Читать онлайн Глазами Ангела

Где-то очень далеко…

Говорят, у каждого рождённого на планете есть Ангел-Хранитель. Личный и безропотный, кто денно и нощно заботится о подопечном. Вплоть до ухода в мир иной. Так ли это? Возможно, и нет. Вот только очень уж часто случается в жизни такое, что ни одному писателю ни за что не выдумать, каким бы маститым он не был. И в подтверждение сказанного – чудесные случаи спасения от неминуемой гибели и счастливое избавление от губительной напасти, не редкие в наши дни. Достаточно приглядеться к окружающему миру, и многое, многое станет очевидным.

С другой стороны, к чему излишнее напряжение? Так полагают многие и будут совершенно правы. Чего ради куда-то вглядываться, к чему-то присматриваться? Достаточно, что, повинуясь инерции жизни, мы покорно сгибаемся под бременем обыденности, до крови натирая натруженную шею. И так изо дня в день. До самой своей кончины. Вероятно, по этой причине многие стремятся поскорее завершить рабочий день и отдохнуть от трудов праведных. Вместо того чтобы, озираясь по сторонам, выискивать нечто волшебное. Авось случайно обнаружишь! Впрочем, когда нет желания напрягаться в поисках нового, а привычнее влачить ярмо повседневности, воля ваша. В этой связи остаётся упомянуть лишь одно, оное формулируется ставшим устойчивым выражением: «Каждому будет дано по его вере». Так рассуждал известный литературный персонаж и, памятуя его высказывание, оставим разглагольствования на эту тему.

Вместе с тем, невзирая на всеобщее безразличие к обозначенной проблеме, не теряет актуальности вопрос, как распознать голос Ангела среди будничного многоголосья, разумеется, если допустить его существование. Вряд-ли он громогласно вострубит в суетной толчее посреди несмолкающего рёва, громкой музыки да людских воплей и криков, чем глушат тщетно скрываемые усталость и разочарование. Увы, подобная какофония не позволит его расслышать. А несовершенство земной круговерти, как твердят пресыщенные теоретики-лоботрясы, всё вернёт на круги своя. Но, дабы не испытывать терпение читателя, приступим к повествованию.

Итак…

Эта история произошла во время подведения итогов за прошедший период, проходившего в труднодоступном для обитателей планеты месте. Что нисколько не удивляет, и многим свойственно осмысливать происходящее, изредка отчитываясь пред вышестоящими. Без того немыслима их жизнь. Правда, для других, не утруждающих себя думами о повседневности – подобное времяпрепровождение представляется ненужным и хлопотным. Предполагая ощутимую трату времени на бессмысленное, в чём искренне убеждены, занятие, не приносящее реальной пользы. По этой причине многие с удовольствием цитируют обезьянку, на предложение подумать, ответствовавшую: «чего думать, прыгать надо». И самое время с ней согласиться! Прыгать действительно нужно, особенно если требуется одолеть преграду, внезапно возникшую на пути. Впрочем, оставим обезьянам их пальмы и вернёмся к подведению итогов.

В этой связи следует заметить, что один весьма не глупый юноша, в недалёком прошлом выпускник прелюбопытного заведения, посвятил себя странной, с точки зрения обывателя, профессии. Всё дело в том, что по окончании выпускных экзаменов он устроился на работу, где в обязанности входило наблюдать за происходящим на планете. После чего, систематизируя полученную информацию, докладывать об увиденном. Что он и делал с небывалыми рвением и тщательностью. А поднабравшись таким образом опыта, своевременно выполнял поставленные перед ним задачи и нынче докладывал высокому руководству о сложившейся на Земле ситуации. Более того, отразил ключевые моменты в отчёте, лежавшем тут же на столе на расстоянии вытянутой руки. На что начальство, к слову сказать, весьма своеобразное, как будет ясно далее, молча слушало, изредка поглядывая на помощника, выполнявшего роль секретаря. Приземистого и плечистого, как и подобает в подобных случаях, изобразившего на лице озабоченность и сурово хмурившего брови, особенно когда буравил глазками докладчика. Вероятно, рассчитывая произвести впечатление. Именно он сидел за столом, на котором лежала вышеупомянутая папка с докладом.

Однако докладчик, нимало не смущаясь присутствием высокопоставленной особы в лице руководителя, без тени робости и стеснения размеренным тоном сообщал всё, вплоть до мельчайших деталей. Правда, по завершении обстоятельного доклада, неожиданно приуныл. Причём, смена его настроения отразилась на лице и была не то следствием усталости, не то иной мыслью, омрачившей чело. Сие никому неизвестно. Тем не менее, факт остаётся фактом, и он тотчас был подмечен руководством и «взят на карандаш». Так, на всякий случай.

С другой стороны, начальство не могло не отметить возросшую опытность докладчика, а также безукоризненность выполненной им работы, ввиду того, что во время прошедшего периода тот не допустил ни единого промаха. В результате всё выполнил в соответствии с графиком, без задержек и нареканий. Само собой разумеется, подобная исполнительность требовала поощрения, что начальство и предполагало сделать, если б не смущение, омрачившее чело докладчика. В причине которого требовалось разобраться и выяснить, всё ли он сообщил, и нет ли чего, вольно либо невольно утаённого. По этой причине тот, кому адресован доклад, внимательно наблюдал за подчинённым, ожидая разъяснений либо иной развязки. Сам же докладчик, сообщив, как обстоят дела на вверенном участке, рассеянно переводил взор с предмета на предмет. Что не позволило ему заметить пристальное внимание руководства.

Но к чему держать читателя в неведении, пора открыть имена тех, кто, невзирая на столь поздний час, собрался для беседы и вместо отдыха посвящал время обсуждению злободневных задач. А начать следует с юного докладчика, его именовали по-простому, без изысков – Ангел. Такое вот редкое и удивительное имя. Далее упомянем помощника и определим сего ничем непримечательного участника беседы в соответствии с занимаемой им должностью – Секретарём. Почётному и обязывающему званию в иерархической лестнице. Ну и, наконец, высокое руководство значилось в особых списках как Распорядитель. К кому без нужды запрещено обращаться, по этой причине многие, ненароком его побеспокоив, испытывали волнующий трепет, как и положено пред вышестоящим.

А пока по завершении доклада никто не произнёс ни слова, молчание, по обыкновению, стало густеть. Твердеть, и невидимая глазу тяжесть навалилась на докладчика и Секретаря. Такое нередко бывает, ведь большинству свойственно испытывать неловкость в присутствии вышестоящих, словно совершили непристойное. Вот и Ангел с Секретарём косились друг на друга, но молчали. Терпеливо ожидали, что скажет Распорядитель, однако тот задумался, и долго так продолжаться не могло. Не каждому по силам выдержать паузу, особенно, когда суетные мысли так и норовят выплеснуться, выдавая не предназначенное для чужих ушей. Что скрывает всяк, до поры молчащий. И подобная болтливость приводит к тяжёлым последствиям! Может выставить в ненужном свете или поставить в неловкое положение. А после попробуй, объясни, дескать, не желая, сморозил глупость. Вот только поздно, слово не воробей. Потому и верят руководству, ему виднее, когда прерывать паузу, и Распорядитель, глядя на докладчика, произнёс:

– Ты чем-то расстроен?

Услышав властный голос, Ангел вздрогнул, будто пробудился. Он тряхнул русоволосой головой и задумчиво ответил:

– Возможно… – но, спохватившись, тут же добавил, – до конца не разобрался.

Распорядитель понимающе кивнул и, повернувшись к Секретарю, приказал:

– Не заноси это в протокол.

Секретарь, скрывая удивление, склонил голову. Распорядитель снова обратился к докладчику и на сей раз насмешливо поинтересовался:

– Когда соизволишь разобраться?

Чувствуя, что вопрос таит подвох, Ангел осторожно произнёс:

– Трудно сказать, но меня огорчает то, что жители планеты, лишь будучи совсем малыми, проживают жизнь такими, какими сотворил Всевышний. А по мере взросления меняются и редко в лучшую сторону. Это меня расстраивает, не даёт покоя.

Он замолчал и задумался. Распорядитель улыбнулся, а Секретарь, услышав ответ, оживился. Его глаза уставились на Ангела и буравили так, будто хотели докопаться до истины.

Ангел тем временем собрался с мыслями и молвил:

– Странно всё это. Конечно, я многого не понимаю и более всего того, почему, попав под влияние обстоятельств, человек не способен выбраться из привычной колеи. При том, сознавая убожество проживаемой жизни, обречён множить неврозы, но ничего не в силах изменить! Почему? А главное, по какой причине мы равнодушно наблюдаем как некто, с трудом дотянувшись до крупиц истины, продолжает страдать, не в силах противиться череде обывательских интересов. Досужих разговоров, изматывающей души тоски и прочего, что люди привычно называют жизнью. И только на смертном одре кому-то откроется, что бренность бытия, измотав и выпотрошив до донышка, не более, нежели подготовка. Главное – впереди! А что проку от позднего прозрения? Жизнь упущена, её не воротишь.

Всё это время Секретарь молча слушал, не сводя с Ангела пристального взгляда. И, дождавшись когда тот умолк, удивлённо воскликнул:

– Тебе то что? Живёшь, радуйся! Так нет, нужно сомневаться…

Ангел собрался было ответить, но вмешался Распорядитель. Обращаясь к Секретарю, он мягко сказал:

– Ты не сможешь его понять, пока не испытаешь, о чём говорит. Всё дело в том, что, когда прибываем на Землю, наши рецепторы обнажаются, и мы поневоле чувствуем чужую боль. По этой причине обречены сопереживать, а это – эмоциональная уязвимость. Пожалуйста, будь снисходителен, наберись терпения.

При этих словах глаза Распорядителя наполнились печалью. Какие-то воспоминания ожили, встревожив память, и лёгкая тень промелькнула по лицу. Но усилием воли он подавил порыв и вернул бесстрастный вид, к какому все давно привыкли. После чего, стараясь не обидеть докладчика, негромко произнёс:

– Я вижу, ты разочарован и втайне досадуешь на собственное прозрение. Поверь, такая перемена неудивительна, этот этап проходят все. Однако, когда постигаешь истину, трудно смириться с инерцией обстоятельств. Она не просто возмущает, иногда приводит в бешенство! Но, – Распорядитель улыбнулся, – главное, держать себя в руках, иначе натворишь бед. К тому же не стоит забывать, у медали две стороны и, если кое-что узнал, будь доволен. Теперь от этого не отмахнуться. Так что смирись, инерция жизни ни много ни мало частица божественного промысла.

Внимательно слушая руководителя, Ангел молчал. Не в его привычках перечить старшим, и нутром он понимал, инерция жизни – необходима! Она формирует стереотипы, управляя поведением. Привычка – не вторая натура, как полагают многие, а первая и единственная. Когда на шее хомут проблем, а впереди доступные удовольствия, обыватель покорно бредёт, растрачивая силы, в надежде обрести крылья. А это на каждом шагу предлагают самозванцы, присвоившие право поучать. Особенно тех, кто отдаёт последнее, лишь бы вдохнуть свободу от набившей оскомину рутины. Эту вечную иллюзию, предлагаемую проходимцами, за деньги…

С другой стороны, смущало непонимание, отчего с течением времени человек, обрастая пристрастиями, сокращает без того недолгую жизнь. При этом с лёгкостью забывая присущие от рождения: любовь и доброту. А жажда наживы всё затмевает.

Он поднял голову, посмотрел Распорядителю в глаза и негромко сказал:

– В таком случае мои сомнения тоже частица промысла. Иначе их бы не было. А раз уж они терзают, значит, необходимы.

Распорядитель расхохотался.

– Так и есть! – смеясь, согласился и добавил: – Всё же хотелось бы узнать, что ты намерен делать. Полагаю, коль уж сомнения возникли, то явно не беспочвенно. А ты не из тех, кто готов сидеть и ждать. Признавайся, чего удумал?

Ангел осторожно пошевелил крыльями.

– Разве мне что-то дозволено? – возразил он. – В мои обязанности входит наблюдать. Не более.

Распорядитель удовлетворённо кивнул:

– Это верно. Но зная твою неуёмность, я не собираюсь ждать сюрприз, а сам предложу эксперимент. Возможно, он тебя успокоит, и ты осознаешь, инерция жизни – благо! Не будь её, на Земле царил бы хаос, а так, полная предсказуемость, и можно не тратить усилий для поддержания порядка.

Во взоре Ангела мелькнул интерес.

– Да-да, – утвердительно произнёс Распорядитель. – Другое дело, готов ли ты к таким испытаниям. Ведь в полной мере ощутишь, что выпадает на долю смертных.

– Я готов, – ответ Ангела прозвучал незамедлительно и твёрдо.

– Уверен? – уточнил Распорядитель.

И судя по встревоженному тону, речь шла о чём-то серьёзном. Чего собеседник мог и не знать. Ангел задумался, лишь лёгкое колыхание оперенья выдавало волнение.

В это время в разговор встрял Секретарь:

– Ну так что? – негромко буркнул он. – Так и запишем?

Однако вместо Ангела ответил Распорядитель:

– Не спеши… – прервал он Секретаря. – Нашему другу предстоит принять решение. Никому не дозволено играть с судьбой. Тем более, чужой. И если не справится, на время оставит крылья и поселится среди землян. Отбывать наказание за упрямство.

Ангел недоверчиво изучал руководителя. Он знал его не первое столетие, и всё время пребывал в восхищении, ведь Распорядитель непредсказуем! Но сегодня он превзошёл себя. Сразу понял причину смущения и разрешил эксперимент. Как такое возможно? Впрочем, быть может это проверка? И Распорядитель смеётся над его доверчивостью?

Сомнения пробежали по юному лицу. Наблюдавший за ним Распорядитель улыбнулся:

– У тебя есть подопечные на планете, выбери из них того, в ком едва теплится жизнь. Безвольного и раздавленного обстоятельствами. Такого, кто опутан неурядицами, и осторожно приоткрой завесу. Ту, что скрывает от него подлинную жизнь. Пускай немного встряхнётся, а ты оцени результат. Вернётся ли он в привычный круговорот или достанет мужества пойти в неведомое. Так сможешь убедиться, что инерция неодолима. За редким, редчайшим исключением.

Ангел внимательно выслушал, вздохнул и на секунду закрыл глаза. Но тут же распахнул их и кивнул. Распорядитель негромко продолжил:

– Тебя ждёт трудная задача. Твой проводник в мир ощущений всего лишь смертный. Едва окажешься рядом, подвергнешь его колоссальной нагрузке. Такой, какую ранее он не испытал. Смотри, не сокруши его психику, на этом эксперимент завершится. Ты думаешь, всё просто? Нет! Готовься подвергнуться давлению привычек, они не заставят ждать, сразу навалятся, разрывая на части. Скажу больше, возникнет соблазн от них освободиться, чего ни в коем случае делать нельзя! Не следует забывать, жизнь обывателя соткана из привычек и, обнулив их, ты поневоле убьёшь проводника. Приобретённые за долгие годы привычки укоренились, лишившись их в одночасье, проводник станет беспомощным. Такова реальность, и многие, с кем столкнёшься, давно мертвы. Ими движет инерция, пожалуйста, помни об этом.

Распорядитель смолк, давая Ангелу усвоить сказанное. Как ни крути, тому предстояло испытание, вот почему важно указать на детали, зная которые, не натворит бед. По этой причине руководитель старался оградить подчинённого от необдуманных шагов.

Всё это время Секретарь что-то записывал. Он относился к происходящему буднично, будто речь шла о пустяке. Его интересовало одно, когда завершится беседа и сможет вернуться к семье. Завтра рано вставать, и так продолжается изо дня в день. Испокон веку.

А пока каждый из присутствующих размышлял, прошло несколько минут. В их продолжении Распорядитель пребывал в задумчивости. Ангел и Секретарь привычно хранили молчание. Каждый из них давно усвоил, ежели спросят, отвечай, нет, молча слушай. Ни при каких обстоятельствах не нужно суетиться. Когда начальство соблаговолит, сообщит всё так или иначе важное. Оно и случилось, и Распорядитель, прервав размышления, заговорил обращаясь к докладчику:

– Не знаю, обрадует ли тебя, но многие навыки на время эксперимента окажутся недоступны. Да они и не к чему! На Земле свои правила, их нужно соблюдать.

Ангел удивлённо поднял брови.

– Именно, – как ни в чём не бывало, продолжал Распорядитель, – большинство твоих умений на планете обременительны. К чему, скажем, перемещение в пространстве? Едва им воспользуешься, проводника разорвёт на куски. Или чтение мыслей? Зачем оно? Достаточно, что будешь сознавать себя, ведь дело придётся иметь с теми, кто пребывает во сне. Так что, главное, не усни, – Распорядитель улыбнулся – сохрани бодрость…

Он жестом отпустил Секретаря, и тот с радостью удалился. Оставшись вдвоём с докладчиком, неторопливо сообщил:

– Теперь хорошенько усвой, что скажу. Если запомнишь – это станет путеводной звездой, и не уподобишься спящим. Ну а если забудешь, на долгие годы погрузишься в сон. Так что впору подумать, может не стоит рисковать?

Произнося эти слова, Распорядитель улыбнулся, но Ангел упрямо мотнул головой. Он всё решил. Ему не терпелось приступить, и потом, что о нём подумают, если откажется? Сочтут малахольным? Нет, такого мнения о себе не мог допустить. Ангел глубоко вдохнул, выдохнул и обратил лицо к руководству.

– Что ж, – улыбаясь, произнёс Распорядитель, – решил, значит решил! Так тому и быть. Осталось вызубрить, что все блага на планете, какие только возможны, даруются людям из пространства. Больше им взяться неоткуда. Тем не менее, многие думают иначе и приписывают достаток исключительно усердию и труду. В этом есть крупица истины, но нравится кому-то или нет, блага даруют, чтобы разделить с другими. Себе, оставив необходимое. Так задумано изначально, и это норма бытия.

Ангел не отводил взор от собеседника, он был сосредоточен.

– К сожалению, – продолжал Распорядитель, – приобретаемая в течение жизни жадность подавляет щедрость, поэтому всяк гребёт под себя. За редким исключением. Но удивительно другое, мало кто, в принципе, способен осознать, что накопление – путь в никуда! Об этом твердят Писания, указуя на ошибочность гонки за богатством.

Ангел улыбнулся, наблюдение за жизнью подтверждало услышанное. Но как это поможет, не догадывался. Впрочем, начальству виднее, сказано запомнить, значит нужно сохранить всё в памяти. Видимо, когда начнёт общение с проводником, возникнут обстоятельства, с чем ранее не сталкивался. Вероятно, причина в бесконтрольном мышлении землян, их неспособности управлять мыслительным процессом. Этому его долго обучали, и отсутствие подобных навыков неоднократно встречал на планете. Возможно, не случайно на этом заострено внимание, значит нужно крепко всё запомнить.

Будучи много старше и опытнее, Распорядитель понимал, что творится в голове подчинённого. Без труда читал его мысли, только виду не подавал. Ангелу предстояло много узнать, а лучше учиться на Земле, где подвергнется давлению окружающих. В тщетных попытках навязать своё. От этого сильно устаёшь, и Распорядитель помнил собственный опыт. Так что лучше подготовить, прежде чем окунётся в мир чувств и ощущений. С другой стороны, если сдюжит, обретёт полезный навык. Сможет без труда общаться с теми, за кем наблюдает, будучи уверен, будто знает их повадки. Вот пусть и разочаруется, тем скорее получит нужный опыт. И Распорядитель медленно изрёк:

– К сожалению, за весь период жизни на планете мало кто удосужился разобраться в механизме распределения благ. Правда, справедливости ради следует заметить, немногие о том задумываются. Что для меня удивительно, ведь обладание праведно нажитым изобилием – краеугольный камень долгой и счастливой жизни! Но тебе, гостю в подлунном мире, необходимо знать об этом досконально.

Ангел кивнул, он впитывал всё, что слышал.

– Итак, – возвысил голос Распорядитель, – для начала рассмотрим обретение благ с точки зрения здоровья и наносимого ему вреда излишествами. Для того оставим в стороне вредные привычки и коснёмся пищи. Обычных продуктов. Полагаю, ты со мной согласишься, нужный организму объём еды – невелик. Как показывает опыт, люди весьма неприхотливы, при необходимости довольствуются малым. Редко кто увеличивает съеденное кратно, даже имея возможность. Разумеется, мы говорим о здоровом отношении к питанию, а не об отклонениях.

Он прервался, Ангел, не мигая, смотрел ему в глаза. Распорядитель улыбнулся.

– Человек сотворён таким, – медленно проговорил он, – что ему нет надобности потреблять излишнее. Ведь, едва превысит норму, организм тут же накапливает жир, а это проблемы. Отсюда вывод – для плодотворной жизни важно потреблять не более, нежели достаточно. Что легко расходуется организмом в режиме обычной жизнедеятельности.

Ангел кивнул, это очевидно! Но Распорядитель покачал головой, не спеши. Словно раздумывая над решением задачи, предложил:

– А теперь, учитывая сказанное, сопоставь с тем, как живут люди. Полагаю, твои наблюдения не прошли даром, и легко вспомнишь их склонность к избыточному потреблению. Причём, во многих сферах, начиная пищей, заканчивая самолётами. Эти примеры наглядно иллюстрируют гордыню, дескать, моя персона не желает перемещаться как все. Мне нужна яхта, персональный самолёт и прочее! Но, самое удивительное, такой подход не осуждается, напротив, его считают нормой! Он явно доминирует, и многие, независимо от цвета кожи, желают его.

Юный Ангел задумался. Ранее ему не приходило в голову взглянуть на жизнь с такой точки зрения. Теперь же выходит излишества – показатель болезни, а вовсе не здоровья. А если это так, значит…

– Обрати внимание на другое, – прервал размышления Распорядитель, – В то самое мгновенье, как человек накопил, всё меняется! Не только форма его тела, заметная глазу, но и отношения с другими. За редким исключением, они портятся. Доказательство тому, поговорки, одна из них гласит: «Хочешь потерять друга, одолжи ему денег». Правда, есть и другие вариации.

Ангел улыбнулся, услышав выражение, смысла которого до сего дня не понимал. Его частенько пускали в ход те, кто не желал расставаться с деньгами. Ангелу была удивительна их привязанность, ему эта страсть к накопительству виделась бессмыслицей! Зачем такое количество денег, если в посмертном существовании им нет места? Там иное в чести, иная шкала ценностей. Вместе с тем, люди нередко шутят: «В гробу карманов нет», при этом лихорадочно копя «на чёрный день». И столь явное противоречие видится лишь немногим. Он задумался…

– Будь добр, не отвлекайся, – привлёк внимание голос Распорядителя.

Юный представитель ангельского семейства опустил глаза. Такое с ним не впервые, трудно контролировать мысли. Едва завибрировав, они привлекают внимание. Ему стало неловко за допущенный промах, и по лицу скользнуло раскаяние.

Сделав замечание, Распорядитель доброжелательно улыбнулся:

– Когда окажешься в теле проводника, тут же почувствуешь противоречия! Тебя окружит рой из мыслей и постарается усыпить. Будь бдителен! Это заманчиво и легко, вокруг все сладко дремлют. Огромные массы грезят наяву, их не легко разбудить. Но есть одно средство, им можно достучаться. Не логика и здравый смысл, под этим на Земле всяк понимает своё, а чувства. Эмоции! Всегда возникая спонтанно, они способны вызвать порыв. Твой проводник сердцем прочувствует правоту, ощутит на вкус! Даже не пытайся переубедить его. Люди весьма преуспели в фантазиях, а их мыслители не то в шутку, не то всерьёз нарекли мир иллюзорным.

Ангел слушал не отвлекаясь. По мере того как погружался глубже, пыл угасал. Это отнюдь не значило, что решимость улетучилась. Вовсе нет! Однако в процессе разговора кое-что изменилось. Теперь не всё выглядело привлекательно, нежели, когда воспринималось шалостью. Подумаешь, пожить в теле обывателя, чем не забава? Вот только после услышанного трудность стоящей перед ним задачи обрела иные очертания. Более того, настораживал голос Распорядителя. Кто знает, справится ли? Сумеет обуздать натуру? Ангел тряхнул головой и сосредоточился.

– Едва на планете кому-либо даруется достаток, – негромко произнёс Распорядитель, – он сразу становится должен и ради собственного благополучия лучше поделиться. Накормить, напоить обездоленных. Кто пытается, но не в силах выбраться из неурядиц. Иначе не вынести груз благосостояния, а тот начнёт испытывать на прочность. В первую очередь отношения. По этой причине немногим дано выдержать бремя успеха. Трудно одолеть свалившееся на голову благополучие.

Распорядитель замолчал, он изучал подчинённого, кого всё время смущали случайные мысли. Благодаря опытности, ему частенько доводилось наблюдать подобное, особенно, когда делился знанием. В том знании таилось многое и открывалось лишь со временем. По мере обретения опыта. Иначе оно не вписывалось в привычный способ рассуждений, и Ангел здесь не исключение. Его смущение предсказуемо, на Земле он видел одно, нынче услышал другое и теперь пытается всё соотнести. Правда, пока лишь мысленно.

С другой стороны, куда ему спешить? Едва окажется на планете, придётся день за днём убеждать проводника, торить тропку посреди бетонных автострад заблуждений, исполосовавших мировоззрение обывателя. С которых трудно съехать, ведь их движущая сила – инерция! Та самая инерция жизни, целесообразность которой поставил под сомнение. В результате вынужден проверять, так ли это на самом деле.

А пока длилась беседа, Распорядитель с интересом замечал то и дело мелькавшие на юном лице следы внутренней борьбы. Но отказа от задуманного не наблюдалось! Что он с удовлетворением отметил и вернулся к теме.

– Впрочем, – улыбаясь, произнёс руководитель, – бывает, что отношения сохранились, в этом случае страдает другое. К примеру, здоровье, кто-то из близких заболеет и, возможно, умрёт, а всё потому, что долги нужно отдавать. Это – незыблемое правило, и получаемое из пространства – не подарок. Даже если кажется, будто заработано собственными руками. Однако помнят ли о том люди? Но тебе, в отличие от них, нужно держать в уме: выход там, где вход! Это значит, если жизнь трещит по швам, пора бить тревогу. Иными словами, определить величину долга и поскорее отдать, потому что долги всё равно будут взысканы. Они и взыскиваются, если нужно решить проблему, возникшую вслед за получением прибытка.

Ангел кивнул и пожал плечами, словно в оправданье тем, кто по собственному недомыслию нарушает неписанные правила.

– С другой стороны, не стоит уповать, что расходы всё компенсируют, – добавил Распорядитель – Это только проценты! Основной долг остаётся. Даже со смертью близких. Не иначе, как с собственной кончиной.

Он умолк. Распорядитель понимал, Ангел вряд ли с ходу всё усвоит. Но он должен сообщить максимум, по крайней мере, кое-что отложится в памяти. Разумеется, если юнца не убаюкает жизненный водоворот.

– Тебе следует принять как данность трудноразрешимый парадокс, – подводя итог беседе, заметил руководитель, – в настоящее время на Земле сложилась противоречивая ситуация. Только вдумайся, многие, встречая людей с излишним весом, им сочувствуют. Видя, как тяжко передвигаются, кто по разным причинам, в силу болезни либо чего ещё, набрал излишний вес. Но мало кто сочувствует тому, кто нахватал избыточных ресурсов. Напротив! Ему втайне завидуют, мечтая оказаться на месте толстосума. А тот, не понимая природы невесть откуда взявшегося богатства, загоняет себя в гроб. Неосознанно убивая родных, близких, друзей. Учитывая сказанное, легко прийти к парадоксальному выводу: жить на Земле, подчиняясь порыву, когда, не задумываясь, отдаёшь – самый рациональный способ! Иными словами, делиться достатком, быть в прибытке. Природа благодарности – материальна. Она невидима глазу, но весьма действенна, её влияние распространяется далеко.

На этом разговор завершился, Ангел склонил голову в знак признательности. После чего взмахнул крыльями и взмыл к голубой планете. Его полёт провожал усталый взгляд. Распорядитель долго смотрел вслед тому, кто по доброй воле отправился постигать жизнь.

Подземный мир

Вечерняя Москва по обыкновению немного суетлива. Раздражена накопившейся за день усталостью, выплёскиваемой на тех, кто оказался рядом. Густой осенний воздух разрывали гудки, и кто-то, не в силах удержаться, поносил неумелых всадников, оседлавших современных боевых коней. В суетном потоке не прощают даже незначительной оплошности. Тут же громогласный взрыв негодования обрушится на ездока, совершившего не тот манёвр. Утомлённым и пресыщенным владельцам авто не ведома пощада. Они мнят себя хозяевами жизни и срываются на любого, кто малость зазевался. Рулевое колесо в руках иных превращается в штурвал, и берегись, кто встретится такому асу.

Впрочем, рабочий день позади, и обыватели спешат по домам. Не все в роскошных салонах авто, иные на общественном транспорте, а есть и такие, кому не лень совершить пешую прогулку в погожий осенний вечерок, степенно вышагивая ухоженными улицами. Местами присыпанными опавшей листвой, её трудолюбивые дворники сметут рано поутру. И, на первый взгляд, всё, как обычно. Но нет! Внимательный наблюдатель без труда заметит, что любой, на ком остановит взор, движим укоренившейся привычкой. Той самой, что незаметно им управляет. А всецело ей доверившись, типичный обыватель размахивает руками, механически передвигая ноги. Он погружён в глубокий сон, ему грезится, будто управляет послушным телом, направляя в ту или иную сторону. Его поработил автоматизм, и бесконечная карусель однообразных движений вызывает к жизни одни и те же мысли. Словно гончие псы вцепились они и, сменяя друг друга, заслоняют реальность. В результате он смотрит, но не видит, слушает, но не слышит. И это люди называют жизнью…

Тем не менее, вряд ли кто с готовностью признает происходящее не тем, чем оно является. И тому есть объяснение. Немногие смирятся с мыслью, будто живут во сне. Ни на что не влияя, не будучи в силах что-либо изменить. Напротив, иные возмутятся и выплеснут недовольство, а нередко и гнев на посмевшего высказать столь странное суждение. Но не нужно никого разубеждать! Разбудить спящих не получится, только крепче уснут. Напрасны попытки узнать у любого, кто обласкан и убаюкан грёзами, не заметил ли нечто, прогуливаясь вечерними улицами. Вопрос застигнет врасплох, ибо погружённый в сновидения лишён возможности жить. Вряд ли вспомнит проходящих мимо, за исключением, пожалуй, девицы, чьё лицо врезалось в память улыбкой. С какой общалась по телефону, называя незримую собеседницу Аней. И так во всём. Едва стоит нам задуматься, как с лёгкостью забываем окружающую действительность. До тех самых пор, пока не ударимся обо что-либо, в кровь разбивая нос.

Таким образом, погружённый в размышления ум наш всегда чем-то занят, и мы крепко спим. Словно дитя малое пребываем в объятиях Морфея. Сладко дремлем, не обращая внимания на реальность. А она – единственное, что доступно, иного нет! Это суровая данность, с ней надобно считаться, ведь только действительность существует, остальное – плод воображения. Мы же всё время путаемся в мыслях и при первой возможности мчим в бесконечное, воспоминая и программируя будущее. Но самое удивительное, как, невзирая на трудности, зрим на тех, кто рядом. И на основе поверхностных наблюдений приходим к ошибочным выводам, полагая, будто в силах извлечь из них практическую пользу. Правда, вскоре обо всём забываем, увлекаемые грядущей фантазией, пока её новизна не утомит. После чего вновь обращаем взор на собратьев. Кто привлёк внимание незаурядностью, либо чем-то иным. А особенно занятно такое изучение в толчее метро. Где, в тайне разглядывая пассажиров, пополняем коллекцию выражений их лиц, поз, неловких, нелепых движений. Характеризующих всякого, волею судьбы ставшего объектом для наблюдений в подземелье. Где протекает сокрытая от дневного света жизнь.

Итак, самое время спуститься по эскалатору туда, где всё случается мимоходом. Где люди на бешеной скорости несутся, вытаращив глаза, не обращая внимание на соседей. А те, законопатив уши наушниками, всецело отданы во власть «вещунов». Тех самых, кто травит уморительные байки, с ленцой повествует о печальном, а бывает, поёт на разных языках, пленяя население в метро. Того, кто оказался в метро. К слову сказать, весьма полезном изобретении, чьи подземные тоннели опутали города. Не только столицу. Здесь оно раскинуло щупальца и на Подмосковье. Удобства ради длинными перегонами, связав всё воедино. И теперь в обычный будничный вечер вагоны заполнены публикой. Знать не знающей о безмолвных наблюдателях, смиренно изучающих женщин и мужчин для каких-то своих, вероятно, особых целей.

Вот и сегодня во чреве длинного подземного червя, в самом конце вагона сложилась обыденная картина. Таких изобилие в будни, когда на скамье пышнотелая матрона с сумками около ног. Доверху наполненными невероятно вкусным, и аромат испечённой сдобы щекочет ноздри, привлекая к сумкам любопытствующие взоры. Сама же хозяйка изобилия погружена в раздумье, её мысли далеко. В неведомой дали, куда нет входа по вполне понятной причине.

Одета женщина неприхотливо, по погоде: в куртку нежно голубого цвета и жёлто-оранжевые спортивные штаны. На ногах рубенсовской красавицы разношенные, стоптанные кроссовки. Из под распахнутой куртки выглядывал видавший виды свитер, а роскошную гриву стянул на затылке тугой хвост. Её натруженные руки с потускневшим маникюром покоились на коленях. Грустные глаза изучали разводы на полу под мерное перестукивание колёс. И благодаря привычной монотонности веки женщины опустились, она погрузилась в полудрёму. Судя по всему, ехать до конечной, отчего не отдохнуть?

Слева, на расстоянии вытянутой руки от неё, возвышался мужчина. Типичный московский обыватель, чью долговязую фигуру скрывал серый плащ, под ним деловой костюм. На ногах сверкали ухоженные, почти новые ботинки. Рукой мужчина держался за поручень, в другой был портфель. Его усталое лицо с зачёсанными назад волосами не привлекало внимание. Пытливый взор скользил поверх голов и вдруг остановился на уснувшей. Она явно заинтересовала, но чем, ответить на это мужчина не мог. Однако скучающее лицо преобразилось, он вмиг оценил пассажирку, затем огляделся, не слишком ли беззастенчив и, убедившись, что никто не смотрит, продолжил исследование. Вероятно, с целью узнать нечто новое, а может просто скоротать время. И пока проявлял любопытство, хозяйка сумок безмятежно спала. Чему способствовал гул, сопровождая поездки в метрополитене.

Прямо напротив женщины, почти вплотную ворковали влюблённые. Юноша и девушка при первой возможности ненароком прижимались друг к дружке. Они излучали трепетную нежность, но едва соприкоснувшись, возвращали приличную дистанцию. Пара мило щебетала на одном им понятном языке, понимая друг друга с полуслова. Едва юноша открывал рот, девушка сразу с ним соглашалась. Она энергично кивала, при этом глаза лучились от смеха. И, возможно, не всё доносилось, но, не желая огорчать любимого, смешливая особа делала вид, будто расслышала. Со стороны было забавно наблюдать, как с трудом сдерживаемые, пара блюла нормы приличия. Когда вокруг незнакомцы и не все благожелательны, незачем вызывать раздражение.

Справа от задремавшей женщины, приосанившись, стоял военный. Его выправка выдавала отличника боевой и, скажем, иной подготовки. Он нисколько не смущался званием ефрейтора и, судя по улыбке, предвкушал встречу с родными. Вероятно, бойца поощрили отпуском, уж больно выделялся на фоне измождённых ненастьем москвичей. А, судя по загару, службу он нёс под палящими солнечными лучами. Где-то на окраине державы охраняя мирный сон окружавших его обывателей.

Что же касалось остальных, заполнивших вагон, их предостаточно. Обычное для московского метро дело. Правда, кое-кто, недовольные толчеёй, злобно шипели, толкались. Другие, напротив, спокойно сносили давку, уступая место. А желающих втиснуться хватало! Были среди них и такие, кто, проникнув внутрь, пытался протиснуться дальше, и кому-то это удавалось, несмотря на то, что вагон «не резиновый». Однако, по счастью, двери закрывались и, набирая скорость, подземный поезд мчался в сумрак. По ходу движения утрамбовывая тех, кто в нём находился.

Возвращаясь к мужчине, изучавшему хозяйку сумок, не лишним упомянуть, именовали его Егором. Или Егорушкой, как в детстве кликала маманя, а теперь называла жена. Впрочем, иной раз подзывали Егоркой, так насмешливо выговаривала главный бухгалтер. Молодая взбалмошная девица на совещаниях, где Егор, будучи её заместителем, отчитывался. Одному Богу известно, чем заслужила она эту должность, но девицу нимало не заботило, что о ней подумают, и, не смущаясь разницей в возрасте, из её уст неслись вздорные распоряжения взрослому мужчине. К слову сказать, годящемуся ей в отцы. Вот и сегодня, чуть более часа назад она ввалилась в бухгалтерию и мямлила нечто нечленораздельное. Изо всех сил пытаясь донести какую-то мысль. Но её старания прервал нетрезвый ухарь, вошедший следом. Генеральный директор предприятия, он и увёл главного бухгалтера, у кого заплетались не только язык, но и ноги.

Генеральный директор слыл баловнем судьбы и нередко напивался. Он частенько приходил на работу в непотребном виде, не вникал в дела и выказывал полное пренебрежение коллективу. Что вполне объяснимо, не его трудом создавалось предприятие. Это всецело заслуга папаши, скоропостижно скончавшегося, он и оставил бизнес наследнику. На что баловень судьбы, исполнив положенный ритуал, не стал дожидаться сорока дней, а пустился «во все тяжкие». Пуская «по ветру» сколоченное отцом состояние. Именно его лёгкой рукой назначена девица управлять бухгалтерией. Потеснив Егора с позиции исполняющего обязанности.

С другой стороны, Егор сам поспособствовал её продвижению, когда взял под крыло. Однако девица, почуяв его бесхребетность, с успехом продемонстрировала иные, не связанные с учётом достоинства. А оных оказалось в избытке! В почётный список вошли: точёная фигурка, волнующая грудь, длинные, до пояса волосы. И надо признать, такими качествами обладает не каждая. По этой причине Егор не имел шансов ей противостоять. Он стал жертвой девичьего кокетства, попав в плен её очарования. А оное выплёскивалось через край, едва дело касалось сильного пола. В особенности Егора, исполнявшего на тот момент обязанности главбуха. Именно сноровистость в обхождении сыграла с ним злую шутку, хотя началось всё вполне безобидно. С обычных задержек после работы. Но недаром говорится – Дьявол кроется в деталях, и девица тут же напросилась в помощницы, желая многому выучиться. На что польщённый служебным рвением Егор позволил с ним остаться. Чего ранее не практиковалось, и что немедля вызвало пересуды.

А девица, воспользовавшись возможностью, с удовольствием варила кофе, не умолкая, неся милую чепуху. Она сетовала про то, как несчастна, не везёт с подругами, на дороговизну съёмного жилья, и сумела разжалобить. Её откровения нашли отклик в сердце Егора, он освободил подчинённую от работы, взвалив её обязанности на свои плечи. И всё бы ничего, но едва отношения переросли в обыденность, и красавица поняла, что под защитой, она переключилась на руководство повыше. С успехом используя весь арсенал подручных средств. В этой связи очарованный её напором директор стал задерживаться после работы, а далее, как по маслу. Само собой разумеется, Егор по-прежнему трудился за двоих, в то время как из соседнего кабинета доносились не свойственные рабочему процессу звуки. А буквально через неделю коллективу сообщили о назначении на должность главного бухгалтера новой фаворитки. Кто тут же забыла о добром к ней отношении и при каждом удобном случае давала понять, я здесь главная, и лучше со мной не ссориться.

Что же касалось Егора, он стерпел и, как говорят в народе, «утёрся». Должность, какой был достоин, уплыла, освободится ли в ближайшее время, неизвестно. Не иначе с пресыщенностью генерального, когда утомлённый любовной негой уволит фаворитку. А такой исход представлялся вероятным, но когда это случится? К тому же не приучен Егор желать кому-либо зла, и неважно, будь то директор либо кто-то ещё. В данном же случае их некомпетентность сыграет за него, достаточно написать заявление. Вот только рискнёт ли пуститься в неведомое? Искать работу, подрабатывать не по специальности…

Такие мысли частенько посещали, подпитывая уязвлённое самолюбие, в итоге – неимоверная усталость укоренилась. Всё глубже прорастая, она пронизала, и вот – предельное изнеможение, что гнёт чугун и крошит сталь! Трудно сдюжить напряжение, не наговорить лишнего, льстить и подстраиваться, а наградою – опустошённость! Выжженная дотла пустыня. Непереносимый жар, сменяющийся холодом, и всё это испытывает на прочность.

С другой стороны, только так закаляют характер, и либо ломается внутренний стержень, либо становится твёрже. Попутно смиряя чехарду случайных мыслей, порождая лёгкость в постижении того, что пред глазами. Правда, не для всех! Особняком здесь так называемые интеллектуалы. Они сами вписали себя в особую когорту и угодили в ловушку, созданную самими. Отныне, в их жизни полно вопросов, и обременённые интеллектом мнят себя предъявляющими спрос. Хотя сегодня мало кто осведомлён, что спрашивать возможно лишь тому, кому дано на это право. Любой другой проявит интерес. И это обстоятельство сродни неразберихе, когда утрачены различия, и тот, кто должен задавать вопрос, молчит.

Но прыткие мыслители отстаивают рубежи! Нередко ревностно и оголтело, меняя заблуждения на истину. Такое их отличие от остальных. Не в лучшую конечно сторону, но оное присуще. Как и желание, любой ценой познать и уточнить. А им для счастья требуется ясность, предельная определяемость. И обладатели ума настроены враждебно, не знают полумер. Во всём решительны, желая прояснений, стремятся задавать вопросы, всё время, провоцируя и уточняя. Тем окончательно запутав собеседника, пускают в ход высокомерие, удерживая мнимое сомнительное превосходство. Внушительное сонмище вопросов – суть их сути.

Одно не ведомо высоколобым, такая одержимость изнуряет, крушит дотошностью и въедливость сродни болезни. Они впадают в беспокойство, страдают от хронической усталости, и страх таится в каждом взоре. Увы, всё это ум, его не прояснённое пугает, и, по обычаю страшась неведомого, он жаждет в вечности контроля. Иллюзии, стремления во всём увидеть истину и навязать другим. Об этом знает ближний круг и молча зрит на неуживчивых, ведь оные всегда правы. По крайней мере, хотят такими быть. А это странно, нелогично! Всевластие и правота подвластны лишь Творцу. Ему Единому известно, в чём нужду мы терпим. Обычный смертный не осилит бремя власти, он потакает деспотизму и полного контроля ожидает…

Вот и Егор, послушен словно маятник, раскачиваемый размеренным движением вагона, по-прежнему во власти дум. Они прокручивают раз за разом варианты, превознося незримое. Порой назойливо, порой ненужное. И всё бы ничего, на то и жизнь – извечный поиск и борьба, и неудачи. Всё есть в наличии! И даже страх, коварный, незаметный. Он зарождён в далёком детстве, когда безоблачное небо и неимение забот. Когда смешной, нелепый повод вдруг станет камнем преткновенья, и вкруг сбирается тревожность. Та самая, что множит страх остаться без работы, не выплатить кредит, да мало ли? Опутав липкими присосками, ползущая тревога – не подспорье. С улыбкою Иуды она ввергает в панику. И многие бегут. Уносят ноги, совершая множество ошибок. А первыми – бойцы мыслители! У них таится страх внутри. Выпестывая, потакая своему вместилищу, пугливое воображение возводит трудности, оправдывая лень и слабость. Ему подвластно всё! Мечтательная ложь себе любимому – излюбленный приём обвиноватить невиновного.

И дело здесь, конечно, в воспитание! Когда в младенчестве, отринув недостойное, в незрелый ум вмещается лишь нужное, и юноша мужает. Он дерзок и учтив одновременно. Таким мужам неведом страх. Они не ропщут, и стенания не их стезя. Для них вся жизнь сплошное испытание. Не сломленным, не покорённым быть мужчине. Но так ли это в суетной реальности? Вопрос логичен, а ответа нет. Увы, впитавшие изнеженное женское, погрязли в мелочах. Им не дано мечтой возвыситься до синевы небес! Подобно скопищу червей с восторгом ползают на брюхе, предел мечтаний – жирная похлёбка. Горячая и сытная. Так и Егор воспитан женщиной. Он начисто лишён мужского понимания, решимости, неодолимой твёрдости. Ему не повезло зреть возвратившегося однажды вечером отца, кого с любовию встречает мать, усталою ладонью треплющего сына по макушке. При этом, ласково бурча, тот достаёт трудом и улицею пахнувший подарок. И не дано ему, впитав благоговенье, не страх, не подлое вертлявое унынье, желать во всём быть схожим на родителя. Страшится порицания отцовского, стремится стать достойным продолжателем фамилии. Увы, воспитан был он женщиной; сначала мамою, потом в детсаде милой воспитательницей, затем учительница в школе – дальше институт. Где также женщине обязан знанием. И речь здесь не о том, что женщина неважный педагог, она – иная, нежели мужчина! Биологически, ментально, как угодно. Иная в базовой программе и при всём желании не в силах поделиться навыками мужа. Не суждено ей быть успешной там, где исстари мужчина правит бал. В семье, в кругу себе подобных…

Меж тем отличными от мыслящих слывут натуры творческие. Им не присущи рассуждения грядущего, они всецело в настоящем. Легки и скоры на подъём, такие проживают быстротечно. Подобно бабочкам, являясь баловнем судьбы, и часто забывают благодарность. Сказать спасибо тем, кто оказал поддержку. Одно им скучно и докучно, общение с носителями интеллекта. В такую долгую беседу непросто удержать зевоту. Вот почему всего скорее бегут от монотонности брюзжаний. И взбалмошной девице, случайно ставшей на стезю главбуха, свезло немало. Она не с первою попытки ускользнула, оставив позади унылые советы, что нужно каждый день трудиться. Усердие явить и прочее. Чем с радостью делился наш Егор, когда вдвоём общались. И вроде бы, всё верно, не придраться, но скукой смертною, могилою сырой несло от умных слов, высокопарных выражений, где не бывает места жизни. Её игривости и озорству.

Однако не пора ли нам вернуться под тесный свод подземного тоннеля, в то самое мгновенье, как Егор, случайно выбрав пассажирку, остановил на ней усталый взор. И в тот же миг свершилось чудо! Бурлящий, неостановимый мыслей увлекательный поток исчез. Пропал в небытие, как растворился. Неведомое ранее молчание наполнило, и, глядя на дремавшую особу, он очевидцем стал. Всё обрело понятие и смысл. Егор узрел достойную сочувствия беспечно дремлющей девицы унылую безрадостную жизнь. Что было в прошлом, настоящем. Чего желала и страшилась она, сомкнувши веки. Такое откровение возможно с лёгкостью, присущей всякому, едва смолкает грёз привычных водопад. И оказалось, нет преград, их ничего не разделяет, ни слово, действие и даже мысль. Теперь он сочетал своё внимание с дремавшим до поры объектом без помех. Легко проник в её нутро и растерялся!

Пред ним сидела, окунувшись в сон судьбины, тяжкой женское созданье. Её унылые года, в мгновенье ока промелькнув, оставили обиды послевкусье. Без близких, без родителей росла в детдоме, а лучшая товарка, кто слыла сестрой, ушла скоропостижно. Но боль потери, как бывает, сменила ноющая рана. Такие часто в сердце оставляют безвременных утрат следы. А тут ещё несчастная любовь, когда пленилась физруком женатым и лысеющем, и тот, использовав невинность, бросил, наигравшись всласть. С тех пор исчезла вера, растворилась угаром прежних дней. Исчезла, унеся мечты о счастье, о любви. Теперь она боялась обмануться, замкнулась в собственном мирке, уютной небольшой клетушке в общежитье. И не напрасно, опасаясь вновь испытать обиду, ни с кем решила не общаться. Так и жила в уединенье, найдя нежданную отраду. Её отдушиной случайной стал кулинарный труд. Туда прикладывала силы, старательность и нежность нерастраченной любви. Пекла безмерно, отдаваясь делу, и дело вдруг пошло! Труд рук её – ватрушки и иная сдоба скупали нарасхват, хоть вечером, хоть утром. Тем обрела надёжный способ пропитанья. Хотя, конечно, и сама, бывало, увлекаясь, съедала вкусную продукцию без меры. Но что с того? Она себе хозяйка. Иль нет, такое невозможно…

Но главная зияющая рана, с младенчества вселившись в сердце, немым болезненным укором напоминала о себе. Она была ничья! Ни рода, ни знакомых. Подобна уличной собаке, кто в каждом ищет властелина, и мордой боязливо тычет в протянутую руку. Но нет руки той. Нет в округе. Никто не приголубит, не поддержит. Ни словом, что уж про дела. Вокруг такие же ничьи, такое же ничьё! А это лишь на первый взгляд не так уж важно принадлежать сообществу, кругу друзей, семье, и странно не спросить: а есть ли в мире счастье? Наверно, нет, ведь прав поэт: «на свете счастья нет, но есть покой и воля». И суетный мирок в Егора голове не осознал обыденности факта. Он осознал другое: пред ним дремала не измордованная жизнью тётка, каких с лихвою на Руси, а маленькая девочка. Затравленная одиночеством, не зная ласки, с улыбкой спит под стук колёс. А социум воинственный и буйный не распростёр объятий. Тут каждый – за себя, и к ближнему не требуют любви. Царит здесь дух несокрушимого успеха! Зловредный, лицемерный вирус жаждущих преуспеванья…

Внезапно затормозив, поезд остановился! Пассажиры повалились друг на друга, и только немногие, кто держался за поручни, устояли. К ним относился Егор. Резкое торможение вывело из полусна, и суматошный хоровод праздных дум наводнил. Он тут же позабыл о наблюдениях, оно и немудрено, в каждом из нас, как минимум, двое. Во всём противоположны, с разным характером. Их величают многогранностью личности, когда меняем маски на потребу толпы, услаждая её непритязательный вкус. Но целостности в этом нет! Гордиться особо нечем. И достаточно изменить привычную позу, жест или мимику, как вослед грядут изменения в мышлении. В полной мере отражая внешнее, ибо невольной жестикуляцией оживляем вполне конкретные мысли. Соответствуя позе, жесту, выражению лица. По этой причине человек не властен над внутренним миром, и, вероятно, фраза «мой внутренний мир» придумана в насмешку! Кто-то старательно изощрился, ведь едва изменится поза, как, владевшая умом, мысль улетает, уступая другой. Такой же привычной, но на время забытой. Однако, невзирая на очевидное, не желаем понять, что процесс осмысления имеет внешнее обличье. Но так ли это? Споры тут ни к чему. В жизни полно чудес, а большинству доступно лишь малое – от силы три, четыре выверенные годами позы. Благодаря чему узнаёт и принимает окружение. И только попробуй что-либо измени! Тут же лицемерная забота возопит: а всё ли у тебя в порядке? Особенно, когда изменения к лучшему и тем вызывают беспокойство. Нет, скорее зависть…

Что же касается поз, машинально меняемых в суете, первой является та, что используем дома. Когда посреди домочадцев явим заботу. Чаще искренне, но бывает и на показ. Тут много во власти привычек. И недаром твердят: что посеешь, то пожнёшь. А в корне измениться, когда накоплено всякого, трудно. Верней, невозможно. Набранную инерцию не погасить, тем паче в одиночку.

Касаемо же следующей из имеющихся в арсенале, самое время вспомнить о позе, что используем для заработка. Она незаменима и внушает уважение. Как ни крути, хлеб насущный надобно добывать, и, невзирая на лень, мы общаемся с такими же. Кто движим привычкой, но не желает того замечать. А состоит эта поза из двух, непостижимо сочетаемых в неуживчивом характере. Ибо одну её половину спешно несём руководству, другую – небрежно жалуем подневольным. Сей лицемерный обычай придуман не нами, но мы его строго блюдём, смиряя строптивость пред вышестоящим, являя несокрушимую твёрдость, отдавая приказ.

Далее следует удивительный образ! Его припасём для приятелей, он сгодится во время досужих бесед и праздного словоблудия. Благодаря его вычурной таинственности, легко сойти за всезнайку, главное – не обнаружить невежество. Непозволительная роскошь для знатока обсуждаемой темы, чьё веское замечание добавит пикантности. А бывает и по-другому! Едва услышав знакомое слово, несём всякий вздор. Болтая без умолку, как правило, ни о чём. Ненужным многословием утомляя собеседников. Такой образ – визитная карточка для тщеславия. Не спрашивая разрешения, он чёртиком из табакерки является, стоит изменчивой ситуации вызвать его. Особенно при общении с доверчивыми, когда обнажается маска вещуна без особой на то надобности. Впрочем, такой навык бывает полезен, удивлять многословием, не сказав вразумительного.