Читать онлайн Фонарик из кармашка

Продюсер проекта Ольга Грибанова

© Даша Гри, 2024

© Интернациональный Союз писателей, 2024

Пролог

Ни в коем случае не сравнивайте с исторической и мифологической литературой то, что произошло в Белом королевстве! Я сама пыталась заняться этим бесполезным делом, обложилась книжками, покопалась во Всемирной паутине и нашла много совпадений. Но ещё больше – расхождений. Некоторых имён я не нашла вообще. Как в этом Королевстве довольно гармонично сочетались герои мифов и славян, и скандинавов, и неизвестных мне религий, и просто обычные люди – загадка. Как всё это переливалось, перетекало друг в дружку и переплеталось со сказочными событиями – тоже загадка. Но более всего для меня остаётся загадкой то, как в эту сложную систему включилась Александра Сидорова, можно просто Ксана, петербурженка, учительница и просто хороший человек – человек из другого мира. Поэтому не забивайте свою голову подобными, ни к чему не приводящими изысканиями, а просто примите мой рассказ таким, какой он есть. Я ничего не утаила и попыталась донести всё максимально точно…

Автор

«В Восточном саду каждое дерево плодоносит, каждая травинка налита изумрудно-зелёным цветом, каждый кустик пушист, словно беличий хвост. Но не попасть в этот Сад простому путнику, не зайти туда прохожему любопытцу. Лишь только Рубиновая трость откроет врата этого рая, лишь только тот, в чьих руках она будет, получит право впускать людей в Сад. И только он прочтёт Забытую молитву, чтобы возродить Корону и не дать Эстлее исчезнуть…»

Глава 1, или С чего всё началось

Глава о пересечении миров

Почему, когда читаешь всякие газетные статьи про воров, хулиганов, НЛО и прочее, ужасаешься, но в душе-то думаешь: «Ну, со мной этого никогда не случится! С кем угодно, но не со мной»? Почему так искренне удивляешься, если что-то подобное с тобой всё-таки случается? Нет ответа. Да и не будет никогда – так уж мы, люди, устроены. Вот и Ксана Сидорова так думала. Но с ней случилось.

В общем, произошло всё на выставке пейзажистов. Александра не собиралась туда идти… Так получилось. По небу плыли облака, вокруг росли величавые сосны, погода звала гулять. Но Ксана шла на добровольно-принудительные занятия спортом. Конным. Сама ругалась, а потом нарадоваться не могла, что записалась туда. Ну да ладно, я не об этом. Проходит она мимо, читает афишу выставки – сегодня последний день. Решила зайти. Посетителей совсем не было, никто и не помышлял даже пойти на выставку живописи, мало того что неизвестных авторов, так ещё и за деньги!

В уютненьком зале на стенах были развешаны пейзажи. Ксане понравилась задумка – разделить работы не по авторам, а по времени суток. Прямо у входа было утро, встречающее посетителей светло-голубыми оттенками неба и золотистыми лучами солнца. Утро плавно перетекало в щурящийся яркий день, который заканчивался красно-фиолетовым вечером. А завершала выставку композиция произведений, изображающих ночь. Магическая чёрная ночь заставляла задерживаться у картин подольше. Среди них Кеану очень привлекло пасторальное полотно с изображением спящего пастушка, который вот-вот выронит из руки дудочку. Вокруг пастушка лежали четыре спящие овечки, а неподалёку какой-то ягнёнок ловил на спину падающую звезду. Сначала девушка не могла понять, что же так влечёт её к этой картине. Но, приглядевшись, увидела, что луна, совершенно обычная на первый взгляд, смотрит прямо на неё лукавыми глазками. И куда бы Ксана ни уходила, глаза луны были направлены чётко на неё. Она не отходила от картины далеко, но пыталась спрятаться от назойливого взгляда. Не знаю, сколько бы ещё времени Ксана занималась этой забавой, если бы не…

Приготовьтесь к тому, что сейчас услышите нечто не совсем обычное. И сейчас, и потом много чего услышите. И не говорите, что я как автор вас не предупреждала, и не крутите пальцем у виска.

Александра… попала в картину!

Первая её реакция была включить свет. Но, когда она поняла, что находится на улице, к тому же в совершенно незнакомом месте, ещё и ночью, – а ведь только что определённо был день! – Кеану охватила лёгкая паника. Мгновенно в её голове пронеслась мысль: «Домой…» Перед ней на траве, положив голову на сумку, спал юноша, вокруг – несколько овец, на небе блестела луна. Ксана включила фонарик на телефоне.

«Надо что-то делать!» – На секунду задумавшись, приблизилась к спящему. Осторожно потрепав пастуха за плечо, она его всё-таки разбудила.

– Извините, как мне добраться до ближайшего метро? – спросила Ксана.

– Куда? Зачем? – пастух продрал глаза, но ещё не совсем проснулся.

– Простите, пожалуйста, вы не скажете, где здесь ближайшая станция метро? – проговорила она ещё раз.

– Чего ты хочешь от меня, иноземка? И не свети своим рарогом мне в глаза, ради верховного бога…

– Я хочу, чтобы ты мне объяснил… – начала повторять Александра и осеклась.

«Боже милостивый! – ужаснулась она. – Где я вообще нахожусь? В России ли? Он назвал меня иноземкой, хотя я понимаю его речь: он говорит по-русски. Что это за страна?»

– Что это за страна?

– Великая Эстлея, – ответил пастух.

– Эс… что? Эстония, что ли? Эфиопия? Эквадор? – переспросила Ксана, перебирая мало-мальски похожие названия известных ей стран.

– Великая и могущественная Эстлея во главе с несравненным Оймяконом Эстлейским Тринадцатым, его светлостью и надеждой всего эстлейского народа!

«Похоже на секту», – ужаснулась Ксана.

– Оймякон – это где-то на Севере, – подумала вслух.

– Резиденция его величества находится недалеко отсюда. Я – королевский пастух, – не без гордости сообщил юноша, – пасу овец его величества. Зовут меня Биль, – пастух попытался раскланяться.

Далее подразумевалось, что должна представиться Ксана.

– Ну… я Ксана, – она сделала подобие книксена.

– Ксана? – насторожился Биль. – А что ты ищешь в Эстлее, Ксана?

– Да… выход я ищу! Биль, милый, скажи, есть ли тут вокзал или аэропорт?

Биль отрицательно покачал головой.

– Ну, морской порт?

Снова отрицательный ответ.

– Может, на худой конец, автострада?.. – чуть не плача, спросила она.

– У нас нет таких вещей.

– Как же вы ездите в другие города?

– По дорогам.

– А на чём? – Могло сложиться впечатление, что Ксана разговаривает с идиотом.

– На… повозках, телегах, просто на лошадях. Тебе нужна лошадь, Ксана?

– Мне нужно домой! На повозке, на телеге, хоть на макаке!

– У нас нет макаке.

– А губернатор у вас есть?

– Губернатор? Ты имеешь в виду гувернанток? Ты можешь попроситься во фрейлины к его величеству. Эта работа непыльная, и платят лучше, чем гувернанткам.

– Нет, Биль, не хочу… Хотя… Как, ты говоришь, добраться до вашего Оймякона?

– Видишь высокую башню?

– С моим-то зрением, причём в сумерках! Ты слишком многого от меня хочешь, Биль, – улыбнулась Ксана.

– Сейчас иди вот по этой тропе. Там, где она будет резко сужаться, сверни направо. Затем прямо-прямо-прямо, и упрёшься в ворота королевской резиденции. Там-то и живёт несравненный Оймякон Эстлейский Тринадцатый, его светлость и надежда всего эстлейского народа.

– Спасибки тебе, я почапала к Несравненному.

– Иди, иноземка Ксана, ступай… Да поможет тебе судьба… – ответил Биль.

Ясно было, что беседа его немного вывела из строя. Столько новых слов: «метро», «автострада», «макаке», «почапала»…

Ксана остановилась и попыталась найти точку на карте. Но соединения с Интернетом не было.

Когда ноги Ксаны пересчитали все камни и ветки по дороге в темноте и тумане, хозяйка ног увидела-таки высоченную башню – резиденцию короля. Ворота заперты. Но такие ворота Ксана, наверное, даже будь они открыты, не открыла бы!

Что-то надо делать. Надо прорваться к этому Оймякону, иначе домой ей не попасть. Может он, раз король, пообразованнее пастуха Биля будет…

Александра постучала, но безрезультатно. Постучала ещё раз. Ответа не последовало. Затем начала колошматить в огромные ворота кулаками, правда, с тем же успехом. Отчаявшись, она повернулась спиной к двери и стала стучать ногой. Вдруг послышался голос:

– Колокольчик справа.

– Что? – переспросила Ксана.

– Колокольчик, говорю, справа, – ответил голос.

Перед ней стоял мужичок лет сорока пяти, маленького росточка, пухленький и нарядно одетый. В двух шагах позади него стояли ещё три человека. Их одежду уже было не рассмотреть: темновато.

– Если вы ко мне, то меня нет дома, – продолжил мужичок, – я вкушаю ночную воздушную ванну.

– А вы Оймякон? – догадалась Ксана.

Приняв горделивую позу, мужчина представился:

– Несравненный Оймякон Эстлейский Тринадцатый, моя светлость и надежда всего эстлейского народа.

«Я слышу это уже в третий раз! Скоро наизусть выучу», – подумала Ксана.

– Вот вы-то мне и нужны! – обрадовалась она.

– Я всем нужен.

– Многоуважаемый Оймякон! Помогите домой попасть, а?

– Что ж ты стоишь? – не понял Оймякон. – Иди домой.

– Но как?

– Ты что, шутиха? Или юродивая? – спросил король и громко засмеялся.

Свита сзади него тоже засмеялась, хватаясь за животы.

– А, я понял: ты не можешь найти дорогу в темноте!

Все снова засмеялись.

Ксана прошептала в пустоту: «Эх, Бориса Ивановича на вас нет! Он все шуточки на корню прибивает!» Но шёпот прогремел в тишине.

– Нет! – его величество перекрестился. – А что это за чудище с таким именем – борисываныч?

– Да уж, точно чудище. Это начальник мой, директор. Оймякон, простите, не знаю, как вас по батюшке. Мне очень надо домой, я заблудилась…

Ксана и не заметила, что один из слуг внимательно её рассматривал. Даже подошёл для этого поближе. Потом, озарённый какой-то мыслью, придвинулся к Несравненному и что-то прошипел в ухо.

– О, иноземка, быть может, ты соблаговолишь дождаться утра в моём замке и после отправиться домой? Заодно расскажешь мне подробнее о борисываныче… – Голос Оймякона Тринадцатого стал каким-то нарочито слащавым.

– Утра? Так долго? Меня дома уже заждались! К утру они уже все морги и больницы обзвонят!

– Как интересно! – воскликнул король, беря девушку за руку и решительно подходя к воротам. – Ты ведь расскажешь мне и о борисываныче, и о морге?

– Оймякон Батькович! Неужели не понятно, что я спешу? Если б вы мне помогли добраться до дома из этой вашей Эстлеи, я была бы вам очень благодарна! – Правда, это она говорила, уже входя в те самые ворота, в которые так долго стучалась.

Король лично провёл Кеану в какие-то апартаменты, дорого обставленные: со шкурой медведя на полу и с большим камином.

– Ну что ж, иноземка, расскажи мне о… – сказал, усаживаясь, король, но его прервали – слуга снова что-то ему нашептал. – Да ведь я не знаю твоего имени!

– Ксана…

– Ксана! – повторил король.

Слуга кивнул и удалился.

– Ну, расскажи же мне о морге, Ксана!

– Морг… – от волнения Ксана забыла на секунду, о чём говорит. – А, морг! Морг – это заведение, где трупы хранят.

– Кладбище?

– Нет, это до кладбища. Сначала мертвец попадает в морг, где специалисты устанавливают причину смерти, а потом уже его хоронят на кладбище.

– А зачем устанавливать причину смерти? – искренне удивился король. – Если человека убили мечом – значит, он умер от меча, если он утонул – значит, захлебнулся, если… А если неясно, отчего он умер, то зачем же это знать?

– Ну, вашество… ваше величество, может, в вашей оголтелой монархии никто и не интересуется, отчего погиб его любимый муж, отец или иной какой родственник, то у нас все требуют осведомлённости и справедливости.

– И как же на это реагирует ваш король?

– Наш король?

– Да. Неужели он сам создал морги, потому что этого хочет народ?

– В какой-то степени…

Тут вернулся слуга, слишком долго кланялся. Взглянув на Кеану, покраснел, словно увидел что-то неприличное, и опять нашептал что-то Оймякону на ухо.

Здесь у Александры появилась возможность рассмотреть Несравненного получше. Внимание привлекла вышивка на рукаве: такая симпатично завитая буковка Е.

– Ксана… Ксана? Ксана!

– Что я, вашество?

– Ксана! – Король встал.

Она тоже хотела встать – он всё-таки король, – но передумала.

– Да, я вас слушаю внимательно.

Король мотнул головой – и ему принесли какой-то свёрток, который он стал торжественно зачитывать:

– Да возрадуется народ Эстлеи! Пришёл тот час, когда Рубиновая трость коснётся врат Весеннего сада и будет звучать Забытая молитва!

– Красиво излагаете, – прокомментировала Ксана. – Сами придумали или кто подсказал?

– Это древний свиток, оставленный мне ещё от того… от моего деда, – ответил король.

– Хорошо писал дед, – согласилась Ксана.

– И?

– Что «и»? Это я должна спросить: и?

Король снова развернул свиток и прочёл дальше:

– …И откроет врата Сада иноземец, который будет одет в цвет травы и будет носить странное имя…

– Я боюсь вас разочаровать, но мне пока ничегошеньки не ясно. – Хотя Ксана начала смутно догадываться: ведь одета во всё зелёное…

– Не ясно? – удивился король. Благостное выражение его лица плавно сменилось гневом. – Так ты самозванка! Выгнать её!

– Ага, вот даже как, вашество! – воскликнула она.

К ней подбежали слуги, подхватили под белы рученьки и, несмотря на сопротивление и призывы к здравому смыслу, уволокли неизвестно куда…

«Честно вам скажу: если вам предложат часок-другой посидеть в Эстлейской КПЗ, не соглашайтесь ни за какие коврижки!» – думала Ксана.

И правильно думала. Это помещеньице представляло собой комнату почти как у Раскольникова – то ли шкаф, то ли гроб… то есть площадью полтора на два метра. А вот в высоту… В высоту комната уходила куда-то далеко под небеса… Кстати, крыши не было. Или она была, но прозрачная. Во всяком случае, когда рассвело, Ксана видела небо над собой. Если бы полил дождь, она бы точно определила наличие или отсутствие крыши. И ни одной розетки. Заряд на телефоне отчаянно таял.

К утру ужасно захотелось спать. Из всех удобств были нары – что называется, и на том спасибо! Уснула Ксана как сурок, невзирая на яркое освещение сверху. Но поспать ей дали недолго: королевская стража открыла дверь, ту, через которую пленницу сюда привели. Вскрыли стражники дверь и абсолютно беспардонно выволокли Кеану наружу.

– Вы что, не видите, что я всё-таки дама?! Вы хоть знаете, сколько настоящей даме требуется времени, чтобы подготовить себя к выходу? Косметика, одежда, причёска… Кстати, мне неплохо бы причесаться! Вы мне расчёску не соорудите? И вообще после вашей «комнаты отдыха» хочется душ принять! Слушай, ты, молодой человек, не сжимай так локоть – больно же!

Ксана уже не знала, что несла чушь какую-то; всё, что приходило на ум, она говорила вслух. Звук собственного голоса, пусть визгливого и недовольного, её успокаивал.

И снова Александру привели к королю. Он был одет иначе, ещё наряднее. Сидел на троне, при этом ноги его не доставали до земли. Только он хотел что-то сказать…

– У вас, в вашей Эстлее, так принято – гостей в тюрьме располагать? – начала Ксана. – Не могу сказать, что я в восторге от ваших обычаев! Если вы хотите со мной о чём-то поговорить, то только после ванны, свежего полотенца и расчёски! И телефон зарядить надо!

Задумавшись на секунду, король распорядился:

– Проведите нашу гостью в банную комнату, выдайте ей свежую простынку и гребень!

Она не ожидала, что требования будут выполнены, и выглядела, наверное, неподобающе ситуации – совершенно растерянно! На этот раз с девушкой были более обходительны.

«Господи, как же приятно принять “ванну” (большая бочка с тёплой водой), закутаться в свежее “полотенце” (большой кусок ткани) и расчесаться красивым массивным гребнем! Как мало человеку надо для счастья… Жаль, что я не догадалась попросить шампунь и новую одежду, – расстроилась Ксана. – Хотя, глядя на то, как одеты здешние дамы, последнее желание пропало. Я не представляю себя в этом ужасном кринолине…»

– Итак, Ксана, теперь-то ты будешь говорить?

– Куда ж я денусь… Спрашивайте, что вас интересует.

– Меня интересует миссия, с которой ты прибыла в нашу страну.

– Сейчас у меня одна миссия – вернуться домой! – воскликнула Ксана. – Причём я даже не представляю, как.

– Но если ты как-то попала к нам в Эстлею, то так же можешь вернуться домой! – заметил король.

– Логично, – согласилась она. – Но я толком не знаю, как сюда попала!

В ответ только удивлённое молчание.

– Была я, значит, на выставке пейзажистов. На одной из картин был изображён вид вашей страны – пастушок и несколько овечек. Я даже припоминаю башню вдалеке… Так вот, я разглядывала эту картину, а потом взяла и переместилась сюда! Причём на то самое место: пастушок, овечки, башня…

По залу прошёлся вздох удивления.

– Сейчас покажу! У меня же есть фотографии!

На телефоне оставалось четыре процента зарядки. Она быстро включила фотографии. Последним как раз было то самое фото с картиной.

– Вот, вашество, смотрите!

– Дау тебя в коробочке картина! Ты волшебница?

– Да нет же…

«Пи-би-бим», – пропиликал телефон и выключился.

– Кроме того, когда я наблюдала картину, у меня дома был день. А к вам попала – ночь… Я хочу домой!

После её последней фразы зал (фрейлины, стражники, просто слуги и вообще все, кто находился здесь, и даже сам Оймякон) взорвался аплодисментами. Король встал и снова стал зачитывать тот свиток, который написал его дед. Когда он закончил, зал вновь зааплодировал. Король подозвал Кеану к себе.

– Я думал, что ты окажешься мужчиной, – сказал он вполголоса, резко перейдя на «ты».

– Что поделать?!

– Просто мои домыслы оказались неверны… Теперь надо выйти к народу.

– Кому? Мне? Никуда я не пойду.

– Пойдёшь, пойдёшь! – пообещал ей король.

Перед ними распахнули двери. Под общие аплодисменты Оймякон взял девушку за руку и повёл через зал к выходу. Подумав, что ей ничто не грозит, Ксана решила не сопротивляться. Оймякон Тринадцатый вышел на огромный балкон, где уже вовсю трубили горнисты, а внизу собирался огромной толпой народ.

– Слушайте, эстлейцы! Слушайте и внимайте! Для вас будет говорить несравненный Оймякон Эстлейский Тринадцатый, его светлость и надежда всего эстлейского народа! – закричали горнисты во весь голос так, что уши заложило.

В рядах народа воцарилась какая-никакая, но всё же тишина. Видно, здесь уважают его величество!

– Слушайте, эстлейцы! Свершилось! В наш мир пришёл посланец Бога, который отворит врата Восточного сада и прочтёт Забытую молитву!

– Ура-а-а! – ответил народ.

– И не произойдёт ничего ужасного, ибо пришёл в наш мир человек, имя которому – Ксана! – завершил речь король и подтолкнул её к перилам балкона.

– Полностью – Александра, – пояснила Ксана, но это было уже неважно.

– Ура-а-а! – снова закричал народ. Вверх полетели шапочки и прочие головные уборы.

Ксана растерялась.

«Какой сад? Какая молитва? Я домой хочу!»

– Привет… – сказала новоявленная героиня местного масштаба, на что народ ответил ещё более громким криком.

Вдруг как гром среди ясного неба кто-то крикнул:

– Это же женщина! – и вызвал возгласы сомнения в толпе.

«Ну да, женщина. И никогда не скрывала сей факт моей биографии. Чем не угодила?»

Но его величество среагировал, как и подобает королю:

– Бог послал нам чудо в обличье человека, и кто этот человек: мужчина или женщина, – выбирать не нам. Это решение принял Всевышний!

Народ моментально замолк.

– Вот, – закончила Ксана. Она больше не знала, что сказать, а так хотелось что-то ляпнуть!

Толпа снова взорвалась аплодисментами. И вновь послышался крик из толпы (скорее всего, тот же крикун, что кричал в прошлый раз, так кардинально поменял мнение):

– Вперёд, народ Эстлеи!

Все поняли этот возглас, как того хотел автор, и ринулись к башне. Ксана и не заметила, что балкон находится от земли головы на две выше человеческого роста. Это позволило фанатичным эстлейцам в какие-то полторы минуты окружить башню и легко забраться на балкон. В общем, очень скоро балкон был сломан и героиня в прямом смысле слова пошла по рукам! Её сгребли в охапку и в толпе передали по рукам. В итоге толпа закончилась, последние «держатели» не догадались поставить Кеану на землю, а передали «следующим», которых на самом-то деле не было! Шлёпнулась она здорово… Больше всего в этой истории умиляет то, что народ провёл для неё такой аттракцион от искренней любви! Потом все бока болели: любовь даёт о себе знать…

Во дворце вокруг Ксаны бегали, словно около монаршей особы. Сам Оймякон отошёл на второй план. Это всё, конечно, здорово, но сделанные из всего произошедшего выводы совсем не утешали. Попав в резиденцию короля и мало-мальски приведя себя в порядок, Ксана, возлежа на красивом канапе, потребовала подробных объяснений от короля. В общих чертах она понимала основную задачу. Но хотелось конкретности…

– Так, вашество, я пойду сейчас, возьму эту самую Трость, сбегаю в Сад, открою его и прочту Молитву – и всё?

– В целом да, – ответил Оймякон и замялся. – А вот подробнее… В общем, никто точно не знает, где сейчас находится Рубиновая трость.

– Вот «обрадовал»! – ответила Ксана.

А король улыбнулся так, что стало ясно: он решил, что на самом деле её обрадовал.

– Только с её помощью можно открыть врата Весеннего сада.

– Это я поняла. Только Сад-то как называется? Весенний или Восточный?

– И так, и так. Всего этих Садов четыре: Южный, или Летний; Северный, или Зимний; Западный, или Осенний; и Восточный, он же Весенний. Всех их создал этот… мой дед. Он был великим белым магом! У деда было двое детей – мальчик и девочка. И у них родилось по двое – и все мальчики. Нас четыре брата, мы – нынешние властители Белого королевства. Белое оно называется в честь магии дедушки. А Эстлея – это восточная часть Королевства.

«Вот почему на рукаве у Оймякона красовалась буква Е: East – Восток!»

– Каждому из братьев досталась часть Королевства, – продолжил Оймякон. – Изначально все Сады были закрыты и мы, братья, с помощью Рубиновой, Изумрудной, Алмазной и Сапфировой тростей должны были открыть Сады – символы жизни Королевства. Три Сада открылись, и Трости хранятся у моих братьев. Но мне Трость не поддалась, не захотела открыть Сад из моих рук. Как рассказал дед, мне единственному не передалась толика магических способностей. И он оставил пророчество, что Сад откроет…

– Знаю, знаю. И это оказалась я.

– Да.

– Обделили тебя, бедненького, волшебства не дали, а я теперь отдуваться должна! – съязвила Ксана.

– Главная задача – найти Трость. Только в твоих руках она не исчезнет, только ты сможешь принести её сюда. А дальше ты знаешь.

– Хотя бы приблизительно, где мне её искать? – с надеждой спросила Александра.

– Я же сказал, что точно неизвестно. Но это не значит, что неизвестно вообще! Сначала ты должна отправиться к старцу Смайтуму.

– Смай… кому?

– Смайтуму. Он живёт на горе Смирной. Он может тебе подсказать, что делать дальше.

Ксана промолчала. Что за ерунда, извините за мой французский! Ох, не нравится мне вся эта история с тростями, братьями, садами. Самое противное, что решающее слово-то за нашей героиней!

– Смайтум – мудрый человек, – продолжил король, – мудрый и гордый. И если сочтёт тебя приличным человеком, он расскажет тебе всё, что знает.

– А раньше узнать было нельзя? Ведь я вам нужна только как переносчик этой вашей Трости – я правильно понимаю? Могли бы и сами к Смай… Смайтуму сходить, расспросить его подробненько, записать всё аккуратненько и мне доложить!

– Он отказывается разговаривать с кем-либо, кроме тебя.

– Так-таки кроме меня?

– Ну, кроме того, кто предназначен для…

– Ладно, хорош объяснять, всё, я поняла. И вашу выгоду поняла. А мне, мне от всей этой заморочки какая польза? Я тут, понимаешь, на них вкалывать должна, а меня, между прочим, дома ждут!

– Все морги обзвонили… – добавил король.

– Ну да, точно!

– Ксана, ведь то, что ты должна совершить, – настоящий подвиг. Для народа тот день, когда откроются врата Сада, станет праздником. Труверы и менестрели будут воспевать твой подвиг в течение долгих лет! – с упоением перечислял Оймякон.

– Ага, и на моей могилке выгравируют золотыми буквами: «Здесь пал герой».

– Если ты пожелаешь…

– Не нужны мне эти ваши труверы с их песнями! Я тут, с вами… а дома… – Из глаз Ксаны собралась выкатиться слеза, но ей не разрешили. Голос не поддался запретам и откровенно задрожал: – Я домой… пора мне…

Она встала и направилась к выходу.

– Ксана! Может, ты хочешь денежной награды? Да хоть всю… половину королевской казны! А хочешь, титул тебе какой-нибудь присужу? – его величество догнал Кеану. – Да остановись же ты! Хочешь баронессой стать? Не хочешь? А маркизой? А графиней?

– Да не хочу я! Я домой хочу! Лучше помоги мне домой отправиться!

– Стой, Ксана! Остановись наконец!

Она остановилась. Король продолжил:

– Не в моих силах тебя вернуть домой.

– Т-то есть как?

– Нея тебя сюда пригласил, и не я могу отсюда выгнать.

– Но ты же король! – с надеждой сказала она.

– Но я не волшебник! Я не должен тебе это говорить, однако придётся. Тебя отправили сюда с конкретной целью, которую ты теперь прекрасно знаешь. И пока ты её не выполнишь, ты останешься здесь. Так что время твоего пребывания в Эстлее зависит от тебя одной.

– Значит, в любом случае, не достав пресловутую Трость, я не попаду домой?.. – обречённо вздохнула Александра.

Король молчал. Она – тоже. Тишина была такой тягостной, будто в воздухе размазали дёготь, но говорить было нечего. И тут бесцеремонно в зал для бесед (именно здесь разговор и проходил) ворвался слуга.

– Ой… извините, ваше несравненное величество, но тут какой-то пастух просит аудиенции с Героически Прекрасной Ксаной.

«Вот мне и прозвище прилепили. Нет, я не против, конечно, но его же как-то оправдать надо… Придётся…»

– Пусть войдёт, – скомандовала Ксана, не смотря на короля.

– Но он… это… с лошадью.

– Пусть оставит лошадь – проследите, чтобы с ней ничего не случилось, – и войдёт, – приказал Оймякон.

Когда слуга удалился, король посмотрел на Кеану вопросительно.

– Кому это ты разрешаешь аудиенцию?

– Пастуху, он же ясно сказал.

– Ни за что не поверю, что ты разрешишь аудиенцию первому попавшемуся пастуху!

– Не верьте, – парировала Ксана.

– Ты, Героически Прекрасная Ксана, согласилась на аудиенцию с каким-то пастухом? Ума не приложу…

– Ещё раз меня так назовёте – обижусь.

– Неужели тебе не нравится? А мне кажется, я хорошо придумал, – удивился Оймякон.

– Так это ещё и вы придумали?!

– Да… И приказ уже в силу вошёл…

– Ну какая же я прекрасная? Какая же я героиня? Зачем выдумывать то, чего нет?

В дверь постучали. Оймякон позволил войти. В зал вошёл… Биль!

Они шли в сторону горы Смирной. А что? Больше ничего не оставалось делать. До этого времени Ксана сидела на жеребце, а Биль их вёл. Позднее Александра ещё не раз вспомнит добрым словом свои, как она их называла, «лошадиные курсы». Она гордилась собой и была рада, что догадалась попросить у Оймякона брюки. Дал он ей не свои брюки, конечно, но то, что было сейчас на ней надето, подошло по размеру и фасону и напоминало бриджи. Ещё ей дали плащ на случай холодов. Жалела Ксана только о том, что не попросила сменной одежды…

Вы меня извините, дорогие читатели, за столь резкий скачок. Просто дословно то, что произошло за пропущенный отрезок времени, пересказывать бессмысленно, ибо всё это уложится буквально в два абзаца краткого содержания.

В общем, Биль, как и все добропорядочные граждане, прибежал к королевской резиденции и участвовал в учинённых там «массовых беспорядках». Он был ужасно горд тем, что именно он указал Ксане дорогу к башне Оймякона. И, вспомнив разговор, честолюбивый мальчишка в поисках славы и подвигов раздобыл где-то прекрасного жеребца и отправился во дворец – проситься к ней в помощники для совершения подвигов. Запинаясь и раскланиваясь, бледненький от волнения Биль изложил все свои планы и желания.

Оймякон тут же поймал момент: радостно приказав собрать им вещи в путь, вручил карту Белого королевства и отправил Кеану с пастушком навстречу подвигам. По правде говоря, я уверена, что его величество не особо устроила кандидатура Биля в провожатые Ксаны. Но надо отдать ему должное: он сразу сообразил, что это шанс, и, недолго думая, обделал это дельце. Понимал ведь, что коли Ксана отправляется в путь, уже не сможет отказаться! Взялся за гуж…

Вернёмся к нашему экипажу. Правда, Кеану, Биля и коня экипажем назвать трудно… Ну да ладно. Ксана слезла с коня и пошла пешком. Последнее напутствие короля Билю: «Познакомь Кеану с нашими достопримечательностями!» – прозвучало как-то с хитринкой. Она очень быстро узнала почему. Биль начал знакомить.

– А вы не боитесь идти к горе?

– А чего бояться? – отвечала Ксана, скорее, для успокоения не только Биля. – Насколько я поняла из сбивчивых объяснений его величества, там есть какая-то лесенка, так что скалолазанием заниматься не придётся.

– Ну а жителей долины не боитесь?

– Долины? – она взглянула на карту. – Долины Бурной? Что за названия! Смирная, Бурная… Да, к горе идти через долину. А что там за жители?

– О! – Биль многозначительно поднял брови. – Вы сами всё увидите…

– Ладно, – кивнула Ксана, с трудом переборов любопытство, – не хочешь – не говори. А почему у горы и долины такие названия?

– Из-за ритма жизни и населения. На горе живёт очень мало людей и всё население мирное.

– Смирное!

– Да, смирное. А вот долина… там и жителей побольше будет, и нравы их пожёстче.

– А что за люди живут в долине, такие вот бурные? – всё-таки спросила она.

– Люди… если бы это были люди! – загадочно произнёс пастушок.

Больше он, по всей видимости, к сказанному добавлять ничего не собирался. Ладно, переживём. До долины не так уж далеко осталось, согласно карте.

И верно, скоро они дошли до долины Бурной. Нет, вывески никакой, разумеется, не было. Просто закончилась песчаная дорожка, по которой они шли. А сразу за ней и начиналась та самая долина. Биль остановился как вкопанный. Было видно, что ему очень страшно.

– Вы знаете, кикиморы не очень любят чужаков на их территории… – боязливо произнёс он.

– И что, из-за каких-то там кикимор ты предлагаешь повернуть обратно? – Ксана старалась быть как можно спокойнее. – Наверное, они не знают, что мы не просто чужаки! – Она старалась сделать голос наиболее торжественным. – Ведь к ним в долину пришли Героически Прекрасная Ксана и её верный… верный…

– Слуга Биль со скакуном…

– Митькой! – завершила она и сделала шаг в долину.

Как быстро в этой стране присваиваются должности, прозвища, звания, имена… Вот и Биль сам себя назначил слугой. Раз – и скакуна Митькой обозвали. А днём Ксана имела возможность в одну минутку стать графиней или ещё кем-то. Чудеса, да и только, посчитала она тогда. Тогда она просто ещё не знала, что такое настоящие чудеса.

Ксана сделала ещё один шаг. Всё, теперь она уже вышла за черту дорожки, она в долине, а Биль и Митька – ещё нет. Повернувшись к ним вполоборота, она мотнула головой: мол, идите сюда. Пастушок подвёл коня к самому краю песчаной дорожки. Осторожно шагнув вперёд и поняв, что ничего не произошло, Биль снова сделал шаг и поравнялся с госпожой. Вздохнув, он вывел коня на территорию долины. Мелкий песок, словно нити восточного ковра, шуршал и приглашал отведать приключений.

Долина Бурная открыла перед героями свои просторы…

Глава 2, или Кикиморы во всей своей красе

Глава парадоксов. А ну-ка, девушки!

Долина Бурная

В общем, дальше они шли всё время прямо. Никто не тревожил, никаких кикимор не было. Да и вообще долина больше необитаемую землю напоминала. Тоже мне, Бурная!

Шли они по полю, сами протаптывали себе дорогу. И тут Ксана увидела хорошо притоптанную траву, но эта тропинка сворачивала влево.

– Свернём? – спросила она Биля.

– Как скажете.

– Ну, у тебя есть какое-нибудь мнение на этот счёт?

– Как вы скажете, так и будет.

– Ничего от тебя не добьёшься! Я, может, посоветоваться хочу, а не с кем. Ты что, прикажешь с Митькой поговорить?

– Я не могу вам приказывать, – снова ответил Биль.

– Ну что ты заладил, ей-богу?

– Я ваш верный слуга. Как госпожа скажет…

– Перестань! – рассердилась Ксана. – Уши вянут. Хочешь, я освобожу тебя от должности слуги? Тогда и поговорим.

– Пощадите! – Биль упал на колени. – Я вас не брошу, госпожа! Только не выгоняйте!

– Да никто тебя не выгоняет, глупенький! А ну быстро встань! Биль, не как верного слугу, а как друга, как человека, знающего Королевство в сто раз лучше меня, спрашиваю: нам свернуть на тропинку или идти дальше, чтобы попасть на гору?

– А всё равно, – Биль расслабился. – По тропинке длиннее, но вернее. А прямо – короче, но, если заплутаем, нам несдобровать.

– Вот это ответ, достойный похвалы, – Ксана улыбнулась. – Кстати, а где твои кикиморы? Сколько идём по долине, ни одной не встретили.

– Не мои! А если с пути собьёмся, тогда их и встретим…

– Тогда пойдём прямо! – твёрдо решила она.

Уже через двадцать минут она пожалела о своём решении. Во-первых, они устали и проголодались, пора было устраивать привал, но Ксана всё никак не могла выбрать место: кругом коряги и вообще не поймёшь что. Во-вторых, начало темнеть. И хоть долина не лес, но и не пустыня, так что кусты и деревья играли свою роль. Как-то неприветливо ухали совы, да и прочая живность подавала признаки жизни не особо приятно. Ксане показалось, что они всё-таки запутались.

– Всё, стоп. Здесь остановимся. – Ксана привязала Митьку к дереву.

– Вы отважная, – сказал Биль, раскладывая какую-то ткань и доставая еду.

– Почему?

– Не боитесь ночевать в долине.

– А ты что предлагаешь – идти ночью? По-моему, это ещё страшнее. Ведь сам говорил, что главное – не заблудиться. Меня природа ночным зрением не одарила, в отличие от кошек, например…

– И кикимор…

– Ага, они ещё и в темноте видят, – хмыкнула Ксана, уверенно отрицая факт их существования.

– Дай вообще противные.

– Не оскорбляй женщин! – хихикнула она. – Тем более при мне, пусть и кикимор.

– Не выгоняйте только, госпожа, пожалуйста!

– Уф, надоел ты мне. Никто тебя не выгоняет! Не бойся.

– Я с вами и самого Мешанта не боюсь.

– А это ещё кто?

– Мешант – злой дух, не нашедший покоя даже в Вальхалле… Он нападал на наше Королевство.

– Всё, хватит. Что там его величество в дорожку нам собрал? Что у нас есть из еды?

– Вот… – протянул бедолага Биль руку, показывая на два бутерброда с мясом и два огурца.

– И это всё?!

– Нет, есть ещё. Но я примерно представил, сколько нам идти. Получается, на сегодня это всё, – вздохнул верный слуга.

– Ты молодец, правильно сделал. А в следующий раз проследи, чтобы нас так не обделяли! – сказала Ксана и задумалась: «А будет ли этот самый следующий раз? Надеюсь, что нет…»

– Обязательно, – пообещал Биль.

Еда оказалась на удивление вкусной, но очень быстро закончилась… Когда Ксана с наслаждением дожёвывала последний кусочек огурца, она почувствовала, что ей на плечо кто-то положил очень холодную руку.

– Биль! Тебе что, холодно?

– Госпожа… – ответил Биль, который стоял перед ней и смотрел на госпожу ошалевшими глазами.

– Биль! – Ксана повернула голову и посмотрела на того, чья рука лежала у неё на плече. Хоть Биль ни разу не описывал их, Ксана сразу поняла: это кикимора.

– Что тебе здесь надо, иноземка? – спросила кикимора.

– Мне?

– Конечно, тебе! Не этому же мальчишке! – кикимора рассмеялась.

– Да так, прогуляться по вашим окрестностям решила, – ответила Ксана. Разговаривать в такой позе было ужасно неудобно.

– Ты гуляешь одна?

– Нет, я гуляю с этим мальчишкой, которого зовут Биль, и с моим конём Митькой.

– Митька? Какое странное имя. Зачем ты его так назвала?

– Потому что у моей подруги так морскую свинку зовут…

Не отпуская плеча, кикимора села на землю.

– Как же тогда твоё имя, если ты так странно называешь животных?

– Ксана.

– Да, твоё имя не лучше. Даже хуже, чем Мешант.

«Где-то я это уже слышала… – припомнила Ксана. – А, ну да! Злой дух…»

– Может, ты представишься тоже? – предложила Ксана.

– Бурнахи.

– Как? – Ксана прыснула. – Прости, я не хотела.

– Моё имя означает, что я живу в долине БУРной, что я – НАчальница кикимор и что я очень ХИтрая.

– Да ну! Здорово. Бур-на-хи, – Ксана произнесла по слогам. – Красиво звучит!

– Ты так думаешь? – улыбнулась кикимора.

Лучше бы она этого не делала! Явно видно, что зубы чистить в их среде не принято, да и запах соответствующий.

– Да, я уверена в этом! Такое красивое имя достойно такой прекрасной хозяйки.

– Ты считаешь, что я красивая? – удивилась Бурнахи, хотя в то же время обрадовалась.

«Нет, я не считаю её красивой, зато вот опасной – да. Да вы сами посудите. Женщина (ну явно ж не мужчина!), возраст неопределённый (от двадцати и до бесконечности), внешность… как бы это сказать… на любителя: нос длинный, с бородавкой, глаза светятся, причёска по последнему писку а-ля “Мисс Бомж нового тысячелетия”, с зубами вообще напряжённо… Может, я ничего не понимаю в женской красоте, но, на мой взгляд, она далека от совершенства».

– Конечно, красивая! – уверила кикимору собеседница. – Неужели кто-то смеет думать иначе?

– Все чужаки смеются, – вздохнула Бурнахи, – и я их за это убиваю.

Она показала внушительные бусы из человеческих косточек.

– Это… что это? – пришла в ужас Ксана.

– Это все, кто сомневался в моей красоте. Косточки мизинцев каждого. Ты точно считаешь меня красивой или, может быть, нет?

– Что ты! – слишком быстро ответила Ксана, что не понравилось кикиморе. Пришлось срочно исправлять положение. – Конечно, я считаю тебя обалденно красивой! Ты прямо Афродита!

– Афро… Кто это?

– Богиня красоты… была…

– Это хороший комплимент, – одобрила Бурнахи.

А Ксана подумала: «Какие слова-то знает!»

– Ты умеешь делать комплименты. А твой спутник умеет? И вообще, как я ему?

– Биль! – позвала госпожа.

Он смотрел глазами, полными ужаса. Когда Ксана позвала, очнулся.

– Биль! Скажи, как по твоему мнению, насколько красива эта очаровательная леди Бурнахи?

– Настолько… – очумевший Биль, слава богу, отреагировал неплохо. Он показал размах своих рук.

– Пусть скажет комплимент, – приказала кикимора.

– Чтобы описать красоту и очарование несравненной Бурнахи, не хватит моих рук, не хватит даже слов!

«Молодчинка паренёк! – подумала Ксана. – Собрался с мыслями!»

– Я бы вас убила, но вы оценили мою красоту. Более того, ты первая заговорила о ней. Я вас не убью. Но сейчас темно, и вы лишены возможности хорошо меня рассмотреть. Отложим это на завтра, – постановила кикимора.

– Но… завтра мы продолжим прогулку! – возразила Ксана.

– Не разочаровывай меня, Ксана! Иначе придётся тебя убить. Я не такая жестокая, как Мешант, но справедливая, как кикимора. Сегодня я всем расскажу, что нашлись наконец-то люди, сумевшие оценить мою красоту. Они придут показаться вам.

– Может, мы ещё конкурс красоты устроим? – хмыкнула Ксана. Её совсем не прельщала перспектива завтра утром рассматривать таких же кикимор.

«У меня вообще-то были другие планы!»

– Что устроим? – заинтересовалась Бурнахи, и Александра пожалела о том, что сказала. По тону и взгляду кикиморы можно было сразу догадаться, что теперь девушка от этого конкурса не отвертится.

Ксане пришлось рассказать предводительнице местных кикимор вкратце о подобных мероприятиях. Если бы вы видели глаза этой нечисти! Они загорелись таким огнём, что стало ещё страшнее. В итоге сошлись на том (а точнее, кикимора всё за всех решила), что завтра Ксана и Биль проведут конкурс красоты среди кикимор. Они и ведущие, и жюри – в общем, вся оргработа на них. Напряжение росло, ощущение беды не покидало путников, но договор с кикиморой невозможно было отменить… И только когда удовлетворённая результатами беседы Бурнахи их покинула, Ксана со слугой вздохнули с облегчением. Особенно Ксана, потому что всё это время кикимора не отпускала её плеча. Плечо уже заныло, даже онемело слегка от холода.

– Я бы сейчас с удовольствием съела чего-нибудь посущественнее бутерброда, этот разговор совсем меня вымотал.

– Да, вы здорово её заговорили! А по поводу еды, так вы сами знаете… – пожал плечами Биль.

– А что, если попробовать завтра выторговать у кикимор какой-нибудь пищи за проведение мероприятия? – предложила Ксана.

– Нам бы жизнь свою выторговать, – заметил Биль и добавил: – Вы завтра потребуйте с них… расписку, обещание, гарантию или ещё что-нибудь типа такого, что они нас не убьют ни при каком результате конкурса.

– Правильно мыслишь, – кивнула Ксана. – Всегда могут найтись особо самовлюблённые дамочки, которым титул «Мисс мира» подавай, ни больше ни меньше. Слушай, мне поспать бы. Сейчас думать ну совсем не хочется! – и зевнула.

– И что, вы это всё так оставите?

– Биль, послушай! – ответила она резко. – Я голодная, невыспавшаяся, иду к этому вашему Смайтуму не по своей воле, настроение препаршивое. А ты тут со своими размышлениями пристаёшь! И вообще, у меня болит плечо.

Наверное, как-то так выглядит нервный срыв в зародыше. Александре несладко. Билю достаётся…

Фраза про плечо на Биля подействовала как-то странно: он замолчал и о чём-то задумался. Глаза буквально слипались, думать Ксана ни о чём не могла и не заметила эту странную реакцию своего верного слуги. А зря…

Ксана сразу отключилась. Не знаю, сколько проспала: час, два. Проснулась оттого, что кто-то аккуратно пытается опустить рукав её кофточки, оттянув ворот. Было очень темно, фонаря, разумеется, не было, и некогда было раздумывать и расспрашивать. Ксана оттолкнула этого «кого-то» – он был на удивление лёгким и почти не сопротивлялся – одной рукой и нащупала рядышком какую-то палку, вскочила и заорала:

– Ты кто? Чего ко мне лезешь? Не подходи!

Никто не отозвался. Ксана уж было подумала, что ей всё приснилось, потому что просто перенервничала. Но вдруг послышался до боли знакомый голос:

– Госпожа Ксана, это я…

Снова повисла тишина. Теперь стало ясно, почему этот «кто-то» был таким лёгким: Биль маленький и щуплый. Но непонятно, чего он хотел.

«Если я ему приглянулась как женщина (мало ли, может, в этой стране такие обычаи?) и у него была вполне мужская цель, то почему он стал оголять именно плечо? А если не это, то что?» – размышляла Ксана.

В конце концов она сказала:

– Ты объяснишь мне, что произошло?

– Понимаете, – виноватым голосом, очень волнуясь и сбиваясь, попытался объяснить слуга, – мне рассказывали, что кикиморы ставят на плечо печать смерти…

– И ты решил посмотреть? – усмехнулась госпожа, хотя по спине пробежал холодок. – Почему ночью? Почему меня не разбудил?

– Боялся, что вы не поверите мне.

– И поэтому не сказал раньше, когда можно было хоть что-то разглядеть?

– Не выгоняйте меня…

– Замолчи! Лучше скажи, как от этого можно избавиться.

– Выжечь, – твёрдо ответил слуга.

– Что? Что ты сказал? – Ксана чуть не подавилась собственной слюной. «Выжечь? Да в этом Королевстве не будет даже стерильных инструментов, не говоря уже об анестезии!»

– Если у вас печать смерти, от неё надо избавиться до прихода кикимор, – дополнил Биль.

– Ты вообще соображаешь, что наделал? – Ксана разозлилась. – Если бы ты сказал раньше, мы бы всё выяснили, сделали! А ты ерундой занимаешься… В любом случае надо посмотреть, что у меня на плече.

Она села, открыла плечо и посмотрела. Ничего не видно! Подозвала Биля.

– Ничего не видно, госпожа.

– Ага, и что ты думал выглядеть в такую-то тьму? – поддела его Ксана.

– Я думал пощупать…

– Пощупать! – воскликнула она. Но в этом могло быть здравое зерно: шрамы обычно рельефные.

Ксана провела по плечу рукой. Вроде ничего… Потрогав, нажав посильнее, она всё равно чувствовала только своё плечо – никаких татуировок.

– Биль, потрогай ты. Или я ничего не понимаю, или у меня на самом деле ничего нет.

Он осторожно провёл по плечу госпожи. Бедный мальчик, было такое ощущение, что Ксана предстала перед ним полностью обнажённая! Хотя он ведь собирался потрогать её плечо. Наверное, так же волновался…

– Я ничего не чувствую, госпожа…

– Вот и славно. Всё, руку-то убери! Спать, спать и только спать! Разбуди меня, когда придут кикиморы, ладно?

– Обязательно.

– Или нет, лучше разбуди меня, когда… – Ксана хотела сказать, когда рассветёт, но подумала, что в этом случае не выспится вовсе. – Ладно, буди, когда кикиморы придут.

– Обязательно разбужу. Да вы и сами проснётесь, – заверил Биль.

Ксана проснулась потому, что довольно яркий свет ударил в лицо. Рассвело. Кто-то рассыпал утреннее золото и нечаянно уронил острый яркий луч прямо в лицо Ксане. Сладко потянувшись, она вдруг обнаружила, что спит не на кровати, что будильник не звенел и вообще она где-то в лесу… Наваждение прошло быстро – Ксана поняла, где находится. И сразу вспомнила про печать смерти. Взглянула на своё плечо и – о, ужас! – обнаружила на нём маленькое светлое пятнышко, словно специально выбеленный кружочек. На ощупь он ничем не отличался от остальной кожи, так что неудивительно, что ночью его не почувствовали.

– Пятно, печать, смерть, смерть… Биль, да проснись же!

– Что? Какое? – Биль что-то вякнул спросонок, но, придя в себя, сказал: – Покажите. Да… странно. Вообще-то печать смерти – это либо череп, либо кинжал… А если круг, то ядовито-чёрный. Может, это не от кикиморы?

– Я что, по-твоему, с ума сошла? До того, как эта, прости господи, Бурнахи, чтоб её, моё плечо не трогала, не было пятна! Не было! Я отлично помню! – сказала Ксана, но сама внутренне засомневалась: может, было… Но в пылу обуревавших эмоций решила не допускать всяких «может». – Вчера перед отъездом я мылась, изучала себя по атомам и молекулам – не было пятна! – Она так взволновалась, что срывалась на ни в чём не повинном Биле.

– Что же, будете выжигать? – тихонько спросил её верный слуга.

– Не знаю… – Героически Прекрасная села на землю и чуть было не заплакала.

Ксане надо было подумать.

«Неужели всё так быстро закончится? Не успела я даже пройти эту долину, как… Маленькое беленькое пятнышко имеет такой страшный смысл! Я хочу домой! Я хочу поскорее выбраться из этой страны, чтобы больше не думать о Смайтуме и этой Рубиновой палке, не бояться кикимор, не изучать плечо в поисках печати смерти, не проводить ночь в ужасной сырой темнице – КПЗ! Всё равно я не попаду домой, пока не выполню предназначенную мне миссию. А так хочется открыть глаза и очутиться дома! Одеться, собраться на работу, понаставить там со злости кучу двоек и никогда, никогда не посещать передвижные галереи! Но, к сожалению, это невозможно».

– Буду выжигать, – твёрдо решила Ксана. – Биль, готовь костёр. Будет нужна тряпка, вода… Нужны антисептики и анестезия… Так, собери побольше подорожников.

– Где вы видите…

– Не знаю, бери где хочешь. Или не подорожников… – Ксана стала напряжённо вспоминать, какое ещё из растений имеет антисептические свойства.

– Госпожа, может, корень дуаринды подойдёт? – опасливо спросил Биль, боясь отвлечь её от раздумий.

– Корень чего?

– Дуаринды. Это такое растение. Вы ведь хотите, чтобы ожог зажил поскорее? Вот, оно поможет.

– А где оно растёт?

– Да везде! Только побольше собрать нужно, – сказал Биль, вырвав обычную травинку с корнем и протянув Ксане. – Нужен только корень.

– Да это же просто трава!

– Это дуаринда! А трава – вот она, – он сорвал другую травинку.

На первый взгляд эти травиночки ничем друг от друга не отличались. Но, внимательно присмотревшись, Ксана поняла, что это совсем разные растения. Прожилки разные, корни, да и форма отличается… Загадкой осталось, как так Биль смог с первого взгляда определить, что есть что. А с другой стороны, вы б и не в таком разбирались, если бы лекарь был для вас непозволительной роскошью!

– Слушай, ты не знаешь, как можно на время не чувствовать боль?

– О… в этом поможет только затмение сознания, – ответил Биль, который старательно собирал дуаринду прямо на месте стоянки.

Да, весь наркоз: литр спирта внутрь – и полная отключка! Ничего другого в Эстлее не придумали пока. Только где его взять? Конечно, не спирт, это я переборщила, но вино здесь пьют постоянно. Разной крепости, из разных ягод. Ксана отказывалась от него, пила только воду. Сейчас довольно крепкого вина ей немного хватило бы. Ещё раз повторюсь: где ж его взять-то?

– А как это можно сделать? – спросила Ксана.

– Надо подышать…

Ага, значит, раз не вино, то какой-нибудь опиат?

– А чем?

– Сейчас, – ответил Биль и убежал. Вернулся он уже с охапкой сена в руках. – Это надо поджечь.

– Ладно, давай сначала с твоей травой разберёмся, – вздохнула Ксана, с ужасом глядя на своё плечо.

– С дуариндой?

– Ну да, с ней самой. Корни, говоришь, нужны?

Они принялись за дело: Биль срывал траву, то есть дуаринду, а Ксана отчленяла корешки и складывала их в кучку. До сих пор остаётся загадкой, как Биль отличал эту дуаринду от остальной травы: почти никакой разницы!

Через какое-то время набралась приличная кучка корней, а госпожа Биля вроде даже подготовила себя морально к предстоящей экзекуции…

– Что, друг Биль, готов ли ты?

– Я?

– Ты, ты. Сейчас мы подожжём твоё сено, ты отойдёшь на время, а я сяду дышать. Потом ты подходишь, гасишь сено, делаешь выжигание на моём плече. И дуариндой припечатываешь.

Ксане становилось страшно от своих слов. Голос казался резиновым, неживым. Она говорила, будто рапортовала, что всё это уже сделано, причём не с ней. Предстоящий процесс вселял гораздо больше страха, чем мифический Мешант.

– Конечно, как скажете, – дрожащим голосом сказал Биль.

– Надо ещё придумать, чем ты будешь выжигать…

– Как чем? Огнём, – удивился Биль.

– Логично! – хмыкнула Ксана. – А зажигалка или спички есть? Огонь на чём держать будешь? На пальце, что ли?

– Да.

– Что «да»?

– Не понял, госпожа, что вы от меня хотите услышать, – сказал Биль.

Он взял соломинку из охапки, поднёс к ней палец и… поджёг её! Соломинка быстро потухла из-за ветра, а палец всё горел, как зажигалка. Некоторое время Ксана находилась в оцепенении от увиденного. А Биль добавил:

– Вы это имеете в виду?

Да, она это имела в виду. Но сказать почему-то никак не могла… Надо же! Прямо цирк какой-то…

– Э-э-э… а… м-м-м… да… – выдавила Ксана из себя, не сводя взгляда с пальца Биля.

– Вот, – сказал он, потушив огонь на пальце.

– А… как ты это делаешь?

– Не понял…

Биль её не понял, и Ксана не стала больше спрашивать. Наверное, он умел это всегда, с рождения. И не задумывается, как он так зажигает пальцы. Он, скорее, задумается, как госпожа их не зажигает…

А ещё только сейчас Александра поняла, почему ни спичек, ни чего-либо похожего Оймякон не собрал им в дорогу, хотя это вещи первой необходимости: и сено поджечь, и пятно прижечь…

– Поджигай! – скомандовала Ксана, усевшись поудобнее перед сеном.

– На самом деле это я так назвала – «сено», у него тоже было своё название, как у дуаринды, но… пусть будет «сено».

Биль поднёс палец к охапке, Ксана сосредоточила внимание только на его пальце. Но он не торопился зажигаться…

– Биль, в чём дело?

– Там… – протянул он, указав за спину Ксаны.

Она повернулась. О нет! Только не это… Как не вовремя… К ним направлялась группа… нет, скорее, группища кикимор с известными целями…

«Как я устала… Так, очередная “красавица”… Что за народ: одна краше другой! Просто глаза разбегаются. И увеличиваются… от страха. Мало ли что эти “девицы-красавицы” могут выкинуть!» – думала ведущая столь специфического конкурса красоты.

– Замечательно! Поаплодируем нашей двадцать седьмой конкурсантке!

И все аплодировали. Удивительно даже…

– Ксана, – периодически говорила Бурнахи, – а ты почему такая некрасивая? Мы красивее тебя.

«Да уж! Куда мне, в лаптях-то за паровозом!»

– Что вы, Бурнахи, вы, безусловно, красивее, – отвечала Ксана в очередной раз.

– Хорошо, – заключала кикимора и возвращалась к зрелищу.

«О вкусах не спорят, – думала Ксана. – Я далеко не красавица, но уродина – это уже оскорбление. Но нет у меня “триггера” на этот счёт, не заденет меня эта глупая фраза. Моя задача – не разозлить».

Но как бы Ксана ни уверяла себя в том, что мнение кикимор ей безразлично, она всё же подумала о «мести». Сейчас им будет «А ну-ка, девушки!».

– Теперь мы переходим к главной части конкурса. Настоящая красавица должна обладать рядом качеств, которые вы нам сейчас и продемонстрируете! Прежде всего – кто быстрее всех… быстрее всех… добежит до песчаной дорожки, у начала которой оканчивается долина!

Ксана понимала, что загнула. Но ситуация стала опасной, было ясно, как божий день, что называть победительниц нельзя ни в коем случае.

Кикиморы рванули. Ксана с Билем – тоже. Только рванули они в разные стороны: кикиморы – ко входу, а ведущие – в сторону горы, до которой было ещё совсем неблизко…

И только пока бежала, Ксана поняла, какую глупость совершила. Кикиморы всё равно вернутся, а они с Билем если и уйдут, то не так уж далеко. Да и потом обратно возвращаться – встреча с кикиморами состоится в любом случае, и уж понятно, что рады здесь не будут…

– Стой! – скомандовала Билю госпожа.

– Стою… А зачем, госпожа Ксана? Бежим!

– Это глупо. Нам с ними нельзя ссориться, нам с ними надо дружить. Согласен?

– И… как же?

– Вот и стой. Сюда прибегут. Здесь с ними и поговорим.

И только хрустальное утреннее небо знало, как верно Александра взвесила ситуацию, как хорошо, что она не поддалась порыву убежать как можно дальше! Как бы плачевно это закончилось… У Бурнахи бусы увеличились бы на две косточки… Кикиморы, конечно, вернулись, причём слишком быстро. Я не знаю, добежали ли они до ворот, но Биль утверждает, что вполне могли, ибо бегают они никак не медленнее кошек. Так как долина особым разнообразием не отличается, «красавицы» сначала даже не поняли, что место встречи изменилось, – даром что пробежали лишних двести метров.

Ксана уже не помнила, что плела, но точно понимала: главное – не молчать. Даже как-то выкрутилась с тем, кому присудить победу в забеге. И, когда глазастая Бурнахи поинтересовалась насчёт смены места, она уверенно соврала, что так задумано в конкурсе… И испытание «красотой», от которой, честно говоря, начало тошнить, продолжилось…

Ксана напрочь забыла, что ещё утром собиралась выжигать пятно на плече…

Дело близилось к развязке. Конкурсантки успели и пособирать травинки-пылинки, и потанцевать, и эстафетным бегом позаниматься. Надо было что-то решать с выбором победительницы.

– Боже мой, какие красавицы, можно ли сделать выбор? Мы славно потрудились, провели ошеломляющее мероприятие. Жюри вынесло свой вердикт: боевая ничья! – Тут подразумевались аплодисменты, но их не последовало. Все замерли в ожидании продолжения «речи». – Таким образом, ни одна из участниц не победила – победили все!

– Да, – лаконично отрезала Бурнахи. Здесь-то аплодисменты и последовали.

Что ж такое? Вдруг резко поднялся ветер. Сила воздушного потока легко снесла бы пару автомобилей на родине Ксаны, здесь же только припечатала к земле и без того неровные стволы деревьев. Биля снесло с ног, он повалился и схватился за изогнутое дерево. Кикиморы собрались в кучку и вжались в землю, сопровождая всё дикими воплями. Сквозь свист ветра раздался голос. Все слушали, задыхаясь от ветра и неожиданности. Удивительно, что Ксана не упала, не прижалась к земле, а устояла на ногах…

– Дальше! – сказав лишь одно-единственное слово, голос стих, за ним стих и ветер.

Ксана оглянулась вокруг: бедный Биль лежал, прижавшись к дереву и плотно его обхватив, а кикиморы – вы не поверите – молились! Как будто мусульмане, совершающие намаз, они сидели на коленях и обращались к небу.

Ей стало не по себе. Ксана, подумай только: ты сейчас вела конкурс красоты у молящихся кикимор и слышала голос ветра! Либо так оно и есть, либо у меня плохие новости относительно твоего психического здоровья…

– Биль, дружище, давай вставай, ветра больше нет!

– О-о-ох… Да-а-а, сейчас… – Было видно, что пастушок сильно перепугался.

– Биль, ты мне можешь объяснить, что это было?

Ответа не последовало.

– Кто-нибудь может мне объяснить, что это было?! – закричала Ксана.

Кикиморы стали не спеша подниматься и… уходить! Не говоря ни слова, они просто расходились.

Возле дерева поохивал Биль, его госпожа никак не могла отдышаться. Только когда они вновь оказались вдвоём, Ксана осознала, что голос ветра их спас. Этим единственным, таким простым и в то же время загадочным, словом «дальше» ветер спас как минимум две человеческие жизни.

– Биль! Живой?

– Да, госпожа…

– Что это было, Биль?

– Это был Сторсвет. Сторсвет за нас…

– Сторсвет? Кто это? Что это? Объясни же наконец!

– Это отец нашего Оймякона Тринадцатого…

– А… – это повергло в небольшой шок, – чего он хотел?

– Не знаю…

– А почему кикиморы ушли?

– Он им приказал.

– Они его так слушаются? – удивилась Ксана.

– Он хозяин долины.

Вы ничего не понимаете, дорогие читатели? Я тогда тоже ничего не понимала. Но Ксане удалось-таки выудить из Биля некоторые факты. И вот что она поняла, систематизировав эту информацию…

Отец Оймякона уже умер, но, так как он был магом, его дух продолжает некое подобие жизни. И, перейдя в мир иной, он перестал быть главой половины Белого королевства, зато теперь заправляет всем в долине Бурной. А его сестра, мать двоюродных братьев Оймякона, Розовета, ещё жива, но тоже уже управляет не страной, а горой Смирной. Собственно, этим же будет заниматься и после смерти. В молодости Сторсвет и Розовета успели родить детей от обычных женщины и мужчины, и эти смертные до сегодняшних дней не дожили.

То, что Сторсвет им помог, закономерно и неожиданно одновременно. Закономерно потому, что, помогая им, он помогает сыну – Оймякону. А неожиданно потому, что он, оказывается, был тот ещё дядечка… Нехороший, в общем. Затравил свою половину Белого королевства, жители ждали деления на страны и прихода к власти его сыновей как избавления.

О да! Чувствую, что упустила важный момент. Объясняю подробно, что за Белое королевство, что за страны. Белое королевство – это всё, чем правил как единым целым дедушка Оймякона. После рождения детей Белое королевство было поделено на две половины: Тёплую и Холодную (но это исключительно потому, что на Тёплую половину пришлись Южный и Восточный сады, а на Холодную – Западный и Северный). Тёплая досталась Сторсвету, а Холодная – соответственно, Розовете. Свои половинки они поделили для сыновей на страны. Каждой стране соответствовал Сад… Ну а дальше вы знаете… Да, ещё у Розоветы помимо сыновей была дочка Аккордия, но она погибла при неизвестных мне (об этом никто не захотел рассказывать) обстоятельствах.

Ксана огляделась вокруг.

– Что мы имеем на данный момент? А имеем мы долину, долгий путь до горы и почти не имеем еды. Мне это не нравится, – сказала она, насупившись.

– А ещё мы не имеем коня…

– Дьявол! – ругнулась Ксана. – Митька! Мы же тебя оставили привязанным, когда убегали от кикимор! Митечка, как же так… Биль, мы возвращаемся. Надо найти его.

– Но… госпожа…

Камушки и ветки, принесённые порывом Сторсвета, будто специально были разбросаны, чтобы помешать вернуться обратно. Если бы такой ветер в мире Александры не перевернул автомобиль, то уж наверняка выбил бы стёкла и проткнул шины камнями. Но подростковое хулиганское оружие ветра не останавливало наших героев. Что ж, за конём так за конём…

– Если мы его не найдём, мы не дойдём до горы! Просто физически не сможем. Решено: идём его искать! Ты помнишь, где мы остановились в тот раз?

– Немножко…

– Ладно, будем вспоминать общими усилиями.

Глава 3, или Гномы и ваны

Глава с использованием профессии

Легко было сказать «будем вспоминать». После появления Сторсвета Ксана была не в состоянии даже вспомнить, в какую сторону идти… Хорошо, Биль это знал.

Они пошли обратно. Сил почти не было, жутко хотелось есть, привести себя в порядок – хотя бы зубы почистить – и лечь спать. Но они героически шли. И, видимо, за старания были вознаграждены: Митька стоял себе преспокойненько на том самом месте, где его так неосмотрительно оставили.

– Митька, радость ты моя… – сказала Ксана шёпотом.

Но радость её была преждевременной…

Ксана начала взбираться на Митьку, который признал хозяйку сразу и не сопротивлялся. Он был счастлив видеть Кеану с Билем. Но рядом оказались те, кто не был им рад…

– Папа, пап, там кто-то нашего коня украсть хочет! – послышался визгливый голос.

– Кто это? – с опаской спросила Ксана Биля.

– Гномы… тёмные альвы… основное население долины… Слезайте, госпожа, слезайте…

И тут гном предстал пред ними во всей красе…

Это было существо, абсолютно не соответствующее представлениям Ксаны о гномах. Он был где-то на полголовы ниже неё (это что-то около ста шестидесяти сантиметров). Одет он был тоже как-то не по-гномовски: облегающие тёмные штанишки-бриджики и синяя безрукавка на завязочках. И даже без колпачка! Ксане казалось, что это неотъемлемый атрибут гномов… Остроносенькое хитрое личико и глупые детские глазки выдавали возраст. Сразу стало ясно, что это гном-сын.

– Ага, – сказал он уже знакомым голосом, – вот кто хочет украсть нашего коня, Мешант вас побери!

«Да опять это имя! Может, это просто что-то типа “шайтан” или “чёрт”?» Этот чудик не вызвал ни капли страха или опасения.

– Это наш конь, – ответила Ксана, которая уже слезла с Митьки, но держала его за уздечку.

– Как же! Прямо-таки ваш! Ой, я сейчас со смеху помру! – гномик залился противным смехом.

– Наш. В общем, вы как хотите, а мы пошли.

– Госпожа, не надо… – шёпотом попросил Биль, потянув Кеану за рукав.

Биль был просто в оцепенении от её наглости. Она дёрнула Митьку за узду и повернула в сторону горы. Но скакун почему-то не хотел идти… или не мог…

– И куда это вы собрались, иноземка? – спросил уже более низкий, но не менее визгливый голос.

– Упс… – Ксана повернулась и увидела гнома-папу.

Вот тут-то она и поняла оцепенение Биля. Взрослый гном отличался от гнома-сына морщинами на лице и, главное, ростом. Он был выше сантиметров эдак на тридцать-сорок…

– Так куда же вы хотите увести нашего коня? – спросил он ещё раз, сделав ударение на слове «нашего».

– Вы меня простите тысячу раз, но конь-то наш… Митька его зовут… Да ведь, Биль?

– Да… – ответил он. Бедняга стоял, вцепившись в Ксанин рукав мёртвой хваткой.

– Вот и Биль подтверждает.

– Видишь, Дваль, – сказал гном-отец, обращаясь к сыну, – я же тебе говорил, что у потерянных вещей всегда есть хозяева. Только до тех пор, пока эти вещи не найдёт кто-то другой!

Гномы засмеялись. Аж уши заложило от их противного смеха.

– Госпожа, пойдёмте… – зашептал снова Биль.

– Биль, уймись! Я не отдам Митьку просто так.

– И куда же ты всё-таки собралась вести нашего коня? – вновь спросил старший гном, вдруг перейдя на «ты».

– Я не рассчитывала делиться с вами планами. Митька, ты ведь пойдёшь с нами?

Конь преданно повернул к хозяйке голову.

– Ну конечно, пойдёт он с вами! – ехидно ответил гном. – Ему уже прямо не терпится. Идите.

Ксана снова дёрнула Митьку за уздечку, он покорно повернул голову, цокнул копытом и… не пошёл.

– Да… не хочет он с вами идти. Не нужна ему такая хозяйка. Отныне он наш.

– А я что вам говорил? – гном-сын показал свой остренький язык.

– Дваль, вытаскивать свой орган из полости рта без особой надобности не соответствует правилам приличия, – устыдила гнома Ксана.

– Чего?

– Язык не показывай почём зря.

– Ой, она ещё будет указывать, что мне делать! – не унимался Дваль.

– Прекрати! – вдруг скомандовал отец. – Она права. Язык дан тебе, чтобы говорить, петь и есть, а не для этого.

Ксана почувствовала, что старший гном смягчился. Дёрнув ещё раз уздечку Митьки и поняв, что это бесполезно, она вооружилась знаниями этикета…

– Кстати, говорить «он» или «она» про присутствующих тоже не соответствует правилам приличия.

– А почему? – удивился Дваль.

– Потому что у них есть имена. Он, она, они – безымянные местоимения. – Тут Ксана нагло соврала, нет такого термина. Но гномы-то этого не знают.

– Безымянные места… какие слова… – мечтательно сказал старший гном.

– Господа гномы, – перешла Ксана к делу, – давайте так: либо я забираю коня и ухожу, либо…

– Либо что? – В голосе гнома снова проскользнули ехидные нотки.

– Либо… – Ксана не могла придумать это самое «либо». – Либо нам придётся…

Ксана поняла, что Митьку они потеряли. Он заколдован гномами или что-то в этом роде, он просто не может уйти с этого проклятого места. А второе «либо» подразумевало под собой уход без Митьки. Никакого ультиматума они гномам предъявить не могут. Чего, собственно, и следовало ожидать…

– Ну что ж, Биль, пойдём, – сказала Ксана. А что ещё оставалось им делать?

Биль послушно двинулся вместе с ней, облегчённо вздохнув. Тут гном-отец их окрикнул:

– Иноземка! Не уходи! Я отдам тебе коня.

– Отдашь? Коня? – от удивления Ксана аж поперхнулась.

Гном кивнул. Она быстренько подбежала к Митьке и снова дёрнула его за поводья. Но скакун даже не двинулся с места. Она вопросительно посмотрела на гнома.

– Отдам, но не за просто же так!

– И что же я должна сделать? – спросила Ксана. «Очень интересно, – подумала она, – что может понадобиться от меня гному?»

– Ты должна научить моего сына тому, что прилично, а что неприлично. Ты ведь это знаешь.

Ксана ожидала чего угодно, но это в её голову никак не приходило. Учить гнома этикету! Бред какой-то…

– Знаю. Очень хорошо знаю, – сказала она и в подтверждение этому присела в книксене. – Но это очень долго. У меня нет столько времени.

– Куда же ты так спешишь?

– К горе Смирной.

– Неужели к Розовете?

– Нет, к Смайтуму.

– К Смайтуму? – улыбнулся гном. – Не переживай, к нему ты всегда успеешь!

– Не успею! Меня уже дома заждались! Всё, Биль, пойдём отсюда. Пока, Митенька, не скучай без нас! – С этими словами она снова повернулась и потянула Биля за собой.

– Куда же ты? – Гном явно растерялся.

– К Смайтуму!

– Да погоди же ты! Отправлю я тебя к Смайтуму!

«Так… это уже интересно…»

– Правда? И как же? – спросила Ксана.

– Отправлю. Это уже моя забота. Ты только не уходи…

«Вот, – отметила Ксана, – меня уже просят не уходить! Как быстро меняются желания в этом странном королевстве…»

– И коня отдашь?

– Отдам.

Она уже думала было согласиться, но… разве можно верить всяким там гномам? К тому же если они без колпачков…

– Биль, ты веришь ему? – спросила Ксана слугу.

– Не знаю… Может, верю, а может, и не очень…

– Поклянись, что сделаешь всё, что обещал, – потребовала она.

– Даю слово тёмного альва! – с готовностью ответил гном.

– Ладно, договорились, – снисходительно кивнула Ксана. – А у тебя есть что-нибудь поесть?

О, как приятно хорошо покушать, особенно когда желудок требовал достойной себя еды уже в течение суток. Жареное мясо, по поводу которого Кеану терзали смутные сомнения: не то кролик, не то ещё какая живность, – пошло просто на ура.

Двалин оказался неплохим парнем! Он сначала обижался, что гостья отказывалась пить вино. Но потом, когда она сделала вид, что выпила (на самом деле выплеснув мутную жидкость), ей всё-таки дали воды.

Жили гномы под землёй. Этим объяснялся так давно терзавший вопрос: где же всё хвалёное население Бурной долины? Их, оказывается, было очень много. Входы в их жилища находились в кустах, зарослях высокой растительности или под деревьями. И Ксана с Билем, сами того не понимая, проходили мимо них. И, может быть, даже ночевали возле такого входа.

Все их жилища объединены в огромный лабиринт, но пройти из одного дома в другой без обоюдного разрешения нельзя.

Внутри гномовского жилища было холодно и сыро, но, как ни странно, светло. В каждом уважающем себя семействе гномов был рарог – птица, напоминающая сокола. Я бы назвала его жар-сокол, потому что он служил лампой, светясь и сияя, как огонёк. Незаменимая в хозяйстве вещь. На Кеану рарог произвёл неизгладимое впечатление. Как там у Филатова? «Сидит, не таится, ружья не боится…» Сразу стало понятно, что просто прохожих в этот дом не впустят, и рарог безбоязненно сел гостье на плечо. Но больше минуты вблизи его вытерпеть трудно: уж больно яркий… Главное – непосредственно на него не смотреть, тогда ничего. Билю трогать рарога запретили, да мальчик с птицей по взаимному нежеланию к этому и не стремились.

– Двалин, скажи мне, а почему вы тёмные альвы? То есть почему именно тёмные? – поинтересовалась Ксана.

– Есть ещё альвы. Просто альвы, не тёмные, не светлые. А светлых альвов нет. Но почему мы тёмные? Это нам досталось от предков, настоящих тёмных альвов. То, что ты видишь сейчас, то есть мы, – их жалкое подобие.

– Чем же вы хуже тех, кто был раньше?

– Времена меняются… Часть знаний волшебства мы потеряли в боях ассов с ванами.

– Кого? С кем?

– Ассов с ванами. Это другие расы. Мы раньше враждовали, точнее, ваны враждовали с ассами, а мы так, под руку попались. Вот тогда-то долина была по-настоящему Бурной…

– А теперь?

– А теперь мы живём с ними мирно. Просто сосуществуем. Кстати, – добавил он гордо, – меня назвали в честь вождя тёмных альвов, повелителя города Свартальвхейма. Правда, сейчас нет ни того Двалина, ни Свартальвхейма – они существуют только в легендах.

Период отдыха явно затянулся, педагога неизбежно ждало выполнение обещания. Ксана, опомнись! Что ты делаешь? Ты будешь учить этикету гнома?

Дваль оказался одним из таких непосед, которые обладают способностью делать всё сразу и ничего одновременно. Двалин называл его своей бедой. Александра не увидела в этой семье матери, но спросить не решалась.

Учить Дваля было сложно, потому что он этого не хотел. Дидактических материалов, разумеется, никаких не было, а они бы так понадобились! Обучение в игре, только в процессе игры.

День подходил к концу. С горем пополам ребёнок выучил, что в носу ковырять нельзя, что пальцем показывать нельзя, что плеваться нельзя и даже высовывать язык нельзя. Но ощущения, что приобретённые знания будут воплощены в жизнь, у Ксаны не было. Дваль из тех, кто, выйдя за дверь, тут же полезет пальцем в нос, а потом размажет козявку по стене. Не так это работает, ой, не так…

Верхом старания было выученное слово «пожалуйста». Как бы сказал кто-нибудь из местных, о каком, к Мешанту, этикете может быть речь без него? Его Дваль не мог запомнить катастрофически…

– Пап, открой, пожата, дверь.

– Ксана, встань, пожлата.

– Сейчас, я скажу… по-ла-жу-та.

И так битый час. Создалось впечатление, что альв-недоросток просто издевается над своей новоявленной гувернанткой. Ещё чуть-чуть – и терпения могло не хватить. Но… свершилось! Дваль сказал. Сказал правильно и к месту. Он был сам настолько искренне, неподдельно рад своей маленькой победе, что Ксана сразу же отругала себя за недостойные мысли.

Бедный Биль слонялся всё это время без дела. Точнее, он нашёл себе дело: разговаривал с Митькой. Он его накормил, напоил, обласкал всего, от гривы до копыт. Он на нём посидел даже. Но идти Митька не мог.

«Испытание этикетом» продолжалось до сумерек. Ребёнок устал не меньше, чем преподаватель. Конечно, Ксана давала Двалю возможность передохнуть, но зоркий глаз Двалина следил, чтобы Ксана не отлынивала.

С наступлением сумерек Двалин позвал ужинать. Ксана ела с чувством сожаления, что завтра так добротно покушать уже не удастся…

Биль ходил как в воду опущенный. В основном молчал, думал о чём-то своём и смотрел в пол.

– Биль, дружище, что с тобой? – спросила его госпожа. Казалось, что всё хорошо: коня отдадут, к Смайтуму отправят, да и поели они славно.

– Я ему не верю.

– Двалину? Ты думаешь, он нас обманет?

– Он же тёмный альв! Гном! Какая может быть уверенность? Зря вы согласились, госпожа. Мы бы уже целый день были в пути, – покачал головой Биль.

– Ну хорошо, предположим, что так. Зато мы поели! А это дорогого стоит. Думаешь, далеко мы ушли бы на нашем-то скудном провианте?

– А если он нас не выпустит? – спросил Биль.

– То есть как? – Об этом Ксана как-то не думала.

Биль сегодня весь день ходил из подземелья на землю к коню и обратно, да и Ксана с Двалем легко и непринуждённо то выходили на улицу, то возвращались в дом. «Как это “не выпустит”? Запрёт под землёй?»

– Нет, он не сможет нас не выпустить. Не заточит же он нас здесь, в подземелье!

– А он нас поставит рядом с Митькой, – грустно вздохнул Биль.

«Как же я не подумала?! Действительно, заколдует нас, и мы не сможем уйти. И будем в рядочек с Митенькой…» – с грустью размышляла Ксана. И отправилась к Двалину.

– Ну что ж, я своё обещание выполнила. Теперь твоя очередь.

– Конечно! Сию минуту, – кивнул он. – Поднимайся наверх.

На земле она увидела Митьку на том же месте. Тихонько подошла к нему, опасаясь, что там и останется. За метр до коня Ксана остановилась.

– Что же ты, Ксана? Я освободил твоего коня. Иди к нему.

– Митька! – позвала она, призывая коня жестом подойти.

И он подошёл! Митенька, он сам не ожидал, что сможет…

– Вот видишь, а ты боялась. Раз я обещал, то я выполняю, – уверил её Двалин.

– А теперь к Смайтуму, – скомандовала Ксана.

– Э, нет, так дело не пойдёт, – отрицательно покачал головой Двалин. – Ты – моя гостья, ты идёшь в далёкий путь, ты должна хорошенько отдохнуть. Заночуешь у меня, а утром отправлю вас к Смайтуму.

– Ну нет! – Ксана испугалась. После предостережений Биля ей стало казаться, что он действительно хочет обмануть. – Или сейчас же отправляй нас к Смайтуму, или мы сами пойдём без твоей помощи!

– Ксана! Я не желаю тебе ничего плохого! Тебе мало данного мною слова? Клянусь тем, что я – потомок настоящих тёмных альвов, тем, что я гном, клянусь Двалем, наконец: я выполню своё обещание и отправлю вас к старику Смайтуму!