Читать онлайн Красивая женщина, купившая дом

Глава 1

Дом стоял на отшибе и не привлекал внимание жителей поселка. Его бывший хозяин передумал жить здесь и переехал куда-то за кордон. Хотел было срочно его продать, но покупателя тогда не нашлось.

Большой коттедж из красного кирпича с забитыми фанерой окнами мог напугать случайного прохожего своей мёртвой громадой, особенно ночью, когда он неожиданно выступал из тьмы, загораживая собой звездное небо. Но жители поселка к нему привыкли, и дом не вызывал у них никаких эмоций.

Тем не менее мимо дома они старались не ходить. Да и ходить-то, собственно, было некуда. Кроме магазина, в поселке из двух десятков коттеджей, построенном три года назад в пятидесяти километрах от Москвы, никаких достопримечательностей не было. До железнодорожной станции, где непрерывно сновали электрички, было более двух километров, а до ближайшей деревушки Карпеевки – четыре.

Никакие расстояния жителей не смущали – жили здесь люди не бедные, у всех были автомобили самых престижных марок. Уединение тоже не пугало – год назад они общими усилиями огородились забором и даже организовали контрольно-пропускной пункт с надежной и, естественно, вооруженной охраной.

На сегодняшний день поселок имел вполне обжитой вид. Появились палисадники, клумбы с цветами, фруктовые деревья…. Кое-где на участках даже росли ёлочки, уцелевшие после вырубки леса. Их украшали на Новый год, на сколько хватало фантазии. Лесочек, окружавший поселок с трех сторон, завершал живописную картину.

Это маленький рай – так считали все, кто приезжал сюда в гости. Прогулявшись с хозяевами к озеру, спрятавшемуся где-то в лесу, они еще более убеждались в том, что попали в рай. После пыльной, душной и непрерывно шумевшей Москвы контраст был слишком велик.

Но гости – явление нечастое. А потому жизнь здесь текла размеренно и однообразно. Крутые бизнесмены, которые составляли большинство мужского населения поселка, пропадали на работе, а их жены, как правило, неработающие, каждый день думали, чем себя занять.

Они общались между собой, вместе гуляли с детьми, выполняя попутно упражнения для фигуры. Занимались рукоделием, для забавы играли в карты, листали глянцевые журналы, кое-кто уединялся с книгой или коротал время у телевизора. И все женщины с нетерпением ждали своих мужей к ужину, который готовили особенно тщательно.

Несмотря на то, что дамы всегда находили себе дело, им было скучно. Вдали от большого города они чувствовали себя отшельницами. Лесной пейзаж успел надоесть, свежий воздух не радовал. И они дружно скучали по шумной, но такой притягательной Москве. Те из них, что умели водить машину, иногда сбегали в Москву и устраивали себе шопинг. Но такие поступки со стороны жён не поощрялись их строгими мужьями, а потому они были скорее исключением, чем правилом.

Казалось, так будет всегда: редкие выезды с мужем на приемы, на море, а все остальное время – райские кущи вдали не только от цивилизации, но и от самой жизни.

Однако та самая жизнь иногда преподносит сюрпризы, отчего даже стоячая вода вдруг начинает бурлить, как будто в болото бросили большой камень, и от него пошли по воде круги. Таким камнем в поселке оказался слух о том, что кто-то собрался купить нежилой, стоящий на отшибе, дом.

Глава 2

В глухой деревне Карпеевке давно не испытывали таких потрясений. Молодежи здесь осталось мало – все, кто мог, подались в город учиться или на заработки, а на малой родине доживали свой век люди пожилые. У покосившихся, давно не знавших ремонта домиков, стоявших вдоль дороги, безбоязненно прогуливались утки, гуси и другая живность. Даже машины по деревушке проезжали крайне редко. И вдруг однажды ясным сентябрьским утром, распугав домашнюю птицу, возле сельского магазина остановилось такси. Из желтой, видавшей виды «Волги», вышли четыре цыганки. Шурша яркими многочисленными юбками, они начали изучать окрестности.

Их приезд не остался незамеченным. Сначала из распахнутых окон и дверей начали выглядывать бабуси, а вскоре вокруг гостей образовался целый круг любопытных. Цыганки обворожительно улыбались, предлагая погадать или купить у них модные шмотки, которые они привезли и старательно развешивали

на деревьях и заборах. Тут же нашлись желающие и на то, и на другое.

Бабки гадали на детей и внуков, желая узнать их судьбу и успеть предотвратить несчастье, если оно им вдруг грозит. Но цыганки были «добрыми», злой судьбы никому не предсказывали, а, напротив, всем сулили златые горы. Одна из гостей, молодая черноокая красавица, даже пообещала, что скоро к ним приедут люди из органов социального обеспечения, чтобы помочь с ремонтом дома и заготовкой дров на зиму.

Старушки пришли в полный восторг и решили угостить гостей. Прямо на улице появился самовар, пироги, наскоро зажаренная яичница…. Закончилось застолье цыганскими песнями. Вечером цыганки уехали на том же такси, что терпеливо дожидалось их за деревней у кладбища.

Деревенские жители еще долго не расходились по домам, обсуждая важное событие и примеряя обновки, купленные у цыган. Их позабавило это незапланированное общение с гостями – будет, что вспомнить скучными зимними вечерами. Но дома их ждало явное разочарование.

О великой способности лиц цыганского племени дурачить всех, кто встречается им на пути, известно давно. Не одна барышня осталась без денег и дорогих украшений, желая узнать судьбу. Откликнувшись на просьбу цыганки позолотить ручку, пострадавшие зачастую так и не могут догадаться, каким образом всё, вплоть до последней копейки, содержимое их кошелька перекочевало в карман цыганки. Ведь собиралась дать-то всего пятьдесят рублей. И попробуй докажи, что тебя обманули!

Вот и теперь возвратившиеся домой бабуси с удивлением обнаружили, что за время их чаепития с цыганами в доме кто-то побывал. Деньги были надежно спрятаны, но, тем не менее, они исчезли. В одном доме их вынули из резинового сапога; в другом в сенях стояли два запертых ящика – и к немалому удивлению хозяев открыт был именно тот, где лежали деньги. Замки на другом были не тронуты.

Особенно сокрушалась одна, еще не очень старая женщина. Это после ее криков: «Караул! Ограбили!..» бабуси бросились проверять, целы ли их сбережения. У женщины пропала крупная сумма денег – она собиралась купить дом в районном центре. И вот ведь бес попутал – говорила об этом во время застолья, хотела узнать у гадалок, правильно ли поступает. Ведь дом-то она собиралась купить дочери как свадебный подарок. А вдруг у нее жизнь семейная не сложится? Цыганка заверила женщину, что всё-то у нее будет хорошо. А та на радостях чуть не расцеловала цыганку. И что из этого вышло? Потом, когда приехала милиция, жители деревни не могли вспомнить, отлучался ли кто-нибудь из цыганок во время застолья. Им казалось, что никто никуда не уходил. Прихватив с собой пару старушек-свидетельниц, стражи порядка отправились на поиски преступниц. Но их и след простыл.

Так, плутая по сёлам и весям, они выехали на железную дорогу. И тут вдруг узнали, что на соседней станции якобы тусуется цыганский табор. Не имея никакой другой информации, милицейский внедорожник направился туда.

Остановившись возле лужайки, милиционеры облегченно вздохнули – вот он, табор. Они невольно залюбовались идиллией: цыганские мамы кормили детей. Но радоваться пришлось недолго. Свидетельницы растерялись, когда им приказали: «Идите и смотрите в оба». Они не смогли ни в одной из цыганок опознать их недавних гостей-воровок. Они точно знали только то, что у них побывали цыгане, а они все на одно лицо.

Раздасованные милиционеры уже хотели уезжать ни с чем, когда вдруг неожиданно повезло. Из палатки вышла молодая и очень красивая женщина. Одна из свидетельниц судорожно схватила милиционера за руку: «Вот она!». Вторая тут же подтвердила, что это одна из тех цыганок, которые приезжали в деревню. Видимо её незаурядная внешность, особенно огромные, жгучие черные глаза все-таки выделялись на общем фоне.

Цыганку задержали и увезли. В милиции надеялись, что она признается в совершенном преступлении, а потом выдаст своих сообщниц. Но красавица упорно ни в чем не признавалась и уверяла, что это была не она. А те цыгане, что были нужны, якобы давно уехали. При этом она исподлобья смотрела на стражей порядка – и от ее пронизывающего взгляда становилось жутко.

Глава 3

На циферблате уже было четыре часа пополудни, когда раздался телефонный звонок, и Наташа услышала голос мужа: «Дорогая, приготовь что-нибудь, вечером будут гости. Племянник Андрей обещал заглянуть, да еще с другом. Говорит, дело у них ко мне. А в магазин я сам зайду».

«Когда же я успею, – подумала молодая женщина, но спорить с мужем не стала – все равно бесполезно. – Как-то это неожиданно, но сделаю, что смогу», – ответила она.

– Я знаю, что ты меня не подведешь. Целую тебя крепко-крепко,– и муж положил трубку.

Наташа взглянула мельком на спящего полуторогодовалого Алешку и помчалась на кухню чистить картошку. Если приготовить ее с баночной говяжьей тушенкой, будет сытное горячее блюдо. А пока картошка варится, она соорудит какой-нибудь салатик. Да и на другие закуски в холодильнике что-нибудь найдется.

Она пока еще не отдавала себе отчет в том, что рада гостям, любым гостям, лишь бы они развеяли скуку, внесли разнообразие в её однообразную жизнь в этом милом, но изолированном посёлке, где её единственной радостью является ребёнок. Она не спрашивала себя, любит ли она своего немолодого, но достаточно обеспеченного мужа. Два года назад она выходила за него по любви, да ещё и будучи беременной, а теперь ей, двадцатисемилетней симпатичной женщине, иногда хотелось пообщаться и со сверстниками.

Андрей, сын двоюродной тётки её мужа Владимира племянником ему скорее всего не был, этот статус ему подходил разве что по возрасту – Андрею было где-то за тридцать пять, а Владимиру Васильевичу уже пятьдесят один. Ну да какая разница? Племянник или троюродный брат, всё равно хоть дальняя, но родня.

Попробовала бы она сказать мужу, что это дальняя родня! Вот бы возмутился! Да ближе этой тёти Тани у него никого и не было -вместе росли, а это очень много значит. Если бы какой-нибудь троюродный брат жил в Сибири, его бы точно никто за родню не почитал. А тут жили по соседству в одной подмосковной деревушке, теперь уж ставшей городом. А самое главное-тётушка годами ненамного старше племянника, почти сестра. Наташе иногда казалось, что Владимир в молодости был в неё влюблён. Значит, будет Андрей без жены, да ещё с другом. По каким таким делам? Да мало ли по каким – Андрей ведь юрист и неплохой, говорят, адвокат, так что дел у него много.

Надо бы и самой немного приукраситься, чтобы люди из Москвы не подумали, что домохозяйки – это не женщины, а всего лишь посудомойки, которым, кроме униформы, и надеть-то нечего. Нет, она не такая, она пока ещё привлекательности не потеряла, да и образование получила хорошее, филологическое. Даже сейчас, в декретном отпуске, она много читает. Владимиру не придётся стыдиться за свою жену.

На Андрея она, конечно, особого впечатления не произведёт, он её хорошо знает. А вот друг…Неизвестный друг мог бы ею и восхититься. Да что за мысли у неё, в самом деле! Мало ей, что муж ею восхищается? Да никакой он не старый, а очень даже интересный мужчина. И седина ему идёт. Пятьдесят лет-это для женщины старость, а для мужчины – самый расцвет. И вообще – ей очень повезло в жизни….

Наташа подошла к зеркалу. Хороша, ничего не скажешь: волосы тёмные, глаза большие, серые. Но вид всё – таки очень домашний, надо переодеться. Но тут раздался плач ребенка. Наташа поспешила в детскую, ругая себя за то, что совсем забыла о нём. Наверное, он давно уже проснулся, а мамы всё нет. И в самом деле, Алёшке надоело лежать, он уже стоял и крепко держался своими пухлыми ручонками за спинку кроватки. Совсем большой вырос, скоро попытается сам из кроватки вылезти, да упадёт ещё, ушибётся…. Какая всё-таки она мать нерадивая! Наташа взяла ребёнка на руки, крепко прижала его к себе, поцеловала – и только потом поставила на пол. Алёшка послушно потопал за ней на кухню. Мама посадила сына на специальный стульчик и покормила. Он успокоился и начал перебирать игрушки.

Наташа торопливо резала овощи для салата потом красиво раскладывала на тарелке колбасу, ветчину, сыр…Время шло очень быстро, уже шесть часов, а это вечер. Владимир не назвал точного времени встречи, да его и нельзя определить точно. Но гости, наверное, скоро приедут, надо срочно переодеваться. Но во что? Молодая женщина раскрыла двери шкафа и засуетилась, выбирая одежду. Всё ей казалось не то. Вечернее платье ни к чему, это не приём, а деловая встреча дома, да ещё и экспромт. Брючный костюм она тоже отвергла: женщина должна быть женщиной в классическом понимании этого слова, особенно, когда ей приходится встречать сразу троих мужчин. Положение обязывает, решила она, и надела своё любимое платье, скромное и элегантное. Это было одно из тех редких нарядов, которые не содержат лишних деталей и сидят точно по фигуре, нигде не морщась и не топорщась. Когда всё, что она наметила, было сделано, Наташа подумала, что боится теперь только одного: как бы гости не приехали раньше мужа. Она пока неуверенно чувствовала себя в роли хозяйки дома и не знала, чем их занять. Поддержка мужа в данный момент ей бы очень пригодилась.

Время шло, но никто не приезжал. Неужели передумали? Наташа взяла Алёшку на руки и вышла в палисадник. Пусть ребёнок подышит, поиграет в песочнице. Сама она постоянно смотрела на дорогу и ловила себя на мысли, что ждёт гостей с нетерпением. Ждать пришлось довольно долго, но не напрасно. Ещё не увидев его, а только услышав шум мотора, она поняла: едет муж.

Наташа встала со скамейки и открыла ворота. Блестящий джип вальяжно въехал во двор и занял предназначенное ему место на площадке. Из него неторопливо вышли все трое мужчин-опасения молодой хозяйки оказались напрасными. Наташа не запомнила, кто первым с ней поздоровался и какими красивыми словами приветствовал её Андрей. Все её усилия были направлены на то, чтобы не смотреть на «друга». Не дай бог ещё муж чего заметит или сам «друг» вообразит, будто у неё к нему особый интерес.

– Вот и добрались. Приветствуем вас в нашем шалаше,– говорил тем временем Владимир, обращаясь к гостям.

– Проходите в гостиную, – подала голос Наташа,– а если хотите помыть руки, то ванная налево.

– И быстро к столу, – добавил Владимир, – все дела обсудим за ужином.

– Слушаемся,– ответил ему незнакомый Наташе голос,– мы просто умираем с голоду.

Она посмотрела вслед поднимавшимся по ступенькам гостям. «Друг» её не разочаровал: высокий, элегантный, одет просто с иголочки. С Андреем – примерно одного возраста.

Она прошла в гостиную, чтобы ещё раз взглянуть на накрытый стол. Владимир уже успел выставить на него только что купленные бутылки. Не много ли на один вечер? Да ладно, завтра ведь суббота. Наташа расставила бутылки поаккуратнее и направилась навстречу входящим в гостиную мужчинам. Теперь-то уж надо посмотреть на них и улыбнуться, как радушная хозяйка.

– Познакомься, Наташа,– сказал Андрей,– это мой друг Олег. Он только что приехал из Парижа, но знакомы мы с детства. Наташа улыбнулась персонально Олегу и, протянув ему руку, сказала, что очень рада. Олег приложился губами к её ручке, красиво наклонив голову.

– Я вижу, меня не обманули. Вы действительно очень красивая женщина,– непринуждённо произнёс он. Владимир довольно улыбался, очередной раз испытывая гордость за свою молодую жену. Наташа растерялась и не сразу сообразила, что ответить.

– Кто? Я? – наконец вымолвила она, изображая удивление, – вас, наверное, разыграли. Иначе бы вы не поехали в такую даль.

Мужчины от души расхохотались. Преодолев приступ хохота, Андрей произнёс: «Ещё и скромна». Чтобы скрыть охватившее её волнение, молодая хозяйка полностью переключилась на ужин. Вскоре зазвенели бокалы и прозвучали тосты. Первый – за хозяйку дома.

– Что же вы, Владимир Васильевич, прячете здесь, в лесу, такое сокровище? Пора бы ей и Париж показать,– говорил Олег, не забывая при этом выпивать и закусывать.

– Всему своё время, – уклончиво ответил Владимир,– пока ребёнок слишком мал, а потом всё может быть.

Наташа была не прочь прокатиться в Париж. В конце концов никакого греха тут нет – все женщины мечтают об этом. Нотр – Дам де Пари, Монмартр, набережная Сены… Да и духи приличные себе купила бы, а то здесь непонятно, что продают, только деньги переводить. Париж-столица мира, центр моды был притягательным во все времена. Но говорить об этом вслух она не решилась.

– Вы живёте в Париже или были там в командировке? – вежливо поинтересовалась она, чтобы поддержать разговор. Андрей опять расхохотался, а Олег сделал серьёзное лицо.

– Разве я не похож на парижанина? – притворно обиженно произнёс он, – разве не видно, что французский – мой родной язык? Далее последовала целая тирада на французском, из которой Наташа не поняла ни слова. К тому же она не знала, шутит Олег или говорит серьёзно. Она улыбнулась и начала собирать со стола использованную посуду. Когда хозяйка вернулась из кухни в гостиную, чтобы подать гостям горячее, разговор там шёл исключительно о делах. Не очень понятно, о чём именно шла речь, но, видимо, о чём-то важном. Лица у мужчин были серьёзные.

Наташа расставила на столе тарелки с аппетитной картошкой, от которой шёл умопомрачительный аромат, и присела на своё место. Гости оживились и принялись за еду, забыв на время о делах.

– Изумительно! – восхищался Олег, – разве французы умеют так готовить? Это возможно только здесь, в России. Хотя мне и предстоит неприятный процесс, я рад, что приехал сюда.

– Ничего неприятного в этом нет. Вот увидишь, всё уладим, как надо. Да и деньги небольшие, я же тебе говорил, – обратился к нему Андрей, вовсе не замечая Наташу.

Она сидела молча, пытаясь понять, о чём идёт речь. А, может, и не надо ничего понимать? У парижанина – теперь уж Наташа не сомневалась, что он человек не здешний – какие-то дела в России, бизнес какой-нибудь. Её ли ума это дело? Молодая хозяйка решилась напомнить о себе только тогда, когда в разговоре образовалась пауза. – Когда же вы успели познакомиться с Андреем? – обратилась она к Олегу, – неужели в детстве вы жили в Москве?

Олег удивлённо посмотрел на Наташу, а потом на Андрея – укоризненно.

– Так он вам ничего не рассказывал? Да мы учились в одной школе – я, правда, чуть-чуть постарше. Наши мамы были закадычными подружками, вот так нас судьба и свела. Да, были…. К сожалению, моя мама Нина уже умерла, а Татьяна Михайловна, слава богу, жива. Буду рад с ней повидаться.

Олег тяжело вздохнул и замолчал. Собеседники тоже немного помолчали, отдав дань памяти маме Олега. Первым заговорил Андрей.

– Это та самая тётя Таня, моя мама,– пояснил он Наташе, которая очень удивилась. Оказывается, тётя Таня знает Олега, а никогда ей ничего не рассказывала.

– Меня увезли в Париж дед с бабкой лет в двенадцать. Хотели и маму после её развода с моим отцом туда перетянуть, но она была журналисткой и писать умела только по-русски. Приехала в Париж только умирать – у неё был рак.

Олег опять тяжело вздохнул, помолчал, а потом продолжил свой рассказ.

–Вас, наверное, интересует, что забыли в Париже мои дед и бабка? – спросил он, обращаясь непосредственно к Наташе,– так вот, дед мой был дипломатом, работал преимущественно за границей, а бабушка его сопровождала. Он и сейчас жив, а вот бабушка умерла, не пережила смерти дочери. Дед – единственный родной мне человек, больше у меня никого нет.

Наташа была растрогана. Ей хотелось пожалеть Олега, обнять, поцеловать. Вполне невинно, конечно. Но не при муже! Эти мужики всё понимают превратно.

– Ах ты, бедный, несчастный, давай-ка выпьем, пока нам тут наливают,– решил разрядить грустную атмосферу Андрей,– за тебя, за твои успехи.

Значит, Олег не женат, подумала Наташа. Но почему? Такой интересный молодой человек, да и возраст уже не юный. Неужели не берёт никто? Наташа усмехнулась. Наверное, как раз наоборот: выбор велик, трудно остановиться. Но её, разумеется, это совершенно не касается.

Она начала убирать со стола, прислушиваясь к разговору.

– Хотелось бы скорее посмотреть объект, – говорил Олег,– я ведь человек любопытный.

– Поздно уже, что можно увидеть ночью, – возразил Владимир,– до завтра уже недолго, можно и подождать.

– Тогда давайте просто прогуляемся. Здесь такой воздух!

– Нет возражений,– согласился хозяин дома и добавил, обращаясь к жене,– постели ребятам в комнате для гостей, они должны хорошо выспаться. Завтра с утра много дел.

Наташа кивнула, но сначала пошла посмотреть, хорошо ли спит ребёнок. В детской дежурил сторож, а по совместительству и садовник Тимофей. Это был единственный помощник по хозяйству в семье. От горничной и кухарки, которых в своё время хотел пригласить Владимир, Наташа отказалась. А вот пожилого Тимофея приняла. Оставаться целыми днями одной с ребёнком ей было страшновато.

Глава 4

Золотая осень выдалась на славу. Разноцветная листва на фоне голубого неба радовала глаз, а паутинки бабьего лета, как скрипичные струны, настраивали на романтический лад. Хотелось петь, хотелось жить, и сама жизнь в такие минуты казалась бесконечной.

– Почему бы мне не поселиться здесь навеки? – рассуждал Олег, шагая по просёлочной, без асфальта, дороге, – райский уголок, никаких дымящих труб, никаких нитратов.

– Очень правильное решение, – поддержал его Владимир, – женился бы, растил детей. А Москва недалеко, работа найдётся.

Олег испуганно покосился на него и, пнув ногой какой – то камешек, перекрестился.

– Как говорится, упаси меня, боже, – сказал он, – женитьба не для меня. Я человек свободный, нести на себе груз забот и обязательств не приучен.

Он замолчал, внимательно рассматривая коттеджи, мимо которых они проходили. Если он видел рядом с домом людей, то обязательно с ними здоровался. Местные жители в свою очередь с любопытством поглядывали на приезжих – вдруг это будущие соседи?

– И заветная страна вот уж издали видна, – процитировал Пушкина Владимир, неплохо разбирающийся в литературе.

Все трое остановились и посмотрели в одном направлении. На их пути, метрах в ста, показался дом из красного кирпича, окруженный беспорядочно разросшейся зеленью.

– Ну что же, дом как дом, – решил Олег, – вчера ночью он показался мне страшноватым, а сейчас ничего страшного я в нём не вижу. Давайте подойдём поближе.

Мужчины направились к дому, молча созерцая его приближающийся силуэт. На лице Андрея было написано любопытство. Физиономия Олега отражала сложный мыслительный процесс. А Владимиру отчего- то вдруг сделалось страшно. Уж не водятся ли там привидения? Дом так долго стоит пустым, а свято место, как известно, пусто не бывает.

– Поглядим, поглядим, – бормотал Олег, подходя к дому вплотную и стуча кулаком по кирпичам, – крепок, вроде бы, вот только траву-то надо скосить, не проберёшься. Настоящие джунгли.

Он наступил на какой-то лопух, и тут же оказался весь в репьях, потому что лопух к осени дал потомство.

– Вот чёрт! – выругался он, – первобытное царство какое-то. Так можно нанять людей, чтобы ликвидировали траву?

– Конечно, конечно, я сегодня же Тимофея попрошу, – ответил Владимир, чувствуя себя виноватым, и тут же начал помогать Олегу снимать с одежды проклятые репьи.

Вот ведь, дэнди иностранный, трава ему не понравилась. А кто её должен тут косить, если в доме никто не живёт?

Олег, освободившись от репьёв, пошёл к парадному входу, но он был заперт. Убедившись, что запор крепкий, он выразительно посмотрел на Владимира.

– Я думаю, здесь есть чёрный ход, – предположил он, – давайте обойдём дом.

– Дом-то точно продаётся? – усомнился Олег, – хозяин нерадивый какой-то. Выставил особняк на продажу, а сам законсервировал его, как рыбу.

Владимир снова виновато склонил голову, а потом напомнил Олегу, что хозяина здесь нет, он за границей. Дом продаётся по доверенности.

Молодые люди послушно пошли за ним вокруг дома. И тайная, почти невидимая дверь нашлась. Андрей даже вскрикнул от удивления, но не решился первым к ней подойти. На двери опять висел мощный замок. Олег покрутил пальцем у виска, видимо адресуя этот выразительный жест неведомому хозяину, а потом уставился на Владимира. И тот, имея преимущество перед остальными как местный житель, подошёл и подёргал замок, висящий на двери. К удивлению зрителей, стоящих у него за спиной, замок тут же открылся.

Оправившись от очередного шока, все тут же почувствовали себя героями какого-нибудь детектива.

Владимир предположил, что хозяин просто потерял ключ, потому и воткнул дужку в гнездо замка, не запирая его. А иллюзия того, что дверь заперта, была полной. Он снял замок с двери и первым вошёл в неё. Молодые люди не без опаски последовали за ним. «Зачем вообще замки, тут и воровать нечего», – проворчал Владимир.

Они поднялись по лестнице и очутились в небольшой прихожей. Слева они увидели кухню, а справа большую комнату, возможно, гостиную. Впечатление от увиденного сложилось мрачное: стены без обоев пугали своей серой штукатуркой. Олег поискал на стене выключатель, чтобы осветить помещение, но такового не оказалось. Электричества в доме не было, коммуникации, судя по всему, тоже не подводились. Для дальнейшего осмотра дома мужчинам пришлось довольствоваться слабым солнечным светом, едва пробивавшимся сквозь щели в забитых ставнях.

– Я же предупреждал, что дом не достроен, – третий раз за день повинился местный житель. На Олега он уже боялся смотреть.

– Да, да, я вижу, – как будто эхом отозвался покупатель, -

придётся приложить немало усилий. Если бы не моё безвыходное положение, я бы не стал покупать такой дом, да ещё по доверенности. Грамотные люди не приобретают недвижимость по доверенности. Но что делать? Мы ведь в ответе за тех, кого приручили, не так ли?

И Андрей, и Владимир посмотрели на Олега удивлённо, они не поняли, что он хотел сказать последней фразой. Но Олег сделал вид, что не заметил этого, и не стал ничего пояснять.

Из гостиной они прошли в другую комнату, поменьше – в спальню или кабинет. Потом по той же лестнице поднялись на второй этаж – и здесь мрачное впечатление от дома мигом улетучилось. Окна второго этажа не были забиты, и через не очень чистые стёкла, в которые ярко светило солнце, открывался великолепный вид на лес. Олег распахнул окно – и удивительный, изумительно чистый лесной воздух заполнил большое помещение, в котором они находились.

– В этом что-то есть, – заметил Олег, выглянув в окно,– пожалуй, стоит здесь поселиться.

– Красотища! – поддержал его Андрей, – я бы тоже здесь поселился, но не знаю, где взять денег на такой вот недорогой домишко. Вся зарплата уходит на жену и двоих детей.

– Какие твои годы! Дети вырастут и купят тебе дом,– обнадёжил его Олег.

Владимир молча наблюдал, какое впечатление произвёл дом на молодых людей, и, кажется, был доволен этим впечатлением. Они неохотно закрыли окно и пошли осматривать дом дальше. Беглым взглядом оценили ещё две комнаты, помещения для ванны и туалета, кладовку. В доме ещё были чердак и подвал, но осматривать их все трое нашли излишним. Решив, что для первого раза впечатлений более чем достаточно, они спустились к тому же чёрному ходу, навесили на дверь не запирающийся замок и направились к дому Владимира, где Наташа ждала их к обеду. Она встретила их у ворот, гуляя с малышом.

– Где вы так долго пропадали? – спросила она, глядя исключительно на мужа.

– Олегу недостроенный дом показывали, – ответил он, – а вдруг парижанину захочется его купить?

Наташа удивлённо посмотрела на Олега. Она была до того поражена, что ни о чём другом не думала.

– Удивлены, мадам? – поймав её взгляд, спросил Олег, – а я вот возьму и куплю его. Говорят, он и стоит-то недорого.

Наташа, успев овладеть собой, холодно заметила; «Мы все будем очень рады». Пригласив гостей обедать, она взяла ребёнка на руки и ушла в дом. Сердце её радостно забилось. Неужели Олег, человек из другого мира, будет их соседом? В посёлке, этом медвежьем углу, каждый новый человек – событие, а уж такой, как Олег, тем более. И если он друг Андрея, значит, они будут с ним видеться хотя бы по большим праздникам. И можно будет с ним пообщаться.

Во время обеда и после него разговор всё время вертелся вокруг этого дома. У Олега сразу возникло множество вопросов. Как связаться с уехавшим за границу хозяином? Если он не собирается приезжать, то когда пришлёт доверенность? Будет ли при совершении сделки присутствовать его полномочный представитель? В какую сумму выливается первоначальная стоимость дома?

Наташа изо всех сил подслушивала и очень обрадовалась, когда её муж – вот душка – решил по дружбе взять все хлопоты на себя. Он сам свяжется с хозяином дома – тот оставил свой телефон на всякий случай; хозяин не приедет, а оформит генеральную доверенность на сделку; доверенным лицом будет он сам, то есть Владимир Васильевич Деревянкин.

– Тебе ничего не надо будет делать,– добавил он, – только подписать уже готовые документы и заплатить деньги.

Деревянкин быстро начеркал на бумажке кругленькую сумму с шестью нулями. Олег не стал торговаться и сунул её в карман. Ему хотелось поскорее покончить с формальностями и приступить к отделке дома.

– Я сейчас же пошлю Тимофея косить траву, а с понедельника, то есть с завтрашнего дня, займусь оформлением документов, – заверил покупателя полномочный представитель.

Олег кивнул головой в знак согласия, и, подождав, когда Владимир выйдет из гостиной, обратился к Андрею.

– А что, не промах твой родственник? Сам, говорит, всё сделаю. Небось, ещё и заработает на этом. И жену молодую себе отхватил… Я представляю, как она здесь скучает.

– Почему же скучает? – возразил Андрей, – у неё ребёнок, весь дом на ней…Ей и скучать – то некогда.

Олег хитро посмотрел на друга. Уж он-то знал, что ребёнок и хозяйство не могут заменить молодой женщине выходы в свет. Да ещё такой симпатичной женщине. Замуж-то выскочила, небось, по расчёту, а, может быть, и по залёту. Думала, что жизнь будет сплошным праздником, а попала в клетку, из которой уже не выбраться.

– Я бы, конечно, пожалел девушку, развеял её скуку – я человек добрый – но некогда, честное слово, некогда. Другие у меня сейчас заботы.

Андрею был неприятен весь этот разговор. Более того, он его раздражал. Какое дело Олегу до семьи Деревянкиных? Не может пройти мимо очередной юбки, не испортив ей жизнь?

– В этой жизни кто куда хочет, туда и попадает, – сухо заметил он,– и нас с тобой это совершенно не касается.

–Да уж, пока не касается, нам бы со своими проблемами разобраться. Хочу услышать твоё авторитетное мнение. Если, например, мужчина бросает женщину…Ему, конечно, стыдно, но не бросить её он не может. Ну, ты сам понимаешь. Так что он должен оставить ей на память?

– Ребёнка?

– Хорошее предложение,– поморщился Олег,– ребёнок – это дар бесценный. Но есть некоторые обстоятельства. Она уже вышла из детородного возраста. Да и не относится она к тем наседкам, которые детей без памяти любят. Она другая.

– Стерва какая-нибудь? – предположил Андрей, уже начиная понимать, о ком идёт речь.

– Вот-вот…Красивая стерва, увлёкся, наобещал златые горы, а потом свои обещания выполнять передумал. Как мне теперь от неё избавиться? Как откупиться – то?

– Подарить дом! – наконец-то сообразил Андрей.

– Именно! Только надо бы побыстрее всё это прокрутить, а то прямо жизнь не в радость. Ещё этот Деревянкин что-то темнит. Не пустит ли он меня по миру?

– Да что ты! Владимир Васильевич – честнейший человек, я за него ручаюсь.

– Ладно, поверю на первый раз, а там будет видно,– успокоился покупатель дома.

Вечером, когда Олег отправился принимать душ, Владимир спросил Андрея, правда ли, что его старый друг собирается поселиться в их посёлке?

– Ха-ха! Если бы у него не было своей юридической конторы в центре Парижа, я бы этому поверил.

Владимир не стал комментировать слова Андрея, а просто принял их к сведению.

Глава 5

– Настя, твоё поведение меня очень беспокоит. Чем ты занимаешься целыми днями? – говорила мать дочери, которой на вид можно было дать года двадцать три, – я думала, ты взрослый человек, и в моё отсутствие ещё больше повзрослела. Но то, что я вижу, не может меня радовать.

Дочь вызывающе посмотрела на мать и резко, не скрывая своего презрения, ответила матери так, что та просто потеряла дар речи.

– Вместо того, чтобы заниматься моим воспитанием, ты занималась своими махинациями, и этим самым опозорила нашу семью. И отца из-за тебя чуть с работы не выгнали, и я осталась ни с чем. Я же ничего не умела, никогда нигде не работала, а только «числилась» благодаря тебе и даже получала зарплату. Как жить после этого?

Жестокие слова, брошенные дочерью в её адрес, больно ударили женщину – ещё красивую, совсем не старую, но вот так из-за собственного безрассудства и уверенности в своей безнаказанности

сбившуюся с пути.

Вернувшись из колонии, где она провела два долгих и нелёгких года, она не ожидала встретить такой приём. В дочери нет ни капли жалости к ней, такой несчастной и одинокой. Муж бросил её сразу же, как только её посадили за решётку, а она так рассчитывала на него.

– Настя, со мной случилось несчастье, прости меня. Да, я сама виновата, но теперь это не имеет значения, ничего уже не исправишь. Я хочу забыть прошлое и думать о будущем. Но почему ты так озлоблена? Разве отец не помогал тебе всё это время?

Настя тряхнула длинными рыжими волосами и села, положив ногу на ногу. Мать невольно залюбовалась её молодым и свежим лицом. Но дочь была также жестока и непреклонна.

– Конечно, помогал, – ехидно сказала она, – что тебе надо, доченька; деньги, наряды, доченька…Мы встречались с ним то в кафе, то на скамейке в сквере. Его теперешняя пассия даже приглашала меня к себе домой, но я как-то не соблазнилась. Зачем мне чужая тётка? Я не ребёнок, и одна проживу.

Настя видела, что матери неприятно слушать про чужую тётку, но она сегодня не собиралась её щадить. Загремела в тюрьму, так пусть знает, как к этому относятся в обществе.

– Я почти замужем, – сказала она ледяным тоном, – и с тобой, мамочка, жить не собираюсь.

– Не волнуйся, я здесь временно. Будешь жить в нашей квартире, но без меня. Один человек обещал мне помочь. Я уеду.

Дочь не ожидала такого поворота событий. И, кроме любопытства, даже крупица жалости мелькнула в её карих глазах. Куда это она может уехать? Какой человек обещал ей помочь? Любовник? Это в её-то годы! Старуха, а туда же! Размечталась!

– И что, есть такой человек? – спросила она безразличным тоном, – он реальный, не выдуманный?

– Есть. Он и до того… До тюрьмы хотел мне помочь, увезти за границу от нашего правосудия. Но обстоятельства, как говорится, выше нас. Не успел.

Настя удивилась ещё больше. Вот это мамочка! С любовником за границу собиралась! А ещё говорит, что отец её бросил. Ему что оставалось делать?

– И эти два года он ждал только тебя? – опять съехидничала Настя.

– Не знаю. Наверное, не ждал. Но на зов откликнулся. Надо же что-то делать! – в голосе матери слышалось отчаяние, – я не могу, как раньше, работать завучем в школе. Скажут, безнравственно.

– А подделывать документы могла?

– Перестань, пожалуйста. Мне и так плохо. Я хочу исчезнуть, раствориться где-нибудь, и никого из прошлой жизни не встречать.

– Я тебя поздравляю. Отлично придумала. А мне сейчас надо уйти – у меня неотложные дела.

– Опять?

– Да, и опять, и снова. У меня есть своя жизнь.

Мать грустно посмотрела вслед уходящей дочери, но спорить с ней не стала. Пусть живёт, как хочет, если уж не может её простить.

Женщина набрала знакомый номер телефона, но он не отвечал. Металлический голос холодно проинформировал: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». И так каждый день. Где же он может быть?

Она забеспокоилась, зачем-то подошла к окну, посмотрела с высоты седьмого этажа во двор, на детскую площадку, на стоянку автомобилей. Она хотела увидеть Его, но Его нигде не было.

Это называется «остаться у разбитого корыта», подумала она. Захотела слишком многого, а осталась ни с чем. Ни с чем и ни с кем. Не умолять же бывшего мужа, генерала, вернуться к ней. Вряд ли он её простит. Он знает, что бежать от суда за границу она собиралась не с ним.

Вот так. Наломала дров и собралась сбежать, чтобы остаться безнаказанной. Но судьбу не обманешь.

Женщина вспомнила, как она, когда-то гордая красавица, постоянно ловящая на себе восхищённые взгляды, считала, что жизнь всегда будет улыбаться ей. А вот сейчас она была готова встать на колени перед всяким, кто согласился бы ей помочь. Она хотела плакать, каяться, умолять. Но пока никто не хотел её слушать.

Неужели Олег её обманет, подведёт? Нет, нет, в это она не хотела верить. Обещал, значит сделает.

Измученная невесёлыми мыслями, она решила немного развлечься и открыла двери платяного шкафа. Все её наряды, один лучше другого, висели здесь в целости и сохранности. За два года ничего не устарело, но куда их теперь носить?

Она нежно погладила синий бархат вечернего платья. Бархат должен быть именно таким, тёмно-синим, под цвет ночи. Только тогда в нём есть благородство. Зелёный бархат прост и беден, как солдатская шинель, им только ботинки полировать. Предоставится ли ей случай ещё хотя бы раз нарядиться?

Увлекшись созерцанием своего гардероба, женщина и не заметила, как наступила ночь. В окнах соседних домов уже горел свет. Люди возвращались с работы к своему семейному очагу, который их согревал, помогая забыть о неприятностях на работе. Дома их ждали самые близкие, самые нужные люди, которых у неё сейчас, увы, не было. Женщина ещё немного постояла у окна, глядя на чужую жизнь, а потом нервно задёрнула шторы.

Она включила свет, подошла к зеркалу и начала изучать своё отражение. Кажется, уже с самого рождения она носила на себе ярлык красивой женщины. Очаровашка в детском саду, самая красивая девочка в классе, потом в школе и институте!

Когда после института она пришла работать в школу, то очень скоро стала завучем. Она была неглупа, а её яркая красота вызывала особое расположение директора. И хотя он не ухаживал за ней в общепринятом смысле этого слова, она знала, что он её уважает. И доверяет ей полностью. Вот этим доверием она и пользовалась.

Впрочем, если бы ей захотелось, чтобы он в неё влюбился, она бы добилась этого – женских чар ей не занимать. Но зачем? Директор не относился к категории интересных мужчин, а вот муж у неё был незаурядный.

Ей не нужна была любовь директора. Она представляла, что бы с ней сделали другие женщины, одинокие учительницы, которых в школе большинство. Да они бы её со свету сжили! И муж наверняка получил бы письмо от доброжелателя о её романе.

Нет, такого удовольствия она им не предоставила. Безупречное поведение, со всеми сослуживцами – только деловые отношения. Но вот придрались же, упекли…

Говорят, что это письмо в соответствующие органы написали вовсе не её сослуживцы, а женщина, не имеющая к их школе отношения. Женщина, обиженная судьбой, предположительно, поклонница её мужа. Но где доказательства, что это правда? Да и какое сейчас это имеет значение? Письму дали ход, началось расследование.

Женщина вытерла слёзы и снова подошла к окну. Во дворе было тихо и спокойно, горел фонарь – один на весь двор. В ряд стояли машины возвратившихся со службы граждан. Ни души…Она посмотрела на небо: темно, ни луны, ни звезды. Наверное, завтра будет дождь, хотя и без него тошно. И в душе темно, никакого просвета.

Но не умирать же ей! Может быть, попить чайку? Вскоре на кухне зашипел чайник. В буфете нашлось печенье. И тут вдруг раздался долгожданный звонок. Она вздрогнула и не сразу нашла на телефоне нужную кнопку.

– Машенька, – ласково обратился к ней голос в трубке, – как ты, моя дорогая? Здорова ли?

Она чуть не захлебнулась чаем. Сердце радостно застучало. А голос куда-то пропал.

– Олег? – спросила она после паузы так тихо, что собеседник забеспокоился.

– Машенька, что с тобой? Ты заболела? Я не хотел надолго оставлять тебя одну, но на меня навалилось столько дел! Надо было съездить за город, а там и телефон-то не всегда работает. Так что с тобой?

– Ничего, – ответила Машенька довольно безразличным тоном. Она была обижена на Олега, и обижена сильно. Разве она, королева, не заслужила к себе более внимательного отношения? Вот и телефон у него работал не всегда, но ведь иногда работал.

– Дорогая, я понимаю, тебе сейчас нелегко, но скоро всё образуется. Я обещаю, всё будет хорошо. Ты начнёшь новую жизнь, и она будет лучше прежней.

– Это я уже слышала.

– Ты мне не веришь. Я понимаю. Но что же мне делать? Доводить начатое дело до конца или уезжать обратно в Париж?

Королева испугалась. Она сейчас не в таком положении, чтобы тешить свою гордыню. Напротив, полностью зависит от старого друга Олега. Больше никто не горит желанием ей помочь.

– Да что ты, Олег, – поспешила она исправиться, – просто я думала, что ты больше не позвонишь. Даже не сразу тебя узнала. Конечно, я верю тебе. И в новую жизнь тоже верю. Я тебя люблю.

Ожидала ли она ответного признания? Может быть. Но она его не услышала. Олег вздохнул, заметил, что совсем замотался, и обещал сразу же позвонить, как только появится что-нибудь конкретное. В трубке послышались короткие гудки.

Женщина смирилась с услышанным. Что ей было делать? Да и не любви она ждала от него, а помощи. Без любви она уж как-нибудь проживёт, только бы не умереть с голоду.

Она села в кресло, включила телевизор. Хотела было отвлечься от насущных проблем, но не получилось. Мысли упорно возвращались к Олегу. Он даже встретиться с ней не захотел, не соскучился. Прилетев в Москву, не к ней помчался, а по каким-то своим делам. Да он почти забыл её за эти два года! Он же не святой – завёл себе новую пассию. И это нормально. Естественно.

Вспомнив про недопитый чай, она отхлебнула из чашки и машинально сунула в рот круглый пятак печенья, потом второй. Не чувствуя вкуса, она съела почти всё, что было на тарелке, и ей стало легче.

Дочь вернулась домой очень поздно. Судя по всему, она пребывала в прекрасном настроении. Уже не было злобы, не было и презрения к матери. Ничто в этом доме её больше не раздражало. У неё даже как-то по-особенному светилось лицо, блестели глаза. Неужели жених сделал ей предложение?

Настя решительно отказалась от предложенного ей чая, не захотела ужинать, а направилась в свою спальню. Уж не выпила ли она на радостях?

Мать не отправилась вслед за ней и не стала ничего выяснять. Ей всё равно ничего не скажут. Они с дочерью давно стали чужими людьми. И ещё не наступило то время, чтобы можно было в этой ситуации что-то исправить.

Глава 6

Татьяна Михайловна Полякова не поняла, какое именно дело хочет обсудить с ней её племянник Владимир Деревянкин. Из его путанных объяснений ясно прозвучала только одна фраза: в коттеджном посёлке, где он жил, кто-то собрался купить долго пустовавший дом.

Уж не хочет ли он опять, как несколько лет назад, навязать ей эту не нужную для неё покупку? Да, он предлагал ей этот дом, который продавался будто бы за бесценок. Но они с мужем, приближаясь к пенсионному возрасту, решили не брать на себя лишних забот. Зачем им этот дом, который потребует не только огромного количества физических и моральных сил, но и капитальных вложений. У них, слава богу, есть дача под Москвой, в Малаховке – там можно отдохнуть и подышать свежим воздухом. Да и на грядках покопаться, если возникнет желание. Пусть уж тот дом покупает кто-то другой, кому он действительно нужен.

Однако Владимир, видимо, был настроен решительно. Сказал, что вечером заедет поговорить с ней и её мужем Сергеем Алексеевичем, который в его фирме занимал должность заместителя директора. Татьяна Михайловна не могла отказать родственнику в гостеприимстве. Хотя с её мужем Деревянкин мог бы поговорить и на работе, но почему-то не захотел.

Ладно, пусть приезжает, сегодня суббота, у неё выходной, хотя фирма работает и по субботам. Она прибралась в квартире, приготовила вкусный ужин и только успела переодеться, как раздался ещё один телефонный звонок.

– Привет, девочка! – услышала она звонкий голос, который, несомненно, принадлежал её давней приятельнице Ирине Витушкиной.

– Здравствуй, Ирина, давно тебя не слышала.

– То-то и оно! – продолжал журчать голос в трубке, – с тех пор, как Мезенскую посадили в тюрьму, а эта подлая Лариска увела у нас её мужа, мы и не виделись. А ведь прошло целых два года.

– Неужели? – удивилась Татьяна. Ей казалось, что события, о которых вспомнила подружка, произошли буквально вчера. Правду говорят: чем старше становишься, тем быстрее летит время.

– Надо бы встретиться, всё обсудить, Лариске позвонить. Может быть, он её давно бросил, а я переживаю. Кстати, ты не помнишь, как его звали? То ли Коля, то ли Саша?

– Александр,– подсказала Татьяна, – а зачем он тебе понадобился?

Татьяна прекрасно помнила, что сама познакомила Александра Владимировича Мезенского, своего старого знакомого, с Ларисой, и даже порекомендовала ей его, раз уж он с женой расходился.

– Ты ещё спрашиваешь! – возмутилась Ирина,– да если бы не Лариска, он был бы мой! В общем, я к тебе сейчас приеду.

Татьяна подумала о Деревянкине, о его деле, и решила, что вряд ли ему сейчас нужно присутствие развесёлой посторонней женщины.

– Давай не сегодня,– возразила она, – племянник обещал заехать, какое-то дело у него ко мне. Тебе не интересно будет.

– Это какой племянник? Тот, что женился на молоденькой? – ещё больше оживилась Ирина, – я давно хотела с ним познакомиться. Давно слышу от всех: импозантный мужчина. А мне его почему-то не показывают.

Она тарахтела непрерывно и до того надоела Татьяне, что последняя решила её не очень вежливо перебить.

– Ты же старше его, стало быть, шансов у тебя нет. Ты ему не понравишься, – ехидно заметила она.

Ирина не обиделась. Уже и пенсия на пороге, а она по-прежнему уверена в своей неотразимости. И интерес её к мужчинам самой разной масти тоже не ослабел. Вот и сейчас она не растерялась.

– Это не факт, что не понравлюсь. Он, наверно, давно уже устал от своей молодой и глупенькой жены. Пусть пообщается с умной женщиной зрелой красоты.

Татьяне пришлось смириться с тем, что от приятельницы ей не отделаться. Суббота, вероятно, обещает быть бурной.

Может быть, это и к лучшему. Владимир отвлечётся на эту экстравагантную женщину, и у него будет меньше шансов уговорить её купить этот дурацкий дом.

Татьяна принарядилась, навела марафет – всё-таки общество собирается в доме, не так уж часто это бывает. Последнее время и сын всё больше времени проводит со своей семьёй, а к родителям выбирается редко.

Ирина приехала первая. Она выгрузила из тяжёлой сумки банки и бутылки – видимо, решила погулять на славу – и уселась на диван отдохнуть. От тяжёлой работы она совсем обессилила.

– И зачем ты тратишься, – укорила её Татьяна, – в доме всё есть.

– А мне приятно, – заявила приятельница, – для меня прогулка в магазин, шопинг то есть, – развлечение.

Татьяна махнула рукой и начала накрывать на стол – вечер уже наступил. Осенний день был короток, и она включила в столовой яркое освещение. Ирина тут же встала с дивана и подошла к зеркалу. Она оценивающе оглядела себя: готова ли сразить сразу двух мужчин? Конечно, готова.

При ярком свете и Татьяна заметила, что её подружка одета в своём экстравагантном стиле. На ней было яркое зелёное платье, длина которого едва доходила до колен, а узор напоминал головной убор царевны-лягушки. В волосах просматривался оттенок меди и переспелой вишни. А причёска Ирины была такой, какая уж, конечно, не идёт ни одной женщине. И всё это великолепие дополнял неуёмный макияж, именуемый в народе штукатуркой.

Есть мнение, что женский макияж пришёл к нам с Востока, где он применялся как средство отпугивания посторонних мужчин.

Сегодня Ирина была уверена, что оделась правильно, а стало быть, больше сорока пяти лет ей никто не даст. Да и сорок пять-то много, ведь это ягодка опять, а Ирина хотела ещё долго оставаться розочкой, аромат которой опьяняет всех, кто попадёт в зону его действия.

Эта розочка уже начала терять терпение от ожидания, когда наконец-то соизволили явиться мужчины. Коротко поздоровавшись с мужем Татьяны, которого она знала давно, Витушкина сосредоточила всё своё внимание на Владимире Деревянкине.

– Познакомься, Володя, это Ирина, моя одноклассница,– представила подругу Татьяна.

– Ирина, – повторила она своё имя, протягивая новому знакомому свою ухоженную руку в перстнях.

– А как по отчеству? – спросил он,

не решаясь назвать не очень молодую женщину только по имени.

В первую минуту Ирина опешила. Готовилась, готовилась – и на тебе! Потом собралась с духом.

– Просто Ирина, – женщина кокетливо улыбнулась, – не называете же вы мою подругу Таньку по имени-отчеству. Она стрельнула глазами в сторону Татьяны, как бы призывая её в союзницы, но та молчала.

– Очень приятно,– откланялся Владимир, – одноклассницы, значит? Можно подумать, что вы только вчера закончили школу. Произнеся эту дежурную фразу, он решил, что от женщин такого типа надо держаться подальше и вообще никак их не называть.

Ирина во все глаза рассматривала Владимира. Мужчина интересный, решила она, Волосы тёмные, седины почти не видно, а глаза голубые. Лысины и вовсе нет. Ей бы такой подошёл. Ну и что, если он моложе. Старых она терпеть не могла.

– Да, это было будто бы вчера, – продолжала общаться с Владимиром его новая знакомая, – всё свежо в памяти. Как нас с Танькой в восьмом классе посадили за одну парту, так с тех пор и дружим.

Владимир вежливо улыбнулся и отошёл от неё подальше. Татьяна заметила, что знакомство состоялось, и пригласила всех к столу. Надо сначала гостей накормить, а потом всё остальное.

– Еле добрались, – сказал муж хозяйки Сергей Алексеевич, – такие пробки, хоть караул кричи. Особенно на проспекте Мира, сорок минут там стояли. И когда же новый мэр Москвы решит эту проблему?

Сказал он это, лишь бы поддержать разговор. Мужчины не ожидали застать здесь постороннего человека – Ирину, и пока не решались при ней начать разговор о делах.

– Никогда, – поддержала разговор Татьяна, – разве что уберёт часть строений и проложит новые дороги. А пока он этого не сделал,

давайте выпьем за встречу.

Ужин прошёл, как говорится, в тёплой и дружеской обстановке.

О делах никто не говорил, все слушали Ирину, которая болтала без умолку.

– Вот взять хотя бы те же пробки на дорогах. В этом же есть и положительный момент. Хоть ты олигарх, хоть пенсионер какой-нибудь на «копейке», а дорожная пробка тебя всё равно никуда не пустит: ни вправо, ни влево, ни вперёд, ни назад. Стой и терпи, как простой смертный. Так что пробки-то уже доказали, что все люди равны в социальном положении. Правы были большевики.

Мужчины посмеялись, оценив шутку Ирины. А, может быть, она и не шутила, просто хотела, чтобы все люди были равны. Она работала на заводе и по социальному статусу относилась к рабочему классу, а по своим личным качествам и несомненным достоинствам считала себя элитой.

Татьяна заметила, что племянник то и дело вопросительно поглядывает на неё, тем самым как бы негласно вопрошая, не пора ли гостье домой, а то совсем не даёт поговорить о деле. Татьяна знала, так просто такую гостью не выпроводишь, а потому без предисловий перешла к делу, воспользовавшись тем, что Ирина на минуту замолчала, решив пригубить шампанского.

– Володя, если я правильно тебя поняла, у вас в посёлке продаётся дом. Уж не нам ли с Сергеем ты хочешь его предложить?

– Я был бы рад, если бы вы жили рядом, но не буду вам его предлагать в очередной раз. Ваше мнение на этот счёт я выучил наизусть и не питаю никаких иллюзий. Нашёлся другой покупатель.

Татьяна облегчённо вздохнула, но в то же время очень удивилась. И с новым интересом посмотрела на Владимира – любопытно же, кто будет соседом Деревянкина.

– Дом хочет купить друг вашего сына Олег, – продолжал Владимир, – он приехал из Парижа, если, конечно, он не вводит меня в заблуждение.

Супруги Поляковы недоумённо переглянулись, в первые секунды не сообразив, о ком идёт речь. Ирина навострила уши, почувствовав, что именно сейчас начнётся самое интересное.

– Вы не знаете его? Он, как я понял, хорошо вас всех знает чуть ли не с детства.

Татьяна легонько ударила себя ладонью по лбу. Как же она Олега забыла? Это же Олежка, сын её лучшей школьной подруги Нины Горлатых.

– Вспомнила, вспомнила, – сказала она, а потом обратилась непосредственно к Витушкиной, – ты его тоже знаешь.

– Да? – только и смогла вымолвить Ирина, пытаясь сообразить, стоит ли ей напрашиваться на знакомство ещё и с Олегом.

– Из Парижа – и сразу к вам в посёлок? – ещё больше удивилась Татьяна.

– Вот о нём я и хотел поговорить. Мне он показался подозрительным, – озабоченно произнёс Владимир, – он действительно из Парижа?

– В этом можешь не сомневаться, подозрительный ты наш, – успокоила его тётушка, – почти коренной парижанин, живёт там с детства.

– Хорошо, если так, а то повидал я на своём веку «парижан». Но говорит он совсем без акцента, это меня удивило.

– Он же русский, – напомнила племяннику Татьяна, – к тому же родители его люди интеллигентные, родной язык забывать не давали. Дома с ним наверняка разговаривали по-русски. Мне кажется, что сейчас в Париже русских больше, чем французов. Высоцкий ещё когда пел: «В общественном парижском туалете есть надписи на русском языке». А теперь-то уже и прогресс налицо…

Гости развеселились и решили ещё выпить и закусить – теперь исключительно за Париж. Ирина буквально ликовала по поводу того, что можно, значит, поселиться во Франции, не зная французского языка, ведь учить его такая морока, – на учёбу она всегда была ленивой.

Только Татьяна озабоченно размышляла. Её не только удивило, но и обидело то обстоятельство, что Олег связался с Владимиром, но не зашёл к ним. Раньше, будучи в Москве, всегда заходил.

– Он приехал не сразу в наш посёлок, а сразу к вашему сыну, – возобновил прерванный разговор Владимир, как только веселье поутихло, – ему надо было с ним посоветоваться как с адвокатом о покупке недвижимости в России. Он, конечно, изучал этот вопрос в Интернете. Но Интернет Интернетом, а жизнь есть жизнь.

Татьяне стало совсем плохо. Её мужа это возмутило меньше, но и он удивился, почему их дорогой сыночек родителям ничего не сказал.

Разве они посторонние в этом деле?

– Андрей, прямо скажем, оказался не промах. И родственные чувства его не подвели, – продолжал Деревянкин, – он прямо с ходу сосватал ему мой…, то есть наш многострадальный дом.

– Почему же Андрей нам ничего не сказал? – обречённо спросила Татьяна?

– Не успел. Да и почему он вам должен всё докладывать? Это его рабочие дела.

– Рабочие? Приехал сын моей покойной подруги, почти родственник… – Татьяна готова была заплакать.

– Кроме того, это грандиозная новость, – вступил в разговор Сергей Алексеевич, – даже две новости: приехал родственник, продаётся дом, а вы все против нас в сговоре, скрываете от нас самое интересное.

Теперь пришло время удивиться и Владимиру. А зачем, спрашивается, он приехал в дом к Поляковым, если не рассказать самое интересное? Именно с ними, самыми близкими людьми захотел он обсудить эти новости.

– Да, в сговоре, поэтому и хочу поговорить с вами об этом Олеге, – очень серьёзно заявил он.

– Не обижайся, – миролюбиво сказал Поляков,– жизнь-то течёт серо, тоскливо, вот нам и захотелось новостей.

– Но зачем ему дом в России, да ещё в лесу, если он сам живёт за границей? – недоумевала Татьяна, – по-моему, он что-то темнит.

Она вспомнила последнюю встречу с Олегом, когда он в их доме ел блины. Сын подруги тогда очень понравился Татьяне: умный, элегантный, небедный. Завидный жених! Ей даже показалось, что именно такой муж нужен её племяннице Юле. Но потом Олег в адвокатской конторе Андрея познакомился с красивой преступницей и сделал попытку, неудачную, правда, спасти её от российского правосудия. Значит, и сам он не очень законопослушный.

–Вот и мне показалось, что темнит,– говорил тем временем Владимир,– поселюсь, говорит, здесь навеки, в вашем райском уголке. Мы, конечно, не против, но что-то тут не так.

– Может быть, теперь он скрывается от французского правосудия, – подала голос Ирина, – сейчас такое время, что не поймёшь, где юрист, а где преступник.

– Вот это я и хотел бы точно знать,– отчеканил Деревянкин.

Татьяна находилась в смятении. Племянник явно хотел знать её мнение, а что она могла знать об Олеге? То, что он влюбился в женщину намного старше себя, а воображаемая свадьба с Юлей расстроилась? Этим своим поступком он очень разочаровал Татьяну, но нельзя же из-за этого считать человека преступником, тем более сына её покойной подруги.

Она поведала Владимиру всё, что знала о потенциальном покупателе, но тут же заявила, что не может ничего ему посоветовать. Уместнее было бы обратиться Андрею – он явно что-то знает, но не говорит.

– А ты почему так волнуешься,– поинтересовалась тётушка,– ведь дом-то не твой.

В ходе дальнейшей дискуссии выяснилось, что Владимир волнуется не зря. Во-первых, он является доверенным лицом какого-то неведомого хозяина. А во-вторых, именно он, Владимир Васильевич Деревянкин, избран председателем в своём коттеджном посёлке, и все жители с вопросами обращаются именно к нему.

– И всё-таки не заморачивайся ты из-за этого дома,– посоветовала Татьяна, – может быть, ему деньги некуда девать или отмыть их негде. А тут даже нечестно заработанные деньги он вложит в хорошее дело, купит дом. Потом, лет через десять, он его ещё и перепродаст с прибылью.

– У тебя всё получается очень гладко. А что, если в этом доме он устроит притон для бандитов или наркопритон? Нам это надо?

– Этого не может быть! – опять напомнила о себе Ирина,– если бы им руководили такие преступные замыслы, он этот дом купил бы в другом месте. Он бы нашёл такой посёлок, где его никто не знает. А тут у вас все свои, сплошная родня и друзья детства. Да ещё подешевле ему надо, денег жалко, видите ли…

Владимир с интересом посмотрел на Ирину. Вроде бы дурочка дурочкой, а иногда говорит дельные вещи. И как он сам-то до этого не додумался? Тут не преступный замысел, а что-то другое.

Пообещав тёте Тане не заморачиваться, но всё-таки проверить купюры, которые ему предложат за дом, на фальшивость, племянник засобирался домой.

– Ирину подвези. Ей тут недалеко, на проспект Мира,– попросила Татьяна.

Владимир кивнул, и гости направились к выходу.

– Что-то не нравится мне этот дом,– пожаловалась Татьяна мужу, – какие-то дурные предчувствия.

– Так нет же для этого никаких оснований,– успокоил её Сергей,– зачем придумывать то, чего нет? Да и дом этот не твой, не всё ли равно, кто его купит? Или ты уже пожалела, что не купила его сама?

– В том-то и дело, что дом этот неизвестно чей. Был бы он мой, всё было бы проще.

Сергей обнял жену и посоветовал ей поскорее лечь спать. День выдался суматошный, и она очень устала. Надо отдохнуть – тогда и сумбурных мыслей в голове будет меньше.

Татьяна послушно отправилась в спальню. А к утру и в самом деле всё как-то уложилось, успокоилось, и думать о доме уже не хотелось.

Глава 7

Когда в милиции районного центра участковый уполномоченный Илья Нагаткин в очередной раз допрашивал красивую цыганку со жгучими чёрными глазами, он услышал во дворе непонятный шум.

Цыганка, как и прежде, ни в чём не признавалась, клялась, что ничего не воровала, и просила её отпустить. Услышав шум, она насторожилась. Как только капитан милиции открыл окно, чтобы понять, что происходит, она очутилась у окна чуть ли не раньше его. Решив, что пленница собралась сбежать, Нагаткин крепко схватил её за руку.

Черноокая красавица начала громко кричать и размахивать свободной рукой, не обращая на милиционера никакого внимания. И только тут, взглянув из окна, Нагаткин увидел, что в милицию явился чуть ли не весь цыганский табор.

В глазах рябило от обилия красок, а в ушах, казалось, непрерывно работал зуммер, и от его жужжания можно было потерять сознание. О чём непрерывно кричали цыганки, понять было невозможно, и для начала участковый закрыл окно.

– Это что ещё за явление? – строго спросил он задержанную, – чего им здесь надо?

От возбуждения цыганка всё время дёргалась и не стояла спокойно на месте. В то же время она изо всех сил старалась вырвать свою руку, но капитан держал её крепко.

– Они пришли за мной. Отпусти меня, начальник,– начала она умолять участкового.

– Это с какой стати я должен тебя отпустить? Ошибки здесь никакой нет – ты действительно была в деревне в день кражи. Вот так и скажи своим родичам.

Капитан милиции снова открыл окно. Табор загудел ещё сильнее. Цыганка что-то крикнула на непонятном языке, потом опять начала размахивать рукой, как бы призывая кого-то к себе.

Шум заметно уменьшился, и вскоре из толпы выделилась дородная цыганка – видимо, главная по табору. Она направилась прямо в кабинет участкового. Он внимательно посмотрел на неё, мысленно готовясь к отпору. Видал он таких парламентёров! Но цыганка удивила его с первых же слов.

– Отпусти её, начальник, а все украденные деньги мы вам соберём и вернём,– заявила она.

Илья Нагаткин опешил. Вот уже десять лет он работал в милиции, а такого от воров не слышал. Тем более от цыган. Поэтому он не сразу поверил её словам.

Цыганка, одетая, как все, в многочисленные юбки из ярких тряпок да ещё гремящая разноцветными бусами, держалась с каким-то удивительным, нецыганским достоинством.

– Ну собирайте,– оправившись от шока, ответил милиционер,– а вот когда соберёте, тогда поговорим. А пока торопиться не будем, пусть ваша красавица у нас ещё погостит.

Цыганка покачала головой и посмотрела на стража порядка укоризненно, как будто хотела сказать: вот ты мне не веришь, а я дело говорю.

– Соберём, соберём,– повторила она,– а сами уедем отсюда подальше, и вы нас больше не увидите.

Вот даже как! Об этом давно мечтала вся местная милиция. Где нет цыган, там и проблем меньше.

– Договорились! Сейчас подсчитаем, сколько вы должны.

Капитан вытащил из ящика стола кучу бумаг – это были заявления ограбленных граждан. Черноокую цыганку тем временем уже увели в камеру предварительного заключения.

Нагаткин начал перечислять цифры: вот из этого дома десять тысяч, из этого кошелька три… «Соберу, соберу», – бубнила цыганка.

Когда она ушла, капитан решил посоветоваться с коллегами: что делать? Передавать дело в суд или всё же отпустить задержанную, если деньги и в самом деле будут возвращены? Началась жаркая дискуссия, в ходе которой мнения разделились.

Кое-кто сразу заявил, что цыганка врёт и задумала что-то нехорошее; да и вообще цыганам верить нельзя. Другие же считали, что надо подождать и посмотреть, во что выльется этот своего рода эксперимент. Однако все дружно признали, что привлечь цыган к уголовной ответственности чрезвычайно сложно. На суде они вдруг перестают понимать русский язык, а найти им переводчика, как того требует уголовно – процессуальный кодекс, практически невозможно. Одни цыгане считают себя молдавскими, другие – украинскими, а третьи вообще испанскими. Поди – ка разберись! Невинно улыбаясь и непонимающе хлопая своими глазищами, они способны вывести из равновесия любой суд. Так что в данном случае ничего другого не остаётся – надо ждать.

И вот в один прекрасный день, ровно через неделю после первого визита цыганки, она появилась в милиции вновь в сопровождении двух колоритных мужичков той же национальности. «Получай, начальник, обещанные деньги и отпусти нашу подругу, – заявила она, – а мы, как обещали, уедем.»

Милиционеры пересчитали деньги, проверили, не фальшивые ли, – всё точно, никакого обмана нет. Заложницу тут же привели и сдали её более старшей цыганке как бы на поруки. Цыгане тут же ушли.

Через пару дней цыгане собрались в путь, сдержав своё обещание уехать подальше. Удивлённые стражи порядка наблюдали, как они садились в поезд. Им был выделен отдельный вагон, иначе бы другие пассажиры задохнулись от грязи и смрада, да и оглохли бы от шума.

Поезд тронулся, взяв направление на Казань. Милиционеры, облегчённо вздохнув, помахали ему вслед. А буквально через два часа в дежурную часть милиции поступило экстренное сообщение об ограблении.

Стражи порядка схватились за голову – надо же было отправить цыган именно сегодня. В том, что преступление совершили именно они, никто не сомневался: ведь ограбление имело место в той же самой деревне Карпеевке. На этот раз бабуси лишились главного своего богатства – икон.

Глава 8

Владимир Васильевич Деревянкин чувствовал себя победителем. Он благополучно провёл операцию по продаже пресловутого дома и вздохнул свободно, с удовольствием наблюдая, как с каждым днём дом приобретал всё более жилой вид. Садовник Тимофей, скосив дикую растительность, почувствовал себя участником надвигающихся событий. Он бескорыстно помогал рабочим, убирая мусор.

Тимофей любил, чтобы везде и во всём был порядок. Одиноко стоящий коттедж с забитыми окнами наводил на него тоску. А теперь, когда в доме активно шла работа, на душе у него было тепло и радостно. Он теперь ждал от жизни только хорошего.

Но в один прекрасный день, в субботу, когда Деревянкин в кои-то веки решил устроить себе выходной, ему позвонили с контрольно – пропускного пункта и сообщили, что с ним хочет встретиться милиционер. Охрана в посёлке была строгой и просто так – по удостоверению – милиционера не пропустила.

От дома до КПП было километра полтора, и Владимир доехал туда на своём джипе. Его встретил человек лет сорока в звании капитана.

– Участковый Нагаткин Илья Григорьевич, – отрекомендовался он и протянул местному председателю своё удостоверение. Деревянкин внимательно изучил его, пока не понимая, что хочет от него милиционер.

–Мне нужно с вами посоветоваться,– сказал Нагаткин, – формально ваш посёлок относится к моему участку.

– А фактически? – строго спросил Владимир Васильевич, который по отношению к милиционеру уже был настроен недоброжелательно.

– Фактически никуда. Посёлки растут, как грибы, милиция за ними не успевает. Наш опорный пункт находится в соседней деревне Карпеевке. Вы там бывали?

Деревянкин удивлённо посмотрел на непрошенного гостя. Свалился тут, как снег на голову, да ещё задаёт дурацкие вопросы. Какое ему дело, где он бывал, а где нет? Уж не о смерти ли его первой жены с ним хотят поговорить? Дело закрыли, невиновность его полностью доказана. Но сердце бывшего мужа тревожно забилось. От нашей доблестной милиции всего жди.

– Нет, не бывал,– ответил он вяло, – как –то не возникала необходимость.

– Понимаю, захолустье. Но вот последнее время эта деревня начала привлекать внимание криминальных элементов. Не можем понять, почему.

– Вы считаете, я должен это знать? – ехидно спросил Деревянкин, ловя себя на мысли, что начинает раздражаться.

Он вспомнил, что в местном магазине, куда пошёл по просьбе жены за хлебом и молоком, слышал краем уха историю, которую обсуждали женщины. Кажется, это была очередная афёра цыган. Но его она совершенно не интересовала, и он не стал вникать в подробности.

– Не должны, но можете и знать. Слухи распространяются быстро. Не заезжали, случайно, в ваш посёлок посторонние люди, гости какие-нибудь? И вообще, не случилось ли здесь чего-нибудь необычного?

Деревянкин опять удивлённо уставился на стража порядка. Он успокоился немного, узнав, что речь пойдёт не о его деле, а совсем о другом. Но всё-таки не понимал, что же от него хотят.

– Что вы считаете необычным? – равнодушно спросил он.

Милиционер неожиданно приятно улыбнулся. Он понимал, что явился в посёлок так, на всякий случай, не имея в арсенале ни обвинения, ни конкретных вопросов. Но иногда искомое находишь там, где не ожидал ничего найти.

–Например, не заезжали те же цыгане?

– Кто их сюда пустит? Да и делать им здесь нечего.

– Не скажите,– не согласился Илья Григорьевич,– в посёлке много женщин, которые любят на досуге развлечься, погадать, например.

– Погадать? Да вы с ума сошли, – рассердился Владимир Васильевич, – это какие надо иметь мозги, чтобы слушать бредни цыган?

– Самые обычные, женские. Я не первый день в милиции и знаю по опыту, что цыгане вызывают определённый интерес.

– Если бы цыгане были в посёлке, я бы этого так не оставил. Уволил бы всю охрану к чёртовой бабушке, – ещё больше рассердился председатель, по-прежнему считая милиционера не очень умным.

– У вас здесь ничего не пропадало?

Мент опять улыбнулся, потому что видел, что Деревянкину не по душе его вопросы. Вот и сейчас председатель очередной раз счёл его вопрос глупым.

– Если преступники орудовали рядом, то почему бы и не заглянуть к вам по-соседски,– пояснил Нагаткин, не дождавшись ответа от собеседника.

Деревянкин размышлял. Цыган в посёлке точно не было, но посторонних личностей – сколько угодно, те же строители-ремонтники. А Олег? Разве Олег – не посторонняя личность? Так почему же он, председатель, молчит об этом?

– Кажется, не пропадало, – подумав, ответил Владимир Васильевич, – во всяком случае, никто не жаловался. Но у нас один господин купил долго пустовавший дом. Сейчас там ведутся отделочные работы, трудится бригада рабочих. Это как раз посторонние люди.

Капитан Нагаткин заинтересовался домом, и Деревянкин рассказал ему всю историю купли – продажи.

– А нельзя ли на него взглянуть? На дом.

Деревянкин тяжело вздохнул, не скрывая своего неудовольствия, но отказать стражу порядка оснований не нашёл и пригласил его в свой джип. До дома ехали минут пять. Нагаткин молча изучал окрестности через окно машины.

Дом, казалось, не произвёл на милиционера особого впечатления. Рабочие тоже выглядели вполне обычно. Увидев, что пожаловали гости, они бросили работу и смотрели на них.

– Это наш участковый, Илья Григорьевич Нагаткин, – представил милиционера председатель,– изучает обстановку, знакомится с людьми.

– Вы случайно не видели здесь цыган? – спросил участковый, – в соседней деревне они совершили ограбление.

– Да вы что! Я думал, они только во время гадания легковерных людей обдирают. Позолоти ручку…

– Нет, не видели,– ответил другой.

Нагаткин ещё раз внимательно оглядел рабочих. Ничего подозрительного.

– Если вдруг цыгане появятся и захотят погадать, немедленно сообщите мне, – милиционер протянул визитку рабочему, который заговорил с ним первым. Тот обещал.

– Ой, как погадать хочется, – пошутил кто-то, – вдруг меня богатое наследство ждёт, а я тут вкалываю.

Раздался дружный хохот.

– Хорошо у вас тут,– заметил капитан милиции, оглядываясь по сторонам, а потом решил прогуляться вокруг дома. Деревянкину пришлось его сопровождать.

– Так, так, – бормотал Нагаткин себе под нос,– трава скошена, пахнет свежим сеном – здесь просто благодать. Однако кругом забор, за забором лес…Цыгане тут и правда не бывали.

Домой Деревянкин вернулся только к обеду. Единственная свободная суббота за последние полгода, и то не дали отдохнуть.

Подозревать его вздумали непонятно в чём. И чего этому менту надо, преступников ловил бы лучше, чем по лужайкам гулять.

Приятное с утра, к обеду настроение окончательно испортилось. Ел он вяло, на вопросы жены отвечал неохотно, а после обеда закрылся у себя в кабинете.

Милиционер Нагаткин, напротив, был доволен своим визитом в посёлок. Если вдруг что-нибудь понадобится, у него здесь уже есть знакомые. В конце концов, преступление не рядовое, надо прорабатывать все версии. Так сказал старший следователь из районного центра, но Нагаткин и сам знает, что к чему.

В который раз он прогонял в памяти события прошлой недели. Странное поведение цыган, возвративших деньги. Проводы их на вокзале. Звонок из Карпеевки о краже икон. А вдруг это не цыгане иконы украли?

Уехавших цыган работникам милиции удалось догнать и допросить, но толку от этого было мало. Обыск в вагоне ничего не дал – никакими иконами здесь и не пахло. Разве что они успели их куда-нибудь сбагрить? Но когда?

В цыганском вагоне стражей порядка встретили, мягко говоря, неласково. Женщины кричали, дети визжали. В адрес работников милиции неслась нецензурная брань. Но всех превзошла кормящая мать, которая,

беззастенчиво обнажив грудь, брызнула в лицо молодому сотруднику струёй своего молока.

Стражи порядка ушли ни с чем, а когда встретились с оперуполномоченным, выезжавшим для допроса потерпевших в деревню Карпеевку, поняли, что так просто воров не найдёшь. Тут действовала, скорее всего, целая банда – и операция была продумана до мелочей.

Глава 9

История о похищенных иконах оказалась довольно интересной и даже в чём-то загадочной. Как и многие подобные истории, она имела свою предысторию.

Всё началось, видимо, как раз с приезда в Карпеевку тех самых цыган. Не за бабулькиными деньгами они туда приезжали, хотя и их прихватили попутно. Они выполняли чьё-то задание, задание серьёзное и высокооплачиваемое.

Именно по их наводке приехали в деревню двое вальяжных мужчин на красной «Ауди». Они вышли из машины и , оглядевшись, направились в ближайший дом. Не заходя в него, супермены попросили хозяйку выйти на улицу, якобы для важного совещания.

Вскоре на лужайке у красивой раскидистой ветлы собрались все жители деревушки. Особого приглашения им не потребовалось – приезд в их захолустье роскошной иномарки не остался незамеченным. Шум мотора заставил их тут же выглянуть из окон и дверей, а выход на улицу соседки – тут же покинуть свои дома, оставив двери открытыми.

Молодые – на вид не более двадцати восьми лет – мужчины представились работниками органов соцобеспечения и решительно приступили к делу. Уделив персональное внимание каждой из бабушек, они очень вежливо интересовались их бытом. Один из них задавал вопросы: не течёт ли крыша, не развалился ли сарай, не надо ли привезти к зиме дров. В это время второй «работник органов соцобеспечения» держал в руках красивый блокнот-ежедневник и тщательно записывал фамилии и требования жильцов.

Бабульки глядели на гостей, разинув рот. И умные они, и красивые, и дело своё знают. Нет, не часто пожилым людям уделяют столько внимания. Они и подарки привезли – каждая бабушка получила по коробке конфет. Будет чем внуков порадовать!

Впоследствии никто из них не мог вспомнить, сколько времени продолжалось это важное совещание. Как и в прошлый раз, когда они помахали вслед цыганам, жители прославившейся за последний месяц деревни не сразу пришли в себя. Они ещё долго обсуждали взбудоражившее их событие и радовались, что справедливость на земле всё-таки существует.

Пропажу икон обнаружили только тогда, когда наступило время вечерней молитвы. Быстренько прибывший на очередной зов толпы участковый, глядя на обманутых гражданок, для начала покрутил пальцем у виска. Бабульки смутились и даже на минуту замолчали, но потом опять хором принялись причитать.

– Как же так? Они же даже в дома не заходили! Один с нами разговаривал, а другой писал. Они люди приличные, не бандиты, как вы можете о них плохо думать!

– Нагаткин решил подождать, когда гул утихнет, страсти улягутся, и можно будет задавать конкретные вопросы. Он и сам должен был подумать, как же могло совершиться ограбление у всех на глазах. Наверное, не двое гостей приезжали в Карпеевку, а трое. Просто последний должен был действовать инкогнито. Тогда всё сходится.

– Так сколько же их было, двое или трое? – спросил он наконец.

Бабушки возмутились и опять начали кричать и размахивать руками.

– Мы вам сто раз говорили – их было двое, – перебивая друг друга, кричали они.

– Может быть, водитель оставался в машине?

– Какой ещё водитель? Один из этих двоих и сел за руль, когда они уезжали. Мы же их провожали.

Не факт, подумал Нагаткин, третий мог ждать подельников где-нибудь на выезде из деревни или вообще в лесочке, подальше от любопытных глаз.

– Когда же, выходя из дома, вы научитесь закрывать за собой дверь? – укоризненно обратился он к собранию,– и в прошлый раз всё пораскрывали, и теперь…

– Да от кого нам закрываться, тут все свои,– галдели собравшиеся всё на той же лужайке жители деревни.

Капитан понимал, что поступает невежливо, но всё же не удержался и ещё раз покрутил пальцем у виска.

– Вас уже грабили, все деньги унесли, а вы дудите всё в ту же дуду, -возмутился он.

Собрание заволновалось, как бушующее в шторм море. Никто не хотел признать себя виноватым. Можно было подумать, что иконы унесла какая-то нечистая сила, больше некому.

– Ну где теперь их искать? – сокрушался участковый, – если бы вы сразу позвонили, по горячим следам мы бы их догнали. А теперь вероятность задержать преступников ничтожно мала, полдня прошло.

– Это не они, ну что вы к ним прицепились! В тот раз нас цыгане ограбили, наверно и теперь они. Зачем приличных людей подозревать? Из органов соцобеспечения к нам приезжали, обещали крышу покрыть, дров привезти…

Слушая гул голосов, в котором можно было разобрать только отдельные слова, Нагаткин удивлялся наивности населения. Когда это служащие из органов соцзащиты или соцобеспечения были похожи на заграничных суперменов и разъезжали на иномарках? Да и мужчин в этих органах мало, разве что начальники. Работают там в основном женщины, потому что зарплата, как говорится, оставляет желать…

Но что с них возьмёшь, с бабусь этих, живущих в диком углу, вдали от цивилизации? Что они могут знать о современной жизни, в чём разберутся без посторонней помощи?

– Так вы говорите, что их было двое, а третьего никто не видел, – продолжил допрос Илья Григорьевич, – а тем не менее он должен быть. Он специально от вас прятался, чтобы быстренько забрать то , что ему было нужно. А двое других отвлекали ваше внимание.

Но бабуси продолжали галдеть, по-прежнему не веря стражу порядка. Они считали, что их участковый ещё слишком молод, а потому не может разобраться в ситуации. Когда ограбление в деревне совершили цыгане, никто же не усомнился, что это правда. В правду трудно не поверить.

– А ну-ка ещё раз опишите, как выглядели гости и их машина,– приказал участковый, – может быть, номер кто-нибудь запомнил?

Нагаткин в который раз услышал, что машина была красной, блестящей, иностранной, а гости молодые, стриженые, хорошо одетые. Особых примет никто не запомнил.

Ну кого найдёшь по этим показаниям? Красных машин сейчас уйма, иностранных ещё больше, а уж молодых и хорошо одетых мужчин и искать не надо, на каждом шагу встречаются.

И вдруг, как луч света во мраке, из толпы выделилась толстая, добродушная женщина лет шестидесяти.

– Кажется, я вспомнила номер машины!

Нагаткин с надеждой посмотрел на неё. Может быть, всё-таки есть на свете справедливость?

– Да, да, у меня есть внук Владик, он в Москве с матерью живёт, отец-то их бросил. Вот я о них всё время думаю, переживаю…

– И что? – нетерпеливо спросил милиционер.

– Так номер-то с буквы «В» начинался, а потом сразу же его день рождения – восьмое декабря. То есть В812, а дальше что было или нет, не помню, хоть убейте.

Милиционер с уважением посмотрел на женщину – хоть у одной мозги на месте оказались, да ещё налицо и ассоциативное мышление.

– Спасибо вам, – сказал он, – это должно помочь нам в поиске преступников.

Ещё раз оглядев деревушку, со всех сторон окруженную лесами, участковый покинул этот многострадальный живописный уголок.

Вернувшись на опорный пункт, он позвонил в районный центр и узнал, что план «перехват» результатов не дал – преступники исчезли бесследно. Нагаткин доложил начальству о вновь открывшихся обстоятельствах, получил очередной нагоняй за плохую службу, и отправился домой – время было уже позднее.

Моросил дождь, и Илья Григорьевич невольно подумал, что все следы будут окончательно смыты, и он на свою голову получит ещё одно нераскрытое преступление, так называемый «висяк» , за который по голове не погладят.

Дома он поужинал, потрепал по макушке пятилетнего сынишку и хотел было идти отдыхать. Но тут раздался телефонный звонок. Деревянкин из соседнего коттеджного посёлка сообщил, что в посёлок заезжали молодые люди на красной «Ауди».

– Они предлагали услуги по установке натяжных потолков, – пояснил он,– никто их не приглашал, явились по своей инициативе.

Сердце участкового уполномоченного учащённо забилось. Это они!

– Где они сейчас? – быстро спросил он.

– Уехали по направлению к Москве минут пятнадцать назад. Номер машины – В812СА.

– Спасибо вам, это преступники.

Далеко уехать гастролёры не могли. Дорога до трассы грязная, без асфальта, а тут ещё дождь. Нагаткин позвонил на пост ГИБДД, попросил гаишников задержать иномарку с известным номером и, бросив жене обычное «вызывают на работу», быстро завёл мотоцикл.

Быстрая езда была для него привычной. «Железный конь» не подвёл, и уже через полчаса он увидел впереди ту самую иномарку красного цвета, которая, буксуя на просёлочной дороге, уже подъезжала к трассе и посту ГИБДД.

Гаишник с жезлом вышел на дорогу. Нагаткин волновался: вдруг не остановятся, а на повышенной скорости промчатся мимо? Такое уже было в его практике. Но красная «Ауди» остановилась.

Пока водитель элегантно выходил из машины и делал удивлённое лицо, Нагаткин позвонил в дежурную часть милиции, прося подкрепления.

– В чём дело, товарищ? – говорил тем временем водитель, – неужели я превысил скорость или задавил кого? Нет, я человек законопослушный.

– Проверка документов, – лаконично ответил работник ГИБДД, – ищем преступников, поэтому проверяем всех. Пассажиров тоже прошу выйти из машины.

Трое мужчин послушно достали «корочки», насмешливо глядя на работников милиции, стоящих возле поста. Вот тут как раз и подоспел участковый.

– Что везёте? – строго спросил он.

Преступники снова насмешливо посмотрели и, как показалось Нагаткину, спокойно улыбнулись.

– Да что за облава сегодня? – спросил плотный мужчина с залысинами, – возвращаемся от друзей, что можно оттуда везти?

Участковый внимательно посмотрел на него. Вот он, лысый, и есть третий в этой машине и в этом деле. Никаких сомнений тут быть не может. Бабушки его не видели, внешность такую не описывали. Но он был.

– От друзей, значит? А можно полюбопытствовать, откуда именно?

– Из коттеджного посёлка. Не понимаю только, почему дороги нормальной до сих пор нет? Туда доехали благополучно, а оттуда под дождь попали. Средневековье какое-то.

– Да, вы правы. Дороги у нас оставляют желать лучшего. Но к весне обещали сделать, уже и проект подписан, – доложил Нагаткин, внимательно изучая водителя и его пассажиров, – но вы уж извините, мы должны осмотреть машину – в соседней деревне произошло ЧП. Это чистая формальность, работа такая.

– Не были мы в соседней деревне! – чуть ли не хором и чересчур поспешно ответили мужчины,– мы вообще здесь первый раз, ничего не знаем. Нужный-то посёлок еле нашли.

– Понимаю. Но открыть багажник придётся.

– Да как вы смеете обыскивать нас без всяких оснований! – возмутился водитель, нехотя направляясь к багажнику.

– Пусть смотрит, время теряет,– возразил один из пассажиров,– настоящие-то преступники, небось, уже далеко. А он тут с нами приятную беседу ведёт.

Смерив участкового презрительным взглядом, двое молодых и красивых сели в машину. Результат осмотра их, видимо, не интересовал. Или это определённый расчёт? Нагнёт участковый голову, осматривая багажник, а водитель его – бац! – чем-нибудь тяжёлым. Крышкой от багажника, например. И быстро под шумок бежит в ближайший лесок. Собак-то нет, ловить некому. А машина стремительно уезжает.

– Да, я с вами теряю время. Могли бы сами признаться, зачем вы приехали сюда. Глядишь, и участь свою облегчили бы чистосердечным признанием.

Чтобы протянуть время и дождаться подмоги, Нагаткин говорил ещё что-то о справедливом правосудии, но подмоги всё не было. Тогда он опять вспомнил о плохой дороге и начал объяснять, что в посёлке живут частные собственники, а потому государство делать им дорогу не обязано – они должны сложиться и сделать её сами. Но денег всем жалко, да и не миллиардеры тут живут, скорее так называемый средний класс. Вот прокладка дороги и затянулась.