Читать онлайн Воздушные фрегаты. Гросс

© Иван Оченков, 2024

© Антон Перунов, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

«Все мы родом из детства», – сказал как-то один умный человек и был абсолютно прав. Ибо именно в этом нежном возрасте закладываются основы характера и мировоззрения, а также появляются первые привычки и манера поведения. И потому никого не удивляет, когда из недолюбленного ребенка вырастает озлобленный на весь мир мизантроп. Однако иной раз случается и так, что и семья благополучная, и дитя своего все любили, а, тем не менее, оснований для комплексов хоть отбавляй…

Цесаревич Николай, как и полагалось отпрыску столь знатного рода, рос окруженный любовью и заботой, пока наконец не пришло время учиться, и для него подобрали подходящую компанию. То есть сверстников, принадлежавших к самым аристократическим и могущественным родам империи. В принципе, в этом не было ничего выходящего из ряда вон, если бы не одно «но». Коля оказался в этой компании единственным, у кого так и не прорезался Дар.

И вроде бы родители сделали все от них зависящее, ибо мальчика, равно как и всех его сестер, с детских лет окружали самые разнообразные амулеты с адамантами, но, видимо, не судьба…

Впрочем, если не считать этого крайне печального обстоятельства, все было неплохо. Николай рос добрым, послушным и любознательным, обещая со временем, несомненно, стать неплохим государем. Но он ко всему был еще и неглуп, а потому скоро стал догадываться, о чем шепчутся за его спиной придворные и почему другие дети поглядывают на него с плохо скрытым чувством превосходства. Осознавать это было неприятно, и он постепенно отдалился от остальных, открывая свою душу лишь сестрам, ближе которых у него никого не было. Ведь родители так заняты государственными делами…

– Николенька, ты здесь? – раздался совсем рядом знакомый голос.

– Да, матушка, – тут же отозвался цесаревич, отставив в сторону модель воздушного фрегата, которую клеил уже целую неделю.

– Вот и славно, – привычно улыбнулась государыня, скользнув равнодушным взглядом по поделке сына. – А я тебя искала по очень важному делу.

– Я к вашим услугам, ваше величество, – заметно поскучнел Николай.

– Мне нужно представить тебе одного человека.

– Хорошо.

– Я очень надеюсь, что вы подружитесь, – продолжала, не обращая внимания на его слова, мать.

– Конечно, – не стал спорить юноша, с тоской подумав, что речь об очередном представителе золотой молодежи, от которых его, по правде говоря, уже тошнило.

– Итак, ваше императорское высочество, позвольте рекомендовать вам Мартемьяна Андреевича Колычева, – немного торжественным голосом провозгласила императрица, и в комнату вошел молодой человек. Довольно рослый и крепкий, с ярко-синими глазами и густой светло-русой шевелюрой. Одет он был даже не в мундир, а в простую летную куртку и брюки навыпуск. Ни наград, ни иных знаков отличия привыкший подмечать такие мелочи цесаревич не заметил, разве что на груди красовался необычный значок с крылышками.

Царский сын на его фоне, прямо скажем, терялся. Ни ростом, ни атлетическим сложением он не вышел, лицо имел самое заурядное, да к тому же отличался близорукостью, отчего был вынужден носить очки, которых жутко стеснялся.

– Вы пилот? – заинтересовался царевич.

– Да, – просто и без всякой аффектации ответил новый знакомый и дружелюбно улыбнулся.

– Качу заканчивали?

– Нет. Порт-Артурскую летную школу.

– Никогда о ней не слышал, – пожал плечами Николай. – Хотя нет… что-то такое было по радио.

– Вы про резню в Дальнем?

– Да. Вы тоже о ней слышали?

– Я был там, – спокойно ответил Март, ни единым движением не выдав, что это воспоминание ему неприятно.

– Что ж, мне пора, – царственно кивнула головой государыня и величественно выплыла из комнаты, оставив их одних.

После ее ухода в воздухе повисло неловкое молчание. Цесаревич не знал, о чем говорить c новым знакомым, что, как ни странно, того не смутило.

– Классная вещь! – заинтересованно посмотрел на модель Колычев и неожиданно перешел на «ты»: – Сам делал?

– Да, – немного смутился Николай, – правда, получилось не очень…

– А мне нравится! Она у тебя копия или свободнолетающая?

– Что? – явно не понял его цесаревич.

– Ну, смотри, – принялся объяснять Март. – Модели бывают свободнолетающие, кордовые, радио… хотя это вряд ли, ну и точные копии. Где главное: чтобы не летала, а была похожа. Хотя эти два пункта можно и совместить.

Март, как и многие мечтающие о небе подростки, в свое время занимался авиамоделированием, но из-за постоянных переездов родителей больших высот в этом не достиг. Но кое-что в голове все равно осталось, а потом, когда стал работать над дронами, это все пригодилось. Ведь в сущности, беспилотники – это те же самые модели, только радиоуправляемые.

– Тогда у меня копия, – вздохнул впечатленный потоком информации царевич и немного грустно добавил: – Нелетающая. И не особо точная…

– А, по-моему, так вполне похоже, – ободряюще улыбнулся Колычев. – Это ведь «Пожарский»?

– Да. Только я его никогда не видел. Просил папеньку хотя бы общие чертежи достать, но из штаба почему-то прислали лишь схему.

– Безобразие! – едва заметно улыбнулся Март. – А хочешь посмотреть?

– Хочу! Но он еще на заводе. Вот когда войдет в строй, и на нем проведут смотр…

– Это долгая история. Но дело поправимое, его командир – мой опекун. К слову, в недалеком прошлом он, как и я сейчас, был капитаном-рейдером.

– Почему был?

– Долгая история. В награду за подвиги его вернули в строй. В целом же, несмотря на возраст, я вполне самостоятелен.

– А почему тебе был назначен опекун? – проявил свойственную ему дотошность Николай.

– Я сирота, – не стал вдаваться в подробности новый знакомый.

– Простите…

– Мы же вроде на «ты»?

– И в самом деле, – озадаченно посмотрел на него Николай, после чего неуверенно улыбнулся.

– Ну и как? – пытливо посмотрела на Колычева императрица.

– Для первого знакомства все хорошо. Насколько я могу судить, ваш сын немного зажат и трудно сходится с людьми…

– Это я и без вас знаю! – бесцеремонно прервала его государыня. – Скажите, сможете ли вы пробудить в нем Дар?

– Пока не могу сказать ничего определенного…

Помолодевшая и заметно похорошевшая императрица испытующе посмотрела на Колычева и очень твердо, даже жестко произнесла:

– Мартемьян, мое расположение открыло вам, еще недавно безродному сироте, дорогу на самый Олимп. Вы обязаны мне почти всем. Не рискуйте же потерей этой высокой милости. Сделайте то, о чем я вас прошу. И можете рассчитывать на любую награду.

«Вот даже как? Ставки растут, а прошлые заслуги уже ничего не стоят? Это уже не благопожелание, это рык львицы, защищающей своего детеныша и его будущее».

– Я вам бесконечно признателен, государыня. Но мне с трудом удалось разглядеть даже обычную ауру принца. Я так понимаю, у вашего сына на груди постоянно висит мощный артефакт?

– Конечно! – удивленно посмотрела на него Евгения Федоровна. – В окружении моего сына множество одаренных. И любой из них при желании мог бы воздействовать… Ну, вы понимаете?

– Хм, в этом есть определенный смысл, – кивнул Март. – Однако его излучение слишком сильное даже для меня. Нельзя ли его снять?

– Вы что, с ума сошли? Это же государственная измена!

– А во врачебных целях?

– Пожалуй, это возможно, – немного подумав, согласилась императрица. – Но только в медицинском центре и под наблюдением соответствующих специалистов.

– Я так понимаю, речь о гроссах Ермольевой и Марцевой?

– Не только, но да. Без них не обойтись.

– Понятно. И как скоро это можно будет сделать?

– Даже не знаю. Вы полагаете, это необходимо?

– Без этого точно ничего не выйдет.

– Хорошо, я подумаю, как можно все устроить.

– А в чем проблема?

– В том, что об этом сразу же узнает мой муж!

– И?.. – никак не мог сообразить Март.

– Есть вещи, – поджала губы царица, – которые лучше никому не знать. Включая и его величество. Ему вообще пока неизвестно о вашем знакомстве с цесаревичем, и если узнает, то ему это может не понравиться.

– Даже так?

– Он такой подозрительный!

– Но что, если он застанет меня здесь?

– Скажете, что пришли к своей невесте. Должны же вы видеться?

«Так вот почему Сашка застряла во дворце!» – с досадой подумал Март, но вслух произнес совсем другое:

– Ваше величество так добры!

– Не без этого, – кивнула царица. – Кстати, она ждет вас. Ну-ну, не стоит, идите уже, а я подумаю, что можно сделать.

Александра и впрямь дожидалась своего суженого в соседнем зале и, увидев входящего в двери жениха, недолго думая, бросилась ему на шею.

– Боже, как я соскучилась! – всхлипнула она, награждая Марта крепким поцелуем.

– Я тоже…

– Никогда не думала, что фрейлиной быть так утомительно…

– Что, уже не хочешь делать придворную карьеру? – ухмыльнулся молодой человек.

– Колычев, еще слово, и я тебя убью!

– А рука поднимется?

– И поднимется, и опустится! Хотя нет, сначала я выйду за тебя замуж, а только потом убью!

– Сударыня, да вы охотница за наследством?

– Бог с ними, с твоими миллионами, – отмахнулась Саша. – Главное, что фрейлинами могут быть только незамужние девицы.

– Ничего страшного, испрошу для тебя место статс-дамы…

– Тогда тебе точно конец!

– Ну ладно-ладно. Неужели все так плохо?

– Да не то чтобы, – наморщила хорошенький носик будущая мадам Колычева. – Просто скука смертная, и рожи эти ехидные кругом. Фу!

– И что, никаких красавцев кавалергардов?

– Нашел красавцев, – фыркнула Зимина. – Напыщенные болваны в блестящих мундирах! А придворные – сплошь прохиндеи или идиоты, застывшие в прошлом веке, как мухи в патоке.

– А цесаревич?

– Даже не знаю, странный он какой-то.

– В смысле?

– Нелюдимый, наверное, – задумалась Саша. – И отца боится.

– Почему?

– Да откуда же мне знать, я тут всего неделю!

– Понятно. А с матерью у него как?

– Трудно сказать… она его постоянно контролирует, а он не смеет возражать.

– Друзья у него есть?

– Близких точно нет. Но это еще полбеды…

– А что главное?

– Цесаревичу недавно исполнилось шестнадцать, а он все еще не обрел Дара.

– Это настолько важно?

– Более чем. У многих членов августейшей фамилии сыновья если и не гроссы, то все же одаренные и при том обладают значительной Силой. Многие сенаторы просто не допускают и мысли о нахождении во главе страны простеца, пусть и сына императора. И тут закручиваются такие интриги, что…

– Понятно. И чего хочет от меня супруга Александра Третьего?

– Она узнала, что ты смог инициировать Виктора.

– Это случайность.

– Может и так, но Марцева считает, что это одна из твоих уникальных способностей, и сумела убедить в этом царицу.

– В чем?

– В том, милый, что ты сможешь пробудить Дар в наследнике.

– Да она с ума сошла!

– Не думаю, – с сомнением покачала головой юная фрейлина. – Лидия Михайловна один из крупнейших мировых авторитетов в сфере инициирования и вряд ли поставила бы на кон свою репутацию в столь щекотливом вопросе. Так что не вздумай отказываться. И лучше сообрази, что потребовать в ответ за такую услугу.

– Угу, – хмыкнул Март. – Меньше чем на полцарства не соглашусь! И чтобы цесаревич был у меня на побегушках… Бедный парень, еще ничего толком в жизни не видел, а уже всем должен!

– Слушай, ты по мне скучал или по его высочеству? – подозрительно посмотрела на своего суженого Александра.

– Ну, конечно же по тебе! Я вон все дела бросил, в надежде тебя увидеть…

– Врешь! Тебя императрица позвала, а ей не отказывают!

– Одно другому не мешает. И вообще, если бы не приглашение, я все равно сюда бы забрался…

– Под покровом ночи в темном плаще? – загорелись глаза у Саши. – Как романтично!

– Ага, с гитарой и шпагой.

– Мадемуазель Зимина! – раздался из-за двери чей-то голос. – Вас ищут!

– Кто это? – вопросительно посмотрел в ту сторону Март.

– Да так. Подруга. Прости, милый, мне пора.

– Мне тоже, – вздохнул Колычев.

Глава 2

Говоря о занятости, Март нисколько не преувеличивал. Сан гросса и дедовское наследство не только ввели его в высший свет Санкт-Петербурга, но и навалили множество дел, которые, сколько ни занимайся, только увеличивались, разрастаясь как снежный ком. И если с финансами еще как-то помогал разгрестись Беньямин, то что прикажете делать с приглашениями на одно и то же время из трех разных салонов. Княгини Оболенской, баронессы Клейнмихель и графини Паниной?!

Впрочем, с последним Шурка его все-таки просветила.

– Ты думаешь, тебя там к стулу привяжут? Приедешь сначала в одно место, как ты говоришь, потусуешься, потом во второе…

– А потом в третье, – понимающе кивнул Март.

– В третье не вздумай!

– Почему?

– Потому что род графов Паниных пресекся еще в конце прошлого века, и все нынешние – самозванцы! Конкретно эта – из купцов. Титул купила в Австро-Венгрии и упорно лезет в высшее общество, так что появляться там жуткий моветон!

– Понятно, значит, проигнорирую…

– Нет! Это невежливо. Пошлешь записку с извинением, что не сможешь. Дескать, во дворец вызвали или что-то в этом роде.

– Все так сложно?

– А ты как думал, милый?

Но это были еще цветочки. С наследством рода Колычевых все обстояло гораздо сложнее. Чем глубже Март погружался в дела семейного предприятия, тем яснее ему становилось, что ОЗК находится на краю пропасти. Впрочем, начиналось все почти благостно.

Как принято говорить в нашем богоспасаемом отечестве, в один прекрасный день к Колычеву явились его адвокаты или, точнее, поверенные в делах – Петр Петрович Вересаев и, конечно же, Семен Наумович Беньямин, собственной персоной. Судя по довольным лицам юристов, новости были более чем хорошими. Во всяком случае, Бенчика просто распирало от радости.

– Поздравляю, Мартемьян Андреевич, – прочувствованно заявил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не сжать своего клиента в объятиях. – Все получилось!

– Рад слышать, – улыбнулся в ответ Март, одновременно делая приглашающий жест, дескать, садитесь. – Но мне хотелось бы знать подробности.

– О, этого у нас хоть отбавляй! – засмеялся адвокат, плюхаясь в кресло. – Начинать с хороших новостей или с тех, что похуже?

– Даже так? Пожалуй, лучше с хороших. Кстати, господа, кофе будете?

– Непременно и лучше всего с коньяком. Впрочем, последний можно и без кофе!

– Танечка, – нажал кнопку интеркома капитан. – Свари для наших гостей… вы с чем предпочитаете?

– Со сливками, – подал голос молчавший до сих пор Вересаев.

– Один капучино и два американо, – продолжил Март, после чего, посмотрев на Беньямина, добавил: – И нарежь лимона.

– Ну а пока, если не возражаете, я посвящу вас в подробности, – взял на себя инициативу Петр Петрович. – Документы о признании вас наследником родового состояния прошли все инстанции и даже утверждены государем. Так что поздравляю, отныне вы полноправный владелец большей части империи Колычевых.

– И насколько велика эта часть?

– О! Больше, чем может представить самое смелое воображение! Заводы, фабрики, шахты, многочисленные складские и портовые комплексы, а также иные объекты недвижимости. Плюсом к тому банковские счета и пакеты акций сторонних предприятий.

– Это понятно, но вы сказали «большей части». Значит, есть еще часть, не так ли?

– Совершенно справедливо. Итак, вы контролируете напрямую или через принадлежащие вам паевые фонды примерно три четверти корпорации. Это, как вы, надеюсь, понимаете, дает вам абсолютное большинство голосов при любых раскладах.

– У кого же остальная четверть?

– А вот тут не все просто, Мартемьян Андреевич. Изначально этот пакет принадлежал вашей покойной тетке – Нине Ивановне.

– И кому же он перешел после безвременной кончины графини Оссолинской?

– Ее сыну и вашему двоюродному брату, разумеется. Отставному ротмистру лейб-уланского полка графу Оссолинскому.

– Отцу пана Анджея? – понимающе кивнул Март. – Это пустяки. Я уж боялся, что на имущество изменника наложит руку казна…

– Это было бы меньшим из зол, – вмешался помалкивающий до сей поры Беньямин. – Но все гораздо хуже.

– В смысле?

– По факту, у Оссолинского не более десяти процентов акций, да и те по большей части в залоге.

– А где же остальные?

– Ваша покойная тетя, к сожалению, жила не по средствам и время от времени продавала принадлежащее ей имущество. В том числе и акции.

– Кто их купил?

– Точно неизвестно. Официальным держателем является один трастовый фонд, зарегистрированный на Виргинских островах. Кстати, заложенные акции также контролирует он.

– Постойте-ка, – задумался Колычев, – а это законно?

– Не совсем, – осторожно подбирая слова, ответил адвокат. – Формально иностранцам запрещено владеть предприятиями оборонного значения, однако в этом фонде, скажем так, находятся средства некоторых подданных Российской империи, причем очень влиятельных, так что…

– Серая область права?

– Совершенно справедливо!

– Эти акции можно выкупить?

– А вот тут самое интересное, – снова подал голос Семен Наумович. – Ваш дядя, я имею в виду Федора Ивановича, несмотря на свою увлеченность наукой, вполне понимал опасность подобной ситуации и начал выкупать акции сестры. Но успел провести сделки только по части пакета.

– И что же ему помешало завершить задуманное?

– Смерть!

– Даже так?

– Боюсь, что многоуважаемый коллега несколько преувеличивает, – поморщился Вересаев. – Не стану скрывать, такая версия существует, но сколько-нибудь твердых доказательств у нас нет!

– Ха-ха-ха! – саркастически рассмеялся Беньямин. – Покойный приостановил выплаты по всем акциям, разом уронив их стоимость на бирже, после чего предложил сестре и всем прочим держателям выкуп по прежней стоимости и тут же скончался… Вы верите в подобные совпадения?

– Загадочная история.

В этот момент в кабинет вошла Таня, и разговор на время прекратился. «Ночная птица» в последнее время стояла на приколе, а бумажных дел было столько, что девушке пришлось взять на себя работу с корреспонденцией, а потом и всю остальную секретарскую службу.

Это, помимо всего прочего, вызвало некоторые перемены в ее облике. Строгую летную форму сменил куда более женственный английский костюм, а уставные полуботинки уступили место изящным туфелькам. Парикмахер привел в порядок волосы, каким-то чудом сумев превратить мальчишескую стрижку в модный «паж», а легкий макияж добавил ее личику выразительности.

Расставив чашки с напитками и блюдечко с разложенными веером дольками лимона, она немного робко улыбнулась присутствующим.

– Танечка, вы – чудо! – тут же подскочил со своего места Бенчик и попытался приложиться к ручке. – Ей-богу, был бы я моложе, непременно за вами приударил!

– Полно вам, Семен Наумович, – смутилась девушка, все еще не привыкшая к тому, что может нравиться, и вопросительно посмотрела на Марта. – Вам еще что-нибудь нужно?

– Благодарю, Татьяна, пока нет.

– Тогда я пойду?

– Конечно!

– Эх, молодость-молодость, – с сожалением проводил ее взглядом Беньямин. – Куда же ты удалилась?

– Осторожнее, – хмыкнул Колычев, доставая из сейфа початую бутылку «Мартеля» и маленькие стопки. – Витька в последнее время ревнив как черт!

– Уже боюсь, – пренебрежительно ухмыльнулся адвокат.

– Господа, если вы не против, я продолжу! – вмешался Вересаев. – А уж потом не грех будет и выпить…

– Да-да, я вас слушаю.

– Остались, впрочем, сущие пустяки. На фоне прочего, разумеется. На депозитных счетах компании в данный момент находится сумма порядка ста сорока миллионов рублей золотом.

– Приличная сумма. А сколько мои личные активы стоят в целом?

– Точную цифру я вам озвучить не смогу, но думаю, по самым скромным оценкам, это еще не менее полумиллиарда рублей золотом. Все земельные участки и здания не находятся в залоге и не имеют обременений. Налоги мы по ним платим исправно, равно как и получаем прибыль, резервируемую на особом накопительном счете. Прошу ознакомиться с балансовым отчетом за прошедший год по управлению имуществом, – и Вересаев, вынув из портфеля небольшую папку, положил ее на стол перед Мартом.

– Да, спасибо. – Колычев отложил документы в сторону. – То есть я реально располагаю этими средствами?

– Если вы о возможности взять кредит под залог активов, то, думаю, несколько меньше.

– Есть еще что-нибудь, что мне следует знать перед завтрашней встречей с советом директоров?

– Пожалуй, да. Перед вами непременно поставят вопрос о кораблях.

– Что, простите?

– Видите ли, в чем дело, еще ваш дед Иван Архипович учредил фонд, который приобретал у ОЗК тяжелые транспорты и грузопассажирские лайнеры, а затем сдавал их в аренду с правом выкупа. Часть флота работает по прямым контрактам с перевозчиками, часть – через крупные конторы-арендаторы, ведущие дела с субарендаторами.

– И сколько всего у меня воздушных судов?

– Пятьсот семьдесят три гражданских транспорта. Суммарная грузоподъемность порядка полутора миллионов тонн.

– Впечатляет!

– Несомненно. Кусок, как вы сами понимаете, лакомый, а потому до него множество охотников. После безвременной кончины вашего дядюшки в совете неоднократно поднимался вопрос об избавлении от непрофильного актива, но пока что у них ничего не получалось.

– И почему?

– Есть там одна юридическая тонкость. Совет управляет компанией, а эти деньги и корабли являются личной собственностью вашей семьи. В общем, нужно их согласие. Покойная Нина Ивановна, несомненно, пошла бы навстречу пожеланиям дирекции, но, поскольку ее нет, решать придется вам.

– Понятно. Что-нибудь еще?

– Вот документы, здесь даны подробные характеристики, сведения о доходах, родственных связах, имуществе и прочие данные по каждому из них, включая и временно исполняющего обязанности главного управляющего Фадеева. Внутри также находятся и Устав компании, и собственноручно написанная Иваном Архиповичем «Памятка руководителя», в которой он кратко изложил все основные правила собственной работы, – Вересаев передал Марту толстый, тяжеленный фолиант в твердом переплете.

– Что за временное правительство? Почему только и. о.? Как давно этот человек работает в ОЗК?

– Назначен вскоре после гибели Федора Ивановича. Но сроки контракта господина Фадеева не были согласованы, поэтому на сегодня Илья Сергеевич – временно исполняющий обязанности. Что в некотором роде даже удобно. По крайней мере, в случае надобности, его можно достаточно безболезненно сместить.

– Э, да, спасибо. Обязательно все внимательно изучу. Если правильно понимаю, до сих пор звучали хорошие или, скажем так, нейтральные новости. Сейчас настал черед плохих?

– Можно сказать и так. Полтора года назад Сенат создал для ОЗК особый комитет по опеке, призванный исполнять роль коллективного распорядителя от лица отсутствующих главных акционеров. Затем гроссы через общее собрание пайщиков провели в совет директоров своих представителей. Именно они и заправляли всем до сегодняшнего дня. Идеальным для нас выходом стал бы роспуск этого временного органа в связи с прекращением его полномочий. Ведь теперь у корпорации есть законный владелец. Но сенаторы решили иначе. Они уцепились за ваш, Мартемьян Андреевич, возраст. И постановили, что до совершеннолетия, то есть до тех пор, пока вам не исполнится двадцать один год, комитет будет еще и чем-то вроде опекунского.

– Это реальная проблема, – нахмурился Март, живо представив себе масштаб возникающих затруднений. – А то, что у меня есть законный опекун, значения не имеет?

– Я вас умоляю! – с сожалением посмотрел на молодого человека Бенчик. – Сами подумайте, где вчерашний рейдер Зимин, а где господа сенаторы?

– Коллега прав, – кивнул Вересаев. – Даже если бы Владимир Степанович имел статус гросса, и то нельзя было поручиться за исход противостояния. А без него и говорить не о чем…

– И насколько эти важные господа могут мне мешать?

– Достаточно сильно. Ваши решения по основным финансовым параметрам должны проходить согласование в комитете. И они могут отказаться их подтверждать.

– То есть без их визы мои приказы будут недействительны?

– К сожалению, да, особенно в вопросах, которые утверждались ранее. В случае же возникновения между этим органом и вами, как владельцем, неразрешимых противоречий, они вправе передать дело на рассмотрение Сенату.

– Чего бы совсем не хотелось, – вмешался Беня, – это будет прецедент. За первым делом последуют другие, а там не заметим, как все управление окажется в руках гроссов.

– Это худший сценарий, но в целом да, я согласен с коллегой, – склонил голову в знак одобрения и Вересаев.

– Да уж, весело. И как мне от них избавиться?

Адвокаты многозначительно переглянулись, после чего Петр Петрович осторожно спросил:

– Надеюсь, под словом «избавиться» вы не имеете в виду…

– Физического устранения? – еле заметно улыбнулся Март. – Ну что вы. Тем более что это бесполезно. На место безвременно усопших обязательно найдутся другие, еще более наглые и жадные. Нет, я говорю только о законных возможностях распустить этот откровенно избыточный аппарат опеки.

– Говоря откровенно, пока мы не видим подходящего средства. Разумеется, можно подать на Сенат в суд. Но дело в любом случае будет идти не один год, а судебные издержки превысят все разумные пределы. Между тем всего через четыре года вы достигнете совершеннолетия, и все разрешится само собой…

– Угу. Если только «комитетчики» за это время не пустят меня по миру!

– Думаю, что вы преувеличиваете…

– Вообще-то есть одна возможность… – начал Беня, но тут же и осекся.

– Продолжайте, Семен Наумович… прошу вас.

Беньямин пожал плечами.

– Если помните, Мартемьян Андреевич, наше богоспасаемое отечество – самодержавная монархия. А посему его императорское величество Александр Николаевич вполне может продавить абсолютно любое решение. В том числе и в вашу пользу. Дело за сущей безделицей. Надобно, чтобы это было ему выгодно…

– Пустое, – покачал головой Вересаев. – У государя и без того есть в опекунском комитете свои люди. Да и остальные, буде случится конфликт интересов, не решатся прямо выступить против монаршей воли. Так что его все устраивает. Во всяком случае, пока.

– Понятно, что ничего не понятно. То есть Сенат, пользуясь своими не вполне даже прописанными правами, фактически занялся рейдерским захватом моей компании. Это война, господа. Но мне она не выгодна. Значит, пока будем маневрировать, играя в компромиссы. А параллельно искать настоящее решение. Потому что за три года, у меня нет и тени сомнений, желающие погреть руки за мой счет вытащат из ОЗК десятки, а то и сотни миллионов. И попросту разорят компанию, заодно еще и обвинив во всех ее бедах меня – молодого и неопытного.

– Кхм… В ваших словах, Мартемьян Андреевич, много правды. Мы идем по тонкому льду. И жесткий конфликт сейчас крайне нежелателен. Осторожность и еще раз осторожность. Это про ваших «опекунов». Если же возвращаться к более приземленным темам, то я бы рекомендовал вам скорейшим образом решить вопрос с графом Оссолинским.

– Конечно. Кстати, а каков он, мой двоюродный брат?

– Мы не так часто с ним виделись, чтобы я смог составить сколько-нибудь объективное мнение, – уклонился от прямого ответа Вересаев.

Беньеямин же, в отличие от него, стесняться не стал.

– Человечишка он пустой. Ни богу свечка, ни черту кочерга. Нельзя сказать, чтобы совсем дурак, но и не ума палата. Привык жить на широкую ногу, отчего постоянно находился в долгах. Во время службы в лейб-гвардии был замешан в нескольких скандальных историях, но умудрился выйти сухим из воды. Тем не менее полковое собрание дало понять, что не желает видеть графа Оссолинского в своих рядах, после чего тот ушел в отставку.

– Как интересно! А что было дальше?

– Да, в общем-то, больше ничего примечательного. Женат, но с супругой вместе не живут. С единственным сыном вы знакомы. Имеет кое-какие связи в театральном мире, благодаря чему время от времени заводит интрижки с начинающими актрисами.

– А в бизнесе?

– Особых коммерческих талантов не замечено, но входит в попечительские советы нескольких благотворительных фондов, а также совет директоров ОЗК. Впрочем, в дела особо никогда не лез…

– Это пока, – не удержался от реплики Петр Петрович. – Раньше его Нина Ивановна сдерживала, а вот что будет теперь…

– Полагаете, будут проблемы?

– Это уж как пить дать. Ваша роль в аресте его единственного сына хоть и не афишируется, но, тем не менее, общеизвестна. Добавьте к этому ускользнувшее из-под носа наследство и вообще… Поэтому повторю свой совет. Не откладывайте решение на потом.

– Резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонита?

– Примерно так!

– Кстати, а в нашей корпорации есть служба безопасности?

– Простите, как вы сказали? Служба безопасности… любопытное название.

– Значит, нет.

– Не совсем. Единой, как вы изволили выразиться, «службы» нет. Но есть несколько подразделений, занимающихся охраной имущества и интеллектуальной собственности компании.

– Уже хорошо. И кто руководит этими подразделениями?

– Непосредственной охраной объектов до недавнего времени господин Торсеев. Но с тех пор, как его отправили в отставку, а на освободившееся место никого не взяли.

– Оптимизировали затраты? – выразительно посмотрел на него Март. – А что с прочими видами защиты?

– Для этого существует юридическая фирма «Вересаев и партнеры», – изобразил легкий поклон адвокат. – Что же до господина Торсеева, то он, вправду сказать, довольно стар. Его ведь еще Иван Архипович взял на службу.

– А где он сейчас?

– Точно не знаю, но можно выяснить.

– Сделайте такое одолжение. Я хотел бы навестить старика.

– Отличная идея! – хмыкнул Бенчик. – Наверняка старый хрыч знает много интересного. Не зря же его турнули!

– Кстати, Семен Наумович, – внимательно посмотрел на него Март. – А как вы смотрите на возможность занять место начальника службы безопасности?

– Я?! – удивился тот.

– Именно вы. Есть у меня нехорошее предчувствие, что кое-кто запустил свои шаловливые ручки в мои закрома. И мне нужен человек, способный по ним надавать, невзирая на разные щекотливые обстоятельства.

– Это что же, мне считать себя уволенным? – немного растерянно посмотрел на Колычева Петр Петрович.

– Никоим образом. Вы будете продолжать заниматься теми вопросами, которые можно решить легальным путем. А вот все остальные возьмет на себя ваш коллега. У него богатый опыт в делах подобного рода.

– Марик, что я тебе сделал, что ты хочешь моей смерти?! – с деланым видом ужаснулся Беньямин. – Это же поссорит меня с половиной деловых людей Питера!

– А со второй половиной подружит, – усмехнулся в ответ Колычев.

– А знаете, – снова перешел на «вы» Бенчик, – я согласен!

– Понимаю вас, Мартемьян Андреевич, – покивал головой все еще встревоженный Вересаев. – Я, к слову сказать, хотел порекомендовать вам найти человека со связями и положением, чтобы представлять вас на совете директоров, в случае вашей занятости. Прошу прощения, несмотря на все мое уважение к коллеге, но Семен Наумович для этого дела не годится.

– Я подумаю над вашим предложением, Петр Петрович, – кивнул Март, после чего взялся за чашку. – Черт, совсем остыл, пока мы разговаривали…

– А с коньяком нормально! – расплылся в хитрой улыбке Беньямин.

Глава 3

Совет директоров такой большой организации, как «Объединенные заводы Колычева», собирается далеко не каждый день и даже не каждую неделю. Все-таки люди в него входят занятые, с широким кругом обязанностей, а потому время их дорого.

С другой стороны, случай-то ведь не совсем ординарный. Как ни крути, а вступление в права наследования нового владельца тоже не так часто случается. В общем, торжественное мероприятие было запланировано на ближайшую пятницу, а заодно на него были приглашены и члены наблюдательного совета. И что самое интересное, некоторые лица числились в обоих списках.

Впрочем, сегодня только среда, и у номинального «владельца заводов, газет и пароходов» есть время на подготовку, а пока что нужно заниматься иными проблемами. И главная из них – цесаревич! И понимая, что решать ее надо, не откладывая, Март отправился в Академию одаренных.

– Добрый день, Лидия Михайловна, – поприветствовал он Марцеву.

– Здравствуйте, Мартемьян, – ничуть не удивилась его визиту мадам ректор. – Честно говоря, не ожидала вас так скоро увидеть.

– Странно, – хмыкнул Колычев, – вы подложили мне изрядную свинью, а теперь говорите, что не ожидали…

– О чем вы? – глаза гросса сверкнули льдом.

– Ну это же вы убедили государыню, что я смогу пробудить Дар в цесаревиче?

– Немного не так. Я сказала ей, что вы сумели сделать это один раз, и возможно, повторяю, возможно, сумеете еще!

– А то, что его величество не просто царица, но еще и мать, вы не подумали?

– Что вы имеете в виду?

– Что для нее, как и для всякой матери, ее чадо самое любимое, самое красивое и самое талантливое! И что возможность неудачи она просто не рассматривает!!!

– Думаю, вы преувеличиваете, – спокойно возразила Марцева, но по колебанию ауры Март понял, что подобная мысль приходила ей в голову.

– А вот мне так не кажется!

– Вы полагаете?

– Уверен!

– Хм… положим, что так, но ведь вы пришли сюда не высказывать претензии?

– Верно, – согласился Март. – Как вы понимаете, просьбы ее величества, да еще и выраженные столь определенным образом, игнорировать нельзя, так что…

– Вам нужна моя помощь? – в голосе ректора появилось нечто вроде торжества.

– Вроде того, – кивнул Колычев.

– Что же, все лаборатории, научные кадры и другие ресурсы академии в вашем распоряжении…

– Не думаю, что это поможет, – поморщился юный гросс. – Наверняка все это вы уже испробовали, так ведь?

– Верно, – вынуждена была признать Марцева. – Но разве есть другой способ?

– Итак, что мы знаем об инициировании моего друга, – сделал вид, что задумался, юноша. – Ким все время был со мной. Мы вместе скитались, делили все радости и горе…

– А на вас был энколпион, – быстро добавила Марцева. – Кстати, вы не согласились бы дать нам возможность изучить этот артефакт? Вполне вероятно, все дело в нем…

– Может, и так, а может, имеет место уникальное сочетание его плетений и моей ауры. Но при любом раскладе, у нас нет времени на полноценные исследования!

– Это верно.

– В таком случае надо вновь смоделировать эти условия.

– В каком смысле?

– В прямом. Наследнику нужно все время быть со мной рядом, чтобы мой дар и смог пробудить его.

– Вы же понимаете, что это невозможно?

– Почему?

– Но у вас нет придворного звания, и потому вы не сможете войти в свиту, во всяком случае, так быстро…

– Вы не поняли, Лидия Михайловна. Не я должен быть с цесаревичем, а он со мной и моей командой. Чтобы единственным сильным одаренным рядом с ним был я, а единственным артефактом – мой энколпион!

– Что?!

– Вы слышали.

– Нет, это решительно невозможно!

– В таком случае я умываю руки, – пожал плечами Март. И хотел было выйти из кабинета, но Марцева его остановила.

– Подождите. Вы уверены, что эти условия необходимы?

– Нет! Единственное, в чем я уверен, что, если этого не сделать, шансов нет вообще.

– Но если у вас ничего не выйдет, именно вы останетесь крайним!

– Можно подумать, – фыркнул Колычев, – что в любом ином случае виноват будет кто-то другой?!

– Пожалуй, вы правы. Хорошо, я поговорю с Евгенией. Ничего не могу обещать, но…

– Вы уж постарайтесь!

Среди сотен писем и приглашений отыскались и действительно важные. Например, расписание заседаний, регламент работы Сената одаренных на 1942 год и разовый пропуск в здание Таврического дворца. Пакет в плотном, из желтоватого картона большом конверте без особых знаков и печатей принес курьер. Самого Марта в этот момент дома не было, и Татьяна, на правах секретаря, приняла и расписалась в получении. Если бы не это, кто знает, не затерялось бы послание в общем потоке. А пропускать такие мероприятия Марту, как новоизбранному гроссу, было крайне нежелательно.

Сенат одаренных по большому счету мало чем отличался от прочих присутственных учреждений империи, с утра более всего напоминая разворошенный улей и превращаясь ко второй половине дня в сонное царство. Ну а что, господа гроссы – люди занятые и долго рассиживать в кабинетах не станут, а без их присмотра мелким чиновникам можно и расслабиться…

Когда Март появился в здании Сената, обеденный перерыв или, как его еще иногда называли, «адмиральский час» был в самом разгаре. Швейцар – рослый отставник с медалями «за усердие» на широкой груди, молча пропустил его внутрь, не подумав поинтересоваться, за какой надобностью молодой человек приперся в святая святых. Раз пришел – значит, надо.

Коридоры по большей части пустовали, и лишь из некоторых комнат доносился приглушенный шум. Без приключений добравшись до помещений секретариата, он обратился к единственному обнаруженному им скучающему дежурному сотруднику.

– Я хотел бы видеть господина Карского.

– Как о вас доложить? – с трудом сдержав зевок, поинтересовался тот.

– Сенатор Колычев.

Получив ответ, чиновник сначала вытаращил от удивления глаза, но затем шестеренки в его голове щелкнули, и он, подхватившись, тут же исчез за высокими дверями кабинета. А уже спустя несколько секунд навстречу Марту вышел сам генеральный секретарь Сената, исполненный важности, в безупречном костюме-тройке, сверкающий лысиной на лобастом гладком черепе, – Алексей Фомич Карский.

– Рад приветствовать ваше превосходительство[1] в наших, хотя теперь уже и в ваших, стенах! – торжественно провозгласил он.

– Взаимно, – кивнул немного удивленный подобной велеречивостью молодой гросс.

– Чем могу быть полезен?

– Я хотел бы осмотреть свой кабинет и вообще узнать, как тут все устроено.

– Понимаю, – важно кивнул сановник, – но для начала соблаговолите следовать за мной, чтобы выполнить некоторые формальности. Не извольте беспокоиться, это не займет много времени. Ваши документы готовы, требуется лишь заверить их собственноручно.

Март расписался в двух толстых журналах, а затем получил ключи и постоянный пропуск.

– Мартемьян Андреевич, вас проводить?

– Не стоит. Просто скажите, куда идти, а дальше я сам справлюсь.

– Как вам будет угодно, однако, если возникнут вопросы, непременно обращайтесь. Мы рады будем вам услужить.

– Конечно.

Пройдясь еще раз по пустым коридорам, Колычев добрался до двери, на которой была прикреплена золотая табличка с его фамилией. Легкая патина на поверхности явно указывала, что металл на нее пошел не самой высшей пробы, и висит она здесь довольно давно. Вытащил из кармана полученную в секретариате связку ключей и, не без труда отомкнув замок, вошел в апартаменты, некогда принадлежавшие его деду.

Отдельные кабинеты в этом здании имелись у всех гроссов, но Март в своем оказался впервые. В день представления было не до того, а потом все как-то закрутилось…

Всего комнат было четыре. Довольно просторная приемная с массивным столом для секретаря и мягкими стульями вдоль стены для посетителей. Два просторных кабинета и небольшая комнатка для отдыха. Стены и потолки отделаны деревянными панелями, на полах паркет и персидские ковры, в шкафах книги и документы и… Несмотря на долгое отсутствие обитателей, относительный порядок. Значит, прислуга имеет доступ. Это нужно учесть.

Отдельного внимания заслуживал очень талантливо написанный портрет пожилого господина с магнетическим взглядом сияющих глаз на волевом, исполненном силы и благородства лице. Картина явно принадлежала кисти большого мастера и одаренного; посмотрев на нее через «сферу», Март словно соприкоснулся с живым образом своего знаменитого предка. Это было неожиданное и очень яркое впечатление.

Подойдя к столу, он снял трубку одного из телефонов, судя по наличию диска, предназначенного для городской связи, и, услышав привычный зуммер, понял, что тот подключен. Быстро открутив крышку динамика, он вставил внутрь немного модифицированный артефакт для прослушки и с удовлетворением улыбнулся. Теперь у искина «Ночной птицы» будет доступ ко всему происходящему в этом кабинете. Так сказать, на всякий случай.

Завершив работу, он набрал номер своей загородной резиденции и через полминуты услышал Витькин голос.

– Есть соединение! – радостно сообщил Ким.

«Подтверждаю», – возник в голове мыслеобраз от искусственного интеллекта корабля.

– Отлично!

– Ну как хоромы? – поинтересовался изнывающий от любопытства приятель.

– Отпад! – хмыкнул молодой человек. – Декаданс во всей красе!

– Что? – не понял собеседник.

– Я говорю, загнивающая буржуазная роскошь кругом. Ладно, отбой связи, приедешь, сам все увидишь!

Не успел он положить трубку на рожки стилизованного под старину телефона, как раздалась трель звонка аппарата внутренней связи (на нем не было диска, значит, связь только через коммутатор).

– Мартемьян Андреевич, – услышал он знакомый голос Карского, – как разместились? Все в порядке, не нужно ли какой помощи?

– Да, спасибо, хотя… совсем забыл спросить.

– Я весь внимание!

– Мне, очевидно, понадобятся сотрудники. Где я могу узнать, каковы штаты и сколько всего можно взять людей?

– Разумеется, у меня, – довольным тоном отвечал чиновник. – От Сената вашему превосходительству полагается личный секретарь, два помощника, делопроизводитель, курьер и два переписчика. Их задача – вести корреспонденцию, готовить для вас справки, докладные и все необходимые документы. Если пожелаете, то вам будет предоставлен личный шофер и персональный лимузин. Все эти должности замещаются из числа служащих, и им полагаются все предусмотренные законом выплаты от казны. То есть жалованье, а также наградные, мундирные, квартирные и прочие выплаты. Что же касается внештатных сотрудников, то их количество никак не регламентировано. Иными словами, сколько вам угодно, столько и нанимайте, но…

– Содержать я их буду за свой счет?

– Совершенно справедливо!

– Спасибо, я понял. А еще такой момент: голосовать я обязан лично или могу доверять в ряде случаев своим представителям?

– Мартемьян Андреевич, – немного помялся Карцев. – Если вам будет благоугодно выслушать мое мнение, то я бы крайне не рекомендовал вам первое время манкировать своими новыми обязанностями. Ну, по крайней мере, до той поры, пока вы не войдете в курс основных дел. Я понимаю, что господа сенаторы – очень занятые люди, главы больших корпораций и лидеры своих кланов, у них много своих, зачастую очень срочных дел. Поэтому в определенных обстоятельствах такая замена допустима. Однако по самым важным делам требуется личное присутствие. И в любом случае для принятия решений должен быть набран кворум. По поручению Петра Аркадьевича я буду извещать вас о таких заседаниях заблаговременно.

– Что ж. Уже проще. Что до людей – я ведь буду нечасто появляться в Таврическом дворце. Не сочтите за труд, почтеннейший Алексей Фомич, присматривайте за ними. А того лучше, посоветуйте подходящих кандидатов на эти места.

– Всенепременно, – было видно, что генсек доволен доверием, оказанным ему новым гроссом. – Сегодня же подготовлю список кандидатов и пришлю вам с нарочным. Вам потребуется только проставить часы приема для собеседования напротив каждой фамилии. Всю остальную организационную работу возьму на себя.

– Вы меня премного обяжете, Алексей Фомич. Дел и без того хватает…

– Понимаю, Мартемьян Андреевич, столько хлопот… Иван Архипович и Федор Иванович были людьми очень деятельными, а главное, успешными в коммерции. И построили настоящую империю Колычевых. Так что желаю вам всяческих успехов, ибо благо ОЗК есть благо всей России.

– Благодарю, – отозвался Март.

Велеречивость Карского ничуть его не убедила. Очевидно, что далеко не все в этом здании разделяли мысли генерального секретаря. Впрочем, война план покажет.

– Если позволите, еще один вопрос. На стене висит портрет моего деда, Ивана Архиповича Колычева…

– Кабинет принадлежал со дня открытия Сената вашим предкам. После трагического ухода из жизни Федора Ивановича в нем ничего не меняли. Впрочем, заняв место отца в Сенате, ваш дядя и сам ничего в обстановке исправлять не стал. Мы же лишь поддерживали порядок и чистоту. Если вы пожелаете обновить мебель или отделку стен, только скажите, и все будет сделано.

– Нет-нет, пусть останется так. Только надо добавить портрет дяди.

– Это не трудно сделать, по правилам всем членам Сената пишут их официальные портреты. Если же вам он не понравится, вы можете выбрать одну из фотографий Федора Ивановича, и наш штатный живописец подготовит картину.

– Да, распорядитесь принести. К слову, а кто автор полотна? Изображение словно живое…

– Художник Серов. Да, это был личный заказ Ивана Архиповича.

– Благодарю за сведения.

Не успел он повесить трубку, как послушалось нечто вроде легкого стука.

– Кто там? – без особой любезности в голосе поинтересовался Март, после чего массивная дверь немного приоткрылась, и в образовавшуюся щель заглянул какой-то человек.

Судя по мундиру, он принадлежал к числу местных служащих, а нашивки не оставляли сомнений в том, что это самый мелкий чиновник – коллежский регистратор. На вид ему было не более двадцати лет, рост, быть может, чуть выше среднего, телосложение же правильнее было назвать теловычитанием. Лицо незнакомца можно было бы назвать приятным, если бы не застывшее на нем просительное выражение.

– Вы позволите?

– Входите, – пожал плечами хозяин кабинета, незаметно скользнув в «сферу» и ненавязчиво считывая ауру посетителя.

– Я имею честь говорить с господином Колычевым? – немного приободрился посетитель.

– Типа того. Чем могу помочь?

– Позвольте рекомендоваться, – поклонился молодой человек. – Здешний чиновник Николай Аполлинариевич Шпекин.

– Весьма рад. Меня зовут Мартемьян…

– Андреевич, – подхватил тот. – Как же, наслышаны-с!

– Чем обязан? – выразительно посмотрел на него Март.

– Я хотел бы предложить вашему превосходительству свои услуги. Вы здесь человек новый, а я имею некоторый опыт и мог бы оказаться вам полезным…

– В чем именно? И пожалуйста, не мямлите. Терпеть этого не могу.

– Я знаю, как здесь все устроено. Знаком со всеми служащими, делопроизводителями и прочими… могу все достать, организовать…

– Знаете, – перебил его Колычев, – у американцев есть поговорка: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?»

– Простите? – растерялся посетитель.

– Если вы все это можете, то почему до сих пор без места? Вы ведь не просто так проситься пришли?

– Все хорошие места давно заняты, – честно признался немного поникший чиновник. – А вы все равно будете набирать штат. И я позволил себе надеяться, что…

– Да не тушуйтесь так, – невольно пожалел парня Март. – Вы правы, я тут человек новый и ничего не знаю. И да, пожалуй, мне нужна будет кое-какая помощь…

– Я готов!

– Что ж, вы пришли первым, и это в моих глазах кое-чего стоит. На какое место вы можете претендовать с вашим опытом и чином?

– Ну хотя бы… делопроизводителем! – выпалил молодой человек и с надеждой посмотрел на потенциального работодателя.

– А кем вы служите сейчас?

– Переписчиком.

– Человек-ксерокс, – понимающе кивнул Март.

– Вы не думайте, – спохватился не понявший его Шпекин. – Это только называется переписчик, а так я и на машинке печатать могу, и фотокопии снимать, и вообще…

– Ладно, – прервал его Колычев. – Я только что имел разговор с вашим начальником – господином Карским. И он обещал подыскать подходящих кандидатов в штат. Вы, Николай Аполлинариевич, очевидно, не рассчитываете на его протекцию? Не опасаетесь переходить дорогу генсеку?

– Не-ет, – не слишком уверенно протянул Шпекин.

– Тогда ответьте на вопрос.

– Спрашивайте, ваше превосходительство, – глядя как кролик на удава, вытянулся чиновник перед Колычевым.

– Ну-ну, не стоит так нервничать. Смотрите, на столе передо мной четыре телефона. И только на одном диск. Для чего нужны остальные?

– Мартемьян Андреевич, это совсем просто, – не без облегчения выдохнул «перспективный» кандидат. – Первый справа – для связи с личным секретарем в приемной. Второй – для звонков в главный секретариат. Третий, с наборным диском – городской. И тот, что с гербом – правительственная связь.

– Неужели и сам государь может позвонить?

– Такое случается, но нечасто.

– Хорошо. Ответ засчитан. Поздравляю, вы приняты, но с испытательным сроком, – решил гросс. – Завтра я планирую провести собеседования и набрать сотрудников. А пока вы здесь будете один, займетесь приведением поступающих документов в порядок.

– Все будет сделано в лучшем виде! – обрадовался молодой человек. – Только…

– Что только?

– Соблаговолите позвонить в секретариат и сообщить, что я нахожусь в числе соискателей…

– Ладно, Николай, уговорили… только у меня есть одно условие!

– Все, что угодно!

– Все – не надо. Просто учтите, что предательство в моих глазах – непростительно!

– Я слышал об этом, – облизал внезапно пересохшие губы клерк.

Колычев уже собирался уходить, когда к нему заглянул еще один посетитель. Правда, на сей раз обошлось без стука. Просто распахнулась дверь, и на пороге оказался пожилой господин в хорошо пошитом костюме-тройке с уверенным и цепким взглядом.

– Вы позволите, коллега? – спросил он, наткнувшись на Марта, и тому ничего не оставалось делать, как посторониться.

– Прошу.

– Обживаетесь?

– Скорее осматриваюсь.

– Простите, я не представился…

– Я знаю, кто вы. Ваша фамилия Поляков, вы известный банкир, финансист и меценат. Рад знакомству, Александр Лазаревич.

– Польщен, польщен, – расплылся в улыбке сенатор. – Вы навели справки обо всех гроссах?

– А также о членах правления ОЗК и Опекунского комитета. Но вы состоите во всех этих организациях, так что…

– Далеко пойдете, молодой человек! – пристально посмотрел на него банкир.

– Если прежде не сломаю шею? – с деланой наивностью отозвался Март.

– А вам палец в рот не клади, Мартемьян Андреевич, – неожиданно рассмеялся Поляков. – По локоть откусите!

– Ну, почему же сразу по локоть… Только голову… Прошу прощения, – вспомнил об обязанностях хозяина Колычев. – Ни помощников, ни прислуги у меня пока нет, да и припасов тоже. Так что ни кофе, ни чего другого предложить не могу.

– Полно, друг мой. Если бы я захотел кофе, отправился бы на Литейный. Там есть одно заведение, где готовят просто бесподобно. Нет, я зашел поприветствовать вас на правах старшего товарища и пожелать всяческих успехов на этом новом поприще.

– Благодарю.

– Пока особо не за что. А вот на будущее… Вы позволите дать вам один совет?

– Конечно.

– Не поймите меня превратно, молодой человек, но в политике нет врагов, как, впрочем, нет и друзей. Неизменны только интересы. Это не война. Тут размахивать мечом, что, как я слышал, вы делаете мастерски, ни к чему. Как, впрочем, и палить из браунинга. Такие методы решения конфликтов здесь, в столице нашей империи, недопустимы. Вы наверняка, в особенности в первое время, будете по большей части прислушиваться к мнению сенатора Сикорского, адмирала Колчака и прочих ваших благодетелей. И я не могу сказать, что это будет неразумно с вашей стороны. Тем не менее я бы порекомендовал вам не слишком торопиться.

– О чем вы?

– Видите ли, мы все, я имею в виду гроссов, в своей работе руководствуемся прежде всего пользой нашего богоспасаемого отечества. Вот только видим ее по-разному. И далеко не факт, что точка зрения того же Сикорского окажется на деле лучшей, в том числе и для вас. Посему, прежде чем принять какое-либо решение, хорошенько подумайте, отвечает ли оно этим критериям. И если возникнут вопросы, сомнения или появится желание глубже разобраться в предмете, по которому предстоит голосование – милости прошу, всегда буду рад оказаться полезным.

– Я запомню ваши слова.

– Вот и славно. Мы ведь можем сотрудничать, а можем и создавать друг другу проблемы. Только зачем? Уверен, что все вопросы решаемы, и при том к взаимному удовлетворению сторон. Вы только вступаете в большую политику. Здесь свои правила. Вы очень юны и совсем не знаете жизни. Прислушайтесь к советам старших, и все будет отлично. А теперь мне пора, так что позвольте откланяться.

– Всего доброго!

Дождавшись, пока дверь за очередным посетителем закроется, Март негромко произнес себе под нос:

– Далась им моя молодость. Да и повторяться этому «банкстеру»[2] было излишне, смазалось впечатление. Вот пусть и думают, что я жизни не знаю. Образ брутального провинциала и рубаки-рейдера сейчас весьма кстати. Они ошибаются в оценках моих знаний и возможностей, что ж, тем лучше. Обязательно отыграю им обратку. Но каково. Сначала нищий делопроизводитель, следом олигарх… Кто следующий?

Обычные люди, будь они хоть трижды одаренными, ходят в клубы, чтобы отвлечься от повседневных дел, отдохнуть душой и расслабиться под модный джаз или бокал хорошего коньяка. Гроссы, в общем, тоже не чуждались ничего человеческого, и потому тем же вечером господин Поляков отправился на Дворцовую набережную.

Обмениваясь ни к чему не обязывающими улыбками и приветствиями со знакомыми, он занял свое обычное место, неподалеку от сигарной комнаты. Сам Александр Лазаревич не курил, но запах элитного табака, а другого в этом собрании не употребляли, ему нравился. Терпкий аромат помогал сосредоточиться перед тем, как принять важные решения.

Чтобы другие не мешали, банкир попросил принести ему газету, но на свою беду не указал какую, и в этом была ошибка. Лакей подал ему «Санкт-Петербургские ведомости», где на первом же развороте красовалась не слишком похожая на оригинал фотография юного Колычева, а под ней большая статья, посвященная его вступлению во владение наследством. Упоминалось в ней и о начале сенатской карьеры молодого аристократа.

– Нет, каково? – громко спросил смутно знакомый господин в пенсне. – Вам тоже нравится? Без году неделя в столице, а все о нем только и говорят!

«Коммерц-советник Петровский, сильный одаренный, давно домогается статуса гросса, но капиталом не вышел», – подсказала натренированная память.

– А вы что по этому поводу думаете, Николай… Михайлович?

– Да как вам сказать, Александр Лазаревич, – пожал плечами купец, явно польщенный, что его помнит такой человек. – Юноша он, несомненно, не без способностей, но главное не в этом.

– А в чем же?

– Любопытно другое, кто за ним стоит.

– Кажется, это совсем не тайна, – скупо улыбнулся банкир.

– Вы о Сикорском? Ну, даже не знаю. Я, некоторым образом, немного знаком с Игорем Ивановичем, но, по моему мнению, такая интрига вовсе не в его стиле. Шутка ли, Самого вокруг пальца обвести!

«Тем не менее с подрядами вас глава клана авиаторов прокатил, – подумал про себя Поляков, – хотя да, прокрутить подобный кунштюк под носом императора Сикорский вряд ли решился».

– И кто же, по-вашему, может стоять за нашим юным дарованием?

– Зимин!

– Кто?

– Опекун Колычева.

– Вы серьезно?

– Более чем. Вы помните недавний кризис на бирже после поставки крупной партии редкоземельных металлов?

– Это вы про то, что поставлено через Забайкальское войско? – уточнил банкир. – Да, я в курсе подробностей. Но там все чисто, да и новых поступлений не ожидается. Канал надежно перекрыт японцами…

– Как знать, как знать. Но, если помните, то атаманом этого войска состоит генерал Зимин – старший брат этого самого опекуна. И если с этой стороны посмотреть, то в этот раз они явно сыграли на повышение и сорвали джек-пот!

– А ведь и верно, – задумался Поляков, немного досадуя, что не обратил внимание на такое совпадение. – Но ведь он, сколько я помню, не одарен?

– Тут вы правы, – сокрушенно вздохнул коммерц-советник. – Простецам не следует занимать столь важные посты.

– Насколько я помню, эта должность выборная.

– Да, такие уж у нас законы. Но к чему, я вас спрошу, это привело? Из-за безрассудной политики его величества одаренным, не побоюсь этого выражения, на шею сели! Сколько можно терпеть!

– Да-да, понимаю ваше возмущение, – спокойно и даже холодно ответил гросс, – но всему свой срок.

– Кхм, – едва не поперхнулся купец, – я вижу, вы заняты, не буду мешать… – и предпочел отойти в сторонку, присоединившись к другому кружку общения.

Отделавшись от несколько навязчивого собеседника, Поляков углубился в размышления. Этот день принес много новой и весьма полезной информации. Торопиться с выводами и действиями было не в его правилах. Все это следовало тщательнейшим образом обдумать, прежде чем предпринять следующие шаги.

Глава 4

Быть подростком вообще непросто, а уж наследником престола и подавно. Вокруг множество людей, не сводящих с тебя глаз, и далеко не всегда эти взгляды доброжелательные. Жизненного опыта еще нет, гормоны бушуют точно так же, как у простых смертных, а подсказать или поддержать в тяжкую минуту некому, потому что у принцев не бывает друзей…

Такие мысли нередко посещали цесаревича Николая, в особенности после общения со сверстниками. Большинство из них принадлежало к самым знатным родам империи, а некоторые даже приходились ему родственниками. Как, например, князь императорской крови Сергей. Серж, как его называли в семье, весьма рано обнаружил Дар и, хотя пока еще не достиг больших высот, чрезвычайно гордился этим. Кроме того, кузен частенько становился первым в учебе и спорте, отчего его самомнение поднималось на недосягаемую высоту.

Вот и сегодня, во время занятий теннисом, все больше входившим в моду среди питерской молодежи, он с легкостью обыграл всех своих соперников и искал новую жертву.

– Ник, не хочешь присоединиться? – спросил он у цесаревича, помахивая в воздухе ракеткой.

– Нет настроения, – буркнул принц.

– Жаль. Тебе бы не помешало немного побегать.

– Не люблю закрытые корты, – поморщился Николай.

– Тут ты прав, – легко согласился Серж. – К счастью, зима подходит к концу, и скоро сможем перебраться на открытый грунт. Тогда и поиграем.

– Это вряд ли. Весной предстоит практика в Воздушном флоте. Будет не до того.

– Как знать. Меня ведь тоже ждет вакансия младшего пилота. Возможно, мы будем отбывать ценз на одном корабле.

– Хорошо бы, – вежливо отвечал Николай, на самом деле не испытывающий никакого энтузиазма по этому поводу.

Управлять воздушным кораблем его, конечно, обучат. Но без Дара ничего крупнее учебного бота не доверят, а рядом постоянно станет маячить как минимум парочка инструкторов из лучших асов российского флота, которые будут смотреть на него с плохо скрываемой жалостью, а когда придет пора расстаться, с облегчением вздохнут.

– Ваше высочество ищет партнера для игры? – раздался совсем рядом звонкий девичий голос.

– Именно так, – с интересом посмотрел на барышню Серж. – Простите, мы, кажется, не представлены друг другу? Кузен, вас не затруднит исправить эту досадную оплошность?

– Александра Владимировна Зимина, фрейлина моей матушки, – немного мрачно начал цесаревич. – Князь императорской крови Сергей Владимирович…

– Так мы будем играть? – вопросительно посмотрела на кузенов Саша.

– Я бы с ней поиграл, – шепнул в сторону Николая Серж, отчего тот густо покраснел.

Цесаревич давно обратил внимание на новенькую придворную, обладающую помимо красоты еще и независимым характером, а также острым язычком. И скабрезное замечание, сделанное кузеном, его задело. Но он не знал, как заступиться за нее, тем более что Серж и впрямь имел репутацию сердцееда и дамского угодника. Впрочем, это не понадобилось. Когда соперники обменивались рукопожатиями, Александра что-то сказала ему, отчего у князя тут же вытянулась физиономия.

Надо сказать, Сергей и впрямь хорошо играл, а когда не получалось задавить сразу, не стеснялся пускать в ход свой Дар. Однако на сей раз нашла коса на камень. Девушка быстро двигалась, обладала сильной подачей. Поначалу она присматривалась к сопернику, давая ему раскрыться и показать, на что он способен.

Но затем, вдоволь наигравшись с «юным дарованием», как кошка с мышкой, перешла в наступление. Умело просчитывая ситуацию на корте, она раз за разом точно предугадывала действия князя. А когда опешивший от напора противник попытался воздействовать на нее через «сферу», не постеснялась ответить, так что застывший соляным столбом князь тут же проиграл гейм, не сумев принять ни одной «пушечной» подачи.

Играли два сета. Если первый Серж неимоверными усилиями смог свести к «почти ничьей», то во втором нахальная девица разнесла его наголову, показав, что значит Сила в умелых руках.

Особую пикантность ситуации придавало то, что Саша была почти на голову ниже высокого, как и многие Романовы, Сержа. И получить вот такой разгром на глазах у множества зрителей, собравшихся вокруг, к тому же без стеснения, громко и весьма едко обсуждавших перипетии поединка, оказалось большим испытанием для князя.

– Что ж, поздравляю вас, мадемуазель, – на остатках характера сквозь зубы процедил он. Не удержался и добавил, постаравшись, чтобы слова прозвучали как можно естественней: – Я, видимо, сегодня не в форме. Плечо потянул…

– В таком случае, если есть сомнения в моей победе, как честный человек, предлагаю матч-реванш сразу, как вы полностью восстановитесь, – ответила Александра.

– Э, да, я не против, но сначала мне надо привести себя в порядок.

– Надеюсь, вы и свои навыки владения Силой «приведете в порядок», – все так же искренне улыбаясь, не удержалась Саша от «шпильки». – Не спешите, потренируйтесь с хорошим наставником. Я буду ждать вас здесь, в любое время.

– Благодарю за совет, но… – вскинувшись, словно от пощечины, начал готовый вспылить и жестко ответить наглой девице князь, но, наткнувшись на ее иронично-сдержанный взгляд, сам же и осекся, поняв, что выставит себя еще в более глупом свете. – Я ухожу. Прощайте.

– А вы хорошо играете, – решился подойти к барышне Николай.

– Спасибо, – улыбнулась она в ответ и, тут же спохватившись, добавила: – Ваше императорское высочество.

– Оставьте, – поморщился принц, – я ужасно не люблю все эти титулы.

– Если честно, я тоже, – доверительно прошептала ему девушка. – Того и гляди язык сломаешь от всех этих длиннот.

– Это было бы крайне печально. Я имею в виду «сломать язык». Интересно, что вы сказали моему кузену перед началом матча?

Услышав этот вопрос, Саша впервые смутилась и попыталась перевести разговор на другую тему.

– Ничего особенного. Лучше скажите, как мне вас называть?

– Просто Николай. И лучше на «ты».

– Так вас, то есть тебя, зовут друзья?

– У меня нет друзей.

– Странно. Ты кажешься хорошим парнем.

– Ты действительно так считаешь?

– Да. Предпочитаю всегда говорить то, что думаю. Наверное, поэтому у меня тоже не так много друзей.

Пока Саша болтала, цесаревич не сводил с нее глаз. Вместо обычного придворного платья сегодня на ней была простая белая блуза и плиссированная юбка того же цвета до колена, открывающая стройные ноги в шерстяных гетрах и спортивных парусиновых туфлях.

– Можно я тебя провожу? – выпалил он.

– До душевой? – не без иронии в голосе поинтересовалась она.

– Ой, прости, пожалуйста! – густо покраснел Николай.

– А знаешь, что, – неожиданно заявила барышня, – если хочешь, ровно через полчаса выходи из комплекса на стоянку. Я буду ждать тебя в машине – ярко-красном «Альфа-Ромео». Мы с друзьями собирались погулять, и я приглашаю тебя присоединиться.

– А говорила, что у тебя нет друзей…

– Я сказала, что их немного. Но те, что есть – самые настоящие! Так ты поедешь?..

– Не могу поверить, неужели ты это серьезно?

– Ну а что? Масленица же!

Предложение, прямо скажем, было неожиданным, и в глазах молодого человека зажегся огонек, тут же, впрочем, потухший.

– Меня охрана не выпустит.

– Это если ты переоденешься в свой мундир. А пойдешь в спортивном, на тебя никто и внимания не обратит.

– На улице мороз…

– В машине тепло, а потом купим тебе куртку.

– Даже не знаю…

– У тебя уже есть дела на этот день? Назначены важные встречи?

Николай лишь пожал плечами, не признаваться же, что все его планы сводились к чтению книг, доклеиванию корабля и слушанию музыки по радио в полном одиночестве у себя в дворцовых апартаментах.

– Твои родители еще утром улетели в первопрестольную праздновать с народом. А ты что же? Не захотел с ними?

– Да, я отпросился у матери.

– Тогда тем более надо ехать! У нас в Академгородке все факультеты устраивают сегодня большие гуляния, представления, соревнования и серьезные, и смешные, танцы, игры и хороводы. Много музыки. Ну же, решайся! Будет весело!

– Ладно, я попробую…

Цесаревич, прежде чем уйти, распорядился, чтобы его не беспокоили, мол, он не будет сегодня ужинать, включил погромче радиолу на своей любимой музыкальной волне и, по-воровски глянув по обе стороны коридора, запер снаружи дверь на ключ.

С самого начала это была сумасшедшая идея, но, как ни странно, все получилось. Выскочив на улицу, Николай в два прыжка добежал до единственной ярко-красной машины на стоянке и устроился рядом с Сашей. Та немедля тронулась, и еще через несколько минут ее «Альфа» покинула стоянку, после чего они мчались сквозь город, изредка обмениваясь короткими фразами и упиваясь своей молодостью и свободой.

Цесаревич еще никогда не чувствовал себя настолько упоенным счастьем и любил в этот момент весь мир. Включая многочисленных прохожих, городовых, неодобрительно поглядывающих на столь заметный автомобиль, а также эту необыкновенную девушку. Наконец они оказались где-то в окрестностях Академии одаренных, где у юной фрейлины была своя квартира.

Все было непривычно. Серый и от этого немного мрачный двор. Вход по черной лестнице, а не через парадное.

– Проходи, – пригласила она его, отомкнув дверь. – Знакомься, это мои друзья!

– Виктор! – протянул ему руку улыбчивый парень с явно азиатской внешностью.

– Николай, – неловко ответил ему наследник престола, сообразив, что тот понятия не имеет, кто перед ним.

– Это его подруга и мой бывший начальник Таня!

– Начальник?

– Да, и очень строгий. Когда мы летали в Китай, она была вторым пилотом, а я стажером. Ты не представляешь, как она меня гоняла!

– Не слушай ее, – отмахнулась девушка с короткой стрижкой и большими лучистыми глазами. – Сашка вечно что-то придумывает.

– Ну а с моим женихом вы, кажется, знакомы!

Ошеломленный быстрой сменой обстановки Коля машинально поздоровался с Мартом и только потом сообразил, что ему сказали.

– Жених?..

– Есть такое дело, – крепко пожал мгновенно ставшую безвольной ладошку Колычев и тут же перешел к делу: – Я смотрю, наряд у тебя не по погоде?

– Так уж получилось…

– Понятно. Ну, ничего, сейчас мы тебя приоденем. В этом доме много студентов живет, так что не замерзнешь…

– Да, я сейчас, – спохватилась Зимина, но Март остановил ее.

– Нет, ты, как гостеприимная хозяйка, напоишь Колю чаем, покажешь ему альбомы с фотографиями, а я попытаюсь найти нашему другу кое-какую одежду. Слушай, до сих пор не верится, что у тебя получилось!

– Я всегда подозревала, что ты меня недооцениваешь!

– Был не прав, обещаю исправиться, – улыбнулся Колычев и тут же исчез за дверью.

– Я запомню эти слова! – хихикнула Сашка и отправилась на кухню ставить чайник.

Буквально через минуту к ней присоединилась Татьяна, и девушки принялись хлопотать вместе.

– Ребятам там не скучно? – поинтересовалась Зимина, нарезая сыр тонкими ломтиками.

– Это уж вряд ли, – уголками губ улыбнулась Калашникова. – Витька присел парню на уши и не слезет с них, пока не увидит перед собой что-нибудь съестное.

– Удивляюсь, куда в него столько лезет?

– Наголодался в детстве, – вздохнула Таня, куда лучше знакомая с реальной жизнью простого народа. – Они же с Мартом приютские…

– Наверное, ты права. К слову, загляни в холодильник, там должны быть икра и масло. Я займусь багетом, а ты собирай бутерброды.

– Слушай, этот Коля – он кто? Откуда ты его притащила? – на языке у Татьяны так и крутился вопрос: «А главное, зачем ты его привела», но, будучи девушкой воспитанной и умной, она предпочла его не озвучивать.

– Да так, знакомый, – решила пока не посвящать подругу в излишние подробности Александра, которая отлично уловила даже и непроизнесенную часть реплики подруги. – Родители у него строгие и заняты постоянно, вот мы и решили с Мартом его пригласить в нашу компанию.

– Просто знакомый? – недоверчиво хмыкнула Калашникова, успевшая заметить, какими глазами новичок смотрит на Александру.

Тем временем Витька в красках и не скупясь на подробности рассказывал Николаю о перспективах развития автоматического оружия, приправляя время от времени эпизодами из их с Мартом славного боевого прошлого, когда они отбивали нападение на маяк, гонялись по всей Корее и Маньчжурии за шиноби и, наконец, захватили самый настоящий воздушный корабль. И все это без малейшей помощи со стороны военных, разве что дядька Игнат пару раз стоял рядом.

– А кто это? – поинтересовался ошеломленный обилием новой информации Коля.

– Крестный Марта, – ответил Ким, но тут появились девушки с чайником и полным подносом закусок и отвлекли юное светило оружейной мысли от его повествования.

– Класс! – восхитился он, но против обыкновения не стал хватать угощение, а принялся помогать хозяйке разливать чай.

– Тебе сколько сахара? – обернулся он к Николаю.

– Два, – почему-то смутился тот.

– Не сладкий же будет! – искренне изумился Ким. – На такую кружку надо как минимум пять…

– Нигде не слипнется? – с невинным видом поинтересовалась Саша.

– Тебе что, жалко? – парировал Виктор. – Смотри, какой у нас гость худой и бледный!

– Так ты о нем беспокоишься?

– Конечно!

Все это время цесаревич пребывал в состоянии перманентного изумления. Ему еще не приходилось бывать среди студентов, с их нарочитой грубостью и простотой нравов, и он совершенно не представлял, как на это следует реагировать. С другой стороны, все вели себя абсолютно естественно, и ему было от этого необычайно хорошо и легко.

– Ну, вот и я, – появился с ворохом одежды Март. – Пойдем, сменим твой наряд.

– Дай человеку поесть! – запротестовал с набитым ртом Ким.

– Тебя, оглоеда, никто и не трогает! – парировал Колычев.

Соседняя комната, в которую они отправились переодеваться, судя по всему, была будуаром хозяйки. Во всяком случае, здесь имелся большой шкаф, полный одежды, туалетный столик с несколькими рядами флаконов, баночек и пузырьков с косметикой, а также два больших зеркала, в которых можно было оценить свой внешний вид. Видимо, Александра, несмотря на всю свою эмансипацию и прогрессивность, не чуралась ни моды, ни других маленьких женских радостей.

Как ни странно, принесенная одежда оказалась цесаревичу впору. И свитер, и штаны из плотной ткани были как будто на него шиты, разве что пилотская куртка с зимней шапкой оказались немного великоваты.

К слову сказать, Колычев никуда не ходил, приготовив все необходимое заранее, но не говорить же об этом царскому сыну.

– Коля, ты вот чего, – ободряюще улыбнулся Март. – Самое главное, не заморачивайся и не тушуйся. Мы сейчас все – просто молодежь, студенты… Не все же время делами заниматься. Поэтому в ближайшие часы и ты не царевич, и я не сенатор-гросс, да и Саша не внучка главкома ВВФ. Понимаешь? Отпусти себя. Попробуй, каково это – быть только самим собой, а не наследником всероссийским.

– Да, кажется, я тебя понимаю…

– Вот и славно.

– Ну что, вы готовы? – осторожно заглянула в комнату хозяйка.

– Да! – расплылся в счастливой улыбке Николай.

– Отлично! Тогда все к столу!

Улицы Академгородка были переполнены нарядной, веселой и бодрой молодежью, и Март с компанией сразу влились в общий поток гуляний. Масштаб празднования впечатлял. Шатры и площадки развернулись от Академического парка, раскинувшегося вокруг Гидробашни, до стадиона и Ольгинского пруда, где весь берег был уставлен торговыми палатками, торгующими блинами и прочей праздничной снедью, а также горячим сбитнем, чаем, а для желающих кое-чем погорячее.

На льду замерзшего пруда был еще в декабре устроен каток, а чуть дальше расположились не до конца вытесненные таксомоторами извозчики, предлагавшие покатать на санях всех желающих по территории Сосновского парка, который, вполне соответствуя своему названию, радовал светлым хвойным лесом и смолистым, морозным ароматом. Золотистые колонны сосен, белые сугробы, густо зеленеющие иголками даже посреди зимы кроны, ясное небо и яркое, но пока почти не греющее солнышко. Красота!

– Налетай на калачи, жаром пышут из печи! – прокричал на ухо немного обалдевшему от окружающей какофонии Николаю рослый торговец с полным лотком выпечки.

– Благодарю, я сыт, – вежливо отказался тот, опасливо косясь на ушлого офеню.

Но тот уже двигался дальше, продолжая зазывать желающих отведать угощения. С другой стороны приплясывал мужик, выряженный медведем, а вокруг музыканты и несколько пьяных до изумления студентов, предлагавших налить «зверю» чарку.

– А давай! – согласился «косолапый» и хотел было взять угощение, но не тут-то было.

– Раз ты медведь, то лакай! – со смехом выкрикнул один из угощавших. – Налейте ему в миску.

Чем закончилось дело, цесаревич так и не узнал, потому что к нему привязалась цыганка с предложением погадать.

– Все скажу, касатик, ничего не утаю! – завывала она, семеня за молодым человеком. – Все вижу. Ты из богатого рода, да только никто тебя там не любит. Думают, что ты семейное дело продолжить не сможешь…

– Откуда вы знаете? – оторопел Николай.

– Я все знаю, – продолжала ковать железо, пока горячо, гадалка. – Позолоти ручку, я тебе твое будущее расскажу…

– Коля, пойдем, – попыталась потянуть его за собой Сашка, но почуявшие поживу ромалы уже окружили их со всех сторон.

– Ай, какая красавица, – заплясал вокруг них целый табор непонятно откуда возникших черноволосых представителей фараонова племени. – Ай нанэ нанэ…

– Март! – в отчаянии крикнула почувствовавшая ментальный удар Зимина.

– А ну назад! – окатил цыган ответной волной Колычев, после чего некоторое время как будто мерился силой с гадалкой, буравя ее взглядом, после чего та уступила, бросив презрительно:

– Сам не работаешь, так другим дай!

– Спасибо! – с трудом выдохнула Александра.

– Все нормально, – поспешил успокоить ее Март и повернулся к ничего не понимающему Николаю. – Ты как?

– Все хорошо, – пожал тот плечами. – Только эта женщина, кажется, и впрямь все про меня знает.

– Работа у них такая, – усмехнулся рейдер, успев про себя отметить, что цесаревич ментального удара даже не почувствовал.

– Куда теперь?

– А пойдемте кататься на санях?

– Я за!

– И мы тоже! – поддержали вернувшиеся к отставшим друзьям Ким с Калашниковой.

– По крайней мере, к нам там никто не прицепится, – едва слышно добавил Витька, незаметно возвращая в карман браунинг.

– Пусть только попробует! – нахмурился Март.

– Кстати, ты заметил, что у нашего нового друга мощный артефакт? Даже в «сфере» ничего не видно.

– А ты зачем с собой пистолет таскаешь? – попытался перевести разговор на другую тему Колычев.

– Даже не знаю. Почему-то решил, что он может пригодиться и, как видишь, почти не ошибся. Ладно, не хочешь говорить, не надо. Пойдем кататься!

«А Витька сильно прибавил», – с невольным уважением и даже некоторым раскаянием подумал Март.

Несмотря на то, что самой русской запряжкой считается тройка, большинство извозчиков ограничивалось лишь одной лошадью или, в крайнем случае, парой. Но, несмотря на это, кататься было весело. Ухоженные крепкие лошадки, звеня бубенцами, ходко тащили нарядно украшенные санки по накатанным дорожкам парка. На поворотах неказистые экипажи ощутимо кренило и потряхивало, отчего представительницы прекрасного пола дружно визжали, попутно уклоняясь от летевших из-под копыт комьев снега.

Николай сидел рядом с Сашей и счастливо улыбался, чувствуя, как соприкасаются их плечи. Правда, устроившийся с другой стороны Март держал девушку за руку и время от времени шептал ей на ушко разные ласковые слова, но пьяный от морозного воздуха и всеобщей атмосферы веселья цесаревич ничего этого не замечал.

На следующих санях рядом с кучером парень в синей поддевке и треухе наяривал на гармошке плясовую, а сидевший позади него Виктор, казалось, совсем забыл о своем восточном происхождении и пытался встать и пританцовывать. Получалось у него не слишком хорошо, и хохотавшая до упада Татьяна тянула его назад.

Время от времени их пытались обогнать, но нанятые ими извозчики хорошо знали свое дело и не уступили соперникам ни в скорости, ни в искусстве управления лошадьми. Проделав круг по всей территории парка, они вернулись в исходную точку, где их уже поджидали очередные желающие.

– Добавить бы, барин! – требовательно посмотрел на Марта «водитель кобылы», безошибочно определив в нем лидера.

– Прими, любезный, – не стал спорить Колычев, вытащив из-за пазухи бумажник.

– Надо было на Финский залив ехать, – мечтательно протянул Витька. – Там всех желающих на аэросанях катают…

– Да ну их, – наморщила носик Таня. – Двигатели ужасно шумят, а ветер от пропеллеров с ног сбивает.

– Я думал, тебе нравится шум моторов?

– В небе да, – парировала девушка. – А на земле лучше на лошадках!

– К тому же, – добавила Саша, – там тоже лихачат. Если столкнутся сани, то пассажиры в худшем случае отделаются ушибами или переломами, а вот неудачно отлетевшая лопасть винта может превратить в фарш даже самого одаренного.

– Да ну вас! – скорчил обиженную физию Ким. – Скучные вы…

– Нет в вас ни романтизьму, ни авантюризьму! – поддакнул Колычев, заслужив свирепый взгляд от своей суженой.

– Пойдемте назад, – предложила Зимина. – Скоро начнутся конкурсы, будет интересно.

– Какие конкурсы? – заинтересовался Витька.

– Разные, – повела плечами барышня. – Например, студенты от каждого факультета должны были сделать чучела. Те, у кого будет самое лучшее, получат приз.

– А что за приз?

– Не знаю. Но тебе могу порекомендовать соревнования в обжорном ряду. Кто быстрее съест стопку блинов или больше выпьет…

– Отлично! – обрадовался Ким. – Тогда идем скорее, а то я уже проголодался!

– Когда только успел? – вздохнула Таня.

– Коля, а ты как? – вспомнила о цесаревиче Александра.

– Куда вы, туда и я! – решительно выпалил тот.

– Ну вот и славно!

Саша не ошиблась. Конкурсы и впрямь получились интересными. В поедании блинов верх, как и следовало ожидать, одержал Виктор. Несмотря на то, что голодных студентов в Питере хватало, никто из них не смог тягаться в скорости с сыном Страны утренней свежести, и вскоре Ким получил свой честно заслуженный приз – плетеную корзинку, полную конфет, пряников и прочих вкусностей.

Затем пришла очередь столба. Точнее столбов. По всему парку стояло несколько вертикально поставленных гладких бревен с прикрепленными к ним сверху тележными колесами. К спицам последних были привязаны свертки с призами, содержимое которых никто не знал. Нужно было добраться до верха и угадать, какой именно схватить.

Дело осложнялось тем, что организаторы предусмотрительно вымазали столбы салом, и у большинства многочисленных желающих получалось добраться в лучшем случае до середины. Однако время шло, большая часть скользкой субстанции прилипла к одежде претендентов, и ближе к обеду нескольким смельчакам удалось-таки овладеть вожделенными свертками. В одних была выпивка, в других закуска, в некоторых – подарочные парфюмерные наборы от знаменитой компании «Брокар и Ко».

Повезло, впрочем, далеко не всем. Некоторые призы оказались шуточными, причем чувство юмора у устроителей конкурса было довольно своеобразным. Например, один рослый студент-семинарист, непонятно как очутившийся на здешнем гулянии, под всеобщий хохот извлек из доставшейся ему коробки комплект женского белья – короткую рубашку и длинные до колен панталоны с кружевами, причем и то и другое совершенно рубенсовских размеров.

– Срамота! – обиженно пробасил будущий священник.

– Матушке своей подаришь! – неосторожно пошутил какой-то технолог и тут же получил по сопатке.

Толпившиеся рядом друзья попытались вступиться за собрата, но всерьез осерчавший кутейник не пожалел тумаков и для них. Впрочем, их тут же растащили, налили по стакану водки и пообещали, если не угомонятся, намять бока уже по-настоящему.

– Яркое подтверждение преимущества людей духа над технарями! – с философским видом прокомментировал результаты поединка Март.

– Чушь! – фыркнула Саша. – Грубая сила не может служить доказательством в дискуссии.

– Это смотря о чем дискутировать!

– Интересно, а что там осталось? – неожиданно спросил цесаревич, показывая на последний сверток.

– Достань – узнаешь! – ухмыльнулся Ким, довольный, как налопавшийся бандерлогов удав.

– Не слушай его, он тебя плохому научит! – попытались удержать юношу остальные, но не тут-то было.

Пьянящий воздух свободы ударил в голову юному принцу, и он, скинув предварительно летную куртку, решительно шагнул к столбу. Несмотря на не самую мощную мускулатуру, Николай оказался крепок и, что в данном случае было более важным, цепок. Быстро перебирая руками и ногами, он скоро достиг той части бревна, где еще оставался не стершийся слой сала. Стало труднее, но сцепивший зубы Коля не собирался сдаваться и в отчаянном усилии смог-таки дотянуться до вожделенной цели. В тот же миг его тело заскользило обратно, но дело сделано, и последний сверток достался молодому человеку.

– Поздравляем! – прогудел представитель организаторов – мордатый приказчик в дорогом пальто с бобровым воротником и такой же шапкой. – Вам, сударь, как победителю, полагается дополнительный приз!

Следом за купчиком вышла статная и при этом довольно красивая девица с подносом в руках, на котором красовались хрустальный бокал с водкой и бутерброд с осетриной.

– Извольте выкушать, – томно предложила она.

– Но я не пью, – попытался возразить растерянно озиравшийся цесаревич.

– Никак нельзя-с отказываться! – строго покачал головой организатор.

– Обидите! – добавила его спутница, бросив полный неясных обещаний взгляд.

После такого предложения отступать было уже совершенно невозможно, и расхрабрившийся Коля залпом опрокинул в себя содержимое рюмки. Наградой ему был долгий сочный поцелуй от красавицы в кокошнике, после чего царский сын и вовсе поплыл.

– Твою ж мать! – выдохнул все время опасавшийся чего-то подобного Колычев, но было поздно.

– Молоток! – радостно заорал Ким, бросаясь обнимать нового приятеля.

Обрадованные успехом Николая барышни также не поскупились на скромные поцелуи в еще более заалевшие щеки «героя». Март же ограничился тем, что похлопал высокопоставленного приятеля по плечу.

Следующим номером программы стали приговоренные к сожжению чучела. Как оказалось, конкурс уже прошел. Победителем традиционно стало сооружение технологов, второе место досталось целительскому факультету Академии одаренных, а почетное третье разделили будущие пилоты и артефакторы. Впрочем, для самих чучел от этого ничего не менялось, и их под восторженные крики собравшихся подпалили.

– Красота! – заявил цесаревич, зачарованно глядя на языки пламени.

– И не говори! – поддакнул Витька. – У нас в Корее тоже есть веселые праздники, но такого, пожалуй, нет!

– Когда-нибудь я обязательно отправлюсь на Дальний Восток, – немного заплетающимся голосом сообщил Коля. – В Китай, в Корею…

– Это правильно!

– А вот в Японию не поеду… там моего двоюродного дядю самурай зарубил! Его, кстати, в честь меня назвали… ой… то есть наоборот!

– Японцы – они такие!

Судя по всему, наследник престола до сих пор не имел опыта употребления горячительных напитков, и проникший в его кровь алкоголь медленно, но верно доводил его до кондиции.

– Надо следить, чтобы нашему Николаше еще кто-нибудь не налил! – покачал головой Март.

– Да, может получиться неудобно, – сообразила Саша. – Но что делать?

– Лучше всего было бы познакомить его с какой-нибудь красивой девушкой. У тебя нет никого на примете?

– Таких, как я, больше нет!

– Это само собой разумеется, – поспешил согласиться Колычев. – Ты у меня одна такая во всем белом свете.

– Кстати, мне показалось, или в твоем голосе прозвучала нотка ревности?

– С чего бы? – изобразил удивление Март.

– Ну, признайся, ты думаешь, что Николай запал на меня?

– И в мыслях не было! – пошел в отказ нареченный.

– Да?.. – недоверчиво посмотрела на него суженая и даже попыталась скользнуть в «сферу», но наткнулась на абсолютно непроницаемую оболочку.

– Кстати, а что в твоем призе? – вспомнил о свертке Ким.

– Если честно… – шмыгнул носом цесаревич, после чего глупо хихикнул и продолжил: – После тех панталон я немного опасаюсь открывать!

– Но надо же узнать? – логично заметил Виктор.

– В самом деле! – решился Николай и рванул завязку.

К счастью или наоборот, тут уж кому как, содержимое оказалось вполне традиционным. То есть полуштоф запечатанного сургучом полугара, несколько стопок из мутного стекла, сайка хлеба и банка мелкой копченой рыбы от рижского купца Бирманиса с непривычным названием «шпроты».

– Сейчас мы ее выпьем! – радостно сообщил своим друзьям цесаревич.

– Кузен, это вы? – внезапно возник рядом с ними какой-то молодой человек в темном пальто с щегольским белым кашне на шее. – Я уже несколько минут наблюдаю и глазам своим не верю… Что здесь вообще происходит?!

– Серж! – почти обрадовался появлению родственника великий князь. – Как хорошо, что я тебя встретил… знаешь, я давно хотел сказать тебе…

– Как вообще можно опуститься до подобного времяпрепровождения? – продолжал аристократ с презрительным выражением на лице.

– Пошел в жопу! – выпалил Коля, как бы ни впервые в жизни прибегший к столь крепкому выражению.

– Как ты сказал?! – не поверил своим ушам член императорской фамилии.

– Кажется, его высочество достаточно ясно выразился, – встал между ними Март. – Ему неугодно ваше общество!

– Да как вы смеете? Кто вы, вообще, такой?! – захлебнулся от возмущения князь.

Впрочем, все еще могло закончиться благополучно, но, к несчастью, у Николая очень уж накипело по отношению к родственнику, и он попытался дать ему в ухо. Тот, разумеется, увернулся и даже перехватил руку кузена, явно собираясь ее заломить, но тут вмешался уже скользнувший в «сферу» Колычев, проведя для начала ментальную атаку по никак не ожидавшему подобного князю. И синхронно нанес столь же резкий короткий прямой тычок точно в «солнышко» даже не кулаком, всего лишь костяшками среднего и безымянного пальцев, но Сержу хватило и такого, строго дозированного воздействия. Задыхаясь от боли, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть и тем более кричать, аристократ уселся пятой точкой в сугроб.

– Похоже, нам пора линять! – бросил остальным Март, хватая за руку Колю.

– Действительно, пошли отсюда, – согласилась с ним Саша, увлекая за собой Таню и так и не успевшего вмешаться Кима.

Мгновенно смешавшись с толпой, они поспешили покинуть место происшествия и остановились только на краю парка, в стороне от остальных гуляющих.

– Что будем делать? – обеспокоенно спросила Зимина, как только они остановились.

– Есть одна идея, – отозвался Колычев. – Сейчас вызову «Ночную птицу», и мы по-быстрому доберемся до Зимнего. На корабле есть кое-какое оборудование. Думаю, что, когда мы будем на месте, наш высокопоставленный друг успеет отрезветь.

– Я не об этом. То, что ты сделал, можно квалифицировать как нападение на члена императорской фамилии!

– А то, что сделал он, на оскорбление величества, – отмахнулся Март. – Не думаю, что этот франт настолько глуп, чтобы поднимать шум!

– Его родители принадлежат к одной из самых влиятельных группировок при дворе!

– Слушай, давай решать проблемы по мере их поступления!

– Ребята, – воскликнул внимательно прислушивавшийся к их диалогу Ким.

– Что?! – почти одновременно отозвались они.

– А вы ничего не хотите нам рассказать?

– Ты о чем?.. – не понял сначала Колычев.

– О «князе», о «его высочестве»!

«Нехорошо получилось», – чертыхнулся про себя Март и с надеждой посмотрел на остальных.

– Может, все-таки потом?

– Пока «Ночная птица» долетит, время есть, – встала рядом с Витькой Татьяна.

– Ладно, слушайте…

Начальник дворцовой полиции – это только звучит гордо. На самом деле, у любого околоточного надзирателя в провинции гораздо больше власти и куда меньше ответственности, чем у главного придворного блюстителя закона. К тому же на эти места не метят десятки честолюбивых мерзавцев в эполетах. И уж конечно там нет таких высокопоставленных нарушителей порядка, какие в изобилии водятся в Зимнем дворце, Царском Селе или Гатчине! И сегодня генерал-майор князь Микеладзе в очередной раз имел возможность в этом убедиться.

– Добрый день, Автандил Александрович, – не предвещающим ничего доброго голосом поприветствовала его императрица. – Я хотела бы задать вам один вопрос…

– Слушаю, ваше императорское величество, – внутренне напрягся князь.

– Где мой сын?

– Кого вы имеете в виду? – решил уточнить на всякий случай генерал.

– Цесаревича! – процедила Евгения Федоровна таким тоном, что можно было заморозить все припасы на царской кухне.

– Его императорское высочество пожелал остаться один и просил его не беспокоить, после чего закрылся в своих апартаментах!

– Его там нет!

– Этого не может быть…

– Я что, по-вашему, вру или представление разыгрываю? – возмутилась государыня. – Милейший, быть может, вам хочется вернуться на родину и пасти там баранов, или чем еще занимались ваши предки? Предупреждаю, так легко вы не отделаетесь и для начала посетите места с куда более холодным климатом…

Надо сказать, что родившемуся и выросшему в Петербурге князю ни разу в жизни не довелось побывать в Грузии, не говоря уж об Имеретии, и императрица, разумеется, была об этом прекрасно осведомлена. Но сегодня ее немного занесло, и она продолжала распекать генерала как мальчишку, не сразу даже обратив внимание на то, что старший сын появился и с некоторой опаской поглядывает за разыгравшейся сценой из-за угла.

– Ваше императорское высочество, – обратился к нему обладавший, как и большинство жандармов, профессиональной наблюдательностью Микеладзе. – Соблаговолите подойти к нам. Ваша венценосная матушка желает у вас кое-что узнать!

При этих словах Евгения Федоровна остановилась в некотором замешательстве. С одной стороны, она еще далеко не все сказала нерадивому начальнику охраны, с другой – сын нашелся, значит, все не так плохо. Ну и самое главное, ей было очень интересно, где он пропадал?

– Я к вашим услугам, – кротко заметил подошедший к ним юноша.

– Где ты был? – подозрительно посмотрела на сына императрица. – Почему тебя нигде не могли отыскать?

– Просто мне захотелось побыть одному, – промямлил тот, не поднимая глаз.

– Погоди-ка, от тебя что, пахнет водкой?

– Не знаю, – пожал плечами Николай. – Кажется, один из лакеев уронил графин, и меня забрызгало…

– Как интересно, – с непроницаемым лицом воскликнул Микеладзе. – А вы не помните, кто именно поступил столь неосторожно?

– Нет.

– Не помните или не заметили?

– Послушайте, генерал, – немедля вступилась за сына мать. – Не может же мальчик помнить всех слуг во дворце! И вообще, я благодарна вам за помощь, но теперь, когда все благополучно завершилось, я хотела бы поговорить с его высочеством!

– Не смею вам мешать! – поклонился князь и постарался максимально тактично исчезнуть.

Судя по всему, юному принцу предстояла изрядная головомойка, и в этом деле государыне не было равных. К тому же у генерала тоже были дети и фразу: «Это курили гимназисты из старших классов, а я просто рядом стоял», – ему приходилось слышать неоднократно.

– Итак, молодой человек, – начала Евгения Федоровна, как только убедилась, что они остались одни. – Сейчас вы мне расскажете!

Цесаревич в ответ тяжело вздохнул, потом поднял на мать глаза и неожиданно улыбнулся.

– Право, матушка, мне не о чем вам рассказывать. Просто еще никогда в жизни мне не было так хорошо!

Глава 5

Как говорил старина Экклезиаст, есть время собирать камни и есть время их разбрасывать. Только теперь, когда получилось немного остановиться и оглянуться назад, Март понял, что все эти месяцы с начала новой своей жизни в этом мире он только и делал, что боролся за выживание. Смерть ежеминутно смотрела на него, и он ощущал ее ледяной взгляд. Каждый шаг или самая несущественная ошибка могли привести его к гибели.

Кто он был совсем недавно? Царица права – нищий мальчишка, которого почему-то преследовали могущественные неведомые враги. И приходилось все время быть настороже, постоянно держать себя в руках, не позволяя лишнего. Всякое бывало. Но в целом – именно так. И только теперь, когда враги оказались разбиты, он смог вздохнуть полной грудью. Никто больше не охотился на него. И это просто замечательно, поскольку впервые появилась возможность не оглядываться в ожидании неминуемого удара, а просто жить. Любить. Иногда даже развлекаться.

Впрочем, на последнее времени катастрофически не хватало. Как сказал другой классик: «И вечный бой, покой нам только снится». Как бы то ни было, становиться сверхбогатым рантье и провести остаток жизни в неге и праздности в планы Марта не входило. Хотя, конечно, подобный вариант обладал определенной привлекательностью.

Сдержав тяжелый вздох, он вытащил толстую папку с материалами на всех членов совета директоров и попечительского комитета. Для начала предстояло их просто просмотреть, а затем подгрузить в память Сокола, чтобы не забивать массой подробностей собственную голову. А затем уже начать систематизировать и разбираться. Кто там, зачем и почему.

На долгий трезвон телефона Март, занятый делом, отвлекаться не захотел и решил проигнорировать вызов. Наконец гудки прекратились, но в кабинет тут же заглянула Татьяна.

– Командир.

– Прости, я немного занят. Там что-то важное?

– Это Саша, – выразительно взглянула на него помощница. – Требует соединить.

– Что, прямо так и требует? Ладно, принято. Сейчас возьму трубку.

– Здравия желаю, ваше превосходительство! – голос невесты из динамика просто сочился ехидством. – Неужели ваша милость так заняты, что не могли лично ответить на мой тоскующий зов?

– Прости, милая, – тут же повинился Колычев. – Пришлось засесть за бумаги, и я немного увлекся. К тому же откуда мне знать, что это ты?

– Что, и любящее сердце не екнуло, не подсказало? – не повелась на полный раскаяния тон Саша.

– Мое сердце целиком и полностью занято тобой и не может реагировать на посторонние раздражители!

– Приятно слышать, – отозвалась чуть потеплевшим голосом барышня, после чего решительно перешла к делу: – Колычев, тебе не кажется, что ты в последнее время скучно живешь?

– Не просто кажется, – вздохнул Март. – Я в этом уверен!

– Так в чем дело? Напоминаю, на дворе Масленица. Завтра четверг. Самое время немного повеселиться перед Великим постом. Проводить зиму. Есть предложение завтра отправиться к нам в Академгородок и хорошенько отпраздновать! Тем более что вы с Витькой теперь тоже студенты Академии. Имеете полное право принимать участие в общем празднике!

– Ты знаешь, а я за! И правда, чего мы все время работаем как каторжные. И что характерно, сугубо добровольно.

– Не мы, а ты. Остальные поневоле за тобой, как за лидером, идут.

– То есть я не только себе жизнь порчу, но и всему экипажу?

– Ну, наконец-то сообразил!

– Ну спасибо!

– Кушай, не обляпайся! Кстати, у меня есть идея, как помочь тебе с поручением Евгении Федоровны.

– Да неужели! И как же?

– А вот об этом при личной встрече. Так что перестань быть букой, отдохни сам и дай отдохнуть друзьям!

Этот разговор состоялся два дня назад, в среду, и следствием его стали уже известные события. Приключения вчерашнего дня и особенно история потасовки при участии членов августейшего семейства остались в прошлом. Хотя, кто знает, какими окажутся последствия? Иногда мелочь становится причиной тектонических изменений.

Сегодня же на дворе пело птичьим гомоном солнечное утро пятницы. Весна ощущалась во всем. И в потемневшем, набрякшем водой снежном насте, и в каком-то особом, свежем, бодрящем, ароматном воздухе. Хотелось бросить все и полететь куда-нибудь просто так, без цели, охватывая бесконечный простор и ощущая силу могучей стальной птицы в своих руках.

Но сейчас Марту требовалось заняться делами, которые он никому не мог передоверить. Полученные от адвоката данные по всем директорам следовало отсмотреть и «оцифровать». В «сфере» сухие строки преобразились в сложную многомерную модель, обросли множеством связей и уточнений. Но все же сведений явно оказалось недостаточно. Сам по себе механизм ротации директоров был Марту кристально ясен. Собрание акционеров и переголосование. А с учетом его восьмидесятипроцентной доли результат не вызывал бы сомнений, если бы не одно «но» в лице комитета.

Навязанные сенатом «опекуны-надсмотрщики»… К бабке не ходи, любая перестановка в руководстве компании, исходящая не от них, будет встречена в штыки. А конфликт с этими важными господами в планы Колычева не входил. Во всяком случае, пока. Но из этого никак не следовало, что ничего нельзя предпринять…

Так или иначе, все нити вели в Совет одаренных. И если убедить в своей правоте хотя бы несколько влиятельных сенаторов, расклад сразу же изменится. Но для этого нужно знать, что им предложить. В таких делах информация – залог успеха. Без нее и начинать зарубу не имело никакого смысла. Более того, Март почти уверенно предполагал, что его будут провоцировать на необдуманные действия, чтобы вытащить на невыгодную площадку, а затем замотать тяжбами и бесконечными переговорами.

Поэтому он и сам не торопился назначать встречу с директорами. Как говорили в покинутой им реальности, спешка хороша при ловле блох, диарее и визитах к чужой жене. Здесь и сейчас требовалась исключительная осторожность. Итак, сбор данных. Первое, пусть Беня съездит к уволенному начальнику охраны Торсееву и тщательно с ним переговорит.

Второе, надо встретиться с Сикорским. У Марта накопилась к нему масса вопросов, один другого серьезней. Тем более что враги, а Поляков, очевидно, враг, сами считают молодого гросса частью команды великого авиаконструктора.

Третье, надо созвониться с нынешним исполняющим обязанности главноуправляющего ОЗК Фадеевым и затребовать отчетность. И план-факт за 1941 год, и бюджет и планы на 1942-й. Справку по кадрам и фонду оплаты труда с детализацией. Отдельно – что происходит в конструкторских бюро, какие разработки ведутся, на что нацеливается корпорация. Отказать тот не имеет права. Но затянуть процесс может запросто. Значит, надо будет проявить настойчивость. Главное тут – результат.

Потом отработать все эти данные вместе с искином. А затем можно и выводы будет сделать. И только после этого – переходить в «ближний контакт». Уже разобравшись и реально оценив свои возможности и ресурсы. А там посмотрим, чего удастся добиться.

Но начать, пожалуй, лучше всего с министра авиации. Март придвинул к себе аппарат и набрал номер. На звонок ответил секретарь, который, впрочем, быстро поняв, кто на проводе, сразу соединил с высоким начальством.

– Игорь Иванович, добрый день, это Колычев.

– Да, Мартемьян Андреевич, рад вас слышать. Чем могу помочь?

– Хотелось бы встретиться. Мне кажется, есть вопросы, в которых мы с вами можем быть полезны друг другу.

– Любопытно, – хмыкнул в трубку министр. – Впрочем, извольте. С одиннадцати до четырех у меня совещания, а потом будет небольшое окно. Если удобно, приезжайте к этому времени, можем вместе пообедать и заодно все обсудить.

– Отлично. В таком случае, полагаю, мне лучше подъехать к ресторану. Где вы намерены обедать?

– У меня забронирован кабинет у «Палкина».

– В таком случае до встречи.

Первый трактир ярославский купец Анисим Палкин открыл еще в далеком 1785 году. За это время заведение неоднократно переезжало, расширялось, становилось все более изысканным и к началу ХХ века по популярности могло поспорить с воспетым Пушкиным «Дононом» или даже «Кюба». Помимо всего прочего здешняя кухня славилась своими постными блюдами, помогавшими столичным гурманам пережить религиозные ограничения.

Судя по всему, Сикорский предупредил прислугу, поэтому встретивший Марта метрдотель провел его сразу в кабинет министра.

– Присаживайтесь, – радушно улыбнулся Игорь Иванович. – Надеюсь, вы голодны и не против немного подкрепиться?

– Не откажусь!

– Вот и славно. Ей-богу, здешняя кухня стоит того, чтобы ее отведать.

– Не премину. Однако приехал я, как вы и сами понимаете, совсем не за этим.

– Нет-нет, друг мой, сначала подкрепитесь, а уж потом поговорим о делах. Некоторыми вещами лучше заниматься на полный желудок.

– Ну как скажете, – не стал спорить молодой человек и принялся за горячую севрюжью уху с белыми грибами. – Хм, а и впрямь недурно!

– Это вы еще гатчинскую форель о блё не пробовали. Вот ее мы с вами вскоре отведаем. Вижу, что еще не пробовали и ничего о ней не знаете, а между тем это – истинный шедевр! Давайте-ка я вам расскажу. Нужна живая ижорская форель. Это морская разновидность, родич балтийской кумжи. Взять тряпицей, чтобы не выскользнула из рук. Стукнуть головой о камень, распотрошить, но не чистить, чтобы сберечь слизь, коя обволакивает форель и придает ей затем тот самый голубоватый цвет. Вымыть и на шесть минут поместить в кипящий кур-буйон[3]. Перед подачей полить растопленным сливочным маслом наилучшего качества – сибирским «Белым лебедем» – ну и ломтиками лимона с рубленой петрушкой.

Некоторое время они дружно работали сначала ложками, а затем ножами и вилками, причем Март, растущий организм которого требовал подпитки, справился гораздо раньше. Тем не менее он дождался, пока дошла очередь до десерта, и только потом начал о наболевшем.

– Ума не приложу, Игорь Иванович, как же так вышло, что господа гроссы повесили мне на шею этот комитет? И самое главное, что теперь прикажете со всем этим делать?

– В этом, друг мой, как раз ничего удивительного, – пожал плечами министр. – Когда ваш дядя умер, нужно было проследить, чтобы дело Колычевых при отсутствии прямых наследников не пошло прахом, для чего и был создан этот временный надзорный орган. Насчет графов Оссолинских, как вы, вероятно, понимаете, уже и тогда никто не питал иллюзий. Нужно было защитить предприятия и предотвратить утечку технологий за границу. И что ни говори, принятые меры помогли.

– С этим не поспоришь. Однако теперь есть я – вполне законный наследник. К тому же нет никаких оснований сомневаться в моей преданности престолу и Отечеству. И, тем не менее, Опекунский комитет никто распускать не собирается!

– К сожалению, Мартемьян Андреевич, этот раунд, как сказали бы любители бокса, остался не за нами, – сразу поставил точку над «i» министр. – Комитет учредил государь, и только он может его расформировать. Но членам комитета удалось убедить его величество в целесообразности их деятельности, а посему все останется, как было!

– И что же делать?

– Я сказал, что проигран бой, но из этого не следует, что проиграна вся кампания. Время работает на нас, и войну мы выиграем в любом случае. Просто надо немного подождать.

– Не факт. Скорее наоборот, теперь директоры бросятся во все тяжкие и примутся растаскивать ОЗК без оглядки и до упора.

– Ну, я бы не смотрел на эту ситуацию столь драматично. Все же так откровенно грабить они не посмеют. Но в чем-то вы правы. Ущерба не избежать.

– Мало того, что украдут и присвоят, они еще и не дадут развивать компанию. А это – потерянные годы! Тут только держись, конкуренты не сидят без дела, активно работают, развиваются.

– И с этим не поспоришь, – кивнул Сикорский, – насколько мне известно, планы ОЗК на следующие три года – бессодержательны и не дают никакой ясной перспективы…

– Я, конечно, продолжу работу. Буду использовать ресурс «Автоматов Колычева», буду вкладывать личные средства. Но это все мелочи на фоне масштабов «Объединенных заводов», и с этим ничего не поделать…

– Кое-что можно, – скупо улыбнулся министр. – Если будут представлены четкие и перспективные предложения, возможно выделение финансирования проектов для «АК» по линии министерства воздушного флота.

– За это спасибо. Да, скоро конкурс по автоматическому оружию, адмирал обещал включить нас в список участников. Тоже дело, но…

– Я понимаю тебя, Мартемьян, – неожиданно перешел на «ты» Игорь Иванович. – Так бывает. Есть обстоятельства непреодолимой силы. Форс-мажор. Вот так и следует воспринимать решение Сената с этим комитетом наблюдательным. Пойми, то, что ты законный наследник, гросс и обладаешь технологией омоложения, не отменяет ни твоей молодости, ни отсутствия управленческого опыта такого масштаба, ни, что самое главное, наличия в Совете политических группировок, противостоящих нам. Прими как данность. Два месяца назад все уже сжились с мыслью, что ОЗК будет разделен и станет законной добычей. И царь, и члены Сената вовсю осваивали бюджет компании, торопясь запустить руки поглубже в кубышку Колычевых. И тут такая шокирующая неприятность. Добыча была уже у них в зубах. И ее вырвали. Знаешь, как хомячок вцепляется в орех, даже если и не может его разгрызть? Он так и не отпустит его, даже и сдохнув с голода. Теперь у них нервное состояние. Они недовольны. И жаждут реванша и отступных. И точно не отступят без боя.

– Неужели они все еще рассчитывают отыграть все назад и сохранить власть над ОЗК?

– Почему бы и нет? Очень многое будет зависеть от тебя. Допустишь просчеты, наделаешь ошибок – этим обязательно воспользуются. И очень умело. Это гроссмейстеры большой игры. Ты ведь понимаешь?

– Я заранее это знал. Потому и выбрал такой сценарий вхождения в наследство. Но такого финта, как с комитетом, даже не просчитывал. Это ведь незаконно.

– Сенат и есть закон, в некотором роде. Ситуация крайне нестандартная, согласись. Но хватит общих рассуждений, давай перейдем к сути. Ты наверняка хочешь получить сведения по раскладам в Сенате, кто играет эту партию против тебя, точнее, против нас?

– Безусловно. За этим я и приехал, Игорь Иванович. Весь внимание.

– Пожалуй, стоит задействовать «сферу», так объем информации будет существенно больше, а скорость обмена возрастет многократно.

– Принято, – оставалось открыть канал связи и войти в энергоконтакт.

– Состав Совета одаренных нефиксированный. Туда избираются простым большинством голосов те, кто и по рангу владения Силой, и по влиянию соответствует статусу гросса. Формально чем больше Великих, тем сильнее держава. Так что все страны стремятся собрать к себе таких людей. В нашем Сенате сегодня ровно пятьдесят членов.

Перед Мартом развернулась панорама образов, за полным, трехмерным изображением следовала и подробная характеристика, пакетно вкладываемая напрямую от сознания к сознанию. Тут был некоторый риск, что полученные таким способом сведения будут иметь «закладки» и ложные посылки, вводящие в заблуждение. Если бы передача шла напрямую, то так бы оно и было. Но Сикорский лишь выкладывал материалы перед Мартом, словно листая книгу. А дальше все сохранялось в его памяти, становясь лишь еще одним источником данных.

– Весь состав Совета разделяется на несколько групп. Часть Великих предпочитает ни в какие коллаборации не вступать, действуя сами по себе. Таких пятнадцать. В их числе адмиралы Колчак и Нестеров, генерал Федоров, несколько высших сановников, включая и главу Совета – Петра Аркадьевича Столыпина.

– И сам царь, вероятно, в их числе?

– Верно. Но все же эти люди вокруг государя не объединяются и условный монархический оплот собой не являют. Остальные, то есть тридцать пять гроссов, входят в одну из четырех фракций. Ни одна не имеет даже простого большинства. Поэтому любое решение становится итогом договоренностей и сделок. Важно еще и то, что если в ряде случаев достаточно простого большинства, то по действительно важным вопросам должно быть обеспечено квалифицированное. То есть две трети или даже три четверти от общего числа сенаторов. Учти главное. Эти объединения никакого отношения к политическим партиям не имеют. Так что в части народной поддержки они мало весят. Но Сенат – это власть. Реальная.

Наша «партия» – прогрессивно-православно-государственническая. Нас еще называют академиками, видишь ли, почти все из нас достигли этого высокого научного звания. Основали ее совместно твой дед и Дмитрий Иванович Менделеев, к слову, они были дружны с шестидесятых годов прошлого века. Затем лидерство перешло к твоему дяде, а после его гибели бразды правления пришлось взять мне, как давнему соратнику и единомышленнику отцов-основателей.

– Игорь Иванович, для протокола. Мой голос за вас. Мне и своих дел пока выше головы.

– Благодарю. Нас на сегодня, если считать с тобой, Мартемьян, десять человек. Мы последовательно выступаем за развитие национальной промышленности, науки, укрепление флота и рост числа одаренных. В том числе из третьего сословия. Мы – здоровые консерваторы. Сохранять и преумножать. В наших рядах и крупные ученые, создавшие свои корпорации, и государственные мужи.

– Прогрессоры.

– Красивое слово. Пожалуй, оно нам очень подходит. Вторая группа – либералы. Их девять. Банкиры, промышленники. Одним словом – купцы. У них нет общепризнанного лидера, на заседаниях обычно выступают от фракции бойкий и очень опасный Александр Поляков или старик Второв[4]… – Перед Мартом развернулась череда образов: Павел Рябушинский, Тимофей Саввич Морозов, Эммануил Нобель, глава клана Вогау-Макс – Максим Макс, Николай Коншин-второй, Александр Гинцбург, Михаил Борисович Каменка. – Вопреки названию их платформа – якобы всемерное отстаивание интересов одаренных, продвижение их как новой элиты и максимальная либерализация прав и свобод для владеющих Силой. Но по факту их цель – перетянуть власть на себя, выстроив в России аналог конституционной монархии или даже эгалитарной республики.

– Однако тут переворотом попахивает… Либералы опасны. Неужели Александр Третий этого не понимает?

– Он отлично все видит и сознает. Не забывай, он же гросс, пусть и не самый могущественный. Но все же… Вот только избавиться от этой группировки сегодня равнозначно нанесению России поистине огромного и, вероятно, даже невосполнимого ущерба. Приходится искать решения, маневрировать…

– Понятно. Третьи, позволю предположить, землевладельцы-аристо? А кто же образует четвертую группу?

– Хм, да, опять ты весьма удачно дал название. Представители традиционной крупной аристократии, владельцы десятков и сотен тысяч десятин земли. Князья: Сергей Сергеевич Голицын, Елим Павлович Демидов-Сан-Донато, Феликс Юсупов. Графы: Шереметев, Мусин-Пушкин и Мордвинов. Из других старых родов: Воронцов-Шувалов и Нарышкин. Из столбовых дворян – Балашов, Попов, Пашков, Ратьков-Рожнов. Очень богатые, очень влиятельные. У многих разветвленная сеть родства, в семьях хватает и одаренных. Их идеология сводится к защите существующего порядка вещей – ведь сейчас они основные бенефициары этой системы.

– Этих получается двенадцать?

– Все верно. Что до четвертой группы… Она самая малочисленная, но по влиятельности не уступит всем прочим. РГНК. В конце прошлого века несколько крупнейших нефтезаводчиков – Гукасовы, Путиловы, Манташевы, Лианозовы – создали синдикат «Русская генеральная нефтяная компания» и, ни много ни мало, вытеснили с рынка самих Нобелей! Так вот, главы всех четырех кланов – гроссы и сенаторы. И всегда ведут согласованную, общую политику.

– И кто же голосовал за учреждение комитета?

– Да, в общем, все. Повторюсь, на тот момент это было не просто разумно, а единственно верное решение. Разве что «нефтяники» воздержались. Они в принципе крайне подозрительно относятся к попыткам государства регулировать частное предпринимательство.

– Я так понимаю, большая часть директоров в совете ОЗК – ставленники тех же группировок?

– Верно. Кроме того, имеется представитель государя императора. Своего рода комиссар-наблюдатель от лица верховной власти.

– Ага, чтобы уж слишком нагло не воровали…

– Можно и так сказать. Наша задача была спасти компанию. Твое появление смешало все карты на столе.

– Я ведь не озвучивал, что располагаю документами…

– Да. Но по ряду косвенных признаков мне удалось выстроить логику твоих действий и предугадать цель.

– Вы настоящий гроссмейстер этих больших шахмат… – с искренним уважением ответил Март.

– А что делать? Цели у нас великие. Приходится соответствовать…

– Игорь Иванович, а царь умеет в такие шахматы на вашем уровне?

– Трудно сказать, Мартемьян. Разума ему не занимать, но иногда государь излишне увлекается. И немудрено. Огромная власть временами может затуманить взор. – Было видно, что вопрос для Сикорского неудобен. И он предпочел бы вовсе ничего не говорить. Но Колычев смотрел прямо и терпеливо дожидался ответа.

– Игорь Иванович, что происходило вокруг Кореи? Почему мы едва не довели до поражения? Я, как участник событий, смело вам скажу, до катастрофы оставалось полшага.

– Видишь ли… – помялся министр. – Сложились два фактора. Могущество России, как ты вероятно и сам понимаешь, мало кого устраивает. На деле мы были очень близки к ситуации Крымской войны середины прошлого века. Только вместо Турции должна была быть Япония. А вот совместное выступление великих держав являлось реальной угрозой. И это вынуждало нас держать основные силы для прикрытия западных рубежей.

– Против нас создан некий военный союз? Кто в него входит?

– Формально нет. Но по факту Германия, Британия, САСШ, Австро-Венгрия, Италия и ряд более мелких европейских государств – Бельгия, Голландия, Дания и Швеция – проводят систематические консультации. Пока формально только Париж занимает условно пророссийскую позицию. Но если мы дрогнем под первым ударом, кто знает, чью сторону займут французы?

– Удивительная солидарность. Ведь между ними всеми наверняка масса противоречий.

– Ничто так не сближает людей, как общий враг. Мы подчас излишне миролюбивы. Неразумные принимают нашу добрую волю за слабость. К сожалению, среди политиков Запада здравый смысл – не самая распространенная добродетель.

– А второй фактор?

– Хм… видишь ли. В верхах имеет место быть концепция, что России выгоднее не укрепление Китая, с которым со временем у нас почти неизбежны серьезные трения по северным и северо-восточным территориям, а сделка с микадо и раздел Поднебесной по образцу Кореи. В итоге основную нагрузку военно-полицейских задач на себя возьмут самураи, мы же получим массу выгод при минимальных затратах. И еще. Дальний Восток… Он, прости за тавтологию, дальний и есть. Особых коммерческих интересов у большинства ведущих кланов там просто нет. И если в худшем из сценариев мы даже потеряем разом всю Корею, Маньчжурию и заодно влияние в Китае, на доходах гроссов это особо не скажется. Что совсем нельзя сказать, о гипотетической ситуации, в которой начнется большая европейская война. Поэтому никто из них и не желает вкладываться в развитие Желтороссии. Прямо об этом, конечно, никто не скажет, ибо это чревато обвинением в измене. Однако думают так, к сожалению, очень и очень многие!

– Что же, кажется, я вас понял. Но тогда возникает еще один вопрос: какие отношения с этим «коллективным Западом» у наших сенатских фракций?

– Как ты сказал? Коллективный Запад? Очень метко. Право же, сегодня день открытий и чеканных формул. Ты положительно меня поражаешь. Возвращаясь к нашей теме, либералы видят на Западе идеальный образец политической системы, европейская культура и наука для них – вершина человеческой цивилизации. Ну и деловые интересы многих из гроссов этой партии прямо завязаны на торговлю с Европой и Америкой. Аристократы-землевладельцы проводят по полгода на Лазурном берегу, ведут экспорт зерна и другого продовольствия… У многих и родственные связи там. Впрочем, и мы не видим цели в противостоянии с остальными участниками европейского концерта[5].

– Возможно, следует искать пути раскола этого объединения? Кто там за главного? Кто больше всех старается и мутит воду?

– Это предмет отдельного и большого разговора. И, как ты сам понимаешь, в целом прерогатива государя и его кабинета.

– Но Совет одаренных может занять общую позицию…

Март сам себя остановил, наткнувшись на ироничный взгляд Сикорского. В самом деле, о каком единстве в Сенате по данной теме можно вести речь в свете изложенных выше обстоятельств.

– Наши враги прекрасно понимают ситуацию и прилагают значительные усилия, чтобы никакого единства в рядах гроссов по этому важнейшему делу не было и в помине.

– Что же, Игорь Иванович, благодарю за уделенное мне время. Тут есть о чем подумать…

Глава 6

В прежние времена граф Оссолинский при посещении Петербурга никогда не останавливался в гостиницах. Для бывшего кавалергарда и большого повесы, принадлежавшего по праву рождения к самым сливкам общества, всегда были открыты дома его многочисленных друзей и приятелей. Так, пользуясь их гостеприимством, он мог жить, ни о чем не заботясь и, что особенно немаловажно, не тратя своих скудных средств.

Увы, это все осталось в прошлом. На сей раз, прибыв в Санкт-Петербург, его сиятельство обнаружил, что очень мало кто из прежних знакомых желает принимать его, не говоря уж о том, чтобы дать ему кров. Волей-неволей пришлось остановиться в гостинице, причем не в «Англетере», как любила покойная матушка, а в куда более скромных (и дешевых) меблированных комнатах мадам Ряполовой.

Комнат в номере было всего две. В одной расположился сам граф, вторая днем служила гостиной, а ночью там спал доставшийся от покойной матери слуга Джеймс. Впрочем, никаких гостей Оссолинский не принимал по той простой причине, что никто к нему не ходил. В комплекте прилагались старая мебель, давно не видевшие ремонта стены и унылый вид из окна. Было от чего захандрить.

– Рим создан человеческой рукою, Венеция богами создана; но каждый согласился бы со мною, что Петербург построил сатана! – мрачно продекларировал граф.

– Милорду что-то угодно? – осторожно заглянул в комнату Джеймс.

– Нет, пожалуй, – покачал головой хозяин. – Хотя… который час?

– Четверть первого, – тут же ответил обладавший невероятным чувством времени слуга.

– Есть почта?

– Нет, сэр.

– Можешь быть свободен, – сразу же помрачнел Оссолинский.

Завтра в это время его сын будет мертв. Суд прошел в закрытом режиме, приговор вынесен, а апелляция отклонена. Ходят слухи, что государь не стал ее даже читать, а сразу же разодрал, едва узнав, в чем суть прошения. Прежние друзья от Оссолинского отвернулись, родственники хлопотать отказались, так что оставалось только дождаться конца и похоронить тело.

Странно, но граф был огорчен не столько постигшей его утратой, сколько предстоящими тратами, а также целым ворохом проблем, свалившихся на него из-за измены сына. Денег почти не осталось, а счета семьи по большей части арестованы. Нет, никто их не конфисковал, и через некоторое время он получит доступ… и тут же встанет проблема долгов. Наследства, конечно, хватит, чтобы их погасить, но сколько останется после этого?

«Черт бы вас побрал! – явно имея в виду покойную мать и все еще живого Анджея, подумал он. – Для чего вы полезли в политику? Зачем растратили семейное достояние?»

В этот момент раздался требовательный стук в дверь, перепугавший Оссолинского до колик. Неужели опять жандармы? Его уже опрашивали и в связи со смертью матери, и с делом, открытым против его сына, но кто знает, что может прийти в голову этим держимордам?

– Джеймс, не открывай! – прошептал аристократ, но было поздно.

– Что вам угодно, джентльмены? – осведомился у посетителей слуга.

Те что-то спросили, но парализованный страхом граф не расслышал.

– Его сиятельство не принимает! – снова подал голос Джеймс, но его уже оттеснили, и в гостиную вошли двое незнакомцев.

Прятаться дальше не имело смысла, и собравший остатки мужества Оссолинский вышел в гостиную.

– Что вам угодно, господа?

– Здравствуйте, кузен! – бесстрастно отозвался один из вошедших – высокий молодой человек с ярко-синими глазами, взгляд которых, казалось, буравил насквозь.

– Ты?! – вспыхнул сразу сообразивший, кто перед ним, Оссолинский.

– Мы, конечно, родственники, – парировал посетитель, – но нельзя сказать, чтобы у нас были доверительные отношения. Поэтому давайте все же держать дистанцию.

– Зачем ты пришел? – проигнорировал предложение граф.

– Чтобы сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться!

– Что?!

– Таки не надо нервничать, – буквально втерся между родственниками субъект с наглыми глазами и повадками бандита. – Сейчас мы вам все расскажем и даже покажем кое-какие бумаги.

С этими словами он открыл портфель и стал раскладывать на столе документы.

– Что это?

– Ваши векселя, – расплывшись в улыбке, охотно пояснил тот.

– Кто вы такой?

– Ах да, конечно, где мои манеры! Нижайше прошу прощения, но вы были так заняты семейной перебранкой, что я не имел времени представиться. Семен Наумович Беньямин. К вашим услугам. Поверенный в делах присутствующего здесь господина Колычева, а с недавних пор еще и исполняющий обязанности начальника службы безопасности ОЗК.

– Не припомню такой должности…

– Учреждена совсем недавно и еще не утверждена Советом директоров, – с явным сожалением в голосе согласился Бенчик. – Но вас не это должно беспокоить…

– А что должно?

– Ваши долги. Мы, как вы, вероятно, уже поняли, скупили все ваши долговые обязательства в России.

– Плевать! Я скоро вступлю в наследство и погашу их…

– А вот это вряд ли, кузен, – хмыкнул Март.

– Это еще почему?

– Я собираюсь на ближайшем Совете поставить вопрос о временном прекращении выплаты дивидендов. В связи с тяжелым финансовым положением компании.

– Но… но… это невозможно!

– Еще как возможно. Я заручился согласием Опекунского комитета, и большинство его членов вполне согласны с мерами по сокращению расходов.

– В надежде, что удастся разворовать эти деньги? – саркастически усмехнулся граф. – Мальчишка, неужели ты и впрямь не понимаешь, что делаешь? Эти хищники только и ждут момента, когда можно будет растащить наследие Колычевых. Впрочем, мне все равно! Можешь делать что хочешь. Получив наследство, я первым же делом продам акции, закрою долги и покину эту проклятую страну.

– Из долговой тюрьмы это будет сделать несколько затруднительно.

– Что?! Ты не посмеешь!

– Еще как посмею!

– Ты… ты… хочешь, чтобы твой кузен оказался за решеткой? – сменил тактику Оссолинский. – Но это же позор на всю семью!

– По сравнению с повешеньем за измену это – сущие пустяки, – равнодушно отмахнулся Март, отметив про себя, что родственник не такой уж и твердолобый.

– Негодяй! Мерзавец! Подлец…

– Вы закончили? – холодно осведомился Колычев. – В таком случае давайте перейдем к делу.

– Что вы хотите?

– Ваши акции ОЗК. Все. В том числе те, которые находятся в залоге в заграничных банках и прочих организациях.

– Вы хотите их отоб…

– Купить. По номинальной стоимости.

– Но это же грабеж!

– Я бы так не сказал. Это скорее восстановление попранной справедливости.

– На это я никогда не пойду!

– В таком случае вы в самом ближайшем времени познакомитесь с Российской пенитенциарной системой. Изнутри!
– Но…

– Ваше сиятельство, – снова вмешался Семен Наумович, обращаясь к Оссолинскому, – не в моих правилах лезть в семейные дела, но все же позвольте дать вам совет. Не злите Мартемьяна Андреевича. Он, конечно, немножечко сердит на вас, но не так, чтобы отпустить отсюда голым и босым. Как бы ни мало было у вас акций, кое-какие денежки вы за них получите. В том числе и за те, которые находятся в залоге, а этого вам, уж поверьте, вообще никто не предложит. Так что при известной бережливости до конца жизни вам хватит…

– Это за что же «мой кузен» на меня так сердит? – не без сарказма в голосе осведомился граф. – Кажется, лично я ему ничего не сделал?

– А разве вы не знали о том, что на меня ведут охоту? – внезапно и очень весомо, словно зачитывая приговор, тяжело проговаривая слова, утвердительно, без намека на вопрос произнес Март. – И даже лично нанимали исполнителей.

Колычеву даже не понадобилось проникать в сознание Оссолинского. Он видел по изменению ауры, что точно разглядел в этих бегающих, боящихся прямого контакта зрачках тайное признание вины.

– Нет, я ничего не знал! Я не имел к этому никакого отношения! – почти взвизгнул бывший кавалергард, зачем-то тряся головой и замахав заполошно руками.

– Поздно пить боржоми, когда печень отвалилась, – с явным презрением в голосе процедил Колычев и слегка надавил на графа через «сферу». – К тому же договор купли – продажи не единственная возможность получить акции. В конце концов, других близких родственников, кроме меня, у вас нет, а вы могли и не пережить казнь единственного сына и смерть обожаемой матери…

– Нет, зачем? Я ничего не сделал. Это все маман. Я же… – окончательно растерявшись, граф вдруг разрыдался и упал перед Мартом на колени. – Кузен, я ни в чем не виноват. Умоляю, простите меня!

– Если не виноваты, за что прощать? А если есть за что, то нет. Тем более что нынче пост, а не последний день Масленицы. Опоздали вы, сударь. И прекратите наконец этот балаган. Вы же дворянин, белая кость – голубая кровь. Не позорьтесь!

Слова эти, сказанные негромко и очень спокойно, разительно подействовали на графа. Его голова дернулась, словно от пощечины. Он по-стариковски медленно заполз в кресло и потухшим взглядом окинул комнату. Было в его глазах что-то по-собачьи бессильно-обреченное. Беспомощное и дикое.

У Беньямина даже по спине холодок прошел. Он никогда не был склонен к эмпатии. Но тут и его проняло. Рейдер покосился на возвышающегося рядом, как взыскующая высшего суда статуя командора, Мартемьяна и впервые ощутил нечто вроде страха перед этим еще недавно мальчишкой.

«Этому ни врать, ни утаивать нельзя. Иначе и останков не сыщут, – мелькнуло в голове. – Но парень далеко пойдет».

– Что вы хотите? – тусклым, надтреснутым голосом еле слышно спросил граф.

– Всё. Вы расскажете, что вам известно. Акции немедленно перепишете на меня, без обсуждения и торга. Ваши долги будут покрыты, после чего назначен пенсион, который будут перечислять до самой кончины. Без погребения тоже не останетесь, но до той поры настоятельно рекомендую не попадаться мне на пути. Никогда. А сейчас рассказывайте.

Когда дверь за незваными гостями захлопнулась, граф еще некоторое время опустошенный, будто выпотрошенный, сидел неподвижно. Потом манерно, как в модных мелодрамах, прикрыл рукой глаза и еле слышно произнес:

– Это не человек, а дьявол. Маман, почему вы его не удавили в колыбели?

Покончив с делом, Март отдал Беньямину документы, а сам решил вернуться на базу, которую чем дальше, тем больше воспринимал своим домом. Добравшись до кабинета, он скинул пальто и хотел было растянуться на диванчике, но в этот момент в дверь кто-то постучался.

– Разрешите? – заглянула внутрь Таня.

– Кто там еще?

– Что? Нет, это я хотела с вами поговорить.

Голос при этом у девушки был напряженным, а личико таким строгим и решительным, что Колычев поневоле напрягся.

– Что-нибудь случилось?

– Командир, я хочу вернуться на корабль, – выдохнула Калашникова и с такой надеждой посмотрела на него, что он не сразу нашелся, что ответить.

– Но почему? – через некоторое время спросил он. – Тебе не нравится работать со мной или не устраивает жалованье?

– Нет, что вы, в деньгах я не потеряла, даже наоборот, просто…

– Так что же?

– Понимаешь, Март, – перешла она на «ты». – Я ведь пилот. И всегда хотела быть именно пилотом. А меня постоянно отправляли то в диспетчерскую, то еще куда и, наверное, рано или поздно сломали. Лишили мечты… А потом появился ты и предложил мне стать вторым пилотом «Ночной птицы». Это было так здорово, так прекрасно, что я не могу найти слов, чтобы передать свои чувства.

Таня говорила с таким жаром и воодушевлением, что внимательно слушавший ее Колычев не решился прервать девушку.

– А теперь, – продолжила она, – я снова оказалась в той точке, куда меня все время настойчиво пихало начальство. Сижу в кабинете, перебираю бумажки, печатаю на машинке… Мне душно здесь! Этот красивый костюм как удавка, а туфли на ногах как гири. Я иногда по ночам плачу от тоски и боюсь, что Витька проснется, и я не смогу объяснить ему, в чем дело.

– А мне, значит, можешь? – озадаченно переспросил Март.

– Ты – другое дело, ты – пилот и мой командир! Ты был в небе и знаешь, как оно зовет. Ты один можешь меня понять…

– Ну, хорошо, – сдался он. – Дай мне несколько дней, чтобы подыскать тебе замену, и можешь возвращаться. Вот только не знаю, куда именно. «Птица», как тебе известно, корабль необычный, и для управления им нужен одаренный.

– Я готова пойти на любой транспорт или даже бот! – воскликнула Калашникова, прикусив от волнения губу.

– Подожди, – остановил он эмоциональный порыв девушки. – Такими кадрами, как ты, не разбрасываются. Помнишь сенатора Марцеву? Она сейчас курирует один проект… В общем, я хотел бы, чтобы ты в нем поучаствовала.

– Я готова! – тут же согласилась Калашникова.

– Даже не спрашивая, в чем там суть?

– Да!

– Но я все же объясню. Ты пройдешь полное медицинское обследование, после чего получишь адамант и поносишь его месяц-другой. Попутно будут еще кое-какие процедуры, а потом, если появятся результаты, можно будет подумать об инициации.

– Вы серьезно?

– Вполне.

– Но ведь случаи пробуждения Дара в моем возрасте крайне редки!

– Ага. И один из них за тобой ухаживает. В общем, решать тебе. Хуже от ношения камня точно не будет, скорее наоборот, а до всего остального еще дожить надо…

– Я согласна!

– Вот и отлично! – улыбнулся Март и, подойдя к девушке поближе, обнял ее за плечи.

В сущности, он не лукавил. Само по себе ношение адаманта ничем не угрожало. Разве что здоровье могло поправиться, подобные случаи наблюдались неоднократно. А вот примеров инициации взрослого человека было крайне мало, и статистика, скажем так, не особо вдохновляла. Тут могло случиться всякое…

Но главным фактором в предстоящем эксперименте были не процедуры у Марцевой, а контакт с искином «Ночной птицы». Корабль сам по себе был мощным артефактом, причем с возможностью самосовершенствования. И какие у него возможности, никто до конца не знал…

– А что тут у вас происходит? – раздался с порога удивленный возглас Александры.

– Ой! – вздрогнула Таня и едва не отпрыгнула от непосредственного начальника.

– Немая сцена, – не смог удержаться от усмешки Март, представив, как это все выглядит со стороны.

– Колычев, я не поняла, ты что, бессмертный? – выразительно посмотрела на жениха Зимина. – Почему это вы тут обнимаетесь!

– Не обнимаю, а успокаиваю! – веско возразил жених. – Не видишь, плохо человеку.

– А что случилось? – сразу сбавила тон Саша.

– Уходит от меня Таня, – горестно вздохнул Март. – Не хочет быть секретарем…

– А кем хочет, владычицей морской?

– Нет, пилотом.

– А вот это правильно! – неожиданно согласилась Зимина. – Молодец, Танюха. Что за мужской шовинизм, чуть девушка чего-то добилась, так ее сразу за крыло и вниз? Я вот еще немного и тоже взбунтуюсь. А что, организуем чисто девичий экипаж…

– Стоп, женщины! – притворно замахал руками Колычев. – Ваш день восьмое марта!

– Мартемьян Андреевич, – тихо пискнула обескураженная Татьяна. – Я, пожалуй, пойду?

– Конечно. На сегодня можешь быть свободна. Сходите с Витькой куда-нибудь, развейтесь… а если утром найдете здесь мой труп, ты знаешь, кто виновен…

– Колычев, – прошептала ему на ухо Саша, как только они остались одни. – Ты хоть понимаешь, что жив только потому, что я весь ваш разговор слышала от начала и до конца?

– А подслушивать нехорошо… – пытался парировать Март, но тут его рот заткнули поцелуем, и им стало не до разговоров.

Спустя пару часов они сидели вдвоем у горящего камина и пили шампанское, укутавшись широким одеялом.

– Март, а при чем тут было восьмое марта?

– Кхм, ну там цветы, конфеты, подарки… Международный женский день…

– Положительно ты не перестаешь меня удивлять, – не без интереса глядя на жениха, задумчиво произнесла Саша. – Я знаю, что социалисты и разные суфражистки отмечают этот день, но не восьмого, а двадцать третьего февраля. Неужели мы о тебе чего-то не знаем?

– Это наверняка. Я очень загадочный. К слову, я голоден как волк. Самое время перекусить. Как думаешь, чем нас Михалыч порадует?

– Ну нет, раз слово сказано, то цветы, подарки и конфеты придется обеспечить.

– Не вопрос. Слетаем в любую кондитерскую на твой выбор и купим, что понравится.

– Я пошутила. Лучше Михалыча все равно никто не приготовит. А давай я сама?

– А ты умеешь?

– Колычев, я много чего умею. Имей это в виду… Все, пошли.

– Что прямо так, неглиже?

– Точно. Ну это легко исправить, – накинув тонкий шелковый халат на сияющее красотой и молодостью стройное, такое женственно-прекрасное тело, с улыбкой ответила Александра. – Вперед, на кухню!

– Уи, мон амур.

Гроссы в Российской империи по большому счету делились на две неравные части. Одни получили высокий статус, родившись в аристократической семье, и, с младенчества имея доступ к развивающим способности адамантам, имели возможность прокачивать свой Дар. Другие, и их было меньшинство, карабкались с самого низа, получив шанс на инициацию, а значит, и на попадание в элиту, благодаря случаю или государственным программам поддержки молодых талантов.

Лидия Михайловна Марцева относилась как раз к последним. Достигнув всего в своей жизни сама и оказавшись на самом верху, она направила всю свою недюжинную энергию на то, чтобы всемерно увеличивать количество одаренных в России, и в первую очередь, за счет талантов простого народа.

Многие представители правящего класса истово ненавидели ее за это, и, если бы случилась такая возможность, с удовольствием уничтожили. Но проблема была в том, что само по себе рождение в аристократической семье и наличие целой коллекции стелларов совершенно не гарантировали инициации.

Собственно говоря, очень мало кто вообще понимал, как она происходит и от чего зависит. А среди тех, кто понимал, самой авторитетной была именно Марцева. И до недавних пор, если Дар не пробуждался к совершеннолетию, только она могла помочь… либо окончательно похоронить надежду!

Впрочем, звезда ее постепенно закатывалась. Так уж случилось, что, несмотря на все старания гросса, никто из детей императора, включая наследника престола, не стал обладателем хотя бы самых скромных способностей к работе с энергосферой.

Подобные неудачи не прощались никому, так что внезапное появление в столице молодого Колычева, получившего Дар довольно поздно, но и сумевшего инициировать совершенно не имеющего никаких показаний к подобному повороту событий приятеля-полукровку, могло ее спасти. А могло и уничтожить…

– Здравствуйте, Лидия Михайловна, – вежливо поздоровался внезапно нагрянувший к ней в центр Март.

– Какой приятный сюрприз, – сдержанно улыбнулась целительница. – Вы все-таки решились предоставить нам для изучения свой артефакт? Да вы садитесь…

– Не совсем, – бесстрастно отозвался молодой человек, устраиваясь поудобнее. – Но дело, которое нам нужно обсудить, не менее важно. Скорее, даже более…