Читать онлайн Грань человечности

I

Кабинет Серафима находился на одном из верхних этажей центрального здания его промышленного комплекса. Он дремал в глубоком уютном кресле напротив окна, за которым начинала вспыхивать заря. Косые красные лучи падали на склоны больших холмов из голубого, как медный купорос, снега. А над ними быстро пролетали лохмотья бледно-розовых перистых облаков, уносимые вдаль порывами сильного, почти ураганного ветра. Его протяжные завывания были слышны даже через многослойную обшивку морозостойких стен. Новый день, тем временем, постепенно заливал уже оранжевым светом всю ледяную пустыню, забирался в самые темные уголки и глубокие лощины. Снег искрился, как будто повсюду разбросали миллионы стеклянных осколков, но его цвет уже не был таким интенсивным и ярким, а стал почти белым с голубоватым отливом. Сложно поверить, что такое ясное и солнечное утро оказалось чрезвычайно ветреным и холодным.

Ранее дремавший Серафим все также неподвижно сидел в кресле, но сейчас его глаза были широко открыты, и смотрели в какую-то неведомую даль, выдавая глубокую сосредоточенность на чем-то. На письменном столе синим светом замерцал аппарат внутренней голосовой связи. Серафим, вынужденный отложить свои мысли на потом, взял с этажерки рядом с креслом беспроводную гарнитуру, вставил ее в ухо и ответил.

– Слушаю.

– На связи диспетчерская внешнего ангара. Корабль Алиса-3-051 запрашивает посадку на дополнительной площадке. Дать им доступ?

– Интересно. Заявился без предупреждения. И этот номер. Маленький легкий космолет, который он почти не использует. А что-нибудь еще передавали?

– Нет, только это. Сейчас держат радиомолчание, идут на малом ходу, гасят остаточное излучение.

– Все это довольно странно. Впрочем, пусть садятся. Раз уж они пытаются быть незаметными, то проводите господина Карно сразу в мой кабинет как можно менее людным маршрутом.

– Хорошо, Вас понял.

Серафим был несколько взволнован после таких известий. Дмитрий Карно был его другом детства и надежным деловым партнер. Он являлся владельцем нескольких крупных предприятий, специализирующихся на изготовлении изделий из магниевых сплавов. Свои дела вел открыто и довольно честно, стараясь не наживать проблем ни с законом, ни с другими предпринимателями. «Неужели он влез в какую-нибудь авантюру, а теперь пытается скрыться от своих проблем», – думал Серафим в ожидании своего гостя. Через несколько минут дверь в кабинет была отворена резким и нервным движением и не менее стремительно захлопнута. На пороге стоял изрядно взволнованный Дмитрий и вытирал рукавом пот со лба, выступивший после долгого пути от ангара. Шел он в очень быстром темпе.

– Привет! Рад, что ты принял меня без лишних вопросов.

– Здравствуй, Дима, – сказал Серафим, придвигая стул ближе к вошедшему, – Ты лучше присядь, успокойся и расскажи мне, зачем нужна такая спешка и скрытность. Это на тебя совсем не похоже.

– Ой, да я и сам был бы рад встретиться при других обстоятельствах, но мне не оставили выбора.

Дмитрий плюхнулся на предложенный ему стул, тяжело вздохнул и продолжил.

– Ко мне недавно приходили люди из вооруженных сил и сказали, что нужно передать тебе сообщение. Я хотел отказаться, но они начали что-то говорить о неправомерности двух последних государственных контрактов моей компании. Хотя тендер мы выиграли абсолютно законно. В итоге, вот я здесь. Прости, пожалуйста, за то, что поддался на провокацию.

– Даже не бери в голову. Для достижения своей цели они могли бы зайти очень далеко. А теперь дай угадаю, это сообщение является просьбой о помощи?

– Да, тут ты прав. Хотя просьбой это было сложно назвать.

– Ха, а вот это весьма интересно. Они с такой готовностью приняли мою отставку восемь лет назад. Кое-кто даже сказал, что без меня им будет лучше. И с тех самых пор даже открытки на день рождения не прислали. А теперь я вдруг понадобился. И как они мотивировать то, что не отправили официального представителя от ведомства?

– Сказали, что неожиданно заявившийся военный может вызвать подозрения у разведки противника. Необходим был гражданский связной, способный провести с тобой частную встречу. То есть я. Ну а дальше ты уже понял

– Ладно, с этим разобрались. Может теперь перейдем к самому сообщению?

– А вот тут уже все не так просто. Мне сказали, что разговор должен обязательно состояться вне зданий и крупных технических объектов, чтобы исключить возможность прослушивания.

После этих слов лоб Серафима нахмурился, а его глаза как будто глубже впали в череп, из-за чего их белки казались неестественно яркими. Затем он медленно сделал пол оборота в своем огромном кресле и, немного приподняв левую руку в сторону окна, с явным раздражением произнес:

– Они забыли, где я живу? Ромео III – ледяная планета. Даже если мы сейчас утеплимся и выйдем наружу, то из-за ветра общение почти невозможно. А ведь имеется масса устройств для обеспечения безопасности подобных переговоров. Можно передать сообщение на бумаге. Разве нельзя было подумать и подготовить тебя нормально?

– Ну, тут уже ничего поделать. Я и сам был бы рад спокойно побеседовать в этом теплом и удобном кабинете. Но вдруг они следят за мной? Боюсь представить последствия за нарушение всех этих предписаний.

– Я понимаю. Ты тут вообще пострадавшая сторона. Просто меня убивает такой непоследовательный подход к делу. Дай мне подумать минутку. В крайнем случае придется ждать, пока ветер снаружи утихнет, если я не найду решения получше.

Серафим резким движение довернул свое кресло и подошел к окну. Несколько минут он с напряженным лицом смотрел вдаль, в какую-то ведомую только ему точку. Дмитрий тоже машинально направил свой рассеянный и уставший взгляд на бескрайнюю ледяную пустошь снаружи. Казалось, его заворожил беспорядочный и неистовый танец блестящих на дневном свету снежных вихрей. Но, наконец, Серафим оторвался от окна. Морщины на его лбу разгладились, а взгляд снова был направлен на собеседника, который, увидев это, также поднял голову и сделал более осмысленное выражение лица:

– Тебе сказали избегать крупных технических объектов? В принципе, это разумно, ведь там могут находиться ретрансляторы сигнала, способные постоянно находиться на связи с планетарным передатчиком. А через него, теоретически, можно перехватить разговор. Если относится к делу действительно серьезно, то для продолжения нашей беседы необходимо избегать близости любых средств коммуникации. С другой стороны, ждать, пока наладится погода, чтобы подальше уйти в пустоши, тоже неразумно. Метель может длиться и неделю, а выходить наружу до тех пор бессмысленно. Поговорить мы не сможем, а если что-то случиться, то запросить помощь тоже не получиться. Без этого найдут нас скорее всего уже замерзшими насмерть.

– Ох, мой мозг сейчас не в состоянии обработать такое количество информации. Надеюсь, ты все это рассказал, потому что придумал что-то дельное?

– Именно. Можно взять небольшую подводную лодку и удалится от поселения. Передатчик у нее слабый, так что мы точно выйдем из зоны покрытия. Путешествие по воде будет куда безопаснее, а на экстренный случай есть аварийный радиобуй. Конечно, придется потратить пару часов, чтобы отплыть достаточно далеко, но это все равно лучше, чем неизвестно сколько ждать улучшения погоды и потом ехать по снегу.

– Ты в подобных вопросах разбираешься лучше меня, – ответил Дмитрий, махнув рукой. – Может такая «прогулка» мне и расслабиться поможет.

– Тогда распоряжусь, чтобы нам подготовили корабль. Это не займет много времени.

Серафим не обманул ожидания своего гостя: уже менее чем через полчаса глубоководный аппарат на полном ходу двигался сквозь глубины океана. Его корпус, продолговатый и обтекаемый, без каких-либо трудностей рассекал толщу воды, и только лишь шпангоуты мерно потрескивали от нарастающего давления. Чем глубже опускался корабль, тем светлее, как не странно, становилось окружающее пространство. Сияние звёзд не могло проникнуть сквозь толстый слой льда, но зато подводные вулканы освещали все вокруг своим красноватым мигающим светом. Многочисленные потоки лавы казались издали огромной багряной паутиной, в узлах которой находились слепящие сгустки: жерла активных вулканов.

Достигнув глубины в восемь сотен метров, корабль прекратил погружение, но продолжил движение. Как бы красиво вокруг не было, но задерживаться здесь долго нельзя. Добыча полезных ископаемых компанией Серафима как раз происходила в этой зоне. Прямо сейчас множество различных специальных аппаратов, способных выдерживать и колоссальную температуру, и огромное давление, курсировали по всему дну. Ни о каком радиомолчании здесь не могло быть и речи. Поэтому маленький корабль всего с двумя пассажирами на борту взял курс на северо-восток. В той стороне находился огромный потухший вулкан. Серафим рассчитывал спрятаться за его склонами, чтобы уже наверняка обеспечить полную изоляцию от внешнего мира.

По мере удаления от лавового дна, его свет начинал тускнеть. В таких условиях иссиня-чёрный корпус корабля почти полностью сливался с окружающей массой воды. Выдавали его лишь три ярких прожектора, своим белым светом разрезающие темноту впереди. Наконец, где-то через двадцать минут путешествия через кромешную тьму, сонар на лодке сигнализировал об изменении рельефа. Сразу стала меняться и картина в иллюминаторе. Вдалеке появились угловатые очертания чего-то необъятного. Немного приоткрыв рот, Дмитрий тихо спросил:

– Это еще что за громадина?

– Древний потухший вулкан, прекративший свою деятельность задолго до появления тут людей. Последнее извержение здесь было настолько сильным, что раскололо эту гору на пять частей. Так что на самом деле перед нами только кусок вулкана.

– А тут вообще безопасно находится?

– Это давно просто подводная гора, хоть и большая. Уже перед отплытием я подумал, что можно скрыться в одной из расщелин на ее поверхности. Будем отрезаны от любой внешней связи.

Пристальней всмотревшись вперед, Серафим обратился с вопросом к своему пассажиру.

– Мы же в пути где-то минут сорок?

– Да, думаю, что так.

– Что ж, значит скоро подвернется подходящее местечко.

Серафим отвел взгляд от штурвала и через плечо посмотрел на своего явно напряженного друга.

– Ты чего раскис? Все будет в порядке.

– Я в норме. Не переживай за меня. Просто меня немного пугают эти огромные острые и черные скалы, торчащие впереди. Последний раз я видел нечто подобное в подземной пещере, когда осматривал один из купленных мной участков под строительство. Но тогда эти штуки висели на потолке. И, конечно же, они стали падать. Мы уцелели, но остались без транспорта. А потом были три дня скитаний по темным лабиринтам подземелий в поисках выхода.

Сказав это, Дмитрий немного склонил голову в бок и потупил взгляд. Серафим со вздохом повернулся назад к штурвалу и продолжил плавание. После минутного молчания он снова обратился к своему спутнику, но уже не отрываясь от управления:

– Согласен, воспоминания не самые приятные. Но взгляни на это с другой стороны. Сейчас мы плывем сверху, а эти скалы снизу и никак не могут нам навредить.

Сделав небольшую паузу, Серафим добавил:

– Я поищу расщелину для нас чуть дальше, там более гладкая порода.

– Спасибо тебе, – Дмитрий тепло улыбнулся. – До сих пор не могу понять, как такой мягкий человек стал военным.

– Ты уже не в первый раз это спрашиваешь.

– А ты мне никогда не давал ответа.

– Просто я не со всеми такой.

– Сомнительное объяснение.

Серафим на это лишь негромко засмеялся и, чуть сильнее наклонившись над штурвалом, продолжил управление лодкой. Отвесная скала была уже совсем рядом. Когда раздался предупреждающий сигнал о препятствии впереди, он направил судно правее, чтобы продолжать движение вдоль склона. Затем Серафим переключил пару тумблеров, и сразу за штурвалом появилась трехмерная голографическая проекция рельефа, обновляемая сонаром каждые две секунды. Это позволило искать подходящее для корабля углубление или трещину, при этом слишком сильно не приближаясь к ним. В условиях ограниченной видимости и большой глубины никто не захочет напороться на камни.

Так они продолжали двигаться еще около четверти часа. Именно столько понадобилось, чтобы преодолеть часть склона, сплошь усеянную большими угловатыми кусками смолисто-черной горной породы. Ее зазубренные края, попадая под свет прожекторов, отдавали бледным пурпурным сиянием. Создавалось жуткое ощущение, будто огромные призрачные лапы пытаются схватить корабль и разорвать своими когтями.

Но, наконец, местность стала меняться. Меж выступающих наружу острых граней начали появляться гладкие участки, сформированные пористой темно-серой породой. И, по мере продвижения, склон становился все более ровным и не таким отвесным. Вкрапления черных камней становились все реже, а их размер меньше. Они уже не пугали, а наоборот дополняли окружающий пейзаж. Вскоре же появилось и то, что Дмитрий никак не ожидал увидеть на этой планете: то ту, то там были скопления невысоких кустиков фиолетовых водорослей. Флуоресцентный пигмент в их стеблях и листьях испускал мягкий свет. Он не был похож на недавние отблески скал, ведь оставлял какое-то сказочное, таинственное впечатление.

– Просто поразительно! Никогда не видел ничего подобного. Но откуда здесь все это?

– До меня на планете занимались разведением рыбы. Чтобы создать подходящие условия сюда и завезли водоросли, модифицированные для выживания при минимальной освещенности. Ну и вся эта растительность хорошо прижилась и распространилась повсюду, причем весьма быстро. Когда я купил здесь участок, дно уже имело такой вид.

– А эти рыболовы не против твоих выработок?

– Нет, не против. Они нормальные люди, и я с ними быстро пришел к согласию. До их колонии пара тысяч километров, так что добыча руды никак не сказывается на морской фауне. Тем более, рыбу разводят ближе к поверхности, а моим людям нужно только дно. Плюс мы стараемся контролировать вредное влияние своего оборудования на океан.

– Да уж, но выглядит все просто невероятно. Как будто эта красота существует тут уже не одну тысячу лет, – подытожил Дмитрий, заворожено глядя в иллюминатор.

Довольно скоро после входа в «живую» зону вулкана, Серафим нашел подходящее место для остановки. Это была узкая и длинная расщелина с ровными краями, внизу которой виднелась темная глыба. Когда вулкан еще не "уснул", при извержении этот осколок вылетел из жерла с огромной скоростью. Она позволила ему, несмотря на сопротивление воды, оставить такой заметный рубец на склоне.

Серафим выбрал верхнюю часть расщелины, где ширина была наибольшей. Подплывая, он постепенно сбрасывал скорость, благодаря чему остановился в точке, расположенной ровно посередине между ее стенками. После этого осторожно направил нос перпендикулярно склону вулкана и медленно, чтобы не зацепить камни, завел корабль внутрь, ориентируясь главным образом с помощью сонара. Затем Серафим нажал на кнопку под штурвалом, и из каждого борта вылетело по два гарпуна. Их тросы натянулись, тем самым надежно зафиксировав корабль. Осталось погасить прожекторы, заглушить двигатели, да и вообще выключил все оборудование, оставив только внутреннее освещение и систему жизнеобеспечения. После этого Серафим встал со своего капитанского кресла и пересел на пассажирское сиденье напротив Дмитрия.

– Теперь мы, наконец, можем обсудить твою проблему. Радиосвязи нет, корабль вне зоны покрытия любых передатчиков на этой планете. Рассказывай, что понадобилось армии от меня?

– Ладно, думаю, я могу начать. Все буду рассказывать по памяти, ведь записать мне ничего не дали, – Дмитрий нервно потер руки, прежде чем продолжил. – Теперь по порядку. Возвращаться на службу не потребуется. Ты будешь нанят в роли частного военного специалиста для одной миссии.

– Или, говоря человеческим языком, в роли наемника. Это у них обычная практика. Особенно, когда дело доходит до незаконных операций или заказных убийств.

– Возможно. Тебе виднее. Так вот, цель этой миссии – доставка груза с одной из крупных военных баз в какую-то опасную точку, находящуюся в зоне боевых действий. Куда именно они, конечно же, не сказали. Так же, как и про состав груза, но мне кажется, что это его будет огромное количество.

– И почему же ты сделал такие выводы?

– Слушай дальше. Мне сказали, что успех миссии невероятно важен, так как это позволит существенно укрепить оборону некоего военного объекта, который сейчас находится на грани уничтожения. В случае же провала на снаряжение новой экспедиции уйдут месяцы. Именно поэтому я и решил, что перевозить будут либо оружие, либо какое-то защитное оборудование. Но обязательно очень много.

– И какова моя роль во всем этом?

– Предполагается, что груз будет перевозиться на военно-транспортном корабле. Ты же должен будешь возглавить его эскорт – большую группировку истребителей. Это, собственно, все, что я должен был передать. Кажется, ничего не забыл.

– Да уж. Одни секреты. По сути они мне через тебя ничего не передали. Ни слова о начальной или конечной локации, никаких подробностей о цели мисси. И все звучит, будто это так просто взять и провести целую кучу боевых космолетов незаметно через вражескую территорию. Любой здравомыслящий человек не стал бы браться за такую опасную работу, не зная всех подробностей.

– Но ты был бы не ты, Серафим, если бы не знал этих подробностей. Я прав?

– Ага. На самом деле твой рассказ нужен был лишь для того, чтобы понять, в какую из актуальных операций меня пытаются втянуть.

– Это даже обидно. Я думал, что тебе понадобиться хотя бы навести какие-нибудь справки.

– Просто мне нравится находиться в курсе событий даже после ухода в отставку. Честно говоря, было достаточно сказать: «Серафим, ты должен перевезти большой груз». Я бы даже так понял, о чем идет речь.

– А вот это еще хуже. Все мои страдания и переживания обесцениваются на глазах! – шутливо изобразил обиду Дмитрий. – Может, тогда ты мне расскажешь все подробности?

– Смотри, это весьма опасное знание. Точно этого хочешь?

– Да ладно, никто же все равно не узнает. Тем более, я же должен потешить твое самолюбие, дав возможность показать свои знания

– А вот это, между прочим, тоже было обидно. Тебе, небось, самому интересно, что же такого от тебя скрыли?

– Ладно, рассказывай уже давай, тебя все равно не переспоришь.

В ответ Серафим удовлетворенно фыркнул и начал рассказ.

– Что же, начнем с истоков всей этой проблемы. Последние полвека люди в ходе колонизации новых планет стали встречать некие артефакты. Все эти находки имеют явно искусственное происхождение, а используемые в них технологии до конца не понятны, хоть и во многом похожи на наши. Некоторые считают, что все это является остатками неудавшихся секретных экспериментов современных ученых и инженеров. Но, судя по всему, они были созданы раньше, чем переселенцы с Земли прибыли в эту часть космоса. Поэтому было принято предположение, что это следы некой исчезнувшей цивилизации, обитавшей здесь до нас. Естественно, что любые подобные артефакты вне зависимости от их происхождения и предназначения имеют большую ценность для исследователей, так как дают новые знания. Но для тебя, я думаю, все это не должно являться чем-то новым.

– Да, тут ты прав. Мои рабочие изредка находят разные непонятные устройства при проведении работ. Эти Древние немало оставили после себя.

– Только вот разбросанные небольшими группками артефакты – лишь маленькие осколки, не позволяющие в полной мере понять ни культуру, ни науку этих загадочных существ. Как ты и сказал, в обиходе их называют Древними. Но положение дел круто поменялось около двадцати лет назад. Один археолог в результате своих изысканий смог найти удивительную новую планету, которой впоследствии дали имя Прометей. Первое, что бросается там в глаза – это поверхность, покрытая лесами.

– Подожди. Прямо настоящими лесами из деревьев и травы? И это место действительно никто раньше не посещал?

– Именно так. Я понимаю твое удивление. Все планеты, которые только посещал человек и до, и после этого открытия были пустынными. Если где-то сейчас и есть жизнь, то она была искусственно культивирована людьми, как, например, здесь. Но с Прометеем дело обстоит совсем по-другому, ведь растительный покров на нем существует уже больше тысячи лет.

– Еще до появления здесь людей, – тихо пробормотал удивленный Дмитрий.

– И это не самое удивительное. На планете было найдено множество покинутых городов. Видимо, они принадлежали этим самым Древним. Причем большинство сохранилось в достаточно хорошем состоянии.

– Вот это да. Я, конечно, слышал, что есть некое место, из которого идет большой поток артефактов. Но чтобы это были целые города. И почему об этом неизвестно людям?

– Ну, ты должен понимать, насколько Прометей ценен. Естественно, что власти всех государств засекретили информацию, дабы никому больше не достался столь лакомый кусок. А потом они, конечно же, начали войну за раздел территории, которая не прекращается до сих пор.

– И почему я этому даже не удивлен.

– Знал бы то, что знаю я, так вообще бы перестал удивляться. Но все же давай перейдем к цели твоего визита. Положение нашей армии сейчас самое шаткое на Прометее, зато занимаемая территория очень насыщена разного рода технологиями и менее ценными для военных археологическими находками. Самое интересное – это внушительный комплекс огромных артиллерийских орудий неизвестного назначения. Возможно, использовались для устранения астероидов. При этом они, судя по результатам исследований, были тщательно законсервирован задолго до того, как Древние покинули свою планету. С трудом, но наши инженеры разобрались, как частично восстановить функционирование нескольких пушек. Это позволит серьезно укрепить оборону воздушного и части космического пространства. А чтобы все получилось, нужно привезти огромное количество оборудования и материалов. Как ты и сказал – очень дорогих и ценных. Именно для этого меня и хотят привлечь военные.

– С ума сойти! Но сколько же всего понадобится для такого сложного технического проекта? Как они хотят все это транспортировать?

– Ты сам ранее сказал: военный транспортный космолет. По крайней мере, так он зафиксирован во всех официальных документах. На самом же деле это нечто большее. Данная разработка может стать началом нового поколения боевых космических кораблей. И поверь мне, ничего хорошего они людям не принесут.

– Значит это все-таки не транспортный корабль?

– Ну как сказать. Просто он настолько огромный, что в нем удалось соединить и трюм размером с маленький город, и оружие на целую военную базу. Это изделие в два раза больше и по длине, и в сечении, чем самые крупные грузовые корабли, которые я когда-либо встречал. Но даже у подобного монстра имеются свои слабости, тем более – это экспериментальный образец. Вот почему пришлось собирать группу сопровождения. Ну а на роль ответственного, судя по всему, решили назначить меня.

– И ты согласишься, Серафим?

– Нет, сильно в этом сомневаюсь. Во-первых, я чуть не погиб во время своего последнего посещения Прометея. Все произошло двадцать лет назад, но воспоминания до сих пор яркие и болезненные.

– Неужели ты теперь боишься этого места?

– Скорее проявляю осторожность. За эти годы обстановка там не стала спокойнее. И это не единственная причина для отказа. Думаю, ты понял, что конвою предстоит принять бой либо в космосе, либо уже в атмосфере планеты. Поэтому для успешного выполнения задания необходимы пилоты-профессионалы, настоящие асы. Меня к таким отнести нельзя. Плюс возраст и прошлые ранения уже дают о себе знать. Так что с точки зрения подготовки я тоже не являюсь идеальным кандидатом.

– Тут, конечно, сложно что-то возразить. Но может у тебя есть какие-то уникальные качества, которые важны для выполнения конкретно этой задачи?

– Ага, еще скажи, что там все соскучились по мне.

Серафим отвел взгляд куда-то вниз и вправо. Ненадолго предавшись воспоминаниям, он спустя время продолжил:

– На самом деле есть еще и третья причина, пожалуй, самая важная. Когда мы только начали разговор, я сказал, что командование с большой охотой приняло мою отставку. Но для того, чтобы это произошло, пришлось потратить уйму времени и усилий. Поэтому сейчас я не имею ни малейшего желания возвращаться к прежней жизни. Действовать по чужим, весьма сомнительным, приказам для достижения непонятных целей. Эта война идет не ради победы или каких-то высоких идеалов, а ради самого процесса. И чем дольше она продолжается, тем больше выгоды определенные люди могут получить для себя.

– То есть теперь для тебя все в прошлом?

– В привычном понимании этого слова? Да. Я ведь стал военным с надеждой, что таким способом помогу людям. И так оно на самом деле и было. Но с течением времени я нашел способы более эффективного использования своих возможностей. В какой-то момент пришлось оставить службу в армии. Хотя я об этом сейчас уже не особо сожалею.

– Так вот какая была причина.

– Ты это о чем?

– То, из-за чего ты пошел в армию. Я всегда ожидал нечто подобное. Но разве твоих усилий за все эти годы было недостаточно, чтобы позволить себя хоть сейчас немного отдохнуть?

– Существуют люди, помочь которым может только кто-то вроде меня. И делать это приходится не совсем официально.

– Даже не хочу знать, что это значит.

Дмитрий сдержанно рассмеялся, но затем серьезно и внимательно посмотрел в глаза своему другу и продолжил:

– Ну а касаемо Прометея и всего прочего – лишь тебе решать. Я обещал военным только передать сообщение и ничего более. Если хотят уговаривать, то пусть сами приходят.

– А вдруг я все-таки соглашусь?

– Тогда прибудь через три дня в столицу. Они сказали, что сами тебя найдут и встретят.

– Ха, звучит прямо как вызов.

После этих слов Серафим еще пару минут неподвижно сидел, пытаясь уложить в голове всю полученную информацию. А затем резко встал и подошел к своему другу, который лишь медленно поднял явно утомленные глаза.

– Ладно, над эти надо еще подумать. Но это потом, сейчас пора возвращаться назад. Вижу, ты сильно устал из-за всего этого.

– Даже не представляешь, как сильно. Если ты не против, то я вздремну на обратной дороге, а то мой мозг буквально отключается.

Пока Дмитрий занимал удобную для сна позу, Серафим не торопясь вернулся за штурвал и включил все приборы. По корпусу сразу пробежала легкая дрожь от запуска двигателей. Корабль плавно выскользнул из расщелины и нацелился на желтоватое свечение вдалеке. Серафиму осталось лишь включить автопилот и погрузиться в бездну своих мыслей.

II

Так или иначе, война шла всегда, сколько себя помнил Серафим. Еще ребенком он постоянно слышал об этом, хоть и жил в весьма уединенном месте. О том, что нельзя дать врагу победить и угнетать простых мирных граждан. Но вот кто этот самый враг, и почему он так ужасен, никогда не уточняли. Также не было ясно, угнетает ли вообще неведомый противник кого-либо, или это всего лишь очередной предлог. Но было еще кое-что, вводившее в недоумение Серафима уже тогда, в детстве. Практически всегда конфликт вспыхивал из-за контроля над ресурсами или территорией. Но люди уже давно освоили эффективный способ космических путешествий и достаточно быстро перемещались между звездами и планетами. Любой мог посещать и исследовать бесчисленные миры. При этом по меркам вселенной человечество – лишь песчинка, а ее ресурсы для людей можно считать безграничными. Так зачем же уничтожать друг друга за обладание тем, чему нет конца? Маловероятно, что человек сможет когда-либо посетить все уголки космоса, освоить все его богатства, познать все тайны. Так откуда у кого-то столь маленького возникло желание присвоить себе нечто необъятное? Зачем пытаться лишить других того, что даже не имеет меры? Кому нужна столь пустая трата времени, сил и крови?

Положение в армии позволило Серафиму получить доступ к некоторым закрытым данным и узнать современную историю человечества без прикрас и идеологической бравады. В эту часть космоса люди прибыли со своей родины – далекой Земли, которая ко времени их отбытия пришла в упадок. Человечество в крайней степени истощило и ее, и все находящиеся неподалеку планеты. Поэтому естественным было решение снарядить экспедицию для исследования удаленных звездных систем с нетронутыми территориями. Удивительно большое количество людей решилось принять участие в этом рискованном предприятии. Кого-то гнала вперед жажда исследований и новые возможности, другие же просто искали лучшей жизни, но в итоге набралось почти два миллиона желающих шагнуть в неизведанное. Расходы полностью взяла на себя одна из крупнейших на тот момент корпораций – Доминанта Технолоджис – получив при этом монополию на использование открытых планет. Но даже такому промышленному гиганту пришлось использовать все свои ресурсы для снаряжения и запуска к звездам многих тысяч людей.

Чуть более пяти веков назад огромный космический корабль, имевший не менее внушительное название Грааль, после многих лет пути на субсветовой скорости, наконец, приближался к целевой локации. Но из-за непредвиденного сбоя оборудования процесс торможения начался раньше срока. Посадку пришлось совершать на ближайшей пригодной для этого планете. Она имела адаптируемую для дыхания атмосферу и неплохой климат, а местный грунт можно было приспособить для выращивания привезенных с Земли растений. Но вот полезных ископаемых там было мало.

Также при посадке получил повреждения сам корабль. Этот колоссальных размеров аппарат изначально строился в космосе и после полета должен был остаться на орбите целевой планеты в качестве космической станции. В сложившейся ситуации пришлось совершить спуск непосредственно на поверхность. Но для Грааля подобное стало билетом в один конец – преодолеть силу тяжести и подняться назад он уже не имел возможности. И это даже не принимая во внимание разрушений от достаточно жесткого приземления. Отсеки с находящимися в криостазисе людьми были защищены лучше и не пострадали, но вот другим частям повезло меньше. Оказалась повреждена или потеряна значительная часть груза: промышленного оборудования, транспорта и энергетических установок. Также вышли из строя некоторые сервера с данными и навигационная система, что исключило возможность обратного полет на Землю.

Людям ничего не осталось, кроме как начать освоение своего нового дома, которому дали имя Нью-Терра. И спустя всего лишь пару десятков лет, когда человечество уже смогло приспособиться к непривычным условиям и частично восстановить свою цивилизацию, начались столкновения за обладание ограниченными технологиями и ресурсами. Сильные подчиняли слабых, разные группы объединялись ради общей выгоды, пока, наконец, не осталось только три крупных структуры, ставших впоследствии государствами и существующих доныне. Доминион, Генерис и Синергиум – три силы, противоборствующие между собой уже почти пять сотен лет. Они объединяют под своим влиянием большую часть живущих сейчас людей.

Сначала это противостояние происходило лишь на Нью-Терре и ее ближайших космических окрестностях. Но, примерно в сто семьдесят восьмом году по новому календарю, отсчитываемому от дня посадки на Нью-Терру, случился невероятный технологический прорыв. Людям стала доступна технология перемещения путем искажения пространства и создания искусственного подобия червоточин, которая позволила невероятно сильно сократить время путешествий.

Конечно, она была не лишена недостатков. Любые две точки космического пространства движутся относительно друг друга. При попытке возврата в исходные координаты с параметрами первого скачка, путешественник попадет совершенно не туда, ведь место старта уже успело сместиться. Навигационные системы способны нивелировать эти явления, но лишь в течении нескольких дней: дальнейший расчет корректировок слишком сложен. Выходом стало применение маяков – устройств, создающих постоянно существующие червоточины. Для приемлемого расхода энергии они имеют микроскопические размеры, тем не менее, позволяющие передавать информацию, в том числе и для навигации. Лишь большая ресурсоемкость и сложность развертывания подобных систем в определенной мере ограничивает освоение космоса. Но пространственные скачки все равно позволили перемещаться между отдаленными звездами за приемлемое время, несравнимо меньшее, чем было затрачено на полет к Нью-Терре. Наступила новая эра – эра колонизации космоса, а война за природные ресурсы потеряла свой смысл. Люди больше не являлись заложниками одной планеты.

С тех времен было открыто множество миров, по которым распространилось существенно увеличившееся человечество. Но, как это ни парадоксально, новые возможности не изменили старых привычек. Вместо продолжения исследования космоса все три государства начали борьбу за контроль над уже разведанными планетами. Колесо истории провернулось, и стартовала новая война, с размахом столь же большим, как и ее бессмысленность.

Наконец яркий свет, бьющий прямо в глаза, привел Серафима в чувства. Корабль уже вплотную приблизился к подводной части города, приветствовавшей россыпью огней своих иллюминаторов. В них колебались темные пятна снующих взад и вперед людей, будто зрачки живого существа пытались сфокусироваться на маленьком металлическом объекте перед собой. Вот уже и герметичные створки входного шлюза начали открываться, а за ними ждали тепло и безопасность.

Корабль забрался внутрь и без каких-либо проблем в автоматическом режиме пристыковался к платформе несмотря на кромешную темноту вокруг. Уровень воды стал постепенно падать, а давление – нормализоваться, пока, наконец, не открылись вторые герметичные створки. Они освободили дорогу прямиком в сердце внутреннего ангара колонии. Когда Серафим выбрался из корабля и уже собрался прощаться со своим другом, Дмитрий вдруг резко хлопнул себя по бокам и воскликнул:

– Точно, чуть не забыл. После всех этих дел с тайным заданием ко мне прилетел еще один человек из армии. Он что-то говорил про новый контракт на поставки металла для военного производства. Его фамилия была, кажется, Ален. Вы же знакомы, насколько я помню?

– Вот это интересный поворот. А больше он тебе ничего не сказал?

– В том-то и дело. Он просил передать тебе при встрече что-то про деревья. Вроде бы, что твои сосны в заповеднике заинтересовали лесников, а личное присутствие могло бы помочь избежать проблем.

– Да уж. Значит, дело серьезней, чем я предполагал.

Серафим сделал полуминутную паузу, после которой добавил:

– Дима, а ты же не слишком сильно торопишься? Сможешь подбросить меня на своем космолете в одно место недалеко отсюда?

– Почему бы, собственно, и нет.

– Отлично. Спасибо тебе. Тогда я сделаю пару распоряжений и в путь. Встретимся через час во внешнем ангаре. А ты пока можешь перекусить где-нибудь. Местная рыба очень хороша.

– Хорошо, до встречи, – немного растеряно ответил Дмитрий.

Вскоре Серафим уже вернулся в свой кабинет. Одной рукой он стал энергично копаться во встроенном в стену шкафу с гладкими глянцевыми дверцами, а другой коснулся наушника-вкладыша в левом ухе и вслух произнес:

– Ромео, ты меня слышишь? Внутренний вызов. Симон Белл.

После небольшой задержки искусственный интеллект, управляющий функциями колонии и носящий тоже имя, что и планета, приятным неорганическим голосом ответил:

– Запрашиваемый абонент в данный момент находится вне зоны доступа. Отменить вызов или оставить сообщение?

– Сообщение, голосовое. Скажи, когда будешь готов начать запись.

– Готов. Начну запись со следующих ваших слов.

– Симон, привет. Опять ты забился в какой-то дальний угол ангара и копаешься в своем космолете? Впрочем, это сейчас неважно. Тут с моими соснами может случиться беда, за них хотят серьезно взяться. Поэтому я отлучусь на неопределенный срок. Следи тут за всем, в первую очередь за теми, кто на особом положении. Если что-то случиться, то только ты сможешь разобраться. Слишком сильно не переживай, я предусмотрел много предохранительных мер. Ну, надеюсь, мы скоро свидимся. Ты теперь за главного. Удачи.

После некоторой паузы Серафим снова услышал все тот же спокойный голос:

– Сообщение записано и будет передано, как только указанный абонент появится в сети. Нужно ли еще что-то?

– Да. Переводи все мои вызовы на Симона, а также предоставь ему высший уровень допуска к системе управления и документооборота. Никому не давай менять статус допуска к своим функциям. Ну и, надеюсь, они не сломают тебя, пока меня нет.

– Я тоже на это надеюсь. Удачи вам.

Слегка ухмыльнувшись, Серафим снял гарнитуру и положил ее поглубже в ящик стола. Ему нравился тот факт, что Ромео, являясь экспериментальным образцом нового поколения, случайно получил зачатки чувства юмора. Еще интересней было то, что этот нежелательный вроде бы эффект никто не хотел исправлять.

III

Серафим шел по давно знакомым улицам, лавируя среди людской массы. Ее бурные потоки беспрерывно сталкивались и смешивались друг с другом. Но он не обращал на окружающих особого внимания и неспешно двигался вперед. Внимание Серафима полностью занимали почти черные облака над головой. Они были похожи на огромные куски угля, отливавшего холодным серым блеском. Небо казалось очень низким и тяжелым, будто вот-вот должно обрушиться вниз. Но ветер, тем не менее, быстро уносил всю эту массу куда-то вдаль. Столица Республики Синергиум, Ника, была планетой со значительной вулканической активностью. Такой внешний вид облака имели из-за пепла, который в огромных количествах выбрасывался в атмосферу при извержениях, постоянно где-нибудь случавшихся. Тем не менее, люди свыклись с такими суровыми условиями и даже выбрали это место в качестве центра своей страны. Никто вокруг даже не задумывался, в каком сюрреалистичном окружении он живет. Длинные узкие цепи острых и угловатых, будто обглоданных кем-то гор царапали своими вершинами темное небо. С беспорядочностью их вида контрастировали разбросанные повсюду конусы больших и маленьких вулканов, издали кажущихся идеально ровными. А между ними тянулись реки расплавленной породы, навеки застывшей в самых удивительных формах.

Серый цвет всегда ассоциируется с чем-то скучным и унылым, но только не на этой планете. Здесь столь ограниченная палитра реализуется максимально, создавая картины, превосходящие творчество человеческого сознания. А когда происходит извержение, и яркие потоки лавы растекаются по округе, то из-за возникающей игры теней и отблесков кажется, что вся статичная каменная масса начинается двигаться как какое-то фантастическое свинцовое море.

Серафим начал свой путь из центра столицы, куда прибыл на скоростном поезде. Он связывал город и центральный космопорт, расположенные достаточно далеко друг от друга. Здесь в основном находились офисы многочисленных фирм и предприятий Синергиума. Огромные здания из стекла и бетона стояли плотной стеной, создавая монументальный, но весьма однообразный вид, даже несмотря на их архитектурное разнообразие. Понадобился час неспешной ходьбы, чтобы окружающие постройки начали терять в высоте. Серафим покидал наполненный небоскребами деловой район, его сменяла обширная жилая зона, расположенная на востоке. Но не она была конечной точкой маршрута, а продолговатый парк, разделявший эти две части города.

Как только Серафим попал в тень от крон деревьев, его легкие наполнил приятный воздух, насыщенный фитонцидами. Этот парк, в основном, состоял из сосен, специально модифицированных для жизни на вулканической планете. Они были ниже обычных и имели иголки несколько другой формы, но существенно не отличались от своих прародителей. Серафим уверенно шел через искусственный лес по узким извилистым дорожкам, причудливо переплетающимся между собой, пока между деревьями не появился просвет. Перед ним раскинулась просторная площадь, со всех сторон которую окружала стена деревьев. Ее поверхность была вымощена крупными квадратными плитами из белого камня. Для освещения служили многочисленные фонари в виде стоящих на земле метровых конусов из матового стекла. А центр площади украшала композиция из шести черных треугольных фонтанов, окружавших многометровую стелу. Издали казалось, что она сделана из настоящего обсидиана.

Повсюду в хаотичном порядке были расставлены низкие широкие скамейки, чем-то напоминавшие старые деревянные ящики. На одной из них сидел человек, хорошо заметный издали несмотря на достаточное количество прохожих вокруг. Он небрежно раскинул почти по всему сиденью полы своего длинного строгого пальто и держал в руках редкий для этого места и времени предмет – бумажный документ. Бледно-зеленые глаза неотрывно и с нескрываемым интересом бегали по страницам, не обращая внимания больше ни на что вокруг.

Серафим быстрыми шагами подошел к издали замеченной скамье, оказавшись за спиной сидящего на ней. Он бесшумно сел с краю и, слегка наклонив голову в сторону своего соседа, произнес:

– Все настолько плохо, командир Ален?

Тот, в свою очередь, резко отвел взгляд от документов. В его глазах загорелся огонек любопытства, который тут же потух, как только Ален рассмотрел собеседника.

– И тебе привет, Серафим. Я и не знал, что ты уже прибыл.

– Потому что я этого не хотел. А вот тебя найти было довольно легко.

– В такую погоду это чудесное место для чтения, – подняв лицо к небу, заметил Ален. – А ты бы меня все равно нашел. Так зачем усложнять? Тем более, в толпе будет легче разойтись после разговора.

После этих слов мужчины рассмеялись и пожали друг другу руки. Серафим, тепло улыбаясь, тихо произнес.

– Рад тебя видеть, Говард.

Говард Ален занимал весьма высокий пост главы Отдела особых операций, что в армии Синергиума приравнивалось к званию генерала. Несмотря на руководящую должность его среднего роста тело было в хорошей форме, почти как у оперативного сотрудника. Каштановые волосы Говарда стали немного отливать медью в лучах пробивающегося через облака света, когда он повернулся к Серафиму и продолжил разговор:

– Ты должен будешь прибыть на Нику завтра. Тогда официально и получишь информацию об операции. Хотя, думается мне, что ты и так уже все знаешь.

– Если в целом, то да. Я уже даже в общих чертах подготовил план для своей группы.

– И почему я не удивлен? – закатил глаза Говард. – Кстати, ты ведь завтра сделаешь вид, что прилетел в космопорт? Или покажешь Отделу государственной безопасности, что обошел их?

– Думаю, что появлюсь на каком-нибудь небольшом частном рейсе. Незачем попусту хвастаться.

– Хорошо, тогда мои люди тебя встретят первыми и отвезут, куда скажешь. Я вот, наоборот, хочу оставить безопасников не у дел.

– Ого, неужели ты решил подразнить этих ребят?

Серафим едва смог сдержать вырвавшийся смешок, особенно увидев серьезное лицо собеседника. Говард редко затевал враждебные действия против других госструктур. В отличие от прошлого главы Отдела особых операций, который сидел напротив и явно веселился от всего происходящего.

– Поверь, то, что ты вытворял в свое время, мне с рук так просто не сойдет. Хотя сейчас вставлять им палки в колеса в наших общих интересах. Но давай сначала разберемся с транспортной операцией. Сейчас у тебя есть уникальный шанс задать все свои вопросы по теме, пусть и не официально.

– Ладно, если хочешь заняться сразу делом, то давай. В первую очередь хотел спросить про список участников. Он точно правильный и окончательный? Всего тридцать человек для охраны такого огромного транспортного корабля. И только четырнадцать из них профессиональные пилоты.

– Нет, ошибки здесь нет. С этой миссией вообще все не просто. Ты же знаешь про корабль, который вам предстоит сопровождать.

– Сверхтяжелый военно-транспортный космический корабль проекта L-0043. Кажется, его назвали “Армада”.

– Да, именно так. Хотя, если идея себя оправдает, и подобные космолеты будут создавать в будущем, то их переведут в класс звездных крейсеров или что-то вроде того. Понимаешь, что это значит?

– Это много что может значить. Но, полагаю, ты хочешь сказать про боевую эффективность?

– В точку. Главное качество Армады – ее превосходная защищенность. Из всего того, чем располагают наши противники на Прометее, эту громадину можно пробить только двумя методами. Во-первых, это высокомощное кинетическое оружие, способное уничтожить среднестатистический транспортник еще на орбите планеты. Двадцать таких орудий есть на основной базе Доминиона, но они стационарные, а зона обстрела никак не пересекается с маршрутом нашей миссии.

– А мобильная артиллерия не сможет сбить Армаду?

– Теоретически? Может, когда корабль будет уже в атмосфере. Но для этого подойдет не любая позиция. Да и техники, способной достаточно быстро прибыть в нужное место и подготовиться к стрельбе, за последние пару месяцев наблюдений у противника обнаружено не было.

– Ладно. Тогда какая вторая опасность для нас?

– Массированная ракетная атака. Потребуется выпустить в Армаду просто колоссальное количество боеприпасов, чтобы перегрузить ее систему противодействия, а затем еще и пробить толстую броню. И опять-таки, рядом с нашим маршрутом ни у Доминиона, ни у Генериса нет достаточного количества оружия, а ракеты дальнего радиуса действия не обеспечат достаточную плотность огня. Теперь понимаешь, к чему я веду?

– Им придется совершить авианалет на Армаду, а нам принять бой, скорее всего уже в атмосфере планеты. И о какой численности противника идет речь?

– Давай сразу оговоримся, что войска Генериса скорее всего атаковать не будут. От их расположения добираться слишком далеко. Что касаемо Доминиона, то для достижения успеха им придется задействовать около половины всех своих атмосферных летательных аппаратов на планете.

– Это же пара сотен машин! – лицо Серафима сморщилось, будто он подавился лимоном

– По меньшей мере. Но учитывай, что им не известны возможности Армады. Поэтому неясно, сколько сил они захотят задействовать на самом деле.

– Понятно. А в худшем случае появятся еще и силы Генериса, и мы получим трехстороннюю заварушку.

– Но это маловероятно.

– Ага. Только обычно все почему-то идет именно по самому худшему из возможных сценариев. Так что буду дорабатывать план с оглядкой на воздушную баталию.

– Ну, это ты уже сам решай. Главное не переусердствуй. Армада сама по себе очень хорошо защищена, особенно от атак роя всякой мелочи. Поверь, самые большие атмосферные самолеты на ее фоне лишь мошки.

– Получается, что конвой в ходе этой операции не очень-то и нужен. При этом Доминион не сможет игнорировать пролет Армады мимо своей территории и точно атакует. Ты тоже так считаешь?

– Это наиболее логичный вывод.

– То есть вся группа сопровождения окажется под перекрестным огнем превосходящего числа противников и огромного корабля союзников, для которого главным является собственная безопасность.

– Я же говорил, что с этой миссией все не просто.

– Подвел ты к этому, конечно, издалека.

– Я лишь изложил факты, чтобы ты сам мог сделать выводы, – Говард слегка пожал плечами.

– Ладно, как скажешь. Но тогда напрашивается еще один вывод: собственное правительство хочет меня устранить.

– Армия, не правительство. А если совсем точно, то некоторые персоны из ее руководства. Видишь ли, у Отдела государственной безопасности есть список людей, обладающих крайне опасной для благополучия страны, по их мнению, информацией, но которых нельзя просто так устранить. Здесь же появляется прекрасный шанс подвергнуть всех их смертельной опасности. Вдруг кто-нибудь и не вернется назад? И предлог вполне убедительный: необходимы высококлассные специалисты, при этом уже напрямую не связанные с армией. С их слов, такие меры нужны для соблюдения секретности.

– Да уж, беспроигрышный вариант. Если погибнешь, то никто плакать не будет, а если провалишь задание, то обвинят в государственной измене, не меньше.

После этих слов оба мужчины ненадолго замолчали. Каждый отвернулся в сторону от собеседника и думал о чем-то своем. Наконец Серафим, растерев свои виски, продолжил:

– Хочешь сказать, что даже на пенсии я умудрился попасть в этот черный список безопасников?

– О, друг мой. Да ты возглавляешь этот список! И не делай невинный вид. При желании тебе хватит возможностей перевернуть все армейское руководство с ног на голову, может даже и некоторых государственных чиновников с поста скинуть. Конечно, доказать подобное никто не сможет. Но для того, чтобы опасаться, им хватит и подозрений, тем более не безосновательных.

– Сами виноваты. Двадцать лет назад, когда меня назначили главным координатором реорганизации армии и открыли столько возможностей. А не воспользоваться этим было бы слишком расточительно.

– А еще удивляешься, почему они хотят от тебя избавиться. Даже не соизволили послать официального представителя.

– О, так это не только из-за секретности? Нужно будет припомнить им, когда все закончится. Ты, кстати, тоже посылал весточку через моего друга Дмитрия. Я из-за этого и прилетел сюда.

– Значит, не зря подсуетился. Так и знал, что по-другому ты не согласишься принять участие.

– Так это была лишь уловка? А я ведь серьезно забеспокоился, – огорченно ответил Серафим.

– И да, и нет. Пока что "соснам" ничто не угрожает. Но под них уже серьезно копают. Ты же слышал, что Отдел государственной безопасности начал череду проверок на предмет утечек информации?

– Слышал, но пока это не выглядело слишком серьезно.

– До середины прошлой недели так и было. Но безопасники резко активизировались. Кто-то сверху оказался недоволен их результатами. Теперь начинают разбирательства по любому поводу.

– Поэтому решил оповестить меня?

– Да. Если бы ты отказался от предложения, то это точно стало бы поводом для расследования, а там и до обысков недалеко. Неизвестно, что могло обнаружиться, даже несмотря на все наши предосторожности.

– Тут ты прав. Они могут даже что-нибудь подкинуть, чтобы сфабриковать дело.

– Вдобавок, я хочу предпринять кое-какие контрмеры, но для этого нужно, чтобы у тебя было железное алиби. На всякий случай.

– А разве может быть лучше прикрытие, чем миссия вооруженных сил Синергиума? А ты хитрец, разыграл против них их же карту.

– Ты сам меня учил выжимать максимум из ситуации.

Серафим с уважением посмотрел на своего друга. Он всегда считал, что Говард является достойным приемником на пост руководителя Особых операций, а тот ни разу не заставил сомневаться в сделанном выборе. За прошедшие восемь лет Ален смог добиться практически такого же влияния, как и его предшественник.

Разговор после очередной недолгой паузы вновь начал Серафим. Он со слегка ехидной улыбкой спросил:

– А я вот еще слышал, что первым капитаном Армады будешь ты, Говард.

– Ох, и откуда ты берешь эти сведения, даже не представляю!

– Учись, пока я еще жив.

– Надо было тебя не звать и оставить наслаждаться пенсией.

– В компании агентов из нашего доблестного Отдела государственной безопасности? Тогда бы все равно встретились, только уже, наверное, в камере.

Спина Серафима начала слегка содрогаться от негромкого смеха. А потом нервный смешок вырвался и у его собеседника:

– Да уж, хороший анекдот, если бы только речь шла не про нас. А без шуток – да, меня назначили капитаном, хотя решение весьма спорное.

– Неужели ты сомневаешься в своих силах?

– Не особо. Просто есть с десяток людей, более опытных в подобных вопросах.

– Ты же до Особых операций служил капитаном на боевом космолете?

– И когда это было? Лет двенадцать или даже тринадцать назад. И командовал я не крупным боевым кораблем, а ударным звеном. Самой массивной космической техникой в моей карьере была противоракетная орбитальная платформа, но длилось это совсем не долго. Поэтому я и не понимаю такого назначения. Если они хотят поступить со мной также, как и с вами, то зачем помещать в самое сердце сверхзащищенной Армады? Да и зачем вообще рисковать безумно дорогим кораблем и грузом?

– По правде сказать, я не знаю. С другой стороны, с точки зрения моего выживания это просто прекрасно. Так что не забивай сильно голову, но будь готов к неожиданностям.

– Да у меня последнее время вся жизнь – одна сплошная неожиданность.

Говард замолчал, так как оказался несколько смущен тем, что поддался тревожности. Серафим же уже выяснил все, что считал нужным, и сейчас мысленно проверял, не забыл ли о чем-то еще.

– Ах да. Я же забыл спросить о самом главном. О моем графике.

Говард медленно поднял свой несколько вялый взгляд. Такой простой, но неожиданный вопрос после всех их рассуждений о тайных заговорах застал врасплох. Поэтому, чтобы выиграть себе время на четкий ответ, он почти машинально спросил:

– А какой сегодня день недели?

– По стандартному календарю? Среда, если не ошибаюсь.

После приземления на Нью-Терру старый земной календарь по большому счету стал бесполезен. У каждой новой планеты был свой цикл обращения вокруг светила, своя продолжительность года, своя длительность суток. Тем не менее, люди все еще использовали старые мерила времени. Возможно, это было сделано для удобства и унификации. Или же такая призрачная связь со своей родной планетой помогала лучше адаптироваться к новым условиям. А может просто люди являются рабами своих привычек больше, чем готовы признать.

Командир Ален, быстро вернувший свой спокойный и собранный вид, ответил на поставленный вопрос:

– Завтра, в четверг, ты должен будешь прибыть в столицу и получить всю информацию по операции. Уже в пятницу необходимо предоставить план действий в части своих задач руководству и откорректировать его если потребуется. В этот же день ты должен ознакомить команду с утвержденным планом и подготовиться. Ну а в субботу все и произойдет: Армада стартует, и транспортировка начнется.

– Как-то все это слишком быстро, не находишь? Мои и так средненькие шансы хотят еще больше уменьшить отсутствием нормальной подготовки?

– Это был вопрос? Тогда ты сам же на него и ответил. Общий план операции готов уже давно, и прорабатывался он в течении нескольких недель. А какое при этом было отношение к группе конвоирования ты уже понял.

– Как мне надоели их подковерные игры, – Серафим прикрыл ладонью лицо. – Ладно. Если что, придется импровизировать.

После он тяжело вздохнул и заглянул в глаза Говарду.

– В этом прекрасном месте хотелось бы поговорить с тобой о более приятных вещах. Ведь мы и так не часто видимся. Но пора закругляться, ведь объем моей работы ничуть не уменьшился несмотря на всю твою помощь. Очень рад был повидаться.

– И я, Серафим. Постараюсь сделать все возможное, чтобы для тебя эта операция прошла как легкая прогулка.

– Ха-ха, ловлю на слове, капитан первого звездного крейсера.

Мужчины крепко пожали друг другу руки и перекинулись последними прощальным словами, после чего разошлись в разные стороны. Говард быстро исчез на одной из тропинок, отходящих от площади. А Серафим немного задержался на границе леса, смотря на небо. Нависающие над землей смоляные тучи к концу дня сгустились так сильно, что заходящее солнце уже никак не могло через них пробиться. Лишь лиловые вспышки молний иногда освещали их изнутри.

IV

Пятница стала очень хлопотным днем для Серафима. В общих чертах информация по предстоящему делу была известна ему еще до появления Дмитрия с поручением от военных. Но до финального вида план операции все равно пришлось доводить уже на месте, причем за крайне ограниченное время. Не прошло и часа после того, как Серафим окончил подготовку доклада и сопутствующих документов, а уже представлял результаты своей работы руководству. Те ожидаемо утвердили все практически без замечаний. Пусть он изначально и не хотел участвовать в этом деле, но порученные обязанности все равно выполнял максимально ответственно и качественно. Сейчас же ему предстояла менее статусная, но гораздо более важная встреча. Пришло время обсудить план операции со своими невольными подчиненными.

Путь в назначенный кабинет лежал через длинный и очень просторный коридор, одна из стен которого была полностью сделана из стеклянных панелей. Через них открывался вид на внутренний двор здания, принадлежащего Вооруженным силам Синергиума. Стоящий там маленький старомодный фонтан разбрасывал далеко вокруг себя блестящие брызги. Погода в этот день оказалась хорошей, поэтому все вокруг освещалось естественным образом, а не лампами. Серафим шел достаточно медленно, желая собраться с мыслями и насладиться согревающими его кожу лучами солнца, которое в этой звездной системе имело красноватый цвет. Но вот уже рядом кабинет с нужным номером, и, как бы не хотелось отсрочить неизбежное, нужно заходить. С моральной точки зрения ему всегда трудно было намеренно отправлять людей в объятья смертельной опасности. Серафим, успокаиваясь, глубоко вдохнул и выдохнул, после чего потянул на себя дверь.

Внутри зала для собраний оказалось очень темно, особенно после залитого солнцем коридора. Единственным источником света служила длинная лампа на потолке, которая вырывала из мрака большого полупустого помещения только прямоугольный стол. За ним сидело три десятка мужчин, неотрывно следивших за вошедшим. На их лицах не было волнения, лишь инстинктивное напряжение, вызванное появлением вышестоящего руководителя. Серафим неторопливо подошел к своему месту и разложил документы, но не стал садиться. Он быстро просмотрел конспект доклада, который взял в левую руку, тогда как правой оперся о столешницу, и, оставаясь в такой позе, начал говорить.

– Приветствую всех собравшихся. Меня зовут Серафим Стрельцов. Я назначен командиром отряда, отвечающего за сопровождение военного корабля Армада во время транспортировки груза на Прометей. Все мы знакомы в той или иной степени, поэтому…

Серафим прервался на полуслове и несколько секунд рассеяно смотрел на свои документы, после чего продолжил, отложив их в сторону.

– Поэтому давайте сразу обсудим самую неприятную часть. Я думаю, все понимают свое положение. Мы с вами, господа, сумели нажить себе недоброжелателей с большими возможностями. Если каждый из сидящих здесь погибнет, то это будут не просто допустимые, а вполне желательные потери.

Серафим сделал небольшую паузу и убедился, что его слова дошли до слушателей. По их глазам и лицам это стало понятно без слов.

– Не могу ничего обещать, но постараюсь сделать все, чтобы каждый вернулся домой. Моей главной целью в предстоящей операции является сохранение ваших жизней. Если по ходу возникнут какие-то сомнительные вопросы, то старайтесь не распространять их за пределы нашего отряда. Считайте, что мы сами по себе. Против вас могут использовать любую информацию. И попытаются сделать это как враги, так и союзники. Я сам буду разбирать все поступающие донесения о возникших или возможных в будущем проблемах. Можете считать это моим первым приказом в роли командира.

После такого тревожного начала почти все слушавшие, кроме самых опытных, находились в некотором оцепенении. С другой стороны, слова командира придавали и уверенности. Заботу об их жизнях собирался взять на себя такой известный человек, как Серафим Стрельцов. Живая легенда армии Синергиума. Сам он уже более расслабленным тоном продолжал.

– Что же, теперь перейдем к сути дела. Всего в нашем отряде тридцать человек. Я разбил вас на три равные группы и присвоил им кодовые имена: Альфа, Эпсилон, Эта. С составами групп можете ознакомиться в документах, которые я вам раздам.

Серафим передал ближайшему к себе человеку стопку тонких папок, а тот уже начал раздавать их остальным. Когда перед каждым оказался собственный экземпляр, он продолжил.

– Обращаю внимание, что все предоставляемые данные находятся на бумажных носителях, которые будут уничтожены после собрания. Любое копирование, само собой, запрещено. Больше эту информацию вы нигде и никогда не получите, так что постарайтесь запомнить то, что считаете важным для себя. Все вопросы по составу групп обсудим после того, как я закончу доклад.

Серафим отошел в сторону и прикатил из какого-то темного угла стойку, к которой была прикреплена большая цветная карта и еще несколько схем поменьше. Все снова было отпечатано на бумаге, чтобы сократить присутствие секретной информации на электронных носителях.

– Мы начинаем самостоятельные действия с момента совершения последнего пространственного скачка на пути к Прометею. До этого двигаемся строго в соответствии с указаниями Армады. Как вы видите, расчетная точка выхода расположена достаточно далеко от планеты. Но из-за своих размеров мы создадим огромный всплеск излучения, который точно зафиксируют системы противника. Здесь начинает работать группа Альфа. Ваша задача заключается в зачистке пути до Прометея от автоматических средств наблюдения и защиты. Пользуйтесь маскировкой предоставленных нам истребителей для незаметного уничтожения. Так противник не сможет понять, с чем именно столкнулся. Тем не менее, они вышлют отряд для перехвата. Группа Альфа должна навязать им бой и увести подальше от пути следования Армады.

Тут Серафим увидел приподнятую ладонь одного из своих подчиненных и жестом указал, что тот может задать свой вопрос с места.

– Командир, стоит ли нам ожидать двухстороннего боя?

– Думаю, что вероятность этого достаточно мала. Доминион наверняка вступит в бой, ведь мы будем находится в формально их космическом пространстве. Причем стоит ожидать значительное сопротивление, так как группа Альфа нанесет существенный урон системе автоматической защиты, если зачистка пройдет по плану. Генерис же, скорее всего, не станет посылать войска на такое большое удаление от своей территории, тем более, если там уже будет Доминион. Но вопрос я возьму в проработку и распоряжусь, чтобы наземные станции слежения оперативно оповестили нас о возможном появлении третьей стороны.

Серафим поставил пару каких-то странных закорючек в своем блокноте, после чего повернулся обратно к карте и продолжил.

– После зачистки в дело вступает группа Эта. Вы следуете на большой дистанции за Альфой. Как только увидите, что у них завязался бой, то подключайтесь, желательно с использованием маскировки. Так вы сможете неожиданно загнать противника в котел. Что же касается группы Эпсилон, то тут все просто – следовать за Армадой и прикрывать ее. С деталями можете ознакомиться в предоставленных документах. Даю вам время. Если появятся вопросы, то задавайте.

После этих слов больше не было слышно ничего, кроме интенсивного шелеста бумаги. Все изучали подробности предстоящего им задания. И каждый, помня о предупреждении командира, запоминал наиболее важные для себя моменты. Но, как ни странно, прервал этот процесс сам Серафим.

– Да, забыл сказать. Вы, конечно, и так об этом знаете, но формальность соблюсти следует. Во время операции не использовать никаких имен, только позывные, состоящие из названия группы и порядкового номера в списке.

Тут же сидящий недалеко от Серафима боец в нерешительности спросил.

– А не могли бы вы на всякий случай проговорить всем вслух позывные командиров каждой группы?

– Конечно, почему нет. Альфа-3, Эпсилон-4 и Эта-7. Мой позывной Эпсилон-6. При необходимости можете обращаться напрямую. Но поддерживать постоянную связь я буду только с командирами групп.

Все снова вернулись к разбору документов, но через некоторое время появился новый вопрос. Задавший его очень давно и хорошо знал бывшего генерала Стрельцова, поэтому обратился по имени.

– Серафим, не могли бы вы подробнее рассказать про выделенные для нас истребители? В особенности про систему маскировки.

– Как все могли прочитать, называется эта машина HF-Z Зетар и позиционируется как полностью новое изделие, хотя по моим данным это глубокая модификация HF-155 Кобальт.

Еще один из участников, работавший пилотом-испытателем, поднял руку и, получив разрешение, вклинился в разговор.

– На самом деле не такая уж и глубокая. Кардинально другими стали только боковые секции. Состав оборудования несколько изменился, что обусловлено появлением высокоэффективной системы камуфляжа. Но из-за этого также пришлось урезать функционал по сравнению с исходной моделью.

– И какую тогда дашь оценку боевым качествам нашего истребителя?

– Тут все неоднозначно. С одной стороны, наступательной мощью Зетар обладает меньшей, чем Кобальт. Объем отсека под полезную нагрузку ощутимо сократился, а из шести лазерных пушек осталось только четыре. Также для нового оборудования пришлось увеличить систему охлаждения, из-за чего на корпусе появилось больше уязвимых зон. С другой стороны, особая система маскировки в большинстве случаев действительно позволяет подобраться к противнику незамеченным и неожиданно атаковать. Ситуативная машина, но для боевых задач, подобных нашим, Зетар может оказаться очень полезен.

– Хорошо, если так. К слову о системе маскировки. Она позволяет создать быстро обновляющиеся изображения на поверхности корпуса. Другими словами – оптический камуфляж. Высококонтрастные проекторы и передавая система обработки графики делают его наиболее совершенным из всех, которые устанавливались когда-либо на космолеты. К тому же в комплексе с камуфляжем работают системы рассеивания теплового и радиоволнового излучений, позволяющие скрыться практически от любых средств наблюдения.

– Но ведь за все необходимо платить, ведь так? – спросил человек, назначенный командиром группы Эта.

– Именно так. Маскировочное оборудование страшно греется, поэтому время беспрерывной работы ограничено. Рекомендуемый период работы составляет двадцать восемь секунд, далее необходимо не менее сорока секунд перерыва для охлаждения. Можно продержать систему активной и дольше, но тогда возрастет необходимое время прерывания и появится вероятность появления повреждений. А если пробыть под маскировкой больше минуты, то скорее всего произойдет полный отказ. Отдельно хочу отметить, что подавление излучений достаточно стабильно работает вне зависимости от режима оптического камуфляжа. Главное, чтобы функционировала система маскировки в целом.

– Получается, что даже во время охлаждения остается невидимость в инфракрасном диапазоне?

– По крайней мере малозаметность. Конечно, интенсивность теплового следа существенно увеличивается. Но Зетару все равно удается его размыть настолько, чтобы оружие с ИК системой наведения не могло нормально захватить цель. Поэтому я и обратил на данный факт ваше внимание. Если перегрузите оптический камуфляж, то рискуете угробить систему в целом, а значит потеряете и остальную маскировку.

Закончив отвечать, Серафим подошел к своему месту и взял стоящий там стакан с водой. Сделав пару глотков, он продолжил.

– Есть у меня и один бонус. Изначально нам хотели разрешить использовать только специально разработанные для Зетара стелс-ракеты. Но они, если честно, обладают совсем никудышной боевой частью, а в момент пуска все равно выдают присутствие истребителя. Поэтому мне удалось убедить руководство разрешить использовать произвольное вооружение. Доступно все, что входит в список, который вы можете найти на предпоследней странице. Ракеты, бомбы – берите то, что захотите, лишь бы на борт поместилось, – Серафим положил чистый лист бумаги в центр стола. – А сюда потом запишите свой выбор.

По залу прокатился одобрительный гул. Такая свобода выбора могла хоть как-то помочь приспособить непривычную технику под себя. Некоторые оживились еще больше после прочтения списка доступного вооружения. И все без исключения были крайне признательны командиру за проделанную работу.

– Ну что же, вижу, что глобальных вопросов больше не осталось. Если нужно обсудить что-то лично, то подходите по одному. Как только закончите с документами, то можете быть свободны. И не забудьте сдать их перед уходом!

Большой прямоугольный стол постепенно начал пустеть, пока за ним не остался только Серафим. Каждый из присутствующих подошел к командиру. У кого-то появились дополнительные вопросы, а остальные просто хотели попрощаться и пожать руку Стрельцову. Наконец, оставшись в одиночестве, Серафим взял в руки список отряда и еще раз перечитал. Его лицо стало крайне печальным, а губы едва слышно произнесли в темноту:

– Ох, ребята. Ладно я, но как вас угораздило попасть в такую передрягу. Будет очень грустно, если кто-то не вернется с этого проклятого задания.

V

Армада была поистине гигантской, даже когда находилась в космосе. Диск далекого Прометея терялся на фоне ее светло-зеленой обшивки. Из-за широкого корпуса корабль казался несколько короче, чем был в действительности. Кроме основной брони, снаружи его покрывали три огромных навесных защитных панели. Первая имел форму четверти эллипсоида, две других – половины цилиндра. Со многих ракурсов Армада больше походила на гипертрофированную бомбу, способную смести целую планету. Настоящее воплощение мощи и неприступности.

Совсем букашками казались следовавшие рядом три десятка истребителей. Все Зетары уже распределились по группам и двигались ровным строем впереди Армады. Осталось лишь дождаться команды начинать. Но генерал Ален не хотел торопиться. Только когда первые автоматические станции противника появились на радарах, он начал раздавать указания:

– Говорит Армада-Главный. Всем командирам отрядов перейти на канал тридцать три. Остальным бойцам – действовать по указаниям ваших командиров. Общий канал использовать только для передачи экстренных сообщений.

После этого наступило недолгое молчание: все стали настраивать связь. Говард следил за процессом через систему мониторинга информационных потоков, а когда убедился, что никто лишний не подключен, продолжил.

– Эпсилон-6, Армадой были обнаружены цели впереди. Действуйте согласно плану. Можете приступать к выполнению задач.

– Принял, выполняю. – Серафим переключился на связь со своим отрядом, после чего стал раздавать указания, – Альфа-3, начинайте зачистку согласно плану.

– Вас понял.

– Эпсилон-4, выстраивай бойцов у Армады, построение номер два.

– Так точно, выполняю.

– Эта-7, выдвигайтесь за Альфой на малом ходу, построение три.

– Принято, Эпсилон-6. Начинаю движение.

После получения приказов отряд Серафима начал работать как хорошо отложенный механизм, все части которого быстро заняли предназначенные им места. У них не было времени на нормальную подготовку и отработку маневров, но многолетний опыт это компенсировал. Тем более, как и говорил один из подчиненных Стрельцова во время собрания, Зетар оказался сильно похож на Кобальт – основной космический истребитель армии Синергиума. А он был хорошо знаком всем бойцам.

Вскоре один из кораблей группы Альфа незаметно подобрался к цели. Маскировка полностью оправдала ожидания. Для атаки крупных и неманевренных объектов в носовой части Зетара была установлена мощная электромагнитная пушка, имеющая, правда, достаточно долгий цикл зарядки и наведения на цель. Не такой существенный недостаток, ведь для поражения противника должно было хватить и одного попадания. А система маскировки позволяла спокойно провести все приготовления перед выстрелом.

Снаряд легко пробил обшивку автоматической станции наблюдения, оставив на ней крупную, как от метеорита, воронку, после чего распался на множество осколков. Они и нанесли основной урон, перемолов все оборудование внутри. Станция моментально была выведена из строя, хотя снаружи все еще казалась целой, если не принимать во внимание входное отверстие. Тем не менее, пилот решил перестраховаться и обратился к своему командиру:

– Альфа-3, говорит Альфа-1. Запрашиваю подтверждение уничтожения цели.

– Секунду Альфа-1, Армада как раз заканчивает передачу данных. Готово. Аппарат противника не функционирует, передача им каких-либо сигналов не зафиксирована.

– Маскировка сработала?

– Определенно. Альфа, это относится ко всем. Противнику не удается нас обнаружить. Разбирайте цели и действуйте согласно инструкции.

Для сопровождения Армады было задействовано всего четырнадцать профессиональных пилотов – меньше половины от общей численности отряда. Тем не менее, группа Альфа была полностью укомплектован из них. По задумке Серафима, они являлись ударным кулаком, который должен был пронзить оборону противника в космосе. И это решение командира оказалось верным. Истребители быстро продвигались вперед, планомерно уничтожая любую технику на своем пути и расчищая тем самым дорогу для Армады. Все шло четко по плану, и, как и предполагал Стрельцов, противник начал контратаку.

– На связи командир наземной станции слежения Спрут-3. Зафиксирована активность в воздушном пространстве Доминиона. Крупная группировка космолетов покидает пределы атмосферы и направляется в вашу сторону.

– Принято, Спрут-3. Продолжайте наблюдение, – ответил на сообщение капитан Армады.

– Спрут-3, на связи Эпсилон-6. Можете оказать поддержку группам Альфа и Эта?

– Можем, пока противник в нашей зоне покрытия.

– Хорошо, переходите на канал шестьдесят четыре и действуйте по запросу истребителей.

– Принято. Будем дальше вести цели для вас.

– Альфа-3, держите связь с поверхностью по шестьдесят четвертому каналу и приступайте ко второму этапу.

– Понял, выполняю.

– Эта-7, слышал?

– Четко и ясно, начинаем движение.

– Избегайте стычек, пока не оттянете всех противников за собой. И сохраняйте молчание.

– Принято, отбой.

Пока операция шла так, как того и хотел Серафим. Его людям удалось привлечь все внимание на себя, оставалось лишь захлопнуть ловушку. Но радоваться было еще рано. Это понимал и генерал Ален, который обратился к своим починенным.

– Предлагаю ускорится. Вокруг все еще космическое пространство противника, и задерживаться тут не стоит.

– Задавайте темп, Армада-главный, группа Эпсилон следует за вами.

– На связи База-1. Мы готовы вас принять в любое время. Чем быстрее закончим, тем лучше.

Удовлетворенный поддержкой своего решения, Говард прервал связь и громким голосом обратился ко всем находящимся в рубке.

– Пока что все складывается в нашу пользу. Рассчитайте максимально допустимую скорость начала торможения для запланированной траектории приземления и выводите на нее корабль. Не переставайте сканировать местность и взаимодействуйте с наземными станциями слежения. Гасить максимально возможное количество остаточного тепла и излучения, можете задействовать всю свободную мощность для охлаждения.

Раздав указания подчиненным, он снова включил гарнитуру и переключился на внутрикорабельную связь.

– Говорит капитан Ален. Ангар, вы меня слышите?

– Так точно. На связи лейтенант Мирто.

– Мы ускоряем наше продвижение. Начните подготовку двух разведывательных спутников и одного противоракетного. Будьте готовы их выпустить перед входом в атмосферу планеты.

– Принято, сейчас займемся.

Теперь капитану первого звездного крейсера Синергиума оставалось лишь ждать. Команда Серафима отлично справилась со своей работой, поэтому путь до Прометея был абсолютно свободен. Как и предполагалось, группа Альфа встретила отряд противника в стороне от главного корабля и, навязав бой, увела еще дальше, а Эта уже почти вплотную подошла к ним. Сейчас там происходило весьма напряженное сражение, десятки космических кораблей сближались и отдалялись в разрушительной вихре, искрящемся залпами пушек и пламенем ракет. Но для Алена это был лишь причудливый танец разноцветных точек на экране, где и сама Армада – только желтая пиктограмма.

При текущем расстоянии до планеты Доминион просто не мог не засечь такой крупный объект, как Армада. Но благодаря своим активным действиям истребители Стрельцова приковали все внимание противника к себе. Для вражеских командиров стало естественным решение бросить значительные силы на борьбу с явной угрозой, а не бегать за каким-то не идентифицированным сигналом от нереалистично большого объекта. Ведь был велик шанс, что система наблюдения оказалась обманута, и все это – лишь созданный Синергиумом мираж. То, что об истинной конструкции и возможностях Армады почти никто не знал, являлось большим преимуществом, которое Серафим постарался максимально использовать при планировании этой операции.

И, как мог видеть генерал Ален, все произошло согласно замыслу. За весь путь от точки входа в космическое пространство Прометея вплоть до его атмосферы на радарах не фиксировалось ни одного приближающегося к Армаде вражеского корабля. Хоть это и не означало, что засада не ждет их дальше, но такое гладкое начало вселяло уверенность и в успешное завершение. Когда же пришла пора спускаться к поверхности, Говард прервал царившую вокруг тишину и стал раздавать указания, попеременно говоря то через радиосвязь, то подчиненным рядом с собой, прикрывая при этом микрофон гарнитуры рукой.

– Запускайте посадочный протокол и постепенно включайте разгонные двигатели в режиме торможения. Нижние и фронтальные щиты на максимум.

– Запускаю процедуру снижения.

– Начинаю выравнивание корабля.

– Произвожу корректировку курса.

– Ангар, спутники готовы?

– Конечно. Инициировать запуск?

– Да, выводите их на орбиту. Позывной Кристалл и номера по порядку. Пусть Кристалл-3 остается над точкой входа в атмосферу и обеспечивает прикрытие от ракет в автоматическом режиме.

– Принято, выполняю.

– База-1, на связи Армада-Главный. Какова текущая обстановка внизу?

– Наши станции слежения зафиксировали значительную активность на одной из баз противника. Поднимают авиацию. Нанесем ракетный удар, когда просчитаем их маршрут.

– Принято, База-1.

Алену пришлось сделать небольшой перерыв, чтобы свериться с информацией на радарах. Картина и правда была неутешительной: на поверхности им готовили жаркую встречу.

– Пост противоракетной системы. Проверьте готовность всего оборудования и продолжайте мониторить пространство вокруг.

– Вас понял. Резервирую дополнительную энергию для противоракетной защиты.

– Третья палуба, на связи Армада-главный. Ожидается атака большого количества авиации противника. Организуйте контрмеры.

– Так точно. Сейчас подготовим для них подходящие ракеты.

– Армада-главный, говорит Спрут-2. Фиксируем активность на еще одном объекте противника.

– Принято, Спрут-2. Мы начинаем вход в атмосферу, скоро связь на время пропадет. Можете подключаться к разведывательным спутникам Кристалл-1 и Кристалл-2. Следите за противником, потом введете нас в курс дела.

– Понял, Армада-главный.

– Эпсилон-6, вы на позиции?

– Разумеется. Начнем снижение сразу после вас. Отбой.

VI

Огромный корпус Армады все еще обвивали разноцветные языки пламени. Свет от них был таким ярким, что затмевал звезды для всех находящихся рядом. Сейчас заканчивалась первая фаза торможения, в которой с максимально допустимым ускорением скорость сбрасывалась до приемлемого значения. Истребители сопровождения, напротив, только начинали спуск. Им приходилось держать приличную дистанцию, чтобы не попасть в зону возмущенного воздуха за Армадой. Фюзеляж Зетара Серафима уже начал раскаляться. Прослойка плазмы, возникающей из-за сильнейшего нагрева газов при трении об обшивку, скоро перекроет все сигналы. Поэтому он отдал последние указания до того, как связь оборвется.

– Всем приготовиться, скоро группа Эпсилон на время останется без связи. Внизу придется оперативно подстраиваться под ситуацию, нас уже там ждут. Армада может вступить в бой раньше, поэтому не попадите под дружественный огонь.

– Эпсилон, вы слышали командира? Не зевайте и не приближайтесь к нашему здоровяку.

– Да поняли мы, Эпсилон-4. Не нагоняй панику.

– Ладно вам, давайте сначала посадим Армаду. И не забивайте частоту, – прервал лишние разговоры Серафим. – Альфа-3, Эта-7, вы меня слышите?

– Эта-7 на связи.

– Немного занят, но Альфа-3 здесь. Они выслали пару сторожевых корветов, а мы стараемся их придержать.

– Как только там закончите, сразу возвращайтесь к Армаде. И лучше обойдите территорию Доминиона по дуге. Задача уничтожать все цели на текущей позиции не стоит, главное их ослабить и задержать. Особенно это относится к крупным кораблям.

– Принято, постараемся управиться поскорее.

– Удачного спуска, командир.

– Вам тоже. Не умрите там. И еще…

Помехи стали слишком сильными для нормального разговора. Система связи издала протяжный писк и разорвала соединение. Серафим хотел предупредить своих подчиненных, чтобы те слишком не увлекались и не позволили себя окружить. Оставалось только надеяться, что такие опытные военные будут в состоянии о себе позаботиться.

Спустя время в кабине снова раздался знакомый писк, который сейчас оповещал о возвращении сигнала. Серафим покрепче взял штурвал и приготовился к шквалу информации, который должен был пойти через общий канал. Но реальность оказалась намного суровее. Людские голоса с трудом различались на фоне непрекращающегося гула и рева двигателей, ракет и артиллерии. Казалось, что они попали на полномасштабную войну. Поэтому, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, Серафим подключился к "командирскому" каналу.

– Спрут-2, вы точно не ошиблись?

– Никак нет. Спрут-1 подтвердит.

– На связи Спрут-1. Мы фиксируем тоже самое. Ракетный удар нанесен не по вам. Они обстреливают базу. Повторяю, цель – это база! Огонь идет сразу с двух позиций.

– Армада-Главный, говорит База-1. Они как будто с цепи сорвались. Противоракетные системы на пределе. Авиация противника на подходе, а мы не можем толком свою поднять из-за этого обстрела. Попробуем как-то отбиться без нее.

– Армада-Главный, говорит Спрут-2. Подтверждаю, что целью авиации противника являетесь не вы. Также фиксируем много наземной техники. Скорее всего – переброска артиллерии и ракетных комплексов. Нам тоже необходимо на время прекратить наблюдение и сменить позицию. Противник пройдет слишком близко.

– Принято, Спрут–2, пока обойдемся без вас. Возвращайтесь к наблюдению, когда будете готовы.

– Армада-Главный, это Эпсилон-4. Мы снова в сети и скоро вас догоним.

– Принято, Эпсилон-4. Эпсилон-6, ты тоже на связи?

– Так точно.

– Что думаешь о нашей ситуации?

– Не скажу, что сильно удивлен. Армада наиболее уязвима во время входа в атмосферу и на последнем отрезке перед посадкой. Атака должна была случиться в одной из этих точек. Хотя отрицать не буду, я ожидал, что нас встретят высоко в небе.

– Есть мысли, почему противник сделал такой выбор?

– Кто знает. Может у них есть еще какие-то тактические заготовки?

– Надеюсь, что нет. В любом случае, повернуть назад мы уже не сможем.

Последние слова Алена прозвучали с некоторой горечью. Он никогда не считал оправданное отступление чем-то зазорным. Но сейчас такой возможности не было чисто технически. Разгонные двигатели Армады работали на одноразовых энергетических модулях, замена которых занимала довольно много времени. Большая часть "топлива" расходовалась на взлете, а остаток – при посадке. Энергии двигателям хватало лишь с небольшим запасом, который сводился к нулю из-за сравнительно сильного притяжения Прометея. Поэтому Армада уже не могла, начав спуск, вырваться из гравитационного поля планеты.

Все это прекрасно осознавала и команда корабля. Операторы пристально следили за мониторами, выжидая, не изменить ли какая-нибудь из запущенных ракет свой курс в их сторону. Повисло напряженное молчание. Лишь иногда его нарушал приглашенный гул наушников, когда кто-то связывался с базой. Но там обстановка оставалась такой же стабильно тяжелой. Противник не уменьшал плотность обстрела, а возможность для контратаки все никак не появлялась. Единственной их надеждой была Армада, способная обстрелять позиции Доминиона на земле.

Установившуюся тишину нарушили шесть последовательных удара такой силы, что сотрясся весь корпус, все его многочисленные отсеки, шлюзы и шпангоуты. Со столов и стеллажей попадали плохо закрепленные предметы, даже некоторые члены экипажа потеряли равновесие. Все мониторы вокруг Говарда засветились красным, а из расположенных на каждом углу динамиков раздался сигнал тревоги. Видя оцепенение подчиненных, капитан взревел на всю рубку.

– Откуда?

– Правый борт.

– Щиты отработали?

– Да, и пассивный, и активный.

– Повреждения?

– Есть, но поверхностные. Скорее всего зацепило осколками.

Люди начали быстро приходить в себя от шока первых секунд после удара, поэтому Ален начал раздавать указания.

– Активные щиты правого борта на максимум. Пассивные держать на том же уровне. Увеличить частоту сканирования второго и третьего секторов. И найдите, откуда по нам стреляют! Задействуйте спутники, если потребуется.

– Уже сделано. Прямой видимости из-за облачности нет, но Кристалл-1 обнаружил большое число тепловых сигналов на сорок градусов вправо от текущего курса.

– Значит, они там серьезно окопались. Необходимо идентифицировать, с кем мы столкнулись. И дайте залп ракетами, прощупаем их оборону. А еще разберитесь, как вообще там кто-то оказался. Все отмеченные разведкой позиции противника находятся левее нашего курса, так почему нас атаковали с другой стороны!

Капитан хотел произнести что-то еще, но его прервала новая серия ударов, на этот раз ощутимо менее сильных. Сейчас защита отработала как надо, но Ален все равно решил убедиться.

– Есть повреждения?

– Ничего существенного. Активный щит смог разрушить снаряд, а пассивный замедлил осколки.

– Задержка между залпами?

– Около минуты. В каждой серии по шесть выстрелов.

– Идентифицировали противника?

– Скорее всего Доминион, картинка еще не четкая.

– Армада-Главный, на связи Эпсилон-6. Как у вас обстановка?

– Держим оборону, пытаемся разобраться в ситуации.

– Чем они нас обстреляли?

– Не знаю, облачность мешает разглядеть.

– Облачность? Может, тогда мы сможем.

– О чем это ты?

– Я возьму с собой пару человек. Мы спустимся ниже и пройдем над ними под маскировкой. Вам останется только принять картинку.

– Хорошо, начинайте. Мы подготовим канал для передачи данных.

– Принял, Армада.

Серафим скомандовал своим людям, и три истребителя отделились от общего построения. Они ровным клином устремились вниз, быстро рассекли покрывало облаков, а там уже открылся вид на поверхность Прометея. За бортом проносилась каменистая равнина, на которой то тут, то там встречались островки низких раскидистых деревьев и серебристые ленточки небольших рек. Они брали начало на вершине пологого горного хребта, расположенного правее от курса Зетаров. А далеко впереди виднелось красноватое дрожащее зарево. Там, на границе густого леса начиналась территория Синергиума. Было страшно представить, насколько интенсивно противник обстреливает базу, раз вспышки видны с такого расстояния.

Вскоре за одним крупным холмом показалась их текущая цель. Шесть огромных черных стволов вздымались высоко в небо. Проходила минута, и из каждого вырывалась ослепительная вспышка. Она уносилась куда-то ввысь, испаряя тонны густых облаков на своем пути. А вокруг этих исполинов копошился целый муравейник машин поменьше. Здесь были ракетные установки, бронетехника, различные антенны и радары, мощный передвижной реактор, да и вообще все необходимое для защиты и обеспечения работоспособности основных орудий.

Один из спутников Стрельцова настолько удивился, что, забыв про скрытность, обратился к командиру.

– Это что, шутка? Тут же не должно быть ничего, кроме камней!

– Тише, Эпсилон-2. Враг достаточно близко, чтобы перехватить наши переговоры. Думай о своей задаче. Это и тебя касается, Эпсилон-5. Рассредоточьтесь для сканирования, скорость четыреста. Маскировка за пять тысяч до цели на двадцать пять секунд. Сохраняйте молчание, пока не вернемся назад.

Разведка с воздуха прошла как по учебнику. Вскоре все трое вернулись обратно на прежние позиции, лишь командир сместился ближе к корпусу Армады и включил автопилот. Хоть Серафим чуть ранее и оборвал своего бойца на полуслове, но был с ним согласен. Последние снимки местности разведывательные спутники Синергиума сделали за два дня до начала транспортировки. А теперь здесь незаметно и очень быстро каким-то образом появилась практически целая военная база. Следовало поделиться своими наблюдениями с Аленом, но тот уже сам вышел на связь.

– Эпсилон-6, видел снимки?

– Сейчас ими занимаюсь.

– Помнишь мою шифрованную частоту? – спросил Говард, особо выделяя слово “мою”.

Это было одним из первых мероприятий Алена на должности главы Особых операций. Он создал отдельный зашифрованный канал, о существовании которого знало только несколько человек.

– Уже подключаюсь, – без промедления ответил Серафим.

Несколько нажатий по экрану, и в динамиках раздалось мягкое шипение, вызванное работой систем шифрования.

– Что это за идиотизм, Серафим? Мы же все видели снимки местности перед операцией! Там же не было никакого Доминиона, или я уже из ума выжил?

– Получается, разведка облажалась? – осторожно спросил Стрельцов.

Ален сделал небольшую паузу. В начале карьеры он сам был разведчиком и прекрасно помнил, насколько трудно бывает добывать, а потом еще и кропотливо анализировать информацию. Но сейчас факты говорили сами за себя. И выводы напрашивались неутешительные: либо это ошибка, либо сознательная дезинформация.

– Возможно. Или кто-то смог подменить данные, – огорченно заметил Ален.

Серафим ответил не сразу, так как оказался все еще занят анализом полученных данных. Но зато он вернулся к разговору, уже разобравшись в сложившейся ситуации.

– А это интересно, Говард. Я изучил свежие снимки и думаю, что пушки стоят здесь уже давно, но разведка их просто проглядела.

– Хочешь сказать, что у Доминиона есть настолько продвинутая система маскировки для целой военной базы?

– Нет, технологии здесь самые обычные и довольно доступные. Все дело в том, как их использовали. Я ведь тоже не сразу понял.

– У меня была мысль, что камни вокруг них слишком правильной формы. Или это не камни?

– Именно. Я сначала подумал, что они просто насыпали вокруг защитный вал из подручных материалов. Но на старых снимках такого сооружения нет. Значит, камни тоже замаскировали? А смысл? Они даже не бросаются в глаза на фоне местного ландшафта. Тогда я увеличил изображение. Вот, посмотри.

Серафим выделил фрагмент на мониторе своего корабля и отправил Алену. Тому не понадобилось много времени, чтобы все понять.

– Ведь это точно не камни! Какая-то выкрашенная пена.

– Верно. Доминион построил из нее искусственную гору, чтобы внутри спрятать свои пушки.

– Но когда они вообще здесь развернулись?

– Кто знает. В любое время до того, как мы начали наблюдение. Не нужно быть гением, чтобы понять – Синергиуму когда-нибудь придется доставлять критически важные припасы. А безопасно посадить крупный транспортник на нашу базу можно только с этого направления. Вот они и устроили засаду. Оставалось только дождаться цель, ради которой стоит раскрыть такую одноразовую маскировку.

– А попалась Армада. Нечто настолько большое они просто не могли не попытаться сбить.

Судя по дошедшим до Серафима звукам, Говард раздал какие-то указания подчиненным, прежде чем продолжил.

– А представь, если бы мы использовали обычные транспортные корабли? Сейчас лишились бы уже половины!

– Давай лучше подумаем, что делать дальше. Насколько сильный вы несете урон?

– Пока что никакой. Щиты расходуют почти всю свободную мощность, но держат удар. Проблемы будут дальше. Когда начнется последняя стадия снижения, нам придется в дополнение к разгонным включить на полную все маневровые двигатели. Я уже сейчас объявил режим жесткой экономии энергии, но мощность щитов тоже придется снижать.

– И вы не успеете выйти из-под обстрела до этого момента?

– Именно. Не хватит всего лишь две или три минуты, но и это критично. Доминион использует технику компании Оптилас, XR-07144 “Копье лорда”. Самое мощное зенитное орудие среди серийных, которое можно относительно быстро транспортировать.

– Ладно, я понял. Копье может разобрать обычный транспортник несколькими попаданиями. Но Армада же несравнимо крепче?

– Ослабленные щиты погасят слишком мало энергии снаряда. Многие зоны корпуса выдержат четыре или пять попаданий, ограждение реактора и обитаемые отсеки – до десяти. Но доминионцы тоже не дураки. Они выцеливают нижние маневровые двигатели, что не особо сложно из-за их температуры. Вот здесь все гораздо печальней.

– Сколько?

– Двигатель разнесет со второго, максимум с третьего раза. И заменить их нечем. Боковые маневраторы не всегда будут эффективны, а верхние под запретом – так или иначе будут толкать корабль вниз.

– По меньшей мере они выстрелят двенадцать раз. Это приведет, если нам очень повезет, к уничтожению четырех целей.

– Да. И все они буду на одной стороне. У Армады пятнадцать маневраторов по низу корпуса: три фронтальных и по шесть по бокам. Сейчас под обстрелом правый борт. Если потеряем даже четыре двигателя, то сядем с большим трудом и, скорее всего, на бок. Но это будет лучший вариант. В худшем случае Армада лишится маневраторов правого борта и станет неуправляемой. Сам понимаешь, тут даже продолжение полета под угрозой, не говоря уже о посадке.

– Тогда будем искать выход. У тебя уже есть вариант?

– Есть, но он не идеален. Мы отклонимся от текущего курса, чтобы выйти из зоны обстрела раньше. Придется совершить посадку вне базы. Затем необходимо заменить энергомодули разгонных двигателей. Можно ограничиться четырьмя. Этого не хватит на выход в космос, но позволит сделать скачек до базы.

– Пока идет обслуживание двигателей, придется оборонять корабль, – озадаченно заметил Серафим.

– Это и есть главный недостаток. Теоретически, Армада должна выдержать. Но войска Доминиона заблокируют любое наше подкрепление. Придется очень тяжело.

– Ладно, а если атаковать их в ответ? Ракеты ты уже попробовал, я сам видел. Но что на счет главного орудия Армады?

– Ты про фронтальный лазер? Он, конечно, сможет повредить половину Копий за одно включение. Но придется сильно опустить нос корабля. По получившейся глиссаде не получиться безопасно приземлиться: в момент касания скорость будет слишком высока. И опять-таки, затраты энергии. Мы уже сейчас расходуем зарезервированный для этого лазера запас.

– И поддержки с воздуха тоже не будет, да?

– Уже пробовал. На базе дела идут еще хуже. Я даже отдал им наш противоракетный спутник. Поэтому придется садиться в поле, хоть это и опасно. Но продолжать придерживаться первоначального плана вообще нельзя.

– Пожди, а про нас ты не забыл? – с укором поинтересовался Стрельцов.

– Нет, не забыл. Я думал отправить вас уничтожить их мобильный реактор. Без него Доминион лишится возможности стрелять без остановки, что сбережет нам немного энергии. Но ударить в момент ослабления защиты Армады они все равно смогут.

– Только у Зетаров нет оружия, способного нормально пробить броню этого реактора. И вообще, ты думаешь не в том направлении.

– Объясни.

– Ствол Копья лорда – это здоровенный шпиль. Он удерживается и меняет свое положение системой туго натянутых тросов. Сами по себе они невероятно прочные. А вот управляющие приводы, хоть и окружены броней, не отличаются крепкой конструкцией. Если уничтожить хотя бы один, то нельзя будет менять положение ствола и наводиться на цель. В худшем для нас случае.

– А в лучшем? – спросил оживившийся Говард.

– Вся эта башня рухнет. Я сам такое проделывал с одной из прошлых моделей, а здесь использована аналогичная схема. Нанести критический урон не так сложно. Главное знать, куда бить. Поэтому Доминион организовал такую мощную оборону, что не подобраться. Разве что у тебя нет продвинутой системы маскировки.

– Я понял идею, и она мне нравится. Но ждать Альфу и Эту слишком долго. Через пятнадцать минут нам уже необходимо начинать менять курс, если не получиться устранить угрозу для корабля. Тебе хватит сил группы Эпсилон?

– Более чем. Тем более, атаковать смогут только я и еще двое.

– Перехват наведения?

– Именно. Пять станций по периметру и встроенные средства в некоторых противоракетных комплексах. Подойдут либо неуправляемые снаряды, либо с автономным интеллектуальным наведением.

– А вам точно хватит огневой мощи? – в тоне Алена звучало беспокойство. – Риск быть сбитым очень большой, ведь вблизи вас смогут обнаружить даже с маскировкой. Не стоит рисковать понапрасну.

– Спасибо за беспокойство. Правда. Но если дойдет до обороны Армады на земле, то риск для всех моих подчиненных будет еще больше. Поэтому стоит попробовать. Если не получится, то начинай действовать по своему плану, когда придет время.

– Хорошо, но будь предельно осторожен. Я возобновлю ракетный обстрел, чтобы немного отвлечь их.

– Принято. Если что, то дальше общаемся по стандартной связи.

Серафим отключил связь и тяжело выдохнул. Он сказал не всю правду Говарду. Единственный, кто действительно мог эффективно атаковать эти орудия, был он сам. Двое других лишь прикрывают. Но план был уже готов, а времени на сомнения не оставалось.

Когда первые ракеты Армады достигли позиций Доминиона, командир Стрельцов еще раз проверил состояние своего корабля и скомандовал.

– Эпсилон-1, Эпсилон-5, пора начинать. Армада дала добро и поддержит нас огнем. Повторим свои роли.

– Эпсилон-5 сбрасывает кассетный боеприпас. Заслон ложных целей загрузит противоракетные системы на пути остальных. Потом уходит к Армаде.

– Эпсилон-1 выпускает стелс-ракеты по станциям наблюдения, нанося максимально возможный урон. Затем уходит в сторону и возвращается на исходную.

– Эпсилон-6 запускает неуправляемые ракеты, по две на Копье, пролетает через позицию противника насквозь и уходит наименее опасным курсом назад к Армаде.

Про себя же Серафим подумал: "Всего десять ракет, пять целей, последнюю уничтожу по возможности". Команде он эти мысли не стал озвучивать.

– Отлично, бойцы. От инструкций не отклоняться. Проверить прицелы и маскировку.

– Так точно.

– Принято, Эпсилон-6.

Серафим и сам решил заняться системой наведения, пока еще оставалось время до цели. Он раскрыл упрощенную трехмерную модель базы Доминиона, построенную на основе их съемки с трех разных точек, и перевел бортовой компьютер в боевой режим с голосовым управлением.

– Зета-26, подсвети на схеме Копья и границы оптимальных зон захода на цель.

Сразу же на экране красным были выделены шесть огромных зенитных орудий, и из каждого выходил вытянутый конус, отмечающий наилучшую траекторию. Серафим мысленно провел через них линию и продолжил подготовку.

– Подготовь носовую пушку, тройной заряд.

– Предупреждаю о недопустимой перегрузке оружия, – отчеканил бесстрастный голос бортового компьютера.

– Принято, продолжай.

– Недопустимая команда.

Серафим устало вздохнул, но без раздражения. Сколько не злись, компьютер не мог пойти против заложенных протоколов безопасности. Поэтому пилоту пришлось включить прикрепленный к приборной панели личный КПК. После непродолжительных поисков он обнаружил необходимую информацию и заговорил вновь.

– Разблокировать испытательный режим. Код 1637706.

– Испытательный режим активирован.

– Выбрать протокол испытания систем вооружения. Код 225856.

– Начато испытание систем вооружения.

– А теперь, пожалуйста, подготовь тройной заряд носового орудия. Атака по шестой цели, автоматический расчет параметров выстрела. Завершить испытание после поражения цели.

– Параметры испытания приняты, – ответил бортовой компьютер после некоторой паузы.

Когда приготовления были завершены, а тонкие шпили Копий лорда высились впереди, Серафим сверился с навигационной системой и отдал свой последний приказ.

– Сорок секунд до цели. Разделяемся и выходим на позиции.

Первым, как и планировалось, был сброшен крупный кассетный боеприпас. Высоко в небе он разбросал целый рой небольших снарядов, которые имитировали массированную ракетную атаку. Конечно, для оборонительных систем Доминиона отражение подобного удара не было сложной задачей, но стало значительной нагрузкой, из-за огромного количества целей. Благодаря этому четыре ракеты с маскировкой, аналогичной Зетару, проскочили внешний периметр обороны и поразили свои цели. Их небольшой мощности хватало для уничтожения антенн, а большего, чтобы вывести из строя станции наблюдения, и не требовалось. На этом участие Эпсилон-1 и Эпсилон-5 заканчивалось.

Серафим уверенно держал штурвал и направлял свой Зетар по запланированной траектории. Прицел начинал мигать и издавать звуковой сигнал, когда корабль попадал в подходящее для выстрела положение, а пилот незамедлительно выпускал пару ракет. Первое Копье, второе, третье, и вот по штурвалу, а затем и рукам Серафима пробежала сильная вибрация. Зетар обладал продвинутой системой маскировки, но на такой малой высоте был уже визуально различим, хоть и с трудом. Огромное количество промахов компенсировалось ничуть не меньшим числом стрелявших, поэтому попадание неизбежно произошло.

Чем дальше продвигался Серафим, тем чаще корпус его корабля сотрясали удары, а в кабине раздавались сигналы тревоги, на которые он не обращал внимания. Наконец, из носа Зетара вырвалась яркая вспышка, прошившая корпус последней цели насквозь. Как подрубленные деревья друг за другом покосились огромные стволы зенитных орудий. Довольный проделанной работой командир Стрельцов поспешил обрадовать остальных

– Все Копья сломаны, можем придерживаться изначального плана.

– Хорошая работа, Эпсилон-6. Возвращайтесь назад, – поблагодарил его повеселевший Ален.

На несколько секунд на лице Серафима мелькнула улыбка, но затем оно снова стало серьезным. Было слишком много аварийных сигналов, поэтому требовалось оценить состояние корабля.

– Зета-26, дай сводку основных повреждений.

– Критический перегрев носового орудия. Утечка хладагента из нижнего радиатора. Нижний радиатор недоступен, эффективность системы охлаждения снижена до семидесяти процентов. Повреждение пятой и шестой секций магнитного контура реактора. Повреждение системы отвода тепла от реактора, эффективность отвода тепла снижена до восьмидесяти пяти процентов. Маневровый двигатель четыре недоступен. Повреждено управление вектором тяги левого маршевого двигателя. Накопитель прыжкового двигателя недоступен. Множественные повреждения обшивки и бронеплит. Повреждены шпангоуты четыре, одиннадцать и двенадцать, разрушен шпангоут четырнадцать. Остальные повреждения классифицированы как незначительные. Рекомендуется снизить энергопотребление.

– Неслабо нас потрепало. Снизь скорость охлаждения системы маскировки вдвое и отключи носовую пушку. Когда выйдем на прямую траекторию до Армады, то замедлись на четверть.

– Выполняю. Зафиксирован перегрев обшивки.

– Странно. Причина?

– Сбой контроллера системы охлаждения. Все тепло вместо радиаторов направляется в систему маскировки, которая нагревает обшивку.

– Что? Но она и тепло нормально не рассеивает, и сама разрушается. Немедленно восстанови нормальное направление теплопереноса.

– Было проведено семнадцать попыток. Контроллер не отвечает и блокирует любые действия над системой охлаждения. Инициирована процедура авторемонта.

– Ох, это может быть слишком долго, – сказал Серафим, глядя на динамику роста температуры, – Каков твой прогноз?

– Реактор перегревается, его разрушение неизбежно. Необходимо совершить посадку и отключить реактор.

– Да, я догадался. Ищи подходящую площадку и снижайся.

Пока автоматика занималась своей работой, Серафим решил связаться с остальными.

– Армада-главный, на связи Эпсилон-6. У меня перегрев, совершаю вынужденную посадку. Повторяю, совершаю…

Но закончить сообщение не получилось. Связь резко прервалась, как, впрочем, отключились и другие средства наблюдения. Серафим даже перестал понимать, куда направляется его корабль.

– Ну а теперь что?

– Пожар системы маскировки. Огонь перекинулся на другие части корабля.

Серафим вновь сверился с приборами.

– Да она пылает, как термит, и плавит обшивку! Кто вообще заложил в нее такой материал?

Уже более спокойной Стрельцов продолжил.

– Кабина должна выдержать, поэтому попытайся охлаждать главный компьютер смесью для пожаротушения. Ты не должна сгореть, Зета-26. И попытайся посадить нас.

– Принято, принимаю меры по самоспасению. Корпус стабилизирован параллельно горизонту. Определить местоположение не удалось, на момент потери связи корабль двигался в сторону территории Генериса. Начинается разрушение силового набора и магнитного контура реактора. Рекомендую катапультировать.

– Согласен. Это лучше, чем садиться вслепую. Спасибо за работу, Зета-26. Надеюсь, твой центральный блок уцелеет.

– Принято. Спасибо за беспокойство. Перевожу управление в ручной режим и перехожу в состояние повышенной выживаемости. Сохранены только базовые функции.

Буквально попрощавшись с кораблем, Серафим потянул за рычажок катапульты на тыльной стороне штурвала, но никакой реакции не последовало. Он потянул сильнее, затем попробовал активацию через терминал бортового компьютера, проверил состояние питания и наличие сигнала – все было в порядке. А катапультация так и не происходила. Ситуация складывалась хуже некуда. Автоматическое управление не восстановить, а времени оставалось всего ничего.

Через толстую обшивку кабины уже чувствовался жар полыхающего корабля. В скором времени магнитный контур термоядерного реактора прогорит достаточно сильно и не сможет сдерживать плазму внутри себя. Произойдет сильный взрыв, от которого на малом расстоянии не защитит даже внутренняя сверхпрочная капсула пилота. Но как отделиться от корабля, если катапультация не работает?

В голове у Серафима возник рискованный план. Его Зетар и так уже трещал по швам, так почему бы не спровоцировать разрушение? Гарантий не было, но кабина перед взрывом могла отлететь достаточно далеко, что ослабило бы воздействие от взрыва, особенно термическое. Оставалось лишь покрепче взять штурвал и прибавить ходу. Когда же появилось сообщение о дестабилизации реактора, Серафим резко потянул штурвал на себя и задрал нос корабля вверх. Быстро возросшая сила аэродинамического сопротивления как невидимая стена ударила по корпусу, разрывая тот на части. Одной из первых с гулким звоном отлетела кабина. Но не прошло и секунды, как взорвался разваливающийся остаток корабля.

Внешняя часть кабины сразу рассыпалась под напором атмосферы, обнажив бронированную капсулу. Ее внутреннее пространство уже заполнилось специальной пеной, необходимой для поглощения энергии удара. Она защитила пилота от взрыва, но предстояло еще выдержать столкновение с поверхностью. Тем не менее, остаток ударной волны ощутил на себе и Серафим. В его ушах дико звенело, а сдавленные легкие не могли нормально вздохнуть. Кожа жутко болела, так как через лопнувший компенсационный костюм просачивалась его вязкая прослойка.

За пару секунд падения в голове Стрельцова пронесся целый ворох мыслей, которые сводились к одному: лучше уж я, чем кто-то из ребят. Почти перед самым столкновением из глубин подсознания Серафима возникло: “Спасибо за двадцатилетнюю отсрочку. Я не умер здесь в прошлый раз и, надеюсь, успел сделать хоть что-то хорошее”. А затем яйцевидная капсула со страшной скоростью врезалась в поверхность. Боль была настолько невыносимой, что сознание Серафима окончательно угасло.

VII

Одинокий путник взбирался по пологому, покрытому жесткой коричневой травой склону холма. Сильный ветер мотал из стороны в сторону полы его рваного плаща, периодически обнажая металлическую броню под ним. Под весом тела ступни глубоко уходили в красноватый каменистых грунт, оставляя угловатые следы. Чем выше он взбирался, тем сильнее одежду сдувало в сторону, а на самой вершине плащ окончательно слетел, оставшись висеть только на левой руке. Обнажившееся стальное тело не могло являться бронекостюмом: в него физически не получилось бы поместить целого человека. Но это был и не простой андроид, ведь где-то в нем еще жила частица достаточно известного доминионского ученого Фридриха Оссбергера.

Фридрих стоял на вершине холма и смотрел электронными, светящимися голубым светом глазами на новый для себя пейзаж. Перед ним раскинулся Грааль – огромный город, построенный на обломках одноименного космического корабля. В свое время не все люди покинули Нью-Терру. Кто-то не нашел себе место в новом мире, других не устраивали порядки ни в одном из образовавшихся государств, а некоторые просто скрывались от закона. Подобные места стали называть дикими территориями, но в отношении этой планеты такой термин был не совсем корректен.

На Нью-Терре не везде царило беззаконие. Власть была в руках у самых сильных: у различных банд и синдикатов. Но нельзя сказать, что это было однозначно плохо. Постоянное противостояние удерживало хрупкий баланс, ведь никто не хотел развязывать настоящую войну. Благодаря этому и могли существовать простые люди. Конечно, им приходилось платить сборы за “защиту”, которые при этом никогда не становились непосильным бременем. Народ всегда мог уйти под опеку другой банды или даже самостоятельно разобраться с обидчиками, ведь на Нью-Терре оружие имелось в каждом доме. Повседневная жизнь здесь тоже была достаточно обычной: школы, больницы и даже своя промышленность. А сердцем “дикого” государства с бандитскими поборами вместо налогов стал Грааль.

Кто бы что ни говорил, но этот огромный и по-своему красивый город по масштабу не уступал трем столицам настоящих государств. В его центре в высь тянулось множество причудливых небоскребов, ведь каждый строил в том стиле, в котором хотел. Некоторые стояли отдельно, другие использовали в своей конструкции остов разобранного корабля первых колонистов. Вокруг плотно застроенного центра было разбросано огромное множество зданий поменьше. Здесь уже никто не экономил место, и дома перемежались с импровизированными парками. Дороги были широкими и достаточно удобными, хоть и переплетались без какой-либо системы. Весь город оставлял странное впечатление. Он казался лоскутным одеялом, сшитым из совершенно разных и несочетаемых частей, которые, тем не менее, при взгляде со стороны смотрелись очень гармонично.

Лишь через несколько минут завороженный увиденным Фридрих пришел в себя и натянул обратно плащ. Нужно было торопиться, а впереди еще предстоял спуск по-другому, гораздо более крутому склону. Он аккуратно соскальзывал вниз на своих испещренных царапинами ногах, иногда касаясь земли руками, чтобы сохранить равновесие и не упасть. Металлическое тело имело преимущества в плане прочности и выносливости, но даже у него были свои пределы.

Целью путника являлись останки разбитого космического корабля, лежащего у подножья холма. Конечно, можно было обойти преграду и не рисковать, но это заняло бы в три раза больше времени, которого у Фридриха почти не осталось. Требовалось попасть в оторванную кабину, лежащую под сильным наклоном немного выше по склону от места крушения. Проскользнув в одну из многочисленных брешей обшивки, он оказался внутри и звонкими из-за удара металла о металл шагами направился в оговоренное место. Это была небольшая комната рядом с единственной пассажирской каютой, предназначавшаяся когда-то для аварийной системы воздухообмена. Всю дорогу Фридрих что-то искал взглядом, но вокруг встречались лишь пустые отсеки: все сколько-нибудь ценное из них давно вынесли. Наконец он открыл дверь искомого помещения, но здесь стояли лишь помятые баллоны, выстроенные вдоль боковой стены. За третьим слева был прикреплен старомодный накопитель данных, считать информацию с которого искусственному телу не составило труда.

“Привет, Фрид! Рад, что ты добрался сюда. Извини, но встретить тебя не получится. У меня возникли некоторые проблемы. Но с тобой это никак не связано, поэтому план в силе. Главное – не унывай, мы же проработали и такой ход событий.

Теперь твой следующий шаг. Сейчас направишься в сторону города. Когда этот корабль упал, то оставил глубокую борозду. Используй ее в качестве указателя направления. Пройдя несколько километров, упрешься в стену. Вот тогда поворачивай влево и шагай вдоль нее, пока не дойдешь до ворот. Внутри, сразу после входа, будет двухэтажное здание. Там тебя должен встретить Зик – хозяин этого заведения. Скажешь, что пришел от Искателя. Он даст тебе корабль, а в нем найдешь дальнейшие инструкции.

Если вдруг увидишь погоню, то не стесняйся просить Зика о помощи, он их постарается задержать. Как избавиться от хвоста я тоже продумал, так что сильно по этому поводу не беспокойся, просто не мешкай. Мы тебя вытащим.

Надеюсь на скорую встречу. Серафим.”

В душе у Фридриха были противоречивые чувства. С одной стороны, его пугала перспектива остаться одному в столь ответственный момент. С другой стороны, до этого времени инструкции Серафима благополучно вели его мимо всех опасностей. Может быть то, что они никогда лично не встречались, заставляло сомневаться? “Но только он поддерживал меня все это время. По факту, Серафим Стрельцов – мой единственный друг”, – решил, наконец, для себя Фридрих.

Стена, вдоль которой нужно было идти, оказалась весьма длинной. Зик занимался перепродажей космических кораблей, а это была стоянка. С той стороны постоянно слышались стуки, звуки двигателей и возгласы людей, а вот снаружи не оказалось ни души. Но Фридриху постоянно казалось, что за ним кто-то следит. И не зря, ведь вскоре над головой пролетел десантный корабль Доминиона. Стало ясно, что пора поторапливаться, и он зашагал быстрее. Через несколько минут ходьбы под ногами появилась твердая дорога, вокруг – другие здания и люди, а затем и вход на территорию Зика.

Ворота были полностью открыты, и никто не ограничивал проход. Разве что несколько автоматических турелей вокруг заставляли задуматься, прежде чем сделать что-то глупое. Фридрих яснее стал понимать, по каким законам живет этот город. Прямо впереди было здание, о котором говорил Серафим, а за ним располагались многочисленные хозяйственные постройки. Ярко освещенное и оформленное растениями крыльцо так и звало зайти внутрь, разве что напрягали новые турели на стенах.

Внутри вошедшего встречал просторный светлый холл. Прямо перед ним находилась широкая стойка из необычной древесины, за которой сидела девушка приятной наружности и беседовала с мужчиной. Оставалось надеяться, что это и есть Зик. Он был невысокого роста, но очень хорошо сложен. Густая и седая с боков борода свисала до середины груди, а слегка пузатый живот виднелся через темно зеленый рабочий комбинезон. Осмотрев гостя, Зик начал разговор первым.

– Приветствую, путник. Думается, что послан ты был Искателем?

– Здравствуйте. Да, именно от него. Хорошо, что удалось вас так быстро найти, Зик.

– Быстро найти? Неужели гонится за тобой неприятель сейчас?

– Не знаю точно, но я уже видел корабль Доминиона очень близко.

– Что же, друг мой, медлить тогда нам нельзя ни минуты, – Зик достал из кармана карту доступа и протянул Фридриху. – Корабль найдешь во дворе. Аллея два, ряд двадцать восемь – вот его место, указатели подскажут тебе путь. Он готов отправляться, а внутри наш общий друг оставил все необходимое.

– Ох, спасибо! Не знаю, как вас и благодарить.

– Не стоит, друг, не стоит. Это Искатель все устроил, а я лишь выполняю его поручение. Но, чтобы усилия не пропали впустую, поторопись. Мы преградим путь погоне, – закончил Зик, хитро подмигнув свой помощнице.

Фридрих еще раз выразил благодарность полупоклоном и, махнув на прощанье рукой, со всех механических ног побежал искать корабль. Благо, это не было трудно, ведь у Зика царил идеальный порядок: все пространство разделялось на прямоугольные площадки, между которыми проходили дорожки с хорошо видимой нумерацией на земле и расположенных повсюду указателях.

Уже через десять минут Фридрих поднимался на борт. Это был старый ракетный корабль Доминиона легкого класса с минимумом модификаций. Приемлемая броня, средняя маневренность и никакого грузового отсека. Только минимум свободного пространства в кабине. Из стрелкового вооружения имелась лишь мелкокалиберная пушка, которой разве что разгонять зевак перед посадкой. Но зато очень удобной оказалась пусковая установка в нижней части корабля, вне боя убирающаяся в корпус. Она имела возможность поворота вокруг оси, что позволяло не только атаковать, но и отстреливаться от преследователей. Правда Фридриху совсем не хотелось вступать в бой, тем более в космосе.

Взлет прошел без происшествий, погони также видно не было. Это дало время еще раз изучить второй фрагмент инструкции Серафима. Но, когда корабль поднялся за пределы атмосферы, спокойствие его пилота быстро улетучилось. На радарах, а затем и камерах появилось несколько истребителей Доминиона, и они были явно быстрее и современней ракетного корабля. Для подготовки прыжкового двигателя требовалось время, которого Фридриху не хватало. Успокаивало только то, что сбивать сразу его не станут, а аккуратно выведут из строя энергосистему с близкого расстояния. Ученый имеет ценность только пока жив.

Но возвращаться обратно Фридрих не собирался. Он подготовил автоматику согласно инструкции Серафима и открыл люк в полу, появившейся здесь явно не без участия Зика. Там располагалась узкая, но достаточно удобная капсула, дверца которой уже была открыта. Фридриху осталось только запустить подготовленную программу для автопилота и забраться внутрь.

Тем временем истребители уже достаточно близко подобрались к цели. Биосканер на борту одного из них фиксировал едва различимый сигнал живого существа. Как и ожидали пилоты, противник предпринял попытку сопротивления. Пусковая установка вышла из корпуса и повернулась в их направлении. Одна за другой стали вылетать мощные ракеты с инфракрасным наведением, от которых, тем не менее, истребители уклонялись без особого труда. Но, когда дело дошло до четвертой, случилось непредвиденное. Эта ракета застряла в пусковой установке, а через пару секунд взорвалась.

Первый удар уничтожил только саму ракетницу, но задел остальной боекомплект внутри корпуса, что привело к его детонации. В результате от корабля осталось лишь рассеянное по округе облако мусора, а сигнал биосканера, естественно, пропал. Подобный исход являлся нежелательным, но приемлемым. Знания Фридриха Оссбергера были потеряны, но потеряны они оказались для всего мира, что устраивало руководство Доминиона. Теперь он официально считался покойником.

Несмотря на такую эффектную смерть Фридрих сидел на уже знакомой красноватой земле и ремонтировал поврежденную при посадке ногу. За его спиной дымилась раскалившаяся от входа в атмосферу ракета, а точнее замаскированная под нее спасательная капсула. Бывший беглец еще не до конца осознавал все произошедшее и раз за разом перечитывал последнее сообщение Серафима.

“Что скажешь, понравилось тебе кататься на “боевой” ракете?

Ну а если серьезно, то поздравляю, друг мой. Теперь ты почти наверняка свободен. После такого взрыва люди обычно не выживают, даже с металлическими телами. Поэтому тебя должны перестать искать, но лучше все же на время спрятаться и отсидеться. Сейчас пару дней пробудешь на месте посадки, необходимые припасы я оставил в капсуле. Когда Зик поймет, что за его конторой больше нет слежки, то пригонит сюда корабль.

В этот раз тебе дадут менее заметный гражданский аппарат. В бортовой компьютер уже будут загружены данные о предстоящем маршруте. Перелет будет долгим, чтобы запутать все следы, и должен пройти гладко. После ты окажешься на безопасной территории. Там будет нормальное убежище, где и дожидайся меня. Как закончу дела – сразу к тебе.

Еще раз поздравляю с началом новой жизни. Серафим.”

После ремонта Фридрих смог нормально встать и, расправив плечи, взглянул в сторону далекого Грааля. Хоть нынешнее тело и не было оборудовано тактильными сенсорами, но он будто бы чувствовал дуновения мощного теплого ветра Нью-Терры. В голове крутилась лишь одна мысль: “Свобода. Ведь это настоящая свобода. Старый я исчез из этого мира, а новый – растворился в нем, не оставив и следа. Даже не верится, что Серафиму удалось все это провернуть”.

Примерно через неделю маленький космолет совершал посадку прямо в снегах планеты Ромео III. Одна из опор покосилась на неровной поверхности, из-за чего корпус накренился и сел на брюхо. Это могло бы стать большой проблемой в дальнейшем, но мало волновало Фридриха сейчас – он никуда не собирался улетать, пока не встретиться со своим спасителем. Металлическое тело глубоко проваливалось в снег, из-за чего приходилось ползти по поверхности. Хорошо, что Серафим оставил точные координаты, и до едва заметной в ледяном склоне гермодвери было рукой подать.

Убежище оказалось подземным. После небольшого тамбура на поверхности пришлось довольно долго спускаться по вертикальной лестнице. А вот внизу было просторно – вошедший попадал в большой круглый зал со сводчатым потолком, от которого в разные стороны отходили коридоры в комнаты поменьше. Прямо перед входом находился более широкий проход, ведущий в еще одно вместительное, но заставленное ящиками помещение.

Фридрих стал осматривать свой новый дом, пока не нашел передатчик в одной из комнат. Он уже устал находится в информационном вакууме и желал узнать, что же сейчас твориться в мире. Тело робота позволяло подключиться напрямую к компьютеру, а все получаемые данные выводились как будто висящими в воздухе перед глазами. Фридрих продолжал ходить по убежищу, быстро просматривая новости, пока в один момент не встал как вкопанный. По механическим конечностям пробегала сильнейшая вибрация, что являлось следствием критического нервного возбуждения. Кончилось это тем, что отремонтированная в полевых условиях нога не выдержала и сломалась вновь. Металлическое тело со звоном рухнуло на пол. Но Фридрих даже не пытался встать, а лишь обхватил голову руками и бормотал будто в бреду.

– Нет, нет, нет. Только не это. Только не с тобой. Это ведь не может быть правдой? Ты ведь не мог умереть, Серафим? Зачем ты вообще отправился на эту проклятую планету?

Его душа буквально разрывалась на части от горечи утраты. Фридрих лишь единожды ощущал подобное, когда узнал о смерти брата. А в данный момент Серафим был его единственным близким человеком. Сейчас хотелось рыдать, но все, на что было способно это тело – лишь непрекращающаяся вибрация, вызывающая непрерывный поток предупреждений о сбое. Так Фридрих Оссбергер узнал, что спасший его от преследования властей Доминиона Серафим Стрельцов героически погиб во время военной операции армии Синергиума на Прометее.

VIII

Когда Серафим снова пришел в себя, то был охвачен нестерпимой болью. Кроме нее он больше ничего не ощущал: органы чувств не желали работать. Вся кожа будто горела. Конечности налились свинцом и совершенно отказывались слушаться. Попытка вздоха сопровождалась острой колющей болью, а еще казалось, что спина переломлена надвое. Неизвестно, сколько продолжалась агония, но постепенно боль от разных источников начала стихать и сливаться воедино, пока, наконец, не превратилась в монотонное гудящее ощущение.

В обволакивающей Серафима темноте стали возникать туманные картины, лица и события из прошлого, но связать из них хотя бы одно цельное воспоминание никак не получалось. Тело давало странный отклик на любое действие. Будто реакция есть, но какая именно – понять невозможно. Очень пугающие ощущения, с которыми, тем не менее, Серафим оказался уже знаком. Он четко осознавал, что умирает. Это было единственным кусочком памяти, что не размылся в угасающем сознании.

Казалось, что вокруг не существует времени. Все видения пронеслись будто бы за секунду, а каждое в отдельности длилось целую вечность. Но и они постепенно соединялись вместе, смешивали свои краски и превращались в новый, совершенно фантастический образ. Увиденное тоже казалось Серафиму знакомым, правда сейчас эти воспоминания не были ясными.

Он на огромной скорости несся сквозь космос к яркому оранжевому диску какой-то неизвестной планеты. Очень скоро ее цвет перестал быть однородным. Стали различимы апельсиновый облака, вращающиеся в воронках огромных циклонов и сыплющие во все стороны молнии. В разрывах между ними виднелась более темная, иногда доходящая до цвета застарелой ржавчины, земля. Но, по мере приближения Серафима, движение ветров в направлении его полета стало неестественно искажаться, расчищая огромный коридор шириной во много десятков километров. Теперь еще отчетливее стала видна поверхность. Крупные горы, пространная сеть глубоких каньонов, необъятные пустоши – все было окрашено в одну и ту же гамму от темно-оранжевого до коричневого. Лишь самые высокие вершины имели более светлый цвет.

Сначала казалось, что планета полностью лишена жизни. На ее пустынных просторах просто не могли существовать ни вода, ни растения, ни животные. Однако, через некоторое время Серафим смог уловить движение внизу. Спустившись еще немного ниже – что оно там повсюду. Но увиденное казалось слишком нереалистичным: на поверхности сражались сотни тысяч воинов. Они использовали совершенно разное вооружение и броню. Большинство принадлежали Земле, намного предшествующей освоению космоса. Об этом Серафим знал из копий древних книг. Лишь одно объединяло всех бойцов: они будто бы состояли из ржавчины. Когда кто-то получал критическое ранение, то рассыпался на большие оранжевые хлопья, которые медленно оседали на поверхность. Но тут же на его место прямо из земли поднимался новый солдат и сразу же бросался в бой. Каждую секунду сотни погибали, и сотни возрождались. Это была война без смысла и цели, без начала и конца, без победителей и побежденных.

В определенный момент все воины резко остановились и подняли головы к небу. Под их шлемами и касками не были видны лица, там жила лишь черная непроглядная пустота, в которой, тем не менее, чувствовались тысячи пристальных, озлобленных взглядов. Будто из этой бездны кричали и рвались наружу сущности всех когда-либо убитых и покалеченных. Такое жуткое зрелище привело Серафима в чувства. Он наконец понял, откуда помнил это видение.

Много лет назад на Прометее проводилась военная операция, результаты которой позволили Синергиуму там закрепиться и создать постоянную базу. Серафим тогда чуть не погиб, а пока находился без сознания, видел тоже, что и сейчас. Цепочка несвязных воспоминаний, странные ощущения в теле, оранжевая планета – все повторялось. Но в тот раз, когда воины остановились и начали поднимать свои взоры, он услышал очень мягкий и теплый, но совершенно нечеловеческий голос, который сказал: “Время еще не пришло. Есть то, что никто не сделает лучше тебя. Нужно лишь найти это”. Серафим зацепился за странный голос, как утопающий за соломинку, а затем очнулся. Раненых было много, и врач не мог терять больше времени, но последняя попытка реанимации, о которой попросил товарищ Стрельцова, оказалась успешной.

Сейчас же все происходило по-другому. Серафим продолжал движение и готовился на полной скорости столкнуться с поверхностью. Однако оранжевая земля на его пути стала оседать куда-то глубже, образуя огромную и идеально ровную воронку. По мере продвижения на ее дне стал виднеться теплый белый свет, который становился все интенсивнее, пока, наконец, полностью не окружил Серафима. В этот момент мир начал выворачиваться наизнанку: огромная планета из пыли и ржавчины свернулся в небольшой оранжевый шар и остался позади. А впереди был только лишь свет.

В этом новом месте уже не чувствовалось тяжести в теле, оно ощущалось свободно и легко, хоть увидеть его все еще не удавалось. А на душе царило полное умиротворение. Прошлые тревоги казались лишь миражом. Серафим не мог четко ощутить мир вокруг, но и покидать его совсем не хотел. Все годы после случая на Прометее он искал свое предназначение. Возможно, сделанное за это время и было целью поисков? Возможно, уже больше ничего не нужно, и в дальнейшей отсрочке нет смысла? Возможно, пора окончательно уйти на покой? Но, когда принятие мысли о собственной смерти уже произошло, неожиданно раздался тот самый голос.

– Рано. Еще слишком рано. Ты зашел так далеко, но придется вернуться. Им не справиться с грядущим.

Серафим не успевал понять происходящее. Какая-то странная сила сжала все его существо и потянула, как казалось, вверх. Увиденное ранее пронеслось перед глазами с невероятной скоростью в обратном порядке, сливаясь в одно пестрое полотно. А затем все исчезло.

Тьма все еще обволакивала тело, но теперь она не была абсолютной. Чувствовалось онемение в мышцах, как от действия обезболивающего. А затем раздался звон, чистый и монотонный. Звук резал слух своей интенсивностью. С течением времени он стал ослабевать и распадаться на отдельные тона, которые, в конце концов, сложились во вполне связные слова.

– Серафим! Вы меня слышите, Серафим?

Это был голос, но совсем не тот, что раньше. Сейчас говорил мужчина, достаточно молодой. В его слегка дрожащей речи чувствовалось волнение. Возможно, что это было предсмертной иллюзией, но попытаться ответить стоило.

– Я. Где. Не. Почему.

– Ох, вы действительно очнулись. Это же просто невероятно! Сейчас, подождите секундочку, я откалибрую оборудование, чтобы мы смогли продолжить разговор.

Серафим понял, что все-таки пока не умер. Но, как минимум, серьезно оказалось повреждено лицо или горло. К тому же неизвестно, кто его нашел первым – свои или враги, поэтому стоило быть очень сдержанным в ответах.

– Так, теперь все должно работать. Вы помните свое имя?

– Самое главное, что вы его знаете.

Серафим немного оторопел после первой фразы. Его голос был синтезированным. Впрочем, в замешательстве оказался и собеседник. Судя по растерянным возгласам, тот совершенно не умел вести допрос.

– Да, простите за резкое начало. Я лишь хотел проверить состояние памяти и мыслительные функции. Давайте начнем с начала, и теперь я отвечу на ваши вопросы.

А вот это было действительно неожиданно для Серафима: беспокойство о состоянии, разъяснение ситуации. Возможно, говорил врач. Вот только пока еще не было гарантий, что ему можно верить.

– Так все-таки где я и почему до сих пор жив?

– Мы спасли вас после крушения. Вы же помните о случившемся?

– Лучше, чем хотелось бы. Но давайте сразу проясним, кто такие «мы»?

– Вас подобрали войска Генериса, потом передали мне для реанимации и восстановления функций организма, – сказал собеседник с легким вздохом.

– Хорошо, и сейчас мы находимся?

– Мы находимся на борту исследовательской станции Кориандр-2.

– На орбите Валериана? В самом сердце Генериса?

– Именно так.

Собеседник не лгал Серафиму, ведь такую информацию лучше бы скрыть от военного вражеского государства. Либо это было частью очень ухищренного допроса.

– Ладно, тогда стоит познакомиться, а заодно и перейти на «ты». Мое имя мы оба знаем, хотелось бы узнать и твое.

– Айзек, – нерешительно ответил молодой человек.

Эта деталь стала ключевой для Стрельцова. Молодой медик Генериса, имеющий знания и допуск для реанимации важного военнопленного после чудовищной аварии, при этом имеющий смелость действовать в обход начальства. На ум приходил только один кандидат, а названное имя все подтверждало.

– Айзек Квад, я полагаю?

– Как вы, то есть ты узнал? Последнее время настоящую информацию обо мне держат в тайне.

– Я много чего знаю, парень. Но меня больше волнует, не будет ли для тебя последствий за такую светскую беседу с заключенным. Я ведь все-таки больше заключенный, чем больной.

Серафим знал, в каком положении находится Айзек. Его научные достижения в буквальном смысле могли бы изменить мир, но правительство Генериса пыталось использовать их в своих целях. Естественно, что на этой почве возник конфликт. Квад был хорошим человеком, который попал в скверные обстоятельства. И ухудшать его положение Серафиму совершенно не хотелось.

– Спасибо за беспокойство, но все в порядке. Протоколы безопасности этой лаборатории я какое-то время могу обходить. Конечно, в ежедневных отчетах фиксируется твоя мозговая активность, но я пока буду говорить, что пациент только начинает приходить в сознание. Из-за этого, правда, зрение пока лучше не подключать, – с горечью произнес последнюю фразу Айзек.

– Так, значит я еще и зрения лишился.

Повисло напряженное молчание. Было слышно, как тяжело вздыхает Айзек, будто укоряя себя за произошедшее со своим пациентом. Чувствуя настроение собеседника, Серафим решил успокоить его.

– Не за чем себя винить, Айзек. Уверен, ты сделал, что мог, и теперь я жив. Да, в плену. Да, с искалеченным телом. Но все еще живой.

– Тут нет моей заслуги. Конечно, я смог стабилизировать состояние организма, а затем поддерживать его основные функции. Но, несмотря на все усилия, тебя не удавалось вывести из комы. Спустя время мозговая активность вообще стала снижаться. Мне было приказано начать применять более агрессивные методы, но случилось невероятное.

– Я очнулся?

– Именно. И без внешнего вмешательства. Будто в мозгу кто-то нажал кнопку, и тот перезапустился.

– Действительно невероятно. И ведь я уже второй раз прихожу в себя, находясь на грани жизни и смерти.

– Правда? А когда был прошлый случай? Может здесь есть какая-то закономерность?

– Не меньше двадцати лет назад, так что это скорее везение. А кстати, сколько я пробыл без сознания?

– Около пяти месяцев. Могу найти точное количество дней.

– Спасибо, не обязательно, – ответил немного опешивший от новостей Серафим. – Но это сколько же всего интересного я мог пропустить?

– Именно об этом я и хотел поговорить.

– Проблемы у Генериса?

– Боюсь, в этот раз под удар попадут все.

– Что же, ты смог растормошить мое любопытство. Тогда перейдем к делу?

Но ответа не последовало. Было слышно, как Айзек несколько раз включил и отключил голографический экран, после чего начал ходить из одного угла лаборатории в другой. Парень явно хотел сказать что-то, но долго не решался этого сделать.

– Ты только очнулся. Не знаю, стоит ли сразу перегружать мозг информацией.

– Ничего, справится. Но если ты не готов задавать свои вопросы, то у меня остался еще один, последний. Что случилось с моим телом?

– Ох, Серафим, – пролепетал Айзек с явным страхом в голосе. – Вот это точно может сейчас нанести тебе вред.

– Да ладно, не может же быть все настолько плохо.

– Но я рекомендовал бы повременить.

– Понимаю твое беспокойство. Но еще понимаю, что мое возвращение в мир живых тоже не получится скрывать вечно. Поэтому хотелось бы узнать все вводные не во время допроса.

– Сложно с тобой поспорить. Но помни, что я предупреждал! – сдался наконец Айзек.

– Тогда сразу спрошу самое важное: я подключен к аппарату жизнеобеспечения?

– Да. Один из лучших прототипов. Он и помогает восстановить тело, насколько это возможно, и восполняет функции поврежденных органов.

– Что-то вроде биокапсулы?

– Именно. Биокапсула семейства Гамма, условный код опытного изделия 6-145.

– Значит, досталось мне действительно не слабо. Гамма же у вас для самых тяжелых? Еще и шестого поколения. Наверное, я один из первых обитателей подобного аквариума.

– Это лучшее, что было на тот момент на Прометее, а может и во всем мире. Биокапсула изготовлена с использованием технологий Древних, и ее способность подстраиваться под состояние раненого просто поражает. Учитывая разнообразие травм, тебе повезло оказаться внутри именно этого устройства.

– А кто-нибудь еще попал к вам?

– Нет, насколько я знаю. Из ваших мы вообще больше никого не захватили. Было еще два доминионских пилота, но те легко отделались. Даже удивительно, что ты так сильно пострадал.

– Просто моя спасательная капсула не отделилась вовремя и оказалась почти в эпицентре взрыва. И удар был потом совсем не слабый.

– Это многое объясняет. Как мне рассказывали, ее внешняя оболочка очень сильно деформировалась, а внутри было много незакрепленных предметов. Также амортизирующая пена заполнила только половину капсулы, из-за чего ты прямо вместе с креслом пилота несколько раз ударился о стенки. В результате произошло множество переломов, особенно сильно пострадали конечности. Внутренние органы также получили различные повреждения. А летающий повсюду мусор только усугубил ситуацию: крупный добавили сломанных костей, а мелкий нанес множество порезов. Это привело к кровопотере.

– На корабле перед крушением долго был пожар. Скорее всего, огонь успел перекинуться в кабину, и в некоторых баллонах из-за нагрева пена разложилась.

– Да, пожар прибавил много проблем. Состав внутри твоего летного костюма был достаточно едкий, но в нормальных условиях не вызвал бы ничего серьезнее раздражения кожи.

– Но боль была гораздо сильнее, чем от простого раздражения.

– Конечно, ведь сильный нагрев увеличил химическую активность, что привело к серьезным ожогам. А после разрушения капсулы до тебя добрался и открытый огонь, от которого пострадала левая половина тела.

– Так, ладно, а хоть какая-нибудь часть меня уцелела?

– Никак не пострадал только твой головной мозг. Шлем сильно помялся, повредил все лицо, но вот череп смог уберечь.

– И как тогда сейчас идет восстановление всего остального?

– Тяжело. Благодаря биокапсуле состояние стабильное, так как она взяла на себя все недостающие функции организма, но вот регенерация тканей очень медленная.

После этого Айзек тяжело вздохнул и взял паузу. Было слышно, как он опять начал ходить по лаборатории. Но Серафим скоро понял, что так встревожило его собеседника, поэтому продолжил задавать вопросы, не дожидаясь объяснений.

– Но твоим руководителям и не нужно восстанавливать мое тело, я прав? От военнопленного нужно лишь одно: информация. А для ее получения хватит и неповрежденного мозга.

– Мне не хотелось этого, правда. Я даже выпросил очень ценный артефакт для изучения. Хотел с его помощью доработать биокапсулу, чтобы ускорить процесс регенерации. А проводить пересадку синтезированных органов было бы слишком рискованно – ты мог просто не выдержать, учитывая большой объем работ и исходное состояние тела.

– Да не переживай так. Факт нашего разговора – уже большой риск для тебя, и я это ценю. О моем здоровье мы достаточно поговорили, поэтому давай обсудим твою проблему. Мне показалось, что это нечто важное.

– Так и есть, но дела могут и подождать. Все-таки в какой-то мере ты мой пациент, поэтому настоятельно рекомендую взять паузу и отдохнуть.

– Ладно, как скажешь, доктор Квад. Только тогда поставь меня на беззвучный режим, может удастся немного поспать.

– Хорошо, я вернусь к тебе через какое-то время.

Теперь у Серафима появилась возможность спокойно привести свои мысли в порядок. Главный вывод, который можно было сделать из полученной информации – сбежать из плена сейчас никак не получиться. Поэтому следует быть очень осторожным на предстоящих допросах. И самое главное – не вступать в конфронтацию с военными Генериса, можно даже в некоторых вопросах пойти им на встречу. При этом все сложилось не совсем плохо, ведь попасть в руки именно Айзека Квада – большая удача. Этот человек являлся одним из лучших специалистов в области полевой медицины и спасения раненых. К тому же, он был явно дружественно настроен и искренне хотел помочь.

Сейчас, когда память пришла в норму, Серафим вспомнил все, что знал об Айзеке. О происхождении этого человека не удалось найти какой-либо точной информации. Достоверно известно лишь то, что в возрасте шестнадцати лет он присоединился в качестве добровольца к армии Генериса на какой-то малонаселенной планете. Так иногда случалось: вольные колонисты, предки которых когда-то улетели с Нью-Терры в отдаленные миры для жизни вне системы, нанимались на службу в какое-нибудь из государств, чтобы получить гражданство или деньги в качестве награды.

В этом месте, правда, была нестыковка в истории Айзека: уже в таком раннем возрасте он обладал неплохими медицинскими знаниями и сразу был принят на службу в полевой госпиталь. Но кто мог дать подобное образование на захолустной планете? Правда, никто на это внимания не обратил или не захотел обратить, и парень спокойно пробыл в армии три года, дослужившись до командира отряда полевых медиков. Военные заслуги позволили без проблем поступить в медицинский университет, где он сумел быстро пройти программу обучения и в возрасте двадцати одного года получить законченное образование.

А дальше Айзек углубился в научную деятельность, работал в различных исследовательских учреждениях, где получил множество положительных отзывов от руководителей. Поэтому, уже через восемь лет после начала карьеры ученого, ему была предоставлена возможность заняться собственным проектом, для чего Квад вместе со своей командой исследователей был направлен на планету Скардам, которую многие называют «Пробиркой Генериса». В этом месте были искусственно воссозданы различные экосистемы и природные условия, поэтому все разрабатываемые образцы брони, оружия, а также генно-модифицированных растений и животных проходили здесь проверку в полевых условиях.

Айзек занимался разработкой препарата, который должен был увеличить процент выживаемости тяжелораненых на поле боя. Но отношения с руководством вскоре после начала работ стали ухудшаться. По косвенным упоминаниям можно было сделать вывод, что для разработки Квада нашли альтернативное и совсем не медицинское применение, с чем последний открыто не соглашался. За что в итоге и поплатился. В его полевой лаборатории случилось "непредвиденное" происшествие. Люди Айзека сильно пострадали, а его самого отделили от группы и отправили доделывать проект в одиночку. Ну а о дальнейших событиях Серафим не знал, так как пять месяцев провел в коме. Можно было лишь предположить, что прошлый инцидент – это показательный пример, а невыполнение работы грозит Кваду еще одним ударом по близким людям.

Окончательно решив, что Айзеку можно хотя бы немного доверять, Серафим почувствовал волну накатившей усталости. Видимо, пробуждение забрало очень много сил, и теперь искалеченному телу требовался отдых. Поэтому он плавно погрузился в глубокий сон.

IX

– Серафим! Серафим, ты меня слышишь? С тобой все хорошо?

– Да, да, конечно. Видимо, я просто уснул.

– Я так и подумал, но решил все-таки проверить. Мы прекратили разговор почти тринадцать часов назад.

– Неплохо я поспал, нечего сказать. Но можешь больше так не переживать. Почему-то я почти уверен, что просто так уже не умру.

– Предчувствие? Или приснилось что-нибудь странное?

– Да, видение было, но не сейчас, а когда я умирал.

– И ты помнишь, что там происходило?

– В общих чертах. Это было нечто похожее на гипертрофированное отражение моего восприятия мира. Визуальный подсознательный образ. А потом вокруг стало так светло и приятно. Я уже даже начал отпускать себя, решил остаться в этом месте. Но неведомая сила вытолкнула меня оттуда, перед этим сказав, как мне показалось, что время еще не пришло.

– Действительно удивительно, хотя в целом и совпадает с динамикой твоего состояния. Сначала постепенное ухудшение, а потом резкое восстановление. В любом случае, я не слишком подготовлен в подобных вопросах.

– А это, собственно, не так уж и важно. Давай лучше вернемся к тому, на чем остановились.

– Да, конечно. Возможно, ты посчитаешь меня параноиком, поэтому заранее извиняюсь. Так вот, мое внимание привлек один громкий инцидент, произошедший около месяца назад. Неизвестная группа совершила налет на территорию Доминиона, причем не на какую-то пограничную планету, а на их столицу.

– Атаковали Пастулон? И насколько успешно?

– Пробились к самой поверхности. Потом атаковали города неизвестным оружием и угнали несколько транспортных кораблей с ценными ресурсами, воспользовавшись общим замешательством.

– Удивительные вещи творятся в мое отсутствие. Это не просто громкое событие, а из ряда вон выходящее. И кто же решился на такой дерзкий выпад?

– В том и дело – нападавшие никак себя не назвали и почти не оставили следов. Это-то меня и тревожит больше всего. Целью могла быть не провокация или террор, а украденные ресурсы. Ради банального грабежа они атаковали сердце Доминиона. А значит, следующей может стать любая планета.

– Логичное предположение, хотя возможны и другие варианты. И ты говорил об этом со своим руководством? Получается, что Валериан тоже имеет большой шанс попасть под удар.

– Говорил, но мое беспокойство не посчитали обоснованным. Да я и сам не до конца уверен. Поэтому и нуждаюсь в помощи, чтобы во всем разобраться.

– Ладно, тогда давай поразмышляем вместе. Для начала нужно понять, кто совершил нападение. Они себя не назвали, но на чем-то же прилетели. У тебя есть данные о кораблях, атаковавших Пастулон?

– Есть. Нашей разведке удалось получить снимки оттуда. Но помогло это мало – они использовали технику разных государств и производителей, да еще и с модификациями неизвестного происхождения.

– И нет вообще ничего общего?

– Единственное – это сохранившиеся на некоторых кораблях бортовые номера. Судя по ним, все космолеты были украдены или без вести пропали от месяца до полугода назад.

– Значит, точно не пираты. Они бы не стали оставлять опознавательных знаков на ворованном. Вообще слабо вериться, что атаковать Пастулон решился кто-то кроме военных Генериса или Синергиума. А этим неизвестным еще и хватило сил потом покинуть планету.

– Я тоже удивился, но это так. Возможно, дело в модификациях кораблей? Нам так и не удалось определить, кто их сделал.

– Какие-то экспериментальные технологии?

– На паре фотографий в кадр попали военные прототипы Доминиона, но дело не в них.

– Ну, это хотя бы объясняет, как им удалось преодолеть оборону на подходе к планете.

– Думаешь, на украденных боевых кораблях были коды доступа?

– Не совсем. Если экспериментальная техника пропадает, то ее сразу, без разбирательств добавляют в "черный список" систем слежения. Но там, откуда они угнали эти прототипы, скорее всего был специальный защищенный терминал, через который можно получить доступ к глобальной системе обороны Доминиона. Он нужен для настроек распознавания «свой-чужой».

– Но разве так просто взломать подобный терминал?

– Почти невозможно. Если, конечно, тебе не помогли изнутри. Или ты не заставил кого-то помочь.

– И ты знаешь, кто мог такое сделать?

– Нет, к сожалению. Ниточка с кораблями привела нас в тупик. Давай тогда обратим внимание на их оружие. Хоть какая-нибудь информация о нем имеется?

– Не очень много. Это были одноразовые устройства, способные создать импульс неизвестного излучения. Рядом с эпицентром все живые существа моментально погибли. Те, кто был на удалении, получили различные повреждения нервной системы, у многих появились или обострились психические заболевания.

– Изучал истории болезни?

– Да, пришлось заняться и этим. Данных было мало, но сделать общие выводы о характере действия оружия удалось. Правда, я никогда не сталкивался с подобным. Такое чувство, что попавшим под излучение воздействовали на разум. Но ведь это же невозможно?

Ответа от Серафима не последовало: ни единого звука за несколько минут. Айзек уже начал беспокоится, но не решался сам нарушить тишину, поэтому вынужден был ждать.

– Слышал когда-нибудь о псионном излучении?

– Нет, впервые встречаю подобный термин.

– Хорошо. А что насчет Хрустальной луны?

– Кажется, это исследовательская станция. Там занимаются изучением какой-то постройки Древних в космосе. Слышал, они весьма независимы, и открыто предоставляют результаты своих исследований всем желающим.

– Да, внешне все выглядит так. Формально – это ученые Доминиона, но фактически они не подчиняются никому. И знаниями своими тоже ни с кем не делятся. Ты когда-нибудь видел отчеты по их работе?

– Нет, только слышал об этих людях.

– А я видел, причем много раз. Представляешь, каждому государству, каждому отдельному научному центру они давали разные данные. Знаешь, о чем это говорит?

– Что настоящую правду не знает никто.

– Именно. Единственное, чему я верю, так это результатам их исследований в самом начале, в первые месяцы после развертывания Хрустальной луны. Тогда это была вполне обычная научная станция Доминиона, работающая только на свою страну. Конечно, перехватывать удавалось не всю информацию, но в общих чертах происходящее понять я смог.

– Подожди, но разве ты тогда еще служил в армии?

– Конечно же нет. Но разве это мешает разузнать, что интересного в мире происходит?

– Да, как правило мешает. Видимо, мне пора перестать удивляться происходящим с тобой вещам.

– Доживешь до моих лет, вообще мало чему будешь удивляться. А, возвращаясь к теме разговора, сразу замечу, что твои сведения по поводу задач Хрустальной луны не совсем верны. В большей мере они изучали не космическую постройку, а некий найденный там объект. Ты же знаешь, что Древние широко использовали технологии на основе искусственных кристаллов?

– Да, один из них даже сейчас здесь. Лежит рядом с тобой в защищенном контейнере.

– Тогда ты должен знать, что основная масса найденных кристаллов ничем не отличается от обычных камней: они не функционируют без вспомогательного оборудования, которое со времен Древних не особо хорошо сохранилось. Но встречаются и исключения, одно из которых попало в руки ученых Хрустальной луны. Их кристалл, причем весьма крупный, непрерывно испускал излучение неизвестной природы, которое в отчете было названо псионным. В результате экспериментов над животными стало очевидным его пагубное влияние на поведение. Интересно, что у разных особей и проявления были различными: беспричинная агрессия, полная апатия, эйфория и отсутствие боли и страха.

– И что стало с этой находкой? Они выяснили, зачем Древние вообще сделали подобное устройство?

– Что стало? Да, собственно, ничего. Информация о псионном излучении содержалась только в нескольких первых отчетах. Потом появился короткий документ, информирующий о том, что кристалл перестал функционировать, и возбудить его снова невозможно. Для чего он предназначался изначально? Это тоже осталось загадкой. Но самое удивительное, что Хрустальную луну не перебазировали и исследования не свернули. Напротив, эта группа ученых стала независимой от Доминиона, не лишившись при этом снабжения.

– И ты думаешь, что они просто скрывают результаты своей работы?

– Не просто скрывают, а, возможно, используют. Иначе я не могу объяснить, как можно получать финансирование и полную свободу действий при отсутствии каких-либо значимых результатов, кроме пары отчетов в самом начале, да причудливых артефактов, которые они отправляют в качестве сувенира разным важным шишкам.

– Но это, – Айзек на пару секунд замялся, – действительно похоже не правду. Если научиться использовать такое излучение, то можно создать оружие, действие которого будет схоже с примененным на Пастулоне.

– Или устройство для контроля воли других людей. Это могло бы объяснить и государственную поддержку, и целый флот из пропавших кораблей, и, конечно же, взлом терминала системы безопасности Доминиона.

– Напавшие на Пастулон использовали серию пространственных скачков на пути к планете, запутывая след к своей базе. Но, предположив, что точкой старта была станция Хрустальная луна, можно попытаться восстановить маршрут, что подтвердит или опровергнет твою теорию.

– Так чего же ты ждешь?

– В каком смысле? – неуверенным голосом спросил Айзек.

– Ты должен немедленно рассказать нашу теорию кому-нибудь из руководства.

– Но это может быть опасно для тебя. Они же поймут, что все придумал не я!

– Сейчас важнее разобраться с ситуацией и избежать новых жертв. Не переживай за меня.

– Ох, ладно, – еще более неуверенно ответил Квад. – Тогда мне придется ненадолго отлучиться.

Было слышно, как Айзек еще некоторое время потоптался на месте, после чего, не говоря больше ни слова, вышел. В помещении стало совершенно тихо. Конечно, Серафим несколько лукавил, ведь с ним явно не будет все в порядке. Скорее всего, о пробуждении заключенного Стрельцова уже стало известно. Раньше еще можно было попытаться разыграть потерю памяти, но только не теперь.

Деятельность Хрустальной луны с самого начала казалась Серафиму подозрительной, но сейчас не осталось и тени сомнения в их намерениях. Он не знал больше никого, обладающего похожей технологией. Только оставалось непонятно, зачем раскрываться сейчас, ведь тайно манипулируя нужными людьми можно было бы добиться больших успехов. В конечном итоге Серафим начал размышлять о перспективах использования псионного излучения, да так этим увлекся, что перестал следить за ходом времени. Назад к реальности его вернул звук быстрых шагов и сильный скрип стула, на который кто-то плюхнулся со всего размаха. А затем раздался знакомый голос, интонация которого выдавала странную смесь страха и раздражения.

– Прости, Серафим. Они узнали о тебе, и, видимо, не дадут мне закончить даже базовую программу восстановления организма. Эти люди слишком упрямы.

– Тебя бы в любом случае скоро раскусили, так что сильно не расстраивайся. Лучше скажи, что все было не напрасно.

– Не напрасно? – рассеянно переспросил Айзек и тут же сам ответил на свой вопрос. – Думаю, что не напрасно. Сейчас будут проводить проверку маршрута напавших на Пастулон. Если наша теория подтвердится, то туда направят разведывательный корабль.

– Ну и отлично. Остается надеется, что я не ошибся, иначе придется продолжать поиски напавших в менее дружелюбной компании. Давай тогда немного поболтаем, пока мой аквариум не увезли из твоей лаборатории. Хоть расскажешь мне, что сейчас в мире происходит.

Но ответа от Айзека не последовало, лишь были слышны приглушенные ругательства в адрес армии Генериса да редкие писки какой-то аппаратуры неподалеку. Продолжил разговор он лишь после того, как закончил свои приготовления.

– Потерпи, сейчас может быть больно. Я уже не успею существенно помочь твоему телу, но хотя бы дам снова взглянуть на этот мир. Сейчас мы подключим зрение.

Серафим хотел было возразить, что сейчас не стоит идти наперекор начальству, но не успел. Тело пронзила сильная режущая боль, и все вокруг залило белым светом. Продолжалось это недолго: боль почти сразу спала, а среди белого постепенно начали появляться пятна других цветов, и уже через пару минут предметы вокруг обрели привычные цвета и очертания.

Перед глазами была достаточно просторная лаборатория, особенно учитывая, что в ней работал всего один человек. Вдоль стен стояли шкафы со склянками и контейнерами, а также различное оборудование. Аппарат, поддерживающий жизнь Серафима, располагался в углу, по диагонали от входной двери, и занимал довольно много места. Слева был приземистый ящик с крышкой из толстого стекла, под которой лежало несколько странных предметов: артефакты Древних. В центре же помещения располагался огромный многофункциональный стол с голографическим проектором, различными манипуляторами и инструментами. А рядом, облокотившись на столешницу, на простеньком стуле сидел Айзек.

Это был высокий худощавый парень, выглядевший несколько моложе своего возраста. Гладко выбритая голова отражала яркий свет потолочных ламп, а вот на лице уже появилась небольшая щетина. Бледно голубые глаза смотрели в сторону Серафима очень печальным взглядом. Айзека можно было бы назвать достаточно привлекательным молодым человеком, если бы не огромный шрам, протянувшийся от правого уха через нос и всю левую щеку. Больше в его облике не было ничего примечательного: стандартный лабораторный халат, рубашка и брюки. Разве что выделялся наруч-компьютер на левой руке. Такие сейчас были у многих военных медиков Генериса, и у Айзека он остался после армии.

– Ты уверен, что стоило это делать? – осторожно начал разговор Серафим.

– Уже все равно. Мне не дадут помочь тебе. И не дадут закончить мою работу. Перевернут саму ее суть с ног на голову. А тебя пустят в расход, когда посчитают нужным.

– Не раскисай. Расскажи мне лучше о своем проекте, о том каким его видел ты. Все равно услышанное я не унесу дальше этой комнаты.

– Да, моя работа. Я ведь действительно хотел помочь другим.

– Конечно хотел, раз стал военным врачом.

– Военным? Нет, так сложились обстоятельства. Но лечить других я хотел всегда. Мы смогли спасти немело людей, иногда работали прямо не земле, в грязи. Но я считал, что смогу сделать больше, стал собирать материал, исследовать. И, в конечном итоге, достиг цели. Тогда я работал на Скардаме первый раз. Мы занимали большую исследовательскую станцию, изучали различные микроорганизмы в местных озерах и реках. Но глава экспедиции разрешал заниматься и своими проектами в свободное время.

– Ты разрабатывал какой-то препарат?

– Нет, это было потом. Первым шагом стало создание генно-модифицированного животного. Это был средних размеров ящер с невероятной способностью к регенерации. Результат получился даже лучше ожиданий: он мог невероятно быстро на месте почти любого органа вырастить временную замену из особых клеток, способную выполнять основные функции оригинала.

– То есть мог вырваться из пасти более крупного зверя с оторванной конечностью или пережить смертельную для другого внутреннюю травму?

– Именно. И потом ему не приходилось адаптироваться к покалеченному телу. Далее в ход шла способность к регенерации. Вместо временного органа постепенно появлялся постоянный. Замена имела ограничения как по функционалу, так и по времени существования, которого, однако, почти всегда хватало для восстановления. А вот уже вторым шагом должно было стать создание сыворотки, способной временно наделить такими свойствами и человека.

– Интересно. Если верить твоему описанию, полевая медицина вообще перестала бы быть нужна.

– Ну, это не совсем так, – несколько смущенно ответил Айзек. – Подобный препарат применялся бы только в крайних случаях, так как его использование сильно истощает организм. К тому же удалось скопировать не все свойства оригинала. Я предпочел увеличить скорость роста временных органов, пожертвовав сроком их жизни и увеличением регенерации. По задумке, серьезно раненный боец вводил себе сыворотку и за считанные секунды возвращал боеспособность. У него в запасе было бы от шести до восьми часов, чтобы дождаться медицинской помощи.

– И заниматься вторым этапом проекта ты отправился снова на Скардам?

– Да, это была моя первая экспедиция в качестве руководителя. Сам подбирал людей и оборудование, сам выбирал место. Сначала все шло гладко, но потом произошла заминка. Сыворотка оказалась слишком сильной и нестабильной. Не только поврежденные органы, но и все тело перестраивалось из временных клеток. В результате получался модифицированный живой организм, значительно сильнее и выносливее оригинала, но живущий крайне мало.

– Неприятный результат. А ослабить сыворотку не получалось?

– Нет, она слишком резко теряла свои свойства. Единственный путь – стабилизация состава. Но проблема была даже не в этом. Кое-кого из военных заинтересовала моя разработка в незаконченном виде.

– Создавать одноразовых суперсолдат? Сомнительная перспектива.

– Я тоже не захотел мириться с таким положением дел. Решил устроить забастовку, еще и свою команду привлек.

После этих слов Айзек замолчал и закрыл лицо рукой. Голова же при этом немного потрясывалась, выдавая сильное эмоциональное возбуждения. Потратив некоторое время на то, чтобы успокоиться, он продолжил.

– Это была моя огромная ошибка, как руководителя. И в целом я поступил, как эгоист. Не надо было втягивать других людей, тем более своих коллег и друзей.

– Да, я слышал, что у вас случилось происшествие. И явно не без стороннего вмешательства.

– Они все так просто обыграли! На Скардаме четко поделены территории между исследовательскими группами, редко случается, что кто-то нарушает границы чужой зоны. Но тут случилось. Стадо огромных модифицированных зверей прошло прямо через наш лагерь. Кажется, основой для них послужили носороги. Но на деле это уже были настоящие биологические бульдозеры. Вся моя команда пострадала, некоторые очень серьезно, – сказав это, Айзек машинально коснулся своего лица.

– А шрам тоже оттуда?

– Я мог бы от него избавиться, но оставил в качестве напоминания.

– Полагаю, теперь тебя отправили сюда, а всех остальных используют как заложников.

– Откажусь работать или наложу на себя руки, и моих друзей ждет печальная судьба. Я пытаюсь затягивать работу, но этого недостаточно.

Опустив глаза в пол, Айзек, почти не двигая губами, произнес.

– Наверное, я слишком слабохарактерный?

– Ты это о чем сейчас?

– Я прекрасно понимаю, сколько вреда может принести моя разработка. Любой здравомыслящий человек сказал бы, что ради безопасности многих стоит пожертвовать и собой, и своими близкими.

– Так сказал бы только тот, кто не был в подобной ситуации. Все это легко только на словах. Но в действительности дорогие люди и составляют основу нашего мира. Поэтому в твоих действиях нет ничего зазорного или странного. Но я думал, ты хочешь скорее закончить сыворотку?

– Теперь у меня другая задача. Не стабилизация состава для помощи раненным, а увеличение срока жизни превращенных людей. Мою разработку окончательно решили сделать оружием. В твоем лице мне дали последний шанс. Или получается временно восстановить поврежденное тело и провести ряд операции по пересадке искусственных органов, или же ты превратишься в сверхчеловека, который должен будет просуществовать максимально долго. В конечном итоге, времени было слишком мало, и у меня не готовы оба варианта сыворотки: ни хороший, ни плохой. А провести нормальную программу восстановления тоже никто не позволит.

– Да уж, звучит не очень. И какие у меня перспективы?

– Придется ввести тебе лучший на данный момент образец, имеющий шанс нормального создания замены только для поврежденных органов около десяти процентов. Если не повезет, то ты мутируешь и полностью исцелишься, после чего с помощью разных вспомогательных средств я буду пытаться максимально продлить твою жизнь.

– О, так у меня еще и шанс есть! Посмотрим, что…

Но договорить Серафим не успел. Наручный компьютер Айзека стал издавать неприятный писк и засветился красным. Но тот еще не успел опустить глаза к устройству, как яркие огни зажглись и под потолком лаборатории, а из-за двери послышался сигнал тревоги.

– Может утечка химикатов в соседних отсеках? Здесь такое иногда случается.

– Или "это" началось.

– Под "это" ты же не имеешь в виду…

Теперь и Айзек не смог закончить свою мысль. По полу прошла сильная дрожь, как будто от удара, после чего толчки начали повторяться с возрастающей частотой. Где-то сверху стал слышен звук работы нескольких электромоторов, периодически дополняющийся сильным свистом.

– Ох, скорее всего ты прав, Серафим. Но я не думал, что враг нагрянет так скоро.

– Уже не считаешь, что это ЧП внутри станции?

– Точно нет. Ты же слышишь звуки, которые идут сверху?

– Да, как будто заработали какие-то моторы.

– Согласно официальной схеме моя лаборатория – это не лаборатория, а склад научных приборов, расположенный в дополнительной секции А21. Под нами большой двигатель для корректировки высоты орбиты, а сверху пусковая установка противоракетной системы.

– Понятно. Если она заработала, значит станцию атаковали.

– Меня только смущает количество ударов: слишком часто по нам попадают. Я отойду ненадолго, нужно поискать способ для твоей эвакуации.

– Как хочешь, но если станет совсем жарко, то забудь про меня и спасайся!

В ответ Айзек лишь слегка улыбнулся и переходящим на бег шагом направился к выходу. Автоматическая дверь бесшумно сдвинулась в сторону, но вернуться обратно уже не успела. Ударная волна огромной силы прошла через все помещение. Серафим видел, как из коридора обратно влетело беспомощное тело Айзека, как перевернулся стол, и начал рушиться потолок. А затем очень близко послышался скрежет металла и звук рвущейся полимерной пленки – это падала на бок его биокапсула.

X

Серафим, а точнее поддерживающий его жизнь аппарат лежал на полу. Слух пропал напрочь, но зрение, хоть и с сильными искажениями, еще работало. Было видно, как вокруг растекается лужа голубоватой вязкой жидкости – капсула дала течь при падении. Обзор на центр лаборатории закрывал контейнер с устройствами Древних. От удара он тоже опрокинулся, а упавшая с потолка балка разбила стеклянную крышку. Все содержимое выпало на пол, прямо в жижу из биокапсулы. Но очертания этих предметов инопланетной цивилизации быстро стали расплываться. И дело было не в них самих, и даже не в неполадках зрительной аппаратуры, просто Серафим начал чувствовать сильную слабость, как от нехватки кислорода. Напрашивался очевидный вывод: без внешней помощи он не может даже самостоятельно дышать. Ситуация складывалась хуже не куда. Айзек и сам сейчас почти наверняка ранен, а ждать кого-то еще в такой суматохе бессмысленно.

Но, как будто уже произошедшего было недостаточно, случилась новая беда. В одну секунду к головокружению добавились жгучая боль и сильный шум, отчетливо слышимый несмотря на отсутствие слуха. Казалось, что сотни людских голосов одновременно кричат от ярости, обиды, страха – у каждого была своя причина. И на фоне всего этого звучал монотонный низкий звук, гипнотизирующий и затягивающий, лишающий всех чувств и мыслей. Казалось, что он приносит некоторое облегчение, заставляет забыться и расслабиться. Но далее не ощущалось ничего, лишь какая-то неестественная пустота. Это не имело ничего общего с тем светом, который окутывал Серафима на пороге смерти, поэтому он изо всех сил оттолкнул от себя накатившую волну усталости и постарался еще раз осмотреть комнату вокруг. Может быть надежды на спасение и не было, но сейчас почему-то хотелось до конца бороться за жизнь. При этом убаюкивающий ранее звук вдруг резко стал неприятным и агрессивным, будто бы его источник чувствовал исходящее от человека желание сопротивляться. Серафим не заметил, когда все прекратилось. Удивительно, но пытавшаяся захватить его неведомая сила сама же и отторгла.

Уже сильно затуманенный от недостатка кислорода взгляд еще раз прошелся по разрушенной лаборатории и остановился на неярком синем свечении, возникшем на полу рядом с разбитым контейнером. Сначала Серафим принял это за галлюцинацию, но, присмотревшись, понял, что свет исходит от одного из артефактов Древних. Но как он смог активироваться? И почему сделал это именно сейчас? А еще произошедшее явление с голосами и звуками. Это и было разрушительное действие псионного излучения? Если так, то оно могло и запустить устройство, ведь оба являлись продуктом нечеловеческих технологий.

Серафим снова сфокусировался на полу. Лежащее там нечто не обладало какими-либо конкретными очертаниями. Его поверхность имела очень темный, почти черный, цвет и неоднородную текстуру. Какие-то участки казались шершавыми и матовыми, у других же был виден металлический блеск. Но неясным оставался не только внешний вид, но и функционал устройства. Оно светилось и дрожало, меняя свою форму, а также выпускало в разные стороны тонкие жгутики, которые причудливо изгибались под острыми углами в попытках ощупать местность вокруг.

В конце концов один из отростков на что-то наткнулся, а за ним в ту же точку потянулись и другие. С большим трудом Серафиму удалось разглядеть там крупный кристалл. Сложная и замысловатая форма, черный глянцевый материал, который казался почти непрозрачным. Сотни граней соединялись в удивительную геометрическую фигуру: удлиненную, с тремя утолщениями в середине и фантастическим узором на поверхности. Серафим лишь пару раз сталкивался с подобным, ведь основная масса кристаллов Древних не имела такого сложного строения. Но, как только "щупальца" достаточно плотно обвили это удивительное устройство, стало еще интереснее. Внутри непрозрачного на первый взгляд черного камня начали зажигаться маленькие зеленые огоньки. Испускаемый ими свет многократно отражался от угловатой поверхности, неожиданно заставляя ее сверкать всеми оттенками желтого цвета. Серафим так был поглощен увиденным, что не заметил, как отростки начали тянуться и к нему.

Один за другим черные жгуты погружались в разлившуюся вокруг биокапсулы жидкость. В месте контакта всегда загорался бледный свет, как будто то бесформенное устройство изучало ее состав, а значит изучало и Серафима. К его удивлению отростков вокруг возникало все больше. Стало очевидно, что они пытаются притянуть к своему центру и необычный кристалл, и умирающего человека. Вскоре появились и странные ощущения, будто что-то внедрялось прямо во внутренние органы, шевелило и сдвигало их, при этом совсем не причиняя боли. «Нет, только не это!» – подумал сначала Серафим. Но последствия кислородного голодания отступили почти сразу, самочувствие стало улучшаться, поэтому вторая мысль уже была иной: «Ладно, хуже уже точно не станет!»

Загадочное устройство тем временем продолжало все плотнее и плотнее окутывать беспомощное тело. Необычный кристалл уже был надежно закреплен где-то в районе грудной клетки. Испускаемый им свет все еще пробивался через пелену из нескольких слоев тонких отростков. При этом получившийся кокон не останавливал свой рост, присоединяя различные детали сломанной биокапсулы и некоторые другие предметы, валяющиеся вокруг. Потребовалось время, чтобы бесформенное доселе образование начало принимать очертания гуманоида. Голова, торс, руки и ноги: появились все атрибуты привычного человеческого тела.

Но сам Серафим не видел происходящее превращение. Как только отростки добрались до его зрительного устройства, мир вокруг стал совершенно странным. Верх с низом постоянно менялись местами, а контуры предметов вокруг искривлялись и сливались друг с другом. Но самым интересным было восприятие цвета. Все становилось то почти черно-белым, то раскрашивалось необычайно яркими красками, а иногда возвращалось в норму, но лишь на пару секунд. Именно за эти краткие проблески и зацепился Серафим, стараясь запомнить цвет и форму нескольких предметов в лаборатории. Фокус на выбранных маркерах позволил зрению постепенно адаптировалось, и все вокруг вернуло привычный облик.

Пока Серафим пытался обуздать собственные глаза, устройство закончило слияние с телом. Он даже не сразу понял, что смог подняться с пола и уже стоит на своих двоих. Или, по крайней мере, ощущает что-то как собственные ноги. Конечности еще немного подрагивали, но откликались на команды мозга прекрасно, к тому же в них ощущалась такая сила и скорость, которой не было у прежнего человеческого тела. Пройдя несколько метров вокруг обломков биокапсулы и пару раз подпрыгнув, Серафим остановился, начав рассматривать свое отражение в лежащем на полу куске отполированного металла.

Его фигура стала немного выше и шире в плечах, но все равно оставалась вполне человеческой. Поверхность тела состояла из переплетенных матово-черных волокон, по которым изредка пробегали темно-зеленые огоньки от груди до кончиков пальцев. При этом руки и ноги, а также верхняя часть туловища были дополнительно прикрыты щитками из такого же материала. На локтях, коленях и плечах блестели металлические детали, которые, скорее всего, являлись частями обновленного скелета. Сильнее остального изменилась голова, которая теперь напоминала шлем. Ее поверхность была сформирована более тонкими и плотно уложенными нитями. Скулы в целом сохранили свою форму, но вместо рта и подбородка была ровная поверхность, которая переходила в вытянутую полусферу, замещающую нос, глаза и лоб и повторяющую форму старого черепа. На месте ушей находились небольшие округлые выступы. Несмотря на отсутствие четко очерченных органов чувств новое тело имело все необходимые сенсорные возможности. Что же теперь представлял из себя организм Серафима внутри оставалось только догадываться.

Но ему почти сразу пришлось отвлечься от осмотра. Новые уши позволили различить среди звуков бушующей канонады приглушенные хрипы где-то поблизости. Сомнений не было – их издавал Айзек. Серафим подбежал к груде обломков у входа и стал разбирать завал, одновременно пытаясь хоть как-то укрепить обрушившийся здесь потолок. Новое тело оказалось заметно сильнее человеческого, поэтому дело шло достаточно быстро. Наконец, резким движением откинув в сторону створку входной двери, он обнаружил лежащего на спине Квада. Тот был пока еще в сознании, но уже явно на грани. Хранилище боезапаса пусковой установки повредили, и часть ракет провалилась вниз в лабораторию, а одна из них придавила всю правую половину тела Айзека. Серафим хотел поскорее снять и ее, но не смог: длинный корпус пробил пол и частично ушел на нижний этаж, крепко там застряв. Зато эти движения привели в чувства раненного.

– Серафим? Это ты, Серафим? Но это не можешь быть ты. Или можешь? Я умер? Помню только взрыв.

– Нет, это правда я. С тобой и среди живых.

– Что произошло?

– Да я сам толком не понимаю. Но это подождет, нужно сначала как-то освободить тебя.

– Бесполезно. Сомневаюсь, что ты в одиночку сможешь поднять такую ракету. И она слишком сильно меня придавила. Я до сих пор жив только благодаря медикаментам, но их действие скоро кончится.

– И что, разве ничего уже нельзя сделать? Мы же в медицинской лаборатории!

– Повреждения критические. Нужна биокапсула, но раз ты стоишь здесь, то она уничтожена.

– А твоя сыворотка?

– Действительно, как я об этом не подумал, – ответил Айзек, издав при этом несколько отрывистых хрипов, отдаленно похожих на смех. – Давно надо было испытать ее на себе!

Собравшись с силами, он приподнял уцелевшую руку и указал на один из углов лаборатории.

– Где-то там должен быть металлический контейнер. У него на крышке две оранжевые полоски.

– Понял, сейчас найду. А ты не отключайся и дыши спокойно.

В нужном месте стоял огромный шкаф, перекошенный во все стороны от взрыва. С полок попадало почти все содержимое, образовав на полу целую кучу. Нужно было как можно быстрее найти что-нибудь с оранжевыми отметками. И, как только Серафим сконцентрировался на этой мысли, представил перед собой нужный цвет, его картина мира моментально изменилась. Все краски вокруг сделались тусклыми, только оранжевый стал аномально ярким. Видимо, это была еще одна особенность новых зрительных органов, которая проявилась очень вовремя. Благодаря такой цветовой сортировке нужный контейнер удалось быстро найти. Теперь оставалось его открыть.

– Я нашел, но здесь кодовый замок.

– Кода нет, – еле слышно ответил Айзек. – В четверке дактилоскопический датчик. Приложи туда указательный палец.

Серафим поставил контейнер на пол и аккуратно подтянул к нему руку Квада. После пары секунд ожидания замок звонко пискнул, и крышка с шипением сама откинулась в сторону. Внутри было несколько пробирок с веществом янтарного цвета, а также один шприц, уже заряженный специальной капсулой.

– Так, все готово. Куда вводить вещество? Айзек?

Но ответа не последовало. Повторив несколько раз вопрос и потормошив лежащего на полу, Серафим так ничего и не добился. Ждать дольше было уже нельзя, поэтому он решил рискнуть и воткнул шприц прямо в бедро. К счастью, реакция началась мгновенно. Сначала вся сеть кровеносных сосудов вспучилась так, словно вот-вот вырвется наружу. Затем начались судороги, сопровождающиеся неестественным разбуханием мышц. При этом были различимы даже их волокна, которые непрерывно сокращались и изгибались в разные стороны. Последней же начала меняться кожа, которая, кажется, уже должна была разорваться от таких воздействий. Ее цвет потемнел до коричневого и приобрел зеленоватый отлив, а текстура стала более грубой, кое-где даже сформировались крупные чешуйки.

Глаза Айзека широко раскрылись, а из груди вырвался сдавленный хрип.

– Помоги мне! Толкаем эту штуку!

Серафим не мог поверить, что лекарство так быстро смогло не только спасти человека от смерти, но и вернуть способность двигаться и поднимать тяжести. Спорить, конечно, он не стал и навалился на ракету. Объединенной силы двух измененных тел хватило, чтобы приподнять корпус и сдвинуть его в сторону. Серафим подал Айзеку руку и помог встать на ноги. Оба смотрели друг на друга, не веря в произошедшее.

– Я рад, что ты цел, Серафим, – первым нарушил молчание Айзек. – И что ты снова на ногах.

– Да, я тоже рад. Особенно, что удалось тебе помочь. Но если лекарство полностью изменило тело, то опасность еще не миновала? Наверное, нужно сделать что-то еще, чтобы замедлить его разрушение?

– Ах, ты об этом. Знаешь, тут все может быть несколько сложнее. Сейчас, подожди минутку.

Сказав это, Квад переключил внимание на наручный компьютер. Крепящие его ремешки были готовы порваться из-за сильно увеличившегося в диаметре предплечья. И без того немаленький Айзек сейчас стал настоящим гигантом.

– Кажется, все в порядке, что очень удивительно. Сыворотка подействовала не так, как ожидалось.

– Надеюсь, что ты не ошибся.

– Я тоже. Наверное, все из-за генных модификаций. Впервые в жизни я рад, что имею эту особенность.

– Ты уже раньше экспериментировал над собой?

– Нет, это сделал не я, но рассказывать, – Айзек замешкался на полуслове, – всю историю сейчас слишком долго. А тебе пора убираться отсюда, такими темпами станция скоро разрушится.

– Нам пора убираться, – возразил Серафим с особым упором на первое слово.

– Ты же не думаешь, что меня так просто не отпустят?

– Ох, Айзек. Ты просто еще не понял, какой получил шанс.

– Но за мной следят! Даже в руку вживили передатчик.

– И ты думаешь, что система наблюдения еще работает? А даже если и так, то кто-то в этом беспорядке обратит внимание на потерянную после взрыва часть станции?

– Я не знаю.

Квад заколебался. Его выдавали бегающие из стороны в сторону глаза.

– Зато я знаю, – напористо ответил Серафим. – Но для твоего спокойствия проверю, ведется ли запись до сих пор.

– А если система наблюдения все-таки уцелела?

– Неважно, сложившаяся ситуация выиграет нам достаточно времени. Главное – это разобраться со следящим устройством в твоем теле. Знаешь, где оно находится?

– В правой руке, немного ниже плеча.

– То есть в той лужице останков, – Серафим жестом указал на место, где лежал Айзек, – и, скорее всего, зафиксировало смерть.

– Думаю, да. Половину тела раздавило в лепешку, что система примет за фатальное повреждение. Либо устройство вышло из строя, даже не успев передать сигнал.

– А твой наручный компьютер, его можно отследить?

– Сомневаюсь. Это тестовый прототип, у которого нет антенны и беспроводной связи, все только через кабель. Серийную модель с расширенными функциями потом тоже выдали, но я ей пользовался для вида.

– Отлично, тогда никуда его не подключай и можешь считать себя официально мертвым. Если кто-то найдет это место, то тут везде твоя кровь. Но его никто не найдет. Я смогу заставить одну из упавших ракет взорваться. Вполне правдоподобно, учитывая пожар вокруг. Сам понимаешь, после такого здесь вообще ничего не останется.