Читать онлайн Москва купеческая. Как купцы себе и нам столицу построили

Особняк на Пречистенке, 21

Московская купеческая династия Морозовых – одна из немногих, про которую слышали все. Чем бы вы ни заинтересовались – политикой, бизнесом, экономикой, живописью, литературой, театром, архитектурой или благотворительностью, рано или поздно вы встретите фамилию Морозовы. Эта многочисленная семья, которая активно вела бизнес более 100 лет (редко кому из купеческих династий это удавалось), дала несколько поколений ярких мужчин и женщин, которые с помощью своих финансовых возможностей стремились помогать обществу. На их средства будут построены не только мануфактуры, давшие работу тысячам человек, но и больницы, школы, театры, богадельни, детские приюты и библиотеки.

Эту книгу я хотела бы начать с рассказа об одном из представителей семьи Морозовых, Иване Абрамовиче. Владелец Тверской мануфактуры и коллекционер, он, сам того не ожидая, сумел внести значительный вклад в национальное достояние нашей страны.

От крепостного к московскому фабриканту

Но прежде чем перейти к личности самого Ивана Морозова, необходимо познакомиться с историей этой семьи, начавшей свой путь к богатству из подмосковного Зуева. Именно там в 1770 году родился будущий основатель династии Савва Васильевич. Сын крепостного крестьянина, сам находившийся в зависимости, он не имел вначале никакой фамилии. Официально она появится уже после его переезда в Москву и вступления в гильдейское купечество. Как и его отец, Савва постоянно искал возможности для заработка – занимался земледелием, ловил рыбу, перегонял скот. Но все это не позволяло разбогатеть быстро.

В конце XVIII века, благодаря закону Екатерины II, крестьяне получили возможность искать работу, не связанную с земледелием, чтобы выплачивать оброк своим владельцам.

В России существовало два вида зависимости крестьян от помещиков – барщина и оброк. Барщина означала обязанность крестьянина бесплатно работать на помещика. Оброк же предполагал натуральные или денежные выплаты крестьянином в пользу помещика. Чаще всего помещик устанавливал барщину, если земли в его владениях были плодородные. Это позволяло получить больше выгоды с собранного урожая. При Павле I вышел Манифест, ограничивавший возможность устанавливать барщину более трех дней в неделю.

Воспользовавшись новыми возможностями, Савва Васильевич устраивается ткачом на фабрику Кононова в родном Зуеве и быстро становится опытным мастером. Работа на фабрике дает ему не только профессиональные знания, но и возможность заработать – средства были нужны и на выплату оброка помещику, и на открытие собственного дела. Была у Саввы и еще одна проблема – он вынужден был взять крупную сумму в долг, чтобы откупиться от необходимости идти в рекруты, деньги удалось выплатить всего за два года.

Савва Васильевич Морозов

Уйдя с фабрики, Савва Васильевич занялся производством ажурно-ленточного товара, активно привлекая к работе своих односельчан. Продавал свои изделия Савва Васильевич в Москве, для чего каждую неделю преодолевал путь в 100 километров (по семейной легенде, весь путь туда и обратно он проходил пешком). Слава о качественной продукции Саввы Васильевича быстро распространялась, заказов становилось все больше, и производство расширялось.

Пришло время Савве Васильевичу жениться. Выбор жены – дело сложное. Морозову важно было найти женщину, которая не только будет заниматься ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей, но и станет соратницей – сможет поддержать в его амбициозных планах. К счастью, Савве Васильевичу повстречалась Ульяна Афанасьевна, дочь красильщика, с которой они проживут 63 года в счастливом браке.

Для любого ткацкого производства невероятно важно было найти хорошего красильщика. Рецепты красящих веществ, дающих стойкий и яркий цвет, хранились в тайне, в существовавших на фабриках специальных «секретных» комнатах. И для Саввы Васильевича было большой удачей жениться на девушке, уже владеющей всеми нюансами этого мастерства.

Производство Саввы Морозова продолжало расти, чему особенно поспособствовал пожар, случившийся в Москве во время Отечественной войны 1812 года. В городе были уничтожены не только дома, но и инфраструктура – сгорели фабрики, склады, лавки. Эта трагедия обернулась временем возможностей для подмосковных фабрикантов, которые начали в еще большем масштабе производить товар для восстанавливающегося города.

Савва Васильевич быстро переходит на производство хлопковых тканей – плиса и миткаля, которые были более актуальными и выгодными в производстве. И именно на это время приходится активное накопление капитала, который в 1821 году позволил Савве Васильевичу выкупить свою семью (отца, жену и четырех сыновей) из крепостной зависимости у помещика Рюмина за огромную по тем временам сумму в 17 000 рублей.

В 1785 году при императрице Екатерине II издается «Грамота на права и выгоды городам Российской империи», в которой дается описание распределения купцов по трем гильдиям. В первую гильдию записывались граждане с капиталом от 10 000 до 50 000 рублей. Они получали возможность торговать за границей, владеть фабриками и заводами. Купцы второй гильдии должны были обладать капиталом от 5000 до 10 000 рублей. Они могли торговать оптом и в розницу только внутри России. Третья гильдия предполагала наличие от 1000 до 5000 рублей. Такие купцы могли вести только розничную торговлю.

В 1826 году он окончательно переезжает в Москву, где покупает дом в Шелапутинском переулке за 5000 рублей и обустраивает свою первую московскую фабрику. Постепенно его владение будет расширяться, и к 1860 году на территории будет построено уже 11 каменных и деревянных строений, включавших ткацкую фабрику, красильную мастерскую, дома для приказчиков и контору.

Одним из первых Савва Васильевич понимает необходимость в модернизации производства и заключает соглашение с Людвигом Кноппом, выходцем из Германии, выступавшим посредником между российскими владельцами текстильных фабрик и английскими компаниями по производству ткацких машин. Оснастив свои производства по передовым технологиям, Морозов выводит свое дело на лидирующие позиции.

Таким образом, начав свою жизнь крепостным крестьянином, Савва Морозов становится богатейшим купцом первой гильдии. Он смог существенно расширить свое дело и подготовить сыновей к работе в нем.

Второе поколение Морозовых

К счастью для Саввы Васильевича, в его браке с Ульяной Афанасьевной родилось пятеро сыновей (последний, Тимофей, родился, когда Морозов уже выкупился из крепостной зависимости) и бизнес можно было передать в надежные руки. Сыновья Елисей, Иван, Абрам, Захар и Тимофей смогли не только продолжить, но и существенно расширить семейное дело. По их именам принято называть ветви семьи Морозовых – Захаровичи, Абрамовичи, Тимофеевичи.

Старший сын Саввы Васильевича Елисей довольно быстро отошел от семейного бизнеса и сосредоточился на изучении религии. Духовное образование, полученное еще в детстве, позволило Елисею стать одним из авторитетов старообрядчества и основателем так называемой Елисовой веры. Управление фабрикой перешло в руки его сына Викулы, поэтому чаще всего в литературе можно встретить «Морозовых-Викуловичей», а не «Морозовых-Елисеевичей».

Сыновья Саввы Васильевича, как это и было заведено в семьях тех лет, активно помогали отцу в бизнесе. Каждый из них, за исключением Абрама, получил в свое управление фабрику, созданную Морозовым с нуля. И только Тверская мануфактура, доставшаяся Абраму, была приобретена у фабрикантов Шибаевых.

А теперь я расскажу мой любимый факт о Савве Морозове, который вас особенно поразит после того, как мы обсудили те успехи, которых он смог достичь. В течение всей своей долгой жизни (Савва Васильевич скончается в возрасте 90 лет) Морозов был абсолютно безграмотным. Он не умел ни читать, ни писать, да и возможности выучиться в детстве у него просто не было. Когда бизнес выйдет на серьезный уровень и появится необходимость подписывать документы, за него это будут делать приказчики и сыновья. Но совершенно точно можно сказать, что считал Морозов отлично, хоть и делал это в уме!

Третий сын Саввы Васильевича Абрам, как мы уже говорили, стал владельцем «Товарищества Тверской мануфактуры». Фабрика, доставшаяся им от Шибаевых, нуждалась в модернизации и, благодаря деятельности Морозовых, существенно расширилась, объем производства вырос втрое. К 1914 году на фабрике работали 14 000 рабочих, которые выпускали продукцию на 30 миллионов рублей в год. Особенно удачными для бизнеса Морозовых стали годы Первой мировой войны – они получили государственные заказы на изготовление ткани для нужд армии.

Морозовы-Абрамовичи

Абрам Саввич занимался фабрикой вместе со своими сыновьями Абрамом (отцом главного героя этой главы) и Давидом. В будущем к управлению Тверской мануфактурой присоединится жена Абрама Абрамовича Варвара Алексеевна, о жизни которой вы сможете прочитать в отдельной главе этой книги. Последние годы своей жизни Абрам Абрамович страдал от серьезного психического заболевания и работать не мог. Впрочем, за судьбу мануфактуры можно было не волноваться – Варвара Морозова сумела стать сильным руководителем.

Иван Абрамович Морозов

В семье Абрама Абрамовича и Варвары Алексеевны родилось трое сыновей – в 1870 году Михаил, в 1871 году Иван и в 1873 году Арсений. Третье поколение семьи получило хорошее образование. Мальчики учились в гимназии и продолжили образование в сферах, которые были им наиболее интересны.

Необычным для купеческих семей было то, что, помимо общеобразовательных предметов, сыновьям Абрама Абрамовича давали уроки живописи. Сначала мальчики учились в художественной студии Николая Авенировича Мартынова, затем им давал частные уроки молодой и перспективный студент Московского училища живописи, ваяния и зодчества Константин Коровин. Его сменил художник Егор Моисеевич Хруслов, которые приезжал к ним в имение Поповка, где мальчики проводили летнее время, и учил их писать этюды. А затем Хруслов и сыновья Абрама Абрамовича отправились в поездку по Волге и Кавказу, где они вновь работали над этюдами. Этот опыт подарил Ивану Абрамовичу любовь к пейзажам, которая будет оставаться с ним на протяжении всей жизни.

От художника до директора фабрики

Самое сильное впечатление уроки живописи произвели на среднего сына Морозовых, Ивана. В его голове зарождаются мечты о карьере художника, и вплоть до последних курсов Цюрихского политехникума, где Иван изучал химию, он будет продолжать писать. Но мечты о живописи все-таки пришлось оставить. Будучи серьезным и обстоятельным, Иван Абрамович понимал, что именно ему предстоит в будущем возглавить семейное дело. Брат Михаил окончил филологический факультет Московского университета и планировал заниматься писательской карьерой, младший брат Арсений пока не нашел себе дела, но и мануфактурой явно заниматься не спешил.

Юрий Бахрушин, сын основателя театрального музея, лично знакомый с Иваном Абрамовичем, в своей книге «Воспоминания» привел монолог Морозова о причинах отказа от занятий живописью: «Чтобы стать настоящим художником, надо очень, очень много работать, посвятить всю свою жизнь живописи. Иначе ничего не выйдет. Толк будет только тогда, когда на все в жизни будешь смотреть глазами художника, а это не всякому дано. Вот мне этого дано не было, и приходится восторгаться чужими работами… В искусстве самое ужасное – посредственность. Бездарность лучше – она хоть не обманывает». Скорее всего, Иван Абрамович был к себе слишком строг. В любом случае свою любовь к живописи он не сможет забыть, и в будущем она перерастет в настоящую страсть – коллекционирование.

Ну а пока, после окончания образования в Швейцарии, Иван Абрамович возвращается в Россию и следующие 8 лет проживает в Твери рядом с семейной мануфактурой. Производство было уже вполне налажено, хотя и нуждалось в постоянном участии – Ивану приходилось работать по 10–12 часов в день.

При Иване Абрамовиче для рабочих фабрики будут построены благоустроенные казармы, оснащенные вентиляцией, водой и электричеством. Фабричный городок Морозовых, состоявший из 50 зданий, стал одним из первых примеров микрорайона, в котором можно найти все необходимое для жизни – больницу, амбулаторию, пекарни, продуктовые лавки, собственную электростанцию. К строительству были привлечены известные архитекторы своего времени – Адольф Эрихсон, Константин Терский, Александр Федоров.

Также в городке имелся театр и чайные, в которых работники могли проводить свое свободное время. Появление таких мест было необходимо, так как рабочий день на фабрике постепенно сокращался, и рабочие, не зная, чем себя занять, злоупотребляли алкоголем. Теперь же они могли посмотреть спектакль, послушать лекцию или музыку.

Казармы «Морозовского городка» в Твери

Активное строительство новых зданий стало возможным благодаря наличию у Морозовых собственного кирпичного завода, поставлявшего материал для зданий. Сейчас этот район известен как «Морозовский городок», он находится на окраине Твери. До сих пор район продолжает оставаться жилым. Здания нуждаются в скорейшем восстановлении, и первые работы уже ведутся.

Наездами Иван Абрамович бывал и в Москве, где посещал дом своего брата Михаила, который к этому времени уже успел приобрести первые картины для своей коллекции. В доме Михаила бывали художники, именно там Иван познакомился с Врубелем и Серовым. Скорее всего, именно под их влиянием у Ивана появились мысли о создании собственной коллекции. Но окончательно он решился на первые покупки только после своего переезда в Москву в 1900 году.

Дом для будущей коллекции

К этому времени у Ивана Абрамовича уже было собственное жилье в Москве. В 1899 году он приобрел особняк по адресу Пречистенка, 21 у своей тетки, вдовы Давида Абрамовича Морозова Евдокии. Это было старинное владение, ранее принадлежавшее дворянам Мартыновым. Дом нуждался в обновлении, и в 1904–1906 годах для выполнения работ Иван Абрамович приглашает архитектора Льва Николаевича Кекушева.

Особняк Ивана Морозова на Пречистенке, 21

По просьбе заказчика Кекушев убирает лепнину в интерьерах и с фасада, добавляет световой купол и меняет отделку комнат на более нейтральную, ставшую идеальным фоном для картин. В прежнем виде сохраняется только столовая, выполненная в готическом стиле. Уже тогда Иван Абрамович предполагал использовать дом для экспозиции предметов своей коллекции.

Вход в особняк Ивана Морозова на Пречистенке, 21

Финальными акцентами в оформлении особняка должны были стать живописные панно, которые он заказал у французских художников Дени и Боннара. В 1907 году по заказу Морозова Морис Дени приступил к работе над панно для Музыкального салона. После переделки Кекушева это помещение получилось высоким и очень светлым. В качестве сюжета для панно Дени предложил античный миф об Амуре и Психее. Морозов согласился.

После того, как панно были готовы, Дени лично приехал в Москву, чтобы следить за их монтажом. Однако встретить художника Иван Абрамович не смог. В это время Морозову пришлось разбираться с делами младшего брата Арсения, который, находясь на охоте, решил на спор выстрелить себе в ногу, чтобы доказать, что не боится боли. В итоге Арсений Абрамович скончался от заражения крови. Незадолго до рокового выстрела он успел связаться с брачными аферистами и оставил им по завещанию все свое имущество.

Несмотря на отсутствие хозяина, Дени прекрасно справился с задачей. Он разместил на стенах готовые панно, которые привез с собой, дополнительно написал новые, расписал несколько ваз для декорирования зала и даже подготовил эскизы мебели, более подходящей для обновленного Музыкального салона. По рекомендации Мориса Дени Морозов заказал четыре бронзовые скульптуры «Времена года» работы Аристида Майоля.

Иван Абрамович Морозов

В 1910 году Морозов задумывается над оформлением парадной лестницы особняка. Для этого он заказывает у Пьера Боннара триптих «Средиземноморье», который в 1911 году будет дополнен еще двумя большими панно «Ранней весной в деревне» и «Осенью. Сбор фруктов».

Правда, никакого доступного музея в своем доме Иван Морозов устраивать не собирался, в отличие от Сергея Щукина или Павла Третьякова, которые допускали к осмотру своих коллекций посторонних. Единственным разом, когда коллекция была представлена публике, стала публикация в журнале «Аполлон» за 1912 год, где был напечатан рассказ и фотографии.

Также Иван Абрамович никогда не планировал передать свою коллекцию городу. К сожалению, после него сохранилось крайне мало личных документов – дневников, писем, поэтому сейчас сложно говорить о том, каковы были его дальнейшие планы.

Личная жизнь

Вскоре после переезда в Москву случаются изменения и в личной жизни Ивана Абрамовича. В ресторане «Яр», который любили посещать многие представители купеческого сословия, Морозов знакомится с хористкой Евдокией Кладовщиковой, по сцене Лозенбек. Между ними начинается роман, который был совершенно неудивителен для общества. Но вот когда стало очевидно, что отношения Ивана и Доси, как ее называли в семье, становятся серьезными, он встретился с непониманием друзей и родственников.

Эти отношения продлились до самой смерти Морозова. В 1903 году у них родилась дочь Евдокия, или Дося-младшая, которая воспитывалась в семье старшей замужней сестры Евдокии, и только в 1917 году Иван Абрамович узаконил ее в правах. Свадьба же состоялась лишь в 1907 году после уговоров друзей, в частности Алексея Бахрушина, с которым Морозов поддерживал дружеские отношения. Свидетелями на свадьбе стали Бахрушины.

Нежелание Ивана Абрамовича жениться можно объяснить страхом за Евдокию. Пока свадьбы не было, они могли жить как им хочется, не появляться в обществе и не сталкиваться с осуждением. А вот венчание меняло все. С новой госпожой Морозовой желали познакомиться и, конечно, оценить. Надо сказать, что Евдокия Сергеевна была достаточно мудра и обаятельна, обладала веселым и легким характером и в итоге понравилась почти всем родственникам и друзьям своего мужа.

Вскоре после свадьбы Валентин Серов написал ее знаменитый портрет, на котором изобразил Евдокию Морозову круглолицей, с модной прической и в дорогом платье, украшенном меховой накидкой. Большие томные глаза на красивом лице даже с портрета завораживают. Серов обладал не только художественным, но и психологическим даром. Он мог буквально заглядывать внутрь человека, над чьим портретом он работал.

После революции и смерти мужа Евдокия Морозова продолжит жить за границей, где скончается в 1959 году. Их дочь Евдокия выйдет, по настоянию матери, замуж за Сергея Коновалова, который происходил из семьи костромских текстильных фабрикантов. Отношения между матерью и дочерью после свадьбы практически прекратятся. В 1922 году у супругов родится сын Иван, их потомки до сих пор живут во Франции.

Коллекция Ивана Морозова

Поначалу Морозов собирал живописные работы и скульптуры отечественных художников – рисунки Врубеля, этюды Левитана, работы Головина и Коровина (с которым поддерживал дружеские отношения в течение всей жизни). На этом этапе он был стеснен в средствах, и при выборе будущих экспонатов своей коллекции руководствовался советами людей, которым доверял, – художников Серова, Коровина и в особенности Сергея Виноградова.

Всего «русская» часть коллекции Морозова будет состоять из 302 работ, включая 76 картин любимого Константина Коровина, более 40 работ Александра Головина, а также произведения Врубеля, Казимира Малевича, Ильи Репина, Валентина Серова и других.

Иван Абрамович сумел одним из первых поверить в талант Марка Шагала, приобретя его картину «Парикмахерская» за 300 рублей. Благодаря этим деньгам, по воспоминаниям Шагала, он смог жениться на своей любимой Белле.

Позже Иван Абрамович заинтересовался картинами французских импрессионистов, которые приобретал во время своих поездок в Париж.

Свой первый Осенний салон Морозов посетил в 1901 году. Его главной задачей в это время становится тренировка вкуса и насмотренности. Он хранил каталоги выставок, в которых делал отметки, давая оценки картинам. Этот процесс «образования» будет идти вплоть до 1910 года, когда уже подготовленный Морозов начинает совершать безошибочные точечные покупки. Каждое его приобретение в будущем станет шедевром.

В 1903 году Иван Абрамович покупает «Мороз в Лувисьенне» кисти Альфреда Сислея, первую импрессионистическую картину. В апреле 1904 года его коллекцию пополняет «Портрет Жанны Самари» и «Купание на Сене» Огюста Ренуара.

В скором времени поток картин из Парижа в Москву достиг невероятных объемов. Мало кто из частных коллекционеров и даже музеев мог сравниться с Иваном Абрамовичем в скорости пополнения коллекции и в суммах, которые он для этого тратил.

Не менее двух раз в год Морозов приезжал в Париж для посещения Салонов. Для этих поездок у него существовал четкий «регламент». После прибытия на Северный вокзал Иван Абрамович отправлял свои вещи в «Гранд Отель», в котором постоянно останавливался. Сам же ехал к маршанам[1] – Амбруазу Воллару, Полю Дюран-Рюэлю, Гастону Бернхейму. Там его усаживали в глубокое и мягкое кресло, и начинался процесс показа картин.

Ивана Абрамовича в его поездках в Париж часто сопровождал Сергей Виноградов, который подталкивал его к некоторым покупкам, давал советы относительно новых художников, знакомил с полезными людьми.

«Русский, который не торгуется», – так называл Морозова маршан Амбруаз Воллар. На самом деле, считать деньги Иван Абрамович умел прекрасно. Но тем не менее готов был приобрести понравившуюся ему картину даже за баснословную сумму. Маршаны и сами были готовы идти на уступки в надежде на будущее плодотворное сотрудничество. Например, Амбруаз Воллар решился продать Морозову свой портрет кисти Пикассо. Эта картина стала одной из трех работ художника в коллекции Ивана Абрамовича.

У маршана Бернхейма Морозов приобрел несколько работ Анри Матисса, в том числе композицию «Фрукты, цветы», панно «Танец» и натюрморт «Фрукты и бронза». Последняя картина послужила фоном для портрета Морозова кисти Валентина Серова. Художник также давал Ивану Абрамовичу советы по поводу приобретения картин. Благодаря ему в собрании предпринимателя появились полотна Ван Гога «Прогулка заключенных» и «Красные виноградники».

Спокойный, обстоятельный, основательный – таким был Морозов-коллекционер. Он ставил перед собой задачу приобрести картины из каждого творческого периода любимого живописца и готов был ждать нужное полотно годами, оставаясь верным тем художникам, которых решил собирать.

Несмотря на то, что личных документов Ивана Абрамовича практически не сохранилось, в распоряжении музейных работников находится большое количество счетов, записок, писем, связанных с покупкой картин. В них мы можем найти сомнения Морозова по поводу приобретения той или иной картины, зарисовки, сделанные его рукой, и, самое интересное, суммы, которые он тратил.

Зарубежная часть коллекции Морозова состояла практически из одних шедевров. В нее входили 177 картин и 26 скульптур, среди которых было 18 работ Поля Сезанна, 5 Клода Моне, 5 Винсента Ван Гога, 3 Пабло Пикассо и 11 работа Поля Гогена.

После начала Первой мировой войны и закрытия границ зарубежные покупки прекратились. В эти годы Иван Абрамович сосредоточил свое внимание на приобретении картин российских художников. 23 декабря 1917 года была сделана последняя покупка Морозова-коллекционера.

Морозов-меценат

Коллекция Ивана Абрамовича не стала его единственным вкладом в искусство. Он оказывал финансовую помощь Сергею Дягилеву и благодаря этому смог устроить в 1906 году в Париже выставку «Два века русской живописи и скульптуры».

В 1910 году он пожертвовал 10 работ из своего собрания Екатеринославскому научному обществу, при котором решено было открыть музей. Эти картины кисти Васнецова, Серова, Репина и других, к сожалению, погибли в годы Великой Отечественной войны.

Периодически за материальной помощью к нему обращались художники, например Валентин Серов и Иннокентий Жуков. Морозов им не отказывал.

После революции

Когда обстановка в охваченной революцией стране стала опасной, Иван Абрамович, беспокоясь о своей коллекции, перенес ее в специальную комнату, устроенную во время переделки Кекушевым. Это помещение могло надежно защитить произведения искусства благодаря бетонным потолкам, толстым дверям и кодовым замкам.

Затем начала появляться информация об охранных грамотах, которые должны были защитить частные собрания коллекционеров и памятники архитектуры. Грамоту Ивану Морозову лично принес известный скульптор Сергей Коненков. После этого Иван Абрамович немного успокоился и вернул картины на второй этаж особняка. На первом этаже, где всегда висели картины российских живописцев, к этому времени разместилось общежитие военного ведомства – Морозовых уплотнили.

В 1918 году коллекция и особняк были национализированы. В особняке открылся Второй музей новой западной живописи. Вместе с новым хранителем музея, искусствоведом и художником Борисом Николаевичем Терновцом, Морозов составляет каталог и описание своей коллекции. Иван Абрамович получает должность заместителя хранителя музея (какая ирония!). Не дожидаясь официального распоряжения, Иван Абрамович вместе с членами семьи и немногочисленной оставшейся прислугой начинает по воскресеньям водить экскурсии по своему, прежде закрытому, собранию.

Но ситуация быстро ухудшается. В музей начинают приходить люди из новой власти, которые намекают на то, что некоторые картины из коллекции нужно перенести в другие музеи, оценивают их. Последнее каплей стало распоряжение нового комиссара музея Денисова о переселении Морозовых на первый этаж, где теперь располагалось общежитие. Морозовы из особняка исчезли навсегда.

В 1923 году музей пополнится картинами из коллекции Сергея Щукина и будет переименован в Государственный музей нового западного искусства, который просуществует вплоть до 1948 года. Тогда же в особняке начнет работу Академия художеств СССР (сейчас Российская академия художеств).

После закрытия музея картины и произведения искусства, собранные Морозовым и Щукиным, поделят между собой Эрмитаж и Пушкинский музей…

Морозовы через Финляндию выехали в Швейцарию, где получили паспорт для своей несовершеннолетней дочери. Затем они добираются до Великобритании, где на их счетах в банках продолжают храниться деньги. Ранее их использовали для закупки оборудования Тверской мануфактуры. Теперь они должны были обеспечить семье новую жизнь.

Новым домом для Морозовых становится Франция. В 1920 году Иван Абрамович даст свое единственное интервью швейцарскому журналисту, который в том числе задаст вопросы о намерениях Морозова создать новую коллекцию искусства. Несмотря на финансовые возможности, Иван Абрамович эту идею отвергает.

Состояние здоровья Морозова из-за всех переживаний и трудностей резко ухудшилось. В 1921 году семья отправилась на отдых в Карлсбад (сейчас Карловы Вары), где у сорокадевятилетнего Ивана Абрамовича случился сердечный приступ. Спасти его не удалось.

Он был похоронен на Городском кладбище Карлсбада, но спустя непродолжительное время его могила была потеряна. Долгие годы о ней не было никаких известий, пока местный краевед не обнаружил скромную плиту с каменным крестом, находившуюся в крайне запущенном состоянии.

Иван Абрамович Морозов – один из самых известных и выдающихся русских коллекционеров и меценатов, благодаря которому мы сегодня имеем возможность приходить в музеи и любоваться мировыми шедеврами. Его коллекция была собрана с такой тщательностью, что мы вправе предполагать в нем редкий дар – видеть шедевры. Что бы это ни было – насмотренность или врожденный вкус, но Иван Абрамович умел понимать суть картин и безошибочно определять их будущую значимость.

Особняк Зинаиды Морозовой / Михаила Рябушинского. Ул. Спиридоновка, 17

Все мы знаем коллекции Ивана и Михаила Абрамовичей Морозовых, братьев Третьяковых и Щукиных. Сейчас они составляют ценнейшую часть собрания многих российских музеев. Но слышали ли вы когда-нибудь о коллекционере Михаиле Павловиче Рябушинском? Он собирал картины российских и французских художников, владел экспонатами, о которых мечтали другие коллекционеры, планировал в будущем передать свой особняк и коллекцию в дар городу. Но после революции память о нем постепенно стиралась. И в наши дни Михаила Павловича часто знают только как одного из братьев Рябушинских, наследников семейного дела.

Семья Рябушинских

Семья Рябушинских берет свое начало из Калужской губернии, где в начале XVIII века родился крестьянин Денис Кондратьев. Первую часть своей жизни он относился к Свято-Пафнутьевскому Боровскому мужскому монастырю, при котором работал стекольщиком. Затем он перешел в категорию экономических крестьян.

Категория экономических крестьян появилась в результате реформы императрицы Екатерины II о секуляризации церковных земель. Около двух миллионов человек перешли в ведение коллегии экономии. Для них натуральный оброк (барщина) был заменен на подушный денежный оброк.

Сын Дениса Кондратьева, Яков, родился в 1733 году, работал резчиком по дереву и занимался мелкой торговлей. Он был женат, в браке родились три дочери и четыре сына, двоих из которых семья отправила в Москву для работы в качестве мальчиков в торговой лавке. Сыновьям Михаилу и Артемию было на то время 12 и 14 лет соответственно. Сложно представить, насколько подросткам, впервые оказавшимся так далеко от дома, было сложно начинать новую жизнь. Но братья были полны решимости преуспеть.

Уже в 1802 году (Михаилу на тот момент исполнилось 16 лет), братья вступают в третью гильдию московского купечества и начинают вести дела по торговле тканями самостоятельно. Причиной такого быстрого взлета могло стать сильнейшее желание добиться успеха в большом городе и оправдать надежды родителей, а также выгодная женитьба старшего брата Артемия. Скорее всего, можно говорить о совокупности этих факторов.

После переезда в Москву братья переходят в старообрядчество. Как и в случае их быстрого финансового успеха, мы можем только догадываться об истинных причинах подобного развития событий. Принадлежность к раскольникам могла принести финансовую выгоду – среди старообрядцев была развита взаимовыручка, ведь на помощь государства они рассчитывать не могли. Молодым и перспективным оказывалась финансовая помощь, и для кого-то это был весомый аргумент в пользу смены веры. Говоря о Михаиле и Артемии, нельзя забывать, что они выросли вблизи Свято-Пафнутьева монастыря рядом с Боровском, где были похоронены активные деятельницы раскола сестры Феодосия Морозова и Евдокия Урусова (в девичестве Соковнины). Это могло оказать на мальчиков влияние еще в детстве.

Так или иначе, переход в старообрядчество состоялся. Тогда же братья меняют фамилию с Денисовых (по имени дедушки) на Рябушинских, взяв за основу название слободы Ребушинская, в которой они выросли.

Собственное дело братьев стабильно развивается вплоть до 1812 года, который ознаменовался Отечественной войной. Опасаясь скорого прихода войск Наполеона, Рябушинские уезжают из Москвы. Вернувшись год спустя, они обнаруживают, что их склады с товаром сгорели и были разграблены. Не имея возможности «объявить капитал» (для вступления в гильдейское купечество необходимо было раз в год показать наличие определенной суммы), братья переходят в мещанское сословие.

Купцов, которые не могли по каким-либо причинам в конце года «объявить капитал», то есть показать наличие у себя денег, достаточных для вступления в одну из купеческих гильдий, называли «разгильдяями». В современном понимании это человек, который проявляет себя в делах безответственным, нерадивым, неаккуратным. Вполне вероятно, что эти качества часто приводили к потере купцами денег. Но нашего героя, Михаила, можно назвать «разгильдяем поневоле».

Зачем вообще нужно было становиться купцом? Вступать в ту или иную купеческую гильдию было необходимо, чтобы осуществлять коммерческую деятельность. Достигая определенного оборота в своем деле, предприниматель получал специальное купеческое свидетельство и платил государству налог.

Первое деление на гильдии случилось в 1721 году при Петре I, который издал специальный указ о разделении городского населения (не входившего в аристократию) на две гильдии. К первой относились «банкиры, знатные купцы, докторы, аптекари, иконники, живописцы» и другие. Ко второй – «торговцы мелочным товаром, ремесленники, резчики, столяры, портные».

В 1742 году количество купеческих гильдий выросло до трех (с 1863 года вновь останутся только две гильдии). Для вступления в гильдейское купечество необходимо было «объявить капитал» и раз в год в период с 1 ноября по 1 января уплатить гильдейский взнос. Сумма зависела от гильдии и города (в Санкт-Петербурге и Москве взносы были больше, чем в менее крупных городах).

Михаил Яковлевич устраивается приказчиком к купцу Сорокованову и следующие годы будет работать в качестве наемного сотрудника. Возможно, что его посещали мысли попробовать заново открыть собственное дело, но обстоятельства жизни ограничивали желания. К этому времени Михаил Яковлевич женился на Евфимии Скворцовой, у супругов рождались дети, которых нужно было содержать, и средств для начала самостоятельной торговой деятельности просто не хватало.

Новая попытка построения бизнеса

Спустя 10 лет купец Сорокованов уходит на покой. Свое дело он, однако, передает не наследникам-сыновьям, а трудолюбивому приказчику Рябушинскому. В 1844 году Михаил Яковлевич полностью выкупит лавку своего бывшего хозяина. Помимо непосредственной торговой деятельности, Рябушинский активно ездит по деревням Московской губернии и скупает товар у местных производителей. Труд этот был тяжелый, изматывающий. Но доверить закупку товара Михаил Яковлевич никому не решался.

В преддверии своего 60-летнего юбилея Рябушинский откроет небольшую фабрику по производству шерстяных и шелковых изделий в собственном доме в Голутвинском переулке, который он ранее приобрел для проживания семьи. Вначале она была оснащена 140 ручными станками, но спустя 10 лет фабрика разрастается и модернизируется. На ней появляются паровая машина и самые современные ткацкие станки, выписанные из английского Манчестера.

На фабрике производили самые разные ткани – от простой хлопчатобумажной до эксклюзивного шелка круазе. Для реализации продукции были приобретены несколько лавок в Холщовом ряду Гостиного двора в Москве.

В 1850-х годах появится текстильное производство и в родной Калужской губернии. В селе Чуриково недалеко от Малоярославца будет построена мануфактура на 200 станков с паровым двигателем.

Первое здание фабрики Рябушинских

К моменту своей смерти в 1858 году Михаил Яковлевич уже был купцом первой гильдии и обладал состоянием в 2 миллиона рублей (особенно впечатляюще эта сумма выглядит, если вспомнить, что во второй раз собственное дело Рябушинский начинал, имея капитал всего в 1000 рублей). Фабрику и недвижимость Михаил Яковлевич собирался завещать своей жене Евфимии, но она скончалась раньше него. Семейное дело унаследовали сыновья Павел и Василий.

Второе поколение Рябушинских

Наибольший вклад в процветание семейного бизнеса сделал Павел Михайлович, средний сын. Первенец Михаила Яковлевича Иван еще при жизни отца был исключен из семейного дела из-за женитьбы на «несогласованной» девушке. После свадьбы с Натальей Дементьевной Гавриловой Иван получил от отца лавку и небольшую сумму на первое время для начала собственного дела. Отношения с отцом возобновились только после смерти Натальи Дементьевны.

Александра Степановна Овсянникова

Павел же надежды отца вполне оправдывал – с подростковых лет работал в семейной лавке, вникал в тонкости бизнеса и женился на Анне Семеновне Фоминой, внучке священника Рогожской старообрядческой церкви и проповедника Ястребова, который в свое время оказал большое влияние на Михаила Яковлевича.

Семейного счастья, однако, в этом браке не было. Разность характеров и отсутствие взаимопонимания привели к охлаждению отношений. Существовала и еще одна причина неудовлетворенности Павла Михайловича – отсутствие наследника. У супругов родились шесть дочерей и сын, но он умер в младенчестве. Ситуация усугублялась еще и тем, что у старшего брата Ивана также родились только две дочери, а младший Василий, отвечавший в семейном бизнесе за торговое направление, вообще женат еще не был. Таким образом, дальнейшая судьба семейного дела находилась под вопросом.

После 16 лет брака Павел решился на развод, и следующие 20 лет он прожил холостяком. Дочери в возрасте от 6 до 13 лет остались с ним. Впоследствии он отдаст их на обучение в хорошие пансионы. Большую часть жизни Павла Михайловича в это время занимали деловые вопросы, ну а в качестве отдыха он предпочитал культурные мероприятия – посещение театров и музыкальных концертов.

Время шло. На семейном совете было принято решение искать невесту для младшего брата Василия. Вскоре подходящая кандидатура нашлась в Санкт-Петербурге. Ею оказалась дочь «хлебного короля» Степана Тарасовича Овсянникова Александра. Для знакомства и сватовства в столицу отправился Павел. Василий был человеком замкнутым, светские мероприятия не посещал и вести разговоры с девушками не привык. Во избежание неловких ситуаций со столь щекотливым вопросом решил разобраться Павел, фактически глава семьи.

Приехав в дом Овсянниковых и познакомившись с Александрой, Павел (вот нарочно не придумаешь) влюбился в нее и предложение руки и сердца сделал от собственного имени. Несмотря на то, что жених был на 32 года ее старше, восемнадцатилетняя Александра Степановна согласилась.

Павел Михайлович Рябушинский

В этом оказавшимся на удивление счастливом браке родилось 16 детей – 7 дочерей и 9 сыновей, последний раз Павел Михайлович стал отцом в возрасте семидесяти лет. Младенчество пережили 5 дочерей и 7 сыновей, один из мальчиков, Борис, скончался в возрасте 7 лет. Вопрос с наследниками раз и навсегда был решен. А Василий Михайлович, кстати, так и не женился.

Не получивший систематического образования Павел Михайлович (его отец считал, что самые полезные знания можно получить работая в лавке) много времени уделял поиску лучших учебных заведений для своих детей. Мальчики учились в гимназиях и продолжали свое образование в Практической коммерческой академии и европейских университетах, а девочки получали образование дома, изучая, помимо общих дисциплин, искусство и иностранные языки.

Семь взрослых сыновей! Это означало, что Павлу Михайловичу было кому передать семейный бизнес, несмотря на то что некоторые наследники избрали для себя другой путь.

Николай, Федор и Дмитрий, хотя и оставались пайщиками предприятий Рябушинских, сконцентрировались на других занятиях. О жизни Николая Павловича вы можете прочитать в отдельной главе этой книги. Чем же занимались остальные?

Федор Павлович Рябушинский

Федор, чья жизнь оборвется в возрасте 24 лет от скоротечной чахотки (так раньше называли туберкулез), в 1906 году приобрел «Товарищество Окуловских писчебумажных фабрик», развивая новые сферы семейного бизнеса. Но настоящей его страстью была география. Слабое здоровье помешало ему самому стать исследователем и путешественником, однако, прослушав после окончания гимназии университетский курс лекций по географии, этнографии и антропологии, в 1908 году он решился на организацию большой научной экспедиции для исследования природных ресурсов и потенциала Камчатки. Его поддержало Русское географическое общество, и так называемая Экспедиция Рябушинского, в результате которой была получена ценная информация, использовавшаяся учеными долгие годы, состоялась.

К сожалению, Федор Павлович поехать в экспедицию не смог, его болезнь как раз активно проявила себя, и в 1910 году он скончался. Вместо него в путешествие отправился брат Дмитрий. Во время плавания на корабле он наблюдал за птицами и был поражен их способностью держаться в воздухе, несмотря на порывы ветра. В это время у него впервые возникла мысль занятья аэродинамикой, которая станет главным делом его жизни.

В семейном имении Кучино в 1905 году Дмитрий Павлович построил первый в России Аэродинамический институт. Он представлял из себя двухэтажное деревянное здание с башней; на первом этаже находилась аэродинамическая труба, а в башне – прибор для проведения экспериментов.

После революции Дмитрий Павлович передал институт новой власти и, только убедившись, что дело его жизни будет продолжать свою работу, присоединился к семье. Его жена, Вера Сергеевна, и дети, несмотря на все сложности дороги, сумели добраться до Франции. В Париже он продолжил свою научную деятельность, стал профессором Сорбонны, членом-корреспондентом Французской академии наук, одним из основателей Русского высшего технического училища.

Дмитрий Павлович Рябушинский

Остальные братья, включая героя этой главы Михаила Павловича, занимались семейным бизнесом, активно развивали его и, самое главное, находили в этом счастье и удовлетворение.

Михаил Павлович родился 15 июня 1880 года в Москве. После окончания гимназии и Московской практической академии коммерческих наук он вступил в семейное дело. Главным из них было основное предприятие Рябушинских – «Товарищество мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями». Оно было создано в 1887 году и сочетало в себе промышленную и банковскую деятельность. Между братьями существовало разделение обязанностей: Сергей заведовал фабричным производством, Степан – коммерческой частью, Владимир, Михаил и Павел – банковской.

Михаил Павлович Рябушинский

В 1901 году, вместе с братьями, Михаил вошел в члены правления Харьковского земельного банка. В своих дневниковых записях он с гордостью отмечал, что является самым молодым директором банка (ему был всего 21 год). История о том, как Рябушинские оказались самыми крупными пайщиками банка и фактически захватили в нем управление, стала одной из самых скандальных в купеческих кругах.

Банк находился на грани разорения, и, чтобы избежать позора, председатель правления банка Алексей Кириллович Алчевский 7 мая 1901 года покончил жизнь самоубийством. Акции предприятия, оказавшегося в центре скандала, немедленно рухнули вниз, чем и воспользовались братья Рябушинские.

Владимир и Павел Рябушинские приехали в Харьков, где принялись скупать акции за бесценок и довольно быстро собрали контрольный пакет. Следующей задачей стало избрание в правление банка. Количество акций не давало автоматического права участвовать в принятии серьезных решений, да и устав запрещал акционерам владеть более 5 % голосов.

Тогда Рябушинские воспользовались одним из преимуществ своей семьи – ее многочисленностью. Из Москвы в Харьков приезжают братья и сестры Рябушинские (причем для этой поездки пришлось полностью занять два вагона). Братья переписывают акции на всех своих родственников, и на ближайшем собрании руководство банком перешло в руки Владимира и Павла Рябушинских.

Следующие три года Михаил вместе с Владимиром проведет в Харькове, налаживая работу своего нового приобретения. Это было сложное время, почти полностью заполненное работой, однако в воспоминаниях Михаила осталось только ощущение счастья созидания. После возвращения в Москву Михаил приступил к работе в банкирском доме братьев Рябушинских, созданном в 1902 году.

Создание банков, оказывающих помощь частным предприятиям, было необходимо. И главным направлением банка Рябушинских становится именно краткосрочное кредитование. На протяжении XIX века в Российской империи стремительно развивалась промышленность. А где есть бизнес, необходим кредит. Вот только крупные банкирские дома в стране отсутствовали. Операции с деньгами, выдача их под процент воспринимались как занятие, «противное русской душе», и Рябушинские взялись за изменение этого устоявшегося убеждения.

По заказу Рябушинских в 1903 году на Биржевой площади появляется здание их банка в стиле рационального модерна по проекту Франца Шехтеля (одного из любимых архитекторов семьи). Фасад практически полностью лишен украшений, речь все-таки идет о серьезном предприятии. Главными акцентами становятся большие окна, дававшие много необходимого для работы света. На протяжении XX века здание дважды надстраивалось и потеряло свой первоначальный, более легкий облик. В наши дни в нем располагается Федеральная служба по труду и занятости.

Аэродинамический институт в имении Кучино

В 1912 году братья Рябушинские вместе с другими крупными текстильщиками из Москвы основали Московский банк с капиталом в 10 миллионов рублей.

Возможности, которые давало наличие крупного банка, Рябушинские решили использовать для того, чтобы вывести Россию на мировой рынок по торговле льном. К концу XIX века в Российской империи производилось 80 % всего мирового сырья. Русское льняное волокно было основным сырьем для европейской текстильной промышленности, но при этом экспорт льна находился в руках иностранных компаний. Рябушинские полагали, что ситуацию может исправить появление небольших заводов и фабрик в «льняных» районах страны.

Здание банка Рябушинских. Биржевая площадь, 1

За поддержкой они обратились к Сергею Николаевичу Третьякову, который занимался делами семейной Ново-Костромской мануфактуры. Помимо успешного собственного бизнеса, именно Сергей Николаевич был главным среди льняных фабрикантов, председателем Союза льнянщиков. Однако переговоры вскоре зашли в тупик – Третьяков сотрудничать не хотел. Тогда Рябушинские намекнули, что у них есть возможность открыть отделения их банка во всех интересных им городах и через них скупать у крестьян лен. Сергею Николаевичу пришлось согласиться на условия.

В 1912 году появился торговый дом «Русская льняная промышленность. Братья Рябушинские, С. Н. Третьяков и Ко», который должен был заняться всеми вопросами, связанными с закупкой, обработкой и торговлей льном. Первая фабрика по первичной обработке льна открылась во Ржеве, затем волокно отправлялось на прядильные мануфактуры, преимущественно к Третьяковым в Кострому.

Дело, однако, шло не так гладко, как хотелось Рябушинским и другим акционерам. Льном предложили заниматься Сергею Сергеевичу Смирнову, мужу одной из сестер Рябушинских, Евгении, и племяннику «водочного короля» Петра Смирнова. Вскоре было создано Русское национальное льнопромышленное общество (РАЛО), директором-распорядителем которого и назначили Смирнова. Предприятие стало процветать, и результатом их деятельности стала монополизации внутреннего и заграничных рынков.

Следующей сферой, на которую обратили внимание Рябушинские, и которой также занимался Михаил, стал лес. Братья обратили внимание, что Российская империя обладает 60 % всей лесной площади мира, но, как и в случае со льном, это не делает страну лидером на мировом рынке. Тогда Рябушинские приобретают «Русановские лесопильные заводы», «Товарищество Окуловских писчебумажных фабрик» и строят писчебумажную фабрику недалеко от города Котлас в Архангельской губернии…

Окуловская писчебумажная фабрика

Все эти идеи для бизнеса, рождавшиеся одна за другой, служили не только для обогащения Рябушинских и их партнеров, но и для пользы страны. В воспоминаниях Михаила и его братьев часто можно встретить рассуждения о будущем Российской империи и их роли в этом. Особенно тяжело братьям пришлось после революции. Оказавшись в вынужденной эмиграции, они старались находить новые возможности для заработка, но, лишившись родины и перспектив возвращения в Россию, они будто лишились почвы под ногами. У них пропал главный стимул для работы.

Дома Михаила Рябушинского

Семья Рябушинских прекрасно разбиралась в архитектуре. Доказательством этому служат дома, в которых они жили: вилла «Черный лебедь» Николая, особняк на Малой Никитской Степана, дом Павла на Гоголевском бульваре, 6, уютная усадьба в Сивцевом Вражке, которую арендовал для себя Сергей.

Первым домом Михаила Павловича стал особняк на Поварской, дом под номером 43 до нашего времени не сохранился. Здесь он вел холостяцкую жизнь, много работал и начал покупать первые картины для своей будущей коллекции.

Особняк Зинаиды Морозовой / Михаила Рябушинского. Ул. Спиридоновка, 17

Следующим домом Михаила в августе 1909 года станет роскошный особняк на Спиридоновке. В 1893 году его строительство закажет Савва Тимофеевич Морозов для своей супруги Зинаиды. Для архитектора Франца Альберта Шехтеля это будет первый полностью самостоятельный проект. Готический облик дома будет выбран лично Саввой Морозовым, который в студенческие годы некоторое время учился в Кембридже и там познакомился с яркой английской готикой. На фасаде появляются стрельчатые окна, львы, химеры и маски грешников.

Деталь фасада особняка Зинаиды Морозовой / Михаила Рябушинского. Ул. Спиридоновка, 17

На первом этаже особняка находились столовая, спальня, будуар и детские комнаты. На втором – биллиардная, кабинет хозяина (самое скромно обставленное помещение в доме), гимнастический зал. Главный дом соединялся подземным переходом с хозяйственными постройками. В них разместились котельная, прачечная, собственная электростанция и жилые комнаты для слуг.

В одноэтажной части особняка разместился нарядный бальный зал для танцев и музыкальных мероприятий. Вероятно, именно там выступали Федор Шаляпин и Леонид Собинов, которые часто бывали в гостях у предыдущей владелицы Зинаиды Морозовой.

Деталь фасада особняка Зинаиды Морозовой / Михаила Рябушинского. Ул. Спиридоновка, 17

Отделка интерьеров до сих пор продолжает поражать воображение. Готическая парадная лестница, рокайльная и готическая гостиные, бальный зал в стиле ампир и множество других помещений, обставленных дорого и со вкусом. Дубовые панели с резьбой и росписями, змеи и фантастические существа, украшающие лестницу, – все это напоминало шкатулку с драгоценностями. При разработке проекта Шехтель нарисовал более 600 эскизов, стремясь продумать каждую деталь. Эти сохранившиеся рисунки впоследствии очень помогли в работе реставраторов.

При оформлении особняка Шехтель сотрудничал с художником Михаилом Врубелем, который создал панно «Времена года», витражное панно, которое освещалось при помощи электричества, и скульптуру «Роберт и Бертрам» для основания парадной лестницы.

После смерти супруга Морозова выставила особняк на продажу. Но из-за его размера, готических фасадов и интерьеров, напоминавших театральные декорации, покупатель долго не находился.

Михаила Рябушинского устроило все, включая огромную стоимость в 380 000 рублей. Особняк должен был стать домом для него и его супруги Татьяны. Причудливыми образом история любви новых жильцов напоминала обстоятельства знакомства первых владельцев дома Морозовых.

После своего переезда Михаил практически ничего не изменил в интерьерах. Лишь заказал панно «Даль», «Скала» и «Солнце» работы Константина Богаевского для Большой гостиной. И заплатил за возвращение панно Врубеля, которые в 1906 году были вывезены Сергеем Дягилевым для выставки в Париже.

Семья Рябушинских жила в особняке до революции. Покинув Москву в 1917 году, Михаил спрятал свою коллекцию искусства в тайнике, находившемся в подвале дома, замаскировав вход в него. Панно Врубеля и Богаевского для сохранности были закрыты тесом и заклеены обоями. Эти предосторожности не помогли. В газете «Вечерняя Москва» от 27 мая 1924 года была опубликована заметка о том, что сотрудники Бухарского дома просвещения, разместившегося в особняке, обнаружили подвал и хранившиеся в нем ценности.