Читать онлайн Измена. Отпуск с мачо

Глава 1

Перемываю целую гору грязной посуды, выключаю воду, вытираю насухо руки и вижу её – грязную сковороду. Она стоит на плите и сверкает жиром, словно насмехаясь над моей женской долей.

А у меня уже силы на исходе. Весь день сегодня мою/режу/чищу/драю – все варианты подчеркнуть. В свой единственный, между прочим, выходной!

Хватаю ненавистную посудину и счищаю с неё остатки еды в мусорное ведро. Замечаю что-то до боли знакомое среди горы мусора и достаю это «что-то»… Тест на беременность, положительный.

– Оля! – кричу не своим голосом, – ну-ка иди сюда!

На кухню заходит моя совершеннолетняя дочь Ольга. Смотрю на неё и думаю: «А чего это моя дочь выглядит, как фрик?». Синие пряди, наушники в ушах, бесформенная толстовка и маникюр с черепами.

– Что, мам? – спрашивает она недовольно.

– Это твоё? В мусоре нашла.

– Фу, ты что, в мусорке ковырялась? – брезгливо кривится она.

– Оля, ты беременна? Вынь наушники, когда с тобой мать разговаривает! – свирепею.

Оля освобождает уши и с раздражением смотрит на меня. Совсем страх потеряла.

– Оль, как ты могла? – причитаю. – А как же учеба? Что делать-то теперь будем?

Хватаюсь рукой за вспотевший лоб и бросаюсь к ноутбуку:

– Вот что, сейчас мы тебе найдет хорошую клинику…

В панике гуглю «прерывание беременности быстро и без последствий». Никогда не думала, что мне понадобится эта информация.

– Маам, мне не нужна клиника, – дочь смотрит на меня, как на сумасшедшую. – Это не мой тест.

– Вот только не ври мне, ладно?! – резко захлопываю крышку ноутбука.

– Мам, ты только не нервничай, ладно? Мне нужно тебе кое-что сказать, – тон дочери меняется на виноватый.

Ну точно, накосячила где-то!

– Что, что такое?

Эти дети меня с ума сведут. По спине катится липкий пот, а руки дрожат как от Паркинсона.

– Я устроилась на работу, – говорит Оля. – Официанткой.

– О боже!! Разве у нас недостаточно денег в семье?

Пашешь, пашешь тут в три смены без выходных, а им всё равно мало и мало! Работать она пошла вместо того, чтобы подтянуться в учёбе и получить нормальную профессию.

– На косметику ты не даёшь.

– Оля, имей совесть! Ты каждую недель что-то получаешь с Вайлдберриз! На чьи деньги? Конечно, на мои.

– Всё так, но…

Оля запинается, подыскивая для меня контраргументы.

– А если к тебе будут приставать мужики в твоем кафе? – спрашиваю, скрестив руки на груди.

Несмотря на синие пряди и маникюр, моя дочь фигуристая симпатяшка.

– Я работаю в ресторане, – поправляет она, – а не в кафе.

– Хорошо. В ресторане, – киваю. – Вокруг полно мужиков, мечтающих поиметь молодую красотку.

– Ты что, завидуешь? – сощуривается Ольга, а потом хихикает надо мной.

Мда-а… Меня-то давно уже никто не мечтает поиметь. Может, и завидую.

– Ладно, – выдыхаю, – хочешь работать – работай. Но чтобы это никак не отразилось на учебе. Ты меня поняла?

– Поняла, – кивает и направляется к выходу.

– Стой! А тест чей?

– Не знаю. Спроси у Роба. Светка из его комнаты не вылезает.

Отлично! Просто отлично! Еще не хватало, чтобы девушка моего 16-летнего сына принесла в подоле. Уж лучше бы Оля, честно… Ей хотя бы уже 18.

– Роберт! – кричу предельно громко. Если он рубится в компьютерные игры, то попросту меня не услышит. – Иди сюда. Немедленно!

На кухне появляется мой сын. Тощий, в очках – типичный ботаник. И он кого-то сумел обрюхатить?! Проблемы пришли к нам, откуда не ждали.

– Света беременна? – спрашиваю ледяным тоном.

– Откуда я знаю?

– То есть, ты станешь отцом в 17 и не знаешь об этом?

Пытаюсь сохранять хладнокровие, но удается с трудом.

Роберт опускается на стул, не сводя с меня настороженных глаз.

– Отцом? – переспрашивает сын удивленно, и я демонстрирую ему тест на беременность.

– Не ожидала от тебя подобного, – качаю головой. – Как ты мог? Почему не воспользовался контрацептивами, если не держится в штанах? А как же теперь колледж для одаренных подростков?

– Мам, мне нужно сказать тебе кое-что важное, – говорит Роб замогильным голосом.

– О боже, что? У Светы двойня? – ахаю и оседаю на стул.

После этого славного вечерочка половина моих волос поседеет. Можно записываться к парикмахеру прямо сейчас.

– Меня отчислили из колледжа. А со Светой мы просто тусуемся, как друзья. Я не знаю, чей этот тест, но точно не её.

– То есть, ты не имеешь никакого отношения к этому? – выдыхаю с облегчением, и Роберт послушно кивает. – Но кто же тогда забеременел?!

На кухню входит Оля, опирается плечом на косяк и говорит с укором:

– Мам, его из колледжа выперли, а ты про какую-то беременность вчехляешь! Готовься к армии, неудачник, – бросает брату.

– Как выперли? Почему? – наконец до меня доходит весь масштаб трагедии.

Я настолько зациклилась на тесте, что упустила слова сына об отчислении.

– Он взломал банковский счет директора колледжа и все деньги перевел в собачий приют, – поясняет Оля со злорадной усмешкой.

– Это вышло случайно! – сникает Роберт.

– Господи… Нео недоделанный, – хватаюсь за голову. – И я узнаю об этом только сейчас?!

– Не хотел тебя расстраивать, – отвечает сын. – А тест, скорее всего, нашей соседки. Я видел, как вчера тетя Таня расстроенная из нашего туалета выходила.

– Ладно, идите к себе, – даю отмашку. – Мне надо посидеть в тишине и обо всем подумать.

Когда дети уходят, набираю Таню и прошу, чтобы она зашла ко мне прямо сейчас. Забеременела и молчит. То же мне подруга, называется!

Пока жду Таню, протираю до блеска кухонный стол и думаю о том, что делать с сыном и дочерью? И когда они успели вырасти и начали самовольничать? Недавно ведь пешком под стол ходили.

Приходит Таня минут через десять, с новой стрижкой и в обтягивающем фланелевом костюме. Кажется, она реально округлилась в животе.

– Тебя можно поздравить, Танюш? – спрашиваю с кривоватой улыбкой.

– С чем? – уточняет она испугано.

– Ты ждешь ребенка от Сергея Анатольевича? И мне не сказала! – мягко журю её.

Подруга садится за стол и сцепляет пальцы в замок.

– Ириш, мы с Сергеем расстались, – сообщает она прискорбным голосом.

– Так вот почему ты молчала, – понимающе киваю. – Если тебе понадобится помощь, ты только скажи. У меня своих детей трое, я знаю в материнстве толк. И твой малыш, как родной будет, – протягиваю руку и ободряюще сжимаю её пальцы.

– Ирусь, мы месяц назад расстались. Я не беременна. Не говорила тебе о разрыве, потому что не хотела выглядеть жалкой неудачницей, у которой теперь нет мужика.

– Как же так? Он такой симпатичный и приличный мужчина, – бормочу, – и в сантехнике разбирается.

– Это он сбил вашу кошку полгода назад.

– Вот сволочь! – вскрикиваю. – Всегда знала, что он мерзкий тип!

Бедная Дымка, она была уже совсем старенькая и умерла под колесами мерзкого сантехника Сережи. Вот и отлично, что они расстались.

– Так подожди, а чей это тогда тест?! – демонстрирую Тане находку.

Ответить ей мешает мой муж Егор, вошедший на кухню. Он только что привел из сада пятилетнюю Машеньку – нашу младшенькую, незапланированную. Я не хотела рожать, запаниковала из-за сложностей на работе. А Егор уговорил оставить – поддержал, и морально, и материально. И за это я ему очень благодарна. Хорошая получилась девочка, умненькая, красивая.

– Привет, – говорит Машенька. – А мы сегодня в садике делали открытку для мамочек.

Малышка протягивает мне аппликацию, и у меня сразу же наворачиваются слезы на глаза. Я тут скучаю по ней, а она в садике мастерит своими ручками для меня поделку.

– Спасибо, солнышко! – расцеловываю золотко и отправляю её мыть руки.

– Может, ты мне объяснишь, что это такое? – набрасываюсь на мужа с тестом наголо.

На секунду на его лице отражается паника, но потом Егор берет себя в руки и удивленно пожимает плечами.

Я обезумела, подозревать мужа. За двадцать лет отношений он ни разу не был замечен в походах на сторону. У нас прекрасный частый секс, и… Нет, Егор тут ни при чем. Наверняка, он испугался, что тест мой. Четвертый ребенок – куда нам столько? Тут хоть бы этих вытянуть.

– Похоже, нам придется устроить мозговой штурм, – говорю обреченно.

Друзья, приглашаю вас отправиться в увлекательное путешествие на Гавайские острова. Будет жарко!

Глава 2

Накрываю на ужин и сверлю тест ненавидящим взглядом, словно пришельца. Моя семья помалкивает, всем передалось моё раздражительное настроение. Я просто устала от быта, от работы, от вечной гонки. Голова идёт кругом.

– У кого какие есть предположения, версии? – обвожу домочадцев жёстким взглядом следователя. – Чьё это?

– Лисичкино, – отвечает Машенька, отправляя в рот ложку картофельного пюре.

– Какой лисички? – ласково переспрашиваю её.

– У кого-то передоз Мимимишек, – снисходительно улыбается Егор. – Насмотрелась мультиков. Ир, а может это твой тест? – частит муж. – Ты вчера сделала и забыла. Я в новостях читал, что ученые назвали забывчивость "эффектом дверного проема". Это когда тебе нужно запомнить многое, память перегружается. Да и коньяк в чае никто не отменял, – весело подмигивает мне.

Откуда он знает про коньяк? Мы же тихонечко. Ничего в этом доме не утаишь.

– Мой?! – вскликиваю пораженно.

– А вдруг, мам, – встревает Оля. – Иди, сделай еще один, чтобы убедиться наверняка.

– Больше некого подозревать, – поддакивает Роберт.

– Ты в последнее время много работаешь, – наседает Егор, – вполне могла забыть.

– Вы сошли с ума! Уверяю вас, что… Ладно, черт, сделаю. Только, чтобы вы отстали.

У меня реально есть проблемы с памятью, но чтобы до такой степени? Если тест мой, то мне понадобится врачебная помощь. Психиатрическая.

Беру из аптечки тест-полоску и иду в туалет. Совершаю необходимые манипуляции и смотрю, как жидкость поднимается вверх. Окрашивает одну полоску, а затем и вторую. Какого хрена?!

Возвращаюсь на кухню с положительным тестом в руках. Домочадцы радуются за меня, поздравляют, обнимают. А во мне копошится червячок сомнения. Как, как такое может быть?! Я заработалась, погрязла в домашней рутине и не заметила отсутствие месячных? Что-то тут не так.

После ужина выпроваживаю домочадцев по комнатам. Остаемся с Таней вдвоем, наливаю ей коньячок в чай и говорю задумчиво:

– Тань, а как я могу быть беременна, если у меня цикл недавно начался?

Я не поленилась, посчитала, и вот что вышло: 13 день цикла.

– Ну, всякое бывает в женском организме, – пожимает плечами подруга. – Даже месячные при беременности бывают.

– Слушай, может я перепутала и сделала тест на овуляцию?

Проверяю упаковку. И вправду, тест на овуляцию. Вот я растяпа. Откуда они вообще у меня? Вроде не пользовалась ими никогда.

– Значит, не твой, – резюмирует Таня.

– Да не могла я сделать тест и забыть! Что-то тут не сходится. Давай еще раз спросим Машку про лисичку?

Зову дочку на кухню, угощаю её яблочной пастилой и спрашиваю:

– Милая, а про какую лисичку ты говорила?

– Про тетю Лизу. Она лисичкой была на моем дне рождения.

– Тетя Лиза вчера была у нас в гостях? – уточняю, а у самой сердце ухает, как филин в ночи.

Машенька кивает и убегает по своим делам с конфетой во рту. Я мгновенно складываю пазл в голове, и меня начинает бомбить.

– Моя жизнь разрушена в руины из-за этого чертового теста! Старшая дочь – теперь официантка! Сына отчислили из колледжа для одаренных детей! Муж спит с девкой из анимации! Подруга, и та секреты таит! Ну и что мне теперь со всем этим делать?!

– Может, оно само как-нибудь рассосется?! – пожимает плечами Таня. – Ир, успокойся, бога ради.

Но я уже не могу успокоиться, меня сотрясают рыдания. Сгорел предохранитель, и меня понесло. Давненько я уже так не рыдала – горько, надсадно, в три ручья. Таня отпаивает меня коньяком, я не беременна, мне можно.

– Тань, как он мог, а? Притащил девку в наш дом.

– А я тебе говорила, что это плохо – когда мужик в квартире один сидит целыми днями.

– У Егора удаленная работа. Ему не нужно ходить в офис.

– Вот и досиделся.

– Это сука сидела на нашем унитазе и мочилась на тест. А потом выбросила его в нашу мусорку!

– Она же не знала, что ты будешь в ней копаться.

– Я не копалась, увидела случайно – глаз зацепился. Я в своей жизни немало тестов переделала и знаю, как выглядит эта штуковина.

– Что делать теперь будешь?

– Выгоню его, конечно. Пусть валит к своей лисичке-сестричке! Девка из детской анимации… Я в шоке…

В голове полный сумбур. Старшие дети «осчастливили», оказывается и муж – мерзкий предатель. Вот чего ему не хватало? Секса? Ну, скажи мне, милый, что не хватает. Мы бы решили этот вопрос. Да, я устаю, и чаще вырубаюсь раньше, чем он. Но утро нередко начинается с оральных ласк… взаимных… Да что ему не так?!

Конечно, я поняла! Она молодая, а мне уже 38. Я хоть и слежу за собой, но тело уже не то, что в двадцать. Упругого тельца ему захотелось – тьху, как он банален!

Нужно с ним поговорить и вытрясти из него признание. Пусть скажет мне в глаза, что больше не любит. Что у него теперь другая. Сегодня ночью мы занимались любовью, и он был нежен и мил со мной. Как он мог спать со мной и другой женщиной одновременно?

Это… это просто отвратительно! Никогда не думала, что попаду в такую ситуацию, которая кажется мне концом света. Мой муж, мой любимый муж мне изменяет!

И эта девка от него беременна…

Всё, не могу больше терпеть.

– Тань, посиди тут. Я сейчас вернусь.

Залетаю в спальню и смотрю на предателя с ненавистью. Егор лежит на кровати и лениво щелкает пультом. Натрахался, кобелина, и вылёживает.

– Таня уже ушла? – спрашивает он, не замечая моего состояния близкого к умопомешательству.

– Нет, ждёт твоих объяснений. Как и я.

– Что? – смотрит на меня с подозрением. – Ты о чем?

– Не надо косить под дурачка, – с трудом сдерживаюсь, чтобы не расцарапать его холёное лицо с ухоженной эспаньолкой.

– Почему ты так со мной разговариваешь? – удивляется муженек.

– Почему? Ты еще спрашиваешь: почему?!

– Та-ак! – выключает телек. – Кто и что тебе наплёл?

– Признавайся, Егор, – упираю руки в бока. – Отпираться бесполезно. Я всё знаю.

– Ир, ты только не волнуйся, – говорит с усмешкой. – В твоём положении это вредно.

Чёртов негодяй! Еще и подкалывает. Прекрасно ведь понял, ЧЕЙ это был тест.

– Не заговаривай мне зубы, – цежу. – Лучше признайся сразу. Облегчи душу. Ну же, Егор, давай.

Молчит, отводит в сторону взгляд. Выношу вердикт: виновен по всем статьям.

– Мне не в чем признаваться, – отвечает он, смотря в угол комнаты.

– Покажи телефон.

– Что? – прижимает руку к карману, в котором он очевидно и лежит.

– Дай сюда свой телефон.

– Слушай, а как же наш уговор, не лезть в личное пространство друг друга? – морщится.

– В обычных обстоятельствах – да, но сейчас форс-мажор. Или тебе есть что скрывать?

– Нечего.

Протягиваю раскрытую ладонь, но муж не спешит класть в неё телефон. Разворачиваюсь и ухожу из комнаты со словами:

– Всё с тобой понятно.

Глава 3

Минуты через три он приходит за мной на кухню. Протягивает телефон, но я отрицательно качаю головой. Стою у окна и еле сдерживаю вновь подкатившие слёзы. Его поведение пока что только подтверждает наши догадки.

– И-ир? Ну ты чего? – пытается меня обнять.

Резко отталкиваю его от себя, он мне до безумия противен.

– Вот, возьми телефон, посмотри, – кладет его в мою руку.

– Зачем он теперь? – горько усмехаюсь. – Ты же удалил весь компромат!

– Там просто… ну, фильмы для взрослых смотрел, – глупо хихикает, ища взглядом у Тани поддержки и не находя её. – Неудобно перед тобой, вот и очистил историю браузера.

– Или удалил сообщения…

– Да какие сообщения? – очередной нервный смешок. – От коллег?

– От любовницы своей.

– Да нет у меня никакой любовницы. Да кому я нужен, блин? Женатик, – фыркает.

– Тому, кому плевать на твое семейное положение. Молоденькой дуре, которой позарез надо выйти замуж и родить от состоятельного любовника.

– Ир, ну что ты несёшь? Дети же услышат.

– Пусть знают, что папа предал нашу семью.

Пиликает сообщение, и Егор бросает на меня испуганный взгляд.

– Дай телефон, – вырываю у него из рук смартфон и смотрю на светящийся экран.

ЛИЗ: «Егорушка, на УЗИ подтвердили. Мы беременны».

Швыряю в него телефон, и он ощутимо бьёт предателя по груди. Выбегаю из кухни и запираюсь в спальне. С головой ухожу под одеяло и… просто умираю.

ЕГОРУШКА… МЫ БЕРЕМЕННЫ.

Даже я так никогда не говорила, ни разу – за три беременности. Эта девка хочет повесить на него всю ответственность.

А зачем он вообще пытался отрицать? Хотел сохранить наш брак, чтобы и дальше меня обманывать. Издеваться надо мной?! Скотина, мерзавец, подлец! Ненавижу!

Егор стучится в спальню:

– Ир, открой. Давай поговорим, а? Это не то, что ты думаешь…

Вскакиваю с кровати, достаю чемодан – самый большой, открываю дверь и швыряю чемодан ему под ноги:

– Собирай вещи и убирайся отсюда.

– Но это и моя квартира тоже, – отвечает растерянно. – Мы же ипотеку еще не выплатили…

– Плевать, – говорю устало, – убирайся к чертовой матери. К своей Лиз.

– Мам, пап, – дети – все трое, недоуменно смотрят на некрасивую сцену, разыгравшуюся в общем коридоре.

– Идите спать, – грубо велю им.

– Ты прогоняешь папу? – спрашивает Оля с наездом. – Почему?

Не хватало ещё, чтобы меня сейчас выставили гадкой стервой! Пусть знают правду.

– Потому что твой отец – подлый изменщик! – рублю правду. – Он привел девку в наш дом. Не постеснялся даже Машки!

– Ир, хватит, – Егор пытается схватить меня за руки. Но я размахиваюсь и залепляю ему звонкую пощёчину.

– При детях? – мерзко ухмыляется он и смотрит на меня презрительно.

Закрываю Машеньке уши и говорю:

– Ты же трахаешься при детях!

Его рука нервно дёргается, как будто он хочет меня ударить. Не было бы детей, ударил бы наверняка. Подлый трус.

– Я никуда не уйду, – заявляет наглец.

– Тогда уйду я.

С этими словами возвращаюсь на кухню, зову Таню, и мы перебираемся в её квартиру. Мне нужно как-то пережить этот отвратительный день – самый худший день в моей жизни.

Таня выкатывает коньячок, и мы с ней выпиваем понемногу. Я вообще с алкоголем не очень дружу, но сегодня всё иначе. Хочу напиться вдрызг. И забыться.

– Ирусь. В отпуск тебе надо отправиться, – говорит Таня.

Посыпаю лимон сахаром и пожимаю плечами:

– Сто лет не была в отпуске.

– Так съезди! Одна, без мужа-мудака и детей. Подцепи горячего мачо и оторвись по полной программе. Глядишь, и жизнь наладится.

– Ой, какой мачо? – хохочу. Я уже пьяна, и вся ужасная картина измены выглядит теперь по-другому. Горько, но всё же не конец света. – Посмотри на меня, Танюш. Я замотанная жизнью тётка.

– Ты к себе несправедлива, – мотает головой подруга. – Ты красотка, Ириш. Фигурка супер, не то, что я – поплывшая. Тебе и купальник надеть будет не стыдно.

Идея с отпуском внезапно захватывает меня. Обожаю моря и океаны. Недаром я рыбка по гороскопу. До рождения детей, мы с Егором часто путешествовали. Потом оставляли Ольку с его родителями и отправлялись на море. А вот с рождением Машеньки что-то пошло не так. 6 лет я никуда не выезжала из города – дача свекров не считается. 6 гребанных лет я пашу на работе и на семью! А в ответ что? Черная неблагодарность, что от мужа, что от детей.

– А куда ехать?

– На Гавайи, – загадочно говорит Таня.

– Ты с ума сошла! А поближе нет ничего? Сочи, например. Это капец как далеко, сколько надо денег, чтобы туда попасть на эти острова?!

– Всё уже оплачено.

– В смысле?

– В нашей турфирме полгода назад была продана путевка одному состоятельному мужику. Он должен был полететь на Гавайи с любовницей. Но жена застукала их, и там разгорелся нешуточный скандал.

– Так ему и надо! – говорю злобно, поймав знакомую волну. – Чтоб ему яйца оторвало, мерзавцу, – имею в виду своего предателя.

– Какая ты кровожадная, – хихикает Таня. – В общем, сейчас никому не нужна эта путевка. Деньги вернуть клиенту уже никто не может, срок возврата вышел. Да он и не требует ничего, не до того – делит имущество с женой. Сейчас тур выставили на продажу как горящий, но никто не спешит покупать. Потому что сумма ощутимая.

– Так, и что?

– Хочешь, я придержу её для тебя? Полетишь бесплатно! Все оплачено, вплоть до билетов. Москва-Хельсинки. Хельсинки-Лос-Анджелес. ЛА-Гонолулу.

– Три пересадки!! – ахаю.

– Да! Но это того стоит, Ирусь. Гавайи – это рай. Я, когда фотки показываю клиентам, от зависти умираю, что они могут себе позволить отдых на этих островах. А тебе бесплатно слетать предлагаю.

– Почему сама не полетишь? – отправляю в рот лимон и зажмуриваюсь. Из глаз брызгают слезы, неужели там ещё что-то осталось? Кажется, я их выплакала все на своей кухне.

– Кто ж меня отпустит? – грустнеет подруга. – Щас сезон отпусков в разгаре, на работе полнейший аврал. Еще и напарница приболела. Так что никак не могу. Буду локти кусать, что тебе выпало побывать в раю.

– Не знаю, Танюш. Я давно не участвовала в таких авантюрах. Страшно. Это ж другой конец света, считай.

– Вот и поучаствуешь. Оторвешься там за нас двоих. Всё, что произойдёт на Гавайях – останется на Гавайях, – подмигивает заговорщически. – Приедешь отдохнувшая и разрулишь проблемы в семье. А Егор пусть сам барахтается с тремя детьми 2 недели. Этого осла надо проучить! Поняла?

– Поняла, – послушно киваю, и мои губы растягиваются в улыбке.

Вместо того чтобы сидеть в квартире и оплакивать свой разрушенный брак, я полечу в отпуск. Охрененная идея! Я бы до такого никогда не додумалась сама.

– Давай ещё накатим по одной, – Таня наливает коньячок. – За прекрасный отдых!

– За чудесный отдых на Гавайях!

Глава 4

– Дети, у меня для вас шикарная новость, – говорю с порога.

Переночевав у Тани на диване, возвращаюсь в квартиру, в которой царит хаос. Кровати не заправлены, завтрак не приготовлен, зеркало в ванной забрызгано зубной пастой. Вчерашняя Ира схватила бы тряпку и ликвидировала бы беспорядок, но сегодняшней Ире на всё наплевать.

– Какая? – спрашивает Машенька, скрестив руки на груди.

От нее исходит враждебность, наверняка Оля её поднатаскала. Еще бы! Стерва-мать выгоняет из дома их любимого папочку. И не расскажешь мелкой в подробностях, что он натворил. Маленькая еще. Вырастит – меня поймет.

– Я уезжаю в отпуск. Одна. Прямо сегодня. По вопросам стирки, глажки и готовки обращаться к папе.

По комнате проносятся недовольные вздохи и стоны детей. Я просто уверена, что их быт без меня рухнет, а квартира превратится в бомжатник. Хочу наказать Егора. Пусть испытает на своей шкуре, каково мне обслуживать всю нашу большую семью + его родителей, которые каждую пятницу гостят у нас.

– Нормально чо, – фыркает Оля.

– Мам, а как же мы? – ноет Роберт.

– А кто мне приготовит гоголь-моголь и заварные пироженки? – дует губы Машенька.

– Папа. Всё сделает папа.

Кстати, Егора дома нет. Наверное, у своей Лисы пропадает, где же ещё? Радуется вместе с ней, что станет папашей в четвертый раз. Вот сволочь!! А ещё нагло заявлял мне в лицо, что тест мой, и я, склеротичка такая, просто забыла. Прибила бы нахрен!

Под укоризненными взглядами детей собираю чемодан. Успею до самолета в Хельсинки обновить свой гардероб и посетить салон красоты. Хорошо, что у меня есть привычка покупать на распродажах пляжные вещи. Наверное, втайне надеялась, что Егор свозит меня к морю позагорать, а не в очередной раз на дачу к своим родителям. Поэтому сейчас запихиваю в чемодан новые вещички с бирками. Кто молодец? Я молодец. Как знала, что в отпуск отправлюсь.

На Гавайи!

Сказать, что я в шоке – ничего не сказать. Перелет через океан. В райское место, да ещё и бесплатно. Залижу на острове свои зияющие раны, приду в себя и вернусь строить новую жизнь. Без предателя мужа!

– Мам, ты должна простить папу, – заявляет Оля. – Он вчера сказал нам, что раскаивается.

– Простить?! – опешив, роняю на пол пакет с босоножками. – Никогда, Оля. Измена не прощается. Даже не пытайся быть папиным адвокатом.

– Мы не хотим, чтобы вы разводились, – говорит Роб.

– Я понимаю, вам тяжело, мне – не легче. Но простить папу я не смогу.

Я хочу его наказать, жестоко отомстить, превратить его жизнь в ад, чтобы он мучился и страдал, как я. Но, конечно, детям я об этом не скажу. И как отомщу, пока не знаю. Но предатель ответит за всё!

– Мама, пожалуйста, прости папочку, – Маша обнимает меня за ноги.

Вот как ей объяснить? Старшие то всё понимают, а малая?

Сажусь перед ней на корточки, смотрю в её наивные детские глаза и говорю:

– Машунь, твой папа совершил очень-очень плохой поступок. Он сделал мне больно, понимаешь?

– Потому что он целовался с тетей Лизой?

Она видела! Просто слов нет, какой урод. При дочери целовал чужую тетку, совсем сбрендил! Я даже знаю, как это было: посадил Машку перед телевизором с мультами, а сам шпарил свою молодуху в нашей спальне.

– Да, и не только целовался.

– Тетя Лиза родит мне братика или сестричку? Я не хочу, – мотает головой дочка. – Роди ты!

– Нет, зайка, кроме вас, у меня больше не будет деток. А у папы и тети Лизы будут.

– Я не хочу! – капризничает младшая. – Она мне не нравится.

Даже ребенок чувствует, что Лизка – гадкая стерва. Дети такие вещи интуитивно распознают.

– Мне тоже не нравится папина новая… – запинаюсь. Любовница? Жена?

– Новая любовь, – нахожу определение и передергиваюсь. А я значит, старая, ненужная, никчемная…

Мне приходится говорить с детьми мягко и подбирать слова. А голове крутится совершенно иное: у Егора не держится в штанах, поэтому затащил в постель эту девчонку. Любит ли он её? Сомневаюсь. Здесь замешана похоть. Старый развратник! Она же ему в дочери годится.

– Значит, папа больше тебя не любит, – резюмирует Машенька.

Любил бы – не стал изменять и притаскивать любовницу прямо в нашу супружескую койку. Когда вернусь, обязательно поменяю кровать. Я на этой спать не буду.

Меня одолевает приступ тошноты, когда до меня доходит, что я спала на той же простыни, где он трахал свою любовницу. Прямо проблеваться захотелось. Тварь!

– Да, больше не любит, – подтверждаю.

– Поэтому ты нас бросаешь?

– Я вас не бросаю! Нет! – вскликнув, крепко обнимаю младшую. – Мне нужно побыть в одиночестве, чтобы пережить… пережить эту травму. Понимаешь?

– Возвращайся скорее, мы будем скучать.

– Конечно, я скоро вернусь. Ведите себя хорошо. Нет, ведите себя плохо! Доведите папашу до белого каления. Этим вы окажете мне большую услугу.

– Мам, как ты можешь так говорить? – упрекает Оля.

– А вот и могу. Он заслужил!

Обнимаю поочередно обиженных и обеспокоенных своей судьбой детей. Предателя поджидает огромный сюрприз, когда он вернется от своей зазнобы.

Уходя, сталкиваюсь с Егором в дверях. Муженёк молчаливо и с укором смотрит на меня, потом на мой чемодан.

– Ну и куда ты собралась? – скрещивает руки на груди.

– Не твоё собачье дело. Пропусти.

– Не пропущу. Ира! Ты никуда не поедешь. Не посмеешь, – нагло усмехается мне в лицо.

– Ещё как посмею! Думаешь, что я твоя ручная обезьянка? То ты глубоко ошибаешься.

– Ты не можешь так поступить, – сжимает губы в нитку.

А я смотрю на него и думаю: эти губы целовали другую женщину. И зная предпочтения мужа, нетрудно догадаться, что он целовал Лизу между ног. И так противно становится, что хоть беги в туалет очищать желудок. Хотя очищать его не от чего. Я не ела со вчерашнего ужина, ничего не лезет внутрь. Всё вызывает тошноту.

– Отошёл в сторону, – рявкаю так громко, что стены в нашей квартире начинают дрожать.

– Если ты выйдешь сейчас из квартиры, то я больше не впущу тебя. Будешь жить на улице, поняла?

– Что ты сказал?! Это ты будешь жить на улице, в картонной коробке, ублюдок!

Егор хватает меня за волосы и шипит в лицо, отвратительно брызгая на меня слюной:

– Гульнуть решила в отпуске без меня? По мужикам будешь шляться, да?

– Пошёл на хрен! Пошёл на хрен!! – ору вне себя от ярости.

Да как он смеет мне что-то предъявлять? Я, после него, теперь ещё долго на мужиков смотреть не смогу. Будет противно!

Вырываюсь из захвата и чувствительно шлёпаю его по шее.

В ответ он рвёт мою блузку.

Отвратительно, кошмар…

Дети видят эту ужасную сцену.

Набрасываю на себя куртку, висящую на крючке, и выскакиваю из квартиры. Ему ни за что меня не остановить.

– Ну и пошла ты нахер, дура! – орёт он мне вслед. – Тупая курица ты, поняла?! Я тебя давно уже не хочу. Мне противна твоя целлюлитная задница! И вагина у тебя широкая, как ведро! Ни у одного мужика на тебя не встанет.

Затыкаю уши, чтобы не слышать этих обидных слов, которые глубоко ранят меня. Я вся дрожу, хотя на улице тепло. Застегиваю куртку под горло, чтобы прохожие не видели мой бюстгальтер, выглядывающий из-под порванной блузки. Кажется, будто у меня высокая температура. Но это всё от нервов.

Соседи слышали, что он кричал мне. Какой позор. Придется потом продавать квартиру, чтобы с ними не встречаться после такого скандала… Хочу прямо сейчас телепортироваться на Гавайи, только бы оказаться отсюда подальше.

Глава 5

– Девушка, сделать Вам ещё один мохито?

Резко прихожу в себя и непонимающе смотрю на смуглого бармена в пестрой рубашке. Ах да, он обратился ко мне на английском, конечно… Я ведь в Гонолулу.

– Нет, спасибо, – натягиваю на лицо улыбку и перемешиваю трубочкой подтаявшие кубики льда, мяту и лайм.

Я совершила долгий перелет из Москвы с тремя пересадками и почти не спала. Меня всё ещё трясет после ссоры с мужем. Я нахожусь где-то посреди Тихого океана и неистово скучаю по детям.

И мне просто хреново.

А вдруг я проведу свой отпуск вот в таком депрессняке? Грустить можно и в Москве. А здесь нужно развлекаться. Только вот нет что-то нет настроения.

Смотрю по сторонам. Черт, да здесь просто рай! Столько зелени вокруг и шумит океан. Утро в разгаре. Я сижу в соломенном баре на пляже и потягиваю освежающий коктейль. На моей шее висит ожерелье из орхидей. А мысли мои блуждают где-то далеко.

– Вы уже устроились в гостинице? – спрашивает бармен.

– Нет. Оставила работнику отеля чемодан и сразу сюда, – отвечаю из вежливости. – Потом посмотрю свои хоромы.

Эти яркие бусы – леи, мне и надели в отеле, когда встречали.

– Вы русская?

– Да, а что? – вскидываю голову. – К русским у вас здесь особое отношение?

– Оу, конечно, нет. Просто в России такие красивые леди. Поэтому сразу угадал. Извините, если смутил.

– Да ладно, все нормально.

Красивые леди, надо же.

Бармен подает мне Мохито и говорит, белозубо улыбаясь:

– За счет заведения.

Что-то слишком много халявы на меня обрушилось в последнее время, а я не привыкла к ней. Всегда за всё плачу, и втридорога. Наверное, у меня на лице написано «женщина, которой изменил муж». Надо бы пожалеть бедняжку.

После второго коктейля мне становится хорошо. Правда недостаток сна дает о себе знать. И мочевой пузырь тоже сигнализирует, что нам срочно надо отлучиться в туалет.

Соскальзываю с высокого барного стула и расправляю складки платья. Возле туалета на меня налетает пьяный мужик и меня отшвыривает на другого мужчину в желтой рубашке, который нёс напитки. Удар получился таким сильным, что его напитки забрызгивают мои ступни и его одежду.

– О, боже! – кричу я, смотря на очень высокого загорелого мужчину. Так обычно выглядят баскетболисты. – Мне очень жаль, – тяну руку и разглаживаю его мокрую гавайскую рубашку, как будто мои поглаживания могут сделать её сухой.

Три верхние пуговицы на ней расстегнуты, и без труда можно увидеть его мускулистую грудь.

– Я тоже вся мокрая! – сетую, оглядывая свои босоножки, залитые коктейлем. Как будто на них кого-то вырвало. Это всё пьяный мудак виноват.

– Правда? – выгибает мужчина бровь. – Обычно мне нужно чуть больше, чем пять секунд, чтобы девушка стала мокрой.

– Что Вы сказали?

Я ахаю, когда до меня доходит смысл его слов. Вот нахал! А ещё я понимаю, что мы говорим по-русски. Он озорно смеётся, обнажая идеальный ряд белоснежных зубов.

Я нервно хихикаю и хватаю со столика салфетку, чтобы вытереть ноги. Но мужчина в мокрой рубашке не спешит уходить, а наклоняться при нем не хочется.

До меня стало доходить, что я только что облапила незнакомого мужика. Ой, Ира!

Он насмешливо смотрит на меня. И прежде чем, я успеваю спросить его, откуда он приехал, появляется официант со шваброй, чтобы убрать молочное озеро у наших ног.

Не думала, что на Гавайях можно встретить русскоговорящего туриста. Британца, американца, австралийца, в конце концов. Но русского? Хотя почему бы и нет? Я же здесь.

– Тим! – мужчина резко оборачивается на имя, которое прокричала какая-то черноволосая девушка.

Как только он обратил на неё внимание, она смущенно улыбнулась и помахала ему рукой. Он нёс два коктейля. Конечно, себе и своей девушке. Быстро извиняюсь перед ним ещё раз, хотя если по-честному, я не очень виновата, и юркаю в дверь, ведущую в туалет.

Интересно как его зовут? Тимур, Тимофей, Тимати?

Делаю свои дела и вытираю ступни туалетной бумагой. Липко-то как. Надо идти в отель и принять в душ. А ещё выспаться. Не была бы я такой уставшей, не отлетела бы от мужика почти на метр и не врезалась в другого.

Я уже почти закончила, когда в туалетный предбанник ворвалась та самая брюнетка. На её лице красуются красные пятна, а глаза мокрые.

– Вас кто-то обидел? – не знаю, зачем я к ней лезу.

– Он меня бросил!

– Тим? – понимающе киваю, и девушка разражается слезами.

Сквозь рыдания удаётся узнать немногое: её зовут Моника, она из Флориды, а этот горячий мужик – Тим, разбил ей сердце всего за четыре дня. Охотно верю. Выглядит он как настоящий пляжный мачо, охотящийся за женскими сердцами, хотя скорее – телами. Жалко Монику, я прям вся прониклась её рассказом. Кобелины они все проклятые! Думают, что чем больше баб оттрахают в своей жизни, тем счастливее будет старость. Да чтоб у них стручки поотсыхали!

Успокаиваю, как могу Монику. Она одета в элегантную блузку и юбку, которая больше подходит для офиса, чем для прогулок по пляжу. На лбу у неё стильные солнечные очки в белой оправе. И почему этот мудак её бросил? Красивая же девчонка. Ладно, я уже слегка пожившая женщина, потому мне изменили, но Мон… Ей не дашь больше двадцати пяти. А этому Тиму точно уже за тридцать, по морщинкам вычислила, когда он смеялся.

Мы с новой знакомой возвращаемся в бар и пропускаем по стаканчику Вайкики – это напиток из темного рома и сока гуавы. Девушка наконец перестает шмыгать носом. Вообще-то пить с утра дурной тон, но я же на отдыхе.

Сама не поняла, как принялась плакаться Монике в жилетку, рассказывая о предательстве мужа.

– Давай, Ира, выпьем за то, чтобы член твоего мудака засох и отвалился, – поднимает Мон бокал с Вайкики.

– Давай. Согласна! Будет знать, как пихать его повсюду, шакал.

– А у Тима маленький член, – хихикнув, сообщает мне американка.

– Тогда и плакать нечего за ним, – машу рукой в сторону и вгрызаюсь зубами в сочную дыню.

Напитки это, конечно, хорошо. Но поесть тоже не мешает, хотя бы фруктов, которыми завален весь бар.

Наверное, поэтому этот Тим компенсирует недостаточную длину члена накаченным телом.

Кое-как избавляюсь от разошедшейся не на шутку брошенной Моники (она начала придумывать способы страшные казни Тима), и бреду в свой отель.

– Алоха! – приветствует администратор, как принято на Гавайях, сложив вместе ладони.

– Ахола, ой, то есть, алоха.

Что с моим языком, почему он заплетается? Надо вздремнуть пару часиков, а потом идти на пляж – греть попу.

Беру ключи у улыбчивой девушки и поднимаюсь к себе на 2 этаж. Гостиница небольшая, но интерьеры в ней роскошные. Из окна открывается вид на океан, он прямо как на ладони. Заворожено смотрю на лазурную гладь, и ноги подкашиваются от восторга. Падаю в постель, лицом в подушку и отрубаюсь…

Глава 6

Вот так, не приходя в сознание, я попала на Гавайские острова.

Открываю глаза и смотрю, который час? 8 утра.

Что-о?! Я проспала целые сутки. Или двое?? Вот это меня вырубило после местных напитков и красот. Я никогда в жизни столько не спала.

В животе урчит, мне срочно нужен завтрак. У меня прорезался зверский аппетит. Всё ещё не верю, что я в раю. Вчера всё казалось сном, но сейчас я бодра и весела, не смотря на обстоятельства, приведшие меня сюда.

Привожу себя в порядок. Споласкиваю помятое лицо холодной водой – вот так гораздо лучше.

Спускаюсь в кафе-столовую, которую нахожу по запаху. Шведский стол – моё любимое. Бери большую тарелку и клади в неё всё, что душеньке угодно. Сейчас посмотрим, что тут подают на завтрак.

Так, немного мяса, сыра и фруктов. В большой кастрюле что-то бурое, ага – мисо-суп. Это для японцев, которых здесь несметное количество. Закрываю крышку и перехожу к следующему блюду. И так по кругу.

Ну всё, моя тарелка наполнена, надо найти свободное местечко и присесть. Как раз у открытого окна свободно. Сажусь за столик и наслаждаюсь завтраком с видом на соленый океан.

И тут же получаю уколы совести. Ира, ты тут объедаешься вкусняшками, а твои дети возможно голодные сидят! Отгоняю эту отвратительную мысль прочь. Моей Оле 18 лет. Она умеет пользоваться газовой плитой и знает, где у нас лежат яйца. Уж как-нибудь сообразит яичницу завтрак.

На мне короткие джинсовые шортики и желтая блузка. Здесь все такие яркие. Мужчины туристы в гавайских рубашках. Девушки в цветастых сарафанах.

Замечаю краем глаза какое-то движение, это на окно сел зеленый попугай и смотрит на меня.

– Привет, птиц. Хочешь мяса?

Птиц возмущенно вспархивает крыльями и улетает.

– Ну вот, обиделся.

– И давно Вы разговариваете с попугаями? – слышу насмешливый голос у себя за спиной.

Поворачиваю голову и вижу вчерашнего мачо – Тима со стаканом сока в руке.

– Впервые, – пожимаю плечами. – Местный климат на меня, наверное, так влияет.

Тим ставит передо мной стакан:

– Это Вам. Я подумал, что апельсиновый фреш – сейчас для Вас то, что доктор прописал.

Намекает на моё вчерашнее пьянство с Моникой, надо полагать.

– Лучшее лекарство от похмелья, – добавляет с улыбочкой, от которой у меня сводит живот.

– Благодарю за заботу, – отвечаю сухо. – Но не стоило тратиться.

Свежевыжатые соки здесь за дополнительную плату, поэтому я взяла себе кофе. Обмахиваю пальцами лицо, что-то мне жарко стало.

Он усмехается и идёт к барной стойке. Пялюсь на его роскошную задницу, обтянутую белыми джинсовыми шортами и ловлю себя на этом преступлении. Ира, соберись! Не надо делать то, что предрек тебе Егор – пускаться во все тяжкие.

Фыркаю и отворачиваюсь от красавца Тима. Даже если я решусь на подобное предприятие, то точно не с этим мачо. В его вкусе молодые подтянутые девушки типа Моники, а не старые развалины, изъеденные целлюлитом, типа меня.

Сок, который он оставил на моем столе, нереально вкусный. Надеюсь, он туда ничего не подсыпал. Да и зачем? Месть за то, что опрокинула на него молочный коктейль, а потом два часа выслушивала бред его девушки? Ерунда. Но все-таки надо быть настороже с всякими незнакомцами.

Сдаю пустую тарелку в мойку и иду к себе в номер за купальником. Как же тут красиво! Даже на подголовнике кровати папоротники нарисованы. Повсюду, куда ни глянь, гавайские мотивы. Ни на секунду не забудешь, где находишься.

Звоню Оле, но она не хочет со мной говорить, передает трубку Маше. Кое-как выясняю у младшей, что у них всё хорошо. Папа приготовил на завтрак горелые гренки, но они обрезали чёрное ножом и съели их. А сейчас он готовит суп и жарит для него лук. Бедные, бедные дети! Они у нас не едят лук ни в каком виде.

Расстраиваюсь, конечно, но беру себя в руки и отправляюсь на пляж. Голые ступни увязают в бархатном песке, в нём ни камней, ни ракушек – не поранишься.

Поддавшись порыву чувств бегу вдоль кромки воды. Ветер ласкает мои распущенные волосы и холодит кожу. От океана тоже тянет прохладой, и я, быстро раздевшись до купальника, захожу в воду.

Плаваю минут сорок, наверное. Или час. Время тут течёт по-другому. Дорвалась! Не хочу вылезать на берег, здесь тепло. Хочу весь день сидеть в океане, чтобы только голова наружу, а все остальное в воде.

Все-таки приходится вылезти, когда ногу сводит судорогой. Иду, чуть прихрамывая, и вижу на соседнем лежаке загорающего мачо. Я пропустила его появление, поэтому с удивлением смотрю на его обнаженный бронзовый торс и выжимаю волосы. Он наблюдает за мной из-под стильных очков, не вижу, но чувствую.

– Если бы Вы знали, – говорит он, слегка растянув губы в улыбке, – как я рад поговорить с кем-то на своем родном языке.

– Здесь совсем нет русских отдыхающих?

– Нет. Вообще никого. Ну, может, есть пару мужчин, но мне с ними не интересно общаться.

– Мм, – отвечаю, устраиваясь на лежаке и подставляя своё белое тело солнцу.

Нужно загореть, потому что я кардинально отличаюсь от всех цветом кожи. Бледная, как поганка. А хочу тоже быть бронзовой, но не, упаси боже, красной, обгоревшей. Поэтому надо намазаться маслом.

На мне красный совместный купальник с рукавами воланами, так что чувствую себя в нем более ли менее уверенно. Будь это раздельный купальник, я бы точно комплексовала из-за складок на животе.

Принимаюсь обмазывать ноги маслом. А Тим продолжает за мной наблюдать, как будто я делаю что-то сверхъестественное, например, показываю ему фокус.

Даже сидя мужчина выглядит очень высоким. Его волосы слегка выгорели на солнце. Должно быть, он давно здесь отдыхает. И, наверное, Тим богатый человек, раз может себе это позволить.

– Вы что-то хотели спросить? – киваю ему.

– Да, хотел. А не намазать ли Вам маслом спину?

– А не пойти бы тебе на хрен?

– Понял, – смеется Тим, демонстрируя капитуляцию. – Ты замужем, да? Преодолеваешь семейный кризис в одиночку?

– Вас это не касается, – опять перехожу на «Вы».

Тим посылает мне белозубую ухмылку и переворачивается на живот, подставляя моему взору свой зад и маленькую татуировку в основании позвоночника. Щурюсь, чтобы её рассмотреть – какой-то замысловатый орнамент. Помнится, Оля спрашивала разрешение набить себе что-то подобное, но я её за это отругала. Нечего кожу портить в восемнадцать лет. И вообще, по моему мнению, татуировки уместны лишь на мужских телах.

Проходит несколько минут тишины, нарушаемой лишь шелестом океана, а потом Тим спрашивает:

– Вам нравится отель?

– В нем довольно мило.

Он уже начинает меня раздражать своим вниманием. Ему хочется попрактиковаться в русском, а мне – побыть в тишине и подумать, что делать со своей жизнью.

– Сегодня на обед будет «Хули-хули», – говорит он.

– Что-о? – раскрываю рот в возмущении, услышав ругательство.

– Хули-хули – это национальное гавайское блюдо. Шашлык из курицы, замаринованный в ананасовом сиропе. С имбирем и чесночком. Советую обязательно попробовать.

– Ясно. А я уж было подумала…

– Что я грубиян? – веселая усмешка.

– Вроде того. И пляжный приставала.

Тим поднимает очки на лоб и заливается звонким смехом. У него замечательные карие глаза, которые горячат мою кожу. Так, кажется, я перегрелась на солнце, и мне пора в океан.

– Давно этим не занимался, – отсмеявшись, говорит он. – Не приставал к женщинам на пляже.

– Правда? А сейчас что делаешь?

– Сейчас я просто общаюсь с соотечественницей. Только и всего. А хочешь, я буду твоим гидом? Соглашайся, Ир.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – изумляюсь.

– Моника тебя так называла вчера. Услышал, запомнил. Так что? Хочешь провести время в приятной компании? – подмигивает мне.

Глава 7

Егор

– Папа, я покакала! – кричит Машка из туалета.

– Рад за тебя, – отвечаю громко, перемешивая суп.

Жидковат правда получился, и лук слишком крупно нарезан, а ещё пережарен, но это мелочи. Голодные будут – поедят.

– Иди, вытри мне попу.

Что-о-о?? Наша дочь не умеет за собой ухаживать?

– Машка, тебе пять, вытрись сама!

– А мама всегда вытирала, – недовольно бурчит дочь.

Мама… На Гавайях твоя мама жопу греет. Небось уже познакомилась с каким-нибудь мужичком.

– Пап, кинь мне тыщу на карту, – просит Оля, появившись в поле моего зрения.

– На что это?

– Заказ хочу сделать на Вайлдберриз.

– Оля, у меня нет лишних денег на твои хотелки, – отвечаю строго.

– А мама всегда мне кидала, – бросает обиженно и уходит.

Мама… Значит, мама у нас хорошая, а я – плохой. Знаю, я накосячил. И на старуху, как говорится, бывает проруха. Лоханулся я с этой девчонкой капитально, которая оказалась зубастой акулой и взяла меня в оборот. Как она могла залететь, я был очень осторожен?

После Машкиного дня рождения Лиза сама мне позвонила по какому-то ничтожному поводу, мы встретились – и пошло-поехало. Крышку у меня сорвало от того, что она такая молодая. Это мне как комплимент был, трахаю красивую девочку. А Ирка уже своя – родная, изученная вдоль и поперек. А там другое. Нет, не пися поперек. Просто другое.

А потом Лиза напросилась ко мне домой. Машка в сад не пошла из-за соплей. Я, конечно, нейтрализовал дочь мультиками, но кое-что она все же видела. Я подкупил её вкусняшками. И тайна осталась бы тайной, если бы Лизка не выбросила тест в мусорное ведро. Ведь сказал же – забери с собой! Такое чувство, что она специально меня подставила.

Если бы не этот гребанный тест, моя жена сейчас была бы дома! Ууу, зла не хватает! Я, значит, тут зашиваюсь, а она отдыхает. Молодец, отомстила. Но больше всего меня бесит то, что вокруг нее сейчас вьются мужики. Я уверен в этом на все сто. Все мои обидные слова, сказанные Ирке на прощание – ложь с целью её обидеть, унизить, остановить. Для своих лет она выглядит чудесно, и сто процентов на Гавайях найдется какой-нибудь мачо, который завалит мою жену в койку.

На кухню входит сын Роберт. Слава богу, этот от меня ничего не требует. Мужик! Понимает, как папе сейчас хреново. Ещё и Лизка задолбала своими звонками, хочет, чтобы ей время уделил, в парк сводил. А куда я пойду, когда на мне трое? Может, позвонить матери? Пусть приедет и поможет мне?

Молча наливаю сыну суп, и он с ужасом смотрит в свою тарелку.

– Что это, па?

– Супчевский. Ешь давай, худой такой.

– А ты сам его пробовал?

– Пробовал, не ссы – не отравлю.

– Выглядит, как помои.

– Вот что, – вспениваюсь моментально, – не нравится суп – не ешь. Ходи голодный.

Забираю у него тарелку и выливаю содержимое в мусорное ведро.

– А мама… – робко замечает Роберт, но я его пресекаю:

– Ни слова больше о твоей матери!!!

***

Ира

«Хули-хули» превзошло все мои ожидания, несмотря на неприличное для российского уха название. Я плотно пообедала и отправила Оле пару простых рецептов, начисто забыв о разнице времени в 13 часов. У меня час дня, а у них, стало быть, два ночи. Но Оля не спала, открыла сообщение, но ничего не ответила. Обижается. Что ж, её выбор.

Захожу в номер и вижу на столе пестрый букет живых цветов. Утром его не было. Какой же, думаю, здесь внимательный гостиничный персонал, вытерли пыль, поставили цветы в вазу. А пахнет как приятно – на весь номер!

Меня прям радует эта поездка, не смотря на то, что моё сердце чувствует себя одиноким.

Тим пригласил меня на прогулку по острову, но я отказалась. С чего бы вдруг этому мачо водить меня на поводке? Мы сами с усами. Прогуляюсь в одиночестве.

Надеваю легкое платье, в нём не будет жарко. Мне нравится, что здесь нет раздражающего послеобеденного пекла, как на других курортах. Температура комфортная – и воздуха, и воды.

Дополняю образ висячими серьгами-кистями. Хочется быть яркой, и не отставать от других туристов и местных жителей. Так, на ноги удобные балетки. Всё, теперь идеально. Мне кажется, или я стала лучше выглядеть? Куда делась морщинка на лбу? Хмм.

Раздаётся стук. Наверное, персонал с уборкой пожаловал. Распахиваю дверь и утыкаюсь взглядом в расстегнутый ворот белой мужской рубашки. Поднимаю подбородок и встречаюсь с глазами Тима.

– Ты уже собралась, – говорит он со сладенькой улыбочкой.

– Я же сказала тебе «Нет», – изумляюсь его настойчивости.

– А я услышал в твоём голосе «Да».

– Ты ошибся.

Мужчина окидывает взглядом мой номер и на несколько секунд останавливается на букете.

– Красивые цветы, – указывает на них острым подбородком.

Он гладко выбрит, и мне непривычно видеть вблизи мужчину без растительности на лице. Егор уже лет десять носит эспаньолку. Подавляю порыв потрогать его гладкую кожу лица. Еще чего! И так бесцеремонно облапила в баре. Подумает ещё… Не знаю, что-нибудь плохое.

– Горничная принесла. Мне тоже нравятся.

Он по-доброму усмехается, заставляя меня призадуматься о происхождении этого букета.

Выхожу в коридор и запираю за собой дверь . Тим идет следом за мной. Приостанавливаюсь, чтобы пропустить его вперед, но он тоже останавливается.

– Я не нуждаюсь в провожатых, – говорю ему твердо.

– Я понял.

– Тогда почему идешь за мной?

– Просто мне в ту же сторону, куда и тебе.

Хмыкаю и спускаюсь по лестнице, ощущая, как жарко Тим дышит мне в затылок. Вот привязался!

Приветливо киваю администратору и выхожу на улицу. Приставала туда же. Метров через десять оборачиваюсь и гневно на него смотрю:

– Слушай, у тебя дел других больше нет?

– К счастью, совершенно свободен, – широко улыбаясь, отвечает он.

А улыбка-то какая красивая, боже. Понятно, почему Моника так по нему убивалась. Его роскошное накаченное тело и приятное лицо с лихвой компенсируют маленький член. В конце концов, женщину можно оттрахать и пальцами.

Ира!!!

Одергиваю себя. Что за мысли вызывает у меня это мачо? Неприличные, пошлые, взрослые мысли тех, кому за тридцать. Еще и гормоны шумят в связи с овуляцией. Всегда секса хочу, как сумасшедшая в эти дни.

– Рада за тебя.

Так, не буду обращать на него внимание, и дело с концом. Пусть таскается за мной, если ему так хочется.

Тим идет рядом, и полуулыбка не сходит с его лица.

– Что тебя так веселит? – спрашиваю, не выдержав молчания.

– Ты.

– Я?

– Ага, твоя дикость. Прям даже интересно стало, что у тебя случилось. Но ты не расскажешь, верно?

– Неа. Умри от любопытства.

– Тогда я буду делать предположения. Вслух.

– Лучше не надо.

– А я хочу. Скорее всего, тебя очень обидел мужчина. Возможно, ты впервые в жизни столкнулась с изменой.

– А что, некоторые сталкиваются с ней по несколько раз?!

– Не поверишь. Мне изменили ровно два раза.

– Да что ты говоришь, – бубню себе под нос.

Если уже такому красавцу, как Тим изменили, то что говорить обо мне?

– Крайний раз совсем недавно, – говорит он. – Вчера.

– Шутишь? – ахаю, вдруг почувствовав в нем родную душу.

Русский (я в этом не сомневаюсь), да ещё и испытал измену. Должно быть ему больно сейчас, как мне.

– Нет, не шучу.

– А имя изменницы случайно не Моника? – догадываюсь.

– Случайно Моника, – усмехается.

Ясно. Член Тима ей маловат по размеру, пошла искать побольше.

– И с кем она тебе изменила?

– Со своим боссом.

– Господи, какая пошлость!

Вдруг воспоминаю, как мой собственный босс подкатывал ко мне корпоративе, и я грубо его отшила. Мне бы в голову не пришло изменять мужу с кем бы то ни было. А член у Егора тоже не блещет размерами.

– Поэтому ты с ней расстался?

– Мгм.

– Бедненький, – качаю головой сочувственно. – Спасибо, что рассказал. Обычно мужчины в таких вещах не признаются. Какой удар по самолюбию, какой удар!

Он приглядывается ко мне, пытаясь уловить нотки сарказма, но я серьезна, как никогда.

– Пожалеешь меня? – спрашивает Тим. – Утешишь? – шутливо примеряется ладонью к моей талии.

– Могу пропустить с тобой по бокальчику пива. И послушать твоё нытье по поводу того, какие же бабы стервы.

– Я так не считаю, – на полном серьезе отвечает Тим. – Остальные женщины не в ответе за поступок Моники.

Расцениваю это как: «Я не в ответе за того мудака, который тебя обидел». А ведь правда, зачем я так агрессивно отношусь к Тиму? Он не виноват в том, что мой муж мне изменил.

– А как звучит твоё полное имя? – проявляю любопытство.

– Тимофей Петрович, – усмехается он.

– Оч приятно, Ирина Васильевна, – протягиваю ладонь.

– Ирина Васильна, как насчет ананасового мороженого? – подмигивает Тимофей, сжав мои пальцы.

Тимофей-Фей. Как раз во рту у меня сухо, как в пустыне.

– Было бы кстати, – не сдерживаю улыбку.

Тим покупает мороженое в бумажном стаканчике, мы садимся прямо на мягкую траву под пальмой и лакомимся местной вкусняшкой.

– А фамилию назовешь свою? – спрашиваю, щурясь на солнце.

– Легко. Тархун.

– Что? – хихикаю. – Причем тут напиток?

– Моя фамилия Тархун.

– Ты меня разводишь, – недоверчиво качаю головой.

– И мысли не было. Не только напиток, кстати, но и растение из рода полыни.

Господи, я краснею, потому что Тархун вызывает ассоциацию с Трахун. А это уже совсем другая история…

Глава 8

Тим

Я заметил Иру в баре раньше, чем она налетела на меня. Красивая печальная женщина, она сидела на высоком стуле и смотрела по сторонам, словно думая: где я? Куда меня, черт возьми, занесло?

Путешествуют в одиночестве только дамы в разводе. Значит, она одна из тех счастливиц, освободившихся от опостылевших мужей. Моника назначила мне встречу в баре, и я взял для неё коктейль. Я уже знал, что она мне скажет: «Я переспала со своим боссом, прости. Ты должен понять, что мне пришлось это сделать, иначе он бы выгнал меня с работы». И всё в таком духе. Я узнаю о некоторых вещах заранее, прежде чем они произойдут.

Я нёс эти чёртовы молочные коктейли, чтобы выслушать её идиотский рассказ и сказать: «Я всё понимаю, Мон. Ты молода и красива, делай что хочешь. Нравиться трахаться за должность – пожалуйста. Но ты слишком дешёво себя продала».

Когда Моника узнает, кто я на самом деле, то сгрызет себе локти. Я обожаю прикинуться простачком-туристом, потому что хочу, чтобы меня желали не из-за положения и денег, а потому что я таков, какой есть. Пляжный мачо, серфер, бабник и прожигатель жизни.

Когда Иришка налетела на меня, я сначала подумал, что это была тщательно спланированная акция, чтобы познакомиться. Оказалось – показалось. С тем пьяницей, который толкнул её на меня, Ира не знакома.

Когда она заговорила по-русски, я чуть не испытал оргазм. Да, детка, ещё! Хотелось кричать мне. Но она сбежала, предварительно облапив мою грудь. (Снова хотелось кричать: детка, ещё!)

Разговор с Моникой вышел коротким. Не скажу, что меня расстроило её, так называемое предательство, эта американская цыпочка успела мне надоесть своими нескончаемым запросами. Она не умеет получать удовольствия, как Иришка, сидя на травке и поедая копеечное ананасовое мороженое. Мон непременно нужны пафосные свидания в ресторане и горячие продолжения в моём номере. Так что я рад, что всё так вышло. Не придется выдумывать поводов для расставания.

Её измена мне даже на руку. Иришку нехило триггернуло, когда замолвил словечко про предательство. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, почему она здесь одна. Ей изменил любимый человек. И мне хочется отвлечь её от этой суеты. Показать другие Гавайи, на которых бывает очень горячо, когда встречаются два похожих человека.

Я решил быть настойчив с ней. Рано или поздно, Снежная королева сдастся и окажется в моей власти. И тогда… М-м… У меня есть много классных идей, где заняться сексом.

Я уверен, что она активна и уступчива в интиме. Могу поспорить на что угодно, что муж у неё был единственный партнер за всю жизнь, и мне становится сладко от мысли, что я стану вторым. А я стану. Потому что ловлю на себе Иришкины пронзительные взгляды. На словах говорит одно, а думает – совсем другое. Я давно её раскусил.

Знаю, наглости мне не занимать. Но Иришка будет моей. Весь отпуск, до самого последнего дня. Я вытрахаю из неё обиды на всех мужчин из-за одного-единственного мудака.

Я заказал для неё цветы, но Иришка пока не догадалась, что они от меня. Сюрпризы только начались. Я умею быть обольстительным, и мне даже нравится, что она посылает меня, не стесняясь в выражениях.

Скольжу взглядом по её великолепным ножкам. Гладить руками пока нельзя, но ласкать глазами можно. На одном только предвкушении я смогу долго протянуть. Хотя эта женщина влияет на меня неадекватно. У меня начинается стояк в общественном месте. И всё мне нравится в ней: невысокий рост – едва достает мне до плеча, роскошная грудь с торчащими сосками, крутые бедра. Короткая стрижка и окрашивание блонд. От неё пахнет сексом – диким, ярким, необузданным сексом.

– Купить тебе коктейль, Иришка?

– Уже Иришка? – усмехается. – А мне тогда, как тебя называть – Тимофейчик?

Губки у неё что надо. Представил их на своём члене и чуть не улетел.

– Да как хочешь, так и называй, – милостиво разрешаю.

– Тогда будешь просто Петрович.

– Фу, как какой-то слесарь алкаш.

– А вот слесарей обижать не надо.

– Ладно-ладно, как бомж Петрович. Бомжей обижать можно? Кстати, бездомных на Гавайях огромное количество. Правительство даже пообещало купить им билет в один конец в любую страну, лишь бы свалили.

– И?

– Всё равно остались. Рай им тут.

– Согласна, здесь просто… офигительно, – Иришка смотрит влюбленным взглядом на океан, и я начинаю её ревновать. – Никогда не думала, что попаду на Гавайские острова.

– И вот ты здесь. Веселились, Васильна. Хватит грустить, – легонько толкаю её плечом в плечо.

– Васильна, как какая-то бабка с лавки, – фыркает она.

– Вот пока ты не стала бабкой с лавки, лови момент, – подтруниваю над ней.

Обожаю вкладывать в чужие головы нужные мне мысли. Да, Иришка, пока ты не старуха – оторвись, возьми то, что хочет твоё тело. А оно хочет – я в таких вещах никогда не ошибаюсь.

– Я так всегда делаю, – добавляю игривым тоном.

– Ловишь момент? – сощуривает свои зеленые глазки.

– Конечно, никогда своего не упущу.

– Мы сейчас о чем говорим? – спохватывается Иришка. – Ведь не о женщинах?

– В твоём присутствии готов обсуждать лишь одну женщину – тебя, – шепчу ей ласково.

Иришка вздрагивает и отмораживается от меня. Ну вот, спугнул птичку. А что я такого сказал?

Красивая она, но недолюбленная женщина. Так бы и отлюбил её прямо здесь. Но нельзя, пока нельзя.

– Ир, а чем ты занимаешься по жизни?

– Я работаю пиарщицей.

Внезапно она оживляется, видимо любит свою работу и готова говорить о ней часами.

– Наше агентство делает из обычных людей звезд шоу-бизнеса. Придумываем им всякие трогательные истории, чтобы они были ближе к народу.

– О, как?

– Знаешь, к примеру, Рому Шторм? Якобы он мальчик из детдома, а на самом деле, он отпрыск богатеньких родителей, которые протолкнули его в шоу-биз.

Я не знаю, кто такой Рома Шторм, не слышал никогда о таком персонаже, но слушать Иришку мне нравится. Её кожа слегка подрумянилась от солнца. Да, загар здесь быстро прилипает. И, что радует, никакой красноты не бывает.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не погладить её ключицу. Пахнет от неё так вкусно и упоительно, что я снова улетаю. Черт, тянет меня к Иришке. Сколько женщин у меня было: и мулатки, и азиатки, и местные красотки – гавайки. Но краше всех и милее для меня россиянки. Кровь так решила. Поэтому я от Ирки не отлипну, пока она здесь отдыхает. И плевать, кто там её предал. Рано или поздно всё равно узнаю, что у неё стряслось. Сама проболтается, а я подожду… Терпеливо подожду. Пусть пока рассказывает мне о своём шоу-бизнесе, очень занимательно…

Глава 9

Тимофей приносит мне коктейль из личи и сахарного тростника. Выглядит интересно, пахнет вкусно, но… сладючий зараза.

– У меня кое-что слипнется после этого коктейля, – зажмуриваюсь. – Почему не предупредил, что он такой сладкий?

– Хотел посмотреть на твою реакцию, – ржет Тим.

– Посмотрел?

– Ага, очень мило сморщилась, как девочка.

Господи, рядом с ним я и вправду чувствую себя девочкой… коротышкой. Высокий он товарищ. Мне непривычно идти рядом с ним и задирать голову в процессе общения.

– Я так понимаю, что ты тоже живёшь в «Вулкане»? – спрашиваю. Вулканом называется наша пятизвездочная гостиница.

– Интересно, почему у неё такое название?

– Потому что на Гавайях много вулканов. Даже парк есть вулканов. Можно посмотреть, как он извергается.

– Серьезно?!

– Мгм… Вулкан Килауэа каждый день извергается лавой.

Боже мой, и здесь мне чудится сексуальный подтекст. Нельзя же так, Ира!

– Хочешь? Могу тебя свозить к нему?

– А это удобно? – закусываю губу. – Ты ведь отдыхать приехал, а тебя буду напрягать поездками.

– Если предложил, значит мне не в напряг.

Тимофей пристально смотрит на мои губы, словно собирается впечататься в них ртом. Встаю на ноги, и от резкой перемены положения теряю равновесие. Падаю прямо на Тима, но он ловко меня подхватывает. Облапил, конечно, за грудь. Думал, я не замечу!

– Всегда знал, что я сногсшибательный мужчина, – говорит Тим. – Девушки сами падают на меня.

– У меня закружилась голова, прости.

– Не извиняйся. Можешь проделать этот трюк еще раз.

– Трюк?!

– Да-а, были в моей жизни пару случаев, когда девушки разыгрывали обморок, чтобы со мной познакомиться. Или тонули, что ещё хуже. Приходилось их спасать, – криво улыбается.

Представляю, сколько женщин у него было! Наверное, он искусный любовник… Опять эти похабные мыслишки, никакого спасу от них нет. Это всё Тим, он меня зажигает до обморока.

Медленно прогуливаемся вдоль парка. Останавливаемся возле девушек, танцующих гавайский танец в ярких костюмах. Так атмосферно здесь. Кто-то надевает на меня леи – гавайское ожерелье, и тянет за руку в круг. Танцевать?!

Сама не знаю, как так выходит, но я ловлю ритм музыки, которую слышу впервые в жизни и плавно вращаю бедрами. Надеюсь, мои потуги хоть немного похожи на танец девушек, которых я копирую. Судя по горящим глазам Тима, получается неплохо. (Хотя они всегда у него горят, вот жизнь у человека – беззаботная).

Пожилой гаваец в яркой рубашке задорно играет на барабане из тыквы. Туристы охотно бросают перед ним доллары и центы.

Смущенно улыбаюсь, когда ловлю аплодисменты от своего нового знакомого и еще от нескольких японцев. За танец одна из девушек вручает мне милый сувенир – магнит на холодильник в виде пальмы в очках. Такие магниты, между прочим, 2 доллара стоят.

– Иришка, ты огонь, – говорит Тим, показывая большой палец. – Нормально так зажгла.

Наслушавшись музыки, идём дальше. Уже вечер. С ума сойти, как летит время!

– Иришка не зажигала уже лет пять, – отвечаю смущенно.

– И что за дурацкая потребность себе во всем отказывать?

– Не знаю. На первое место всегда ставила семью.

– И как? Благодарность и отдачу хоть получила?

Грустно усмехаюсь в ответ. Пока получила только предательство от мужа и осуждение со стороны детей. Видите ли, я разрешила себе отдохнуть раз в пятилетку, поэтому не права.

– Отставить грусть! – Тим щиплет меня за щеку, и я покрываюсь густым румянцем.

Как-то ласково и интимно он это проделал, что я растерялась.

– Идём ужинать, – тянет меня за руку к ресторанчику с открытой террасой.

Даже не успеваю возразить, как оказываюсь за уютным столиком. Тим сидит напротив меня и, бросив беглый взгляд на меню, подзывает официанта.

– Доверься мне, – весело подмигивает.

Я раскрываю рот и закрываю его обратно. Невольно сравниваю Тима с Егором. Муж подолгу изучал ресторанное меню, прикидывал сумму чека в голове и только потом делал заказ.

А ещё создалось впечатление, что Тимофей хорошо знаком с кухней этого ресторана. Уже успел поужинать здесь с Моникой? Неожиданно ловлю себя на уколах ревности и мысленно осмеиваю себя. Ира, он тебе никто, просто случайный знакомый. Какое тебе дело до того, с кем он здесь ел?

Я уверена, что после этого вечера, мы разойдемся как в море корабли. Он должен понять, что со мной ему ловить нечего. Я не готова к новым отношениям, не готова к не обременяющему курортному роману. Я должна дать ему это понять, чтобы не питал пустых надежд и переключался на более сговорчивую женщину.

А женщин здесь очень много. Правда, многие семейные, но одиноких, я уверена, здесь валом. Особенно японок, да.

Официант приносит еду и расставляет перед нами тарелки.

– Морские гады, – произношу разочарованно.

Терпеть не могу мидий, кальмаров и иже с ними. Вот противно, невкусно мне.

– Ты сначала попробуй, потом будешь кривиться, – смеется Тим.

Накалывает вилкой кусочек обитателя моря и подносит к моему рту. Чтобы не обращать на себя излишнее внимание посетителей, не противлюсь и ем. На вкус ничего так.

– Вот видишь, вполне съедобно. Это была рыбка. А блюдо называется «поке».

– Можешь не говорить мне названий, все равно не запомню. Ну, кроме «Хули-хули», конечно. Это я запомнила. Повеселю коллег, как вернусь.

– Есть еще одно смешное название «кава-кава» – это успокаивающий чай.

Ох, мне этот чай потребуется в ближайшее время, чтобы успокоиться после Тима. Когда мы гуляли, я не могла не заметить взглядов, которые бросали на него прохожие девушки. Высоченный, бронзовый от загара, в белой одежде. На Кена похож, просто идеал мужика.

Приятно с ним ходить, сразу самооценка подскакивает.

На десерт Тим заказал фруктовое вино, которое ударило мне в голову. Я начала флиртовать с ним и хихикать. Надо прекратить прибухивать, до хорошего это не доведет.

В целом ужин мне понравился. Гавайская кухня – экзотична, но я начинаю привыкать к сладкому мясу, да и вообще к сладостям. В Москве себя ограничиваю постоянно, диетами морю, чтобы выглядеть нормально. А толку? Всё равно меня променяли, как старый телефон, на «модель» поновее.

Когда приносят счет, решаюсь достать кошелек и… ловлю на себе свирепый взгляд Тима.

– Я пригласил, я плачу, – рычит он.

– Слушай, мне неудобно.

– Хорош, Ир.

Замолкаю, вот чего сразу раздражаться? А было бы лучше, если бы я не попыталась оплатить свои 50%? Тогда бы он принял меня за халявщицу. К тому же он купил мороженое и коктейль из личи. Так что я обязана была сделать попытку оплаты счета.

Потому что я не привыкла, чтобы за меня платили. Смешно сказать, но в ресторане с Егором иногда расплачивалась я. А что? Муж же, проверенный временем. Не удивлюсь, если сэкономленные на мне деньги, он тратил на свою Лизку. По-любому же подарки ей покупал, баловал. Иначе нафига молодой девчонке трахаться с 43-летним мужиком? Тьху, противно как.

– А плевать на мои мокасины зачем? – возмущенно спрашивает Тим.

Я не заметила, как мы вышли из ресторана и идем по тротуару, почти касаясь друг друга плечами.

– Господи, прости, пожалуйста! Я кое-что вспомнила, случайно получилось, – краснею.

– Я не «Господи», поэтому не прощу, – отвечает он наигранно грозным голосом. – Тебе придется за это заплатить!

С этими словами Тим крепко и властно хватает меня за талию, прижимает к себе и впивается сладкими после вина губами в мой рот…

Глава 10

Страстные поцелуи в наших отношениях с мужем сошли на нет уже как лет пять назад. Я и забыла, что можно целоваться вот так – до головокружения от нехватки кислорода.

Когда довольный своей выходкой Тим меня отпустил, я стала дышать как собачка. Вот даёт! Не хочу признаваться даже самой себе, что мне понравилось. Понравилось до слабости в коленях и оглушительного звона в ушах.

Однако как пока ещё замужняя женщина я вынуждена толкнуть нахала в грудь.

– Больше не смей так делать, – говорю ему, всё ещё тяжело дыша.

– А то что?

– А то получишь у меня.

– Именно этого я и хочу – получить у тебя, – весело усмехается Тимофей.

– Люлей, а ты о чём?

Опять своими двойственными фразочками изъясняется, гад. Вроде и понимаю, что он пошлит, а по факту предъявить нечего.

– Ир, твоё семейное положение меня не волнует, если что.

– А меня волнует. Пока еще.

– То есть ты собираешься оставаться целомудренной, пока не разведешься? Это глупо!

– Может быть, но мне так проще.

– Это сложнее, дорогая. Ты усложняешь себе жизнь. Опять запрещаешь себе что-то? Считаешь себя недостойной? Так вот знай, ты достойна самого лучшего, даже нигерийского принца.

– Ну, спасибо, – фыркаю, а потом смеюсь. – Где я, а где принц Нигерии?

– Ты на Гавайях, со мной, а он в Африке… с кем – не знаю.

– Ну, хватит, Тим, – шлепаю его по предплечью. – Вообще-то последний принц Нигерии уже того… помер.

– Ты со мной, – с нажимом повторяет он, и от его тона мой желудок сворачивается в тугой узел.

– Сейчас да. Но потом я пойду в свой номер, а ты пойдешь в свой. Если хочешь, утром можем позавтракать вместе. Подчеркиваю: если хочешь.

Заплатил разок за ужин и уже заявляет на меня права? Это так не работает, милый.

– Хочу. Совместный завтрак в моем номере, – выпаливает он.

– Нет! Исключено.

– Ир, подумай, от чего отказываешься.

– Ну и отчего же? – фыркаю.

– От своего счастья.

Некоторое время идём молча. Наш отель всё ближе, и ближе. Пора расставаться.

– Тим, а ты давно здесь отдыхаешь?

– Полгода, а что?

– Просто видно, что ты знаешь здесь каждый закоулок.

Полгода – с ума сойти! У кого-то денег дохреллион, чтобы тут жить столько времени.

– Прожигаю наследство, – говорит он, то ли в штуку, то ли нет.

– Спасибо за чудесную прогулку, – смотрю ему в глаза. – Но… – Тим накрывает мой рот ладонью.

– Не хочу слышать никаких «но». Завтра в 8 утра после завтрака мы едем на вулкан. Я хочу показать тебе одно красивейшее место, – говорит он и убирает руку.

Господи, я хочу увидеть вулкан, но боюсь общества Тима. Точнее боюсь себя, своей реакции на него. Не хватало ещё, чтобы пляжный мачо разбил мне сердце. Оно и так ранено, в нём торчат острые осколки от чудовищного предательства мужа.

А Тим, он такой настойчивый. У него сильные руки: обнял, прижал; и ты вся растекаешься, как подтаявшее мороженое.

– Не принимаешь отказов, да? – усмехаюсь.

– С какой стати тебе отказывать, Ир? Ты одна, я один. Мы можем замечательно провести время. Чего ты боишься?

Влюбиться! Вот чего я боюсь. Но ему ни за что не скажу, типа я такой тёртый калач, и меня ничем не взять.

– Ты слишком торопишься, – говорю я.

– Жизнь коротка.

– Не философствуй.

– Ладно. Ты мне нравишься, я чувствую в тебе родственную душу. Так лучше?

– Опять не то, – морщу носик.

– Вот же вредина, – хватает меня за нос двумя согнутыми пальцами, и я айкаю. – Ирка, я хочу тебя трахнуть, – говорит Тим проникновенно, – так лучше?