Читать онлайн Вторая семья

1

- Мам… ну не смейся ты. Повертись еще.    

Мой не по годам взрослый и серьезный сын отступил на шаг и придирчиво окинул взглядом третье платье, в котором я красовалась перед зеркалом.    

- Я не могу не смеяться, - покачала головой, но просьбу Вадимки все же выполнила. - Ну как, эксперт?     

Последних полчаса послушно переодевалась уже трижды, чтобы выбрать наконец платье, в котором завтра должна была предстать в ресторане на праздновании годовщины нашей с мужем свадьбы. Подумать только - почти тринадцать лет вместе, двенадцать из которых мы с ним супруги. И когда только успело пролететь время? Когда из крохотного младенца наш единственный сын успел вырасти в почти двенадцатилетнего взрослягу?       

- Второе - самое красивое. Так что советую его.     

Подойдя к Вадиму, я потрепала его по волосам. Вернее, попыталась это сделать, потому что сын увернулся. В последнее время такие непрошеные ласки он считал пережитком прошлого, о чем прямо мне и говорил. И мне ничего не оставалось, как вздохнуть и смириться с мыслью, что Вадим вырос. Правда, в такие моменты меня не оставляло чувство острого сожаления, что годы, когда он был крохой, пролетели так быстро.      

- Решено, тогда буду в нем, - согласилась с сыном и отправилась в нашу с мужем спальню, чтобы переодеться и начать готовить ужин.       

Отчего-то я весьма переживала в преддверии завтрашнего мероприятия. В общем-то, любила и дружеские посиделки, и веселье, но что-то непонятное рождало внутри тревогу. Несколько раз пыталась проанализировать, что именно, но ни к каким определенным выводам не пришла.      

Осторожно сняв платье и повесив его в футляр, я надела любимую видавшую виды пижаму и подошла к зеркалу. Чуть покусала бледноватые губы, убрала волосы в высокий хвост. Из отражения на меня смотрела привлекательная молодая женщина тридцати лет, у которой иногда даже спрашивали паспорт на кассе при покупке бутылки мартини. Подруга Аля любила подколоть моего мужа Антона, говоря, что стоит мне только выйти с ним из дома без макияжа, как нас обязательно примут за отца и дочь. На ее слова Антон лишь отмахивался, улыбался, прижимал меня к себе и отвечал, что так и было задумано, когда он не давал мне и шага ступить на первом курсе нашего института.      

Бросив взгляд на часы, я нахмурилась. Муж задерживался (но в последнее время это было нормой), а вот Алька должна была прибыть с минуты на минуту.      

- Вадь! Картошку поможешь почистить? - крикнула я в сторону комнаты сына, направляясь на кухню.     

- Угу, мам. Сейчас, - донеслось в ответ, и я принялась за мясо по-французски.      

Ужин предполагался на скорую руку, но неизменно вкусный. Других в моем доме просто не водилось.

- Семиверстова, ты как всегда! Запах еды на весь подъезд. Я к тебе прихожу грациозной ланью, а ухожу колобком! - привычно «возмутилась» Альбина, с порога вручая мне увесистую сумку.       

- Ты ко мне насовсем, что ли? - рассмеялась я, целуя подругу в щеку.      

- С ума сошла? Если бы совсем переезжала, твоя квартира не вместила бы и половину моих вещей. Так, взяла немного, - пожала она плечами.      

Под «немногим» наверняка подразумевалась половина всей косметики Альбины. Подруга работала визажистом, обожала свою профессию и применяла навыки на всех своих знакомых. Среди которых, к моему ужасу, бывали даже мужчины.      

- Так, Мил. Сколько у нас времени? - деловито осведомилась она, ведя носом в сторону кухни и явно намекая, что ею принято решение остаться сегодня на ужин.     

- Полчаса точно есть, - заверила я Алю. - Вадим, если что, присмотрит за всем. Идем.       

Мы прошли в спальню, где я тут же была усажена на пуфик перед туалетным столиком. Альбина принялась споро расставлять на нем косметику из своего «тревожного чемоданчика».       

- Тяжелый люкс я не брала, - пробормотала она что-то на не совсем понятном языке. - Он нам ни к чему. А вот Вадим…     

- Что - Вадим? - округлила я глаза.     

- А? А! Да ничего, - ответила Аля и принялась колдовать над моим лицом. - Говорю, Вадик твой уже мужик совсем.      

Я недовольно поджала губы, на что получила предупредительное «ну-ка, шшш!» от подруги.      

- Никакой он не мужик. Ему скоро только двенадцать, - парировала в ответ.       

Слова Альбины задели за живое.     

- Вот именно. О том и речь. А ты чего куксишься?     

- Не знаю… точнее, я не куксюсь. Просто… он так быстро вырос. А я бы еще с ним понянчилась.      

- Ну? И в чем проблема? - Альбина отложила первую палетку и задумчиво посмотрела на остальные. - Роди себе еще пару Вадиков. Можно даже женского пола. И нянчись хоть до седых волос. Кстати, тебе пора в салон освежить цвет.       

Я придирчиво осмотрела себя в зеркало. Не была особой фанаткой каждодневных салонов и макияжей, отнимающих часы времени, но подруга была права. Сложный пепельный цвет волос уже утратил былую яркость.      

- После праздника схожу, - заверила я Алю. Она тяжело вздохнула, покачала головой, но спорить не стала. - А по поводу ребенка… ты же знаешь, я много об этом думаю.       

Альбина снова продолжила наносить мне на лицо пробный вариант макияжа, я же закрыла глаза под благовидным предлогом и снова принялась кусать губы. На этот раз от того, что в душе появилось щемящее чувство, которое рождалось каждый раз, когда думала о втором ребенке.      

- Семиверстова, тут не думать, а действовать нужно. Придет Антоха сегодня, ты вся в пеньюаре его встречаешь. Макияж продержится сколько будет нужно, обещаю. А там дело за малым - в койку затащила, через девять месяцев родила.      

Не удержавшись, я рассмеялась. У Альбины все выходило чудо как легко, даром что подруга была весьма далека от темы замужества и детей. Под венец и в роддом она не стремилась и в этом была полной моей противоположностью. Я всегда знала, что хочу быть женой и мамой в первую очередь.      

- Посмотрим, Аль. Антон в последнее время приходит чуть ли не за полночь и такой уставший, что до койки у нас не доходило уже очень и очень давно.      

Признание слетело с губ помимо воли, но беседа с подругой располагала к тому, чтобы быть откровенной. К тому же, я часто ловила себя на мысли о том, что если бы не Аля, с которой могла обсудить едва ли не все на свете, наверно, меня бы уже не раз разорвало на части от эмоций.      

- Трудоголик он у тебя, что уж тут. В отпуск пусть сходит, значит.       

Она отодвинулась и скомандовала:      

- Смотри.      

Я распахнула глаза, и они тут же округлились. Неброский макияж подчеркнул все мои достоинства и скрыл незначительные недостатки. Альбина в своем деле была настоящей волшебницей.      

- Красотааа! - выдохнула я. - Спасибо большое.      

- Спасибо не булькает. Так что веди меня на кухню, Мил. Благодарить будешь.       

Посуда после ужина была убрана, Вадим - отправлен спать. Мы же с Алей сидели на кухне и тихо вели беседу под бокал красного сухого.      

- Мась, ты только не обижайся, но у меня такой вопрос… Чего вы с Антохой в другую квартиру не переедете? Он вроде важная шишка теперь, зарабатывает прилично. Пора менять конуру на что-то более внушительное.      

Услышь я слово «конура», примененное к моему дому, из других уст, уже наверняка бы возмутилась. Но в целом, Альбина права. Наша «двушка» в спальном районе не была пределом мечтаний. Особенно для такого мужчины, как Антон.      

Он всегда был карьеристом, всегда стремился к статусности, которая для него была весьма важной. И даже когда мы перебивались с хлеба на воду и обратно, я знала, что рано или поздно муж добьется всего, о чем мечтает.      

Познакомились мы с ним в первый же день занятий в институте. Я влюбилась в Антона до чертиков. До мелькающих ярких пятен перед глазами, которые появлялись каждый раз, когда на него смотрела. Он был самым видным на курсе, и остальные девчонки крутились рядом с ним даже когда стало ясно - мы с ним вместе и у нас все серьезно.    

Потом я забеременела, хотя мы предохранялись, и впоследствии часто шутила, что от Антона способно «залететь» даже бревно. Свадьба - небогатая, но веселая - рождение сына. Мои попытки совмещать роль жены, матери и студентки… И слова мужа, когда он однажды встал вместе со мной к капризничающему Вадиму и сказал: «Бросай учебу. Вернуться всегда успеешь. Я вас всем обеспечу».      

В тот момент я с облегчением и благодарностью выдохнула. Правда, к учебе так и не вернулась…      

Он сдержал свое слово, и даже когда Антону было трудно, даже когда мы ругались по пустякам из-за того, что уставали оба, как собаки, все равно я видела - муж делает все для меня и сына. И как бы трудно нам ни было, верила - рано или поздно сложности закончатся и наступят изобильные дни.     

Так и случилось. Место в фирме Лемешева Романа Юрьевича стало билетом в счастливую и безбедную жизнь. Антон очень много работал, но теперь это приносило свои плоды. Стремительный карьерный рост, хороший заработок, новые перспективы. Мы начали позволять себе редкие поездки на море, Вадик был обеспечен всем необходимым. Профессионально занимался хоккеем, рос серьезным и ответственным маленьким мужчиной. Дом стал полной чашей и все мы были очень счастливы.      

Однако, Аля была права - пожалуй, нам и впрямь требовалось жилье попросторнее.     

- Это бабулина квартира, ты же знаешь, - вяло попыталась запротестовать я. - Она мне дорога, как память.       

- Ну так и оставь ее как память. Ипотеку что, уже отменили?     

Я нахмурилась. Смысла хвататься за прошлое, наверно, не было никакого. И если продать мою «двушку» и добавить сбережений, лежащих на счету мужа, должно хватить на более комфортную квартиру. Или дом за городом, о котором Антон всегда мечтал, попутно заразив этими мечтами и нас с Вадимом.     

- Так, ладно, Семиверстова. - Аля отставила пустой бокал и поднялась из-за стола. - Пойду я, а завтра жди. Явлюсь пораньше и будем тебя принаряжать.     

Я посмотрела на часы и тревога тут же скрутила внутренности спазмом. Давненько Антон не возвращался домой настолько поздно.     

- До завтра, - сказала подруге, проводив ее до двери. - И спасибо тебе за все.    

- Обращайся.      

Альбина чмокнула меня в щеку, после чего направилась на выход из квартиры, к такси, которое успела вызвать, пока одевалась.    

Первым делом я, конечно же, схватила телефон и набрала номер мужа. Абонент вне зоны доступа. Волнение, уколовшее прямо в сердце, сначала сжало его когтистой лапой, а потом заставило грудную клетку надсадно приподниматься и опускаться.      

Снова и снова набирая номер Антона и слыша только равнодушный голос робота, я гадала, куда названивать и где искать мужа.    

У него всего лишь разрядился телефон, поэтому Антон и не позвонил, не сообщил, что едет с работы. И вот-вот в замке повернется ключ и муж вернется домой, - уговаривала я себя.          

Перестав мучить телефон, начала судорожно просматривать в нем записную книжку. Родители Антона… нет, исключено. Им звонить, во-первых, очень поздно. Во-вторых, если бы они что-то знали, уже бы набрали мой номер.      

Коллеги мужа. Их было от силы пару… И то номера я записала просто на всякий случай. Хотя, может, он и представился?       

Звонок в дверь застал меня в тот момент, когда я уже собиралась позвонить одному из сотрудников Антона. Это был наверняка не муж… хотя, может, у него украли вещи? Поэтому он так долго и без ключей? Или вернулась Альбина, что тоже неплохо. Вдвоем мы наверняка устроим самый настоящий мозговой штурм.      

- Роман Юрьевич?  

Открыв дверь, я обнаружила за ней босса своего мужа. Удивление, что испытала в первые мгновения, сменилось еще более усилившейся тревогой.  

- Антона нет дома, - едва слышно сказала я, мысленно взывая ко всем святым, чтобы Лемешев не прибыл сообщить мне дурных вестей.     

- Знаю.

Он произнес это слово, и у меня сердце сначала застыло, а потом рухнуло вниз.

- Прости, что так поздно, но я не к нему. К тебе.  

Отступив в сторону, я дала понять тем самым, что если Роман Юрьевич хочет, он может зайти, хотя мне сейчас было совсем не до политес. Страх был таких размеров, что взял меня в свой кокон и не давал пошевелиться.  

- Что-то случилось? С моим мужем произошло что-то страшное? - выдавила я из себя, из последних сил хватаясь за ручку двери, на которой буквально висела.     

А через мгновение оказалось, что страшное случилось не с Антоном. Оно случилось в первую очередь со мной.

Совершенно ровным, даже равнодушным тоном Лемешев сказал:  

- Антон уже пять лет второй семьей живет. С моей дочкой. Надо с этим что-то решать.  

2

Я ослышалась? Придумала себе то, что сейчас сказал Роман Юрьевич? Но с чего вдруг, ведь у меня с мужем все в полном порядке!      

Какая несусветная глупость… Вторая семья, ну надо же!    

Я нелепо хихикнула, глядя на Лемешева. На календаре вроде бы совсем не первое апреля. Оно уже за плечами, а впереди майские праздники. И мы поедем на дачу с Антоном и Вадей… По крайней мере, собираемся.      

- Это не смешно, Роман Юрьевич, - отрезала я и попыталась сделать то, что первым пришло мне в голову. Захлопнуть дверь.      

- Я и не смеюсь, - пожал плечами Лемешев, выставив руку и не дав мне сделать то, чего хотела.     

Я инстинктивно отступила, когда он вошел в прихожую. Обхватила себя руками, желая закрыться. В голове билась испуганной птицей мысль: а что если Роман Юрьевич сейчас продолжит рассказывать мне небылицы? Звонить в полицию? Угрожать, что подниму шум?     

- Понимаю, что это ошарашивает, но иначе никак. Аня и Антон вместе уже больше пяти лет. Отец моей внучки - твой муж, Милана.      

Я закрыла уши руками и стала мотать головой. Не хочу слышать этот бред! Не хочу! А Лемешев все говорил и говорил.      

- Антону нужно было тебе обо всем рассказать самому и уже давно. Но он не хочет. Его все устраивает. А Аню - нет. Она сама хотела к тебе прийти, но я понимаю, что ничего хорошего бы из этого не вышло.      

Тяжело опустившись на стул, я ощутила, как закружилась голова, и только тогда поняла, что все это время не дышала.      

- Где Антон? - потребовала я ответа от Лемешева, вскинув голову и прямо встречая его взгляд.     

Он то ли стушевался, то ли ему стало неудобно. Отведя глаза, Роман Юрьевич поджал губы и промолчал.     

- Где мой муж, черт бы все побрал?! - не сдержавшись, закричала я, напрочь забыв о том, что Вадик спит и наверняка проснется и перепугается.      

 - Он с Аней. Сейчас не может с тобой говорить. Приедет завтра и все объяснит.      

Меня заколотило крупной дрожью. Вот так спокойно этот человек говорил, что мой муж сейчас находится с другой женщиной, и что сегодня он не прибудет домой ночевать?      

Вскочив на ноги, я подлетела к Лемешеву и принялась выпихивать его из квартиры.    

- Убирайтесь! Убирайтесь прочь! Проооочь!      

Кажется, в прихожей появился Вадик. Он что-то спрашивал, пытался до меня дозваться, пока я пихала и пихала Романа в надежде, что он все же выйдет и больше никогда не появится ни в моем доме, ни в моей жизни. А завтра… завтра просто придет Антон, расскажет, где он был. Я ему поверю… я ведь взаправду ему поверю! Лишь бы только этот вечер закончился, лишь бы только Лемешев ушел.      

- Мила, послушай! - Роман Юрьевич ощутимо меня встряхнул, схватив за руки. - Сейчас здесь твой сын, поэтому я не могу продолжать этот разговор. Но он нам необходим. Всем нам - и тебе тоже. Когда придешь в себя, позвони.       

Отпустив меня, Лемешев достал из кармана пиджака визитку. Бросив ее на небольшой столик, сам вышел из квартиры и мгновением позже я услышала, как за ним закрылась дверь лифтового холла. Быстро заперев все замки, я повернулась к Вадиму. Сын застыл в метре от меня, испуганный и ошарашенный.      

- Мам… что произошло? Что-то с папой? Он не дома? - спросил Вадя.    

Я помотала головой. Сердце колотилось с запредельной скоростью, оно разрослось до огромных размеров и сейчас мешало мне дышать.      

- У папы дела, - солгала я приглушенным голосом. - Иди спать, милый. Все в порядке.     

- А что это был за дядя? Кажется, я его знаю, - начал сын, но я его оборвала:     

- Иди спать! Завтра поговорим.       

Вадим посмотрел на меня с обидой, но я, несмотря на то, что была к сыну несправедливой, не испытывала сейчас чувства вины. Все внутри меня выжгло ощущением, что на меня надвигается что-то огромное и неотвратимое, с чем не смогу совладать. Что меня попросту убьет.       

Как только Вадим ушел в детскую, я вновь схватила телефон и начала набирать и набирать номер мужа. Но ответом мне был лишь равнодушный голос, возвещающий о том, что Антон вне зоны действия сети.     

- Это какая-то шутка! - уверенно заявила Альбина, прибывшая ко мне на рассвете после моей бессонной ночи, когда я все же не выдержала и позвонила подруге. - Этот Лемешев, он что - совсем ку-ку?      

Я отпила глоток холодного кофе, вкуса которого не почувствовала. Пожала плечами и проговорила:     

- Не знаю, кто из нас ку-ку, но факт остается фактом - за это время Антон не позвонил сам и не ответил на мои звонки.      

- И что? Может, что-то стряслось? Не с ним, а вообще. Вот и не может говорить.     

Я невесело усмехнулась. За то время, что провела в нашей с мужем спальне сидя на постели и глядя в одну точку, меня кидало на эмоциях как на американских горках. И вот сейчас я впала в некоторое подобие ступора, когда мозг будто бы блокировал все чувства, потому что иначе бы мой разум точно повредился.      

- И Лемешев, зная о том, что у Антона что-то не в порядке, приехал ко мне, чтобы солгать про их отношения с его дочерью?       

- Кто там знает, что в голове у старого маразматика! Напомни, сколько лет этому гарному хлопцу?      

- Что-то около сорока пяти, - я подернула плечами. - Да и сколько бы ни было - это неважно.     

- Ну, важно-неважно, а пока ты не услышишь от мужа хоть какое-то подобие объяснения всей этой ерунде, верить Лемешеву на слово не стоит.       

Альбина зевнула, и я кивнула на диван.     

- Прости, Аль… домой тебя я не отпущу, иначе свихнусь. Но ляг поспи, а то мне уже неудобно, что я тебя выдернула ни свет, ни заря.     

Подруга посмотрела на меня с сомнением, но все же ответила:      

- Договорились. Но как только… ну, имею ввиду, если что вдруг случится - буди!       

Она устроилась на диване, подложила под голову подушку. А мгновением позже уже крепко спала. Пожалуй, я бы многое отдала сейчас за возможность точно так же быстро провалиться в небытие.      

Укрыв Алю пледом, я отправилась на кухню. Еще одна чашка кофе казалась спасением… ровно до того момента, как я отпила глоток и поняла, что на языке мерзкий привкус. Потому что состояние мое было точно таким же. Мерзким. И хоть сознание упорно «отключало» те эмоции, от которых я бы точно сошла с ума, реальность никуда не делась. Она наползала со всех сторон, таясь во всем. В любимой чашке Антона, стоящей возле кофемашины; в пачке его любимого чая, который я покупала специально для него… Черт побери! Даже в хлопьях на завтрак, с медом, которые терпеть не мог Вадим, зато обожал мой муж…      

Схватив с полки миску, я выудила из холодильника молоко и яйца, достала сахар и дрожжи и бросилась, как умалишенная, печь оладьи. Это была своего рода защитная реакция. Попытка скрыть боль и ужас за обыденными действиями.      

За временем я не следила, и даже когда на двух тарелках выросли две аппетитные горки оладушек, не оставила своего занятия. Впрочем, замереть меня заставил весьма привычный звук, который сейчас прошелся по вытрепанным нервам, разрывая их в клочья.     

Я инстинктивно взглянула на часы. Восемь часов пять минут. В это время домой вернулся Антон, потому что в данный момент я слышала, как в замке поворачивается ключ.        

3

Наверно, это был первый раз за все годы, когда я не вышла в прихожую, чтобы встретить мужа. 

Этот поцелуй по возвращении всегда был чем-то вроде маленькой, привычной церемонии, неотъемлемой части нашего брака, такой же естественной, как потребность засыпать и просыпаться вместе. 

Но сейчас я стояла, словно пригвожденная к полу, и не могла сдвинуться с места. Лишь опиралась дрожащими руками о стол и ждала. 

Чего? Того, что Антон сейчас войдет в кухню, улыбнется мне своей родной улыбкой и я пойму - все, что сказал Лемешев - просто бред сумасшедшего. Неудачный идиотский розыгрыш. 

Я слушала, как муж разувается в прихожей, жадно ловила его приближающиеся… и отдаляющиеся шаги. Антон прошел мимо, возможно, не ожидая застать меня на кухне. 

Я жадно глотнула ртом воздух, осознав, что все это время не дышала. И замерла снова, когда кухонная дверь отворилась и Антон все же показался на пороге. 

Он выглядел хмурым и усталым, словно тоже провел худшую ночь в своей жизни. И я боялась представлять, что было тому причиной. 

- Где ты был? 

Слова вырвались из меня хриплым карканьем, в каждом звуке выдавая неприкрытую боль, которую уже не удавалось запихнуть в себя куда-то поглубже. 

- Случилось несчастье на производстве, - ответил муж, подходя к кофеварке и так обыденно, словно не был всю ночь вне дома, вставил в нее капсулу и нажал на кнопку. 

Ворчание разбуженной кофемашины снова проехалось по моим нервам, как вода по оголенным проводам. Он что, считал это достаточным объяснением? 

- И что же? - спросила как можно спокойнее, хотя хотелось сорваться на крик. 

- Пришлось срочно ехать туда и провести там всю ночь, - безразлично пожал плечами муж. 

- Ты не отвечал на звонки. 

- Телефон разрядился. Во всей этой суете было совсем не до него. 

- Ты мог одолжить у кого-то телефон и все же позвонить мне. 

- Мила, да что это за допрос?! - первым перешел на крик Антон. - Я же сказал - мне было некогда! Я ужасно устал и не настроен сейчас на разборки! 

Он направился было к двери, так и забыв свою несчастную чашку с кофе, но тут уже не выдержала я. 

- А может, твою аварию на производстве зовут Анна Лемешева? - бросила зло ему в спину. 

Больше сил сдерживаться не было. Я понимала… как бы ни хотелось солгать себе, но я, черт возьми, прекрасно понимала - муж мне лжет! Никогда, за все эти годы, я не видела его таким. Да, мы с ним ссорились, как и все пары, но он не позволял себе прежде так от меня отмахиваться. Сейчас же… его, похоже, нисколько не волновали мои чувства. Или он и впрямь не понимал, что я пережила за эту ночь, когда он был вне зоны доступа? 

На мои слова Антон резко обернулся. Полоснул по мне острым, незнакомо-опасным взглядом. 

- Что ты, мать твою, несешь?! - рявкнул нетерпеливо. 

И у меня окончательно сдали нервы. 

- Пока тебя не было, ко мне приходил твой начальник! И сказал, что ты… - я задохнулась, не в силах вытолкнуть наружу слова, в которые не хотела верить. - Что ты… с его дочерью… живешь уже пять лет! 

Он замешкался, но лишь на миг. А затем издевательски, отрывисто, расхохотался. 

- Мила, это чертовски неудачное время для шуток! 

- Я не шучу. 

Лицо мужа превратилось в маску. Он смотрел на меня долгие несколько секунд, потом выплюнул: 

- И ты что, ему поверила?! 

- Если бы поверила - я бы тебя на порог не пустила! Но ты ведешь себя так… 

- Как?! Я же сказал тебе - у меня была адская ночь! И по возвращении домой последнее, чего я хочу - это непонятных претензий от жены! 

Я буквально задохнулась от его наглости. И как у него только получилось вывернуть все так, что это я оказалась виноватой, хотя дома не ночевал он?! 

- Я думал, что приеду домой и спокойно отдохну, но теперь вижу, что здесь мне не рады! - продолжал Антон хлестать меня жестокими, злыми словами. - Я ухожу! 

Я ошарашенно смотрела, как он выходит прочь из нашей квартиры, громко хлопая дверью. Уходит безо всяких объяснений! Уходит неизвестно куда, не обернувшись, словно я и вся наша совместная жизнь ничего для него не значили… 

- Мам, а куда папа ушел? 

Я даже не поняла, в какой момент рядом со мной оказался сын. Вздрогнула, когда его ладонь коснулась моего запястья. 

- На работу… - пробормотала механически, не зная, что еще сказать. 

- Но он же только что пришел… - непонимающе нахмурился Вадим. 

Господи, и что еще он успел заметить или услышать? 

- Он заходил только чтобы переодеться… У них там ЧП… он поехал обратно. 

Я автоматически повторила за мужем его - я в этом уже почти не сомневалась - ложь. А что еще оставалось? Я и представить себе не могла, как объяснить ребенку все, что произошло. И как разгребать то, что последует дальше. Господи, да я вообще не понимала, как теперь жить! 

К счастью, на кухне в этот момент появилась заспанная Аля, которая быстро сориентировалась в ситуации. 

- Что за собрание и без меня? - заметила она весело. - А главное - ну какие разговоры на голодный желудок? Вадик, садись давай, завтракать будем. Вон мама сколько всего напекла! 

Сын кинул на меня какой-то слишком взрослый, встревоженный взгляд, но все же сел за стол. Воспользовавшись тем, что Аля при нем, я сказала: 

- Вы кушайте, а я пойду… переоденусь. Испачкалась тут, пока мешала тесто. 

Конечно, это был весьма идиотский предлог, чтобы скрыться. Но другого у меня просто не нашлось. И сил на то, чтобы держать перед сыном лицо - тоже. 

Телефон звякнул, возвещая о новом сообщении, и мой взгляд мгновенно метнулся от стены, в которую я тупо смотрела уже невесть сколько времени, к экрану. Слабая надежда, что написал муж, тут же растаяла, когда я увидела незнакомый номер. 

Сердце сжалось от дурного предчувствия и все же я разблокировала экран и открыла мессенджер. 

Сообщение было коротким: 

«Я подумал, что тебе стоит на это взглянуть». 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мой взгляд упал на идущие следом фото. Много фото… на которых был мой муж и… красивая незнакомая женщина. А между ними - ребенок. Девочка… лет четырех или пяти. 

Четырех или пяти… 

Горло сдавило спазмом. Все было настолько очевидно, что стало ясно - надеяться больше не на что. Этому не было никаких разумных объяснений, не осталось никаких способов оправдать того, кому я так верила. 

А потом я увидела то, что было позади них, на фоне. Белый песок, высокие пальмы и здания в восточном стиле. Скорее всего, фото были сделаны где-нибудь в Эмиратах. 

Я всхлипнула, а затем истерически рассмеялась. Сколько лет я просила мужа свозить нас с сыном хоть куда-нибудь за границу! Но сначала не было денег, а потом - не оказалось времени. На нас с Вадимом. Для этой же, второй семьи, у моего мужа нашлось все! 

От жалости к себе разрывало всю душу, все тело. Я крепко вцепилась в волосы, до боли, словно желала содрать с себя заживо скальп. Лишь бы не видеть всего этого… лишь бы ничего не чувствовать! 

Как отворилась дверь - я даже не заметила. Лишь почувствовала, как меня обнимают чьи-то бережные, заботливые руки и… наконец зарыдала. Во весь голос, во всю силу легких, во всю кажущуюся невыносимой боль. 

4

- Может быть, я в школу сегодня не пойду? - осторожно спросил Вадим, и я наконец вырвала себя из состояния прострации.      

Наверно, в этот момент походила на барона Мюнхгаузена, который вытаскивал себя из болота за волосы.     

- Почему не пойдешь? - спросила у сына, прислушиваясь к звукам, доносящимся с кухни.     

Когда я прорыдалась в объятиях Али, мне показалось, что наступило облегчение. По крайней мере, тот ступор, который восприняла как состояние, в котором мне стало проще дышать, почудился мне спасительным.      

- Тебе плохо. Вы с папой поругались, да? - спросил Вадим, и я до боли прикусила нижнюю губу, чтобы только не сказать всего того, что сейчас жило внутри.    

Во-первых, потому что погружать в это все сына было последним, что я стала бы делать. Во-вторых, я ведь пока не разобралась в случившемся.      

Когда живешь с человеком более десятка лет, когда делишь с ним быт, проблемы, заботы - кажется, что он становится твоей частью. И сейчас, раздумывая об этом, я понимала - просто так верить на слово Лемешеву я не должна.      

Даже если у меня на руках находились фотографии, свидетельствующие о параллельной жизни Антона. Может, этому найдется хоть какое-то разумное объяснение? Ведь я просто обязана сначала выслушать мужа, а потом уже делать выводы, не так ли?     

- Мы с папой немного недопоняли друг друга, но в этом нет ничего страшного, - заверила я Вадима, поднимаясь с постели, на которой сидела, обхватив себя руками.      

Меня окутало странным лихорадочным ощущением, от которого в венах вскипел адреналин. Все взаправду решаемо и ничего не случилось. Я зря поверила Лемешеву. Я напрасно вообще пустила его на порог своего дома. У Антона неприятности, но когда он вернется, мы непременно их обсудим. А потом найдем выход - вместе, сообща. Как это было всегда до этого момента. Правда, сейчас все обрело довольно внушительные масштабы, но мы должны были справиться и с этим.      

- Хорошо, мам, - проговорил сын, и на лице его я увидела сомнение. - Тогда я собираюсь и пойду. Но ты мне звони, если что.     

Услышав его слова, я всхлипнула. Даже представлять не желала, что будет, если вся эта история окажется вовсе не сказкой, возникшей в больном воображении Романа Юрьевича. Ладно… возможно, Антон меня разлюбил, встретил другую, захотел иного счастья. Но Вадим? Они ведь с отцом так близки!      

- Обязательно позвоню, хотя бы просто для того, чтобы сказать, как сильно я тебя люблю, - ответила сыну, с трудом переставляя ноги, чтобы подойти к Вадиму.      

Он прижался ко мне и я вдохнула аромат его волос. Сколько бы ни было сыну лет, порой мне казалось, что он все еще тот малыш, которого я впервые увидела в родильном зале.    

Вадим отправился собираться в школу, а ко мне заглянула Альбина.     

- Идем пить кофе, Семиверстова, - сказала она беспрекословным тоном. - Праздника сегодня, как я поняла, не получится. Так что давай решать, что станем делать дальше.      

Я взглянула на подругу ничего не понимающим взглядом. А потом до меня дошло. Точно… годовщина нашей с Антоном свадьбы, которую мы собирались отмечать уже сегодня вечером.      

- Я сейчас буду. Сделай мне капучино, пожалуйста, - попросила Алю, на деле же понимая, что мне и крошка в горло не полезет.         

- Идет, - кивнула она и вышла из комнаты.      

Я дождалась момента, когда ко мне заглянул Вадим и сообщил, что уходит в школу. Кивнув сыну и вновь заверив, что в случае необходимости сразу наберу его номер, я направилась к Альбине.     

- Ну, как я понимаю, твой прекрасный муж лишь подтвердил то, что сказал Лемешев, - мрачно проговорила подруга, поставив передо мной чашку кофе, едва я села за стол.     

- Я уже ничего не понимаю, Аль, - призналась в ответ, отпивая глоток безвкусного, как мне показалось, напитка.       

- Ну а что тут понимать? По-хорошему бы сейчас дозвониться Антону и сообщить, что если он станет выкидывать такие финты накануне вашего праздника, то ты очень глубоко задумаешься над тем, так ли безоблачна ваша жизнь.     

Конечно, Аля была права. Но меня так вымотали последние несколько часов, когда мне на голову то и дело падали раз за разом новые известия, что я уже не понимала, что стоит делать, а что - нет.      

- Я подожду пока. Антон наверняка вернется домой. Как и обещал - раньше положенного.     

Чуть пожав плечами, я залпом допила кофе, и то лишь для того, чтобы Альбина перестала смотреть на меня так, словно говорила - или ты позавтракаешь, или я за себя не ручаюсь.     

- Ладно, - кивнула она мне и, взяв бутерброд, который приготовила собственноручно, принялась за трапезу. - Подождем вместе.     

Антон и впрямь приехал домой рано. Даже слишком, учитывая, что Вадим еще не вернулся из школы. Зашел в квартиру, посмотрел на меня, и внутри все сковало преддверием чего-то неминуемого.       

- Так… ну, я домой. Вернусь как и договаривались, к четырем, - засуетилась Альбина.      

В любой другой момент я бы остановила ее и заверила, что ей вовсе не нужно никуда уходить. Но не сейчас. Сейчас я должна была остаться с Антоном один на один, поговорить, обсудить произошедшее.       

Шутка ли, если его начальник вдруг начал наведываться в наш дом со своими странными историями!      

- Как ты? - спросил муж, подходя ко мне, едва за Альбиной захлопнулась дверь.       

- Буду нормально, если ты объяснишь, что случилось.     

Вроде бы совершенно закономерные слова, но Антон отреагировал на них странно. Сначала на его скулах заиграли желваки, после чего он притворно (а я уже научилась это определять) устало сказал:      

- Я и сам бы хотел понять, что случилось…     

Едва я сделала попытку заговорить, как муж вскинул руку, давая понять, чтобы я замолчала. И продолжил:    

- На производстве такая задница, что я убил на нее все то время, что должен был провести в семье. Потом приехал домой, где меня встретила жена с кучей претензий. Милаш, ты разве не понимаешь, как много я делаю для нас? Разве хоть раз я дал тебе повод в себе усомниться?     

Он произносил эти слова, сопровождая их натянутой улыбкой, и в этот момент мне казалось, что я и впрямь монстр, который пытается уличить мужа в том, чего нет.      

- Но Роман Юрьевич… Он мне не приснился, поверь! - заявила я с жаром.      

- Не приснился, - кивнул Антон. - Только хотелось бы уже понять, что тебе такого босс сказал.     

Я закусила нижнюю губу с такой силой, что мне показалось, будто из нее проступит кровь.      

- Сказал, что последние пять лет ты живешь с его дочкой. Что у вас общий ребенок…      

Одно провидение знало, чего мне стоило сказать эти пару фраз.     

- Это не так…  

Муж растер лицо ладонью и усмехнулся.     

- Ты не поверишь, если скажу, что со стороны Лемешева - это спланированная акция.     

Я моргнула раз, другой… не совсем понимая, что имеет ввиду Антон.    

- Спланированная акция? - уточнила я.     

- Именно. Ты же знаешь… я на хорошем счету у Романа Юрьевича. И он не раз намекал мне, что хотел бы видеть меня своим зятем.      

Я осознала, что меня потряхивает, только когда взяла свой телефон и поняла, что мои руки ходят ходуном.      

- А это? Как ты объяснишь это? - истерично выкрикнула, предъявив мужу фотографии с Анной Лемешевой и малышкой пяти лет.     

Сначала Антон дернулся, словно от удара, потом с силой сжал челюсти.     

- Вот это то, о чем я говорил. Но понял я это не сразу. Сначала сопроводил дочь Романа Юрьевича в нескольких таких поездках, потом оказалось, что босс не против видеть меня на месте своего зятя.   

Муж говорил об этом настолько просто и легко, словно мы обсуждали покупку нового придверного коврика, а не что-то более глобальное.       

- Тебе нужно увольняться, - выдохнула я, стерев из памяти телефона все эти отвратительные фотографии. - Нужно прямо сегодня позвонить Лемешеву и сказать, что на этом ваше сотрудничество заканчивается.      

- Что?      

Антон подался ко мне и округлил глаза.     

- Ты хоть понимаешь, что говоришь? - процедил он.       

И меня заколотило крупной дрожью. Рядом был совсем не тот человек, с которым я начинала свою семейную жизнь.       

- Да. Я понимаю. Но если останешься у Лемешева - потеряешь меня и Вадима.     

Как же тяжко мне было произносить эти слова! Как же не готова была я к тому, что могло за ними последовать. И все же - сказала то единственное, что являлось абсолютной истиной.       

- Ты сама не понимаешь, что несешь, - устало покачал головой Антон. И прежде чем отправиться в нашу спальню, бросил: - Позвони гостям и скажи, что сегодня никакого празднования не будет. Мне не до годовщин.       

5

- Вот такая годовщина… - невесело улыбнулась я, сидя напротив Али. 

Антон снова куда-то уехал, хотя я надеялась, что хотя бы этот вечер, пусть без ресторана и возможности выйти куда-то в красивом платье, мы проведем вместе. 

Но вместо этого коротала время за бокалом красного с подругой, предварительно уложив сына спать. 

Альбина помолчала некоторое время, крутя в пальцах изящную тонкую ножку бокала. Мои губы дрогнули в нервной улыбке, когда вспомнилось - эти бокалы нам с мужем дарили родители на пятилетний юбилей совместной жизни. Его родители, будет вернее сказать. 

- Ты меня прости, Мил, но возникает вопрос - где болтается твой муж в ваш общий праздник? Ну не хотел он гостей - так можно же дома посидеть… вдвоем. 

Я задавала себе тот же вопрос. Я же не требовала от него ночь в Париже, всего лишь ждала самой банальной возможности побыть вместе. 

Прикусив губу, я мотнула головой, показывая подруге, что у меня нет ответа на этот вопрос. 

Мы помолчали, неторопливо пригубливая каждая из своего бокала. От разнообразия мыслей в голове было так тесно, что казалось - она сейчас расколется. И вместе с тем… я чувствовала потребность вытолкнуть из себя наружу словами хотя бы часть того, что разрывало изнутри. 

- Что думаешь… обо всем этом? - спросила я, уставившись на скатерть перед собой. 

Красивое бельгийское кружево, которое я бережливо доставала лишь по праздникам. Свекровь привезла из поездки… Я вздрогнула, когда перед глазами снова возникли фото мужа с чужой женщиной. 

Он ведь так толком ничего и не объяснил на этот счет. Сколько их было, таких «сопровождений» дочери Лемешева и куда?.. Почему он вообще это терпел?.. 

Может, зря я удалила эти фото? Ведь в настройках могли сохраниться данные о дате и геолокации… 

- По-моему, главное, что думаешь об этом ты, - ответила Аля, с нажимом выделив последнее слово. 

- Мне… страшно, - прошептала я в ответ едва слышно. 

Да, страх - это главное, что я сейчас испытывала. Мне было страшно… признать, что все может быть не так, как о том мне говорил Антон. Прожив с человеком столько лет верить ему кажется самым простым и безопасным вариантом. Потому что если даже допустить, что он лжет… 

Я вздрогнула. Наверно, это было ужасное малодушие, но я так отчаянно цеплялась за то оправдание, которое предоставил муж - уверенно, безо всякого чувства вины - именно потому, что не знала, как жить дальше, если он мне солгал. 

На доверии к нему строилась и стояла вся моя жизнь. Если оно рухнет - это положит конец всему. 

И что нас тогда ждет? Развод, раздел имущества, объяснения с сыном и родителями… все это пугало настолько, что искушение оставить все, как есть, сейчас трусливо превалировало. 

И тем не менее… сомнения уже были во мне посеяны. И я знала, что просто не смогу спокойно дальше жить. Не смогу забыть. 

- Ты боишься, что все это окажется правдой, - произнесла подруга и я, вскинув глаза, поймала на себе ее пристальный взгляд. 

Аля не стала кривляться в напрасно-сочувствующих гримасах. Заунывному бабскому вою она всегда предпочитала действие. Вот и сейчас я видела по ее лицу - она думает, как подтолкнуть меня в верном направлении. 

- Да… - признала очевидное непослушным, едва различимым голосом. 

- Давай думать логически, - продолжала Аля. - Если твой муженек ездил с дочерью начальника по Дубаям, у него должен быть заграничный паспорт. Ты его видела? 

От этого простого и закономерного вопроса по спине пробежал холодок. 

- Нет, я… и понятия не имела, что он у него есть… Уже давно просила его оформить, чтобы мы могли куда-нибудь съездить за границу, показать Вадику что-то новое… но Антон говорил, что ему сейчас некогда этим заниматься. 

- Те фото, что я видела, сделаны явно не в Сочи, Мил… у него должен быть загран. 

В желудке неприятно засосало. Аля была права. И от этого становилось еще страшнее. 

- Искать его или нет - дело твое, - мягко добавила подруга. - Слушай, время позднее… я поеду? Или постелешь мне на моем любимом диване? 

Я встала, слегка при этом покачнувшись. Обняла Альбину, молча благодаря за все, и сказала: 

- Езжай. Ты и так достаточно со мной нянчилась. 

- Ерунда. Будем считать, это репетиция на случай если я все же стану однажды мамой, - отшутилась та. 

Когда Аля ушла, я снова села на то же место. Даже не подозревала до этого, какой оглушительной может быть тишина. И какими громкими - мысли в голове, липкие и навязчивые, от которых никак не получалось избавиться. 

На миг накатила паника. Захотелось набрать номер подруги и попросить вернуться. Но этот приступ эгоизма мне удалось в себе заглушить. 

Наконец в дверном замке повернулся ключ. Первый порыв - подскочить на ноги и выбежать навстречу мужу, я усилием воли подавила. Где бы там ни была правда во всей этой истории с Лемешевым, из режима собачки, приносящей тапки, пора было выходить. 

- Мил, ну ты где там? - нетерпеливо окликнул меня Антон. 

Я размеренно поднялась с места, сказав себе, что делаю это только ради того, чтобы шум не разбудил сына. 

От зрелища, представшего моему взгляду, в глазах защипало. Антон стоял передо мной с огромной шляпной коробкой в руках, из которой выглядывали пышные бутоны пионов. 

- Это тебе, - протянул мне муж букет. - Прости, что все так вышло. И извини, что исчез надолго, но в это время года трудно добыть пионы, потому что они сейчас не цветут… А я очень хотел сделать тебе сюрприз.  

Он метнул в мою сторону одну из своих сокрушительных улыбок, но она разбилась о невидимый щит уже поселившейся внутри настороженности. 

- Спасибо. 

Цветы были прекрасны. Но от них пахло… чем-то неприятным. Гнилым. Хоть и не в буквальном смысле слова. 

Я поставила коробку на тумбу и поняла, что не знаю, как вести себя дальше с собственным мужем. Он взял инициативу на себя: 

- Может, посидим вместе? Как раньше, помнишь? Когда денег хватало только на недорогое шампанское, но оно казалось нам самым замечательным, потому что мы делили его на двоих… 

Ком, застрявший в горле, нервно дернулся, окончательно перекрывая мне кислород. Мы делили вместе не только это чертово шампанское! Я делила с этим человеком все. И думала, что он поступает также. 

- Мы уже с Алей посидели… Антош, ты прости, но я очень устала. Пойду спать. Если что, на кухне все есть. Ужин… а еще я заказала пиццу и суши… 

Заставить себя подойти к мужу и поцеловать его мне так и не удалось. Поэтому я молча ретировалась, скрываясь в темноте нашей общей спальни. 

Пока еще общей… 

Слова, сказанные мне Алей, упорно не шли из головы. Я думала об этом перед сном, думала в промежутках между снами, с этих мыслей началось мое утро. 

У Антона должен быть загранпаспорт. Но если я о нем не знала - значит, муж его от меня прятал. Почему? Потому что могли возникнуть неудобные для него вопросы? 

Я никогда не лазила по карманам мужа, никогда не проверяла его телефон и переписки… Мое доверие к нему было абсолютным настолько, что заниматься чем-то подобным казалось неуважением по отношению не только к нему, но и к себе самой. 

Но если Антон что-то скрывал от меня, разве я не имела права этого знать? Разве прятать голову в песок неведения - лучше, чем выяснить правду раз и навсегда? 

Я стояла с чашкой утреннего кофе у окна, терзаемая угрызениями совести и нерешительностью. Я могу ничего не делать и попытаться жить, как раньше, но… как раньше уже не будет. Лемешев ясно дал понять, что не намерен останавливаться, а Антон - что не намерен увольняться. И во всей этой ситуации я чувствовала себя как ветхая лодчонка, которую треплют остервенелые волны, бросая из стороны в сторону. 

Затем пришла еще одна, пугающая мысль - мне стоит подумать прежде всего о своем ребенке. Кто знает, до чего дойдет вся эта ситуация? И не теряю ли я время, стараясь убедить себя, что не должна сомневаться в том, с кем прожила столько лет? 

Я никогда и подумать не могла, что однажды мы с Антоном можем дойти до развода. Но если это случится… нужно быть готовой ко всему. Если муж скрывал от меня зарубежную поездку, он может скрывать и что-то еще. Я вдруг поняла, что даже не знаю точно, какая у него зарплата… Имею представление - да, но не более того, потому что никогда не совала нос в его банковскую выписку. Если Антон так держится за эту работу, возможно, на его счете больше нулей, чем мне думалось? 

Осознание этого наконец сподвигло меня отставить чашку и решительно направиться в спальню. Именно там стоял небольшой сейф, где хранились важные документы мужа и куда я, как он прекрасно знал, никогда не заглядывала. Но код, тем не менее, знала… 

Дрожащими руками я набрала несколько цифр и, когда с тихим щелчком дверца отворилась, замерла, с ужасом глядя на бордовый прямоугольник с золотистым гербом. Паспорт. 

Отступать было поздно. Как человек, понимающий, что спастись уже невозможно, потому что со всех сторон - беда,  я решительно шагнула с обрыва, раскрыв паспорт. 

От обилия печатей перед глазами все поплыло. Эмираты… Таиланд… Маврикий… Мальдивы… Доминикана…  Фиджи… 

Здесь была, должно быть, половина земного шара. Страны, о которых я и мечтать не смела. 

Крепко сжав паспорт одеревеневшими пальцами, я опустилась на кровать и продолжила листать. Смотрела на все эти печати о въезде, словно со стороны, и мысленно отмечала, что даты совпадают со всеми командировками Антона. Командировками, которые он, по его словам, проводил в России. В ужасных условиях… 

Я всхлипнула и нервно рассмеялась. Фиджи, подумать только! Как он, должно быть, там страдал, на этом райском острове! 

Я не помнила, как положила паспорт обратно. Не помнила, как снова оказалась на кухне за привычным делом - готовкой. Постепенно в голове осталась лишь спасительная пустота. 

6

- Я все разузнала. Распечатка сообщений - в конверте. Никто ее не читал, - объявила Альбина, когда мы с ней встретились через день.     

Его я провела в беспрестанных мыслях, которые хаотично скакали с одной на другую. Но давали мне понимание - я не хочу жить и дальше с лапшой на ушах. Я просто обязана вызнать все о том, что скрывал от меня Антон.      

Мое сердце ускорило свой бег, когда пальцы сомкнулись на шероховатой бумаге. Одна из клиенток Альбины некоторое время назад рассказала, что следит за своим мужем при помощи то ли хакера, то ли айтишника, который регулярно пересылает ей распечатки звонков и сообщений с его телефона. Разумеется, подруга тут же подумала, что мне это тоже может пригодиться. Знала бы она, как я отчаянно боялась прочесть свидетельство того, что Антон мне действительно изменил. И как молилась, чтобы в конверте не было ни намека на его двойную жизнь.    

- Ну, открывай же! У меня руки трясутся.      

Руки тряслись не только у Альбины. Не помог даже бокал красного сухого, выпитый перед этим.   

- Мне страшно, - призналась подруге.     

- Хочешь, я отойду? Ну, не буду присутствовать при вскрытии, так сказать.      

Я нервно хихикнула.   

- Нет… останься, пожалуйста, - попросила Алю.      

Мы с ней вздохнули совершенно синхронно. Я решилась. Оторвала край конверта и вынула из него увесистую пачку бумаг. Наскоро пробежала глазами первый лист - вроде, ничего криминального. Просмотрела второй… Взгляд зацепился за слово «глупышка». Антон никогда так меня не называл… Черт бы все побрал, у него не было никого в знакомом мне окружении, кто мог бы носить это прозвище!       

Кровь застучала в висках отчаянным пульсом, а в глазах потемнело. Я поняла, что не могу дышать, потому что уже прочла все сообщение, речь в котором шла в том числе и обо мне.    

«Маленькая моя глупышка… Ты же знаешь, мы с ней даже не спим».     

- Мил… Мила… Может, воды? А? Ты бледная, как смерть! - воскликнула Аля, вскакивая с места и нависая надо мной.   

Я перевела на нее ничего не видящий взгляд. Перед ним так и стояли эти несколько слов, которые только что прочла. И имя той, кому он это адресовал - Лемешева. Видимо, именно так она была записана у него в контактах, чтобы в случае звонка от Анны, мне и в голову не пришло начать расспрашивать, для чего он мог ей понадобиться.      

- Я… я не знаю, что сказать, - выдохнула в ответ.   

Так ужасно не чувствовала себя ни разу в жизни. Мое состояние было похоже на преддверие смерти. Возможно, именно так ощущают себя те, кто понимает - скоро они просто перестанут существовать. И лишь только мысли о Вадиме помогали мне держаться на плаву.     

- Можно посмотреть? - спросила Аля, усаживаясь обратно. - Если скажешь «нет», я пойму.      

Я закусила нижнюю губу. Мне хотелось плакать, кричать, реветь от того ужаса, который испытывала в данный момент.      

- Да, - хрипло отозвалась я. - Раз уж ты и так в этом всем по самую макушку…      

Альбина взяла распечатку и принялась наскоро ее пролистывать. Я жадно смотрела на подругу. Молилась про себя, чтобы она просто сказала, будто все это мне привиделось. Не было никакой «маленькой моей глупышки». Я просто прочла что-то не так…      

Сделав глубокий вдох, Аля задержалась на каком-то сообщении. Крепче сжала лист бумаги. Бросила на меня быстрый взгляд, в котором мелькнуло сожаление (совсем не хотелось видеть в нем жалость), снова взялась за чтение.      

- Милан… я тоже не знаю, что тебе сказать, - сдавленным шепотом проговорила Альбина, откладывая распечатку в сторону.      

- Он мне изменяет?      

Как будто я не знала этого и так!     

- Да… мне очень жаль, Милаш. Прости, что я…     

- Нет! - буквально выкрикнула я, хватая и пряча в сумку листы бумаги, на которых был начертан мой «приговор». - Если хочешь извиниться за то, что ты стала инициатором всего этого - не стоит.      

Мой голос дрожал, я все еще чувствовала ту нехватку воздуха, от которой кружилась голова. Руки тряслись, когда я схватила телефон и собралась звонить мужу.    

- Подожди, - остановила меня Аля, обхватив запястье ледяными пальцами. - Тебе сейчас нужно очень грамотно себя повести.      

Я взглянула на Альбину с ужасом. Да я, черт бы все подрал, думать ни о чем не могу! Только желаю выплеснуть все то, что творилось внутри, на единственного человека, который этого заслуживал - Антона.    

- О чем ты говоришь? - процедила я. - О каком грамотном поведении? Единственное, что мне нужно сделать - выставить Семиверстова куда подальше!     

- И? - пожала плечами Аля. - Ты устроишь ему скандал, он обзовет тебя истеричкой. Скажет, что его подставили и прочее. Тебе нужно поймать его с поличным. Стрясти как можно больше алиментов. К тому же Вадик… Что он будет чувствовать, если мама без особой причины - а для него причины и нет - выгонит отца из дому?      

В словах Альбины была своя истина, но я не могла представить, как буду вести себя с Антоном. Он же сегодня придет домой, ляжет со мной в одну постель… А если захочет исполнения супружеских обязательств?    

Хотя, нет. Он же со мной даже не спит.      

- Я знаю, Милаш… это очень трудно. Но прошу… просто меня послушай. Выстраивай все так, чтобы минимально в этом всем пострадать.      

Я невесело усмехнулась. Отерла жгучие слезы, набежавшие на глаза. Легко сказать…    

- Я и так выпотрошена донельзя. Уже пострадала по максимуму, - призналась Але.      

- Понимаю. И буду рядом, если это нужно.      

Кивнув, я вновь открыла сумку и, порывшись в ней, вынула визитку Лемешева. Одно дело, когда он явился ко мне, словно черт из табакерки, как человек, пришедший разрушить мою жизнь и, вероятно, оболгать Антона. Совсем другое, когда у меня на руках были доказательства правдивости его слов.     

- Будешь звонить? - уточнила Аля, указав на прямоугольник в моих пальцах.   

Я немного подумала, после чего ответила:    

- Именно. Пусть встретится со мной и расскажет все подробности. Я имею полное право знать их. И рассказать все мне может только он.      

7

- Милана? Скажу сразу, я весьма удивлен, - произнес Роман Юрьевич, встречая меня в ресторане, где и назначил встречу.    

Я не раздумывала ни секунды, соглашаясь на его условия. Тем более, босс Антона заверил - это в любом случае будет беседа тет-а-тет.      

- Тем, что я сама вам позвонила? - уточнила, присаживаясь за стол, когда официант отодвинул для меня стул. - Я и сама весьма удивлена.    

Это не являлось неправдой. Но чем больше я размышляла о той Милане, которой была несколько дней назад, и той, которая сейчас сидела напротив Лемешева, тем больше приходила к выводу: я взаправду удивлена тем, кем стала за считанные сутки.     

- Что ты будешь? - спросил Роман, просматривая меню и делая вид, что у нас с ним едва ли не свидание.    

Ну, или просто обыденная встреча приятелей за бокалом чая.     

- Я не голодна, - обозначила сразу тот факт, что прибыла сюда вовсе не для того, чтобы отведать морепродуктов. - И думаю, мы оба понимаем, за чем здесь собрались.      

Лемешев отложил меню. Коротким, но властным жестом дал понять официанту, что спешить к нам не нужно. Чуть подался ко мне, упираясь локтями в столешницу и сказал:     

- Думаю, понимаем. Но предпочту все же знать, что тебя побудило позвонить мне и приехать на эту встречу.    

Я скопировала его жест, тоже подаваясь навстречу Роману Юрьевичу. Окунулась в ледяной серо-голубой взгляд, после чего проговорила:      

- Хочу знать все. Всю историю жизни моего мужа с вашей дочерью.      

Болезненная вспышка, родившаяся внутри, принесла новую боль. Говорить о том человеке, которого еще вчера встречала с работы, кто был центром всего, кому готова была отдать собственную жизнь, если бы этого потребовали обстоятельства, было слишком убийственно. Потому что я в данный момент сама желала вызнать все, априори понимая, что это меня если не убьет, то сделает эмоциональной калекой как минимум.    

- Скажу сразу, что эта тема станет острой не только для тебя, - мягко проговорил Роман Юрьевич. - И знай - я понимаю, что для тебя все это очень… больно.      

Посмотрев на Лемешева так пристально, что у меня на глазах появились слезы, я, кривовато усмехнувшись, задала риторический вопрос:      

- А разве это что-то для кого-то меняет?      

Всем было на меня плевать. Я закрывалась, как могла, от этого знания, но оно так или иначе возникало в мыслях. Нет, я вовсе не имела ввиду Алю или Вадима. Как раз в них была уверена на все сто. Но сейчас, сидя напротив мужчины, который наверняка знал обо всем с самого начала, я осознавала - мне пришлось лицом к лицу оказаться против мужского мира. И один из представителей этого прекрасного сильного пола - мой муж.       

- Я хочу знать все, - повторила то, что уже сказала ранее.    

И надеялась в этот момент лишь на откровенность Лемешева.   

- Аня родилась, когда мне было девятнадцать, - начал он и тут же вскинул руку, потому что я инстинктивно собралась запротестовать.       

Совсем не историй о рождении любовницы моего мужа желала. Совсем не к ним была готова, ну, или делала вид, что готова.       

- Послушай, пожалуйста, что расскажу… прошу…     

Он сделал паузу, ожидая моего ответа. Давал мне выбор, и я в итоге кивнула. Раз уж действительно хотела разобраться во всем, правильным будет выслушать то, что мне готов был рассказать Лемешев.       

- Мы с ее матерью познакомились, когда мне было восемнадцать, а ей - почти столько же. Знаю, что у вас с Антоном такая же история.     

Я болезненно дернулась, и Роман Юрьевич тут же сменил расслабленно-улыбчивую гримасу на лице на настороженную.      

- Мама Ани умерла при родах. Я безумно любил ее. Я до сих пор не смирился с потерей. И не смирюсь никогда. В том, какой Аня выросла - есть моя вина. В большей степени. Она избалована… она получает все, чего желает. Ради нее я и создал свою бизнес-империю.      

Он говорил это, а я сидела и думала… Если все это правда - Антон ведь тоже стал неким трофеем Анны Лемешевой. По всему выходило, что это действительно так. Вот только я так и оставалась наедине с одной-единственной проблемой: Антон заверял меня в обратном. А я ведь изначально ему верила, но только сейчас начала собирать некую базу, доказывающую, что последние несколько лет рядом со мной жил совершенно незнакомый мне человек.       

- Зачем вы мне все это говорите? Хотите сказать, что раз вы готовы целовать в заднюю часть свою доченьку до конца ее дней, то все случилось совершенно правильно? В соответствии с вашими желаниями? Что вы пытаетесь мне донести? Я не могу понять!       

Пришлось повысить голос, но иначе было никак. У меня внутри все кипело. Мужчина, который пришел разрушить мой мир (пусть он и действовал на весьма понятных основаниях) сейчас хотел дать понять, что у этого всего есть какое-то разумное объяснение?      

- Моя дочь и твой муж - любовники. Уже давно. Аня родила ему дочь. У Ани на днях снова был приступ. Я понял в этот момент - нам нужно что-то решать. Антона все устраивает. Ему эта жизнь нравится, можешь мне поверить. Но при этом страдают все. Ты сама это сейчас должна понимать и осознавать.       

Я сидела, слушала его и открывала рот, как выброшенная на берег рыба. Приступы… Антона все устраивает… страдают все…      

Господи… как же вышло, что я была слепой последние пять лет минимум? Как получилось, что я, готовая ради самых близких людей на все, сейчас сидела и чувствовала себя раздавленной… униженной. Сломленной?        

- Почему у них это началось? - едва слышно прошептала я.       

- Потому что моя дочь захотела быть с твоим мужем.     

- Вы считаете это… нормальным? - выдавила в ответ из себя.     

- Нет. Но он ведь мог ответить отказом.      

- И потерял бы работу?    

- Скорее всего, да.     

Нет, я вовсе не искала оправданий Антону. Я пыталась понять, что им двигало в тот момент. Мы молчали. У меня было лишь одно желание - встать и уйти. Но что было бы дальше? Я устроила бы истерику Антону, мы бы с ним развелись… И на этом все. Он платил бы алименты Вадику, но черт бы все побрал - сыну были нужны вовсе не деньги! В первую очередь он нуждался в отце.       

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А может, это все взаправду было сфабриковано? У меня в голове зашумело. Имея на руках столько доказательств, я все равно с упорством страуса, прячущего голову в песок, пыталась ухватиться за какие-то иллюзорные варианты. Но знала одно - я бы никому не пожелала быть на моем месте в этот момент.      

- Если ты согласишься - стань моей гостьей на Дне рождения Ани. Я организую его через два дня в нашем загородном особняке. Твой муж тоже будет. Там ты лично убедишься в том, что я не лгу, - сказал Лемешев.     

До этой секунды я считала, что мое сердце и без того бьется с такой силой, что вот-вот проломит грудную клетку. Но я ошибалась. Оно стучало часто-часто, и каждое произнесенное Лемешевым слово, вызывало адский сонм эмоций.      

- Да… - сказала я, поднимаясь из-за стола.     

Одеревеневшие руки оперлись о его поверхность и я встала.     

- Я буду там… я хочу все увидеть своими глазами, - сказала Роману Юрьевичу, после чего неверной походкой направилась в сторону выхода из ресторана.   

8

От всего, что узнала за последнее время, разрывалась голова. И не только голова - меня всю буквально разрывало изнутри. Я чувствовала себя так, будто внутри меня заминировали бомбу, готовую взорваться в любой момент.  Я была подобна слепому, который заблудился в вечной темноте безо всяких ориентиров и не знает, как теперь выбраться на верный путь. 

Я никогда не думала о том, как буду жить без мужа. Не была к этому готова - ни психологически, ни, тем более, практически. Что я буду делать в случае развода? Куда пойду работать, чтобы содержать, как минимум, себя саму? 

Эти вопросы, возникающие в голове резко, неожиданно, заставляли меня нервно вздрагивать, как от внезапного укола иглы. И, спасаясь от них, я занимала руки самыми привычными и  обыденными делами - готовкой и уборкой. Тем немногим, что умела в жизни. 

Закусив губу, задрожавшую от ощущения собственной несостоятельности, я недоуменно вскинула голову, услышав вдруг звук поворачивающегося ключа. 

Мое удивление усилилось, когда я бросила взгляд на часы - всего лишь семь вечера. Сын уже давно был дома, Аля не стала бы пользоваться ключом, зная, что я на месте… Неужели Антон? Я и вспомнить не могла, когда за последние годы он возвращался домой так рано. 

За последние чертовы пять лет, если быть точной. 

Рефлекс, выработавшийся за долгое время - выйти ему навстречу - я снова задавила на корню. Это был мой маленький протест. Жалкий и никому не заметный, но необходимый мне самой. Я будто испытывала этим саму себя, репетировала момент, когда встречать с работы будет попросту… некого. 

- Привет, - улыбнулся муж, входя в кухню. 

Он сократил расстояние между нами, прижал меня к себе и поцеловал - сначала в щеку, потом сполз губами к шее. Не выдержав, я вздрогнула от накатившего омерзения, но Антон, к счастью, истолковал это, видимо, как признак удовольствия. 

- Ты рано, - проговорила как можно спокойнее, едва сдерживаясь, чтобы не отбросить от себя его руки. 

- Решил провести время с любимой женой… - промурлыкал он мне не ухо. 

Я едва не рассмеялась - горько и зло. Эти слова звучали сейчас, как самая настоящая издевка. 

- А еще… - продолжил муж. - Я хотел перед тобой извиниться. 

Он развернул меня к себе лицом и провел пальцем по щеке. Его взгляд, его прикосновения - все это было подобно пытке, которую я едва выдерживала. Он смотрел на меня так ласково, как давно не бывало, а я могла думать только о том, что этими же руками он касался другой женщины. Ложился с ней в постель… зачал ребенка. И, вероятно, смотрел на нее точно также, как на меня сейчас. 

Это было больно настолько, что я отвела взгляд. Попыталась отвернуться, чтобы снова схватиться за нож, которым крошила лук, в спасительно-привычном движении, но Антон перехватил мою руку и прижал к своим губам, продолжая смотреть прямо в глаза. Прямо в душу, в которой все переворачивалось от этого взгляда. 

- Милаш… я очень перед тобой виноват… 

Я замерла. Неужели он сейчас во всем признается?.. 

- …мы с тобой ведь так и не отпраздновали нашу годовщину. Не хочу, чтобы ты думала, что она для меня ничего не значит. Мы с тобой почти полжизни вместе. Ты и Вадик - и есть вся моя жизнь. 

Я стояла перед ним и чувствовала, что меня начинает трясти. Поняла, что по лицу катятся слезы, только когда соленая влага коснулась губ. Как можно было так искренне врать? Или все же… врал кто-то другой? 

- Солнышко, ну ты чего?.. - улыбнулся Антон, смахивая слезы с моих щек. - Я это все вообще к тому, что хочу пригласить тебя на свидание. Специально сбежал с работы пораньше, чтобы сводить тебя в ресторан. Только ты и я, что скажешь? 

А что я могла сказать? Что водят собачку на поводке, а я не животное, я - личность? Да кому я лгала, от моей личности ничего не осталось еще в тот день, когда я бросила учебу ради семьи. 

- Я… - голос не слушался, но я упрямо выталкивала слова наружу. - Я не в обиде, Антош… Это все вовсе необязательно. 

- Обязательно! - решительно отрезал муж. - Так что иди собирайся. 

Если бы я только знала, в какое место меня приведет Антон - предпочла бы просто умереть. Потому что среди помпезной обстановки и высокомерной публики я, даже облаченная в одно из лучших своих платьев - то самое, что выбрал для меня сын - выглядела абсолютно нелепо. 

- Ты не говорил, что мы пойдем в такое… место, - прошептала с ужасом, крепче вцепившись в руку мужа, будто он мог спасти меня от насмешливых и презрительных взглядов. 

- Моя жена достойна только самого лучшего, - улыбнулся он в ответ, проводя меня к столику в углу, у окна. 

Антон пододвинул мне стул и я села, пытаясь побороть смущение. Но оно накатило с новой силой, когда подошедший официант сервировал стол кучей незнакомых мне столовых приборов. 

- Если ты не против, я закажу за нас обоих, - произнес муж и я быстро кивнула. 

А затем, замерев, слушала, как он говорит: 

- Тако с ребрышками по-корейски, ризотто с планктоном, качо-э-пепе… 

За последнее блюдо и уцепился мой слух. Кажется, я слышала о нем в одной из кулинарных передач, которые часто смотрела во время приготовления ужина. Это было одно из самых дорогих блюд мира. 

«Зачем, Антон?..» - хотелось мне буквально закричать. Зачем это все?.. Не проживи я с этим человеком столько лет - подумала бы, что этим походом в ресторан он хочет меня унизить. Показать контраст между мной и… той, другой, недоступной мне жизнью. К которой он сам, похоже, был давно привычен. 

- Ты прекрасно знаком с их меню, - заметила я, когда официант от нас отошел. - Видимо, часто здесь бываешь? 

Говоря все это, я улыбалась. Такой фальшивой улыбкой, от которой болели скулы. Но муж ничего не заметил. Он даже на меня не смотрел. 

- Рабочие встречи приходится проводить на самом высоком уровне и в самых дорогих ресторанах, - спокойно пояснил он. 

- А меня-то ты сюда зачем привел? - не выдержала я неожиданно даже для себя самой. 

Наконец он обратил на меня свой взор. Удивленно приподнял брови: 

- Я же сказал - моя жена достойна самого лучшего. 

- Ты же знаешь, я предпочитаю более… простые и уютные места. 

Антон мрачно поджал губы: 

- Ты недовольна? 

Я тут же спохватилась. Нельзя, чтобы Антон понял, что у меня на уме. Нельзя, чтобы узнал раньше срока о моих сомнениях, почти переросших в уверенность. 

- Довольна, конечно, - снова натянула я лживую улыбку. - Здорово побывать в таком месте. 

Этот ответ его удовлетворил. Остаток ужина мне удалось как-то поддерживать беседу, словно ничего между нами и не случилось. Словно не стояло безмолвного призрака Анны Лемешевой, разделившего мою жизнь на две половины. 

Но я с огромным облегчением выдохнула, когда мы наконец оказались дома. Собиралась было направиться в спальню и практически без сил упасть на кровать, но тут случилось неожиданное. 

- Иди ко мне, - прошептал муж, хватая меня в объятия прямо в прихожей. - Я едва дотерпел до дома… 

Его руки быстро шарили по моему телу, задирали юбку, пробираясь к белью. 

- Но там Вадим спит… и Аля… - пробормотала я. 

- Плевать! - жарко выдохнул Антон мне на ухо. - Давай прямо здесь… 

Он прижал меня к стене, впился губами в шею и успел спустить бретельку платья, когда я поняла, что просто этого не вынесу. 

Я уперлась руками в его плечи и жалобно пробормотала: 

- Антош, я просто с ног валюсь. Прости… Давай в другой раз?.. 

Он замер напротив меня. В стоявшей между нами темноте я не видела его лица, но чувствовала - он ошарашен этим отказом. 

И от осознания этого я испытала мелочное чувство довольства. 

- Кхм… - откашлялся он. - Ладно… Я просто хотел устроить незабываемый вечер… 

- И у тебя получилось, - уверила я его. - Спокойной ночи, родной. 

И с этими словами я скрылась в спальне. 

- И в чем ты намерена пойти? - поинтересовалась у меня Альбина несколько дней спустя. 

Этим вечером должна была решиться судьба моего брака. Сегодня я своими глазами увижу все. 

- Я не собираюсь выряжаться ради дня рождения любовницы моего мужа, - сухо ответила я. 

- А это не ради нее, а ради тебя самой! - горячо возразила подруга. - Мила, ты молодая и красивая женщина и ты должна войти туда, как царица! Пусть эта краля увидит, с кем она вздумала соперничать! 

- Аля, если все это - правда, то мой бой уже проигран, - криво улыбнулась я. - Такое не прощают. 

И все же подруга была права. Нужно выглядеть достойно во всей этой жуткой ситуации. Не хватало только чувствовать себя, как в том треклятом ресторане. Уверенность хотя бы в собственной внешности мне не повредит. 

- Ну и что ты предлагаешь? - устало поинтересовалась я. - У меня нет платьев от-кутюр… 

- У меня есть, - отмахнулась подруга. - Взяла недавно на распродаже. У нас примерно одинаковый размер, так что, думаю, тебе подойдет. Так что… одеваемся и едем в салон! 

- В салон? 

- Ну естественно! Нам нужна модная укладка и бомбезный вечерний макияж! 

Макияж действительно вышел бомбезным. Я смотрела на женщину, отражавшуюся в зеркале, и не могла найти в ней себя. И когда только я успела забыть, какой красивой и привлекательной могу быть?.. 

Когда в дверь раздался звонок, я нервным движением прихватила с полки клатч и, кинув отчаянный взгляд на Алю, которая осталась с Вадиком, шагнула за порог. 

- Держись там… - это было последнее, что я услышала, уходя из дома в неизвестность. 

Лемешев был столь любезен, что прислал за мной машину. И он же собственной персоной встретил меня у вычурного особняка, рядом с которым припарковался водитель. 

- Добро пожаловать в мой дом, - проговорил Роман Юрьевич с учтивой улыбкой, протягивая мне руку. 

Меня передернуло от отвращения ко всему происходящему, к людям, игравшим чужими судьбами и считавшими, что все и всех можно купить за деньги. 

Всех, кто готов продаться, - поправил меня противный внутренний голос. 

Преодолев чувство омерзения, тошнотой вставшее в горле - меньшее из бед, что мне сегодня предстояли - я все же вложила свои пальцы в теплую ладонь Романа Юрьевича. 

Он уверенно повел меня по ступенькам к дверям и я, не сдержавшись, спросила: 

- Вы что, живете тут все вместе? Вы, ваша дочь и мой… муж? 

Он рассмеялся, будто я спросила какую-то невероятную глупость. 

- Нет, конечно. У Ани своя квартира в центре. Просто она захотела праздновать здесь. 

Я кивнула, молча принимая этот ответ. 

Когда мы подошли ко входу, я остановилась. Нужно было набраться сил, чтобы нырнуть в этот океан лжи и предательства и суметь после оттуда выбраться. Хотя я уже понимала - к этому просто невозможно быть готовой. 

- Крепитесь, - произнес Лемешев, ободряюще сжав мою руку. 

Двери распахнулись и я высоко вскинула голову, словно бросала этим жестом вызов всем собравшимся. 

- Дорогие друзья! - раздался, как раскат грома в возникшей вдруг тишине голос Лемешева. - Прошу любить и жаловать - Милана. Сегодня она моя гостья. 

9

Снова возникло ощущение погружения в вакуум. Дыхание прервалось, голова закружилась, и мне пришлось инстинктивно взять Романа под руку, иначе я бы могла попросту упасть.     

Сначала я чувствовала лишь взгляды - в каких-то был ленивый интерес, в каких-то - непонимание. Видимо, собравшиеся не привыкли к вот таким «особым гостьям» Лемешева.     

Я смотрела прямо перед собой, и мне казалось, что в меня буквально впились две пары глаз. Ани и Антона. Но стоило мне только сделать над собой усилие и прошагать под руку с Лемешевым в центр богато обставленной гостиной, как я поняла - никто, по крайней мере, пока, не станет устраивать сцен. Это было весьма логично, ведь мой муж наверняка не хотел терять такую должность. А значит, требовать от Романа Юрьевича ответа, какого черта тот за спиной пригласил меня на этот праздник, он не стал бы.   

Что же касалось Анны, я не знала, чего именно ожидать. Как поведет себя эта женщина, о которой я толком не имела представления? Для меня пока это было загадкой.    

- Шампанского? - уточнил Лемешев, взяв два бокала с подноса проходящего мимо официанта.    

Я не сразу поняла, о чем именно он меня спрашивает. Найдя в себе силы, осмотрелась. Страх и волнение начали отступать, особенно когда я раз за разом повторяла себе, что сама пожелала здесь быть.    

- Да, спасибо, - откликнулась тихо.      

Мы стояли в центре гостиной, в которой был организован прием. Ему бы позавидовали и монаршьи особы. Черт побери, здесь даже прислуга была разряжена не хуже, чем гости. На белоснежных кителях (подумать только!) - красовалась золоченая вышивка. Черные брюки тоже щеголяли того же цвета лампасами. Кипенного цвета перчатки дополняли образы, хотя, казалось бы, такого рода персонал должен был быть как можно более неприметным. Но видимо, не на дне рождения Анны Лемешевой. Здесь царствовали пафос, вычурность и надменная роскошь.    

Отпив глоток шампанского, я вновь огляделась. Ни Антона, ни дочери Романа Юрьевича поблизости не наблюдалось. Это породило во мне странное чувство… досады. Разочарование, появившееся внутри, подкреплялось сомнениями. Может, я попала вовсе не туда, куда рассчитывала? Есть ли вероятность, что Лемешев играл в какие-то свои игры, понятные лишь ему?     

И тут же дал о себе знать росток надежды. Возможно, Антон говорил мне правду… Хотя, как она сочеталась с теми треклятыми смс, я себе объяснить не могла.      

- Я правильно расслышала? Вы Милана? Особая гостья Ромы? - раздался рядом женский голос, когда Лемешев коротко извинился и отошел, сославшись на то, что ему нужно отдать распоряжения по поводу ужина.       

- Именно так, - кивнула я с натянутой полуулыбкой, поворачиваясь к незнакомке и отставляя бокал.     

Впрочем, выражение моего лица тут же превратилось в настороженное, потому что женщина, стоящая в метре от меня, взирала на мое платье с таким видом, будто я пришла устраиваться к ней на работу поломойкой.       

- Кем вы ему приходитесь?     

Тон, которым были произнесены эти слова, мне не понравился. Возникло желание просто отойти, но его тут же сменила невесть откуда взявшаяся в моей голове мысль.    

- Я жена Антона Семиверстова, - не без вызова в голосе ответила ей.     

Мне хотелось увидеть, будет ли реакция на мои слова. И я ее получила. Дамочка невольно округлила глаза, после чего прикрыла рот узкой ухоженной ладонью и хохотнула.     

Она смотрела на меня, словно на диковинного зверька, выставленного в клетке в зоопарке. Ну, или мне так казалось… В любом случае, чувствовала я себя в этот момент не в своей тарелке.     

- Вы серьезно? - снова хихикнула она. - Обалдеть! Оказывается, здесь будет не так уж и скучно.     

Почему она усмотрела во всем этом шанс на веселье, и кто именно должен был его обеспечить, спросить я не успела. Роман Юрьевич, вернувшийся в гостиную, подошел к нам и, кивнув так и не представившейся мне женщине, повел меня за собой.     

- Антон, Аня и Белла в зимнем саду, - сказал он мне заговорщическим тоном. - Идем, ты сама все увидишь.     

Я запнулась и остановилась. Роман Юрьевич обернулся ко мне и нахмурил брови.     

- Если ты не хочешь, то… - начал он, но я вскинула руку и прикрыла глаза.    

- Хочу. Только дайте мне минуту.     

Выдохнуть это удалось через силу. Мне хотелось втянуть в легкие хоть глоток кислорода, но сделать это никак не удавалось. Возникшее трусливое желание сбежать я отогнала от себя, решив, что здесь и сейчас все точки над «i» будут расставлены.      

- Пойдемте, - кивнула Лемешеву, а через несколько мгновений уже входила в обширное помещение, сплошь заставленное растениями в кадках.      

Цветы и зелень были всюду. Увивали собой стены, переплетались стеблями… в воздухе стоял приторный аромат, в котором сейчас мне почудились нотки запаха разложения.      

- Там, - тихо проговорил Роман Юрьевич и я, словно завороженная, направилась чуть влево. К огромному окну, почти что скрытому от меня все теми же пальмами и вьюнами.      

- …глупышка, ну… посмотри. Кажется, ты хотела именно их, м? - увещевательно говорил Антон той, кого я пока не могла разглядеть.     

- Мама просила не называть ее так! - раздался требовательный детский голосок.   

Белла. Лемешев сказал так. Дочь Ани и… моего мужа?    

- Тони, ты же знаешь, эти безделушки меня не волнуют. Я хочу, чтобы ты ушел от своей клуши! А ты делаешь прямо противоположное! Уходишь домой раньше, как вчера. Хотя, нет, не домой, я не так выразилась. Уходишь к этой своей… так называемой жене!      

Анна Лемешева произносила фразы таким странным тоном, что у меня волосы на голове зашевелились. Она то говорила низко, с хрипотцой, то вдруг переходила едва ли не на ультразвук.     

Я чуть сдвинулась влево и мне стало видно все, что происходило возле окна. Лемешева стояла ко мне спиной, опираясь руками на подоконник. На ней было надето черное обтягивающее платье длиной до середины полных, даже слишком, икр. На ногах - простые черные туфли на шпильке. И на этом все. Единственным ярким пятном ее наряда были ярко-алые подошвы Лабутенов.      

Она убрала прядь длинных иссиня-черных волос, заводя ее за ухо и повернулась к Антону. Мой муж небрежно прислонился бедром к подоконнику и смотрел на Анну со скучающим видом. Рядом с ним застыла, уперев руки в бока, девочка лет четырех, разряженная как маленькая куколка.      

Я вдруг почувствовала себя совершенно лишней. Как будто стояла и подглядывала за теми, кто не имел ко мне никакого отношения. Даже «Тони» вдруг показался чужаком. Незнакомцем, который занимался совершенно обыденным для себя делом - пытался ублажить ту, которая требовала этого из года в год. Изо дня в день.       

- Анютик, девочка моя, - он небрежно отодвинул свой подарок - коробку с украшениями, лежащую возле него. Чуть подался к Лемешевой и меня затошнило. Казалось, сейчас они начнут целоваться или займутся чем похуже, несмотря на наличие рядом малышки. - Я люблю только тебя, ты же знаешь.     

- А меня, папочка? - так же сердито-раздраженно уточнила Белла, и я не выдержала.     

Шагнула вперед, приблизилась ко всей этой троице. Мое появление стало громом среди ясного неба. Антон округлил глаза, его лицо приобрело пепельный оттенок. Он отшатнулся от Ани, как будто она могла вот-вот броситься на него разъяренной коброй.      

- Папочка несомненно тебя любит, - выдавила я из себя не своим голосом. Казалось, он звучит, срываясь с чьих-то чужих уст. - И твою маму тоже.      

Лемешева обернулась ко мне. Копна волос взметнулась за ней, а ярко-подведенные глаза уставились на меня сначала с удивлением, а затем - с яростью. В этот момент я поняла - она меня узнала.      

- С днем рождения, Анна, - проговорила я как можно спокойнее, хотя, одному богу было известно, чего мне стоило удержаться на трясущихся ногах. - Извините, я без подарка. Хотя… как посмотреть, - горько усмехнулась я, бросив мимолетный взгляд на Антона.       

Я совсем не ожидала того, что случится дальше. Была готова к чему угодно: что Лемешева надо мной посмеется, что предложит все обсудить, раз уж все мы здесь сегодня собрались. Но не того, что произошло следом.       

- Аааа! - завопила она таким голосом, от которого, казалось, задребезжали окна во всем особняке. - Уберите ее отсюдаааа! Ааааа!     

С недюжинной силой, весьма контрастирующей с образом стройной женщины, она дернула на себя кадку с двухметровой пальмой. Та свалилась, рассыпая кругом черные комья земли. Такая же участь постигла несколько лиан, которые Лемешева буквально выдрала с корнями.   

- Уберите эту тварь проооочь!     

Я развернулась и зашагала к выходу из сада. Старалась не бежать, потому что унижений на меня сегодня и так было достаточно. Возле Анны уже засуетился «Тони». Лемешев пытался меня окликнуть, но я не слушала, да и не хотела никаких слов. Все было предельно ясно в своей ужасающей простоте.       

Пересекая гостиную, я смотрела прямо перед собой. Несмотря на предательские обжигающие глаза слезы и подрагивающий подбородок, прикладывала все усилия, чтобы не выглядеть жалкой.  

Антон за мной не побежал, да мне это было и не нужно. Он остался там, где и было его настоящее место. Там, где он хотел быть.    

Только оказавшись на улице, я смогла вдохнуть немного кислорода. Он опалил легкие, но сейчас, пожалуй, эта боль была даже приятной. Она давала мне понять, что вопреки всему случившемуся, я все еще жива.   

10

Я поняла, что плачу, только когда слезы до такой степени застлали глаза, что я перестала видеть, куда иду. Покачнувшись, нащупала поблизости что-то шершавое и отчаянно вцепилась в него, как в последнюю опору. Сделала судорожный глубокий вдох. Все силы, которые задействовала, чтобы выдержать этот вечер, теперь стремительно покинули тело, оставляя после себя лишь жалкую оболочку. 

Нужно было ехать домой, к сыну. Но как я вернусь туда в таком состоянии? Как объясню ему, что его отец больше не будет с нами жить? Что мне вообще теперь делать?! 

От лихорадочно мечущихся мыслей кружилась голова. Я попыталась снова набрать в легкие воздуха - казалось, что самое главное сейчас - это просто суметь дышать. Суметь выжить. 

- Вы в порядке? - раздался рядом незнакомый голос. 

Я нервно дернулась и оглянулась. Сбоку от меня стоял молодой парень и смотрел, казалось, с искренней озабоченностью. 

- Я… в порядке, - выдавила из себя и, истеричным движением распахнув клатч, достала оттуда телефон. 

Нужно было вызвать такси и ехать к сыну. Среди этого разрушенного мира он оставался моим единственным ориентиром. 

К тому же, мне совсем не хотелось, чтобы незнакомый человек стал свидетелем моего краха. Чтобы смотрел на меня… такую несчастную. Разрушенную до основания. 

А он продолжал наблюдать. И от этого взгляда я начала нервничать еще сильнее. Так, что телефон выпал из трясущихся рук и упал на мягкий, к счастью, газон. 

Раньше, чем я успела сделать хоть одно движение, парень уже наклонился, чтобы подобрать мой несчастный смартфон. Я как-то тупо и отстраненно смотрела, как при наклоне под его футболкой перекатываются мышцы спины. Наконец он выпрямился и протянул мне телефон. 

- Может, вас отвезти куда-то? - спросил учтиво, но я яростно помотала головой. 

- Нет! Ничего не надо! 

И, снова вцепившись отчаянно пальцами в телефон, попыталась его разблокировать, но никак не могла попасть по клавишам. Перед глазами все плыло, руки дрожали, как в припадке. 

- Все понятно, - протянул парень и, аккуратно, но твердо взяв меня за запястье, куда-то потянул. - Идем. 

У меня вдруг кончились остатки сил, чтобы сопротивляться и сохранять лицо. Рука незнакомца была уверенной и твердой, и в этот момент ей хотелось довериться. Потому что самой себе я совершенно не доверяла. 

Он подвел меня к машине и распахнул дверцу: 

- Садись, довезу лучше, чем такси. 

И тут я словно проснулась. Садиться в машину к незнакомому человеку вряд ли было хорошей идеей. Мой взгляд панически пробежался по авто - марка незнакомая, но явно дорогая. Сам парень при этом одет достаточно просто, но аккуратно. Я впилась пальцами в дверцу машины, не зная, на что решиться. 

- Садись, - повторил он. - Я не насилую девушек в беде, если тебя это беспокоит. 

Я неожиданно для себя всхлипнула вперемешку с нервным смешком. Наверняка выглядела сейчас так, что меня вряд ли захотел бы насиловать даже самый отчаявшийся маньяк. 

Эта мысль побудила все же сесть в машину. Внутри пахло смесью хвои, табака и дорогой кожи. Я потянулась, чтобы открыть зеркало и уставилась на свое лицо. Дорогая салонная косметика почти не подвела - под глазами были лишь легкие черноватые потеки. 

Это почему-то успокаивало. Я достала платок и быстро привела себя в порядок. Все же Вадиму, если он вдруг еще не спал, не стоило видеть маму такой разбитой и растрепанной. 

- Держи.  

В руку мне ткнулось что-то прохладное и я перевела непонимающий взгляд на металлическую флягу в мужских пальцах.  

- Бери, - поторопил меня парень. - Успокаивает - проверено.  

Я отвинтила крышку и принюхалась - запах походил на нечто весьма крепкое. Несомненно дорогое. Впрочем, как уже успела убедиться, несостоятельные люди в этот особняк были не вхожи. 

- Надеюсь, ты не успокаиваешься этим за рулем, - обронила сухо. 

- Не волнуйся, я не самоубийца, - хмыкнул он. - Так куда ехать? 

Я назвала ему адрес и приложила горлышко к губам. Жгучая жидкость прокатилась от горла до желудка, обожгла внутренности и сменилась разливающимся по телу теплом. С усталым вздохом я откинулась на спинку кресла и отложила флягу прочь. Хорошего понемножку. 

- Была на дне рождения Анечки? - поинтересовался, тем временем, незнакомец. 

- Была… - выдохнула в ответ и губы сами собой сложились в кривую невеселую улыбку. 

- Быстро ты оттуда сбежала, - заметил мой собеседник и добавил неожиданно: - Впрочем, не удивлен. Эту семейку мало кто долго выдерживает. 

Я кинула на него взгляд искоса. Похоже, он был неплохо знаком с Лемешевыми, но откуда - я знать не хотела. Я вообще больше ничего не хотела о них знать! 

Демонстративно отвернувшись к окну, я сосредоточилась на созерцании безрадостного пейзажа. До дома оставалось совсем немного. 

- Приехали, - сообщил мне незнакомец, мягко трогая за плечо. 

Я поняла, что на какое-то время задремала. Быстро оглядела машину и сидевшего рядом человека в призрачной надежде, что все, что было - мне только приснилось, но нет. Реальность оставалась безжалостной. 

- Спасибо. До свидания, - пробормотала я и быстро вышла из салона на свежий воздух. 

Он последовал за мной. 

- Еще увидимся? - донесся вопрос мне в спину. 

- Вот уж вряд ли, - ответила, не оборачиваясь. 

В ту ночь Антон, конечно, в моей квартире не появился. Он пришел лишь на следующий день. Привычно повернул в дверном замке ключ и я с силой закусила губу, поймав себя на мысли о том, что это - в последний раз. 

Раздались его шаги и я на удивление твердой рукой взялась за утюг. Распахнув дверь, почти бывший муж с недоумением смотрел на то, как я бережно глажу его рубашку. 

- Мила… - произнес он, и между нами повисла пауза. 

Я продолжала гладить, он - наблюдать за моими уверенными движениями. 

В конце концов Антон не выдержал первым: 

- Как я понимаю, ты решила быть мудрой женщиной. Я надеялся, что ты поймешь… 

- Пойму что? - спросила я, вскидывая голову и оставляя утюг на рубашке. - Пойму, что ты лгал мне пять лет и намерен был лгать и дальше? Да, это я прекрасно поняла. 

По кухне постепенно расползался запах гари. 

- Что ты делаешь?! - истерично возопил Антон. - Ты сожжешь мою дорогущую рубашку! 

Я опустила взгляд на утюг, помедлила несколько мгновений и отняла его от ткани. Там, где стоял утюг, теперь красовалась огромная выжженная дыра. 

- Это, - указала я на нее, - то, что ты сделал со мной и моей жизнью. Остальные свои вещи найдешь на свалке, где им, как и тебе, самое место. Если, конечно, их уже не разобрали бомжи. 

- Ты что, совсем дура?! - заорал Антон, бешено вращая глазами, а в следующее мгновение кинулся прочь из квартиры.  

И я окончательно поняла - даже чертовы тряпки значили для него куда больше, чем вся наша совместная жизнь. 

11

- Вот так вот просто взяла и выкинула? - притворно ужаснулась Альбина. - Ну ты, мать, даешь. Конечно, в хорошем смысле этого слова.     

Я фыркнула, скрывая за этим истинные чувства. Совсем непросто было сделать то, что сделала. Едва сын отправился в школу, как я собрала вещи мужа и просто вытащила их на помойку. В тот момент, когда возвращалась за баулами в третий раз, на губах, вместо победной, была горькая усмешка - оказывается, любовница оплатила моему мужу довольно внушительный гардероб.    

- Надо было собрать их и ждать Антона, чтобы он мог с комфортом покинуть нашу прошлую жизнь? - пожала я плечами.    

Конечно, это была не последняя наша встреча с мужем. В квартире оставались его документы, ну и прочее, по мелочи. Да и все же этот мужчина был еще и отцом Вадима. Но я очень надеялась, что следующих наших рандеву у нас будет по минимуму.     

- Ну как, с комфортом? Позвонила бы мне, припрятали бы самое ценное. А потом на барахолку сдали. Все копеечка лишняя.     

Альбина допила чай, деловито посмотрела на часы. Сын вскоре должен был вернуться из школы, и подруга вызвалась помочь - отвезти его на тренировку по хоккею.     

Мысли о том, как будет Вадим и дальше заниматься этим, весьма затратным видом спорта, атаковали меня с того момента, когда я поняла, что впереди нас с Антоном ждет развод. Что предпримет тот человек, которого, как выяснилось, я совершенно не знала? Не сделает ли все, чтобы выплачивать сыну копейки?     

От обиды за Вадика стало окончательно горько и больно. Нет, нельзя было делать преждевременных выводов. А вот найти тех, с кого начнется моя новая жизнь, стоило. Никогда не думала, что этими важными людьми окажутся слесарь и адвокат.  

- Нет, Аль, - покачала я головой на реплику подруги. - Я потом спать спокойно не смогу, когда буду вспоминать, насколько унизилась, продавая вещи мужа, купленные его любовницей.      

Подруга тяжело вздохнула.   

- Ну, Семиверстова, тут ты права. Это я не подумав брякнула. О, кстати, вот и Вадим, - объявила она, когда в замке повернулся ключ.    

Я же почувствовала, как в груди отчаянно заколотилось сердце. Только бы это был не Антон…  

- Мам, я дома! - крикнул из прихожей сын, и только тогда я выдохнула с облегчением.    

Пока быстро накрывала сыну на стол, чтобы он пообедал и отправлялся на тренировку, успела просмотреть пару контор, которые занимались сменой замков. Оказалось, что дело это весьма быстрое и можно было заняться им прямо сейчас.    

- Слушай, я, похоже, знаю одно адвокатское бюро, - вполголоса проговорила Аля, видимо, чтобы Вадим нас не услышал. - Расспрошу одну клиентку свою. Она не так давно со своим хреном разводилась. Была весьма довольна.      

Наверно, один господь ведал, чего мне стоило в этот момент сохранять спокойствие и кивать на слова подруги с таким видом, словно мы обсуждали что-то совершенно обыденное. Но боль, которую я так и продолжала чувствовать, испепеляла меня изнутри, превращая в один сплошной оголенный нерв.     

- Спасибо, - просто поблагодарила я Альбину, после чего разговор пришлось прервать.     

Вадим пришел на кухню обедать, но вместо того, чтобы устроиться за столом и приступить к супу, сказал:    

- Мам, мы можем с тобой поговорить? Это серьезно.      

Мы с Алей переглянулись. Я очень надеялась, что речь пойдет, например, о какой-нибудь девочке, которая ему нравится. Ну или о дорогостоящей покупке… Хотя, нутром чувствовала - нас ждет беседа о его отце. И я пока не представляла, что будет правильнее озвучить, а о чем - умолчать.      

- Я пойду, пультом пощелкаю, посмотрю, чего интересного показывают, - преувеличенно бодро сказала Альбина и, выйдя с кухни, закрыла за собой дверь.     

Мы с сыном устроились за столом. Некоторое время сидели молча, после чего Вадим спросил:     

- Вы с папой поругались?    

В этом вопросе, немного наивном и детском, было столько тревоги, что теперь к обиде за сына присовокупилась еще и злость.  

Неужели Антон, отправляясь к своей второй семье, не думал о том, что тем самым предает Вадима? Хотя, о чем это я… Похоже, он вообще ни о ком, кроме себя, не беспокоился.    

- Мы не ругались, милый, - просто ответила я. - Но вышло так, что… нам с твоим папой придется разойтись.     

Вадим побледнел. Отодвинул тарелку с супом, оперся локтями на стол и опустил голову. Я с огромным трудом удержалась от того, чтобы не протянуть руку и не убрать непослушный светлый вихор, упавший ему на лоб.     

- Почему так бывает? - чуть дрогнувшим голосом спросил Вадик и поднял на меня серые глаза, в которых плескалась боль.   

Да, он скрывал ее, я это видела. Но материнским сердцем чувствовала все.     

- Потому что это жизнь, - подернула я плечами, и мне самой этот жест показался рваным, как у сломанной куклы на шарнирах. - Но он все равно останется твоим папой, как бы то ни было.     

Наверно, это была дежурная фраза, которую женщины говорят детям, когда сталкиваются с такой же ситуацией, как и у меня. Но я попросту не понимала, что Вадиму сказать еще. Вывалить на сына всю неприглядную правду? Сейчас я не была к этому готова. Не готова была причинить Вадиму ту боль, которую ощущала я сама, но которую мы с ним оба не заслужили.   

- Понятно, - сказал сын.    

Поднявшись из-за стола, сначала некоторое время стоял, глядя на меня сверху-вниз, словно думал, говорить мне что-то еще или нет.      

- Спасибо, - добавил он. - Я не хочу есть, прости, мама. Поеду тренироваться, скоро соревнования.     

Останавливать его я не стала. До боли закусила губу, чтобы сосредоточиться на этих ощущениях и не расплакаться. Теперь это моя жизнь. В ней нет мужа, которого так любила и которому слепо доверяла. В нем больно моему самому родному человеку - сыну. И в нем я пока что буду не жить, а выживать.      

К тому времени, когда Альбина привезла Вадима домой и отбыла по своим делам, дверной замок был поменян. Сын с тренировки приехал уставший, но, кажется, немного повеселевший. Хорошо, что у него имелось место, где он мог отвлечься от того, что происходило дома. И мне в самом обозримом будущем тоже нужно будет подумать о том, куда стану отправляться, чтобы поменять «картинку», состоящую из родных и любимых, но все же тесных стен дома. А именно - на работу.       

Готовя ужин для нас с сыном, я прокручивала в голове воспоминания о том, как Антон каждый раз, когда я заговаривала о возможном трудоустройстве, буквально входил в ажитацию. Даже подработка или хобби, которое бы приносило небольшой доход, не рассматривались им, как занятие для меня.     

«Я много работаю и у меня получается зарабатывать все больше. Мне просто нужен крепкий тыл в виде жены», - говорил он мне.    

А я и верила в этот самый тыл. Доверяла ему и считала, что мы опора друг для друга. А выходит, я была ему лишь удобной домработницей, ко всему смотрящей в рот. Гадость.    

Мы с Вадимом успели поужинать, не проронив при этом ни слова, когда случилось то, чего я ну никак не ожидала в столь, весьма поздний, час. Сначала в замок на входной двери кто-то попытался вставить ключ (хотя, конечно же, было ясно, кто именно), но когда и третья попытка не увенчалась успехом, раздался такой барабанный бой, что мне показалось, будто дом вот-вот рухнет.    

- Милаааа! Открой! - кричал муж, колотя в дверь со всей силой.     

Я со страхом посмотрела на Вадима и увидела точно такой же, как и у меня, испуганный взгляд.    

- Милааа! Вадик! Немедленно откройте! Иначе я за себя не ручаюсь!      

Мы могли сделать вид, что нас нет дома, но черт бы все побрал! Почему я должна была в собственной квартире прятаться, словно преступница?     

Вскочив, я устремилась в прихожую, но меня опередил сын. Он оттеснил меня в сторону и, предварительно взглянув в глазок, все же открыл отцу дверь.     

Антон с сумкой в руках, видимо, совсем не ожидавший того, что откроет именно Вадим, замер на пороге. Сын - сделал то же самое. Он смотрел на отца и в его взгляде читалась такая растерянность, что мое сердце сжалось.       

- Вы совсем, что ли? - процедил Антон, входя в квартиру и отодвигая сына. - Какого хрена ты поменяла замки?!      

- Ты здесь больше не живешь! - отчеканила я, складывая дрожащие руки на груди.    

- Да ты что? Пока здесь есть мои вещи, я имею право приходить сюда, когда пожелаю!     

- Значит, забирай оставшееся барахло и проваливай.     

Взгляд Антона метнулся к Вадиму. Муж прищурился и, повернувшись ко мне, зло усмехнулся.    

- Понятно. Будешь науськивать сына против отца. Черта с два я тебе это позволю, - процедил он.      

Вихрем промчавшись в нашу с ним спальню, он начал бросать оставшиеся вещи в сумку, а я прислонилась к стене, потому что силы меня оставили.     

- Мам… ты можешь мне рассказать, что вообще происходит? - тихо выдавил из себя Вадим, и я вдруг увидела в нем не двенадцатилетнего подростка, а маленького мальчика, которым он все еще был.      

Столько отчаяния, ужаса и растерянности слышалось в его голосе, что из глаз моих брызнули слезы. Зажмурившись, я замотала головой. Звуки, доносящиеся из спальни, стали еще громче.     

Господи, хоть бы скорее муж собрал свои пожитки и ушел! Желательно навсегда.       

- С тобой мы позже поговорим, - раздался голос Антона, когда он вышел из спальни. Муж обращался к Вадиму. - И знай - далеко не все, что она говорит, правда.     

Местоимение «она» резануло слух. Антон говорил обо мне так, словно я была пустым местом. 

Я не выдержала - подлетела к мужу и принялась колотить его и выпихивать из квартиры.     

- Пошел к чертям! Пошел к своей Ане! - орала я, нимало не думая о том, что меня слышит как минимум сын, как максимум - несколько десятков соседей. - Иди к своей дряни!   

- Заткнись! Заткнись, слышишь?     

Антон схватил меня за плечи и с силой тряханул. Моя голова дернулась, и я вновь ощутила себя марионеткой. Всего на мгновение, когда наши взгляды встретились, мне почудилось, что я вижу в глазах мужа ту же боль, которую чувствую и я сама. Но очень быстро этот морок исчез.    

- Я еще вернусь, - процедил он с угрозой, а потом развернулся и вышел, наконец, прочь.   

12

На следующее утро сын вошел в кухню чернее тучи. Посмотрев на его осунувшееся лицо с тенями под глазами, я невольно вздрогнула. Сомнений не было - Вадик плакал. Но я прекрасно знала, что он никогда в этом не признается. Хотелось надеяться, что сын хотя бы спал этой ночью. Самое страшное - это если наши дрязги с Антоном будут отражаться на его успеваемости в школе и на занятиях хоккеем. 

- Что будешь? - спросила я Вадима, кивая на плиту. - Я кашу сварила. Еще есть омлет и сосиски… 

- Вот только не надо этого, ладно?! - неожиданно сорвался он. - Не надо меня закармливать! Это не изменит того, что вы с папой разводитесь! 

- Не изменит, - спокойно согласилась я, хотя от отчаянного крика сына по заиндевевшему за ночь нутру пошли болезненные трещины. - Так что ты хочешь? 

- Я хочу, чтобы у меня была нормальная семья! Как раньше! 

Вадим вскочил со стула, на который едва успел опуститься и, вероятно, намеревался выбежать из кухни. Вот только я не собиралась пускать это все на самотек. 

- Садись за стол, - сказала тоном, которым пользовалась очень редко. Тоном, который давал понять - перечить бесполезно. 

- Зачем? - тут же набычился Вадим. 

- Разговаривать будем. Ведь так поступают взрослые люди? А ты уже взрослый. 

Кинув на меня взгляд исподлобья, Вадим все же присел обратно. Опустился буквально на самый краешек стула, словно готовился сбежать в любой момент. 

- Как раньше уже не будет, - произнесла я, как могла, твердо. - Тебе придется с этим смириться. Также, как и мне. А капризы никому из нас не помогут. 

Вадим опустил глаза, словно почувствовав себя виноватым. После небольшой паузы спросил: 

- Вы теперь постоянно будете ссориться? Будете делить… имущество? 

Я едва не рассмеялась вслух - со всей горечью и болью, что разъедала, как кислота, изнутри, и вырывалась наружу пенящейся яростью. А было ли нам вообще что делить? Квартирой владела я. А чем владел Антон? Кроме своей Анечки, конечно. Я знала, что он ездил на хорошей машине, но мне говорил, что она - служебная. Было ли это правдой? И не станет ли почти бывший муж пытаться увильнуть от алиментов? Я с какой-то отрешенностью подумала - наверняка станет. Иначе на какие деньги он будет возить своих принцесс по дорогущим курортам? Или он настолько продался, что эти поездки оплачивал Лемешев? Этакие премиальные за хорошую работу жиголо в постели его дочери! 

Господи, и когда только я успела стать настолько циничной? 

- По закону твой папа должен помогать мне тебя содержать, - ответила я Вадиму, старательно подбирая слова. - Я должна быть уверена, что он не станет уклоняться от этой обязанности. 

- Папа не такой! - тут же отреагировал сын со странной горячностью. 

- Не такой? - переспросила я. 

Вместо ответа Вадим сорвался с места и убежал. С такой скоростью, что я с некоторой иронией подумала - если он также быстро будет передвигаться по льду, то его ждет большое будущее. 

Я уже собиралась было пойти за ним, решив, что у сына снова срыв, но тут Вадим вернулся в кухню сам. В руках он нес старую деревянную шкатулку, оставшуюся еще от бабушки. Я знала, что сын там хранит свои «сокровища» и потому никогда туда не заглядывала. 

- Вот! - с торжеством провозгласил он, открывая свою сокровищницу и вываливая на стол ее содержимое. 

Я растерянно смотрела, как на скатерть высыпаются банкноты - много банкнот - весьма крупного номинала. Я не была уверена, что когда-либо держала в руках столько денег сразу. 

- Откуда у тебя… это? - прохрипела потрясенно. 

А сын, очевидно довольный произведенным эффектом, ответил: 

- Мне папа давал. 

От увиденного закружилась голова. Как это было понимать? Муж что, за моей спиной заранее пытался купить любовь и доверие сына именно на такой случай? Стало быть, планировал развод сам? 

- Ясно, - выдохнула я с трудом. 

Видимо, по моему перекосившемуся лицу Вадим понял, что что-то не так. Озабоченно нахмурившись, он некоторое время переводил взгляд с меня на деньги и обратно. Потом придвинул ко мне эту бумажную горку и неожиданно выдал: 

- Мама, тебе нужны деньги? Возьми, сколько хочешь. 

От этого его жеста, такого зрелого и полного заботы, в моих глазах мгновенно вскипели слезы. Я нашла в себе силы улыбнуться: 

- Нет, мне ничего не нужно. Кроме одного - чтобы ты попытался меньше переживать из-за нас с папой. Все, что происходит - исключительно наши разногласия, которые никак не влияют на наше отношение к тебе. 

Вадим аккуратно сгреб деньги обратно в шкатулку, но, к моему удивлению, демонстративно водрузил ее на кухонную полку. Словно хотел этим сказать - если я вдруг передумаю насчет денег, то они здесь. 

- Папа сказал, что не все то правда, что ты говоришь, - произнес сын после недолгого молчания. - Что он имел в виду? 

- Думаю, он просто хотел уколоть меня, - пожала я плечами. 

- Зачем? 

Хотела бы я знать! Чем я так провинилась перед мужем, которому посвятила всю свою жизнь, что заслужила от него подобное отношение и обращение? 

- Так бывает, когда людям больно, - пояснила сыну. - Они хотят, чтобы другому человеку тоже было плохо. 

- Но если вам обоим плохо, то зачем разводиться?! - со всем отчаянием, что в нем, очевидно, скопилось, воскликнул сын. 

- Затем, что есть вещи, которые нельзя прощать, - ответила я. - У твоего папы есть другая семья, как ты уже, наверно, понял. И я видела это собственными глазами. 

Вадим немного помялся на месте, словно решал - верить мне или нет. После чего просто сказал: 

- Мне в школу пора. Отвезешь меня вечером на тренировку? 

- Конечно, милый, - откликнулась я, из последних сил выдавливая из себя улыбку. 

- Ну как ты тут? - поинтересовалась у меня Аля в конце того же дня. 

Мы сидели за бокалом белого, которое она прихватила с собой. Вадим в своей комнате делал уроки. 

- Ну как… - передернула я плечами. - Как вековое здание после взрыва - останки уже остыли, но все безнадежно разрушено и целым снова не станет. 

- Звучит оптимистично, - хмыкнула подруга. - Ну а адвоката-то ты уже нашла? Он тебе весьма пригодится в ближайшее время! 

Я тяжело вздохнула: 

- Искала весь день. Но… дело в том, что у меня нет денег. То есть, немного имеется, конечно, из того, что Антон давал последний раз, но ведь надо же еще на что-то жить. 

По счастью, у меня была привычка, над которой муж всегда смеялся - я часто закупала продукты впрок. Антон шутил, что в случае войны или конца света с моей запасливостью  мы не пропадем. 

Мы…  предстояло привыкнуть, что это короткое слово отныне распалось на две самостоятельные единицы. 

- Хороший адвокат стоит дорого, - подытожила я суть своих проблем, устало потерев глаза. 

Блуждающий взгляд зацепил стоявшую на полке шкатулку, но я тут же его отвела. 

- А плохой тебе не нужен! - горячо вмешалась Аля. - Иначе денег точно не будет. 

Она, конечно, была права. И это снова вернуло меня к еще одной проблеме - работе. У меня ведь не было абсолютного никакого опыта, не говоря уж об образовании. Я умела готовить - как утверждал Антон, весьма вкусно - но этого явно было мало, чтобы устроиться куда-то поваром или кем-то в этом роде. И что тогда? Уборщица? Продавец-кассир? Нет, я не чуралась никакой работы. Главное, чтобы этих денег хватало. Хотя бы на самые элементарные нужды. 

- Кстати, что думаешь делать с работой? - спросила подруга, словно мысли мои прочла. 

- Не знаю… - пробормотала я и тут же сама себя одернула: 

- Точнее, знаю, конечно. Искать. Но, сама понимаешь… 

- Ты видела, кстати, что салон, который у вас на первом этаже дома, ищет мастера по маникюру? - произнесла Аля как бы невзначай. 

- Так я же не умею его делать, - хмыкнула невесело, глядя на свои собственные ногти - аккуратные, но далеко не с салонным маникюром. - Даже себе. 

- Там написано - без опыта работы, - сообщила мне Аля таким тоном, что жирнее намекнуть было просто невозможно. - Вполне может быть, что они оплачивают тебе курсы, а потом постепенно вычтут их стоимость из зарплаты. Не самое плохое дело! 

- Ты права, - кивнула я. 

- Ладно, а насчет адвоката…  есть у меня на примете один товарищ. В целом - блистательный юрист и берет недорого. Вот только… 

Я вопросительно вскинула брови: 

- Да-да, и в чем же подвох? 

- Запойный он, - поморщилась Аля. - Но, может, нам повезет попасть на сухой период. 

Запрокинув голову, я отрывисто рассмеялась. И как только моя упорядоченная жизнь умудрилась скатиться в такую пропасть за столь короткое время? С мужем-предателем, его неуравновешенной любовницей и запойным адвокатом, который будет меня от них защищать? 

Но во всем этом положении был один весьма несомненный плюс - будучи и без того на дне, ниже упасть уже просто невозможно. И отныне есть только один путь - наверх. 

13

Первым делом я прикинула список тех мест, куда могла устроиться на работу. То, что предложила подруга, было весьма заманчивым и весьма перспективным, но я должна была понять для себя одно - где смогу начать зарабатывать здесь и сейчас. Потому что, похоже, Вадим был важен только мне, а его отец вполне комфортно себя чувствовал и давая сыну «подачки». Да, весьма внушительные, но все же.     

Уткнувшись взглядом в блокнот, в который выписывала вакансии, найденные в сети, я вздохнула. Чувство, что меня вырвали из привычного мира и закинули туда, где вокруг была незнакомая обстановка, к которой я совсем не была готова, не притупилось ни на йоту. Но я потихоньку училась сосредотачиваться не на тех ужасающих обиде и боли, что жили внутри, а на делах, требующих моего внимания в первую очередь.    

И первым шагом к поиску новой работы станет мой поход в ближайший магазин, где, как мне помнилось, вечно висело объявление о поиске кассира. Хотя бы с целью расспросить Валю, с которой мы не раз заводили короткий, ничего не значащий разговор, пока она пробивала мне товары.     

Следом - планировала посетить тот самый салон красоты, о котором говорила Альбина.   

Закрыв блокнот, я отправилась одеваться, после чего - на первые, в своей жизни переговоры по поводу работы.      

Вышла я из сетевого магазинчика озадаченная и окрыленная одновременно. Даже странно было осознавать, что шаг к новой жизни, пусть даже она и будет сопряжена со множеством трудностей, станет таким желанным. Нет, я была вполне счастлива в своем уютном мире, в котором находилась годами, считала себя реализовавшимся человеком. И будь рядом тот, кто оценил бы это по достоинству, так бы и продолжала себя чувствовать полностью удовлетворенной жизнью. Однако теперь, когда все перевернулось на сто восемьдесят градусов, этот крохотный шаг в виде короткого разговора с Валей подарил мне чувство, словно я становлюсь сильнее. Как бы глупо это ни могло прозвучать.     

- Милана? - окликнул меня уже знакомый голос, и я встрепенулась, выходя из состояния задумчивости.    

Лемешев собственной персоной. И принесли же его черти!   

Первое желание - совершенно позорно сбежать - я от себя отбросила. Еще и потому, что начала испытывать злость, какой не чувствовала уже очень давно. Этот человек, который, по сути, конечно, не был виноват в том, что Антон оказался в постели его дочери, все же стал катализатором того, что моя жизнь была разрушена до основания. И ничего, кроме отрицательных чувств, не вызывал.     

- Пришли спросить у меня, как скоро я освобожу место для вашей дочери? - вскинула я бровь, подходя ближе к Роману.     

Его машина стояла так, что перегородила путь к подъезду, сам Лемешев расположился возле ее полированного бока, к которому и прислонился бедром. Руки он заложил в карманы брюк и вообще вся его поза говорила о расслабленности и открытости.     

- Зачем ты так? - поморщился он в ответ.    

- А как мне еще быть? - хмыкнула невесело и попыталась обойти машину, чтобы уже оказаться в спасительной тишине дома.    

Поход в салон, видимо, придется отложить на потом.     

- Милана, подожди. Я здесь вовсе не за тем, чтобы говорить с тобой об Антоне, - донеслось мне в спину, когда я почти добралась до дверей подъезда. - Он взрослый человек и сам со всем разберется.    

Я все же обернулась и взглянула на Лемешева удивленно. Для чего он продолжал ко мне приезжать? Что ему еще было от меня нужно? Он уже, как тот самый мавр, сделал свое дело… Так зачем он вновь прибыл ко мне? И как уже донести до него, что больше я не желаю его видеть?    

- Дайте угадаю, - сделала я вид, что задумалась. - Антон человек взрослый, а я - нет. Поэтому вы приехали помочь мне со всем разобраться?    

Роман Юрьевич снова надел на лицо такое выражение, словно ему только что дали съесть особо кислый лимон. Он отлепился от машины и подошел ко мне. Чего стоило остаться на месте и не отшатнуться - знает только господь.     

- Я действительно хочу тебе кое-что предложить, - сказал он, глядя мне в глаза. - Только не нужно считать это подачкой, жалостью или, того хуже, попыткой сделать тебе хуже. Просто считаю себя… виноватым, что ли. За дочь - как минимум.       

- Что бы это ни было… - начала я, но Лемешев меня оборвал.     

- Тебе нужна работа. Я хочу, чтобы ты получила ее в моей фирме. Место хорошее, оклад - достойный. Ты сможешь всему обучиться, разумеется, этот период тоже будет оплачен.   

Роман Юрьевич замолчал, но мы так и продолжали стоять и смотреть в глаза друг друга. Что чувствовал Лемешев, знать я не могла и прочитать это по его взгляду было невозможно. Зато очень надеялась, что он увидит по мне все, что думаю по этому поводу я.    

- Если это плата за то, что мой муж, который в обозримом будущем станет бывшим, теперь будет принадлежать вашей семье, то не стоит так утруждаться. Я и сама бы приплатила вам и вашей дочери, лишь бы только вы уже забрали его и сделали все возможное, чтобы Антон больше ко мне не ломился ночами. Хотя, стойте, - я сделала вид, что задумалась. - Может быть, вам тяжело сообщить такое вашей драгоценной дочери? Тогда дайте мне ее номер телефона - я лично позвоню ей и сообщу, что ее мужчина ночами шастает к другой. Правда, в этом случае, совсем не ручаюсь за то, что все кадки с цветами в ваших оранжереях останутся целыми.      

Выдав эту тираду, которая, к моему неудовольствию собой, все же была произнесена немного истеричным голосом, я развернулась и направилась к двери.     

- Милана! - окликнул меня Лемешев, на что я обернулась и прошипела:     

- Убирайтесь от меня подальше… ко всем чертям! И больше не приезжайте. Я знать не хочу вашу семейку. Не хочу вас видеть никогда. И ваши прекрасные предложения можете засунуть себе куда поглубже!    

И только скрывшись в подъезде, я почувствовала себя так, будто из меня выпустили весь воздух. Руки тряслись, в голове шумело… Но я ощущала еще и то, что стало для меня спасительным якорем, за который я и ухватилась, как за спасительную соломинку.    

Удовлетворение.    

14

Спустя пару часов и несколько чашек чая мне все же удалось успокоиться. Появление Лемешева поначалу подпортило мой боевой настрой, но сейчас, размышляя о его наглом визите и нелепом предложении, я ощущала внутри себя ту злость, что не хуже смелости способна была брать города. 

Отставив от себя очередную чашку, я решительно поднялась на ноги и, пройдя в коридор, стала натягивать кроссовки. Немного помедлила, размышляя, не стоит ли облачиться более строго и официально - все же это было какое-никакое собеседование - но в итоге махнула на это рукой. Вряд ли туфли помогут мне в получении этой работы. Я вовсе не хотела, чтобы весь мой облик кричал о том, как я нуждаюсь в помощи. 

Сделав глубокий вдох, я шагнула за порог. Нельзя позволять никаким обстоятельствам сбивать себя с цели. Будь то Лемешев со своими предложениями или даже конец света. Всегда можно найти повод отложить что-то на потом, но так невозможно тронуться с мертвой точки. А я чувствовала, что только в движении вперед заключен сейчас мой шанс выжить. 

- Добрый день, - вежливо улыбнулась мне девушка-администратор, когда я вошла в салон. - Вы по записи? 

- Нет, - мотнула я головой. - Я насчет работы. 

- А…  хорошо, я сейчас скажу хозяйке. 

Она ушла, а я осторожно огляделась по сторонам. Помещение было небольшим, но вполне уютным. Светлые обои, обилие зеркал в немного вычурных, золотистых рамах. В главном зале трудились два парикмахера-стилиста, слева от них коридор уводил в другие, невидимые глазу помещения. Возможно, одно из них займу я. 

От одного лишь подобного предположения чаще забилось сердце. Я вдруг ощутила со всей силой, что по-настоящему хочу это место. Хочу так, что становилось даже страшно. 

- Пойдемте со мной, - пригласила меня вновь появившаяся администратор и я, кивнув, направилась за ней следом. 

Она указала мне на приоткрытую дверь в кабинет и я, не давая себе задуматься ни на секунду, шагнула навстречу своему страху. Самому главному страху в жизни - быть отвергнутой. 

- Добрый день, - произнесла вежливо и, повинуясь короткому жесту, присела напротив хозяйки салона. 

Конечно, находясь в одном доме, не пересекаться было невозможно, но до этого момента я не знала, что эта ухоженная женщина лет, должно быть, пятидесяти, хозяйка салона красоты. Собственно, даже в сам этот салон я никогда раньше не заглядывала. 

Она пристально изучала меня некоторое время, а я, как могла твердо, выдерживала этот взгляд. Чувствовала себя при этом так, словно стояла одна посреди поля под градом стрел и держалась из последних сил, потому что понимала - если упаду сейчас, то это - конец всего. 

- Итак, вы насчет вакансии, - произнесла наконец женщина напротив. 

- Да, - кивнула я. - Мне бы очень хотелось попробовать себя в этом деле. 

- У вас есть опыт подобной работы? 

- Нет. Но я видела, что вы можете направить на обучение. 

- Зачем вам это? Кроме стандартного ответа, что вы хотите научиться чему-то новому. 

Я снова подняла на нее глаза, смело встретив этот немигающий взгляд, и сказала прямо: 

- Чтобы выжить. 

- Но вы ведь понимаете, что стоимость курсов будет постепенно вычтена из вашей зарплаты? 

- Да, - ответила я спокойно. - Дело не только в деньгах. 

Я вновь ощутила, как она изучает меня. Но теперь ее взгляд был странно-понимающим. И отчего-то я почувствовала себя так, будто эта незнакомая, в общем-то, женщина, знает обо мне больше, чем я думаю. 

В голове мелькнула паническая мысль - а что, если уже весь дом в курсе моих семейных проблем? Сплетни распространяются быстро. А шум, устроенный Антоном и меня, оттаскивавшую на помойку его вещи, наверняка кто-нибудь да заметил. 

Я сжала руки в кулаки - мне не хотелось ничьей жалости, но мне нужен был этот шанс. 

- Я нуждаюсь в этой работе, как никто, - первой нарушила я возникшее молчание. - И никто другой не будет стараться так, как я. 

Собеседница словно этого от меня и ждала. Ее губы изогнулись в тонкой улыбке и она придвинула ко мне листок бумаги. 

- Напишите ваш адрес электронной почты и номер телефона для связи. Я пришлю вам дальнейшие подробные инструкции. 

Обратно домой я поднималась не на лифте - я буквально летела по лестнице наверх, словно окрыленная. 

Показалось, что с плеч упала разом вся тяжесть, что давила на меня последние дни. Я была сейчас, как ребенок, сделавший первый самостоятельный шаг и радующийся этому пустяку, как иные радуются выигрышу в лотерею. 

Впрочем, для меня это сейчас было равноценно. Привычная жизнь рассыпалась в пепел, но я могла построить на этом пепелище что-то новое. 

Но этот, в целом удачный день, не мог, конечно, не оказаться омрачен чем-то еще, помимо визита Лемешева. Я уже начинала привыкать к череде проблем, следовавших за мной по пятам и почти смирилась с тем, что это - только их начало. 

Но вот визит матери - совсем не то, к чему я была сейчас готова. 

- Милана, ты поменяла замки, - произнесла она осуждающим тоном, когда я открыла дверь на ее звонок. 

Мой взгляд уперся в ключи в ее руках. Пришлось сказать: 

- Да. Извини, я забыла тебе об этом сообщить. Проходи. 

Ее лицо выражало недовольство лучше всяких слов. Она остановилась в прихожей и обернулась ко мне. 

- И, как мне стало известно, ты забыла сообщить не только о смене замков. 

Я похолодела. Не было сомнений - матери стало известно о грядущем разводе. Но от кого? Неужели сам Антон ей сообщил? 

- У меня сейчас очень много проблем, мама, - ответила я, проклиная себя за вечную привычку оправдываться перед ней. 

За то, что я не такая, как ей хотелось. За то, что вообще существую. 

- Твоя главная проблема - то, что ты так и не научилась думать головой! - отчеканила моя родная мать. - Какой развод, о чем ты думаешь?! Антон содержал тебя столько лет, а ты просто неблагодарная! 

Кровь кинулась мне в лицо. Обычно я не вступала в бесполезные споры с этой женщиной, но сейчас не выдержала. Процедила сквозь зубы: 

- Он содержал меня только потому, что сам этого хотел! 

- Ничего не хочу слушать! - рявкнула мать в свою очередь. - Да ты молиться на него должна была! Кому ты теперь нужна будешь, в твоем-то возрасте и с ребенком на шее?! 

Я не стала говорить ей, что моя ошибка была именно в том, что я слепо боготворила человека, который того не стоил. Вместо этого я холодно произнесла: 

- Я - не ты, мама. У меня есть самоуважение и я не стану терпеть того, кто меня предал. И тех, кто на его стороне - тоже. Поэтому, будь добра, покинь мой дом и не возвращайся, пока не поймешь того, что я тебе сказала. 

Она несколько мгновений открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, после чего кинула одно-единственное хлесткое слово: 

- Дура! 

И вышла прочь. 

15

Я видел их вместе. 

Руки инстинктивно сжались в кулаки, едва стоило заметить, как он приближается к ней. Хорошо, что я не успел себя выдать и сориентировался так, чтобы оставаться в тени. Наблюдал из своего укрытия, как он буквально пожирал ее глазами, которые мне сейчас хотелось зверски вырвать. 

Наверно, стоило уйти, едва он к ней подошел. Подошел, словно хозяин положения. Словно имел на это право.  

А я ведь подозревал о чем-то подобном. Подозревал, но не хотел верить в подобную издевку. Но у судьбы отменное чувство юмора. 

Устало откинув голову назад, я нащупал в кармане спасительную пачку. Обычно не позволял себе этого, но сейчас желание подымить становилось почти нестерпимым. Как и потребность занять чем-то руки, нервно дрожащие от желания приблизиться к парочке и просто отбросить его прочь от этой женщины. 

Женщины, которую хотел я сам.  

И сейчас, когда видел его вертящимся с ней рядом - хотел еще сильнее. 

Подозревал ли он, как я его ненавижу? Как хочу стереть с его лица эту гадкую, словно приклеенную улыбку? Нет, он и представить себе не мог, что происходит в моей голове каждый раз, когда я просто смотрю на него. 

Впрочем, очень скоро он все поймет. Я долго терпел, но время действовать неминуемо приближается. 

Тлеющие искры коснулись пальцев, вырывая посредством боли из сладостных мыслей. Ругнувшись, я снова сосредотачиваю взгляд на парочке. 

Жаль, что я не вижу ее лица. Неужели она тоже смотрит на него с тем же затаившимся голодом? После всего, что было?.. После того, что он сделал?..  

Но вот она отходит. Скрывается из поля зрения. А я жадно, как вампир, дорвавшийся до крови, впитываю в себя разочарование, застывшее на его лице. И оно отдается во мне торжествующей музыкой.  

Я срываюсь с места прежде, чем он со мной поравняется.  

Еще не время для заготовленного мною сюрприза.  

Еще не время.  

16

- Мам! Мама, ты меня не слушаешь?    

Я вышла из режима «зависания», когда до меня донесся голос сына. Он вовсю уплетал ужин, что-то рассказывал и был весьма доволен жизнью.    

- Слушаю, просто немного задумалась. Так что там с Кругловым?    

Вадик покачал головой и, отодвинув пустую тарелку, сообщил:    

- Про него я уже давно рассказал. А ты все прослушала про сборы.    

Точно, сборы. На которые Вадим обязательно должен был отправиться. И которые стоили весьма приличных денег. Еще одна проблема на мою голову, которую придется решать.     

- И что же я прослушала? - улыбнулась сыну и присела за стол рядом с ним.     

- Я сказал, что папа все оплатил. Я точно еду!    

Эта информация возымела эффект ледяного ушата воды, выплеснутого мне на голову в тот момент, когда я этого совсем не ожидала. Значит, меня вовсе необязательно было уведомлять о том, что нужная сумма уже переведена. Прекрасно.      

- Значит, оплатил, - хмыкнула я, на что Вадик вздохнул и сказал:    

- Я так и не понял, что у вас произошло на самом деле.     

Поджав губы, чтобы не выдать что-нибудь эдакое, что слушать ни в чем неповинному сыну было бы болезненно, я размеренно сказала:     

- Повторю то, о чем мы уже говорили. Совсем недавно я узнала, что у твоего отца есть вторая семья. Ты же знаешь, что это такое?      

Вадим посмотрел на меня так, что я подумала, будто сын скажет, что не желает об этом говорить, после чего просто встанет и уйдет. Но вместо этого он ответил:    

- Знаю. Папа мне все рассказал.      

Я прикрыла глаза и сделала глубокий рваный вдох. Нет, конечно, прекрасно понимала, что Вадим и Антон продолжат общаться, но почему-то сейчас это выглядело как что-то, что происходило за моей спиной. То, что могло сыграть против меня.    

- Так. И что же он тебе рассказал? - как можно спокойнее спросила я, натянуто улыбнувшись.     

Вадим отвел взгляд, после чего выдал скороговоркой:     

- У него есть ребенок, моя сестра. Сказать об этом нам он не мог, не хотел нас расстраивать. Сейчас он не знает, что с этим делать. Но он меня любит… Любит тебя, ведь вы прожили столько лет вместе. Поэтому он пока если и сможет быть рядом, то только вот так.     

Отлично… ну просто прекрасно. Под «только вот так», видимо, подразумевались такие широкие жесты, как оплата сыну сборов. То, чего я пока Вадиму дать не могла.    

- Ну, он делает то, что должен, - пожала я плечами. - Его задача - тебя обеспечивать. Хорошо, что он не увиливает от этой обязанности.      

Сын нахмурился, и я поняла, что ему вовсе не нравится слышать эти слова. Вот только что стояло за этой реакцией, пока осознать не могла. По сути ведь Антон поступил дерьмово еще и с Вадиком. Не зря ведь сын до сего момента хотел, чтобы все было как раньше. Выходит, настолько остро отреагировала на это предательство только я?     

- Мам… я хочу, чтобы ты поняла… я люблю тебя и я на твоей стороне, - неожиданно сказал Вадим. - Но я не хочу терять и папу. Я знаю, то, что он сделал - это очень плохо. Но он сильно раскаивается.     

- Это он тебе сказал? - вскинула я брови.      

- Я это понял по его голосу, - тихо уронил сын.     

В душе снова заворочалось то чувство, что причиняло лишь боль. Злость на Антона за то, что сотворил, за то, во что погрузил меня и Вадима, была помножена на острое, царапающее нутро ощущение.       

- Я хочу, чтобы ты знал то, что думаю об этом всем я, - сказала в ответ, и сын кивнул. - Мне очень плохо сейчас. Я не стану изображать из себя героиню. Не стану натужно доказывать тебе, что ничего страшного не произошло. Ты у меня взрослый. Ты - мой мужчина. Так вот мне очень плохо… Мой мир рухнул. Но я не смогу этого простить, что бы ни произошло. Поэтому если у тебя в голове есть картина мира, где мы с твоим отцом снова вместе - забудь о ней. Пусть это звучит жестоко, прости меня за это. Но такое я принять и понять не смогу никогда. И еще - я повторюсь - мы с папой любим тебя. Говорю за обоих, потому что знаю - отец тебя действительно любит. Он будет о тебе заботиться и дальше, как и должен. Однако ты просто обязан знать и понимать. Впереди у нас развод, раздел имущества… определение того, с кем ты будешь жить. Ты уже вполне волен выбирать это сам…      

Я произнесла эти слова, и у меня голова закружилась от неотвратимости последующих событий. А что если Вадим взаправду решит остаться с отцом? Господи… как же сейчас избавиться от настойчивой картинки, что так или иначе появляется в мыслях? Анна, их с Антоном дочь, сам Семиверстов во всей красе и Вадим… За одним столом. На каком-нибудь празднике. Счастливые, довольные жизнью, веселящиеся. Где окажусь я в этот момент? На обочине жизни?      

- Я не хочу… не хочу жить ни с кем, кроме тебя! - горячо заявил сын, и я всхлипнула.  

Чувствовала себя сейчас маленькой девочкой, которой так не хватало простого понимания, что все когда-нибудь будет хорошо. И, похоже, из нас двоих с сыном именно я и оказалась наиболее уязвимой.     

Вадим поднялся и шагнул ко мне. Я обхватила его руками и застыла. Из груди едва не вырвалось рыдание, но я сдержалась и не расплакалась.      

Только чувствовала, как сын гладит меня по волосам, и понимала - у меня рядом есть тот, кто действительно не хочет быть ни с кем, кроме меня.        

17

За последние дни моя жизнь, развернувшаяся на сто восемьдесят градусов, начала постепенно входить в некую обыденную колею. Будни состояли из привычных действий - встретить и проводить сына, отвезти и забрать его с тренировки, накормить и помочь с уроками. Ярким пятном среди привычных действий были только курсы, в которые я окунулась с головой. И даже поймала себя на мысли, что мне это по-настоящему интересно. 

Помимо того, чему я училась на курсах, я часто включала обучающие видео на ютуб и пыталась что-то делать самостоятельно. Получалось поначалу плохо, но каждый раз, когда мне удавалось сделать что-то хоть немного сносное, я испытывала невероятное вдохновение и желание продолжать. Узнавать больше, становиться лучше. 

Антон никак не давал о себе знать. И это, наверно, было лучшее, что он мог сейчас сделать. Я молча подала на развод, но понимала - очень скоро нам придется встретиться и обсудить все дальнейшее лично. Главным образом - то, что касалось Вадима. 

Но основное, о чем болела сейчас моя голова - это работа. Если изначально я рассматривала для себя вакансии продавца, то по мере того, как убегало время, готова была начать поиски и в области клининга. В конце концов, мыть полы - это то немногое, что я умела в совершенстве. Как бы ни было грустно это признавать. 

- Ну что, как дела с поисками? - поинтересовалась Аля, нагрянув ко мне как-то вечером. 

- Так же, - вздохнула я, растерянно потерев лоб. - Думаю уже поискать вакансии уборщицы.  

Альбина взглянула на меня как-то странно, потом с размаху опустилась на стул и выдала: 

- А я к тебе как раз насчет этого пришла!  

Я растерянно моргнула: 

- Насчет уборки?  

Подруга живо закивала и, придвинув к себе чашку чая, которую я для нее поставила, принялась активно размешивать давно уже растворившийся сахар. Что ясно дало мне понять - она чем-то явно взбудоражена. 

- Ну, так о чем речь? - поторопила я ее, не выдержав. 

Аля вздохнула, нехотя отодвинула от себя чашку и заговорила: 

- Есть у меня одна клиентка. Давно ко мне ходит уже, но это неважно. Так вот, она сегодня обмолвилась, что недавно сменила работу и ее новый босс ищет кого-нибудь для поддержания порядка в доме. В общем, экономку, как она сказала. 

Подруга вдруг понизила голос, будто говорила о какой-то тайне. 

- А еще она рассказала, что этот ее босс только недавно вернулся в страну. Много лет жил за границей, в Лондоне. 

Я терпеливо слушала все это, но в конце концов вклинилась: 

- Скажи наконец, к чему ты ведешь! 

- Ну, в общем, я подумала, что ты могла бы заняться этим. Судя по всему, платить этот мужик намерен неплохо. Только я не знала, как тебе предложить… Наверно, это не то, чего тебе хотелось бы. Ты ведь и так всю жизнь при муже была как… обслуживающий персонал. 

Аля кинула на меня виноватый взгляд, но я только поморщилась. Слышать такое было не слишком приятно, но что толку обижаться на правду? Гораздо важнее во всей этой речи было другое - я могу попробовать получить эту работу, хотя бы временно. 

- Аль, мне сейчас выбирать не приходится, - произнесла я размеренно. - Последние деньги уже на исходе. Если ты сможешь меня порекомендовать, я была бы очень благодарна… 

Подруга тут же вскочила на ноги и схватилась за телефон. 

- Позвоню ей прямо сейчас! - горячо заявила она. 

Я с улыбкой проследила за тем, как Альбина отходит к окну, чтобы поговорить, сама же занялась тем, что сгрузила в раковину оставшуюся после ужина посуду. 

Пару минут спустя Аля радостно подскочила ко мне и объявила: 

- Она расскажет о тебе своему боссу! Если все получится, то тебе позвонят, я дала твой номер! 

От загоревшейся внутри надежды задрожали руки. Я поспешно вытерла их полотенцем и порывисто обняла подругу. 

- Не знаю, что я делала бы без тебя, - произнесла со всей благодарностью, что испытывала. 

Аля только отмахнулась: 

- А на что еще нужны друзья? Да, кстати! Я звонила тому юристу, о котором тебе рассказывала. Судя по голосу, он сейчас трезвый. Я договорилась о встрече с ним на днях. 

- Не уверена, что он мне понадобится… 

- Ну, как минимум, он тебя проконсультирует насчет всех этих… разводных дел, - твердо возразила Аля. - Будем хоть знать, чего нам ожидать!  

- Надеюсь, что к моменту встречи с ним у меня будет работа, - вздохнула я. - Иначе не знаю, на какие деньги буду вести с ним беседы.  

- Алексей согласился дать первую консультацию бесплатно, - сообщила Аля и как-то странно на меня посмотрела, после чего вдруг выдала: 

- Он тоже сейчас в глубокой заднице, знаешь ли. Может, вы в каком-то смысле… поможете друг другу.  

Она беззаботно пожала плечами и я не стала ничего уточнять. Главное - болото, в котором я застряла, наконец расшевелилось. Пусть даже у меня, возможно, ничего не получится ни с этой работой, ни с этим юристом, я чувствовала то, что давало силы идти дальше - веру, что смогу все преодолеть.  

Я испуганно дернулась, когда на следующий день в дверь кто-то позвонил и негромко ругнулась следом, потому что рисунок на ногте, который пыталась выполнить битый час, от моего нервного движения поплыл во все стороны. 

Поморщившись, я полностью его стерла и, отложив все, направилась к двери. 

Человек, который за ней стоял, оказался мне знаком. Но его присутствие здесь вызвало у меня немалое удивление. 

- Ты?.. - произнесла, вопросительно глядя на своего добровольного таксиста. 

Он насмешливо приподнял брови и ответил: 

- А ты утверждала, что мы вряд ли снова увидимся. 

Его неожиданный визит поставил меня в ступор. Чего он хотел? Я сильно сомневалась, что так запала ему в душу, что он нагрянул ко мне прямиком домой. Да и, кстати, откуда ему было знать номер моей квартиры?.. 

- Я могу войти? - спросил, между тем, незнакомец. 

Очнувшись от своих мыслей, я посмотрела на него с сомнением. 

- Извини, но… не уверена, что это хорошая идея. 

Он ничуть не смутился. Только усмехнулся и спокойно заметил: 

- Что ж… я, конечно, не привык обсуждать рабочие вопросы вот так, на пороге, но как пожелаешь. 

Я недоуменно нахмурилась: 

- Рабочие вопросы?.. 

Он рассмеялся, явно довольный тем, что застал меня врасплох. 

- Я от твоей подруги. Альбины. 

До меня постепенно начало доходить. 

- Это тебе нужна экономка? 

- Именно, - усмехнулся он. - Теперь я могу войти? 

Я сделала приглашающий жест и аккуратно притворила дверь, пытаясь уложить все происходящее в голове. 

- Аля сказала, что со мной свяжутся по телефону, - произнесла я, слегка растерянная. 

Он обернулся ко мне и снова расплылся в улыбке чеширского кота. 

- Я, видишь ли, люблю, когда мне показывают товар лицом. 

Я вспыхнула. Что он такое несет, черт бы его побрал? 

- Я не товар, - сухо заметила в ответ. 

Он посмотрел на меня с удивлением: 

- Конечно нет. Я имею в виду твои услуги. Согласись, что лучшая рекомендация для того, кого я нанимаю для наведения порядка в своем жилище - это его собственный дом? 

Что ж, с этим поспорить было трудно. 

- Ну, смотри на здоровье, - обвела я жестом свою квартиру. - Только я пока на эту работу тоже не соглашалась. 

Кой черт дернул меня это сказать - я не знала. Просто вдруг нестерпимо захотелось осадить этого крайне самоуверенного типа. 

- Но согласишься, - заметил он все с той же неизменной ухмылкой. 

- Ты смотри, смотри, не отвлекайся, - ответила я. 

Но его, кажется, не так уж и интересовала моя квартира. Он обвел ленивым взглядом прихожую, деликатно заглянул в гостиную и на кухню, после чего выдал: 

- Готова к большому объему работы? 

- Ты такой неаккуратный? - вздернула я бровь. 

Он рассмеялся - негромко, но странно заразительно. Я едва сумела подавить улыбку, что сама по себе наползала на лицо. 

- Нет. Просто у меня достаточно приличная площадь. Я купил дом буквально только что и нужно будет помочь мне… ну, скажем так, с обустройством. 

- Что еще будет входить в мои обязанности? 

- Уборка и готовка, - пожал он плечами и, слегка принюхавшись, добавил: 

- Судя по запаху с кухни, готовишь ты прекрасно. 

Это замечание меня отчего-то смутило. Стараясь стряхнуть с себя это чувство, я поинтересовалась: 

- А что с оплатой? 

- Как тебе удобнее. Могу платить за каждую смену, могу целиком за месяц. 

Мне никогда еще не приходилось обсуждать с кем-либо размер своей зарплаты и сейчас я не знала, как подступиться к этому вопросу. 

Похоже, он верно расценил мои колебания, потому что сказал: 

- Не волнуйся, платить буду достойно. 

От названной следом цифры я почувствовала легкое головокружение. Нет, она не была запредельно большой, но это было настоящее спасение для меня сейчас. На это можно было спокойно жить, а не просто выживать. 

- Так что, по рукам? - поинтересовался, тем временем, мужчина. 

Я вдруг поняла, что так и не узнала, как его зовут. 

- На одном условии, - улыбнулась я. 

- И каком же? 

- Ты наконец скажешь, как к тебе обращаться. 

Он снова рассмеялся. Я заметила, что впервые с момента нашего знакомства смеются не только его губы, но и глаза, в глубине которых притаилось нечто такое, от чего я неожиданно вздрогнула. 

- Меня зовут Адам, - произнес он. - Жду тебя завтра у себя. Адрес скину в сообщении. 

Он направился было к двери, но уже у порога я его окликнула: 

- Подожди! Ты не сказал, во сколько. Дело в том, что я буду занята в первой половине… 

- Приезжай, как тебе удобнее, - ответил он. Немного подумав, вынул из кармана связку ключей и протянул мне: 

- На случай, если меня дома не будет. Инструкции я оставлю. 

Я помедлила, прежде, чем протянуть руку к ключам. Все это было так… внезапно. Но времени обдумывать предложение просто не было. Я решительно взяла с мужской ладони ключи, при этом слегка соприкоснувшись с ней пальцами. 

- До встречи, Милана, - кинул Адам и вышел так быстро, что я даже не успела ничего сказать в ответ. 

18

Я сидела на диване и разбирала вещи. Перетряхивала свой гардероб, чтобы понять, что из него оставить, а что - выставить на продажу. Еще пару недель назад это занятие показалось бы мне унизительным, но сейчас у меня попросту не имелось выбора. Большую часть вещей я или не носила, или делала это крайне редко, так что участь подобного барахла была заранее известна.    

Конечно, мой гардероб был весьма далек от того, каким владел Антон, но раньше у меня это не вызывало таких эмоций, как сейчас. Зато теперь, когда вертела в руках скромные блузки и платья, меня обуяло чувство разочарования. В первую очередь, в самой себе. Потому что позволяла так с собой поступать.    

Когда раздался звонок в дверь, я нахмурилась. Отложила бледно-голубую кофточку к тем вещам, от которых планировала избавиться, и, поднявшись с дивана, отправилась в прихожую.     

За дверью обнаружился муж собственной персоной. Стоило мне только взглянуть в глазок, как сердце зашлось в рваном ритме. Я вовсе не была готова ни к встрече с Антоном, ни, тем более, к разговору с ним. И вовсе не представляла, о чем мы станем беседовать. С какими целями он пришел, для чего?     

Желание не открывать и сделать вид, что меня нет дома, было таким ощутимым, что я уже собиралась ему поддаться, но вспомнила, что вот-вот домой из школы должен был вернуться Вадим. А это означало лишь одно - если Антон не уйдет в ближайшие десять минут, он так или иначе окажется у меня в квартире.       

- Ты не на работе? - хмыкнула я вместо приветствия, открывая мужу.      

Сложив руки на груди, встала так, чтобы Антон понял - никто его пускать в бывший дом не намерен.     

- Не на работе, - покачал он головой. - Можно зайти?     

- Нельзя. Говори, зачем ты здесь, и можешь идти туда, откуда пришел.     

На лице мужа появилось такое выражение, что я, не сдержавшись, усмехнулась. Видимо, Антон не ожидал подобного приема.      

- Давай все обсудим, - мягко сказал он и сделал шаг ко мне.      

Я инстинктивно отступила.      

- Нечего обсуждать, - буквально выкрикнула два слова. - Обстоятельства развода обговорим в суде.     

Антон дернулся, словно я его ударила. Прищурился и всмотрелся в черты моего лица.    

- Ты так спокойно это говоришь, как будто только и ждала возможности со мной разойтись.      

Нет, он серьезно? Фраза мужа настолько дезориентировала меня, что я замерла, а готовые сорваться с моих уст слова так и остались несказанными.      

Этот человек взаправду озвучил это?     

- Прости, Милаш… - выдохнул Антон. - Я сам не знаю, что говорю.     

Он запустил руку в волосы на затылке, взъерошивая их. Так привычно… так знакомо.

Сделал еще один шаг и, оказавшись в квартире, закрыл дверь. Наверно, так было правильно - лишить старушку соседку возможности в дальнейшем обсуждать обстоятельства нашего с Антоном разлада. Однако, находясь настолько близко к мужу, я испытала чувство, будто меня душат.     

- Зачем ты здесь? - повторила свой вопрос. - Говори и уходи.     

- Я скучаю…     

Он произнес эти два слова, и у меня внутри все сжалось. Больно стало, потому что ничего уже нельзя было вернуть. Ничего нельзя исправить.     

- А я - нет, - отрезала в ответ.      

Отступила еще, хотя, понимала - наедине с Антоном я особенно уязвима. И не смогу его остановить, если мужу придет в голову сделать что-то, чего я не желаю.     

- Ты врешь, - усмехнулся он.    

Запер за собой дверь, отчего ощущение, словно я в тесной клетке, лишь усилилось.     

- Я сама тебе хотела звонить, - соврала, чтобы переключить внимание Антона. - Нам нужно обговорить очень многое. Развод, раздел имущества, общение с Вадимом. Кто и когда будет забирать его с тренировок, кто станет оплачивать занятия хоккеем…     

Я не договорила, потому что муж снова сделал шаг ко мне, понуждая вжаться спиной в стену. Он не предпринимал никаких попыток, скажем, обнять меня или сделать что-то подобное. Просто стоял рядом, нависая, как скала.      

- Не хочу никакого развода, - сказал Антон, выбивая у меня почву из-под ног.     

Возникло подозрение, что он просто надо мной шутит.     

- Это не обсуждается, - выдохнула в ответ. - То, что ты сотворил с нами, не прощают.     

- Мила, я…      

Я так и не успела услышать, что еще он мог присовокупить к уже сказанному. В замке повернулся ключ, а через мгновение раздался возглас Вадима:     

- Папа! Как хорошо, что ты дома.      

Я прикусила нижнюю губу, чтобы не высказать все, что думаю по данному поводу. Лишь проговорила:     

- Папа не дома. И папа уже уходит. А ты - раздевайся, мой руки и разогревай себе обед.       

После чего отправилась к себе, совершенно сбитая с толку и непонимающая, что это вообще было. Зачем муж приехал, какие цели ставил перед собой… Почему то вел себя так, что у меня не оставалось сомнений в том, что наша прошлая жизнь - иллюзия, то порождал ту сумятицу, в которую я сейчас и погрузилась?     

Закрыв дверь в некогда нашу спальню, я присела на край кровати и задержала дыхание. Прислушивалась к тому, что происходило в квартире, но кроме приглушенного разговора, в котором ничего нельзя было разобрать, ничего не слышала.    

А потом Антон ушел. До меня донесся звук закрываемой двери, следом - какая-то песенка, которую напевал Вадим, а дальше все стихло.    

И мне остался лишь сонм вопросов, ответов на которые найти я была не в силах.       

19

- Ой! 

Я испуганно вздрогнула, когда моя модель для маникюра резко отдернула руку. На ее пальце, в районе кутикулы, проступило легкое кровотечение. 

Черт! Я поранила своего потенциального клиента. А виной всему - мысли о неожиданном визите мужа накануне. Ну почему, почему он не мог просто оставить меня в покое? 

И почему я сама не могу об этом не думать? Вероятно, потому, что тринадцать лет жизни, которые я считала очень счастливыми, не так-то просто выкинуть из головы. И, что куда как хуже - из сердца. 

Я знала его, казалось, до мельчайшей черточки. Знала все оттенки его смеха, чувствовала малейшие изменения в настроении. И при всем при этом ничего не подозревала о его тайной жизни. И никак не могла, даже сейчас, совместить  того Антона, каким его знала - или просто себе воображала - с тем отвратительным человеком, которым он обернулся. 

- Простите, пожалуйста, - пробормотала я, обращаясь к модели, добровольно согласившейся отдаться в мои пока не слишком умелые руки. 

- Ничего, до свадьбы заживет, - хмыкнула она в ответ. - Вас что-то беспокоит? 

Я посмотрела на нее с нескрываемым удивлением. Обычно именно мастера по маникюру становились психологами на полставки, а сейчас все было с точностью до наоборот. 

Но, конечно, я вовсе не собиралась вываливать на незнакомого человека все перипетии своей жизни, которую в последнее время можно было назвать какой угодно, но только не скучной. 

- Нет, я просто задумалась. Извините меня еще раз. 

Девушка лишь вопросительно приподняла бровь, но ничего не сказала. А я попыталась сосредоточиться на том, чтобы она не ушла от меня вся в кровавых порезах. 

Когда я закончила с ней, на стул напротив меня опустился новый человек. Я аккуратно разложила инструменты и подняла на него глаза. Глаза, которые мгновенно округлились, когда я поняла, кто сейчас передо мной. 

- Что вы здесь делаете? - спросила я холодно у Лемешева, внимательно за мной наблюдавшего. 

Господи, да что им всем было от меня надо? Разве недостаточно того, что они уже и так сделали с моей жизнью? Лемешев, его дорогая дочь и мой собственный муж? 

- Записался быть добровольной моделью, - откликнулся он безмятежным тоном. 

- Вам руки давно не уродовали? - с сарказмом поинтересовалась я. 

- Захотелось новых ощущений, - тонко улыбнулся мужчина в ответ. 

Я сжала губы, борясь с желанием высказать ему все, что я думаю по поводу его неуместных визитов. Но здесь, в присутствии стольких людей, это было просто невозможно. И выгнать его я не могла тоже - меня бы явно не поняли. 

- Что вам нужно? - повторила я вопрос. - Уж явно не маникюр. 

Лемешев осмотрел свои руки и пожал плечами: 

- Почему нет? К тому же, это, похоже, единственная возможность с тобой поговорить, Милана. 

- Поговорить о чем? - сухо отреагировала я. - Вы сделали уже достаточно. Если пришли рассказать о том, как замечательно теперь мой муж живет с вашей дочерью, то я прекрасно обойдусь без этой информации. 

- Милана, ну ей-Богу… - поморщился он так, будто проглотил что-то гадкое. - Я действительно хочу помочь. Неужели эти курсы по маникюру лучше того, что я могу предложить? 

- Лучше и намного, - твердо отрезала я. - И даже скажу, почему. Потому что это то, чего я добиваюсь сама. Без вашей семейки. Вы мне помогли уже достаточно - раскрыли, с кем я прожила чуть ли не половину своей жизни. Больше вашей помощи мне не надо! 

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я предупреждающе наставила на него пилку: 

- А теперь, если вы не передумали спасаться бегством, лучше сидите молча. Иначе я отрежу вам палец! 

Он недовольно нахмурился, но остался сидеть на месте. И мне не осталось ничего иного, кроме как приступить к делу. 

Когда Лемешев ушел, бросив на меня на прощание странный взгляд, я вздохнула с облегчением. На сегодня это был последний человек на маникюр, оставалось лишь показать преподавателю свою домашнюю работу и можно было ехать к Адаму. 

- Ну, что тут у тебя? - подошел ко мне Александр, который и вел эти курсы. 

Я пододвинула к нему результат своей сегодняшней бессонной ночи. Пришлось просидеть чуть ли не до утра, чтобы рисунок на ногте приобрел тот вид, в каком было не стыдно его показать. 

- Интерееесно, - протянул учитель, внимательно изучая мою работу. 

Но по его задумчивому лицу я совершенно не могла понять, как расценивать эту реплику. Поэтому просто осторожно уточнила: 

- Правда? 

- Очень интересно, - кивнул он. - И самое интересное тут знаешь что? 

Я вопросительно смотрела на него, ожидая продолжения. 

- Самое интересное то, что тебе не всегда удается выполнить аккуратный маникюр, но вот твои рисунки - это очень тонкая работа. 

- Не знаю, что и думать…  - растерянно пробормотала я. 

- Время покажет, - туманно ответил Александр и махнул рукой в сторону выхода. - На сегодня все,  можешь бежать по своим делам. 

Я не заставила себя ждать. Быстро собравшись, выбежала на улицу. Ехать до дома Адама предстояло немало, и мне не хотелось явиться к своему работодателю слишком уж поздно. 

Добираться до нужного адреса пришлось на такси. Забив его в карты, я вынуждена была констатировать, что у меня нет никаких шансов доехать до нужного места на общественном транспорте. А перспектива идти пешком пару километров совсем не радовала. 

Я деликатно позвонила в дверь, не торопясь воспользоваться выданными мне ключами. Когда после пары звонков никто так и не ответил, я рискнула войти в дом без приглашения. 

Но едва успела оглядеться, как на лестнице послышались шаги и передо мной появился хозяин дома собственной персоной. 

- Извини, не сразу услышал звонок там, наверху, - сказал он, спускаясь ко мне. 

Я невольно оглядела его с головы до ног. Сегодня на красивом, прежде гладковыбритом лице, красовалась легкая щетина, что делало Адама на вид гораздо старше. Сколько, интересно, ему было лет? Двадцать пять? Двадцать шесть? Я сомневалась, что больше. 

- Что ж, вижу, ты не обманул насчет объема работы, - бодро заявила я, обводя взглядом просторный, но абсолютно пустой холл. - Но не очень понимаю, что именно мне нужно делать. 

- Не волнуйся, я найду чем тебя занять, - усмехнулся он, подняв на меня смеющийся взгляд, и я с ужасом поняла, что готова покраснеть от этой двусмысленности. Которую, должно быть, сама же себе и вообразила. 

- Хорошо, - кивнула, поспешно отворачиваясь. 

- Идем наверх, - произнес, тем временем, Адам. - Мебель для холла еще не привезли. Поэтому здесь буквально нужно будет только помыть пол - пока рабочие затаскивали вещи на второй этаж, порядком натоптали. 

- Поняла, - произнесла я, следуя за ним. 

- Сейчас мне нужна будет твоя помощь с тем, чтобы немного разобрать привезенные и купленные вещи. Хочу привести в нормальный вид хотя бы собственную спальню. 

- То есть ты никуда не собираешься? - уточнила я, останавливаясь на пороге комнаты. 

- А куда я должен собраться? - взметнул он вопросительно бровь. - Мы разберемся с вещами, насколько это возможно, а потом я отпущу тебя домой. Но завтра буду ждать обратно. 

- Окей, - протянула я. - Так с чего начать? 

- Ну, можешь пока осмотреться, чтобы суметь здесь ориентироваться. А потом… мне весьма не помешает женская рука, чтобы обустроить комнаты. Повесить занавески, застелить постели и все такое прочее. 

- Твоя семья приедет позже? - уточнила я как бы между делом. И раздраженно отмахнулась от мысли, что меня это интересует куда больше, чем следовало бы. 

- У меня нет семьи, - спокойно ответил Адам. 

- И зачем тебе тогда такой большой дом? 

- Ну, когда-то же она у меня будет, - усмехнулся он в ответ. 

Что-то еще говорить на данную тему я не стала. Вместо этого воспользовалась его советом и прошлась по этажу, изучая планировку. В каждой комнате уже стояла мебель, ясно намекая на предназначение помещения - спальня, кабинет, гостиная… 

И только одна дверь в конце коридора оказалась вдруг заперта. 

- Адам! - окликнула я хозяина дома. 

Он подошел ко мне без лишних слов. 

- Закрыто, - констатировала я очевидное. 

- И тебе, конечно, стало любопытно, что там? - насмешливо уточнил он. 

- Ну, ты сам сказал осмотреться… А что, тебе есть, что скрывать? - не удержалась я от ответной шпильки. 

- О да, - хмыкнул он. - За этой дверью то, что тебя наверняка напугает. 

- Я так и знала, что с этой работой какой-то подвох. Ты что, Синяя борода? 

- Увы, все не настолько интригующе, - рассмеялся Адам и, достав ключ, отворил дверь. - Здесь коробки с моими вещами, которые надо разобрать. И раз уж ты сюда заглянула - можешь приступать к делу. 

- Справедливо, - вздохнула я, ступая внутрь. 

- Для начала можно просто все рассортировать, - подсказал он. 

- Сделаю, - кивнула я, берясь за первую коробку. 

Когда я ее вскрыла, внутри оказались какие-то мелочи, которые, как правило, размещают по дому в качестве украшений интерьера. Статуэтки, картины, фотографии… 

Фотография, впрочем, была всего одна. Обернутая в самую простую бумагу. 

Я автоматически развернула ее, обнаружив перед собой изображение какой-то женщины. Оно не было помещено в рамку, более того - возникло ощущение, что, скорее, его вообще пытались скрыть подальше от глаз. 

- Красивая, правда? - раздался позади меня голос и я вздрогнула, не заметив момента, когда Адам снова ко мне подошел. 

- Очень, - ответила, откладывая фото в сторону. - Куда ее поместить? 

- Оставь, как было, - непривычно резко скомандовал Адам и, тут же смягчив тон, добавил: 

- Где-то здесь должны быть купленные шторы и постельное белье. Как только найдешь - займись ими в порядке приоритета. 

Я кивнула, невольно задумавшись о его реакции на фотографию. Но меня это все, впрочем, никак не касалось. Моей задачей было делать то, за что мне платили деньги. И на этом я и собиралась сосредоточиться. 

20

- Пахнет обалденно, - похвалил Адам, когда мы с ним устроились на импровизированный ужин.     

Импровизированный потому, что Адам настоял накрыть в столовой, которая пока что была совсем не обустроена. Нет, мебель здесь тоже имелась, как и в остальных помещениях дома, но по местам пока ее не расставляли. Потому пришлось довольствоваться третью стола, на которой я и расстелила скатерть. Вся остальная его поверхность была в коробках, которые мне предстояло разобрать, но уже завтра.    

- Это всего лишь салат, - хмыкнула я. - Остальное пришлось заказать, как ты и говорил.   

Конечно, я вполне могла отказаться от того, чтобы ужинать с малознакомым мужчиной, даром, что он теперь был своего рода моим боссом, но у меня имелась одна цель. А именно - расспросить его о том, откуда он знает Лемешевых.      

Ужас первых дней, когда только узнала о предательстве, постепенно исчезал, зато ему на смену приходили другие чувства. И потребность выяснить как можно больше подробностей, которые могли бы помочь мне в том, чтобы моя жизнь изменилась на сто восемьдесят градусов.    

- Я дико голоден, - сообщил Адам и, отодвинув для меня стул, на котором я и устроилась, взял бутылку Шардоне. - Предлагаю отметить твой первый рабочий день, - сказал он.    Я согласно кивнула. Дождалась, пока Адам наполнит бокалы, взяла тот, что предназначался мне, после чего подняла его:   

- И за твой переезд. Альбина сказала, что ты жил в Лондоне.   

Адам отпил глоток и кивнул. Некоторое время мы молча ели, и я уже было решила, что на этом обсуждение этой стороны жизни Адама так и не состоится, когда он сказал:   

- Именно. И знаешь, я бы там больше и дня не выдержал.   

Он усмехнулся, и покачав головой, вновь принялся за мой салат. Совершенно обыденный и простой. Но именно ему из блюд на тарелке Адам отдавал предпочтение.   

- Почему? Туманы и холод? - спросила я.   

- Да нет, - пожал он плечами и вдруг посмотрел на меня так, что у меня все внутри замерло. - Там совершенно неподходящие мне женщины.   

Я кашлянула, скрывая за этим то чувство, которое странным образом родили в душе слова Адама. Возможно, мне совсем не стоило и дальше расспрашивать его, ведь я понимала, что могу ступить на ту территорию, на которую мне хода не было, и все же я планировала разузнать об Адаме больше. В своих целях.   

- Что ты имеешь ввиду? - вскинула я брови и, отодвинув от себя полупустую тарелку, отпила глоток из бокала.    

- Я всегда хотел, чтобы рядом была женщина… домашняя, что ли? Не знаю, какое слово подобрать.   

- Хозяйка очага? - не сдержав саркастической улыбки, поинтересовалась я.    

А у самой в памяти слова мужа всплыли. Мне нужен тыл. Именно так. И я, которая его обеспечивала до поры, до времени.     

- Да. Но я не совсем понимаю, почему это вызывает у тебя такую реакцию. - Адам вдруг расплылся в улыбке, которая была бы способна растопить и ледник в Арктике, и добавил то, о чем я даже не планировала спрашивать, но что вертелось у меня на языке: - Если для тебя это то же самое, что стать прислугой у мужа, то это не так.     

- Вообще-то я совершенно об этом не думала, - солгала в ответ. - Да и что значит, ты всегда хотел такую женщину? Мне кажется, тебе от силы лет двадцать… пять?    

- Черт! В следующий раз не стану оставлять паспорт на видных местах! - притворно театрально воскликнул Адам, чем ввел меня в состояние ступора, смешанного со смущением.   

- Я не трогала твой паспорт, - пролепетала в ответ, а сама поймала себя на мысли, что испытываю досаду от того, что, похоже, угадала возраст Адама.   

Потому что мне было на пять лет больше, но суть была не только в возрасте. Мне вообще казалось, что рядом с ним я чувствую себя старше раза в два. И почему это вообще меня задевает?   

- Я знаю, Мила… Это была шутка, - проговорил Адам.    

Мы молча завершили ужин, и когда я уже собралась встать из-за стола, чтобы помыть посуду и уезжать, все же решилась задать тот вопрос, который волновал меня особенно.   

- Скажи, если не секрет, откуда ты знаешь Лемешевых? - спросила я, внимательно глядя на Адама.    

По его лицу почти ничего невозможно было сказать. Лишь только чуть сильнее сжались четко-очерченные скулы, и мне на мгновение показалось, что на них даже заиграли желваки.  

- Можно сказать, что я не знаю их вообще, - расплывчато ответил Адам. - А почему тебя волнует этот вопрос?   

- Просто ты был на дне рождения у… Ани, - имя любовницы мужа я произнесла с трудом.     

- Не на дне рождения, - покачал головой Адам. - Возникли некоторые вопросы, их нужно было прояснить с Лемешевым-старшим. Запоздало понял, что именно в тот день у его дочери день рождения. Уже собрался уезжать, но тут появилась ты.   

Он говорил это таким обыденным тоном, что в любой другой ситуации я бы сочла объяснения достаточными. Если бы не недомолвки, недопонимания и тайны, которых в моей жизни стало столь много, что они превратились в огромный клубок.   

- У тебя возникли вопросы к людям, которых ты не знаешь вообще, - повторила я за Адамом то, что он, по сути, озвучил.    

- Послушай… Если тебя что-то тревожит в этом всем, то говори прямо. Что тебя саму связывает с Лемешевыми? - задал он встречный вопрос, и я поежилась.   

Поджав губы, принялась смотреть на сложенные на столе руки, а сама думала, стоит ли рассказывать Адаму неприглядную правду, или нет.    

- Дочь Лемешева - любовница моего мужа Антона, - все же тихо проговорила я. - Мы с ним разводимся. На днях я узнала, что пять лет Антон живет второй семьей с Анной Лемешевой. У них есть общий ребенок.    

Адам откинулся на спинку стула и высоко приподнял одну бровь. Смотрел на меня так, словно сомневался в том, что я сказала ему правду. После чего вдруг спросил:   

- Речь об Антоне Семиверстове же? Он помощник Лемешева, так?    

Я нахмурилась. Для человека, «вообще не знающего эту семью», Адам был слишком осведомлен.   

- В перспективе у меня будут некоторые бизнес-предложения Лемешеву, если их можно так назвать, - правильно интерпретировав мое замешательство, пояснил Адам. - Поэтому я немного в курсе его окружения.    

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, после чего я сказала:   

- Да. Антон Семиверстов и есть мой муж.  

Адам присвистнул, но, в целом, если и сильно удивился, то виду не показал.    

- Это не имеет никакого значения в наших с тобой отношениях, - проговорил он. - Тебя же это волнует?      

Я потерла виски пальцами. Уже и сама не знала, что меня тревожит, а что нет.    

- Мне просто нужна новая жизнь, - призналась в том, что и у самой только-только стало формироваться в голове. - Работа, заботы, карьера… как бы странно это ни звучало для женщины в тридцать.    

- Глупости, - отрезал Адам. - Если бы ты жила в Лондоне, ты бы относилась к этому иначе. В тридцать самое время делать карьеру.    

- Но я не в Лондоне, - усмехнулась в ответ. - Хотя и спасибо на добром слове.    

Поднявшись из-за стола, я принялась прибираться. Адам же смотрел на меня, но по выражению его лица я не могла толком понять, о чем он размышляет.   

- Я почти не знаю Лемешевых, Мила, - повторил он ранее озвученные слова. - И, как я уже тебе сказал, мои с ними дела, если они все же случатся, не имеют к нам с тобой никакого отношения.    

Было в этом «нам с тобой» что-то неправильное. Странное. Но я предпочла думать, что Адам имеет ввиду мою работу у него. 

- Очень на это надеюсь. Мне взаправду нужна новая жизнь без прошлого, с которым так или иначе мне придется столкнуться еще не раз, - сказала я, и когда направилась на кухню, услышала тихое позади себя:    

- И в этом я тебя прекрасно понимаю. 

21

- Мам… ты только не ругайся, - сказал сын, когда мы с ним собирались выходить из дома.     

Он отправлялся на тренировку, я - к Адаму. Сегодня у меня имелось множество планов на то, чтобы продолжать обустраивать его дом. Я уже продумала, с чего начну в первую очередь. Пожалуй, с кухни, ведь именно она была сердцем любого жилища.      

- Не буду ругаться, если этого не потребуют обстоятельства, - сказала сыну, мысленно готовясь к тому, что у меня появится новая причина для того, чтобы нервничать.     

- Смотря как ты к этому отнесешься, - пожал плечами Вадим. - Но знай - это и мое желание в том числе.    

Мы с ним вышли из квартиры. Сын выкатил большую сумку, удобнее перехватил клюшку. Сегодня я собиралась отправить его на такси одного, и это тоже был повод для волнений.     

- Какое желание? Озвучь мне его, тогда и посмотрим, - улыбнулась сыну, даже не представляя, о чем именно он попросит.     

Тем неожиданнее стали слова Вадима:   

- Я хочу познакомиться с сестрой. Папа вроде только «за».     

Я застыла столяным столпом, а внутри у меня все вскипело. Сын так просто и легко говорил о той, другой семье, словно это было чем-то совершенно обыденным. Не тем, что меня едва не уничтожило.     

- Я категорически против, - отрезала, и тут же увидела, как Вадим недовольно поджал губы.    

Мы вышли из подъезда. Такси еще не подъехало, и хоть было не место и не время произносить то, что я собиралась озвучить, все же проговорила:    

- Вадик, мы не станем играть в прекрасные две семьи, пойми это, пожалуйста. Я уже сказала тебе не раз - такое не прощают. Понимаешь? Ты осознаешь значение этой фразы? Папа едва меня не убил своим поступком, а сейчас ты - убиваешь еще больше. Когда делаешь вид, что все так, как должно быть. Когда хочешь поехать туда, к этой… женщине… к этой своей сестре. В то место, где папа нас предавал год за годом! И меня, и тебя! Может, ты вообще хочешь, чтобы у тебя была другая мама?      

Я совсем не желала говорить последнюю фразу, но меня так выворачивало наизнанку, что я уже себя не контролировала.     

- Перестань… что ты такое говоришь? - всхлипнул Вадим, и я увидела, как он сдерживается, чтобы не расплакаться. - Мне не нужна другая мама… никогда не будет нужна!     

Он произнес это с жаром, глядя на меня так, как будто был во всем этом виноват с самого начала. Но мне нечего было добавить. После того, что видела на дне рождения Ани и после того, как повела себя эта женщина, что именно она кричала в мою сторону, я лучше лягу и умру, чем позволю сыну ездить на знакомство с новообретенными родственниками.     

- Тогда этот вопрос закрыт, - отрезала я и кивнула на машину. - Садись в такси и сразу же позвони мне, как доберешься.      

- Хорошо…      

Мы погрузили сумку в багажник, после чего Вадим, поцеловав и заверив меня, что любит, уехал.     

Я пыталась успокоиться. Слова сына задевали так сильно, что мне казалось, будто мне вскрыли нутро и вынули все органы наружу. Неужели он и впрямь не понимал, как сильно ранит меня этими разговорами?          

Но на этом мои испытания на сегодня не закончились.       

- Никакой другой мамы у твоего чуда не будет. Мне он на фиг не сдался, - донесся до меня голос, который я уже могла узнать из тысячи, хоть и слышала всего раз в жизни.       

Анна Лемешева собственной персоной. Она стояла чуть поодаль, очевидно, приехав на черной машине, возле которой маячил обезьяноподобного вида охранник.     

Мое горло схватило спазмом, а кровь бросилась в голову. В висках бешено заколотился пульс.     

- Что тебе здесь надо? - выдохнула я, оглядываясь.       

- Антон не ночевал дома, - чуть лениво, но все же сорвавшись на визжащие нотки в конце произнесенной фразы, сообщила мне Лемешева.     

- И ты решила искать его у меня? - хмыкнула я.      

Голос дрогнул. Черт побери, но иного от меня и ждать не приходилось.     

- А где мне, по-твоему, его искать? - зло рассмеялась Анна. - Я же его из твоей норы выпнуть последних пару лет не могу!      

Она так и сказала - из твоей норы. Словно я, как лиса кролика, тащила к себе Антона день за днем.    

- Вот как? А сейчас тебе что мешает это сделать? М? Мы с Антоном больше не вместе. Или он сбежал от тебя, не выдержав твоего пребывания рядом?      

Лемешева подлетела ко мне так внезапно, что я не успела сделать и шагу назад. Ее пальцы с длинными ногтями впились в мое плечо.      

- Послушай меня, маленькая тварь… Я пять лет с ним! Пять! И я всегда получаю то, что хочу. Если нужно будет - смету тебя с пути ко всем чертям. Устрою тебе веселую жизнь, когда ты не то что в свой дерьмовый салон устроиться не сможешь, но и вообще будешь рада, если тебя возьмут мыть обгаженные подъезды! Поняла?    

Анна вопила эти слова, брызжа слюной и, похоже, ее снова настигал приступ, о которых говорил Лемешев. Я нашла в себе силы и отпихнула Лемешеву… вернее, попыталась это сделать, но она лишь крепче впилась в мое плечо.     

- Про полицию что-нибудь слышала? - выдохнула я ей в лицо. - Или ты в каком-то другом мире живешь?   

Она вдруг запрокинула голову и рассмеялась. Будто не человек передо мной стоял, а дьявол в женском обличии. От этого смеха по телу прошла дрожь.     

- Ты права, я живу в другом мире. И таким, как ты, в нем не место. Моих денег и связей хватит купить не только полицию, но и весь этот город с потрохами!       

Она отступила и театрально отряхнула руки. Смотрела на меня с такой смесью злобы, ненависти и безумия, что я лишь усилием воли оставалась на месте и не бежала позорно, чтобы спрятаться.    

- Ни мой отец, ни Антон… ни кто бы то ни было, меня не остановят. Мне плевать на контракты, которые могут сгореть, плевать на возможные скандалы. Ты и так жила за мой счет все это время, тварь… Я давала твоему мужу деньги, квартиры и машины. Я! А ты спала с моим мужиком. Только сейчас - все. Узнаю, что он крутится возле тебя снова - я за себя не отвечаю.     

Она развернулась и ушла. Цокот ее каблуков еще долго звучал у меня в ушах. И даже когда машина Анны Лемешевой скрылась с глаз, я так и продолжала стоять, словно вкопанная.     

А когда пришла в себя, достала телефон и написала Адаму:   

«Прости, я опоздаю на работу сегодня. У меня проблемы».      

22

Антон перекладывал с места на место бумаги в сейфе, рассеянно просматривал их, клал обратно, чтобы потом снова взять и, точно так же пробежав беглым взглядом, положить на место. Его мысли были сосредоточены на том, что, как снежный ком, вдруг навалилось со всех сторон.    

Сначала приступы этой идиотки, которую порой хотелось придушить собственными руками. Потом - Лемешев, чтоб его черти драли! И какого хрена он вообще влез туда, где его не ждали?    

Жизнь Семиверстова летела в трубу. Весь уклад, в котором ему, в целом, было весьма комфортно существовать, превратился в ничто. И как с этим всем совладать и вырулить все обратно, он не знал. Ощущал лишь, что до одури боится потерять Милу. Или просто удобную жизнь рядом с ней? Впрочем, если одно без другого существовать не могло, какая, к чертям, была разница, как обозвать то, чего он опасался лишиться?       

Пока пришлось взять паузу. Кто-то назвал бы это бегством, но Антон твердо решил - он просто выждет, пока все чуть подуспокоится. Даже если для этого и придется играть роль того, кто выбрал Анну Лемешеву. Кто все же оставил позади тринадцать лет жизни с той женщиной, с которой ему было хорошо, и решил дальше существовать с истеричкой.      

- О! Ты дома! - послышался хрипловатый голос Ани.      

Семиверстов оторвался от бумаг, которые так и просматривал ничего невидящим взглядом, хмыкнул. Определение, прозвучавшее из уст Лемешевой, ему не нравилось. И она об этом знала.      

- Это не мой дом, и ты в курсе данного факта, - сообщил он ей холодно.     

- В тот, который я тебе подарила, переезжать ты отказываешься. - Она подошла к бару и налила себе порцию виски. - Кстати, - сказала притворно-равнодушным тоном, который Антон уже знал до черточки, - где ты сегодня ночевал?     

О, вопрос его ночевок у жены в последние месяцы поднимался с такой завидной регулярностью, что уже успел набить оскомину.   

- Я снова обязан перед тобой отчитываться? - уточнил он, только теперь понимая, чего именно ему желается в данный момент.    

Вывести Лемешеву из себя, чтобы ее папаша уже предпринял хоть какие-то меры. Ведь одно дело, когда Аня срывалась на почве ревности к Милане, и совсем другое - когда у нее, вроде как, никаких поводов не было. Вот ведь он, Антон Семиверстов, собственной персоной и рядом с ней.     

- Нет, - покачала головой Анна и вдруг ошарашила его: - Я знаю, что ты был не у своей тварюшки, поэтому никаких отчетов.      

Антон буквально впился взглядом в ее лицо. В груди появился страх. Анна что - ходила к Миле?   

- Да-да, - кивнула она, будто прочитав его мысли. - Я виделась с твоей драгоценной женушкой.     

В этот момент захотелось ее прибить. Как-нибудь особенно кроваво. Только это слишком дорого бы ему стоило. Как минимум - жизни.

И когда он успел превратиться в одного из таких, как Лемешевы?      

Их с Аней роман (если его вообще можно было так назвать) начался совершенно случайно. Как, бывает, случаются измены в абсолютно обычных семьях. Он просто выпил на одном из приемов, на котором была Лемешева, а утром проснулся с ней в одной постели.       

Пытался сделать вид, что ничего не произошло. Когда Анна дала понять, что хочет большего, обрубал ее поползновения на корню. А она залетела, черт бы ее побрал.     

Тогда Антон понял - он просто обязан обстряпать все так, чтобы выжать из этого максимум пользы для себя. Взять все в свои руки, управлять тем процессом, который мог в одночасье разрушить уклад его жизни.     

Позже оказалось, что у Анны в его сторону совершенно дикие и безумные чувства, потребности и желания. Она хотела его себе целиком и полностью, безраздельно. С первого мгновения, как увидела. Сначала это даже льстило, но данное чувство очень быстро прошло. Особенно когда понял, с кем именно связался. Тогда он и начал жить так, чтобы получать не только удовлетворение, но и немалую компенсацию.     

Путевки на дорогостоящие курорты, деньги, машины… все это было лишь частью того, что он получал от Анны Лемешевой.      

- Что ты сказала? - выдохнул он, окончательно ослабляя галстук.     

Казалось, еще немного, и он может сорваться, настолько все внутри вскипело от слов этой дуры.     

- Я была у твоей Милашки, - она запрокинула голову и рассмеялась. - А что? Ты против?     

- Зачем? - выдавил из себя Антон.     

Он преодолел расстояние, разделяющее его с Анной и, забрав бокал из ее руки, едва ли не отбросил его от себя. Тот жалобно звякнул, расплескивая часть содержимого.   

- Хотела, чтобы она поняла, с кем ей совсем не нужно связываться. Чтобы уяснила, где она, а где - я.    

Слушать это и дальше Семиверстов не стал. Его рука легла на подбородок Ани. Сжала сильно, так, что Лемешева поморщилась. Ее глаза распахнулись, и в них на мгновение мелькнул испуг, который, впрочем, очень быстро сменился уже знакомой похотью.    

- Послушай меня… - процедил Антон, склоняясь к ее лицу. - Если я узнаю, что ты сделаешь что-то плохое Миле…     

- Что? Накажешь меня? - выдохнула Лемешева, а следом с ее губ сорвался противный смех.    

Антон сделал вид, что задумался, а после выдал то, над чем размышлял последние несколько дней. Ее нужно было припугнуть. Тем единственным, чего действительно опасалась Аня.    

- Нет. Я просто исчезну. Навсегда. Вряд ли твой отец пойдет у тебя на поводу и начнет разыскивать меня по всему миру, не так ли? Напротив… Я даже думаю, что для него это будет идеальным исходом этого дела, - усмехнулся он.     

Теперь на лице Анны появилось выражение неподдельного удивления, смешанного с новой порцией страха.    

- Ты блефуешь… - растянула она губы в кривоватой улыбке. - Уйти от меня не сможешь, я знаю…    

Семиверстов сделал то же самое, что до этого Лемешева. Расхохотался, глядя на нее. Затем убрал руку от лица Анны, отступил на пару шагов. Помедлил немного и, пожав плечами, сказал:     

- Если хочешь - давай проверим.     

И, не дожидаясь ответа, развернулся и ушел.     

23

Мне понадобилось время, чтобы успокоиться после визита Лемешевой. Конечно, я и после первой встречи с ней понимала, что она совершенно ненормальная, но этот визит меня… напугал. Не то, чтобы я боялась ее угроз, скорее - справедливо опасалась, что эта больная на голову женщина может сделать, если ей это вдруг приспичит в очередном припадке. Я боялась за сына. 

А еще, где-то там, на границе сознания, на самом краю сердца, куда запихала все воспоминания о семейной жизни, которую так долго считала счастливой, болезненно вспыхнул вопрос - и вот на эту сумасшедшую женщину меня променял муж? Впрочем, нет, вовсе не на нее. А на богатство Лемешевых. Как она там сказала? Она покупала Антону квартиры и машины? 

Полный смысл ее слов только сейчас дошел до моего сознания. У Антона была тайная недвижимость. То, что он наверняка не собирался передавать нашему сыну. Я всхлипнула и рассмеялась. Господи, да о чем вообще речь! Пять лет этот человек жил исключительно для себя, нам с Вадимом кидая лишь объедки, этакие подачки нищим! В то время как я жила только ради семьи. И сама, в общем-то, была виновата, что стала для Антона объектом редкой благотворительности. Он не воспринимал меня, как личность, не уважал, как женщину и мать его ребенка. Не стоило мне когда-то отказываться ради него от всего, но ничего уже было не изменить. Все это - жестокий урок, который придется выучить. 

А еще нужно было действовать. Нужно было наконец проконсультироваться с юристом и понять, как правильно отстоять права своего ребенка. И пусть его отец заработал свои квартиры и машины тем местом, что у него между ног, Вадим не должен был ни в чем нуждаться. Чем мой сын был хуже той избалованной принцессы, вокруг которой Антон ужом вился? 

Я ощутила твердую решимость наказать того, кто нас с сыном так подло предал. И сделать это была намерена самым болезненным для него способом - лишением того, на что он нас променял. 

- Милушка! - отвлек меня от этих размышлений хорошо знакомый голос. 

Я обернулась и обнаружила неподалеку свекровь, которая спешила ко мне со всех ног, пыхтя при этом, как паровоз, но также неукоснительно идя к цели. Мою грудь снова обожгло болью - наверняка Екатерина Ивановна узнала о разводе и теперь пришла, чтобы меня от него отговорить. 

Я сжала вмиг задрожавшие губы. Свекровь была из числа самых дорогих мне людей. Родная мать не любила меня так и так за меня не переживала, как Екатерина Ивановна. Собственно, мы с ней были так близки, что я совершенно естественно звала ее тоже мамой. Во всех спорах и мелких конфликтах с ее сыном она всегда была на моей стороне. Но теперь… я сильно сомневалась в ее поддержке. И меньше всего мне хотелось ее огорчать и разочаровывать, но в этих, внезапно открывшихся обстоятельствах моей жизни, это было попросту неизбежно. 

- Мама… - вырвалось у меня по привычке, когда я поспешно двинулась ей навстречу. 

Свекровь сжала меня в объятиях, расцеловала в обе щеки и только потом сказала: 

- Милушка, беда… ох, беда! 

Я нахмурилась, вдруг засомневавшись в том, что она пришла поговорить о разводе. 

- Что случилось? - поинтересовалась осторожно. 

- Домой идем, там поговорим, - откликнулась моя вторая мама и я, взяв ее под руку, направилась в сторону подъезда. 

Екатерина Ивановна казалась огорошенной не на шутку, и я могла лишь теряться в догадках о том, что было тому причиной. 

Усадив ее за стол на кухне, я автоматически заварила чай и, дав свекрови отдышаться, спросила снова: 

- Мама, что же ты не позвонила? Что произошло? 

Она посмотрела на меня - почему-то виновато - и, покопавшись в сумке, выудила оттуда какие-то бумаги. Подтолкнув их ко мне, сказала: 

- Милушка, я несколько ночей не спала - все думала, как поступить… И поняла, что жить спокойно не смогу, если все тебе не расскажу. 

Я кинула короткий взгляд на бумаги - это был договор дарения. Внутри заворочалось дурное предчувствие. 

- Я давеча решила разобрать наш старый шкаф… ох, Милушка, сама знаешь, в однушке нашей места постоянно не хватает! И я думаю - а дай я у Паши в ящиках посмотрю, может, чего переложить можно, освободить хоть полочку… А ты знаешь, он так не любит, когда я у него роюсь… но в этот шкаф он уж лет сто не заглядывал! Я рассудила - авось и не заметит… 

Свекровь выпалила это все на одном дыхании и теперь жадно хватала ртом воздух. А я не могла избавиться от свербящей мозг мысли - Антон не считался даже с родной матерью. Столько лет у него были какие-то тайные квартиры, а родители ютились кое-как в старой хрущевке… 

- И тут вот нашла я эти бумаги… - продолжала, тем временем, мама. - А они еще так запрятаны были ловко, под ящик с инструментами, сразу и не заметишь… А я как читать начала - аж плохо стало… 

Я протянула дрожащие пальцы к бумагам, уже подозревая, что там увижу. Пролистала, пробегая глазами объекты дарения - машины, машины, машины… 

- Милушка, я так испугалась! Ну откуда у мужа моего деньги, чтобы машины покупать и сыну дарить? Мы за всю жизнь и одной-то не нажили, а тут целый гараж… Я сначала подумала - может он хлам какой скупил? А потом у Вадика спросила, мол, хорошие ли это машины? Может, накопим тебе на подарок на восемнадцатилетие. А он рассмеялся - ой, говорит, бабуль, насмешила ты меня! Таких машин даже папе по работе не выдают, это целое состояние… 

Я криво улыбнулась, глядя на указанные в дарственных модели. Бентли, Порш, Бугатти… 

- Я боюсь, Милушка, - приглушенно пробормотала свекровь. - Неужто мой муж с криминалом каким связался? 

Я почувствовала, что готова заплакать. Поднялась кое-как на ноги, отошла к окну, не зная, как смотреть в глаза свекрови. Хотя мне стыдиться перед ней было нечего. Вот только очень больно раскрывать матери правду о ее ребенке. 

Сделав вдох, я снова обратила взгляд на свекровь и произнесла: 

- Я догадываюсь, откуда это все, мама. 

А потом просто, без излишнего драматизма, выложила все, что сама узнала за последнее время. 

- Что же ты мне не позвонила, Мила?! - возмутилась свекровь. - Я бы ему устроила! Ну какой паразит!!! Я его так не воспитывала! С родной женой, с сыном родным так обойтись! 

Она порывисто схватила со стола бумаги и воинственно вопросила: 

- Что же теперь делать? Как нам для Вадика все получше устроить? 

Я не верила собственным ушам. Неужели она и теперь на моей стороне?.. 

- Для начала… если ты не против, я бы хотела сделать копии этих… документов. Завтра я встречаюсь с юристом. Может быть, он… подскажет мне, что со всем этим делать. 

Свекровь деловито кивнула, потом спросила: 

- Дочка, помочь тебе чем, может? 

Я слабо улыбнулась: 

- Никому ничего пока не говори. А еще… могу я сегодня Вадика у вас с ночевкой оставить? Я не знаю, до скольки могу задержаться на работе.  

Екатерина Ивановна тут же согласно закивала головой. Кинув взгляд на часы, я решила, что сама заберу Вадима с тренировки - хотелось быть уверенной, что Лемешева не нанесет визит и ему тоже - и сама же доставлю его к свекрови, а потом заберу. 

Это даст мне хотя бы какое-то подобие спокойствия за сына на то время, что я буду на работе. 

И что-то мне подсказывало - заработанные деньги очень скоро мне пригодятся для отстаивания интересов сына в суде. 

Мы с Альбиной сидели напротив юриста в его квартире, в импровизированном кабинете. Здесь еще виднелись следы былой роскоши - в чуть потертой, но несомненно недешевой мебели, в статусных мелочах, разбросанных по столу, и в самом лице хозяина кабинета. Усталом, чуть осунувшемся, но все еще красивом. 

- Итак… - начал первым Алексей, откидываясь на спинку кресла. - Что вы хотели бы знать? 

Я внимательно посмотрела на него, а затем просто развела руками: 

- Все. Это, знаете ли, первое такое мероприятие в моей жизни, - хмыкнула невесело. 

- Хорошо… - протянул он в ответ. - Насколько мне известно, на развод вы уже подали? 

- Да. 

- Что ж, поздравляю, первый шаг к новой жизни сделан, - широко улыбнулся он и я невольно зависла, удивившись тому, как эта улыбка вмиг преобразила его прежде хмурое лицо. Возникло даже желание улыбнуться ему в ответ - просто так, без особой на то причины. 

- Дальше вас ждет раздел имущества и решение о том, с кем останется ребенок, - продолжил, тем временем, Алексей. - Но это вам наверняка и так известно. Вас беспокоит что-то другое, верно?  

Я вновь поразилась - на этот раз его проницательности. А еще - тому, какой у него был острый, очень умный взгляд. Трудно было сейчас поверить, что этот человек страдал от запоев. И оставалось только гадать об их причине. 

Впрочем, меня это не касалось. Мы с ним оба оказались на дне жизни - каждый по своим причинам. И мне было неважно его прошлое, если только он сумеет спасти будущее - прежде всего, моего сына. 

Не колеблясь больше ни секунды, я протянула ему найденные свекровью дарственные. 

- Мой муж… я полагаю, он давал моему свекру деньги, чтобы тот покупал для него машины, а потом дарил их ему. Ведь в этом случае на это имущество никто не может претендовать, верно?  

Я невесело усмехнулась. Антон весьма неплохо подготовился, чтобы оставить ни с чем родного сына.  

- Все верно, - кивнул Алексей, изучая документы. - Но возможность оспорить его право владения есть. Если мы докажем, что именно ваш муж давал деньги на эти покупки. И еще… Ваш свекр вдовец?   

- Нет, - помотала я головой.  

- А свекровь давала свое согласие на дарение этих машин их сыну?  

Я невесело хмыкнула. Она не то что на дарение не соглашалась, она вообще ничего не знала об этих махинациях.  

- На девяносто девять процентов уверена, что не давала.  

Он поднял на меня глаза - прежде бесстрастные, теперь они светились каким-то странным интересом.  

- Вы хотите знать что-то еще? - спросил он.  

- Я… Да. Я подозреваю, что, быть может, Антон приобретал таким способом что-то еще. Возможно ли выяснить, чем еще он владеет?  

- Если вы подозреваете за мужем владение какой-то конкретной собственностью, то можно обратиться в Росреестр. Если же нет, то это может выяснить суд.  

- Ясно, - откликнулась я коротко.  

Алексей некоторое время изучал мое отрешенное лицо, потом спросил: 

- Чего вы хотите, Милана?  

Я без раздумий выпалила то, что диктовали мне сейчас владевшие мной ненависть и разочарование: 

- Я хочу его уничтожить. 

Адвокат удовлетворенно улыбнулся и протянул мне руку: 

- Тогда предоставьте это мне. 

И я, не задумываясь, пожала его теплую ладонь, ощутив вдруг с этим касанием столь необходимую мне спокойную уверенность. 

24

С Вадимом мы больше к тому вопросу, который был для нас обоих столь болезненным, не возвращались. Хотя, я и не могла не отметить тот факт, что сын стал особо заботливым по отношению ко мне. Я понимала, что он среди всех - наиболее уязвим. Это не его выбор и не его действия привели к тому, что случилось. Это не ему было за тридцать, чтобы он мог называться достаточно взрослым. Это он обожал отца, и теперь именно ему предстояло принять эту ситуацию. Отрицание, защитная реакция, детская попытка сделать хоть что-то, чтобы все оставалось как прежде - вкупе это играло свою роль. И я осознавала совершенно ясно - если устрою сыну своего рода террор, могу потерять его навсегда.    

Сейчас же могла взять паузу хотя бы в тех переживаниях, которые касались Вадима. Он отбыл на сборы и я знала - в последующие недели сын должен был полностью жить этой, весьма важной частью своей жизни и ничем кроме.       

- Ну, наконец-то ты здесь, - сказала я, скрывая облегчение в голосе, когда приехала к Адаму и застала его дома.     

Предыдущие два дня я в гордом одиночестве выполняла его указания по обустройству особняка, а общение наше свелось к минимуму.     

- Были дела, - с полуулыбкой сказал он. Продемонстрировав мне пару внушительных бумажных пакетов, спросил: - Осилим ужин вдвоем, или слишком устала?      

- Ты про готовку? Или спрашиваешь, найду ли в себе силы на то, чтобы поесть? - мягко рассмеялась я.     

- Про готовку. - Адам округлил глаза в притворном ужасе: - Не бросай меня одного на поле боя.      

Я покачала головой. Испытывала в этот момент удивительное чувство легкости. И понимала, что мне совсем не хочется думать о своих проблемах и заботах. Словно в этом небольшом уютном мирке, рядом с мужчиной, которого едва знала, я была в безопасности.    

- Не брошу, - также притворно вздохнув, отозвалась я, надевая фартук. - И давай договоримся. Я - шеф.    

- На кухне или вообще? - приподнял бровь Адам.     

- А ты готов отдать мне бразды правления всюду? - уточнила, разбирая пакеты.     

- В каких-то сферах - определенно, - двусмысленно хмыкнул Адам и переключил мое внимание на другое: - Здесь перепела, к ним можно сделать салат. Кажется, в такой добавляют апельсины.    

Разложив покупки на столе, я постучала пальцем по подбородку.     

- А ты неплохо разбираешься в кулинарии, - озвучила очевидное.     

- Не слишком, - пожал плечами Адам и добавил: - Ну, командуй, шеф.    

Перепела были отправлены в духовку. Заправка для салата и овощи приготовлены, оставалось лишь их смешать. Адам купил французский багет с хрустящей корочкой, который можно было макать в соус, что я сделала для птицы. В общем и целом, у нас намечался вполне себе изысканный ужин. Его дополняла бутылка красного сухого, с которого мы сейчас вполне успешно снимали пробу, смакуя его с кусочком горгонзоллы.     

- Ты писала, что у тебя проблемы, - начал Адам, и первой моей мыслью было попросить его не продолжать.    

Не расспрашивать меня о том, что возвращало туда, в мир за стенами этого дома. И все же я промолчала.    

- Я их уже решаю, - ответила уклончиво.     

- Я могу тебе помочь?  

- Спасибо, нет, - помотала головой, сопроводив свои слова улыбкой. - Не хочу мешать личное с рабочим.     

- Вот как? - приподнял брови Адам.     

Возникла неловкая пауза. Эти недосказанности сбивали с толку. Мне чудилась двусмысленность в том, о чем меня спрашивал Адам. И даже если ее там не имелось, чувствовала я себя немного неловко.    

- Ты говорила про развод. У меня в штате есть неплохие адвокаты. Не скажу, что специализируются на этой теме, но…     

- Адвокат у меня уже есть, спасибо, - прервала я Адама на полуслове. - Но если вдруг что-то понадобится, я знаю, к кому обратиться, - попыталась сгладить эффект от сказанного.      

Некоторое время мы молчали. Адам изучал меня пристальным взглядом, от которого мне становилось не по себе. Казалось, он что-то хочет сказать мне, но убеждает себя, что пока не время. А может, я лишь придумала все это.      

- Кажется, надо проверить, как там перепела, - пробормотала я, отставив бокал в сторону. - Они очень быстро могут пересушиться.      

- Проверь, - кивнул Адам, и я совершила побег в сторону духовки.      

Когда с ужином было покончено, я допила вино и озвучила то, о чем думала последние несколько минут:     

- Если так пойдет и дальше, я попрошу вычитать стоимость еды из моей зарплаты.     

Глаза Адама округлились в неподдельном изумлении и он, подавшись ко мне, спросил:    

- Ты серьезно считаешь, что я… ммм… буду высчитывать с тебя за ужины?      

Я ощутила, как краска бросается мне в лицо. В самом деле, какую чушь я только что выдала… и все же. Мне совсем не хотелось, чтобы Адам в итоге посчитал, что ему дешевле было бы нанять кого-то другого.     

- Если уж на то пошло, - тихо сказал он, - пожалуй, это мне стоит подумать о том, чтобы повысить тебе зарплату. Уборка-уборкой, а приятную компанию отыскать не так-то и просто.      

- Тогда сойдемся на том, что мы просто хорошо проводим время вместе, - выдохнула я, растягивая губы в улыбке.     

- Договорились, - согласился Адам и вдруг, взяв свой телефон, включил на нем медленную мелодию. - А в качестве скрепления этого договора - потанцуем?     

Он скорее утверждал, чем спрашивал, и я, долю секунды поколебавшись, все же вложила свою ладонь в протянутую руку.    

Мы отошли от стола на пару метров. Адам осторожно, но ощутимо крепко прижал меня к себе и повел в танце. Первое напряжение, которое прошило нутро от близости сильного мужского тела, сковало меня по рукам и ногам. Но пару выпитых бокалов и то, что рядом с Адамом я продолжала чувствовать себя в безопасности, со временем сделали свое дело. Я заметно расслабилась.      

- Танцы тоже будут входить в список моих обязанностей? - с хрипотцой в голосе поинтересовалась я.     

- Только если ты сама этого захочешь, - улыбнулся Адам.     

- Я подумаю над этим.    

Мы покачивались в такт мелодии. Эта неспешность и тягуче-медленная атмосфера усыпляли бдительность. Однако, когда Адам вдруг склонился ко мне, намереваясь поцеловать, я отшатнулась.     

Возможно, со стороны это выглядело смешно. Вроде бы взрослая женщина, почти свободная. Рядом - точно такой же взрослый и свободный мужчина. Но я не могла себе представить не только то, что это может зайти дальше, я и о поцелуе-то мыслить была не в силах.     

- Мне нужно домой, - сказала я, отходя от Адама на шаг.      

Он нахмурился, но почти сразу сделал вид, что ничего не произошло.    

- Я отвезу тебя, - сказал мне и я тут же запротестовала.     

- Ты выпил… не нужно. Доберусь на такси, - пробормотала я и, метнувшись к столу, начала прибираться.   

Адам оказался рядом в следующее мгновение. Предупредительно сжал мое запястье и непреклонно сказал:    

- Убрать посуду в машинку я вполне могу и сам. И да. Я вызову тебе такси.       

Уехала я от него через пять минут. Все это время мы молчали и лишь только когда я садилась в машину, Адам сказал: «До встречи».     

А на полпути к дому я поняла. Вовсе не то, что Адам выпил, было причиной моего отказа от его предложения. Я попросту опасалась, что этот вечер и впрямь мог в итоге завершиться тем, чего я, похоже, все-таки желала.       

25

- Роман Юрьевич! 

Лемешев недовольно поморщился, отвлеченный от изучения того, что занимало сейчас все его внимание. Секретарша нерешительно мялась на пороге, зная, что рискует нарваться на его гнев, но под тяжелым взглядом голубых глаз все равно не отступила. 

Стало быть, это что-то очень срочное. 

- Ну в чем дело? - бросил он недовольно, с нотой нетерпеливости. 

- Ваша дочь звонит… 

Он выругался. Так громко и откровенно, что несчастная Алена вздрогнула, готовая, кажется, сбежать отсюда куда подальше. Бедняжка. Она была намертво зажата между его собственным гневом и истерикой его дорогой дочери. Которую та наверняка уже устроила. 

- Что ей нужно? - спросил грубовато, но уже не столь грозно. 

Секретарша, кажется, тайком выдохнула. Ответила быстро: 

- Требует вас к телефону. Говорит, что не может дозвониться весь день. И… простите, Роман Юрьевич, но она, кажется, уже на грани. 

Лемешев поджал губы, чтобы наружу не вырвалось очередное ругательство, после которого он останется без секретарши. Подтянув к себе телефон, коротко бросил: 

- Я ей перезвоню. 

Дочь ответила после первого же гудка. 

- Какого черта ты не берешь трубку?! - набросилась она на него сходу. 

Он ощутил, как закипает. Кого он, черт возьми, воспитал? И почему столько лет его это не беспокоило, а теперь… 

- В отличие от тебя, я работаю, - холодно пресек он поток ее ругательств, больше похожих на речи какого-то быдла, нежели на девушку, выросшую на всем самом лучшем. - Что ты хотела? 

- Антон на днях не ночевал дома, - кинула она истерически. 

Его словно обожгло от этих слов. Неужели этот урод был у Миланы? 

У своей законной жены, - ехидно добавил внутренний голос. 

- И что ты хочешь от меня? - спросил Лемешев сухо. - Твой драгоценный Семиверстов был не со мной. 

- Очень смешно! - огрызнулась она. - Я хочу знать, с кем он был! Может, на мои деньги он содержит еще какую-нибудь шлюху, кроме этой дряни Миланы!  

Он ощутил, как до боли сомкнулись его челюсти, как почти хрустнули зубы. А ведь Аня всегда так себя вела. Но никогда прежде это не вызывало в нем такого отторжения. Он сам воспитал ее такой… 

- Ты хотела сказать, на мои деньги? - процедил Роман сквозь зубы. - И что я должен сделать, по-твоему?  

- Найми частного детектива! Я хочу знать обо всех его передвижениях!  

Господи, его дочь и впрямь была больна. А он это поощрял. Годами… 

- Боюсь, тебе придется сидеть с биноклем в кустах самолично, - ответил Лемешев язвительно. - У меня сейчас нет лишних денег. 

- В каком смысле нет денег?! - взвизгнула она в ответ. 

- В самом прямом. У фирмы проблемы. Мы теряем одного клиента за другим. И, возможно, твой дорогой Антон в этом замешан. 

- Да что ты несешь?! Я сказала, найми мне детектива, старый козел!!! 

Он ничего ей не ответил. Просто нажал отбой и устало откинулся на спинку кресла, уперевшись взглядом в потолок. 

Его жизнь катилась ко всем чертям. Фирма терпела убытки, дочь - не уважала ни на грамм, видя в нем только мешок с деньгами. А в душе… царила страшная сумятица. Непрошеный взрыв чувств там, где столько лет была лишь пустота.  

А виной всему - женщина, мужа которой он покупал годами. Подкладывал в постель к своей дочери, как вещь…  

Он и не думал, что она пробудит в нем столько неожиданных эмоций. Что откроет глаза на всю мерзость, которую он давно принимал как данность.  

Он разрушил ее жизнь своей правдой. Разрушил по капризу Ани, для которой делал абсолютно все. Но в итоге обнаружил, что разрушен он сам. Что прогнил до крайности, до самой сердцевины. 

И вместе с тем - увидел, как могла бы сложиться его жизнь, останься Соня жива. Он смотрел на чужую жену, на чужую счастливую - до его вмешательства - жизнь и… хотел все это себе. Хотел вернуть назад время, скинуть с себя годы и поверить, что он - все тот же юноша, что без ума влюбился в свою однокурсницу. Все тот же он, верящий, что у них впереди - целая вечность вместе. 

Он хотел забыть, что эта жизнь, эти мечты, эта вера в будущее - все закончилось с первым криком ребенка. Соня умерла, и он умер тоже. 

Если бы не Аня… кто знает, чего бы он добился? Ради чего бы жил? Дочь давала его жизни смысл, а он - давал ей все, что она пожелает. И, к сожалению, ошибся. 

Он понял все это только когда посмотрел в глаза чужой жены. В глаза, полные боли, неверия, разочарования. Он смотрел на Милану и со всей чудовищностью понимал - все могло бы быть по-другому. Все должно было быть по-другому! 

Его родная дочь любила его только за деньги. Эта же женщина любила своего мужа самоотверженно и бескорыстно. Даже тогда, когда он приносил в дом только копейки. Так же любила бы его, Романа, Соня, останься она жива. 

Два женских образа переплелись в его сознании. Он болезненно, до одержимости, хотел этой, не принадлежащей ему любви. На середине жизни, которую многие сочли бы очень успешной, он вдруг понял, что сделал все не так. Что не добился самого главного… 

Лемешев потянулся к столу и разблокировал ноутбук. Снова взглянул на адрес на экране, затем - на часы. А после - порывисто поднялся с места, удивляясь себе самому. 

Он сидел в машине неподалеку от дома, адрес которого для него выяснили еще оставшиеся ему верными люди. Сюда почти каждый день приезжала Милана. И он мучительно хотел знать, к кому. 

Роман уже почти потерял терпение, когда мимо него наконец промчалось такси. Он завел мотор, аккуратно подобравшись ближе к дому и стал свидетелем того, как Милана выбралась из машины и позвонила в дверь. 

А потом он резко саданул по рулю, когда понял, кто именно ей открыл. Проклятье! Как это вообще могло случиться?! 

Он тупо смотрел в одну точку, пытаясь переварить увиденное. И совершенно не заметил, как к его машине подошел человек. Только когда в окно машины раздался стук, Лемешев дрогнул, вернувшись в реальность. 

- Какая неожиданная встреча, - насмешливо промурлыкал Адам. 

Чертов щенок! У него хватало наглости насмехаться над ним! 

- Я уже уезжаю, - прохрипел он, чувствуя себя просто невыносимым идиотом. 

- Как, даже на чай не заглянешь? - усмехнулся этот поганец. - А впрочем… я тебя и не приглашаю. 

- Что здесь делает Милана? - неожиданно вырвалось наружу.  

К черту это все! Он уже и так выглядел, как престарелый кретин, что еще ему терять? 

- Ммм… - протянул Адам. - Так ты, стало быть, за ней следил? 

- Не твое дело. 

- Ты торчишь у моего дома как какой-то маньяк. Извини, конечно, но это очень даже мое дело. 

- Иди к черту! - огрызнулся Лемешев, опуская стекло.  

И все же успел услышать напоследок издевательский смех: 

- Скатертью дорожка… папочка! 

26

После того ужина Адам вел себя совершенно обычно. Ничем не дал понять, что между нами что-то изменилось в какую-либо сторону. И, поначалу выдохнувшая, я вдруг осознала, что сама желаю подтверждения того, что ему все же нравлюсь. Хотя, могло статься, что это была всего лишь мужская потребность уложить меня в постель. Впрочем, одно другого не исключало - я верила, что Адам предпочитает проводить ночи только с теми, кто вызывает у него симпатию.  

И почему я вообще об этом думала? Ведь мои мысли сейчас должны были быть заняты прежде всего разводом и тем, чтобы выстроить свою жизнь заново. Практически с нуля.     

- Мила? - окликнул меня слишком хорошо знакомый голос, когда моя рука потянулась к пачке спагетти.   

Я выбирала продукты в магазине возле дома, куда забегала раз в пару дней за небольшим пополнением провизии. Пока Вадим отсутствовал, готовить сложные блюда мне не хотелось.   

Не веря собственным ушам, я замерла на месте. Антон… нарисовался - не сотрешь. И какого черта он не сбежал, поняв, что я его не заметила?     

Оставив спагетти там, где они стояли, я резко развернулась на каблуках и встретилась взглядом с почти уже бывшим мужем. Он стоял в паре метров от меня и смотрел на меня так… Господи, наверно, у меня начались галлюцинации, потому что вдруг показалось, что я перенеслась на тринадцать лет назад.    

- Я спешу, - сообщила мужу и попыталась протиснуться рядом с ним, держа направление в сторону кассы.     

Так и быть, обойдусь сегодня яблоком и стаканом кефира.      

Антон обхватил мою руку так неожиданно, что я застыла. Страх окатил меня удушливой волной. Может, муж узнал о том, что я затеваю, и теперь приехал, чтобы мне угрожать?    

- Пожалуйста, давай поговорим, - вдруг попросил он, вновь возвращая меня туда, в прошлое.     

Потому что рядом был тот Антон, которого я так хорошо знала. Тот, с кем прожила более десяти лет… Не незнакомец, в которого он превратился не так давно.      

- Тебе не кажется, что это немного запоздалая просьба? - высвободив руку, проговорила я. - Говорить нужно было раньше… хотя, это вряд ли бы изменило то, во что ты превратил нашу семью.      

Я направилась к кассе, намереваясь оставить банку кофе и печенье возле нее, после чего попросту сбежать. Но вновь приостановилась, когда Антон окликнул меня:     

- Милаш… прошу. Один разговор. Ничего больше…       

Прикрыв глаза, я стояла и пыталась унять ускорившее свой бег сердце. Возможно, правильным будет и впрямь выслушать Антона, чтобы понять, что у него на уме. Ну или хотя бы попытаться это сделать. Может, разговор поможет мне выяснить что-нибудь еще, что пригодится на суде. К тому же, нужно будет обсудить будущее Вадима. Он, как-никак, наш общий сын.      

- Хватит десяти минут? - спросила я, развернувшись к Антону.     

- У меня другое предложение, - улыбнулся он. Открыто и искренне. - Выпьем по чашке кофе. Если на это хватит десяти минут - так и быть. Если же разговор растянется дольше…     

- Он не растянется дольше, - отрезала я. - Скажешь, за чем пришел, обсудим вопросы, связанные с будущим Вадика и в следующий раз встретимся в суде.      

Антон поморщился, но, быстро взяв себя в руки, кивнул.      

И я, надеясь на то, что не совершаю сейчас ошибки, продолжила путь к выходу из магазина.      

- Может, перекусим? - спросил Антон, когда мы устроились за столиком небольшого кафе, расположенного неподалеку, буквально в нескольких шагах.    

- Только кофе, - помотала я головой, и когда муж, вздохнув, сделал заказ официанту, посмотрела на него вопросительно.     

Давала ему возможность начать самому, потому что, по сути, мне нечего было у него спрашивать. Как он докатился до жизни такой, если уж быть совсем честной, меня вообще не интересовало, а все остальные нюансы мы могли решить в суде.     

- Я безумно сожалею о том, что все так случилось, - начал Антон, но я его остановила.     

- Подожди… Давай сразу решим кое-что. Твои извинения и объяснения запоздали, ты не находишь? Поэтому давай сразу к делу.     

Муж некоторое время смотрел на меня внимательно, после чего откинулся на спинку стула. Уголки его губ приподнялись, и Антон сказал:     

- Ты очень изменилась.     

- Надеюсь, в лучшую сторону, - хмыкнула я. - Так перейдем к делу, или я могу идти?     

Муж растер лицо ладонью. Видимо, совсем не этого он ждал, совсем не того от меня желал.     

- Перейдем, и все же кое-что сказать я тебе должен. Для полноты картины.     

Я едва сдержалась, чтобы горько не рассмеяться. Уж чего-чего, а полнота картины передо мной имелась во всей красе.     

- Сам не знаю, как так вышло, что у нас с Аней все… закрутилось. На одном из вечеров, которые она устраивала, я немного перебрал. Наутро проснулся с ней в одной постели.     

Я невольно скривилась. Слышать это было не только противно, но и довольно болезненно. Жаль было себя. Ту, которая пять лет назад и знать не знала про измену. Потеряла ли я эти годы? Сейчас считала, что да.    

- А потом оказалось, что она беременна. Я хотел все завершить сразу… понимаешь? Но этот чертов ребенок!   

Округлив глаза, я смотрела на Антона. Он сейчас взаправду произнес эти два слова?    

- Потом выяснилось, что Анна нездорова. Опасаясь за ее жизнь, Лемешев уговорил меня играть роль того, кто заинтересован в отношениях с ней. Но я сразу поставил условие - с тобой не разведусь.     

- Надо же, какое благородство! - «восхитилась» я. - Спасибо за сохранение семьи.     

Мои слова просто сочились ядом, и Антон наверняка это понимал, однако делал вид, что не замечает ехидства.    

- Я понимаю, ты злишься, но пойми и меня… Я не хотел терять эту должность. Это было наше с тобой будущее. Будущее Вадима!     

Запрокинув голову, я расхохоталась, чем весьма удивила официанта, как раз принесшего нам кофе.      

- А что? Остальные должности в других фирмах уже отменили? - вскинула я бровь, весело глядя на мужа.    

- Ты не понимаешь, - покачал он головой. - Лемешев мог сделать так, что я бы и дворником устроиться не смог.       

- Значит, нужно было уехать! Рассказать мне все - и уехать. Разовую измену, возможно, я бы простила. Но вот эту пятилетнюю грязную ложь - никогда.      

Антон вдруг подался ко мне и, положив ладонь поверх моей руки, заговорил:     

- Я ее не люблю… понимаешь? И никогда не любил. Ни Аню, ни Бэллу… Вы с Вадимом - моя жизнь. Вы - все, что у меня есть.     

Сколько пафоса было в его словах… сколько того, за что совсем недавно я ухватилась бы, словно за спасательный круг, который бросили утопленнику. Но не теперь.    

- Давайте уедем. Я скопил немного денег, нам хватит на то, чтобы начать новую жизнь подальше от этого города. Продадим твою квартиру, для старта будет достаточно. И все забудем.      

Я усмехнулась, выпрастывая руку. Как легко ему было говорить, словно мы список покупок на будущее обсуждали, а не то, что разделило существование как минимум двоих людей на до и после. И все же сейчас мы подошли к тому, что меня и интересовало в первую очередь.     

- Анна была у меня, ты в курсе? - задала я наводящий вопрос.    

Антон закивал.     

- Да. И я пригрозил ей, чтобы она больше к тебе на пушечный выстрел не приближалась.     

Ну просто рыцарь в сияющих доспехах!      

- Она сказала, что покупала тебе квартиры и машины, а ты говоришь про «немного денег». Или не хочешь делиться с теми, кто и есть твоя жизнь? - приподняла я брови.     

Антон нахмурился. Смотрел на меня с непониманием, и я на мгновение усомнилась в том, что видела собственными глазами, когда свекровь принесла мне те документы.    

- Она больна, Милаш… У Ани совсем плохо с головой. Она очень многое способно придумать. И многое вытворить. Только Лемешев не хочет признавать этого и определить ее туда, где она будет как можно дальше от нормальных людей. Поэтому у нас есть только один шанс спасти наш брак - уехать.      

Отставив чашку нетронутого кофе, я проговорила уверенно:    

- Спасти то, чего нет уже пять лет, не получится, Антон. Но я хочу от тебя одну вещь. Чтобы Вадим получил все, что ему причитается от тебя. Я не стану препятствовать вашему общению, хотя категорически против, чтобы наш сын соприкасался с твоей второй семьей.     

- Они мне не семья! - возразил муж. - Моя семья - это вы.     

- Тогда тем более. Обеспечь Вадима всем, что ему полагается.     

Поднявшись из-за столика, я вынула из сумочки пару сотенных купюр и бросила их на светлую скатерть.     

- И спасибо за экскурс в твое прошлое. Это было довольно… познавательно, - сказала Антону, после чего, развернувшись, пошла к выходу.    

- Я еще не закончил, - донеслось мне в спину. - Я снова тебя добьюсь, любимая.     

Но я сделала вид, что этого не слышу.      

27

Не думала, что можно разочароваться в почти бывшем муже сильнее, чем это уже имело место быть, но стоило отдать Антону должное - он сумел и это. Даже если бы я своими глазами не видела те дарственные, все равно бы не поверила, что спал он с Анечкой из чистой благотворительности. Прямо наверно достоинство свое горючими слезами поливал, когда нырял к ней в постель! 

Тьфу! Какой же гадостью обернулась моя семейная жизнь. И когда казалось, что хуже уже некуда, выяснялось нечто такое, что изумляло ничуть не меньше всего, что уже знала. 

В данном случае - желание Антона наложить лапу еще и на мою квартиру. Что ж… если мне и нужны были лишние доказательства, что в нем не осталось ничего порядочного - то они имелись на лицо. 

Весь наш диалог лишь укрепил во мне решимость хорошенько потрепать Антона в суде. И я очень надеялась, что Алексей меня с этим не подведет. Похоже, вся моя жизнь теперь превратилась в бесконечную борьбу - с собой, с обстоятельствами, с Лемешевыми и бывшим мужем. 

Я тайком вздохнула, наклоняясь, чтобы оттереть с пола пятно, но, видимо, сделала это довольно громко, потому что Адам, до того момента сосредоточенно смотревший в экран ноутбука, перевел взгляд на меня и вопросительно поднял брови. 

- Что-то случилось? 

Я резко выпрямилась, вдруг почувствовав себя неловко. С того последнего раза, когда между нами проскочило что-то странное, я ощущала себя в его обществе… напряженно. Возможно, это была лишь игра моего воображения, но каждый взгляд темных глаз, обращенный ко мне, чувствовался, как физическое прикосновение. Наверно, виной всему было то, что у меня чертовски давно не было интимных отношений. 

- Тебе весь список моих неприятностей или обобщить? - хмыкнула я в ответ, снова принимаясь методично мыть пол. 

Мы находились в комнате, которую Адам отвел себе под кабинет. Просторное, светлое помещение с выходом на террасу и в сад. Наравне со спальней кабинет сейчас был самой обжитой комнатой в этом огромном доме. 

- Как пожелаешь, - откликнулся мой босс, откидываясь на спинку кресла и складывая руки перед собой в замок. Ну прямо психолог перед пациентом! 

- На самом деле, говорить обо всем этом мне не хочется вовсе, - поморщилась я. 

- Но ты об этом думаешь, - резонно возразил он. - А значит, тебя это серьезно беспокоит. 

Я передернула плечами: 

- А тебя бы не беспокоило, если бы на носу маячил скорый суд, а твой бывший муж - сволочь, от которой неизвестно, чего ждать? 

Он неожиданно рассмеялся. 

- К счастью, бывшего мужа у меня нет и быть не может. У меня иные… предпочтения.  

Его красноречивый взгляд, пробежавшийся по мне так интимно, словно он касался меня руками, подтверждал эти предпочтения лучше чего бы то ни было. 

Я к своему ужасу поняла, что предательски вспыхнула. В свои-то тридцать лет! В этом возрасте можно было уже и не краснеть, как школьница, но… если подумать, на меня не так уж и часто обращали внимание мужчины. Точнее - я отвыкла от этого за годы в браке. Тем более, что Антон давно не выказывал ко мне особого интереса. 

Только к моей квартире, - отдалось горечью где-то внутри. 

Смущенно отвернувшись, я попыталась пошутить: 

- Ты на всех, кто у тебя работает, так смотришь? 

Адам не стал делать вид, что не понял, о чем я говорю. Вместо этого до меня донесся его короткий, хриплый смешок, от которого по телу побежали мурашки. И что-то полыхнуло внутри, когда он сказал: 

- Только на тебя. 

Я усмехнулась, стараясь скрыть под этим реакцию своего тела на его присутствие и слова.  

- Неужели? - недоверчиво вздернула бровь. 

Он кивнул: 

- Просто остальные не хозяйничают у меня дома. А есть что-то очень сексуальное в женщине, хлопочущей по дому. 

Не сдержавшись, я рассмеялась: 

- Львиная доля мужчин с тобой не согласится, как, впрочем, и женщин. И вообще, тебе не кажется, что уже фантазии из каких-то ролевых игр? Где она облачена в коротенькую юбочку горничной, а он…  

Я не договорила, потому что Адам вдруг плавно поднялся на ноги и сократил между нами дистанцию. Но приближаться не стал - замер неподалеку, но при этом я чувствовала себя так, будто внезапно оказалась перед ним голой. 

- А они у тебя были? - взирая на меня с интересом, спросил он. 

- Что? - растерялась я, напрочь забыв, о чем мы вообще говорили. 

- Ролевые игры. 

Я снова рассмеялась - на этот раз отрывисто, с горечью. Но скрывать правду не стала: 

- Я уже давно ложусь в постель исключительно чтобы спать. Какие уж тут игры? 

С запозданием сообразив, что мужчина может воспринять это как сигнал к действию, я испуганно вскинула голову. Но Адам не двигался - так и стоял на месте, заложив руки в карманы брюк. А потом просто сказал: 

- Тогда твой муж не только сволочь, но и слепой идиот. 

Его слова, пусть даже несущие в себе только цель утешить, все же согрели душу. Иногда очень нужно услышать что-то подобное, чтобы почувствовать себя лучше. 

- Идиоткой в этом браке оказалась я, - усмехнулась в ответ невесело. 

Он не ответил. Просто смотрел на меня некоторое время безотрывно, а затем неожиданно выдал: 

- Ты поверишь, если я скажу, что ты мне сразу понравилась? 

Господи! Он это серьезно? 

- Нет, конечно, - хмыкнула я. - Ибо прекрасно помню, как я тогда выглядела. 

- Ты выглядела так, что я не смог пройти мимо, - усмехнулся Адам. - А как было у тебя с мужем? 

- Было что? - уточнила я. 

- Ну, как завязались ваши отношения? 

Это было совсем не то, что мне хотелось сейчас вспоминать. Особенно сейчас, здесь… наедине с другим мужчиной, который буквально раздевал глазами. 

- Ну, наверно это была любовь с первого взгляда, - пожала я плечами. 

- Ага, - торжествующе заметил Адам. - А мне в подобной вероятности ты, значит, отказываешь? 

- Ну тебе же не семнадцать лет, - улыбнулась я. - И вообще, ты отвлекаешь меня от работы! 

С этими словами я подхватила ведро и решительно вышла из кабинета. Работы на сегодня еще было по горло. 

Несколько часов спустя уборка была закончена, а ужин - приготовлен и оставлен на плите. Уже достаточно привычно мы с Адамом вместе вышли в прихожую - как и обычно, он провожал меня до двери. 

Но на этот раз я неожиданно остановилась, вспомнив, что забыла на кухне телефон. Собиралась уже обернуться, чтобы за ним пойти, но вдруг ощутила, насколько близко ко мне стоит Адам. Просто недопустимо близко… так, что я ощущала его горячее дыхание на своей обнаженной шее. 

И от этого чувства внутри снова что-то полыхнуло. Черт возьми, чего я боялась? Себя, его, неуместности того, что чувствовала? У меня на носу был тяжелый развод и подобные интрижки - совсем не то, о чем следовало сейчас думать. 

А может, все как раз наоборот? 

Я - свободная женщина, у которой черт знает сколько времени не было мужчины. Женщина, давно не ощущавшая себя ни для кого желанной. Не ощущавшая себя женщиной вообще! Я словно превратилась в робота, который только убирал и готовил, и никаких иных функций не выполнял. 

Но у меня же были чувства! Были потребности. И самая острая из них - ощутить себя живой. После всего. После измены, после предательства, после отсутствия интереса ко мне мужа… 

Я развернулась, оказываясь к Адаму лицом к лицу. Пробормотала, словно говорила сама с собой: 

- Это все усложнит. 

Он смотрел на мои губы. Жадно, безотрывно. И все напряжение, копившееся во мне в течение дня, теперь бешено металось по телу, требуя выхода. 

- Все усложняем только мы сами, - выдохнул он хрипло. - Своим мышлением. 

Больше слов не было. Повинуясь тому, что было сильнее меня, я подалась к нему, а он словно только этого и ждал. Накинулся на мои губы - агрессивно, властно, будто это было все, в чем он нуждался. А затем одним коротким рывком поднял меня на руки и понес наверх. 

Я почти не открывала глаз, сосредоточившись на одних лишь ощущениях. Вбирала в себя, как растение - солнечный свет, его прикосновения, его поцелуи, которые он, порывисто избавляя меня от одежды, оставлял по всему телу. Он был стремительным, резким, но при этом в каждом движении чувствовалась нежность. Он делал, казалось, ровно то, что мне сейчас и было нужно. 

Я охнула, когда он сделал первый толчок. А спустя несколько мгновений просто потерялась - в его дыхании, его движениях, собственных сумасшедших ощущениях. 

А когда все закончилось, в голову постучалась запоздалая мысль - что теперь будет? Как мне себя вести? 

Слишком давно я не оказывалась в чужой постели. Собственно говоря, я вообще ни с кем, кроме мужа, никогда прежде не была. И, несмотря на мои тридцать лет за спиной, подобного опыта спонтанной близости у меня еще не было. 

Нужно ли что-то сказать? Следует ли уйти раньше, чем он сам об этом попросит? 

Последняя мысль остро полоснула по сердцу, заставив подскочить в постели. Адам приподнялся следом, оперся на локоть, непонимающе на меня глядя. 

- Я… мне надо домой! - сообщила я тоном, слегка отдававшим истеричностью. 

После чего подхватила свои вещи, и, неловко путаясь в джинсах, все же натянула их на себя и с коротким «до завтра» выскочила из спальни. 

28

Это, определенно, была не я. Не я прежняя, не я… привычная. Та Мила, которая жила словно бы в вакууме, когда была замужем за Антоном, никогда бы так не поступила. Не прыгнула бы в постель к мужчине, которого знала без году неделю, даже будучи полностью свободной.    

И, тем не менее, я ни о чем не жалела. Хотя, мне и пришлось принять одно важное решение, которое далось весьма нелегко.     

- Я думал, ты не придешь, - сказал Адам, поднимаясь мне навстречу из кресла, когда я приехала к нему на следующий день.         

В голосе мужчины слышалось явственное облегчение. Чего не скажешь обо мне - я чувствовала все, что угодно, но только не легкость. Когда же встретилась с Адамом взглядом, поняла, что ощущаю какую-то чудовищную растерянность.     

- Признаться, у меня были такие мысли, - сказала в ответ хрипловатым от волнения голосом.      

Адам же шагнул ко мне, двигаясь неспешно, словно давал мне возможность дать ему понять, как именно стану вести себя наедине. А у меня не было ответа на этот вопрос. Сколько бы ни раздумывала над тем, что будет уместно сделать, когда вновь мы с Адамом будем только вдвоем, к чему-то определенному прийти не могла.    

- Вот как? - вскинул он брови, приблизившись на расстояние вдоха. - Тогда ты должна знать.     

- Что?    

Рука Адама взметнулась вверх, пальцы скользнули по моему лицу.    

- Я бы перевернул весь город кверху тормашками, но тебя бы отыскал.      

Я кривовато улыбнулась и, обойдя Адама, подошла к столу, за которым он работал. На память пришли слова Анны Лемешевой, когда она точно так же говорила о своих возможностях. И почему в этот момент я вообще  о ней вспомнила?     

- Не думаю, что будет уместно… оставаться и продолжать работать на тебя дальше, - озвучила то, о чем думала на протяжении всего того времени, что прошло с нашей близости.    

Да, я теряла возможность заработать, но не представляла, что останусь у Адама и продолжу мыть полы и делать вид, что ничего не случилось. Или откладывать швабру, а следом - оказываться в постели своего работодателя.     

То, что случилось между нами, было вспышкой. Сиюминутным помутнением. И больше такого повторяться было не должно.       

- Я тоже так считаю, - раздалось позади меня, и как только я обернулась, оказалась прижатой к столу.    

Дыхание сбилось, а вместо разумных мыслей в голове появились какие-то иррациональные обрывки. Близость Адама действовала на меня так остро, что я теряла контроль.    

- Ты так считаешь? - выдохнула я, когда Адам понудил меня откинуться назад и опереться на руки.     

Сам он навис надо мной каменной глыбой, и я ощутила себя особенно хрупкой в этот момент.     

- Да, я считаю, что ты должна быть моей девушкой, а не домработницей.     

Услышав это, я поняла, что все слова куда-то растерялись, а мгновением позже уже сидела на столе, а Адам, расположившийся между моих ног, жадно меня целовал.     

Все это было неправильно, но почему я так откликалась и на ласки этого мужчины, и на его поцелуи? Вся трепетала в предвкушении того, что будет дальше, хотя знала - когда останусь наедине с собой и своими мыслями, стану себя ругать на чем свет стоит.    

- Подожди, - сказала я, с трудом отстраняясь от Адама.     

Воздуха в легких не хватало, но не только я была в таком состоянии. Адам тоже тяжело дышал, его широкая грудная клетка вздымалась в такт моим попыткам сделать глоток кислорода.   

- Все очень быстро происходит, - озвучила то, о чем думала в этот момент.     

- Мы взрослые люди, Милана. Между нами все может происходить так, как хотим этого мы. И только мы, - проговорил Адам веско. - Но если ты считаешь, что мы торопимся…      

По его губам скользнула улыбка. Он отступил на пару шагов, давая мне понять, что готов предоставить свободу по первому требованию.       

- Если считаешь так, то я готов подождать. Однако, ты должна знать - я не отступлю. Ты мне нужна.     

Еще одно признание сбило с толку. Но Адам был прав в одном - мы с ним были взрослыми людьми. Могли делать то, что хотели лишь мы, не оглядываясь ни на кого. Хотя, для меня это было и непривычно.    

- Проведешь со мной время? - вдруг спросил Адам.     

В его словах была лишь просьба, ничего кроме. Он давал мне возможность выбрать самой, и это подкупало.   

- И чем мы займемся? - приподняла я бровь. - Опять приготовим ужин?     

Адам остановился взглядом на моих губах, и меня затопило жаркой волной.      

- Нет. Предлагаю другой вариант, раз уж ты так категорически против более приятных занятий, - произнес он.      

Я почувствовала, как мне в лицо бросается краска. Адам же, сделав вид, что ничего не заметил, спросил:    

- Хочешь просто прогуляться?     

Это было довольно неожиданно. Я и припомнить не могла, когда мы с Антоном просто ездили куда-нибудь в парк, или, скажем, на берег озера. Когда в последний раз просто прогуливались где-то, никуда не спеша и болтая ни о чем и обо всем сразу. Поэтому, почти не сомневаясь, кивнула и ответила:    

- Хочу…      

Руки Анны обвили шею Антона, и он лишь огромным усилием воли остался сидеть в плетеном кресле на террасе, хотя ему и хотелось подняться и избавиться от этой непрошеной ласки.    

- Бэлла с няней, - низким голосом проговорила Лемешева.     

Антон знал этот ее тон. Таким она обычно намекала на то, что им пора перейти в горизонтальную плоскость. И раньше он бы сделал это без лишних вопросов, но сейчас испытал лишь отвращение. Впрочем, показывать его - последнее, что стоило делать.     

- Я немного занят, - сказал он, делая вид, что просматривает бумаги.    

Анна хмыкнула, но покорно отошла и устроилась в кресле напротив. Она смотрела на него так пристально, что Антону стало неуютно под этим взглядом.    

- Что-то еще? - приподняв бровь, поинтересовался он.     

- Ничего, - усмехнулась Лемешева. - Я просто провожу время рядом с любимым мужчиной.      

Эти слова прозвучали довольно странно. Обычно Анна требовала, срывалась на истерику, делала все, чтобы добиться желаемого. Сейчас же ее притворно спокойный тон удивлял и вызывал опасения. С такой Лемешевой Антон дела еще не имел.     

Нет, Анна, разумеется, не всегда была чертовой истеричкой. Например, на другом конце земного шара, куда они регулярно отправлялись отдыхать, она становилась совсем иной. Но Антон знал - стоит им только вернуться обратно, как от спокойной Лемешевой не останется и следа.    

- Я думаю, что нам нужно уехать и начать с чистого листа, - проговорила она, и только по едва слышным ноткам в ее голосе Антон понял, что Аня едва сдерживается.      

Забавно. Она озвучила то, что он сам совсем недавно предложил Милане. Предложил, повинуясь какому-то странному импульсу, ведь переезда куда бы то ни было в его планах не имелось.     

- Это не очень хорошая идея, - помотал он головой. - Как ты помнишь, бизнес у нас с твоим отцом именно в этом городе.     

Лемешева поджала губы. Антон считал про себя мгновения, зная, что вот-вот Анна может взорваться. Он даже был к этому в некотором роде готов, но Лемешева его удивила вновь.     

- Я думаю, что дело можно открыть и в любом другом месте. Ты встанешь во главе, а не будешь на побегушках у моего отца.    

Ее слова задели за живое. Антон вовсе не считал, что он занимает настолько низкую должность. Впрочем, спорить с Лемешевой было себе дороже. К тому же, он и впрямь получал весьма щедрую компенсацию за то, что она вытворяла или говорила.     

- Мы подумаем об этом, - уклончиво ответил он. - А сейчас прости, мне действительно нужно работать.    

Анна поднялась и направилась ко входу в дом, оставляя Антона сидеть и гадать, что стало причиной такого ее поведения. Перед ним была словно другая Лемешева, и это настораживало.    

А когда она обернулась к нему и задала вопрос, Антон замер на месте. Прежде чем уйти, Анна проговорила:    

- Кстати… ты же в курсе, что твоя драгоценная бывшая жена спит с моим братом?    

29

- Итак… есть две новости: хорошая и не очень, - сообщил мне Алексей, когда мы с ним встретились накануне предварительного слушания.  

Мы сидели все там же, в его домашнем кабинете, и я здесь чувствовала себя… спокойно. Каждая вещь, что находилась в помещении, казалось, говорила об основательности своего хозяина - увесистая металлическая статуэтка на столе, изображающая скалящегося льва; тяжелые, темные шторы на окнах - строгие, однотонные; и даже каменный вазон на полу, где грустил одинокий фикус, который, как я подозревала, давно уже не поливали.  

- Ему плохо, - вырвалось у меня как-то само по себе.  

- Кому? - не понял адвокат, растерянно моргнув.  

- Фикусу, - ответила я, кивая на растение.  

Алексей проследил за моим взглядом и недовольно поморщился.  

- Постоянно про него забываю, - отстраненно заметил он и снова переключился на прежнюю тему:  

- Итак, две новости…  

- Не сочтите неуместным, но… можно я его полью? - не выдержала я. - Не могу на это смотреть.  

Он удивленно выгнул черную бровь:  

- А не проще ли не смотреть на него вовсе?  

- Тоже не могу. Он почему-то притягивает взгляд…  

На лице адвоката появилась странная усмешка - холодная и горькая одновременно.  

- Неудивительно, если учесть, кому он принадлежал… - пробормотал Алексей. - Ладно. Там в углу есть лейка. Разрешаю полить его, но на одном условии.  

- И каком же? - удивилась,  в свою очередь, я.  

- Мы перейдем на «ты». Раз уж ты поливаешь мой фикус и все такое прочее.  

Я издала невольный смешок. Кажется, общение с Адамом дурно сказалось на моей нравственности - неприличия теперь чудились даже там, где их и в помине не было.  

- Идет, - улыбнулась я адвокату и отправилась в ванную комнату, чтобы налить воды в лейку.  

- Оттягивание разговора не отменит его, как, впрочем, и необходимость идти завтра в суд, - заметил Алексей, наблюдая за тем, как я хлопочу около несчастного растения. - Ты же это понимаешь, Милана?  

Я вздрогнула и с удивлением к нему обернулась:  

- Откуда ты…  

- Как хороший юрист, я наблюдателен, - хмыкнул он. - Фикус заинтересовал тебя ни раньше, ни позже того, как я собирался обсудить с тобой слушание и наши планы.  

Я неохотно отложила лейку, провела пальцами по чуть увядшим листьям растения. Я ведь и сама недавно была точно как этот фикус - потерянной и сломленной. Но все менялось. И в эту, новую жизнь, совсем не хотелось тащить разборки из прежней. Но это было неминуемо. Я должна была через это пройти. Должна была показать, что я уже не та дура, которая позволяла себя обманывать на протяжении пяти лет.  

- Я боюсь услышать то, что ты мне скажешь, - призналась негромко. - Боюсь проиграть.  

- Не стоит, страх нам совсем не поможет.  

Тяжелые мужские ладони опустились на мои плечи и ободряюще их сжали. В этом жесте не было никакого сексуального подтекста - только желание поддержать. И напряжение действительно немного схлынуло, особенно когда Алексей уверенно добавил:  

- Мы - одна команда, Милана. Тебе нужна помощь, а мне - этот шанс вернуться в профессию. Мы не проиграем.  

Я вздохнула и повернулась к нему лицом, принимая эту реальность и необходимость в ней быть.  

- Рассказывай, - приглашающе кивнула я, снова устраиваясь в кресле.  

- Итак, начну с плохого. На твоего мужа зарегистрировано приличное количество недвижимости - в том числе и за рубежом. Но к этому подкопаться невозможно - все дома и квартиры куплены на средства Анны Лемешевой и переданы Антону в дар.  

Я неверяще покачала головой. Антон буквально сидел на горе из золота и при этом хотел еще наложить лапы на мое единственное жилье!  

- Что же мы имеем хорошего? - усмехнулась невесело.  

- То, что оценка стоимости принадлежащих ему машин тянет на очень крупную сумму. И мы легко докажем, что именно на его деньги твой свекр это все приобрел. А значит - Антон тратил большие средства на автомобили без твоего ведома.  

- И как же мы это докажем?  

Адвокат тонко улыбнулся:  

- В нашем распоряжении его звонки отцу и переписка в мессенджерах.  

Я нахмурилась:  

- Ты хочешь сказать, что мой муж такой идиот, что решал подобные вопросы по телефону? Либо…  

- Либо он считал такой идиоткой тебя, - закончил адвокат. - И не рассчитывал ни на развод, ни на то, что тебе это все вообще станет известно.  

Я усмехнулась - надо было признать, считал он так небезосновательно. Я ведь ему слепо верила.  

- Не волнуйся ни о чем, - донесся до меня голос Алексея. - На таких делах я собаку съел. Мне попадались экземпляры и куда более хитрожо… хитроумные, чем твой муж. И я был счастлив, уничтожая каждого из них.  

Я подняла на него взгляд и заметила, как в его глазах промелькнуло что-то странное.  

- Почему мне кажется, что ты знаешь об этом куда больше, чем со стороны просто адвоката?  

Он прищурился, глядя на меня. Затем медленно закрыл папку с документами и сухо обронил:  

- Потому что тебе не кажется. Ну, до встречи завтра.  

Я мялась в коридоре, ожидая, когда нас пригласят на слушание. Алексей стоял рядом - спокойный и сосредоточенный. Антона нигде не было видно - в какой-то момент я даже заподозрила, что он решил не являться вовсе.  

Но вот знакомая фигура все же появилась в конце коридора. Почти бывший муж направлялся прямиком ко мне.  

- Не думал, что мы до такого дойдем, - произнес он, не размениваясь на приветствия, глядя мне прямо в глаза с улыбкой, полной горечи.  

- Ты сам все для этого сделал, - холодно отсекла я его запоздалые сожаления.  

- Хочу, чтобы ты знала - я никогда не дам согласия на развод, - сообщил мне Антон. - Я буду просить о времени на примирение.  

- Это ничего тебе не даст.  

- Ошибаешься, - перешел Антон на шепот. - Это даст мне шанс тебя вернуть.  

Не выдержав, я рассмеялась. Что-то подобное Антон говорил и в нашу последнюю встречу. И что с тех пор изменилось? Он все также сидел где-то там, по своим шикарным квартирам, а я…  

А я училась жить заново. И даже получала от этого удовольствие.  

- У вас будет возможность высказаться, когда вам дадут слово, - решительно вмешался в наш диалог Алексей. - Идем, Милана, нас вызывают.  

- Ваша честь, мы хотим внести в иск некоторые правки с учетом того, что выяснились новые обстоятельства, касающиеся собственности ответчика.  

Когда мой адвокат сделал это заявление - я кинула на Антона один короткий взгляд. Кажется, он поменялся в лице, явно не ожидая подобного хода. Но тут же снова натянул на себя маску безразличия и уверенности.  

- Не вижу для этого оснований, - вмешался адвокат Антона. - Мой клиент великодушно оставляет жене и сыну квартиру, в которой они вместе проживали.  

Я сжала губы, стараясь не рассмеяться. Великодушно оставляет мне мою же квартиру, ну надо же какая щедрость!  

- Вы хотели сказать - квартиру, на которую он не имеет никаких прав? - с холодной улыбкой уточнил Алексей. - Действительно, очень благородно с его стороны.  

- Ближе к делу! - вмешалась судья в перепалку двух юристов.  

Алексей кивнул и взял со стола две папки - одну он передал на изучение судье, вторую - адвокату Антона.  

- Мы намерены оспорить право собственности ответчика на эти автомобили.  

Я физически почувствовала на себе разъяренный взгляд мужа. Повернув голову в его сторону, заметила, как адвокат Антона что-то шепчет ему с крайне недовольным видом. Очевидно, он не был готов к тому, что на суде всплывет нечто подобное.  

- Мой клиент получил все это в дар! - наконец отреагировал адвокат. - Вы не имеете права…  

- С этим разберется суд, не так ли? - спокойно возразил Алексей.  

Адвокат Антона метнул в него недовольный взгляд и тут же переключился на судью.  

- В любом случае, мы уверены, что эти разбирательства не понадобятся. Мой клиент не желает разводиться и просит дать им с женой время на примирение.  

Антон послал в мою сторону торжествующую улыбку, но было в ней еще что-то… злорадное?  

- Чему вы улыбаетесь, господин Семиверстов? - поинтересовалась у него строго судья.  

- Тому, что смогу помириться с женой, - продолжил улыбаться Антон.  

- Я еще не дала на это одобрения, - сухо заметила судья. - И, с учетом всех обстоятельств… во времени на примирение отказано!  

Она стукнула по столу молотком и поднялась с места. Вставая следом, я поймала на себе взгляд мужа. Нет, он вовсе не выглядел как человек, который потерял возможность спасти свой брак. Скорее как тот, кто рисковал потерять свой драгоценный автопарк.  

- Не ожидал от тебя, Милана, - произнес Антон, поравнявшись со мной.  

- Кто бы говорил, - усмехнулась я.  

- А ведь я готов был простить тебе все! И твое скоропалительное решение, и даже… твою измену.  

Его наглость просто не знала границ! А от последней фразы мне в лицо стремительно бросилась краска. Откуда он узнал об Адаме? Или это всего лишь провокация?  

- Ты что-то перепутал, Антон, - ответила ему ледяным тоном. - Измены - это по твоей части.  

- Хочешь сказать, что ты святая? - издевательски приподнял он брови.  

- Хочу сказать, что ты мне больше никто, чтобы перед тобой отчитываться, - отрезала я и, не оборачиваясь, направилась к выходу из зала суда.  

30

- Эй! Слышишь? Эй!     

Антон окликнул Адама Лемешева, о котором все это время знал лишь весьма опосредовано. Пару раз слышал какие-то упоминания, но видел, что об Адаме говорят словно бы нехотя. Как о человеке, само наличие которого было неудобным, или даже ненужным.     

- О, а я ждал, когда ты явишься, - усмехнулся Лемешев, поворачиваясь к нему. - Даже уже начал считать дни до нашей встречи.     

Антон сам точно не мог сказать, зачем поехал к любовнику своей жены, само наличие которого так сильно его задело, что он лишь огромным усилием воли удержался от того, чтобы не приехать к Миле тотчас, как узнал, что она спит с другим.  

Чертова потаскушка! Не успела узнать, что у него есть другая, как прыгнула под малознакомого мужика.     

- Вот как? - ухмыльнулся он. - Тогда должен знать и для чего я здесь.     

Антон отыскал Адама, узнав его адрес у секретарши Лемешева. Особого труда выцепить еще несколько крох информации тоже не составило. Роман Юрьевич позаботился о том, чтобы навести справки о сыне. Разбираться, как так вышло, что Адам в этой семье был своего рода изгоем, Антон не стал. Просто было незачем. Достаточно было понять, что Лемешев-младший обладает тем, что могло усложнить обстоятельства его развода и раздела имущества с Милой. Деньгами и связями.     

- Ты знаешь… - Адам сделал вид, что задумался. - Не понимаю. Считаешь, что приехал бить морду любовнику жены? Это было бы странно, учитывая, что ты спутался с моей сестрицей гораздо раньше, чем мы с Милой начали встречаться. Так что, - он развел руками, - у меня нет ни единой догадки, какого черта следом за моим отцом у меня появился еще один сталкер.      

Семиверстов поморщился. Ну, надо же! Адам и Милана встречаются. Черт, этого допускать и дальше он был не намерен. Поддержка жены от такого человека, как Лемешев, может дорого стоить ему, Антону.    

- Ты должен держаться от Милы как можно дальше, - проговорил он. -  Она ведь не в курсе, какую фамилию ты носишь? - процедил и испытал удовлетворение, когда увидел, как глаза Адама потемнели. - Или ее это не парит? А может не парит и тебя, что моя жена только-только вылезла из-под меня?    

Он совсем не ждал того, что случилось следом. Казалось, воздух рядом с его лицом кто-то вспорол, словно ножом, даже раздался характерный свист, а потом почудилось, будто ему в скулу прилетела пудовая гиря. Не удержавшись на ногах, Антон свалился кулем прямо в дорожную пыль. Дернулся, чтобы подняться, но Адам резко присел на корточки и ощутимо пихнул его в плечо.      

- Слушай, Семиверстов, и запоминай, если есть, чем. Мила - моя женщина. Если вдруг узнаю, что ты или моя долбанутая сестрица что-то задумали сделать в ее сторону - ни о человеколюбии, ни о братских чувствах даже не вспомню. В твоих интересах сделать так, чтобы суд прошел быстро и без лишних нервов для Миланы. Пока я не вмешиваюсь, потому что она об этом просила. Но если понадобится… найду способы сделать так, чтобы тебя не то что рядом с Милой, а вообще в одной стране с ней не было.      

Он отряхнул руки и, поднявшись одним быстрым движением, направился в сторону дома, оставив Антона лежать там, где он лежал.     

- Мразь, - сплюнул Семиверстов, едва оказался на ногах, после чего пошел к машине, что была припаркована неподалеку.      

Что ж, главное он выяснил. Не зря опасался, что если сложности и будут, то именно с этой стороны. Значит, нужно было с этим что-то делать.    

- Вадик! - я с облегчением выдохнула, когда сын все же ответил на звонок. - Где ты?    

Такси, которое вызвала для того, чтобы водитель забрал Вадима из аэропорта и привез домой, минут пять назад дало «отбой». Отмена вызова - именно эти два слова красовались на экране телефона, где было установлено специальное приложение.     

- Мам… все хорошо, меня папа забрал, - не скрывая довольства в голосе, откликнулся сын.    

Я закрыла глаза и досчитала до трех. Какого черта вообще происходило? Почему за моей спиной Антон ехал и забирал Вадима?!      

- Что значит, тебя забрал папа? - тупо переспросила я.      

- Мы скоро будем, мам. Папа меня привезет.     

Он отключил связь, и я выругалась. Судя по всему, Антон планировал действовать вот так - тайно, чтобы я ничего не успела предпринять. А Вадик тоже хорош! Наверняка ведь они с отцом обговорили это все заранее. А мне - ни слова. Ну и получит же он у меня по первое число!      

Я отложила телефон, но тут же схватила его снова. Может, стоило позвонить Алексею и рассказать об этом? Закусив нижнюю губу, поразмышляла. Наверно, я просто зря нагнетаю. Антон - точно такой же родитель Вадима, как и я. Хотя, я и планировала донести до него, что так делать не нужно.     

Вздохнув, поставила в духовку противень с пирожками, которые как раз расстоялись, после чего отправилась немного прибраться в комнате сына.    

Когда входная дверь открылась и я вышла встречать Вадима, поняла - что-то произошло. За то короткое время, что миновало с момента нашего разговора по телефону, случилось нечто нехорошее. Сын был мрачнее тучи, а мою попытку поцеловать его в щеку и вовсе воспринял с прохладой.     

- Задержись немного, - сказала я Антону, когда Вадик отправился в свою комнату, волоча следом вещи. - Мне нужно кое-что тебе сказать.      

Я сложила руки на груди в машинальном жесте защиты, хотя, кажется, Антон вовсе не собирался делать ничего, что можно было бы расценить как нападение. Напротив, мне даже почудилось, будто он желает как можно скорее покинуть мою квартиру.     

- Милаш… я виноват, что не уведомил тебя раньше. Но мне так хотелось побыть с сыном, - сказал Антон, и в его голосе послышалось явное притворство.     

Это выбесило так, что я сжала руки в кулаки.    

- Никто не запрещал и не собирается тебе запрещать видеться с Вадимом, - процедила я. - Но впредь знай - я не позволю, чтобы вы с ним проделывали такое за моей спиной.     

- Ничего страшного не произошло. Я просто забрал сына и довез его до дома. Это моя отцовская обязанность.     

«А еще твоя отцовская обязанность отдать все, что ты успел своровать. Что прятал, как последний мерзавец», - хотелось сказать мне, но я промолчала. Не было ни единой причины напоминать Антону о том, что он знал и так. Да и омрачать этот вечер, который планировала провести с сыном, я совершенно не желала.   

- Повторяю еще раз, Семиверстов. Таких выходок больше не потерплю. Есть телефон, мессенджеры, голубиная почта, в конце концов, чтобы уведомить меня заранее о том, что я должна знать в первую очередь.    

Произнеся эти слова, я выпихнула Антона из квартиры, и с облегчением вздохнула только когда за ним закрылась дверь.     

Пока Вадим был в душе, пирожки успели остыть. Чай, который я приготовила нам с сыном, впрочем, тоже. Я гадала, что стало причиной плохого настроения Вадика и мне ничего не шло на ум. Точнее, вариантов было так много, что я терялась в них.   

- Садись, - сказала я, указывая на стул. - Расскажешь, как сборы.     

Сын подернул плечами, как бы говоря этим жестом, что нет повода для обсуждения.    

- Нормально, - ответил он и, устроившись за столом, взял с блюда пирожок.      

- Ты не голоден? Или хочешь чего-то посущественнее? - спросила я.     

- Нет, мы заехали перекусили.     

Я поджала губы и вновь досчитала до трех. Да, вот такие встречи с отцом и будут происходить впредь. Они с Антоном будут где-нибудь гулять вдвоем, потом - обедать в кафе. И в этом нет ничего необычного. Так живут миллионы семей, которые прошли через развод.   

- Хорошо. А что с настроением? - попыталась я зайти с другой стороны.     

Вадим на мой вопрос лишь нахмурил брови, после чего, отложив пирожок и отодвинув от себя чашку с чаем, заявил то, от чего у меня на затылке зашевелились волосы:     

- Я подумываю о том, что стану жить с папой, когда вы разойдетесь, - ошарашил он и до меня не сразу дошел смысл этих слов.     

Что вообще происходило? Антон вот так вот просто смог несколькими звонками (а в том, что они были, я не сомневалась) и единственной встречей переубедить нашего сына в том, с кем остаться жить.     

- Это исключено! - сказала я, поднимаясь из-за стола.     

Обняв себя руками, принялась маршировать по кухне, насколько это позволяли сделать ее размеры, а перед мысленным взором, одна за одной, всплывали картинки жизни сына там, с этой психически неуравновешенной женщиной.     

- Ты сказала, что это решать мне. Папа подтвердил. Я волен выбирать сам, - неожиданно резко сказал сын.    

Я остановилась у окна и развернулась, окидывая взглядом этого нового, незнакомого мне Вадима. Даже по спине холодок прошел от того, каким чужим был сейчас мне сын.     

- А твой папа не сказал тебе, что он спал все это время с истеричкой? Не поведал, что она приехала ко мне и прямо заявила, что ты ей не нужен? Может, он забыл сообщить, как эта его Аня мне угрожала? С ней ты желаешь жить? С безумной бабой, от которой можно ожидать чего угодно?!     

Последние слова я буквально выкрикнула. Но совсем не ожидала того, что последует дальше. Вскочив на ноги, Вадим опустил голову и окинул меня взглядом, в котором было отчетливо видно… презрение. И такая обида, словно это я завела на стороне вторую семью. Словно я рушила и нашу семейную жизнь, и жизнь сына в частности. А потом он произнес слова, от которых я застыла немой статуей:    

- Сама-то чем лучше? Связалась с ее братом! Папа сказал, что вы с ним спите!    

Я моргнула раз, другой. Не понимая, не осознавая, что именно мне только что сообщил сын. С чьим братом я связалась? О ком он вообще?     

- Что ты сказал? - выдавила я из себя помертвевшими губами.     

- То и сказал, - буркнул он. Следом же повысил голос: - И как же мне все надоело!     

Вадик взвыл так, будто в этот момент ему было очень больно. А потом просто ушел. С грохотом закрыл за собой дверь в свою комнату, оставив меня наедине с той правдой, которая привалила сверху бетонной плитой. И осознать которую я пока была не в силах.    

31

«Связалась с ее братом…» 

Как ни хотел мой разум отторгнуть услышанное, истолковать его как-то иначе, найти какое-то удовлетворительное объяснение, я понимала - у этой фразы может быть лишь одна трактовка. И лишь один вывод, как следствие. 

Адам мне лгал. Адам был сыном Лемешева. И, вероятно, именно от него все это гадюшье семейство узнало о том, что между нами произошло. Как они, должно быть, надо мной потешались! Как смеялись над тем, насколько легко я пошла к Лемешеву-младшему в постель! 

Но зачем? Зачем? В этом же не было никакого смысла! 

Перестав метаться по кухне, чем занималась последние полчаса, я устало рухнула на стул. Нет, здесь что-то не сходилось. По тому, как Адам говорил о Лемешевых - они вряд ли были заодно. С другой стороны, тот же Адам говорил мне, что не знает этих людей! 

Губы скривились в презрительной улыбке. Я снова позволила себя обмануть. Снова поверила, как последняя идиотка всему, что мне втирали.  

Взгляд метнулся в сторону спальни сына. А еще я допустила, чтобы меня выставили перед ребенком какой-то шалавой. Вот только была ли в том моя вина? Вадиму все равно придется смириться с мыслью, что у меня когда-то может появиться другой мужчина. Что я не буду до конца дней жить, как добровольная монашка, скорбя по его гнусному папаше! 

От этой несправедливости меня словно подкинуло с места. Хватит! Годами меня не уважал муж, которому я отдавала все. И теперь, видимо, ни во что не ставил еще и сын, который верил всему, что ему наговаривал отец. И, видимо, в результате этих разговоров они оба решили, что я права на новую жизнь не имею. 

Что ж… пожалуй, Вадиму стоило наконец понять, на чьей он действительно стороне. А это было просто невозможно без того, чтобы он увидел все собственными глазами. Очевидно, что все мои слова и уговоры для него были пустым звуком. 

Сердце болело от обиды и тревоги, когда я подошла к комнате сына. Наверно, через это проходит рано или поздно каждая мать. Нужно было перестать его опекать, позволить самому думать и принимать решения. И следовало дать ему увидеть все так, как оно есть, до того, как Вадим совершит непоправимую ошибку в суде. 

- Вадим! 

Я решительно постучала в запертую дверь, но в ответ получила лишь короткое: 

- Уходи! 

- У меня иное предложение, - спокойно возразила я. - Собирай вещи, я отвезу тебя к твоему отцу на выходные. 

По ту сторону двери послышался скрип кровати и торопливые шаги. Дверь стремительно отворилась и передо мной предстал крайне удивленный сын. 

- Что? - переспросил он непонимающе. 

- Что слышал. Ты знаешь, каково жить со мной. Пора тебе узнать, каково будет жить с отцом, если ты намерен с ним остаться. Ты должен знать, что тебя будет ждать, прежде, чем принимать решение. 

Вадим, очевидно, был обескуражен. Он кинул взгляд на свою растормошенную сумку и спросил: 

- Поможешь мне собраться? 

- Нет, - покачала я головой. - Раз ты считаешь себя достаточно взрослым, чтобы обвинять родную мать, то будь и достаточно взрослым, чтобы самостоятельно собирать свои вещи. 

С этими словами я вышла, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. 

Вадим появился в прихожей, где я его уже ждала, примерно через двадцать минут. Я оглядела его топорщившуюся во все стороны дорожную сумку, по которой было видно, что вещи внутри понапиханы как попало, и едва сдержалась, чтобы не расстегнуть ее и не уложить все аккуратно. 

- Ты знаешь, где живет твой отец? - спросила сына и тот кивнул, назвав адрес в центре города.  

- Я напишу ему, что мы едем, - сказала, кивая на выход.  

Ответ от Антона пришел мгновенно: 

«Ты рехнулась?! Он мне тут сейчас вообще не нужен!» 

«Скажешь это ему лично сам», - быстро напечатал я в ответ и вызвала такси.  

В машину я села вместе с сыном. Мысли о том, что, возможно, поступаю неверно, буквально сжирали изнутри. Но как еще переубедить того, кто занял не мою сторону - я не знала. По всему выходило, что мое слово против слова Антона не стоило для Вадима и ломанного гроша.  

Мы провели всю дорогу в тишине. Я боролась, как могла, с бурлящим внутри отчаянием и чувством, что меня предали. Все. Абсолютно все. Муж, сын и даже… Адам. Что я сделала такого, чтобы заслужить все это? Слишком любила? Слишком многое позволяла?  

Последняя мысль заставила вздрогнуть. Перед глазами всплыло лицо с темными, пробирающими до глубины души глазами. Почему мысль о том, что Адам мне лгал, ранит так сильно? Между нами ведь почти ничего не было. 

Ничего, кроме надежды. Надежды на то, что еще могу быть счастлива и желанна. 

По факту же оказалось… что? Что он спал со мной по приказу Лемешева? Или с какой-то иной целью? Может, именно для того, чтобы дать Антону повод опозорить меня перед сыном?  

Машина притормозила у высотного здания и мы с Вадимом вышли. Некоторое время стояли, молча, не решаясь нарушить тишину или сделать первый шаг - прочь. Наконец я собралась с силами и заговорила: 

- Если тебе здесь не понравится, ты можешь позвонить мне в любой момент и я тебя заберу. Я люблю тебя, Вадим, и именно поэтому даю возможность принять решение самостоятельно. Но я буду надеяться, что ты, будучи умным человеком, поймешь все верно. Я никогда не говорила плохо о твоем отце, не желая тебя против него настраивать, но он, в свою очередь, делает все, чтобы настроить тебя против меня. Подумай об этом. 

Вадик кивнул, явно растерянный и мы двинулись ко входу в дом. Дрожащими пальцами я нажала на кнопки домофона и встроенная камера мигнула, снимая нас. А затем из динамика послышался истеричный голос: 

- Проваливайте отсюда!!!  

Вадим растерянно на меня оглянулся, а я сказала: 

- Если хочешь, мы уедем. 

Он упрямо покачал головой и в этот момент раздался голос Антона: 

- Я сейчас спущусь. 

Он появился примерно через пять минут. Взглянул на меня так, словно я была источником всех его бед и безо всяких извинений отчеканил: 

- Аня сегодня… не в настроении. 

- Очередной припадок? - вздернула я бровь.  

- Ты говорил, она будет мне рада… - пробормотал Вадим, явно сбитый с толку этими криками из домофона. 

- Так и есть! - тут же отреагировал Антон. - Ну, пошли. 

Вадим чуть прошел вперед, а я быстро выкинула руку и вцепилась в рукав Антона. 

- Если с головы Вадика хоть волос упадет - тебе конец, Семиверстов. 

Он издевательски рассмеялся: 

- Что, угрожаешь мне своим любовником? Бессмертной себя почуяла, раз с богатеньким спишь? 

Я сжала челюсти, чтобы не поддаться искушению плюнуть в это, теперь ненавистное, лицо. 

- Для того, чтобы отрезать то, за что тебя любит Анечка-истеричка, мне посторонняя помощь не потребуется, - процедила я сквозь зубы. - Так что следи за ребенком в оба. 

- И, кстати, не забудь показать Вадиму свой автопарк, - произнесла уже громче, так, чтобы сын меня слышал. - Уверена, ему будет интересно. 

Я заметила, как рука Антона сжалась в кулак. На мгновение мне показалось, что он готов меня ударить. 

- А ты действительно изменилась… - произнес он с кривой усмешкой. 

- Хороших выходных! - сказала я вместо ответа и помахала сыну рукой прежде, чем выйти на улицу. 

С тихим шелестом шин такси остановилось у дома Адама. Было уже достаточно поздно для подобного визита, но я хотела знать правду. Больше ни единой минуты, ни единой секунды не была намерена позволять над собой потешаться! 

- Милана? - удивился Адам, открыв на мой звонок и тут же расплылся в улыбке. Такой мягкой, такой соблазнительной, что меня буквально затрясло от того, что это могло быть всего лишь фальшью. 

Я решительно прошла внутрь, ускользнув от протянутой ко мне руки. Замерла посреди холла и, стоя к Адаму спиной, сказала: 

- Мой сын заявил, что намерен жить с отцом. И знаешь почему? 

Я быстро обернулась к Адаму, чтобы считать выражение его лица, но там было лишь непонимание. 

- И почему же? - спросил он, озабоченно хмурясь. 

- Потому что я сплю с братом любовницы его отца. 

- Черт! 

Он остервенело провел рукой по волосам и твердо заявил: 

- Я могу все объяснить. 

- Ну, попробуй, - пожала я безразлично плечами, хотя внутри все клокотало и болело. Все, чего мне сейчас хотелось - кричать в голос, пока не охрипну, пока не останется сил, пока не иссякнет все, что убивало изнутри. Пока не останется никаких вообще чувств, кроме пустоты. 

- Я действительно сын Романа Лемешева, - начал Адам. 

Я его перебила: 

- Ты сказал мне, что знать их всех не знаешь! 

- Так и есть, - жестко заявил он и приблизился ко мне на шаг. Я отступила. 

- В этом я тебе не солгал, - продолжил Адам, покорно застыв на том расстоянии, которое я между нами очертила. - Он отослал меня прочь сразу, как я родился. Я был не нужен своей матери, не входил в ее планы на жизнь - и она скинула меня на шею Лемешева. Но ему я тоже не был нужен - наняв няню, он отселил меня прочь, чтобы не нервировать моим существованием свою любимую дочь. А позже отправил учиться в Лондон, долой с глаз, подальше от неудобных вопросов, которые я ему задавал. 

Я молчала, потрясенная. 

- За всю свою жизнь я видел этого человека считанное количество раз. Я совсем не знаю ни его, ни его дочь. Все, что я знаю… это то, что я их за это ненавижу. 

- Но причем тут я?! - вырвалось у меня отчаянно. 

Он посмотрел на меня с сожалением, с затаенным чувством вины. 

- Я говорил тебе, что ты мне сразу понравилась. Я не лгал. В тот вечер, на дне рождения Анны, я… наблюдал за тобой. Знал, кто ты и… восхищался тем, как ты держалась. Восхищался твоей смелостью и силой духа. И даже слезами, которые ты хотела от меня скрыть. 

Я неверяще покачала головой: 

- Все это хорошо для какой-нибудь романтической комедии, Адам! А мы не в кино, это - моя жизнь! И в этой жизни ты оказался еще одним человеком, которому я зря верила! 

Теперь он уже не выдержал. В несколько шагов оказался рядом, взял меня за плечи и чувствительно встряхнул. 

- Не зря! - проговорил горячо. - Я признаю, что кое-что скрыл от тебя - но именно потому, что опасался такой реакции. Потому что боялся, что, узнав мою фамилию, ты не захочешь иметь со мной ничего общего! 

- И был прав! - огрызнулась я.  

Он резко убрал руки с моих плеч, словно обжегся.  

- Тогда что ты тут делаешь? - спросил с кривой улыбкой. - Зачем тебе моя правда, если ты ненавидишь меня только за то, какая у меня фамилия?  

Я замерла. Он был прав. Я была здесь, потому… потому что мне в глубине души хотелось верить - он найдет для всего разумное объяснение. Он скажет что-то такое, после чего я не буду чувствовать себя использованной дурой, а снова испытаю это забытое ощущение, что пробуждалось с ним рядом - что я живу.  

- Ты мне не все сказал, - проговорила я глухо. - Договаривай.  

Он приподнял брови, но с его уст не сорвалось ни слова. Он изучал меня, словно пытался понять - а стою ли я того, чтобы продолжать?  

Когда я уже решила, что он ничего так и не скажет и с подступающей паникой думала, что делать дальше, Адам все же произнес: 

- Да, это не все. И да, мои намерения изначально были не совсем… честными.  

По спине у меня пробежал холодок. Тело словно парализовало, и я только и могла, что смотреть в одну точку - его притягательные глаза - и ждать, что еще он скажет.  

- Я приезжал к тебе, чтобы снова увидеться, - продолжил Адам. - И видел, как Лемешев с тобой говорил. Видел, как он на тебя смотрел. И… я не хотел, чтобы ты досталась ему.  

Не выдержав, я отрывисто, издевательски, расхохоталась.  

- Роман Юрьевич и я? Да ты с ума сошел! У вас вся семейка, должно быть, поехавшая!  

Я увидела, как Адам резко побледнел, и тут же пожалела о своих словах. 

- Кажется, я уже сказал тебе, что не имею к ним никакого отношения, - отчеканил он холодно. 

- Прости, я… 

- Ты расстроена, - продолжил он вместо меня. - Но ты видишь врага там, где его нет. Да, я хотел досадить Лемешеву, уведя тебя у него. Да, я специально вышел на тебя, предложив эту работу.  

- И не упустил возможности рассказать Лемешеву о своих подвигах? - едко поинтересовалась я.  

Он хмуро покачал головой.  

- Они узнали это не от меня. Да, поначалу я хотел, чтобы Лемешев страдал от того, что ты со мной. Но также я сделал все это потому, что хотел тебя сам. Все, что между нами было - не ложь.  

- И как теперь тебе верить? - вырвалось у меня с горечью.  

Он заложил руки в карманы брюк, продолжая хмуриться. Что-то внутри меня, неподвластное разуму, рвалось к нему всеми силами, но я стояла на месте. То, чему меня научило предательство мужа - слишком хороший и слишком больной урок. Обжечься снова казалось смерти подобно. 

- Я на твоей стороне, - произнес наконец размеренно Адам. - И могу доказать это. Не словами - делом. 

Я смотрела на него, растерянная. Не решаясь ни уйти, ни сделать шаг навстречу. 

- Езжай домой, - добавил он устало. - И подумай обо всем этом на холодную голову. 

Я вдруг ощутила сожаление от того, что он отпускал меня так спокойно. Но чего еще я ожидала? Что едва знакомый мужчина упадет передо мной на колени и будет просить остаться? 

На негнущихся ногах я прошла мимо него, уловив при этом терпкий, с горчинкой запах - смесь его парфюма и аромата кожи, уже так хорошо знакомый, так мучительно напоминавший о нашей единственной ночи. 

Невольно замешкавшись, я услышала его отрывистый голос: 

- Иди! Еще немного - и я просто тебя не выпущу. 

От этих слов по телу прошла дрожь, но я предпочла не думать, что было тому причиной. Просто сбежала в пустую ночь, где меня совершенно никто не ждал. 

С первым вздохом прохладного воздуха нутро затопило чувство одиночества. Было бы так просто сейчас повернуть назад и… 

Но я пошла прочь. В одном Адам был абсолютно прав - мне следовало подумать обо всем случившемся на трезвую голову. 

32

- Ну, мать, ты даешь! - то ли восхищенно, то ли с ужасом в голосе заявила Альбина, когда я выложила подруге все, что со мной произошло за последнее время. - Вот так вот просто взяла и отвезла туда Вадю? И что? Сердце не екает?      

Оно екало, да еще как. Но я дала себе зарок - не названивать сыну, не дергать его по поводу и без. Просто предоставить возможность самому увидеть то место, в котором он мог оказаться, если бы сделал соответствующий выбор на судебном заседании.     

- Если вдруг что-то случится, запихну причиндалы в глотку всем, кто будет причастен, - мрачно сказала я, отпивая глоток чая.     

- Ну и Вадик все же довольно взрослый парень, - поспешила поддержать меня Альбина. - Если что, даст отпор, ну а мы уже с тобой подоспеем.     

Я кривовато улыбнулась в ответ, надеясь, что Аля поймет и без слов, что я ей очень благодарна за поддержку. Сама же то и дело смотрела на экран телефона, опасаясь пропустить входящий звонок от сына, хотя на смартфоне громкость и была установлена на максимум.     

- А вообще, Аль… мне так дерьмово, - призналась подруге в том, что чувствовала.       

- Да уж понимаю. Всю свою жизнь пахать на этого козла, а получить вот это вот все! - возмутилась Альбина.    

- Ну, я сама в этом виновата, - развела я руками.     

Впрочем, от этого осознания легче не становилось. Да и кошки скребли на душе вовсе не потому, что я потратила лучшие годы своей жизни на того, кто этого совсем не заслуживал. Я думала о… другом.     

- Вот уж себя винить точно не стоит! - Аля в порыве чувств даже по столу ладонью ударила. - Был бы рядом тот, кто это все ценил бы, ничего бы подобного не случилось. - Подруга сделала глубокий вдох, после чего продолжила. - В наше время такая ценность - возвращаться в тот дом, где тебя ждут. Где уютно и хорошо. Где создан тот мир, в котором ты можешь отдохнуть и душой, и телом. Бабы же у нас как… им карьеру подавай, а если не построила - ты никто. Только и другие есть. Такие, как ты. И знаешь, тем вы и ценнее, потому что как вымирающий вид уже.     

- Ага, - невесело улыбнулась я, - только тех, кто обеспечивает этот самый мир, где уютно и хорошо, считают обслугой.      

- Идиоты считают, - хмыкнула Альбина. - Или потребители, которые привыкли, что их должны с ног до головы облизывать хрен знает за какие заслуги.      

Мы некоторое время помолчали. Я и сама не понимала, почему этот вопрос снова поднялся. И - главное - почему я являюсь в этом обсуждении весьма активным участником. Может, дело в Адаме? Ведь он, по сути, тоже сказал мне, что ему хочется видеть рядом женщину, которая будет вести дом и полностью посвятит себя этому. Вот только готов ли он будет показать в этом случае насколько он это ценит? И готова ли я и дальше довольствоваться подобной ролью?     

- Ну а в целом, - сделав вид, что задумалась, изрекла Аля. - Разве обслуга - это не та, кому за такую работу платят? - спросила она.     

Я посмотрела на подругу удивленно. Конечно, говорила она о весьма болезненных и острых вещах, но ведь во всем была права, черт побери!      

- Да… так и есть, - кивнула в ответ и, помолчав, добавила: - Похоже, даже на обслугу в случае с Антоном я не тяну, - хмыкнула невесело.     

На что Аля со всей свойственной ей горячностью заявила:     

- Тогда тем более надо стрясти с него все, на что ты имеешь полное право!      

Я сделала еще один глоток чая. Конечно, подруга была права и в этом, вот только я очень сильно сомневалась, что так просто будет получить то, что причиталось нам с сыном по закону. Да и вообще не представляла, что именно в данный момент, в эту самую секунду льют в уши Вадиму. Может он вообще решит после пребывания у папы, что знать меня не желает.    

- Посмотрим, - сказала я и, взяв телефон и убедившись, что сын мне все же не позвонил, поднялась на ноги и сказала: - Давай спать ложиться… поздно уже.      

«Мам… забери меня, пожалуйста…» - пришло от Вадима ближе к вечеру следующего дня.   

Один господь ведал, чего мне стоило продержаться эти часы и не позвонить сыну первой. Я почти не спала предыдущую ночь. Вскочила с постели ни свет, ни заря и все это время не расставалась с телефоном.    

«Хорошо, приеду через час», - напечатала я в ответ и тут же бросилась собираться.     

Сердце застучало, как сумасшедшее, а в воображении нарисовалось сразу множество картинок. Например, таких, в которых Вадик уже успел пострадать от этой идиотской семейки.     

«Только адрес уже другой. Сейчас мы на Вороновом бульваре, дом 12».     

Я застыла, когда прочла это сообщение от Вадима. Что вообще происходило? Почему он находился совсем не там, где я его оставляла вчера? В какие игры играл Антон, пытаясь уберечь свою гадину от лишних волнений? Он что - сослал сына куда-то в непонятное место, чтобы только он не раздражал драгоценную Анечку?     

«Поняла. Скоро буду», - заверила я сына в ответ, и помчалась к нему, надеясь, что с Вадимом за это время ничего страшного не случилось.    

А если все же произошло то, от чего мой мальчик пострадал, я готова была перевернуть весь мир кверху ногами, чтобы виновные были наказаны. И в моем случае эта угроза не заставила бы ждать того момента, когда она могла бы воплотиться в жизнь.    

33

Когда такси остановилось возле пятиэтажного дома с видом на реку, я вышла из машины и огляделась. Где оказалась - не знала, но очень надеялась, что все пройдет быстро. Я просто заберу Вадима и мы уедем. И сейчас совсем неважно было, кому принадлежит та квартира, где в итоге и оказался сын.    

Я увидела его стоящим чуть поодаль, а при взгляде на сумку, которую он сжимал в руках, в сердце почувствовался болезненный укол. Мой мальчик так отчаянно искал общения с отцом, так не желал смиряться с новыми обстоятельствами, что готов был на все. А Антону это было вовсе не нужно.   

- Вадим! - позвала его я, и сын, сорвавшись с места, побежал ко мне.     

Словно за ним сонм чудовищ гнался, а он снова был маленьким крохой, порой приходящим к нам в комнату, потому что ему приснился кошмар.    

Мы крепко обнялись. Просто, без слов, стоя посреди улицы. И в этот момент я почувствовала, как напряжение, копившееся во мне все это время, отступает.     

- Едем домой? - спросила я сына, когда он отстранился и посмотрел на меня виновато. И с той затаенной болью, которая в моем сердце отзывалась только страданиями и ничем кроме.     

- Едем домой, - с нажимом сказал Вадим и мы с ним направились к поджидавшему нас такси.     

Когда оказались дома и сын, сообщив, что сейчас вернется, потому что хочет поговорить, пошел к себе в комнату бросить сумку, я поняла, что сейчас у меня внутри есть лишь легкость. Сколько бы всего ни было впереди, сколько бы мне еще ни предстояло перенести, сына я не потеряла. Чувствовала это внутренним чутьем, которое, должно быть, присуще каждой матери. И это было самым главным, с остальным я уж как-нибудь разберусь.    

- Давай присядем? - спросил Вадим, входя следом за мной на кухню.     

Туда, где было и сердце дома, и, своего рода, место для переговоров и решения весьма важных вопросов.    

- Давай, - согласно кивнула я.     

Мы устроились за столом, и сын, посмотрев на меня совершенно серьезно, сказал:    

- Я хочу попросить у тебя прощения, мам… Тебе так досталось от папы, а еще и я добавил… А ты же у нас самая хрупкая, тебя защищать нужно.  

От слов Вадима, сказанных искренне, хоть и сбивчиво, на глазах сами по себе появились слезы.   

- Прощаю, - кивнула я. - И я хоть и кажусь хрупкой, но довольно сильная. Теперь я это точно поняла.     

Мы помолчали какое-то время. Я давала возможность Вадиму собраться с мыслями, а может, с духом. И когда он заговорил, внимательно слушала каждое его слово.     

- Я ведь по-настоящему хотел… думал… что все может быть если не как раньше, то хотя бы чтобы я папу не потерял, - начал он, и я заметила, как его руки сжались в кулаки. - Я люблю его, даже несмотря на то, что он с тобой и с нами сделал.      

- Это нормально. Как я уже много раз тебе говорила - он твой папа, и это неизменно, - сказала я.    

- Только не очень-то я ему нужен, - с горькой усмешкой ответил Вадим. Покачал головой, взъерошил пятерней волосы на затылке, после чего потянул пряди, зажатые в кулаке, словно ему нужно было сделать хоть что-то, чтобы прийти в себя.     

- Почему ты так думаешь? - с опаской спросила я, боясь услышать то страшное, что мог пережить Вадим за эти часы, когда был в доме Лемешевых.    

- Потому что когда его дочь заставила папу сказать, что он любит ее больше и выберет всегда только ее… он это сделал.     

Я округлила глаза, не веря тому, что слышала. Сердце заколотилось так сильно, что мне показалось, будто оно разрослось до огромных размеров. Я-то опасалась, что сын может пострадать там физически, а оказалось, что удары, нанесенные ему, были гораздо страшнее.     

- Как так? - в ужасе выдохнула я.    

- А вот так, - притворно-равнодушно пожал плечами сын, хотя я и видела насколько ему не все равно. - Потом, когда мы наедине остались, он, конечно, сказал, что соврал. Что Бэлла пока слишком мала, она сама не понимает, чего требует.     

Все она прекрасно понимала… Маленький заносчивый требовательный монстр, который был зеркальным отражением своей матери. И в такое же чудовище превратился и мой бывший муж, который никогда не был таким. Не был до момента, пока не стал вращаться в тех кругах, доступ к которым ему открыло семейство Лемешевых.      

- Когда он это озвучил, его дочь успокоилась. И стала рассказывать мне, как сильно папа ее любит, потому что заваливает подарками, возит в разные места отдыхать. Даже фотографии показала на своем супер-дорогом телефоне. О таком я и мечтать не смею.     

Я подалась к сыну и сказала то, что первым пришло в голову. Потому что мне так отчаянно хотелось, чтобы он не чувствовал себя ущемленным.    

- Все у нас с тобой будет. Все, о чем мечтаем. Мы сами справимся, вот увидишь.     

Вадим закивал, сделал глубокий вдох и заявил:     

- Я всего добьюсь. Стану звездой и ни ты, ни я никогда ни в чем не будем нуждаться.     

- А я и так не нуждаюсь, - заверила сына в ответ. - У меня есть я сама и ты. Больше мне никого и не нужно.    

Он посмотрел на меня внимательно, и мне стало под этим взглядом неуютно. Я примерно понимала о чем,  -вернее, о ком - может пойти речь. Но была ли готова сейчас это обсуждать? В этом я сильно сомневалась.     

- А как же тот… брат папиной новой жены? - все же спросил Вадим.    

Я поджала губы и сделала глубокий вдох. Могла сейчас отмахнуться, промолчать, сделать вид, что этот вопрос не стоит обсуждения. Но и недоговоренностей нам с сыном уже хватало с лихвой.   

- Пока я не знаю, что тебе ответить на этот вопрос. Адам мне нравится. Он не сделал ничего плохого, напротив… но, как говорится, обжегшись на молоке, - я развела руками и кривовато улыбнулась.     

- Я был неправ и в этом… прости меня, мам.      

Сын подался ко мне и мы с ним крепко обнялись. Так и сидели, не обращая внимания на то, что нам обоим неудобно в такой позе, когда нас разделял стол. Просто каждый из нас чувствовал сейчас, что мы максимально близки друг другу. Как, наверное, никогда.     

- Я хочу, чтобы ты была счастлива, - наконец сказал сын, но не успела я заверить его, что чувствую сейчас себя именно счастливой, как он добавил: - Многое отцу готов был простить, но только не того, что услышал сегодня.     

Отстранившись, я нахмурилась. Выражение лица Вадима стало жестким, таким я сына еще не видела. И в то же время мне стало страшно вновь - неужели я своими руками сделала то, что нанесло Вадику такую травму, о которой он никогда не забудет?     

- Что ты услышал? - упавшим голосом спросила я у сына.      

- Это утром было, - словно бы нехотя ответил Вадим после небольшой паузы. Насупился и уставился на сложенные на столе руки. - Мы с папой вчера уехали от его второй семьи. Он сказал мне, что жутко от них устал. И что не хочет там со мной находиться. Привез меня в эту квартиру, кажется, она ему принадлежит.    

Вадим потряс головой, словно ему нужно было избавиться от тех картинок, которые в ней появлялись.     

- Никак не могу понять, как папа все это покупал за нашей спиной, пока мы жили здесь? - прошептал он.    

- Ну, конечно, это не дворец, - усмехнулась я, - но я люблю наш дом.    

- Я тоже люблю, - с жаром заявил Вадим. - Просто все это так подло…       

Он сделал рваный вдох, после чего вновь замолчал. И я опять не торопила сына, давая ему возможность рассказать мне все тогда, когда он сам будет к этому готов.    

- Утром папа думал, что я сплю, ну, я так считаю… иначе бы, наверное, не говорил всех этих ужасных вещей. Я не знаю, с кем он созвонился. С мужиком каким-то. И он сказал… - Вадим сделал еще один вдох. - Он сказал, что тот - лох, потому что не может приструнить своих баб.     

- Так и сказал? - вскинула я бровь.     

Сама же прекрасно представляла себе Антона в качестве автора именно этой фразы. Она, на сегодняшний момент, как нельзя кстати с ним ассоциировалась.    

- Так и сказал, - кивнул сын. - А потом добавил…      

Вадим помедлил, только бросал на меня вопросительные взгляды, словно ему нужно было понять, можно ли говорить мне о том, что выдал его отец, или нет.     

- Ну? - как можно спокойнее поторопила я сына.     

- Потом он сказал, что сам себя чувствует королем. Одна с ним и покупает ему все, что он захочет. А вторая… то есть, ты, все эти годы его обстирывала, обихаживала. В рот ему смотрела и готова была делать все, что он скажет. И его все полностью устраивало. Ну, и что у него еще стоит поучиться, как ловко ему все удается.     

Я запрокинула голову и рассмеялась. Антон до сих пор считал, что ему все удается? Даже в этом разговоре он кичился тем, что на деле уже было пшиком.     

- Тебя это так сильно задело? - спросила я, когда отсмеялась.    

Конечно, понимала чувства сына. Про его мать сказал такое тот человек, которого он тоже безгранично любил. Но очень бы не хотела, чтобы Вадим прокручивал все это в голове и переживал.    

- Сильно. Я не хочу больше его видеть, - процедил он. - Мы с тобой сами справимся, - повторил он за мной то, о чем я ему уже сказала.    

- Конечно, справимся, - кивнула я. - Мы вместе и мы команда. А сейчас знаешь что?    

- Что?     

- Я дико голодна, - призналась сыну, и впрямь чувствуя зверский аппетит. - Приготовить что-нибудь вкусное?  

Сын помотал головой, заставив меня удивленно-встревоженно вскинуть бровь. Только еще не хватало, чтобы он из-за выходок отца потерял аппетит. У Вадика же совсем скоро важный чемпионат.    

- Приготовим вместе! - Сын решительно поднялся на ноги и закатал рукава рубашки. - С меня мои фирменные бутерброды, идет? - спросил он.     

И я, улыбнувшись, встала из-за стола следом за ним и ответила:     

- Идет!      

34

Алексей опаздывал.  

Я в очередной раз нервно посмотрела на часы и все же взялась за телефон. Надежда, что адвокат вот-вот появится, стремительно таяла.  

Он не ответил ни на первый, ни на второй звонок. Моя тревога усилилась, неприятным холодом растекаясь по всему нутру.  

- Что-то случилось?  

Аля, вызванная Алексеем в качестве свидетеля, дотронулась до моей руки, озабоченно хмурясь.  

- Леша не отвечает, а времени все меньше, - ответила я, стараясь не удариться в панику.  

- Черт, - пробормотала Альбина. - Обычно он очень пунктуален…  

- Вот в том-то и дело, - бросила я в ответ отрывисто.  

Мы встретились взглядами и поняли друг друга без слов. Думали сейчас об одном и том же.  

Я неторопливо обвела взглядом зал суда. Перехватила твердый взгляд сына и с улыбкой кивнула ему в ответ. Он был той движущей силой, благодаря которой я могла порвать любого. И его непутевого папашу - в первую очередь.  

Мой блуждающий взгляд остановился на свекрови. Она сидела на половине Антона, бледная и напуганная, что ясно читалось на ее обычно румяном лице. Как она поведет себя на месте свидетеля я пока могла только гадать. Но Антон, очевидно, рассчитывал на показания матери в свою пользу.  

Свекровь, видимо, почувствовала на себе мой взгляд и посмотрела на меня в ответ. Ее подбородок задрожал и она быстро поджала губы, чтобы это скрыть. Внутри у меня болезненно защемило - эта женщина не заслуживала всех этих переживаний. Но вот ее сын… я не готова была позволить ему выйти сухим из воды. Он и без того слишком хорошо устроился в жизни, не волнуясь ни о ком, кроме себя. Для него и Вадим был всего лишь инструментом, чтобы мне навредить.  

Неподалеку от свекрови, глядя в одну точку, сидел чернее грозовой тучи свекр. В мою сторону он не повернулся ни разу.  

- Что делать-то? - шепнула рядом Альбина и я в ответ лишь покачала головой.  

Кинув отчаянный взгляд на телефон, так и не обнаружила там ни звонков, ни сообщений от Алексея. И совершенно не представляла, что буду без него делать.  

- Я его убью, - сообщила мне все так же тихо Аля.  

- Это нам не поможет, - невесело усмехнулась я.  

Разблокировав телефон, я попыталась снова дозвониться до адвоката. Ответом были лишь длинные гудки.  

- Всем встать, суд идет! - донеслось до меня, и я автоматически подобралась. Что поделать, придется как-то справляться самой. Похоже, ни на кого из мужчин, что меня окружали, положиться было нельзя.  

Совсем некстати вспомнился вдруг Адам. С той самой последней встречи он никак не давал о себе знать. Выходило, что и его слова были всего лишь пшиком…  

А мне отчего-то хотелось верить в обратное. Но жизнь раз за разом показывала - полагаться можно только на себя саму.  

- Вы без адвоката, Милана? - задала судья неожиданный вопрос и я вздрогнула.  

- Он… - начала было я.  

- Я тут! - раздался голос от двери и, стремительно обернувшись, я увидела на пороге Алексея.  

С души словно камень свалился, но ненадолго. Потому что выглядел Леша откровенно плохо. Когда он неверной походкой двинулся вдоль рядов ко мне, я с ужасом поняла - мой адвокат, похоже, нетрезв.  

- Прошу прощения за опоздание, - произнес он и судья послала ему мрачный, недовольный взгляд, от которого у меня на затылке зашевелились волосы.  

- Где ты был? Почему не отвечал на звонки? - шикнула я на него и буквально похолодела, когда ощутила исходящий от Алексея запах алкоголя, что подтверждало мою неприятную догадку.  

- Извини… Я так торопился, что забыл телефон дома, - пробормотал он в ответ, не сочтя нужным добавлять что-либо еще.  

- Рассматривается дело… - начала судья и я не стала больше ничего говорить. Просто замерла каменной статуей, не зная, чем все это окончится. Впрочем, нет - я уже понимала, что точно ничем хорошим.  

Когда дело дошло до вызова свидетелей, Алексей поднялся со своего места, предательски пошатнувшись, и я в ужасе прикрыла глаза. А когда распахнула их вновь, мой адвокат уже говорил:  

- Я вызываю первого свидетеля…  А впрочем… Посмотрите на этого человека! - он махнул рукой в сторону насмешливо наблюдавшего за нами Антона. - Он обманывал свою жену пять лет! Он незаконно приобретал машины и недвижимость, и таких уродов, я считаю, надо наказывать без суда и следствия!  

На лице Алексея отразилось такое отвращение и ненависть, что мне показалось - он сейчас просто бросится на Антона с голыми руками. И в итоге суд превратится в дешевый цирк с плачевными для нас последствиями. В ужасе от такой перспективы я вскочила на ноги и выдала первое, что пришло на ум:  

- Ваша честь, мы просим о переносе заседания!  

Теперь мрачный взгляд судьи, а заодно и всех присутствующих, обратился ко мне. Я крепче сжала челюсти, твердо глядя на нее в ответ. Одно знала наверняка - ничего, кроме позора, из этого заседания не выйдет.  

- А нам очень интересно послушать господина Громова дальше, - с издевкой заметил адвокат Антона.  

- Мой адвокат плохо себя чувствует, - парировала я. - Он явился из уважения в суду, но он не может сейчас выполнить свою задачу.  

- Господин Громов, вам необходим перенос?  

Алексей кинул на меня быстрый взгляд и тут же словно бы подобрался, стараясь выглядеть достойно. Откашлявшись, он произнес:  

- Да, ваша честь, мы просим о переносе.  

- Протестую! - встрял адвокат Антона.  

Судья хмуро зыркнула в его сторону и, чуть помолчав, стукнула молотком и объявила:  

- Протест отклонен. Заседание переносится на двадцать пятое число. К этому времени, господин Громов, постарайтесь больше… не болеть.  

Раздались сдержанные смешки, но я уже ничего вокруг не замечала. Оказавшись рядом с Лешей, вцепилась в его рукав и повлекла за собой прочь из зала, на ходу бросив Альбине:  

- Аль, присмотри за Вадиком!  

Искушение встряхнуть своего адвоката и поставить ему мозги на место прямо здесь и сейчас, было велико, но я сдержалась. Вызвав такси, запихнула Лешу в машину и сама устроилась рядом.  

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мы доехали в полном молчании. Он не возражал, когда я поднялась с ним вместе на лифте, ничего не сказал, когда зашла за ним следом в квартиру. И только когда мы оказались вдвоем в его кабинете, он растерянно провел рукой по волосам и выдохнул:  

- Прости. Я все испортил.  

Я посмотрела на его несчастное лицо, скользнула взглядом по подрагивающим рукам и молча вышла на кухню. Обыскав ящики, обнаружила там зеленый чай и, отыскав в холодильнике мед, заварила нехитрый напиток, с которым и отправилась обратно в кабинет. Успела при этом попутно подумать, что у меня, видимо, уже вошло в привычку обо всех заботиться. Но по-другому я просто не умела.  

Он сидел за столом, уронив голову на руки. Пальцы крепко цеплялись за пряди черных волос, словно ему казалось - разожми он их и его голова тут же сорвется с плеч.  

Заслышав мои шаги, он пробормотал, так и не меняя позы:  

- Я снова все просрал.  

Я поставила перед ним чашку и от этого характерного стука он, непонимающе хмурясь, поднял голову и удивленно уставился на чай.  

- Пей, говорят помогает, - сухо заметила я.  

- Почему…  

- Пей.  

Он пододвинул к себе чашку и, когда сделал первый глоток, я заговорила:  

- Я никогда не спрашивала тебя, как ты дошел до такой жизни. Меня это не касалось. Ровно до этого момента, когда твои личные проблемы добавили проблем мне. И теперь это - мое дело. Так что выкладывай, что это такое, черт возьми, было?  

Он неверяще  моргнул, потом усмехнулся:  

- Неверные мужья делают из жен настоящих тигриц. Восхищен.  

Он отвесил мне насмешливый поклон, и тут же поморщился от прострелившей, видимо, голову боли.  

- Я очень виноват перед тобой, - вздохнул Леша. - Я… сорвался.  

- Что случилось - то уже случилось, - отрезала я. - Но к следующему заседанию ты будешь готов, даже если мне придется следить за тобой день и ночь!  

Он приподнял брови:  

- Соблазнительная перспектива.  

- Итак? - сложила я руки на груди.  

Он сделал глоток из чашки, затем кинул взгляд на фикус в углу и произнес:  

- Когда-то я тоже был женат. И считал, что счастливо. Ровно до того момента, пока не выяснилось, что несколько лет, с самого ее рождения, воспитывал не своего ребенка.  

Я замерла от услышанного. Опустилась в кресло напротив, и негромко спросила:  

- Как так вышло?  

- Очень просто, - усмехнулся он криво. - Настоящий отец Алины смылся, едва узнав о беременности и оставив мою бывшую жену без средств к существованию, и она не нашла ничего лучше, чем прыгнуть ко мне в постель, а затем… заявить, что этот ребенок - от меня.  

Он покачал головой, горько рассмеявшись, и добавил:  

- Сапожник без сапог… Годами я помогал обманутым женам судиться с их неверными мужьями, а в итоге сам оказался еще тем оленем!  

Его рука пошарила по столу, словно искала там привычный бокал, но нащупала лишь чай. Я жестом заставила его снова пригубить полезный напиток и он послушно сделал глоток. Затем продолжил:  

- Я готовился накануне. Изучал дело и вдруг… все это накатило на меня снова. Неотвратимо, удушающе. И я… использовал единственное спасение, которое знал.  

Он автоматически помешал в чашке давно растворившийся мед и снова глотнул.  

- Знаешь, что самое страшное во всем этом? Не сам факт обмана, не бесконечные суды по разделу имущества… а то, что ребенок, которого любил больше жизни - не мой.  

- Ты мог простить… - тихо произнесла я.  

- Не мог, - хмыкнул он. - Этот урод снова нарисовался на горизонте и жена не придумала ничего лучше, чем рассказать всем правду. Они с любовником славно повеселились, стараясь отсудить у меня при разводе как можно больше на безбедную жизнь!  

Он поднял чашку, чтобы отпить чая, но тут же с силой опустил ее обратно на блюдце. Оно жалобно звякнуло, а Леша, поджав губы, бессильно откинулся на спинку кресла, обратив бессмысленный взгляд к потолку.  

- Это ужасно, - сказала я, когда молчание затянулось.  

- Это меня уничтожило, - ответил он.  

Глядя на это красивое, но такое усталое лицо, я решительно поднялась с кресла и подошла ближе. Склонившись к нему, взяла его за плечи и тряхнула, что есть сил.  

- Посмотри на меня! - потребовала решительно.  

Он послушно перевел на меня взгляд. Я продолжила:  

- Посмотри. Перед тобой человек, у которого тоже рухнула вся жизнь. Все, во что я верила, оказалось обманом. Человек, которого любила - последней сволочью. Но если опустить руки и добровольно катиться в пропасть - только доставишь радость тем, кто хотел тебя уничтожить. А я не намерена этого допускать! Антон должен за все поплатиться, а ты - должен снова стать тем, кем был. Блестящим юристом, которого боялись. Назло всем.  

Он внимательно посмотрел на меня, затем медленно растянул губы в улыбке.  

- Очень жаль, что я не встретил тебя раньше.  

Я не знала, как на это реагировать. Поэтому просто отвела взгляд и сказала:  

- Допивай чай и как следует проспись.  

Он кивнул, а затем, чуть подумав, опустил руку в карман и, выпростав ее обратно, бросил передо мной на стол ключи.  

- Забери это, - попросил твердо.  

- Что это?  

- Ключи от бара.  

Я подтянула их к себе и улыбнулась:  

- Мудрое решение. Сорвать еще одно заседание я тебе просто не позволю, Леша. 

35

- Я все понесу сам, - безапелляционно заявил Вадим, когда мы с ним вышли из продуктового магазина и направились домой.      

Деньги катастрофически таяли, у Адама я, разумеется, больше не появлялась, следовательно, мне нужно было подумать о том, как не влезть в большие долги и как можно скорее начать работать вновь. Курсы я уже закончила, осталось лишь приступить к моей новой занятости. Но сейчас, когда все мои мысли были посвящены судебному заседанию и поискам новой подработки, я понимала - на то, чтобы полноценно заняться этим, меня попросту не хватит. Хотя, конечно же, и планировала вернуться к этому важному аспекту своей жизни как только, так сразу.     

- Хорошо, - все же согласилась я с сыном, который, нагрузив себя сумками, бодро зашагал к нашему подъезду.      

Вадик теперь едва ли не каждую минуту проявлял по отношению ко мне заботу, так что я даже шутила, будто такими темпами превращусь в одного из людей из мультика «Валли». Однако, хотя бы по поводу сына я больше не переживала.    

Чего не скажешь об Алексее. Нет, конечно, мне хотелось ему верить, но доверять на сто процентов адвокату я не могла. Впрочем, все должен был показать предстоящий суд, который неминуемо приближался.    

- Мила! - окликнул меня мужской голос, когда мы с Вадимом почти добрались до дверей нашего подъезда.     

Я обернулась и встретилась взглядом с Адамом. Сердце тут же предательски забилось быстрее. Что делал здесь Лемешев-младший, оставалось лишь гадать.    

- Привет, - тихо поздоровалась я, и Вадик, видимо, поняв, кто именно перед нами, нахмурился.     

После чего отошел к скамейке и поставил на нее тяжелые пакеты. Я не представляла, что он собирался делать дальше, лишь надеялась, что ничего страшного не произойдет. Уже хотела окликнуть сына, когда он направился к Адаму, но тот остановился в полуметре от Лемешева и… протянул ему руку.     

- Вадим. А это - моя мама, - сказал он таким тоном, по которому явно читалось - если понадобится, я встану на ее защиту.     

- Адам, - совершенно серьезно проговорил Лемешев. - И я знаю, что это твоя мама.    

Он пожал Вадиму протянутую руку, после чего оба направились ко мне.     

- Я соскучился, - сказал Адам, и я лишь огромным усилием воли удержалась и не ответила, что тоже скучала.    

Потому что чувствовала именно это и было глупо спорить с самой собой. Но признаваться в этом Адаму я не собиралась.    

- Мы немного заняты, - сказала я, кивнув на покупки. - Собираемся домой, у нас там много дел.     

Вадим посмотрел на меня с легким удивлением, мелькнувшим во взгляде. По правде говоря, никаких занятий кроме того, чтобы снова засесть и штудировать сайты, предлагающие работу по моему новому профилю, у меня не планировалось.      

- Жаль, - с искренностью в голосе ответил Адам. - А я как раз хотел позвать вас куда-нибудь выбраться.    

Это его «вас» сбило с толку. Я переглянулась с Вадимом, по выражению лица которого было ясно, что он вполне себе одобряет эту идею. Но я совершенно не планировала торопиться. Теперь - ни в чем. Ну, кроме поиска работы, конечно.     

- Возможно, как-нибудь в другой раз, - сказала я, и сын вновь взял пакеты со скамьи.    

- Тогда до встречи, - кивнул Адам, и я тоже согласно кивнула:     

- До встречи.     

Когда за нами захлопнулась дверь подъезда, я вдруг поняла, что испытываю чувство сожаления. И сомнения, что поступила верно.     

- Мы ведь могли с ним куда-то сходить, - сказал Вадим, вторя моим мыслям. - Я бы хотел познакомиться с Адамом поближе. Может быть, он тоже любит хоккей? - с надеждой спросил сын.     

- Может быть, - пожала я плечами, вызывая лифт. - Я о нем мало что знаю.      

Призналась в том, что было абсолютной правдой, и это немного меня отрезвило. Сейчас я должна была думать о себе и сыне, а больше ни о ком. Впрочем, Вадик, кажется, был абсолютно со мной несогласен.     

- Значит, не только мне стоит узнать его лучше, - выдал он философски, и я тихо рассмеялась.     

С самого утра все валилось из рук. Сначала сгорели тосты, которые я каким-то образом, впихнув в тостер, умудрилась поставить на самый мощный режим. Потом напрочь выкипело молоко для каши… Вдобавок я чуть не спалила блузку, которую гладила для того, чтобы отправиться в ней на заседание… Так что в итоге я стала заранее настраиваться на то, что сегодня все произойдет наперекосяк в любом случае.    

- Да, мам, ты жжешь, - сказал Вадик, оглядев кухню, которая походила на поле боя. - Давай я просто сделаю бутерброды и чай.     

Сын, в отличие от меня, был совершенно собран. Быстро приготовил еду и напитки, кивнул на стол и скомандовал:    

- Садись и поешь.    

И я с благодарностью устроилась на своем месте и с аппетитом принялась за завтрак.     

Когда мы явились в здание суда, оказалось, что здесь все тоже не слава богу. Все еще не завершилось предыдущее заседание и, по словам Алексея, который сегодня прибыл сильно загодя и, к моему облегчению, трезвый, пока было неясно, когда оно закончится.     

- Я с ним никогда не разведусь, - простонала, закатывая глаза и без сил опускаясь на скамейку в коридоре. - Это просто какая-то небесная кара.      

- Разведешься, - заверил меня в ответ Громов. - И обещаю - уже сегодня.     

Его слова придали мне сил. Вся эта история с разводом, который то и дело откладывался, порядком вымотала мне нервы, потому я так отчаянно желала как можно скорее с ней расквитаться. Даже казалось порой, что она висит на мне кандалами и не дает возможности начаться новой, спокойной и безо всякого дерьма жизни.    

Когда в коридоре появился Антон в сопровождении адвоката, я отвернулась, делая вид, что его не заметила. А вот он меня очень даже приметил. Подошел ближе и, когда я вскинула на него взгляд, спросил безо всякого приветствия:     

- Можно тебя на пару слов?     

Этот вопрос прозвучал совершенно спокойно, даже отстраненно. Впрочем, Леша вовсе не собирался позволять Семиверстову уводить меня куда бы то ни было.     

- Все вопросы с моей подзащитной с вашей стороны будут решаться в зале суда, - процедил он.      

Антон смерил его взглядом, словно это не человек был, а насекомое, после чего вновь обратился ко мне:    

- Речь пойдет о Вадиме. И это важно, - сказал он. - Вопрос не судебного характера и адвоката не касается.       

Я переглянулась с Громовым. Он хмурился и, судя по его виду, был совершенно не в восторге от перспективы того, чтобы я отправлялась одна с Антоном.    

- Все в порядке, я буду рядом, - сказала Алексею, примиряюще положив руку на сгиб его локтя.     

Сердце мое колотилось. Я бы не волновалась ни о чем и, естественно, никуда бы не пошла, не заведи Семиверстов речь о нашем сыне.      

Мы отошли чуть поодаль, туда, где не было никого. Отсюда и коридор, и кабинет судьи просматривался неплохо, несмотря на то, что возле него было многолюдно. Антон схватил меня за локоть и потащил за угол так внезапно, что я даже испугаться не успела. А когда прижал к стене и навис сверху, расставив руки по обеим сторонам моего тела, я только и смогла, что хрипло и сбивчиво дышать.     

36

Таким злым Семиверстова я не видела ни разу в жизни. «Даже если бы на тебя насильники напали, он бы и тогда не был настолько разъярен, бросаясь на них, чтобы защитить собственную жену», - мелькнула в голове дурацкая мысль.     

- Ты думаешь, если стала ноги раздвигать перед любовником, то ему теперь все можно? Прессовать меня можно? - выдохнул Антон мне в лицо. - Налоговую натравливать, проверки всякие? Заруби себе на носу, Милаша… у твоего хахаля-ахаля кишка тонка меня к ногтю прижать, ясно?    

Я видела, что Семиверстов в некотором роде блефует. Нет, он был испуган так, что едва не обделывался прямо здесь и сейчас, но старательно делал вид, что держит ситуацию под контролем.    

- А что, ему в лицо это сказать ты побоялся? - хмыкнула, сложив руки на груди.      

Конечно же, я могла сообщить Антону, что никакого отношения к действиям Адама не имею. Тем более, это являлось чистой правдой. Но мне вдруг захотелось и дальше видеть на лице бывшего мужа то выражение, которое на нем явственно проступало. И нет, я уже не боялась.     

- Я предупредил… передай ему…     

- Думаю, он сам к тебе приедет, чтобы это лично услышать, - перебила я Антона.      

Оттолкнула его от себя и прежде, чем уйти, добавила:    

- Ему будет очень интересно побеседовать с тобой тет-а-тет о том, стоит ли и дальше приближаться ко мне ближе, чем на квадратный километр.    

Я направилась обратно, цокая каблуками. На мгновение мелькнула мысль, что Семиверстов может возжелать меня догнать и сделать что-то еще, но она очень быстро развеялась. Похоже, Антон был гораздо более труслив, чем я думала.      

И вот оно, последнее заседание. Как только я заняла свое место, все перипетии, что предшествовали ему, отошли на второй план, а я почувствовала титаническое спокойствие. Обычный регламент, опрос свидетелей, недовольные взгляды, что Антон источал в мою сторону - все это было словно чем-то сопутствующим, декорациями, ставшими обыденными.   

Но когда судья подняла вопрос о признании недействительными дарственных, данных отцом Антона своему сыну, напряжение в зале стало ощутимым. Я физически чувствовала, как обстановка накалилась настолько, что казалось, зажги здесь спичку, как все здание суда взлетит ко всем чертям.  

- Павел Николаевич, можете ли вы утверждать, что в момент оформления дарственных на вашего сына вы понимали, что эта сделка может быть мнимой?     

Свекор, которого вызвали для опроса, метнул сначала взгляд на меня, затем на Антона.    

- Сын сказал, что это ему для фирмы нужно. Я и согласился. Товарищ судья, мы с женой не шибко грамотные в этих вопросах.     

Было видно, что отцу Антона совсем не по себе. Он переминался с ноги на ногу и даже пару раз перешел на шепот.    

- Расскажите нам, пожалуйста, как именно происходили сделки договора дарения.     

- Я протестую! - взревел Антон. - Это к делу не относится. Все, что отец мне дарил - мое!      

Я хмыкнула. Сын, сидевший рядом со мной и до этого твердо озвучивший свое решение проживать дальше со мной и только со мной, вздрогнул и весь словно бы сжался.    

- Помолчите, пожалуйста, господин Семиверстов, - вздохнула судья. - Сейчас мы слушаем вашего отца.    

- И правду говори, Павел! - скомандовала свекровь. - А не то, что тебе этот лиходей в уши плел! - ткнула она пальцем в адвоката Антона.     

Свекор вновь помялся и начал рассказывать, только теперь смотрел на внука. И я очень надеялась, что он действительно озвучит правду.    

- Ко мне сын приехал… сказал, что ему нужно кое-что для фирмы сделать. Дескать, он мне машины купит, а потом я у нотариуса бумагу подпишу, что их ему дарю. Вот мы в салоны эти поехали, а тааааам…     

- Ближе к делу, - поправила Павла Николаевича судья.    

А мне пришлось призвать на помощь всю выдержку, чтобы не попросить о перерыве. Рассказ свекра замелькал перед глазами тошнотворными яркими картинками. Неужели гадостное ощущение по отношению к мужу могло быть еще сильнее, чем сейчас?    

- Так вот, Антошка там машины эти покупал, мы с ним ездили на меня их оформляли. А потом у нотариуса я бумажки подписывал какие-то. И вроде как они фирме отходили. Вот.     

- Какими средствами располагал ваш сын, вы знаете? На чьи деньги были приобретены эти автомобили? - задала вопрос судья, цепко глядя на свекра.    

Павел Николаевич выглядел растерянным. Он вновь посмотрел на сына, но когда тот собрался что-то выкрикнуть с места, судья решительно стукнула молотком:    

- Сейчас говорит ваш отец, господин Семиверстов!      

Свекор вновь переступил с ноги на ногу и сказал:    

- Карточкой своей расплачивался… да не одной. Серебристые такие, не знаю, какого банка.     

- Вы знали, что при оформлении договора дарения на объекты, приобретенные в браке, вы обязаны были взять согласие вашей супруги? - задала вопрос судья, на что свекровь тут же отреагировала:    

- Я никаких согласий не давала! И узнала об этой все вакханалии случайно, когда бумаги нашла в ящике!     

Теперь Павел Николаевич выглядел откровенно жалко. Он очень глубоко вздохнул и повторил то, что уже говорил ранее:     

- Говорю же, не шибко мы грамотные…     

Я ему верила. Знала их со свекровью едва ли не половину жизни, в том числе и с этой стороны. И понимала - все действительно так и было, как рассказал Павел Николаевич.       

Свекор после еще пары незначительных вопросов был отправлен на свое место, и я снова впала в состояние полного спокойствия.    

Делай, что должен, и будь, что будет, - этот принцип действовал сейчас на все сто. Я сделала все по максимуму, теперь оставалось лишь ждать, что справедливость восторжествует.    

Потом было выступление (порой, весьма экспрессивное) Альбины. Несколько реплик Антона, которые она не только вернула ему сторицей, но и ими же заставила Семиверстова замолчать без вмешательства суда. И вот наконец судья удалилась в совещательную комнату для вынесения решения. В принципе, это была всего лишь формальность, ибо передышка вышла довольно короткой.    

- Спасибо, - шепнула я свекрови и свекру. - Вы сделали все, что могли.    

- Знай, Милаша, мы внука нашего ни с чем оставить не дадим! И тебя, ты ведь его мама.     

Я кивнула, слабо улыбаясь и прикрывая глаза. Начала накатывать усталость. Видимо, как бы я ни заверяла себя, что спокойна, организм думал по-другому.     

Судья вернулась и я, выпрямив спину и подавшись к ней, принялась слушать ее решение. Алименты сыну, определение место проживания Вадима со мной, какие-то общие нюансы вроде того, что теперь наш развод - дело состоявшееся, и вот она перешла к самому главному.     

- В соответствии со статьями гражданского кодекса Российской Федерации, суд решил признать сделки по договорам дарения недействительными. Имущество, принадлежащее Семиверстову Антону Павловичу по этим сделкам, вернуть Семиверстову Павлу Николаевичу. Обжаловать данное решение можно в срок, предусмотренный законом Российской Федерации. Заседание окончено.   

Я переглянулась с Алексеем, который хмурил брови. Потом бросила быстрый взгляд на Антона, во взгляде которого светилось торжество.     

- А ты не радуйся! - вдруг буквально вскричала свекровь. Посмотрела на судью виновато, но та сделала вид, что занята беседой с секретарем. - Паша теперь машины все твои Милочке и отпишет! Ты и так ее обокрал за все то хорошее, что она тебе сделала! Сына родила и достойным воспитала, пока ты по своим командировкам полюбовницу возил! Дом ваш вела. К другим придешь - тьху! Оставаться не хочется. А тебе возвращаться всегда было куда - в уют, в тепло, туда, где тебя ждали и любили! Ты ей должен по гроб жизни, охальник проклятый!    

- Заседание окончено! - дождавшись окончания тирады Екатерины Ивановны, застучала судья молотком по столу. - Прошу покинуть помещение.      

Мы вышли в коридор. Антон в компании своего адвоката умчался, видимо, как можно скорее оспаривать решение судьи. Об этом я думала с улыбкой и ощущением невозможного облегчения.      

- Милочка, все, что мы говорили - так и будет. Переведем все на тебя, или на Вадика, если по возрасту это можно сделать, - отведя меня чуть в сторону, сказала свекровь. - За то не беспокойся!  

Я крепко обняла Екатерину Ивановну и просто ответила:    

- Спасибо! Но давайте сначала дождемся окончательного решения. Боюсь, что в своем рвении Антон, чего доброго, до Гааги дойдет.    

Мы рассмеялись, и когда к нам подошли Альбина, Алексей и Вадим с дедом, свекор предложил:     

- Может, отметим как-нибудь это дело?     

Мы же с Лешей переглянулись и хором ответили:    

- Идет! Но только без выпивки!      

37

В огромном кабинете было темно и тихо. Ничто не нарушало траурного молчания, словно все вокруг было погружено в зачарованный сон. Ничто, кроме тонкого скрипа двери, раздавшегося в этой тишине точно взрыв, когда он шагнул внутрь. 

- Я разорен, - раздалось вместо приветствия откуда-то из угла. - Все кончено. Все, что я построил - рухнуло. 

- Я знаю. 

Адам решительно нажал на выключатель, заставляя комнату озариться ярким светом. Лемешев подскочил со своего места, недовольно щурясь, и гаркнул: 

- Какого черта?! 

Адам смотрел на этого человека, которого ненавидел годами, но не испытывал сейчас к нему ровным счетом… ничего. Вероятно, месть все же совсем не то, что способно сделать тебя счастливым. 

- Хотел увидеть твое поражение во всех красках и мельчайших деталях, - искривил он красивые губы в презрительной усмешке. 

- Что ты имеешь в виду? 

Лемешев хмурился. Да, именно так - Лемешев. Адам так и не сумел заставить себя думать о нем, как о своем отце. Да кто он ему, к черту, вообще? Тот, кто не желал его знать. Просто потому, что Адам имел несчастье родиться от нелюбимой Лемешевым женщины. 

Лицо собеседника выражало досаду и раздражение. Он не понимал. Он до сих пор не понимал, кто сделал с ним все это. 

Адам подошел ближе, вгляделся в лицо - еще совсем не старое, хоть и изборожденное глубокими морщинами на лбу - и отчеканил: 

- Это я. Я тебя разорил. Я выкупил твою фирму за бесценок. 

- Что? 

Лемешев непонимающе моргал. Похоже, он и впрямь не слишком высоко его оценивал. Настолько, что даже сейчас не мог поверить, что у Адама достало на подобное ума и хватки. 

Впрочем, откуда ему было знать, на что способен его нежеланный сын? Он никогда не утруждал себя особым вниманием к нему. За это и поплатился. 

- Я думал, что буду испытывать настоящее торжество, когда тебя уничтожу, - проговорил Адам размеренно. - Но не ощущаю ни злорадства, ни жалости. Похоже, ты не стоишь ни малейших эмоций, Роман Юрьевич. 

- Вижу, я породил настоящего монстра, - устало заметил Лемешев. 

- Если ты про свою дочь - это действительно так, - усмехнулся Адам. - Кстати, как у нее дела? Наверно, Семиверстову сейчас не до нее? Налоговая крепко за него взялась, когда выяснилось, что он годами не платил налога на роскошь. У него теперь все шансы присесть на немалое количество лет. 

- Тоже твоих рук дело? Провернул все это и пришел похвастаться? - буквально выплюнул Лемешев в ответ. 

- На самом деле… я пришел сказать тебе спасибо. 

На лице Лемешева заиграли желваки. Адам безразлично смотрел на его злость - а это худшее, что способен испытывать один человек к другому. Против безразличия нет оружия. 

- Неужели? - прохрипел собеседник. - Надо полагать, за все, что я в тебя вложил? 

- Вложил… - повторил Адам с усмешкой. - Все, что ты вложил в меня - это деньги. И они же тебя и погубили… Забавно, не правда ли? 

Он присел на подлокотник стоявшего рядом кресла. Хотелось развернуться и уйти отсюда туда, где на самом деле желал быть. Но он сказал ему еще не все. 

- Я хотел сказать тебе спасибо за то, что ты сделал. За то, что когда-то ты купил эту продажную шкуру Семиверстова, а потом рассказал все его жене. И тем самым поспособствовал ее освобождению от этой мрази. И тому, что я ее встретил. 

Лемешев оказался рядом в считанные секунды. Вцепился в лацканы его пиджака, попытался встряхнуть, но наткнулся на преграду из стальных пальцев Адама. 

- Ты ее не получишь! - выкрикнул Лемешев, едва не брызжа слюной. 

Адам пренебрежительно отбросил от себя его руки и встал. 

- Это ты так решил? - поинтересовался он, выгнув насмешливо бровь. - Боюсь, тебе придется наконец понять - ты больше ничего не решаешь. Ни ты сам, ни твои деньги… которых у тебя, к тому же, больше нет. 

Лемешев снова кинулся на него, как бешеный бык, но Адам перехватил его занесенную для удара руку и предупреждающе ее вывернул. 

- Хочешь совет? - поинтересовался спокойно. - Лучше займись своей внучкой. Ее еще можно спасти. 

- Ты пожалеешь… - просипел человек, лишенный всего. Всего, кроме ненависти. Как когда-то сам Адам.  

- О нет, - протянул он. - Я ни о чем не пожалею. Хотя бы просто потому, что все ваше семейство испортило жизнь не только мне, но и женщине, которая… мне дорога. И когда я думаю об этом… жалею лишь об одном - что больше отнять у тебя просто нечего.  

Оттолкнув Лемешева, Адам пошел было на выход, но на пороге обернулся, вспомнив еще кое-что.  

- Ты знал, что она была больна? - поинтересовался спокойно, хотя что-то внутри дрогнуло при этом воспоминании.  

- Кто?  

- Моя мать. Она отдала меня тебе, потому что была смертельно больна. Но тебя ведь это не волновало, правда? Тебя ничто никогда не волновало, кроме твоей Ани. Что ж… счастливо оставаться, Роман Юрьевич.  

Адам повернулся, чтобы наконец уйти и услышал, как раздался какой-то стук, будто что-то упало. Или кто-то. Но он не обернулся.  

Он больше вообще не хотел смотреть назад. Прошлое навсегда оставалось прошлому.  

И снова он - в машине напротив ее подъезда. И снова - знакомый дом, подобный миллионам других типовых застроек советского прошлого. За одной лишь разницей - именно к этому дому его влекло. Именно здесь он хотел быть. Именно с той, что, возможно, о нем даже не вспомнила ни разу за прошедшие дни. 

Но это было поправимо. Позади остались его разборки с Лемешевым, позади остался ее суд с бывшим мужем. И теперь можно было начать все заново. Теперь он чувствовал себя вправе претендовать на внимание этой женщины. На нее саму. 

- Адам? - удивилась она, когда после ожидания, показавшегося ему вечностью, все же открыла дверь.  

- Привет, - просто сказал он. - Я могу войти?  

Она кивнула, пропуская его внутрь. Адам прошел, деликатно остановившись в прихожей. Но Милана сделала знак, приглашая его на кухню, и он молча последовал за ней.  

- Я тебя не ждала… - начала было она.  

Он перебил: 

- Мне надоела неопределенность, Милана. А еще… мне надоело быть без тебя.  

Она поджала губы - совсем не та реакция, которой он ожидал. Что, если она сейчас скажет, что больше не желает его видеть? 

Нет, не так. Что, если она этого и в самом деле не желает? 

- Я много думала обо всем этом… - наконец произнесла она. 

- И что надумала? 

- Адам, пойми меня правильно… Я не предполагала, что все у нас зайдет дальше обычной интрижки… И, если честно, я думаю, что мы совершенно друг другу не подходим. 

Значит, она так решила. Что ж, ему было что на это возразить. 

- И почему же? - поинтересовался он со спокойствием, которого вовсе не ощущал. 

- Ну, во-первых, ты намного младше меня… 

- И что с того? Кого это волнует, если нам хорошо вместе? 

- А во-вторых, - упрямо продолжила она, - я совсем не та женщина, что тебе нужна. Ты хотел домашнюю, уютную жену, но я такой больше не стану. Я не для того прошла все это, чтобы теперь вернуться к тому, с чего начала. Я хочу самостоятельности, хочу реализоваться в жизни. И не хочу ни от кого зависеть… 

- Я понял. А что там в-третьих? 

Она растерянно моргнула. 

- В-третьих? Ничего. По-моему, этого достаточно. 

- Тогда у меня есть контраргумент. 

Он выпростал руки из карманов плаща, где все это время их держал, и в два шага оказался рядом. Взяв ее пальцами за подбородок, просто заткнул готовые сорваться с губ возражения поцелуем. И испытал настоящий триумф, когда почувствовал, как она откликается на его движения. На его поцелуи, на его близость. 

Он подхватил ее на руки и усадил на подоконник. Жадными губами сполз к шее, оставляя на тонкой коже свои метки. Вовсе не собирался заходить так далеко, но ничего не мог с собой поделать, когда эта женщина была рядом. Просто терял контроль от ее запаха, ее вкуса… 

С трудом отстранившись, он сжал руки в кулаки, борясь с желанием продолжить то, что делал. Вместо этого он протянул руку и коснулся ее шеи, постепенно двигаясь ниже. В его глазах загорелся победный огонек, когда он заметил, как Милана вздрагивает от каждого его касания. 

- Скажи мне теперь еще раз, что мы друг другу не подходим. Сейчас, когда ты дрожишь под моими пальцами. Когда хочешь меня так же, как я - тебя. 

- Это ничего не значит… - слабо возразила она. 

- Ошибаешься, - отрезал он. - Это значит все. Потому что это - единственное настоящее. А все то, что ты сказала… не более чем выдуманные отговорки. Потому что ты боишься, Милана. 

- Да, боюсь! - не выдержала она. - И у меня для этого есть причины! 

- Полная хрень твои причины, - грубо заявил он. - Я не твой бывший муж. Я не стану запирать тебя в четырех стенах, не стану мешать тебе заниматься тем, чего ты действительно хочешь. Я буду тебе помогать. Во всем. Всегда. И для того, чтобы быть подходящей женщиной, ты не должна сидеть и ждать меня дома… Ты должна просто быть моей. 

В ее глазах неверие боролось с надеждой. Он удовлетворенно заметил, что второе постепенно одерживало верх. 

- А может, мы вообще слишком сильно забегаем вперед? - произнес он, наматывая на палец локон ее волос, от чего у нее заметно сбилось дыхание. - Все, что я у тебя прошу - это шанс. Шанс показать тебе все то, о чем я сказал. 

- Ну… - улыбнулась она. - Думаю, мы можем попробовать. 

Он отстранился, заметив, как в ее взгляде промелькнуло разочарование. Но всему было свое время. - В таком случае… - он подал ей руку, - давай пробовать. Кажется, ты недавно обещала мне свидание. 

- Я сказала «возможно», - дразнящим тоном поправила Милана. 

- Я этого категорически не слышал! - усмехнулся он в ответ и одним порывистым движением притянул ее к себе. - Идем? 

И испытал настоящее счастье, будто наконец нашел то, что так долго искал, когда она вложила свою ладонь в его и с улыбкой сказала: 

- Идем.  

Эпилог

- Покрутись еще… Так. Здесь нужно немного повыше, - пробормотала Альбина, продолжая колдовать над моим платьем. - Ты похудела еще больше, - покачала она головой.    

- Ну, сплошные разъезды, - вздохнула я, послушная рукам подруги, которая вертела меня, словно я была волчком.  

- Да я в курсе. Удивляюсь, как Адам еще не запер тебя дома.    

Я мягко рассмеялась, представив эту картину. За те пять лет жизни, что мы провели вместе с мужем, он ни разу не выразил в мою сторону подобных желаний и поползновений. Я и с дочерью-то нашей толком не сидела. Пару лет от силы, да и то не была привязана в этот момент к дому и даже умудрялась ездить в краткие командировки.     

- Не запрет. Он меня для этого слишком любит, да и знает, что больше я домоседничать не стану точно.    

Сегодня был вечер, на котором я должна была особенно блистать - открытие самого крупного филиала фирмы Адама не прошло мимо вездесущих репортеров, жадных до любых, даже самых незначительных подробностей. Включая, например, наряд жены такого представительного мужчины, как бизнесмена, входящего в сотню журнала «Форбс».    

- А вот мне Леша тут заявил, что когда наш первенец родится, мы возьмем все накопления и уедем жить в теплые страны года на три. Представляешь?    

Альбина инстинктивно положила ладонь на округлившийся живот и тяжело вздохнула, словно говорила этим: «Ну какие же мужчины порой дураки!».     

- Может и стоит согласиться? - спросила я в шутку, и когда Аля округлила глаза, вскинула руки вверх: - Все, молчу! Не представляю тебя, сидящей на попе ровно на протяжении трех лет.   

- То-то же! - погрозила мне пальцем подруга и продолжила помогать мне собираться и дальше.    

Моя жизнь последние пять лет была похожа на сказку. Мы с Адамом поженились довольно быстро после того мучительного, едва не вынувшего мою душу развода. Он просто пришел однажды в салон, где я работала для того, чтобы отдать долг за курсы, и сказал, что либо я соглашусь стать его женой, либо он выкупит все салоны красоты в городе и будет осаждать меня всюду, куда бы я ни пошла работать. От его предложения я, разумеется, отказаться не могла. 

Наша дочь появилась ровно через девять месяцев после того, как мы с Адамом назвали друг друга мужем и женой. Она была удивительно спокойным ребенком, что позволило мне вскоре после ее рождения попробовать себя в новом качестве, освоив профессию дизайнера. Это нравилось мне не в пример больше того, чтобы круглыми сутками делать маникюр. Ко всему, мои таланты в рисовании, так внезапно открывшиеся во мне благодаря курсам, нашли свое применение на все сто.    

Вскоре, благодаря Адаму, что целиком и полностью меня поддерживал и помогал мне в том, что касалось нашей семейной жизни, я стала довольно востребована. Впрочем, профессии я обучалась до сих пор, считая, что совершенству в любимом занятии предела нет. В общем и целом я чувствовала себя совершенно счастливой.    

- Спасибо, - сказала я Альбине, когда она закончила с наведением лоска. - Все просто великолепно.   

- Это ты великолепна, - разулыбалась Аля, и когда я попыталась расцеловать ее, замахала на меня руками: - Все потом, потом! Помаду не сотри!     

Я вышла к мужу и немногочисленным, но самым важным гостям через минуту. Тут же защелкали затворы фотоаппаратов, я надела на лицо улыбку, к которой уже привыкла и направилась к мужчине, который ждал меня и глаза которого засияли восторгом, когда он меня увидел. 

К моему мужу.    

- Нервничаю не передать как! - выдохнула я, то и дело глядя на часы. - Первый настолько крупный турнир.   

- Все будет хорошо, - заверил меня Адам, окидывая небольшой зал, где был организован фуршет, ленивым взглядом. - Вадим справится, вот увидишь. А скоро и вовсе только и будешь за него переживать, когда он станет топовым игроком НХЛ. 

Сегодня ночью молодежная сборная страны, в которую вызвали и Вадима, должна была сразиться в одном из самых важных состязаний, потому я себе места не находила уже сейчас, хотя до игры оставалось несколько часов.    

- Пока я об этом даже думать не хочу, - передернула я плечами. - С этими бы нервами сладить.    

Чтобы чем-то себя занять и отвлечься, я начала придирчиво оглядывать интерьер помещения, в котором располагался офис Адама. Это не ускользнуло от внимания мужа.    

- Все же хочешь заняться тем, что умеешь делать как никто другой? - промурлыкал Адам мне на ухо, и до меня не сразу дошел смысл его вопроса. Я даже грешным делом подумала, что муж весьма конкретно намекает, что нам уже пора домой для более приятного времяпрепровождения.    

- Даже не подлизывайся! - заявила я в ответ. - Ты же помнишь главное правило… - начала я, и Адам продолжил:    

- Никакого вмешательства в то, чем ты занимаешься.   

- Вот именно! Я готова подсказать что-то тем людям, которых ты наймешь для дизайна, но сама этим заниматься точно не буду.     

- Боишься, что кто-то скажет, будто я взял тебя в рабство во всех областях твоей жизни? - рассмеялся Адам.   

- Нет, просто не хочу смешивать работу и личное, - пожала я плечами. - И тебе это известно, как никому другому.    

Муж рассмеялся, но не успела я возмутиться, когда мой телефон, лежащий в клатче, зазвонил. На экране красовался входящий вызов от матери. В последнее время мы общались крайне редко, да и то все сводилось к минимальному «Привет, как дела? - Хорошо. - У меня тоже. - Пока». Так что сейчас этот звонок, мягко говоря, удивил.    

- Я отойду, - сказала Адаму и, когда он кивнул, направилась в его будущий кабинет.    

- Да, мам? - ответила по пути, гадая, зачем могла ей понадобиться.    

Она решила поздравить зятя с важным событием? В это мне верилось с трудом. Адама мама не знала, пропустив и нашу свадьбу, и все последующие мероприятия, вроде первого и последующих дней рождения ее внучки. Зато из редких бесед с ней я могла судить, что мама моим счастьем недовольна. Это сквозило в ее тоне каждый раз, когда мы общались.   

- Почему Антон не может до тебя дозвониться? - без приветствия потребовала она ответа, чем ввела меня в состояние ступора.     

- И тебе привет, - хмыкнула я в трубку. - Я не желаю с ним разговаривать, - просто ответила на ее, надо сказать, весьма идиотский вопрос.    

- А ты или Вадим нужны ему срочно!   

- А носки ему не погладить? - усмехнулась я. - Насколько ты знаешь, нам с сыном нет никакого дела до… 

- Он умирает.    

Я нахмурилась, не сразу восприняв ту информацию, которой только что поделилась со мной мама. Чувствовала ли я что-то, когда поняла, о чем именно она мне сказала? Нет. Ровным счетом никаких эмоций. 

- И что дальше? 

- Ты с ума сошла? Что за… 

- Мам, - перебила я ее, устало прикрыв глаза. - Если ты станешь и дальше вести со мной беседу в таком тоне, то я просто положу трубку и перестану подходить к телефону еще и в тот момент, когда мне будешь звонить ты, а не только Антон.     

Молчание и сопение матери говорило лучше всяких слов - она обижена, но отчего-то не прощается, как сделала бы это в любой другой момент. И это заставляло меня гадать, что ей (или им с моим бывшим мужем) может быть от меня нужно.   

- Ты же знаешь, после смерти Ани он очень страдал.     

Я закатила глаза.    

- Я этого не знаю, но спасибо, что сообщила. И Аня, насколько ты помнишь, вышла в окно потому, что не выдержала свалившейся на нее бедности. Так что Антон, я тебя уверяю, страдал от того же самого, а не от смерти Ани.    

Мама снова замолчала. Странно, но даже сейчас, когда все вроде как было очевидным, она интересовалась чужой судьбой гораздо сильнее, чем моей. Хотя, что уж говорить - моя ей вообще была неважна.    

- У него кое-что осталось. Он хочет отдать это сыну. Искупить свою вину хоть как-то.  

О, все понятно. Кажется, кое-кто весьма испугался того, что отправится на небеса, а там ему не приготовлено местечко под деревом из райских кущ. И вот теперь хотел купить себе своего рода индульгенцию.     

- Вадиму от него ничего не нужно. И это не потому, что я рассказываю ему денно и нощно, какой его отец… плохой человек.    

Я едва сдержала ругательное слово, уже готовое сорваться с уст.   

- Но он его родная кровь!   

- Антону нужно было думать об этом гораздо раньше, а не сейчас, когда он вот-вот попадет в преисподнюю.   

Мама вновь засопела, что вызвало у меня лишь слабую улыбку. Которая исчезла, когда я подумала о Бэлле.  

- Ты не спрашивала у Антона, почему он не отдаст это своей дочери? - задала я тот вопрос, который меня едва ли касался.      

Роман Юрьевич уехал, оформив опеку над внучкой и забрав ее с собой. Адам помог им обустроиться на новом месте, но сделал это исключительно потому, что маленькая Бэлла была его племянницей и заложницей той ситуации, повлиять на которую она никак не могла. К тому же потеряла мать, которая была настолько эгоистична, что не думала ни о ком, когда решила свести счеты с жизнью.    

- Не спрашивала, - отрезала мама. - И если он предлагает последнее сыну - Вадим должен получить то, что ему причитается!    

Я с силой сжала переносицу. Весь этот разговор порядком мне надоел. Потому поспешила его завершить:   

- Вадим никому и ничего не должен, мама, - сказала я и прежде, чем положить трубку, добавила: - И впредь прошу тебя - не нужно мне докучать подобными темами, хорошо? Этот человек сделал все, чтобы с ним произошло то, что произошло. И единственные, кого мне жаль во всем этом - его родители, которые его все же любят. Так что можешь передать ему - пусть отдает свои припрятанные сокровища куда угодно. В фонд борьбы с жадностью, например. А мои сокровища и сокровища его сына всегда при нас. Это мы сами. На этом все.    

Нажав отбой, я подумала пару мгновений, после чего выключила телефон. Ни сейчас, ни впредь мне не хотелось омрачать свою жизнь тем, что осталось в прошлом и там ему было самое место.    

Вернувшись к Адаму, который ждал меня, общаясь с гостями, я улыбнулась мужу и в очередной раз поняла - теперь я занимаю свое место, где меня окружают только самые близкие и нужные мне люди. Для которых и я - самая близкая и нужная.    

- Что-то случилось? - спросил Адам с тревогой в голосе.    

Я помотала головой и ответила:    

- Ничего. А хотя… случилось.   

Муж нахмурился, но прежде, чем задал бы новый вопрос, я проговорила тихо, чтобы слышал только он:   

- Случилось то, что я люблю тебя. И что я безумно счастлива.      

Конец