Читать онлайн Дети Азии. Часть 1 «Небо»

Я в спешке спускался по грязной лестнице к привокзальной площади, перелетая через несколько ступеней сразу и не смотря по сторонам. Августовское солнце уже клонилось к закату, отбрасывая оранжевые тени на уходящие под воду сопки, напоминающие спины морских чудовищ. Зеленой шерстью их покрывали деревья, в хаотичном порядке по склонам были разбросаны здания всех мастей и архитектурных стилей. Я любовался чистым, высоким небом и блестящей гладью продолговатой бухты. Мне так хотелось задержаться и хоть немного поглазеть на последний летний вечер, но я боялся не успеть до закрытия моей любимой лапшичной на городской набережной. Я добрался до нее как можно быстрее и, выдохнув с облегчением, выложил на прилавок последние карманные деньги.

Еле дождавшись заказанного удона в картонной коробочке, я плюхнулся прямо на берегу и, с наслаждением закрыв глаза, втянул ноздрями соленый воздух. Как бы мне хотелось, чтобы рядом со мной сейчас оказался Макс, но его неугомонная тетушка снова заставила моего лучшего друга ехать на дачу чинить вечно ломающийся забор и в сотый раз красить лавочку, которая уже давно дышала на ладан… Саню внепланово вызвали на работу, а Ева снова где-то пропадала. Скорее всего, вновь поехала к дедушке, которого я не видел ни разу в своей жизни, но о котором слышал бесчисленное количество раз.

От осознания собственного одиночества мне чуть не стало грустно, но я вмиг отогнал тоску и заулыбался при виде огромной креветки под толстым слоем лапши. «Эх, вот бы завтра снова было первое июня!» – подумал я. Люблю лето за его беззаботность. Во время каникул мама никогда не упрекала меня в лентяйстве, и я мог делать абсолютно все, что пожелаю! Лето заставляло наш город расцветать и наполняло его глубоким воздухом с привкусом морской соли, ветер уносил газы от тысяч моторов. Но с приходом осени зеленая шерсть чудовищ-сопок превращалась в облезлую проплешину, а солнечный свет и голубое небо пропадали на целых шесть месяцев.

Я посидел на берегу еще полчаса, пока окончательно не стемнело, затем неохотно поднялся, нащупал завалявшуюся в кармане сигарету и побрел домой.

На следующий день я проснулся от назойливо орущего будильника. Мне хотелось закричать от злости, но я всего лишь бессильно зарычал в подушку.

Мама суетилась: наглаживала мою рубашку и поспешно готовила завтрак. За столом сидела младшая сестренка, спросонья потирая глаза. Наверное, мама разбудила малышку звоном кастрюль. Я обрадовался при виде нее, подхватил на руки и начал весело подбрасывать с улыбкой на лице. Она засмеялась и крепко прижалась к моим ногам.

– Даня! Оставь Лизу в покое! Первый день, а ты собираешься опоздать.

– Нет, мам, я собираюсь.

Я поволочил ноги на улицу и встретился с Максом, который уже ждал меня возле подъезда, докуривая сигарету. Лицо моего друга выглядело довольно жестоко. Короткие волосы всегда были немного взъерошены, губы слегка выпячены вперед, глаза прищурены. Ко всему прочему, его хриплый голос звучал грубовато и басисто. Он редко улыбался, часто покусывал ногти и почти никогда не бывал многословен. Но, несмотря на обманчивую внешность, мой друг был самым добрым человеком из всех, кого я знал. Мы ходили в один садик, а потом 10 лет сидели за одной партой. Не помню, когда в последний раз мы ссорились с ним из-за чего-то. Наверное, он знал обо мне все и даже больше.

– Даня, погнали, осталось пятнадцать минут.

– Привет, брат. Не волнуйся. Минут пять-десять, и мы будем на месте.

Было заметно, что Макс тоже не имел ни малейшего желания идти на уроки, хоть и был более прилежным учеником, чем я. Но мы пересилили себя и добрели до места назначения. Я еле высидел шесть занятий подряд. Все это время я выслушивал нотации о том, какой важный период мы проходим, как нам необходимо сделать правильный выбор и готовиться к выпускным экзаменам, не поднимая головы, чтобы поступить. Очевидно, что под конец я успел задремать, опустив голову на сложенные руки. Даже захрапел, а потому услышал очередное «Озернов! Вышел вон!».

Из школы я возвращался в пресквернейшем настроении. Я даже не мог пойти погулять с Максом, так как не хотел получить очередную порцию скандалов от мамы. Нам пришлось распрощаться и разойтись: я домой, а Макс покупать новую форму для баскетбола. Я уже заходил в подъезд, как вдруг услышал из-за спины возглас.

– Даня!

Я резко обернулся и засиял. Это была Ева. Я захлопнул дверь и раскрыл руки, чтобы обнять ее. Она радостно прижалась ко мне, сверкнув своими глазами цвета морской волны. От нее всегда пахло свежестью и свободой.

– Даня, я хотела сказать тебе, что меня не будет здесь на твой день рождения, я должна уехать к дедушке, поэтому хочу отдать твой подарок сейчас, – она протянула мне что-то похожее на книгу, завернутую в крафтовую бумагу.

– Книиига, – поджав губу, протянул я.

– Да я же знаю, что ты терпеть не можешь книги! Там кое-что поинтереснее. Кстати, Даня… Не хочешь прогуляться до парка? Я вижу, что ты измотанный и расстроенный.

– Хочу, – выпалил я, не раздумывая. – Куда угодно, хоть на край света, только не домой, там снова эти уроки.

– Ну хорошо, пойдем.

Парк находился совсем недалеко от нашего дома. Мы с Максом жили в одной пятиэтажке, а Ева через два дома от нас вниз по сопке. Мы расположились под тенью огромного дуба, широко раскинувшего свои могучие лапы. Я развернул сверток и с интересом стал разглядывать необычный блокнот. Я понял, что его необходимо раскрыть. Вмиг я заулыбался от эмоций, которые переполнили меня. С первой страницы на меня огромными карими глазами смотрел маленький мальчик Даня, измазавшийся в торте. Я начал с жадностью листать страницы. На каждом красиво оформленном развороте были аккуратно вклеены фотографии. Здесь мы поехали на море (я тогда еще чуть не утопил Еву). О, как же я мог забыть, как мы вместе отправились в какой-то лагерь, еще и потерялись в лесу, убегая с фонариками от какого-то чудовища. А тут мы сидим вместе в кафе и делаем вид, что в кружках находится кофе (неужели у меня такая уродская улыбка?..). Я все листал, упиваясь воспоминаниями. На предпоследнем развороте Ева специально вставила самую ужасную мою фотографию, где я вместе с Сашей пытался открутить колесо у машины. Девятнадцатилетний Саша ловко справился с задачей и уже гордо вставал с колесом в руке, но тут ему под ноги подвернулся пятнадцатилетний я. Ева успела запечатлеть момент, когда мы оба начинали падать ничком, роняя из рук колесо. А на последнем развороте она вставила нашу совместную фотографию на маяке. На ней было отчетливо видно, насколько мы с Евой разные. Я стоял слева, улыбаясь во все 32 белых зуба, мои растрепанные черные волосы постоянно падали на карие глаза с огнем внутри. Я продолжал разглядывать себя… чуть смугловатая кожа и немного грубый нос, который так не нравился мне, подтянутое тело в серой толстовке. А Ева стояла справа. Она выглядела очень сдержанно и даже холодно, держалась статно. Ее темно-русые волосы были аккуратно уложены, сине-зеленые глаза цвета беспокойного океана выделялись на фарфоровой коже. Как так получилось, что мы общаемся так много лет?

Я был в восторге от подарка, крепко обнял подругу и чистосердечно поблагодарил ее.

– Я очень рада, что тебе понравилось! А теперь давай просто посидим в тишине. Послушай, какая она завораживающая.

Я понимал, о чем она говорит. Я лежал, закинув руки за голову и полной грудью вдыхая аромат последних теплых деньков. Ева что-то читала, впрочем, как и всегда.

– Эх, хотел бы я, чтобы лето длилось вечно! – не сдержался и воскликнул я, вздохнув. – Ты представь только! Беззаботная жизнь, тепло и солнце, нет школы и этих ужасных домашек. Да, Ева? Ева?

Я вскочил, ловко и аккуратно вырвал книгу у неё из рук и завертел и так и сяк, разглядывая со всех сторон.

– Что это за дрянь? Господи, ты ещё и читаешь эти закорючки.

– Даня! Живо отдай! Никакие это не закорючки, а иероглифы. Этот роман – шедевр китайской литературы. Юй Хуа "Братья".

– Оо, китайская литература. Там всегда такая похабщина, а ты её так взахлёб читаешь. Я как-то пролистнул пару страниц книги на твоём столе. Вот такая же фигня, только на русском. Тоже "Братья" было написано. Ну знаешь, я тоже могу несколько страниц описывать, как кто-то чуть не потонул в нужнике, подглядывая, – я уже еле сдерживал смех. – У меня бы столько материала для китайского романа набралось, там бы твой Уй Хуэ и рядом не стоял бы.

– Даня! – Ева зло вырвала книгу из рук. – ты прочитал пару страниц, а уже сделал выводы. Если ты видишь в книге только лишь это, то проблема явно не в книге. Ну ты ещё держи в голове, что это люди восточные, они видят мир по-другому. То, что для тебя стыдно, для них – естественно. Для тебя это странно, а для них – нормально. В мире не существует, как правильно, ты можешь лишь принимать или не принимать чьё-то мировоззрение или менталитет.

– Звучит красиво. Но ты как будто чеканишь заученные фразы из учебника. Не убедила, – я насмешливо подмигнул ей. – Ты хоть понимаешь, что там написано?

– Я все дословно понимаю.

– Ну а прочитай хоть пару строчек, что-то не верится.

Ева обиженно сверкнула глазами и произнесла что-то очень странное и даже смешное, её голос как будто ломался на каждом слове. Мне это показалось настолько забавным, что я не сдержался и прыснул от смеха.

– Что смешного?

– Ты как будто заикаешься! Почему ты не можешь говорить нормально, ровно?

– Потому что в китайском языке четыре тона. Скажи спасибо, что не шесть, как в кантонском диалекте. Как я тебе буду говорить ровно, если мне нужно голосом показывать, что это за слова?

– Ой, ну ладно, ладно, – пробормотал я, вытирая вытекшие от смеха слезы. – Ты куда собираешься поступать? Питер? Я слышал, что там сильная школа восточки.

– Конечно, ты слышал, это же я тебе говорила. Но нет, я останусь здесь. Я решила. Не хочу я оставлять дедушку. А ты куда собрался по итогу?

– Я? – я закинул голову наверх, уставившись на крону дуба, и задумался. – Я хотел бы забраться в самые дебри Латинской Америки и разбираться там с мафией! Курить и носить с собой настоящее оружие. Вот где свобода!

– Даня, ты опять витаешь в облаках, пора бы уже задуматься о своей жизни. Твоя мама и так уже из-за тебя пьёт успокоительные, а ты собрался в Латинскую Америку.

– Я витаю в облаках? Ну хорошо. А знаешь, в чем твоя проблема? – я запрыгнул на корточки напротив неё и уставился прямо в глаза. – Ты слишком правильная. Ты живёшь по какому-то жёсткому регламенту. Постоянно ставишь себе высочеееенные планки и лезешь из кожи вон, чтобы каждый раз допрыгнуть. Одна за другой, одна за другой. Ты хоть жить успеваешь? Ты же такая добрая и интересная девочка, но, чтобы это понять, надо с тобой с детства дружить, как я. На тебя со стороны посмотришь – что-то непонятное в ледяном панцире, ничего тебя не интересует, кроме постоянной работы и жёсткой дисциплины. Вот поэтому ты никакому мальчику и не нравишься. Они не любят копаться и узнавать, что там за холодным взглядом и равнодушием.

Наверное, я обидел Еву этими словами и довольно быстро пожалел, что так взорвался, не подумав.

– Ну ты нравишься всем, – сказала она довольно спокойно. – И что? Тебе же не нравится никто. И у тебя никогда нет никакого плана, ты просто плывёшь по течению в надежде причалить хоть куда-то. Мы лишь две крайности одной сущности, никто из нас не лучше.

– Ну нет, ты не права. Мне не не нравится, никто, мне нравятся многие! Вернее, первое время. Потом я начинаю общаться и быстро теряю интерес. А как я могу что-то строить с человеком, если я его не люблю? Я к нему даже не прикоснусь и обманывать не буду. Либо внутри все должно гореть, либо ничего быть не может! И как это у меня нет плана? У меня все есть. План – быть счастливым и свободным. Хороший план, как по мне!

– Ты как был максималистом с наивной душой, так и остался, – улыбнулась Ева. – Что ты в двенадцать, что сейчас… Как будто и не взрослел.

Я сидел, надувшись, но её добродушное лицо не позволило мне злиться долго. Мы провели под кроной ветвистого дерева еще минут двадцать, но потом я все же настоял на возвращении домой.

Дома я выслушал пару ласковых от мамы и, наевшись ее упреками и причитаниями, сел за ненавистные мне уроки. «Ну ничего, – думал я. – через девять дней я стану совершеннолетним. Тогда я смогу делать все, что захочу. Жди меня, Латинская Америка…».

Первая неделя после каникул давалась особенно тяжело. Каждый день проходил медленно, как будто маленький человечек постоянно пытался остановить минутную стрелку, а она со скрипом, миллиметр за миллиметром продвигалась вперед.

Я с нетерпением считал дни до своего дня рождения. Ева пропала, как всегда, бесследно, даже в сети не появлялось упоминания о ней. Я знал ее так долго и так хорошо, но на самом деле не знал вовсе. Я даже не видел никогда ее родителей. Они, по ее словам, вечно работали или пропадали в командировках где-то на Сахалине. Вот бы и моя мама давала мне столько же свободы. Ева действительно была предоставлена сама себе. Она справлялась со всем самостоятельно и даже никогда не просила помощи.

Я часто не понимал, как мы могли стать друзьями. Наверное, ни разу так близко не сходились две противоположности. Она держала себя в ежовых рукавицах, все у нее было вписано в четкий график и ко всему она относилась с максимальной серьезностью и излишней щепетильностью. Ее дом, как и все в голове, содержалось в идеальном порядке. Она постоянно что-то делала: занималась спортом, рисовала, читала, прописывала иероглифы, часами могла не вылезать из ноутбука, сидя за каким-то очередным обучением. Если она ставила себе планку, то через какое-то время достигала ее, но этот процесс никогда не останавливался, планка взбиралась еще выше, а она карабкалась вслед за ней. Она никогда не прощала собственные ошибки и могла работать без отдыха, выжимая из себя последние соки.

Рядом с ней я выглядел еще большим оболтусом и разгильдяем. Я относился ко всему проще, ненавидел жить по расписанию, напрягаться и терпеть не мог вгонять себя хоть в какие-то рамки. Я всегда следовал принципу «брать от момента все», то есть я старался отдавать предпочтения своим «хочу», а не «надо». Из-за экзаменов я стал наступать на горло данному принципу, а потому с каждым днем мне становилось все хуже.

Хотя не буду скрывать, что всегда восхищался Евой и уважал ее. Она была для меня и загадкой, и идеалом. Я восторженно наблюдал за тем, как она одевалась и следила за собой, как держалась во время общения, как разговаривала и рассуждала. Дорогие духи, дорогие часы, дорогой телефон. Мне казалось, что она могла позволить себе все, но при этом Ева никогда не выставляла напоказ свой достаток и оставалась простым и открытым человеком. Я как-то пытался узнать, кем работают ее родители, но она так ловко сменила тему разговора, что я и не понял, в какой момент начал взахлеб рассказывать про новый мопед Макса. Больше к этому вопросу я никогда не возвращался, хотя еще не раз думал об этом.

Еву уважали все в моем окружении. Макс и Саша всегда принимали и оберегали ее, заботились и с радостью брали с собой везде. Она не была похожа на нас, но мы не знали человека ближе и роднее. Она ни разу не пробовала курить, не лазила по крышам и заборам, не хулиганила и не носила толстовки с капюшонами, но нам всегда было интересно находиться с ней рядом. Я не был влюблен в нее, но любил всем сердцем.

Я выходил из дома, отправляя ей сообщение «Как же я хочу, чтобы ты была сегодня со мной…». Макс встретил меня на лестничной клетке этажом ниже. Он вылетел, чуть не выбив дверь, и подбежал ко мне.

– Братан! Наконец-то! Теперь не только Саша может покупать нам сигареты! Капец ты постарел, брат! Ой, это что у тебя, седина??

– Отвали, Макс! Это с тебя все через месяц сыпаться будет, а я еще в форме вообще-то. Саня написал, что будет через минут десять, пойдем пока к его дому. У него еще какая-то новость для нас есть.

– Да ладно, Дань, не дуйся. Возьми лучше подарок, старик.

Я заулыбался, поблагодарил друга и на ходу стал разворачивать подарочную бумагу. Мы, оживленно болтая, вылетели на улицу и зажмурились от яркого солнца. Вдруг я окаменел, улыбка вмиг слетела с моего лица. Прямо на нас надвигалась массивная мужская фигура, неуклюже переставляя ноги. «Макс, не шевелись и встань за мной!» – шепнул я ему. Я не успел договорить, как чудовище оказалось в метре от меня. Его глаза были красными, улыбка уродливо кривилась, а глаза зловеще сверкали. Он причинил мне столько боли, сколько не причиняли математика и русский язык вместе взятые. Я помню, как лежал в больнице после того, как меня избивали до потери сознания. Но больнее всего мне было от того, что я не мог защитить свою семью. Зачем он снова и снова возвращался? Почему не мог просто оставить нас в покое?!

– Сынок! Поздравляю тебя с днем рождения! Сколько тебе стукнуло-то? Шестнадцать?

– Мне уже восемнадцать вообще-то.

– Ооо, какой ты уже взрослый! А почему я не получил приглашения?

– Потому что тебе нечего тут делать. Уйди, пожалуйста, и маму с сестрой тоже не трогай.

– Ты меня выгоняешь?!

Он вырвал у меня из рук подарок Макса и бесцеремонно повертел в руках. Я почувствовал, как мой друг за спиной затрясся от злости и сжал кулаки.

– Не рыпайся! – прошипел я ему.

Чудовище ухмыльнулось и кинуло подарок прямо на пыльную дорогу. Тут я не сдержался и, забыв про собственный совет, заорал: «Что ты делаешь?!».

Лишь одно резкое движение или громкий звук заставили его прийти в ярость. Я почувствовал, как этот верзила своей железной рукой схватил меня за заднюю часть шеи и ударил лицом прямо о каменную стену. Боль пронзила через переносицу и сотнями игл ушла куда-то в голову. Макс не смог стерпеть и бросился защищать меня. Он напрыгнул всем своим весом и постарался оттащить мощную руку, но тут же был отброшен на острые камни. Какой же он сильный и огромный… Мы вдвоем не могли справиться с ним одним… «Я пропал,» – подумал я и приготовился ко второму удару.

– Сейчас Саша придет, и втроем мы точно разобьем твое лицо! – заорал Макс, вскакивая.

– Ну раз Саша придет, значит вы точно станете непобедимы, – противно засмеялся отец, до отказа сжав мое горло. – Развлекайтесь пока, а я, может, как-нибудь еще загляну.

После этих слов он резко отпустил меня, оттолкнув, и побрел, ковыляя, в противоположную сторону. Я вытер кровь, стекавшую по переносице, и подбежал к Максу.

– Друг, ты в порядке? Сильно ударился?

– Пустяки, Дань. Я отделался парой синяков, а вот с тобой надо что-то делать, хоть на тебе и заживает все, как на собаке.

Вдалеке показался Саша. Он увидел, что я стою, облокотившись о стену, почуял неладное и побежал к нам. В какой-то момент он разглядел мой разбитый нос и засеменил еще быстрее.

– Даня, что с тобой?! – вскричал он, подбежав.

– А ты догадайся с одного раза, чей это след! – воскликнул я, выругавшись.

– Вот урод! Он далеко успел уйти?

– Саша, не лезь, ты же знаешь, что мы ему не ровня, – сказал Макс холодно. – Ты лучше скажи, у тебя есть что Дане рожу почистить?

Саша пообещал непременно найти все, что необходимо, и мы вместо кальянной пошли к нему домой. Я постоянно придерживал нос, чтобы не оставлять позади себя дорожку из кровавых капель. Мы добрались до места, и я принялся мыть горящий нос ледяной водой из-под крана. Тем временем Саша раскладывал на столе спирт, пластыри и бинты. Макс сидел рядом и потирал ушибленное колено. По его лицу было видно, что он еле как сдерживал ярость.

– Какого черта он вообще приперся!

– Его не было видно и слышно несколько месяцев точно, – проворчал Саша, разматывая бинт и отрезая от него кусок.

– Я не знаю, что он тут забыл, – пожал плечами я, усаживаясь на стул. – Еще и вспомнил же, что у меня сегодня день рождения. Все же удалось ему выйти из ментурки. Надо получить лицензию на травмат, мне как раз есть уже восемнадцать. Представьте: эта сволочь подходит, а я такой достаю пушку метр на метр и его пам!

– Даня, не дергайся, если не хочешь спиртом в глаз получить. – упрекнул меня Саша.

Я уселся смирно и мужественно терпел боль от спирта, который Саша щедро выливал на меня. Я рассматривал потрепанную комнату в надежде отвлечься от огня, разливающегося по лицу. Потертые обои, потрескавшаяся тумбочка, выцветшие шторки над потускневшим диваном. Квартирка Саши казалась очень скромной и даже пустой. Он давно уже хотел сделать хоть какой-то ремонт, но его зарплаты на шиномонтажке иногда не хватало даже на еду. Были времена, когда на выходных он подрабатывал на автомойке, но надолго его не хватило. В день он спал по три часа, без устали и продыху, без маленького глотка свежего воздуха в виде единственного выходного в неделю. Поэтому Саша бросил подработку спустя месяц, а квартира оставалась нетронутой с момента смерти его матери.

Иногда я поглядывал на Сашу, мое сердце сжималось от тоски и жалости, а внутри рождалась мысль «я не хочу жить, как он». Пусть я был еще молодым и глупым, может, я не понимал, что это и есть истинная взрослая жизнь, но все мое нутро противилось такому будущему. Мы сидели молча: я с разбитым носом, Макс с разбитым коленом, а Саша с разбитой жизнью. Мы не сговаривались, но уже было понятно, что ни в какую кальянную мы сегодня в таком виде не идем, а я плетусь домой зализывать раны.

– Саш… – я разрезал гробовую тишину, которую нарушал лишь шум от работы холодильника на кухне. – Ты говорил, что у тебя есть какая-то новость для нас.

– Мне кажется, после всего произошедшего это уже так неважно…

– Да ладно, говори, – вставил слово Макс. – вдруг хоть что-то исправит этот испорченный той мразью день.

– Ну ладно, я скажу… У меня появилась девушка.

– Что?! – я вскочил с места и даже забыл о боли. – Ничего себе! У тебя же уже лет пять никого не было! Ты с этой работой свет солнечный не видел.

– Ну да, как-то получилось вот… Вот…

– Пацан потерян, – вздохнул Макс. – Как ее зовут? Сколько ей лет, откуда она?

– Ее зовут Татьяна, ей двадцать лет, всего на два года младше меня. Она ангел, учится на втором курсе культурологии. Она такая светлая, такая прекрасная, такая…

– Ясно, ясно, больше можешь не продолжать, – грубо прервал Макс, еле как встав с дивана. – Теперь тебя под юбкой не найдешь. Я домой, ребят, колено что-то стреляет. Наверное, снимок надо будет сделать. Черт, лишь бы не перелом, как я буду играть в баскет…

– Саня, у Макса такое настроение после этого случая, а так мы рады за тебя! Потом обязательно расскажешь подробнее. Мы немного отдохнем, расслабимся и сходим в бар, я обещаю!

– Ты сначала хоть нос в порядок приведи, а то мы тебе только-только кровь остановили.

– Все будет, но не сразу! Разве это рана? Это же царапина.

После этого диалога мы распрощались с Сашей и направились в сторону дома. Я помогал идти Максу, который хромал все больше и с каждым шагом слегка морщил складку между бровями (значит, ему было невыносимо больно). Мы еле как добрались до дома. Макс скрылся за холодной железной дверью. Я остался один в промозглом подъезде, и только нос горел от боли, а грудь жгло от злости и обиды. Как же я не хотел возвращаться домой в таком виде. Я знал, что будет дальше. Мама начнет рыдать и причитать, пить таблетки и проклинать отца. Я не хотел снова видеть ее слезы и разрывающееся от боли сердце. Может, мне сейчас уйти из дома? Но куда мне идти?

Я стоял и минут пять бесцельно пялился в пустоту. Вдруг в кармане что-то пикнуло. Ах да, я же не прочитал поздравления от пацанов. Я достал телефон в надежде отвлечься, но тут меня ошпарило кипятком. «Даня, ты освободишься в течение дня? Может вечером… Или даже завтра утром. Найдешь время заглянуть ко мне? Мне нужна твоя помощь, мне больше не к кому обратиться». Недолго думая, я помчался по лестнице вниз, забыв о разбитом носе. Господи, появилась причина не идти домой! Еще и Ева вернулась от дедушки, еще одно хорошее за этот день!

Я не заметил, как взлетел на пятый этаж и тихо-тихо постучался в ее дверь. Я вошел с широченной улыбкой, стараясь не придавать значения перемотанному носу. Передо мной возникло ужасное зрелище. Ева со стеклянными глазами и с мешками-синяками под ними стояла в дверном проеме, каменным взглядом уставясь на меня. Ее волосы были взлохмачены, одежда помята и потерта, ногти обгрызены (или обломаны?..), губы искусаны до крови.

– Даня, что с тобой произошло??

– Ты лучше скажи, что произошло с тобой! Ты выглядишь ужасно!

– Проходи…

Она дала мне пройти и бесшумно юркнула в темную комнату, знаком позвав за ней следом. Я вошел в комнату, в которую из-за плотно задернутых шторок не проникал сумеречный свет. Мне на секунду стало страшновато, Ева дышала настолько бесшумно, что в комнате казалось пусто. Я машинально потянулся к настольной лампе и влил в пустоту яркий луч электрического света. Через секунду я уже пожалел о том, что сделал. Передо мной предстала комната в полном хаосе и упадке. Тетрадки, зарисовки, резинки для волос, ручки карандаши были разбросаны по всем углам, многие листы были порваны на мелкие клочья, у одной из стен персикового цвета валялись стеклянные обломки какого-то предмета. Сама Ева сидела на белом диване в окружении белых подранных листков, как Снежная королева. Ее колени были поджаты к подбородку, потухший взгляд устремлен на меня исподлобья.

– Даня, тебя можно попросить не задавать никаких вопросов?

– Я еле сдерживаюсь, потому что их в моей голове все больше!

– Мне нужна твоя помощь. Я никогда ни у кого из вас не просила ее, но теперь она мне жизненно необходима.

– Что мне нужно сделать?

– Поехать в Макао. И найти там человека.

– Что?! Макао?! А билеты? А деньги для них? А эта, как ее, виза? Она туда нужна?

– Не беспокойся об этом, – она бесшумно встала и поплыла к маленькому шкафчику в углу. Осторожно достав аккуратно запечатанный конверт, она протянула его мне с невозмутимым взглядом.

– Тут твои билеты в обе стороны, твой загран и виза. Билеты до Гонконга, дальше автобус по мосту через залив прямиком в Макао. Город разделен на две части: историческая и новая с казино, вот тебе нужно во вторую. Казино Dragon of Fortune. Спроси там Алана, он должен работать менеджером в каком-то из игорных залов.

– Это твой дедушка?

– Нет, это мой очень хороший знакомый, он настоящий герой.

– Героой? Я никогда не видел героев. Огоо, я согласен поехать в Макао хоть завтра! А когда я вылетаю?

– Завтра утром.

– Уже завтра?! Ладно, ладно, я поторопился, как завтра? Так быстро? Я еще не настроился. Я никогда не ездил никуда дальше дачи Макса, а что мне нужно сказать Алану при встрече?

– Что Еве нужна его помощь.

– Ева, а как в аэропорту понять, куда идти? И на какой самолет мне садиться?

– В зоне вылетов всегда есть куча указателей. Главное пройди регистрацию на указанной стойке, затем на билете посмотри свои ворота и следуй за указателями. Да, и обязательно проверь, что это зона международных рейсов, а не внутренних линий.

– Звучит очень сложно, но я думаю, что справлюсь!

– Даня, успокойся, у тебя уже сейчас воздуха не хватает от воодушевления, – улыбнулась Ева.

Я и правда начинал практически задыхаться от того, что градом свалилось на мою голову. Щеки горели, а живот внизу стало тянуть какой-то непонятной силой.

– Ева… Только… Можно я останусь сегодня ночью у тебя? Я не хочу возвращаться домой.

– Даня, так что случилось? Что с твоим носом? Почему ты не хочешь возвращаться домой? И я даже не поздравила тебя!

Она оживилась, вскочила и обняла меня крепко.

– Это все мой отец, он испортил мне праздник. Вон Макс вообще пойдет делать снимок колена. А домой я не хочу, потому что мама увидит меня с таким носом и будет волноваться.

– То есть она будет волноваться, что у тебя разбитый нос, но при этом не будет волноваться, что ты пропал без вести в свой собственный день рождения?

– Ну Ева… Ты же что-нибудь придумаешь? Пожалуйста, я не пойду домой сейчас… Сколько раз уже так было, мама привыкла!

– Я думаю, что никогда нельзя привыкнуть к тому, что твой ребенок в какой-то момент не приходит домой. Каждый раз ты думаешь, что больше он не вернется. Но дело твое. Оставайся, если хочешь. Хотя неплохо бы тебе было иметь хоть сколько-нибудь запасного белья.

– Об этом я не подумал…

– Ладно, в конверт я положила тебе достаточно юаней и патака. Если что, ты можешь зайти в любой магазин и купить все, что тебе вздумается. Захочешь трусы от Dior – купишь себе от Dior.

С этими словами она ушла в свою комнату и рухнула прямо в одежде на кровать, повернувшись к стенке и даже не укрывшись. Я улегся на диван в гостиной, даже не раздеваясь. Я написал Максу сообщение про мое новое приключение и заодно поинтересовался, как поживает его колено. Затем я сразу же отложил в сторону телефон и постарался как можно быстрее забыться, но рой мыслей мешал мне провалиться в сон. Я как будто медленно тонул в своем сознании, но все не мог достигнуть дна и вмиг упасть в бездну небытия. То одна, то другая мысль выталкивала меня на поверхность. Что случилось с Евой? Откуда у нее столько денег? Как она без меня сделала мне загран и визу? Кто этот герой, который должен ей помочь? Зачем вернулся мой отец? Вихрь в голове крутился все сильнее, но вскоре он сдался под натиском усталости, и я провалился в сон.

На рассвете, как только первые красные лучи начали пробиваться сквозь медовые занавески, Ева разбудила меня. Я открыл глаза, но мне показалось, что я все еще сплю. В красно-оранжевом тумане утра, который залил всю комнату, стояла она и ласково смотрела на меня. Она встала еще раньше, чем я, и привела себя в полный порядок. Наверное, вчера ее одолела минутная слабость, которую сегодня она отчаянно пыталась побороть. Она уложила свои волосы в аккуратный пучок, надела шелковое платьице с лотосами и умылась холодной водой. Отчаявшееся существо на грани срыва, которое вчера жалось в углу передо мной, куда-то пропало. Осталось лишь еле заметное волнение, тщательно спрятанное за безмолвной стеной холодности. Я тоже старался спрятать свое волнение за маской невозмутимости, но у меня это получалось намного хуже. Я сразу же вскочил, начал метаться из стороны в сторону, поднимая под своими ногами клубы ветра с обрывками бумаги.

– Даня, ты конверт ищешь? Вот же он, – сказала Ева, протягивая его мне.

– А… Да… Нет, я не потерял. А ты пойдешь со мной на аэроэкспресс?

– Даня, мне нельзя выходить за пределы квартиры… Если бы можно было, то я бы хоть в аэропорт с тобой поехала. По этой причине я не могу сама поехать в Макао. Тебе следует пойти без меня. Ах да, чуть не забыла.

Она протянула мне какой-то туго завязанный тесьмой коричневатый блокнот. Я без каких-либо вопросов взял его и кинул в самый низ своего бездонного рюкзака. Ева обняла меня и сразу быстро отвернулась. Мне показалось, что все дело в еле заметных слезах, появившихся на ресницах. Что же произошло? Я никогда не видел, чтобы Ева плакала. Даже в детстве, когда мы без устали носились по двору и расшибали коленки, она ни разу не ныла и не вздыхала, как ей больно, лишь безмолвно поднималась, отряхивалась и шла дальше, даже не меняясь в лице. Помню, она как-то обожглась о кипяток в чайной кружке, который Саша раздавал всем нам во время отдыха на море. Она слегка поморщилась и, схватившись за руку, с улыбкой сказала, что все хорошо. А на следующий день я увидел красно-желтое пятно на ее запястье. Ева лишь мочила его под холодной водой и не делала ничего другого, что могло бы облегчить боль.

В моей голове появлялось все больше вопросов, но я не стал допытываться, я знал, что мне нужно идти. И я пошел. Свет восходящего солнца залил все вокруг. Дома казались кроваво-красными, а нависшее над ними темное грозовое облако затемняло пространство и вливало мрак в этот мир. Я был готов отправиться в путь, он начинался именно здесь и именно сейчас. Я невольно залюбовался до боли знакомым мне видом, но опомнился и начал спускаться по проспекту к привокзальной площади.

На перроне толпилось множество людей. Они были увешаны сумками, рюкзаками, чемоданами и утопали в суете. Среди них я один был налегке. Я стоял поодаль и со стороны наблюдал за чужими жизнями, которые на одно мгновение пересеклись с моей. Вдруг сзади кто-то окликнул меня. Прихрамывая, ко мне подбежал Макс. Мой лучший друг не мог просто так отпустить меня. Он необычайно торопился, боялся не застать меня здесь.

– Что сказала тебе Ева? – спросил он.

– Она сказала найти героя. Его зовут Алан. Только он может помочь ей.

– Героя? … И все? И больше ничего? Ни что случилось? Ни внешность? Ни кто это такой?

– Нет. Но она успела дать мне какой-то блокнот и оформить визу, загран и билеты.

– Это безумие, – ответил он. – На твоем месте я бы не поехал. Ты же даже языка не знаешь! Даже английского! Как ты его найдешь?

– Я не знаю, Макс, но я должен поехать. Если мама будет меня искать, скажи ей… Короче придумай что-нибудь, хорошо? У тебя это лучше получается.

Я похлопал друга по плечу на прощание и запрыгнул в аэроэкспресс, который уже вот-вот должен был тронуться. «Лечи колено, брат! Нам с тобой еще играть в баскет!», – закричал я, когда двери закрывались. Макс улыбнулся в ответ и проводил взглядом удаляющийся поезд. Я сел на свое место и уставился в окно. Внутри все жгло от страха и одновременно воодушевления. Крыши домов, торговых центров и церквей вдали пылали под огнем лучей, которые уже начинали золотиться. Море бурлило, от него веяло утренним холодом. Сопки ощетинились от промозглого ветра. Неужели настоящая сопливо-зяблая осень уже совсем близко? Неужели море больше не будет голубым, а станет синим, с зеленой пенистой каемочкой?

От этих мыслей мне стало немного грустно, но я отвлекся, уставившись на мелькающие пятиэтажки за окном. Вскоре они сменились на поля и лески, а потом я заклевал носом…

Я проснулся в тот момент, когда аэроэкспресс уже въехал в аэропорт. Я встрепенулся и чуть не забыл, где я нахожусь. Меня просто выкинуло из сна, я побежал, как угорелый, на выход, потому что, кроме меня, в вагоне уже никого не было.

Я оказался один посреди огромного застекленного здания с множеством стоек, магазинов и едален. Но я не растерялся и стал вспоминать все, что говорила мне Ева вчера вечером. Я прошел регистрацию, нашел международные авиалинии и по стрелочкам дошел до нужных мне ворот. Так, вроде пока легко! До вылета оставался еще целый час, поэтому я сходил в туалет и даже успел умыться холодной водой, чтобы отогнать последний сон. Видок у меня был ужасный. Нос без пластыря казался еще более устрашающим, заспанные красноватые глаза и растрепанные волосы не добавляли мне обаяния, а помятая толстовка, в которой я спал всю ночь, выдавала во мне гражданина без постоянного места жительства. «Надо хоть зубы почистить», – подумал я. Я вспомнил, что не взял с собой даже щетку с зубной пастой.

Я вышел и, озираясь по сторонам, нашел маленький магазинчик, где, казалось бы, можно было купить все. Паста с щеткой там тоже оказались. Я с интересом залез в конверт и достал еще один вложенный конверт, где лежали деньги. Раскрыв его, я чуть не выронил из рук рюкзак. Его набивала толстая пачка свеженьких купюр. С одной стороны лежали расписные юани, с другой привычные для меня рубли, а в середине теснилась валюта, которую Ева назвала «патака».

«Я никогда не видел столько денег», – подумал я. Тем не менее, я решил расходовать их максимально экономно и даже записывать специальный отчет, на что я трачу какие суммы. Я открыл заметки и первой строчкой написал «Паста и щетка». Гордо подойдя с драгоценным конвертиком к кассе, я положил на стол четыре сторублевые купюры и пошагал в туалет, где сделал все свои дела.

Дальше началось самое сложное. Я еле высидел время до посадки, затем извелся перед взлетом, а потом начался настоящий ад. То мне становилось слишком страшно от осознания, что до земли небывалое количество метров, а нас несет в воздухе, как пушинку, то я не знал, чем занять себя. Я ерзал, пытался спать, четыре раза ходил в туалет, долго-долго ел паек, который принесла симпатичная стюардесса, разглядывал людей вокруг, играл в телефон, думал о Еве, о маме, о колене Макса, о заборе его тетушки, который вот-вот должен был сломаться, о работе Саши и его новой девушке Татьяне. «Ну все, теперь точно прошел час, а то и два». Я с наслаждением достал из кармана телефон и застыл в ужасе. В СМЫСЛЕ ПРОШЛО ВСЕГО ДЕСЯТЬ МИНУТ?! Я хотел взвыть на весь салон… Я официально взял свои слова обратно: два урока математики подряд – это еще не самая ужасная пытка временем.

Я думал, что этот самолет никогда в жизни не сядет, а мы вечно будем лететь и лететь над землей. В минуту отчаяния я вдруг вспомнил, что на дне моего старенького рюкзака лежит какой-то интересный блокнот. Я еле как достал его и бережно развязал пожухлую тесьму. Было видно, что в него записывали что-то на протяжении длительного времени. Я открыл первую страницу. Ровным почерком Евы в верхней части страницы было отмечено: «Китайская Народная Республика (КНР) – государство в Центральной и Восточной Азии. Охватывает исторические китайские земли, Внутреннюю Монголию, Синьцзян, Маньчжурию и Тибет. Особые административные районы: Гонконг и Макао, которые имеют отдельное управление. Провинции: 23. Автономные районы: 5. Города центрального подчинения: 4. Специальные административные районы: 2 (Гонконг и Макао)».

«Какая-то скукотень», – подумал я. Зачем Ева дала мне этот блокнот? Я даже не понимаю, о чем идет речь. Почему Гонконг и Макао – это не просто города, а какие-то специальные административные районы. Ладно, листаем дальше. На следующей странице с поразительной точностью рукой Евы была прорисована карта Китая маленького масштаба. На ней я разглядел Пекин и еле-еле смог найти Гонконг. Оказалось, что он находился не на севере, как я думал изначально, а на самом юге страны. «Теперь понятно, почему мы так долго летим», – подумал я. Но это все неинтересно. Я стал листать дальше. Пролистал зарисовки садов и архитектуру, «Заметки о менталитете», «Выдержки из книги Марко Поло», еду, одежду, народы, климат, экономику, политический строй. «Вот не лень же ей было все это записывать», – усмехнулся я.

Вдруг я долистал до каких-то лиц. На меня пронзительными красными глазами смотрел бородатый мужчина неприветливой наружности. «Гуань Юй – бог войны и богатства. Побратим Лю Бэя». «Ну этот сразу видно, что воинственный тип», – подумал я. Я начал листать дальше, но ни сложные имена, ни красивые лица богов не запоминались мне. Лэй-гун (бог грома), Юй-ди (Нефритовый император), Хоу-и (какой-то непонятный стрелок), Восемь Бессмертных, да сколько их еще?».

Вдруг мое внимание привлекла одна женщина неописуемой красоты. Ее глаза смотрели прямо в душу, идеальные линии лица с мягкими щеками и пухлыми губами вызывали восхищение, а волосы казались шелковистыми и удивительно густыми. «Хоть это и рисунок, но сложно осознать, что человеческое воображение может создать такую красоту,» – подумал я. Это оказалась Нюй-ва – создательница людей. Я залюбовался на ее зарисовку, но потом продолжил листать страницы с богами.

Внезапно я натолкнулся на разворот с драконами. На самом верху практически в центре красовался рисунок дракона с огромными глазами, острыми рогами и переливающейся чешуей. В конце блокнота я нашел аккуратно свернутое письмо, но не мог его прочитать, потому что оно было полностью на китайском. Почерк, тем не менее, был точно не Евы. Я так увлекся этим блокнотом, что позабыл о времени.

Наконец-то произошло чудо: пилот сообщил о посадке. Я чуть ли не первый пулей вылетел из самолета и помчался к автобусу, который любезно отвез нас до терминала. Я выдохнул свободно и стоял, разминая застывшие мышцы. Но вдруг я оцепенел. Я почувствовал себя такой букашкой, какой не чувствовал никогда в жизни. Аэропорт во Владивостоке оказался детским садом, по сравнению с тем, с чем я столкнулся сейчас. Я стоял посреди огромного здания, окруженный толпами незнакомых мне людей. Куда мне идти? Я не понимал, что написано на указателях.

Вмиг мне показалось, что я запаниковал. Но нет, вдох-выдох, я собрался. Я достал офлайн переводчик и начал вводить английские слова на табличках и указателях, но нигде не мог найти автобуса до Макао. Тогда я зацепился взглядом за стойку информации и подбежал к миловидной девушке, которая привстала и взглядом показала, что готова слушать меня.

– Я… Я… Ноу инглиш… бат. Макао? Макао вэр?

– You want to get to Macau, Aomen, don’t you?

– Ноу аумынь, Макао. Мост… Бридж?!

– Ok, so. You need Bus B4.

– Бифо… Бифо… Перед чем? Нет, мне сейчас надо.

Девушка слегка нахмурилась, не совсем понимая, что со мной делать. Затем она достала листочек и вежливо знаком показала мне смотреть. Она написала на листике 4 буквы «HZMB».

– Bridge! – сказала она, указав на это слово.

– Аа, это и есть мост, – догадался я. Затем девушка написала крупными буквами «Bus №B4»

– Bus B4, – повторила она, обведя в кружок эту надпись.

– Аааа, бифо! Я понял!

Девушка заулыбалась и показала куда-то вдаль. Я обернулся и поймал взглядом нужный указатель.

– Спасибо, спасибо! – я неистово закивал головой и бросился по указателям. Указатели вывели меня на остановку, к которой один за другим подъезжали двухэтажные автобусы. Как только мои глаза полностью привыкли к нещадному солнечному свету, я остановился с раскрытым ртом. «Ничего себе! Тут даже пахнет по-другому! Как это возможно??». Я постоял так минутку, половил на себе недоумевающие взгляды прохожих, но потом опомнился и влетел в автобус, который уже собирался уехать без меня.

Я прижался к окну и жадно вдыхал незнакомые мне запахи, удивлялся всему, что видел за окном. Автобус нырнул в подземный тоннель, а затем вынырнул на поверхность. Я от удивления чуть не проломил стекло своим горящим лбом. «Какой он огромныыый!» – воскликнул я, не сдержавшись. Мост тянулся куда-то к горизонту, я не мог рассмотреть его конца. Однако он выглядел таким маленьким и беззащитным, по сравнению с мощной и величественной морской стихией.

Я не мог отлипнуть от окна всю дорогу до Макао. «Я еще от моста не отошел, а уже вижу что-то прекрасное!». Я, как ужаленный, вылетел из автобуса и остановился посреди огромной площади. Небоскребы! Какие они огромные! Какой я мелкий и жалкий, по сравнению с ними! Какой огромный мир! Какой маленький я!

Мне казалось, что я сплю. Это не могло происходить со мной. Я еле как совладал с чувствами. Глаза так затуманились восторгом, что я даже не мог понять, что вижу сейчас. Я не мог описать той красоты, которая окружала со всех сторон, это величие построек и свободу, и просторы… Я насилу успокоился и включил голову. «Так, мне нужно найти казино Dragon of Fortune». Я осмотрелся и заметил вокруг разукрашенные автобусы. Они ехали прямиком к казино. Я стал пристально вглядываться в них и искать нужное мне название. Но оно все никак не находилось.

Какой-то водитель, курящий у своего автобуса, заметил потерянного меня и окликнул: «Hey! What are you looking for?». Я где-то на подсознании понял, что он хочет помочь мне, и ответил «Драгон оф фотчун». Водитель обнажил свои пожелтевшие больные зубы и махнул рукой за угол. Я кивнул в знак благодарности и поспешил в указанном направлении. Поодаль стоял нужный мне автобус. Я запрыгнул туда и снова уставился в окно.

Мы переехали через мост и попали в неописуемую сказку. Дорогущие машины, высоченные небоскребы один краше другого, престижные отели, толпы азиатов, светофоры и рекламные баннеры замелькали перед моими глазами. От всего здесь веяло искушением, все манило и переливалось сусальным золотом. Я с болью сжал рюкзак в районе конверта «Я не должен поддаться искушению, мне нельзя транжирить деньги Евы. Я должен найти героя! Как же его зовут, е мое…». Вдруг я испугался, потому что мне показалось, что я забыл его имя. А имя было единственным, что я знал.

Мне казалось, что ехать мы будем долго, однако автобус через десять минут резко затормозил, а люди стали поспешно выходить, шурша пачками купюр. Я последовал за ними и чуть не упал в обморок от увиденного.

Я никогда не видел в своей жизни столько золота. Оно было везде: на полу, на потолке, на стенах, оно покрывало искусные резные узоры и барельефы, оно сверкало так, что я боялся ослепнуть при виде него. Я брел медленно, вертя головой то вправо, то влево. Мой мозг работал, как у младенца: он не успевал обрабатывать все увиденное. Я чувствовал себя дикарем, впервые оказавшимся среди цивилизационных европейцев. Я не мог насмотреться, внутри все жгло неистовым пламенем от золота, голова кружилась от дорогих запахов. «Даня, соберись, соберись!». Я помотал головой и даже вмазал себе смачную пощечину, чтобы проснуться и начать действовать.

Мне нужно найти игровой зал. Я повертел головой и увидел за небольшой золотой оградой нескончаемые толпы за автоматами и игральными столами. Я радостно понесся туда, но вдруг какая-то железная рука остановила меня.

– Passport, please.

– Паспорт? А, ну вот, – я неуверенно протянул свой загран.

– You are not twenty one, too young for passing.

– Так я же… Мне восемнадцать, – от испуга я даже смог понять фразу на ломаном английском.

Меня отшвырнули, как шавку. Я стоял в растерянности, но вдруг разозлился и решил идти напролом. Я нашел где-то в углу вентиляционный ход, выбил решетку ногой и полез туда. Как я понял, что этот ход ведет именно к игровой зоне, я не знаю. Я решил действовать на авось, но какого же было мое удивление, когда моя голова показалась именно там, где мне было нужно. Я чуть не взвизгнул от радости и без тени сомнения пошел расхаживать по всей округе.

Я вспомнил, что его зовут Алан. Мне показалось, что это какой-то европеец, скорее всего, американец. Он менеджер, значит он очень представительный и наверняка элегантный. Я ходил, сторонясь зловещих охранников, наматывая круг за кругом. На четвертом круге краем глаза я заметил, что один из охранников как будто следует за мной. Я ускорился, он тоже ускорился. Тогда я пустился в бегство, а он сорвался с места, как собака с цепи. Я на полных скоростях врезался в столы, в людей, в воздух летели карты, фишки и человеческие крики. Весь зал переполошился. Я гнал без устали, но не понимал, куда мне бежать. Пока я думал, как бы улизнуть, передо мной возникла стена.

Меня окружили и стали наперебой что-то кричать то на китайском, то на английском. Я пуглио жался и не знал, что мне делать. «Алан! Мне нужен Алан! Мне нужен герой! Пожалуйста! Помогите!». Я был готов драться, кусаться, бежать, но не знал, как мне лучше поступить.

– Russian? He’s Russian? – послышалось в толпе.

– Да русский, русский.

Я приоткрыл глаза и вслушался. «Ну вот, у меня уже глюки, мне мерещится родной язык».

– Ты кто? – послышалось где-то прямо передо мной.

– Я… – я распахнул глаза, но не смог проронить ни слова.

Передо мной стоял молодой мужчина среднего роста, в красивом костюме, в котором ходили здесь все работники. В его внешности было нечто поистине странное, но что – я даже не мог толком разобрать. У него были неестественно острые черты лица, особенно нос и скулы, нижняя губа была заметно пухлее верхней, необычные темно-русые волосы и щетина по бокам скул. Однако все эти странности ничуть не портили его. Наоборот, его лицо показалось мне симпатичным, даже красивым. Но чем больше я всматривался в него, тем больше замечал пугающие черты: ухмылка, сверкающие, как у лисы, глаза… эти глаза вызвали во мне тревогу. Они вмиг пронзили меня таким проницательным взглядом, будто судья со всей строгостью смотрел на обвиняемого. Холодная вода их, казалось, за минуту могла отсканировать тебя, но на самой глубине их пылал пожар.

– Так ты так и будешь стоять и пялиться на меня? Ты свое имя не помнишь?

Его голос звучал сурово и твердо, словно гранит. Чем больше я слушал его, тем страшнее мне становилось.

– Я… Даня. Извините, я ищу человека.

Он что-то прокричал на китайском, и все послушно вернулись к своим прежним занятиям. Он смягчился и, приблизившись, мягко улыбнулся. От его улыбки я испугался еще больше.

– Можно твой паспорт, пожалуйста? Так, тебе восемнадцать, тебе нельзя тут находиться. Три года пройдет и приезжай.

– Я не играть сюда приехал! Я ищу человека! Вы можете мне помочь? Я не знаю английского…

– Если ты приехал сюда не играть, то зачем тебе тогда такая кипа денег в рюкзаке?

– Что? Где? Я?…

– Тебе стоит быть осторожнее. Пойдем отсюда, а то охранники снова придут за тобой. Недалеко есть неплохой бар, ты пьешь?

– Ну да, пожалуй…

Незнакомец любезно проводил меня и вежливо угостил чем-то, что, как он говорил, непременно нужно попробовать каждому туристу в Макао. Я отхлебнул глоток и осознал, что никогда не пил столь вкусного и дорогого алкоголя.

– Знаете, мне так повезло, что я вас встретил. Вы спасли меня от охранника, а еще и русский знаете. У вас даже акцента нет! И работаете тут. Я думаю, вы непременно сможете мне помо…

На последнем слове я вдруг почувствовал, что теряю контроль над собственным телом. Голова закружилась, все поплыло перед глазами, пока не начало погружаться в темноту. Я лишь почувствовал, как рухнул со стула и ощутил холод пола под собой.

Не знаю, сколько пробыл без сознания, но очнулся я в туалете казино рядом с золотым унитазом. Голова раскалывалась невыносимо, ноги подкашивались. Я еле встал и долго пытался вспомнить, что произошло. Вдруг я опомнился и с ужасом схватил рюкзак. Я начал вытряхивать все из него прямо на пол. Куртка, щетка и паста, блокнот Евы в потайном кармане, наушники, сигареты, булочка из самолета, паспорт… Нет конверта! Конверт со всеми деньгами бесследно исчез вместе с моим новым знакомым. Я чуть не зарыдал от отчаяния, но через секунду меня охватила неконтролируемая злоба. Я чуть не выбил туалетную дверь и понесся на поиски того прохвоста.

«Ну держись! Я найду героя, и он тебе так зад надерет!». Я вернулся в игорную зону и без тени сомнения направился к охранникам. Они удивились, что я вернулся, и преградили путь.

– Мани ноу! Тот бэд бой стил мани! – заорал я, не понимая, как в мою голову один за другим приходят английские слова.

– Where is he? – спросил один из охранников.

– Зэр! – заорал я, указывая на игорную зону.

Один из охранников пожал плечами и пошел вместе со мной искать вора.

– Ваш мэнэджэр! Зэт мэнэджер! Вэр хи?? – не унимался я, яростно расспрашивая охранника.

Какого же было мое удивление, когда я увидел того плута прямо за одним из игорных столов. Он уже был одет не в костюм менеджера, а в кожаную куртку и темные джинсы. Пришла его очередь бросать кубики. Он одной рукой легко схватил их и небрежно, без особых церемоний бросил на стол. Все обомлели. Три шестерки! Его противник схватился за голову и чуть не сломал от злости стол, а прохвост лишь ехидно улыбался и смотрел свысока на всех присутствующих.

– Хи! – заорал я охраннику и подбежал к столу. – А ну отдай все мои деньги! Ты обворовал меня! Ты обманул меня! Ты что-то подлил мне! Ты урод! Ты сволочь!

– А, ты вернулся, мальчик, – засмеялся он. – А твоя мама не учила тебя не пить просто так с первым встречным, особенно если ты находишься в другой стране с кучей денег?

– Ты даже и не скрываешь, что украл! Верни их!

– Ну а ты найди или докажи, и я верну. Расскажи всем присутствующим эту историю в мельчайших подробностях. Если сможешь хоть слово вспомнить по-английски.

Я вскипал, ярость душила мое горло. Еще немного, и этот подонок переплюнет моего отца. Я набросился на него, но он с нечеловеческой ловкостью вскочил с места и одним ударом отбросил меня в сторону.

– Слушай, судя по твоему носу, ты и так на днях подрался. Может, сделаешь перерыв?

– Ты сволочь! Ну держись! Тут где-то ходит Алан! Я найду его, и он так с тобой расправится, ты охренеешь!

– Парень, ты что несешь? – засмеялся он. – Ты и так всех гостей распугал, сейчас еще и меня пугаешь. С тебя сегодня точно хватит.

– Вот как узнает Алан обо всех твоих проделках, тебе точно будет не до смеха! Ты забрал все деньги Евы, он за нее тебе шею свернет!

– Подожди…

Мерзавец резко изменился в лице, лед в глазах отступил, под ним показался огонек.

– Ева из Владивостока?

– Да… – в недоумении ответил я. – А откуда ты…?

– Поднимайся с пола, хватит на нем сидеть, – холодно, но мягко сказал он и протянул мне руку, чтобы помочь встать. – Отряхивайся и пошли за мной.

Я на секунду задумался, стоит ли это делать. Мне было просто необходимо вернуть деньги, поэтому я покорно побрел следом. Мы вышли на улицу, он окликнул одного из таксистов.

– Я не сяду с тобой в машину! – прокричал я.

– Ну тебе придется это сделать. Я и есть Алан.

Что?? Я не мог поверить своим ушам. Он точно врет мне! Ева не могла послать меня к тому, кто напоил и ободрал, как липку, она не может водиться с таким мерзавцем и проходимцем, как этот непонятный тип.

– Я тебя не трону. Вот, возьми свои деньги.

Он протянул мне мой слегка помятый конверт.

Я молча взял его, сглотнул слюну и сел в такси.

– Так, Озернов, – начал он. – Надеюсь, ты мне не соврал насчет Евы.

– Да, я Даня Озернов. Меня действительно прислала Ева и.... – тут я резко остановился и задумался: когда я успел сказать ему свое имя? Пока я вспоминал, мой спутник продолжил:

– И что она тебе конкретно сказала?

– Ева сказала, что ей нужна помощь, что мне нужно найти тебя. Ты вроде должен понять, о чем идет речь.

Он лишь усмехнулся и молча уставился в окно. Я понял, что он не собирается продолжать диалог, поэтому сам стал задавать вопросы.

– А я когда тебе свое имя говорил? И куда мы едем? На автобус?

– Имя? Ну я в паспорте посмотрел, который в твоем рюкзаке лежал. Нет, мы поедем на пристань, оттуда на пароме из Макао в Гонконг и сразу на самолет. Отсюда прямых рейсов нет.

Всем своим видом он показывал, что не хочет разговаривать, поэтому я лишь покорно следовал за ним, не произнося и слова. Он купил нам билеты на паром, затем также невозмутимо и легко достал билеты на ближайший рейс. Я нехотя плелся за ним, раздираемый тревогой и сомнениями.

В самолете я уже не надеялся разговорить его, но вдруг он сам начал диалог:

– То есть ты, не разобравшись в ситуации, просто так поехал через всю страну без знания языка, не имея ни малейшего понятия, кого искать, как он выглядит и кто он такой. Ты либо отчаянный, либо тупой

– Зачем мне разбираться в ситуации? Моему другу нужна помощь. Я расшибусь, но сделаю все, что могу. Я знаю Еву, она не могла вляпаться в уголовку или что-то похуже.

– Знаешь ты её. Ага, конечно. Ты знаешь её не больше, чем вон ту женщину напротив (он показал на пассажирку, грустно смотревшую в окно). Нет, даже я её знаю больше, чем ты Еву.

– С чего ты взял?? От тебя одни громкие и пустые слова.

– Она поехала в Макао, чтобы забыть своё горе. Посмотри, сколько тоналки и как выделяются морщинки под ней, как впали глаза – она плакала очень долго. Я даже назову причину. Она долго не могла забеременеть из-за… множественных кист на яичниках. Потом смогла, но у неё случился выкидыш месяце на втором или третьем.

– Что ты несёшь?? Верить тебе – это как броситься в омут с головой в надежде, что камень на шее вытянет обратно. Я даже слов таких не знаю, которые ты взял с потолка без каких-либо оснований.

– Ну это ты так считаешь. А тебе я бы посоветовал бросить курить.

– Что? От меня запах что ли? Я же не курил уже дня два, даже ломка начинается.

– Твои лёгкие пахнут дымом. Сколько лет ты куришь?

– Я курю с тринадцати. Я пытался бросить, но все не получалось.

Алан небрежно взял меня за запястье, прислушавшись к пульсу.

– У тебя очень сильное сердце. Но чувствуется, что сбоит левый желудочек. Похоже на…

– Хватит! Мне нет дела до моего желудочка и всего остального. И тебя не должно волновать, курю я или нет.

– Ладно, ладно, я отстану, – усмехнулся он и, закрыв глаза, по всей видимости, решил погрузиться в полудрем.

Я испугался, что он снова замолчит на все время полета, и решил вмешаться в эту тишину.

– А откуда ты знаешь русский? Ты говоришь совершенно без акцента!

– Я жил в России. Да, русский выучил неплохо. Но до сих пор иногда путаюсь в ударениях.

– А долго? А откуда ты знаешь Еву? А ты китаец? А почему ты не похож на азиата? А почему Ева никогда о тебе не говорила? А ты видел ее дедушку? А…?

– Тебя прорвало что ли на вопросы?

– Нет… Просто я решил задать все сразу, чтобы не забыть.

Он посмотрел на меня в полном недоумении, но в его глазах не читалось ни капли злобы.

– Слушай, парень… Тебе точно восемнадцать лет? Ты ведешь себя, как дите малое. И мыслишь точно также. Ева, конечно, нашла, кого отправить ко мне…

Мне стало безумно обидно от этих слов. Уши и щеки раскраснелись от стыда, как будто меня отчитывали. Я отвернулся и больше не хотел с ним разговаривать.

– Ты что, обиделся?

– Я с тобой больше не буду разговаривать. Ты мне не нравишься. Ева сказала найти героя, а я нашел тебя.

Он рассмеялся и повернулся ко мне с добродушной улыбкой.

– Так я никакой не герой. Ева неправду сказала. И я не обязан вроде как тебе нравиться, разве нет?

– Ты не обязан мне нравиться, но хотя бы не давай поводы себя ненавидеть. Хорошее знакомство не может начаться с кражи и обмана. За такое у нас обычно морду бьют.

– Ну я бы не советовал тебе пробовать это делать.

– Ты меня даже не знаешь.

– Я знаю, что ты идиот. И мне этого достаточно.

Меня переполнила неистовая злоба. Как он мог так разговаривать со мной?! Я ничего не сделал ему, у него не было причин ненавидеть меня. Я отвернулся и постарался задремать. Но внутри все жгло от несправедливости и обиды.

К счастью, мне удалось заснуть, а проснулся я уже во время посадки, пропустив обед. Мы вышли из самолета. Я вдохнул ноздрями влажный воздух и наконец-то расправил затекшие от долгого сидения плечи. Алан окликнул первого попавшегося таксиста и с поразительной точностью назвал адрес Евы.

– Так, с этого момента, пока мы не доберемся, ты от меня не отходишь, понял? И никуда не лезешь, ни с кем из незнакомцев не говоришь и уж тем более, повторяю, тем более ничего от них не ешь и не пьешь! Это элементарные правила, но тебе приходится все равно все объяснять.

– Я знаю тебя всего несколько часов, а ты уже читаешь мне нравоучения и грубишь.

– Да просто ты влез туда, куда тебе не стоило влазить. Поэтому, как только мы приедем к Еве, просто скройся и забудь обо всем. Ева скоро вернется домой и все будет хорошо.

– Ну уж нет! Я буду с Евой до тех пор, пока не удостоверюсь, что она в безопасности!

– Какой же ты сложный… Если ты лезешь в эту игру, то нужно хотя бы изучить ее правила. А ты не знаешь ничего, ты как будто…

– Хватит меня отчитывать! Ты постоянно меня отчитываешь! За эти несколько часов ты обозвал меня столько раз, что я сбился со счету!

– Так ты еще и считать не умеешь?..

Я вскипал и сжимал от злости кулаки.

– Да ладно, ладно, все, я больше не достаю, – рассмеялся он при виде моей ярости. – Ты очень хороший человек. У тебя за душой ничего нет, никакой черноты. Но твоя наивность тебя когда-нибудь погубит.

– Откуда ты знаешь, какой я человек?

– Я многое о тебе знаю, но лично все не удавалось пообщаться. Хотя со стороны ты выглядел умнее.

Я сидел в недоумении. Он чуть не убил меня, унижал и отчитывал несколько часов, показывал, что презирает. Так какого черта он вдруг резко изменил свое мнение и сказал, что я хороший человек?! Его мысли нелогичны. По-моему, это он тупой, а не я. Он излишне самоуверен и слишком странен. Его движения и мимика неестественны. Он полная противоположность того образа, который я держал в голове всю дорогу до Макао.

Пока я терзался своими мыслями в голове, машина затормозила перед домом Евы. На бетонной тумбе перед клумбой с увядающими цветами сидела какая-то девчонка в красно-черной курточке и черных джинсах и наблюдала за тем, как голуби дрались за последнюю крошку хлеба, оставшуюся на асфальте.

– Какие люди! – воскликнул Алан. – Сколько же мы не виделись! Я уже начал скучать по старому другу! Стоит о тебе подумать, как ты тут как тут!

Девочка вскочила с тумбы, встрепенулась, бешеным взглядом стрельнула на моего спутника и яростно подбежала к нему. Ее лицо было неописуемо красиво, словно вырезано из тонкого мрамора, густые черные волосы уложены в два аккуратных пучка, глаза казались карими, но на свету отдавали рыжеватым оттенком. Вдруг мягкий румянец на нежных щеках вмиг побагровел, она стала кричать, смешивая русские и китайские слова.

– Убирайся! Ты снова вылез! Из своей норы! Тебе сюда нельзя!

– Нельзя? Я думаю, можно!

Он подался вперед и одним движением заломил ей руку.

– Отпустиии! – закричала она и задергалась, но каждое движение приносило ей невыносимую боль.

– Ты что творишь! Так нельзя, оставь, прошу тебя! – взмолился я.

Ни разу в жизни я не поднимал руку на девушек. Она выглядела заметно слабее его, хоть и была с ним почти одного роста.

Алан, ехидно улыбнувшись, грубо отпустил ее. Она вытерла слезы и задрожала от злости.

– Ты в порядке? – спросил я ее ласково. – Жива?

– Что ты сказал!? – вскрикнула она с таким гневом, как будто я спросил что-то неприличное или обидное. К моему удивлению, она накинулась на меня, сбила с ног и принялась бить. Она оказалась настолько сильной, что я мог сделать ровно ничего.

– Ай, да что я сказал такого!? – в недоумении кричал я. – Вы тут что, все озверели?!

– Что ты сказал?! Повтори! – потребовала девчонка, схватив меня за горло.

– Я спросил, жива ли ты, – прохрипел я.

Ее глаза как будто налились кровью, она надавила на мой кадык так сильно, что я не был в состоянии вдохнуть!

– Да что я не так сказал?? – закричал я из последних сил.

Алан, который уверенными шагами уже почти добрел до двери подъезда, спохватился, одним прыжком оказался рядом с нами и со злостью оттащил от меня девочку.

– Тебя можно оставить хоть на секунду??!! – закричал он на меня. – Я же сказал тебе ни с кем не разговаривать!! Это так сложно для тебя?! Ты зачем к нему полез?!

Я проглотил язык, глаза расширились, я остолбенел, похолодел, меня бросило в пот, а потом в жар. К нему??? Это не девочка, это мальчик! Теперь понятно, почему он так разошелся… Но почему он так похож на девчонку? У него даже голос девчачий.

– Прости меня, пожалуйста, я не думал, что…

– Да пошли уже! – разозлился Алан и за капюшон потащил меня к двери. – А то снова вцепитесь, я вас уже второй раз разнимать не буду.

– Это кто вообще? – не унимался я, но мои вопросы оставались без внимания.

Этот странный тип не хотел пускать нас в дом, а я все не мог понять, что происходит.

Мы стали подниматься по лестнице на пятый этаж так быстро, что я не поспевал за ним. Он уверенно постучал в дверь. Ева тихо отворила ее. Он зашел нагло, как к себе домой, бросил куртку прямо на пол и холодно уставился на Еву.

Она смотрела на него так испуганно, как будто сильно провинилась, но их глаза горели. Они молчали, но их разговор был столь разгоряченным, что я почувствовал себя лишним и хотел провалиться под землю от неловкости. Это была безмолвная беседа тех людей, которые знали друг друга так давно, что обменивались информацией мыслями.