Читать онлайн Гуси-лебеди. Сборник русских народных сказок

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Переправа

Подружились как-то раз между собой Лапоть, Соломинка да Пузырь и пошли вместе путешествовать.

Долго шли они, подошли к реке и думают, как через реку им перейти.

Вот Пузырь и говорит:

– Лапоть, а Лапоть, спускайся-ка в воду, мы на тебе и переплывём.

– Нет, – говорит Лапоть, – я боюсь. Пусть лучше Соломинка с берега на берег ляжет, а мы по ней и перейдём.

Так и сделали. Легла Соломинка с одного берега на другой.

Первый пошёл по ней Лапоть. До середины шёл он благополучно, а тут вдруг Соломинка под ним как переломится!.. И полетел наш Лапоть в воду.

Увидал Пузырь с берега, что Лапоть в воде барахтается, и начал хохотать что есть силы.

Хохотал-хохотал да как лопнет! И был таков.

Так все трое и погибли.

Вершки и корешки

Выехал раз старик в лес, вдруг навстречу ему Медведь. Испугался старик, а Медведь ему:

– Старик, а старик! Я тебя съем.

– Не тронь меня, Мишенька, лучше помиримся. Что тебе за корысть во мне, старом; а вот когда буду репу сеять, себе возьму хоть корешки, а тебе отдам вершки.

– Ну ладно, – говорит Медведь, – только смотри: коли обманешь, так в лес по дрова ко мне хоть вовсе не езди.

Сказал и ушёл в лес.

Пришло время: старик репу копает, а Медведь из лесу вылезает.

– Ну, старик, давай делить. Да помни уговор: тебе корешки, а мне вершки.

– Ладно, Мишенька.

И отвёз ему старик в лес целый воз ботвы. Погрыз-погрыз Медведь ботву – невкусно, бросил и пошёл старика искать. А старик наложил свою репу на воз и повёз в город продавать. Вдруг догоняет его Медведь:

– Куда едешь?

– В город, Мишенька, корешки продавать.

– Дай-ка попробовать, каков корешок.

Старик дал ему репу. Попробовал Медведь и заревел:

– А, разбойник, обманул ты меня! Корешки-то получше вершков: сладенькие! Ну, когда будешь ещё что сеять, уж так меня не проведёшь!

На другой год старик стал сеять пшеницу. Сеет, а Медведь из лесу лезет.

– Теперь что себе возьмёшь, Мишенька? – спрашивает старик.

– Подавай мне корешок, а себе бери вершок!

Созрела пшеница, старик сжал её, разделил по уговору; потом намолотил свою долю и напёк себе ситников[1].

– Дай-ка попробовать, – говорит Медведь.

Попробовал и заревел:

– Опять ты меня обманул! Вершки-то получше корешков! Теперь и не показывайся ко мне в лес за дровами: задеру!

Сказал и ушёл в бор.

Яичко

У старика со старухою была курочка Пеструшечка; снесла она яичко в подполице[2]… Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось…

С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать.

На крик пришёл пастух и спрашивает:

– О чём вы, добрые люди, плачете?

– Как же нам не плакать? Была у нас курочка Пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили мы яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось…

– Коли так, – говорит пастух, – и я всё стадо распущу!

Разогнал он всё стадо в разные стороны, неведомо куда; сел у дороги рядом со стариком, со старухою и с внучкой и заревел. Ехал мимо купец с товаром:

– Чего, пастух, плачешь?

– Как мне не плакать? У старика со старухою была курочка Пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось… С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, я всё стадо разогнал…

– Эко горе, эка беда! – говорит купец. – Пропадай мой товар!

И раскидал весь свой товар по полю. Сел у дороги рядом с пастухом и давай плакать. Шёл мимо пономарь:

– Чего, добрые люди, плачете?

– Как нам не плакать? – говорит купец. – У старика со старухой была курочка Пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось… С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, пастух стадо разогнал, а я весь товар раскидал…

– Батюшки! – говорит пономарь. – Эка беда! Побегу на колокольню – все колокола с горя побью!

Побежал пономарь на колокольню и давай со всей силы в колокола звонить; звонит-трезвонит, а сам горько плачет, слезами заливается…

Сбежался со всего села народ:

– Чего ты, пономарь, в колокола бьёшь, а сам горько плачешь, слезами заливаешься?

– Как же мне, добрые люди, не плакать? У старика со старухою была курочка Пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось… С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, пастух всё стадо разогнал, купец весь товар раскидал, а я в колокола колочу, их разбить хочу…

Пошли люди к стариковой избе, сели рядом и давай плакать-голосить.

Подошла к ним курочка Пеструшечка:

– Чего, – спрашивает, – вы, добрые люди, плачете?

Отвечают ей люди со всего села:

– Как нам не плакать? Снесла ты яичко у старика со старухою в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось… С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, пастух стадо разогнал, купец товар раскидал, пономарь стал колокола бить… Как же и нам не голосить?

Говорит им курочка Пеструшечка:

– Да я уж новое яичко снесла!

Перестал народ голосить, бросил пономарь колокола бить, купец начал товар собирать, пастух стал стадо сгонять, будет внучке криком кричать, полно старухе рыдать, перестал и старик плакать; положил он новое яичко на полочку…

А завтра ещё яичко курочка Пеструшечка снесёт!

Битый небитого везёт

Наловила как-то Лиса рыбки, села и ест себе. Глядь – по дороге Волк Евстифейка идёт.

– Здравствуй, кумушка! Что это ты, рыбку кушаешь? Дай мне!

– Налови сам да и ешь.

– Да я не умею.

– Эх, ничего-то ты не умеешь. Ну, на вот рыбку, попробуй!

Проглотил Волк рыбку и стал Лису просить, чтобы она научила его, как ему самому такой рыбы наловить.

– Ну ладно, – говорит Лиса, – я тебя научу: ступай ты на реку и спусти хвост в прорубь: рыба сама тебе на хвост нацепляется. Да смотри: сиди подольше, а то не наловишь.

– Спасибо, кумушка, за науку!

Повела Лиса его к проруби, а доро́гой и говорит:

– Когда будешь, Евстифеюшка, ловить, приговаривай: ловись, рыбка, большая и маленькая! А то коли одна большая наловится – смотри, пожалуй, и не вытащишь.

Сел Волк, хвост опустил в прорубь, а сам бормочет:

– Ловись, рыбка, всё большая да большая! Ловись, рыбка, всё большая да большая!

А Лисичка кругом похаживает, на небо посматривает да приговаривает:

– На небе ясни-ясни: мёрзни-мёрзни волчий хвост!

– Что ты, кумушка, говоришь? – спрашивает Волк.

– Рыбку тебе, куманёк, скликаю.

Сидел-сидел Волк у проруби, уж и ночь проходит, светать стало. Попробовал было он приподняться – не тут-то было. «Эва, сколько рыбы привалило, и не вытащишь», – думает.

– Не пора ли, кумушка, тащить?

– Посиди ещё, куманёк: больше наловится.

Занялась заря утренняя, потянулись бабы из села с вёдрами, с коромыслами. Тут Лисичка хвостиком махнула и была такова, а Волк как ни рвётся – всё ни с места: крепко примёрз хвост к проруби, держит его, как на привязи. Увидали бабы Серого, крик подняли; сбежался народ и давай Волка угощать всем, что кому в руки попалось. Волк прыгал-прыгал, оторвал себе полхвоста и убежал.

Пока Волк отдувался своими боками, Лисичка захотела попробовать, не удастся ли ещё что-нибудь стянуть. Забралася она в одну избу, где бабы блины пекли, да и попади невзначай головой в кадушку с тестом; вымазалась вся – и бежит. А Волк, избитый, ей навстречу.

– Так-то ты, Лиса, меня учишь? От твоей науки я принял такой муки, что без хвоста остался.

– Эх, куманёк, – говорит Лиса, – с кем беда не живёт! Тебе без полхвоста ещё с полгоря. А мне-то каково? Меня ещё больней твоего прибили: у тебя хоть кровь выступила, а у меня-то мозг! Видишь, насилу плетусь.

– Батюшки! – говорит Волк. – Как тебя изуродовали! И то правда, кумушка, где уж тебе идти: садись на меня, я тебя довезу.

Села Лисичка Волку на спину, и повёз он её. Вот она сидит да потихоньку приговаривает: «Битый небитого везёт, битый небитого везёт».

– Что ты, кумушка, говоришь?

– Я, куманёк, говорю: битый, мол, битого везёт.

– Правда, кумушка, ох, правда.

Бедный мужик

Шёл бедный мужик полем и увидал под кустом зайца. Обрадовался мужик. «Вот, – думает, – счастье-то! Сейчас я этого зайца плетью убью, снесу в город и продам, а на те деньги куплю себе курочку. Курочка нанесёт яиц, высидит цыплят; как подрастут цыплята, я их продам и куплю себе свинку. Свинка принесёт мне двенадцать поросят; поросята подрастут, принесут каждый ещё по двенадцати, а те вырастут – опять по двенадцати принесут. Я их всех переколю, мясо продам, на денежки дом и всё хозяйство заведу, а сам женюсь. Родятся у меня двое сыновей: Ванька да Васька. Детки станут с работниками пашню пахать, а я буду у окна сидеть да порядки давать. “Эй, вы, ребятки, – крикну, – Ванька да Васька! Очень-то людей к работе не невольте: видно, сами бедно не живали!”»

Да так громко крикнул мужик, что заяц испугался и убежал, а с ним и дом мужиков, и всё богатство, и жена, и дети пропали.

Лиса и заяц

Вольготно жилось Лисе, пока весна красная, лето тёплое. А как пришла зима с метелями да морозами – не та уж песня. Забралась Лиса в лес, увидала, что Заяц выстроил себе на зиму избушку лубяную[3], задумала и себе приют выстроить. Только поленилась строить избушку лубяную выстроила ледяную. «И так сойдёт», – думает. А как подошло дело к весне, стало солнышко пригревать – Лисицына-то избушка и растаяла.

Что Лисе делать? Пришла она к Зайцевой избушке и стучит в дверь хвостом: «Тук, тук!»

– Кто тут?

– Я, Лисичка! Пусти меня, Заинька, у тебя хоть на крылечке под крышкой посидеть.

– Ступай, кума.

Взошла на крылечко:

– Пусти меня, Заинька, в сени.

– Нет, кумушка, не пущу, ты меня, Зайца, обидишь.

– И что ты! Бог с тобой, Заинька. Пусти!

– Так и быть, полезай.

Вошла в сени:

– Пусти меня в избушку!

– Нет, боюсь, не пущу.

– Пусти, Заинька!

– Так и быть, полезай.

Влезла Лиса в Зайцеву избушку да Зайца самого вон и выгнала.

Идёт Зайчик лесом, плачет да приговаривает:

Вдруг навстречу ему собаки:

– Тяф-тяф-тяф! О чём, Зайчик, плачешь?

– Отстаньте, собаки! Как мне не плакать? Была у меня избушка лубяная, да и из той Лиса меня выгнала.

– Не плачь, Зайчик, – говорят собаки, – мы Лису выгоним.

– Нет, не выгоните!

– Нет, выгоним!

Подошли собаки к избушке:

– Тяф-тяф-тяф! Поди, Лиса, вон!

А она им с печи:

– Как выскочу, как выпрыгну, полетят клочки по закоулочкам!

Собаки испугались и убежали.

Идёт Зайчик дальше да плачет. А ему навстречу Медведь:

– О чём, Зайчик, плачешь?

– Отстань, Медведь! Как мне не плакать? Была у меня избушка лубяная, да и из той Лиса меня выгнала.

– Не плачь, Зайчик, – говорит Медведь, – я Лису выгоню.

– Нет, не выгонишь! Собаки гнали, не выгнали, и тебе не выгнать.

– Нет, выгоню.

Подошёл Медведь к избушке:

– Поди, Лиса, вон!

А она ему с печи:

– Как выскочу, как выпрыгну, полетят клочки по закоулочкам!

Медведь испугался и ушёл.

Идёт Зайчик дальше да плачет:

А ему навстречу Петух:

– Кукареку! О чём, Зайчик, плачешь?

– Отстань, Петух! Как мне не плакать? Была у меня избушка лубяная, да и из той Лиса меня выгнала.

– Не плачь, Зайчик, – говорит Петух, – я Лису выгоню.

– Куда тебе: собаки гнали, не выгнали, Медведь гнал, не выгнал, тебе и подавно не выгнать.

– Нет, выгоню!

Подошёл Петух к избушке, взлетел на крышу и кричит во всё горло:

Лиса услыхала, испугалась и говорит:

– Одеваюся!

Петух опять:

– Кукареку!

А лиса в ответ:

– Шубу надеваю!

Петух в третий раз:

Лиса как бросится из избушки со всех четырёх ног – и след её простыл.

А Петушок с Зайчиком стали жить-поживать да добра наживать.

Волк и семеро козлят

Жила-была коза с козлятами. Уходила коза в лес есть траву шелко́вую, пить воду студёную. Как только уйдёт – козлятки запрут избушку и сами никуда не выходят. Воротится коза, постучится в дверь и запоёт:

Козлятки отопрут дверь и впустят мать. Она их покормит, напоит и опять уйдёт в лес, а козлята запрутся крепко- накрепко.

Волк подслушал, как поёт коза. Вот раз коза ушла, волк побежал к избушке и закричал толстым голосом:

Козлята ему отвечают:

– Слышим, слышим – да не матушкин это голосок! Наша матушка поёт тонюсеньким голосом и не так причитает.

Волку делать нечего. Пошёл он в кузницу и велел себе горло перековать, чтоб петь тонюсеньким голосом.

Кузнец ему горло перековал. Волк опять побежал к избушке и спрятался за куст.

Вот приходит коза и стучится:

Козлята впустили мать и давай рассказывать, как приходил волк, хотел их съесть. Коза накормила, напоила козлят и строго- настрого наказала:

– Кто придёт к избушечке, станет проситься толстым голосом да не переберёт всего, что я вам причитываю, – дверь не отворяйте, никого не впускайте.

Только ушла коза, волк опять шасть к избушке, постучался и начал причитывать тонюсеньким голосом:

Козлята отворили дверь, волк кинулся в избу и всех козлят съел. Только один козлёночек схоронился в печке.

Приходит коза; сколько ни звала, ни причитывала – никто ей не отвечает. Видит – дверь отворена, вбежала в избушку – там нет никого.

Заглянула в печь и нашла одного козлёночка.

Как узнала коза о своей беде, как села она на лавку – начала горевать, горько плакать:

Услыхал это волк, входит в избушку и говорит козе:

– Что ты на меня грешишь, кума? Не я твоих козлят съел. Полно горевать, пойдём лучше в лес, погуляем.

Пошли они в лес, а в лесу была яма, а в яме костёр горел. Коза и говорит волку:

– Давай, волк, попробуем, кто перепрыгнет через яму?

Стали они прыгать. Коза перепрыгнула, а волк прыгнул да и ввалился в горячую яму. Брюхо у него от огня лопнуло, козлята оттуда выскочили, все живые, да – прыг к матери! И стали они жить-поживать по-прежнему.