода для расстройства, – цинично закончил он.

– Зачем ты так? Ведь это наверняка – самый обычный гостиничный воришка, – предположила она.

– Вор, – наставительно заметил Артем, – никогда не станет забираться в номер, когда постоялец почти наверняка находится там. А если даже, вопреки здравому смыслу, и решится обчистить чьи-то апартаменты ночью, то вряд ли станет напяливать на голову балаклаву и уж тем более брать с собой «беретту» с глушителем.

В подтверждение своих слов он показал упомянутый пистолет, который, надо полагать, обнаружил у незваного гостя при обыске, и небрежно бросил его на кровать.

– Из чего следует нехитрый вывод: явился он сюда не за содержимым твоего кошелька, – подвел итог своим рассуждениям Артем.

Его доводы и, в значительно степени, конечно же, демонстрация оружия были весьма убедительны. Тая зябко передернула плечами, не зная, что и думать. Неужели этот человек хотел меня убить? Но за что? У всего должны быть причины… Тут ее осенила догадка: а что если его целью была не я?

– Ты не допускаешь мысли, что… – начала она, но Артем довольно бесцеремонно прервал ее на полуслове:

– Я допускаю все что угодно, – и тоном, не терпящим возражений, велел: – Быстро одевайся. Бери с собой только самое необходимое, и уходим.

Будучи, что называется, девушкой с характером, в иной ситуации Тая не потерпела бы подобного с собой обращения, но сейчас что-то подсказало ей, что стоит смирить гордыню и во всем довериться мужчине.

– Но почему? – все же спросила она, прежде чем приступить к сборам.

– Давай вопросы отложим на потом, – чуть смягчившись, предложил он. – Просто поверь, что сейчас самое лучшее для нас – убраться отсюда как можно быстрее и желательно как можно дальше.

Аргументы типа «ты просто поверь» на Таю никогда не действовали, но от Артема исходила такая просто-таки железобетонная уверенность в собственной правоте, что она сочла за благо не возражать.

– А с этим что делать? – Тая ткнула пальцем в направлении лежавшего на полу человека.

– Забудь, – отмахнулся Артем и принялся натягивать штаны. – Минут через пять очухается и сам смоется. Можешь не сомневаться: уж он-то в полицию жаловаться точно не побежит.

Сказав это, он взял пистолет, протер полотенцем рукоятку пистолета и со словами «Нам чужого не надо», открыв балконную дверь, выбросил оружие в ближайшие кусты, после чего ободряюще обратился к Тае:

– Надеюсь, все утрясется, но на несколько дней придется уехать.

– На несколько дней? – удивленно переспросила она.

– Это уж как сложится, – расплывчато ответил Артем и продолжил: – В отеле твое отсутствие, едва ли кого-то встревожит. Им ведь главное что? Лишь бы счет за проживание был оплачен, а в остальном… Ты – гостья. Где и как проводить время – исключительно твое дело. И давай поживее, – поторопил он.

Из номера они вышли налегке. Тая, следуя указаниям Артема, взяла с собой лишь паспорт, кошелек и необходимый минимум дамских принадлежностей, то есть все, что уместилось в небольшой сумочке, висевшей у нее на плече. Артем вообще ничего при себе не имел – с чем пришел, с тем и ушел. Несмотря на поздний или ранний – это ведь как посмотреть – час, на площадке перед входом в отель дежурило такси. В надежде на хороший бакшиш водитель проворно выскочил из-за руля и услужливо распахнул пассажирскую дверцу. Они сели в машину.

– Ту зэ харбор! – скомандовал Артем, едва таксист занял свое место за рулем.

– Фифти паунт, – заученно объявил водитель.

– Езжай ты уже! – не утруждаясь переводом на английский, буркнул Артем и протянул таксисту пятидесятифунтовую купюру, продублировав команду: – Хари ап, Шумахер!

Получив деньги, тот довольно осклабился и, тронувшись с места, залопотал почему-то по-немецки:

– О, я-я. Шумахер ист гут.

Видно, решил, что пассажиры – немцы. Однако, выразив таким образом уважение к великому гонщику, египтянин вовсе не собирался нарушать скоростной режим и всю дорогу плелся со скоростью пятьдесят и ни на километр в час больше.

– Зачем мы едем в порт? – поинтересовалась Тая. – Разве паром по ночам работает?

– Нет, – отрицательно мотнул головой Артем. – Он и днем-то с перебоями курсирует. Просто хочу свою машину со стоянки забрать. Я ее там бросил, когда за тобой через море погнался.

– А-а-а… – понимающе протянула Тая, которая на самом деле так и не поняла, каковы его дальнейшие намерения.

Минут через десять они были на месте. На парковке перед закрытыми воротами порта рядом с фонарем, уткнувшись мордой в ограждение из рабицы, одиноко стоял старенький «дефендер» защитного цвета.

– Вот он – мой красавец, – не без гордости представил свое авто египтолог: – ты не смотри, что неказист, зато исключительно надежен. Машина – зверь!

Тая слушала хвалебную оду видавшему виды «британцу» с плохо скрываемой прохладцей, потому как, глядя на него, все больше утверждалась в мысли, что если англичане стремились создать автомобиль страшнее страшного, то в этом случае они своей цели добились. Да и вообще, заподозрить в теплых чувствах по отношению к подобному угловатому автомонстру женщину, которая души не чает в своем «лексусе» с его зализанными элегантными формами, было верхом заблуждения. Артема извиняло лишь то, что он понятия не имел о ее автомобильных пристрастиях, а человеку свойственно мерить всех по себе.

– С приличными дорогами тут не очень, так что без внедорожника никак. И, можешь мне поверить, более подходящего аппарата, чем этот, для здешних мест еще не придумано, – продолжал он говорить, обходя вокруг машины и попутно оценивая на глаз состояние покрышек – все ли в порядке? – Честно тебе скажу…

Наклонясь к правому переднему колесу, он вдруг запнулся, да так и остался стоять в полусогнутом положении.

– Что там такое? – спросила Тая, намереваясь подойти поближе.

– Стой, где стоишь!

Изменившийся до неузнаваемости, резкий, словно удар хлыста, голос Артема приковал ее к месту.

– А теперь отойди как можно дальше, – уже спокойнее попросил он.

– Но?

– Убирайся, я сказал! – рявкнул Артем, даже не обернувшись.

Тая сразу сообразила, что вести себя таким образом его могла вынудить только очень веская причина. А нарочитая грубость – лишь способ заставить ее беспрекословно подчиниться, пусть даже и через обиду.

– Ты только не нервничай. Я уже ухожу, – уверила она его и послушно удалилась на добрые полсотни метров.

Оттуда она наблюдала, как Артем сначала обследовал фонарный столб, потом лег на спину, протиснулся кое-как под массивную морду «дефендера» и минут пять копошился там. Наконец выбрался назад, держа что-то в правой руке, и призывно помахал ей левой.

– Порядок. Можешь возвращаться.

Когда Тая подошла, Артем первым делом извинился:

– Ты уж прости, не до этикета было.

– Я догадалась. Нашел что-то интересное?

– Даже чересчур, – ухмыльнулся Артем и продемонстрировал свою находку. – Вот, полюбуйся.

Тая отшатнулась. Это было граната, такая, которую еще «лимонкой» называют. Она такую в кино видела.

– Не бойся – не взорвется. Запал я вывинтил, – успокоил ее Артем и для убедительности вынул из нагрудного кармана рубашки металлический стержень со скобой и колечком. – Какой-то умелец соорудил растяжку. А что, примитивно, но действенно! – Он кивком показал на гранату: – Закрепи такую игрушку в моторном отсеке, один конец проволочки привяжи к столбику, другой – к чеке, и готово. Мы садимся в машину, я сдаю назад – не таранить же сетку. Ба-бах, и мы на небесах!

Тая весьма живо представила себе этот ба-бах. Подумалось: кабы не предусмотрительность Артема, девчонки мои остались бы без мамы.

– Если появление того ниндзя-самоучки в твоем номере еще можно с натяжкой свалить на стечение обстоятельств, то эту штуку… – Артем, словно взвешивая, подкинул на ладони ребристую яйцеобразную тушку гранаты, – …при всем желании на случайность не спишешь. Те, кто это затеял, похоже, очень сильно нас не любят.

– Почему нас? – озвучила, наконец, давно вертевшийся на языке вопрос Тая. – Возможно, только тебя. Ведь, это твою машину заминировали.

Артем с сомнением покачал головой.

– Едва ли моя скромная персона представляет для них интерес, – и после паузы неуверенно, словно, никак не мог определиться, говорить или нет, промолвил. – Не хотелось мне тебя пугать до поры, но раз уж такая карусель завертелась, что толку теперь тень на плетень наводить…

– Ты вообще о чем? – спросила совершенно сбитая с толку столь туманным вступлением Тая.

– Есть у меня подозрение, что им нужна ты. Ну, может, и я тоже… – Он осекся, немного подумал и, по-видимому, решив пока не грузить ее лишними подробностями, сделал неопределенное движение рукой. – Но я так, постольку-поскольку… за компанию.

– Кто такие они? И вообще, что все это значит? – возмутилась Тая и потребовала: – Объясни, и немедленно!

– Кто они, я понятия не имею. А вот о тебе кое-какой информацией располагаю, и все, что смогу объяснить, объясню непременно: с чувством, с толком, с расстановкой, – пообещал Артем. – Только, если позволишь, позже. Разговор предстоит долгий и обстоятельный – на бегу не получится. Ты потерпи немного. Сейчас, ну, ей-богу, не до того. Сама видишь, ребята настырные. Если две попытки оказались неудачными – жди третьей. Так что, сматываться нам надо, да пошустрее.

Конечно, сообщение о том, что за тобой кто-то охотится, едва ли кому-нибудь добавит оптимизма, но и никакого панического настроя по этому поводу у Таи, как ни странно, не возникло. Была лишь досада на неопределенность ситуации и Артемовы отсылки к «потом», «позже», «не сейчас»… Но, похоже, выбирать мне не приходится, смирилась она, подчиняясь обстоятельствам. Потом так потом.

– А с ней ты что собираешься делать? – не то чтобы и впрямь интересуясь, а просто так, что называется, на автомате спросила Тая, кивнув на гранату в руке у Артема.

Тот подошел к краю мола, широко размахнулся и зашвырнул «лимонку» далеко в море. Туда же отправил и взрыватель.

– Нам она едва ли пригодится. А так, по крайней мере, никто по дури глупостей не наделает, – пояснил он.

– Ты просто какой-то утилизатор боеприпасов, – пошутила Тая.

– Это точно, – усмехнулся Артем. – Да и вообще, я за мир во всем мире. – И, посерьезнев, добавил: – Ты иди в машину, а мне надо кое с кем связаться.

Он остался на краю мола, а Тая уселась в «дефендер» и окинула салон оценивающим взглядом. Интерьерчик убогий дальше некуда. Простенько, как в танке. Явно предназначен для публики, не избалованной комфортом. Хорошо хоть кондиционер есть, а то почти катастрофично было бы при здешней-то тридцати-сорокаградусной жаре. Навигатор опять же присутствует… Тут она заметила лежавший на водительском сиденье смартфон. Странно. Сказал, надо с кем-то связаться, а мобильник оставил в машине. В душе шевельнулся червь сомнения: что, если все не так однозначно, и Артем… Нет, возразила она себе, быть такого не может. И все же…

Не прошло трех минут, как Артем сел за руль, поерзал, ощутив неудобство, а потом вытащил из-под себя телефон и с удивлением на него воззрился.

– Вот он, оказывается, где. А я думал, посеял.

– А запасного у тебя нет? – как бы невзначай поинтересовалась Тая.

– Не-а, – отозвался Артем и, включив навигатор, вставил телефон в держатель, закрепленный на передней панели. – На всю жизнь не запасешься. Я привык проблемы решать по мере их поступления.

Он повернул ключ в замке зажигания. Ровно затарахтел дизельный двигатель.

– В таком случае, как же ты мог с кем-то переговорить? – не без скепсиса спросила Тая.

– Положим, о переговорить речи не шло, – невозмутимо отреагировал на колкость Артем, занятый выруливанием со стоянки на шоссе. – Я сказал: связаться. А это не одно и то же.

Тая прикусила язык: «А ведь действительно. Вечно я накручиваю себя раньше времени».

– Ну и как, связался? – поинтересовалась она, однако, вслух.

– Угу, – несколько отстраненно отозвался он, не удосужившись пояснить, как именно он это проделал.

– Скажи, хоть, куда едем? – понимая, что никаких дополнительных комментариев по поводу способа связи в отсутствие мобильного телефона не последует, все же решилась спросить Тая.

На что получила краткий ответ:

– В направлении Табы.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – пристегнувшись ремнем безопасности, проворчала она.

– Знаю, – уверил Артем.

Похоже, так оно и было. Во всяком случае, он определенно спешил попасть куда-то как можно быстрее, и потому выжимал из не шибко сильно быстроходного «дефендера» все, что только мог. Несмотря на героические усилия водителя, машина никак не желала переходить на скорость больше ста десяти, и Артема это раздражало – он то и дело поглядывал на часы.

Езда по относительно ровной дороге убаюкивала. Тая начала подремывать, периодически пробуждаясь и снова засыпая. Она понятия не имела ни о том, сколько прошло времени после выезда из порта, ни о том, насколько они удалились от Шарм-эль-Шейха. Очнулась оттого, что машину чувствительно тряхнуло, и обнаружила, что джип свернул с шоссе и теперь катился по каменистой равнине без какого-либо намека на наезженный путь.

– Извини, – сказал Артем, заметив, что она проснулась, – но боюсь, покемарить тебе больше не удастся.

После чего целиком сосредоточился на езде. «Дефендер» на довольно приличной скорости несся куда-то вглубь пустыни, и в следующие полчаса Тая радикально пересмотрела свое отношение к этому автомобилю, возможно, не в полной мере, но все же положительно оценив внедорожные качества английского уродца, которые сочла достойной компенсаций за отвратный дизайн. В общем, она начала догадываться, почему этот отпрыск семейства «лендроверов» завоевал сердца нескольких поколений поклонников Кэмел-трофи.

Однако даже самая лучшая машина без водителя – лишь набор хорошо пригнанных друг к другу узлов и деталей. Она – ничто без опытного и умелого драйвера, каковым, как успела убедиться Тая, являлся Артем, успевавший своевременно и, почти не сбавляя скорости, огибать внезапно возникающие в свете фар препятствия, которых на пути попадалось множество. Среди чахлой растительности то тут, то там неожиданно возникали какие-то промоины, ямки и холмики, так что ему постоянно приходилось держать ухо востро.

Наконец гонка по бездорожью закончилась. Артем остановился где-то посреди пустыни и, сверившись с навигатором, констатировал:

– Мы на месте.

Потом бросил взгляд на часы и не без гордости за собственную пунктуальность прибавил:

– Что приятно, добрались за несколько минут до назначенного срока.

Он заглушил мотор, но ближний свет выключать не стал.

– Мы здесь кого-то ждем? – спросила Тая.

– Совершенно верно, – подтвердил Артем.

– Кого?

– Тех, кто поможет нам убраться подальше от неприятностей, – ответил он, в задумчивости глядя в лобовое стекло, и, ткнув указательным пальцем прямо перед собой, сообщил: – Кстати, вот и они.

Тая посмотрела в указанном направлении. Метрах в тридцати впереди сначала завис, а потом плавно начал опускаться на землю не совсем обычный летательный аппарат – ей, во всяком случае, ничего похожего до сих пор видеть не доводилось. Вертолет не вертолет, но что-то ему родственное. То есть, у этого летательного аппарата наличествовали: корпус, хвост, несущий винт – все, как полагается. Однако помимо всего, что причитается геликоптеру, эта штуковина имела небольшие крылья, на каждом из которых установлено было по винту, как у самолета, – в общем, выглядела непривычно. Интриги добавляло полное отсутствие каких-либо опознавательных знаков на темном фюзеляже: поди пойми ночью, какого он там цвета. Но куда больше Таю поразила даже не оригинальность конструкции, а то, что винтокрылая машина не производила никакого или почти никакого шума – едва слышный слабый шелест вращающихся лопастей не в счет. Было в этом нечто фантасмагоричное. Ночь. Пустыня. Одинокий джип с включенными фарами. И в свете этих фар, никоим образом не нарушая ночной тиши, почти беззвучно парит нечто, смахивающее на вертолет.

– Что это такое? – не удержалась от вопроса Тая.

– Вертолет, разумеется, – ответил Артем, предположив: – Вероятно, свеженькая модель какой-нибудь супер-пупер секретной разработки.

– А почему он такой… негромкий? – спросила Тая, во все глаза глядя на невиданное чудо техники.

– Кто ж его знает, – пожал плечами Артем. – Могу предположить, что используется какая-то хитрая система шумоподавления. В последнее время в этой области чего только не понаизобретали.

Едва странный летательный аппарат коснулся земли, из него проворно выскочили четыре человека в армейском камуфляже. Трое имели при себе короткие автоматы. Эти сразу разбежались в разные стороны и, припав на одно колено – ну прямо как в кино! – нацелили оружие в обступавшую их со всех сторон темноту. Они совершенно не обращали внимания на Таю и Артема. Надо полагать, в задачу этих ребят входило лишь обеспечение безопасности, все же прочее не представляло для них интереса. А четвертый тем временем поправил берет и направился к «дефендеру». Когда он приблизился настолько, что в свете фар стало различимо его лицо, то есть подошел совсем близко, Артем изумленно вздернул бровь.

– Савка? Ты? – присмотревшись, с радостным удивлением произнес он и кинулся навстречу незнакомцу.

– Артем? Глазам не верю, – с не меньшим изумлением откликнулся тот тоже по-русски, и они обнялись. – Шалом, братишка.

Что-то я совсем уже ничего не понимаю, озадачилась Тая, наблюдая эту ни дать, ни взять теплую дружескую встречу, которая, как видно, для Артема стала полной неожиданностью.

– Вот уж не чаял тебя тут увидеть, – с радостным возбуждением признался Артем, высвободившись из крепких объятий военного.

– Да и я не ожидал, – признался тот, расплывшись в подозрительно знакомой улыбке. – У меня приказ – эвакуировать мужчину и женщину. Кто же знал, что это будешь ты.

Артем обернулся к Тае.

– Это мой младший брат Савва. Не поверишь, но его появление здесь – для меня тот еще сюрприз!

Савва щеголевато козырнул, вскинув руку к берету. Тая ответила кивком. Теперь понятно, кого он мне напомнил своей улыбкой, подумала она, переводя взгляд с одного брата на другого. Впрочем, единственно улыбчивостью их сходство и ограничивалось. Даже при столь скудном освещении заметно было, насколько они не похожи. Артем – заматеревший сорокалетний мужик высокого роста, типичный русак. Савва – лет на пятнадцать моложе, тоже не мелкорослый, но сухощавый, с ярко выраженными восточными чертами. Учитывая близость израильской границы и приветствие «шалом», нетрудно догадаться, что прибыл он сюда с территории сопредельного государства.

Как не крути, эта вроде бы случайная ночная встреча братьев посреди Синайской пустыни порождала массу вопросов. Но в данный конкретный момент топать ножкой по песку и угрожать, что, дескать, с места не сдвинусь, пока мне все не объяснят, было бы глупо и неуместно. К тому же, что-то ей подсказывало, начни она сейчас приставать с расспросами, все равно ничего не добьется. Артем ведь уже дал понять, что все ответы отложены на потом, не уточнив, правда, когда это потом наступит…

– Скоро рассвет, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал новоявленный брат Артема и, указав на включенные фары джипа, распорядился: – Гаси иллюминацию. Быстро грузимся и ходу!

После чего развернулся и размашисто зашагал по направлению к вертолету – или что уж это там было. Артем и Тая поспешили за ним следом.

– Куда летим? – спросила Тая, едва поспевая за мужчинами.

– В Иерусалим, – как нечто само собой разумеющееся, сообщил Савва и, адресуясь к Артему, прибавил: – Остальное не в моей компетенции. Все вопросы к тому, кто меня сюда прислал. Мне было сказано, что ты найдешь способ с ним связаться…

Артем утвердительно кивнул.

– То есть, как в Израиль? – пропустив мимо ушей последние слова Саввы, запоздало переспросила Тая и, будучи по натуре законопослушной гражданкой, не преминула напомнить: – Ведь это же нелегальное пересечение границы.

– Не стоит, право, забивать себе голову подобными мелочами, – как ей показалось, излишне легковесно отреагировал на это замечание Савва. – Если потребуется, в ваших паспортах будут проставлены все необходимые отметки. Мы это легко урегулируем.

– А как же египетская ПВО, или как это у них называется? Что если они нас обнаружат? – никак не могла унять тревогу Тая.

Савва лишь снисходительно хмыкнул.

– А стелс-технология на что?! Для их радаров мы невидимы. Кстати, о технологиях…

Он остановился и обернулся к своим подопечным.

– Позвольте взглянуть на ваш сэл, – почему-то назвав мобильный телефон на американский манер, обратился он к Тае.

Женщина послушно достала из сумочки свой айфон и протянула Савве.

– Лучше перестраховаться… – буркнул тот, сдирая с устройства заднюю крышку.

Справившись с этой задачей, он вытащил аккумулятор, извлек сим-карту, сломал ее пополам и отбросил в сторону, а разобранный айфон возвратил Тае, добавив:

– Прошу прошения за порчу вашего имущества, но даже потенциальные маячки нам ни к чему. Полагаю, не составит труда восстановить утраченный модуль идентификации, когда все закончится.

– Без проблем, – смекнув, в чем дело, спокойно отреагировала женщина на такое самоуправство.

Ей уже доводилось слышать о том, что легко и просто можно установить местонахождение абонента по симке, поэтому действия Саввы не вызвали у нее возмущения. А после событий последних суток уже никакая предосторожность не казалась ей сейчас чрезмерной.

– Ну а ты уж как-нибудь сам, – предложил брату проделать то же самое Савва.

– Да, пожалуйста. Надо так надо, – невозмутимо отреагировал Артем, собственноручно разобрав смартфон и уничтожив свою карту.

Савва одобрительно кивнул.

– Будем надеяться, теперь никто не догадается, что вы покинули Египет. Так что расслабьтесь, и добро пожаловать на борт! – пародируя какого-нибудь лощеного стюарда, с озорной улыбкой произнес он, помогая спутнице брата забраться в вертолет.

Непростое объяснение

Проснулась Тая за полдень и не сразу поняла, где находится. Но постепенно восстановила цепочку предшествовавших пробуждению событий: неожиданная встреча с Артемом – странное происшествие в номере отеля – спешный отъезд из Шарма в Табу – ночное сафари по пустыне – перелет в Израиль. Завершающий этап этого марафона Тая помнила смутно. Вроде бы полет был недолгим. Приземлились на каком-то военном аэродроме. Потом их посадили в армейский «хаммер» и ранним утром доставили в гостиницу. Немудрено, что воспоминания давались ей с трудом – она в конце этих приключений буквально с ног валилась от усталости, остатка сил едва хватило, чтобы добраться до постели.

Артема в номере не было. Приняв освежающий душ и приведя себя в порядок, Тая решила прогуляться, рассудив, что если какие-то опасности ей и угрожали, то они остались по ту сторону египетско-израильской границы. Она уже бывала раньше в Иерусалиме – лет пять назад приезжала с мужем – и теперь, оказавшись на улице, довольно легко сориентировалась на местности. Отель, в который их поселили, располагался на Масличной, или, по-иному, Елеонской горе, откуда открывался великолепный вид на обнесенный пятнадцатиметровой высоты стеной Старый город, над которым возвышался сияющий золотом купол мечети Аль-Акса на Храмовой горе. Да, даже и не знай она всего этого, определиться с местоположением особого труда не составляло. Достаточно было прочесть вывеску над входом в гостиницу. Надпись крупными буквами «Mount of Оlives Нotel» на фасаде гостиницы однозначно разъясняла любому, где именно он находится.

Пройдясь по малолюдным близлежащим улочкам и ничего особо интересного там не обнаружив, Тая пристроилась к туристической группе, судя по внешнему облику и речи, каких-то северных европейцев – датчан или шведов. После обязательного посещения смотровой площадки, с которой весь город был как на ладони, гид, как бы невзначай, завел своих подопечных в арабский магазин, набитый самой разнообразной сувенирной продукцией на любой вкус и кошелек. От базара это заведение отличалось разве что менее шумной атмосферой, а в остальном здесь глазам туристов предстало все то же, чего они уже с избытком нагляделись: навязчивый восточный сервис в сочетании с изобилием предлагаемой вам абсолютно ненужной всякой всячины.

Поглазев на аляповатые бедуинские побрякушки, якобы старинные монеты, молельные коврики, арабскую одежду и прочую ближневосточную экзотику, Тая выбралась на свежий воздух и решила, что пора возвращаться в отель. По дороге, вспомнив, что со вчерашнего вечера ничего не ела, заглянула в ближайшее кафе. Там перекусила на скорую руку. Классический омлет из двух яиц и капучино пришлись как нельзя кстати, но при попытке рассчитаться за обед она столкнулась с небольшой проблемой – кроме пары сотен египетских фунтов, никаких других наличных денег у нее при себе не оказалось. И если шекелей не могло быть по определению, то отсутствие в кошельке хотя бы десяти-пятнадцати долларов ее озадачило. Обычно там болталось несколько мелких купюр, но сейчас она их почему-то на месте не обнаружила, причем совершенно не помнила, на что, где и когда потратила эти деньги. Подобная забывчивость, в общем-то, не свойственная ей, насторожила. Неужто склероз подкрался незаметно? Истолковав на свой лад смущение посетительницы, официант на вполне удобоваримом английском оптимистично заверил, что в его стране везде и всюду можно расплатиться картой, что она и сделала, после чего возвратилась в гостиницу.

В холле ее нагнал Артем.

– Ау, красавица! – окликнул он Таю, а когда та обернулась на голос, чмокнул в щечку и заинтересованно спросил: – Где была? Что делала?

– Осматривала окрестности, – ответила она, обрадованная его появлением. Но вспомнив о вчерашних перипетиях, посерьезнела. – Тебе не кажется, что настало время поговорить?

– Это можно, – Артем и не думал возражать. – Сейчас пойдем в ресторан, там за обедом и поговорим.

– Уже, – сообщила она.

– Уже что? – не понял ее спутник.

– Уже отобедала. Голод, сам понимаешь, не тетка.

– И правильно сделала, – одобрил он. – А я вот не удосужился перекусить. Так что, пока буду вкушать блюда местной кухни, ты просто посидишь рядышком, выпьешь кофейку или еще чего-нибудь другого на свой вкус… Идет?

В ресторане они устроились за угловым столиком, чтобы им никто не мешал. Услужливый официант, чернявый молодой человек лет двадцати, подал меню, однако Артем в него даже не заглянул. Вместо этого бегло заговорил с парнем на иврите, и они принялись активно что-то обсуждать. Артем задавал вопросы. Официант отвечал, сопровождая свои пояснения красноречивыми жестами, будто что-то резал, посыпал или заворачивал. Минут через пять стороны пришли к консенсусу, и официант стал что-то записывать в блокнотик. Предварительно он озвучивал каждую запись, на что клиент утвердительно кивал. Перед тем как окончательно отправить гарсона на кухню, Артем обратился к Тае:

– Не передумала? Может, все-таки отведаешь чего-нибудь?

Она лишь отрицательно мотнула головой, добавив:

– Ограничусь кофе.

Когда Артем отпустил официанта выполнять заказ, Тая колко заметила:

– Ты, оказывается, – специалист не только по не только вымирающим языкам.

– Есть такое дело, – подтвердил Артем и принялся загибать пальцы. – Про коптский ты знаешь. Арабским владею свободно – это святое. Иврит, амхарский, тигринья, ассирийский, новоарамейский, мальтийский – в общем, все ныне здравствующие семитские наречия – освоил факультативно.

– Надо же. Когда только успел?! – удивилась Тая.

На что Артем лишь усмехнулся:

– Живу давно.

И загнул еще два пальца.

– Плюс латынь – праматерь многих языков европейских – и, само собой, инглиш. А у тебя как по этой части?

– Гораздо скромней. Всего лишь английский. Спасибо папе с мамой, исхитрились запихнуть в школу с углубленным изучением иностранного языка. Потом, пока с дочками сидела, самообразованием занималась с наемным преподом. В общем, освоила на достойном уровне, – сказала Тая и не удержалась, похвасталась: – Когда была в Лондоне, меня несколько раз за свою принимали.

– Неплохо. А мне даваться некуда – в общей сложности, считай, пятнадцать лет на чужбине… – попытался развить лингвистическую тему Артем.

Однако Тая напомнила, зачем они сюда пришли.

– Ты мне зубы-то не заговаривай, полиглот. Я жду объяснений.

– Как скажешь. С чего начать?

Она пожала плечами.

– Тебе виднее. Как я понимаю, мы ведь не случайно встретились?

– Не случайно, – эхом отозвался Артем. – Только узнал я об этом после нашего очного знакомства в храме Хатшепсут.

– Как это? – не поняла Тая.

– Вот и попробуй тут растолкуй, как случайное обернулось неслучайным… – посетовал Артем, вроде бы в шутку, однако чувствовалось, что он с трудом себе представлял, как подступиться к обсуждаемой теме.

Ситуацию разрядил официант, который принес поднос, заставленный всякими вкусностями. Артем, по всему видать, знавший немалый толк в ближневосточной кухне, явил себя настоящим гурме. По мере того, как тарелки и тарелочки перекочевывали с подноса на стол, он со знанием дела пояснял, что есть что и с чем это едят.

– Маринованная цветная капуста… Фалафель… Ну, эта закуска тебе должна быть по Египту знакома… Форшмак… А вот это – нечто! Рыба святого Петра. Ее из Галилеи привозят. К ней обязон – чесночно-лимонный соус. Ты просто не вправе его не попробовать, – искушал Артем.

Слов нет, выглядела здешняя снедь весьма аппетитно. К тому же она источала такой дразнящий ноздри букет ароматов, что Тая сдалась и таки продегустировала всего понемножку. Удовлетворив свое астрономическое любопытство и особо воздав должное традиционной еврейской кухне, она принялась за принесенный официантом кофе, предоставив Артему возможность спокойно уплетать за обе щеки дары земли обетованной. Видно же, проголодался человек. Пусть себе насыщается. Но едва тарелки опустели, она вновь насела на него с вопросом:

– Так, что там со случайно-не случайно?

– Я уже говорил, что из Египта практически не вылезаю, – издалека начал Артем. – За год от силы пару месяцев в Россию выбираюсь, а все остальное время там торчу. Раскопки, музейные исследования, конференции… Это же моя работа. Можно сказать, она меня с моей бывшей развела, – признался он и без особого сожаления махнул рукой. – Я не в претензии. При не больно-то великих доходах я, как какой-нибудь бродяга, еще и дома объявлялся раз в год по обещанию. Ну скажи, какая нормальная женщина такое выдержит?!

– Пожалуй, что никакая, – беспрекословно согласилась с ним Тая.

– Вот и я о том же.

Да уж, продолжила этот диалог про себя Тая, для семейной жизни египтолог – профессия, совершенно точно, не самая подходящая. Хотя, мне ли об этом судить – живу себе тихо-мирно в своем замкнутом мирке, как рыбка в аквариуме, на всем готовом, и знать не знаю, что за стеклом этого самого аквариума творится.

– Пока делом занят, ни до чего – весь в работе, – продолжил Артем. – А как остаешься один на один с собой, одолевает тоска смертная. Вот я и затеял переписку с прекрасной незнакомкой. То, что выбор пал на тебя, – чистейшая случайность. Элементарно захотелось немного развеяться, пообщаться с кем-нибудь, пусть даже и всего лишь в Сети, пусть без малейшего шанса на продолжение… Сама посуди, ну, какое может быть продолжение, когда ты в Москве, да к тому же еще и замужем, а я по десять месяцев в году за тридевять земель, где-то под Каиром, в земле роюсь? Нонсенс. А оно, видишь, как обернулось. Оглянуться не успел, как затянуло. Практически заочно влюбился. Со мной такого еще не бывало.

Со мной тоже, мысленно поддакнула ему Тая.

– Как узнал, что ты прилетаешь, решил: к черту виртуальные игрища – я должен ее увидеть, разыщу непременно! – Глаза его при этом полыхнули юношеским азартом. – Едва окно в работе наметилось, я за руль и в Шарм. Тебя в отеле не застал – вы часа два, как уехали. Разузнал, куда собирались, кто сопровождающий, и в порт. Там бросил машину и на паром… Короче, устроил догонялки. В Хургаде взял такси до Луксора. Тамошняя экскурсионка выстроена таким образом, что храм Хатшепсут всегда последним пунктом программы идет. По моим прикидкам, тебя как раз должны были уже туда привести. Подъезжаю. Возле храма ни души. Ну, думаю, пиндык. Не иначе, как и здесь опоздал. Смотрю, какой-то египтянин курит в тенечке под колоннами, я к нему. Ты – Гамаль? – спрашиваю… Мне на ресепшене сказали, что так гида зовут… Он кивает. Из Шарма женщину привез? Да, говорит, она внутри храма, а я жду, когда водитель вернется – он за сигаретами отскочил. Как приедет, обратно двинемся… Вот так я тебя и нашел.

– Свидание, как в романе, – скептически резюмировала Тая, надеясь за иронией скрыть охватившее ее смущение.

– Что да, то да, – согласился Артем. – Только вот потом…

Он озадаченно поскреб затылок.

– Что потом?

– Потом ты назвала пароль, – выдохнул Артем.

– Что я назвала? – переспросила она, усомнившись, правильно ли расслышала.

– Пароль, – повторил он. – Помнишь? «Приди к своей сестре. Приди к своей жене…»

Тая кивнула. Она, конечно, эти слова помнила. Не забылся еще тот странный сон, когда она впервые услышала эти слова, и то, как там, в храме Хатшепсут, они вспыхнули в глубине сознания, и что-то заставило ее их повторить. Правда, она понятия не имела, что это какой-то там пароль.

– Ты уверен? – на всякий случай уточнила она.

– Абсолютно, – кивнул Артем. – Потому что я сам предложил эти несколько строк в качестве пароля.

Что это еще за шпионские игры? – мысленно возмутилась Тая. – Господи, во что же это я вляпалась? – подумала еще она, вспомнив сразу и киллера в своем номере, и гранату, и вертолет… Вероятно, биение тревожных мыслей столь отчетливо отразились у нее на лице, что Артем поспешил умерить порыв ее фантазии.

– Нет, нет, нет… Успокойся. Я не работаю на Моссад или еще какое-нибудь ведомство того же толка, и у меня нет намерения сделать из тебя новую Мату Хари. Тут, видишь ли, какое дело: я был предупрежден, что в один прекрасный день у меня может состояться встреча с… – он сделал неопределенное движение рукой – …с некой женщиной, которая произнесет условную фразу… Но знать и верить – совсем не одно и то же. Честно признаюсь, до последней минуты в реальность такой встречи мне не очень верилось. Поэтому, когда ты назвала пароль, я и опешил. К тому же и предположить не мог, что неведомая она – это ты…

Тае стало не по себе от ощущения, что она стоит на пороге тайны и вот-вот его переступит. В предвкушении этого мига отчего-то вдруг опять возникла у нее перед глазами картина прощания с бабой Гапой и ее предсмертное напутствие: «От меня все к тебе перейдет. Придет время, явится человек и все обскажет. Ты его сердцем почуешь. Ему одному верь. Его одного слушай. Такая твоя доля…» А что если Артем и есть тот, кто явится и все объяснит? Что если он – тот, кому можно и должно верить? Неужели вот теперь, в бесконечной дали от рязанской деревни, и выяснится, что именно передала ей, тогда совсем еще маленькой девочке, умирающая мудрая Агриппина?

– Я хотел, было, прямо там, в храме, попробовать объясниться, да вовремя вспомнил, что ты не в курсе… – продолжал между тем Артем. – Об этом меня, предупредили… Решил отложить этот разговор, а потом не до того стало. Действовать надо было, а не разговоры разговаривать, – подытожил он, очевидно, имея в виду все разом, начиная с их романтического ужина и заканчивая погрузкой в вертолет.

– Надеюсь, теперь, когда приключения остались позади, ты мне, наконец, все объяснишь, – негромко произнесла Тая, застыв в напряженном ожидании.

– Насчет того, что приключения закончились, не уверен, – буркнул Артем, – да и с тем, чтобы все объяснить, тоже предвижу сложности, но я постараюсь… Только очень тебя прошу, не спеши зачислять меня в сумасшедшие, – предупредил он, видимо собираясь поведать Тае нечто такое, что смело позволило бы отнести его к разряду умалишенных.

– Я постараюсь, – точно так же, как и сам он минутой раньше, пообещала Тая.

– Так уж вышло, что мы с тобой принадлежим к очень древней тайной организации, которая называется «Эквилибриум», – одним махом выложил Артем.

Тая отреагировала на эту новость несколько странно – видно, сработал какой-то потаенный защитный механизм.

– Эквилибриум? – рассеянно повторила она. Сразу вспомнился цирковой номер со схожим названием. – Это что-то, связанное с равновесием?

– Точно, – подтвердил знаток древности с видимым облегчением.

То, как сдержанно она отнеслась к его словам, по-видимому, внушило ему надежду, что и дальнейшие разъяснения – а разговор предстоял непростой – будут восприняты относительно спокойно. Решив, что начало положено, Артем с воодушевлением продолжил:

– Собственно, поддержанием равновесного состояния эта организация и занимается, причем, в планетарном масштабе. Человечество, видишь ли, имеет скверную привычку время от времени прогуливаться по краю пропасти. И то, что оно до сих пор не свалилось в бездну, – во многом заслуга «Эквилибриума».

Он взял паузу, чтобы дать своей спутнице, неофиту в истории Древнего мира, время переварить услышанное. Ничего себе начало, подумала та, пытаясь привести мысли в порядок.

– Да ты рассказывай, рассказывай, – энергично выдохнув, подстегнула она Артема.

– История эта давняя… – издалека начал тот. – На пике расцвета Римской империи, во времена императора Траяна, сформировалось тайное общество, состоявшее из достойных мужей глубокой учености, которые уже тогда осознали, насколько безрассудны люди в своем непомерном эгоизме и алчности, насколько велика их тяга к истреблению себе подобных. Мудрость и опыт подсказали им, что, если оставить все, как есть, то род человеческий рано или поздно неизбежно придет к самоуничтожению. Человечество, рассудили они, подобно неразумному ребенку: если его вовремя не одергивать и не наставлять на путь истинный, то до взрослого состояния дитя просто не доживет. Смирившись с невозможностью изменить сущность человеческой природы, мудрецы поставили целью хотя бы не дать свершиться непоправимому. Так возникло подобие ордена… За прошедшие века небольшое тайное общество переросло в мощную надгосударственную структуру с огромным интеллектуальным и финансовым потенциалом. «Эквилибриум» стал силой, способной влиять на ход мировых процессов. Речь идет о предотвращении назревающих и максимально безболезненном разрешении уже возникших конфликтов, чреватых глобальными последствиями…

Почему бы и нет? – слушая его, рассуждала про себя Таисия. Масоны, вон, тоже не первое столетие существуют и воду мутят.

– Что-то вроде всемирного МЧС? – предположила она вслух.

– В общем и целом, да, – согласился Артем.

– Допустим, все обстоит так, как ты говоришь. Моя-то роль тут в чем? – без обиняков поинтересовалась Тая.

Артем пожал плечами.

– В чем конкретно, не скажу. Не знаю. Но, полагаю, очень скоро все выяснится, – честно ответил он и, дабы разрядить скопившееся напряжение, то ли в шутку, то ли всерьез, прибавил: – В одном не сомневаюсь: у каждого в жизни есть миссия…

– Значит, все-таки миссия, – негромко произнесла Тая, отвечая своим мыслям. – Не зря говорят, все тайное рано или поздно становится явным.

– О чем ты? – недоуменно поднял брови Артем.

– Ну, я не уверена… – пробормотала она неуверенно, но все же собралась и вкратце поведала о том, что наговорила ей прабабка перед смертью, закончив словами: – Предполагаю, что это каким-то непостижимым образом связано с тем, о чем ты сейчас говорил.

– Правильно предполагаешь. – подтвердил Артем. – Агриппина твоя была Носительницей Ключа, и, уходя из жизни, передала тебе то, что являлось смыслом ее существования, – свое высшее предназначение. И с тех пор Носительница Ключа – ты.

– Но никакого ключа… – начала было Тая.

– Ключ в данном случае – лишь фигура речи, – мягко перебил ее Артем. – Ты сама и есть ключ к чему-то – пока, правда, не знаю, к чему. Прабабка твоя, умирая, переложила на твои плечи бремя, которое сама не в силах была больше нести… Только не спрашивай, пожалуйста, почему она избрала для этого тебя, а не твою маму или бабушку? Возможно, не сочла ни одну из них достойной, – Он пожал плечами. – Как мне объяснили, Носительница Ключа вольна в выборе преемницы. Единственное обязательное условие – наличие кровной связи между ними.

Слушая его, Тая оставалась невозмутимой, на удивление даже для самой себя. Артема это, похоже, всерьез напрягало. Вероятно, он готовился к всплеску непонимания, к тому, что немедленно и безоговорочно будет причислен ею к рангу неизлечимых безумцев, но она всего-то поинтересовалась:

– А какова твоя ноша?

– Я – Страж Носительницы Ключа.

– И откуда тебе это стало известно? – недоверчиво сузила глаза она.

– От отца.

– Тоже перед смертью рассказал?

– Нет, – отрицательно мотнул головой Артем. – Полтора года назад, когда он умер, я был в Египте. Так уж вышло, что о его смерти я узнал только через неделю после похорон.

– Но как же тогда… – ошарашенно воззрилась на него Тая.

– Да очень просто. Как только я вернулся в Россию, мне на городской телефон позвонил человек. Представился нотариусом. Сказал, так, мол, и так: поскольку отец ваш Леонид Сергеевич Бергалев скоропостижно скончался пятого сентября сего года, то я-де обязан исполнить последнюю волю покойного, а посему нам необходимо встретиться. Встретились. В итоге у меня на руках оказался запечатанный конверт. В нем небольшое, на две странички, адресованное мне послание… – Артем досадливо крякнул и выразительно прищелкнул пальцами. – Тебе бы самой прочесть, да у меня его при себе, как ты понимаешь, нет. Хотя…

Лицо его озарилось пришедшей только что на ум мыслью. Он схватил свой смартфон, лежавший на столе, и принялся в нем что-то выискивать.

– Погоди-погоди… Мы ж – дети века гаджетов… Привыкли снимать что надо и не надо… – бубнил он себе под нос, просматривая фотки в галерее. – Есть. На, читай.

И протянул ей телефон. На экране отобразился рукописный текст – ровный, красивый почерк человека, привыкшего писать от руки. Старая школа, подумалось Тае, теперь так уже не могут. «Здравствуй, сын, – прочла она. – Нелепо как-то жизнь прошла. Карьеру сделал, а в личном все наперекосяк пошло. Говорят – извини уж старика за цинизм! – пусть жены приходят и уходят, главное, чтобы дети оставались. Так, у меня и с этим неладно. Ближе вас с Саввой у меня никого нет, но вы оба страшно далеки от меня. Он, сам знаешь, где. Ты хоть и рядом вроде, а пятнадцать лет не виделись и даже не разговаривали. Почему – второй вопрос. Я с себя вины не снимаю, да что проку? Какой смысл теперь виноватых искать? Поздно. Как сложилось, так и сложилось. Однако оставим лирику лирикам. Прежде – дело. И дело такое, в сравнении с которым наши с тобой разногласия ничто – можно сказать, буря в капле.

Вот ты спроси себя: а так ли уж гордо звучит «человек», как нам внушали с детских лет в школе? Особенно, если учесть, сколько он на своем веку дров наломал, сколько бед натворил и сколько всего бездумно уничтожил. Наверняка ты возразишь мне сейчас: не только ведь уничтожал, но и создавал. Были же великие умы, прекрасные художники, писатели, поэты… Все правильно, были. Только атилл, чингисханов и гитлеров род людской воспроизводил ничуть не реже, с постоянством, вот уж точно, достойным лучшего применения. И, что самое страшное, всякий раз основная, самая многочисленная часть всякого общества охотно следовала за ними, как за идолами, круша все на всем пути. Что поделаешь, если человечество в целом сродни безумцу, который поджигает собственный дом только для того, чтобы в оставшихся после пожара углях запечь пару картофелин. Но нашлись те, кто осмелились взвалить на себя тяжкий груз ответственности за судьбы нашего далекого от совершенства мира. Они создали «Эквилибриум», и подвигла их на это уж точно не корысть. Они не жаждали власти и мирских благ, хотя бы потому, что всего этого у них и без того было в достатке.

Перехожу к главному. Если ты читаешь мое письмо, значит, моя смерть – уже свершившийся факт. С той минуты, как меня не стало, желаешь ты того или нет, ты занял мое место. Теперь ты – Страж Носительницы Ключа. Таково твое главное предназначение, и не в твоей власти что-либо изменить. После моей смерти ты стал такой же неотъемлемой частью «Эквилибриума», как до того был я, как раньше был мой дед, а до него – прадед. Уходя из жизни, Страж по своему выбору передает эту обязанность любому родственнику мужского пола, и даже Совет Блюстителей не вправе ему возразить. Таков вековой порядок. Я выбрал тебя, и отныне твоя забота – ждать момента, когда потребуется исполнить свой долг.

Быть может, тебе предстоит, как и мне, прождать всю жизнь, но так и не встретиться с Носительницей Ключа. Быть может, это случится сегодня или завтра. Но если ваша встреча состоялась – значит, пришло время свершить предначертанное. Единственное ваше предназначение – исполнить свой долг или же, если нужды в том не возникнет, идти по жизни порознь и нести то, что вам доверено, до конца дней и перед тем, как покинуть этот мир, передать в твоем случае преемнику, в ее – преемнице.

Понимаю, принять такое на веру трудно, почти невозможно, но не сомневаюсь, ты во всем разберешься. Захочешь узнать больше, в твоем распоряжении есть более надежный источник информации, нежели я. Воспользуйся коммуникатором. Прощай и прости, если сможешь».

Дочитав письмо до конца, Тая вернула его адресату смартфон, разочарованно заметив:

– Так он же, по сути, ничего не объяснил. Только туману напустил, да еще пространные рассуждения о порочной человеческой сущности зачем-то приплел… Странное, на мой взгляд, ты уж прости, какое-то послание.

– Вот-вот. Мне сперва тоже так показалось, – откровенно признался Артем. – Не знай я хорошо своего отца, то же решил бы, что это, мягко говоря, не совсем адекватное видение мира. Но усомниться в отцовском здравомыслии у меня до этого ни разу не было ни единого повода, и я просто последовал его совету – воспользовался коммуникатором.

Артем достал из заднего кармана джинсов небольшой темный предмет и протянул Тае. Это был гладкий и теплый на ощупь каменный цилиндрик коричнево-зеленого цвета, легко помещавшийся на ладони.

– Хочешь сказать, это – коммуникатор? – сделав ударение на слово «это», недоверчиво спросила Тая.

– Можешь не сомневаться. Опробовано, – уверил ее Артем.

– Но ведь это же камень.

– Верно. Камень. Диорит. Я тебе больше скажу, самое тщательное исследование поверхности под сильным микроскопом никаких следов механической обработки не выявило, а правильные цилиндры, насколько мне известно, в природе не встречаются. В общем, загадка на загадке. Кем, когда и как он сделан – понятия не имею, но функционирует, в чем я уже трижды имел возможность убедиться.

– Откуда он взялся?

– Из сейфа, – как нечто само собой разумеющееся, поведал Артем и, сразу спохватившись, легонько пристукнул себя по лбу: – Ах да! Извини. Совсем вылетело из головы… Согласно завещанию, то, что отец собирался мне передать, дожидалось возвращения блудного сына из Египта в депозитарной ячейке. Мы встретились с нотариусом в банке, прошли в депозитарий и открыли сейф. Там, кроме конверта, обнаружился еще и это. – Артем кивнул на цилиндрик. – Письмо я там же в депозитарии прочел. Ну а поскольку в ячейке ничего больше не было, решил, что диоритовый цилиндр и есть коммуникатор. И не ошибся.

– Значит, его ты вместо телефона использовал, после того, как машину разминировал? – высказала предположение Тая, вспомнив события прошлой ночи.

Артем утвердительно кивнул.

– Но то был уже второй раз, когда я им воспользовался. А впервые – в тот же день, после встречи с нотариусом.

– И что же, к нему какая-то инструкция прилагалась? – продолжила допытываться Тая.

– Никаких инструкций, – отрицательно мотнул головой Артем.

– Как же ты сумел разобраться во всем этом без малейшей подсказки?

– Методом тыка. Пришел домой. Положил его на стол и сел напротив. Сидел-сидел, смотрел на него, смотрел, повертел в руках, потом зажал в ладони и мысленно попросил: свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи. И что ты думаешь? Сработало.