Читать онлайн Море сновидений. О муравьях и динозаврах. Песня кита. Удержать небо

Пролог

Яркие искры

Если свести всю историю Земли к одному дню, то один час будет равняться двумстам миллионам лет, одна минута – 3,3 миллиона, а одна секунда – пятидесяти пяти тысячам лет. Жизнь появится уже в восемь или девять часов утра, а вот человеческая цивилизация возникнет только в последнюю десятую долю последней секунды дня. С тех пор, когда философы провели первые дебаты на ступенях древнегреческого храма, рабы заложили первый камень в основание Великой пирамиды, а Конфуций принял в освещенной свечами хижине с соломенной крышей своего первого ученика, до момента, когда вы перевернули первую страницу этой книги, прошла всего одна десятая часть века – часы успели тикнуть один раз.

Но как же шла жизнь на Земле за несколько часов до этой десятой доли секунды? Неужели прочие организмы только плавали, бегали, размножались и спали? Неужели они на протяжении миллиардов лет пребывали в неразумном состоянии? Неужели из всех бесчисленных ветвей древа жизни свет мысли украсил только нашу маленькую веточку? Это представляется маловероятным.

Но для семени разума вырасти в великую цивилизацию – нелегкий подвиг. Совершить его можно лишь при одновременном выполнении множества условий, а вероятность такого, пожалуй, меньше одной миллионной. Можно сказать, что зарождающийся интеллект подобен маленькому огоньку в чистом поле – его может погасить легкий ветерок любого направления. Если огоньку все же удастся поджечь окружающие травы, дорогу ему быстро преградит глинистая пустошь или ручеек, и нарождающееся пламя неизбежно угаснет. Но даже если ему повезет и он охватит большой участок леса, велика вероятность того, что вскоре пройдет сильный ливень и потушит его. Короче говоря, вероятность того, что пламя превратится в неодолимо пылающий пожар, очень мала. Так что не исключено, что на протяжении долгой истории эволюции разумные существа неоднократно зарождались, развивались до определенной степени и исчезали в бесконечной ночи древности, подобно огонькам светлячков.

Примерно за двадцать минут до полуночи – то есть до того, как вы раскрыли книгу, – на Земле зажглись два огонька разума. С точки зрения реальной истории этот двадцатиминутный период ни в коем случае нельзя назвать коротким. Он соответствовал шестидесяти с лишним миллионам лет, и эта эпоха настолько далека от нас, что мы не в силах представить себе такой промежуток времени. Предки человечества появятся лишь через несколько десятков миллионов лет. Тогда не только людей не было, но даже континенты имели совсем иную форму, чем сегодня. На принятой геологической шкале этот временной отрезок входит в верхний меловой период и носит название маастрихтского яруса.

В то время Землю населяли животные, именуемые динозаврами. Существовало много видов динозавров, и большинство из них было очень большими. Самые тяжелые весили восемьдесят тонн – как восемьсот человек, – достигали в длину почти сорока метров, а в высоту – восемнадцати и могли бы заглядывать в окна шестого этажа. Они обитали на Земле уже около ста пятидесяти миллионов лет, то есть появились на Земле почти за четверть миллиарда лет до нынешнего дня.

По сравнению с несколькими сотнями тысяч лет, прожитых человечеством на Земле, сто пятьдесят миллионов – действительно очень долгий срок. За столь продолжительное время дождевые капли, падающие в одну и ту же точку, способны пробить Землю насквозь, а легкий ветерок, непрерывно обдувающий гору, напрочь сровнять ее. Вид, претерпевающий постоянную эволюцию на протяжении столь долгого времени, обязательно станет разумным, даже если вначале был совершенно глуп.

Именно это и случилось с динозаврами. Они выкорчевывали большие деревья, очищали стволы от ветвей и листьев и ротанговой лозой привязывали к их концам большие камни. Если камень был круглым или квадратным, получался огромный молот, способный одним ударом расплющить, скажем, нашу современную легковушку; из плоского камня – огромный топор, из заостренного – копье. При изготовлении копий динозавры оставляли на верхушках стволов несколько ветвей, служивших стабилизаторами полета. Эти копья, достигавшие в длину трех-четырех десятков метров, летали почти как наши ракеты!

Динозавры образовали примитивные племена и стали селиться в огромных пещерах, которые выкапывали сами. Они научились пользоваться огнем для освещения пещер и приготовления пищи, сохраняя тлеющие угли, оставленные ударами молнии. Вместо осветительных свечей они частенько использовали целые сосны в несколько человеческих обхватов! Головнями этих «свечек» они даже писали на стенах пещер простыми штрихами о том, сколько яиц было отложено вчера и сколько детенышей динозавров вылупилось сегодня. Что еще важно – динозавры уже обладали зачаточным подобием языка. Для наших ушей их разговоры звучали бы как свист поездов.

Тогда же признаки зарождающегося интеллекта проявились и у другого вида обитателей Земли – муравьев. Как и динозавры, к тому времени они уже прошли длительный процесс эволюции. Они воздвигли города на всех континентах – где-то высокие муравейники, где-то подземные лабиринты. Масштабы муравьиного общества намного превосходили масштабы общества динозавров. Существовало много королевств с населением, превышающим сто миллионов; в этих обширных сообществах развивались сложные, жестко организованные структуры, функционировавшие в точном, машинном темпе. Муравьи общались друг с другом с помощью феромонов. Эти чрезвычайно сложные молекулы запаха могли передавать сложную информацию, которая наделила муравьев более развитым языком, нежели тот, что был у динозавров.

Хотя первые проблески разума появились на Земле практически одновременно сразу у двух видов – огромного и миниатюрного, каждому из них путь к цивилизации затрудняли серьезные недостатки и непреодолимые препятствия.

Главным недостатком динозавров было отсутствие рук, способных к точным мелким движениям. Их большие неуклюжие когти были бесподобны в бою – например, один их вид, Deinonychus, обладал острыми, похожими на сабли когтями, которые довольно успешно использовал, чтобы потрошить других динозавров. Они также могли изготавливать грубые орудия, но не были способны выполнять тонкие операции, мастерить сложные инструменты или изображать сложные письмена. А это является необходимым условием для развития цивилизации: только наличие универсальных рук может обеспечить самоподдерживающуюся связь между эволюцией мозга и деятельностью по выживанию.

Муравьи, в отличие от динозавров, могли выполнять невероятно тонкие операции и создавать сложные архитектурные сооружения – как надземные, так и подземные. Однако им существенно не хватало широты и разносторонности мышления. Когда критическая масса муравьев собиралась вместе, у этой общности проявлялся коллективный разум – строгий и негибкий, очень похожий на компьютерную программу. Руководствуясь этими «программами», которые разрабатывались в течение длительных отрезков времени, муравьиные колонии строили один сложный город за другим. Муравьиное общество походило на большой, точный механизм, в котором каждый отдельный индивидуум был простым винтиком. Если один из этих винтиков отделялся от машины, его мышление оказывалось чрезвычайно поверхностным и механическим. А ведь творческое мышление, необходимое цивилизации, это прерогатива отдельных людей, например наших собратьев Ньютона и Эйнштейна. Простая избыточность коллективного разума не может породить возвышенное мышление, точно так же как сто миллионов нас, людей, думая изо всех сил, не смогли бы придумать три закона движения и теорию относительности.

При обычном ходе событий образовавшиеся сообщества муравьев и динозавров не могли бы продолжать эволюционировать. Как это случалось с бесчисленными видами до и после, пламя разума, вспыхнувшее в этих двух видах, должно было угаснуть в водах времени, проявившись лишь как два мимолетных проблеска света в долгой ночи истории Земли.

Но в один прекрасный день случилось нечто необычное.

Глава 1

Первое знакомство

Был самый обычный день завершающей части верхнего мелового периода. Мы не в состоянии установить точную дату, но это, несомненно, был самый обычный день, и Земля пребывала в покое.

Давайте-ка взглянем, что представлял собой мир в тот день. Тогда форма и положение континентов радикально отличались от нынешних. Антарктида и Австралия образовывали единое целое и превышали размером любой из континентов нашего времени, Индия была большим островом в море Тетис, а Европа и Азия – двумя отдельными массивами суши. Цивилизация динозавров развивалась преимущественно на двух суперконтинентах. Первый из них, Гондвана, несколько миллиардов лет назад был единственной сушей планеты Земля. С тех пор он успел распасться, и его площадь значительно уменьшилась, но все еще равнялась современным Африке и Южной Америке, вместе взятым. Второй, Лавразия, отделился от Гондваны и позже образовал Северную Америку.

В тот день на всех континентах каждое живое существо было занято привычным делом – выживанием. Обитатели этого нецивилизованного мира не знали, откуда пришли, и не беспокоились о том, куда идут. Когда солнце мелового периода стояло прямо над головой, а тени, отбрасываемые листьями саговников, съеживались до крошечных размеров, они были озабочены лишь поисками очередного обеда.

Один тираннозавр уже нашел чем перекусить. В тот момент он находился в центральной части Гондваны, на залитой солнцем полянке среди рощи саговых пальм. Его обед составляла большая жирная свежепойманная ящерица. Разодрав огромными когтями все еще дергавшуюся добычу пополам, он сунул ее заднюю половину в свою огромную пасть и принялся с наслаждением жевать. В эти минуты он был совершенно доволен и своей жизнью, и всем миром.

Примерно в метре от левой ноги тираннозавра находился маленький городок муравьев. В его подземной, бо́льшей части обитало около тысячи муравьев. Тираннозавр в погоне за ящерицей устроил там ощутимое землетрясение, но, к счастью, не наступил прямо на город. Сейчас его жители выбрались на поверхность и разглядывали причину бедствия. Тираннозавр возвышался над ними как горный пик, пронзающий облака, и заслонял более половины неба. Муравьям, стоявшим в тени горы, казалось, будто небо внезапно затянули тучи. Они видели, как высоко в этом небе часть ящерицы перешла из когтей тираннозавра в его пасть, намного превышавшую размером все их пещеры. Они слушали звук жевания, походивший на раскаты грома в вышине. Прежде не раз бывало, что такой гром сопровождался градом клочков мяса и обломков костей. Таких крошек с избытком хватало для еды всему муравейнику на целый день. Но этот тираннозавр держал пасть плотно закрытой, и с неба ничего не падало. Немного погодя он сунул в рот и вторую половину ящерицы. Снова загремел гром – и снова наземь не упало ни крошки съестного.

Завершив трапезу, тираннозавр отступил на два шага и, довольный, улегся в тени, чтобы вздремнуть. На глазах муравьев пик согнулся и превратился в не слишком дальний, но тоже довольно высокий горный хребет. Земля в очередной раз содрогнулась, и поляну опять озарило солнце. Муравьи качали головами и вздыхали. Сухой сезон в этом году затянулся, и с каждым днем жизнь становилась все труднее. Последние два дня они голодали.

Как раз в тот момент, когда удрученные муравьи повернули обратно к входу в город, поляну сотрясло еще одно землетрясение. Оглянувшись, они увидели, что горный хребет перекатывается с боку на бок. Вдруг тираннозавр засунул огромный коготь в пасть и принялся яростно ковырять в зубах. Они сразу же поняли, что тревожило его сон: мясо застряло между зубами и не на шутку раздражало.

И тут мэра муравьиного городка осенило. Он забрался на травинку и выпустил феромон в сторону собравшихся внизу сограждан. Все муравьи, до которых он долетел, понимали, что имеет в виду мэр, и передавали сообщение дальше. Волна возбуждения прокатилась по колонии, муравьи замахали усиками и во главе с мэром направились к тираннозавру, образовав на земле несколько черных ручейков. Сначала им казалось, что горизонт, ограниченный линией гор, находится невероятно далеко, что он хоть и видим, но недостижим. Затем тираннозавр беспокойно перекатился им навстречу, в одно мгновение сократив расстояние между собой и процессией муравьев. Огромная когтистая лапа упала с неба и с оглушительным грохотом прямо перед мэром. Сотрясение подбросило всю процессию над землей, а поднявшаяся пыль взметнулась перед муравьями, как грибовидное облако атомного взрыва.

Не дожидаясь, пока осядет пыль, муравьи поспешили за мэром влезть на коготь динозавра. Гигантская ладонь лежала перпендикулярно земле, образуя неровный утес. Но муравьи всегда умели лазать, как мало кто другой, и отвес не стал для них препятствием. Они быстро взобрались на вершину утеса и оказались на предплечье динозавра. Для муравьев покрытое грубой кожей предплечье представляло собой плато, пересеченное оврагами. Петляя по ущельям, колонна неуклонно шествовала к конечной цели – пасти тираннозавра. Как раз в этот момент тираннозавр поднял лапу, чтобы снова поковырять в зубах. Муравьи, маршировавшие по ней, почувствовали, что почва под ногами накренилась, затем земное притяжение резко усилилось, и они вцепились кто во что мог, чтобы их не сбросило. Огромная голова тираннозавра занимала половину неба, а его медленное дыхание было подобно ветру, проносящемуся по небесам. А сверху на муравьев уставилась пара огромных глаз, и они задрожали от страха.

Заметив муравьев на своем предплечье, тираннозавр поднял другую руку, чтобы стряхнуть их. Огромная ладонь заслонила полуденное солнце, как грозовая туча, и на пересеченной равнине, куда успели добраться муравьи, сразу потемнело. Они в ужасе поднялись на задние пары лап и отчаянно размахивали усиками. Но мэр не потерял самообладание. Он картинно поднял переднюю лапу и указал на пасть динозавра. Все остальные в точности повторили его жест.

Тираннозавр сначала опешил, но через несколько секунд понял, что затеяли муравьи. Подумав еще немного, он опустил угрожающе занесенную лапу. Солнце вновь озарило предплечье, где собрались муравьи. А тираннозавр открыл пасть пошире и уперся когтем в расщелину между зубами, так что образовался очень даже удобный мост. Теперь уже муравьи засомневались, но мэр решительно направился по пальцу к временному мосту, и вся колонна устремилась за ним.

Первая группа муравьев быстро добралась до конца пальца. Остановившись на гладком коническом кончике когтя, они с благоговением заглядывали в пасть динозавра. Перед ними раскрылся ночной мир, где назревала гроза. Сильный, влажный ветер, пахнущий запекшейся кровью, обдувал их лица, из бесконечных темных глубин доносились раскаты грома. Когда глаза муравьев привыкли к полумраку, они смутно различили вдалеке большое пятно еще более плотной тьмы, границы которого постоянно меняли форму. Муравьи долго не могли сообразить, что это горло динозавра – именно оттуда прилетал грохочущий гром, рождавшийся в его желудке. Муравьи в испуге зажмурились, но затем пересилили себя, один за другим забрались на огромные зубы тираннозавра и поползли вниз по гладким белым эмалевым скалам. И начали рвать застрявшую в широких щелях между зубами розовую плоть ящерицы своими мощными жвалами.

Время от времени кто-нибудь из муравьев отвлекался от старательного жевания и окидывал нервным взглядом два огромных зуба, уходивших ввысь по обе стороны от него. А оттуда, сверху, свешивался, поблескивая в косых лучах солнца, проникающих в пасть, еще один ряд зубов, и казалось, что эти два ряда могут сомкнуться в любой момент. Тираннозавр тем временем переместил палец на верхнюю челюсть, и непрерывный поток муравьев потек уже туда, чтобы очищать от мяса верхние зубы, зеркально отражая то, что происходило на нижней челюсти. В дюжине с лишним щелей между зубами динозавра суетилось более тысячи муравьев. Вскоре от застрявших клочьев мяса не осталось и следов.

Исчезло неудобство, так раздражавшее тираннозавра. Он еще не дошел в своей эволюции до выражения благодарности и поэтому просто медленно, с удовольствием, выдохнул. Внезапный ураган, пронесшийся по двум рядам зубов, сдул всех муравьев до единого. Они поплыли по воздуху облаком черной пыли и благодаря тому, что почти ничего не весили, благополучно приземлились примерно в метре от головы тираннозавра. Совершенно сытые, муравьи направились к входу в свой город. А тираннозавр перекатился в прохладную тень и погрузился в спокойный сон.

Вот и все.

Земля спокойно вращалась, солнце неторопливо сдвигалось к западу, заставляя удлиняться тени саговников, между которыми с новым оживлением порхали бабочки и жужжали мелкие летучие насекомые. Издали доносился приглушенный расстоянием грохот волн первобытного океана, разбивавшихся о берег Гондваны.

Никто даже подумать не мог, что в этот безмятежный час история Земли резко повернула в другом направлении.

Глава 2

Эпоха исследования организма динозавра

Через два дня после встречи с динозавром, в такой же душный полдень, жители муравьиного городка ощутили еще одно близкое землетрясение. Выскочив на поверхность, они сразу же увидели высокую фигуру и узнали того самого тираннозавра, с которым имели дело два дня назад. Тираннозавр присел на корточки, склонился мордой к самой земле и принялся ее рассматривать. Обнаружив поселение муравьев, он поднял лапу и указал на два ряда огромных зубов, торчащих из разинутой пасти. Муравьи сразу поняли динозавра, и все как один, вся тысяча, возбужденно замахали усиками. Тираннозавр положил переднюю конечность на землю и позволил муравьям забраться на нее. Сцена двухдневной давности повторилась в точности: муравьи стройными рядами прошествовали туда, где в зубах динозавра застряло мясо, наелись досыта, а динозавр избавился от раздражавшей его неприятности.

С тех пор тираннозавр стал регулярно посещать город муравьев, чтобы чистили ему зубы. Муравьи научились улавливать его шаги за тысячу метров и безошибочно отличать их от походки других ящеров. Они даже могли определить по звуку, в каком направлении двигался тираннозавр. Если он приближался к городу, муравьи нетерпеливо устремлялись на поверхность, зная, что обеспечены пищей на сегодня. Мало-помалу сотрудничество между гигантом и малютками становилось все более практичным и понятным.

В один прекрасный день земляные потолки муравьиного города вновь задрожали от приближающихся шагов, но совсем не так, как раньше: знакомый топот смешивался с незнакомыми вибрациями. Выбежав на поверхность, муравьи увидели, что их партнер привел с собой еще трех Tyrannosaurus rex и одного Tarbosaurus bataar! Все пять динозавров тыкали когтями себе в пасти и просили муравьев о помощи. Мэр с первого взгляда понял, что своим силами они не справятся, и поспешно отправил гонцов в несколько близлежащих городов. Вскоре из-за деревьев вышли и собрались на поляне три потока муравьев – всего более шести тысяч. Для того чтобы обслужить одного динозавра, требовалась тысяча муравьев – хотя, может быть, вернее было бы сказать, что для того, чтобы накормить их, хватило бы мяса, застрявшего в зубах одного хищника.

На следующий день динозавров оказалось восемь, через день – уже десять; почти все – крупные хищники. Динозавры ломали и вытаптывали хрупкие саговники, отчего поляна быстро увеличивалась в размере, зато помогали доброй дюжине муравьиных городов решить вопрос питания.

Однако основа для сотрудничества между этими двумя видами ни в коем случае не была надежной. Во-первых, по сравнению с бесчисленными трудностями, с которыми сталкивались динозавры – голодом, когда добычи было мало, жаждой, когда вода в округе высыхала, травмами, полученными в схватках с себе подобными или динозаврами других видов, а также со множеством смертельных болезней, – застрявшее в зубах мясо было лишь очень мелкой неприятностью. Кое-кто из тех динозавров, которые приходили к муравьям, чтобы почистить зубы, делали это из любопытства или ради забавы. С другой стороны, когда закончится сухой сезон, пищи для муравьев снова станет в изобилии и им не нужно будет полагаться на столь неортодоксальный метод пропитания. Ужасные пиршества в пастях динозавров, так похожие на врата ада, не доставляли удовольствия большинству муравьев.

Важным шагом вперед в сотрудничестве между динозаврами и муравьями стало появление тарбозавра с кариесом. В тот день к муравьям, чтобы почистить зубы, пришли в общей сложности девять динозавров. Мясо из зубов у всех вычистили идеально, однако один из тарбозавров все еще был недоволен. Он высоко поднял одну переднюю лапу, чтобы муравьи, закончившие работу, не могли уйти, и настойчиво тыкал в зубы когтем другой. Мэр, возглавлявший эту колонну, вернул в пасть динозавра несколько десятков муравьев, и все они тщательно осмотрели те зубы, в которые тыкал указующий коготь. Они быстро обнаружили в гладких эмалевых стенках несколько полостей, по каждой из которых могли двигаться бок о бок два, а то и три муравья. Мэр первым нырнул в одну из этих ям; вслед за ним отправились еще несколько муравьев, и они внимательно осмотрели стены прохода. Зубы динозавра очень тверды, и те, кто был способен прокладывать туннели в подобном материале, бесспорно, не уступали по меньшей мере муравьям в искусстве копания.

Муравьи на ощупь продвигались вперед, и вдруг из ответвления прохода выскочил черный червь, в два раза больше муравья, и, щелкнув большими острыми жвалами, откусил мэру голову. И тут же, будто из ниоткуда, в туннель ворвалось еще несколько червей. Разорвав строй муравьев, они яростно атаковали. Муравьи к тому времени уже слишком устали и не могли защищаться; более половины перебили в одно мгновение. Уцелевшие изо всех сил пытались прорваться через окружение, но, промчавшись мимо черных червей, они заблудились в лабиринте проходов. Из лабиринта выбрались только пять муравьев, один из которых нес голову мэра. Голова муравья сохраняет жизнь и сознание довольно долго после того, как ее отделят от тела. Поэтому, когда пять муравьев вынесли голову мэра из пасти динозавра, он, прежде чем умереть, сам рассказал тысяче муравьев, все еще стоящих на предплечье, что происходит в зубах, и отдал последнюю команду.

Вскоре крошечная армия из двухсот муравьев-солдат двинулась в пасть динозавра. Они очистили от врагов тот зуб, который начал обследовать мэр. Но хотя муравьи-солдаты были искусны в бою, черные черви во много раз превосходили их размерами. Зная структуру туннелей, черви успешно отразили атаку, убив не меньше дюжины муравьев-солдат, и заставили их отступить из туннеля. Боевой дух муравьиной армии начал падать, но тут прибыло подкрепление из другого города. Оно состояло из солдат другого типа – они были мельче, зато могли наносить разрушительные удары муравьиной кислотой. Вновь прибывшие ворвались в туннель, мгновенно развернулись, нацелили свои задние части на врага и выпустили мелкие струйки капель муравьиной кислоты.

Тела червей в одно мгновение превратились в обожженные черные массы, от них повалил темный дым. Вскоре прибыл еще один отряд подкрепления. Эти муравьи-солдаты также были довольно мелкими, но имели настолько ядовитые мандибулы, что даже после вроде бы безобидного укуса черный червяк дважды дергался и падал замертво.

В пасти тарбозавра разыгралась полномасштабная битва, армия муравьев наступала от зуба к зубу, истребляя черных червей. Из всех углублений эмали сочился едкий дым. Бригада рабочих муравьев вытаскивала из пасти тела черных червей и складывала на лист, который динозавр держал на ладони. Вскоре лист был доверху усеян мертвыми черными червями; над трупиками, сожженными кислотой, все еще вился дымок. Несколько других динозавров, собравшись вокруг тарбозавра, с изумлением наблюдали за происходящим. Полчаса спустя битва закончилась, и в зубах не осталось ни одного черного червя. В пасти тарбозавра стоял странный привкус муравьиной кислоты, но зубная боль, беспокоившая его на протяжении большей части жизни, исчезла. Он, взволнованно рыча, рассказывал о чуде всем присутствовавшим динозаврам.

Новость быстро распространилась по лесу, и количество динозавров, посещающих муравьев, внезапно резко возросло. Кто-то из них все еще хотел просто почистить зубы, но большинство приходило за лечением от стоматологических заболеваний, поскольку кариес был распространен как среди плотоядных, так и среди травоядных животных. В самые оживленные дни на поляне собиралось до нескольких сотен динозавров, и, соответственно, количество муравьев, которые их обслуживали, также резко увеличилось. В отличие от динозавров, муравьи, однажды прибыв, редко возвращались обратно. Так на поляне постепенно вырос большой город с населением более миллиона муравьев; этот город, получивший название Костяной цитадели, стал первым на Земле местом, где муравьи и динозавры постоянно общались между собой. Каждый день по утоптанной почве шагали между потоками муравьев колоссальные динозавры. На поляне кипела шумная, процветающая жизнь.

Желающих полечить или почистить зубы становилось все больше, а между тем сухой сезон закончился. Муравьям больше не приходилось довольствоваться кусочками мяса, случайно застрявшими в зубах динозавров: пациенты теперь оплачивали их медицинские услуги свежими костями и мясом. Жителям Костяной цитадели больше не нужно было добывать пищу, и они превратились в профессиональных дантистов. Эта специализация повлекла за собой быстрый прогресс медицинской технологии муравьев.

В битвах за избавление динозавров от зубных червей муравьи часто путешествовали по полостям к корням зубов. На стыке зубов и десен они обнаружили толстые полупрозрачные трубки. Когда к этим трубкам прикасались во время боя, пасти динозавров сотрясали сильные землетрясения. Со временем муравьи догадались, что стимуляция этих трубок причиняла динозаврам боль – позже эти структуры назовут нервами. Но муравьи давно знали, что если грызть корни определенной травы с двумя листочками, то сначала начнут отниматься конечности, а потом и вовсе заснешь, иногда даже на несколько дней – и все это время муравей не чувствует боли, даже если ему оторвать ногу. Они попробовали смачивать каплями сока этой травы нервы в корнях зубов динозавров, и после этого прикосновение к ним уже не сопровождалось землетрясениями. У динозавров, страдавших от стоматологических заболеваний, часто гноились десны, но муравьи знали о другой траве, сок которой способствовал заживлению ран. Они наносили его на язвы, и те быстро закрывались. Внедрение этих двух методов, снимавших боль и уменьшавших воспаления, позволило муравьям излечивать динозавров не только от зубных червей, но и от других заболеваний, не связанных с этой зловредной живностью, – зубной боли и периодонтита.

Однако подлинная революция в медицинских технологиях муравьев была связана с исследованием тела динозавра.

Муравьи были прирожденными исследователями. Причиной этого служило не любопытство – муравьи как раз не любопытны, – а инстинкт расширения своего жизненного пространства. Время от времени, уничтожая червей или поливая лекарством ряды зубов динозавра, они заглядывали в глубину его пасти. Этот темный, влажный мир далекого нутра гигантов пробуждал в муравьях невольную тягу к дальнейшему изучению, но чуждость среды и опасность предприятия снова и снова останавливали их.

Эпоху исследования тела динозавра открыла муравьиха по имени Даба[1] – первый в истории цивилизации мелового периода муравей, получивший собственное имя. После долгой подготовки Даба воспользовалась возможностью, предоставившейся вслед за истреблением зубного червя, и возглавила небольшую, из десяти солдат и десяти рабочих, экспедицию в глубины пасти тираннозавра. Борясь с экстремальной влажностью, экспедиция пересекла длинную узкую равнину языка, усеянную бесчисленными вкусовыми рецепторами, которые торчали, как белые валуны, образуя впечатляющее мегалитическое сооружение, уходившее в бесконечную темноту. Исследователи прокладывали себе путь между этими скользкими валунами. Когда динозавр открывал и закрывал пасть, свет из внешнего мира проникал сквозь щели между зубами, косо падал на равнину языка, мерцая, как молния, на горизонте, и от мегалитов вкусовых рецепторов ложились длинные колеблющиеся тени. Когда язык динозавра извивался, вся равнина поднималась и опускалась, как волны, и на мегалитах появлялась зыбкая рябь. Кошмарное зрелище повергло муравьев в ужас, но они продолжали движение. Иногда динозавр сглатывал, и с обеих сторон внезапно подступали вязкие паводки, мгновенно затапливавшие всю равнину. Муравьи цеплялись за вкусовые рецепторы, чтобы их не смыло, дожидались, пока вода отступит, и продолжали путь.

После продолжительного странствия они добрались до корня языка. Здесь далекий свет был намного слабее и едва освещал входы в две огромные пещеры. В одной пещере завывал свирепый шторм, менявший направление каждые две-три секунды. В другой пещере ветра не было, но из ее непостижимых глубин исходил басовитый гул. Муравьи привыкли к этому звуку за время работы над зубами, но здесь он был намного громче и походил на раскаты грома. Позже они узнали, что эти громадные дыры были, соответственно, дыхательным горлом и пищеводом динозавра. Таинственный и ужасный шум нервировал муравьев больше, чем штормовой ветер, поэтому они решили проникнуть в дыхательные пути. Экспедиция во главе с Дабой осторожно спускалась по скользким стенам прохода. Когда ветер был попутным, они поспешно продвигались на несколько шагов вперед, а при встречном ветре двигаться было невозможно и оставалось лишь только распластаться и крепко держаться за стену.

Муравьи прошли не так уж далеко – их лапки хоть и слегка, но раздражали дыхательные пути. Динозавр кашлянул, чем положил конец первой экспедиции муравьев. Ураган невообразимой силы налетел из глубины туннеля, оторвал участников экспедиции от опоры и с молниеносной скоростью перенес их через равнину языка. Несколько муравьев разбились о громадные зубы, а остальных ветром выбросило изо рта.

Даба лишилась одной из своих средних ног, но, не дрогнув, быстро организовала вторую экспедицию. На этот раз ее целью была выбрана не глотка, а пищевод. Начало путешествия прошло гладко. Достигнув корня языка, муравьи проникли в пищевод и далеко проследовали по проходу. В темноте туннель казался бесконечным, а грохот из черной бездны становился все громче и громче.

В этот момент тираннозавр решил хлебнуть воды из ручья. Муравьи, спускавшиеся по пищеводу, услышали позади рев, который быстро делался громче и в конце концов заглушил привычный шум, доносившийся спереди. Стоило Дабе подать команду остановиться, чтобы выяснить, что происходит, как стена воды, заполнившая весь туннель, смыла всех муравьев вниз по пищеводу. Растерянная Даба бессильно неслась вместе с потоком и понимала только, что ее с огромной скоростью несет вниз, к желудку динозавра.

В конце концов ее с силой ударило, и она начала тонуть в чем-то липком. Она изо всех сил напрягала ноги в отчаянных попытках выбраться из густой трясины, но не могла даже пошевелиться. К ее счастью, сверху продолжала литься вода, разжижавшая слизь и поднимавшая наверх все, что успело в ней застрять. Когда течение утихло, Даба оказалась на поверхности.

Не теряя присутствия духа, она попробовала идти. Жижа под ногами была водянистой и податливой, но по ней плавало множество твердых обломков разных форм и размеров, по которым можно было двигаться, переползая с одного на другой. Даба упорно пробиралась вперед, вытаскивая ноги из засасывающей трясины, и все же смогла достичь берега. Перед ней возвышалась мягкая стенка, покрытая ресничками, примерно с нее длиной, которые напоминали странный карликовый лес. Позднее она узнала, что это стенка желудка.

Даба начала карабкаться вверх по стенке желудка. Куда бы она ни двигалась, ближайшие реснички сворачивались, пытаясь схватить ее, но их движения были медленными, и ей без труда удавалось ускользнуть. К тому времени глаза Дабы привыкли к сумраку, царившему в этом мире. К своему удивлению, она обнаружила, что здесь все же не совсем темно. Снаружи сквозь кожу динозавра пробивался слабый свет, позволивший Дабе разглядеть четырех своих собратьев-муравьев, карабкающихся вверх по стенке желудка. Она поспешила присоединиться к ним. Немного оправившись от потрясения, пятеро муравьев стали внимательно рассматривать сверху то, что позже будет названо пищеварительным морем, – жижу, из которой выбрались.

Пищеварительное море представляло собой большую вязкую трясину. Его поверхность медленно пенилась, и время от времени большие пузыри лопались, производя знакомый грохочущий звук. Когда такой пузырь лопнул прямо под Дабой, она увидела, как короткий толстый предмет приподнялся над поверхностью моря и медленно накренился набок. Она узнала ногу ящерицы. Мгновение спустя на поверхность всплыл еще один массивный треугольный предмет. Пара больших белых глаз и большой рот выдавали в нем рыбью голову. Даба высмотрела в пищеварительном море еще немало частично переваренных предметов, в основном пережеванные останки и кости животных, а также несколько косточек диких фруктов.

В этот момент один из муравьев, оказавшийся рядом с Дабой, толкнул ее локтем и указал прямо под ноги. Она увидела, что из стены сочится прозрачная слизь. Эти выделения собирались в блестевшие в слабом свете ручейки, которые стекали через лес ресничек в бурлящее внизу море. Позже она узнала, что это желудочный сок, служащий для пищеварения. Этот сок уже покрыл нескольких муравьев целиком, у них покалывало по всему телу, и это ощущение быстро усиливалось до жжения, которое они ранее испытывали только после того, как недруги из собственной породы брызгали на них муравьиной кислотой.

– Нас переваривает! – выкрикнул один из муравьев. Даба удивилась не его сообщению, а тому, что в состоянии различать феромоны своих спутников в едкой смеси запахов, висевших в затхлом воздухе.

Он сказал чистую правду. Они уже начали перевариваться в содержимом желудка динозавра, и говоривший уже лишился усиков. Тут Даба заметила, что и от ее собственных усиков остались половинки.

– Нужно скорее выбираться отсюда! – воскликнула Даба.

– Каким образом? Мы очень уж далеко забрались. У нас просто сил не хватит, – сокрушенно ответил один.

– Нам не выбраться – ноги уже переварились, – подхватил другой. Даба лишь сейчас заметила, что и ее пять ног почти полностью растворились в желудочном соке. И у остальных четверых дела обстояли ничуть не лучше.

– Ох, если бы случился еще один потоп и нас вынесло наружу… – мечтательно протянул еще один муравей.

И тут Дабу осенило. Она посмотрела на одного из уцелевших спутников – муравья-солдата с внушительными мощными мандибулами – и объявила:

– А вот ты, тупица, как раз и сможешь устроить еще одно наводнение!

Тот в недоумении уставился на начальницу экспедиции.

– Кусай его! Грызи как можно больнее.

Боец постепенно сообразил, что от него требуется, яростно взялся за дело и быстро отгрыз несколько щетинок, оставив на стене глубокие ранки. По стенке желудка пробежала дрожь, и он тут же начал конвульсивно содрогаться. Муравьи изо всех сил вцепились в щетинки, чтобы их не сбросило вниз. Даба обратила внимание на то, что лес щетинок напрягся, а это значило, что динозавра сейчас вырвет. Действительно, желудок резко сжался, и поверхность пищеварительного моря взметнулась вверх, унося с собой муравьев. С этим потоком пятеро путешественников стремительно поднялись обратно по длинному пищеводу, пронеслись по равнине языка и, преодолев два ряда зубов, оказались в огромном внешнем мире, тяжело приземлившись в траву.

Когда же остатки отряда с великим трудом откопались из громадной лужи рвоты, их горячо приветствовало целое море муравьев – встречать великих исследователей собралась толпа в несколько сотен тысяч сородичей.

Так началась Эпоха исследования организма динозавра. Она была так же важна для цивилизации муравьев, как Эпоха великих географических открытий – для человечества.

Глава 3

Заря цивилизации

Повторяя новаторский подвиг Дабы, в глубины тел динозавров через пищевод погружалась одна экспедиция муравьев за другой. Они выяснили, что быстрее всего добраться до желудка можно, когда динозавр ест или пьет, – с потоком воды или массой пережеванной пищи.

Муравьи установили, что динозавр состоит по меньшей мере из двух систем: пищеварительной, которую исследовали уже неоднократно, и дыхательной, в которую пока что не удалось пробраться. Как только Даба оправилась от своих травм, пятиногий муравей с ненормально короткими усиками возглавил еще одну экспедицию: через трахею динозавра. На этот раз экспедиционный отряд состоял из муравьев помельче, и они держали между собой большие интервалы, чтобы свести к минимуму раздражение дыхательных путей динозавра и предотвратить катастрофический кашель.

Путешествие по дыхательным путям было очень тяжелым в сравнении со странствием через пищевод, так как не было ни еды, ни воды, с потоками которых можно было преодолеть значительную часть пути, зато почти все время приходилось бороться с ураганами. Выдержать эту экспедицию могли только самые сильные муравьи. Но великая исследовательница и ее команда снова одержали победу и впервые проникли в дыхательную систему динозавра.

В отличие от пищеварительной системы с ее влажной, удушливой застойной атмосферой, в дыхательной системе господствовали свирепые ветры и течения. В легких динозавра муравьи с благоговейным трепетом наблюдали, как в огромном трехмерном лабиринте, образованном воздушными мешочками, воздух растворяется в кровотоке. Зрелище реки крови, текущей из какого-то неведомого источника, заставило предположить, что внутри динозавров существуют и другие миры. Много позже они смогли подтвердить это предположение и узнать, что в организмах динозавров существует не только кровеносная, но и нервная и эндокринная системы.

На третьем этапе муравьи взялись за исследование черепов динозавров. Сначала они попытались проникнуть туда через ноздри, но раздражение внутренней поверхности заставило подопытного динозавра чихнуть. Случившийся порыв ветра оказался значительно резче, чем кашель, который доводилось испытывать исследователям дыхательных путей. Муравьи вылетели из ноздрей, как пули из пистолета. Большинство участников экспедиции были разорваны в клочья. Более поздние исследователи черепа проникали через уши – с бо́льшим успехом. Муравьи добирались до органов зрения и слуха динозавров и изучали эти тонкие системы. Они добрались даже до мозга, но не могли догадаться, для чего нужен этот орган; его назначение они поняли только через много лет.

Таким образом, муравьи получили детальное представление об анатомии динозавров, заложив тем самым фундамент для последующей медицинской революции.

Муравьям часто доводилось видеть больных динозавров: они походили на скелеты. Отяжелевшие веки с трудом поднимались и даже не могли полностью открыть тусклые глаза, движения были медленными и вялыми, они постоянно стонали от боли. Многие из них довольно быстро погибали. В тела этих больных динозавров экспедиции муравьев проникали чаще всего. Сравнивая их внутренние органы с аналогичными частями у здоровых динозавров, они легко определяли очаги поражения. Муравьи строили массу гипотез по поводу различных методов лечения внутренних заболеваний у динозавров, но не могли проверить на опыте ни одну из них. Лечение таких болезней стало бы грандиозным предприятием, но муравьи всегда проникали в тела динозавров без ведома последних. Пожалуй, любой динозавр, узнав, что муравьи намерены залезть ему в желудок или мозг, категорически запретил бы это, даже если бы ему объяснили, что его хотят вылечить.

Эпохальный прорыв был связан с гадрозавром по имени Алиджа – первым в истории цивилизации мелового периода динозавром, получившим собственное имя.

Алиджа однажды заявился в Костяную цитадель. Муравьям с первого взгляда на изможденную фигуру динозавра стало ясно, что он болен. Когда группа примерно из полутысячи муравьев вышла ему навстречу, чтобы приветствовать и предложить помощь точно так же, как и всем прочим пациентам-динозаврам, Алиджа открыл пасть и указал когтем внутрь. В этом жесте не было необходимости; динозавры приходили сюда только для того, чтобы чистить и лечить зубы. Но ведущий врач по имени Ави, которого позднее признают отцом муравьиной медицины внутренних органов, заметил, что Алиджа, в отличие от других динозавров, указывал не на зубы, а еще глубже, в горло. Затем динозавр указал на живот, поморщился, чтобы показать, что ему больно, и снова указал на горло. Его действия просто нельзя было истолковать двояко: он просил муравьев осмотреть его желудок.

Поэтому доктор Ави во главе команды из нескольких десятков муравьев отправился на первое в истории внутреннее обследование динозавра, добровольно согласившегося на это. Диагностическая бригада через пищевод добралась в желудок Алиджи и быстро обнаружила там повреждение в стенке. Однако в распоряжении доктора Ави имелось так мало кадровых и прочих ресурсов, что о серьезном, да еще и принципиально новом медицинском вмешательстве не могло быть и речи. Выбравшись из пасти динозавра, он потребовал срочной встречи с мэром Костяной цитадели.

Доктор Ави объяснил ситуацию и запросил ни много ни мало пятьдесят тысяч муравьев и, если брать на наши меры, около трех килограммов анестезирующих и противовоспалительных средств.

Мэр возмущенно замахала усиками:

– Доктор, ты, наверно, с ума сошел! У нас сегодня перегрузка по клиентуре! Если мы отдадим тебе столько муравьев, то без обслуживания останутся чуть ли не шестьдесят динозавров – не говоря о том, что лекарств, которые ты просишь, нам хватит на сотню пациентов. Этот гадрозавр болен! Он так слаб, что не сможет отыскать для нас ни мяса, ни костей. Как он расплатится за это невиданное лечение?

– Госпожа мэр, надо быть дальновиднее, – возразил доктор Ави. – Если наше вмешательство окажется успешным, мы, муравьи, не будем вынуждены ограничиваться только лечением зубов, но сможем справляться практически с любыми заболеваниями. Наши деловые связи с динозаврами расширятся в десятки, нет, в сотни раз!

Доводы Ави убедили мэра. Доктор получил и муравьев, и лекарства, и требовавшиеся полномочия. Быстро собрали пятьдесят тысяч муравьев и приготовили две кучи лекарств. Больной гадрозавр неподвижно распластался на земле, а ему в пасть стройными колоннами устремилась небольшая армия муравьев, каждый из которых тащил груз лекарств. А сотня с лишним гигантских динозавров замерла вокруг, с любопытством наблюдая за невиданной затеей.

– Этот идиот пустил целую кучу букашек прямо к себе в желудок! – пробурчал тарбозавр.

– Ну и что? Мы же каждый день запускаем их в рот, – рассудительно возразил тираннозавр.

– Зубы – одно дело, а желудок – совсем другое, – огрызнулся тарбозавр.

– Но если они действительно смогут вылечить его… – сказал коренастый стегозавр, повернув, насколько мог, массивную шею, чтобы лучше видеть.

– И ты ради этого пустил бы их к себе в желудок? А потом они станут забираться к нам в носы, в уши, в глаза? Да они и до мозгов доберутся! И что тогда? – Тарбозавр грозно оглянулся на травоядного стегозавра.

– Ну и что? Ты лучше представь себе, насколько легче станет жить, если любую болезнь можно будет вылечить, – мечтательно сказал тираннозавр, потирая подбородок.

– Да! Жить станет легче! Болеть – это ужасно… – загомонили динозавры.

На первом этапе операции больной участок желудка Алиджи обработали анестетиком. Это лекарство добывали из особых растений для использования во время стоматологических процедур. Его-то муравьи, под руководством доктора Ави, прежде всего потащили в желудок гадрозавра. После введения анестетика несколько тысяч рабочих муравьев начали срезать пораженные ткани. Это была сложная, тяжелая и длительная работа, так как вырезанное необходимо было извлечь наружу. Муравьи-носильщики образовали длинную непрерывную черную линию и передавали кусочки плоти от одного к другому. На земле, там, где кончалась эта цепь, начала расти кучка гнилой желудочной ткани. Когда же пораженная плоть была полностью удалена, муравьи завершили операцию, покрыв вырезанный участок противовоспалительным средством. Для этого в тело гадрозавра отправилось еще одно грандиозное шествие. Вся операция продолжалась три часа и завершилась к заходу солнца. Когда все муравьи покинули внутренности Алиджи, динозавр сообщил, что боль в животе прошла. Через несколько дней он полностью выздоровел.

Новость разлетелась по миру динозавров со скоростью лесного пожара. Количество обращающихся за лечением в Костяную цитадель выросло более чем в десять раз – одновременно все больше муравьев прибывало в город в поисках средств к существованию.

Благодаря такому сильному росту практики медицинские технологии муравьев развивались семимильными шагами. Получив возможность беспрепятственно проникать в тела динозавров, они научились лечить различные заболевания пищеварительной и дыхательной систем; позже их сфера деятельности расширилась, охватив заболевания кровеносной, зрительной, слуховой и нервной систем, для которых требовалось еще более совершенное мастерство. Постоянно разрабатывались новые лекарства, получаемые не только из растений, но и из животных, а также из неорганических минералов.

В то же время у муравьев быстро развивались эндохирургические методы. Например, при проведении операции на пищеварительной системе больше не требовались продолжительные пешие переходы многочисленных колонн муравьев по пищеводу динозавра. Теперь они попадали в желудок методом «муравьиной лепешки»: примерно тысяча муравьев, плотно прижавшись друг к другу, образовывала во рту пациента шар диаметром десять-двадцать сантиметров, а затем динозавр запивал одну или несколько таких гранул водой, как будто проглатывал таблетку. Этот метод существенно повысил эффективность хирургического вмешательства.

Костяная цитадель продолжала расти. Некоторые динозавры, приходившие лечиться, оставались тут же. Они основали невдалеке от муравьиной метрополии собственный город. Поскольку эти динозавры строили свои дома из больших камней, муравьи назвали этот город Валунным. Костяная цитадель и Валунный город позже станут столицами Формиканской и Заурианской империй Гондваны.

Между тем некоторые из динозавров, уходивших после лечения, брали с собой группы муравьев и доставляли их в другие города и колонии динозавров по всей Гондване. Прибывая в эти далекие места, муравьи-переселенцы передали местным жителям медицинские знания Костяной цитадели. Таким образом, сотрудничество между динозаврами и муравьями постепенно распространялось по всей Гондване, став фундаментом союза этих двух столь несхожих между собой видов.

До тех пор такое сотрудничество между двумя доминирующими видами на Земле можно было классифицировать только как продвинутый симбиоз. Муравьи оказывали динозаврам медицинские услуги в обмен на еду, а динозавры обменивали еду на медицинскую помощь. Хотя этот обмен значительно эволюционировал с тех пор, как муравьи обглодали зубы первого динозавра, суть его оставалась неизменной.

Вообще-то, взаимовыгодные ассоциации такого рода между различными видами существовали на Земле издавна и сохраняются по сей день. Например, взаимоотношения очистительного симбиоза, похожие на те, что сложились между муравьями и динозаврами, установились среди морских организмов. Животные-чистильщики избавляют некоторых рыб от эктопаразитов, грибков и водорослей, от поврежденных тканей и остатков пищи, а сами при этом наедаются досыта. Они собираются на стационарных «станциях очистки», где и дожидаются прихода рыб-клиентов. Чистильщики и клиенты общаются между собой при помощи однозначно понимаемых сигналов: например, когда креветка хочет подойти к большой рыбе, чтобы почистить ее, она прикасается к ней своими усиками.

Если рыба желает, чтобы ее почистили, она наклоняет тело, раздувает жабры и открывает рот, показывая тем самым свое согласие. Только получив этот дружелюбный ответ, креветка-чистильщик приступит к работе. В противном случае она рискует быть съеденной. Такое сотрудничество чрезвычайно важно для рыб. Если в регионе пропадают чистильщики, почти сразу же ухудшается состояние здоровья местных рыб, а потом и сокращается их численность.

Однако этот тип симбиотических отношений имеет свои ограничения. Симбионтов связывают друг с другом исключительно цели повышения качества существования, их взаимообмен ограничивается пищей и услугами, необходимыми для выживания. Но переход к цивилизации требует, чтобы симбионты обменивались чем-то более значимым, вступали в сотрудничество на более высоком уровне и могли создать союз, который являлся бы не просто симбиотическим, но и коэволюционным.

Именно на этой стадии в Валунном городе произошло нечто такое, что подняло союз динозавров и муравьев на новую высоту.

Глава 4

Письменность

Для динозавров записи на так называемых табличках значили столь же много, как для нас – записи на бумаге. Таблички существовали двух видов: стационарные и переносные. Стационарные, именовавшиеся в обиходе «слово-холм» и «слово-камень», представляли собой действительно или холм с более-менее ровным склоном, или обрыв, или большой валун с относительно гладкой стороной, где динозавры вырезали свои огромные письмена. Переносные таблички делались из самых разных материалов, но наиболее распространенными были дерево, камень и кожа. Деревянные таблички обычно представляли собой обрубок ствола, расколотый по длине, и вот на этом плоском сколе делали запись. Поскольку динозавры не были знакомы с металлом, у них не было пил, и, значит, они не умели делать доски. Чтобы раскалывать древесные стволы, они использовали массивные каменные клинья. Роль каменных табличек играли, как ясно из названия, камни – плоской формы и относительно мягкие, чтобы на них можно было выбивать надписи. Они бывали различных форм и размеров, но даже самые мелкие не уступали величиной круглому обеденному столу наших дней. Разнообразные кожаные таблички изготавливали из шкур и писали на них красками, сделанными из растений или минералов. Частенько приходилось использовать для одной записи много шкур.

Большие толстые пальцы динозавров не могли удерживать мелкие орудия для письма и резьбы и не обладали ловкостью, которая позволяла бы делать тонкие движения. Поэтому самые мелкие их знаки были размером с футбольный мяч. Так что таблички поневоле приходилось делать или выбирать очень большие, но сплошь и рядом даже на таких помещалось всего лишь по нескольку знаков.

Таблички обычно были общими для племени или селения динозавров и использовались для ведения простых записей о коллективной собственности, принадлежности к данному сообществу, рождениях, смертях, экономике производства. Племени из тысячи динозавров понадобилось бы от двадцати до тридцати больших деревьев только для того, чтобы вести реестр своих членов, а на протокол одного собрания – более ста шкур. На изготовление табличек уходила значительная часть ресурсов, сил и времени, которыми располагали динозавры, а если племена или селения перемещались, что в эпоху, когда существование обеспечивала охота, происходило часто, транспортировка библиотек оказывалась самой трудоемкой частью переселения. По этой причине, хотя в обществе динозавров не одну тысячу лет существовал письменный язык, его культурное развитие шло мучительно медленно, а в последние несколько столетий и вовсе почти остановилось. Письменность динозавров оставалась чрезвычайно скудной. Располагая только простыми однозначными цифрами и несколькими пиктограммами, она сильно отставала от эволюции их речи. Недопустимо медленное развитие письменности стало самым большим препятствием для научного и культурного прогресса в мире динозавров, надолго задержавшим их общество в примитивном состоянии. Это был классический пример того, как неправильная форма руки может затормозить эволюцию вида.

В Валунном городе насчитывалось около сотни писцов, и одним из них был Кунда. В мире динозавров работа писца представляла собой нечто среднее между работой наших машинисток и печатников. Их главной обязанностью было копирование табличек вручную. Сейчас перед Кундой и еще двадцатью писцами громоздилась гора табличек – они делали копию реестра жителей Валунного города для сохранности. Большая часть реестра была записана на деревянных табличках. Сотни расщепленных древесных стволов были сложены в штабеля размером с холм, отчего рабочее место Кунды походило на наш современный лесосклад.

Кунда, зажав в левой лапе тупой каменный нож, а в правой – большой каменный молот, копировал пиктограммы с деревянной таблички длиной почти десять метров на две новые, покороче. Он занимался этой скучной, изматывающей работой целыми днями, но казалось, что стопка пустых колод перед ним ничуть не уменьшается. Отбросив каменные орудия, он потер усталые глаза, прислонился спиной к стопке табличек и тяжело вздохнул, испытывая глубокую подавленность из-за своей скучной жизни.

И тут на земле прямо перед ним появилась колонна из примерно тысячи муравьев; вероятно, они возвращались с операции. Вдруг Кунде пришла в голову неожиданная идея. Он встал, достал две полоски вяленого мяса светящейся ящерицы и помахал ими перед колонной. Такие ящерицы действительно испускали по ночам флуоресцентный свет, и муравьи очень любили их мясо.

Когда отряд подошел к динозавру, тот указал на табличку, которую копировал, затем на новую, где успел вырезать всего два с половиной символа, и показал жестами, чего хочет. Муравьи поняли его сразу. Они заползли на гладкую белую поверхность деревянной таблички и начали жвалами выгрызать на дереве значки. Кунда, исполнившись самодовольного удовлетворения, снова откинулся на стопку табличек. Он понимал, что для выполнения задачи муравьям потребуется гораздо больше времени, чем ему, но терпения и упорства у них больше, чем у любого другого существа. Рано или поздно они сделают то, что нужно, а он тем временем сможет ненадолго расслабиться.

Кунда задремал. Во сне он видел себя командиром могучей армии из миллиона с лишним муравьев и воодушевленно наблюдал за их деятельностью. Армия захлестнула черным приливом сотни чистых табличек, но вскоре волна муравьев отступила. Таблички снова стали белыми, и теперь на каждой была вырезана строка аккуратных, упорядоченных символов…

Тут что-то защекотало ему лодыжку. Он вскинулся и увидел, что несколько муравьев кусают его левую лодыжку. Именно так они чаще всего привлекали к себе внимание динозавров. Видя, что он проснулся, муравьи, собравшиеся на его лодыжке, замахали усиками, указывая на планшет и давая понять, что работа выполнена. Кунда посмотрел на солнце и понял, что прошло очень мало времени. Затем он перевел взгляд на таблицу и чуть не лопнул от бешенства. Муравьи закончили наполовину написанный им знак совершенно правильно, в натуральном размере, а вот прочий вырезанный ими текст оказался во много раз мельче и казался тоненьким хвостиком при трех больших знаках! Такая работа не просто никуда не годилась – эти подлецы испортили всю заготовку!

Кунда отлично знал, что муравьи – большие хитрецы, и сейчас получил очередное доказательство этого. Он схватил веник и замахнулся было им, намереваясь покарать обманщиков, но тут его взгляд, чисто случайно, опять упал на испорченную, как он решил, табличку, и в голове вспыхнуло озарение: да, значки, вырезанные муравьями, были мелкими, но вполне читаемыми для глаз динозавров. Сам Кунда и его коллеги делали свои письмена такими крупными не для удобства чтения, а лишь потому, что никак не могли сделать их меньше. Ловкости пальцев не хватало. И он подумал, что, может быть, муравьи, отчаянно размахивающие перед ним усиками, пытаются объяснить ему именно это.

Кунда отбросил в сторону карающий веник; гневное выражение его лица сменилось улыбкой. Он аккуратно положил полоску вяленого мяса в середину толпы муравьев и искусительно помахал второй. Вернув таким образом к себе внимание муравьев, он нагнулся над табличкой, указал на три больших значка и строчку мелких и, шевеля пальцами, попытался спросить, могут ли они вырезать значки еще мельче. Те не сразу сообразили, что он хочет от них, но все же додумались, энергично замахали усиками, выражая согласие, забрались на нетронутую часть таблички и принялись за работу. Вскоре была готова строка из значков еще меньшего размера, примерно таких же, как буквы, которыми напечатано название этой книги на титульном листе. Кунда отдал им оставшийся кусок мяса, поспешно отрубил каменным топором часть таблички с самой маленькой строкой и, зажав ее под мышкой, радостно помчался к префекту города.

Писцы считались у динозавров низким сословием, поэтому перед лестницей громадного каменного особняка, где размещалась приемная префекта и другие службы, его остановили стражники. Кунда, не вступая в объяснения, поднял перед собой обрезок деревянной таблички. Как только крупные, могучие динозавры-стражники присмотрелись к ноше Кунды, удивление на их лицах сменилось благоговейным восторгом, как будто им преподнесли священную реликвию. Налюбовавшись, они вновь перевели взгляды на Кунду, но теперь с таким видом, будто перед ними стоял великий мудрец, и без лишних слов пропустили его.

– Что это у тебя? Зубочистка? – осведомился префект, увидев Кунду.

– Нет, ваше префектство, это табличка.

– Шутить изволишь? На этой, с позволения сказать, табличке и ползнака не уместится!

– Однако на ней больше тридцати знаков. Можете убедиться сами. – Кунда протянул префекту дощечку.

Тот воззрился на нее с тем же благоговением, что и стражники.

– Думаю, что ты сделал это не сам, – сказал он Кунде после продолжительной паузы.

– Конечно нет, ваше префектство. Это муравьи!

Крохотная табличка пошла из лап в лапы по кругу муниципальных чиновников. Точно так же мы могли бы разглядывать, скажем, диковинную костяную фигурку. И между динозаврами, составлявшими правящий слой Валунного города, вспыхнуло оживленное обсуждение:

– Такие маленькие значки… Потрясающе!

– И притом прекрасно читаемые!

– Очень много наших предшественников пытались научиться писать вот так – мелко и аккуратно, – но ни у кого пока не получалось.

– Да, эти мелкие козявки обладают очень, очень полезными способностями.

– Давно пора было бы догадаться, что муравьев можно использовать не только в медицинских целях!

– Только представьте себе, сколько материалов мы сэкономим!

– Да! А как просто будет перемещать записи! Посудите сами: я ведь смогу в одиночку унести весь реестр городского населения! А прежде для этого требовалась сотня носильщиков!

– По-моему, никто не обратил внимания на еще один аспект: теперь мы сможем использовать для записей другие материалы!

– Совершенно верно! Обойдемся без древесных стволов: пластины коры легче и удобнее для переноски.

– Да, кора и шкуры мелких ящеров будут обходиться гораздо дешевле.

Префект прервал гам энергичным взмахом лапы.

– Что ж, теперь муравьи будут вести для нас записи! Начнем мы с того, что соберем для этого дела армию, порядка миллиона. – Он ненадолго задумался, обвел взглядом помещение и в конце концов ткнул когтем в сторону Кунды: – А заниматься этим будешь ты!

Таким образом, сбылось сновидение Кунды, а Валунный город, да и весь мир динозавров стал тратить гораздо меньше древесины, камня и шкур. Но на фоне действительного влияния, которое оказало это событие на ход истории цивилизации мелового периода, экономия была мелочью.

Итак, динозавры при помощи муравьев научились делать записи мелким шрифтом и фиксировать огромные объемы информации. К тому же алфавит делался все сложнее и богаче. У динозавров появилась возможность полно и систематически сохранять все имеющиеся знания и опыт, используя письменные слова и математические уравнения. Более того, в письменном виде эту информацию можно было широко распространять, тогда как прежде ее необходимо было хранить в памяти и передавать из уст в уста. Это замечательное достижение дало новый импульс науке и культуре мелового периода, прервав ее продолжительный застой и положив начало головокружительному развитию цивилизации.

Между тем новые приложения для мелкой моторики, несравненно развитой у муравьев ввиду их очень малых размеров, обнаруживались во всех концах мира динозавров. Взять, к примеру, технологию измерения времени. Солнечные часы динозавры изобрели невесть когда, но поскольку в качестве гномона они использовали большой ствол дерева и рисовали вокруг него грубые часовые линии, смотреть время можно было только там, где часы находились. Благодаря использованию мастерства муравьев солнечные часы удалось сделать меньше, а часовые линии – точнее, что позволило динозаврам носить их с собой. Позже динозавры изобрели песочные часы и водяные часы, и хотя они могли сами изготавливать сосуды – основную часть этих устройств, – только муравьи были в состоянии просверлить отверстия, через которые пересыпалось содержимое сосудов. А уж производство механических часов без муравьиного труда вообще было бы невозможно – ведь даже в «дедушкиных часах» высотой с динозавра содержалось множество мелких деталей, которые могли изготовить только муравьи.

Однако наиболее значимым вкладом помимо письменности, который муравьи своими умениями и навыками внесли в развитие цивилизации, стали научные эксперименты. Благодаря способности муравьев к тонкой работе теперь удавалось проводить точные измерения, прежде недоступные для динозавров, что позволило им перейти от качественных научных экспериментов к количественным. Экспериментальные исследования, которые когда-то считались невозможными, стали реальностью, и это привело науку мелового периода к быстрым успехам.

Муравьи стали практически неотъемлемой частью мира динозавров. Среди динозаврьей знати распространилась повальная мода всегда носить с собой миниатюрные муравьиные гнезда. Как правило, это были деревянные шары, где обитало несколько сотен муравьев. Если динозавру требовалось что-то написать, следовало расстелить на столе пласт коры или кусок пергамента из чьей-то шкуры и положить рядом муравьиное гнездо. Муравьи выбегали наружу и принимались выгрызать буквы, которые диктовал динозавр. Муравьи писали совсем не так, как делаем это мы, – они разбивались на мелкие группы и гравировали сразу много знаков, отчего их скорость написания многократно превосходила нашу. Естественно, карманные муравейники, вернее их обитатели, помогали выполнять очень много других дел, где требовались тонкие действия.

Что касается муравьев, то они получали от динозавров гораздо больше, чем прежние кости и куски мяса. Новое сложившееся партнерство дало муравьиному миру то, чего у них никогда прежде не было, – письменный язык. Впрочем, муравьи не скоро постигли эту концепцию и оставались без письменности еще долго после того, как стали делать записи для динозавров, ограничиваясь простым копированием знаков, нанесенных динозаврами на большие таблицы, на маленькие и в меньшем размере. Их производительность была невысока, поскольку они могли копировать значки лишь последовательно и по одному. Но динозаврам позарез требовались муравьи, которые могли бы писать под диктовку, как секретари, а муравьи, осознавшие значение письменного языка для общества, жадно стремились учиться. Благодаря дружным усилиям обеих сторон муравьи быстро освоили алфавит динозавров и позаимствовали его для собственного использования.

Для цивилизации мелового периода главное значение появления у муравьев письменного языка, созданного прежде динозаврами, заключалось в том, что он стал мостом между столь не похожими мирами. Муравьи со временем научились понимать речь динозавров, а вот последние никак не могли понять язык муравьев, основанный на феромонах, – этого не позволяла их физиология. Поэтому между двумя мирами происходили только простые обмены. Но после того как муравьи овладели письменным языком, ситуация кардинально изменилась: муравьи теперь могли общаться с динозаврами посредством письменности. Чтобы облегчить это общение, они изобрели поразительный метод. Тысячи муравьев собирались на ровной, желательно прямоугольной площадке и выстраивались группами, образующими знаки и строки текста. Эта техника парадно-строевой композиции совершенствовалась с каждым днем. В конце концов муравьи наловчились настолько плавно переходить от одного построения-записки к другой, что смена строя-текста происходила практически незаметно, как на экране компьютера.

По мере развития общения между двумя мирами муравьи перенимали у динозавров все больше знаний и идей, и новые научные и культурные достижения стремительно распространялись в муравьином мире. Вот так был преодолен основной недостаток общества муравьев – слабость творческого мышления, – и их цивилизация вступила в эпоху быстрого развития. У динозавров и муравьев в их союзе были весьма несхожие роли: муравьи заменяли динозаврам ловкие пальцы, а те, в свою очередь, генерировали идеи для обоих народов. Сплав этих взаимодополняющих коллективных разумов на завершающем этапе мелового периода в конце концов породил впечатляющую ядерную реакцию. В сердце Гондваны взошло солнце цивилизации, разогнавшее продолжительную ночь эволюционной истории жизни на Земле.

Глава 5

Эпоха парового двигателя

Время шло своим чередом. Минула тысяча лет. Муравьи и динозавры создавали обширные империи, а вся Меловая цивилизация перешла на качественно новый этап.

В мире динозавров началась эпоха парового двигателя. Ящеры добывали самые разнообразные минералы, выплавляли и использовали многие металлы. Им не удалось приручить электричество – зато они создавали большие сложные машины, приводимые в действие энергией пара. Они построили в разных концах континента множество крупных городов, связанных между собой сетью ширококолейных железных дорог. Поезда, катавшиеся по этим путям, состояли из вагонов размером с наши пяти-шестиэтажные дома, и таскали их столь же громадные паровозы. Они сотрясали землю далеко в стороны от своего пути и испускали клубы пара, сливавшиеся с облаками на горизонте. Динозавры пользовались высотными воздушными шарами, покрывавшими тенью целые города, над которыми проплывали. Все океаны Земли бороздили построенные ими большие суда, приводимые в движение паровыми машинами или огромными парусами. Целые флотилии этих кораблей, похожие на плавучие горные хребты, несли гондванских динозавров и муравьев на другие континенты, распространяя модель цивилизации, базирующуюся на союзе этих столь несхожих видов, по всему позднемеловому миру.

По меркам самих муравьев, их империя была невообразимо громадна. Они давно уже не строили подземные муравейники, их города были разбросаны по всем континентам, как звезды по небу. Нам трудно осознать громадные размеры цивилизации динозавров, но столь же непросто поддается осмыслению микроскопичность и хрупкость цивилизации муравьев. Как правило, город муравьев занимал площадь с футбольное поле, но, изучив его через увеличительное стекло, можно было бы поразиться его сложности и размаху – в соответствующем масштабе, естественно. Дома, построенные муравьями, имели метр-два высоты и чрезвычайно запутанную планировку – настоящие трехмерные лабиринты. Поезда у них были не крупнее наших самых маленьких искусственных автомобильчиков, а грузовые воздушные шары, увлекаемые самым легким ветерком, походили на мыльные пузыри. Этим транспортным средствам были доступны только короткие расстояния. Если муравей решал отправиться куда-нибудь далеко, необходимо было использовать для этого поезда, корабли и воздушные шары динозавров.

Между мирами динозавров и муравьев сложились тесные обоюдно выгодные взаимоотношения. В один прекрасный день динозавры изобрели технологию печати, позволявшую с помощью машин быстро воспроизводить на бумаге объемные тексты, а заодно и пишущие машинки, клавиши которых были размером с наши компьютерные экраны – под размер их пальцев. Но хотя в этом деле динозавры теперь обходились без помощи, в других областях способности муравьев к тонкой работе стали еще важнее. Да что говорить: даже печатные прессы и пишущие машинки никак нельзя было сделать без множества деталей, требовавших при изготовлении большой точности, доступной только муравьям. С появлением в мире динозавров настоящей, полномасштабной промышленности спрос на тончайшую работу многократно увеличился. Изготовление клапанов и манометров для паровых машин, компасов океанских лайнеров и тому подобное требовало участия искусников-муравьев. А уж медицина, с которой начался союз этих двух видов, практически полностью принадлежала муравьям, поскольку динозавры с их лапищами просто не в состоянии были научиться оперировать себе подобных.

Да, динозавры и муравьи полагались и опирались друг на друга, но при этом сохраняли независимость в собственных делах, что приводило к появлению все новых и более сложных экономических взаимоотношений. В мире имели хождение два вида бумажных денег: купюры размером с японскую циновку татами[2], которые использовали, естественно, динозавры, и крохотные прямоугольнички муравьев. Эти деньги были равноценными и обменивались один к одному.

В первом тысячелетии Меловой цивилизации отношения между мирами муравьев и динозавров были гармоничными и – в общем – обходились без трений. Эта гармония обеспечивалась в первую очередь взаимозависимостью и четким пониманием того, что распад союза повлечет за собой пагубный кризис у обеих сторон. Второй причиной было крайне низкое потребление ресурсов обществом муравьев. Они занимали мало места, их материальные потребности было легко удовлетворить. Большая часть территории Формиканской империи пересекалась с Заурианской территорией, но не накладывалась на нее, что позволяло динозаврам и муравьям сосуществовать, не вступая в заметную конкуренцию.

Однако резкие различия в физиологии и социальных структурах этих видов неизбежно проявились в форме непреодолимой культурной пропасти между двумя цивилизациями. Из-за этого миры муравьев и динозавров так и не стали по-настоящему единым целым: по мере развития цивилизации межкультурный конфликт между ними становился неизбежным.

С ростом интеллекта у обеих рас стало развиваться осознание необъятности космоса, но научные методы изучения основополагающих законов вселенной все еще находились в зачаточном состоянии. Наука не давала немедленных и внятных ответов на вопросы, поэтому в обоих мирах родилась религия, развившаяся до пламенного фанатизма. Когда различия между муравьями и динозаврами нашли выражение в религии, латентный кризис начал переходить в открытое состояние и над цивилизацией мелового периода сгустились темные тучи.

В Валунном городе ежегодно проходила встреча правителей динозавров и муравьев. Суверены Заурианской и Формиканской империй обсуждали главные проблемы, стоявшие перед их мирами. Столицами государств все также были Валунный город и Костяная цитадель. На фоне величественного города гигантов-динозавров Костяная цитадель походила разве что на почтовую марку, скромно прилепленную на угол большого конверта, но статус обеих столиц неизменно оставался равным. Так что, когда Лассини, правительница Формиканской империи, прибыла в высоченный и просторный дворец императора зауроподов, ее встретили с величайшим почетом. Знатные и тем более верховные представители муравьев всегда являлись к динозаврам в сопровождении отряда солдат, именуемого разговорным корпусом. Его обязанности, как видно из названия, заключались в переводе в текстовый вид феромонных речей представителя муравьев. Численность корпуса зависела от ранга визитера; муравьиную королеву сопровождал самый большой эскорт – сто тысяч солдат.

Под звуки фанфар почетного караула динозавров стотысячная фаланга проследовала за королевой в зал. Черный квадрат площадью два метра медленно двигался по гладкому и блестящему, как зеркало, полу и остановился перед императором динозавров, вышедшим вперед, чтобы приветствовать королеву.

Император Урус заговорил первым:

– Хе-хе… Королева Лассини, это ведь вы шествуете перед фронтом этого черного квадрата? Как же долго мы не виделись? Год? – Урус нагнулся, долго смотрел на пол перед разговорным корпусом, потом покачал головой: – Помнится, в нашу прошлую встречу я видел вас, а вот сейчас никак не рассмотрю! Увы, старею, и зрение уже не то что прежде.

Черный квадрат распался и стремительно образовал несколько строчек крупных букв: «Вероятно, дело в цвете пола. Будь он из белого мрамора, вы отлично видели бы меня. Ее императорское величество Лассини, правительница Формиканской империи, выражает наилучшие пожелания его императорскому величеству Урусу».

Урус улыбнулся и кивнул:

– Хе-хе… И мои наилучшие пожелания вашему императорскому величеству. Полагаю, посол уведомил вас о том, какие вопросы мы хотели бы сегодня обсудить.

Глядя на возвышающуюся перед нею громаду динозавра, королева Лассини шевельнула усиками и высказала ответ в форме феромонов. Уловив химический сигнал, старшие командиры немедленно передали его своим подчиненным, стоявшим позади. Дисциплинированные солдаты двигались стремительно и четко, как детали хорошо отлаженного и смазанного механизма; в мгновение ока химическая реплика королевы выразилась в буквах: «Цель встречи – урегулировать религиозный диспут между нашими мирами. Эта проблема терзает нас с времени царствования вашего предшественника и теперь стала причиной худшего из кризисов, когда-либо затрагивавших союз муравьев и динозавров. Ваше величество, несомненно, понимает, что из-за него Земля стоит на грани катастрофы».

Урус снова кивнул:

– Совершенно верно, ваше величество. Я со своей стороны не сомневаюсь, что вы полностью сознаете, насколько трудно найти выход из этого кризиса. С чего вы предлагаете начать?

Королева на мгновение задумалась, а потом разговорный корпус с быстротой молнии перестроился на мраморном полу: «Предлагаю начать с того пункта, по которому мы с вами согласны».

– Отлично. Динозавры и муравьи согласны в том, что этот мир может иметь только одного бога.

«Совершенно верно».

Правители немного помолчали.

– Нужно договориться о том, как выглядит бог, – сказал Урус. – Мы спорили об этом тысячу раз, но придется опять вернуться к вопросу.

– Да, в этом суть конфликта и всего кризиса, – согласилась Лассини.

– Не может быть сомнений, что бог имеет облик динозавра, – сказал император динозавров. – Мы видим бога очами нашей веры, и в его образе воплощены все динозавры.

– Не может быть сомнений, что бог подобен муравью, – возразила муравьиная королева. – Мы также видим бога очами нашей веры, и в его образе воплощены все муравьи.

Урус улыбнулся и покачал головой:

– Королева Лассини, будь у вас хоть капля здравого смысла, мы разрешили бы проблему в один миг и без всякого труда. Неужели вы всерьез считаете, будто бог может быть такой козявкой, не больше пылинки, как вы? Да разве смог бы крохотный бог создать огромный мир, в котором мы с вами обитаем?

– Величина – это еще не сила, – не согласилась Лассини. – Рядом с горными хребтами и океанами вы, динозавры, тоже не больше пылинки.

– Но мы обладаем творческими способностями, чего нет у вас, – сказал Урус. – А общество муравьев – сложно сконструированная отлаженная машина, в которой любой муравей всего лишь крошечный винтик.

– Одними мыслями мир не создать. Подумайте сами: без наших умений чуть ли не все изобретения динозавров так и остались бы мечтами. Сотворение мира, несомненно, представляло собой чрезвычайно точно рассчитанное и скрупулезно осуществленное мероприятие. Его мог выполнить только бог-муравей.

Урус расхохотался.

– Что меня сильнее всего раздражает в вас, муравьях, это ущербное воображение. Похоже, ваши крохотные мозги годятся только для простейших арифметических действий. Вы и впрямь лишь крошечные винтики в машине! – Он нагнулся к самому полу и прошептал стоявшей перед ним муравьиной королеве: – Я вам все объясню. Когда бог создавал мир, ему вообще не нужно было ничего делать. Он просто придал форму своим мыслям, и – фу-ух! – эти мысли превратились в мир. Ха-ха-ха!

Он выпрямился и вновь зашелся в хохоте.

– Ваше величество, я пришла сюда не для того, чтобы спорить с вами о метафизике. Нам следует разрешить чрезмерно затянувшееся противоречие между нашими мирами.

Урус воздел когтистые лапы и воскликнул:

– Ну вот, мы с вами согласны еще в одном вопросе! Несомненно, мы должны раз и навсегда покончить с этим противоречием! Ваше величество, прошу вас, предложите свое решение.

Лассини ответила без малейшей заминки. И чтобы подчеркнуть решительность ее заявления, солдаты разговорного корпуса обвели надпись ровной, как по линейке начерченной рамкой: «Заурианской империи надлежит немедленно разрушить все храмы, посвященные богу-динозавру».

Урсус и его министры озадаченно переглянулись, а потом дружно закатились хохотом:

– Ха-ха-ха! Такие мелкие козявки, а как громко сказано!

Лассини твердо продолжала:

– Муравьи приостанавливают все работы и поголовно покидают города динозавров. Мы не вернемся до тех пор, пока все храмы не будут разрушены в соответствии с нашим требованием.

– Я со своей стороны объявляю вам ультиматум Заурианской империи: Формиканская империя должна до конца недели разрушить все храмы, посвященные богу-муравью. По истечении этого срока имперская армия растопчет и сровняет с землей каждый муравьиный город, в котором останется храм бога-муравья, – провозгласил Урус.

– Это объявление войны? – спокойно спросила Лассини.

– Надеюсь, до этого не дойдет. Ведь для войск динозавров будет позором воевать с такой мелочью.

Муравьиная королева молча повернулась и направилась к выходу. Каре сопровождавших ее солдат расступалось перед нею и вновь смыкалось, пропустив повелительницу.

И тут же динозавры беспокойно встрепенулись. Обитатели карманных муравейников, висевших у них на поясах или лежавших на столах, покидали свои жилища и спешили присоединиться к строю, покидавшему дворец.

Печатная промышленность у динозавров давно была механизирована, но в быту очень многие из них все еще пользовались услугами муравьев для записи под диктовку. И почти все носили с собой маленькие муравейники-брелоки, как мы носим авторучки. Муравейники эти различались формой и размером и, случалось, представляли собой истинные произведения искусства. Динозавры считали их чуть ли не обязательным личным украшением и вдобавок индикатором богатства и общественного положения. Но муравьи, жившие в этих брелоках, не являлись личной собственностью динозавров. Те нанимали их в Формиканской империи, и сейчас муравьи немедленно откликнулись на призыв своей королевы. Сбегая по ножкам столов и по ногам динозавров, они вливались в уходившую фалангу.

– Вот те на! Как я буду составлять документы и готовить обзоры, если все они уйдут? – воскликнул один из министров-динозавров.

Урус махнул когтистой лапой.

– Они скоро вернутся и вновь примутся за работу, – уверенно сказал он. – Муравьиный мир без нас не выживет. Пф-ф-ф! Мы покажем этой мелочи, на чьей стороне бог и его силы.

Уже возле самой двери Лассини остановилась, повернулась, что-то сказала по-своему, и муравьи стремительно выстроились в строку текста: «Именно это Формиканская империя непременно покажет вам».

Глава 6

Оружие муравьев

Королева собрала в императорском дворце Костяной цитадели высший совет и проинформировала его о том, как прошли и чем закончились переговоры с правителем динозавров.

– Что? Мы будем воевать с динозаврами? Но ведь это же безумие! Они так велики, а мы так малы! – воскликнула министр-муравей.

– Империя прошла долгий путь. Только идиот может считать размер главным показателем силы! – заявила маршал Долира, главнокомандующая армией империи, и повернулась к королеве: – Будьте уверены, ваше величество: у армии хватит сил, чтобы справиться с этими неуклюжими громилами!

– Слова – это всего лишь слова, – сказала министр маршалу. – Я знаю, что вы лично вели армию в невесть сколько сражений и плавали на кораблях динозавров, чтобы воевать на других континентах. Но ведь все это были лишь стычки с нецивилизованными муравьиными племенами. Простите, но я сомневаюсь, что, если придется сражаться с животными, во много раз превосходящими нас размерами, любая из ваших дивизий сможет одолеть хотя бы ящерицу.

Королева склонила усики к маршалу:

– Да, Долира, мне нужны не пустые обещания, а детально разработанные стратегия и тактика. Так что скажи мне прямо: как, по твоему мнению, следует действовать имперской армии?

– Мы тысячу лет лечили динозавров и теперь до мельчайших подробностей знаем их анатомию. Отряды имперской армии будут проникать в тела динозавров и поражать их жизненно важные органы. В войне такого рода наши малые размеры – большое преимущество.

– И как вы намерены проникать в них? – спросила другая министр. – Когда они будут спать?

Маршал отрицательно помахала усиками:

– Нет, чтобы иметь моральное превосходство, мы не должны первыми начинать военные действия. Атаковать динозавров мы будем прямо на поле боя.

– Легко сказать, а как будет на деле? На поле боя динозавры будут начеку и к тому же бегать и скакать. Смогут ваши солдаты в таких условиях забраться в них? Даже если они будут стоять смирно и позволят зацепиться за ступню, сколько времени потребуется, чтобы добраться до носа или рта? Пока ваша армия будет идти к цели, они превратят нашу столицу в глубокую яму!

Вместо того чтобы ответить по существу, маршал обвела взглядом всех участниц высшего совета и сказала:

– Дорогие подруги, наша прозорливая королева Лассини давно предвидела разрыв союза муравьев и динозавров. Еще на заре своего царствования она приказала готовить имперскую армию к войне. Мы провели серьезные исследования, разработали новое оружие и тактические методы для борьбы против динозавров. Давайте выйдем наружу, и мы покажем вам два самых многообещающих вида оружия.

Высший совет в полном составе отправился на плац, раскинувшийся позади дворца. Две дюжины солдат вытащили туда странное сооружение: маленькую – для всех, кроме муравьев, – рогатку, прочно прикрепленную к длинному лафету. Солдаты туго растянули эластичную ленту, в середине которой находился объемный карман, и зафиксировали ее крюком на механизме, расположенном на дальнем конце лафета. Затем они забрались в карман и, крепко вцепившись друг в дружку, образовали черное ядро, еще один солдат нажал рычажок, растянутая лента освободилась и, громко чавкнув, выбросила черное ядро метров на двадцать вперед и вверх. Достигнув верхней точки полета, ядро распалось, и две дюжины муравьев плавно полетели порознь, сверкая на солнце гладкими черными телами.

– Это оружие – Формиканская катапульта, и это ответ на первый вопрос из заданных, – объяснила маршал Долира.

– Пф-ф-ф… По мне, это больше похоже на бесполезную акробатику, – пренебрежительно бросила одна из министров.

– Стратегический принцип имперской армии – наступление, – сказала другая министр. – Прежде вы сами утверждали, что основная, даже единственная оперативная задача – атака, атака, атака. А теперь, похоже, вы сменили девиз на «оборона, оборона, оборона».

– Нет, стратегическая доктрина имперской армии остается наступательной, – ответила маршал.

– Но каким образом? Даже если такие штуки, что вы сейчас показали, будут действовать, мы определенно не сможем потащить их на штурм Валунного города. Им придется стоять здесь и ждать нападения динозавров на нашу столицу.

– Совершенно верно. Сейчас вы увидите оружие, которое мы сможем использовать для штурма городов динозавров. – Маршал взмахнула усиками.

Несколько солдат подтащили и сложили чуть поодаль желтые комочки, похожие на рисовые зерна. Один из солдат развернулся и брызнул каплю муравьиной кислоты на зернышко. Через минуту оно вспыхнуло ярким белым пламенем, которое полыхало секунд десять.

– Это оружие называется зерно-мина. Оно представляет собой зажигательный заряд с часовым устройством, которое активируется муравьиной кислотой. Задержка воспламенения может составлять от нескольких секунд до нескольких часов. Как только муравьиная кислота проест оболочку, мина загорится и температуры огня хватит, чтобы воспламенить любой находящийся вблизи горючий материал.

Чиновники недоверчиво покачивали усиками.

– Это же детские игрушки! – воскликнула одна из министров. – Даже если такая штука вспыхнет прямо на голове императора динозавров, он пострадает не больше, чем от случайного ожога сигаретой! А вы утверждаете, что она сможет разрушить Валунный город?!

– Скоро сами увидите, на что способна эта штука! – уверенно заявила маршал.

Глава 7

Первая динозавро-муравьиная война

Ночью прошел сильный ливень, но к утру тучи разошлись, и оно выдалось ясным и солнечным. На небе не осталось ни облачка, воздух был свеж. В свете восходящего солнца все виделось очень четко, как будто природа тщательно подготовила сцену для битвы, которая должна была решить судьбу цивилизации мелового периода.

Битва развернулась на обширной равнине между Валунным городом и Костяной цитаделью. С поля боя обе столицы можно было лишь с трудом разглядеть вдали. Две тысячи воинов-динозавров построились фалангой лицом к Костяной цитадели. Муравьям, оставшимся в столице, они казались невероятно высокой стеной, неожиданно выросшей на горизонте. В отличие от прошлых сражений с себе подобными, динозавры не стали надевать доспехов и даже не взяли оружия. Им объяснили, что нужно будет всего-навсего, сохраняя строй, пройти маршем по Костяной цитадели. Десять миллионов муравьев, выступивших против динозавров, выстроились в несколько сотен каре, покрывших землю черными коврами.

Тишину нарушил тираннозавр, возглавлявший войско динозавров, генерал-майор Икста. Его голос раскатился над равниной, как близкий гром:

– Жалкие букашки! До срока императорского ультиматума осталось десять минут. Если вы пообещаете немедленно вернуться в Костяную цитадель, разрушить ваши еретические капища, а затем возобновить работу в Валунном городе, я дам вам дополнительное время. Если же нет, имперская армия начнет наступление! Взгляните на стоящих перед вами солдат: их две тысячи, и это всего лишь тысячная часть нашего непобедимого войска, но ее вполне хватит, чтобы уничтожить столицу Формиканской империи! Да наши дети строят из чурбачков игрушечные города куда больше, чем ваша так называемая цитадель! На нее даже воинам идти не обязательно – достаточно позвать малышей, они пописают, и ее смоет начисто! Ха-ха-ха!

Над полем предстоящей битвы вновь воцарилась тишина. Солнце мелового периода поднималось все выше, и десять минут вскоре истекли.

– В атаку! – скомандовал генерал Икста, и фаланга динозавров двинулась вперед. Дружная поступь двух тысяч динозавров сотрясала землю и волновала воду в лужицах, оставшихся после дождя. Армия муравьев не двигалась с места.

– Королева Лассини и маршал Долира! Не знаю, где вы находитесь, да и знать не хочу, но если вы не прикажете вашей мелочи убраться с дороги, мы растопчем всех вас в грязь! Ха-ха-ха! – прогремел Икста, обращаясь к неподвижным черным каре муравьев.

В тот же миг Икста увидел, как по рядам муравьев пробежала странная рябь, и, присмотревшись, разглядел, что черные одеяла, застилавшие землю, ощетинились бесчисленным множеством непонятных сооружений, словно сквозь них внезапно проросла короткая трава. Это была вовсе не трава, а сто тысяч формиканских катапульт, но Икста, естественно, не имел никакого понятия о том, что это и для чего. У него мелькнула тень сомнения, но фаланга динозавров продолжала размеренное движение.

В следующий миг с армией муравьев приключилось еще одно неожиданное изменение: черные полотнища, устилавшие землю, вдруг рассыпались и превратились во множество шариков. Икста поневоле вспомнил о поразительной четкости движений муравьев из разговорного корпуса и даже подумал, что миллионы муравьев решили сказать что-то своим противникам, но в боевых порядках муравьев не последовало дальнейших изменений.

Фаланга динозавров неуклонно наступала, и вот уже до муравьиного фронта осталось каких-то десять метров. С такого расстояния Икста уже смог вполне ясно разглядеть катапульты. То, что он принял издали за странную траву, оказалось миниатюрными рогатками с туго натянутыми резинками и карманами, которые отряды муравьев чем-то заряжали! Затем раздались чуть слышные нежные звуки вроде стрекотания, с каким капли дождя падают на поверхность воды, и в воздух взлетела сотня тысяч ядер, состоявших из муравьев. Земля перед Икстой вновь обрела свой природный цвет, а крохотные ядрышки взлетали над первыми рядами наступающей фаланги и рассыпались. Оказалось, что каждое состояло из нескольких десятков муравьев, которые теперь падали вниз. Воздух вокруг динозавров оказался так густо насыщен муравьями, что стало невозможно даже дышать без риска вдохнуть несколько штук. Ящеры принялись отмахиваться, хлопать себя по головам и бокам, и фаланга сразу пришла в расстройство.

Иксте удалось смахнуть часть муравьев, осыпавших его голову и плечи, но многие благополучно скрылись в складках грубой шкуры генерала. Пока когтистые лапищи отряхивали и скребли туловище, несколько муравьев-солдат пересекали его лоб, направляясь к глазам. Для них это было все равно что одолеть пустынное плато, пересеченное холмами и оврагами. К тому же плато непрерывно раскачивалось, так что муравьям приходилось тщательно цепляться за почву, чтобы не упасть. Когда же они добрались до края надбровной дуги, им открылось головокружительное зрелище.

Представьте себе, что вы стоите на вершине горы Тай[3], а она шествует куда-то на паре мощных ног. Что еще кошмарнее, подняв голову, вы увидите вокруг еще добрую тысячу таких же шагающих гор!

А прямо перед собой муравьи-десантники обнаружили правый глаз динозавра. Для них он походил на замерзший круглый пруд, слабо изогнутая поверхность которого не лежала горизонтально, как следовало бы воде, а довольно резко уходила вниз. Трое десантников осторожно двинулись по гладкой мембране. Третье веко динозавра было настолько скользким, что из-за малейшей неосторожности можно было бы сорваться и упасть. Отступив от края, муравьи принялись терзать влажный лед мощными хелицерами. Из глаза потекли слезы, покатившиеся по замерзшему пруду, словно прибывающая вода, и трех муравьев смыло с века.

Пока Икста протирал глаз, еще трое муравьев шмыгнули ему в ноздри. Преодолевая воющие ураганы, они ловко пробирались через волнующийся лес носовых волосков, умудряясь при этом не вызвать у великана чихания. Из носовой полости они проворно пробрались к тыльной стороне глазного яблока – этот путь был хорошо им знаком по множеству проведенных хирургических операций. Оттуда муравьи направились к мозгу по полупрозрачному зрительному нерву. Время от времени им преграждали дорогу тонкие мембраны, но они попросту прогрызали в них дырки и перебирались на другую сторону. Дыры были настолько малы, что тираннозавр ничего не чувствовал.

Довольно скоро три муравья добрались-таки до мозга, который, словно загадочное уникальное существо, мирно плавал в море цереброспинальной жидкости. После непродолжительных, но вдумчивых поисков они отыскали толстую артерию – главный путь снабжения мозга кровью. Через просвечивающую стенку они видели, как струился с негромким рокотом темно-красный поток. Как раз в этот момент мозг Иксты работал с повышенным напряжением, обрабатывая информацию с поля боя, поступающую по зрительным и слуховым нервам, и река крови снабжала его необходимой энергией и кислородом.

Три муравья были ассистентами нейрохирурга и невесть сколько раз бывали в подобных местах – они прочищали тромбированные кровеносные сосуды и спасли жизнь множеству динозавров. Но сейчас у них была совершенно противоположная цель. Они со знанием дела принялись грызть мощными мандибулами стенку трубы. Как только три глубоких надреза почти сомкнулись в кольцо, муравьи поспешно удалились тем же путем, по которому пришли. Им совершенно не хотелось видеть результат своей работы: будучи специалистами, они точно знали, что произойдет дальше. Высокое давление заставит капельки крови просачиваться сквозь порезы на стенках артерии. Потом, как стекло, ломающееся по тонкому надрезу, сделанному алмазом, стенка лопнет, и кровь польется не столько по своей трубе, сколько из нее наружу, быстро окрашивая прозрачную цереброспинальную жидкость в алый цвет. А мозг, лишенный кровоснабжения, побледнеет и конвульсивно задергается.

Между тем Икста боролся с хаосом, воцарившимся в подчиненном ему войске, выкрикивал приказы и пытался восстановить разрушенный строй, но вдруг у него стало темнеть в глазах и все вокруг закружилось. Муравьи, успевшие добраться до носовой полости, ощутили невесомость, а потом мощное сотрясение. Их мир несколько раз перевернулся и замер на месте – они поняли, что динозавр упал. Потом ураган, струящийся сквозь его ноздри, стих, и отдаленные редкие удары сердца прекратились. Тираннозавр Икста, командующий армией Заурианской империи, погиб на поле боя от кровоизлияния в мозг.

А следом за ним стали падать и другие динозавры. Кто-то был убит точно так же, как их командир, но еще больше погибло от разрыва коронарных артерий или паралича, вызванного повреждением спинного мозга. Муравьи проникали в тела своих врагов через уши, носы и рты. Во время попытки наступления динозавры потеряли убитыми более трехсот солдат. Поле боя было усыпано массивными трупами и оглашалось стонами умирающих. Уцелевшие динозавры, совершенно деморализованные ужасающим развитием событий, удирали назад быстрее собственного рыка. Но многие из них несли в своих телах муравьев-солдат, которые продолжали атаку, и поэтому то тут, то там кто-то из беглецов обрушивался наземь.

Одновременно с отражением атаки на Костяную цитадель Формиканская империя начала другую стратегическую военную операцию. Подготовка к войне против муравьев практически не повлияла на повседневную жизнь столицы. Исход муравьев пока что не повлек за собой сколько-нибудь серьезные последствия: лишение тех услуг, которые издавна предоставляли динозаврам муравьи, воспринималось как всего лишь неудобство. Что касается самой войны, то никто из динозавров не воспринимал ее всерьез. Все были уверены, что для могучей армии Заурианской империи справиться со смешными микроскопическими букашками будет так же легко, как пошевелить когтистым пальцем. Численность отправленного войска – две тысячи динозавров! – воспринималась даже с некоторой неловкостью: разве требуется такая мощная сила, чтобы растоптать песочницу, смеха ради именуемую городом и столицей. Впрочем, это решение оправдывали тем, что император, несомненно, решил как следует устрашить непокорных муравьев демонстрацией силы.

В то утро день в столице империи начался как обычно. С автовокзала у восточных ворот города на улицы выехало более тысячи громадных автобусов. Меловая цивилизация той эпохи еще не дошла до переработки нефти и использования полученных фракций – и поезда, и автобусы динозавров мало отличались от локомотивов, приводились в движение огромными тяжеловесными паровыми машинами. В тот день улицы Валунного города были, как обычно, заполнены паром, сквозь который ползли в разные стороны бесчисленные автобусы размером с наши многоэтажные дома.

Этот день отличался от других тем, что во многих автобусах имелись группы необычных безбилетных пассажиров, тихонько прокравшихся туда под покровом ночи, – муравьев-солдат. В автобусе № 1, маршрут которого служил главной городской артерией, находилось больше всего безбилетников – целая дивизия из десяти тысяч муравьев! Они укрывались в самых разных неожиданных местах: под дверными порогами, в ящиках с инструментами, на рессорах и в угольном бункере. Да что там говорить, в такой громадной и сложной повозке спрятать дивизию армии Формиканской империи – как нечего делать.

Автобус № 1 десять минут пыхтел в облаках пара по гулким улицам и в конце концов прибыл на первую остановку. Вместе с пассажирами-динозаврами его покинула рота из двухсот муравьев. Они попросту рассыпались из-под порога на землю. Каждый держал в жвалах по зерно-мине. Покинув автобус, муравьи проворно скрылись в трещине тротуара. Их черные блестящие тела практически не выделялись на фоне мокрого асфальта, и шедшие по улице динозавры, да еще среди постоянно клубящегося пара, просто не могли их заметить. Динозавров было много, тени от их массивных фигур то и дело погружали землю в сумрак. Время от времени кто-нибудь из них наступал и прямо на трещину, по которой шел отряд, но она была достаточно глубока, и все обходилось благополучно. В конце концов муравьи добрались до здания такой высоты, что даже верхняя половина входной двери пряталась в облаках, роль которых играли клубы вездесущего пара. Отряд просочился через щель под дверью и оказался в доме.

Все постройки динозавров были очень высоки, а уж для муравьев каждый такой дом представлял собой целый мир, и внутри они чувствовали себя практически так же, как под открытым небом. Здание, в которое они попали, служило складом, и муравьи ползли по широким ровным проходам между стеллажами со всякой всячиной. Этот мир был сумрачным, свет попадал туда только через маленькое окошко, расположенное под самым потолком. Муравьи скоро отыскали свою цель – штабель деревянных бочек. Динозавры еще не дошли до использования электричества, для освещения использовали масляные и керосиновые лампы. В бочках, возвышавшихся над отрядом муравьев, как раз содержался осветительный керосин. После быстрого поиска диверсанты обнаружили на полу маленькие влажные пятна, образовавшиеся там, где бочки чуть заметно подтекали. Туда-то они и поместили свои зерно-мины – больше сотни. Затем они дружно повернулись к минам задом и по команде лейтенанта брызнули на каждую капелькой муравьиной кислоты, которая сразу же начала разъедать оболочку, чтобы впоследствии запустить воспламенитель. Задержка была рассчитана на шесть часов – заряды должны были вспыхнуть в два часа пополудни.

Между тем на каждой остановке любого из тысячи автобусов, курсировавших по Валунному городу, тайно высаживался отряд муравьев, сразу же направлявшийся в одну из близлежащих построек. К полудню по всем уголкам города рассредоточилось около миллиона муравьиных диверсантов – сто дивизий армии Формиканской империи, – каждый из которых заложил по мине на доступные горючие поверхности. В правительственных учреждениях, торговых лавках, школах, библиотеках и жилых домах лежали зерно-мины, готовые воспламениться в два часа пополудни.

Правитель Заурианской империи Урус еще изволил почивать, но несколько офицеров, вовремя сориентировавшихся и успевших благополучно сбежать с поля боя, подняли его с постели. Император принимал нескольких правителей из Лавразии, они пировали всю ночь, вино лилось рекой, и лег он только под утро. Услышав о гибели генерала Иксты, а с ним и доброй половины отряда заурианской имперской армии, он в первый момент решил, что ему рассказывают небылицы, разъярился и уже собрался судить никчемных безумцев военным судом, но тут обнаружилась мелочь, открывшая ему глаза на истинный масштаб угрозы, исходящей от муравьев.

Командир дворцовой стражи, стоявший рядом с высочайшим ложем, вдруг в испуге вскрикнул и взмахнул куском материи.

– Идиот, что ты делаешь с моей наволочкой?! – взревел Урус. Сегодня, похоже, его окружали только безумцы или злоумышленники, и он намеревался покарать их самым жестоким образом.

– В-ваше… ваше величество… Я только что разглядел… Посмотрите сами… – Стражник развернул перед императором злополучную наволочку, и оказалось, что она вся испещрена ровными рядами дырочек. Это было не что иное, как письмо, оставленное муравьями, пробравшимися в императорские покои, пока тот спал. Оно гласило: «Мы можем лишить вас жизни, когда пожелаем!»

Урус некоторое время разглядывал наволочку, и его пробрал мороз. Он огляделся по сторонам, будто ожидал увидеть привидение. Другие динозавры рухнули на колени и принялись рассматривать пол, но не увидели никаких признаков присутствия муравьев. О том, что они побывали здесь, свидетельствовала только наволочка с устрашающей надписью. Никто не мог предположить, что кроме угрозы муравьи оставили во дворце еще и тысячу своих зерно-мин. Желтые комочки, которые динозавры не могли разглядеть невооруженным глазом, были прицеплены к москитному пологу императорской кровати, ее ножкам, к дивану, ко многим предметам громоздкой деревянной мебели, спрятаны в гороподобных стопках документов… Муравьиная кислота медленно разъедала их оболочки, и, как и все остальные мины, они должны были вспыхнуть в два часа дня.

Военный министр Заурианской империи закончил тщетные поиски на полу, выпрямился во весь рост и обратился к императору:

– Ваше величество, осмелюсь напомнить, что я предостерегал вас. В войнах между разными видами большой размер, естественно, дает преимущество, но и у мелочи есть свои сильные стороны. Нам не следовало недооценивать муравьев.

Урус вздохнул:

– И что мы будем делать дальше?

– Не тревожьтесь, ваше величество. Генеральный штаб был готов к осложнениям. Обещаю вам, что имперская армия еще до исхода дня сровняет Костяную цитадель с землей!

Через три часа после разгрома первого наступления армия Заурианской империи предприняла второй штурм Костяной цитадели. Атакующие силы также насчитывали две тысячи динозавров и наступали таким же строем фаланги, но на сей раз на голове у каждого воина был металлический шлем.

Муравьи, оборонявшие свою столицу, прибегли к прежней тактике. Их катапульты извергли навстречу наступающим сотни тысяч муравьев, которые дождем посыпались на головы и плечи динозавров. Однако на сей раз они оказались лишены возможности беспрепятственно проникать в тела гигантов. Металлические шлемы плотно облегали головы бойцов, их забрала состояли из сплошного листа толстого стекла, вентиляционные отверстия были затянуты частой металлической сеткой, и соединения не имели зазоров. Кроме того, они надежно крепились на шеях специальными шнурами. В общем, головы были защищены очень надежно.

Главнокомандующая Долира приземлилась на шлем одного из врагов и с отвращением посмотрела под ноги. Всего два месяца назад муравьи активно способствовали изготовлению этих шлемов. Они собственными лапами плели металлическую сетку, закрывающую вентиляционные отверстия. Динозавры уверяли, что они предназначены для пасечников и будут защищать их от пчел. А на самом деле, выходит, Заурианская империя давно уже тайно готовилась к войне.

После того как тактика воздушного налета провалилась, вторая линия обороны формиканской армии попыталась использовать против динозавров луки и стрелы. Полтора миллиона муравьев одновременно спустили тетивы. Навстречу фаланге динозавров, как песок, несомый порывом ветра, полетела туча крохотных стрел, но это оружие не смогло причинить никакого вреда громадным солдатам противника. Стрелы отскакивали от толстой жесткой кожи динозавров и сыпались наземь.

Динозавры шествовали сквозь муравьиное войско, оставляя на земле глубокие следы, в каждом из которых корчились, умирая, тысячи раздавленных муравьев. А те, кому посчастливилось не попасть под смертоносные ступни, могли лишь бессильно провожать взглядами гигантские тела, проносившиеся наверху в сторону Костяной цитадели.

Фаланга беспрепятственно достигла города, и динозавры принялись яростно пинать и топтать все, что там было. Большинство построек Костяной цитадели были динозаврам чуть выше, чем по щиколотку, и те одним пинком рушили целые кварталы. Маршал Долира и несколько солдат все еще метались по шлему тираннозавра, пытаясь найти путь к уязвимым отверстиям тела. Глядя с высоты, они видели только руины там, где только что прошли динозавры. В некоторых домах все еще горели огоньки. Отсюда муравьи видели Костяную цитадель такой, какой она представлялась динозаврам, и воистину почувствовали, сколь мал и слаб их вид.

Тираннозавр решительно шагал к башне Имперского торгового центра. Трехметровый небоскреб был самым высоким зданием всей Формиканской империи, высшим достижением ее архитектуры, но доставал чудовищу лишь до бедра. Тираннозавр присел на корточки. Муравьи, суетившиеся у него на голове, ощутили непродолжительную невесомость, а потом над горизонтом шлема динозавра показалась вершина башни. Гигант некоторое время рассматривал ее, а потом протянул когтистую лапу, подцепил строение под фундамент и вырвал из земли. Выпрямившись, он принялся крутить ее перед глазами, как забавную игрушку. Муравьи с его головы тоже рассматривали башню. Они видели голубое небо и белые облака, отражающиеся в темно-синей глазури, покрывавшей башню, бесчисленные застекленные окна, сверкающие в солнечных лучах. Все они хорошо помнили, как в первый школьный день поднимались вереницей вслед за учительницей на вершину торгового центра, чтобы с высоты посмотреть на Костяную цитадель…

А тираннозавр крутил башню в лапах до тех пор, пока она не переломилась пополам. Он выругался и лениво, один за другим, отшвырнул обломки в сторону. Они пролетели по высокой дуге и рухнули посреди отдаленного района, разрушив при падении много других домов.

Под ногами двух тысяч динозавров, которые были настолько велики, что не помещались все вместе на территории Костяной цитадели, столица Формиканской империи за несколько минут превратилась в россыпь мелко раздробленного щебня. Над ней поднимались тучи желтой пыли. Солдаты динозавров разразились восторженными победными криками, которые, впрочем, замерли у них на губах, как только кто-то обернулся и указал в сторону Валунного города.

Над столицей Заурианской империи поднимались густые клубы черного дыма.

Урус в окружении телохранителей со всех ног бежал из дворца, где все сильнее сгущался дым, и лоб в лоб столкнулся с охваченным паникой министром внутренних дел.

– Ваше величество, это ужасно! Весь город охвачен огнем! – взвизгнул министр.

– Ну, и где твои пожарники? Пусть гасят!

– Ваше величество, я же говорю: весь город пылает. Пожарных вызвали, но они прежде всего кинулись тушить дворец.

– Кто устроил пожар? Муравьи?!

– А кто же еще? Нынче утром больше миллиона их пробралось в город.

– Ах проклятые, мерзкие твари! И как же они разжигали огонь?

– Вот этим, ваше величество. – Министр проворно открыл бумажный пакет. Урус довольно долго и пристально всматривался внутрь, но так ничего и не увидел, пока министр не подал ему увеличительное стекло. Сквозь него император рассмотрел несколько зерно-мин.

– Муниципальный патруль сегодня утром отобрал это у нескольких муравьев.

– Что это такое? Муравьиное дерьмо?

– Это нечто вроде миниатюрной зажигательной бомбы! Они активируют ее с помощью муравьиной кислоты, начало действия может быть отсрочено. Муравьи разложили больше миллиона таких штук по городу в разных огнеопасных местах, и не менее одной пятой из них разгорелось. Из этого расчета следует, что в Валунном городе сейчас полыхает двести тысяч очагов горения. Даже если попытаться созвать пожарных со всей империи, погасить такой пожар будет невозможно!

Урус, лишившись дара речи, уставился на стремящиеся к небу густые клубы черного дыма.

– Ваше величество, нам придется покинуть город. У нас просто нет иного выхода, – сказал полушепотом министр внутренних дел.

К ночи Валунный город являл собой огненное море. Пламя разлилось на половину ночного небосвода, породив над сердцем Гондваны обманную зарю. Все дороги, ведущие из города, были забиты спасающимися динозаврами и их громадными повозками, в глазах каждого динозавра отражались огонь и ужас. Император Урус и несколько его министров долго стояли на невысоком холме и глядели на гибнущий в пламени город.

– Приказываю наземным силам империи немедленно атаковать и стереть с лица земли все муравьиные города на континенте. Немедленно отправить быстроходные суда на другие континенты, передать этот приказ всем имперским наземным воинским силам и обязать безотлагательно начать кампанию. Мы нанесем муравьиному миру удар, от которого он не сможет оправиться!

Так началась и продолжалась война между муравьями и динозаврами. Она в считаные дни охватила всю Гондвану и менее чем за месяц распространилась по всем континентам, сделавшись самой первой в истории мировой войной. Она причиняла жестокие страдания обеим сторонам. Города динозавров один за другим превращались в пепелища, а города муравьев становились гравийными площадками под тяжелыми ногами динозавров.

Муравьи не ограничивались уничтожением поселений врагов, они поджигали своими зерно-минами огромные пространства полей, лугов и лесов. Погасить миллионы одновременно загорающихся очагов было невозможно никакими силами. Лесные и степные пожары пылали на всех континентах, их густой дым заволакивал небо, порождая экологическое бедствие. Дым от горящих лесов, посевов и пастбищ накрыл весь мир и резко снизил яркость солнечного света, достигавшего поверхности Земли. Урожайность посевов резко снизилась, и динозавры, которым требовалось очень много пищи, начали голодать.

Муравьи не остановились на пожарах, они атаковали врагов со всех направлений. Их излюбленная тактика ударов изнутри наводила ужас на все общество динозавров. Те стали носить маски и не снимали их даже во сне, поскольку крохотные муравьи могли расхаживать по громадным домам ящеров, как им заблагорассудится.

Но и муравьи получали от динозавров серьезный урон. Почти все их города были уничтожены, пришлось вернуться к подземной жизни. Динозавры частенько находили и уничтожали их крупные поселения, кроме того, они стали широко использовать химическое оружие. Динозавры создали безвредный для себя, но смертоносный для муравьев токсин, который их не только убивал, но и резко суживал доступные им сферы деятельности. Важным обстоятельством оказалось отсутствие у муравьев средств передвижения на дальние расстояния. Прежде они пользовались для путешествий транспортными средствами динозавров и таким образом поддерживали контакты между всеми частями Формиканской империи; теперь же война лишила их такой возможности. Удаленные области империи остались без связи с метрополией и между собой, и Формиканская империя стала распадаться.

Война влекла за собой и еще более серьезные последствия: поскольку вся Меловая цивилизация зиждилась на союзе динозавров и муравьев, его распад оказал пагубное влияние на гражданское общество обоих миров. Социальный прогресс остановился, начали проявляться признаки упадка. Само существование Меловой цивилизации повисло на волоске.

И муравьи, и динозавры вкладывали в мировой конфликт все свои силы, но ни те ни другие не могли достичь абсолютного перевеса на поле боя. Началась затяжная война на измор. Постепенно главнокомандующие обеих враждующих сторон пришли к адекватной оценке положения: в их противостоянии не будет победителей, это закончится гибелью всей великой Меловой цивилизации. На пятом году войны противники начали переговоры о мире, центральное место в которых заняла историческая встреча императора Заурианской империи и королевы Формиканской империи.

Она состоялась среди руин Валунного города, на том самом месте, где прежде стоял императорский дворец, где проходили традиционные ежегодные встречи правителей, на последней из которых случился тот самый раздор, повлекший начало войны. После пожара от некогда величественного дворца остались только стены, сквозь многочисленные трещины в которых можно было разглядеть закопченные остовы других разрушенных домов. За минувшие пять лет здесь разрослись сорная трава и ползучие лианы, было похоже, что окружающий лес вознамерился в скором времени поглотить остатки города. Солнце то скрывалось в дыму отдаленного лесного пожара, то выглядывало, играя на развалинах дворца светом и тенями.

– Не сказать, чтобы я хорошо видел, но мне сдается, что вы – не королева Лассини, – сказал Урус, всматриваясь в стоявшую перед ним правительницу муравьев.

– Она умерла. Мы, муравьи, живем не так долго, как вы. Я тоже Лассини – вторая королева, носящая это имя, – ответила королева Формиканской империи. Она привела с собой разговорный корпус из всего лишь десяти тысяч солдат, и Урусу пришлось нагнуться, чтобы прочесть ответ.

– Я думаю, пора положить конец этой войне, – сказал император Урус.

– Полностью согласна с вами, – ответила Лассини II.

– Если войну не закончить, – продолжал Урус, – муравьи вернутся к поеданию тухлого мяса звериных трупов и будут таскать жуков в свои крохотные подземные ямки.

– Если войну не закончить, динозавры снова будут скитаться по лесам, охотиться на своих соплеменников и поедать их сырыми, – ответила Лассини II.

– В таком случае, полагаю, у вашего величества имеется предложение насчет того, как ее завершить, – сказал Урус. – Мне кажется, нам следует начать с непосредственной причины, которая ее вызвала. Многие динозавры и, наверно, муравьи уже забыли, в чем было дело.

– Насколько помню я, разногласия возникли по поводу образа бога – муравей он или динозавр…

– Последние годы самые выдающиеся ученые Заурианской империи усиленно изучали этот вопрос и пришли к новому выводу: бог не имеет сходства ни с муравьем, ни с динозавром. Более вероятно, что бог вообще не имеет облика, наподобие порыва ветра, солнечного луча или воздуха, окутывающего мир. Воплощения бога можно увидеть в каждой песчинке и в каждой капле воды.

– Мы, муравьи, не обладаем столь образным мышлением, как вы, динозавры, и в такие философские глубины мы проникаем лишь с большим трудом, но я склонна согласиться с этой гипотезой. Интуиция подсказывает мне, что бог и впрямь не имеет формы и муравьи склонились к недопустимому идолопоклонничеству.

– Точно так же ударилась в недопустимое идолопоклонничество и Заурианская империя. В таком случае, ваше величество, могу ли я сделать вывод, что у муравьев и динозавров один бог?

– Вполне можете, ваше величество.

Так завершилась Первая динозавро-муравьиная война. В ней не оказалось победителя и побежденного. Уже довольно скоро восстановился разрушенный войной союз. На руинах старых городов выросли новые, и Меловая цивилизация, долго балансировавшая на краю гибели, возродилась к новой жизни.

Глава 8

Информационная эра

Незаметно прошла еще тысяча лет. Меловая цивилизация миновала Электрическую и Атомную эры. Наступила эра Информации.

Города динозавров стали намного больше, чем были в Эпоху пара, их небоскребы вздымались на десять тысяч метров, а то и выше. С крыш открывались точно такие же виды, как и с высотных летательных аппаратов, облака, казалось, обнимали землю. Когда тучи особенно сгущались, обитателям верхних этажей, где днем всегда светило солнце, приходилось звонить по телефону швейцару и спрашивать, идет ли внизу дождь и нужно ли взять зонтик, чтобы не промокнуть по дороге с работы домой. Естественно, зонтики у них были огромные, вроде наших цирков шапито.

Автомобили динозавров давно уже работали на бензине, но все равно соответствовали размерам наших многоэтажных домов и при движении тяжело сотрясали землю. На смену дирижаблям пришли самолеты размером с наши океанские лайнеры. Звуки, которые сопровождали их полет, походили на непрерывную близкую грозу; по земле бежали громадные тени, как от туч. Динозавры даже вышли в ближний космос: вокруг земли вращались по геостационарным орбитам их спутники и космические корабли. Как и все прочие транспортные средства динозавров, они были огромными, и с Земли вполне можно было разглядеть их формы невооруженным глазом.

По сравнению с Эпохой пара численность динозавров возросла десятикратно. Поскольку они очень много ели, а все предметы, которые они использовали, были очень велики, то и ресурсы потреблялись в астрономических количествах. Для удовлетворения потребностей динозавров существовали неисчислимые сельскохозяйственные и промышленные предприятия, где работали машины, энергию которым поставляли атомные реакторы. Небо над ними постоянно закрывал густой дым. Один только объем материального производства делал систему обращения энергии, сырья и финансов настолько сложной, что ее невозможно было координировать без компьютеров. Так что все части мира динозавров связывала воедино обширная и очень затейливо устроенная компьютерная сеть. Сами компьютеры тоже были огромными: каждая клавиша клавиатуры была размером с экран нашего компьютера, а экран – со стену комнаты.

Информационная эра началась и у муравьев. Энергию они получали совсем не из тех источников, что динозавры, – не сжигали нефть и уголь, а преобразовывали энергию ветра и солнца. Над муравьиными городами возвышались ветрогенераторы, схожие размером и формой с вертушками, какими любят играть наши дети, а на крышах глянцево сверкали черные солнечные панели. Еще одним важнейшим технологическим прорывом муравьев стала развитая биоинженерия, позволившая создать искусственные двигательные мышцы. Волокна таких мышц походили на связку проводов; смоченные питательным раствором, они начинали сокращаться и растягиваться с разной частотой, производя энергию. Именно эти искусственные мышцы приводили в движение автомобили и самолеты муравьев.

Были у муравьев и свои компьютеры – круглые гранулы размером с рисовое зернышко; они, в отличие от динозавров, не использовали интегральные схемы. Все вычисления производились путем сложных органо-химических реакций. У муравьиных компьютеров не было экранов – информация выводилась в форме феромонов. Эта сложная и тонкая система годилась только для самих муравьев, обладавших органами чувств, способными переводить запахи в словесное выражение, математические значения и образы. Эти крохотные химические компьютеры также были связаны в сеть, но не посредством оптических волноводов и электромагнитных волн, а все тех же феромонов, с помощью которых осуществлялся обмен информацией.

Структура муравьиного общества тех времен совершенно не походила на муравьиные колонии, которые мы видим сегодня, а имела большое сходство с человечеством. Производство эмбрионов основывалось на биотехнологии, и поэтому муравьиные королевы играли весьма незначительную роль в размножении вида и не имели того высокого общественного статуса, каким обладают в наши дни.

После завершения Первой динозавро-муравьиной войны между двумя мирами не возникало серьезных столкновений. Напротив, союз укреплялся, что способствовало неуклонному развитию Меловой цивилизации. В Информационную эру динозавры стали, как никогда прежде, зависеть от способностей муравьев производить тонкую работу. На каждом их промышленном предприятии работали полчища муравьев, которые изготовляли мельчайшие детали, производили тончайшие инструментальные действия, осуществляли ремонт и уход за оборудованием и выполняли множество других действий, недоступных динозаврам. Еще одной важнейшей областью жизни общества динозавров, в котором муравьи играли незаменимую роль, оставалась медицина. Абсолютно все хирургические вмешательства осуществляли муравьи, которые забирались в глубины гигантского организма и проводили там необходимые манипуляции. К тому времени муравьи обзавелись сложными медицинскими техническими устройствами, среди которых были не только лазерные скальпели, но и миниатюрные субмарины, способные передвигаться по кровеносным сосудам динозавров и чистить их. Для межвидового общения муравьям уже не требовались переговорные армейские части. Существовали электронные устройства, переводившие феромонную речь муравьев в голосовую речь динозавров, и постепенно стремительные перестроения муравьиных масс, образовывавших каллиграфические письмена, отошли в область преданий.

Формиканская империя Гондваны постепенно подчинила своему влиянию и вывела на схожие уровни развития нецивилизованные племена муравьев на всех континентах. Образовалась Формиканская федерация, в которую входили все муравьи Земли.

А вот единая некогда Заурианская империя разделилась на две. Население Лавразии добилось независимости, и там образовалась Лавразийская республика динозавров. Тысячелетняя экспансия Гондванской империи привела в ее состав прото-Индию, прото-Антарктиду и прото-Австралию, тогда как Лавразийская республика распространилась на территории, которым в далеком будущем предстояло стать Азией и Европой. Основную часть населения Гондванской империи составляли Tyrannosaurus rex, а Лавразийской – Tarbosaurus bataar. В ходе многовековой территориальной экспансии на линиях соприкосновения двух наций тлела почти непрерывная война. На исходе Эры паровых машин многочисленные флоты обеих держав одновременно пересекли пролив Прототетис и напали друг на друга. В многочисленных яростных сражениях на просторных равнинах погибли миллионы динозавров, их трупы лежали как горные хребты, по земле текли реки крови. Позже, с наступлением Электрической эры, континенты еще не раз сотрясались от жестоких войн, после которых многие города динозавров приходилось строить заново.

Но когда динозавры овладели атомной энергией, войны прекратились на целых два столетия. Причиной этому стало ядерное сдерживание: обе державы накопили громадные арсеналы термоядерного оружия, которое в случае конфликта гарантированно превратило бы Землю в безжизненную головешку. Лишь благодаря боязни обоюдного уничтожения планета продолжала балансировать на лезвии ножа.

Но время шло, и численность динозавров на планете достигла более чем впечатляющего уровня. Их поселения росли как грибы, сплошь и рядом сливаясь между собой, загрязнение окружающей среды усиливалось с каждым днем, и параллельно нарастала опасность ядерной войны. Между мирами динозавров и муравьев вновь произошел раскол, и над Меловой цивилизацией опять сгустились зловещие облака.

Глава 9

Встреча на высшем уровне

С Эры паровых машин ежегодные встречи правителей динозавров и муравьев проходили без осложнений. Более того, они считались наиболее важными дипломатическими событиями Мелового мира. На этих встречах правители обоих народов обсуждали состояние отношений между ними и искали пути решения важнейших проблем.

В этом году встреча должна была состояться в Мировом зале Гондванской империи – самом большом здании Меловой цивилизации. Он был настолько громаден, что внутри сложился собственный микроклимат. Под высоким куполом нередко образовывались облака, из которых мог пойти дождь и даже снег, температура в разных частях настолько различалась, что эта разница порождала порывы, а то и устойчивые ветры. Архитекторы, проектировавшие постройку, не предвидели подобных эффектов. Из-за странного микроклимата огромный зал оказался малопригодным для использования, поскольку внутри там было почти так же, как снаружи. Не раз прямо посреди него приходилось возводить временные постройки, потому что во время переговоров начинался дождь или снег. В этот раз в Мировом зале стояла ясная и теплая погода, и через сотню с лишним окон купола, каждое из которых сияло, как маленькое солнце, падали вниз яркие столбы света.

Две делегации динозавров: одна во главе с императором Гондваны, а вторая – с президентом Лавразийской республики – расположились вокруг большого круглого стола, находившегося в центре зала. Этот стол соответствовал по площади футбольному полю современных людей, но все равно терялся в необъятных просторах зала. Делегация муравьев, предводительствуемая Верховным консулом федерации Качикой, еще не заняла свое место. Самолет муравьев, похожий на изящное белое перо, еще только снижался к столу. Когда он поравнялся с краем, динозавры вдруг стали дуть на него. Самолетик стало болтать в воздухе, а динозавры закатились хохотом. Этой шутке было уже много лет, и она давно стала традиционной. Несколько муравьев даже вывалились наружу. Благодаря своей легкости они благополучно опустились на стол, и главным неудобством для них стала необходимость идти пешком к центру.

Остальные муравьи благополучно посадили самолет на хрустальную пластину посреди стола – традиционно отведенное для них место на саммите. Сидевшие вокруг гиганты не видели их с такого расстояния, но специальная телекамера передавала изображение муравьев на большой экран, установленный сбоку от стола, на котором они, в многократно увеличенном виде, не просто равнялись размерами динозаврам, но казались даже массивнее и мощнее. Их отливающие металлическим блеском тела походили на идеальные военные машины.

Генеральный секретарь саммита, стегозавр с высоким костяным гребнем вдоль спины, объявил встречу открытой. С первым же его словом присутствовавшие посерьезнели, а как только он умолк, поднялись со своих мест и отсалютовали знамени Меловой цивилизации, торжественно поднимающемуся на флагштоке чуть поодаль. На знамени было изображено восходящее солнце, перед которым стояли динозавр, в облике которого причудливо сочетались признаки всех существующих рас этого народа, и равная ему ростом фигура муравья, сложенная из множества мелких представителей вида.

Затем собравшиеся без предисловий перешли к первому вопросу повестки дня: обсуждению основных глобальных кризисных точек. Первым выступала верховный консул Муравьиной федерации Качика. Она энергично шевелила усиками, а электронный переводчик преобразовывал ее феромоны в грубые звуки речи динозавров.

– Наша цивилизация балансирует на краю пропасти! – заявила Качика. – Большая промышленность мира динозавров убивает Землю! Экосистемы гибнут, атмосфера насыщена дымом и ядами, площадь лесов и степей стремительно сокращается. Антарктиду открыли последней, зато она первая оказалась совсем опустошенной. Остальные континенты, несомненно, ждет та же участь! А теперь эта хищническая эксплуатация распространилась и на океаны. Если рыболовство и загрязнение будут продолжаться такими же темпами, уже через полвека там не останется жизни. Но все это бледнеет перед угрозой ядерной войны. Да, сейчас у нас мир, но сохранять мир методами ядерного сдерживания все равно что идти по канату над морем адского пламени. Всеобщая ядерная война может разразиться в любой момент, а арсеналов оружия, накопленного обеими державами динозавров, хватит, чтобы сто раз уничтожить всю жизнь на Земле!

– Мы уже не раз слышали это! – рявкнул, недовольно поморщившись, огромный тарбозавр Додоми, президент Лавразийской республики.

– Причина всего – ваше безудержное потребление природных ресурсов, – продолжила Качика, указав на Додоми. – Того, что вы съедаете за один раз, хватило бы большому муравьиному городу на целый день. Наш мир несправедлив!

– Послушайте, козявка, что ерунду-то пороть? – прогремел гондванский император тираннозавр Дадеус. – Мы такие, какие есть, – большие. Что ж нам теперь – голодать? Мы не можем выжить, не потребляя, а чтобы обеспечить потребление, необходимы промышленность и энергия.

– В таком случае лучше бы вам потреблять чистую возобновляемую энергию.

– Это, увы, невозможно: ветряных вертушек и солнечных панелек, которыми обходитесь вы, муравьи, не хватит даже для моих наручных часов. Общество динозавров энергоемкое, и с этим ничего не поделать. Нам приходится использовать каменный уголь и нефть. И атомную энергию, конечно. Так что загрязнение неизбежно.

– Но вы могли бы сократить энергопотребление, контролируя рост населения. Мировая численность динозавров превышает семь миллиардов. Ей уже некуда расти!

Дадеус резко мотнул головой:

– Размножение – это основной инстинкт живых существ, а рост и территориальная экспансия – движущая сила цивилизации. Многочисленность населения – залог безопасности страны. Впрочем, если Лавразия готова уничтожить часть яиц, то и Гондвана согласится на это – на строго паритетной основе.

– Но, ваше величество, в Гондване живет на четыреста миллионов динозавров больше, чем в Лавразии! – возмутился Додоми.

– Господин президент, так ведь население в Лавразии растет на три процента быстрее, чем в Гондване! – ответил Дадеус.

– Природа не допустит бесконтрольного размножения таких ненасытных чудовищ. Неужели для того, чтобы к вам вернулся здравый смысл, необходима настоящая катастрофа? – Качика требовательно указала одним усиком на Додоми, а другим на Дадеуса.

– Катастрофа, говорите? Род динозавров процветает уже десятки миллионов лет. Мы видели все возможные катастрофы! – рассмеялся Додоми.

– Совершенно верно! Вот если что-то случится, тогда и будем беспокоиться. У нас, динозавров, главный принцип: не мешать событиям идти своим чередом. Мы принимаем жизнь такой, какая она есть, и ничего не боимся, – поддержал его Дадеус и выразительно махнул лапой.

– Даже всеобщей ядерной войны? Никак не могу представить, какой выход откроется перед вами, когда конец мира все же случится.

– Хм… Тут, козявка, с вами нельзя не согласиться, – нехотя кивнул Дадеус. – Мы и сами от ядерного оружия не в восторге, но Лавразия столько его наделала, что нам просто деваться некуда: приходится делать свое. Если они уничтожат свое оружие, мы поступим так же.

– Ну-ну. – Додоми с ухмылкой ткнул когтем в сторону Дадеуса: – Ваше величество, к сожалению, практика пока не дала оснований для того, чтобы Гондванской империи можно было безоговорочно доверять.

– Так ведь без всяких разговоров ясно, что уничтожение ядерного оружия должна начать Лавразия. Ведь это вы его изобрели.

– Но именно Гондванская империя построила первые межконтинентальные ракеты…

Качика взмахнула усиками, и слова, загремевшие из динамиков, прервали начавшийся спор:

– Какая разница, кто и что сделал несколько веков назад? Мы должны думать о сегодняшнем дне.

– На сегодняшний день положение таково, что Лавразия напичкана ядерным оружием. Без него она не выдержала бы и одного сильного удара! – заявил Дадеус. – Взять хотя бы битву на равнине Велла в Антарктиде. Первый император Гондваны вывел два с половиной миллиона тираннозавров против пяти миллионов тарбозавров и обратил их в бегство. До сих пор на Южном полюсе возвышается памятник победе Гондваны – величественный курган, сложенный из скелетов лавразийцев!

– У вашего величества хорошая память. В таком случае вы, конечно, помните и Второе уничтожение Валунного города, верно? – не задержался с ответом Додоми. – Когда четыреста тысяч птеродактилей Лавразийских военно-воздушных сил пролетели над столицей Гондваны, снизились и прицельно сбросили свыше миллиона зажигательных бомб. К тому времени, когда лавразийские войска вошли в город, гондванцы отлично прожарились.

– Да, так оно и было! Вы, лавразийцы, просто трусы, способные только на подлые нападения по воздуху или применение дальнобойного оружия. Но вам никогда не хватает смелости драться лицом к лицу! Тьфу! Жалкие гнусные черви!

– В таком случае, ваше величество, почему бы нам не выяснить сейчас же, кто на самом деле гнусный червь?!

Додоми вскочил на стол и, выставив когти, помчался к Дадеусу. Император Гондваны так же проворно подпрыгнул и кинулся ему навстречу. Остальные динозавры не вмешивались, а лишь громко подбадривали своих вождей. Такие схватки были обычным делом на любых, даже самых высоких переговорах. Муравьи тоже были к этому готовы и, как и в предыдущих случаях, проворно спрятались под хрустальную пластину, чтобы их ненароком не растоптали.

Сквозь толстую пластину из чистейшего хрусталя дерущиеся динозавры казались скачущими горами. Поверхность огромного несокрушимого стола ходила ходуном. Дадеус был массивнее и сильнее, зато Додоми проворнее.

– Прекратите драку! Вы с ума сошли?! – кричали муравьи из своего хрустального укрытия; их феромонные выкрики, превращенные электроникой в голоса и усиленные динамиками, гулко разносились по залу. Противники, действительно достойные друг друга, прекратили яростную схватку. Тяжело дыша, покрытые глубокими царапинами, они спустились со стола и вернулись на свои места, продолжая прожигать друг друга ненавидящими взглядами.

– Что ж, похоже, можно переходить к следующему пункту повестки дня, – сказал генеральный секретарь.

– Нет! – решительно возразила Качика. – На этой встрече мы не будем обсуждать никакие другие вопросы. Если проблема, от которой зависит само существование нашего мира, остается нерешенной, все остальные вопросы просто лишаются смысла.

– Но, госпожа верховный консул, вот уже десять с лишним лет все саммиты динозавров и муравьев открываются дискуссией о загрязнении окружающей среды и ядерном оружии, которые не дают ровно никакого результата. Это давно уже превратилось в стандартный ритуал, пустую трату времени и терпения участников.

– На сей раз будет по-другому. Умоляю, поверьте мне: на этом собрании мы обязаны решить самую важную из проблем, с которыми когда-либо сталкивалась земная цивилизация.

– Если вы настаиваете, прошу продолжать.

Качика несколько секунд молчала. Когда в зале воцарилась тишина, она торжественно произнесла:

– Сейчас я зачитаю Декларацию Муравьиной федерации номер 149.

«Во имя продолжения цивилизации на Земле Муравьиная федерация выдвигает к Гондванской империи и Лавразийской республике следующие требования. Первое: полностью прекратить размножение на ближайшие десять лет, чтобы достичь системного сокращения численности динозавров на планете, а по истечении этого срока – поддерживать уровень рождаемости ниже уровня смертности, обеспечивая устойчивое снижение численности динозавров. Этот режим должен сохраняться не менее века. Второе: немедленно закрыть треть предприятий тяжелой промышленности и на протяжении десяти лет, параллельно со снижением численности населения, постепенно ликвидировать еще треть промышленных предприятий. Таким образом удастся снизить загрязнение окружающей среды до уровня, при котором возможно ее естественное восстановление. Третье: немедленная и полная ликвидация ядерного оружия. Уничтожение должно проводиться под контролем Муравьиной федерации путем отправки всех ядерных боеголовок в космос при помощи межконтинентальных ракет».

Среди сидевших вокруг стола динозавров послышалось несколько сдавленных смешков. Додоми указал пальцем на хрустальную пластину.

– Муравьи уже невесть сколько раз зачитывали эту декларацию. Вам еще не надоело? Качика, вам следовало бы понимать хоть что-то о великой цивилизации динозавров. Не можете же вы всерьез рассчитывать, что мы примем эти абсурдные требования!

Качика утвердительно опустила усики.

– Естественно, мы знаем, что динозавры не примут эти требования.

– Оч-чень хорошо, – сказал генеральный секретарь, громыхая костными пластинами гребня. – Думаю, теперь мы все же перейдем к следующему пункту повестки дня, более реалистичному.

– Нет, прошу вас подождать еще минуту. Я не дочитала декларацию до конца.

«Если же вышеперечисленные требования не будут удовлетворены, Муравьиная федерация примет меры, которые должны будут способствовать сохранению цивилизации на Земле».

Динозавры озадаченно переглянулись.

«Если мир динозавров не выразит немедленного согласия с требованиями, изложенными в настоящей декларации, все тридцать восемь миллиардов муравьев, работающих в Гондванской империи и Лавразийской республике, начнут забастовку».

Воцарилась продолжительная тишина. Под куполом сформировались тонкие облачка, затянувшие местное небо полупрозрачным узорчатым покрывалом и начавшие причудливую игру света и теней на бескрайнем полу зала.

– Верховный консул Качика, вы, наверно, шутите, да? – прервал молчание Додоми.

– Декларация единогласно принята всеми тысячей ста сорока пятью государствами, входящими в Муравьиную федерацию. Наша решимость непоколебима.

– Консул, я уверен, что вы и ваши соплеменники-муравьи понимаете… – Дадеус осекся и потер левый глаз, вероятно, немного пострадавший в скоротечной схватке с Додоми. – Понимаете, что союзу динозавров и муравьев уже три тысячи лет и что на нем держится вся цивилизация Земли. За это время между нашими мирами даже случилась ожесточенная война, но и она не подорвала основ союза.

– Смертельная опасность грозит всей биосфере планеты, и у Муравьиной федерации не остается выбора.

– Не надо затевать ненужных игр. Вспомните об уроках Первой динозавро-муравьиной войны! – сказал Додоми. – Как только муравьи начнут забастовку, все промышленное производство мира динозавров немедленно встанет. Тяжело пострадают и многие другие отрасли, в первую очередь – медицина. За этим последует коллапс всей экономики мира динозавров, но в такой обстановке и миру муравьев не избежать коллапса. А уж как это скажется на всей планете, даже и предсказать невозможно!

– Причиной Первой динозавро-муравьиной войны стали разногласия в области религии. На сей раз муравьи разрывают союз ради спасения цивилизации на Земле. Федерация готова смело встретить любой кризис, который может возникнуть в дальнейшем.

– Мы чересчур разбаловали этих козявок! – рявкнул Дадеус и громко хлопнул лапой по столу.

– Нет, это мы разбаловали динозавров, – возразила Качика. – Если бы муравьи приняли меры раньше, мир динозавров не дорос бы до таких высот заносчивости и безумия.

В зале вновь все стихло, но на сей раз тишина была насыщена устрашающей энергией и как будто могла взорваться в любое мгновение. И снова ее нарушил Додоми. Он обвел взглядом присутствовавших и задумчиво сказал:

– О, мне кажется… Дайте-ка я поговорю с муравьями наедине.

Он снова вскочил на стол, присел на корточки перед хрустальной пластиной, подцепил ее когтем и вынул из отведенной для нее впадины. Затем аккуратно поднял, слез со стола и направился в сторону от оставшихся на своих местах динозавров. Отойдя на изрядное расстояние, он вынул из кармана пиджака портативный прибор-переводчик и заговорил с Качикой напрямую:

– Госпожа верховный консул, декларацию Муравьиной федерации нельзя назвать необоснованной. Кризис земной цивилизации виден невооруженным глазом. Лавразийская республика тоже стремится к его разрешению, но мы пока что не смогли выбрать подходящий момент. Впрочем, кое-какие шаги можно предпринять прямо сейчас: пусть муравьи начнут забастовку, но только на территории Гондванской империи. Когда ее экономика обрушится и страна впадет в хаос, мы атакуем ее и полностью сокрушим. В таком состоянии империя утратит большую часть своего военного потенциала, и мы сможем одержать победу, не используя ядерное оружие. Оккупировав Гондвану, мы ликвидируем всю ее тяжелую промышленность, а уж о проблеме перенаселения можно будет надолго забыть: война уничтожит по меньшей мере треть динозавров Гондваны, а уцелевшие будут на сто лет лишены права производить потомство. По-моему, этот план целиком и полностью отвечает требованиям, выдвинутым в вашей декларации.

– Нет, господин президент, – ответила Качика с середины хрустальной пластины. Прочие муравьи, составлявшие представительную делегацию, закивали. – Это не изменит природы мира динозавров, и рано или поздно мы вернемся к нынешнему состоянию. Ваш план – это мировая война, а ведь никто не в состоянии сказать, какие последствия повлечет она за собой. Но самое главное заключается в том, что Муравьиная федерация всегда оказывала равные услуги всем динозаврам, независимо от их этнической или национальной принадлежности. Во всех концах мира динозавров мы выполняли одни и те же работы за равную оплату и никогда не принимали никакого участия в вашей политике и войнах. Этот принцип, которого мир муравьев придерживается с древнейших времен, служит залогом непоколебимой независимости Муравьиной федерации.

– Господин президент, прошу вас вернуть на место ложу муравьев, чтобы мы смогли продолжить заседание! – крикнул из-за стола генеральный секретарь.

Додоми покачал головой и тяжело вздохнул.

– Глупая мелочь! Отказались от возможности прямо повлиять на ход истории! – С этими словами он направился к столу переговоров.

Как только он вернул пластину на законное место, император Дадеус так же проворно прыгнул на стол и снова выковырял ее.

– Прошу прощения у всех присутствующих, но мне тоже необходимо накоротке перемолвиться словом с козявками.

С этими словами он точно так же, как Додоми, отошел далеко в сторону, чтобы никто больше их не слышал, и вынул собственный аппарат-переводчик.

– Ну, крошка верховный консул, думаю, мне точно известно, что говорил вам этот тип. Не верьте ему. О коварстве Додоми знает весь мир. Всех этих лавразийцев надо стереть с лица земли. Динозавры Гондваны еще сохранили представление о мирном сосуществовании с природой, кроме того, наш образ жизни направляется установками религии. А вот лавразийские динозавры – неисправимые диноцентристы и целиком, от рогов до кончика хвоста, преданы одной лишь технике. Они куда сильнее нас верят в могущество машин, промышленности и атомного оружия, этих подонков не переделаешь! Так что, букашки, устройте-ка вы забастовку в Лавразии. А еще лучше, сделайте так, чтобы у них там все ломалось и рушилось. Тогда Гондванская империя вторгнется туда и не оставит от этих выродков даже мокрого места! Козявки, вам предоставляется уникальная возможность совершить героическое деяние на благо цивилизации Земли!

Качика дословно повторила Гондванскому императору все, что только что сказала президенту Лавразии. Услышав ответ, Дадеус злобно отшвырнул пластину. Она с грохотом упала на пол, а через несколько секунд туда относительно плавно опустились и представители муравьиной делегации.

– Да что вы, поганые козявки, себе позволяете?! Как вы смеете смотреть сверху вниз на великую цивилизацию динозавров?! Зарубите себе на носу: Землей правим мы, а не вы! Вы вообще ничто, шевелящаяся пыль!

Качика поднялась во весь рост на полу зала и посмотрела на императора Гондваны. Он был настолько огромен, что даже не помещался целиком в ее поле зрения.

– Ваше величество, в такие моменты судить о могуществе цивилизации по размеру ее отдельных представителей – верх наивности. Полагаю, вы должны быть неплохо знакомы с историей Первой динозавро-муравьиной войны.

Прибор переводчик на сей раз оказался далеко, и Дадеус не услышал слов Качики и продолжал яростно реветь:

– Если у муравьишек хватит наглости начать забастовку, они будут жестоко наказаны! – Он повернулся и зашагал прочь.

Делегации Гондванской империи и Лавразийской республики поднялись из-за стола и направились к выходу; некоторое время земля тряслась под их тяжелой поступью, подбрасывая разбросанных по залу муравьев вместе с пылью. Гигантские фигуры динозавров быстро скрылись из виду, оставив муравьев наедине с их собственным отражением в полированном камне пола. Эта идеально ровная равнина, озаренная белым светом множества солнц, сиявших в небе-куполе, простиралась в бесконечность – точно так же, как и неведомое будущее, которое пыталась представить себе Качика.

Глава 10

Забастовка

Император Дадеус лежал на диване в просторном голубом зале императорского дворца, находящегося посреди столицы Гондваны, прикрыв лапой левый глаз, и изредка постанывал от боли. Перед ним стояли несколько динозавров: министр внутренних дел Бабат, министр обороны маршал Лолога, министр науки доктор Ниникен и министр здравоохранения доктор Вивек.

– Ваше величество, – заговорил с почтительным поклоном доктор Вивек, – глаз, который вам повредил Додоми, воспалился. Необходима срочная операция, но мы не можем найти ни одного хирурга, который выполнил бы ее. Единственный вариант – пытаться сдержать воспаление антибиотиками. Если воспаление все же будет развиваться, вы можете утратить зрение на этом глазу.

– Не успел я содрать шкуру с этого подлеца Додоми!.. – пробормотал император сквозь стиснутые зубы. – И что, в стране совсем не осталось больниц с муравьями-врачами?

Вивек кивнул:

– Ни одной, ваше величество. Уже набралось много пациентов, так и не получивших запланированного лечения. Народ близок к панике.

– Полагаю, это не единственная причина паники, – буркнул император и повернулся к министру внутренних дел.

Бабат отвесил предписанный этикетом поклон:

– Вы, как всегда, правы, ваше величество. На данный момент две трети наших промышленных предприятий остановились, а несколько городов остались без электроэнергии. В Лавразийской республике положение ничуть не лучше.

– Техника и производственные линии, управляемые динозаврами, тоже остановились?

– Увы, да, ваше величество. Даже в таком производстве, как, например, автомобилестроение, невозможно собрать готовое изделие из одних крупных частей, которые изготавливают динозавры. Необходимы высокоточные мелкие детали, а их нет. Конвейеры встали. На другие отрасли, в частности химическую промышленность и энергетику, забастовка муравьев на первых порах не повлияла, но быстро начались перебои с текущим уходом за оборудованием и ремонтом, так что предприятия тоже стали останавливаться.

Император вновь вскипел от гнева:

– Мерзавец! Я ведь сразу после саммита приказал тебе срочно обучить всех динозавров-рабочих империи тонким операциям, чтобы они смогли заменить муравьев в этом деле.

– Ваше величество, вы требуете невозможного.

– Для великой Гондванской империи нет ничего невозможного! На протяжении своей долгой истории гондванцы сталкивались с куда более серьезными кризисами! В скольких кровавых битвах мы победили, невзирая на преимущество врагов? Сколько лесных пожаров, грозивших охватить весь континент, потушили? Сколько извержений вулканов, вызванных тектоническими сдвигами, пережили?

– Но, ваше величество, сейчас совсем другое дело.

– Чем же оно другое? Если приложить мозги и напрячься как следует, мы, динозавры, сможем сделать своими пальцами все, что захотим! И наш мир не поддастся на шантаж всякой противной мелочи!

– Позвольте, государь, продемонстрировать вам пример одной из таких трудностей… – Министр внутренних дел разжал лапу и положил на диван два красных кабеля. – Ваше величество, не сочтите за дерзость, но я осмелюсь попросить вас выполнить одну из самых частых ремонтных работ: соединить эти провода.

Пальцы императора Дадеуса были полуметровой длины, толще чайной чашки и заканчивались мощными острыми когтями. Провода казались ему такими же тонкими, какими мы восприняли бы два волоска. Он старательно прищурился и попытался зажать их когтями. Но, как он ни старался, провода раз за разом выскальзывали из-под полированной роговой поверхности конусообразных когтей, похожих на малокалиберные артиллерийские снаряды. О том, чтобы зачистить и скрутить вместе злосчастные провода, не могло быть и речи. Император злобно швырнул провода на пол.

– Ваше величество, даже если бы вам удалось срастить провода, с ремонтом техники вы все равно не справились бы. Наши пальцы просто не поместятся в проемы, рассчитанные под размеры муравьев.

Министр науки Ниникен тяжело вздохнул и произнес скорбным тоном:

– Еще восемьсот лет назад правивший тогда император распознал опасность, грозящую миру динозавров из-за того, что мы слишком полагаемся на муравьев во всех тонких работах. Он приложил массу усилий для поиска новых технологий и создания оборудования, которые освободили бы нас от этой зависимости. Но на протяжении последних двух столетий, в том числе и при вашем царствовании, эти достижения мало-помалу позабылись. Мы, образно выражаясь, нежились на ложе, разостланном для нас муравьями, и забыли о том, что даже в эпоху безмятежного мира необходимо сохранять бдительность.

– Ни на чьем ложе я не нежился! – гневно перебил его император, воздев лапы. – Откровенно говоря, те же страхи, которые испытывал мой предок, постоянно наполняли мой сон кошмарами. – Он ткнул Ниникена в грудь толстым пальцем. – Но ты-то должен знать, что попытки добиться независимости от этих тварей были брошены, потому что не дали никакого результата. Точно так же обстояли дела и в Лавразийской республике!

– Совершенно верно, ваше величество, – кивнул министр внутренних дел и, указав на валявшиеся на полу провода, сказал Ниникену: – Доктор, вы не можете не знать, что динозавр без затруднений может срастить провода диаметром десять-пятнадцать сантиметров. Но с такими проводами, толщиной в молодое дерево, мы не смогли бы сделать ни сотовые телефоны, ни компьютеры. Для того чтобы мы могли сами обслуживать и ремонтировать всю технику, добрую половину нужно было бы делать чуть ли не в сто раз больше нынешних размеров. А может быть, и в несколько сотен раз! В таком случае наше потребление ресурсов тоже выросло бы, соответственно, на два порядка. О том, чтобы достичь экономии таким путем, не могло бы даже речи идти.

Министр науки кивнул, подтверждая эти слова.

– И что еще важнее, некоторые изделия просто не могут существовать в другом масштабе – например, оборудование для оптической и электромагнитной связи. Его размеры определяются длиной волн, в том числе световых, и поэтому элементы, предназначенные для их модуляции и обработки, просто не могут быть крупнее. Без мелких и микроскопических компонентов мы не могли бы даже представить себе компьютеры и их сети. Точно то же самое можно сказать о молекулярной биологии и генной инженерии.

– Наши внутренние органы относительно велики, – подхватил министр здравоохранения, – и поэтому врачи-динозавры способны проводить некоторые хирургические вмешательства. Но главное преимущество муравьиной хирургии состоит в том, что она неинвазивная. Их методы проще и эффективнее. Согласно историческим источникам, бывали случаи осуществления врачами-динозаврами инвазивных хирургических операций, но эти методики давно утрачены. Чтобы восстановить их, необходимо создать целый ряд других технологий, в частности общую анестезию и ушивание ран. Тут ведь еще дело в ожиданиях пациентов и обычаях. Мы несколько тысяч лет пользовались специфическими медицинскими методиками муравьев, и для большинства динозавров неприемлема сама мысль о том, что для того, чтобы вылечить, его разрежут. Так что, по крайней мере в обозримом будущем, наша медицина не обойдется без муравьев.

– Союз динозавров и муравьев – это эволюционное событие с очень далеко идущими последствиями. Без этого союза на Земле просто не возникла бы цивилизация. Мы не имеем права позволить муравьям его разрушить, – подвел итог министр науки.

– Но какой же у нас имеется выход? – спросил император, растопырив когтистые пальцы.

– Ваше величество, – впервые заговорил министр обороны Лолога. – У Муравьиной федерации, несомненно, много преимуществ, но мы тоже обладаем кое-какими силами. И империя к ним прибегнет.

Император кивнул:

– Отлично. Значит, прикажите Генеральному штабу готовить планы кампании.

– Маршал, – министр внутренних дел придержал Лологу за локоть, когда тот уже собрался уходить. – Жизненно необходимо скоординировать эти планы с Лавразией.

– Да, да, – согласился император. – Мы должны действовать согласованно и в одном стиле, иначе Додоми прикинется добрым динозавром и переманит муравьев на свою сторону.

Глава 11

Вторая динозавро-муравьиная война

Костяная цитадель, обращенная в руины во время Первой динозавро-муравьиной войны и вскоре после нее отстроенная заново, стала крупнейшим городом муравьев на всей Земле, политическим, экономическим и культурным центром Муравьиной федерации на континенте Гондвана. Ее площадь соответствовала двум футбольным полям, и там обитало сто миллионов муравьев. Город заслуженно гордился своими небоскребами, среди которых первенствовала пятиметровая Федеральная торговая башня, самая высокая постройка муравьиного мира. Обычно на извилистых улицах города бурлили сплошные потоки куда-то вечно спешащих муравьев. Поскольку им не требовались лестницы, чтобы перебираться с этажа на этаж – они без малейших затруднений лазили по наружным стенам небоскребов, – эти потоки, случалось, поднимались до самых высоких шпилей. В небе города постоянно сверкали на солнце прозрачные крылышки деловито жужжащих дронов. Но больше всего впечатляло неисчислимое множество роторов ветряных электротурбин, венчавших все крыши, отчего город походил на роскошный цветник.

Однако сегодня в суетливом городе царило мертвенное спокойствие. Все жители города и муравьи, вернувшиеся из поселений динозавров, срочно эвакуировались. На восток от города текла широкая черная река из многих миллионов беженцев, а на западе, на необъятной для муравьев равнине, вырос металлический горный хребет – десять бульдозеров Гондванской империи, сомкнувших широкие ножи в почти сплошную линию. Империя поставила Муравьиной федерации ультиматум: если забастовщики в течение двадцати четырех часов не вернутся на свои рабочие места, бульдозеры сровняют Костяную цитадель с землей. Солнце уже снижалось к западному горизонту, и длинные тени железных гигантов легли на город.

Следующим утром, как только рассвело, началась Вторая динозавро-муравьиная война. Утренний ветерок развеял ночной туман, и восходящее солнце озарило поле боя, казавшееся муравьям непомерно громадным, а динозаврам – тесным чуть ли не до клаустрофобии. На западной границе Костяной цитадели могучим двадцатиметровым фронтом развернулась муравьиная артиллерия. В солнечных лучах сверкали сотни стволов, каждый размером с нашу хлопушку.

Во втором эшелоне оборонительных позиций стояло больше тысячи пусковых установок с управляемыми ракетами величиной с сигарету. Над городом курсировала флотилия самолетов Муравьиных военно-воздушных сил, подобно вороху листьев, подхваченных ветром.

Вдали динозавры-трактористы запустили моторы бульдозеров, земля и небо содрогнулись от мощного рева. Вибрация раскатилась по поверхности, и Костяная цитадель затряслась, как в землетрясении, в небоскребах задребезжали многочисленные оконные стекла. Позади линии бульдозеров стояло несколько солдат-динозавров. Муравьям они казались гороподобными гигантами. Офицер, по-видимому командовавший всей операцией, поднял мегафон и прокричал в сторону Костяной цитадели:

– Эй, жалкие козявки! Слушайте, что я вам скажу! Если вы немедленно не вернетесь к работе, я прикажу бульдозерам начать движение! От вашего, с позволения сказать, города ничего не останется! Хотя можно было бы и без бульдозеров обойтись. Я читал одну книжку про первую войну с вашим отребьем, так вот, там генерал хорошо сказал: «Наши дети строят из чурбачков игрушечные города куда больше, чем ваша так называемая цитадель! На нее даже воинам идти не обязательно – достаточно позвать наших малышей, они пописают, и ее смоет начисто!» Ха-ха-ха!

Со стороны Костяной цитадели не донеслось ни звука. Никто даже не стал напоминать дерзкому офицеру о том, какая судьба постигла генерала, начавшего Первую динозавро-муравьиную войну.

– Вперед! – скомандовал офицер, взмахнув лапой, и бульдозеры тронулись с места, постепенно наращивая скорость. А со стороны Костяной цитадели что-то негромко зашипело, как будто воздух выходил из баллона; этот звук полностью пропал за ревом бульдозеров. Над землей внезапно возникли и стремительно потянулись навстречу наступающим сотни тонких полосок, будто у города вдруг выросли волосы. Это были следы выхлопа двигателей многочисленных ракет муравьев. Словно хрупкая занавеска на миг отделила город от бульдозеров, а потом ракеты дождем обрушились на технику и следовавших за нею динозавров.

Офицер, только что кричавший в мегафон, ловко поймал одну из ракет лапой, и она взорвалась у него в кулаке, выпустив облачко дыма; динозавр вскрикнул от боли и отшвырнул осколки в сторону. Впрочем, когда он поднес лапу к глазам, чтобы осмотреть рану, оказалось, что у него лишь содран клочок кожи на ладони. Тут же ему в туловище ударились и взорвались с негромкими хлопками еще несколько десятков ракет. Динозавр зашелся хохотом, хлопая себя по бокам.

– О-хо-хо! Ваши ракеты прямо как комарики! У меня все бока зачесались!

Тут заработала муравьиная артиллерия. Вся линия орудий одновременно дыхнула огнем, как будто кто-то поджег шнур фейерверка на подступах к Костяной цитадели. Снаряды посыпались на динозавров-солдат и на кабины бульдозеров, но и эти разрывы, тоже потонувшие в реве громадных моторов, не нанесли врагам никакого ущерба, если не считать щербинки в стеклах.

Менее чем в двух метрах перед бульдозерами неожиданно поднялся с земли и взмыл в небо, сверкая на солнце трепещущими крылышками, тонкими, как паутинка, огромный рой муравьиных самолетов. Они пролетели над высокими щитами бульдозеров и стали приземляться на их капоты. Обширные желтые равнины, трясущиеся как в лихорадке и оглушающие тяжелым рокотом спрятанных под ними мощных двигателей, упирались в отвесную прозрачную стену ветрового стекла, которая была столь высока, что муравьи даже не видели ее верха. В этой стене отражалось голубое небо и плывущие по нему белые облака, мешавшие разглядеть сидевшего в кабине тракториста-динозавра.

Посреди моторного капота тянулся ряд вентиляционных отверстий. Для муравьев это было все равно что пропасти, в которые они без всякого труда просочились и попали в обширное пространство, пугающее колоссальными трубами и вращающимися колесами. Они словно оказались во вселенной, составленной исключительно из стальных механизмов. Горячий воздух, густо насыщенный испарениями бензина, и невыносимый грохот потрясли муравьев до оцепенения.

Опомнившись, они увидели, что, как говорили командиры, перед ними находится быстро вращающийся монументальный вентилятор, создающий в подкапотном пространстве мощные вихри. Добираться к предписанной цели им предстояло по трубам, которые были для них все равно что шоссе, проложенное по изрядно пересеченной местности. Эти трубы то и дело изгибались и всячески путались, но муравьи как-никак были прирожденными специалистами по лабиринтам. Отряду, направленному на поиск свечей зажигания, не потребовалось много времени. Издали свечи походили на высокие пагоды. Но солдатам вовсе не нужно было подходить туда вплотную; более того, их предупредили, что электромагнитное поле, образующееся там, вполне может убить муравья. Подключенные к вершинам свечей провода толщиной в длину тела муравья проходили совсем рядом с тем местом, где сейчас находились диверсанты. Те сняли со спин принесенные зерно-мины и разместили их где следовало – по три-четыре мины на каждый провод. Затем они повернули рукоятки взрывателей, установив указанный временной интервал, и поспешили покинуть мотор.

В отличие от миниатюрных зажигательных бомб, использовавшихся в ходе Первой динозавро-муравьиной войны, эти мины были специально предназначены для разрыва электропроводки. Последовала серия взрывов, не уступавших по громкости нашему фейерверку, но не слышных трактористам за звуком мотора, и четыре провода оказались аккуратно порваны. Болтающиеся концы задевали металлические части, рассыпая снопы ярких искр. Ну а в цилиндрах двигателя перестало воспламеняться топливо, и бульдозеры резко остановились. Несколько муравьев от толчка упали с труб.

Пока одни группы муравьев занимались проводами зажигания, другие отряды подбирались к топливопроводам. Они были гораздо толще проводов; сквозь прозрачные пластиковые стенки было видно, как по трубе течет топливо. Муравьи забрались на трубу и опоясали ее дюжиной хорошо закрепленных мин, включили замедленные взрыватели и поспешно ретировались, выполнив свою задачу.

Бульдозеры динозавров проползли около двухсот метров и вдруг почти одновременно остановились. Еще через две-три минуты из-под капотов шести бульдозеров вдруг ударило пламя, трактористы поспешно выскочили из кабин и бросились наутек. Впрочем, едва они успели немного отбежать, как четыре из горящих машин взорвались. Муравьям, которые наблюдали за происходившим с ближних подступов к Костяной цитадели, густой дым и ревущее пламя закрыли больше половины неба. Когда же взрывы утихли, трактористы четырех не загоревшихся бульдозеров вернулись к своим машинам. Превозмогая жар, исходящий от продолжавших гореть соседних бульдозеров, они открыли капоты, полезли проверять двигатели и быстро обнаружили неполадки. Один из динозавров по привычке вынул из кармана сигнализатор – испускающее феромоны устройство, с помощью которого динозавры вызывали ремонтные бригады муравьев. Он долго нажимал на кнопку вызова, потом наконец вспомнил, что муравьи больше с ним не работают, выругался и попытался самостоятельно срастить провода. Увы, как и у всех остальных динозавров, его пальцы были слишком велики, и он просто не мог подцепить провод. Одному из его товарищей пришла в голову блестящая мысль вытащить провода палкой, и это даже удалось, но когтистые лапы не справлялись с работой. Как он ни старался, провода снова и снова выскальзывали из когтей. Так что трактористам пришлось ни с чем уйти от своих бульдозеров и беспомощно смотреть издали, как на них перекидывалось пламя от соседних машин.

Муравьи запрыгали от восторга, но маршал Жоли, командовавшая операцией из бронемашины, спокойно приказала немедленно отступать. Артиллерийские и ракетные части давно уже покинули свои позиции, и когда арьергардные отряды муравьев улетели в самолетах на запад, Костяная цитадель превратилась в город-призрак.

От зрелища горящих бульдозеров динозавры в первый миг устыдились, а потом пришли в бешенство.

– Ах вы жалкие ползуны! Вы на самом деле рассчитываете победить? Думаете, мы бульдозеры привели сюда для развлечения? Ну, смотрите, как мы разделаемся с вашим игрушечным городком!

Динозавры поспешно отступили, а еще через десять минут над городом появился низко летевший гондванский бомбардировщик. Когда его огромная тень накрыла город, он выбросил на него бомбу размером с резервуар нашего танкера-газовоза. Земля содрогнулась, грохот разнесся далеко по окрестности, и высоко в небо поднялся толстенный столб густой пыли. Когда пыль осела и дым рассеялся, на месте Костяной цитадели оказался глубокий кратер. В него сразу же хлынули подземные воды, и вскоре от крупнейшего из городов муравьиного мира действительно не осталось следа.

Практически одновременно динозавры уничтожили и Гринстед, главный город муравьев в Лавразии. Прекрасный муравьиный мегаполис сокрушили и превратили в болото мощными струями брандспойтов пожарных машин.

Глава 12

Медицинская делегация

Через день после разрушения Костяной цитадели в Валунный город прибыла группа муравьев-медиков и попросила аудиенции у императора Дадеуса. Ее лично возглавляла верховный консул Муравьиной федерации Качика.

– Демонстрация силы, убедительно осуществленная Гондванской империей, произвела неизгладимое впечатление на Муравьиную федерацию, – смиренно сказала Качика.

Дадеус не на шутку развеселился:

– Ну, вот, Качика, нашлась все же капля здравого смысла. Давно бы так! Вы, муравьишки, не в первый раз задираетесь с динозаврами, но теперь, в отличие от прошлых времен, вам нечего нам противопоставить. Поджечь наши города и леса вокруг вы не сможете, потому что пожарная сигнализация сразу сработает и установленные нами повсюду автоматические системы пожаротушения погасят любой огонь крупнее сигаретного окурка. Что касается варварской, немыслимо жестокой тактики забираться динозаврам в ноздри и другие отверстия, то мы еще в Первую динозавро-муравьиную войну более-менее научились предотвращать такие нападения.

– Совершенно верно, ваше величество. Мы явились сегодня к вам с просьбой немедленно прекратить все нападения на другие города Муравьиной федерации. Муравьи прекратят забастовку и возобновят все оставленные работы в империи. То же самое Муравьиная федерация сообщила Лавразийской республике. В настоящее время на всех континентах десятки миллиардов муравьев возвращаются в города динозавров.

Дадеус одобрительно кивал как заведенный:

– Вот-вот, так бы с самого начала! Распад союза динозавров и муравьев станет катастрофой для обеих сторон. Но, по крайней мере, этот инцидент заставил вас, муравьев, уяснить, кто в действительности правит на Земле!

Качика покорно опустила усики:

– Должна согласиться, что это действительно был очень впечатляющий урок. И для того чтобы подчеркнуть истинное почтение Муравьиной федерации к владыкам Земли, я привела с собою наших лучших медиков, которые приведут в порядок поврежденный глаз вашего величества.

Дадеус совсем размяк от удовольствия. Последние два дня больной глаз не на шутку отравлял ему жизнь, но врачи-динозавры могли только прикладывать мази и повторять, что операция необходима, но она по силам лишь муравьям. Делегация с ходу взялась за дело. Часть муравьев занималась наружной поверхностью глазного яблока императора, а часть пробралась через ноздрю и работала с недоступными извне повреждениями.

– Ваше величество, первый этап операции предусматривает удаление инфицированных и отмерших тканей и ликвидацию заражения, – объясняла Качика. – На втором этапе область ранения будет восстановлена при помощи новейшего терапевтического агента – живой ткани, созданной биоинженерными методами. Таким образом ваш глаз будет излечен с полным сохранением зрения и внешнего вида.

Через два часа операция завершилась, и Качика с медицинской делегацией отбыла.

Почти сразу же в зал вошли министр внутренних дел Бабат и министр здравоохранения Вивек, за которыми несколько динозавров волокли какой-то большой и сложный с виду прибор. Министр здравоохранения пояснил:

– Ваше величество, это трехмерный сканер высокого разрешения, или, как его чаще называют для краткости, томограф.

– И для чего он вам понадобился? – осведомился Дадеус, подозрительно прищурив правый глаз – левый был закрыт повязкой.

– Для безопасности вашего величества необходимо провести тщательное сканирование головы, – решительно заявил министр внутренних дел.

– Так уж и необходимо? – усомнился император.

– Когда имеешь дело с этими пронырливыми мелкими тварями, никакая предосторожность не может быть лишней.

Эти слова убедили Дадеуса. Он встал на маленькую и неудобную для него платформу аппарата, и вокруг его головы медленно пополз тонкий лучик света. Процедура оказалась не столь уж быстрой, и император вышел из терпения:

– Вы совсем параноиками стали! Муравьи не посмеют ничего сделать мне. Если что-то такое выяснится, имперская армия в три дня уничтожит все их города. Муравьи, конечно, не в меру наглые, но они к тому же мыслят рациональнее всех прочих козявок. Их мышление работает как лучший компьютер. Они не станут разжигать вражду под действием эмоций.

Пока он говорил, обследование завершилось. Никаких ненормальностей в черепе императора обнаружено не было. Почти сразу же ему доложили, что муравьи возвращаются в города динозавров и положение дел быстро нормализуется.

– Тем не менее, ваше величество, я не уверен, что все разрешилось. Знаю я этих муравьев, – полушепотом сказал министр внутренних дел.

Дадеус улыбнулся:

– Твоя бдительность похвальна. Оставайся начеку, но учти, что мы их начисто переиграли.

– Но теперь все высокопоставленные чиновники, ученые и служащие, занимающие важные посты, будут регулярно проходить томографическое сканирование. Если, конечно, ваше величество соизволит поддержать наше предложение.

– Ладно, ладно, поддерживаю. Но все равно считаю, что вы параноики.

Дадеус не мог знать, что накануне двадцать муравьев тайно пролезли в дворцовый госпиталь. С наступлением ночи они забрались в каждый из шести имевшихся там томографов и уничтожили везде всего по одной микросхеме – настолько маленькой, что динозавры даже не могли рассмотреть эту детальку. Аппараты после этого работали как ни в чем не бывало, вот только их чувствительность снизилась на двадцать процентов. И поэтому при обследовании императора сканер не заметил одну маленькую штучку, появившуюся в черепе Дадеуса, – очень маленькую, в десять раз меньше рисового зернышка, тщательно закрепленную на стенке мозговой артерии зерно-мину замедленного действия. Тысячу лет тому назад, во время Первой динозавро-муравьиной войны, солдаты-муравьи перегрызли такую же артерию в мозгу генерала Иксты, который тут же скончался от кровоизлияния в мозг на поле битвы перед Костяной цитаделью.

Для этой мины установили замедление в шестьсот шестьдесят часов. В те времена Земля вращалась быстрее, и в сутках было всего двадцать два часа. То есть мина в мозгу императора должна была взорваться через месяц.

Глава 13

Последняя война

– Что ж, придется признать: или мы уничтожим динозавров, или оба вида погибнут вместе, – констатировала верховный консул Качика, выступавшая с трибуны перед сенатом Муравьиной федерации.

– Я согласна с верховным консулом, – махнула с места усиками сенатор Бируби. – При сохранении нынешней тенденции у биосферы Земли только два пути: она погибнет либо от отравления выбросами промышленности динозавров, либо в результате ядерной войны между их великими державами, Гондваной и Лавразией!

Эти слова вызвали в сенате бурную реакцию:

– Хватит тянуть!

– Уничтожить динозавров и спасти цивилизацию!

– Пора принимать решительные меры!

– Тише, тише! Успокойтесь! – Жойя, министр науки Муравьиной федерации, решительно замахала усиками, призывая сенаторов к порядку. – Не забывайте, что симбиотические взаимоотношения между муравьями и динозаврами существуют уже более двух тысяч лет. Наш союз – основа земной цивилизации. И сможем ли мы, муравьи, самостоятельно продолжать свою цивилизацию, если он перестанет существовать? Вы все хорошо знаете, какие выгоды получают от сотрудничества с нами динозавры – они очевидны и конкретны. Мы же получаем от динозавров – помимо чисто материальных благ – нечто нематериальное, но совершенно бесценное: их идеи и научные знания, жизненно необходимые для нашей цивилизации.

– Доктор, я много думала над этой проблемой, – перебила ее Качика. – Действительно, на первых порах существования союза идеи и знания динозавров были насущно необходимы для муравьиного общества. Они сыграли роль импульса, который привел нашу цивилизацию в движение. Однако мы две тысячи лет учились у динозавров и накапливали знания, так что сейчас муравьи отнюдь не столь просты и машиноподобны, как в далеком прошлом. Теперь мы тоже способны и к научному мышлению, и к техническому конструированию, и к изобретательству. Никто не станет спорить, что во многих областях, в частности микромашиностроении и создании биокомпьютеров, мы опережаем динозавров. Так что без них наши технологии будут развиваться, как и прежде. Давно пора отвыкнуть воспринимать их как источник идей!

– Нет, нет! – Доктор Жойя взволнованно затрепетала усиками. – Верховный консул Качика, вы перепутали технологию и науку! Да, муравьи стали великолепными инженерами, но мы никогда не станем учеными! Сама физиология наших мозгов лишает нас двух качеств, присущих динозаврам: любопытства и воображения.

Сенатор Бируби раздраженно тряхнула головой:

– Любопытство и воображение? Доктор, не говорите ерунды! Неужели вы всерьез считаете, что этим качествам следует завидовать? Ведь именно они делают динозавров такими невротиками, из-за этих качеств их настроение меняется столь резко и непредсказуемо. Из-за них они тратят уйму времени на пустые мечты.

– Но, сенатор, именно эти мечты и непредсказуемость делают возможными вдохновение и творчество. Они порождают теоретические исследования глубочайших законов вселенной, которые обеспечивают базу для технического прогресса. Без абстрактной теории изобретения и технологические усовершенствования все равно что пруд без источника, который неизбежно высохнет.

– Все поняли, что вы имеете в виду, – сказала Качика, нетерпеливо перебив доктора Жойю. – Но сейчас не время для нудных академических дискуссий. Доктор, перед муравьями сейчас стоит одна жизненно насущная дилемма: или мы уничтожаем динозавров, или погибаем вместе с ними!

Жойя ничего не сказала.

– Вы, ученые, много говорите, но мало делаете. Только бубните о теории, а как дойдет до дела, толку от вас – чуть! – добила ее Бируби и повернулась к Качике: – Госпожа верховный консул, следует ли из этого вывод, что Генеральный штаб Федерации уже разработал детальный план действий?

Качика кивнула:

– Так оно и есть, и маршал Жоли сейчас представит его нам.

На трибуну поднялась маршал Жоли, несколько дней назад командовавшая войсками муравьев во Второй битве при Костяной цитадели.

– Сейчас я покажу вам нечто новое. Маленькое изобретение, которое мы сделали самостоятельно, не полагаясь на наших учителей-динозавров.

По сигналу маршала двое муравьев вынесли две тонкие белые полоски, похожие на обрезки бумаги.

– Это разновидность самого традиционного муравьиного оружия – зерно-мины последней модели. Саперы Федерации разработали эти мины для использования в Последней войне.

Она подала знак усиками, и на сцену вышли еще четверо муравьев, тащивших два обрезка проводов того сорта, который чаще всего использовался в технических устройствах динозавров: красный и зеленый. Закрепив провода на специальной раме, муравьи туго обмотали каждый посередине белыми полосками как изоляционной лентой. А через несколько секунд произошло нечто невероятное: полоски изменили цвет. Та, что на красном, стала красной, на зеленом – зеленой. Вскоре они стали неотличимы от проводов, к которым их прикрепили.

– Это новейшее оружие Федерации: хамелеонные зерно-мины. Стоит поместить их на место, и динозавры ни за что не смогут их найти!

Минуты через две зерно-мины взорвались с резким хлопком, и провода оказались порваны пополам.

– Когда придет время, Федерация развернет армию в сто миллионов муравьев. Часть этой армии уже вернулась к работе в мире динозавров, другая просачивается туда сейчас. Наша армия установит на провода технических средств динозавров двести миллионов хамелеонных зерно-мин! Мы дали этой кампании кодовое название «Операция «Отключение».

– О, поистине грандиозный план! – восхищенно воскликнула сенатор Бируби, опередив коллег, которые сразу же образовали восторженный хор.

– Параллельно развернется другая, столь же масштабная кампания. Федерация отправила еще одну армию, из двадцати миллионов муравьев, которые проникнут в черепа пяти миллионов динозавров и установят зерно-мины на их мозговых артериях. Это будут не случайные особи, а представители высшей элиты: правители государств, чиновники, ученые, ведущие специалисты техники. С устранением этих динозавров все их общество останется, фигурально выражаясь, без мозгов, поэтому мы назвали эту кампанию «Операция «Обезглавливание».

– Этот план представляется мне гораздо более трудным для осуществления, чем первый, – сказала Бируби. – Насколько я знаю, все заметные персоны общества динозавров периодически проверяются на медицинском томографе высокого разрешения. Эту практику ввела Гондванская империя, и Лавразийская республика сразу же ее подхватила. И сам император Дадеус подает личный пример в этом деле.

– Первую зерно-мину операции «Обезглавливание» уже заложили, – не скрывая самодовольства, сообщила Качика. – Она находится на мозговой артерии Дадеуса, и поместила ее туда та самая медицинская делегация, которую я привела к нему, чтобы лечить глаз. После этого императора уже несколько раз обследовали томографами, и тем не менее мина благополучно стоит там, куда ее поместили.

– Вы хотите сказать, что мы разработали новую модель зерно-мины, которая не обнаруживается при томографическом исследовании? – удивилась доктор Жойя.

Качика покачала головой:

– Мы пытались, но безуспешно. Высокочувствительное томографическое сканирование – одно из высших совместных достижений муравьев и динозавров последних лет. Этот аппарат позволяет обнаружить и идентифицировать любые, самые мелкие отклонения от нормы в мозгу динозавра. Конечно, если бы зерно-мина находилась в какой-то другой части его тела, ее было бы не так легко найти. Но чтобы одной миной убить динозавра или, по крайней мере, лишить его сознания и способности соображать, необходимо серьезно повредить мозговую артерию. Динозавры отлично это знают и поэтому озаботились прежде всего обследованием мозга.

Жойя на некоторое время лишилась дара речи и лишь растерянно шевелила усиками.

– Прошу прощения, верховный консул, – сказала она после продолжительной паузы, – но я не представляю себе, как можно не заметить такую зерно-мину. Я ведь лично возглавляла работы муравьев по проекту и знаю, насколько это мощное средство.

Теперь самодовольством преисполнилась маршал Жоли:

– Мой дорогой доктор, вы всегда все усложняете. Мы просто отправили подразделение электронщиков в императорский госпиталь и немного испортили все шесть томографов. Отключение одной микросхемы снизило чувствительность прибора на двадцать процентов, что полностью исключает обнаружение нашей мины.

– А что потом? Неужели вы действительно планируете заминировать мозги пяти миллионов динозавров? Это не… – Жойя осеклась на полуслове. – Но ведь испортить все томографы мира динозавров просто невозможно!

– Ничуть! По сравнению с операциями «Отключение» и «Обезглавливание» это очень просто. Не забывайте, что на сегодня в мире динозавров имеется лишь четыреста тысяч таких приборов. И чтобы разобраться со всеми, потребуется не более пяти миллионов муравьев.

– Совершенно безумный план… – растерянно пробормотала феромонами главный ученый.

– Очень важная часть этой стратегии в том, что все взрывы произойдут одновременно! – продолжала Качика, принявшая последние слова ученой за одобрение. – Двести миллионов мин в технических устройствах и пять миллионов в мозгах самых ценных динозавров взорвутся с разницей во времени не более секунды! Следовательно, ни одна часть мира динозавров не получит помощи от другой. Прежде всего полностью выйдет из строя информационная система. Почти сразу же начнут останавливаться их основные промышленные предприятия и транспорт. Поскольку диверсии равномерно накроют весь мир динозавров, они никоим образом не смогут в приемлемые сроки вернуть к действию ни одну из этих систем. А устранение пяти миллионов персон, занимающих среди них верховное положение, ввергнет общество в настоящий шок. Оно начнет стремительно тонуть, как корабль, у которого среди океана вдруг отвалилось днище! Всем известно, что города динозавров потребляют неимоверное количество ресурсов. Проведенное нами компьютерное моделирование развития событий показывает, что после обрушения информационной, промышленной и транспортной систем две трети динозавров, живущих в городах, менее чем за месяц умрут от голода и жажды. Уцелевшие разбредутся по сельской местности. Треть из них не более чем через год погибнет под ударами наших вооруженных сил, а также от голода и болезней. Оставшиеся быстро деградируют до состояния примитивного общества доиндустриальной эпохи и больше не будут представлять опасность для мира муравьев. Так мы станем истинными властителями Земли.

– Госпожа верховный консул, а не могли бы вы сказать нам, когда наступит этот великий момент? – спросила сенатор Бируби, чуть ли не подпрыгивая от возбуждения.

– Все зерно-мины были настроены так, чтобы взорваться в полночь, через месяц от сегодняшнего дня.

Муравьи зашлись восторженными криками. Жойя отчаянно размахивала усиками, пытаясь призвать собравшихся к порядку, но тщетно. Лишь отчаянным усилием ей удалось наконец обратить на себя внимание.

– Перестаньте! Вы что, все с ума сошли? – выкрикнула феромонами Жойя. – Мир динозавров необозримо велик и чрезвычайно сложен. Внезапное крушение этой системы повлечет за собой непредсказуемые последствия!

– Доктор, какие последствия вы можете нам назвать помимо краха мира динозавров и полной победы Муравьиной федерации? – спросила Качика.

– Я же говорю: последствия будут непредсказуемыми!

– Ну вот, яйцеголовая Жойя в своем репертуаре! – сердито бросила Бируби. – Она пугает, а нам не страшно. Надоели уже эти ваши штуки!

Остальные сенаторы, раздраженные неуместным, на их взгляд, скептицизмом руководительницы муравьиной науки, тоже недовольно заворчали.

Жоли подошла к Жойе и похлопала ее передней ногой. Маршал никогда не была склонна к проявлению эмоций и сейчас не присоединилась к общему восторгу.

– Доктор, – сказала она, – я понимаю ваши тревоги. Больше того, я даже частично разделяю их. Но мне приходится быть реалисткой, и я считаю, что у Муравьиной федерации нет иного выхода. Вы, ученые, не можете предложить ничего лучшего. Что касается ужасных последствий, о которых вы предостерегаете, то я считаю наиболее вероятным из них утрату контроля над ядерными арсеналами динозавров. Это оружие способно полностью истребить жизнь на Земле. Но не стоит слишком волноваться на этот счет. Да, действительно, ядерные арсеналы обеих держав полностью контролируются динозаврами, и муравьев допускают лишь к работам по обслуживанию техники, да и то под строгим надзором. Но для нашего спецназа попасть внутрь систем управления этим оружием – детская игра! В ядерных системах мы установим вдвое больше зерно-мин, чем во всякой другой электронике. Когда подойдет назначенное время, системы атомного оружия не сработают, как и все остальное. Ни одна из боеголовок не взорвется.

Жойя вздохнула:

– Маршал, все гораздо сложнее. Главный вопрос в том, понимаем ли мы на самом деле мир динозавров.

На сей раз эти слова расслышали все и на мгновение стихли.

– Доктор, – сказала Качика, смерив министра взглядом, – во всех закоулках мира динозавров вот уже три тысячи лет живут муравьи! Откровенно говоря, ваши слова кажутся мне по меньшей мере странными.

Жойя скорбно пошевелила усиками:

– Все же нельзя забывать о том, что муравьи и динозавры это два очень сильно различающихся между собой вида и обитаем мы в несопоставимых, в общем-то, мирах. Интуиция подсказывает мне, что в мире динозавров имеются великие тайны, о которых мы не знаем ровным счетом ничего.

– Говорите конкретно! А если вы намерены и дальше ходить вокруг да около, нам лучше перейти к другим темам, – вспылила Бируби.

– Конкретно? Хорошо. Я прошу экстренно создать систему сбора разведывательных данных, – ответила Жойя. – Одновременно с установкой зерно-мин в мозгах динозавров закреплять в ушной улитке микрофон-передатчик. Я возглавлю группу, которая будет собирать и анализировать полученную информацию, чтобы как можно скорее выяснить то, что оставалось для нас неизвестным.

– Подготовка к операции «Обезглавливание» завершится уже через полмесяца, – сказала Жоли. – Ваша группа просто захлебнется в информации, приходящей с пяти миллионов подслушивающих устройств. Даже если вы будете, что называется, в лепешку расшибаться, все равно мины взорвутся раньше, чем вы успеете проанализировать хотя бы малую часть информации.

Жойя опустила усики:

– Потому-то, маршал, я прошу сделать для мин замедление на два месяца, чтобы мы смогли проанализировать как можно больше. Я уверена, что нам удастся узнать нечто важное.

– Хватит! – повысила голос Качика. – Операция откладываться не будет. За месяц мы успеем поставить зерно-мины всюду где надо, и этот срок не будет растянут ни на секунду. Задержки только усугубят положение, поэтому мы должны действовать как можно быстрее. Кроме того, я не верю, что мы можем хоть чего-то не знать о мире динозавров!

Глава 14

Зерно-мины

Император Гондваны Дадеус в сопровождении министров внутренних дел и государственной безопасности направлялся в Башню связи Валунного города, являвшейся сердцем информационной сети державы. Здесь сосредоточивалась и обрабатывалась вся информация, которой столица обменивалась с империей. На материке было свыше сотни таких центров – узлов информационной сети.

Дадеус и министры вошли в просторный зал управления Башни связи, где сияло множество компьютерных экранов. Динозавры, работавшие за ними, тут же почтительно встали, увидев императора.

– Кто руководит сменой? – спросил министр внутренних дел. Двое динозавров вышли вперед и представились; один был дежурным инженером, а второй – начальником охраны.

– Что скажете о работающих здесь муравьях? – спросил министр.

– Они все взяли выходной сегодня, – ответил инженер.

Министр внутренних дел кивнул.

– Вы должны были получить циркуляр Министерства государственной безопасности о проведении тщательной проверки всех компьютеров и сетевого оборудования для предотвращения возможных диверсий со стороны муравьев. Такие проверки проводятся по всей империи, во всех учреждениях и на всех предприятиях. И они будут гораздо тщательнее и глубже, чем все, что делалось раньше. Его императорское величество соизволил прибыть, чтобы лично проверить вашу работу.

– Мы начали проверку в ту же минуту, как получили циркуляр. На сегодня основное оборудование проверено дважды, охранные меры усилены. Могу заверить ваше величество, что центр в безопасности, – заявил дежурный инженер.

– Покажи нам самую важную часть центра, – сказал Дадеус.

– В таком случае прошу ваше величество в серверную.

Инженер вопросительно взглянул на министра внутренних дел, дождался кивка и повел императора с его высокопоставленными сопровождающими в святую святых сетевого центра – серверный зал. По сторонам прохода тянулись стройные ряды закрытых шкафов. В белых корпусах негромко, как живые существа, гудели массивные компьютеры, стремительно обрабатывая неимоверные массивы информации, поступающей со всего мира.

– Что вы предприняли для обеспечения безопасности этих устройств? – спросил министр внутренних дел.

– Муравьям, работающим в центре связи, категорически запрещено бывать в этом зале без специального разрешения. Все ремонтные работы проводятся под непрерывным наблюдением динозавров, – ответил начальник охраны и извлек из-за дверцы серверного шкафа увеличительное стекло. – Извольте видеть, ваше величество: с их помощью мы наблюдаем за работой муравьев. Все время, пока они находятся внутри сервера, динозавры с них глаз не сводят. – Он обвел зал широким жестом лапы, указывая, что такие стекла висят на двери каждого шкафа.

– Очень хорошо, – кивнул министр внутренних дел. – Ну а каким образом вы предотвращаете проникновение посторонних муравьев?

– Прежде всего мы герметично закрываем серверный зал, чтобы исключить их доступ.

– Пф-ф-ф! Герметично закрываете, говорите? Это же смешно! – вдруг взорвался почти все время молчавший министр государственной безопасности. – Видел я самое герметичное помещение всего нашего мира – сейф Имперского банка Гондваны, где хранится муравьиная валюта. Можете себе представить, как тщательно и плотно закрывается этот сейф? Оттуда натуральным образом можно выкачать воздух до состояния вакуума и снаружи никак не пробраться через бронированные гермодвери. Банкиры рассчитывали, что детекторы поступления газа защитят хранилище от дерзкой банды грабителей-муравьев, обчищавшей крупные банки. Предполагалось, что, как только те проделают отверстие в стене, газ пойдет в помещение и датчик поднимет тревогу. Но хранилище вычистили, а сигнал тревоги так и не поступил. Даже внимательно изучив место преступления, мы так и не узнали, каким образом муравьи пробрались внутрь. Я подозреваю, что они смонтировали на внешней стороне стены миниатюрную вакуумную камеру и сделали проход оттуда, а вычистив хранилище, заделали дыру, и воздух туда не пошел. Хитрости муравьев для нас просто непостижимы. К тому же крохотный размер дает им целый ряд преимуществ. Увы, никакие замки не обезопасят от них крупные здания в наших городах.

– А хотя бы сами серверы можно герметично закрыть, чтобы муравьи-диверсанты не смогли туда проникнуть? – спросил Дадеус.

– Тоже практически невозможно, ваше величество, – ответил министр госбезопасности. – Во-первых, без некоторых отверстий они просто не будут работать: необходима подача воздуха для охлаждения, где-то должны проходить провода, и без дисководов, как ни крути, не обойтись. Кроме того, даже полная герметизация не гарантирует защиту от муравьев. Как вы знаете, они несравненные бурильщики. Это инстинкт, сохранившийся с тех пор, когда они обитали в подземных гнездах. У них есть крохотные, но очень эффективные инструменты, позволяющие делать отверстия в любых материалах. Так что единственная надежная защита – это двойная, тройная, в общем, непрерывная проверка. Нельзя ни на минуту терять бдительность! – Последнюю фразу министр адресовал инженеру и начальнику охраны.

– Так точно, господин министр! – дружно рявкнули сотрудники информационного центра.

Министр остановился перед одним из серверов и неожиданно приказал:

– Проверьте эту машину!

Начальник охраны вынул переговорное устройство, сказал несколько слов, и в зал поспешно вошли пятеро динозавров-инженеров с мощными фонарями, увеличительными стеклами и множеством разнообразных инструментов. Открыв дверцу, они приступили к тщательному осмотру компьютера изнутри. Работа оказалась непростой – детали и провода были собраны в тугие узлы, – но динозавры скрупулезно осматривали через лупы каждый сантиметр, как будто читали длинный рассказ, записанный на множестве свитков, или разбирались в затейливом лабиринте.

Через некоторое время – Дадеус и министры уже начали проявлять первые признаки нетерпения – один из инженеров воскликнул:

– О, я что-то нашел! Это же зерно-мина! – Он протянул увеличительное стекло императору: – Ваше величество, вот она, на зеленом проводе.

Император посмотрел сквозь лупу и одобрительно кивнул. Другой динозавр достал миниатюрный пылесос, похожий на авторучку, поднес кончик к проводу, нажал на кнопку, и желтая крошка исчезла в резервуаре.

– Отлично! – Министр госбезопасности похлопал по плечу инженера, обнаружившего закладку, и повернулся к Дадеусу: – Ваше величество, эту имитацию зерно-мины установили здесь по моему приказу, чтобы проверить эффективность мер контроля безопасности, принятых в информационном центре.

На императора все это не произвело особого впечатления.

– Хм-м, я все же не уверен. Ты сам сказал, что муравьи очень мелкие и хитрые, и если всерьез решат устроить каверзу, им трудно помешать. Я, как и прежде, считаю, что на них действует только угроза адекватного воздаяния. А еще лучше – воздаяния сторицей. Мы как следует напугали Муравьиную федерацию, разрушив два ее крупнейших города, и напомнили, что их мир для нас все равно что детская песочница. Мы, динозавры, способны за какие-то один-два дня, не прилагая особых усилий, уничтожить все муравьиные города на Земле. При таких обстоятельствах они просто не осмелятся устраивать какие-то диверсии против нашего мира. Они чрезвычайно рациональны и действуют, руководствуясь бесстрастными, механистическими соображениями. Присущий им образ мышления просто не позволит предпринять что-нибудь излишне рискованное.

– Ваше величество безусловно правы, но, знаете ли, мне минувшей ночью приснился кошмар, в котором присутствовал другой возможный вариант.

– Тебе последнее время то и дело снятся кошмары.

– Дело в том, что интуиция говорит, прямо-таки кричит: нам грозит огромная опасность. Ваше величество, стратегия устрашения, которой придерживается империя, основана на предположении, что, если муравьи решатся уничтожить часть мира динозавров, мы нанесем сокрушительный ответный удар по муравьиному миру. Но что, если муравьи смогут одновременно поразить весь наш мир? Если у них получится такое, мы просто не сможем никак им ответить и, следовательно, уже не сможем еще раз напугать их.

Дадеус ненадолго задумался и мотнул головой:

– Вариант, который ты описываешь, крайне маловероятен даже теоретически. Такого не может быть, потому что не может быть никогда.

– Ваше величество, это оборотная сторона механистического устройства мышления муравьев: если хоть малейшая теоретическая возможность успеха существует, они пойдут на это действие. Со своей упрощенной способностью оценки мира они не увидят тут ничего безумного.

– Я все же думаю, что такое крайне маловероятно. К тому же империя принимает чрезвычайно строгие меры безопасности. Если муравьи затеют крупномасштабную операцию, мы незамедлительно узнаем об этом. Тревожиться сейчас надо не из-за муравьев, а из-за лавразийцев. Вот от них исходит реальная опасность, которая с каждым днем все усиливается!

Дадеуса слушали не только динозавры. В серверной присутствовали еще и двадцать муравьев-солдат, надежно спрятавшихся за материнской платой этого самого сервера. Пять часов назад они проникли в Коммуникационную башню по наружной стороне водопроводной трубы, а потом через мелкие щели в полах пробрались в серверную и через вентиляционные отверстия – внутрь корпуса сервера. Министр госбезопасности был прав: муравьи могли без малейшего труда проникать в колоссальные, по их меркам, здания и технические средства.

Услышав приближение группы динозавров, муравьи поспешно спрятались за материнскую плату, которая превышала размером футбольный стадион Костяной цитадели. Почти сразу же дверь серверного шкафа открылась. Через щель в материнской плате они увидели увеличительное стекло, закрывшее все небо, а за ним гигантский глаз инженера, искаженный увеличением. Муравьи перепугались, но динозавр не заметил их. Больше того, обнаружив ложную зерно-мину, установленную одним из его соплеменников, он не заметил настоящей мины – полоски, которой муравьи обмотали провод совсем рядом с ней, она только-только успела слиться цветом с проводом и стала совершенно невидимой. А еще – доброй дюжины таких же зарядов, обмотанных вокруг проводов разного цвета и толщины.

На плате муравьи разметили также несколько мин-накладок. Они меняли цвет еще лучше, чем полоски, – разные их участки окрашивались по-разному и точно соответствовали тем частям печатной платы, поверх которых их наклеивали, так что обнаружить их было даже труднее, чем полоски на проводах. Эти мины отличались от прочих принципом действия: они не взрывались, а выпускали точно в назначенное время несколько капель крепкой кислоты, которая растворяла проводники, напечатанные на плате.

Естественно, муравьи слышали все разговоры от первого до последнего слова. Когда дверь шкафа закрылась, в сервере сразу же воцарилась ночь. Лишь индикатор электропитания одиноко сиял, как изумрудная луна. Ровное жужжание вентилятора, создававшего легкий ветерок, и мерное пощелкивание жесткого диска усугубляли обманчивое впечатление того мира, где муравьи сейчас находились.

– Знаете, а этот министр у динозавров – толковый, – сказал феромонами один из солдат. – Если наша Федерация поступит так, как он говорит, мы действительно сможем разрушить мир динозавров.

– Может быть, мы сейчас как раз этим и занимаемся, откуда ты знаешь? – ответил другой.

Солдаты не знали, хоть и догадывались, что их взвод – не единственный сейчас в Коммуникационной башне. В каждом сервере, в каждом электрощитке этажом ниже находилось по отряду муравьев, занимавшихся примерно тем же, чем и они. Мысль о том, что сотни миллионов муравьев на всех континентах одновременно занимаются одним и тем же делом, мало кому могла прийти в голову.

В ту ночь министра внутренних дел Бабата мучил кошмар. Он видел во сне, что темная масса муравьев ползет через ноздри в глубь его тела и выходит изо рта длинной узкой лентой. Каждый выходивший муравей держал что-то в жвалах, и это было кусочками его внутренностей. Покинув пасть, они бросали эти кусочки и снова лезли в нос, образовав замкнутое кольцо. Бабата чувствовал, как внутри у него разрастается пустота…

Кошмар министра имел определенную связь с действительностью. В то самое время пара муравьев действительно пробиралась по его ноздре. Муравьи-солдаты забрались в его кровать еще днем, надежно спрятались под подушкой и дождались времени, подходящего для их плана. Сейчас, пролетая в воздухе приличные отрезки пути, всякий раз, когда динозавр вдыхал, они преодолевали его носовую полость, откуда перебрались в череп и с ловкостью профессионалов вышли к мозгу.

Один из муравьев, освещавший путь крохотным налобным фонариком, быстро нашел главную мозговую артерию. Второй прикрепил к ее прозрачной стенке желтую зерно-мину. Затем они покинули мозг и по другим извилистым путям, пролегавшим внутри черепа, добрались до уха. Сквозь полупрозрачную мембрану барабанной перепонки просачивался тусклый свет, а слабые наружные звуки, усиленные улиткой, превращались здесь в гулкий рокот. Двое муравьев начали устанавливать за барабанной перепонкой подслушивающее устройство.

А министра внутренних дел Гондванской империи динозавров продолжал терзать кошмар. Ему снилось, что муравьи вынули из него все внутренности и теперь заселяются в его утробу, намереваясь устроить там свой город… Он проснулся в холодном поту.

Двое муравьев торопливо возились в его внутреннем ухе, и вдруг мир зашатался, сила тяжести резко усилилась. Они сразу поняли, что динозавр проснулся и сел в постели. А затем полутемное помещение заполнилось ревом, оглушившим муравьев чуть ли не до потери сознания. Это был голос динозавра, дошедший сюда в основном как вибрация черепных костей.

– Стража! Стража!

Очень скоро ему ответил другой голос, донесшийся на сей раз снаружи. Барабанная перепонка вибрировала с такой силой, что казалось, вот-вот лопнет.

– Господин министр, что случилось?

– Срочно томограф сюда! Мне необходимо обследование!

Муравьи тревожно переглянулись.

– Что делать будем? – спросил один. – Продырявим перепонку и уйдем через слуховой канал?

– Не выйдет. Они нас обнаружат. Давай-ка спрячемся в легких. Обычно они ограничиваются осмотром головы.

Оставив подслушивающее устройство, которое они все же успели установить, муравьи устремились в темноту. Достигнув носовой полости, они резко свернули и вскоре достигли дыхательного хода. Дождавшись, пока динозавр вдохнет, они подпрыгнули и полетели с ураганом по трахее прямо в легкие. В темноте отчетливо слышалось непрерывное журчание, какое бывает в лесу во время ливня: это происходил воздухообмен в альвеолярных мешочках. Снаружи доносился негромкий гул работающего томографа. Через несколько минут послышался новый голос. Звуки доходили до легкого сильно приглушенными, но муравьи тем не менее разобрали каждое слово.

– Господин министр, сканирование завершено. Никаких аномалий не обнаружено.

Муравьи, цеплявшиеся за стенку легкого, ощутили, как давление резко поднялось и тут же начало снижаться: это динозавр вздохнул с облегчением.

– Господин министр, вы уже третий раз за ночь требуете провести сканирование, и каждый раз ничего не обнаруживается. Мне кажется, вы чрезмерно волнуетесь.

– Чрезмерно?! Да что вы, дураки, понимаете! Целый день все талдычат об угрозе со стороны Лавразии, лихорадочно готовятся к ядерной войне! Похоже, только я один во всей империи еще способен трезво мыслить и понимаю, откуда исходит настоящая опасность!

– Но… ни одно из обследований, предпринятых за последние дни, не выявило никаких аномалий.

– А я думаю, исправны ли ваши аппараты?

– Господин министр, они определенно в полном порядке. Мы использовали все томографы императорского госпиталя. А вечером, согласно вашему указанию, привезли аппарат из крупной городской больницы. Результаты полностью совпадают.

Министр внутренних дел ничего не ответил, снова лег в постель и вскоре погрузился в тревожный сон. Муравьи благополучно выбрались из его легких и, оставшись незамеченными, сбежали по ножке кровати, пересекли обширное пространство пола до стены и покинули спальню.

Тем временем на всех континентах двадцать миллионов муравьев под покровом ночи забирались в черепа пяти миллионов динозавров и размещали смертоносные зерно-мины на мозговых артериях. Одновременно они установили подслушивающие устройства на барабанных перепонках миллиона динозавров, включая императора Дадеуса и президента Додоми. Через ретрансляторы, которыми была усеяна вся планета, в суперкомпьютер Главного командования Муравьиной федерации стекались мощные потоки информации, где ее старательно анализировал новый отдел, спешно организованный министром науки Жойей. Муравьям открывалась масса неведомых прежде тайн мира динозавров.

Глава 15

«Яркая Луна» и «Император моря»

Возглавлявшая Главное командование Муравьиной федерации верховный консул Качика и ее заместительница маршал Жоли держали под неусыпным контролем всю подготовку к уничтожению мира динозавров. Два больших экрана непрерывно демонстрировали ход развития операций «Отключение» и «Обезглавливание». В нижней строке экрана «Отключение» безостановочно сменялись цифры, отражающие количество установленных в запланированные места разнообразных мин, а выше располагалась карта мира. Континенты были плотно испещрены светящимися точками, кружками и стрелками, указывающими расположение мин и другие подробности операций. А на экране операции «Обезглавливание» цифровая строка указывала количество мин, заложенных в мозгах динозавров.

Как только число менялось, рядом высвечивались имя и должность очередного динозавра, получившего смертоносную мину.

– Похоже, что все идет строго по плану, – сказала маршал, обращаясь к Качике. И тут в помещение вошла министр науки Федерации доктор Жойя.

– Ах, доктор Жойя, уже неделю вас не видела, – с холодком сказала Качика. – Вы все так же погружены в анализ результатов подслушивания? Судя по мрачному виду, вы пришли, чтобы открыть нам какую-то потрясающую тайну.

Жойя утвердительно качнула усиками:

– Совершенно верно. Мне необходимо безотлагательно побеседовать с вами обеими.

– Мы очень заняты, так что прошу быть краткой.

– Я хотела бы, чтоб вы послушали запись вчерашних переговоров Дадеуса и Додоми на Гондвано-Лавразийском саммите.

– Какие еще тайны могут открыться на этом саммите? – недовольно бросила Качика. – И без того всем известно, что переговоры о взаимном ядерном разоружении в очередной раз провалились. Война между Гондваной и Лавразией неизбежна, а это лишний раз подтверждает правильность нашей стратегии. Мы обязаны уничтожить динозавров, прежде чем они развяжут ядерную войну, чтобы спасти Землю и все живое на ней.

– Это совершенно верный вывод из пресс-релиза. Но я хочу, чтобы вы послушали, что правители говорили наедине друг с другом. В этом разговоре открылось нечто такое, чего мы прежде не знали о динозаврах.

Зазвучала запись.

ДОДОМИ: Ваше величество, вы знаете, почему муравьи так быстро капитулировали и даже не высказали никаких претензий? Не может быть никаких сомнений в том, что таким образом они хотели всего лишь выиграть время. Муравьиная федерация готовит против мира динозавров какой-то очень серьезный удар.

ДАДЕУС: Господин президент, вы что, действительно считаете, что я настолько туп, что не замечаю очевидного? Но на фоне принятого Лавразией решения связать «Яркую Луну» с таймером потери команды угроза со стороны муравьев… Да что там говорить, даже опасность применения вами ядерного оружия кажется чем-то маловажным.

ДОДОМИ: Вынужден согласиться, что «Яркая Луна» и «Император моря» гораздо опаснее для цивилизации на Земле, чем все муравьиные происки и даже ядерная война. Так что давайте на этом и сосредоточимся, согласны? И не надо указывать пальцем на нас: мы ведь оба знаем, что отсчет «Императора моря» пошел раньше.

– Стоп, стоп, стоп! – Качика недовольно взмахнула усиками. – Доктор, я не понимаю, о чем они говорят.

Жойя приостановила воспроизведение.

– В этом диалоге две важнейшие единицы неизвестной нам информации: «Яркая Луна» и «Император моря», а также таймер потери команды.

– В разговорах лидеров держав динозавров то и дело встречаются непонятные кодовые названия. Что вас на этот раз так встревожило?

– Из этого разговора следует однозначный вывод: эти штуки представляют особую опасность и угрожают существованию всего мира.

– Если рассуждать логически, такого просто не может быть. Доктор, все, что может представлять реальную опасность для целого мира, необходимо очень долго готовить, монтировать и настраивать. Взять хотя бы межконтинентальные ракеты – чтобы истребить цивилизацию, их потребуется более десяти тысяч. Вы в состоянии представить себе такие пусковые мощности?! Тем более что столь крупная и сложная система не может удовлетворительно работать без нашего участия в строительстве и техническом обслуживании. Проще говоря, если бы что-то подобное появилось, Муравьиная федерация гарантированно знала бы об этом. Кстати, обе державы динозавров не в состоянии без нас, самостоятельно, поддерживать в работоспособном состоянии свое ядерное оружие, так что нам о них известно все, что следует знать.

– Тут я с вами полностью согласна, консул. Никакое крупное сооружение скрыть от нас невозможно, а вот нечто более скромного размера – вполне получится. Если они смогут работать с таким устройством без помощи муравьев – например, с одиночной межконтинентальной ракетой и ее пусковой установкой, – она долго будет оставаться годной к применению, а мы не будем ничего знать о ней. Возможно, «Яркая Луна» и «Император моря» – оружие как раз такого рода.

– В таком случае нам и подавно не следует волноваться. Подобные мелкие отдельные установки вряд ли способны представлять угрозу для планеты. Как я уже сказала, чтобы уничтожить Землю, нужны многие тысячи единиц термоядерного оружия.

Жойя помолчала несколько секунд, а потом наклонилась к Качике так, что их усики скрестились, а глаза чуть ли не соприкоснулись.

– В том-то и суть вопроса, консул. Действительно ли атомные бомбы – самое мощное оружие, существующее на Земле?

– Доктор, да ведь это же всем известно!

Жойя отодвинулась и печально повесила усики.

– Совершенно верно: это всем известно, и в этом как раз и состоит фатальный недостаток нашего, муравьиного, мышления. Мы довольствуемся тем, что всем известно, тогда как динозавры постоянно глядят в новые, неисследованные области. Динозавры в своих астрономических обсерваториях обнаружили далекие звездные объекты, излучающие больше энергии, чем целые галактики, и назвали их квазарами. Рядом с ними энергия термоядерного синтеза казалась безобиднее светлячка, летающего в лесу. Они также установили, что материя, проваливающаяся в межзвездную черную дыру, излучает чрезвычайно сильную радиацию, также на много порядков превышающую ту, что образуется при слиянии ядер.

– Но объекты, о которых вы говорите, находятся за тысячи световых лет от нас. Они просто не имеют отношения к реальной жизни.

– В таком случае позвольте напомнить кое о чем, имеющем к реальной жизни самое прямое отношение: вы помните, как три года назад в ночном небе появилось новое солнце?

Конечно же, Качика и Жоли помнили об этом. Этот беспрецедентный случай произвел на всех глубокое впечатление. Действительно, холодной зимней ночью над Южным полушарием неожиданно вспыхнуло новое солнце. В тот же миг на ночной стороне Земли стало светло как днем. Свет был так ярок, что те, кто решался посмотреть на новое светило, временно лишались зрения. Оно начало меркнуть уже секунд через двадцать, но за это время его свет и тепло превратили холодную зимнюю ночь в знойный летний день. Воды от стремительно растаявшего снега затопили множество городов. Случившееся потрясло муравьиный мир. Но когда муравьи обратились к динозаврам, пытаясь выяснить, что случилось, их ученые так и не дали никакого ответа, и нелюбопытные от природы муравьи вскоре перестали думать об этом казусе.

– Единственное вменяемое объяснение мне тогда удалось получить в одной из наших обсерваторий. Астрономы сказали, что новое солнце вспыхнуло примерно на расстоянии одной астрономической единицы от Земли, то есть на примерно таком же удалении, какое отделяет нас от Солнца, но с другой стороны. Из оценки расстояния и силы потока излучения, попавшего на Землю, можно было сделать вывод и о силе свечения нового солнца. Если бы такая большая энергия была результатом ядерной реакции, космический объект должен был оказаться довольно большим. Но астрономические наблюдения никакого столь крупного объекта не выявили. Короче говоря, не исключено, что в Солнечной системе происходят высокоэнергетические процессы, которые гораздо сильнее термоядерного синтеза.

Качику эти слова не убедили.

– Доктор, и это тоже не имеет никакой связи с реальностью. Даже если такие процессы существуют, я ни за что не поверю, что динозавры смогли доставить их источники на Землю. Это совершенно невозможно. Вы не хуже меня знаете, какое большое расстояние – астрономическая единица. Космическая техника динозавров функционирует в основном на околоземной орбите. Вряд ли им под силу путешествия в столь дальний космос.

– Я тоже долго так думала, но… – Жойя не стала заканчивать фразу. – Давайте еще немного послушаем запись. – Она вновь включила воспроизведение.

ДАДЕУС: Мы ведем очень опасную игру, просто недопустимо опасную. Лавразия должна немедленно вывести «Яркую Луну» из режима «таймер потери команды» или по меньшей мере перевести ее под управление стандартного таймера. Как только вы это сделаете, Гондвана поступит аналогичным образом.

ДОДОМИ: Пусть Гондвана сначала остановит таймер «Императора моря»! Лавразия сразу же последует вашему примеру.

ДАДЕУС: Это же Лавразия первой активировала таймер «Яркой Луны»!

ДОДОМИ: Но, ваше величество, если бы три года назад, четвертого декабря, гондванский космический корабль не устроил эффектное представление в космосе, ни «Яркая Луна», ни «Император моря» вообще не возникли бы! Та штука летела бы себе своей дорогой и спокойно пролетела бы мимо Земли.

ДАДЕУС: Это был научный эксперимент…

ДОДОМИ: Ну, хватит! Сколько можно повторять эту бессмысленную ложь?! Именно Гондванская империя толкнула всю цивилизацию Земли на край пропасти. Вы просто преступники, и не вам выдвигать какие-то претензии в адрес Лавразии!

ДАДЕУС: Из этого следует, что Лавразийская республика не намерена первой идти на уступку?

ДОДОМИ: А как насчет Гондванской империи?

ДАДЕУС: Отлично! Значит, никому из нас вовсе дела нет до предстоящей гибели Земли?

ДОДОМИ: Если вам нет дела, то и мне тоже.

ДАДЕУС: Ха-ха-ха! Ну что ж, ну что ж… Нам, динозаврам, редко когда и до чего есть дело.

Жойя вновь остановила воспроизведение и повернулась к Качике и Жоли:

– Думаю, вы обратили внимание на дату, упомянутую в разговоре.

– Четвертого декабря, три года назад, – ответила Жоли. – Как раз тот день, когда вспыхнуло новое солнце.

– Совершенно верно. Весь разговор вращается вокруг этой оси. Не знаю, как вы, а у меня все щетинки встали дыбом.

– Было бы неплохо, министр, если бы вы более внятно объяснили ваши опасения, – с прежним холодком сказала Качика.

Жойя вздохнула:

– Если бы это было так просто… Чтобы раскрыть этот секрет, лучше всего было бы подключиться к военным компьютерным сетям динозавров, но, увы, наши компьютеры структурно несовместимы с ними. Поэтому, хотя мы легко можем физически проникать в корпуса любых их компьютеров, добраться до данных, используя наше программное обеспечение, не получится. В ином случае зачем было бы идти на столь сложные меры, как установка подслушивающих устройств в головах динозавров? Как бы там ни было, я не верю, что нам удастся раскрыть эту тайну за время, имеющееся в нашем распоряжении.

– Хорошо, доктор, я предоставлю вам дополнительные штаты для обработки информации. Однако заранее предупреждаю: ничего из того, что вам удастся выяснить, никак не повлияет на планы тотальной войны, которую мы ведем против динозавров. В данный момент мои щетинки могут встать дыбом лишь по одной причине: от мысли, что истребить динозавров не удастся. Я считаю, что вы пребываете в заблуждении, которое может пойти во вред великому делу федерации.

Жойя молча повернулась и покинула зал. На следующий день она не вышла на работу.

Глава 16

Измена

Двое солдат-муравьев уходили из дворца императора Гондваны через щель под входными дверями. Эта пара была последней из трех тысяч муравьев, которые занимались установкой мин в компьютерных системах дворца и в черепах динозавров, занимавших руководящие посты. Затем им предстояло преодолеть несколько высоченных ступеней парадной лестницы. На первом же обрыве они заметили еще одного муравья, который карабкался им навстречу.

– Вот те на! Это же доктор Жойя! – удивленно сказал один из солдат другому.

– Министр науки федерации? Совершенно верно! Это она.

– Доктор Жойя! – Солдаты приветствовали выдающуюся ученую энергичным выбросом феромонов.

Посмотрев на них снизу вверх, Жойя, похоже, растерялась и чуть не метнулась в сторону, но тут же овладела собой.

– Доктор, что вы здесь делаете?

– Мне необходимо… э-э… проверить установку зерно-мин во дворце.

– Все закончено. Саперы уже ушли. – Солдат немного помолчал. – Столь высокопоставленным чиновникам незачем самолично лезть в такие дела. Это очень опасно!

– Мне… мне все же необходимо взглянуть своими глазами. Как вы понимаете, это вопрос высочайшей важности. – С этими словами она быстро поползла наверх и вскоре скрылась из виду.

– Тебе не кажется, что с ней что-то не так? – задумчиво произнес первый солдат, глядя ей вслед.

– Знаешь, кажется. Где твоя рация? Давай-ка быстренько сообщим об этом командиру.

Император Дадеус проводил совещание с главными силовыми министрами, и вдруг в кабинет вошел секретарь:

– Ваше величество, министр науки Муравьиной федерации просит срочной аудиенции.

– Пусть подождет. Я приму ее, когда мы закончим наши дела, – ответил Дадеус и лапой указал секретарю на дверь.

Тот вышел, но почти сразу же вернулся.

– Она говорит, что дело чрезвычайно важное и настаивает на немедленной встрече. И просит, чтобы в ней, если можно, участвовали министры внутренних дел и госбезопасности, а также начальник Генерального штаба имперской армии.

– Вот нахалка! Манеры этих букашек просто никуда не годятся! Пусть ждет или проваливает.

– Но она… – Секретарь взглянул на министров и почтительно склонился к монаршьему уху: – Она утверждает, что изменила своему государству.

Министр внутренних дел счел нужным вмешаться:

– Жойя – одна из важнейших фигур в их правящих кругах. Причем резко выделяется своим образом мыслей. Если она говорит правду, то действительно лучше выслушать ее незамедлительно.

– Ну ладно, тащи ее сюда, – приказал Дадеус и указал на свой широкий стол, за которым сидели участники совещания.

– Я пришла к вам, чтобы спасти Землю, – сказала Жойя и, выпрямившись во весь рост, обвела взглядом громады динозавров, возвышавшиеся вокруг. Прибор без задержки перевел ее феромонную речь на язык динозавров и воспроизвел через спрятанные где-то динамики.

Дадеус скептически ухмыльнулся:

– Хм, какие громкие слова! Земле, на мой взгляд, ничего не грозит.

– Вскоре вы измените свое мнение, ваше величество. Но прежде я попрошу вас ответить на один вопрос: что такое «Яркая Луна» и «Император моря»?

Динозавры сразу насторожились и переглянулись. Последовала продолжительная пауза, и в конце концов Дадеус спросил:

– А почему вы решили, что мы скажем это вам?

– Ваше величество, если это то, о чем я думаю, то я раскрою вам секрет наивысшей важности, напрямую связанный с выживанием мира динозавров. Это будет вполне эквивалентный обмен.

– А если это окажется не то? – угрюмо спросил Дадеус.

– Тогда я не раскрою вам секрет. Хотите – убейте меня или держите взаперти, чтобы сохранить свою тайну. В любом случае вы ничего не потеряете.

Дадеус молчал еще несколько секунд, а потом кивнул коллеге Жойи, министру науки империи, сидевшему за столом слева от него:

– Расскажи ей.

В Ставке Главного командования Муравьиной федерации маршал Жоли положила телефонную трубку и с мрачным видом повернулась к верховному консулу Качике:

– Жойя обнаружилась. Двое солдат из двести четырнадцатой дивизии встретили ее, возвращаясь с минирования. Она входила во дворец императора Гондваны. Похоже, мы не зря подозревали ее. Она предала нас.

– Ах, гнусная изменница! Представляю, что она рассказала динозаврам. Но мы ведь можем сами это услышать – ведь подслушивающие устройства внедрили всем динозаврам, обитающим во дворце, да?

– Жойя испортила ретранслятор, обслуживающий дворец. Туда уже отправили ремонтную бригаду, но пока еще они доберутся…

– В любом случае я уверена, что она пошла туда, чтобы выдать военные планы федерации.

– Наверняка. А это значит, что вся наша операция оказалась под угрозой!

– Насколько выполнены планы постановки мин?

– Операция «Разъединение» – на девяносто два процента. «Обезглавливание» – на девяносто процентов.

– Возможно ли взорвать мины раньше запланированного времени?

– Конечно. Все зерно-мины могут взорваться или по установленному таймеру, или по сигналу. Сеть ретрансляторов по всему миру динозавров уже смонтирована, так что мы можем в считаные секунды взорвать все заложенные мины. Верховный консул, нельзя терять ни минуты! Отдавайте приказ!

Качика повернулась к огромному экрану, на котором демонстрировалась карта мира, некоторое время смотрела на континенты, переливавшиеся разноцветными огнями, а потом сказала:

– Что ж, пора открыть новую страницу истории Земли. Взрывайте!

– В чем же дело, доктор? Вы откроете нам обещанный секрет? – спросил Дадеус.

Жойя вздрогнула, как будто ее отвлекли от глубоких раздумий.

– Это… это ужасно! Какие же вы все чудовища! Впрочем, мы, муравьи, ничуть не лучше… Немедленно звоните верховному консулу Муравьиной федерации!

– Вы так и не ответили…

– Ваше величество, мы еще успеем раскрыть тайны! Они уже знают, что я здесь, и могут в любую секунду перейти к действию. Судьба мира динозавров висит на волоске – а с нею и судьба всей планеты! Прошу, поверьте мне. Звоните!

– Ладно. – Император динозавров снял трубку с телефонного аппарата, стоявшего перед ним на столе. Жойя с замирающим сердцем смотрела, как он по одной нажимал огромные кнопки могучим когтистым пальцем. Затем из трубки, зажатой в лапе, послышались длинные гудки, а потом они смолкли – это значило, что Качика взяла свою трубку размером с четверть рисового зернышка.

– Слушаю. Кто это говорит? – прозвучал голос высшей чиновницы Муравьиной федерации.

– Верховный консул Качика? Это император Дадеус. Только что…

И тут Жойя услышала щелчок, который, как ни странно, донесся не из одного места, а со всех сторон, как будто на всех стенах были развешаны часы и их стрелки передвинулись одновременно. Она знала – это могло быть только одновременным взрывом всех зерно-мин, установленных в черепах динозавров. Все гиганты, находившиеся в комнате, оцепенели. Затем Дадеус выронил из лапы телефонную трубку, и она с грохотом рухнула на стол, чуть не придавив Жойю. Гигантская столешница закачалась. Живые горы, окружавшие его, вдруг исчезли, и горизонт сделался обескураживающе пустым. Жойя подползла к телефонной трубке. Оттуда все еще раздавался голос Качики:

– Алло, это Качика. В чем дело? Алло!

Ее голос заставлял колебаться огромную мембрану, и из-за звуковых волн Жойя чувствовала себя так, будто в ее тело вонзаются бесчисленные иглы.

– Верховный консул, это я, Жойя! – крикнула она. Но зерно-мины уже вывели из строя практически всю дворцовую электронику, связанный с ней аппарат-переводчик уже не работал, и ее феромоны больше не преобразовывались в звук. Жойя умолкла. Она опоздала.

Вскоре в зале погасли все лампы. Снаружи смеркалось, и императорский кабинет погрузился в полумрак. Жойя направилась к краю стола, чтобы выбраться к ближайшему окну, но пока она ползла, доносившийся оттуда гул уличного движения стал быстро стихать и сменился устрашающей тишиной, как будто динозавры вдруг замерли перед гибелью своего мира.

К тому времени, когда Жойя переползла со столешницы на ножку стола, в кабинет стали долетать звуки начавшейся паники. Сначала послышался громкий топот и крики. Жойя почти наверняка знала, что это происходит снаружи – никто из динозавров, обитавших во дворце, не должен был уцелеть: всем им муравьи-диверсанты установили в мозгах зерно-мины. Затем раздались звуки полицейской сирены, возникшие где-то неподалеку, но постепенно они удалялись. Находясь уже на полпути к окну, Жойя всем телом ощутила первые отдаленные раскаты взрывов.

Преодолев большое расстояние, она наконец-то выбралась на окно. Перед нею расстилался Валунный город, погруженный в тревожную мглу. Жойя видела тонкие столбы дыма, поднимавшиеся к темному небу. Постепенно таких столбов становилось все больше, в их основании начинало пробиваться мерцающее пламя. Городской горизонт то проявлялся, то вновь сливался с темнотой. Все время зажигались новые огни, их тускло-алый свет вливался в окно и заставлял тени плясать на потолке высоко над Жойей.

Глава 17

Крайнее средство сдерживания

– Мы это совершили! – восторженно выкрикнула маршал Жоли, глядя на покрасневшую разом карту мира. – Мир динозавров рухнул! Их информационные системы полностью выведены из строя. Все города полностью лишены энергоснабжения, все дороги заблокированы транспортом, обездвиженным из-за сработавших зерно-мин. Повсюду начались пожары, огонь быстро распространяется. Операция «Обезглавливание» нейтрализовала свыше четырех миллионов лидеров мира динозавров, в том числе руководство Гондванской империи и Лавразийской республики. Обе великие державы динозавров потрясены до основания и стремительно сваливаются в хаос.

– Это только начало! – подхватила Качика. – Во всех городах динозавров уже не хватает воды; прожорливое население скоро изведет все запасы продовольствия. Вот это и станет переломным моментом. Динозавры массово устремятся прочь из городов, но без автомобилей, да еще и при заблокированных дорогах, они не смогут вовремя и тем более планомерно эвакуироваться. Безудержные аппетиты скоро приведут их к голоду, а потом они начнут умирать, так и не найдя пищи. Вообще-то, высокотехнологичное общество динозавров перестанет существовать еще до того, как они покинут свои города. Прямо сейчас, пока мы разговариваем, мир динозавров регрессирует до примитивного сельскохозяйственного состояния.

– В каком состоянии находятся их системы атомного оружия? – спросил кто-то из муравьев.

– Насколько нам известно, все атомное оружие динозавров и средства его доставки, включая межконтинентальные ракеты и стратегические бомбардировщики, благодаря нашим зерно-минам превратились в кучи металла. Так что никаких атомных взрывов и радиоактивного загрязнения быть не может, – ответила Жоли.

– Замечательно! Вот уж поистине молниеносная война. И теперь нам остается только ждать, пока мир динозавров разрушит сам себя! – радостно сказала Качика.

Тут кто-то из секретарей доложил, что доктор Жойя вернулась и требует срочной встречи с Качикой и Жоли. Когда совершенно измученная руководительница муравьиной науки вошла в командный пункт, Качика сразу гневно напустилась на нее:

– Доктор, вы предали великое дело Муравьиной федерации в самый критический момент. Вас ждет строгое следствие, суд и, несомненно, суровый приговор!

– Вот когда услышите то, что знаю я, сами будете решать, кому из нас идти под суд! – с необычной для нее резкостью ответила Жойя.

– Зачем вам понадобилась встреча с императором Гондваны? – спросила Жоли

– Чтобы узнать, что такое эти «Яркая Луна» и «Император моря».

Слова министра науки сразу заметно охладили вскипевшие страсти. Качика, Жоли и остальные присутствовавшие уставились на Жойю. Та, прежде чем начать, обвела всех взглядом и спросила:

– Кто-нибудь имеет представление о том, что такое антиматерия?

Сначала все промолчали, и Качика, выждав немного, ответила:

– Мне известно очень мало. Вроде бы это выдуманное динозаврами-физиками гипотетическое вещество, у которого все элементарные частицы имеют электрический заряд, противоположный тому, что в реально существующей материи нашего мира. То есть электрон антиматерии заряжен положительно, а протон – отрицательно. Своего рода квантовое зеркало материи нашего мира.

– Это не гипотеза. Динозавры многолетними космологическими наблюдениями точно установили, что антиматерия существует, – сказала Жойя. – И все же я уверена, что кто-нибудь знает что-то еще.

– Вы правы, – ответила Жоли. – Я слышала, что, если антиматерия вступает в контакт с материей нашего мира, вся масса обоих веществ превращается в энергию.

– Этот процесс называется аннигиляцией, – сказала Жойя, кивнув усиками. – Когда взрывается атомная боеголовка, которую мы считаем самым разрушительным оружием, в энергию превращается только один процент ее массы, а вот при соединении материи и антиматерии – все сто процентов! Так что уже нельзя сомневаться в том, что существует оружие посильнее ядерного – и намного. В случае аннигиляции мощность взрыва на единицу массы на два, если не на три порядка больше, чем у ядерной бомбы!

– Но какое отношение все это имеет к «Яркой Луне», «Императору моря» и к нам?

– Подождите, я еще не закончила. Вы помните, как три года назад над Южным полушарием вспыхнуло новое солнце? Астрономы динозавров установили, что вспышку произвело маленькое небесное тело, вошедшее в Солнечную систему по кометной траектории. Сам объект – всего лишь летящая в космосе скала не более тридцати километров диаметром. Но необыкновенно яркая вспышка, возникшая на его пути, пробудила у динозавров сильное любопытство. Они запустили туда космические зонды, и оказалось, что это тело состоит из антиматерии! Проходя сквозь пояс астероидов, оно столкнулось с метеороидом. Произошла аннигиляция эквивалентных количеств вещества и антивещества, при которой выделилось невероятное количество энергии и произошла та самая вспышка. И гондванцы, и лавразийцы пришли к одному и тому же выводу о причинах и ходе события: аннигиляция проделала большую впадину в антикомете и выбросила в космос множество обломков антивещества. Динозаврьи астрономы выследили несколько этих кусков, это оказалось совсем не трудно. В поясе астероидов почти непрерывно происходили случаи аннигиляции солнечного ветра и частиц антивещества, создавая сияние, которое делалось тем ярче, чем ближе к солнцу подходила комета. Событие совпало с разгаром гонки вооружения между Гондваной и Лавразией, и обе великие державы динозавров осенила безумная идея: собрать куски антивещества, доставить на Землю и создать из него сверхоружие, куда более мощное, чем атомное, для устрашения противника…

– Погодите, – сказала Качика, перебивая Жойю. – Тут что-то не сходится. Если антиматерия и материя при контакте аннигилируют, то как же можно их собрать, доставить на Землю и хранить?

– Астрономы динозавров установили, что прилетевшее из межзвездного пространства тело в значительной степени состоит из антижелеза, – ответила Жойя. – Такими же были и выбитые первым взрывом осколки. Антижелезо, как и обычное, подвластно действию магнитного поля, а это и есть возможное решение проблемы хранения. Динозавры смогли сделать вакуумную камеру, в которой под действием сильного магнитного поля антивещество преспокойно находилось в центре емкости, не касаясь ее стен, – таким образом его можно собирать, перевозить и хранить. Конечно, на первых порах идея оставалась чисто теоретической, ведь собирать в такой контейнер антивещество, а потом тащить его на Землю – безумная и чрезвычайно опасная затея. Но у динозавров безумие заложено в самой натуре, отсюда и их стремление к глобальной гегемонии, превозмогающее все прочие соображения… В общем, они очень скоро перевели эту теорию в практику.

Первый шаг навстречу всеобщей гибели сделала Гондванская империя, сконструировав и построив сферическую магнитную гермокамеру. Эта сфера разделялась на половины, связанные механическими манипуляторами с космическим кораблем. Корабль очень медленно двигался. Половины с величайшей осторожностью сближались, замыкая внутри осколок антивещества. Затем включался электрический ток, передающийся по сверхпроводникам и образующий сильное магнитное поле, которое удерживало добычу в центре камеры. А потом космический корабль вернулся на Землю.

Если бы Лавразийская республика знала о плане гондванцев заблаговременно, она, несомненно, вывела бы в космос военные корабли, чтобы перехватить транспорт с антивеществом по пути. Но до них информация дошла слишком поздно. Гондванский корабль со смертоносным грузом уже вошел в земную атмосферу. Здесь даже успешная атака завершилась бы немедленной аннигиляцией антивещества в воздухе. Масса антивещества составляла сорок пять тонн, следовательно, при аннигиляции девяносто тонн превратились бы в чистую энергию, что полностью погубило бы жизнь на Земле. Естественно, лавразийцы не захотели гибнуть сами ради того, чтобы истребить гондванцев; им оставалось беспомощно следить, как тот опустился в океан.

Дальше безумие развивалось по восходящей. Как только корабль приводнился, капсулу с антивеществом подняли на грузовое судно под названием «Император моря». Это же название динозавры присвоили и добытому куску антивещества, находившемуся в трюме. Судно не вернулось в Гондвану, а нахально отправилось в Лавразию и пришвартовалось в крупнейшем порту республики! Лавразийцы не осмелились предпринять ничего против этого носителя разрушения; они, напротив, спешили убраться с его пути. «Император моря» вошел в практически опустевшую гавань, бросил там якорь, и команда вернулась в Гондвану на вертолете, оставив пустое судно посреди порта, практически в городе. Динозавры Лавразии относились к «Императору моря» с благоговейным ужасом, словно к злому божеству, и не смели никаким образом нарушить его покой, так как знали, что Гондванская империя может в любую секунду отключить электромагниты, которые держат кусок антижелеза на весу, оно упадет, соприкоснется со стенкой – и произойдет жуткая аннигиляция. Если это случится, погибнет весь мир, но первой, безусловно, в огне новоявленного наземного солнца обратится в пепел Лавразия. Это был поистине чернейший день в истории республики. Зато Гондванская империя, крепко взявшая под уздцы всю жизнь на Земле, совершенно обнаглела, стала выдвигать все новые и новые территориальные требования к Лавразии и потребовала, чтобы она уничтожила свой ядерный арсенал.

Но империя недолго наслаждалась своим преимуществом. Ровно через месяц после того, как завершилась гондванская операция «Император моря», Лавразия дала строго симметричный ответ. Используя точно такую же технологию, она добыла в космосе еще один кусок антиматерии, доставила ее на Землю и дала империи попробовать, каково на вкус ее лекарство. Свою капсулу они погрузили на судно «Яркая Луна» и отправили в крупнейший порт Гондваны. Таким образом, равновесие в мире динозавров восстановилось. Оно держалось только на обоюдоострых крайних средствах сдерживания, толкнувших Землю на край гибели.

Чтобы не допустить всемирной паники, обе стороны держали и «Императора моря», и «Яркую Луну» в строжайшем секрете. Тех, кто знал об этих планах досконально, можно перечислить по пальцам. Империя и республика не жалели денег на поддержание оборудования в безотказном состоянии, все системы состоят из легко заменяемых частей. Поскольку системы существуют в единственном экземпляре и сконструированы специальным образом, динозавры могли обслуживать их без нашей помощи. В результате до нынешнего дня Муравьиная федерация ничего не знала обо всей этой истории.

Все слушали Жойю, затаив дыхание, и настроение постепенно менялось от опьянения победой до ужаса неизбежной гибели.

– Это даже не безумие – это полный распад нравственности! – воскликнула Качика. – Стратегия крайних средств сдерживания, предусматривающая уничтожение всего мира, теряет всякий политический и военный смысл. Это просто извращение!

– Доктор, вот и результат тех самых любознательности, воображения и творческого начала, которые так восхищали вас в динозаврах, – ехидно заметила маршал Жоли.

– Давайте не будем отвлекаться. Миру грозит страшная опасность, – сказала Жойя.

– По крайней мере, мы знаем, что эта опасность все еще остается теоретической, – сказала Качика. – Два куска антиматерии благополучно висят в своих магнитных колыбельках внутри контейнеров.

Жоли согласно качнула усиками:

– Очень верно подмечено. Команда на подрыв антиматерии может быть отдана только динозаврами наивысшего ранга, а все они гарантированно устранены. Следовательно, ее никто и никогда не отдаст. Покуда мир динозавров пребывает в хаосе и панике, никаких проблем быть не может. Порядок проведения подобных операций аналогичен запуску ракет с ядерными боеголовками. Приказ на пуск и подрыв боевой части должен пройти целую серию сложных взаимосвязанных процедур и технических средств контроля с многочисленными ключами. Малейшее отклонение от процедуры остановит систему.

Качика вновь повернулась к Жойе:

– Как долго может поддерживаться магнитное поле в контейнерах с антивеществом?

– Очень долго, – ответила Жойя. – Магнитное поле продуцируется циркулирующими токами в сверхпроводниках, крайне слабо подверженных коррозии. Кроме того, и «Император моря», и «Яркая Луна» снабжены атомными батареями, рассчитанными на очень продолжительный срок действия, так что системы могут восполнять израсходованную энергию без внешних источников. Как мне сказали динозавры, сдерживающие магнитные поля просуществуют не менее двадцати лет.

– В таком случае наш порядок действий совершенно ясен, – твердо сказала Качика. – Мы должны незамедлительно отыскать «Яркую Луну» и «Императора моря» и окружить контейнеры барьерами, не пропускающими электромагнитное излучение, чтобы исключить опасность того, что какой-нибудь радиосигнал все же приведет к подрыву хотя бы одного из них.

– А потом нужно подумать о том, как отправить эти шары обратно в космос. Да, это будет трудно, но время пока что терпит. Имея в своем распоряжении космические корабли и ракеты-носители, оставшиеся после динозавров, мы справимся с этой задачей, – подхватила Жоли. Остальные муравьи явно ощутили прилив надежды и тут же принялись обсуждать гипотетические подробности предстоящей работы.

– Если мы выберем план, предложенный консулом, Земля точно обречена! – неожиданно для всех сказала Жойя.

Муравьи умолкли и недоумевающе уставились на Жойю.

– Я имею в виду таймер потери команды, который несколько раз упоминался в разговоре Додоми и Дадеуса, – пояснила Жойя. – На первых порах обе державы динозавров контролировали «Императора моря» и «Яркую Луну» именно так, как только что сказала маршал: с пультами управления на собственной территории наготове, чтобы при нападении на страну по сигналу взорвать заряд антивещества, заложенный во вражеском порту. Однако довольно быстро они сообразили, что у этого метода есть серьезный недостаток. Представим себе такую гипотетическую ситуацию: Лавразия внезапно наносит конвенциональный ядерный удар по Гондване – при новом положении вещей атомное оружие, безусловно, следует отнести к числу конвенциональных вооружений. Ракеты стремительно доставляют боеголовки в самые разные уголки Гондваны, и самый сильный удар, конечно же, приходится на командные пункты. Не успев ответить, империя стремительно погружается в хаос – то самое состояние, в каком она пребывает сейчас. При таком развитии событий «Императора моря» просто не удается взорвать. Если к тому же Лавразия сумеет оградить его от радиоизлучения – например, создать сильные помехи и таким образом воспрепятствовать прохождению сигнала на подрыв, – агрессия будет иметь все шансы на успех.

Чтобы избежать непоправимого ущерба в случае внезапной массированной атаки врага, обе державы динозавров практически одновременно перевели «Императора моря» и «Яркую Луну» в иной режим – так называемый таймер потери команды. И теперь для того, чтобы запустить аннигиляцию антиматерии, ни тем ни другим не нужно передавать специальный сигнал на подрыв. Ровно наоборот: передаваемый сигнал запрещает подрыв. На обоих контейнерах идет обратный счет отключения магнитного поля, и в рабочем режиме их держат только сигналы, поступающие по радио с определенной периодичностью и переводящие этот счет на исходное значение. Эти сигналы посылали лично лавразийский президент и гондванский император. То есть если правитель одной из сторон погибнет в результате упреждающего удара и сигнал не поступит вовремя, то электропитание контейнера отключится – и произойдет аннигиляция. При таком режиме упреждающий удар со стороны любого из противников будет форменным самоубийством, поскольку единственным условием выживания твоей страны станет благополучие врагов. Но этот же режим повысил опасность, угрожающую Земле. Таймер потери команды – это самый безумный или, как метко сказала консул, самый извращенный элемент стратегии обоюдного сдерживания.

На командном пункте снова воцарилась мертвая тишина, которую нарушила Качика. Частое колебание уровня феромонов ее беззвучной речи выдавало сильное волнение.

– То есть если говорить прямо, то и «Император моря», и «Яркая Луна» в данный момент ждут сигнала на продолжение безопасного хранения антивещества?

Жойя согласно кивнула усиками:

– Обе установки ждут сигналов, которые к ним вряд ли поступят.

– Вы имеете в виду, что передающие станции Гондваны и Лавразии уничтожены нашими зерно-минами? – спросила Жоли.

– Да, именно об этом я и говорю. Дадеус сказал мне, где находятся и гондванский, и лавразийский пульты. Вернувшись, я прежде всего отыскала их позиции на карте операции «Разъединение». Не имея представления о том, для чего предназначены эти аппараты, мы поставили туда не так уж много мин – тридцать пять в гондванскую и тридцать шесть в лавразийскую с расчетом на в общей сложности шестьдесят один проводник. Вроде бы и немного, но хватило, чтобы полностью вывести из строя передатчики обеих станций.

– Сколько времени продолжается отсчет на подрыв?

– Шестьдесят шесть часов, то есть меньше трех суток. Оба таймера обратного отсчета запущены почти одновременно, а сигнал, после которого цикл отсчета повторяется, обычно посылают примерно через двадцать два часа после его начала. Текущий отсчет начат двадцать часов назад, у нас остается еще почти двое суток.

– Но почему отсчет такой продолжительный? – спросила Качика. – Естественнее было бы – один или два часа. Если бы одна из сторон нанесла уничтожающий удар сразу после начала отсчета, у нее была бы уйма времени для того, чтобы погрузить антивещество на ракету и выбросить его в космос.

– Гермосфера с антивеществом накрепко вмонтирована в судно, – ответила Жойя. – Любая попытка разделить их приведет все к тому же отключению магнитного поля и немедленной аннигиляции. Возможно, продолжительные усилия, скрупулезная работа и позволят снять емкость с судна, погрузить на ракету и выкинуть в космос, но двух-трех дней для этого явно не хватит. Дадеус старательно и многословно объяснил мне, почему отсчет столь длительный. Если же в двух словах, то динозавры при всей своей опрометчивости все же сообразили, что от их действий напрямую зависит само существование Земли, и постарались соблюсти хотя бы минимальную осторожность. Если сигнал обновления по каким-то причинам не удастся подать в положенное время, относительно долгий отсчет позволит разобраться с ситуацией. Вообще-то, непредвиденные обстоятельства динозавры прежде всего связывали с возможными диверсиями с нашей, муравьев, стороны – и их страхи полностью оправдались.

– Знай мы точное содержание прерывающего сигнала, можно было бы сделать собственный передатчик и продолжать цикл прерывания отсчетов «Императора моря» и «Яркой Луны».

– Но мы этого не знаем и не можем узнать! Динозавры сказали мне только, что сигнал представляет собой длительный сложный код, который к тому же каждый раз меняется. А алгоритмы формирования кода хранятся в компьютерах передающих станций. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из выживших динозавров знал, как все это работает.

– Значит, сигналы можно отправить только с передающих станций?

– Насколько я понимаю, да.

– Что ж, в таком случае мы всего лишь должны незамедлительно отремонтировать эту аппаратуру.

Глава 18

Битва за передающую станцию

Гондванская станция, предназначенная для передачи прерывающего сигнала на хранилище антивещества, располагалась на неброском, запущенном с виду клочке земли в предместье Валунного города и представляла собой маленький, по меркам динозавров, домик с целой рощей антенн на крыше. Непосвященный решил бы, что тут, вероятнее всего, какой-то объект метеорологической службы.

Охранялось здание слабо – всего одним взводом динозавров – прежде всего для того, чтобы соплеменники не заходили туда, где им совершенно нечего делать. О лавразийских шпионах и диверсантах-муравьях здесь вряд ли думали. Лавразийцы свою станцию охраняли гораздо серьезнее. Более того, Лавразия уже предъявила Гондване кучу нот с требованием ужесточить режим охраны этого важнейшего объекта. Помимо охранников было пятеро динозавров дежурной технической смены: инженер, трое операторов и монтер. Никто из них, как и охранники, не имел ни малейшего понятия о назначении аппаратуры.

В зале управления находился большой экран, на котором отражались цифры шестидесятишестичасового отсчета. Впрочем, они никогда еще не переходили ниже сорока четырех часов. Каждый раз при приближении к этой черте на другом, в остальное время пустом, экране появлялось лицо императора Дадеуса, который неизменно повторял одну и ту же короткую фразу: «Приказываю передать сигнал».

Дежурный оператор вскакивал, вытягивался во весь рост и отвечал: «Слушаюсь, ваше величество!» – после чего немедленно передвигал мышкой курсор на экране и щелкал по изображенной кнопке с надписью «Передача». И сразу же на главном экране появлялись надписи:

«ПРЕРЫВАЮЩИЙ СИГНАЛ ОТПРАВЛЕН. ПРЕРЫВАНИЕ ОТСЧЕТА ПОДТВЕРЖДЕНО. ОТСЧЕТ ВОЗОБНОВЛЕН СНАЧАЛА».

В окне экрана вновь возникало число «66:00:00», от которого начинали отниматься секунды, минуты и часы. Император наблюдал за началом этого процесса со своего персонального экрана. Увидев появление начальной надписи, он вздыхал, не скрывая облегчения, и исчезал на сутки.

На протяжении двух лет этот цикл повторялся с точностью хорошо отлаженного часового механизма. Где бы император ни находился – хоть у себя во дворце, хоть в поездке по стране, хоть даже в Лавразии с государственным визитом, – он ежедневно, с отклонением не больше нескольких минут, связывался с передающей станцией. А дежурному персоналу оставалось только чесать в затылке: если императору нужно, чтобы сигнал передавали каждый день, ему достаточно было бы приказать. Вовсе незачем самолично появляться на экране – операторам было строго-настрого приказано ни в коем случае не передавать этот загадочный сигнал без прямого приказа императора. Да и операторы здесь, в общем-то, не были нужны: с этой задачей наилучшим образом справлялся бы и автоматический таймер. Для технического персонала этот шестидесятишестичасовой отсчет представлял полнейшую загадку.

Они знали только одно: ежедневно передаваемый сигнал чрезвычайно важен. Об этом говорил и напряженный взгляд императора, и то, что он продолжал следить через камеру за вторым экраном и обрывал связь, только убедившись, что отсчет возобновлен. Но никто из этих рядовых динозавров не мог даже подумать о том, что каждый раз этот сигнал на один день оттягивает гибель Земли.

Сегодня их размеренное существование нарушилось из-за того, что передатчик сигнала вышел из строя. Этого просто не могло случиться: на станции использовалось самое лучшее оборудование, к тому же все системы были продублированы. Так что поломка, выведшая из строя всю эту систему повышенной надежности, не могла быть случайной.

Дежурный инженер и помощники-техники тут же кинулись искать корень проблемы и обнаружили, что оборвано несколько проводов – тонких, соединить которые могут только муравьи. Инженер стал звонить начальству, чтобы оно немедленно прислало муравьиную ремонтную бригаду, но телефонная линия наглухо отключилась. А техники тем временем находили все новые и новые обрывы проводников. Между тем время, когда император неизменно отдавал приказ об отправке сигнала, быстро приближалось. Динозавры пытались соединить оборванные провода, но не могли удержать их своими громадными когтями. Техническая бригада была близка к отчаянию. Впрочем, они не сомневались, что испорченная связь скоро восстановится и император, как обычно, появится на своем экране, когда отсчет на другом табло окажется около сорокачетырехчасовой отметки – ведь на протяжении двух последних лет этот ритуал был столь же нерушимым, как восход солнца. Но в этот день солнце взошло, а император не появился. Впервые цифры на табло перешли значение «44:00:00» и стали уменьшаться дальше.

Немного позже динозаврам пришло в головы, что на помощь муравьев рассчитывать не стоит, так как только они могли испортить аппаратуру. Около станции начали появляться первые динозавры, в панике бегущие из Валунного города. Именно от них охранники станции узнали о происходящей катастрофе. Муравьи своими зерно-минами вывели из строя всю технику Гондванской империи, практически парализовав мир динозавров.

Но персонал передающей станции составляли чрезвычайно добросовестные и ответственные динозавры. Они изо всех сил старались починить провода. Задача была непосильной: большая часть проводов была расположена так, что динозавры просто не могли до них дотянуться, а доступные раз за разом злостно выскальзывали из неуклюжих когтистых пальцев и не желали скручиваться.

– Проклятые муравьи! – прорычал один из техников, потирая усталые глаза.

И тут глаза инженера сами собой широко распахнулись от изумления. Он увидел прямо перед собой кучку муравьев. Немного, вряд ли больше сотни, они быстро направлялись к нему по белой поверхности операторского пульта. Предводительница на ходу кричала динозаврам:

– Эй, мы пришли помочь вам починить аппаратуру! Сейчас мы соединим провода! Мы…

Динозавры даже не подумали включить переводчики феромонной речи в звуки своего языка и попросту не могли понять, что говорила начальница муравьев. Хотя даже если бы и поняли, то не поверили бы. В этот момент ими уже полностью владела всепобеждающая злость. Инженер-динозавр взревел и принялся хлопать лапищами по пульту, бормоча при этом сквозь зубы:

– Я вам покажу, как зерно-мины закладывать! Я вам покажу, как нашу аппаратуру ломать! – И уже через несколько секунд белая поверхность оказалась заляпана множеством неопрятных бурых пятнышек – следами раздавленных муравьев.

– Верховный консул, – сообщал по рации единственный уцелевший из этой партии муравей, – докладываю, что динозавры сигнальной станции напали на нашу бригаду. Нас размазали по пульту!

Качика пряталась за невысокой травинкой метрах в пятидесяти от здания. Рядом с нею находился почти весь штаб главного командования Муравьиной федерации.

– Пошлите большой отряд!

– Смотрите! Муравьи! – заорал динозавр-часовой, стоявший перед входной дверью станции. На крик выскочили еще несколько солдат и лейтенант, командовавший караулом. Они увидели, что по ступенькам, покрывая их, как черное шелковое покрывало, медленно приближалась масса муравьев – тысячи четыре, если не пять, на первый взгляд. Несколько муравьев бежали впереди общего потока и потрясали усиками, как будто пытались что-то сказать охранникам.

– Метлу! – приказал лейтенант. Один из солдат моментально притащил большую метлу, лейтенант схватил ее и самолично махнул несколько раз по ступеням. Муравьи полетели по воздуху, как пыль.

– Консул, мы должны найти способ связаться с персоналом этой станции и объяснить динозаврам наши намерения, – сказала Жойя.

– Но каким образом? Они не слышат нас и даже не включают свои аппараты-переводчики.

– Может быть, попробовать позвонить по телефону? – предложил кто-то из муравьев.

– Мы уже пробовали, но у них обрушилась вся система связи. Мы не можем войти туда из своей телефонной сети, а значит, и связаться с ними!

– Вы все должны хорошо знать о древнем искусстве муравьев, – вмешалась маршал Жоли. – В стародавние времена, еще до Эпохи паровых машин, наши предки общались с динозаврами, выстраивая крупные отряды в буквы их алфавита, в целые слова и фразы.

Качика вздохнула:

– Что вспоминать былое? Это искусство давно утеряно.

– Нет. Гвардейская часть, которая в данный момент нас сопровождает, хорошо натренирована изображать буквы и слова. Когда я организовала эту подготовку, хотела, чтобы солдаты прониклись духом славной истории и памятью предков муравьиного мира. Я рассчитывала порадовать вас редким зрелищем на традиционном военном параде этого года, но, похоже, от этой тренировки будет и практическая польза.

– Сколько войск рядом с нами сейчас?

– Две пехотные дивизии. Около ста пятидесяти тысяч муравьев.

– И сколько букв они могут изобразить?

– Это зависит от размера шрифта. Таких, чтобы динозавры смогли прочитать с высоты своего роста и на некотором отдалении, – не более дюжины.

– Хорошо. – Качика задумалась на мгновение. – Пишите: «Мы пришли, чтобы починить ваш передатчик и спасти мир».

– Это ничего не объясняет, – пробормотала Жойя.

– А что мы еще можем? И без того фраза слишком длинная. Но попробовать мы обязаны. Это лучше, чем ничего!

– Муравьи возвращаются! Ух, как их много на этот раз!

С крыльца передающей станции охранники смотрели на приближающееся к зданию огромное каре муравьев. Построение имело в размерах примерно три на четыре метра и колебалось в соответствии с неровностями почвы, словно черный флаг под ветром.

– Они что, напасть собираются?

– Не похоже. Очень уж строй странный.

Когда правильный прямоугольник из муравьев еще немного приблизился, один из солдат, отличавшийся особенно острым зрением, воскликнул:

– Ой, что это? Это же буквы!

Другой динозавр прочитал вслух, запинаясь:

– «Мы пришли, чтобы починить ваш передатчик и спасти мир».

– Я слышал, что в древние времена муравьи общались с нашими предками именно таким образом, а теперь вижу собственными глазами! – удивился кто-то из охранников.

– Чушь! – рявкнул лейтенант, взмахнув лапой. – Они не обманут нас этими штучками! Ну-ка, живо тащите ведра с кипятком из титана!

– Лейтенант, а не стоит ли сначала попытаться поговорить с ними? – вкрадчивым тоном осведомился сержант. – Вдруг они и впрямь хотят отремонтировать приборы? А то ведь наши технари уже по потолку бегают от отчаяния.

Тут динозавры-охранники загомонили наперебой:

– Что-то странное. Как передатчик может спасти мир?

– Чей мир? Наш или их?

– Наверно, сигналы, которые мы передавали, очень важные.

– Еще бы не важные, если сам император каждый день приказывает его передавать!

– Дурачье! – загремел лейтенант. – Вы и теперь собираетесь им верить? Только наша доверчивость позволила им уничтожить империю! Они самые зловредные, самые вероломные твари, какие только есть на Земле. Но больше они нас не одурачат! Живо ведра с кипятком сюда!

Динозаврам потребовалось немного времени, чтобы принести пять больших ведер, в которых вода только что не бурлила. Выстроившись в шеренгу, они направились к каре муравьев и по команде выплеснули на них кипяток. Поднялось густое облако пара. Ровные черные строчки сразу смыло, почти половина муравьев сварилась заживо.

– Да, на переговоры динозавры не идут, – сказала Качика, глядя на поднимавшийся поодаль пар. – Что ж, остается одно: захватить станцию силой. Тогда мы сможем починить оборудование и самостоятельно отправить прерывающий сигнал.

– Муравьи силой захватят охраняемый объект динозавров?! – Жоли посмотрела на Качику так, будто перед нею оказался кто-то совершенно незнакомый. – Такого безумия военная тактика не предусматривала.

– Но другого выхода у нас нет. Тем более что мир и без того совершенно безумен. Дом относительно маленький и находится на отшибе, значит, подкрепление к охране придет не так уж скоро. Если мы соберем все доступные силы, то, возможно, нам удастся захватить все, что там есть!

– Ой, что там, вдали? Не иначе, муравьиные машинки!

Услышав возглас часового, лейтенант взялся за бинокль. В некотором отдалении он увидел длинную колонну черных движущихся предметов и, присмотревшись, убедился в том, что часовой не ошибся.

Средства передвижения у муравьев были по большей части очень малы, но для военного применения создали огромные машины повышенной проходимости. Некоторые из них достигали величины наших детских педальных машинок, то есть для муравьев они были поистине гигантскими, как для людей – морские суда на десять тысяч тонн и больше. У муравьиных вездеходов не было колес, они шагали на шести механических ногах, имитируя движения муравьев, что позволяло им без труда и довольно быстро двигаться даже по сильно пересеченной местности. Каждая такая машина могла перевозить несколько сотен тысяч муравьев.

– Огонь по машинам! – приказал лейтенант. Солдаты-динозавры стали расстреливать колонну из ручного пулемета. Пули выбивали из земли фонтанчики пыли. У головного шагохода оторвало одну из передних ног, и он повалился на бок, продолжая дергаться и размахивать остальными пятью. Из проема в борту посыпались черные шары размером с мячи, которыми люди играют в футбол. Но состояли эти шары из муравьев! Ударившись о землю, шары очень быстро исчезали, как кусок сахара растворяется в воде. Охранники подбили еще два шагохода, но пули, пробившие борта, почти не причинили вреда муравьям, которые такими же черными шарами выкатились из обездвиженных машин.

– Была бы у нас пушка! – вздохнул один из охранников.

– Да и ручные гранаты сгодились бы, – подхватил другой.

– Лучше всего – огнемет!

– Хватит болтать! Пересчитайте их машины! – Лейтенант опустил бинокль и напряженно уставился вперед.

– О, бог динозавров, их тут две, если не три сотни!

– Поспорить готов, что они собрали сюда эти машинки со всей Гондваны.

– А это значит, что муравьев здесь не меньше сотни миллионов! – подытожил лейтенант. – Сомнений быть не может: муравьи штурмуют сигнальную станцию.

– Лейтенант, давайте сбегаем туда и растопчем этих железных пауков!

– Не поможет. От пулемета и ружей тоже толку нет, сами видите.

– У нас есть бензин для резервного электрогенератора. Может, пожечь их?

Лейтенант покачал головой:

– Бензина на всех не хватит. К тому же наша задача не муравьев истреблять, а защищать станцию. Так что…

– Верховный консул, маршал! Докладываю: наша авиаразведка заметила, что динозавры роют вокруг станции две кольцевые траншеи. Во внешнюю они подводят воду из ближнего ручья. Еще они прикатили несколько больших бочек бензина и льют его во внутреннюю траншею, хотя даже еще не замкнули их.

– Начинайте немедленную атаку!

Плотная черная масса муравьев со всей доступной им скоростью двигалась вперед, как тень от неспешно проплывающего облака. Это зрелище нагнало страху даже на громадных динозавров. Достигнув первой траншеи, авангард, почти не снижая скорости, спустился и полез прямо в воду.

Следующие поползли по телам товарищей и продвинулись немного дальше. Вскоре по поверхности воды пролегла широкая черная лента, неуклонно удлинявшаяся к внутреннему берегу. Солдаты-динозавры поспешно надевали на головы шлемы, надежно препятствующие проникать в их тела через уши. Они пытались забросать муравьев землей из внутренней траншеи, которую поспешно завершали, швыряли лопату за лопатой в неотвратимо надвигавшуюся лавину, лили на нее кипяток ведрами, но их усилия были тщетными. Вскоре вся поверхность воды покрылась черной пленкой, муравьи выбирались на берег и черным потопом растекались дальше по земле. Динозаврам ничего не оставалось, кроме как отступить за вторую траншею и поджечь бензин. Вокруг передающей станции «Императора моря» возникло огненное кольцо.

Достигнув этой преграды, муравьи полезли поверх друг дружки, образуя живую насыпь. Динозавры стреляли в нее, но пули пролетали беззвучно, как будто вязли в растущей черной горе. Камни, которые они кидали от отчаяния, тоже не причиняли ей видимого вреда – они пробивали заметные глазу дыры, которые тут же затягивались как ни в чем не бывало. Насыпь становилась все выше, вот она уже превысила два метра и начала медленно клониться вперед. По передней стенке живого вала побежали язычки пламени, она почернела, воздух наполнился едким дымом. Обугленные тельца муравьев сыпались вниз, в бушевавший в траншее огонь, отчего он окрашивался в странный зеленый цвет. Но погибших товарищей тут же сменяли новые и новые толпы муравьев, и насыпь оставалась непоколебимой. А потом с ее вершины покатились черные шары. Некоторые из них гибли в огне, но большая часть перелетала через траншею. За время полета через огненный ад внешние слои шаров чернели и обугливались, но муравьи, даже погибнув, цепко держались друг за дружку, защищая своих товарищей, находившихся внутри. Буквально за несколько секунд внутри огненного кольца оказалось свыше тысячи шаров. Они сразу же раскрывались, и мириады муравьев потоком устремлялись к ступеням крыльца передающей станции.

И тут нервы динозавров-охранников не выдержали. Как ни старался лейтенант остановить подчиненных, они ринулись во входную дверь и дальше – в задние помещения здания, где пока что не было муравьев. А те вливались в первый этаж и поспешно поднимались по лестнице на второй, где находился зал управления. Другие карабкались по наружным стенам и забирались в окна, окрасив черным всю нижнюю половину дома.

В зале оставалось шестеро динозавров – лейтенант, командовавший разбежавшимся караулом, дежурный инженер, техник и три оператора. Они, цепенея от ужаса, смотрели на муравьев, ползущих через дверь, окна и любые щели. Им казалось, будто дом тонет в море муравьев и это море безудержно вливается со всех сторон. Посмотрев в окна, они убедились, что такое представление очень близко к истине. Вокруг, насколько хватал глаз, земля была черна от муравьев, и дом станции был уединенным островом в этом море. Муравьям потребовалось совсем немного времени, чтобы заполнить почти весь пол зала, оставив лишь круг около операторского пульта, где и помещалось шестеро динозавров. Лишь тогда дежурный инженер дрожащей лапой включил переводчик и сразу же услышал голос:

– Я верховный консул Муравьиной федерации. Сейчас просто нет времени для того, чтобы подробно объяснить вам, что происходит. Скажу только одно: если ваша станция не передаст регулярный сигнал в течение десяти минут, Земля погибнет.

Инженер обвел очумелым взглядом окружающую его черную массу муравьев, потом сверился с индикатором направления и в конце концов увидел троих муравьев посреди операторского пульта. Говорил кто-то из них. Динозавр помотал головой:

– Передатчик испорчен.

– Наши специалисты уже соединили все проводники и восстановили аппаратуру. Прошу вас немедленно начать передачу!

Инженер снова помотал головой:

– У нас нет электропитания.

– У вас нет резервного генератора?

– Есть, но мы включили его, как только отключилась электросеть, и бензин в баке кончился. А весь запасной мы вылили в траншею и сожгли.

– Неужели весь?

Лейтенант вздохнул:

– До капельки. Мы же думали только о том, как бы не пустить вас сюда. И даже выкачали все, что оставалось в баке генератора.

– Тогда идите и зачерпните, что осталось в траншее.

Лейтенант посмотрел в окно. Пламя над траншеей практически погасло. Не говоря ни слова, он открыл стенной шкаф и вынул оттуда маленькое металлическое ведерко. Муравьи расступились, освобождая ему дорогу к двери. На пороге динозавр обернулся:

– Что, мир правда погибнет через десять минут?

– Да, если не будет отправлен сигнал! – четко и внятно прозвучал через динамик переводчика голос Качики.

Лейтенант быстро сбежал по ступенькам. Вскоре он вернулся и поставил ведро на пол. Качика, Жоли и Жойя подползли к краю пульта и посмотрели сверху вниз. Бензина в ведре не было, только немного резко пахнущей нефтью грязи, смешанной с обожженными трупиками муравьев.

– Весь бензин в траншее сгорел.

Качика посмотрела в окно. Лейтенант сказал правду – пламя там совсем погасло. Она повернулась к Жоли:

– Сколько еще времени осталось до конца отсчета?

Жоли, не отрывавшая взгляда от табло, ответила сразу:

– Пять минут и тридцать секунд, консул.

– Мне только что доложили по телефону. Наши силы в Лавразии разбиты. Охрана динозавров отстояла контрольный пункт и уничтожила все войска, которые наступали на него. Отправить прерывающий сигнал на «Яркую Луну» невозможно. Она взорвется через пять минут.

– Как и «Император моря», – ровным тоном отозвалась Жоли. – Все пропало.

Динозавры не понимали, о чем говорили предводительницы муравьев, хотя прибор исправно переводил все их слова.

– Бензин можно раздобыть где-нибудь поблизости, – предложил инженер. – До деревни пять километров. На шоссе сплошная пробка, но мы и пешком минут за двадцать обернемся, если поспешим.

Качика чуть заметно пошевелила усиками:

– Спешить уже некуда. Так что просто идите все. Идите, куда хотите.

Все шестеро динозавров цепочкой направились к выходу. Инженер, шедший последним, задержался и задал тот же вопрос, что и лейтенант, почти слово в слово:

– Что, мир правда погибнет через пять минут?

Будь у инженера увеличительное стекло и знай он мимику муравьев, он мог бы сказать, что верховный консул Муравьиной федерации ухмыльнулась.

– Все на свете так или иначе обречено на гибель.

– Ух ты! Впервые слышу от муравья глубокую философскую максиму! – ответил инженер и сбежал по лестнице.

Качика быстро подошла к краю операторского пульта и с его высоты обратилась к темной массе солдат-муравьев, покрывавшей пол:

– Немедленно передайте мой приказ по армии: все подразделения, находящиеся в районе станции, должны срочно укрыться в подвале. Войска более дальнего базирования должны использовать любые щели и другие укрытия, куда можно спрятаться. Правительство Муравьиной федерации издает последнее постановление: наступил конец света! Спасайся кто может!

– Консул, маршал, нужно скорее спуститься в подвал, – сказала Жойя.

– Нет. Вы, доктор, как можно скорее бегите в укрытие. Мы виновны в самой ужасной ошибке, какую только знала цивилизация. Мы не имеем права жить, – ровным тоном ответила Качика.

– Да, доктор, – подхватила Жоли. – Все складывается против вас, но я все же надеюсь, что вам удастся сохранить от цивилизации хоть что-то.

Жойя прикоснулась усиками к усикам Качики и Жоли – в мире муравьев это был знак наивысшего почета. Затем она повернулась, быстро спустилась по ножке стола и влилась в поток муравьев, вытекающий из зала.

Войска вскоре удалились, и в зале воцарилась полная тишина. Качика направилась к окну, возле которого находился пульт. Жоли последовала за ней. Когда муравьи взобрались на подоконник, им предстало незабываемое зрелище. Ночь уже близилась к концу; высоко в небе висел полумесяц. И вдруг, в единый миг, его форма изменилась. Затененная область просветлела, слилась яркостью с полумесяцем, а потом весь диск вспыхнул, как дуга электросварки. Подлунный мир, в том числе масса муравьев, все еще остававшихся на поверхности Земли, высветился до малейших подробностей.

– Что это? Неужели Солнце вдруг сделалось ярче? – недоуменно спросила Жоли.

– Нет, маршал, это всего лишь рождение нового солнца. Луна отразила его свет. А Солнце появилось в Лавразии и сейчас, пока мы говорим, сжигает континент.

– Значит, сейчас вспыхнет и солнце Гондваны.

– Вот и оно.

На западе вспыхнул яркий свет, тут же заливший все перед собой. Перед тем как испариться в неимоверном зное, двое муравьев успели увидеть, как на западном горизонте стремительно взошло новое солнце, занявшее собой полнеба. Земля сразу вспыхнула. Поскольку побережье, где произошел взрыв, отделяли от столицы несколько тысяч километров, ударная волна дошла сюда лишь через несколько минут, но к тому времени весь город пылал.

Так прошел последний день мелового периода.

Эпилог

Затянувшаяся ночь

Наступившая зима продолжалась три тысячи лет.

В один прекрасный день, выдавшийся в Центральной Гондване теплее, чем обычно, полуденной порой, двое муравьев выбрались на поверхность из своего глубокого подземного гнезда. В зените тусклого, затянутого дымкой солнца расплывчатым пятном висело негреющее солнце, землю покрывал толстый слой снега и льда, сквозь который тут и там торчали резко выделяющиеся на белом фоне черные скалы. Белыми были и далекие горы, ограничивающие горизонт.

Один из муравьев повернулся и окинул взглядом колоссальный скелет. Похожие лежали повсюду, но их трудно было разглядеть издали, так как белые кости сливались со снегом. А с того места, где находились муравьи, кости были очень хорошо видны на фоне неба.

– Говорят, этих зверей называли динозаврами, – сказал первый муравей.

Второй тоже повернулся и посмотрел на скелет.

– Ты слышал легенду об Эпохе чудес, которую рассказывали минувшей ночью?

– Да. В ней говорится, что много тысяч лет назад у муравьев был Золотой век.

– Да, и что муравьи тогда жили в больших городах на поверхности, а не в подземных гнездах, и царицы не только яйца откладывали, но еще чем-то занимались. Похоже, и впрямь была чудесная эпоха!

– В легендах говорится, что все чудеса муравьи и динозавры создавали вместе. Дескать, у динозавров были неловкие лапы, и муравьи делали для них всю тонкую работу. А муравьям не хватало воображения, и все технологии выдумывали динозавры.

– И вместе они создали множество огромных машин и большие города… Эти народы были богоравными!

– А ты понял хоть что-нибудь насчет конца света?

– Плохо, очень уж все это сложно было. Вроде бы сначала динозавры стали воевать между собой, а потом и муравьи против динозавров… – Муравей помолчал, собираясь с мыслями. – А потом на Земле появилось сразу два новых солнца.

Первый муравей поежился на холодном ветру:

– Бр-р-р… Сейчас новое солнце было бы очень кстати.

– Ты не понял! Новые солнца оказались ужасными. Они сожгли все, что было на поверхности!

– Тогда почему сейчас так холодно?

– Это тоже трудно понять, но мне представляется так: некоторое время после того, как эти два солнца вспыхнули и погасли, на Земле и впрямь было очень жарко. Говорят, что поблизости от тех мест, где они находились, почва расплавилась до большой глубины. А вода из океанов испарилась. Пар летал, летал над землей, потом сконцентрировался и пролился дождем, и на всей планете произошли потопы. Ну а пыль, поднятая взрывом, повисла в атмосфере, закрыла путь солнечным лучам, и на земле стало гораздо холоднее, чем до вспышки двух страшных солнц, – как сейчас. Динозавры были очень большими, не вынесли голода, жажды и холода, и все померли, а часть муравьев спаслась, зарывшись в землю.

– Неужели мы, муравьи, не можем повторить Эпоху чудес?

– Сказитель ночью объяснял, что не получится. У нас мозги слишком маленькие, и мы можем думать, только собравшись в группу. Так что до этих чудесных технологий мы не додумаемся, а все, что было, забылось начисто.

– Да… Я слышал от другого сказителя, что еще не так давно некоторые муравьи умели читать. Теперь уже не умеет никто. Поэтому мы даже не можем узнать из старинных книг, что и как было.

– Мы деградируем. Если ничего не изменится, скоро мы превратимся в простых козявок, озабоченных только постройкой гнезд и добычей пищи.

– И что в этом плохого? В такие тяжелые времена мудрость – это печаль, а неразумие – благо.

– Верно…

Наступила продолжительная пауза.

– Интересно, наступит ли снова время, когда в мире опять будет тепло и какие-нибудь другие животные создадут новую Эпоху чудес?

– Вполне возможно. Я думаю, что такие животные должны обладать сразу и большим мозгом, и ловкими руками.

– Согласен. Еще оно должно быть не таким большим, как динозавры. Очень уж много они ели, а таким прожорливым животным трудно жить.

– Но нельзя, чтобы они были такими же маленькими, как мы, иначе им тоже не хватит размеров мозга для полноценного мышления.

– Неужели когда-нибудь может появиться такое замечательное существо?

– Я думаю, что обязательно появится. Ведь все когда-нибудь происходит, а Земля пребывает вовеки. Всему свое время.

Песня кита[4]

Дядя Уорнер стоял на носу своей яхты и созерцал спокойную гладь Атлантического океана. Он редко углублялся в размышления и предпочитал руководствоваться инстинктами, а не следовать продуманным схемам.

Но теперь игра сделалась сложнее.

СМИ представляли дядю Уорнера настоящим демоном, но, глядя на него, в это трудно было поверить. Он походил, скорее, на Санта-Клауса. Те, кто умудрялся не заметить его острый взгляд, обращали внимание прежде всего на дерзкую, но в то же время милую улыбку, не сходящую с лица. Он никогда не держал при себе оружия, если не считать изящного ножа, который носил в нагрудном кармане. Им он чистил фрукты и убивал людей.

И то и другое – с неизменной улыбкой.

Помимо восьмидесяти человек команды, помощников и двух смуглых южноамериканских девушек на трехтысячетонной суперяхте дяди Уорнера имелся груз – двадцать пять тонн чистого героина – вся продукция его перерабатывающей фабрики, спрятанной далеко в джунглях Южной Америки, за два года. Пару месяцев назад Национальная армия Колумбии окружила эту фабрику и попыталась захватить товар. В бою погибли его младший брат и более тридцати работников.

Дяде Уорнеру было очень важно продать эту партию, потому что он нуждался в деньгах на строительство нового завода – на этот раз где-нибудь в Боливии или даже в Золотом треугольнике Юго-Восточной Азии. Он должен был обеспечить дальнейшее выживание наркоимперии, над созданием которой так старательно трудился. Уже целый месяц он скитался по морям, но так и не доставил на берега США ни грамма товара. О том, чтобы протащить груз через таможни, не могло быть и речи. С тех пор как там начали использовать нейтринные детекторы, прятать наркотики стало невозможно. Год назад попробовали перевозить героин в пустотелых стальных прутках, но и это вскрылось.

Затем дядя Уорнер придумал гениальный план: около 50 кг товара загружали на легкий самолет, обычно дешевую «Цессну», и прилетали на территорию США через Майами. Достигнув берега, пилот пристегивал к себе контейнер с товаром и выпрыгивал с парашютом. Самолет при этом погибал, но 50 килограммов героина все равно приносили изрядную прибыль. Какое-то время этот метод успешно использовался, но затем американцы оборудовали спутники и наземные радары системы воздушного наблюдения способностью обнаруживать и даже отслеживать пилотов, прыгающих с парашютом. С тех пор от храбрости гонцов дяди Уорнера уже не было толку – спрыгнув, они обнаруживали, что на земле их уже поджидает полиция.

Затем дядя Уорнер попытался использовать для доставки товара на берег маленькие лодки, но результаты оказались еще плачевнее: все быстроходные катера береговой охраны также оснастили нейтринными детекторами. Стоило лодке дяди Уорнера оказаться на расстоянии трех километров от патруля, сканирование мгновенно выявляло наркотики на борту. Дядя Уорнер даже думал о том, чтобы воспользоваться подводными мини-лодками, но американцы уже давно усовершенствовали свою сеть подводного наблюдения, созданную еще во время холодной войны. Подводные лодки обнаруживали на большом расстоянии от берега.

Дядя Уорнер исчерпал свою фантазию. Он возненавидел ученых – ведь все его неприятности происходили из-за их выдумок. С другой стороны, ученые, наверно, могли бы помочь ему справиться с трудностями. Это направление он поручил сыну, учившемуся в США. О деньгах можно было не беспокоиться.

В то утро Уорнер-младший перебрался на борт яхты с другого судна и сказал отцу, что нашел человека, который им нужен.

– Он гений. Я познакомился с ним в Калифорнийском технологическом институте.

Уорнер-старший презрительно сморщил нос.

– Хм. Ты впустую проболтался в этом самом институте три года, а гениальности в тебе что-то не заметно. Вряд ли таланты там на самом деле стадами бегают?

– Отец, он действительно гений.

Уорнер-старший повернулся и сел в кресло перед установленным посреди носовой палубы столиком, достал свой знаменитый нож и начал чистить ананас. Молоденькие креолки встали за его спиной и принялись в четыре руки разминать мясистые плечи. Человек, которого привел Уорнер-младший, стоял чуть поодаль и смотрел на океан. Теперь он подошел. Он был немыслимо тощ, его шея походила на гвоздь, и даже не верилось, что она может держать на весу непропорционально огромную голову. Весь его облик выглядел гротескным.

– Дейв Хопкинс, – представил его Уорнер-младший. – Доктор философии по морской биологии.

– Ты, значит, вызвался помочь нам? – осведомился Уорнер-старший со своей санта-клаусовской улыбкой.

– Да, я могу помочь вам доставлять грузы на берег, – тусклым голосом ответил Хопкинс.

– И что же ты для этого используешь?

– Китов.

Уорнер-младший подал знак, и несколько его людей притащили на бак странную штуку – подводный аппарат, сделанный из какого-то прозрачного пластика с обтекаемой кабиной высотой в метр и длиной в два, примерно как салон микролитражного автомобиля. Там помещались два кресла, перед которыми находилась простая приборная панель с небольшим экраном, а сзади пустое место, определенно предназначенное для груза.

– Капсула может взять двух человек и около тонны груза, – сказал Хопкинс.

– И как ты в ней преодолеешь под водой пятьсот километров до побережья Майами?

– В пасти кита.

Уорнер-старший расхохотался: сначала резко, почти визгливо, а потом все басовитей. Таким смехом он выражал все: веселье, страх, сомнение, отчаяние, боязнь, горе… и каждый раз только сам знал, почему смеется.

– Какой умный мальчик! И сколько же я должен заплатить рыбе, чтобы она притащила нас в нужное место?

– Киты – не рыбы. Это морские млекопитающие с дыхательными отверстиями. Деньги можете платить мне. Я уже установил в мозг кита микрокомпьютерное биоорганическое устройство, которое может принимать входящие сигналы и преобразовывать их в его мозговые волны. С помощью этого прибора можно управлять поведением кита.

Хопкинс достал из кармана коробочку, похожую на пульт дистанционного управления телевизора.

Уорнер-старший еще сильнее зашелся в хохоте:

– Ха-ха-ха… Этот мальчишка, наверно, посмотрел фильм про Пиноккио, ха-ха… А-ха-ха… – Он даже захрипел, сложился вдвое и уронил ананас на палубу. – Ха-ха… кукла, ах, Пиноккио… и старик, которых проглотила рыба… ха-ха…

– Отец, послушай, план действительно многообещающий! – попытался урезонить его Уорнер-младший.

– А-ха-ха… Пиноккио и старик долго сидели в рыбьем брюхе. Может быть, и сейчас там сидят! Ха-ха-ха… и жгут свечи… Ха-ха-ха…

Вдруг Уорнер-старший перестал смеяться; его дикий хохот внезапно прекратился, как будто погас свет – хотя улыбка Санты осталась. Он, не оборачиваясь, спросил одну из стоявших позади девушек:

– Что происходит с Пиноккио, когда он врет?

– У него нос вытягивается, – ответила девушка.

Уорнер-старший встал и, держа в одной руке нож, которым он чистил ананас, другой взял Хопкинса за подбородок и приподнял его голову так, чтобы все окружающие видели его нос. Девушки во все глаза смотрели на происходившее.

– Ну что, вытянулся у него нос? – все с той же улыбкой спросил он.

– Да, да, дядя Уорнер, – подобострастным хором, сладкими, как сахар, голосами ответили они. Можно было подумать, что им больше всего на свете нравится смотреть, как их патрон своими руками убивает людей.

– Что ж, вылечим его, – сказал Уорнер-старший. Сын дернулся было остановить его, но не успел. Молниеносное движение, и нож Уорнера-старшего отсек Хопкинсу кончик носа. Из раны хлынула кровь, но Хопкинс остался, как и прежде, невозмутимым. Даже после того, как Уорнер-старший отпустил его подбородок, Хопкинс так и продолжал стоять с неподвижно опущенными руками, словно не замечая, что кровь течет из раны, будто нос вовсе не был частью его лица.

– Суньте этого гения в его банку и бросьте в океан. – Уорнер-старший махнул рукой. Девушки послушно втолкнули Хопкинса в прозрачный подводный аппарат. Затем Уорнер-старший поднял с палубы пульт и передал его Хопкинсу через люк с таким умильным видом, как будто и впрямь был Санта-Клаусом и вручал подарок ребенку.

– Держи. Зови свою драгоценную рыбу. Ха-ха-ха…

Он продолжал заливаться хохотом, но когда прозрачная капсула с громким плеском упала в воду, улыбка исчезла, и лицо его приобрело не свойственную ему строгость.

– Немного раньше или позже, но тут он и утонет, – сказал он сыну.

Капсула беспомощно болталась на волнах спокойного океана и казалась хрупкой, как упавший на воду мыльный пузырь.

Вдруг обе девушки разом вскрикнули. В паре сотен метров от яхты вода вдруг вздулась горбом, и этот горб с поразительной скоростью устремился к судну. В стороны разошлись косые волны, а между ними вырос черный холм.

– Синий кит, сорок восемь метров длиной. Хопкинс назвал его Посейдоном в честь древнегреческого бога морей, – сказал Уорнер-младший в ухо отцу.

В дюжине метров от прозрачной капсулы холм вновь ушел под воду, зато немного дальше черным парусом взвился колоссальный хвост. Кит замедлил движение, поднял огромную голову рядом с капсулой и, разинув гигантскую пасть, втянул в себя капсулу, как рыбка в аквариуме – хлебную крошку. После этого кит повернулся к суперяхте. Живая гора торжественно приближалась, вздымая волны, разбивавшиеся о борт яхты, и издавая рокочущий клич. Даже такой, казалось бы, бесчувственный человек, как Уорнер-старший, не мог не испытать момента благоговения перед таким зрелищем. Ему явился бог, воплощение мощи океана, олицетворение силы природы.

Кит обошел яхту кругом, затем развернулся и как будто атаковал судно – его массивная голова прорвала поверхность воды совсем рядом с бортом. Люди, находившиеся на палубе, ясно видели ракушки, прилипшие к грубой, бугристой коже кита. Лишь в этот момент они по-настоящему осознали, насколько он огромен.

Кит разинул пасть и выплюнул крошечный подводный аппарат. Капсула описала дугу над бортом и грохнулась на палубу. Открылся люк, и оттуда появился Хопкинс. На его рубашке расплылось огромное пятно крови, натекшей из отрезанного носа, в остальном же он был невредим.

– Быстро доктора сюда! Вы что, не видите? Пиноккио ранен! – взревел Уорнер-старший, как будто был совершенно непричастен к этому ранению.

– Меня зовут Дейв Хопкинс, – строго поправил его ученый.

– А я зову тебя Пиноккио, – возразил Уорнер, снова расплываясь в улыбке Санта-Клауса.

Через несколько часов спустя Уорнер и Хопкинс забрались в капсулу. За спинками сиденья находилась тонна героина, упакованного в водонепроницаемые пакеты. Уорнер решил пойти сам. Он нуждался в риске, чтобы взбадривать застоявшуюся в венах кровь, а сейчас ему предстояло, без сомнения, самое вдохновляющее путешествие из всех, которые доводилось совершать. Моряки спустили капсулу с палубы на воду на тросах, и судно отошло.

Освещенная заходящим солнцем капсула покачивалась на поверхности воды, два пассажира подскакивали на сиденьях. Хопкинс нажал кнопку на пульте дистанционного управления и вызвал кита. Почти сразу же откуда-то, явно с приличного расстояния, донесся низкий, приглушенный звук. Он становился все громче и громче, и вскоре на поверхности показалась раззявленная пасть синего кита. Она быстро надвинулась, и подводный аппарат засосало в черную бездну. Свет отступил, сузился до тонкой щели, и полностью погас. Титанические челюсти, громко чавкнув, сомкнулись. Воцарилась темнота. Затем люди ощутили невесомость, будто спускались в скоростном лифте. Кит нырнул, уходя в более глубокие воды, где он был менее заметен.

– Как умно ты придумал, Пиноккио! Ха-ха-ха… – Уорнер в темноте снова разразился хриплым смехом, то ли выражая, то ли маскируя ужас.

– Давайте зажжем свечи, сэр, – предложил Хопкинс счастливым, непринужденным голосом. Здесь были его владения. Когда Уорнер понял это, ему стало еще страшнее. Но тут зажегся потолочный светильник, залив каюту тусклым ультрамариновым светом.

За прозрачной оболочкой капсулы Уорнер прежде всего увидел снаружи частокол из белых пластин, каждая высотой с человека, широченных там, где они прикреплялись к потолку, и сужающихся чуть ли не до волосяной толщины снизу. Он сразу сообразил, что это китовый ус. А лежала капсула на какой-то мягкой, чуть колеблющейся подстилке. Сверху нависал сводчатый потолок, по длине которого проходила мощная балка. И подстилка, и потолочная балка тянулись к огромной черной дыре, очертания которой непрерывно, хотя и не очень заметно, менялись. Снова раздался маниакальный смех Уорнера. Это была глотка кита. Сейчас он и Хопкинс, окутанные влажной дымкой, в которой рассеивался голубой свет, казалось, находились в мифическом гроте.

Хопкинс взял пульт дистанционного управления и начал «рулить» китом. На дисплее, отображавшем морскую карту Багамских островов и акватории, прилегающей к Майами, пролегла линия – маршрут к месту назначения.

– Путешествие началось. Посейдон плавает быстро. Будем на месте примерно через пять часов, – сказал Хопкинс.

– Мы не задохнемся? – спросил Уорнер, изо всех сил стараясь скрыть тревогу.

– Конечно нет. Я же говорил вам, что у китов есть дыхательные отверстия. Они дышат кислородом, как и мы. Вокруг нас более чем достаточно воздуха. Он проходит через фильтры и после этого вполне пригоден для дыхания.

– Пиноккио, да ты настоящий дьявол! Как ты до всего этого додумался? Для начала расскажи, как тебе удалось всобачить провода и компьютеры в мозги этого громилы?

– В одиночку с такой работой не справиться. Для начала животное необходимо усыпить, а снотворного ему потребовалось полтонны. Посейдон принадлежал Военно-морскому флоту США; я курировал многомиллиардный военный исследовательский проект, в котором этот кит как раз и появился. Во время холодной войны его использовали для переброски шпионов и групп спецназа к берегам стран Варшавского договора. Я курировал и другие проекты по вживлению устройств в мозг дельфинов и акул – например, чтобы их можно было начинять взрывчаткой и использовать в качестве торпед. Я очень много сделал для своей страны, но, как только начались сокращения бюджета, меня вышвырнули вон. Покидая исследовательскую лабораторию, я прихватил Посейдона с собой. За последние несколько лет мы вместе переплыли семь морей…

– А скажи-ка, Пиноккио, нет ли у тебя каких-нибудь… хм-м… этических сомнений по поводу использования твоего кита для такого рода деятельности? Конечно, уверен, тебе кажется смешным, что я взялся рассуждать об этике, но у меня на заводе нет-нет да попадались химики и инженеры, у которых возникали подобные опасения.

– У меня ничего подобного нет, сэр. То, что человечество вовлекает невинных тварей в свои мерзкие войны, само по себе величайший грех. Я посвятил себя своей стране и ее вооруженным силам; моя квалификация позволяла достичь целей, которые я перед собой ставил. Но поскольку общество не дает мне того, чего я хочу, приходится брать самому.

– Ха-ха-ха… Да уж, лучше брать самому, чем ждать, пока дадут! Ха-ха-ха… – Уорнер снова расхохотался, но вдруг резко смолк. – Эй, что это за звук?

– Это Посейдон выбрасывает фонтан. Он дышит. Капсула оборудована высокочувствительным сонаром, усиливающим наружные звуки. Вот, слушайте.

Сквозь плеск волн пробилось какое-то жужжание. Звук быстро усиливался, потом начал затихать и вскоре совсем пропал.

– Танкер на десять тысяч тонн.

Вдруг тьму перед ними прорезала щель. Она стремительно расширилась, и в китовую пасть полилась вода, захлестнувшая капсулу. Хопкинс нажал кнопку. Вместо карты на экране появилась паутина зубчатых линий – мозговые волны Посейдона.

– О, Посейдону подвернулся косяк рыбы. Ему пора перекусить.

Кит широко разинул пасть, и глазам пассажиров предстала непроглядная тьма океанской бездны. Рыбы, ослепительно сверкая чешуйчатыми боками, устремились на свет и, постукивая по прозрачной оболочке капсулы, плыли в глотку Посейдона. Они считали, что попали в коралловую пещеру, и совершенно не догадывались, какая участь их ждет.

Сквозь плеск донесся рокот. Частая решетка китового уса прикоснулась к нижней челюсти, но сквозь нее можно было разглядеть, что губы Посейдона все еще приоткрыты. Мощный поток отбросил рыб назад, прижал к частоколу уса. Кит под огромным давлением выбрасывал морскую воду из пасти и оставлял внутри только еду. Уорнер изумленно смотрел, как вода мчалась мимо капсулы. Вскоре ее в пасти не осталось, и только рыбы бешено бились перед непроницаемым для них забором. Мягкая подстилка под капсулой вдруг начала волнообразно изгибаться, и рыба поползла по ней назад. Уорнер не сразу сообразил, что происходит, а когда до него дошло, он похолодел от ужаса.

– Не волнуйтесь. Посейдон нас не проглотит, – сказал Хопкинс, понимая причину испуга Уорнера. – Он точно так же отделит капсулу от пищи, как мы отделяем шелуху, когда едим семечки подсолнечника. Капсула, конечно, мешает ему есть, но он давно привык. Иногда, если попадается большой косяк рыбы, он может на время выплюнуть ее перед едой, а потом снова подобрать.

Уорнер облегченно вздохнул. Ему хотелось рассмеяться, но у него не хватило сил, и он лишь смотрел, не скрывая изумления, как рыба, словно по конвейеру, текла мимо абсолютно неподвижного подводного аппарата в черную бездну позади них. Как только две или три тонны рыбы исчезли в глотке синего кита, раздался грохот, похожий на оползень.

От потрясения Уорнер надолго лишился дара речи. Но Хопкинс вскоре вернул его к действительности.

– А вот это вы когда-нибудь слышали? – Он прибавил громкости на динамике сонара.

Уорнер услышал басовитые раскаты и растерянно посмотрел на Хопкинса.

– Посейдон поет. Это песня кита.

Постепенно Уорнер уловил в прерывистых завываниях ритм и даже мелодию.

– Что он делает? Подманивает самку?

– Пожалуй, что нет. Морские биологи давно ломают головы, но до сих пор так и не разобрались, зачем и с какой целью кит поет и что эта песня значит.

– Может быть, она не значит вовсе ничего?

– Совсем наоборот. У нее есть значение, но людям пока не под силу его постичь. Исследователи считают, что это нечто вроде музыкального языка, который может передавать и выражать куда больше информации, чем любой человеческий.

Песня кита – это пение души океана. В ней древняя молния поражает первобытное море, в океанском хаосе вспыхивает искра жизни. В песне кита жизнь открывает любопытные и полные благоговения глаза, впервые ступая на чешуйчатых ногах из моря на континенты, все еще изобилующие вулканами, нахлынувший холод безвозвратно губит империю динозавров… Незаметно пролетает время, и все перемены, которые знал мир, проходят в мгновение ока. Мудрость подобна травинкам, прорастающим с наступлением тепла на голой, ободранной прошедшим ледником земле. В песне кита цивилизации, подобно призракам, возникают на каждом континенте, а Атлантида рушится в море в результате грандиозного катаклизма… Морские войны, одна за другой, окрашивают океан в красный цвет крови, бесчисленные империи возвышаются и рушатся, и каждая – как струйка дыма, проплывающая перед глазами…

Колоссальный синий кит погрузился в неизмеримые глубины памяти, чтобы спеть песню жизни, и совершенно не замечал крохотное, незаметное зло, прячущееся в его пасти.

В полночь Посейдон оказался у побережья Майами и остановился в паре сотен метров от берега, чтобы не сесть на мель. Все прошло на удивление гладко. Ярко светила луна; Уорнер и Хопкинс отчетливо видели пальмовые рощи и восемь человек в гидрокостюмах, поджидающих их на берегу. Встречавшие быстро перевезли на берег тонну товара и не только с готовностью заплатили запрошенную Уорнером очень высокую цену, но даже пообещали в будущем покупать весь товар, который он сможет поставить. Они были поражены тем, что маленькое прозрачное подводное судно смогло преодолеть строго охраняемую линию морской обороны. Поначалу они даже не могли поверить, что Уорнер и Хопкинс живые люди, и были склонны считать их призраками – Хопкинс заранее приказал Посейдону отплыть за пределы видимости.

Через полтора часа, дав американцам время отъехать подальше, Хопкинс снова вызвал Посейдона. Погрузив на место товара два «дипломата», набитых долларами, они с Уорнером направились в обратный путь.

– Пиноккио, это великолепно! – восторгался Уорнер. – Весь сегодняшний заработок – твой, а то, что заработаем потом, будем делить. Пиноккио, ты теперь богатый! Ха-ха-ха… У нас запас в двадцать с чем-то тонн, значит, нужно сделать двадцать с чем-то ходок.

– Может быть, столько рейсов и не понадобится. Если немного переделать аппарат, можно будет возить по две, а то и по три тонны.

– Ха-ха-ха… Пиноккио, это блеск!

На обратном пути, проходившем все так же под водой, Уорнер спокойно заснул. Через некоторое время Хопкинс разбудил его. Взглянув на маленький экран с картой и обозначенным на ней маршрутом, он понял, что они уже проделали две трети пути. Вроде бы все было в порядке.

– Слушайте.

Он услышал доносившийся с поверхности шум судового двигателя. В нынешнем путешествии эти звуки слышались постоянно. Он взглянул на Хопкинса, не понимая, в чем дело, но, послушав еще немного, понял, что этот шум звучал не так, как все, что он слышал раньше. Его громкость оставалась неизменной.

Судно следовало за китом, держась на неизменном расстоянии.

– И давно он идет за нами? – спросил Уорнер.

– Около получаса. Я несколько раз менял направление.

– Да что же это такое? Ведь патруль береговой охраны не может обнаружить кита!

– А если и обнаружит, то что? Кит не перевозит никаких наркотиков.

– К тому же, если бы они хотели перехватить нас, это легче было бы сделать в Майами. Зачем ждать столько времени? – Уорнер озадаченно уставился на карту. Они уже миновали Флоридский пролив и направлялись в сторону Кубы.

– Посейдону пора вздохнуть. Делать нечего, придется всплыть хотя бы на несколько секунд. – Хопкинс взял пульт. Уорнер кивнул, Хопкинс нажал на кнопку. Кит устремился вверх так быстро, что пассажиров придавило перегрузкой, и, разогнав волны, вырвался на поверхность.

Из сонара донесся резкий приглушенный звук. Капсулу тряхнуло. Звук повторился, кит дернулся сильнее, и капсула в его пасти перекатилась на бок, несколько раз ударилась о решетку из усов, подлетела вверх и так шлепнулась на язык, что в конструкции что-то треснуло и Уорнер с Хопкинсом чуть не лишились сознания.

– Корабль стреляет в нас! – изумленно воскликнул Хопкинс. Он делал все возможное, чтобы успокоить кита с помощью пульта ДУ, подавал нейтральные команды, но тот игнорировал все сигналы и продолжал бессмысленно метаться по поверхности океана.

Все громадное тело кита била дрожь – дрожь от нестерпимой боли.

– Нужно выбираться наружу, пока не поздно! – крикнул Уорнер.

Хопкинс отдал команду выплюнуть капсулу. На этот раз кит подчинился. Подводный аппарат стремительно вылетел из пасти и шлепнулся в воду. Над Атлантикой уже поднялось солнце, и Хопкинс с Уорнером зажмурились от яркого света. Но почти сразу они почувствовали, что ноги у них в воде. От ударов, которые капсула получила, болтаясь в китовой пасти, корпус треснул, и внутрь хлынула морская вода. Аппарат был искорежен; даже собрав все свои силы, они не смогли открыть люк, чтобы выбраться. Тогда они попробовали затыкать дыры всем, что нашлось в капсуле, даже пачками банкнот из «дипломатов», но тщетно – вода продолжала прибывать, и ее уже набралось по грудь.

Но пока аппарат еще держался на поверхности, Хопкинс все же увидел напавшее на них судно. Оно оказалось довольно большим, и на носу у него стояла какая-то странная пушка. На его глазах из ствола полыхнуло огнем, оттуда вылетел гарпун и воткнулся в спину кита, продолжавшего рваться вперед.

Посейдон из последних сил рассекал волны; за ним тянулся широкий красный след.

Разбитый подводный аппарат тонул в бескрайних волнах алой крови кита.

– Но кто же все-таки убил нас? – спросил Уорнер, которому вода уже дошла до подбородка.

– Китобои, – ответил Хопкинс.

Уорнер расхохотался в последний раз.

– Мерзавцы! – кипятился Хопкинс, перемежая свою речь куда более грубыми ругательствами. – Уже пять лет, как международным договором охота на китов полностью запрещена!

Уорнер заходился в хохоте:

– Ха-ха-ха… вот бессовестные… ха-ха-ха… общество не дает им того, что они хотят… ха-ха-ха… им приходится брать самим…

Когда капсула уже заполнилась водой, в последние секунды сознания и жизни Хопкинс и Уорнер услышали, что Посейдон снова запел торжественную песню. Последняя песня завершающейся жизни понеслась через кровавую Атлантику, все шире и дальше, чтобы остаться эхом вечности.

Конец микрокосмоса[5]

Сегодня вечером человечество намерено попытаться расщепить кварк.

Знаменательное событие произойдет в восточном ядерном центре Лоб-Нор. Сам центр выглядит просто элегантным белым зданием, одиноко стоящим в пустыне, однако в тоннеле глубоко под песком похоронен огромный ускоритель окружностью в 150 км. Неподалеку находится специально построенная атомная электростанция мощностью 1000 мегаватт, которая снабжает его энергией. Но для сегодняшнего эксперимента даже этого будет мало, и к ускорителю временно подключат северо-западную сеть.

Сегодня ускоритель разгонит частицы до 1020 гигаэлектронвольт. Энергия такого порядка высвободилась в ходе Большого взрыва, когда образовалась материя, – сегодня она позволит расколоть мельчайшую из всех известных человечеству частиц и получить ответы на глубочайшие загадки физического мира.

В пункте управления ядерным центром находится лишь несколько человек, среди них двое самых авторитетных на всей Земле физиков-теоретиков, исповедующих совершенно несхожие взгляды на устройство глубинных основ материи. Американец Херман Джонс уверен, что кварк, наименьшая из возможных частиц, не делится ни при каких условиях. Китаец Дин И, напротив, считает, что предела для деления материи не существует. Рядом с ними – главный инженер, отвечающий за работу оборудования, и несколько журналистов. Остальной персонал разбросан по множеству служебных помещений глубоко под землей, а присутствующие в главном пункте управления могут лишь следить за данными, которые будут поступать в ходе эксперимента. Ко всеобщему удивлению, здесь находится и старый пастух-казах по имени Дилшат из деревни, расположенной посреди кольца ускорителя. Вчера физики попробовали мясо барашка, которого он зажарил целиком, и настояли на том, чтобы старика пригласили почетным гостем. Они аргументировали это тем, что момент истины физиков будет моментом истины для всего человечества, а значит, при этом должен присутствовать и кто-нибудь, ничего не смыслящий в физике.

Ускоритель начинает работу. На большом экране монитора кривая мощности, как проснувшийся земляной червь, неуклонно лезет вверх к красной линии, обозначающей расчетный уровень энергии, необходимый для расщепления кварка.

– Почему нет прямой трансляции? – возмущается Дин И и указывает в угол комнаты: телевизор показывает переполненный стадион, по полю которого мечутся футболисты. Ученый одет в синий рабочий костюм; в таком виде он и уехал из Пекина. На первый взгляд он вовсе не отличается от какого-нибудь пожилого рабочего.

– Доктор Дин, мы, к сожалению, не центр мира. Если нам после окончания эксперимента уделят тридцать секунд эфирного времени в новостях, будет уже хорошо, – отвечает главный инженер.

– Невежество. Невообразимое невежество, – ворчит Дин И, возмущенно мотая головой.

– Но, увы, такова правда жизни, – сказал Джонс. Он, с неопрятными длинными волосами и фляжкой с чем-то крепким, которую носит в кармане и время от времени достает, чтобы отхлебнуть, еще менее похож на всемирное светило науки. – К несчастью, я не отношусь к числу невежественных, и мне куда труднее жить, чем им. – Он демонстрирует лист бумаги. – Господа, вот моя предсмертная записка к будущему самоубийству.

Остальные растерянно поворачиваются к нему.

– Когда этот эксперимент закончится, в мире физики больше не останется тайн, через час мы дойдем до конца поля науки! Я приехал сюда, чтобы приветствовать это достижение. Ах, физика, ты безжалостная госпожа! Но если твоя жизнь закончится, то зачем мне продолжать свою?

– То же самое говорили в эпоху Ньютона, Эйнштейна, Макса Борна и Стивена Хокинга, – возражает Дин И. – Но поле физики, как вы выразились, не закончилось тогда и не закончится сегодня. Вскоре вы сами это увидите: расколов кварк, мы спустимся еще на одну ступеньку бесконечной лестницы. И я буду сегодня праздновать рождение нового мира!

– Доктор Дин, вы лишь следуете взглядам Мао Цзэдуна. Он еще в 1950-х годах утверждал, что материя бесконечно делима, – саркастически бросает Джонс.

– Вы оба слишком далеко зашли в своих умственных построениях, – говорит главный инженер, прерывая начинающуюся перепалку. – Вывод о том, что Земля круглая, можно сделать исходя из различий в проекциях Солнца в колодцах Египта и Греции, можно даже рассчитать диаметр Земли, но люди осознали шарообразность Земли только после путешествия Магеллана. До него все вы, физики, сидели на дне колодца. А сегодня нам предстоит совершить настоящее путешествие вокруг Земли по микрокосмосу!

График энергетического потенциала продолжает ползти к красной линии. Внешний мир, кажется, улавливает невиданную энергетическую бурю, бушующую в недрах пустыни: под вой волков где-то вдалеке из тамарисковой рощи взлетает испуганная стая птиц и проносится по ночному небу. Наконец линия энергетического потенциала пересекает красную черту. Частицы в ускорителе приобрели энергию, необходимую для расщепления кварка; такого еще не случалось в истории человечества. Компьютер разгоняет заряженные частицы по 150-километровому кольцу ускорителя до почти световой скорости и отправляет по выходному контуру к мишени, которая при бомбардировке такой колоссальной энергией взрывается бурей атомного излучения. За этой бурей бдительно наблюдают бесчисленные датчики; они способны с первого взгляда различить в ливне несколько капель дождя, хоть немного отличающихся по цвету от других. А суперкомпьютер по сочетаниям цветов определяет, попала ли частица в кварк и даже был ли этот кварк расщеплен.

Заряженные частицы продолжают вырабатываться и бомбардировать мишень. Вероятность столкновения ускоренной частицы с кварком ничтожна – никто из кучки взволнованных людей не знает, как долго придется ждать.

– Ах, друзья издалека, – говорит старый Дилшат, нарушая молчание. – Я видел самое начало этой стройки, дюжину лет назад. Тогда на площадке трудилось более десяти тысяч человек, возвышались горы стали и бетона и лежали сотни колец высотой в несколько этажей. Мне сказали, что это электромагниты. Но я до сих пор не понимаю: ведь за те же деньги, с теми же материалами, с той же рабочей силой можно было бы орошать пустыню и выращивать здесь виноград и хамийские дыни. Однако вы делаете нечто такое, чего никто не понимает.

– Шейх Дилшат, мы разгадываем одну из тайн физического мира. Это важнее всего на свете! – ответил Дин И.

– Я мало образован, но знаю, что вы все получили самое лучшее образование из возможных и пытаетесь отыскать мельчайшую песчинку из всех, какие только есть на свете.

Все собравшиеся пришли в восторг от того, насколько четко старый казахский пастух изложил суть физики элементарных частиц.

– Превосходно! – восклицает Джонс, как только умолкает переводчик. – Он верит, – он указывает на Дин И, – что песчинку можно делить на части. А я считаю, что меньше этой песчинки уже ничего не может быть и, как сильно ее ни колоти, она не расколется. Как вы думаете, сэр, кто прав?

Старый Дилшат слушает слова переводчика и качает головой:

– Не знаю. И даже ты не знаешь. Разве способен обычный человек предугадать исход всего этого?

– То есть вы предпочитаете агностицизм, – констатирует Дин И.

Взгляд поблекших от возраста глаз старого пастуха словно обращен в себя.

– Мир поистине непостижим. Еще в молодости я водил отары овец через бескрайнюю пустыню Гоби в поисках свежих пастбищ. Много-много ночей я провел, лежа в пустыне и глядя на небо, полное звезд. Они так густо рассыпаны по небосводу и сверкают, как драгоценные камни, как жемчуга в черных женских волосах… Когда ночь только начинается, пески Гоби под спиной все еще теплые и ветер вздыхает голосом пустыни. В такие моменты мир похож на младенца, погруженного в глубокий сон. Тут не нужны уши, достаточно прислушаться сердцем, и сможешь услышать единственный звук, заполняющий пространство между небом и землей. Это звук Аллаха. Только Аллах может знать, каков будет исход всего творения.

В этот момент раздается резкий звонок, извещающий о том, что частица ударила в кварк. Все оборачиваются к экрану, чтобы увидеть письмена Судного дня. Настало время получить ответ на вопрос, поставленный не менее трех тысяч лет тому назад.

Экран заполняют цифры и символы, понятные только посвященным. Оба физика мгновенно понимают: что-то не так – и растерянно качают головами.

Результат не говорит однозначно о том, что кварк раскололся, но и не позволяет считать, что он остался целым. Данные эксперимента непонятны.

Вдруг Дилшат резко вскрикивает. Из всех, кто находится в комнате, только он один смотрит не на экран монитора, а в окно.

– Во имя всего святого, что там происходит? Вы только посмотрите!

– Шейх Дилшат, не отвлекайте нас, пожалуйста! – рявкает главный инженер, но следующие слова старика все же заставляют всех оглянуться.

– Что… что случилось с небом?!

В окно льется неяркий свет. Ночное небо стало белоснежным. Люди покидают главный пункт управления и спешат наружу, где купол небосвода над бескрайней Гоби, некогда темно-синий, засиял мягким белым свечением, словно молочное море, как будто мир заключен в яичную скорлупу. Как только глаза людей привыкают к новому освещению, они обнаруживают в белом небе черные точки, и внимательное изучение этих точек приводит их на грань безумия.

– Во имя Аллаха пречистого и всемилостивого, это же звезды! – выкрикивает Дилшат то, о чем другие все еще боятся сказать: Вселенная вывернулась наизнанку.

Несмотря на глубокое потрясение, кто-то замечает, что телевизор в комнате все еще транслирует футбольный матч. Вернувшись, они видят, что им не мерещится: в тысяче миль оттуда, где они находятся, футбольный стадион тоже залит белым светом. Десятки тысяч зрителей на трибунах задирают головы и с тревогой смотрят вверх.

Главный инженер первым берет себя в руки.

– Когда это случилось? – спрашивает он.

– В тот самый момент, когда зазвенел звонок, – отвечает Дилшат.

Все снова умолкают и оборачиваются к Джонсу и Дин И в надежде, что самые именитые из всех физиков, какие только появлялись со времен Эйнштейна, смогут объяснить кошмар, в котором они оказались.

Но физики уже не смотрят на небо – напротив, повесили головы и погрузились в раздумья. Дин И первым вновь поднимает взгляд к пустой белой Вселенной и медленно, шумно вздыхает:

– А ведь мы должны были это предвидеть…

Джонс тоже поднимает голову и смотрит в глаза Дин И:

– Да, определенно, это проявилась переменная уравнения суперсимметрии!

– О чем вы говорите?! – кричит главный инженер.

– Если пользоваться вашей метафорой, мы завершили кругосветное путешествие, – заявляет, улыбаясь, Дин И.

– Вы хотите сказать, что это произошло из-за эксперимента?!

– Да, конечно, – отвечает Джонс, успевший приложиться к своей фляжке. – Как Магеллан узнал, что Земля круглая?

– К… круглая? – вразнобой повторяют все остальные, не отрывая от физиков ошеломленных взглядов.

– Земля круглая. Если отправиться с любой точки на ее поверхности и неуклонно двигаться по прямой, вы вернетесь туда, откуда начали, – объясняет Джонс. – Теперь мы знаем форму Вселенной. Это все равно что мы бы шли по прямой в микрокосмос и достигли конца, который, как оказалось, выходит в макрокосмос. Ускоритель пронзил мельчайший строительный блок физики, и энергия воздействовала на самый крупный строительный блок, вывернув наизнанку всю Вселенную.

– Так что, доктор Джонс, вам все еще есть ради чего жить. Физика не подошла к концу, – говорит Дин И, – она только началась, подобно тому, как географическая наука возникла только после того, как была определена форма Земли. Мы оба заблуждались. Если бы меня попросили выбрать краткую формулировку, лучше всего описывающую то, что произошло, я воспользовался бы словами шейха Дилшата. Хоть я не верю в Аллаха, тайны Вселенной намного превосходят возможности нашего постижения.

Припоминаю… Был в прошлом веке такой писатель-фантаст Артур Кларк. Он как-то высказал в одном из рассказов идею о вывернутой Вселенной. Но кому могло прийти в голову, что такое случится на самом деле?

– Что теперь делать? – спрашивает главный инженер.

– Да ничего. Меня вполне устраивает жизнь в вывернутой Вселенной. Не находите, что она так же прекрасна, как и прежняя? – Джонс допивает остатки спиртного из фляжки и, уже немного опьяневший, вскидывает руки, раскрывая объятия новой Вселенной.

– Но погодите… – Главный инженер тычет пальцем в сторону телевизора. Там видно, что возбуждение и паника, охватившие зрителей на стадионе, уже переросли в массовую истерию. Наверняка и во всем мире творится что-то подобное.

– Продолжать бомбардировать мишень, – говорит главному инженеру Дин И, глядя краем глаза на экран компьютера, где видно, что он продолжает анализировать результаты первого цикла эксперимента, временно приостановив поток частиц.

– Вы с ума сошли? Кто знает, что произойдет при следующем столкновении частицы с кварком? Что, если Вселенная схлопнется или, напротив, взорвется?!

– Ничего подобного не случится. Мы только что получили подтверждение теории суперсимметрии и теперь знаем, что произойдет потом, – говорит Джонс.

Ускоритель возобновляет бомбардировку мишени частицами сверхвысокой энергии. Присутствующие ждут, когда в атомной буре вновь появится несколько разноцветных капель.

Минута… две минуты… десять…

По экрану тянется кривая и бегут строки данных.

Ничего не происходит.

По телевизору видно, что зрители на стадионе утратили рассудок и в свете чисто белого неба колотят и топчут друг друга. Изображение мигает, потом исчезает, и экран заполняется «снегом». Внезапное изменение мироздания оказалось не по силам разуму; человечество попросту не вынесло потрясения. Весь мир пребывает на пути к неизбежному безумию.

Без всякого предупреждения Вселенная возвращается к изначальному состоянию: над головой снова иссиня-черное небо, испещренное мерцающими звездами.

– Вы свершили то, что было под силу одному Аллаху! – говорит старый Дилшат, стоящий со всеми остальными на барханах Гоби под пьянящим космосом.

– Да, неустанное познание принципов физики дало нам богоравные силы. Такие, о которых никто из нас не мог и мечтать, – отвечает Джонс.

– Тем не менее мы всего лишь люди. Кто знает, что случится в будущем, – говорит Дин И.

Старый Дилшат медленно преклоняет колени перед небесами:

– О Аллах…

В ночном небе мерцают яркие звезды, и Вселенную заполняет не доступная слуху мелодия.

Нити[6]

– Эй, вы попали не на свою нить!

Такими были первые слова, которые я услышал, угодив в этот мир. Я заканчивал обычный патрульный полет над Атлантическим океаном на «F-18», уже предвкушал, как совершу посадку на авианосце «Рузвельт», и вдруг оказался неведомо где. Я дал форсаж, но истребитель как повис неподвижно в прозрачном куполе, так и висел там, будто мой самолет удерживало на месте какое-то невидимое силовое поле. А в небе виднелась большая желтая планета, частично прикрытая полосой тени, которую отбрасывало тонкое, как лист бумаги, кольцо. Я не из тех дураков, что не верят своим глазам, если видят что-то странное, и не подумал, будто уснул за штурвалом. Я сразу понял, что это реальность. Разум и хладнокровие всегда были моими сильными качествами, которые и вывели меня на первое место в нашей эскадрилье «F-18».

– Пожалуйста, зайдите в регистратуру и отметьте случайное появление, – продолжал голос в шлемофоне. – Но, конечно, сначала вы должны выйти из своего самолета.

Я посмотрел вниз. Самолет висел на высоте около пятидесяти метров.

– Не бойтесь, прыгайте. Сила тяжести здесь совсем невелика.

Так оно и оказалось. Я открыл фонарь кабины и поднялся, но обычное движение ног подбросило меня в воздух: я вылетел из кабины, как будто катапультировался, и плавно опустился на поверхность. Там я увидел нескольких человек, лениво расхаживающих по сверкающему стеклу. Самым необычным было то, что в них вообще не было ничего необычного. Судя по внешнему виду и одежде, эти люди определенно не привлекли бы к себе внимания, скажем, в Нью-Йорке – но тут сама нормальность казалась чем угодно, только не собой. А потом я увидел регистратуру, о которой шла речь. Рядом с ней уже находилось три человека, не считая работавшего за стойкой. Возможно, они оказались здесь также случайно. Я подошел.

– Ваше имя, пожалуйста, – обратился ко мне тощий, очень темнокожий регистратор, похожий на всех работников гражданских служб на Земле. – Если не понимаете язык, на котором здесь говорят, возьмите устройство-переводчик. – Он указал рукой на груду странных приборчиков на соседнем столе. – Но, думаю, вы обойдетесь и так, потому что наши нити расположены по соседству.

– Дэвид… Скотт, – медленно ответил я, а потом спросил: – Что это за место?

– Это межнитевая пересадочная станция. Не беспокойтесь, люди сплошь и рядом попадают не на те нити. Какая у вас профессия?

Я ткнул пальцем в желтую планету с кольцом:

– А это что такое?

Регистратор поднял голову и посмотрел мне в лицо с типичным выражением человека, которому давно осточертело то, что приходится видеть ежедневно.

– Земля, конечно.

– Да какая же это Земля? – воскликнул я в изумлении, но тут же подумал и о другой возможности. – А какая дата?

– Вы имеете в виду, сегодня? Двадцатое января две тысячи первого года. Так какая у вас профессия, сэр?

– Точно?

– Что? Ах, вы о дате… Конечно точно. Ведь сегодня инаугурация нового президента Соединенных Штатов.

Услышав знакомые слова, я чуть успокоился. Эти ребята и впрямь с Земли.

– Как, как можно было выбрать президентом этого болвана Гора? – требовательно спросил один из трех, находившихся рядом со мною по эту сторону стойки, одетый в просторную коричневую ветровку.

– Вы ошибаетесь, президентом выбрали Буша, – сказал я ему.

Но он настаивал, что выбрали Гора. Мы заспорили.

– Слушайте, какая разница? – вмешался в наш спор еще один мужчина, одетый в традиционный китайский китель со стоячим воротником.

– Их нити очень близки, – объяснил ему регистратор и снова обратился ко мне: – Сэр, и все же, какая у вас профессия?

– Кому какое дело до моей профессии? Я хочу понять, где нахожусь! Это совершенно точно не Земля – Земля не может быть желтой!

– Он дело говорит! Земля совсем другого цвета. Вы нас, наверно, за идиотов держите! – рявкнул мужчина в ветровке.

Регистратор только устало покачал головой:

– Это я слышу чуть ли не от всех, кто приходит сюда через «червоточины» пространства-времени.

Я тут же ощутил нечто вроде родственного чувства к парню в ветровке и спросил его:

– Так вы тоже попали не в ту нить? – Впрочем, я сам толком не понимал, о чем веду речь.

Он кивнул:

– Как и эти двое.

– Летели на самолете?

– Нет, – ответил он, покачав головой. – Каким-то образом оказался здесь во время утренней пробежки. А эти угодили сюда каждый по-своему, но по сути – одинаково. Куда-то направлялись, вдруг все вокруг изменилось, и мы здесь.

Я кивнул, пытаясь сообразить, что к чему.

– Значит, вы поняли, что я имел в виду, когда сказал, что эта планета не может быть Землей.

Все трое одновременно закивали. Я строго взглянул на регистратора.

– Не пытайтесь делать из нас дураков – Земля не может быть такого цвета! – повторил парень в ветровке.

Я снова кивнул.

– Любой идиот знает, что Земля из космоса видится густо багровой!

Тут я совсем обалдел. А человек в китайском кителе спросил желчным тоном:

– Вы, наверно, дальтонизмом страдаете, да?

– А может быть, он идиот, – подхватил я, кивнув.

А «китайский китель» продолжал:

– Всем известно, что цвет Земли определяется совокупностью качеств атмосферы и океана. И под их воздействием цвет может быть только… – Я продолжал согласно кивать. «Китайский китель» кивнул мне в ответ. – Серым.

– Да вы все с ума посходили! – впервые раскрыла рот единственная женщина, присутствовавшая в нашем обществе, особа в меру пышного, очень соблазнительного сложения. Судя по манере держаться, она сознавала это. Не будь я так растерян из-за всего, что стряслось, подумал бы о том, как подкатить к ней. – Все знают, что Земля розовая! И небо розовое, и океан. Неужели даже песню не слышали: «Я такая милая, я такая сладкая: глазки – голубые облака и лицо – розовое небо…»

– Ваша профессия, сэр? – в очередной раз спросил регистратор из-за стойки.

Тут я не выдержал и, обернувшись к нему, заорал:

– Слушай, парень, да плевать на мою чертову профессию! Ты лучше скажи, куда я попал. Это не Земля! Даже если допустить, что Земля может быть желтой, то что за кольцо вокруг нее?

И мы, все четверо попавших не на свою нить, снова заговорили о том, что нас волновало. Мы сошлись на том, что у Земли нет ни одного кольца, а кольца есть только у Сатурна и Нептуна.

– Зато у Земли три луны, – сказала привлекательная дамочка.

– Откуда? У Земли одна луна! – гаркнул я на нее.

– Какими скучными были бы свидания, – возразила она. – А так идешь под ручку по пляжу, а в небе висят три луны, а рядом, навевая романтическое настроение, плывут все шесть теней…

– По-моему, это нисколько не романтическое, а просто кошмарное зрелище, – возразил «китайский китель». – И оно невозможно, поскольку у Земли вообще нет лун.

– В таком случае, – ответила женщина, – ваши свидания жутко скучные.

– Помилуйте, что вы такое говорите?! Разве может быть скучно влюбленным, когда они сидят на берегу и смотрят, как из-за горизонта встает Юпитер?

Я в полной растерянности уставился на него:

– Постойте, постойте… Так прямо и встает и влюбленные любуются?..

– Вы что, слепой? – ехидно вопросил он.

– Я пилот, и зрение у меня лучше, чем у любого из вас.

– Тогда вы просто не могли не увидеть звезду! Что вы на меня уставились? Подозреваю, вы не знаете, что энергетический уровень Юпитера был настолько велик, что восемьдесят или девяносто миллионов лет назад его гравитация вызвала ядерную реакцию и он стал звездой. Видимо, вы не знаете и того, что именно по этой причине вымерли динозавры? Вы вообще учились хоть где-нибудь? Но даже если вам не пришлось ходить в школу, вы не могли не видеть серебристый утренний свет восходящего Юпитера! Неужели вы не видели даже великолепные световые сумеречные феерии, которые случаются, когда Юпитер и Солнце заходят одновременно? Боже мой, да вы безнадежны!

Мне показалось, что я попал в дурдом. Чтобы отвлечься от этой безумной беседы, я снова повернулся к регистратору:

– Вы только что спрашивали о моей профессии. Так вот, я пилот Военно-воздушных сил США.

– О, – воскликнула женщина, – американец?!

Я кивнул.

– В таком случае вы, наверно, гладиатор! Я с первого взгляда заметила, что вы парень непростой! Меня зовут Вауани, я индианка. Давайте дружить!

– Гладиаторы? Но какое отношения они имеют к Соединенным Штатам Америки? – спросил я, совсем опешив.

– Я слышала, что ваш конгресс собирается запретить гладиаторов и колизеи, но ведь закон еще не принят, так ведь? А Буш-младший кровь любит не меньше, чем его папаша, и когда придет к власти, то, наверно, прикроет эту затею. Думаете, я ничего не знаю? Я даже была на гладиаторских играх во время Олимпиады в Атланте, но, такая жалость, на билет у меня не хватило. Я кое-как устроилась сзади и посмотрела одну схватку. Ничего интересного: парни сцепились между собой и оба потеряли ножи. Крови я вообще не видела.

– Вы уверены, что рассказываете не о Древнем Риме?

– Древний Рим? Ха! Тогда жили одни слабаки, а настоящих мужчин вовсе не было. Тогда самым страшным наказанием для преступников было смотреть, как режут курицу. И они, поголовно, в обморок падали. – Она прижалась ко мне теплым боком. – Вы не можете не быть гладиатором.

Я не знал, что сказать на это и какую рожу скорчить, и поэтому повернулся к регистратору:

– Что еще?

Тот повернулся ко мне и кивнул:

– Отлично. Вам, всем десяти, нужно держаться вместе. Так может получиться быстрее.

Я, Вауани, «коричневая ветровка» и «китайский китель», как по команде, оглянулись.

– Но ведь нас только пятеро.

– Как – пятеро? – Регистратор, кажется, растерялся. – Вас четверо и я – вот и десять.

– Вот ведь идиоты собрались, – возмутился «китайский китель». – Вам, может быть, и ни к чему, но я вас просвещу: десять идет после дада!

Настала моя очередь разбираться в числах:

– Что такое дада?

– Сколько у вас пальцев на руках и ногах? Двадцать! Отрежьте один, и останется дада цифр.

Я опять закивал:

– Значит, дада это девятнадцать, и у вас двадцатеричная система счисления. А у него, – я показал на регистратора, – пятеричная.

– Вы наверняка гладиатор… – мурлыкнула Вауани и провела пальцем по моей щеке. Приятное ощущение.

«Китайский китель» смерил регистратора снисходительным взглядом.

– Совершенно дурацкая система счисления – иметь две руки и две ноги и использовать для счета лишь четверть своих пальцев.

– Сами вы дурак, – вызверился в ответ регистратор. – На пальцах одной руки считать куда быстрее и проще. А разуваться и перебирать потные пальцы на ногах вовсе ни к чему.

– Скажите, у вас есть специальные системы для машинных вычислений? – спросил я. – Проще говоря, для компьютеров – если вы, ребята, ими пользуетесь.

Тут страсти снова улеглись – выяснилось, что для этого все пользуются двоичными системами.

– Какая еще, кроме двоичной? – заявил «коричневая ветровка». – Иначе до вычислительной техники просто не додумались бы! Потому что есть только два состояния: горошина или попадает в прорезь бамбуковой планки, или же этого не происходит.

Я опять растерялся:

– Горошина? Прорезь?

– Похоже, вы и впрямь нигде не учились! Ведь всем известно, что компьютер изобрел Вэнь-ван из династии Чжоу.

– Вэнь-ван? Император – мистик и некромант?

– Но-но, потише! Нельзя так непочтительно отзываться о создателе кибернетики.

– Компьютер… Вы, наверно, имеете в виду китайский абак?

– Не знаю, что имеете в виду вы, а я – вычислительное устройство. Если вы не знаете, немного расскажу. Они размером с футбольное поле, их делают из сосновых досок и бамбуковых планок, а в качестве счетных единиц используются маленькие желтые горошины. Чтобы привести устройство в движение, нужна сотня быков! Зато какие маленькие и изящные процессоры – размером всего с небольшой дом. Бамбуковые интегральные схемы изготавливают самые лучшие мастера!

– Но как вы их программируете?

– Постарайтесь хотя бы правильно произносить слова! Вы хотите узнать, как перфорируют бамбуковые планки? Археологам удалось откопать бронзовое сверло императора Вэня, оно хранится в пекинском Национальном дворцовом музее. Версия 3.2 императорской системы И-Цзин содержит более миллиона строк кода, размещенных на тысяче с лишним километрах перфорированных бамбуковых планок…

– Вы наверняка гладиатор, – промурлыкала Вауани и на мгновение прижалась ко мне.

– Может быть, все же закончим регистрацию? – нетерпеливо спросил человек за стойкой. – А потом я попытаюсь еще раз объяснить все это.

Я поднял голову, посмотрел на желтую Землю, опоясанную кольцом, и сказал:

– Похоже, я понимаю. Образование у меня неплохое, и о квантовой механике я кое-что знаю.

– Я тоже, – сказал тип в китайском кителе. – Судя по всему, квантовая теория множественной вселенной верна.

«Коричневая ветровка», похоже, самый образованный из всех нас, медленно кивнул.

– Когда квантовая система делает выбор, Вселенная разделяется на две или больше, чтобы охватить все возможности для этого выбора. В итоге получается великое множество параллельных вселенных. Это результат квантовых мультисостояний во вселенском масштабе.

– Мы называем каждую параллельную вселенную нитью, – сообщил регистратор. – Множественная вселенная – это пучок нитей, и вы все собрались с соседних. Поэтому ваши миры более-менее схожи.

– Мы хотя бы понимаем друг друга без переводчиков. – Я едва успел закрыть рот, как Вауани опровергла мои слова. По крайней мере, частично.

– Какие странности вы тут рассказываете! – Она была, определенно, не очень образованной, но зато самой симпатичной. Я думаю, что это слово должно было иметь какой-то смысл в ее мире. Она в очередной раз подошла ко мне и прижалась теплым боком. – Вы действительно гладиатор.

– Ваш мир соединяет нити? – спросил я регистратора.

Тот кивнул:

– Да. Они появляются во время перемещений со скоростью, превышающей световую. «Червоточины» очень малы и быстро исчезают, но возникают снова и снова. Особенно если сверхсветовые перемещения осуществляются в ваших нитях. В таком случае количество «червоточин» быстро нарастает и все больше людей ошибается дверью.

– И что же нам теперь делать?

– Никто из вас не имеет права и возможности остаться в нашей нити. Как только мы закончим регистрацию, вам придется вернуться туда, откуда вы вышли.

– Я хочу, чтобы гладиатор вернулся со мной на мою нить, – сказала Вауани.

– Если он того захочет, мы, безусловно, ему поможем. Главное, чтобы он не остался на нашей нити, – регистратор указал на желтую Землю.

– Я хочу вернуться на свою родную нить, – сказал я.

– Какого цвета ваша Земля?

– Голубая, со множеством белых облаков.

– Какой ужас! Пошли со мною на розовую Землю, – проворковала Вауани и для убедительности поманила меня рукой.

– Ну, может, это и круто, но я хочу вернуться на свою родную нить, – холодно ответил я.

Мы поспешно завершили регистрацию.

– Можно я возьму что-нибудь на память? – спросила Вауани.

– Возьмите межнитевую линзу. По одной каждому. – Регистратор показал на стеклянный столик рядом с собой, где лежало несколько таких же стеклянных шаров. – Если вы сейчас соедините их контакты, то, вернувшись на свою нить, сможете видеть изображения со связанной нити.

– Если мой мир связан с миром гладиатора, значит, я смогу видеть его нить даже из дома?! – в счастливом изумлении воскликнула Вауани.

– Не только эту, но и другие связанные нити.

Я плохо понял, что говорил регистратор, но все же взял шарик и прикоснулся встроенной в него пластинкой к такой же пластинке на шарике Вауани. Что-то пискнуло, сообщая, что связь установлена. Потом я подпрыгнул, забрался в «F-18» и несколько минут искал, куда пристроить шар. Едва я успел это сделать, как межнитевая пересадочная станция и желтая Земля исчезли. Я снова оказался над Атлантикой, видел голубое небо и то самое море, к которому привык. После посадки на «Рузвельт» диспетчер сообщил, что я нисколько не задержался: радиоконтакт не прерывался ни на мгновение.

Но у меня сохранился шар, неопровержимо доказывающий, что я действительно побывал на другой нити. Не без труда, но я смог незаметно утащить его с самолета. А в тот же вечер, когда «Рузвельт» пришел в Бостон, я принес его в свою комнату в офицерской казарме. Достав его из сумки, я сразу увидел в нем четкое изображение. Вауани беззаботно шла куда-то у подножия сверкающей, словно хрусталь, горы, над которой развернулось розовое небо с голубыми облаками. Когда я повернул шар в руках, он показал мне другую картинку. То же розовое небо с голубыми облаками, но рядом с Вауани был кто-то еще. Мужчина в летной форме американских ВВС.

Я.

На самом деле все объяснялось очень просто: когда я отказался принять предложение Вауани, Вселенная разделилась на две, и сейчас я видел нить иной вероятности.

Межнитевую линзу я хранил всю жизнь. Я наблюдал, как на розовой Земле развивалась любовь Вауани и моего двойника, как они жили отшельниками на хрустальной горе, как они старились, как у них родился целый выводок розовых детей.