Читать онлайн Свидание с Питером

1. Питер влюбляет.

– Что ты будешь делать там одна? – Стас, не отрываясь от телефона, задал вполне очевидный вопрос.

Мне на мгновение стало грустно.

– Ничего! – пауза на обдумывание – Гулять. Поехали со мной?– я с надеждой посмотрела на мужчину.

– Ой нет! Я не хочу никуда лететь – увлекательное листание картинок на телефоне продолжилось.

Разговор был окончен. Все наши разговоры заканчивались именно так – кто в лес, кто по дрова. Но никак не вместе.

Я очень сильно любила Питер. Путешествовать в город моего сердца и моей души всегда хотелось с кем-то. Гулять по узким и широким улицам. Заглядывать в каждый уголок желтых высоких дворов-колодцев. Рассматривать лепнину, стикербомбы на стеклах и потрескавшиеся скульптуры. Сидеть в маленьких скромных и шумных ресторанах и любоваться людьми, представляя, что они поэты, писатели, танцоры. Непременно дышащие своим делом каждую секунду.

Город умел пробуждать внутри каждого человека что-то неописуемо-восторженное. Я называла это жизнью. И была не одна такого мнения.

В Екатеринбурге все было не так душевно. За свою жизнь я много где пожила и окончательно убедилась – город имеет значение. Особенно для тех, кто хочет жить, узнавая себя.

Был период, когда я страстно мечтала переехать в Москву. Тогда мне казалось, что Москва лучше всех вместе взятых город России. Москва лучше Питера. Смешно. Как же я ошибалась. Но мне простительно. Я тогда еще не была знакома с магическими ароматами Пышечной и таинственным голосом Анненкирхе.

Пусть другие теперь хотят покорить Москву. Идея растаяла одни утром, и осталась где-то на задворках памяти. Душу она больше не терзала. Не мое.

Вы же верите, что случайности не случайны? Вот и я всегда верила.

Лет десять назад меня позвала к себе в гости подруга детства. Мы вместе в школьные годы курили в подъезде перед уроками. Она давно переехала в Питер и уже освоилась там. Прониклась атмосферой и любовью к городу на Неве. Я же даже картинки и фотографии с Исаакиевским и Невским не рассматривала для вдохновения. Какой там Санкт-Петербург, когда есть Москва!

В августе, все тех же десять лет назад, за неимением лучшей идеи, я отправилась в гости. По приглашению. С того месяца мои мечты занял только один город.

Ты выходишь на улицу, а ощущение, что на тебе тапочки и в руках ароматный чай в огромной кружке. Тебе некуда спешить. Тебе все интересно. Тебе все понятно. Как будто мама тебя гладит по голове в момент твоего засыпания. Словно папа хвалит тебя за твои успехи, маленькие победы, которые видит только он.

Питер влюбляет.

Ты можешь легко придумать себе историю о своем прошлом и будущем, всего лишь медленно бредя по туристическим маршрутам. Не строя никаких планов и точек посещения. Можно идти с толпой – тебя обязательно принесут куда нужно. Именно там ты должен быть в нужный момент. Вы же видели эти толпы шумно слоняющихся людей? Думаете, они точно знают куда им нужно идти? А вот и нет. Они просто плывут, наслаждаясь.

Местные и приезжие сливаются в общий бомонд. Ты не пытаешься понять – кто здесь турист, а кто давно пустил корни. Ты сам на все свои пять дней становишься местным. Неумело подсказываешь направление, дороги и переулки. Советуешь вкусные места. Запоминаешь название местных авторов и расположение книжных магазинов.

Сейчас душа и тело дома. И не спрашивайте почему.

С подругой десять лет назад мы гуляли по центру. Она показала мне Невский, Неву и Зимний дворец. Нева пахла тухлой рыбой. Зимний дворец облеплен китайцами. Невский зазывал чаем. Достаточно чего-то одного, чтобы влюбиться.

После этой поездки у меня появилось маниакальное желание приезжать туда почаще. Я знаю зимний Питер, осенний, весенний. И самый романтичный – летний.

Светлые закаты. Розовое, вечно яркое солнце за тучами. Все здесь есть. Если вам скажут, что в Питере нет солнца – не верьте. Кто ищет, тот всегда найдет.

В городе на Неве можно найти все, что угодно.

Вылет был на завтра.

В эту поездку я хотела отправиться с подругой из соседнего города. Но накануне мы поссорились. Да так, что она отказалась лететь. А я не готова была упустить свою встречу с городом.

Впервые я поеду одна. Признаться честно у меня никогда не было достаточно друзей. Ни верных, ни душевных. С университетских парт любое общение сводилось к поверхности. “Привет, привет. А ты знаешь, что Маша..?”. Я знала о Машах, Сашах, Петях. О ком угодно. Но никто не знал обо мне. Как то так получилось.

Позвать с собой в поездку мне было некого.

Стас задал страшный для меня вопрос “Что ты будешь делать там одна?”, но в моей голове он звучал иначе – “с кем я буду делить свои эмоции, ощущения и восторг? С кем мечтать и изучать закоулки? С кем в обнимку пить горячие напитки и листать книги в Зингере?”.

Одна.

Грусть накатила мгновенно. Счастьем хочется делиться. С любимыми – так обязательно.

Что ж порадуемся сами.

– Точно не поедешь? Билет еще можно купить…– я использовала последний, слабенький аргумент.

– Неа – диалог не сложился.

Стас любил меня. Я это чувствовала и знала. Также как и то, что с самого начала мы были абсолютно разные люди. Наши интересы совпадали во многом, и расходились в самом главном.

Он не видел Питер никогда. Ему были неинтересны книги и мечты. Жизнь здесь и сейчас – это то, чему я научилась у него. Своим же страстям я научить его не смогла. Единственный близкий мне человек тоже не знал кто я.

Сейчас вы подумаете, что это не любовь. Нет, нет, уверяю – это точно она. Просто достаточно честная.

– Хорошо – мне не удалось сдержать обиду – Ты как всегда! Я просто хотела хорошо провести время! Мог бы и поехать – манипуляции всегда следовали за просьбой.

– Чего ты туда рвешься все время? – глаза Стаса посмотрели на меня вопросительно.

Он был необычайно красив. С самого первого дня, как я его увидела и все последующие девять лет в суматохе обыденности я успевала замечать – красивый.

– Ты не понимаешь! – голос мгновенно повысился – Я там меняюсь. У меня вдохновение приходит. Жить хочется

– А сейчас не хочется что ли? – Стас снова опустил глаза в телефон.

Все эти мелкие споры и ссоры изрядно поднадоели нам обоим. Редкие дни конфликтов запоминались надолго из-за своей нерегулярности. Каждое его брошенное слово несогласия воспринималось мной как безразличие.

– Да ты не понимаешь – я перешла на крик – Как можно сидеть в одном и том же городе всю жизнь и не хотеть видеть что-то новое? – указательный палец взметнулся вверх – Ты даже в Питере не был ни разу! И на море!

– И что? – он машинально пожал плечами – Мне мне это не интересно.

– Да убери ты телефон! – я взорвалась.

Дурацкая привычка современности – бесконечно смотреть в экран телефона, раздражала. Никогда не понимала и не пойму, что полезного и интересного в бессчетном листании картинок и постов.

Если вы будете в кафе, ресторане или где-то в красивом месте, обратите внимание – люди не хотят ничего помнить. Они просто фотографируют “красивое” и смотрят в свои экраны вместо глаз собеседника. А потом жалуются на скучную жизнь и на то, что не могут найти себя.

И ищут, ищут, ищут бесконечно в телефонах картинки со словами об их состоянии и жизни. Мне жалко таких.

– Что? Ты постоянно куда то бежишь, тебе на кажется? – Стас смотрел на меня в упор – Что ты хочешь найти в другом городе? Ты думаешь, что бегать – это жизнь? – слишком много больных вопросов.

– Я просто хочу чувствовать – от бессилия я села на мягкую пружинистую кровать – Не знаю как тебе объяснить – стало снова грустно – Когда я там – мне легче.

– Ну вот и езжай! Я то причем? – снова тупик диалога.

Маленький рюкзак, подходящий под ручную кладь дешевой авиакомпании стоял не собранным. В него влезут трусы, носки и одна кофта про запас. Шампунь куплю там. Куртку выберу потеплее. Полотенце есть в гостинице.

Первый весенний питерский месяц ждал меня непредсказуемым теплом и прохладой.

Ладно. Успокаиваемся.

Самое главное взять с собой хорошее настроение. Одна так одна. Сколько можно все время ждать кого-то, чтобы пойти, поехать куда-то? Из-за этого я пропустила концерты любимых исполнителей, интересные фильм, вкусные рестораны, и вечерние прогулки в теплые вечера.

Быть одной дома – хорошо. Даже великолепно. Изучать жизнь за пределами дома одной – грустно. Не хватает какой то внутренней наполненности для смелых одиночных прогулок. Я очень боялась, что в Питере смелости тоже не хватит.

Спать. Завтра ранний вылет.

2. Дома. Я дома.

Пулково.

Вдохнув первый запах просыпающегося города я расцвела. Множество людей сновали по пешеходной дороге, стремясь занять свои места в такси, автобусах и маршрутках.

Мне торопится было некуда.

Несмотря на ранний час прилета, вокруг ощущалось тепло. Я сняла толстенную черную шапку и убрала ее в рюкзак. Каштановые волосы медленно и ласково погладил ветерок.

Дома. Я дома.

До заселения в отель-квартиру оставалось пять часов. Мой рюкзак нисколько не мешал бы исследовать любимые улицы города, находясь на плечах. В нем не было ничего громоздкого и неудобного. Но ответственность призывала проверить – правда ли квартира, в которой я буду спать три дня существует, есть и никуда не денется.

С этого и начнем.

Я решила доехать на автобусе до метро. Оттуда до центральных улиц. Цель – найти свою Гороховую и пойти гулять в окрестностях, дожидаясь двенадцати часов.

Мысли вели мои ноги по дороге. Я скорбно понимала только одно – все так красиво, но так грустно. Одной.

– Девушка, можно с вами познакомиться – передо мной выскочил молодой мужчина, напоминающий торопящегося работягу, заплутавшего перед началом рабочей смены.

– Нет, спасибо – я быстро увернулась от диалога и от стоящего мужчины и пошла еще быстрее.

Обычно со мной не знакомились. Необычно тоже. Виной тому внутренние ощущения. Я была крепко и давно в отношениях. Именно этот посыл был со мной везде.

Раньше я обладала прекрасным умением – дружить с мужчинами. Искренне так дружить. Просить о помощи и помогать. Весело проводить время без единого намека на что то большее. Смеяться и обсуждать всякие нелепые ситуации, и разрабатывать план по завоеванию какой-нибудь девушки, точно подходящей моему другу в качестве спутницы жизни.

С появлением Стаса все общение прекратилось. Он нисколько не ревновал. Это я считала – дружить с мужчинами, имея отношения – неправильно. Старые знакомства закончились. Новым неоткуда было взяться. С мужчинами дружить я умела. С женщинами никогда.

Любая попытка знакомства противоположного пола со мной ввергала меня в страх. “Измена” – красным загоралось в голове. При приближении любого мужчины в мою сторону, с намеком на диалог, я оборонялась. Всегда становилась грубой и холодной. Даже если подошли спросить дорогу или время. Лишь бы не трогали.

Хотя сейчас, в эту минуту, я была бы рада любому общению. Питер хотелось с кем то разделить.

Утренний город был теплым и красочно-серым. В часы пробуждения и машинального слоняния, люди жили свою жизнь. Торопливо шагали на работу сотрудники разных должностей. В булочных стояли очереди за ароматными круасанами и багетами в шуршащих пакетах с собой. Картонные стаканы кофе в бесчисленном количестве мелькали то тут, то там. Наступало время активной жизни. Скоро будет день.

Даже в метро пахло романтикой.

До Гороховой я добралась намного быстрее, чем предполагалось. Моя квартира, расположенная в старинном доме, был похожа на раннего вылупившегося птенца, быстро поменявшего свое оперение на грязно желтый. Могущественный, трехэтажный, дышащий дом. С подвальным четвертым этажом. Он казался строгим, родным и почему-то вызывающим необъяснимую тоску внутри. Дом, в котором кипела своя жизнь.

Интересно, как жители относятся к постоянно снующими по этажам туристам?

Сероватое небо обрамляло невидимую крышу. Рядом, очевидно еще не проснувшись окончательно, гулял мужчина с собакой мелкой породы. Собака справляла нужду на асфальт перед парадной. Хозяин пса молча смотрел вдаль, стараясь не спугнуть незавершенный сон, частично оставленный в кровати.

“Что ж, дом найден. Пошли завтракать” – я мысленно поставила галочку в своем списке дел на сегодня. Список оказался не густ – завтрак, заселение, скинуть рюкзак и пойти куда-то. Опять это дурацкое чувство грусти. Ну почему я одна! Ведь вокруг так красиво!

Я медленно побрела по брусчатой плитке. Надеясь найти место для посиделок.

Первое утреннее кафе оказалось за углом на Фонтанке. Веселые студенты уже пили кофейные напитки и ели малиновые сырники за круглыми столиками. Было многолюдно. Какой-то парень задумчиво строчил что-то в ноутбуке. Останавливался на мгновение, словно вспоминая что-то важное или выуживая из памяти витиеватые моменты жизни, и снова продолжал стучать беззвучными клавишами. Выбивая только ему понятный ритм.

“Писатель” – подумала я не без удовольствия про себя.

Надо признаться – люди творческих профессий всегда вызывали мой восторг и восхищение. Вот она – свобода. Ты можешь отобрать у человека все, что угодно. Но никогда не заберешь его умение создавать свои миры, свое вдохновение и находить простое в сложном. Я по-доброму завидовала.

Когда то мне казалось, что я тоже принадлежу к писателям. Не меньше.

Сначала я деловито рассказывала редким знакомым о своих будущих планах на книгу. Что напишу. Какие идеи уже пришли. Придумывать сюжеты мне давалось легко. Знакомые восторженно задавали вопросы.

“Толи еще будет” – улыбалась про себя я. “Вот выпущу книгу и будут ко мне очереди стоять на лекции и чтение”. Мотивы на лицо.

В какой-то момент я дозрела до написания книги, выбрав самый на мой взгляд лучший, интересный и коммерчески успешный сценарий. Энтузиазм закончился после первых десяти страниц. Дальше каждая новая глава давалась все тяжелее и тяжелее. Слова складывались в строки. Строки в главы. Но в моей книги не было жизни.

Писала я редко. Раз месяц по пять страниц. С горем пополам было собрано 150 листов электронной писанины. Книга была не закончена.

Именно в тот момент я призналась себе – ничего не получается. Я ставлю вперед другие приоритеты – работу, заработок, прогулки – все, что угодно, кроме писательского труда. Пушкин, Достоевский были бы в шоке. Перед ними мне было стыдно. Нести культурное русское наследие, прописывая банальные строчки про развратные действия и маньяков – глупость.

Были еще попытки вернуться к писательству.

Тогда я отправила уже написанное читающим людям, чтобы услышать слова поддержки, заинтересованности или очень важное “это интересно, пиши дальше”. Все промолчали. Я сделала вывод – не читали. Или что и того хуже – не интересно. Даже мама ничего не ответила.

Где-то эта недокнига теперь лежала в памяти одного из электронных носителей.

Так что любой питерский человек с компьютером или блокнотом отмечался мной как человек искусства.

– Дальше говорите пожалуйста!

Далекий голос вернул меня в реальность.

– А, эм … Мне пожалуйста кашу овсяную, чай зеленый и… Вон ту булочку с вишней – все, что успели собрать глаза, подходящее под мой вкус, было названо.

– Сто семьдесят рублей к оплате. Наличные, безнал? – вопросительно посмотрела на меня девушка за прилавком.

Я замахала картой, показывая готовность оплачивать.

Взяв свой поднос в руки, я обернулась и застыла. Мест не было совсем. За момент моих мечтаний и заказа людей в помещении стало больше вдвое. Кто-то предусмотрительно занял места, и пошел делать свои заказы сытного завтрака.

Другие столики насчитывали по пять сидящих человек. При посадке в три. Сесть было некуда.

“Так, без паники. Возьмем с собой!” – успокоила я сама себя и тут же заныла, опустив глаза на поднос – “Ну неееет!”.

Чай, каша и булочка – все было разложено в многоразовую посуду. Уходить с казенными тарелками и кружками – воровство. Но в данный момент я была согласна и на него. Лишь бы ни к кому не подсаживаться.

Снова, оторвав глаза от посуды, глаза оценили обстановку. Люди, люди, бесконечные лица, куртки, рубашки, пальто.

Удача!

Я увидела, что в углу у окна расположен одинокий столик, за которым никого не было. Сумок, пакетов, очков, шапок тоже не наблюдалось. Мой стол.

С неосторожностью болтая горячей чашкой на подносе, я рванула в нужном направлении. Со мной в тот момент никто не соревновался. Но я панически боялась, что толпа заказывающих еду людей, заметит этот уголок и опередит меня.

Поднос плюхнулся на столик и прозвучал глубокий выдох.

“Чего им всем дома не сидится!” – мысленно пробурчала я. Агрессия разных масштабов накатывала каждый раз, когда я чувствовала бесконтрольность ситуации. Иначе реагировать не умею.

“Ладно, все хорошо!” – в этот раз фраза была уместна и мгновенно подействовала. Выдыхаем и приступаем к трапезе. Я стянула с себя черную кожаную куртку и повесила на спинку стула.

Овсяная каша пахла великолепно. От нее исходил густой пар, плавящий масло в середине каши. Рядом с тарелкой стояла маленькая пиалка с вишневым вареньем.

Просто идеально.

Великолепным было и то, что сесть за мой стол можно было спиной к людям. Я не видела никого в зале. А значит снова могла наслаждаться безопасным наблюдением за другими людьми, за облаками, домами, проезжей частью и торопливыми редкими велосипедистами.

– Простите!

От испуга я выронила ложку обратно в кашу. Куртка медленно сползла со спинки стула.

– Девушка! Простите, но вы сели на мое место – секундная тишина – И уронили свою куртку.

Я быстро повернулась на голос. Мужчина.

Начала натягивать валяющуюся куртку обратно на стул, готовясь атаковать словом. Снова я ничего не контролировала.

– С чего вы взяли, что оно ваше?

– Я положил на стол свою ручку – собеседник указал пальцем в сторону подноса – И она лежит перед вами. Стало быть мое – не унимался мужчина, гремя чашкой об тарелку.

Мельком глянув на стол, я и правда заметила лежащую деревянную ручку, из которой торчал чернильный стержень.

“Блин!”.

– Хорошо, простите – я начала вставать, сильно шумя по полу стулом, столом, тарелкой. Чертова куртка снова упала – Я сейчас пересяду – разбросанная по столу посуда начала быстро перемещаться с моей помощью обратно на поднос.

– Куда ж вы пересядите? – задался вопросом мужчина, подымая многострадальный черный кусок кожи – Там также нет мест – он махнул в сторону зала – Иначе я бы вас не тревожил. А потерю ручки как нибудь бы пережил.

Я огляделась. Мест и правда не было. Люди все прибывали. Желающих поесть дешевые завтраки становилось все больше, как только время на часах начало показывать девять.

Боевой настрой мгновенно сменился на беспомощность. Еще одну схватку за стол я не выдержу.

– Что делать? – робко спросила я.

Мужчина осмотрелся. У соседнего стола стоял один лишний стул.

– Я сейчас – он поставил поднос на мой маленький столик, прямо на свою ручку и отошел в сторону.

– Простите! Я возьму у вас стул? – он не улыбался.

Владельцы соседнего стола закивали.

– Вот и отлично – бурчал он, подтаскивая свое сиденье в моему углу – В тесноте да не в обиде. Вы садитесь – мужчина указал на мой стул, над которым я стояла – А я сяду здесь – и он опустился рядом.

Стало и правда очень тесно. Но вдвоем мы помещались. С трудом и слишком близко. Я не люблю такие расстояния с незнакомыми. Да и знакомыми людьми тоже.

Он начала активно есть, не обращая никакого внимания на меня и задумчиво смотря вдаль. Мне есть было как то неудобно и некомфортно. Обстановка висела напряженная.

“Ну не испортит же мне эта ерунда поездки” – хорошая мысль пришла мгновенно.

Я решила оставить попытки позавтракать и пойти погулять. У меня всего три дня на счастье. Вдруг мужчина заговорил настолько же неожиданно, насколько и появился:

– Почему вы ее бросили?

– Чего? – я уставилась на него – Кого бросила?

Он ответил не сразу. Время начало сужаться. В секунде появились лишние подсекунды.

– Писанину свою – он продолжал не смотреть на меня и медленно пить чай, предварительно в который было насыпано три сахара и добавлена ложка вишневого варенья – Вы думаете это сильно плохо? Поэтому другие не должны видеть ваших мыслей? – он повернулся.

– С чего вы взяли, что я пишу что-то? – в этот момент я посмотрела на него полностью. С ног до головы.

До этого нелепого вопроса, я лишь дважды бросила взгляд в его глаза в процессе диалога и отвернулась. Сейчас же передо мной встала полная картина. Мужчина, одетый во все черное, с очевидно маленьким ростом сидел рядом.

При своем небольшом росте он еще и сутулился. Было видно, что мужчине комфортно с самим собой. Какое-то осознанное одиночество веяло от него.

На ногах красовалась платформа. Большие черные ботинки с платформой. Я такие никогда не видела. На старый манер, приделанная, как будто вообще от чего то другого мантия покрывала черный пиджак. Волосы были окрашены в черный цвет, отчетливо напоминающий вороново крыло.

В наше время каждый вправе выглядеть как ему угодно. Но я не была любителем фанатиков любых культур. Таких людей мне хотелось опасаться.

“Еще и гот” – вердикт вынесен.

– Вы похожи на писательницу, на человека с душой и жаждой жизни – кружка чая опустела – Я сделал вывод, что вы пишите – он достал платок, аккуратно протер ложку для еды и приступил к трапезе – И да простите. Я пока стоял за первым, я наблюдал за вами.

– И что вы увидели? – очень, нет очень-очень я не любила, когда за мной наблюдают. Если бы где-то раздавали способность быть невидимкой, в первых рядах очереди была бы я.

– Вы сели спиной к народу. Получается – вам интереснее с собой? Верно?!

– А вы я смотрю психолог? – ироническая нотка соскочила как искра с языка – Знаете, я не очень люблю психологов – Я начала попытки встать в тесном пространстве.

Нового знакомого ничуть не смутило мое мельтешение и ирония. Он положил ложку в тарелку и продолжил:

– Нет, что вы! Психолог из меня бы не вышел. Я ж не лекарь. Но… – я ваш коллега – он зачем то поднес тарелку с кашей к своему лицу и с придиркой посмотрел на ее края – Точнее вы можете стать моей коллегой – тарелка вернулась на место – Если конечно допишите свою историю.

Разговор начал раздражать.

– Да не пишу я ничего! – наконец-то мне удалось встать, снова уронив куртку и, отодвинув стул, задом пройти шаг, отделяющий меня от свободы – Спасибо вам за стол, мне пора!

– Удачи девушка!

Безымянный знакомый отвернулся и меланхолично продолжил есть.

Я же быстро вышла на улицу и немного торопясь пошла в сторону Апраксина переулка.

Второй за сегодня неожиданный контакт – это уже слишком. Настолько отвыкнув от нового общения, любой непроизвольный диалог становился для меня каторгой. Я разучилась рассматривать в людях интересное. Разучилась строить общение. Я умела только подглядывать за снующими туда-сюда людьми, и придумывать им жизненные истории. Хоть и дико хотелось общения. Раздвоение какое-то.

А какая история могла бы быть у него? Может быть он актер? Нет, слишком мрачный и нелюдимый для актера. Психолог, по всей видимости отпадает, а вместе с ним и коуч, и прочее информационное вещание.

С такой внешностью и ботинками-платформами он вполне походил на Мима. Отстраненный человек может быть клоуном? Да, если смешит людей всю жизнь. Когда же ему еще быть по настоящему грустным, кроме как не с собой?

А может он художник? Рисует вечерами прекрасные готические картины, или не очень прекрасные. Краски его не слушаются, и он, нервно закуривая сигарету, размазывает полотно за полотном черными красками, стремясь уловить ту самую неповторимую музу.

Почему он спросил о книге, все же… Еще так нелепо – “писанина”. Обидно, это ведь мой неповторимый труд. Да, неизданный. Сомневаюсь, что кто-то будет его читать когда-то, с упоением погружаясь в характер героя. Но я старалась, и никакая это не писанина. Книга.

Сколько времени? Бесцельно бредя в своих раздумьях прямо, я ушла далеко вдоль Фонтанки до Ломоносовской улицы и остановилась смотреть на жирных морских чаек.

Неспешно пощупав свои карманы, я не обнаружила телефон.

“Неет!” – еще не хватало потерять мобильник в первый же день.

А там все! Номера телефонов, адрес бронирования, фотокамера. На что я буду фотографировать Неву, когда налюбуюсь глазами? И самое главное Стас! Как сообщить ему, что со мной все в порядке?

По неоспоримой логике телефон был оставлен в кафе. И тут было два варианта: либо я его выложила на стол и оставила где то там же, на радость художнику-незнакомцу. Либо этот незнакомец успешного его стащил, заболтав меня какой-то ерундой о писательстве. Погладив мое самолюбие.

Старенький аппарат был весь побит временем. Стекло задней крышки держалось непонятным образом. Паутины то и дело кругами и витиеватыми квадратами распространялись по всей крышке и местами заходили на экран. Украсть и продать такое чудо – подлинная глупость. Войти во все банки и снять что-то с электронных карт – это возможно.

Я развернулась и пошла обратно вдоль Фонтанки к месту завтрака. Прошло не более десяти минут спешного шага, как я вышла и вернулась. Кафе было частично пустым.

Свободных столов на этот раз оказалось больше, чем занятых. Одинокие люди, и парочки редко сидели за завтраком, никуда не торопясь.

Мой недавний стол утренней трапезы был пуст.

Одиноким был и стул, расположенный у стола, приглашающий сесть лицом к окну. Телефона на столе не было. Ожидаемо.

Я расстроено слегка стукнула пальцами по столу, на манер барабанной дроби. На издаваемый стук и с мягким беззвучием из-под солонки выкатилась перьевая деревянная ручка. Все, что осталось… Ручка отправилась в маленький рюкзак путешественника.

Надо будет сходить в интернет-кафе и написать Стасу, что я теперь без связи. И карты заблокировать, сняв деньги. Вот и дел до двенадцати часов насобиралось.

Я не могла сказать точно – расстроила ли меня эта ситуация или нет. Телефон не являлся моей крайней необходимостью. Но там была работа, возможность делиться эмоциями и деньги.

Может это просто привычка? Пойти купить новый телефон – глупость. У меня было не так много свободных денег, чтобы позволить себе что-то. Кнопочный вечный разве что.

В голове мгновенно мелькнула теплая мысль – “Отсутствие телефона – свобода!”. От всего.

Может забить и прожить эти три дня в другой жизни? Направляясь в Питер, я знала, что все-равно буду работать. Хотя бы вечерами. А тут получается, что точно не буду. Даже кнопочный телефон не поможет. Эта идея мягким приятным сжиманием сердца отозвалась в моей душе.

Так, а дальше что?

Можно представить, что я настоящая коренная петербурженка. Только проживающая лет двести назад. Я буду жить в квартире в жилом доме. У меня будут соседи не туристы. Так почему бы и нет?

Прошлая жизнь может постоять на паузе. Ничего не случится. Кроме Стаса меня никто не потеряет. Значит стало быть стоит попробовать?

Ощущение одиночества куда-то улетучилось. Вместо него пришло сильное желание писать, творить, ходить на литературные вечера. Быть собой. Какой-то неизведанной другой собой. Может быть даже дописать книгу. И пообщаться с людьми.

“Вы писательница”… Эхом проговорила память слова мужчины.

– Ваши карточки заморожены – вежливо сообщила мне девушка в банке – Как только потребуется разморозить, свяжитесь с нами.

– С них же ничего не сняли? – я решила уточнить на всякий случай.

– Нет, все последнии операции вы сами назвали верно – она посмотрела в монитор – А указанную сумму вам в кассе передаст кассир.

– Спасибо!

Страшно планировать свою жизнь без планов. Даже на три дня страшно. До этого момента мне казалось, что я совсем свободна. Вот одна гуляю по любимому городу. А оказывается как мы все, и я в том числе, привязаны к телефонам, картам, и цифровой жизни.

Теперь ее нет. На три дня.

Я медленно пошла в сторону Гороховой. Двенадцать часов наступило.

3. Комната на Гороховой.

– Пожалуйста, ваша комната! – взрослая женщина ключом открыла дверь в небольшую серую комнатушку.

– Вот это да! – я не смогла сдержать свой восторг.

Высоченные трехметровые потолки с искусной витиеватой лепниной по середине смотрели на меня мягким белым цветом. Комната была очень маленькой. Ее сложно было бы назвать даже студией. Этакая бывшая многокомнатная квартира, переделанная под несколько жилых отельных комнат.

– Курить в помещении нельзя! – строго уточнила женщина, вытерев руки о белый замызганный передник – Пить тоже лучше за пределами комнаты. Или если только тихо и без хахалей!

– У меня нет хахалей – я поставила рюкзак на пол, разулась и пошла к окну, оценить открывающийся вид.

– Это если нагуляешь предупреждаю – дверь за женщиной закрылась.

Хозяйка ли она была или просто администратор – я не поняла. При выборе отеля накануне (его я меняла на одиночное проживание из-за отмененных планов подруги) я руководствовалась только одним критерием – центр и подешевле.

Даже не стала разглядывать досконально фотографии и описание. Столько раз же ездила – не промахнусь. Важно еще было расположение ванной комнаты в комнате. Но тут меня ждало разочарование. Ванной, ровно как и уборной, не было.

В углу у окна стоял огромный деревянный шкаф, плотного коричневого цвета. Он сладко пах дубом. Широкие, низкорослые ножки удерживали три массивные створки шкафа. Я дотронулась до него рукой. На минуту мне показалось, что дубовый гигант дышит. Теплый шкаф.

Из окна виднелась скрытая внутренняя Гороховая. Узкий, угловатый двор.

Рыжий худой кот тащил подбитого голубя в глубь подвала. За ним, семеня всеми четырьмя лапами, крался черный толстый котяра. Намечалась драка за добычу. Я улыбнулась. Все это выглядело по домашнему приятно.

Плотные, темные окна смотрели на меня пустыми проемами. Ни в одном окне не было видно соседей. Не то чтобы я хотела намеренно за кем то подглядывать, но увидеть размеренную дневную жизнь горожан хотелось бы.

Широкая форточка медленно скрипнула и приоткрылась. Подул свежий весенний ветер, напомнивший о страстном желании гулять по улочкам.

“Так, найдем уборную и в путь” – я достала из рюкзака наличные. Пересчитав новенькие бумажки, решительно засунув все в карман кожаной куртки, открыла дверь и запнулась об администратора.